Идущие к звёздам [Эль Грин] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Идущие к звёздам

Начало начал

Ночной лес казался неживым. Тяжёлые, ставшие чёрными во мраке, ветви, тоскливо тянулись к луне. Внезапно густую тишину прервал хриплый вздох, а следом за ним послышалось тихое бормотание и всхлипы. Одинокая путница пробиралась сквозь густую поросль, спотыкаясь с каждым шагом, но непременно вставая на ноги и продолжая путь. Эта женщина казалась с виду девчонкой, только выпорхнувшей из-под родительского крыла. Однако, если вы знавали ранее ведьм, то могли бы с точностью понять, по лицу их годы не счесть, лишь по глазам. И у лесной странницы глаза были древними, тёмными, таящими страх, одиночество и обиду. Глаза всегда говорили о многом, и если б вы заглянули в бездонные омуты ведьмы, что сейчас заглушала рыдания, отталкивая ветки с пути, поняли бы, что эту женщину не остановить ничем, хоть дождём из камней, хоть потопом из лавы.

Наконец деревья стали редеть, открывая захватывающий вид на крутой обрыв, уходящий прямо в морские глубины. Там, далеко внизу, неистовые волны окатывали скалы, пенились и убирались прочь. Вскоре, ведьме предстоит с ними встреча, если она не получит желанного от богов, ведь ей не за чем жить, коли они не подарят ей надежды на месть.

Юноликая ведьма встала на самый край и глубоко вдохнула солёный воздух. Порыв ветра подхватил длинные светлые волосы, кажущиеся в свете луны седыми, спутывая их и хлестая ведьму ими по лицу. Но она продолжала стоять, едва ли замечая что-либо вокруг, погруженная в молитвы своим древним богам. Её глаза были обращены к звёздам, взывали к ним, просили быть милостивыми.

А затем настало время ритуала. Просто так боги не отвечали на молитвы даже самых сильных ведьм и служителей веры. Чтобы быть услышанным необходимо было начертить круг призыва и распеть молитвы, сердцем и душой отдаваясь на милость богам. Так ведьма и поступила, хотя ранее делать этого ей не доводилось, и недаром, призывая богов, должно быть готовым отдать самое ценное, что есть – свою душу. И иначе никак.

Она раскинула руки, распевая строки молитвы, и позволила ветру раскачивать её лёгкое тело, отдаваясь стихии.

Ведьма пела часами, готовая ко всему, что приготовили для неё боги, а затем упала без чувств прямо на холодную на землю.

В ту же секунду всё переменилось, ветер завыл яростней, волны казалось, готовы были поглотить всю сушу целиком, до того сильно бушевали, деревья зароптали, раскачиваясь из сторону в сторону и скрещивая ветви. Чёрные тучи затянули небо, скрывая из виду и звезды и луну, а следом все стихло. Не ухали совы в лесу, не шелестела трава, не кипело яростно море где-то там внизу. А ведьма всё лежала без чувств на краю обрыва.

Постепенно тучи стали расплываться в стороны, открывая виду озорные звезды, взирающие на девушку сверху вниз. Они знали все её беды, видели как сотни лет не знавшее любви её холодное сердце, внезапно запылало и забилось. Как ранил её душу тот, кому готова была она отдать всю себя, как сперва заворожил он её сладкими речами, а следом отверг. Стара история была, как сам мир. Да только суженые не простыми смертными были. Он – великий и могущественный человек, не знавший на своём веку равных ему в военной стратегии и завоеваниях, и она, ведунья, копившая силу веками, и слывшая сильнейшей среди сестёр. Смотрели боги на ведьму и гадали, как бы им поступить. То ли дать ей то могущество для мести, о котором она их молила, то ли отвергнуть её дар и отправить на дно морское.

Время ночи истекало, звезды меркли, и ведьма наконец-то открыла глаза. Она не вставала на ноги, а лишь всматривалась ввысь, гадая, слышали ли боги вообще ее молитвы, или всё было впустую.

Она закрыла глаза, вдохнула глубоко, а затем встала на ноги и ступила к краю. Сил ждать более не было, и раскрыв руки она приготовилась ступить в пустоту, предавая своё тело и душу воде.

В тот же миг завыл ветер, пригибая деревья к земле, и сталкивая камни с обрыва в пропасть. Ведьма открыла глаза, едва удерживаясь на самом краю, и подняла голову к небу. Мириады звёзд горели неистовым светом, поя свою песню, шепча обещания, давая надежды. Она засмеялась от счастья, молитвы были услышаны и боги дали ответ.

Звезды сияли всё ярче и ярче, а следом в одно мгновение хлынули вниз, закружились над морем, обретая форму, а затем направились к ведьме, чтобы пронзить насквозь, пробираясь вглубь и выкорчёвывая душу.

Ведьма закричала, отдавая истинную часть себя, ту, что готова была любить, щадить, дарить добро и мир. Крик иссяк, осталась лишь холодная пустота и сила, всё что необходимо для мести.

Теперь ведьма стала кем-то иным, она более не была собой, и всё, что в ней осталось прежнего – хрупкое юное тело и копна светлых волос, обрамляющая хрустальную звёздную бездну.

Часть I

О том, как появились первые идущие за звездой, ходит множество легенд. Одни, из числа тех, что рассказывают детям на ночь перед сном. К примеру вот одна, которую, когда я ещё был мальчишкой, мне любила рассказывать мне Ба. Она всегда начинала эту историю со слов: “Слушай внимательно Тимми, сейчас ты узнаешь величайший секрет из тех, о коих не ведают даже короли”. Конечно, короли не знали о этой глупой сказке, так как в ней не было и капли правды. Ба говорила, что однажды умерла одна женщина, которая была столь числа душой, что вознеслась к небу и стала звездой, самой яркой из всех на ночном небосводе. И с тех пор люди, что столь же чисты, начинают слышать зов звезды, и следуют на него позабыв обо всем, о семьях, любимых, ценных вещах и деньгах. А путь их приводит на ночное небо, где они тоже становятся звёздами. Думаю Ба рассказывала эту историю больше для себя чем для меня, утешаясь тем, что её дочь ушла на зов и обратилась звездой.

Но я не верю в это. Больше не верю, что моя мама – звезда, не после того, как отец ушёл на зов годом ранее. Ведь он не был чист, ни душой, ни телом, ни помыслами. А значит мама не стала звездой, и все те бесчисленные ночи в течении десяти лет, что я провёл шепча слова любви и делясь своими горестями были глупостью.

Теперь я стал внимательнее слушать легенды, которые расточают торговки на блошиных рынках, пока разгружаю и загружаю телеги, или пьяницы в трактирах, где я кантуюсь в углах по ночам за пару медяков.

И каждый раз я пытаюсь собрать все эти легенды в одну, которая бы всё объясняла, давала ответы. Но у меня всё ещё ничего не выходит. Многие твердят, что зов звезды слышат люди особенные. Те, что обладают дарами, неподвластными остальным. Но единственным даром, которым обладал мой отец, была неестественная живучесть. Сколько бы он не пил, и в какие долги бы не влезал, всё всегда образумевалось, и не уйдя он на зов в прошлую зиму, он пережил бы не только меня, но и любого в нашем квартале, даже годовалого сына ямщика.

Однако есть те легенды о зове, о которых народ говорит вполголоса, так, чтобы никоим образом солдаты королевской гвардии, что изредка патрулируют наши обшарпанные районы, не прослыли и не доложили кому не стоит. Ведь эти россказни касались того, о чем говорить запрещалось. Эти легенды были о короле-захватчике Чартохе, и о его адских полчищах, что завоевали уже половину континента, подмяв каждое из королевств под себя. И этим слухам в последний год я стал верить куда охотнее, ведь то, о чем говорить под запретом, обычно и есть сущая правда.

В обрывках фраз на рынке, и едва доносящихся до моего угла в таверне шепотках, было не много ясного или того, что объясняло бы как возник зов или как он подчиняет людей, однако было то, во что я поверил не моргнув и глазом: за всем стоит король Чартох. Своими дьявольскими чарами он манит людей, призывая их к себе.

Но зачем? На этот вопрос я не знал ответов, ведь ни моя мать, ни отец не владели необычными силами. Лишь одна старуха из нашего городка считалась истинной ведьмой, но её прибрала к рукам чахотка двумя годами ранее, а вовсе не зов.

Сегодня был вечер раздумий, так что я брёл по узким пешим улицам, направляясь к восточному каналу. Там, затесавшись меж таких же скучных, серых, узких домищ, находилось жилище Ксаны. Каждую субботу я приходил к её дому и мы вместе, тайком от её отца, взбирались на косую крышу, чтобы поделиться новыми слухами и сплетнями о зове. Она была единственной, кто так же жаждал знать всё, ведь и её мать ушла к звёздам пять зим назад.

Закатное небо пестрело яркими оттенками розового и оранжевого, превращая окраины града в нечто не столь унылое и серое. Даже линялые ткани моих рубахи и брюк казалось впитывали цвет, становясь не такими тусклыми.

Я поднёс руки к лицу, напрочь грязные. Схватив кусок влажной ткани, что оставили сохнуть на окне, сорвался на бег.

Завернув к каналу припустил ещё быстрее, усмотрев жандармов на мостовой. Остановившись в тёмном углу меж домов, поспешно утёр лицо и руки. Пусть Ксана и делала вид, что её ни капли не волнует грязь под моими ногтями или дурной запах, что исходил от меня после дня работы на рынке и ночи на полу таверны, но я знал, что это не так. Иногда я был и сам себе неприятен, однако выбора не оставалось. Или я выживаю как могу, но остаюсь свободным, или я отправлюсь в услужение с другими сиротами. А о том, как господы обращаются с прислугой и говорить не стоит. Чего только стоит один мальчишка, двумя годами младше меня самого, забитый до смерти одним стариком – часовщиком за то лишь, что посмел тронуть своими грязными сиротскими руками его семейную реликвию – массивные трёхсотлетние часы.

– Тимс!– Раздаётся тонкий голосок Ксаны откуда-то сверху. Я поднимаю голову и вижу сперва длинные, густые светло – рыжие волосы, что свисают на добрую половину ярда ниже окна, а затем уже её саму. Ксана счастливо улыбается, растягивая губы в широкой улыбке, её карие глаза горят азартом. Спустя секунду она выбирается из окна и поднимается на ноги, стоя в оконной раме второго этажа. Длинные простые юбки обвивают её ноги и слегка путаются, перекручиваясь каждый раз, как дует ветер. Я внимательно слежу за ней, готовый броситься в любую секунду, если она не удержится. Хотя мы проделываем этот трюк уже не первый год я все равно продолжаю переживать, когда она подтягивается на руках к кривой деревянной стремянке, прибитой по скосу крыши. По ней мы всегда взбираемся на самый верх.

Ксана в последний раз оборачивается на меня чтобы подмигнуть, после чего скрывается за выступом крыши.

Я улыбаюсь. Всю неделю я жду этих встреч, ведь она единственный друг, что у меня остался. Единственная с кем я могу поговорить по душам.

Ба умерла когда мне было восемь, мать за три года до неё, с отцом мы никогда не ладили. Поэтому моими друзьями были улицы, а они могли быть очень жестоки. Единственной, кто заставлял меня жить и верить, была Ксана. Ей всего четырнадцать, и с виду казалось что я вовсе не на год старше её, а на целых пять, однако она всё равно была умнее меня в десятки раз.

Я вскарабкался по боковой стене к окну первого этажа и осторожно заглянул внутрь. Это был кабинет отца Ксаны – местного лекаря. Он лежал на кушетке, тихо сопя. Щеки впали, под рубашкой проступают ребра. Неужели им сейчас приходится так туго, что не хватает даже на еду?

Я хватаюсь за выступы и подтягиваюсь ещё выше, вскоре достигая края крыши. Удерживаясь за края стремянки, вытягиваю тело наверх, тут же перекидывая ноги и давая себе перевести дух.

Когда осматриваю наш уголок, вижу Ксану, она уже лежит и с упоением наблюдает закат. Я взбираюсь выше и ложусь рядом.

Некоторое время мы молчим, расслабляясь. Я чувствую на себе её взгляд и поворачиваю голову, после чего Ксана начинает тихо смеяться. Я не понимаю что её рассмешило, но тоже улыбаюсь. Она облизывает большой палец и быстро трёт мою переносицу. Внутри меня что-то сжимается, едва в голове возникают воспоминания о том, как мама точно так же слюнявила палец, чтобы утереть с моего лица грязь.

– Что случилось? – спрашивает Ксана, когда я отворачиваюсь.

– Вспомнил маму? – не дождавшись ответа, снова спрашивает она. Как я и говорил, она гораздо умнее, чем вы могли бы себе представить.

Я киваю и снова поворачиваюсь к ней. За неделю, что мы не виделись на её лице появилось вдвое больше веснушек, и теперь они покрывают почти весь нос и щеки. Парочка ярких коричневых пятнышек появилась даже на лбу. Я улыбаюсь, но Ксана дуется.

– Я бы мечтала о такой коже, как у тебя: светлой и чистой. Ни одной веснушки, Тимс, как так? У меня их кажется целая тысяча!

Ксана складывает руки на груди, и направляет взгляд на сине-оранжевое небо, на котором проступает силуэт полной луны.

– Твои веснушки напоминают мне звезды, не понимаю почему ты их так не любишь.– Я всё ещё улыбаюсь, смотря на неё и замечаю как Ксана расслабляется.

– Что ты успел узнать? – подруга переворачивается на бок, подперев голову рукой и с жаждой любопытствующего смотрит на меня.

Я откидываюсь на спину, наблюдая за неспешным появлением звёзд на небе. Часть меня всё ещё хочет верить, что мама где-то там, среди них.

– Слышал, что людей стало уходить куда больше чем раньше, а ещё, что теперь зов слышат не только взрослые, но и дети. Мне кажется, что все становится хуже, Ксана.

– Что если Чартох добрался и до нас? – шёпотом спрашивает Ксана, в её глазах застыл ужас.

Я молчу. Не хочу лгать ей, говоря что могущественный король-захватчик обойдёт стороной наше королевство, но и не подтверждаю, стараясь не нагонять на неё ещё больше страху.

– Папа рассказал мне кое-что, но я обещала, что буду молчать. Так что тебе нельзя говорить об этом никому, хорошо? – Ксана смотрит на меня, приподняв светло рыжие брови.

Я серьёзно киваю. На самом деле кроме Ксаны мне больше не с кем об этом поговорить.

– Недавно ночью за ним послала одна женщина. Её муж услышал зов, и она подумала, что лекарь сможет помочь. Так вот, вначале он говорил моему отцу, что точно никуда не уйдёт, что любит своих жену и детей, но спустя всего какие-то минуты стал уходить, отталкивая всех со своего пути, словно бы перестал быть собой. А когда его пытались удержать он стал размахивать руками, ударил папу по лицу и даже сказал жене что больше не любит её. Как же так, Тимс, что их так сильно меняет?

Ксана, широко распахнув глаза, отрешённо смотрела то ли на звёздное небо, уже ставшее чернильно синим, то ли вглубь себя.

В молчании мы провели ещё час, размышляя каждый о своём.

– Слышишь?– внезапно прерывая тишину прошептала Ксана, приподнимаясь на локтях.

– Что? – так же тихо отозвался я, навостряя слух. Неужели её отец проснулся и обнаружил, что Ксаны нет дома? Тогда им лучше бы поскорее спуститься, иначе обоим не сдобровать.

– Это.. – Ксана перевела мечтательный взгляд на ночное небо, счастливо улыбаясь – звёзды поют…

Я резко сел и тут же немного съехал вниз по крыше, но вовремя вцепился руками в прибитую кривыми гвоздями стремянку. Меня словно кипятком обдало. Этого не может быть, не должно быть, Ксана не могла услышать зов, только не она.

– Ксана, – осторожно позвал я подругу – я ничего не слышу.

Не выдержав её отрешённого молчания и неестественной, неживой улыбки, я взял Ксану за руку и встряхнул.

Через мгновение она повернулась, и к счастью, я увидел в её глазах проблески понимания.

– Я слышу зов, Тимс. – Едва слышно сказала Ксана, вцепившись тонкими пальчиками в мою руку. По её щекам покатились слезы, кажущиеся хрустальными в серебристом свете луны.

Я крепко обнял подругу, боясь отпускать. А вдруг она исчезнет, едва я разомкну руки?

Она тряслась и всхлипывала, шепча о том, как ей страшно, а затем внезапно остановилась и начала отстраняться. И когда у неё ничего не вышло, прижала ладонь к моему плечу и оттолкнула от себя.

– Мама зовёт меня, Тимми, разве ты не слышишь? – яростно зашептала Ксана, её лицо было мертвенно бледным.

– Это не твоя мама, Ксана! Это всё чары, ты же знаешь! – Мне хотелось кричать, но я лишь умоляюще шептал, цепляясь за руки подруги.

– Ты ничего не знаешь! – Выкрикнула Ксана и начала подниматься на ноги, хотя знала как это небезопасно на крутом скате крыши.

– Тогда я пойду с тобой.

Я попытался аккуратно встать, но лицо подруги внезапно потеплело и она положив мне руку на плечо, крепко сжала его. В темноте казалось, что глаза её вовсе не карие, смеющиеся, а чёрные и полные вечной тьмы.

– Тем, кто не слышит, нет места на дороге к звёздам. – Ласково произнесла Ксана чужим голосом, после чего кончиками пальцев провела по моей щеке.

Я поднялся на ноги, намереваясь удержать её, но внезапно черты подруги исказились, губы искривились в странной кривой улыбке и Ксана с силой толкнула меня обеими руками в грудь. Мир вокруг завертелся и резко накренился, а я полетел прямиком вниз, к земле. Но секундой позже, мне удалось вцепиться в узкий бортик крыши. Правое плечо тут же обожгло болью.

Подтягиваясь на левой руке, и почти не чувствуя правой, я звал Ксану, сперва шёпотом, потом уже громче, а в конце концов и закричал, едва выбрался на крышу и понял, что подруги там уже и след простыл.

Глаза щипало и кололо, пока я не моргая всматривался вниз, на узкие перекрёстки улиц, но Ксаны нигде не было. Никого не было, как будто в округе все давно уже вымерли, оставив лишь следы жизни.

Потные руки соскальзывали с выступов на стене, плечо неимоверно ныло, а сердце билось так громко, что я не слышал ничего, кроме его отчётливых ударов где-то в ушах.

Огибая одну улицу за другой, квартал за кварталом, и не находя её, я всё отчётливее убеждался: “Она на самом деле ушла и больше не вернётся”. А когда впереди показался лес, отрезающий городище от дальних посёлков и фермерских домов, я сел у чьего-то дома и заплакал.

Часть II

За закрытыми веками мир казался тёплым и светлым, с запахами леса и шумом просыпающегося города. Но едва я открыл глаза, меня мигом сразили холодные и тёмные воспоминания прошлой ночи и тот же дикий страх потери.

Ксана ушла на зов, а я не смог её остановить.

Часы текли один за другим, кто-то из местной ребятни подбегал чтобы кинуть мне в ноги кусок хлеба, а кто-то из старших бранился, пригрожая кулаками, которых достоин каждый попрошайка. Мне не было дела, все мои мысли занимала лишь Ксана. Её рыжие волосы развевающиеся на ветру, озорной взгляд, проницательные карие глаза, которые казалось знали ответы на все вопросы.

Слезы текли и высыхали, в груди то загоралась надежда то гасла. Но к вечеру, едва на небосводе проступил силуэт убывающей луны, я пообещал себе найти подругу во что бы то ни стало.

Вернувшись к дому Ксаны я смотрел вверх, ожидая когда загорятся первые звезды, а затем отправился бесцельно бродить, мысленно каждую минуту возвращаясь в прошлый вечер.

Внезапно под мостовой послышался плач, да такой жалобный и надрывный, что набравшись храбрости я направился во тьму, ожидая чего угодно. Но там, на камне, выступающем над поверхностью воды, сидел мальчишка, вдвое младше меня самого.

– Эй.– Позвал я, остановившись в двух ярдах от него.

Мальчик тут же отнял руки от лица, открывая виду зарёванные круглые голубые глаза. На его щеках чернели следы то ли сажи то ли грязи. Разглядев меня в темноте он тут же утёр нос тыльной стороной ладони и приосанился.

– Кто ты? – голос его звучал как у взрослого, сипло и сурово.

– Тимми. А ты?

– Арчи. – Мальчик содрогнулся, но не позволил себе снова заплакать.

– Что ты делаешь здесь, Арчи?

Я присел на корточки перед мальчиком, всматриваясь в его грязное, нахмуренное лицо.

– Прячусь. – Тихо ответил он, настороженно осматриваясь. – Может здесь звезды меня не найдут.

– Звезды?

– Они зовут меня к себе, но я не хочу! Не хочу! Папа уже ушёл к ним и не вернулся, я не хочу как он! – Арчи снова закрыл лицо ладонями, все его хрупкое тельце тряслось.

Меня тотчас сковал ужас, неужели теперь на зов должны уходить совсем дети, даже младше меня самого? В груди закололо, руки сами собой сжались в кулаки. Мир вокруг темнел на глазах, становясь бесцветным и мрачным. Лучше б я сам ушёл а зов, чем этот мальчишка.

Но я не нужен звёздам.

Вдохнув поглубже я понял: пусть звезды не взывают ко мне, я все равно приду к ним, так или иначе.

– Не бойся Арчи. Если ты не сможешь устоять перед зовом, я отправлюсь с тобой. Ты не будешь там один. Идёт?

Арчи поднял бледное лицо, глаза его стали совсем по-детски круглыми. Не долго думая он выпалил “идёт” и тут же подскочил на месте, спрыгивая с камня прямо в грязную чёрную воду.

Мальчишка мигом оказался возле меня и ухватив за левую руку потащил наверх из-под мостовой.

– Мы могли бы остаться и там, внизу. Быть может звезды оставили бы тебя в покое.

– Нет, не оставили бы.– Понурив голову ответил Арчи, утягивая меня на восток к краю города, обрамленному горами.

Мальчик почти бежал вперёд, как будто его тянули невидимые нити, и я едва поспевал следом, хоть мои ноги и были трижды длиннее его.

Вскоре дома и улицы остались позади, а впереди, показались острые изломы гор, уходящие далеко вдаль. Арчи точно знал куда нужно идти, но не мог объяснить словами.

Я наблюдал за ним, все сильнее удивляясь как же так вышло, что мальчишка оставался собой так долго не отталкивая меня, при том, что взрослым хватало нескольких минут чтобы подчиниться зову. Быть может всё дело в непосредственности и истинно чистой душе. Возможно детей захватчику было куда тяжелее подчинить своим чарам и поэтому раньше уходили лишь взрослые. Но что же изменилось, неужели его силы растут с каждым годом и вскоре он заберёт всех нас к себе?

Замявшись на пару мгновений у отвесной скалы, Арчи обогнул её гладкий, отполированный столетиями склон, и направился к узкой трещине, едва ли различимой в тьме ночи. Я следовал за ним не отставая, боясь что вот-вот король Чартох объявится сам, чтобы забрать наши души. Но ничего не происходило, кругом стояла густая тишина, прерываемая лишь шорохами наших шагов и тяжёлым дыханием Арчи.

Трещина в скале была узкой, а далее становилась ещё уже, стоило нам пробраться внутрь неё один за другим. Острые неровности царапали спину и грудь, прорывая тонкую ткань моей рубахи, и единственное, что успокаивало, это то, что Арчи путь давался легко.

Мы двигались в непроницаемой тьме по узкой расщелине внутри горы. Арчи с каждым шагом всё более ускорялся, и мне приходилось тянуть его за руку, чтобы успокоить. Вскоре, громко дыша, он отрывисто проговорил:

– Тимми, я больше не могу ждать, мне нужно торопиться вперёд, к звёздам.

Я сжал плечо Арчи, чувствуя, как теряю его. Под тонкой влажной рубахой чувствовалось как холодна его кожа.

– Я буду идти за тобой так быстро, как смогу. – Сказал я тихо мальчику на ухо, боясь что кто-то может нас услышать.

Теперь мы почти бежали в полной тьме и я все чаще царапал кожу о торчащие из стен сколы и спотыкался о камушки на земле. В то мгновение, когда моя рука соскользнула с плеча Арчи и сердце пронзил страх, что я потерял его навсегда, узкий тоннель оборвался и мы вынырнули в широкой пещере внутри горы. Сквозь узкие щели вверху пробивался серебристый лунный свет, отражаясь в непроницаемой поверхности озера. По гладким влажным стенам блуждали блики, то тут то там падая на хрустальные породы, навечно застрявшие в камне.

Арчи уже был у кромки воды, глядя на неё с упоением и радостью, так, словно там, на глубине, его ждало все то, о чем он только лишь отваживался мечтать.

Не ожидая меня он ступил в воду и тут же погрузился в неё на добрую четверть ярда. Я поспешил следом, вновь вцепившись в плечо мальчишки. Он вздрогнул и обернулся, на лице его отразилось истинное недоумение и неузнавание, но спустя пару секунд его глаза расширились и он улыбнулся мне.

– Тимми, это ты! Смотри, там мой папа, он ждёт меня!

Арчи указал пальцем в непроницаемые воды подземного озера и не дожидаясь от меня ответа ступил ещё глубже.

В воде никого не было, ни отца мальчика, ни кого-либо иного, но я смолчал, под чарами все видят то, что хотят видеть.

Ступая в воду я ждал чего угодно, но не ощущения сухости и твёрдой почвы под ногами. Следуя за Арчи я вновь сделал шаг и осознал что в озере нет дна, если лишь ступени, ведущие к глубине.

Вытянув ногу я озадачено посмотрел на неё, башмак был совершенно сухим.

Арчи погрузился в озеро уже по шею и я кинулся следом, перешагивая сразу по несколько невидимых ступеней. Когда вода достигла рта, я глубоко вдохнул и сделал ещё один шаг.

Глаза распахнулись, но вместо чёрных вод озера перед глазами предстало искрящееся белизной пространство, оно уходило во все стороны света от лестницы из белого камня, по которой спускались мы с Арчи. Я посмотрел вверх, ожидая увидеть воду, но и там была лишь белая пустота.

Арчи двигался вперёд, совершенно позабыв обо мне, рядом с ним маячила бесцветная призрачная дымка. И стоило мне приблизиться и хорошенько присмотреться, как она метнулось ко мне, обретая мужскую форму.

– Что ты здесь делаешь, мальчик? – удивлённо зашептало призрачное существо, заставив меня замереть на месте.

– Арчи, это твой друг? – мужской силуэт вернулся к Арчи и проплыл вокруг мальчика.

В ответ он звонко рассмеялся.

– Да, папа. Это Тимми.

По моей спине пробежался холодок, но я всё брёл вперёд за Арчи. Неужели это и впрямь призрак его отца.

Мужской силуэт склоняясь к самому уху Арчи что-то шептал, и мальчик то и дело заливался смехом и радостно кивал.

От белизны вокруг рябило глаза, и стоило мне потереть их кулаком, как пространство начало тускнеть, становясь серым.

В одно мгновение, будто по волшебству, на нашем пути вырос призрачный гриб высотой в десять ярдов, не меньше. Затем под ногами стала пробиваться серая, полупрозрачная трава, ни капли не ощутимая, если её коснуться.

Внезапно где-то вверху раздался вой и едва я поднял голову, то увидел гигантского сома, плывущего по воздуху словно дирижабль.

Тут и там появлялись призрачные силуэты животных, растений, а после и людей.

Арчи улыбался, припрыгивая и указывая пальцем то на одно существо, то на другое. Силуэты людей, замечая мальчишку, здоровались и даже останавливались поболтать. Всех их Арчи знал, это были многие из его друзей и родных, однако не все они ушли на зов. И как только я услышал изумленный голосок Арчи, увидевший среди силуэтов свою мать, которая осталась в мире людей, я осознал что это были лишь миражи, созданные то ли воображением мальчика, то ли какой-то тёмной магией.

Чем пристальнее я рассматривал их, тем более злобно они смотрели в ответ, как бы говоря, что мне здесь не место.

Я смотрел на Арчи, которому пообещал быть рядом, вспоминал Ксану, которую решил вернуть во что бы то ни стало и ступал вперёд, взглядом показывая: “именно здесь мне и место”.

Серость пространства с каждым шагом пути темнела, призрачные силуэты убывали, а Арчи становился всё более печальным и отстранённым, в то время как призрак его отца улыбался всё шире, пугающе скаля неестественно длинные зубы.

Вокруг закружился молочный вязкий туман, появившийся из ниоткуда и скрыл из виду всё, даже Арчи, идущего всего в паре шагов впереди.

Сердце тут же забилось чаще, и я протянув руки попытался нащупать плечо мальчишки, но пальцы ловили лишь пустоту.

– Тимми? – послышался нежный, встревоженный голос за моей спиной.

Я остановился, не смея оборачиваться.

– Тимми, мальчик мой, ты ли это? – продолжал голос, заставляя всё внутри меня сжиматься.

– Мама? – прошептал я, удивляясь как легко купился на эту уловку. Мне так хотелось верить что это она, но я не поворачивался. Мне казалось, что если обернусь, то там будет лишь туман, и мираж развеется в нём так же легко, как и все остальное.

– Да, мой родной, это я. Почему же ты не посмотришь на меня? – смешливо спросил мамин голос и собрав всю свою уверенность, я обернулся.

Это и впрямь была она. Тёмные густые волосы, которыми я пошёл в неё, тугими локонами уходили ниже плеч, черты лица были мягкими, и выразительными, и даже призрачность форм не смогла отнять этого.

Внезапно мне захотелось плакать глядя на неё, или попросить её вернуться со мной домой, оставив Арчи и Ксану в этом жутком месте.

– Зачем ты здесь Тимми? Ты ведь не слышал зов, ты пока не нужен звёздам. – Строго проговорила мама.

– Моя подруга ушла на зов, я хочу найти её и вернуть домой!

– Подруга? – Смешливо переспросила мама, её призрачное лицо отражало не свойственное ей ехидство. – Тимми, ты больше не нужен ей. Она там, где должна быть, а тебе здесь не место. Не пытайся спасти её, тебе это не под силу, мой мальчик.

Сердце заныло в груди от жестоких слов, в горле образовался комок. Мама бы никогда не стала мне говорить подобное, она никогда бы не сказала мне бросить друга в беде.

– Ты не моя мама!– Крикнул я и побежал от неё туда, куда ушёл Арчи, руками расталкивая туман.

Ненастоящая мама громко и зловеще хохотала мне вслед.

– Арчи! – Закричал я, испугавшись, что мальчик уже ушёл слишком далеко и мне его не нагнать. Однако стоило пробежать ещё с сотню ярдов, как туман рассеялся, и впереди показался силуэт мальчика, бредущего вперёд понурив голову. Он не отзывался на мои крики, а вокруг него серость становилась чернотой.

Стоило мне нагнать его, как со всех сторон в одно мгновение проросли сухие, голые деревья, лишённые каких-либо цветов. Их рыхлые стволы сочились вязкой чернильной смолой, стекающей вниз, на землю, которая собиралась в широкие лужи, напоминающие гигантские чёрные зеркала.

Арчи ступал прямо в них, и шёл дальше, даже не замечая как оставляет цепочку крохотных чёрных отпечатков.

Между деревьями то и дело появлялись молчаливые наблюдатели, такие же чёрные, как и всё вокруг, истекающие смолой. Лишь их глаза пестрели белизной.

По спине бродили мурашки, руки дрожали, но я заставлял себя не бояться. Ради Ксаны, ради Арчи, ради мамы.

Так же внезапно как лес вырос, так он и истлел, растекаясь за нашими спинами в широкие мутные лужи.

Я обернулся к Арчи, и замер. Мальчик тоже не двигался, подняв голову вверх, а перед ним раскинулось овальное зеркало, размерами с дом. Оно отражало сотни тысяч звёзд, сверкающие одна пуще другой, будто бы каждая пыталась быть ярче остальных.

– Арчи! – Снова крикнул я, но мальчик не обернулся. Он уверенно подошёл к зеркалу, а затем ступил прямо в него и исчез среди звёзд.

Я помчался вперёд, стараясь нагнать его, и лишь оказавшись у подножия зеркала замер на мгновение, не уверенный в том, как должно поступать дальше.

Отпустив всякие сомнения я сделал первый шаг внутрь.

Едва ноги ступили в зеркальные провалы звёзд, как всё моё тело окутала неведомая ранее лёгкость. Я парил и плыл в ночи, а вокруг замирало время, позволяя позабыть на пару мгновений кто я и зачем пришёл.

Со всех сторон серебристые огни слетались ко мне, будто бы любопытствуя, что забыл среди них такой загадочный странник, но в следующую секунду, они ринулись на меня всем скопом, покрывая и сжигая моё тело. Я кричал от огненной боли, но утешение не приходило и лишь когда я не смог более чувствовать ничего, звезды оставили меня в покое и чернильная бездна раскинула свои объятья для меня.

Часть III

Сухой воздух обжёг потрескавшееся от криков горло, ветер взметнулся, поднимая дорожную пыль, и оседая на языке. Я открыл глаза, обнаружив себя лежащим на обочине дороги, а вокруг в спешке проносились люди с пустыми выражениями на лицах. Каждый из них был крайне сосредоточен на каком-то своём деле и никто не удостоил меня и взглядом, будто я и сам обратился в пыль под их ногами.

Я поднялся и направился к одному из мужчин, что ковали холодный металл в открытой кузне. Черты его лица показались мне смутно знакомыми.

– Простите, – произнёс я достаточно тихо, но так, чтобы мужчина смог меня расслышать – вы не подскажите где я?

Казалось необычайно глупым спрашивать это, при учёте, что больше не было ни белого, ни серого, ни чёрного, а за спиной не маячили призраки и не стояло зеркало, отражавшее звёздное небо.

Мужчина поднял на меня взгляд, мгновение смотрел на меня так, словно даже и не видел, а затем повернул голову и крикнул:

– Стража!

Сердце застучало в два раза громче прежнего. Зачем стража, что я сделал не так?

Попятившись назад я наткнулся на кого-то, и обернувшись увидел старика, глядящего на меня неодобрительно из под кустистых седых бровей.

– Что ты здесь делаешь мальчик? – спросил он – Здесь не место таким как ты. Стража!

Люди все чаще стали останавливаться, выкрикивая одно и то же:

– Стража!

И я понял. Их отчуждённые лица, суровое неодобрение, глаза, словно покрытые мутной пленой, это всё были чары. Они все марионетки, а где-то среди них могут быть Ксана, мама, Арчи, и даже отец.

Круг смыкался всё плотнее, люди без тени эмоций кричали одно и то же слово, и я впервые почувствовал насколько глупой оказалась моя затея отправится за Арчи.

Внезапно кто-то из толпы вытянул вперёд руку и крепко сжал моё плечо. Я отчаянно задёргался, испугавшись, что сейчас меня разорвут на кусочки, но тут над ухом раздалось тихо, но отчётливо:

– Идём со мной, скорее!

Голос звучал взволнованно, не так, как если бы это была стража или один из человек – марионеток, а потому я позволил схватить себя и побежал следом, прорываясь через стену скандирующих “стража” людей.

Нас отпустили. Никто не бежал следом, не преследовал, но эхо криков всё ещё отражалось от стен низких каменных домов, когда мы миновали один квартал за другим, петляя по улицам как по лабиринту.

Впереди меня бежал худощавый седоволосый мужчина, на половину головы ниже меня самого, но бегал отчего-то он куда быстрее. Он же и вытащил меня из толпы, оставалось лишь гадать кто он такой, зачем помог и почему не под чарами, как все остальные.

Вскоре, миновав ещё один дом, мужчина остановился, и стал оглядываться по сторонам. Но улица была совершенно пуста, а в окнах домов не было видно ни одного любопытствующего лица.

Тогда он завернул за угол, прямо в узкий просвет между двумя домами. Был бы я на десяток дюймов шире, не втиснулся. В кои-то веки я был благодарен голодным вечерам последних лет.

Дойдя до тупика прохода, мужчина склонился к земле и принялся откидывать в сторону камни и наполовину сгнившие доски. А затем обернулся ко мне, бодро кивнул, и ступил вниз, уходя под землю почти всем телом. Я ринулся вперёд помочь старику, но пока добежал, тот уже полностью скрылся под землёй.

Не долго думая я ступил следом, и мгновением позже оказался в узком рыхлом тоннеле. Здесь пахло влажной землёй и плесенью.

Мужчина оттянул меня в сторону, а затем принялся изнутри перекрывать ход камнями и древесиной.

Всё так же молча он повёл меня вперёд в совершенно непроницаемой тьме. Такой путь мне был уже привычен, а в теле не осталось сил на страх, и я смирно брёл следом за человеком, прислушиваясь к его шагам и ведя рукой по земляным стенам.

Мы шли долго, да так, что я успел продрогнуть до костей, и зевал едва ли не с каждым шагом. Не расслышав как шаги прекратились, наткнулся на своего спасителя, и тут же смущённо отпрянул прочь.

– Сейчас я открою дверь, мальчик. Ты никому не должен говорить о том, что видел за ней.

Я кивнул, но быстро исправился, пробормотав:

– Я никому не скажу.

Заскрежетали замки один за другим, затем мужчина стукнул по двери трижды, и с той стороны послышался шум. Плотная дубовая дверь отворилась, и тёплый свет свечи открыл вид на пожилую женщину, которая держала её в руках.

Она посмотрела на моего спасителя долгим, тяжёлым взглядом, а затем на меня, и поцокав отошла в сторону, пропуская нас внутрь. Проходя мимо, я услышал её тихое бормотание: “теперь и детей им подавай.. какое бесчестие”.

Мы вновь шли по земляным тоннелям, но теперь в свете свечей, расположенных на стенах. Тут и там виднелись деревянные скамьи, и всякие сколоченные наспех предметы мебели, стоящие в вырытых в земли нишах.

Здесь жили люди, под землёй. Те, кто не был околдован и не слышал зова.

Вскоре мы добрались до просторной пещеры, вырытой людьми. Тут кипела жизнь. Дети носились, играя в догонялки, едва ли не сбивая с ног взрослых. Женщины штопали и ткали на лавках в углу. Мужчины сколачивали новую мебель и древесную отделку для стен.

Это место было одновременно и обнадёживающим и разочаровывающим. Сбившись в кучку, в тесноте и темноте, едва ли вдыхая свежий воздух, они не жили, а существовали. Но всё же все они были подвластны своей воле, а не кому-то иному, их разум был чист и свободен.

Один за другим люди замирали, замечая меня, в их глазах отражался неподдельных страх. Возможно они считали что я приведу беду в их дом из рыхлой земли.

– Садись. – Сказал старик, что привёл меня, указывая на одну из лавок в углу. – Голоден?

В животе настойчиво заурчало. Мужчина внезапно тепло улыбнулся и похлопав меня по плечу, отправился к женщинам. Остальные всё так же не шевелясь, встревоженно переглядывались.

Мужчина вернулся, принеся кусок сыра, воду в глиняной чаше и горбушку твёрдого чёрного хлеба.

А когда я доел, люди вновь взялись за свои дела.

Мужчина присел со мной рядом, и устало провёл по коленям руками, разминая кости. Только сейчас, внимательно рассмотрев его, я понял, что он куда старше чем показалось мне с самого начала. Вероятно он был старше даже отца моего отца, давно отправившегося в землю, вслед за женой.

Как же ему удавалось так долго бежать, да ещё быстрей меня самого?

– Что ты здесь делаешь, мальчик, в стране марионеток? Расскажи мне свою историю, я это заслужил, приведя тебя в самое сердце подполья.

Смотря в глаза старика я не стал юлить и рассказал все коротко, начиная с того как моя мать ушла на зов, и заканчивая дорогой сквозь звёздное зеркало.

– Ты поступил благородно, но тебе не спасти подругу. Тебе никого не спасти.

Мужчина понурил голову, глядя на свои морщинистые руки в коричневых пятнах.

– Я не стану спорить с вами, возможно вы и правы. Но сдаваться не намерен, не тогда, когда прошёл так много. Домой мне все равно уже не вернуться, да и не ждёт меня там ничего.

Мужчина кивнул, и не думая поднимать меня на смех.

– Что вы знаете о чарах и о короле – захватчике? Где я могу его найти?

Мне не терпелось поскорее отправиться на поиски, но старик остудил мой пыл.

– Мало что. Да и не видели мы его никогда, никто не видел, только быть может его стража, они то не околдованы. Знаю лишь что одни для него под чарами оружие куют, другие с ним управляться учатся, а женщины еду им готовят. Армию он собирает, и все его солдаты – марионетки.

Мои руки безвольно упали вдоль тела. Надежды найти правду развеялись прахом по ветру.

– Неужели никому ничего не известно? – отчаянно заглядывая в глаза своему спасителю спросил я, и мужчина в ответ нахмурил брови, глядя на меня так, словно чего-то недоговаривал.

– Ну хорошо, – спустя долгие минуты сказал он и потёр лицо ладонью – есть одна ведунья в Северном лесу, она знает многое, почти всё и обо всем. Но путь к ней опасен. Эти тоннели – дрожащей рукой старик неопределённо махнул в сторону – были вырыты гоблинами ещё до того, как сверху вырос город. Они уходят далеко вдаль, туда, куда смертным вход заказан. Гоблины не терпят нас в своих владениях, разве что в качестве пищи.

Я посмотрел на мужчину, чувствуя как в груди просыпается любопытство, вперемешку со страхом. Неужели сказки и басни, что рассказывала мне мать и Ба правда и гоблины всё таки существуют.

Старик улыбнулся, заметив что-то в выражении моего лица.

– Ох парень, ты непременно собираешься направиться прямо к ним, верно?

Ответ и не был нужен, все было ясно заранее по моим горящим глазам.

Время под землёй текло медленно. Когда не знаешь день сейчас или ночь, все превращается в одно целое, монотонное и однообразное. Часть жителей пещер спали, часть бодрствовали, продолжая работать. Меня отправили в один из широких переходов, где обнаружилась узкая лежанка у стены с тонким матрасом, набитым конскими волосами. Не в силах сопротивляться усталости, я уснул, едва голова коснулась простыней.

Меня разбудил старик, в его руках была грязно-белая тканевая котомка с куском хлеба и сыра.

– Держи, мальчик. – Мужчина поднял меня на ноги и вручил еду. – Иди. А я помолюсь за то, чтобы ты остался живым и не попал в лапы ни гоблинов ни короля – захватчика.

Он указал мне путь и вручив длинную толстую свечу в скрученной из тонкого металла подставке, удалился обратно к своим людям, уже привыкшим существовать под землёй.

С каждым часом пути тоннель становился все холоднее и больше пах плесенью. Мне не нравился этот запах, да и холод пробирался под тонкую рубаху, но поворачивать назад было поздно. Я дал обещание и я его выполню. Надо лишь найти выход из тоннеля в лесу, и отыскать дом ведуньи, а она уже поможет одолеть короля Чартоха и снять его чары. Во всяком случае я старался верить в это изо всех сил, ведь больше идти мне было некуда.

Сыр закончился, как и хлеб, меня мучил голод и жажда, ноги нестерпимо горели, но я продолжал путь, надеясь что таки найду выход, хоть старик ничего и не обещал.

Ощутив под ногами странный гул, я замедлился, но затем поспешил вперёд, начав улавливать в отдалении шум голосов. Видимо я все таки нашёл выход, и где-то там есть люди, к которым я смогу обратиться за помощью.

Спеша и сбиваясь с ног, я выскочил в широкое пространство, с виду гигантскую сводчатую пещеру, уходящую резким обрывом вниз прямо у моих ног. Потолок терялся где-то далеко вверху. На каждой стене красовались статуи странных животных, и созданий, схожих с людьми, но лица их, как и уши, были острыми и вытянутыми, а тела долговязыми и жилистыми. Пещера была обрамлена многими ответвлениями тоннелей, как тот, через который выбрался я, но нигде не было видно выхода наружу.

Внизу зазвучали голоса, и я, припав на всякий случай к стене, стал всматриваться. Там, внизу, быстро передвигались создания, и тут я понял, что это их скульптуры обрамляют стены. Кто же они, гоблины? Мама не так описывала их в своих сказках. Сейчас они казались мне куда более схожими с людьми, лишь более пугающими со своими вытянутыми лицами и совершенно чёрными глазами.

Стоило ли мне спуститься по стенам и обратиться за помощью, или следует убраться как можно скорее из их владений и продолжить путь. Только отступать было некуда, можно было лишь перебраться в один из новых тоннелей, но для этого придётся карабкаться по стенам. А так меня точно заметят.

В спину что-то врезалось и я полетел вниз, даже не успев ничего осознать. Земляной пол пещеры стремительно приближался и лишь в последнююсекунду меня резко перевернуло, вновь подбросив в воздух на несколько ярдов над полом, и лишь тогда я упал на спину, ощутив резкую боль в рёбрах.

Хрипя и задыхаясь я едва мог бы подняться на ноги, но один из обитателей пещеры, с длинными, до пояса, волосами цвета первого снега, рывком поднял меня, и отступил на шаг.

Вблизи их лица были ещё менее схожи с человеческими, чёрные глаза без век шире, кожа неестественно бледная, отдающая синевой, многосуставные пальцы длинные с толстыми когтями как у медведя.

По спине побежали мурашки, когда круг этих существ сузился. Все они с интересом и в то же время яростью рассматривали меня.

– Прошу прощения за вторжение. – Начал я, так как мама всегда говорила, что вежливость и горы свернёт. – Я искал выход на поверхность, в лес, там где живёт ведунья.

Коленки затряслись, когда один из существ утробно зарычал.

– Кто ты? – спросил беловолосый, поднявший меня на ноги. Его речь звучала как-то неправильно, как будто слова давались ему с огромным трудом.

– Тимми. – Ответил я, украдкой посматривая на остальных.

– Знаешь ли ты, Тимми, что ждёт людей в подземельях гоблинов?

Значит они всё таки гоблины. Ксана была бы в восторге услышав мою историю встречи с ними.

– Нет. – Ответил я, расправляя плечи. Чтобы они для меня не приготовили, я приму это с достоинством.

– Люди, отличные землекопы, и могут служить долгие годы, пока их руки и ноги не ломаются, а сами они не рассыпаются в прах. Но есть и иные, которые выбирают путь гибели, дабы не сдаваться в рабство вовек жизни. Но самые особенные, те, что приходятся по нраву кому-то из народца, становятся жёнами и мужьями, навечно оставаясь под землёй, а взамен мы даруем им бессмертие. И что-то мне подсказывает, Тимми, что ты бы приглянулся одной из моих сестёр.

Сердце ухнуло в пяты, едва я представил себя заточенным под землёй навечно, в памяти всплыл образ Ксаны, её рыжие локоны, тёмные глаза, таящие смешинку. Я не оставлю её, уж лучше стану рабом, и попытаюсь сбежать, чем заключу сделку с гоблинами и стану чьим-то мужем.

Беловолосый гоблин всё понял по моему лицу, и вскоре, не дожидаясь от меня никаких ответов, остальные, подхватив меня под руки, потянули вперёд, к очередному тоннелю.

– Я дам тебе время подумать, Тимми, не спеши отказываться, не всем людям выпадает такая честь.

С этими словами остальные гоблины уволокли меня в темноту, но вскоре, в пространстве освещённом тусклом факелом показались узкие тесные комнатушки, закрытые решетчатыми дверьми, а внутри находились люди. Одни спали на койках, другие расхаживали взад-вперед, кто-то плакал. Как же они здесь оказались, знают ли какие порядки царят теперь там, наверху?

Меня подвели к одной из комнат, отворили дверь и молча оставили одного. Я опустился на мягкую лежанку и закрыл глаза. Решения о том как мне выбраться не было.

– Эй, Тимми. – Тонкий, нежный голос, так схожий с человеческим, заставил меня встрепенуться.

По ту сторону решётки стояла девушка – гоблин, одетая в те же просторные светлые ткани, что и мужчины, которые встретили меня в пещере. Я считал всех гоблинов отторгающе-ужасными, но она показалась мне даже красивой, путь нечеловечески, но её черты притягивали взгляд. Струящиеся прямые белые волосы, стянутые шнурками, почти касались пола, руки и ноги, пусть и были длиннее человеческих, но выглядели гораздо симметричнее чем у мужчин гоблинов, губы были розовыми, а не белыми, и уши не выпирали острыми углами из волос.

– Я Мара. – Она улыбнулась, при этом показались клыки, явно длиннее и острее человеческих. Я невольно отпрянул вглубь камеры и девушка-гоблин сжалась.

– Прости, не хотела пугать. – Сказала она тихо, чёрные омуты глаз увлажнились.

Мне стало стыдно за себя, и я приблизился к решётке, протянув руку навстречу Маре для рукопожатия.

Озадаченно пожимая мою ладонь девушка пристально изучала мои руки, хотя сложно было сказать точно, когда ни белков ни зрачков у этих созданий видно не было.

– Ты похожа на человека. – Сказал я, хотя мог и обидеть её этим заявлением, однако Мара широко улыбнулась.

– А я наполовину человек, по маме. – На последнем слова её лицо помрачнело – Мой отец похитил её из мира людей, когда она упала в колодец. Протащил по подземным рекам и заставил выйти за него замуж.

– Мне очень жаль. – Ответил я, внезапно остро ощутив как мало мы, люди, знали о гоблинах, считая их лишь мифами.

– Она умерла несколько лет назад.

Я протянул руку через решётку и сжал худощавое плечо девушки-гоблина.

– Моя мама тоже ушла, как и отец.

Мы посидели в молчании, после чего Мара подобралась ко мне поближе и зашептала с таким отчаянием, с которым могли шептать лишь умирающие молитвы:

– Я помогу тебе сбежать, Тимми, а ты покажешь мне мир людей, поможешь мне там. Хорошо?

Я изумлённо посмотрел на девушку, и та замотала головой из стороны в сторону, растрёпывая волосы.

– Я не могу здесь жить, я не чувствую себя гоблином, я чувствую себя человеком. Мама тайно читала мне сказки людей на ночь, рассказывала о мире над землёй, о солнце и море, о траве и деревьях. Я ничего не жажду так сильно, как оказаться там, наверху, но они ни за что меня не отпустят. Отец намерен выдать меня замуж завтра же, и я больше не могу надеяться на то, что смогу смириться с этой жизнью.

– Но как же остальные люди, что застряли здесь?

Мара поджимает губы, ей не хочется рисковать помогая сбежать всем, но вскоре она принимает решение:

– Если это твоё условие, я принимаю его. – Решительно говорит девушка – гоблин и поднимаясь на ноги добавляет – Я приду после того, как вас покормят к ночи.

Время тянется мучительно долго и я успеваю уснуть, потирая руки и стараясь согреться. Здесь, под земелей, так холодно, что я не могу сообразить как кто-то может жить тут годами.

Меня будит лязг метала, и сквозь приоткрытые веки я вижу как рослый, широкоплечий гоблин ставит миски с водой и едой на пол, а затем уходит прочь, вновь запирая замок.

Я съедаю всё до последней крошки и выпиваю воду до последней капли, так я голоден. А затем я просто жду.

Часы текут один за другим, и люди в камерах по соседству перестают ходить или стенать, почти все они спят, посапывая.

Наконец-то шелестит ткань, и перед моей камерой появляется Мара, за её плечом связка, кто знает что в ней, а на бледном лице отражается внутренняя готовность. Она поднимает длинную, тонкую руку и я вижу в ней тяжеловесную связку ключей. Она выбирает сразу один ключ и вставляет в замок, дверь отпирается и теперь я гляжу на девушку не через решётку. Странно, когда нас ничего не разделяет.

Она быстро направляется к остальным камерам и я спешу следом. Она отпирает замки, а я бужу людей и говорю им, что Мара поможет нам сбежать.

Всего в камерах оказалось чуть меньше двух дюжин, все слабые и отчаянные, все хотят домой.

Мы тихо и осторожно двигаемся за Марой тоннель за тоннелем, отпирая одну решётку за другой, прислушиваясь и дрожа от страха. За каждым шорохом нам мерещится преследование, но спустя менее чем с десяток часов напряжение стихает и мы начинаем переговариваться. Многие рассказывают кем были раньше, чем занимались и Мара слушает их, проглатывая каждое слово.

Далеко за нашими спинами раздаётся гул и мы замираем, как перепуганные маленькие кролики, а затем все как один, срываемся на бег.

Мы не кричим, но всем нам страшно, даже Маре, это видно по тому, как она рвётся вперёд со всех своих длинный нечеловеческих ног. Перед нами путь расширяется, даже издалека мы видим, что там есть свет, слабый и тусклый. Мара счастливо улыбается.

– Там выход!– Кричит она.

Но когда мы с ней первыми оказываемся в самом конце этого тоннеля видим обрыв, и лишь по-над стеной идёт узкая тропка, ведущая к следующему переходу. Все мы понимаем, что выход близко по тому, как в щели в потолке пещеры пробивается яркий солнечный свет.

Мы с Марой пропускаем вперёд остальных, тех, кто слабее нас и медлительней.

Люди спешат, и многие спотыкаются, едва ли не падая с тропки прямо в обрыв, но остальные поддерживают оступившихся.

Мы с Марой последние ступаем на тропу, девушка – гоблин двигается позади меня.

Кто-то злобно рычит вблизи нас, и я оборачиваюсь, чтобы встретиться взглядом с беловолосым гоблином, который первым говорил со мной. По нему ясно что он зол, а ещё его жёсткий взгляд обращён к Маре.

– Вернись! Или я сам верну, но все они погибнут! – Жестоко выговаривает мужчина – гоблин.

– Отпусти меня, брат! Отпусти нас. – Молящий голос Мары полон надежды, по её белой коже стекают серо-чёрные слёзы.

– Нет! – Снова рычит гоблин и делает шаг на тропу. Он слишком широк в плечах, и это заставляет его продвигаться намного медленнее нас.

Но он все равно догоняет и тянется к Маре, его рука успевает схватить прядь её волос, но он всё равно тянет на себя и девушка в ужасе кричит.

А затем, гоблин теряет равновесие в попытках удержать сестру и заваливается набок, утягивая её за собой.

Мара кричит, падая вниз, и я успеваю схватить её за руку, до того, как она окончательно не упадёт.

Из последних сил я тяну её вверх, и сажаю на тропинку. Она крепко обнимает меня, всё её тело сотрясает дрожь.

– Он упал? – сквозь слезы шепчет Мара и в это же мгновение мы слышим ругательства и рычание где-то немного ниже тропы.

Я выглядываю вниз и вижу гоблина, цепляющегося из последних сил за торчащий камень. На его бледном лице выступили тёмные бисеринки пота, а глаза полны застывшего ужаса.

Почти все люди уже ушли с тропы, наверное они где-то у выхода из пещер, однако один из мужчин и жилистая женщина в годах все ещё стоят поблизости, то ли ожидая нас, то ли готовые предложить помощь.

Я смотрю на них, и мы дружно киваем. Мужчина и женщина, удерживаясь друг за друга, подходят к краю, а я свешиваюсь вниз. Мара плачет и хочет помочь, но она такая хрупкая и тонкая, что мы оставляем её просто ждать.

Мои руки мокрые, когда я протягиваю ладонь мужчине – гоблину, но тем не менее он хватается и не соскальзывает, неосознанно впиваясь когтями в мою кожу. Вместе мы вытягиваем гоблина на тропинку и Мара, несмотря на то что убегала от брата, обхватывает его плечи руками и плотно прижимает к себе. Она всё ещё плачет, но теперь уже не от горя.

Спустя какое-то время гоблин отстраняется, и смотрит на сестру:

– Ты правда так сильно жаждешь жить среди людей? – спрашивает он с каким-то тихим смирением в голосе.

– Да, всей своей душой. – Отвечает Мара даже не обдумывая ответ.

– Отец будет в ярости и ты отпустила всех наших людей.– Качает головой гоблин.

– Так нельзя. Мы вообще не должны держать людей, они ведь такие же как и мы.

Гоблин лишь смотрит на сестру, обнимает её, а затем поднимается на ноги и уходит.

Уже входя обратно в тоннель, он поворачивается к нам и говорит Маре:

– Ты никогда не сможешь вернуться, отец тебе этого не простит.

– Я знаю. – Говорит она, а затем поспешно добавляет – Я люблю тебя и папу тоже, возможно когда-нибудь он меня поймёт.

Мужчина – гоблин уходит молча. Мы тоже.

Вчетвером мы добираемся до нового тоннеля и медленно бредём по нему, с каждым шагом всё сильнее чувствуя порывы тёплого воздуха.

Когда стены расступаются, мы попадаем в ещё одну пещеру, которую пронзают солнечные лучи сквозь огромную дыру в самом верху.

– Так вот какой он, свет солнца.– Шепчет Мара, карабкаясь по стенам пещеры вверх. И когда мы наконец оказываемся на поверхности, она звонко смеётся, а я глядя на неё впервые замечаю, что глаза её вовсе не полностью чёрные, а скорее укрыты тёмной плёнкой, а под ней виден и зрачок и янтарная радужка, которая становится медовой, когда на неё падает свет.

Часть IV

Мы с Марой прощаемся с людьми и отправляемся в путь. Пещера выходила прямо посередине леса, и теперь нужно лишь понять тот ли это лес, в котором я должен найти ведунью и правильной ли дорогой ступаю.

Мы идём долго, встречая лесных животных и птиц, находим даже быстрый ручей, в котором оба купаемся и из которого пьём. Мара смотрит на всё с упоением и нескрываемым счастьем, её мечта сбылась и теперь она свободна. Только остаётся гадать, не пожалеет ли она когда-нибудь, что ради свободы отреклась от семьи.

На нашем пути день сменяется ночью, и нам приходится накидать листьев, чтобы сделать лежанки удобнее. Я показываю Маре звезды и рассказываю о беде, что ходит в нашем мире, о зове и о короле – захватчике Чартохе. Она слушает внимательно, кажется ей важна каждая деталь.

А на утро, просыпаясь, мы замечаем прямо среди деревьев дом, которого не видели ночью. Я понимаю что это и есть жилище ведуньи, никто не стал бы жить так глубоко в лесной чаще.

Я подхожу и стучусь в дверь. Никто не открывает, и тогда я проговариваю вслух то, что было на душе:

– Ведунья, открой нам дверь. Я долгое время искал тебя, чтобы попросить об одолжении, и готов выполнить в ответ любую твою просьбу.

Спустя мгновение дверь со скрипом открывается сама собой и мы с Марой аккуратно входим в дом.

Там темно и резко пахнет травами, и создаётся ощущение, что он куда больше, чем показался снаружи.

Из темноты доносится скрипучий голос:

– Маленький мальчик горько плачет…

– Я не маленький. – В замешательстве отвечаю я, стараясь рассмотреть что-то в темноте.

– И ты не плачешь. Тогда кто же маленький и кто плачет? – снова доносится из темноты и Мара в ужасе хватает меня за руку, царапая чёрными когтями.

– Я не понимаю.– Честно отвечаю, начиная различать силуэт у дальней стены.

– Ничего. Многие не понимают, это не твоя вина. Так с чем ты ко мне пожаловал, взрослый мальчик с сухими глазами?

– Я хочу узнать, как уничтожить короля – захватчика Чартоха, который чарами забирает людей, делая их солдатами своей армии.

– Стоит лишь перестать о нем думать и его не станет. – Выходя на свет говорит старуха.

Её кожа вся сморщена и покрыта коричневыми пятнами словно старое, залежавшееся яблоко.

Ведунья рассматривает нас своими чёрными глазами – бусинками, её дрожащие руки цепляются за костыль.

– Интересная пара,– говорит она – мальчик, избранный звёздами, и гоблинша, мечтающая стать человеком.

– Почему вы говорите, что стоит перестать думать о короле Чартохе, как его не станет?

– Потому что это так, мальчик. Ведь если кто-то не существует, или существует в далёком прошлом, уничтожить его можно лишь перестав представлять его в своей голове.

Мара дрожит, а меня удивляет что она не боялась гоблинов, но испугалась старухи.

– Но кто же тогда околдовывает людей? – недоумеваю я.

– А вот это уже верный вопрос, кто?– старуха смеётся, хриплым, каркающим смехом. – Звёздная ведьма, конечно же!

Я смотрю на ведунью, совсем не понимая что теперь и думать.

– Так значит не было никакого короля-захватчика? – спрашиваю я, совершенно запутавшись.

Старуха тяжело садится на стул и потирает колено.

– Конечно же был, глупый мальчишка. Он то и породил Звёздную ведьму, да только никогда не обладал он магией, только лишь мечем и золотом. Полюбила ведьма жестокого короля, а он от неё отрёкся. Разгневалась она, призвала богов, сил попросила. И стала сильнейшей из всех ведьм, хотела поквитаться только с тем, кто сердце ей разбил, да вот у самой вместо сердца теперь были только звезды, а вместо души лишь бездна. А кому под силу остановить существо без сердца и души, обладающее могуществом богов и безграничной ненасытностью?

Я тоже сел на стул, закрыв лицо руками.

– И что же она совсем непобедима? – тихо спросила Мара за моей спиной.

– Победима. – Ответила ведунья, впервые улыбаясь. – И тебе, мальчик, это под силу, так мне говорят звезды.

Старуха многозначительно кивнула вверх. Я непонимающе нахмурился.

– Но у меня нет сил сражаться с ведьмой, я даже не знаю как можно её победить!

– Зато я знаю. – Произнесла ведунья, склонив голову набок, редкие седые волосы почти касались земляного пола.

– Тогда скажи нам!

Я подскочил на месте, не в силах ждать ни секунды.

– Я расскажу тебе всё, что пожелаешь, и даже дам обещание, что с этими знаниями ты получишь шанс уничтожишь звёздную ведьму раз и навсегда. Но от тебя потребуется кое-что взамен, кое-что равносильное жизни всех тех, кого ты освободишь от её чар.

– Что же это? Я сделаю всё, что ты попросишь!

В нетерпении я ступил ближе к старухе, но её взгляд, полный жестокого предвкушение осадил мой пыл.

– Не так быстро, мальчик. Говорить, что сделаешь что-то или даже верить в это, ещё не значит, что ты и впрямь совершишь то, о чем клялись твои губы.

Ведунья поцокала языком и перевела взгляд на Мару.

– Мне нужна жизнь, её.

В тот же миг я вновь осел на стул, ссутулив плечи. Единственное условие, которое я никогда бы не выполнил это бы не забрал жизнь другого в своих корыстных целях.

– Почему бы тебе не взять мою? – тихо спросил я, умоляющее глядя в лицо старухи, но она молчала, по прежнему рассматривая Мару.

– Если я отдам свою жизнь, можете ли вы обещать, что Тимми непременно одолеет ведьму? – Спросила Мара, делая шаг вперёд.

Я подскочил на месте, останавливая девушку от сказанных в порыве слов.

– Ты не отдашь свою жизнь! Эта старуха лишь запутывает нас, хочет отнять нашу жизнь, не давая ничего взамен! – С ненавистью выкрикнул я, понимая что сам опрометчиво раскидываюсь словами.

– Освободи сердце от ненависти, Тимми, оно ещё пригодится тебе целым и чистым для любви к твоим близким. – Мягко проговорила Мара, ступая ещё на шаг ближе к ведунье.

– Прошу тебя, не надо. Мы придумаем иной путь!

– Ты ведь сам говорил, что иного пути у тебя нет, только она может помочь. Ты готов был отдать жизнь как за меня, так и за моего брата. Ты показал мне красоту этого мира, и я умру счастливой, зная ради чего, свободной, увидев солнечный свет и испытав ветер на коже.

Мара порывисто протянула руку старухе и та внезапно бодро поднялась на ноги, хватая девушку за узкое бледное запястье. Воздух вокруг них взметнулся, дом громко застонал, меня откинуло к стене.

А секундой позже всё схлынуло и я, лежа на полу, открыл глаза. Передо мной стояла сильная, уверенная в себе женщина, на вид ей было не многим больше тридцати, однако длинные, до пола, седые волосы выдавали ведунью. Она распрямила плечи и хитро улыбнулась мне.

Я заозирался по сторонам, ища Мару, и с колотящимся в груди сердцем, понял, что секундой ранее она отдала жизнь, чтобы спасти тех, кого даже не знала.

Под столом послышалась возня, что-то ударилось об пол, а затем кто-то застонал.

Ведунья раскатисто расхохоталась и заглянула под стол:

– Выходи, наша маленькая мышка, больше ты не большой злой волк, но тебе нечего бояться.

Из-под стола показалась Мара, но выглядела она теперь иначе. Волосы перестали быть бесцветными и обрели тёплый пшенично – золотистый оттенок. Тело налилось силой, потеряв нечеловеческую худобу, а кожа стала нормальной, как у людей, а не синюшно – бледной, как у гоблинов.

Но самой главной переменой, изменившей всё, стали глаза. Янтарные радужки обрамляли чёрные точки зрачков, но в остальном это были глаза обычной человеческой девушки.

Мара и сама не могла понять случившегося, рассматривая то свои руки, то ноги. А затем она засмеялась, звонко и мягко, иначе.

– Но как? – обратился я к ведунье, которая так же довольно рассматривала свои руки.

– Жизнь за жизнь, мальчик. Она отдала своё бессмертие, и теперь сможет жить среди людей, но век её будет так же короток как и у всех остальных. Но даровать мне свою вечность она должна была добровольно, не зная подвоха, поэтому я захотела её жизнь, а не твою. Ты бы не выжил, и тогда некому было бы прекратить злодеяния Звёздной ведьмы.

Часть V

С карманами забитыми старой пыльцой и отважной надеждой в сердцах, мы шли сквозь горький туман, наколдованный ведуньей. То с одной стороны то с другой разносились голоса, крики птиц, рык животных, но ни я, ни Мара не обращали на это внимания, а лишь продолжали двигаться вперёд, как и наставляла нас седовласая ведунья.

Давая наставления перед нашим с Марой уходом, она лишь шептала мне на ухо, рассыпая слова с великой осторожностью. Как будто даже в её доме Звёздная ведьма могла нас услышать.

Посреди тумана сгорбленный мужчина протащил повозку, и Мара замерла на месте.

– Я думала мы пока не должны были никого видеть, только слышать.

– Возможно мы почти пришли. – Неуверенно отозвался я, всматриваясь в груз, который тащил человек, громко дыша. Я был уверен, что ему очень тяжело, однако мужчина не останавливался и не сыпал проклятий. Наверное он тоже был под чарами.

Как только телега убралась с нашего пути, мы с Марой двинулись дальше сквозь туман. Голоса становились громче, и теперь нам всё чаще приходилось останавливаться, чтобы люди не замечали нашего присутствия. Туман позволял нам быть невидимыми, но это вовсе не означало, что если кто натолкнётся на нас, не сможет этого почувствовать.

Пробравшись сквозь город мы наконец рассмотрели грозные пики Чёрного замка ведьмы на скале. Всё, что оставалось, это лишь молится, что туман не рассеется до тех пор, пока мы не попадём внутрь.

Тысячи тысяч ступеней опоясывали скалу, заставляя путников сдаваться, так и не дойдя до самого верха. Но мы с Марой, сцепившись руками, упорно двигались вверх, шаг за шагом, вместе.

Солнце село, затем взошло, а мы всё взбирались по ступеням вверх. Новообретенные человеческие ноги Мары слушались её не столь хорошо, как гоблинские, и она часто оступалась и царапалась, но ни разу не заплакала и не попросила остановиться, за что я ей был безмерно благодарен. И пусть сил оставалось мало для борьбы с Звёздной ведьмой, я верил, что лучше уж поспешить, чем позволить ей околдовать ещё хоть одну невинную душу.

Оказавшись на самом верху, я оглядел открывающийся вид и внезапно понял, что тумана хватило ровно настолько, чтобы добраться до дверей замка. Теперь мы были совсем открыты для мира, а единственной защитой могла стать лишь только пыльца, которую дала нам ведунья.

Внезапно откуда-то сверху, из башни, что терялась в облаках, раздался звон колоколов. Гигантские двери, будто созданные для великана, распахнулись и нам навстречу выступил отряд стражей. Их камзолы казалось были сшиты из ночи и теней, а на плечах блестели звезды, словно бы ведьма сама собрала их с неба.

– Что вы здесь забыли, дети? – Спросил черноусый страж, выйдя вперёд. Его холодные серые глаза внимательно всматривались в мои, ища ответы.

– Мы ищем ведьму. – Ответил я, ничуть не дрогнув.

Мы с Марой переглянулись и сцепившись руками побежали прямо на мужчин, попутно доставая пыльцу из карманов. Ослеплённые и оглушённые стражи падали наземь, но всё равно не могли перестать вдыхать ядовитый порошок ведуньи.

Проскользнув в открытые двери, мы направились сразу к лестницам к башне. Там, на самом верху, едва ли не касаясь неба, должна была жить ведьма.

По замку сновали одурманенные слуги, чьи глаза были пусты, и все они как один скандировали “стража”, указывая на нас с Марой пальцами.

Служащие ведьмы кидались на нас со всех сторон, но их одного за другим останавливала пыльца. И вот, когда башня была так близко, что стоило лишь рукой подать, тихий, но столь болезненно знакомый голос заставил меня застыть на месте:

– Тимми, ты ли это?

Я обернулся и замер. Там, всё такая же рыжеволосая и веснушчатая, стояла Ксана, глядя на меня озорными карими глазами. Казалось она вовсе не одурманена, и ждёт, что вот-вот я улыбнусь ей в ответ.

– Ксана? Ты узнаешь меня?

– Конечно узнаю, глупый. Зачем ты здесь? – Ксана склонила голову набок и приподняла светло-рыжие брови.

Мара дёрнула меня за подол рубашки и склонившись к уху шепнула:

– Это не Ксана, это всё проделки ведьмы.

Я с сомнением взглянул на Ксану, но её глаза были как прежде тёплыми и проницательными.

– Что ты делаешь здесь, Тимми? – ещё раз спросила Ксана, постепенно её улыбка увядала – Ты ведь не пришёл за мной? Потому что если это так, то ты ошибся. Ты больше не нужен мне, всё что я когда-либо хотела у меня уже есть!

Слова подруги больно били прямо в самое сердце и мне отчаянно не хотелось верить что это и впрямь говорит она. Но глаза Ксаны были полными понимания, совсем не так, как у марионеток.

Мара зашептала мне ещё что-то, но я почти её не слышал, в голове лишь проносилось эхо жестоких слов Ксаны.

Мне захотелось уйти и никогда не возвращаться. Захотелось убежать, и я сделал шаг назад, думая лишь о том, каким глупым я был.

Внезапно Мара прыгнула вперёд и из её руки полетела пыльца прямо на Ксану. Я в ужасе ударил Мару по рукам, боясь что пыльца причинит Ксане непоправимый вред, но меня остановил пронзительный, низкий крик.

Волосы на голове Ксаны становились короче и светлели, её ноги и руки росли, и её тело затягивалось в чернильно – чёрное платье, украшенное россыпью звёзд. В то же мгновение я почувствовал, что вновь могу дышать, услышал свои мысли, поняв что до этого меня и самого околдовывали и Ксаны здесь никогда не было, лишь Звёздная ведьма.

Лицо Ксаны сперва потемнело, а затем стало таять, укрываясь под тяжёлой тканью вуали.

Я смотрел, замерев на месте, внезапно зажатый в тиски страха. И тут Мара снова прыгнула вперёд, будто каждый день сражала нечисть, вцепилась обеими руками в ещё не до конца обращённую вуаль на лице ведьмы и дёрнула её вверх.

Пред нами предстали мириады звёзд, парящие в чёрной бездне. Ни глаз, ни губ, одни лишь звёзды.

Ведьма затряслась, подняв скрюченные пальцы, из лица её потянулся серебристый свет, заливая всё вокруг и слепя наши глаза.

Схватив Мару, я крепко обнял её, укрывая своим телом. А вокруг нас разливался яркий звёздный свет, вытекая из ведьмы и навеки опустошая её…

Часть VI

Дорога домой была долгой и запутанной. Каждый искал среди сотни лиц, наконец-то переставших быть одурманенными, родных и близких.

Я тоже искал, долго и отчаянно, но к счастью у меня всегда была Мара.

Первым найденным стал Арчи, не успевший позабыть меня. Следом я нашёл отца, но едва ли был ему рад, хотя тот и клялся всё исправить.

Добравшись до родного городка уже вчетвером мы обнаружили маму у нашего старого дома со слезами на глазах. Она изменилась куда сильнее чем отец, но сохранила всё ту же присущую ей мягкость и доброту.

Мара стала моей сестрой, и каждый во всех семи королевствах знал её имя.

Ксану я отыскал спустя года. Не было и дня, чтобы я не думал о ней, и частенько Маре доводилось находить меня на крыше старого дома подруги, как раньше, смотрящим на звёзды.

В один вечер, так же лёжа на крыше и празднуя свой восемнадцатый день рождения, я услышал скрип старой, прибитой к черепицам стремянки.

– Этой ночью я хотел бы побыть идин, Мара.– Сказал я, тем не менее не расстроившись. Но когда ответа не последовало, поднял голову с крыши и сконцентрировал взгляд на той, кто замер подле меня.

Рыжие волосы были куда короче, чем тремя годами ранее, лицо вытянулось и на нем почти не осталось веснушек, а глаза смотрели совсем по-другому, теперь они были взрослыми и полными затаённых надежд.

– Ксана? – прошептал я, не веря глазам.

– Надеюсь ты меня ждал, Тимми, ведь я так долго возвращалась к тебе. – Ответила Ксана, нежно проведя ладонью по моей щеке.

***
Обложка книги создана непосредственно автором в сервисе для графического дизайна Canva при помощи предоставляемых платформой шрифтов и шаблонов.


Оглавление

  • Идущие к звёздам
  •   Начало начал
  •   Часть I
  •   Часть II
  •   Часть III
  •   Часть IV
  •   Часть V
  •   Часть VI