Подмастерье. Порученец [Гордон Хотон] (fb2) читать постранично

Гордон Хотон Подмастерье ¹⁹⁹⁹ Порученец ²⁰⁰²

ПОДМАСТЕРЬЕ

Благодарю моего редактора в издательстве «Энкор» Сару Уэсткотт, моего агента в «Кёртис Браун» Джонни Геллера и Кэти, мою спутницу жизни: если б не они — не было б никакой книги.

Также спасибо Лиз Гринло — за идею о дисках Смерти с необитаемого острова; запоздалая благодарность Энди Беллу — за вдохновение звездного часа Найджела в романе «The Dinner Party» [ «Званый ужин»].

Первым восьмерым, не добравшимся до званого ужина, а также их матери К.

Могли бы оказаться вы

Ад погиб, тут никаких сомнений, и по эту сторону от Страшного Суда уже не объявится. Его тело нашли солнечным воскресным утром в июле, он лежал ничком в зарослях у реки. Агентская бляха пропала. Лицо не опознать. Ада выпотрошили.

Как это случилось, договориться не могли никак. Смерть винил Раздора, само собой, а Раздор в открытую валил все на Мора. Мор, в свою очередь, втихаря подозревал Глада, а Глад считал, что трое прочих плетут против него заговор. Некий раннеутренний бегун, засвидетельствовавший это преступление из-за тутового дерева и едва унесший ноги, клялся, что видел, как три дикие собаки рванули из кустов и помчались вдоль тропы к городу. Все целиком знал лишь один человек — и тот помалкивал.

Какова бы ни была истина, факт остается фактом: Ад мертв, в Агентстве требовалась замена. Чрезвычайное заседание созвали, резолюцию приняли, традиционный метод подбора нового сотрудника утвердили. В перестроенной мансарде двухэтажного городского особняка с окнами на луг началась Нечестивая Лотерея: Мор вытряхнул из мешка в деревянный барабан цветные шары, Глад повернул ручку, Смерть вынул шары и зачитал номера.

— Семьдесят два… Восемнадцать… А это что — шесть? — Показал шар Гладу, тот громко цокнул языком.

— Это девять.

— Повезло гаденышу, — сказал Раздор. Он нахохлился над компьютером, записывая номера по мере называния, и все сильнее раздражался. — Похоже, какой-то ‘баный местный. Прям на этой улице.

— Будем надеяться, что окажется лучше предыдущего, — заметил Мор.

— Хуже-то некуда, — согласился Глад.

— Я бы попросил, — вмешался Смерть. — Так. Одиннадцать… Двенадцать… Тринадцать — какова вообще вероятность такого? — Глад закатил глаза и изобразил зевок; остальные не отозвались. — И наконец, дополнительный номер… Сорок девять.

Все повернулись к Раздору, тот равнодушным щелчком ввел последнее число, затем кивнул и забормотал, вглядываясь в данные на экране.

— Так… Мужского пола, четвертой категории. Двадцать восемь… — Раздор хохотнул. — Как это, драть его, типично: ни имени, ни семьи, ни друзей… Впрочем, интересный случай…

— Да скажи уже, где он похоронен, — оборвал его Смерть.

Раздор одарил его предельно апокалиптическим взглядом, но ответил спокойно.

— Кладбище святого Эгидия. — Помолчал. — Тебе Шеф договор подготовил?

— Конечно.

— А лопата у тебя есть? — съязвил Мор.

— Очевидно.

— Могилу не перепутай смотри, — вяло добавил Глад.

Смерть одарил его улыбкой снисходительного дядюшки с «сабатье»^[1] за спиной.

ПОНЕДЕЛЬНИК Смерть от падения с большой высоты

Подмастерье

Я был мертв неисчислимые годы и тут услышал стук в гробовую крышку.

Отозвался не сразу. Если б знал, что будет происходить в следующие семь дней, — вовсе не стал бы отвечать. Но тогда единственная причина не отвечать оказалась практической — я не был уверен, что все еще составляю единое целое. Смотря как повезет — и сколько времени пролежите захороненным: можете оставаться крепким, как свиное брюхо, а можете превратиться в размазню, как густой гороховый суп. Стоит ли говорить, что без губ, голосовых связок и языка вам в «Гамлете» достанется лишь одна роль — Йорика.

И потому я пошевелился, повозился, быстренько охлопал и ощупал себя, чтобы убедиться, что важные части и куски все еще при мне — так оно и оказалось, — и уже собрался проверить голос, отозвавшись, но тут услышал второй стук.

Перво-наперво кое-что надо пояснить.

Большинство людей боится похорон. Их можно понять: я когда-то и сам боялся. Но для трупа подобный страх нелогичен. Нам ни к чему ни воздух, ни свет, и потому мы по ним не скучаем. Как бы ни пытались, дальние пути нам заказаны, и потому безмолвное пространство шесть футов в длину и два в ширину — наше представление о домашнем уюте. Живых ужасает одно: оказаться заколоченными в тесном деревянном ящике под шестью футами твердой почвы, нам же это сообщает уверенность. Мы здесь защищены. Мы вне угрозы.

Безопасность для мертвых — необходимая вещь. В гробу