Житие схиархимандрита Варсонофия [Коллектив авторов] (fb2) читать постранично

Житие схиархимандрита Варсонофия

Предисловие

Один из великих Оптинских старцев схиархимандрит Варсонофий (1845-1913), старчествовал в Скиту Козельской Введенской Оптиной Пустыни в 1907-1912 годах, когда в монастыре и его Скиту подвизались и другие старцы, правда, старчествовавшие в разное время, — некоторые одновременно с о. Варсонофием, как о. Анатолий (Потапов) или заканчивавший тогда свой благодатный старческий путь о. Иосиф, другие позже, как о. о. Нектарий и Феодосий. Именно в эти годы ближайшим учеником отца Варсонофия был один из последних старцев Оптиной о. Никон, подробный дневник которого донес до нас многие дела и слова его учителя.

Время перед Первой мировой войной и революционным переворотом было сложное, мир кипел в невиданных ранее страстях, все явственнее ощущалось наступление тьмы. Отцу Варсонофию чуть ли не в самое тяжкое для России время пришлось проехать все ее пространство: он был на русско-японской войне священником при полевом лазарете. Много видел страданий, многих утешил, сам не раз был в смертельной опасности. Он чуткой душой прислушивался к миру, и Господь приоткрывал перед ним завесу, показывая ужасы грядущего. «Все идут против России, вернее сказать, против Церкви Христовой, — говорил он, — ибо русский народ — богоносец, в нем хранится вера Христова».

Люди из мира, те, которые жаждали утешения в своих скорбях, потоком направлялись в Оптину, в Скит. Старец Варсонофий, имевший слабое здоровье, но укрепляемый силой Господней, принимал их, беседовал с ними, исповедовал, направлял на единственно верную дорогу. Как и все старцы, он вел обширную переписку. «В тяжелое время мы живем, — говорил он. — Слабы мы и немощны, а приходится ободрять других. Вот и я нахожусь в таком же состоянии, слабый и немощный, сам требую помощи и утешения, а приходится по долгу моего сана утешать обращающихся ко мне. В Оптину приезжают из мира, который уже не стонет, как прежде, а ревет, приезжают, ища утешения и успокоения... По вере своей получают искомое и уезжают умиротворенными». А какие письма получал он, какие вопли были в них: «Батюшка! задыхаюсь! Со всех сторон теснят скорби, нечем дышать...»; «Впадаю в уныние, что-то темное обступает меня...»

По кончине святого праведного Иоанна Кронштадтского († 20 декабря 1908 г.), а также старца Варнавы Гефсиманского, отошедшего ко Господу еще в 1906 году (2 марта), богомольцев в Оптиной стало гораздо больше, чем в прежние годы. Старец Иосиф по немощи не принимал почти никого, кроме своих духовных чад, поэтому люди толпились возле дома скитоначальника о. Варсонофия. Никто не уходил без ответа на то, с чем пришел. «Веруйте, что на пользу говорю вам то, что для вас потребно, — говорил о. Варсонофий. — Вот приходят ко мне с верой, и я сам удивляюсь, откуда что берется». Он добивался от каждого полного раскаяния в грехах, — при этом сам напоминал людям забытые ими грехи, несказанно удивляя их такой прозорливостью.

Он умел быть настойчивым и властным, но у него была настоящая любовь к людям, поэтому каждый чувствовал не только его искреннюю заботу, но и сердечную нежность. Один Бог знает, сколько о. Варсонофий исправил судеб, сколько добрых зерен посеял в души. Особенно к нему стремились люди интеллигентные, запутавшиеся в сложностях бездуховной культуры «серебряного века», и, с Божией помощью, многим он помог выпутаться.

По свидетельствам современников, старец Варсонофий обладал теми же дарами, которыми Господь наделил его предшественников: прозорливостью, чудотворением, способностью изгонять нечистых духов, исцелять болезни. Он сподобился истинно пророческих видений о рае. Ему являлись бесы и даже антихрист. Отца Варсонофия видели на молитве озаренным неземным светом. По смерти своей он несколько раз являлся оптинским инокам.

Не будем, однако, предварять здесь, в этом предисловии, того, что предстоит читателю прочесть в самом жизнеописании. Оно же составлено в согласии с тем методом, который изложен в предисловии оптинского воспитанника архимандрита Ювеналия (впоследствии архиепископа Литовского и Виленского) к написанному им «Жизнеописанию настоятеля Козельской Введенской Оптиной Пустыни архимандрита Моисея» (издано в 1882 г.). «Полагаю, — писал он, — что задачу жизнеописателя добродетельного мужа составляет не обязанность только обрисовать в общих чертах прекрасную фигуру его нравственного величия, часто недостижимого для простых смертных, а изобразить, для духовной пользы читающих, его верность в малом¹ выражавшуюся в различных случаях жизни, и то, как он, при помощи Божией, чрез этот подвиг в малом, достигал постепенно духовно-великого, — той победы над страстями души и тела, того очищения сердца, которые составляют цель внутренней жизни и деятельности христианина. Имея это в виду, я старался как можно менее пускаться в мои личные рассуждения, а сопоставлять только факты, приводить по возможности более устные или