Ошибки нужно совершать [Дарья Фалькон] (fb2) читать онлайн

Часть 1. Принятие

Глава 1

Больно, когда происходят плохие вещи. Ещё больнее, когда они происходят так быстро и неожиданно, что не успеваешь понять. А больнее всего – знать, что ты их причина.

С моря дул легкий бриз и развевал легкое платье Эстер. Сама же Эстер неспешно вышагивала по асфальтированной дороге, наслаждаясь каждым моментом своего существования. Ярко светило солнце. Эстер то и дело привычным движением – тычком мизинца в переносицу очков – поправляла солнцезащитные очки, за которыми прятались болотно-зеленые глаза.

Трис – кремовый пудель, который шел рядом с Эстер – тоже была абсолютно довольна собой, погодой и, казалось, самим существованием этой планеты и мира. Настроение хозяйки всегда передавалось и ей. Эстер сняла с пуделя поводок, предоставляя любимице возможность наслаждаться прогулкой еще больше. Трис благодарно махнула хвостом. Ах, если бы знала Эстер, к каким последствиям приведёт это простейшее действие!..

Трис появилась у Эстер, когда той было пять лет. Сначала, как и многие дети, Эстер немного грубовато обращалась с питомцем, но Трис не сердилась на неё и не отстранилась, словно понимая, что она всего лишь ребенок. С возрастом Эстер становилась всё внимательнее к своей любимице и привязалась к ней всей душой и сердцем. Не было бы дня, когда Эстер не выгуливала Трис – она считала это своим священным долгом.

Хозяйка и собака понимали друг друга без слов. Одиннадцать лет они провели душа в душу, и для Трис не было никого лучше Эстер. А Эстер иногда в глубине своей души признавалась, что временами любит Трис больше, чем родителей, которых она любила сильнее всего на Земле.

Пройдясь по побережью, хозяйка и пудель молчаливо согласились, что пора сворачивать обратно в город. Эстер подошла к ближайшему переходу через дорогу и встала, дожидаясь зеленого сигнала. Трис по-королевски неспешно присела рядом с хозяйкой.

Их родной город был расположен на берегу моря, за что его любили все местные жители. Городок был совсем крошечным, наплыва туристов никогда не бывало, климат всегда был мягким и комфортным, поэтому Эстер и многие другие считали этот уголок Земли раем.

Только одна беда преследовала этот город – везде было много машин. Вот и возле перехода, где стояли Эстер и Трис, было наставлено множество автомобилей, которые закрывали собаку и хозяйку, делая их незаметными с дороги.

Зажегся зеленый свет. Трис поднялась и гордо пошла вперед. Эстер же, зная, что они не заметны автомобилистам, решила осмотреться. Следующие события произошли меньше, чем за две секунды.

Эстер увидела несущуюся им наперерез машину. Трис, не глядя по сторонам и не замечая машины, шла по переходу. Эстер бросилась вперед, чтобы схватить собаку, а водитель авто, заметив наконец-то их двоих, резко начал тормозить. Но он не успел.

Эстер отлетела в сторону, обратно на тротуар, где они стояли. Она перекувырнулась, больно обдирая колени, локти, лоб. Красивый солнечный день совершил в её голове кульбиты, всё смешалось. Солнце словно перестало светить, а ветер дуть.

Первую секунду Эстер оставалась неподвижной. Потом мозг начал медленно перезагружаться. Всё ещё не видя ничего вокруг, Эстер села и поправила черные курчавые волосы до плеч. По лбу медленно стекала тонкая красная струйка.

Рядом с собой Эстер заметила разбитые солнцезащитные очки. Она подняла их и осмотрела. Как хорошо, что она надела линзы, а то ведь не увидела бы ничего, если бы её собственные очки с диоптриями разбились.

К этому времени мозг начал постепенно соображать. Эстер отшвырнула ненужные очки, осмотрела свои колени и локти. Подбежал мужчина-водитель, начал обеспокоенно бегать возле Эстер, осматривать её, куда-то звонить, что-то говорить ей.

Вдруг одно слово заставило Эстер почти задохнуться – Трис!

Эстер вскочила, словно ничего не было, потом пошатнулась от резкого движения, потому что что-то всё-таки было, и бросилась к дороге. В голове была звенящая пустота. Ей было наплевать, целы ли её колени и локти, да хоть сама голова разбита! – но её питомица должна была остаться невредимой. Она ведь так любит Трис, её любовь должна защищать от всего на свете…

На дороге лежало что-то кудрявое, песочно-бежевого цвета. Эстер сначала не поняла, что это такое – так безжизненно лежало это что-то.

«Кто-то забыл ковёр?» – удивилась она.

Ведь не могло такого быть, чтобы это кудрявое что-то, совершенно не похожее на живую собаку, было любимицей Эстер. Этого просто не может быть…

А что это за красная дорожка от этого комочка кудряшек ведет к колесу машины? Почему само колесо такое красное, как будто…

Эстер упала на колени, и голова опять закружилась то ли от резкого движения, то ли от боли в раненных коленях, то ли от осознания. Но, скорее всего, от всего сразу. Она протянула руки к Трис, попыталась разбудить и приподнять собаку. Эстер даже не замечала, что уже давно кричит её имя что есть мочи, потому что даже боль сорванных голосовых связок была ничто по сравнению с болью разбитого сердца.

Сзади подошёл мужчина-водитель. Он положил руку на её плечо:

– Девушка. Она… она… – мужчина замялся, потому что Эстер резко замолчала, как будто её заткнули пробкой. – Она мертва. Мне очень жаль. Я проверял пульс.

Эстер подняла голову и уперлась взглядом в мужчину.

– Я вызвал скорую. И полицию. И для неё тоже, – он кивнул на Трис, говоря всё быстрее, словно оправдываясь.

Эстер не видела и не слышала больше, что он ей говорил. Ей было всё равно. Она прижимала к себе поникшую и обмякшую собачку, пыталась нащупать её биение сердца.

«Нет, нет, нет…» – только и крутилось у неё в голове. – «Так не может быть, это не могло произойти…»

Вдруг словно какой-то другой голос у неё в голове шепнул: «Поверь, она умерла».

На до этого сухом лице Эстер вдруг появились струйки слез. Они становились всё обильнее и обильнее, потом застлали глаза так, что не видно было совершенно ничего. И словно сквозь туман и свои мысли и горе Эстер услышала слова мужчины:

– В конце концов, вы сами виноваты, девушка! Кто же выгуливает собак без поводка?

Это была обычная реакция взрослого мужчины, который чувствовал невероятную вину за собой и уже готовился отвечать перед законом. Его тяготила вина, а слезы и другие выражения горя на лице Эстер только усиливали её. Но если бы он только знал, что повлекут за собой эти слова…

Эстер не кричала больше и не ревела навзрыд, как плачут маленькие дети и актрисы в кино. Она только свернулась над своим другом и словно проглатывала свои слёзы. Она давилась ими, давилась своим горем, почти задыхалась, потому что боль заполнила её настолько, что не хватало воздуха для дыхания. Только изредка тихие стоны вырывались из неё, когда сдерживаться было уж совсем невмоготу.

Когда слёзы кончились, потому что, кажется, в организме закончилась вся жидкость, Эстер вспомнила тысячи нежных и добрых минут и часов, проведенных с Трис. Она вспомнила своё удивление, когда из новогодней коробки выпрыгнул кудрявый щеночек, как нежно она обнимала его, плакала и благодарила родителей. Она вспоминала, как приучила Трис к разным командам, и с какой радостью её питомица их выполняла. Рядом с входной дверью невысоко от пола Эстер ежегодно вешала своё расписание уроков и занятий, чтобы Трис знала, когда ждать хозяйку. Удивительно, но Трис никогда не ошибалась и приходила к двери ровно за десять минут до прихода хозяйки. Эстер, получая редкие для себя плохие оценки в школе, плакалась в мягкую шерстку питомицы, а Трис обнадеживающе заглядывала прямо ей в глаза.

Теперь же эта самая Трис недвижимо лежала в руках хозяйки.

Вскоре послышались сирены скорой помощи и полиции. Эстер подняли с колен, забрали Трис, куда-то повели. Она всё ещё не видела ничего возле себя. Эстер казалось, что она ещё сидит возле своей собачки и нежно держит её в руках. Потом ей и вовсе начало казаться, что они всё ещё гуляют по побережью. Светит солнышко, ветер ласково обдувает её и играет с платьем…

Эстер также не замечала, что её уже привезли в больницу, осматривают, щупают. Доктор удивился, но Эстер счастливо отделалась ссадинами и небольшим сотрясением. Ей всего лишь было необходимо обработать содранные колени, локти и лоб, но они совершенно не представляли опасности.

От своей прострации Эстер очнулась только когда услышала голоса родителей, зовущих её по имени. Они оба взяли отгулы на работе (мама в архитектурном бюро, а папа в банке) и пулей примчались проведать дочь. Они знали, как важна для неё Трис, поэтому знали, что Эстер будет в более чем грустном состоянии. Мама даже купила Эстер её любимого овсяного печенья, хотя Эстер давно отказалась от него, чтобы немного похудеть, что успешно получилось у неё полгода назад.

– Солнышко, – мама Эстер присела рядом с ней на лавку, потянула лицо дочери и повернула на себя. – Как ты?

Эстер молчала. А какие слова могли бы выразить её состояние?

Мама и без слов всё поняла. Она вообще всегда понимала дочь без слов.

Папа поговорил о чём-то с докторами, куда-то позвонил и тоже подошёл. Он не сел рядом с Эстер, а присел на корточки перед ней, взял её ладони в свои и мягко сказал:

– Давайте поедем домой.

Мама Эстер кивнула. А затем кивнула и Эстер.

Дома Эстер позволила себе впервые за долгое время поесть своё любимое овсяное печенье и выпить какао. Обычно это называют «заеданием горя», но ей было откровенно всё равно, как это называется.

Конечно, по привычному ходу вещей Эстер нужно бы было приниматься за уроки, потому что их, как обычно, была тьма тьмущая, а Эстер – ответственная ученица и отличница. Но мысли об уроках вообще не приходили в её голову. Родители разрешили не ходить в школу на следующий день.

Всегда кажется, что в важные моменты нашей жизни в голове будет витать множество разных мыслей. Возможно, мы даже додумаемся до чего-то, чего не могли бы придумать раньше или в другом состоянии. Но в голове Эстер была звенящая пустота. Ни единой мысли, ни единого желания – только перекати-поля не хватает.

Эстер сидела на своей кровати и осматривала свою комнату так, как будто никогда её не видела. Стены, потолок, ламинат на полу, шкаф с вещами, комод, стол со стулом и стеллаж – всё было белоснежное. Только её собственные вещи разбавляли всё это цветами.

Потом взгляд Эстер переместился на верх стеллажа, а потом на подоконник. И там и тут было множество горшков со всеми возможными цветами, которые только можно было представить. Эстер, как и её мама, очень любила живую природу. По правде говоря, именно поэтому мама Эстер и стала архитектором – она хотела проектировать города, где было бы много парков и зелени. На деле всё, конечно же, оказалось сложнее.

Эстер встала, взяла лейку и стала поливать цветы. Потом она неожиданно вспомнила, что вроде бы сегодня их уже поливала, а потом подумала, что излишний полив может им только повредить.

«В конце концов, вы сами виноваты, девушка! Кто же выгуливает собак без поводка?»

Эстер вдруг вздрогнула, потому что в тишине в её голове эти слова показались слишком громкими. Потом страшная цепочка мыслей вдруг соединилась– это она сняла поводок с Трис, он ведь мог помочь её удержать! Неужели, это Эстер виновата в смерти своей любимицы?..

Эстер опять вздрогнула от страшной догадки. Её разум не хотел примеряться с тем, что она могла быть повинна, или хотя бы иметь отношение к гибели той, которую любила всей душой.

В дверь постучали. Раздался тихий скрип, заглянула мама и оглядела Эстер, стоящую возле подоконника с лейкой в руках. Эстер оглянулась.

– Ты как? – участливо спросила мама.

Эстер всегда была очень дружна со своими родителями. Она рассказывала им абсолютно все свои мысли и чувства и знала, что никакие друзья никогда не сравнятся с её родителями.

Эстер опять не нашлась, что ответить. Мама вошла и присела на кровать.

– Иди ко мне, солнышко, – мама протянула руки к дочери, приглашая её к объятиям. Она обнадеживающе улыбнулась, и на её щеках появились ямочки.

Эстер поставила лейку и упала в мамины объятия. Она вновь почувствовала прилив горечи и заплакала.

– Поплачь, милая, – утешающе говорила мама. – Лечат только слёзы и время.

И Эстер плакала.

– Твой папа предложил если что обратиться к психологу, – когда Эстер немного успокоилась, сказала мама. Эстер подняла глаза, и мама уточнила:

– Если станет совсем сложно. Но я, честно говоря, очень прошу тебя пережить это самостоятельно. Потому что, во-первых, любому человеку нужно научиться переживать горе, а во-вторых, ты ведь знаешь, что отметка о посещении психиатра может отразиться на твоей будущей работе?

Эстер удивилась. Она однозначно не хотела, чтобы её нечеловеческие труды по собственному образованию хоть немного были затемнены. Она собиралась обидеться на то, что ей предложили переживать такое горе самостоятельно, но потом голос разума подсказал ей, что родители и в правду желают ей только лучшего.

Весь оставшийся день и вечер Эстер пыталась занять себя, а точнее – свой разум, чтобы туда не лезли совершенно никакие мысли. Мысли, которые так старательно лезли в её голову, совершенно ей не нравились. Вернее, это была только одна мысль – «Я виновата в смерти Трис».

Каждую секунду, когда её голова не была занята чем-то другим, именно эта мысль влезала туда. Она была навязчива, как громкая реклама по телевизору, заполняла весь мозг, как клубы ваты, и постоянно повторялась, как будто заело пластинку граммофона.

Эстер пыталась делать перестановку в комнате, прибираться, пропалывала грядки в маленьком огородике возле дома, перебирала свою коллекцию марок и засушенных растений, но ничто не могло изгнать навязчивую мысль из её головы. Постепенно Эстер начало казаться, что она сходит с ума. В этот момент мама позвала её и папу ужинать.

Не одна Эстер любила Трис, не одна она скорбела по ней, но мама с папой точно знали, что именно они должны поддерживать огонек радости в своей дочке, поэтому старались занять её разговорами и рассказами.

– Милая, ты не могла бы подать мне сахарницу? – вырвала мама Эстер из мрачных размышлений.

Эстер обернулась к стоявшему позади рабочему кухонному столу, взяла сахарницу, но когда переносила её на обеденный стол, выронила её. Как в замедленной съемке сахарница полетела вниз, а разум Эстер нарисовал ей тот раковой момент, когда она отстегнула поводок. Эстер подумала «Это ты виновата в смерти Трис. Ты всегда всё портишь», и звук разлетающейся на куски сахарницы словно подтвердил это.

Но Эстер услышала его как будто из другой комнаты – таким незначительным он ей показался. В её голову уже спешно одна за другой влетали мысли и воспоминания обо всех плохих вещах, к которым она могла быть причастна.

Эстер четыре года. Папа пришёл с работы и пожаловался, что его наручные часы сломались. Эстер решила помочь ему и разобрала его часы на кусочки, да так, что даже часовщик не смог их собрать. Это были папины любимые часы, которые ему подарила мама на их первую годовщину. Папа не сильно ругался, но грусти в его глазах Эстер не забыть никогда.

Детский сад. На уроке рисования у подруги Эстер не очень хорошо получилась картина. Когда подруга отошла, Эстер решила помочь подправить её и случайно всё испортила. Подруга так сильно обиделась на неё, что они больше не разговаривали.

Начальная школа. Первая двойка отличницы Эстер из-за глупой ошибки – она перепутала все номера местами. Над этой глупостью смеялся весь класс, а Эстер хотелось провалиться под землю.

Старшая школа. О-о-о… Тут даже не упомнить всех ошибок и глупостей.

И, наконец, Трис.

«Ты никому не помогаешь. Ты делаешь только хуже. Твои ошибки могут даже убить» – эта мысль словно стала итогом всего этого потока.

– Простите… Простите меня… – зашептала Эстер, когда очнулась и увидела маму, собирающую осколки и вытирающую пол. Она чуть не плакала, и родители не могли этого вынести.

– Да брось, всего лишь жалкая сахарница, – обнадеживающе сказала мама и посмотрела на осколки так, словно эта сахарница и вправду всегда была самым жалким на свете предметом.

– Солнце, пойдем на балкон смотреть закат? – папа часто предлагал это Эстер, когда хотел сказать ей что-то важное.

Закат был действительно очень красивым. С балкона второго этажа их дома открывался красивый вид на лазурное море. Каждая следующая набегающая волна, казалось, сворачивалась в маленькое белое облачко и врезалась в берег. Солнце прощалось с морем и городком, но обещало вернуться завтра. Оно посылало оранжево-розовые лучи, которые отражались в море и окрашивали и облака в эти же цвета. Ветер ласково и тепло обдувал стоящих на балконе Эстер и папу.

Эстер смотрела на красивейший закат, но словно его не замечала. Такова уж человеческая природа: мы не ценим то, что воспринимаем как должное, хотя другие отдали бы за это полжизни.

– Милая, – начал говорить папа. – Я знаю, что тебе очень больно.

Эстер не дрогнула ни одним мускулом, но папа знал, что она слушает.

– Поверь, Трис знала, что мы сильно её любим. Она была счастлива, окружена заботой. Теперь она в лучшем мире. Мы сделали для неё всё, что было в наших силах.

Эстер не шевелилась. Папа вздохнул.

– Когда мне было семнадцать, умер попугай, которого мне подарили на мой второй день рождения. Я провел с ним всю жизнь, и, несмотря на то, что я считал себя уже взрослым, я плакал как маленькая девочка.

– Что тебе помогло справиться с болью? – вдруг спросила Эстер.

– Время. И осознание того, что я благодарен ему за все годы, проведенные вместе, но исправить случившегося я не в силах.

Эстер протянула руки к папе и крепко обняла его. Папа тоже обнял её в ответ.

Наверное, многим казалось странным такое близкое отношение Эстер и родителей, ведь подростки обычно сильно отстраняются от них, отношения портятся. В этом плане Эстер была нетипичным подростком, ведь и она, и родители знали, как важны они друг для друга и старались выстроить как можно более крепкую семью. Никакие друзья и знакомые не могут заменить семью и теплые семейные взаимоотношения – это Эстер давно поняла.

Глава 2

Ночью Эстер смогла уснуть только оттого, что совершенно истощила себя мыслями. Спала она без снов, словно погруженная в белую вату.

На следующее утро Эстер, едва проснувшись, распахнула занавески. Обычно она некоторое время стояла так и наслаждалась рассветом, потому что ровно перед её окном над морем вставало солнце. Трис тоже просыпалась и крутилась под ногами хозяйки. Теперь же Эстер едва бросила унылый взгляд на красивый пейзаж, ведь очень важную часть картины просто вынули из её жизни.

Только проснувшись, Эстер поняла, что забыла снять линзы. Она тихо выругалась и сняла их, заменив очками в тонкой черной оправе.

Утром после завтрака мама и папа уехали на работу, пообещав вернуться как можно скорее. И дом сразу стал пустым.

Так одиноко Эстер ещё никогда не было. Её дом всегда был наполнен хоть какими-нибудь звуками, движением, шуршанием – вот папа листает газету, мама возится на кухне, Трис ходит по комнатам в поиске мячика. Теперь же была что ни на есть мертвая тишина. Эти тишина почти физически давила на барабанные перепонки, хотелось встать посреди комнаты и начать петь или кричать, чтобы появился хоть какой-то звук.

И опять неприятные мысли лезли ей в голову. Эстер пыталась слушать музыку, читать, перебирать уже, кажется, в миллионный раз коллекции марок и сушеных цветов, но они всё также навязчиво лезли в голову. Потом Эстер решила, что ей, как очень ответственной ученице, пора приниматься за уроки, ведь буквально только что начался учебный год, а брать быка за рога нужно сразу.

И о чудо! – стоило ей начать вдумчиво читать параграфы по физике и список дат по истории, как мысли её занялись исключительно силой трения и Первой Мировой. Заметив это магическое действие уроков, Эстер решила, что теперь будет заниматься только ими. Хотя, честно говоря, Эстер и раньше немало времени проводила за этим делом.

Чтобы развеяться и отдохнуть от уроков, Эстер встала, прошлась по комнате, осматривая всё вокруг. Она решила полить свои растения, потому что некоторые из них требовали полива каждый день. Она также тщательно осматривала их, пытаясь найти признаки болезни или гниения, чтобы быстро исправить это.

Эстер вообще любила всё, что относилось к природе и было хоть сколько-нибудь живым. Эта любовь передалась её от мамы, и они вместе всё её детство рассматривали красивых бабочек в саду, искали в справочниках птиц, увиденных ими в лесу, и просили папу пощадить и отпустить рыб после рыбалки.

В зону ответственности Эстер входили комнатные растения, растущие внутри их дома, и небольшой сад-огород за домом. Эстер с искренним удовольствием ухаживала за всем этим, так же, как и за Трис. А теперь, когда Трис больше не было, Эстер решила посвящать уходу за растениями ещё больше времени. А главное – ей не было страшно навредить растениям, ведь как бы живы они не были, всегда можно посадить другие. Эта мысль странно успокаивала её, а любимое занятие смиряло негативные мысли.

Потом Эстер вернулась к урокам. Она иногда поглядывала на часы и думала «В школе сейчас закончился русский… А теперь началась физика…». Потом последовало «Вот и уроки кончились», Эстер закусила губу, ткнула мизинцем в переносицу очков, поправила выбившуюся прядь волос и больше на часы не смотрела.

Через какое-то время раздался звонок в дверь. Эстер спустилась на первый этаж и открыла её. За ней стояла её лучшая подруга Зара, а у нее в руках была какая-то коробка.

Как всегда первым в глаза бросился наряд Зары. А одета она была стандартно для себя – похожа то ли на радугу, то ли на сумасшедшую. Боковой пробор разделял её рыжие длинные волосы, черные глаза скрывались за ядовито-зелеными солнцезащитными очками в форме огня. Она была в белой футболке с высоким воротом, а из под короткой неоново-зеленой юбки торчали супер-худые, почти анорексичные ноги в огромных белых кроссовках, как обычно покрытых пылью. Не то чтобы Зара за ними не ухаживала, просто ходила она так много, что к концу дня они превращались в нечто странное. И анорексичкой Зара не была. Эстер знала, что у неё просто сумасшедше быстрый метаболизм, и Зара просто не успевает есть столько, сколько ей нужно.

– Бонжур! – сказала Зара как обычно в нос, взмахивая волосами. У неё был хронический, никогда не прекращавшийся насморк. Её сережки в форме линейки и карандаша затрепыхались. Зара вообще обожала нестандартные сережки – чем страннее, тем лучше.

Эстер слабо, но искренне улыбнулась, увидев их. Такой выбор означал, что сегодня Зара была настроена на учебу.

Зара, хотя и казалось, что она настолько не от мира сего, что ничего не замечает, прекрасно это подметила и поставила в голове галочку напротив «Рассмешить Эстер». Родители Эстер позвонили ей и рассказали, что случилось горе и что Эстер нужна её поддержка. Зара собрала руки в ноги и, приготовив пряники, мигом отправилась к подруге после школы. Она знала, что Эстер не любит, как она говорила «грузить своими проблемами», поэтому сама она Заре всё не расскажет и не позвонит. И, конечно, Зара не собиралась только придя спрашивать, почему подруги не было в школе.

Когда Эстер увидела сережки Зары, она неожиданно вспомнила день, когда они познакомились.

Тогда только начался пятый класс, и в класс к Эстер пришла новенькая. Она была ярко-рыжей и очень странной одетой, поэтому все ребята её сторонились.

Когда весь класс пошел в столовую, никто не хотел садиться рядом с новенькой. Все буквально специально обходили её и выказывали своё негодование, если им предлагали сесть рядом. Девочка как будто не замечала всего этого, но когда она один раз подняла глаза и случайно встретилась взглядом с Эстер, она увидела в новенькой такую горечь, какой до этого никогда не видела ни в одном человеке. Однако она не хотела открыто выказывать свою боль и стойко переживала все насмешки и неприятности

Эстер подошла к ней и села рядом, почти вплотную. Весь класс наблюдал за ней, ведь она слыла (да и была на самом деле) очень умной и авторитетом.

– Привет! – весело сказала Эстер, широко улыбаясь и показывая свои ямочки на щеках, совсем как у мамы. – Как тебя зовут?

– Зара, – тихонько ответила девочка.

– Очень приятно! – Эстер протянула ей руку. Зара сначала опасливо на неё посмотрела, но ЭсДартер так доброжелательно и мило улыбалась, что Зара пожала руку.

– У тебя классные сережки, кстати, – добавила Эстер. Зара улыбнулась и пообещала, что эта девочка будет её подругой во что бы то ни стало. В её ушах покачивались сережки в виде линейки и карандаша, которые она надела по случаю торжественного первого дня в новой школе.

Не спрашивая, можно ли войти, потому что ответ был очевиден, Зара переступила порог.

– Держи, – она отдала коробочку Эстер, а сама стала снимать обувь.

– Можно открыть?

– Кодечдо!

Эстер открыла коробочку, и её ожидания вполне совпали с реальностью. В коробочке лежали пряники в форме динозавров всех форм и размеров. Эстер улыбнулась. Пряники Зары всегда заставляли её улыбаться, потому что они были такими красивыми, необычными и вкусными, что диву даешься. И эту улыбку с ямочками подметила Зара и тоже улыбнулась, понимая, что делает успехи в своей задаче.

Самым любимым местом Эстер в доме в теплую погоду был балкончик, где стояли маленький круглый столик и три стула. Поэтому, неудивительно, что две подруги решили посидеть именно там.

– Дет, ду правда, как ты живешь, если у тебя в комдате всегда одидаково стоит мебель, и вещи лежат да своих местах? Это же скучдо! – возмущалась Зара.

Эстер улыбнулась только уголками губ, пытаясь показать свою вовлеченность в разговор. Зара еле слышно вздохнула.

– Здаешь, сегоддя бабушка, за которой я ухаживала, рассказала такую идтересдую историю… – начала Зара, стараясь оттянуть момент неприятного вопроса как можно дальше. Она работала волонтером в домах престарелых и приютах для животных, часто в ущерб своей учебе. Однако за плохую учебу её ругали редко, потому что необходимый жизненный опыт, который обычно даётся в школе, Зара приобретала в этих приютах. Она, например, неплохо разбиралась в медицине и оказании первой помощи.

Однако Эстер, даже несмотря на то, что повернула голову к Заре и вроде бы стала слушать, смотрела сквозь подругу и не особо вслушивалась.

– Ты расскажешь, что случилось? – прервала свой рассказ Зара.

Эстер встрепенулась, поправила выбившуюся прядь и тычком в переносицу очков вернула их на место.

– Прости… – тихо сказала она. – Я витаю в облаках сегодня.

– Какого рода эти облака? – прищурившись, спросила Зара. Её прищур вместе с говором в нос смотрелись очень странно. Было ощущение, что она пытается копировать детективов из старых фильмов.

– Горестного. – Ответила Эстер, отпивая воду из кружки и готовясь сказать страшное. – Трис сбила машина. Насмерть.

Зара похолодела. Она любила Трис, и знала, как сильно любит её Эстер, поэтому прекрасно представила глубину скорби своей подруги. Она поняла только сейчас, что, когда она пришла, Трис не выбежала как обычно к ней навстречу и не стала радоваться её приходу и прыгать.

Наступило молчание. Зара понемногу переварила эту новость и взглянула на Эстер.

Эстер смотрела куда-то вдаль, и лицо её, казалось, ничего не выражало. Можно было даже подумать, что она ничего не чувствует, но Зара прекрасно знала, что это не так. Эстер никогда не показывала свою боль, стараясь сохранять здравость мышления. Только при родителях и, с некоторых пор, Заре она полностью открывалась, да и то не всегда.

– Эстер, – тихо позвала её Зара, протянув руки для объятий. Эстер уткнулась в плечо подруги.

Они долго сидели так в объятиях друг друга и молчали. Им не нужно было разговаривать, чтобы понимать чувства и мысли друг друга. Вот это и есть по-настоящему уникальная и ценная дружба.

Когда Зара и Эстер только подружились, всё было хорошо. Но однажды что-то произошло. Всегда такая радостная Эстер вдруг будто покрылась корочкой льда. Зара заметила это, но не знала, что делать, а корочка льда всё утолщалась каждый день. Зара долго не могла понять свою новую подругу, но её привязанность к Эстер заставляла её оставаться с ней и не разрывать дружбу.

Зара решила действовать своим проверенным способом – она испекла пряников, ведь уже на тот момент они получались у неё очень хорошо. Она принесла их в школу, на переменке отвела Эстер подальше ото всех остальных и, вручив Эстер коробку пряников, сказала:

– Я испекла это для тебя. Я здаю, что что-то случилось, и удивледа, что ты де поделилась со мдой своей бедой. Я тебе подруга, а де враг, и всегда готова выслушать тебя и поддержать, во что бы то ди стало.

Благодарность, с какой Эстер взглянула на Зару, было не передать словами. Они пожали друг другу руки, и ничто не могло скрепить их дружбу сильнее.

Эстер рассказала, что она с мамой поругалась, а Зара дала ей несколько советов, как помириться. Через какое-то время корочка льда треснула и растаяла, оставив только журчащий ручеёк.

Ещё через какое-то время Эстер напомнила Заре, что ей уже пора домой, родители будут волноваться. Зара со вздохом собралась и ушла, а дом Эстер опять погрузился в тишину.

Неожиданно зазвонил телефон. Эстер взглянула на экран и увидела надпись «Теодор». Она вдруг покраснела и смутилась, прокашлялась, поправила волосы, вздохнула и взяла трубку.

– Да? Привет, Теодор.

Эстер всегда называла его исключительно «Теодор», а не «Тедди», хотя они дружат уже много лет, и Тедди позволил ей, как близкой подруге, называть себя кратким именем. Эстер же до сих пор просто не могла поверить, что удостоилась такой чести, ведь он не всем позволял называть себя сокращенно. Поэтому она по инерции звала его полным именем, а он каждый раз её поправлял.

– Привет, Эстер! Ведь говорил – зови меня Тедди, – между строк заметил он. – А почему тебя не было в школе?

По тишине на том конце провода Тедди понял, что спросил что-то не то.

– Ты в порядке?

– Относительно, – уклончиво ответила Эстер. – Всё в мире относительно.

Это был её любимый ответ на любой вопрос.

– Я… В общем-то я хотел тебя попросить помочь… Если ты, конечно, не занята…

После этих слов перед глазами Эстер вспыхнула яркая картинка: она отстегивает поводок Трис. Она ведь всего лишь хотела помочь, а вот к чему это привело. Вот как она помогает, вот чем это заканчивается!

Вдруг словно волна воды накрыла Эстер. Ей стало нечем дышать, на лбу и даже на ладонях выступил пот, ноги стали ватными и её откинуло на спинку стула. Эстер чуть не выронила телефон, попутно глотая воздух, доступ к которому вдруг словно перекрыли. Однако это состояние ушло также быстро, как и пришло.

– Извини… – еле проговорила она в трубку. – Я… Я очень плохая помощница.

– Эстер? С тобой всё хорошо? Тебе самой не нужна помощь? Я мог бы…

Но Эстер отключила телефон и бессильно опустила руку.

«Что со мной? Что это было?»

Эстер вбила в поисковик симптомы, и очень скоро поняла, что это похоже на паническую атаку, только очень короткую.

«Только панических атак мне не хватало» – Устало подумала она.

Потом мысли Эстер вернулись к Теодору, и сердце её растаяло от этого. Она вспомнила, как два года назад поняла, что бесповоротно в него влюблена.

Вообще, они были знакомы ещё давно благодаря Заре. Зара и Теодор дружили семьями с самого рождения, ходили в один детский сад, только вот попали в разные классы в школе. Зара сдружилась с Эстер, а потом познакомила её с Теодором.

Тедди был довольно средней внешности: белые волосы и янтарные глаза, типичное для парня телосложение. В касту «самых крутых парней» его вывело другое – его личные качества. И начать нужно с того, что Теодор вовсе не подозревал, что все девчонки за ним охотятся и что он относится к «крутым парням». Когда они пытались с ним флиртовать, он думал, что они просто хотят общаться, и вежливо разговаривал с ними. Никакие намеки на романтику Тедди не хотел считывать, и девушки уходили ни с чем. И дело не в том, что Теодор был слишком глуп или физически не считывал этих знаков, он, конечно, всё понимал; просто он не хотел усложнять себе жизнь и общение с другими людьми – Тедди был слишком вежлив для того, чтобы разбивать сердца отказом или играть с ними, потому что никакая из тех девушек, кто пытались добиться его сердца, ему не нравилась.

Популярности Тедди способствовало всё: его вежливость, скромность и почти рыцарское благородство, начитанность и умение играть на гитаре. После того, как однажды он сыграл на гитаре на школьном концерте, целую неделю ему пришлось прятаться каждую перемену в туалете, потому что поклонницы стали слишком навязчивыми и мешали ему читать, а отгонять их он не хотел, потому что это очень неприятно и невежливо. И когда первоклассница умудрилась подарить ему маргаритку со школьной клумбы, а потом засмущалась и убежала, Тедди поклялся никогда больше не играть на гитаре публично.

Эстер видела сумасшествие, происходящее вокруг Тедди, но они с Зарой, которая была ему как сестра, только смеялись над происходящим. Эстер убедила себя, что никогда не войдёт в этот «клуб сумасшедших фанаток Тедди». Но никогда не говори никогда.

Однажды Эстер пришла в школьную библиотеку взять книгу на выходные и неожиданно встретила Теодора, который уже выносил оттуда целую стопку.

– Привет! – Вежливо улыбнувшись, поздоровался Тедди.

– Привет! Что ты тут такое несешь? – Тоже очень вежливо поинтересовалась Эстер.

– Это… – Тедди замялся, оглядывая стопку. – Я решил перечитать любимого автора. Герберта Уэллса.

– Вау, – удивилась Эстер, опять оглядывая высокую стопку. – Это фантастика, если я не ошибаюсь? Просто я в основном раньше была по детективам, но, думаю, пора почитать что-то новенькое. Не порекомендуешь?

Тут Эстер оторвала взгляд от стопки и посмотрела на Тедди. Никогда она ещё не видела его лицо таким сияющим. Она даже немного опешила.

– Конечно! – Как никогда радостно воскликнул Теодор. – Пойдем, я тебе всё расскажу.

Они вернулись в библиотеку и сели за один из столов. Тедди поставил стопку рядом с ним, брал по одной книге и рассказывал всё, что знал сам.

Вы когда-нибудь замечали, как ярко загораются глаза человека, когда он рассказывает о чём-то, чем он увлекается или любит? Этот огонь может загореться неожиданно на любую тему, о которой вы даже не догадывались, но как не хочется его гасить, когда он уже зажегся! И как бы ты не торопился, как бы неинтересна тебе была бы эта тема, но если человек говорит о ней со страстью, недоступной другим, ты волей-неволей остановишься, прислушаешься и будешь слушать до тех пор, пока он не исчерпает себя. И даже после рассказа остается такое приятное послевкусие, как будто с тобой поделились частичкой этого огня, и теперь твоё сердце пылает также.

Именно так рассказывал Тедди о Герберте Уэллсе. Сначала библиотекарша шикала на него, когда он говорил слишком громко, но потом он всегда возвращался к прежней громкости, и она поняла, что это бесполезно. А когда она поняла, что он говорит о книгах, то и вовсе перестала злиться.

Эстер не смотрела никуда, кроме глаз Теодора. Она теперь видела не просто янтарные красивые глаза, в которые так повально влюблялись все девчонки, но заметила этот огонь, эту заинтересованность. Эта так преобразило его глаза и его лицо, что Эстер волей-неволей задумалась, что, пожалуй, Тедди очень даже ничего, но сразу же отогнала эти мысли, ведь он просто друг!

В конце концов Теодор вручил Эстер всю стопку книг, потом забрал, потому что Эстер было тяжело её нести, помог донести до класса и ушёл на свой урок. А Эстер так и думала о нём весь день.

Через пару месяцев на своём дне рождения Зара попросила Тедди сыграть на гитаре и спеть. Он смутился, но не мог не исполнить просьбу именинницы, а тем более своей подруги и почти сестры. Теодор взял непонятно откуда взявшуюся у Зары гитару, немного её настроил, прокашлялся и начал играть.

Сначала он играл и пел зажато, смущенно, отвыкнув от внимания публики. Но потом он начал забываться за любимым делом и стал петь и играть всё вдохновеннее. Он не смотрел вокруг, а иногда даже прикрывал от удовольствия глаза. Он действительно очень любил играть и петь.

Эстер следила за его тонкими музыкальными пальцами, ритмично и четко, но без рывков снующими по гитаре. Это всё было так красиво, что Эстер не могла не восхищаться.

«Боже» – поймала себя на мысли Эстер. – «Я что, восхищаюсь руками Теодора, моего давнего друга? Нет, так нельзя!»

И Эстер запретила себе смотреть на руки и решила слушать только голос.

Но стало только хуже. Его голос действовал не хуже любого дурмана или рук. Он был бархатистым, низковатым в нужных местах, но очень мелодичным. Эстер поняла, что наслаждалась не самим видом рук или звучанием голоса, но мастерством, с которым Тедди играет и поёт. Хоть и сама она не играла на инструментах и не пела, Эстер имела необходимый слух, чтобы понять и уловить это мастерство.

Когда он закончил, Эстер поинтересовалась, как он выучился так хорошо играть. Тедди засмущался и ответил:

– Я рад, что тебе понравилось. Я, на самом деле, просто всегда хотел этому научиться, но слуха не было. Когда родители подарили гитару, я сначала долго тренировал слух, а потом занимался гитарой каждый день по несколько часов. И сейчас так стараюсь, только времени маловато.

В этот момент сердце Эстер вдруг быстро забилось. Она уважительно посмотрела на Теодора, потом вдруг покраснела, смутилась, и решила уйти. Теперь ей было так сложно разговаривать с Тедди, потому что нужно было говорить правильно, понятно, поддерживать веселый и живой диалог, и не давать ему скучать. Эстер вдруг поняла, что раньше с Тедди было всё проще. И если бы она была немного искушённее в таких вопросах, то знала бы, что это не что иное, как влюбленность. Но Эстер ещё этого не знала.

Через еще несколько месяцев Эстер и вся школа узрела удивительную историю.

Группа парней-старшеклассников повадились задирать юбки девочкам и фотографировать их. Никакие жалобы на них не действовали. Девочки совершенно перестали носить юбки и платья, а мучились в длинных теплых брюках.

Когда Тедди узнал о таком безобразии, он предпринял интересный и неожиданный ход – он подговорил почти всех парней школы прийти всем вместе в один день в юбках, которые они попросили у девочек. В школьных правилах ничего не было написано по поводу ношения юбок парнями, поэтому учителя даже не смогли их поругать, тем более что так нарядилась половина школы. А когда они узнали, ради чего это было сделано, то и вовсе перехотели их ругать.

На одной из перемен Теодор и еще несколько очень грозно выглядящих парней подошли к тем «фотографам» и задиралам, и при всех объявили им, что чтобы ещё хоть раз сделать так, как они делали, им нужно будет сначала сфотографировать их самих в юбках. А учитывая, как грозно они выглядели, не нужно говорить, что такое безобразие в школе прекратилось.

Вся школа, не сговариваясь, перестала общаться с этими задиралами, и такое продолжалось бы долго, если бы Теодор не убедил всех, что их наказание уже достаточно длительное, и задиралы поняли свою ошибку. Так все снова постепенно начали с ними разговаривать.

На Эстер эта история повлияла очень сильно. Когда она позже спросила у Тедди, зачем он сделал это, он ответил, непонимающе взглянув на неё:

– Разве не нужно помогать тем, кто беззащитен в таких ситуациях? Я почувствовал, что у меня есть силы на такое, и сделал это.

И Эстер призналась, что безнадежно влюблена в Теодора. Но не в его волосы, глаза или руки, не в его популярность в школе, но в пылающий в его глазах огонь, его благородство и вежливость даже с теми, кто этого не всегда заслуживал, в его мастерство и постоянную работу над собой. Да, она влюбилась в то, за что его любила вся школа, но влюбилась не так, как все.

Эстер забылась этими воспоминаниями. Она ещё долго сидела и думала, пока с работы не вернулись родители.

– Солнышко, мы дома! – с порога крикнула мама. Эстер сбежала по лестнице вниз, забирая у родителей сумки и куртки.

– Как у тебя дела? – немного напряженно спросила мама.

– Мне уже чуть легче. – Эстер попыталась выдавить из себя слабую улыбку. И она не врала. Она нашла, чем занимать свои размышления, поэтому на время удалось забыться. Правда, стоило только выбраться из приятных воспоминаний, как они уступали место совсем неприятным, которые ещё жгли сердце.

Мама ободряюще улыбнулась и прошла в комнату.

Папа потрепал Эстер по макушке, внимательно заглянул ей в глаза. Эстер кивнула, говоря «Ты был прав, мне поможет только время. Теперь я и сама это чувствую». Папа тоже кивнул и прошёл в комнату.

А потом случился их обычный семейный ужин.

– Милая, тебе, наверное, завтра лучше уже пойти в школу, – сказала мама. – Много уроков пропускать нельзя. Мы знаем, что ты всё равно всё выучишь, и учителя злиться не будут, но их терпение лучше всё равно не испытывать…

Эстер закивала.

– Я сделала все уроки, я могу спокойно завтра идти в школу.

– А математику сделала? – хитро прищурившись спросил папа. – Я могу помочь, если у тебя есть вопросы.

– Па-а-а-ап, – протянула Эстер, улыбаясь и закатывая глаза. – Я уже не в четвертом классе. Хотя, а какой еще предмет может считать самым важным папа-банкир?..

– Ну, а я, как архитектор, тогда должна у тебя проверить… – Вступила мама в разговор и задумалась. – Черчение?

– У нас нет черчения, – еще шире улыбнулась Эстер.

– Тогда я просто поверю, что моя взрослая и умная дочь сама может вполне успешно сделать домашнее задание, – мама подмигнула Эстер и кинула игриво-смешливый взгляд на папу. Папа сделала вид, что обиделся на женскую часть семьи.

Эстер по-настоящему широко улыбнулась. На её щеках появились такие же, как и у мамы ямочки, которые сделали её улыбку очень красивой.

Глава 3

И в это утро Эстер не смогла полюбоваться видом на рассвет, потому что как бы сильно она не старалась отпустить Трис в лучший мир, ей всё ещё было больно. Прекрасные краски просыпающегося солнца больше не казались ей такими яркими, ведь так необходимой части этой красивой картины не было рядом.

Эстер умылась, позавтракала, накрасилась, собрала вещи и полила свои цветы. Она даже поговорила с ниминемного, потому что это сильно успокаивало её нервы. После Эстер отправилась в школу, благо она была всего в паре кварталов, и можно было легко дойти пешком.

Школа Эстер была похожа на самое обычное здание, и только табличка «Школа» над главным входом указывала на род деятельности людей внутри.

В их школе было четыре этажа. И нужно заметить, что в двухэтажном городе, где почти у всех частные дома, школа была самым высоким зданием и сразу была заметна издалека, так как выделялась на общем фоне. Её сделали такой высокой с расчетом на то, что со временем будет больше жителей и им понадобится школа. И жителей стало действительно много, только вот стало мало денег у мэрии города. Они не смогли построить новоприбывшим высотки, так что жители сами себе построили невысокие коттеджи.

По всем подходящим к школе дорожкам стекались печальные и заспанные школьники.

Как и ожидалось, учителя не стали её ругать или даже спрашивать, почему её не было вчера. Все прекрасно знали, что Эстер узнала все задания и всё выучила – такой уж была её слава. И они были абсолютно правы.

На физике всему классу раздали их проверенные контрольные, которые они писали неделю назад. Эстер получила в руки тетрадь, в которой красовалась жирная «3». Дыхание перехватило, слёзы праведного гнева чуть не брызнули из глаз – она неделю готовилась к этой работе! Вся работа была исписана красной ручкой учительницы – и там и сям она делала комментарии, исправляла решение, объясняла что-то. Когда Эстер прочитала все пометки, её щеки вспыхнули алым – она поняла, что ошибки такие глупые! Просто невероятно глупые!

Вдруг опять перед глазами Эстер появилась картинка – она отстегивает проводок у Трис. И это ведь была глупая ошибка!.. Глупая, глупая, глупая!

Опять словно волна накатила на Эстер, потопляя её под собой. Стало нечем дышать, вдруг забились ноздри, зазвенело в ушах.

«Только не сейчас» – мучительно подумала Эстер. Она ведь сидела на уроке, перед всем классом…

– Извините, можно выйти?.. – Эстер подняла руку и спросила, едва ей стало чуть лучше.

– Да, конечно, – учительница даже не взглянула на белое как молоко лицо Эстер.

Эстер вскочила, быстрым шагом вышла из класса и направилась в женский туалет. Хорошо, что там было пусто.

Она оперлась спиной на стену и медленно съехала на пол. Голова кружилась, в ушах всё ещё что-то шумело. Перед глазами стояла Трис, досадные ошибки в работе по физике и собственная никчемность.

Зара ещё в классе заметила, что с подругой что-то происходит. Она немного подождала и тоже попросилась выйти. Когда Зара вошла в туалет, Эстер сидела на полу у стены с опущенной вниз головой.

– Эй, ты чего? – Зара ласково коснулась плеча подруги, садясь на корточки рядом с ней.

Эстер вздрогнула от голоса и неожиданного прикосновения. Она подняла глаза, и Зара увидела блестящие дорожки слёз.

– Да ладдо тебе, ты плохо даписала работу и поэтому плачешь? – Зара извернулась и обняла подругу.

– Нет, я… – Эстер задохнулась, помолчала и снова начала. – Я… Зара, это так…

Зара поняла, что Эстер хочет рассказать ей что-то важное, поэтому лучше всего просто слушать.

– Зара, я отстегнула поводок у Трис… – Эстер опять помолчала, потому что воздуха не хватало. – Я могла бы оттащить её с дороги, если был бы поводок, но я своими руками его отстегнула!

Эстер согнулась и беззвучно затряслась.

– Перестадь, Эстер, ты же тут вообще де при чем… – Зара пыталась успокоить подругу, но это было сложно по простой причине – если человек в чём-то уверил себя, его очень сложно разубедить. Особенно сложно это сделать, если это связано с глубокой виной. Это психологическая особенность, ничего уж не поделать, но сколько неприятностей она принесла людям!

– Теодор вчера позвонил мне, просил с чем-то помочь. Я не смогла, я бросила трубку. А если я сделаю только хуже?.. Если мои промахи и ошибки будут только вредить? Я этого не вынесу! – голос Эстер иногда срывался на истеричный, она захлёбывалась слезами.

Зара молча глядела на подругу, пытаясь сообразить, какие аргументы привести, чтобы вернуть Эстер в чувство, но понимала, что этот сдвиг уже очень сильный.

– Почему вообще люди ошибаются? Это ведь может вредить другим! – Эстер свернулась в клубочек и словно попыталась сжаться в маленькую точку, чтобы ей не было так больно. Но, конечно, это невозможно.

– Эстер, тебе дуждо успокоиться и просто всё хорошедько обдумать и обсудить… – начала говорить Зара.

– Нет, я уже всё обдумала. Я думала все эти два дня! Я отстегнула поводок! Трис умерла, потому что я ошиблась!

Вдруг всё вокруг как-то странно поплыло, Эстер показалось, что её тошнит, сильно закружилась голова. А потом всё резко стало как раньше.

– Перестадь, Эстер, ты же тут вообще де при чем…

– Ты уже это говорила, – не поднимая глаз, сказала Эстер.

– Разве? – удивилась Зара.

Эстер подняла голову и посмотрела на подругу. Нет, она не шутит и не издевается, она правда не помнит, как это сказала.

– Ну да, а потом ещё я сказала, что звонил Теодор…

– Ты этого де говорила… – промямлила Зара, чувствуя себя явно не в своей тарелке.

Подруги уставились друг на друга, пытаясь прочитать в глазах друг друга, что происходит. Но, конечно, ничего не поняли.

– Ты в порядке? – сделала Зара последнюю попытку что-то понять.

Эстер поняла, что она имеет в виду больше физическое состояние, нежели духовное, потому что второе было понятно и предсказуемо.

– Только голова кружится. Так резко закружилась, удивительно! А теперь уже нормально…

– Ладдо, пойдем в класс. Здесь больше дечего сидеть, – Зара обнадеживающе сжала плечо Эстер.

– Хорошо. Ты иди, я ещё умоюсь.

Зара, утвердительно кивнув, ушла. Эстер сняла очки, наклонилась над раковиной и промыла лицо большим количеством воды, а потом поднялась и посмотрела на себя в зеркало.

Вся косметика, конечно, смылась, но её и было не так-то много, поэтому особой разницы было не заметно. Она протерла очки краем платья и надела их, поправила черные кудрявые волосы до плеч, рассмотрела болотно-зеленые глаза, чуть длинноватый нос с несколькими веснушками, длинную шею. Потом тряхнула головой, как будто сбрасывая груз мыслей, и ушла в класс.

Конечно, она никак не могла связать сказанную ею фразу, головокружение и отсутствие диалога, на её памяти уже состоявшегося, хотя и должна бы была.

Оставшийся школьный день прошёл без происшествий, как и тысячи точно таких же дней до него. Эстер избегала Тедди, потому что очень стыдилась своего отказа помочь ему, но, встретившись, стыдилась бы ещё больше объяснять ему, почему так произошло.

Однако Зара, видимо, устроила какой-то разговор на эту тему, потому что в столовой Теодор не подсел к ним, как это периодически бывало, а только издали улыбнулся, при чем, как Заре, так и Эстер. Эстер смущенно улыбнулась в ответ и опустила глаза.

Длинный школьный день наконец-то закончился, Зара и Эстер попрощались на пороге школы и пошли в разные стороны по домам.

Эстер нужно было идти минут десять, а Заре все полчаса. Зара всегда ходила пешком, хотя могла бы добираться на транспорте, по нескольким причинам: она любила ходить пешком, она не хотела тратить деньги и не любила толкучку в транспорте. Да, её кроссовки каждый вечер были похожи на старинный фолиант, к которому никто не прикасался минимум четыре столетия, но отказываться от своей привычки она не хотела.

Эстер сначала не понимала любви к хождению пешком, но идти ей было недалеко, и приходилось ходить. Потом же и Эстер нашла для себя положительную составляющую этого действа – она могла рассматривать виды вокруг. Пусть даже это были дома, которые она видит каждый день на протяжении всей своей жизни, пусть она уже знает каждый камень на дороге – такие прогулки она любила потому, что чувствовала себя максимально живой. Она могла идти своими ногами, дышать, смотреть… Раньше она любила собирать цветы и листья для своего гербария, но теперь не осталось и деревца, листочка которого Эстер не заполучила бы для своей коллекции. Обычно такие прогулки становились ещё лучше вместе с Трис. Вспомнив об этом, Эстер грустно опустила голову и стала смотреть только себе под ноги.

Вернувшись домой, Эстер сразу же занялась домашними заданиями – теперь это было её универсальное средство, чтобы изгнать из головы ненужные и грустные мысли. Когда вернулись родители, она всё ещё была за работой.

– Эстер, мы дома! – крикнул папа, входя в дом.

Эстер отложила уроки и спустилась вниз. Тишина дома наконец-то заполнилась шуршанием, шелестом, звуками шагов и прочими.

– Смотри, что я нашёл для тебя, – сказал папа, вытаскивая из пакета книгу. Она называлась «Как принять вину и освободиться от её груза»

– Спасибо, – криво улыбнулась Эстер.

– Я знаю, может быть, это всё ерунда, – папа уловил эмоции дочки, – но ведь может и помочь.

Эстер посмотрела ему в глаза, увидела безмерную любовь к ней и желание помочь и пожалела о своей первой реакции.

– Спасибо, – сказала она ещё раз, только теперь очень искренне.

После этого Эстер ушла к себе в комнату на второй этаж и, когда доделала уроки, решила заняться чтением.

С первых страниц автор сообщал, что, по его мнению, существует три стадии принятия вины – «Принятие», «Прощение» и «Освобождение».

«Принять» свою вину – это рационально осознать, что виноват именно ты. Ткнуть пальцем в самого себя и точно твердо сказать – это я виноват. «Простить» себя – это не злиться на себя, что ты виноват. Так уж случилось, что поделать! И «освободиться» означает отпустить свою вину, дать ей отделиться от себя и улететь в небытие. Именно тогда душе станет легче. Конечно, можно остановиться только на стадии «принятия», но тогда всю жизнь будешь жить со своей виной и осознанием, что ты виноват. А от этого станет не легче. Можно «простить» себя, но вина будет следовать по пятам всю жизнь. И только после «Освобождения» на душе станет легко, как прежде.

Эстер увлеклась чтением и даже заинтересовалась, поэтому, когда автор начал приводить упражнения для стадии «Принятия», Эстер с готовностью стала их выполнять.

Первое задание заключалось в повторении фразы «Я ошибся/Я ошиблась». Причем именно в такой комбинации, потому что «Я виновен» только усугубит вину, а признание ошибки психологически действует на человека по-другому. Автор объяснял это какими-то исследованиями, но Эстер не особо вникла.

Она села на кровати ровно, вдохнула, выдохнула, и сказала очень уверенно и тихо:

– Я ошиблась.

Неожиданно закружилась и заболела голова, уши заложило, совсем как сегодня в школе.

«Это что ещё за чертовщина?» – подумала Эстер, когда голова резко перестала кружиться.

Некоторое время она недвижимо посидела и подождала, когда голова перестанет кружиться.

– Я ошиблась, – неуверенно и опасливо повторила Эстер.

Голова закружилась опять, да так сильно, что несколько секунд Эстер не могла видеть собственную комнату.

«Ну, точно чертовщина» – утвердилась Эстер. – «Ладно, так уж и быть, это не моё».

Тут и родители позвали на ужин. И мама, и папа внимательно следили за поведением и настроением дочки, пытаясь считать какие-то неуловимые знаки чего-то. Видя, что Эстер глубоко в своих мыслях и словно пытается что-то вычислить, они стали рассказывать о своей работе, неожиданной встрече со старыми друзьями и прочем, и прочем.

– А как у тебя прошёл день, дорогая? – осторожно спросила мама.

Эстер вспомнила безрадостный вид из окна, свои слёзы из-за ошибок в контрольной по физике и жизни и то, как она сидела на холодном полу женского туалета и размышляла о бытие. А, ну ещё и непонятно откуда взявшееся кружение головы, появляющееся в самые неподходящие моменты.

– Отлично, – выдавила из себя улыбку Эстер.

Я соврала бы вам, если бы сказала, что Эстер никогда не врала родителям. Если вы встретите человека, который говорит, что никогда не врет – не верьте ему. Банальный пример – если он хочет спрятать от именинника подарок, он будет говорить ему правду? Все мы так или иначе врём, дело только в количестве этого вранья и его необходимости. Эстер не любила врать родителям, но теперь она не хотела их беспокоить.

– А как тебе книга? – спросил папа. Они оба видели странную реакцию дочери, но знали, что она расскажет им сама, если захочет.

– Ну, я начала читать… – неопределенно начала Эстер, и её мысли сразу же унеслись к странному головокружению.

Вдруг на кухонной полке зазвенел таймер.

– Извините, это я ставила овсяное печенье в духовку, – вскакивая, сказала мама, делая ударение на слове «овсяное», потому что знала, как сильно его любит дочка. – Продолжай, милая.

– Там довольно интересная теоритическая часть. А первое практическое упражнение – чтобы принять свою вину, нужно научиться говорить «Я ошиблась»…

Голова опять жутко закружилась, картинка поплыла перед глазами, всё смешалось и закрутилось. Эстер схватилась за стол, чтобы не упасть и не стукнуться.

– А как тебе книга? – спросил папа.

Эстер посмотрела на него так, как будто он только что раскрыл ядерные коды Пентагона.

На полке зазвенел таймер.

– Он ведь уже звенел… – промямлила Эстер.

Мама с папой переглянулись.

– Нет, милая, – как можно мягче сказала мама. – Я заводила его только один раз, и только сейчас он прозвенел этот один раз.

Эстер хотела сглотнуть слюну, но во рту резко стало сухо как в Сахаре, а на лбу наоборот проступили дорожки холодного пота.

– Я, пожалуй, пойду… – Эстер встала из-за стола и не нетвердых ногах ушла к себе в комнату.

Мама и папа опять переглянулись, но решили дать Эстер хотя бы десять минут, чтобы разобраться с самой собой.

Эстер закрыла дверь в комнату, оперлась на неё спиной и съехала вниз.

«Так, мне это не показалось?»

Эстер вдруг неожиданно посетила интересная мысль. Она взяла телефон, открыла время с точностью до секунд и, волнуясь, тихо сказала:

– Я ошиблась.

Кажется, она даже начинает привыкать к головокружению.

Когда всё вокруг перестало кружиться, Эстер посмотрела на часы. Они показывали ровно на десять секунд меньше, чем должны бы были.

Эстер долго и упорно пялилась в телефон, а её мозг совершенно отказывался понимать, что тут происходит. Потом она попробовала этот фокус ещё раз – время опять отмоталось назад на десять секунд. Она даже ущипнула себя, пытаясь убедиться, что это не сон и не бред, да так сильно, что теперь, наверное, будет синяк. Но всё оставалось также – время отматывалось на десять секунд назад.

Эстер откинула голову назад и закрыла глаза. Раньше она догадывалась, что сходит с ума, но теперь совершенно в этом убедилась. Ведь никакой нормальный человек так не может!

«Удивительно только, что для сумасшедшей я уж больно здраво и чисто думаю», – подумала Эстер. – «Может быть, ещё не всё потеряно?..»

Раздался мягкий стук в дверь.

– Милая, всё хорошо? – ласково спросила мама.

Эстер вскочила с пола и села на кровать, чтобы её голос звучал оттуда, а не из-под двери.

– Да, просто целый день сегодня кружится голова.

– Может быть, дать тебе таблетку? – послышался в ответ немного обеспокоенный голос.

– Да, пожалуйста, – Эстер вдруг пришла мысль, что таблетка могла бы что-то исправить, хотя в глубине сознания она понимала, что никакая таблетка ей не поможет.

Мама принесла таблетку и стакан воды и протянула их дочке. Она внимательно глядела на неё, стараясь отыскать признаки недуга. А Эстер же попыталась сделать веселое лицо, потому что она уже точно решила не рассказывать родителям о своём новом «таланте» отматывать время. Она не хотела пугать их ещё больше, потому что они и так волновались за её состояние, да и к психиатру она тоже не собиралась.

Эстер постепенно убедила себя, что всё ей просто привиделось, приснилось или придумалось, и решила, что никогда не будет использовать эту свою «силу». Она старалась максимально избегать возможных проблем, потому что ей и так было очень тяжело и неприятно на душе, да и проблем и без «таланта» хватало.

Последующие две недели она прожила как на конвейере в страшном сне: дом – школа – домашка – дом – школа – домашка… Она старалась занять свои мысли, буквально «забить» их информацией и размышлениями о других вещах, а с этим успешно справлялись именно школьные домашние задания. Родители не раз почти что умоляли её выйти на улицу и погулять, потому что она и до этого не охотно отвлекалась от домашних работ, но теперь просто не вылезала из-под груды бумажек. Эстер сердито отнекивалась.

На самом деле, она просто была напугана, почти что в ужасе. Смерть её любимицы, панические атаки (хотя и короткие, но неприятные), теперь ещё какой-то «дар» – в жизни Эстер происходили изменения, а она не имела ни малейшего понятия, что с этим делать, и даже к кому обратиться за помощью. Раньше таким универсальным средством помощи были родители, но Эстер теперь просто боялась их напугать. И вот так самым легким решением оказалось закрыться в себе от всего мира.

Эстер прекрасно знала и понимала, что так делать нельзя, надо выйти из своей скорлупы и решать проблемы, а не прятать их, но так легко думать об этом или судить других со стороны, и почти невозможно сделать это самому.

Все вокруг заметили, что Эстер закрылась в себе, посерела и потускнела. Немногие знали, в чем причина, и уже тем более все думали, что никак ей не помогут. Кроме родителей и Зары, конечно.

На исходе второй недели такого поведения мама, когда они вместе с Эстер завтракали, а папа уже ушел на работу, глубоко вздохнула и начала разговор.

– Милая, я прекрасно вижу, что ты спряталась в себе, как в скорлупке.

Эстер подняла на маму глаза. Она действительно почти физически изменилась, потому что её глаза больше не блестели, даже сама кожа как будто была серой. Она осунулась и даже немного похудела.

– И поверь, это совершенно не то, что тебе следовало бы сделать, – тут мама запнулась, подыскивая слова для следующей фразы. – Гибель близкого – это всегда больно, но жизнь не останавливается.

Мама пронзительно посмотрела на дочку. Эстер внимательно слушала.

– Ты молода, красива, твои ноги ходят, руки могут что-то делать. Ты можешь дышать, смотреть, слушать! Ты можешь ощущать мир во всех его красках.

Эстер почувствовала, что никогда ещё мама не говорила так правдиво и точно.

– Никакой день никогда не повторится. Тебе будет 16 только один раз в жизни, и я, как твоя мама, хочу, чтобы всю свою жизнь, каждый её день, ты провела счастливо. Я знаю, это не всегда возможно, – уточнила она, заметив скептичный взгляд. – Но и для горя и для радости должно быть своё время. Жить нужно здесь и сейчас, потому что другой жизни никогда не будет.

Обычно людей очень раздражают такие разговоры, но мама говорила это так искренне, что Эстер прислушалась и даже согласилась. В ответ на слова мамы она кивнула. Мама этим вполне удовлетворилась, потому что поняла, что это не дежурный жест, а сигнал того, что дочь примет её слова к размышлению.

Позже обдумывая эти слова, Эстер решила, что этот дар (она столько о нём думала, что даже саркастичные кавычки теперь убрались) зачем-то ей дан. Сложно сказать, зачем, но это не значит, что Эстер не может им пользоваться, так ведь?

Мама права – нельзя допускать, чтобы жизнь прошла мимо тебя. Каждую её минуту нужно проживать, нужно пользоваться всем, что жизнь даёт, или даже стараться заработать больше того. И вот жизнь даровала Эстер этот «талант».

«Это дано мне неспроста. Это дано мне зачем-то. Я должна узнать, зачем» – уперто как мантру повторяла Эстер. Она сталась максимально убедить себя в этом, а для того, чтобы это сделать, как показывает практика, нужно миллион раз повторить это себе. И это сработало. Панический, почти животный страх перед неизвестностью ушёл, остался только интерес и любопытство.

И вот однажды вечером Эстер решила начать свои полевые испытания. Она села за свой рабочий стол. Очень долго рассматривала уже тысячи раз изученные углы стола и каждый миллиметр его поверхности. Она волновалась, поэтому и оттягивала, как могла, но даже самой себе не хотела в этом признаваться. Потом она встала и заперла дверь комнаты, но после всё-таки отперла, потому что если с ней что-то случится, родители смогут быстрее войти и помочь. Затем она села за стол и зачем-то нервным движением включила настольную лампу.

Ещё немного подумав, она взяла чистый лист бумаги и начала писать:

«Испытания способности под кодовым названием «дар»

Испытание 1

Цель: выявить продолжительность перемещения во времени»

Эстер отложила ручку, взяла свой смартфон и открыла самые точные часы. Она дождалась ровного времени и тихо сказала «Я ошиблась».

Чтобы не рухнуть со стула, Эстер ухватилась за стол. Но это не продлилось долго, и пелена перед глазами скоро ушла вместе с головокружением.

Едва это закончилось, Эстер взглянула на часы. Перемещение происходит ровно на десять секунд назад, ни миллисекундой больше. Так Эстер и записала на листке.

Следом она стала экспериментировать над фразой. Как только она не издевалась над словами «Я ошиблась»: меняла род и время у глагола, говорила тихо, говорила только шевеля губами, придумывала эквиваленты с совершенно другими словами и говорила, набив рот овсяным печеньем, которое прятала под кроватью, как запас на черный день. Выяснилось, что работают только фразы «Я ошибся» или «Я ошиблась», и ни буквой по-другому, однако произнести их можно с любой громкостью, в том числе только шевеля губами или с полным ртом печенья. Эстер и это записала на листке, параллельно дожевывая печенье и пряча упаковку обратно под кровать. Вообще-то, так нельзя было делать, но уж слишком оно вкусное.

После этого Эстер вдруг пришло в голову, что так можно перемещаться несколько раз подряд и тогда возвращаться во времени сразу надолго… Это звучало очень заманчиво и даже слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Эстер вернулась назад один раз, и едва она почувствовала, что пелена перед глазами рассеивается, как снова сказала заветную фразу. Однако ничего не произошло. Пелена просто рассеялась окончательно, а Эстер поняла и увидела по времени на телефоне, что это не сработало.

Какое-то время Эстер размышляла, что могло пойти не так, а потом поняла, что дар просто не даст перемещаться больше, чем на десять секунд, и поэтому ей нужно прождать минимум одиннадцать, чтобы снова переместиться.

Так Эстер и попробовала сделать. Она переместилась, поставила таймер на одиннадцать секунд, а когда они прошли, она снова смогла вернуться во времени безо всяких проблем. Поправив выбившуюся прядь и очки, она и это тоже записала в лист экспериментов.

Теперь ей стало жутко интересно, что же происходит с вещами вокруг, когда она возвращается во времени. Склеиваются ли разбитые вазы? Сшивается ли ткань? Гаснет ли огонь? Вытираются ли разлитые жидкости? Воскресают ли… Хотя нет, это уже слишком.

Эстер оглядела комнату в поисках того, что можно было бы разбить. На стеллаже стояла статуэтка кота, которую ей когда-то подарила Зара, и она была единственной подходящей вещью. Эстер взяла эту статуэтку и открыла окно.

Неужто она, тихая и воспитанная девочка Эстер, сможет кинуть из окна подарок подруги и сознательно и специально его разбить? Эстер долго смотрела на статуэтку. Кот мило улыбался, как бы странно это не звучало. Сердце Эстер едва не разбилось от собственной никчемности – она хотела разбить подарок подруги, который ей дорог? И почему – ради какого-то дурацкого эксперимента?

С отвращением к себе Эстер поставила статуэтку обратно и закрыла окно. Но какой-то голос внутри шепнул ей: «Она ведь легко восстановится обратно. Нет никаких причин думать, что всё не вернется назад». Эстер мучительно и долго думала, чтобы такого ради эксперимента можно бы было разбить безболезненно, но совсем ничего не приходило в голову. Тогда она вздохнула, ткнула мизинцем в переносицу очков и закусила губу. Какое-то время она постояла так, а потом открыла окно, взяла статуэтку и резко вышвырнула её в окно, пока голос разума в очередной раз не остановил её. Она проследила за траекторией полета, и путь статуэтки закончился у ствола большого дерева, где она разлетелась на куски.

Сердце Эстер сжалось и ей вдруг стало противно самой от себя. Она прошептала заветные слова.

Голова закружилась, только в этот раз Эстер показалось, что она потеряла ориентацию даже самой себя, не то что пространства вокруг.

Когда всё закончилось, Эстер обнаружила себя стоящей у окна и держащей целую и невредимую статуэтку в руке. Она кинула взгляд на улицу, но осколков не было на месте. Словно что-то тяжелое упало с сердца Эстер и ей стало легче. Она закрыла окно и поставила статуэтку на место. Кот улыбался.

«На сегодня хватит» – решила Эстер. Её бедная голова не выдержала бы ещё испытаний.

Глава 4

Удивительно, но это была первая ночь почти за месяц, когда Эстер уснула очень быстро и спокойно, без долгих размышлений и кошмаров, словно ей вдруг стало немного легче.

Утром, распахнув занавески, Эстер с надеждой выглянула в окно. Она сама не знала, что такого хочет там увидеть, да и дело было не в том, что она увидит, а как на это отреагирует. Однако красивый вид рассвета над морем опять не принес ей былого наслаждения, умиротворения и ощущения полноты жизни. Эстер глубоко вздохнула и отошла от окна.

В школе Эстер чувствовала себя максимально незащищенной и испуганной. Ей казалось, что все вокруг уже знают её тайну, шушукаются за спиной, обсуждают, готовятся высмеять её. Нужно ли говорить, что такая паранойя всего лишь была следствием предыдущих недель панического страха и закрытости в себе?

Эстер даже не догадывалась, но, по крайней мере, два человека точно за ней наблюдали, и одним из них была Зара. Она давно заметила, что подруга изменилась, только вот не могла понять, почему Эстер не рассказывает ей о причинах. Зара не хотела давить на Эстер и ждала, когда та расскажет сама, хотя и была почти что обижена за такую скрытность.

Подруги шли вместе по коридору в класс. Зара рассказывала свои самые недавние приключения.

– …И вот эта самая милая бабушка и говорит мде: «А де пошла бы ты, Зара…». Ду, тут я де выдержала, бросила поддос и ушла. Какова бабушка, а? Я перед дей да заддих лапках бегала, а ода дедовольда! Или я в чем-то де права, как ты думаешь?

Эстер никак не могла сосредоточиться на рассказе подруги из-за своих размышлений, поэтому уловила только «Как ты думаешь?». Она посмотрела на Зару, потом оглядела всё вокруг, пытаясь найти предмет разговора, а потом сказала первое, что пришло на ум:

– Я думаю, сегодня отличная погода.

Зара залилась смехом. Ей было немного неприятно смеяться из-за вечно заложенного носа, но удержаться она не могла. Зара смеялась очень громко и отрывисто, прямо как чайка, и очень искренне.

Эстер сначала удивленно смотрела на неё, а потом улыбнулась, потому что невозможно было не улыбаться от смеха Зары.

– Ты ведь… Ты ведь это десерьездо? – отсмеявшись, спросила Зара.

Эстер испуганно взглянула на неё, не зная, как выкрутиться.

– Эстер? – увидев испуг подруги, удивилась Зара.

Вдруг молнией пронеслась в голове Эстер спасительная мысль.

– Я ошиблась. – Тихо сказала она.

«Как же уже надоело это головокружение!» – подумала Эстер. – «Как будто без этого нельзя!»

– …Я перед дей да заддих лапках бегала, а ода дедовольда! Или я в чем-то де права, как ты думаешь?

– Я думаю, ты абсолютно права, – с видимым облегчением сказала Эстер, уловив, наконец, суть разговора.

Зара улыбнулась и задрала нос. Теперь, когда подруга подтвердила её собственное мнение, она была довольна собой.

Эстер едва слышно выдохнула. Всё обошлось.

«Значит, у людей не остаётся воспоминаний…»

И вроде бы её совершенно не взволновала эта мысль, вроде бы даже она не собиралась этим пользоваться, но на подкорке сознания это отпечаталось, и так просто стереть это уже было нельзя.

– Эстер, сколько ног у насекомых? – учительница биологии выжидающе посмотрела на стоящую у доски Эстер.

– Четыре? – не очень уверенно сказала Эстер.

Учительница грустно отрицательно покачала головой, цокнула языком и что-то записала в журнал.

– Я ошиблась.

И снова всё расплылось.

– Эстер, сколько ног у насекомых?

– Шесть? – ещё менее уверенно сказала Эстер, немного прищурившись.

– Да, Эстер, чуть больше уверенности, ты ведь всё знаешь. – Учительница записала что-то в журнал, взглянула на Эстер и улыбнулся.

Эстер слабо улыбнулась в ответ. Она не могла поверить, что только что обманула человека, к тому же учителя. Её щёки покраснели как рябина от осознания собственной слабости и подлости, но она уже не могла ничего исправить. Эстер молча села за парту.

«Неужели я теперь не буду той милой и честной маленькой девочкой?» – удивленно подумала Эстер. А следом за этим ей пришла другая мысль, которую она поспешно отогнала от себя: «Давно пора».

Знаете, бывает, что какая-то мысль становится такой навязчивой, что как бы ты ей не сопротивлялся, понимаешь, что избавиться уже не сможешь. И эта мысль постепенно забирает тебя себе, обволакивает, завоевывает, и вот ты уже не отвяжешься от неё.

Такими мыслями для Эстер стали все мысли о её даре. Ей представлялось бессчётное количество ситуаций, когда она могла очень успешно его использовать и выходить из разного рода происшествий совершенно без последствий для себя. И как бы сильно она не хотела не использоваться свой дар на такие, как Эстер казалось, подлые вещи, она не смогла бы сопротивляться искушению. Наверное, никто бы не смог.

Каждый следующий день, наверное, целый месяц Эстер приходила в школу новым человеком. В ней росло и укреплялось убеждение, что дар полностью в её власти, она может управлять им, а заодно до какой-то степени тем, что происходит вокруг.

«Власть развращает» – я думаю, вы слышали это много раз. Но на Эстер такая «власть» подействовала иначе. Она стала увереннее в себе.

Казалось бы, это совершенно неплохо! В чем подвох? – спросите меня вы. Что ж, я вам объясню.

Да, в народе бытует мнение, что уверенность в себе – это хорошо, и это правда замечательно. Уверенный в себе человек всегда знает себе цену, он не даст себя обижать; от его поступи веет уверенностью, каждое движение пропитано уважением к себе. И люди это чувствуют, и тянутся к нему, а он заражает их уверенностью. Но самое главное: эта уверенность происходит биологически-естественно и даже, кажется, ничем не обоснована. Человек просто любит себя за то, что он вот такой прекрасный существует. И, как правило, если говорят, что уверенность в себе – это хорошо, то говорят именно про такой вид уверенности.

Но бывает по-другому: так, как было у Эстер. Её уверенность произошла не от того, что она приняла себя такой, какая она есть, а от того, что многое теперь в её руках. Если хотите, это даже можно сравнить с диктаторством.

Но всё это было неправильно! Такая уверенность слишком недолговечна, она очень хрупка, и даже зла. Она не принесет ничего хорошего ни окружающим, ни носителю, она не будет привлекать людей и зажигать их глаза огнем интереса. Эта злая уверенность только ожесточает сердце и делает его безразличным к тому, кто слабее самого уверенного человека.

Эстер под действием этой уверенности, конечно же, не могла выйти из депрессии, хотя это именно то, что ей нужно было бы сделать в срочном порядке. Она закрылась в себе ещё сильнее, только теперь это было не желание печального человека пережить своё горе внутри себя, а стремление спрятать внутри себя то, о чем не должны были догадаться другие. Сердце Эстер покрывалось коркой равнодушия и злого превосходства.

Однажды на уроке весь класс разделили на группы и все они должны были выполнить какую-то работу. Эстер ненавидела такие работы, потому что она, как ответственная отличница, выполняла её почти целиком сама.

И вот вся группа уселась возле Эстер и уставилась на неё, ожидая предложений. Эстер со вздохом выложила свою идею. Тогда Лиззи, которая недолюбливала Эстер и отвергала любые её слова, сказала:

– По-моему, это бред, а не идея.

– Иди ты к черту, Лиззи. Не нравится – предлагай сама.

Повисла тишина. Все недоуменно переглядывались.

Никто и никогда не мог бы и в страшном сне придумать такое. Чтобы Эстер огрызнулась в ответ на грубые слова? Да никогда! Эстер была бы выше этого, она бы очень умно и саркастично отшутилась, зарывая врага в землю по самую шею, она выдержала бы холодное и гордое превосходство, очередной раз доказав, что не просто так её считают лидером.

Но что-то произошло, и такого не случилось. Для всех стало ясно как день, что с Эстер что-то не так.

«Я что, сказала это вслух?» – Эстер оглядела ошарашенные лица вокруг и притихшую Лиззи. – «Черт, почему они так смотрят на меня? Я что, всегда должна быть милой и доброй? Пошли к черту!»

Эстер насупилась и спрятала руки в карманы. Потом ей пришла мысль, что было бы неплохо вернуться назад и исправить, но она опять уперлась.

«Ради них еще стараться? Обойдутся!»

Зара же окончательно убедилась в своих догадках и поняла, что наступает пора ей действовать. Только вот Зара не знала, что и ещё один человек кроме неё следит за состоянием Эстер. Это был Теодор.

Зара и просила его дать Эстер время, а он, хотя и не понял зачем, согласился ждать и не давить лишний раз. Но вот от случайных наблюдений за двумя подругами он не мог устоять, тем более, что это происходило совершенно случайно, всё-таки они в стенах одной школы. Сначала Тедди, как истинный джентльмен, всячески изворачивался, чтобы не видеть: уходил, поворачивался спиной и находил тысячу причин, почему именно в эту минуту ему нужно быть на другом конце школы. Всё-таки, если просить о чем-то Тедди, он выполнит это даже с порой излишним старанием.

Но когда однажды Эстер попалась ему на глаза, он понял, что так больше не сможет. Эстер вся ссутулилась и помрачнела, её глаза впали. Сначала они были просто мрачными, и Теодор догадался, что случилось что-то плохое, потом они стали испуганными, и Тедди испугался за неё, а потом – мрачно-решительными, и Теодор вконец потерялся в догадках. Он совершенно не мог смотреть на подобный ход вещей, он чувствовал, что как настоящий друг должен прийти к ней на помощь, а если нужно, то, как настоящий джентльмен, защитить от всяких угроз своими кулаками или мозгами. Ну, или вызвать полицию.

Едва прозвенел звонок, Эстер запихала свои вещи в сумку и вылетела из класса. В коридоре она столкнулась с Теодором, как ей подумалось, совершенно случайно.

– Привет! – улыбнулся он ей. – Есть минутка? Нужно поговорить.

Не дожидаясь ответа, Тедди взял Эстер за предплечье и увел куда-то в безлюдный закуток школы. В своём теперешнем состоянии Эстер обязательно стала бы сопротивляться, но ощущение руки Теодора на своей руке совсем затуманило ей голову.

– Зара просила не допытывать тебя, что случилось, но я больше не могу. Ты как в воду опущенная уже больше месяца, я не могу спокойно наблюдать, как происходит беда… – Тут Тедди запнулся. – С моим другом.

– Трис погибла, – коротко бросила Эстер.

Эстер очень много думала о Теодоре последнее время. Почему он так резко отдалился от неё с Зарой? Почему не интересуется происходящим? Не обижается ли он на неё после того звонка с просьбой о помощи?

«Имеет полное право обидеться» – обычно с горечью отвечала себе Эстер на этот вопрос.

Но потом ей в голову пришла замечательная мысль – хорошо, что Теодор и сам отдаляется. Она ведь не хочет ему навредить, а значит, он должен быть далеко от неё.

Сначала эта мысль разбивала ей сердце. Отдалить Теодора, которого она так долго любит?.. Это невыносимо. Но потом голос разума всё чаще говорил ей, что именно так и нужно сделать.

Когда Эстер поняла, что тогда нужно отдалить и Зару, она запретила себе размышлять над этим вопросом, потому что это было уже слишком для её и без того огорченного и воспаленного ума.

– Эстер, – Теодор протянул руку и опять взял Эстер за предплечье, – Я соболезную.

Его сердце действительно разрывалось. Теперь-то он всё понял, всё встало на свои места.

– Спасибо, – едко сказала Эстер и выдернула руку, а её сердце облилось кровью от этой желчности.

Глаза Тедди распахнулись.

«Что же делать? Я хотел помочь ей, но она только отторгнет меня. Нельзя предложить помощь в лоб, нужно сделать всё хитрее. Может быть, она ещё сможет понять всё сама…»

– Ты ведешь себя не так, как вела бы себя… Эстер. Ты сильно изменилась.

– Да. – Колко и едко бросила Эстер, ставя акцентную точку в конце. Её сердце просто кровью обливалось и кричало: «Зачем же ты так с ним? За что?», но так было нужно. Эстер никогда не простила бы себе, если бы навредила Теодору.

– Ты… – Теодор вдруг на секунду задумался, а потом, как будто набравшись смелости, закончил: – Ты мне нравилась другой.

У Эстер перехватило дыхание. «Нравилась, нравилась, нравилась…» – отдалось эхом в её голове. Она посмотрела на Тедди, и восторженные болотно-зеленые глаза встретились с решительными медовыми. Теодор кинул лишь взгляд и быстрым шагом ушёл. Эстер сделала было шаг за ним, но поняла, что этого не нужно.

«Я нравилась Теодору. Я нравилась Теодору. Я нравилась Теодору…» – эта мысль вскружила Эстер голову. Она не могла поверить: то, что было её мечтой два года, вдруг осуществилось! Это было настолько невероятно, что Эстер ущипнула себя, чтобы проверить, не сон ли это. Человек, нежную привязанность к которому она лелеяла столько времени, которым так долго восхищалась, о котором так долго мечтала, признался, что она ему нравится!…

И только она хотела на крыльях любви полететь по своим делам, как вдруг поняла, что тон беседы был не похож на романтичное признание. Теодор сказал, что… Он в ней разочаровался!

По сердцу вдруг словно полоснули ножом, Эстер замерла на месте. В голове была звенящая пустота, а мир вокруг словно исчез.

Зачем же она говорила так колко и едко? Почему так ужасно вела себя всё последнее время?

«Ах, да» – горько подумала Эстер. – «Я же хотела оттолкнуть его. А заодно, видимо, и всех людей на Земле»

Но какая-то дерзкая решимость поднялась внутри. Она хотела это сделать, планировала? Да, и она это сделала! Значит, всё идет по плану, всё хорошо.

Весь оставшийся школьный день Эстер прожила словно в лихорадке. Она не могла дождаться, когда можно будет убежать домой и утонуть в уроках, забить себе мысли, да ещё чтоб её никто не видел.

Наконец-то уроки закончились. Эстер спускалась с лестницы перед школой, чтобы убежать домой, когда её окликнул знакомый голос. Эстер оглянулась и увидела Зару.

– Эй, подруга, хотела уйти, де попрощавшись? – весело сказала Зара, подходя и обнимая Эстер. – Как тебе идея сходить посидеть в какой-дибудь кафешке?

На лице Эстер отразилось желание испариться, и она открыла рот отказаться, но Зара быстрее нее сказала:

– Радьше тебе дравились такие посиделки.

Эстер закрыла рот.

– Вот и славно! – воскликнула Зара, подхватила хотевшую начать сопротивляться Эстер под руку и повела в какую-то ближайшую кафешку.

И вот они сидели вместе за столиком в дальнем углу и попивали молочные коктейли. Зара старалась как можно более непринужденно болтать, словно в их общении ничего не изменилось, словно Эстер не стала серой (да и злой) тенью самой себя. Зара даже позаботилась о том, чтобы Эстер принесли её любимое овсяное печенье, только вот подруга проявляла к нему необычайно мало интереса.

Эстер на всё отвечала с натяжкой, сначала тоже стараясь вторить весёлому тону, но постепенно становилась более мрачной и раздражённой. Зара заметила это и поняла, что пора переходить к сути разговора и его цели. Зара взяла ладони Эстер в свои и вкрадчиво и четко начала говорить:

– Эстер. Я давдо поклялась, что чтобы де произошло, я остадусь твоей подругой в благодардость за то мдогое, что ты для медя сделала.

Эстер покраснела и смутилась. Зара редко делала всё так напыщенно, но это только подчеркивало важность происходящего.

– У тебя случилось горе, это правда. И я старалась помочь тебе его пережить. До то, что происходит с тобой теперь, де отдосится к дему. Это… Это что-то другое, я чувствую. Ты стала другой.

Эстер вдруг второй раз за день прожёг жуткий стыд. Как долго она вела себя так отвратительно! Как только её друзья не отвернулись от неё?

– Ты стала другой, и я де могу подять, от чего это произошло. Ты обещала делиться со мдой всем, до теперь молчишь. А я де смогу подять, как тебе помочь, если де буду здать причиду.

Зара выдохнула. Она всё это время не отводила взгляда от подруги и увидела то, что видела в ней еще давно в детстве: корочка льда, покрывавшая её сердце, постепенно трескалась и старалась растаять, Эстер старательно растапливала её.

– Я теперь боюсь сама себя, – тихо сказала Эстер и замолчала, не в силах продолжить.

– Боишься ошибок, как тогда, в туалете на физике? – Попыталась помочь Зара.

– Да, и ещё другое… – Эстер опять замолчала. – Ты подумаешь, что я сошла с ума.

– А до этого ты была вполде здорова? – со смешком сказала Зара, но потом поняла, что сострила не вовремя, и всё действительно серьезно.

«А уж и правда, не сошла ли она с ума?» – подумала Зара. – «Так бояться собственных ошибок не вполне здорово»

Эстер чуть наклонилась к Заре, осмотрела, не подслушивает ли кто, и как можно тише сказала:

– У меня появился дар.

Зара не придумала ничего лучше, чем вопросительно вскинуть бровь.

– Я могу перемещаться назад во времени на десять секунд.

Зара вскинула вторую бровь, и теперь её лицо выглядело удивленным.

«Господи, что делать с сумасшедшей подругой? Звонить в психушку?»

– Зара, если не поверишь мне ты, не поверит никто! – Умоляюще шептала Эстер.

– Ты же подимаешь, что в это, мягко скажем, слождо поверить?

Эстер всё ещё умоляюще смотрела на подругу. Зара вздохнула.

– А, погоди, я придумала, как тебе доказать! – вдруг всполошилась Эстер.

Она достала из рюкзака телефон, открыла точные часы и положила на стол.

– Задумай какую-нибудь абсурдную фразу. Через двадцать секунд скажи её. Я услышу, вернусь и скажу тебе её ещё до того, как это сделаешь ты из будущего.

Казалось бы, бровям Зары уже некуда было стремиться ещё выше, хотя её изумление только нарастало. Но пришлось согласиться.

Они выполнили всё по плану. Эстер вернулась и сказала:

– Черная морковь и фиолетовый помидор растут на кровати. Что это за ерунда вообще?

Изумление теперь достигло своего пика.

– Я же говорила. – Эстер была рада, что убедила подругу.

Сначала Зара вообще ничего не могла сообразить, но потом целая куча вопросов хлынула из неё:

– Когда это появилось? Как одо появилось? Что ты с этим делаешь? Есть какой-то лимит? Как долго это будет?..

Эстер остановила поток вопросов движением руки.

– Ты правда думаешь, что мне это выдали в коробке вместе с прилагающейся инструкцией по эксплуатации? Как долго во мне это было, я не знаю, но впервые я заметила тогда на физике. Я просто говорю определенную фразу, и оно срабатывает.

И тут Эстер замялась. И действительно, а для чего она использовала свой дар?

Перед Эстер промелькнул последний месяц, когда она решила, что её способность полностью в её власти и руках, и она может творить всё, что захочет. Эстер врала учителям, что вообще-то всегда считала неприемлемым, забывала про домашнюю работу, постоянно что-то проливала и даже не удосуживалась убирать за собой, грубила всем и каждому, если у неё было подходящее настроение, а ещё перебила и изорвала множество вещей только чтобы проверить их «восстанавливаемость».

В этот момент Эстер убедилась, что один из кругов Ада – это стыд, потому что он жжёт так сильно, что почти физически больно. Её щеки разгорелись и раскрасились красным, она опустила глаза.

Зара поняла её.

– Что бы ты там де творила, всегда в твоих руках возмождость это исправить.

Эстер кивнула.

– И я всегда буду рядом.

Эстер с благодарностью посмотрела в глаза Зары.

– А сколько может быть раздых вариадтов, как можно использовать твой дар! – с восхищением протянула Зара. – Ты могла бы помогать людям!

– Зара, волонтёрство – твой конёк, – усмехнулась Эстер.

– Ду почему сразу володтерство? Просто помогать окружающим. Мы порой даже де здаем, скольким людям вокруг мы дужды. Ты ведь можешь творить удикальдые вещи! С твоим даром помогать – это прямая обязаддость.

Эстер посерьёзнела и отрицательно покачала головой – страх навредить людям никуда не исчез. Она ведь могла бы как обычно сделать всё только хуже.

Домой Эстер вернулась уже к ужину.

– Ма, па, я дома! – крикнула она, входя. Мама возилась на кухне, а папа вышел в коридор.

– Почему тебя так долго не было? – строго спросил он.

– Я была в кафе с Зарой, совсем забыла позвонить, – стушевалась Эстер. – Прости.

Строгость сошла с его лица, папа выдохнул. Он подошёл и крепко обнял её, целуя в макушку.

– Я никогда не против, когда ты даешь себе отдохнуть, но предупреждай, чтобы мы знали, где ты.

– Конечно, папуля, – ответила Эстер, крепко обнимая его.

Эстер вошла на кухню, и мама собиралась пожурить её за долгое отсутствие, но по лицам мужа и дочери поняла, что необходимый разговор состоялся и в повторении не нуждается.

– Милая, как ты вовремя! Поможешь нарезать салат на ужин?

Папа ушёл куда-то в другую комнату, Эстер помыла руки и овощи и взяла в руки нож. Она уже протянула руку к помидору, чтобы начать его резать, как вдруг перед её глазами опять мелькнул кадр, как она отстегивает поводок Трис.

Опять словно океаническая волна накрыла её, закружила и Эстер стала захлёбываться, сердце громко стучало в висках. Нож едва держался в её руках.

Но сознание не остановилось на одной картинке. Оно стало подсказывать Эстер, какими способами она прямо сейчас может навредить этим ножом всем, кого любит, и это было абсолютно невыносимо. Нож выпал из рук Эстер и звучно стукнулся об пол.

«Ты мне нравилась другой» – на Эстер смотрели укоризненные медовые глаза. «Я всегда буду рядом» – перебило его теплое ощущение чужой руки на её собственной.

– Милая, ты в порядке? – Мама подошла со спины и её мягкая ладонь опустилась на плечо дочери.

– Я так больше не могу! – со слезами прошептала Эстер, резко разворачиваясь к маме и утыкаясь лицом в её плечо.

– Ну-ну-ну, детка, что произошло? – Мама приобняла Эстер.

– Я так боюсь наделать ошибок, которые могут навредить другим! – сквозь поток слёз выговаривала Эстер. Слишком много эмоций было испытано за этот день, такая разрядка была совершенно необходима.

– Почему ты думаешь, что твои ошибки могут навредить другим?

– А разве не могут? Разве такого уже не было? – прерываясь на всхлипы, говорила Эстер.

– Ты ведь всегда можешь исправить свои ошибки! – Мама применяла все возможные средства, чтобы успокоить дочку.

– А вот и не всегда! – Возразила Эстер и залилась слезами пуще прежнего.

Мама глубоко вздохнула, собираясь с мыслями. Она чувствовала, что именно сейчас может сказать что-то, что повернет путь её дочери в другую сторону.

– Милая, все мы совершаем ошибки. Но они не стоят того, чтобы отречься от всего мира.

Эстер утерла слезы, отклонилась от маминого плеча и стала внимательно слушать.

– Наша жизнь в наших руках. Мы всегда можем найти выход, попытаться исправить ситуацию, или, по меньшей мере, загладить свою вину.

Эстер открыла рот, чтобы что-то сказать, но мама опередила её.

– А если мы не можем этого сделать, то мы выносим из ошибок бесценный опыт.

Тут Эстер вспомнила свою контрольную по физике, а потом и множество других своих работ и ошибок в них. Действительно, Эстер всегда лучше запоминала тот материал, в котором когда-нибудь делала ошибку, при чём, чем глупее была ошибка, тем лучше Эстер помнила её.

Мама замолчала, вглядываясь в дочку и пытаясь понять, какой эффект оказали её слова. Эстер подняла голову и посмотрела в мамины глаза.

– А если этот опыт будет слишком болезненным?

Мама вздохнула и погладила Эстер по щеке.

– Такое бывает милая. Это нужно просто принять.

– Ты хочешь сказать, что в ошибках нет ничего страшного и их можно совершать?

– Нужно, милая, нужно.

– Разве всё так просто?

– Нет смысла усложнять жизнь.

Удивительно, но после этого разговора у Эстер на сердце полегчало, а из мыслей ушли тяжелые тучи. Всё встало на свои места. Знаете это ощущение, когда только прибрался, и вокруг вдруг стало так пусто, что ты ходишь и недоумеваешь, откуда же вокруг тебя столько места? Примерно это же чувствовала Эстер в своей голове.

Все мрачные мысли, висевшие над ней уже почти месяц, вдруг стали понятными и простыми. Да, она совершила ошибку. Но у неё есть силы, чтобы пережить это, есть стремление учиться и познавать жизнь, а ошибки – лучшие помощники в этом. Кроме того, ей была дана сила, которая может позволить исправлять маленькие ошибки, только вот Эстер использовала её не так, как следовало бы.

Этот дар дан ей для того, чтобы помогать другим; помогать тем, кто не может помочь себе сам, у кого нет такого дара. Пора выбираться из своей скорлупы, отбросить свою ожесточенность и грубость и заново открыться миру.

Часть 2. Прощение

Глава 5

Утром Эстер распахнула занавески без особой надежды полноценно восхититься прекрасным видом. Она кинула почти что равнодушный взгляд на вид из окна, но не могла не отметить, что что-то в ней изменилось – не зря же она вчера дала обещание начать с чистого листа.

Она привычными и отработанными движениями приготовила завтрак, полила цветы, не забыв их внимательно осмотреть, собралась и ушла в школу.

В школе Эстер чувствовала себя как новенькая, или как та, кто долго болела и наконец-то вернулась. С её сердца упали холодные оковы, и она снова смотрела на мир глазами почти той Эстер, которой была раньше. Почему «почти»? Ответ прост: Трис ей так никто и не вернул. И не вернет.

Эстер опять торопилась уйти из школы домой, потому что уж очень неуютно она себя чувствовала. Они с Зарой уже вышли за территорию школы и мило болтали, когда вдруг на переходе перед ними случилось то, чего теперь так боялась Эстер.

Через дорогу переходил маленький черный котенок, который, видимо, в силу своей молодости, не знал, что надо следить за машинами. А проезжающая машина в силу крохотности котенка его не заметила.

Машина затормозила прямо перед котенком, но остановиться не успела. Зара вскрикнула и закрыла лицо руками, а Эстер отвернулась. Из её глаз брызнули слёзы.

«Нет, больше я этого не допущу!»

– Я ошиблась!

«Ой, как же болит голова»

Туман перед её глазами ещё не успел рассеяться, как Эстер уже начала бежать, лишь бы успеть выхватить котенка. Вот он, маленький глупыш! Эстер схватила его на руки и пулей кинулась на другую сторону дороги. Машина затормозила, оставляя длинный черный след шин на дороге, но Эстер с котенком даже не задела.

Зара кинулась к подруге, а машина умчалась вдаль. Водитель даже не захотел проверять, не пострадал ли кто. Зара проводила автомобиль недовольным взглядом и погрозила кулаком.

Эстер так и стояла, крепко прижимая к себе маленький комочек шерсти. Она не могла поверить, что только что собственноручно спасла чью-то жизнь, в прямом смысле выхватив её из лап смерти.

– Эй, Эстер, – Зара осторожно коснулась плеча. – Ты в порядке? Всё закодчилось, ты можешь его отпустить.

Эстер немного разжала руки. Котенок мирно сидел, свернувшись в клубочек. Он, видимо, тоже понял, что всё закончилось, и поднял голову. С болотно-зелеными глазами встретились желтые кошачьи, и Эстер поняла, что котенок знает, что его спасли. Он знает, что был на волосок от смерти (тут Эстер отметила, что её сила всё-таки даже способна воскрешать), и понимает, что именно она, Эстер, спасла его. Возможно, это всё ей только мерещилось, но ей даже привиделась благодарность в глазах котенка.

Вот так Эстер не смогла уберечь одну жизнь, но теперь держала в руках другую, спасенную. В её голове начерталась какая-то странная картинка того, что вся история человечества – это чередование. Чередование жизни и смерти, людей, эпох, моды, войн и перемирий…

– Эстер, ты куда ушла? – Зара потрясла подругу за плечо.

– Да так, задумалась, – протянула Эстер. Есть более приземленные вопросы, не время философствовать.

– Что будешь с ним делать? – кивнула Зара на котенка.

– Оставлю у себя, – тихо ответила Эстер, предварительно оглядев улицу на наличие хозяина.

Зара сжала плечо подруги и кивнула. Она, как никто другой, сейчас понимала эмоции подруги.

– Я горжусь тобой, – подобрав нужные слова, продолжила Зара.

Эстер удивленно взглянула на неё.

– Мы только поговорили о том, что ты со своим даром можешь помогать другим, а тут ты так молдиедосдо… – тут Зара прищурилась. – Ты ведь использовала силу, верно?

Эстер кивнула.

– Так, погоди, – вдруг что-то поняла Зара. – Это здачит, что при другом раскладе событий од бы… Умер?

Голос её дрогнул. Эстер опять кивнула. Зара какими-то новыми глазами посмотрела на котенка.

– Как дазовешь?

Эстер немного подумала.

– Дар.

Сначала родители Эстер удивились принесенному ею домой котёнку, но когда услышали историю его спасения (конечно, Эстер не обмолвилась о своем таланте), то не смогли отказать и оставили его дома. В тот же день они пошли в ближайший магазин и купили всё, что ему необходимо – корм, игрушки, когтеточку и даже домик. Ещё они заехали в ветеринарную клинику, где им сказали, что Дар здоров, и сделали нужные прививки.

Все обновки Эстер любовно расставила в себя в комнате. Дар сразу же запрыгнул на мягкую лежанку, прищуренным хитрым глазом посмотрел на Эстер и скоро заснул. Так он проспал весь вечер, но когда Эстер стала ложиться к себе в кровать, он шмыгнул к ней под руку и уснул со своей хозяйкой.

Когда Эстер гладила его, медленно погружаясь в сон, ей в голову пришла мысль, что не будь у неё способности, Дар сейчас не грел бы её своим теплым боком. Он вообще не жил бы. И Эстер похолодела. Она своими руками спасла чью-то такую беззащитную жизнь…

Она еще несколько раз нежно почесала котенка за ушком и поняла – вот для чего ей была дана это способность! Она никогда не имела права тратить её только на себя, когда вокруг неё происходит такое. Эстер опять стало стыдно. Теперь она точно поняла, что она должна делать и как поступать.

Утром Эстер привычным движением распахнула шторы. Она тупо уставилась на красивый вид, но вдруг на подоконник запрыгнул Дар. Эстер долго-долго смотрела на него, а потом взяла его на руки, чтобы показать всю красоту вида из окна, как она обычно делала с Трис.

Дар смотрел на рассвет и, казалось, восхищался. Эстер медленно и нежно гладила его шерстку и чесала за ушком, и вдруг она поняла, что в её душе от вида из окна тлеет и теплится что-то приятное. Ещё неясное, но очень теплое и напоминающее былые времена. Эстер испугалась того, что её скорбь по Трис уходит (она должна вечно скорбеть по любимице!), и отпустила Дара.

Прошла обычная рутинная неделя. Эстер теперь вечно была начеку – вдруг кому-то понадобится её помощь. Но жизнь шла своим чередом, и Эстер, хотя и не хотела признаваться в этом даже самой себе, была рада, что ничего не происходит, ведь она всё ещё была немного напугана своей способностью и всё ещё боялась вредить, а не помогать.

Очередной школьный день не обещал сенсаций – всё было как обычно. На обеденном перерыве Эстер и Зара взяли себе попить в столовой и пошли во внутренний дворик – там было их любимое место. Коридоры были пусты – все были или в столовой или вышли наружу. Эстер и Зара молчали, потому что уже обсудили все последние новости, а больше тем пока не нашлось. Вдруг за поворотом коридора послышался тихий, но очень дерзкий голос:

– Ну-ка, давай сюда, что ты там купил?

– Прошу вас, не надо, это было на последние деньги, я очень хочу кушать… – Скороговоркой и очень жалостливо ответил другой голос.

– А ты думаешь, я не хочу кушать? – рявкнул первый. – Ты думаешь, у меня есть деньги?

– Нет-нет-нет… – испуганно пискнул второй. – Я ничего не думаю…

– Вот и видно, что ты не думаешь.

Послышались звуки разворачивающейся обертки, а затем хруст и чавканье. Зара посмотрела на Эстер. Её взгляд красноречиво говорил: «Вот он, твой шанс помочь. Откликнись!»

В душе Эстер поднялись все прежние сомнения и страхи. А если ничего не получится? Если она сделает только хуже? Что, если кто-то пострадает из-за неё? Но голос мамы сказал ей: «Мы выносим из ошибок бесценный опыт», а стоящая рядом Зара одними губами напомнила «Я рядом». Поэтому Эстер сделала несколько уверенных шагов, завернула за угол и громко сказала:

– Эй ты! Отнимать еду нехорошо!

Но когда застилающая её глаза воинственная пелена улеглась, Эстер чуть не убежала назад – перед ней стоял высоченный старшеклассник, который несколько раз оставался на второй год, поэтому был старше многих. Он был очень высоким, а так как много ел, то ещё и очень толстым. Он с довольной улыбкой жевал бутерброд. Рядом с ним Эстер была как игрушечная кукла. К стенке испуганно жался первоклассник, прижимая к груди свой портфельчик в попытке защититься.

– Да что ты говоришь?.. – сказал он, плюясь крошками во все стороны и скалясь, предчувствуя новую жертву.

– Видимо, родители тебя вообще де воспитывали. – Раздался голос Зары.

Она почувствовала, что Эстер растерялась и ей нужна поддержка, поэтому на первый раз решила сделать начальные шаги сама.

– Первое. Обижать маледьких плохо. Второе. Есть чужую еду дельзя. – На каждый пункт Зара делала шаг и подходила всё ближе. – Третье. Крошками плеваться декультурдо.

– И ты, малявка, ещё будешь меня учить?! – Старшеклассник оторвался от бедного бутерброда и приготовился к противостоянию.

Эстер в это время срочно пыталась продумать какую-то стратегию. Она решила перепробовать разные подходы, благо у неё была возможность пробовать несколько раз.

– У тебя есть вообще родители? – нагло сказала она, пытаясь применить свои едва ли актерские навыки.

– Что-о-о? – взревел старшеклассник, а первоклассник еще сильнее попытался вжаться в стенку. – Родителей моих не трогай!

Он закатил рукава, делая шаги навстречу к девчонкам. Зара испуганно взглянула на Эстер, вопрошая, какой же план. Благо, между ними было достаточно пространства, и Эстер успела вернуться назад во времени раньше, чем мучитель их достигнул.

– Я ошиблась, – быстро сказала Эстер.

«Ух, ещё головной боли сейчас не хватало до полной картины»

– И ты, малявка, ещё будешь меня учить?! – Опять сказал старшеклассник.

– Это мы-то малявки? А ты большой, что ли? – сказала Эстер, но уже не так нагло, как в первый раз, потому что головная боль притупила всё, что только можно притупить.

– Что-о-о? – взревел старшеклассник, а первоклассник опять попытался слиться со стенкой. – Да как ты смеешь!

«Какие, однако, не креативные ответы» – разочарованно подумала Эстер. – «Хотя, чего я вообще ждала?»

– Я ошиблась, – опять сказала Эстер.

«Ой, головушка моя, головушка!»

На этот раз она повнимательнее осмотрела старшеклассника, примеряя, какая тема для него самая больная.

– Тебе вообще бы есть поменьше – вон какие бока, – совсем не нагло сказала Эстер на этот раз. Так надолго наглости не хватает ни у кого.

Вдруг в глазах старшеклассника промелькнуло что-то похожее на… Боль?

Эстер удивилась. Неужели, она попала в точку?

– Я сам могу разобраться, сколько и чего мне есть. – Он сказал это так, словно уже миллионы раз говорил эту фразу.

«Что-то новенькое» – подумала Эстер. Что ж, теперь у неё тоже было два варианта поведения.

– Поэтому всех и задираешь, да? Завидуешь худобе?– опять, пробуя хоть немного понаглее говорить, сказала Эстер.

Лицо старшеклассника сделалось красным как помидор.

«О нет» – подумала Эстер. Благо, она опять смогла вернуться назад во времени, только вот голова теперь была готова взорваться.

– Я сам могу разобраться, сколько и чего мне есть.

– Конечно. Я думаю, тебе следует придерживаться интуитивного питания.

Старшеклассник удивленно посмотрел на неё. По его глазам было видно, что никто ещё не разговаривал с ним об этом, да ещё таким спокойным и вежливым голосом.

– Я сама очень сильно похудела недавно, хотя ела всё, что хотела, – продолжала Эстер, пока старшеклассник не опомнился. – Ну, почти. Моё любимое овсяное печенье чуть меня не сгубило. У меня даже есть книга о похудении, я могу дать её тебе почитать.

Эстер почувствовала на себе удивленно-восхищенный взгляд Зары. Старшеклассник тоже больше не смотрел так сурово.

– Да, я бы почитал. – Неожиданно сказал он.

– Хорошо, – Эстер засуетилась и стала доставать лист бумаги из рюкзака, поняв, что инициатива в её руках. – Как тебя зовут?

– Грэг, – немного смущенно сказал он.

– Значит, Грэг, завтра приходи в большой холл после третьего урока. Если не встретимся, то…

Эстер написала на листике своё имя и фамилию, класс, букву и номера кабинетов по порядку уроков на завтра. Листик она отдала старшекласснику. Он благодарно смотрел на неё.

Но тут взгляд Эстер упал и на первоклассника, который с нескрываемым интересом смотрел на всё происходящее. Старшеклассник уже развернулся уходить, когда Эстер окликнула его.

– Грэг! Забыла сказать. Я дам тебе книгу, если ты пообещаешь не обижать больше его. – Она указала на первоклассника. – И вообще никого. И тем более, не отнимать у них еду.

– Я не могу ничего обещать. – Уперто ответил Грэг.

– Тогда я не могу обещать тебе книгу, – твердо сказала Эстер, и теперь уже сама развернулась уходить.

Но Грэг уже слишком сильно хотел прочитать эту книгу.

– Постой! – Эстер обернулась. – Я очень хочу кушать всё время, а денег нет…

Эстер улыбнулась.

– Я помогу тебе найти работу, но ты теперь должен один бутерброд этому мальчику. – Эстер опять кивнула на первоклассника, всё также стоявшего у стенки.

– Хорошо, – неожиданно покорно кивнул Грэг и ушел.

Когда он скрылся за поворотом, Эстер помогла первокласснику встать. Он еще не совсем оправился от испуга, поэтому только моргал и молчал.

– Ду, ты мощь, – протянула Зара, подходя к подруге. – Пользовалась своей… Ду, этим…

– Ага, – улыбаясь, кивнула Эстер. – Ты голоден?

Первоклассник испуганно закивал.

– Мы тебя накормим.

Эстер и Зара купили еды и, весело болтая, пообедали все вместе. Первоклассник сначала ещё отходил от испуга, но чем больше он смотрел на добрые лица Зары и Эстер, тем больше успокаивался. Вместе они шутили и смеялись, а Эстер с удивлением ловила на себе благодарный взгляд мальчишки. И когда она видела эту благодарность в его глазах, по её телу разливалась приятная теплота, улыбаться хотелось шире и смеяться тоже.

В какой-то момент в её голове опять мелькнула мысль «Так вот зачем мне нужен этот дар – делать людей счастливыми, спасать их», и первоклассник своей улыбкой подтвердил её.

На следующий день Эстер, как и обещала, принесла Грэгу книгу. А заодно она просила родителей узнать, нет ли у них знакомых, к которым можно было бы пристроить Грэга на работу. Так Эстер устроила его разносчиком почты.

Теперь каждый вечер после школы Грэг шёл на работу с невероятным спокойствием на лице и полным довольством на душе, ведь он так давно хотел сам зарабатывать деньги. Нахождение на свежем воздухе, физическая активность и книга Эстер делали своё дело – Грэг худел, и здоровье его поправлялось. Каждый раз, когда он проходил мимо дома Эстер (неизвестно, как он узнал, где именно она живет), он светил фонарем в её окна, а когда она высовывалась, то радостно махал ей, придерживая сумку с письмами. Эстер опять начинала чувствовать что-то приятное в своём сердце, когда видела, что этот человек со сложной жизнью, получил то, о чем он мечтал благодаря ей. И Эстер всё больше укреплялась в назначении своего дара. Да и выйти из своей скорлупы страха оказалось не так страшно…

С первой зарплаты Грэг купил первокласснику бутерброд и под аплодисменты Эстер и Зары торжественно его вручил. Первоклассник стушевался и пулей ретировался, стоило только бутерброду коснуться его рук. Грэг и девочки звучно рассмеялись.

Жизнь начала налаживаться. Эстер постепенно возвращалась в норму, становилась самой собой, а не своей мрачной копией. Все знакомые и друзья опять видели ту, к которой они привыкли. Всё ещё мучало Эстер только одно – Трис.

Стоило ночью ей закрыть глаза, как неизменно появлялись одни и те же кадры – вот она отстегивает поводок, а вот Трис сбивает машина. И каждый раз уже мысленно Эстер говорила себе «Да, это я виновата» с неизмеримой горечью. Но потом эту фразу стало говорить как будто бы легче. Словно Эстер смирилась с этой ролью, привыкла, могла точно сказать, что это она и никто другой. Эта фраза больше не вызывала у неё поток слез, а только горькое ощущение в глубине души.

Прошло ещё около недели, или что-то в этом роде. Эстер давно потеряла счет времени, потому что теперь она просто наслаждалась почти обычной, спокойной и счастливой жизнью. Она много времени теперь посвящала Дару, буквально окутывала его любовью. Она занималась своими цветами, гербарием и марками, почти не заедала горечь овсяным печеньем.

Почему эта жизнь была «почти» обычной? Где-то в глубине своей души Эстер ещё носила скорбь по Трис. Каждый раз глядя на Дара, она начинала корить себя, что как будто бы заменила одного питомца другим, хотя это бесспорно было не так. Её жизнь уже была близка к нормальной, не хватало одного важного шага.

Это был обычный школьный день. Зара и Эстер стояли возле стены в коридоре и весело болтали, когда вдруг к подоконнику рядом с ними подбежала испуганная пятиклассница, взгромоздила свой рюкзак на него и стала нервно копаться во всех карманах.

– Нет, нет, нет… – шептала она.

К ней подошли её подруги, с сожалением глядящие на неё.

– Украли! – всхлипнула та девочка. – Я же помню, как клала их утром!..

– Что случилось, девочки? – ласково спросила Зара.

– У меня деньги украли! Мне теперь не пообедать и домой не доехать! – девочка залилась слезами.

– Перестань, Марта, – сказала одна из её подруг. – Неужели ты думаешь, что мы тебе не поможем?

Марта вытерла слезы.

– Спасибо, конечно, но как я посмотрю родителям в глаза?.. – Марта опять заплакала.

Эстер и Зара переглянулись. Эстер пожала плечами – здесь её дар бессилен. Да и они обе знали, что украденные в школе вещи почти никогда не возвращаются владельцам, а особенно деньги.

Казалось бы, это достаточно незначительное происшествие в школе, только вот всю следующую неделю таких ситуаций произошло ещё две. Три случая кражи почти подряд! Для школы это невиданно – дело принимало серьезный оборот.

Директор опросил пострадавших и всех, кто был рядом, и даже вызывал полицейских, но никто не мог вычислить воришку. Вся школа взволновалась, ходило множество слухов и догадок. Все очень подозрительно относились ко всем, прятали и скрывали вещи, старались ничего не оставлять без присмотра.

Эстер сидела в гостях у Зары, и они вместе рассуждали над этим вопросом.

– Очедь страддо, что всё это произошло так оддовремеддо. Да и радьше такого де было… – размышляла Зара.

– Значит, этому человеку срочно понадобились деньги… Или он сам только пришёл в нашу школу… – продолжала Эстер.

Тут Зара и Эстер переглянулись. Вот кого нужно допросить – новеньких!

Не так давно к ним в школу пришли сразу трое новичков, что было странно, ведь учебный год был в самом разгаре. Заре и Эстер ничего не стоило найти их контакты и договориться о личной встрече в школе – глаза допрашиваемых всегда нужно видеть.

Первым из них был Салли – долговязый нескладный подросток с длинными черными сальными патлами, который со всеми и всегда был очень груб и желчен, однако было понятно, что такой защитной реакцией он прячет внутреннюю неуверенность. С ним Зара и Эстер договорились встретиться на школьном дворе до начала уроков.

Когда девочки подходили к дворику, Салли уже сидел там на лавке к ним спиной. Зара и Эстер переглянулись, решая, кто начнёт разговор.

– Привет, Салли! – дружелюбно воскликнула Зара, садясь на ту же скамейку, на которой сидел он.

Салли обернулся на неё, но не счёл нужным поздороваться.

– Привет. – Гораздо менее дружелюбно сказала Эстер, вставая перед скамейкой. Она не любила такого наглого проявления невоспитанности. – Ты не догадываешься, зачем мы хотели с тобой поговорить?

– А это имеет значение? Я здесь – говорите.

«Какой противный» – подумала Зара, продолжая миролюбиво смотреть на Салли.

«Вполне похож на главного подозреваемого» – подумала Эстер. – «Но мне нужно его допросить, каким бы противным он не был».

– Ты слышал про череду краж в школе? – спросила Эстер, прерывая повисшее молчание.

– Вы меня подозреваете? – В голосе Салли неожиданно появился оттенок испуга, но такой слабый, что распознать его было сложно.

– Отвечай на вопросы, пожалуйста. – Поморщилась Эстер.

– Да, слышал. – Ответил Салли, ставя интонацией жирную точку в конце.

– Где ты был во время совершения этих краж? – продолжала Эстер.

– Когда они совершались, я не знаю, но когда пропажа обнаружилась, я был на другом конце школы и только из слухов узнал, что произошло.

Салли замолчал, а потом более нервно произнёс:

– У меня есть алиби – я был с друзьями. Можете спросить их.

– Спросим обязательно, – уверила его Эстер. – Скажи ещё, пожалуйста…

Тут Эстер замялась, но потом нашла в себе силы.

– Скажи, пожалуйста, не нуждается ли твоя семья в деньгах?

Было видно, как брови Салли вскинулись вверх.

– Я обут и одет, не голодаю – значит, всё хорошо.

Эстер удовлетворенно кивнула.

– Спасибо за ответы, – миролюбиво заключила Зара. – Пока!

Девочки стали отходить от него, когда он крикнул:

– А что, наручники на меня не будете надевать, а, копы?

– Недормальдый, – шепнула Зара Эстер.

– О, какие слова знает наша мисс Миролюбие, – засмеялась Эстер.

Следующей на очереди для допроса была пятиклассница Донна. С ней они встретились в столовой, за одним из самых дальних столиков. Донна уже сидела там. Девочки подсели к ней.

– Привет, Донна! – опять дружелюбно сказала Зара.

– Приветик! – Эстер тоже мило улыбнулась.

– Привет! – пискнула Донна.

Она глядела на них такими чистыми детскими глазами, что Эстер было неприятно начать задавать ей такие грубые вопросы. Но делать это было нужно.

– Донна, ты слышала о кражах в школе? – спросила Эстер.

– Да, у моей подруги Марты украли деньги. – Ответила Донна.

Зара и Эстер переглянулись. Значит, они подруги…

– А где ты была в момент кражи?

– Я не знаю, когда их украли, но обнаружилось это, когда мы хотели пойти в столовую. Марта полезла в портфель за деньгами, а там… – Донна пожала плечами и развела руки.

– Тогда ещё один вопрос: не происходило ли в твоей семье ничего такого, что могло бы ухудшить ваше состояние?

– А что такое состояние? – Переспросила Донна.

– Ду, стало ли дедег медьше у вас? – переформулировала Зара.

– Про деньги я совсем ничего не знаю, – заморгала глазами Донна.

«Действительно, и откуда маленькому ребёнку что-то об этом знать?» – подумала Эстер.

На этом и расстались.

А вот с третьим новичком были проблемы, потому что Кэтрин успела прославиться своим дурным характером. О встрече они так и не смогли договориться, но даже поймать в коридорах школы её не получалось, потому что Кэтрин как уж выворачивалась и избегала их. Однако спустя несколько неудачных облав, Зара и Эстер смогли прижать её к стенке. Почти в прямом смысле, кстати.

– Кэтрин, ответь, пожалуйста, на несколько вопросов… – устало проговорила Эстер.

– Вы не имеете право задавать мне вопросы, – с противной улыбкой отвечала Кэтрин. – И удерживать тоже.

– Кэт, мы ведь по-человечески просим… – взмолилась Зара, которой тоже успело всё это надоесть.

– Какая тема вопросов? – не переставая противно улыбаться, спросила Кэтрин.

– Кражи в школе. – Ответила Эстер. – Ты слышала что-нибудь о них?

– Слышала, как и вся школа. – Кэтрин ухмыльнулась ещё противнее.

– А где ты была, когда эти кражи совершались? – Попыталась спросить Эстер.

– Не ваше собачье дело, – Кэтрин засмеялась, довольная своим ответом.

– Хамка, – пораженно прошептала Зара.

– А тебе есть что скрывать? – Прищурила глаза Эстер.

– А это уж тем более не ваше дело, – Кэтрин взмахнула волосами, вырвалась и ушла.

По домам Зара и Эстер разошлись задумчивые, пытаясь решить задачку в своей голове.

Эстер дома ждал Дар, который, стоило ей войти, стал тереться о её ногу. Эстер была рада видеть своего пушистого друга после сложного дня в школе. Она забралась с ногами на свою кровать и подняла Дара – он ещё был слишком маленьким и не мог запрыгивать сам. Эстер нежно гладила питомца, думая о своём.

«Донну можно сразу исключить – она слишком мала, чтобы проворачивать все эти дела так незаметно. Да и у неё нет причин!»

Дар заурчал и потерся о коленку Эстер. Она улыбнулась.

«Салли выглядит подозрительно. Кэтрин выглядит ещё подозрительнее»

Дар заглянул в глаза хозяйки с невыразимой любовью. Эстер продолжала улыбаться, но потом улыбка сползла, и она глубоко вздохнула и откинулась на кровать.

«Как всё это сложно… Почти невозможно!»

С такими тяжёлыми мыслями и с Даром под боком Эстер и заснула.

Глава 6

Теперь Эстер стала ещё более внимательна ко всему, что происходит вокруг. Каждое движение казалось ей подозрительным, к каждому звуку она прислушивалась. Она надеялась застать момент очередной кражи, чтобы в прямом смысле схватить вора за руку. Теперь она все перемены проводила в местах, где украсть что-то было легче всего – в раздевалках и возле скамеек, где часто оставляли рюкзаки.

Каждый раз, когда Эстер сидела в раздевалке, она занимала очень удобную позицию – в дальнем углу комнаты, скрытая множеством рядов вещей, она сидела на лавке, поджав к тому же ноги. Заметить её можно было только при большом желании, потому что её не было видно ни от входа, ни даже от самой ближайшей вешалки.

В одно из таких «дежурств» в раздевалке Эстер вдруг услышала шаги, но не обычные, как шли бы те, кто хотел забрать вещи, а крадущиеся. Она сразу прислушалась и стала вглядываться – кто это, и что он собирается делать. Она заприметила, что этот «кто-то» надел черное широкое худи, а капюшон накинул на голову.

«Не хочешь, чтобы тебя узнали, да? Узнаю всё равно» – подумала Эстер.

Этот человек подошёл к одной из висевших на вешалке курток. Эстер сжалась и приготовила пружиной выпрыгнуть из своего убежища. Послышался шелест – человек залез рукой в карман куртки.

Эстер резко выпрыгнула из своей засады как можно тише. Она в несколько скачков оказалась рядом с этим кем-то и схватила его за предплечье.

– Что ты делаешь? – сказала Эстер. – Кто ты?

Второй рукой человек снял капюшон. На Эстер испуганно взглянул Салли.

– Ты! – вскрикнула Эстер. – Зачем ты врал, что это не ты вор?!

– Я не вор! – испуганно сказал Салли. – Посмотри!

Он вытащил руку из кармана куртки. В его руке была зажата маленькая коробочка с бантиком сбоку. Салли отогнул бирку, на ней было написано «Дорогой Молли в день рождения».

– А разве лично её поздравить нельзя? – спросила Эстер, смутившись и отпуская руку Салли. Молли была одноклассницей Салли.

Тут пришёл черед Салли смущаться.

– Я… Я не могу… Рядом с ней все слова забываются.

Эстер кивнула. Вот её страх воплоти – она жутко ошиблась, принесла человеку неудобства, и это теперь не исправить, ведь десять секунд ничего не изменят. Горло вдруг что-то сдавило, дышать стало сложно, словно опять Эстер накрыла волна. Эстер едва не плакала – так ей было стыдно и горько. Но потом она вспомнила, что теперь это всегда будет служить ей уроком, и постаралась отпечатать у себя на подкорке сознания этот момент, чтобы не забывать своих ошибок и выносить из них опыт.

– Эй, – окликнул Салли. – Ты в порядке? Ты чего?

– Прости, что я с тобой так, – прошептала Эстер. – Всё у меня плохо получается.

– Ну, перестань, – опять сказал Салли. – Ничего страшного не произошло. Извинения приняты, я не обижаюсь.

Неожиданно из колючего ёжика Салли превратился в сносного парня.

– Правда не обижаешься? – с надеждой спросила Эстер.

– Правда. – Кивнул Салли. – Я уверен, что ты найдешь вора. Ты ведь очень умная.

Эстер улыбнулась. Они пожали друг другу руки. Эстер выдохнула. И не так уж всё страшно!

Когда Эстер увидела Зару, она подошла и тихо шепнула:

– Это не Салли. Я проверила.

– Как? – изумилась Зара.

– Не спрашивай, – стушевалась Эстер. Ей всё ещё было неприятно рассказывать про свои ошибки, всё-таки личный опыт – это личный опыт.

Эстер не прекращала своей слежки. Вор всё ещё был не вычислен, и ей приходилось быть начеку.

Однажды Эстер сидела на подоконнике и наблюдала за учениками в оживленном коридоре. Стоял гвалт, слышался смех. Людей было так много и стояли они так тесно, что иногда было не понятно, где чья рука или нога.

Вдруг в толпе взгляд Эстер выцепил Кэтрин. Кэтрин же либо действительно не видела Эстер, либо старательно делала такой вид, задирая заносчивый нос.

Эстер несколько раз теряла Кэтрин из виду в такой толпе и начинала волноваться, но потом находила её. И вот когда Эстер в очередной раз её «нашла», её взгляд скользнул по руке Кэтрин, которая была… Опущена в чужой рюкзак! Эстер так и подскочила.

Вихрем она слетела с подоконника и во всё горло закричала «Стоять!». Огромная коридорная толпа замерла. Удивленные глаза смотрели на неё.

Эстер с трудом прокладывала себе путь к подозреваемой через это огромное скопление людей. Когда она подошла к Кэтрин, которая со страху так и не опустил руку, та улыбнулась своей стандартной наглой улыбкой.

– Я так и знала, – Кэтрин оголила белоснежные зубы.

– Что происходит? – всё ещё не понимала, что происходит девочка, в рюкзаке которой была рука Кэтрин.

– Думаешь, что я краду, да? – скалилась Кэтрин ещё сильнее. – Спроси у неё.

Она кивнула на эту девочку.

– Ты знаешь, что рука Кэтрин в твоём рюкзаке? Она может что-то украсть оттуда, – обратилась Эстер уже теперь к пострадавшей.

Девочка непонятливо поморгала глазами.

– Да, её рука в моём рюкзаке, потому что я попросила Кэт достать оттуда мою расческу.

Кэтрин улыбнулась торжествующе.

– Мы подруги, Эстер. Умерь свой пыл неудачливого детектива и занимайся тем, что у тебя лучше получается – учи уроки, – презрительно кинула Кэт. Руку она, наконец, достала и подала подруге расчёску.

Вся толпа наблюдала за этой ситуацией. У Эстер всё поплыло перед глазами, волна стыда накрыла её, сердце забилось, а лицо от макушки до шеи стало красным. Да, это была ошибка не где-то в пустой раздевалке, а перед огромной толпой. И никто не примет её извинения.

Еле стоя на ногах, Эстер поплелась прочь. Толпа ещё какое-то время стояла, а потом тоже начала расходиться. Но больше не слышно было ни шуток, ни веселых разговоров, ни смеха. Все быстро и организованно разошлись, коридор опустел.

Надо сказать, что из этой толпы никто не поддерживал злорадства Кэтрин. Все они были рады, что хоть кто-то пытается найти вора, хотя и совершает ошибки. К Эстер они почувствовали уважение и готовность помочь.

А Эстер и эту ошибку отпечатала на подкорке сознания, чтобы вынести урок для себя.

И опять потянулась череда дней тщательного наблюдения за всем, что происходит. Удивительно, но многие последовали примеру Эстер, и теперь эдакие «постовые» стояли в каждом подозрительном месте. Но они глядели во все глаза и по-прежнему не могли найти вора.

Спустя какое-то время все перестали быть так сильно взволнованными вором, а он перестал как-либо себя проявлять. Жизнь постепенно возвращалась в привычное русло.

Однажды Эстер практически столкнулась с идущими по коридору и болтающими Зарой и Тедди. Эстер и Теодор смущенно поздоровались и замялись. Коридор был, как обычно, полон народу.

Тедди начал замечать, что Эстер постепенно возвращается в норму. Он был несказанно рад, только лишь огорчен, что не смог сам помочь ей в этом, как преданный друг, хотя мог бы. Ему было стыдно, что тогда он так жестко осадил Эстер, но он действительно был разочарован и напуган её поведением. Где-то в глубине души он надеялся, что именно это – то, что друзья заметили, что с ней что-то не так, и то, что он так жестоко осадил её – подтолкнуло Эстер к изменениям. И отчасти он был прав.

Зара как всегда стала что-то рассказывать, чтобы их отвлечь. Но потом снова повисла тишина. Тедди неожиданно сказал:

– Кстати, я давно хотел вам показать… – и он полез за чем-то в рюкзак.

Но по выражению стало понятно, что он хотел показать это что-то Эстер в большей степени, чем Заре, поэтому искал момент, когда они увидятся все втроём, чтобы это не было так странно. Эстер вдруг это поняла, залилась краской, а потом ещё поймала взгляд Зары, который так и говорил – я знала, что так и будет.

Но Тедди рылся в рюкзаке и так и не мог найти это «что-то».

– Да где же они?.. – Теодор всё более взволнованно копался во всех карманах. – Я же помню, я клал сюда…

Потом он вдруг резко побледнел и выпрямился.

– Украли?.. – тихо сказал он.

Эстер всполошилась, лицо Зары приняло озабоченное выражение.

– Они только что были там? – быстро спросила Эстер.

– Да, я сам их положил.

Эстер и Зара переглянулись. Может быть, их украли недавно, и ещё можно найти вора по горячим следам?..

– Я ошиблась.

«Так, если это касается Тедди, то это очень важно. Я обязана ему помочь!»

– Кстати… – успел только начать Теодор.

– Не ищи, это украли, – быстро сказала Эстер, заглядывая за его спину на рюкзак и оглядывая коридор. Как же жалко, что здесь такая толпа народа, ничего не видно!..

А, нет, подождите. А кто это такой маленький в толстовке и с капюшоном на голове повернул за угол? Кто захочет ходить в помещении в капюшоне? И почему он так быстро шёл?..

– Стой! – не своим голосом завопила Эстер.

Все люди вокруг непонимающе озирались, а Эстер пробиралась сквозь толпу, распихивая всех, отдавливая ноги и заезжая локтями куда ни попадя. Человек в толстовке с надетым капюшоном побежал и стал быстро лавировать среди толпы – видимо, ему это было привычно, да и роста он был такого, что должен был себя чувствовать как рыба в воде. Зара и Теодор пытались поспеть за Эстер, а Эстер пыталась поспеть за вором, только вот он был пока самым удачным, и, к тому же, он получил явное преимущество на старте.

Они бежали уже достаточно долго, но Эстер не чувствовала ни своё учащенное дыхание, ни громкое биение сердца у себя в голове – всё её существо пылало желанием поймать и вернуть Тедди его, видимо, дорогое имущество. Она никогда не любила бег, но тут бежала как настоящая лань, уже немного привыкнув пробираться сквозь толпу.

Потом Эстер поняла, что своими силами человека ей не догнать, поэтому она громко крикнула:

– Это вор! Держите его!

Наконец, кто-то из толпы впереди понял, что нужно делать. Высунулась чья-то нога, вор запнулся и кубарем полетел на пол. Толпа вокруг расступилась, подбежала Эстер, вслед за ней Зара и Теодор. Все тяжело дышали.

Вор сидел на полу, не поднимая капюшона – он знал, что наступил час расплаты. Кто-то побежал звать директора.

– Ну, и кто же ты?.. – Эстер наклонилась и сняла капюшон.

Коридор ахнул. Со слезами на глазах, жалкая, растрепанная и тяжело дышащая, на полу сидела Донна.

– Донна!.. – выдохнула Зара.

Эстер печально покачала головой и протянула руку ладонью вверх. Нехотя Донна достала карманные часы и отдала. Эстер передала их Тедди, который так невыразимо благодарно посмотрел на Эстер, что она почувствовала себя более смущенной, чем когда-либо.

– Зачем тебе это? – спросила сердобольная Зара.

Донна явно хотела что-то сказать, но ком встал в горле, и она залилась слезами.

– Моя сестра! – смогла только воскликнуть она. – Моя бедная, бедная любимая Карен!

Зара присела и обняла плачущую Донну. Сердце Эстер сжалось. Теодор тоже жалостливо глядел на маленькую девочку.

Все они к тому времени уже знали, что у Донны есть старшая сестра, которая училась в их же школе в десятом классе. Это была достаточно молчаливая, спокойная девочка, редко обращавшая на себя внимание. Эстер и Зара были знакомы с ней через несколько рукопожатий и могли даже перекинуться парой слов, но близкими друзьями не были.

– Моя бедная сестренка!.. Она… – Донна захлебывалась в слезах. – Если я не помогу, она…

Холодокпробежал по спине Эстер и Зары от вида плачущего навзрыд ребенка. Тедди стал оглядываться в поисках директора, чтобы кто-то помог бедной девочке.

Толпа, стоявшая кругом возле участников происшествия, расступилась и быстрым шагом подошёл директор. Он поднял Донну на ноги и повел в свой кабинет. Потом директор оглянулся на Зару, Эстер и Теодора словно говоря – и вы тоже идете с нами, у нас будет серьезный разговор.

– Так, – начал директор, когда все четверо расселись по стульям перед ним. – Объясните мне, что произошло. От чего шум-гам?

Директор был очень высоким и своей фигурой более всего напоминал шкаф. Этому совершенно не соответствовал его тихий и вкрадчивый голос, хотя, надо признать, в комбинации с фигурой он пугал больше, чем громкий и строгий. И да, директора все боялись, хотя нельзя сказать, что это плохо.

Тедди понял, что он, как мужчина, должен держать ответ.

– Эстер заметила, что у меня из рюкзака вытащили фамильные часы, и попыталась поймать вора. Когда я подбежал, эта девочка, – он тактично кивнул на Донну, – отдала мои часы Эстер, а она отдала их мне.

Директор кинул вопросительный взгляд на Зару и Эстер. Кивком головы они подтвердили показания друга. Директор перевёл взгляд на Донну. Она смотрела только себе под ноги. Из глаз иногда скатывались слезинки и падали на коленки.

– Мисс Каливан, вы будете опровергать сказанное?

Донна ещё некоторое время молчала.

– Мне очень не хотелось бы вызывать полицию, но дело принимает серьёзный оборот, – вздохнул директор.

– Я не могу говорить об этом. – Еле слышно сказала Донна. Она уже почти успокоилась. – Они запретили говорить мне об этом.

– Кто это «они»? – вежливо переспросил директор.

Донна в страхе оглянулась. Если сначала это напоминало детскую игру, теперь было видно, что Донна не шутит и действительно чего-то боится.

– Вы никому не скажете? – Впилась Донна глазами в директора.

– Обещаю, – твердо сказал директор и кивнул.

– Моя мама попала в секту, и они… – тут Донна осеклась, заметив, что в кабинете ещё есть другие люди, о которых она уже успела забыть.

Директор кивнул Эстер, Заре и Тедди, и они вышли в коридор.

Сначала какое-то время был слышен тоненький голосок Донны, потом послышался голос директора. Донна вышла из кабинета, всё также испуганно озираясь. Потом выглянул директор и опять пригласил троих друзей вовнутрь. Они покорно вошли, хотя мельком удивленно переглянулись.

– Я передам это дело в полицию, молодой человек, – кивнул он Тедди.

Теодор тоже кивнул, понимая, что того требуют какие-то обстоятельства.

– И хотел бы попросить вас всех, – он обвел глазами Эстер, Зару и Тедди, – произошедшее не обсуждать. Во всяком случае, до поры.

– До это ведь видела вся школа… – Неуверенно протянула Зара.

– Всё равно, – строго осёк её директор, – нет нужды раздувать ещё сильнее. Поговорят, а потом от недостатка информации перестанут.

– Хорошо, – тихо сказал Зара. Все они были удивлены этими странными обстоятельствами, а ещё и директор так надавил на них.

– И зная вашу тягу к расследованиям подобного, – директор особенно внимательно взглянул на Эстер и Зару, – я официально запрещаю вам расследовать это дело и вообще всячески в нём присутствовать.

– Но тут задето имущество нашего друга!.. – Собиралась поднять протест Эстер.

– Нет, далеко не только имущество. – Директор повернулся к Тедди. – Теодор, остались ли у вас ещё претензии к мисс Каливан?

– Нет, – спокойно ответил Тедди. – Часы уже у меня, я удовлетворён.

– Отлично. – Директор даже неожиданно хлопнул в ладоши. – Дело закрыто, свидетели расходятся.

Он вежливо, но резко указал всем троим на дверь. Эстер, Зара и Теодор покорно вышли.

– И что это было? – первой опомнилась Эстер.

– Ди малейшего подятия, – в тон ей ответила Зара. – Тедди, деужели тебе де идтересдо?

– А если от этого нашего «интереса» может пострадать Донна? – Строго спросил Теодор. – Тем более, если там замешана секта. Полиция со всем разберется. Я вообще больше не могу иметь к этой девочке претензий, потому что часы уже со мной.

Зара и Эстер переглянулись. До этого они были априори готовы проводить своё расследование, но Тедди поставил их на место. Пожалуй, действительно не стоит в это лезть.

– А что это за часы? – переспросила Зара.

Теодор всполошился, как человек, который давно хотел поделиться информацией, да никак не удавалось.

– Это наши фамильные семейные часы. Представители нашей фамилии дарили их своей избраннице, а потом передавали детям. Мне о них рассказал папа.

Эстер и Зара переглянулись и заулыбались. Тедди очень ценил и любил свою семью, и было очень мило наблюдать, с каким трепетом он рассказывает это.

– Они очень старинные, но жутко красивые. Я же знаю, что вам нравится винтаж, вот и решил показать, – продолжил он.

Винтаж нравился только Эстер на самом деле, и она опять покраснела под косым и хитрым взглядом Зары.

– Они и правда замечательные, Теодор, – завершила диалог Эстер.

– Ой, ну я же просил! – Притворно поморщился Теодор. – Я для тебя Тедди!

Зара рассмеялась. Они пошли дальше по коридору, и мысли Эстер быстро вернулись в Донне и странному разговору. Они ведь решили не вмешиваться, да?..

Но иногда дело поворачивается к вам совсем не той стороной, которой хотелось бы.

Часть 3. Освобождение

Глава 7

Донна продолжала ходить в школу, а вот её старшая сестра Карен как сквозь землю провалилась. Донна стала очень нервной, перестала общаться с подругами и всегда озиралась, ожидая нападения с любой стороны. Это было заметно, даже если не следить за ней специально, и Зара с Эстер всегда опасливо переглядывались, не в силах решить, как им поступить.

Но спустя недели две девочки наконец придумали, что им нужно сделать. Пусть они не могут вмешаться в это опасное дело, никто не запрещал им морально поддерживать семью Каливанов. Они знали, что у Донны есть старшая сестра Карен и две младшие, а их папа умер много лет назад. Эстер и Зара решили испечь вкусных пряников и кексов и наведаться в гости к этой семье, просто чтобы их проблемы не захлестывали их с головой, и они чувствовали поддержку.

Аппетитные кексы и пряники, над которыми они трудились весь пятничный вечер у Зары дома, Эстер и Зара упаковали в красивые коробочки, перевязали голубыми ленточками и отправились в гости. Уже почти стемнело, и девочки рассчитывали увидеть всю семью в сборе. Зара знала адрес Карен, потому что однажды, когда та болела, ей пришлось принести некоторые тетради.

Девочки уже подходили к дому, когда Эстер заметила куст, листьев которого ещё не было в её гербарии. Они остановились, чтобы взять образцы, но вдруг услышали голоса. Один из них был холодным как сталь, а другой плачущим и почти на грани истерики.

– Неужели нет другого выхода? Почему вы не могли сказать этого раньше? – спрашивал плачущий голос.

Зара жестом остановила Эстер и одними губами произнесла имя Карен. По спине Эстер побежали мурашки.

– Выхода нет. Так может сложиться судьба. Либо ты, либо твои сестры, – голос становился всё холоднее.

– Я, я… Лучше это буду я… – Карен, кажется, уже начинала смиряться с неизбежным.

– Вот и молодец, – голос явно пытался не окончательно портить отношения с Карен. Она была зачем-то ему нужна.

– И мне нужно сделать это?.. – Карен запнулась.

– В шесть. В школе. До конца месяца.

Какое-то время было тихо, а потом послышались шаги в сторону дома Каливанов и куда-то в парк. Так они разошлись.

Эстер и Зара переглянулись. Кто это был? Что они собираются сделать? Куда сообщить об этом? До конца месяца была всего пара недель

– Прежде всего, давай закончим то, что собирались, – сказала Эстер, чувствуя, что ответы на остальные вопросы они не смогут найти.

Они подошли к дому и вежливо постучали. Миссис Каливан открыла дверь, но не сняла цепочку. В промежутке показался только её глаз.

– Кто вы? – Не очень-то приветливо начала она.

– Мы учимся в одной школе с Донной и Карен, и мы испекли вам пряников и кексов, – Зара и Эстер указали на красивые коробки.

– С чего это вдруг? – Опять не очень вежливо сказала миссис Каливан.

Девочки переглянулись.

– Мы услышали, что Каред заболела, и решили поддержать её, – нашлась Зара.

Лицо мамы Донны и Карен чуть смягчилось.

– Мама, кто там? – послышался из-за двери нервный, срывающийся на высокие ноты голос Карен.

Миссис Каливан сняла цепочку и открыла дверь пошире.

– Это из твоей школы. Хотят поддержать тебя, пока ты болеешь, – с нажимом на последнюю часть произнесла мама.

Карен внимательно оглядела их, наигранно покашляла и уже сипло сказала:

– Да, девочки, спасибо большое!

Зара и Эстер изначально планировали, что их пригласят в дом, предложат чаю, они посидят вместе и мило поболтают. Но их расчет оказался неправильным. Их явно не собирались приглашать в гости.

Эстер осознала это первой. Она протянула коробку с кексами, следом за ней протянула коробку с пряниками Зара. Миссис Каливан взяла её и постаралась мило улыбнуться.

– Ну, мы пойдем, – неожиданно закончила неловкий разговор Эстер. – До свидания!

Зара удивленно взглянула на неё, но решила подчиниться и тоже пискнула какое-то прощальное слово.

– Ой, что же это я, девочки! – Опомнилась миссис Каливан. – Заходите в дом, если хотите!

– Нет, миссис Каливан, нам уже пора. Спасибо за приглашение! – Вежливо кивнула Эстер.

– Выздоравливай! – Крикнула Зара на прощание Карен.

Дверь закрылась и девочки в задумчивости стали отходить.

– Более деудобдого разговора у медя ещё дикогда де было… – Протянула Зара.

– Да, есть такое дело, – кивнула Эстер. – Я решила, что нам не нужно нервировать их ещё больше. Наш приход повлиял не совсем так, как мы хотели.

– О чем говорила Каред? С кем ода разговаривала? Что оди будут делать? – Переключилась Зара на более интересную тему.

– Я думаю, это был кто-то из секты.

– Тогда Каливады крупдо влипли.

– Да уж. Я просто не могу поверить, что кто-то может вредить кому-то намеренно. Да ещё ставить перед выбором «ты или твои сестры». – Поражалась Эстер.

Зара в этот момент удовлетворенно заметила, что после такого долгого процесса изменений и преобразований, Эстер наконец-то стала собой. Эта фраза не могла принадлежать никому, кроме как её подруге. Той, какой она была до смерти Трис.

– Нам нужно сообщить в полицию, – немного помолчав, продолжила Эстер. – Они ведь занимаются этим делом.

– Да, пожалуй, это самое вердое решедие. – Зара немного помолчала. – Послушай, а если оди хотят устроить теракт?

Сердце сжалось от этой мысли. Эстер уже набрала номер полиции. Послышались гудки.

– Добрый вечер, полиция слушает, – сказал голос, как Эстер знала, одного из вечерних дежурных.

– У нас есть информация по делу семьи Каливанов и секты, в которую они попали, – немного неуверенная, что это сработает, сказала Эстер.

На том конце трубки повисла продолжительная тишина.

– Кто вы? – раздалось, наконец.

– Доброжелатели, – уже успела подумать над ответом Эстер.

– Слушаю, – было понятно, что полицейский не воспримет их всерьез.

– Мы буквально только что слышали разговор Карен Каливан с неким лицом. Лицо заставит Карен сделать что-то в шесть в городской школе до конца этого месяца. Иначе это лицо обещало сделать что-то с её сёстрами.

На том конце провода опять повисла тишина.

– Уверены ли вы, что это была именно Карен Каливан?

Эстер оглянулась на Зару. Зара кивнула.

– Да.

– Вы можете описать второе «лицо»? – Со сложно скрываемой издевкой сказал полицейский.

– Нет, – Эстер начинала переживать.

– Вы видели его? – Полицейский еле удержался, чтобы не добавить «хотя бы»

– Нет, – Эстер уже почти убедилась, что он им не поверит.

– Что именно они хотят сделать?

– Они не говорили об этом, – Эстер потеряла надежду на помощь полиции.

– Так-так… Вы сказали в шесть? Завтра? Или в другой день? В шесть утра или вечера? – Полицейский уже почти открыто издевался.

– Они… Они не говорили этого.

– Что именно это лицо обещало сделать с сёстрами Карен в противном случае?

– Оно не говорило, – Эстер совсем упала духом. Зара положила руку на её плечо.

– Спасибо за ваши сведения, – язвительно сказал голос на том конце провода просто потому, что того требовал протокол. – Я передам их начальству.

– Спасибо. До свидания, – почти прошептала Эстер. Рука с телефоном опустилась, послышались гудки.

Повисла тяжелая тишина.

– А мы ведь и правда толком ничего не знаем… – Протянула Эстер. Всё-таки неудачи всё ещё лишали её силы духа, как и любого другого человека.

– До это ведь де здачит, что дам дуждо сдаться. Мы будем каждый дедь патрулировать школу в шесть утра и шесть вечера, и де сдадимся, пока де будем увереды, что дикому де угрожает опасдость, – Зара говорила так уверенно, что Эстер приободрилась.

– А Теодора посвятим в план? – Решила уточнить Эстер.

– Де думаю, что од одобрит, – с сомнением покачала головой Зара.

– А если обратиться к директору? – Опять предложила Эстер.

– После того, как од запретил дам в это вмешиваться? – Зара даже рассмеялась тонко и звучно, как чайка.

– Всё-таки стоит попробовать… – Решила настоять на своём Эстер.

Директор встретил их с каменным лицом. Обычно это не предвещало ничего хорошего.

Эстер изложила всё дело так же, как и полицейскому, сделав при этом упор, что они вовсе не специально подслушали этот разговор.

Директор долго молчал. Но это было затишье перед бурей.

– Что я вам сказал? – больше утверждение, а не вопрос слышалось в его голосе.

– Не вмешиваться, – опустив голову, сказала Эстер.

– До мы де специальдо подслушали, – пришла на помощь подруге Зара. – Мы подумали, что это может быть цеддой идформацией. Поймите, мы просто хотим помочь.

Директор глубоко вздохнул.

– Хорошо, я вас услышал. Ваша «информация» не содержит никакой информации, но я приму к сведению. И ещё раз: я вам строжайше! – тут директор выдержал усилительную паузу. – Запрещаю лезть в это дело. Больше ни ногой.

Девочки синхронно кивнули. Директор указал на дверь.

Стоило двери захлопнуться, девочки переглянулись и молчаливо решили сделать всё по-своему.

Следующие две недели девочки по очереди дежурили в школе: одна утром, другая вечером. Они бдительно обходили школу по кругу, потому что входить внутрь было ещё или уже нельзя, да и попадаться на глаза директору не хотелось. Часто их силы были совершенно на исходе, но они подбадривали друг друга и постоянно напоминали, что так они не дадут навредить кому-то.

Это было очередное дежурство Эстер, ранее утро. Вчера вечером она допоздна делала уроки, что теперь, впрочем-то, обычная вещь, и спать хотелось неимоверно. По земле ещё стелился легкий утренний туман. Он полз, оставляя за собой крохотные капли росы на траве. Вдалеке едва слышались звуки моря и крики уже проснувшихся чаек. Эстер, заложив руки за спину, неслышно ступала по дорожкам у школы и периодически зевала.

Вдруг за углом очень подозрительно зашевелились кусты. Эстер прижалась к стене школы, чтобы её не было видно из-за угла. Только вот и ей было не видно, что там происходит.

Скрипнула оконная рама, послышалось тяжелое дыхание.

«Кто-то забрался в школу через окно» – догадалась Эстер.

Она взглянула на часы. Они показывали шесть утра. Сердце Эстер забилось.

«Карен».

Она немного отошла от школы, набрала Зару и, когда та взяла трубку, прошептала:

– Ничего не говори, могут услышать. В школу кто-то забрался через окно. Жду тебя.

В ответ была тишина, как и просила Эстер, а потом короткие гудки. Эстер знала, что Зара примчится минут через десять. Только вот успеет ли она?..

Эстер выглянула за угол и заметила приоткрытое окно. Возле окна внутри никого не было. Она решила проделать то же, что и неизвестный – забраться в школу через окно.

В этот момент Эстер поняла, что у этого неизвестного довольно неплохая сноровка, потому что забираться нужно было довольно высоко, да и ещё нужно было подтянуться на руках. Так что Эстер не смогла это сделать как спец агенты в фильмах – быстро и бесшумно. Она еле-еле, кряхтя и пыхтя, подтянулась на руках, по одной перекинула ноги вовнутрь и как мешок с картошкой свалилась вовнутрь школы, но тут же встала, оправилась и осмотрелась.

Следов неизвестного нигде не было видно, шагов не было слышно. Куда ей теперь идти? Что искать? Эстер недоуменно огляделась ещё раз.

Потом из-за поворота послышалось бряцание ключей.

«Ага, хочешь куда-то забраться» – подумала Эстер. – «Только куда?»

Потом послышались удаляющиеся шаги. Как хорошо, что ему нужно было в другой от Эстер коридор.

Эстер облегченно выдохнула. Она выглянула за угол и увидела открытую дверь учительской. Эстер на цыпочках вошла туда и сразу увидела, что взял неизвестный – на столе стояла открытая коробка с ключами от всех кабинетов.

«Куда же он собирается?» – задавалась вопросом Эстер, пересматривая все ключи.

Ключи от всех кабинетов были здесь, Эстер пересмотрела все бирки на них. Столовая, библиотека, спортзал, шкаф с инструментами в кабинете труда…

«А какие ещё ключи тут могут быть?» – недоумевала Эстер. – «Он же точно взял какие-то».

Тут Эстер вспомнила о Заре. Она выглянула в окно, благо, окно учительской выходило на площадку перед школой, но там было пусто.

«Может быть, подвал?» – Печально подумала Эстер. – «У нас вообще есть подвал?»

Вдруг сверху раздались шаги.

«Нет, не подвал» – со вздохом подумала Эстер. – «Нужно забираться выше»

Эстер поднялась по лестнице на второй этаж, но шаги слышались уже на третьем. Она поднялась на третий, потом на четвертый…

Случайно Эстер глянула в окно и увидела Зару, недоуменно бродящую перед школой. Эстер высунулась, насколько могла, и стала знаками показывать, чтобы Зара спряталась, потому что сверху её видно, и указала на ту часть школы, где на первом этаже ещё было открыто окно. Зара быстро смекнула, в чем дело и побежала к окну.

Шаги меж тем опять раздались сверху.

«Там ведь… Крыша?» – удивилась Эстер. – «Зачем кому-то забираться на крышу?»

Страшная догадка вдруг поразила Эстер, но она решила не давать ей ходу.

Эстер пришлось несколько раз обойти весь этаж, чтобы наконец-то найти дверь на крышу. На удачу, ключ был оставлен в скважине и дверь приоткрыта.

Эстер вошла, оставляя дверь нараспашку, чтобы Зара поняла, где она. Потом нужно было подняться по ещё одной маленькой лесенке и, открыв люк, выйти на крышу. Эстер глубоко вдохнула, когда протянула руку к люку.

Её разум упорно посылал ей тысячи её ошибок – начиная с ошибок в контрольных и заканчивая поводком Трис. Но в этот раз Эстер не собиралась так просто сдаться на милость панической атаки, она не хотела дать волне поглотить себя, она должна сопротивляться.

«Да, я ошибалась» – подумала Эстер. – «Но я вынесла ценный опыт из этого»

«Если сейчас ты ошибешься, кто-то может пострадать» – продолжало что-то шептать ей прямо в разуме.

«Значит, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы этот не случилось. У меня есть дар. А даже если случится что-то плохое» – продолжала Эстер. – «Я найду в себе силы это исправить или помочь».

После этого комок страха, уже стоявший в горле отступил. Больше двух месяцев Эстер не могла вдохнуть так свободно, как сейчас. Что-то ушло из глубины её сердца и дало свободу смелости и уверенности. Только теперь эта уверенность подкреплялась не сознанием своей сверхъестественной власти, дарованной способностью, но сознанием того, что её жизнь под её собственным контролем, и она может найти в себе силы для чего угодно.

Эстер открыла люк.

На самом краю крыши стояла Карен и смотрела вниз. Дул холодный ветер и трепал полы её кофты, а она сгорбилась и согнулась, только совсем не от холода.

Глава 8

Что чувствует человек перед смертью? Человечество веками задаёт себе этот вопрос, но нужно ли знать на него ответ?

Думаю, многие согласятся с тем, что смерть принять легче, если ты уже прожил целую жизнь и долго сознательно готовился к тому, что скоро сможешь умереть. И другое дело, когда ты Карен Каливан, тебе даже не исполнилось восемнадцать, а умереть тебя заставляют угрозами.

Карен стояла над пропастью в четыре этажа на крыше собственной школы и давно потеряла счет времени. Разумеется, ей хотелось как можно дальше оттянуть тот самый момент. Она вспоминала всю свою жизнь, смеялась и плакала. Сегодня был последний день данного ей срока. Сегодня она сделает это, или её сёстры умрут.

Но вот, кажется, всё. Пора бы уже прыгнуть. В голове пусто, не хватает только перекати-поля. Как же страшно – вот так закончить жизнь. Пора, пора, решись же!

– Карен? – послышался сзади тихий оклик.

Карен вздрогнула и пошатнулась. Позади стояла Эстер, с которой Карен была едва знакома.

«Кажется, она приносила печенье» – вспомнилось Карен.

– Зачем ты здесь? – Голос Карен ломался и трескался, как тонкий лёд, по которому она ходила. – Что тебе нужно? Почему ты вообще не наплевала на меня, почему ты так заботишься? Сидела бы дома!

У Карен почти начиналась истерика. Эстер поняла, что ходить придется по самому краю. Во всех смыслах.

– Я хочу не дать тебе совершить самую большую ошибку. И самую последнюю. Я забочусь обо всех людях вокруг, потому что нельзя давать своему сердцу леденеть, нужно заботиться не только о родных и друзьях, но и о тех, у кого не хватает сил просить о помощи.

Говоря это, Эстер смотрела Карен в глаза, словно стараясь её загипнотизировать, и медленно подходила к ней.

– Расскажи мне, что случилось. Я обещаю помочь, – мягко продолжила Эстер.

– Ты мне ничем не поможешь! Мне никто не поможет! – опять начала кричать Карен.

– Не зря ведь люди говорят, что выход есть из любой ситуации. Просто расскажи мне. У меня есть необычный талант, я уверена, что смогу тебе помочь.

На слове «талант» Карен хмыкнула. Потом она посмотрела вниз и, видимо, призналась себе, что вовсе туда не торопится.

В это время Зара уже поспела на четвертый этаж и заметила открытую дверь. Потом она услышала отдаленные голоса и поняла, что пора передавать дело в руки более профессиональных людей. Зара позвонила в полицию.

Дежурный полицейский опять не верил ей, но то, что Зара говорила шепотом, и очень испуганно и взволнованно, сделало своё дело. Полицейский пообещал отправить патрульную машину. Заре теперь оставалось только мучительное ожидание. Она также предупредила патрульных, что им нужно подъехать бесшумно, потому что если Карен услышит мигалки, то, вероятнее всего, сразу прыгнет.

Она поднялась и заглянула на крышу, но увидев Карен почти что в истерике, поняла, что лучше не соваться, ведь она может только испортить дело. Зара спустилась и вышла из школы, чтобы встретить патрульных и провести наверх.

– Моя семья попала в секту. Из-за меня, – Карен нервно вздохнула. – Сначала всё было хорошо, но потом у нас стали заканчиваться деньги, потом вещи… Мы всё отдавали им. А потом они сказали, что последний этап – человеческая жертва. И указали на меня. Если я останусь жива в течение месяца, они обещали убить сестер и маму. Я не могу этого допустить. – Карен опустила голову.

– Поэтому Донна воровала, да? – с участием спросила Эстер.

– Да, она хотела попробовать «выкупить» мою жизнь. – Горько усмехнулась Карен.

– Знаешь, это уже не такая безвыходная ситуация, – Эстер старалась не давать разговору угасать, хотя она не имела ни малейшего понятия, как ей нужно правильно действовать.

– Да ну? – Карен опять усмехнулась.

– Нужно обратиться в полицию. Они спрячут вас до тех пор, пока не найдут и не задержат этих сектантов. И после вам ничего не будет угрожать.

Карен рассмеялась. Это был высокий, нервный, почти неконтролируемый смех.

– Мы обращались в полицию. Эти олухи не могут ничего сделать, – тут Карен ненадолго замолчала. – И ты не поняла. Я привела свою собственную семью в эту секту. Я, и только я, виновата во всём этом.

Вдруг Эстер поняла, что почти что смотрится в зеркало. Вот перед ней стоит человек, который бесспорно совершил ошибку и теперь корит себя за её последствия.

– Сначала это вовсе не было похоже на секту. Все были милыми, всё имело смысл…

– Карен, послушай, – Эстер всё продолжала делать маленькие шаги к ней. – Я тоже недавно совершила огромную ошибку.

Карен с интересом посмотрела на Эстер.

– Я гуляла со своей собакой. И в какой-то момент я решила отстегнуть поводок. А когда мы переходили через дорогу, её… – Тут Эстер нервно сглотнула и подавила слёзы. – Её насмерть сбила машина. И я винила себя, потому что если бы я не отстегнула поводок, я могла бы оттащить её от машины.

Карен видела на лице Эстер тень пережитых ею страданий, и это подавило в ней первый позыв рассмеяться – у меня могут умереть сёстры, а ты о какой-то собаке! Карен продолжала слушать.

– Я… У меня начались панические атаки из-за собственных ошибок. Я стала такой противной, что я даже не знаю, как меня выносили окружающие, – Эстер поморщилась. – А потом я смогла осознать, что ошибки дают бесценный опыт.

Карен хмыкнула. Она, как и большинство людей, слышала эту фразу множество раз, но никогда не вдумывалась в её смысл.

– Да, сначала я отреагировала так же, как и ты, – поспешила сказать Эстер, потому что Карен опять посмотрела вниз. – Но только вдумайся: мы никогда бы не узнали ничего из того, что знаем сейчас, без ошибок. Разве ребенок запоминает, что нужно мыть руки перед едой, не после того, как отравится и полежит с температурой? Разве наши предки не выяснили, что нельзя есть мухоморы, пока один из них его не съел и не умер? Разве лучше других не запоминаются отмеченные красной ручкой учительницы ошибки?

Лицо Карен так и говорило «Что ж, твоя точка зрения вполне понятна. Только я не понимаю, при чем тут я».

– И только сильные люди могут принять эту ошибку. Они могут запомнить её, закрепить в своём сознании, чтобы в похожей ситуации она всплыла в памяти и замигала, как маячок «Смотри, так уже было! Не делай так, попробуй иначе!». И даже если человек спотыкается и падает раз, и ещё раз, и ещё, и ещё, у сильного человека всегда найдутся силы снова поняться и снова рвануться в бой до полной победы. И такие люди входят в историю. Такие люди обогащают культуру и науку. Такие люди создают будущее. А слабые люди, запнувшись лишь раз, и будучи неспособными вынести из этой неровности ничего полезного, навеки погибают морально.

Удивительно, но даже после такой пламенной речи лицо Карен ещё выражало сомнение. Она опять поглядела вниз. Она всё ещё стояла опасно близко к краю и могла в любую минуту перемахнуть за ограду и полететь вниз.

Эстер знала, что многих людей не тешит великое, им гораздо понятнее и ближе что-то более простое.

– Хорошо, посмотри на это с другой точки зрения, – протараторила Эстер, желая только задержать Карен. – У тебя есть младшие сёстры. Разве ты не хочешь научить их тому, что как бы сильно жизнь не штормила твою лодку, у тебя есть вёсла даже на случай порванного паруса?

Карен перестала смотреть вниз и удивленно подняла глаза на Эстер. Эстер призывала в помощь всё своё красноречие.

– Разве ты хочешь, чтобы они на всю жизнь запомнили, как при первой же сложности их старшая сестра, их авторитет, испугалась и просто закончила свою жизнь?

– Я пытаюсь спасти их! – Крикнула Карен, опять приходя в бешенство.

– Да, но разве ты не думала о том, что они запомнят эту модель поведения? Может быть они также, впервые столкнувшись с какой-то проблемой, решат так просто и легко её решить – лишить себя жизни? И это ведь может быть вовсе не такая сложная беда, как угрозы секты, а просто двойка по физике или отказ симпатичного мальчика. Ты бы хотела, чтобы твои сёстры не могли справиться даже с такими трудностями, а просто поступили бы так же, как их старшая?

В глазах Карен была видна напряжённая работа мысли. Она сомневалась. Это означало, что Эстер идёт в правильном направлении.

– Но ты можешь развернуть историю в другую сторону. Ты можешь показать всем, какая ты сильная. Ты можешь навеки запечатлеть в памяти своих сестер правильную модель поведения в любой сложной ситуации – не сдаваться и идти до конца. И тогда, когда они вырастут, любая беда будет им по плечу, ведь они будут вспоминать тебя, и им будет стыдно, что ты смогла справиться с бедой, а они не смогут. И они будут бороться. Они будут ошибаться, больно спотыкаться и падать, но твой образ всегда будет поднимать их с колен, будет толкать их в спину, поднимать и снова заставлять идти. И они будут жить.

Эстер сама удивлялась, откуда в ней вдруг взялась такое красноречие и забота. Но потом она вдруг осознала, что она говорит то, над чем раздумывала последние месяца два. И даже не сама она это говорит, а её душа, вечно тянущаяся к свету и свободе. Она стояла буквально в трёх шагах от Карен.

Но вдруг в лице Карен опять отразилась злоба.

– А с чего ты взяла, что я сильная? С чего ты взяла, что я могу всё вынести? Что я хочу всё выносить?

Карен резко рванулась с места и почти перемахнула за кирпичный бортик на краю крыши, когда Эстер схватила её за ноги, за талию и за всё, до чего только успела дотянуться. Слава всем богам, что Эстер была очень близко к Карен.

– Я ошиблась! – Закричала Эстер в пылу борьбы, потому что Карен брыкалась похлеще бешеной лошади.

Но головокружения не последовало, глаза не застлало туманом. Карен вдруг перестала брыкаться.

– Что ты сказала? – удивленно переспросила она.

«Дар больше не работает» – молнией мелькнуло в голове Эстер.

Эстер воспользовалась этим моментом и втащила Карен обратно на крышу. Карен опять начала рваться и брыкаться, но тут входной люк на крыше распахнулся. Вбежали полицейские, которые скрутили неистовствующую Карен, надели на неё наручники и увели вниз, в машину.

Эстер оглушено смотрела вокруг, потому что, видимо, Карен успела заехать ей по голове. Зара подбежала к ней. Эстер оперлась на Зару, и поняла, что очень устала и замерзла. На крыше было холодно, с моря дул ещё совсем не прогретый ветер, но раньше Эстер совсем этого не чувствовала.

– Я ошиблась, – сказала Эстер, глядя на Зару, решив проверить свою догадку ещё раз.

– В чём, милая? – Зара заботливо-испуганно смотрела на подругу.

– Нет, это я проверяю свою силу. Она… – Эстер задумалась. – Она закончилась. Она больше не работает.

– Может быть, одо и к лучшему? – Зара улыбнулась Эстер так, как умела только она. И эти слова и улыбка разбили все уже начинающие появляться в Эстер сомнения и вопросы. Действительно, а какая разница? Может быть, всё к лучшему?

Зара хотела увести подругу с крыши, но Эстер попросила ещё минутку. Она направилась к самому краю крыши, но Зара схватила её за руку.

Эстер удивленно взглянула на руку, потом на испуганное лицо Зары и рассмеялась.

– Глупышка, я просто хочу посмотреть на море и город. Ты правда думаешь, что я могу навредить себе?

В этой улыбке Зара наконец-то увидела Эстер. Она увидела ту свою подругу, которой ей не хватало так долго, ту, которую она боялась потерять навсегда. От улыбки Эстер веяло прежней легкостью, веселостью и какой-то теперь уже взрослостью. Она прошла свой путь, вынесла уроки, и теперь ей пора вступить в какое-то, пока что неведомое, следующее приключение.

Эстер подошла к краю крыши. Зара тоже шла за ней, не отпуская её руки, потому что всё ещё немного боялась за подругу.

Холодный ветер трепал её одежду, и Эстер это чувствовала наконец-то всем своим существом. Она опять взглянула вниз. Хотелось ли ей когда-нибудь решить все свои проблемы, просто прыгнув вниз и за мгновение оборвав всё? Да, такое было. Но не в том ли смысл жизни, чтобы бороться, чтобы не давать страху потопить тебя, а грести, грести вёслами к чистому морю на горизонте?

Эстер смотрела на море и город вокруг школы. Солнце уже довольно высоко поднялось, но всё ещё имело право называться рассветом. И Эстер почти до боли в глазах вглядывалась в эти нежно-розовые, оранжевые и голубые переливы, в этих барашков на море, в этих чаек. Она рассматривала каждый клубочек облаков, пока, наконец, не поймала себя на мысли, что спустя несколько месяцев опять может полноценно наслаждаться этим пейзажем. Эстер улыбнулась, и на её щеках появились ямочки, совсем как у мамы. Зара улыбнулась тоже. Вот он, новый рассвет.

Перед глазами Эстер вдруг появился образ Трис. Собака прыгала по зеленому лугу и радовалась, что её хозяйка улыбается, а не плачет из-за неё.

«Я люблю тебя, Трис» – подумала Эстер, и слёзы едва не выступили на её глазах. Только теперь это были слёзы радости. Трис весело залаяла и по мягким, как вата, облакам ускакала в какую-то неведомую для живых даль.

Эпилог

Что ж, дорогой мой читатель, вот и добрались мы с тобой до последних страниц. Что же ещё я должна рассказать, как хороший и добрый автор?

Вероятно, ты хочешь узнать, чем закончится история семьи Каливан. Им пришлось скрываться где-то в северном городе, совсем далеко от их привычного места жительства. Никто не знал где точно, да это и не разглашалось.

Полиции удалось выйти на след секты и задержать её главарей. К сожалению, более мелких её пособников они поймать не смогли, поэтому ещё долго Каливаны ходили по улице, оглядываясь.

Однако через пять лет они осмелели, стали жить проще и свободнее, а Карен даже написала Эстер письмо (правда, без указания обратного адреса).

«Дорогая Эстер,

Я невероятно благодарна за каждое слово, которое ты сказала мне в тот день, который чуть не стал для меня последним. Теперь, даже после стольких лет, я всё ещё помню каждое из них, осмысливаю, и они расцветают для меня разными красками.

Я не смогу даже перечислить все жизненные уроки, которые ты преподала мне тогда. Я корю себя за то, что могла бы общаться с тобой в школе все эти годы, но была лишь дальней знакомой. И я даже сейчас не понимаю, почему тебе тогда было не всё равно на жизнь совсем чужой семьи… Хотя ты и сама говорила «Помогать надо и тем, кто никогда этой помощи не попросит». А для меня эта история обернулась, как «Помощь может прийти оттуда, откуда никогда её не ждешь».

И насчёт сестёр ты была абсолютно права. Теперь я глава семьи, и для них я почти как божество. Мама стареет с каждым годом, и мне приходится брать в свои руки. Но теперь я знаю, что у меня есть силы.

Донна, вдохновившись мною (хотя сама она никогда этого не признает), по роликам в интернете обучилась боевым искусствам, чтобы защитить семью, как это сделала я. Теперь она гордится собой и считает себя достойной сестрой. И я ею горжусь. Младшие тоже стараются соответствовать.

Я надеюсь, свою вину ты тоже отпустила, и на сердце у тебя легко. А даже если не легко, помни, что ты спасла чью-то жизнь, наверное, даже не одну.

Вечно благодарная,

Карен Каливан»

Это письмо Эстер хранила у себя всю жизнь.

Дар (нет, не перемещения во времени, а котенок) превратился в большущего пушистого котищу. За свою молодость он так привык сидеть на руках у хозяйки, что, даже перестав помещаться в этих самых руках, всё равно не переставал на них запрыгивать. А Эстер не могла отказать ему, и каждый день они вместе наслаждались прекрасным рассветом.

Эстер отдавала Дару всю свою любовь, просто потому что чувствовала невероятную потребность излучать её. На подоконнике она даже посадила для него кошачью мяту, которую потом, правда, пришлось пересадить в сад, потому что Дар вечно ходил как пьяный.

А как же там Тедди? Что ж, расскажу вам и о Теодоре.

Полиция строго-настрого запретила разглашать произошедшее, потому что Каливаны уже собирались переехать и прятаться, поэтому о подвиге Эстер широкая общественность так и не узнала. Но вот от рассказа произошедшего Тедди Зара не смогла устоять.

Теодор был поражён. Как такое возможно, что такая милая, маленькая и скромная Эстер вдруг смогла удержать человека от такого поступка? Как она могла драться с Карен на крыше? Немыслимо!

«Привет, Эстер!» – такое сообщение однажды появилось на экране её телефона.

«Это Теодор» – взволновано подумала Эстер. – «Что-то случилось что ли?»

«Привет, Теодор!» – последовал ответ.

«Ты свободна завтра вечером?»

У Эстер перед глазами всё поплыло, только это не было перемещение во времени. Миллион вопросов родилось у неё: что он хочет от неё? Почему вечером? Он что, хочет пригласить её на свидание? Так, стоп, какое ещё свидание? Она же ему разонравилась! Нет, это точно просто дружеская встреча.

«Да»

«Не хочешь сходить со мной в кафе?»

Наверное, бесполезно описывать восторг Эстер и её длительные сборы и приготовления, даже несмотря на то, что она уверяла себя, что это «исключительно дружеская встреча».

Тедди появился в кафе как часы, и выглядел он как настоящий джентльмен. Он вежливо предложил Эстер купить напитки, но Эстер также вежливо отказалась и заплатила сама – она знала, что семья Тедди не так уж богата.

Разговор начался с отвлеченных или общих вещей, а потом Теодор плавно перевёл его к событиям на крыше школы в шесть утра. И хотя он уже слышал всю историю из уст Зары, он с нескрываемым интересом выслушал и то, что рассказала ему Эстер.

Его ожидания совпали с реальностью. Тогда как Зарин рассказ изобиловал героическими подробностями и красочными описаниями, Эстер старалась всё сглаживать и представить, как совершенно обыденную вещь. При этом она так краснела и смущалась, что Тедди почти откровенно любовался ей. Он видел, что теперь она говорила не просто как милая скромница-отличница, но уже почти выросшая личность, с глубокими переживаниями и мыслями. Её широко распахнутые глаза светились восхищением всем миром, а на лице был как будто загар пережитых волнений, но и то и другое делало её неповторимой и невыразимо очаровательной.

– Ты изменилась, – с какой-то нечитаемой эмоцией на лице сказал Теодор.

Эстер с беспокойством постаралась вглядеться в его глаза. О чем он? Она стала только хуже и опять разочаровала его?

– Ты запала мне в душу ещё когда была скромницей-малышкой, потому что ты всегда была невероятно искренней и доброй ко всем, такой живой и интересной. Я так боялся, что ты потеряешь саму себя в этих жизненных передрягах. И так корил себя, что вовсе тебе с этим не помогаю…

Он на мгновение опустил глаза. Эстер уже угадала тон разговора и своими лучистыми болотно-зелеными глазами вопросительно заглядывала в медовые.

– Но теперь ты стала ещё краше. Ты сама себя наполнила новым смыслом. И расцвела, как прекрасный цветок, дополнив прошлые достоинства новыми. – Тедди посмотрел на Эстер.

Эстер наконец-то заметила то самое в его глазах, что ждала и искала два долгих года. Она мягко улыбнулась, и на щеках появились ямочки.

«Только Тедди мог сказать что-то настолько милое» – подумала она.

Тедди на мгновение отвернулся и достал что-то из сумки. Он протянул Эстер сжатые руки и сказал:

– Я хотел бы, чтобы ни были у тебя.

Он раскрыл ладони, на которых в свете тусклых ламп переливались старинные семейные часы.

Оглавление

Часть 1. Принятие

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

Часть 2. Прощение

  Глава 5

  Глава 6

Часть 3. Освобождение

  Глава 7

  Глава 8

Эпилог