Шурочка и Александра [Елена Владимировна Петрова] (fb2) читать онлайн

Часть 1

Глава 1

– Илья Александрович, – санитарка легонько похлопала по плечу,– просыпайтесь, там пациентка по скорой с ДТП.

– С пульсом? – Илья рывком вытащил себя из сонного состояния.

– Да живая вроде, только без сознания. И крови нет совсем.

– Ладно, иду.

Илья Александрович вышел из ординаторской, где отдыхал во время ночных дежурств. Отделение хирургии находилось на третьем этаже, в приемный покой Илья отправился пешком, чтобы размять ноги – взбодриться. За окном отступала ночь. Предрассветный час – самый любимый. Узкая розовая полоска еле-еле пробивается на востоке, разгоняя тьму. Минута – другая – и нет мрака, уже утро. Чудесное преображение мира!

В приемном, как обычно, дым стоял коромыслом: поток пациентов не прекращался быстро никогда. Илья отправился в ту часть, где находились тяжелые. Пациентка уже была на столе, медсестра производила необходимые манипуляции.

– Что произошло? – негромко спросил Илья у Светланы, дежурной сестры.

– Лобовое. Мотоцикл с легковушкой. Мотоциклист погиб на месте. Пассажирку выбросило на обочину. В себя не приходила. В скорой сделали все необходимое, но их возможности ограничены. Видимых повреждений нет. Куда ее?

– Сейчас посмотрим.

– При ней документов нет. Полиция должна приехать.

Илья Александрович наконец увидел лицо девушки и замер. Это была Санька.

– Не нужно полиции. Я ее знаю.

*****

– Шурочка, со двора не уходи, я вернусь – будем обедать,– высокая красивая женщина быстро давала наставления хорошенькой, в белых кудряшках, девочке.

Та, уже не обращая внимания на мать, устремилась к качелям.

– Дашь мне покачаться? – это было утверждение, и Илюша безропотно уступил.

Он посмотрел на маму, которая расположилась на скамейке, читая книгу. Книга была интересная, мам была очень увлечена и не заметила появления девочки на игровой площадке.

– Ты можешь покачать меня,– королевским тоном продолжала малышка, я Шурочка, а тебя как зовут?

– Меня зовут Илюша, мы недавно переехали.

– А мы с мамой давно здесь живем, я всех знаю.

– А я никого не знаю, только тебя.

– Ты поэтому с мамой гуляешь?

– Наверное.

Илюша подумал, что без мамы он никогда не гулял, ни в городе, ни на даче. Мама сопровождала его везде. Вот и сейчас она спешила к качелям.

– Илюша, у тебя появился друг?

– Нет, мы просто разговариваем, я Шурочка. Илюша дал мне покачаться.

– Ну, хорошо. А я мама Ильи. Меня зовут Лариса Павловна.

Илюша молчал. Ему почему-то стало неловко, что мама вторглась в их разговор, и еще обидно, что Шурочка не считает его своим другом, ведь с другими детьми Илюша почти не общался, и друзей у него никогда не было.

– Илюша, нам пора домой. Шурочка, до свидания.       Приходи к нам в гости, будем рады.

Лариса Павловна произнесла это из вежливости, не ожидая ответной реакции, однако Шурочка очень быстро произнесла:

– Я могу сейчас к вам пойти, мне одной здесь скучно.

Илюша очень обрадовался: дома он покажет Шурочке много всего интересного, и они станут друзьями.

– Что ж, пойдем,– вынуждена была сказать Лариса Павловна.

Стрижовы занимали трешку улучшенной планировки на пятом этаже 12-этажного дома. Дом был непростой, жили в нем представительные офицерские семьи. Стрижовым квартира досталась в результате сложной цепочки обменов. Александр Георгиевич Стрижов был ведущим специалистом на Кировском заводе, к военным имел непосредственное отношение и приложил максимум усилий, чтобы послиться в этом доме летом 2003 года, накануне поступления сына в первый класс.. Илюша был долгожданным ребенком, а поэтому любимым и заласканным. У Александра Георгиевича была взрослая дочь от первого брака, а Лариса Павловна с появлением Ильи стала матерью в первый раз в сорок лет. В ее жизни все было подчинено режиму ребенка, а его образование и воспитание она считала делом своей жизни. Илья не доставлял никаких хлопот, рос послушным и смышленым. Читать он начал в пять лет, а в шесть его любимыми книгами стали энциклопедии. Чуть позже в обиход вошли компьютерные игры, но они были развивающими, не какие-то стрелялки-бродилки. Лариса Павловна умело направляла интересы сына в нужное русло. Появление Шурочки смутило Ларису, а еще больше ее удивила радость сына. Шурочка показалась Ларисе уличной девочкой: разве может такая малышка гулять одна?

– А я живу в том дворе,– Шурочка неопределенно махнула рукой,– но у нас нет такой игровой площадки, вот я и хожу сюда.

– Понятно, – Лариса Павловна открыла дверь, приглашая детей в квартиру.

– Илюша, помойте руки и немного поиграйте.

Илюша почувствовал себя очень важным человеком, ведь у него был свой гость. Обычно гостями были взрослые, которые приходили к родителям. Он знал: гостей нужно развлекать.

– Пойдем, Шурочка, в мою комнату. Я покажу тебе новые игры и книги. Папа мне вчера принес программу для изучения английского языка. Мы можем вместе поиграть. Хочешь?

Шурочка даже вида не подала, что понятия не имеет, о чем Илья говорит. Она была потрясена видом квартиры, ее размерами и обстановкой. "Как по телевизору!" Сама Шурочка жила с мамой и бабушкой в крохотной хрущобе.

Илюша включил компьютер, а Шурочка взяла в руки маленький черный экранчик.

– А это что?

– Это PSP. Это как игровая приставка, только маленькая.

Опять Шурочка ничего не поняла и совсем сникла. Илья это увидел: гостья заскучала.

– А хочешь, я покажу тебе энциклопедию динозавров?

Опасаясь подвоха, девочка кивнула. Книга, яркая, большого формата, пришлась Шурочке по вкусу. Илья открыл ее и, листая страницы, начал рассказывать:

– Смотри, это птеродонты, они похожи на громадных цыплят, а вот стегозавры, они как гигантские ящерицы, а вот самый страшный, гигантозавр.

Чудовища завораживали – удивляли.

– Откуда ты это знаешь? Все запомнил?

– Да нет же, я просто читаю. Разве ты не умеешь читать? – Илюша так искренне удивился, что Шурочка рассмеялась.

– Конечно, умею, я уже в школу хожу. Первый класс закончила, во второй пойду.

– Я тоже осенью в школу пойду, только в первый класс.

Вскоре книга наскучила Шурочке, Илюша опять задумался, чем ее занять. Выручила маму:

– Дети, обед готов. Быстро мойте руки!

Выйдя из ванной, Шурочка выглянула в окно и остолбенела: ее мама пересекала площадку, с удивлением оглядываясь вокруг в поисках дочери. А двор был пуст.

– Ой, тетя Лариса, мне бежать нужно. Вон моя мама. Она меня ищет, ругать будет. Я в следующий раз пообедаю с вами. Ладно?

Быстро все это протараторив, Шурочка, как ящерица, выскользнула из квартиры. Миг – она около матери, что-то объясняет, размахивая руками. Лариса Павловна лишь вздохнула:

– Ураган пронесся. Давай спокойно пообедаем и немного отдохнем.

Илюша лишь вздохнул. Он был разочарован.

*****

Утро окончательно разогнало ночные тайны, хотя и хмурилось тучами. Конец октября – время предзимья. Неспокойное, тягостное. Все стынет вокруг в ожидании перемен. Снег очистит улицы от осенней грязи, посветлеет вокруг, развеется. Жить станет радостнее.

Дежурство Ильи Александровича закончилось, но он не спешил домой. Поступившая под утро пациентка занимала все его мысли. Ее состояние никак не изменилась: она по-прежнему находилась в коме и не реагировала на внешние раздражители. У нее не было видимых травм, и Илья Александрович понимал, что все дело в степени повреждений головного мозга. А их можно было выявить, лишь проведя ряд лабораторных исследований, в том числе МРТ головного мозга. На аппарат была очередь, и, записавшись, хирург Стрижов домой не ушел, решил увидеть снимки первым и продумать план лечения. Илья зашел в палату к пациентке и сел подле ее кровати. "Эх, Санька, что же с тобой приключилось? А ведь я всегда знал, что понадоблюсь тебе, стану для тебя необходимым. Вот лежишь ты сейчас передо мной, такая красивая, знакомая вся такая, и не знаешь, что вся в моей власти". Он взял руку девушки, поднес к губам. Поцеловал. Пристально посмотрел на ее лицо. Крашеные кудряшки рассыпались по подушке, пухлые губы плотно сжаты, фарфоровая гладкость кожи соперничала белизной с больничной наволочкой. Илья задумчиво смотрел на девушку.

******

К школе Илюша был готов превосходно – мама постаралась, поэтому 1 сентября шел на линейку радостно, с предвкушением чего-то нового. Он знал, что мама мечтает гордиться им, и хотел, чтобы она гордилась. Однако все надежды разбились еще до начала уроков, на линейке. Учительница стала расставлять первоклассников парами. Оказалось, что большинство детей знакомы друг с другом, они быстро нашли себе напарника. Илюша растерялся. Он не знал, что делать, а мама была далеко. Учительница компоновала детей по своему усмотрению. Взяла Илюшу за руку и подвела к шустрому рыжему мальчику.

– Дети, встаньте вместе.

– Нет, – закричал рыжий, – я не буду стоять с этим жирдяем. Я лучше один.

Илюша оглянулся: к кому относится обидное слово? И ужаснулся: это он жирдяй. Слезы выступили на его глазах, очки запотели, и он перестал видеть окружающих, зато слышал очень хорошо.

– Ну и жирдяй…

– А еще очкарик…

– Кому хочется с таким стоять?

Выручила учительница:

– А ты пойдешь со мной впереди. Хорошо?

Илюша только кивнул. Дальше было еще хуже. В класс он вошел первым и сразу сел за парту. Все его обходили, рядом не обосновался никто. Илюша боялся поднять глаза от ужаса и страха. И не напрасно.

– Эй, жирдяй, ты чего здесь расселся? – рыжий шел в наступление. – Один целую парту занял. Уходи в самый конец, это наше место. Мы будет здесь сидеть с моим другом.

Илюша немедленно встал, готовый уйти, куда угодно. Но опять вмешалась учительница:

– Дети, которые видят не очень хорошо, будут сидеть за первыми партами. Илья сел абсолютно верно. Это будет его место.

– Пусть он подвинется, – не сдавался рыжий.

– А ты сядь за третью парту у окна. И не спорь.

Учительница отвернулась, показывая, что разговор окончен. Так Илюша возненавидел школу с первого дня своего в ней пребывания. Больше всего он ненавидел перемены. Тогда он оставался один, другие дети его игнорировали и в игры не брали. Сам попроситься он стеснялся, боясь услышать насмешки и издевательства. На уроках ему было скучно и неинтересно. Он давно знал и умел то, чему учила учительница. Через неделю занятий Илюша сказал маме:

– В школу я больше не пойду.

Лариса Павловна отреагировала спокойно:

– Почему не пойдешь?

– Там неинтересно. Я буквы давно знаю, считать умею. Зачем мне туда?

Лариса Павловна ничего не ответила, а вечером у них с мужем состоялся "военный совет в Филях", результатом которого было заявление директору на экстернат с последующим поступлением во второй класс. Так Илюша Стрижов стал второклассником.

Глава 2

– Ой, Илья Александрович, вы еще не ушли? Может, кофе выпьете? Я пирожки принесла. Хотите?

– Спасибо, Светочка, чуть позже.

Илья Александрович благосклонно относился к заигрываниям медсестричек, но всегда держал дистанцию: средний персонал не ровня врачу. Илья не спал уже вторые сутки, но не чувствовал усталости. Он держал в руках результаты исследования Санькиного мозга. "Субдуральная гематома скорее всего и является причиной комы. Необходимы вскрытие и перевязка сосудов. Гематома обширная, значит – трепанация. Нужен толковый нейрохирург". Илья повертел в руках телефон. Отложил. "Сначала поговорю с ее родственниками"

*****

В новом классе Илюше сначала понравилось: рыжего мальчика не было, а другие дети отнеслись к появлению новенького равнодушно. Илюша почувствовал себя увереннее и с жаром принялся за учебники. Учеба его интересовала, он стремился к знаниям, тем более, что родители его поощряли. Лучшим учеником класса он стал довольно быстро, дней через десять после своего появления. Как раз прошли контрольные работы, и оказалось, что лучше всех справился с ними Илюша Стрижов. Ульяна Славочкина, отличница и гордость 2А, не могла смириться с утраченными позициями. Как это? Ее тетради всегда были лучшими, ее работы ставили всем в пример, и вдруг какой-то новенький, бывший первоклассник, лучше ее? Не бывать этому! Сначала Ульяна подговорила девочек, чтобы те не разговаривали с Ильей. Но это не принесло ожидаемых результатов: с Ильей и так разговаривали мало. Тогда Ульяна сказала Славе Пухову, своему соседу по парте, что от Ильм Стрижова все время воняет чем-то и пусть Пухов скажет ему, чтобы новенький мылся каждый день. Слава, ничего не заподозрив и думая, что делает доброе дело, подошел к Илье.

– Илья, а ты часто моешься?

Илюша смотрел на Пухова с недоумением.

– Что?

– Ты часто моешься? На тебя жалуются, что ты воняешь. Мойся каждый день. Понял?

Это было жестоко и обидно. Но Илюша так и не научился защищать себя, поэтому сказал тихо, изо всех сил сдерживая слезы:

– Понял.

Илюша с трудом дышал, весь покраснел, но не заплакал. Сел за свою парту, боясь смотреть по сторонам. И вдруг услышал:

– От жирных всегда воняет. Ему ничего не поможет. Так вонючкой и останется.

Ульяна Славочкина была довольна: так ему и надо, нечего высовываться. Однако Илюша не понял, что злоба одноклассников связана с его успехами в учебе, и продолжал отлично учиться. Ульяна злилась, травля продолжалась.

Учительница Илюшу обожала и защищала, как могла. Однако ее усилий было недостаточно. Илюша становился изгоем и начал свыкаться с этой своей ролью. И вдруг все изменилось.

Примерно за две недели до новогодних каникул в класс вернулась Шурочка Трусова. Девочка пропустила почти полгода учебы по семейным обстоятельствам – уезжала с мамой в другой город – а теперь вернулась и пришла в свой класс. Возвращение Шурочки стало величайшим событием 2А. Девочки ее окружили, рассматривали со всех сторон, мальчики вздыхали и закатывали глаза. Шурочка весело всем отвечала, направляясь к учительскому столу.

– Здравствуйте, я вернулась. Где мне сесть?

Шурочку любили все, поэтому дети заверещали наперебой:

– Мария Олеговна, можно Шурочка сядет ко мне?

– Нет, ко мне.

– Шурочка, выбирай сама.

Но Мария Олеговна взяла ситуацию под контроль:

– Шурочка, я очень рада, что ты опять будешь учиться в нашем классе. Я посажу тебя с новым мальчиком, его зовут Илья. Познакомьтесь.

Шурочка наконец увидела Илюшу:

– Ой, а мы знакомы. Илюша, ты помнишь, я летом ходила к тебе в гости. Мы тогда подружились.

Потрясенный Илюша только благодарно моргал глазами. Он раскраснелся, даже очки вспотели. А Шурочка продолжала тараторить:

– Как же ты оказался во втором классе? Ты же собирался в первый?

Нескончаемый поток Шурочкиных вопросов прервал звонок на урок. Девочка расположилась по соседству, и рейтинг Ильи резко вырос. Когда кончился последний урок, Илья осмелился предложить:

– А хочешь опять ко мне в гости?

– А можно?

– Конечно.

Так Илья Стрижов завоевал себе место под солнцем.

*****

Илья Александрович вызвал дежурную медсестру:

– Ксения, что у нас с родственниками пострадавшей в аварии девушки?

– Полиция ищет, но пока что нет результатов. Она же недавно поступила.

– А ее телефон? Был телефон с ней?

– Я не знаю. Спросить?

– Ксения, конечно, спросить. Я знаю эту девушку, я сам свяжусь с ее матерью. Только мне нужен ее телефон, – Илья Александрович повысил голос, начиная раздражаться.

Ксения быстро скрылась за дверью и через несколько минут вернулась, держа в руках телефон. Илья Александрович коротко кивнул, благодаря, и быстро начал нажимать на кнопки – напрасно. Телефон был на пароле. Доступ к контактам был закрыт. "Нужно попробовать вход по отпечатку", – сообразил Илья. Он метнулся в палату реанимации, приложил Санькин палец к корпусу телефона – экран загорелся. Илья нашел среди контактов "мама" и набрал номер со своего телефона. Долгие гудки… Сердитый голос:

– Слушаю.

– Ирина Петровна, Здравствуйте, это Илья Стрижов. Вы меня помните?

– Здравствуй, Илюша, конечно, помню

– Ирина Петровна, сегодня ночью Санька после аварии поступила ко мне в клинику. Она жива, но в тяжелом состоянии. Вы можете подъехать?

– Диктуй адрес.

Глава 3

Настоящая слава пришла к Илюше Стрижову в 5 классе: он стал победителем школьных олимпиад по всем предметам. Учителя заговорили о нем как о редкостном даровании, которое заслуживает пристального педагогического внимания. Все это доставляло мальчику немало удовольствия, но больше всего тешило тщеславие его родителей, особенно мамы. Лариса Павловна, получив подтверждение уникальным способностям сына, с еще большим старанием вкладывалась в его образование. Одноклассники уже давно отдали Илюше пальму первенства в учебе и ничему не удивлялись. Обидные прозвища в его адрес больше не звучали благодаря Шурочке, которая ничего особенного для этого не предпринимала. Она всего лишь объявила Илюшу своим другом. И это решило все. О, милая Шурочка! Ласковая девочка, нежный цветочек: белокурые кудряшки копной, алые губки бантиком, голубые глаза широко распахнуты. Не девочка – кукла. И все вокруг: учителя, родители, дети, обманувшись ангельским видом,– любили этого ребенка. И Шурочка ловко всеми манипулировала.

В дружбе с Илюшей у нее была особая выгода: ей нравилось бывать у мальчика в гостях, есть вкусные обеды и ужина, разглядывать красивые вещи, в общем, вкушать все прелести жизни в обеспеченной заботливой семье, в которой дети – центр притяжения.

Обзывать Илюшу перестали, но сам он не изменился: по-прежнему был толстеньким очкариком. И по физкультуре больше четверки не получал. Ларису Павловну это совершенно не беспокоило: оценки не были самоцелью, лишь бы рос умненьким и здоровеньким. Да и самого Илюшу его внешность не особенно волновала. До определенного момента.

Пятый класс заканчивался. На улице бушевал май, превращая город в зеленый сад. Летнее тепла гостило уже целую неделю, навевая мысли об отпуске, море, золотом пляже и пальмах. Илюша знал, что скоро они с мамой отправятся на лето в Болгарию, а потом папа отвезет их на Майорку. Для дачи, может быть, найдется недели две в августе. Так каникулы проходили все последние годы. Когда все даты путешествия были определены, Илюша позвонил Шурочке, чтобы узнать о ее планах на лето. Шурочка ответила моментально и сразу затараторила:

– Илюша, у меня такое случилось! Можно я к тебе сейчас приду?

– Приходи, конечно.

– Сейчас буду.

И пяти минут не прошло, а Шурочка уже входила в Илюшину комнату. Девочка начала с места в карьер.

– Илюша, я влюбилась!

– В кого?

– Ты его не знаешь, это Костя из 6Б. Я ему тоже нравлюсь.

– Откуда ты знаешь?

– Он меня в кино пригласил. Представляешь, я с ним завтра иду в кино!

Шурочка выплескивала свою радость, не замечая унылого выражения на лице мальчика.

– Он красивый, высокий, спортивный. На него все девочки заглядываются. А он меня выбрал. Представляешь?

Илюша с обидой слушал Шурочку. Конечно! Ведь он не красивый, не спортивный, не высокий. А еще очкарик. Как вообще Шурочка с ним разговаривает?

– Илюша, ты меня слушаешь?

– Очень внимательно.

– Можно я маме скажу, что буду в гостях у тебя до вечера?

– Зачем?

– Она не разрешит мне в кино идти. А к тебе отпустит. Можно?

– Можно.

В тот день Илюша понял, чему посвятит каникулы: он твердо решил похудеть и накачать мышцы.

*****

Илья Александрович не видел Санькину мать уже лет 15. Последнюю встречу вспоминать не хотелось. Наталья Юрьевна увяла, поблекла, но по-прежнему молодилась. Косметика маской скрывала морщины и следы былой красоты.

– Илюша, что с ней?

– Она попала в аварию, сейчас в коме. Нужна операция. Серьезная операция. Нужно вскрыть череп, удалить гематому. После этого – долгая реабилитация. Прогнозы делать очень сложно,– Илья Александрович говорил очень сдержанно, даже сухо, как привык говорить с родственниками пациентов. А внутри все клокотало: Санька может умереть в любую минуту, а если переживет операцию, может остаться инвалидом. Но сказать об этом матери! Только не он!

– Илюша, я понимаю, без операции нельзя, но что потом? Что может быть после? Чем это грозит Саньке?

Илья помедлили с ответом. И осторожно проговорил, подбирая каждое слово:

– Реакция каждого организма на оперативное вмешательство сугубо индивидуальна. Никакие прогнозы невозможны.

Наталья Юрьевна спросила напрямик:

–Расскажи о худших вариантах.

– Последствиями такой операции может быть кома, потеря речи и слуха, потеря памяти, а может быть все одновременно.

По мере того как Илья бесстрастно перечислял последствия, глаза Натальи Юрьевны наполнялись слезами.

– Прости, Илюша, я не могу тебе ничего сказать. Я не могу ничего решить. Вдруг мое решение убьет ее? Как мне с этим потом жить? Помоги мне, подскажи! Почему ты говоришь со мной как врач? Ведь ты же не чужой Саньке человек? Спаси ее, Илюша, – Наталья Юрьевна разрыдалась, вся рассыпалась как-то, развалилась.

А Илья внутренне возликовал: он ждал этих слов, ждал материнской мольбы. Теперь он может действовать, карт – бланш у него в руках.

****

В 7 классе Илюша Стрижов стал районной знаменитостью: он выиграл районные этапы Всероссийской олимпиады по всем предметам. Впереди замаячила перспектива обучения в центре для одаренных детей. Илюша изменился внешне: сильно похудел, вытянулся, обрел рельефные формы. Теперь никому бы и в голову не пришло назвать его "жирдяем". Он очень похорошел, возмужал. По физкультуре появились честные пятерки, там он тоже стал в числе лучших. Изменения в Илюше заметили все, кроме Шурочки. Нет, конечно, она заметила еще в 6 классе: "Илюша, ты такой стал симпатичный, загорелый, стройный". Но сказала она это так, как будто ничего удивительного не произошло. Илюша помнил то свое разочарование. Он мечтал, что Шурочка удивится, онемеет, влюбится и ни с кем другим в кино ходить не будет. Однако мечтам осуществиться не удалось. В отношениях с Шурочкой все оставалось прежним: лучшие друзья. А в кино она ходила с другими мальчиками. Зато Ульяна Славочкина все заметила, оценила и разработала план по взятию крепости, готовясь к затяжной осаде. Однако Илюша сдался без боя. Ему было интересно с Ульяной. Она была умненькой, развитой, много читала и живо интересовалась всем, что происходит вокруг. К тому же Илья очень надеялся, что Шурочка начнет ревновать. Напрасно надеялся. Шурочка даже не заметила новоиспеченной пары, потому что была увлечена своей жизнью. Она заходила к Илье по привычке, но очень редко, ведь каждый день после школы вместе с Костей, который учился теперь в 8 классе, и его друзьями она отправлялась на поиски приключений. Костя был заводилой, гордо называл себя "ее парнем". Эти поиски приключений начались летом, когда подростки откровенно маялись от безделья и собственной неприкаянности. Они искали развлечений, пытаясь утолить жажду взрослой жизни, которую подглядывали в замочную скважину кино и телесериалов. Если бы Илюша был активным пользователем соц. сетей, он бы увидел перемены, происходящие в Шурочкиной жизни, по фотографиям, размещенным на ее странице.

15 августа

Шурочка загорает на пляже. На голове яркая кепка, на губах – яркая помада, на руках – ногах – яркий лак. Она манерно позирует, а пол-лица закрыто солнцезащитными очками.

18 августа

Шурочка на скамейке в парке. Кепка – помада – лак. Закрывается зонтиком. Рука Кости на ее плече, а в другой – банка энергетика.

25 августа

Шурочка у фонтана. Руки раскинуты в стороны, кудряшки растрепались, куртка нараспашку. Улыбка – больше Шурочки.

20 сентября

Шурочка в торговом центре. Обхватила Костю руками, вжалась в него: не отпущу, мой. Костя смеется. Его рука в белокурых кудряшках.

10 октября

Шурочка на диване, в руках бокал, Костя рядом – в руках сигарета. Дети счастливы…

Илюша соц. сетями не пользовался, о переменах в Шурочкиной жизни представления не имел, воспринимая ее по-прежнему маленькой девочкой с игровой площадки.

*****

Илья Александрович проводил Наталью Юрьевну к Саньке в реанимацию, а сам сел за телефон, чтобы начать действовать. Врачи выбирают себе специализацию в ординатуре, а до этого 6 лет учатся все вместе, независимо от личных предпочтений. Годы, проведенные бок о бок, дают возможность узнать друг о друге все, во всяком случае, понять, кто на что способен. Именно во время учебы завязываются связи, которые в дальнейшем позволяют обращаться к однокашникам в случае необходимости. Каждый знал: отказа не будет. Илья поддерживал отношения с бывшими одногруппниками без фанатизма, однако на просьбы откликался, а вот теперь настала пора самому искать помощи.

– Алло, Виктор, Это Илья Стрижов. Есть минутка?

– Здорово, Илюха, давненько не слышались. Проблемы?

– Есть такое.

– Могу помочь?

– Нужен нейрохирург. Надежный. Умелый. Среди моих такого нет

– Есть такой. Ушаков Сергей Николаевич. Оперирует в 1 меде. Не слышал о нем?

– Никогда не имел дела с нейро, поэтому нет, не слышал. А как к нему подступиться?

– Дай мне минут 20. Я перезвоню.

– Спасибо, Виктор.

Илья отключился, понимая, что проблема решена. Теперь нужно было готовить Саньку к транспортировке. Она была стабильна, показатели в норме, а значит, нужно ехать на Петроградку в ближайшее время.

*****

Восьмой класс принес Илюше новые победы и разочарования. Победы были связаны с учебой, а разочарования с Шурочкой. Шурочка по-прежнему оставалась самой популярной девочкой в классе, но ее это перестало интересовать. Вообще школьная жизнь отошла для девочки на второй план. Она получала двойки, частенько прогуливала уроки и все перемены стояла в обнимку с Костей в компании девятиклассников, Свой интерес она не скрывала ни от кого. Илюша очень переживал такие метаморфозы, но вмешиваться не смел, оставаясь в душе застенчивым и неуверенным в себе мальчиком. Ульяна Славочкина умело распоряжалась парнем, маскируя женский интерес искренней дружбой. Илюша таких хитросплетений не понимал, к Ульяне влечения не испытывал, но, за неимением других вариантов, принимал внимание девушки, проводил с ней время, по-прежнему надеясь, что Шурочка заметит и будет ревновать. А Шурочка не только не начала ревновать, но даже подружилась с Ульяной, правда, как-то мимоходом – мимолетом. Илюша видел, что он Косте не конкурент, но не понимал, в чем тут дело.

Как-то раз, в конце первого полугодия, Ульяна пришла к Илье, чтобы подготовить проект по биологии, которой оба были увлечены в последнее время. Лариса Павловна приготовила шарлотку, и ребята, занимаясь, с удовольствием поглощали вкусный пирог. Время неслось стремительно, проект был интересным, темнота за окнами занятий не прерывала, потому что питерский вечер в это время года наступал часов в пять. Неожиданный звонок телефонной трубки Ульяны застал врасплох обоих.

– Ой, мамочка, мы не заметили, как время прошло, все-все, уже иду, Илюша проводит? – вопрос был адресован парню.

Илюша утвердительно кивнул, посмотрев на часы: 21.50.

– Илюша, это моя мама. Уже поздно, она беспокоится. Я пойду. Проводишь?

– Конечно, провожу. Тем более, что мы все сделали. Завтра покажем Андрею Владимировичу, и можно на олимпиаде выступать, – Илья торопливо убирал книги и тетради.

– Мне кажется, хорошо получилось, должны быть в призах, по крайней мере,– Ульяна мечтательно улыбнулась.

– Нет, Уля, нам нужна только победа.

– Ты перфекционист, Илюша.

– А ты разве нет? Я считаю, нужно быть лучшим во всем.

– В этом мы похожи.

Ребята, довольные собой, быстро одевались в прихожей.

– Куда это вы собрались? Ночь на дворе, – Лариса Павловна вышла из своей комнаты.

– Мама, я быстренько Улю провожу и вернусь. Ты не переживай, все хорошо будет.

– Может, я с вами?

– Ну, мама, Уля живет на соседней улице. Идти совсем недолго. И вообще, я свою девушку сам провожу до дома.

Ульяна обрадовалась – удивилась. Никогда еще Илюша так не называл ее. «Моя девушка» – сказал он маме. А Лариса Павловна загрустила: вырос сын. И забеспокоилась: обратно один пойдет дворами. Сумеет ли постоять за себя в случае необходимости? Беспокойство о сыне было постоянным спутником Ларисы Павловны. Оно росло по мере взросления Илюши.

Легкий мороз и отсутствие ветра делали вечернюю прогулку приятной, а яркие звезды на темном небе – романтической. Ульяна взяла Илюшу под руку, тесно прижалась к нему, и ребята пошли, тихо переговариваясь, чтобы не нарушать прелесть вечера. На игровой площадке было темно, свет фонарей сюда не поступал. Послышались голоса:

– Отстань ты от меня, надоела, пошла на х,,, – пьяный мужской грубо обрезал.

– Ты не можешь сейчас меня бросил, – плачущий девичий жалобно умолял.

– Отстань, надоела, – раздался звук удара.

Ульяна испуганно прижалась к Илье. Два силуэта мелькнули в свете фонарей, удаляясь, а третий исступленно рыдал, упав на скамейку.

Проходя мимо, Илюша с содроганием ужаса узнал в плачущей девушке Шурочку. Парень остолбенел.

Илюша бросился к скамейке и закричал:

– Шурочка, что случилось? Мы можем помочь?

Плач прекратился, и безумные чужие глаза сфокусировались на Илье:

– Да пошел ты! Как ты мне поможешь? Костя меня бросил, а я люблю его, понимаешь? Ты не понимаешь! Меня только Костя понимает, а он ушел с Ксюхой-давалкой, а меня бросил, – опять громкие рыдания.

Ульяна опомнилась первой:

– Илюша, пойдем, она пьяная совсем, пойдем скорее.

–Шурочка? Пьяная? Как же это возможно?

– Илюша, ты посмотри на нее, она же настоящая … шлюха.

Грязное слово ударило как ток. Илюша посмотрел на Ульяну ненавидящим взглядом:

– Как ты смеешь так говорить? Это же Шурочка, она самая лучшая, я не могу оставить ее здесь. Иди домой, а я побуду с ней.

Ульяна опомнилась, она не хотела терять расположения Ильи, поэтому предложила разумный выход:

– Давай попросим твою маму забрать ее к вам, а ты меня проводи, мне же страшно одной будет.

– Хорошо.

Лариса Павловна откликнулась моментально: вышла, забрала плачущую Шурочку, умыла, напоила крепким чаем и уложила в кровать. Когда Илья вернулся, Шурочка уже спала.

– Мама, ты можешь позвонить ее бабушке, сказать, что она у нас переночует.

– Конечно, Илюша, не беспокойся об этом.

А утром Шурочка была прежней: весело щебетала и улыбалась. О ночном происшествии – ни слова. Все молчали о нем.

*****

Илья Александрович знал: операции на мозг – самые непредсказуемые. Все может идти прекрасно, оперирующий хирург будет точно выполнять необходимые манипуляции и не заметит, как повредит или заденет маленький сосудик. Последствия станут известны лишь после операции, когда пациент очнется. Для опытного нейрохирурга удаление субдуральной гематомы – рутинная операция, однако у родственников все равно есть страх неизвестности. И страх этот тем больше, чем больше знает человек об устройстве мозга. Илья Александрович знал все, но помочь не мог никак. Оставалось одно: ждать результата. Илья терпеливо ждал.

Глава 4

В девятом классе Илюша Стрижов стал призером Всероссийской олимпиады по истории и биологии, а по математике и химии стал победителем. Он был, безусловно, талантлив в разных областях науки, но сам не понимал, к чему испытывает наибольший интерес. Мама всячески содействовала разностороннему развитию сына, но понимала, что уже сейчас, будучи девятиклассником, сын ушел в интеллектуальном развитии далеко вперед. За свои выдающиеся достижения Илюша был награжден поездкой в Артек на смену юных ученых. Он впервые ехал один, без родителей. Уезжал на целый месяц в красивейшее место. Лариса Павловна сначала решила сопровождать сына, но Александр Георгиевич сказал твердое «нет»: сын должен ехать один, а если что-то пойдет не так, то они, родители, сразу же прилетят. Так Илюша Стрижов отправился в свое первое самостоятельное путешествие. Волновался: знакомых нет, как ребята к нему отнесутся? Неуверенность в себе, поселившаяся в нем в первом классе, не исчезла. Он боялся новых людей и их реакции. Не умел постоять за себя. Презирал себя за это, но измениться не мог.

Все тревоги оказались напрасными. В отряде собрались ребята, незнакомые друг с другом, поэтому первое время все просто приглядывались – присматривались. Илюша с беспокойством отмечал заинтересованность в девичьих глазах, не понимая, что она связана с его обликом: он стал высоким, хорошо сложенным подростком, с умным взглядом карих глаз. Модные очки заканчивали образ современного денди. Таким он выглядел в глазах окружающих, оставаясь неуклюжим толстяком в собственном воображении.

Лагерь «Лазурный» принимал смену юных ученых с размахом. Все было нацелено на раскрытие внутреннего потенциала ребят. Всевозможные конкурсы, исследования, научные эксперименты – познание мира и себя – способствовало развитию интереса к науке. А финал – многопрофильная научная выставка – конференция, где каждый мог представить собственный проект. Находиться в стороне от такой интеллектуально-насыщенной жизни было невозможно. А еще – Черное море, горы, потрясающие пейзажи – купайся-загорай – не хочу! Жили с сожалением: как мало в сутках часов, как не хочется тратить их на сон. Ночь – время задушевных разговоров и романтических встреч. Образ Шурочки несколько померк, об Ульяне вообще не вспоминалось, ведь вокруг было так много привлекательных девчонок, которые задорно улыбались Илюше, и ему оставалось лишь уступить зову плоти. И он уступил, выбрав зеленоглазую кудрявую веселушку Дашу, которая писала стихи и рассказы и смутно напоминала Шурочку. С Дашей танцевал он на дискотеках, тесно прижимаясь к упругому девичьему телу и не чувствуя сопротивления; с Дашей гулял он по вечерам до отбоя, нежно держа за обнаженные хрупкие плечики; с Дашей встречался душными крымскими ночами, когда мир вокруг засыпал. Ночные встречи придумала Даша, которая вообще была инициатором их отношений и начались они в последнюю неделю их пребывания в Артеке.

Жаркая южная ночь пьянила темнотой и близостью моря. Оно звучало повсюду, страстно стонало ударами волн и шепотом ветра. Даша уводила его подальше от аллей, где свет фонарей не мог обнажить бесстыдство желаний, где мрак скрывал истинность вещей, превращая все в ночной сон, кажущийся невозможным при наступлении утра. Даша поцеловала его первой. Илюша неумело тыкался поначалу в мягкую кожу ее губ и шеи, а потом приноровился, вошел во вкус, стал смелее, и уже не только губы, но и руки нашли себе применение, исследуя изгибы девичьего стана. Даша отдалась во власть Илюшиных желаний со всей страстностью первой любви. Очень скоро Илья оказался на траве, а Даша устроилась на его коленях. Желание, неведомое ранее, все сильнее охватывало парня. Мешал Дашин сарафанчик, хотелось мять и целовать нежную кожу маленьких грудок, и поцелуи опускались все ниже. Девушка не возражала. А когда она перевернулась на спину, Илья вообще перестал соображать: так жарко, так сладко ему было, такая сила выросла в нем, что хотелось одного: выпустить ее наружу, оросить своим семенем эту податливую девичью плоть. Нельзя!

Оба понимали это, поэтому трусики так и остались последним бастионом девственности. Илья ерзал между ног девушки, ему хотелось разорвать белье, которое так мешало, он чувствовал себя диким зверем, который не может насытиться добычей. И вдруг – внезапно почувствовал такое облегчение, такое озарение, такую пламенную вспышку, что испугался, остановился, затих: обморок? Удар? А когда понял, заурчал – засмеялся совсем по-звериному:

– Дашка, что мы творим?

– Не это, Илюша, ожидала я от тебя услышать.

– Прости. Я люблю тебя, Дашка, тебя одну люблю.

И с новой силой, неожиданно быстро выросшей, он набросился на девушку.

Ночи были короткими, а дни длинными. Днем все выглядело иначе, и Даша была другой. Она не позволяла никаких вольностей, и Илюшу это страшно раздражало. Ему хотелось ощущать ее кожу, вдыхать ее запах, ласкать ее волосы, чувствуя зарождение внутри себя неистовой силы. Все это давала ему Даша, но только ночью. Илюша знал, что до конца они никогда не дойдут. Он и не хотел этого. Он и так был безумно благодарен девушке за то новое знание о жизни, которое она подарила парню.

Глава 5

Илья Александрович шел к Саньке в палату. Операция, по словам хирурга, прошла успешно, показатели были стабильны, жизни девушки ничто не угрожало. Нов себя Санька так и не пришла, даже спустя пять часов. Из реанимации ее не переводили, она находилась под контролем приборов. Илья Александрович вошел. Он не видел девушку после операции, и она показалась ему совсем крошечной. Голова ее была забинтована, руки лежали поверх одеяла. Он сел рядом и, не находя другого занятия, начал пальцами водить по обнаженной руке. Кожа была мягкая, нежная. А на предплечье – татушка: « Твоя любовь – моя жизнь» Илью затрясло. Сколько лет прошло, сколько воды утекло, а эта детская татушка осталась навсегда.

*****

– Илюша, сыночек, тебя не узнать: возмужал, загорел, – Лариса Павловна с любовью разглядывала сына. Он был для нее смыслом жизни, и она никогда этого не скрывала. Лариса Павловна чувствовала, что зачастую ее любви слишком много, что сын стесняется ее чувств, но остановить себя не могла. За прошедший учебный год родительское тщеславие Ларисы Павловны насытилось в полной мере. Она тверда могла заявить: все получилось, моя жизнь состоялась в моем сыне, он мое творение, и я вправе гордиться им и собой.

– Мама, могу я попросить тебя не называть меня «Илюша», давай оставим это имя в детстве. Все-таки я уже взрослый мальчик.

Наверное, Лариса могла бы обидеться на этот выпад сына, но слова сопровождались такой обезоруживающе улыбкой, что матери ничего не оставалось, кроме как согласиться.

– Что ж, теперь ты Илья. Ты заслужил свое имя, помни, что оно значит « сила Божья».

– Я всегда об этом помню. Как вы здесь без меня, мама? Как папа?

– Все хорошо, сынок, все хорошо.

Лариса Павловна лукавила. Ничего хорошего за этот месяц не произошло, скорее, наоборот. Через пару дней после отъезда сына Лариса Павловна почувствовала недомогание. Она списала все на усталость и переживания от разлуки с сыном. Мужу жаловаться не стала: была убеждена, что обязанность жены – беречь спокойствие супруга. Лариса начала принимать парацетамол, чтобы сбить температуру, но это не помогало. Прошла неделя, температура держалась, кашель усилился, диарея не проходила, и Лариса решилась на посещение врача в поликлинике. Врач выписала направление на анализы, назначила антивирусные препараты. Лариса Павловна начала активно лечиться, и сначала показалось, что самочувствие улучшилось. А потом все возобновилось: температура, кашель, диарея. Она по-прежнему ничего не говорила мужу, не стала волновать сына, отделавшись будничным «Все хорошо».

Илья вернулся из Крыма в начале августа, и через неделю Стрижовы уехали в Испанию, на Майорку, где проводили отпуск каждый год. Вся неделя прошла в хлопотах, и Лариса не нашла времени, чтобы посетить врача. «На море все пройдет само собой»,– решила она, не желая портить отпуск своим мужчинам. Да и сама Лариса всегда с удовольствием приезжала на этот удивительный остров. Майорка – райское место для отдыха: нежные белые пляжи, ослепительное голубое небо, мягкое изумрудное море. Маленький недостаток – полуденная жара. От нее спасались кондиционером в номере и прохладой воды в бассейне отеля. Хотя и жара тоже была приятной, ведь в родном Питере о такой погоде даже не мечтают. Новые впечатления первых дней заслонили проблемы со здоровьем. Лариса радовалась красоте и комфорту, присутствию любимых мужчин рядом, улыбкам окружающих.

На второй неделе пребывания участились приступы диареи. «Наверное, это от местной пищи. Иногда появлялись головокружения и тошнота. «Видимо, на солнце перегрелась». Она ограничила прием пищи, практически не покидала зонтик на пляже, но лучше не становилось. «До конца отпуска дотерплю, а в Питере – первым делом к врачу». Муж и сын списывали недомогание Ларисы на женские трудности. Лариса Павловна не жаловалась, спокойствие семьи сохранялось. Отпуск прошел превосходно.

*****

Илья Александрович ждал. Он смотрел на Саньку и думал о том, что она всегда была для него Синей птицей, такой же неуловимой и ускользающей. Он думал о том, что всегда хотел лишь одного: Саньку. Она знала об этом и смеялась над ним. Илья не понимал, как она могла предпочитать ему глупых простаков – неудачников, которые зачастую вытирали об нее ноги, ведь он-то готов был целовать каждый след, оставленный ее туфелькой. Он все и всегда делал с оглядкой на Саньку: как бы она отреагировала, что бы сказала об этом?

И вот теперь все изменилось. Теперь Саньке некуда бежать. Теперь она принадлежит Илье. Надолго ли?

*****

Лариса Павловна слушала терапевта с тревогой: ей предлагалась госпитализация в 14 городскую больницу. Результаты анализов удручали. Врач предполагала двустороннюю пневмонию, но необходимы были дополнительные обследования.

– Куда вы пропали? Почему не пришла на прием в назначенный срок? И к телефону не подходили. Вы же взрослый человек, что за безответственность!

Лариса молчала. Она не хотела оправдываться, понимала: она не права. Но не могла же она рассказать, что была в отпуске на море. Чувствовала себя Лариса Павловна очень плохо. Откладывать госпитализацию было нельзя.

Она решилась:

– Оформляйте на завтра. Я вещи соберу и своим все объясню, домашние вообще не в курсе моих проблем со здоровьем.

И врач, и медсестра с удивлением переглянулись.

Новость о госпитализации Ларисы муж и сын восприняли с недоумением: «Разве ты себя плохо чувствуешь?» Но с пониманием: «Что ж, надо – значит надо». Лариса понимала их: у Ильи десятый класс, время ответственное, у Александра Георгиевича – сложное положение на заводе, молодежь в спину дышит, а возраст уже пенсионный, того и гляди, с должности снимут. Лариса не обижалась, ведь интересы сына и мужа всегда были на первом месте.

– Саша, я позвоню тебе из больницы, скажу, надолго ли.

– Лара, мы долго без тебя не сможем. Недельку там отдохни от нас и возвращайся, – Александр Георгиевич нежно поцеловал жену в щеку.

– Я на неделю наготовила, обязательно все разогревайте. Не кусочничайте. Ешьте горячее.

– Все будем делать по твоим инструкциям. Да, Илья?

– Конечно, мама, не думай об этом.

Мужчины ушли, и Лариса,собрав самое необходимое, поехала в больницу.

*****

Илья Стрижов шел на линейку 1 сентября с радостным предвкушением перемен. Десятый класс – новый этап в жизни каждого школьника. Это время самоопределения, которое закладывает фундамент будущего. Лето добавило Илье уверенности в себе, и теперь он чувствовал, что внутренние силы будут заметны всем окружающим.

Школьный двор был наполнен радостным возбуждением, цветами и белыми бантами.

– Илюша, иди к нам! – Ульяна нетерпеливо подхватила Илью под руку и увлекла за собой к группе старшеклассников.

– Девочки, знакомьтесь, Илья Стрижов, выдающийся отличник и молодой ученый.

– А еще красавчик, – незнакомая девочка томно опустила глазки.

Ульяна нервно засмеялась.

–Так много новеньких? – Илья повернулся к Ульяне

– Много, и из других школ. Брали только хорошистов, мест не всем хватило. Будет только два десятых класса.

Илья забеспокоился, стал выискивать в толпе белокурые кудряшки.

– Уля, а Шурочку взяли?

– Не знаю, я не видела.

– Пойду поищу.

«Если Шурочку не взяли, уйду в другую школу. Не хочу без нее. Какая мне-то разница, где учиться».

– Подожди, Илюша, давай спросим у Ирины Петровны, она наша классная, должна знать.

Ульяна побежала искать учительницу, а Илья застыл изваянием. Настроение изменилось. Праздник кончился. Без Шурочки все теряло смысл. Как он упустил из виду подобное развитие событий? Он должен был такое предположить!

– Илюша! – Уля звала его в глубь праздничной толпы, но он стоял, парализованный своими печальными размышлениями.

– Илюша! – звонкий голос вывел из оцепенения

– Шурочка! А боялся…

Но Шурочка не слушала. Она радостно повисла на парне, а потом закружила – завертела его.

– Как ты изменился! Красавчик! Лицо с обложки! Мечта девчонок!

Шурочка смеялась, искренне радуясь встрече. Белокурые кулряшки весело прыгали по плечам, глаза рассыпали вокруг голубые искры. Илья подхватил ее, прижал к себе, словно невзначай, по дружбе, но она быстро освободилась и продолжала тараторить:

– Мы теперь в разных классах, ты в А, а я в Б. Но дружить все равно будем. Я без твоей помощи школу не закончу. Ладно, пойду свой класс найду.

Шурочка убежала, а Илья стоял, блаженно улыбаясь: гора с плеч, она рядом, все осталось по-прежнему.

Суета первых школьных дней так закрутила, что Илья как-то и не заметил маминого отсутствия. Он приходил домой вечером, открывал холодильник, разогревал ужин себе и отцу, а потом садился за уроки. Александр Георгиевич приходил поздно, заглядывал в комнату к сыну, они обменивались парой фраз и расставались до следующего вечера. Отсутствие Ларисы Павловны ощущалось только тишиной квартиры, которую они заполняли работающим телевизором. Так она прожили неделю, предполагая, что Лариса вернется домой если не на выходных, то уж в понедельник-то точно!

Лариса Павловна эту уверенность подкрепляла своими оптимистичными сообщениями о здоровье: «Мне уже лучше. Температура нормализовалась. Почти не кашляю, Обо мне не тревожьтесь».

*****

Дверь скрипнула, Илья Александрович оглянулся. Вошла Наталья Юрьевна. Санькину мать ничто не могло выбить из колеи. Она благоухала, косметика безупречно молодила лицо, зеленый шарфик оттенял глаза.

– Илюша, я с врачом говорила. Он не дает никаких прогнозов. Когда что-то станет понятно? Чего мне ждать?

– Никто вам ничего не скажет, Наталья Юрьевна. Никто ничего не знает. Остается только ждать. Терпеливо ждать.

– Ждать? – женщина аж взвизгнула, – Ждать? Это ты можешь ждать, не зная чего. А я так не могу. Я должна понимать, что меня ждет, когда она очнется. Я должна подготовиться к тому, что меня ждет, когда она очнется. Я должна подготовиться к тому, что моя дочь до конца своих дней останется овощем. Понимаешь ты это? – руки ее тряслись, губы дрожали, лицо скривилось гримасой гнева – начиналась истерика.

Илья встал, крепко сжал ее руки в своих.

– Я все понимаю. Я рядом. Я не брошу ни вас, ни Саньку.

Он гладил трясущиеся плечи женщины и думал: «Санька, ты не можешь снова обмануть мои ожидания. Ты обязана выкарабкаться!

*****

При поступлении в больницу Ларисе Павловне поставили диагноз: воспаление легких. Ей назначили курс антибиотиков и положили на терапию. Прошло три дня, но улучшения были незначительными, а анализы катастрофически плохими. Стало понятно, что диагноз поставлен неверно. Назначили дополнительные анализы и обследования, продолжили колоть антибиотики и иммуностимулирующие препараты, но болезнь не отступала. Диагноза не было. Ни о какой выписке не могло быть и речи. Таким известием Лариса Павловна ошарашила своих родных в воскресенье, когда муж и сын пришли ее проведать.

– Они не могут поставить диагноз, поэтому не знают, от чего лечить, – говорила Лариса мужу.

– Но ты же писала, что тебе лучше, получается, обманывала?

Мне так казалось…

– Мама, ты сильно похудела. Здесь плохо кормят? – Илья не узнавал мать. Она скукожилась, стала маленькой, как старушка.

– Нормально кормят, просто аппетита нет…

– Лара, я хотел бы поговорить с врачом.

– Но сегодня воскресенье, лечащего врача нет, только дежурный, – Лариса растерянно смотрела на мужа.

Она понимала, что болезнь никак не входила в планы семьи, понимала, что нарушила привычный ритм жизни и усложнила жизнь своим мужчинам. Но разве она была виновата в случившемся?

Когда Лариса вернулась в палату, она разразилась слезами бессильной опустошенности. Как же так? В чем ее вина? Каждый миг своей жизни она была надежным тылом для мужа и сына. Выйдя замуж, она, успешно практикующий психолог, оставила работу и мысли о карьере, посвятив свою жизнь семье. Она считала своим долгом поддерживать мужа, выслушивая его рассказы о работе, давая советы о взаимоотношениях с коллегами и начальством, терпеливо переживая частые командировки мужа и его абсолютное нежелание вникать в процесс воспитания сына. «Ты должна понять, у меня много работы. Решай проблемы сама». И она решала, воспитывала, ремонтировала, строила, мыла, шила, растила. И вот сейчас наступил момент, когда поддержка была нужна ей. Она вспомнила слова мужа, сказанные на прощанье: « Обследоваться можно амбулаторно. Нечего здесь время терять». Слезы побежали по щекам с новой силой. « Я должна с этим справиться. Ради сына».

Илья в отличие от отца на маму не злился. Он маму жалел. Он увидел, что за неделю женщина похудела килограммов на десять, и понял, что это симптом болезни. Вернувшись домой, он сел за компьютер. Его интересовала специальная медицинская литература. Неожиданно для себя он увлекся. На листке написал анамнез матери и стал изучать симптоматику разных заболеваний. К утру Илья был уверен, что у его матери рак поджелудочной железы. Он собрал все записи, позвонил Ульяне, притворился, что простыл и не может присутствовать на уроках, а потом поехал в больницу к матери, чтобы встретиться с лечащим врачом.

*****

Лариса Павловна узнала о своем диагнозе в понедельник утром. Ее срочно перевели в отделение онкологии и назначили курс химиотерапии. О будущем не говорили, и Лариса понимала: прогнозы неутешительные. Все происходящее женщина воспринимала как бы со стороны: это не со мной происходит, это случилось с кем-то другим. Принять ситуацию она отказывалась.

– Стрижова Лариса Павловна? К вам пришли, вы можете выйти в вестибюль? К вам пропуска нет, сами идите.

" Кто это? Ведь муж еще ничего не знает, я никому не звонила. Может, что-то случилось?" На миг забыв о своей болезни, Лариса метнулась вниз по лестнице на первый этаж. И увидела Илью, очень собранного и сосредоточенного, каким сын бывал, когда готовился к выступлениям на олимпиадах.– Мамочка, здравствуй, как ты сегодня? – Илья был нежен и осторожен.

– Илюша, сыночек, как ты здесь? А школа? Что-то произошло?

– Все хорошо. Ты вчера сказала, что твой лечащий врач будет сегодня, я хотел бы с ним встретиться.

– Зачем?

– Мне кажется, тебе поставили неверный диагноз, тебя лечат не от того.

У Ларисы слезы выступили на глазах, она всхлипнула, не сдержалась, расплакалась, горько и обреченно.

– Уже поставили верный. У меня рак, Илюша. Меня перевели на другое отделение. Будут химию делать.

– Я знаю это, мама. Я об этом и хочу поговорить. Я хочу быть с тобой в эти дни. Пусть мне разрешат.

Неожиданно силы оставили Ларису, свет погас, мир перестал существовать, сознание отключилось. Очнулась она в палате. Сын сидел рядом, держа ее за руку.

– Мама, у тебя сил очень мало, ты плохо ешь. Я взял у доктора рекомендации, буду возить тебе еду из дома. Пообещай, что будешь кушать.

– Обещаю.

– Пообещай, что будешь бороться.

– Обещаю.

– Мы справимся. Болезнь можно победить.

– Обещаю.

*****

Говорят, есть сила, что способна победить все на свете. Это любовь. Человек, окруженный любовью, неуязвим. Любовь спасает от всех бед и напастей. Речь идет о любви настоящей, бескорыстной и жертвенной, не требующей ответа и дивидендов. Такой любви подвластно все.

Лариса думала об этом, возвращаясь домой из поликлиники. Она прошла уже два курса химии и убеждала себя, что болезнь отступает. Анализы тоже подтверждали это. Она возвращалась к обычной жизни, выполняла работу по дому, готовила обеды – ужины, правда, быстро уставала и давала себе передышку на дневной сон. Почти полгода прошло с начала ее болезни, и мир вокруг изменился. Точнее, изменилось ее отношение к миру. Лариса осознала вдруг, как хрупка человеческая жизнь, и как мало времени она занимает, и как бездарно тратится это время. Она понимала, что полного выздоровления не наступит никогда и до конца жизни она будет бороться с раком, но ей хотелось теперь понять то, что она всегда упускала.

Во время лечения она отдалилась от мужа, а тот не делал попыток к сближению, Проблемы на работе по-прежнему не давали покоя Александру Георгиевичу. Болезнь жены лишила его компетентного слушателя и советчика, от остался со своими трудностями один на один. Это страшно его раздражало. Открыто злиться на Ларису он не мог, умом понимая, что ее вины в случившемся нет, но подсознание требовало компенсации пострадавшему, коим Александр Георгиевич считал себя. То, что Илья взял на себя уход за матерью в больнице, Александр Георгиевич считал правильным и единственно верным решением. Ему почему-то не приходило в голову, что сын должен учиться, а не быть сиделкой. Предполагалось, видимо, что Илья сам сумеет правильно распорядиться своим временем. Он сумел. Он окружил маму такой любовью, что Лариса Павловна не могла не захотеть жить. И она жила.

Приближался Новый 2000 год. Волшебный праздник исполнения желаний. Илья знал, что загадает под бой курантов за праздничным столом. Сейчас у него было только одно желание: чтобы мама поправилась. Он, в отличие от многих сверстников, продолжал верить в чудеса. Он очень хотел, чтобы такое чудо произошло с его мамой. В школе все оставалось прежним. Это радовало Илью, которому была необходима рутинная стабильность. Никто не знал, что происходит у Стрижовых в семье, даже Ульяна ни о чем не догадывалась. Пропуски занятий никак не сказывались на учебе, поэтому учителя попросту закрывали на них глаза. Не знал никто, кроме Шурочки, которая, объявив себя Санькой, ни на какие другие обращения не реагировала. Санька узнала случайно. Как-то раз она зашла к Илье без звонка, и дверь открыла Лариса Павловна. Санька поразилась переменам в ее облике. Она никак это не показала, лишь спросила у Ильи:

– Мама болеет?

Он не стал лгать:

– Да

– Что-то серьезное?

– Рак

– Понятно.

Санька больше не поднимала эту тему, но каждую неделю, в среду или в четверг, заходила к Стрижовым, чтобы помочь Ларисе Павловне с уборкой квартиры. В первый раз она сделала это так непринужденно – естественно, что Лариса Павловна и сама не поняла, как согласилась. А потом это "среды" сталь постоянными и получили название "Санькины среды". Илья пытался вмешаться, но был бессилен под Санькиным напором.

– Расслабься, Илья, это не благотворительность, я просто люблю твою маму. Когда любишь кого-то, хочешь быть ему полезным. Считай, что мне это нужнее, чем ей. И забудь о благодарностях. Это одолжение со стороны Ларисы Павловны, что она позволяет.

На том и порешили.

Приближение Нового гола всегда несет с собой суету и хлопоты. В школе это ощущается особенно сильно: конец полугодия добавляет нервозности. Илью Стрижова это не слишком беспокоило. Оценки его уже давно не волновали, да и не было никаких других оценок, кроме отличных, а общественных мероприятий он всегда сторонился, не находя в них никакого здравого смысла. Он вообще не любил школу, просто брал от нее все, что она предлагала разумного, отсекая трезвым умом все лишнее, что было ему не нужно.. В классе к этому привыкли и оставили все попытки вовлечь парня в общественную жизнь. Однако Новый год – совсем другое дело! Даешь праздничную вечеринку! Так решили в классе, и сопротивляться было невозможно. К тому же Ульяна сдала за него деньги, и парень понял: попался в капкан. Вообще Ульяна вела себя так, словно между ними есть романтические отношения, всячески подчеркивая их близость: называла Илью "мой парень", приобнимала, словно в шутку, ерошила волосы. Илья не сопротивлялся, но и не делал никаких шагов навстречу. Ульяна, конечно, красотка и умница, но она не Санька.

Вечеринка была в разгаре, шампанское сменилось водкой, и пьяные одноклассники вовсю, без стеснения, обжимались по углам. Ульяна алкоголем не злоупотребляла, но шампанского выпила много, а потому была веселее и раскрепощеннее, чем обычно. Она сильно прижималась к Илье во время танцев и так явно подставляла губы для поцелуев, что парень не выдержал. Он выпил бокал шампанского и увлек девушку на кухню, где в потемках начал целовать ее, страстно притираясь к сокровенным местам. Волна летних воспоминаний придавала Илье смелости, и он, зная, что отказа не будет, проник руками в самую нежную и потаенную часть девичьего тела. Ульяна не возражала, наоборот, расстегнула ремень его брюк и взяла в свои руки его мужскую силу. Поцелуи не прерывались, а руки выводили виртуозные рулады, заставляя тела содрогаться от вожделения и восторга. Сладкой пытки первым не выдержал Илья , испугав Ульяну звериным рыком страсти. Он благодарно привлек девушку к себе, и она впечаталась в него, сгорая от любви. " Мы должны остановиться,– прошептал ей в ушко, – сейчас не время и не место. Он поправил Ульяне одежду, пригладил волосы, еще раз нежно поцеловал. Она преданно смотрела на парня: "Люблю тебя. Теперь ты мой?" "Да",– Илья не считал себя подлецом, он не мог разрушить этот замок.

*****

Приступ у Ларисы Павловны случился за несколько часов до Нового года. Сначала закружилась голова – она прилегла. Потом началась сильнейшая диарея, а потом кровавая рвота. Стрижовы вызвали скорую. Новый год Илья встречал в машине скорой помощи, которая везла маму в больницу.

Состояние Ларисы Павловны ухудшалось с каждым днем. Опухоль разрослась, метастазы захватывали новые органы. Лариса знала свой приговор: неоперабельный рак поджелудочной железы четвертой стадии. Она хотела бы бороться за жизнь, но сил совсем не было. Она нуждалась в постоянном медицинском уходе, но не хотела превращать свою квартиру в госпиталь. Тогда-то и возникло слово "хоспис". Она позвонила мужу, понимая, что это должно быть их общее решение, и заранее подбирала слова, чтобы настроить его в нужном направлении. Оказалось, что переживания Ларисы были напрасными. Муж согласился моментально, и Ларису перевели в хоспис при четырнадцатой городской больнице.

Для Ильи такое решение родителей стало громом среди ясного неба. Как же так? Они что, не смогут ухаживать за мамой сами? Когда увидел ее, навещая, понял: не смогут.

Наступила Санькина среда. Санька пришла, а Ларисы Павловны не было.

– Санька, мама в больнице, слово «хоспис» не умещалось на языке,– ты не должна приходить.

– Ну, тогда я тем более зайду. Знаю я, как мужчины любят грязь за собой убирать,– Санька решительно прошла в квартиру и надела хозяйственные перчатки на руки.

Теперь Илья участвовал в Санькиных средах вместо Ларисы Павловны, а потом рассказывал маме, как сияет чистотой квартира, ожидая возвращения хозяйки.

А Лариса Павловна умирала. Она знала это точно и поставила себе цель: дотянуть до лета. Ей казалось, что летом с похоронами будет меньше хлопот. Боли мучили ее, одышка не позволяла долго ходить, и большую часть дня Лариса лежала. И думала.

"Когда все пошло не так? Когда организм дал сбой? Что в моей жизни неправильно?" Она задавала вопросы и не могла найти на них ответа. Она нуждалась в умном собеседнике, но такового рядом не было. В хосписе была молитвенная комната, и однажды Лариса зашла в нее.

*****

Илья навещал маму по четвергам. Постепенно это стало рутиной. Люди привыкают ко всему. Учатся приспосабливаться к разным обстоятельствам жизни. Болезнь Ларисы Павловны стала для Стрижовых таким "обстоятельством". Сначала Александр Георгиевич не сомневался: болезнь временная, Лара встанет с постели. "Встанет и пойдет", легко и незаметно справляясь с бытовыми проблемами, делая жизнь вокруг себя простой и понятной. Но время шло, а болезнь не отступала. Думать о будущем не имело смысла. Оставалось только ждать. И отец, и сын поняли: чудес не будет.

Илья знал о мамином диагнозе не меньше врачей. Знал неутешительные цифры, знал процент смертности. Но он отказывался верить, что все это связано с его мамой. Как так? Еще год назад она была веселой цветущей женщиной. А теперь? Глаза погасли, волосы поредели, а похудела так, что временами Илья ее не узнавал. И еще: она стала очень тихо и мало говорить, словно все время к чему-то прислушивалась, боясь не успеть услышать. Иногда Илье казалось, что их посещения в тягость маме, что она не рада их приходу. Он поделился своими наблюдениями с отцом, но тот лишь пожал плечами.

Казалось бы, болезнь Ларисы Павловны должна их сблизить, сплотить, но оказалось все наоборот. За эти месяцы они отдалились и стали совершенно чужими. Каждый справлялся с болью в одиночестве.

*****

Апрельская ночь сквозь открытые форточки приносила свежесть в душную больничную палату. В хосписе было тихо, иногда раздавались стоны и похрапывание соседок. Уснуть Ларису не могла. Она смотрела в темное окно и думала: каким будет мир без нее, что изменится в жизни ее близких? И вдруг поняла, что ее это больше не беспокоит, потому что она знает теперь точно: все будет так, как должно быть, и никто не в силах что-либо изменить по собственному велению. На все воля Божья. Незаметно она уснула. Ей снилось, что она поднимается по лестнице. Ей страшно, потому что у лестницы нет перил, а ступеньки стеклянные. Лестница очень длинная, а она не может посмотреть вниз или назад, потому что боится упасть: вдруг голова закружится? Она не знает, куда идет, но понимает: ей нужно наверх. Она поднимается очень медленно, контролирую каждый свой шаг. Но лестница не заканчивается, а страз становится все сильнее. И Лариса не может бороться с ним. Она садится на ступеньки и начинает плакать. Вдруг слышит голос своей матери: Встань, не останавливайся, иди до конца. Путь должен быть пройден. Избавься от груза, отдай чужое, сил прибавится", Но у Ларисы не было никакого груза, а ноги не шли. Встать она не смогла.

В ту ночь Илья проснулся оттого, что звякнул телефон: от мамы. Ночные звонки тревожно пугали. "Зайчик мой, прости и прощай." Он выскочил из кровати, ничего не понимая. Мама очень редко писала сообщения и никогда не называла его "зайчиком". Ерунда какая-то, чья-то глупая шутка среди ночи. Но сердце заходилось бешеным ритмом, и он постучал в спальню к отцу.

Собрались они очень быстро и уже через полчаса парковались у ворот хосписа. Их пустили сразу. Лариса Павловна умерла два часа назад.

Илюша увидел тело. Тело было маленьким, желтым и сморщенным. "Это не мама!"

– Это не мама! Где мама? – кричал он отчаянно и безнадежно. – Где мама?

Александр Георгиевич посмотрел строго:

– Сын, возьми себя в руки. Возвращайся домой, позавтракай и иди в школу. Нельзя пропускать.

Слова отца отрезвили и дали временную опору раскачивающемуся зданию его жизни. В тот день он пришел в школу первым. Прошел в класс, сел за парту и уставился в доску. Была биология и тема на доске: "Антропогенез". Он не видел никого и не слышал учителя. " Антропогенез. Зачем эволюция, если люди умирают молодыми? Антропогенез. Зачем жить, если все равно умрешь? Антропогенез. Мамы больше нет. Как теперь жить? Зачем я здесь сижу? Мне надо к ней." Он собрал вещи и вышел из кабинета. Пошел по пустым коридорам, не слыша быстрых шагов Ульяны и ее голоса:

– Илюша, ты куда?

" Я пойду к ней. Я хочу к ней. Здесь быть невыносимо."

– Илья,– Санька шла ему навстречу,– Илья, что с тобой?

Он, не реагируя, продолжал движение вперед. Санька схватила его за руки:

– Лариса Павловна?

– Она умерла сегодня ночью. Санька, зачем я здесь?

– Зачем ты здесь? – повторила Санька, не выпуская его рук.

– Он сказал, чтобы я шел в школу, нельзя пропускать уроки. И я пошел. Я не могу, Санька. Я задыхаюсь. Мне нужно выбраться на улицу. Пусти, – он выхватил руки.

Но Санька не отпускала.

– Я с тобой. Давай вместе. Я с тобой.

Вид безумного Ильи так потряс Саньку, что она не смогла его оставить. Она не знала, что с ним делать, но была убеждена: он не в себе, а значит, дело плохо.

*****

Все в квартире Стрижовых было по-прежнему, все вещи на своих местах, и только запахи забыли мамино присутствие. Санька метнулась на кухню:

– Илюша, я чайник поставлю?

– Зачем? Кто-то хочет чая? Никто ничего не хочет. Уходи. Уходи, пожалуйста, Санька, чего тебе нужно?

– Я любила твою маму, Илюша.

– Любила? А я люблю сейчас, Я не успел разлюбить. Я ее люблю и не знаю, как без нее жить. Что я сделал для нее? Что? Что хорошего я дал ей? Чем помог? Я сын, я ей не смог помочь. Как мне жить без нее, зная все это. Скажи, скажи мне!

Санька испугалась по-настоящему. Илья был безумен, глаза его горели страшным блеском, тело колыхалось отчаянной дрожью, губы посинели, но слез не было.

– Илюша,– мягко сказала Санька,– я люблю твою маму, она очень хорошая, я знаю это так же, как ты.

Санька подошла к парню и обняла его. "Она очень хорошая, я ее люблю,"– шептала она как заклинание. Санька физически ощутила неизбывное горе Ильи, своими объятьями она пыталась унять его судороги. Илья услышал Санькины слова, ощутил ее прикосновения. Девушка гладила его лицо, целовала руки, прижималась всем телом, пытаясь передать собственное тепло. И вдруг почувствовала, как налились силой его мышцы, и он стал исступленно целовать ее, проникая языком в ее рот, сдирая мешавшую одежду… Он овладел ею прямо на полу кухни, грубо, безрассудно. Он проникал в ее естество, каждым толчком вколачивая свое горе, выплескивая свое страдание. Когда все кончилось, он распластался рядом безвольной тряпицей и расплакался.

– Что я наделал, Санька? Что мы наделали?

Санька гладила его и успокаивала. Она пробыла с ним до вечера, пока не пришел отец. А потом ушла, оставив Стрижовых наедине с их горем.

Глава 6

После операции миновало пять дней, но Санька в себя не приходила. Илья Александрович знал: чем больше времени длится кома, тем меньше надежды на восстановление всех функций организма в полном объеме. Илья Александрович приходил в палату каждый день, надеясь, что сегодня-то это точно произойдет. Он садился у постели, Брал Саньку за руку и разговаривал с ней.

– Когда ты очнешься, Санька, я увезу тебя к себе. У меня теперь есть большой красивый дом. Тебе там понравится. Ты будешь его хозяйкой. Ты родишь мне детей, и мы будем очень счастливы. Я всегда любил тебя, Санька. Ты тоже любила меня, хоть и не признавалась в этом. Я всегда знал, что ты моя судьба, что нам суждено быть вместе. Теперь так и будет.

Илья Александрович, произнося эти слова, сам начинал в них верить. Он был убежден, что говорит правду, что не было многих лет Санькиной ненависти, что была только его любовь, способная повернуть время вспять и вычеркнуть из памяти день смерти Ларисы Павловны.

*****

Стрижовы учились жить одни. К ним переехала одинокая сестра Александра Георгиевича, тетя Женя, чтобы помочь вести хозяйство. С ее приездом стало только хуже. В квартире поселились чужие запахи, чужие вещи, стали приходить чужие люди. Оказалось, что у Ильи есть старшая сестра – дочь Александра Георгиевича от первого брака. Это была Ирина, замужняя дама, разумная и правильная, как все Стрижовы. Она приходила поддержать отца, а сама разглядывала обстановку в квартире. Глядя на своих новоявленных родственников, Илья хотел кричать: "Уходите! Оставьте нас в покое!" Но молчал, закрывшись в своей комнате. Он вообще никого не хотел видеть, только Саньку, но та не приходила. А в школе вела себя так, будто между ними ничего не произошло, будто не было между ними близости, будто не она ласкала его губами и руками. Сначала Илья не мог ничего анализировать: похороны, поминки. А потом все отошло на второй план. Осталась только Санька и его любовь к ней. Но Санька упорно игнорировала его. А он не смел приближаться. Так и ходил, довольствуясь "Привет, как дела? Все ОК" Снова сосредоточился на учебе. Боль утихала.

Для Александра Георгиевича все было иначе. Он, как человек разумный, понимал, что Лара не выкарабкается, поэтому готовил себя к трагическому исходу, думая, что переживет и свыкнется. Но, чем дальше он жил без Ларисы, тем труднее ему становилось. И дело было не в горячем обеде или чистых рубашках, просто жена была тем человеком, на котором держалась его жизнь. Она была духовным фундаментом, на котором он выстраивал свои замки. Александр Георгиевич понял это только сейчас, когда ее не стало. Боль утраты поселилась в его сердце острой занозой, давая о себе знать сильным сердцебиением и тяжелой одышкой. Она не отпускала, становясь все сильнее и упорнее.

Приближалось лето, а планов у Стрижовых не было. Тетка Женя предложила перебраться на дачу, и тогда Илья решил поговорить с отцом.

– Папа, я определился с будущей профессией. Хочу стать врачом.

– Что ж, достойное решение.

– Я не поеду на дачу, потому что устроился санитаром в хоспис, где была мама. Я буду работать все лето. Ты не против?

Что мог возразить Александр Георгиевич? Илья все решил. А, может, это судьба решила за него?

Работа санитара – это работа уборщика, только в больнице. Она грязная и тяжелая, не признающая брезгливости и отвращения. Это самый неквалифицированный труд в медицине, без которого нет самой медицины. Почему Илья пошел работать? Он хотел стать хорошим врачом, вернее, лучшим, а значит, хотел знать о медицине все от начала до конца. То лето стало его первым шагом в профессию.

*****

По закону возраст Ильи не позволял ему работать больше четырех часов в день, но младшего персонала не хватало, и, закрыв глаза на правила, ставили Илью в ночные смены. К нему очень хорошо относились: он был старателен и исполнителен, а еще помнили, как он кричал, не в силах поверить в смерть мамы. Илья научился общаться с пациентами, высаживая их на горшки и вынося судна. Он не испытывал никакого отвращения, наоборот, его мучило любопытство: что чувствуют эти несчастные, находясь на пороге смерти. Ночное смс от мамы не давало покоя.

Лето незаметно заканчивалось. 15 августа Илья Стрижов пришел за расчетом. Он был устроен временно по договору, поэтому всю заработанную сумму получил разом. Илья знал, на что потратить деньги: он решил купить в подарок Саньке новый мобильный телефон.

*****

Дверь открыла Санькина мама.

– Илюша? Здравствуй, очень неожиданно. Проходи, не стой на пороге.

– Здравствуйте, Наталья Юрьевна. А Саньку можно?

– А Санька еще из Москвы не вернулась.

– Из Москвы? А что она там делает?

– У отца живет. Она все дето там. Ты не знал? Она ничего не говорила?

– Нет. не говорила ничего. А когда вернется?

– К первому сентября должна.

– Хорошо. Спасибо. Я пойду тогда. До свидания.

"Ничего-то я не знаю о ее жизни. Одно понятно: меня там нет. Но это временно."

Дома Илья открыл ноутбук и зашел на свою страничку в Контакте. Пролистал друзей и обнаружил, что Санька его заблокировала. Вот так. Она исключила его из своей жизни. Моментально родился план. Илья знал о Санькиной мечте – стать актрисой. Эта мечта давно жила в ней, и парень никогда не относился к ней серьезно. Но сейчас решил сыграть на Санькиной слабости. Нашел страничку студента – актера Федора Крылова, подвизавшегося в любительском театре и выставлявшего напоказ свою жизнь; зарегистрировался под именем "Федокрыл" и постучался к Саньке в друзья. Ответ пришел на следующее утро: "Откуда меня знаешь?" Ответил днем:"Видел на капустнике. Познакомимся поближе?" Через час: "Я сейчас в Москве, поближе не могу. Вернусь в Питер – можно и поближе." Так Илья стал Федокрылом, Санькиным другом и поклонником в Контакте. Он листал ее страницы, смотрел фотографии и не верил, что это Санька.

*****

1 июня. Московский вокзал в Петербурге.

Счастливая пьяная Санька с кавалером. Пиво и сигарета в руках. Надпись: " Я от мамочки ушел, я от бабушки ушел, и от тебя, Геночка, уйду. Вернее, уеду! На все лето – в Москву!" Геночка – это, видимо, кавалер.

2 июня. Ленинградский вокзал в Москве.

Помятая Санька – селфи с проводницей. Надпись: "Здравствуй, Москва! Что-то пока не встречают."

5 июня. Москва. Красная площадь.

Очень красивая Санька, модная и шикарная, раскинула руки на фоне собора Василия Блаженного. В кадре люди, которые на нее оглядываются, любуясь. И фотограф любуется, это очевидно. Надпись: " Фотографирует мой новый друг. Жди вечера – покажу."

5 июня.23.15

Разобранная кровать в комнате. Обнаженная Санька с бокалом вина. Красные губы, красное покрывало, красные кольца в ушах. Белокурые кудри подняты высоко вверх, открывая длинную безупречную шею, глаза томно прикрыты. Ракурс – сбоку. Надпись: "Хороша модель?" Фотограф скрыт.

7 июня

Санька в джинсах и белой футболке, кудряшки рассыпались по плечам, лицо без косметики. Такая знакомая и родная. Стоит в очереди. Это селфи: Санька на фоне очереди. Надпись: "Мой первый кастинг. Хоть бы взяли." Конечно, возьмут, она самая лучшая.

10 июня.

Санька в компании людей в странных костюмах. Кто это? Бояре? Дворовые люди? Надпись: " В любом ты, душенька, наряде хороша. Паримся в ужасных костюмах-кокошниках. Зато интересно. Особенно по ночам".

15 июня

Пьяная Санька в компании голых людей на берегу водоема. "Конец – делу венец". О чем это? Съемки закончились? Можно только догадываться.

29 июня

Санька за рулем спорткара. В руке – сигарета, глаза прикрыты очками, голова откинута на спинку кресла. "Кажется, я нашла своего принца. "И от папочки уйду".

30 июня

Санька и взрослый парень за столом. Завтракают? На Саньке – его футболка. " Мой Игорь, мой принц и повелитель. Я вся его. К черту кастинги и школу. Я влюблена".

Все июльские фотографии – история красивой жизни Саньки с Игорем: дорогие машины, ночные клубы, загородные тусовки. Веселая пьяная Санька в угаре взрослой жизни.

Молчание в августе. И вдруг…

6 августа

Санька крупным планом на фоне темного неба. Темная тушь слезами стекает по щекам. Губная помада кровавыми подтеками размазана по подбородку. Надпись: " Все когда-нибудь проходит. Пройдет и это". И опять понеслась карусель.

10 августа

Санька в футболке и джинсах на фоне очереди. Надпись: "Снова кастинг, и я на коне."

12 августа

Санька за обеденным столом в кругу семьи. Надпись: "Возвращение блудной дочери. Лишь бы мамочка не узнала".

От увиденного Илья пребывал в шоке. Если бы кто-нибудь рассказал – не поверил. А так – увидел собственными глазами. Что же это? Его Санька, его мечта, его муза – грязная шлюха? Он вспомнил, как несколько лет назад Ульяна уже произносила это слово. Но тогда он и представить себе не мог, что… это правда. Он с горечью посмотрел на подарок-телефон, подумал, как нелепо выглядел бы в Санькиных глазах, если бы преподнес его. "Позвоню Ульяне, предложу встретиться, подарю телефон. Клин клином вышибают. Заодно все про Саньку узнаю."

*****

Ульяна согласилась встретиться, не раздумывая.

– Илюша, я пирожков напекла. Ты заходи к нам, чайку попьем.

– Лучше ты ко мне приходи. Я один. А пирожки приноси с собой.

Пили чай, болтали ни о чем. Разговор зашел о школе, об учителях, одноклассниках.

– Уля, а что за слухи о Саньке ходят? Вроде, в Москве она?

– Я тебе не буду говорить ничего, ты рассердишься, и мы поссоримся.

– Знаешь, Уля, я в последнее время был так далеко от всех школьных сплетен и дел, что вообще потерялся. Хочу вернуться в строй. А Санька – мой друг детства.

– А мне казалось, что ты в нее влюблен.

– Ты ошибаешься, Уля. И вообще, получается, я совсем ее не знаю.

– Ну, говорят… Нет, не так, я видела ее московские фотографии. Она не скрывает ничего. Сама напоказ выставляет все. Шляется по кабакам, парней меняет, как перчатки, прыгает из койки в койку. Ведет богемный образ жизни, как она это называет. Свободная любовь и все такое. А по мне – шалава она настоящая.

– И давно она так?

– Да класса с восьмого. Точно и не помню. Когда ее Костя бросил. Вот она и мстит ему. А Косте наплевать, он сам такой же. Девчонок портит, а они ведутся на красивые слова.

Илья слушал и думал: "Почему я ничего этого не замечал? И почему Санька отталкивает меня, раз она такая. Ведь у нас уже все было. Неужели я ей противен?"

*****

Начался учебный год, выпускной одиннадцатый класс. Поступление в медицинский – дело непростое. Илья интенсивно взялся за учебу. Ульяна тоже старалась получать золотую медаль, которая должна помочь при поступлении. А Санька – как бабочка порхала с цветка на цветок, не думая о будушем, ничего не планируя и не загадывая. Она дарила миру радость, расцвечивая яркими красками все, к чему прикасалась. И профессию выбрала себе соответствующую – актриса. Санька уже несколько лет занималась в театральной студии. Там ей нравилось все: репетиции, спектакли, обсуждения. Она получала энергетический заряд, когда выходила на сцену. Там она жила, а в школе – перебивалась. Жизнь на сцене казалась ей настоящей, яркой, наполненной. Жизнь вне сцены – рутиной. Увлекшись театром, она хотела страстей и в жизни, гналась за острыми ощущениями сильными чувствами и острыми ощущениями и, не найдя, разочаровавшись, впадала в депрессию. В такой веренице дней и событий на школу времени практически не оставалось. Ходила туда Санька редко, перебивалась с двойки на тройку и с нетерпением ждала, когда же получит аттестат. О поступлении вообще не думала. Была уверена: творческие туры пройдет блестяще, покорив всех педагогов своим талантом, и поступит без экзаменов. Главное – получить аттестат.

С Ильей Стрижовым Санька прекратила всякие контакты с "того самого дня". Она вообще тогда не поняла, что тогда произошло. Ведь фактически Илья ее изнасиловал. Санька не была ханжой, у нее были сексуальные контакты с парнями, но к Илье она всегда относилась как к брату, младшему брату, который нуждается в ее опеке. Когда заболела Лариса Павловна, Санька решила помочь Стрижовым, потому что видела, как им всем плохо. А когда мать Ильи умерла, Санька, не раздумывая, подставила плечо. Но она не собиралась раздвигать ноги. Илья набросился на нее, подобно дикому зверю. В тот момент для него не было никаких запретов. Подобно стихии, он сметал все на своем пути. Санька стихии покорилась. Но для себя решила: больше никогда. Более сильного унижения она не переживала. Благодаря своему легкому характеру и неумению зацикливаться долго на одном событии, Санька быстро пришла в себя, но решения не поменяла и Илью Стрижова навсегда вычеркнула из списка друзей.

Ничего этого Илья не знал и поэтому с недоумением обнаружил, что Санька его избегает и явно игнорирует. Но они так редко встречались в школе, что переживать по этому поводу было глупо.

Приближался Новый год. Стрижовы решили встречать его дома по-семейному. Илья пригласил Ульяну. Сидели втроем. Разговор не клеился. В памяти Александра Георгиевича вставал прошлогодний праздник: приступ у Лары, скорая, хоспис. Да и сам он неважно себя чувствовал. Дождавшись поздравления президента и бой курантов, Александр Георгиевич выпил бокал шампанского и отправился отдыхать к себе в комнату.

– Уля, а мы что делать будем?

– А что ты хочешь?

– Я хочу тебя поцеловать.

Ульяна засмеялась:

– Первый поцелуй в Новом году?

– Самый первый – самый страстный.

– Может, потанцуем?

Илья поставил медленную композицию. Он взял девушку за руку и крепко прижал к себе. Ульяна живо откликнулась. Они давно уже изучили друг друга руками, но никогда не переходили черту. Оба понимали: есть запреты, которые нарушать нельзя.

Но сегодня была особая ночь, сказочная, новогодняя. Сегодня можно было все. Илья наклонился к уху девушки: "Пойдем ко мне в комнату". Она шепотом ответила:" А как же папа?" "Не переживай, он больше не выйдет".

… Он боялся причинить ей боль. Он хотел быть нежным – ласковым и страстным одновременно. Но неуемная юношеская жажда женской плоти выталкивала его желание наружу, выдавая мальчишескую неопытность.

– Илюша, ты любишь меня? – спрашивала Ульяна.

А он только рычал в ответ, вгоняя свой твердый член в нежное лоно девушки.

– Люблю – люблю – люблю…

Семя изверглось, опустошенность наступила, но то наслаждение, которое получил Илья в объятиях Саньки, не приходило. Разочарованность сменилась недоумением. " Не может быть, что дело в Санькином теле. Попробуем чуть позже еще раз."

Он прилег рядом с Ульяной, обнял ее крепко – крепко.

– Немножко полежим и пойдем смотреть телевизор.

– Конечно.

Собственно, с той ночи секс с Ульяной стал интересовать Илью мало. Он был, но редко, со всеми предосторожностями и без всякой романтики. Настоящего удовлетворения Илья не испытывал никогда.

*****

Был май. Приближались экзамены. Весеннее солнышко будило сонную землю. Все тянулось навстречу теплу. Мать-и-мачеха первой пробила дорогу к свету и радовала глаз, напоминая о скором лете. Люди распахивали куртки и радовались свежим листочкам на деревьях и яркой зелени на газонах. Илья подслушал Санькин разговор по телефону: " Никуда сегодня не пойду. Нужно роль выучить. Мать в Финляндию укатила на неделю. Никто не помешает". Он понял: Санька будет дома, будет одна. " Пойду, поговорю и все узнаю. Пусть объяснит". Решить-то он решил, да смелости не хватало. Дома достал из холодильника водку – выпил. Потом еще. Поплыл. Но страх ушел.

Как вор, он проник в Санькину парадную и взметнулся на пятый этаж. Санька открыла дверь сразу:

– Ты?

– Я хочу с тобой поговорить.

– Ну, проходи.

Дверь захлопнулась.

Санька, в маленьких шортиках и футболке, с гривой кудряшек, разбросанных по плечам, удивленно смотрела на него:

– Что-то случилось, Илюша?

Это прозвучало так детски-трогательно, что Илья забыл все, что хотел сказать.

– Я пришел, Санька,– начал он и запнулся.

Она молчала, просто смотрела на него.

– Ты мне нужна, Санька. Я люблю тебя. И не могу без тебя. Ты нужна мне.

И вдруг она засмеялась. Просто так, без злости, без подвоха, просто засмеялась.

– Но я тебя не люблю. И никогда не полюблю. Ты не мой человек, Илюша, не мой парень. И никогда им не будешь.

Все внутри у Ильи перевернулось. Он сгреб Саньку в охапку и поцеловал. Острое – сильное желание заполнило все его сознание. Он ощутил нежную кожу Санькиных рук, ее сладкие губы, и разум померк. А Санька смеялась. Тогда он подхватил девушку и, как хищник, укравший добычу, ринулся в глубь квартиры. Но сила его вожделения было столь велика, что не донес, повалил на пол в прихожей и овладел прямо на полу, испытывая небывалое наслаждение. Когда все было кончено, он посмотрел на Саньку. Он презрительно и брезгливо произнесла:

– Убирайся вон, тварь. Если когда-нибудь ты приблизишься ко мне, тебе не жить. Помни это.

Илья ушел. Он запомнил Санькина слова. Он поверил.

*****

Школа осталась позади. В кармане – медаль, блестящие результаты ЕГЭ. Впереди – медицинский. Рядом – Ульяна, почти студентка Высшей школы экономики. Он все делает правильно, все в его жизни получается, как должно.

Огорчало одно – состояние отца. Случилось то, что должно было произойти рано или поздно: его отправили на пенсия. Для Александра Георгиевича это был сильный удар. За год он потерял любимую жену и работу. А фактически потерял себя. Не мог найти себе применения и очень страдал. Отношения с сыном близкими не стали, каждый жил своей жизнью, не подпуская другого слишком близко. Боли в груди усилились, давление скакало все чаще. Александр Георгиевич радовался успехам сына, но как-то отстраненно, как за чужого ребенка. Материально стало трудновато. Стрижовы привыкли жить, не считая денег, а пенсии на такую жизнь не хватало. Илья начал работать санитаром в клинике родного вуза, причем работал по-настоящему, на полную ставку с ночными дежурствами.

Однажды, придя домой после смены, Илья нашел отца на полу в прихожей. Скорая констатировала смерть от инфаркта. А потом – похороны. И бесконечные тяжбы со сводной сестрой за раздел имущества. Он все пережил и выстоял. И вышел победителем.

Часть 2

Глава 1

Санька открыла глаза. Белый потолок – белые стены – белые простыни. Трубки в руке, мерно гудящие приборы. Окно. Что это? Где я? А кто я? На кровати лежала чья-то голова

– Кто вы?

Голова отреагировала неожиданно-шумно:

– Очнулась! Наконец-то очнулась! Доктора!

"Сам в белом халате, а зовет доктора. Странно".

Помещение быстро наполнилось людьми в белых халатах. Ее трогали, щупали, что-то записывали.

– Как вас зовут? В каком городе вы живете? Какой сейчас год?

Санька молчала. Она не знала, как ответить на все эти вопросы. Она ничего не помнила. В палате повисло слово "амнезия".

– Но речь есть, все функции в норме, память может вернуться. Будем работать. Все ушли, осталась только голова:

– Александра, ты меня помнишь?

– Меня зовут Александра? – она проигнорировала вопрос.

– Тебя зовут Александра. Я тебе помогу все вспомнить. А сейчас тебе нужно отдыхать. Спи, укол скоро подействует.

Укол подействовал, Санька уснула.

Илья Александрович ликовал: все складывается как нельзя лучше. Санька очнулась, все процессы в норме, кроме одного: она потеряла память. Однако это было на руку Илье. План оформился в голове моментально. Он достал телефон и набрал номер Санькинойматери.

– Наталья Юрьевна? Это Илья. Санька пришла в себя. Приезжайте, нам нужно поговорить.

Илья понимал, что без участия Натальи Юрьевны его план обречен, поэтому выискивал такие доводы, которые должны были убедить женщину встать на его сторону.

– Наталья Юрьевна, пока Санька спит, я хотел бы поговорить с вами. Вероятно, вы знаете о моих чувствах к вашей дочери. Я ее люблю. Люблю давно, еще со школьных лет. Вероятно, я однолюб, потому и не женился до сих пор. Санька же всегда воспринимала меня как друга. И только. Ваша дочь, Наталья Юрьевна, всегда вела довольно беспорядочную жизнь, чем доставляла вам много хлопот. Так я предполагаю. Этот образ жизни довел ее до того, что мы имеем сейчас. То, что она выжила, – это чудо. Зачем-то оно произошло. Я убежден, что судьба посылает вашей дочери шанс начать все с чистого листа, остепениться, остановиться, забыть об адреналиновой жизни, перестать доставлять вам тревоги и хлопоты. Разве я не прав?

– Конечно, Илюша, ты прав. Если бы ты знал, сколько бессонных ночей я провела, не зная, где она и что с ней. Если бы ты знал, сколько слез я выплакала, пока не махнула рукой. Вот и сейчас. Знаешь, я была готова ко всему. Я уже смирилась с неизбежным. Ты прав, но боюсь, ничего изменить мы не в силах. Санька такая, какая она есть.

– Наталья Юрьевна, дайте мне шанс, дайте мне возможность, и я все изменю. Наталья Юрьевна внимательно посмотрела на Илью.

– Я врач. Я знаю, что память может не вернуться. Пациент просто поверит в то, что родственники скажут ему о прошлой жизни, и будет жить дальше. Я предлагаю вычеркнуть сумасбродство из Санькиной биографии, дать возможность получить другую жизнь, спокойную, размеренную, счастливую.

– С тобой? – Уточнила Наталья Юрьевна.

– Я хороший врач, зарабатываю приличные деньги. У меня большой дом на Медном озере и квартира в Озерках. У меня есть средства и возможность существенно улучшить вашу жизнь.

Илья замолчал. Молчала Санькина мать.

– И потом, Наталья Юрьевна, ей будет нужна очень серьезная реабилитация. А это недешевое удовольствие. Поверьте мне.

Искушение было сильным. Согласись – все проблемы решены разом: непокорная дочь превратится в милую кошечку, рядом будет домашний доктор, глядишь, долгожданные внуки появятся. Нужно было решиться, но что-то останавливало.

– Илюша, дай мне время поразмышлять до утра. Я завтра приеду к Саньке, и мы поговорим.

– Я понимаю, Наталья Юрьевна. Оставим решение до утра.

Илья не ожидал согласия, он приготовил кучу доводов, но сумел остановиться и дать возможность матери пережить с этой новостью ночь. Утро вечера мудренее.

*****

Наталья Юрьевна достала альбом с детскими фотографиями Саньки. Не Саньки – Шурочки. Очаровательный пухлощекий младенец с пробивающимся пушком. Настоящий ангелочек. Никакого крика по ночам, никаких капризов с едой. Ребенок-мечта. А вот фото из садика. Это Новый год. Шурочка – звездочка. Кудряшки собраны в хвостики, платьице все в блестках. Малышка так радовала окружающих: и стихи читала, и танцевала, и рисовала лучше всех. Воспитательницы не могли нахвалиться. Такая прелестная, такая чудесная, ласковая, послушная. Всегда со всеми ладила, всех жалела, никого не обижала. Когда же все изменилось? Какой вирус вселился в программу Шурочкиной жизни? Наталья Юрьевна закрыла глаза и увидела совсем другую картину.

Саньке двадцать лет. Она так и не поступила в театральный, не стала ни моделью, ни актрисой и работала официанткой в кафе. Работала много, хотела поступить платно и постоянно бегала по каким-то кастингам. Санька шла по жизни легко, ко всему относилась просто, о высоких материях не помышляла и искренне радовалась тому, что есть. Наталья Юрьевна не разделяла богемных интересов дочери, но изменить ничего не могла. Тогда еще она пыталась наладить собственную личную жизнь, и проблемы дочери не воспринимала всерьез. Кавалеры у Саньки не переводились. Влюблялась она постоянно и с нравственными вопросами не заморачивалась. Тогда-то в ее жизни вновь возник Костя, который когда-то стал первым Санькиным парнем, первой ее любовью. Первая любовь, какая бы она ни была, остается в душе навсегда. Одним словом, Наталья Юрьевна знала о новом появлении Кости. Санька не скрывала его от матери. Он приходил к ним в дом, иногда оставался на ночь. Наталья Юрьевна смотрела неодобрительно, но прочь не гнала: ночь уже взрослая. Немного напрягало, что у Кости были ключи от их квартиры. Но так решила Санька.

Было воскресенье. Выходные Наталья Юрьевна проводила у приятеля. Она знала, что у Саньки дневная смена в кафе, а потому домой не спешила: пустая квартира не радовала. Подходя к парадной, женщина заметила свет в окнах. Закралась тревога. Распахнула дверь квартиры – вещи раскиданы, мебель разгромлена. Воры? Обокрали?

– Санька! Костя! Кто дома?

Квартира ответила тишиной. Наталья Юрьевна стала обследовать квартиру и заглянула в ванную Там в луже крови она нашла бесчувственную Саньку. А дальше – туман: скорая, больница, реанимация, реабилитация, психушка. " Да я люблю его, мама, по-настоящему люблю! А он с девкой в моей постели! Как жить-то после такого?"

Она вытаскивала дочь из депрессии почти год. А потом понеслась карусель: пьянки-гулянки, уходы-возвращения. И постоянная тревога: жива ли?

Наталья Юрьевна вернулась в реальность. Илья предлагает перезагрузку программы. Написать жизнь заново, с чистого листа. Дать ей возможность побыть другой. Такой, какой она обещала быть в детстве, доброй, милой, ласковой. Ведь такой должна быть ее жизнь. " Решено. Я дам тебе шанс. Поверну твою судьбу в другую сторону. Может, там тебе встретится счастье?"

*****

– Илья, я согласна. Какую версию ты предлагаешь озвучить? – вот так, без лишних вступлений. начала Наталья Юрьевна, придя утром в больницу.

Илья Александрович с ответом не торопился. Он понимал, что сейчас решается многое. Наталья Юрьевна была необходима ему в качестве надежного союзника, чтобы план сработал.

– Наталья Юрьевна, вы знаете свою дочь как никто другой. Что вы предлагаете?

– Выкинуть из Санькиной жизни эксцентричность и богемность – значит лишить ее воспоминаний почти пятнадцати лет. Считай, со школьных времен. Чем это заполнить?

– Тихой, спокойной жизнью с любимым человеком. И никакой Саньки. Только Александра.

– Хорошо. Пусть так и будет. Вы вместе создаете фундамент будущего счастья. А авария?

– Такси. Она попала в аварию, когда ехала в такси.

Они углубились в детали, которые должны были предъявить Саньке после ее пробуждения.

Глава 2

Просыпаться не хотелось. Дрема была легкой и приятной, а явь пугала неизвестностью и тревожила. Александра не хотела тревожиться и глаз не открывала. Услышала скрип двери и чьи-то шаги… Придется пробудиться.

– Александра, доченька, ты не спишь? – мягкие руки прикасались к телу, гладили лицо. Девушка ощутило влажное соленое прикосновение губ. Она открыла глаза и увидела склонившуюся над ней красивую плачущую женщину.

– Александра, ты помнишь меня? Я твоя мама. Доченька, как же ты меня напугала, – новая порция слез.

«Вот такая у меня мама, красивая и … нелепая. Я же должна ее помнить. Что я ей скажу?

– Наталья Юрьевна, не будет расстраивать Александру. Она обязательно все вспомнит, а сейчас пусть ее осмотрят врачи.

«А этот мужчина был вчера. Он тоже мой знакомый?»

– А вы кто? – она осмелилась на вопрос.

–Александра, я твой муж, Илья.

– Муж?

– И дети есть?

– Детей пока нет, но мы просто еще не успели.

« Как странно. Я его тоже не помню. Муж, мама.. А кажется, совсем чужие люди.»

Начался долгий врачебный осмотр, по окончании которого было разрешено перевезти пациентку в клинику к Илье Александровичу под его личную ответственность.

                        *****

Прошло три месяца с тех пор, как муж привез Александру в этот дом. Который был для нее совершенно чужим. За окном усердствовала зима. Она старалась вовсю: белоснежной скатертью накрыла землю, спрятав кочки и ухабы дорог; развесила пушистые накидки на деревьях, превратив их в сказочных великанов. Мороз открыл оконце солнышку, лучи которого высветили тысячи сияющих бриллиантов на снегу. Александра стояла на балконе и любовалась. « Как прекрасен мир вокруг! Почему же я чувствую себя так паршиво?» Все было для нее чужим: вещи, одежда, мебель. Да и муж был совершенно незнакомым человеком. Хуже того, когда он прикасался, ее передергивало от отвращения. Каждое прикосновение было испытанием. « Что со мной не так? Пусть мой мозг не помнит этого человека, но ведь тело должно откликаться на его ласки?» Они еще не спали вместе, и Александра с ужасом думала об этом, как о неизбежной пытке. Однако Илья ни на чем не настаивал. Он окружил девушку заботой, нанял помощницу по хозяйству, тренера по лечебной физкультуре, чтобы Александра восстанавливалась не торопясь, медленно, шаг за шагом возвращаясь к прежней жизни.

Дни не отличались разнообразием, были похожи один на другой. Утром Илья уезжал на работу, а она, проснувшись и позавтракав, занималась лечебной физкультурой и смотрела телевизор. Илья возвращался вечером, они ужинали и ложились спать. Каждый в свою комнату. Иногда по выходным приезжала Наталья Юрьевна, преувеличенно громко восторгалась успехами дочери и уезжала, оставив Александру в недоумении. Затворничество надоело, хотелось что-то делать, куда-то бежать, а не сидеть на одном месте, бесцельно слоняясь из комнаты в комнату. Но Илья говорил, что еще слишком рано покидать дом.

– Илюша, – Александра запнулась,– а я тебя так называла?

– Ты что-то вспомнила? – Илья с тревогой посмотрел на девушку.

– Нет, но я почему-то назвала тебя « Илюша». Мне показалось это каким-то прежним, забытым.

– Нет, ты не называла. Но так называла меня моя мама. А ты ее очень любила, как и она тебя. Она умерла.

– Как ее звали?

– Лариса Павловна.

– Лариса Павловна… – Александра напряглась, но в памяти ничего не возникло.

– Илья, мне кажется, я физически окрепла, вполне здорова.

– А Ольга что говорит?

– Говорит, что все хорошо, ее работа закончена.

– Вот и прекрасно.

– Я хочу спросить: а что я делала раньше, пока ты был на работе? Я работала? Может, я где-то училась? Чем я занималась?

– Ты готовилась стать матерью.

– В каком смысле?

– В том смысле, что ты много читала, посещала музеи, очень любила концерты в филармонии, балет, оперу. Даже покупала абонементы в общество «знание».

– И зачем я это делала?

– Мы решили, что, когда появятся дети, их воспитанием и образованием будешь заниматься ты. Ты должна их направлять по нужному нам пути. А для этого нужно самой быть очень разносторонним человеком.

Александра слушала мужа с сомнением.

– А еще?

– Еще ты изучала языки, потому что мы много путешествовали-

– Какие?

– Английский, итальянский, испанский.

– Но я ничего этого не помню, – на глазах девушки появились слезы. Илья приобнял ее и продолжал:

– Думаю, когда ты опять начнешь заниматься, все знания вернутся сами собой.

– А если нет?

– Тогда научишься всему заново. Я поддержу тебя во всем.

– Спасибо, Илья, – Александра благодарно посмотрела на мужа. Почему-то она чувствовала себя обязанной ему.

– Мы справимся с трудностями, поверь мне. И еще нам нужен отдых и смена обстановки. Мы поедем в Венецию и проведем там неделю. Вылет – через пять дней. Готовься.

На следующий день в дом Стрижовых приехала Наталья Юрьевна с девушкой – визажистом.

– Доченька, мы подберем тебе подходящий макияж и прическу. Ты всегда любили что-то очень нежное, легкое, романтическое.

Визажист открыла необъятный кофр, и женщины начали колдовать над косметикой. Голубая подводка , бледно-розовый тон помады, пудра цвета слоновой кости. В зеркало смотрела кукла Барби.

– Мама, неужели мне это нравилось? Я выгляжу… как-то странно.

– Ты выглядишь прелестно, словно и не было жуткой аварии. Смотри, и волосы отросли. Сейчас Настя оформит голову, и все будет, как раньше.

Александра вздохнула. «Может, это в самом деле хорошо, если мне нравилось быть Барби».

– Мама, а я любили Илью?

– Почему ты спрашиваешь? Он тебя обижает?

– Нет, конечно. Он носится со мной, как с хрупкой вазой. А я не могу ничем его отблагодарить. И я его вообще не помню.

– А меня?

– Тоже не помню, но чувствую, что ты мне родной человек. Мне нравятся твои прикосновения, твой запах. А он.. Он мне неприятен.

– Физически?

– Да.

– Он мужчина, ты просто не готова к сексу. Вот и все. Он тебя торопит?

– Нет, мы и не спим вместе.

– Не спеши, дочка, всему свое время.

– А почему у нас не было свадьбы? Мы просто съехались и стали жить вместе?

– Ну, сначала у вас не было денег, а потом, когда они появились, вы решили, что штамп в паспорте ничего не изменит, вы и так друг друга любите. Ты говорила, что если свадьба, что шикарная, где-нибудь на экзотическом острове, а другая тебе не нужна. Твой муж не зарабатывает столько денег, хоть он и не бедный человек.

Все звучало очень убедительно и логично. В разговор вмешалась косметолог:

– Александра, давайте высветлим волосы совершенно.

– Нет, оставьте цвет, как есть.

Наталья Юрьевна включилась:

– Оформите голову поаккуратней. Длина – до плеч, стригите лесенкой.

Косметолог закончила и уехала, а женщины перешли на кухню готовить ужин. Наталья Юрьевна приехала с ночевкой, потому что следующий день решено было посвятить шопингу.

Илья Александрович остался очень доволен новым обликом жены:

– Ты возвращаешься, моя Александра. Теперь я чувствую: все будет прекрасно.

                        *****

Ближайший торговый центр «Мега» находился в получасе езды от Медного озера, где жили Стрижовы, туда и повезла Наталья Юрьевна свою дочь.

Гул людских голосов, многообразие витрин и вещей вначале смутили Александру. Но потом возбуждение матери передалось ей. Они вместе выбирали вещи, несли в примерочную и откладывали те, которые одобрила Наталья Юрьевна. Александра не понимала, нравится ей это или нет, но полагалась на мнение матери, потому что чувствовала себя не очень уверенно в отличие от нее. В результате гардероб был собран. Все светлое, пастельных тонов, с обилием каких-то замысловатых шарфиков и рюшей: пальто, платья, блузы. Туфли и сапоги – только на каблуке. Джинсы? Только классические брюки!

Романтический обман продолжался.

– Пора угоститься пироженкой.– Я бы съела двойной бургер. Дешево и сытно, – Александра произнесла это, не задумываясь.

– Дочка, ты никогда не ела такую вредную пищу. Закажем салат, кофе и пироженку. Маленькую можно съесть.

Александра послушно согласилась. В общем-то, у нее не было другого выхода. Он не знала о себе ничего и должна была верить мужу и матери, заново выстраивая ту жизнь, которую подсказывали они.

Глава 3

Венеция околдовала Александру сразу. Сказочный город на воде. Дома-картинки, разноцветные, игрушечные, радовали взор.

– Илья, мне хочется петь и танцевать, – радостное возбуждение переполняло девушку.

– Поверь мне, у тебя будет такая возможность, – Илья загадочно улыбался.

От вокзала к отелю шли пешком. Весь багаж уместился в один чемодан на колесиках, поэтому ничто не мешало Александре любоваться- удивляться волшебством города. Начало февраля – время карнавала венецианских масок, и город был заполнен ими. Разноцветье шелков, перьев, изысканных нарядов, обилие стразов и камней, пылающих драгоценным блеском, – огорошило и вдохновило. Александра смотрела во все глаза и не могла насытиться увиденным. Блеск карнавала затмил необычность городских улиц и домов, стоящих на воде, вид гондольеров, бороздящих каналы, – Александра словно перенеслась в другую жизнь, где почувствовала себя очень естественно и комфортно. Впервые после пробуждения ей было так хорошо.

– А мы здесь бывали раньше? – спросила Александра.

– Нет, мы здесь впервые.

– А мне кажется, я здесь жила. Как будто в родное место вернулась.

– Просто Венеция – город особенный, такого больше нет. И ты ощутила его дух.

– Наверное, ты прав.

Отель, куда они направлялись, находился в районе Сан-Марко, в самом центре Венеции. Отель небольшой, но уютный, недавно отремонтированный. Они быстро зарегистрировались, получили ключи и на лифте поднялись на пятый этаж. Двухместный номер особой роскошью не отличался, но содержал все необходимое, а главное – их окна открывался потрясающий вид на Гранд – канал. Александра, увидев все это, бросилась на шею мужу. Илья засмеялся:

Ты еще не видела террасу на крыше. Там можно пить кофе и любоваться Венецией. Чем ты хочешь заняться?

– Хочу гулять по городу.

– Мне кажется, мы еще не готовы.

Александра посмотрела недоуменно:

– Почему?

– У нас нет костюмов. Ты же видела, все в масках. Сейчас время перевоплощений, и мы отправимся за покупками.

                        *****

Во время карнавала жизнь в Венеции не замирает ни днем, ни ночью. Все подчинено ритму волшебства. Маски можно было купить везде, но Александра хотела иметь настоящий карнавальный костюм Коломбины: яркое платье цвета фуксии с пышной юбкой и золотыми звездами – вставками. Девушке казалось, что она где-то видела такой наряд, а поэтому потащила Илью на поиски. Они обошли несколько магазинчиков, и наконец Александра воскликнула:

– Вот оно!

Примерка – оплата- счастливые глаза Александры. В подарок – шапочка и небольшая маска, закрывающая глаза.

– Илья, а как же ты? Мы не выбрали костюм для тебя.

– Я обойдусь маской.

– Какой?

– Давай выберем.

Они остановились на маске Арлекина.

Основные события карнавала собирали людей на площади Сан-Марко, куда стекались все маски днем и ночью. Туда и направились новоиспеченные Коломбина Арлекин. Александра была веселой и обворожительной, на нее обращали внимание, а она в ответ хохотала и прятала искорки глаз за спасительной маской. Илья с тревогой наблюдал, как в нее возвращается Санька, которую он знал и любил,

Площадь была заполнена людьми. Театральные балаганы, цирковые представления, бесконечные конкурсы на импровизированных сценах. «Праздник клоунов и лицедеев»-, мелькнуло в голове – Илья не был любителем подобных мероприятий. Александра ликовала. Она окунулась в родную стихию: легкий флирт, быстрые взгляды, тайные мысли. А вокруг – сиянье огней, блеск нарядов, звучание скрипок. « Я хочу остаться здесь навсегда»,– подумалось вдруг. Но мысль убежала, и Александра уже весело отплясывала огненное танго с привлекательным кабальеро, Она собирала завистливые взгляды дам и обжигающие их спутников.. На миг она забыла про Илью, про болезнь, про память. Все сосредоточилось в этом танго – ее истинная страсть, ее пылающая натура, которая, подобно птице, мечтает вырваться наружу, скинув оперение – оболочку, такую лживую и обманчивую. Музыка остановилась, но огонь внутри разгорался. Илья оказался рядом и подхватил свою Коломбину, страстно желавшую продолжения. Танец разбудил обоих.

– Может, хватит на сегодня? Вернемся в отель?

Глаза Александры блистали жарким огнем.

– Я тоже об этом подумала.

Закрылась дверь номера, а музыка танго так и продолжала звучать. Неистовый ритм танца заставил Илью сорвать одежду Коломбины и овладеть девушкой быстро, без всяких прелюдий. Александра не сопротивлялась. Она тоже жаждала близости с мужчиной, слишком распалили ее чужие взгляды и прикосновения.. Но все произошло слишком быстро, и она почувствовала разочарование. А Илья ликовал: Все было не зря. Сильнейшее наслаждение, которого он напрасно искал последние годы, наконец-то наступило. Оно током прошло внутри, сладко разорвав тело на мелкие частицы, вырвавшись наружу страстной дрожью и первобытным криком счастья. Опомнившись, он начал ласкать тело девушки, понимая свою оплошность. Он целовал – вылизывал ее потаенные уголки, приближаясь губами и пальцами к заветной точке. Он чувствовал нарастающее напряжение Александры, возбуждающую упругость ее груди. А когда она выгнула спину, бесстыдно раздвинув бедра, вонзился в ее плоть резко и сильно.

Они уснули, благодарные друг другу, думая каждый о своем.

*****

– Илья, просыпайся, у нас осталось четыре дня. Некогда спать. Мы еще ничего не видели.

– Аля, ты же не хочешь гулять по музеям? Только не это!

– По музеям не хочу, а побывать на Мурано и Бурано я бы не отказалась. Ты раньше называл меня Алей?

– Тебе не нравится?

– Не знаю, непривычно как-то. Так что, поедем на Мурано? Я куплю там огромную вазу на лестницу. Я уже представляю, где ее поставить.

– Давай Мурано отложим на завтра, потому что сегодня нас ждет потрясающее зрелище – парад карнавальных гондол. Мы, конечно, можем смотреть из окна…

– Нет-нет, пойдем на парад. А покататься?

– Обязательно.

Гондолы, украшенные, разрисованные, нарядные, проплывали мимо восторженных зрителей, среди которых были Илья с Александрой.

– Вон та, смотри, золотисто-голубая, давай на ней прокатимся? Илья, пожалуйста.

– Запомнила ее? Мы найдет ее у причала. А сейчас предлагаю пообедать.

Время таяло. И снова вечер. Площадь Сан Марко. Костюмы. Маски. Лицедеи. Конкурсы. Танцы. Безудержный смех.

Праздник подходил к концу. Александра с грустью думала о возвращении домой.

– Как трудно будет жить без этого блеска и сияния, – сказала она Илье в их последнюю венецианскую ночь. – Сегодня ночь прощания. Мы снимем наши маски, смоем грим, и наступят скучные будни. Это грустно.

– Аля, праздник хорош только по сравнению с обыденностью. Мы будем работать и мечтать о новой поездке сюда.

– Правда? Мы приедем сюда в следующем году?

– Непременно. А еще летом я свожу тебя в Зальцбург, где проходит оперный фестиваль. Там тебе тоже понравится. Не грусти.

Но Александра грустила. И всю дорогу домой нет-нет, да и смахивала слезинку с глаз, не желая показывать всю силу своего разочарования.

Глава 4

По возвращении из Венеции жизнь в доме Стрижовых наладилась. Александра включилась в домашние дела, взяла на себя роль хозяйки, начала готовить, выискивая рецепты итальянских блюд, так полюбившихся ей в Венеции. По вечерам они вместе с Ильей дегустировали ее кулинарные изыски и вспоминали мельчайшие детали поездки.

– Аля, я привез тебе книги по искусству Италии, посмотри, это должно быть любопытно.

Так Александра стала любительницей итальянской живописи, открыла для себя Леонардо, Микеланджело, Караваджо.

– Аля, в Эрмитаже проводят лекции по искусству. Думаю, тебе стоит записаться на цикл «Искусство эпохи Возрождения». Съезди в Эрмитаж, это должно быть любопытно.

Так Александра стала слушательницей курсов в Эрмитаже и полюбила бродить по его залам, предаваясь собственным размышлениям.

– Аля, рядом с клиникой открылась языковая школа. Там преподают итальянский. Если хочешь, я запишу тебя.

– Нет, Илья, сначала я окончу курс в Эрмитаже. Иначе мне некогда будет заниматься домашними делами.

– Как скажешь. Делай, как тебе удобно.

Наталья Юрьевна по-прежнему навещала дочь по выходным. Она заметила метаморфозы, произошедшие в Александре после итальянской поездки. Она смотрела на дочь и не узнавала ее. Веселая, дерзкая, взбалмошная Санька исчезла. Правильная, спокойная, благочестивая Александра заняла ее место.

– Александра, ты счастлива? – задала однажды вопрос Наталья Юрьевна.

– О чем ты, мама?

– О счастье. Ты счастлива?

– Наверное. Не знаю. У меня все есть: дом, муж, ты. Я ни в чем не нуждаюсь. Я много читаю, занимаюсь.

– А зачем?

– Мне интересно, и времени свободного много. А когда появятся дети, я должна буду соответствовать. Зачем им необразованная мать?

– Вы думаете о детях?

– Это больная тема, мама. У нас пока не получается.

– Но вы пытаетесь?

– Спроси прямо: вы вместе спите? Отвечаю: спим в одной постели. Секс есть, но редко. Беременность не получается.

Александра не лукавила, говоря о редком сексе. Каждая ночь в постели с мужем была для нее испытанием. Она не понимала, в чем дело, ведь в Венеции их ночи были жаркими, наполненными страстью. Дома все изменилось. В первую ночь по приезде Илья атаковал ее жаждой любви. Она отделалась фразами: «Давай просто рядышком полежим и поспим. Я очень устала». Он отступил. В следующий раз она отказала по физиологическим причинам, выторговав себе еще неделю. А потом отговорки кончилась.«Ну что, сегодня можно? Я так соскучился». Ей пришлось откинуть свое одеяло и уступить мужу. Из глаз текли слезы, руки сжимались в кулаки, а он, дрожа, рыча и причмокивая, трудился над ней, ничего не замечая. Почувствовав, что он на пределе, Александра вжала ногти в его спину, заохала, изображая оргазм. «Быстрее, пожалуйста, быстрее», – взывала она про себя. Сильная судорога пробежала по его телу. Все. Он обмяк и выдохнул. «Девочка моя. Любимая моя». «Ненавижу тебя»,– подумала Александра и испугалась.

– Ну, кто первый в душ?

– Давай ты, я полежу немного.

…Она терла грубой мочалкой свою кожу, стараясь смыть следы его прикосновений. «Он хороший, меня любит, заботится. А я его ненавижу. Как мне быть? Уйти к маме? Но в Венеции нам было так хорошо. Может, что-то со мной не так?»

Илья, конечно, замечал отсутствие сексуального интереса у жены, но связывал с теми переменами, которые в ней происходили. Приличная женщина не может быть самкой-крольчихой. Приличная женщина ограничивает себя во всем, в том числе, и в сексе. Наверняка так делала и его мама, тем желаннее она была для отца. Он искал в Александре черты матери и, находя, взращивал их, пытаясь подтянуть жену под идеал. Однажды он вспомнил, что Лариса Павловна дважды в неделю посещала фитнес зал.

Он купил абонемент Александре.

– Аля, тебе нужно укреплять себя физически. Вот абонемент на фитнес. Сходи, тебе понравится.

Так Александра попала в спортзал. Сначала она не понимала, что там делать, рассеянно смотрела расписание и уже собиралась уходить, но вдруг услышала:

– Я могу вам чем-нибудь помочь? – девушка-администратор вежливо ожидала ответа.

– Даже не знаю. Все эти названия ни о чем не говорят. Что они обозначают?

– Вот смотрите: пилатес – это занятие с техникой дыхания, степ – это аэробная тренировка на платформе, флекс – занятие на растяжку. Что интересно? Что вообще вас привлекает?

– А танцы? Есть танцевальные занятия?

– Конечно. Вот смотрите: латина, стрип, танец живота.

– Пожалуй, танцы мне подходят.

В танцевальном зале собралась небольшая группа женщин. Ждали тренера. Александра встала в последнюю линию, потому что очень стеснялась.

– Здравствуйте, меня зовут Валерия. Вы пришли на занятие «Латина – данс». Наше занятие – это простые связки из латины под ритмичную музыку. Кто в первый раз?

Александра подняла руку.

– Не стесняйтесь, если что-то не получится – ничего страшного. Главное – получать удовольствие от музыки и движений.

Валерия поставила диск, занятие началось. Александра увлеклась, она хорошо чувствовала музыку, испытывала наслаждение от танца. Тело ее оказалась очень послушным, с точностью повторяя движения тренера. Ноги совпадали с музыкой, а руки стали выписывать в воздухе собственные пируэты. Александра растворилась в танце.

– У вас прекрасно получается. Занимались раньше?

– Нет, я в первый раз.

Валерия посмотрела с сомнением.

– Тогда вы просто уникум какой-то.

Александра пошла в раздевалку, чувствуя приятную усталость. «Хорошо бы сейчас в сауне развалиться тюленем». Странно-чужие мысли иногда обескураживали. Но она послушалась и пошла в зону спа. Развалилась тюленем в сауне и испытала настоящий восторг. «Как здорово, что Илья купил мне этот абонемент», – подумала она.

За ужином она спросила мужа:

– Илья, а я раньше занималась танцами? Или хореографией?

– Не знаю, спроси у мамы. А что?

– Была сегодня на занятиях, и тренер сказала, что я отлично двигаюсь. Вот я и подумала: может, я занималась танцами?

– Может, в детстве?

– Может быть. Илья, скажи, я так и не вспомню свою жизнь до аварии?

– Тебя это тревожит?

– Конечно. Я хочу знать себя. А я не знаю. Это не может не тревожить.

С тем же вопросом Александра подступилась к матери.

– Мама, а я занималась хореографией?

– Я водила тебя на танцы, когда ты была маленькой.

– А потом?

– Потом тебе было не до танцев, учеба занимала все время.

Наталья Юрьевна встревожилась. Она помнила Санькину мечту-страсть стать актрисой, помнила ее бесконечные занятия по танцам, вокалу, актерскому мастерству, просмотры и кастинги. Откуда эти вопросы? Женским чутьем своим она ощутила реальную угрозу всему предприятию. «Поговорю с Ильей», – решила женщина.

– Илья, мне кажется, ты должен предпринять что-то решительное, бескомпромиссное, иначе птичка улетит.

– Откуда такие мысли, Наталья Юрьевна? По-моему, все прекрасно. Ваша дочь вполне довольна и счастлива. И я тоже счастлив.

– Про тебя не знаю, а Санька несчастна. И она ищет ответы. Она не любит тебя, Илья. Женись на ней по-настоящему, родите ребенка, иначе ты ее потеряешь.

Илья задумался. Он видел лишь то, что хотел видеть: Санькино преображение, ее заботу о домашнем очаге, занятия по самообразованию. Она делала все то, что делала его мать много лет назад. Это казалось ему правильным. Он, действительно, считал, что вытащил Саньку из помойной ямы, в которую она превратила свою жизнь. Он считал, что девушка должна быть благодарна ему как своему спасителю. Поэтому никаких упреков совести в нем не было. В их союзе каждый получал то, что хотел и должен был получать. Слова Натальи Юрьевны обеспокоили Илью. «Александра всем довольна, иначе… что иначе? Она бы сбежала? Куда? Чем дальше уходит время, тем меньше вероятность, что память восстановится. Она привыкнет к нынешней жизни, убежденная, что другой и быть не может. А если она вспомнит прошлое? Тогда все будет непредсказуемым. Наталья Юрьевна права. Нужно предпринять решительные меры».

В жизни Ильи Александровича наступил период, когда у него все получалось. В клинике его прозвали «везунчиком». За год хирург Стрижов не потерял ни одного пациента, хотя делал иногда крайне рискованные операции, что называется, «на волоске». Риск всегда оправдывался – он спасал жизни. Число спасенных пациентов росло, а значит, росло количество частных консультаций. Устаканивалась и личная жизнь. Дома он получал то, чего был лишен до появления Саньки: удовлетворение, разрядку и наслаждение. В общем, гармония жизни Ильей была найдена: любимая работа и любимая женщина. И он – центр притяжения. Потерять все это он не мог.

*****

– Александра, я пораньше освободился. Можем приготовить ужин вместе. Иду на кухню Спускайся ко мне.

– Здравствуй, Илья, хорошо, что ты пораньше. Ужин как раз подоспеет.

Александра начала накрывать на стол, а Илья достал бутылку вина.

– У тебя что-то произошло на работе? Что празднуем?

– Ничего необычного. Хотел порадовать любимую женщину семейным ужином под хорошее вино.

«Почему он думает, что радует меня? Я что, любитель алкоголя? Он радует себя, а я приложение к этой радости»,– это были дурные мысли, и Александра гнала их прочь. Ей не хотелось ужинать, не хотелось сидеть на кухне, но уйти она не могла.

– Чем занималась сегодня?

– Я была в Эрмитаже. Там есть картина Караваджо «Юноша с лютней». Знаешь, это единственный Караваджо у нас.

– И что?

–Удивительная картина. Я смотрю на этого мальчика, и мне хочется петь, ликовать. А подхожу с другой стороны – хочу плакать, даже рыдать. Понимаешь, в нем – все. Вся жизнь – и гармония. Я сейчас читала…

Илья перебил:

– Я решил, Аля, что нам необходимо пожениться. То есть расписаться. А то, как говорится, живем во грехе. Может, и детей нет поэтому. Выходи за меня замуж, – он улыбнулся, ожидая радостной реакции и бури эмоций. Но Александра молчала. Тогда он достал бархатную красную коробочку и открыл, демонстрируя девушке блеск бриллиантов.

Александра сдалась. Сначала она очень обиделась за Караваджо, ведь хотела поговорить о гармонии жизни, о ее смысле, хотела задать Илье вопросы, а он и слушать не желал. Но своим подарком он как бы искупил собственную вину. Она надела кольцо на палец, предлагая Илье оценить всю красоту.

– Ты согласна?

– Конечно, согласна. Мы так долго вместе, что же может измениться?

– Тогда завтра заявление подадим. И глупо устраивать пышное торжество после стольких лет совместной жизни. Распишемся, а потом я увезу тебя в «Венецию».

При слове «Венеция» глаза Александры заблестели.

– Правда?

– Не скажу. Сюрприз.

*****

Новость о свадьбе Наталья Юрьевна восприняла с облегчением. Она тревожилась, глядя на дочь, и, если с ее стороны не было никаких возражений, значит, все у них в доме спокойно, и она напрасно паникует.

– Мама, никаких белых платьев и шляпок. Мы просто распишемся. Помоги мне выбрать что-нибудь нарядное. Только об этом тебя прошу. Никаких свадебных салонов! Обычный магазин, – слова Александры возмутили.

– Ты выходишь замуж в первый и, надеюсь, единственный раз. Почему не будет свадьбы? Илья так решил?

– Мы оба так решили. Мы живем вместе уже 10 лет. И глупо теперь выкидывать деньги в никуда. Мы не так богаты.

Наталья Юрьевна услышала нотки Ильи в голосе дочери. И не обрадовалась.

– Просто скажи, ты будешь мне помогать?

– Конечно, буду. Как будто у меня есть выбор.

Наталья Юрьевна, помня свою роль, предложила Александре несколько кремовых платьев, но той хотелось чего-то другого. Помня, как изменило ее яркое платье Коломбины, она искала такого же эффекта. Она жаждала праздника и радости.

– Обратите внимание на эту модель, – подошла девушка-консультант.

Александра увидела бирюзовое шелковое платье.

– Я примерю.

Платье село идеально. Оно высветило яркость глаз, подчеркнуло грациозность фигуры. Александра закружилась перед зеркалом, и мягкий шелк поднялся воздушным облаком.

– Мама, посмотри.

Наталья Юрьевна увидела свою Саньку: яркую, заводную, дерзкую, но очень нежную, ранимую.

– Мама, я думаю, это то, что нужно.

«Только вряд ли понравится Илье»,– подумала Наталья Юрьевна, но отговаривать не стала.

*****

Регистрация брака была назначена на 5 июня. Все прошло очень быстро. Загс вообще напоминал конвейер: одна пара пошла – другая – не задерживайся – третья. Их расписали, они обменялись кольцами, получили штамп в паспорте. Илья был доволен, Александра томилась ожиданиями.

– Куда мы теперь? – она смотрела на мужа с вопросительной надеждой.

– Как я и обещал, в «Венецию».

Александра подскочила от радости:

– Спасибо, как я счастлива!

– Правда? Ты счастлива?

– Конечно, Илья, ты самый лучший в мире!

Александра кинулась к нему, обняла-поцеловала.

– Ну, садись в машину.

Разочарование поджидало очень скоро. Илья припарковал машину в закрытой зоне на площади Искусств.

– Аля, выходи, мы приехали.

– Куда?

– В «Венецию».

«Венеция» оказалась небольшим отелем, где Илья планировал отметить торжество. «Только ты и я».

– Я не пойду туда.

– Аля, не упрямься.

– Ты говорил, что мы поедем в Венецию.

– Это «Венеция». Нас ждет прекрасный люкс с балконом, с видом на Невский проспект. Мы будем гулять по городу, спать огромной кровати. В номере уже накрыт стол. Зачем ты все портишь?

Слезы бессильной злости текли по щекам. Ничего не изменить. Никуда не сбежать. Пути назад нет. Александра вышла из машины, и они поднялись в номер, который был украшен как номер для новобрачных. В одной комнате накрыт шикарный ужин, в другой – разобрана роскошная кровать. «Только ты и я…»

– Аля, перестань дуться. Здесь не хуже, чем в Италии. Я же для тебя старался.

«Зачем старался? Кто просил? Уж точно не я».

– Аля, шампанское стынет. Не будь букой неблагодарной.

Это слово сломало сопротивление. Александра села за стол.

– Ты моя любимая. Моя жена. Я обещаю, что сделаю тебя счастливой.

Они чокнулись, выпили шампанского. Алкоголь снял напряжение, выгнал тоскливые мысли. Александра ощутила голод и с удовольствием стала поглощать изысканные закуски.

– Теперь ты скажи, Аля.

Александра подняла бокал:

– Ты мой единственный. Мой муж. Обещаю, что не подведу тебя.

– И будешь мне благодарной. Ведь я так много для тебя делаю.

– Да. Обещаю.

– А сейчас я хочу отнести тебя в спальню.

– Мы же хотели погулять.

– Давай сначала опробуем эту кровать.

– Нет, Илья, мне платье трудно надевать, лицо красить. Пойдем, погуляем, а потом – в кровать.

– Ну, ладно, уговорила.

Илья не хотел спорить, чтобы не портить себе настроение, поэтому не стал настаивать.

Белые ночи в Петербурге – время романтических свиданий и долгих прогулок по набережным. Время разведения мостов и соединения сердец. Время задушевных разговоров и тайных признаний. Атмосфера города, его великолепного центра располагала к этому. Они, не выходя на многолюдный Невский, по Итальянской, минуя Певчий мост, вышли на Дворцовую площадь и неторопливо пошли по набережной. Александра смотрела на встречных людей и читала в их лицах предчувствие счастья. Думала, что в такой день и сама должна испытывать подобное. А ей хотелось выть. И не возвращаться в номер. И сбежать от Ильи, чтобы никогда не нашел. Но она молча шла.

– Как твои занятия в Эрмитаже? – спросил муж.

– Почему ты об этом сейчас заговорил?

– Ты ничего не рассказываешь сама, – он всегда начинал обвинять.

– Я пыталась, но тебе неинтересно было.

– Просто в тот момент я был занят, наверное.

– А сейчас свободен?

– Аля, ты пытаешься поссориться? Ты превращаешься в сварливую жену. Как-то очень быстро,– Илья пытался пошутить. – Знаешь, давай уже вернемся. Что-то я устал.

– Хорошо, – согласилась Александра. «Чему быть, того не миновать».

Она долго плескалась в ванной, смывая макияж и слезы с лица, оттягивая момент ненавистной близости, надеясь, что муж, может быть, заснет. Но Илья не спал. Был готов и свеж. Она скинула халат и забралась под одеяло. «Немного потерпеть – и все кончится. Чем быстрее – тем лучше». Она разворачивала тело так, чтобы муж мог быстрее все завершить. Она не ждала от секса удовольствия. Это была пытка, тело отказывалось отвечать на ласки Ильи, и Александра только стискивала зубы, имитируя оргазмы. Как правило, он ограничивался одним разом, потом отваливался и засыпал. Но не сегодня.

– Аля, что-то я проголодался. Давай перекусим.

– Я не хочу, уже засыпаю. Поешь один.

– Я хочу с тобой. Какой сон, у нас же свадьба.

И все повторилось опять.

Когда Илья заснул, Александра вышла на балкон. Фонари разогнали сумерки белых ночей. На Невском было светло, как днем. Туристы группами ходили туда-сюда. Их было много. «Как можно спать в такую ночь?» Александра вздохнула. «Что я делаю не так? Почему я не чувствую радости жизни? Зачем жизнь, если в ней нет радости? А Илья? Он радуется жизни?» Внезапно захотелось взять сигарету и затянуться. Желание было очень сильным. «Я что, курила раньше?» Опять одолели мысли про «раньше».

«Неужели я так жила и была довольна? Почему же все изменилось? Почему так тошно?» Навернулись слезы. «Хватит себя жалеть. Нужно найти радость самой». Она вспомнила про танцы, про Венецию. Вот где ее радость.

Глава 5

Стрижовы надели на пальцы обручальные кольца, и жизнь размеренно покатилась вперед. Питерское лето кратковременное и незаметное. Когда наступили солнечные дни, Наталья Юрьевна решила пожить у дочери. Дом Стрижовых располагался в живописном месте рядом с Медным озером.

– Нужно ловить солнце. Нам, петербуржцам, его не хватает. Нечего засиживаться дома, идем на пляж, – с этими словами Наталья Юрьевна обратилась к Александре после завтрака.

– Мама, я что-то неважно себя чувствую. Живот крутит, подташнивает. Сходи без меня.

– Съешь уголь активированный и пойдем. Слушай, я к вам в гости приехала, а ты так себя ведешь. Александра, соберись!

Пришлось собраться и идти на пляж. Вода смыла недомогание, солнце растопило грусть, день прошел приятно. Александра открыла для себя еще одну особенность: она любила и умела плавать. Сначала она вошла в воду осторожно, а потом, захваченная каким-то порывом, поплыла уверенно и быстро. Открылось внутреннее ликование: движение – жизнь. Чувство зрело внутри, выплескиваясь быстрыми движениями рук и ног. Александра увлеклась и не заметила, как оказалась на середине водоема.

– Девушка, далеко заплыли. На берегу никто не волнуется? = парень бессовестно заигрывал.

Александра весело рассмеялась:

– Конечно, волнуются. Уже возвращаюсь. Удачи!

На берегу она сказала матери:

– Оказывается, я хорошо плавая. И мне это нравится.

– Конечно, хорошо, ведь я водила тебя в бассейн, когда ты была маленькой.

– На танцы, в бассейн. Куда еще, мама? Что еще я любила делать раньше?

– Дочь, не порти настроение. Не начинай. Наслаждайся тем, что есть. Не гневи Бога.

– А что есть? Что у меня есть?

*****

– Как прошел день? – традиционный вопрос Ильи в начале ужина.

Александра знала, что можно ничего не отвечать, он не слушал собеседника, занимаясь исключительно трапезой. Но Наталья Юрьевна стала в красках описывать их поход на пляж.

– Отменные отбивные. Это индейка? – перебил Илья тещу.

– Индейка. На гриле, – ответила Александра.

Наталья Юрьевна попыталась продолжить рассказ.

– Я рад, что вы хорошо провели время. Здесь приятное место, и залив недалеко. Если погода позволит, мы можем в выходные туда выбраться.

Наталья Юрьевна посмотрела на дочь. Лицо Александры ничего не выражало. Она спокойно доедала ужин. «Боже мой, как же они живут?» Она решила поговорить с дочерью.

На следующий день Александра вновь почувствовала недомогание, но жаловаться не стала, ей самой хотелось на пляж. Разговор с дочерью Наталья Юрьевна не стала откладывать. Они грелись на солнышке, такие спокойные, ленивые, близкие.

– Дочь, скажи, пожалуйста, Илья всегда такой?

– Какой?

– Эгоистичный, невнимательный. Он никого вокруг себя не замечает. Есть только он, а остальные – для него.

– Да, он такой. И мне странно, что ты только сейчас это заметила.

– Но почему ты ничего не говоришь? Ты молчишь, и ему кажется, что все в порядке.

– Мама, он таков, какой есть. И много лет назад я полюбила его. Я его выбралатакого. Понимаешь, человека нельзя переделать. Люди не меняются. Я стараюсь приспособиться, ведь у него море достоинств. И наверняка тысячи женщин мечтают оказаться на моем месте и быть «за каменной стеной», ни о чем не думая и не беспокоясь о будущем. И нечего меня теребить, будоража душу.

Александра сердито поднялась и пошла в воду.

«Что я натворила! Что я наделала! Санька! Простишь ли ты меня когда-нибудь? Я украла твою жизнь и твое счастье. Нужно все открыть, пока не поздно».

Но было уже поздно.

Недомогания у Александры не прекращались. Утром следующего дня она отказалась от завтрака, выпив лишь кофе с круассаном. А когда увидела бекон с яичницей на тарелке матери, стремглав выбежала из кухни.

– Александра, тебе нужно к врачу. Сегодня же поедем.

– Нет, мам, у меня только утром так, а потом все проходит. Нужно меньше есть на ночь. А я не могу себя заставить.

– Дочь, да ты беременна, тебе нужно в консультацию на учет встать. Вот о каком враче я говорю.

– Ты думаешь? – Александра улыбнулась. – Неужели правда?

– Вот поедем и проверим.

В консультации врач подтвердил: беременность восемь недель. Выписал витамины, дал рекомендации и велел не пропускать регулярные обследования.

– Ну, дочка, что ты чувствуешь?

– Я счастлива, мама, вот что я чувствую.

«Ничего я ей не скажу. Материнство все изменит. Все в жизни происходит правильно, как и должно быть. Жизнь умная, она сама выведет на нужную дорогу».

– Когда скажешь Илье? Позвонишь?

– Нет, давай дождемся вечера.

*****

– Как прошел день?

– Хорошо, мы были у врача, – Наталья Юрьевна не выдержала первой.

– Кто-то заболел? Аля, не молчи, что-то болит у тебя?

– Я беременна. Илья, через семь месяцев у нас появится малыш.

Илья замешкался с радостью. Женщины разочарованно переглянулись.

– Вот радость! За это надо выпить, – запоздало произнес он.

– Как раз алкоголь теперь придется исключить из рациона, только здоровая и полезная пища, – произнесла Наталья Юрьевна.

– Конечно, но мы-то можем отпраздновать это событие, – Илья уже разливал вино по бокалам.

– И врач сказал: никаких физических нагрузок, чтобы беременность сохранить, – продолжала Наталья Юрьевна. – А раз так, я буду жить с вами до родов. Мы выносим нашего малыша.

Александра благодарно посмотрела на мать.

А Илье пришлось скрыть недовольство. Он вынужден был терпеть кратковременное пребывание тещи, но жить с ней бок о бок почти год! Это в его планы не входило. Конечно, дом был большой, и присутствие лишнего человека могло бы остаться незамеченным, но Наталья Юрьевна предъявляла права на Александру, отнимая ее от мужа. И еще ребенок. С одной стороны, малыш привяжет Саньку к нему навсегда, а с другой, будет мешать привычному ходу жизни. Илья знал, что появление ребенка в семье меняет уклад жизни. Он помнил, что жизнь его матери была полностью подчинена его расписанию. Лариса Павловна проживала жизнь сына вместе с ним. Он не хотел младенца, потому что не хотел ничего менять.

Перемены начались буквально на следующий день.

– На завтрак – геркулес, – провозгласила Наталья Юрьевна.

– Я не ем геркулес, я не пью молоко и презираю капустные листья,– раздраженно проговорил Илья. – Если Аля не может делать мне омлет или яичницу, я обойдусь бутербродами. И, пожалуйста, Наталья Юрьевна, не создавайте мне сложности дома. Я хирург, спасаю жизни, я не могу приходить на работу раздраженным.

– Мама, мне нетрудно приготовить мужу завтрак. Не нужно передергивать и усугублять. Беременность не болезнь.

«Муж и жена – одна сатана».

Перемирие длилось недолго. Вечером Илья не обнаружил никого в доме и испытал легкое беспокойство: Александра всегда встречала его и накрывала ужин. Женщины появились спустя полчаса после его возвращения.

– Мы гуляли. Александре нужно больше ходить.

– Понятно. А днем нельзя ходить?

– Днем было жарко. Тяжело беременным быть на солнце.

Перепалки с тещей происходили постоянно и не прекращались. Александра старалась не вмешиваться. Дух тещи проник даже в спальню: жена отказывала ему в сексе, ссылаясь на необходимость сохранения беременности.

– И что мне теперь делать? Аля, ответь.

– Придется терпеть.

– Целый год?

– Я же терплю. Это ради малыша. Ты тоже должен.

Илья вздыхал и отворачивался.

Александра полюбила свою беременность. Она делала ее жизнь осмысленной и нужной. Она накупила кучу книг и следовала всем полезным советам, которые там находила. Много времени она проводила с матерью, слушая рассказы из ее опыта. Так незаметно прошло лето, за ним осень, наступил декабрь. Малыш весело и больно давал о себе знать, колотясь в стенки материнского живота. Александра гладила его, рассказывала сказки и пела песни – успокаивался. Она знала, что родится дочка. Это известие очень обрадовало Илью.

– Назовем ее Любой. Ты не против?

– Не против. Любовь Ильинична. По-моему, очень красиво.

– Это в честь моей бабушки, маминой мамы.

– Хорошо. Только моей маме не говори. Обидится.

Наталья Юрьевна прижилась в доме, выполняя функции хозяйки-экономки. Илья перестал раздражаться и спорить с ней. Просто замолкал, уходил, но поступал по своему усмотрению. К Новому году Наталья Юрьевна накупила праздничных гирлянд и иллюминаций, украсила ими весь дом, и внутри, и снаружи.

– Все должны радоваться наступлению праздника. Елку во дворе поставим ближе к Новому году.

Поставила. И украсила.

– Пусть соседи завидуют.

Александра только смеялась, глядя на старания матери. Сама она терзалась вопросом о том, стоит ли обустраивать комнату малышу сейчас, или подождать до родов. Она не была суеверна, но все-таки… Спросила у матери. Та была категорична:

– Даже не думай. Вот родишь, тогда я сама все сделаю. Доверься мне.

Илья ходил недовольный, хмуро смотрел на нее, изображая обиженного. Александра не обращала внимания, игнорируя его взгляды. Она ощущала важность своего положения и была счастлива.

Новогодний праздник решили отметить дома в семейном кругу бокалом шампанского. Уже сели за стол, когда Александра сказала:

– Что-то мне нехорошо. Низ живота тянет, да и голова кружится.

Илья помертвел. Он вспомнил другой Новый год, когда маме стало плохо, когда ее увезли, и… все пошло не так.

«С Алей так не будет. Я не позволю, чтобы она бросила меня, как мама».

– Наталья Юрьевна, соберите вещи, я повезу ее в свою клинику. Сейчас на гинекологию позвоню.

Улицы были пустынны – все за столами слушают президента. Доехали быстро. Александру спешно отправили на отделение и осмотрели.

– Ложные схватки. Такое бывает на поздних сроках. Обе в норме, и жена, и девочка. Но можем оставить, понаблюдать, к родам подготовить. Как решишь, Илья Александрович.

– Оставьте. Мне так будет спокойнее.

Следующий месяц Александра провела в больнице, а Наталья Юрьевна вынуждена была вернуться к себе домой.

*****

Дочка родилась в срок, крепенькая, здоровенькая, с черным пушком на голове. «Моя, моя. Самая-самая моя»,– думала Александра, разглядывая девочку.– Любушка, Любава, Любовь моя. Жизнь моя». Илья увидел дочку вечером и не испытал никаких чувств, кроме недоумения. «Я должен любить этот комок плоти? Почему я этого не ощущаю?»

Это чувство поселилось в нем прочно, превращаясь временами в раздражительность. Усилием воли он подавлял его, но ничего другого не возникало.

Наталья Юрьевна к возвращению Александры с девочкой подготовила сказочную детскую: нежно-розово-кружевную с оборками, по собственному вкусу. Комнату обустроила рядом с родительской спальней. Илья остался доволен: Александра рядом, дочь за стенкой. «Никто и ничто не отнимет у меня Шурочку! Даже дочь не встанет между нами». Встречать жену из роддома он поехал успокоенный.

Большого застолья затевать не стали, так, тихий ужин в семейном кругу. Илья расслабился, предвкушая радость настоящей встречи с женой, обладания ее роскошным телом. И вдруг Александра сказала:

– Ты не против, если я поставлю дочкину кроватку к нам в спальню?

– Конечно, против. Я должен выходить на работу хорошо отдохнувшим. Вряд ли это возможно, если рядом будет находиться младенец. Надеюсь, ты это понимаешь.

– Да, Илюша, понимаю очень хорошо, поэтому поставлю раскладушку в детскую. Я должна быть рядом с дочкой.

– А я?

– Ты, как хороший муж и отец, должен понимать это.

– Вот именно, муж, – Илья повысил голос,– и у меня есть потребности, которые я уже давно не могу удовлетворить. Ты не забыла про супружеский долг?

– Ноя все равно не могу пока. Я родила неделю назад. Все должно зажить.

– Аля, – уже мягче сказал Илья, – но ведь есть другие способы, – он просительно смотрел на жену.

– Не знаю, не думаю, что мне это подходит.

– И что ты предлагаешь?

– Потерпи немного.

– Сколько?

– Неделю.

– Хорошо. Но только неделю.

Александра не спала. Звездная ночь заглядывала в окно, дочка мило сопела, наевшись материнского молока. Спокойствие и умиротворение должны были погрузить в счастливый сон, но Александра не спала. Она рыдала. Горько, беззвучно обливаясь слезами. «Почему я такая холодная, почему меня не тянет к мужу, почему?»

*****

Утро принесло новые заботы. Впервые за время совместного проживания Санька не встала, чтобы приготовить мужу завтрак: не было сил после бессонной ночи, хотелось подремать, да и дочка спокойно посапывала в своей кроватке. Александра понадеялась на мать. И только когда солнечные лучики стали пробиваться сквозь толстые шторы, она скинула с себя сонную хмарь и на цыпочках вышла из комнаты, чтобы не разбудить малышку.

Наталья Юрьевна хозяйничала на кухне.

– Шурочка проснулась! Как ночь провели?

– Доброе утро, мама. В общем-то, нормально. Пару раз просыпалась, я ее у груди приложу – она и успокоится. Лишь бы молоко не пропало.

– А чтобы не пропала, сама ешь хорошо.

– Мам, а как Илья?

– А что Илья?

– Я жене встала его проводить. А он считает, что жена должна о муже заботиться.

– Он должен теперь немного подвинуться в своих притязаниях. Теперь твоя главная забота – это дочка. Вот так. Именно это я ему сказала утром. Все. Выкинь глупости из головы. Ешь давай. Блинчики твои любимые дырчатые приготовила.

Санька с наслаждением потянулась к блинам и сама не заметила, как горка на тарелке опустела. Саньке вдруг стало так хорошо, так тепло на душе. Она почувствовала себя маленькой девочкой под надежной защитой мамы. Поняв это, Наталья Юрьевна села за стол, взяла Саньку за руку:

– Вот ты и стала мамой, малышка. Это высшее счастье для женщины.

Санька засмеялась:

– Еще скажи, что в этом ее предназначение.

– И это будет правдой.

Наталья Юрьевна заглянула дочери в глаза:

– Ну вот что бы я без тебя делала?

Александра прижалась к матери, пытаясь вдохнуть ее тепло, ее запах, ее силу. В глазах у обеих блестели слезы. Внезапно наступила неловкость. Александра поспешила уйти:

Пойду, малышку посмотрю. Пора бы ей проснуться. А то у меня сейчас молочные реки потекут.

Наталья Юрьевна смотрела вслед дочери и думала: «Простит она меня когда-нибудь?»

Легкий морозец приятно холодил лицо. Солнце многоцветьем искр рассыпалось по снегу. Синева неба отражалась в Санькиных глазах. Как хорошо дышалось в саду, как свободно и вольно было вокруг. Александра выкатила коляску с малышкой и медленно, улыбаясь прекрасному дню, пошла по дорожкам сад, расчищенным заботливой матерью. Участок Стрижовых был довольно большой, тридцать соток. Саньке нравилось такое пространство: она любила свободу и уединение. Здесь легко было затеряться, предавшись размышлениям и слезам. Санька подумала, что раньше она сбегала сюда от мужа. Подумала и прогнала эти мысли: стыдно так полагать. Вернулась к размышлениям о дне сегодняшнем. Вот она, такая важная теперь дама – мама! – маленькой девочки. И многое в жизни ее дочки будет зависеть от нее. «Я все для тебя сделаю, любимая, единственная моя!» – клялась Санька и плакала от избытка чувств. Дошли до беседки. Санька открыла книгу – «Анну Каренину» почему-то выбрала, а дочка мирно дремала, смешно морща носик, когда солнечный лучик щекотал нежную кожу.

Идиллию нарушила Наталья Юрьевна.

– Девочки! Пришла патронажная сестра. Идите на осмотр.

Александра побежала навстречу матери, чтобы не тревожить сон малышки.

– Мама, она так сладко спит. Ну, ее, эту сестру. Скажи, что мы уехали к родственникам, в город.

– Что ты такое говоришь, Александра? Хочешь совсем с мужем рассориться?

– При чем тут Илья?

– А кто ее прислал, как ты думаешь?

– Вот всегда он такой. Все у него не кстати, все ему нужно контролировать, даже на расстоянии.

– Александра, возьми себя в руки и ступай в дом.

– Слушаюсь! – отрапортовала Санька, взяла коляску и покатила к дому. Настроение испортилось, злоба разлилась внутри, раздражение плескалось бурлящим потоком.

И даже сообщение медсестры о превосходном состоянии малышки (как будто она сама этого не видела!) не растопило ледяной корки злобы.

Наталья Юрьевна это почувствовала.

– Александра, чем займешься, когда Любава уснет?

– Не знаю, буркнула Санька.

– Давай соорудим расстегай? Рыба есть, тесто есть. Устроим рыбный день, как и полагается быть четвергу. Как ты к этому относишься?

– Не знаю, – Санька еще сердилась и сдаваться не собиралась. Но в этот момент Любушка, лежавшая на руках у Саньки, вдруг смешно сморщила носик, чихнула и улыбнулась.

Восторг любви затопил Александру.

– Мама, она мне улыбнулась, ты видела? – Санькино счастье было так велико, что все разногласия с матерью забылись.

Наталья Юрьевна подошла к дочери.

– Не может быть, дети не улыбаются в таком возрасте. Тебе показалось.

– Нет, не оказалось. Я точно видела: она сначала чихнула, а потом улыбнулась. Сейчас Илье позвоню.

– Может, не стоит его отвлекать на работе? – Наталья Юрьевна с сомнением покачала головой.

– Да он обрадуется, вот увидишь! Наша дочка улыбнулась первый раз в жизни – это же счастье!

Илья долго не отвечал, а когда снял трубку, скороговоркой произнес:

– Аля, только быстро, у меня операция.

– У тебя всегда операция, но послушай меня сейчас. Это очень важно.

– Говори!

– Представляешь, Любушка мне улыбнулась!

– Ты поэтому звонишь?

– Да,– растерялась Санька.

– Отключаюсь. До вечера.

Санька опешила. Муж должен был разделить с ней радость этого события, должен был завизжать от восторга, как она. А вместо этого: «Отключаюсь». Слезы обманутого ожидания накатили, она еле сдерживалась. Наталья Юрьевна тихонько обняла за плечи:

– Не переживай, дочь, у мужчин родительский инстинкт рождается не сразу. Пусть он привыкнет к тому, что стал отцом. Все должно быть хорошо.

«Нет, не будет хорошо, ничего не будет хорошо. Теперь я знаю это точно». Вечером она отправилась спать, не дождавшись мужа.

Глава 6

Илья почувствовал-осознал, что Санька ускользает от него, что он утрачивает над ней контроль. Материнство придавало ей уверенность. Она быстро утверждалась в новой роли, ловко обустраиваясь в новой жизни. Ив этой жизни места для Ильи не находилось. Как умный человек, Илья Александрович понимал, что Санька его так и не полюбила, несмотря на то, что ей внушалось обратное. А ведь ему казалось, что женщины придумывают любовь, чтобы придать осмысленность своей жизни. Как врач, Илья Александрович осознавал, что его влечение к Саньке граничит с патологией, но лишить себя возможности обладать ею было выше его сил.

Итак, перед ним стоял выбор: играть по Санькиным новым правилам или потерять ее навсегда. Выбор сложный. Илья был человеком привычки, вернее, расписания. Он не любил совершать неосмотрительных поступков, нарушать долговременные планы, менять привычный режим. Он подстраивал людей под себя, не позволяя подходить слишком близко, чтобы не растрачивать свою энергию на пустое приятельство. Сам он ни в ком не нуждался с тех пор, как умерла мама. Умом он хорошо понимал, что родившуюся дочь должен любить, но почему-то, кроме брезгливости, никаких других чувств она не вызывала. Но он принял решение и готов был терпеть ее слюни и сопли ради Саньки. Санька должна была остаться с ним навсегда, чего бы это ему не стоило.

Для начала он решил поговорить с тещей, чтобы расставить все точки над i. Разговор состоялся в тот же вечер за ужином.

– Наталья Юрьевна, даже и не знаю, как просить вас, – мягко начал Илья.

Санькина мать напряглась:

– Что-то случилось?

– Если вы заметили, у нас появилась Любушка.

Женщины переглянулись.

– Я решил внести некоторые коррективы в режим нашей жизни.

«Хочет выставить, домработницу наймет и няньку в помощницы»,– первая мысль Натальи Юрьевны.

– И обратиться хочу к вам, Наталья Юрьевна. Как вы решите, так и будет.

Женщины замерли в ожидании.

– Я понимаю, как трудно придется сейчас Александре, и хочу разгрузить ее, пока ребенок, Любушка (поправился он), не отпустит от себя, точнее, пока Аля не перестанет кормить грудью.

Он сделал паузу и продолжил:

– У меня есть выбор – нанять прислугу, а это, как вы понимаете, чужие люди в доме, или же, – он перевел взгляд на Саньку, – попросить твою маму, Аля помочь нам. Наталья Юрьевна, дорогая моя теща, не откажите нам в любезности, возьмите на себя обязанности Александры по уходу за хозяйством и за мной. Я готов материально компенсировать затраты.

Но договорить ему не дали. Санька порывисто подскочила, чмокнула в щеку:

– Спасибо, мой дорогой, спасибо.

– Ну, зятек, удивил, – покачала головой Наталья Юрьевна, – а как за тобой-то ухаживать?

– Завтраки готовить, тещенька. Алю ждут бессонные ночи в ближайшем будущем. Зачем ей вставать ни свет ни заря? Сможете?

– С превеликим удовольствием, Илюша.

На том и порешили.

Илья Александрович ощущал себя всемогущим. Он видел счастливые глаза Саньки и понимал: он на правильном пути. Шаг вперед – два шага назад. Он заставит эту женщину полюбить себя!

Ему пришлось подстроиться под режим дочери. Это вызывало раздражение и злость. Злость на малышку, которой от роду не было еще и месяца. Александра полагала, что дочь должна была общаться с отцом, и каждый вечер приносила кулек «подержать на ручках». Илье затея не казалась правильной, но он терпел, сюсюкал: «Ты моя девочка, ты моя хорошая, как мы сегодня? Животик не болит? Спать маме даем?» И продолжал, обращаясь к Александре: «А папа не спит, прислушивается, вдруг мама вспомнит и навестит папу».

Александра молчала. Она помнила о своем обещании, но не могла себя заставить переступить порог супружеской спальни.

Ночью не спалось. Мысли роились в голове, места сновидениям там не было. «У меня хороший муж. Он любит меня, заботится обо мне, готов на руках носить. Почему же я его так… не принимаю. Страшно даже подумать – ненавижу. Он спас мою жизнь, Подарил Любаву, всячески пытается угодить и подстроиться, а я… холодная рыба. Каждый раз заставляю себя ложиться с ним в постель, каждый раз терплю его ласки, глядя в экран телевизора. Не жизнь – мученье. Быть может, все дело в памяти? Все страдания из-за того, что у меня как бы нет прошлого? Странно, что его нет нигде…»

Любава закопошилась в своей кроватке, и Санька взяла ее к себе. Под теплое сопение любимой дочери она наконец уснула.

Саньке снился карнавал в Венеции. Она, в костюме Коломбины, стоит на площади Сан Марко. Вокруг – пестрая шумная толпа масок. Музыка, смех, многоцветье. Люди веселятся от души. А она чего-то тревожно ждет. Это ожидание сковало ее тело неподвижным оцепенением. Она, подобно Бартоломео Коллеони, застыла на месте. Но никто не замечает ее, веселье продолжается. Саньке хочется танцевать и смеяться вместе со всеми. В бессильной ярости она пытается переставлять ноги, но все попытки тщетны. Санька начинает задыхаться. Внезапно оживает Кампанила Сан Марко. Марангона, самый большой колокол, приходит в движение. Замирает площадь. Чудо! Марангона уже сотни лет не звонит! Вибрация колокольного звона проносится по всей площади, достигая каждого. Санька наконец выходит из оцепенения. А люди вокруг плачут от счастья, ведь они стали свидетелями небывалого события: Марангона ожила. Прочь маски! Ничто не должно мешать соприкосновению с чудом. Только Санька осталась спрятанной под маскарадным костюмом. Она хотела избавиться от него, но не смогла: маска вросла в кожу, стала ее лицом.

Александра проснулась, разбуженная плачем Любавы.

*****

Ужин задерживался. Наталья Юрьевна уже дважды включала духовку на подогрев и уже начинала сердиться. «Где его носит?» Обычно Илья Александрович спешил с работы домой, и к семи вечера всегда садились за стол. Сегодня часы показывали восемь, а зятя все еще не было. Александра набирала его номер, но попадала на автоответчик. Наконец в трубке раздались гудки, а вскоре голос Ильи: «Солнышко, прости, уже паркуюсь. Буду через две минуты».

Наталья Юрьевна стала хлопотать на кухне, Александра присоединилась к ней. Любава сладко посапывала в своей кроватке.

Наконец в дверях появился Илья. Раскрасневшийся, морозный, праздничный какой-то.

– Опаздываешь, зятек, – заметила Наталья Юрьевна.

– Ну, простите-простите, задержался, дела были.

– Что ж, все за стол, пригласила теща.

Относилось это к Илье, потому что Александра давно была за столом. Илья присоединился к женщинам, выставив бутылку вина.

– У нас праздник? – осведомилась Наталья Юрьевна.

Илья пропустил вопрос, молча откупоривая бутылку. Неторопливо разлил по бокалам и торжественно произнес:

– Моя любимая, моя Александра. Ты сделала мою жизнь счастливой, ты наполнила ее смыслом. Спасибо тебе за дочь, ведь благодаря тебе я не только счастливый муж, но и счастливый отец. Позволь преподнести тебе этот скромный подарок.

Он протянул жене бархатную красную коробочку. Александра открыла, и женщины ахнули. Прекрасный комплект – серьги и браслет – находился внутри. Рубины искрились радужными переливами, соблазняя роскошью и красотой. Глаза Александры увлажнились:

– Спасибо, любимый.

– Да, зятек, умеешь ты удивить, ничего не скажешь, – Наталья Юрьевна была потрясена.

– А завтра, Аля, я приглашаю тебя в Мариинский. Мы идем слушать «Травиату». Если, конечно, Наталья Юрьевна не против.

– Идите, идите, я только «за».

На том и порешили. Ужин продолжался.

– Илья, а что это за опера?

– Это трагическая опера несчастной любви. Но дело не в содержании, дело в музыке. Она необыкновенная. Верди, конечно, гений.

Александра задумалась.

– Как ты думаешь, почему все великие произведения о несчастной любви?

– Алечка, Лев Толстой давно объяснил причину: все счастливые истории скучны, а несчастные уникальны. Каждый несчастен по-своему.

– А ты счастлив?

– Конечно, ведь ты рядом.

Наталья Юрьевна поняла, что она лишняя, и тихо вышла из кухни.

Александра решила высказать мужу все свои сомнения, подумала, что сейчас очень подходящий момент.

– Я так благодарна тебе, Илья. Это превосходный подарок…

– Не нужно слов, Аля, – перебил Илья. – Пойдем в спальню. Я так соскучился по тебе.

– Хорошо. Сейчас приду.

Санька зашла в ванную и закрыла глаза. Глубоко вздохнула и выдохнула. «Нужно просто это перетерпеть. Всего пятнадцать минут, – уговаривала она себя, – и все кончится. Нужно уметь быть благодарной».

«Он хороший человек. Мой муж очень хороший человек, я должна любить его», – произносила она, как заклинание. Из ванной Александра выходила с улыбкой на лице, блестя капельками воды в волосах и прекрасными рубинами в ушах.

– Аля, ты божественна, ты сама не знаешь, как ты прекрасна.

Илья притянул ее к себе, впился страстным поцелуем в ее рот, руки собственника уверенно освобождала тело от одежды. Он очень хотел доставить жене удовольствие, чувствительные пальцы хирурга медленно скользили по телу, язык погружался в каждый изгиб, подбираясь к заветному. Но долго он не смог сдерживаться: слишком давно Санька не была с ним, не подпускала к себе. Распаляясь все сильнее от близости желанной женщины, он уже не думал ни о чем, предчувствуя утоление страсти. Наслаждение было невиданным. Сердце бешено колотилось, по телу разливались волны облегчения.

– Я все время тебя хочу, Алечка. Знай это, девочка моя любимая.

Санька плакала. Чтобы рыдания не вырвались наружу, она выскользнула из-под мужа:

– Я первая в ванную.

– А я не пойду. Хочу сохранить твой запах.

Санька долго плескалась в ванной. А когда вышла, Илья уже спал. Она отправилась в комнату дочери.

*****

Санька наслаждалась волшебством Мариинского театра. Богатство интерьеров, блеск украшений, сияние улыбок – все заставляло сердце трепетать. А сладкое предвкушение чуда наполняло душу ощущением жизни. А потом зазвучала музыка, и Санька забыла обо всем. Все ее существо было там, на сцене, среди гостей великолепной Виолетты. Это к ней с нежной страстью обращается Альфред, это она принимает его любовь. «Быть свободной, быть беспечной», – слова наполняют сознание и приоткрывают завесу тьмы. «Быть свободной, быть беспечной»,– я жила так?» Но мысль, легкая и непродуманная, унеслась, уступив место музыке. Это ей, до самопожертвования любящей, бросает Альфред под ноги весь свой выигрыш, доводя историю до трагической. Это она, неизлечимо больная, прощается с жизнью и мечтами о возможном счастье.

Слезы сожаления о себе, о своей безрадостной жизни катились по щекам. «Как же я живу? День за днем наполняю никому не нужными хлопотами, боюсь ночей, не люблю мужа. Разве это жизнь? Ради чего мои жертвы? Всякие жертвы можно оправдать любовью. А моя жизнь – пустые, продажные какие-то жертвы». Санька не могла поделиться своими мыслями с мужем. И все же один вопрос она задала:

– Илья, а ты готов пожертвовать собой ради любви?

– Что ты имеешь в виду? Ты сейчас о Виолетте?

Санька, конечно, думала о себе, но согласилась с мужем.

– Я думаю, что у вас, женщин, представления о любви несколько иные, чем у нас, мужчин.

– Не понимаю.

– Вы все усложняете, ищете чувств в высоких материях. А все значительно проще, приземленнее. Вот я люблю тебя. Это приносит мне наслаждение. Ты моя женщина, и ни с кем другим я не испытываю таких ощущений, какие даришь мне ты. Получается, любовь – это вопрос нашей совместимости. Вот и все, – Илья с улыбкой посмотрел на Саньку. – Понимаешь меня?

Санька молчала, а Илья продолжал:

– Кому принесла счастье жертва Виолетты?

– Но подожди, она же думала, что делает во благо Альфреда, отказываясь от него.

– Ключевое слово «думала». А на самом деле, разрушила свою жизнь и его. Нужна была такая жертва?

– То есть она должна была послать отца к черту?

Она должна была поговорить с Альфредом и узнать, чего же он хочет, а уже потом предпринимать какие-то шаги.

– Но она спасала его, репутацию его семьи, как ты это не понимаешь? – рассердилась Санька. Илья расхохотался:

– Вот я и говорю: женские заморочки.

Глава 7

Стрижовы жили уединенно. За долгие годы холостяцкой жизни Илья Александрович привык к одиночеству и чувствовал себя комфортно. Появление Саньки гармонию жизни не испортило, а вот Наталья Юрьевна и Любава мешали спокойствию и расслабленному отдыху. Однако Илья терпел, осознавая, что мать и дочь – необходимый довесок к Саньке. Шли месяцы, дочь подрастала, но свое отношение к ней Илья не изменил. Отцовский чувства не проснулись, он продолжал их играть.. Как-то ночью Санька разбудила его:

– Илюша, встань, посмотри Любаву. Она вся горячая, температура зашкаливает. Посмотри, пожалуйста.

В Илье проснулся врач. Он вскочил с постели и быстро прошел в комнату дочери. Там он застал Наталью Юрьевну. «Значит, давно уже все тянется. А меня только сейчас разбудили». Он взглянул на ребенка: девочка тяжело дышала.

– Давно она так?

– Вечером началось.

– Почему не сказала сразу?

– Не хотела беспокоить. У нее зубки сейчас идут. Думала, обойдется.

Илья вернулся к себе, тщательно вымыл руки, взял фонендоскоп и начал работать.

– В легких чисто, скорее всего, инфекция. А стул как у нее?

– Поносит третий день.

– Аля, почему ты ничего не говоришь сразу? Почему я вытаскиваю из тебя информацию? Покажи подгузник.

Наталья Юрьевна протянула грязный памперс.

– Ну, дорогая моя, это не просто жидкий стул. Это вымывание натуральное. Почему молчали? Эх, женщины. Стафилококк у нее. И у тебя наверняка. Буду колоть обеих. И не спорь. Через свое молоко ты ей заразу передаешь. Очень частое явление у детей на материнском вскармливании.

Илья поставил уколы обеим и пошел спать:

– Тоже ложись, сейчас ей легче станет. Чего сидеть-то зря?

Женщины посмотрели вслед Илье и переглянулись: «Разве можно сейчас уснуть?»

– Мама, приляг на мою кровать. Мне спать совсем не хочется. А ты ложись, я разбужу тебя, если что.

Наталья Юрьевна не спорила. Она, конечно, не разделяла олимпийского спокойствия Ильи, но поощрять панического настроения Александры не собиралась.

Санька смотрела на спящую дочь. Любава задышала спокойнее, очевидно, температура спала. «Лишь все с ней было хорошо. Господи! Лишь бы дочь моя была здорова. Об одном прошу: за нее. Для меня ничего не надо. Только доченька». Мольба сопровождалась потоком слез. «Я что, молюсь? Разве я верующая? Ну чего еще я о себе не знаю?»

Санька плакала. Слезы очищали. Вместе с ними уходила тревога. Любаве явно становилось лучше. Мысли Саньки переключились с дочери на себя. «Мне понятно, что мама с Ильей что-то скрывают. Значит, в моем прошлом есть тайна, которая разобьет мне сердце. Они не хотят, чтобы я о ней вспомнила и страдала. Но они не понимают, что ч не могу жить без прошлого. Это убивает меня и делает несчастной».

*****

Утром Илья застал жену сидящей у кроватки. Санька так и не ложилась.

– Ты совсем не спала?

– Да мне и не хочется. Давай я тебе завтрак приготовлю, пусть мама поспит. А я днем прилягу.

– Аля, я сейчас сделаю укол, а днем пришлю медсестру, она поставит. Приду сегодня пораньше. Будут ухудшения – сразу звони.

– И мне уколы?

– Обязательно. Видимо, ты свой стафилококк Любаве через молоко передаешь через молоко. Обе лечитесь.

Девочке действительно было лучше, антибиотики делали свое дело, Любава оживала. Санька видела-чувствовала малейшее изменение в состоянии ребенка. Милая улыбка – ямочки на щечках – дарили ей настоящее счастье.

Илья ушел на работу, а Санька задумалась: «Докопаюсь до правды сама. Не отстану от матери, пока все не выведаю». С этой мыслью Санька принялась за уборку кухни. А когда проснулась Наталья Юрьевна – сразу приступила к расспросам.

– Мама, мне кажется, вы что-то скрываете от меня, поэтому не говорите о прошлом. Что, у меня была какая-то постыдная тайна?

– Дочь, я глаза открыть не успела – ты нападаешь. С чего тебе взбрела в голову эта ерунда?

– Это не ерунда, мама. Это моя жизнь. Я не могу больше обходиться без своего прошлого. Понимаешь? Я хочу все вспомнить, а вы мне не помогаете, наоборот, уходите от разговора, отделываетесь общими фразами. Я должна знать детали своей жизни. Может быть, какой-то малюсенький штрих откроет целый мир. Мой мир, мама. Мир моей жизни.

– Я и так тебе все рассказываю.

– Почему ты не говоришь о моих друзьях? У меня что, не было друзей? Я была нелюдимой?

– Вы с Ильей дружили. Жили в соседних дворах, учились в одном классе. Вы всегда были вместе.

– А что, одноклассники не приходили к нам в гости? У меня не было подружки?

– Мы тогда жили с бабушкой. Она болела часто и не переносила шум. У Ильи была просторная квартира, вы собирались там. Его мама тебя очень любила.

– А потом?

– Когда?

– После школы? Илья поступил в университет, а я? Почему не стала поступать? Я плохо училась?

– Училась ты средне. А поступать не стала – за бабушкой нужно было ухаживать. Она после инсульта лежачей была, вот ты за ней и ходила.

Наталья Юрьевна озвучивала в который раз версию событий, придуманную Ильей. И всякий раз убеждалась: Санька ничего не помнит. И никогда не вспомнит, потому что все было ложью.

Наталья Юрьевна видела, как мучается дочь от невозможности обрести опору под ногами, которую дает жизненный опыт; понимала, как тяжело ей принять на веру то, что противоречило ее сущности; но отступать было поздно. Наталья Юрьевна знала: Санька никогда не простит ее. Вот и приходилось врать-выкручиваться, добавляя каждый раз несуществующие детали.

– Мама, хочу съездить в нашу квартиру. Может, я там что-то вспомню? В родных стенах?

– Давай попробуем. Вот Любава поправится, тогда и поедем.

Но поездку пришлось отложить. Узнав о Санькиных планах, Илья затеял у тещи ремонт.

Глава 8

Любава выздоровела. У Саньки отлегло от сердца, и она смогла вернуться мыслями к своему плану. «Пусть у меня нет друзей из прошлого, но есть дом, где я родилась, двор, где выросла. Остались соседи, которые помнят меня. Быть может, увидев их, я смогу узнать. Память должна вернуться. Я чувствую: должен быть какой-то толчок, чтобы все встало на свои места. Иначе и быть не может.

– Мама, я все-таки хочу съездить на нашу квартиру. Мне кажется, это должно помочь в восстановлении памяти.

– Ты же знаешь, там идет ремонт.

– Я не помешаю ремонту. Не беспокойся на этот счет. Ты дашь ключи?

– И ключи дам, и с Любавой посижу.

Наталья Юрьевна согласилась с тяжелым сердцем. Предчувствие говорило ей: все кончится плохо, но отговаривать дочь она не стала. Как мать, она не могла бесстрастно наблюдать душевные муки Саньки. Она понимала: Их с Ильей план провалился. Пусть будет, как должно быть.

Такси привезло Саньку в тихий двор на окраине Петербурга. Ранняя весна в Питере – пора неприглядная. Остатки снега грязными подтеками виднеются тут и там, оголенная земля еще не набрала сил для цветения и хмурится чернеющими кочками. Небо тяжелое, низкое. Погода радости не добавляет.

Санька осмотрелась вокруг. Все было чужое, незнакомое и безлюдное. Она нашла подъезд по номеру квартиры и зашла внутрь. Поднимаясь по лестнице, она прислушивалась к своим ощущениям, но ничего не чувствовала: зеленые стены, коричневые перила, чисто, без посторонних запахов. Санька достала ключи и подошла к окну. Опершись о подоконник, она смотрела во двор и думала: «Наверное, здесь я гуляла, когда была маленькой девочкой. Только играть здесь негде: ни качелей, ин горки. И все такое чужое-незнакомое».

Открыла дверь квартиры. Тишина. Прихожая разгромлена ремонтом. Осторожно, чтобы не испачкаться, она направилась в комнату. Спальня. Кровать, покрытая красным пледом. Она медленно сняла его. Он выскользнул из рук и оказался на полу. Сердце заколотилось. Что-то такое было уже здесь. Красный плед на полу. Белые простыни на кровати. Санька дрожала. Она прикрыла глаза. «Одна жизнь – одна любовь». Наколка на мужском плече. Такая же, как у нее на руке. Мужчина в этой постели. «Костя, он мне изменил. Тогда я их здесь застала. Да! Я это вспомнила». Она бросилась в ванную. Новая картина: белый кафель забрызган кровью. «Это моя кровь. Я не смогла пережить предательства Кости. Но как же так? Костя был моим мужем. Я любила его больше жизни. Почему же Илья?» Ей было трудно дышать. Она вышла из ванной и сползла по стене в прихожей. Память нарисовала ее растерзанное тело на полу, а рядом – Илья, и раздирающий душу крик: «Убирайся!»

Санька вспомнила все. «Вот откуда эта ненависть к Илье. Он не муж мне, а насильник, укравший мою жизнь. Но мама. Как она могла пойти на обман? За что она со мной так?» Слезы душили. Жалость к себе была так велика, что Санька не могла больше находиться в этой квартире. «Прочь отсюда, прочь от них ото всех подальше. Куда угодно, но подальше от вранья и этих людей».

*****

Наталья Юрьевна тревожилась: Санька давно должна была вернуться. Дочери не было. Молоко, которое она сцедила для Любавы, заканчивалось. Она набирала номер Саньки раз за разом, но телефон был недоступен. Она позвонила. Илье. Он приехал сразу же.

– Телефон выключен. Илья, она все вспомнила и не простит обмана никогда. Она бросила нас.

Илья только беспомощно разводил руками.

– Может, что-то случилось?

– Конечно, случилось. Она больше не вернется.

Илья возразил:

– Ну, ладно, мы. Как она могла бросить Любаву? Она так любит девочку.

– Боюсь, теперь это неважно. В ней воскресла прежняя Санька. Александры больше нет. Мы должны принять это.

Илья был оглушен болью. Как чудовищно-несправедливо обходится с ним судьба: он теряет всех любимых людей. Стиснув зубы, он вошел в комнату дочери.

– Остались мы с тобой, Любушка, без мамы. Будем жить.

На следующий день, выходя из дома, Илья обнаружил записку от Саньки: «То, что вы сделали со мной, не имеет названия. Не ищите меня. Я не вернусь». Он отдал записку Наталье Юрьевне. Та, плача, прочитала грустные строки.

А Илья, движимый непонятным порывом, бросился в дом, подхватил Любаву, крепко прижал к себе и громко сказал: «Будем жить дальше».

Источник обложки книги: https://pxhere.com/ru/photo/1411623

Оглавление

Часть 1

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

Часть 2

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8