Разбитые осколки [Порша Мур] (fb2) читать онлайн

Порша Мур Разбитые осколки

ВНИМАНИЕ!

Текст предназначен только для предварительного и ознакомительного чтения.

Любая публикация данного материала без ссылки на группу и указания переводчика строго запрещена.

Любое коммерческое и иное использование материала кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей.

Оригинальное название : Shattered Pieces (If I Break #4) by Portia Moore

Порша Мур — «Разбитые осколки» («Если я сломаюсь» книга 4, одни герои)

Переводчик: Наташа Р.

Редактор: Марина К., Настя З., Екатерина И.

Обложка: Александра В.

Перевод группы : vk.com/lovelit 

Глава 1

«Всё, во что я верил, всё, чего придерживался, было ложью…

Кроме нее. Она моя единственная правда», – Кэл.

Один день спустя...

Лорен

– Какого черта ты плачешь, Лорен? Это все исправит! – его голос как бритва пронзает меня, ярость поглощает его.

Он злее, чем я когда-либо видела, но что меня пугает, так это то, как небрежно он относится к этому. Как будто держать пистолет у головы человека нормально. Его руки не трясутся, голос не дрожит, и мужчина ведет себя не испуганно, а взволнованно. Он собирается убить его.

Просыпаюсь от немого крика. Все мое тело дрожит от воспоминаний, что произошло несколько часов назад, пока я лежу, обняв Кэла. Я так боюсь потерять его, потерять Криса, и смогут ли они справиться с тем, что происходит. Как кто-то может справиться с тем, что они убили свою мать, держа это в секрете, который был запечатлен в их сознании? Как отпустить ненависть, которая движет ими год за годом? Мистер Райс согласился не выдвигать обвинения. Видимо, это было в каком-то договоре, который он подписал с Декстером-старшим много лет назад, но меньше всего меня беспокоило, что Кэл сядет в тюрьму. Я переживаю о его душевном состоянии. Он не сказал ни слова с тех пор, как мы вытащили его из того дома.

После того, как Лиза сбросила на нас бомбу, а Крис закрылся, я думала, что это было хуже всего, ибо ничто не может превзойти это? Но услышав от мистера Скотта, почему они решили усыновить Криса, узнав, что Декстер-старший на самом деле биологический отец Кэла, и как мать обманула своего собственного сына, пыталась убить его из-за какого-то извращенного комплекса Медеи (прим. пер.: «Комплекс Медеи» – иногда употребляемое название для матерей, в особенности разведённых, убивающих своих детей или причиняющих им боль), что-то сломалось во мне.

Я в ужасе от того, что все это происходит с человеком, которого я люблю. Я хорошо знаю тело рядом со мной, но не знаю, кто проснется рядом в следующий момент. Не Кэл, не Крис, и я даже не могу сказать, что это Коллин.

Коллин – это совсем другая история, другой человек, с которым я встретилась ненадолго. Казалось, он взялся из ниоткуда, но я бы даже приняла его, появись он прямо сейчас. В данный момент мой муж действует на автопилоте, не знаю, кто там, и больше всего боюсь, что этот кто-то, кого я не знаю.

Я ему еще ничего не сказала, потому что даже не знаю, что. Не знаю, как он оправится от этого, и что более важно, я не знаю, с кем посоветоваться. Правда в том, что Декстер-младший на самом деле брат Кэла, а не его дядя. Знал ли он об этом с самого начала? Мистер Скотт все это время знал, потому что, очевидно, он мастер хранить секреты. Хотя я не могу повесить всю вину на него, так как Мистер Крестфилд заставил его подписать соглашение о неразглашении, и он сказал, что даже Гвен не знала о родстве между ее собственным сыном и Декстером-старшим. Хотя мужчина утверждал, что отличается от Декстера-старшего, похоже, у них много общего.

И все же я содрогаюсь при мысли о том, каким был бы мой муж, если его вырастил биологический отец. Утыкаюсь в его шею. Я кусаю губу пытаясь сдержаться и не сказать ему что-то вслух, как каждый раз, когда он покидает свое тело, и вместо этого прижимаю его ближе к себе. Закрываю глаза и благодарю Бога за то, что позволил ему быть здесь, со мной, и за то, что позволил мне утешать Кэла в трудную минуту.

Внезапно я чувствую сильный толчок, открыв глаза, пытаюсь подавить крик. Это произошло так быстро и резко, что меня чуть не сбросило с матраса, но я не позволяю звуку вырваться из моего рта. Я прищуриваю глаза и вижу, что он сидит, но в то же мгновение снова падает на матрас, его глаза все время закрыты, как будто он даже не просыпался.

Закрываю рот, чтобы сдержать хныканье, которое пытается вырваться. Отодвигаюсь к краю кровати, и, спустив ноги на пол, прижимаюсь лбом к коленям, чтобы замедлить сердцебиение и перевести дыхание.

Мы с этим справимся. Мы с этим справимся.

Я продолжаю повторять это про себя, но все еще не могу остановить всхлипы и рыдания, что бесконтрольно вырываются из меня. Быстро спрыгнув с кровати, выбегаю из комнаты, прежде чем он меня услышит. Он, кажется, в полубессознательном сне, и я не хочу, чтобы он видел мой страх. Я боюсь того положения, в котором мы оказались. Сажусь за дверью и откидываюсь назад, прижав колени к груди, не желая быть слишком далеко, если он позовет меня. Громко рыдаю впервые с тех пор, как Кэл бросил меня много лет назад.

Он сейчас здесь, он не ушел.

– Лорен? Ты в порядке? – я поднимаю глаза, вытирая слезы, которые затуманивают зрение, и вижу мистера Скотта. Он выглядит в ужасном эмоциональном беспорядке от падения бомбы, но я ничего не говорю и стараюсь не казаться такой же.

– Я в порядке, просто... – даже не знаю, что сказать.

Причина, по которой он здесь, в этом доме, та же, из-за чего мой муж сломлен. Если бы Кэл или Крис здесь присутствовали, ему бы не позволили переступить порог. Я боролась со своим сознанием все время, для того чтобы принять его помощь. Зная, как сильно сын презирает его и не хотел бы, чтобы он находился рядом с ним, я чувствовала себя виноватой. Но должна была позвать на помощь, осознавая последствия того, если бы я этого не сделала. Крошечная часть меня была рада, что здесь есть кто-то еще, что я не одна. Не скажу, что могу доверять ему, но знаю, что он любит моего мужа также сильно, как и я.

– Я могу последить, если ты хочешь поспать, – его голос спокоен, и лишен озлобленности и негодования, которые у него обычно были по отношению ко мне.

– Проследить за чем? Вы же не думаете, что он что-нибудь с собой сделает? – я спрашиваю почти оскорблено. Кэл и Крис никогда бы не подумали об этом…

– Нет, но на случай, если ему что-нибудь понадобится.

– Нет, я хочу быть здесь, если он меня позовет, – говорю я ему твердо.

Мужчина только кивает, прежде чем последовать вниз по лестнице, но затем останавливается, повернувшись на полпути ко мне.

– Спасибо, что позвонила, – торжественно произносит он.

Я только киваю, и между нами возникает неловкое молчание. Мужчина стоит, не двигаясь, и тупо смотрит на стену. Я не знаю, что ему сказать, ничего, что могло бы все исправить. Хочется встать и заорать, закричать, ударить его в грудь. Хочется спросить его, стоили ли все секреты и ложь этого, но я знаю, что это никому не поможет, знаю, что всё, что я скажу ему, вероятно, уже крутится в его голове.

– Спокойной ночи, мистер Скотт, – я устраиваюсь поудобнее там, где буду спать до конца ночи.

Он слегка кивает, бормоча то же самое, и спускается вниз.

Просыпаюсь я уже не на полу, а в постели, и мое сердце пускается вскачь. Как я сюда попала, он меня сюда принес... кто он такой, мне даже не ясно. Кэл, Крис, Коллин, мистер Скотт, загадочный человек, который еще не появился? Осторожно вылезаю из постели в поисках подсказки к душевному состоянию мужа. Я должна была знать, что он встанет раньше меня, как и всегда, независимо от того, какую личность он принял.

Проверяю ванную – пусто, и балкон тоже. Мое сердцебиение учащается, когда я выхожу из спальни. Боюсь покидать свое убежище в комнате. Если Кэл в доме, а мистер Скотт все еще здесь, я не знаю, свидетелем какой сцены окажусь.

Трусливо проверяю комнаты на втором этаже, которые все пусты, а затем набираюсь смелости, чтобы спуститься вниз. Здесь до жути тихо, и мое сердце останавливается, когда я вижу его высокое, худое тело, прислонившееся к островку посреди нашей кухни. Он повернулся в другую сторону, поэтому мне не видно его лица.

Но если бы он смотрел в мою сторону, узнала бы я, кто это? Могу ли я их различить? Мой мозг похож на ту старую рекламу с жареным яйцом на сковороде. Я проснулась или это сон? Может быть, это кошмар и мистер Скотт связан в шкафу? Хотела бы я сказать, что вероятность этого нелепа, но после всего, что случилось, больше так не думаю. Выдохнув, я нервно сглотнула.

– Эй, – просто и звучит жалко для моих собственных ушей, но это всё, что я могу сообразить, пока мое сердце быстро стучит.

Он не оборачивается, а качает головой, как бы говоря: «подойди ко мне». Прежде чем двинуться с места, я всматриваюсь в человека перед собой – его осанку, дыхание, то, как он одет – во всё что угодно, чтобы понять, кто он. Надеюсь, тот факт, что он не лежит парализованный в постели, уже хорошо. Напоминаю своим ногам, что их цель – переносить мой вес, потому что на мгновение, кажется, что они забыли. После пройденного пути, что кажется милей, я становлюсь рядом с ним, опираясь на кухонный островок. На мгновение боюсь смотреть на него, боюсь увидеть, кто стоит или не стоит рядом со мной. Кто бы это ни был, он заставляет мое сердце биться быстрее. У меня все еще кружится голова, а когда он передвигается позади меня, я чувствую его кожу на своей и задыхаюсь. Его пальцы пробегают по моим бедрам, понимаю, что это Кэл. Кэл здесь со мной. Ни чье прикосновение не заставляет меня чувствовать себя так.

Его руки скользят вверх по моему животу, а не между ног, и его губы пробираются к изгибу шеи. Он крепко сжимает меня. Я чувствую неуверенность, но это не мешает мне скрестить руки на груди, чтобы удержать его. Когда я чувствую, что его тело начинает дрожать и его хватка ослабевает, поворачиваюсь и вижу слезы, льющиеся из его глаз. Хватаюсь за него, придерживая – его вес почти тянет меня вниз – но я использую всю свою силу, чтобы удержать его, поскольку его рыдание сотрясает нас обоих.

– Мне так жаль, детка, – болезненно говорит он.

– Пожалуйста, не извиняйся, – успокаиваю я, когда мы опускаемся на пол.

Забираясь на его колени, прижимаю его голову к себе, а он продолжает повторять, как ему жаль. Я потираю его спину и притягиваю как можно ближе.

– У нас все будет хорошо. Обещаю тебе, – я чувствую его горе, его боль, его сожаление и беспомощность.

Никогда не видела его таким. Он никогда не показывал мне слабости, но я так благодарна, что он наконец-то открылся мне вместо того, чтобы убежать – скрывая это. Клянусь себе, в том, что каждую минуту, когда он слаб, я буду сильной. Мысли о том, что я не в состоянии справиться с этим, что боюсь, исчезли. Он всегда был моей силой, и пришло время мне быть его. Мы пройдем через это. Всегда хотела, чтобы он был моим прекрасным принцем, но сегодня – если это потребуется ежедневно, начиная с этого дня – я буду его супергероем. 

Глава 2

Крис

Что-то случилось. Я это чувствую. Остаток потерянного времени наседает на меня. Мой разум затуманен, когда вещи приходят в фокус, и мои мысли больше не врезаются друг в друга. Прошло так много времени с тех пор, как я потерял контроль, и независимо от того, когда ушел, знаю, что это было недолго, потому что мой мозг всегда чувствует себя поджаренным, когда я возвращаюсь.

Оглядываюсь по сторонам и понимаю, что я не дома, по крайней мере, не в Мичигане, а в Чикаго. Узнаю эту ванную с прошлого раза, когда был здесь. Что последнее я помню? Я был дома, на маминой кухне, и там были Эйдан и Лорен. Они были злы. Я сажусь на край ванны, и мое сердце начинает ускоряться, когда я вспоминаю Лизу. Лиза сказала мне... что она трахалась с моим отцом! Я рассказал маме, и всем остальным тоже, потому что они должны были знать. Я проглатываю гнев, сожаление и недоверие, что клокочут во мне. У Лизы есть ребенок! Ребенок от моего отца! Тошнота наполняет мой желудок, когда комната начинает вращаться.

– Сосредоточься, сосредоточься! – кричу я себе.

Кэл, должно быть, взял управление на себя. Как долго он контролировал, и что, черт возьми, он сделал? Голова раскалывается, кровь циркулирует по телу, как будто открылись все шлюзы.

– Ты в порядке? – мое сердце замирает, когда я слышу тихий и робкий голос Лорен. Замечаю, что у меня нет часов, и мой телефон отсутствует. Понятия не имею, какой сегодня день. – Кэл? – она снова зовет, и от его имени у меня слезы наворачиваются на глаза.

Я снова потерялся. Понятия не имею, что происходит, и для меня, мое возвращение, должно означать, что что-то действительно испоганилось. Что может быть хуже, чем узнать, что мой отец трахал мою лучшую подругу? Мой пульс зашкаливает, и я паникую еще больше, не зная, сколько времени прошло. Одна эта мысль пугает меня.

Открываю дверь, и она здесь. Удивляюсь каждый раз, когда оправляюсь от этих падений, что Лорен все еще здесь. Она имеет дело не с одним парнем, который облажался, а с двумя, но она все еще здесь. На лице робкая улыбка, глаза широко раскрыты и полны надежды, но это должно быть маска, верно? Кто может быть счастлив посреди всего этого? Ее улыбка должна быть лейкопластырем после всего того бедствия, что случилось. Несмотря на то, что я не уверен по-настоящему ли это, видеть ее улыбку и обнадеживающие карие глаза, которые успокаивают меня в разгар неопределенности. Ее глаза метаются по мне, вглядываясь в мое лицо, и она сглатывает, когда понимание появляется на ее лице.

– Крис? – ее голос дрожит, но она в сомнении: глаза прищуриваются, когда она неуверенно приближается ко мне.

Улыбаюсь несчастной улыбкой, даже не могу говорить. Я жалок и смущен. Лорен вздыхает и обхватывает меня своими изящными руками. Ее энергия и тепло обволакивают меня с лихвой, несмотря на то, что она такая маленькая.

– Все в порядке? – спрашиваю я ее после того, как прочистил горло.

Смотрю, как она кивает, и кладет голову мне на грудь. Я чувствую, как ее сердце колотится рядом с моим.

– Все живы и здоровы, – говорит она так оптимистично, как только может. Затем вскидывает голову и смотрит на меня теплым, но грустным взглядом. – Что ты помнишь? – ее нижняя губа зажата между зубами.

Я отпускаю ее и глубоко вздыхаю. Прежде чем я успеваю что-либо сказать, девушка берет меня за руку и ведет вниз по лестнице на кухню. Сажусь за стол и ищу признаки Кэйлен, но их нет.

– Кейлен с твоей матерью, – отвечает она, как будто прочитала мои мысли.

Лорен ставит передо мной стакан с водой и садится рядом. Наши глаза встречаются, почти умоляя друг друга сообщить что-то, прежде чем это будет сказано. Она тянет мою руку к себе на колени и сжимает. Пришлось стиснуть зубы.

– Как долго меня не было? – мысленно готовлюсь услышать ответ. Ее глаза опускаются ниже к моей груди, и я знаю, что ответ не будет таким, каким я хочу услышать.

– Насколько мне известно... около месяца, – тихо бормочет она.

– Месяц! – я потрясенно повторяю, крепко сжимая стакан в руках. Я делаю глубокий вдох и смотрю в потолок. Как будто я сделал шаг на три года назад. – Кэл все это время контролировал ситуацию? – нервно спрашиваю.

Интересно, был ли у него шанс найти нашего отца, и... нет, Декстер не позволил бы этому случиться. Это единственная причина, по которой я позволяю его людям следить за мной. Я снова смотрю на Лорен, и теперь закусив губу, и она сжимает запястье, я знаю, что она так делает, когда нервничает.

– Что... скажи мне, что он сделал?

Ее взгляд устремляется вниз.

– Что последнее ты помнишь? – осторожно спрашивает Лорен.

Хмурю брови и сжимаю руки.

– Я помню... – я сердито хихикаю над собой. – Я помню, как рассказывал маме о Лизе и моем отце.

Лорен кивает.

– Как она? – спрашиваю, понимая, насколько больно маме. Мое лицо вспыхивает от гнева, и, думая об отце, я невольно сжимаю кулак.

– Как и следовало ожидать, – угрюмо говорит Лорен.

Я отталкиваюсь от кухонного островка и хватаюсь за голову, издавая стон. Я должен сдерживать себя, чтобы не пнуть стул. Лорен говорит, что прошел месяц, но воспоминания так свежи, как будто это случилось несколько минут назад. Лиза плачет и говорит мне, как ей жаль, выставляя напоказ дочь, которую она сделала с моим отцом прямо перед моим носом. То, как мой отец пытался оправдаться перед мамой, и то, что он сделал, было объяснимо. Как будто было что-то, чем можно оправдать то, что он трахал мою лучшую подругу, когда мы были подростками, то, что лгал и скрывал все это время, то, что препятствовал моему лечению по его собственным эгоистичным причинам. Человек, который научил меня быть не просто человеком, но и хорошим человеком – лицемер, лжец, жулик и полный мудак.

– Крис, дыши, – произносит напряженно и пронзительно Лорен.

И я понимаю, что мое собственное дыхание нерегулярное, и в моей груди тесно.

Девушка тянет меня вниз, чтобы усадить, и сама садится напротив меня, держа мою руку, ее глаза неотрывно смотрят в мои. Я сосредотачиваюсь на ее глазах, губах, прикосновениях и заставляю себя успокоиться. Худшее, что может случиться, это потерять контроль и позволить Кэлу вернуться.

– Дыши глубоко, – говорит она, нежно обхватывая руками мое лицо.

– Я в порядке.

Лорен кивает, слегка улыбаясь и поглаживая мои скулы.

Сильно зажмурившись на минуту, пытаюсь ободряюще улыбнуться.

– Есть кое-что, о чем тебе нужно знать, – тихо говорит она, и я киваю, видя, как ее лицо помрачнело. – Знаю, что ты сейчас не в лучшем состоянии, – Лорен сохраняет свой тон легким, хотя ее голос тяжелый, и это пугает меня, но я не позволяю ей видеть это.

– Я готов слушать, что бы это ни было, – пытаюсь заверить ее, сжимая ее руки.

– После всего, что случилось, хранить секреты не так просто в этой семье, – хихикает она, и я не могу не сделать то же самое.

– Давай, – твердо говорю я ей.

– Когда ты ушел, Кэл не был тем человеком, который взял на себя управление, – говорит Лорен нерешительно, и я чешу голову.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что появился еще один альтер, – отвечает девушка нерешительно, ее голос ровный, но тихий.

Я не могу понять, наклоняю голову в сторону и смотрю на нее в замешательстве. Сначала я смеюсь, но когда вижу, что Лорен не смеётся, смеюсь снова, долго и громко, и моя голова качается взад и вперед в неверии.

Ни за что. Ни за что, мать твою! Хмурюсь, когда она делает глубокий вдох, чтобы сказать больше.

– Его зовут Коллин, – Лорен не смотрит мне в глаза, и я в отчаянии откидываю голову назад.

– Ну, это просто фантастика, – говорю я с горечью. – Он такой же придурок, как Кэл? – пожимаю плечами с безразличием, но могу сказать, что мой комментарий разозлил ее, и я не могу не чувствовать укол ревности.

– Он отличался от Кэла. На самом деле он отличался от вас обоих, – говорит она с небольшой усмешкой, и я в замешательстве.

– Он тебе понравился? – спрашиваю удивленно, прежний укол ревности, теперь, как толчок.

Лорен закатывает глаза, и я вижу, что ее раздражает этот вопрос.

– Он пробыл здесь недостаточно долго, чтобы я поняла, нравится он мне или нет, – ее щеки покраснели. – На самом деле сейчас дело не в этом. Он, кажется, нейтральная сторона во всем этом, и более важно то, что он сделал, – твердо говорит она.

– Хорошо, что он сделал? – спрашиваю я ее, раздражение сочится в моем голосе. Стараюсь не скрипеть зубами, но это бессмысленно.

Девушка делает глубокий вдох и рассказывает мне все, что произошло после потери моего сознания. Очевидно, этот Коллин – посредник и знает о происходящем больше, чем мы с Кэлом вместе взятые. Просто замечательно.

О, и мы не можем забыть, что он пытался шантажировать Декстера Крестфилда, который оказался моим биологическим отцом. И не только это, кроме того, что Лорен и мой другой отец должны были остановить Кэла от убийства человека, который, по его мнению, был ответственен за смерть моей матери, когда на самом деле она подставила своего пятилетнего сына, чтобы сделать грязную работу за нее.

Услышав все это, я чувствую себя так, словно пробежал марафон. Ее голос спокоен, хотя могу представить, что ее сердце, должно быть, бьется со скоростью миллион миль в минуту от того, как ее глаза мечутся между моим лицом, моей грудью, потолком и полом. Взгляд Лорен скользит по мне после того, когда она закончила, затаив дыхание, как будто ждет моей реакции. На мгновение я задаюсь вопросом, «Что бы сделал Кэл в этой ситуации, что бы сделал Коллин. Как я могу удивляться?» После услышанного, что мой отец, мой герой, сделал с моей матерью, родителями, с которыми я вырос и доверял, действия родителей, которых я никогда не знал, меня совсем не удивляют.

– Не знаю, что и сказать. Думаю, Кэл не мог справиться, узнав об этом? – спрашиваю, и ее глаза расширяются от шока.

– Кэл не смог справиться с этим? – она спрашивает меня с любопытством. Я засовываю руки в карманы джинсов, не помню, чтобы их покупал. – То, что я только что сказала, тебя совсем не беспокоит? – спрашивает Лорен в замешательстве.

– Беспокоит. Я имею в виду некоторое из сказанного, – признаюсь я, пожимая плечами и вытирая лоб.

– Я думала, что все это будет ошеломляющим, – отвечает она, казалось бы, смущенная моей реакцией.

– Я не знал своих биологических родителей – ну, по-видимому, знаю, так как мой дедушка на самом деле мой отец. Но того, что произошло со мной в детстве, я не помню. Это... – я замолкаю, думая, как бессердечно это должно быть звучит, или даже глупо. – Как будто случилось не со мной. Это не сравнить с тем, что уже произошло, – говорю я спокойно.

– Ты имеешь в виду, что это случилось с Кэлом? – она спрашивает неуверенно.

– Можно и так сказать. Я серьезно запутался. Каким-то странным образом я чувствую себя отделенным от него, как будто это случилось с Кэлом, а не со мной, что странно, но это то, что я чувствую. Как будто это случилось с кем-то другим. Мне даже жаль его. Только тот факт, что Декстер Крестфилд – мой отец, что Декстер не мой законный дядя, а сводный брат – это то, что задевает за живое.

Ее взгляд скользит по моему лицу, и я замечаю, как она пытается прочитать меня, но мое молчание, похоже, испытывает ее решительность.

Я качаю головой, и на этот раз я встаю и расстроено толкаю стул.

– Что я вообще могу сказать? Ты только что рассказала мне, что моя мать заставила меня убить ее, и я все равно не чувствую никакого отношения к этому. Со мной что-то не так!

– Крис, – краска сходит с ее лица, моя кровь стынет в ту же секунду, когда я слышу голос позади меня. Поворачиваюсь, и вижу моего отца, стоящего с продуктами в обеих руках, выражение его лица робкое, но он выглядит счастливым, узнав, что это я.

Он не должен радоваться.

– Мистер Скотт, сейчас неподходящее время, – Лорен быстро идет к нему, ее глаза широко распахнуты, как у кошки. У нее, явно, более развита интуиция, чем у присутствующего «хорошего» папы.

– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я таким тоном, с которым никогда с ним не разговаривал. В ответ он с трудом сглатывает.

– Я... я здесь, чтобы помочь, – нервно заикается он.

Я смотрю на его лицо, которое выглядит старше, чем помню в последний раз. Мужчина устал и нервничает, но мне на самом деле насрать.

– Подожди, ты не думаешь, что уже сделал достаточно? – я саркастически хихикаю.

Отец выглядит побежденным. Он так отличается от того человека, которым я его считал. Человек, на которого я раньше равнялся, которого уважал, восхищался и хотел быть похожим. Теперь он – ничто. Он грязь.

– Помочь? – я смеюсь, чувствуя, как сжимаются мои челюсти. – Чем ты можешь помочь? Это ты во всем виноват. Ты лжец! – кричу на него. Его лицо становится красным, как свекла, а челюсть сжимается.

– Я допустил ошибку.

– Ошибку? – все мышцы моего тела напрягаются. – Ты думаешь, трахать мою лучшую подругу было ошибкой? Измена моей матери была ошибкой? Это не было ошибкой, папа! Ошибка – установить неправильное время на будильнике, неправильно посчитать баланс чековой книжки. Это ошибка. То, что ты сделал, не было ошибкой или случайностью. Ты разрушил нашу семью! Ты разрушил мою дружбу, разбил сердце моей матери, и ты скрыл все это, независимо от того, как это повлияло на меня.

Я подхожу ближе к нему, и вижу слезы, застилающие его глаза, игнорируя слезы в моих собственных.

– Я никогда не прощу тебя за то, что ты сделал. Ты для меня – ничто.

Отступаю от него, бросая последний взгляд, чтобы дать понять, насколько я серьезен, насколько он мне противен. Я оглядываюсь на Лорен, у которой слезы на глазах. Интересно, плачет ли она обо мне, о нем или о себе, которую втянули в эту дисфункциональную мыльную оперу?

– Ты можешь показать ему дверь, если он сам ее не найдет, – говорю я ей, прежде чем выйти из комнаты.

Вытираю одну слезу, которая сбежала с моего глаза. Она будет последней, пролитой из-за него. С таким же успехом он мог быть для меня мертв.

Он уже мертв.

Я снова сирота. 

Глава 3

Лорен

Это теперь наш мир? Разве споры, гнев, злость и ненависть – единственное, чего мы добились? Озлобленность и разруха ощущались между Крисом и мистером Скоттом, уничтожая нас всех. Я не большая поклонница мистера Скотта. Презираю то, что он сделал, как относился ко мне, и он заслуживает того, чтобы почувствовать раскаяние за свой поступок. Но, видя, как он был разбит после того, как Крис устно выпотрошил его, я не могу не чувствовать сочувствие к нему, и более того, я боюсь.

Я в ужасе, потому что Крис никогда раньше не был таким жестким и холодным.

Крис должен быть разумным, тем, кто прощает. Он тот, чье сердце не ожесточилось, чей дух не сломлен. Не таким он является. Но каков Крис сейчас, когда все открылось? Я больше не знаю, кто он или Кэл. Изменилась ли динамика? Личности, которых я знаю, все еще там? Кажется, все, что я знаю, поменялось. Когда Кэл был здесь, он был дезориентирован, сломлен и неожиданно уязвим.

Крис... Даже не знаю, как описать его сейчас, но он уже не тот человек, которого я встретила всего несколько месяцев назад. Не тот, которого я только что видела. Я не знаю, кто этот человек, и смотреть, как он себя ведет, было больно. Не могу представить, какие страдания он испытывает, или какую сильную боль ощущает. Понимаю, что для Криса воспоминания еще свежи, как будто это произошло вчера. У него не было времени обдумать все, потому что сразу после того, как он узнал – Коллин занял его место, а потом Кэл, и теперь он вернулся в то же место, из которого ушел.

Голова болит. Раскалывается настолько сильно, потому что я не знаю, что делать, или как исправить. Раньше думала, что если бы они интегрировались, все стало бы хорошо. Думала, если бы мы узнали правду, все поменялось бы в лучшую сторону, но правда ничего не исправила, и сделала только хуже. Я имею дело со сломанным человеком, разбитым на осколки, и я не знаю, как собрать их вместе. Понятия не имею, что делать.

Как мне вовлечь в это Кэйлен? Даже с его нынешним душевным состоянием я знаю, что он никогда не причинит ей боль, но полезно ли это для ребенка? Что, если мы не сможем оправиться от этого?

– Я собираюсь уходить, – смотрю вверх и вижу мистера Скотта, выглядящего почти таким же сломленным, как его сын.

Я забыла, что он все еще здесь. Прошло полтора часа с тех пор, как Крис столкнулся с ним, и, честно говоря, часть меня грустит, что он уходит, потому что я боюсь, что не смогу справиться с этим в одиночку. Киваю ему, его взгляд тусклый и тяжелый. Мужчина выглядит таким же побежденным, как и я.

– С тобой все будет в порядке? – тихо спрашивает он, перекидывая сумку на плечо.

Вздохнув, изображаю улыбку.

– Как всегда, – говорю я ему самым оптимистичным голосом, каким только могу, и обхватываю руками ноги.

Он смотрит на лестницу, как бы убеждаясь, что Крис не собирается наброситься.

Садится рядом со мной и глубоко вздыхает.

– Я действительно все испортил, – он закрывает лицо руками. Ничего не говорю, потому что он знает, насколько все плохо. – Знаю, я извинился за то, как обошелся с тобой ранее, но...

– Знаю, – могу себе представить, как он сожалеет обо всем, но слова не улучшат ситуацию на данном этапе. – Для нас гораздо важнее сосредоточиться на настоящем. Мы должны смотреть вперед, нет смысла оглядываться на прошлое, – говорю я ему спокойно. Вижу краем глаза, как он кивает.

– Я остановлюсь в отеле в нескольких кварталах отсюда, если вдруг понадоблюсь. Напишу тебе, как только зарегистрируюсь, чтобы ты знала, где я, – говорит он, поднимаясь.

– Спасибо вам, – мой голос звучит устало и слабо, но надеюсь, он знает, как я благодарна ему за то, что он рядом. Провожаю его до двери, и мы неловко стоим. Мы недостаточно близки, чтобы обняться, и было бы неловко и странно, если бы мы принудительно сделали это.

Если бы Крис вышел и увидел, как мы обнимаемся, он бы разозлился, и мы оказались бы в неловкой ситуации, хотя сейчас объятия были бы кстати. Вместо этого я похлопываю его по плечу, и он кивает. Открывает дверь, и я наблюдаю, как он ждет лифт, а затем спускается вниз.

– Ты выглядишь так, словно тебе грустно видеть, как он уходит? – я оборачиваюсь и вижу Криса, сидящего у подножия лестницы. По выражению лица заметно, что он ошеломлен и в недоумении.

– А тебе нет? – спокойно и ровно спрашиваю я.

Он закатывает глаза.

– Я думал, что ясно дал это понять вам обоим.

Смотрю на него, пытаясь понять, думая о том, где мы находимся в данный момент. Как сильно я желала, надеялась и молилась, чтобы он вернулся сюда, ко мне. Сколько ночей я воображала нас здесь, и вот мы здесь, просто не совсем так, как я себе это представляла. Должна напомнить себе, что то, что мы здесь вместе – это важно. Это маленькая победа, но я ее приму. Он мог быть Бог знает где, но прямо сейчас он здесь со мной, и это важнее всего.

– Хотела бы я, чтобы это было при других обстоятельствах, – говорю правдиво, подойдя к нему.

– Ты права. Хотел бы я, чтобы мой папа не испортил мне жизнь, – хихикает он, пробежав рукой по волосам.

Они длиннее и гуще, чем были, нуждающиеся в стрижке, но все же дико красивые.

Хочу положить голову на его плечо. Хочу, чтобы он обнял меня и сказал, что все будет хорошо, но я знаю, в том состоянии, в котором он сейчас находится, он не может сделать это. К сожалению, мы не можем стоять на месте, потому что у нас есть дочь, и мы должны это исправить или, по крайней мере, начать что-то предпринимать.

– Я никогда не прощу его, – резко говорит Крис, крепко сжимая руки.

Сажусь рядом с ним на лестницу.

– Знаю, что ты злишься, и я не могу представить, что ты сейчас чувствуешь. Но я должна знать, каковы наши дальнейшие действия? – мой голос нервно дрожит.

Крис поднимает голову, и мы встречаемся взглядами. Ожидаю, что его глаза будут жесткими и сердитыми, но это не так. Взгляд зеленых глаз мягок, как и раньше, и напряжение в груди ненадолго исчезает.

– Не знаю, – он качает головой. Обняв его за спину, я прислоняюсь головой к его плечу. Наши пальцы переплетаются, и он прижимает меня к себе.

– Ты имеешь полное право злиться, но ты не можешь позволить этому гневу и ненависти поглотить тебя. Не позволяй этому изменить тебя, пожалуйста, – говорю я ему тихо.

Его безвольное до этого тело напрягается, расцепляет наши руки. Он резко встает и, когда оборачивается, напряжение в груди возвращается. Мягкие зеленые глаза по-прежнему остаются такими же по цвету, но его взгляд твердый, а выражение лица хмурое.

– Значит, нормально, что Кэл озлоблен и ненавидит мир, но не нормально, что я злюсь? – спрашивает Крис, возводя защитные стены. Мой рот раскрывается, и я так удивлена, не знаю что сказать.

– Я... я не это имела в виду.

– Именно это ты и имела в виду. Нормально, что он слетел с катушек, даже попытался убить кого-то, но я злюсь на своего мудака-отца, который трахал мою лучшую подругу и лгал об этом годами, и это проблема! – кричит он, и его лицо краснеет. Сжимаю губы, чтобы не взболтнуть лишнего. Крис никогда так со мной не разговаривал.

– Я такого не говорила! Это не то, что я имею в виду, я просто... – встаю и касаюсь его груди, а он отступает от меня, как будто у меня чума.

– Тогда расскажи мне. Что ты имела в виду? – он гаркает, и я чувствую дрожь в руках.

– Я только хотела сказать... – не знаю что ответить.

Его взгляд заставляет меня думать, что все, что я скажу, будет неправильным.

– Мой отец – эгоистичный обманщик, но он был прав. Я всегда буду утешительным призом. Я никогда не буду достаточно хорош для тебя!

Чувствую слезы на глазах, печаль, борющуюся с гневом из-за его ледяного тона. Мои эмоции борются со здравым смыслом, и я хочу наброситься на него, накричать за сомнение в моей любви к нему.

– Ты хочешь выяснять отношения прямо сейчас? – спрашиваю его сердито, чувствуя, как слезинка скатывается по моей щеке.

Он смеется надо мной. Я врываюсь в гостевую ванную, вытаскиваю карманное зеркало, которое там держу, подхожу к нему и тычу ему в лицо.

– Вот с кем ты сражаешься! Я не желаю делать это с тобой. Не собираюсь быть твоей словесной грушей для битья. Не могу, нет. Я не буду этого делать! Я люблю тебя. Я люблю каждую частичку тебя. Так что да, я люблю Кэла. Я даже люблю Коллина. Мне жаль, если это расстраивает тебя. Если ты собираешься наказать меня за это, если ты собираешься ненавидеть меня за это, то я не знаю, что еще сказать тебе. Это не соревнование! Я хочу тебя – всего – для нашего брака, для нашей дочери. Я не хочу, чтобы один из вас был выше другого, так что давай поставим точку в этом прямо сейчас!

Крис все еще хмурится, мое сердце бьется быстро, но такое ощущение, будто груда камней свалилась сейчас с моей груди. Правда раскрыта, и я надеюсь, что он ее примет. Надеюсь, что он не поймет все неправильно, но я не могу продолжать спорить. Закрываю лицо руками. Хочется, чтобы он что-то сказал, но тишина в комнате угнетает, и звук его удаляющихся шагов, почти разрушителен. Он уходит от меня, не говоря ни слова, без намека на то, каков его ответ. Моя голова болит так сильно от того, что я думаю о боли, которую это причиняет нам обоим. Ухожу в спальню, постараюсь немного поспать и надеюсь, мой муж все еще будет здесь, когда я проснусь. 

*** 

Когда я открываю глаза, замечаю, что на улице темно. Смотрю на будильник на комоде и вижу, что сейчас семь-двадцать вечера, я проспала почти весь день. Неудивительно, поскольку за последние несколько дней я почти не спала. Вылезаю из постели и потираю ладонями лицо. После скандала с Крисом я легла спать расстроенной и злой, и в тот момент мне было все равно, куда он пошел и будет ли он здесь, когда я проснусь. Теперь страх, на пару с беспокойством, подкрался, и я понимаю, вероятнее всего его может здесь не быть.

Чувства притупляются, когда я слышу, как в ванной льется вода. Иду туда и чищу зубы, оглядываясь на запотевшее стекло, затуманивающее его вид. Хватаю телефон с раковины, не помню, чтобы оставляла его здесь, и набираю номер миссис Скотт. Немного радуюсь, когда дело доходит до голосовой почты, потому что не знаю, что ей сказать, но также я разочарована, потому что не могу поговорить с Кэйлен. Прошло два дня с тех пор, как она слышала мой голос или голос своего отца, и я ужасно скучаю по ней.

– Привет, миссис Скотт, просто звоню, чтобы проверить и поговорить с Кэйлен...

Я вздыхаю, не зная, что еще сказать. Когда я собираюсь ей рассказать? Должна ли Кэйлен быть здесь, пока – как бы это ни называлось – происходит?

– Скажите Кэйлен, что я люблю ее, и мы скоро увидимся. Просто разберусь с... На самом деле просто позвоните мне, когда получите это сообщение. Еще раз огромное спасибо, – миссис Скотт была подарком судьбы, даже посреди всего хаоса, который происходит в ее собственной жизни, она так поддерживала нас.

Она сказала, что Кэйлен была бы приятным отвлечением.

Откидываюсь на спинку стула и понимаю, что прошло столько времени с тех пор, как я делила ванную с мужем. В последний раз, когда он был здесь, использовал гостевую комнату. Мое сердце замирает, потому что Крис никогда не ходил в этот душ. Я подхожу ближе к кабинке и выдыхаю, открывая дверь, и пар вырывается. Он не оборачивается, но я восхищаюсь им сзади. Его тело все еще прекрасно, создано с величайшим мастерством, чтобы быть желанием любой женщины, которая смотрит на него.

– Ты входишь? – его голос почти успокаивает мое сердце, потому что теперь я не могу их различить.

Это Крис или Кэл? Я не буду лгать и говорить, что в эту секунду мне все равно. Раздеваюсь и стою снаружи несколько секунд, прежде чем войти. Я закрываю дверь и перехожу на другую сторону кабинки. Тепло согревает, влажность почти как наркотик. Здесь как будто внешнего мира не существует, и на мгновение остались только он и я. В этом пространстве наши проблемы рассеялись. Наблюдаю, как мыло и пузырьки льются по его телу, делаю вдох, садясь на скамейку, позволяю воде омывать меня. Звук воды, бьющейся о плитку, гипнотизирует, я закрываю глаза и прислоняюсь головой об стену. Думаю, как начать беседу, но не желаю говорить глупости, не хочу испортить этот момент. Хочу просто притвориться, что все хорошо и замечательно. Я просто в душе со своим мужем. Я хочу, чтобы мой муж говорил со мной, касался меня, это кажется таким глупым посреди того, что происходит. Но я рецидивирую, хочу вернуться к тому времени, когда Кэл мог сделать лучше своим прикосновением, заставить меня забыться только от его поцелуя. Кто бы это ни был, он полностью игнорирует меня.

– Думаю, мы должны вернуться в Мэдисон и быть с твоей мамой, – выпаливаю я быстро, особо не раздумывая, но он не дрогнул. Я надеялась, что его ответ поможет мне понять его настроение. – Я скучаю по Кэйлен, – мой голос срывается, и слезы щиплют глаза.

– Я тоже по ней скучаю.

– Я так же скучаю по тебе, – мое первое признание открыло дверь невысказанных истин, о которых я и не подозревала до этого момента.

Он поворачивается и убирает свои волосы, прилипшие к лицу, его тело идеально выглядит без мыла, скрывающего его великолепие. Смотрит на меня напряженными глазами, но я не могу в них прочесть его мысли. Когда он приближается ко мне, у меня появляются бабочки, которых я никогда раньше не чувствовала, и нервозность пронизывает меня. Улыбка расплывается на его лице.

– Ты скучаешь по мне? – он лукаво улыбается, но в его голосе нет той дерзости, которую излучает Кэл. Я тяжело сглатываю.

– Конечно, да, – я слышу сомнения в своем голосе.

Он приближается ко мне, чувствую, как спина крепче прижимается к стене позади меня. Я нервничаю, от того, что он может сказать, в это время он низко смеется и встает передо мной. Берет меня за руку и заставляет встать, прижимаясь своим телом к моему, но что-то не так.

– Крис или Кэл? – спрашивает он, и в его глазах есть блеск, знакомый, но в тоже время чужой.

– Коллин? – спрашиваю я, слегка запыхавшись, и его ухмылка растягивается. Отстраняюсь от него, почти отползая на другую сторону душа, и поскальзываюсь в процессе. Он хватает меня за локоть, а я инстинктивно прикрываю свое тело.

– Из той маленькой речи, я подумал, что не имеет значения, кто я такой. Мы все тот же человек, которого ты любишь, верно? – спрашивает он свысока. Прислонившись к стене душа, чувствую, как мои щеки горят.

– Это был ты там? – сердито спрашиваю я.

– Технически, Криса «там» не было, если это можно так назвать. Крис сейчас повсюду, и твой любимый Кэл, ну ты же видела, в какой путанице он раньше был. Те тоже едва могут завязать шнурки, – его веселые глаза скользят по моему телу, и я крепче обнимаю себя. – Значит, то, что ты сказала, было неправдой. Между нами, есть разница? – спрашивает он с понимающей улыбкой на лице.

– Ты знаешь, что я имела в виду! – говорю ему строго, я помню, что он сделал со мной в последний раз, когда без предупреждения столкнулся с Декстером и выпустил Кэла. – Это все твоя вина! – я кричу на него.

Он пренебрежительно смеется надо мной.

– Моя вина? Нет, я не тот, кто пытался убить человека, или взять пузырек таблеток, чтобы убить всех нас, – говорит он, вытягивая руки над головой.

Отвожу взгляд. Глядя на него, я вдруг чувствую себя неправильно.

– Нет, но ты пошел к мистеру Крестфилду и если бы не ты, то ничего этого не случилось. Ты мог бы предупредить меня!

– Чего бы ни случилось? – весело спрашивает он.

Я хмуро смотрю на него.

– Всего этого.

– Ты имеешь в виду тот психический срыв, который был у «Криса»? – он использует воздушные кавычки, и я хватаю бутылку шампуня рядом со мной и бросаю в него. Он блокирует бросок и только смеется надо мной.

– Ты мог бы сказать мне то, что знал, – я рычу на него.

– Ты просишь у меня того, чего ни Кэл, ни Крис тебе никогда не давали. Почему для меня так много специальных требований? – Коллин улыбается, но на этот раз я отказываюсь отступать.

Несмотря на то, что я знаю эту его часть недолго, он кажется самым разумным.

– Я надеялась, что у нас с тобой будут более откровенные отношения, – говорю я, глядя ему в глаза. Его глаза больше напоминают мне глаза Кэла, чем Криса, и без одежды он гораздо более знаком, чем когда я видела его в костюме и заметила, насколько он изменился.

– Скажи мне, какие отношения ты хочешь со мной... – его голос низкий и почти соблазняющий.

Он слегка касается моего подбородка, поднимая его так, чтобы я смотрела прямо на него. Наклоняется ниже, наши губы всего в нескольких дюймах друг от друга.

Отшатываюсь от него в шоке. Он сейчас серьезно? Это что, проверка? Я так смущена от ощущений. Мое тело узнает этого человека – оно хочет его – но после всего, что я сказала ранее, это кажется неправильным. Ну, он чувствуется хорошо возле меня, но это было бы неправильно. Я не могу спать с Коллином. Я даже не знаю его, и его действия сбивают меня с толку. Он опускает мой подбородок и делает шаг назад от меня.

– Это всегда будет проблемой, – говорит он мне, открывая дверь, позволяя холодному воздуху ворваться внутрь. Выходит, а я еще больше запуталась, чем до того, как зашла в этот душ.

Если Коллин здесь, возможно, он тот, кто сможет наконец дать мне ответы. Я выключаю воду и хватаю полотенце, чтобы обернуть вокруг себя. Следую за ним и вижу, что он стоит перед нашим шкафом, полотенце аккуратно сложено на кровати, а не обернуто вокруг его бедер. Быстро отвожу глаза. Сажусь на кровать, убедившись, что мое собственное полотенце все еще плотно облегает тело, хотя он видел меня совершенно голой. Думаю о том, как в последний разон сказал, что всегда рядом, что означает... Отказываюсь понимать, что это значит, но мои щеки горят от смущения.

– Ранее ты сказал, что скучаешь по Кэйлен. Это правда?– спрашиваю с любопытством. Эта его версия кажется гораздо более расчетливой. Коллин мне больше напоминает Декстера, чем другие его личности, и это означает, что он тоже может манипулировать.

– Конечно, так и есть, – он достает брюки Кэла и темно-синюю рубашку. – Она тоже моя дочь, – просто отвечает он, и это звучит так странно, что я смеюсь.

Подпирая голову руками, обдумываю эту мысль.

– В идеале, я не могу быть тем, кого ты хочешь здесь видеть. Тем не менее, я сейчас самый стабильный, и стабильность – это то, что я предполагаю, чего ты желаешь для Кэйлен? – я мельком гляжу на него и вижу, что он уже наполовину одет.

– Да, – честно отвечаю ему.

Замечаю, что он не надевает пижаму или повседневную одежду, а полноценный костюм.

– Куда ты собираешься? – спрашиваю его, не скрывая беспокойство в голосе. В последний раз, когда он ушел, последовала его собственная катастрофа.

– Мы ужинаем с Декстером и Хелен.

Мои брови взлетают вверх.

– Что? Когда ты все это устроил?

– Ты проспала большую часть дня. Я подумал, что нам, вероятно, стоит начать жить дальше. Знаю, что ты обдумываешь все внутри себя, но я предпочитаю действовать, двигаясь дальше, – шутит Коллин.

– Что это значит?

– Вот видишь. Разговоры и анализирование вместо действий, – он надевает галстук.

– Я не пойду, – упрямо говорю ему.

Он останавливается и смотрит на меня, его взгляд такой пронизывающий, что я отворачиваюсь.

– Так что, если бы я тебя не пригласил, ты бы сказала, что это заговор против тебя, и тебя держат в неведении.

– Я не доверяю им, и не уверена, доверяю ли я тебе. Вы все лгали и скрывали от меня, а я чувствую себя пешкой в дурацкой шахматной игре! – я кричу, но он не отступает, а просто качает головой.

– Ты можешь остаться или пойти. В любом случае, я уезжаю через час, – он подходит к двери, но останавливается, прежде чем выйти. – Однако если бы я был на твоем месте, я бы хотел быть частью ужина с новообретенным братом и психиатром мужа, – он улыбается и подмигивает, но это не похоже на Кэла. 

*** 

Я не знаю, как он это сделал, но почему-то теперь у нас белый «бентли». Не «мерседес», не «БМВ», не даже долбанный «астон мартин». «Бентли». Когда водитель пригнал его, я сделала все возможное, чтобы скрыть удивление, но это было чрезвычайно трудно, и еще труднее не спросить, как он его получил. Я начинаю понимать, что Коллин чрезвычайно изобретателен. Автомобиль подходит ему несмотря на то, что классический и надменный. Он даже не слушает музыку, а слушает новости по радио, что действительно раздражает, но я не хочу с ним разговаривать. Волосы делают его похожим на современного Джеймса Бонда, и мне интересно, был ли он создан на любви Криса к этим фильмам. Он свеж и ухожен, все на своих местах, я ухмыляюсь про себя и решаю повеселиться.

– Ты гей? – вижу, что он кратко смотрит на меня, и замечаю намек на ухмылку. – Я спрашиваю, потому что читала, что иногда альтеры могут иметь разную сексуальную ориентацию, – поворачиваюсь и смотрю на него, ожидая ответа. – Разве ты не такой?! – говорю в предвкушении, когда он не отвечает. Это, безусловно, облегчило бы дело.

– На твоем месте я бы не был так рад, потому что это усложнило бы тебе жизнь, – самодовольно отвечает Коллин, и моя торжествующая улыбка тут же сползает. Черт, я об этом не подумала. – Не паникуй. Я не гей.

Тихо вздыхаю с облегчением, надеясь, что он не заметит, немного приподнимая вырез на платье.

– Ты прекрасно выглядишь... кстати, – говорит он деловито.

– Спасибо, – проходит несколько минут, я нервничаю, тревожусь и совершенно уязвима, как будто я ребенок, сидящий за столом для взрослых.

– Кстати, они знают, что мы к ним присоединимся. Помню, какой сюрприз был в последний раз, когда ты была моей спутницей. До тех пор, пока ты обещаешь сдерживать эти страстные вспышки под контролем сегодня вечером, мы будем в порядке, – он отвечает, и я понимаю, что он имеет в виду тот случай, когда я ударила Хелен. Бесит, что он так много знает.

– Никаких обещаний.

Мы останавливаемся перед рестораном, позади машин, таких же дорогостоящих, как наша. Коллин выходит из машины, и я удивляюсь, когда он открывает мою дверь и протягивает руку. Я смотрю на него с подозрением.

– Знаю, ты не привыкла быть рядом с джентльменом, но сейчас та часть, когда ты берешь меня за руку, – я хмуро смотрю на него, но крепко сжимаю руку и выхожу из машины. Поддерживая меня, в ту же секунду он бросает ключи парковщику.

– Просто чтобы ты знал – и Кэл, и Крис джентльмены по-своему, – говорю я ему строго, когда мы подходим к двери ресторана, которую он естественно для меня открывает.

Хостес, красивая девушка, которой не может быть больше двадцати, лучезарно улыбается ему. Независимо от того, кем он себя считает, он все равно раздражающе красив, и я должна признать, что в Коллине есть что-то очаровательное. Он озвучивает нашу фамилию, и она просит следовать за ней наверх в центр ресторана. Наш столик возле панорамных окон с видом на озеро, и там нас уже ожидают Декстер и Хелен. При их виде у меня сводит живот. Декстер поднимается, когда мы приближаемся, а Хелен смотрит на нас с осторожной улыбкой. Я же даже не могу фальшиво улыбнуться в ответ.

– Лорен, Коллин, – услышав, как Декстер произносит его имя, у меня сжимаются челюсти. – Прекрасно выглядишь, – добавляет он, пытаясь поцеловать меня в щеку. Поцелуй, которого я быстро избегаю.

– Она не в лучшем настроении, – отвечает за меня Коллин с самодовольной улыбкой.

Хелен встает, позволяет Коллину поцеловать ее в щеку и быстро смотрит на меня, словно ждет, что я наброшусь. Собираю все силы, сдерживаясь, но делаю глубокий вдох и пытаюсь дать им возможность пока считаться невиновными. Может быть, они просто не знали о Коллине, может, он сегодня позвонил им и просто представился. Коллин отодвигает мне стул, прежде чем сесть самому.

– Мы уже взяли на себя смелость заказать вино, – говорит нам Декстер.

Я быстро хватаю бутылку и наливаю. Затем поворачиваюсь к Коллину.

– Так ты пьешь? – спрашиваю ехидно.

Я злюсь, злюсь больше, чем раньше, злюсь, что мне приходится сидеть с этими людьми, которые смотрят на меня, как на научный проект. Черт возьми, я живой человек. Сколько мужчин нужно, чтобы сломать Лорен Скотт?

– В меру, – отвечает он ровно.

Я закатываю глаза на этот комментарий, прежде чем сделать глоток, который превращается в большой глоток, а затем опустошаю весь бокал.

– Ну, я планирую выпить достаточно для нас обоих, – отвечаю после того, как заканчиваю.

Он только посмеивается. Я переключаю свое внимание на Хелен и Декстера.

– Итак, похоже, вы все друг с другом знакомы. Когда это случилось? – я спрашиваю с сарказмом. Хелен прочищает горло.

– Мы с Коллином встречались некоторое время назад, – уверенно говорит она.

– Конечно! – сердито смеюсь.

– Я понимаю, что ты расстроена, – говорит Хелен, имея наглость звучать сочувственно.

– Расстроена, – хихикаю я. – О, с чего бы мне расстраиваться? Вы все не лгали и не хранили секреты о моем муже с тех пор, как мы познакомились. Разве не так?

Прежде чем они успевают ответить, появляется официант. Он оглашает фирменные блюда и что-то рекомендует. Хелен и Декстер заказывают что-то экзотическое, дорогое, чего я бы не стала есть за миллион лет. Коллин заказывает лобстера, что неудивительно. Я говорю официанту, что сегодня ужинать не буду, хотя и голодна. Отказываюсь есть с моими врагами.

– Она будет филе миньон средней прожарки со шпинатом и дважды запеченной картошкой, – говорит Коллин официанту.

Это именно то, что я хотела, если бы собиралась на самом деле заказать. В другой раз я посчитала бы это привлекательным, но вместо этого сейчас раздражена. Просто еще одно напоминание о том, как много эти люди знают обо мне, и как мало я знаю о них. Слушаю, как они вежливо разговаривают, что сводит меня с ума. Пригубив третий бокал вина, я ненавижу свое сердце за ускорение, потому что Коллин наклоняется к моему уху.

– Думаю, тебе стоит притормозить, милая.

Я поворачиваюсь к нему с ехидной улыбкой.

– Я тебе не «милая», – едко говорю я.

Он делает резкий вдох. Впервые за вечер он кажется взволнованным, и я удовлетворенно улыбаюсь. Какое-то время я думала, что он непоколебим.

«Оказалось, это не так», – хихикаю про себя.

– Коллин, как насчет того, чтобы сходить в бар выпить по-быстрому, – предлагает Декстер, и на лице Коллина проскальзывает облегчение. Напряжение за столом было невыносимым перед моим вторым бокалом и лишь немного уменьшилось на третьем.

– Я был бы счастлив присоединиться, – Коллин поднимается, поправляя пиджак.

Закатываю глаза, и удивляюсь, когда он наклоняется и касается моей щеки. Ругаю себя за то, что замечаю, как хорошо он пахнет.

– Не сиди здесь, переживая и напиваясь. Если тебе нужны ответы, задавай вопросы. Эти пассивно-агрессивные истерики, которые ты устраиваешь – не эффективны, – шепчет он мне.

Мой рот раскрывается, но прежде, чем я успеваю ответить, он выходит из-за стола. Прищурив глаза, смотрю на удаляющихся Декстера и Коллина. Если могла, я бы прожгла дыру в его пиджаке, потому что он ни разу не оглянулся на меня.

– Было бы самонадеянно с моей стороны спрашивать как у тебя дела? – забыв на мгновение о ее присутствии, смотрю на Хелен.

Моя первая мысль – схватить свой бокал, налить еще вина и не обращать на нее внимания, но слова Коллина эхом отдаются в моей голове.

Он прав, как бы мне неприятно это признавать, вместо этого я хватаю стакан, к которому не прикасалась весь вечер, делаю глоток воды и смотрю на Хелен. Сегодня она прекрасно накрашена, красива и утонченна, источает сочувствие и заботу. Что соответствует ее идеально ухоженным рукам и высокой укладке. На первый взгляд, она просто красивая содержанка, но я-то знаю, что Хелен гораздо больше. Кэл всегда был прав насчет нее. Естественно, она же врач. Она, очевидно, мастер манипуляции, обманчиво бесхитростная, но я помню, что у всех Крестфилдов есть цель. Черт, Скотты, Крестфилды, и я замужем за обоими.

– Знаю, я не была с тобой откровенна.

Складываю руки на груди.

– Знаешь, Хелен, мне кажется, моя проблема в том, что я считала тебя другом. Если я вычеркну это слово из уравнения, то перестану чувствовать себя преданной и управляемой.

Она кивает, к счастью, соглашаясь с тем, что она не моя подруга, и это немного жалит, но я ценю, что она не подлизывается ко мне.

– Я думаю, что так будет лучше во время его лечения.

– Так Коллин, рассказал тебе обо всем, что произошло, – спрашиваю я, стараясь сохранять ровный тон.

Девушка кивает.

– Он хочет начать работать в «Крестфилд Корпорейшен», – рассказывает Хелен, не такое уж открытие, потому что меня это не удивляет. Конечно, не могу представить Коллина фермером или школьным учителем.

– И как именно они это провернут? – спрашиваю, пытаясь скрыть сарказм в голосе. Качаю головой и наклоняюсь вперед, чувствуя, как сжимается горло. – Дела идут не очень хорошо. Кэл... он не в порядке, и Крис был... не совсем в себе, и Коллин снова появился. Все не в порядке. Что я должна делать, просто улыбаться и притворяться женой Коллина? – спрашиваю с отчаянием в голосе.

Я злюсь на Хелен. Я ей не доверяю, но сейчас она единственная, кто может дать хоть как-то приоткрыть завесу тайны.

– У меня есть дочь, к которой я должна вернуться, и я действительно не хочу, чтобы она участвовала в этом... не знаю, как это назвать. Меньше трех дней назад мой муж пытался убить человека, день назад он взорвался на своем отце и вышвырнул его. Не то чтобы тот этого не заслуживал, но я совершенно не понимаю, что мне делать! – с паникой в голосе утверждаю.

Сейчас я раскрыла больше внутренних страхов, чем предполагалось изначально, но Хелен выглядит спокойной и собранной, нисколько не удивленной или напуганной тем, что я сказала ей. На самом деле приятно высказать вслух то, что я держала в себе.

– И это переключение или, извини, переход, который происходит, это так утомительно, мягко говоря. Теперь есть еще один человек, с которым мне приходится иметь дело, он так отличается от Кэла и Криса, и он такой чопорный и самодовольный, и это не беспокоил бы меня так сильно, если бы я не чувствовала себя так бестолково, – признаю я.

– Из всех альтеров, Коллин, вероятно, тот, у кого ты можешь узнать больше всего, Лорен.

Я пристально смотрю на нее.

– Думаю, что после всего, что случилось, когда все секреты раскрыты, мы знаем причины того, что произошло, что... – я смеюсь над своей глупостью. – Наивно полагала, что это все исправит, и теперь задаюсь вопросом, будет ли когда-нибудь излечение, – признаюсь я.

– Если бы не было решения, ты бы ушла? – ее глаза сузились.

Уйти, как будто это так просто. Возможно, для некоторых женщин так и было бы. Я пытаюсь представить свою замужнюю жизнь за другим мужчиной, нормальным мужчиной. Даже не знаю, как бы я себя вела с нормальным человеком. И даже если бы решила уйти, это не значит, что я могла бы просто сделать это и никогда не оглядываться назад. Он отец моей дочери. И, кроме того, я люблю его – посреди безумия, душевной боли и страдания – я люблю его всем своим существом. Уходить – смехотворно и не вариант.

– Нет, – отвечаю ей просто.

– Думаю, тебе нужно с кем-то поговорить, – Хелен делает глоток воды, пока я мысленно пробегаю по списку самых близких мне людей в моей жизни. Никто из них не поймет. Ни Рэйвен, ни Анджела, и особенно не Хиллари.

– Я имею в виду терапевта, – говорит она, словно читая мои мысли. – Конечно, это не обязательно должна быть я, – быстро добавляет она.

Потираю висок, у меня болит голова, пока думаю, как объяснить все это кому-то другому. Бросаю на нее взгляд.

– Был бы конфликт интересов, если бы я решила увидеться с тобой... просто поговорить. Знаю, ты не можешь рассказать мне, что происходит на его сеансах.

– Нет, и технически я не доктор Криса, только Кэл и Коллин будут говорить со мной.

– Я действительно беспокоюсь о них... о нем, – качаю головой. – Никогда не видела его таким, каким он был до того, как Крис вышел, а затем Коллин взял на себя контроль.

Я вроде как в бреду. Пью больше воды, пытаясь вымыть алкоголь из организма. Чувствую, что мои мысли становятся затуманенными и мне нужна ясная голова, чтобы обсудить это с Хелен.

– И я на самом деле не знаю Коллина, он – новый человек, с которым нужно познакомиться, и странно быть рядом с ним. Думаю – странно, моя новая норма. Это очевидно.

– Из всех троих Коллин кажется самым разумным. Он действует менее импульсивно и эмоционально. Он мыслитель. Опять же, это только мое восприятие его, он не посещал мои сеансы терапии.

– Он самый расчетливый, – отвечаю я, оглядываясь на него в баре, где замечаю как женщины, смотрят в его сторону.

– Больше Крестфилд, – говорит она, и наши глаза встречаются в каком-то невысказанном понимании. – Похоже, у них всех разные мотивы. То, что будет двигать одним, может не двигать другим. Все они реагируют по-разному. Ты когда-нибудь изучала психологию?

– Да, как-то в старшей школе и колледже.

– Итак, на самом базовом уровне ты изучала о психическом аппарате, теории Фрейда о психической конструкции человека или психике. Ты помнишь, что такое идентификатор? – она вопросительно смотрит на меня.

– Смутно.

– Окей. Идентификатор – это импульсивное, несогласованное инстинктивное поведение, которым был бы... – она замолкает, ожидая моего ответа.

– Кэл, – я тихо угадываю, и она кивает.

– Тогда у нас есть супер-эго, которое является нашей моралью, нашими ценностями... – объясняет она.

– Крис, – отвечаю я, и она тут же кивает.

– И у нас есть эго, организованная, реалистичная часть нас, которая является посредником между желаниями идентификатора и супер-эго. Кем у нас и является…

– Коллин, – говорю я, осознание меня осенило.

– Ты не можешь иметь один аспект личности без других. Вместе они создают баланс. Я скажу, если есть надежда на интеграцию, Коллин был бы ключом к этому.

От этого заявления в моём животе спазм, а в мыслях хаос.

– Лорен, – ее властный голос заставляет меня смотреть прямо в ее теплые глаза. – Я знаю, что ты любишь Кэла. Знаю, что ты полюбила Криса. Знаю, что ты не знаешь Коллина, и он сильно отличается от них, но он так же твой муж, как Кэл и Крис. Он не аутсайдер и не приглашенная звезда в вашей жизни, он главный игрок. Недооценивать его значимость или пытаться оттолкнуть его, было бы не самым умным поступком.

Вспоминаю, как ранее в душе, когда я сказала ему, что скучаю по Кэйлен, он ответил тем же. Потом я подумала, что он просто сказал это, чтобы заставить меня поверить, в то, что он Крис или Кэл. Но в этот момент я поняла, что он – не они. Теперь думаю, возможно, он это и имел в виду, и если он любит Кейлен, это делает все намного проще. Подходит официантка и начинает раскладывать еду. Хелен бросает на нее взгляд, и снова становится прекрасной женщиной Крестфилд, которая только вышла поужинать. Наблюдаю за Декстером и Коллином, когда они возвращаются к столу. Двое мужчин Крестфилд. Кратко смотрю на Хелен и понимаю, что если я собираюсь остаться в этой игре, мне придется перейти от шашек к шахматам.

Даже думая об этом, начинаю нервничать. 

*** 

Остаток ужина прошел гладко. Я молчала большую часть времени, хотя опустошила всю порцию, которую даже не планировала заказывать. Коллин усмехнулся. Я наблюдала за ним, более пристально, нежели раньше. Все-таки разница очевидна, помимо того, что он более аккуратно подстрижен, чем Крис, и более ухожен, чем Кэл, он очень четко излагается. Также он внимателен. Не единожды ловлю его взгляд на себе, хотя слово «ловлю» не совсем подходит, потому что это звучит, как если бы он делал это тайно. Осознаю, что все его действия намеренные и не обдуманные. Он вежлив и чрезвычайно воспитан.

Кэл – самоуверенный и дерзкий человек, ему наплевать, нравился он кому-то или нет, но Коллин другой. В нем есть дух – подобно тому, который исходит от людей, выросшими с деньгами – понимает, что мир наблюдает за ним. Я могла бы солгать, сказав, что не очарована им. Как бы ни были схожи Крис и Кэл, осознаю, что эти двое не разделяют мировоззрение Коллина.

Наша поездка домой проходит тихо, и на этот раз вместо радио новостей он слушает спокойный джаз, что меня удивляет.

– Это помогает мне думать, – говорит он вслух, словно читая мои мысли, – и я помню, что тебе тоже нравилось.

Смотрю на него и закрываю глаза. Помню, когда Коллин был здесь в последний раз, он сказал, что много знает. Каким-то образом заказал для меня ужин, очевидно, что осведомлен он очень хорошо обо мне, кроме того знает детали, факты и историю. Он не знает меня... Я больше, чем просто список фактов. Но недооценивать его не стоит.

Выскальзываю с каблуков, которые кажутся меньшего размера с последнего раза, когда я их надевала. Пытаюсь вспомнить, когда это было. С Кэлом, когда мы ходили в изысканные рестораны, что возбуждали меня, когда мы только начали встречаться. Ежедневно мы посещали высококлассные рестораны, но я больше ценила наше уединение, чем выход в свет. Тогда все начало рушиться его так называемыми «деловыми поездками».

– Я могу задать тебе вопрос? – спокойно, без обиды и сарказма спрашиваю.

Замечаю, как он слегка приподнимает бровь.

– Конечно.

– Ранее ты сказал, что скучаешь по Кэйлен. Это правда или...

– У меня нет причин лгать тебе, помни, у меня нет плана.

Я немного хмурюсь.

– У каждого есть свои планы. Уяснила это на горьком опыте.

– Ну, я не заинтересован, в твоем неведении или чтобы ты верила во что-то, кроме правды.

Борюсь с желанием сказать ему, что не верю ему, но понимаю, что это никуда не приведет.

– Я хочу спросить тебя кое о чем, и это может не соответствовать твоему «плану», но думаю, что это было бы полезно... для всех нас.

Жду, когда он даст какой-то сигнал или скажет мне, что согласен ответить на мой вопрос, но этого не происходит.

– И тебе не обязательно отвечать «да» или «нет» прямо сейчас, но я надеюсь, что ты подумаешь об этом, – говорю ему неохотно и вижу, как на его лице появляется улыбка.

– Хорошо, – говорит он.

– Думаю, нам стоит вернуться в Мичиган и остаться с миссис Скотт на некоторое время, – быстро выпаливаю, отвернувшись от него.

Вспоминаю то время, когда еще не знала о его состоянии, когда только начинала догадываться, что что-то не так. Я понятия не имела и попросила его вернуться со мной к Рэйвен. Помню, думала, как сильно завишу от его ответа. Как сильно мне было нужно, чтобы он тогда сказал «да», чтобы дать мне веру, и догадывалась, если он скажет «нет», то мы как пара безнадежны. В этот раз все по-другому. Теперь я знаю правду. Теперь все так изменилось, и мы оба уже не те люди. Этот человек незнакомый и другой, и в каком-то смысле я чувствую его сострадание. Знаю, что Коллин собирается взять себе фамилию Крестфилд, и все что с ней связано. Думаю, ему нужны деньги и, возможно, престиж. Осознаю, что Кэл согласен с этим планом. Но Крис определенно был бы против всего этого – ну, Крис, которого я знала, не хотел бы – но Крис, которого я видела в последний раз, не был похож на «того» Криса.

– Знаю, что ты пытаешься завоевать империю Крестфилд и тому подобное, – говорю я, пытаясь сдержать сарказм и насмешку в голосе.

– Мне нужно только то, что нам причитается. Я обеспечиваю финансовую стабильность не только для нас, но и для Кэйлен, и для детей Кэйлен. В конце концов, нам задолжали, – говорит он ровно.

– Понимаю, но ты можешь делать это удаленно на некоторое время?

– Я дам тебе знать.

Остальная часть поездки домой проходит в тишине, и когда мы приезжаем, Коллин выходит из машины сам и помогает мне. Даже если я в этом не нуждаюсь, он обязательно откроет для меня все двери. Он галантен, но отстранен. Я устала, и вино, которое выпила, не совсем выветрилось, поэтому я поднимаюсь наверх, снимаю одежду и падаю на кровать. Думаю обо всем, что произошло за последние несколько дней и выдыхаю. Хватаю телефон и вижу, что у меня куча пропущенных звонков и сообщений от всех, включая миссис Скотт, Рэйвен и мистера Скотта. Я решаю написать им всем массовое сообщение, чтобы они знали, что я в порядке и позвоню всем завтра. Редактирую его, чтобы добавить «мы» в порядке. 

*** 

Просыпаюсь и вижу перед собой Коллина, полностью одетого, но на этот раз в коричневом свитере поверх рубашки с белым воротником и брюках цвета хаки. Он выглядит как модель Ральфа Лорена (прим. пер.: Polo Ralph Lauren Corporation – американская компания, производитель одежды, аксессуаров, парфюмерии, мебели и других товаров для дома).

– Если мы собираемся добраться в Мэдисон до полудня, тебе, вероятно, стоит начать собираться. Я бы предпочел отправиться пораньше.

И он так просто покидает комнату. Я протираю глаза и, чтобы убедиться, что не сплю, щипаю себя.

Глава 4

Лорен

Я сплю большую часть обратного пути в Мэдисон. Хочу хорошо отдохнуть, чтобы не выглядеть уставшей при встрече с Кэйлен. Я позвонила миссис Скотт, сообщив, что мы приедем. К счастью, ее голос звучал оптимистичнее, чем в последние несколько раз, когда я с ней разговаривала. Не могу даже представить, что происходит в ее сердце или прокручивается в мыслях. Если бы Кэл поступил со мной так же, как мистер Скотт с ней, не знаю, что было бы со мной. Вглядываюсь в него, думая о том, сколько раз я совершала эту поездку: с Кэйлен, в одиночку, с Крисом, с Кэлом. Где были мои мысли тогда, и где они сейчас, как сильно всё изменилось. Не только для меня, но и для всей его семьи. Как все рушится для всех нас.

– Думаешь, будет лучше, если мы не скажем ей кто я?

Он молчал все время, пока я спала.

– Что ты имеешь в виду?

– Для Гвен. После всего, что произошло, возможно, сейчас не самое подходящее время, чтобы познакомить нас, – говорит он шутливым голосом.

– Боже, я даже не подумала об этом, – я потираю виски, чувствуя, как снова поднимается напряжение.

Не знаю, когда будет подходящее время сказать: «Эй, Крис снова съехал, а это Коллин, еще одна его личность». Мало того, я уверена, что никто не рассказал ей о том, что произошло за последние несколько дней. Для нее будет шоком узнать, что ее сын на самом деле биологический сын Декстера Крестфилда-старшего и что он наставлял пистолет на человека, которого считал своим отцом. Я даже не знаю, общается ли она с мистером Скоттом. Для Коллина было бы намного легче представиться Крисом, чтобы она могла чувствовать себя комфортно. Опять смотрю на Коллина. Он одет в белую рубашку с воротником, с рукавами, слегка закатанными ниже локтя и брюки. Даже не знаю, смог бы он «сыграть» Криса в таком виде.

– Нет, никому в этой семье не стоит хранить секреты, – издаю смешок я, Коллин кивает в знак согласия.

Чувствую внезапную панику. Что если это будет продолжаться вечно? Как Кэйлен справится с этим? Я делаю глубокий вдох и прячу это в глубине души, чтобы разобраться позже. Сейчас главное мое желание – это увидеть ее улыбку, услышать ее голос. По крайней мере, сейчас здесь есть версия ее отца, и я должна быть благодарна за это. Коллин открывает мне дверь, и я чувствую порхающих бабочек в животе от его прикосновения к моей спине. Мы направляемся к дому. Он замедляет свой обычный быстрый шаг, пропуская меня вперед. Подходим к входной двери, и я стучу. Слышу, как играет музыка, какая-то кантри песня, женщина поёт о душевной боли. Вспоминаю, как я слушала грустную оперную музыку, когда Кэл ушел от меня, и борюсь с воспоминаниями о боли.

– Привет! – открыв дверь, Гвен восторженно приветствует нас, а широкая улыбка озаряет ее лицо.

Окружающая ее теплота, всегда неизменна, и я чувствую облегчение.

Она притягивает меня к себе и крепко обнимает. Я оглядываюсь назад и вижу, что Коллин стоит у подножия лестницы. Она смотрит мимо меня, глаза широко раскрыты от волнения, когда женщина разглядывает его.

– Что ты там делаешь, дорогой? Я приготовила твое любимое блюдо на обед, так что поторопись, – надо отдать ей должное за то, как она скрывает боль.

– Здравствуй, Гвен, – равномерно говорит Коллин, но в его голосе слышима теплота и немного сочувствия, чего я от него раньше не слышала.

Думаю, Гвен занимает особое место в их сердце. Замечаю, как ее глаза прищуриваются, затем мечутся ко мне, прежде чем вернутся обратно к нему. На ее лице появляется осознание, и очевидное замешательство, но она хорошо скрывает это.

– Кэл? – спрашивает она с легкой улыбкой.

– Не совсем, – я прохожу на кухню и слышу, как Коллин следует за мной.

Гвен закрывает за нами дверь, и мы секунду неловко стоим.

– Привет, Гвен. Я Коллин, – говорит он, держа одну руку в кармане, а другую протягивает ей.

Она тяжело сглатывает, глаза расширяются, встречаясь с моими, я киваю и улыбаюсь. Женщина издает нервный смешок.

– Оу, – говорит она, прикусывая губу.

Коллин убирает протянутую руку обратно в карман.

– Понимаю, что для вас это может стать настоящим шоком.

Гвен застывает на мгновение, но затем широко улыбается, прежде чем покачать головой и обнять его. Через полсекунды он обнимает ее в ответ.

– Я так рада, что ты здесь, – ее глаза плотно закрыты, пока она прижимает его.

Не могу представить, о чем она думает, но, учитывая обстоятельства, Гвен рада, что он дома – здесь, в безопасности – и в этот момент я тоже, особенно после событий, которые только что произошли. Коллин смотрит на меня, и я искренне улыбаюсь. Через минуту она отпускает его и вытирает слезы с глаз.

– Итак, ты любишь свиные отбивные и картофельное пюре? – спрашивает она.

– Люблю, – Коллин сверкает широкой очаровательной улыбкой, и я невольно краснею.

– Отлично! Отлично, – она повторяет, потирая ладони о бедра.

– Может, мы проверим Кэйлен? – Коллин обращается ко мне.

– Да, отличная идея, а я накрою на стол, – улыбается Гвен. – Она в своей комнате.

– Хорошо, мы скоро вернемся, – мы с Коллином быстро покидаем комнату, могу себе представить, как она вздохнула с облегчением после нашего ухода.

– Не так уж и плохо, правда? – шепчу, когда мы идем по дому к комнате Кэйлен.

– По сравнению с чем? – самодовольно спрашивает он.

Я закатываю глаза.

– Ну, она могла упасть в обморок, – смеюсь.

Открываю дверь в комнату Кэйлен, чувствую, как напряжение тает от одной только встречи с ней. На глаза сразу же наворачиваются слезы, это первый момент за неделю, когда я по-настоящему счастлива. Она спит на спине и выглядит такой же умиротворенной, как ее спящий папа. Ее темные вьющиеся волосы заплетены в две косички, и я, наклоняясь, целую ее в лоб.

– Мамочка так скучала по тебе, милая, – шепчу я. – Прости, что меня не было рядом.

– Я должен взять на себя вину за это, принцесса, – Коллин целует ее в щеку и сжимает ее маленькую ручку.

Мужчина приседает рядом со мной и смотрит на нее так же, как Крис.

– Она – лучшее, что мы когда-либо сделали, – я не могу не улыбнуться этому, прикасаюсь к его руке.

Коллин смотрит на меня немного удивленно, хотя я сама в недоумении. Не скажу, что это кажется правильным, но не так неловко, как я думала. Он вроде как сначала вздрогнул от моего касания. Что, если я не понравлюсь Коллину? Что, если он тайно ненавидит меня? Понимаю, Дженна больше в его вкусе, но в данный момент меня это мало интересует. Сейчас я должна думать только о хорошем.

– Умираю с голоду! – говорю я быстро, поднимаясь.

Коллин делает то же самое и жестом указывает к двери.

– Дамы вперед, – я натянуто улыбаюсь, прежде чем уйти на кухню. 

*** 

Интересно, о чем думает миссис Скотт, когда ее глаза прикованы к Коллину. Для женщины, чей брак только что разрушился, и теперь альтернативная личность ее сына сидит за ужином, она слишком молчалива.

– Так вкусно, – говорю я, пытаясь разрушить неловкое молчание.

– Очень вкусно, – добавляет Коллин.

– О, спасибо, – нервно улыбается она. – Ты не против называть меня «мамой»? – спрашивает она нерешительно.

Он снова улыбается, и я вспоминаю Криса.

– Нет, вовсе нет, – я шокирована тем, как он дружелюбен.

– Хорошо, – вздыхает Гвен с облегчением. – Надеюсь, ты не возражаешь, если я спрошу, но... где Крис? Есть причина, по которой ты здесь, а не Кэл? – осторожно спрашивает.

Коллин смотрит на меня, как будто просит разрешения ответить честно.

– Это из-за... того, что случилось... что сделал Уилл... – голос поник и дрожит.

– Когда вы в последний раз разговаривали с ним? – нерешительно спрашиваю я.

Гвен опускает взгляд.

– Он звонит каждый день и оставляет сообщения. Я просто сейчас не готова, – говорит она чуть смущенно.

– Вам нужно время, – я сжимаю ее руку через стол.

Гвен улыбается, но слезы текут у нее из глаз.

– Вы меня извините? – она встает из-за стола и быстро выходит из комнаты.

– Может быть, на данный момент нам лучше не рассказывать ей обо всем произошедшем, – тихо говорит Коллин, и я киваю в знак согласия. 

*** 

Остальная часть дня проходит относительно спокойно. Каждый остался наедине со своими мыслями. К счастью, Кэйлен заглушает множество моих. Она так рада меня видеть, прижимаясь ко мне последние несколько часов. Миссис Скотт исчезает в своей спальне, полагаю, давая нам наше личное время наедине с Кэйлен или, может быть, чтобы привести свои эмоции в порядок, прежде чем присоединиться к нам. Коллин исчез в комнате Криса... или в его старой спальне. Когда я прохожу мимо, он сидит за ноутбуком с телефоном в руках, очевидно, пытаясь закончить начатое. Он сосредоточен, голос звучит уверенно и авторитетно... а-ля Крестфилд. Краткие мгновения, когда он присоединяется к Кэйлен, мне он напоминает Криса – нежный, добрый и не такой нудный.

Я думаю о том, сколько времени Кэл пропустил с нашей дочерью. Думаю о том, как сильно я по нему скучаю – даже когда он принимал крайне плохое решение, пытаясь убить своего отца (или того, кого он считал своим отцом), насколько он был сломлен, когда осознал все, что случилось с ним в детстве. Как другие с этим справляются? Как тут не винить себя, даже если он абсолютно ни при чем?

Держа Кэйлен на руках, задаюсь вопросом, как мать может быть такой мерзкой, эгоистичной и полной ненависти. Настолько, что ее действия выходили за рамки самой себя. Она думала, что сделает больно Декстеру-старшему? Из того, что рассказал нам Клэйтон, он и глазом не моргнул, когда пришел и утащил сына. Как после такого можно уйти от ребенка, когда он больше всего в тебе нуждается?

Расти со Скоттами, вероятно, намного лучше чем, если бы он вырос как Крестфилд. У меня мурашки по коже от Декстера-старшего. Не в извращенном смысле, а в смысле, когда чувствуешь чье-то стремление к власти, почти слышишь, как у него в голове вращаются колесики. Коллин немного похож на него. Мне ненавистно, что он хочет быть настолько вовлеченным в этот мир. Я бы предпочла быть как можно дальше от этого.

– Тук-тук, – я поворачиваюсь и вижу миссис Скотт у двери.

Ее длинные рыжие волосы собраны в низкий хвост. В глазах блеск, но видно как они опухли. Интересно, сколько она сегодня плакала.

– Привет, – весело говорю я.

Она входит и садится на пол рядом со мной и Кэйлен. Кэйлен пытаться съесть «Play-Doh» (прим. пер.: Play-Doh – игровой набор пластилина. Состоит он из воды, соли, муки, минеральных масел) вместо того, чтобы помочь мне лепить торт.

– Она любит эту штуку, – Гвен смеется, беря красный кусочек и разминая его в руках. – Скоро я буду готовить ужин. Ты хотела чего-то особенного... или может Коллин хотел бы?

– Что бы вы ни делали, это будет здорово. Вы замечательный повар.

– Это помогает отвлечься от мыслей. Кэйлен тоже проделала большую работу, – она накручивает на палец одну из косичек Кэйлен.

– Я рада. Знаю, что она отлично провела время.

– Уилл пытался связаться с Крисом? – настойчиво спрашивает Гвен, не отводя взгляда от Кэйлен замешивающей пластилин.

Проглатываю нервный комок в горле.

– Да, на самом деле я позвонила ему... – отвечаю, чувствуя себя предательницей. Ее брови слегка приподнимаются, но женщина не просит объяснений.

– Было кое-что, что произошло с Крисом, и я не знала, кому еще позвонить, – она выглядит немного обиженной при моем признании. – Не то чтобы я не хотела вам звонить. Просто после всего, что случилось, я не хотела навязывать вам что-то еще, – быстро объясняю я.

– Ты можешь звонить мне в любое время, когда я тебе понадоблюсь, Лорен. Знаю, что я была не в себе, но я заботилась о себе и двух взрослых мужчинах, когда имела дело с раком. Я от этого не умру, – улыбается Гвен, но голос у нее суровый, и я киваю, давая ей понять, что понимаю.

– Так что же именно произошло? Почему ты ему позвонила? – она спрашивает.

И я начинаю рассказывать ей все, что случилось. Когда заканчиваю, слезы текут по нашим лицам. Женщина недоверчиво качает головой.

– Какая женщина поступит так со своим ребенком?! – печаль Гвен сменяется на гнев.

– Я знаю.

– И Декстер. Тьфу, – рычит она. – Я не могу поверить, что Уильям скрывал это от меня, – ее губы сжаты вместе, и мне понятно, что эта ситуация не сблизит их.

– Он сказал, что мистер Крестфилд заставил его подписать соглашение о конфиденциальности, – говорю я ей, надеясь немного смягчить удар.

Гвен сердито вздыхает.

– Я не должна удивляться после всего, что произошло, – горько смеется женщина.

Поднимаю Кэйлен и прижимаю к себе, прежде чем она вырывается из моих рук, теперь кукольный домик удостоен ее внимания.

– Мой бедный мальчик, – тихо говорит она, очевидно, думая, о маленьком мальчике, который появился на пороге ее дома много лет назад. – Я так зла, что меня бросает в жар! Бедный Кэл, бедный Крис... Коллин, – она качает головой и закрывает лицо. – Как ты переживаешь это, дорогая?

– Нормально, – хихикаю я, и она сочувственно кивает. – Я больше беспокоюсь о нем, – признаюсь, поглядывая на дверь, как будто он может появиться.

Женщина глубоко вздыхает и качает головой.

– Мы с Уиллом, правда, облажались. Понятия не имели, что делать, но, похоже, сделали неправильный выбор, – она начинает плакать сильнее.

Кэйлен подходит к ней, глядя на нее с любопытством. Она смеется и обнимает ее. Я встаю и беру коробку салфеток, достаю по одной себе и ей.

– Могло быть и хуже, – пожимаю плечами, и она начинает смеяться, я тоже смеюсь.

Маловероятный случай, но он происходит.

– Он хорошо к тебе относится? – спрашивает Гвен, когда мы обе перестаем смеяться.

Задумываюсь на мгновение.

– Как ни странно, – говорю я ей честно. – Мы не так уж долго находились вместе, но я не могу сказать, что он был злым... – замолкаю, а она ждет, пока я продолжу.

Пожав плечами, тихо продолжаю.

– Он просто такой другой и... новый. Я поняла это именно тогда, когда у вас случился переломный момент, – шучу я, и она улыбается.

– Я рада, что Уильям был рядом с тобой.

Проходит мгновение.

– Он скучает по вам и ужасно выглядит, – честно говорю я, зная, что от этого ей не станет лучше.

– Не сомневаюсь. Я просто продолжаю думать о том, какой я была самонадеянной. Полагая, что я превосходила женщин, которых обманывали. Думая, что они выбрали не того мужчину, или они упустили искру, или они не были бы по-настоящему влюблены. Словно это никогда не случится со мной, – она качает головой и смеется. – Я думала, что моей любви достаточно.

Мое сердце разрывается за нее, но я молчу, не зная, что сказать, как утешить ее. Мы все надеемся, у нас нет другого выбора, кроме как верить во что-либо еще.

– Я собираюсь приготовить ужин, – говорит она, отталкиваясь от пола.

Я начинаю прибирать в комнате беспорядок, который сделала Кэйлен. Дочь следует за миссис Скотт из комнаты.

– Всё в порядке, это стало нашим ритуалом, – миссис Скотт подхватывает её на руки и несет на кухню.

Я поднимаюсь по лестнице в комнату Криса, вспоминая первый день, когда прошла через это. Как я могла заглянуть в жизнь, которую никогда раньше не видела. Дверь приоткрыта, я вижу, как Коллин ходит взад и вперед с телефоном у уха. Его движения плавные, взгляд сосредоточенный, но не напряженный. Он смотрит на меня и улыбается. Всякий раз, когда кто-то из них улыбается, они способны вызвать у девушки обморок. Он поднимает палец, как бы говоря «дай мне секунду», а затем говорит тому, кто на линии, что свяжется позже и завершает звонок. Подходит ко мне, не сводя взгляда.

– Ты хотела со мной поговорить? – мы всего в нескольких дюймах друг от друга.

И находясь рядом с ним, мой пульс учащается, а воспоминания движутся туда, где не должны быть сейчас. Он так хорошо пахнет, как будто Кэл воспользовался своим шампунем, и на мгновение я забываю, зачем я здесь. Мысли уносят меня в моменты прошлого.

– Ужин. Миссис Скотт готовит ужин, – говорю я, ненавидя слабость в своем голосе.

Коллин смотрит на меня с изумлением и в этот момент напоминает Кэла больше, чем когда-либо прежде. На мгновение я задаюсь вопросом, если это уловка, если он действительно тот человек, которого я всегда знала и полюбила. Особенно когда он наклоняет голову в сторону и с намеком на улыбку смотрит мне в глаза, спрашивая в порядке ли я.

Нет, не в порядке. Все чертовски запутанно, и я так по нему скучаю.

– Да, – лгу я. – Ты много работаешь, – пытаюсь сменить тему.

Он кивает.

– Именно этим я и занимаюсь.

– Хорошо, – засовываю руки в карманы джинсов и не свожу взгляда с ботинок.

Становится слишком трудно смотреть на него, не желая поцеловать. Но он не Кэл, и уж точно не Крис. Он Коллин, и я даже не уверена, нравлюсь ли я ему... не то, чтобы это его главный приоритет, учитывая то, что происходит.

– Как долго ты планировала здесь оставаться? – он спрашивает меня, и я пожимаю плечами, чувствуя себя старшеклассницей, влюбленной в своего учителя.

– Ну, я просто думаю, что для меня важно начать видеться с Хелен, – смотрю на него шокировано.

Он широко улыбается, затем подходит ко мне поближе, и я задерживаю дыхание.

– Я тебе не враг, Лорен, если уж на то пошло, я – твой ресурс. Я хочу того же, что и ты.

– Что значит?.. – я смотрю в его глаза. В глаза, которые могут сказать так много, и в тоже время так мало о нем.

Он наклоняется к моему уху.

– Чтобы мы существовали как единое целое, – его губы коснулись моей щеки прежде, чем он вышел из комнаты. 

*** 

Семейные ужины не должны заставлять нервничать, но у нас с ними как-то не сложилось. Трудно избавиться от чувства страха, что таится в глубине моего сознания, независимо от того, насколько хороша еда. Напряжение ощущается меньше, чем раньше, но я думаю, каково быть женщиной встретившей другую часть своего сына. Присутствие Кэйлен сгладило неловкость. Она смеется и произносит невпопад слова, которые слышала. Что меня больше всего шокирует, так это то, как она влюблена в Коллина, а он в нее. Он просто не похож на того, кто может принять ребенка. Я замечаю, как он корчит ей рожи, и она начинает хихикать, что вынуждает нас делать то же самое. Особенно забавно, как серьезно он выглядит между своими дурачествами ради ее смеха.

– Очень вкусно. Ваша еда может быть решением мира во всем мире, – шучу я, уничтожая последний кусочек спаржи. Мне даже не нравится спаржа, но как только она оказалась у меня во рту, я влюбилась.

– Ты слишком добра, – смущенно говорит Гвен.

– Это на самом деле изумительно. Вы когда-нибудь думали о том, чтобы написать кулинарную книгу? – спрашивает Коллин, и она лучезарно улыбается.

– Спасибо, нет, не думала. Я храню рецепты то тут, то там, – говорит она, немного ошарашено.

– Это действительно потрясающая идея, – говорю, поощряя ее, и она отмахивается рукой.

– Я серьезно. Сейчас век цифровых технологий, и гораздо проще продавать и создавать платформу, – продолжает Коллин.

Мужчина начинает углубляться в аналитику электронной коммерции и идеальные условия для того, чтобы контент стал вирусным, а мы обе выглядим немного ошеломленными.

– Об этом стоит подумать. По крайней мере, мне было бы чем заняться, да и я всегда хотела поделиться своими рецептами.

– Я мог бы помочь вам во всём, что нужно, – добавляет он, затем обращает свое внимание на меня.

– И художественная галерея в районе, где мы живем, у тебя идеальные зарисовки, – Коллин допивает бокал вина.

Теперь моя очередь быть шокированной. Мои мысли возвращаются к ночи, когда Кэл предложил это, но нас прерывает стук в дверь.

– Вы кого-нибудь ждете? – Коллин спрашивает, и я замечаю, как глаза Гвенрасширяются.

– Нет, – тихо говорит она.

Коллин встает и идет открывать дверь.

– Я знала, что она здесь! – я не могу не улыбнуться, услышав голос.

– Хиллари! – взволнованно восклицаю я, вставая со своего места.

– Хорошая стрижка, Кэл, – она шутит, намекая на то, что его волосы уложены слишком аккуратно.

Она маневрирует мимо него, и он отступает, жестикулируя, чтобы она прошла.

– Что ты здесь делаешь? – удивленно спрашиваю, когда подруга обнимает меня.

– Эйдан, – хихикает она мне в ухо, и от шока у меня отвисает челюсть.

– Что?! – кричу я, и Коллин прочищает горло.

– С каких это пор ты стал таким ханжой, Кэл, – смеется она, закатывая глаза.

– На самом деле я не Кэл, и Гвен сидит прямо здесь, – говорит он слегка раздраженно.

– Нет, все в порядке, Коллин, – миссис Скотт краснеет от смущения.

– Кто такой Коллин, черт возьми? – спрашивает Хиллари, бросая на меня взгляд, она в замешательстве.

– Я – Коллин! – он говорит со вздохом.

– Только не еще один, – Эйдан появляется на кухне, выглядя раздраженно.

– Эйдан... – Коллин равнодушно приветствует его.

Эйдан начинает смеяться.

– Ты пробуешься на обложку коллекции Ральфа Лорена?

Хиллари смеется вместе с ним, быстро целуя Кэйлен в щёку. Мы с миссис Скотт краснеем.

– Эйдан! – миссис Скотт говорит предупреждающим тоном.

Он в защиту поднимает руки, его смех лишь немного утихает.

– Все в порядке, Гвен. Дети, есть дети, – говорит Коллин, возвращаясь на свое место.

– Извините, миссис Ред. Это просто... – он смущенно смотрит на Коллина.

– Не смотри на меня, – визжит Хиллари.

Я вижу, как она изо всех сил старается не рассмеяться.

– Это так странно, – он смотрит на Коллина, как будто пытается изучить его.

Я должна отдать Коллину должное. Он выглядит слегка возмущено. Кэл уже ударил бы Эйдана в лицо.

– Крис, выходи!!! – Эйдан говорит громко и наиграно прямо в лицо Коллина, и в этот момент я понимаю, что от их обоих пахнет текилой.

Они пьяны! Я вижу, как Коллин поднимается, и сразу же бросаюсь между ними.

– Ты что расстроился из-за школы? – Эйдан спрашивает.

– Коллин, пожалуйста, – я умоляю его, но только вижу, как он сжимает кулаки. – Пожалуйста, не надо, пока Кэйлен здесь, – шепчу, и он позволяет мне проводить его в другой угол комнаты.

– Эйдан, ты должен уйти прямо сейчас, – миссис Скотт ведет его к двери с Хиллари на буксире.

– Я позвоню тебе, дорогая!!! – Хиллари поет мне.

Кухню Скоттов точно сглазили. 

*** 

– Мне очень жаль, – говорю я, запыхавшись, когда мы поднимаемся наверх, в комнату Криса.

Коллин задерживает дыхание и потирает затылок. Его лицо покраснело, и это единственный признак того, что он взволнован. Хотя, признаюсь, приятно видеть, что его можно задеть, что он человек.

– Не твоя вина, что друзья Криса идиоты, – он садится на свою кровать.

– Ну, одна из этих идиотов – моя подруга.

– Они просто напились, – спокойно говорит он.

Я хихикаю, наблюдая за ним, вспоминая свои предыдущие мысли.

– Что? – спрашивает с любопытством.

Пожимаю плечами.

– Ранее я просто думала, что ты – Кэл, и разыгрываешь меня, – признаюсь я.

Он улыбается.

– Да, Кельвин с трудом уходит.

– Да, это так, – подтверждаю, а мысли непроизвольно уносятся, в те времена, когда Кэл ушел от меня.

– Он любит тебя.

Мои глаза расширяются.

– Ты умеешь читать мысли? – шучу, чтобы поднять настроение.

– Не нужно быть экстрасенсом, чтобы сказать, о чем ты думаешь, – говорит Коллин, и я обхватываю себя руками.

Странно, что он смотрит на меня так, будто знает все мои секреты. Я вспоминаю его слова, сказанные ранее, что мы хотим одного и того же, что он хочет, чтобы они были одним целым. Крис и Кэл никогда не говорили мне этого.

– Когда ты сказал, что хочешь того же, что и я, чтобы вы все объединились, ты действительно так думаешь? – я осторожно сажусь рядом с ним на кровать.

– Это все, чего я когда-либо хотел.

– Как нам это сделать? – почти боюсь услышать ответ.

– Ты действительно этого хочешь? – он спрашивает меня, выглядя серьезным.

– Конечно, именно этого я и хочу. Почему нет? – спрашиваю обиженно.

– Человек, который появится впоследствии, может быть не тем, в кого ты влюбилась, – говорит он, и я с трудом сглатываю.

– Пожалуйста, не говори мне, что ты собираешься спросить, кого я люблю больше, – нервно смеюсь.

– Нет, это не соревнование. Если мы все не пересечем финишную черту, то никто из нас это не сделает, но если они в это не верят, то мы безнадежны, – тихо говорит он.

– На кухне порядок, – мы оборачиваемся, и видим в дверях миссис Скотт с Кэйлен на бедре. – Я могу уложить ее в постель, если хочешь, – она говорит немного неловко.

– Нет, я сама, – быстро поднимаюсь.

– Ты уверена? – снова спрашивает Гвен.

Я оглядываюсь на Коллина.

– Нет, все в порядке, уверен, она скучала по этому, – отвечает он.

– Хорошо, – иду к миссис Скотт.

Напряжение от его слов повисло в воздухе. Он понимает, что только что сказал мне, как это важно для меня?

– Коллин, ты не возражаешь, если мы немного поговорим? – спрашивает миссис Скотт, когда я беру Кэйлен из ее рук. Интересно, слышала ли она, что он сказал, верит ли она ему.

– Я буду внизу, – говорю я ей перед тем, как выйти из комнаты. 

*** 

Коллин

Большинство мужчин думают, что женщин трудно понять.

Слишком сложно разобраться, их мотивы чужды. Я обнаружил, что все совсем наоборот. Не нужно быть гением, чтобы понять их – хотя с моим IQ не было бы заблуждением назвать меня так. Просто требуется внимание, большинство из них легко читаются. Понять, что мотивирует их как личность, а не как целый пол. Все по-другому – любовь, контроль, последовательность, богатство, уверенность и страх. Те же самые вещи, которые мотивируют мужчин – потому что, когда дело доходит до этого, мы все хотим одного и того же – мы просто руководствуемся разными принципами.

Как только мотивация найдена, определите, ищут ли они одобрения. Они действуют из чувства вины? Кто в нападении, кто в обороне? Человек, который знает свое место, обладает властью. Большинство людей без понятия, что делать с властью, когда ее получают, и если они этого не знают, то они ее не сохранят.

Все очень просто. Дайте человеку то, чего ему не хватает, убедитесь, что знаете, что у вас есть то, что он хочет, или о чем думает, что ему нужно, и если ему это не нужно, вы заставите его поверить, что это так. Это то, чего Кэл и Крис не поняли.

Кэл считает, что он может предложить больше, чем делает, а Крис считает, что его недостаточно. Крис отдает слишком много себя людям, но Кэл – недостаточно. Во всем есть баланс, и ни один из них не может овладеть им без другого. И определенно не без меня.

Именно по этой причине я и являюсь стабильным.

Поэтому я здесь, когда они уходят. В то время они думают, что боль слишком острая, гнев слишком сильный, когда страх настолько глубок, они чувствуют, что тонут. Это делает их безжизненным телом, а меня спасательным жилетом. Я тот, кто не дает Кельвину посадить нас в тюрьму и не дает Крису отправить нас в сумасшедший дом.

Когда-то это было как плохая игра в волейбол. Прыжки с одной крайности в другую. Кэл хотел жить жизнью, потворствуя тому, что доставляло ему удовольствие в то время, независимо от последствий. А Крис делал только то, что он считал приемлемым, угождая самым важным для него людям, совершенно не подозревая о грязных маленьких секретах, что скрывали от него люди, которых он любил больше всего.

Поначалу казалось бессмысленно уравновешивать. Болтаясь от одной крайности к другой, без какого-либо взаимопонимания. Часть меня верит, что он все знает, в то время как другая часть – разгуливает совершенно невежественно. Кэл более чем счастлив держать Криса в неведении, было весело на его глазах играть примерного мальчика. Ничего общего, кроме женщин, которых они любят.

Одна из них – бедная Гвен. Я устал думать о том, что сделал с ней герой Криса, его моральный якорь. Было практически тошно смотреть на нее с ним; не обращая внимания на его лживость, не подозревая о его обмане, искренне веря, что человек, которого она так долго любила, не способен на что-то столь мерзкое. Наблюдая, за щеголяющей туда-сюда Лизой, как будто ее секрет никогда не существовал, они оба так поглощены своим собственным триумфом, думая, что ушли от окончательной ошибки.

Уильям был так самоуверен по отношению к Лорен и смертельно боялся Кельвина. Он переместил свою вину и гнев на людей, которые могли поднять занавес на его маленьком шоу. Я должен отдать ему должное. Он держался неплохо для человека, идущего по минам, не зная, что в любую минуту все может взорваться. Хотя я разочарован в нем. Думал, что из них двоих, именно он будет тем, кто, наконец, раскроет все, но страх мотивировал его больше, чем любовь, и за это мне действительно жаль Гвен.

– Я подумала, что мы должны поговорить, – улыбается она. Я уважаю ее за это, находя что-то общее между ней и Лорен.

Встаю и позволяю ей сесть на кровать. Она оглядывает комнату, испуская вздох.

– Я хотела поблагодарить тебя за... доброту, – Гвен произносит это так, словно ищет нужные слова.

– Пожалуйста.

– Я всегда хотела подружиться с Кэлом, он просто... я думаю, он ненавидел нас.

– Он вас не ненавидит, – говорю я ей, и она криво улыбается.

– Лорен рассказала мне обо всем, что произошло. Жаль, что я не знала, что было что-то, в чем нужна была моя помощь, – печаль мгновенно охватывает ее.

Я беру ее за руку и вижу на лице удивление.

– Вы сделали для нас все, что могли. Вы были замечательной матерью, вы и есть замечательная мать, и с нами все будет хорошо, – заверяю я ее.

Она поднимает на меня глаза и улыбается. Я вижу в них надежду, надежду на то, что все будет хорошо. Знаю, что Гвен хочет верить мне, что если она присмотрится достаточно хорошо, то увидит маленького спокойного мальчика, который хотел угодить ей. Все его проблемы она могла бы решить стаканом молока и шоколадным печеньем.

– А… вас много? – спрашивает она нерешительно. Я сжимаю ее руку, надеясь, что это растопит ее сердце.

– Нет, я последний из могикан, – говорю я ей, и она вздыхает с облегчением.

(прим. пер.: «Последний из могикан» (англ. The Last of the Mohicans) – исторический роман американского писателя Джеймса Фенимора Купера. В иносказательном плане название романа употребляется для описания последнего представителя какого-либо отмирающего социального явления или группы, сторонника каких-либо идей, отживших своё время и пр.).

– Не то чтобы я не любила кого-то, – быстро объясняет женщина. Я киваю в знак понимания. – Я также извиняюсь за Эйдана, он обычно гораздо лучше себя ведет. Спасибо, что не нагнетаешь обстановку.

Я ухмыляюсь, потому что потребовалось много времени, чтобы приструнить это. Кэл попытался использовать нарастающий гнев, чтобы выскользнуть через трещины. У него тайм-аут, пока он снова не научится хорошо играть с другими. Кэл обладает эмоциональной выносливостью шестилетнего ребенка, и после того, наконец, показав, что он нагло стер с памяти, он понятия не имеет, как контролировать свои мысли или действия. Он вне строя, пока я не смогу стабилизировать ситуацию.

– Я сказал Лорен, что нет необходимости для извинений.

– Ты так отличаешься от них, – говорит она с недоумением на лице.

– Я должен.

– Когда ты не... когда ты не контролируешь... где ты находишься? – спрашивает Гвен, в голосе любопытство и беспокойство.

– Я всегда рядом. Я никогда не погружаюсь в темноту, как Крис, или как Кельвин решают делать чаще всего. Я всегда должен быть в курсе происходящего.

– Погружаться в темноту... что это значит?

– Бессознательный, глубокий сон, – говорю я ей просто.

Ее глаза расширяются, она кажется застигнутой врасплох моей прямотой. Это имеет смысл, в семье, которая так привыкла к полуправде и тайнам.

– Ты как второй пилот, – делает вывод она, и я ухмыляюсь.

– Это была бы идеальная аналогия, – соглашаюсь, от чего Гвен улыбается.

– Миссис Скотт? – мы оба поворачиваемся и видим Лорен, нервно стоящую у двери. – Мистер Скотт только что приехал.

Я поворачиваюсь к Гвен, видя, как бледнеет ее лицо.

– Хотите, чтобы я попросил его уйти? – сохраняю тон нейтральным.

Хочу доказать, что я сделаю так, чтобы это не привело к ссоре или эмоциональному срыву, как предпочитают мои напарники.

– Нет, нет, это тоже его дом. Мы будем делить его, пока я не решу, что собираюсь делать, – тихо говорит Гвен и встает.

Женщина проходит мимо Лорен, которая почти застыла в дверях. Смотрит на меня, ее широкие карие глаза полны смущения – те же глаза, в которые влюбились Кэл и Крис. Глаза, которые могут светиться или затуманиться печалью в зависимости от того, какое действие выбирает человек. Я благодарен за Лорен. Она была связующим звеном, мостом, который был нужен им обоим, кем-то, кого они оба могли любить. Я был настроен скептически, что Крис согласится, поскольку она так отличалась от Дженны. Не то чтобы мне не нравилась Дженна, но она никогда не была той, ради кого Кэл пожертвовал бы своей жизнью. Он ненавидел ее, а еще больше сожалел о том, что дал ей возможность проскользнуть внутрь.

Помню тот день, когда Кэл сдался, смирился с тем, что отпустил Лорен, сделал самое бескорыстное, что он когда-либо делал, или так он думал. Нет ничего необычного в том, что действия Кэла имеют тенденцию иметь неприятную отдачу, потому что он действует всегда совершенно без эмоций, не предвидя долгосрочных последствий. Страстная ошибка, то, что Лорен любит в нем, это то же самое, что причиняет ей столько боли.

– Думаешь, нам стоит спуститься туда? – она нервно на меня смотрит.

– Нет, думаю, они должны сами во всем разобраться. Как бы то ни было, – ее глаза сузились, полные любопытства, как будто она все еще пытается понять меня.

– Думаешь, она простит его? – спрашивает, и я сажусь рядом с ней. Лорен потирает руками бедра.

Я заставляю ее нервничать, и не потому, что ей страшно или неуютно, а все как раз наоборот и ее это смущает.

– Думаю, простит, – честно говорю я ей, и она поднимает бровь. – Ты не согласна?

– Как она может доверять ему после такого? Не знаю, сможет ли она пережить такое предательство, – Лорен не торопится со словами, ставя себя на место Гвен.

– Я не думаю, что Гвен мотивированна уверенностью. Ею движет любовь. Если он сможет убедить ее, что все еще любит, что семья может пережить это, она примет его обратно, – говорю я довольно твердо.

– Ты говоришь так уверенно, – Лорен смотрит на меня растерянно и слегка раздраженно.

– Как только узнаешь, что мотивирует человека, ты, как правило, можешь вполне легко выяснить результат решений, которые они принимают. Например, женщина, которой больше движет уверенность и рутина, никогда не сможет вернуть мужчину, который нарушил ее доверие – это разрушает ее основную мотивацию. Такая женщина никогда не сможет обрести покой, гадая, пойдет ли он, так сказать, налево.

Она улыбается и смотрит на меня, изучая.

– Откуда ты все это знаешь? Как у тебя хватило времени обрести такую интуицию?

– Не интуиция, наблюдательность, – поправляю я, и она закатывает глаза.

Лорен поворачивается ко мне.

– Ну, доктор Скотт, нет, доктор Крестфилд, это было бы более уместно, не так ли? – в ее голосе слышится вызов, но в нем есть нотка флирта, и я заинтригован. Вглядываюсь в ее глаза.

– Ты и Гвен – одно и то же, – говорю ей с улыбкой.

Она пренебрежительно улыбается мне.

– Что ж, позволь мне сказать тебе, если ты или кто-нибудь из вас решит изменить мне с одной из подруг Кэйлен, когда она подрастет, я убью тебя, – она смотрит мне в глаза, и впервые за долгое время они такие широкие, яркие и игривые.

Лорен никогда не смотрела на меня так, и на секунду я забываю, что она «их» отвлекает, а не меня, и на мгновение забывает, что любит «их», а не меня. Потом вспоминает, отводя глаза.

– Я не против уехать завтра днем, – она поднимается, и я тоже. – Думаю, что твое лечение сейчас важнее всего остального. Спокойной ночи, Коллин, – машет рукой перед выходом из комнаты, и я игнорирую чувство, которое никогда не испытывал, не могу описать, но я уверен, что это разочарование. 

Глава 5

Лорен

Мы все встаем рано, хотя я просыпаюсь раньше всех. Не знаю, где мистер Скотт спал прошлой ночью, но его не было в своей комнате. Миссис Скотт оставила дверь открытой, и была там одна, а его грузовик не сдвинулся с места со вчерашнего вечера. Мой телефон звонит, и я вижу, что это Хиллари. Не могу не закатить глаза, потому что я очень удивлена, что она проснулась до рассвета, вспомнив, насколько они были пьяны прошлой ночью. Хиллари и Эйдан вместе кажутся странными. Ну, не так уж и необычно. Они оба одиноки, одного возраста и привлекательны. Меня просто съеживает от того, что они могут серьезно относиться друг к другу. Надеюсь, Эйдан в курсе во что ввязывается. Я удивлена, когда слышу его голос в телефоне, а не Хиллари.

– Эй, Лорен, мой телефон умер, так что я просто воспользовался телефоном Хиллари, – его голос хриплый, как будто он только что проснулся.

– Я уже поняла, – я все еще немного раздражена тем, как они вели себя прошлой ночью.

Ожидала такого от Хиллари, но Эйдан мог бы быть немного более зрелым при данных обстоятельствах. Эти двое могут быть как огонь и бензин.

– Звоню, чтобы извиниться за вчерашнее. Я был придурком, и это было глупо. Знаю, что вам это не нужно, и я не воспринимаю состояние моих лучших друзей как шутку, – ну, он попал во все отметки, которые я собиралась пометить галочками.

– Я просто рада, что это не переросло во что-то ужасное, – говорю я, наблюдая, как Кэйлен переворачивается в постели.

– Я видел грузовик мистера Скотта. Все в порядке?

– Насколько мне известно.

– Тебе нужна помощь там... он... все еще тот парень?.. – интересуется он, произнося последнюю часть с опасением и почти отвращением.

– Да, и мы на самом деле скоро уезжаем. Не мог бы ты время от времени навещать миссис Скотт? Мы предложили ей поехать с нами в Чикаго, но она говорит, что здесь ей будет лучше.

– Хорошо, буду. Ты справишься с Крисом из «подготовительной школы»?

– Его зовут Коллин, и да, он безвреден, – хихикаю я.

– Когда Крис ушел в себя? После всего, что случилось с Лизой?

– Да, но он вернулся... это длинная история. Крису, наверное, лучше самому рассказать тебе... когда он вернется, – я замолкаю.

– Ты знаешь, когда это случится?

В ответ я качаю головой и понимаю, что он меня не видит.

– Нет, я так же не осведомлена, как и все остальные, – признаюсь я со смешком. – Ты разговаривал с Лизой? – спрашиваю, желая сменить тему.

В последнее время она постоянно в моих мыслях. Я не разговаривала с ней с того дня, как она заставила меня встретиться с ней в ресторане и сказала, что у нее есть что-то, о чем она должна рассказать Крису. Ненавижу все, что произошло. Вообще-то я считала Лизу своей подругой. Мы были близки и теперь... думаю, я не могу судить ее. Она была так молода, и тогда я не была частью этой истории, но я, как жена, чувствую себя обязанной принять сторону миссис Скотт.

– Да, я был у нее. Вчера утром она уходила и оставила Уиллу с тетей, – он признается, и я вспоминаю, что у Лизы и мистера Скотта есть ребенок.

Тот факт, что она назвала свою дочь в его честь, делает это гораздо более реальным, и миссис Скотт должно быть еще обиднее. Я думаю о ночи, когда она плакала на моих руках на полу в ванной, и чувствую, что становлюсь эмоциональной.

– Не знаешь, видел ли мистер Скотт ее... их дочь? – спрашиваю я с любопытством.

– Не знаю, – его голос несчастен, далек от его обычно игривого веселого тона, который только вчера звучал с помощью алкоголя.

В этот момент я понимаю, что Эйдану тоже больно. Его брат, Крис, пропал без вести, Скотты, почти его семья – на грани распада, и его лучшие друзья, вероятно, никогда больше не заговорят друг с другом.

– Эйдан, ты в порядке? – спрашиваю его искренне.

– Со мной всегда все в порядке, – я слышу улыбку в его голосе, и знаю, что он сообразил ее для меня.

– Ну, так как вы с Хиллари теперь вместе, уверена, буду часто видеть тебя в Чикаго, – дразню я.

– Мы не вместе! – он звучит почти панически, и мне приходится сдерживать хихиканья.

Он не знает Хиллари. Теперь они вместе.

– Как скажешь, – говорю я ему успокаивающе.

– Дашь мне знать, как только Крис... вернется, – просит он неуверенно.

– Обещаю.

– Хорошо. Не бери в голову, Лорен, – его голос более серьезен.

– И ты тоже, – говорю ему, прежде чем повесить трубку.

Закончив разговор с Эйданом, я быстро принимаю душ и переодеваю Кэйлен, пока она спит. Еще слишком рано, и я не хочу нарушать ее режим. Коллин написал мне, что мы уезжаем в семь тридцать, а сейчас шесть сорок пять. Я провожу последний осмотр собранных вещей, когда раздается стук в дверь. Я думаю, что это миссис Скотт, но удивляюсь, видя, мистера Скотта. Он все еще выглядит усталым и опустошенным, но теперь есть кое-что, чего я не видела, когда мы виделись в последний раз. Надежду в его сине-зеленых глазах.

– Доброе утро.

– Доброе утро, – отхожу от двери, позволяя ему войти.

Он заходит внутрь, и я закрываю дверь. Думаю о том, как далеко мы с ним зашли. Как этот человек ранее практически ненавидел меня, каким подлым и злым был. Он не являлся мне союзником, честно говоря, чувствовался моим врагом. Я ничего не могла сделать правильно, и само мое присутствие раздражало его. Теперь, когда все вышло наружу, думаю, что только я его единственный союзник.

– Гвен упомянула, что ты и... – он глубоко вздыхает, – Коллин уезжаете.

– Да, – я киваю. – Надеюсь, встреча с Хелен ему поможет.

– Надеюсь, она сможет помочь, как знать? – он хихикает.

– Вы говорили с ним?

Мужчина отрицательно качает головой.

– Нет, не думаю, что сейчас это самое лучшее решение, – это меня удивляет, но, возможно, не должно, после словесного уничтожения его Крисом. – Гвен сказала, что он не кажется таким уж плохим, – интересно, это была его интерпретация ее слов, а не его. – Честно говоря, Гвен, кажется, влюблена в Коллина.

– По крайней мере, сейчас, – честно отвечаю я.

Действительно не знаю, что думать о Коллине. Он кажется настолько прозрачным, но я просто не могу доверять ему на данный момент. Его цели кажутся слишком идеальными. Было бы легко, если бы эта часть человека, которого я любила, хотела лучшего для всех, но кажется странным, что его цель настолько не соответствует двум другим частям его самого. Если он честен, и это на самом деле его задача, имеет ли значение, когда две другие половины так сопротивляются этому?

– Гвен сказала мне, что он напоминает ей лучшую версию Крестфилда, – говорит он нерешительно.

– Звучит, как точное описание.

– В таком случае будь осторожна.

Хочу сказать ему, что его сын истинный Крестфилд, но молчу. Он уже должен быть в курсе этого, и я не хочу сейчас ничего лишнего добавлять к его моральным весам.

– Если тебе что-то понадобится от меня или Гвен, мы здесь. Неважно, насколько рано или поздно, – я могу сказать, что он имеет в виду именно это всеми фибрами своего тела.

– Я обещаю.

Серьезно. Если мы хотим исправить ситуацию, это касается каждого из нас. 

*** 

Мы с Кэйлен множество раз подъезжали к нашему дому, поднимались по лестничным пролетам и открывали дверь. Но с Кэлом этого никогда не было.

Были только мы, или с Крисом, ну, по крайней мере, я думаю, что это был он. А теперь Коллин. Мы пробыли дома неделю, и к счастью, Кэйлен еще помнит, как выглядит ее дом. Мне все еще кажется, что это место ее, и Коллина, уверена, она осознает, что он ее отец.

Он любит ее.

Мужчина терпелив с ней, он играет с ней. Кэйлен спит в моей постели каждую ночь. Знаю, что должна прекратить это, она так хорошо спит одна, но это больше для моего комфорта, чем ее. Мне так одиноко в постели. Конечно же, мы с Коллином не спим в одной комнате. Он не инициировал этого и приходит только каждое утро, чтобы взять вещи. Знаю, что вчера он ходил по магазинам. Я заглянула в шкаф в комнате, где он остановился. Должна сказать, его вкус безупречен, но дорогой, даже Кэл на его фоне выглядит скромно.

Он уходит ежедневно между семью и девятью, но возвращается до семи. Совсем как сосед по комнате, и это так странно. Мистер и миссис Скотт звонили мне каждый день, разумеется, в разное время. Они в одном доме – это шаг – но не знаю, как долго так будет. Мне очень жаль миссис Скотт, и иногда легче говорить с ней о боли, с которой она имеет дело, чем о собственной. Какая у меня боль? После всего кажется эгоистичным думать о своей боли. После всего, о чем мы узнали, после того, что произошло в прошлом каждого, моя кажется смехотворной.

– Я хочу печенье, – визжит Кэйлен, брызгая пузырьками в ванной. Я смеюсь.

– Никакого печенья на ночь, – говорю ей в третий раз.

Думаю, миссис Скотт приучила ее к выпечке перед сном. Беру ее на руки, обертывая большим розовым полотенцем, и уношу из ванной. Удивляюсь, когда вижу, как Коллин проходит через дверь с большой сумкой с надписью «Барнс и Ноубл» (прим. пер.: Barnes & Noble – американская компания, крупнейшая в США по продажам книг).

– Привет, – говорю я, и он улыбается мне.

Улыбка, которая до сих пор заставляет мое сердце подпрыгивать. Каждый раз я напоминаю себе, что Коллин другой, даже если у него та же улыбка, тот же голос и те же глаза, которые заставляют меня снова влюбиться в него. Мужчина ставит сумку и подходит к нам, я приказываю своему сердцу успокоиться.

– У меня есть кое-что для нее, – говорит он, прежде чем поцеловать Кэйлен в лоб.

Она обхватывает ладонями его лицо.

– Ты слышишь, Кэй, – говорю я ей.

Коллин в хорошем настроении, и это почти заразно, мне хочется дышать им, но вместо этого я вдыхаю только его запах. Он так отличается от Криса и Кэла.

– У меня есть кое-что и для тебя, но я не могу показать тебе до пятницы, – его глаза сверкают, я пытаюсь сдержать улыбку.

У него есть кое-что для меня. Я пытаюсь скрыть свой восторг. Пытаюсь скрыть, насколько хорошо мгновение, когда все кажется легким и простым. Такое чувство, что этих мгновений не было тысячи лет. Он взволнован и излучает энергию. Обычно я бы просто улыбалась и была вежлива, но любопытство взяло вверх.

– Что это? – спрашиваю я.

– Ее или твой, – бросает Коллин вызов, и я прикусываю губу, чтобы сдержать улыбку.

Я терплю неудачу.

– Пойди, одень ее и я покажу тебе, что у меня есть для Кэйлен, а тебе придется подождать, – я стреляю в него игривым взглядом, прежде чем убежать в комнату и одеть Кэйлен после применения ее лосьона.

– Она готова, – сообщаю я, и меньше чем через минуту он возвращается с сумкой.

Коллин садится напротив нас в кресло-качалку – то самое кресло-качалку, в котором сидел Крис и играл для нас на гитаре. Я пытаюсь выбросить это воспоминание из головы, потому что мне грустно, и хочу насладиться и сохранить всю радость, которую чувствую сейчас.

– Ты готова? – спрашивает Коллин.

Я опускаю Кэйлен на пол, она подходит к нему.

Он открывает сумку. Дочь заглядывает внутрь, но что бы там ни было, она не может это поднять. Он протягивает руку вглубь, и я не могу удержаться от смеха, когда вижу первую книгу о Гарри Поттере.

– Да ладно, – смеюсь я.

Одну за другой он вытаскивает все собрание книг Гарри Поттера.

– Серьезно, Коллин? – я смеюсь, когда Кэйлен рассматривает книги, но ее внимание сосредоточено на обложках.

Коллин любит Гарри Поттера. Никогда бы не подумала, но кому может не нравиться Гарри Поттер? Хотя я не могу представить Криса или Кэла, читающих это.

– Ты не думаешь, что они будут немного серьезными для нее? – дразню его я.

Мужчина подхватывает ее на руки и сажает к себе на колени. Затем достает из сумки чучело совы, и это уже ее любимая книга.

– Она будет продвинутой, верно, принцесса? – он устраивается в кресле-качалке и открывает книгу. Жонглируя в руках игрушкой и большой книгой, Коллин зачитывает знаменитую первую строчку.

Его голос гипнотизирует, я ожидаю, что Кэйлен потеряет интерес и начнет ерзать, но этого не происходит. Она покачивается, хватая книгу то тут, то там, но вскоре ее голова оказывается у него на груди, и она засыпает. Коллин все еще читает, а я сижу напротив него, слушаю его голос, поглощенная интонацией, и вскоре тоже погружаюсь в сон. 

*** 

Телефон разбудил меня, его мелодия прервала сон, который заставил щеки покраснеть. Моя кожа все еще разгоряченная, а дыхание прерывистое. Я хватаю телефон, протираю глаза и с удивлением обнаруживаю, что лежу в постели. Смотрю на телефон и вижу, что звонит Рэйвен. Моя голова тяжело опускается на подушку. Я хочу закрыть глаза и снова погрузиться в сон, он был теплым и безопасным, но странным, и я ненавижу каждую секунду, что он ускользает от меня, и я с горечью ощущаю утрату.

Телефон снова вибрирует. Рэйвен настойчива, если не сказать больше. На этой неделе мы только кратко говорили, предоставляя ей отредактированные намеки страшных оглавлений вместо правдивых полных историй. Я перезвоню ей позже. Хотела бы я знать, что ей сказать. Не знаю, как утешить ее, и ненавижу хранить секреты, но правда заставит только волноваться. Нет, не волноваться, это приведет ее в ужас.

Она только сейчас осознает, что Крис и Кэл – разные люди. Сказать ей, что к «вечеринке» присоединился Коллин и что Кэл пытался кого-то убить... Даже думать об этом не хочется. Я вылезаю из постели и осознаю, что Кэйлен в комнате нет. Возвращаюсь мыслями в прошлую ночь и вспоминаю, как заснула в ее комнате на полу.

Вспоминания его голоса и то, что это был самый интимный момент в нашей с Коллином жизни. Напоминают мне, как Крис впервые сыграл для меня на гитаре, и я увидела другую сторону человека, которого люблю.

Всякий раз, когда думаю о любви и Коллину в одном предложении, я чувствую укол вины. Я чувствую себя виноватой, когда замечаю то, что привлекло меня к мужчине, единственным, кого я любила в своей жизни. Чувствую укол вины, когда хочется быть рядом с ним, что все еще хочу его. Это безумно и сводит меня с ума. Я держалась на расстоянии, будучи как можно ближе к нему, и часть меня знает, что это смешно, но другая часть думает об этом как о верности. Но верности к кому? К которому из них?

Они – это один человек!

– Ты сходишь с ума, Лорен, – тихо говорю себе, спускаясь вниз.

– Что ж, доброе утро, солнышко, – я замираю, видя Рэйвен с выражением лица, чем-то средним между бешенством и самодовольством, она держит Кэйлен на руках. Я бросаю взгляд на Коллина, который стоит за столешницей, не выглядя так, будто только что проснулся: идеально собранный, каждый волосок на своем месте, полностью одетый и в повышенной готовности, чем кто-либо мог быть, когда после полуночи читал Гарри Поттера.

Дерьмо. Что он ей наговорил? Сегодня я не в том состоянии, чтобы спорить с Рэйвен о моем выборе и ожидаемых последствиях.

– Как давно ты здесь? – спрашиваю я, стараясь придать своему голосу воодушевления.

– Вау, я рада тебя видеть, Рэйвен? Я так рада, что ты здесь. Я скучала по тебе? – саркастически замечает она.

Я вздыхаю и понимаю, что мне придется надеть свою боевую броню, хотя не знаю, поможет ли она мне.

– Так и есть, Рэйвен. Просто была очень длинная неделя.

– Могу себе представить. Коллин просто вводил меня в курс дела, – она говорит это с нажимом, и у меня сводит живот.

Почему он должен быть таким откровенным во всем! Я смотрю на него, и не замечаю ни намека на сожаление, неловкость или ни капли дискомфорта.

– Спасибо, Коллин, – натянуто говорю я.

– Я подумал, что будет лучше, если она узнает обо всем случившемся, и представился. Избавил тебя от стресса, – он пожимает плечом, и я мгновенно раздражаюсь.

– Я выразила благодарность за его откровенность. И это то, в чем его аналоги или их жена не отличились, – саркастически говорит она.

Чувствую, что это будет чудесный день. Как давно она здесь, и что он ей рассказал?

– Я иду на работу. Хорошего вам дня, дамы, – Коллин допивает апельсиновый сок и улыбается мне.

Я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза, пока он целует Кэйлен перед уходом.

– Рэйвен, было приятно поговорить с вами, – говорит он, и она ему широко улыбается.

Я немного удивлена, увидев, что в ней нет ни тревоги, ни напряжения, которые присутствовали, когда она встретила Криса. Она словно очарована.

– Мне тоже было приятно с тобой поговорить. Увидимся вечером.

Я ругаю себя за то, что чувствовала прошлой ночью, за то, что потеплела к нему. Это был легкий момент, по которым я скучала.

– Ну, у тебя была трудная неделя, – говорит она, как только дверь закрывается.

Я вздыхаю и плюхаюсь на диван, зная, что сейчас произойдет. Она усаживает Кэйлен, чье внимание приковано к «Doc. McStuffins» в телевизоре (прим. пер.: рос. Доктор Плюшева – детский телевизионный сериал).

– Мне жаль, что мы не смогли поговорить, – говорю я ей искренне, но голос уже изнурен от разговора, который вот-вот последует, поэтому мои извинения звучат сухо и небрежно.

– Ты сожалеешь, – тон ее голоса и без того повышен и полон негодования. – Лорен, у твоего мужа третье альтер-эго, – визжит она.

Я тяжело сглатываю.

– И это я узнаю от Хиллари, – кричит она.

Спасибо, Хиллари.

Качаю головой.

– Вы с Хиллари теперь лучшие друзья, да? – спрашиваю немного ревностно, надеясь увести разговор в другое русло.

– Не смей пытаться сменить тему.

– Не знаю, что тебе сказал Коллин, но столько всего произошло, – оправдываюсь я.

– Он рассказал мне довольно много, но я бы хотела услышать это от тебя, – говорит она, и я подпираю голову руками.

Когда я сразу не отвечаю, она начинает излагать факт за фактом, деталь за деталью, и она знает почти все, что произошло, в том числе и взрыв у Скоттов, который даже не ее дело. Боже, Коллин – чертова балаболка!

– Ну, не похоже, что мне есть о чем рассказывать, потому что ты и так уже все знаешь.

Она подходит ко мне и наклоняется, так что наши глаза оказываются на одном уровне.

– Твой муж пытался кого-то убить! Это не нормально! – орет она.

Я встаю и иду в противоположный конец комнаты.

– Тебе не следует в это впутываться, Лорен. Это небезопасно для вас с Кэйлен. Кэлу требуется помощь. Помощь, которую ты не можешь ему дать.

– Кэл никогда не обидит нас, – говорю я усталым голосом, но в нем звучит осуждение.

– Ладно, Кэл не обидит, Крис не обидит. Но что, если появится кто-то другой? – Рэйвен умоляет меня.

Понимаю, что она хочет для нас только лучшего. Знаю, она волнуется, но, Боже, она не имеет представления, насколько я боюсь. Я напряжена до предела, и цепляюсь за надежду, а она не помогает.

– Может, я и не эксперт в ДРЛ (прим. пер.: Диссоциативное расстройство личности). Возможно, я даже не смогу сказать, всплывет ли на поверхность еще один альтер, или этот альтер будет придурком, но я точно знаю, я готова поставить свою жизнь на то, что ни одна часть моего мужа никогда не причинит вреда мне или нашей дочери! – я говорю громче и злее, чем собиралась. Щеки Рэйвен покраснели, а мои словно горят.

– Ты ставишь на кон свою жизнь, свою и Кэйлен, это нелепо и эгоистично!

– Вот почему я с тобой не разговариваю, – мой голос теперь тих и обессилен. Я качаю головой и вытираю слезы. – Знаю, что ты волнуешься и говоришь то, что думаешь, только потому, что тебе не все равно, но я изо всех сил стараюсь справиться со случившимся. Это тяжело, очень тяжело. Можешь поставить себя на мое место? Ты знаешь все, что произошло, можешь представить, что чувствую я? – слезы текут по щекам, и сквозь затуманенное зрение я вижу, как ее лицо смягчается. – Все, что ты чувствуешь, я обдумывала миллион раз. Я уже обеспокоена, да я на взводе, до смерти боюсь, что жизнь всегда будет тяжелой, и гармония и легкость никогда не будут частью нашей жизни. Я боюсь этого, но у меня еще есть надежда. Если у меня больше ничего нет, у меня есть надежда, и я не могу позволить тебе или кому-то другому забрать ее у меня, потому что если я потеряю ее, я попаду в психушку, и это никому не пойдет на пользу. Поэтому, пожалуйста, я прошу тебя, умоляю, просто поддержи меня. Пожалуйста, не усугубляй ситуацию.

Ее губы плотно сжимаются, и Рэйвен разочарованно вздыхает, но кивает, просто так, как будто все приняла. Возможно, принятие не совсем правильное слово. Она будет терпеть все это.

Женщина идет на кухню и начинает наливать нам кофе. Говорит, что Коллин заказал мне массаж и уход за лицом и что он хочет пригласить меня на ужин. Я шокирована таким поворотом на сто восемьдесят градусов, не только тем, что Рэйвен подлизывается и поддерживает, но и тем, что Коллин планирует пригласить меня на ужин.

Все, что сейчас в моих мыслях, это массажистка, разминающая недели сдерживаемого стресса и разочарования. Что это должно значить? Наверное, ничего. Оливковая ветвь? (прим. пер.: Оливковая ветвь считается символом мира).

Ладно, не оливковая ветвь, так как мы не воевали друг с другом, мы держались на дружелюбном расстоянии. Мы больше похожи на предусмотрительных союзников, вчера был первый раз, когда пропасть между нами уменьшилась. Вспоминаю, как он сказал, что у него есть для меня сюрприз, но я не смогу его получить до пятницы. Сегодня четверг. Я думаю о сне, который видела прошлой ночью, о сне, от которого мне все еще грустно, и я благодарна, что он в прошлом.

После массажа и ухода за лицом чувствую себя легче и снова выгляжу на свой возраст, а не на десять лет старше. Думаю о том, как заботливо было со стороны Коллина сделать это. Он знает почти обо всем.

Слушаю в телефоне длинный гудок и ожидаю, когда Хелен ответит на звонок. Она удивлена, но полна энтузиазма.

– Лорен, как поживаешь?

– Я... я поживаю, – неуверенно смеюсь.

– Рада это слышать.

– Рэйвен только что приехала в город и посидит с Кэйлен. Я хотела узнать, есть ли у тебя сегодня свободное время, чтобы поговорить, – нерешительно спрашиваю я.

Поговорить, я должна была сказать поговорить или попросить ее о встрече?

– Ты уже ела, мы могли бы устроить поздний ланч, к примеру, в три часа?

– Конечно, – отвечаю я.

Мы обсуждаем детали, и через час я встречаюсь с ней в новом кафе. Вхожу внутрь и вижу Хелен, сидящую у стены. Девушка встает и машет рукой. Я маневрирую, пробираясь сквозь узкое пространство, столики теснятся друг к другу, но, к счастью, в три часа здесь не так уж много народу. Преодолеваю путь к ней и улыбаюсь, собираясь сесть, но она подходит и обнимает меня. Я застигнута врасплох, но успеваю быстро ответить взаимностью.

– Я так рада, что ты мне позвонила, – она сбрасывает волосы с плеч на спину.

Длинные темные волны каскадом ниспадают по плечам, на темно-синей блузке с золотыми пуговицами остаются случайные локоны.

Она кажется другой, легкой что ли, и мне интересно, так ли это. Мне больше не нужно хранить тайну, которая всегда стояла между нами. Связанные настоящей дружбой, я все еще не уверена, помешает ли пустота, на месте которой ранее был секрет.

– Спасибо, что встретилась со мной, – говорю я, помешивая в воде лед.

– Ты хорошо выглядишь, – говорит она, и я не могу сдержать удивления.

Я давно такого не слышала.

– Наверное, это из-за массажа, который организовал для меня Коллин. До этого я была похожа на старую деву. Ты его об этом попросила? – любопытствую я.

Хелен и Декстер тайно консультируют его? Она широко улыбается.

– Нет, Коллин внимателен и обладает интуицией. Он не спрашивает моего совета.

– Обладает интуицией, – повторяю я, слыша презрение в своем голосе. – Вы виделись?

– Да, дважды на этой неделе, – она потягивает свой зеленый чай. – Разве он тебе не сказал?

– Да, говорил, – отвечаю я.

Она с любопытством смотрит на меня.

– Ты ему не поверила? – ее улыбка смягчается.

Пожимаю плечами и вздыхаю.

– Я... я не знаю. Я... – замолкаю, когда официантка подходит и принимает заказ.

Хелен заказывает салат из лосося, а я – «Цезарь» с цыпленком.

– Вы будете сегодня на ужине? – спрашиваю я.

– Я не в курсе. Почему ты не поверила, что он приходил ко мне?

– Понятия не имею. Я просто не привыкла к его честности, – признаюсь я. – Не честности, а откровению, – поправляю себя. – Не то чтобы я считала Кэла или Криса лжецами, но у них обоих были свои секреты. Мне просто интересно, каков Коллин, – признаюсь я.

– Как все прошло? – она спрашивает небрежно, но Хелен не делает ничего случайно.

Я прошла через все, что случилось. Рассказывала ей о том дне, когда появились Крис и Кэл, о том, как идут дела с тех пор. Я сосредотачиваюсь на фактах, а она слушает, не показывая ни малейшего удивления или предвзятости. К тому времени, когда я заканчиваю рассказ, еду уже принесли, мы благодарим официантку, и Хелен кладет в рот кусок лосося. Я склоняю голову и быстро читаю молитву – привычка, которую я переняла от миссис Скотт.

– Итак, многое происходит, по понятным причинам, но что ты чувствуешь по отношению к ним? – спрашивает она, и я вздыхаю.

– Как любой нормальный человек чувствовал бы себя в такой ситуации. Ошеломлена, встревожена, разочарована, но благодарна. Благодарна, что все не стало еще хуже, что мы прошли через то, что могло бы изменить нашу жизнь. Если бы Кэл убил Клейтона, все было бы намного хуже, – последнюю часть я произношу тихо, и она кивает.

– Ты привыкла жить с Коллином? – спрашивает она.

Я пожимаю плечами.

– Он совсем другой, – смотрю на свой салат и играю с вилкой. – Но бывают моменты, когда я узнаю кого-то в нем, – чувствую, как мои щеки краснеют, и ненавижу себя за это. – Я... я не знаю, как к нему относиться, – тихо говорю. Моя рука массирует затылок, напоминая мне о нескольких райских часах.

Коллин, по всей видимости, сам сделал этот жест.

– Ты чувствуешь к нему отчужденность?

Я киваю.

– Разве не должна? – искренне спрашиваю я.

– Кто держит дистанцию, ты или он? – Хелен слушает ту часть истории, с которой она знает вторую половину.

Интересно, о чем с ней разговаривает Коллин, какие процедуры они проводят, чтобы приблизить их к интеграции?

– Думаю, мы оба, – говорю я, чувствуя себя немного виноватой.

– Ты собираешься сегодня на ужин?

– Да, это впервые, когда мы будем только вдвоем, – повышаю голос.

– И ты нервничаешь? – Хелен прячет улыбку, но я уже ее увидела.

– Честно говоря, да, – признаюсь я. – Он такой... его трудно читать.

– Коллин? – спрашивает она, и задаюсь вопросом, хочет ли она, чтобы это прозвучало как обвинение или я просто так это воспринимаю.

– Знаю, он говорит, что открыт, как книга, но мне не обязательно вэто верить.

– Ты думаешь, у него есть скрытые мотивы? – спрашивает она, но ее голос нейтрален.

– Как и у всех нас, – встречаюсь с ней взглядом.

Она берет салфетку и прикасается ею к губам. Затем складывает руки и наклоняется ближе к столу.

– Ты веришь, что Кэл любит тебя? – она спрашивает.

– Конечно, – отвечаю я, ощетинившись.

– И Крис? – спрашивает она, и я киваю. – Коллин? – и тут я делаю паузу.

– Я недостаточно его знаю, чтобы понять, любит ли он меня, – улыбаюсь. – Я спрашивала, гей ли он. Читала об этом, когда занималась исследованиями, – хихикаю, чтобы поднять настроение, и даже Хелен улыбается. – Вчера мы хорошо провели время, – тихо признаюсь я, мельком встречаясь с ней взглядом. – До этого он напоминал мне Криса или Кэла, по которым я скучала, и это заставляло меня хотеть быть рядом с ним, но тогда я впервые подумала, что он мне нравится, – беру свой стакан и делаю маленький глоток, мое сердце бьется быстрее, и я просто делаю глубокий вдох. – Этого я и боюсь, – отвечаю, и она кивает, словно ждала, что я скажу. Хелен протягивает руку через стол и сжимает мою.

– Это нормально, Лорен, – успокаивает она.

Проявление привязанности вызывает слезы, но я их подавляю.

– Я чувствую себя глупо, потому что... я должна чувствовать к нему то же, что к Кэлу и Крису... но в то же время, если я это сделаю, не смогу избавиться от чувства вины, которое заставляет меня ощущать себя огромной лицемеркой, потому что я сказала Крису и Кэлу, что я люблю их всех, – тараторю все это в одном предложении.

– Если ты будешь ближе к Коллину... чего ты боишься?

Я размышляю над ее вопросом весь день. Тогда я ей не ответила. Просто пожала плечами, как будто это глупость, а она не стала настаивать, так как технически у нас не было настоящего сеанса. В то время это нечто другое под видом двух друзей, встречающихся за обедом и девичьими разговорами. Салат, который я съела, волнами перекатывается у меня в животе, пока я сижу перед шкафом, пытаясь выбрать, что надеть. Я нервничаю так же, как и на первом свидании с Кэлом много лет назад. Тогда у меня не было шкафа, полного дизайнерских платьев и обуви. Он не сказал, куда мы едем, но, зная Коллина, это будет какое-нибудь шикарное место, соответствующее всем его требованиям.

– Все они прекрасны, Лорен, – говорит Рэйвен, когда они с Кэйлен садятся на кровать и смотрят, как я перебираю платья. – И почему ты так нервничаешь, милая? – она спрашивает.

– Не знаю, я веду себя глупо, – плюхаюсь на кровать.

– Все будет хорошо между тобой и... Коллином, – она подчеркивает его имя.

– Да, с ними все хорошо, просто нужно привыкнуть, – говорю я ей так уверенно, как только могу, особенно после речи, которую произнесла ранее.

Рэйвен сжимает мою руку и кивает. Я обнимаю ее, и она обнимает меня в ответ, как делала это в детстве, чтобы дать мне понять, что все будет хорошо.

– У меня все еще есть свои сомнения по этому поводу, и я действительно хотела бы упаковать тебя и устроить тебе отпуск на острове вдали от всего этого, – смеется она, но я знаю, что тетя совершенно серьезна. – Но если кто и может пройти через это, так это ты, – тихо говорит она мне на ухо.

Когда отпускает меня, она подходит к шкафу и берет маленькое белое платье с одним плечом, которое везде меня обтягивает.

– Не видела ни одного мужчины, которому это не понравилось бы, – говорит она с мягкой улыбкой.

Приняв душ и надев платье, я завиваю волосы и собираю их на затылке. Я немного накрасилась и, глядя на себя в зеркало, не могу не улыбнуться. Я иду на свидание, и женщина, которая смотрит на меня в отражении, взволнована.

Я скучаю по нему, и та маленькая часть меня, которую он открыл мне прошлой ночью, дает мне надежду.

Не только из-за моего беспокойства и подозрительности. Я продолжаю думать о том, как мне не хватало этого с Кэлом, как у нас с Крисом так много всего происходило, что этого не случилось, но прошлый раз мы с Коллином сделали это сразу после его первого появления, и это было в ночь перед тем, как начался ад. С той ночи я узнала Коллина получше, но он все еще заставляет меня нервничать. Он очарователен, слишком очарователен, но я просто не могу его понять. Не то чтобы я хорошо читала Кэла, но я знала, что движет им, знала, как добиться своего в большинстве случаев. Криса трудно читать, но только потому, что я чувствовала, как он был смущен происходящим, его противоречивые эмоции брали верх над ним в большинстве случаев. Зная его историю и его родителей, я чувствовала себя более непринужденно с ним, и тот факт, что я была полна решимости сделать все, что нужно ради нашей семьи...

Любой ценой.

И это не изменилось. 

*** 

Коллин

Семья.

Это может стать залогом успеха, а может всё разрушить.

Я видел это. Это было тем, что сделало его, но иногда лекарство идёт с того же источника, что и яд. Из всех нас я помню больше всего о прежней жизни. Наших маму и папу, ну человека, которого мы считали нашим отцом, и наших трех сестер. Помню, что наша жизнь была хорошей, когда мать была стабильной, или более стабильной, чем в те времена, когда она уходила в себя. Помню, в какой-то момент я почувствовал любовь. Мы были ее любимчиками, я помню последний момент с ней перед тем, как все изменилось.

Рэйвен сидит на диване, не сводя глаз с Кэйлен.

– Я люблю свою племянницу, Коллин. Я бы умерла за нее и за эту маленькую девочку, – продолжает она, глядя мне прямо в глаза.

Чувствую ее беспокойство, ее сдержанность, боль, с которой она столкнулась, будучи связанной со всем этим. Интересно, сколько бессонных ночей она провела, сколько молитв прочитала. Я услышал ее и Лорен сегодня, вернувшись, когда понял, что оставил один из своих файлов. Я слышал их ссору. Не знаю, услышали ли они мольбу друг друга, ту, что на самом деле не высказана, скрыта под гневом на поверхности, обе просто хотят, чтобы боль прекратилась, отдохнуть от лежащего в основе беспокойства.

Я понимаю Рэйвен. Я был на ее месте все эти годы. Благодаря перетягиванию каната между Кристофером и Кэльвином к их целям. Мы все просто хотим мира. Я медленно подхожу к ней и беру за руку.

– Ты когда-нибудь поправишься? – ее слова звучат резко, но могу сказать, что она не хотела, чтобы они были обидными. – Лорен этого заслужила, она столько пережила, – ее голос слегка дрогнул. – А как же Кэйлен? Как это должно сработать для них? – Рэйвен вытирает глаза. – Знаю, может быть это жестоко, но я так волнуюсь за них, – ее голос напряжен, но уязвим. Она встает и подходит ко мне. – Если бы Лорен узнала, что я разговариваю с тобой в таком тоне, она бы никогда не простила меня, но я... я должна услышать это от тебя... Лорен никогда не уйдет от тебя. Я поняла это сегодня. Она никогда тебя не отпустит, и это чертовски меня пугает, – она бросает взгляд на спальню Лорен. – Ты должен дать мне обещание. Если ты действительно любишь ее, если знаешь, что существует хоть малейшая возможность причинить ей боль, ты уйдешь от нее. Мне нужно обещание от тебя, от Криса и от Кэла. Знаю, что это поможет.

Рэйвен знает, я с легкостью могу солгать. Что я могу дать ей пустое обещание, но она, кажется, испытывает облегчение, произнеся эти слова, даже если я смогу использовать те же самые слова, чтобы настроить человека, которого она любит больше всего, против нее. Помню, когда она была самой большой сторонницей Кэла, я видел ее скептицизм по отношению к Крису, и когда она смотрит на меня, в ее взгляде смешиваются страх, недоверие и усталость. Я беру ее руки в свои, и воспоминание о матери, которую я знал, пытается проникнуть в мои мысли.

– Я обещаю вам, что со мной она в безопасности, что я не причиню ей вреда. Ни я, ни кто-либо из нас не должен делать ничего, что не пойдет ей на пользу, – обещаю я и вижу, что она все еще скептически настроена, но появляется надежда.

– Все в порядке? – мы оба оборачиваемся и видим Лорен, стоящую на верхней площадке лестницы, впервые в жизни мне нечего сказать.

Она похожа на ангела, белое платье обвивает ее тело, простое бриллиантовое ожерелье покоится на шее, волосы зачесаны на макушку, демонстрируя длинную шейку. Она всегда была красавицей. Этого нельзя было отрицать, с того момента, как Кэл впервые увидел ее, но сейчас она выглядит величественной, элегантной и уязвимой, как звезда фильма пятидесятых годов, и это застает меня врасплох.

– Ты прекрасно выглядишь, дорогая, – Рэйвен встает и идет ей навстречу.

Осознаю, что я промолчал.

– Спасибо, – Лорен смотрит на меня, ее щеки пылают, а моя грудь сжимается.

Она застенчиво улыбается мне, по крайней мере, я не замечал, чтобы она улыбалась мне.

– Спасибо за сегодня, это было действительно необходимо, – говорит она мне.

– Это было заслуженно, – откашливаюсь я.

– Тебе не кажется, что мамочка выглядит прелестно? – говорит Рэйвен, идя через комнату и поднимая Кэйлен на руки.

Она сияет, заставляя всех нас улыбнуться. Я беру ручку Кэйлен и целую ее. Она лучшее, что Кэл когда-либо делал. Видеть в ней так много от себя – это все еще нереально, видеть большую цель – быть лучше, напоминание всем нам стать лучшим мужчиной.

– Желаю вам хорошо провести время, – Рэйвен быстро обнимает Лорен и сжимает мое плечо, мимолетно напоминая о нашем соглашении.

– Веди себя хорошо с тетей Рэйвен, – говорит Лорен, целуя ее в щеку.

– Будь хорошей принцессой, – я обнимаю и целую девочку на прощание. – Пойдем, миссис Скотт? – спрашиваю я, протягивая ей руку.

Лорен кивает, пытаясь скрыть улыбку.

– Да, мистер Скотт, – весело отвечает она. 

*** 

В машине тихо, но ощущается какое-то напряжение, смешанное с запахом духов Лорен. Она нервничает и пытается это скрыть. Девушка сжимает запястье и мурлычет под музыку, явное свидетельство об ее нервозности. Мы только немного поговорили об ее дне, Кэйлен, о ее поездке в спа.

Я вовлекаю ее в разговор, когда она открывается, но мои мысли туманны и более рассеянны, чем обычно. Мои глаза все время скользят к подолу ее платья, которое постоянно поднимается, мыслями возвращаюсь к тому моменту в душе, когда она смотрела на меня с равной долей сомнения, раздражения и желания.

Я чувствую на себе ее взгляд, и от этого становится только хуже.

Лорен выключает музыку.

– Ты в порядке? – спрашивает она, изучая меня взглядом.

– Да, – уверенно отвечаю я. Впервые, я должен приказать себе быть уверенным, что-то, что когда-то было естественным. Мне не нравится то, что приходится управлять собой. – Почему спрашиваешь? – спрашиваю я, уже зная ответ. Если я и сам что-то замечаю, то неудивительно, что и она тоже.

– Ты просто кажешься немного непохожим на себя, прости за каламбур, – она смеется, и я не могу не улыбнуться.

– Это все еще я, – говорю я ей, и она хихикает, подхватывая мою шутку.

Ее голова поворачивается к окну, глаза следят за блеском городских огней. Помню, как Кэл впервые привез «нас» сюда. Я знал, что он никогда не захочет уехать, он был зависим от города, как только вошел в него, так же, как он стал зависим от Лорен, как только увидел ее. Я чувствовал себя как дома в каждом месте, где мы жили, а их было немало на протяжении многих лет, неважно, что мы называли домом. Только когда она стала частью нашего дома, мое безразличие стало труднее сдерживать.

Мой план состоял в том, чтобы сделать для нее что-то хорошее, что-то, что позволит ей уйти от жизни, которую мы для нее предначертали. Чтобы дать ей время за пределами мира, в котором она замкнулась. Нравилось ей это или нет, было уже поздно. Если бы ей понравилось, то было бы хорошо, потому что это сделало бы ее счастливой здесь, в Чикаго, а мне нужно, чтобы она была счастлива, чтобы я мог внимательно следить за тем, что Крестфилды задолжали нам. Если ей это не понравится, я придумаю другой план. Цель состоит в том, чтобы всегда держать задачу каждого в соответствии. Баланс является основным залогом успеха. После вчерашнего что-то изменилось, настолько незначительно, что любой другой человек не заметил бы, но я это заметил. Незаметно, но сдвиги меняют баланс, и очень важно, чтобы все протекало спокойно и со мной – нейтральность всегда лучше.

Мы останавливаемся перед рестораном, я открываю перед ней дверь и передаю ключи парковщику. Протягиваю руку и, когда Лорен принимает ее, не могу не заметить, как хорошо мы подходим друг другу. Я также замечаю пристальный взгляд парковщика на ней, в то время как мы движемся ко входу. Мы непосредственно усаживаемся в одну из лучших секций ресторана – ту, что видом выходит на озеро и находится достаточно близко, чтобы услышать живой оркестр, но не заглушить разговор. Наш заказ принят, и я заказываю бутылку ее любимого красного вина, более сладкого. Не мое любимое, но сегодня не обо мне. Я чувствую тяжесть в животе, больше похожий на узел, который обычно отведен Крису, но игнорирую его.

– Зачастую ты не любишь, когда я пью, – она смотрит на меня игривым взглядом, а на ее губах веселая улыбка.

Я отрываю взгляд от ее прекрасных губ и напоминаю себе сосредоточиться.

– Есть разница между выпивкой для удовольствия, в меру, и выпивкой для храбрости или до оцепенения, – я делаю глоток воды.

Лорен слегка хмурится и, прищурившись, смотрит на меня, напоминая ее обычный взгляд.

– Ты всегда такой серьезный? – спрашивает она с ноткой раздражения в голосе, но выражение ее лица веселое.

Приподнимаю бровь.

– Не знал, что всегда серьезен, – я смеюсь, а она закатывает глаза и делает глоток из своего стакана.

– Не всегда, когда ты общаешься с Кэйлен, ты не такой... – девушка поднимает глаза, как будто пытается подобрать слово, которое не обидело бы меня, и это очаровательно. – Встревоженный, – хихикает она, и я не могу не улыбнуться.

– Видишь ли, когда ты улыбаешься... это как волшебство, – не могу сказать, что я не удивлен, и она робко опускает глаза.

– Или, говоря твоими словами, захватывающе, – она подражает моему голосу. – Видишь, я тоже знаю сложные слова, – подмигивает Лорен.

Не могу удержаться от смеха. Она краснеет, и я могу сказать, что вино поплыло по ее венам, но она пытается сдержать себя.

– Когда ты читал «Гарри Поттера»? – спрашивает Лорен, когда нам приносят закуску.

Я смотрю на нее, слегка прищурившись, но улыбаюсь. Она подпирает ладонью подбородок и лениво улыбается. Я никогда не видел, чтобы она так легко вела себя рядом со мной.

– Чтение было моим способом бегства.

– От чего ты убегал?

Я откидываюсь на спинку стула и смотрю на нее, зная, что она никогда не хотела красивой лжи или полуправды, и я никогда не был одним из тех, кто дает их, но было бы ложью сказать, что я не скучаю по легкой улыбке, которая только что была на ее лице. Понимаю, почему Крис сказал полуправду – чтобы сохранить ее улыбку, потому что ее нынешнее выражение искренно мрачное.

– Бывали дни, когда Кэл чувствовал себя хуже некуда, а Крис в основном прятался во время болезни Гвен. В тот год я прочитал более трехсот книг, все разных жанров от фантастики до биографий, даже несколько старых любовных романов Гвен. Не было книг, которые помогли бы мне сбежать еще больше, чем волшебный мир Хогвартса, – я одариваю ее одной из тех улыбок, которые она называла магическими, но та, которой она мне отвечает – творит заклинание.

– Ладно, у меня к тебе очень серьезный вопрос, – в ее голосе слышится лишь намек на невнятность, выражение лица серьезное, но в глазах игривый блеск. – Куда бы тебя определила Распределяющая шляпа? – Лорен сохраняет серьезный вид, и я чувствую, как улыбка растягивается на моем лице. Я делаю вид, что размышляю, хотя у меня уже есть непосредственный ответ.

– Когтевран, – отвечаю я, и она разражается смехом.

Похоже, она собирается задать еще один вопрос, но передумывает, я и без этого знаю, о чем она думает.

– Кристофер был бы в Пуффендуе, а Кэл – Гриффиндор.

Ее глаза расширяются от удивления.

– Я думала, ты скажешь, что Кэл будет в Слизерине.

Качаю головой и смеюсь.

– Если бы ты сейчас разговаривала с Крисом, таков был бы ответ.

Остаток ужина прошел даже лучше, чем я предполагал. Лорен показывает ту сторону себя, которую еще не показала мне. Она игрива и забавна, и напоминает мне, насколько умна, не отставая от меня в любом вопросе, который я поднимаю. Мы держимся легко, и она не задает мне вопросов, которые, как я предполагал, у нее будут о моих сеансах с Хелен или о работе, которую я выполняю в «Крестфилд Корпорейшен». Думаю, она привыкла не получать ответов на вопросы, которые ее действительно интересуют, и приучила себя не задавать их. Или, может быть, она так наслаждается вечером, что не знает, дам ли я ей ответы, которые она хочет услышать.

Когда мы возвращаемся в машину, она подпевает музыке, приглашая меня присоединиться, а когда я отказываюсь, игриво шлепает меня.

– Раз уж так поздно, ты все еще хочешь получить сюрприз сегодня вечером или предпочтешь подождать до завтра? – спрашиваю я.

– Сегодня вечером, – радостно улыбается она. – Но только если он хороший.

Я пытаюсь сдержать улыбку, но сегодня у меня ничего не получается. Мы объезжаем заднюю часть здания. Мы всего в нескольких кварталах от дома. Я выхожу из машины и открываю ей дверцу. Девушка с любопытством смотрит на меня.

– Сюда, – говорю я ей.

Она берет меня за руку и выходит из машины. Я пытаюсь скрыть свое удивление, когда она не отпускает ее, но я знаю, что она немного пьяна, и ее ноги, должно быть, болят от туфель, поэтому не придаю этому особого значения. Когда подхожу к черному входу и ввожу код, Лорен смотрит на меня еще более озадаченно. Я открываю дверь и включаю свет, освещая большое пустое пространство.

Она смотрит на меня немного смущенно. Затем ее взгляд останавливается на пакете, лежащем посреди комнаты.

– Для чего это место? – ее взгляд скользит по сводчатым потолкам и деревянным полам.

Здесь около двух тысяч шестьсот квадратных футов в общей сложности, тысяча шестьсот на первом этаже и остальные на втором. Большие окна выходят на улицу.

– Для чего пожелаешь, – отвечаю я, она останавливается на полушаге и смотрит на меня широко раскрытыми от волнения глазами.

– Что? – спрашивает она.

– Я подумал, что это отличное место для картинной галереи, – говорю я, слегка пожимая плечами. Слышу, как у нее перехватывает дыхание и открывается рот.

– Ты купил мне галерею? – ее голос дрожит, и я начинаю думать, не расстроена ли она.

– Ну, это еще не галерея... я увидел ее потенциал. Это место находится в центре района искусств, и может стать тем, чем ты пожелаешь, или если ты не хочешь, мы можем продать его задаром. Я просто подумал о тебе, когда увидел, – теперь я начинаю чувствовать почти тревогу.

– Ты купил мне галерею? – на этот раз она улыбается, но в ее голосе слышится радость, хотя глаза полны слез.

– Ничего страшного. Это то, что у тебя уже должно было быть, – я имею в виду каждое слово.

У нее были мечты, когда она вошла в нашу жизнь, мечты, которые вес наших проблем удушил, это преступление, что кто-то такой умный и амбициозный, как она, стал так задушен нами.

– Не знаю, что и сказать, – Лорен прижимает руку к груди, как будто у нее сердце вот-вот выпрыгнет.

– Это то, что Кэльвин всегда планировал сделать для тебя, но его внимание привлекли другие вещи. Кристофер сделал бы это, если бы у него были средства, и имеет смысл только то, что я осуществляю, что они сделали бы, если бы не вмешались обстоятельства.

Лорен смотрит в пол, и на ее лице отражаются боль и экстаз. Мгновение спустя она подходит ко мне и хватает за руку. Она смотрит на меня так, словно видит впервые, ее глаза пронзают меня насквозь, прежде чем девушка встает на цыпочки и нежно прижимается губами к моим.

Я замираю. Не ожидал такой реакции. Она отстраняется, смотрит мне в глаза, потом снова наклоняется, и на этот раз, когда ее губы касаются моих, я притягиваю ее ближе. На вкус Лорен каксвежая мята, смешанная с вином, которое пила раньше. Ее рука скользит вверх по моей груди и к волосам, пока ее пальцы расчесывают их. Это происходит так быстро, и я чувствую кровь, бегущую по моему телу, но отстраняюсь.

– Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя обязанной это делать, – говорю я ей, и она смотрит на меня почти обиженно, но затем медленная улыбка расползается по ее лицу.

Лорен неспешно делает несколько шагов от меня и стягивает платье через голову. Она стоит передо мной, и кажется, что поезд пытается вырваться из моей груди. Мое самообладание далеко не так сильно, как я думал.

– Я хочу, чтобы мой муж занялся со мной любовью, – ее губы слегка приоткрыты, глаза прикрыты, выражение лица такое соблазнительное, но ее голос – самая невинная вещь, которую я когда-либо слышал.

Девушка похожа на белого кролика, который, сам того не ведая, ведет меня в нору, но не знает, насколько глубока нора или насколько тяжело будет падать. Я говорю себе, что все дело в выпитом вине, но не могу удержаться и иду к ней. Должен чувствовать себя виноватым, но когда целую ее шею, стон, которым она отвечает, заставляет меня продолжать, я никогда не желал кого-то так сильно, как хочу ее.

– Ты уверена? – мне требуется вся сила воли, чтобы остановиться, и спросить, давая ей последний шанс отступить.

– Перестань так нервничать, – Лорен дразнится, начиная расстегивать мои брюки, и когда она это говорит, все мои оговорки уходят на задний план.

Я поднимаю ее на руки и целую так, как хотел поцеловать с того самого дня, когда мы стояли под душем, до того, как она поняла, что это я. Я целую ее так, как хотел вчера, когда она сидела, загипнотизированная, у моих ног. Ее вкус вызывает привыкание, прикосновения почти исцеляют.

Выражение ее лица, когда мы становимся одним целым, невообразимо. Погружаясь все глубже в нее, я чувствую, словно проваливаюсь в пучину, и мне страшно, потому что впервые в жизни я нахожусь на неизведанной территории. Это чувство чуждо. Не будучи полностью под контролем, зная, что результат этого может привести к не лучшим для нас обстоятельствам. Может вызвать проблемы. Это вызовет проблемы, но я их исправлю... Я исправил проблемы Кэла, я исправил проблемы Криса, и я исправлю это. Они нуждаются во мне, а не наоборот. Они поймут.

Им придется. 

*** 

Лорен

Была ли прошлая ночь просто сном? Туманные воспоминания о губах на моей шее, животе и других местах, которые проносятся пульсацией в голове. Касание пальцев, как будто им дана путеводная карта к каждому секретному месту на моем теле. Когда я открываю глаза, то не вижу высоких сводчатых потолков, которые видела прошлой ночью, и моя спина не окаменела от всех этих диких движений на деревянном полу. Неужели это был всего лишь сон?

Должен быть, потому что в реальной жизни я бы не соблазнила Коллина. Сдержанный, расчетливый, идеально собранный Коллин не дал себе волю и не напомнил мне своих аналогов больше, чем я когда-либо думала. Он бы не помог мне снова и снова распасться на части в помещении, которое купил для меня, чтобы открыть галерею. Нет, это не могло произойти. Этого бы не случилось. Но когда я оглядываюсь и вижу белое платье из моего сна, аккуратно сложенное на комоде, у меня перехватывает дыхание.

Все-таки произошло.

Я слышу, как льется вода в душе, и с трудом сглатываю. Как я попала оттуда сюда? Должно быть, вино было очень крепким. Нет, я не могу винить в этом вино.

Мне было одиноко, и я хотела его. Что в этом плохого? Я хотела прикосновения своего мужа, его поцелуя, чувствовать его внутри себя. Я недостаточно хороша для этого? Черт, я снова чувствую дежавю. Я осторожно встаю с кровати и подхожу к закрытой двери ванной. Прислушиваюсь к журчанию воды, открываю дверь и вижу в душевой пар. На этот раз я открываю ее с опаской. Я почти дрожу от нервов при мысли о том, что внутри другой человек. Вместо этого дверь передо мной открывается.

– Добро пожаловать, – он ухмыляется и отступает, пропуская меня внутрь.

Я вздыхаю с облегчением, потому что не готова к нападкам или крику за то, что случилось прошлой ночью. Как только я захожу в душ, меня тут же окутывает тепло, смягчая мои опасения. Я сажусь на скамейке напротив него, и мы оба молчим.

– Доброе утро, – он улыбается, но застенчиво – такого взгляда я у него никогда не видела.

– Доброе утро, – робко улыбаюсь, хотя мы сидим друг перед другом совершенно голые.

Если бы я не представляла, что мы делали прошлой ночью, и все это было бы реально, мы бы перестали стесняться. Я кладу голову на кафель и позволяю воде стекать по коже. Звук воды расслабляет и успокаивает, но на самом деле я хочу услышать его голос, чтобы он что-то сказал.

– Вчера было интересно, – говорит он, его голос серьезен, но с намеком на веселье. Я борюсь со смешком и проглатываю комок нервов.

– Разве? – спрашиваю я с едва скрываемым сарказмом, подражая его обычному тону.

Мне бы хотелось, чтобы не было так много пара, чтобы я могла лучше рассмотреть его, но если бы я могла видеть его, это не помогло бы мне читать его более точно. Я хочу знать, о чем он думает, ведь, по его словам, он – открытая книга. Внезапно мое желание исполняется, и он появляется сквозь пар, мои глаза впитывают каждый идеальный изгиб его тела, твердые мускулы, скульптурные и твердые. Даже после стольких лет я, видя его, снова испытываю к нему вожделение. Я делаю столь необходимый вдох, в то время как он опускается на колени между моих ног и притягивает меня так, что наши груди соприкасаются. Наши сердца бьются друг возле друга, мое – быстро, как у скачущей галопом лошади, а его – ровно.

Мужчина берет мою руку, подносит к губам и целует запястье, не сводя с меня глаз. Мое сердце бьется все быстрее и быстрее, а его пальцы скользят по моим бедрам. Это чувство знакомо: прилив, ожидание, поддразнивание. Его губы прикасаются к моим, и он не отпускает их. Волна жара проходит сквозь меня, и я чувствую, что снова проваливаюсь сквозь время: год, два, три года... Я приподнимаюсь, и прижимаюсь к стене душа, его тело прижимается к моему. Он целует губы, движется вниз по шее и животу. Меня поднимают и подталкивают выше, и я задыхаюсь, когда оказываюсь на его плечах.

– Что ты делаешь? – я смеюсь, хватая его за волосы.

Он смотрит на меня с огоньком в глазах.

– Доверься мне, – отвечает он, прежде чем его язык погружается внутрь меня.

– Ты собираешься... – мои мысли улетучиваются.

Слова вылетают у меня из головы, когда его руки сжимаются по обе стороны от меня. Упираюсь в одну из его рук, в то время как другой зарываюсь в его волосы. Эмоции и воспоминания сталкиваются и разбиваются друг о друга. Я под кайфом от наркотика, которого не принимала так давно. Ощущение внизу живота начинает распространяться по всему телу. Все это до жути знакомо. После всего, что произошло, должна ли я все еще чувствовать это? Это регресс? Так и должно быть? Наслаждение внезапно настигает меня, бросает с обрыва, у меня кружится голова, я в невесомости…

Когда я спускаюсь, в прямом и переносном смысле, Коллин поднимает мой подбородок так, что наши глаза встречаются, и я чувствую беспокойство, возбуждение, нервозность, как будто он незнакомец, но знает меня самым интимным образом. У меня перехватывает дыхание, на его лице появляется улыбка, а вместе с ней и мое сердце оживает.

– Я хочу узнать тебя, – легонько провожу кончиками пальцев по его подбородку. Его глаза слегка косятся на меня, и я понимаю, насколько иронично мое утверждение. – Ты знаешь, что я имею в виду, – хихикаю я, чувствуя, как мои щеки вспыхивают.

Его губы касаются моих легким поцелуем, они неизвестные и в то же время знакомые.

– Я тебе все, что угодно, расскажу.

– Что угодно? – спрашиваю я. Это слишком просто.

Он внутри меня.

– Все? – задыхаясь, спрашиваю я.

Он отстраняется от меня, вглядываясь в мои глаза, и на мгновение я думаю, что он раздражен, но это вспышка, которая исчезает в одно мгновение.

– Кто ты, Коллин Скотт? – я борюсь со стоном.

– Крестфилд, – говорит он и накрывает мой рот своим. 

*** 

Зверь вышел из клетки. Интересно, это я сделала? На первый взгляд утонченный мужчина, который носит тщательно сшитые костюмы, хорошо воспитанный и хорошо говорящий, сдержанный, в постели – настоящий зверь. Это кажется таким противоречивым, должно было быть по-другому. Я думала, он будет осторожен, медлителен и внимателен. Вот каким он был, когда занимался со мной любовью на полу. На полу помещения моей галереи, галереи, которую он купил для меня, все еще нереально об этом думать. Но здесь, в душе и в нашей постели, больше нет никакой осторожности, никакой неуверенности в его движениях. Он дикий и абсолютно во всем уверен. Никакой спокойной уверенности, скорее крик. Это так напоминало мне Кэла, но отличалось во многом.

– О чем ты думаешь? – его тело распростерто на кровати и совершенно великолепно.

Я улыбаюсь ему и переворачиваюсь на спину, чтобы посмотреть в потолок.

– Ни о чем, – я лежу, удерживая улыбку, зажав нижнюю губу между зубами.

Свет из окна падает на нас, освещая его лицо, его улыбка сияет, волосы растрепаны, и он так похож на Кэла, но улыбается, как Крис, это пугает. Этот человек с таким количеством лиц, что мне приходится напоминать себе, кто на меня смотрит.

– Ты можешь рассказать мне все, Лорен, – он мягко улыбается, его голос становится более серьезным и больше похож на человека, с которым я познакомилась за последние несколько недель.

– Можно? – дразняще спрашиваю я.

Рукой он скользит вниз по моей талии, и притягивает меня к себе, располагая рядом с ним, а не сверху. Наши лица находятся в нескольких дюймах друг от друга, но он не целует меня. Мое сердце учащенно бьется, а по спине бегут мурашки, так сделать может только он. Способ, который заставляет меня волноваться и беспокоиться, но нервничать – так чувствуют себя на американских горках за несколько секунд до большого падения.

– Со мной ты в безопасности, – его слова заставляют мою грудь сжиматься.

Они тяжелые и серьезные, когда я пытаюсь сохранить момент легким и игривым. Его слова сжимают мое сердце. Я прикусываю губу и сдерживаю вздох, который пытается вырваться, потому что какая-то часть меня верила, что это просто секс – моя просьба о близости, которую он хотел выполнить. Но то, как его глаза смотрят в мои, более глубоко и реальнее, чем кажется. Это неожиданно и пугает меня, но это именно то, что я чувствую сейчас, и часть меня ненавидит себя за это, особенно когда он обнимает меня, и это лучшее, что я чувствовала за долгое время. Маленькое зернышко в моем сердце прорастает, и голос в голове, который я заглушила прошлой ночью, этим утром говорит, что я должна чувствовать себя виноватой. 

*** 

– Доброе утро, – когда я замечаю Рэйвен, сидящую в гостиной с Кэйлен, чувствую, как мои щеки вспыхивают.

Уже ближе к полудню, чем к утру.

– Доброе утро, – я быстро целую ее и Кэйлен. – Во сколько ушел Коллин? – спрашиваю я, хватая сок из холодильника.

– Около получаса назад. Этот мужчина, определенно, умеет носить костюм, – смеется она, и я не могу не присоединиться.

– Он может, не так ли? – я шучу, садясь за кухонный стол, и она присоединяется ко мне.

– Как прошла вчерашняя ночь? – у нее на лице понимающая улыбка, и я изо всех сил стараюсь сдержать свою.

– Было здорово. Действительно здорово, – я честно отвечаю, но сожалею, о том, что мой голос звучит так торжественно.

– Ну, расскажи мне об этом, – кажется, Рэйвен волнуется за меня, и я ценю это, потому что знаю, что эта ситуация очень беспокоит ее.

Я посвящаю ее в детали, но упуская PG-13 сцены (прим. пер.: PG-13 – данный рейтинг получают фильмы, содержание которых может считаться неприемлемым для детей, не достигших 13-летнего возраста).

– Ух ты, галерея! – восклицает она, на этот раз искренне взволновано.

– Да. Я была так потрясена.

– Это фантастично, милая, – тетя сжимает мои руки.

– Правда?

– Конечно, я думаю, что это здорово. Когда ты в последний раз писала красками?

– Ух ты, два-три года назад, не меньше, – печально вздыхаю я.

– Рисунок? – спрашивает она, и я смущенно пожимаю плечами.

– Если не считать каракулей там и сям, – говорю я, и она хмурится.

– Лорен, раньше тебе это нравилось. Я не могу поверить, что ты рисовала так давно!

– Да, и до сих пор помню. Просто жизнь встала на пути... – я замолкаю, зная, что это все еще не оправдание.

– Ну, это меняется, верно? – она ободряюще подталкивает меня локтем.

– Да, я надеюсь.

– Что случилось? – спрашивает Рэйвен, выражение ее лица меняется от беспокойства.

– Понятия не имею. Когда я думаю обо всей работе, которая с этим связана... – признаюсь я.

– Но это же хорошая работа!

– Безусловно, – соглашаюсь.

– Тогда что с тобой случилось?

– Ничего.

– Лорен, я хорошо тебя знаю и понимаю, что что-то не так, – строго говорит она.

– Я... мне просто интересно, подходящее ли сейчас время для всего этого, – пожимаю я плечами.

Женщина понимающе кивает. На несколько мгновений воцаряется тишина.

– Итак, Коллин... – начинает она, и я борюсь с собой, чтобы не закатить глаза. – Для него хорошее решение купить это место для тебя. И он много работает... где? – она спрашивает, а я смеюсь.

– Там, где работал Кэл, – появляется тяжесть в груди, когда я произношу его имя.

Я пыталась выкинуть его из головы и из мыслей. Я старалась не обращать внимания на стеснение в груди, когда думала о нем. Рэйвен рукой скользит по столу и берет мою. Эмоции, которые я пытаюсь удержать в глубине живота, проявляются на каменном лице.

– Как ты справляешься со всем этим? Серьезно? – она спрашивает.

– Я в порядке, – отпускаю ее руку и быстро глотаю остатки сока, надеясь, что вместе с этим проглочу чувства, пытающиеся подняться наружу.

Рэйвен недоверчиво смотрит на меня.

– На самом деле?

– Да, – мой комментарий суров и краток, и, судя по легкому вздоху, который она испускает, надеюсь, она оставит меня в покое.

– Хорошо, – говорит она с едва заметной резкостью, прежде чем встать. – Пожалуй, я прогуляюсь с Кэйлен, – обиженно объявляет Рэйвен, выходя из кухни.

Она подхватывает Кэйлен и идет в свою комнату. Я смотрю на полупустой стакан с апельсиновым соком и вытираю две слезинки, который ненароком чуть не упали в него. 

Глава 6

Коллин

Я должен был понять, что это произойдет. Он импульсивный, эгоистичный и совершенно неразумный. Не удивительно, что он затих, но настолько преуспел в этом, что удивляет. Я знал, что с Лорен будет риск, но Кэл должен знать, что без меня в его союзниках, он более беспомощен, чем Крис. Я – причина, почему он в курсе, когда Крис возьмет владение, почему Кэл знает столько же, сколько и он. В его случае смешно избегать меня и играть в молчанку. Он наивный, нервный и опрометчивый, и по этой причине он не может быть боссом, которым так сильно хочет быть.

– Пока ничего? – голос Хелен эхом отдается у меня в ушах.

Ерзаю на стуле и пытаюсь сосредоточиться, но ничего не получается. Я не слышал о нем с той ночи, когда Лорен выбрала меня.

«Я знаю, что ты здесь, Кэл. Я знаю, ты огорчен, так что перестань вести себя как ребенок, и поговори со мной», – мысленно кричу я на него.

– Мне просто нужно больше времени, – говорю я Хелен, когда снова настраиваюсь на наш сеанс.

На ее лице ничего не отражается, только обычная нейтральная улыбка, но я вижу, что ей любопытно, почему это тянется так долго. Уверен, в ее в голове крутятся колесики, выдвигая теорию еще до того, как женщина заговорит со мной.

– Хорошо.

Я пытался связаться с ним, но безуспешно. Думал, что он хотя бы на наших сеансах попытается сотрудничать, вспомнив, что мы в одной команде, но опять-таки я слишком высоко его ставлю.

«Кэльвин, понимаю, ты расстроен, но когда это случилось с Крисом, я сказал тебе, что это неизбежно. Лорен одинока и любит нас. Я знаю, тебе не нравится, что мы занимаемся любовью…»

«Занимаетесь любовью?» – его голос раскалывает мне череп.

Наконец он говорит, первый шаг, но по его тону я могу сказать, что этот разговор не будет вежливым.

«Ты чертов ссыкун».

«Она любит нас... Ты бредишь. Лорен не любит ни тебя, ни Криса. Хотя он выше по тотемному столбу, чем ты», – Кэл снисходительно смеется.

«Правильно. Она любит тебя, Кэл, только тебя», – отвечаю я, не в силах сдержать сарказм.

«Ты должен быть «логичным», но теперь, когда ты стоишь за рулем, ты не можешь ясно мыслить. Ты знаешь, что она любит меня, того, кого хочет, того, которого выбрала».

Я глубоко вздыхаю.

«Дело не в выборе, Кэл, и ты это знаешь. Сколько раз я должен тебе объяснять? Мы неизбежно будем одним, а не тремя, одним... Она любит нас, а не только тебя».

«Думаешь, раз ты читал моей дочери Гарри Поттера и нашел место для галереи Лорен – это, вообще-то, была моя идея с самого начала – она влюбилась в тебя? Ты жалкая, дерьмовая замена меня. Все, что ты знаешь о ней, это благодаря мне. Ты хуже Криса – ты паразит», – я слышу горький смех в своем ухе. – «Нет, ты чертов психопат. Ты имитируешь эмоции, потому что не чувствуешь их. У тебя даже нет собственной личности. Ты подделка Декстера!»

Я с трудом сглатываю, зная, что именно делает Кэл. Он проникает под кожу людей, оскорбляя их, лишая их силы, заставляя их реагировать эмоционально. Я просто не привык, что он оскорбляет меня.

«Ты имеешь полное право на свое мнение, Кэл, но ты забываешь, что мы в одной команде... и я тренер, а ты просто игрок...» – я, вероятно, не должен был добавлять последнюю фразу, но он так ехиден, что иногда я просто хочу отомстить.

– Что они говорят? – спрашивает Хелен, и я задаюсь вопросом, не слишком ли я эмоционален, так как считал себя нечитабельным?

«Слушай, ты, маленький самонадеянный ублюдок. Я никогда не думал, что ты перейдешь мне дорогу. Это была моя ошибка, моя ошибка...» – он смеется. – «Но ты же знаешь, что лучше не трахать мою жену. Я думал, мы команда. Ты думаешь, это сойдет тебе с рук?»

– Коллин? – настойчиво спрашивает Хелен.

«Ты должен быть нейтральным – ты не делаешь того, что делаем мы! Якобы ты лучше? Ты – кусок дерьма, вот кто ты... Предупреждаю тебя, прикоснешься к ней снова – это война».

Я смеюсь над ним.

«Ну, в таком случае ты не узнаешь, потому что не увидишь. У тебя тайм-аут».

«Какого хрена это значит, если ты!..»

Я открываю глаза.

– Меня не пускают, – говорю я Хелен.

Она сидит передо мной с напряженным выражением лица. Эта женщина умеет скрывать свои чувства под маской, но я знаю, что она раздражена.

– Такого раньше никогда не случалось, – тихо говорит она.

Я встаю со своего места, подхожу к окну и делаю вид, что отвлекаюсь на людей внизу, но вместо этого слова Кэльвина эхом отдаются в моей голове. Не только оскорбления, но и намек после. Он расстроен и безрассуден, и мне придется держать его в страхе, что означает выпустить Криса, чтобы сдержать его.

– Знаю. Просто они упрямятся, – говорю я, возвращаясь на свое место.

– Что-то изменилось?

Я не лгу Хелен. Это никогда не было в моих интересах, но ей не понравится то, что я скажу, и в моих интересах всегда говорить Хелен то, что ей нравится слышать. Учитывая то, что она единственный человек, который может, в конечном счете, исправить нас, трудно не быть с ней менее прозрачным, чем мне бы хотелось.

– Кэльвин расстроен, потому что у нас с Лорен был секс, – я заметил, что ее глаза лишь немного расширились.

Она кивает, как будто только осознала, что я сказал, и скрещивает ноги, ерзая на стуле. Она знает Кэльвина, и иногда мне кажется, что он нравится ей больше всех нас. У нее никогда не было возможности узнать Криса, так как он считает ее отвратительной, и знаю, что я самый откровенный с ней – самый полезный, когда дело доходит до предоставления ей решений и информации, но она узнала Кэльвина первым. Иногда люди, даже те, кто разбирается в эмоциях лучше других, склоняются к мнению, будто первый лучше.

– Теперь все становится яснее, – говорит она просто с полуулыбкой. – Могу себе представить, что происходит с Кэлом.

– Точно так, как ты думаешь.

– Значит, он отказывается говорить или говорит слишком много?

– Он не говорит ничего полезного, и я не думаю, что он будет сотрудничать с нами на сеансах, так что пока я от него отгораживаюсь.

– И ты считаешь, что сейчас это самое подходящее решение, Коллин? – она, прищурившись, смотрит на меня.

– Полагаю, что так. В конце концов, он успокоится.

Хелен глубоко вздыхает.

– Кэл нуждается в лечении, Коллин. Он должен уметь справляться с воспоминаниями, которые всплывают на поверхность.

Я тупо смотрю на нее. Она ведет себя так, будто я новый гость на этой вечеринке.

– Он все еще видит сны о той ночи... он говорит, что с каждым сном происходит что-то новое. Иногда комната другая, цвет волос его матери, ее платье... – говорит Хелен, и мне становится скучно.

– Это потому, что ему трудно прийти к выводу, что то, что произошло, действительно произошло, Хелен, – мой голос пропитан раздражением.

– Ну, то, что он способен справиться с чередой событий, очень важно для всех вас. Если он не разберется с этим…

– Он не появится, если я ему не позволю.

В уголках ее глаз появляются морщинки.

– Коллин, ты не знаешь, какие проблемы это может создать. Кажется, ты действуешь больше из-за эмоций.

– Я действую из лучших побуждений. Как и всегда, – я напоминаю ей.

– Ну, то, что Кэл отгораживается от нас с тобой, никому не в пользу. Коллин, мне нужно поговорить с ним. Он должен обработать эти эмоции, воспоминания, и он должен исцелиться, – настаивает она, и я пытаюсь сохранить последнюю нить моего терпения.

– Хелен, он взрослый мужчина, а не шестилетний мальчик.

– Именно таким я и хочу, чтобы он остался, Коллин. Вы, ребята, едва ладите друг с другом, и последнее, чего бы я хотела, чтобы кто-то из вас воспитывал малолетнего ребенка, – говорит она многозначительно.

– Послушай, исцеление – это последнее, о чем сейчас думает Кэльвин. Он злится на меня, и это делает его безрассудным, так что это к лучшему. Кроме того, он знает, что без меня он так же бессилен, как и Крис.

– А ты без него? – возражает она, и ее улыбка на грани лукавой и подавленной.

Я широко улыбаюсь ей.

– Знаешь, я думаю, что из всех нас мы лучше всего понимаем друг друга.

Она наклоняет голову, словно рассматривает меня как совершенно новую личность.

– Насколько я понимаю, в этом деле я – нейтральная сторона, Коллин. Я союзник каждого из вас, и моя цель в том, чтобы все вы жили лучшей жизнью, доступной вам, – ее ответ спокойный, но отрепетированный и машинальный, и я оскорблен тем, что она думает, будто ее ответ на меня подействует.

Немногонаклоняюсь вперед в своем кресле.

– Думаю, я оказал тебе большую помощь, – я встаю и складываю руки на груди.

– Я никогда не стану отрицать, что ты был очень активен в своем лечении.

Я хихикаю.

– Каково это – быть замужем за Декстером?– спрашиваю я, и ее глаза оживляются, очевидно, она сбита с толку моим вопросом.

– Прошу прощения? – Хелен хорошо скрывает смущение.

– Быть той, у кого такой большой потенциал? Быть лучшей в своей специальности, иметь блестящий ум в своей области и в тот день, когда ты вышла за него замуж, все твои достижения внезапно омрачились фамилией, которую ты не надеялась получить, – тихо говорю я, и ее улыбка немного меркнет. – Ну, это казалось почти невозможным, пока Декстер-младший не посвятил тебя в наш маленький секрет...

Ее глаза сузились, глядя на меня.

– Ты намекаешь, что я имею какое-то отношение к твоему делу?

– Нет, я вовсе этого не говорю, – отвечаю я, когда наши глаза встречаются.

Я подхожу к окну, чувствуя на себе ее взгляд. Возможность узаконить расстройство, над которым так много насмехаются. Или создать совершенно новое лечение, может быть, даже что-то, что заменит интеграцию... теперь это... это может стать чем-то.

– Поэтому спрашиваю еще раз. Я был очень полезен тебе, не так ли? – я спрашиваю ее, и она кивает, но напряжение в комнате изменилось, и занавес поднялся. – Я – клей, тренер команды, дирижер оркестра, так что, скажем, ты хотела получить признание или похвалу от нашей маленькой проблемы, сделать все возможное из нашего несчастного обстоятельства, которое твой блестящий ум помог исправить. Я тебе понадоблюсь... гипотетически, – я одариваю ее очаровательной улыбкой. – Ты не можешь положиться на Кэла, его собственная жена не может этого сделать. Крис, мы все знаем, что он бестолков, как ребенок. Просто думаю, что если бы я, был такой блестящей женщиной, как ты, я бы сделал ставку на кого-то, кто размышляет логичнее других.

– Думаю, наш сеанс окончен. Ты хочешь, чтобы я его продлила? – она жестко спрашивает, но я отказываюсь.

– Нет, думаю, на сегодня достаточно, – мы подходим к двери, и она открывает ее для меня. – Я мог бы помочь тебе с этим, – улыбаюсь я ей, и она улыбается в ответ так же очаровательно.

– Тогда на следующей неделе?

– На следующей неделе, – я целую ее в щеку, и она сжимает мою руку.

Мы достигли взаимопонимания.

Нам лучше. 

*** 

Лорен

– О боже, это просто невероятно, – визжит Анджела, когда мы заканчиваем экскурсию по галерее.

Последние три недели я провела здесь, встречаясь с дизайнерами, пытаясь найти художников, занимаясь всем самым интересным, чтобы открыть галерею. Коллин позаботился о скучных деталях, таких как документы, налоги и так далее. Так приятно снова работать, иметь что-то, что принадлежит только мне.

– Я все еще в восторге от всего этого, – признаюсь я.

Энджи сияет и берет меня за руку.

– Ты работала ради этого. После всего, что произошло, ты этого заслуживаешь.

Прошло три недели с тех пор, как Коллин привез меня сюда, и тогда она уже была в состоянии готовности для въезда.

Теперь моя мебель прибыла и в моем офисе большой, гладкий, белый стол. Фактически галерея, где мы будем демонстрировать работы, скудна, но освещение феноменально. Должно быть потому, что оно стоило дороже всего. В следующем месяце я открою галерею, куда пригласила двух художников, с которыми работала в школе.

– Это просто нереально, что все происходит так быстро, – я все еще чувствую себя как во сне.

Так как после колледжа я не работала, кроме как внештатным редактором то тут, то там, и делать то, о чем я только мечтала всего несколько лет назад, сюрреалистично.

– Но это должно было произойти давным-давно, – подруга берет меня за руки, когда мы садимся на новый диван, который только что привезли.

Я улыбаюсь и кладу голову ей на плечо.

– Я так рада, что ты здесь. Я так по тебе скучала, – сжимаю ее руку.

Я не видела Анджелу несколько месяцев, у нее было по горло работы с магистерской программой и всем тем дерьмом, что свалилось на меня с неба.

– Я знаю! Ты не поверишь, сколько бумажной работы я должна сделать для каждого клиента, и для моего куратора, и на занятия – все это безумие! – скулит она, но глаза у нее блестят, и девушка выглядит такой счастливой.

– Я так горжусь тобой. Ты настоящий психолог!

Она вздыхает, откидывая голову на спинку дивана.

– Думаю, я получу докторскую степень, – она улыбается мне, и я смеюсь.

– На самом деле, Эндж?

– Не знаю. Я имею в виду, что теперь могу практиковать как психолог, но родители намекают, что они были бы в восторге, если бы я стала психотерапевтом, и это же их деньги оплачивают учебу, – вздыхает она.

– Если ты решишься, мне придется называть тебя «доктор Анджела», – поддразниваю я ее.

– Конечно, нет, милая. «Доктор Изумительная» было бы просто великолепно, – драматично говорит подруга, и мы обе смеемся и наслаждаемся моментом.

– Знаешь... это значит, что если ты когда-нибудь захочешь поговорить со мной о чем-то, я могу выслушать и дать беспристрастный совет. Теперь это своего рода требование.

– Уверена, что ты наслушалась от меня достаточно на целое десятилетие вперед.

– Серьезно, Лорен. Я не могу представить, что ты держишь в себе все, с чем имеешь дело. Не зная, с кем поговорить об этом. Я всегда слушала как друг, но теперь все изменилось.

Я откидываюсь на спинку дивана, потирая руки о бедра.

– Я счастлива, – тихо отвечаю.

– Это здорово... – она замолкает, ожидая от меня развития темы.

– Мне просто так нехорошо.

– Ты чувствуешь себя виноватой? Потому что это произошло с Коллином, – догадывается она.

Надо отдать Энджи должное, она восприняла мой рассказ о Коллине как нечто само собой разумеющееся, но теперь она профессиональный советчик, и это вполне может вписаться в общую картину.

– Я волнуюсь за Криса и Кэла... Все было так просто с тех пор, как Коллин здесь. Он замечательный, но я знаю, что это не реально. Знаю, часы тикают, пока не случится катастрофа, пока... – я делаю паузу, чтобы собраться с мыслями. – На первый взгляд все замечательно... но на самом деле, я осознаю, что это не так. Как я смею просто притворяться, что все в порядке? Я чувствую, что должна сделать что-то, чтобы помочь им излечиться, – чувствую, как щиплет глаза от слез.

– Думаешь, они хотели, чтобы ты была несчастна? – спрашивает Анжела, и я смеюсь.

– Ты же знаешь Кэла. Думаешь, он не будет против, если я буду играть с Коллином в «долго и счастливо»? – горько усмехаюсь.

– Лорен, ты должна перестать думать о них как о разных личностях. Вот почему тебе так тяжело, – она сжимает мою руку.

Я поднимаюсь и иду в другой конец комнаты.

– Но, Энджи, ты не понимаешь. Знаю, что это один человек. Понимаю, но когда личности, которые смотрят на тебя по-разному, которые говорят по-другому, которые заставляют тебя чувствовать то, что с другими не чувствуешь – это трудно. Я чувствую себя, словно бросила Кэла и Криса.

– Лорен, не все они разные люди. Они едины. Все это разные грани твоего мужа. Ты не изменяешь ни Кэлу, ни Крису.

– Они еще не интегрированы, хотя пока они... – я закрываю лицо руками. – Его врач сказал, что я не должна была спать с ними, а я спала со всеми тремя, – признаюсь я, чувствуя, как вспыхивают мои щеки.

– Каким образом ты относишься к доктору?

Я с трудом сглатываю, и мои щеки горят еще больше.

– Это Хелен, – пискнула я, и она, прищурившись, смотрит на меня.

– Жена Декстера? Ты все еще встречаешься с ней, получаешь от нее советы после всего, что случилось? – Анджела таращится на меня.

– Просто мне кажется, что с ней легче говорить, и она не будет думать, что я сумасшедшая, потому что знает всю историю.

– Я понимаю, что ты чувствуешь себя одинокой в этом деле. Не могу представить, каково это – быть так близко к человеку с состоянием Кэла, но когда ты говоришь с психиатром, тебе не нужно беспокоиться о том, что кто-то подумает, что ты сумасшедшая. Я здесь, чтобы быть твоим партнером, – она говорит убедительно.

– Но если честно, если бы ты меня не знала и я пришла к тебе, ты бы подумала, что я сумасшедшая или идиотка, или поверила бы?

Она хмурится.

– Нет, может быть, много лет назад подумала бы, но после всего, что я изучила, человеческий разум – это чудо, Лорен. Когда ты поймешь, на что он способен, тебя уже мало что удивит. Но вот что я скажу: не думаю, что тебе следует видеться с Хелен, по крайней мере, в первую очередь. Своеобразный конфликт интересов, – хмурится она. Я потираю затылок, волосы на нем встают дыбом. – Когда мы в последний раз разговаривали, ты была категорически настроена, даже Крис не хотел ее видеть. Что изменилось? – искренне спросила она.

– Все произошло так быстро, проблема за проблемой... – говорю, хотя и упускаю угрозу мистера Крестфилда. – И... я просто хотела поговорить с кем-то знающим, и хотя Хелен так много скрывала от меня, я знаю, что она, по крайней мере, понимает, – говорю я честно.

– Ты не думала о посещении группы поддержки?

Я запускаю руки в волосы, все внутри скручивается при упоминании группы поддержки. Не то чтобы я не думала об этом. Просто в какой-то части моего сознания, когда я переступаю в тот мир, кажется, что пути назад не будет. Что, если я услышу то, к чему не готова, и, честно говоря, я боюсь услышать от других людей об их ситуациях. Что, если это никогда не закончится?

– Мне страшно, – чувствую, как дрожат мои губы. Энджи смотрит на меня, излучая сочувствие. – Однажды я заглянула на форум... – я делаю глубокий вдох. – Он был не слишком обнадеживающий, – я рассказываю ей несколько историй, которые прочитала, частицы знакомых вещей из моей жизни и, что еще страшнее, незнакомое, которое, в конечном счете, может стать неизбежным.

– Форумы для поддержки, а не для сравнений. Все по-разному относятся к вещам, но не думаешь ли ты, что если бы тебе было с кем поговорить, у кого похожие обстоятельства, это помогло бы тебе?

Я пытаюсь представить, как разговариваю с другой женщиной, которая не только понимает, но и знает, что это такое.

– Я очень надеюсь, что ты подумаешь о встрече с кем-нибудь еще. А как насчет доктора, к которому Крис собирался обратиться?

Я думаю о докторе Клемонс и о том, что, когда Крис позвонил ей, у нее как по волшебству была бронь.

– Крис сказал, что чувствует себя с ней комфортно, ну, в тот единственный раз, когда он ее видел, – я не рассказываю ей об угрозах мистера Крестфилда. После стольких событий, это была одна из последних вещей, над которой мне удалось задуматься.

– Я всегда здесь, чтобы выслушать, но если у нее есть опыт в этой области, думаю, что она будет более полезной, чем я. У тебя должно быть свое понимание того, что происходит, – подчеркивает она.

Я обещаю ей, что позвоню доктору Клемонс и быстро меняю тему. Энджи, обладая хорошей интуицией, больше не давит на меня. Мы говорим о Кэйлен, ее родителях и пациентах. Она, конечно, не сообщает мне никаких пикантных подробностей, но объясняет, как нервничает и волнуется. Мы идем обедать и даже заходим в ее любимый бутик, а я наслаждаюсь временем, временем, когда чувствую себя нормально, просто женщиной, которая со своей подругой пытается найти симпатичную блузку и джинсы, и я обнимаю ее за это. 

*** 

– Красный и синий, – говорю я Кэйлен, пока она размазывает краску по ладоням. Смешав цвета, она хихикает. – Уже маленькая художница, – я целую ее в щеку.

– Мама, – визжит она, пальцами ударяя о бумагу, прежде чем покрутить.

Я позволила ей заняться собственным художественным шедевром, намазав свои пальцы краской и разложив их на большой доске. Она обливает свою руку оранжевой краской, рисует маленькие точки, потом отодвигает чашечку и выливает на доску весь синий.

– Прекрасно! Тебе правда нравится синий, да? – смеюсь я, когда она улыбается – это лучшее чувство в мире.

Ее серые глаза светятся, как у ее отца, и меня охватывает печаль, потому что я думаю о Кэле. Думаю о том времени, которое он с ней пропустил, но говорю себе, что они все одно целое, он все еще с ней, как Коллин, но не могу избавиться от чувства грусти.

– Иней, – говорит Кэйлен между смешками, и я широко улыбаюсь ей.

– Синий. Хорошая работа, милая, – я слышу, как открывается дверь, и вижу Коллина, его глаза загораются, как только он ее видит.

– Посмотрите на моего маленького Пикассо, – взволновано говорит он.

Кэйлен с трудом поднимается и ковыляет к нему.

– Нет, ты запачкаешь краской папочку, Кэй, – говорю я ей, но он поднимает ее и целует в щеку, как будто на нем нет костюма за тысячу долларов.

– Это самая удивительная картина, которую я когда-либо видел! – говорит он с энтузиазмом, она хватает его лицо, оставляя на нем синий отпечаток ладони, и хихикает.

– Как прошел день? – спрашиваю я, когда он кладет портфель и садится на то место, где только что сидела Кэйлен.

– Интересно, – он снимает пиджак и складывает его, даже несмотря на это, мне придется отправить его в чистку.

– Скудные подробности, да? – я хихикаю, а он ухмыляется.

– Посмотрим, что я смогу придумать, – говорит он, глядя на Кэйлен.

Я выгибаю бровь. Коллин никогда не бывает скуп на детали. Он часто дает слишком много информации или вообще всю.

– Ты ел?

Мужчина качает головой.

– Как долго вы этим занимаетесь?

– Может, полчаса. Я собираюсь искупать ее, – встаю и потягиваюсь. – У меня есть пакетик жаркого, могу приготовить его на скорую руку, если ты хочешь почитать ей после ванны, пока я займусь готовкой, – предлагаю, принимая Кэйлен из его рук.

Глаза у него серые, как у Кэла, но вокруг радужки нет зеленых завитков. Сегодня они кажутся тусклыми, и он зевает. Коллин устал, не думаю, что когда-либо раньше видела его усталым. Он поднимается за мной по лестнице, направляется в нашу спальню, чтобы принять душ, а я – в ванную для гостей, чтобы вымыть Кэйлен.

Сегодня четверг, значит, он встречался с Хелен. Коллин никогда по-настоящему не рассказывает о своих сеансах с ней, только говорит, что они продвигаются, а я никогда не спрашиваю, потому что привыкла не получать ответов или, возможно, потому что боюсь их услышать. Сегодня я, пожалуй, проверю его слова. Он говорит, что мы на одной стороне, что он ничего от меня не скрывает, так что, думаю, мне пора узнать больше о том, что происходит, понравится мне ответ или нет.

Я пою для Кэйлен, купая ее, пока она брызгает на меня водой и пузырями, и думаю о Крисе. Когда я заворачиваю ее в полотенце и переодеваю, думаю о своем подходе. Коллин так отличается от Криса и Кэла. Он кажется искренним, но я не знаю, это из-за того, что это мое желание, или он действительно такой.

К тому времени, как я заканчиваю купать ее, Коллин выходит из душа, одетый в шелковую белую пижаму восточноазиатского дизайна. Клянусь, у него больше одежды, чем у меня, и пахнет он вкусно и свежо. Его волосы собраны в мужской пучок, и мне приходится скрывать хихиканье, потому что это сильно отличается от того, что носит Кэл или Крис, но он выглядит хорошо. Передаю Кэйлен, и я быстро принимаю душ, собираю волосы, и готовлю жаркое, которое я довела до совершенства.

– Как раз вовремя, – улыбаюсь я, когда он проходит на кухню.

Достает бутылку вина и открывает ее, пока я накладываю еду.

– Сегодня пьем вино? – с любопытством спрашиваю я.

На самом деле он не пьет, в моем присутствии он пил лишь три раза, и только коньяк.

– Только ты, – поддразнивает он, наливая мне бокал и ставя его рядом с моей тарелкой.

– Ты хочешь, чтобы тебе что-то перепало? – игриво поддразниваю его.

– Мы оба знаем, что мне не нужно поить тебя вином для этого, – отвечает Коллин, кусая нижнюю губу.

Борюсь с мыслью, которая приходит в голову, когда он произносит это, потому что сегодня вечером я хочу поговорить, а я не могу так легко сдаться. С Коллином быстро отвлечься, он предлагает целый мир ответов, но, кажется, с ним всегда есть компромисс, каждая часть информации, которую он дает мне, кажется, имеет скрытое условие. Со временем разница между ними тремя становится все более очевидной. Поначалу он напоминал мне Кэла, но теперь даже это сравнение уменьшилось.

Мы оба присаживаемся, и он включает какой-то плавный джаз, который мне уже нравится. Мои глаза впиваются в него, и неважно, как долго я была с этим человеком, я могу смотреть на него вечно. Думаю о том, сколько дней я провела здесь одна, прежде чем узнала правду. Как сильно я скучала по Кэлу, как мечтала, что мы будем вместе, когда бы он ни вернулся, как я все еще цеплялась за надежду, несмотря на то, как все выглядело, как я была неосведомлена о том, какой будет моя реальность.

– Ты молчишь? – говорит он, и я смотрю ему в глаза.

Они не тусклые, как раньше, а полны обычной созерцательности. Я беру ложку жаркого, оно могло бы быть более приправленным. Еда Криса по вкусу намного лучше, чем моя.

– Я тут подумала, – нерешительно отвечаю я.

Коллин проглатывает кусок своей еды и слегка наклоняет голову в сторону, а его глаза блестят, глядя на меня.

– Всегда хороший знак, – возражает он, и я складываю руки вместе.

– Как твое лечение? – я быстро выпаливаю это, ожидая, что он начнет защищаться, но мужчина этого не делает.

Прожевав, выпивает стакан воды, прежде чем ответить, позволяя нервозности в моем животе удвоиться.

– Знаю, что ваши сеансы конфиденциальны, но я много думала об этом, – признаюсь я.

– Я ждал, что ты спросишь. Не знаю, почему ты все еще думаешь, что не можешь говорить со мной, ведь я сказал тебе, что мы можем говорить о чем угодно, – с легкостью отвечает он, глядя мне прямо в глаза с теплой улыбкой.

Я прочищаю горло и пытаюсь успокоиться.

– Я знаю, просто…

– Я не такой, как они, Лорен. Не знаю, как еще показать тебе это, чтобы ты могла доверять мне. Я делаю это в интересах всех нас, не только своих. Ты можешь говорить со мной о чем угодно, – прямо говорит Коллин. Я виновато опускаю глаза. – Иди сюда, – его тон теплый, но властный.

Встаю и подхожу к нему. Он берет меня за руку, сажает к себе на колени, поворачивает мое лицо к себе и смотрит прямо в глаза. Вглядываюсь в них, гадая, достаточно ли пристально смотрю, чтобы увидеть за ними всех мужчин, смогу ли я понять истинные мотивы Коллина.

– Хелен пытается добраться до Кэла, – он говорит это легко, но у меня перехватывает дыхание. – Ей нужно, чтобы он был стабильным, прежде чем мы сможем подумать об интеграции, – мое сердце учащенно бьется из-за того, как небрежно он это говорит. Коллин усмехается, видя, мое удивление. – Это трудно? – он просовывает руку мне под футболку и потирает поясницу, но выводит не тот узор, который использовал Кэл.

– Нет. Как она сделает его стабильным?

– Терапией, но он должен быть открыт для нее. Кэл думает, что знает все и может исправить себя, – пока он говорит это, его другая рука скользит по моему бедру. Я борюсь с болью в груди, думая о том, как он был расстроен в последний раз. – С ним все будет в порядке, – обещает мне Коллин и берет меня за подбородок.

– Он меня слышит? Сейчас он меня видит? – я почти боюсь услышать ответ, но хочу, чтобы он знал, что я здесь и скучаю по нему. Хоть я и нервничаю из-за того, что он знает о происходящем, Кэл должен знать, есть ли у них шанс стать одним целым.

У меня начинает болеть голова.

– Он в хороших руках. Хелен – лучшая в своей области, если он сломлен, значит, и я сломлен. Я выгляжу так, будто что-то не так? – у него игривый блеск в глазах.

Я отрываюсь от его губ, беру бутылку и наливаю себе бокал. Чувствую беспокойство и нервозность.

– Извини, я просто не привыкла, что ты говоришь о них так небрежно.

Я вспоминаю ту ночь, когда Кэл вернулся и отвез меня в Венецию, как он делился со мной кусочками истории, но это было равносильно удалению зуба. Крису было неприятно слышать имя Кэла, но Коллин ведет себя так, будто его это не волнует. Он знает гораздо больше, чем они оба, и это пугает. У него есть ответы, но мне интересно, почему он так охотно делится ими со мной, а не с ними, если он действительно хочет интеграции. Я делаю несколько глотков и глубоко вздыхаю.

– Одного бокала будет достаточно, – тихо говорит он, и я закатываю глаза.

– Ты не мой отец, Коллин, – отвечаю я немного раздраженно.

– Не разговаривай со мной так, – произносит он, нахмурив брови.

– «Так» это как?

– Затевая ссору. Ты говоришь, что хочешь правды, честности и прозрачности, но я не думаю, что тебе это нужно, – самодовольно говорит он. Я смеюсь над ним. – Ты привыкла, что тебя держат в неведении, – продолжает Коллин.

– Уж ты-то должен знать, что я никогда не предпочитала оставаться в неведении. Я всегда хотела только правды. Я просто хочу бокал вина и не хочу, чтобы ты говорил мне, что делать. Может, ты и привык ко всему этому, но я все еще приспосабливаюсь!

– Отлично, тогда выпей всю бутылку, – резко говорит он, вставая со своего места, выпятив вперед челюсть.

Я немного шокирована и на удивление не нахожу слов. Не похоже на Коллина. Он не так легко показывает свои эмоции, не могу поверить, что он так раздражен, даже когда я делаю что-то, что его беспокоит. Обычно он по-прежнему выглядит равнодушным, но сейчас его глаза широко раскрыты, а кожа покраснела. До этого он был совершенно спокоен, и хотя я бы не сказала, что он очень зол, его настроение изменилось прямо пропорционально.

– Я знаю, что у вас с Кэлом была отвратительная привычка драться и трахаться, чтобы избежать проблем, но я не сердитый подросток. Когда ты захочешь поговорить со мной, и будешь готова стать взрослой, я буду наверху, – Коллин выходит из комнаты, и у меня отвисает челюсть.

Это то, что я делаю? Я все еще трушу после всего этого, боюсь услышать правду? Я боюсь даже читать слишком много сообщений на форуме. Вздыхаю, сажусь за стол и смотрю на бокал вина. Мне нужно с кем-нибудь поговорить. Имеет смысл только то, что я, в конечном итоге, облажалась во всем этом. Я поднимаю свой стакан и хмуро смотрю в него, затем пожимаю плечами.

Нет смысла тратить впустую хорошее вино. Я беру бутылку и пытаюсь прикончить ее. 

*** 

Коллин

Что-то не так.

Я слишком остро отреагировал.

Я не реагирую так.

Конечно же, Лорен не привыкла к честности, у нее ее никогда не было. Кэлу нравятся его секреты, а Крис слишком невежествен, чтобы рассказать ей что-нибудь. Она так боится услышать правду. Она может даже не поверить в то, что я говорю правду. Лорен так долго находилась в темноте, ее глаза должны привыкнуть к свету. Мне следовало бы успокоиться, но я не смог. Я неуравновешен. Пытаться блокировать его сложнее, чем я думал.

Мы с Кэлом всегда договаривались. Я помогаю ему, сообщаю, когда Кристофер выйдет, и я в его команде. Я никогда не предвзят и не принимаю чью-то сторону, но Крис, конечно же, не мог вынести того, что узнал о нас. Он не может справиться с жизнью, когда она становится трудной, поэтому мы с Кэльвином сотрудничали. Мы никогда не считали друг друга друзьями, но были дружелюбны. В прошлом наши планы совпадали больше, чем мои и Кристофера.

Теперь нет.

Проблема Кэльвина в том, что он никогда не думает стратегически – только эмоционально. У них с Кристофером есть что-то общее, хотя справляются они с этим совершенно по-разному. Это впервые, когда наши с Кэльвином мотивы не совпадают, и теперь он может стать проблемой.

Его нужно будет сдерживать.

Лорен стоит в дверях, опустив глаза и скрестив руки на груди.

– Я хочу с кем-нибудь поговорить, – ее голос тихий и примирительный.

– Разве ты не виделась с Хелен? – с любопытством спрашиваю, хотя уже знаю ответ.

Я взял себе за правило знать, как часто они разговаривают.

– Да, но я думаю, будет лучше, если я поговорю с кем-то другим, с кем-то, кто не так связан со всем этим, – она подходит ко мне и садится на противоположную сторону кровати.

– Все в порядке? – спрашиваю я, пытаясь скрыть свое беспокойство.

Кэльвин и Крис легко зацикливаются на своих собственных проблемах, так что они не понимают, какое давление может испытать Лорен. Она всего лишь человек, и последнее, что мне нужно, чтобы у нее был нервный срыв. Меня беспокоит, что она хочет поговорить с кем-то еще. Знаю, у нее были проблемы с доверием к Крестфилдам, но я думал, что мы это преодолели.

– Да, – кивает девушка. – Вообще-то нет, – быстро добавляет она. Я поворачиваюсь к ней. – Я сожалею о том, как вела себя ранее, – ее карие глаза поразительны, как в тот день, когда я впервые увидел их. Когда она наводит их на тебя, не пытаясь скрыть свои чувства, они повествуют всю ее историю.

– Мне тоже жаль, – говорю я, и она мягко улыбается. – Знаю, что я не твой отец.

– Нет, ты был прав. По крайней мере, частично, – добавляет она с усмешкой. – Я взрослая и могу делать все, что захочу, но, возможно, у меня выработались определенные стереотипы, которые не совсем здоровы. Иногда, я не знаю, как справиться... со всем этим. Это может быть немного подавляющим, и я хочу поговорить с кем-то, кто не так вовлечен и не предвзят, – говорит она нерешительно.

– Хелен, ты хочешь поговорить с кем-то, только не с ней? – понимаю, о чем говорит Лорен.

Я знаю, что она любит меня, независимо от того, что говорит Кэльвин. Лорен любит всех нас. Мы – одно целое, но она не может не относиться ко мне скептически, и я не виню ее за это.

– Если ты хочешь увидеться с кем-то еще, то действуй, – говорю я ей.

Лорен смотрит на меня и ее глаза загораются, но потом она трет затылок. Я тянусь через кровать и притягиваю ее к себе.

– Я никогда никому не говорила. У меня никогда не было шанса, пока все не стало таким суматошным, – говорит она с легким вздохом.

Я с трудом сглатываю и чувствую, как мое сердце начинает неспокойно биться. Пытаюсь успокоиться и делаю медленные глубокие вдохи, чтобы не встревожить ее.

– Декстер-старший угрожал мне, – она смотрит мне в глаза, и я слышу, как сердце стучит в моих ушах. – Это не было угрозой убить меня или что-то вроде того, но когда он узнал, что Крис пытается обратиться к другому врачу, он, проще говоря, сказал, что разорит нас в материальном смысле. Не только нас, но и Рэйвен... Хиллари, – тихо говорит она, и мне приходится рассмеяться.

Это не имеет большого значения. Декстер-старший полон дерьма и помешан на контроле. Он не из тех, кого нужно бояться, и я знаю большую часть грязных компроматов, поэтому ей не нужно бояться. Чувствую, как во мне закипает гнев, и жажда наброситься на себя, знаю, что это Кэл.

– Ты не должна бояться его, – я поворачиваю ее лицо так, чтобы видеть. – Он угрожает, потому что не контролирует ситуацию. Контроль – его наркотик. Не беспокойся ни о ком из Крестфилдов.

– Даже о тебе? – беспечно спрашивает она. В ее глазах мелькает огонек, и я улыбаюсь. Она действительно видит во мне одного из...

«Ты – подделка Декстера», – я с трудом сглатываю, когда слова Кэла эхом отдаются в моей голове.

– Я просто шучу, – Лорен успокаивающе сжимает мою руку, должно быть, заметив мою реакцию на слова Кэла.

– Ты можешь видеться с кем хочешь, Лорен. Я позабочусь о том, чтобы он не вмешался.

Она вздыхает с облегчением и кладет голову мне на плечо. Вдыхаю ее запах и делаю глубокий вдох.

– Кристофер собирается вернуться, – быстро говорю я, и ее тело напрягается. Она смотрит на меня, ее лицо искажено шоком.

– Что ты имеешь в виду? – нервно спрашивает она.

– Он уже готов, и ему нужно лечиться у Хелен, – я стараюсь не выдавать своих чувств, потому что не должен их испытывать.

Я не испытываю эмоций, но не могу не заметить, что от вида ее глаз, загоревшихся при его имени, у меня не сводит желудок. Это новое чувство. Быть безразличным намного легче, но что более важно, я должен сдерживать Кэльвина, и это легче сделать, когда Кристофер в переднем ряду. Лорен смотрит на меня так, словно изучает.

– Ты... ты знаешь, когда он выходит? – спрашивает она, сдвинув брови.

Киваю головой.

– Я знаю все, Лорен, – вот что мне в ней нравится.

Она задает вопросы, но не правильные. Девушка щурится на меня, и я вижу, что она молча борется с собой, не зная, что сказать или как себя чувствовать. Она глубоко вздыхает и прижимает руки к щекам.

– Как долго он здесь пробудет? – голос у нее дрожащий и низкий.

– Столько, сколько потребуется, – отвечаю я. Она полностью поворачивается ко мне, ее глаза кажутся печальными, и я хватаю ее за подбородок.

– Разве ты не скучаешь по нему? – мой голос стал жестче, чем я себе представлял.

Лорен опускает глаза вниз.

– Это так... – говорит она, запрокидывая голову. Ее шея длинная и совершенная, и я борюсь с желанием поцеловать ее, оставить на ней свой след. – Мне очень жаль. Честно говоря, ты – это именно то, чего я так долго хотела. Просто я все еще... пытаюсь привыкнуть, – шепчет она.

– Иногда то, чего ты хочешь больше всего, оказывается не тем, о чем ты мечтала, – говорю я ей, и наши глаза встречаются.

Лорен откашливается и снова опускает взгляд на колени.

– Крис знает, что он возвращается?

– Нет.

– И он ничего не помнит?

– Нет, – повторяю я.

Девушка закусывает губу и качает головой.

– Значит, мне снова придется попытаться собрать его воедино, – девушка невесело смеется.

– Он не захочет видеть Хелен. Он был так зол, когда был здесь в последний раз, – я беру ее за руку, притягиваю к себе и сажаю на колени.

Лорен кладет голову мне на плечо.

– И он расстроится из-за... – она замолкает, когда мои пальцы бегают вверх и вниз по ее спине. – Нас, – наши взгляды встречаются.

– Ты не обязана ему говорить.

Лорен откидывается назад, так что мы смотрим друг другу в глаза.

– Ты имеешь в виду солгать ему? – ее брови нахмурились, глаза стали стеклянными, губы испачканы красным вином, которое она выпила раньше.

– Это не ложь, – говорю я, когда мои губы находят ее шею.

– Может быть, лучше не говорить правду, – всхлипывает она, открывая мне шею.

– Гвен будет здесь через два дня. Хелен назначила нам встречу на этой неделе. Я разобрался с делами на работе. Кристофер будет в порядке, – обещаю, пока мои руки скользят под ее футболку.

– Ты говорил с Гвен? – удивленно спрашивает она, и я улыбаюсь.

– Она моя мама, не так ли? – я поддразниваю ее, и на ее лице появляется улыбка.

– Поэтому я не расскажу ему о тебе, о том, как... – Лорен снова замолкает, когда мои пальцы скользят внутрь ее лифчика.

– Мы близки, – поддразниваю ее, прежде чем взять ее губы в свои.

Я чувствую вкус вина на ее языке. Она всхлипывает, ее тело все еще напряжено, борясь с возбуждением.

– Для него будет лучше, если я ничего не скажу? – спрашивает Лорен, когда я кладу ее на кровать.

– Кристофер не справляется с давлением. Говорить ему то, что он хочет услышать, пока он не будет готов к правде, будет лучше для всех.

Я жду, когда она растает подо мной, как обычно, но она жестка и напряжена. Думал, Лорен будет рада услышать о Кристофере. Даже с облегчением. Она отстраняется от меня и встает с постели.

– Ему все лгали. Я не хочу, чтобы меня включали в этот список, – ее голос слабый, но лицо каменное. Глаза полны смущения, вины и щепоткой страха. Ее желание быть верной каждому из нас трогательно, но невозможно. – Ты не можешь быть откровенным со мной, скажи мне, что я могу доверять тебе и держать Криса в неведении, – говорит она в замешательстве.

Этот выбор один из самых важных и ей придется его сделать. Не важно, кого она больше всего любит или с кем хочет быть рядом, когда мы интегрируемся. У нее нет выбора, но кому она доверится, кого послушает – вот в чем ее сила. И если она умна, то выберет меня.

– Лорен, все, что я прошу у тебя – ради нашего же блага. Если ты хочешь, чтобы все было проще, ты будешь слушать меня, но ты должна принимать свои собственные решения. Я поддержу тебя, в любом случае, – говорю я ей, и ее лицо смягчается. Не знаю, сколько она выпила сегодня, но могу сказать, что это влияет на ее суждения. девушка сомневается в себе, и это нормально, если она не сомневается во мне. – Ты можешь доверять мне, Лорен? – я спрашиваю ее, но она молча садится на кровать и кладет голову на руки. Длинные темные волосы ниспадают на спину. – Если я прошу тебя об этом, значит, мне нужна твоя помощь, – говорю я ей снова, мой голос мягче, и она смотрит на меня, ища на моем лице ответ, или, может быть, даже ложь.

Закрывает глаза и делает глубокий вдох.

– Я обещала, что не попрошу тебя сделать ничего такого, что может причинить вред кому-либо из нас.

Замечаю, что она колеблется. Я передвигаюсь к ней и обнимаю.

– Когда Кэльвин впервые дал о себе знать, сменивши Кристофера, он был разбит, совершенно безрассуден, принимая плохие решения одно за другим.

Всякий раз, когда я произношу его имя, у нее перехватывает дыхание, и я задаюсь вопросом, не стискивает ли ее сердце само его имя. Я выбрасываю эту мысль из головы.

– Я звонил Декстеру-младшему и сказал ему, что Кэльвин пошел по пути разрушения, и если Крестфилды не помогут, я все для них усложню.

Она смотрит на меня шокировано.

– Ты связался с ними? – я киваю и придвигаюсь к ней.

– Я забочусь о наших общих интересах, Лорен. Всегда заботился и всегда буду, но теперь мне нужна твоя помощь, – я смотрю ей в глаза, и они расширяются, смятение, которое я увидел в них ранее – исчезает. – Пожалуйста, помоги мне, – крепче обнимаю ее, прижимая ближе.

– Ладно, – сдается она.

И я борюсь с улыбкой, которая так и норовит расплыться на моем лице. 

Глава 7

Крис

Моя голова болит, как будто на ней лежал слон. Через несколько минут мое зрение проясняется. Я сажусь и осматриваюсь. Я в Чикаго. В комнате Лорен. Кровать пуста, на улице светло. Мои глаза находят часы, и они показывают полвосьмого. Поднимаюсь, потягиваюсь и разминаю шею.

Сколько времени прошло? Знаю, что я потерял время, и это меня больше не удивляет. Теперь вопрос в том, как долго и кто вступил во владение? Я делаю глубокий вдох и иду в ванную, а когда смотрюсь в зеркало, делаю шаг назад. На макушке у меня чертов хвостик.

– Какого черта? – я срываю резинку с волос.

Мое лицо выбрито начисто, на подбородке почти нет волос, но волосы на голове длиннее, чем я когда-либо носил, они полностью касаются моих плеч. Мое сердце начинает бешено биться, как долго я был в отключке? Возвращаюсь к последнему, что помню. Ссора, мы с Лорен... из-за моего отца. Мой отец был здесь, в Чикаго... как отросли мои волосы? Я хватаюсь за стойку и заставляю себя думать, собраться с мыслями и эмоциями. Последний разговор с Лорен был плохим, и я был зол, как никогда, а она была козлом отпущения.

Не могу поверить, что разговаривал с ней так. Мне стыдно даже видеть ее, но Лорен прощала меня... нас… за гораздо худшие вещи. Я борюсь с жжением в горле, жгучим гневом и печалью, рвущимися из груди.

Ненавижу это! Ненавижу, что все еще с этим разбираюсь. Ненавижу, что это его вина. Что, когда я возвращаюсь, все становится только хуже. Воспоминания о том, как мы с Лизой ссорились, как я срывался на маме за ужином, сталкивались с теми, как я вышвыривал отца из дома. Все плохо – мой лучший друг предал меня, моя мама, вероятно, одна, мой отец лицемер, а мое альтер-эго – психопат, покушавшийся на убийство. Я должен взять себя в руки. Очевидно, все зависит от меня, так как никто больше, кажется, ничего не делает, и почему, черт возьми, я ношу шелковую пижаму? Я снимаю ее и швыряю через всю комнату. Хватаюсь за голову. Хочу, чтобы они ушли, я хочу, чтобы они ушли! Я так устал от этого, а теперь еще один? Я включаю воду и плещу себе в лицо. Снова смотрю в зеркало. Я больше не похож на себя, не так.

Наклоняюсь и открываю ящики под раковиной в поисках ножниц или бритвы. Через несколько минут я нахожу электрическую бритву, и она профессионального класса. Я не удивлен, поскольку тот, кто был здесь, явно бреется дважды в день. Я подключаю ее и начинаю стричься. С каждой отрезанной полоской мне становится лучше, пряди падают в раковину. Не знаю, чьей было идеей сделать эту идиотскую прическу, но теперь я снова главный. Смотреть, как падают пряди волос – расслабляюще. Когда я заканчиваю, мне становится лучше. Мои волосы подстрижены коротко, подобно Эйдану, когда он вернулся домой – немного длиннее, чем стрижка ежик.

Я потираю подбородок, и, к счастью, мои волосы растут довольно быстро, так что через несколько дней растительность на лице вернется к тому, к чему я привык. Я оглядываюсь по сторонам в поисках каких-нибудь признаков того, что я проснулся. Что, если прошли годы? Ладно, я слишком драматизирую, потому что это никогда не длилось годами. Хотя, если подумать, что в этом смешного или невозможного? Раньше это были часы, а потом дни и недели. Мне нужно взять себя в руки. Мне нужно успокоиться, поэтому, я отказываюсь выходить в ярости и увидеть Лорен. Я должен возместить свой уход в прошлый раз. Мне нужно выяснить, почему это происходит и как это остановить. Я спускаюсь вниз быстрее, чем мне бы хотелось, пытаюсь замедлить шаги, но мне не терпится увидеть Лорен. Когда я достигаю нижнего этажа, там тихо, если не учитывать телевизор.

– Привет, – у нее кривая усмешка, волосы собраны в пучок на макушке, а одета девушка в огромный белый свитер и черные леггинсы.

Мгновенно паника, которая поднималась по моему телу, начинает отступать. Я вспоминаю тот день, когда мы в маленьком гостиничном номере впервые заговорили о Кэйлен. Кажется, с тех пор прошло так много времени, насколько я сблизился с ней, я влюбился в женщину, которую уже полюбил с первого взгляда. Но кого она видит? За кого меня принимает? Я пытаюсь выбросить эти мысли из головы.

Разве это имеет значение?

Всегда имело значение.

– Эй, – мой собственный голос дрожит, но он не холодный и жесткий, как я ожидал.

Лорен осторожно подходит ко мне, останавливаясь только тогда, когда мы находимся в нескольких дюймах друг от друга. Она смотрит на меня, ее кривая улыбка становится теплой, когда она касается моей щеки.

– Ты подстриг волосы, – девушка легонько проводит по ним пальцем.

Я с трудом сглатываю. Она знает, что это я?

– Лорен, кто... – начинаю я, и ее улыбка смягчается.

– Крис, я знаю, – ее тонкие руки обвиваются вокруг моей талии, и она кладет голову мне на грудь.

Я не могу не чувствовать восторг проходящий через меня. Она знает, что это я, и рада, что я вернулся. Я обнимаю ее и крепко прижимаю к себе.

– Я скучала по тебе, – ее голос тих, но Лорен сжимает меня крепче, когда говорит это.

Я ослабляю хватку и поворачиваю голову, чтобы увидеть ее лицо.

– Как долго меня не было?

Она тяжело сглатывает и выдыхает.

– Давай присядем, хорошо?

Я делаю глубокий вдох и следую за ней, когда мы садимся за стол, я не помню, чтобы был здесь раньше, но, возможно, я просто никогда не замечал этого. Я не часто бывал здесь, чтобы знать это место как свои пять пальцев. Мой пульс учащается. Я сажусь и провожаю Лорен взглядом, пока она идет на кухню, берет бутылку воды и достает из микроволновки сэндвич. Она садится передо мной, и я не понимал, насколько был голоден, пока девушка не сделала это.

– Но ведь прошло не так уж много лет, правда? – я смеюсь, надеясь, что мой вопрос прозвучит как шутка, но мне кажется, что я не ел тысячу лет.

Я борюсь с желанием запихнуть сэндвич в горло, но теряю контроль, когда откусываю огромный кусок. Ростбиф и индейка с медовой горчицей – мои любимые. Я смотрю, как она наблюдает за мной, уперев голову на ладонь. Когда я отодвигаю сэндвич, он уже наполовину съеден. Лорен молчала, ожидая, пока я закончу. Я чешу затылок, напряжение нарастает.

– Сколько времени прошло? Я могу с этим справиться.

Девушка складывает руки перед собой.

– Почти два месяца.

Я киваю, хорошо, два месяца. Невольно сжимаю кулаки. Два месяца я был в отключке. Я вспоминаю наш последний разговор, когда она сказала, что меня не было месяц... в итоге я потерял около трех месяцев. Я хватаюсь за стол и испускаю долгий разочарованный вздох, затем напоминаю себе собраться.

Три месяца, но по какой причине я ушел в последний раз после всего случившегося? Кэл был тем, кто должен был уйти после попытки убить кого-то и, узнав, что он был неправ. Почему меня так долго не было? Все это не имеет смысла. Лорен смотрит на меня, ждет, что я отвечу, и трет запястье – верный признак нервозности. Прежде чем я потерялся во времени, я почувствовал, словно нахожусь на эмоциональных качелях. Все, что я чувствовал, было более обостренным – гнев, отчаяние, раздражение – и я так быстро переключался между ними. Сегодня я себя так не чувствую, но все равно нервничаю, мне нужно взять себя в руки.

В данный момент не имеет значения, почему я ушел, важно, что я вернулся.

Верно.

– Значит, Кэл все это время был здесь? – я разочарованно вздохнул и сложил руки на груди, пытаясь сохранить спокойствие.

Лорен переводит взгляд с меня на свои руки и ерзает на стуле.

– Не совсем, – нервно отвечает она.

Я прищуриваюсь и смотрю на нее.

– Что ты имеешь в виду?

– Вообще-то Кэла здесь не было, потому что его место занял Коллин,– ее лицо не выражает никаких эмоций, но, кажется, она скрывает другую эмоцию... беспокойство, страх?..

Ничего. Ты должен помнить, ты не единственный, кто имеет дело с далеко не идеальной ситуацией.

– Подожди минутку, Коллин? – я удивлено смеюсь.

Я чуть не забыл, как его зовут. Она слегка кивает. Я запрокидываю голову и снова смеюсь, но я не могу не чувствовать себя слегка удовлетворенным, что это не Кэл. Я, по крайней мере, знаю, как он действует, но об этом Коллине мне ничего не известно. Удовлетворение, которое я почувствовал, начинает угасать, когда понимаю, что он может быть хуже... или лучше. Я успокаиваю себя, ожидая новых ответов.

– Так в чем же дело? – я стараюсь говорить спокойно. – Он тоже хочет забрать мою жизнь? Он хочет кого-нибудь убить? – шучу я, но мой голос серьезен.

Лорен снова ерзает на стуле. Она затихает на мгновение, задумчиво, словно подбирая слова, я никогда раньше не видел, чтобы она так делала. Лорен обычно говорит то, что думает.

– Коллин отличается и от тебя, и от Кэла, – ее глаза все еще прикованы к рукам, и проходит несколько мгновений, прежде чем они снова достигают моих.

Я задавал ей этот вопрос раньше, но тогда она сказала, что не знает его. Почти два месяца дали ей достаточно времени, я чувствую, как мое сердце вздрагивает в груди.

Интересно, спала ли она с этим парнем и нравится ли он ей больше, чем мы с Кэлом?

«Сейчас это не важно, Кристофер».

Кристофер. Я не называю себя Кристофером. Пытаюсь успокоить свои мысли, заглушить их... этот парень говорит со мной?

– Крис, ты в порядке? – Лорен выглядит очень обеспокоенной.

Я с трудом сглатываю и киваю.

– Да, я в порядке, – я пытаюсьстереть с лица хмурое выражение.

В порядке, просто, возможно, слышу чей-то голос в своей голове! Девушка скептически смотрит на меня, и я слабо улыбаюсь.

– Я в порядке, продолжай. Расскажи мне больше, – умоляю ее. – Чем... он отличается от меня? – спрашиваю снова, потому что мнение Лорен об этом парне много для меня значит.

Она узнает нас всех из первых уст. Я слышу только из вторых уст, или с Кэлом я вижу кое-что из того, что произошло с ним, думаю, когда он хочет поделиться.

– Он умен, – тихо начинает она. Ее глаза расширяются. – Не то чтобы вы с Кэлом нет.

Я стискиваю челюсть, пытаясь оставаться беспристрастным.

– Продолжай, никаких возражений не нужно, – она смотрит на меня, пытаясь понять, говорю ли я правду. – Серьезно, говори со мной, как будто я не я... или они... как будто я Хиллари или Анджела, – девушка улыбается, но я вижу, что она чувствует себя немного более комфортно и меньше стесняется говорить.

– Он очень утонченный. Ты, наверное, мог бы это увидеть, если бы заглянул в его шкаф, – она слегка усмехается. Я заставляю себя улыбнуться. – Он очень увлечен работой, которой занимается в «Крестфилд Конпорейшен». Любит читать, он не такой непредсказуемый, как Кэл, но... я никогда не знаю, чего он хочет…

– Что ты имеешь в виду? – я наклоняюсь вперед.

Девушка пожимает плечами, затем выпрямляется в своем кресле.

– С тобой и Кэлом... я знаю, что вы оба против... интеграции. Я знаю, что если бы ты мог выбирать, в идеале был бы только ты, – не могу с ней не согласиться.

Если бы существовало волшебное зелье или пилюля, я бы принял ее за секунду, чтобы избавиться от них и от тех, кто хочет контролировать мою жизнь.

– Но насчет Коллина я не уверена. Он говорит, что хочет, чтобы вы все интегрировались, и он, вовсе не кажется напуганным или противоречивым этому.

Я недоверчиво смотрю на нее.

– Ты хочешь сказать, что он нейтрален?

Лорен непонимающе смотрит на меня.

– Думаю, да…

Я борюсь с желанием рассмеяться. Он нейтрален, да, верно. Если бы он был нейтрален, он бы давно уведомил меня о своем существовании.

– Так ты говоришь, что он не заинтересован в том, чтобы остаться последним? – на этот раз я не могу удержаться от смеха.

– Понятия не имею. Я знаю только то, что он говорит. Насколько я могу судить, если бы он хотел... он в лучшем положении для этого, – тихо говорит она, глядя на стол. Хмурюсь.

– Что? – спрашиваю я, не в силах скрыть разочарования.

– Он знает о происходящем, больше, чем ты и Кэл. Я сказала тебе то, что он сказал мне, но после того, как он был здесь, думаю, он может иметь больше контроля, чем ты... и Кэл... – нерешительно говорит она. Я наклоняюсь вперед, чтобы убедиться, что правильно ее слышу. – Он сказал мне, когда ты вернешься, – тихо добавляет она, и у меня отвисает челюсть.

Вот почему Лорен знала, что это я, почему она приготовила мой любимый сэндвич, и не выглядела шокированной. Я встаю из-за стола и мельтешу по кухне, пытаясь избавиться от части нервной энергии, растущей внутри меня. Хватаюсь за голову.

– Но я не врач, и не знаю, говорит ли он правду. Может, только на этот раз он догадался, а может, каждый раз знает. Тебе нужно поговорить с Хелен. Он назначил тебе ежедневные встречи на следующую неделю.

– О, по крайней мере, я пробуду здесь неделю, – саркастически говорю я.

Я смотрю, как она опускает голову на грудь, и понимаю, что расстроен не тем человеком. Я выплескиваю свое разочарование на нее, но я не хочу этого делать. Я сам попросил ее рассказать мне об этом парне, она рассказала, и теперь я наказываю ее за это.

– Прости, Лорен. Я не хотел вымещать злость на тебе, – я снова сажусь за стол.

Лорен улыбается мне, но без особого энтузиазма. Несколько минут мы молчим.

– Как дела? – по-моему, я давно ее об этом не спрашивал.

Знаю, через что я прохожу, но я даже не могу представить себя на ее месте. Она улыбается, но натянуто.

– Я рядом, – просто говорит она…

Чувство вины проходит сквозь меня. Я должен собраться воедино для нее и для Кэйлен.

– Где Кэйлен? – спрашиваю я, и ее лицо проясняется.

– Я попросила Энджи взять ее сегодня к себе, она привезет ее завтра утром. Когда Коллин сказал мне, что ты вернешься, я подумала, что сегодня нам нужно привыкнуть ко всему.

Меня раздражает, что именно он может предложить Лорен решение, пусть даже временное.

– Он сказал, почему я пришел? – ненавижу, как нелепо это звучит.

– Колин сказал, что тебе нужно поговорить с Хелен, чтобы достичь стабильности для интеграции.

Я крепко сжимаю руки на столе.

– Они знают о нем. Декстер.

– Да, – она перебивает меня. – Данные…

– Значит, он самый умный, знает больше всех. Что еще я должен знать? Два месяца – долгий срок, – я пытаюсь скрыть раздражение в голосе, но не получается.

В течение следующего получаса Лорен рассказывает мне о своем ежедневном графике работы, о том, как он познакомился с моей матерью и что она не ненавидит его, что, на мой взгляд, означает, что он ей нравится, словно Лорен пытается изменить свои слова, чтобы защитить мои чувства. Она говорит, что он хорошо ладит с Кэйлен, и это должно меня обрадовать, но это не так, я сохраняю серьезное лицо, не давая ей понять, что этот разговор заставляет меня чувствовать себя хуже, а не лучше. Независимо от того, как это заставляет меня чувствовать, мне нужно знать эти вещи. Знание – это сила, а я нахожусь на нижнем ярусе тотемного столба, это должно измениться.

Меня выворачивает наизнанку при мысли о том, чтобы сидеть с Хелен – она отвечала за мое лечение, знала все наши секреты – но начинаю понимать, что отгораживаться от нее, и делать ее своим противником было не очень хорошей идеей. Понимаю, что видеться с ней наедине не самая умная вещь. Мне нужно к другому врачу. Мне нужна поддержка Лорен, и на этот раз я не могу ее игнорировать. Мне нужна любая поддержка. Если у этого парня есть все воспоминания, мне нужны все люди. У меня есть мои родители... все внутри меня падает, думая об этой ситуации. Хорошо, что мама приедет. Даже если он это устроил, я ее сын – я тот, кого она вырастила. Думаю об отце и нашем последнем разговоре.

– Он говорил с моим отцом? – вижу, что удивил ее, назвав его отцом.

– Нет, не говорил. Когда мы были там, он держался от него подальше, – тихо говорит Лорен.

Крепко сжимаю руки. Я должен поговорить с ним, даже если от одной мысли об этом в жилах закипает кровь. Не могу поверить в то, как он поступил с моей мамой, с нашей семьей, с Лизой – ну, он ничего не сделал с Лизой, если они что-то сделали друг с другом, но я знаю, без сомнения, если он будет на чьей-то стороне, то на моей, и мне понадобится его помощь.

– Есть еще кое-что, – говорит девушка, прочищая горло. Отлично.

– Продолжай, – говорю я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно.

– Я открываю галерею.

Кулак, сжимающий мое сердце, ослабевает.

– Правда? – я в шоке.

– Да, у нас есть помещение. Я заказала мебель и уже нашла художников для выставки, – она выглядит счастливой, но ее голос на грани нервного срыва, и я не знаю почему.

– Лорен, это здорово. Вау. Это произошло быстро.

–Я... я сделала это не одна, – говорит девушка дрожащим голосом, потирая руки. Я чувствую, как выгибаю бровь. – Коллин, он вроде как купил участок и сделал кое-какие наработки, – бормочет она.

Я чувствую, как вздрагиваю.

– О, – это все, что я могу сказать.

– Я просто... я не хотела говорить об этом, но я хочу быть честной с тобой. Между нами нет секретов.

Не могу сказать, что ее слова не задели меня. Он купил ей галерею и помог открыть. Пока мы с Кэлом сводим ее с ума, он врывается и становится хорошим парнем.

– Ты это заслужила, Лорен, – я подхожу к ней и обнимаю.

Она чувствуется так хорошо и пахнет так же хорошо, как и выглядит. Девушка кладет голову мне на грудь и расслабляется в моих объятиях.

– Мне жаль, что тебе приходится иметь дело со всем этим, – шепчу я ей, она смотрит на меня и улыбается.

– Я предпочла бы участвовать, нежели нет.

Я целую ее в лоб.

– Ты скучала по мне? – я не хотел спрашивать, но оно просто выходит наружу.

– Конечно, – говорит она, и выражение ее лица такое открытое и честное.

– Значит, пока меня не было, с тобой все было хорошо? – она кивает, и я рад, что с ней все в порядке, но не могу сказать, что это больно.

Кэл, он обычно что-то портит, когда возвращается, но этот парень…

– Ты была счастлива?

Ее улыбка исчезает.

– Давай не будем, Крис, – Лорен отходит от меня.

– Это всего лишь вопрос, – говорю я, но в моем голосе звучит отчаяние.

– Ни один ответ не будет правильным, не так ли? – угрюмо спрашивает она.

– Я хочу, чтобы ты была счастлива, – я говорю это всеми фибрами души.

Она кивает с грустной улыбкой на лице.

– Но только если с тобой, верно?

Я хочу сказать, что она не права, но этого ли я хочу? Хочу ли я, чтобы она была счастлива со мной и несчастна с ними? Нет, я не хочу этого ни для нее, ни для Кэйлен. Но что это значит? Лорен говорит, что не имеет значения, со мной или нет? Я чувствую, как вздрагивает моя челюсть.

– Так я и думала, – тихо говорит девушка.

Но вид у нее скорее разочарованный, чем сердитый, и это ранит больше всего, потому что я не могу ей помочь. Черт, я даже не могу ничего с собой поделать.

– Через час у тебя встреча с Хелен.

Раньше слыша слово «интеграция» я просто надеялся, что это означает, что я буду исправлен. Теперь, когда я слышу это, у меня в жилах стынет кровь.

До появления этого парня я всегда думал, что если интеграция когда-нибудь и произойдет, то в конечном итоге останусь я. Теперь я в ужасе, потому что если этот парень знает так много, не против интеграции, желает, чтобы это произошло – что, если это не я – что, если я альтер?

Нет, это смешно.

Я знаю одно. Я герой, а герой всегда побеждает. 

*** 

– Рада тебя видеть, Кристофер, – Хелен входит в кабинет.

Ее кабинет отличается от того, в котором я ее видел прежде. Более современный, большие панорамные окна с видом на город. Также он находится на девятнадцатом этаже, что не очень-то помогло. Я пытаюсь подавить бурлящее негодование, когда вижу ее и Декстера. Думал, что все прошло, однако каждый раз, когда я их вижу, оно начинает пробиваться наружу.

– Хотел бы сказать то же самое, – говорю я ей, поправляя свое положение в кресле.

Оно больше похоже на диван, нежели на стул, слишком удобен. Может быть, кресло здесь, чтобы заставить вас думать, что у вас сейчас простой разговор с другом, а не визит к врачу – или в моем случае врач, который намеренно скрывает от вас события.

– Да, могу предположить, что я не в числе первых, кого ты хотел бы увидеть, – похоже, она ничуть не обиделась на мое заявление. Хелен садится в кресло за столом. Помню, что ее предыдущий стол был больше, расстояние между нами было больше.

– Зачем ты пришел?

– Потому что Лорен сказала, что у меня назначена встреча, – жестко отвечаю я.

Мой план подружиться с Хелен начинается ужасно. Я не самозванец и авантюрист. Как мне это сделать?

– Но это не значит, что ты должен был прийти, не так ли?

И вот так, я уже раздражен её вопросами.

– Ты сердишься на меня, – многозначительно говорит она.

Моей первой реакцией было отрицать, но, если честно, так оно и есть.

– Все в порядке, Крис. Ты можешь мне это сказать.

Конечно, я мог бы признаться ей в этом, но на самом деле не имеет значения, как я к ней отношусь. Она нужна мне, если я хочу поправиться. Мне нужно с ней поговорить.

– Ты, кажется, глубоко задумался. Ты же знаешь, что это безопасное место. Ничто из того, что ты скажешь, не оскорбит меня, и не будет использовано против тебя.

– Не понимаю, почему ты не рассказала мне о моем состоянии. Похоже, ты на чьей-то стороне, Кэла или... этого Коллина, насколько я знаю, – говорю я ей многозначительно.

– Это решение было принято несколькими сторонами, которые разделяют твои интересы. В тот момент ты не был готов узнать. Это было очень трудное решение, но, в конечном счете, оно было принято в твою пользу.

– Кто были этими несколькими сторонами? Мои родители, Декстер или Кэл и Коллин? – многозначительно спрашиваю я. – И как, по-твоему, я могу тебе доверять после того, как ты скрыла от меня нечто подобное?

– Я понимаю, что ты чувствуешь, не доверяя мне. Я знала, что этот риск будет иметь последствия, когда решение будет принято. Тем не менее, я обещаю тебе, что с этого дня и впредь, если ты решишь продолжать видеться со мной, я ничего не буду скрывать от тебя, – ее голос ровный, почти успокаивающий.

Если бы я не знал ее, это могло бы заставить меня поверить ей. Какая польза от обещания лжеца?

– Независимо от того, как ты относишься к тому, что произошло, я могу помочь тебе. Я высококвалифицированный специалист и делаю свою работу очень хорошо. Многое изменилось с тех пор, как мы виделись. Ты знаешь о своем состоянии и имеешь фундамент, на котором я могу строить. Я могу тебе помочь, – ее голос более прямолинейный, а не умиротворяющий, как раньше.

Я скрещиваю руки на груди.

– А что именно значит помочь мне? – холодно спрашиваю я.

Хелен улыбается, как будто моя поза не беспокоит ее.

– Как ты думаешь, что значит помочь тебе?

– Интеграция. Вот какое решение правильное? – спрашиваю я.

– Это то, чего бы тебе хотелось? – ее вопрос застает меня врасплох.

– Что ты имеешь в виду? – уточняю я, сидя в кресле. Какая разница, чего я хочу, это план, решение, о котором я думал. – Я всегда думал, что это решение, все сайты так говорят.

– Большинство людей, которые страдают от твоего расстройства, обретают спокойствие с интеграцией. Ты знаешь, что такое интеграция?

– Это когда мы все собираемся вместе.

– Ты понимаешь, что это значит? – она спрашивает, а я молчу.

Я действительно не понимаю значения, и это самое страшное.

– Мы будем единым целым, все мы... – я прочищаю горло.

Одна мысль о том, чтобы быть с ними одним целым, приводит меня в ужас.

– И как ты к этому относишься?

– Честно, – холодно смеюсь я.

– Нет смысла в этих сеансах, если ты не честен.

– Я не хочу быть с ними одним целым. Я хочу быть собой. Я хочу знать, что происходит в моей жизни, не быть после пробуждения без понятия о том, что происходит. Я не хочу делиться с ними. Если бы ты сказала мне, что есть способ избавиться от них, это то, что я хочу. Если интеграция означает избавление от них и затыкание их, то это то, над чем я хотел бы работать, – я глубоко вздохнул, когда закончил.

Хеленне выглядит удивленной моей вспышкой, но думаю, моя реакция нормальна.

– Это ты, Кристофер, – она говорит это так просто, и я закатываю глаза.

– Ну, не похоже.

– Давай начнем с самого начала, – она достает айпад и стилус, я стону.

Если мы начинаем с самого начала, я обречен, потому что это займет много времени. Насколько далека интеграция, если мы только в начале?

– Диссоциативное расстройство личности – это…

– Хелен, я знаю, что это такое, – говорю я, не скрывая разочарования.

– Крис, поскольку ты никогда не видел меня в отношении с твоим состоянием, не знаю, откуда у тебя такая информация и точна ли она вообще. Без надлежащего понимания того, с чем ты имеешь дело, никакое лечение, которое будет проходить, не будет полезно для тебя, поэтому, пожалуйста, если ты…

– Хорошо, – тихо говорю я.

– Как я уже говорила... – она улыбается мне. – Диссоциация не является чем-то ненормальным. Все так делают, – она говорит, а я смеюсь.

Не припомню, чтобы мои родители бегали вокруг, называя себя разными именами, и не помнили этого.

– Это может показаться странным, но мечтание – яркий тому пример. Погружение сознания в другое состояние диссоциирует. Проблема появляется тогда, когда это становится разрушительным, как у тебя. Когда это мешает твоей повседневной жизни. Когда с кем-то происходит травматическое обстоятельство, и он использует его как форму преодоления или блокирования этого обстоятельства, оно попадает в категорию дисфункциональных. Существует несколько состояний, связанных с диссоциацией. Я исключила их в твоем случае. Сначала я думала, что у тебя пограничное расстройство личности, но я исключила это, когда поняла, что твое эго более разделено.

– После встречи с Кэлом и Коллином? – спрашиваю я, и она кивает.

– Я хочу, чтобы ты понял, что на этой земле нет человека, который имеет полностью интегрированную личность. Например, я уверена, что, когда ты преподавал на занятиях, ты вел себя со своими учениками иначе, чем вел бы со своими коллегами или с друзьями. Другим примером может быть, когда кого-то приглашают на мероприятие, и они говорят, что часть меня хочет уйти, но другая часть хочет остаться, – говорит она.

– Так ты хочешь сказать, что у этих людей ДРЛ (прим. пер.: Диссоциативное расстройство личности)? – смущенно спрашиваю я.

– Нет, я говорю о человеке с ДРЛ, который пережил нечто подобное на более экстремальном уровне. В твоем состоянии границы между частями личности становятся более четкими. Старайся думать о Кэле и Коллине, как о частях твоей личности, ставших неуправляемыми, но они все еще ты, – мягко говорит она.

– Они не чувствуются мной, нисколечко.

– Почему нет?

– Потому что они полная противоположность мне. По крайней мере, Кэл из того, что я знаю, и я не знаю, что думать о Коллине. Они не принимают тех решений, которые принял бы я, и я знаю, что этот Коллин еще дальше от меня в том, как я говорю и одеваюсь, чем Кэл.

Хелен наклоняется вперед из-за стола.

– У тебя когда-нибудь был день, когда ты просыпался в настолько отличном настроении, что решал приложить немного больше усилий к своей внешности, когда ты более терпим к кому-то, кого ты обычно не можешь выдержать? Или когда в плохом настроении терпение, которое ты обычно проявляешь, очень короткое? Это всего лишь небольшие примеры того, с чем ты имеешь дело на более предельном уровне.

Я провожу рукой по голове, и это странное чувство – колючие волосы, торчащие из моей головы, а не волосы, которые обычно там.

– Я бы хотела, чтобы ты не стеснялся и не стыдился своего состояния, – тихо говорит она. – То, что сделал твой разум – удивительный подвиг. Защита, которую он создал, была не только психологической, но и нейробиологической. Он защитил тебя от события, которое могло тебя уничтожить. Вместо этого он приспосабливался и модифицировал себя, чтобы защитить тебя. То, что твой ум способен на это, вызывает восхищение, – заканчивает она почти пораженно.

Меня это не впечатляет.

– Чего я не понимаю, так это почему я до сих пор в таком состоянии? Если мы знаем, почему это случилось, что я или Кэл сделали, когда я был ребенком, почему они все еще здесь?

– Ты должен понять, Крис, что твой разум функционирует подобным образом уже более двадцати лет. Думать, что просто открытие того, что заставило его функционировать так, на данный момент, автоматически заставит его вернуться к тому, каким он был первоначально задуман, неразумно, не так ли?

Я начинаю чувствовать, что моя защита слабеет. За пять минут она объяснила мне больше, чем я смог собрать сам, не знаю, как долго.

– Так что же меня ожидает, Хелен? Как скоро я поправлюсь, потому что сейчас я чувствую себя разбитым? – честно говорю я ей.

– Не думаю, что большинство людей понимают, что интеграция – это не волшебный момент, когда все объединяются. Для большинства людей это очень долгий процесс, в котором каждый альтер должен быть открыт, включая тебя.

Когда она говорит это, я с трудом сглатываю.

– Долгий процесс... как долго? – я немного нервничаю.

– Может занять годы, – мягко говорит Хелен.

Я сердито встаю со своего места.

– Годы?! – я смеюсь и качаю головой. – У меня нет лет, Хелен. Я не могу жить так годами! Лорен не будет с нами много лет! – я говорю ей в отчаянии.

– Кристофер, дыши, – она пытается успокоить меня, но мое сердце бьется быстрее, чем минуту назад. В горле становится сухо, и тупая знакомая боль усиливается... 

*** 

Кэл

– Кристофер, ты в порядке?

Моя голова полна дерьма. Я открываю глаза, и передо мной все расплывается. Когда зрение проясняется, вижу Хелен, сидящую передо мной.

– Неправильно, – говорю я ей, направляясь к стулу в ее кабинете, и плюхаюсь на него.

– Кэл? – я показываю ей большой палец. – Ты в порядке? – она встает и подходит ко мне.

– Нет. Этот придурок закрыл меня, никогда не было так трудно пройти. Черт, голова болит, – я чешу затылок и чувствую кожу головы. – Какого черта, я лысый?

– Не совсем, – Хелен смеется и протягивает мне зеркало.

Я смотрю в него.

– Я выгляжу как гребаный яйцеголовый, – я возвращаю ей зеркало.

– Что последнее ты помнишь?

– Этот придурок Коллин был здесь, и ты хотела поговорить со мной, а я хотел, чтобы он знал, что наша сделка окончена. Каким-то образом он прервал меня, и с тех пор я ничего не помню.

– Он что-то говорил об этом, – вздыхает она и протягивает мне воду из мини-холодильника. – Значит, ты ничего не помнишь о последних трех днях?

– Меня не было три дня! – маленький сукин сын.

– Интересно, – говорит Хелен, садясь на стол.

– Интересно! Это чертовски не интересно. Он заплатит!

– Успокойся, Кэл. Ты, очевидно, сейчас не совсем в себе, – говорит она своим фирменным снисходительным тоном.

– Конечно, нет, потому что я не пускаю его.

Ее глаза расширяются.

– Ты не привык делать это, Кэл, – беспокоится Хелен.

– Нет, дерьмо, но он не подойдет ко мне. Мудак. Также он не должен к этому привыкать. Думаю, поэтому Крис и вернулся, – добавляю я.

– Я думала об этом, – бормочет она.

– Коллин сорвался с петель, и хочет вступить во владение, – говорю я сердито. Она недоверчиво смотрит на меня. – Говорю тебе, – кричу я.

– Зачем ему это нужно? – ее глупый терпеливый тон доводит меня до белого каления.

– Не делай со мной этого дерьма, Хелен. Я знаю тебя, – напоминаю я ей. Она хмурится. – Он слишком долго сидит за рулем. Я говорю тебе, что он собирается делать! Я знаю, что прав, потому что чувствую это, – я потираю виски. – Мне нужен аспирин или что-то в этом роде, – я держу голову между ног.

Это то, что чувствует Крис, когда выходит? Черт, это отстой.

– Не думаю, что аспирин поможет, Кэл. Ты недостаточно силен, чтобы блокировать его и Криса одновременно, – говорит она, и я отмахиваюсь, но молоток, который, кажется, бьет меня по голове, заставляет меня думать, что она может быть права.

– Я хочу поговорить с Крисом, – стону я.

– Хочешь поговорить с Крисом? – недоверчиво спрашивает Хелен.

– Да!

Разве она не видит, что мне слишком больно, чтобы повторяться?

– Ты не сможешь с ним связаться?

– Меня заблокировали. Он не слышит моего голоса, – я постукиваю ногой, чтобы отвлечься от боли. – Я хочу встретиться с ним. Ты можешь научить его этому? – я чувствую, как мои конечности начинают дрожать.

– Конечно, – говорит она. – Он, кажется, более открыт для лечения, так что я сделаю все возможное.

– Как ты думаешь, сколько времени это займет? – боль настолько сильная, что у меня слезятся глаза.

– Я не уверена, Кэл. Но я беспокоюсь за тебя. Я никогда не видела тебя таким.

Я делаю глубокий вдох.

– Запиши меня сейчас, – говорю я ей. – Я имею в виду, дай мне минуту, но мне нужно передать сообщение Крису, – я закрываю глаза и пытаюсь заглушить боль. Слышу, как она роется в ящиках.

– Хорошо, дай мне знать, когда захочешь начать.

Я делаю несколько вдохов и пытаюсь блокировать и отодвинуть боль.

– Ладно, давай, – я сижу в кресле, притворяясь, что мне не кажется, будто мне в голову вдавливают осколки стекла.

– Мы готовы? – спрашиваю я, и она кивает. – Это я. Парень, который, по-твоему, превратил твою жизнь в ад, да? – я смеюсь, пытаясь скрыть боль, которая раскалывает мне голову. – Ну, если ты так думаешь, то, блядь, бредишь, потому что без меня в твоей жизни не было бы Кэйлен или Лорен. Ты, наверное, женился бы на той заносчивой сучке Дженне.

– Кэл, перестань. Ты же сказал, что будешь милым, – ругает меня Хелен.

– Хорошо, позволь мне сразу перейти к делу. Я хочу поступить правильно с Лорен. Однажды я бросил её, потому что думал, что поступаю верно, – мысли о Лорен мешают сосредоточиться, но я должен это сделать ради нее. – Я хотел, чтобы у неё появился кто-то лучше меня, – я делаю паузу. – Ну, не лучше, потому что, давай будем честными, такого не существует, но более ответственного, надёжного, без нашего дерьмового багажа, – пожимаю я плечами.

Не так много раз в моей жизни я думал, что кто-то был лучше меня, но лучше для Лорен, чем я. Никто не может быть лучше для Лорен, чем я.

– Я никогда не хотел, чтобы Лорен узнала о тебе. Мне всегда казалось, что тебе всё в жизни даётся так легко. Я думал, что ей будет легче любить тебя, чем меня, – я смеюсь, вспоминая все это, каким же я был идиотом, что не понял тогда, что девушка, которая застала меня врасплох, перевернет мою жизнь вверх дном, она заставит меня влюбиться в нее. – Я пытался всё исправить. Сделать всё правильно, дать ей всё, чего она заслуживает, – я вздыхаю. – Лорен не заслуживает того, чтобы мы сражались друг против друга. Я говорил ей выбирать, и всё время ставил её перед этим выбором. Не учитывая чёртову путаницу, которая случится с повзрослевшей Кэйлен. Ты ответственный. Самоотверженный. Ты можешь быть хорошим отцом. Но, Боже, иногда ты грёбаная киска, чувак, – я стону, думая о том, как он слаб большую часть времени.

Хелен бросает на меня предупреждающий взгляд.

– Я имею в виду тебя, и не могу оставить своих девочек с кем-то, кто так себя ведёт, – я говорю непреклонно, но потом понимаю, что он нужен мне, чтобы достичь этого. Я пытаюсь успокоиться, если это вообще возможно.

– Я хочу дать ей то, чего она всегда хотела. Но чертовски уверен, что не смогу сделать это сам. Хотя, может быть, вместе с тобой мы сможем подарить ей её «Прекрасного принца», которого она заслуживает, – было банально, но он купится, а моя девочка заслуживает «Прекрасного принца». Я могу быть ее «Прекрасным принцем».

– Мы с Хелен поговорили, и я уже начинаю думать, что эта интеграция не настолько ужасна. Так что ты скажешь, Крис? Ты в деле или зассал? – я спрашиваю, смотря прямо в камеру.

– Ладно, хватит, – я говорю Хелен и сгибаюсь пополам, схватившись за голову.

– О чем ты говоришь? Ты вдруг смирился с интеграцией? Я думала, ты против.

– Покажи ему пленку, когда решишь, что он, наконец, готов выслушать меня. Когда он будет готов встретиться со мной. Эта запись только для Криса, – я говорю ей, сжимая веки. У меня осталось не так много времени, потому что я не могу больше сдерживать Коллина.

– Кэл, я не понимаю, что ты задумал.

– Обещай мне, Хелен! – я кричу на нее.

Женщина хмурится, но кивает.

– Ладно. Обещаю, – она, наконец, смягчается.

Мне кажется, словно мои мышцы пытаются растянуться вокруг дерева. Я делаю глубокий вдох и смотрю на нее, изо всех сил пытаясь скрыть свою боль.

– У меня есть мечта, Хелен, я не могу избавиться от нее… 

*** 

Крис

– Вот, – я открываю глаза и вижу перед собой Хелен, протягивающую мне бутылку воды. Я потираю виски. Я мог бы поклясться, что…

– Ты в порядке? – она спрашивает.

– О чем мы только что говорили?

Клянусь, я только что... но я не мог, потому что это не имело бы смысла, что это произошло так быстро.

– Интеграция. О том, сколько времени может занять этот процесс, – тихо говорит она и возвращается к своему столу.

– Ты сказала годы, верно? – я открываю воду и выпиваю.

– Да, иногда. Тем не менее, были случаи, когда происходило спонтанное слияние.

– Что это такое?

– Ну, говорят, что иногда, когда все части, или альтеры, как ты их знаешь, становятся совместно сознающими, действующими в осознании друг друга, тогда слияние может происходить постепенно.

– Погоди, что такое совместное сознание? – я спрашиваю потому, что впервые слышу этот термин.

– Это когда все находятся на одной странице, вы все знаете, что делает другой. Вы действуете как один.

– Я не понимаю.

– Это означало бы, что больше не будет амнезий. Вы все делились бы воспоминаниями и информацией вместо того, чтобы переключаться или спать, когда кто-то берет верх. Вы все общаетесь и принимаете решения вместе.

– Подожди, что? – смущенно спрашиваю я. – Мы бы в основном менялись местами, – смеюсь я.

Она сжимает губы.

– Сейчас эта мысль может показаться тебе нелепой... – начинает Хелен.

– Так и есть. Ты хочешь, чтобы я разделил с ними свою жизнь. Все по очереди?!

– Когда вы все так воюете друг с другом, это может показаться непрактичным, но есть много людей, которые выбирают этот путь и считают, что они функционируют более нормально. Я думаю, тебе стоит посетить группу поддержки. Ты сможешь встретить других, как ты, которые находятся дальше в лечении и услышать из первых уст, как другие справляются с этим.

– Почему я только сейчас слышу об этом варианте?

Ее глаза расширяются от удивления.

– Ты действительно рассматриваешь возможность совместного сознания?

– Нет... Я имею в виду... Я просто думаю, что это то, о чем я должен был знать.

– Ну, совместное сознание – не вариант до тех пор, пока основополагающая причина интеграции не будет изучена всеми сторонами, – объясняет она.

– И теперь мы знаем…

– Да, – просто отвечает она. – К тому же у вас теперь есть общий интерес.

– Ты имеешь в виду Лорен? – я испустил длинный вздох.

– Конечно, вы все должны быть на одной волне. Каждый из вас должен согласиться... и давайте просто скажем, что мы с этим согласны, – добавляет она.

Я закатываю глаза. Не понимаю, почему кто-то из них хочет быть совместно сознающими со мной. Они придурки, разрушающие мою жизнь. Не наоборот.

– Лорен. Она сказала, что Коллин знает больше, чем вы с Кэлом, – женщина смотрит на меня так, словно хочет, чтобы я задал очевидный вопрос.

– Что знает? – спрашиваю я.

– Вот в чем дело, Крис, – ее взгляд падает на стол. – Поскольку все расходятся во мнениях, я не имею права обсуждать с тобой то, что они мне говорят, если они лично не разрешат мне это сделать.

– Прости, что? – недоверчиво спрашиваю я.

– Моя задача состоит в том, чтобы вы все согласились, чтобы я обращалась с вами как с единым целым, но на данный момент никто не дал мне на это разрешения.

– Ты шутишь, – но по серьезному выражению ее лица я могу сказать, что это не так.

– Это смешно. Как ты будешь с нами обращаться, если не можешь сказать, о чем они с тобой говорят?

– В оба направления, – перебивает она.

– Но разве они не видят и не слышат, что я делаю? Я единственный, кто не в курсе. Это несправедливо! Тогда что я вообще здесь делаю? – я испытываю отвращение к самому себе за то, что думал, что это поможет, что она поможет мне. Я знаю, что из всех нас она меньше всего любит меня.

– Я могу помочь тебе, Крис! – Хелен встает, когда я собираюсь выйти из комнаты.

– Как?

– Я могу помочь тебе научиться лучше обрабатывать, чтобы смены не были такими частыми и необходимыми. Я могу научить тебя общаться с ними. Сейчас ты чувствуешь себя самым слабым. Я могу помочь тебе изменить это.

Я останавливаю руку на дверной ручке.

– Твоя самая большая слабость в том, что ты был в темноте. Ты не должен быть там сейчас. Ты можешь выбрать другой вариант. 

Глава 8

Лорен

Я сажусь перед большим холстом и смотрю на него. Храню его здесь, в моем кабинете в галерее, спрятанным.

Это он.

Или они. Три лица человека, которого я люблю.

Ну, в середине есть большое пустое пространство. Я не знаю, кем он станет завтра. Теперь картина немного устарела, так как этим утром Крис сбрил большую часть своих волос. Не могу сказать, что виню его. Когда Коллин начал их отращивать, я знала, что Крис и Кэл возненавидят это. Я просто не думала, что он срежет их полностью, как только вернется. Насколько я понимаю, Крис ничего не помнит, пока отсутствует. Только случайным образом получая представление того, что происходит.

Не представляю, каково это. Делиться телом, умом с другими людьми и быть последним, кто все знает, и первым, кто имеет дело с результатами своих действий. Наверное, он чувствует себя таким беспомощным, вот почему я не могла ему солгать. Не после всего, что случилось, всей лжи, которую мне говорили, и правды, от которой люди думали, что я должна быть защищена. Коллин просил меня доверять ему, верить, что он заботится об их интересах, и я верю, что он заботится об их интересах. Я так думаю. Не смотря ни на что, надеюсь. То, что он говорит, и он никогда не лгал мне – насколько я знаю.

Вчера, когда Коллин сказал мне, что Крис возвращается, это был такой сюрреалистичный момент. Откуда он мог это знать? Как он может быть таким осознанным? Это нормально, что кто-то из них знает такие вещи, и почему Кэл и Коллин знают, но Крис нет? Это не кажется справедливым – хотя, что справедливо в их случае? Коллин не должен был говорить мне о возвращении Криса, но он вернулся, и я ценю это.

Было ужасно, потому что это было так нормально и непринужденно с его стороны. Коллин, похоже, не обрабатывает эмоции, как большинство людей, и это освежает, но в тоже время наводит страх. Честно говоря, это только вызвало у меня больше вопросов. Тогда возникает вопрос: хочу ли я знать все ответы, если он их даст? От кого из них я хочу? Я делаю глоток воды, беру карандаш и делаю ямочку на щеке Криса. Я затемняю цвет глаз Кэла и создаю дугообразную бровь, которая обычно имеется у Коллина. Я снова смотрю на пространство посередине. Кто бы это мог быть? Что будет потеряно в этом процессе? Будет ли один постоянный или сегменты из трех? Звонит телефон, и я вижу, что это он.

Крис.

– Привет, – говорит он, и я не могу не улыбнуться голосу, которого так давно не слышала.

Голос Криса другой, даже когда он раздражен или расстроен, он все еще сохраняет теплоту, молодость, отличаясь от Кэла и Коллина.

– Я снаружи твоей галереи.

Оттолкнувшись от пола, я подхожу к окну и вижу его.

– Я сейчас спущусь и впущу тебя, – я хватаю простыню, набрасываю ее на холст, спускаюсь вниз и отворяю ему.

Когда я открываю дверь, мужчина стоит с легкой улыбкой, и его ярко-зеленые глаза заставляют меня сделать то же самое. Я отступаю в сторону, пропуская его. Когда я запираю дверь, вижу, как он все воспринимает.

– Вау.

– Она прекрасна, не так ли? – тихо говорю я, стоя рядом с ним.

– Он выбрал это место?

– Да, – отвечаю я, чувствуя себя неловко.

Ненавижу эту часть. Я ненавижу, что мы вернулись к началу, ощущая напряжение между нами, против которого мы так боролись. Я скучала по Крису, и это так безумно, я даже не знала Коллина, но его присутствие исчезло. Я даже скучаю по Кэлу, пока Крис стоит здесь, я не могу не думать о Коллине, о человеке, который осуществил мою мечту, и это самая трудно объясняемая вещь.

– Итак, ты планируешь остаться в Чикаго? – Крисс поворачивается, и мое сердце сжимается.

– Ну... Я просто... Я думала, ты тоже будешь здесь счастлив, – смущаюсь я.

Подумала, что он предпочел бы быть здесь, а не в Мичигане после всего случившегося.

– Я просто беспокоюсь, что моя мама там... – он замолкает, и я киваю в понимании.

– Ты уже говорил с ней?

Интересно, каково было миссис Скотт услышать от Коллина, что Крис возвращается? Было ли это так же нереально для нее, как и для меня?

– Нет, я был с Хелен весь день.

Я смотрю на него, не в силах скрыть удивление. Его встреча с Хелен была назначена на час, а сейчас чуть больше восьми.

– Хочешь посмотреть наверху? – спрашиваю его, и он улыбается, но это, похоже, призрак тех улыбок, которые у него были.

Я веду его в конец галереи и поднимаюсь по лестнице в свой кабинет.

– Вау, он действительно большой, – Крис садится на темно-серый диван, который я купила на прошлой неделе.

– Ну, я так все настроила для Кэйлен, когда она у меня здесь бывает, или когда я работаю допоздна, – я пытаюсь заставить себя расслабиться.

Направляюсь к мини-холодильнику и беру бутылку воды. У меня здесь есть все, что мне нужно. Два дивана, стол, компьютер, телевизор, игрушки Кэйлен и мои художественные принадлежности. Его взгляд мечется по комнате, прежде чем упасть на меня.

– Не могу поверить, что ты сделала все это, пока меня не было.

Я отвожу от него взгляд, не зная, что сказать. Как бы я себя чувствовала, если бы ушла, а он продолжил жить с кем-то другим... Фактически, это случилось. Я отгоняю мысли о Дженне.

– Я рад.

Мои глаза расширяются от удивления. Я не ожидала такого ответа.

– Твоя жизнь не должна стоять на месте из-за... нас, – Крис с неохотой произносит последнюю часть. – Я устал терять время, два месяца с тобой, Кэйлен и моей семьей... – его красивое лицо полно смущения.

Я подхожу к нему и беру за руки.

– Мы пройдем через это. В конце концов, все наладится, – одариваю его своей самой убедительной улыбкой.

Мужчина отвечает мне застенчивой улыбкой на лице. Теперь она та, какой я ее помню, та, по которой я соскучилась.

– Хелен сказала, что может помочь мне вспомнить... чтобы не было так много пробелов, – нерешительно говорит он. Я сажусь рядом с ним.

– Было бы здорово, Крис.

– Я просто... я ненавижу полностью доверять её... любому Крестфилду, – говорит он, его лицо мрачнеет.

Я в полном понимании киваю.

– Но после того, как увиделся с ней сегодня, я почувствовал, что есть надежда. Не надейся, что однажды произойдет волшебное исправление, но надейся, что в настоящем я смогу хоть как-то контролировать ситуацию, – он смотрит мне прямо в глаза, на его лице написано страдание. Я обнимаю его за руку и кладу голову ему на плечо.

– Ты пойдешь со мной на следующий сеанс? – я сажусь и смотрю на него теплым взглядом.

– Конечно, пойду, – не могу скрыть улыбки.

Крис улыбается так широко, что я вижу ямочки на его щеках.

– Просто знаю, что она ничего не может скрыть от нас обоих, – смеется он, и я улыбаюсь. Совершенно польщена, что он впустил меня в такое трудное и личное дело. Коллин никогда не приглашал меня на свои сеансы.

– У тебя здесь есть канцелярские принадлежности? – он спрашивает меня, и я киваю, указывая на шкафчик в другом конце офиса.

Крис поднимается и быстро идет к нему. Он открывает его, просматривает и начинает вытаскивать предметы. Подносит их туда, где я сижу, и раскладывает передо мной. Календарь, желтый блокнот, ручки и стикеры для заметок. Садится рядом и смотрит на меня.

– До того, как я узнал о своем диагнозе, я вел календарь дней, которые помню, и дней, которые нет, – он перекидывает страницу на месяц, в котором мы находимся, и отмечает его. – Мне нужна твоя помощь, – продолжает Крис тихо, его голос выражает уязвимость. Я с трудом сглатываю, беру ручку и переворачиваю три месяца назад.

– Думаю, мы можем начать отсюда, – говорю я ему с легкой улыбкой.

Мы вспоминаем те дни, когда узнали о Лизе и его отце. Думаю, что в тот день, Коллин взял верх. Мы движемся по календарю к тому моменту, когда Кэл вернулся, и на следующий день, когда он снова пришел в сознание. Затем мы идем по дням до сегодняшнего утра. Я обещаю ему, что в любой день, когда его здесь не будет, я буду вести дневник, чтобы он ничего не пропустил, когда дело снова дойдет до меня или Кэйлен. Обещаю, пока ему не станет лучше, я прослежу, чтобы он ничего не пропустил. Когда я смотрю на все дни, которые он пропустил, события, которые он не проходил, серьезность ситуации, его боль, его тяжелое положение сбивают меня, как грузовиком, и я кусаю губу и стараюсь сдержать слезы.

– Если со мной что-нибудь случится, обещаешь никогда меня не забывать? – его вопрос разбивает мне сердце.

Крис игриво улыбается мне, но в его глазах читаются страх и неуверенность.

– Почему ты так говоришь, Крис? – я нежно обхватываю его лицо руками и вижу любовь в его глазах. Он все еще улыбается мне, но его глаза выдают его. – Хелен тебе что-то сказала? – спрашиваю я, а он откидывается на спинку дивана.

– Нет, но... Когда появляется этот Коллин, и он так много знает... Не похоже, что я в честном бою. У меня руки связаны за спиной, – говорит он легко, но я чувствую тяжесть его слов.

– Я никогда не забуду тебя. Никогда бы не отказалась, тебе не о чем беспокоиться, – его глаза улыбаются мне, я обнимаю и вдыхаю его запах, а затем чувствую ответное объятие.

Я не обращаю внимания на то, как сильно бьется мое сердце и как щемит в груди, потому что понятия не имею, есть ли о чем переживать. Несмотря на то, что однажды Кэл и Крис казались мне абсолютно разными, при появлении Коллина, я перестала считать их сломленными... они полностью разбиты. Что меня пугает, так это то, смогут ли они когда-нибудь снова собраться воедино. 

*** 

Крис

– Кристофер! – моя мама визжит, даже не успев войти в дом.

Она прыгает в мои руки, обнимая меня, как во времена, когда я был маленьким мальчиком. Не знаю, кто кого крепче держит – она меня или я ее.

– Я так рада тебя видеть, мой мальчик, – говорит она, когда я опускаю ее на пол.

Просто ее присутствие здесь заставляет меня чувствовать себя лучше – как будто нет ничего невозможного, и я могу пройти через все что угодно. Если она смогла победить рак, я смогу пройти через это. Я напоминаю себе, что на моей стороне есть люди. Даже если у Кэла и Коллина есть воспоминания, и если Хелен говорит правду, что я могу начать быть более сознательным, когда они пытаются взять верх, если я смогу остановить момент смены мест, возможно, мне не понадобится интеграция. Я ни на секунду не верю, что это то, чего они хотят, независимо от того, насколько беспристрастным притворяется Коллин.

– Я так рад видеть тебя, мам, – не могу сдержать улыбку.

Я закрываю за ней дверь, и она лучезарно улыбается мне, как будто я ее самое ценное достижение. Она выглядит хорошо – ее глаза сверкают, и душевная теплота, я всегда знал, что она все еще осталась. Я боялся, что то, что сделал мой отец с Лизой, погасит ее свет.

– Вау, ты только посмотри на его квартиру.

– Не совсем мой стиль, – хихикаю я, и она понимающе улыбается.

– Ты подстриг волосы, – смеется мама, и я смущенно приглаживаю их.

– Он был с хвостиком, мам, – бормочу я, и она снимает пальто.

– Мне нравится, тебе идет, – она вешает пальто на спинку стула.

– Хочешь, я провожу тебя в твою комнату?

– Где Кэйлен и Лорен? – она отмахивается от моего вопроса.

– Лорен поехала забрать Кэйлен из дома своей подруги Анджелы. Она оставила ее там вчера после того, как Коллин сказал Лорен, что я вернусь, – ее улыбка исчезает, когда я произношу его имя. – Что он тебе сказал, когда звонил?

Она тихо выдыхает.

– Коллин, он очень вежливый. Безупречные манеры, – смеется мама, и я не могу не нахмуриться.– Он попросил меня прийти и помочь тебе после твоего возвращения, и я так рада, что он это сделал. Я так скучала по тебе, Крис, – она берет меня за руку.

– Думаю, позвонить тебе было единственной хорошей вещью, которую он сделал, – признаю я. Потом смеюсь. – О, подожди, он купил Лорен галерею, он великолепен в своей работе, и никто не может сказать о нем ничего плохого, – горько смеюсь я.

Мама хмурится.

– Кристофер, я не хочу сказать ничего плохого о том, кто помогает поддерживать порядок в твоей жизни, – говорит она так, что я снова чувствую себя пятилетним. – Как дела? После всего?

– Я справляюсь с этим. Узнать, что я на самом деле Крестфилд и что мои биологические родители все еще не совсем реальны, – говорю я ей, и она крепко сжимает мою руку. – Но я больше беспокоюсь о тебе, – честно признаюсь я.

Мама слегка улыбается.

– Не беспокойся обо мне, сынок. Я – боец, и всегда буду в порядке, ты знаешь это, – успокаивает она меня.

Я знаю, что она боец. Видел, как она отбросила рак, но я все еще вижу печаль, скрывающуюся в ее глазах. Она моя мама, и я хочу, чтобы с ней все было в порядке.

– Но это не значит, что ты не можешь пострадать.

Она натянуто улыбается мне, встает и нежно обнимает за плечи.

– Мы все в этой жизни испытаем боль, сынок. Фокус в том, чтобы не позволить ей изменить нас – обездвижить. Ты не можешь позволить боли определить, кем тебе быть, – мама сжимает мое плечо, а затем направляется на кухню, ее глаза сканируют содержимое. – Я могу справиться с этим, – она широко улыбается и достает из холодильника несколько продуктов.

– Так ты в порядке? – спрашиваю я ее, чувствуя парение, но я должен знать, что с ней все хорошо.

– Я лучше, чем думала, – говорит она мне, выкладывая продукты на столешницу.

Два месяца – это срок моего отсутствия, и я видел, что многое может измениться за несколько дней, не говоря уже о двух месяцах.

– Значит, вы с папой... – я замолкаю, и она смотрит на меня.

– Он все еще в доме, – мама занимается продуктами, знакомится с содержимым шкафчиков. Я не знаю, куда ее направить.

– И тебя это устраивает?

– Это дом твоего отца, – она слегка улыбается мне, достав разделочную доску, начинает чистить картошку.

– Мама, ты простила его за то, что он сделал? Вы все еще вместе? – быстро спрашиваю я ее.

Она перестает чистить картошку и обращает все свое внимание на меня.

– Все гораздо сложнее.

– Если ты хотела уйти от него, ты можешь, мам. Ты не должна оставаться с ним из-за меня, – я имею в виду этим всем, что дело во мне.

Я бы не хотел, чтобы моя мама чувствовала себя обязанной быть с ним после всего, что он сделал, после той лжи, которую сказал, причиняя нам сильную боль.

– Конечно, нет, Крис. Ты взрослый мужчина со своей семьей, – она дразнит меня, но я не могу улыбнуться в ответ.

– Ты знаешь, что я имею в виду, мам, – говорю я ей, потирая затылок.

– Что бы ни случилось между твоим отцом и мной, для меня важно, чтобы ты не ненавидел его, – она касается моих запястий, и я смотрю на нее. – Я знаю, то, что он сделал, было ужасно, эгоистично и непростительно...

Кому-то непростительно? Любому это должно быть непростительно. Он спал с моей лучшей подругой, и она забеременела. Как кто-то может просто простить это?

Я провожу рукой по голове и делаю глубокий вдох. Вчера я сказал себе, что рано или поздно мне придется все уладить с отцом, но не потому, что я хочу простить его или потому, что он заслуживает моего прощения. Единственная причина, потому что он мне нужен, мне нужно как можно больше людей на моей стороне, знаю, что он ненавидит Кэла, и он, скорее всего, ненавидит Коллина. Единственное, что мне нужно от него – быть на моей стороне, но только ее слова заставляют меня усомниться, могу ли я вообще говорить с ним, не желая ударить его по лицу.

– Он твой отец. Я не хочу, чтобы ты наказывал его за меня, – говорит мама непреклонно.

Ее глаза затуманены печалью, которую я не видел раньше, и эта печаль не вызывает у меня желания простить его в ближайшее время.

– Он так сильно любит тебя, и нет оправдания его поступку, но я знаю – он не хотел тебя обидеть.

Я качаю головой.

– Не думаю, что смогу простить его. Каждый раз, когда думаю об этом, я не могу выбросить из головы их с Лизой.

Мама крепко зажмуривается, словно я только что ударил ее ножом в грудь, и я тут же жалею о сказанном.

– Прости, мам.

– Я всегда буду винить твоего отца за то, что он пытался скрыть то, что произошло, и это повлияло на тебя, – тихо говорит она.

– Дело не во мне. Он причинил тебе боль, он лгал тебе!

– Я знаю это, Крис! – ее голос напряжен, но не ломается. Мы оба глубоко вздыхаем. – Прощение – это не просто, – она снова выдыхает. – Это не волшебный момент, когда весь твой гнев и боль уходят. Это то, над чем нужно работать каждый день, – я вижу, как у нее дрожит подбородок, и чувствую себя полным идиотом, когда говорю ей об этом.

– Прости. Мне не следовало ничего говорить, – чувствую жжение в горле.

– Нет, все в порядке. Мы не можем притворяться, что этого не произошло. Мы поработаем и попытаемся пройти через это, – она говорит это с улыбкой, хотя готова расплакаться.

Мама нежно обнимает меня, и я обнимаю ее в ответ. Маленькая часть меня хочет, чтобы Лиза не рассказывала мне о случившемся, но иногда ты думаешь, что хочешь выбраться из темноты, а когда нет – горит яркий свет.

– Привет, – Лорен кричит, возвращаясь домой, как раз когда мы с мамой заканчиваем завтрак.

– Принцесса! – мама визжит, когда Лорен входит с Кэйлен.

Она стала больше с тех пор, как я видел ее в последний раз. Ее большая и яркая улыбка заставляет меня улыбаться. У нее во рту два зуба, которых не было, когда я видел ее в последний раз. Мама бросается к ним, но останавливается, понимая, что мы не виделись несколько месяцев. Лорен подходит ко мне с улыбкой, такой же, как у нашей дочери, и протягивает ее мне. Она с легкостью идет на руки и шлепает меня печеньем.

– Привет, Кэй, – дочь протягивает мне свое слюнявое печенье, и я целую ее в щеку, разворачивая к себе, когда она начинает хихикать. – Ты соскучилась по мне, Кэй? – я спрашиваю ее, и когда она кивает, мы все смеемся. – Я так по тебе скучал, – я целую ее в лоб.

– Вы так мило выглядите. Мне нужно это сфотографировать, – мама хватает камеру. – Шире улыбки, – говорит она нам, и мне было бы трудно не улыбаться. Она делает больше фото, чем следовало. – Иди туда, Лорен, – мама подталкивает ее к нам. Наши глаза встречаются, и я не могу не видеть радость, плескающуюся в них.

Лорен кладет голову мне на плечо, и мы делаем еще фото.

– Не забудь прислать их мне, мам.

– Мне тоже, – добавляет Лорен. 

*** 

Моя мама с радостью вышвыривает нас из дома после того, как Лорен и Кэйлен завтракают. Мы с Лорен идем на встречу в офис Хелен. Он всего в пятнадцати минутах ходьбы от здания Лорен, на улице температура выше двадцати градусов, она говорит, что это волшебная погода для апреля в Чикаго. Солнце яркое, и в воздухе витает возбужденная энергия хороших ожиданий. Погода поднимает мне настроение, то что очень нужно после вчерашнего вечера. Было трудно стоять в галерее, которую Коллин купил для Лорен, и хотя это заставило меня улыбнуться ее счастью, в то же время захотелось блевать.

Галерея удивительна – большое пространство, освещение, и находится не слишком далеко от ее дома. Лорен уже завершила декорирование, заложила основу и скоро откроет. Ее мечты обретают форму прямо на моих глазах, я никогда в своей жизни не чувствовал такой радости за человека, но в то же время, честно говоря, я возмущен этим.

Даже если она не озвучила это в голос, я знаю, как сильно она любит и ценит Коллина за то, что он дал ей. По сравнению с ним мы с Кэлом выглядели эгоцентричными придурками. В то время как все, что мы делали, сводило ее с ума, он дал ей то, что она могла назвать своим – место, куда она могла убежать, и она всегда будет приписывать это ему. Открытие через три недели, и я не могу не думать, что он появится, она хочет быть там с ним.

– Как все прошло с твоей мамой? – спрашивает Лорен, вырывая меня из раздумий.

– Я рад, что она здесь, – я засовываю руки в карманы и поправляю их. Лорен с любопытством смотрит на меня. – Они кажутся слишком маленькими, что странно, потому что они моего размера, – мне становится немного неловко, и она весело улыбается мне.

– Они узкие, Крис. Они должны быть такими.

– Надо было попросить маму привезти мои штаны из дома, – бормочу я, и она хихикает.

– Мы позже можем пойти по магазинам, купить кое-какие вещи, которые больше в твоем стиле, – девушка улыбается так же мило, как в день нашей встречи.

Я почесываю затылок. Ненавижу казаться вредителем или трудным, но большинство одежды в ее шкафу – не то, что я бы надел. Было довольно легко различить, чья одежда кому принадлежит. Я знаю, что Кэл любит все темное – большая часть его одежды различных оттенков серого и черного – и еще ко всему прикреплен дизайнерский ярлык. Одежда Коллина – ничего однотонного, в поле зрения ни одной футболки, и материал, кажется слишком дорогим для носки.

– Нет, это пустая трата денег. Я могу попросить маму прислать мне кое-что из моих вещей, когда она вернется домой.

– Когда ты в последний раз покупал новую одежду?

– Примерно... два года назад... думаю, – говорю ей, и она смеется.

– Думаю, ты можешь позволить себе немного разориться, – поддразнивает она меня и берет за руку. Так искусно, что мое сердце подпрыгивает. Я забыл, каково это – просто держать ее за руку, однако инстинктивно держу ее в своей. Это приятно. Вчера после нашего разговора мы заснули в галерее рядом друг с другом, но между нами было пространство – или, скорее, призраки нескольких личностей прошлого.

– Ты же знаешь, мы никогда не обсуждали твои финансовые дела.

– Ты имеешь в виду банковские счета?

– Да, банковские счета, акции – все это твое.

– Держу пари, мое имя ни на чем не написано, – я хихикаю, и на ее лице появляется едва заметная хмурость. – Прости. Я не хочу все усложнять.

– Нет, все в порядке. Я просто никогда не думала об этом, – говорит она легко. – Я думаю, для тебя важно увидеть то, что у тебя есть. Это и твоя жизнь тоже, и она может поставить вещи в перспективе, насколько, чтоб понять, что бы ты хотел сделать дальше. Может быть, ты мог бы вернуться в школу, если хочешь, открыть свой собственный бизнес, начать некоммерческую деятельность, – она пожимает плечами, широко улыбаясь мне. – После всего случившегося, после ухода Кэла, я так и не воспользовалась тем положением, в котором он меня оставил. Я потратила много времени, дуясь... и да, это, вероятно, было необходимо, но... я не хочу этого для тебя.

Лорен останавливается, и я смотрю ей в глаза и вижу, насколько она искренна. Я целую ее в лоб, крепче прижимаю к себе и облегченно вздыхаю, а она обнимает меня в ответ. 

*** 

– Добрый день, мистер Скотт. Доктор Лайс разговаривает по телефону, но после она вас примет, – говорит нам секретарша Хелен.

Ее улыбка теплая и дружелюбная, как будто знает меня, но это не так. Она их знает... или, наверное, ей могли рассказать обо мне. Странно, что о моем состоянии знает кто-то посторонний.

– Можете дать ей знать, что на нашем сеансе Лорен к нам присоединится, – добавляю я, и ее глаза расширяются от удивления.

– О, ладно. Я обязательно дам ей знать, – обещает она мне с улыбкой.

Я встаю из-за стола и сажусь рядом с Лорен, которая широко улыбается мне.

– На сколько хочешь поспорить, что Хелен взбеситься, как только узнает о моем присутствии? – она улыбается.

– Ну, ей придется с этим смириться, – говорю я, пожимая плечами.

– Спасибо, что поделился со мной, Крис.

– Между нами нет секретов. Я не хочу, чтобы они были, – Лорен улыбается еще шире, и я думаю, что это может приблизиться к тому, чтобы превзойти великий жест Коллина – покупку галереи.

– Кристофер, она готова вас принять, – зовет меня секретарша. Я поднимаюсь, а Лорен колеблется.

– Пошли, – говорю я ей, и она снова улыбается и идет за мной в кабинет Хелен.

Хелен сидит за столом, когда мы входим. Если она удивлена или раздражена, то не показывает этого. Лорен закрывает за нами дверь.

– Я так рада видеть тебя снова, Кристофер. Тебя я тоже рада видеть, Лорен, – говорит она, когда мы садимся.

– Всегда рада, Хелен, – тон Лорен граничит с сарказмом, и это заставляет меня улыбнуться.

Хелен спрашивает, не хотим ли мы чего-нибудь выпить, и мы оба отказываемся.

– Тогда давайте перейдем прямо к делу.

Лорен потирает бедра, и я устраиваюсь поудобнее. Впервые, я взволнован и нервничаю перед сеансом. Раньше я просто чувствовал тонны страха, когда видел Хелен, я думал, что мое расстройство было строго неврологическим.

– Как ты себя сегодня чувствуешь? – я сглатываю и улыбаюсь Лорен.

Я выдохнул и приготовился открыться. Я так привык быть настороже с Хелен, но с присутствием здесь Лорен вспоминаю, что у меня есть поддержка и, что более важно, мне нужно попытаться сделать эту работу для нее и нашей дочери.

– Лучше, чем я думал. Сегодня утром я смог увидеть маму.

– Здорово. Каково это – видеть ее снова?

– Всегда приятно видеть маму.

– Миссис Скотт замечательная. Она была так полезна во всем, – расширяет ответ Лорен. Хелен поворачивается к ней.

– Когда ты говоришь «во всем», ты имеешь в виду переходы Криса? – многозначительно спрашивает Хелен. Я смотрю на кивающую Лорен.

– Тебе неудобно произносить слово «переход», Лорен?

Лорен делает паузу и смотрит на меня. Я оглядываюсь на Хелен, не зная, нервирует ли ее мой взгляд.

– Не неудобно, просто... – девушка ерзает на стуле. – Я не привыкла это говорить, – отвечает Лорен, пожимая плечами.

– Совершенно нормально относиться к происходящему так, как оно есть. Я бы хотела, чтобы вы оба работали над тем, чтобы перестать стесняться или испытывать стыд за то, что происходит, – Хелен смотрит на нас обоих.

– Меня не смущает его состояние, – говорит Лорен слегка напряженным голосом.

– Я этого не говорила, – быстро парирует Хелен.

Я с трудом сглатываю, чувствуя, что краснею.

– Я бы не стал винить тебя, Лорен. Мне стыдно, – признаюсь я.

– Признать это действительно хороший шаг, – говорит Хелен.

– Крис, меня не смущает твое состояние, – твердо говорит Лорен.

– Кристофер, почему ты смущаешься? – спрашивает меня Хелен.

На мгновение я замолкаю.

– Это не нормально.

– На нашем последнем сеансе мы обсуждали, что диссоциация – это то, что в разной степени делает каждый, – напоминает мне Хелен, и я киваю. Она смотрит на Лорен. – Мечтание, например.

– Я знаю, но у них нет такого расстройства, – говорю я ей.

– Так что не факт, что ты разделяешься. Это больше из-за отсутствия контроля, когда ты не вспоминаешь о своих действиях, пока ты диссоциируешь, – говорит она, и я киваю. – И мы будем активно работать над этим.

– Что ты имеешь в виду? – спрашивает Лорен.

– Есть много техник, которые Кристофер может использовать, для того, чтоб иметь больше контроля над диссоциацией и стратегии, которые мы собираемся использовать, чтобы он мог быть в сознании, – говорит ей Хелен с небольшой усмешкой.

– Потрясающе, – с энтузиазмом говорит Лорен.

– Кроме того, ты можешь быть партнером для него, чтобы убедиться, что, когда он диссоциирует, ему напоминают о вещах, о которых он не помнит, частью которых он является. Мы обсуждали это на нашем последнем сеансе, – говорит Хелен, и я вижу, что улыбка Лорен дрогнула.

– Мы говорили об этом вчера, о календаре и журналах, – говорю я ей, и она кивает.

– Тебя это устраивает? Делиться с Крисом тем, что происходит в его отсутствие?

Я вижу, как Лорен сжимает запястья, давая понять, что нервничает, или чувствует себя неловко.

– Я сделаю все, что в моих силах, – отвечает она дрожащим голосом.

– Тебе от этого не по себе? – спрашивает Хелен.

Лорен определенно выглядит неловко.

– Почему это должно быть неудобно? – спрашивает напряженно, глядя на Хелен.

– Будет неудобно, если ты продолжишь видеть Криса, Коллина и Кэла как отдельные сущности.

– Но так они видят друг друга, – тихо отвечает Лорен. Ее щеки раскраснелись.

– Наша цель состоит в том, чтобы Крис вырос над пределами этого. Это костяк, – сурово говорит Хелен. Лорен смотрит на меня. – Я объяснила Крису, что это разные стороны его личности. Они не являются отдельными людьми, и для того, чтобы двигаться вперед в своем лечении, он должен понять это, – взгляд Хелен теперь направлен на меня.

Мы с Лорен переглядываемся. У нас была идея, что мы будем контролировать эти сеансы и отмечать команду Хелен, но сейчас мы чувствуем себя детьми, сидящими в кабинете директора.

– Это облегчило бы жизнь вам обоим. Особенно тебе, Лорен, – говорит она, снова обращая внимание на Лорен, которая еще глубже погрузилась в свое кресло. – Ты чувствуешь себя виноватой в интимных отношениях с Кристофером и Коллином? – спрашивает Хелен, и у меня отвисает челюсть.

Лицо Лорен теперь ярко-красное, а ее глаза метают кинжалы в Хелен. Теперь я тоже смотрю на Лорен. Она чувствует себя виноватой из-за того, что была со мной? Я никогда не думал, что так будет, потому что я реальный человек. Я вижу, что она чувствует себя виноватой из-за Коллина, что и должно быть, если это было.

– Ты спала с Коллином? – слова быстро слетают с моих губ.

Она смотрит на меня, вина написана на ее лице, и я пытаюсь скрыть свое раздражение, свое разочарование.

– Тебя не было два месяца, Крис... – бормочет она, и я стискиваю зубы.

– Это проблемы, которые возникают, если ты продолжаешь отличать себя от них, Кристофер, – Лорен поворачивается ко мне, но я продолжаю смотреть на Хелен.

– Ты чувствуешь вину за то, что спишь со мной? – спрашиваю я, и Лорен поворачивается ко мне с широко раскрытыми, но полными смущения глазами.

Она в замешательстве, что дает мне ответ. Я смеюсь, не в силах скрыть горечь, и кладу голову на руки.

– Разве это не твое тело, Крис? – спрашивает Хелен.

Я ей не отвечаю. Знаю, к чему она клонит, но мне от этого не легче. Дело в том, что она чувствует себя виноватой из-за того, что спит со мной, а не с Коллином.

– У нас серьезные проблемы.

– Я не чувствую себя виноватой, – говорит Лорен виноватым голосом.

– После всего, что он сделал, ты все еще верна ему? – я спрашиваю ее, и она опускает голову на грудь, и я качаю головой от поворота событий, который только что произошел.

– Я думаю, вы оба упускаете смысл моего разговора, – перебивает нас Хелен.

– Какой в этом был смысл, Хелен? – резко спрашивает Лорен.

– Если ты не дашь обет безбрачия, это проблема, которую вы оба должны решить, – решительно говорит ей Хелен.

– Могу я поговорить с тобой наедине, Хелен? Только на минутку, – тихо спрашивает Лорен. – Если ты не возражаешь, Крис.

– Бери столько времени, сколько тебе нужно, – мне нужен свежий воздух.

Прежде чем выйти из комнаты, я оглядываюсь на Лорен, которая смотрит на меня с сожалением. Мне не нужны ее извинения, и я не хочу, чтобы она чувствовала себя виноватой. Кэл или Коллин не заслуживают ничьей вины. 

*** 

Лорен

В тот момент, когда Крис закрывает дверь, я чувствую тяжесть в груди. Я поднимаюсь со своего места и стаю перед ее столом.

– Зачем ты спрашиваешь меня об этом при нем? – я кричу на Хелен.

– Лорен, важно, чтобы все они были на одной странице близости с тобой, иначе будет продолжаться конфликт, который никогда не допустит интеграции.

– Разве ты не должна сделать каких-нибудь шагов или уровней? Ты не можешь просто бросить бомбу, когда у тебя есть два человека, пытающихся понять эту дерьмовую головоломку! – выплевываю я.

– Когда ты пришла сегодня, я решила, что он знает о твоих чувствах. Ты не приглашаешь кого-то на сеанс терапии, когда ходишь по тонкому льду.

Я смеюсь, чувствуя, как горечь поднимается в груди.

– Так вот в чем дело – ты наказываешь меня за то, что я пришла с ним!

Хелен делает глубокий вдох, и аура спокойствия окружает ее, в то время как я чувствую, словно бегу марафон.

– Я здесь не для того, чтобы кого-то наказывать, Лорен. Я здесь, чтобы помочь тебе и твоему мужу жить лучшей жизнью.

– Ну, то, что ты только что сделала, ничем не поможет.

– Поможет, если вы двое решите ситуацию напрямую, вместо того, чтобы избегать проблем, которые будут препятствовать его прогрессу, – возражает она. Я делаю глубокий вдох и откидываюсь на спинку сиденья. – Я понимаю, откуда берется твой гнев. Тем не менее, ты действительно думаешь, что эта проблема приведет к концу после всего, с чем вы двое столкнулись?

– Конечно, нет, но от этого не легче, – бормочу я.

– Кэл и Коллин разделяют сознание, – говорит она, и мои глаза расширяются.

– Значит, Кэл знает все, что случилось с Коллином... – она кивает, прежде чем я заканчиваю вопрос.

Я провожу руками по волосам. Что ж, это пойдет Кэлу на пользу, когда он решит появиться.

– Я влюблена в этого человека. Один человек – мне все равно, кем он себя называет и как он решит себя вести в какой день. Я не должна чувствовать себя виноватой за то, что спала с мужем... но я чувствую. Как мне перестать так себя чувствовать? Я знаю, что Крис и Кэл разозлятся, но разве я заслуживаю их гнева, когда формально я с мужем?

– Прежде всего, ты не можешь жить отдельной жизнью с каждым из них, – говорит она, и я сбита с толку тем, что она имеет в виду. – Независимо от того, в кого он переходит, ты должна сделать жизнь последовательной. Ты должна оставаться одной и той же женщиной с каждым.

– Я пытаюсь сделать это сейчас, – говорю я ей, и она недоверчиво смотрит на меня.

– Неужели? – когда она спрашивает об этом, я автоматически начинаю сомневаться. – С Крисом ты не такая, как с Коллином и Кэлом. Я видела тебя со всеми тремя, и ты соответственно корректируешь свое поведение. Ты нянчишься с Крисом, ты кажешься более сдержанной с Коллином, и ты взрываешься с Кэлом, – говорит она, и я теряю дар речи.

– Они все любят тебя, Лорен. У тебя гораздо больше власти, чем ты думаешь, – она смотрит мне прямо в глаза, и я не могу удержаться от смеха.

– Я не чувствую в себе силы, – закрываю лицо ладонями.

– Если ты скажешь им то, что только что сказал мне, и будешь твердо стоять на своем, какой у них будет выбор, кроме как принять это? Думаешь, они бросят тебя, если ты откажешься? – Хелен улыбается.

Нет, но это намного легче сказать, чем сделать.

– У меня к тебе вопрос, Лорен, – я удивленно смотрю на нее.

У нее есть ко мне вопрос? Как хорошо.

– Когда Коллин был здесь... или Крис, если уж на то пошло, они когда-нибудь разговаривали во сне?

– Хм... нет, не помню, но обычно они встают раньше меня, – интересно, что заставило ее задать такой вопрос.

– Они никогда не будили тебя своими кошмарами?

– Насколько я помню, нет. Почему это важно?

– Мне просто любопытно, – говорит она, и я закатываю глаза, как будто все это очень просто.

– Я собираюсь вернуть Криса сюда и попросить его выразить свои чувства. Я хочу, чтобы ты твердо стояла на своих чувствах, независимо от того, какой будет его реакция, – ее голос теплый и спокойный, но он не успокаивает торнадо эмоций, которые кружатся внутри меня.

Я могу это сделать. Я могу сказать Крису, что люблю его – всего его – и не понимаю, почему я не могу спать с каждой его версией. У меня такое чувство, что ничего хорошего из этого не выйдет.

– Дженнифер, пожалуйста, сообщите мистеру Скотту, что он может войти.

– Сейчас, – отвечает секретарша.

Мышцы на животе напрягаются. Крис входит, и выражение его лица пустое. Его глаза похожи на глубокие озера печали, и я чувствую себя ужасно из-за того, что вызвала ее. Хелен не понимает – она делает это так просто, словно я могу быть диктатором, и что их чувства не имеют значения. Я забочусь о каждой частичке этого человека. Я не хочу, чтобы кто-то из них обиделся на меня. Я просто хочу мира. Просто хочу, чтобы мой муж любил меня, и чтобы я могла любить его в ответ. Он жестко садится, так не похоже на то время, когда мы только пришли сюда как команда, и я боюсь, что мы уйдем как соперники. Я могу винить только себя. Я должна была сама поговорить с ним об этом и сожалею, что Хелен заговорила об этом на нашем первом сеансе.

– Спасибо, что позволил Лорен поговорить со мной наедине, – Хелен улыбается ему, ее глаза изучают его.

Его тело напряжено, и мне жаль, что я не могу читать его мысли. Интересно, что он обо мне думает – возможно, что я вероломная шлюха, маленькая похотливая домохозяйка, которой нравится спать с тремя разными мужчинами, когда это совсем не так. Нет, я не могу в это поверить. Крис никогда бы так не подумал. Если уж на то пошло, я действительно причинила ему боль, а может, и хуже, разбила ему сердце.

Он тот же самый человек. Он тот же самый человек. Я должна повторять это про себя, глубоко вздыхая и умоляя свое сердце успокоиться, а голос не дрожать, когда я говорю. Я поворачиваюсь к нему, но он даже не смотрит на меня. У меня сжимается сердце, и я жалею, что мы не сделали этого прошлой ночью, когда были в моем офисе. С романтическим, мягким освещением, и легкостью, с которой он держал меня, и я покоилась на нем, был бы совсем другой сценарий. Вместо этого мы находимся на публике по разные стороны дивана Хелен.

– Крис, – говорю я мягче, чем намереваюсь, но надеюсь, что смогу пробиться сквозь стену, которую он воздвиг между нами.

Мужчина бросает на меня косой взгляд, скрестив руки на груди и сжав губы в жесткую линию. Он зол, и я не могу не чувствовать себя более взволнованной и нервной, чем когда-либо прежде.

– Я люблю тебя, – говорю я ему честно и от всего сердца, и его голова слегка поворачивается ко мне. – Я никогда не переставала любить тебя, – продолжаю я, бросая взгляд на Хелен и чувствуя, как по спине пробегают мурашки.

Так странно, делать это перед наблюдающей за всем Хелен.

– Я бы никогда не сделала ничего, чтобы намеренно причинить тебе боль, но ты должен понять, что я хочу любить каждую частичку тебя, – умоляю я его, но вижу, что потеряла его из-за ворчания.

Я потираю плечи, чувствуя, как на них наваливается гора напряжения.

– Крис, можешь посмотреть на меня, пожалуйста? – я слышу отчаяние в своем голосе. – Я не хочу причинять боль никому из вас, я не хочу причинять вам боль – ни одной твоей части, – умоляю я его.

Наконец, он поворачивается и смотрит на меня.

– Не было бы катастрофой, если бы я любила только одного из вас? Что, если бы это был только ты? Что, если бы я просто любила Кэла? Или Коллина? – спрашиваю я его и слышу, как он тихо вздыхает. – Это никогда не сработало бы, если бы я любила только одну часть тебя. Меня убьет, если я разделю тебя с кем-то еще, и если откажусь от какой-то части тебя, это может случиться. Я так боюсь этого, – умоляю я его.

Он смотрит мне в глаза, и я вижу, как он смягчается. Немного, но хоть что-то, и я приму это.

– Я не могу тебе позволить... но я не хочу говорить об этом. Мне не нужно быть в курсе того, что ты с ними делаешь, – говорит он, и кулак вокруг моего сердца разжимается.

Я смотрю на Хелен, тихо выдыхая воздух, который застрял у меня в горле.

– Ты имеешь в виду, с тобой, когда ты без сознания, – вставляет Хелен.

– Наверное, – говорит он, и меня охватывает облегчение.

Крис – только одна часть трехсторонней головоломки, но такая большая. Коллин казался равнодушным, а Кэл... Сомневаюсь, что все будет так гладко с ним, но сейчас здесь Крис, и он не ненавидит меня.

Остальная часть сеанса проходит без каких-либо потрясений и на самом деле не включает меня вообще. Крис говорит о том, что чувствует себя оторванным от Коллина и Кэла, и что он не чувствует, как будто он вообще может относиться к ним. Меня это не удивляет и не должно удивлять Хелен. Она повторяет, что они все едины, и Крис должен оставаться открытым по отношению к ним обоим, а его домашнее задание – написать письмо каждому из них.

Крис смотрит на нее как на сумасшедшую, но я заинтригована. Я бы хотела, чтобы она попросила его дать мне прочитать их, но Хелен, конечно, не упоминает об этом. Она спрашивает Криса, что его расслабляет, и он говорит ей, что играет музыку. Тогда Хелен предлагает ему делать это, по крайней мере, час в день, независимо от того, что происходит – что для него важно найти время, чтобы расслабиться и снять стресс, собраться с мыслями.

– Послушай их, – говорит она, и я вижу, что Крис раздражен, но пытается оставаться открытым новому. Я сжимаю его руку, все, что я могу сделать – предложить свою поддержку. – Увидимся завтра?

Он подтверждает и открывает дверь, чтобы я вышла, и мы тихо направляемся к лифту, каждый в собственных мыслях.

– Ну и что ты думаешь?

– Я рад, что ты была со мной, – говорит он, и я благодарно улыбаюсь.

Учитывая то, как начался сеанс, я предположила, что он пожалеет о моем приходе.

– Я тоже рада, что была там.

– Что ты думаешь о ней как о докторе? – спрашивает Крис.

Я пожимаю плечами.

– Понятия не имею. Я думаю, она хорошо образована – признаю это. – Как ты себя чувствовал?

– Думаю, я узнаю больше, когда начну прогрессировать, – говорит он, когда дверь открывается.

Он ждет, пока я выйду первой. Когда мы выходим из здания, я поворачиваюсь к нему, и солнце отражается в его глазах. От их вида у меня до сих пор перехватывает дыхание.

– Думаю, мы должны чередовать сеансы. Я пойду с тобой на все остальные, – говорю я ему, и он хмурится.

– Ты уверена?

– Да. Я все еще могу убедиться, что все продвигается, но у тебя может быть собственное пространство для высказывания о вещах, которые являются частными, – я знаю, что Крис доверяет мне, и он должен видеть, что я тоже доверяю ему. 

*** 

Первое, что я замечаю, когда вхожу в дом – удивительные запахи, которые никогда раньше не исходили из моей кухни. Я стала немного лучше готовить – могу приготовить гамбургеры, запеченную курицу, рыбу и следовать самым простым рецептам, не создавая катастрофы, но не многие мои блюда пахнут так хорошо, как приготовленные миссис Скотт. Кэйлен спит на диване, и я целую ее в щеку, прежде чем отправиться на кухню, где миссис Скотт дегустирует еду из большого котелка.

– Я говорила вам, как счастлива, что вы здесь? – напоминаю я ей, и она широко улыбается мне.

– Вот, попробуй, – предлагает женщина, и у меня слюнки текут, когда она кладет стручковую фасоль на тарелку. Я хватаю вилку и засовываю их в рот.

– О боже, – я истекаю слюной, когда заканчиваю пробовать. – У меня никогда не было такой вкусной фасоли.

– Я использовала копченую индейку и свой секретный рецепт, который запишу для тебя.

– Она даже на вкус не похожа на овощи, – говорю я шокировано. Гвен кладет крышку обратно на кастрюлю. – Еще я приготовила тушеное мясо и картошку, – я никогда не была так взволнована едой, прежде чем встретила эту женщину. – Где Крис? – она спрашивает, присоединяясь ко мне за столом.

– На самом деле он встречается с Декстером. Он узнает о своих финансах и планирует получить больше информации о... своей работе, – говорю я ей.

Женщина смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

– Ого, я не думала обо всех мелочах, которые ему нужно сделать, чтобы объединить свои жизни. Как прошел сеанс? – с любопытством спрашивает она.

– Все прошло хорошо – сначала немного шатко, но мы действительно рассчитываем на то, что Хелен будет профессиональной и честной с нами.

– Я знаю, что ты не можешь вдаваться в подробности, но... он упоминал обо мне и своем отце? – ее теплое выражение лица внезапно становится немного мрачным от нервозности, которую она, вероятно, чувствует.

– На этом сеансе мы не фокусировались на его семье. Это было больше похоже на то, как он справлялся с трудностями и находил общие черты с Коллином и Кэлом. Он сказал, что рад, что вы здесь, – говорю я, беря ее за руку и сжимая ее, и на этот раз ее улыбка искренняя, хотя на лице все еще написано беспокойство.

– Он случайно не говорил с Эйданом?

– Нет, насколько мне известно, – честно отвечаю я.

– И... Лиза не дала о себе знать? – этот вопрос застает меня врасплох.

Ее имя высасывает жизнь из комнаты. Думать о ней горько. Я очень сблизилась с ней до того, как все произошло. Девушка всегда поддерживала меня, когда Крис был озадачен мной и все еще был с Дженной. Я ненавижу, как все было до меня, и она все еще приходит мне на ум время от времени. Но то, что она сделала с мистером Скоттом, было ужасно, и никто не ненавидит это больше, чем миссис Скотт.

– Нет, я не слышала о ней с тех пор... с тех пор, как все случилось.

– С тех пор многое изменилось, – вздыхает она.

Мой пульс начинает учащаться, я делаю глубокий вдох и готовлюсь к тому, что она собирается сказать. Я молюсь, чтобы то, что Гвен скажет дальше, было чем-то хорошим, несмотря на то, что моя интуиция кричит иначе.

– Ну, Лиза приходила к нам в прошлом месяце, и она оставила нам свою дочь, – натянуто говорит она. Мои глаза расширяются от шока.

– Бросила ее как... она навещала вас и мистера Скотта? – смущенно спрашиваю я.

– Нет, она подписала соглашение об опеке с Уильямом и мной, – быстро произносит она, и я открываю рот от удивления.

– Ч-что?

– Лиза подписала опеку, привезла чемодан, спортивную сумку и письмо с извинениями. Она просила меня любить ее дочь, – голос миссис Скотт срывается, и я не знаю, что делать.

Сказать ей, что я сожалею или поздравить ее, потому что ее глаза улыбаются, но она на грани слез?

– Вот это да. Я не знаю, что сказать. Как вы справляетесь?

Женщина натянуто улыбается.

– Знаешь, после того, как я узнала о ней, когда Крис впервые рассказал мне, все, что я могла себе представить, было предательством и ребенок, которого я представляла, был знаком этого, – она делает глубокий вдох, затем ее глаза улыбаются. – Но, когда я ее увидела, она была совсем маленькой. Она не была монстром, каким я сделала ее в своем воображении. Девочка была прелестной малышкой с глазами Уильяма, которая крошила и ела печенье, которое я испекла тем утром.

Хотя у нее натянутая улыбка, ее глаза блестят, а по щекам катятся слезы. Я беру бумажное полотенце и протягиваю ей. Я пытаюсь сохранить невозмутимое выражение лица, но не могу сдержать слез. Не могу представить, в какую ситуацию попала миссис Скотт, как ей удалось извлечь из этого что-то хорошее, и мое сердце разрывается от жалости к маленькой девочке, оказавшейся в центре.

– Письмо, которое Лиза написала мне, заставило меня увидеть в ней сломленную девушку, которая принимала плохие решения, а не ту коварную роковую женщину.

Я чувствую тяжесть ее конфликта – печаль против страха счастья – те же самые вещи, с которыми я боролась.

– Вы останетесь с мистером Скоттом? – одариваю ее теплой улыбкой.

– Понятия не имею. Я в ступоре, но не ненавижу его больше, чем люблю. После всего, что произошло, я была уверена, что все будет наоборот.

– Никто не может судить вас за ваше решение, миссис Скотт, – я уверяю ее, но она закрывает лицо руками.

– Я беспокоюсь о том, как Крис справится с этим, – тихо шепчет она, как будто он может войти в любой момент.

Мои мысли возвращаются к ночи, когда Крис и мистер Скотт поссорились, как он сказал, что никогда не простит его. Мы не говорили о том, что случилось с его родителями с тех пор, как он вернулся. Я знаю, что секреты и упущения никогда не были для него благом, но, думая о том, как он отреагирует, когда миссис Скотт скажет ему, что она не только склоняется к тому, чтобы остаться с мистером Скоттом, но и что они взяли ребенка его любовницы, нервное чувство проходит через меня. Я с трудом сглатываю и стараюсь тщательно подбирать слова. Эта ситуация настолько чувствительна, и одно неправильное слово может нанести уродливый шрам на все.

– Мистер Скотт говорил с вами о последней встрече с Крисом? – осторожно спрашиваю я, и Гвен слегка кивает.

– Он сказал мне, что Крис ненавидит его, и, судя по короткому разговору с Крисом сегодня утром, я не уверена, что что-то изменилось. Хотя у него было не так много времени, чтобы передумать, – технически у Криса было всего несколько дней, чтобы переварить все произошедшее.

– Я думаю, лучше всего не торопиться, – говорю ей, не думая ни о чем другом, что мы могли бы сделать.

– Я еще не приняла решение, – добавляет она, и я облегченно вздыхаю.

– Верно, – если она еще не приняла решение остаться с мистером Скоттом, то нам не стоит говорить об этом Крису, по крайней мере, сейчас.

Я игнорирую голос в голове, который шепчет мне, что я снова лгу, поскольку мое беспокойство растет, как все это в будущем повлияет на Кэйлен, если не в ближайшем. 

Глава 9

Крис

Вход в «Крестфилд Корпорейшн» нереален – семь этажей на вершине одного из самых высоких зданий Чикаго. Люди в костюмах и дорогой одежде суетятся вокруг, женщины на каблуках, которые выглядят так, будто они должны быть на обложках журналов, а не в офисах. Стеклянные окна выходят на набережную. Это не похоже ни на что, что я видел в Мэдисоне.

– Мистер Скотт, вы здесь, чтобы увидеть мистера Крестфилда? – спрашивает меня невысокая симпатичная блондинка с сияющей улыбкой.

– М-м-м, да, – говорю я ей, и она весело жестом приглашает меня следовать за ней.

– Мне нравится ваша стрижка, – она кажется очень энергичной и оживленной, и хотя я ее не помню, она, очевидно, видела меня раньше, если заметила мою стрижку.

– Э-э, спасибо, – я следую за ней по длинному коридору к большим двойным стеклянным дверям. Она берет карту.

– Ну, здравствуй, Коллин. Ты хотел меня видеть? – выражение моего лица замирает, когда вижу его, и я оглядываюсь на женщину, которая привезла меня сюда.

– Я имел в виду другого Крестфилда, – говорю я ей, и она озадаченно смотрит на меня.

– Но, сэр, вы же сами сказали, что в первую очередь вам необходимо встретиться с мистером Крестфилдом-старшим, – запинаясь, произносит она.

Я киваю и раздраженно вздыхаю. Эта встреча, должно быть, была идеей Коллина.

– С ним все будет в порядке, Стейси, – Декстер одаривает ее очаровательной улыбкой, прежде чем она выбегает из офиса. – Ну, не стой просто так. Садись, – он указывает на один из маленьких стульев перед своим огромным столом.

Мои ноги застывают на месте. Я не видел его много лет. Он все тот же – одет как богач в рекламе сигар. Он слегка наклоняет голову вправо, словно спрашивая, кто я такой, и улыбается.

– Крис? – говорит он со смехом в голосе. Я засовываю руки в карманы слишком тесных джинсов. – Брось, я же не Бугимен, – он подносит к губам стакан с коричневой жидкостью (прим. пер.: Бугимен – персонаж устрашения в сказках и притчах).

Я с трудом сглатываю. Есть куча вопросов, которые я должен задать этому человеку – человеку, о котором знаю только, что ненавижу и устал от него. Но он сидит передо мной, как будто я его лучший друг. Я неохотно сажусь.

– Насколько я понимаю, не ты просил о встрече со мной? – мужчина откидывается на спинку стула. Неудивительно, что он знает истинную природу моего состояния.

Когда мой отец попросил его о помощи, он, конечно же, захотел узнать все подробности и держать в поле зрения, тем более что... он мой биологический отец.

– Нет, – коротко отвечаю ему.

– Ну, у тебя есть полчаса моего времени. Большинство людей продали бы своего первенца за это, – он хитро улыбается.

Я встречался с Декстером Крестфилдом-старшим всего несколько раз в жизни, и каждый раз никогда не оставался с ним наедине. Я всегда был с родителями или компанией. На этот раз я изучаю его лицо, волосы темные с проседью, но все еще густые и тщательно ухоженные. Темно-зеленые глаза глубоко посажены, под короткой бородкой скрывается квадратная челюсть. Я смотрю на него, пытаясь увидеть себя в нем. Я не могу поверить, что этот человек – мой отец, и меня с ним объединяют кровные узы.

– Должен сказать, что с нашей последней встречи я ожидал от тебя большего эмоционального всплеска... или, как тогда, когда твой «коллега» вторгся на мой ужин.

– Мне действительно нечего тебе сказать, – холодно отвечаю я.

Мужчина смотрит на меня с любопытством, как будто никто никогда не говорил ему этого. Я знаю, что он мой биологический отец, и у меня должны быть миллионы вопросов к нему: почему он не оставил меня, какой была моя мать, сожалел ли он о том, что бросил меня, но все, что я вижу, он тот же самый человек, которого я всегда видел. Он дальний родственник с большим количеством денег, чем один человек должен иметь, и который привык, чтобы с ним обращались как с Богом.

– Как любопытно. Я думал, что впервые, когда ты сядешь с владельцем твоей компании или, по крайней мере, с твоим отцом, у тебя будет список вещей, которые нужно сказать, – его снисходительная ухмылка так злит меня, я чувствую, как мое лицо напрягается, а все тело каменеет.

– Вы мне не отец. Моего отца зовут Уильям, мою мать зовут Гвен, и независимо от того, кто обратился к вам, мне ничего от вас не нужно. У меня достаточно проблем с моей настоящей семьей, чтобы искать больше.

Он смотрит на меня, словно изучая, потом смеется и кивает.

– Ты мне нравишься, Крис, – он откидывается на спинку стула. – Уильям хорошо тебя воспитал, – он, кажется, доволен собой, но как может кто-то быть доволен тем, к чему не имеет никакого отношения?

Я думаю, Декстер – самовлюбленный человек, который приписывает себе заслуги за все, что заставляет его хорошо выглядеть.

– Дело в том... что я вижу в тебе много от твоей матери, – говорит он, наклоняясь вперед, и мое сердце подпрыгивает.

– Мою мать зовут Гвен, – напоминаю я ему, и он улыбается.

– Если бы это было правдой, ты бы не был так испорчен, как сейчас, – он хихикает.

Я сжимаю колено.

– Ты ничего обо мне не знаешь, – я насмехаюсь над ним и встаю.

Декстер смеется, и на этот раз смех полон снисхождения.

– Вот тут ты ошибаешься. Я знаю о тебе все, – говорит он, грозя мне пальцем.

Я закатываю глаза и с отвращением качаю головой, мои зубы начинают скрежетать друг о друга.

– Очевидно, я знаю твою семью. Я знаю, кто твои друзья, какую работу ты когда-либо делал, какие уроки ты посещал. У меня даже есть список женщин, с которыми переспал Кэл до того, как встретил свою красавицу жену... или твою. У меня также есть доказательства множества незаконных головоломок, в которых он оказался, включая новейшую – покушение на убийство.

– Чего ты от меня хочешь? – спрашиваю я сквозь стиснутые зубы.

– Я хочу того же, чего хотел бы любой любящий, добрый отец, – говорит он мне с искренней улыбкой, но его тон полон сарказма. – Верность, честность и уважение, – его улыбка сменяется серьезной усмешкой.

– Зачем тебе мояпреданность или уважение? Я просто ребенок, которого ты высадил на пороге дома своего пасынка, – мне приятно произносить эти слова, хотя после того, как я их произнес, они стали такими чужими. Он смеется, но в глазах сталь.

– Нравится тебе это или нет, но мы семья... сынок.

На этот раз, я тщательно обдумываю свои слова, прежде чем произнести их. Хотя не выношу этого человека, я знаю, какая у него власть, и как бы мне не хотелось ударить его по лицу, он не враг, которого я хочу, или могу позволить себе иметь со всем, что у меня происходит. Я знаю, что по какой-то причине он считает меня угрозой или хочет от меня чего-то. Декстер встает из-за стола и идет ко мне. Он выше, чем я думал, может быть, на дюйм выше меня.

– Семья присматривает друг за другом, – он прислоняется к столу, чтобы быть ближе ко мне. – Иногда случаются вещи, которых мы не понимаем, но это к лучшему. Мы как команда. Ты и я, Декстер и Хелен... Лорен. Если падает одно домино, мы все падем, – он кладет руку мне на плечо, и мне приходится сдерживаться, чтобы не убрать ее. – Хорошо быть в команде победителей, Кристофер. Я знаю, что Уильям, вероятно, нарисовал меня каким-то большим, плохим злодеем, но я совсем не такой, – говорит он, как будто он самый не правильно понятый человек на планете. – Я семьянин. Для меня это крайне важно. Я сделаю все, чтобы защитить тех, кого люблю. Я уверен, что мы с тобой в этом похожи. Так что в моих интересах, чтобы ты пошел по той же линии, что и все остальные, – он делает паузу, не уверен, ждет ли он ответа или просто делает это для драматического эффекта. – Мы на одной волне, да?

– Конечно. Все равно, – говорю я ему. Его глаза смотрят в мои, как будто пытаясь определить мои слабости, затем мужчина широко улыбается.

– Отлично, – он возвращается к своему столу и берет телефон. – Эллен, ты не могла бы проводить мистера Скотта в кабинет Декстера-младшего? Было приятно поговорить с тобой, Кристофер. Мы должны повторить это снова.

Я почесываю затылок и поворачиваюсь, чтобы открыть дверь, но женщина уже открыла ее.

– Следуйте за мной, мистер Скотт, – она ждет, когда я направлюсь за ней.

Я иду, все еще думая о том, каким странным был мой разговор с Декстером-старшим. Мне казалось, что меня допрашивают и угрожают одновременно, но он ни разу не повысил голос. За его улыбкой скрывалось что-то зловещее, почти угроза.

– Вот мы и пришли, – говорит она, открывая дверь в другой кабинет. Я благодарно улыбаюсь ей.

Она знает? Если я здесь работаю, не показалось ли ей странным, что меня приходится провожать в места, о которых я уже должен знать?

– Кристофер, рад тебя видеть, – говорит он.

Я вхожу в офис и чувствую облегчение, впервые в жизни увидев Декстера. После встречи с его отцом, здорово видеть старого друга.

– Мы позвоним тебе, если что-нибудь понадобится, Стейси.

Стейси закрывает дверь, я подхожу и сажусь на один из стульев перед столом Декстера.

– Ты выглядишь так, будто только что увидел привидение, – говорит он с веселой ухмылкой.

– Я только что видел твоего отца.

Он выгибает бровь, откидываясь на спинку сиденья.

– Неужели. Как все прошло?

– Ты не говорил ему, что я приду? – смущенно спрашиваю я. Он лукаво улыбается.

– Мой отец знает все, что происходит в этой компании. Ему не нужны мои тревожные звонки.

Я качаю головой, удивляясь, как люди работают в таком мире, где расчет и манипуляция, кажется, являются ключом к выживанию. Я вспоминаю, то время, когда мы с Декстером были близки, почти как братья, до того, как умерла его мама, и он ушел в школу-интернат. Когда вернулся, он стал другим. Я содрогаюсь при мысли о том, какой бы я стал, если бы меня вырастил этот человек. Хотя Декстер-младший не был воспитан им, так как он приезжал домой только летом. Но для того, чтобы Декстер-старший мог принимать решения, которые повлияют на мою жизнь, быть человеком, который определит, кем я стану, я благодарен за жизнь, которой жил, потому что достаточно облажался.

– Итак, ты хочешь увидеть свои финансовые счета?

Я потрясен, что он не спрашивает, почему его отец хотел видеть меня... или наш отец. Интересно, как он относится ко всему этому – зная, что его отец изменял его маме и у него был ребенок, о котором он лгал всю свою жизнь. Я не осознавал этого, пока не появился здесь, и что Декстер не далекий дядя, а... мой брат, и мне его жаль.

– Хм, да, – говорю ему, пытаясь держать свои эмоции под контролем.

Он улыбается и протягивает мне папку. Я открываю ее и достаю листки бумаги. Мои глаза сканируют то, что выглядит как скриншоты банковских выписок и финансовых портфелей. Когда мой взгляд падает на общую сумму, я чуть не захлебываюсь собственной слюной.

– Я стою семь миллионов долларов?! – я ошеломлен.

Никогда в жизни не видел столько денег. До сегодняшнего дня у меня было пять тысяч долларов внутренних сбережений и четыреста на счету.

– И Коллин постоянно увеличивает цифру. У него потрясающий глаз на рынок, – говорит Декстер.

– Не могу в это поверить, – я смотрю на лежащую передо мной бумажку.

Конечно, большая часть денег связана с акциями и моей четырехсот одной тысяче, но только на одном из моих личных чековых счетов лежит пятьсот тысяч долларов.

– Тебе гораздо легче угодить, чем твоему «коллеге», – усмехается Декстер, и мои глаза вылезают из орбит.

– Ты хочешь сказать, что ему этого мало? – недоверчиво спрашиваю я.

– Даже близко нет. Он только что договорился об увеличении твоей зарплаты…

– Что бы это значило?

– Твоя зарплата миллион четыреста в год, – говорит он, и у меня отвисает челюсть.

Я издаю длинный свист, совершенно сбитый с толку.

– Что именно я здесь делаю? – сглатываю огромный комок в горле. Улыбка расползается по его лицу.

– Ну, это зависит от того, кто «сидит за рулем», – он ставит передо мной стакан, и я отмахиваюсь.

– Это не моя жизнь. Это не может быть моей жизнью. Я не богат, я не акула бизнеса... – встаю со стула и начинаю ходить по кабинету. – Я плачу налоги с этого?

– Да, обо всем этом уже позаботились, – он смотрит на меня с удивлением.

Я должен взять себя в руки.

Я богат.

– Я-я не знаю, что сказать, – я совершенно сбит с толку.

– Ты, кажется, удивлен.

– Ну, да... – чувствую, что причина должна быть совершенно очевидна для него.

– Ты был у себя дома. Ты видел его машины, одежду, которую он носит... ты думал, что все эти вещи были одолжены? – хихикает Декстер.

– Нет, я имею в виду, я знал, что они были дорогими, но... совсем другое, когда ты видишь цифры…

– Я отправляю тебе защищенное письмо со всеми твоими именами пользователей и паролями, – говорит он мне, и я сглатываю.

– И что мне с этим делать?

– Что ж, я бы предложил, чтобы ты позволил нам продолжать управлять вашим портфелем ценных бумаг, а что касается твоего текущего счета – это полностью на твое усмотрение. Я уверен, что Лорен сможет покрыть расходы, которые вы несете каждый месяц, но ваша ипотека погашена, и все ваши автомобили принадлежат или арендованы компанией.

Пытаюсь сосредоточиться на дыхании.

– Я не понимаю, как и почему у меня все это есть? – смущенно спрашиваю я.

Его улыбка превращается в небольшую усмешку.

– Ну, после того, как все вышло наружу, это имеет смысл. Ты Крестфилд.

В этом есть смысл. Декстер-старший помог мне не в качестве одолжения моему отцу – он помог мне, потому что я его кровь, его тайный сын.

– Итак, что ты хочешь, чтобы я сделал? Не хочу иметь никакого отношения к тому, что они делали, – говорю я ему нервно.

– Думаю, у нас есть место, которое отлично подойдет для тебя, – говорит он с усмешкой. 

*** 

Лорен

– Лорен, – я открываю глаза и вижу стоящего передо мной Криса.

Его улыбка такая яркая, а Крис словно сияет. Он выглядит так же, как и сразу после нашей первой встречи, напоминая то простое время, когда он не позволял тяжести нашей ситуации давить на него. Я сажусь на кровати и пытаюсь прогнать сон с глаз. Он позвонил мне и сказал, что пройдет некоторое время, прежде чем доберется домой, но я не думала, что он подразумевал настолько долго. Смотрю на часы на комоде, сейчас полдвенадцатого ночи.

– Эй... – мой голос затихает, когда я замечаю множество сумок вокруг нашей кровати. Их, по меньшей мере, пятнадцать. – Вау, – смеюсь.

Я, конечно, упоминала, что ему нужна новая одежда, но я не считала Криса шопоголиком. Думал, он возьмет пару рубашек и джинсы.

– Это не для меня. Я купил Кэйлен несколько игрушек, и продавщица выбрала кое-что для тебя и моей мамы, – говорит он с энтузиазмом.

Затем протягивает мне сумку с надписью «Neiman Marcus», и я удивляюсь. Я не принимала Криса за парня с «Неймана», скорее за «Old Navy» (прим. пер.: Neiman Marcus –является американской сетью роскошных универмагов; Old Navy – американская компания, специализирующаяся на розничной торговле одеждой и аксессуарами).

– Я спросил свою помощницу, куда мне пойти за покупками, так как я не местный, и она взяла на полдня выходной и пошла со мной в место под названием «Великолепная Миля», – говорит Крис с энтузиазмом, как ребенок в кондитерской.

Я пытаюсь скрыть свое раздражение от того, что он пошел за покупками со своей помощницей вместо того, чтобы позвонить мне, но он такой милый в своем волнении (прим. пер.: Magnificent Mile – высококлассный квартал Мичиган-авеню в Чикаго. Район расположен рядом с центром города).

– Я так понимаю, ваша встреча с Декстером прошла хорошо? – открываю одну из сумок, которые он мне протягивает, и вижу симпатичный маленький фиолетово-белый комбинезон для Кэйлен.

– Да. Ты знала, что у меня столько денег? – он спрашивает как ни в чем не бывало.

– Догадывалась, – хихикаю я.

Мы перебираем несколько пакетов с вещами для меня и Кэйлен. Я пытаюсь представить себе его помощницу. У нее потрясающий вкус, и нет ни одного предмета, который мне не понравился, но все это дорого. Выйдя замуж за Кэла, я поднялась вверх по финансовой лестнице, но по-прежнему считаю себя экономной. Это не значит, что у меня нет нескольких дорогих сумочек и пар обуви, но я все еще смеюсь над ценами на дизайнерскую одежду, и один взгляд на бирки этих вещей заставляет меня съежиться. Я могла бы купить аналогичные предметы для Кэйлен в «Target» или «H&M», но у меня не хватает духа, чтобы сказать ему (прим. пер.: Target –сеть магазинов розничной торговли; H&M – крупнейшая в Европе розничная сеть по торговле одеждой).

– Тебе нравится? – спрашивает он, широко раскрыв глаза, я киваю.

– Да, все очень мило, – говорю ему. – Но где же твои вещи?

– Ну, то, что она предлагала, на самом деле мне не подходило, но она взяла с меня мерки, чтобы подогнать костюмы. Наверное, когда начну там работать, я не могу ходить в джинсах и футболках.

– Работать там? – удивленно спрашиваю я.

Никогда не думала, что Крис задумается о работе в «Крестфилд Корпорейшен». Я все еще думала, что он сомневается о жизни в Чикаго.

– Да, но не так, как Коллин и Кэл. Я даже не знаю, что они делали, но Декстер назначил меня на должность в отделе по связям с общественностью. Они выбирают благотворительные организации, которым компания жертвует, программы, которые они спонсируют, и координируют мероприятия по сбору средств и тому подобное. Я действительно могу изменить ситуацию.

Мужчина выглядит таким счастливым, это заразно. Я так потрясена, что он неохотно вошел и вышел почти в восторге от того, что ему показали.

– Хотя сегодня я приобрел кое-что и для себя, – возбужденно говорит он, мгновенно исчезая из комнаты, а когда возвращается, в его руках гитара.

– Боже мой, какая красивая!

Гитара практически сверкает – белая с золотой отделкой, и выглядит так, будто всегда принадлежала ему. Когда перекидывает ремень через плечо, он выглядит как неосязаемая рок-звезда, особенно с его новой стрижкой. Крис берет несколько аккордов, я подтягиваю колени к груди и жду, когда он начнет играть. Он застенчиво улыбается мне.

– Есть пожелания? – в его глазах игривый блеск, который я упустила, и ощущаю, что краснею.

– Я буду любить все, что ты сыграешь, – говорю я ему, он улыбается и начинает играть самые красивые аккорды.

Они медленные и мелодичные, хочется закрыть глаза и позволить музыке окутать меня, но не хочу отрывать от него глаз. Крис выглядит счастливым, не просто счастливым, а умиротворенным, я так давно не видела его таковым. Когда он начинает петь, по моему телу пробегают мурашки, которых не было последние несколько дней. Его глаза встречаются с моими, и он поет «Justin Nozuka’s – After Tonight». Я была одержима этой песней в тот год, когда начала встречаться с Кэлом. Это совпадение, или он помнит? Крис поет, и мое сердце замедляется, а кожа нагревается. Я закусываю губу и сжимаю колени, пытаясь преуменьшить то, как замечательно он выглядит, насколько сексуален этот момент, затем он снимает гитару и ставит ее у стены.

– Пожалуйста, не останавливайся... – тихо прошу я, и его глаза улыбаются мне. – Я имею в виду пение, – говорю я застенчиво.

Мужчина криво усмехается и продолжает петь. Крис подходит ко мне и останавливается у кровати. Я вытягиваю шею, чтобы посмотреть на него. Он наклоняется, чтобы мы оказались на одном уровне глаз, и продолжает петь мне. Мое сердцебиение из медленного перешло в беспорядочное. Крис никогда не выглядит более уверенным в себе, чем когда поет. Я улыбаюсь ему и раскачиваюсь из стороны в сторону, когда он продолжает, а его руки касаются моей талии, поднимая меня вверх, так что мы становимся грудь к груди.

Я не могу не выдохнуть, чтобы не уплыть. Мы начинаем танцевать. Его руки медленно скользят по моей спине, а я обнимаю его за шею. Его голос становится тише, пока не начинает шептать мне на ухо, но мы продолжаем раскачиваться. Смотрю на него, его глаза прикованы к моим, я не могу отвести взгляд.

Его же взгляд скользит вниз к моим губам, не могу не облизать их. Мало-помалу мы уже не раскачиваемся, а делаем маленькие шажки назад к кровати, пока я не натыкаюсь на нее. Я кладу руки ему на грудь, а он скользит между моими шортами и кожей, задерживаясь там. Наши губы парят рядом друг с другом, энергетика градирует от волнующей и игривой до неуверенной похоти. Но почему мы колеблемся... из-за сегодняшнего дня? Но эта нерешительность не мешает его губам коснуться моих, они мягкие, а наш поцелуй неуверенный. Когда я ложусь на кровать – он сверху, его руки начинают исследовать мое тело, деталь за деталью мы избавляемся от одежды, он внутри меня. Все наши проблемы из прошлого исчезают.

Когда я просыпаюсь, комната чиста от всех сумок и коробок находившихся в ней ранее.

– Я приготовил тебе завтрак, – я оглядываюсь и вижу Криса, сидящего с подносом чего-то похожего на блинчики, бекон и стакан апельсинового сока.

Я шокировано сажусь. Он полностью одет в одну из немногих футболок и джинсов, которые он привез с собой, когда мы вернулись в Чикаго. Похоже, его волосы уже начали отрастать – колючки, кажется, выглядят длиннее, чем накануне.

– Спасибо, – я натягиваю простыню на голое тело, и Крис ставит поднос мне на колени. – Где твоя мама и Кэйлен? – спрашиваю я, делая глоток апельсинового сока, чтобы прогнать утреннее дыхание.

– В парке, а потом они пойдут в библиотеку. Мой сеанс примерно через час, и я ухожу, – он крадет кусок моего бекона, и я хихикаю, тоже откусывая кусочек.

Окидываю его взглядом, мне кажется, что с него сняли какое-то бремя. Прошлой ночью он занимался со мной любовью, это было сладко и весело. Он был таким игривым во время этого, что я снова чувствовала себя девчонкой. В моменты, когда мы с Крисом спали вместе, всегда было интенсивно и медленно, но на этот раз все было по-другому.

– Ты сегодня выглядишь иначе, – я смотрю на него, не в силах сдержать улыбку.

Крис улыбается мне.

– Ну, это все равно я, – поддразнивает он, и я удивляюсь тому, как легко и непринужденно он это делает. Крис поворачивается ко мне всем телом и потирает затылок. – Я думаю, что смотрел на это не с той стороны, – он качает головой, как будто понял проблему, над решением которой работал много лет. Я смотрю на него с любопытством. – С тем, что у нас есть – ресурсы, деньги, влияние, которое имеет «Крестфилд Корпорейшен», мы могли бы сделать великие вещи, – говорит он взволнованно. – Мы с мамой много лет работаем в доме Кройк. Едва ли достаточно, чтобы реализовать программы для людей, которые иначе не имели бы доступа к тому, что большинство считают само собой разумеющимся. Это помогло, и это было хорошо, но мы не смогли сделать столько, сколько хотели, – его улыбка смягчается. – Но с деньгами, которые Крестфилд платит мне, и, имея доступ к ресурсам, которые у них есть, я действительно мог бы сделать что-то хорошее, – его глаза загораются от возбуждения.

Он искренне счастлив, и это делает меня счастливой за него. Знать, что он заботится о людях, а не только о себе, согревает мое сердце, и я откладываю поднос, подползаю к нему и сажусь к нему на колени. Он выглядит удивленным, но довольным.

– Ты потрясающий, Крис, – нежно целую его в губы.

– Ты потрясающая, Лорен. Я поспешил с выводами о тебе. Хотя ты богата, ты так приземлена. Думаю, у меня плохая история с богатыми людьми, а ты никогда не казалась богатой, – хихикает он.

– Я богата? – спрашиваю с веселым недоверием.

– У тебя в десять раз больше денег, чем у всех, кого я знаю. Ну, кроме Крестфилдов, – говорит он.

– Ну, теперь ты вроде как Крестфилд, – поддразниваю я его в ответ, сожалея о своих словах. Его глаза слегка прищуриваются, и он выдыхает.

– Да, и я планирую использовать это имя как можно больше, чтобы принести как можно больше пользы, – уверенно говорит он мне. Я снова целую его за то, что он Крис.

Думаю, что снова и снова влюбляюсь в этого человека.

– Я хотела тебя кое о чем спросить, – я застенчиво улыбаюсь ему. – О песне, которую ты играл вчера вечером... – он смотрит на меня, и я вижу, как его щека краснеет.

– Тебе понравилось? – Крис крепче сжимает мою талию, я кусаю губу, чувствуя, как он оживает подо мной.

– Да, – кокетливо отвечаю я. – Но что заставило тебя выбрать эту песню? – спрашиваю я, чувствуя, как с меня стягивают простыню. Мое дыхание участилось.

– Что ты имеешь в виду? – его глаза скользят по мне, и я борюсь с собой, чтобы не прикрыть свое тело и не позволить ему увидеть меня, давая понять, что я его.

– Это одна из моих любимых песен. Я слушала ее все время прямо перед тем, как мы поженились, – я горжусь собой, что использовала слово «мы», а не Кэл.

Крис вздрагивает, и игривый, похотливый взгляд, который был, потерян и теперь стал серьезным.

– Я знаю, – его лицо морщится, как будто он глубоко задумался.

– Ты знаешь?

– Я помню, – тихо отвечает он мне, и мое сердце спотыкается.

– Ты помнишь?

– Странно, потому что у меня не было ни воспоминаний, ни флешбеков. Я просто вроде как знал, – объясняет он, по-видимому, смущаясь.

Крис почесывает голову, а я сажусь на кровать.

– Это отлично, – радостно говорю я.

Для него помнить это – малость, но хоть что-то – и для него помнить, фактически не прилагая усилий, для меня огромно.

– Да, – соглашается он, но не выглядит слишком взволнованным.

Мужчина нахмурился и, кажется, глубоко задумался. Я беру его за руку.

– Это хорошо, Крис, – я беру его лицо в свои руки, а он мягко улыбается мне.

– Да, – говорит он, прежде чем поцеловать меня, но энергетика, которая была раньше, такая легкая, теперь другая. Если Крис скидывал камни со своей груди, я просто положила один обратно. 

Глава 10

Крис

– Сегодня один? – спрашивает Хелен, входя в кабинет.

Лорен согласилась сходить на несколько сеансов со мной, и мы договорились, что на некоторых сеансах я буду один. Хелен сегодня в хорошем расположении. Хотел бы я быть сегодня в лучшем настроении. Вчерашний день один из самых стоящих за долгое время. Узнать, что у меня есть средства и ресурсы, чтобы сделать что-то хорошее, и возможность купить что-то для Лорен и Кэйлен, не беспокоясь о цене – незабываемые ощущения.

Я никогда не испытывал этого раньше. Никогда не считал себя бедным – мои родители владели фермой еще до моего рождения, у нас всегда было две машины и хороший дом. Но родители воспитывали меня ответственным к деньгам, поэтому после покупок первой необходимости оставалось почти ничего, и тем более это мелочь, чтобы действительно изменить мир. Но теперь это кажется возможным. С этими деньгами я могу дышать и не думать о том, как плохо все было, или о вещах, которые у меня не было шанса сделать, потому что теперь у меня есть возможность сделать больше, чем я когда-либо себе представлял.

Лорен выглядела такой красивой, когда я разбудил ее прошлой ночью. Я боролся с собой: дать ей поспать или нет, но мне хотелось поделиться с ней своими чувствами, показать ей, что я не такой грустный и унылый. Видя, как она смотрит на меня, не на них, а на меня, как стонет мое имя и лежит в моих объятиях – мне хотелось просто наслаждаться временем с женой. И даже сегодня утром, наблюдая за тем, как она спит, а затем, разговаривая с ней о том, что может быть в будущем, я чувствовал себя бы прекрасно, но потом она вспомнила ту песню.

– Ты, кажется, глубоко задумался, как насчет того, чтобы поделиться? – Хелен улыбается мне, как заботливый старый друг, я разочарованно выдыхаю.

Это наш четвертый сеанс вместе, и я чувствую себя с ней более комфортно, но иногда мне кажется, открыться ей – все рано, что вырывать зубы. Открытость означает получение ответов, а они мне нужны, особенно если у меня есть возможность сделать все правильно. Всё то время, которое у меня отняли, стоило того, если бы я действительно мог сделать что-то хорошее. Компенсировало бы невозможность получить лицензию на преподавание, никогда не путешествовать или следовать принятому решению.

– Я кое-что вспомнил, – говорю я ей, и она выпрямляется в кресле. – Лорен говорит, что это одна из ее любимых песен, – объясняю я.

Хелен берет ручку и что-то записывает в блокноте.

– Я сыграл ее вчера вечером, а сегодня утром она сказала, что это ее любимая песня. Она слушала ее все время, пока не вышла замуж за Кэла, – говорю я ей.

Хелен выгибает бровь.

– Ты имеешь в виду, прежде чем она вышла за тебя замуж, – поправляет она меня, и я пожимаю плечами. – У тебя и раньше были воспоминания.

– Да, но раньше они были как воспоминания, а сейчас все было не так. Я просто знал... наверное, – она кивает и продолжает что-то писать. – Это же хорошо? – спрашиваю я, и женщина смотрит на меня с мягкой улыбкой.

– Да, любое воспоминание, которое приходит к тебе – это хорошо, и то, что оно пришло не так, как то, что ты называешь воспоминанием, не повод для беспокойства. Во всяком случае, я бы сказала, что им поделились, – весело говорит она, и я смотрю на нее в замешательстве.

– Что ты имеешь в виду?

– Это означает, что иногда ты можешь похищать воспоминания, а иногда они предоставляются другой стороной тебя, – объясняет она.

– Ты имеешь в виду Кэла или Коллина?

– Именно. Как ты себя чувствовал в тот момент? – Хелен сидит в кресле и ждет моего ответа.

– Я чувствовал себя великолепно. Мне всегда хорошо, когда я играю на гитаре, но почему они делятся со мной воспоминаниями?

– Возможно, по многим причинам, но делиться мыслями и воспоминаниями – это хорошо. Не могу сказать наверняка, пока не поговорю с ними, но Коллин выразил готовность поделиться с тобой, – говорит она небрежно.

Я чувствую, как хмурюсь. Разве он не величайший?

– Крис, как ты относишься к Коллину?

– Я не знаю этого парня. Он просто еще одно препятствие, которое нужно преодолеть, – говорю я ей, пожимая плечами.

– Ты уже начал писать им письма? – она спрашивает, и я понимаю, что совершенно забыл о письмах.

– У меня было много дел с тем, чтобы устроиться на работу, моя мама здесь и проводит время с Кэйлен и Лорен.

– Тридцать минут в день не так уж много, – упрекает она.

Я переношу свой вес на локти. Не хочу писать им письма – это кажется глупым и нелепым, но что я знаю? Я потерялся в этом больше, чем кто-либо другой.

– Я начну сегодня вечером, – обещаю я ей, и она выглядит довольной.

– Ты их слышал? – Хелен спрашивает, и я смущенно смотрю на нее. – Ты слышал, чтобы кто-нибудь из них пытался заговорить с тобой? – не так уж часто люди говорят, что вы слышите голоса, будто это обычное дело.

– Я так не думаю.

– Почему ты так не думаешь? – она начинает задавать слишком много вопросов, и я чувствую, что становлюсь нетерпеливым и беспокойным, поэтому вытягиваю ноги перед собой, заставляя пространство внезапно казаться меньше.

– Я слышал Кэла, – говорю ей, выражение ее лица остается пустым. – Его слова больше походили на насмешку. Никогда ничего конструктивного, – она пишет на айпаде, но не сводит с меня глаз. – Когда я вернулся, то услышал мысли, которые, казалось, не были моими, но я уверен, что и не Кэла.

– Ты когда-нибудь пытался им ответить? – я не могу удержаться от смеха, но ее лицо совершенно серьезно.

– Нет, – говорю так, будто это очевидно.

Во-первых, я даже не знал, что это возможно, и, во-вторых, я действительно не заинтересован в том, чтобы узнать любого из этих придурков.

Хелен встает со своего места и подходит, чтобы сесть на стул рядом со мной.

– Ты их боишься? – она спрашивает, и я чувствую, как гнев поднимается в моей груди.

– Нет, я их не боюсь, – смеюсь я над ней.

– Тогда почему ты не хочешь с ними разговаривать? – продолжает спрашивать она, и я снова смотрю на нее, как будто это очевидно.

– Потому что им нужна моя жизнь, они пытались вычеркнуть меня из своей жизни. Злюсь, а не боюсь! – я кричу на нее.

– Как думаешь, ты когда-нибудь перестанешь злиться?

Я хмурюсь от ее вопроса и встаю со своего места. Чувствую, как внутри меня закручивается энергия, которую я должен выпустить.

– Если они перестанут пытаться испортить мне жизнь, – говорю я, нервно смеясь.

– И что бы ты хотел, чтобы они сделали, чтобы не «испортить твою жизнь», – продолжает Хелен, рисуя в воздухе кавычки.

– Уйти и никогда не возвращайся, – я широко улыбаюсь, а она хмурится.

– Ты ведь и раньше наставлял сверстников, Кристофер? – спрашивает она, и я киваю. – Если бы у тебя было два студента, которые не ладили, что бы ты предпринял?

Я закатываю глаза, зная, к чему все идет.

– Это не одно и то же! – я напряженно выдыхаю и сажусь. – Прекрасно. Я бы попросил их поговорить о том, в чем проблема, и попытаться найти общий язык, дать им понять, что они не должны любить друг друга, но важно уважение, – говорю я ей неохотно.

– Звучит как потрясающий совет, – говорит она с торжествующей улыбкой.

Я чувствую себя побежденным, и вспоминаю всех детей, которых учил, и как они иногда смотрели на меня, как будто я не понимал, что значит быть молодым и эмоциональным. Они думали, что моя жизнь прекрасна, и что я не могу понять или дать им совет. Теперь я поменялся с ними местами.

– Мы говорили о контроле в прошлый раз, когда ты был здесь. Контроль – это сила. Знание – это контроль. Общение дает тебе ключи для доступа к этим вещам, – она объясняет так, будто это самый простой ответ в мире.

Я расстегиваю куртку цвета хаки и кладу ее рядом с собой – здесь становится жарко. Перспектива поговорить с ними пугает меня. Никогда не думал, что это возможно, но в каком-то смысле было бы похоже на разговор с самим собой.

– Ты уже говорила о самосознании, – она изучает меня секунду, а затем кивает. – Крис и Коллин уже там, верно? – спрашиваю я, и она натянуто улыбается. – Или ты не можешь ответить?

– Что я могу сказать, так это то, что твои альтернативные состояния сознания были в общении некоторое время, – говорит она с сочувственной усмешкой.

Отлично, это имело бы смысл, почему я остался в стороне.

Ерзаю на стуле.

– Итак, если бы я собирался это сделать, как бы это было? Нужно ли мне стоять перед зеркалом или что-то в этом роде? – смеюсь я, но Хелен сохраняет серьезность.

– Не совсем, – она одаривает меня сочувственной улыбкой.

Я чувствую себя таким растерянным.

– Ты можешь встретиться с ними, – добавляет Хелен, и я думаю, что она меня разыгрывает. – Я серьезно, Крис. Мы уже обсуждали, насколько феноменальна сила человеческого разума – особенно твоего разума, – она смотрит на меня почти с благоговением. Что заставляет меня чувствовать себя неловко. – Ты можешь представить себе место, где мог бы встретиться с ними.

– Где мы все просто садимся и поем «Кумбая», – хихикаю я, и ее улыбка становится жестче (прим. пер.: Kumbaya – стандартная традиционная песня у костра в движении скаутов и в подобных организациях. Песня была первоначально связана с человеческим и духовным единством, близостью и состраданием).

– Кристофер, я здесь не для того, чтобы тратить твое время, пожалуйста, не трать мое. Ничто из того, что я тебе говорю, не должно восприниматься шуткой или игрой с твоим интеллектом, – ее голос холоден и непоколебим.

Это заставляет меня чувствовать себя почти виноватым, но я сразу вспоминаю обо всех вещах, которые она скрывала от меня, и понимаю, что я прав, у меня есть сомнения – хотя держаться за них прямо сейчас мне совсем не поможет.

– Ладно... как бы я это сделал? – скрываю снисходительность в своем тоне, и она широко улыбается.

– Сначала ты поработаешь над письмами, а потом мы начнем. 

*** 

Лорен

Утром мысли так и роятся в голове, как телешоу, которое я смотрела миллион раз, сидя на диване и наблюдая, как Кэйлен и миссис Скотт играют с одним из гаджетов, которые Крис купил ей вчера. Крис помнил ту песню, и это было таким маленьким, действительно незначительным для всех остальных, но для меня это много значило. Выражение его лица после того, как он понял, ударило меня сильнее, потому что мужчина выглядел почти испуганным. Я пожалела, сказав ему, что мне не нужно ходить с ним на каждый сеанс, потому что знаю, он поговорит об этом с Хелен, и мне интересно, какой будет ее ответ, если она поможет ему раскрыть то, почему он так нервничал, а не был в восторге. Может быть, так было всегда.

Он не рассказал мне о своих воспоминаниях сразу после того, как они всплыли. Знаю, это должно быть страшно, когда твой разум начинает складывать кусочки головоломки, в действительности которых ты даже не уверен. Если он боится интеграции, боится быть единым целым, то, что тогда остается нам? Это чувство поражает меня еще больше, когда я смотрю на Кэйлен. Она так счастлива сейчас, блаженно не подозревая о проблемах, с которыми сталкиваются ее отец и мать, но это не будет длиться вечно. У Кэйлен не может быть трех пап, как она такое сможет понять?

– Ты в порядке, Лорен? – миссис Скотт смотрит на меня с теплой, но обеспокоенной улыбкой.

Я вырываюсь из своих мыслей.

– Да, просто пытаюсь собрать эту картину воедино, – я рисовала ее для Кэйлен, но еще не закончила.

– Ты голодна? Хочешь, я приготовлю тебе что-нибудь поесть? – весело спрашивает она, и я улыбаюсь.

– Я наелась за завтраком и сэндвичем «субмариной», который вы приготовили мне на обед. Если я съем еще хоть кусочек до ужина, Крис перепутает меня с дирижаблем, – поддразниваю я ее.

– У тебя такая красивая кухня, что я могла бы печь там часами, – говорит она, прежде чем завизжать на куклу, которую Кэйлен сунула ей в лицо. – Но ведь Крис приготовил тебе завтрак, а не я, – бросает она мне полуулыбку.

Я вспоминаю, как Крис учил меня готовить, и насколько все тогда было сложно. К счастью, теперь проще, ну, по крайней мере, должно быть, или, может быть, в глазах Криса мы обменяли Дженну на Коллина.

– Мне так жаль, Лорен, – голос миссис Скотт низкий и угрюмый, глаза полны печали.

– За что? – спрашиваю ее немного смущенно.

Она проводит рукой по темным кудрям Кэйлен.

– Мне следовало сказать тебе раньше. В тот день, когда я приехала сюда и узнала, что вы с Кэлом помолвлены. Я была такой эгоисткой, чтобы думать о том времени, которое он пропустил с ней, о том времени, которое мы с Уильямом пропустили с ней.

Я встаю с дивана и сажусь рядом.

– Миссис Скотт, это в прошлом. Мы просто должны верить, что все случилось во благо. Я не знаю, что бы случилось, если бы вы рассказали мне о нем, а Кэл так упрям, что, возможно, выполнил свое обещание исчезнуть. Возможно, у нас не было Кэйлен. Вы лучшая свекровь, о которой я когда-либо могла мечтать. Кэйлен любит вас, и вы чудесно относитесь к нам, – я имею в виду каждое слово.

Женщина обнимает меня, и я вспоминаю тот день на кухне, когда представляла себе такие отношения с ней.

– И ты тоже. Я не могла бы выбрать лучшую женщину для своего сына, – говорит она, сжимая мои руки. – Я никогда не видела, чтобы он смотрел на кого-то так, как смотрит на тебя, – не могу сдержать улыбку. – Даже когда он Кэл. В тот день, когда я приехала сюда, думала, что то, что у него было с тобой, было ненастоящим... но когда я увидела его с тобой, иллюзия, в которой я убедила себя, развеялась, – улыбаюсь ей, но меня охватывает печаль, когда я думаю о Кэле.

Я скучаю по нему, и ненавижу, что чувствую себя виноватой. Это так глупо, но все же.

– Ты скучаешь по нему? – Гвен словно читает мои мысли, но ее вопрос шокирует меня.

Она сочувственно улыбается мне, должно быть, выражение моего лица выдало меня.

– Будет ужасно, если я скажу «да»?

– Нет, конечно, нет. Я знаю, как сильно ты любишь моего сына. Это все, что имеет значение для меня, никогда не чувствуй себя виноватой из-за этого, – говорит она мне категорично.

Я снова обнимаю ее и благодарю Бога, что она моя свекровь. Звонок в дверь прерывает наш разговор. Не могу представить, кто бы это мог быть, потому что даже если бы Крис не смог найти ключ, швейцар бы его пропустил. Я поднимаюсь с пола и иду к домофону.

– Да, – говорю в него.

– Это твоя лучшая подруга во всем мире, – улыбка вспыхивает на моем лице, когда слышу этот голос.

– Поднимайся, Хилл, – я не видела ее несколько недель и очень рада встречи с ней.

– Я пойду уложу Кэйлен, чтобы она вздремнула, – миссис Скотт подхватывает Кэйлен и ее игрушки на руки.

Я целую Кэйлен, и она уже в объятиях миссис Скотт. Собираю несколько оставшихся на полу игрушек и тащу их в то, что назвала «углом Кэйлен» в доме, затем открываю дверь, чтобы Хиллари вошла.

– Привет, гулька! – она визжит, когда входит в дверь и обнимает меня.

– Я действительно скучала по тебе!

Подруга смотрит на меня с притворной болью.

– То есть ты намекаешь, что обычно не скучаешь по мне? – она касается своей груди и смотрит на меня щенячьими глазами. – Угадай, кого я привела с собой, – говорит она, подмигивая и широко улыбаясь.

Я потрясена, как никогда, когда Эйдан появляется позади нее.

– Эйдан! – я смеюсь, когда он одаривает меня очаровательной улыбкой, прежде чем заключить в медвежьи объятия.

– Что ты здесь делаешь? – счастливо спрашиваю я, когда он отпускает меня.

Я смотрю на Хиллари и могу лишь догадываться, кто является одной из причин.

– Ну, старик Крис прислал мне сообщение, чтобы я позвонил ему, а так как я не занят, а эта ездила по ушам, чтобы навестить ее... – он дразняще толкает Хиллари локтем.

– Да ладно тебе, так и скажи, что передумал, – говорит она, с намеком прижимаясь к нему грудью.

Я с трудом сглатываю и прячу смех. Это самое странное зрелище. Имею в виду, они оба молоды, привлекательны и одиноки, поэтому это абсолютно имеет смысл. Но я надеюсь, Эйдан знает, во что ввязывается. Хиллари симулирует все веселье и игры, но в глубине души она хочет того, что и большинство девочек – чтобы кто-то любил ее.

– Так вы, ребята, при деньгах, да? – спрашивает Эйдан, проходя дальше в квартиру и оглядываясь. Я закатываю глаза.

– Ты чуть запоздал. С тех пор как Кэл встретил Лорен, он достаточно выбросил денег на ветер, – говорит ему Хиллари.

Я замечаю, как Эйдан хмурится. Уверена, он, так же как и Крис, рад слышать имя Кэла.

– Мы не при деньгах, – смеюсь я, чувствуя, как вспыхивают мои щеки.

– Ты хочешь сказать, что я не могу занять десять штук? – говорит он с серьезным лицом, но тут же одаривает меня своей фирменной очаровательной улыбкой.

– Нет, не можешь, – шлепаю я его.

– Где муженек? – Хиллари подходит к холодильнику и достает бутылку воды.

– На работе. Скоро должен быть дома.

– Я могу показать Эйдану дом, – Хиллари невинно смотрит на меня, схватив его за руку.

– Э-э, конечно, но давайте оставим все как есть, – предупреждаю я ее, и она снова невинно смотрит на меня. – В рамках приличия, Хиллари! – я кричу им вслед, когда они исчезают на лестнице.

Прибираюсь в гостиной, пока все наверху. Надеюсь, Хиллари и Эйдан не задержатся. Мы лучшие друзья, но ее секс с лучшим другом моего мужа на любом предмете моей мебели – это не тот уровень дружбы, которого я с нетерпением жду в ближайшее время. Миссис Скотт спускается вниз с натянутой улыбкой.

– Я думаю, что-то происходит в твоей гостевой комнате, – говорит она, покраснев.

– Черт побери, Хиллари, – бормочу я себе под нос. – Это, должно быть, Эйдан и Хиллари, – говорю я ей, и ее глаза расширяются от шока.

– О, – она смеется, прикрывая рот рукой, затем на ее лице появляется озабоченное выражение. – Он говорил с Кристофером?

– Не уверена. У нас не было возможности поговорить до того, как Хиллари потащила его наверх, – говорю я, чувствуя, как мое беспокойство начинает расти. Мы мрачно смотрим друг на друга. – Эйдан не сказал бы Крису ничего, что расстроило бы его, – с надеждой говорю я.

Есть список вещей, которые я бы предпочла, чтобы прямо сейчас Крис не знал. То, что его родители воспитывают внебрачного ребенка отца – одна из тех вещей, которые я бы хотела, чтобы он узнал немного позже. Он был так счастлив, но я знаю, что это битва, в которой он всегда на грани проигрыша. Знаю, эгоистично с моей стороны не хотеть, чтобы он узнал прямо сейчас, но не знать, кто появится в какое время и с какими планами стало немного подавляющим.

– Нет, я так не думаю, но... Эйдан есть Эйдан, – говорит она, плотно сжав губы.

Гвен права. Эйдан есть Эйдан, и хотя я знаю, что он никогда намеренно не скажет Крису что-то, что причинит ему боль, я не знаю, понимает ли он, что повлияет на Криса, а что нет. Но Эйдан не глуп. Он видел, что произошло после того, как Крис узнал об его отце и Лизе. Мне просто интересно, понимает ли он, что после того, как все это произошло, Коллин взял верх, и Крис был вне этого в течение нескольких месяцев, что это все еще очень свежо для него. Я хочу подняться в комнату для гостей и спросить его, но мысль о том, чтобы услышать его и Хиллари посреди того, чем они занимаются, останавливает меня.

– Уверена, все будет хорошо. Я пойду и начну с ужина, – миссис Скотт пытается выглядеть храброй, но я вижу, что она не считает это нормальным.

Я достаю телефон, чтобы позвонить ему, но слышу, как открывается входная дверь. Вешаю трубку, и мой пульс замедляется, когда Крис входит в дверь с широкой, игривой улыбкой.

– Эй, – слава Богу, он счастлив.

– Привет, – я подхожу к нему и встаю на цыпочки для поцелуя. – Как прошел сеанс?

– Было хорошо, – говорит он, держа меня за талию.

– Ну, у тебя компания, – я поглаживаю его затылок, колючие волосы на его голове щекочут мою руку.

– Кто? – спрашивает он с ноткой беспокойства в голосе.

– Эйдан, – его лицо расплывается в восторженной улыбке.

– Где он? – Крис оглядывает квартиру в поиске, и я откашливаюсь.

– Хиллари показывает ему нашу гостевую комнату наверху, – говорю я, и он выгибает бровь. – Кажется, они часто тусуются.

– Отлично... – он хихикает, и мы оба идем на кухню. – Привет, мам, – говорит он и целует миссис Скотт в щеку.

– Сегодня я готовлю твой любимый ужин.

– Все твои блюда – мои любимые, – говорит он, беря меня за руку и увлекая обратно в гостиную. – Я сегодня скучал по тебе.

– Неужели? – дразня, спрашиваю я.

– Да. Очень, – он поднимает меня с пола для нового поцелуя.

– Так вы, ребята, уже работаете над вторым ребенком? – Эйдан входит в комнату с Хиллари на буксире.

Мы выпутываемся из объятий друг друга.

– Эйдан Райлс, – игриво говорит Кристофер, и они обнимаются.

– Привет, Крис? – спрашивает Хиллари с вопросительной усмешкой, уперев руку в бедро.

– Это я, – кивает Крис, смотрит в мою сторону и подмигивает. – Когда я написал тебе, я ожидал телефонного звонка, но я должно быть особенный, что получил целый визит, – говорит Крис, и Эйдан пожимает плечами.

– Ну, кто-то убедил его... – поет Хиллари, обнимая за талию.

– Ооо… – говорит Крис, и Эйдан смущенно отводит взгляд.

– Итак, я здесь, в городе ветров – когда я смогу приударить за ней? – у меня отвисает челюсть, а Хиллари улыбается, как Чеширский кот. Крис издает раздраженный вздох.

– Чувак, я имел в виду, отправиться в город. Давайте повеселимся. После всего, что случилось, не могли бы мы выпить?

– Ты хочешь выйти? – Крис смотрит на меня вопросительно, я пожимаю плечами.

– Брось, Лорен. Когда мы в последний раз куда-то выбирались?! Я знаю, что ты мама, но ты не должна быть бабушкой? – дразнит меня подруга.

– Эй, а что плохого в том, чтобы быть бабушкой? – миссис Скотт просит разрешения войти.

– Миссис Рэд, что вы здесь делаете? – Эйдан радостно заключает ее в объятия.

– Здравствуйте, миссис Скотт, – Хиллари более застенчива, и я немного удивлена, ведь она никогда не была застенчивой, даже рядом с Рэйвен.

– Привет, Хиллари. Рада снова тебя видеть, – миссис Скотт одаривает ее дружелюбной улыбкой, хотя после их последней встречи остался некий осадок.

– Я не думал, что вы будете здесь. Кто присматривает за... – я сильно толкаю Эйдана локтем в живот. – Ой-ой, – говорит он, потирая бок. Хиллари и Крис смотрят на меня так, словно я сошла с ума, но миссис Скотт – с благодарностью.

– У меня есть для нас идеальное место! – говорю я резко.

– У тебя есть идеальное место для нас? С каких это пор ты устраиваешь вечеринки? – спрашивает Хиллари со смущенным смешком.

– Хм... я видела эту вечеринку по телевизору, она показалась мне очень классной. Каждый надевает наушники, так что вы можете слушать музыку, которую хотите.

– Наушники? – Эйдан усмехается, но, к счастью, перестал выдавать информацию, которая на самом деле сейчас не нужна.

– Я была на одной, это на самом деле довольно круто, – Хиллари говорит, но смотрит на меня.

– Вы, ребята, собираетесь быть крутыми в клубе? Я предполагала, что Крис захочет зависнуть в баре или еще где-нибудь, – с любопытством говорит Хиллари.

На самом деле, и я бы предпочла посидеть в баре, чем в клубе – меньше народу, более спокойно, и нет места для проблем.

– Как хотите, ребята, – соглашается Крис.

– Ладно, у меня есть ещеодно предложение. Давайте все будем непредвзятыми... – начинает Эйдан, и Крис складывает руки на груди, ожидая, что он скажет. – Стрип-клуб! – Эйдан кричит с энтузиазмом, и мы все тупо смотрим на него. Крис пытается подавить смех.

– Это тот же клуб, только девушки полуголые, – отвергает Хиллари его идею. – Что ты собираешься надеть, красавчик? – спрашивает она, глядя на Эйдана.

– Я могу одолжить кое-что из одежды Криса, – он легко пожимает плечами. Это имеет смысл, так как он и Крис примерно одной комплекции.

– Крис, у тебя есть клубная одежда? – Хиллари недоверчиво смотрит на него.

– Уверена, мы сможем найти что-нибудь в шкафу, – вмешиваюсь я. – Пойдем, Эйдан. Давай я покажу тебе гардероб, – я беру его за руку и вытаскиваю из комнаты.

Оглядываюсь на Криса и Хиллари, у которых на лицах написано замешательство.

– Вы двое, мне нужны ваши вкусовые рецепторы на кухне, – миссис Скотт подхватывает мой намек.

– Я не привередлив. Выбирайте то, что, по вашему мнению, будет хорошо смотреться на мне, миссис Скотт, – игриво говорит Эйдан, когда мы поднимаемся по лестнице.

– Я уверена, что у тебя есть другое мнение, – жестко говорю я ему, пока мы не поднимаемся на второй этаж. Провожаю в нашу спальню и смотрю на него. – Крис ничего не знает об Уилле, – его улыбка исчезает, а на лице появляется понимание.

– Оооо, – он скрещивает руки на груди. – И вы, ребята, не собираетесь сказать ему... никогда? – спрашивает он с озабоченным смешком.

– Конечно, собираемся. Пока миссис Скотт все еще думает, нет смысла говорить ему об этом прямо сейчас, – Эйдан смотрит на меня и недоверчиво смеется.

– Значит, ты считаешь, что скрывать это от него хорошо?

– Я ничего не скрываю... – виновато замолкаю я. – Дело в том, что, хотя прошло уже несколько месяцев, это все еще ново для Криса. Коллин был здесь, и все это напоминает свежую рану. Я не хочу ковыряться в ней, пока она свежая, – я пытаюсь объяснить.

– Ты его жена, Лорен. Как скажешь, – он вскидывает руки в знак поражения, и я чувствую, что проиграла.

– Миссис Скотт еще не знает, останется ли она с мистером Скоттом, так что Крису нет смысла переживать из-за того, что все это значит, – Эйдан пожимает плечами, его обычное игривое поведение кажется серьезным.

– Я пришел помочь миссис Скотт, проведать ее, и не думаю, что вопрос в том, справятся ли они, – тихо говорит он, и я выгибаю бровь. – Думаю, решение уже принято. Она любит эту маленькую девочку, и хотя я не думаю, что этот ублюдок заслуживает этого, я уверен, что она все еще любит его.

Не могу сказать, что удивлена. У меня сложилось впечатление, что миссис Скотт вполне может простить мистера Скотта. Они были вместе так долго, что эта вспышка или супер большая выбоина – просто выпуклость на дороге. Я видела, как она смотрела на него до того, как все произошло, и хотя я не уверена, смогу ли когда-нибудь простить Криса за что-то подобное, я не могу винить ее за это. Но заботиться о ребенке, которого он зачал вне нашего брака – не думаю, что я когда-нибудь буду достаточно взрослой, чтобы простить такое. Что бы она ни решила, не мое дело, но это меняет правила хранения секретов от Криса.

– Но это зависит от тебя. Я ничего не скажу, а если кто и скажет ему, так это будешь ты или миссис Ред, – говорит он так, словно уже принял решение.

Это делает вещи проще и сложнее одновременно.

– Ну, думаю, тебе стоит заглянуть в шкаф, чтобы я не лгала, – поддразниваю я его.

Затем открываю дверцы шкафа, и он присвистывает.

– Вся моя комната могла бы поместиться здесь, – игриво преувеличивает он свой тон, шарясь по шкафу.

– Ты говорил с ней? – спрашиваю я его, не в силах сдержать любопытства.

Ну, это не просто любопытство. Я не могу не думать о ней, мы когда-то были друзьями, провели много времени вместе, пока я была в Мичигане, и она была моей наперсницей и болельщицей в какой-то момент моей жизни.

Тело Эйдана заметно напрягается.

– Да, – коротко отвечает он, и в его голосе слышится неожиданная горечь. Я не привыкла к такому от Эйдана, он обычно улыбается и шутит. – Прямо перед тем, как она ушла и практически сбросила Уиллу на Скоттов, – его раздражение проявляется, когда он более грубо перебирает одежду. – Она, наверное, на пляже с этим придурком, которого встретила, когда мы учились в школе, – говорит он неохотно. – Здесь так много одежды. Можешь уже выбрать что-нибудь?

Я улыбаюсь ему, беру светло-серую футболку с V-образным вырезом и черные джинсы и протягиваю ему.

– Я попросил ее остаться, – говорит он из ниоткуда.

Я смотрю на него, удивляясь торжественности его слов. В его глазах нет игривого блеска, но он смотрит почти с сожалением. Мои глаза расширяются, потому что я никогда раньше не видела его таким.

– Я бы помог ей... – он замолкает, глядя на одежду, которую я ему только что протянула. – Это ведь не Криса? – он меняет тему, и его тон становится поразительным.

– Э-э, нет, – отвечаю я ему. Мой взгляд падает на футболку и джинсы, а мысли переключаются на Кэла. Его глаза находят мои, и он задумчиво смотрит на меня.

– Когда я встретил этого чувака – Коллина... – он хихикает. – Это было странно. Я смотрел на Криса, но не видел его. Признаюсь, я был немного пьян, но... думал о тебе, каково было, когда ты встретила Криса... потом Коллина, – он смотрит на меня почти сочувственно. – Я знаю, что технически все они – один человек, но должен отдать тебе должное за то, как ты держишься, – говорит он с полуулыбкой.

– Спасибо, Эйдан. Это много для меня значит. 

*** 

Крис

– Я немного умею готовить. Просто большинство блюд, как правило, из коробки и по-разному разогреваются, – говорит Хиллари моей маме, наблюдая, как она чистит куриные крылышки, которые приготовит сегодня вечером.

– Готовить не так сложно, как кажется. Просто нужно немного времени и терпения, – говорит мама.

– А ты готовишь? – скептически спрашивает Хиллари.

– Я учился у лучших, – я закидываю руку на плечо мамы.

– Да. Ты никогда не готовил как Кэл, – Хиллари скептически смотрит на меня, не замечая, неловкости озвученного ею заявления.

Я мало что знаю о Хиллари, лишь, что она лучшая подруга Лорен, и что она плеснула водой в лицо Дженне, когда я видел ее в последний раз. Исходя из этого, понимаю, что она не совсем политкорректна.

– Крис – потрясающий повар. Я учу его с самого детства, – вмешивается мама, спасая меня от неловкого ответа. – А что насчет тебя, Хиллари, твои мама или папа готовили?

Девушка слегка пожимает плечами.

– Мой папа? Вот это смехота, – она хихикает. – Мои родители очень традиционны, то есть отстали на сто лет. Моя мама занимается готовкой, уборкой, проще говоря, рабыня, – надменно говорит она. – А как насчет вашего мужа – он готовит? – а теперь неловкость, которую нам только что удалось избежать, вернулась в полную силу.

– Не совсем, но только потому, что я так хочу, поэтому ему это никогда не было нужно, – вежливо отвечает моя мама.

– Когда я выйду замуж, если только он не хочет отравиться, мой муж должен быть так же хорош на кухне, как и в спальне, – она смеется, и моя мама неловко смотрит на еду.

Я коротко рассмеялся. Кажется совместимость этой девушки и Эйдана, не пророчит ничего, кроме неприятностей. Очевидно же, она – фейерверк, а он – шаровой таран, и вместе они – путь разрушения. Но до этого еще далеко. Я не могу вспомнить, когда он в последний раз был серьезен с девушкой – не то чтобы их совместное присутствие здесь означало, что он серьезен – может быть, они просто развлекаются. Я надеюсь на это, по крайней мере, потому что если с ними что-то пойдет не так, а я не вижу, чтобы все закончилось мирно, у нас с Лорен достаточно собственных проблем, чтобы с этим разбираться.

– Что думаете? – Эйдан заходит на кухню и принимает позу модели из «Образцового самца» (прим. пер.: Образцовый самец – американская кинокомедия о мужчине-модели).

– Очень красивый, – взволнованно говорит ему мама.

– Мне нравится, – соглашается Хиллари с драматичной улыбкой.

– Думаю, ты выглядишь хорошо.

– Говорит парень, укравший мою старую стрижку, – он хлопает меня по затылку, и я отвечаю ему тем же.

– Хорошо, мы же знаем, что не стоит устраивать драку на кухне, – говорит мама, возвращая меня в то время, когда мне было двенадцать.

Мы все выходим из кухни и садимся в гостиной.

– Пойду посмотрю, как там Лорен, – говорит Хиллари, прежде чем подняться по лестнице, и я замечаю, что Эйдан смотрит ей вслед.

– Серьезно, Эйдан, – ругаю я его, как только она выходит за пределы слышимости.

– Что? – невинно спрашивает он.

– Лучшая подруга Лорен? – я хмуро смотрю на него, и он смеется.

– Мы просто развлекаемся. Ничего серьезного, обещаю, – он поднимает пальцы в честном обещании скаута. – Но хватит обо мне. Как ты? Ты в порядке?

– Да, – говорю я с улыбкой.

– Я имею в виду, глядя на это место, похоже, так и есть, – говорит он.

– Да, я должен показать тебе машины, – я смеюсь.

– Помимо «ауди»?

– Есть «порше» и один из новых джипов.

Эйдан был одержим автомобилями с самого детства, и не только в том смысле, как большинство парней. Он мог бы поведать вам полную историю почти любой марки, которую вы назовете, его любимая – «шевроле». Когда мы учились в средней школе, у него было две машины, которые он полностью восстановил и продал к своему двадцати одному году.

– О, чувак, я должен их увидеть, – он вскакивает с дивана.

Я хватаю со стола ключи и кричу маме, что мы идем в гараж. Как только мы спускаемся, он останавливается у «порше» и испускает длинный свист, скользя рукой по капоту.

– Так это и есть твоя жизнь? – поразительно спрашивает Эйдан, он явно впечатлен.

– Да, – я выдыхаю, открывая замки на машине и бросая ему ключи.

Друг выглядит таким же взволнованным, как ребенок в кондитерской.

– Я знаю, что тебе не нравится Кэл, но ты не можешь винить его за вкус. Я должен попасть на шоссе, потому что в городе запутанные улицы, – говорит он, когда мы выезжаем.

– Да, я все еще привыкаю к ним, – признаюсь я.

Ориентация по центру Чикаго напоминает Дикий Запад. Люди срезают прямо перед вами, толпы зевающих пешеходов, а хуже всего таксисты – не знаю, как кто-либо из них получил лицензию.

– Так, введи меня в курс. Тебя не было некоторое время.

– Да, это тоже отстой, – ворчу я.

– Я видел тебя... или Коллина около месяца назад.

– Видел? – удивленно спрашиваю я.

– Ага, – кивает он.

Так странно слышать такие вещи, не помнить ничего из этого.

– Каким он был, или я? – я поправляю себя, вспоминая ранее сказанные слова Хелен.

– Честно говоря, я был немного пьян, – я хмуро смотрю на него. – Но, чувак, он был похож на тебя. Ну, если бы у тебя была дизайнерская стрижка, и ты окончил какую-нибудь школу Лиги Плюща, – говорит Эйдан. Он смеется, а потом быстро становится серьезным. – Ты ничего не помнишь?

– Нет, пока я был им, – я стараюсь больше привыкнуть к тому, что все эти стороны меня – я, а не другой человек. Хелен всегда это подчеркивала. – Последнее, что я вспомнил перед тем, как прийти в себя, было то, что произошло в доме моих родителей до отключки, – неловкое молчание тянется дольше, чем я ожидаю.

– Да, это было довольно хреново.

– Моя мама, кажется... она, по крайней мере, справляется с этим, – говорю я ему, а он только смотрит на дорогу.

– Да, я присматривал за ней с тех пор, как ты ушел, – говорит он.

– Спасибо, чувак, – я знал, что он поможет.

Моя семья была его семьей... он, я и Лиза были семьей. Я чувствую, что начинаю злиться, просто думая о ней.

– Ты видел моего отца? – спрашиваю его, он смотрит на меня.

– Я не говорил с ним, если ты это имеешь в виду... ты?

– Он был в доме, когда я пришел в себя. Но я его выгнал, – Эйдан смотрит на меня с недоверчивой улыбкой.

– Ты выгнал своего отца?

– Да... – говорю я с полуулыбкой, но вынужденной.

– О чем он думал, придя к тебе домой? – я делаю глубокий вдох и объясняю ему, что мне сказали. Все, начиная с Кэла, пытающегося убить своего отчима, и заканчивая тем, что я – Крестфилд.

– Черт побери, ты должен был сказать мне это до того, как я сел за руль.

– Ничего страшного. Знание этого не сделало мою жизнь лучше или хуже, – говорю я сухо.

Он смотрит на меня, как на сумасшедшего.

– Ты серьезно, чувак? Ты – Крестфилд и не думаешь, что это меняет твою жизнь? – Эйдан выглядит озадаченным.

– Ну, я имею в виду финансовую часть, да. Оказывается, я стою миллионы долларов.

– Прекращай тараторить, я должен остановиться, – резко говорит он.

– Продолжай ехать. Шоссе всего в пяти минутах езды налево, – меня удивляет, как быстро эта мысль приходит мне в голову. Я проезжал здесь всего два раза.

Он меняет полосу движения.

– Не бросай такую бомбу на кого-то, пока они ведут машину, которую они не могли бы себе позволить за три жизни, – говорит он.

– Я думаю, что следующая часть довольно крутая, – признаю я.

– Ты думаешь?

– Именно поэтому я и позвонил тебе ранее. Я подумал, что мы могли бы вместе заняться бизнесом.

– Серьезно?

– Конечно. Ты мой лучший друг, и я не могу придумать лучшего партнера, – говорю я ему.

– Но... я не совсем читатель «Уолл-Стрит Джорнал», Крис. Я ничего не знаю о создании компании, – честно говорит он, и именно поэтому он мой лучший друг.

Вот я предлагаю ему поэкспериментировать с моими деньгами, никаких его инвестиций, и он все еще заботится о моих интересах (прим. пер.: анг. The Wall Street Journal – ежедневная американская деловая газета).

– Я не говорю о создании конгломерата Fortune 500, – смеюсь. – Я думал о чем-то вроде бизнеса по восстановлению автомобилей. Что-то, о чем ты мог бы написать книгу, о том, что знаешь, – серьезно говорю я ему (прим. пер.: Fortune Global 500 –рейтинг 500 крупнейших мировых компаний, критерием составления которого служит выручка компании. Список составляется и публикуется ежегодно журналом Fortune).

– В Мичигане никто не может позволить себе то, что я хотел бы продать после того, как потратил кучу времени.

– Не в Мичигане, а здесь. Оглянись. Очевидно, что деньги везде, и эти люди не знают, на что их тратить. Могу поспорить, что смогу даже привлечь нужную клиентуру через Декстера, если захочу, – говорю я, и он смотрит на меня с усмешкой на лице.

– Ты серьезно, чувак? – он спрашивает меня, пытаясь подавить свой энтузиазм.

– Да, совершенно серьезно.

– Ух ты, Крис. Я не знаю, что сказать, – говорит друг застенчиво, не думаю, что видел Эйдана скромным за всю его жизнь.

– Скажи «да». Я не могу придумать ничего лучше, чем работать с моим лучшим другом. Кроме того, я хочу что-то свое. Все эти деньги пришли от Кэла... и Коллина. Я хочу построить что-то свое, и если у меня будут какие-то эпизоды, мне нужно будет работать с кем-то, кто не потеряет самообладание, и которому я могу доверять, – честно говорю ему.

– Чувак, если бы я не был за рулем, я бы тебя поцеловал, – заявляет он с широкой улыбкой.

– Ну, тогда, слава Богу, что ты за рулем.

Мы едем около получаса, и он повествует мне сагу о нем и Хиллари, в которой, оказывается, много вечеринок и секса. Рассказывает, о делах его бабушки, а я ввожу его в курс моих сеансов терапии и встрече с Декстером-старшим, когда мы возвращаемся в гараж жилого дома, я должен спросить у него очевидное.

– Так ты говорил с Лизой? Я имею в виду, ты можешь сказать мне, я не буду злиться... сильно, – не то чтобы я ожидал, что Эйдан перестанет общаться с ней из-за того, как она поступила со мной и моей семьей, хотя он должен был, так как она доказала, что является мастером манипуляции и дьявольской лгуньей.

– Уже давно нет... насколько я знаю, она держит путь в Калифорнию.

– В Калифорнию? Что она там будет делать? – спрашиваю я в замешательстве.

– Что-то с парнем... – он пожимает плечами, и я недоверчиво смеюсь.

– Это просто смешно. Каким парнем? – спрашиваю я, хотя на данный момент мне все равно. Не совсем, но мне любопытно.

– Помнишь того чувака, Бретта, из средней школы?

– Ты шутишь? – Эйдан бросает на меня взгляд, опровергая вопрос. Я отрицательно качаю головой. – Зачем ей это делать? Бросить всю свою жизнь и сбежать с парнем, который в школе ей даже не очень нравился.

– Ну, не так уж много у нее здесь осталось, верно? – отвечает он.

Знаю, что я улавливаю намек на презрение в его голосе. Он выходит из машины, и я делаю то же самое.

– А как же ее ребенок? – я стараюсь не обращать внимания на то, что этот ребенок – моя сводная сестра.

– Давай больше не будем говорить о Лизе, чувак, – раздраженно говорит Эйдан и обнимает меня за плечи. – Ты богат, и у нас есть две красивые женщины, которых мы можем взять с собой в город... – говорит он, и я не могу удержаться от смеха. – И выпивка за твой счет, миллионер, – он похлопал меня по спине, перед входом. 

*** 

– Ребята, вы готовы к вечеринке в большом городе! – Хиллари визжит во всю глотку, сидя на коленях у Эйдана на заднем сиденье нашей машины.

Я стараюсь не смотреть на ее грудь, но она выставлена на всеобщее обозрение.

– Разве это настолько сильно отличается от Мичигана? – спрашиваю я, и Хиллари с Лорен вместе хихикают.

– Эй, в свое время мы с Крисом были на некоторых диких вечеринках, – говорит Эйдан, пытаясь защитить нас.

– О, прошу, дорогой. Нам нравится, что вы маленькие городские мальчики, верно, Лорен? – Хиллари дразнится.

– Это единственное, что во мне есть маленького, – отвечает ей Эйдан, и я не могу дождаться ощущения эйфории от выпивки.

– Ты готова, детка?

Лорен выглядит обеспокоенной, и я одариваю ее игривой улыбкой.

– Да, я в порядке, – говорит она.

Я сжимаю ее руку в своей. Мы подъезжаем к клубу, который выбрала Хиллари, и выходим из машины. Здесь длинная очередь людей. Хиллари подходит к женщине в белом платье, которое выглядит более скромно.

– Чарли! – она визжит, и женщина поворачивается к ней с тяжелым хмурым взглядом, пока ее глаза не скользят вниз по телу Эйдана.

– Привет, детка, давно тебя не видела, – говорит она, и Хиллари хватает Эйдана за руку и прижимается к нему.

– Кое-кто не давал мне покоя, – Эйдан потирает затылок и нервно улыбается.

– Я бы тоже спряталась, – говорит она Хиллари, и ее взгляд падает на меня.

Я с трудом сглатываю, и Лорен хватает меня за руку. Это заставляет меня улыбнуться – она ревнива или собственница – и любого это заведет, хотя ей не о чем беспокоиться. Лорен от природы красива, даже в этом оливковом платье, которое показывает десять процентов кожи в отличии большинства находящихся здесь девушек, это самая сексуальная вещь, которую я когда-либо видел.

– Это Крис, муж Лорен. Руки и глаза прочь, – говорит Хиллари Чарли, с намеком на резкость в голосе, прежде чем мы входим в клуб. Я хихикаю над этим.

Музыка уже пульсирует, когда мы пробираемся сквозь толпу. Какая-то попсовая песня с переходом в рэп. Это место огромное с двумя этажами насколько я вижу. Думаю, здесь больше людей, чем было во всей моей средней школе.

– Пошли в бар, – перекрикивая музыку, кричит нам Хиллари. Мы все следуем за ней, протискиваясь между людьми. Обнимаю Лорен за талию, а она улыбается мне в ответ. Ей хорошо в моих объятиях. Она пахнет конфетами, и ее длинные, темные, волнистые волосы каскадом падают на спину. Стараюсь не обращать внимания на взгляды мужчин, обращенные на нее и Хиллари.

– Что вы пьете, народ? – к нам подходит бармен с такой же прической, как и у Коллина. Что общего между парнями и девчачьими прическами?

– Давайте выпьем шотов! – хитро говорит Хиллари.

– Я просто выпью пива, – говорю я ей, и она надувается.

– Мне бокал Амаретто, – говорит Лорен.

– Да ладно вам, ребята. Мы же не в старшей школе, так что не падайте в грязь сегодня вечером, пожалуйста!!! – кричит Хиллари.

– Давай, Скотт, поживи немного. Ты тоже, Лорен. Один шот тебя не убьет, – убеждает нас Эйдан.

Лорен смотрит на меня, пытаясь понять выражение моего лица. Хиллари и Эйдан выглядят так, будто мы убили их щенка.

– Думаю, один можно, – говорю я Лорен, и она улыбается.

– Отлично, один шот, – говорит она Хиллари, которая делает какой-то шимми-танец, прежде чем сказать бармену. Когда бармен ставит перед нами наши напитки, мы поднимаем их, чтобы произнести тост.

– За новые начинания, – Хиллари поднимает бокал и поворачивается к Эйдану.

– За быстрые машины и красивых женщин, – добавляет Эйдан.

– За жизнь, – добавляет Лорен с красивой улыбкой. – Я выпью за это. 

Глава 11

Крис

Я просыпаюсь от стука в голове. Чувствую себя так, будто на голову обрушилось целое здание. Сажусь в кровати, Лорен все еще спит, сейчас восемь часов утра. У меня пересохло в горле, и чувствую, что умираю от жажды. Встаю и наливаю стакан воды из раковины. Я пытаюсь собраться с мыслями. Что случилось? Последнее, что помню, это то, что мы были в клубе, и поднимали шоты. Сколько я должен был выпить? Выхожу из комнаты и двигаюсь по коридору. Чувствую запах завтрака. Иду на кухню и вижу, что моя мама уже начала готовить. Кэйлен сидит в своем высоком кресле, я целую ее и краду виноград, который она ест.

– Удивлена, что ты встал так рано, – мама весело хихикает, доставая из духовки свое знаменитое домашнее печенье.

– Я даже не помню, что произошло, – у меня в голове так затуманено.

– Ты так много выпил?

– Не знаю… – бормочу я, садясь за стол.

– Я слышала, как вы пришли сегодня около трех утра, – говорит она мне, и я почесываю голову.

– Надеюсь, с машиной все в порядке, – хихикаю, но знаю, что кто-то должен был оставаться достаточно трезвым, чтобы мы вернулись домой, или, может быть, мы оставили ее в клубе. Надеюсь, она не стоит в буксирном дворе. – Не знаешь, Хиллари и Эйдан вернулись сюда?

– Без понятия. Я слышала только тебя и Лорен, – она снова обращает свое внимание на еду.

Я провожу рукой по животу. Надеюсь, мы не сделали ничего такого, что могло бы нас смутить. Моя мама не сказала мне, если бы мы это сделали.

– Вот, отнеси это Лорен, – говорит она, ставя передо мной тарелку с беконом, яйцами и печеньем.

– Ты хочешь подняться и увидеть маму? – спрашиваю я Кэйлен, а она хихикает и качает головой.

– Печенье, – визжит она, и я смеюсь.

– Если у Лорен похмелье, я не думаю, что брать Кэйлен туда будет хорошей идеей, – предполагает мама.

Да, это имеет смысл. Я поднимаюсь по лестнице, запихивая в рот кусок бекона.

Когда я добираюсь до своей спальни, вижу, что Лорен сидит с кокетливой улыбкой.

– Привет, – ее лицо покраснело, и на нем появилась великолепная улыбка.

– Доброе утро, – подхожу, сажусь рядом с ней и протягиваю ей тарелку с едой. Она нежно целует меня в шею и хихикает. Кажется, она сегодня в фантастическом настроении.

– Знаешь, почему мне так хорошо? – она хихикает, прежде чем съесть кусок бекона.

Я пристально смотрю на нее. Она так красива с солнечным светом, отражающимся в ее карих глазах, она выглядит почти как ангел.

– Должно быть, мы хорошо провели время прошлой ночью, – я смеюсь, а она смотрит на меня, выгнув бровь.

– Да, – говорит она, проводя рукой по спутанным волосам. – Мне нужно вставать, иначе я просплю весь день, – бормочет она с улыбкой.

– Сколько я вчера выпил? – жду ответа, когда она садится в постели ее улыбка тускнеет.

– Ты ведь шутишь, правда? – удивленно спрашивает она, я хмуро смотрю на нее.

– Нет, я почти ничего не помню со вчерашнего вечера, – когда я говорю это, ее улыбка полностью исчезает.

– Что?

– Я помню, как выпил шот, а после этого все расплывчато, – вижу, как она заметно сглатывает, краска отхлынула от ее лица.

– Хм... Что-то случилось? – мое сердце начинает колотиться, зная, что то, что она скажет дальше, не есть хорошо.

– Ты не пил того шота, Крис.

– Что ты имеешь в виду? – спрашиваю ее, и она переводит взгляд с моих глаз на свои колени.

– Ты ничего не пил... – она замолкает, и мой желудок падает.

Я точно знаю, кто не пьет... 

*** 

Десятью часами ранее

Кэл

– Детка, ты собираешься выпить свой шот?

Коллин – чертов придурок! Он держал меня взаперти, я не знаю, как долго это было. Хотя, похоже, я появляюсь вовремя. Лорен смотрит на меня широко раскрытыми глазами и выглядит совершенно трахатабельно.

Мы же в клубе. Черт, это было быстро. Я оглядываюсь вокруг. Не могу не усмехнуться тому, что сейчас самое подходящее время.

– Скотт, пей свой шот, – я смотрю и вижу Эйдана, раздражающего лучшего друга Криса, с рядом стоящей с ним Хиллари. Слишком людно, чтобы иметь дело с ними, в то время как я не знаю, сколько у меня времени.

– Ты в порядке, Крис? – Лорен смотрит на меня с любопытством, и я широко улыбаюсь ей, давая понять, что все в порядке.

– Да. У меня все фантастично.

Ее глаза сузились, глядя на меня. Блуждаю взглядом по телу, и я пытаюсь выкинуть из головы мысль о руках Коллина, обнимающих ее. Она забудет о нем, как только мы останемся наедине. Я нащупываю бумажник и протягиваю бармену свою кредитную карточку.

– Давай потанцуем, – я хватаю ее за руку и веду на танцпол, оставляя позади Траляля и Труляля (прим. пер.: Траляля и Труляля – персонажи книги «Алиса в Зазеркалье» Льюиса Кэрролла и английских детских стишков. Впоследствии в западной поп-культуре эти имена часто использовались для насмешливого обозначения любых двух человек, очень похожих внешностью и манерами).

– Ты любишь танцевать? – она растеряна, что не удивительно, потому что хромая задница Криса просто сидела бы в баре всю ночь.

– Ну да. Большой танцор, – оборачиваю руку вокруг ее талии и притягиваю к себе.

Лорен смотрит на меня немного смущенно, я поворачиваю ее спиной ко мне и двигаю ее тело в такт музыке. Сначала она напряжена, но постепенно растворяется во мне. Я провожу руками по ее бедрам, когда она начинает раскачиваться. Что, черт возьми, я пропустил? Мне почти жаль Криса – если это для него – ну почти. Девушка оборачивается и обнимает меня за шею. Музыка громкая, а энергия зашкаливает. Черт возьми, моя девочка выглядит хорошо. То, как она двигает бедрами, почти заставляет меня потерять ход мыслей о том, как, черт возьми, Коллин заблокировал меня, и как я могу удержать его дольше. Мне нужно поговорить с Хелен.

– Что случилось? – спрашивает она, наклонившись к моему уху.

– Ничего, – притягиваю ее тело к себе. Я чувствую запах текилы, которую она только что выпила. Позже это сделает ее намного веселее.

– С каждым днем ты шокируешь меня все больше и больше, Крис, – Лорен хрипло смеется, и я стараюсь не съеживаться, когда она называет меня «Крис».

– Я полон сюрпризов, – шепчу я ей на ухо и целую кожу под ухом.

Ее глаза блестят от смущения и похоти, но это проходит, и она бросается обратно в музыку. Вспоминаю те дни, когда я смотрел, как она танцует со своими друзьями, двигаясь в такт музыке, а я увозил ее домой и наблюдал, как она двигается на мне.

– Хм, с каких это пор ты стал королем танцпола? – Эйдан похлопывает меня по плечу. Я оглядываюсь на него и борюсь с желанием сказать ему, чтобы он убирался.

Я должен быть Крисом...

– О да, моя девочка просто пробуждает зверя, – я смеюсь, а она краснеет.

– Еще выпьешь? – Хиллари протягивает Лорен еще одну стопку.

Я начинаю останавливать ее, но потом понимаю, что чем больше она пьяна, тем легче продолжать играть в скучного деревенского парня с золотым сердцем. Она быстро выпивает его, и я не могу не думать, насколько это сексуально. Но это напиток номер два, и я хочу, чтобы она была навеселе, а не падала пьяной.

– Моя девочка, – подзадоривает ее Хиллари.

Лорен широко улыбается, ее волнистые волосы растрепаны и делают ее похожей на какую-то горячую чудо-женщину. Она прыгает обратно в мои объятия и целует меня мокрыми от текилы губами, и я хватаю ее за талию, прежде чем она отстраняется. Чувствую, как ее сердце бьется рядом с моим, и это то, чего Крис и Коллин не получат. Я зажигаю искру внутри нее, они никогда не смогут, они не смогут скопировать то, что я заставляю ее чувствовать. Девушка отстраняется, ее лицо покраснело, и она смотрит на меня, взглядом чем-то средним между подозрением и похотью.

– Я голоден, – говорю я злобно.

Крис всегда что-то ест, и это звучит как обычное дело для него, так как не совсем является ложью. Я голоден, только не на еду. Лорен немного непринужденно улыбается.

– Да ладно тебе, Лорен. Давай покажем им, какими мы были в те дни в «Хранилище».

Хиллари берет Лорен за руки, и они танцуют вместе – игриво и кокетливо, как обычно делают девушки, когда хотят внимания. Я возвращаюсь в бар и замечаю идущего за мной Эйдана. Из всех людей, которые нравятся Крису, Эйдан действует мне на нервы меньше всех. Но если он сообразит, что я не Крис, эта ночь не закончится так, как мне хочется, и я смотрю на это как на практику для неизбежного.

Оглядываюсь и вижу, что парни пялятся на наших девушек, и смеюсь, потому что я иду домой с ней. Они получат ее только в своих снах.

– Может, нам стоит разбить их парочку? – Эйдан спрашивает, толкая меня локтем.

Единственное, в чем мы можем достичь согласия. Мы направляемся к ним. Я оттаскиваю Лорен от Хиллари в свои объятия и пробираюсь сквозь толпу, оставляя некоторое расстояние между ними и нами.

Зазвучала песня в медленном темпе, и Лорен смотрит на меня почти застенчиво, напоминая мне о нашем первом свидании. Она опирается на меня всем своим весом с сексуальной улыбкой. Обнимаю одной рукой за спину, притягивая ближе ко мне. Она кладет голову мне на грудь, а я провожу рукой по ее волосам и массируя спину. Замечаю изменения на действие алкоголя, протекающего через ее организм. Это утихомирило ее подозрения обо мне, если они вообще были. Обычно она не пьет ничего, кроме вина, которое любит, так что теперь она беззаботна, а это значит, что мне многое сойдет с рук. Я скучаю по ней – я скучал по ее пребыванию в моих объятиях, где стонала мое имя, произносила мое имя. Лорен покачивается в такт музыке, и я веду ее на каждом шагу, желая, чтобы остались только мы. Ее кожа горячая на фоне моей, раскрасневшаяся, и я прикусываю губу, чтобы сохранить как можно больше Криса, но это трудно... буквально.

– Тебе весело? – спрашивает она, ее голос тише – чувственнее. Мне приходится наклониться ближе, чтобы сосредоточиться и услышать ее.

– Лучшее время в моей жизни, – шепчу я ей на ухо и борюсь с желанием прикусить мочку уха.

Вместо этого просто целую, и когда она вздрагивает, мне требуется все, чтобы остаться с ней на танцполе. Крис не стал бы вытаскивать ее и требовать ухода, чтобы сделать свою собственную вечеринку, потому что Крис – «сладкий». Я обхватываю пальцами ее запястье и подношу к губам, чтобы поцеловать. Ее глаза скользят к моим – миндалевидные, в которые я влюбился, ищут мои – и даже в ее опьяненном состоянии я задаюсь вопросом, узнает ли она меня – если она действительно видит меня.

– Ты, – тихо говорит она.

– Что? – спрашиваю я, и она качает головой.

– Сегодня ты выглядишь по-другому, – она проводит руками по моей груди.

– И ты тоже, – возражаю я, и девушка лениво улыбается мне. – Это хорошо или плохо? – спрашиваю ее. Она выгибает идеальную бровь, глядя на меня.

– Я не уверена, – она хихикает, но кладет голову мне на грудь.

Я не могу бороться с улыбкой, которая распространяется по моему лицу. Провожу рукой по ее волосам и целую в макушку.

– Я скучал по тебе, – говорю я, но музыка слишком громкая, чтобы она меня услышала.

Вдыхаю ее запах, и моя рука тянется к ее пояснице, почти инстинктивно я начинаю вырисовывать свое имя... но это выдало бы меня, и сегодня я не хочу объясняться, спорить или бороться. Я просто хочу ее такой. Хочу поговорить с ней, меня охватывает почти отчаянная потребность. Я наклоняюсь и шепчу ей на ухо.

– Давай выйдем на улицу... мы можем выйти на улицу? – я быстро исправляюсь.

Лорен кивает головой и улыбается мне, в уголке ее рта появляется скрытая ямочка. Я беру ее за руку, и мы идем через клуб к выходу. Вдыхаю прохладный воздух, пытаясь собраться с мыслями. Глядя на нее, мне хочется рассказать ей все, но не могу. Снаружи не так много людей, как я ожидал, и я рад, что есть только мы.

– Что мы будем делать? – теперь ее слова немного вялые после выпитого.

Глаза девушки блестят, и она выглядит так, как будто находится на облаке. Я не могу не улыбнуться ей.

– Я просто хотел с тобой поговорить, – сообщаю ей, и она наклоняет голову в мою сторону.

– Ты в порядке? Может, тебе стоило выпить? – спрашивает она, почти надув губы.

– Зачем мне это нужно?

Лорен пожимает плечами.

– Так ты можешь развлечься? – она упирает руки в бока.

Я делаю шаг к ней и поднимаю ее на руки.

– Ты – единственное развлечение, которое мне нужно, – она прикусывает губу и щурится, думаю, что я мог выдать себя, но потом девушка широко улыбается.

– Ты можешь мне спеть?

– Спеть, детка? – спрашиваю, и она с энтузиазмом кивает. – Прямо сейчас? – съеживаюсь. Крис поет, а я не певец.

– Мне нравится твой голос, – говорит она, и я смеюсь.

– Позже, обещаю, – прижимаюсь своими губами к ее.

Она стонет, притягивая меня ближе, и я в десяти секундах от того, чтобы утащить ее прочь из этого места. Она испускает чувственный вздох и прижимается своим лбом к моему.

– Как думаешь, с моей галереей все будет хорошо? – я вижу беспокойство в ее глазах, поэтому снова опустил ее на землю.

Когда ее открытие? Когда Коллин блокирует меня, я не знаю, что происходит, и это заставляет меня намного больше хотеть вернуть все так, как должно быть со всеми нами.

– А почему нет? – я спрашиваю ее.

Она пожимает плечами, но замечаю, что Лорен нервничает, и не знаю, почему. Она феноменальная женщина, и галерея – это единственное, за что я отдам должное Коллину. Надеюсь, это убедит ее саму, насколько моя жена хороша.

– А что, если я выбрала не те произведения? Что если я не создана для этого?

Я беру ее лицо в свои руки.

– Ты можешь делать все, что угодно, никогда не сомневайся в себе... Я никогда в тебе не сомневался, – говорю я ей строго, и она слабо улыбается мне, затем изучает мои глаза, и когда у нее перехватывает дыхание, я отпускаю ее лицо.

– Крис? – она спрашивает, не обвиняюще, но вопросительно, как будто знает, что это я.

Знаю, но колеблется, и это все, что мне нужно.

– А кем еще я могу быть? – игриво спрашиваю ее, и она натянуто улыбается и краснеет от смущения.

Но тут нечего стесняться, и я хочу рассказать ей, потому что это я. Сейчас не самое подходящее время, но это будет скоро.

– Расскажи мне секрет, – я смотрю на нее, и она балансирует, будучи навеселе. Я обнял ее за шею и повел вперед.

– Какого рода секрет?

– Что-то, чего я не знаю... Что-то, о чем ты хочешь мне рассказать, – Лорен что, играет со мной? Она все еще допрашивает меня?

Ее глаза ищут мои, и они все еще захватывающие дух, великолепно переворачивающие-мысли-парня-с-ног-на-голову. Если ей нужен секрет, я дам его.

– Мне снились сны.

Лорен смотрит на меня с одной из своих кокетливых улыбок, которые заставляют меня думать о вещах, на которых я стараюсь не сосредотачиваться.

– Ух ты... я не ожидала такого Криса, – дразнит она меня.

– Не такие... о той ночи... с моей биологической мамой, – говорю я, пытаясь придумать, как бы это сказал Крис. Выражение ее лица становится совершенно серьезным.

– Ты в порядке? – девушка нежно касается моей груди, как будто я сейчас сломаюсь. Я крепко ее обнимаю.

– Да. Просто... во сне все по-другому, чем то, что я помнил с той ночи.

– Ты помнишь ту ночь? – серьезно спрашивает она, и тут вспоминаю, что я – Крис... он, наверное, ничего не помнит.

– Я имею в виду, начал вспоминать... Это сложно, но... в моем сне есть кто-то еще, – говорю я ей, и она выглядит озадаченной.

– Я хочу сказать, что моя мама была там, и я думаю, что был еще один ребенок и кто-то еще, но я не знаю кто, и... – я кладу голову на ее, мой пульс ускоряется, просто думая об этом, и Лорен крепко обнимает меня.

– Ты говорил об этом с Хелен? – она спрашивает, и я чувствую, как спокойствие между нами меняется, а я этого не хочу. Не знаю, почему я вообще что-то сказал.

– Я разберусь с этим, – я пытаюсь сменить тему разговора и для большей убедительности добавляю улыбку.

Лорен выглядит смущенной, но я быстро целую ее в губы, поцелуй должен быть быстрым, но превращается во что-то другое. Я забыл, как сильно соскучился по ее вкусу, как когда я целую ее, всё кажется лучше.

– Я думаю, что готова идти домой, – говорит она мне, и я вижу желание в ее глазах, похоть затуманивает ее мысли.

Я ухмыляюсь, и мы возвращаемся в клуб, чтобы найти Хиллари и Эйдана, которые сидят в баре и, похоже, пьют свой четвертый напиток. Они типичные пьяные люди – крайне обидчивые и смеющиеся до икоты. Мне удается выгнать их всех из клуба в машину без необходимости пинать чью-либо задницу.

– Мы возвращаемся ко мне, – пьяно объявляет Хиллари, слюнявя Эйдана. Фу, когда, черт возьми, это случилось?

– Где ты живешь? – спрашиваю я, стараясь скрыть раздражение в голосе.

– Линкольн-Парк, – объявляет она, и я оглядываюсь на нее, как будто она сошла с ума.

– Что?! – наплевать, если они увидят мою злость.

– Я не собираюсь везти вас до самого Линкольн-парка, это почти полчаса езды отсюда.

– Не совсем. Примерно двадцать пять минут, но на этой машине ты можешь быть там через пятнадцать минут, – возражает она. – И с каких это пор ты так хорошо знаешь город? – спрашивает она, и я снова возвращаю взгляд на дорогу.

Я смотрю на Лорен, чьи глаза закрыты с улыбкой на лице.

– Ладно, – ворчу я.

– Но мне нужно, чтобы кто-нибудь завтра пригнал мою машину, – добавляет она, и я хватаюсь за руль. Это будет проблема Криса, а не моя. Я в бешенстве, что теряю время с Лорен, которое у меня есть прямо сейчас, даже если это минута.

– А ты не можешь просто остаться у нас? – разочарованно спрашиваю я.

– Думаю, да, – отвечает она разочарованно и несколько раздраженно.

– Не волнуйся, мы сделаем все возможное, – говорит ей Эйдан, прежде чем вернуть ее внимание к нему, и я передумываю.

– Нет, знаешь, я отвезу тебя к ней домой, – не хочу ничего слышать или видеть из того, что они делают.

Шоссе чисто, и меньше чем через пятнадцать минут после того, как я выудил адрес Хиллари из ее пьяной памяти, высаживаю их у ее двери.

Наблюдаю, как они оба спотыкаются, а затем выезжаю из подъездной дорожки. Меньше чем через десять минут я, наконец, въезжаю в наш гараж. Открываю дверь и подхожу к Лорен. Я не могу не смотреть на нее, пока она спит. Она выглядит такой умиротворенной и счастливой – совсем не так, как в прошлый раз, когда мы были здесь.

Тогда я был сломанной куклой, которой она не давала распасться, и она была единственным, что держало меня цельным. Лорен, наверное, единственное, что держит нас вместе сейчас. Женщина владела моими мыслями и одним взглядом могла заставить меня принять правильное или неправильное решение. Я отстегиваю ее ремень безопасности и поднимаю на руки. Инстинктивно она обнимает меня за шею. Она все такая же легкая, как в тот день, когда я ее встретил.

Я чувствую все это и задаюсь вопросом, что они чувствовали – Крис и этот мудак, Коллин. Для меня Лорен не просто женщина с моим ребенком, или билет к тому, что некоторые называют здравомыслием. Она для меня все. Моя любовь к ней все еще так же сильна, как в тот день, когда я признался себе, что она была единственной. В то время я даже не знал, что это значит – что это случится? Потом я встретил ее и понял, что это тот человек, за которого я буду бороться, за которого пожертвую собой, лишь бы она могла обрести покой.

Я несу ее к лифту, и каждый раз, когда мы поднимаемся, в моей голове проносится воспоминание – о ней и обо мне – наши воспоминания, а не их. Наше первое свидание, когда мы обручились, когда она сказала мне «да». Я помню ее отчаянные мольбы остаться с ней в тот день, когда я уехал, тогда я думал, что поступаю правильно. Думал, что было верно пожертвовать собой, но ее мольбы были пыткой, потому что я не мог согласиться. Не мог сделать то, что хотел сделать больше всего на свете – остаться с ней. Воспоминания о том дне все еще преследуют меня, но я бы переживал их каждый день, если бы это означало, что она счастлива. Теперь Лорен кажется счастливой, умиротворенной, но действительно ли она счастлива?

Я хочу, чтобы она была счастлива, но я никогда не хотел, чтобы она была счастлива таким образом. Я видел ее счастливой и с Крисом, и с Коллином, но это было не настоящее счастье, правда? Это самоуспокоение. Я открываю нашу дверь и на минутку оглядываюсь по сторонам. Мой дом – тот, который я создал и ради которого так много работал, не их. Нахлебники. Я пытаюсь подавить свой гнев, поэтому смотрю на нее в своих объятиях, и гнев рассеивается. Мы поднимаемся наверх, и я кладу ее на кровать. Девушка сворачивается в клубок, и я набрасываю на нее покрывало. Я иду по коридору и заглядываю в соседнюю комнату. Комнату моей дочери.

Она в розовых тонах, с горящим ночником. Комната для принцессы – моей принцессы. Я сажусь рядом с ней на кровать и беру ее на руки. Она спит, но это не имеет значения. Я так давно не держал ее в своих объятиях. Моя кровь закипает при мысли, что у них было время с ней, что их она знает, когда они даже не принимали участия в ее создании. Она – моя вылитая копия, лучшая часть меня и ее мамы вместе взятых. Я нежно целую ее в щеку.

Если бы не она, я бы совершил самую большую ошибку в своей жизни – я отпустил Лорен. Я больше никогда не повторю эту ошибку. Не важно, как сильно мне придется бороться. Если мне придется умереть в попытках.

Укладываю Кэйлен и накрываю ее маленьким розовым одеялом. Я хватаю упавшего на пол плюшевого мишку, кладу ей под руку и провожу рукой по браслету, который купил ей на первый день рождения. Кажется, это было только вчера.

Возвращаюсь в нашу спальню и закрываю за собой дверь, когда захожу. Я прислоняюсь к ней спиной и выдыхаю весь свой мир проблем. Лорен все еще спит, но одеяло с нее сброшено, и она выглядит как ангел, окутанный грехом. Все, о чем я мог думать раньше – это остаться с ней наедине, заставить вспомнить, что она могла дать им небольшое место в своем сердце, но что я владею ее телом. Но, увидев ее сейчас, я не хочу ее беспокоить. Снимаю одежду, ложусь рядом и прижимаю ее тело к своему. Знаю, что мне осталось совсем немного. Держать сразу их обоих в страхе становится легче, но все еще безумно сложно. Это стоит того, чтобы провести это время только с нами и без них. Она шевелится рядом со мной, и улыбка, созданная самим Богом, заставляет меня потерять ход мыслей.

Ее глаза все еще закрыты, но она приближает свои губы к моим, ее пальцы скользят по колючимволосам на моей голове, и она прижимается ко мне всем телом. Я пью ее, ее губы уступают место моему языку, и вскоре ее тело прижимается к моей груди. Я чувствую, как она тает подо мной.

– Я скучала по тебе, – шепчет она, и я отстраняюсь, изучая ее лицо, ее глаза только полуоткрыты, соблазнительная улыбка растягивается на лице.

– По кому ты соскучилась? – она не отвечает, но притягивает меня к себе поцелуем, который почти заставляет меня забыть вопрос.

Я снова отстраняюсь от нее и прижимаю ее руки над головой, наши тела прижаты друг к другу. – По кому ты скучаешь? – спрашиваю я ее почти отчаянным голосом.

– По тебе... – говорит она, но ее голос дрожит, и я знаю, что она устала и хочет спать.

Именно в такие моменты ты получаешь правду, честность без каких-либо секретов, и это то, что мне нужно услышать от нее, что она действительно чувствует, кого она действительно хочет, даже если это убьет меня.

– Произнеси мое имя, – я стараюсь говорить мягко, но в голосе слышится настойчивость, и если бы она была достаточно трезвой, то услышала его. Ее карие глаза флиртуют с моими, и она наклоняется, чтобы поцеловать меня в губы, но останавливается прямо перед тем, как наши губы встречаются.

– Кэл, – и когда она это говорит, мысль о том, чтобы просто обнять ее сегодня вечером, рвется в клочья быстрее, чем я могу сорвать с нее платье.

Она не знает о власти надо мной, что я сделаю все, что она попросит.

Я не могу быстро раздеться. Лорен обнимает меня всем телом, как будто никогда не отпустит, и я этого хочу. Наши поцелуи начинаются маниакально, почти панически, прежде чем они превращаются во что-то совсем иное – медленное и преднамеренное, она целует меня, как будто скучает по мне, и мой темп полностью меняется. Я хочу наслаждаться каждым моментом, но не хочу быть милым и робким, как Крис или клинично-стратегическим, как Коллин. Хочу, чтобы она знала, что она была со мной, и я могу дать ей все, что захочет. Ее глаза закрыты, когда я проскальзываю в нее, но хныканье, которое она издает – звук, который я никогда не забуду. Дюйм за дюймом ее вздохи становятся длиннее, и мне трудно сосредоточиться, когда я теряюсь в ней. Она – океан, в котором человек может потеряться, заставить потерять из виду то, что он считал важным. Коллин пример этого, она заставила его потерять свой гребаный разум.

– Кэл, – снова повторяет Лорен, и я теряюсь в ней, мои руки впиваются в ее кожу, она сжимается вокруг меня.

Прижимаю ее руки к груди и смотрю в глаза, когда-то они были полны невинности и изумления, затуманены похотью и желанием, не могу не ухмыльнуться, знаю, что это сделал я.

– Не останавливайся, – умоляет она меня, и я не останавливаюсь.

Я беру ее всеми способами, которые только могу придумать, и бросаю ей вызов забыть меня. Знаю, что она этого не сделает. Когда мы закончили, и Лорен пришла в себя, она повернулась на бок ко мне, и я начертил свое имя на ее спине, помечая ее. 

*** 

Лорен

Я думала, это был сон. Я поклялась, что это так. Прошлая ночь была туманной и запутанной, но удивительно поразительной, словно вновь попробовать кусочек вашей любимой еды и вспомнить, насколько она была хороша. Как я могла быть такой глупой? Я знала, что Крис вел себя странно прошлой ночью, но с алкоголем и моими эмоциями, это виделось не ясно. Почему он ничего не сказал? Кэл никогда не притворялся Крисом, но Кэл всегда был загадкой – моей собственной загадкой. Видя выражение лица Криса сейчас, я чувствую себя ужасно. Когда я смотрю на него, в моей душе просачивается чувство вины, выражение его лица – смесь гнева и растерянности.

– Я... Я не уверена, но... Думаю, что Кэл был здесь прошлой ночью...

– Что случилось? – спрашивает Крис, и я могу сказать, что он пытается сохранить свой голос ровным и выражение лица беспристрастным от того, что он чувствует.

Избавляю его от усилий, опуская глаза на колени, когда чувство вины поглощает меня. Я просеиваю свои мысли о том, что произошло прошлой ночью – танцы, поцелуи, разговоры и занятия любовью. Мое лицо вспыхивает.

– Я слишком много выпила. Не могу вспомнить всего, но помню, что ты был другим, не плохим другим – просто другим, – мужчина разочарованно вздыхает и проводит руками по голове. Я не делаю эту ситуацию лучше. – Он и словом не обмолвился, что это был он, поэтому я все время думала, что это ты.

Кэл не сказал этого, но, когда я сосредоточилась на тех маленьких моментах, которые я разделила с ним, я теперь думаю, что он говорил мне другими способами.

– Ну, просто замечательно. Кажется, что и он, и другой парень расхаживают вокруг, притворяясь мной, – от него исходят разочарование и гнев. – Как никто не мог понять, что это не я? Разве там не было Эйдана и Хиллари? Неужели мы начали сливаться воедино, что для всех мы кажемся одним и тем же человеком? – он повышает голос, но я знаю, что это больше от боли, чем от гнева.

– Мы все пили, Крис. Эйдан развлекал Хиллари... – я пытаюсь умолять его. – Прости, я не знаю, что сказать, – мое похмелье столкнулось с шоком, я на грани слез.

Крис слегка наклоняет голову и щиплет себя за переносицу.

– Зачем ему притворяться мной? С каких это пор он так делает? – он бормочет, и именно этот вопрос заставляет мое сердце биться быстрее.

Это ненормальное поведение Кэла, кажется, это ниже его достоинства, по крайней мере, я понимала, что он так подумает. Я удивлена, что не поняла этого, и для меня это все меняет. Знала ли я об этом? На этот вопрос еще страшнее ответить. Вчера вечером я была не совсем в себе, но должна была понять, что с ним что-то не так.

– Мне нужно поговорить с Хелен, – он бормочет и встает с кровати.

Атмосфера легкости, которая была у него менее двадцати четырех часов назад, давно исчезла, и тяжесть мира снова легла на его плечи.

– Крис, – окликаю я его, прежде чем он направляется в ванную. – Как бы то ни было, мне очень жаль.

– За что? – он спрашивает с вызовом в голосе, который напоминает мне о Коллине. Я тяжело сглатываю, не зная, как ответить. – Так я и думал, – и с этими словами он закрывает дверь и оставляет меня наедине с моими мыслями. 

*** 

– Не могу поверить, что он нас таким образом обманул! – Хиллари смеется, как будто серьезность ситуации еще не до конца дошла, как будто она не была на тех же «американских горках» со мной.

Я просматриваю свой список дел перед открытием галереи, которое состоится менее чем через две недели, и мои мысли загромождены. Воспоминания пробиваются на передний план моего ума, которые были спящими, или я пыталась сдерживать их таким образом.

– Знаешь, мне показалось, что что-то не так. Я никогда не думала, что Крис танцует, и то, как он был сосредоточен на тебе... – подруга помогает мне выбрать образцы обоев для акцентной стены для верхней части галереи.

– Я должна была догадаться, – морщусь.

– Мне больше всего нравятся эти два, – говорит она, помечая крестиками свои два варианта. Они немного смелее, чем я хотела, но ничего в Хиллари не является тонким. – Ты была вне игры. Мы пошли выпить и повеселиться, и я имею в виду, что он не превратился в парня с другим лицом. Ты знаешь, почему я думаю, что это все смешно – он один и тот же самый человек! Не могу поверить, что он заставляет тебя чувствовать себя виноватой. Это куча дерьма, – заявляет она, положив руку на бедро. – Они все выглядят одинаково, и ты ничего не можешь поделать, если они сбивают тебя с толку. Крис словно «Old Navy», в то время как Кэл больше «Armani», а Коллин имеет свою метросексуальность. Но, в конце концов, это один и тот же человек. А если кто-то и должен обидеться, так это Кэл? Он был первым, – она пожимает плечами, переключая свое внимание на файлы каждого художника, который будет на открытии (прим. пер.: Old Navy –компания, специализирующаяся на розничной торговле одеждой и аксессуарами. Относится к масс-маркету. Giorgio Armani S.p.A. – компания, специализирующаяся на производстве одежды и различных аксессуаров класса люкс. Метросексуа́л – неологизм для обозначения современных мужчин любой сексуальной ориентации, которые придают большое значение своей внешности (физическая форма, одежда, аксессуары)).

– Оооо, он такой горячий! – Хилари визжит, глядя на художника, которого мне порекомендовал один из моих старых одноклассников. Он фотограф и имеет «Instagram» с растущим числом подписчиков.

– Да, а его работа горячее, – сухо говорю я ей, и она насмехается надо мной.

– Пожалуйста, убирайся из этой депрессии. Ты вернула своего муженька, даже если это похоже на «Пятьдесят оттенков чертового безумия», – шутит она, подталкивая меня локтем. – В последнее время мне очень нравятся блондины, – говорит она, улыбаясь художнику, как Чеширский кот. Я выхватываю у нее фотографию.

– Сосредоточься, пожалуйста, – умоляю ее, указывая на стопку анкет, для которых я позвала ее, чтобы загрузить на наши аккаунты в социальных сетях.

– На чем? Твои домашние беды или эта скукотень? – она указывает на бумаги. – Вы богаты. Почему бы тебе просто не нанять кого-нибудь для этого? – скулит подруга.

– Потому что я наняла тебя, помнишь? – я напоминаю ей с усмешкой, и она дуется.

– Ах да, я забыла, – говорит она.

Хиллари временно работала в новом клубе. Она имеет степень в области маркетинга, но, кажется, прямо сейчас одержима тем, чтобы не использовать его. Несмотря на то, что она прячется за своим дерзким ртом и детскими истериками, девушка чрезвычайно умна и научила меня многому в социальных сетях, аналитике и вещах, которые я, очевидно, оставила в начале двухтысячного года.

– Тебе нужно сделать снимок для сайта, – напоминает она мне. Я пальцами расчесываю волосы.

– Уже сделала.

– Да, но нам нужна фотография, на которой ты не похожа на чью-то библиотекаршу.

– Она должна выглядеть профессионально, – парирую я в ответ.

Я не похожа на библиотекаря.

– Да, но ты открываешь галерею, которую рекламируешь, чтобы быть модной, шикарной и крутой. Не скучно, старо и душно, как подразумевает твоя фотография.

Я вытаскиваю фотографию, которую послала ей. На мне слишком большой зеленый свитер и кудрявые волосы.

– Надень черный свитер с небольшим декольте, выпрями волосы, и тебе не повредит немного туши для ресниц. Кроме того, я собираюсь найти тебе нового фотографа. Ты выглядишь так, как будто фотографируешься для школьного альбома.

– Ладно, – говорю я ей, и она возбужденно хлопает в ладоши, затем подходит ко мне и обнимает за плечи.

– Ты же знаешь, что я люблю тебя, да? – спрашивает она с искренней улыбкой на лице.

– Знаю.

– Итак, я хотела спросить тебя кое о чем, но подумала, что это может быть прямо сейчас слишком чувствительно. Но ты же меня знаешь, и раз уж мы заговорили об этом... – я хмурюсь, уже готовясь к худшему. – Я посмотрела картину под большой простыней.

– Я не особо это скрывала, – по крайней мере, не от нее.

– Думаю, она удивительна.

– Правда? – удивленно спрашиваю я, а подруга с энтузиазмом кивает.

– Да, когда ты собираешься ее закончить?

– На самом деле, у меня нет определенной даты. Это было больше для терапии, если уж на то пошло.

– Я думаю, что это ни на что не похоже, что я когда-либо видела раньше. Эмоции вытекают из него, и ты знаешь, что я не эмоциональный человек, – я удивлена, потому что она не такая, и она никогда не интересовалась искусством, если только это не горячий парень, хотя думаю, что там есть три горячих парня.

– Вау, спасибо Хиллари, – говорю я ей, не в силах сдержать возникающую улыбку.

– Как думаешь, успеешь закончить до открытия? – она спрашивает нерешительно, и моя улыбка пропадает.

– О нет. Я не могу показать его всем, – говорю ей, как будто она сошла с ума.

– Почему нет?

– Потому что это слишком личное.

– Лорен, картина потрясающая, и я думаю, что для тебя это может стать прорывом. Я тебя знаю. Ты любишь искусство, а не просто демонстрируешь его. Ты должна это сделать.

Я скрещиваю руки на груди и качаю головой.

– Теперь все по-другому. Эта вещь – первое, что я смогла приблизить к окончанию, и я не могу ее показать.

– Ну же! Она слишком хороша, чтобы прятаться в твоем офисе, и если мы собираемся купить все это – психическое заболевание, является законной вещью, не будет ли это отличным кусочком для дальнейшего дела? – подруга спорит со мной, и мое сердцебиение начинает ускоряться. Я потираю виски, чтобы облегчить надвигающую головную боль.

– Нет, только не это, – говорю я тихо.

Она смотрит на меня, и ее идеально изогнутые светлые брови хмурятся.

– Если ты не хочешь подключать свое вдохновение, ты не обязана.

– Люди не слепы, Хиллари. Они догадаются, что это мой муж.

– Но они не поймут, что она значит.

Я отрицательно качаю головой.

– Здесь будет много людей из «Крестфилд Корпорейшн». Это не очень хорошая идея, – говорю я ей непреклонно.

– Он сын президента компании. Кого волнует, что они думают. Я уверена, что они сложили кусочки вместе, Лорен.

– Он даже не знает, что я ее создала, – тихо говорю я, ощущаю, как чувство вины поднимается по моей шее.

Хилари накручивает на палец свою длинную французскую косу.

– Ну, так скажи ему, или им. Я вижу твою проделанную работу, и она заслуживает быть увиденной, – настаивает она. – Ты можешь просто подумать об этом?

Я хватаюсь за затылок и смотрю на портрет. Потраченные часы, воспоминания и чувства, с которыми я боролась, выплеснулись на холст.

– Пожалуйста, – она умоляет, ее руки в молитвенном положении. Я смотрю на нее скептически. – Лорен, ты это заслужила, – говорит подруга.

Торжественность в ее голосе застает меня врасплох.

– Я подумаю об этом, – бормочу я, и она визжит от восторга.

Если бы только я была так же взволнована этим разговором с Крисом, как она, уговаривая меня. 

Глава 12

Крис

Я смотрю на белый конверт, который нашел приклеенным к рулю моей машины. В нем простое сообщение:

«Нам нужно поговорить.

Кэл»

Теперь он в руке Хелен, она тщательно изучает, как если бы это было эссе, написанное вместо простого предложения. Просьба или требование – я будто на качелях, не понимая, что он имеет в виду. Хелен наконец поднимает голову и обращает свое внимание на меня, кладя записку рядом с собой. Она переплетает пальцы и смотрит почти мимо меня, как будто что-то обдумывает.

– Ладно, Кристофер, прежде чем мы начнем, я хочу тебе кое-что показать, – она берет пульт и включает телевизор с плоским экраном на стене.

– Мы смотрим еще одно свидетельство? – сначала было интересно смотреть видео других людей, в которых они делились своим опытом. Труднее всего было слушать, как справляются с этим члены их семей. Видя, на какие жертвы приходится идти каждому из них, чувствую себя виноватым.

– Не сегодня, – говорит она, и я поднимаю глаза и вижу себя на экране.

– Мы готовы? – как только я слышу голос, понимаю, что это не я. Это он. Он глубоко вздыхает и склоняется над своими коленями.

– Это я. Парень, который, по-твоему, превратил твою жизнь в ад, да? – он смеется. – Ну, если ты так думаешь, то, блядь, бредишь, потому что без меня в твоей жизни не было бы Кэйлен или Лорен. Ты, наверное, женился бы на той заносчивой сучке Дженне.

– Кэл, перестань. Ты же сказал, что будешь милым, – я слышу голос Хелен на заднем плане.

Он закатывает глаза и фыркает.

– Хорошо, позволь мне сразу перейти к делу. Я хочу поступить правильно с Лорен. Однажды я бросил её, потому что думал, что поступаю верно. Я хотел, чтобы у неё появился кто-то лучше меня, – говорит он торжественно.

– Ну, не лучше, потому что, давай будем честными, такого не существует, но более ответственного, надёжного, без нашего дерьмового багажа, – он пожимает плечами. – Я никогда не хотел, чтобы Лорен узнала о тебе. Мне всегда казалось, что тебе всё в жизни даётся так легко. Я думал, что ей будет легче любить тебя, чем меня, – продолжает он.

Так странно смотреть запись самого себя и не узнавать свой голос или не помнить сказанного, но видеть это, видеть самостоятельно, в действительности, что поражает меня и делает все это ещё более реальным.

– Я пытался всё исправить. Сделать всё правильно, дать ей всё, чего она заслуживает. Лорен не заслуживает того, чтобы мы сражались друг против друга. Я говорил ей выбирать, и всё время ставил её перед этим выбором. Не учитывая чёртову путаницу, которая случится с повзрослевшей Кэйлен. Ты ответственный. Самоотверженный. Ты можешь быть хорошим папой. Но, Боже, иногда ты грёбаная киска, чувак, – он говорит со стоном.

Он такой мудак.

– Я имею в виду тебя, и не могу оставить своих девочек с кем-то, кто так себя ведёт. Я хочу дать ей то, чего она всегда хотела. Но чертовски уверен, что не смогу сделать это сам. Хотя, может быть, вместе с тобой мы сможем подарить ей её «Прекрасного Принца», которого она заслуживает, – говорит он. – Мы с Хелен поговорили, и я уже начинаю думать, что эта интеграция не настолько ужасна. Так что ты скажешь, Крис? Ты в деле или зассал? – самоуверенно спрашивает он.

Мне все равно, что он говорит, я не киска. Видео гаснет, и я бросаю взгляд на Хелен. Она молчит, явно ожидая моего ответа.

– Когда ты сняла это видео? – спрашиваю ее, пытаясь подавить гнев, который бушует во мне.

Должно быть, она правильно меня поняла, потому что отводит взгляд, как будто за секунду испарится ее чувство вины.

– Это был один из твоих первых сеансов... – осознание приходит ко мне, и качаю головой в недоумении.

– Я помню тот день! Это случилось, когда я почувствовал, что отключился и потерялся во времени, а ты солгала мне.

– Я не лгала тебе, Крис. Я просто не сообщила о том, что произошло, потому что не была уверена, что делать с этим, и я должна была выполнить его просьбу.

– Выполнить его просьбу? А как же я, Хелен? Как же мои просьбы?

– Я понимаю, почему ты расстроился, но ты не видишь картину целиком, Кристофер. Он предлагает тебе оливковую ветвь, – объясняет она, как будто это самая нормальная вещь в мире. Я закрываю лицо руками.

– И что же, я должен принять это с распростертыми объятиями? Теперь он готов играть хорошо, а я просто соглашаюсь, потому что именно это то, что я должен сделать? Я просто соглашаюсь с программой, потому что у меня нет выбора, верно? А как же мой выбор, Хелен? – к тому времени, как я заканчиваю предложение, понимаю, что мой голос стал громче, чем я хотел, но Хелен даже не вздрогнула.

– У тебя всегда есть выбор, Крис. Тебе не нужно принимать решение прямо сейчас. Никто не может заставить тебя сделать что-нибудь... – продолжает она, но потом наклоняется вперед и, прищурившись, изучает меня.

– А почему сейчас? Что внезапно так изменилось, что он стал командным игроком, а не эгоистичным мудаком? – спрашиваю я сквозь смех.

– Не знаю, – говорит она спокойно, и я не могу не задаться вопросом, чем она была мне полезна.

Да, она рассказала мне о моем состоянии больше, чем я знал раньше, но это мог сделать любой. У меня все еще есть ощущение, будто вернулся к начальной точке.

– Не думаю, что это сработает, – говорю я ей, приняв решение.

Я поднимаюсь со своего места.

– Я могу помочь тебе поговорить с ним, – наши глаза встречаются, и я пытаюсь прочесть ее взгляд.

– Почему сейчас?

– Потому что он явно восприимчив к этому. Ты можешь спросить у него все, на что у меня нет ответов.

Я смотрю на дверь и снова на Хелен. Представляю, как приятно было бы просто уйти и оставить ее сидеть здесь. Это то, что я хочу сделать, но знаю, что это никому не поможет – ни мне, ни моей семье. Я бросаю взгляд на экран, на котором застыло мое лицо. Его лицо... все расплывается. Мы говорили о совместном сознании на наших сеансах, общаться с ними... в то время все это казалось невозможным, даже сюрреалистичным, но воздух здесь теперь другой. То, как мое сердце начало биться быстрее, и напряглись мышцы, меняет дело. На мониторе он такой, каким я его себе представлял – самодовольный и надменный.

– Можешь ли ты включить видео снова?

Я смотрю на него, на его манеры, и меня поражает, что этот парень – действительно я. Я на этом телевизоре, но не я. Так ли это видит Лорен? Потому что я запутался, и мои эмоции повсюду. Я прошу ее воспроизвести еще раз, пытаясь привыкнуть к тому, что это я. Услышав его посыл, становится жутко раз в десять. Но есть что-то, что я узнаю в нас обоих – в наших глазах и наших выражениях все меняется, когда мы говорим о Лорен.

– Что мне будет нужно сделать? – спрашиваю я, не отрывая глаз от экрана.

Хелен выключает видео.

– Пройти гипнотическую терапию.

– Ха, – я складываю руки вместе и откидываюсь на спинку сиденья. Мысль о том, как Хелен роется в моей голове, не дает мне никакого утешения.

– Вопреки тому, во что многие верят, гипноз не позволяет мне контролировать тебя или узнать все твои секреты. Это состояние направлено на концентрацию внимания. Моя единственная роль – быть твоим проводником.

Я тру лицо рукой. На данный момент я не могу думать ни о чем, что могу потерять.

– Хорошо, – киваю я.

Проблеск улыбки появляется на ее лице, когда она слышит мой ответ. 

*** 

– Я хочу, чтобы ты расслабился, Крис.

Мы переместились в другой кабинет, Хелен сидит не за своим столом, а в мягком кресле напротив меня. Свет приглушен, и здесь горит какая-то свеча.

– Да, – пытаюсь заверить ее, но мое сердце быстро бьется, а тело словно одеревенело.

– Я бы хотела, чтобы ты сделал глубокий вдох на счет три, а затем на пять выдохнул.

Я делаю, как она говорит, и примерно после пятого раза мой пульс начинает замедляться.

– Почувствуй, как расслабляются твои мышцы, а твои мысли покидают разум, сосредоточься на моем голосе, – ее голос спокойный и низкий, чем отличается от обычного тона. – Если ты чувствуешь, как твои веки становятся тяжелыми, позволь им расслабиться, – через несколько мгновений после того, как она говорит это, они ощущаются, словно на них сверху лежат кирпичи.

– Я бы хотела, чтобы ты представил себе место...

– Что это за место? – спрашиваю я, но мой голос снижается до шепота.

– Там, где ты хотел бы встретиться.

Мои глаза сейчас закрыты.

– Я не знаю как, – честно признаюсь я.

– Подумай о месте, которое тебе знакомо. Место, которое ты знаешь настолько хорошо, что мог бы изобразить его с нуля.

Меньше чем через секунду я уже в своем доме. Дом моих родителей. Я в гостиной. Так странно, почти жутко. Все на своих местах, как будто я на самом деле там. Мгновенно я уже не в кабинете Хелен, а стою прямо перед большим креслом отца.

– Ты представил? Ты там? – голос Хелен звучит так, словно он исходит из телевизора или с радио в другой комнате.

– Да, – говорю я, однако в комнате никого нет, кроме меня.

– Хорошо. Позови его, – приказывает она. – Просто скажи его имя.

Оглядываю обстановку, я в доме, том, в котором вырос. Я уже не в офисе Хелен в Чикаго, а в Мэдисоне, штат Мичиган. Клянусь, я даже чувствую запах жареных свиных отбивных. Как это возможно? Мой желудок ощущается как желе, но не потому, что ситуация кажется невозможной или глупой, а потому, что чувствуется реальным, вплоть до фотографии Кэйлен, что стоит на камине моих мамы и папы. Я с трудом сглатываю.

– Кэл, – звучит тихо, чуть громче шепота, а затем я прочищаю горло. – Ты здесь?

– Вы только посмотрите, кто пришел.

Мой желудок падает, когда я оборачиваюсь и вижу себя, стоящего передо мной. Версия меня самого. Мои волосы длиннее, я в темных джинсах и черной футболке. Серебряные часы на моем запястье поблескивают, когда в окно вливается солнце. Он стоит в дверях со сложенными на груди руками и снисходительно ухмыляется.

– Крисси, мальчик. Как твои дела? – спрашивает он, и я чувствую, как напрягается мое лицо. Он поднимает обе руки вверх в каком-то притворном извинении. – Просто шучу. Ты должен вытащить палку из своей задницы, – он проходит мимо меня и падает в кресло моего отца, положив ноги на кофейный столик. – Ты тихий. Я думал, ты будешь более разговорчивым.

– Что это за место? – спрашиваю я, все еще пытаясь смириться с тем, что смотрю на себя во плоти.

Кэл издает смешок и наклоняет голову в мою сторону.

– Это первый вопрос, который ты мне задаешь? Из всего этого? – его лицо искажается от недоверия и веселья. Я скрещиваю руки на груди, а он пожимает плечами. – Очевидно, в нашем извращенном уме, – просто отвечает он. Кэл жестом указывает на место напротив себя. – Почему бы тебе не присесть? – говорит он с озорной усмешкой. Я хмуро смотрю на него и сажусь напротив. – Тебе потребовалось достаточно много времени, чтобы сюда добраться.

– Зачем ты притворялся мной? – спрашиваю его, поскольку это важный вопрос, который появляется в моей голове. Одна из его бровей взлетает вверх.

– Я не притворялся тобой, – тихо смеется он.

– О, так ты обманул ее?

– Мы оба знаем, что мне не нужно обманывать Лорен, чтобы что-то сделать, – говорит он низким голосом, и его лицо становится жестким, хотя оно сопровождается улыбкой. – Послушай, давай не будем вступать в разговоры, в которых мы никогда не придем к согласию, – его лицо становится серьезным. – Я предлагаю тебе перемирие, – прямо говорит он.

– Которое подразумевает интеграцию? – неуверенно спрашиваю я его.

Он пожимает плечами, откидываясь на спинку сиденья.

– Или сопутствующее сознание. Хелен тебе все об этом рассказала?

– Когда мы делимся? – спрашиваю я его, и он смеется.

– Что-то вроде того.

– Ты готов поделиться? – скептически спрашиваю я его.

Кэл вскидывает руки и смеется.

– Почему все думают, что я проблемный ребенок? – спрашивает он, притворяясь невинным.

– Лорен сказала, что Коллин хочет, чтобы мы объединились, так что если бы он сказал это, я бы предположил, что проблема в тебе, – его лицо тут же окаменело.

– Коллин – манипулирующий, эгоистичный маленький придурок, – говорит он, раздражение пронизывает его слова. Теперь моя очередь смеяться.

– А, понятно, значит, ты переметнулся в другую команду? – спрашиваю я, его глаза сузились, глядя на меня. – Насколько я понимаю, у вас с Коллином было какое-то соглашение держать меня в неведении, а это почему-то не работает... Так что, полагаю, тебе сейчас нужен я?

– Я не нуждаюсь ни в ком из вас, – говорит он, сжимая челюсти.

– Ты должен, иначе меня бы здесь не было. Я не настолько глуп, Кэл.

– Коллин может вступить во владение, – говорит он спокойно, и я чувствую, как кровь стынет в жилах.

– Что ты имеешь в виду?

– Именно то, что я сказал. Он практиковался намного дольше. Он знает больше, чем мы, и он будет в идеальном положении, если мы не будем работать вместе, – говорит он небрежно, но в его тоне есть резкость. Я недоверчиво смотрю на него.

– Вы оба являетесь альтерами. Если мы объединимся, я останусь один, – говорю я ему, но мой голос выдает мою неуверенность, а Кэл резко наклоняется вперед с широкой, саркастической ухмылкой на лице.

– В самом деле? И почему ты так думаешь, Крис?

– Что ты имеешь в виду?

– Почему ты считаешь себя хозяином? Потому что твои родители так сказали? – спрашивает он со смехом. – В конце концов, мы наслышаны, насколько откровенными и честными они были.

Я тихо сажусь и нервно сглатываю, позволяя ему сказать все, что он должен сказать.

– Хелен когда-нибудь говорила тебе, что ты хозяин? – спрашивает он, склонив голову набок. – Позволь мне спросить тебя кое о чем. Если бы я заблокировал воспоминание о том, что предположительно вызвало наше маленькое дисфункциональное трио... Разве это не сделало бы меня хозяином? – я чувствую, как мое сердце начинает неровно колотиться в груди от всех его вопросов. – Или быть абсолютно беспристрастным, если Коллин помнит больше всех из нас троих, не так ли? Если мы сложим причины того, кто был первым, оригинал будет стоять последним, я не поставлю на тебя, мальчик Крисси, – в его тоне звучит веселый вызов.

– Ты явно не поставишь ставку на себя, иначе меня бы здесь не было, – парирую я.

– Может быть, я просто устал бороться. Ты когда-нибудь думал об этом? Когда-нибудь думал, что я хотел бы провести время со своей женой и дочерью, не обращая внимания на время? – снова спрашивает он. – Не так ли? – на этот раз без сарказма в голосе.

Я перевожу взгляд на фотографию Кэйлен.

– Одно я скажу – я знаю, что мы любим их.

Впервые его голос звучит совершенно искренне.

– Коллин не любит. Он заимствует эмоции у меня, подражает частям нас обоих, и это самое человечное, что у него есть. Если он каким-то образом умудрился или решил, что мы ему не нужны, вот и все. Мы ушли. Мало того, но и девочки, которых мы любим, будут жить с психопатом – бесчувственным, расчетливым и беспокоящимся только о своем самосохранении независимо от последствий, – его голос звучит зловеще, и я чувствую, как мои нервы напрягаются.

– Лорен сказала, что он не такой уж плохой, – говорю я ему, и он смеется.

– Ты меня вообще слушаешь, Крис? Я просто... – он испускает долгий разочарованный вздох. – Продолжай в том же духе, фермерский мальчик. Он – великий притворщик. Помнишь, мы смотрели фильм, в котором парень убивает богатого чувака, забирает его жизнь и продолжает сбивать с толку других людей, чтобы сохранить видимость?

– Ты хочешь сказать, что он серийный убийца? – саркастически спрашиваю я.

– Эй, я не пойду так далеко, но без нас, кто узнает?

Я начинаю думать, что Кэл параноик, и это, кажется, никуда не ведет.

– Тогда о чем ты говоришь? Потому что, насколько я знаю, Коллин не прерывал мою жизнь только для того, чтобы подшутить надо мной. Это сделал ты! – сердито спрашиваю я, и выражение его лица становится язвительным.

– Опять ты за свое. Думаешь, что я прервал твою жизнь, что ты – золотой ребенок, а я – уродливый приемыш. Все хорошее, что у тебя есть сейчас – это благодаря мне. Лорен, Кэйлен и деньги, которые ты так ханжески хотел передать своему полоумному другу. Если бы не я, ты бы до сих пор жил от зарплаты до зарплаты, женатый на той фригидной сучке Дженне!

Это так странно. Комната наполнена гневом, мое вызывающее лицо, смотрит на меня. Выражение его лица жесткое, и он выглядит так же, как я себя чувствую. Несколько мгновений проходят между нашими переглядываниями. Он – это я, или я – это он. Это еще больше доказывает, насколько я не в себе. Находиться здесь странно, но это еще один гвоздь в гроб, чтобы понять насколько это реально.

– Ты можешь думать обо мне все, что угодно, но я люблю Лорен и Кэйлен. Я бы никогда не причинил им вреда. Мы все уйдем прежде, чем появится угроза, – обещание в его голосе должно напугать меня, но я не чувствую страха, если бы я по какой-то причине знал, что мы опасны для них, я бы покончил со всем этим без раздумий.

Я прочищаю горло.

– Итак, если то, что ты говоришь, правда... Разве Коллин не был бы в курсе всего этого?

– Не позволяй хорошенькому личику одурачить тебя. Я умнее, чем кажусь, – смеется он, и я сдерживаюсь от высказывания. – Было бы легче, если ты был на борту.

– И что я получу от этого? – он выглядит одновременно удивленным и шокированным моим вопросом. – Я уже привык к тому, что меня не замечают, когда между вами что-то происходит. Как ты мне поможешь?

– Посмотри на себя, ты перешел от шашек к шахматам! – у него на лице гордая кривая усмешка. – Хорошо, мы можем начать с того, что я поделюсь с тобой своими воспоминаниям, если ты сможешь с ними справиться.

– Я больше не хочу, быть застигнутым врасплох. Хочу знать, когда произойдет переход, – говорю ему.

Кэл кивает.

– Просто чтобы ты знал, со мной не нужно использовать медицинскую терминологию, – подмигивает он.

– Договорились или нет, – повторяю я.

Он поднимается.

– Договорились, – отвечает Кэл, и я практически чувствую, что это слишком легко.

– Как бы нам... Я не знаю графика для пребывания... – я подыскиваю подходящие слова, чтобы спросить.

– Сколько посчитаешь справедливым?

– Не знаю... – я действительно не думал об этом.

– Раз в два месяца?

– Кажется, это слишком долго, – говорю я, почесывая голову.

– Каждую неделю... – в его голосе слышится легкое раздражение. Кажется, слишком часто.

– Каждые две недели. И если у кого-то из нас есть обстоятельство, мы согласны позволить соответствующему лицу присутствовать без всяких вмешательств.

– Звучит справедливо, – говорит он. – Одно «но» – это остается между нами. Мы никому не говорим, ни Хелен, ни твоим родителям, и особенно Лорен.

– Почему нет?

– Есть некоторые вещи, которые не совсем мне нравятся, и я должен найти на них ответы. Я не совсем уверен, какую роль во всем этом играет Хелен, – говорит он, и я удивлен, потому что по описанию Лорен, думал, что они были лучшими друзьями.

– А это как-то связано?

Он смотрит на меня и небрежно пожимает плечами.

– Когда узнаю я, узнаешь и ты.

– Хорошо... Мои родители довольно очевидны, но почему мы не можем сказать Лорен? – спрашиваю я.

– Потому что она должна думать, что мы интегрированы. Это то, что вбито в ее голову, подтверждающее наше «исцеление». Не хочу, чтобы она беспокоилась о нас.

– Ты можешь ей солгать…

– Это не ложь! – он говорит, защищаясь. – Я не лгу Лорен, – его голос опускается опасно низко, интересно узнать его мысли об этом. – Наша совместная работа – это форма интеграции, – рассуждает он.

Я пытаюсь представить, как отреагирует Лорен, если я скажу ей, что мы с Кэлом решили поменяться местами... Сосуществовать – более подходящее слово. Думаю, она поймет.

– Не надо на меня злиться, Крис. Мы можем обсудить это позже. Давай, сначала оценим ее реакцию, – смягчается он. Что ж, я могу пойти на это. – И мы даем доступ к воспоминаниям и мыслям друг друга.

– Разве у тебя уже нет доступа ко мне?

– Все немного изменилось с тех пор, как я выгнал Коллина из команды, – Кэл пожимает плечами. Поэтому он нуждается во мне.

Я никогда не представлял себе день, когда мы сядем... или я сяду сам с собой и поговорю. Кэл объясняет, как я могу вызвать его, если он мне понадобится. Звучит нелепо, но все же. Я дал ему понять, что он упустил за те несколько недель, которые у него были. Тем не менее, что-то тут не вяжется.

– Почему я должен тебе доверять? – спрашиваю я, а он улыбается.

– Ты не доверяешь самому себе? Слушай, я – это ты, а ты – это я, и мы должны действовать в наших собственных интересах.

– Ты думал, что убийство кого-то было в наших интересах? – напоминаю ему.

– Ладно, я, наверное, немного поторопился... но меня бы не поймали, – говорит он.

– Хорошо. Итак... Как мы это сделаем?

– Пожмем руки.

– И все? – спрашиваю я, и его брови поднимаются. – Окей, – мы обмениваемся рукопожатием.

– А ты думал, что здесь появится радуга или что-то в этом роде? – он такой самодовольный… 

*** 

– Кристофер? – спрашивает Хелен, когда я открываю глаза. Ее взгляд задумчив.

– Да?

– Как все прошло? – спрашивает она.

– Предположительно хорошо, – небрежно говорю я.

– Ты смог с ним поговорить?

– Да, он сказал, что готов интегрироваться ради Лорен, – я прочищаю горло.

В этом году я солгал больше, чем за всю свою жизнь, и мне все еще не кажется, что я становлюсь лучше.

– Неужели? – в ее голосе звучит удивление, и от этого у меня сводит живот.

– Э-э... Почему ты думаешь, что он не хочет интегрироваться?

– По той же причине, по которой ты никогда этого не хотел, Крис. Но я всегда предполагала, что если кто-то и сведет вас вместе, то это будет Лорен. Давай вернемся в мой кабинет, и закончим. 

*** 

Коллин

Что-то не так. В висках стучит, и я понимаю, что упустил время. Я пропустил события, случившиеся ранее, но такого не было ранее. Не со мной. Я смотрю на Хелен, которая только что спросила что-то о Лорен, а потом смотрю на экран и вижу свое лицо. Но это не я... Не уверен, кто это. Как я сюда попал?

– Что там на экране? – спрашиваю я, и ее глаза прищуриваются.

– К... Коллин? – спрашивает она с частичкой нерешительности. – Ты не знаешь? – я чувствую, что теряю остатки терпения.

– Включи, – говорю я ей.

Она берет со стола пульт и проигрывает видео. Конечно же, Кэл, и что бы там ни происходило, повсюду его следы. Когда я смотрю, чувствую то, чего никогда не было раньше. У меня сдавливает грудь, и я на грани головной боли.

– Когда он это сделал? – спрашиваю низким дрожащим голосом.

– Ты не помнишь, ты ничего не знал?

Клянусь, Хелен – гений. Я провожу рукой по голове. Помню, как Крис отрезал все наши волосы, но теперь они стали длиннее, и я могу обернуть их вокруг большого пальца. Прошло уже несколько дней, может быть, даже недель.

– Ты в порядке? Ты сам на себя не похож.

– Кельвин вышел из-под контроля. Он что-то замышляет, и мне нужно знать, о чем они говорили.

Я сжимаю пальцы

Хелен улыбается жалко и успокаивающе, но это только пробуждает мои подозрения.

– Ты же знаешь, как это работает, Коллин. Я делюсь только тем, на что мне дают разрешение.

Я сжимаю костяшки, которые выглядят бледнее, чем я их помню.

– Последнее, что я помню... – напрягаюсь, – Кристофер был здесь с Лорен... – я подавляю свои набирающие обороты нервы, потому что определенно есть что-то, о чем очень нужно волноваться.

– Вы с Кэлом до сих пор не общались? – спрашивает она, пытаясь скрыть свое удивление.

– Он гораздо более ребячлив и упрям, чем я поначалу думал, – признаю я. – И я хочу знать, как ему удалось блокировать меня.

– Кэл не должен быть в состоянии это делать, Коллин. Ты в сопутствующем сознании, – начинает объяснять она, и я ударяю кулаком по столу перед собой.

– Я знаю, что он не должен быть в состоянии сделать, но он делает это. Я понятия не имею, что происходит и какой сегодня день, – рычу.

– Коллин, это на тебя не похоже.

– Именно это я и имею в виду! Что-то очень изменилось, – я стараюсь сохранять спокойствие, но подчеркиваю важность того, что она помогает все исправить.

Я не знаю, что происходит с этими двумя. Кэл думает, что он так умен, но я занимаюсь этим гораздо дольше, чем он.

– Ты позволишь мне поговорить с ним? – спрашивает она, и я смеюсь.

– Я его не выпущу, – усмехаюсь я. Ее губы смыкаются в плотную линию.

– Тогда вот в чем проблема, Коллин. Ты должен быть нейтральной стороной, уравновешенным, беспристрастным... – она замолкает. – Не желаешь поговорить со мной о том, что изменилось?

Я втягиваю воздух, пытаясь сохранить самообладание. Жизнь случилась. Кэльвин вышел из себя, а потом Крис не смог нормально функционировать, и мне пришлось управлять лодкой дольше, чем я предполагал. Лорен случилась. Она заботилась обо мне, любила и желала меня, и я понял, что могу сделать все лучше, чем любой из них. Они только усугубляли ситуацию, а эгоистичные выходки Кэльвина только подчеркивали тот факт, что я был бы лучшим отцом для Кэйлен и мужем для Лорен. Они недееспособны и губят все, к чему прикасаются.

– Я хочу начать принимать «Налтрексон»...

Ее брови поднимаются.

– Коллин, насколько помню, доктор здесь я.

– Ладно, давай я преформулирую. Ты напишешь мне рецепт, или я решу позволить Кэльвину пройти сквозь дверь... – говорю ей, встречаясь взглядом. – Дверь в комнату, Хелен. Ту, через которую твой работодатель не хотел бы, чтобы он прошел... Человек, который выписывает тебе чеки, на котором стоит вся эта империя, – наблюдаю, как она сглатывает.

– Коллин, что ты имеешь в виду? – женщина изучает меня, пока я оцениваю выражение ее лица и задаюсь вопросом, знает ли она... Возможно, нет. В конце концов, она просто конечность, а не мозг.

Я встаю со своего места.

– Неважно. Попрошу твоего босса позвонить, – говорю я, бросая на нее пренебрежительный взгляд.

– Коллин, тебе не кажется, что нам нужно поговорить об этом? – она поднимается и направляется ко мне.

– Думаю, мы достаточно поговорили, – говорю ей, прежде чем закрыть дверь в ее кабинет. Я достаю свой телефон и вижу сообщение от Лорен с просьбой встретиться с ней в галерее. Она именно тот человек, которого я хочу услышать. 

*** 

– Я здесь, – кричит Лорен, когда система безопасности сообщает о моем приходе.

Я оглядываюсь и осматриваюсь вокруг. Узнав дату, я понял, что был закрыт на несколько недель. Галерея прошла долгий путь от того первозданного состояния, когда я ее купил. Картины развешаны, освещение закреплено, полы отполированы. Повсюду стоят ящики и оборудование для открытия. Я поднимаюсь по лестнице и вспоминаю, в каком образе девушка предстанет, когда ее увижу. Волосы собраны в узел на макушке. Глаза сияют так, как, я думаю, выглядели бы ангелы.

– Это утро было тяжелым. Я хотела еще раз извиниться за все, что произошло, – говорит она, и я с любопытством смотрю на нее.

Что именно произошло сегодня утром? Лорен тихо вздыхает и обнимает себя руками.

– Это все еще ново для меня, и иногда сбивает с толку, и я не хочу причинять тебе боль. Не хочу причинять боль никому из вас, – ее голос срывается, и я не понимаю, во что я только что вляпался. – Иногда с этим трудно справиться. Мне больно, когда тебе больно – или когда кому-то из вас больно. Я просто хочу, чтобы все были счастливы, а я не знаю, как это сделать, но очень стараюсь, – девушка закрывает лицо руками, а я обнимаю ее и целую в макушку.

– Ты больше на меня не сердишься? – ее голос звучит по-детски.

– Нет, не сержусь, – чувствую, как ее расслабленное тело напрягается в моих руках, и она откидывается назад, чтобы посмотреть на меня.

– Коллин? – спрашивает она с догадкой в голосе, я киваю.

Подбородок Лорен опускается, и я выпускаю ее из своих объятий.

– Ты разочарована?

Она смотрит на меня, улыбаясь, но со слезами на глазах.

– Никто из вас меня не разочаровывает, – она раздражена и идет в другой конец комнаты, чтобы рухнуть на диван. – Ничего никогда не улаживается и не исправляется. Когда есть проблема, которую нужно решить, ты убегаешь прочь – не ты, ну – ты понимаешь, что я имею в виду, – она смеется, но безрадостно.

– Что случилось? – спрашиваю, садясь рядом с ней.

Лорен шмыгает носом и с любопытством смотрит на меня.

– Я думала, ты знаешь обо всем, что происходит?

– Да, и я так думал.

Наконец она садится и вытирает глаза:

– Кэл вернулся и не дал мне понять, что это был он. Крис расстроился, что я не могу их различить, и теперь он злится на меня. Я так зла на Кэла за то, что он не сказал мне, а теперь... Ты здесь, и я уверена, что меня тоже обвинят в этом, – говорит она.

Вот почему они должны уйти. Она не счастливая замужняя женщина, а женщина на грани нервного срыва. Когда я был здесь, она никогда не была такой, она была счастлива, продуктивна и любима. Они оба слишком эгоистичны, чтобы заслужить ее и этужизнь. Я обнимаю ее, и она кладет голову мне на плечо, а потом прижимается ко мне всем телом. Это то, что они должны делать – приносить мир, но все, что они приносят – война. И именно поэтому они должны исчезнуть.

– Все будет хорошо, – даю ей обещание.

– Нет, не будет! Вы же ненавидите друг друга, – девушка грустно смеется. – И я застряла посредине всего этого, – я беру ее лицо в свои руки и поворачиваю к себе.

Большие карие глаза полны печали и неуверенности.

– Я тебе обещаю... все будет намного лучше.

– Ты имеешь в виду открытие галереи? – она спрашивает.

– Нет, я имею в виду, что мы сможем интегрироваться, – говорю ей, и ее глаза расширяются.

– Что? – ее глаза прищуриваются от недоверия или, может быть, замешательства.

– Мы все согласны. Мы хотим лучшего для вас с Кэйлен.

– Я... Я не знаю, что сказать, – она так ошеломлена, что начинает метаться по комнате. – Я думала, что на это уйдут годы, что вы все должны были согласиться... А сегодня утром Крис был просто вне себя из-за Кэла, и теперь вы все согласились быть единым целым? – спрашивает она скептически.

– Я объяснил им, как это влияет на тебя. Мы все обсудили и не хотим быть помехой твоему счастью. Хотим, чтобы Кэйлен росла с нормальным отцом, и чтобы у тебя был нормальный муж, – я вижу, как она сдвинула брови. – Думал, ты будешь счастлива, – спрашиваю немного шокировано. Лорен слегка улыбается.

– Звучит неплохо, но я хочу, чтобы вы все знали, что меня не волнует нормальность. Мне никогда не было стыдно или неловко из-за тебя, и никогда не будет. Я просто устала от борьбы, устала быть плохой, – печаль овладевает ее прекрасными чертами лица.

– Больше ничего не будет, – обещаю я ей. – Знаю, что очень много нужно наверстать, особенно перед твоим открытием, но должен сказать, что для меня большая честь быть здесь для этого. Я так рад видеть тебя женщиной, которой ты всегда имеешь способность оставаться. Мы никогда не хотели тянуть тебя на дно.

– Ты не тянул меня, – она слегка качает головой, но мы ведь оба знаем правду. – Я все еще немного в шоке от того, что ты только что сказал мне, что я даже прямо сейчас не могу думать об открытии. Как будет происходить интеграция? Когда это должно произойти? Я... Я просто... – в ее голосе слышится скорее недоумение, чем облегчение. Я наклоняю голову и смотрю на нее, изучая ее реакцию.

– Это то, чего ты хочешь, не так ли? – спрашиваю я, и на мгновение ее лицо становится пустым.

– Речь никогда не была в том, чего хочу я, – бормочет она.

Чувствую, как моя кожа нагревается, и подхожу к ней, но Лорен не смотрит на меня.

– Я никогда не спрашивал тебя, но... Если бы тебе пришлось выби... – ее яростный взгляд заставляет меня запнуться на полуслове.

– Серьезно, Коллин? – недоверчиво спрашивает она. – Единственный из всех людей должен знать... Я думала, что ты знаешь ответ, – ее голос напряжен, и я тут же жалею, что спросил.

– Мне очень жаль. Я знаю. Я понимаю, – говорю ей.

Тогда-то я это понимал. Кажется, это было так давно, а теперь думаю, что ничего не понимаю. Чувствую, что она должна нам что-то ответить. Если бы ей пришлось выбирать, почему бы не выбрать меня? Я купил ей эту галерею. Я самый стабильный из них. Я не такой слабак, как Крис, и не вспыльчивый, и ненадежный, как Кэл. Это должен быть я. Она права, вопрос не возникает, потому что ответ не имеет значения.

Это буду я. 

Глава 13

Лорен

– Это направляется вон туда, – Хиллари руководит множеством работников, которых мы наняли, чтобы подготовиться к событию.

Мой желудок скрутило в узел. Мало того, что он завязан в узел, так еще и тошнит, как будто меня привязали к американским горкам. Сегодня утро открытия моей галереи, и это не похоже на то, как я себе представляла. Думала, буду взволнована и воодушевлена, но вместо этого я чувствую панику и нервозность.

– Лорен, разве тебе не назначена встреча для прически и макияжа? – спрашивает Анджела, выбивая меня из моих мыслей.

– Да, но я подумала, что должна быть здесь, помогать и быть более полезной... – машинально отвечаю я.

– Дорогая, мы справимся. Все будет прекрасно, – успокаивает она меня с улыбкой.

Последние два дня прошли как в тумане. Я с головой ушла в работу, готовя все к сегодняшнему дню, но то, что сказал Коллин об интеграции, находится на переднем плане моего сознания, независимо от того, насколько я стараюсь игнорировать его. Что-то изменилось. Даже Хелен соглашается, хотя она не будет много об этом распространяться. Единственное, что она сказала, это то, что Коллин был не совсем таким, как обычно. Он кажется более эмоциональным, немного более человечным, и это неплохо, но я уже привыкла к его честной, не предвзятой натуре. Вначале его мотивы были нацелены не на него, а на всех них в целом. У меня появилось отчетливое ощущение, что это уже не так, и если что-то изменилось, мне придется подвергнуть сомнению все, что он сказал и сделал. Поскольку он самый осведомленный из всех, здесь очень страшное место для него, если он не думает ясно. Я волнуюсь, и это не тот случай, который охватывает вас сразу, когда думаете, что произойдет что-то плохое, но тихий – который убивает вас во сне. Из тех случаев, когда люди удивляются, почему совершенно здоровый двадцатилетний парень перенес инсульт или сердечный приступ.

– Лорен Скотт, – я оборачиваюсь в сторону глубокого голоса, и он принадлежит парню со светлыми волосами, обалденными глазами и улыбкой, которой, должно быть, помогли годы носки брекетов.

– Ты... – я замолкаю, пытаясь вспомнить знакомое лицо.

– Йен Хадсон, – говорит он, протягивая руку.

– Конечно же, прости. Сейчас очень суматошно, – извиняюсь я.

Это тот самый парень, лицом которого Хиллари восхищалась, но его работа фотографом – это то, что действительно феноменально.

– Для меня большая честь, что ты позволил мне показать твою работу.

Он красивый, но грубоват, слегка не отёсан, без блеска. Высокий и широкоплечий, больше похож на механика, чем на фотографа. Он немного напоминает Тора, Хиллари понравится. Она очень влюблена в Криса Хелмсворта, и я не могу не беспокоиться о том, что может случиться любовный треугольник.

Надеюсь, он женат.

– Без проблем, похоже, здесь все в надежных руках, – говорит он, слегка пожимая плечами и осматривая хаос.

– Так и будет, обещаю. Все будет готово к сегодняшнему вечеру.

– Не беспокойся. Если Майк доверяет тебе, значит, и я доверяю тебе, – парень тепло улыбается.

Уверена, что эта улыбка вызвала бы бабочек у любой другой женщины, но все, что я хочу сделать, это передать ее кому-то другому. Фантастические глаза и сдавливающая живот улыбка – вот почему мой мозг сейчас в таком беспорядке.

– Лорен, можешь проверить и убедиться, что плейлист в порядке? Ассистент ди-джея хочет получить твое окончательное одобрение, – говорит Анджела, протягивая мне список.

– Вижу, ты занята. Я просто хотел представиться, так как мы находились неподалеку. Увидимся вечером, – говорит он с легкой непринужденной улыбкой.

– Спасибо еще раз. Да, мы еще поговорим сегодня, – говорю я, не отрывая взгляда от списка.

Когда руки закрывают мне глаза, я пытаюсь скрыть стон и изобразить фальшивую улыбку. У меня так много работы, что прямо сейчас я мечтаю о волшебном Джинне, чтобы исполнить три желания и сделать все идеально, или хотя бы просто терпимо. Оборачиваюсь, и вижу широко улыбающуюся мне Рейвен. Я падаю в ее крепкие объятия.

– Я думала, ты придешь позже, – удивленно спрашиваю ее.

– Нет, но я подумала, что тебе может понадобиться помощь, – ее глаза изучают меня, и брови тут же сходятся вместе. – Ты в порядке?

– Просто нервничаю из-за сегодняшнего вечера, – это наполовину правда, и я надеюсь, что она поверит.

– Дорогая, я уже вижу, как все складывается. Для тебя это будет отличный вечер.

– Рейвен, пожалуйста, сделай так, чтобы Лорен убралась отсюда, чтобы она смогла подготовиться к сегодняшнему вечеру. У нас все под контролем, – говорит Хиллари сквозь стиснутые зубы.

– Мне действительно пора на прием, – говорю, пытаясь собрать остатки энтузиазма.

– Да, тебе нужно уходить отсюда, я подменю тебя, и все, что им нужно будет помочь, я могу сделать.

– Ладно. Я ухожу, – я хватаюсь за ремешок сумочки и прокладываю себе путь через море занятых людей, работающих вместе, чтобы сделать мое открытие идеальным.

Когда выхожу на улицу, то с облегчением вздыхаю, в предвкушении немного побыть наедине с собой.

– Пенни за твои мысли? – я удивляюсь, когда поднимаю глаза и вижу Декстера-младшего, сидящего в черном матовом «роллс-ройсе».

– Привет, – говорю я, стараясь скрыть в голосе холод.

Мы с ним уже некоторое время находимся на грани теплых отношений. Мы не были дружны с тех пор, как я узнала, что он солгал мне о Кэле.

– Ты немного рановато для вечеринки, – предполагала, что они с Хелен приедут, но я удивлена видеть его здесь так рано.

Глядя на Декстера, вспоминаю о тайнах и лжи, которые были связаны с моей жизнью.

– Куда направляешься? Хочешь прокатиться? – спрашивает он, и я борюсь с желанием закатить глаза.

– Нет, спасибо, – я поворачиваюсь и иду прочь от него.

– Лорен, я думаю, нам надо поговорить, – говорит Декстер мне вслед, и самодовольство исчезает из его голоса.

– О чем же нам тогда говорить?

– О твоем муже.

– Хорошо... Что ты можешь сказать мне такого, чего не сказала Хелен? – дерзю ему я.

– Хелен связана определенными этическими ограничениями. Я – нет.

Я прикусываю губу. Что может пойти не так от разговора с Декстером? Не похоже, что ситуация может стать еще хуже. Его водитель выходит из машины и открывает передо мной дверь, прежде чем я успеваю дотронуться до ручки.

– Спасибо, – я сажусь, и он закрывает за мной дверь.

Отмечаю мягкость кожи, декаданс отделки – этот автомобиль шепчет богатством.

– Впервые в «роллсе»? – спрашивает Декстер, и на моем лице, должно быть, написано благоговение.

– Так о чем ты хочешь поговорить? – я игнорирую его вопрос и сразу перехожу к делу.

– Знаю, что я никогда не был откровенен с тобой, но, пожалуйста, знай, что это было не из-за того, кто ты, а из-за того, кто я и что от меня требовали.

– Ты знал, что он твой брат? – спрашиваю прямо я.

Его ответ на этот вопрос позволит мне понять, является ли этот разговор пустой тратой моего времени, и если он здесь только ради того, чтобы избавиться от угрызений совести, или если он готов быть более честным со мной.

– Не сразу. Но я – Крестфилд, и то, как долго отец поощрял меня к этому, заставило меня задуматься.

– Когда ты об этом узнал? – спрашиваю я его, когда он наливает себе стакан коричневой жидкости.

– Прямо перед вашей свадьбой, – он подносит стакан к губам.

Я глубоко вздыхаю.

– Почему я здесь, Декстер? Ты, должно быть, хочешь сказать мне что-то важное.

– Кэл говорил с тобой о той ночи?

– Какой ночи? – растерянно спрашиваю я.

– О той ночи, когда он отправился навестить своего давнего родственника.

– Нет. После того, как все случилось, он был очень расстроен из-за этого, и тогда Коллин взял верх.

На его лице появляется выражение глубокой задумчивости.

– Вообще-то нет. Кэл ненадолго вернулся несколько дней назад. Я подумала, что это Крис, и он, возможно, что-то сказал об этом, но я была слишком пьяна, чтобы вспомнить, если это вообще произошло, – признаюсь я. – А что? Это что-то важное? – с любопытством спрашиваю я его.

– Может быть очень важно, – говорит он скорее себе, чем мне. – Я не мог быть тебе полезен изначально, потому что Кэл поклялся мне хранить тайну, – начинает он. – Теперь я не связан этим обещанием. Один из моих фармацевтов сообщил, что Коллин просил «Налтрексон» и «Ксанакс», – объясняет он, и я чувствую, как мое лицо морщится.

– Прости, что это?

– «Налтрексон» обычно прописывают тем, кто пытается преодолеть наркотическую зависимость, но мы обнаружили, что он подавляет эмоциональные позывы и сочетается с «Ксанаксом».

– Он не хочет ничего чувствовать? – растерянно спрашиваю я.

– Как тебе известно, переключение происходит по причине. Коллин обычно не реагирует на такие вещи, потому что он тот, кто не должен быть затронут этим, но, похоже, все изменилось. «Ксанакс» может иметь различные побочные эффекты, включая нарушение памяти. Мы думаем, что смешивая их, он верит...

– Во что он верит?

– Мы думаем, что он, возможно, пытается создать постоянный блок, подобный тому, что мы когда-то разрабатывали для Кэла, – объясняет он, и мое сердце начинает биться быстрее.

– Но Коллин должен быть... – я глубоко вздохнула. – Я сделала его таким, – говорю, ощущая, как чувство вины охватывает все мое тело.

– Нет, он тот, кем он является. Если уж на то пошло, именно ты удерживаешь их вместе.

Но я в это не верю.

– Так что же мне делать? Что же нам делать? – я надеюсь, что кто-то даст мне ответ на все это.

– Если ты ему об этом расскажешь, он все объяснит. Или признается в своих намерениях, а если понадобится – мы поместим его в больницу.

– Прости, что? – шокированно спрашиваю я.

– Лорен, он не может сам себе выписывать лекарства. Это опасно, и мы не знаем, как это повлияет на него, – прямо заявляет Декстер. – Мы с Хелен будем сегодня у тебя на вечеринке. Если ты заметишь что-то странное или необычное, если он будет представлять опасность для себя или кого-то еще – мы должны будем действовать сегодня вечером. Мне неприятно говорить тебе это в твой великий вечер, – говорит он искренне.

– Нет, все в порядке. Мне лучше знать, чем оставаться в неведении.

– Куда ты направлялась? – спрашивает он.

– Домой, – тихий голосок в моей голове говорит, что моя жизнь скатится в ад в одно мгновение. 

*** 

Когда я прихожу домой и открываю дверь, то с удивлением слышу, как играют дети. Я еще больше поражаюсь, когда вижу мистера и миссис Скотт, сидящих на диване и смотрящих телевизор, и маленькую светловолосую девочку, играющую с Кэйлен и ее игрушками.

– Привет, Лорен, – говорит мужчина, и самая большая головная боль в моей жизни присоединяется к уже имеющейся тошноте.

– Привет, ты красивая, – хихикает девочка, и когда мои чувства возвращаются, я понимаю, что это, должно быть, Уилла, потому что она выглядит так же, как Лиза.

– Спасибо, и ты тоже, – я натянуто улыбаюсь ей.

Мистер Скотт смотрит мне в глаза, и я вижу огромный прогресс с того момента, когда видела его в последний раз. Его глаза блестят и полны жизни, борода и волосы подстрижены и больше не в беспорядке. Он не похож на человека, который взвалил на свои плечи всю тяжесть мира, или на человека, который раскрыл страшную тайну своей семье. Он выглядит счастливым, и часть меня радуется, в то время как другая часть интересуется, что он здесь делает.

– Крис хотел, чтобы я приехал, – объясняет он, читая выражение моего лица.

– Крис хотел, чтобы вы приехали?

– Он позвонил мне вчера вечером и сказал, что хочет, чтобы мы присутствовали на открытии твоей галереи, – они оба смотрят на меня с недоумением. – Он тебе не сказал?

– Вчера вечером? – спрашиваю я в замешательстве.

– Да, все в порядке? – миссис Скотт подходит ко мне с озабоченным видом.

– Нет. Криса не было около четырех дней…

– Лорен, что ты имеешь в виду? – спрашивает миссис Скотт.

– Эй, солнышко, хочешь посмотреть все классные вещи, которые есть у Кэйлен в ее комнате? – я спрашиваю Уиллу, а она улыбается и кивает.

– Пошли, Кэйлен, – радостно говорит она, прежде чем убежать вместе с Кэйлен подпрыгивающей позади нее.

Я сажусь и начинаю объяснять им, что произошло: – Кэл взял верх над Крисом и не сообщил нам с Коллином, новые бесчисленные проблемы и возможное злоупотребление лекарствами – по окончанию рассказа, слезы текут по моему лицу, а миссис Скотт укачивает меня в своих объятиях.

– О, дорогая, ты держала все это в себе?

– Мы должны что-то предпринять. Это то, что нужно решить нам, а не Крестфилдам, – говорит мистер Скотт, и в его голосе снова звучит прежняя властность.

– Я должна отменить шоу, – я хватаю телефон, чтобы позвонить Хиллари.

– Нет, не стоит, ты так много для этого работала. Ты этого заслуживаешь, – миссис Скотт сжимает мою руку и мягко улыбается.

– Нам всем придется следить за ним. Кто-то будет здесь с вами круглосуточно, – говорит мистер Скотт. – Также, мы попросим Эйдана помочь нам.

– Просто не понимаю, почему Коллин сказал вам приехать сюда. Как вы думаете, это действительно мог быть Крис? – спрашиваю больше себя, чем их.

– Я был, мягко говоря, шокирован, – виновато опускает глаза мистер Скотт. – У меня были такие большие надежды, что скоро все изменится.

– Вы видели его сегодня? – я спрашиваю миссис Скотт.

– Он поцеловал меня в щеку, когда я готовила завтрак, и сообщил, что ему пора на работу. Я должна была догадаться, что это был не он, когда он не крал еду, – женщина издает безрадостный смешок.

Он всегда уходит до того, как я просыпаюсь. На самом деле каждый из них так делает.

– Лорен, тебе нужно немного отдохнуть перед важным вечером. Ты выглядишь такой усталой, – озабоченно говорит миссис Скотт, и я понимаю, что совершенно забыла о прическе и макияже.

– Сегодня вечером я буду выглядеть как зомби, напряженный зомби, – я смеюсь, чтобы не расплакаться.

– Нет, все будет хорошо. Все будет хорошо, – успокаивает меня миссис Скотт, беря за руку. – Сейчас только час дня. Иди, отдохни до трех, а когда проснешься, у меня будет все, что тебе нужно, чтобы подготовиться. Обещаю, – голос миссис Скотт звучит так уверенно, что мне сразу становится лучше.

Когда я падаю на кровать, не понимаю, как я должна уснуть с таким количеством мыслей, проходящих через мою голову, но почему-то веки ощущаются так, словно они весят тысячу фунтов, и сон сваливает меня, как грузовик.

– Привет, соня. Время просыпаться, – я открываю глаза и вижу Хиллари и Анджелу, сидящих рядом со мной.

– Сколько сейчас времени? – я чувствую слабость и могу проспать еще тысячу часов.

– Время принять душ, чтобы мы могли сделать тебя гламурной, – Хиллари улыбается, держа сбоку пятифунтовую косметичку и протягивая мне «Ред Булл», а Анджела машет мне феном и утюжком.

– Вы самые лучшие, – говорю я, чувствуя, как меня душат слезы.

– Сейчас же прекрати плакать, потому что, как только я нанесу тебе тушь на ресницы, мне придется убить тебя, если слезы смоют ее.

Я проглатываю свой «Ред Булл» между душем и нанесением лосьона, а когда заканчиваю, Анджела начинает расчесывать мои волосы.

– Я уже говорила тебе, что встретила своего следующего любовника на одну ночь? – спрашивает Хиллари, разглядывая размер своей задницы в моем зеркале.

– Повзрослей, Хил, – игриво ругает ее Анджела.

– О нет, если бы ты его видела, ты бы так не говорила. Он такой горячий, и он художник. Такой задумчивый, – она падает обратно на мою кровать и ищет его фотографию на телефоне, затем показывает Энджи.

– Да, симпатичный, но почему он должен быть любовником на одну ночь? – спрашивает Энджи, и Хиллари причмокивает губами.

– Это такое выражение, – оправдывается Хиллари.

– А как же Эйдан? – думала, что они, вроде, становятся ближе, поэтому я удивлена, что Хиллари заглядывается на других парней, а получается, я была не права.

– Фу, мы же не вместе. Мы просто развлекаемся, и пока он не заведет разговор о другом, я выбираю, – хихикает она. – Что насчет тебя и Майки? – Хиллари поддразнивает Анджелу, и та застенчиво улыбается.

– Мы встречаемся, – говорит Анджела, обматывая мои волосы вокруг палочки для завивки.

– Встречаетесь или развлекаетесь? – Хиллари спрашивает драматично.

Я закрываю глаза и наслаждаюсь моментом, вспоминая те дни, когда мы помогали друг другу готовиться к свиданиям и устраивали ночевки после того, как парни разбивали наши сердца. Ну, то, что я тогда называла разбитым сердцем. Ничто не сравнится с тем, что я чувствовала с Кэлом. Наши проблемные дни – адское пламя, а хорошие – райское наслаждение.

– Спасибо, что пришли, – говорю я им. Энджи целует меня в щеку, а Хиллари бросает в меня подушкой.

– Аккуратней, прическа! – Анджела ее ругает. На какое-то мгновение я перестаю думать обо всем, что произошло между мной и моим мужем – о лжи, секретах и тайных планах – я просто провожу время с моими девочками перед одним из самых захватывающих вечеров в моей жизни. 

***

Коллин

– Вот ваш костюм на сегодняшний вечер и документы, которые вы просили, – женщина вешает костюм на дверь и кладет папку на стол.

– Дженнифер, что это такое? – спрашиваю я, глядя на свою помощницу, и возвращаюсь к папкам в руке.

– Вы же сами просили, сэр, – говорит неловко улыбаясь. Она хорошенькая, как кинозвезда старой школы – не худая, как рельс, но стройная, с большими глазами лани и полными губами, но я сомневаюсь, что это было одним из факторов получения ею этой работы.

– Я тебя просил? – повторяю я, замечая, как она сглатывает.

– Да, сегодня утром, – она скрещивает руки перед собой, полуулыбка исчезает.

Я щиплю себя за переносицу. Это уже второй раз, когда я теряю память, маленькие моменты, украденные у меня, как насмешки. Сначала к монитору моего компьютера была приклеена бумажка с надписью «твое время истекает», а теперь вот это.

– И что это? – я просматриваю что-то, что похоже на личные документы, счета за электричество и свидетельство о рождении.

– Их доставил курьер мистера Крестфилда, – ее голос дрожит, она нервничает или чувствует себя неловко, но это я должен нервничать. Когда мой взгляд падает на имя, я роняю папку из рук. На моем столе досье на Клейтона Райса.

– Кэл, – бормочу я.

– Простите, сэр?

– Ничего страшного, Дженнифер. Увижу ли я тебя сегодня на открытии галереи моей жены? – я меняю тему, и ее улыбка становится шире.

– Да. Мы все очень взволнованы. Я никогда раньше не была на открытии галереи.

– Хорошо, – говорю я ей, а она кивает, прежде чем уйти и закрыть за собой дверь.

Я достаю из ящика пузырек с таблетками и смотрю на них. Комбинация лекарств, которую я принял ранее, была неправильной. Она только сделала меня усталым и более восприимчивым к переходу. Я должен увеличить количество «Налтрексона». Поднимаю трубку телефона.

– Дженнифер, ты можешь позвать Килана Фекслера? – он один из химиков, с которыми я сотрудничаю.

Я беру папку, которую Кэл попросил ранее, и бросаю ее в измельчитель. Проверяю время и вижу, что у меня есть около двух часов до того, как мне нужно будет уходить в галерею, поэтому прыгаю в душ, переодеваюсь в костюм, и понимаю, что Фекслер все еще не добрался сюда. Хватаю телефон.

– Дженнифер, ты вызвала Фекслера? – спрашиваю я, чувствуя, как начинают пульсировать вены в голове.

– Да, но…

– «Но» что? – мое терпение начинает иссякать, а телефонная линия обрывается.

Беру трубку, чтобы перезвонить, но слышу сигнал «занято». Я встаю и направляюсь к двери, а Декстер Крестфилд-старший входит в нее.

– Коллин... – на его лице появляется угрожающая улыбка. – Мой сын, – снисходительно добавляет он.

Я улыбаюсь в ответ.

– Твой брат лишил тебя привилегий нашего фармацевтичного персонала, – объясняет он. Мужчина оглядывает меня с головы до ног и одобрительно кивает. – Отличный выбор для открытия галереи Лорен, – он улыбается, как ведущий развлекательного шоу, затем проходит мимо меня и садится за мой стол. – Я немного обеспокоен, Коллин, – он откидывается на спинку моего стула.

– Обеспокоен чем?

– Что у тебя нет контроля над ситуацией.

– У меня все под контролем. Конечно, были и небольшие инциденты, – признаю я.

– Я не совершаю инцидентов, Коллин. Я уже слишком стар для них. Мне нравятся результаты, и я не люблю ошибки или просчеты. Они меня утомляют, раздражают, а я не из тех людей, с кем ты хочешь поступить подобным образом, – его жесткое лицо расплывается в улыбке.

– Не было никакого просчета или ошибки, учитывая, что я здесь один. Для этого есть причина, и если ты поможешь мне остаться здесь, тебе нечего будет бояться.

Он приподнимается на моем стуле.

– Ты так напоминаешь мне свою мать. Из всех твоих «товарищей», ты больше всего напоминаешь мне ее, – говорит он со зловещей улыбкой, и я стискиваю зубы. – Она была так красива. Она легко могла бы уехать в Голливуд или Нью-Йорк и сколотить состояние на одном лишь лице. В ту же секунду, как я увидел ее, понял, что она должна быть моей, и я просто надеялся, что ее мозг соответствовал телу, – мужчина хихикает.

– Ты закончил? – многозначительно спрашиваю я.

Его улыбка превращается в ровную жесткую линию.

– Ты сядешь. Прямо сейчас, – его тон не поднимается выше шепота, но заставил бы вздрогнуть и более слабого человека.

Он указывает на стул перед моим столом.

Я сжимаю губы и поправляю костюм, прежде чем сесть. Я могу завоевать его доверие до окончания разговора, лишь бы получить то, что мне требуется. Он может заплатить за это позже.

– Ты же знаешь, я не понимал, что с ней что-то не так, пока... Ну, не буду вдаваться в пошлые подробности. Это было бы бестактно, – он хихикает, и его глаза изучают мое лицо, ожидая реакции. – Казалось, ее устраивало видеться, когда позволяло время, и она понимала, что является пустышкой, но потом часть ее противоречила этому, и тогда появился ты.

– Как бы эти рассказы о твоей юности ни были достойны бестселлера. Я должен кое-где быть, – напоминаю я ему.

– Ты же знаешь, я думаю, что ввел тебя в заблуждение, Коллин. Возможно, у тебя создалось отчетливое впечатление, что я тебе что-то должен, за то, что ты контролируешь ситуацию, хотя на самом деле все обстоит как раз наоборот.

Я не могу удержаться от смеха.

– Отправить тебя в психушку было бы слишком просто, – небрежно говорит он.

Я издаю недоверчивый смешок.

– Если бы я почувствовал, что ты представляешь для себя какую-то опасность, а Хелен согласилась бы со мной... – он замолкает.

– Декстер, ты не с Кристофером разговариваешь. У тебя должно быть больше доводов, чем это.

– Нетерпелив, как и Изабелла, – он качает головой. – Ты заставлял моих сотрудников давать тебе лекарства. Ты угрожал одному из них, прежде чем ударить его головой о металлическую столешницу, – говорит он, и я чувствую, как мое сердце начинает биться скорее.

– Я этого не делал, – парирую я, и он ухмыляется.

– Правда... ты уверен? Потому что я не думаю, что ты помнишь так много, как следовало бы...

Он замолкает, встает с моего стула и подходит к окну.

– Допустим, ты не предполагаешь, что я смог бы убедить одного, двух или трех моих сотрудников согласиться заявить обратное? Что у меня нет козырей в кармане? – он поворачивается ко мне с ухмылкой. – Ты задокументирован, как человек страдающий потерей во времени и памяти. Это означает, что ты не осознаешь всего, что делаешь. Ты же не думаешь, что я не могу заставить Хелен согласиться с тем, как я вижу твое состояние? – он смеется. – Было бы великодушно, если бы ты согласился на госпитализацию, Коллин. Это было бы лучше, чем когда ты садишься в один из тех роскошных автомобилей, которые ты так любишь, а тормоза отказывают. Странный человек с пистолетом загоняет тебя в угол в переулке, чтобы стащить эти часы за пятнадцать тысяч долларов с твоего запястья, а его палец соскальзывает и нажимает на спусковой крючок.

У меня сдавливает горло, тело тяжелеет, мысли путаются.

– Ты видишь эту игру, в которую я играю с теми, кто думает, что они умнее – на шаг впереди меня? Я позволяю им думать, что они в шаге от мата, а потом... я опрокидываю доску, – он наклоняется ко мне, и мы оказываемся лицом к лицу. – Тебе повезло, что ты родственник. Не надо так расстраиваться. Люди и лучше тебя, проиграли мне и будут продолжать проигрывать. У твоего собственного брата есть своя игра, которая, как он думает, поставит его на первое место, но он также проиграет, а мир продолжит вращаться. Ты не добьешься такого в жизни с тем, что у меня есть и с тем, что я построил, если не будешь держать руку на пульсе каждой области, которая тебе нужна. Я научился видеть общую картину. Молодые люди вроде тебя видят только небольшой фрагмент.

Он прикасается к моей щеке, как отец к любящему сыну.

– Знаешь, я действительно любил твою мать... Она просто... Она не понимала своего места – не могла принять его – даже после всех моих уговоров, – он испускает короткий вздох. – Ну ладно. Все это в прошлом, верно, мой мальчик? – мужчина похлопывает меня по спине, прежде чем направиться к двери. – Ой, чуть не забыл. У меня есть для тебя подарок.

Я поворачиваюсь к нему, и он бросает мне пузырек с таблетками. Я копошусь, прежде чем поймать, а он уходит из моего кабинета. Словно, никогда здесь не было, но его присутствие повсюду, инфицирует воздух, инфицирует меня. Сразу же закрываю дверь и замираю.

Я застрял на месте. Пытаюсь думать, но не могу, потому что слышу только зловещий смех. Я быстро открываю пузырек и принимаю четыре таблетки. 

*** 

Лорен

Он еще не пришел. Посреди всего этого волнующего хаоса мои мысли сосредоточены на нем, а их не должно быть. Все будет хорошо. Сегодняшний вечер – вечер наслаждений моими достижениями – тем, что я так упорно старалась собрать воедино.

Ну, это то, что Рейвен сказала мне в ту минуту, как я пришла со своим бледным лицом, скрытым под тональным кремом, консилером и мерцающей пудрой. Хиллари проделала удивительную работу. Мое лицо выглядит как у тех девушек в Instagram – безупречно. Мои волосы стали шикарными после того, как Энджи создала идеальные свободные волны. Черное платье, кажется, специально создано для меня – облегает и скрывает во всех нужных местах. Галерея переполнена. Музыка наполняет воздух, в то время как люди восхищаются каждой картиной. Мелькают вспышки камер, присутствуют несколько газетных репортеров. Публика – сочетание молодых, энергичных и утонченных людей, которых я определяю как наших подписчиков из социальных сетей и связей, которых Декстер притянул для более традиционной прессы. Я сплю, и это прекрасно, за исключением того, что мой главный человек отсутствует.

– Улыбнись, милая, ты выглядишь так, будто только что проглотила презерватив, – шепчет мне на ухо Хиллари. – Здесь так много людей, которые хотят встретиться с тобой, сделай обход и поблагодари всех за то, что пришли и покупают работы твоих художников. Я продала пять, и я убью тебя, – говорит мне прямо в ухо.

Подруга берет меня за руку, и ведет по залу. Я удивлена, насколько хорошо Хиллари справляется с этим. Она харизматична, сдержанна с женщинами и правильно кокетничает с мужчинами. Хорошо осведомлена о каждом произведении и его создателе. Она все выучила и поднялась так высоко, как я не ожидала, когда нанимала ее, потому что она металась между работами. В те моменты, когда я разваливалась на части, она собирала все воедино.

– Йен, Лорен и я просто хотели поблагодарить тебя за то, что ты сегодня так хорошо поработал. Я спросила нескольких человек о том, как они узнали об этом событии, и все они сказали, что следуют за тобой, – Хиллари одаривает его привлекательной улыбкой, а парень скромно улыбается в ответ.

– Твоя работа удивительна и одна из моих любимых, – честно говорю я ему.

Его последние работы – фотографии заброшенных зданий, но то, как он их запечатлевает, они говорят с людьми – мужчинами и женщинами всех возрастов. Я предполагаю, что именно поэтому у него более миллиона подписчиков на Instagram.

– Может, я и привел сюда кое-кого, но все говорят о твоей работе, – он смеется.

– Моей работе?

– Очень смело раскрывать что-то настолько личное. Ты смогла увидеть боль, одиночество, страх и радость в этом, – шум вокруг меня заглушен.

Мое сердце тяжело бьется в груди, и кажется, что мир замедлился. Я смотрю на Хиллари, на лице которой застыла нервная улыбка.

– Хиллари, ты не сделала этого, – я сглатываю свои набирающие обороты нервы.

– Это такая удивительная картина, Лорен, – умоляет она настойчиво, сжимая мои руки.

Йен смотрит между нами, чувствуя некоторое напряжение. Мои мысли неуклюже пытаются сформировать слова, но слова не выходят из моего рта. Я осматриваю комнату, чтобы увидеть, где она ее разместила, но ничего не вижу.

Как она ее назвала? Каково описание? Я еще даже не показывала ему эту картину, а теперь она выставлена на всеобщее обозрение. Я ухожу от Хиллари и пересекаю галерею. Я не заметила ее во время моей первой прогулки. Она размером почти шесть футов, я бы просто не пропустила ее.

– Дорогая, это потрясающе. Ты проделала такую фантастическую работу, – Рейвен останавливает меня.

Она красиво выглядит, ее волосы короче, чем раньше, и подстрижены в стильный боб. Тетя в темно-серый свитер большого размера и черную юбку, но я даже не могу произнести ей комплимент вслух, потому что мои мысли заняты одним – найти картину, надеяться, что, быть может, никто ее не заметил, и молиться, чтобы мое имя не ассоциировалось с ней. Возможно, Хиллари просто случайно упомянула об этом Йену, когда флиртовала, а он просто был милым.

– А ты видела что-нибудь, написанное мной? – нервно спрашиваю я.

– Именно об этом я и говорю. Это разговоры на всю ночь. Я не думала, что ты будешь так откровенна с тем, что происходит, но... – ее слова остаются неслышимы.

– Наверху, это должно быть наверху, – бормочу я себе под нос.

Прежде чем пройти сквозь несчётное количество людей, держащих бокалы с шампанским и поглощенных своими собственными разговорами. Мое сердце начинает вырываться из груди, когда я вижу это. Она находится в своей собственной секции в окружении более чем дюжины людей.

Подпись рядом гласит: «Разбитые осколки» автор Лорен Скотт.

Мое сердце останавливается.

– Как ты думаешь, что картина значит? – я слышу мужской голос.

– Кого это волнует, ведь он горячий, – добавляет женский голос.

– Это один и тот же парень, не так ли?

– Думаю, да.

– Нет, они все выглядят по-разному.

– Конечно, это тот же самый парень.

– Думаешь, тройняшки?

– Может быть, у нее трое любовников.

В конце концов, все голоса сливаются воедино, кроме одного.

– Что это такое? – его голос заставляет все резко остановиться.

Мое сердце упало, и я нервно поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. Его глаза широко раскрыты, он пристально смотрит на картину. Я проглатываю свои нервы. Его присутствие вызывает тишину среди зрителей, и я не уверена, потому, что они узнали его или его аура сама по себе не вызывает вопросов, а только действия, которые нужно предпринять. Это заставляет меня хотеть заползти вглубь себя и спрятаться. Он выглядит потрясающе – одет в безупречный черный костюм, ни единого волоска не выбилось из прически, но что-то не так. Лицо у него каменное, расслабленное, но движения быстрые и резкие, когда он подходит к портрету и оглядывает небольшую толпу людей, окружающих его. Он приближается ко мне, хватает меня за руку, не ослабевая хватки.

– Как ты могла это сделать? – его голос хриплый и отчаянный.

– Я... Я не хотела, чтобы это было выставлено на всеобщее обозрение... – говорю ему быстро.

– Ты знаешь, что может случиться, если люди узнают об этом? – спрашивает он, его хватка на моей руке становится еще крепче.

– Коллин, ты делаешь мне больно, – я пытаюсь вырвать свою руку.

– Есть причина, по которой мы обращаемся к одному врачу, причина, по которой это должно оставаться в тайне, – его зубы стиснуты, и он притягивает меня ближе к своей груди. Его глаза прикованы к моим, в них горит огонь.

Я чувствую, что дрожу. За те годы знакомства с этим мужчиной, я испытывала к нему много чувств – гнев, радость, любовь, разочарование, желание, но не страх, никогда не чувствовала с ним страха, до сих пор.

– Он может уничтожить нас, – рычит мужчина, прежде чем оттолкнуть меня.

Мой рот открывается от шока и замешательства. Должно быть так действует лекарство! Зеваки растерянно смотрят на нас, с озабоченными выражениями лица, не зная, стоит ли им вмешиваться.

– Коллин, о ком ты говоришь? Да что с тобой такое? – я умоляю его.

Он смотрит на меня разочарованно, как будто я ему досаждаю. Подходит к моему произведению и пытается стянуть его вниз.

– Коллин, прекрати! – я пытаюсь схватить его за плечо, но он отталкивает меня так сильно, что я спотыкаюсь на каблуках.

– Эй, почему бы тебе не успокоиться, – говорит один из зрителей. Он примерно такого же роста и телосложения, как Коллин, и я боюсь того, как это закончится в состоянии Коллина.

– Это тебя не касается, – рычит Коллин, продолжая пытаться сорвать холст со стены. Зевака смотрит на меня с жалостью.

– Пожалуйста, просто оставь его в покое, – говорю я ему. Другой парень качает головой в недоумении или в гневе и подходит к нему.

– Эй, приятель, успокойся, – он хватает его за плечо, и я смотрю, как кулак Коллина летит парню в лицо с такой силой, что он падает.

– Коллин! – кричу я.

Но тот даже не смотрит в мою сторону. Он швырнул парня на картину и теперь навалился на него сверху, ударив кулаком по лицу.

– О Боже, Коллин, прекрати! – кричу я.

Пытаюсь стащить его с другого парня, но он толкает меня так сильно, что я падаю на пол.

– Эй! – я сажусь и вижу, как двое мужчин, один из них Йен, оттаскивают Коллина от бедняги. Несколько женщин помогают мне подняться. Коллин борется в их тисках и умудряется освободить свою руку у одного парня и ударить локтем в лицо Йена.

– Черт! – Йен кричит, прикрывая свой глаз. Другой парень хватает Коллина, а Йен срывает с себя куртку и расправляет плечи, как будто он профессиональный боец.

– Ну же, придурок! – он насмехается над Коллином, а потом набрасывается на него, как разъяренный бык.

Коллин пытается схватить Йена за талию, чтобы бросить его, но Йен наносит ему несколько ударов в живот. Из моих глаз текут слезы. Я снимаю туфли и бегу за помощью, когда вижу Эйдана пробирающегося сквозь толпу.

Я так рада его видеть, что готова упасть в обморок. Он бросается в бой, но хватает Йена, ошибочно полагая, что тот является инициатором драки.

– Коллин. Останови Коллина, Эйдан! – кричу я.

Эйдан на долю секунды растерянно смотрит, а Йен бьет его в челюсть, в то время как Коллин пытается ударить их обоих. Охрана бросилась на верхний этаж и повязала всех, кто связан с дракой.

– Что, черт возьми, происходит?! – кричит Хиллари, широко раскрыв глаза.

Не прошло и минуты, как все рядом со мной начали спрашивать, что случилось – Скотты, Декстер и Хелен, Рейвен и Анджела, но я не могу ответить. Я дрожу, когда смотрю на сдерживаемого Коллина, его глаза пусты, и от этого у меня внутри все холодеет, а по лицу текут слезы. Я смотрю на произведение, над которым я так усердно работала – то, что другим людям показалось бы странным или необычным, для меня это было драгоценным и прекрасным. Моя картина была похожа на записи с дневника последних трех лет моей жизни. Теперь они исчезли, уничтожены и растоптаны. Открытие моей галереи должно было быть потрясающим, но просто жизнь решила, что это не для меня. 

Глава 14

Крис

Голова раскалывается, живот, лицо и руки болят. Сажусь и оглядываюсь. Я в больничной палате. У меня капельница в руке, вы, должно быть, шутите. Я прикован наручниками к кровати?

Что я сделал? Ужас начинает расползаться по всему моему телу. Конечно, я как всегда, просыпаюсь посреди беспорядка, к которому не имею никакого отношения.

Что я здесь делаю? Что произошло? Задумываюсь о последнем, что помню. Я разговаривал с Кэлом, и мы договорились поделиться. Конечно, это как-то связано с ним. Я был настолько глуп, что доверил ему. Я заслужил это.

– Привет, – я поворачиваюсь и вижу сидящую в комнате маму с мрачным выражением лица.

– Мам. В чем дело? Что случилось? – спрашиваю ее.

Она опускает взгляд на свои колени, прежде чем взглянуть на меня, и это говорит мне почти все, что мне нужно знать. Что бы ни случилось, я все испортил.

– Крис? – спрашивает она, сдерживая надежду в голосе.

– Да, это я, мам, – она облегченно вздыхает, но затем на ее лице появляется озабоченное выражение. У меня все еще кружится голова.

– Я что, под кайфом?

– Успокоительное. Было трудно тебя одолеть, – тихо говорит она. Я смотрю на нее с недоумением. – Что последнее ты помнишь?

Я рассказываю ей все, что помню, а она кивает.

– Итак, прошло уже несколько дней, и на открытии галереи Лорен произошел большой инцидент, – мое сердце и внутренности ощущаются так, словно их вырвали из груди.

– О нет. Насколько все плохо? – спрашиваю я, боясь услышать ответ.

Она объясняет, что Коллин появился и уничтожил портрет, созданный Лорен, подрался с тремя людьми и в значительной степени испортил открытие ее галереи. Я чувствую, что меня сейчас вырвет.

– Люди, на которых ты напал, не выдвигают обвинений... – она замолкает, демонстрируя показную улыбку.

Это единственное яркое пятнышко в истории, но последствия выходят далеко за рамки. Я могу прочесть это на ее лице.

– Но также ты присутствуешь на видео – несколько человек сняли драку... – продолжает она, и я в недоумении откидываю голову назад. – Ты толкнул Лорен, Крис... Схватил и толкнул ее, – она старается говорить как можно спокойнее, но у меня уже трясутся руки.

– Я сделал что?! – шокировано спрашиваю я.

Думаю, она же не могла просто придумать это. Ее губы плотно сжимаются.

– Доктор сделал анализ крови – ты принял какие-то таблетки, которые могли вызвать неконтролируемое поведение. Они очистили твою кровяную систему.

– Который из них? – мой гнев кипит, и я сжимаю кулаки.

– Кристофер, – говорит мама тихим и спокойным голосом. – Ты – мой сын... И я сильно тебя люблю. В тот момент, когда я увидела тебя в пятилетнем возрасте, ты был вторым человеком, который украл мое сердце, – ее улыбка заставляет меня улыбнуться, но торжественность ее тона пугает меня. – Я думаю, тебе пора смириться с тем, что твои поступки, являются твоими собственными.

– Лорен должно быть... Она, должно быть, ненавидит меня.

– Я уверена, что она не ненавидит тебя, но она раздавлена, Крис, – мама говорит просто, и от интонации ее голоса у меня по спине пробегает холодок. – Она через многое прошла, сынок, – ее голос тих, но напряжен, выражение глаз заставляют мою грудь сжиматься. – Не могу себе представить, каково это – быть ею и любить то, что она делает. Это так просто и бескорыстно, – улыбается она. – Именно о ней я молилась, когда просила Бога послать тебе жену. Но у каждого есть свои пределы, Кристофер.

Ее голос угрожающий.

– Я... Она собирается меня бросить? – спрашиваю ее, чувствуя жжение в горле.

Она должна... Она должна собратьсяи исчезнуть – никто ее не осудит.

– Не могу сказать наверняка. Если кто-то знает, что сумасшедшая любовь заставляет тебя делать? То это я. Но скажу, что ей больно. Думаю, она была сломлена в течение долгого времени, и не потому, что она не может принять или справиться с твоим состоянием, а от того, что ты отказался это сделать.

Мои глаза расширяются, и я начинаю защищаться.

– Вы все сделали это соревнованием – нет, битвой за то, чтобы она полюбила одного из вас! – подчеркивает она. – Она сломана. Сердце девушки так хрупко. Ты... Коллин... Кэл... Вы не были нежны с ее сердцем. Не знаю, как все это работает, – она слегка пожимает плечами, вытирает слезы с глаз и подходит к моей кровати. – Неважно, какие действия тебе нужно будет предпринять, чтобы выздороветь или поправиться – ты должен это сделать. Я всегда буду любить тебя, независимо от того, что ты делаешь. Это своего рода требование, как матери, – она улыбается искренней, теплой улыбкой, которая заставляла меня чувствовать себя лучше, когда я был ребенком. – Но как жены: у тебя есть выбор, и Лорен всегда выбирала тебя. Но она больше не одинока – у нее есть дочь – твоя прекрасная маленькая девочка, и если дело дойдет до того, что ей придется сделать выбор между вами двумя... Ты не выиграешь, – она целует меня в лоб и крепко обнимает. – Твой отец и Эйдан ждут тебя снаружи... Не хочешь поговорить с ними?

Отец? Что он вообще здесь делает?

– Я поговорю с Эйданом.

Мама кивает, и через несколько мгновений после того, как она выскальзывает в дверь, входит Эйдан со спрятанными в карманы руками и синяком под глазом.

– Что с тобой случилось? – спрашиваю я, видя, как распухло его лицо. Он выглядит так же, как я себя чувствую.

– Это сделал ты! – серьезно говорит он, садясь и вытягивая ноги.

– Конечно же, – вздохнул я.

– Я надеялся, что когда ты проснешься, будешь другим парнем, так чтобы я смог вырубить его и вернуть тебя, – говорит он... и надеюсь, шутит.

– Скажи мне, было плохо? – спрашиваю, зная, что Эйдан не будет приукрашивать.

Он присвистнул и покачал головой, прежде чем вытащить телефон.

– Тебе лучше это увидеть, – нерешительно говорит он, и через несколько секунд я слышу свой голос, и Эйдан поворачивает телефон ко мне.

– Какого черта? – спрашиваю я, наблюдая, как происходит вся эта катастрофа.

– Ты был под чем-то, ты или кто бы ни был, – я смотрю на количество просмотров видео. Больше тридцати тысяч, и было опубликовано всего семь часов назад.

Когда вижу, как я толкаю Лорен на пол, мое сердце разрывается пополам. Должно быть, я выгляжу так, будто меня сейчас вырвет, потому что Эйдан хватает мусорную корзину и протягивает ее мне. Я сердито отбрасываю его в сторону. Мне хочется биться головой о металлические перила. Я даже смотреть больше не могу. Ничто из того, что я сделал, не может быть хуже этого.

– Выключи его, – бормочу я.

– Погоди, ты не хочешь посмотреть ту часть, где я пришел на помощь, думая, что какой-то мудак разрушил церемонию открытия Лорен, и этот мудак оказался тобой? – шутливо спрашивает он.

Я тупо смотрю на него.

– Может быть, позже.

Эйдан засовывает телефон обратно в карман.

– Я не знаю, что делать. То, как моя мама смотрела на меня, я боюсь увидеть, как Лорен будет смотреть на меня. Что, если я потерял ее? Я никогда себе этого не прощу, – я закрываю лицо руками.

– Ты понимаешь иронию этого заявления? – Эйдан хихикает.

Я причинил ей боль. Не только в переносном, но и в прямом смысле. Я ее ударил. Смутил ее, и из-за чего? Я не знаю, что заставило Коллина принять наркотики, или как до этого дошло, но уверен, что это как-то связано с нашим желанием контролировать ситуацию, думать о себе, а не о своей жене или дочери. Мы были так эгоистичны, думая о своих нуждах, о том, кого она любит больше и кто победит, что мы не переставали думать, что можем потерять ее. Мне противно – даже не хочу смотреть на себя.

– Мне нужно поговорить с папой.

Брови Эйдана удивленно взлетают вверх.

– Ты уверен? Ты же не собираешься ударить его, правда? Потому что я был бы более чем счастлив сделать это для тебя.

– Нет, я не собираюсь его бить. И если ты не хочешь, чтобы на тебя надели наручники и не уложили по соседству со мной, то, наверное, тебе тоже не стоит, – говорю ему. Он издает смешок и направляется к двери. – Эй, Эйдан, спасибо, что боролся за меня, – он ухмыляется и отмахивается от меня.

– Я бился и по худшим причинам.

Мой отец входит в дверь, быстрее, чем я ожидал. Жутко смотреть на него. Я представлял себе, что он будет выглядеть иначе, более зловеще, как злодей из мультфильма, но ничего такого нет. Он похож на моего отца, за исключением того, что его лицо показывает беспокойство, волнение и опасение. Несмотря на то, что мужчина влетел в комнату, он нерешительно смотрит на стул, почти боясь сесть в него. Что я могу изменить свое мнение о его присутствии здесь, если он это сделает. Может быть, я так и сделаю.

– Ты можешь присесть, – я жестом указываю на сиденье.

Он внимательно смотрит на меня, прежде чем сесть.

– Я не знал, захочешь ли ты меня видеть, – говорит он, прочищая горло.

– Не знаю, смогу ли я, – признаюсь я, и он опускает голову. – Но чувствую, что должен это сделать, – я испустил длинный вздох.

Мы смотрим друг на друга, его лицо полно вины, печали, разочарования, сожаления и стыда. Теперь я узнаю его гораздо легче, потому что являюсь какой-то версией его.

– Я знаю, что мои слова сейчас ничего не значат, и что у тебя есть гораздо больше проблем, но знай, что нет дня, когда я не сожалел бы о том, что мой поступок сделал с нами. Я скучаю по тебе и молюсь Богу, чтобы все стало лучше. Хочу, чтобы ты узнал свою младшую сестру, даже если ты никогда больше не заговоришь со мной. Твоя мама влюбилась в нее и, я надеюсь, ты тоже сможешь…

У меня отвисает челюсть.

– Что? – растерянно спрашиваю я его. Он немного колеблется. – Что мама? Как... О чем ты вообще говоришь? – мой голос становится резче по мере продолжения фразы.

Отец с трудом сглатывает.

– Лиза, – я съеживаюсь, как только он произносит ее имя. – Она высадила твою сестру и уехала из города. Уилла живет с нами последние два месяца, – бормочет он.

Я смеюсь и закрываю лицо руками. Не могу в это поверить.

– Послушай, я даже не могу начать разбираться с этим прямо сейчас, – я щиплю себя за переносицу. – Мне не нужны твои извинения или объяснения. Мне просто нужно, чтобы ты был моим отцом – таким, каким был до того, как все это случилось.

Он медленно кивает, как будто понимает, что я имею в виду. Он кладет руки на колени, и я рассказываю ему все, что произошло – все, что помню, мою сделку с Кэлом и то, как я боюсь, что Лорен покинет меня. Когда я заканчиваю, между нами воцаряется молчание, он смотрит на свои колени, прежде чем наши глаза встречаются.

– Сделай все необходимое, чтобы удержать ее, сын. 

*** 

Лорен

– Привет, милая, – я поднимаю голову и вижу Рейвен, что заглядывает в дверь.

Не знаю, как долго я не спала. Я провела целый день в этой комнате. Не двигалась с места с той самой ночи «распада на глазах» – так я ее назвала – событие, которое изменило все, должно иметь название. Мне почему-то казалось, что если я останусь здесь и не выйду, если я не скажу ни слова о том, что произошло – это не станет нереальным. Хочу, чтобы случившейся оказалось плохим сном – чем-то, что я могла бы объяснить, потому что признаться себе, что мой муж сделал то, что он сделал в ту ночь – делает все это таким настоящим и душераздирающим. Мало того, что он напал на нескольких человек и разрушил открытие, он уничтожил кое-что ценное для меня.

Хуже всего то, что он заставил меня бояться его. Независимо от того, был ли он Коллином, Крисом или Кэлом, я так напугана, что не могу просто закрыть глаза на это.

– Я принесла тебе кофе, тосты и два вареных яйца, – она обращается со мной как с ребенком, напоминая мне о том, в каком ужасном положении я нахожусь.

Как бы обычно Рейвен себя не вела, она приняла строгое выражение лица, я-сказала-тебе-так, я знаю, что все не так уж плохо.

– Спасибо, – мой голос звучит как наждачная бумага.

Рейвен садится на край кровати и пододвигает ко мне поднос. Я беру кружку и понимаю, что мои руки дрожат, я ставлю ее обратно и закрываю глаза, пытаясь сдержать слезы, что вот-вот должны появиться.

Она молча отодвигает поднос в сторону и скользит рядом со мной, протягивая мне свои распростертые объятия. Я падаю в них и кусаю губу, но она дрожит так сильно, что это не помогает, и вскоре я отпускаю ее, рыдания вырываются из меня быстрее, чем слезы текут из глаз.

– Милая, все будет хорошо, – говорит, поглаживая меня по спине.

Я не могу говорить, даже если бы попыталась, поэтому сосредотачиваюсь на дыхании. Мои слезы кажутся бесконечными – не останавливаются в течение нескольких минут, и я чувствую жалость к Рейвен, которая здесь убирает беспорядок, в котором предпочла быть я. Не могу поверить, что снова нахожусь здесь – посреди того же самого места, где была два года назад, только на этот раз он не ушел, а вместо этого что-то исчезло во мне. Моя вера в то, что он мой защитник, что независимо от борьбы, обвинений, постоянных изменений личности, что он никогда не причинит мне вреда, что я никогда не буду в опасности, исчезла. Это всегда было моей защитой, когда я получала взгляды от людей, которые любили меня, которые думали, что я сумасшедшая, чтобы пройти через это ради любви. Это был мой козырь – он любил меня и, что бы ни случилось, никогда не причинит мне вреда. Теперь все пропало.

– Милая, – тихо говорит она. – Я сегодня разговаривала с его мамой, – у меня все тело леденеет. – Она сказала, что у него в организме определили какое-то лекарство, которое заставило его так себя вести, – объясняет она.

Мне неловко говорить ей, что я уже знаю о лекарстве после моего разговора с Декстером. Я не думала, что его поведение настолько изменится, что он будет настолько маниакальным и бешеным.

– И кем он проснулся? – я горько смеюсь, высвобождаясь из ее объятий.

– Кристофером.

– И дай угадаю... он понятия не имел, что произошло? – я хватаю салфетку с прикроватной тумбочки и вытираю лицо.

Она грустно улыбается мне, и это все, что мне нужно.

– С Кэйлен все в порядке? – я заставляю себя проглотить кофе.

– С ней все хорошо. Я искупала ее, накормила завтраком, и Анджела повела ее в парк. Хиллари занимается делами в галерее сегодня вместо тебя. Она занималась уборкой и общением с прессой, – мое сердце вздрагивает.

О Боже, галерея! Я смотрю на часы – сейчас час ночи. Да, у меня есть бизнес, возможно, неудачный после вчерашней катастрофы.

– Она попросила меня, чтобы ты позвонила ей, когда проснешься, – я знаю, что должна быть благодарна ей за то, что она так много сделала.

Но я не могу не злиться на нее за то, что она не послушала меня – за то, что взяла на себя смелость показать мою работу. Но я не могу винить ее полностью во всем, потому что вчера, в конце концов, что-то должно было произойти, была бы эта часть или нет.

– Хм... Ты собираешься в больницу, чтобы увидеть его?

– Нет, – говорю я тихо и так спокойно, как только позволяет мой все еще слабый голос.

Ее глаза расширяются от удивления. И, честно говоря, я тоже удивлена, хотя и произнесла эти слова вслух.

– Я собираюсь провести сегодняшний день с Кэйлен, а вечером начать работу над тем, что Хиллари не смогла собрать воедино. Сейчас я пойду в душ, потому что очень в этом нуждаюсь, – я иду в ванную, мой разум колеблется между гневом, болью, обидой и смятением. Как сломанные качели – всего лишь одна из достопримечательностей в разрушенном тематическом парке, которая, кажется, является моей жизнью.

Я принимаю душ с самой горячей водой, какую только могу выдержать, а затем переключаю на холодную, чтобы заглушить боль, в которой нахожусь. Я иду к своему шкафу и вытаскиваю то, что попадается под руку, затем возвращаюсь обратно, выбирая лучшие вещи, имеющиеся у меня, в которых не будут выглядеть слишком странно в глазах мамы и дочери. Останавливаю выбор на черном свитере и темных джинсах. Даже делаю макияж. Я стараюсь выглядеть хорошо, но цвет одежды делает меня похожей на человека, идущего на похороны. Может быть, потому что мое сердце чувствует, словно оно умирает. 

*** 

– Таким образом, видео кажется вирусным – все, что оно делает, так это увеличивает популярность этого места. Плохой рекламы не бывает, помнишь? Я весь день отвечаю на звонки Филдинга. С тобой все будет хорошо, Лорен. Все картины, кроме трех, которые ты показывала, были проданы, и даже Йен согласился принять участие снова... При условии, что твой муж не будет находиться с ним в одной комнате.

Все то, о чем Хиллари рассказала, должно заставить меня улыбнуться и почувствовать себя немного счастливее, но этого не происходит. Пока я нахожусь в галерее, просто продолжаю проигрывать в голове последний раз, когда была здесь. Радость, надежда и оптимизм, кажется, были высосаны из меня, как остатки пищи и мусора. Сегодня у меня было только определенное количество улыбок, и каждая из них досталась Кэйлен.

– Не могла бы ты прислать ему очень дорогую бутылку шампанского и, может быть, хорошую еду? – я прочищаю горло и делаю глоток воды из запотевшей бутылки.

– Уже сделано, – подруга берет меня за руку и крепко сжимает ее. – Мне снова очень жаль, Лорен, – ее большие голубые глаза умоляют меня о прощении.

– Это была не твоя вина... Ну, очень маленькая, незначительная часть, но я больше не виню других людей за то, что происходит с нами. Я всегда так поступаю, и мне это крайне надоело. Больше не собираюсь возлагать вину на кого-то. Я больше не желаю этого делать, – говорю я, сжимая ее руку в ответ.

– Эйдан говорит, что ты не навещала его и не звонила, – неуверенно произносит она. Отвожу взгляд. – Не то чтобы я тебя упрекаю, – быстро добавляет подруга.

Опускаю голову на грудь, шумно выдыхаю и мягко пожимаю плечами.

– Я не знаю, что ему сказать. Он не говорил, когда вернется домой? – тихо спрашиваю я, одновременно волнуясь и боясь услышать ответ.

Хилари качает головой, и в этот момент раздается звонок в галерею. Мы смотрим в камеру, и мои внутренности падают, когда вижу его стоящим снаружи – сердце, которое я клялась, умерло, только что напомнило мне, что оно все еще живо и бьется. Хиллари бросает на меня быстрый взгляд, и я начинаю кусать зажавшую губу между зубами.

– Я должна?.. – спрашивает она.

Почти сразу же киваю, и тогда маленькая часть меня задается вопросом, должна ли я... Что, если он все еще... Нет... Я с трудом сглатываю. Подруга нажимает кнопку, чтобы открыть дверь, и мы обе спускаемся вниз.

В то время пока движемся по лестнице, он уже внутри, неловко стоит у двери, опустив плечи и засунув руки в карманы. Когда его глаза встречаются с моими, я могу читать их с другого конца комнаты, и мое сердце сжимается в груди. Напряжение в комнате настолько велико, что, кажется, его можно разрезать, а невысказанные слова зависли в воздухе. Ему не нужно говорить, я и так знаю, что это Крис. Он единственный, кто носит чувство вины на шее, как галстук, и извинение глазах. Я облегченно вздохнула, когда мой взгляд скользнул по его футболке и джинсам. Если бы он был в костюме, я бы просто потеряла сознание.

– Привет, – говорит Хиллари прежде, чем кто-либо из нас делает это.

– Привет, Хиллари, – он слабо улыбается ей.

Подруга смотрит между нами и накручивает прядь своих волос на палец.

– Эмм... Эйдан в машине, – говорит ей Крис, плотно сжимая губы.

Она бросает взгляд в мою сторону, чтобы попросить разрешения уйти, и я киваю, давая ей понять, что все в порядке.

– Круто... Пойду поздороваюсь.

Я скрещиваю руки на груди, чувствуя, что если этого не сделаю, то мое сердце вырвется и прыгнет в его объятия, и прямо сейчас оно не может взять инициативу на себя. Мой разум должен быть в полной боевой готовности.

– Ты не приехала в больницу, – тихо говорит он. Я виновато опускаю глаза и отмахиваюсь от извинений, пытающихся вырваться. – Не то чтобы я тебя виню, – быстро добавляет он. Крис медленно приближается ко мне, но останавливается на расстоянии вытянутой руки. – Не могу не извиниться за то, что здесь произошло... – его голос дрожит и полон эмоций.

Я делаю глубокий вдох через нос и упираюсь взглядом в пол, потому что, если посмотрю на него, то могу сделать глупые вещи, например, сказать ему, что все в порядке, когда это совершенно не так, или обнять, когда ничего не решено.

– Ты не заслужила этого... Ты не заслуживаешь ничего из случившегося, – тихо продолжает Крис. – Я видел видео и... Если бы я мог что-то изменить, то было бы это... – говорит он слабым голосом.

Я чувствую, как на глаза наворачиваются слезы.

– Коллин принял... – он глубоко вздыхает через нос. – Я... Я принял таблетки, слишком много и они дали побочные эффекты, ну, ты видела, – объясняет он. Я медленно перевожу взгляд на его лицо. – Я надеялся, что все это сработает, что я смогу решить все сам. Но вчерашний вечер показал мне, что то, что я делаю, не работает, этого недостаточно, и когда я увидел, что сделал с тобой... – он стискивает зубы. – После того, что случилось с Кэлом и Клейтоном, мне следовало бы знать, что это нечто большее, чем я могу вынести, – он прочищает горло, и мне кажется, что мое сердце вот-вот разорвется. – Но видеть, как я поступаю так с теми людьми... С тобой... – мужчина качает головой, и я вижу, как его глаза наполняются слезами.

Я позволила своему льду немного расколоться и пересечь воображаемую линию между нами, чтобы взять его за руку.

– Ты был не в себе, – говорю я ему, а его брови хмурятся. – Мы пройдем через это, – беру его другую руку в свою, и его большие ладони обхватывают мои.

– Вот видишь, в чем дело. Я больше не могу так с тобой поступать.

Каждый мускул в моем теле напрягается, он, должно быть, чувствует и крепче сжимает мои руки. Это жутко напоминает то, как много лет назад, я в тот фатальный день встретила Кэла в нашем доме, когда все должно было быть хорошо, но изменилось в одно мгновение. Я отгоняю эти мысли прочь.

– Ты будешь видеться с Хелен чаще... Мы позаботимся о том, чтобы ты больше не принимал таблеток, мы проведем консультации, сколько потребуется, и ты сможешь уйти в отпуск на работе, на нужное время. Мы даже можем вернуться в Мичиган с твоими родителями... – мои слова вылетают со скоростью мили в минуту, и, когда он сжимает губы и берет мое лицо в свои ладони, у меня перехватывает дыхание. Я вижу ответ в его глазах задолго до того, как слова достигают его губ.

– Нет, – его слова коротки, но самые болезненные, что я когда-либо слышала.

Это как нож в сердце. Его глаза встречаются с моими, и его лицо расплывается от накопившихся слез.

– Нет? – спрашиваю я его, мой голос срывается, а тело начинает дрожать. Он слегка качает головой. – Что ты такое говоришь? – спрашиваю его, отстраняясь. – Ты больше так со мной не поступишь. Ты не можешь, Крис.

Знаю, что сейчас это нечестно – натравливать его на Кэла, но я не могу позволить себе играть честно. Я не могу потерять его. Я сделаю все возможное, чтобы заставить его изменить направление, в котором все это движется. Он отводит от меня взгляд, а когда поднимает глаза, я вижу, как по его щеке скатывается одинокая слеза.

Мое сердце рушится, и я начинаю чувствовать онемение во всем теле.

– Пожалуйста... Пожалуйста, не делай этого.

– Лорен... – говорит, отворачиваясь от меня, и замечаю, что он колеблется.

Я хватаюсь за него.

– Нет, ты не можешь, – умоляю я жалобно, отчаянно, слезы душат слова.

За мгновение до того, как он вошел, я не была уверена, что смогу пройти мимо того, что произошло. Я не видела другого выхода, но теперь, несмотря на свой гнев и тревогу, я понимаю, что нет другого способа двигаться вперед без него. Я не могу представить свое будущее по-другому.

Его тело напрягается, и когда он оборачивается, берет мое лицо в свои руки и заставляет меня посмотреть ему в глаза, я вижу его – Кэла. Хватаю ртом воздух, как будто тону. Я тону.

– Кэл, нет! Нет! Ты не можешь так поступить со мной! – мой голос резок, но слаб, наполнен жгучими слезами.

– Мы должны это сделать, детка. Для тебя. Для тебя и Кэйлен, – говорит он, его глаза печальны, голос тверд, а выражение лица решительно.

Я слабею, мое тело обмякает, и он, должно быть, знает об этом, потому что ловит меня прежде, чем я упаду, и подхватывает на руки.

– Не опять, не снова, Кэл. Я... Я не могу потерять тебя снова. Нет, я не хочу. Если ты любишь меня, ты не уйдешь, – я сейчас так сильно плачу, что чувствую биение его сердца, пока рыдаю ему в грудь.

– Я делаю это потому, что люблю тебя... Я вернусь. Я обещаю, – шепчет он мне на ухо. Я сжимаю его рубашку в руках и пытаюсь отдышаться.

– И как долго? – спрашиваю я сквозь всхлип.

– Столько, сколько потребуется, – отвечает он, и я чувствую, что моя воодушевленность начинает разрушаться.

– Я не буду просить тебя ждать, – говорит он с тихой силой в голосе. Я отстраняюсь от него, гнев подпитывает меня.

– Ты не попросишь меня ждать? Как это галантно с твоей стороны! – я сердито выплевываю, но это проходит в считанные секунды. – У меня нет выбора. У меня никогда не было выбора. Другого выхода нет! Ты забрал мое сердце в тот день, когда я влюбилась в тебя! – я плачу. – А как же я, по-твоему, буду жить без него?! – говорю ему, прежде чем снова разразиться рыданиями.

Его руки обнимают меня, и мужчина держит меня, но если это не навсегда, то ненадолго. Я закрываю лицо руками. Он нежно целует их.

– Когда я вернусь, то буду тем человеком, которого ты заслуживаешь.

Не знаю, сколько времени пройдет, прежде чем он покинет меня, но я знаю, что моя душа уйдет вместе с ним.

– Мои родители знают, где я буду, но не приходи ко мне, Лорен. Нам... Мне нужно привести себя в порядок, – его голос суров, но кое-как удается быть нежным.

Я боюсь поднять на него глаза.

– Разве я делаю тебе хуже? – мой голос дрожит.

Его губы прижимаются к моим, они такие мягкие и нежные, что на секунду я забываю о боли и опустошении, в центре которого нахожусь.

– Ты заставляешь меня хотеть стать лучше, – его руки снова обнимают меня, и я знаю, что это будет наше последнее объятие, перед...

Я не знаю, когда именно. Все мое тело болит – во мне нарастает гнев, отчаяние и недоумение.

– Я люблю тебя больше, чем свою собственную жизнь... Ты справишься с этим, – говорит он мне, и я горько смеюсь, когда он отпускает меня, дежа вю.

– Потому что я должна это сделать? – бормочу я, прежде чем он выходит за дверь. Мужчина останавливается и поворачивается ко мне.

– Потому что мне нужно, чтобы ты это сделала, – и с этими словами он уходит. 

*** 

Крис

– Вот мы и здесь.

Кэл стоит в том же дверном проеме, скрестив руки на груди, с отсутствующим выражением на лице, но я знаю, что он чувствует, точно то же, что и я, покинув женщину, которую мы любим больше всего на свете. Мы заблудились, отчаялись и злы. Мы заключили эту сделку в последний раз, когда говорили о том, что он придет, когда я буду в нем нуждаться, но я поверил ему на слово с долей сожаления, так как он все еще не поделился своими воспоминаниями. После всего, что случилось, я не уверен, что они просто не приняли меня или я не принял бы их, но... Нас объединяет она.

– Я же говорил тебе, что этот сукин сын совсем рехнулся, – ворчит он.

Я не обращаю внимания на его слова.

– Отлично, так что ж теперь с твоего «я же говорил»? – спрашиваю его.

Кэл подходит к столу и выдергивает из-под него стул, чтобы сесть.

– Так что же нам теперь делать, раз уж мы в загородном клубе для сумасшедших? – спрашивает он.

– Мне нужно, чтобы ты поговорил с Коллином, – говорю я ему, а он смеется.

– Ты же не хочешь, чтобы я это делал, – его голос звучит злобно тихо.

– Да, хочу, – говорю ему.

Он хмурится, но через несколько мгновений это выражение сменяется натянутой ухмылкой.

– Коллин... Старый приятель, старый приятель. Выходи, выходи, где бы ты ни был, – зовет он, забавляясь через несколько минут.

– Ты действительно это сделал? – раздраженно спрашиваю я его, и он хмурится.

– Ты что, меня не слышал?

В комнате царит жуткая тишина, мерцает свет.

– Я уже здесь, – мы оба оборачиваемся и видим Коллина, стоящего в прихожей. Пара черных квадратных очков для чтения, свободная белая рубашка на пуговицах и коричневые брюки. Кэл вскакивает со своего места прежде, чем я успеваю моргнуть, хватает его за шею и швыряет на обеденный стол.

– Эй, прекрати! – я кричу на Кэла.

– Он толкнул мою девочку! – Кэл рычит на меня в ответ, его глаза полны гнева, но в них виден смешок. – Он пытался избавиться от нас, – продолжает он.

Я отрываю его от Коллина, который делает несколько глубоких вдохов.

– Не то чтобы ты никогда не пытался... – говорит Коллин, задыхаясь. – Признаюсь, лекарство подействовало не совсем так, как я ожидал, – говорит он, полный чувства вины, и встает со стола.

– Послушай, он нам нужен! – говорю я Кэлу с предупреждающим взглядом.

– Я прошу прощения за свое поведение. Я никогда не прощу себе того, что сделал с Лорен. Но ни один из нас не был святым, – добавляет он.

Кэл пожимает плечами и откидывается на спинку стула.

– Верно, Кэл? – Коллин говорит, прищурившись, глядя на Кэла.

– Не заставляй меня прикончить тебя, – выплевывает Кэл в ответ.

– Кристофер, он не собирался делиться с тобой сознанием. Он просто хотел избавиться от меня, и в тот момент, когда это случилось, он похоронил бы и тебя, – Коллин выплевывает, и я смотрю на Кэла, который слегка пожимает плечами.

– Не могу сказать, что я удивлен, – вздыхаю я. – Мы не можем продолжать заниматься этим... Противостоянием, секретами, странной борьбой за власть, – я кричу на них обоих, а они отводят от меня глаза. – Если мы это сделаем, Лорен окажется в какой-нибудь психушке, и я не думаю, что это будет добровольная госпитализация. Может ли кто-нибудь из вас жить с этим, потому что знаю, что я не могу? – спрашиваю их обоих и вижу вину.

– Так что же ты предлагаешь, Крис? – спрашивает Коллин.

– То, что мы сделаем все возможное, чтобы удержать ее, – тихо говорю я, и Кэл горько смеется.

– Значит, теперь мы снова будем прислушиваться к советам папочки? – снисходительно спрашивает он.

– Эй, а у тебя есть идея получше? – спрашиваю я, и на этот раз его самодовольная ухмылка исчезает.

– Так ты предлагаешь нам объединиться? – спрашивает Коллин, приподняв бровь.

– Я не доверяю никому из вас, скорее я вас кину, – огрызается Кэл.

– Хорошо, а как насчет того, чтобы мы продолжали жить так, как мы живем, но если это твой выбор – устраивайся поудобнее в «Мемориале Элма», потому что я не выпишу нас, пока мы не сделаем все как нужно. Никто не увидит ее, пока мы все не уладим проблему, – говорю я им и жду возражений или какой-то формы протеста, но ничего не происходит. – Ты в деле? – спрашиваю я Коллина, а он кивает.

Я поворачиваюсь к Кэлу, он молчит, а потом смотрит на меня с такой искренностью, какой я никогда в нем не видел.

– Ради неё я сделаю все, что угодно.

– Тогда мне нужно кое-что показать вам обоим. Если мы собираемся согласиться на это, – заикается Коллин.

Мы с Кэлом с любопытством смотрим на него. Свет в комнате тускнеет, и внезапно мы оказываемся в каком-то маленьком доме. В гостиной перед телевизором играют дети. Мы следуем за Коллином к открытой двери. Заглядываем внутрь, и мое сердцебиение учащается, когда я вижу себя – маленького мальчика, стоящего перед моей матерью с пистолетом в руке, прижатого к ее лицу со слезами на глазах.

– Давай, нажми ради папочки, – все наши головы поворачиваются, и мы видим мужчину... не просто мужчину, а молодого Декстера Крестфилда, который подстрекает пятилетнего меня. Я отворачиваюсь и слышу выстрел. В мгновение ока мы возвращаемся в выбранное мной место встречи – стены родительской кухни. В этот момент я хочу, чтобы все было реально, чтобы мама вошла в дверь и сказала, что все будет хорошо.

– Я собираюсь убить его! – лицо Кэла красное, и он весь дрожит.

– Ты не можешь его убить, – безэмоционально говорит Коллин. Я смотрю на него с недоверием.

– Как давно ты это знаешь?! – сердито спрашиваю я его.

Он отворачивается, но не раньше, чем я замечаю вину в его глазах. Кэл бросается на него, как разъяренный бык, а потом прижимает к стене, держа за горло. На этот раз я его не останавливаю.

– Ты скрывал от нас – этого ублюдка, убившего нашу мать, для чего – позволь мне догадаться, чтобы ты мог шантажировать его? – говорит он сквозь стиснутые зубы.

– Мы не можем вернуть ее назад, и мы никогда не сможем доказать, что это сделал он... – говорит Коллин напряженным голосом.

Кэл бьет его по лицу, прежде чем отпустить. Он хватает стул, а затем со всей дури ударяет им о стену, прежде чем опуститься на пол. У меня такое чувство, будто мой мозг разбивают скалкой.

– У меня есть идея, – говорит Коллин.

– Да заткнись ты на хрен!!! – Кэл кричит на него.

Я сажусь на пол и пытаюсь отдышаться. Не знаю, как я заставлю их интегрироваться после этого. Я хмуро смотрю на Коллина.

– Если бы вы только выслушали меня, – умоляет он, глядя мне прямо в глаза. – Я установил жучок в его офисе и машине, и у меня есть люди... – начинает он говорить. – Может быть, нам и не удастся обвинить его в убийстве, но мы можем посадить его на очень долгое время за инсайдерскую торговлю, растрату и принуждение.

Я смотрю на Кэла.

– Мы заодно?

Он утвердительно кивает головой.

Коллин тоже согласен.

– Окей, – бормочет он.

Мы все смотрим друг на друга. Или на самих себя. Я сглатываю комок в горле, все мы мыслим по-разному, сражаемся с разными призраками, но впервые я не чувствую себя одиноким, или как будто нахожусь во вражеском лагере.

– Чего бы это ни стоило, – тихо говорит Кэл, и мы все повторяем его слова. 

Глава 15

Лорен

– Мамочка, песок! – Кэйлен визжит, когда белый песок просачивается сквозь ее пальцы.

– Это прекрасный песочный замок, милая, – говорю я ей, прежде чем украдкой поцеловать в щеку.

– Посмотри на мой, Лорен! – Уилла хихикает.

– Прекрасно! – восклицаю я, и она кружится в своем розовом купальнике принцессы.

– Я так рада избавиться от всего этого безумия. Практически, рай, – говорит миссис Скотт с широкой улыбкой на лице.

– Девочки, почему бы вам не пойти закопать папу? – миссис Скотт показывает девочкам на своего мужа, который сидит примерно в пятнадцати футах от нас и читает газету на айпаде, который мы подарили ему на день рождения.

– Папа, а можно мы тебя снова закопаем? – Уилла спрашивает мистера Скотта, который притворно стонет, но соглашается.

– Пойдем, Кэйлен, – говорит Уилла, когда они направляются к нему.

Последние четыре месяца были как ураган. Хиллари была права. Ночь, которая перевернула мой мир, казалось, получила один из лучших социальных медиа-стартов, которые могла бы иметь наша галерея. Мы были представлены в социальных сетях нескольких знаменитостей, у меня есть лист ожидания для показа работ художников, и я даже включила некоторые из своих собственных работ. Ничего настолько личного, как было в прошлый раз, но мне приятно вести успешный бизнес и все еще оставаться художником. Над Декстером Крестфилдом-старшим в ближайшее время будет суд, мы решили, что это самое подходящее время, чтобы отдохнуть от безумия, которое, вероятно, последует.

Жаркое солнце, а с воды дует прохладный ветерок. Небо ясное, и я не могу удержаться, чтобы не вернуться в день своей свадьбы на том пляже в Рио. Я прогоняю эту мысль прочь, радость воспоминаний связана с печалью. Я изо всех сил старалась не грустить, не думать о нем. Прошло уже четыре месяца с тех пор, как он оставил меня в галерее, когда сказал, что должен вылечиться. Последующие дни почти задушили меня, но Кэйлен вытащила меня из этой депрессии – мысль о том, что она потеряет обоих своих родителей всего за несколько дней, была значимее, чем непреодолимая потребность тосковать, плакать и задерживаться в глубине моей боли. Как бы мне хотелось услышать его голос, просто прикоснуться к нему. По крайней мере, на этот раз я знаю, где он. «Мемориал Элм», по словам Декстера, психиатрическая больница для «сливок общества».

Я заглянула на их сайт – ни абсолютно белых стен, ни решеток на дверях, ни жутких рабочих в одинаковых костюмах, которые насмехаются над тобой и запихивают тебе в глотку таблетки, чтобы ты не сошел с ума. Думаю, что эти образы пришли из совокупности фильмов, которые я видела в течение многих лет. Вместо этого выглядит как спа-салон, который может похвастаться днями индивидуальной терапии, групповой музыкальной терапии, групповой терапии и семейной терапии.

За исключением того, что его семейная терапия не включает меня. Его новый врач подчеркнул, что для того, чтобы он полностью выздоровел, я не могу быть частью уравнения. Она произнесла это более вежливо, но мне все равно показалось ударом кувалды в сердце. Я не могла поверить в ревность, которую испытывала, когда Скотты приезжали и забирали Кэйлен для того, чтобы навестить его.

Эйдан много времени проводил в компании, занимающейся восстановлением автомобилей. Он говорит, что у него все хорошо, но больше подробностей я не знаю. Даже Рейвен могла бы увидеть его, если бы захотела, а мне не позволено. Я мечтала поехать туда, пробежать мимо охранников и броситься в его объятия, но его душевное здоровье важнее моего одиночества и тоски по нему. Все знают, что я скучаю, поэтому больше не упоминают о своих визитах и едва произносят его имя. Я достаю свой дневник и начинаю писать ему письмо. Это письма, которые я не планирую отправлять, потому что между нами нет связи, но я сойду с ума, если не смогу все выложить. Если бы не Кэйлен, я бы сама там поселилась, просто чтобы быть рядом с ним. Безумие, правда?

– Эй, милая, – с теплой улыбкой окликает меня миссис Скотт.

Говорит она это или нет, но женщина видит то, что скрыто за моей маской.

– Привет, – я протягиваю ей руку, чтобы сжать ее. – Пожалуй, я пойду выпью коктейль. Вам что-нибудь взять?

– Просто лимонад, пожалуйста, – ее телефон вибрирует, она смотрит на него и вздыхает.

– Лорен, ты не могла бы сходить в мою комнату? Я оставила там маленькую штуковину, которая заряжает телефон, – спрашивает она.

– Конечно, – говорю я ей.

Она протягивает мне ключ от своей комнаты, и я иду обратно через виллу в наши комнаты. Это была моя первая трата денег за столь долгое время. Вилла с тремя спальнями и четырьмя ванными комнатами выходит окнами на частный пляж. Я беру ключ, захожу внутрь, замечаю портативное зарядное устройство на кофейном столике и хватаю его, готовясь выпить «Лонг Айленд Айс Ти».

– Привет, детка, – его голос лишает меня дыхания.

Я боюсь обернуться, боюсь, что это сон, потому что если это сон, то я растаю и проснусь прямо на полу в собственной луже слез. Я оборачиваюсь, и когда мой взгляд падает на него, мое лицо расплывается в улыбке, а он улыбается мне в ответ. Прекрасной и блестящей ухмылкой, я так скучала по ней. Мой первый инстинкт – подбежать к нему, прыгнуть в его объятия, вдохнуть запах. Я хочу изучить его лицо, каждый идеальный дюйм его тела и провести руками по его волосам, которые совершенно растрепаны, как это было при нашей первой встрече, но мои ноги примерзли к полу.

– Ты в порядке? Ты ведь не сбежал, правда? – мой голос звучит чуть громче шепота, в уголках глаз появляются морщинки, и он издает низкий восхитительный смех.

На его щеках видны глубокие ямочки.

– Я сам выписался, красавица. Никакого плана побега не потребовалось, – он смотрит на меня так, словно я его самый любимый подарок, и я начинаю дрожать, когда он приближается ко мне.

Боюсь пошевелиться. Солнце светит на него, заставляя выглядеть божеством. У него серые глаза с зелеными вкраплениями.

– Тебе уже лучше? – спрашиваю его срывающимся голосом, глядя на него снизу вверх.

Я закрываю глаза и молюсь, чтобы так и было. Не вынесу, если он скажет, что это просто визит, что он должен вернуться. Он поднимает меня за талию, так что мы смотрим друг другу в глаза. Его присутствие окутывает меня, заставляя электричество пронзать меня насквозь, но покой тоже обволакивает мою кожу.

Его глаза сужаются, и озорство в них заставляет меня прикусить нижнюю губу.

– Лучше, чем когда-либо.

Мои губы тянутся к его губам, и они восхищают меня. Я чувствую нежность поцелуев Криса, опытность языка Коллина и доминирующую хватку Кэла на моей талии, прижимающего меня к своей твердой груди. Я обнимаю его за шею, когда одна его рука скользит по моим волосам, а другая поддерживает меня.

Когда я отрываюсь, у меня перехватывает дыхание, кружится голова, и я чувствую себя так, будто сплю, но если проснусь, то закричу. Я прислоняюсь головой к его плечу, мне хочется задать множество вопросов. Но в тот момент, когда я чувствую на своей спине след его имени, а его губы на моей шее, и он поет отрывок моей любимой песни – слезы радости падают из моих глаз. Он ставит меня на землю и лезет в задний карман, чтобы вытащить кольцо. Прикрываю рот руками, когда он опускается на одно колено.

– Я должен был подождать, но хочу еще раз попробовать это сделать. Новое начало, где у тебя есть мужчина, который должен был быть давным-давно.

Я отрицательно качаю головой.

– Нет, – говорю ему, и он хмурится, но на его лице появляется довольная улыбка. – Ты всегда был само совершенство.

...Почти два года спустя

– О боже, я думаю, что у них там футбольный матч, – я потираю живот, пытаясь успокоить близнецов. Моя стандартная поза – сидеть с подушкой за спиной, так как я чувствую себя, словно к моему животу привязан арбуз.

– Мамочка, можно я поцелую малышей? – сладко спрашивает Кэйлен, поджимает губы и целует мой живот, прежде чем я успеваю ответить.

– Она такая милая... – говорит Лиза, наблюдая за Кэйлен и Уиллой, которые бегают по галерее, играя в какую-то новую версию полицейских и грабителей, я так думаю.

Мы закрылись час назад, и галерея стала для меня вторым домом, так как я провожу здесь много времени. Мы были так востребованы, что расширились до соседнего участка.

– Значит, ты уверена, что всем тем, что рассказала мне, хочешь поделиться со всем миром? И хочешь, чтобы я была тем человеком, который это напишет?

– Ты идеальный человек для этого, Лиза. Ты действительно можешь передать его натуру, чтобы люди поняли.

– Ты бы тоже могла, раз уж сделала историю моей семьи бестселлером, – в его голосе слышится сарказм.

Но это еще один шаг вперед по сравнению с тем, как он был расстроен, когда история Лизы попала в список бестселлеров. Имена были изменены, чтобы защитить невинных и виновных, но чувства были задеты, и воспоминания, которые были похоронены, которые мы научились оплакивать в тишине, воскресли из мертвых.

– Ты потрясающая писательница, детка. Кто лучше расскажет эту историю, как не тот, кто был прямо в ее эпицентре, – Эйдан плюхается рядом с нами на диван и кладет голову на колени Лизы.

– Я не была во всем этом замешана, Эйдан. Я не читала последнюю главу, – поддразнивает она его, упираясь локтем в грудь, а он быстро целует ее в губы.

Я улыбаюсь им, радуясь, что они нашли счастье друг с другом. Не могу сказать, что я это предвидела, но как только она переехала к Эйдану, я заметила, что он становится похож на грустного щенка всякий раз, когда упоминалось ее имя, и знала, к чему это приведет.

– У вас есть любовь, романтика, семейная драма и немного неизвестности после того, как Декстер-старший попал в тюрьму, – добавляет Эйдан.

– Если ты называешь эту мягкую, удобную федеральную тюрьму наказанием, – ворчит Кэл, и я притягиваю его за шею, чтобы поцеловать. Раздается стук в дверь.

– Мы закрыты, – кричит Кэл, как будто они могут его услышать. – Иди и открой дверь, Эйдан. Если я еще раз увижу, как ты обмениваешься слюной с Лизой, меня стошнит, – говорит он, вдыхая пакетик «Skittles», а потом поднимает книгу о Гарри Поттере, которую читал девочкам раньше.

– Крис, старина, ты ближе всех к двери, – Эйдан дразнит его.

– Детка, ты можешь пойти посмотреть? – я надулась на него.

Мужчина откидывает голову назад и ворчит, прежде чем встать. Лиза хватает свой телефон и нажимает кнопку записи.

– Я схожу, так что нам не придется слушать его нытье всю ночь, – поддразнивает его Эйдан.

Я не успеваю предупредить его вовремя, прежде чем Кэл вытягивает ногу, чтобы подставить ему подножку. Эйдан предотвращает свое падение и хватает пакетик «Skittles» у Кэла. Мы с Лизой обмениваемся насмешливыми взглядами на то, какие они ребячливые.

– Я думаю, что лучше всего начать историю... После того, как Кэл наставил пистолет на своего отчима, – небрежно говорит она.

– Ну... После возвращения Кэла домой, он был очень расстроен. Я никогда не видела его таким. Не могла заснуть, мое сердце было таким, как будто оно застряло у меня в горле на всю ночь... – он потирает мой живот, прописывая свое полное имя.

– Чем мы можем вам помочь? – я слышу, как спрашивает Эйдан.

– Я... Я ищу Кэльвина Скотта, – все наше внимание обращается на дверь.

Там стоит красивая девушка с длинными темными волосами, высокая и эффектная. Я сглатываю комок в горле, когда мой взгляд устремляется на Кэла, который бросает на меня вопросительный взгляд, потому что он не знает, кто она такая. Лучше бы он этого не делал. Я оттолкнулась от дивана и встала.

– Простите, а вы кто такая? – я спрашиваю вежливо, как только могу, стараясь не выдать волнения и ревности в своем голосе.

– Я знаю, что это может быть... Может показаться странным, но... Я почти уверена, что я его сестра.

Конец

Оглавление

Порша Мур Разбитые осколки

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15