Закатиглазка [Феликс Неизвестный] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]




Феликс Неизвестный Закатиглазка

Остросоциальная антиутопия

Глава 1

Закатиглазка, вот уже, третью неделю проводила в заточении в маленькой келье на вершине высокой башни, одной из трёх сотен башен, построенных, её величественным супругом, в прошлом Принцем Безземельным, а нынче Королём Многоземельным, для своих политических конкурентов, и иных сомневающихся в святости его королевской власти. Причины приведщие её в данную ситуацию были более чем объективны. Её муж — Король, хоть, и был человеком несказанной доброты и милосердия, но даже у этого святого, во всех, отношениях человека терпение было не железным. И как он не силился, но стерпеть страшное оскорбление нанесённое ему собственной женой, увы, не смог. Тридцать лет назад по бесспорной вине Принцессы он потерял двести тысяч, сумма, возожно и не такая, уж, и колоссальная, но Король Многоземельый, изначальнго бывший нищим принцем и до брака познавший все прелести бедности, готов был удавить и за копейку, а тут, всё — таки, двести тысяч. Нет, он решительно не мог смириться с такой потерей, и его величественная душа требовала возмездия, кое он частично и совершил, заточив Закатиглазку в башню, строго — настрого запретив кормить и поить заключённую, не по злобе личной, разумееться, а с целью экономии государственного бюджета, а, ещё, с целью экономии всё того же бюджета в башне не латали крышу, и дожди обильно орошали помешение, Закатиглазка же собирала дождевую воду, и как цветочек, с неё была сыта, а солнышкобыло ей десертом.

И так, одним прекрасным летним утром, солнечный луч проникнув через большое окно башни осветил тоненькую фигурку Принцессы, она склонилась над батистовыми панталонами короля, её правая рука, вооружённая длиной швейной иглой, мелькала как колибри над розовым кустом — Принцесса штопала. В углу были свалены тюки с королевским бельём и платьем, их доставляли каждую неделю по пятницам, ведь Король Многоземельный был известный озорник и непоседа, гоняя подданых в садах замка, он часто падал в лужи, застревал к кустах и шлёпался с деревьев на которых от него, самым подлым образом, пряталась челядь. Из-за всего этого королевская одёжка приходила в совершенную негодность. И, вот, что бы Принцесса не умаялась от безделья, ей и привозили эту одёжку, на штопку и стирку, испачканное оставляли, а чистое забирали. А, что бы, работа не простаивала по ночам, Принцессе были преподнесены очки с такими толстыми линзами, что в ясную ночь через них можно было расмотреть кратеры на Меркурии, а уж, заниматься в таких очках шитьём да при лунном свете, было, сплошное удовольствие. Напротив рабочего места Закатиглазки, стоял щербатый приземистый столик, на котором лежал открытый медный медальон, с одной его стороны были часы с календарём, а с другой, портрет дивной работы, художника — экспрессиониста, на вид, вроде, воробышек чернильницу перевернул и сделал кляксу, но любящее сердце Закатиглазки безошибочно узнавало в рисунке образ мужа-Короля, и в самые грустные моменты стоило ей, лишь, взглянуть на рисунок, как безудержная радость наполняла душу. Так и в это утро Принцесса, уже, взглянув на любимый лик, и принявшись за очередной тюк белья весело напевала.

И, вдруг, раздался звон колокольчика, внизу, у ворот башни, а это означало одно, что САМ изволили пожаловать.

Когда привозили тюки королевского белья, то сторож сам затаскивал всё на самый верх, в келью заключённой, но Король Многоземельный, вовсе не желал подниматься по крутым ступенькам на такую высоту. Он звонил в колокольчик, висевший у входа, и Закатиглазка спускала из окна косу, которой его величество обматывалось, и Принцесса затаскивала его к себе.

Так же было и на этот раз. Чуть звякнул колокольчик, Закатиглазка бросилась к окну, и спешно начала спускать косу, кому-то толщина данного подъёмного средства показалась бы сомнительной, но, токмо из неведения, коса Закатиглазки была прочнее любого стального троса.

И, вот, коса была спущена, после нескольки минут ожидания раздалось громогласное — Вира! — Принцесса обхватила двумя руками косу у основания и начала медленно пятиться назад, снизу послышалось мать — перемать, значит Король пошёл на подъём. Принесса допятилась до торчащей из полу колоды и начала ходить вокруг неё, наматывая косу, тем временем мат крепшал — это король приближался к окну, и наконец гигантский силуэт заслонил свет и Его Величество забралось в помещение. Он встал и упёр руки в боки, росту он был под самый потолок, голову венчала треугольная шляпа, сделанная из антикварного выпуска газеты «Петербургскiй листокъ» за май 1864 года и украшеная алым султаном, в ушах блестели золотые серьги, из — под косматых чёрных бровей сверкали глаза, они прямо таки пылали добротой и горели благостью, всё лицо ниже глаз было обильно укрыто усато-бородатостью, борода топоршилась во все стороны, как морские волны в свирепую бурю, местами она была тронута сединой — знаком мудрости, а местами не доставало клока волос, что указывало на активный образ жизни. Под ярко-красным камзолом чётко выступало пузико, размером с пивной бочёнок, и выпираюшим в центре пупком. Ноги, толстенные как два баобаба, были обуты в ярко алые ботфорты, штанишки с внутреней стороны бедра были прошиты страусиной кожей, дабы предохранять от нежелательных результатов трения.

— Ах! Как дивно хорош! — всплеснула руками Закатиглазка.

— Вот каждый раз как видимся, ты мне говоришь одно и то же — зевнул Король.

— Но, ведь, каждый раз Вы божественно красивы — аргументировала Закатиглазка — И какой чудесный камзол на Вас, он так стройнит Ваше Величиство!

— Между прочим это Hugo Boss — Король погладил ткань камзола своими широченными ладонями — Это, знаешь ли, качество! Не зря же они шили униформу для СА, СС и Гитлерюгенда!

— Где же Ваше величиство смогли достать такую редкость?

— У нас на рынке, в прошлом месяце, молдаване палатку открыли — Король, как настоящий модник, был явно доволен похвалой — Там и взял, у них брендовых вещей в великом изобилии имеется.

— Все набобы и магараджи Индии, во главе с Великим Моголом, по сравнению с Вами — кучка грязных оборванцев — у Принцессы, аж начали выкатываться глаза от восхищения.

— Довольно, довольно, и сам знаю — буркнул Король — Давайка, лучше, поговорим о деле — Вот как ты живёшь?

— Как? — Закатиглазка со всем возможным вниманием заглядывала супругу в рот, ей виделись в тёмных глубинах полости, прекрасные созвездия далёких галактик, а временами, она, даже, как ей казалось, могла там раглядеть туманность Конская голова, во всей её непревзойдённой красоте и космическом великолепии.

— Без стыда и совести — вот как! — Король попытался присесть на табуретик жены, но соотнеся ширину своего седалища и площадь поверхности табурета, отказался от этой мысли и продолжил — Неужели я мало раз наставлял тебя на путь истинный?

Вопрос был целиком обоснован, Его Величество, не смотря на крайнюю занятость, всё же регулярно посещал Принцессу, и, по три — четыре часа кряду, вёл с ней нравоучительные беседы, взывая к остаткам её благочестия, иногда с ним прибывал и епископ, или какой-либо иной член высокопоставленного духовенства, и они, уже, коллективно пытались вразумить заблудшую душу, но, увы, всё было безрезультатно.

— Да — да, без стыда и совести! — Король обильно разбавлял свою речь отборнейщей бранью, ибо он, как и пологалось, был первым человеком по этому делу во всём королевстве, и на сём зижделся весь придворный этикет, все королевские вельможи разговаривали исключительно матом — Одумайся, неужели тебе приятно такое призренное существование? Существование в бесконечной лжи и подлости!

Закатиглазка не сводила глаз с монарха и молчала.

— Мне стало доподлинно известно, что ты собираешь дождевую воду, которой, впоследствии, и питаешься! А согласно это мудрой государственной книге — Король сунул руку за голенище сапога и извлёк оттуда маленькую потрёпанную книжецу в мягком переплёте на которой большими буквами красовалась надпись «ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЧИПОЛЛИНО» — все осадки на земле синьора принадлежат самому синьору, и всякий пользуюшийся вышеупомянутыми осадками, обязан уплатить их владельцу. На этой земле синьор — я! А, значит, и осадки мои! Уплатила ли ты мне хоть что-то? Молчишь? То-то же! Чуешь вину за собой. Но это, только, начало. А, вот, жилплощадь на которой ты размещаешся, когда ты в последний раз платила за аренду? Вот, и я не припомню. Далее, сколько ниток ты извела штопая королевское платье, сколько иголок сломала, ты, хоть, раз уплатила мне за них? Как ты можешь так жить?

Принцесса продолжала молчать, внимательнейшем образом изучая ход небесных светил во рту своего повелителя.

— Неужто тебе не знакомо раскаяние? Етить твою мать. — Король протянул к носу жены большущий, как хорошая баварская колбаска, указательный палец и начал им размахивать, словно дирижёрской палочкой — Опомнись! Разве я не ссылал тебя на Соловки в покаяние, душа твоя неблагодарная? Но я, по-милости своей безграничной, готов дать тебе последний шанс стать на путь исправления и сотрудничества. Верни, окаянная, верни мне утраченные, по твоему упущению, средства, в размере двухсот тысяч золотых, и не копейкой меньше!

— Но, ведь, я их бросила ради спасения жизни Вашего Величества — попыталась робко оправдаться Принцесса.

— Что! Мать — пермать! — прогремел Король — Как у тебя хватает дерзости на такую клевету! Это я тебя спас из заточения, облагодетельствовал, пригрел подле себя, а ты мне, теперь, как Шарик, фигвамы рисуешь! Запомни же, ежели не вернёшь мне деньги, прийдётся обойтись с тобой по всей строгости и справедливости, а ты прекрасно знаешь, что на справедливость я, ой как, гаразд. Более не будешь ты у меня проживать в пентхаусах, утопая в пороке и разврате. Нет. Отпралю я тебя в подвал, на веки вечные, оттуда ты, уже, до дождиков моих не доберёшься, и на солнышке не погреешься — и поделом тебе! Уяснила волю королевскую?

Принцесса кивнула.

— Приступай к выполнению немедленно! — Король топнул ногой — Сторож, уже, получил распоряжение выпустить тебя.

— Окажите мне одну милость на прощанье, Ваше Величество, — взмолилась Закатиглазка — разрешите Вас поцеловать.

— Что, опять? — устало выдохнул Король — Я же на свадьбе, уже, позволил тебе этот каприз, неужто тебе всё мало? Ладно, так уж и быть, целуй, но по-быстрому.

Принцесса обхватила ладонь Короля, украшенную семью перстнями, своими ручками и прижала к губам.

— Ну, хватит. — Король выдернул руку — Тебе дай палец, ты по самую шею зацелуешь.

Он, вновь, завернулся в косу, перелез через подоконник, и приказал:

— Майнай!

— Только один вопрос, — пропищала Закатиглазка — а почему вы, уже, тридцать лет и три года как величаетесь Королём, а я, всё ещё, принцесса?

— Воистину, наглость твоя — беспредельна — произнёс Король, и спрыгнул с подоконника наружу.

Принцесса стала потихоньку скидывать кольца волос с колоды, покуда Их Величество не спустились на бренную землю, после она вновь скрутила косу на затылке и постучала в дверь, зовя сторожа. Сторож явился с узелком, который Король от щедрот своих выдал Принцессе в путешествие. В узелке были: каравай зачерствелого бородинского хлеба, столовый прибор — вилка, сношеные башмаки Его Величества, проложеные ватой у носка, дабы прийтись впору Принцессе.

Принцесса сразу же надела на шею медальон с портретом Короля и проглотила хлеб, а вилку положила в карман передника, окончив трапезу, она обула башмаки поверх чулок в сине — белую полоску. Если бы у неё было зеркало, она бы, безусловно, восхитилась тем, как башмаки Короля идут к её тёмно-синему платью викторианской эпохи с белым передником, но такими, ненужными безделушками как зеркала, Король её, естественно, не баловал.

Итак, Закатиглазка отправилась в путь.

Глава 2

До границы Закатиглазка добралась менее чем за неделю, дорогу она знала прекрасно, так как имела честь собственноручно прокапывать оросительный канал по которому шла вода приобретаемая Королём в соседнем государстве.

Таможенные служащие без проблем пропустили её, они были знакомы со времён протяжки Принцессой колючей проволоки вдоль границы, им частенько доводилось подкармливалить свою принцессу, а на аппетит Принцесса никогда не жаловалась, если за пайку не приходилось платить из королевского кармана, в противном случае она строго — настрого возбраняла малейшую трату, ибо не желала быть в тягость супругу.

Но, едва, перейдя границу, она поняла, что абсолютно не помнит дороги на свою малую историческую родину. Больше тридцати лет она ни разу не покидала Королевства Многоземельного, Король не позволял, да и сама она не имела к этому ни малейшего желания.

Принцесса пробралась через берёзовую рощицу и поднялась на обильно поросщий травами холм, желая с его верхушки осмотреть окресности и хоть как-то сориентироваться на местности. Взору её открылась обширная долина, по левую сторону она вся была покрыта возделанными полями, как шахматная доска клетками, по середине долины пробегала узенькая речушка, а с правой стороны, в далёкой синей дымке, у самого горизоната, виднелись, белые домики, с соломенными крышами.

У маленького кривого мостика переброшенного через речку поднялась пыль, и зависла плотной непроглядной стеной, из которой доносился едва различимый собачий лай.

— Сейчас посмотрим, что это там творится. — Принцесса взгромоздила на переносицу свои очки — телескопы.

В резко обрисовавшихся чертах окружающего пространства она разглядела собачью свору, состоящую из всевозможнейщего вида представителей друзей человека, они летели во весь опор, вывалив красно — синие языки, впереди них, опережая шагов на двадцать, нёсся, какой-то маленький комочек грязно — серого цвета. Комочек делал зигзаги, и даже петли, но свора не отставала.

Вся кавалькада постепенно приближалась к холму. И вот, благодаря линзам, Принцесса рассмотрела, что серый комок, столь свирепо приследуемый псами был обычный худосочный заяц. Беглец перебежал реку вброд и начал подниматся по холму, но силы оставляли его, преследователи стремительно сокращали расстояние.

Закатиглазка отыскала в траве увесистый камень, и крепко зажав его в ладони, прокрутилась вокруг своей оси на одной ноге, и умело метнула камень, благо дело, опыт у неё в этом деле был ого — го, чистка каменных завалов в горах королевства Многоземельного, была целиком её обязаностью, там-то она наловчилась управляться с такими глыбами, что швырнуть обычный камень на приличное расстояние ей не составляло никакого труда.

Камень полетел, со свистом рассекая воздух, и преодолев расстояние, шагов в сотню, врезался в собачью свору, особо никого не зашибив, но псы остановились, недоумённо олядываясь по сторонам, не понимая откуда именно прилетел им такой сюрприз.

Принцесса же не теряя времени запустила ещё один снаряд, собаки не дожидаясь, когда он достигнет конечной точки бросились врассыпную, и поняв, что против такого оружия противопоставить ничего не могут спешно ретировались обратно, за реку.

Тем временем, ничего этого не видевщий заяц продолжал карабкатся на верх, и прокатившись в густом репейнике выскочил прямо на Закатиглазку, со всего лёту вшибся ей в ноги, вытянулся во весь рост, на секунду замер, и с пронзительныи писком рухнул на спину.

Принцесса склонилась над загнанным зверьком, он представлял собой довольно жалкое зрелище. Заяц был стар, побитый многочисленными проплещинами, да ещё шерсть вымокла в речке, и покрылась густой дорожной пылью, репяхи облепили бока, всё брюхо было покрыто коркой свежей, и не очень, грязи, рёбра худой грудной клетки часто вздымались, из глотки вырывались хрипы и свисты.

— Не бойся, Зайчик — побегайчик, — Принцесса аккуратно взяла зверька под передние лапы и поставила на ноги — страшные собаки больше не гонятся за тобой.

— Сучье племя, — прохрипел, задыхаясь Заяц — ишь поразвели, иродов. Не возможно, уже, даже морковью разжиться с огорода, какая-нибудь паскуда да заметит, а стоит одному пасть раззявить, они и все тут.

Заяц обессилено уселся на лист лопуха.

— Бедненький Зайка — пожалела его Принцесса и, присев рядом, принялась выбирать репяхи из заячьей шерсти.

— Ну, ничего, — Заяц задрал лапу, что бы Принцессе было сподручнее выкрутить репях из подмышки — мы, ещё, посмотрим как они запоют когда я восстановлюсь в должности. Я буду, ещё, писать в министерство сельского хозяйства, должны же они отреагировать в конце концов!?

— Пишите, пишите — утешала его Закатиглазка, думая, что несчастное животное бредит на почве стресса.

— А я, ведь, раньше, руководил всем этим совхозом — пробурчал Заяц и провёл лапой по воздуху указывая на лежащие в долине поля.

— Как же тебя на должность поставили? — удивилась Закатиглазка, стараясь держать лицо на почтительном расстоянии от зверя, ибо у косого оказалась удивительно милая повадка плеваться при разговоре, обильно орошая слюною пространство — Ты же зайчик.

— Сам фигею, — ответил Заяц — однако так и было. Не веришь? А, вот, послушай.

История зайчика — побегайчика.

В кооперативном совхозе, с государственным капиталом, и безобразной формой управления, однажды, в виду административных пертурбаций на должность руководителя совхоза был назначен Заяц. Самый обычный Заяц — Русак. Он был изловлен капканным методом, и после двух дней выголодовки вступил в должность.

Первым делом новый руководитель строжайше запретил собак. Все жившие на подвластной ему территории псины были изведены особой живодёрной службой, основанной самим Зайцем, и финансируемой как отдел первичнейшей потребности. Уже, покончив с собаками, Заяц выписал себе премию, за усиленный труд, и сшил у портоного на себя чёрный сюртук с белым платком, белую рубашку, шёлковый галстух с огромной золотой булавкой, двубортный жилет, брюки в полосочку, на голову — изяшный котелок, и по невероятно высокой цене, приобрёл заграничные часы — Монтана, с 16 мелодиями.

После Заяц разобрался с избытками горюче — смазочных материалов, перепродавая их контрабандным путём в соседнее государство, благо граница рядом. По итогам решения топливного вопроса, оказалось, что технику не чем заправлять, и дабы она ненужным грузом не пылилась в ангарах, её продали по системе долгосрочного беспроцентного кредита на 49 лет частному предприятию с красноречивым названием «Хвостик пупочка», а после, ЧП «Хвостик пупочка» милостиво согласилось подписать контракт на аренду совхозом техники предприятия. Чуть попозже ЧП «Хвостик пупочка» арендовало у совхоза все земли сельскохозяйственного предназначения сроком на 49 лет, с возможностью отсроченной выплаты на 50 лет, а совхоз в свою очередь арендовал эти самые замли у ЧП. Сам же, Заяц, как истинный хозяйственник, вообще, запретил эксплуатацию арендовоной техники, дабы избежать возможных поломок и, как следствия, расходов наремонты. На вопрос, а как же мы, теперь, без техники работать будем, Заяц лаконично заявил:

— А люди у нас на что? Или они хотят, что бы за них работала техника, а они бездельничали и деньги гребли?

Впредь первое предложение этой фразы стало лозунгом всего хозяйства, и даже была прописана большими красными буквами на здании сельсовета.

Но не правдой было бы сказать, что новый начальник, только, распродавал имущество, нет, он его и закупал, но закупал, конечно, персонально для себя. Так на просёлочных дорогах совхоза появился автомобиль ЗИС-2 с кузовом кабриолет, семиместный, 1939 года выпуска, тёмно-вишнёвого цвета. Заяц очень любил поздний выезд на службу, когда тесные улочки заполнятся спешашими людьми, и тут появляется он, на персональном авто, серая лапка яростно барабанит по клаксону, пешеходы отпрыгивают в стороны, жмутся к покосившимся изгородям, втягивают животы, что бы уберечься от трёхтонного гиганта, почти двухметровой ширины. Заяц открывает окно и безбожно материт мешающих проезду, поддаёт газу, и обдаёт презренных клубами дорожной пыли и выхлопных газов.

От службы Заяц, так же, умел извлекать пользу и удовольствие, 20 — ого числа месяца ему подали список всех работников совхоза, и он, методом научного тыка, пером с красными чернилами поподчёркивал тех кто в этом месяце будут лишены половины оплаты. Отпуска, Зайчик, как рачительный хозяин, упразднил, никаких больничных, сверхурочных, и всего подобного в этом духе. За опоздание на работу Заяц приказал нещадно сечь провинившихся арапником по голому заду. На проходных воротах был вывешен портрет Зайца во весь рост, и каждый проходящий обязывался снимать головной убор, кланятся до земли и креститься на изображение, нарушителя ждал всё тот же арапник.

Леса и подлески были объявлены закрытой территорией, и временами можно было увидеть разгуливающего в них Зайца в клетчатом твидовом пиджаке и брюках — голифе с ружьём наперевес, и ползли слухи, что руководитель является большим любителем зайчатинки, но так ли это, точно не известно, а вот то что нарушителей, забредавщих в лес, Заяц отстреливал нещадно — это знали все, и единственное, что как-то спасало, застигнутых на горячем, это то, что зверёк, всё же, по-природе, был косой.

Вот так насыщенно прошла первая неделя руководства Зайца.

В дальнейшем была произведена грандиозная стройка ударными темпами, по документам был построен зерновой элеватор, а в натуральном виде, на берегу реки выросла трёхэтажная дача из красного кирпича, с пристроенным гаражём, и двориком в двадцать соток. Опять же, по дукоментам, собственником постройки был совхоз, но жил там, почему-то, собственной персоной Заяц.

Отныне, для женской половины работников совхоза, вводилась новая повинность, а именно, согласно графика вывешенного на доске объявлений прибывать на дачу к Зайцу, для хозяйственных работ.

Какие именно работы происходили на зайцевой даче, доподлинно не известно, но спустя чуть меньше года разразился невиданный до сих пор бум рождаемости. Причём, познать радости материнства, выпало счастье всем тем работницам, кто успел, согласно графика побывать на объекте руководителя, было ли это совпадение или на дачном участке была какая-то особая экология, так положительно влияющая на женский организм, это загадка для учёных, а они как известно, не всегда, ещё, могут отвечать на столь сурьёзные вопросы. Как и не смогли они, в лице местного фельдшера — акушера, разгадать тайну повального врождённого косоглазия обнаружевавшегося у всех новорожденных.

Но, и здесь не обошлось без эксцесса. Нашлась одна нерадивая работница, напрочь отказавшаяся от выполнения почётной обязанности на даче руководителя.

Скандал по этому поводу бушевал не одну неделю. Первыми возмутились товарки отказницы, мол, отслужить должны все в обязательном порядке, кроме, разве, тех, у кого имеется освобождение по медицинской части, о чём выдавался билет при особых комиссиях, а так как такого билета женщина не имела, то обязана отишачить как все. Миллионы раз, была повторена мантра-только, служба на даче у Зайца сделает из неумелой девчушки настоящую бабу! Ни один мужик не посмотрит на ту, которая срок на даче не отслужила! — но ничего не действовало на бунтарку.

Многоразово собирались заседания, где прорабатывалась несознательная позиция отказницы, ей объявлялось общественное порицание, её аморальное, несознательное поведение подвергалось беспощадной критике — всё безрезультатно.

Наконец пришлось применить к ней карательные меры: вынесение строгого выговора с внесением в личное дело, увеличение рабочего дня на черыре часа, лишение выходного дня — сроком на год, лишение пятидесяти процентов заработной платы — сроком на три года.

А, так, вцелом, исключая этот неприятный эпизод дела Зайца шли как нельзя лучше. Ему пошёл четвёртый год, он разъелся до целых девяти килограммов, изрядное пузико, как ком славы выступало под жилетом, а двойной подбородок роскошно растёкся по белоснежному воротнику. Автомобиль он больше сам не водил, для этой цели обзавёлся шофёром, и для пущей солидности приобрёл трость с янтарным набалдашником. Посёлок к тому времени, с подачи главы жыводёрного отдела Слуцкого, получил гордое название «Зайчуткино», и всё бы хорошо, но в итоге Зайчика — Побегайчика подвела жадность.

Не желая больше нести расходы по приёму явившихся исполнить почётный долг работниц, а их всё же приходилость угощать техническим спиртом, цистерна с которым стояла прямо во дворе, да и, потом, разносились слухи об, мягко говоря, нескромном быте руководителя, об обшитых дубом комнатах, о мебели из полисандра, о персидских коврах, об итальянских хрустальных люстрах, да, ещё, много о чём, а это никак не вязалось с постоянными призывами Зайчика к народным массам о преимуществах аскетического образа жизни. Но в тоже время нельзя было лишить женщин возможности нести повинность, и Заяц пошёл навстречу страждущим, стал лично выезжать на дом, правда Из-за этого график несения службы совсем сбился, и иные дамы имели честь принимать Зайца у себя и по три раза за неделю, но ради народного счастья, он готов был пойти на подобные нарушения.

Теперь в посёлке все домохозяйства обязывались держать ворота всегда открытыми, ибо авто руководителя могло въехать во двор в любой момент времени суток, двери в домах, так же, никогда более не запирали.

И вот, однажды, в обеднюю пору воскресного дня, тёмно-вишнёвый ЗИС — 2 припарковался у дома потомственого тракториста Василия. Шофёр молнией выскочил из авто и, угодливо склонясь, открыл заднюю дверцу, расфранченный Заяц вальяжно выставил нижнюю лапку на подножку, верхнюю лапку принял шофёр, и помог Зайцу выйти. Лил обложной дождь, Заяц недовольно поморщился, шофёр, тут же, поднял над головой начальника открытый чёрный зонт, и вместе они проследовали к входной двери, шофёр пинком ноги распахнул её, внутрь Заяц прошёл сам.

Когда Заяц появился на пороге тесной комнатушки, всё семейство обедало: отец — тракторист, невысокий худощавый мужичок с проплешинами, его жена, рослая баба, пудов шести, да трое малых деток, двое из которых были подозрительно косоглазенькие.

На какой-то миг всё семейство онемело, только, звякнули ложки выпавшие из застывших пальцев. Заяц молча стоял, его глазки нетерпеливо уставились на присутсвующих, первая пришла в себя хозяйка, подскочила к Зайцу и приняла у него шляпу — котелок и трость.

— Я смотрю хорошие манеры в этом доме не в чести — плюясь слюной, прокомментиовал Заяц.

Все сидевшие за столом дружно встали, хозяйка отодвинула освободившийся стул, предлагая нежданному гостю сесть.

Заяц, пыхча, вскарабкался на стул, после это семейство вернулось на свои места. Он осмотрел сервировку маленького кривоногого столика, она оставляла желать лучшего, не к такому он привык, но что ж поделать, выбирать не приходилось. Заяц подтянул к себе кастрюлю с борщём, и, пошерудив в ней половником, выловил говяжью булдыжку. Зажав булдыжку в лапках Заяц быстренько обгрыз мясо, после чего разжал пальцы и кость плюхнулась обратно в кастрюлю, подняв столп брызг, и множество пятен свекольного цвета обильно усеяли скатерть, о которую и сам Заяц тщательно вытер запачканные лапки. На десерт он выпил два стакана сладкого грузинского чаю, срыгнул, и обратился к хозяину дома.

— А, что ничего покрепче чая нет?

Зайцу подали фунфырик тройного одеколона, он сразу отхлебнул половину, прямо из горлышка, и, уже, слегка заплетающимся языком продолжил.

— Ты посмотри на себя со стороны!

— А что не так-то? — испугано пролепетал Василий.

— Ишь какой тунеядец, рожа, уже, в фотографию не влазит — поддатый Заяц плевался пуще прежнего — въезд у тебя кочка на кочке, я что — ли распланировать его, тебе мордовороту, должен?

— Не ругайтесь пожайлуста — пролепетал бедный тракторист, отирая рукавом заплёванное лицо.

— А как мне с тобой разговаривать? — Заяц второй раз приложился к фунфырику — Потому что ты — наглый хам, тунеядец и бездельник! По твоему отношению, ты — наглый хам, вот и всё!

— Разрешите убрать — окончательно поникший хозяин потянулся рукой за осушенным фунфыриком.

— Себе, знаешь куда, его засунь! — Заяц швырнул пустой фунфырик в голову подчинённого — Чучело огородное.

— Я, сейчас же, пойду, всё сделаю — Василий поднялся Из-за стола на полусогнутых ногах и засеменил к выходу.

— Спиногрызов своих, тоже возьми, — буркнул Заяц — пускай с измальства к труду приучаются.

Дети, держа с двух сторон за руки младшую сестрёнку, последовали за отцом, их мать набросив платок на голову, тоже, засобиралась.

— А, вот, ты, не ходи — остановил её Заяц.

Сытый и пьяный Заяц выбрался Из-за стола, и залез на, изрядно побитый молью, диван, над спинкой которого было окно открывающее вид на въезд во двор, где под проливным дождём Василий и дети принялись выравнивать площадку.

— Работайте, работайте, я слежу, — Заяц заплевал оконное стекло, увлажнив, даже, затаившегося в углу рамы паучка. Поглядев несколько секунд на ход работы, Заяц начал неуклюже стаскивать с себя брюки, затем сюртук, жилет, с галстухом пришлось повозится, корокие заячьи пальцы никак не хотели его развязывать, и вот, наконец, непослушный галстух был развязан, вслед за ним спала и рубаха.

— Ну что, Маруська — подмигнул Заяц хозяйке — нам ли быть в печали!

Вдруг из под дивана послышался престраннейший шебуршаший звук. Заяц на секунду замер, но подумал, что это в животе урчит после тройного, снял часы и положил их на подоконник. Затем обвернулся к хозяйке и шаловливо пропел:

— Зайчишка — зайка серенький,
По бабанькам скакал!
В этот момент из под дивана выкатился чёрно — пепельный клубок. Заяц ошалело уставился на него, не веря своим косым глазам. Клубок, был, щенком, самым собачьим щенком, на коротеньких толстых лапках, с короткой мордочкой с мокрым носиком, а хвост, размером с мизинец, свернувшись бубликом лежал на спинке малыша.

Щенок, тоже, увидел Зайца, от чего его пушная шерсть на загривке встала дыбом, он зажал маленькие ушки, и, для начала, злобно зарычал. Заец отпрянул от края дивана, от чего щенок залился лаем, звучало это как детская пищалка, но для Зайца было, вполне, достаточно, и его кишечник непроизвольно спустил с десяток окатышков, прямо, под ноги.

Щенок протупцевавшись вдоль дивана, нашёл место пониже, закинул туда передние лапки, и грозно ворча, начал карабкаться. Заяц издал пронзительный визг, развернулся и прыгнул лбом в окно, надеясь, разбив стекло, прорваться наружу, прочь от ужасного зверя.

Раздался удар, стекло дало трещину, но выдержало. Секунду Заяц держался на стекле, прилипнув к собственной слюне, обильно выделевшийся пристолкновении, а затем, оставляя влажный след на стекле, съехал на подоконник, на котором его и поджидал щенок, и как только, тот самый, хостик — пупочкой оказался перед носом свирепого собаки, он вципился в него маленькими, острыми как иглы зубками. Заяц заверещал как сирена, слюни и сопли забрызгали ему всю морду, и попали в глаза, лишив возможности видеть. Со слепу косоглазый, начал скакать из угла в угол, прилаживаясь макушкой о стены, а щенок не отпускал, рычал, дёргал головой, будто намереваясь отодрать ненавистную пупочку от зайцевого тела.

— Хосподи. — простонала поражённая случившимся хозяйка — Это же, просто, заяц.

В этот момент щенок практически смог реализовать желаемое, а именно, вырвал клок шерсти из заячьего хвоста, почувствовав что кошмарные челюсти больше не удерживают его, Заяц как был выскочил в двери.

Оказашись на улице под дождём он протёр глаза, и увидел перед собой тракториста Василия.

— Да это же простой заяц! — Василий выплюнул окурок примы, и размахнулся как следует ногой.

Заяц успел рассмотреть грязную подошву керзового сапога сорок третьего размера, пришедшегося ему как раз промеж глаз, благодаря чему серый проказник смог на какой-то момент преодолеть земное притяжение, и перелетев через досчатый забор, растянулся на размытой ливнем гравийной дороге.

Зайчик еле — еле встал, лапки дрожали, в глазах двоилось, свежайшая грязь облепила всё округлое брюшко руководителя. И надо же беде было случиться — бабы массово возвращались от родника, где набирали питьевую воду, на плечах каждой было по коромыслу с двумя вёдрами.

— И чего они по ливню-то за водой ходят, дождевую хлебать не могут что — ли? — подумал Заяц, почуявший, что сейчас произойдёт что-то неладное.

Предчувствия его не обманули, послышалось, сначало шёпотом, а затем по нарастающей выражение «Да он, всего лишь, заяц», бабы неспеша начали снимать с коромысел вёдра, сами же коромысла из рук не выпускали, и потихоньку, как бы невзначай, стали двигатся в напрвлении Зайчика.

Ждать более тесного контакта Зайка не стал, развернулся к ним спиной и задал стрекача, но шедщая во главе колоны дама, поняв, что руководитель вовсе не настроен на общение, могучею рукой запустила ему вслед коромысло.

Прогудев в воздухе, как гигантский бумеранг коромысло врезало Зайца по хребтине, он заверещал, не хуже чем при встрече со щенком, и наподдал скорости.

Вокруг бегущего руководителя творились до поразительного страшные дела. Как будто весь посёлок единовременно прозрел, из каждого двора выскакивали жители, вооружённые граблями, косами, тяпками, и присоединялись к толпе преследователей.

Кто-то, самым коварным образом, устроил засаду в кустах, откуда лихо метнул вилы с криком — Ось тобі, скотиняка!

Вилы ободрали Зайцу левый бок, от чего сила звука заячьего визга, взяв новоую высоту, разлилась по всему Зайчуткино.

Наконец Заяц добрался до своей дачи, захлопнув ворота перед самым носом у преследователей. Оказавшись особняке он молнией бросился в подвал, и забарикодировался там, опасаясь штурма, но штурм так и не последовал, люди какое-то время поголдели под воротами, бросали в окна камни, некоторые даже разбили, но через полчаса, бунтовщики разбрелись по домам.

Заяц же сидел в подвале до глубокой ночи. И, только, когда лунный свет, пробившись через крохотное подвальное оконце, подтвердил наступление темноты, он решился вылезти на поверхность. Дрожа всем телом и шарахаясь от каждого шороха, Зайчик — побегайчик пробрался в гостинную и сняв телефонную трубку, приложил её к уху.

— Барышня, барышня — зашептал он в трубку срывающимся голосом — это Смольный?

Поняв, что от страха несёт какую-то чушь, пострался взять себя в руки, и начал набирать номер. Трясущийся палец никак не попадал в дырочку циферного диска. Заец, осознав, что так у него ничего не выйдет, прошёл на кухню взял графин с водкой, и как мог, с горла, влил жидкость себе в рот, с пол графина, пролилось мимо, а того, что попадало в рот заяц даже не ощутил, однако, успокоительное средство подействовало и лапы перестали трястись. Заяц, вновь, подошёл к телефону, и наконец — таки смог набрать номер.

— Особый сверхважный подотдел отдела министерства министра генеральной государственной безопасности — ответил грубый голос — Кто беспокоит?

— П-п-председатель совхоз — з-за-«Зай-зай-зайчуткино» — у Зайца зуб на зуб не попадал — во второй по-по-половине сего д-дня че-че-чернь взбунтовалась, со-со-состоялось по-покушение на мо-мо-мою ос-ос-особу.

— Вызов принят — ответил голос в трубке, и приказал — не покидайте место расположения до прибытия представителей силовых органов.

— По-по-понял, — ответил Заяц — сы-сы-сыкорей, пожалуйста.

Весь следующий день Заяц пролежал на полу в гостинной, плакал и гадил без передыху, всё тело болело, бок, пораненый вилами, горёл огнём, с наступлением ночи ему немного полегчало, и он завернувшись в ковёр, забылся тревожным сном.

А, пока, несчастый председатель спал, строгая рука закона дотянулась до Зайчуткино. На рассвете обнаружилось, что весь посёлок обложен по периметру любезными людьми в серых шинелях с квадратными лицами, при них имелось с десятка два мотоциклетных колясок с пулемётами, и даже один танк «Матильда», также пригнали гусеничный экскаватор, для рытья братских могил. Ещё, особый подотдел учёл бесценный опыт великого маршала Тухачевского, и на железнодорожную станцию прибыл состав гружённый баллонами с ядовитым газам.

В девять утра в посёлок въехала колонна УАЗиков, вязали абсолютно всех кто попадался на улице и кого застигали дома, разговор с задержанными был короткий — кандалы на руки, и в бобик, задержанных доставляли в здание сельсовета, где заседала следственная комиссия.

Разбирательство прошло в кратчайшие сроки, все кто участвовал в покушении на Зайчика, после непродолжительного допроса, были приговоренны к двадцати годам исправительных работ, без права апелляции, но некоторым хитрецам, всё таки, удалось избежать справедливого наказания: двое были забиты на смерть, ещё, во время задержания, один задохнулся в УАЗике, и трое скончались во время допроса, а негодяй, метнувший в председателя вилами, вообще, не был обнаружен, по недостоверным сведеньям он бежал в столицу, делать политическую карьеру.

Но по большому счёту сомнений в компетентности правоохранительных органов не было, всем стало ясно, что милиция крепко стоит на страже закона и порядка, внушая страх и трепет в сердца преступников.

Добрались, даже, до отказницы, не пожелавшей посетить дачу Зайца, её осудили по статье: «Невыполнение законных требований представителя власти» на пять лет строгого режима.

Все, оставшиеся жители посёлка, пополучали условные срока, с выплатой компенсации в государственный бюджет сроком — пожизненно.

Но, случилось одно «НО». Зайчика отстранили от должности, как потерявшего авторитет и вышедшего из доверия. Из министерства Зайцу пояснили, что оставлять на посту руководителя особу, про которую всем доподлинно известно, что эта особа — заяц, не является целесообразным.

Дальше хуже, к общему удивлению, ну кто бы мог подумать, выяснилось, что ЧП «Хвостик — пупочка» имеет своим владельцем, всё того же Зайчика — Побегайчика, и что это самое ЧП не разу не провело выплат по кредиту, в который была преобретена совхозная техника, потому технику изъяли и вернули прежнему владельцу, к тому же, был разорван договор аренды с ЧП на земли сельскохозяйственного предназначения.

С дачи, официально числевшейся за совхозом Зайца выставили, теперь ёё должен был занять новый председатель, которого, вскорости и привезли.

Новый председатель, как воистину крупная фигура, был доставлен в кузове грузового автомобиля, и выгружен у сельсовета, для ознакомления с ним работников. Это был десятилетний боров, весом в тристо килограмм, породы английская белая, по кличке Хрюн Хрюныч, до вступления на должность председателя совхоза «Зайчуткино» он командовал танковой дивизией, от куда и пошло выражение «танки грязи не боятся».

Состоявщееся назначение привело Зайца в бешенство, он поклялся дойти до самых верхов, но присечь происходящие безобразия, и вернуть себе пост. Он вступил в ожесточённую переписку со всеми возможными инстанциями, писал жалобы на некомпетентность новоиспечённого руководителя, аргументируя это отсуствием у свина профильного высшего образования, упрекал в безразличном, практически наплевательском отношении к служебным обязанностям. И, стоит, отдать должное упрёкам Зайца, они были не беспочвенны. Хрюн Хрюныч действительно не обучался по профилю, да и не по профилю, тоже, не обучался, были сомнения, даже, в том, есть ли у борова в наличии аттестат зрелости, но прямо спросить никто не решался.

Трудоголизмом Хрюн Хрюныч, тоже, не страдал. Вообщем-то он с момента вступления на должность не покидал своей, теперь уже, дачи, предпочитая целыми днями барахтаться в помоях, а первоочередным, и по сути, единственным вопросом, который его беспокоил, была регулярная наполняемость пищевого корыта, а в дела производственные он не вмешивался совсем, к всеобщей радости работников совхоза, которые сами, без напоминаний, в порядке очередных дежурств, исправно завозили корма на председательскую дачу, замешивали новую грязь во дворе, поливали нового начальника из шланга, и чесали ему бока огромным гребнем, от чего Хрюныч блаженно рохкал.

И, тут, выяснилось, что благодаря новаторскому способу управления Хрюн Хрюныча, совхоз, по итогам года, увеличил свою прибыль в пятнадцать раз, а при Зайце, который трудился на своём посту денно и нощно, не было не одного года, который бы не оказывался убыточным.

Далее, Хрюн Хрюныч, заметил, что сам чудесно справляется с беспрерывным барахтаньем в помоях, принятии грязевых ван, и тем паче, в поедании кукрузы, лободы, пшеничной каши и всяческих комбикормов, которыми его потчевали работники, и посему не нуждается в заместителях. Были упразднены все двадцать два зама председателя совхоза, и ихние семьдесят четыре помошника, а надо отметить, что в фонде заработной платы на их долю приходилось девяносто два процента от общей суммы, сэкономив таким способом, прагматичный свин, поднял доходность предприятия на небывалую высоту, за что и был награждён министерским орденом и почётной грамотой.

Успешность Хрюн Хрюныча крайне удручала Зайца, его шансы на восстановление сходили на нет. И, если, вначале управления нового председателя Заяц, ещё, позволял себе, появлясь в людных местах, запугивать народные массы скорым своим возвращением, и тем, что они у него, ещё, попляшут, то спустя год, люди поняли, что заячья реконкиста не состоится, и, уже, Заяц старался не попадаться никому на глаза, так как бывшие подчиннёные не стеснясь высказывались за идею, при встрече с Зайцем лупить оного до поросячьего визга.

Да и сверху Зайцу сообщили окончательное решение вопроса — свин остаётся на должности, ввиду достигнутых им успехов, отставка не возможна, но главное, о чём Зайцу прозрачно намекнули, дело вовсе не в том, что Хрюн Хрюныч оказался, как стало модно выражаться, эффективным менеджером, а в том, что у свина были высокопоставленные покровители, и, впредь, Зайцу категорически рекомендовали не писать никаких доносов, и забыть о должности председателя, не то с ним поговорят более доходчивыми методами.

Зайцу, каким-то чудом, удалось схранить машину, он спрятал её в овраге у опушки леса, замаскировал ветками, и жил там, трёхэтажные дачи на двадцати сотках остались в прошлом. Работать Заяц принципиально не хотел, да и куда ему было идти, в совхозе его слишком хорошо знали, и надеялись на встречу. Апитаться как-то было надо, и Заяц повадился в ночное время обносить поля и огороды. Да и, просто, гадил по мелкому: то кучу на крыльце наложит, то камнем окно рассадит, на полях же любил топтать посевы. Но неблагодарные посельчяне стали, усиленно, обзаводится собаками, и вскорости жизнь Зайца стала невыносимой, гавкучие — кусючие расселились повсюду, и что бы добыть, на ужин, хоть жменю редисок, приходилось рисковать жизнью, о мелких шалостях, уже, не могло быть и речи. А меж тем Зайчик постарел, ему стукнуло восемь лет, возраст крайне почтенный, и сил, что бы бегать от собак, уже, не осталось, собственно, день встречи с Принцессой Закатиглазкой, должен был стать последним для бывшего руководителя совхоза, и, только, чудесное спасение продлило его героическое существование.


Зайчик закончил своё удивительное повествование и вытер с манишки слюни.

— Ну что же, для вас всё закончилось очень хорошо, — Принцесса погладила его по спинке — ведь, по хорошему вас нужно бы взять за ножки, да головой об камушек. Ан, нет, сидите себе на солнышке, греетесь.

— Спасибо, — буркнул Заяц — утешила, нечего сказать. А сама-то кто такая, на каком хозяйстве работаешь?

— Я Закатиглазка — ответила Принцесса.

— Что — о - о? — протянул Заяц — Та самая легендарная королевская дочка? Не может быть!

— Вот, убедиьтесь — Закатиглазка протянула Зайцу удостоверение принцессы в красной обложке — Но как вы обо мне знаете? Когда я покинула страну, даже, до вашего рождения было очень — очень далеко.

— Как же не знать! — воскликнул Заяц — До недавнего времени день твоих именнин, был, официальным государственным праздником, красный день календаря, так сказать. А, чего же это твоё высочество к нам взад пожаловало?

— Ах, Заинька, позабыла я горшочек, а в нём двести тысяч золота — пожаловалась Принцесса — а, Король, супружник мой величественный, отправил меня вернуть, то что ему принадлежит, и, если, не справлюсь посадит он меня в подвал на веки вечные.

— Так не возвращайся к нему, если не добудешь деньги — резонно заметил Заяц — а добудешь — тем более не возвращайся, с эдакими деньжищами ты заживёшь как королева.

Принцесса ласково посмотрела на Зайца, секунд с пятнадцать, молча, не отрывая от него невинных глаз, наконец, Заяц не выдержал:

— Что такое? У меня, что говно на лице?

— Ответьте мне, Зайчик, вы — дурак? — спросила Закатиглазка — Как это возможно не возвратиться к моему возлюбленому Королю? Каждое мгновенье без него — сущая пытка. Нет, я хочу, как можно скорее добыть для него сокровища.

— Ну раз так, то это в корне меняет дело — Заяц почесал в затылке, не очень понимая такую мотивацию — А о твоём муже — Короле Многоземельном я премного наслышан, говорят большой хозяйственник, ввёл и барщину, и оброк, и десятину, и каторжные работы, и рабовладение, одним словом — порядок.

— Он великолепен во всём, за что не возьмётся — подтвердила Закатиглазка — Вот взгляните, это его портрет.

Она раскрыла медальон и протянула его Зайцу. Заяц уставился на чернильные кляксы, морщил мордочку, так напрягал глаза, что чуть, не лишился косоглазия, крутил медальон и так и эдак, даже попросил у Принцессы очки.

— Правда — он божественно красив? — прошептала Закатиглазка.

— Да, пожалуй. поверю тебе на слово, — промямлил в ответ Заяц, ничего не разобравший, но не желавщий показать себя профаном в высоком искусстве — рисунок весьма своеобразный.

— Это работа лучшего художника в нашем королевстве — Закатиглазка закрыла медальон и бережно спрятала его под воротником.

— Мне, кажется, я догадываюсь кто этот мастер — сказал Заяц— в этом нет ничего сложного, это сам его величество Король, — Принцесса блаженно заулыбалась — я же вам говорила, он лучший, во всём за что не возьмётся.

— Но есть одна проблема — снова заговорила Закатиглазка — я так давно покинула эти края, что совсем не помню как добраться до столицы, да и раньше-то не знала, если мне случалась нужда куда-либо отправиться, то меня возили в апломбированном вагоне.

— С этим вопросом я могу помочь, — сказал Заяц — я в столице бывал очень часто, сама понимаешь, что нельзя просто так быть пять лет подряд в убытке и не слететь с должности. Каждое лето загружал машину деньгами, и вперёд — к уважаемым людям в столицу, и не только туда, много где довелось побывать, исколесил страну вдоль и поперёк, пока всех этих, как у нас говорили, технократов и специалистов, опору государства, выгуливал. В каких, только, злачных заведениях не побывали, даже мне, и то вспоминать стыдно. Так что за проводника тебе я, вполне, сойду.

— Ой, Заинька, ой серенький, — обрадовалась Принцесса — как же вы меня этим выручите, буду вам, крайне, признательна.

— Признательность на хлеб не намажешь, — ответил Заяц — ты, лучше, слово за меня замолви перед своим мужем, мол так и так, есть великий начальник, пускай меня куда-нибудь руководить поставит, мне без разницы куда, лишь бы не работать, я везде одинаково справлюсь.

— Обещаю! — Принцесса торжественно положила правую руку на сердце — Как поможете мне добраться, самолично буду хлопотать перед моим августейшим супругом за вас, уверена, для такого крепкого хозяйственника, коим вы являетесь, найдётся достойнный пост.

— По рукам! — Заяц пожал Закатиглазке руку — Но, ты немного отстала от политической жизни своей родины, здесь, уже год, как республика. Да — да, самому до сих пор не верится, но это так. А, всё виноваты вольные каменщики, это они по всему миру совращают народы, и сюда добрались, сначала обучили чернь грамоте, окаянные, зачем черни грамоту знать, их дело работать и начальство почитать. Книг, понавезли, избы — читальни пооткрывали, газету стали печатать, и началось, пошло в широких массах вольнодумство, и, даже, прости за выражение — вольтерианство. Это массоны, подбили, народ супротив господ своих законных, всё они! Где это такое видано, что людишки сами по себе от синьоров отрекались? И произошёл переворот, власти захват антиконституционный, хотя, у нас и конституции, отродясь, не было, Родню твою от престола отрекли, и живут они теперь тихонько в посёлке «Бедняцкий» под столицей.

— Какой кошмар! — Принцессу пробила дрожь — А, если, у них и деньги конфисковали!

— Ничего не знаю, — встрепенулся Заяц — у нас уговор я тебя доставляю в нужное место, ты меня на должность.

— Хорошо, Зайчик, я от своего обещания не отказываюсь, а как мы к моим родителям попадём?

— Можно поездом, — Заяц почесал за ухом — правда, прийдётся три пересадки делать.

— Что вы! — воскликнула Принцесса — За билет платить надо, а где же мы деньги возьмём?

— Ты же принцесса! — удивился Заяц — Неужели у тебя денег на билеты нет?

— Зайчик, какой же вы глупенький — засмеялась Закатиглазка — разве вам не известно, что все деньги в мире должны принадлежать, одному, самому лучшему Корллю!

— И, я опять, догадываюсь кто это, — ответил Заяц.

— Так это и не мудрено, — Принцесса ласково смотрела на Зайца — ведь, он такой, один на планете.

— А чем же мы харчиться в дороге будем?. Ладно, у меня остался бензин в заначке — Заяц не терял оптимизма — Проедем на машине сколько хватит, а там, продадим её каким-нибудь, барыгам.

В Этот момент с полей вышла группка селян — работников, можно было видеть, как они рассаживаютя в круг, собираясь обедать. Завидев их Заяц, тут же, переключился, вскочил, сжал, лапку в кулачёк и стал грозить в сторону отдыхающих.

— У меня бы вы не посидели! — Заяц захлёбывался слюнями — Да, ты посмотри на них! Наглые эгоистичные самовлюблённые пидара.

— Пойдёмте, — сбила его на полуслове Принцесса — скоро, у вас будут свои подчиннёные, тогда вы им покажете, как нужно руководить.

Принцесса посадила Зайца в карман передника, и быстрым шагом отправилась в указаном косым напрвлении.

Глава 3

Солнце клонилось за горизонт, когда Заяц и Закатиглазка добрались до машины — дома бывшего председателя. Заяц достал из кустов цистерну с топливом и залил в бак. Потом, вытащил из ямки мешок, до половины наполненный картофелем, который он наворовал на полях.

— Будет в пути, что пожрать — радовался своей предусмотрительности Заяц, пытаясь затолкнуть мешок на заднее сиденье авто.

Он пыхтел, как ежик, но не мог никак поднять мешок, даже, до подножки, тогда Принцесса, подхватила мешок, так словно тот был пуст, и зашвырнула его на пол, под седенье, после, сама запрыгнула в авто. Заяц уселся за баранку, и золотоискатели тронулись в путь.

Всю ночь, Принцесса блаженно спала на кожаных креслах, под мерный рокот мотора, ей снилось, что она принесла королю горшочек с золотом, а он разрешил, поцеловать себя в щёчку.

Заяц же грезил на яву, он представлял, как по королевскому указу становится министром, организовывает себе выезд на лимузине с шофёром, ходит по чётным дням в белом фраке, а по не чётным в чёрном, как дорогой лайковой перчаткой, хлещет по большушим задницам множественных секретарш, стажёрок, переводчиц, и толпящихся у его приёмной, журналисток.

Солнце было, уже, высоко, когда Закатиглазка, очнулась от дремоты, и села протирая сонные глаза.

— Самое время перекусить, — отозвался Заяц, всё ещё бывший в хорошем расположении духа, от фантазий о счастливом грядущем — потом я часок всхрапну и поедем дальше.

Он свернул машину на обочину, вылез и пробежался между старых деревьев собирая хворост и сухую траву, затем, разложил маленький костерок, Принцесса села напротив огня, сняла свои огромные башмаки, и вынув из них вату, сушила её.

— Пора закладывать картоху — Заяц поворошил палочкой пепел, и пошёл к машине, влез внутрь, и через какое то время выскочил держа в лапах пустой мешок.

Он подбежал к Принцессе и озадачено промолвил:

— А где картоха?

Принцесса ничего не отвечала, и с самым невинным видом смотрела на тлеющие угли.

— Чего молчишь! — Заяц начинал нервничать — Мешок всю ночь был с тобой!

— Скушала, — абсолютно спокойно произнесла Принцесса.

— Как?! — у Зайца уши стали в стороны, параллельно земле — Там же килограмм пятнадцать было. Сырой. не очищенной. Ты же говорила, что с дождя и солнца сыта бываешь?

— Да, но сперва, я пятнадцать лет, у маменьки с папенькой, отъедалась — пояснила Закатиглазка — а, уже, потом могла и тридцать лет на дождике жить.

— Но куда это всё делось? — Заяц посмотрел на талию Принцессы, объёмом не превышавшую молодой осинки.

— В закрома, — гордо ответила Закатиглазка — я - волшебная принцесса!

Делать было нечего, пришлось Зайцу удовольствоваться травой и корой с деревьев. Желание ко сну у него пропало напрочь и решено было ехать дальше.

Заяц повернул ключ, двигатель чхнул, фыркнул и заглох. Заяц матерился, бился лбом о клаксон, пинал переднее колесо, но колымага, всё — равно, не подавала признаков жизни.

— До города, ещё, пятьдесят киллометров! — Заяц в отчаяньи закрыл лапами глаза.

— Вы, забываете, что я волшебная принцесса! — подала голос Закатиглазка, она обошла машину спереди, распустила косу, продела её конец в проушину авто и завязала хиторумным узлом — Успокойтесь, до города доберёмся!

Заяц с пессимистичным видом уселся за руль и сложил лапки на груди. Принцесса сделала шаг, второй, коса натянулась, затрещала, и стальной гигант потихоньку двинулся с места, секунда за секундой набирая скорость.

Вскорости стрелка спидометра поднялась, чуть ли не до отметки в десять киллометров.

Заяц высунулся в окно и крикнул бегущей мерной рысью Принцессе:

— Воистину ты волшебная!

— Этому чуду я обучилась, когда учавствовала в ралли на кубок Королевства Многоземельного, — откликнулась Закатиглазка — Знаете ли мой великий муж, он лучший гонщик во всём королевстве, да и мире, конечно, и как-то я была у него вторым пилотом, и мы заглохли среди пустыни, казалось бы конец нам, но Король, он самый умный в мире естествоиспытатель, он придумал, вот так же привязать наш багги к моей косе, и мы не только спаслись, но и выиграли гонку!

— Эдак мы могли доехать в город, не расходуя бензина! — подхватил Заяц.

— Каким же это образм? — переспросила Закатиглазка — Разве вы лучший в мире супруг — Король? Нетушки! Я тяну вашу колымагу до города, что бы вы могли её продать, иначе, я ни вам, и никому другому помогать не стану, не заслужили.

— Ясно, — разочаровано ответил Заяц — ну ты, главное, следи за дорогой, а то знаешь какие люди подлые бывают, я, вот, как-то раз выпил в кабачке «Бочка» три бутылочки пива, а до того, пол литра водочки, сел в машину и поехал домой, часа три ночи было, и на трассе мне под колёса выскочил какой-то мерзавец, я его метров сто прокатил, пока он не свалился в кювет. И, предсавляешь, лежит себе наглец, эдакий, без сознания, и даже счёт ему за проезд не предъявишь. Так ты думаешь это всё? Нет не всё! Этот хитрец умудрился откинутся, даже не приходя в сознание, но и этого ему было мало, этот паршивец, оказался холостым сиротой! Так мне никто за проезд и не заплатил.

— Поняла! — откликнулась Принцесса, сплёвывая, сразу, же набившихся в рот мошек — Пока, ещё, светло, видно, так что вы не беспокойтесь!

Зайчик свернулся клубочком в кресле и заремал. Проснулся же он от того, что Закатиглазка качала его за плечо.

— Просыпайтесь, уважаемый — звала Принцесса — приехали.

Заяц протёр слипшиеся глаза, и повертел головой, они стояли возле железнодорожного вокзала.

— Хорошо, что засветло успели — сказал он — Но, какого, ты меня так обругала?

— Не было такого, вам спросони померещилось — оправдалась Закатиглазка.

— Да, совсем, забыл, тебя здесь тридцать лет не было, — заспаный Заяц зевал во весь рот — у нас за это время изменились значения некоторых слов, изменения, даже, были внесены в толковый словарь. Короче, то что ты сказала «уважаемый» это, типа, как сказать, мол, слышь ты говно, ущербное. Слово «уважаемый» теперь означает высшую форму призрения к собеседнику, но кратко выраженную.

— Чудеса! — удивилась Принцесса — Как же тогда с выражением «многоуважаемый»?

— Тише ты! — Заяц прижал палец к губам — Не ругайся так, общественное же место, и оштрафовать могут. Ты, ещё, «премногоуважаемый», ляпни. Кстати, слово, «грамотный», тоже, используй аккуратно.

— Что, тоже, нецензурное?

— Грязная матерщина, — подтвердил Заяц.

— А, значит, слова ругательные, теперь, стали хорошими? — Закатиглазка пыталась уловить логику.

— Не, с ними всё как и прежде.

— Вот те раз!

— Вилкой в глаз, — срифмовал косой — пошли в кондитерию, барыгу поищем.

Барыгу Заяц отыскал, довольно быстро, ибо, были давно знакомы, но, вот, с ценой получилось не очень. Барыга заявил, что машина в некудышнем состоянии, стояние в лесу не обошлось даром. Салон был весь изгажен и разодран, жившем в нём Зайцем, двигатель нужно менять, а после буксировки Закатиглазкой, треснуло днище, вообщем, предлагалась десятая часть того, что уплатил за машину сам косой. Заяц поплевался, но деньги были нужны, пришлось соглашаться, ведь в перспективе, после окончания кампании, он отобьёт всё с лихвой.

Когда Заяц и Принцесса вышли от барыги, Побегаец сжимал в лапке пачку помятых купюр, похлопав себя по всем местам, он протянул выручку спутнице.

— Положи себе — велел Заяц — постоянно забываю, что у меня карманов нет.

Закатиглазка спрятала деньги в карман передника.

— Теперь на вокзал! — руководил Заяц — За билетами!

В очереди к кассе Заяц от нетерпения переминался с ноги на ногу.

— Ох, гульну так гульну! — ванговал он — первым делом пойдём в вагон — ресторан, там: икра красная, чёрная паюсная, оливье, стерлядь, рябчики, — Заяц потирал ладошки — шампанское, коньяк, портвешок, всего накушаюсь. Купе в CВ возьмём, каждому отдельное! Вызову проводниц, как в былые времена, ох скорее бы, уже!

Наконец подошла их очередь.

— Чего — о надо — о? — растягивая гласные, приветливо спросила дама из окошка.

— Два купе в CВ вагоне — слюни у Зайца капали на пол, издавая громкое кап — кап в холле вокзала.

— Двенац писят — ответили из окошка.

— Скорее, плати — Зайчик потянул Принцессу за передник подсовывая ближе к кассе.

Принцесса не шевилилась, а на лице её появилось подозрительное выражение блаженства Будды.

— Плати, плати — повторял Заяц — Чего ждёшь? Там же коньяк, проводницы!

Принцесса продолжала нежным остекленевшим взглядом смотреть на Зайца.

— В чём дело? — спросил Заяц, уже, упавшим голосом.

— Мщина — а - а, не зацерживаем! — вновь раздался приятный голос из окошка.

Тут возмущённая очередь подалась вперёд и наши герои были оттеснены от окошка.

— Как? — Заяц не находил слов — Почему?

— Какой же вы всё таки глупый, — наконец ответила Закатиглазка — а я вам, ведь, говорила, что все деньги в мире должны принадлежать моему, самому лучшему на планете, королевскому мужу.

— Но это мои деньги! — красные глаза Зайца наполнились слезами бессильной злости.

— Нет, — абсолютно спокойно ответила Принцесса-только, если, его величество собственнолично вам их пожалуют.

В этот момент Заяц не выдержал, схватил себя за уши растянул их в стороны, затупотел ногами, и разразился трёхэтажными нецензурными выражениями, слюни летели во все стороны, люди в очередти, пытались прикрыться от этого дождя, прятались за столами, и сиденьями, а Заяц не унимался, он густо поминал и Принцессу, и Короля, перемежёвывая их имена непечатными эпитетами.

Неизвестно сколько бы могла продолжаться эта истерика, но её внезапно прервали двое круглолицых в чёрной форме с погонами. Один ухватил матерщинника за уши, а второй ткнул ему под нос прорезиненную дубинку.

— Милиция! — представился неизвестный — Нарушаем порядок в общественном заведении! Оплачиваем штраф на месте, или пройдём в отделение для выяснения?

— У меня совсем нет денег. — пропищал сразу притихший Заяц.

— Упёртый попался, — констатировал полицейский — значит в отделение!

— Нет, не надо, только, не в отделение! — взвизгнул Заяц.

Но милиционеры, не взирая на протесты задержанного, поволокли его прочь из холла, держа по одному уху каждый. Принцесса последовала за ними, держась немного позади. Заяц кричал, плакал и брыкался всю дорогу.

— Да дай же им червонец! — пытался выпросить он у Закатиглазки — Начальник, у неё есть деньги! — обращался задержанный зверёк к ташивщим его полицейским, но те, будучи опытными сотрудниками, с одного взгляда на Принцессу определили, что, даже, если, у неё и имеются денежные средства, изъять их будет никак не возможно, и оттого, не отвлекались на взовы Зайца.

За пятнадцать минут они добрались до отделения милиции — трёхэтажного, как хороший мат, здания, первый этаж которого целиком размещался в подвале, построено здание было из огромных тёсаных гранитных блоков, а крошечные зарешёченные окошки напоминали бойницы, милиционеры затащили Зайца внутрь, за окованные железом дубовые двери, Принцесса осталась ждать снаружи.

Спусти два часа из отделения вышел милиционер, его рукава были засученны, лоб покрывала испарина:

— Имеются ли у вашего знакомого какие-либо родственники в городе? — спросил сотрудник у Принцессы, она в ответ, только, покачала головой, и милиционер удалился.

Через, ещё, десять минут, дверь, вновь, открылась и из отделения выкинули Зайца. Принцесса помогла ему подняться, Заяц держался лапами за бока, левый глаз заплыл от гематомы.

— Видите как хорошо всё обошлось, — Закатиглазка отряхивала с Зайца пыль — а вы платить штраф хотели.

Заяц молчал, его горячность прошла, и если два часа назад, на вокзале он хотел бросить Закатиглазку, то в отделение у него было время хорошо всё обдумать, и понять, что отступать, уже, поздно. Он позволил посадить себя в карман передника, отчасти надеясь найти там деньги вырученные за машину, но пошарив лапой он наткнулся на, что-то острое.

— Не старайтесь, — Закатиглазка погладила его по голове — денег там вы не найдёте, ведь, я волшебная принцесса, а значит, они в надёжном месте.

— В закромах — догадался Заяц.

— Именно!

Шаг у Принцессы был бойкий, передышек она не делала, и к наступлению вечера, они не, только, успели покинуть город, но преодолели районные поселки и вышли на трассу. Луна, гигантским жёлтым фонарём высветилась в небе, видимая, даже через густые чёрные тучи затянувшие всё видимое пространство до самого горизонта. Вдалеке небосвод озарялся вспышками молнии, раскаты грома повторялись всё чаще, приближался ливень. Голодный и побитый Заяц не мог уснуть, да и быстрый ход, тоже, не благоприятствовал отдыху. Ливень хлынул без всякой предварительной подготовки, встав сплошной стеной, а затем, градина с голубиное яйцо разбилась об лоб Зайца.

— Под деревья, прячемся — пропищал он, с головой укрываясь в кармане.

— По технике безопасности под деревья нельзя, молния попадёт — возразила Принцесса, которой, казалось, ливень был ни по чём.

— А когда ты одна посреди дороги, чем мишень хуже? — прокричал из кармана Заяц.

Принцесса, уже, бегом бросилась под защиту деревьев. Темнотища в чаше была совершенная, но град всё равно, простреливал кроны деревьев и безжалостно бомбил путников. В поисках лучшего укрытия Закатиглазка забиралась всё глубже, невидимые, в темноте ветки больно хлестали её по лицу, ноги цеплялись за коряги, и вот на очередном ухабе Принцесса споткнулась, и пробуксовала головой через заросли густого кустарника, при этом Заяц вывалился из кармана, но падая он заетил жёлтое пятнышко света в кромешной тьме.

— Там огонь! — он старался перекричать шум ливня — К нему, скорее!

И они обое ринулись на свет. Огонёк стремительно приближался, и оказался намного ближе, чем казалось. Да и не огонь это был вовсе.

Запыхавшиеся и промокшие до нитки охотники за двумястами тысячями выскочили на полянку перед черневшей громадой дома, свет окон которого послужил им маяком.

— Давай попросимся на ночь — предложил Заяц — пообещаем утром расплатиться, а сами встанем пораньше и здрыснем.

— Как-то не культурно получится, — засомневалась Принцесса.

— Да нормально, — Заяц смело пошёл вперёд — Я сто раз так делал. Ты молчи. Говорить буду я.

Дом был сложен из обтёсанных сосновых стволов, одноэтажный, с покатой высокой крышей обложенной дёрном, на тяжёлой двери висел огромный козлинный череп с длинными загнутыми рогами, в рот черепу было вставлено медное кольцо. Закатиглазка поёжилась глядя на такой необычный элемент декора.

— Может здесь таксидермисты живут? — предположил Заяц, взялся за кольцо и ударил им в дверь. Не успел стихнуть звук удара дверь медлено и беззвучно открылась, на пороге, удерживая перед собой керосиновую лампу стояла женщина преклонных лет, седые волосы собраны в пучёк на затылке и заколоты спицей, плечи закутаны в старую шаль.

— Пустите переночевать, — выпалил Заяц без лишней волокиты — и пожрать что-нибудь, голодные мы с дороги. Утром рассчитаемся, мы люди обеспеченные, можем и баксами заплатить.

Принцесса глядя со стороны на промокшего старого Зайца, с подбитым глазом, предлагающего в качестве оплаты свободно конвертируемую валюту, уже, приготовилась услышать отказ в самой грубой форме, но к её удевлению женщина очень ласково ответила:

— Конечно заходите, расплатитесь когда сочтёте нужным, хоть долларами, хоть евро, а, хоть, и белорусскими зайчиками, сколько пожелаете, столько и дадите.

— Из какого она года? — подумалось Принцессе — Зайчики, ведь, давно не в ходу.

— Зайчик у нас, только, один, и его мы отдать никак не можем, — продолжал блефовать Заяц — а, вот, доллары и евро, это мы запросто, даже, не сомневайтесь.

Закатиглазка и Заяц прошли в полутёмную гостиную скудно освещаяемую небольшим очажком, обое усились на пол возле огня, дабы просохнуть, Принцесса, даже распустило косу, и клубы пара повалили от промокших волос. Заяц выукручивал свои ушки, и, тоже, паровал как как жерло вулкана, гостинную окутали клубы пара, делая невозможной, и без того плохою видимость, Заяц разогнал лапкой клубы пара, повернулся спинкой к очагу, и сказал довольным тоном:

— Говорил я тебе, что всё получится, не даром я прирождённый руководитель, умею давить авторитетом.

— Ой, что это? — Принцесса указала в очаг.

— Где? — Заяц повернулся и уставился в огонь, среди тлеющих поленцев он заметил что-то белёсое — по-моему это кость, а это значит, что в доме имеются мясные продукты. Когда ж мы жрать, уже, будем?

Словно запрос Зайца был услышан, в гостиную вошла хозяйка с лампой и тихим голосом позвала:

— Ужин готов, пожалуйте в столовую, я вам посвечу.

— Фух, дождались, — Заяц вприпрыжку побежал за светом керосинки. Принцесса сняла свои башмаки сорок седьмого размера, подставила их к огню, и последовала за Зайцем.

Столовая оказалась длиной прямоугольной комнатой, с одним окошком, через которое был слышен шум ливня, градины барабанили по стеклу как бешеные, но все эти звуки покрывали частые раскаты грома.

— А буря-то разгулялась, — пробормотал Заяц — как же нам повезло среди ночи натолкнуться на одиноко стоящий в лесу дом.

— Очень повезло, — мягким голосом подтвердила хозяйка — буря, прямо таки, загнала вас сюда.

Принцесса, благодаря очкам, первая оказалась, у стола, на котором меж двух глубоких мисок, стояла больщая кастрюля, плотно закрытая крышкой, и тут ей в нос ударил такой знакомый и любимый аромат.

— Ура! — воскликнула она — Мивина!

Действительно, в кастрюле, заполеной до самых краёв, в обжигающем кипятке, был запарен сей чудесный полуфабрикат, вермишель быстрого приготовления Мивина. Принцесса, не дожидаясь приглашения, сняла крышку, и вдохнула полной грудью.

— Грибная. — прошептала в полном экстазе Закатиглазка.

— На курином кубике Магги, — добавила хозяйка.

Заяц наученный горьким опытом, не дав Принцессе опомнится, прыгнул на стол, миской зачерпнул прямо из кастрюли, и убежал на противоположный край.

Принцесса уселась поудобнее, убрала от себя миску и придвинула кастрюлю.

Воцарилась молчание прерываемое чавканьем, сёрбаньем, да раскатами грома.

Заяц, ещё, не осилил и половины порции, а Закатиглазка, уже, отставила пустую кастрюлю, незаметно встала, и неслышным шагом двинулась в сторону Зайца. Но этот манёвр не ускользнул от него.

— Не подходи! — оскалился Заяц — Дай пожрать спокойно!

Силуэт Принцессы продолжал приближаться в полумраке. Заяц схватил миску и задал стрекача, стремясь сохранить дистанцию со своей компаньонкой. Закатиглазка неспешным шагом преследовала, жующего на ходу Зайца.

— Всё! Ничего нет! — Заяц остановился и предъявил пустую тару.

Принцесса разочаровано вздохнула, и вернулась за стол.

За это время, остававщаяся всё это время безучастной хозяйка поставила на стол четверть сивухи и два стакана.

— Спасибо, но мне просто воду, — отказалась Принцесса.

— Хоть это можно спокойно выкушать — обрадовался Заяц и нацедил себе полную стаканюру, выпил залпом, нацедил вторую.

И, тут, в скудном свете керосинки Закатиглазка различила на стене, напротив стола, очертания подвешенного козлиного черепа.

— Бабушка, а что это у вас столовую черепа украшают? — спросила она у хозяйки.

— Какая я тебе бабушка! — неожиданно зло, посипела в ответ хозяйка, и предвинув лампу к своему старческому, изборождённому морщинами, лицу — Мне, только, двадцать девять лет.

— А так и не скажешь, — удивилась Принцесса.

— Да — да, больше двадцати вам и не дашь, — поспешил загладить неудобную ситуацию Заяц.

— Это, благодаря тому, что я с мужичьём не связываюсь. Они все козлы! — хозяйка вытянула перед собой руку, и выставила, полусогнутые, указательный и средний пальцы, имитируя рога.

— А я в первую очередь — зайчик, а потом всё остальное, — оправдался косой.

— А, вот, мой муж, вовсе не козёл, — ответила Закатиглазка.

— Так ты, ещё, и замужем! — воскликнула хозяйка — Окстись, все они козлы! Без исключенний!

— Нет, нет и нет! — не сдавалась Принцесса — Мой муж, он не такой, он самый лучший муж в мире. Божество среди людей!

Заяц, всячески гримасничая, пытаясь намекнуть Принцессе, что бы не устраивала ненужных прений, но то ли темнота мешала ей распознать издаваемые им знаки, то ли оскорблённая правда, но она не собиралась уступать.

— Козлы! Говорю тебе, и твой козёл! — хозяйка тыкала скрюченными пальцами прямо в глаза Принцессе — Почему ты оказалась ночью одна в лесу? Да, ещё, с каким-то подозрительным Зайцем?

— Вот, сейчас, было обидно, — попытался вставить пять копеек, осоловевший от сивухи, подозрительный Заяц, но никто не обращал на него внимания.

— Всё очень просто, — улыбнулась в ответ на провакационный вопрос Закатиглазка — Вы не знаете ситуации, а судите. Мой супруг, Великий Король королевства Многоземельного, захотел денег, и отправил меня за ними, под угрозой пожизненного заточения в подвале, так я и оказалась здесь. Теперь-то вы прекрасно понимаете, что он вовсе не козёл, а любящий муж и благодетель, и, я полагаю, вам стыдно за ваши слова.

От полученного ответа хозяйку заклинило, только губы продолжали беззвучно шевилиться.

— А, если, бы вам посчастливилось лицезреть его величество воочию, вы бы поняли какое это наслажденье, — продолжала Принцесса — я всегда храню у сердца его изображение, вот, взгляните, и убедитесь.

Она протянула оппонентке раскрытый медальон, хозяйка ухватила его жадными пальцами и Принцесса заметила, что у неё, оказались, длинные острые, звериные когти.

— Вы поймите, рисунок специфический, — начал Заяц, но хозяйка бросила на него полный злобы взгляд из под косматых бровей, и слова застряли у него в горле.

Хозяйка поднесла портрет к своим горящим глазам, когтистые пальцы шевелились, как чудовищные щупальца, рот искривила уродливая усмешка. Всё это продолжалось, лишь долю мгновенья, после чего она спешно вернула медальон Закатиглазке.

— Вы должно быть устали и хотите спать, — уже, совершенно спокойным голосом добавила она — пойдёмте я покажу вам вашу комнату.

Они, вновь, вернулись в гостиную, где Закатиглазка забрала обсохшие башмаки, прошли в незаметную дверь слева от очага, и оказались в обитой коврами комнате, с комодом, стенным шкафом, и широкой кроватью с балдахином.

— Чур я ближе к окошку! — сразу застолбил место Заяц, прыгнул на кровать, перебежал её, и залез под одеяло.

Принцесса хотела пожелать хозяйке спокойной ночи, но той, уже, не оказалось в комнате, тогда Принцесса взяла остваленную для них керосинку, и поставила её на шкаф, дабы освещать всё помещение, села на край кровати и принялась заплетать косу.

— Если б не я, где б ты сейчас была? — проворнякал Заяц — Так что, смотри, проси у мужа мне минимум министа, хоть внутренних дел, хоть наружных, я не переборчивый.

— Дышыте, пожалуйста, в сторону, — попросила Принцесса — от вас такой перегар, что меня развозит, а мне это сейчас ни к чему.

— До утра проспишься, — заверил Заяц.

— До утра я ждать не буду, — Принцесса закончила с косой и закинула её за спину — видали как она смотрела на моего Короля?

— Ну как она смотрела? — причмокивал засыпающий Заяц.

— Она смотрела с вожделением, она хочет забрать его себе, — Закатиглазка сухо и чётко выговаривала каждое слово — я этого не допущу, — Закатиглазка повернула голову к Зайцу и посмотрела ему в глаза немигающим взглядом — я подожду когда она заснёт, — Закатиглазка вынула из кармана двузубую вилку, подаренную ей мужем в путешествие — и воткну это ей в горло.

У Зайца сразу отбило сон, а уши вытянулись как две антенны.

— А не слишком ли это? — он вылез из под одеяла — Я, конечно, хотел предложить обобрать дом, но мочить в сортире за не такой взгляд, это перебор, тем более, что она могла там понять? По правде тебе сказать, то что ты называешь портретом, это просто психиатрический тест с чернильным пятном, каждый видит в нём, по степени своего безумия, и, хрен его знает, что эта бабулька в нём рассмотрела, но вряд ли, твоего мужа, вот мне, к примеру, там видится кочан капуты. Говорю тебе давай, лучше, обыщем дом, и стырим всё ценное, что найдём.

— Ты делай как хочешь, — ответила Принцесса — а я сделаю как задумала!

Где-то в доме раздался бой часов, они пробили полночь. Закатиглазка взяла лампу в одну руку, воторую руку, с вилкой, зажатой в ладони, она спрятала за спину, не обула башмаков, и в одних чулках шаг её был полностью беззвучен, Заяц, лёгкими прыжками, следовал за ней.

Они вошли в большой холл, света лампы катострофически не хватало что бы осветить его. Но посреди холла горели два огонька, Закатиглазка, как зачарованная последовала к ним. Это оказались две свечи в высоких подсвечниках, между ними находился амвон, на котором возвышался аналой, на аналое лежал гигантских размеров фолиант.

— Я должна посмотреть, что это, — прошептала, как зачарованная, Принцесса.

— Смотри, — Заяц протянул лапу и забрал у неё лампу — а я, пока, обшарю все углы.

Заяц с лампой кинулся к шкафам стоявшим вдоль стен холла, а Принцесса, сдерживая непонятно откуда взявшееся волнение, поднялась на амвон, краяем зрения она заметила, что под ним ярким алым цветом была начерчена пентаграмма.

Заяц, спешно, открывал дверцы шкафов, но к своему разочарованию, находил там, только различный гербарий. Он потрошил один за другим мешочки с сушёнными травами и отбрасывал их.

Закатиглазка аккуратно прикоснулась к кожаному переплёту фолианта, на нём была выдавлена какая-то надпись. Она сняла одну из свечей и поднесла её к переплёту, и напрягая глаза, под толстыми стёклами очков, тихонько прочла вслух:

— Библия Секса.

— Интересно, кто такой этот Секс? — подумала Принцесса — По всей видимости какой-то великих религиозный деятель, раз свою Библию написал.

В святом писании Закатиглазка хорошо разбиралась, долгие часы нравоучений с духовниками, по наставлению Короля не прошли даром, она наизусть знала всё Пятикнижье: Бытие, Исход, Левит, Числа и Второзаконие, зачитывалась Плачем Иеремии, настольной книгой у неё была Песнь Песней Соломоновых, обязательно читала Евангилие от Лукки, от Матфея, от Иоанна, но, вот, про Секса она никогда не слышала.

Заяц тем временем продолжал трудиться, он обнаружил коллекцию не иначе как похищенную из кунсткамеры, в больших банках и колбах плавали всякие дивные штуковины, от ящериц и летучих мышей до уродливого человеческого зародыша. Банку с зародышем Заяц откупорил и сделал из неё солидный глоток, зверька начинало беспокоить подступающее похмелье и он надеялся подлечиться медицинским спиртом в котором хранился эмбрион, погоняв выпитую жидкость между щёк, Заяц с отвращением её выплюнул.

— Грёбанные формалинщики! — выругался он.

Принцесса, вдоволь налюбовавшись, переплётом, расстегнула застёжку книги и открыла ёё.

— Вот это да — а - а. — от восхищения Принцесса аж прослезилась — Да здесь, даже, гравюры есть, а фигуры на них, по качеству, не уступают витрувианскому человеку Да Винчи, — она переворачивала страницу за страницей — наверное это изображены какие-то загадочные ритуалы, удивительно! Непостижимо!

Заяц уже перерыл все шкафы, полки и сундук, ни денег, ни драгоценностей в них не оказалось, ни нашлось, даже, съестных припасов или водочки. Он, разачарованно, обводил взглядом весь устроенный им беспорядок, жалея о напрасно потраченном времени, в этот момент на плечо ему лягла чья-то ладонь, он пискнул и отскочил. Это была Принцесса.

— Фух! — выдохнул перепуганный Заяц — Представляешь, я ничего путнего не нашёл, так что, за одно это, уже, можно грохнуть старую суку. Ты готова?

— Нет, Зайчик — Побегайчик, — покачала головой Принцесса — я чуть не допустила ошибку, я поняла, что это благочестивая женщина, живущая в смирении и покаянии, добрая и чистая.

— Это как же ты это, вдруг, поняла? — удивился такой скорой смене курса Заяц.

— Видишь эту великую книгу, — Закатиглазка указала на аналой — Это Библия. Эта женщина, должно быть, денно и нощно изучает писание, она, верно, очень хороший человек. Разве бывает такое, что бы после изучения писания люди были плохими?

— Не, не бывает, — подтвердил Заяц — Всеволод Чаплин тому доказательство. А, раньше, многих его коллег я лично знал, каких, только, делов мы в саунах не вытворяли, славные ребята, могут неделю кутить без передышки.

— Провиденье меня от греха отвело, как я могла подумать, что такая благочестивая особа на моего суженного покуситься хочет, — Закатиглазка облегчённо вздохнула — идёмте — ка, лучше, спать, нам завтра рано вставать.

Они вернулись в спальню, Заяц запер дверь, и забаррикадировал её комодом.

— На случай, если нас решат побеспокоить раньше времени, — ответил на непонимающий взгляд Принцессы Заяц — уходить будем через окно.

Он подошел к окну, клацнул шпингалетом, пошевелил ставни, проверяя их работоспособность. Убедивщись, что всё в порядке, Заяц запрыгнул на кровать, укутался в одеяло и мгновенно захрапел, при каждом выдохе заплёвывая одеяло и подушку.

Принцесса, тоже, забылась тревожным и беспокойным сном. Ей снилось, как и обычно, что она приносит Королю горшочек с золотом, но монеты из золотых, вдруг становятся серебрянными, Король гневается на неё, она, от отчаянья выбрасывает пригоршнями негодные монеты из горшка, пытась найти золотые, она, уже вычерпала горы серебра, но золотых монет всё не видно, а горшочек почему-то стоит на каком-то тяжёлом комоде, комод трясётся, оказывается по нему хлопает дверь которую он подпирает, в конце — концов горшочек падает с комода и разбивается на мелкие осколки, не выдержав такого Принцесса резко проснулась. Она села на кровати, тяжело дыша, после приснившегося кошмара. Какой-то шорох привлёк её внимание, она обернулась в сторону двери, керосиновая лампа давно погасла, и сначала она не могла ничего различить, но, вот, в отсветах молнии, проникающих через окно, ей показалось, что ручка двери шевлится, кто-то пытается тихо открыть дверь, но подставленый Зайцем комод удерживает её, после нескольких толчков попытки прекратились.

У Принцессы холодок пробежал по затылку, она, ещё, какое-то время следила за дверью.

— Должно быть померещилось, — наконец подумала Принцесса, она почувствовала внезапное желание, не дожидаясь утра, сейас же бежать из этого дома, но списала это на привидившийся кошмар, измотавший её нервы, и довёвщий до панического состояния. Она откинулась на подушки и попыталась, опять, уснуть, но глаза никак не закрывались, так она и лежала уставивщись в черноту потолка, и прислушиваясь к дождю за окном, который не, только, не утихал, а наоборот, усиливался.

Принцесса, дабы, как-то отвлечься стала считать секунды между вспышками молнии и раскатами грома.

— Один, два, три, четыре, гром, — считала про себя Принцесса — один, два, три, четыре, гром, — следующий раскат раздался, почему-то без вспшыки — я не заметила молнии, — удивилась Принцесса, следивщая за отсветами на потолке, почему-то ей показалась, что мрак в комнате сгустился. Она скосила взгляд на окно и обмерла, действительно в комнате стало темней от того, что какая-то чёрная масса закрыла собой окно, что-то прижалось к стеклу снаружи, рассматривая помещение двумя точками белых фосфоресцирующих глаз, ярко выделяющихся на тёмном силуэте существа.

Заскрипели оконные ставни — оно пыталось открыть их.

Принцесса созерцала всё это как в горячечном бреду, мышцы, словно налились свинцом, и отказывались подчиняться, она лихорадочно пыталась припомнить закрыл ли Заяц окно на шпингалет, после его проверки, как много сейчас зависило от этой мелочи.

Последовало несколько мягких толчков на раму снаружи, но окно не поддалось, всё — таки Заяц закрыл шпингалет, лишь узенькая шель появилась между створками, и через неё повеяло сыростью и холодом.

— Теперь оно уйдёт, уйдёт, — успокаивала себя Закатиглазка — внутрь ему не попасть.

Увы, надежа оказалась напрасной, Принцесса с ужасом увидела, что каким-то невероятным образом, в щель между створок, сжимаясь и растягиваясь, словно пластелиновая, протискивается ладонь, два когтистых пальца, растянувщись до невероятных пределов, нащупывали шпингалет, в темноте раздася лёгкий шелчёк, и окно раскрылось, запустив порыв ветра, и капли дождя, забарабанивщие по полу.

Существо, словно гигантский спрут, мягко и бесшумно ввалилось внутрь, исчезнув из поля зрения Принцессы, скрываемое краем кровати. Но, невероятно обострившимся слухом Принцесса слышала, как оно ползёт по полу, приближаясь к ним. Каждый шорох ползущего по полу тела отдавался словно электрический разряд в голове Принцессы, она пыталась закричать, но язык в пересохшем рту не подчинялся, а челюсти, сжались до боли в дёснах.

Шорохи прекратились, существо достигло кровати, и его голова начала медленно подниматься над краем, обдавая своим горячим хрипящим дыханием лежавщих.

Всышка молнии на миг осветила комнату, но Принцесса успела разглядеть белёсые, лишённые зрачков глаза существа, впалые, зелёного оттенка, щёки, оскаленные в хищной ухмылке зубы, с двумя клыками, торчащими из под нижней губы, мокрые чёрные волосы жирными прядями обрамляли голову существа и пересекали лицо.

Все попытки Закатиглазки произвести какое-либо движение, издать звук, не давали результата, она, едва, смогла склонить голову немного на бок в сторону Зайца, оказалось, что он, тоже не спит, глаза Принцессы встретились с перепуганными красными глазами Зайца.

Внезапно оцепенение спало. Заяц заверещал, и молнией выскочил из под одеяла, перепрыгнул через Принцессу и бросился к двери. Принцесса, тоже подскочила, но чудовище, быстро, по-зверинному, издав плотоядное рычание бросилось на неё, одной рукой схватило Принцессу за горло, и повалило на спину, не дав соскочить с постели, вторая рука существа выхватила из мокрых всклокоченных волос, заколотую в них, длинную спицу, и занесла над жертвой, для Закатиглазки время замерло, она хорошо рассмотрела блестящий острый металлический стержень, вспомнила, что принявщая их на ночь женщина использовала такую же спицу для поддержки своей причёски, и поняла кто сейчас перед ней находится, хоть и в, до неузнаваемости, изменившемся виде.

Последовал страшный удар, Принцесса рванулась из всех сил в сторону, ей удалось освободить шею из цепких когтей ведьмы, и тут неудержимая острая боль пронзила правое плечо, это спица, изначально напрвленная в грудь вошла в него, и, пробив насквозь, пригвоздила Принцессу к кровати. Ведьма снова обхватила пальцами шею Принцессы, и раскрыв рот, на непостижимую для человека ширину, потянулась к лицу Закатиглазки. Принцесса почувствовала как слюна из хищной пасти капнула на щеку,вдруг она, словно, что-то вспомнила, сунула левую руку в карман передника, выхватила из него вилку, и ткнула её с боку в шею ведьмы, раздался леденящий кровь жуткий вой, страшные руки отпустили шею Принцессы, она подтянула под себя ноги, и резко выпрямив их, ударила, схвативщуюся за раненую шею, ведьму, от чего та с глухим стуком упала на пол.

Закатиглазка левой рукой вырвала из плеча спицу, вскочила и подбежала к двери, комод от которой Заяц, уже, успел отодвинуть, но в панике, никак не мог допрыгнуть до ручки. Принцесса одним ударом ноги вышибла дверь, и они бросились бежать, спотыкаясь, чуть не падая, в кромешной тьме, но вместо того что бы выбраться в сени, в потёмках заблудились, и оказались в известном им зале, с аналоем и свечами.

— Что это за твою мать?! — голос Зайца срывался на ультразвук — Что это такое?!

— Всё — таки я была права, — задыхалась от адреналина Принцесса — эта мерзавка желает заполучить моего мужа, а нас решила убить!

— А меня-то за что?! — Заяц подбежал к окну и пытался открыть его, но ставни не поддавались.

— А я вам сразу сказала, что она плохая, — Закатиглазка металась, ища, чем бы разбить окно, схватила один из высоких подсвечников, стоявщих подле аналоя, сбросила с него горящую свечу, и размахнувшись, как, копьё метнула подсвечник в окно, раздался звон разбивающегося стекла и хруст ломающихся перегородок.

Заяц принялся очищать раму от обломков стекла, торчащих как крокодильи зубы.

В холле стало светло, жёлто — красные блики заплясали на стенах, это свеча отброшенная Принцессой подожгла, разбросанный Зайцем при обыске, гербарий, полыхнувщий как порох, пламя мгновенно охватило мебель и сосновые стены, наполняя комнату едким дымом.

Но за треском огня, пожирающего древесину, Принцесса разобрала топот ног по полу, кто-то во весь дух бежал к ним, и догадаться кто это было не сложно.

Закатиглазка подхватила Зайца под мышки и, как возможно мягко выкинула за окно.

В холл вбежала ведьма, увидев, Закатиглазку, она издала вопль ярости, и, перепрыгнув через разделявщую их стену пожара, размахивая вилкой, накинулась на Принцессу.

Закатиглазка отскочила, уворачиваясь от удара, и укрылась за аналой с библией секса, тогда ведьма оторвалась от пола и взмыла под потолок, жёлтый отсвет пламени смешался с зелёным цветом лица чудовища, избороздивщие его морщины, казались глубокими чёрными трещинами, из пораненой шеи обильно сочился гной, она не давала Принцессе ни куда бежать, пикируя то слева, то справа, и рассекая воздух двузубой вилкой.

Принцесса чувствовала жар нарастающего за спиной пожарища, клубы дыма, уже, мешали дышать и резали глаза, путь к окну преграждал леветирующий монстр, в отчаянии, уже плохо понимая, что делает, Принцесса схватила обеими руками тяжёленный том, лежавщий перед ней, и развернувщись, швырнула его в огонь.

Ведьма заревела, надрывно, с хрипом, и спикировала за книгой, Закатиглазка не теряя ни секунды, бросилась к окну, и разогнавщись прыгнула ногами вперёд, иполнив во всей красе рестлерский удар — дропкик, она вышибла остатки стекла пятками, вылетела на улицу, но неуспела она коснуться земли, коса внезапно натянулась и рванула её назад, отчего Принцесса рухнула вниз, как подбитая, и со всего размаху ударилась затылком о подоконник, в глазах всё побелело, сознание замерло где-то на грани, практически ускользнув.

Опомнилась Принцесса от того, что её за косу затаскивали обратно в пылающий дом, она ухватилась за основание косы, и уперевшись ногами в размытую дождём почву, потащила волосы на себя.

Каких, только, большегрузов не доводилось Принцессе вытягивать своей косой, но не один из них не шёл ни в какое сравнение с тем, что вцепилось в неё на этот раз.

Закатеглазке удалось сделать два шага, она обернулась и стала тянуть косу руками, наматывая её на предплечье, и вот, в проёме появились две уродливых когтистых лапы державшиеся за волосы, безобразная, хрипящая от усилий, голова перегнулась через подоконник на улицу, Принцесса, резко выдохнув, вырвала ногу из грязи, и со всего размаху приложилась ведьме по голове, и та отпустив косу, отлетела назад, вглубь дома, и скрылась в языках пламени.

Дождь, практически прекратился, редкие одинокие капли всё — ещё падали с неба, ветер разогнал тучи и необычайно большой жёлтый диск луны горел в тёмном небе. Пожар охватил почти весь дом, древесина трещала, пламя, добралось до крыши и лизало верхушки ближайших деревьев, Принцесса, в свете зарева пожара, осматривалась вокруг, ища Зайца. Она заметила следы лапок в грязи, и пошла по ним, хлюпая в вездесущих лужах, местами доходивщих ей до щиколотки. Завернув за угол горящего дома она наконец увидела Зайца, он суетился возле ворот маленького сарайчика.

— Скорее сюда! — Заяц замахал лапой, он тоже, заметил Принцессу.

Закатиглазка задрала юбки, так как вода в этом месте образовала целое озеро, и подбежала к Зайцу.

— Чуешь чем пахнет? — спросил он.

Принцесса вдохнула поглубже, и от вони ударившей в ноздри, чуть не упала в обморок.

— Фу, это же трупный запах! — Принцесса зажала нос передником.

— Да нет, — перебил Заяц — слышишь, бензином пахнет?

Закатиглазка, уступавшая Зайцу в обонянии, покачала головой.

— Помоги мне открыть эту дверь — он потянул ручку ворот на себя.

Принцесса, в который раз за эту ночь, ударила ногой, и ворота, которые, хотя и открывались наружу, со скрежетом, ввалились внутрь. Заяц распахнул их полностью.

— Вот он, родимый! — обрадованно выдохнул Заяц, заглянув в сарай.

Принцесса, тоже, заглянула, и отпрянула, перед ней на земле лежал труп, с, уже почерневшим лицом.

— Да не это, — успокоил её Заяц, перепрыгнул через тело, и по чём-то похлопал лапкой — Сюда смотри!

Закатиглазка перевела взгляд на то, что показывал ей Заяц, в глубине сарая стоял старенький мотоцикл ИЖ Планета-3.

— Ключ на месте! — радости Зайца не было предела — Помоги мне его выкатить.

Принцесса бросила ему конец косы, Заяц быстро намотал его на руль, и она, перебирая руками, как канатом выкатила ИЖа. Заяц покачал агрегат из стороны в сторону, в бачке заплескалось.

— Пол бака будет, — заявил Заяц, забрался на кикстартер, и начал на нём прыгать, на каждое приземление Зайца мотоцикл отвечал, уханьем и подыркиваньем, Заяц сигал как в весенний гон, но упёртый двигатель не желал заводиться.

— Придётся толкать, — Заяц изрядно запыхался и присел, что бы отдышаться — тебе придётся, а я за руль.

— У меня не получиться, — ответила Закатиглазка — мои башмаки остались в доме, а земля промокла на полметра, ноги будут грузнуть.

— Погоди! Я там кое — что приметил — Заяц шмыгнул обратно в сарай, и выскочил неся пару шлёпанцев.

Они пришлись принцессе как раз в пору, и главное у них была толстая деревянная подошва.

— Я в них, как — будто, на голову выше стала, — подивилась Принцесса.

— Так и есть, — подтвердил Заяц — это такая модель, называется «Пынеступы» или «Пынеходы».

Ушастый засел за руль, Принцесса упёрлась руками в мотоцикл, изготовившись к разгону, и, тут, раздалось мерное чав — чав — чав, они одновременно обернулись, и увидели, что от полыхающего дома к ним приближается, резко выделяющаяся в лунном свете фигура, в обгорелых лохмотьях и со спаленными волосами.

— Толкай!!! — заорал Заяц.

Приказ в данном эпизоде был излишним, Закатиглазка, ещё, до окрика Зайца, закусила зубами конец косы и сделала стартовый рывок, мыщцы — разгибатели её ног выстреливали, с пулемётной частотой, широкие подошвы трофейных шлёпанцев, были отличным подспорьем, не давая ноге грузнуть, мотоцикл хрипел, но заводиться отказывался.

Принцесса ощутила на спине волны горячего воздуха вырывающегося из пасти ведьмы, обуглевщиеся пальцы схватили её за плечи, и, тут, наконец-то, ИЖик завёлся, выпуская пахучие клубы дыма из выхлопной трубы, Принцесса прыгнула на седенье, почувствовав как когти чудовища рвут выскользающие из них плечи, обхватила Зайца, пропустив руки ему подмышки, и они понеслись, насколько это было возможно в ночном лесу.

В жёлтом свете фары стволы деревьев неожиданно вырывались из темноты и тут же исчезали, Заяц лавировал промеж них, как лиса удирающая от своры гончих, ветки кустов, тонкие, и практичски невидимые, больно хлестали беглецов по лицам и рукам.

Принцесса оглянулась, и вздрогнула, ведьма летела следом за ними, выставив руки вперёд, и щёлкая пенистой пастью.

Закатиглазка, боясь выпустит косу изо рта, замычала Зайцу на ухо, желая предупредить его, но он всё понял и так, ибо ведьма выла как стая голодных волков.

Они вылетели на бугор, на миг замерли в ареоле полной луны, Заяц поддал газу, и мотоцикл рванул дальше.

Деревья становились гуще, скорость пришлось снизить, а ведьму преграды не останавливали, она сшибала ветки и разбивала стволы деревьев, нагоняя беглецов. Мотоцикл поехал по бурелому, колеса запрыгали, норовя уложиться на бок.

— Я не могу удержать руль! — запищал Заяц.

Принцесса положила свои ладони поверх заячьих лап, напрягая крепкие, как стальные троссы, мышцы рук, у Зайца от её хватки, аж заслезились глаза, но лапки он не смог бы выдернуть и при желании. Из густоты кустов им прямо под колёса выскочил толстый слизкий ствол упавщего дерева, мотоцикл подлетел в воздух, и закрутил мёртвую петлю, лес прокрутился перед глазами ездоков, мгновенно они осмотрели всё на триста шестьдесят градусов небо — оскаленная пасть ведьмы — земля — ствол дуба, последнее оказалось финальным аккордом гонки, сделав кольцо в воздухе мотоцикл врезался в него, и летя в пространстве, с угасающим сознанием, Принцесса различила раздававщееся где-то невыразимо далеко, и каким-то чудом услышанное ею, через огромное расстояние, пенье петуха, возвещавшего восход солнца.

Глава 4

Закатиглазка пришла в сознание, и увидела над собой ясное, без малейшего облачка голубое небо, с переброщенной через него аркой радуги, скрипели верхушки упиравшихся в небосвод сосен, радостно пели птицы, Принцессе, сделалось так хорошо и спокойно, что не хотелось вставать, дабы не нарушать внутренюю идилию. Но двести тысяч сами себя не добудут — пришлось подниматься.

Правое плечо свела судорога боли, Принцесса, только сейчас вспомнила о ранении, оторвала лентой край передника, поплевала на прокол, и перевязалась. Мотоцикл лежал разбитый всмятку у корней дуба, переднего колеса не было, оно валялось шагах в пятнадцати от остова машины. Что-то блеснуло в мокрой траве, Принцесса наклонилась и узнала свою вилку, подняла, отёрла и спрятала в карман.

Невдалеке кто-то закряхтел, это очнулся Заяц, ему повезло больше Закатиглазки, он упал на перину из дёрна и хвойного опада, и, теперь, пыхтя и фыркая, слезал с неё.

— И куда же нам, теперь, идти? — спросила у него Принцесса.

— Не знаю, — отвечал, оглядываясь по сторонам Заяц — мы заехали в такие дебри, что можем и не выбраться.

— Ах, как же будет горевать Король, — забеспокоилась Принцесса — ведь, я не принесу ему денег.

— Не унывай, пойдём на восток, — Заяй махнул лапой в направлении, видневщейся вдалеке синеватой горной гряды — куда-нибудь да выйдем.

Они шли не останавливаясь до полудня, шла, конечно Принцесса, а Заяц дремал в кармане передника, но пережитое ночное приключение подорвало, даже, неистощимые силы Закатиглазки, сначала она подобрала длинную ветку и опиралась на неё как на клюку, но это мало помогло, тогда она растолкала Зайца.

— Мне нужно отдохнуть, — она высадила его из кармана.

— Какой может быть отдых? — возмутился он — Эдак нам придётся заночевать в лесу.

— Я всего часик посплю и пойдём дальше.

— А говорил я тебе, поехали поездом, — припомнил Заяц — так ты деньги зажала, мои кровные, Из-за тебя нас эта бестия чуть не доконала, мы заблудились, я голодую, а ей, видишь ли, спать притопило. Ты, конечно королевская дочка, но, уж, больно распоясалась! За такие мытарства я меньше чем на пост министра финансово — материальных растрат и хищений, не соглашусь! Это моё крайнее слово!

Принцесса прислонилась спиной к сосне, сейчас она была согласна на любые требования Зайца, лишь бы он заткунулся. Да и Заяц понял, что от сиесты уйти не удастся и присел рядом.

Большая шишка сорвалась с верхушки сосны и попала задремавшему Зайцу прямо по носу. Он заорал, ухватившись лапками за разбитый нос. Принцесса открыла слипшиеся глаза, увидела травмированого зверя, запрокинула ему голову и стала промакивать мордочку передником. В этот момент сорвалась ещё одна шишка и ударилась Зайцу промеж поднятых косых глаз, он отпрыгнул, и матюгнулся.

— Да что же это такое делается!

— Это к деньгам, — сказала Принцесса.

— К деньгам это когда птичка обгадит! — не согласился Заяц.

Не успел он это сказать как что-то мокрое лянулось ему на макушку.

— Неужели, таки, обгадила? — пробурчал поражённый Заяц и осторожно потрогал маковку, его пальцы залипли в слюне — На меня кто-то плюнул? Откуда?

Он задрал морду вверх, но никого не увидел, только, верхушки мерно покачивающихся деревьев.

Вдруг Принцесса подскочила к сосне, под которой они спали, обхватила её руками, и принялась трясти, посыпались шишки, старые пожелтевщие иголки, и что-то, с уханьем, как пробитый воздушный шарик, ударяясь об ветки, и сдирая кору дерева, хлопнулось под ноги Закатиглазке.

Принцесса подхватила одной рукой упавщее созданье и подняла на уровень глаз.

Это оказался маленький, чуть выше колена, человечек, с короткими кривыми ножками, в больших кломпах, грязных чулках, и коричневых бриджах на подтяжках, из под которых торчал крысиный хвостик, на пузатеньком тельце была клетчатая рубаха с декоративными пуговицами и красный жилет.

Лицо, человечка отличалось безобразием: крошечный подбородок поросший щетиной, ротик — подковка, нос картофелиной, крохотные чёрные глазки с нависающими косматыми бровями, при этом необычайно большая, как футбольный мяч голова, с широкой залысиной ото лба и жёсткими всклокоченными чёрными волосами, а в качестве одеколона, от него шло жёсткое перегарное омбре.

— Не троньте меня! — пищал человечек — Я повелитель шахт и господин копей, повелитель рудников, страж угля и металла! Будете бить, я заявление на вас напишу!

— А я знаю кто ты! — радостно произнесла Принцесса, и поставила человечка на землю — Ты — Кобольд! Гном живущий в шахтах, но не занимающийся горным ремеслом. Что ты делаешь так далеко от своих штолен?

— Накрылось всё, — пробурчал Кобольд — за год погибло триста с лишним шахтёров и шахту закрыли как особо опасную.

— Вот же несчастьице, — расстороилась Принцесса.

— Так, это, ещё, сильно заниженные цифры — Кобольд отряхивал сосновые иголки с жилета — Я в начале февраля валуном человек пятьдесят задавил, а в газетах написали, что троих. Далее, в марте, газу в забой напустил и подорвал их к такой-то матери, не меньше семидесяти, а через семь дней.

— Но зачем вы это делали? — оборвала его Закатиглазка.

— Что бы знали кто начальник! — гном ударил себя в грудь волосатым кулаком — Я - владелец горных богатсв! И перед входом в шахту они, такова их обязанность, оставляли мне подношения, и была у меня особая вышка, с которой я на каждого плевал!

— Для этого мне вышка не была нужна, — вставил Заяц.

— Молчать! — гаркнул на него Кобольд — Я - начальник! — и продолжил — Они рассчитывали, что за подношения я пакостить им не буду, а я всё — равно пакостил! Начальник, что хочу то и делаю, тогда эти бездельники снесли мою вышку, не хотели они, видите ли вы, что бы я на них плевал, ну какая им, спрашивается, разница, итак чумазые с ног до головы. Перестали оставлять для меня пиво и сосиски, не понимали, что для них это честь. Я, за такое, их до полутысячи извёл. Так шахта и обанкротилась. А я, вдобавок, навёл на неё металлистов, оборудование повырезали, до последнего болтика. Потом там, естественно, всё затопило и я перебрался сюда, нашёл себе норку, и живу с чувством выполненного долга.

— А мы с Зайчиком заблудились, — Прицесса опять села под сосну — может вы бы нам помогли выбраться?

— Да я всё слышал, — Кобольд выпятил нижнюю губу — но куда вы идёте?

— Нам нужно попасть в посёлок «Бедняцкий», — ответила Закатиглазка — к моим родителям, забрать у них для моего мужа — Короля двести тысяч.

— Знаю я этот посёлок, — Кобольд хитро прищурился — а, ведь, Косому ты за помощь, министерское кресло посулила. Вот и мне того же надо, а за это я отведу тебя к родне.

— Не смогу я его величество на два кресла разжалобить, — развела руками Принцесса.

— И не надо, — заверил гном — выпроси одно, для меня. А косой обойдётся. Рассуди сама, косой-то больше и не нужен, мы с тобой и сами справимся.

— Прекратите эти ваши расистские выпады! — заплевался возмущённый Заяц — Во — первых: я не косой, я — чистокровный русак, а во — вторых: это мы без вас обойдёмся!

— Нет, гномик, так не пойдёт, — сказала Принцесса — у меня с Зайчиком уговор. Но, если, ты нам поможешь, будешь у Зайчика заместителем. Заместитель министра, он, знаешь ли, тоже, много ворует.

— Быть заместителем у этого?! — Кобольд упёр руки в боки, и грациозно переставляя ножки, чеканя шаг большушими кломпами, Из-за размера похожими на ласты, подошёл к Зайцу вплотную, и едва не касаясь своим бородавчатым носом носа визави, принялся внимательно смотреть ему в глаза. Заяц, тоже, упёр лапы в боки, и старался не отрывать взгляда от глаз гнома, но подбитый глаз, подводил его, постоянно слезясь и норовя закрыться, а разбитый нос, шмурыгал, от запёкшейся крови.

Два профиля застыли друг против друга, как Ленин и Сталин, это был именно тот случай, когда хорошее встретилось с прекрасным.

Неожиданно, Кобольд взял, и вырвал у Зайца из шеки ус, отскочил назад, победно поднял руку с усом вверх, и прокричал:

— Я — начальник!

Заяц ухватился обеими лапами за пострадавшую щёку, и замычал как неделю недоенная корова.

— Зайчик, зайчик — в попе пальчик! — дразнился Кобольд, и пританцовывал на месте — Ладно! — неожиданно обратился он к Принцессе — Уговорила ты меня, пойду, пока, в замы, а там посмотрим, что с этой старой скотиной делать.

— Вот и славно, — обрадовалась Принцесса — но мы ночь не спали, очень устали, дай нам немного отдохнуть, и тогда отправимся в путь.

— Не вопрос! — Кобольд обнюхивал оторванный ус — Когда солнце пройдёт отметку в три часа пополудни, я разбужу вас.

— А вы понимаете время по солнцу? — восхитилась Закатиглазка.

— Конечно, — без тени сомнения ответил Кобольд — я же начальник прирождённый. Нет таких вопросов на которые я не знал бы ответов, и дел которых бы я не умел делать лучше всех! Так, что вы спите, а я буду вас охранять, мышь мимо меня не проскочит.

На том и порешили. Принцесса и Заяц тут же уснули, Принцесса подложив руку под голову, Заяц свернувшись калачиком у неё за спиной.

Когда Закатиглазка открыла глаза, солнца на небе, уже, не было видно, только красно — жёлтые лучи прорывались в лес с запада, за спиной у неё по-прежнему сопел бывший председатель совхоза, а на коленях, завернувшись с головой в передник, и оглашая лес, непостижимым для гномьих размеров, богатырским храпом, спал Кобольд.

Принцесса резким движением вытряхнула его из передника.

— Ага! — подскочил Кобольд — Проспали!

— Как проспали — вскочил заспанный Заяц — Теперь в лесу ночь провести придётся! Я замёрзну, околею!

— Не ссы в компот — съешь бутерброд! — оптимистично предложил гном — Сейчас пойдём ко мне, там заночуем, со всеми условиями, я там всё своими руками построил, — он показал свои ладони с кривыми пальцами — дом — полная чаша, правда, удобства во дворе, но, если, сильно припечёт можно и в уголке на полу.

— Мой возлюбленный Король, тоже, любит строительное дело, — Закатиглазка поднялась, и расправляла платье — наймёт шабаёв, они ему пару рядов сложат, он их выгоняет, не заплатив, приглашает следуюших, с ними таже история, и так, пока дворец не возведёт, не бросает дела, трудоголик мой ненаглядный.

— Странно, что он тебя на это не приспособил, — высказал удивление, уже, немного разбиравшийся в семейных делах монаршей четы Заяц.

— К сожалению я в строительстве неспособная оказалась, — вздохнула Принцесса — мне, только, черновую работу доверяют, разгружать песок, кирпичи, шлакоблок или щебень перетаскивать.

— Вот это ты подвела Его Величество, — отозвался Заяц.

— И не напоминай, — приуныла Принцесса.

Кобольд привёл их к низенькому бугорку поросшему мелким кустарником, за одним из кустов репейника был спрятан узенький тоннель. Кобольд, чуть пригнувшись, пошёл внутрь, приглашая и гостей. Закатиглазке пришлось лезть на четвереньках, следом пробирался, тихо чертыхаясь Заяц.

Благо дело, тоннель был короткий, а за ним находилась маленькая пещерка, очень низкая, Закатиглазка могла передвигаться в ней, только, полусогнувшись, отовсюду торчали корни, потолок был подпёрт старым бревном, в стене имелась выямка наполненая хворостом, служивщая камином и печью, под ней лежала охапка сена — постель, в пещерке стоял густой, плотный одуряющий запах, Кобольд, явно, не был сторонником, излишней гигиены.

— Вот это и есть условия?! — Заяц щурил глаза, тонннель, был одновременно и окном, потому пещерку наполнял интимный полумрак — Что же, узнаю руку мастера.

— У меня красный диплом архитектурно — зодческой академии, — не понял сарказма Кобольд — Сейчас, ещё, камин распалим, вообще, шикарно будет. Спички есть?

— Простите, нету у нас спичек, — недовольство Зайца росло — некурящие мы.

— Куда тебе, косой, курить, — Кобольд рылся в куче хвороста-то ли дело я, полмешка вирджинского табаку враз выкуриваю, — он вытащил две коротких палочки — а, ещё, у меня значок за разведение огня трением.

В полумраке раздалось шуршащее трение палочек и тяжёлое сопение Кобльда.

Длилась работа секунд десять, после чего Кобольд в бешенстве зашвырнул одну палочку, а вторую завпустил в Зайца, всё ещё тяжело дыша он свалился на сено и, тут, же захрапел.

Принцесса и Заец моча сидели прислонившись к импровизированной стене гномьего дома. Последний луч заходящего солнца покинул свод пещерки, и как бы прощаясь с ним Заяц громко чихнул, разбрызгивая мокроты по земляному полу.

— Не хватало мне, теперь, подхватить простуду, — испугался Заяц — в таких-то условиях, а у нас никаких лекарств, даже зелёнки, что бы пятки помазать нет.

— Не беспокойся, — Принцесса ласково положила ему руку на плечо — есть один безотказный способ.

— Если этому способу тебя обучил супруг, то не надо, — забеспокоился Заяц.

— Способ действенный, — заверила Принцесса — я на себе испытала. Как-то, в феврале, я заразилась вирусом гриппа, но решила, что лечиться, мне некогда, перетерплю, и принялась убираться в королевских покоях, но Король, как внимательный и заботливый муж, сразу заметил, что мне не здоровиться, спустился с трона, самолично подхватил меня на руки, и выбросил в окошко. Через три дня я пришла в сознание, а гриппа как и не бывало! И, только, убедившись, что я выздоровела, Его Величество разрешил мне вернуться к обязанностям, так я узнала про этот чудодейственный способ и полюбила Короля ещё больше.

— А я и не простыл, — поспешил заверить Заяц — это просто пыль в нос попала.

— Давайте не будем рисковать вашим здоровьем, вы, как — никак, мужчина пожилой — не солгласилась Закатиглазка — превентивные меры вам не повредят, вы нам завтра здоровенький и свеженький нужны.

— Не надо! — взмолился последний раз Заяц.

— Трусишка, — Принцесса взяла Зайца за шиворот, и как тот не упирался, но был выброшен на улицу, как мешок с мусором — утром вы мне, ещё, спасибо скажете.

— Давай я сейчас скажу, — предложил Заяц, в жизни никому не говоривший таких слов, и попытался залезть обратно, но второй раз был вышвырнут, так же бесцеремонно, как и в первый.

Поняв, что делать нечего, и возблагодарив судьбу, что Король Многоземельный не практиковал уринотерапию, Заяц нагрёб старых листьев, и закопавшись в них, заснул.

Настало утро. Роса застыла крошечными серебряными хрусталиками на юных зелёных травах, запел трелью лесной жаворонок, а в ответ ему громко выпустил утренюю порцию удушливых газов спящий Кобольд.

Принцесса вылетела из пещерки вытирая слезящиеся глаза и откашливаясь.

Заяц, которого разбудил предрассветный холод, уже, нашёл несколько грибков, вынюхал съедобные, позавтракал ими, и сидя на заду вылавливал из шерсти блох. Наконец из тоннеля, зевая и потягиваясь вышел и хозяин дома.

Он молча уселся перед пеньком, на который выложил из карманов горсть орехов, какие-то корешки, и флягу. По всей видимости Кобольд собрался подкрепиться перед долгой дорогой. У Зайца при виде, того, что удумал гном, в такой опасной близости от Закатиглазки, рот растянулся в ехидную усмешку.

— Что лыбишься, Зайчище? — заметил изменение его мимики Кобольд — Я с тобой не поделюсь, не надейся. Обидно? Ты — гавно, а я — повидло! Видишь ли, косоглазый, быть начальником, это не просто, привилегия, это обязанность, ткнуть каждому.

Наверяка он бы, ещё, долго рассуждал на тему прирождённых функций руководителя, но Принцесса, уже, подкралась к нему сзади, и одной рукой прижала его голову к поверхности пня, прервав тем самым рассужления о высоком, а второй рукой она сгребла все орехи и не разбивая скорлупы закинула их себе в рот, затем та же участь постигла и коренья, последней она взяла флягу и сделала большой глоток.

Лицо Принцессы покраснело, она закашлялась и одновременно выпустила из рук и флягу, и Кобольда.

— А — а - а! — проорал Кобольд подхватывая флягу — Это же чистейшая настойка боярышника! Неразбавленная!

— Боярышник — напиток алкашей, — сквозь кашель просипела Принцесса.

— Боярышник — это напиток бояр! — оспорил Кобольд, заглянул одним глазом в горлышко фляжки, и припал к ней губами, подёргивая ножкой от удовольствия.

Осушив флягу, он отбросил её в сторону, занюхнул просаленным рукавом, крякнул и признёс:

— Теперь я готов дойти, хоть, на край света! — он хитро прищурился-только я знаю путь через горную долину, который выводит прямо на посёлок «Бедняцкий», но в долине, уже, не первую сотню лет свирепствует старшая сестра ведьмы, с которой вы недавно повстречались.

Принцесса быстро переглянулась с Зайцем.

— Как я про это узнал? — настойка боярышника привела Кобольда в отменное настроение — А по твоим шлёпкам!

Закатиглазка непроизвольно опустила глаза на свои ступни.

— Только Козлиная Ведьма, на сто миль в округе, — Кобольд икнул — носила «пынеступы», она обожала плясать в них при полной луне, после того, как расправится с очередной жертвой, и сдерёт с неё кожу, что бы получить способность превращаться в предыдущего владельца этой самой кожи. Но вам, как-то удалось уйти, не потеряв шкуры, да, ещё, и прихватив её обувку. Небывалый случай. Разве, что, один из вас и есть превращённая ведьма.

Принцесса и Заяц опять переглянулись, на сей раз с опаской.

— А, может, это я — превращённая Козлиная Ведьма? — предположил Кобольд, и рассмеялся — Придурки! Если бы кто-то из нас был ведьмой, то рассвета остальные бы не увидели, — затем он опять посерьёзнел — но её старшая сестра в тысячу раз страшней, Принцесса, и она не оставит вам этого оскорбления. В долине творится такая жуть, что, если бы не моё особое расположение к вашей монаршей особе, я бы нипочём не согласился туда идти, только почтение к вашему титулу, толкает меня на это. Почтение к титулу и пост министа.

Тут то до Зайца и дошло к чему клонит подлый конкурент.

— А ты сам, хоть, раз эту «старшую сестру» видел? — встал между Принцессой и Кобольдом Заяц — Может, ты, просто, нас запугиваешь?

— Видел ли я её? — переспросил Кобольд — Да, видел, довелось мне как-то тёмной ночью побывать в тех краях, и не приведи тебе с таким столкнуться, с твоей старческой аритмией. Земля выженна, повсюду мертвецы на висилицах развешаны, вёрёвками поскрипывают.

— Мы с вами вчера условились, — прервала рассказ Закатиглазка — и условий менять не намеренны.

— Да посмотри на меня! — топнул ногой Кобольд — Я же — начальник! Вот что могу!

Он подбежал к трём молодым берёзкам, и с криком «Я — начальник!» стал корчить им гримасы, показывать язык, крутить с обеих рук кукиши.

— Думаешь, что это и всё? — обратился гном к Принцессе — Ошибаешся!

Он сложил губы дудочкой и начал оплёвывать стволы деревьев, с необычайной точностью, а затем побежал по кругу, но плеваться при этом не переставал, бедные берёзки, словно попали под круговой обстрел харкательного пулемёта.

Заяц понял, что долгожданная должность ускользает, решил доказать, что и он не лишён навыков руководителя, тоже подбежал к деревцам и начал их оплёвывать, слюны у него получалось в избытке, только, она вся оседала на его же подбородке и том, что осталось от некогда внушительного пуза, он пытался сгребать её лапками и швырять в многострадальные берёзки, но слюна залипала между пальцев, и, соверщенно от них не отделялась.

А Кобольд, тем временем, демонстрировал новые способности, незаменимые в арсенале настоящего начальника, он повернулся спиной, отстегнул подтяжки и спустил по колено бриджи, выставив на обозрение сморщенный лохматый зад.

— Нате, нюхайте! — Кобольд отклячил пятую точку и начал энергично крутить ей то по часовой, то против часовой стрелки.

Заяц стал с ним рядом, тоже повернулся спиной и, как паралитик, тряс хвостиком — пупочкой.

— А до морды ты можешь достать, ушастый? — спросил у Зайца Кобольд, резко повернулся лицом к нему, взялся большим и указательным пальцем ниже своего пупка и выпустил мощную струю урины, целясь оппоненту между глаз.

Заяц успел пригнуться в последний момент, и бросился бежать, Кобольд погнался за ним, не сбавляя напора, и норовя пометить Зайцу загривок.

Заяц упыхался, остановился, схватился одной лапой за ствол осины, а вторую прижал к бешено колотяшемуся сердцу, тут бы ему и попасть под раздачу, но в самый неподходящий момент у гнома кончился заряд, и он застыл перед противником изо всех сил напрягая мочевыделительную систему, но тщетно.

— Подлец. — еле выдохнул загнанный Заяц, и часто дыша, упал на одно колено — да я тебе морду набью за такое, огребёшь у меня по мордасям, будешь знать.

Кобольд какое-то время стоял в недоумении, потом до него начал доходить смысл сказаного, и по мере осознания, его мохнатые брови строились домиком, пожованое личико, покрывалорсь всё большим количеством мимических морщин, и наконец из глаз брызнули слёзы, Кобольд раскатисто зарыдал, неуклюже повернулся на сто восемьдесят градусов, и побежал на встречу приближающиейся Закатиглазке, решившей вмешаться в конфликт высокопоставленных мужей.

— Милиция! — завывал убегающий Кобольд, его лицо исказила гримаса неподдельного ужаса, как — будто кровожадный ушастый зверюга преследовал его по пятам, хотя Заяц лежал под деревом недвижимый, стараясь успокоить разбущевавшийся пульс. Но страх не давал гному обернуться, штанишки спали ему до самых щиколоток, что замедлило бег до невозможного, но Кобольд, в панике, и не думал подтянуть бриджи, а продолжал перебирать кривыми тонкими ножками, на ту ширину, которую позволяли спавшие портки.

Наконец Принцесса подошла к Кобольду вплотную, он, мигом, головой вперёд, занырнул ей под юбки, обхватил ручками ногу, и по оставшемуся снаружи, оттопыренному голому заду было видно, как всё тельце гнома сотрясается от рыданий.

Немало времени понадобилось Закатиглазке, что бы успокоить перепуганного Кобольда, и уговорить вылезти из под ног, затем она вытерла его заплаканную физиономию, подтянула бриджи и застегнула их на подтяжки.

— Я полагаю вы достаточно набаловались? — спросила Принцесса обращаясь к будущим державникам — И мы можем продолжать путь?

Враждующие стороны согласились на временное перемирие, Кобольд сначала пошёл впереди, как проводник, но, тут, произошёл очередной инцидент — Заяц залез в карман передника, намереваясь путешевствовать с комфортом, на что Кобольд заявил, что он, тоже, желает ехать в кармашке. Поначалу условились, что пассажиры будут ехать в кармане по часу кадждый, но так как ни у кого не было часов, а те что были в медальоне у Принцессы, давно не работали, то отсчитывать время взялся Кобольд, правдо у него выходило, что в проезд Зайца, он досчитывался до трёх тысяч шестисот секунд в пять раз быстрее, чем в ходе собственной поездки. И дабы не было споров по этому поводу, Принцесса, под недовольные выкрики, заявила, что пешком идти будут все.

К полудню они вышли из лесу, оказашись перед горной грядой.

Вдоль кряжа проходил железнодорожный путь. Кобольд пояснил, что изначально железную дорогу хотели провести напрямую, пробив тоннель в скале, но, подумав, решили прокладывать в обход, делая крюк в двести пятьдесят миль, так как это увеличивало бюджет, который можно разворовать.

Мимо путников, визжа и гремя, промчался состав пассажирского поезда, Заяц с грустью разглядывал сидящих возле окон людей, представляя себя на их месте, Кобольд, тоже, не упустил удобного случая, скинул портки, и выставил на обозрение проезжающим свой зад, эту демонстрацию он сопровождал неприличными жестами, и криками, о том, что он здесь главный, и о ничтожности всех находивщихся в вагонах. Кричал он с такой самоотдачей, как — будто пассажиры действительно могли его услышать.

Подъём к перевалу, ведущему в долину, занял всё светлое время суток, и заночивать путникам пришлось на отроге горы, Кобольд чувствовал себя прекрасно, переругивался с горным эхом, выясняя кто начальник, в кармане бриджей у него оказался фунфырик с настойкой боярышника, который он с большим удовольствием употребил, и благодаря высоте напиток ударил ему в голову с тройной силой, после, он справил малую нужду в пропасть, стоя у самого края и покачиваясь, ибо считал, что нет большей в мире красоты, чем ссать с огромной высоты.

Принцесса же с Зайцем страдали от высотной болезни, и если, Закатиглазка держалась, благодаря закалке, то Зайца гипоксия совсем доконала, он валялся, как мешок с требухой, стонал и пускал слюни.

Принцесса руками, благо имела железные пальцы, тренерованые на погрузке угля пригоршнями, вырыла углубление, что бы спрятаться от ветра и ночного холода, и забралась в него, держа на руках Зайца завёрнутого в передник.

Кобольд заснул, завалившись меж двух валунов, и испускал богатырский храп, повторяемый эхом, до самого рассвета.

На второй день начался спуск и Заяц, уже, смог самостоятельно идти, не держась за юбку Принцессы. К полудню они достигли перевала, и замерли, восхищённые открывшимся видом, их взорам предстала долина покрытая голубой дымкой, вся утопающая в зелени, перерезанная линиями рек, берущих начало от многоуровневых водопадов, рёв которых доносился до слуха золотоискателей.

— А где же выжженная земля? — тихо спросил Заяц.

— Так говорили по телевизору, — так же тихо ответил Кобольд — так что это вполне могло быть, просто, получилось наоборот.

Заяц посмотрел на Кобольда непонимающими глазами.

— Ну не был я здесь, — признался Кобольд — зато много слыхал про эти места.

— Выходит, что и про туташнею ведьму, ты, тоже, только, слыхал? — теперь спрашивала Закатиглазка.

— Ясно, что, только, слыхал, — огрызнулся Кобольд — если бы я её видел лично, как бы я выжил?

— Понятно, — констатировала Принцесса, и они продолжили спускаться.

Через два часа, они, наконец, вошли в долину, зелёный, пушистый травяной ковёр как — будто сам понёс их, совершенно лишив усталости ноги, птицы заливались пеньем на тысячи голосов, воздух был наполнен ароматами полевых цветов и разнотравья.

— Персики! — заорал Заяц, тыча пальцем на рощицу из невысоких деревьев, ветви которых стелились по самой земле, и, действительно, были усеяны большущими оранжево — красными плодами.

Кобольд с Зайцем наперегонки побежали в рощу.

Заяц жадно грыз персики, обливаясь соком, несрывая, прямо с веток. Кобольд же, надкусывал фрукты и выбрасывал.

Принцесса набрала себе полный передник персиков, и усевшись в густой траве глотала вместе с косточками. Заяц и Кобольд начали переругиваться, к какому бы персику не потянулся Заяц, Кобольд тут же, его оплёвывал, в итоге Зайцу, таки, удалось сорвать крупный фрукт, и он бросился убегать от Гнома, который побежал за ним следом, божась, что и этот персик он пометит.

— Не убегайте далеко! — позвала их Принцесса, но её призыв эффекта не возъимел, она устало вздохнула, поднялась и быстрым шагом пошла за ними.

Заяц и Кобольд неслись меж деревцев, с диким визгом, Заяц на бегу кусал персик, видевщий это Кобольд, испытывал все муки обворованного собственника, и пытался доплюнуть до персика, но Заяц хитроумно прикрывал фрукт то спиной то, то плечом.

Принцесса, шедшая за ними, наткнулась на гранатовое дерево, красный плод весел прямо перед её глазами.

— Поразительно, — сказала она вслух — не сезон, ведь.

Гранат был, такой, большой, что еле поместился ей в две ладони. Принцесса впилась в него зубами, и вырвала приличный кусок, запачкав платье тёмно-рубиновым сладким соком.

Заяц и Кобольд, продолжая, бороться за остаток персика выскочили на белый песчаный берег, узкой полосой окаймлявший бирюзовое озеро. В его небесно — прозрачной воде стайками плавали золотые рыбки.

Кобольд, тут же забыл про персик, и не разуваясь полез в воду, пытаясь своими широкими ладонями ловить шустрых рыбок. Заяц смог спокойно догрызть персик, и налакаться воды из озера.

— Какая красота! — восхищённо выдохнула подоспевшая Принцесса, обводя берег взглядом.

— Я как будто бы снова стал годовалым! — Заяц весело прыгал по воде, поднимая столпы брызг.

— А я вспомнила день своего восемнадцатилетия, — мечтательно произнесла Принцесса, обхватив себя руками за плечи — в тот день, мой ненаглядный, подарил мне мешок праздничных звездюлей, и с тех пор это стало нашей традицией.

— А, разве, он не каждый день преподносил тебе такой подарок? — удивился Заяц.

— Нет, на каждый день это будничные звиздюли, а то же праздничные, с бантиком.

— Ну, это, конечно другое дело, — не стал спорить Заяц.

В этот момент Принцесса заметила, что, вдоль берега, к ним приближается какой-то свет, как — будто звезда сошедшая на землю. Принцесса прикрыла глаза рукой, защищая их от свечения, одновременно по-летнему огненно — горячего и холодного как воздух горных вершин.

Постепенно в ареоле света проявилась женская фигура формы скрипки.

Заяц и Кобольд выбрались из воды на песок, и сощурив глаза наблюдали за приближением чудесной незнакомки.

Это была девушка, на вид, лет семнадцати, с длиными густыми, белыми как снег волосами, большими лазурно — голубыми глазами, губами цвета чайной розы, матовой кожей с золотистым отливом, на ней было облегающее белоснежное платье с открытыми плечами, на шее колье из драгоценных камней, играющих в тысячах граней всеми цветами радуги отражённого света, её походка была верхом элегантности, а маленькие босые ножки практически не отпечатывались в песке.

— Здравствуй, Закатиглазка — произнесла подойдя к Принцессе незнакомка, красивым мелодичным голосом.

— Разве мы знакомы? — растерялась Принцесса.

— Когда мы виделись, в прошлый раз, ты была, ещё, совсем крохой, — засмеялась в ответ девушка — и, конечно, не помнишь меня, а я, между прочим, Фея — крёсная.

— Моя?! — Закатиглазке начинало казаться, что ей это всё снится.

— Твоя, глупенькая, — закивала головой, рассыпая белоснежные локоны, девушка.

— Ты же сама мне в дочери годишься, — у Закатиглазки наростало ощущение бредовости происходящего.

— Для меня не существует времени, — аквамариновые смеющиеся глаза Феи смотрели прямо в линзы очков Принцессы — я была крёстной, ещё, у твоей матери и её матери, и матери её матери.

Закатиглазка не выдержала взгляда этих волшебных глаз и посмотрела на своих спутников, желая убедится, что они видят, то же, что и она и это не мираж.

Заяц и Кобольд застыли как каменные изваяния, но несмотря на их внешнюю прострацию, сердца обоих стучали как молот о наковальню. И, соверщенно, неожиданно для себя, Заяц зацитировал:

— У Лилит — недоступных созвездий венец,
В её странах алмазные солнца цветут.
Он бы очень удивился, узнай, что декламирует стихи Гумилёва, так как никаких стихов, никогда в жизни не читал, а из песен знал, только, русский шансон.

— Лилит? Можешь меня и так называть, — девушка улыбнулась Зайцу, и нежно погладила его по голове.

Этого экс — председатель выдержать не мог, он уцепился обеими лапами за подол платья Феи и пыхтя как паровоз затараторил:

— Едемте, скорее едемте, на дачу, ко мне, сейчас же.

— Какое забавное животное! — звонко рассмеялась Фея, потом взяла ладони Принцессы в свои, и Закатиглазка ощутила шёлковой нежности кожу рук своей крёстной, а до слуха долетели произнесённые почти шёпотом слова Феи:

— А, теперь, идём ко мне.

Пространство вокруг стало стремительно меняться, реки, водопады, рощи кипарисов, зелёные луга, всё словно пролетало мимо взявшихся за руки крёстной и крестницы.

Фея выпустила руки Закатиглазки, они стояли под сводом мраморной беседки античного стиля, вокруг, среди затеевато подрезанных кустов бродили павлины, доносилось журчанье воды, это струя спадала из акведука в, расположенный перед беседкой, большой бассейн, дно которого было выложено мозаикой, изображавщей Пассейдона верхом на дельфине, возле бассейна сидел роденовский «Мыслитель», чуть поодаль возвышался Давид — детище таланта Буонаротти, ещё, одна скульптурная группа изображала жреца — прорицателя Лакоона и его сыновей, борющихся со змеями.

— Присаживайся, дитя, — Фея пригласила Принцессу за небольшой овальный столик чёрного дерева, и сама села напротив.

Натюрморт был впечатляющий: все сорта икры, перепелиные яйца с омаром и трюфелями, мраморная говядина, грибы мацутаке, живые устрицы с лимонным соком, филе — миньон, тёплый лобстер по-летнему, королевская дыня нарезанная дольками, на золотом блюде красовались грозди винограда «Римский рубин», клубника с бизе и сливками, несколько бутылок розового шампанского дом периньон и кристалл брют, коньяк «Генрих четвёртый», и большой графин с водкой Дива премиум.

Кобольд и Заяц обсели Фею с двух сторон, и не дожидаясь особого приглашения, каждый сам себе, наполнили бокалы.

Заяц откупорил бутылку коньяка, налил пол бокала, и макал в него язык морщась от удовольствия, Кобольд же предпочёл водку, налил полный коньячный бокал и осушил егозалпом, срыгнул, и закусил устрицей.

Но стоило Фее взяться тоненькими пальчиками за ножку бокала для шампанского, обое голодных животных, вскочили со своих мест, схватили по бутылке шампанского, и отпихивая друг друга горлышками бутылок, наполнили бокал игристым напитком, да так, что аж пена пошла через края.

Закатиглазка не к чему не прикасалась, хотя Заяц с Кобольдом чавкали так соблазнительно.

— Скажи, добрая крёстная, — попросила Принцесса — а правду ли говорят, что Козлинная ведьма, твоя сестра, единоутробная?

— Правду, — ответила с лёгким вздохом Фея — и, боюсь, это моя вина, что она стала такой. Я так Из-за этого переживаю, места себе не нахожу, — Фея сделала маленький глоток шампанского и повела рассказ — Когда моей сестре исполнилось шестнадцать лет я решила взять её с собой на бал. Она, так, обрадовалсь, весь день не могла усидеть на месте, выбрала лучшее кринолиновое платье и изумрудную тиару, крутилась перед зеркалом как юла, переспрашивала у меня имена всех кавалеров, которые будут на балу, рассчитывала на пальцах с кем она будет танцевать первым, с кем вторым, и так далее. Успела, даже, определиться кому позволит проводить себя домой. И, вот, настал долгожданный час, она вся трепетала, когда мы входили в бальный зал, но, к сожалению, на этом её счастье и окончилось, никто её не приглашал, я пыталась успокоить сестру, говоря, что бал, только, начался, что нужно подождать, кавалеры, ещё, не напились и робеют. Время пошло за полночь, все, уже, изрядно надрались, но претендентов всё не было. На этот случай, у меня была заготовка, в виде танцора — стриптизёра, которому я заплатила, за то, что бы он взялся развлекать мою сестру, но когда я сказала ему, что пришла пора, он просто вернул мне деньги, и добавил, что сам доплатит, ещё, столько же неустойки, но, даже, под пулемётом не подойдёт к моей сестре. Бал, уже, подходил к концу, близился рассвет, когда разыгралась, самая ужасная часть трагедии. Сестра, поняв, что не только, танцевать, но и проводить её домой никто не рвётся, начала громко мекать, перекрикивая музыкантов, приставила выпрямленные указательные пальцы к вискам, и принялась скакать по залу, распугивая танцующие пары, я пыталась успокоить её, но она меня не слушала, только продолжала мекать по-козлинному, остановившись в самом центре зала, она прокричала, что отныне и во веки веков, все мужики козлы, прокляла их, и исчезла со вспышкой молнии. С тех самых пор она предалась чёрной козлинной магии, и не разговаривает со мной.

Фея пальчиком смахнула слезинку с длинных ресниц и продолжила:

— Я сразу поняла, что вы её повстречали, на тебе её волшебные шлёпанцы «Пынеходы».

— Так они всё — таки волшебные!? — оживилась Закатиглазка — Ео есть я могу загадать желание, ударить каблучками друг о друга и оно сбудется?

— Конечно, нет, — опровергла Фея — какая глупость! Просто, в рекламе сообщалось, что эти «Пынеступы» лечат сколиоз и плоскостопие, спешите заказать, всего за 9. 99, а по мне, если обычные шлёпанцы лечат, хоть что-нибудь, то они должны быть, не иначе, как волшебные, или тот кто их покупает не вполне адекватен.

— То есть вы не придерживаетесь идеи, что все мужики козлы? — уточнила Закатиглазка.

— Напротив, я считаю, что это прекрасные и полезные существа, — Фея подняла опустевший бокал, и Заяц с Кобольдом, вновь, трясущимися руками наперебой наполнили его шампанским — всё, что ты видишь здесь создано ими ради меня и для меня. Отчего же мне их за это не любить?

— Да — да, всё для Вас, — затараторил Заяц и взял ручку Феи в свои лапы — Я, старый заяц, и не знаю слов любви.

Тут же на колени к Фее забрался Кобольд с трюфелем на серебряной вилке, и обхватил её своей лохматой рукой за тонкую талию.

— Богиня, на что вам этот старец? — Кобольд кивнул в сторону ошарашенного от такой наглости Зайца-то ли дело, я — прирождённый начальник. Мне, сейчас, настойчиво предлагают пост министра, у Короля Многоземельного, а для министра нет ничего невозможного, когда речь идёт о такой как вы.

— Брехло! — завопил Заяц — Это я буду министром, а ты, всего — лишь, мой зам, и я тебя, вообще, премии лишу, на год, а потом выгоню! Не слушайте этого бонвивана, моя Лилит, это презренный голодранец, а я вам буду подарки дарить!

— Я не принимаю подарков от незнакомых мужчин! — строго ответила Фея, и добавила — Если это, конечно, не Лексус.

— Не верьте старику, — продолжал обхаживать Фею Кобольд — Я быстро подсижу этого дурня, клянусь вам, за неделю должность будет моя! И кроме того, что он может? Благо, этот шизоидный старик не носит штанов, бесстыдник, и всё можно оценить, посмотрите сами, там же нечего взять.

Заяц стыдливо скрестил задние лапы.

— Я же, другое дело: красив, богат, умён, молод, — Кобольд взял руку Феи и принялся целовать её жирными губами.

— А я! А я! — от волнения Заяц встал на стуле — Я, ведь, и жениться могу! С вами, моя Лилит, хоть сейчас под венец!

— Пошёл вон! — злобно прошипел Кобольд и выдернул из лап Зайца руку Феи — Она моя!

Заяц снова потянулся к Фее, Кобольд мгновенно слез с коленей, свернул кулак и сунул Зайцу под нос.

— Чем пахнет? — задыхась от ярости спросил Гном — Сказано тебе, она моя, косоглазый засранец!

— Ах так! — Заяц схватил столовый нож и заголосил — Это дуэль! Вангард!

— Милиция! — завопил Кобольд спрыгнул со стула и бросился бежать вдоль бассейна, за ним, размахивая ножом, погнался Заяц.

— Разве, можно называть их козлами? — снова обратилась к Принцессе Фея, указывая на дуэлянтов — Козлы — животные своенравные, наглые и независимые, а мужики, это великолепные болванчики.

— Мне плевать на них, — сказала Закатиглазка — для меня существует, лишь один мужчина во всей вселенной, мой несравненный богоподобный супруг Король Многоземельный!

— А хочешь я научу тебя своему волшебству? — проникновенно спросила Фея — С ним Король будет у твоих ног, будет выполнять все твои прихоти, носить тебя на руках, и возить в лимузине.

— Что же ты сестру свою не научила? — недовольно поинтересовалась Принцесса — И нет ли у тебя пачки мивины, она мне милее всех твоих разносолов.

— Мивины? — удивилась Фея — Что это? А с сестрой, увы, настолько всё запущенно, что магия там бессильна. А, вот, у тебя есть задаток, ты умеешь лучше всех в мире закатывать глаза, с этим можно добиться успеха.

— Что ты подразумеваешь под успехом? — Закатиглазка чувствовала, что крёстная не нравиться её всё больше.

— Это драгоценности, люксовые авто, платья от валентино — Фея постукивала ногтиком по хрусталю бокала.

— Экая невидаль! Платья от Валентина! — огрызнулась Принцесса — У меня платье от свекрови, она его носила в юности, но я же не хвастаюсь этим перед каждым встречным!

— Это не совсем то. — попыталась возразить Фея.

— Как раз самое то! — перебила Закатиглазка — Самое то! Я не хочу, что бы муж давал мне всё чего я пожелаю! Я хочу, что бы он был самовлюблённым, беспардонным, грубым эгоистом, что бы ему были безразличны мои интересы, что б он мог, без зазрения совести, отходить меня плетью, хоть дома, хоть на людях, выбросить на улицу за ненадобностью, эксплуатировать как рыбыню!

— В таком случае, у тебя есть, всё чего ты желаешь, — грустно произнесла Фея — и мне нечего тебе дать. Но, если, я, всё же могу тебе чем нибудь — помочь, только, попроси.

— Я хочу попасть в посёлок «Бедняцкий», — буркнула Закатиглазка.

— Хорошо, — Фея подошла к Принцессе и взяла её руки в свои — Но, знай, ты никогда больше не сможешь сюда попасть, это единственный шанс.

— И думать тут нечего, — топнула ногой Принцесса — Король Многоземельный — моё всё!

— Ну и дура! — сказала крёстная — Фея, и прибавила выражение составленное из отборнейших ебаков.

Мир, перед глазами Закатиглазки закружился, в ушах зазвенело, и она упала на землю.

Жмурясь и отплёвываясь, она провела рукой по земле и поняла, что лежит на высококачественной трассе, идеальной работы.

Она села и осмотрелась. Заяц валялся, тут же, у обочины, он горько рыдал, прожитые годы с удвоенной силой навалились на него, он тихо стонал:

— Моя Лилит, моя Богиня.

Кобольд, уже, понял, что случилось, и в отчаянии рвал на своей огромной голове остатки волос:

— Она была моя! — завывал он — Как без неё жить я буду!?

Принцесса посмотрела на левую сторону от трассы, там возвышался билборд, на нём большими буквами было написано «Посёлок Бедняцкий», а чуть ниже, малым шрифтом сообщалось, что население посёлка составляет пятьдесят тысяч человек, и что беднякам в посёлок вход строго воспрещён.

Глава 5

— Это ты виновата! — не унимался Кобольд — Я, уже, её охмурил, а в тебе зависть взыграла! Сама на меня глаз положила!

Позади плёлся Заяц, но несмотря на крайнее истощение, тоже хаял Закатиглазку:

— В мои годы пора остепениться, и, наконец, когда я нашёл достойную меня супругу, ты умудрилась мне всё изгадить, а я, больше, не хочу с тобой таскаться, я б женился, и зажил спокойной жизнью!

— Вы, ещё, не министр, — бросила аргумент Принцесса.

Но Заяц не внимал никаким доводам, продолжал стонать и плакать, ругая Принцессу на чём свет стоит.

— Но раз крёстная тебе предложила помочь, почему ты не попросила у неё двести тысяч? — размахивал руками Кобольд — Двести тысяч, тебе, и мне столько же, ты бы к мужу вернулась, а я с этой Феей махнул бы в Египет.

— Потому, что мне хватило ума понять, что с финансами она работает только на приём, выдачи с неё нет, — сухо ответила Принцесса — а Египет, это хорошо, пирамиды любите?

— Что ещё за ПИ — РА — МИ — ДЫ? — не понял Кобольд.

— Как что за пирамиды, гигантские конуснообразные строения четырёхтысячелетней давности, — пояснила Принцесса — вы же хотели в Египет, а они главная достопримечательность этого курорта.

— Что ты городишь? — Кобольд выпучил удивлённые глаза — я там ничего подобного не видел.

— Я понимаю, что вы не могли посмотреть их все, всё — таки их до полутора сотен, да и в долину царей не все добираются, но Великие пирамиды Хеопса, Хефрена и Менкаура на плато Гиза не возможно пропустить, чем вы там занимались?

— Отдыхал, — Кобольд отскочил на обочину трассы, пропуская мчавшийся в посёлок лэнд крузер — я бухал беспробудно в бассейне отеля, в него же и нужду справлял, пока не выгнали, всё.

— И, даже, большого сфинкса не видели? Или карнакский храм в Луксоре?

— От тебя первый раз про такое слышу.

— А мой муж захотел и у себя построить пирамиду имени Великого Короля Многоземельного, для чего сам он с научной экспедицией отправился разгадывать секрет постройки пирамид в Египет, а я получила наряд в гранитный карьер, высекать блоки для будущего строительства.

— И чем это закончилось? — поинтересовался Гном.

— Пока строительство законсервировано, но когда я вернусь, буду нижайше просить Короля разрешить мне продолжить работы.

Под нескончаемые причитания Зайца о потерянной любви они вошли в посёлок «Бедняцкий».

Посёлок был, действительно, основан в незапамятные времена кучкой каких-то голодранцев, от чего и получил своё название. Но беда его была в расположенной рядом столице королевства, столица как водится постоянно разростается, и чем больше загиналось маленьких городишек тем шире становилась столица, принимавщая на жительство население массово бегущее из гибнущих городов. В конце концов плотность населения столицы лишила комфортного существования, тех кому и была обязана гипертрофированным ростом, ибо в королевстве считалось за комильфо разграбить какое-нибудь провинциальное поселение, переехать в столицу, купить дворец, и раздавать интервью прессе, а так же, читать лекции в университетах об экономическом стратегическом планировании, возможно, даже, купить себе место в парламенте, по сходной цене.

Первым решил перенести резиденцию из перенаселённой столицы король, королевский камергер обнаружил хороший участок недалеко от столицы, голытьбу заселявщую участок по-быстрому признали врагами народа, дали по двадцать лет колонии, а ихние лачуги посносили, и отстроили на берегу реки новый королевский дворец.

Дальше друг короля, заявил, что не мыслит себя вдали от сюзерена, и отбабехал дворец рядом с королевским, также он построил дворец для сына, а у сына был свой друг, а у друга кум, а у кума брат, и так далее, и все во дворцах, в конце концов, образовался целый дворцовый комплекс, самые лакомые куски считались у речушки, по колено глубиной, её перекрывали цепями, дабы пользоваться мог, только, владелец участка, стерегли свои водные наделы автоматчиками, нередко вспыхивали настоящие феодальные войны, когда какой-нибудь предприимчивый синьор начинал чёрпать воду из чужого отрезка реки, и наполнять ей свой. Короче, посёлок стал по-настоящему элитарным.

Трое наших путешественников вступили под сень дворцов, каждый из которых не уступал и Версалю, а владельцы коих, уже, три поколения, даже, задницу себе не подтирали, а имели на то специального человека, и в следствии высокой востребованости такой профессии, был, даже основан специальный факультет при столичном университете, а в правила хорошего тона высшего общества плотно вошла церемония демонстрации качества подтирки, и тот барин, у кого качество оказывалось выше, пользовался наибольшим уважением.

— А что теперь с ними стало? — спросила Принцесса указывая на феодальные родовые гнёзда — Чьи они теперь?

— Как чьи? — не понял вопроса Кобольд — Тех кого и были.

— Что-то не пойму я вашей революции, — развела руками Принцесса — в чём был её смысл?

— Так сразу после революции все дворцы и замки хотели национализировать, — пояснил Кобольд — а чуть погодя, вдруг, объявили, что действовать нужно по закону, то есть через суд.

— А — а - а. — протянула Закатиглазка — понимаю, у нас по соседству была улица из дворцов, и все они принадлежали членам верховного суда. Ой, я узнаю это место! — воскликнула Принцесса, они проходили вдоль желтой каменной стены с белыми колонами, уходяшей в недоступную глазу даль, по верхушке стены на всю её необозримую длину красовались пики точёные да кресты золочёные — Это резиденция патриарха, мы с братьями и сёстрами часто гостили здесь, а как он руки моему папеньке нацеловывал, хоть не мой. Точно его, глядите на воротах патриаршая митра выгравирована. На этом месте реликтовый лес раньше рос, был в списке всемирного наследия ЮНЕСКО, пока святейший его не присмотрел — вырубили за одну ночь.

Они прошли мимо ворот резиденции, с упреждающими вывесками гласившими: «милостыню не подаём» (даже по воскресеньям) и «нарушители будут побиты камнями».

— Патриарх как-то и в Зайчуткино приезжал, — припомнил Заяц — в рамках всесоюзного тура. Такую проповедь прочёл, закачаешься, и про скромность, и смирение, про нестяжательство, самоограничение, бренность благ земных, к аскетизму призывал и отречению от материального. А, вечерем, мы на его яхте знатно кутнули, проституток было столько, чуть ко дну от перегруза не пошли, эх было ж время.

Путь вдоль патриаршей резиденции занял чуть больше часа, затем, ещё, столько же ушло на судейскую улицу.

Закатиглазка остановилась у решётчатых кованых ворот с гербом — короной, за поросшей диким виноградом стеной виднелись верхушки парковых деревьев, поверх их, вдалеке, виднелась крытая красной черепицей верхушка дворца, с маленькими башенками, белевшими на фоне неба.

— Пришли, — сказала Принцесса и взявшись за прутья принялась трясти ворота — Эге — гей! Хозяева!

Кобольд заложил два пальца в рот и засвистел, да так громко, что у Зайца закрутились уши, а усы встали дыбом.

Ждать пришлось не долго, вскорости на тропинке ведущей в сад показалась фигурка, спешащая на зов нежданных гостей.

Это оказалась королева — мать собственной персоной, одетая для работы в саду. Она подошла к воротам и сквозь прутья смотрела на Закатиглазку потеряв дар речи.

— Доченька пришла! — наконец опомнилась королева, и отперев замок, выскочила к Принцессе — А мы заждались тебя, тридцать лет, уже, не виделись! Заходи же, скорей!

— Ма, мне некогда, — остановила её Закатиглазка — я на секунду, по важному вопросу, помнишь у вас был горшочек в котором хранились двести тысяч золотых монет, давай его сюда.

— Зачем же они тебе понадобились? — спросила королева.

— Это не для меня, — пояснила Принцесса — это для Их Величества Короля Многоземельного, он хочет их.

— Разве мы мало ему дали? — тихонько поинтересовалась королева.

— Но он же хочет больше! — затягивание времени раздражало Закатиглазку — Что здесь не ясного?

— К сожалению, это никак не возможно, — королева чуть не плакала от огорчения — все деньги забрал твой отец и отбыл с ними в столицу, прихватив и твоих братьев.

— Это, ёщё, зачем? — Принцесса стояла как громом поражённая.

— Ах, доченька, это всё политика, готовиться к выборам в парламент.

Принцесса некоторое время молчала, как партизан, обкатывая какие-то мысли, от чего зрачки ёё под толстыми линзами очков вращались как шары в лототроне.

— Ма, мы, пожалуй, зайдём, возможно, нам придётся переночевать у тебя.

— Конечно, рады вас принять, хоть на ночь, хоть на год, — обрадовалась королева.

— Но — но! — присекла разошедшуюся родительницу Принцесса-только на одну ночь, нам, теперь, нужно в столицу добираться.

— Я и сама завтра туда собиралась, батюшку твоего проведать, вместе с сестрицами твоими, — тараторила королева — и билеты на электричку прикупили.

— Билеты, это хорошо, — рассудила Закатиглазка — я их заберу. А что же сестрицы, не замужем?

— Так, ведь, всё приданное тебе досталось, — вздохнула королева — вот и остались они в девках.

Тут Прицесса заметила, что вместо того что бы идти по выложенному плиткой тротуару ведущему во дворец, королева свернула на узенькую протоптанную тропинку.

— Мы куда? — спросила Принцесса — Дворец в другой стороне.

— А мы, доченька, во дворце больше не живём, — ответила королева — отец продал его банку, а деньги пустил на предвыборную кампанию. За нами остался, только, домик для прислуги.

Домик для прислуги был просторным двухэтажным зданием, сложенным из природного камня, с панорамными окнами по первому этажу, через которые сёстры Принцессы издалека увидели Закатиглазку, и с радостными криками: сестрица — сестрица, выбежали ей на встречу, и каждая поцеловала Закатиглазку в щёчку.

— Дочери мои! — вскомандовала королева — Ступайте накрывайте на стол, Закатиглазка изволила у нас заночевать!

— Прислуги у вас, я понимаю, тоже не осталось? — Закатиглазка приобняла мать.

— Сами ели концы с концами сводим, какая, уж, тут прислуга.

Стол к ужину был накрыт мгновенно. Скромно, но сытно: борщ с пампушками, макароны с мясом, курица — гриль, беляши, и по личному намёку Кобольда, трёхлитровая банка самогона — первака, к которой он первым делом и приложился, наклонив банку над своей бездонной пастью, влил в неё с треть содержимого банки.

Сёстры Закатиглазки за стол не садились, а выстроились по периметру, вдоль окон, и только обслуживали гостей и королеву, меняя им тарелки поднося блюда, и наполняя стопку Кобольда.

Заяц же ел плохо, и, даже, не пил, сказывалось душевное расстройство от вынужденного расставания с невестой. Закатиглазка, напротив, наедалась плотно, к чему всегда была склона, плюс, в отличии от своих спутников, она пробайкотировала застолье у крёстной.

Кушали беспрерывно два часа, беседу поддерживать пытался, только, сытый любовью Заяц, тараторивщий о всякой ерунде, сидевший напротив него Кобольд, в это время начал опасаться, не палённый ли первак, ибо одну т ту же тарелку борща он съедал в третий раз, ни разу не попросив добавки, а она всё — время наполнялась сама собой. Сей удивительный факт разрешился простейшим образом, оказалось, что бесконца болтающий Заяц, умудрялся наплёвывать не, только, свою тарелку, содержимое которой, если бы не менявшие вовремя посуду сёстры Принцессы, давно бы разлилось по столу, но и гномову.

Сообразив в чём дело Кобольд тихонько предложил Закатиглазке поменяться с ним местами, но она зарычала на него, и продолижала наворачивать харчи, тогда он подтянул к себе вазу с цветами, и кое — как скрылся за ней. Этот манёвр привлёк внимание королевы — матери.

— А вы, юноша, — обратилась к гному королева — как оказались в компании моей дочери?

— А я, ваше величество, есть сам по себе начальник прирождённый, — ответил Кобольд — ваша дочь упросила меня принять пост министра у её мужа, который позарез нуждается в специалистах. Я, конечно, по началу, отказывался.

— Это я! — запищал, вмешиваясь в разговор Заяц — Это я — начальник прирождённый!

Кобольд молча налил в стакан самогону и, резким движением, выплеснул его в морду Зайцу.

— Подонок, однозначно! — вынес вердикт Кобольд.

Королева поняла, что этих двух субъектов лучше не затрагивать и заговорила с Закатиглазкой:

— А ты помнишь наш старый рояль? Тот самый, на котором играл Шопен на гастролях в Англии в 1848 году. В детстве ты на нём музицировала.

— Я, почти, ничего не помню, что было до замужества, — ответила, наконец-то насытившаяся Закатиглазка — собственно, только после замужества я и зажила по-настоящему, и не мыслю бытия вне его.

— А я сейчас на этом рояле даю уроки музыки, что и помогает нам выживать — королева поднялась Из-за стола и предложила — Пойдём, посмотришь музыкальную комнату, может и воспоминания проснуться.

Принцесса с явной неохотой пошла за матерью, Заяц и Кобольд поплелись за ними.

Рояль, произведённый Камиллем Плейелем в Париже, занимал, почти всю музыкальную комнату, на стенах которой были развешаны гравюры с изображениями Моцарта, Баха, Гайдна и Вивальди.

— Вот он, наш старичок, — погладила инструмент королева — единственное, что у нас осталось от прежних времён.

— Я бы желал брать у вас уроки, — Заяц уселся на винтовой стульчик перед клавишами — хочу разучить песню, которою исполню на своей свадьбе, дабы окончательно очаровать прекрасную Фею.

— Всё не уймёшься, косой! — пригрозил ему Кобольд.

— Ах, представляю как воспылает её сердце, когда она услышит мою амурную песнь, — продолжал плыть в грёзах Заяц, и, даже, напел сладким голоском —

Я — шоколадный заяц,
Я — ласковый мерзавец.
— Сразу видно, что вы познакомились с твоей крёстной Феей, — улыбнулась королева Закатиглазке — власть её чар безгранична, скорее всего, твои друзья никогда от них не оправятся.

— Да уж! Познакомились, — Принцесса скорчила недовольную мину — пренеприятная особа, вульгарная и низменная дама.

— Не завидуй, — подколола дочь королева, но сразу перешла на серьёзный тон — Помни, Фея — могушественная колдунья. Оттого-то твой отец и отдал ей в собственность вечнозелёную долину, ибо её присуствие среди людей губительно для смертных мужичков, не одну тысячу войска она извела.

Принцесса небрежно отмахнулась от слов матери.

— Чи не чи, — сказала она — фигня на постном масле, твоя колдунья, вот муж мой, это я понимаю, да! Візьмеш в рукі маєш вешь! Зачем вы, вообще, взяли мне такую крёстную мать?

— Она сама захотела, разве могли мы ей отказать? — вздохнула королева — И это она велела, не разделять Королевство Многоземельное между всеми нашими детьми, а сделать его твоим приданным, это был тебе подарок от крёстной.

— Ну тогда хорошо, что у меня такая крёстная, — быстро поменяла мнение Принцесса.

— Ой, уже и темнеет, — спохватилась королева — идёмте, покажу ваши комнаты.

— Не надо, — покачала головой Закатиглазка — мы заночуем в этой комнате.

— В музыкальной? — не поняла королева.

— Да в ней, — подтвердила Принцесса — прямо чувствую как здесь возвращаются воспоминания юности.

— Хорошо, как пожелаешь, — королева трижды хлопнула в ладоши призывая сестёр Закатиглазки — Дочери, постелите здесь, своей сестре и её сопроводителям, скоренько, раз — два!

Перины, одеяла и подушки были растелены в музыкальной комнате, Принцесса лягла под Рояль, заяцу и Кобольду постелили, прямо, на рояле, одну перину на двоих, Кобольд попросил, что бы ему принесли недопитую банку первака из столовой, которую он успешно завершил на сон грядущий и распластался на перине, после чего, по своему обыкновению, сразу заснул, оглашая комнату храпом вперемешку с перегаром. Заяц, недовольный тем, что приходиться делить перину с конкурентом, хотел посмотреть комнаты, которые им предназначались изначально, но Закатиглазка сухо пожелала ему спокойной ночи и выключив свет, полезла под рояль.

Храп упитого вусмерть гнома, никак не давал Зайцу заснуть, пребывая в изнурительной полудрёме он ворочался с боку на бок, то ему было жарко, то холодно, потом показалось, что перина съезжает с рояля, а когда он упал на пол, понял, что не показалось.

Заяц вскочил всматриваясь в темноту, Кобольд, совершенно не заметивший перемены, продолжал храпеть.

Заяц различил чёрную громаду рояля, как бы плывущую в воздухе. Он протёр глаза, и заметил, что рояль покоиться на спине сгорбленной фигурки, которая и выносит полутонный музыкальный интсрумент в открытое панорамное окно.

Заяц знал, только, одного человека способного на такое.

— Принцесса, ты что делаешь? — спросил он.

— Посмотрите, лучше, что мне под ноги попало, — кряхтя от усилий сказала Закатиглазка — боюсь споткнуться.

Заяц ощупью проверил пространство под ногами Принцессы, обнаружил завернувшуюся полу ковра и поправил её.

— Всё, можно идти, — сказал он — так что же ты удумала?

— Ничего сверхестественного, — Принцесса аккуратно ступая, дабы ничего не задеть, вышла на улицу, под освежающий ночной ветерок и стрекот сверчков — рояль-то коллекционный, деньги за него можно выручить приличные, а я, ёщё, помню где здесь дворец скупщика краденного антиквариата, и пока вы спали, я, уже, к нему метнулась, договорилась, и у ворот, меня поджидает грузовик, дабы забрать товар.

— Ну, ты, прямо, безнес — леди, — похвалил её Заяц — А деньги, опять, в закрома? Может хоть десять процентов мне откатишь, за помошь мою.

— Сколько можно вам объяснять, — Принцесса чутка наклонила рояль, что бы пройти по аллее меж деревьев — все деньги мира должны принадлежать моему драгоценному, он их очень любит.

— А я ведь и стукануть могу, — добивался своего Заяц — сейчас побегу и побужу всех твоих родственничков, мол грабят, караул.

— Умеете вы уговорить, — согласилась Принцесса — получите свои десять процентов.

— Двадцать пять, — неуверенно предложил Заяц.

— Хорошо, пусть будет двадцать пять.

— Пятьдесят! — Заяц решил, что раз, уж, фортуна улыбается, нужно действовать до последнего.

— Хорошо, — снова согласилась Принцесса.

— Семьдесят! — Заяц, не верил в своё счастье.

— Будет вам и семьдесят.

И если б они, уже, не подошли, к предварительно распахнутым воротам, возможно Зайцу удалось бы увеличить свою долю и до ста процентов.

Грузовик, с заведённым мотором, действительно поджидал у ворот, Принцесса, погрузила на него рояль, а стоявщий рядом, невысокий, одутловатый тип, тут же отсчитал ей несколько купюр, поспешно уселся в кабину грузовика, ударил по газам, и скрылся за поворотом.

— Давай мою долю, — Заяц аж облизывался — денежка счёт любит.

Даже в свете фонарей, к своему непередаваемому ужасу, Заяц рассмотрел появившееся на лице Принцессы, ласковое выражение, смешаное с чувством высшего блаженства.

— Доля, моя. — тихонько повторил он.

Но Принцесса, уже, покинула его, пройдя обратно через ворота и, даже, не заперев их. Заяц всердцах хлопнул себя по лбу, выругался, и поскакал следом за Закатиглазкой.

По утру королева лично разбудила гостей.

— Ойушки, а где ж рояльчик?! — всплеснула она руками, поражённая изминением в помещении.

— Я его продала, — Закатиглазка потягивалась сидя на перине.

— Но зачем?

— Ма, ты как вчера родилась, — Принцесса зевнула во весь рот — ты же знаешь как мой касатик любит денежки, привык жить на широкую ногу, а ты, уже, тридцать лет ничего не платила.

— Ага, поняла, — закивала королева — но, только, на что мы, без уроков музыки, жить-то будем?

— Что ты выдумываешь! Тебе же, небось, пенсию хорошую назначили, королевскую.

— Да, это правда, — успокоилась взволнованная королева — на карточку получаю.

— А где эта карточка?

— Всегда при мне, — королева вытащила из кармана пластиковый прямоугольничек и показала дочери — вот она, у меня и код на ней записан.

— Это хорошо, что код записан, — сказала Закатиглазка, взяла карточку и положила себе в нагрудный карман — Ма, мне бы душ принять.

— Дочери мои! — захлопала в ладоши королева — Сейчас же организуйте сестре купание.

— Слушаемся, матушка! — раздалось в ответ Из-за двери.

Купание было мгновенно изготовлено, десять сестёр взяли Закатиглазку на руки и отнесли в ванную комнату, раздели, и уложили в пенную воду.

Артель из сестёр, снова, разделилась пополам, одна половина взялась стирать вещи Закатиглазки, а вторая скребла саму Принцессу щётками, натирала мылом и поливала её ароматическими маслами. Окончив процесс купания Принцессы, сёстры, вынули её из ванны, обтёрли махровыми полотенцами, высущили волосы тремя фенами, запплели их в косу, и одели во всё свежевыстиранное.

Заяц, тоже, изъявил желание выкупаться, и его выстирали, прямо, в стиральной машине, с порошком для ручной стирки и средством от блох, обсушили, и причесали гребнем.

Кобольд от водных процедур наотрез отказался.

— Ну как тебе банька? — спросила королева посвежевшую Закатиглазку, когда та спустилась в столовую — Понравилась? Если нет, то я накажу за это твоих сестёр.

— Понравилась, — ответила довольная Принцесса — но сестёр, всё — равно накажи, это никогда лишним не бывает, ибо кто жалеет розгу, портит ребёнка.

— Это верно, на тебя-то мы этого дела всегда жалели, — тихонько сказала королева.

— Чего? — не расслышала Закатиглазка.

— Нет, ничего, — поспешно пискнула королева — а у тебя самой-то, как, дети есть?

— Точно не знаю, — Закатиглазка уселась за стол — может и есть.

Подали плотный завтрак, приготовленный, пока купали Принцессу, состоящий из четырёх перемен блюд, но к разочарованию Кобольда, банка самогона, которую он прикончил прошлым вечером, оказалась последней, и застолье прошло насухую.

Откушав Принцесса запросила билеты на электричку, их оказалось десять штук, и все они отправились в карман передника.

— Зачем же тебе все? — удивилась королева — Мы, хоть, и не все, тоже, можем поехать.

— Не поедите, — отмахнулась Закатиглазка — в другой раз, а билеты я в кассу сдам, знаешь сама, как мне деньги нужны для моего распрекрасного.

— Ой, вечно я про это забываю, — вздохнула королева — тебя до станции проводить?

— Не нужно, — покачала головой Закатиглазка — я сама быстрей дойду.

— Ну, тогда передавай от нас отцу и братьям наилучшие пожелания, — попросила королева — ты найдёшь их в нашей бывшей столичной резиденции, королевском дворце, это единственное, что конфисковали после революции, а, отец твой, арендовал его под избирательный штаб.

Заяц и Кобольд набрали в дорогу жаренных семечек, и лихая троица отправилась на электричку.

На станции прибытия столичной электрички дожидалась изрядная толпа, золотоискателям не повезло — сегодня было воскресенье, народец из местных сёл и местечек отправлялся на работу, все фабрики, мануфактуры и предприятия находившиеся возле столицы давно были уничтожены, а полученные на этом деле средства всосаны столицей, и все бедняки, кому позволяло здоровье, теперь, ездили в столицу наймитствовать, для чего, даже было проложено железнодорожное кольцо, охватывавшее кругом столичный град, что бы собирать батраков по всей округе, Из-за чего дорога занимала, теперь, весь день и пол ночи.

Скрипучий голос пролаял в вокзальный громкоговоритель:

— К первому пирону прибывает электропоезд направляющийся в столицу нашего государства город — герой «Зажратинск»!

— Скорее, прячтесь под подол, — приказала Закатиглазка Зайцу и Кобольду, так как из десяти билетов она сдала девять, решив, что Зайца и Кобольда можно провести даром, но её, всё же, грызли сожаления, что она все десять билетов не сдала, и не попыталась и сама проехать зайцем.

Толпа, пинаясь и толкаясь, ринулась по вагонам. Закатиглазка, словно, подхваченная бурным потоком, была внесена в заплёванное и загаженное окурками помещение электрички, Заяц и Кобольд вцепившись в её щиколотки, тяжко страдали от множества пинавших их ног.

Занять место на деревянной скамье Принцессе не удалось, и она подвисла, зажатая со всех сторон.

Громкоговоритель объявил о том, что поезд отбывает, состав ухнул, дёрнулся, и начал движение, колёса загремели, оглушая пассажиров, вагон трясло и раскачивало из стороны в сторону, как дряхлое судёнышко в сильный шторм.

Пейзаж, среди которого ползла электричка, глаз не радовал и приводил в уныние: сплошные вырубки, руины каких-то предприятий, заброшеные деревушки, с полуразвалившимися домами, старые карьеры, грязные, покрытые разноцветой плёнкой реки.

Солнце жгло нещадно, даже, открытые окна свежести вагону не давали, содержание кислорода в воздухе было на минимуме, да и к тому обильно примешивались запахи пота и курицы — гриль, которую старательно обгрызал худощавый старичок, устроивщийся на лавке в середине вагона.

С каждой станцией популяция электрички возрастала, уже размазывались по оконным стёклам лица, потерявщие сознание, оставались стоять, не имея места для падения, даже, закалённые Королём Многоземельным мышцы Закатиглазки начали подавать признаки усталости, Зайцу же с Кобольдом, было полегче, внизу был, только запах носков, зато через щели в полу просачивался свежий воздух, Кобольд, что бы развеять скуку принялся больно щипать Зайца, от чего тот тихонько ойкал, а Закатиглазка нервно дёргала ногой, призывая его к молчанию.

После полудня условия проезда резко усложнились, хотя и до того лёгкими не были, кто-то не выдержал и справил малую нужду, и все понимали, что это, только, первая ласточка, до столицы, ещё, минимум трое не удержатся, и доведётся изрядно дыхнуть аммиаку.

Внезапно народ, сплюшеный как кильки в консервной банке, замычал и застонал, причиной новых страданий оказалась дама — контролёр, совершавшая обход.

— Чё, ссыкуны, опять не утерпели! — прокричала дама, почуяв резкий запах, и начала пробивать себе дорогу, как ледокол в арктике, к чему имела самую подходящую конструкцию тела: широченные плечи, мощные руки, здоровенный зад, а ростом превосходила всех пассажиров вагона.

Контролёр, проталкиваясь по вагону, легко распихала, дюжен с пять, пассажиров, не забывая проверять билеты.

Когда состав остановился у очередной станции, и бой колёс дал отдохнуть от себя ушам измучанных людей, в этот момент контролёр нависла над Закатиглазкой, надавив на неё своими габаритами, а сапожищем наступила Принцессе на ногу.

— Предъявляем билет! — гаркнула контролёр в самое ухо Принцессе.

Закатиглазка, частично оглушённая, протянула для предъявления правую руку с зажатым в кулачке билетом.

Тут произошло неожиданное, объёмная щиколотка контролёрши втиснутая в щиколотку Принцессы, своим напором додавила, спрятавщегося под юбками Кобольда, и он произвёл выпуск партизана, непроизвольный, но зычный, прогремевщий словно мушкетный выстрел в тишине вагона, сразу же сотни глаз, с ненавистью, вперились в Закатиглазку, молчаливо обвиняя её в предстоящем усилении мучений.

— Да не бойся ты так! — контролёрша хлопнула Закатиглазку по плечу — Я не кусаюсь! Лучше иди за мной, я провезу тебя в месте посвободней, а то раздавят тебя эти держиморды.

Контролёр пошла вперёд, разбивая путь, своей мощной кормой, несчатные пассажиры, под её ходом, пищали и плакали, иные тихонько ругались матом, и этим сразу прилетало возмездие в виде контролёрского леща.

Закатиглазка семенила по проложенной тропе, наступая на чьи-то ноги высокоплатформенными пынеступами.

Они пробурили весь вагон, вошли в следующий, который оказался, на удивление, свободен, занятыми были только скамейки, стоймя никто не ехал.

— Вон там места свободные, — кондуктор контролёр указала на свободную лавку в конце вагона, у самого выхода.

Закатиглазка, аккуратненько, дабы избежать раскрытия, ссадила с щиколоток ездоков, и они нырнули под ближайшее сиденье.

Закатиглазка и контролёр уселись поудобней. При виде пришедших, разбежались тараканы, бросив есть яичную скорлупу, разбросанную по полу, который был завален, перекатываюшимися туда — сюда, пластиковыми бутылками и фунфыриками из под спиртовых настоек.

— Это, ещё, ничего, — сказала контролёр про беспорядок — хорошо, хоть, не нагадили, наши люди могут и такое, — она вытащила из висевшей через плечо сумки большой китайский термос и два гранённых стакана в подстаканниках — чайкý? — предложила контролёр, уловив взгляд Принцессы.

— Будьте так любезны, — обрадовалась предложению Закатиглазка — мне сразу два стакана и сахару побольше, что бы как сиропчик был.

— А утерпишь-то, после двух стаканов, — криво усмехнулась контролёр.

— Дармовой чай — не отягощает, — Принцесса взяла первый стакан, наполненный дымящимся напитком, а к нему в придачу два прямоугольничка, завёрнутых в жёлтую бумагу с изображением поезда, содержащих прессованный сахар — рафинад под названием «дорожный».

— Такого сахару мы, уже, лет тридцать не получаем, так что это из последних запасов, — сказала контролёр.

Действительно, таким кусочком сахару из ружья можно было пробить кабаний лоб.

Принцесса развернула один рафинадик и положила за щёку, получив тем самым вечный леденец, над разработкой которого так бился Вилли Вонка.

— А как вас зовут? — спросила Закатиглазка, вспомнив о правилах приличия.

— Старой проституткой, — тихо прогнусавила новая знакомая Принцессы.

— Нет, — воскликнула Принцесса, не хотевшая оскорбить контролёра — я имела ввиду как ваше имя. Вот моё имя — Принцесса Закатиглазка, а ваше?

— Мимоза, — на секунду задумавшись ответила контролёр.

— Как красиво, наверное ваши родители любили цветы, оттого и вас так назвали?

— Они любили салат, — контролёр хлопнула ладонью зазевавшегося таракана.

— Ну, тогда хорошо, что они не любили Хамон, — Принцесса присербнула чаю.

— Любили, — ответила Мимоза — просто у них денег на него не было. А, теперь, и у меня нет.

— А что же вы, Мимоза, замужем? — Принцесса решила сменить грустную тему недостатка питания.

— Была, — вздохнула Мимоза — десять лет прожили, но в феврале развелись.

— Ой, батюшки светы! — всплеснула руками Принцесса — Да чем же вы ему не угодили?

— Не, это я на развод подала, — Мимоза вытащила из кармана пол — литру водки, вынула пробку зубами, предложила, сначала Закатиглазки, и когда та отказалась, сама сделала три больших глотка.

— Но как же вы могли? — не унималась Закатиглазка, поражённая услышанным — Замужество, есть, высшее счастье, и что бы отказаться от него по своей воле.

— А что мне было делать? — Мимоза ещё отхлебнула из бутылки-толку с него в хозяйстве было нуль, когда я за него шла, рассчитывала, что он деньгу зарубать будет, а он кака была, кака есть, кака и остался.

— Ну, вы, не отчаивайтесь, — подбодрила Принцесса — найдётся и для вас половинка.

— Не так всё просто, у меня детей — спиногрызов орава, мал мала меньше, — ответила Мимоза — кто же их содержать потянет? Так что меня, только, миллионщик устроит.

— Но. — Закатиглазка и растерялась, что сказать — возможно вам стоит сделать послабление в требованиях?

— Мне, уже, сорок лет, богато не жила, — сконфузилась Мимоза — так что самое время начинать, куда, ещё, тянуть. Все кумоньки мои в выгоде с мужьями сожительствуют, одна я, десять лет, в никуда потеряла. Эх, надо было, за багатого выходить!

— А что была такая возможность?

— Я предпочитаю думать, что, якобы, была — неуверенно произнесла Мимоза — тебе-то легко рассуждать, ты же принцесса, за королём замужем, а все короли миллионщики.

— Дело вовсе не в этом, — Закатиглазка взяла второй стакан с чаем — миллионщиком моего Короля сделала я, на свой счёт, был у него такой каприз. А мне самой до того дела нет.

— Как это возможно, что дела нет? — удивилась Мимоза.

— А знаете ли вы, что такое ссаться кипятком? — лукаво улыбнувшись, спросила Закатиглазка.

— Нет, не знаю, — медленно, с явным не пониманием ответила Мимоза — зачем же кипятком, это же опасно, ноги ошпарить можно. Какой же с того толк? Разве что, портки вываряться, но выгода сомнительная.

— Потому-то вы так и рассуждаете, ибо не вкусили вы счастья любовного, — сказала Закатиглазка — а я, помню, весь медовый месяц на кипяток исходилась, — Закатиглазка подпёрла щёку рукой и предалась сладостным воспоминаниям — я тогда, попервой, выдержки совсем не имела, а муж повёз меня в свадебное путешествие, на картофельные поля, самое время было урожай собрать и землю перекопать, тогда-то я, глупая, только и смекнула, почему он мне свадебным подарком шикарный заступ преподнёс, сразу, косатик, заботу проявил. И вот, стою я среди поля, одна, машу лопатой что есть сил, картошку выкапываю, да в кузова самосвалам загружаю, Король там со мной не был, хотел, что бы все наслаждения, только, мне достались, но раз в день, обязательно приезжал, на новеньком BMW, проведать, посмотреть исправно ли я тружусь, и подстегнуть меня. И, вот, представте, жара, солнце печёт, картофельные кусты от горизонта до горизонта, и мой возлюбленный помеж них идет, шпицрутеном в руке поигрывает, да как взглянет на меня! Глазом зыркнет, зубом клацнет! Где ж тут от радости утерпеть? Кипяток как шуранёт! Стою, как дура, вся в пару, аж пот градом. Так, что пришлось мне всё свадебное путешествие в подгузках проходить, пока терпеть не научилась. Сейчас как вспомню, аж истома от счастья такого пробирает.

— Заболталась я с тобой — спохватилась Мимоза — нужно в обход идти. Эх, собачья работа, весь день на ногах, по этим вагонам бегаю, зарплата копеечная, народец склочный, за грош удавятся, да, ещё, и штрафы в счёт начальства высчитывают, так что мне, увы, токмо миллионщик нужен, на меньшее я не согласна. А ты, пока приляг, всхрапни часок другой.

С тем и отправилась Мимоза по должностным обязанностям, а Принцесса, сунув кулак, вместо подушки, под голову, разляглась на лавке, и как и предложила ей новая подруга — захрапела, укачиваемая ритмичными покачиваниями состава.

Проснулась Закатиглазка от резкоготорможения поезда, невыносимый скрежет колёсных пар резанул ей по барабанным перепонкам, она, резко, открыла глаза и успела рукой ухватиться за спинку лавочки, что бы, Из-за инерции, не упасть на пол.

Уже стемнело, и вагон освещался бледным жёлтым светом.

— Сколько же я проспала? — заволновалась Закатиглазка — Дурацкая привычка, каждый день спать тянет, никак бросить не могу, как наркоманка какая-то! — обругала себя Принцесса — Всё мне лишь бы дрыхнуть!

Дрыхнуть Принцесса, и правда, очень любила, вернее, любила до замужества. Муж же, взялся у неё эту пагубную зависимость искоренять, что бы она не тереяла понапрасну время, но к сожалению, как он ни старался, и нужно признать, частично преуспел, Принцесса, всё же, хитро пользовалась моментами когда Его Величество отправлялось опочивать и спала по три — четыре часа каждый день.

За двадцать минут, допробуждения Принцессы, в вагоне под лавочкой проснулся Кобольд, осмотрелся по сторонам припоминая где он находится, его взгляд остановился на спящем сидя Зайце, уши которого безвольно обвисли, а изо рта то надуваясь, то сдуваясь, на вдох и выдох, торчал слюнный пузырь.

Кобольд тихо приподнялся и отпустил Зайцу фофана по носу, от чего тот, чуть не захлебнулся резко втянутыми в гортань слюнями, и, выпучив глаза, принялся стучать себя кулаком в грудь и откашливаться.

— Какого?! — возмущённо прохрипел Заяц.

— Мне можно, — с чувством собственного превосходства ответил Кобольд — я - начальник!

Напомнив Зайцу таким образом кто есть кто, Кобольд сел, опёршись спиной на ножку скамейки и принялся лузгать семечки, которыми Гном изрядно запасся. Исчерпав запас семечек и заплевав всё вокруг скорлупойкогда вокруг всё было заплёванно скорлупой от семечек, которыми Гном изрядно запасся у родни Закатиглазки, но никакой резерв не вечен, и снув руку в карман он не обнаружил там ни одного семечка, но не зря же он был прирождённым начальником, и пока был в гостях успел украсть пузырёк огуречного лосьона, и теперь, достав его Из-за пазухи, открутил колпачёк и поднеся горлышко к носу вдохнул исходящий аромат. Запах понравился Кобольду, ибо указывал на содержание в лосьоне спирта.

Гном приложил край своей жилетки ко рту и процедил через неё лосьон, совершив таким образом очистку жидкости. Пополоскав ею ротовую полость, он, с блаженныи видом, глотнул, и от удовольствия задёргал ножками.

Выпитый лосьон придал бодрости и взывал на подвиги. Гном, озорно оглядываясь, выбрался из — под лавки, и заложив коротенькие ручки за спину, чеканя шаг, как на плацу, двинуся по проходу.

Он вперивал суровый взгляд в каждого пассажира, а на особо не понравившихся, грозно покрикивал:

— Я — начальник! Ясно!

Люди, ехавщие на работу, отводили усталые глаза или понуро опускали голову, подчиняясь непреодолимому древнему инстинкту начальствопочитания.

— Я — начальник! Ясно! — вновь раздался грозный окрик в конце вагона, он адресовался худому, усатому мужчине, неопределимиго возраста, с котомкой на коленях, который, вместо того, что бы изобразить покорность, не сводил с Кобольда, замутнённого взгляда, при чём глубокие морщины его лба, обрисовались ярче прежнего, а надбровные дуги нервно задёргались.

— Как смеешь, холоп, начальству в лица заглядывать! — рассвирепел Кобольд — На колени, скот!

— Я узнал тебя, — еле слышно прохрипел дерзновенный смутьянин — ты гном Кобольд, повелитель подземных недр.

— Он самый! — горделиво выпятил нижнюю губу Кобольд — Так ты, выходит, подлец вдвойне! Узнал начальника, а всё ещё в ногах не валяешься!

— Я работал на той самой шахте, где ты извёл столько народу, — словно не слыша слов Гнома продолжил мужчина.

— Начальник — имею право! — Кобольд топнул каблуком — И не тебе, смерд, с меня спрашивать!

— Но и этого тебе оказалось мало, ты уничтожил шахту, от чего половина нас умерла от голода, а вторая половина — замёрзла зимой.

— Ого! Результат превзошёл мои самые смелые ожидания! — Кобольд искренне восхитился своей проделкой, и его узкие губы растянулись в довольной улыбке, но взглядом он уловил неспешное движение руки бывшего шахтёра, тот запустил её в котомку по самое плечо, поискал что-то наощупь, и так же неспешно извлёк накидной ключ двадцать два на двадцать четыре.

— Будет бить! — молнией вспыхнуло в мозгу Гнома, и безразличные, усталые глаза шахтёра, безсловесно подтвердили эту ошеломительную догадку, а когда шахтёр медленно встал, покачиваясь в такт движения вагона, и сделал первый тяжёлый шаг к Кобольду, тут, уже, Гному показалось, что грядёт не банальное избиение, нет, это будет казнь.

На сей раз Кобольд не тратил времени на слёзы и завывания, он, мгновенно, как хорёк, юркнул под лавку, и на четвереньках пополз подальше от обезумевшего шахтёра, надеясь, что тот собьётся со следа.

Шахтёр, ничуть не меняясь в лице двинулся по проходу, пригинаясь и заглядывая под лавки, вдруг, перед ним, нос к носу, оказался старый, проплешенный заяц, со слюнявым ртом.

— Эдак вы его долго будете искать, — прошептал Заяц — смотрите как надо.

Косой настороженно покрутил головой по сторонам и внезапно выкрикнул во всю силу своей глотки:

— Я — начальник!

Секунду царила тишина, прерываемая, лишь, стуком колёс, а потом из — под пятой от Зайца скамьи пискнуло:

— Нет, я!

— Я — начальник! — прокричал ещё раз Заяц.

— Нет, я! — вновь пришёл тот же отклик, окончательно выдавший местоположение Кобольда.

Шахтёр резко бросился к убежищу Гнома, сунул руку под скамью, ухватил железной хваткой Кобольда за щиколотку и потянул к себе.

Кобольд верещал в этот раз как ещё никогда в жизни, угрожая схвативщему его холопу всеми возможными неприятностями, как-то: увольнение без выходного пособия, отметкой в трудовой книжке, взятием на карандаш всех родных, и вызовом полиции, но угрозы не оказали никакого воздействия, и Кобольд повис в воздухе, удерживаемый шахтёром на вытянутой руке.

Образовалась пауза, которую Кбольд воспринял как, хоть и запоздавщее, действие своих угроз, и решил, что нужно продолжать в том же духе:

— Волчий билет у меня получишь! — всхлипывал беспомощно раскачиваясь в пальцах — тисках Кобольд — Нигде больше.

Но договорить он не успел, треклятая рука подбросила Гнома вверх, где тушка Кобольда сделала элегантное сальто и устремилась вниз, а шахтёр размахнувщись ключом, отбил её, как мяч на бейсбольном матче.

Кометой Кобольд пересёк вагон и хлопнулся возле выходной двери, С трудом он поднялся на колени, и навалился на дверь, хлопая по ней ладошками, как пингвин ластами.

— Принцесса, Принцесса. — еле слышно звал он на помощь, сбитое ударом дыхание не давало ему говорить.

А шахтёр приближался, вот, уже, весь обзор Кобольду закрыли голенища шахтёрских сапог, и он увидел как неестественно растянуто, словно в кошмарном сне, над ним поднимается тяжёлый накидной ключ.

От страха Кобольда покинули последние силы, и он потерял сознание, чем и спас себе жизнь.

Обидчивый шахтёр вложился изо всех сил в последний удар, направленный в большущую, как перезрелая тыква, голову Гнома, но малютка не выдержав напряжения упал без чувств, громко чавкнув выдилениями из носа об пол, и ключ, не встретив, на пути головы, предназначенной для покарания, со всего размаху вошёл в дверь, проделав в ней приличную дыру.

Принцесса мигом соскочила с лавки, и схватив, застрявщую в двери железяку, рванула её на себя. Шахтёр разразился матом, пытаясь удержать ключ, но его сил оказалось совершенно недостаточно, что бы оказать сопротивление Принцессе, и ключ оказался трофейным орудием в руках Закатиглазки.

Принцесса встала во весь рост, и охватив накидной ключ обоими ладонями, занесла его над головой, шахтёр рассверипел, и крепко кроя всё ебаками, бросился на Принцессу, с непонятными ей намереньями.

Раздумывать было некогда, и Принцесса, сделав дугообразное движение руками, разжала пальцы, и, выпущенный, ключ, раскручиваясь, как авиационный пропеллер, полетел в неизвестного ей усача, к сожелению, Из-за раскачки вагона, бросок вышел не точным, и ключ, только задев нападавщего по виску.

Но и частичного соприкосновения с накидным ключём, запущенным с такой силой, оказалось достаточно, что бы срубить буяна, и он с глухим стономпокатился по полу.

— Внимание, внимание! — покрывая стук колёсных пар, загнусавил громкоговоритель — Электропоед прибывает в Зажратинск!

Дальше Закатиглазка не вслушивалась, она бросилась к двери, как ошпаренная, чуть не перевернулась, через какой-то комочек, который тихонько плакал. Принцесса было подняла ногу, что бы отбуцнуть помеху, но комочек сразу развернулся и оказался зарёванным Кобольдом. Гном подскочил, обхватил щиколотку Принцессы руками и ногами, а голову запрятал под юбки.

Принцесса плюнула, обругала глупого Гнома, и попытлась вклиниться в, мгновенно образовавшуюся, очередь выходящих пассажиров, что было делом не простым, ибо, по доброму старому обычаю, толпа сгрудилась в тамбуре у выходной двери, оказавшиеся в первом ряду, подталкиваемые в спину, вывалились прямо на перрон, вторая же линия, напротив, застряла в проёме, а все остальные бешено толкались, тыкали друг в дружку локтями, наступали на ноги, а если, ввиду плотности давки какие-либо действия оказывались невозможны, то усердно кусались и плевали друг другу на затылок, стараясь попасть за шиворот, ведь там слюна, растертая плотно прижатыми телами, доставит противнику максимальное неудобство.

Принцесса врезавшись в толпу, смогла погрузиться на пару человек, но дальше продвинуться её не удалось, оказавшиеся у неё за спиной пассажиры, сразу, пятью руками, схватили её за косу, и не пускали вперёд.

— Давай, Принцесса, поднажми! — раздался ободряющий голос Зайца, он тоже ухватился ка конец косы, помня, какие чудеса умеет выделывать Закатиглазка.

И Принцесса, действительно поднажала — нанося удары лбом, она разбивала нагромождения из живых людских тел, и тут же занимала образующиеся меж ними пространство, расталкиваемые таким образом пассажиры, в долгу не оставались, и Принцессе доставалась изрядная порция тычков, пинков и укусов, но вот заплюнуть ей за шиворот никому не удавалось, ибо её шею прикрывал плотно застёгнутый викторианский воротник.

И, наконец, в глаза Принцессе ударил свет вокзальных фонарей, ещё рывок — и Принцесса выскочила из вагона, как пробка из бутылки шампанского, а на косе, словно удачливый рыбак, она вытянула ещё пять человек и Зайца.

Закатиглазка глубоко вдохнула, после вагонной давки, вонючий воздух столицы, пропитанный запахами выхлопных газов и канализации, показался ей ароматом роз. Она поправила растрёпанную косу и вытерла воротник.

— Мой родной город, тридцать лет его не видела, — тихо произнесла она — и ещё бы столько же не видела.

— Чего? — удивился Заяц — Мне здесь нравилось, есть, где хорошо провести время: кабаки, бордели, казино, наркопритоны, всё в таком изобилии, что и за год везде не побываешь.

Кобольд молча вытирал сопливый нос о чулок Принцессы, и зло косился на Зайца, по всей видимости, он дулся на коллегу, за инцидент в электричке.

— Хватит мокрым носом тереться, — прикрикнула на него Закатиглазка — Поспим в здании вокзала до рассвета, тут, всего, пару часов осталось.

Глава 6

— Подъём! — разбудил Закатиглазку грубый голос, трое незнакомых людей, в униформе трясли кресло в котором, после ночных приключений, крепким сном спала Принцесса. Она, с неохотой, открыла один глаз, и посмотрела на беспокоящих сон типов, ими оказались охранники вокзала.

— Вон на хер! — прикрикнул один — Тут тебе не ночлежка!

Двое других подхватили заспанную Принцессу под руки и повели на выход.

— А может мы поезда дожидаемся! — завопил Заяц, упавший с колен Принцессы, где он дремал, вывернувшись тошим животиком кверху.

— Знаем мы таких ждунов, — ответил ему охранник — мы вас здесь с заутрени наблюдаем, дрыхните беспробудно пять часов подряд, никаких вещей у вас нет, а мелкий уродец, сидящий в кармане её передника, газует безостановочно, Из-за чего в этот зал люди заходить отказываються!

Заяц потянул носом воздух, и вынужден был признать, что дальнейшее нахождение в помещении может быть не безопасным.

— Хорошо, хорошо, уходим, — сказал он подталкивающему его в спину охраннику — вы, главное, закурить здесь не вздумайте.

Так сонные, уставшие и голодные, наши герои вступили в столицу, город — герой Зажратинск.

Зажратинск представлял собой безумное нагромождение свечек — небоскрёбов, уходящих вершинами в верхнюю границу тропосферы, разделённых узенькими улочками, где с трудом, и то, боком мог протиснуться человек.

В городе небоскрёбами давно были застроены все парки и детские площадки, застраивались и берега узенькой вонючей речки, потом эти берега обваливались вмести с возведёнными на них строениями, а на освободившемся месте снова выростал очередной кирпичный пик. Нетронутыми застройкой оставались, только, дворцы в центре столицы, до революции принадлежавшие политической элите, а после революции, оставшиеся у прежних же владельцев.

Ещё Зажратинск был городом мостов: хрустальные, серебряные и золотые, они в великом многообразии перебрасывались через реку, а каждые три месяца их сносили и строили заново, ибо городской бюджет нуждался в постоянном, безостановочном освоении. С той же целью шёл беспрерывный замен тротуарной плитки вдоль двух главных улиц — Мордотрескинской и Вмаслекатинской, днём плитку срывали, вечером заново вылаживали, ночью опять срывали, а утром вылаживали, и так безостановочно.

Закатиглазка, выбрала путь по главной улице, надеясь сократить дорогу бесплатным, если удастся, проездом в общественном транспорте, но на проезжей части, гигантской колоной в двенадцать рядов, не имевшей ни начала ни конца, её встретило скопление автомобилей самых дорогих мировых марок, сбившихся в единую необозримую ленту.

— Полагаю Из-за такой пробки автобуса мы ждать будем долго, — предположила Закатиглазка.

— Когда я был здесь, — вставил Заяц — на этом месте была эта же пробка, так что об автобусе придётся забыть. Вообще, дороги Зажратинска — это одна сплошная пробка.

— А как же люди перемещаються? — спросила Принцесса.

— Ну кто как, — с видом специалиста ответил Заяц — правительственные кортежи с мигалками пролазят, поставят во главу бульдозер и проталкиваются, а сразу за бульдозером идёт машина гружённая спецназначенцами, и если какой автомобилист вздумает возмущаться, то отмутузят, мало не покажеться.

— Именно так правительственные кортежи и при отце моём ездили, ещё, до этой вашей революции, — вспомнила Закатиглазка — а остальные как же?

— А остальные, — продолжил Заяц — из машины в машину пересаживаются, так и передвигаються по городу.

— Не проще ли тогда пешком? — удивилась Принцесса.

— Пешком, конечно, проще, — подтвердил Заяц — но, только, далеко ты так не уйдёшь, если, конечно, ты не женщина. За каждым углом, за каждым мусарным баком, и, даже, в подъездах прячутся служащие военкоматов, и ежели ты, такая негодная сволочь, что не смог машины себе купить, то твоё прямое место в армии и только там, вот такое ихнее мнение.

— Стоп! — воскликнула Принцесса — А как же метро?

— Метро? — Заяц усмехнулся — Да все вагоны метро идут исключительно в военкоматы. В армии людишки всегда нужны, свежее мясцо, так сказать. Генералов-то много, ни в одной армии мира столько нет, должен же им кто-то дома и дачи строить, и их детям тоже, да мало ли где можно дармовой солдатский труд применить. Я когда совхозом руководил, сам с одним сержантом за канистру самогона договаривался, он мне пригнал целую роту на уборку капусты. Ну а, вдруг, войну какую затеять случиться охота, на этот случай, казармы должны быть всегда заполнены.

В подтерждение слов Зайца на фасаде многоэтажного дома висела вывеска с которой, изображённый на ней, устатый дядька в пагонах сурово взирал на прохожих, вопрошая большими красными буквами — «Почему, Ты, ещё, не в армии?!»

— Так вот почему на улице нет мужчин, — Закатиглазка посмотрела в обе стороны улицы, словно желая убедиться в верности своего утверждения — Хотя нет, посмотрите.

По противоположной стороне, спрятав голову в плечи, мелкими перебежками, держась по над стеночкой, пробирался, низкий худой мужчина, в старом помятом костюме и больших очках, постоянно сползавших ему на кончик носа. Обоими руками он держал перед собой старый потёртый портфель, как будто прикрывая им свою впалую грудь. Жидкие волосы на голове торчали в разные стороны, только чёлка была аккуратно уложена на бок.

— Какая редкость! — воскликнул Заяц, тоже, запреметевший фигурку с портфелем — Да это же Вшивый Интеллигент, а я думал, что их, уже, не осталось, можно сказать экземпляр для Красной книги, давайте понаблюдаем, не спугните.

— Вы же говорили, что слово «интеллигент» — ругательное и его нельзя произносить, — вспомнила Закатиглазка.

— Если с приставкой «Вшивый», то можо, — тихонько сказал Заяц — это, уже, имя собственное, получается.

Принцесса и Заяц с интересом следили за Интеллигентом, даже Кобольд, всё ещё не отошедший от неприятной встречи со злопамятным и мелочным шахтёром, громко шмурыгая носом, уставил свои маленькие глазки на редкостное создание.

Интеллигент, между тем продолжал пробираться вдоль улицы, он явно куда-то спешил, потому что каждые десять секунд смотрел на наручные пластиковые часы фиры «Асачи», иногда он срывался на лёгкий бег на цыпочках, но резко останавливался, словно испугавшись превысить скорость, озирался по сторонам, вновь срывался на бег рысцой, и прижавшись спиной к фонарному столбу, сливался с ним, демонстрируя навыки маскировки.

На пути у Интеллигента, перегородив тротуар, был припаркован фургончик с надписью «Мороженое».

Интеллигент, бесшумно, на корточках подобрался к фургончику, и спрятавшись за ним, высунул Из-за угла машины голову, изучая улицу через очки — черепахи.

Вдруг, с протяжным визгом, распахнулись задние двери фургончика и оттуда, один за другим, выскочило шесть здоровенных детин в военной форме.

Интеллигент от неожиданности ойкнул и, подскочив, было бросился наутёк, но не тут-то было, один из военных, уже, набросил ему лассо на тощую шею, и потянул к себе. Интеллигент со всего маху шлёпнулся задом на мощённый плиткой тротуар, попытавшись, в падении, рукой подхватить слетевшие с переносицы очки, но это ему не удалось, и тяжёлые линзы с характерным звоном разбились о дорогу.

Тут же, на павшего Интеллигента, навалились все шестеро, каждый из которых весил, как минимум, втрое больше него, и они, вшестером, принялись усердно выкручивать тонкие, как у паучка, ножки и ручки Интеллигента, попутно потчуя его зуботычинами.

— Что это они с ним делают? — Закатиглазка приложила ко лбу ладонь козырьком, закрывая глаза от слепящего солнца.

— Это военкомовцы, — пояснил Заяц — всё, отбегал свое Интеллигентишка, познает, теперь, все радости почётного долга.

А военкомовцы никак не могли сойтись во мнениях, как засовывать Интеллигента в фургончик.

Одни кричали:

— Надо головой вперёд!

Другие противоречили:

— Нет, надо ногами назад!

При этом они носили потенциального призывника вокруг фургончика, пытаясь выставить его нужной стороной, но дойдя до двери оказывалось, что сторона не та, которую хотели одни, приходилось вновь обходить машину, но тогда, как назло, оказывалось, что вышили стороной, которой не хотели другие. Только и слышалось:

— На ле — во! Ать — два! На пра — во! Ать — два!

К тому же в и без того сложные манёвры постоянно вмешивался Интеллигент.

— Пожалуйста отпустите меня, — канючил он — я служить не могу по состоянию здоровья, у меня сколиоз второй степени, плоскостопие третьей, ай — яй — яй, вы же мне ручки вывернете! Я на работу опаздываю, в изберательный штаб Его Величества, меня Из-за вас уволят!

— А служить кто будет?! Мы что ли?! — рявкал на Интеллигент самый мордастый военкомовец, по всей видимости старший по званию — Стыдно тебе должно быть, родину защищать не хочешь! А генералы, между прочим, открыли свинокоплекс при части. Кто будет за хрюшками ухаживать, если мы каждого призывника отпускать будем? Разве, что у тебя серьёзные справки имеются, свободноконвертируемые?

— Нету у него справок, — отвечал вместо Интеллигента другой военкомовец — я, уже, у него карманы проверил, один червонец и всё.

— А дома у тебя справки есть? — поинтересовался старший у Интеллигента — Хотя бы тысячи две справок, найдётся?

— Откуда — а - а? — не своим голосом пропищал Интеллигент, которому как следует выкрутили левую ногу — Я на треть минимального оклада работаю, и того два месяца как не получал.

— Ну тогда служить тебе и служить! — прекратил военкомовец бесполезный разговор.

И Интеллигента, с растянутыми, как у морской звезды, конечностями, опять понесли вокруг фургончика.

— Вы слышали, этот рахитик скзал, что работает в изберательном штабе моего папиньки, — Закатиглазка в волнении схватила Зайца за ухо с силой дёрнула его.

— Ай! — взвизгнул Заяц — Слышал, слышал. Не тронь уши! Толку то с того? Этот интеллигент, уже, считай не жилец. Если к военкомовцам кто в руки попал — пиши пропало.

— Вперёд! — выкрикнула, не слушавшая его Принцесса — За мной!

И все трое побежали через дорогу, Принцесса бежала первой, пернпрыгивая через капоты автомобилей, из которых на неё лился поток самых высококлассных ругательств, но Принцесса не придавала им значения, в душе посмеиваясь ничтожности владения матерным оборотом у автомобильшиков в сравнении с её наивеликолепнейшим мужем, все они были жалкими интеллигентишками, в прямом смысле слова.

Заяц с Кобольдом пробирались под машинами на четвереньках, и порядочно отстали от своей предводительницы.

Военкомовские охотники за головами, как раз приступили к кручению изловленного призывника вокруг оси, делая три круга влево, а затем столько же в право, пытаясь, всё же, обнаружить нужную часть, для впихивания в фургончик, за этим процессом и застала их Закатиглазка.

— Стойте! — тяжело дыша после пройденной линии препятствий выкрикнула она, схватив за локоть одного из военкомовцев — Этого забирать нельзя, он мне очень нужен.

— Отставить! — огрызнулся Принцессе военкомовец и стряхнул её руку — Пришла очередь вашему пострелу идти Родину защищать, так что не мешайте, мамаша, а то мы его, так, и до вечера не погрузим.

— Вы не так меня поняли, — ответила Принцесса, желавшая разъяснить, что родственных связей с пойманным не имеет.

— А что тут не понять? — удивился военкомовец — Нам генерал ясно сказал, если план по призывникам не выполним, он наших деток в армию позабирает, так что не мешайте, а то, ведь, и вас можем мобилизировать, и не посмотрим что баба.

На этом моменте он запнулся, и вытарашил глаза на подоспевших Зайца и Кобольда.

— Молодые люди, — обратился он к ним — предъявите военные билеты!

— Нету у нас никаких билетов, — просипел Заяц, предчувствуя неладное — ни военных, ни проездных, ни в театр, ничего нет.

— Ага! — военкомовец аж подскочил от радости — Уклонисты!

— Никакие мы не уклонисты. — Заяц попятился назад, а Кобольд юркнул ему за спину.

— Как же это вы не уклонисты? — продолжал военкомовец — У нас в государстве лицу мужеска пола строго на строго запрещается существовать без военного билета, или, на худой случай, приписного, а у вас ни того ни другого нет и значит вы самые, что ни на есть уклонисты. Но, уж, кончилось ваше время, достаточно вы погуляли на гражданке, обое пойдёте служить, в десантуру вас направим, ибо сразу видно — богатыри!

— Но я уже старый для службы! — заплевался Заяц — По возрасту не подхожу.

— Это ничего, — успокоил его военкомовец — в армии сразу молодым станешь.

— А мне нельзя служить, — выкрикнул Из-за зайцевого плеча Кобольд — я - начальник, неизлечимый.

— Если ты начальник, — лукаво улыбнулся ему военкомовец — почему пешком ходишь? Где, хотя бы, твой служебный транспорт, или, может, удостоверение имееться? Ах нет удостоверения? Это не страшно, мы тебе сейчас в военкомате такое удостоверение справим, по первой группе пойдёшь.

— А вот моё удостоверение! — Закатиглазка ткнула развёрнутым документом в лицо военкомовцу, тот замер изучая пред'явленную ксиву, в которой с левой стороны были наклеяны фото Принцессы в профиль и анфас, в графах золотыми чернилами были прописаны имя и титул, а справой стороны красовалась алая государственная печать с королевским гербом.

Удостоверение — это реальная сила. Военкомовец, спустя три минуты ознакомления с документом, вытянулся по струнке перед Принцессой, и дрожащей ладонью отдал честь Закатиглазке.

— Чего изволите, Ваше Высочество! — пролаял он.

— Отпустить этого! — распорядилась Принцесса и указала пальцем на схваченного Интеллигента.

— Отпустить! — набросился на подчинённых военнкомовец, и принялся раздавать им затрещины, вследствии чего Вшивый Интеллигент был поставлен на землю.

Хромая, наощупь, он подковылял к своей спаситильнице.

— Б — благодарю, от всей души, благодарю, — он попытался взять Принцессу за руку для рукопожатия, но лишённый очков, а с ними и ясного зрения, ткнул ей пальцем в глаз — Ах, приношу глубочайшие извинения, не по злому умыслу, а лишь, по причине сильнейшей близорукости, прошу простить мне этот казус.

Он ещё долго мог рассыпаться в извинениях, но Принцесса вытащила из кармана свои очки и нацепила их Интеллигенту на переносицу, и не дав тому произнести благодарственную тираду, на которую он, уже, изготовился, Закатиглазка схватила его за шиворот и потащила за собой, оставив ретивых сотрудников военкомата без улова.

— Давай, топай быстрее, — подталкивала Принцесса спасённого — пока до военкомовцев не дошло, что у меня удостоверение просроченное.

— Помилуйте! — Интеллигент, вообще, остановился — Как так просроченное?

— А так, выдали мне его покуда папинька был королём, а так как после революции его от власти отстранили, то выходит и мой титул анулировали, и удостоверение моё теперь не действительно.

— Но это же нарушение закона, — промямлил Интеллигент — подложные докуметы. Мы должны немедленно вернуться.

— Иди давай! — Принцесса железной рукой пхнула Интеллигента между торчащих из — под пиджака лопаток, от чего тот пробежал вперёд пять широких шагов и поравнялся с Кобольдом и Зайцем, которые, уже, почти, перешли на бег, спасая свои жизни от конституционного почётного долга.

— Отпустите меня граждане, у меня никаких денег нет, — взмолился Интеллигент, решив, что попал в руки банды вымогателей, ведь не даром же они вырвали его из лап военкомовцев, а за бесплатно, как известно, в этой стране ничего не бывает, и как бы не пришлось ему ещё горше, чем в армии, будет, теперь всю жизнь им долг выплачивать.

— Отпустим, не бойся, — Принцесса схватила Интеллигента за плечо, и затащила в переулок, что бы совсем скрыться из поля зрения военкомовцев — но за это ты проведёшь нас в избирательный штаб.

— Зачем вам туда? — Интеллигент запаниковал пуще прежнего — Вы журналисты? Вы из тайной полиции? Или конкурирующая партия? Хотите разведать наши политические секреты?

— На читай! — Принцесса ткнула Интеллигенту своё удостоверение — Дочка я твоего начальника, а штаб ваш, в нашей бывшей монаршей резиденции находится.

— А я-то вам на что? — спросил, успокоившийся после личного ознакомления с удостоверением Интеллигент — Что же вы не помните где ваш дворец находится?

— Да я здесь всю жизнь, только, в кортежах с затемнёнными окнами ездила, — Закатиглазка спрятала удостоверение в карман — Откуда мне знать где что находится, это была задача шофёра.

— Что ж, в благодарность за спасение моей ничтожной жизни, я проведу вас к вашему батюшке, — Интеллигент поклонился Принцессе до земли, от чего очки соскользнули с его переносицы и непременно бы разбились, если бы сама Принцесса не подхватила их и, вновь, надела Интеллигенту, а тот снова принялся за благодарственные речи — ах, это такая честь, что вы собственной персоную, снизошли, соизволили, так сказать своею собственною ручкой.

— Да веди уже! — разозлилась Принцесса.

— Понял, — пикнул Интеллигент-только не бейте.

— А вот этого тебе никто не гарантирует, — радостно улыбаясь, сказал Кобольд, которому очень понравился их новый знакомый — а тебе известно кто я такой?

— Не имею удовольствия знать, — извиняющимся тоном промямлил Интеллигент.

— Не имеешь удовольствия знать? — передразнил его Кобольд — Да я же — начальник!

— А я, ещё больший начальник! — вмешался Заяц.

— Из тебя начальник как говна пуля! — презрительно ответил Зайцу Кобльд.

— Ну тем не менее, ты всего лишь мой зам, — горделиво подбоченился Заяц.

— Кто зам?! Я зам?! — вспенился Гном, словно, впервые слышит про такое — А сможешь ли ты исполнять рукодственные обязанности лучше своего зама?

И после этих слов, Кобольд смачно захрипел носоглоткой, сложил губы трубочкой и метко плюнул Интеллигенту в лицо, при чём если бы не очки, подаренные Принцессой, Интеллигент мог бы лишиться глаза, но толстая линза выдержала удар снаряда — харкотины, которая в итоге бессильно повисла на дужке очков.

— Ой — ой, подумаешь, — хвастливо покачал головой Заяц, подступил на шаг к Интеллигенту, подпрыгнул, и что было духу, плюнул. Но увы плевок не достиг не только лица Интеллигента, но даже не попал ему на пиджак, а как знак начальственного бессилия, приземлился на помятую штанину.

— Заступ, — лаконично констатировал Кобольд — и, даже, так не смог.

— Не было заступа! — закричал Заяц, как будто, это что-то решало — Не было! Не было!

В ответ Кобольд модча постучал носочком кломпа по тротуару, демострируя свою линию заплёва, которую Заяц пересёк на большой шаг.

— Хватит! — прикрикнула Принцесса, знавшая, что выяснения отношений между начальниками может затянуться на неопределённо долгое время.

Заяц и Кобольд неохотно расступились давая ей дорогу, Интеллигент рысцой побежал впереди, опасаясь, что начальники вновь возьмутся за него, и как оказалось, опасался не зря.

Всю дорогу Заяц и Кобольд, не взирая на высокий темп, заданный Принцессой, демонстрировали свои руководящие навыки, стремясь превзойти друг друга. Они по очереди догоняли Интеллигента, и пинали его под зад, после чего отчаянно спорили, чей удар был лучше, подбивали несчастного Интеллигента под заднюю ногу, по итогу этой процедуры, Кобольд дважды сбил Интеллигента с ног, а уж как они заплевали тыл Интеллигента, любо — дорого было посмотреть. А когда путники добрались до проходной изберательного штаба — дворца, Заяц с Кобольдом затребовали Интеллигента высказать своё мнение, кто же из них показался ему бòльшим начальником.

Интеллигент изящно раскланялся перед обоими начальниками, и самыми витеватыми фразами описал свой восторг от чести побывать, пусть, и самый короткий срок под руководством персон, столь искушённых в искусстве руководства, что, пожалуй, впервые в жизни он смог ощутить, что такое твёрдая начальственная рука, но всё же, с сожалением, вынужден признать, что господин Кобольд проявил большее начальственное рвение, что никак не умаляет руководственного гения господина Зайца, уступившего, лишь, малую толику господину Кобольду.

— Вот так-то! — щёлкнул пальцами перед носом Зайца Кобольд.

— Ну ты у меня попляшешь! — пригрозил Заяц Интеллигенту, и показал ему кулак.

— А вот этим тонким ходом вы сравнили результат, — поспешил успокоить Зайца Интеллигент — пока что между вами, достойные господа, начальственная ничья.

В проёме ворот, у шлагбаума, их остановил квадратнолицый человек, подстриженный под бокс, в пятнистой форме.

— Однако, — подумалось Закатиглазке — как много в этой стране людей с квадратными мордами, то-то их за границей, всегда, узнают и понимают, что наши.

— Пропуск! — гаркнул квадратнолицый.

— Вот, извольте, пожайлуста, — Интеллигент предоставил документ для осмотра.

— Это кто такие? — не ясно к кому обращаясь спросил квадратнолицый, указывая на троих золотоискателей.

— Они со мной, — ласково заглядывая в крошечные глазки квадратнолицего ответил Интеллигент — просят провести их к королю, пропустите, будьте так любезны.

Закатиглазка, вспомнила, как совсем недавно помогло её удостоверение принцессы, решила, что и второй раз это может сработать и показала своё удостоверение квадратнолицему, правда, тот изучил его гораздо более пристально, нежели военкомовец, осторожно покусал за края обложки, потом вставил его себе за ухо, задумчиво поводил глазами, и, наконец, вручил удостоверение, обратно, Закатиглазке признав за действительное.

— Я должен кого-нибудь из вас записать в журнал, — квадратнолицый достал из кармана объёмистую книжицу и карандаш.

— Ты записывайся, — шепнул Кобольд Зайцу и подтолкнул его к охраннику.

— Фамилия? — спросил квадратнолицый.

— Побегайчик. — неуверенно промямлил Заяц.

— Называем инициалы полностью, — затребовал квадратнолицый усердно скребя карандашом по бумаге.

— П. З. Ф. — снова промямлил Заяц.

— Полностью! — вновь потребовал квадратнолицый.

Заяц огорошенно посмотрел на своих друзей, словно, спрашивая совета, но не получив его повторил:

— П. З. Ф.

— Ты, что дебил?! — возмутился квадратнолицый — Называй свои инициалы полностью!

— З. — решил попробовать Заяц.

— Нет, ты, и правда, дебил, — квадратное лицо, аж покраснело — говорю же тебе, назови свои инициалы полностью, тебя, что З, зовут?

— Нет, — ответил Заяц — моё имя Зайчик.

— Вот так! — облегчённо выдохнул квадратнолицый — А дальше?

— Филиппович. — неуверенно произнёс Заяц.

— Ну наконец, разродился, — квадратнолицый протянул Зайцу журнал для росписи — что же ты безграмотный такой, даже, не знаешь что такое инициаллы полностью, а их у тебя, поверь, каждый охранник запрашивать будет, работа такая.

— Фига се. — прошипел на ухо Зайцу Кобольд — да ты, оказывается, Филиппыч?

— Ага, — пошептал в ответ Заяц, ставя роспись — это я сам придумал, авторитетно звучит, сразу начальственность чувствуется.

— Блин, — завистливо прикусил губу Кобольд — надо и себе что-то, эдакое выдумать.

И, вся четвёрка, пройдя под шлагбаумом, вошла в сад.

— Я ничего здесь не узнаю, — оглядывая растительность сказала Закатиглазка.

Это было и немудрено, за садом давно не ухаживали, всё поросло сорняками, от вымощенных тропинок не осталось ни следа, местами попадались упавшие деревья, и, одичавщие, страусы.

Но высокий белый дворец, монаршье родовое гнездо, почти не изменился, разве что, стены были исписаны, при помощи аэрозольных баллончиков с краской, сильными лозунгами типа: «мы — не раы, рабы — не мы», «свобода, равенство, братство» и «юшенко — так!», а так же лозунгами попроще: «вова — дебил», «курительные смеси оптом» и «приму на своей територрии, состоятельного, щедрого мужчину».

Но не изменился дворец, исключительно, снаружи, внутри же царил полнейший хаос. Все стены и колоны дворца были увешаны самыми разнообразными предвыборными гобеленами, с выткаными на них лозунгами всевозможных политических партий, всех цветов: зелёных, красных и белых, коричневых и голубых. Тут были широко поедставлены партиии демократического толка, такие как: «демократы в атаке», «демократы в засаде», «демократы в отступлении», а так же «демократы за развитие» и «демократы за отставание». Консервативные течения были представлены следующими партиями: «стабильность», «непроходимость», «неоспоримость» и «непроломность». От левых сил присуствовали: «коммунистическая партия», «социалистическая партия», «социал — коммунистическая партия», «комунно — социальная партия» и «социально — коммунистическое объединение пролетарских резервов». Были партии и вовсе непонятной политической ориентации: «за жизнь» и «против жизни», «партия районов» и «партия жилтовариществ», «партия пенсионеров» и «партия пионеров», «идущие в ногу» и «бредущие вразброд», короче, всего ассортимента и не перечислить.

По дворцу, нещадно топча персидские ковры, бегали толпы служащих, как муравьи в потревоженном муравейнике. Они перекрикивались друг с другом короткими фразами:

— Покупайте! Обманывайте! Предавайте!

На втором этаже обычные служащие были обильно разбавлены людьми в спортивных костюмах и, опять же, квадратными лицами. Последние дополняли общий гул феней, и усердно сплёвывали на ковры, попутно они прихватывали какого-нибудь, пробегавщего мимо с кипой листовок служащего, щедро били и выворачивали карманы.

— А это кто такие? — спросила у Интеллигента Принцесса о квадратнолицых в спортивных костюмах.

— Журналисты, — ответил Интеллигент — И лучше их обойти, а томогут и заинтервьюировать.

Интеллигент повёл Принцессу и её провожатых по окружной галерее, где во время монархии хранилась коллекция живописи, нынче же галерея была заполнена не менее интересными экспонатами — предвыборными плакатами мажоритарщиков.

На одном из таких плакатов было изображено лицо, с трудом вмещавшееся, на довольно таки немалом поле плаката, лицо мило улыбалось, от чего румяные щёчки полностью закрывали глаза улыбающегося, а откормленные подбородки туго натянулись. Под лицом крупным шрифтом было написано:

Давыд Дмитриевич —
Заработал деньги сам!
Заработает и Вам!
Дальше стоял номер, соответствующий номеру кандидата в бюллетене с галочкой напротив.

А на другом плакате были такие агитационные строки:

Честный, добрый, компитентный,
Кандидат у нас отменный,
Пальцем нос — не ковырял!
А трудился и пахал,
Труд его ты оцени,
Депутатом избери!
И под стишком красовалось не менее упитанное лицо, чем у предыдущего.

А следующий был ещё краше, и так далее, и по нарастающей.

Буквально, разбегались глаза от нагромождения лучезарных лиц кандидатов, всех как на подбор, кругленьких, лоснящихся, горящих задорным румянцем, в незастегающихся пиджаках, демонстрирующих взорам избирателей сверхобъёмные талии, нажитые непосильным трудом.

У Принцессы, уже, начала идти кругом голова от бесконечности окружавших плакатов и искромётности лозунгов, когда, наконец-то галерея закончилась, и у самого выхода, валяющийся на мраморном полу плакат, с завернувшимся уголком, как бы проводил их стихами:

С утра, Урод,
Не жри бутерброд!
А в карман его суй,
И беги — голосуй!
С глубоким уважением кандидат в депутаты Богоцеловалов.

И, вот, взбежав по винтовой лестнице, они добрались до кабинета Его Величества Отца.

В самом кабинете царил не меньший беспорядок чем во всём остальном дворце, исписаные листы бумаги полностью укрывали пол, подобно ноябрьскому листопаду. Не меньшие кипы были разложены на столах, и врывающийся в распахнутые окна ветер подхватывал их, кружил, унося под высокий потолок, и от туда они, медленно вальсируя, оседали на пол.

Посередине кабинета, за самым широким столом, в кожаном кресле сидел король. Он подпёр щёку рукой, его длинный королевский парик с маленькой коронкой съехал на бок, в руке он держал гусиное перо, которым что-то скурпулёзно выводил на лежащей перед ним бумаге.

Вошедших король не заметил, что не удивительно в такой вакханалии, да к тому же, он и сам, был весь в работе. Принцесса тихонько подошла к нему сзади и взглянула через плечо короля на бумагу по которой тот так усердно царапал кончиком пера.

— Папинька, — прошептала она на ухо королю — сколько я вам говорила, что перо без чернил не пишет.

— То-то у меня никак человечек не получается, — отрешённо пробурчал король, снял запревшие очки, протёр их и повернулся к Закатиглазке — чем могу быть полезен, мадам?

— Папинька, это же я, Закатиглазка, — Принцесса отступила на шаг, что бы король лучше мог её разглядеть — дочка ваша возлюбленная.

— Моя дочка возлюбленная, сейчас владычица королевства Многоземельного, — отмахнулся король — а, значится, особа высочайшего положения. Вся в золоте и бриллиантах, целая армия прислуги её обхаживает, и ездит она, толко на золотых лимузинах, а вокруг пулемётчики на мотоциклах. И, если бы, такая персона в наше государство пожаловать изволили, то я, уж, об этом бы знал.

— Да что же вы меня, совсем, не узнаёте, — Закатиглазка прокрутилась вокруг своей оси, но король всё так же непонимающе смотрел на неё, тогда она достала удостоверение принцессы и показала ему — смотрите, вот тут, ваша собственная подпись имеется.

— Ага, моя, — подтвердил король — а где вы взяли сей документ?

— Вы собственноручно мне его вручили на именины, разве не помните?

— Ладно, уж, — король лукаво усмехнулся — розыграл я тебя, доча. Конечно же узнал. Ты, вон, совсем не изменилась, только, будто на сто лет постарела, а так от прежней и не отличишь.

Король слез с кресла и заключил блудную дочь в объятия.

— Совсем я замотался с этими выборами, — пожаловался король — что и про этикет позабыл, Представь же мне свою свиту, — он указал на Зайца с Кобольдом, а слово «свита» вышло у него как-то, уж, пренебрежительно, и кольнуло по самолюбию сотоварищей Принцессы, но виду они постарались не подавать, ибо чётко знали основное субординационное правило: «Старшему в жопу не заглядывают» и ещё одно, дополнительное: «я — начальник, ты — дурак».

— Это министр финансово — материальных растрат и хищений Зай Филлипович, — Закатиглазка взяла за уши Зайца и подставила его поближе к королю.

— И что же, — вопрошал у Зайца его величество — много ли вам довелось расхитить за вашу профессиональную карьеру?

— Ну, я в течении пяти лет разворовывал один совхоз, — робко ответил Заяц.

— Всего-то? — король заложил руки за спину — Прямо сказать, не самый блистательный послужной список, — и обращаясь, уже, к Закатиглазке добавил — доча, если тебе нужны по-настоящему толковые государственники, я могу тебе порекомендовать особ более компетентных, есть у меня знакомые в правительстве, так воруют, что береги карманы, истые хозяйственники.

— А я — Кобольд, повелитель земных недр и первый заместитель министра финансово — материальных растрат и хищений! — внезапно прервал короля Гном, неутерпевший, столь долгого невнимания, что, даже, нарушил этикет, первым обратившись ккоролю.

— Хм, — хмыкнул король — а это преинтересный хам, — его величество жестом велел Кобольду приблизится и задал тот же вопрос что и предшественнику — а много ли вам удалось расхитить?

— Долгие годы расхищал золоторудную шахту! — выпалил, как на плацу, Кобольд — А потом разорил её и уничтожил, не оставил от неё камня на камне!

— Это, уже, неплохой результат, — похвалил король.

— Но это не всё, ваше величество! — продолжил хвастаться Кобольд — По свежайшим сведениям, шахтёрский городок, что жил доходами от шахты, вымер от голода!

— А вот с такими достижениями, вам негоже в заместителях засиживаться, ваше место на самых высоких державных постах, — и король, вновь, обратился к Закатиглазке — я бы тебе посоветовал, этих двоих поменять местами.

— А я, ещё, и на капуктаре умею работать! — добавл Кобольд, воодушевлённый текущим успехом.

— А это мы сейчас проверим, — король принялся разбрасывать бумаги, захламлявшие стол, и обнаружил под ними монитор и системный блок — ну — ка, продемострируйте нам на что вы способны.

Кобольд залез на королевское кресло и быстро защёлкал толстыми пальчиками по клавиатуре, потом взялся за мышь, и началось: он выкручивал её во все стороны, чертыхался, и пыхтел как паровоз. Король и Закатиглазка увлечённо следили за этими манипуляциями и за происходящим на мониторе.

Даже, Заяц не выдержал, и обойдя стол, тоже, посмотрел на монитор, на котором увидел как графически смодулированный танк Т — 32, разъежает меж разбомбленых зданий, временами постреливая вдаль.

— Так он же просто играет в «Танки»? — не понял юмора Заяц.

— Не просто, — пропыхтел, увлечённый сражением Гном — я это время затребую оплатить как сверхурочное. Ах же твою за ногу!. Какой нагиб-то идёт!.

— Спецалист! — констатировал король.

Они бы, ещё, долго смотрели как играет Кобольд, ибо настоящее мастерство, всегда, увлекает, но их прервал Интеллигент, извлёкший из своего портфеля пачку измятой бумаги, и тихонько, на полусогнутых ногах, подступил к королю, прося завизировать документы.

— Когда же кончится эта кампания, — недовольно пробурчал король, и вернув документы Интеллигенту, добавил — а ты сегодня опоздал, значит штраф тебе, пол оклада долой.

— Простите, ваше величество, — Интеллигент поклонился до полу — это больше не повторится.

— Смотри! — пригрозил король — За заборам очередь желающих на твоё место, и за меньшее жалованье пойдут! — и король взмахнул рукой, разрешая Интеллигенту удалиться.

Принцесса, оставив Кобольда самого за работой, подошла к отцу, ласково обняла его за плечи, и нежно улыбнулась.

— Папинька, миленький, — самым умиляющим голоском заговорила Закатиглазка — Мне из надёжных источников достоверно известно, что у тебя в наличии имеется горшочек с двумястами тысячами золотых монет.

— Имеется, — подтвердил король, и провёл Принцессу в угол комнаты, где стоял высокий чёрный сейф с кодовым навесным замком — он здесь, — и король постучал двумя пальцами по сейфу.

— Папинька, отдайте мне горшочек, он мне очень нужен, — попросила Принцесса.

— Ах, доча, это невозможно, — тяжело вздохнул король — ты же видишь, что происходит, осенью выборы, все деньги мои ушли на подготовку, я все партии скупил, все на твоих братьев зарегестрировал, по две — три партии на брата получилось, так что, как бы народец не выбирал, все мои будут, и, ужо, попав в парламент, проголосуют за реставрацию монархии. Не первый раз ведь. Видал я и раньше революции и где они теперь? Благо дело у нас плебесцид имеется, и я на каждую их революцию выборами могу ответить. А кто выигрывает выборы? Да тот у кого греча! Греча — это истинный ключ к победе. Как народные массы на избирательные участки заманить, когда они, начали подозревать, что голосуй — не голосуй, всё равно получишь, всё равно ничего не получишь? Гречей — вот как! Греча — это коричневое, обжаренное золото, греча — даёт безграничное господство. И золото из горшочка пойдёт на выкуп всей гречи в государстве, она, уже погружена и, только, ждёт, когда её заберут. Я всех сыновей с предвыборными турами по стране распустил, но трое, самых верных, поедут за гречей, совершенно секретно, в агитационном поезде, якобы в целях работы с электоратом. Так что, сейчас, денег я тебе дать не могу, подожди когда выборы пройдут, тогда став, опять, самодержавным, я эти деньги быстро отобью, и получишь свой горшочек.

— До осени ждать мне невозможно, — покачала головой Закатиглзка и переспросила по-новой — так что, всё же, так и не отдадите горшочек?

— Не могу я сейчас, — выкручивался король — кампания в разгаре, греча ждёт.

— Воля ваша, — холодно произнесла Принцесса — но вы не учли последствий своего отказа.

И Принцесса, не сгибая ног в суставах, рухнула пятой точкой на пол, разогнав ударной волной исписанные листы бумаги.

— Доча, что случилось?! — испугался король.

Принцесса ничего ему не отвечая, с душераздирающими рыданиями начала закатывать глаза.

Король запрокинул Закатиглазке голову и принялся внимательно разглядывать лицо дочери.

— Точно, глазки закатились, — диагностировал он и, бросившись к двери, наполовину высунулся Из-за неё и прокричал — Вшивый, где ты? Здесь? Бегом, давай, к сыночкам моим, пусть не мешкают, берут аптечку и ко мне!

Через минуту, послышался топот шести пар ног, и в королевский кабинет вихрем влетели три королевских сына — близнеца: пятнадцати, двадцати пяти и тридцати пяти лет, соответственно.

Златокудрые, в небесно — голубых жилетах и белых брючках — клёш, они выстроились по росту, самый низкий посерёдке, перед королём и запели:

Ах милый — милый, наш отец,
Кому приходит, тут, конец?
Поможем, коли, деньги есть,
У нас и все лекарства здесь.
На последней строке один из братьев показал белый свёрток с красным крестом и надписью «панацея».

— Сестра ваша приехала к нам, — король погладил ревушую Закатиглазку по голове — а у неё глазки закатились.

— Сестрица, сестрица! — запищали взволнованные братцы — У нас именно от твоего недуга лекарство имеется! Мы поможем, только, потерпи!

Братья положили свёрток на стол и аккуратно развернули его, в свёртке оказался арапник с шёлковым навоем.

Старший брат крепенько взялся за кнутовище, а двое других расправили навой, и тогда он, круто развернувшись, полоснул Закатиглазку по чём пришлось.

— Ай! Ты дурак!? — заорала, мгновенно пришедшая в вменяемое состояние Принцесса — Вот, уже, чума! Больно же!

— Ура! Ура! Ура! — братья на радостях взялись за руки и принялись водить хоровод вокруг исцелённой Принцессы.

— Хорошо, что денег не пожалели на медикамент, хоть и импортный, — похвалил король сыновей, и взяв Принцессу за руку помог ей подняться, поясняя — наши фармацевты эту чудодейственную панацею из Королевства Многоземельного завозят, с личным знаком качества Короля Многоземельного, супруга твоего, стоит не дёшево, но так и результат превосходный.

— Сестрица, — заголосил младший близнец — Возрадуйся! С нами ты в безопасности, мы тебе в любое время дня и ночи лекарства от глазозакатывания пропишем, и просить не надо!

— Придурошный, себе пропиши, — Принцесса потрогала, горящий после удара, лоб.

— Не ругай их, — попросил король Закатиглазку, глядя на пляшущих братьев — они же так тебе рады.

— И им ты доверишь мой горшочек с золотом? — Закатиглазка скривила недовольную рожицу.

— Именно им, — король чуть посторонился, так как братья закончив с хороводом принялись плясать по отдельности — всю жизнь я их ущербными считал, стыдно было за них перед уважаемыми людьми, даже, на должность их не поставишь, опозорят, ведь, воровать совсем не умеют. А в теперешнем моём деле они, самое то. Иных государственников, попробуй, пошли на такое дело, хорошо, если, хоть мешок гречи привезут, а то и того не доставят, скажут: форс — мажор.

— Дозвольте, папинька, я с ними поеду, — попросила Закатиглазка, по-видимому задумав какую-то хитрость — пригляжу за братцами, что бы чего не сталось.

— Езжай, — согласился король — сыночки, слышите? Ваши сестрица любимая соизволила с вами в путешествие отправиться!

От такой новости близнецы разошлись в танце пуще прежнего, и оценив помещение королевского кабинета как недостаточное для своей хореографии, они распахнули дверь и выбежав в коридор, принялись выписывать пируэты.

Король с Закатиглазкой вышли вслед за братьями.

— Как они рады, — умилился, глядя на сыновей, король.

— Это будет тяжёлая поездка, — пробурчала Закатиглазка.

— Ты, даже, не представляешь себе насколько, — усмехнулся его величество.

Принцесса настороженно посмотрела на батюшку, что же он, ещё, удумал?

Обяснение появилось тут же и само собой, вернее не само, а при помощи Интеллигента, который подкатил снизу к лестничному пролёту инвалидное кресло, и начал затаскивать его по ступенькам.

В кресле растянулся дородный дед в штанах ледерхозен в три четверти длины, в толстых вязаных носках, поверх которых были обуты старые потёртые сандалии, красная байковая рубаха в коричневую клетку, ели сходилась на мощном пузе деда, пышная седая борода возлегавшая на широкой груди, скрывала лицо до самого носа, на котором были нацеплены очки на резиночке, на голове у деда была охотничья шляпа с пером, из под которой торчали волосатые уши.

В одной руке Дед крепко сжимал толстую клюку, а во второй, ни менее крепко, он сжимал большой пряник, от которого, уже, был откушен приличный кусок.

Несчастный Интеллигент обливался потом и пыхтел, переставляя кресло со ступени на ступень, Дед же сохранял невозмутимое спокойствие, и жевал пряник.

— Дед, ты чего в кресло уселся? — крикнул король, перегнушись через перила.

— Дедушка, дедушка! — заголосили братья — близнецы, забыв о своих танцах, они поскакали навстречу старику — Хотите мы дадим вам лекарства, от которого вы сразу на ноги встанете!

— Геть іроди! — замахнулся на них клюкой Дед — Чи я дурний по сходцях сам підійматись? На шо тоді цей нероба? — Дед огрел клюкой Интеллигента.

— Вот и дедушка с вами поедет, — обратился король к Закатиглазке.

— Только не он, — прошептала Закатиглазка, не веря своему счастью.

Интеллигент, наконец, заташил кресло наверх, и Дед выскочил из него как пружина, хлопнул клюкой по спине одного из кружившихся рядом близнецов, от чего те, как стая напуганных голубей, порхнули прочь по коридору, Дед проводил их взглядом, пока, они не скрылись из виду, после чертыхнулся и, в сердцах, плюнул.

— Дедушка, посмотри кто к нам в гости пожаловали, — король обнял дочь за плечи и подвёл к Деду.

— Ой радость-то кака! — пробурчал себе в бороду Дед — А я, як їх побачив, спочатку думав, шо то якісь попрошайкі, приперлись грошикі клянчить.

— Нет дедушка, — успокоил Деда король — ты обознался, это внучка твоя пришла тебя проведать.

— Який же я радий! — Дед поспешно затолкал себе в рот остаток пряника — Але ж, зовсім, нічим вас пригостити, тож, малята, вибачайте. Ми самі голодні.

— Ничего страшного, Дедушка, — Принцесса была, тоже, рада Деду — я же знаю, какой вы обездоленный, так что на пиршество и не расчитывала.

— Отож добре, — закивал головой Дед — а коли, вже, додому підите?

— Дедушка, — вмешался в разговор король — Закатиглазка с вами поедет путешествовать, вместе веселей в дороге будет.

— Ось так маєш. — Дед, аж прикусил бороду.

Глава 7

Не смотря на яростные протесты Деда, праздничный ужин, всё — таки, состоялся, и не в силах противостоять такому расточительству Дед заперся в кладовой и поклялся, что не выйдет, покуда единолично не уничтожит все съестные припасы, с этой целью он там и остался ночевать.

Отсуствие Деда за ужином, никоим образом не отбило аппетита у гостей, Закатиглазка вволю нахлебалась, своего излюбленого горохового супу, заготовив, тем самым, газовую диверсию на ночь, и заела казаном спагетти под соусом болоньезе.

Кобольд проявил себя с лучшей стороны, нализалвшись водочки, он принялся дебоширить, посылать прислугу по матери и бить посуду. Солёную сёмгу он употребил как метательное орудие, захватывая в пригоршню по большому куску рыбьего филе, он запускал им в рожицы Зайца и всем трём братьям — близнецам, а при каждом удачном попадании радостно гоготал.

В довершении всего Кобольд помочился на стол и, потеряв сознание, свалился в собственную же лужицу, вызвав всем своим поведением глубочайшее восхищение короля.

— Дорогая моя дочь, — напутствовал король Закатиглазку — ещё раз повторяю тебе, возвысь этого гнома, у него огромный потенциал.

Заслышавший это Заяц, попытался показать, что он, тоже, имеет потенциал, нацедил стаканюру водки, и выпил залпом, но в спешке похлынулся, водка в две струи прыснула у него из носа, обжигая его из нутри. Заяц взвигнул, выплеснув остаток напитка изо рта, вскочил, переверул тарелку с горячим супом себе на пузцо, и опрокинув стул, принялся кататься по полу. В газах короля это было полнейшее фиаско.

Спать Закатиглазке постелили в её прежней комнате. Принцесса развалилась на семи перинах, и задумчиво рассматривала росписи на потолке.

В огромном камине, несмотря на летнюю жару, полыхало целое сосновое бревно, ведь, в конце концов, нужно было куда-то девать эти брёвна, не зря же по всей стране гудели вырубки, тщательно выбривая лесистую щетину земной поверхности.

Кобольд валялся посреди комнаты на ковре, куда его бросил Заяц, которому пришлось тащить беспомощную тушку коллеги, и временами, в перерывах между храпами, выдавал нечленораздельные выражения ругательно — командного толка, типо: «а ну — ка очистить помещение!», «живее, сволочь!» и «я те покажу зарплату!»

Заяц высушил брюшко возле огня, и тяжело ступая подошёл к широкой, как аэродром кровати, оценив высоту перин, Заяц подтащил пуфик, залез на него, а уже с него выбрался на перины, и уселся на краю, свесив ножки и грустно смотря на полыхавшее в камине пожарище.

— Чего грустите, Зайчик? — спросила Закатиглазка — Неужели вам не нравиться во дворце?

— Душа у меня разрывается, — аж всхлипнул косой, и потёр лапкой носик — как же так выходит? Всю жизнь я честно отработал, всего этими лапами достиг, — он поднял вверх передние лапки — и, ведь, заслуженно, мог считаться главным мудаком в мире. А, тут, появляется этот! — Заяц зло посмотрел на пьяного Кобольда, видевшего десятый сон — И отнимает у меня всю славу. Где справедливость?

— Ну не переживайте вы так, — Принцесса с сочувствием посмотрела на приунывшего председателя — всё, ещё, впереди. Ещё успеете гадостей наделать, что вас сто лет проклинать будут.

— Где, уж, мне, — расплакался Заяц, обтирая мордочку простынью — прошли лучшие мои годы, не перемудачить мне этого проходимца.

— Обязательно перемудачите, вот увидите.

— А, вот, и не перемудачу. — Заяц громко высморкался в простынь — он, вон, какой ушлый, такую гниду редкостную попробуй перемудачь.

— Всё у вас получиться, главное верьте в себя, — приободрила его Принцесса — вот, я в вас верю!

— Честно веришь? — робко спросил Заяц.

— Честно! — отчеканила Принцесса — Я как, только, вас увидела, сразу поняла, что вы — мудапляс высшей гильдии. А, уж, я в этом разбираюсь. Большего чем вы, я, лишь, одного знаю.

— И я догадываюсь кто он, — уже повеселевшим голоском сказал Заяц.

— Именно! — подтвердила Закатиглазка.

— Вот, всё — таки, что значит аристократическое семейство, — неожиданно сменил тему Заяц — все родичи у тебя с придурью, как и ты, да, ещё, этот дед во главе.

— Так он мне ненастоящий дед, — Принцесса принялась расплетать косу — эта старая сволочь была такой же старой, ещё, сорок лет тому назад, а может и больше. Откуда он взялся в столице неизвестно, но покоя от него никому не стало. У всех он требовал льгот и, обязательно, уступать ему место в пивных, из которых он не вылазил, в такси ездил исключительно бесплатно, читал газеты у ларёчников не покупая, ссылаясь на то, что он, дескать, старый, и что герой труда, и войну прошёл, и в одиночу обезвредил какого-то опасного маньяка и все ему должны. И получалось, так, что бывал частенько бит, хотя в долгу перед обидчиками никогда не оставался, а давал им в морду заранее. А потом, принялся он к нашему дворцу каждое утро приходить и стучать клюкой по воротам, требуя что бы король ему пенсию повышенную назначил, судейскую, хотя в жизни ни одного невинного не засудил. Его, было, охранники хотели, по старой традиции, в лес вывести и прикопать, но, тут, телевизионщики иностранные набежали, стали у него спрашивать, что да как, а он, возьми и заяви, что король ему внуком приходится, и дети королевские, все как один — его внуки, и что он войну победил за короля, хотя при батюшке и войн никаких не было. Скандал начался международный, другие короли торговлю прекратить хотели, ибо, что же это за правитель такой, у которого Дед бедствует и лично на войне воюет, значит не умеет такой правитель государство своё обворовывать, и не один уважающий себя самодержец с таким королём дела иметь не желает. Пришлось, тогда папиньке Деда этого во дворце прописать, оформить на него двадцать квартир в столице и автопарк из лучших европейских марок, а по телевидению, за большие деньги, была заказана передача у самого Вечернего Мудазвона под названием «Дедушка любит скорость». Короче, насилу, тогда скандал загладили, с тех пор этот Дед считается полноправным членом правящего дома, или, точнее, правивщего.

— Ваша династия, прямо, притягивает интересных личностей, — подметил Заяц и почесав за ухом, залез под простынь, свернулся клубочком и заснул.

Утром их разбудили около девяти часов, и просили к завтраку.

Кобольд, после вчерашнего, чувствовал себя не важно, потому к завтраку не вышел, а затребовал холодную ванну и пол — литра водки на опохмел.

Закатиглазка же, любившая, покушать как следует приняла порцию Гнома на себя, и его добавку, тоже. Но всё же завтрак был скудноват, так как, оккупировавший кладовую Дед, ещё не покинул свой пост, чем ограничил доставку продуктов к столу, к великому неудовольствию Принцессы.

На площади перед дворцом, уже, ждал кортеж, состоящий из двенадцати автомобилей Мерседес — Бенц G класса, которому пологалось доставить королевских деток на вокзал.

Пока, остальные собирались, Принцесса и король первыми вышли к кортежу.

— Не плохие кубики, — оценила автомобили Принцесса.

— Восемьсот лошадок в каждом, — король похлопал по капоту автомобиля — два месяца как с конвейера сошли.

— Лучше бы вы, папинька, экономили на кортежах, — Принцесса носком пынеступа постучала по покрышке колеса-тогда бы и деньги из моего горшочка вам не понадобились.

— Что ты, доча! — возмутился король — На нашу страну весь германский, да и японский автопромы работают, это тысячи заводов, миллионы рабочих мест! А перестанем мы у них закупаться? Что они делать тогда будут? В других-то странах народцы скаредные, так и норовят каким-нибудь эконом классом затариться, так что вся надежда на нас. И мы, надо сказать, не подводим.

— Это точно, — мрачно произнесла Принцесса — А что это они все с мигалочками? — она указала на крыши автомобилей — Разве вас их не лишили после отречения?

— Поначалу хотели, было, лишить, — король опёрся о статую амура, целившегося из маленько лука куда-то в небеса — но я кому надо отслюнявил, и порешили оставить за мной эту маленькую льготу, как за заслуженным государственным деятелем, достигшим пенсионного возраста при сверхнагрузке монарших обязанностей.

— Да, не лёгкое это дело, быть королём, — Закатиглазка внимательно следила за тем как в один из мерседесов грузили сейф, внутри которого обретался желанный горшочек с золотом — по мужу своему знаю, трудится как раб на галерах.

— От того-то нам, государственным людям, финансовые надбавки и положены, — поддержал Принцессу подоспевший Заяц — за высокие достижения в труде и за выполнение особо важной работы, доплаты на восстановление подорванного здоровья, доплата за тяжёлые условия работы, доплата на день рождения, на Новый год, и на Пасху. Да, и доплата за получение доплаты. Чиновничать это вам не составы разгружать, это тяжело.

— А то мы без вас не знаем, — король покосился на Зайца — у нас чиновничий люд, столь, предан отчизне, что не только сами, ярмо служебное тянут, но и дитятей своих не жалеют, чуть прописи обучат, и, сразу, на службу государству. При мне была доплата за поколения на службе: служат отец и сын, значит двойной оклад каждому, служат отец, сын и внук — тройной оклад, и так далее. У нас, выходило, что по пять поколений единовременно службу несли, ибо жили по сто сорок лет каждый. Так за дела государственные радели, что помирать отказывались!

— Да, да, да, — подхалимничал Заяц — чиновничать, это не каждый сможет, это вам не уголь копать, это там каждый сможет, с углём этим, ну, кроме меня, конечно, а я не могу, а вот чиновничать — это всегда рад.

На крыльце появился опохмелившийся и посвежевший Кобольд, за ним выпорхнули близнецы, как всегда радостные, они распевали какие-то частушки тоненькими голосками.

Последним вышел хмурый Дед, увидев Принцессу и короля, он приподнял шляпу и плюнул на крыльцо.

Путники расселись в трёх автомобилях: в одном Принцесса, Заяц, Кобольд и пожелавший проводить их до вокзала король, следующую за ними машину заняли три брата, и отдельно, в гордом одиночестве, устроился Дед.

Включив мигалки, кортеж, завыл сиренами и рванул с дворцовой площади, вылетел в ворота и, как нож в масло, врезался в поток, пытающихся спастись с его пути автомобилей.

Машины массово выезжали на тротуары уступая дорогу, замешкавшихся, из окон мерседесов кортежа охранники крыли отборным матом через громкоговорители.

Завидав такую красоту Кобольд не удержался, перелез на переднее сиденье, вырвал из рук охранника громкоговоритель, и, тоже, принялся выражаться по-матери в адрес нерасторопных автомобилистов. Но, не смотря, на крепкий мат, кортеж продолжал буксовать, в автомобильном море, тогда в мерседесах сопровождения стали открывать дверцы, и оказавшиеся внутри люди в спортивных костюмах с квадратными лицами, представленые вчера Закатиглазке как журналисты, принялись бить ногами по мешаюшим проезду машинам, но, увы, даже от этого толку было мало, так как места на тротуаре, уже, не осталось, и отъезжать было некуда.

Кортеж практически остановился, Закатиглазка выглянула из окна, пытаясь разглядеть, есть конец затору, и заметила, что в переулках, с обоих сторон дороги притаились, невзрачные обшарпанные фургончики, с решётками на маленьких окошках.

— А это кто такие? — удивилась она.

— Рыбаки, — подсказал, смотряший через плечо Принцессы король — они всегда за кортежами следуют, для них тут самый улов идёт.

— Что ещё за рыбаки? — не поняла Принцесса.

— Сейчас увидишь, — усмехнулся король.

Тем временем, квадратнолицые журналисты принялись за расчистку дороги по-сурьёзному. Они повылазили из машин, снаряжённые битами, кастетами и газовыми баллончиками. Заведев такой их решительный настрой, стоящие в пробке водители стали бросать свои машины, и спасаться бегством, прыгая по капотам и крышам, а иногда и друг по другу.

В образовавшуюся людскую давку, с радостным кличем вклинились журналисты, раздавая удары на право и на лево, чем, заметно, подстегнули народ к освобождению улицы.

Разбегавшиеся автомобилисты, спасаясь от журналистов, толпами хлынули в переулки. Тут-то из фургончиков выскочили снабдители родины свежим мясом — военкомовцы. Развернув поперёк переулка бредень, они захватили живую волну в её главе, и принялись выуживать будущих рекрутов.

Стоя на крышах своих машин, с широко расставленными ногами, военкомовцы, умело орудуя баграми, цепляли людей, и свеженьких трепыхающихся, забрасывали в тёмные пуза ненасытных фургончиков.

Особо резвых рекрутов глушили заранее заготовленным веслом, и на всякий случай связывали бичёвкой.

Сегодняшнему улову военкомовцы не могли нарадоваться, призывник шёл до того густо, что можно было брать голыми руками. За пять минут, все фургончики были забиты уловом до отвалу, военкомовцы с трудом, трамбуя призывников ногами, позакрывали дверцы, и маленькие машинки медлено, с раздутыми, как у козочек после выпаса, боками, кряхтя и покачиваясь, поехали сдавать улов в столичные военкоматы.

— Они же их всех передавят, — сказала наблюдавшая за ловом Закатиглазка.

— Половину, точно, живыми до военкоматов довезут, — король был более сведущ в этом вопросе — а при таком улове, им и половины за глаза хватит.

Кортеж, наконец, начал двигаться, мало — помалу, как ледокол, прорубывая себе проход, самая плотная часть пробки была пройдена.

Кобольд, принимавший активное участие в побиении автомобилистов, так увлёксе пинанием чьего-то бездыханного тела, и не заметил, что кортеж поехал без него. Он припустил вдогонку, изо всех сил семеня короткими кривыми ножками и выкрикивая нелицеприятные эпитеты по адресу забывших его однополчан.

И, хотя, кортеж продолжал двигаться с черепашьей скоростью, для Кобольда это была настоящая эстафета, в довершении ко всему, из окна высунулась ушастая заячья голова, и заметив бегущего Кобольда, скривила ему пренеприятную рожу и показала язык. От ярости Гном поднажал, и задыхающийся, дотянулся, таки, до дверцы машины дёрнул её на себя, и с разбеу запрыгнул внутрь, приземлилившись, прямо, на Зайца.

— Подлец. — хрипел развалившись на Зайце Кобольд — косоглазая дешёвка, ты видел, что я догоняю и скрыл!

Король посмотрел на придавленного Зайца, приподнял правую бровь и глубокомысленно произнёс:

— А вы не так безнадёжны как я предполагал, мой пушной друг.

В ответ Заяц оскалился подленькой ухмылкой.

На отдельном пироне их, уже, поджидал ярко-красный локомотив с паросиловой установкой, к которому были прицеплены три вагона, один — для нужд машиниста и кочегаров, второй, расписанный предвыборными лозунгами пятидесяти с лишним партий и окрашенный в партийные цвета — для проезда монарших особ и их сопроводителей, и третий вагон с тремя большими спальнями — купе.

В первую очередь начали грузить сейф, двое охранников попытались поднять его, что бы подать на подножку, где ношу бы подхватили двое других, но, увы, не рассчитали сил, и металлическая громада выскользнув из рук перебила одному из охранников ногу.

— Ну ничего толком сделать не могут, — король отпустил хорошую затрещину пострадавшему и добавил — оштрафован!

— Отойдите рукожопы! — разогнала охранников Принцесса — Смотрите как нужно. Вот чему я замужем научилась! — она обхватила обеими руками гладкие бока сейфа и прижав к себе, оторвала неподъёмную громадину от земли.

— Доченька, тебе не тяжело? — король бросился помогать Закатиглазке.

— Не мешайте, папинька, — отвергла его услуги Паринцесса — я моего сизокрылого постоянно на ручках таскаю, так что мне, теперь, любая тяжесть нипочём!

Принцесса поставила сейф на подножку, от куда, уже, охранники потащили его волоком в глубь вагона.

Раздался гудок паровоза.

— Ну, прощайте детки! — у короля навернулись слёзы на глазах.

Близнецы принялись обнимать отца и нацеловывать во все щёки.

— Я первый! Я — начальник! — Кобольд запрыгнул на подножку и покрутил выпяченным задом перед остальными.

Но тут ему на плечо лягла чья-то рука, Кобольд тут же брезгливо стряхнул её, и обернулся, намереваясь отчитать наглеца.

Это был Дед.

— Пенсіонери завжди у транспорті йдуть поперед усіх, та займають найкраші місця, затям собі, — прогнусавил сквозь усы Дед.

— Тут тебе не электричка, и не автобус! — огрызнулся Кобольд — Это приличный вагон для очень важных персон, а не дом престарелых, а главное я — начальник, а значит я, всегда, захожу первым!

— А, як шо, я даси тобі доброго ляпаса? — Дед поднёс свою широкую ладонь к лицу Кобольда.

Гном, какое-то время, изучал ладонь, прикидывая насколько опасно для здоровья получить ею леща, и придя к выводу, что лучше это не проверять на себе, отодвинулся в сторону и, сделав пригласительный жест ручкой, сказал:

— Проходите, Дедушка.

Дед, опираясь на клюку, чинно прошевствовал в салон, Кобольд скрутил ему в спину фигу, и засеменил следом.

Закатиглазка, тоже, запрыгнула на подножку и помахала на прощанье отцу, тот не заметил этого жеста, ибо отчаянно отгонял от себя близнецов, всё норовивших чмокнуть его напоследок, в конце концов, он вырвал у старшего свёрток с арапником, вынул кнут, и, только, при его помощи загнал братьев в вагон.

— Досвиданья, наш папочка! — кричали братья, даже когда, не тольоко сам король, но и вокзал, скрылись из виду — Досвидания! Досвидания! — пролетели мимо окон вагона последние стройплощадки пригорода, и состав покинул столицу, а братья всё старались перекричать друг друга — Досвиданья! Досвиданья!.

— Да заглохните вы! — Закатиглазка отпихнула братьев и захлопнула дверь.

— Сестрица, ты не волнуйся, — Старший Брат молитвенно сложил руки — что арапничек у батюшки остался, у нас, ещё, с собой есть!

— Вот! — Средний Брат вытащил Из-за пазухи скрученный кольцами кнут.

— Хочешь мы тебя, прямо сейчас, подлечим? — тут же предложил Младший Брат.

— Отвали, дурак! — отвергла предложение Принцесса, и на всякий случай отошла от сердобольных братьев.

А те завидев в вагоне бильярдный стол, сразу же забыли про Пртинцессу, и побежали разбирать кии, намереваясь расписать партию в карамболь.

В углу большого белого дивана, прислонившись спиной с подушечке, развалился Заяц, его красные глазки горели здоровым блеском, как это бывает когда начальство обдумывает подлости.

В самом конце вагона была вмонтирована барная стойка, и за ней, уже, хозяйничал Дед. Он поставил перед собой высокий пивной бокал, заполнил его до половины портвейном, а поверх него, до самых краёв налил водки, аккуратно палочкой смешал напитки, уселся на хокер, и принялся присёрбывать коктель, щурясь от удовольствия.

Справа от барной стойки стоял сейф. Закатиглазка, искоса поглядывая на объект своих вожделений, тоже, подошла к стойке, налила себе стакан газировки, залпом осушила и облакотившись локтями о полированную поверхность стойки, спросила у Деда:

— Выходит, правду говорили, что вы водку с портвейном мешаете?

— Брехня, — не признался Дед и сделал большой глоток из бокала.

— Что? Где? — это Кобольд кряхтя и чертыхаясь влез на хокер возле Деда — Где портвейн с водкой? Я буду! Наливайте!

— А вам не кажется, что после вчерашнего вам, пока, хватит? — Принцесса недобро взглянула на Гнома.

— Ага, ты мне, ещё, закодироваться предложи, — нервно проворчал Кобольд.

— Не можна тобі, — вклинился Дед — ти замалий.

— Пенсии слова не давали! — Кобольд хлопнул кулаком по столу — Я здесь главный!

— Ти ба який, — Дед возмущённо покачал головой — я усе життя на сталілітейному пропрацював, три війни воював, а такого не бачив.

— Ну, значит, не был ты нигде, — сделал вывод Кобольд — потому, что в тех местах, о которых ты говоришь, таких как я полно.

— Як це не був? — Дед поднял шляпу и промакнул лоб платочком — У мене і медалі є.

— Так у меня, тоже, есть, две медали ветерана труда, и что с того? — хмыкнул кобольд — И, даже, две похвальные грамоты имею, правда не на моё имя. А у тебя удостоверения наград на чьё имя?

— Забагато ти базікаєшь, — разговор пенсионеру был явно неприятен — але ж я можу надати тобі беззаперечний доказ.

— Ой, хрыч старый, ну какой у тебя может быть доказ? — и не спрашивая разрешения Кобольд потянул ручки к дедовскому бокалу.

— Добрий ляпас, — шёпотом, как по большому секрету, произнёс Дед.

Гном, сразу, отдёрнул ручки, и сжавшись от страха пропищал:

— Не надо ляпаса.

— Отож і добре, — Дед погладил напуганного Гнома по большущей голове — а шо ше треба сказать?

— Простите меня, Дедушка, — выпалил наугад Кобольд.

— Добре, цього разу я тебе вибачаю, але наступного разу попереджувати не буду, а відхожу тебе оцім дрючком, — Дед показал свою клюку.

— Ну что вы, — пролебезил Кобольд — я, ведь, так уважаю всяких там пенсионеров, аж до беспамятства, да! Старушек через дорогу перевожу каждый день, честное слово.

В этот момент бокал в руках Деда разлетелся в дребезги, залив содержимым ледерхозены, а на месте бокала оказался оранжевый шар из слоновой кости.

Дед медлено перевёл взгляд с шара на братьев — близнецов. Те, изначально набросившиеся на бильярд, играть совсем не умели, изодрали сукно стола, сломали два кия, и принялись перебрасываться шарами, и один из неумело запушенных шаров попал в Деда.

— Вилупки, пройдисвіти! — разразился бранью старик — Хай вам грець! Ну звідки ви, такі, взялися?

— Не ругай нас, Дедушка, — в унисон заголосили братья — мы же внучики твои!

— Ідіотикі ви! — Дед запустил шаром в братьев, и принялся вытирать шатаны бумажными салфетками.

В окнах вагона начали мелькать одинокие серые лачуги, с крышами поросшими травой.

Закатиглазка покинула место за стойкой, и прижавшись лбом к стеклу, изучала открывающийся пейзаж.

Халупы и землянки стали появляться всё чаще, потом пошли остовы огромных бетонных строений, с зияющими в них чёрными дырами, из которых, словно гигантские щупальца торчали ветви выросших внутри деревьев, а на самом горизонте чернели, выстроивщись в линию, пики доменных труб, половина которых, уже, обвалилась, образовав титанические пни.

— Что это? — спросила Принцесса, не отрываясь от окна.

— Первая точка наших агитгастролей, — Старший Брат, уткнулся в стекло рядом с сестрой — промышленный титан, город Нище — Обобранск.

— Никогда бы не догадалась, что это город.

— Город как город, — пожал плечами Старший Брат — вот следующий, Великие Руины, тот похуже, инфраструктура послабее будет.

Поезд остановился перед небольшой площадью, изрытой трещинами и колдобинами. На площади их, уже ждали народные массы, серые и угрюмые, они не издавали ни звука, словно онемев.

Расталкивая толпу, к поезду катились, как гигантские пушечные ядра, двое толстяков, с блестящими лысинами и в костюмах Бриони. В руке у каждого толстяка было по хлысту для лошадиной езды, ими они усердно охаживали по спинам почтенного собрания, принуждая расступиться.

Запыханные, в испарине, толстяки добрались до агитвагона и тот, что был побольше, сопя и кряхтя полез на подножку, а второй обоими руками подталкивал его под безразмерный зад. Насилу взобравшись, первый толстяк, стал помогать залезть второму, затаскивая его за шиворот.

Наконец, оба благополучно забрались в вагон, но истратив все силы на погрузку, и не имея сил подняться стояли на четвереньках, вывалив языки.

— Ну — с, и с чем пожаловали? — Старший Брат подошёл к толстякам и наклонившись погладил одного из них по складчатому затылку.

— Я есть мэрин города, — просвистел больший толстяк.

— А я есть ихний заместитель, — промакивая лоб платочком, прибавил второй.

Братья, втроём, поставили на ноги мэра с его заместителем.

— Его величество известили нас о вашем прибытии, — зам принялся тщательно обтирать влажные щёки своего начальника — мы согнали массы и готовы к агитанции.

— Так начнём же! — Старший брат взялся открывать окна в вагоне, а двое других, опрометью кинулись в хозяйственный вагон, и вернулись, таща по полу, большой широкий ящик, заполненный пачками, расфасованной в целлофановые пачки, гречневой круппы.

— Давайте дружно! — призвал всех Старший Брат — Раздаём гречу народу!

Кобольд взял один пакет, влез на кушетку возле окна.

— Получайте свою гречу! — крикнул он и швырнул пакетом в толпу, точно попав в голову какому-то пенсионеру, и сбив его с ног.

— Что ты делаешь?! Так нельзя поступать! — возмутился Младший Брат — Не бросай в людей пакеты с гречей!

— Вот именно! — поддержал Старший Брат — Если мы будем в них бросать по целому пакету, то никакой гречи не напасёмся! Нужно вскрывать пакет и бросать пригоршнями. Вот так! — он запустил ладонь в пакет, зачерпнул пятернёй крупу, и как сеятель, обдал ею народ.

Все взялись за пакеты с гречей и агитация закипела.

— Приходите на наши выборы! — кричали братья.

Народ перед поездом, словно вырвали из забытья, он бесновался и бурлил, как штормовое море, тысячи рук ловили гречневые ядрышки на лету, те кому повезло иметь шляпу, подставляли её изнанкой под гречневый дождь, собирая богатый урожай, но тут же руки соседей ныряли в шляпы счастливцев, выбирая улов.

Весь экипаж агитвагона усердно трудился, только Принцессе гречневая агитация давалась не полностью, она добросовестно набирала щедрую жменю крупы, размахивалась и, отправляла её себе в рот, тоже происходило и со следующей, и следующей. Вычистив пакет, она принялась агитировать из пакета стоявшего рядом Зайца, но, увы, пронести гречу мимо рта, ей так и не удалось, сказывалось врождённое государственное мышление.

А народ, ошалев от оказываемых ему щедрот, стал напирать, и вот массы, уже, плотно обступили вагон, протягивая вверх свои жадные руки, а те кому посчастливилось оказаться в первых рядах, начали лезть в окна.

Но мэр и его заместитель, тут же присекли это безобразие. Они принялись нещадно стегать хлыстами хлынувшую через окна толпу.

— А ну сдать назад! — кричал мэр орудуя хлыстом — Отступись, сукины дети!

И сукины дети отступились.

— Вы тоже данную фармакологию пользуете, — заметил Старший Брат, указав на хлыст в руке мэра.

— Только ею и живы, — мэр ласково погладил хлыст — забастовки, демонстрации, акции протеста, всё ею вылечили!

Мэр и его заместитель раскланялись, перецеловали руки всем братьям и Закатиглазке, просили после выборов о них забыть, и никаих раследований не вести. В дорогу главы муниципалитета преподнесли агитаторам ящик забитый банками с чёрной икрой. На том и распрощались.

Остаток дня путники провели за поеданием икры с шампанским. Одна Закатиглазка, оказалась достаточно умна и не пила шампанского, дабы газы не занимали места, которое можно выделить под икру, и, оттого, смогла единолично съесть пол ящика. Братья, наоборот, в этом деле сильно уступили сестре, съев по икринке он, принялись отчаянно отплёвываться, а что бы отбить противный привкус сделали по глотку шампанского, сразу опьянели и стали распевать срамные частушки, квартет им составил Кобольд, выпивший, с разрешения Деда, три бутылки шампанского, и решивший продемонстрировать вокальные способности.

Спать разошлись аж около полуночи, но из купе близнецов, ещё, долго доносилось их нескладное пение.

Было четыре часа утра, когда Принцесса растолкала спящего Зайца, так же она попыталась растолкать и Кобольда, но это оказалось тщетно, Гном, несвязно выругался, срыгнул, и перевернулся на другой бок.

— В чём дело? — недовольно поинтересовался Заяц.

Но Принцесса прижала указательный палец к губам давая знак молчать.

— Тихо, — прошептала она — сейчас вы станете у купе моих братьев и будете караулить, что бы ни один из них не вышел, а, если, выйдет подадите сигнал.

Я тем временем займусь сейфом.

— Ты хочешь обокрасть своих братцев? — так же шёпотом затараторил Заяц.

— Вас что-то смущает? — не поняла Принцесса.

— Нет, — кратко ответил Заяц — а какой сигнал мне подать, в случае шухера?

— Песенку запойте, это, заодно, и братцев отвлечёт и меня предупредит.

— А какую песенку?

— Да хоть «Боже царя храни», — Закатиглазка бесшумно открыла дверь купе.

— Не, такое поют, только, недобитые буржуи из прошлых, — не согласился с репертуаром Заяц — а я из современных.

— Хорошо, пойте, что сейчас современная элита любит, — Принцесса выглянула в коридор, пытаясь хоть что-то разглядеть в предрассветных сумерках.

— «Хоп, мусарок» — предложил Заяц.

— На ваш вкус, — согласилась Закатиглазка и жестом пригласила косого следовать за собой.

Они на цыпочках прокрались по коридору, Заяц остался дежурить напротив двери в купе близнецов, а Принцесса прошмыгнула в общий вагон.

Закатиглазка наощупь отыскала сейф, и ей показалось, что она почвствовала кожей, как, от ударов колёсных пар, внутри сейфа, в горшочке, мелодично позвякивают золотые монеты, будто зовя её.

Принцесса провела ладонью по дверце сейфа, ища замок, но вместо холодного стального предмета ей попалось что-то мягко — шершавое и, до ужаса, противное. Принцесса взвигнула от неожиданности и отдёрнула руку. В темноте, рядом с ней кто-то стоял, какая-то тень, и то что она вначале приняла за гудок паровоза, было свистящее дыхание стоявщего рядом с ней.

— І шо ти тут робиш? — спросила тень — Чого не спиться?

— Фух! — выдохнула Принцесса — Дед, как же ты меня напугал, пень старый. А ты сам чего не спишь?

— Бо у мене безсоння, — ответил Дед, подозрительным тоном — а ти чого тут вештаєся, га?

Принцесса взяла паузу, что бы что-нибудь придумать, и пауза, явно, затянулась.

— А я знаю чого! — Дед не стал дожидаться ответа — Я одразу здогадався, як тебе побачив, ти так очиськами і зиркала по кутках, шоб шось уперти. Ні для того ти із самого Королівства Багатоземельного приперлася, шоб Діда відвідать. Ти хочеш грошикі поцупить! А ось дзуськи тобі! — Дед обхватил сейф обеими руками, и положил на него голову — Це мої гроші. Не віддам і не проси!

Принцесса схватила старика за шиворот и стала оттягивать от сейфа.

— Совсем спятил, старый дурак! — она принялась лупить правой рукой Деда по почкам, но могучее, хорошо отъеденное тело, стойко держало удар — Ну зачем тебе деньги, в твои-то годы? Вон и в правительстве, уже, хотят пенсии отменить, ни к чему старикам деньги!

— Як це на шо гроші? — изумился Дед — Бо набридли мені ваші мерзенні пикі, все, терпець урвався!

— Так, разве, мой отец тебя силой удерживает? — Закатиглазка подхватила пенсионера за ноги, и рванула на себя, но тот не выпустил сейфа из рук, и завис между Принцессой и сейфом — Уходи, все будут, только, рады!

— А шо я тоді їсти буду? Як тоді жить? — возмутился Дед — Пенсії мені і на один день не вистачить, а із двомастами тисячами золота, я, вже, якось проживу, хоча б на Сейшели поїду, там для мого здоров» я буде корисно.

— В доме престарелых, для твоего здоровья будет полезно, — Закатиглазка, исчерпав силы, вынуждена была отпустить Деда, а тот, опять, целиком прижался к сейфу.

Лучи восходящего солнца начали прорезать темноту вагона, и Принцесса с Дедом смогли посмотреть друг другу в глаза, излучавшие непоколебимую волю к захвату золота.

— Хорошо, — после краткого молчания, первая заговорилаЗакатиглазка — предлагаю разделить золото пополам.

— Добре, — согласился Дед и выпустил сейф из объятий — хай буде навпіл.

— Давай смотреть как его открыть, — Принцесса присела перед сейфом.

— Ніяк, я, вже, намагався, — Дед достали из кармана глиняную трубку и стал набивать её табаком — дуже добрий замок, не наш, китайський.

— Что же будем делать? — Принцесса засунула в замочную скважину зубец вилки и пыталась его провернуть.

— Сьогодні будем у місті, треба йти інструмент купувать, — Дед глубоко затянулся, раскуривая трубку, его щёки покраснели, а из ноздрей пошёл густой сизый дым.

Внезапно гнусавый, фальшивый голос резанул по слуху Деда и Принцессы, и они различили слова песни:

Чё ты гонишь мусор шнягу не по делу?
Чё ты паришь мне про нары и конвой?
В пылу борьбы Принцесса совсем забыла про стоящего на страже Зайца, и заслышав песню, на миг растерялась. Дед посмотрел на неё вопросительным взглядом.

— Братцы идут! — хлопнула себя по лбу Принцесса — Разбегаемся!

Но было поздно, открылась дверь и в вагон вошёл Старший Брат, где столкнулся нос к носу с Дедом и Закатиглазкой, окалачивавшимися возле сейфа.

— По-моему там твоему другу не хорошо, — сразу же обратился к Принцессе Старший Брат, и переведя взгляд на Деда, добавил — А чего это вы не спите в такую рань?

Дед и Принцесса переглянулись, как бы ища ответа друг у друга.

— Я того, — Дед так затянулся, что пунцовый свет из трубки осветил всё его лицо — онуцю писять водив.

— А что же она сама не может сходить? — удивился Старший Брат.

— Ми у цих вагонах давно не були, — на ходу придумывал Дед — хто зна шо тут коїться, може тут маньяк якийсь сексуальний завівся, це ж таке діло, наживне.

Старший Брат внимательно смотрел на сестру и Деда, медленно переводя взгляд с одного на другого и, наконец, сказал:

— Дедушка, ты как всегда прав, лишняя осторожность в сортире никому не помещает.

— Саме так, — выдохнул Дед.

— Дедушка, — Старший Брат робко пожал плечами — раз такое дело, отведи и меня пописять.

— Чи ти зовсім сказився!? — от возмущения Дед чуть не выронил трубку.

— Так а, вдруг, там маньяк? Да, да ещё, и очень сексуальный.

Дед посмотрел на Принцессу, взгляд его просил о помощи.

— А вот я, — сказала Закатиглазка — всегда своего супруга монархического в туалет сопровождаю, а, вдруг, украдут!

Дед бессильно опустил глаза, взял Старшего Брата за руку и повёл в нужник.

В вагоне появился Заяц.

— Ну как, успела? — со входа спросил он, но увидев нетронутый сейф, тяжело вздохнул, и повесил уши.

— Дед помешал, — Закатиглазка в сердцах хлопнула кулаком по сейфу — эта старая скотина, оказывается, желает деньги моего мужа заграбастать. Хотя и без него всё — равно бы ничего не вышло, замок надёжный, амбарный, но Дед сказал, что может его вскрыть, только, инструмент в городе купить нужно, мы с ним договорились золото пополам разделить.

— А, разве, твой супруг согласиться на половину? — Заяц залез на барную стойку и нацедил себе кружку светлого пива.

— Шутите? — Принцесса невесело усмехнулась — Он стал самым богатым королём не потому, что делился.

— А как же ты будешь решать вопрос с Дедом? — Заяц мощно отрыгнул скопившиеся газі.

— Старым методом, — Закатиглазка показала Зайцу свою походную вилку — вот этим, как только пенсионер вскроет сейф, я проткну его ненасытную глотку.

— Не, — Заяц присёрбнул пивка — он шею в три обхвата нажрал, такую не проколешь, лучше в глаз.

— По ходу действия видно будет, — Принцесса услышала как открылись двери и поспешно спрятала вилку в карман.

В вагон вошли Дед и Старший Брат, не останавливаясь, они прошли в спальный вагон, откуда Дед вернулся, уже, держа за руки двух братьев, Среднего и Младшего. Так же не останавливаясь они прошли мимо Принцессы и Зайца, только Дед метнул на Закатиглазку злобный взгляд, да братья пожелали доброго утра, и отправились, под надзором, «милого Дедушки» справлять утренюю нужду.

— Куда это они все вместе, — удивился Заяц.

— Братцы, теперь, в сортир под присмотром ходят, — Принцесса скривила брезгливую мину — боятся, что их там замочат.

— Не зря боятся, — Заяц допил пиво и отпихнул пустую обслюнявленную кружку — Я, когда председательствовал, бывал в командировке за рубежом, так в одном государстве был такой царь, который исключительно по сортирам мочил, хобби у него такое было. Так население в страхе перед ним, в сортирах, ни унитазов, ни дверей не ставило, что бы в случае царёва нападения, убегать сподручней было. То-то.

А меж тем поезд всё мчался вперёд, стремясь изо всех сил к ждущим его в необозримом далеке составам, доверху гружённым бесценной гречей.

Издавая пронзительный свист, паровоз выбрасывал из себя клубы пара, снопы искр вылетали из под колёсных пар. Раннее солнце нестерпимо опаляло окрестности, приобрёвшие более живописный, сельский вид.

Пошли бескрайние сельскохозяйственные поля и луга поросшие густыми травами, встречались и просторные водоёмы, с серебрившейся от солнечных бликов водой, и изо всех этих красот, словно грибы после хорошего дождя, произротали предупредительные знаки, с надписями сделанными большими красными буквами: «Частная собственность», «Выкупленно. Вход воспрещён!», «Несанкционированный отлов рыбы и купание строжайше запрещено!», «Не приближаться, убью!», и, просто — «Моё!».

— Запрещено, запрещено, запрещено. — только и успевала вслух читать Закатиглазка — такое впечатление, что если бы можно было запретить дышать, то и это бы запретили.

— А кто сказал, что нельзя? — удивился сидевший рядом с сестрой на спинке дивана Старший Брат — Сейчас, знаешь ли, стали давать больше власти на места, мол им же лучше видно как свой край обустраивать. И в одном городе N, ввиду того что всё было распродано задолго до выхода указа о местном самоуправлении, выдумали изумительный коммерческий ход, на городском совете приняли резолюцию о приватизации воздушных масс города и района.

— И это называется коммерческий ход? — Закатиглазка чуть не поперхнулась икрой, которую она вышкребала из полупустой консервной банки — Больше похоже на махинацию.

— Вот, совсем, ты сестрица, в бизнесе не разбираешься, — Старший Брат похлопал Принцессу по спине — ты так в махинации зачислишь и продажу мароженого, крупы, муки и макарон расфасованных в пачки по девятьсот, восемьсот и семьсот пятьдесят грамм, но по цене килограмма, или ряженку и кефир, разлитые в четырёхсот граммовые пакеты, но по цене поллитра. Что это по-твоему?

— Обман, — не задумываясь брякнула Принцесса.

— Ничего подобного, — Старший Брат тряхнул золотыми локонами — теперь это называется гениальным коммерческим ходом. А управленцы города N воплотили, ещё, более гениальный замысел и выставили воздушное пространство на торги, был объявлен тендер, всё честь по чести, заявились фирмы, которые предложили наиболее выгодную цену, правда, злые языки утверждали, что фирмы эти принадлежали родным и близким руководителей города, и были основаны специально, под скупку воздуха, но сделка состоялась, в бюджет города поступили деньги, которые в последствии были удачно распиленны, всё теми же руководителями, а возхдух, благополучно, перешёл в частные руки, которые будут его холить и лелеять.

— Так и что же? — не поняла Принцесса — Они запретили людям дышать?

— Нет, конечно! — возмутился Старший Брат — В высоко цивилизованной стране живём, всё — таки, и не может тут быть подобного варварства, что бы людям дышать запретить, просто так. Нет, сделали всё по закону, хочешь дышать — плати, вступили, так сказать, в товаро — рыночные отношения.

— Ха! — вырвалось у Закатиглазки — А если платить не чем?

— Ну, дорогая сестрица, если у тебя денег не окажется, тебе же в булочной хлебушка не отпустят, вот и с воздухом то же. Так образовался в городе N воздушный рынок, каждый гражданин стал волен выбирать от какой компании получать воздух, не то что раньше, все одним дышали. Не обошлось, правда, и без неприятностей, нужно знать наше население, хоть и хорошие люди, но все сплошь воры и жулики. Стали иметь место случаи несанкционированного забора воздушных масс и злостной неуплаты. Тогда на заседании городского совета было постановлено таким нарушителям ставить пломбы.

— На что ставить? — Принцесса взглянула на брата, и подумала, о том какой же он дурак.

— Ясно на что, на точки соединения дыхательного аппарата с воздушными массами.

— Рот и нос, — догадалась Закатиглазка — и как же их опломбировать?

— Очень просто, — обяснил Старший Брат — расплавили свинец и залили неплатильщикам в соединительные точки. И как, только, на городской площади, опломбировали первых трёх, остальные сами, на добровольной основе, взялись погашать задолженность. Вот такой бизнес — проект. Можешь и супругу своему посоветовать, пусть перенимает передовые технологии.

— Не переймёт, — покачала головой Принцесса — он, всё — таки, тиран и деспот, а не безумец.

Тем временем пейзаж за окнами сменился, из сельских красот поезд, словно ворвался, на гигантский стол для игры в рулетку. По обе стороны железнодорожной линии раскинулись зелёные просторы, усеяные, как фишками в козино, насколько мог видеть глаз, свежими пенёчками.

— Надо же, какие трудолюбивые люди есть в нашем государстве! — поразился увиденному Старший Брат — А, ведь, ещё, в начале этого лета, мы с братцами в этот лесок по грибки ходили.

— Да, мы тогда полное лукошко мухоморов собрали, — подтвердил Средний Брат, ради зрелища бросивший бильярдную партию.

— Точно-точно, — прозвенел тоненьким голоском Младший Брат — а из этих грибков мы супчик для Дедушки сварили.

Пенёчная панорама тянулась около часа, а по её окончании поезд приветствовала надпись «Добро пожаловать в Великие Руины!», но сначала руины показались не такими, уж, и великими, на зелёных холмиках высились трёхэтажные особнячки, обнесённые каменными заборами, между ними извивалась лентой автомобильная дорога, довольно хорошего качества.

— Нестандартный городок, — оценила вид Принцесса.

— Подожди, — успокоил её Старший Брат — это выселки, для достойных жителей города, дальше нормальная архитектура пойдёт.

И архитектура пошла.

Безоблачное голубое небо стало серым, с хмурыми тучами, изготовившимися обдать ливнем прохожих. Окружающий пейзаж лишился красок, и предстал в чёрно — белом цвете.

Кособокие дома, с трещинами от фундамента до чердака, тёмные лужи в глубоких ямах, буйный ветер гоняет целлофановые пакеты, вырванные из мусорных куч, являющихся украшением каждого двора.

Весело несёт свои воды, ручей из нечистот, бьющий из — под лопнувшего асфальта.

И вот вокзал. На этот раз пирон огорожен заградительными щитами, возле которых дежурят люди в космических скафандрах и с дубинами на перевес, дальше, за щитами стоит толпа, лица людей бесцветны и унылы.

Два колобка-толстяка в костюмах от Бриони, с пыхтеньем — кряхтеньем влезли в агит вагон.

— Я есть мэрин города, — стоя на четвереньках, пропыхтел больший толстяк.

— А я есть ихний заместитель, — меньший толстяк помог своему шефу встать на ноги.

Закатиглазка схватила Старшего Брата за руку, и прошептала ему на ухо:

— Это же те самые, что были вчера. Это какой-то обман.

— Что ты сестрица, — ответил ей Старший Брат — это совсем другие люди.

Закатиглазка ещё раз посмотрела на мэра и его зама.

— Да те же рожи, — уверенно заявила она.

— Сестрица, ты стала настоящей иностранкой, — рассмеялся Старший Брат — они, иностранцы, тоже не могут наших чиновников одного от другого отличить. Это и не мудрено, они, действительно, все похожи: наглые, вороватые, алчные и трусливые. Что бы начать их различать, лет пять тренероваться нужно, не меньше.

— Да не то, — Принцесса нервно топнула ногой — Я имела ввиду лица.

— А что с лицами? — не понял Старший Брат — А - а — а! Это ты про то что у них лица от попки не отличить? Так это потому, что они такие же кругленькие и розовые.

— Ладно, — Закатиглазка поняла, что спор бесполезен — тебе видней.

— А я всегда хотел дома такого поросёночка завести, — почти пропел высоким голоском Младший Брат — но папа не разрешает, говорит, что такой питомец в тапочки писять будет и углы метить, — он ласково ущипнул мэрина за упитанную щёку — какой халёсенький!

Мэрин застеснялся, и закрыл глаза пухлыми ладошками.

— Не знаю как насчёт писять, — подошёл к ним Старший Брат — но, что украл бы он тапки, это точно.

От комплиментов щёчки мэрина зарделись пуще обычного.

— Ты лучше расскажи, — обратился к нему Средний Брат — как вы успели весь лес вырубить?

— Мы очень денежек хотели, — пришёл на помощь, в край смущённому мэру, его заместитель — а тут нам предложили лесок продать, мы и рады, нам-то он ни к чему, а денежки, как раз, к чему.

— А как же зверьё теперь обходится? — спросила Принцесса.

— Чудесно обходится, — пропищал стеснительный голова города — зверьё, оно, зачем существует? Что бы мы его убивали. А эти гадкие деревья нам постоянно мешали.

— Конечно, — хмыкнула Закатиглазка — теперь, на вырубке, вам стало легче за зверьём гоняться.

— Гоняться? — удивлённо переспросил мэр — Зачем же нам за ними гоняться? Нам зверей егеря в загончик позагоняли, а уж тогда, мы по ним дробью, в упор. Даже, пушечку купили для этого дела, зарядили картечью, и два дня из неё бабахали. Славно время провели!

— Но зачем? — ужаснулась Принцесса.

— А вы, что никогда зверьков не убивали? — плотоядно облизнулся мэр.

— Не было необходимости, — покачала головой Принцесса.

— Эх, не знаете вы какая это радость, — с сочувствием произнёс мэр — мы бы вас на охоту свозили, но к сожалению зверьё кончилось.

— А у нас свой есть! — выкрикнул Кобольд, запрыгнул на диван, где сидел Заяц и ухватил косого за уши — Гляньте какой старенький, уже не убежит.

У мэра аж задрожали пальцы.

— Разрешите, я этого зайчишку пристрелю, — залибезил мэр — у меня и дробовичок с собой, в джипе лежит. Хотя чего тянуть? Я его и ручками задушить могу. Можно?

— Нет! — отсекла Принцесса.

— Я соточку уплачу, — предложил градоначальник — и не наших деревянных, а евро.

— Покажи деньги, — коротко сказала принцесса.

У Зайца внутри всё похолодело, он уже видел как толстые пальчики мэра сомкнулись на его худой шее. Но ситуацию разрядил Старший Брат.

— Хватит болтать! — прервал он торги — Давайте агитировать, нам простаивать некогда!

Средний брат открыл окно и выглянул, прикидывая расстояние до толпы.

— Слишком далеко, — сказал он — не добросим.

— Не важно, — махнул рукой Старший Брат — главное что бы они увидели, что у нас есть греча, а значит на выборы надо идти, что бы её получить.

И пошла агитация, электорат завидев гречневый дождь, изливавшийся из агитвагона, с воем подался вперёд, переворачивая заградительные щиты, и тут-то пригодились космонафты с дубинками. Они героически лупили своими орудиями по головам, жадных до гречи пролетариев, немало отчаянных добытчиков полягло в этой свалке, но общественный порядок был быстро восстановлен.

Перед агитвагоном появилось трое дворников в намордниках, они смели всю рассыпанную крупу в целлофановый мешочек, который у них забрал, лично, заместитель мэра.

— Дело сделано, — Старший Брат помахал на прощанье главам города — можно отправляться.

— Ге, ні! — Дед выбрался Из-за стойки, он, уже, прилично накатил, и слегка покачивался — Нам з онукою конче треба до міста.

— Что вам там так понадобилось? — поинтересовался Старший Брат.

— Не твоё собачье! — пресекла расспросы Закатиглазка.

— Но у нас жёсткий график, — попытался отговорить Старший Брат — всё по времени расписано.

— Ударю! — грозно предупредила Принцесса и сунула братцу под нос сжатый, до синевы в пальцах, кулак.

— Хорошо, убедили, — развёл руками Старший Брат — идите, коли притопило, но прошу вас поторопитесь.

Дед и Принцесса соскочили на загаженный пирон, и быстрым шагом, почти трусцой, припустили в город.

— Вмієшь ти родичів переконувать, — похвалил Принцессу Дед — а то ж цей бовдур не хотів нас відпускать.

— Ещё бы попробовал он не отпустить, — злобно ответила Принцесса — я бы ему всю морду разворотила, за моего супруга никому пощады не дам!

Дед и Закатиглазка перебежали дорогу под неработающим светофором и остановились озираясь по сторонам.

— Интересно где тут хозтовары? — Принцесса разглядывала обветшалые фасады домов.

Какая-то старушка с пустой авоськой проходила мимо.

— Гей ти, стара відьмо! — Дед схватил её за шкирку — Де тут у вас господарська крамниця? І не бреши мені, а то в» бю!

Старушка дрожащей рукой показала вперёд и прошамкала:

— Идите до конца улицы и налево, всё там.

— Ух, зміюко! — Дед встряхнул старушку, развернул её на сто восемьдесят градусов и поддав пенделем под зад, приказал — Йди звідси, стара хвойдо!

Спровадив пенсионерку, Дед с Принцессой поспешили в указанном напрвлении.

Свернув за угол они оказались на торговой улице, где весь первый этаж дома был занят под коммерческие отделения. Дед ринулся в первую же дверь.

— Ты бы, хоть, вывеску, сначала, прочитал, — остановила его Закатиглазка.

Дед сделал шаг назад, поднял голову и прочитал: Ломбард «Честность».

— От халепа! — Дед спустился с крыльца и пошёл дальше попутно читая вывески: Ломбард «Надёжность», Ломбард «Бескорыстие», Ломбард «Справедливость».

— Та шо ж ти будеш робить! — разнервничался Дед, но на этом ломбарды кончились.

Начались казино. Первые этажи, ещё целых, двух домов были отведены под казино.

— Фух! — выдохнул Дед — Таки надурила нас стара курва!

— Не спеши, Дед, — Принцесса указала на соседний домишко — вот то что нам надо!

Действительно, на противоположной стороне, над стальной дверью вывеска гласила — «хозтовары, строительный инвентарь».

— Добре, — сказал Дед изучив вывеску — чекай мене тут, я зара.

Принцесса осталась под дверью магазина, спустя минут пятнадцать, она начала нервничать, опасаясь как бы пенсионер не убежал из магазина каким-либо иным путём, что бы в одиночку завладеть богатствами золота.

Она прижалась лбом к стеклянной двери магазина, пытаясь рассмотреть, что происходит внутри, но дверь была настолько сильно измазана отпечатками рук посетителей, что разглядеть что-либо оказалось невозможно.

Внезапно дверь открылась, звоко тукнув по лбу любопытную Принцессу, из магазинв вышел Дед.

— Чого ти тут вештаєся, дурна бабо? — спросил он у Закатиглазки.

— Ты инструмент купил? — вопросом на вопрос ответила Принцесса.

— Ось! — Дед показал новенькую ножовку по металлу.

— Это и есть твой инструмент? — разочаровано произнесла Принцесса.

— А шо? Добрий інструмент, чи ти думала замки взламують, як Джеймс Бонд у кіно. Дурепа! Спиляэмо його та й все.

— Ладно, давай лучше поспешим назад, пока эти придурки без нас не уехали.

— І то правда, — согласился Дед — вони можуть і таке утнуть.

И они припустили по грязным улочкам города. Закатиглазка крутила головой что-то разыскивая, и вдруг остановилась.

— Дедушка, миленький, — она нежно взяла старика под руку — здесь можно срезать — она показала на тёмный проход между домами, такой узкий, что пройти там мог, только, один человек.

— Так, онуця, — в такт Принцессе пролебезил Дед — дуже гарно, шо ти згайшла нам таку дорогу, так і підемо. Йди уперед.

— Ну, что вы, Дедушка, — Принцесса зашла Деду за спину — я всегда старшим уступаю, а уж, тем более, ветерану. Вы вперёд.

И она мягко, но настойчиво затолкала пенсионера в переулок.

Дед, поняв, что сопротивление бесполезно, заковылял бодрее.

Принцесса аккуратно вынула из кармана вилку, и спрятала за спину. А Дед, как назло, прибавил ходу, стуча клюкой по асфальту как по барабану. И Принцесса, чуть ли, ни бегом, нагнала старика в середине переулка, она осмотрела стены домов, окон в них не было, и, уже, наметелась всадить Деду вилку меж лопаток, как он резко обернулся к ней.

В лицо Закатиглазке смотрело чёрное дуло пистолета.

— Ось і до стрибалась ти, дурна бабо, — засмеялся себе в бороду Дед — зара я тебе пристрелю, і усі грошикі будуть мої!

— Где ты это взял? — Принцесса кивнула на пистолет.

— Як де? Чи я тобі не росказував, шо на війні побував?

— Какой, ещё, войне? — Принцесса сильнее сжала спрятанную за спиной вилку — Этой штуковине лет пятьсот.

Дед посмотрел на своё оружие, это действительно был фитильный пистолет, с длинной деревянной ручкой.

— Ну так і шо? — буркнул Дед — Я ж не казав на якій саме війні був.

— Это ты у отца со стены украл? — предположила Принцесса.

— Я ше тоді, як тіки ти приперлася хотів тебе пристрелить! — признался Дед — Та пороху не було, прийшлося з сірників сірку зчищать, тож до ранку не встиг, але зара я тебе нарешті шльопну! — Дед чиркнул спичкой о стену, палочка вспыхнула и он осторожно поднёс её к фитилю. Фитиль с неохотой начал тлеть маленькой красной точкой — Зара, зара, — приговаривал Дед — почекай трохи, — фитиль начал было угасать, но Дел три раза легонько подул на него и искра возродилась — зара, зачекай, ти головне не ворушися.

Принцесса в нетерпении переминалась сноги на ногу. Дед, опять, принялся дуть на фитиль, в этот раз изо всех сил, и, наконец, искра добралась до пороховой полки, сера на полке вспыхнула, испустив клубы тёмного едкого дыма, а через секунду из ствола пистолета вырвался сноп искр, вперемешку с дымом, в переулке бахнуло.

— Ай! — вскрикнула Принцесса, это маленькая гайка вылетевшая из дула пистолета стукнула её по лбу.

— Ну шо? — спросил Дед разгоняя рукой клубы дыма — Вбив?

— Не, — Закатиглазка подняла с земли гайку — ты что это, гайками стреляешь?

— Так а де я тобі на цю гармату кулі знайду?! — возмутился пенсионер-тож довелося у крамнці гайки підібрать за розміром.

— Вот что ты там столько делал, — поняла Принцесса.

А Дед принялся осматривать пистолет.

— Чого ж не вдалося? — сам у себя вопрошал он — Мабуть порох посирів, клята мряко. — он повытаскивал из карманов маленькие мешочки, с гайками, пыжами и порохом, разложил их тут же на земле и сказал принцессе — Зара я перезаряджу, зачекай п» ятнадцять хвилин, не йди, я тебе обов» язково пристрелю.

— Хорошо, Дедушка, я жду, — согласилась Принцесса, а сама стала незаметно, бочком подбираться к старику.

И вдруг раздался гром взрыва. Принцесса было подумала, что это у Деда взорвался порох, но он даже не прикасался к нему. Какое-то мгновенье Дед и внучка ошалело глядели друг на друга, а взрыв повторился, на этот раз многократно усиленный, он вынес начисто стёкла в окнах домов, а Дед с Принцессой схватились за уши, наполнившиеся режушим голову звоном. Зямля сотряслась, и опрокинула обоих родственников.

Дед с Принцессов, всё ещё, оглохшие, выскочили из переулка, вокруг них в панике метались фигурки людей, они что-то кричали, сами не слыша что именно.

В воздухе висела серая пелена пыли, Из-за которой люди наталкивались друг на друга, падали, и их тут же затаптывали бегущие.

Принцесса получила несколько тычков плечами от перепуганных горожан.

Деда сбили с ног, и несколько человек протоптались по нему, но не зря Дед отъедался на королевских харчах, его могучему организму это не нанесло никакого вреда, и, мгновено вскочив на ноги, он успел перетянуть клюкой по лбу, до потери сознания, какого-то гражданина, хотя конкретно этот гражданин к истоптанию Деда никакого отношения не имел.

Меж тем Принцесса отметила нехорошую тенденцию — всё спасалось и бежало со стороны вокзала, её сердце дрогнуло от жуткого предчуствия, что свершилось непоправимое.

Закатиглазка, как спринтер — прфессионал, рванула с места в голоп. Все кто мог, уже, убежали и никто не мешал эстафете, кроме ям в асфальтированной пол года назад дороге, да, ещё, Деда.

Старик уловил резкий старт внучки и вцепился ей в косу, но не расчитал своих возможностей в беге, упал животом вниз, и зашелестел пузом по асфальту. Принцесса же, даже не заметила якоря повисшего на косе, настолько сильно взволновала её судьба горшочка с золотом.

За каких — нибуть три минуты Закатиглазка достигла вокзала, вернее того места, где вокзал должен был быть. И, хотя, здесь пыль стояла, уже практически непроницаемой стеной, Принцесса смогла найти жалкие остатки, всё что осталось от здания вокзала.

Дед отпустил косу, и поднявшись на колени протёр очки, закрывшиеся густым слоем пыли, и посмотрел на своё многострадальное пузцо, рубаха на нём истёрлась совершенно, а кожа, натянутая как на барабане, была пунцово — красной.

— Ех, мазолю мій, — Дед ласково погладил себя по пузу — вже не перше ти рятуєш мене. Тож не дарма я тебе годую.

Закатиглазка бросилась к пирону, пыль, уже, перщила в горле и мешала дышать. Прикрыв нос краем ворота, она ступала меж обломков бетонных плит, временами выдерая, постоянно цеплявшийся за края подол платья. Она никак не могла найти, где пролегает железная дорога. Наконец ей попалась одиноко лежащая шпала, потом, через несколько шагов, ещё одна, поверх неё лежал кусок рельсы, Принцесса поняла, что железной дороги, тоже не осталось.

— Братцы, братцы! — давясь кашлем позвала она — Где вы, родимые?

И, где-то среди развалин ей ответил тоненький, срывающийся голо:

— Сестрица, мы здесь! Мы здесь!

Принцесса поспешила, как только это было возможно, на звук зовущего голоса.

Она отыскала близнецов сидящих, возле обломка, бывшего крышей агитвагона, покрытые пылью и сажей, они обнялись и горько плакали.

— Что произошло!? — прокашляла в воротник Закатиглазка.

— Ой — йой — йой! — ответили ей все трое.

— Та кажіть вже, іродови діти! — это подоспел Дед.

Но братья продолжали рыдать, кашлять, отплёвываться и тараторить несуразицу.

Когда речь заходила о прибыли супруга, Закатиглазка долго не церемонилась, так и сейчас она схватила за шиворот Старшего Брата, вырвала его из обьятий близнецов и строго глядя ему в глаза, снова спросила:

— Что произошло?!

Старший Брат протёр заплаканные глаза и дрожащими губами прошептал, только, одно слово:

— Дракон.

— Как дракон?! — не поняла Принцесса.

— Вот так, — развёл руками Старший Брат — налетел на нас дракон, мы и ахнуть не успели.

— Где горшочек с золотом?! — в ярости прокричала Принцесса — Где он!?

— Дракон унёс, — всхлипнул Старший Брат — что мы теперь батюшке скажем?

От услышаного у Принцессы случился ступор, она не верила в происходящее.

— От же йолопи! — Дед впал в неистовство и принялся клюкой лупить близнецов — Я ж вас, тіки, на хвилину самих залишив, так ви все одно встигли все просрати!

Принцесса постепенно приходила в себя, да горшочек потерян, но это не повод слаживать руки, нужно что-то делать, Король Многоземельный ждёт и верит. Только сейчас она заметила, что рядом с близнецами сидит, повесив уши, совершенно сливающийся с пылью Заяц, в его взгляде читалось беспредельное отчаяние, чуть поотдаль от него, на камне сидел, как и все покрытый пылью Кобольд, выражение его лица, так же, оптимизма не внушало.

— Ну что же, — вздохнула Закатиглазка — раз так значит так.

— И как ты вернёшся домой без золота? — прохрипел Кобольд, уронив тяжёлую голову на руки — А мне, теперь, хрен, а не министерство.

— Без золота я домой не вернусь, — твёрдо заявила Принцесса — меня супруг не пустит. Так, что дорога мне одна — к дракону! Сражу ненасытную рептилию и горшочек мой будет!

— Этот дракон не рептилия, — заметил Кобольд — он, пресмыкающееся.

— Мне не принципиально, — Принцесса упёрла руки в боки — эта падла не знает с кем связался.

— От же дурна бабо! — громко рассмеялся Дед — Та де тобі змія подолать? Це тобі не бульбашки з носа пускать.

— Посмотрим, — Закатиглазка сурово нахмурила брови — кто из вас бывал в логове дракона?

— Ну ти і дурепа! — от смеха у Деда потекли слёзы — Хто до змія в пазурі попав, той назад не повертається.

— Что совсем никто? — растерялась Принцесса — А может, хоть адрес драконий кому исзвестен?

— Ага, у довіднику прописаний, — сострил Дед.

— Я был, — сказал чей-то хриплый голос.

— Кто я? — переспросила Принцесса, ища глазами сказавшего.

— Я, — это говорил Кобольд, но голос его стал заунывным и практически не узнаваемым — я его на шахту навёл.

— Ты же говорил, что металлистов навёл? — тихо сказала Принцесса.

— Это практически одно и то же, — Кобольд вытер сажу с лица-только гораздо хуже.

— Что ж! — обрадованно заявила Принцесса — Дело идёт на лад. Мы знаем, где гнездится эта тварюка, осталось его убить и забрать золото.

— Ты не видела дракона, — удручённо покачал головой Кобольд — ты, даже, не представляешь себе, что это такое. Никому его не одолеть. И пытаться бессмысленно.

— Отставить панику! — вскомандовала Закатиглазка — От успеха этой кампании зависит и ваш карьерный рост, так что взбодритесь!

Кобольд поднял на Принцессу свои поросячьи глазки, помолчал секунду и веско промолвил:

— Меньше чем за министерскую должность — не поведу!

От этих слов Заяц аж подскочил:

— Нечестно! — он плевался слюной вперемешку с известковой пылью — Мы так не договаривались! Я требую справедливости! СПРАВЕДЛИВОСТИ!

— Зайчик — Побегайчик, — ласково обратилась к нему Принцесса — когда мы с вами встретились в первый раз, я вам сказала что именно, по-справедливости, с вами нужно сделать. Вы этого хотите?

— Нет, — тихонько ответил Заяц и притих.

— Вот и договорились, — Закатиглазка потрепала Зайца по холке — будете замом, место жирное, доходное, — после этого она обратилась к Кобольду — а вы, как приведёте в логово дракона, станете министром.

— Ха! — Кобольд выпятил грудь — Ну что, косой, съел!? Но ты не расстраивайся, я буду добрым начальником, сработаемся. Будешь мне кофий подавать на совещании и руки целовать. Узнаешь, ещё, как сладка начальственная затрещина!

Бедный Заяц, совсем поник, больше всего он боялся попасть под начало такого руководителя, каким был сам, а вышло, и того лучше.

— Так — с, Зайчатина, — продолжил Гном — запоминай, по утрам будить меня нежным покачиванием, при пожаре выносить первым. А сейчас беги, разыщи руководителей города, нам понадобиться их помощь.

Заяц отдал честь и задал стрекача, весело потрясая хвостиком — пупочкой.

— Надо будет его депримировать, — проворчал, глядя вслед Зайцу, Кобольд.

— Сестрица, а когда ты заберёшь горшочек у дракона, можно мы его папиньке вернём? — с робкой надеждой спросил Младший Брат.

— Конечно, — улыбнулась ему Принцесса — и папиньке, и маминьке, и всем кому пожелаешь, мешки шейте поглубже.

— Ура! — радостно запищали братья.

— Ждите тут и никуда не уходите, — добавила Принцесса — я скоро.

— Ура! Ура! Ура! — троекратно прокричали братья.

И, только, Дед, не разделявщий общего подъёма, хмуро поглядел в небо, сплюнул, и поковылял по своим стариковским делам.

Глава 8

Солнце зависло в зените и казалось вдвое больше обычного, от жары над землёй стояла испарина, а на фоне побелевшего неба, двигались две фигурки, одна — человеческая, а другая, была непонятного происхождения, и едва достигала первой до пояса.

Первая фигура была Закатиглазка, вторая — Заяц и Кобольд, состовлявщие единый силуэт. Как им это удавалось? А очень просто, Заяц шёл на четвереньках, а у него на спине, гордо восседал Кобольд, а, ещё, в руках у Гнома, был мешок с провиантом, коий был им выдан мэром города Великие Руины, Закатиглазка, тоже, получила такой же набор, но употребила его сразу же и, теперь, шла налегке. Зная об отменном аппетите Принцессы, Кобольд привязал свой мешок верёвкой за запястье, да и слишком близко к Заатиглазке не подъезжал.

Второй день, как они вошли во владения дракона, мёртвые земли, ни деревца, ни кустика, ни, даже, травинки. За всё время пути им не попалась ни одной птицы, о животных, уж, и говорить нечего, если не считать встреченный этим утром скелет какого-то парнокопытного.

Местность была, более чем пересечённая, словно сама земля, страдая и мучаясь, вертелась, пытаясь стряхнуть с себя впившегося пресмыкающегося гада. Невозможно было сделать и трёх шагов, не попав в трещину или ямку, кои имелись в огромнейшем множестве, от совсем маленьких, до гигантских оврагов и расселин. Всю картину дополнял вездесущий запах серы.

— Ой тяжко мне, — пожаловался Кобольд и намочил водой из фляги носовой платок, которым покрывал голову — Что же ты тощий такой? — обратился он к Зайцу — Ты ж меня, эдак, пополам перережешь. Как я буду на тебе в министерство ездить?

— А вы бы меня подкормили, — вывалив язык прохрипел Заяц — я бы поправился, и вам бы легче было.

— Каков хитрец! — Кобольд похлопал Зайца по крупу — Знает мою доброту, знает что не откажу, — он порылся в мешке, выташил краснобокое пахучее яблоко, обтёр о жилет — Вот тебе лакомство, — Гном быстро обгрыз яблоко и сунул огрызок Зайцу в рот, а тот проглотил угощение не жуя.

— Что нужно сказать? — спросил Кобольд.

— Спасибо, начальнику, за счастливую старость! — пропыхтел Заяц.

— Эх, Косой, — вздохнул Гном — злоупотребляешь ты моей добротой.

— Это ж Зайчик получается, сейчас, у вас, верблюд — корабль пустыни, — подметила Принцесса — а верблюды могут и колючками питаться.

— И то верно! — хлопнол себя по лбу гном — Чего же это я на тебя провиант трачу, когда вокруг колючек вволю.

Действительно, иссохщиеся, покрытые длинными колючками, кустарники, то и дело встречались путникам, особо густо разростаясь среди руин зданий. К одному, такому кусту Кобольд и направил Зайца и, когда, тот уткнулся в куст самой мордой, приказал:

— Жри колючки!

— Не извольте беспокоиться, — поморщился Заяц, осматривая предлагаемое угощение — я, пока, от вашего огрызка сыт.

— Не перечь! — прикрикнул Кобольд — Я тебе больше человеческую еду вскармливать не намерен, но не хочу, что бы ты у меня пал посреди путыни, на чём же я тогда ехать буду? Так что, давай, жри — насыщайся.

Заяц попытался укусить стебель, но больно уколов губы, фыркнул и одёрнул морду.

— Я — крепкий, — начал уверять он — я пустыню и натощак перейду.

— Ты что, супротив линии начальственной переть вздумал? — выразил предположение Кобольд.

— Никогда! — отверг порочное предположение Заяц и, распахнув пасть, впился в сухой стебель.

Длинные, острые шипы растения больно кололи слюнявые губы Зайца, вонзались в ему щёки, слёзы выступили на глазах у Зайца, но он продолжал есть колючку, раздиравшую до крови язык и нёбо. Жевать было невозможно, и Заяц, судорожным движением горла проглотил стебель целиком.

— Надеюсь переварится, — подумал он — а то, ведь, на выходе проблемно будет.

— Хватит! Фу! — одёрнул Заца гном — Ишь пристрастился как! А по-началу не хотел, глупый. Но переедать не стоит, ты и так еле тащишься, а с полным брюхом, вообще, до черепашьего ходу замедлишься. Но ты не печалься. Я, когда стану министром, каждый день тебя колючками кормить буду.

Заяц поблагодарил гнома за заботу, поцеловал милостиво подставленную руку начальника и они поехали дальше.

Перед путниками, как из раззвёрзнутой пасти, из земли торчал фундамент — остов некогда величественного строянеия, уничтоженого драконом.

Обходить фундамент заняло бы больше часа, и Принцесса решила его перелазить, она ухватившись руками за край, легко перескочила преграду.

— Э не, — сказал Кобольд — я так сигать не буду, иначе на что у меня подчинённый в наличии? Ну — ка, косой, давай с разбегу!

Гном вцепился Зайцу в уши, и пришпорил его пятками под худые бока. Заяц вздыбился, рванул, сделал три больших прыжка, и возле самого фундамета, рухнул на бок и захрипел.

— Эдак мы через преграду не переберёмся! — надул щёки Кобольд, продолжая сидеть на Зайце — Поднимайся, скотина, сколько можно прохлаждаться.

— Не, не. могу, — прошептал Заяц — мне нужно чуть — чуть отдохнуть.

Кобольд с недовольным видом слез с Зайца и проворчал через плечо:

— Ты у меня доиграешься, сокращу к такой-то матери, мне такие сотрудники не нужны.

Гном, нуклюже переставляя занемевшие, от долгого сидения ноги, подобрался к фундаменту.

— Давай руку! — Закатиглазка присела на фундамете и потянулась к Кобольду.

Он поднял над головой ручки и Принцесса, легко, как пушинку подняла его наверх, и перенесла на другую сторону, попутно ловко стащила верёвку с запястья Гнома, и обрела провиантный мешок.

— Нет! — заверещал Кобольд — Отдай! Это моё!

Но Принцесса не обращала никакого внимания на беснующегося у подножья Гнома. Она быстренько уничтожила всё съестное, что нашла в мешке, потом вывернула его наизнанку, проверяя нет ли там потайных карманов, и один, действительно нашёлся, там была фляга с водой.

— Воду-то, хоть, отдай! — взмолился Кобольд.

Бесполезно. Принцесса опорожнила флягу одним глотком, и бросила её гному, вслед за флягой был выброшен и мешок. Затем она перетащила обессилевщего Зайца, и сбросила его Кобольду под ноги.

— Смотри, что Из-за тебя случилось, слюнявый подонок! — Кобольд тряс перед мордой Зайца пустым мешком и флягой — А я тебя, ещё, баловал! Вот и разбаловался ты! Но ничего, я тебя приструню!.

— Прекращайте спорить, — попросила Принцесса — нужно идти, или вы хотите погибнуть тут от жажды?

— А тебе-то обезвоживание, теперь, не грозит, — огрызнулся гном.

— Ага, у меня запасик сделан, — кивнула Принцесса и погладила себя по животу.

Кобольд принялся поднимтать Зайца, сопровождая это дело пинками и зуботычинами. Наконец, измучаное животное встало на четыре лапы и Кобольд, кряхтя и ругаясь взобрался ему на спину.

— За мной! — вскомандовал он Закатиглазке и, задав Зайцу шенкелей, тронулся с места.

И, вновь, поплыл мимо путников унылый безжизненный пейзаж, разбавляемый встречающимися руинами строений древних зодчих, иногда это были огрызки, когда-то непреступных стен, иногда, засыпанные песком и камнями, глубоководные резервуары, им встретился, даже, целый монумент, сброшенный с постамента, он беспомощно лежал на боку, уже наполовину рассыпавшийся, жалобно тараща, лишённые зрачков, глаза, а ветры совершенно источили черты лица изваяния, сделав его идеально гладким и неузнаваемым.

— Что-то скучно едем, — Кобольд облизнул пересохщие губы — хоть бы радио послушать, что бы время быстрее шло.

— Может вам, ещё, центральное телевидение подать? — Принцесса задрав подол перскочила через груду кирпичей.

— Не надо, — отказался Кобольд — там всё одно и то же показывают, о том как нам сейчас хорошо, а завтра сделается ещё лучше, нудотина. А, вот, бы музычку какую весёлую послушать, это в самый раз.

— Боюсь, здесь, и сигнала-то нет, — предположила Принцесса.

— Пожалуй, — согласился гном, и вдруг радостно подпрыгнул — Косой, а — ну ка, спой нам что-нибудь задорное!

— Я не смогу, — жалобно простонал оседланный Заяц — в горле совсем пересохло.

— Не понял? — изумился Кобольд — Отказываешь в требовании вышестоящего руководителя, так что — ли?

Заяц натужно прокашлялся и затянул:

На поляне траву,
Зайцы в полночь косили!
— Молодец! — подпрыгивая в такт песне, похвалил Зайца гном — Вот это мы культурно едем. Ты, главное, пой погромче, тренеруйся, — он погладил Зайца по голове — когда я буду на тебе по городу ездить все должны слышать, что у какого-то мудака музыка на всю орёт, а значит большая шишка!

И Заяц орал, что есть мочи, прорезая горячий воздух, фальшивым мотивом

Зайчишка, зайка беленький,
Под ёлочкой скакал!
Но нестерпимая дневная жара была не самым страшным испытанием в драконьих владениях, гораздо страшнее был, приходящий ей на смену, ночной холод, когда суховей сменялся ледяным ветром, пронизывающим до самых костей, а под утро, даже у Зайца на подбородке замерзали слюни. Потому как только, огромный солнечный диск наполовину спрятался за западным горизонтом, путешественники начали искать овраг поглубже, что бы, хоть как-то минимизировать ночной холод.

Как на зло попадались, только, мелкие ямки, а траншея, показавшаяся сначала пригодной для ночёвки, оказалась наполнена камнями, кирпичами и другим строительным мусаром.

— Смотрите, смотрите! — пропищал Заяц — Дым!

Действительно, шагах в двухстах, впереди, в небо поднималась тоненькая струйка сизого дыма, ярко выделявщегося в сумеречном небе.

— Дыма без огня не бывает, — Кобольд подул на озябшие руки, потом пришпорил Зайца и с криком — пошёл, залётный! — поскакал по ухабам, стремясь поскорее добраться до источника дыма.

— Ты бы так не спешил, — попыталась остановить гнома Принцесса — мы же не знаем кто там, вдруг это какие-то бандиты, или хуже того — милиция.

Но Кобольд не слушал Принцессу, а только сильнее пришпоривал Зайца, и тот летел со всех ног, Зайцу было абсолютно безразлично кто там у огня, главное было, что там его наконец расседлают, и можно будет забыться сном.

Солнце блеснуло последним алым лучом и скрылось, когда Заяц, потратив остаток сил, выбрался из очередного кратера, и они оказались на вытоптанной площадке, посреди которой, трепетал огонёк, но не просто так, а в старой — престарой печи — буржуйке, покрытой ржавчиной и сажей, из трубы печи валил тот самый дым, который и привёл их, а на печи стоял, закипая, чайник.

— Пррр!!! — осадил Кобольд своего скакуна, затем Заяц лёг на живот, что бы гному было не высоко спешиваться. Кобольд слез, щёлкнул Зайца по носу, и не теряя времени направился к печи.

Внезапно, гном заметил, что слева от печи, в низком деревянном кресле, сидит человек, заслонка печи была открыта, выупаская свет пламени, и кобольд хорошо разглядел незнакомца, у того было лицо бледно — воскового цвета, недельная щитина и задумчивый, обращённый в пустоту, взгляд. Ветер трепал длинные, нечёсанные кудри незнакомца, на затылке заткнутые под длинный шарф, трижды обмотанный вокруг худой шеи, и ниспадавший на острые торчащие колени, накрытые ветхим, дырявым как решето, пледом.

— Должно быть его печка, — подумал Кобольд, на секундочку притормозив, и понимая, что просто так подходить невежливо, сказал:

— Я — начальник! — и принялся растирать у, открытого окошка печи, озябщие руки.

На земле стояли две эмалированных кружки, обе с отбитым ушком. Кобольд взял одну из кружек, снял с печи чайник и стал наливать себе кипяток, а дабы оставаться в рамках приличия,опять сказал бессловестному хозяину:

— Я, начальник, мне всё можно.

Крутой кипяток мгновенно раскалил кружку и Кобольд, обжегшись, выпустил её из рук и иссохшая земля сразу впитала воду. Гном психанул и зашвырнул чайник в темноту.

— Чего же это вы чайниками бросаетесь? — к печи вышла Закатиглазка, она наблюдала за тем как примут Кобольда, и поняв, что опасности нет, появилась сама — Могли бы и чайку попить, а, теперь, где мы в потьмах чайник искать будем?

— Найдём, — сказал Кобольд и пнул носком растянувшегося у печи Зайца — Косой, иди чайник ищи.

Заяц, от усталости, мгновенно впавший в сонное забытье, одбрыкнулся и, было, перевернулся на другой бок, но Кобольд прошипел лишь одно слово:

— Сокращу.

Заяц, как ужаленный, подскочил и бросился в темноту на поиски чайника.

— А это кто? — Принцесса вздрогнула, заметив сидящего в кресле человека.

— Местный, наверное, — предположил Кобольд — я ему, уже, сказал, что я начальник, так что можешь делать что хочешь.

— Надо, хотя бы, с ним поздороваться, — Принцесса подошла к незнакомцу и, сделав лёгкий реверанс, представилась — я - Принцесса Закатиглазка, а, эти двое — Заяц и Кобольд.

— Какой, ещё, Кобольд? — возмутился, всё ещё греющий руки у огня гном — Я, для него, в первую очередь, господин начальник.

Ситуация показалась Принцессе не очень красивой, она смущённо пожала плечами и продолжила разговор с незнакомцем:

— Вы не подумайте, что мы через чур уж наглые, просто мы очень долго шли и сильно устали, и продрогли до костей.

— Отсуствие стыда у других, — внезапно перебил Принцессу незнакомец — удивляет, только, тех у кого он есть.

— Ловко подмечено, — согласилась Принцесса — а вы сам-то кто будите?

— Я — мудрец, — ответил незнакомец, почёсывая небритую щёку — и философ по призванию.

— Вот уж не знала, что философы живут в пустынях, — удивилась Принцесса.

— Если бы у них были деньги, они бы жили во дворцах, — парировал Философ.

— Ага, то есть вы безденежный философ, — усмехнулась Закатиглазка — чего же вы такой умный и при этом такой бедный?

— Ещё, старик Талейран, любил говаривать, — растягивая каждое слово произнёс Философ — что бы иметь много денег не нужно иметь много ума, а нужно, абсолютно, не иметь стыда.

— Опять вы о стыде, — Принцесса уселась напротив Философа в позе лотоса, и тепло буржуйки приятно ласкало ей спину — сами вы, что ли безгрешны?

— Я ум, честь, и совесть эпохи, — скромно охарактеризовал себя Философ.

— Жаль, что сама эпоха не знает, как ей с вами повезло, — с притворной грустью сказала Принцесса.

— Ты не знаешь о полезных бактериях живущих у тебя в кишечнике, — Философ принялся неспешно перебирать дырочки в пледе — но тебе повезло, что они у тебя есть.

— Эй! — крикнул, обращаясь к Принцессе, Кобольд, которому Заец поднёс найденный чайник — скажи этому треплу, пусть нам воды даст, для кипятка. А лучше водочки!

Философ взглядом указал подбежавшему с чайником Зайцу на жестяное ведро, рядом с кучей угля, до половины наполненное, грязноватого цвета, водой, и Заяц зачерпнул от туда полный чайник.

— Если у вас есть что-либо спиртное, — сказала Философу Принцесса — лучше отдайте по-хорошему, тогда он, — она покосилась на гнома — напьётся и уснёт, к вашему же спокойствию.

— Моё материальное состояние, — Философ выставил из дырки в пледе большой палец — идентично состоянию моего здоровья.

— У него нет водки! — крикнула через плечо Закатиглазка.

Кобольд насупился, и дал хорошего леща, хлопочушему возле чайника Зайцу.

— А вы к какой философской школе принадлежите? — продолжала допрашивать Философа Принцесса — Стоицизм или патристика, а может и то и другое, как схоластика? Хотя, дайте я сама угадаю, — Принцесса взяла у Зайца поднесённую им кружку с кипятком и сделав большой глоток продолжила — судя по вашему виду и вашей обстановке, и тому, что живёте вы в пустыне, как последняя скотина, да и по вашей нищите, вам это всё нравится, иначе зачем бы вы вели такое существование? А раз вы делаете, то что нравиться, значит получаете удовольствие, из всего выходит, что вы — гедонист.

— Надо же, — удивлённо произнёс Философ.

— Я с философией столкнулась в Королевстве Многоземельном, где мой супруг трудится на посту короля, — продолжала Принцесса — проблем Из-за этого словоблудия вышло, хоть, отбавляй. У нас один вице — адмирал, стал хвастать, что Канта не читал. Ну, что Королю было с этим делать? Пришлось адмирала орденом наградить, мол, молодец, нечего всякую белиберду читать. Так у нас тогда, чуть ли не вся армия подала рапорты на вручение наград, оказалось, что там никто и имени Канта не слыхал, не то что бы читать, и, подавай, им всем по ордену. Так знаете как мой премудрый муж разрешил этот вопрос? А очень умно, когда пришёл, очередной соискатель на награду, он приказал его расстрелять! И с тех пор у нас ни о какой философии никто не вспоминает, — Принцесса вновь пригубила кружку — А вы-то, сами, как к Канту относитесь?

— Не знаком, — ответил Философ.

— Что же вы за философ, если Канта не читали? — удивилась Принцесса.

Философ подпёр подбородок кулаком и ответил:

— Философ не тот, кто изучает чужое ученье, а тот кто создаёт своё.

— Позвольте, тогда, поинтересоваться, в чём состоит ваше ученье?

— Я его, ещё, не разработал.

— Вот так — так! — возмутилась Закатиглазка — Чужих учений вы не знаете, своего, ещё, не разработали, какой же вы тогда философ?

— Разве строителем считается, только, тот кто возвёл дом? — налетевший порыв ветра чуть не сорвал плед с колен Философа — Или же, уже, тот, кто положил первый кирпич имеет право на это гордое звание?

— Какой же вы, всё — таки, нудный, — призналась Принцесса.

Философ пропустил эти слова мимо ушей, и прокашлявшись сказал:

— Вы сказали, что ваш муж — Король, а значит вы — королева?

— Нет, — покачала головой Закатиглазка — мне муж не разрешил быть королевой, что бы не зазнавалась, потому я так и остаюсь принцессой.

— Это не столь существенно, — продолжил Философ — известно ли вам, что прибавляет славы любому правлению? Это те великие мыслители, которые зародились и раскрылись, благодаря королевской воле и покровительству. Мудрым слывёт монарх приблизивший к себе философа. Вспомните, хотя бы, Вольтера, только состоящий с ним в личной переписке правитель мог претендовать на звание образованного. Наличие великого мудреца при дворе, снискает уважение соседей и почтение народа.

— О народе, мой сердечный супруг всегда печёться, — припомнила Принцесса — иные правители склоны презрительно отзываться о своих подданных, но Король Многоземельный, на общественных собраниях, постоянно восхищается, тем как наш народ умён.

— Очень подозрительны мне те, кто говорит народу, что он умён, — грустно сказал Философ, расстроенный тем, что Закатиглазка, то ли нечаянно, то ли умышленно, не заметила его намёка — но больше них, мне подозрительны, те кто обещает народу трудиться ради его блага.

Согревщий нутро кипятком, Кобольд, размереной походкой подошёл к Закатиглазке с Философоом и, тоже, вступил в диспут:

— У тебя есть что пожрать? — спросил он у пустынного мудреца, и запустив кривой толстый палец в волосатую ноздрю, добавил — Не отдашь добром, я тебя пытать буду.

— Если прожил, хоть одни, сутки, — сказал в ответ Философ — глупо всю жизнь удивляться смене дня и ночи. А если встречал грабителя, глупо надеяться, что он единственный. Ничто не ново.

— Чего?! — Кобольд схватил Философа за край шарфа и притянул к себе, злобно заглядывая налитыми кровью глазками в глаза визави.

— Я ничего не храню, — затараторил на понятном языке Философ — всё что нахожу сразу употребляю!

— Вот гад! — проворчал гном, и, ещё, сильнее натянув шарф, сказал — Вали с кресла, я в нём ночевать буду, — и резким движением вышвырнул Философа из насиженного места — Как ты, паскуда, вообще, смеешь сидеть в присутствии начальства!

Философ полетел кубарем, перевернулся через голову и растянулся на животе. Так он немного полежал, вздыхая и что-то обдумывая, потом перевернулся на спину, подложил край шарфа под голову и стал наблюдать звёзды, размышляя о непостоянстве местоприбывания личности во вселенной, неотвратимость коего процесса, он только что познал эмперическим путём.

Заяц, уже, давно спал, пуская слюни себе под щёку, Кобольд развалился в трофейном кресле, оглашая богатырским храпом окрестности, а Принцесса, улягшись на бок, открыла медальон с портретом Короля Многоземельного, поцеловала на ночь рисунок, и зажав его в кулачке смежила глаза, переживая, не сильно ли скучает по ней ненаглядный.

И переживала не зря, ненаглядный скучал неописуемо.

Далеко — далеко, в Королевстве Многоземельном, в королевском дворце, только отгремел бал, завершённый салютом из сорока орудий. Король, наплясавшийся до упаду, уже выгнал гостей, и сидел на троне, отпаривая натруженные ноги в тазу. И обводя взглядом оставшийся после празднества бедлам, тосковал по супруге. Кто же, теперь, будет приводить дворец в порядок? Кто выстрирает и повесит батистовые шторы на которых катался король, забираясь до самого карниза, и перепрыгивая с одной шторы на другую, кто починит дубовый паркет и отмоет его, кто заменит набойки на королевских сапогах? Ах, некому это сделать, и Король погрузился в уныние.

— Как она посмела уйти и бросить всё? — задало само себе вопрос Его Величество, и недолго думая решил — Как вернётся, высеку, в назидание.

Уголь в печи дотлевал, реагируя, пунцовыми отсветами, на порывы ветра, врывавщиеся в приоткрытое окошко буржуйки.

Темнота обволокла спящих и, пребывающего в высоких думах, Философа.

Принцесса стала просыпаться от того, что в глазах побелело от яркого света, сквозь сон она почувствовала, чьё-то нежное прикосновение к своему плечу, и мелодичный голос позвал:

— Закатиглазка, проснись.

Звук голоса резанул по слуху Принцессы, она узнала бы его и через сто лет, настолько отвратетелен он ей был.

Принцесса сбросила руку с плеча, и села прикрывая рукой глаза, которым было больно смотреть на яркий свет, после ночной мглы.

— Здравствуй, крестница, — сказала Фея — Крёстная.

— Шо надо! — ответила Принцесса самым вежливым тоном, делая сильный акцент на звуке Ш.

— Мир полнится слухом, что ты отправилась сразить дракона, — в этот раз Фея была в голубом платье с высоким вырезом, тонкую щиколотку обвивал золотой браслет в виде змейки с изумрудными глазами, а в белых локонах сияла бриллиантовая заколка.

— Вот корова, — подумала Закатиглазка — небось по три раза на дню наряды меняет, но вслух сказала:

— А ты больше сплетни собирай, ещё и не такого наслушаешься.

— А зачем, тогда, вы забрались в драконьи владения? — спросила удивлённая Фея.

— Я тебя, хоть раз, выспрашивала о твоих делах?! — в голосе Принцессы раздались истеричные нотки.

Но тут свет, исходивщий от Феи, разбудил Кобольда. На какую-то секунду он замер в кресле, не веря своим глазам, затем, по-молодецки, спрыгнул на землю, упёр руки в боки, выпятил грудь, деловито прищёлкнул языком.

— Всё — таки нашла меня, — Гном аж зарделся от осознания собственной притягательности — ишь не вытерпела. — он, с важным видом, подошёл к беседующим крестнице и крёстной, а так как Фея почему-то, не только, не завизжала от радости, при его приблежении, но даже, как — будто, не замечала объект своих вожделений, он дёрнул её за подол платья, а когда она опустила взгляд на него, оскалился в соблазнительной улыбке.

— Ты что делаешь?! — внезапно обозлилась на гнома Фея — Это платье стоит, десяти тысяч таких как ты! А ты его немытыми ручонками мацаешь!

Кобольд стоял как ошпаренный, не понимая отчего Фея, вместо того, что бы броситься на него с поцелуями, нагрубила, и продолжает игнорировать, столь важную персону. Но пораскинув мозгами, он догадался, что она, приняла решение скрывать свои и чувства и не давать им волю прилюдно. Что ж, пока, он согласен простить ей этот каприз.

А Фея всё продолжала безуспешные попытки добиться от крестницы ответа на свой вопрос.

— Ночью, в холод и голод, — Фея эмоционально жестикулировала — ты находишься в этих краях, не в туристических же целях?!

— Пятый раз повторяю, — как заезженную пластинку твердила Принцесса — не о каком драконе, я никогда не слыхала, соответственно, никакого золота он у меня не похищал, и никакго убийства я не планирую.

— Как же не планируешь! — изумился Кобольд, чем, наконец, привлёк к себе внимание — Ты же сама меня умоляла отвести тебя в логово дракона, ты мне за это министерскую должность посулила! Ты, ещё, божилась, что растерзаешь змеюку.

Принцесса взглянула на Кобольда с немым укором.

— Ага! — обрадованно воскликнула Фея — Значит имеешь намерение расправиться с драконом!

— Ладно, — вяло согласилась Закатиглазка — ты меня раскусила, но, даже, не надейся меня отговорить.

— Наоборот, — улыбнулась Фея — я хочу тебе помочь!

И, тут, в очередной раз, разговор крёстной с крестницей был прерван.

— Как я рад вас видеть, моя богиня! — Заяц обтирая от слюней подбородок, расшаркивался перед ночной гостьей — Смею высказать уверенность, что целью вашего, столь позднего, визита является моя особа, — он взял Фею за руку и принялся обцеловывать ей кончики пальцев, обильно перепачкивая их слюной.

Кобольд аж побагровел от гнева, его короткий крысиный хвостик захлестал по бокам, как у взбешённой пантеры.

— Что здесь делает конь? — прошипел гном, даже, не оборачивась к Зайцу, хотя, вопрос был адресован, явно, ему.

Но Зайцу было не того, он, уже, захватил вторую руку обескураженной от такой фамильярности Феи, и перебирая её пальчики, ворковал что-то романтическое.

Терпение Кобольда лопнуло, он разорвал сомкнутые руки.

— Ты, вьючное животное, что здесь делаешь? — гном задыхался от ярости.

С глаз Зайца спала амурная пелена, а вместно неё предстало безобразная рожа начальника.

— Я же это. — запинаясь, пытался оправдаться Заяц — шум услыхал, испугался, что вас разбудят, вот и прибежал сказать, что бы тишину соблюдали, когда начальник спит.

— Быстро в стойло! — через губу промолвил гном.

У Зайца от обиды аж слёзы выступили на глазах, но он утёр их, и побрёл на своё место, где в пыли, он вырыл маленькую ямку для сна.

Принцесса, уже, стояла перед крёстной во весь рост, сон у неё окончательно улетучился, и ей хотелось одного, как можно скорее спровадить незванную гостью.

— И как ты планируешь мне помогать? — Принцесса выбрала из кучи угля, три увесистых куска, и загрузила их в угасающую печь.

— А чем ты намереваешься сразить чудовище? — задала наводящий вопрос Фея.

— Мне главное с ним встретиться, — Закатиглазка раздувала огонь в печи — а там буду импровизировать. Что-то да придумаю.

— Ты затеяла серьёзное предприятие, и относится к нему нужно со всей ответственностью. Дракон — зверь опасный.

— Он не зверь, он — пресмыкающееся, — поправила крёстную Закатиглазка.

— Главное, что он очень опасен, — продолжала увещевать Фея — и негоже идти на него с голыми руками, да и облачение у тебя не то, что бы от дракона защитить.

— Ну не всем же разряжаться как кукла Барби, — Принцесса помешивала куском тонкой арматуры, служивщим кочергой, раскалённые угли в печи.

Фея тяжело вздохнула, оттолкнула Кобольда, пытавшегося приобнять её за коленку, и произнесла повелительным тоном:

— Встань, дитя!

— Чего — чего? — Закатиглазка неохотно оторвалась от печи, медлено встала, поигрывая арматурой.

Фея звонко щёлкнула пальцами, и в них оказалась коротенькая лакированная палочка с рубиновой звёздочкой, она легонько коснулась палочкой арматурины в руках Принцессы — вспышка света прорезала тьму и рассыпалась серебряными искрами, а ржавая железяка в руке Принцессы превратилась в двуручный меч — цвайхандер, с двойной гардой и длиной на голову больше самой Принцессы.

Закатиглазка потрогала лезвие меча.

— Почему он такой тупой и ржавый? — спросила она у Крёстной — Это как же я им буду дракона убивать?

— Этот скот слишком сладко жил, пусть, теперь, и помучается, — ответила Фея и сверкнула белоснежной улыбкой — но этого, ещё, не достаточно для победы. Я одариваю тебя Белым доспехом! — Фея легонько коснулась палочкой плеча Принцессы, опять дождём рассыпались серебряные искры, и Закатиглазка оказалась в полном боевом облачении, вернее от самой Закатиглазки, остались видны одни ступни в пынеступах, всё остальное было скрыто под горой блестящего металла: шлем «воробьиный клюв», наплечники, нагрудник с напузником, наручи, тяжёлые стальные рукавицы, поножи, наголенники — весь набор.

Отяжелевщей рукой Принцесса вогнала меч остриём в землю, где он несколько раз покачнувшись замер, и подняла забрало шлема.

— Чего ты от меня хочешь за это? — спросила она у Крёстной.

— Того чего и ты, смерти дракона, — Фея оглядывала Закатиглазку со всех сторон, проверяя цельность доспеха — если эту сволочь не остановить, он в конце — концов захапает всё, а что не захапает, то уничтожит, и для меня ничего не останется.

— Поняла, — Принцесса попыталась кивнуть, но шейная защита чётко фиксировала голову на месте — это у вас внутривидовой дарвинизм, кормовая база постоянно сокращается, и один из хищников должен погибнуть.

— Фи! — отмахнулась ручкой Фея — Как же вульгарно это у тебя звучит. Нет это победа прекрасного над ужасным, красоты над безобразием, прелестного над отвратительным.

— Хватит, — перебила Фею Принцесса — ишь заладила, всё цены себе не сложишь. Если, ещё, что-то надо, говори, а то до утра не далеко, а я хочу, ещё, всхрапнуть маленько.

— Да, есть ещё одна маленькая просьба, — Фея захлопала ресницами — будь так любезна, верни пынеступы, моя бедная сестра так страдает без них, и возможно, если я ей их верну, это послужит поводом к нашему примирению.

— Вот же ты дура! — Принцесса обстукивала нагрудник, наслаждаясь глухим металическим звуком — Если бы я так легко расставалась с добычей, то никогда бы мне не заполучить такого мужа как Король Многоземельный. Так что ничего я никому не отдам.

— Очень жаль, — грустно произнесла Фея-тогда придётся вернуть всё то, что я тебе дала.

— Вот ты какая! — сорвалась на крик Принцесса — Я так и знала! Так и знала! Но ты, опять, просчиталась! Ничего я тебе не верну! Подарки не отдарки! — Принцесса хотела скрутить скупой Крёсной фигу, но стальная рукавица не дала сложить пальцы.

Фея, ошарашенно глядела на Принцессу, не зная, что и сказать ей в ответ на столь категорический отказ. Но Закатиглазка, внезапно, сама нашла выход из ситуации, в пользу обеих сторон.

— Я могу предложить тебе кое — что получше, — Принцесса лукаво сощурилась.

— Что же это? — ранодушным голосом спросила Фея, уверенная, что ничего путнего ей не предложат.

— А вот иди сюда, — и Принцесса увлекла за собой Фею.

Они подошли к мирно спящему Философу, взявшему короткий отдых от размышлений о сущности познания. Ветер перебрасывал края его шарфа из стороны в сторону, ладони Философ спрятал подмышки, скрестив руки на груди, худые ноги, практически, скрутились в косичку, пытаясь сохранять тепло. Таким образом, даже, в спящем состоянии, этот индивид, имел вдумчивый вид, по крайней мере, на этом настаивала Закатиглазка.

— Ты посмотри каков! — нахваливала Закатиглазка спящего — Но гланое, умён, до безумства. Великий Философ. Что ему не скажи, он это со всех сторон обдумает, и выскажет какое-нибудь толкование. Может рассуждать на любые темы, даже, те в которых ничего не смыслит. Так что, бери, от сердца отрываю!

— Здался он мне? — скривилась Фея — Был у меня когда-то философ, и пока все подружки на Канарах отдыхали, да по Венеции в гондолах катались, я от него в хрущовской однушке, про расширение границ самоосознания слушала.

— Да я не тебе, — нетерпеливо разъяснила Принцесса — Это для твоей сестры будет.

— Ах, ну если не мне, — успокоилась фея-то, конечно, сгодится. Но, он-то, сам, согласится ли? Пока, что мне таких не встречалось.

— А куда он денется! — Принцесса наклонилась, гремя латами, схватила Философа за шиворот, и встряхнула как следует.

— По что тревожите мой разум, замутнённый грёзой? — прочмакал спросонья Философ.

— Послушай, Мудрец, — Закатиглазка зашептала Философу в самое ухо — ты, уже, столько сделал для развития философской мысли, что можно смело давать тебе звание величайшего мыслителя современности, но меж тем, силой мысли ход времени не остановить.

— Не остановить, — признал Философ — но замедлить, возможно, главное, абсолютно ничего не делать, ни малейшего движения, потому-то я и на роботу не спешу устраиваться, и таким образом поток времени замедляет ход, а там, вполне возможно, что при условии совершенствования понимания сознания вне материи, а времени как условности самоограничения сознания, и отвергая их, прийти к состоянию бесконечного и вездесущего Я, которое.

— Да заткнись ты! — Принцесса, ещё, раз встряхнула отшельника — Я сейчас не об этом. Я о том, что пора остепенится. Я, тут, тебе невесту подыскала, не бесприданницу, жильём обеспеченна, не капризна и не переборчива, будешь у неё как за каменной стеной, отъешься на домашних харчах, и будешь на собственной жилплощади разводить свои философии, может, какой-нибудь трактат накрапаешь, а она, невеста твоя, женщина обеспеченная, оплатит издательству, и тебя, наконец, напечатают. Ну как, готов ты жениться?

Философ, слегка щурясь перевёл взгляд на Фею, которая вся изнывала от нетерпения, ожидая ответа. Мудрец — отшельник внимательно оглядел Фею с ног до головы, повернулся, опять, к Принцессе и произнёс:

— Я полагаю промедление в этом вопросе — архипреступно!

— Вот и договорились! — Принцесса подняла Философа как котёнка и поставив на ноги, стряхнула с него пыль. Затем она подошла к стоящей в двух шагах от них Фее.

— Дело сделано, — сказала крёстной Закатиглазка — молодой согласен, осталось дело за невестой.

— Сейчас я её призову, — глаза Феи светились от радости.

Она начертила волшебной палочкой на земле пентограмму, затем подняла руки к небу и произнесла заклинание:

— Tatre rop a mis trobeen hassan sobar sum!

От звука этих слов у Философа похолодело в затылке, а Кобольд от страха, залез в кресло и с головой накрылся пледом.

Ветер задул с удесятерённой силой, переходя в пронзительный вой, свинцовые, тёмные тучи сгрудились, над лагерем.

Внезапно, из пентаграммы, в небо, вырвался столб пламени, озаривщий окрестности на много миль вокруг, а из огня, выпрыгнула Козлиная Ведьма, на голове у неё был надет убор из перьев сине — жёлтого ара, украшенный козлиным черепом с загнутыми рогами, в левой руке был зажат ритуальный кинжал для жертвоприношений, с извивающимся как змея лезвием, а в правой полупустая глиняная чашка, из которой свисала нить чайного пакетика.

— Кто дерзнул призвать меня! — прогремел раскатистый голос — Три часа ночи! Люди вы совсем охренели?! Я же вывесила график, там ясно указано, что у меня приём, исключительно, в первый вторник, третьего месяца, в високосный год!

Ведьма поправила сползший на глаза козлиный череп, и осмотревшись, первой заметила Фею.

— А, это ты! — обозлилась она — Что, опять, выгулялась до трёх ночи, а теперь решила с сестрой увидиться?

— Выслушай меня, сестрица, — Фея сложила руки как ангелочек — Мы тут.

— Кто мы?! — Ведьма резко обернулась и увидела Принцессу, поначалу она замешкалась, но разглядев на ногах Закатиглазки пынеступы узнала вражину — Ага! Так вы решили вдвоём против меня! Ну давайте попробуйте! — и она швырнула чашку с недопитым чаем в Принцессу, но та успела захлопнуть забрало шлема, о которое и разбилась чашка, обрызгав доспехи чаем с бергамотом.

— Что ты, возлюбленная моя сестрица, — принялась успокаивать Ведьму Фея — не на смертный бой мы тебя позвали, нет! Всё наоборот! Радость пришла откуда не ждали!

— Из Пхеньяна что — ли? — предположила, теперь уже, заинтригованая Ведьма.

— Жених к тебе сватается! — Фея взяла сестру за руку и указала ей на Философа — Руки твоей добивается!

— Прямо таки и добивается? — проборматала обескураженная Ведьма.

— Просто алчет, — подтвердила Закатиглазка, и взглянув на перепуганого отшельника, стоявщего с выпученными глазами и отвисшей челюстью, добавила — Вожделеет!

— Это какая-то ошибка, — еле слышно сказал Философ, от стараха у него свело гортань, и на более громкий звук он был не способен.

— Что он сказал? — спросила, не разобравшая ни слова Ведьма.

— Говорит, что так влюблён в тебя, — озвучила Философа Закатиглазка — что боится до свадьбы не дотерпит, мол, доведёшь ты его до греха.

— Это ничего страшного, — хихикнула Ведьма — мы люди современные, без предрассудков. Так что нечего ему бояться.

— Видишь как всё удачно сложилось, — сказала принцесса Философу — ну давай, иди поцелуй молодую, не робей.

Философ, только, беззвучно открывал рот, как рыба вытащенная на берег. А потом, издал носом свист и рухнул как подкошенный лишившись чувств.

— Перевозбудился, — констатировала Принцесса.

— Скорее забирай своего жениха, — подсказала сестре Фея — пока кто-нибудь другой не подобрал.

Ведьма подхватила Философа на руки и посмотрела на него.

У отшельника вывалился на бок язык, небритое лицо было в грязи и пыли, нос, разбитый при падении, забился, от чего протяжно хрюкал при выдохе.

— Какой красавчик! — восхитилась Ведьма.

Молодая, неся своего жениха, вернулась в центр пентограммы.

— Жду тебя на свадьбе, — улыбнулась Ведьма Фее, а та обняла сестру и поцеловала в дряблую щёку.

— Я могу считать, что пынеступы тебе больше не нужны? — спросила у Ведьмы Принцесса.

— Можешь себе оставить. Дарю. Они волшебные, лечат скалиоз и плоскостопие, — Ведьма никак не могла налюбоваться на своего суженного — а я, теперь, с козлиной магией завяжу наглухо. Мне некогда теперь, мне за мужем следить надо будет. Что бы не пил, не курил, не бездельничал, что бы носки стирал и посуду мыл, — она взмахнула головой и сбросила козлиный череп на землю.

Из пентограммы, где стояла Ведьма, вырвался сноп пламени, и тот час же исчез, а с ним исчезли и молодые, испарилась и сама пентограмма.

— Надеюсь больше я тебе ничего за подарки не должна? — спросила у Феи Принцесса.

— Наоборот, — Фея была на седьмом небе от радости — ты так меня осчастливила, что и сравнить не с чем! Разве что когда мне подарили Бентли кабриолет. Тогда, конечно, поприятней было. Сама понимаешь.

— Если честно, я тебя совсем не понимаю, — созналась Принцесса.

— Это потому, что ты, ещё, слишком юна. Хотя эти прописные истины нужно с отрочества знать, — с материнской нежностью отметила Фея — Но, как бы то ни было, я хочу сделать тебе ещё один подарок.

— Надеюсь в этот раз, без каких либо дополнительных условий?

— Разве, только, с тем, что ты обязательно убьёшь дракона, — рассмеялась Фея — отсечёшь ему голову и отдашь мне, хочу её в гостиной на стену повесить, рядом с головой первого мужа. Второго, третьего и четвёртого.

— Знатная у тебя коллекция, — похвалила крёстную Принцесса.

— Сначала занимательно, — согласилась Фея — но, уже, после тридцатой головы, это занятие наскучивает, хотя, надо же как-то развлекаться.

Фея взяла левую руку Принцессы закованную в железную рукавицу своими нежными, унизанными перстнями, пальчиками коснулась палочкой металла, и на руке Зактиглазки материализовался щит миндалевидной формы, обтянутый кожей и стянутый стальными полосами, на внешней стороне был изображён пышный бутон белой розы на алом поле.

— Это мой герб, — Фея провела отполированным ноготком по выпуклому лепестку нарисованной розы — гордо неси его в бою!

— Афигеть не встать! — Принцесса развернула щит гербом к себе — Прямо, только, об этом и мечтала, с твоим гербом носится.

— Прощай, дитя, — Фея помахала крестнице ажурным батистовым платочком, сжатым меж кончиков длинных, расписанных дивным узором, нарощенных ноготков — успехов тебе на ратном поприще. Лёгкой победы. — и Фея исчезла, а на её месте остались, кружащиеся, как снежные хлопья, лепестки белых роз.

— Иди ты в пень!. — пожелала напоследок крёстной Принцесса.

Глава 9

Закатиглазка проснулась от того, что кто-то стучал ел ей камнем по шлему.

Это был Кобольд.

— Давно утро, а ты всё дрыхнешь? — сказал он — небось, тепло внутри доспеха, согрелась, что и вставать не хочешь.

Но внутри доспеха было совсем не тепло, холодный металл, никак не хотел нагреватся о тело Принцессы, а снимать его, и тратить на это драгоценные минуты сна, Принцесса поленилась, и сейчас она усиленно дула в забрало, пытаясь дыханием нагреть воздух в шлеме, что бы отошла, отёкшая от холода шея.

Скрипя и лязгая Закатиглазка перекатилась на живот, и отжавшись руками от земли встала на одно колено, схватилась рукой за гарду, вонзённого в землю меча, и, под грохот лат, медленно поднялась.

Заяц, как и полагалось хорошему подчинённому, встал первый, и, уже, растопил печь, закипятил чайник и подал свежий кипяток в кружечке своему непосредственному руководителю, который, завернувшись в плед, блаженно прихлёбывал горячую водичку.

Принцесса, тоже, решила согреться кипяточком, а так как наклонятся за кружкой в латах было тем ещё удовольствием, она залила себе в рот кипяток прямо из, стоящего на печи, чайника, и принялась гонять его за щеками.

— Вот бы добавить сейчас мивины, — подумала Закатиглазка — она бы, прямо, во рту сварилась.

Чаёвничали в полном молчании. Каждый по своему переживал события прошедшей ночи.

Кобольд размышлял над тем, стоит ли ему после вступления в должность министра официально оформлять свои отношения с прекрасной Феей, или же она должна будет остаться «женой на стороне».

Принцесса прикидывала за какую сумму, после победы над драконом, можно будет сдать доспехи и оружие на металлоприёмной точке.

Заяц же, косился, если можно использовать это выражение в его случае, на закованную в броню Принцессу, и в душе его росло опасение, как бы на время поединка, его не предоставили, как боевого коня.

О Философе же, все забыли совершенно.

— Хорошо посидели, — прервал общее молчание Кобольд — пора и в дорогу, осталось, уже, совсем немного, — он потянулся, скинув с себя дырявый плед, бросил кружку на землю и несколько раз хлопнул по ней ногой, пока не согнул.

Потом он толкнул печь, и она упала рассыпая тлеющие угольки.

Кобольд взял камень и отбил у печи топливную дверку, дымоход, сделанный из жести, он так же подверг побиению камнем, в результате чего, бедная труба, пришла в полную негодность.

Покинув растерзанную печь, Кобольд быстрым шагом устремился к ведру, и что было мочи пнул его, разлив оставшуюся воду, после, опять взялся за камень, и расправился с ведром окончательно.

— И что это вы делаете? — не поняла Закатиглазка.

— А что? — Кобольд вытирал выступивший от праведных трудов, на лбу, пот — Я, уже, и согрелся и напился, мне это больше ни к чему.

— А другим? — спросил Принцесса.

— Плевать я на всех хотел, — отмахнулся гном.

— А как же обратная дорога? — Принцесса поддала ногой изуродованное ведро — Мы бы сдесь могли, ещё раз, привал сделать, а вы всё уничтожили. Хоть бы подумали воды в дорогу набрать.

Тут-то Кобольд и понял свою оплошность, он огорчённо оглядывал результаты своего вандализма, и впервые в жизни они его не радовали.

Гном разозлённо подступился к Зайцу и трижды, ладонью наотмашь, ударил его по носу.

— Ты почему меня не остановил? А!? — кричал Кобольд.

Заяц упал, а гном в иступлении таскал подчинённого за уши, пиная поочерёдно то левой, то правой ногой.

— Хватит вам сориться! — прервала их Принцесса — Нужно идти, пока жара не разыгралась.

Увещевание подействовало на гнома, он прекратил экзекуцию, и, даже, помог Зайцу встать, на четвереньки.

И они снова шли.

Принцесса использовала цвайхандер, как посох, упираясь им в пересохщую почву, щит же Кобольд вызвался везти в своих руках, он прикрывался им от палящего солнца.

— У меня, вдруг, созрел вопрос, — Кобольд наслаждался тенью, даваемой щитом, и был настроен поболтать — ты, вообще-то, умеешь обращатся со всем этим? — он похлопал по щиту, намекая на вооружение Принцессы.

— Видети ли, — жара, уже, стояла приличная и Принцесса сняв шлем, несла его в левой руке — в Королевстве Многоземельном имеется древняя история рыцарских турниров. Это традиция нашего королевства, его духовная скрепа. И, ещё, не было ни одного турнира в котором бы не участвовал мой солнцеликий супруг — Король Многоземельный. Он, страсть как, до рыцарской схватки охоч!

— Он-то может быть и охоч, но его здесь нету, — подметил Кобольд — и биться с драконом придётся тебе.

— Имейте терпение дослушать. — попросила Принцесса — Так, вот, мой Король, завсегдатый участник всех ристалищ в королевстве, у него, даже, имеется особый календарь, где эти события расписаны на весь год. Но вы видели, что делается на этих турнирах? Это же какой-то ужас. Сколько народу калечатся в этих схватках, а погибает сколько! Разве я могла позволить моему супругу так рисковать своей бесценной персоной? Да ни под каким видом! А с другой стороны, учавствовать в турнире это престижно, это почёт для короля.

Кобольд, только, кивал, соглашаясь во всём с Принцессой, а она продолжала:

— Но если бы вы, только, видели Его Великое Величество, — Закатиглазка так расчувствовалась, что у неё слезились глаза — он, же у меня такой хрупенький, такой худенький, такой безответный и беззащитный, его любой обидеть может. Вот я вместо него на турнирах и выступаю. А как же иначе?

— И как? — Кобольд удивлённо приподнял бровь — Получается?

— Мой Повелитель, уже, десять лет как является абсолютным чемпионом, — похвасталась Принцесса — во всех видах состязаний — он лучший, хоть в гештехе, хоть в реннене. Этой весной он занял первое место, разбив всех противников в «итальянском поединке». Нет ему равных и в бухурте, когда он, врываясь в общее побоище, рубит и колет всех на лево и на право.

— Значит получается, — успокоился Кобольд — но против дракона у тебя всё равно шансов нет.

Закончив на этой позитивой ноте, Кобольд слега пришпорил Зайца, и обогнав Принцессу поехал немного впереди указывая путь.

После полудня Принцесса, уже, кляла свою крёстную и все её подарки.

Доспехи так раскалились на солнце, что воительница чувствовала себя как в микроволновой печке. Шлем был, уже, давно брошен, набедренники и наголенники были сброшены Из-за невозможности ходьбы в их облачении, а теперь, пришла очредь нагрудника, он лязгнул о камень, и покатился под горку. Постепенно Принцесса создавала за собой след из сброшенных частей доспеха.

Когд Кобольд в очередной раз оглянулся, проверяя идёт ли за ним Принцесса, не свалила ли её невыносимая жара, то он увидел Принцессу, уже, совершенно разоблачившуюся от доспеха, только, меч, переброшеный через плечо, оставался при ней.

— Это ты правильно, железяки поскидывала, — похвалил Кобольд — идти в них, одна морока, а дракона, что в доспехах, что без них, одинаково не осилишь.

— Если, я его не осилю, — Принцесса вытерла косой пот с глаз-то не быть вам министром, не забывайте.

Кобольд зажал Зайцу уши, и зашипел на Закатиглазку:

— Потише, ты! Ведь, если, подчинённым дойдёт, что моё министерство вилами по воде писано, они меня везти не будут, и придётся мне, как дураку, ножками топать.

— Вряд ли он, вообще, сейчас понимает о чём мы говорим, — предположила, поглядев на Зайца Принцесса.

Экс — председатель, действительо, уже ничего вокруг не видел и не слышал, разум давно покинул обессилевшее старое тело, в глазах была пустота, и только, лапы механически, сами — собой, переставлялись, неся на себе бессознательное туловище с поникшей головой, и даже, слюни перестали сочится бесконечным потоком из полуоткрытого рта, со свистом втягивавшего в себя горячий воздух.

— Хоть бы не загнать его, — встревожился Кобольд, и постарался держать щит так, что бы тень покрывала голову Зайца — а то, ведь, ещё на обратный путь он мне понадобится.

— А как вы полагаете, — Принцесса перебросила меч на другое плечо — он хоть в один конец дотянет?

— Хрен его знает, — спрогнозировал Кобольд — проблема в том, что ареол обитания дракона постоянно увеличивается, когда я был в этих краях, пустыня была вдвое меньше. Но время не стоит на месте, и дракоша тоже. За это время он успел разорить и уничтожить немало земель, приростив тем самым свои угодья.

От жары и усталости, у путников начало создаваться впечатление, что, хотя, они и движутся вперёд, но земля под их ногами убегает в обратном направлении, удаляя их от конечной цели пути.

Заяц стал хромать, на левую заднюю лапу, Кобольд с неохотой слез, на вопрос Принцессы о причине остановки, заявил, что косого нужно немедленно перековать, подошёл к большой каменой глыбе, и принялся стучать по ней ладошкой, как молотом по наковальне.

— Перегрелся, — поняла Закатиглазка, и похрипев как следует гортанью, выдавила из себя скупой плевок, которым угодила гному на воспалённый лоб.

Слюна мгновенно испарилась, но Кобольд пришёл в чувство, а с чувством в нём проснулась оскорблённая личность, он вознамерился отплатить Принцессе той же монетой, но сколько он не обсасывал свой язык, ни капли влаги выдавить из себя не смог.

— Ладно, — он вскарабкался обратно на Зайца — я тебе это потом, с процентами возмещу.

— Вы лучше мне скажите сколько нам ещё идти? — Принцесса перепрыгнула через глубокий овраг, и остановилась, что бы отдышаться, перед высокой насыпью — Вы утром обещали, что немного осталось, но что-то не похоже.

Кобольд, верхом на Зайце, первый взобрался на насыпь, и сверху крикнул:

— Не горюй! Уже пришли!

Принцесса не могла поверить услышаному, и как можно скорее, полезла на вал.

Первым Из-за насыпи вылетел, подброшенный Закатиглазкой меч, за ним появилась её голова, перепачканная землёй.

И действительно, шагах в пятистах впереди, начиналась подошва отрога тёмных, лишённых растительности гор, уплываюших вдаль, к далёкому каменному хребту.

У подножья отрога возвышалась каменная громада — замок дракона.

Обрадованная, скорым окончанием пути, Принцесса, испытала прилив новых сил, и бодро зашагала к замку, с каждым шагом приближаясь к заветной цели. Вот, уже, она хорошо различала четыре оборонительных башни с чёрными окнами бойниц, расположенные по периметру замка и соединённые толстой зубчатой стеной, Из-за которой пиком взмывал в небеса донжон — центральная крепостная башня, на крыше которой развевался штандарт с изображением трёх драконьих голов извергающих пламя.

— Добрались! Добрались! — Принцесса воодушевлённо размахивала мечом, и сталь со свистом рассекала воздух.

Даже, заяц, почуявший конец своих мытарств встрепенулся, поддал темпу, и понёс Кобольда к крепости, перескакивая через кочки и ухабы.

Замок стоял на скалистом уступе, у которого Кобольд остановил прыткого зама и передав щит Принцессе сказал:

— Дальше сама.

Принцесса забросила щит за спину и, держа меч двумя руками поднялась на уступ, к большим внешним воротам. Она позаглядывала в щели, но никого не увидела, тогда Закатиглазка принялась тарабанить ромбовидным навершием рукоятки меча в ворота.

— Выходи, дракон! — звала она — Бороться будем!

От стука, с башен крепости поднялась в воздух стая стервятников и с отвратительным криком закружилась над замком.

— Выходи, сукин сын! — Принцесса, уже рубила ворота мечом, каждым ударом погружая лезвие, чуть ли не до середины, в жёсткую древесину.

Но замок не подавал никаких признаков жизни.

Принцесса, уже, было отчаялась дозваться противника, как послышались шаркающие шаги, кто-то шёл по двору замка, а когда проходил возле ворот Закатиглазка расслышала поток отменных нецензурных выражений в свой адрес, и у неё отлегло от сердца — замок был обитаем.

Заскрипела, приоткрываясь, маленькая калиточка с правого боку от ворот, и в образовавшуюся шель кто-то показал Принцессе смачную дулю.

Закатиглазка стояла обомлевшая и пялилась на фигуру, а надо было признать, что ни разу в жизни ей никто не показывал такой идеально сложенной, крупной как арбуз, густо покрытой седыми длинными волосами, восхитительной дули.

— Что замолкла, как язык проглотила?! Чего орёшь под дверью? А как я сейчас ментов вызову на тебя, посмотрим как, тогда, запоёшь! — обругала остолбеневшую Принцессу свирепая Дуля.

— Постой — постой, — проговорила про себя Принцесса — мне кажется я тебя припоминаю.

— Я тебя в ментовку сдам, — разъярилась пуще прежнего Дуля — ты там всё вспомнишь!

— Да! Вспомнила! — Принцесса аж подпрыгнула от радости — Ты у моего мужа, Короля Многоземельного, служил надзирателем на сахарной плантации, и зовут тебя — Дуля.

— Во — первых, — Дуля нервно сопела, и дёргала большим пальцем, бывшем у неё вместо носа — я, уже, не Дуля, я фамилию в прошлом году поменял, и теперь, я — Кукиш.

— Хорошо поменял, — похвалила Принцесса.

— Во — вторых, — громче заговорила Дуля, недовольная, что её перебивают — твой муж мне остался должен жалования за год, может ты его принесла? Я верой и правдой службу нёс, ни один дармоед из каторжных у меня государственного имущества ни на копейку не похитил, а твой муженёк вон как меня отблагодарил!

— Куда тебе, ещё, и жалованье платить? — возмутилась Закатиглазка — Ты же сам всё разворовал. Тросник выкосил, каторжников в рабство продал, и, даже, саму землю, что под плантации отведена, продать умудрился.

— Короче! — насупилась Дуля, поняв, что честно заработанного её отдавать не намеренны — Ты сюда чего припёрлась? Вот и ворота господские поцарапала, за это с тебя взыскать полагается.

— Эге! — присвистнула Принцесса — А ты, как я посмотрю, обнаглел окончательно, забыл, уже, как ножки у моего супруга целовал?

Дуля хотела что-то ответить, но Принцесса ткнула в неё остриём меча и Дуля осеклась.

— Я сюда пришла не с тобой припираться, — Принцесса грозно наступала на Дулю — поди — ка к дракону, и сообщи, что бы возвратил похищенный горшочек с двумястами тысячами золотых монет, а если же добром он их вернуть не пожелает, то пускай выходит на смертный бой!

— Чего это я тебя слушаться должен? — пробормотала Дуля, желая оказать неповиновение Принцессе.

— Да я тебя! — Принцесса подняла над головой меч.

Дуля тут же юркнула за калитку, и даже не запирая, бросилась бежать, слышно было как онаиспуганно зашлёпала во внутреннем дворе.

Внизу Кобольд подавал Принцессе вопросительные знаки, интересуясь почему до сих пор не начинается бой. Принцесса в ответ, только, пожала плечами.

Во внутренем дворике замка опять раздались шаги, и явно не одного человека.

Принцесса отступили на десять шагов от ворот, подняла меч и приготовилась.

Затарахтела внутреняя решётка, её поднимали, затем ухнули ворота и начали медленно растворятся — это Дуля раскрыла по очереди оба тяжёлых створа.

За открытыми воротами, в длинном узком портике, стоял отвратительного вида человек, в домашнем засаленом халате и махровых тапочках. В левой руке он теребил окурок, а в правой держал чашку, из которой исходил кофейный аромат. На непомерно крупной, наполовину лысой, голове, была нацеплена сеточка для волос. Крылья широкого приплюснутого носа, гневно раздувались, а большая, бульдожья, нижняя челюсть, безпрестанно шевелилась, что-то пережовуя.

— В чём проблема? — дожевав, грозно спросил человек — вы почему мешаете мне обедать?

Принцесса сощурилась, оглядывая неизвестного, и сохраняла молчание.

— Что вам от меня нужно? — человек затянулся бычком, и выпустил через ноздри дым — Вы зачем меня звали? Я и есть Дракон! Что, разве, не похож?

— Отчего же не похож? — медленно произнесла Принцесса — Именно так я тебя и представляла — редкостная образина. Но одно дело представлять, а другое лицезреть воочию. Честно признаюсь, при твоём появлении, у меня мурашки по затылку пробежали.

— От страха? — поинтересовался Дракон.

— От омерзения, — уточнила Закатиглазка — это, знаешь, когда здоровый таракан в супе плавает.

— Обидно, — пожалел себя Дракон.

— А воровать чужие горшочки с золотом, это не обидно? — передразнила его Принцесса.

— Я не воровал, — Дракон громко присёрбнул из чашки — воровать нужно уметь, это не так просто. А я, по-простому, грабил, открыто, прилюдно, не стесняясь.

— Так ты признаёшь, это, презренное пресмыкающееся!? — возликовала Закатиглазка, обрадованная, что Дракон сам сознаётся.

— А чего мне скрывать? — удивлённо спросил Дракон — У меня всё в рамках закона.

— Это по какому ещё закону можно грабежом средь бела дня промышлять! — пришёл черёд и Принцессе гневаться.

Но, теперь, Дракон проявлял железное спокойствие.

— И нечего так кричать, — холодно заявил он — вот у меня документ имеется, — он вытащил из под полы халата бумажку и ткнул ею Принцессе под нос — это постановление о решении высшего административного суда, по которому мне вручается, право беспрепятственного разграбления, разорения и уничтожения любого железнодорожного состава, будь он в движении или на простое, грузового, пассажирского или пассажирского — грузового типа, в любое время суток и года, со снятием с меня вины за сопутствующие человеческие жертвы и материальные убытки.

— Какие поезда? — оторопело произнесла Принцесса — Ты же там пол города разнёс.

— И на это у меня имеется решение суда, вот полюбуйтесь, — Дракон вытащил из под полы очередную бумажку с печатями — высщий административный суд постановил: наделить Дракона Огнедышащего Взрывоопасного, то есть меня, — пояснил Дракон — неоспоримым правом на разрушение, частично или полностью, любого населённого пункта, или иного инфраструктурного объекта, за исключением столицы государства и феодальных владений, за жертвы и материальные убытки вызванные реализацией своих законных прав, Дракон Огнедышащий Взрывоопасный ответственности не несёт.

— Я поняла, что у тебя на любую претензию найдётся бумажка из суда, — сделала логический вывод Принцесса — и разговаривать с тобой бесполезно.

— Я — законопослушный дракон, — чудовище плотоядно улыбнулось.

— В таком случае, я даю тебе два варианта, — Закатиглазка показала Дракону два пальца — первый — ты отдаёшь мне горшочек с золотом, и мы расходимся по-мирному, либо второй вариант — смертный бой, и тот у кого первого голова с плеч слетит-тот и проиграл!

— Горшочек, я тебе не верну, нет у тебя законных прав на него, подтверждённых судебным заседанием, — Дракон бросил окурок под ноги.

— Значит бой! — Принцесса ударила себя кулаком в грудь.

— Заметь, не я это предложил, — прогнусавил Дракон и допил кофе.

— Расходимся на десять шагов, — Принцесса отмеряла расстояние — и начинаем разбег навстречу друг другу, — она повернулась к противнику, и изготовив меч для удара, прокричала во всё горло, как делала это на турнирах — я - Принцесса Закатиглазка, бьюсь во славу и честь моего возлюбленного, самого прекрасного кавалера из живущих на свете, Короля Многоземельного! — и трижды отсалютовав мечом, спросила у Дракона — Ну, ты готов?

— Почти, — ответил Дракон, и обратился к Дуле — Шиш, родненький, протруби сбор к бою, как полагается.

Дуля стремглав бросилась выполнять приказ. Она взбежала на защитную башенку над воротами, и, выставив из бойницы длиный горн, протрубила, что было мочи. Эхо подхватило призыв и разнесло его по горам.

Из замка послышался, сначало тихий стук, затем он перерос в монотонный цокот, раздалось ржание, и из портика выехал рыцарь, с ног до головы закованный в броню, с плюмажем из разноцветных перьев, вооружённый длинным лэнсом, он сидел на коне одетом в стальную сбрую, не уступавшую по качеству рыцарской.

Принцесса увидев такой оборот событий, сняла со спины щит и приготовилась им защищаться, но рыцарь не атаковал, а спокойно отъехал в сторонку и стал.

Следом за первым выехал второй рыцарь, облачённый ни чуть не хуже, за ним третий, четвёртый.

В конце концов под замком набралась приличная рыцарская рать, наконечники их пик составляли густую рощицу, на ветру трепыхались выпела и штандарты бронировоного воинства, а лошади беспрерывно ржали, предчувствуя битву.

Уже, после, появления первого десятка рыцарей Закатиглазка опустила меч, а после второго десятка, воткнула его в землю, и скрестив руки на груди дожидалась окончания рыцарского сбора.

— И как это понимать? — спросила Принцесса, когда вся рыцарская гвардия, уже, выстроилась перед ней.

— Очень просто, — ответил Дракон — ты хотела смертный бой? Вот с ними он у тебя и будет.

— Это же какой-то бред, — неверя происходящему, выпалила Принцесса — рыцари, наоборот, должны быть против тебя, ты же дракон!

— А это по-твоему не бред? — удивился Дракон — Жизнь не сказка. Если бы рыцари меня не защищали как бы я учинял все непотребства? Да меня бы пенсионеры костылями забили. Когда я отправляюсь разграбить какой-нибудь городок, рыцари меня надёжно охраняют, тройным оцеплением, если кто попытается меня остановить, тут же конями затопчут. А как же иначе? Так бы мне никто не позволил выполнять судебные решения, народец-то у нас гаденький, закон не чтит, суда не уважает, вот и приходится рыцарям за мной следом ходить, оберегать.

— Но зачем им тебя охранять? Какой в этом смысл?

— Самый простой, финансово — материальный, — Дракон причмакнул — половину награбленного я отдаю им. Или, к примеру, прохудилась у короля, или у какого другого феодала, казна и нужно её срочно пополнить. Что они делают в этом случае? Конечно, обращаются ко мне. Да, да! Я не сам по себе появляюсь. Это аристократы, политическая элита призвали меня, это они предоставляют мне благородных сэров рыцарей, а я, уже делаю своё дело, к нашему общему удовольствию и выгоде.

— Сами призывают дракона!? — информация никак не укладывалась у Закатиглазки в голове.

— Конечно сами, — подтвердил Дракон — и получается, что они, как бы не при чём. Кто урожаи пограбил — Дракон! Кто разворовал годовой государственный бюджет — Дракон! Кто разбил дороги — Дракон! Это очень удобно. Все вопросы к Дракону. А против него востания не поднимешь. Дракон — это сродни стихийному бедствию. Форс — мажор. Только, на феодалов всеобщая драконья напасть не распространяется.

— Ну что же, — Принцесса поплевала на ладони — пускай твои рыцари подходят по очереди! Я им всем рёбра посчитаю.

— По очереди — это незаконно, — отказал Дракон — согласно постановлению суда они обязаны нападать все сразу, желательно ночью, лежачего добивать.

— Да что же это у тебя всё через суд, — Принцесса тяжело вздохнула — позволь я, хоть, коня себе возьму.

— Бери, если он у тебя найдётся, — милостиво согласился Дракон.

Принцесса помахала Кобольду, подзывая его.

Гном, поначалу пытался сделать вид, что не замечает, но Принцесса заложила пальцы в рот и лихо свистнула, пришлось — таки залазить на Зайца и подниматься на уступ.

— Не свисти — денег не будет, — отругал гном Принцессу — и, вообще, не обращайся ко мне, не хочу, что бы эти мордовороты, — Кобальд покосился на рыцарское воинство — подумали, что мы вместе.

— Пусть знают, — сказала Принцесса — вы же не предупредили меня, что прийдётся биться не с одним драконом, а с сотней рыцарей.

— А ты не спрашивала.

— Дайте мне, хоть, коня вашего для боя, — Принцесса взяла Зайца за ухо, желая вытянуть его из — под гнома.

— Не трогай! — гном выдернул у Закатиглазки заячьи уши — Тебя, теперь, без разницы, что пешую, что конную, всё одно порубят. Так пропадай сама, а коня не губи. Мне на нём, ещё, обратно ехать. Так, что шиш тебе, а не коня!

— Шиш! Шиш! — пропищал в поддержку начальника и Заяц.

— Чего надо!? — крикнула Дуля, посчитав, что Заяц зовёт её.

Кобольд повернул голову с намереньем послать куда подальше, вмешивавшуюся в разговор Дулю, и замер.

— Ах, это ты Дуля! — выпалил он.

— Я не Дуля, — огрузнулась Дуля — я - Кукиш!

— Не знаю, — гном даже спешился — когда мы шахтой вместе руководили ты был Дулей.

— Руководили вместе? — злобно переспросила Дуля — Это я руководил, а ты, только, и старался подсидеть меня.

— Да, именно так, — согласился Кобольд — и подсидел.

— И как же шахта без меня осталась, а?! — Дуля подошла вплотную к Кобольду — Ведь, только, я мог разрешить любой производственный конфликт. Кто, ещё, так мог? Вот придут горняки, и прочая сволочь, об сокращении штрафов просить, или что бы зарплату за позапрошлый год дали, а я к ним выйду, и молча посмотрю, вот так, — Дуля уставилась большим пальцем на Кобольда — и всё ясно, без всяких разговоров и скандалов.

Кобольд сморщился, и не выдержав уткнутого ему в лицо Кукиша, отвернулся.

— Ничего, — пробурчал он — обошлись и без тебя. Так ты, хоть, на шахте озолотился, а я гол как сокол остался.

— Это от того, что ты воровать не умеешь, а берёшься! — Дуля продолжала тарашиться в лицо гному.

— Да нечего там, уже, воровать, — попытался оправдаться Кобольд — нету больше шахты.

— Кобольд, ты ли это? — неожиданно прервал разговор коллег Дракон.

— Я, — сознался Кобольд — ваше мерзейшенство, хочу вам искренне заявить, что к этой безумной женщине, — он ткнул пальцем в Принцессу — никакого отношения не имею! То есть, она сама за мной увязалась. О том что она умыслила посягать на вашу священную особу я понятия не имел, иначе сам бы её удушил, — и он шлёпнулся на колени — умоляю вас, ваше мерзейшенство, пощадите меня! Не убивайте! Вот её, — он снова ткнул пальцем в Принцессу — убейте, а меня не надо.

— Да не переживай ты так, — расхохотался Дракон — я рад тябя видеть. Ещё никто так мне не помогал вершить разбой и смертоубийство как ты.

— Это да, — заискивающе захихикал гном — это я могу.

— Помню — помню, как ты мне все убежища повыдавал, — Дракон кровожадно облизнулся — ох, сколько я людишек тогда пережрал! Любо вспомнить. Хотя и сбежало из городка тогда немало народу, интересно что с ними сталось?

— С голоду все передохли! — радостно выпалил гном.

— Вот же дураки, — сказал Дракон — пропали бестолку. Лучше бы я их съел. А так вышло — ни себе ни людям.

— Дебилы, бля! — процетировал известного политического деятеля Кобольд.

— Ну чего мы собственно здесь стоим? — Дракон дружески хлопнул гнома по плечу — У меня там обед стынет. Заходи, и провожатых бери, посидим, вспомним былые времена. Выпьем, закусим. Заходи!

Дракон развернулся и пошёл в замок, следом за ним, злобно хрюкнув, прошмыгнула Дуля.

Кобольд махнул рукой, зовя зайти и Принцессу с Зайцем.

С опаской они прошли по узкому длинному портику, в потолке которого была вмонтирована решётка, что бы лить вошедшим кипящую смолу на головы, и оказались во внутренем дворе замка. Здесь располагался просторный гараж, его ворота были распахнуты, внутри два холопа мыли автомобиль BMWx7, который был обязан иметь каждый настоящий дракон. Невдалеке от гаража находилась, не менее просторная, двухэтажная кухня — из раскрытых окон валил пар, а сильный аромат свежего жаркого приятно пощекотал нос гостям, когда они прошли мимо и оказались перед широкой площадкой. Теперь-то Принцесса и её сотоварищи поняли почему в башнях замка поселилось столько стервятников.

По всей площадке были вкопаны невысокие бетонные колоны с деревянными поперечинами, усеянными ржавыми металлическими крюками, почти на каждом крюке висело по человеку, некоторые были, ещё, живы, о чём свидетельствовали слабые стоны подвешенных.

От ужасного запаха Принцесса зажала нос, а Заяц, Кобольд и Дуля, как бы, ничего и не почувствовали.

К Дракону подбежал холоп в респираторе с длинной тонкой палкой, которой он отгонял тучи мух и прожорливых стервятников от туш. Дракон не обратил никакого внимания на холопа и пошёл меж рядов подвешенных. Иногда он останавливался прощупывая какое-нибудь тело или обнюхивая его. Наконец, он встал, возле, изрядно раздутого трупа и указав на него пальцем, что-то приказал, неотступно следовавщему за ним холопу.

— Люблю, что бы они чуть — чуть подгнили, — сказал Дракон вернувшись к компании-тогда мясо получается нежней и сочней. Что ж, идёмте в пиршественную.

Они, опять вернулись, к зданию кухни, вошли в него, Принцесса старалась не смотреть, что именно варится, тушится и, со шкварчанием, жарится на бесчисленных печах столовой.

Дракон провёл всех на второй этаж, а с него, через балкон был переброшен мостик ко входу, в прямоугольный доджон, башню, служивщую жилищем Дракона.

На первом этаже размешалась трофейная галерея.

Вдоль стен были расставлены экземпляры в шкафчиках с стеклянными дверцами. Семнадцать городов и мистечек разграбил и уничтожил Дракон. Содержание каждого шкафчика посвящалась одному из павших городов. На полочках размещались изделия которыми славился тот или иной город во времена своего существования, герб города, история от его основания до гибели, и пожелтевший пергаментный лист, где в столбцах, писанных красными чернилами, подбивался итог — сколько награбленно, количество убитых, раненных, пленных, распределекние их по возрастам и полам, с последующим разделением по предназначению — продажа в рабство или на съедение.

Дракон явно гордился выставкой своих достижений. Он горделиво выпятил генекомастию, а нос задрал, чуть ли не до потолка.

Кобольд, чутко улавливавший, любое движение настроений вышестоящего, принялся восхищённо ахать и охать, несколько наиграно, но Дракон, ослеплённый тщеславием, не замечал таких тонкостей. А Кобольд перебегал от экземпляра к экземпляру, и картинно всплёскивал руками.

— А выставку-то я организовал, — подала голос Дуля, и заискивающе посмотрела на Дракона — правда же, ваша ненасытность.

— Не важно кто организовал, — отмахнулся Кобольд — важно кто наполнил! Это же какая грандиозная работа проделана. Целая жизнь на этот труд положена. Вечную память о себе оставил великий Дракон!

— Ах, мне право неловко! — от комплиментов Дракон залился краской.

— Нет здесь места скромности! — гном схватил кривую лохматую лапу Дракона и запечатлил на ней восторженный поцелуй.

В свою очередь, Дуля потеснила Кобольда и тоже принялась покрывать поцелуями драконью лапу.

— Вы, право, преувеличиваете, — игриво захихикал Дракон.

Но Дуля с Кобольдом не унимались, и цокаясь головами, продолжали начмакивать лапу.

— Пойдёмте, уже к столу, — сжеманничал Дракон, и подставил лобзателям вторую лапу, за которую они принялись с неменьшим усердием чем за первую.

Неизвестно сколько бы это ещё длилось, но Закатиглазка выронила меч, и он с лязгом упал на бревенчатый пол, чем вывел Дракона из состояния глубокой эйфории и, невольно, прервал состязание в лизоблюдстве между Кобольдом и Дулей.

Дракон сразу вспомнил, что безумно голоден и повёл гостей на второй этаж, где был устроен пиршественный зал.

Стены зала были увешаны гобеленами, на которых мастера вручную выткали изображение семнадцати подвигов Дракона.

Три длинных дубовых стола с массивными ножками, были выставлены литерой П, за главным столом стояло высокое кресло Дракона, обитое неокрашенной кожей, и Закатиглазка поморшилась, догадавшись с кого содрали эту кожу.

За креслом Дракона был сложен большой камин из красного кирпича, что бы холодными зимними вечерами греть спину пирующего чудовища.

Над камином висела картина, не уступавшая ему в размерах, на ней маслянными красками был написан сам Дракон, он возвыщался на фоне чёрного неба, озаряемого багровыми отсветами пожарищ, пресмыкающееся стояло на горе обуглевшихся человеческих черепов, один из которых оно раздавливало когтистой лапой, в разиннутой чёрной пасти Дракона блестели клыки, налитые кровью глаза как будто впивались в зрителя, говоря, что и его ждёт та же страшная участь, и это, только, вопрос времени.

Дракон уселся в своё кресло, любезно отодвинутое Дулей, и жестом пригласил гостей присоединяться.

Стол был уставлен золотыми блюдами и подносами, на которых были поданы: голубцы, фрикадельки, домашняя колбаса, сосики по-баварски, мясо в сливках, мясо по-французки, по-кремлёвски, по-китайски, гуляш, чахохбили, стейки, люля — кебаб, рёбрышки по-грузински, голени запечённые в картофельном тесте, мясная запеканка, сердца тушённые с грибами, печёночный паштет и салат из лёгких.

В графинах искрилась водка.

Коньяк стоял, прямо, в бочонке с краником.

Но не смотря на голод, Принцесса, видевшая драконью кладовую, никак не могла пересилить себя, что бы притронуться хоть к одному из блюд. Её спутники, Заяц и Кобольд, наоборот, нисколько не смущаясь, набросились на еду, подтягивая к себе по целому подносу, они загребали с него пятернёй, не взирая на жир, которым забрызгивались по самые плечи. Водку, вообще, пили как воду в пустыне.

Ни ела, только, Дуля, она прислуживала Дракону, подавала кушанья, наполняла кубок, обдирала мясо с костей и ложила, прямо, в пасть Дракону. Кобольд, посоветовал и Зайцу вдохновится примером Дули в отношении вышестояшего.

Заяц вытер с морды подливу, и тоже, стал прислуживать начальнику, но, в отличии от исполнительной Дули, халтурил, забрасывал самый жирный кусок себе в рот, наполняя кубок Кобольда, сам отпивал добрую половину, обнаглел до того, что норовил сунуться в начальственную тарелку, за что получил зычную оплеуху.

Принцесса прокашлялась, дабы привлечь к себе внимание, и подобно Лизе Калачёвой, спросила:

— Товарищ, у вас нет чего-нибудь вегетарианского?

У Дули аж прибор выпал из рук.

— Вегетарианского не держим — с. — презрительно просипела Дуля — здесь приличный дом, хозяин коего способен заработать достаточно, что вкушать изысканые яства. Запомни, господин Дракон, тебе, не какой-то пьяница — бездельник, с утра до ночи вкалывающий на заводе, а интеллектуальная элита, умеющая зарабатывать головой.

— Ага! — гыгыкнул Дракон и высунув свой раздвоенный змеиный язык, принялся вылизывать им тарелку — Ты попробуй какое всё вкусное, — предложил Дракон и сказал Дуле — Шишик, передай нашей гостье печёные пальчики.

Дуля брезгливо перебросил Принцессе поднос.

— На, жри! — предложил он ей.

На золотом блюде, в подливе с луком, действительно плавали пальцы, толстые мясистые, с тёмными, пропёкшимися ногтями.

Принцессу передёрнуло.

Кобольди и Дракон выпили на брудершафт и трижды поцеловались.

— А что, ваша Огнедышность, не нужен ли вам смекалистый заместитель? — предложил Кобольд Дракону, гном, уже, списал со счетов Закатиглазку, и не расчитывал получить от неё министерское кресло — Мне, тут, должность уже предложили, но ради вас я откажусь, не сойти мне с места — откажусь. Служить такому кроважадному дракону — моя сокровенная мечта! — Кобольт тут же поправился — Ну как служить, в смысле, служить начальником, но, конечно под вашим чутким руководством, — он взял Драконью лапу и поцеловал её.

— Не верьте ему, ваша Омерзительность! — вмешалась Дуля — Этот прохиндей вас подсидит, я его знаю, он всю жизнь, на всех доносы строчил!

— Правда?! Строчил!? — рявкнул на гнома Дракон.

— Да разве могу я вас обманывать? — елейным голоском запел Кобольд — Сознаюсь, не было во всём городке такого человека на которого бы я донос не накатал, вот такая у меня слабость.

— Да плевать на этих призренных холопов! — не унималась Дуля — Он же и на меня донос написал, а я был его непосредственным руководителем! Это же нарушение субординации! Святая святых! Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку!

— Писал на него донос? — сурово спросил у Кобольда Дракон.

— Писал, — сознался Кобольд — не мог удержаться.

— Ах каков паршивец! — Дракон рассмеялся и ласково потрепал Кобольда по щеке — Такие беспринципные жулики мне как раз и нужны! Вы есть опора драконьей власти на земле.

Дуля гневно вытаращился на Кобольда.

— Отвернись мерзавец! — Кобольд собрал пригоршню мясных шариков и швырнул в оппонента, но спьяну не попал ни одним — Заяц подключайся! — заорал гном — Твоего любимого начальника оскорбили! Показали кукиш!

— Наконец-то ты, скот, запомнил мою фамилию! — огрызнулась Дуля, но вынуждена была нырнуть под стол, так как Заяц и Кобольд открыли по ней огонь из всех орудий, но в отместку нападающим, Дуля неожиданно выскакивала и показывала себя то Зайцу, то Кобольду, и тут же укрывалась от снарядов в своё убежище.

В Дулю летели целые подносы, рассыпая на лету содержимое, и, даже, золотые кубки, но удача улыбнулась графину из — под водки, он точно хлопнул Дулю по большому пальцу, и та растянулась меж столами, утопая в разлитом жире и объедках.

Дракон радостно гоготал, хлопая себя по пузу жирными лапами, давно у него за обедом так не веселились.

Принцесса молча наблюдала за Зайцем и Кобольдом. Сколько она их, уже, знает? У неё было такое впечатление, что очень — очень долго. И всё это время она, только, и видела от них, что пьяные дебоши, ну, или трезвые, но тоже, дебоши, безудержную наглость, беспордонность, отъявленную подлость. И за этих-то людей она хочет хлопотать перед мужем, дабы они заняли высокие посты в государстве! Принцесса впервые задумалась над этим. И поняла, как же ей дико повезло, встретить столь идеально подходящие кандидатуры. В этом вопросе ей, безусловно, улыбнулась фортуна.

Всеобщую вакханалию царившую в зале неожиданно прервало появление маленького тощего поварёнка. В руках он держал серебряное блюдо накрытое высокой крышкой, но даже через неё пробивался неслыханной нежности непередаваемый аромат.

Поварёнок быстро подбежал к главному столу, и поставив блюдо перед Драконом, тут же скрылся.

— Чем я вас сейчас попотчую! — Дракон озорно прищурился — Такого вам в жизни пробовать не доводилось. Я, думаю, что и наша превереда, — Дракон взглянул на Закатиглазку — не устоит перед таким лакомством.

Дуля, уже пришедшая в сознание, потирая шишку оставленную графином, подступилась к блюду с ножём и вилкой для разделки. Она подняла крышку, под которой клубился пар, настолько густой, что не возможно было различить, что скрыто под ним. От любопытства все замерли, а Принцесса, даже, привстала. Дуля разогнала пар салфеткой, обнажив плавающего в перечном соусе и обложенного лимонными дольками, пухленького, хорошо протушенного младенца.

— Молочный, — проурчал Дракон.

Кобольд и Заяц, хотя и наелись, только что, до отвала, но при виде такого деликатеса у них сразу потекли слюнки. Они, вместе с Драконом, как заворожённые наблюдали за тем как Дуля мягко проткнул младенца длинными зубцами вилки, немного выпуская прозрачный сок.

— Ах, какая нямка! — прошептал Дракон, и его раздвоенный язык лизнул тонкие губы.

Дуля, всё так же чинно, неспешно, принялся работать ножом.

— Ах, мне лопаточку. — простонал Кобольд.

— И мне, и мне, — в унисон ему вторил Заяц.

— А мне ножку, — прошипел Дракон.

Закатиглазка не выдержала и грохнула кулаком по столу, что аж тарелки подпрыгнули.

— Ну это совсем никуда не годится! — заявила она.

Три пары удивлённых глаз и одна Дуля, в немом недоумении, уставились на неё.

— И нечего на меня так смотреть! — прикрикнула на них Принцесса — Я уверенна, что поедание грудного младенца — это точно противозаконно! Это — преступление!

Дракон откинулся на спинку кресла и удивлённо поднял бровь.

— Скажите, девушка, — мягко поинтересовался он — вы юрист?

— Нет, — ответила Закатиглазка — но я не понимаю какое это имеет значение?

— Я так и подумал, что не понимаете, — продолжил Дракон всё тем же мягким, наставительным тоном — позвольте, ещё один вопрос, может быть вы практикующий судья?

— Нет, — второй раз ответила Принцесса.

— Но, простите, если вы не сведущи в юриспруденции, как вы позволяете себе классифицировать наши действия как противозаконные? — Дракон засунул палец в ноздрю, поковырял там, обтёр палец о скатерть и продолжил — Более того, известно ли вам, что признать какое-либо действие преступлением, имеет право только суд?

Принцесса сидела как оплёванная.

— Но если это не преступление, — пыталась она оправдаться — что тогда, вообще, можно называть преступлением?

— Только то, что будет доказано как таковое в суде, — веско ответил Дракон — вы же, как личность малообразованная, не имеете права делать подобные выводы. Разве, что, как вашу персональную субъективную оценку, — Дракон подался вперёд, впиваясь своими кошачьими зрачками в Принцессу — но лучше держите эту оценку при себе, что бы не выглядеть глупо, и что бы самой не оказаться под судом за умышленную клевету и очернение репутации.

В зале воцарилась тишина, прерываемая, только хрустом хрящей — это Дуля разделывала тушку.

Пристыженная Закатиглазка опустила глаза и делала вид, что поправляет косу.

Заяц и Кобольд в нетерпении переминались с ноги на ногу и давились слюной.

Вдруг Дракон хлопнул себя по лбу.

— Вспомнил! — он вылез из кресла — Это хорошо, что вы пришли, а то совсем бы запамятовал, — он подошёл к камину и разбросал сложенные в нём поленья.

Под ними был тот самый горшочек, доверху заполненный золотыми монетами, каждая размером с кофейное блюдце.

Завидев горшочек Принцесса подскочила на месте, её сердце затарохтело как пулемёт.

— Я же до сих пор не сдал половину дохода моим благодетелям, — покачал головой Дракон — у нас, в культурных кругах, это называется — крысятничество. Кукишок, крикни рыцарей, пусть сюда поднимуться.

Дуля запрыгнула на поддоконник, и посмотрела во двор, у фундамета донжона, стояла группка рыцарей, они курили беломор и ругались матом.

Дуля свистнула, но ветер рассеял звук, и Дуля осталась не услышанной. Тогда она попыталась плюнуть в одного из шевалье, но треклятый ветер занёс слюну обратно, обморосив поддоконник. К счастью на поддоконнике стоял горшок с геранью. Дуля сбросила цветок, и глиняный горшочек вдребезги разбился о шлем рыцаря. Благородные кавалеры побросали окурки на заплёванную землю, и задрали головы, угрожая физической расправой тому кто бросил снаряд.

— Дуйте сюда, живо! — крикнула Дуля.

— Докурим и придём, — прокричал в ответ один из рыцарей, остальные, присев на корточки поднимали брошенные папиросы.

— Немедлено сюда! — рассвирепела Дуля — Я сказал!

Пришлось, таки, сэрам — рыцарям, не докуривши подниматься в башню.

— Уже идут, — отчиталась Дуля перед Драконом.

— Отсчитаешь им ровно половину, — приказал Дракон, указывая на золотые монеты — ну и себе, пару штук возьми.

Закатиглазка решила действовать. Горшочек был здесь и некому вступиться за Дракона, нужно немедленно зарубить чудовище, лучшего случая не предоставиться. Главное быстро. Принцесса бросила взгляд на стоявший по левую руку меч.

Но Дракон поймал этот взгляд и всё понял. Он прижался спиной к камину и завизжал:

— Ты умышляешь покуситься но мою жизнь и здоровье! Не смей! Это противозаконно!

Но Принцесса молча взяла меч и стала неумолимо приближаться.

— Ты ничего этим не решишь! — от драконьего визга дрожали стёкла — Тебя посадят, а горшочек с золотом всё — одно конфискуют! Меня можно одолеть, только, судом!

Принцесса остановилась перед Драконом, который, как робкий пингвин, робко спрятал тело жироное в камине. Она поняла, что в словах пресмыкающегося есть здравое зерно, порешить-то Дракона не сложно, но как потом выбраться из замка, да ещё, с золотом? Можно, конечно, попытаться взять чудовище в заложники и попытаться так прорваться на волю, но это дело через чур рискованное и сложное. Кроме того, на время недееспособности Дракона, руководить в замке будет Дуля, а это такая способная мразь, что постарается сделать всё, что бы его повелитель распростился с жизнью, что бы занять его место. Оставался один выход, который подсказал сам Дракон.

— Дракон, — поизнесла Закатиглазка и приставила остриё меча к большому, покрытому чешуёй и чёрными волосами, драконьему пузу, которое кокетливо торчало между пол халата — я подаю на тебя апелляцию в суд!

Глава 10

— Это другой разговор, — Дракон аккуратно отодвинул остриё от пуза — имеешь полное право.

Послышался лязг доспехов, рыцари, вызванные Дулей, вошли в зал.

— Кукишок, — мягко окликнул Дулю Дракон — Дама желает суда надо мною, так что давай, голубчик, готовь заседание.

Дуля поклонилась и удалилась.

— И ни одной золотой монеты ты не смеешь тронуть, покуда идёт апелляция, — добавила условие Закатиглазка.

Дракон хотел было опротестовать это, но взглянув, ещё раз, на меч в руке Принцессы, и учтя её нервозное состояние, согласился.

От розыгравшейся юридической коллизии выиграли Заяц и Кобольд, покуда шли выяснения о праве владения золотом и лишении Дракона жизни, они преспокойно, не говоря лишних слов, орудовали челюстями, поедая тушённого младенца с двух противоположных концов, пока не столкнулись лбами. Гном злобно зарычал, и Заяц, отступившись, слез со стола, предоставив начальнику самому докушать остаток, что тот успешно и сделал.

— Судья входит в зал! — прокричал, неожиданно появивщийся, гаденький человечек, с лысой, похожей на яичко головой и в чёрной мантии — Всем встать! — и сбавив голос до нежного полушёпота, прибавил — Кроме, конечно, господина Дракона.

— Это что? — удивилась Закатиглазка и спросила у Дракона — У тебя и судья здесь есть?

— Ну не летать же мне кто знает куда каждый раз как понадобиться очередная бумажка, — парировал Дракон — пришлось этого шельмеца взять на содержание. Ах, знали бы вы как нынче дорого судьи обходятся. Чистый грабёж.

— Грабёж — это по вашей части, — подметила Принцесса.

— Всё по закону, — не смутился Дракон.

Судья пробежал по залу, на ходу напялил на лысую голову длинный, пепельного цвета, парик. Перед Драконом он упал на колени, приложился губами к драконьей лапе, у которой в этом плане сегодня выдался насыщенный день.

— Чем могу быть полезен? — осведомился судья у Дракона.

— Вот эта мадам, — Дракон глазами указал на Принцессу — желает судить меня.

— Как?! Вас?! И судить!? — судья опешил.

— А почему бы и нет? — вмешалась Закатиглазка.

— Паршивка! — злобно выдохнул в адрес Принцессы судья, и посмотрев в безобразное драконье личико сказал — Я на такое пойти не могу. Это противоречит морально — этическому кодексу чести судьи!

— Придётся, — Дракон погладил, стоящего на коленях слугу Фемиды по голове, сбив на бок парик — это её законное право, а мы должны действовать, исключительно, в правовом поле, не сворачивая.

Судья закивал.

— Кстати, — вспомнил Дракон — тут, ещё, одна безделица, видишь у неё в руках меч?

Судья снова закивал.

— Так вот, — продолжал Дракон-только что она мне им угрожала. Представляешь?

У судьи от шока отвисла челюсть, он посмотрел Принцессе в глаза и скорчил ей рожу.

— А помнишь, — говорил Дракон — я, ещё, в прошлом году подавал в суд прошение на запрет владения оружием для гражданских лиц? А ты его до сих пор не рассмотрел. Чего ты тянешь? Вот отправлюсь я вершить разбой, по закону конечно, а какой-нибудь холоп, возьмёт да пырнёт меня мечом или пикой проколет, а то, ещё, лучше, из нагана порешит. И рыцари вступиться не успеют.

А всё Из-за того, что у тебя руки никак не доходят.

— Сегодня же исправлю, — уверил судья — как только осудим эту мерзавку — он посмотрел на Принцессу — сразу же вынесем запрет на владение, как холодным, так и огнестрельным оружием.

— И на самооборону как таковую, — предложил Дракон.

— Отнесём её к уголовным преступлениям, — поддержал судья.

— Идёт, — Дракон жестом приказал судье встать — начинайте работать, судья! — повелел он.

Заседание проводили в самом пиршественном зале, даже не убирая кушаний со столов, так как организм Дракона был так устроен, что нуждался в постоянной подпитке калориями.

Дракон остался сидеть в своём кресле, справа от него занял пост Дуля — его адвокат, слева от него посадили Принцессу, рядом с ней, Кобольда, который вызвался быть адвокатом Закатиглазки, но сразу сказал ей:

— Раз ты, всё — таки, решилась схватится с Драконом, я как твой защитник обязан тебя предупредить, ты будешь разгромлена на голову. Пощады не жди.

— Зачем тогда вы взяли на себя мою защиту? — поинтересовалась Принцесса.

— Хочу вызвать Дулю для дачи показаний, — раскрыл свой замысел гном — а когда он выйдет, плюну ему в рожу, то-то смеху будет.

Тем временем зал наполнился согнанными со двора рыцарями, они построились вдоль стен и стояли недвижимо, как мебель.

— Тишина! — закричал судья, сидевший напротив супницы с глазным соком, и постучал, поднимая сотни жирных брызг, маленьким деревянным молоточком по столу — Всем встать! — все, кроме Дракона, встали — Заседание объявляю открытым! — он снова ударил молоточком по столу и посадил большое жирное пятно на мантию — Можете садиться! — все дружно сели.

— Первое слово предоставляется, — как по-писаному, монотонным голосом, тараторил судья — стороне, дерзнувшей предъявить необоснованные обвинения с целью оклеветать достопочтенного господина Дракона Огнедышащего Взрывоопасного, Принцессе Закатиглазке!

— Что же это он говорит? — шёпотом обратилась к своему адвокату Принцесса — Опротестуйте, — она локтем толкнула Кобольда, но это было напрасно, гном был занят тем, что перегнувшись через край стола, показывал адвокату противной стороны неприличные жесты, и ни на что другое не отвлекался.

Дуля, в свою очередь, в ответ на оскорбления, показывала лучшее, что умела — саму себя, чем приводила Кобольда в исступление.

В зале воцарилась тишина, и судья недовольным голосом прикрикнул:

— Обвиняемая, ваш адвокат будет брать слово или нет?!

Закатиглазка, больше не надеясь на гнома, поднялась, дабы держать речь самостоятельно.

— Я беру слово, — начала она — и хочу заметить, что обвиняемая здесь не я, а господин Дракон.

— Что!? — судья аж поперхнулся — Да как вы смеете исправлять трактование данное судьёй — председателем?! Я подобного хамства не потерплю!

— Ваша честь, это больше не повториться, — быстро исправилась Принцесса.

— Только попробуй! — пригрозил судья.

— Потому что я требую отвод судьи! — выпалила Принцесса — Как особы заинтересованной в определённом исходе дела!

Судья скривился, как — будто съел целый лимон.

— Отклонено! — он хлопнул молоточком по столу.

— Тогда разрешите заменить мне защитника, — Принцесса показала на Кобольда, увязшего в мимическом споре с Дулей.

— Отклонено! — хлопнул молоточек.

— Но. — в этот раз Принцесса, даже, не успела договорить.

— Отклонено! Отклонено! Отклонено! — кричал судья и стучал молоточком как дятел по дереву — Что ты думала, здесь балаган разводить? Не выйдет! Я — судья, и у меня молоточек! Делаю, что хочу!

— Извините, ваша честь, — потупилась принцесса.

— Зрубите себе на носу, — судья встал, опираясь на руки — если вы ещё раз позволите себе усомниться в моём правосудии и непредубеждённости, я лишу вас слова и удалю из помещения суда до вынесения приговора! Вам это ясно?

— Да ваша честь, — кивнула Закатиглазка.

— Так-то лучше, — судья медленно опустился на место и разрешил — продолжайте.

— Ваша честь, — Принцесса прокашлялась — я обвиняю Дракона Огнедышащего Взрывоопасного в систематическом каннибализме и похищении у меня чугунного горшочка в котором содержатся двести тысяч золотых монет, который, между прочим, вы можете наблюдать в камине этого зала.

— Можете ли вы предоставить какие-либо доказательства ваших лживых обвинений? — спросил судья.

— Да, ваша честь, — ответила Принцесса — разрешите пригласить для дачи показаний гнома Кобольда.

Кобольд, услышав своё имя, прокатившееся эхом по залу, оторвался от диспута с адвокатом оппонента и удивлённо посмотрел на Принцессу.

— Давайте, только, поживей, — разрешил судья.

— Гном Кобольд, сейчас вы должны ответить на мои вопросы, — обратилась Принцесса к повелителю подземных недр.

— Я не хочу, — зашептал гном уголком рта и подтолкнул Принцессу локтем — не хо — чу.

— Прекращайте выкобеливаться, встаньте и отвечайте, — прошептала в ответ Закатиглазка и продолжила нормальным голосом — знаком ли вам господин Дракон?

Кобольд встал на стуле и ответил:

— Знаком.

— При каких обстоятельствах вы познакомились?

— Было прекрасное апрельское утро, весенний ветерок гонял по голубому небу пушистые, похожие на барашков, облачка. Абрикосы стояли в цвету, как юные невесты, рои пчёл, деловито жужа, сновали меж цветов. Природа оживала и пела тысячями птичьих голосов, славя весну и радуясь жизни. Сады и парки наполнились непоседливой малышнёй, их родители проводили эти прекрасные выходные у речушки, сияющей как хрусталь.

— Можно покроче? — попросила Закатиглазка.

— Можно, — согласился гном — поглядел я на всё это безобразие, и решил, что нужно с этим немедленно заканчивать, не хер хорошо жить! Нужно сделать всем плохо. Тогда-то я добился аудиенции у господина Дракона, изложил ему суть проблемы, и он, любезно согласился проследовать за мной к месту беспорядков, дабы присечь оные.

— Он замечательный человек, — похвалил Дракона судья.

— Что господин Дракон сделал с жителями городка по прибытии? — продолжала допрос Принцесса.

Кобольд замялся. Он крутил пальцем в волосах, морщил кустистые брови. Взял со стола бокал наполненный водкой, поставил его назад, потом опять взял, выпил залпом, обтёр рот рукавом и выдал:

— Это она во всём виновата! — он ткнул пальцем в Принцессу — Она замыслила убийство господина Дракона. Заранее обдумала и по сговору с группой лиц намеревалась осуществить, для чего ей было передано оружие, — он показал на меч, стоявщий возле стула Принцессы — а горшочек с золотом, и вовсе, ей не принадлежит, она сама намеревалась его похитить!

— Что ж, — удовлетворённо произнёс судья — я полагаю свидетель дал нам исчерпывающие показания и может быть свободен.

Кобольд облегчённо уселся.

— Я надеюсь у вас всё? — спросил судья у Закатиглазки.

— Всё, ваша честь, — обескураженно ответила Принцесса и села на место.

— Ты не обижайся, — зашептал ей Кобольд — рассуди сама, твоё дело и так и так проигранно, а мне нужно о себе подумать, о карьере, мне, вон, Зайца как-то кормить надо.

Стук судейского молоточка прервал Кобольда.

— Тишина в зале! — потребовал судья, и Дракон громко срыгнул — Заседание продолжается, слово защите господина Дракона!

Дуля вылезла Из-за стола, прокашлялась, сделала глоток прямо из графина и, наконец, сказала:

— К даче показаний приглашается Кобольд!

— Как!? — развёл руками гном — Опять я!? Только ж допрашивали.

— Свидетель, — прикрикнул судья — отвечайте по существу!

Кобольд покорно встал на стуле.

— Не знаю правомочен ли допрос адвоката, — начала Дуля.

— У меня всё правомочно, — успокоил её судья.

— Свидетель, — обратилась Дуля к гному — встаньте на стол, это необходимо в качестве судебного эксперимента.

Кобольд взобрался на стол, и прикидывал на глаз расстояние, обдумывая сможет ли он доплюнуть до Дули. Было далековато.

— Сделайте три шага по направлению ко мне, — попросила Дуля.

Кобольд, стараясь не выдать радости от того, что всё для него так удачно слаживается, сделал вместо запрошенных трёх, четыре широких шага, и начал тихонько метиться в Дулю.

Но, тут, внезапно, Дуля схватила со стола графин, и быстрым движением запустила его в гнома. От столкновения с выпуклым лбом Кобольда графин разлетелся вдребезги, облив сидящих содержимым. Гном распластался по столу в позиции морской звезды.

— Ваша честь, допрос окончен, — после свершившейся вендетты, заявила Дуля.

— Браво, браво! — воскликнул судья и заапплодировал, к нему прибавились аплодисменты стальных рукавиц рыцарей — Ура господину Дракону! — кричал судья и подбрасывал свой парик в воздух.

Апплодисменты переросли в бурные овации. Дракон ехидно посмотрел на Закатиглазку и помахал ей лапой.

Аплодировали беспрерывно, минут семь, к общему хору присоеденился и пришедший в сознание Кобольд, встать пока он не мог, потому хлопал лёжа, Заяц тихонько стучал лапками под столом.

У Принцессы начинала болеть голова.

Наконец, Дракона утомило изъявление массового почтения, он задрал лапу, призывая к тишине. Зал тут же стих.

— Выслушав аргументы обеих сторон, — заголосил судья — высокий суд удаляется в комнату для совещаний для вынесения решения!

— Куда удаляется? — Закатиглазка аж подскочила на месте — С кем ты совещаться собрался? Ты же один?!

Лицо у судьи стало красным как варёный омар, глаза повылазили из орбит, разве что, только, из ушей пар не повалил.

— Молчать! — закричал он на Принцессу — Как ты презренная смеешь порочить честь и достоинство высокого суда?! Если ты сама лишена этих благородных качеств, то.

— Судья, работаем! — крикнул Дракон.

Судья тут же забыл о перепалке с Закатиглазкой, сорвался с места с такой прытью, что перевернул стул, подбежал к Дракону, присел на корточки ипринялся шушукаться с Огнедышащим.

Говорил в основном Дракон, а слуга Фемиды поддакивал и кивал как китайский болванчик.

По бросаемым на неё недобрым взглядам совещающихся, Принцесса стала смутно догадываться, что есть вероятность того, что дело складывается не в её пользу.

— А я тебя предупреждал, — успокоил Закатиглазку Кобольд, он прижался лбом к холодному лезвию меча, стараясь заглушить горящую боль в набухшей на лбу шишке — Дракон не победим. Но ты не переживай, есть надежда, что он тебя не станет есть, ты такая сухая и жилистая, что тебя, сколько не вари, всё — равно мясо жёсткое останется. Но, это, конечно, нужно будет у повара уточнить.

В раскрытое окно влетела птичка, ярко-белая, она порхала под потолком, оставаясь не замеченной всеми, кроме Принцессы и Кобольда.

— Эх, жаль камней здесь нет, — грустно вздохнул гном — полетала бы она у меня тогда.

В этот момент птичка спикировала прямо в руки Принцессе. Это был великолепный павлиний голубь.

— Давай убьём её! — сразу предложил Кобольд.

— Не надо, — отказалась Принцесса — бедная птичка, как она оказалась в этой пустыне? — Принцесса ласково провела ладонью по спинке голубя — Ой! У него что-то на шейке привязано! Какая-то бумага, — Принцесса осторожно сняла ношу с шеи птицы.

Бумага была высшего качества, с водяными знаками в форме бутонов роз и пахла дорогими духами.

— Письмо, — констатировала Принцесса и быстро забегала глазами по строкам.

Тем временем судья вернулся из «совещательной комнаты», опять взялся за своё орудие и трижды ударил им по столу.

— Внимание! — заголосил он и достал из кармана обрывок бумаги с какими-то закорючками — Всем встать! Кроме господина Дракона, — судья нежно улыбнулся пресмыкающемуся и подмигнул левым глазом — Зачитывается приговор!

При слове «приговор» Принцесса вздрогнула.

— Высоким судом было заслушано обвинение от Принцессы Закатиглазки к Дракону Огнедышащему Взрывоопасному, — читал с клочка судья — по итогам слушанья суд выносит решение основываясь на действующем законодательстве, а именно статьях УК за нумером.

— Молодцы, — прошептал Принцессе Кобольд — заранее всё написали, сразу видно — профессионалы.

Закатиглазка с недовольной миной покосилась на гнома.

— За сим высокий суд решил, — тараторил судья — по всем пунктам обвинения признать виновной Принцессу Закатиглазку!

Зал взорвался апплодисментами.

Дуля прыгала от счастья. Судья бросил свой пост и сердечно пожимал лапу Дракону.

Кобольд смотрел на Принцессу с выражением «а я тебе говорил».

После бурного ликования судья, запыханный и уже без парика, вернулся к исполнению своих обязаннотей и продолжил зачитывать документ.

— Высокий суд приговаривает Принцессу Закатиглазку, — вдохновлённо кричал судья — к переходу в полную и безграничную собственность Дракона Огнедышащего, со всем имеющимся при ней имуществом, движимым и не движимым. Господин Дракон волен поступать с приговорённой по своему усмотрению, как-то ему заблагорассудится — истязать, пытать, продать в рабство или употребить в пищу, в любом желаемом виде. Приговор вступает в силу с момента зачтения и обжалованию не подлежит!

Новый залп апплодисментов.

— Приговорённая, — сквозь шум обратился к Принцессе судья — я уповаю на ваше искренее раскаяние, и что в вашей чёрной и порочной душе, хоть теперь, когда свершилось торжество справедливости, когда суровая рука закона положила конец вашим преступлениям, зародится стремление к очищению, нравственному и моральному, — он смахнул скупую слезу — пусть вам послужит утешением то, что ваше наказание послужит примером всем иным и прочим, тем кто всё ещё смеет и помышляет, пусть запомнят, закон — суров, но справедлив, dura lex sed lex, и что закон всегда, повторяю — всегда, на стороне господина Дракона!

Наставлений судьи уже никто, кроме Принцессы, не слушал. Все праздновали. Рыцари подсбрасывали шлемы, обнажив давно не бритые лица, кушали водку и ругались матом — не каждый день им разрешалось погулять в пиршественном зале, и они не теряли времени напрасно.

Дуля вылезла на стол и под хлопки публики плясала кан-кан.

— Приговорённая, — последний раз обратился к Принцессе судья — вы имеете право на последнее слово, но лучше бы вы промолчали, ибо ваши злодеяния говорят громче вас.

Но Принцесса не послушала мудрого совета.

— Разрешите мне проститься, — её просьба потонула в общем гуле.

— Что? — не расслышал судья — Проститься? С кем?

— С крёстной — мамой!

— Разрешаю, но две минуты, не более! — смилостивился судья.

Не успел сий почтенный муж договорить, как ведущая в зал дубовая дверь сама распахнулась и в помещение ворвался свежий воздух изгнав удушливые запахи перегара, жира и табака.

Зал наполнился нежным розовым ароматом.

Из проёма двери забрезжил свет.

Все, как по команде, смолкли и дружно повернули головы к входу, из которого наростало слепящее свечение.

И в зале появилась Фея. С распущенными волосами, украшенными бриллиантовым эгретом, в широкой, алого шёлка юбке, контрастировавщей с осиной талией, затянутой в корсаж, с обнажёнными плечами и вырезом на спине до самого копчика, он плыла по залу приковывая заворожённые взгляды.

— Как твои дела, дитя? — негромко поинтересовалась Фея у крестницы.

— Не идеально, — ответила Закатиглазка — но и не катастрофически.

— Да ну? — лукаво улыбнулась Фея.

— Баранки гну, — отрезала Принцесса — да, приговорили меня судом в распоряжение к Дракону переходить. Но я не отчаиваюсь. Бывает.

— В распоряжение к Дракону, — повторила Фея — и подумать мерзко!

Вдруг голос подал Дракон:

— Что-то не помню, что бы тебе мерзко было, — сказал он — ты говорила, что лучшего чем я не бывает, говорила, что любишь без памяти.

Фея, через полуопущенные ресницы взглянула на Дракона.

— Говорила, — с презрением произнесла она — и как ты меня отблагодарил за это? После развода ни копейки не оставил!

— Как суд постановил, — оправдался Дракон, и весь как-то стушевался, а в голосе, уже, не было прежней уверенности.

— Как суд постановил, — передразнила его Фея — это был твой суд, твой!

— Не мой, — совсем тихо прошептал Дракон — а госрайонный.

При этих словах глаза Феи сверкнули.

— Тогда ты воспользовался моей наивностью, — голос Феи звенел как сталь — юна я была и доверчива, но, теперь-то, мне известно каким судом тебя судить полагается!

— Административным. — робко высказал предположение Дракон и поджал передние лапы под подбородок.

— Военно — полевым! — воскликнула Фея, и не смотря на ясное небо, за окнами сверкнула молния, и ударила в одну из чёрных башен замка, расшвыряв огромные каменные глыбы, как пёрышки.

— Нет!. — пропищал Дракон-только не военно — полевым! Смилуйся.

— Именно им! — торжествующее заключила Фея и повернулась к Принцессе — Дитя, пришло время тебе выполнить то о чём мы условились.

— Как? — раздражённо спросила Принцесса и обвела руками зал.

— Ни о чём не беспокойся, — сказала Фея — никто тебе не помешает.

Закатиглазка оглядела всех присутствуюших и отметила, что у рожи у всех были дурацкие, а глаза маслянные.

Принцесса положила руку на плечо ближайшего рыцаря, с длинными не стриженными усами и зажатой в зубах истлевшей папиросой, легонько покачала его. Рыцарь никак не отреагировал и продолжал неотрывно таращиться на Фею. Принцесса повернулась к Кобольду, но он так и замер, прислонив лоб к лезвию меча, не отрывая немигающего взора от Феи.

— Ишь как зенки выкатил, — подметила Принцесса.

— Они все находятся под властью моих чар, — пояснила Фея.

В этот момент заворожённый гном испортил воздух.

— Ха! — усмехнулась Принцесса — У них от твоей магии разжижается не только мозг, но и кишечник, — Принцесса встала, забрала у Кобольда меч и стала выполнять им лёгкие махи, дабы размять руку.

— Я, конечно, тебя не тороплю, — сказала Принцессе Фея — но от пребывания в этом месте я особого удовольствия не получаю.

— Сейчас, потерпи, — Принцесса тянула спину — нужно сразу было так сделать, и не тянуть кота.

— Сразу было невозможно, — Фея нетерпеливо скрестила руки на груди — мне было судом запрещено приближаться, не то что к самому Дракону, но даже к его замку, но ты, испроисив разрешение у судьи, впустила меня.

— Ну что ж, — отчеканила Принцесса-тогда приступим.

Услышав это Дракон вскочил с кресла и забежал за край стола.

— Что вы собрались делать? — от страха его тяжёлый подбородок задрожал, разбрызгивая капли жира, которым был обильно перепачкан.

— Я отрублю тебе голову, — спокойно сказала Закатиглазка.

— Не имеешь права! — взвизгнуло чудовище-только через суд!

— Прекращай, — отмахнулась Закатиглазка — где это такое видано, что бы через суд драконьи головы рубились? Это же бред.

— Нет! Нет! — спокойствие Принцессы приводило Дракона в панику, на глазах выступили крупные слёзы-только цивилизованным судом! Аккредитованным судьёй!

— Ага, — криво улыбнулась Закатиглазка — а кредитоваться он у тебя будет?

— А у кого же? — удивлению Дракона не было границ — Я же хочу дело выиграть, вот и кредитую. Что в этом предосудительного? — он с мольбой посмотрел на Фею, а затем на её крестницу, но понимания в их глазах не увидел — Да вы сами подумайте, если судье никто платить не будет как же он поймёт кто прав, а кто виноват? Это же порушит все основы права! Как же вы не поймёте? — слёзы, в два ручья хлынули по толстым драконьим щекам.

— Уговорил, — Закатиглазка закатывала рукава — вот тебе судья, — она показала на крёстную, вот палач, — она ткнула пальцем себе в грудь — а вот плаха — она похлопала ладонью по краю стола — будьте любезны, прилаживайтесь.

— Аяйа — а - а — а! — зарыдал Дракон и шлёпнулся на колени, из его носа надулся большой пузырь, и повисев секунду, лопнул, как рождественская хлопушка.

— Ох, какой же ты вредный! — пожурила Дракона Закатиглазка — Прекращай истерику, и ложись на плаху, как большой мальчик!

Но пресмыкающийся и не думал прекращать, он раззявил пасть и зашёлся в беззвучном плаче, теребя в лапах подол халата.

— Фух! — выдохнула Принцесса и попросила крёстную — Зачаруй и его, а то совсем не возможно работать.

— Увы, он моим чарам не поддаётся, — грустно ответила Фея — иначе он бы со мной через суд не разводился.

Принцесса ещё раз устало выдохнула и схватив Дракона за шиворот попыталась поднять, но чудовище поджало ноги и взмолилось:

— Не убивай, пощади! Забирай свой горшочек!

— Вот же спасибо, — поблагодарила Принцесса — мой же горшочек мне разрешается забрать, ну — ну.

— Да что там горшочек! — Дракон с трудом сдерживал рыдания — Я тебе в сто раз больше дам! У меня есть! Сейчас же на Кипр полетим, я на тебя все свои офшоры перепешу! Не будет во всём мире принцессы богаче.

Закатиглазка задумалась. Да это было бы очень неплохо, доставить Королю Многоземельному не только один горшочек, но и несметные драконьи богатства. Спасибо Король, конечно, не скажет, это не в его правилах, но как же заманчиво озолотить возлюбленное Величество.

— Не верь ему, дитя, — нежный голос Феи вернул Принцессу к реальности — когда я шла за муж за этого скота он мне тоже самое обещал. А потом судил.

Закатиглазка услышала каждое слово. И как не неприятна ей была крёстная, но звучала она очень убедительно.

Дракон, поняв, что его последняя уловка не удалась, извернулся, укусил Принцессу за палец и спрятался под стол.

— Вот же гадина! — Принцесса подула на травмированный палец и дала хорошего пинка широкому драконьему заду, который, подобно гигантской тыкве, торчал из — под стола — Вылазь!

— Не вылезу!

— Сам-то ты сколько народу угробил? — пыталась уговаривать Принцесса — Чего, теперь, упираешься?

— А в чём здесь взаимосвязь? — всхлипывал Дракон.

— Я так и думала, что ты не поймёшь, — Принцесса подняла край скатерти, обхватила драконье седалище и стала вытаскивать чудовище.

Но Дракон ухватился обеими руками за толстую ножку стола, и поднял такой визг, что уши позакладывало.

— Сама ты, видно, не справишься, — заметила Фея, и щёлкнула пальчиками.

Кобольд очнулся и захлопал глазами.

— Помоги Закатиглазке казнить Дракона, — приказала ему Фея.

Гном, без лишних слов, юркнул под стол, нашёл руки Дракона, удерживающие спасительную ножку, и впился ему в пальцы кривыми зубами.

Дракон, от боли, отпустил ножку и тут же его тушка, вытаскиваемая Принцессой, стала покидать своё убежище, но под конец застопорилась.

— Что-то не идёт, — перекрикивая драконий визг, обратилась к Кобольду Принцесса — тут совсем немного осталось, подтолкните.

— Сейчас, секундочку! — отозвался из — под стола Кобольд, и в тот же миг Дракон был извлечён на свет, а следом за ним появился и сам гном, с предовольной улыбкой — Я с него часы снимал, — похвастался он и показал свою правую руку, где, уже, красовался трофей марки Vacheron Constantin.

Орущее, брыкающееся чудовище, Принцесса уложила поперёк стола и заломила ему руки за спину.

— Вытащи у него пояс, — попросила она гнома.

Кобольд запрыгнул на стол и ловко выдернул пояс халата.

— Вяжите руки, — Принцесса села Дракону на спину, что бы он не мог как следует брыкаться.

Кобольд быстро опутал запястья пресмыкающегося и затянул парой крепких узлов. Но это не сильно помогло, Дракон продолжал биться как окунь на берегу, норовя скинуть Принцессу со спины, и о том что бы с него встать не могло быть и речи.

Кобольд сморщил лоб и задумчиво потёр свой крошечный колючий подбородок.

— Придумал! — через секунду воскликнул он, и принялся сбивать ногами все приборы со стола. Так расчистив стол до левого края, он ухватил скатерть и потянул её к Принцессе. Они перебросили скатерть через дракона и, пропуская её под столом, приматывали чудище к его поверхности.

— Потуже затягивай, — советовал Закатиглазке гном.

Когда скатерть кончилась, Кобольд притащил правый край, и работа продолжилась. В итоге Дракон лежал замотанный в кокон, а на его спине края скатерти были завязаны красивым бантом.

— Какой подарочек получился! — восхитился результатом гном — Самою малость осталось подправить, — он взял сочную жареную голень и со всего маху всунул её в распахнутую, исходящую пеной, драконью пасть, в результате чего монстр, уже, не мог визжать, а только, тихонько мычал.

— Так-то лучше, — поддержала Принцесса — а то от его воплей у меня мигрень началась.

— Я понимаю, что вы, конечно, знаете своё дело, — мягко произнесла Фея — но учтите, что я не могу удерживать их в таком состоянии вечно, — она обвела руками зачарованных рыцарей.

— Ну да, — согласилась Принцесса — у каждой феи наступает такое время когда она, уже, не может никого очаровать.

— Всё — таки, давай поторопимся, — поддержал Фею гном — я после Дракона, хочу, ещё, и Дуле отрубить, это. хрен его знает, короче, что, — он вопросительно посмотрел на Закатиглазку — а ты не знаешь как дули казнят?

— Не доводилось, — покачала головой Принцесса.

— Вот видишь, — всплеснул руками Кобольд — нам, ещё, с этим вопросом предстоит повозиться! Так что давай, уже, руби голову! Я ему, даже, для баласта на спину сяду, — гном взобрался на спину Дракону, уселся на самый бантик, но тут же спрыгнул, как ужаленный — этот гад обделался! — гном в отвращении отряхнулся.

— Фу — у - у. — Принцесса зажала нос — Вот же козёл! Совсем дышать не чем! — она натянула на нос воротник, и в таком виде полезла через стол. Оказавшись на стороне, где висела уродливая драконья голова, она поплевала на ладони и взялась за рукоять меча.

— Со скольки ударов думаешь срубить? — спросил у Принцессы гном — Железяка-то у тебя ржавая, удара три потребуется, не меньше.

— Мы же не садисты, — Принцесса подняла меч над головой — с одного раза сделаем, — лезвие меча бледно сверкнуло в полумраке зала.

Чудовище натужно мычало, от чего его лицо покраснело, а лоб залил пот.

Закатиглазка замерла, концентрируясь на предстоящем ударе. Она полностью сосредоточилась на толстом складчатом затылке Дракона. Казалось время замерло. Тишина звенела в ушах. Никто не дышал.

— У — у - ух! — резко выдохнула Принцесса и, немного подсев, обрушила меч на Дракона.

Лезвие, со свистом, пронеслось между головой и туловищем чудовища на недоступной глазу скорости, и замерло остриём у самой поверхности пола, на стали не было ни капли крови.

Дракон продолжал лежать в целом виде, только перестал мычать, а лицо из ярко красного стало белёсым.

Кобольд и Фея в непонимании смотрели на Закатиглазку.

И тут драконья голова, словно отклеявшись, медленно, с противным звуком, отделилась от туловища и тяжело упала на пол.

— Вот это да. — Кобольд был потрясён мастерством Закатиглазки.

Из раны на шее чудовища хлынла кровь, чёрная, она походила на сырую нефть и наполняла помещение резким едким запахом.

Крови оказалось невероятно много, она хлестала и хлестала.

Закатиглазка села на стол и поджала ноги, что бы не запачкать пынеступы.

Лужа драконьей крови достигла и Феи, но та оказалась не брезгливой, и даже когда, поток гадкой жижи захлестнув туфельки, коснулся атласной кожи щиколоток, не сдвинулась с места.

Наконец, залив весь зал, поток иссяк.

Отрубленная голова плавала в чёрной крови, раздутая белёсая, как комок теста на поверхности бульона.

Принцесса слезла со стола, пынеступы, таки, пришлось замочить. Она попыталась поднять обрубок за волосы, но они оказались жидковаты, и голова, вывернувшись, хлюпнулась в лужу.

Принцесса выругалась и пнула голову. Та покатилась, рассекая кровавое озеро и поднимая сотни брызг, но у ног Феи покорно остановилась.

— Получите и распишитесь, — схохмила Закатиглазка.

Фея, очаровательно улыбаясь, нагнулась и погрузила ладони в чёрную жижу, взяла обеими руками драконью голову за уши и подняла. Мёртвые глаза с закатившимися зрачками на драконьей голове встретились взглядом с голубыми озёрами глаз Феи.

— Спи моя радость усни. — тихонько пропела голове Фея.

Взирая на такую душещипательную картину, Кобольд решил, что дальше тянуть нельзя, что пришло время действовать.

Громко шлёпая по кровавому болоту, заложив руки за спину, как гордый хозяин он подошёл к Фее, полностью увлечённой созерцанием нового трофея.

Кобольд громко прокашлялся.

Фея неохотно отвела взгляд от головы, и посмотрела вниз, на источник шума, коим был гном.

— Стоит признать, что без меня вам бы не справиться, — начал он из далека — Но! Это не единственное в чём нужно сознаться, догадываешься на что я намекаю, — он соблазнительно подмигнул Фее, чем привёл её в некоторое изумление — или ты думала я ничего не понимаю? — изумление Феи из некоторого стало переростать в полнейшее, а Кобольд развивал мысль — Тут ты глубоко ошиблась, я сразу тебя раскусил, да и любому было ясно чего ты постоянно за нами бегаешь.

Принцесса, тоже, вся обратилась в слух, ожидая от гнома скандального разоблачения своей крёстной.

— Ты в этом деле не первая и не последняя, — Кобольд расплылся в ухмылке — я всегда был и буду для вашего бабьего народа как магнит, не слабее чем какой-нибудь инфинити. Вот и ты не устояла. Только увидала меня и влюбилась без памяти, с первого взгляда. Жить, теперь, без меня не можешь. Везде за мной бегаешь. Всякий стыд потеряла. Но, довольно, тебе, уже, притворяться и недотрогу из себя строить. Раз, уж, лишилась Из-за меня разума, сознавайся! — он подпрыгнул и хлопнул Фею ладонью чуть пониже спины, оставив на ткани отпечаток грязной пятерни.

Принцесса, казалось, привыкшая к экстраординарным выходкам гнома, и ожидавшая от него любой проделки, всё же была поражена, а когда Фея получила шлепок, не хуже того каким пастух подгоняет скотину, решила, что лучше вмешаться, дабы не было эксцесса.

— Давайте успокоимся, — она сделала шаг вперёд, собираясь угомонить гнома, но не успела.

Фея выпустила из рук многострадальную голову бывшего возлюбленного, и та, в который раз, упала в лужу крови, забрызгав ей платье.

— Сейчас разорётся, — подумала Закатиглазка.

Но Фея, не издав ни звука, тихо опустилась на колени, а из её глаз, размывая тушь, полились крупные слёзы.

— Ах, это всё правда, — Фея, уже, не пыталась сдерживать себя, и слёзы часто катились по её шёлковым щёчкам, капая на пол и смешиваясь с чёрной кровью Дракона — нет сил больше скрывать! Но разве я могла надеяться, что такой мужчина обратит на меня внимание, — она нежно, нерешительно взяла большие волосатые руки Кобольда в свои ручки, их глаза встретились, а пальцы преплелись — одного тебя люблю, — прошептала Фея.

— А ты не боишься, — прерывая сердечные излияния крёстной спросила Принцесса — что если поцелуешь его, он превратиться в прекрасного принца?

Фея озадаченно посмотрела на гнома.

— Не бойся, — успокоил её тот — никогда не превращусь.

И Фея прильнула коралловыми губами к узким бескровным устам гнома.

Они сцепились в порыве страсти, Фея запустила пальчики в жёсткую шевелюру Кобольда, а он обхватив её, насколько позволяли коротенькие ручки, прижал к себе.

Глядя на это Принцесса порадовалась, что ничего не ела со вчерашнего утра.

Фея, через силу отстранилась от возлюбленного, и склонила белокурую голову ему на кривое плечо.

— Увы, как бы сильно я не любила, — тихо заговорила она — на мне лежит неодолимое заклятье, не могу я выйти за тебя замуж, пока ты министром не станешь.

— Можешь об этом не беспокоиться, — гном мягко отстранил Фею от себя — во — первых: быть мне министром, вопрос решённый, а во — вторых: я жениться не собираюсь, покрайней мере, на тебе.

— Не собираешься. — повторила слова Кобольда Фея.

— А когда мне семейной жизнью заниматься? Я буду постоянно занят, пилить бюджет, это тебе не мешки ворочать. Бастардов я тебе, конечно, наделаю, за этим дело не станет, а вот жениться, это уж увольте. Да, не расстраивайся ты так, если тебе так, уж, непременно нужна отметка в ЗАГСе, я Зайцу прикажу, он с тобой брак оформит, так нам, даже, легче встречаться будет, никто, тогда, не скажет, что министр посещает такой-то дом, где предаётся блуду и разврату. Нет, все будут считать, что мы с заместителем, и по ночам государственные заботы разрешаем. Короче, соглашайся, не выламывайся, я ведь быстро другу фею найду, посговорчивей.

— Для тебя я на всё согласна, — Фея стала покрывать поцелуями лицо Кобольда, которое, как оказалось, было не только на вид похоже на залежалую картофелину, но и на вкус, тоже.

Внезапно стены башни вздрогнули, с потолка посыпалась побелка, а со стола упал хрустальный кубок, и разбился вдребезги.

Фея схватила драконью голову и поспешно поднялась.

В сереющем небе блестнула изогнутая полоса молнии, и ударила в одну из дозорных башен замка.

— Что происходит? — Закатиглазка ухватилась за край стола, что бы не упасть от очердного толчка, сотрясшего башню.

— Это естественный процесс, — Фея, уже, полностью овладела собой и голос её, вновь, стал мягкий и немного холодный — когда погибает дракон, его логово погибает вслед за ним, погребая все постыдные улики его деятельности.

— Улики? — переспросила Принцесса.

— Именно их, — Фея прижала отрубленную голову к груди, и чёрные капли, оставляя за собой влажный след, медленно стекали по ткани платья — представь себе какой разразился бы скандал, если бы архивы хранящиеся в этом замке придали огласке. Сотни, тысячи документов, и все с подписями благороднейших аристократов, отпрыски знатнейших родов, радетели правды и поборники справедливости, все они заключали постыдные сделки с Драконом, благочестивые на показ, они вершили свои дела через это чудовище, и если, сейчас, все их имена будут открыты, невозможно представить какая бойня разразиться в стране. Потому-то замок и все вкруг него должно исчезнуть.

— Что же ты раньше ничего об этом не говорила? — возмутилась Принцесса.

— Боялась, что тогда ты не согласишься убить Дракона, — улыбнулась Фея.

— Но ты же можешь вынести нас отсюда? — с надеждой спросила Принцесса.

— Могу, — кивнула Фея — но не просто так, в обмен за это ты отдашь мне золото.

— Что ты сказала? — тихо переспросила Принцесса, хотя она всё прекрасно расслышала и с первого раза.

— Отдай мне горшочек с золотом, — не поленилась повторить Фея — и я спасу всех вас.

Закатиглазка немигающими глазами уставилась в глаза крёстной матери.

— Ах ты старая ведьма, — сквозь зубы процедила Принцесса — на святое вздумала покуситься? Подавишься.

В распахнутые окна задул холодный противный ветер. Башню застрясло, и Принцесса не устояв на ногах, упала на одно колено. Тут на нею набросился Кобольд, он бешено колотил Принцессу кулачками, охаживая по чём придётся, но старался зарядить в глаз.

— Дура, — истерично орал гном — отдай ей золото! Ведь погибнем!

Принцесса отмахнулась от нападавшего, и гном с протяжным воем перелетел через стол.

— Прислушайся к нему, — посоветовала Фея, сотрясения земли на неё не действовали, она стояла ровная как стела — мёртвым богатства не нужны, на тот свет золота с собой не заберёшь.

— Зато могу забрать тебя! — Принцесса резко подскочила, схватила, опёртый о стол, меч и приставила его острие к шее крёстной — Выбирай, или ты вытаскиваешь нас, или я, твою размалёванную харю на пятаки порубаю!

— Другого я от тебя и не ждала, хамка! — Фея испуганнно захлопала ресницами.

В этот миг, от потолка оторвалась балка, и рухнув вниз, приземлилась аккурат между Крёстной и крестницей, выбив меч из руки последней и раздавив пару рыцарей.

Фея тут же воспользовалась ситуацией.

— Прощай! — она помахала Принцессе ручкой, прибавила нецензурное выражение, сделала шаг назад и исчезла, оставив после себя след из парящих лепестков белой розы.

Чары удерживавшие в трансе сидевших, во всех смыслах слова, рыцарей, с исчезновением Феи спали. Они заворочали головами и языками. Но надо отдать должное их смекалке, едва завидев своего патрона, укутанного в скатерть и обезглавленного, служивые мгновенно соориентировались и бросились бежать из зала, под раскатистые ревуще — гудящие аккомпанементы, чего-то непонятного, доносивщиеся откуда-то из подземелья замка. Заяц, Кобольд и Дуля побежали вслед за ними.

Принцесса осталась в зале сама. Она подобрала с земли меч и направилась к камину. С потолка рухнула вторая балка, упала на тело дракона, перебив все кости бездыханной туше, и сломала столу ножки.

Закатиглазка, проходя мимо останков пресмыкающегося зажала нос, туша жутко воняла. Принцесса присела у камина и вытащила из темноты топки чугунный горшочек, тяжёлый, доверху заполненый золотыми монетами, каждая размером с кофейное блюдце.

Налетел порыв шквального ветра, захлопали ставни окон, привлекая к себе внимание Принцессы, она подошла к окну и, высунув голову, огляделась.

В небе, над замком, собрались багровые тучи, полосуя окрестности молниями. Из окна был виден мост, соеденеквщий донжон со вторым этажём здания кухни, и бывщий еденственным выходом из башни. На мосту, уже показались рыцари. Они бежали в панике, соверщенно не соблюдая порядка. Задние толкали в спину передних, упавших затаптывали, каждый пытался обогнать других. В итоге они, всем скопом, застряли на мосту, и даже Принцессе, сквозь наростаяющий гудяший шум, было слышно как они бранятся проклиная друг друга. Но проклятья затора не расчищали, тогда сэры, впав в отчаяние, принялись тузить друг друга, и выдирать на головах волосы. Неизвестно до чего бы они дошли, но здание кухни, на котором крепился край моста, рухнуло, увлекая за собой мост с сотней вопящих рыцарей. За секунду они все расплостались по вымощенному камнем двору, превратившись в жуткое месиво из стальных лат и крови.

Тем временем Закатиглазка, уже, подташила горшочек к окну, кряхтя, перенсла его через подоконник и отпустила. Горшочек, просвистев в воздухе, как пушечное ядро, ударился о мостовую, и наполовину зарылся в землю, разбросав несколько десятков монет.

— Хорошо приземлился, — оценила Принцесса, и выбросив, вслед за горшочком меч, стала распускать косу.

Кобольд верхом на зайце ворвался в зал.

— Как тебе не стыдно! — отчитал он Принцессу — Видишь, что мы тебя забыли и молчишь!

Принцесса ничего не ответила, молча привязала конец косы к рухнувшей балке, а остальную часть волос выбросила в окно. Только тут Заяц и Кобольд поняли задумку Закатиглазки и не дожидаясь приглашения забрались ей в карман передника.

Когда Принцесса сама вылезла на подоконник и ухватившись обеими руками за косу приготовилась спускаться, в зал влетела Дуля, заплаканная и перепуганная, она заметила в проёме окна Принцессу и бросилась к ней.

— Спасите меня! Умоляю! — причитала Дуля — Не оставьте на погибель несчастную Дулю!

— Дулю? — с ехидством переспросила Принцесса — Ты же говорил, что ты, теперь, Кукишь?

— Простите меня! Бес попутал! — Дуля едва сдерживала рыдания — Я всего — навсего ничтожная, жалкая Дуля! Клянусь, я исправлюсь! Я буду хорошим! Не покиньте! — Дуля вылезла на подоконник и, припав к стопам Принцессы, взялась их целовать, обтирая чулки сопливым носом.

— Нельзя его брать, — прошептал Закатиглазке Кобольд — я его знаю, он — мудак, а этого добра у нас и так хватает.

В этот миг рухнула последняя опорная балка и потолок стал обваливаться.

Принцесса подхватила Дулю, которая никак не хотела отпускать ногу, и засунула в карман, где его встретил грубым пинком Кобольд.

Принцесса стала спешно спускаться, быстро перебирая руками. На встречу ей, от фундамента башни, устремились линии трещин, башня раскалывалась на глазах. В самую верхушку ударила молния, и Принцесса прижалась к шатающейся стене, что бы пропустить град камней.

Как ни быстро спускалась Закатиглазка, её пассажирам, это показалось вечностью, и когда она, наконец, спрыгнула на землю, они все вывалились из кармана, как зёрна из перезревшего колоса.

— Подайте мне меч, — попросила Принцесса.

— Сдался он тебе, — буркнул в ответ Кобольд отряхивая бриджи.

— Ну не посылать же мне вас наверх, что бы отвязать косу, — в тон ему сказала Принцесса.

— Ладно, сейчас дам, — согласился на одолжение гном и озирнулся, высматривая на земле меч.

На глаза ему попала Дуля, она быстро нагнулась и подхватила какую-то маленькую пластиковую пластинку.

— Ключ от машины! — догадался Кобольд — Давай его сюда!

Но Дуля, не говоря ни слова, развернулась и задала стрекача. Гном прыгнул на спину Зайцу и пустился в догонку за беглянкой.

— Чудесно, — произнесла покинутая всеми Принцесса, и стала сама высматривать меч.

Он лежал шагах в десяти от неё, отражая свет мутной ржавой поверхностью лезвия, и длинны волос не хватило, что бы дотянуться до него, тогда Принцесса сбросила пынеступ и пальцами ноги, сначала, подтащила к себе оружие, а затем, подросила его, и словила рукой в воздухе.

Препелить себе самой волосы на затылке оказалось не простым делом. Особенно, если, это были крепкие как стальная проволока волосы Закатиглазки.

Принцесса трудилась, что есть силы, пот градом катил по лбу, а затылком она ощущала тепло от нагретых трением волос.

Тем временем разгоралась безумная погоня.

Дуля, хохоча как бешеная гиена, неслась во весь дух. По пятам её преследовал Кобольд верхом на заместителе.

— Гад, отдай ключ! — кричал вслед Дуле Гном.

— Никогда! — орала в ответ Дуля — Подыхайте! А я буду жить! Жить и радоваться, что вы сдохли! Хи — хи — хи.

К сожалению плотный обед у Дракона не прошёл даром. Заяц, наевший полное брюхо, еле скакал, и никак не мог угнаться за Дулей. Кобольд, уж на что уже пришпоривал его и шерсть на нём клоками рвал, ничего не помогало.

В довершенье ко всему, после очередного прыжка, Заяц развалился на земле, изо рта у него пошла пена, разъевшийся лодырь симулировал недомагание. Пришлось Кобольду, бросив коня, продолжать погоню пешком, а это оказалось, в отличии от езды верхом, делом не простым, и Дуля, увеличив отрыв, первой добежала до машины. Она быстро запрыгнула за руль и захлопнув за собой дверцу, посмотрела в зеркало заднего вида, где отразился семенящий на кривеньких ножках гном.

— Козлы! — выкрикнула высунувшись из окна гному Дуля, и подождав, пока, тот был, уже, почти у машины, мигнула ему задними фарами и дала по газам.

Внедорожник плавно тронулся, Дуля подхрюкивая от радости, наблюдала за красной от натуги физиономией Кобольда.

Вдруг земля содрогнулась и обвалилась, образовав глубокий кратер перед передними колёсами автомобиля. Дуля, чьё внимание было целиком приковано к гному, не успела затормозить и всей ходовой частью провалилась в образовавшуюся яму, задрав к верху задние колёса.

Теперь настала очередь Кобольда повеселиться. Он мягко съехал пятой точкой на дно ямы, распахнул дверцу водителя и победно воскликнул:

— Пришёл час расплаты!

Дуля, не растерялась, и сразу боднула гнома промеж глаз. Кобольд квакнул, завалился на спину, схватившись руками за разбитый нос, и заплакал.

— Давно я собирался разбить тебе морду, — Дуля встала над съёжившимся в ожидании расправы Гномом — сейчас я душу-то отведу!

Несомненно печальная участь ожидала Кобольда. Но, просвистев в воздухе, из предвечерних сумерек вылетел, умело запущенный Принцессой щит, с гербом белой розы, он как шар кеглю, подбил Дулю, и вышвырнул из ямы, на краю которой показалась и сама метательница, с горшочком в руках, поверх которого, на золотых монетах, лежал измучанный Заяц.

Волосы Принцессы были коротко, неаккуратно, обрезанны. Кобольд хотел было над этим посмеяться, но боль в разбитом носу сразу напомнила о себе, и вместо смеха, он продолжил плакать, размазывая кулачком слёзы по лицу.

Принцесса поставила на землю горшочек с Зайцем и, схватив за задний бампер, выташила машину.

Кобольд сел за руль, и наощупь, под креслам нашёл смарт — ключ и стал по нём кликать, проклиная свои толстые, как баварские колбаски, пальцы.

Принцесса поставила горшочек на кресла второго ряда, и обойдя машину, уселась рядом с ним.

Заяц, уже, пришёл в чувство и затолкал золотую монету себе за щеку. Но глубина его рта не позволяла загружать подобные объёмы, и монетка, предательски торчала меж слюнявых губ.

— Это вам не морковка, — Закатиглазка изъяла из импровизированного кошеля монету, а самого председателя, от греха подальше, перекинула на переднее седение, рядом с Гномом.

Центральная башня задрожала и стала медленно оседать, проваливаясь в тартар и вздымая в чёрное грозовое небо пыльный гриб.

— Скорее трогайте! — Принцесса просунула голову меж передних кресел — Да не меня! — она оттолкнула руку Кобольда от своего лица — Поехали!

Кобольд пыхтел, плевался, но наконец смог завести двигатель.

— Вот же шайтан — машина! — он потряс смарт ключом.

Внедорожник плавно тронулся, и тут же в свете фар промелькнуло нечто и прыгнув на капот, прижалось к лобовому стеклу. Это была Дуля.

— Простите меня! Я больще не буду! Вот вам крест! — Дуля осенила себя крестным знамением.

Кобольд резко вывернул руль в сторону и Дуля свалилась с капота.

— Сжальтесь! — Дуля бежала за атомобилем как брошенный щенок — Помилосердствуйте! Не губите!

Принцесса выглянула в окно и увидела Дулю протягивающую к ней руки жестом последней надежды.

— Мы не можем его бросить, — сказала Принцесса Кобольду.

— Рехнулась, мать!? — не согласился гном.

— Остановите! — Принцесса ударила кулаком по спинке переднего кресла.

Кобольд выругался, но сбавил скорость, Принцесса приоткрыла дверцу и Дуля, неверящая своему счастью, смогла запрыгнуть в спасительный транспорт.

Она вытерла заплаканные глаза, оглядела всех присутствующих и не выдержала:

— Скоты! — выпалила Дуля.

Раздался звук удара и Дуля, с подбитым глазом, вывалилась из машины.

Она тут же встала на колени и возопила покаяния в след удаляющемуся внедорожнику, но в этот раз, даже, самые клятвенные заверения не возымели успеха. Машина уносилась прочь, оставшись глухой к мольбам Дули.

Кобольд быстро разогнал автомобиль и, влетев в узкий портик, машина высекала снопы искр, чиркая кузовом о стены.

— Эх, попортим бампер! — сказал Кобольд, когда фары осветили запертые ворота.

Внедорожник вышиб преграду и покатился под горку, а сразу за ним обрушилась стена, погребая под собой выезд из замка.

— Вроде вырвались, — высказал надежду гном.

— Ещё нет, — огорчила его Принцесса, она высунулась из окна и посмотрела на покидаемый замок, вернее на груду камней, что от него осталась, но и они исчезали, втягиваясь в гигантскую чёрную воронку, уже поднявшуюся из под земли.

Воронка, гудящим вихрем, втягивала в себя всё что, только, находилось рядом, и с каждым поглощённым камнем становилась больше и мощнее.

— Поддайте газу! — Принцесса схватилась обеими руками за спинку кресла водителя.

Но поддать газу оказалось не так-то легко. Изувеченная земля была абсолютно не пригодна для автотранспорта, да и к тому же, втягиваемые воронкой, поднялись тучи пыли и песка, образовав настоящую бурю.

Пыль и грязь толстым слоем залепила лобовое стекло, дворники не справлялись с нагрузкой, и Кобольд ехал практически вслепую.

— Это всё ты Из-за тебя! — Гном выворачивал непослушный руль.

— Кто же знал, что смерть Дракона приведёт к такому коллапсу, — Закатиглазку подбрасывало и ей сейчас мало хотелось оправдываться перед гномом.

— Ну конечно! — не унимался Кобольд — Никто не знал! Цивилизация целиком построена на грабеже.

— На коруппции, — поправила Принцесса.

— На какой, в жопу, коруппции!? — взорвался Гном — Что это за словечко такое? Ты это для загнивающего запада прибереги. Это у них — коруппция, а у нас грабёж! Бесшабашный, оголтелый грабёж! Краеугольный камень нашего общества. Нет, даже, его фундамент. А ты этот фундамент разрушила, теперь вся страна накроется!

— Не преувеличивайте, — Принцессу подкинуло и она больно припечаталась макушкой — ничего я не разрушила, всего лишь убрала исполнителя. Это проблема временная, нового на должность Дракона назначат и всё успокоиться.

— А когда это будет?! — не унимался гном — У нас нет времени ждать!

Воронка, уже, успела разростись до титанических масштабов. Огромная, она закрыла собой половину неба, сожрав чёрные грозовые тучи, и втягивала в себя пространство и время.

Мощности двигателя перестало хватать на сопротивление притяжению воронки и внедорожник медленно поволокло назад.

— А — а - а! — закричал Кобольд.

Заяц, в панике, хотел, даже, выпрыгнуть из машины, и только рука Принцессы, схватившая его сзади за уши, спасла обезумевшее животное от неминуемой гибели.

— Нельзя мне так рано умирать, — убивался Кобольд — я, ещё, столько мог натворить.

Принцесса сжала в ладони медальон с портретом Короля Многоземельного, мысленно прощаясь с любимым мужем, и надекясь, что он сможет простить ей все прегрешения.

Но воронка издал странный рокот, больше похожий на хрип, задрожала, задёргалась в искривлённых ею лучах, взошедшей луны и исчезла, растворившись в пространстве.

Машина остановилась, на неё осыпался град камней, отпущенных воронкой и вернувшихся под юрисдикцию земной силы притяжения.

— Назначили, — облегчённо выдохнула Принцесса.

— Да будут благословенны люди пекущиеся о благе государства, — Гном, даже, перекрестился.

— Спасены? — робко спросил Заяц, отнимая лапки от зажмуренных глаз.

— Всё благодаря твоему начальнику, — сважничал Кобольд, но тут же отчитал косого — Где это ты такое видел, что бы руководитель у подчинённого шоферил? Совсем обнаглел?

— Миль пардон, — извинился Заяц и они с Гномом поменялись местами.

Машина с трудом преодолевала изувеченную пустыню, и даже, немецкая амортизация не могла уберечь кишки пассажиров от перемешивания с желудком. Переевшему Зайцу было особо нехорошо, что сказывалось на качестве вождения, делая поездку невыносимой.

Через полчаса, безжалостной тряски, в дальнем свете появилась та самая площадка, на которой вчера нашим героям посчастливилось повстречаться с Философом и организовать тому счастливый брак.

— Давайте здесь переночуем, а то от этой езды жить не хочется, — предложила Принцесса.

— Остановишь, — приказал Кобольд Зайцу и обернулся к Принцессе — хорошо спать на улице больше не придётся, — он ласкового погладил кожаное кресло — в такой тачке жить можно, с климат — контролем.

— Смотрите огонёк! — удивлённо воскликнула Закатиглазка, заметив маленькую красно — рыжую точку в темноте.

— Может это Философа молодая жена из дому выгнала? — предположил Кобоьд.

От огонька отделилась чёрная громада и подошла к машине, слышно было как она, тяжело, со свистом дышит. В окно машины тихонько постучали и Гном робко приопустил стекло. В салон сразу ворвался холодный воздух, а в приотворившуюся щель заглянули хитрые глаза в роговых очках под кустистыми седыми бровями.

— Здрастуй, моя онуцю!

— Дед! — Принцессу передёрнуло от радости — Ты как здесь оказался?

— Та я ж так за тебе хвилювався, — Дед просунул голову в любезно открытое гномом окно — усе, тільки й думав, де це моя улюблена онуця, тож і не не витримав, пішов тебе шукать. Усі мене відмовляли, але ж я так тебе люблю, шо нічим мене не утримаєш, ось я тут і опинився, думав, бодай, кісточки твої збиру та поховаю. Вже, не чекав тебе живою побачити, ой радість яка! — старик шарил взглядом по салону и заметил, выглядывающий в проёме между передними креслами чугунный бок горшочка — Ви й золото знайшли, які ж молодці! — воскликнул он, но тут же осёкся — Та шо це я разболакався, ви ж, мабудь, голодні, тож виходьте я вас пригощу. У мене і яєчня з салом, і квасоля із м» ясом, шойно розігрів.

— С этого бы сразу и начинал! — Принцесса распахнула дверцу.

— А ви? — спросил Дед у Зайца с Кобольдом — Прошу, приєднуйтесь.

— Спасибо, — вежливо ответил Гном, помятуя о добром ляпасе — мы, уже перекусили.

— Так у мене і горілочка є, — предложил Дед — із перцем, добрюча.

— Это другое дело, — облизнулся Кобольд — пару стаканчиков можно пропустить.

Вся компания расселась вокруг костра.

Принцесса сидела верхом на горшочке с золотом, не желая ни на секунду расставаться с ним, даже в пустыне. Дед любезно отдал весь свой ужин внучке, а Кобольд и Заяц распивали четверть, поочереди прилаживаясь к горлышку бутылки, и громко срыгивая перегарные пары.

Первым опьянел Заяц, и сделав очередной глоток, упал на бок, Кобольд успел перехватить бутыль из лапотключившегося коллеги.

— Бездарная скотина, — охарактеризовал он Зайца и пригубил бутылку, в три глотка допив оставшуюся водку.

Принцесса, хоть, к алкоголю и не прикасалась, но окосела, не хуже экс — председателя, пускаюшего слюни в песок.

Она с трудом удерживала веки открытыми, в глазах двоилось.

— Шо трапилося, онуця? — обеспокоенно спросил Дед-тобі погано?

— Нет, все нормально, — не призналась Принцесса, еле шевеля языком.

— Дивно. — Дед пристально посмотрел в помутневшие глаза внучки — повинно буть погано. Я добре їжу отруїв. Може цеанід видохся?

— Ты же, небось, его по-дешёвке брал, старая сволочь? — Принцесса выронила тарелку из онемевших рук.

— Це з моїх старих запасів, якісний, — Дед порылся в карманах и извлёк блистер с белыми шариками — Ось і термін придатності є, спливає сьогодні, — он приблизил упаковку к глазам, что бы разобрать мелкий шрифт, пробежал написанное глазами и закусил бороду — от халеро! Не ті пігулки! Це моє снодійне, — Дед засунул блистер обратно в карман и разочарованно добавил — а я так сподівався тебе, дурна бабо, отруїть, ну ні чого, золото все одно моє. — с этими словами старик столкнул Принцессу с горшочка.

Закатиглазка развалилась на земле, снотворное полностью сломило её могучий организм, погрузив в глубокий бесчувственный сон. Напротив неё валялся пузом к верху Заяц, сзади, обняв его как мягкую игрушку храпел Кобольд — оба мертвецки пьяные.

— Я Дід — хітрун, я Дід — розумник, — нахваливал себя пенсионер, пританцовывая какой-то давным — давно забытый танец своей молодости.

Натанцевавшись, Дед присел перед горшочком и с наслаждением запустил в него старческие дрожащие ладони.

Монеты, гладкие и тяжёлые, приятно холодили кожу.

— Справжнісеньке золото, — шептал старик и алчный огонёк разгорался в его, умудрённых годами, глазах.

Золото, действительно, было самое настоящее. Каждая монетка была омыта кровью и слезами.

Люди, доведённые до нищеты, проигравшиеся, обманутые, задушенные поборами, умирающие от голода и болезней — на них, как и полагается, было сколоченно богатство чугунного горшочка.

Запуская и вынимая руки из золота, Дед окончательно впал в маразм, ему стали слышаться голоса.

— Дедушка, дедушка. — звали по-детски тоненькие голоса.

— Га, — испугался пенсионер — хто це до мене каже?

— Дедушка, это мы, — отвечали ему из горшочка монетки — мы тебя любим, забери нас.

— А я вас ше білше люблю, — Дед зачерпнул полные пригоршни золотых кружёчков, поднёс к губам и стал целовать — як довго я на вас чекав, мої рідненьки.

— Забери нас себе, дедушка, забери, — умоляли голоса — никому не отдавай.

— Звичайно, мої малесеньки, — заверял Дед — ви, тілки, для мене.

— Эти, злые нехорошие, хотели нас украсть, — ябедничали монетки.

— Білбше не бійтеся їх, любі мої грошенята, — успокаивал их Дед — я вас ні за шо не віддаси.

— Нет, мы боимся, боимся, — не унимались монеты — они будут нас искать, будут и тебя искать, а когда найдут, то разлучат нас.

— Дійсно, — Дед задумчиво поскрёб седую бороду — ця навіжена баба, навіть, у змія золото відібрала, вона не спиниться. А шо ж робить?

— Убей их, Дедушка, — подсказали монетки — убей их всех.

— Мабудь так і треба, — согласился пенсионер — але ж як само? — он оглядел спящих — Придумав! — Дед хлопнул себя по пузу и рассмеялся — Ми з тобою, моє богатство, — он погладил горшочек — сядемо у машину та переїдемо цих покидьків, поки вони сплять!

— Да — да, Дедушка! — радостно запищали монетки — Переедь их! Прямо по головам! Раздави их!

Дед подскочил, схватил горшочек, намереваясь отнести его в машину, но едва он приподнял чугунное изделие, старческая спина издала хруст, похожий на звук ломающейся ветки.

— Поперек. — прохрипел Дед и, согнутый как шахматный конь, рухнул рядом с горшочком и ему показалось, что он услышал ликующий хохот своих монеток.

Утром, первая пришла в чувсво Принцесса, Заяц и Кобольд, тоже, но истязаемые похмельем, подняться не могли.

Скорченный Дед, лежал в том же положении, какое принял накануне вечером, только правую руку он заложил за поясницу.

— Впервые в жизни я рада тебя видеть, — Закатиглазка встала над обездвиженным стариком.

Дед, у которого шевелились одни глаза, проникновенно поглядел ими на Принцессу.

— Онуця, рідненька, — застонал пенсионер — бачиш у дідусіка поперек прихопило, допоможи, ріднесенька, старий людині.

— Как ты мне вчера помог?

— Забудьмо минулі образи, бо у святому письмі сказано — пробачайте боржникам вашим, — Дед сплюнул набившийся в рот песок-тож я тобі вибачаю, онуцю, і ти зла не тримай.

Принцесса ничего не ответила. Она подняла горшочек с золотом и понесла его в автомобиль.

— Пригадай, як я тебе маленьку колихав, — прокричал старик ей вслед — як колискові тобі співав, і вдень і вночі на своїх руках гойдав!

— Когда ты появился мне, уже, было пятнадцать, — Принцесса погрузила золото и полезла в бардачок, в надежде найти там что-нибудь спиртное, ведь не мог же Дракон ездить трезвым.

И, действительно, ей сразу попалась, еле початая, юбилейная бутылка виски Джек Дэниелс.

Первым Принцесса напоила живой, сорокоградусной, водой Зайца. Она раскрыла ему пальцами слюнявый рот и вставила горлышко бутылки. Сперва животное вяло сопротивлялось, и виски, выталкиваемое языком, растекалось по мохнатым щекам. Но распробовав, что именно ему виливают, Заяц обнял бутылку всеми четырьмя лапками, и принялся жадно чмокать.

Спиртной дух, пробудил к жизни Кобольда, он раскачиваясь и икая, подполз к Зайцу и грубо вырвав у него бутыль, принялся заливать виски в свой пересохший рот. Пил он жадно, ненасытно, точно верблюд на водопое.

— Онуцю, може ти й дідусику поперек розітреш? — простонал, заслышавший запах алкоголя Дед.

Но жестокосердная не растёрла Деда, да и при желании не смогла бы, ибо поправивший здоровье Кобольд, уже, отшвырнул пустую бутылку.

— Ха! — обрадовался гном, завидев Деда в беспомощном состоянии — Не здоровиться? Не можете пошевелиться? — поинтересовался он у Деда, и получив утвердительный кивок, стал носками кломпов забрасывать пыль и мелкие камни в лицо пенсионеру — И где твой добрый ляпас? — потешался гном.

— Прекратите, — прервала гнома Закатиглазка — идите садитесь, Зай Филыппыч, уже машину заводят.

Услышав это Дед встрепенулся.

— Онученька, дитинко, моя люба, — запричитал старик — ти ж не залишиш тут свого немічного дідуся?

— Мне придется так поступить, — огорчила Деда Закатиглазка — вы слишком ненадёжный.

— Чому? — искренне удивился старик.

— Потому, — нервно ответила Принцесса — что тебе не угодишь! Мой отец оформил на тебя двадцать квартир в центре столицы, назначил тебе хорошую пенсию, плюс назначил доплаты за боевые награды, которые ты купили себе на барахолке, даже на значёк октябрёнка, и за тот ты получаешь финансирование. Пасику тебе купили, дачу государственную на три гектара дали! Но тебе всё мало! Ты захотел и золото моего мужа заполучить! Тебе жить два дня осталось, а ты всё гребёшь и гребёшь!

Дед покорно выслушал нравоучения от внучки, и только, тихонько, по-телячи, промычал:

— Люди, чому ви такі дриб» язкові?

Принцесса плюнула и зашагала к машине.

— Онуцю, ти куди?! — звал её Дед.

— Фастум — гель тебе куплю, — ответила садясь в авто Принцесса — пришлю почтой, жди.

И внедорожник покатил по ухабам, оставляя пенсионера в гордом одиночестве.

Вот так Дед обрёл и потерял своё счастье.

Глава 11

BMWx7 серого цвета стрелой летел по трассе.

Заяц выжал педаль газа до упора, встречный поток воздуха, врывавщийся через открытое окно, развевал его старые, полинявшие уши. С права развалился в кресле Кобольд, и что бы не тратить время зря показывал неприличные жесты встречающимся автомобилям, а зачастую, даже, не ленился высунуться в окно, что бы обматерить какого-нибудь незадачливого обладателя старой колымаги. Если же кто осмеливался не пропускать их вперёд, то гном приказывал Зайцу подрезать подлеца, а после, самолично, обнаружевщейся в багажной части драконьего автомобиля монтировкой, разбивал неугодному лобовое стекло, и отбивал боковые зеркала.

Можно подумать, что Кобольд учинял на дороге вопиющее непотребство, но это было далеко не так.

Как, только, в поле зрения появлялось авто, по цене превосходящее внедорожник наших героев, а случалось и такое, Кобольд строго указывал Зайцу съезжать на обочину и пропускать достойного господина. Если же достойный господин проезжая мимо, изволил обругать Кобольда или продемонстрировать оскорбительный жест, то тот, только, улыбался в ответ и согласно кивал.

— Запомни, — поучал Кобольд Зайца — субординация превыше всего, на ней одной всё держится. А суть субординационных отношений очень проста — бойся сильного, дави слабого!

Заяц угукал, впитывая мудрость, которую прекрасно знал и пользовал без всяких обучений, но разве начальнику можно выдавать такую осведомлённость?

Принцесса сложила второй и третий ряд кресел, она собралась пересчитать золото, к чему и подготовила широкий плацдарм.

Закатиглазка погрузила ладонь в горшочек, собираясь зачерпнуть горсть тяжёлых монет.

— Принцесса, принцесса, — тут же заговорили монеты с Закатиглазкой — не отдавай нас Королю, мы хотим остаться с тобой.

Принцесса отдёрнула руку от золота, но то не умолкало:

— С нами тебе больше не нужен Король, с нами ты сможешь купить себе, не то что короля, но, даже, императора вместе с Папой Римским и вселенским синодом.

Принцесса оглянулась на Зайца с Кобольдом, но те ничего не слышали.

— Они хотят нас похитить, — взялись очернять спутников Принцессы зловредные монетки — особенно этот, ушастый, так на нас и смотрит, так и облизывается. Убей их Принцесса, убей.

Закатиглазка нахмурилась, ей в душу запало зерно подозрения, хотя она и раньше-то особо не доверяла Зайцу с Кобольдом, но теперь, когда золото при ней, в них больше не было нужды.

— И королю нас не отдавай, обмани его, — продолжали искушать монеты — он плохой, он тебе не нужен.

Но тут золото просчиталось, любящее преданное сердце Принцессы, безошибочно распознавало и отвергало любой подлый намёк в отношении возлюбленного Короля.

— Заткнись! — нагрубила Принцесса золоту и стала раскладывать его по кучкам, для удобства подсчёта.

— Чего? — Кобольд подумал, что Принцесса обратилась к нему.

— Я не вам, — буркнула Принцесса увлечённая калькуляцией.

— Кстати, а где ты виски нашла? — гном повернулся к Закатиглазке.

— Восемна, девятна, два. — Принцесса на секундочку прервалась, подняла голову, напрягая память и кратко ответила — в бардачке.

Гном полез в указанное место, но больше там не было никаких алкогольных схронов. Зато нашлись фирменные солнцезащитные очки, гном тут же нацепил их себе на нос, полюбавался на себя в зеркало заднего вида, и довольный изменением во внешности, продолжил потрошить бардачок.

— Ура! — воскликнул гном и вытащил маленький запечатанный полиэтиленовый пакетик заполненный порошком белого цвета.

— Что это? — спросила привлечённая радостным выкриком Принцесса.

— Это. — замешкался Кобольд — это зубной порошок.

— Надо же какой Дракон был чистоплотный, — удивилась Принцесса — даже в дороге про гигиену не забывал.

— Гигиена основа здоровья, — сказал гном, засунул указательный палец в пакетик, зачерпнул порошок и прочистил им зубы, сначала кутние с левой и правой стороны, а затем и передние, при этом Кобольд причмокивал и сладостно обсасывал палец.

— Что же вы, без зубной щётки? — спросила Прицесса.

— Я начальник простой, — довольно хихикнул гном — мне навороты в гигиене не нужны, тут главное качество порошка, хороший порошок, он и без дополнительных инструментов забористо прочищает, — он набрал хорошую шепотку порошка на большой палец, поднёс к своей волосатой ноздре и одним вдохом втянул его в нос.

— А разве можно зубным порошком нос чистить? — поинтересовалась Принцесса.

Но Кобольд, уже ничего не ответил, а только загоготал мерзким смехом.

— А я и не помню когда в последний раз таким порошочком зубы чистил, — вздохнул Заяц и завистливо покосился на гнома.

— За дорогой следи, — приказал ему Кобольд и снова рассмеялся.

Принцесса недоумённо пожала плечами и продолжила считать монетки.

По обочинам дороги пошли жиденькие посадки акаций, заросшие кустарником.

За поворотом замаячил покрытый ржавчиной автомобиль «москвич», стоящий на обочине, рядом стоял второй автомобиль раскрашенный в бело — голубой цвет, с мигалками.

— Гаишники работают! — взвизгнул Кобольд и постучал Зайца по плечу — Останови возле них! Сейчас проверим сколько они за сегодня собрали.

Заяц притормозил, чем вызвал возмущение Принцессы.

— Зачем? — возмутилась она — Там же милиция! Они нас ограбить могут!

— Не боись! — Кобольд повернул к Принцессе свою рожу в солнцезащитных очках — Мы на такой машине, что они примут нас за депутатов, или за бандитов, — он тут же высунулся из окна и прокричал — Агов! Служивые, много ли подкалымили за день?

Трое милиционеров как раз подвешивали за ноги на ветку акации водителя «москвича», собираясь сделать из него пиньяту, но заслышав бесцеремонный вопрос Кобольда, они от неожиданности выпустили из рук задержанного, не успев завязать верёвку на узел. Водитель шмякнулся темечком об асфальт, хрустнули, переламываясь шейные позвонки и он затих в комической позе.

А милиционеры, оказались опытными оперативниками, и отреагировали, соответственно, оперативно, в мгновенье оценив стоимость подъехавшего авто и торчащую из окна наглую рожу в солнцезащитных очках, на которой, прямо — таки, была написанна принадлежность к высшим эшелонам власти.

Суров закон природы, мелкий хищник, хитростью и терпением добывший жеребёнка, вынужден ретироваться перед более крупным хищником.

По этому же закону существует и социальное человеческое общество.

Милиционеры сразу определили в Кобольде более сильного хищника, который с лёгкостью может отнять добычу и, в мгновенье ока, не сговариваясь, они попрыгали в бело — голубой бобик и пустились наутёк.

— За ними! — заорал Кобольд.

Заяц не заставил повторять приказ дважды и дал по газам.

Куда уж было старому милицейскому бобику тягаться с новеньким внедорожником. За две минуты Заяц поравнялся с беглецами, которые перепуганными глазами таращились на оскалившегося в плотоядной ухмылке Кобольда.

Обе машины въехали на старый, полуразвалившийся бетонный мост, переброшенный через грязную речушку. BMW обогнал бобик и стал поперёк моста, перекрыв путь.

Милиционеры с писком, высыпались из бобика, навстречу им выскочил Кобольд, расставив руки в стороны и прищёлкивая языком, он направился к загнаным жертвам. Но не тут-то было. Испустив отчаянный крик, все трое милиционеров, с разбегу попрыгали в тёмную мутную воду, протекающей под мостом речки.

— Твою же мать! — выругался Кобольд.

Он подбежал к краю моста и посмотрел вниз, милиционеры бодро по собачьи, сплавлялись вниз по течению. Кобольд разочарованно вздохнул, залез в покинутый милиционерами бобик, перерыл его, и не найдя ничего ценного, вернулся в машину к Принцессе и Зайцу.

Сопя и сморкаясь, гном уселся в кресло и взялся за пакетик с зубным порошком, намереваясь, ещё разок прочистить нос.

— Не понял, — гном покачал пакетик на ладони — почему вес уменьшился? — он медлено перевёл взгляд на Зайца — Ты занюхнул моего порошку?! — от злости у Кобольда затряслись руки.

— Нет, что вы! — Заяц шмурыгнул носом.

— Ты занюхнул моего порошку! — сорвался на крик Кобольд.

— Нет, не я, — отказывался Заяц.

— У тебя весь нос белый, — прошипел Гном.

Заяц взглянул на себя в зеркало, действительно, нос был обильно покрыт белёсой коркой.

Косой быстро обтёр лапкой нос и сказал:

— Видите — ничего нет!

Такого наглого обмана гном не выдержал и набросился на подчинённого с кулаками. Дело грозило закончиться членовредительством, но Принцесса, просунувшись между передних кресел, разняла дерушихся. А что бы конфликт не повторился, изъяла яблоко раздора — пакетик с зубным порошком.

— Теперь будете чистить зубы, только, по утрам! — веско заявила она.

Гном от шока отвесил челюсть, но, зато, Заяц не растерялся и сказал:

— Согласно рекомендациям МОЗ, зубы нужно чистить, ещё, и перед сном.

— Хорошо, — согласилась Принцесса — с МОЗ мы спорить не станем.

— И, ещё, одна мелочь, — Заяц потёр нос и громко чихнул, разбрызгав мокроты по салону — бензин кончается, а я так понимаю денег на его покупку у нас нет?

— Нет, конечно! — Принцесса загородила спиной разложенное по кучкам золото.

— Не разводите панику, — вальяжно промолвил Кобольд и посмотрев на дорожную карту по встроенному планшету сказал Зайцу — через пять миль заправка, я нам бензину возьму, не бздите.

До заправки ехали под весёлые напевы, постоянно переключаемых Кобольдом, радиостанций, причём Гном громко подпевал всем исполнителям, а по окончании каждой песни требовал, что бы Заяц ему апплодировал. Концерт, без заявок, был окончен, только, когда машина остановилась у самой бензоколонки.

Кобольд свесил локоть из окна и свистнул. От магазинчика — бистро, расположенного на заправке, полубегом, заслышав призыв Гнома, кинулся к машине работник в фирменном комбинезоне и кепке.

— Чего изволите? — спросил он, сдерживая участивщееся дыхание.

— Полный бак, — приказал Кобольд, даже не поворачивая головы в сторону заправщика — и пожрать принеси! — Гном потряс рукой, демонстративно поправляя часы Vacheron Constantin.

— Что кушать будете? — работник разговаривая с Кобольдом на всякий случай снял головной убор.

— Давай две пиццы, кольцо краковской колбасы, курийу — гриль, три пачки чипсов, и, — Гном задумался — и две бутылки водки.

— Сейчас сделаю, — работник поклонился и хотел бежать, но Кобольд жестом задержал его.

— Три бутылки водки! — изменил заказ гном и отпустил работника исполнять указания.

— А чем вы намеренны расплачиваться? — полюбопытствовала Принцесса у Гнома.

— Настоящий начальник никому не платит, — через губу сказал Кобольд — все платят ему.

Из магазина заправщик подкатил тележку гружённую продуктами и стал передавать их Кобольду. Принцесса же, не стала дожидаться, сама, выскочила из машины, выхватила у заправщика коробки с пиццей и шмыгнула обратно.

Салон авто наполнился запахами растопленного сыра и горячей колбасы. Принцесса заглатывала целиком обжигающе — горячие куски пиццы.

Заяц голодными глазами провожал каждый поглощаемый Принцессой кусок, зная что разговор о дележе бессмысленнен.

Кобольд, сразу, откупорил одну бутылку водки и, приложившись к горлышку, отпил одним залпом чуть ли не треть.

— Вот ваш чек, — заправщик, уже, залил бак и протягивал гному короткую бумажную полосу с цифрами.

Кобольд взял чек, нечитая, смял и бросил под ноги заправщику.

— Нравится моя машина? — всё так же глядя в сторону, спросил у него Гном.

— Очень, — признался заправщик.

— Хотел бы себе такую? — Гном закусил колбасой.

— Не отказался бы, — нервно улыбнулся заправщик.

— Вот же ты какая скотина, — Кобольд снова пригубил бутыль — что бы заработать на эту машину я пахал — вся жопа в мыле.

— Мы же её вчера украли. — вклинился в разговор Заяц.

Кобольд одарил его смиряющим взглядом и продолжил:

— Я, сначала, образование получил, стал востребуемым специалистом, и работал от восхода до заката, — Кобольд громко срыгнул — а ты всё хочешь на халяву, всё тебе даром подавай, лодырь!

— Тунеядец! — подгавкнул Заяц.

— Вот именно, — согласился с замом Гном и, спустив очки на нос, сурово посмотрел на запращика — иди работай, трудись!

— Так с вас за бензин и продукты полагается, — тихо сказал заправщик и провёл рукой по взмокшему лбу.

— Нет, ну не скот ли?! — Кобольд возмущённо развёл руками, призывая всех в свидели.

— Абсолютный скот! — согласился Заяц.

— Слышь ты, — гном презрительно поморщился, глядя на заправщика как на свежее говно — прекращай клянчить, я деньги сам зарабатываю и попрошайкам не раздаю! Иди работай! — Гном допил водку и выбросил из окошка пустую бутылку — Поехал! — отдал он распоряжение Зайцу и автомобиль рванул с места, оставив заправщика в тяжких раздумьях о его тяжкой доле бездельника — попрошайки.

Кобольд ел курицу, бросая кости себе под ноги и обтирая жирные пальцы о кресло. Куринную шейку он милостиво дал обглодать Зайцу, вставив её тому в рот наподобие сигары.

Принцесса растянулась во весь рост, приобняв правой рукой горшочек, и переваривала съеденную пиццу.

— Слышь, — Кобольд повернулся к Принцессе — а как ты думаешь таможню проходить? Ваши-то, может, и — за твоего удостоверения, не станут нас обыскивать, а вот с нашими такой риск есть, и, если, они найдут двести тыщ золота, отберут всё до копейки.

— Мы через пункт пропуска не поедем, — зевнула Принцесса — я когда колючку вдоль границы тянула и ров копала, оставила дырку, — она присела, взяла планшет и выйдя на карту, выбрала место — вот примерно здесь, — Принцесса передала Планшет гному — это мне мой супруг приказал так сделать, что бы он мог контрабандой заниматься.

— А с этой стороны как? — Гном посмотрел на карту.

— А с этой стороны тоже самое, за мзду с местными пограничниками договорились, — Принцесса снова разляглась — так что проход с обеих сторон свободен.

— Вот же сволота! — выругался Гном, что-то на дороге, крайне разозлило его.

Впереди показался маленький скутер, он-то и был причиной гномьего негодования.

— Из-за таких голодранцев невозможно разогнаться! — вскипел Кобольд — Я не для того BMW покупал, что бы под шестьдесят километров плестись! Как стану министром, первым делом, эти сранные скутера запрещу!

— И как же вы это провернёте? — полюбопытствовала Закатиглазка.

— Что-нибудь выдумаю, — Кобольд почесал лысеющую макушку — можно ввести регистрацию, цена которой будет выше чем стоимость этой двухколёсной херомантии.

— Не плохая идея, но слишком откровенная, — Принцесса повернулась на бок и задремала.

К сумеркам, без особых событий, наша троица золотодобытчиков добралась до хвоста автомобильной очереди выстроившейся к пограничному пропускному пункту с Королевством Многоземельным.

Очередь, как и полагалось, была многодневной, по обочинам дороги водители дальнобойных фур поразбивали палатки и пекли в золе картошку.

Помеж рядов автоколон сновал водовоз со своей цистерной, очень выгодно сбывавший свой товар в сложившейся ситуации. На самой цистерне с водой красовалась надпись с названием фирмы — владельца — «Мордажёров Инкорпорейтед». По случайному совпадению «Мордажёров — Инкорпорейтед» принадлежала начальнику таможни, организации, от которой, напрямую, зависило количество и длительность пребывания клиентов у компании «Мордожёров Инкорпорейтед».

— Подождём когда совсем стемнеет, — сказала Принцесса своим спутникам — ведь, не можем же мы у всех на виду сворачивать в чигири, а то кто-нибудь, ещё, следом увяжеться.

— На какую сторону, хоть, поворачивать? — спросил Заяц.

— Давайте выйдем, — предложила Принцесса — я вам в посадке дорогу покажу.

Они вышли и направились к скоплению хилиньких деревцев.

Но, стоило, им, лишь, ступить на пожухлую, иссохшуюся траву обочины, как перед ними вырос премерзкий тип в спортивном костюме, он улыбнулся, сверкнув золотой фиксой и прогнусавил:

— Платите.

— За что это?! — изумился Кобольд.

— Газон по которому вы гуляете находится в аренде у фирмы «Мордажёров — Инкорпорейтед» и я, как представитель фирмы, собираю плату за пользование арендованной собственностью фирмы.

— Аферисты! — выпалил Заяц — Разве так можно?!

— Можно, — подтвердил тип — у нас всё можно. Кстати, фирма, за дополнительную плату, может дать вам разрешение на установку палатки или гамака, парковку авто на нашем газоне, так же вы можете приобрести разрешение на разведение костра, и что самое главное, разрешение на использование био — туалета. Как видите, наша организации заботится о своих клиентах и предоставляет им все доступные виды услуг. Мы заботимся о вас!

— Вот по-поводу туалета это как раз вовремя, — подметил Кобольд, у которого, уже, просилась на выход, выпитая ранее, бутылка водки — где он у вас?

— А вон, — тип указал на кривые деревья посадки.

— Это то, что называется «удобства во дворе» — Кобольд скривил презрительную мину — но что же, выбирать не приходится. Но, я как начальник, имею право сходить бесплатно.

У типа от удивления вытянулась физиономия.

— Да, да, начальникам везде у нас дорога, начальникам везде у нас почёт! — Кобольд замаршировал было к деревьям, но представитель фирмы вытащил из кармана финский нож и показал Гному, тот сразу остановился и, уже, присмиревшим голоском, спросил — Вы видели на какой я машине? Мне можно.

— У самих не хуже, — тип сплюнул в щель между передними зубами.

— Ну, тогда, я потерплю, — и сошёл с обочины на шоссе.

— Попробуй, — согласился представитель — может неделю и выдержишь.

— Неделю? — не поняла Закатиглазка.

— Не меньше, — тип играл ножом, перекидывая его из руки в руку — раньше вас никто не пропустит.

Трое друзей не солоно хлебавши вернулись в машину.

— Зайчик — побегайчик, — Принцесса просунула голову между передних кресел — вы, не включая фар, можете сбить этого вымогателя? — она показала на теряющийся в сумерках силуэт представителя фирмы.

— Зачем? — заёрзал Кобольд — Я и в бутылку могу. Сейчас, только, водку из неё выпью.

— Да при чём здесь вы? — раздражённо откликнулась Принцесса — Просто этот бандит, теперь, будет нас караулить, что бы мы бесплатно на газон не забрались.

— Нынче это называется — бизнес, — поправил Закатиглазку Гном — а, соответственно, он не бандит, а бизнесмен.

— Значит нам придётся наехать на бизнес, — уточнила Закатиглазка и, вновь, спросила у Зайца — Получится это у вас?

— Мне бы развернуться незаметно, — задумчиво произнёс тот.

— Поняла, — Принцесса зачерпнула горсть монет из горшочка — я его отвлеку, а вы как будете готовы, мигните один раз фарами, я пойму, — Принцесса вышла из машины, захлопнув за собой дверцу.

Закатиглазка, удерживая монеты в крепко сцепленных пальцах, уверенно шагнула на арендованный газон и направилась к представителю компании «Мордажёров — Инкорпорейтед».

— Мы хотим приобрести у вашей компании абонемент, — Принцесса стала перед представителем, закрыв ему собой обзор шоссе.

— Какой, ещё, мент? — бизнесмен в спортивном костюме прищурил глаз.

— Не мент, а А — БО — НЕ — МЕНТ, — чётко выговаривая каждый слог сказала Закатиглазка, но поняв, что и это не помогло во взаимопонимании с бизнесом, пояснила — бабла тебе хочу отстегнуть за постой.

Бизнесмен — представитель взглянул на зажатые в ладонях Принцессы монеты, и, даже в темноте, различил бледноватый отблеск золота. Приманка сработала.

Ни говоря ни слова, как истинная акула бизнеса, представитель вцепился в ладони Принцессе, пытаясь выдрать из них монеты.

Но не тут-то было, отобрать деньги у Принцессы, ещё, никому не удавалось, кроме её мужа, Короля Многоземельного.

Побелевшие, от напряжения, пальцы Закатиглазки стойко противостояли пальцам бизнесмена, с выбитыми на них синим цветом заглавными буквами, слаживавшимися в имя КОЛЯ, и длинным ногтем на мизинце.

Поняв, что грубая сила в общении с Принцессой — не аргумент, бизнесмен бросил её руки и вынул из кармана нож, намереваясь использовать его как весомый довод в развернувшемся финансовом споре.

Принцесса сделала шаг назад, уходя из — под удара. Лезвие финки, не причинив вреда, просвистело у неё перед носом. Представитель — бизнисмен изготовился ко второму удару. Принцесса сощурила близорукие глаза, которые умели хорошо закатываться, но в темноте практически не видели.

Вдруг раздался шум двигателя, Принцесса ожидавшая подмоги, среагировала первой и отпрыгнула в сторону, успев на долю секунды разминуться с бампером машины.

Внедорожник всей громадой смял представителя фирмы и переехал его передними колёсами. Тут же из машины зачем-то выскочил Заяц, и стал рыться в траве под днищем автомобиля.

— Вы чего?! — Принцесса поднялась на локте — Садитесь скорее за руль, нам нужно уезжать пока паника не началась!

— С чего ты взяла? — удивился, не прерываясь, Заяц — Не будет никакой паники, не переживай.

Принцесса осмотрелась по сторонам. Действительно, все вели себя так, будто ничего и не случилось. Кто-то дышал свежим воздухом, оперевшись о свою машину, компания возле костра продолжала распевать частушки и звенеть тарой. Только один любопытный мальчик, с бородой, снимал происходящее на смартфон.

— Наверное этот бизнесмен всех замучал, — Принцесса поднялась, отряхивая с платья сухую траву — вот они и молчат.

— Не обольщайся, если бы он выпустил тебе кишки, — Заяцу, наконец, удалось освободить колесо от намотавшейся на него руки покойника — они бы так же отреагировали. Но задерживаться нам, всё — таки, не стоит. Могут подоспеть компаньоны этого бизнесмена и взыскать с нас по полной, ещё, и неустойку накинут, — Заяц вылез из — под машины — зря ты меч в замке выбросила, он в таких ситуациях мог здорово пригодиться.

— После моих волос, — Принцесса встряхнула коротко обрезанной шевелюрой — он, уже, годится, только, на пресс — папье.

Заяц и Принцесса сели в машину. Кобольд притворялся, что засыпает.

— Зайчик, езжайте промеж тех двух деревьев, — принцесса разъясняла дорогу — после посадки будет спуск вниз, там ручей, нам нужно ехать против его течения.

Внедорожник потихоньку, не спеша, проехал посадку, скатился с горки вниз, где, поблёскивая в лунном свети, бежал ручеёк, ставший дорогоуказателем.

— Дальше-то, что будет? — Заяц, постоянно выглядывал из машины, что бы в потёмках не потерять ручей.

— Столбы пограничные пойдут, — сказала Принцесса — но в одном пролёте не будет заградительной проволоки. Вы, главное, хорошо прислушивайтесь, здесь все с выключенными фарами ездят.

И действительно, навстречу внедорожнику из темноты вынырнула фура, тяжёлая, гружённая под завязку, она перекидывалась с боку на бок и пёрла прямо на BMW троих друзей. Заяц еле разминулся с неожиданным встречным. Водитль фуры, не различив в темноте марки автомобиля, открыл дверцу кабины и обложил Зайца матом.

— Ух, — тихонько пропыхтел Заяц, боясь, что бы его не услышал водитель фуры — попался бы ты мне в совхоз, я б тебя заставил землю жрать.

— Не кипятитесь, — успокоила Зайца Принцесса — скоро вы сможете развернуться по-полной, предстанете во всей красе.

— Да — а - а. — хищно прошипел Заяц — у меня все будут землю жрать.

— Но — но! — прикрикнул на него Кобольд — Не забывайся, это я — начальник! И жрать все будут, только, с моего позволения.

Зайка сразу притих.

— Вот, только, у меня возник к вам, Зай Филиппыч, один вопрос, — задумчиво произнесла Принцесса — когда вы задавили местного бизнесмена, вы почему-то не мигнули фарами, как мы договаривались. Почему?

— Я мигал, — ответил оробевший Заяц — просто ты не заметила.

— Не заметила? — с подозрением переспросила Закатиглазка.

— Я очень быстро мигнул, — Заяц попытался непринуждённо насвистывать какую-то мелодию.

— Странно, — Принцесса упёрлась лбом о спинку переднего кресла, и неожиданно перешла к Кобольду — А вы заметили?

Гном подскочил как ужаленный.

— Не пойму о чём это ты? — выпалил он.

— Вы видели как Зайчик включал фары перед тем как задавить бизнесмена? — спросила ещё раз Принцесса — Вот, Зайчик утверждает, что включал, но, лично, я не заметила. А вы заметили?

— Ах ты про это! — пропищал Кобольд и тут же выдал, как на духу — Это всё Зайчатина виноват! Не включал он фар специально. Хотел, скот, и тебя переехать пополам! Корыстолюбивая падла, удумал единолично золото присвоить! Это всё он! Подонок! — гном ткнул кривым указательным пальцем в Зайца.

— Но я же задавил, кого мне велели, — бедный Зайка не знал как оправдаться.

— То что вы способны убивать не задумываясь и без лишних вопросов, — сказала Принцесса — это конечно вам большой плюс, но то, что хотели присвоить деньги Его Величества Короля Многоземельного, это непростительно, это самый страшный грех, — Закатиглазка тяжело вздохнула — конечно я сдержу данное слово и представлю вашу кандидатуру на рассмотрение Его Величеству, но буду вынуждена донести до его монаршего сведения о вашей проделке.

— Как?! — пискнул Заяц и прижал уши-тогда он меня ни за что в должности не утвердит.

— Боюсь, что да. — ещё раз тяжело вздохнула Принцесса.

— Не только не утвердит, — хихикнул Кобольд — Но, как минимум, прикажет тебя высечь по плешивой спине.

— А можно ничего не рассказывать Его Величеству? — попросил Заяц.

— Как?! — теперь изумилась Принцесса — Мы — верноподданные Короля Многоземельного обязаны ставить в известность нашего повелителя о всех кознях учиняемых против его священной особы, поступать иначе — преступление.

— Да что с ним разговаривать! — взорвался Кобольд — Давай я его прям сейчас высеку. Остановимся, я наломаю свежих прутьев и высеку паршивца!

— Нет, — остановила гнома Закатиглазка — нам сейчас главное границу пересечь, а потом выспаться как следует. Так, что сечь Зайчика не нужно. Сегодня. Вот завтра по утру, со свежими силами, что бы с десяток прутьев об его спину сломать, это будет самое то.

— Получается, что вы меня высеките — это будет раз, — уточнил обомлевший Заяц — а потом, воторой раз, меня высечет Его Величество. И, при этом, скорее всего, я не буду утверждён в должности?

— Такая, уж теперь, ваша доля, — с сочувствием ответила Принцесса — сами виноваты.

Заяц окончательно поник. Он, даже, всхлипнул, когда проезжали в незащищённый пролёт меж пограничных столбов. Но никто не обратил на него внимания.

— Ура!!! — закричала Принцесса — Я на родной земле! — она открыла окно и глубоко вдохнула вонючие испарения гнилых болот — Ах как сладок и приятен воздух отечества! — Принцесса просунула голову между передних кресел и удивлённо спросила у Зайца — А вы чего такой кислый? Взбодритесь! Меня, знаете, сколько раз Король Многоземельный секли своею собственною ручкой? И я ни разу от этого не расстраивалась! Наоборот! Нас секут, а мы крепчаем!

Заяц в ответ пробурчал что-то нечленораздельное.

— В конце концов, вы сколько народу на конюшне выпороли, — Принцессе не понравилось упадническое настроение Зайца — а, сейчас, сами разок — другой отведаете своего лекарства. Будьте мужественны! — она по-товарищески ткнула Зайца кулаком в плечо.

— Ага! — Заяц чуть не расплакался-то ж других! Им то что? Эти скоты для того и рождены что бы я боговал над ними, а себя мне жалко. — он всхлипнул.

— Ну жалейте себя дальше, если вам от того лучше, — обозлилась на Зайца Закатиглазка — а лучше, поддайте газу, здесь дорога уже ровнее пошла, а за холмом, впереди, будет лесок, на его опушке и заночуем, а то, вон, у нашего гномика глаза слипаються.

Кобольд отреагировал на это замечание мерзкой гримасой и лёг поудобнее.

По пути путникам повстречалось ещё два камаза гружённых контрабандой, и минут через пятнадцать, они достигли лесной опушки, где и собрались переночевать. Но, только, они улеглись, случилась неприятность — Кобольд подпустил партизана.

— Вот же не зря говорят: мал клоп да вонюч! — Принцесса спрятала нос под воротник и распахнула дверь, пытаясь проветрить салон.

— Это не я, — запротестовал гном — это всё Косой!

— Я слышала кто это был! — не поверила Принцесса и, убедившись, что проветрить салон никак не удаётся, вышла из машины.

Заяц с посиневшей мордой выпрыгнул из окна и упал на землю, жадно хватая ртом воздух.

Кобольд вылез последним, на лице его было самое невинное выражение.

— Боюсь, до утра не выветрится, — сказал он.

— Из-за вас нам на улице спать придётся, — пожурила Принцесса гнома.

— Ничего страшного, — Кобольд потянулся — лето, тепло, хоршо.

— И кровосиси покоя не дают, — Принцесса прихлопнула севшего ей на руку москита — болото, как никак, рядом.

— А меня они не трогают, — Кобольд разлёгся на мху.

— Это потому, что от вас пахнет, сильно — Принцесса прилягла подальше от гнома.

— Нет, — Кобольд приплямкнул языком — это потому, что я начальник, — он закрыл глаза — и пахну сладко.

— Я, вот, ещё, что хотела у вас спросить, — обратилась к гному Принцесса.

— Валяй, — гном ковырял в пупке — но кратко, а то спать охота.

— Ваша Фея была замужем за Драконом, — глубокомысленно повела речь Принцесса — а теперь, он обезглавлен. Сейчас она избрала в возлюленные вас. Вам это ни о чём подозрительном не говорит?

— Это говорит, о том, — раздражённо ответил Кобольд — что у неё хороший вкус, а ты — дура, — он повернулся на бок и тут же захрапел.

Заяц забрался под корягу, свернулся клубком и заснул.

Принцесса, ещё, немного поварочалась. Её удивило то, что ни один из спутников не попросил свою порцию зубного порошка на ночь, хотя, как она заметила, им очень нравилось чистить зубы, и было очень странно, что они об этом не вспомнили.

В конце концов, устав отмахиваться от ненасытных кровосисей, она забылась беспокойным сном.

Воцарилась тишина, нарушаемая сопением Принцессы и трескотнёй многотысячной армии сверчков. Коротка летняя ночь, незаметно пролтели часы для усталых путников, и в предрассветных сумерках повеяло утренним холодком.

В темноте под корягой вспыхнули два красных косых глаза. Проснулся Заяц. Он тихонько, на четвереньках, выбрался из своего лежбища, и пополз, пригнувшись к траве. В зубах Заяц сжимал лезвие финского ножа, который он предусмотрительно подобрал с тела убиенного им бизнесмена.

Заяц, совершенно неожиданно, оказался зверем хитрым, кровожадным и очень опасным. Ему, крайне, не улыбалась идея служить под началом Кобольда и с момента, когда было решено понизить косоглазого до замов, Зайчишка для себя решил судьбу и Принцессы и Кобольда. Наконец, по мнению Зайца, наступил наилучший момент для реализации задуманного им плана — граница пересечена, золото погруженно в машину, бак заправлен и все спят глубоким, предрассветным сном.

Заяц, разумно, решил сначала расправиться с Принцессой, как с более опасным противником, а уж на второе прирезать гнома.

Закатиглазка, плохо спавшая всю ночь, под утро наконец успокоилась, ей снился её любимый сон — про то как она приносит Королю Многоземельному тонны золота и драгоценных каменьев.

Когда Заяц склонился над ней, Принцесса блаженно улыбалась.

Старый пушистик хотел было, сразу, полоснуть Закатиглазку по горлу, но побоялся, что не сможет сделать достаточно глубокий порез, и решил бить в сердце. Он мягко обхватил лапкой рукоять ножа и разжал зубы, отпуская лезвие.

Заяц перестал, даже, дышать, занёс нож над Принцессой, бросил быстрый взгляд в сторону Кобольда, проверяя спит ли, и обмер.

Гнома на месте не было, только продавленная им вмятина на мху. Но, поразило Зайца не отсуствие гнома. Не было и внедорожника. Под кронами деревьев, где он, лично, вчера припарковал машину остались, лишь, следы автомобильных скатов.

— Что вы делаете? — Заяц вздрогнул от неожиданости, это подала голос проснувшаяся Принцесса, она, ещё, протирала глаза, и не заметила ножа в лапке косого, а тот быстро спрятал его за спину.

— Ещё так рано, — Принцесса села и потянулась — что это вас с мордочкой? — её слегка напугало выражение заячьей морды — Куда это вы так вытаращились? — она повернула голову, что бы взглянуть, что же так шокировало Зайца.

Сердце Принцессы упало.

Она поднялась и медленно, покачиваясь, подошла к тому месту, где стоял автомобиль и поводила рукой по воздуху, словно надеясь нащупать невидимый внедорожник.

— Проворонила! — крикнул ей в догонку Заяц — Дура! — и рассмеялся.

Принцесса никак не реагировала на замечание Зайца, она впала в полный ступор.

— А, ведь, это он, вчера, приказал давить тебя, — Заяц подошёл к Принцессе и заглянул ей в глаза — а ты — дура. — он подленько хихикнул.

— Вы-то чего радуетесь? — упавшим голосом спросила Принцесса.

— А того, что, теперь, я не поротым останусь, — Заяц опёрся спиной о ствол дерева — чем не повод для радости?

— Так и должности вам, теперь, не видать, — попыталась огорчить Зайца Принцесса.

— Экзекуцию я бы получил от твоего муженька, а не должность, — Заяц обтёр слюни.

Контраргументов на сей довод у Принцессы не нашлось, и она замолкла, пытаясь по следам колёс определить куда уехал автомобиль.

— Не пыжся, — сказал ей Заяц — здесь твои подсеповатые глазки ничего не разглядят, здесь нюх нужен.

— К сожалению собаки у нас нет, — вздохнула Принцесса.

— Фи! — скривился Заяц при упоминании своего кровного врага — У нас, Зайцев, обоняние ничуть не хуже.

— Если, только, на водку, — подметила Принцесса.

— Да, на неё родимую! — согласился Заяц — А эта сволочь, кривоногая, вчера семьсот пятьдесят в одно горло выжрала, от него за десять вёрст разит. Плюс, могу, тебе точно сказать, он только что освежил амбре.

— Так пойдёмте по следу, Зайчик миленький, — попросила Принцесса.

— За что? — Заяц скрестил лапки на груди — За то что бы меня выпороли?

— Не злитесь Зайчик, — Принцесса погладила зверька по голове — вы же пытались похитить королевское золото, вас за это, по закону, четвертовать нужно. Но, сейчас, вы имеете шанс искупить вину.

— Я с виной, как-нибудь проживу, — Заяц усмехнулся — а, вот, за министерское кресло могу оказать посильную помощь.

— Конечно, Зайчик, получите должность, — заверила Принцесса — тем более, теперь, у вас нет конкурентов.

— И без всяких собеседований, — выдвинул условие Заец — а то знаю я эти королевские морды, никогда не известно, что им в голову взбредёт.

— Клянусь именем Великого Короля Многоземельного, — Принцесса торжественно подняла правую руку — никаких собеседований с вами не будет.

— Так уж и быть, — Заяц незаметным движением бросил нож, котороый до сих пор скрывал за спиной — уговорила. НО! Как изловим Гнома, я его повешу на первом суку, своими собственными лапками!

— В этом вам препятствий не будет, — пообещала Закатиглазка.

Заяц, как опытная ищейка, задрал нос, втянул воздух и рванул в лес. Принцесса, еле поспевая, бежала за косымпроводником, временами она, даже теряла его из виду и находила, только, по шуршанию кустов.

Иногда Заяц останавливался, растерянно топтался на месте, а потом, вновь учуяв, ароматную струю перегара, продолжал преследование.

Принцесса изорвала подол юбки, скача следом за Зайцем, исцарапанные руки у неё покрылись волдырями, и не уступали, теперь, икусанному за ночь кровосисями лицу.

— Ага! — победоносно воскликнул Заяц и поднял пустую бутылку из — под водки — Мы на верном пути! — он разбил тару о ствол повалившегося дерева — Что бы звери лапы резали, — пояснил он свою выходку — и радостно подскочил, но по трагической несправедливости, как всегда, страдает невинный, и бедный Зайчик приземлился задней лапкой на маленькую стеклянную гранулу.

Ещё ни разу Принцесса не слышала столько стонов и не видела столько слёз. Травма грозила сорвать всю погоню.

Вынуть стекло из пальца Заяц ни в какую не давал, визжал, брыкался и, даже, укусил Принцессу за руку. Только, насев на косого верхом, Закатиглазка, наконец, смогла извлеч стекло, после, по настойчивому требованию Зайца, поцеловала раненную лапку и перевязала лоскутом, оторванным от многострадального передника.

Правда, идти Заяц, всё — равно, отказался.

Принцессе пришлось посадить его в карман передника, уже, оттуда Заяц продолжил вынюхивать дорогу, что, конечно, снизело скорость поисков.

Теперь, частенько, Принцессе приходилось высаживать его на землю, что бы он мог обнюхать какую-нибудь корягу, сохранившую запах перегара, активно выдыхаемого преследуемым.

Запах вывел их на широкую полянку. Посреди полянки, утопая в ласковых лучах утреннего солнца, возвышался сруб, с покатой крышей покрытой мхом.

На грядках, по обе стороны сруба, росли томатные кусты, огороженные плетнём.

Посреди грядок трудился невзрачный худенький человечек. Его фигура показалась Принцессе знакомой. Подойдя ближе, она, действительно, узнала Философа, судьбу которого она так удачно обустроила. Он был всё в том же длинном старом шарфе и вылинявших брюках.

В маленьком дворике, где хозяйничал мыслитель творился дикий беспорядок: часть плетня лежала, глубоко вдавленная в рыхлую землю. Томатные кусты были переломанны, а полузрелые ягоды на них расквашенны.

Принцесса, не спрашивая, нарвала себе горсть томатов поцелее, а на недоумённый взгляд Философа ответила:

— Что жалко? А, ведь, это я тебя сосватала, мог бы и чем получше угостить, в виде благодарности.

Заяц, забыв о полученной травме, выпрыгнул из кармана и принялся грызть томаты, прямо на кустах.

— А, это вы, — многозначительно вздохнул Философ.

— Мы! — подтвердил Заяц, утирая с подбородка томатный сок.

— Ты-то как здесь оказался, — спросила Принцесса у Философа, скорее из вежливости.

— Человек есть песчинка носимая ветром, — задумчиво ответил Философ — сегодня — здесь, завтра — там.

— Жена заставила? — высказала догадку Принцесса.

— Да, — коротко признал Философ — предложила мне переехать за границу, я и обрадовался, увы, не об этой загранице я мечтал.

— Ты, небось, думал попасть в те края, где чада боярские ведут жизнь раздольную? — усмехнулась Закатиглазка — Но, если, так, все разъедутся, кто, тогда, здесь останется?

— И то верно, — согласился Философ — Сии просторы не терпят пустоты.

Скрипнула дверь и на пороге сруба появились двое подростков, лет шестнадцати, мальчик и девочка.

— Папа — папа! — в два голоса прокричали они — Мама сказала, что ты — козёл! И, ещё, что ты на работу опаздываешь! — подростки рассмеялись и вернулись в дом.

— Это как ты так успел, сразу двумя отпрысками обзавестись? К тому же, ещё, и отроками, — удивилась Принцесса — воистину для вас, философов, течение времени относительно.

— Безусловно, мысль повелевает течением времени, — Философ привычным движением потёр небритый подбородок — ибо время существует, лишь, благодаря осознанию его посредством мысли, — он задумчево устремил взгляд в небеса и добавил — а дети, оказалось, у неё были от предыдущего брака.

— Ну, это тоже не плохо, — Принцесса утешила Философа как могла — они, уже, большие, ни тебе пелёнок, ни распашёнок, ни ночей бессонных, короче, повезло тебе, — и что бы уйти от неудобной темы спросила — а чего у тебя на грядках такой беспорядок твориться?

— Это ваш товарищ, ещё до рассвета, заезжал, — сказал Философ.

Заяц и Принцесса радостно переглянулись.

— Мы на верном пути! — воскликнула Принцесса и схватив Философа за шарф, прокричала ему, прямо, в лицо — Куда он поехал?!

— Туда, — Философ махнул левой рукой — там шоссе.

Принцесса отшвырнула Философа в сторону, и бедолога передавил злосчастные кусты томатов, на подвязку которых он затратил всё утро.

Закатиглазка закинула Зайца в карман и пустилась напролом через лес.

Валежник хрустел под ногами Закатиглазки, ураганом мчалась она через чащу, понимая, что выехав на шоссе, Кобольд может уйти в серьёзный отрыв.

За считанные минуты Принцесса была у заасфальтированной, пересекавшей лес, дороги.

Естественно, угнанного внедорожника нигде не было видно.

— Что ты чуешь? — спросила у Зайца Закатиглазка — В какую сторону он поехал?

— В ту, — Заяц уверенно показал на север — по крайней мере, все перегары какие я слышу, а здесь проехало не меньше двух десятков поддатых, ведут туда, только какая, теперь, разница? На дороге нам его не догнать. На твоих двоих.

— Это мы исправим, — Принцесса вытащила своё удостоверение, раскрыла, и, держа в вытянутой руке, пошла против движения.

Из под горки, навстречу Закатиглазке, вылетел кроссовер от компании тойота, апельсинового цвета. Принцесса стала посреди дороги, выставив удостоверение как щит и закричала:

— Стоять! Дело государственной важности! Стоять!

Но водитель то ли не расслышал, то ли не успел затормозить, и со всего разгона сбил Принцессу, почти. Закатиглазка, в последний момент, вскочила на капот, перекатилась по крыше, упала на дорогу и, ударившись виском об асфальт, на секуну потеряла сознание.

Водитель, сбив, Принцессу резко затормозил, он понял что-то кого-то задел, и хотел было выйти, что бы избить потерпевшего, но взглянув на лежащую без сознания Закатиглазку, подумал, что сбил её на смерть и спокойно поехал дальше.

Принцесса поднялась, потёрла ссадину на виске, и продолжила лов, идя против течения.

— Выпусти меня, — взмолился Заяц — с твоим автостопом я костей не соберу!

— Вам нельзя, — не выпустила его Закатиглазка — у вас лапка травмирована.

На встречу Принцессе выкатился ещё один автомобиль — «Победа», грязно — белого цвета, с хромовой улыбкой бампера и выпученными глазами — фарами.

Автомобиль громко чхал и хрипел, чем привёл Зайца в неописуемый ужас, и он, уже, приготовился встретить свой последний час.

— Стоять! — Принцесса пригрозила автомобилю удостоверением — Вопрос государственной безопасности!

И, о чудо, машина остановилась. Из открывшейся двери, с места водителя, кряхтя и охая, выбрался щупленький старик. Близоруко щурясь на Принцессу, он спросил:

— Вы из милиции?

Объясняться Принцессе было некогда.

— Посторонись, отец! — она отстранила старика и уселась за руль автомобля.

— Я поведу, — Заяц выкарабкался из передника — полезай на пассажирское место.

— А как же ваша лапка? — Принцесса с сочувствием посмотрела на Зайца — Как вы на педальку жать будите?

— На педальку я лапкой жать могу, — хитро ответил Заяц — я идти ей не могу, — он захлопнул дверцу перед носом ничего не понимающего владельца, который было полез выяснять причины конфискации у него транспортного средства, и раздосадованно вздохнул — на эдаком ведре мы навряд ли настигнем эту кривоногую скотину.

— Если будем тратить время на разговоры, то да, — веско сказала Принцесса.

Старенькая «Победа» переехала на противоположную полосу дороги и, выпуская клубы чёрных выхлопных газов, пустилась по следу двухсот тысяч Короля Многоземельного.

Глава 12

При первой же встрече, едва узнав о цели Принцессы, Кобольд принял чёткое решение, что золото, разумеется, придётся умыкнуть, ибо, будучи настоящим начальником, на милости Короля Многоземельного, который был ещё большим начальником, он ни секунды не рассчитывал.

Конечно, гнома здорово подвёл Заяц. Косоглазый не сумел задавить Принцессу, когда выпал шанс, но возможно это было и к лучшему, ведь как потом избавиться от самого Зайца Кобольд, пока, не придумал, и, как бы, Заяц первым не избавился от своего начальника, ведь, от этого прохвоста можно было ожидать и такой подлости.

В достопамятный вечер, Кобольд нарочно загазовал салон автомобиля, что бы принудить всех ночевать на улице. Разумеется, план был не самый надёжный, Принцесса могла вытащить горшочек и спать с ним в обнимку, но ядовитые газы и безлюдная местность ослабили её бдительность.

Дальше пришлось набраться терпения и ждать, только на четвёртом часу ночи, когда Принцесса перестала отмахиваться от алчных кровосисей, что было знаком того, что она, наконец, заснула, а под корягой перестали мигать красные злобные глазки Зайца, он приступил к осуществлению своего замысла.

Жаль было, конечно, упушенной возможости высечь Зайца, ибо, уж, очень любил Кобольд пытать и истязать, но ничего не поделаешь, на этот раз придётся остаться без сладкого.

Он тихонечко, на пузе, подобрался к открытой дверце машины, по-змеиному вполз на сиденье водителя и, нащупав в темноте смарт — ключ, завёл двигатель, благо дело немчуры сделали его практически бесшумным и никто ничего не расслышал.

Первые десятки метров Кобольд ели ехал, не включал фар, боясь привлечь внимание, и поминутно оглядывался не преследуют ли его товарищи. Впотьмах автомобиль то и дело натыкался на стволы деревьев и торчащие из под земли корни, от издаваемого при этом скрежета у гнома пробегали по спине мурашки, он, уже, видал, как поступает Принцесса с теми кто пытается наложить лапу на богатства её мужа, и вовсе не жаждал опробывать это на себе.

От волнения у гнома тряслись руки и из них постоянно выскальзывал руль. Кобольд вспомнил про оставшиеся две бутылки водки, вот чем можно успокоить расшалившиеся нервы. Он открутил зубами крышечку на бутылке и запустил дозатор в рот. С каждым глотком гному становилось легче, страх отступал, уступая место бесшабашной храбрости. Он, уже, включил фары, поехал быстрее, в руках появилась приятная лёгкость, вообщем, лекарство помогло.

Опорожнённую бутылку гном выбросил в окошко и туда же срыгнул перегарное облачко.

На радостях Кобольд запел знаменитую гномью песенку:

  Всё тук — тук, да тук — тук,
  Машем мы своей киркой!
  Тук — тук — тук, тук — тук — тук,
  Воровать нам не впервой!
  Богатства нам нажить легко!
  Тук — тук — тук! Тук — тук — тук!
  Как не спрячь их глубоко!
  Всё тук — тук да тук — тук!
  Украдём их всё одно!
  Тук — тук — тук! Тук — тук — тук!
  Воровсто, ведь, тоже труд!
  Всё тук — тук да тук — тук!
  Пусть нам премию дадут!
  Тук — тук — тук! Тук — тук — тук!
  Хей — хо. Хей — хо.
  Хей — хо.
Фары осветили самку дикого кабана с выводком полосатых, как ягоды крыжовника, поросят, общим количеством до полудюжины. Лишь, только, попав под ослепляющий свет, кабаны бросились наутёк. Кобольд захохотал, прибавил скорости, и погнался за ними.

Поросята с диким визгом метались перед машиной, но Кобольд на них не отвлекался, он знал, главное убить мать, тогда, скорее всего, поросята, тоже погибнут.

В погоне за несчастным зверем Кобольд вылетел на поляну, он почти касался бампером хвоста кабанихи, когда, неожиданно, фары высветили покосившийся плетень, кабаниха с разбегу прыгнула через него, но задние ноги зацепились за край ограды и, не сумев удачно приземлиться, она упала, потеряв драгоценные секунды. Этого Кобольду вполне хватило, снеся плетень он ударил бампером зверя и она, перекувыркнувшись в воздухе, свалилась в кусты томатов. Сила удара была так велика, что у кабанихи онемели ноги, и жалобно визжа она качалась по земле, не в силах подняться.

Кобольд не мог отказать себе в удовольствии добить кабаниху собственноручно. Он взял последнюю бутылку водки, взвесил её в руке, прикидывая возможно ли будет этим проломить животному череп.

— Да, придётся потрудиться, — проворчал Гном, по всей видимости оценив бутылку как слабый инструмент.

Он тяжело выбрался из машины, с трудом удерживаясь на ногах, побрёл к беспомощному зверю.

Кабаниха лежала на боку, она, уже, не пыталась встать и обречённо смотрела на приближающегося Кобольда. Тот, икая, встал над её головой, и медленно поднял руку с сажатой бутылкой. Ах, как жалко было водку!

Вдруг, чьи-то тонкие холодные пальцы схватили Гнома за запястье.

От страха, накрывшего волной всё его существо, Кобольд мгновенно протрезвел. Он, тут же разжал пальцы и выпустил бутылку, из глаз градом полились слёзы, ноги, сами, поджались, Кобольд рухнул коленями прямо в мягкую, перекопанную, грядку и обмочился.

— А — а - а! — застонал гном — Не бейте меня! Не надо! — у него перехватило дыхание и он зашёлся в беззвучной истерике, хватая, как рыба, ртом воздух, и, наконец, вобрав его достаточное количество, запричитал, захлёбываясь мокротами, которые вытекая из носа затекали ему прямо в искривлённый рыданием ротик — Пожалуйста, не делайте мне больно! Я — маленький! Я — беззащитный!

Хитрая кабаниха воспользовалась сложившейся ситуацией, таки поднялась на дрожащие ноги и, как могла, засеменила в лесную чащу.

Гном, хоть заплаканный и испуганный, грустным взглядом, полным сожаления об упущенном удовольствии, проводил подлую беглянку.

— Что вы, среди ночи, делаете у меня во дворе? — спросил у Кобольда, всё ещё, держащий его за руку незнакомец.

Голос показался гному знакомым, он открыл зажмуренные от страха глаза, и робко посмотрел на говорящего, им оказался Философ, заспанный, со вздыбленной шевелюрой и в помятой пижаме в клеточку.

— Убрал руки! — Гном, мгновенно ободрившись, вырвал свою руку из сжимавших её пальцев — Ты как посмел начальнику препятствовать!?

— Как и вы смели прервать раздумья гения, — флегматично ответил Философ, подразумевая себя.

— Ах, ты — гнида! — Кобольд, всё ещё всхлипывал от рыданий, но с того мгновенья как он узнал Философа, голос его становился всё твёрже и уверенней — Представься, мразь! — прокричал Гном, начиная впадать в праведное бешенство ущемлённого хозяина жизни.

— Уж я вам представлялся как-то раз, к чему же повторяться? — в художественном стиле выразился Философ.

— Ах, ты ж дерьмо двухпроцентное! — Кобольд задыхался от злобы — Фамилию свою назови! И год рождения! Я тебя, паскуду, засужу!

— Погром вы учинили, меня за что карать? — в своём духе продолжал Философ.

— Ты как со мной разговариваешь! — гном остервенело выпучил глаза — Ты знаешь кто я? Ты видел сколько я накрал? Ты почему стоишь передо мной? На колени! На колени!!!

— Не могу выполнить вашу просьбу, — Философ развёл руками — пижама запачкается, меня жена заругает.

— Жена. — тихо повторил Кобольд припоминая достопамятное сватовсто в драконьей пустыне.

— Кто это там орёт?! — по грядкам шла, уперев полные руки в бока, Козлиная Ведьма, её большая голова, обкрученная бигудями, возвышаясь, плыла над томатными кустами, и Гном смог полюбоваться её перекошенной физиономией.

Кобольд знал, что с Козлинной Ведьмой шутки плохи, а, ещё, что она, о какой ужас, стоит за всеобщее равенство, и будь ты, хоть, холоп призренный, хоть, вольный феодал — одинаково, кожу сдерёт и сварит.

Гном незаметно юркунул в машину, закрутились задние колёса выбрасывая из под себя комья грязи и внедорожник сорвался с места, давя попадающиеся на пути кусты томатов, он вынес, ещё, один пролёт плетня и умчался в лес.

Кобольд пёр не разбирая дороги. Его лихорадочно трясло и он, опять, расплакался, и рыдал до самого выезда на шоссе. Вид заасфальтированного атрибута цивилизации, освещаемого первыми утреними лучами, несколько успокоил нервы Гнома, он громко высморкался на дорогу, прикидывая в какую же сторону двигаться дальше.

Ехать на юг, обратно к границе, и ждать в очереди неделю было опасно, Гном не сомневался, что Принцесса попытается отыскать его по горячим следам, а значит, нужно как можно скорее уезжать вглубь королевства, а уж там, обратив золото в наличность, открыть счёт в банке, тогда, весь мир будет открыт, и Закатиглазке, уже, никогда не изловить Гнома — космополита.

У Кобольда заурчало в животе, подходило время завтрака. Согласно карте, недалеко должен был быть небольшой городок с громким названием «Город имени Великого Короля Многоземельного», собственно такие же названия были у всех городов и посёлков в королевстве, что, иногда, приводило к недопониманию.

Гном разыскивал на карте города ломбарды, кои, несмотря на малую площадь городка, имелись в большом изобилии. Там он намеревался заложить несколько монет, что бы с шиком откушать в дорогом ресторане, которых в городке оказалось не меньше, чем ломбардов. Но наиболее широко в городе был представлен спектр всевозможных ростовщических контор. Кобольд, аж, присвистнул.

Ростовщичество — это дело как раз по нему. Он бы с удовольствием открыл пару — тройку собственных представительств по быстрому микро займу. Ему, даже, слегка взгрустнулось, что придётся покинуть столь прекрасно обустроенную державу, заграничные-то варвары, запрещают давать деньги в рост, дикари.

Вдруг перед машиной Кобольда, прямо посреди дороги, выросли высокие железнные ворота, окрашенные в красный цвет. Ворота, конечно, были не сами по себе, а являлись частью оградительного комплекса, в основном состоящего из бетонных плит тянувшихся по обе стороны от ворот, огораживая большой участок земли. Сразу за забором, с лева от ворот, торчали верхушки кипарисов, и была видна мансарда роскошного особняка.

— Это ещё что за конструктор? — поразился гном.

Он вышел из машины, потряс головой, пытаясь сбросить алкогольный угар.

Кобольд подошёл к воротам и тронул их пальцем, вроде настоящие, а не белая горячка. Настоящие ворота посреди междугородней трассы. Чудеса!

Но дивиться у Кобольда не было времени и он, носком деревянного кломпа, громко постучал по металлической пластине ворот.

Залаяла собака. С внутреней стороны ворот хлопнула дверь, послышались шаркаюшие шаги, кто-то, явно, шёл в шлёпанцах. Шёлкнул, открываясь, замок.

, и из узкой двери в воротах, еле протиснувшись, боком, вышел высокий мужчина, совершено лысый, с большушим пузом, поверх которого, растянулась майка — алкоголичка, в штанах с вытянутыми коленками, и, конечно, в шлёпанцах.

— Стучишь? — недовольно спросил вышедший.

— Стучу. — на секунду оробел Гном, но взяв себя в руки, добавил — Это что такое? Ворота посреди проезжей части поставили! Как мне проехать? Отворяйте немедленно!

— Не могу, — вальяжным тоном ответил мужчина и сочно сплюнул — эти ворота — частная собственность, я при них привратником поставлен, а хозяин велел никому кроме него не отпирать.

— Как ворота частные? — ошалело проговорил Кобольд — А дорога, что, тоже, частная?

— Глупости не говорите, — привратник пытался поковырять в носу мизинцем, впрочем безуспешно, ибо, даже, мизинец имел такой толщины, что мало в какую ноздрю мог пролезть — дорога, она, государственная!

— Так значит я могу здесь проехать! — сделал вывод гном.

— Не можете, — сказал привратник — ворота-то частные.

— Да как это, вообще, возможно?! — вскипел Кобольд — Перекрыть государственную дорогу своими воротами!

— А очень просто, — пояснил привратник — здесь свежий воздух, природа, и Барин — Боярин, купил в этом месте земельный надел, рядом с дорогой, что бы удобно добираться было, отстроил особняк, бани, сауны, тенисный корт, всё как пологается, но зачем ему, что бы мимо его именья без конца всякие на своих машинах мотались, пыль поднимали, вот и приказал, Барин — Боярин, воротами дорогу перекрыть, а кто через них ломиться начнёт — бить нещадно.

При словах «бить нещадно» Кобольд сделал два шага назад.

— Что же выходит, и я могу здесь свои ворота поставить, частные? — задал провакационный вопрос Гном.

— Не можете, — покачал головой привратник — на этот счёт, Барин — Боярин, велел ноги переломать, и тут же, на обочине, живьём закопать.

— Да, действительно не могу, — согласился гном — а как же, здесь, вообще, движение проходит?

— В объезд, — привратник указал на продавленную автомобилями тропу, тянущуюся по правую сторону забора.

Пришлось Кобольду, хоть и с неохотой, подчиниться и поехать по стихийной дороге.

— А что поделать, — успокаивал себя Кобольд — право частной собственности — священно.

Дорога разъезженная во время дождей изобиловала глубокими рытвинами и машина, словно ехала по волнистой линии, то, резко, проваливаясь, то выныривая.

— А, вообще, мне нравиться эта страна, — честно признался себе Кобольд-только здесь человек сколотивший капиталец может позволить себе настоящую жизнь, без всяких ограничений и табу. Эх, жаль, будет отсюда эмигрировать.

Гном, действительно, никогда не понимал деятелей — хозяйственников, которые, лишь, только, став миллионщиками, начинали переться за границу, в так называемый «цивилизованный мир». Покупали там себе особняки, виллы, яхты, открывали производства, перевозили родных и близких. Зачем? Не было там воли, которой так богаты родные широты. А что за жизнь без воли? Кобольд, про это знал не понаслышке. Довелось ему побывать в командировке, в так называемом «развитом государстве», в промышленной долине Валлония, он туда был направлен от шахты, для изучения инноваций в горнодобывающей промышленности.

В первый же день, он занял пост на проходной, дабы все видели, что объявился настоящий начальник и шутки кончились, а для вящей убедительности, хлестнул плетью — семихвосткой, первого прошедшего через проходную работника. И что же? Руковдство шахты не только не высказало восхищения, не выписало, как положено в таком случае, премию за сверхнагрузку, а взяло, и вышвырнуло гнома с территории предприятия. И это было, только, начало. Кобольда судили! За холопа! Доводы о том, что он есть начальник, суд, самым наглым образом, отказался принимать во внимание и Гнома приговорили к году исправительных работ, плата за которые, целиком перечислялась пострадавшему. С тех пор гном зарёкся бывать в тех краях.

И другим не советовал.

А, вот, Королевство Многоземельное, напротив, пришлось гному шибко по душе, это была первая заграница, вызвавшая у него восхищение.

Сейчас, безусловно, читателю взгрустнулось, ведь, Королевство Многоземельное, со всеми его прелестями — это сказочная страна, не имеющая, абсолютно, ни малейшего сходства с реальностью, вообще ни разу.

Кобольд повернул за угол забора, и вновь, машина поскакала по кочкам, потряхивая, даже, тяжёленный горшочек с золотом.

Сплошь, по всей дороге, пошли пеньки от вырубленной посадки, ибо Барин — боярин не желал, что бы любопытстующие могли залазить на деревья и заглядывать за забор.

Но пеньки оказалиссь, далеко, не самым страшным препятствием на пути.

Из под машины раздался негромкий двойной шелчок, и её развернуло боком, поставив поперёк дороги.

Кобольд, бранясь на чём свет стоит, вылез посмотреть, что случилось. А случилось непоправимое.

С недавних пор, Барин — Боярин, возжелал, что бы, не только мимо его именья не ездили по дороге, но и вокруг тоже, Из-за чего на дороге, с небольшими интервалами, были расставлены полицейские шипы, а отрезки пути между ними, обильно усеяны острыми металлическими ежами.

Собственно, в самом начале этого ансамбля, внедорожник гнома и пробил все четыре колеса.

У Кобольда не находилось нужных слов, что бы охарактеризовать ситуацию как следует. Он стоял, уперев в бока руки и глубоко дышал ртом. Убирать шипы гном, конечно, не стал, уж очень ему хотелось, что бы и другие пораспарывали себе колёса, он, даже, подобрал три — четыре ежа, собираясь бросить их где-нибудь на шоссе.

Кобольд вернулся за руль, и сдав назад, с горем пополам съехал с дороги, затесав машину в густой кустарник, оставшийся от вырубленной посадки.

Ехать на спущенных колёсах было невозможно.

Гном перелез назад, взял из горшочка две монеты, он решил добраться до города пешком, а там нанять холопов, для починки авто. Он попытался было переташить горшочек в поддон автомобиля, что бы спрятать, но не смог, даже, сдвинуть его с места. Тогда он накрыл горшочек, нашедшемися в том же поддоне лоскутами тряпок, вылез из машины, прошёлся вокруг неё, заглядывая с разных сторон в салон, и удостоверился в том, что то тонированное стёкла надёжно укрывают горшочек от любопытных глаз. Да и кто бы решился подойти к такой машине? Это тебе не велосипед угнать. За такое найдут.

Кобольд запер автомобиль, пикнул сигнализацией и засунув в правый карман жилета смарт — ключ, пошёл вдоль забора, по мягкой травке, не ступая в продавленные колии.

До городка было, конечно, недалеко, но не для маленьких гномьих ножек.

Когда гном прошёл именье Барина — Боярина и, наконец, вышел на шоссе, он, уже, был готов отдать целую золотую монету, лишь бы кто-нибудь довёз его четырёхколёсным транспортом, да, даже, двухколёсным, он был на всё согласен.

Для начала, всё же, Кобольд попытался поймать попутку даром, но, лишь, завидев бредущего по обочине гнома с поднятым вверх указательным пальцем, водители, к его вящему огорчению, наоборот, поддавали газу, и проносились мимо Кобольда, обдавая того порывом горячего воздуха.

Гном, отёр со лба пот, вынул из кармана монету и выставил на дорогу руку с зажатым между большим и указательным пальцами золотым кружочком.

Дорога, как назло опустела.

Полуденное солнце стало напекать Гному темечко, в отместку он проклял светило, и отошёл под сень подсолнухов, поля которых, раскинулись по обе стороны шоссе. В тени было сыро и свежо. Кобольд нагадил под корень подсолнуха, затем вырвал его из земли, отломал ему шляпку и очистил от листьев, получив, таким образом, тонкую дубинку, которой, стал бить по стеблям всех встречнных подсолнухов, переламывая их.

Он так увлёкся этим благородным занятием, повергнув в пыль с сотню астровых, что чуть не врезался в спрятанный среди подсолнухов автомобиль без опознавательных знаков.

— Машина — дрянь, — пробурчал Коболдь, но, за неимением лучшего, выбирать не приходилось, он предпринял попытку угона, но все дверцы автомобиля оказались заперты.

Значит придётся обращаться к хозяевам машины с предложением оплаты. Гном запустил руку в карман, проверяя на месте ли монеты.

Из зарослей подсолнуха послышались шаги, сопровождаемые грубым смехом в перемешку с отборнейшей бранью.

— Идут, бездельники, — подумал гном и, ожидая встретить владельцев машины, принял самую высокомерную позу, какую, только, мог, дабы эти холопы сразу поняли с кем имеют дело.

Из леса подсолнухов вышли двое толстяков в милицейской форме. У обоих фуражки были сдвинуты на самую маковку, на красных щеках блистели капли пота, а пупы, как любопытные глаза, выглядывали из под голубых рубашек. Милиционеры то и дело подтягивали сползавшие брюки, стараясь дотянуть их до резинки трусов. У одного в руках было две лопаты — штыковая и грабарка, у второго — свёрнутый окровавленный мешок.

Ещё недавно, при такой встрече, Кобольд постарался бы немедленно исчезнуть, что умел делать в случае малейшей опасности, но, увы, езда за рулём BMWx7, уже оказала на него своё влияние, собственно, BMWx7 разлагала и куда более нравственные личности, а гном, и без того, не отличался моральной устойчивостью.

Завидев стражей порядка Кобольд глумливо отсалютовал им стеблем подсолнуха и скривил насмешливую рожицу.

Милиционеры, поражённые нахальством Гнома, аж выронили из рук свой инвентарь. Ещё ни разу за всю их доблестную службу подобный оборванец не смел устраивать им ничего подобного.

— А где ваши значки? — грубо вопросил Кобольд, оглядев милиционеров — Почему в засаде сидите? Почему машина без опознавательных знаков?

Милиционеры переглянулись.

— Короче, ваше дело служить народу, — Кобольд похлопывал стеблем себя по ляжке — а я важнее, чем народ, я — элита! ВИП! Так что повелеваю, вам, бездельникам, доставить меня в город. Немедля! — он сурово топнул ножкой.

Милиционеры снова переглянулись и с криками — Стоять! Не сместа! — в два прыжка оказались рядом с гномом.

— В чём, собственно, дело?! — взвизгнул Кобольд и попятился.

— У нас есть ориентировка, — сообщил гному милиционер, который поджимал его слева — что ваш автомобиль находится в угоне.

— Какой ещё автомобиль? — гном развёл руками, как бы пытаясь показать, что он не в автомобиле.

— Тогда, у нас есть ориентировка на разыскиваемого за особо тяжкое преступление, — изменил подход милиционер, который напирал на гнома справа — и вы подходите по приметам.

— Покажите мне вашу ориентировку! — потребовал гном.

— А она секретная, — заулыбались милиционеры-только для внутреннего пользования.

— Нету у вас ничего! — пискнул Кобольд и попытался отстраниться от правоохранителей.

— А, ещё, у нас произошло ограбление, — хихикнул милиционер — вы подходите под описание.

— И кража, — добавил его коллега — и тут вы, тоже, подходите под описание.

— Отстаньте, — всхлипнул гном и отступил на шаг назад.

— Попытка к бегству! — завопили милиционеры в две глотки и прыгнули на застывшего от страха гнома.

Они повалили его на землю животом вниз, один из блюстителей порядка поставил Гному ногу на затылок, вжав лицо Гнома в землю с такой силой, что треснули солнечные очки, а от нехватки воздуха, Кобольд задёргал руками и ногами.

— Оказание сопротивления при задержании! — второй милиционер обрушился на спину гнома своим безразмерным задом, мягким и влажным от пота, и заломав гному руки, стал надевать на них наручники, но взявщись за правое запястье задерживаемого затрясся крупной дрожью и непроизвольно выпустил газы — Гляди, — он дрожащей рукой показал напарнику на тяжёлый золотой браслет охватывавщий запястье гнома и провернув его циферблатом к себе, прочёл благоговейным шёпотом — Vacheron Constantin. о, Боже, кого же мы задержали?

— Да не пугайся ты сразу, — поддержал оконфуженного коллегу первый милиционер — может это китайские?

— Китайские? — еле выдавил из себя второй милиционер — Ты издеваешься, да у него браслет из чистого золота.

— Быть такого не может, — не терял присутствия духа первый милиционер — ты сам посмотри на него, откуда у такого бродяги брэндовый аксессуар? Сними и дай мне, я проверю. И не реви! Пока ничего страшного не случилось!

— Ага, как же не случилось, — прохлюпал носом первый милиционер, но не смотря на свой пессимизм часы, всё — таки, снял и кинул напарнику.

Тот долго вертел вещицу, пробывал на зуб, озабоченно покачивал головой и, вдруг, радостно хлопнул себя по пузу и загоготал.

— Всё понятно, — сказал он — здесь, на тыльной стороне гравировка, гласящая: «К Юбилею Дракона Огнедышащего Взрывоопасного от Дракона Огнедышащего Взрывоопасного, с пожеланием долгих лет». Значит он эти часы у Дракона попёр. А ты, уже, обосрался, прежде времени, — первый милиционер положил часы себе в карман — сдам на склад улик, — он усмехнулся и прибавил — в ломбард.

После такого удачного разрешения проблемы на голову задержанному надели окровавленный мешок, в котором Гном мог с легкостью уместиться целиком, и поволокли, уже находящегося в безсознательном состоянии, Кобольда к машине, где закинули его в багажник.

Дальнейшую поездку Кобольд помнил отрывочно. Его швыряло по всему багажнику, он сильно порезался лежащей здесь же лопатой, наблевал в мешок, да и по всему своему состоянию чувствовал, что живым не доедет. Но, неожиданно, пришло спасение.

По пути милиционерам встретился автомобиль с бригадой специальных сил, во время дружеского обсуждения рабочих процессов милиционеры сообщили, что в их багажнике содержится опасный преступник, которого они везут в отделение, желая похвастаться милиционеры, даже, показали гнома.

Спец сотрудники тут же заявили, что такого опасного преступника нельзя оставлять с рядовыми правоохранителями, в виду опасности для их жизни и здоровья, и конвоем задержанного с этого момента займуться они.

Громилы в форме цвета хаки и чёрных балаклавах вытащили полуживого Кобольда из багажника и, заломив ему руки, перетащили в свой пятнистый внедорожник, с нарисовынным на дверцах большим гербом в виде оскалившейся пёсьей головы, держащей в пасти метлу. Под гербом, большими красными буквами был написан девиз службы: «Грызть врагов и выметать измену».

Усадили гнома на заднем сидении, меж двух дюжих молодцов, которые напихали ему кулаками под рёбра.

— Ну как там уголовник? Не убежит? — спросил с переднего кресла командир.

— От нас не уйдёт! — ответили ему молодцы, охаживая, стонущего гнома по бокам — Но очень, уж, опасный злодей попался! Давненько мы такого не брали!

— Эх, хлопцы, дайте я вам малость пособлю! — командир просунулся меж сидений и своим пудовым кулачищем пару — тройку раз двинул по мешку, под тканью которого угадывалась большая голова гнома.

После оказанной помощи Кобольд обмяк и откинулся на спинку кресла.

— Теперь-то будет знать, что такое наша доблестная служба! Что мы не за зря свой хлеб едим! — подытожил командир и распорядился — В отделение!

Когда Кобольд пришёл в сознание, то почувствовал что его куда-то волокут, носки его кломпов едва касались щербатого бетонного пола, перед ним скрипнула дверь и захлопнулась, но уже за спиной, по приглушённости звуков гном понял, что его занесли в какое-то помещение. Сильные руки подняли Кобольда как пушинку, он ошутил под задом мягкую обивку стула, на левой руке расстегнули браслет, и пропустив его за спинку стула, снова клацнули его на запястье Гнома, надёжно зафиксировав Кобольда на месте, только после всего этого с головы гнома стянули мешок.

Кобольд сощурился от яркого света настольной лампы, стоящей на столе, перед которым его усадили. Он находился в тесном кабинете, где стояли два письменных стола, высокий шкаф, и удушливый запах перегара, смешивавщийся с едким табачным дымом, клубами вылетавшим в единственное узенькое, почти под самым потолком, оконце с металлическими решётками.

Стены кабинета были оклеены старыми выцветшими обоями, на которым двумя яркими пятнами выделялись два портрета, один побольше — с изображением Великого Короля Многоземельного, в парадном мундире при погонах с большими звёздами, строгим взором тарашевшигося в пространство, а слева от него, портрет поменьше, с профилем Феликса Дзержинского.

За столом, перед которым усадили гнома, сидел, склонившись над сканвордом, толстый откормленный следователь в клетчатой белой рубахе и широким пухлым бледным лицом. Он полностью ушёл в разгадывание сканворда и на возню в кабинете внимания, совершенно, не обращал. Перед ним стояла не допитая бутылка водки, гранённый стакан и пепельница с дымящимися окурками.

Наконец, командир спец сил дружески хлопнул следователя по плечу и раскатисто, как на плацу, прокричал тому в самое ухо:

— Нашёл я тебе подозреваемого по делу! С тебя пузырь!

Следователь медленно поднял глаза на командира.

— А я, уже, боялся придётся самому идти кого-нибудь искать, — следователь перевёл взгляд на Гнома, оглядев заплывший от гематомы глаз и запёкшиеся потёки крови на перепачканном землёй лице, он спросил у командира — что, опять, сопротивление при задержании?

— Ещё и какое, — захохотал командир — отбивался как бешенный, насилу сдюжили!

— Из твоих никто не пострадал? — с наделанным сочувствием спросил следователь.

— Как же не пострадал? — командир налил водки в стакан и опрокинул его в свою бездонную глотку — У меня пять бойцов — молодцов в госпиталь попали Из-за этого, — он кивком указал на гнома.

— Что врачи говорят? — следователь продолжил чёркать в сканворде.

— Невыразимые моральные страдания четвёртой степени, — командир утёр скупую слезу.

— За такое нужно размазывать печень по асфальту, — следователь закрыл журнал и спрятал его в ящик стола — хотя хорошо он в вас, хоть, пластмассовым стаканчиком не бросил.

— Милостивый Вседержитель, — командир воздел глаза к небу — не напоминай мне об этом, я до сих пор спать спокойно не могу, даже, антидепрессанты не поморгают, ни водка, ни самогон. Так в глазах и стоит тот ужас. Белый пустой, против ветра, и прямо в нас, а мы все в бронижелетах, с щитами, за БТРом, короче, полностью беззащитные.

— Ну не волнуйся ты так, — успокил его следователь — мы же, тогда, этого метателя на суку повесили, он ещё, суда просил, как, вроде, у нас есть такой суд, который может его оправдать.

— Легко тебе говорить, — всхлипнул командир — а меня внучёнок маленький спрашивает: «Деда, а правда, что в тебя пустым пластмассовым стаканчиком бросили? А как ты после такого выжил?». Вот как мне его на службу отправлять, когда такое творится?

— Да служба у нас не сахар, — вздохнул следователь.

— А как дочка твоя? — внезапно поинтересовался командир.

— В Париже, — ответил следователь.

— Может и мне своих туда отправить?

— Давно пора, там наших много. Тем боле, ты же знаешь какой криминал в стране.

— А самое страшное, — почти шёпотом произнёс командир — я знаю кто и как с ним борется.

На этой грустной ноте командир пожал следователю руку, развернулся на пятках и удалился, бравым шагом, хлопнув, на прощанье дверью.

Следователь, неспешно, прошёлся к шкафу, открыл его, выбрал красную папку с завязочками и вернулся за стол. В папке была кипа бумаг, заполненных мелкими, как писанными от руки, так и напечатанными, строчками. Следователь выбрал чистый лист, взял шариковую ручку, с погрызенным колпачком.

— Имя, Фамилия, год рождения? — он вопросительно уставился на Гнома.

Кобольд поглядел на следователя действующим глазом и хрипло выдавил из себя:

— Адвоката.

— Кого? — следователь повернулся у Гному ухом.

— Адвоката, — повторил Кобольд — без адвоката я не буду ничего говорить, вы обязаны, по закону.

— Обязаны — сделаем, — кивнул следователь — мы действуем исключительно в рамках закона, — он заложил два пальца в рот и свистнул.

Скрипнула дверь и в кабинет заглянула голова с выбритыми «под ёжик» волосами.

— Звали? — спросила голова.

— Задержанный требует адвоката, — пояснил голове следователь.

— Требовательный попался? — ехидно спросила голова и дверь открылась впуская в кабинет оставшуюся часть тела, в голубой рубашке на выпуск, с закатанными до локтей рукавами, и форменных брюках с красными ломпасами.

— Вот тебе адвокат, — усмехнулся Кобольду следователь.

— Это не адвокат! — пропищал возмущённый Гном.

— Ваш клиент отказывается от дачи показаний, — не обращая внимания на Кобольда, обратился к адвокату следователь — может вы сможете убедить его в необходимости сотрудничества со следствием?

Адвокат ничего не ответил, запустив руки в карманы брюк, он, лёгкой вальяжной походкой, подошёл к прикованному Гному, и стал, разглядывая его.

Неожиданно адвокат подбросил вверх правую ногу, и с размаху приложился ботинком Кобольду по лицу.

Фиксация задержанного на стуле не помогла, Гном упал на бок вместе со стулом.

Адвокат, как настоящий правозащитник, помог своему клиенту подняться, установив его стул на прежнее место.

— Представся, мразь! — известной фразой сформулировал свой вопрос следователь и выжидающе посмотрел на Гнома.

Кобольд сплюнул кровь и тихонько, с затаённой надеждой произнёс:

— Я же начальник.

— Гражданин адвокат, — следователь сделал скучную мину — что же вы клиенту с одного раза не можете растолковать правил нашего сказочного королевства? Недорабатываете.

— Разрешите повторить! — адвокат, хорошенько размахнувшись, воткнул кулак гному в солнечное сплетение.

Кобольд уронил голову на грудь и закашлялся.

— Отвечай паскуда, когда с тебя следователь спрашивает! — адвокат схватил Гнома за волосы и поднял ему голову.

— Я всё, что хотите скажу, — жалобно просипел Кобольд.

— Имя, фамилия, год рождения, — повторил следователь.

— Я — Кобольд, повелитель шахт и господин копей, страж угля и металла, порождён триста один год тому назад, в девятом кругу преисподней, жабой и гадюкой, человеку на погибель.

— Профессия? — продолжал допрос следователь.

— Начальник, — грустно ответил гном.

— В принципе нам этого хватит, — следователь подколол лист, на который он записал данные Гнома, к кипе бумаг, содержавшихся в папке — слушай внимательно и запоминай, тебе это в суде отвечать, — следователь пристально посмотрел на Гнома — ты, третьего дня, в состоянии наркотического опьянения, угнал автомобиль Toyota Land Cruser 200, принадлежащий полковнику милиции, в том же автомобиле ты обнаружил форму полковника и его табельное оружие, и, с целью компроментации правоохранительных органов, надел на себя форму, а из табельного оружия открыл стрельбу по прохожим, прямо из салона угнанного транспортного средства, после, с многократным превышением скорости, ездил по городу. Сбил светофор на перекрёстке, и врезался в автобусную остановку, на которой сбил семь человек, когда гражданские лица, оказавшиеся на месте попытались тебя задержать, ты, перезарядил табельное оружие и открыл по ним огонь, после, предпринял попытку скрыться, и, прямо на автомобиле, въехал в подземный переход, но попавшие тебе там под колёса люди, привели к неисправности транспортного средства, Из-за чего ты вынужден был его покинуть, — следователь на секунду остановился, что бы набрать в лёгкие воздуха и продолжил — оставив транспорт ты переместился в находившийся поблизости супермаркет, где расстреливал посетителей, а когда закончились патроны, прошёл в алкогольный отдел и выпив там три бутылки коньяка потерял сознание, — следователь постучал колпачком от ручки по столу и спросил — запомнил?

— Мне не поверят, — прохрипел Кобольд — откуда у полковника милиции Toyota Land Cruser 200?

— Поверят, — сказал следователь — мы живём в сказочном королевстве, и подобные чудеса, уже, давно никого не уивляют.

— В сказочном? — переспросил гном-то есть это всё, как бы, не по настоящему?

— Конечно, — почтиласково отвечал следователь — на самом деле, взаправду, такого не бывает, это просто выдумка, — он встал Из-за стола, и обойдя его, протянул гному папку и ручку — подписывай, не бойся.

Кобольд взглянул на лист, который ему предлагалось подписать, смог различить, только, слова «с моих слов записано верно».

— Не хочу — не буду! — неожида взбрыкнул Гном и забился на стуле, кок пойманная птичка.

— Вот тебе раз. — следователь разочарованно бросил папку на стол.

— Разрешите я его проконсультирую! — попросил у следователя адвокат.

— Не надо, — отмахнулся следователь — ты его так до смерти законсультируешь и кого я, потом, в суд передам? — он открыл верхний ящик стола и что-то искал — Ничего, у нас против таких смутьянов метода имеется, — следователь вынул из ящика чёрный полиэтиленовый пакет и пузырёк с прозрачной жидкостью.

Следователь открутил крышечку пузырька и помещение, сразу, наполнилось резким едким запахом нашатыря, следователь аккуратно налил жидкость в крышечку.

— Что-то многовато, — проворчал он — ну ничего, вытерпит, — и вылил содержимое крышечки в пакет, после чего передал его адвокату со словами — сам знаешь что с этим делать.

Адвокат кивнул и медленно обернулся к гному.

Кобольд начал догадываться, что нашатырным спиртом здесь пользуются, явно, не для приведения в чувство (на этот случай использовались тлеющие окурки).

Адвокат занёс пакет над головой Гнома, на Кобольда повеяло удушливой вонью нашатыря и он, сам от себя не ожидая, принялся скандировать:

— Милиция с народом! Милиция с народом!

Сложно понять, чего же именно хотел добиться, скандируя этот лозунг, Гном, но на тех кого он причислял с народом, это, действительно, произвело эффект, следователь и адвокат дружно захихикали, причём у следователя, даже, из левой ноздри вздулся пузырь, и громко лопнул, оросив папку с документами и, тут, же, резким движением, адвокат натянул Кобольду на голову пакет по самые плечи.

Дивные вещи, должно быть, видел в пакете Гном, ибо так тряс ногами и выгинался, что адвокату пришлось удерживать стул, что бы клиент не опрокинулся.

Когда пакет сняли, то лицо гнома предстало свету с разительными изминениями, кожа из картофельного цвета стала жёлто — фиолетовой, обильные мокроты изо рта и носа заливали куцый небритый подбородочек, жёсткие грязные волосы стояли дыбом.

— Я всё подпишу. — захрипел Гном, хватая ртом воздух.

— Видите, а вы говорили, что я с клиентом работать не умею, — адвокат озорно подмигнул следователю — меня, хоть, сейчас в совет по правам человека.

— Выдвинем, — совершенно серьёзно сказал следователь и повторно протянул Гному ручку и папку — подписывай.

Глаза у Кобольда так слезились, что он еле сумел разглядеть протягиваемые ему на подпись бумаги. Следователю пришлось навести руку Гнома, что бы он смог, с горем пополам, поставить кривой крестик.

— Вот дело и раскрыто, — выдохнул следователь и захлопнул папку.

— Профессионал! — похвалил коллегу адвокат.

— Ну так. — следователь развёл руками, как бы демонстрируя, что ложная скромность здесь не уместна.

— Что с этим делать? — адвокат кивнул на измученного Гнома.

— В СИЗО его, — следователь устало закурил папиромсу, выпустив из носу клубы тёмно-сизого дыма — а завтра, с утреца, часикам к двенадцати, можно будет и в суд его. Я, до того времени, с судьёй все вопросы порешаю.

Адвокат отстегнул Кобольда от спинки стула, ссадил на пол и, лёгеньким пинком ноги промеж лопаток, направил гнома к выходу. Но ослабленный, после допроса, подследственный, не выдержал приданного ему ускорения и, упав, проехался на пузе до самой двери.

Следователь хотел было рассмеяться этой милой хохме, но что-то, со звоном, выскочило из кармана гнома и покатилось, притянув к себе всё внимание.

Это был крупный, с кофейное блюдце, кружочек, он подкатился к самым ногам следователя и замер, стоя на ребре.

Следователь, медлено, наклонился, осторожно, словно боясь обжечься, взял кружочек двумя пальцами и поднёс его к свету настольной лампы.

— Золото. — прошептал, не веря своим глазам, адвокат.

— Эти идиоты забыли у него карманы обшманать, — ели выговорил следователь, и дрожащей рукой взял бутылку с водкой, не отрывая глаз от золотой монеты, он вставил горлышко бутылки себе в рот и сделал большой глоток, что бы промочить пересохшее горло.

— Точно, что идиоты, — согласился адвокат — карманный шмон — наш первый заработок, а они так просрались.

И не сговариваясь, одновременно, правоохранители кинулись на Кобольда и принялись выворачивать ему карманы.

Дорожные ежи, набранные Гномом в карманы, больно покололи алчные пальцы коллег, за что Кобольда хорошенько отпинали ногами, пока из него не выкатилась вторая монета, сразу же подобранная наблюдательным следователем, но в настоящий шок правоохранителей привело обнаружение у подследственного смарт — ключа от BMWx7.

— Откуда у тебя это? — следователь за волосы приподнял голову гнома и показал ему смарт — ключ.

— Моё. — просипел гном.

— У такого оборванца и такая вещица? Может у тебя и сама машина есть? — усмехнулся следователь, но тут же грозно прорычал — А ну отвечай у кого ты украл ключ?!

— Это моё! — настаивал Кобольд — Я - начальник!

— Над кем начальник?

— Временно не над кем, — лицо Гнома покраснело от натуги — но я прирождённый начальник.

— Запираться будем? — следователь отпустил волосы и голова Гнома мягко шлёпнулась носом о пол.

— Может динамо — машинку принести? — спросил у следователя адвокат.

— Тащи!

Адвокат пулей слетал в складское помещение и вернулся, держа в руках старенькую динамо — машину. Он поставил её на стол и ласково погладил.

— Сколько дел она раскрыла, сколько званий дала, — похвалил динамо — машину следователь.

С растянувшегося на полу гнома, с закованными за спиной руками, сперва стянули кломпы, а за ними, задыхаясь от вони, носки, одиним из которых заткнули гному рот, и ловко, набитой рукой, присоеденили два провода, каждый между большим и указательным пальцем ног Гнома.

— Э — эх!!! — адвокат задорно, с огромным удовольствием раскрутил колесо динамо — машины.

Кобольд забился в конвульсиях.

— Сказочный аппарат! — нахваливал машинку адвокат.

— Волшебный! — подпевал следователь.

Наконец, рука у адвоката притомилась и было решено продолжить допрос подследственного.

Кобольа перевернули на спину и извлекли кляп из запенившегося рта.

— Где ты взял ключ? — повторил вопрос следователь.

— У Дракона, — пропищал Кобольд, уже склонивщийся к необходимости чистосердечного признания — мы у него и саму машину угнали.

— Угнали машину у Дракона. — задумчиво произнёс следователь — вот это, уже больше похоже на правду, — он поднёс к глазам гнома золотую монету и спросил — а такие штуки у тебя, ещё, имеються?

— В машине, — расплакался Гном — их там полный горшочек, двести тысяч штук.

Следователь и адвокат дружно ахнули.

— Где эта машина сейчас? — следователь чуть не поперхнулся.

— Я... я не знаю, — просипел Гном, но заметив, что следователь собирается подать сигнал адвокату, запищал — не знаю адреса! Там были большие ворота на дороге! Я хотел объехать, но пробил все колёса, вот, и пришлось машину бросить, честное слово!

— Ворота на дороге? — следователь решил, было, что гном над ним издевается, но, учёв, что они, всё же, находятся в сказочном королевстве, где возможны любые чудеса, обратился к адвокату — Ты про такое слыхал?

— А как же, — подтвердил адвокат — я себе загородный домик недалеко строю. А ворота на дороге — это въезд в именье Барина — Боярина, может слыхали про такого?

— Конечно слыхал, — сказал следователь — Барин — Боярин — большой феодал в наших краях, но не могу же я про все его поместья знать.

— Так и что будем делать? — поинтересовался адвокат.

— Как что? — следаватель затушил папиросу — Выезжать на место.

— Поздно уже, — адвокат заметно поёжился — засветло не успеем.

— И что? — удивился следователь — С каких это пор милиция темноты боится? В тихом месте и за городом.

— Дело не в самой темноте, — адвокат заёрзал — но в тех местах, поговаривают. — адвокат не решался договаривать.

— Чево там поговаривают? — раздражённо спросил следователь — Говори, не тяни кота за хвост.

— Поговаривают, — продолжил адвокат — что аккурат, в полночь, Барин — Боярин обходит свои владения.

— Его законное право, — не дослушав, вставил следователь — хоть в полнолуние, хоть в весеннее равноденствие.

— А, ещё, — адвокат сделал над собой усилие — говорят, что он в это время на человеков нападает и кровь людскую пьёт!

Следователь уничтожающим взглядом оглядел коллегу.

— Ты — балбес! — диагностировал следователь.

— Ну почему же? — обиделся адвокат.

— Потому же, — передразнил его следователь — у нас, пусть, и сказочное королевство, но это не значит, что нужно в сказки верить.

— Никакие это не сказки, — не соглашался адвокат.

— Ну ты сам рассуди, — следователь старался не нервничать — такой большой господин как Барин — Боярин, шляется среди ночи по каким-то захолустьям, что бы крови напиться — это же бред! Ну кто ему помешает заниматься этим днём, в любом удобном для него месте? Кто я тебя спрашиваю. Может — я? Нет. Не для того я на службе состою. Или может быть ты?

Адвокат категорически замотал головой.

— Ты пойми, — следователь, увидев, что смог внушить коллегу, успокоился — Барин — Боярин, за день, уже, столько этой кровушки людской попил, что его от неё воротит и, сейчас, он снимает стресс в сауне собственного имения, в весёлой компании благодетельных барышень.

— А вы уверены? — недоверчиво спросил адвокат.

— Уверен, — похвастал осведомлённостью следователь — наш генерал сегодня у него гуляет.

По всему виду адвокат оставил суеверные страхи и на его физиономии, снова, заиграла мерзкая ухмылка.

— Ты же сегодня на колёсах? — спросил у него следователь — Мой порш, ещё, в ремонте, так что надежда, только, на тебя.

— Почему не на служебной? — удивился адвокат.

— Если служебную будем брать, то пойдут распросы, — растолковал следователь — куда, зачем, ты не хуже меня нашего брата знаешь, если эти стервятники учуют поживу — не отделаемся и придётся делить минимум на троих, а то и пятерых. Это сразу. Потом, у нас в отделении — все трепачи, ни у кого вода не держится, и на утро начальство про всё прознает, потребуют на верх передать, а оттуда, сколько посчитают нужным, столько нам и вернут.

— У них лишнего не бывает, — пробурчал адвокат, который давно был недоволен начальственным произволом.

— Где же у них излишку быть, — следователь перешёл на заговорщеческий шёпот — губернское-то начальство в Маями виллу купило в три этажа, сейчас, вторую купить хотят, для дитяти малого, что бы на отдыхе с родителями в одной хате не толклось, так что сам понимаешь, какие у них финансовые потребности.

— Три этажа, — у адвоката от возмущения отвисла челюсть — я на два, за городом, еле наскрёб, и то на тёщу оформил, от греха подальше, а эти держиморды, у — у - уххх! — он погрозил кулаком невидимым держимордам.

— Короче, сам понимаешь, — следователь почти прижался губами к уху адвоката — выходим тихо, садимся в твою машину, вроде как ты мня домой подвозишь, этого, — он пнул лежащего Гнома — я в свою сумку положу, благо по размеру он подходит. Находим машину с золотом, золото перегрузим к тебе, а задержанного ссожём вместе с машиной, типа несчастный случай.

— Толково придумано, — адвокат аж присвистнул.

И они крепко пожали друг другу руки в знак согласия.

Полная луна, бледно — багровым глазом смотрела промеж чёрных облаков, затянувщих небо. К ночи поднялся ветер, в воздухе разлился запах дождя, в предвкущении которого затянул песню жабий хор на болотце, мимо которого крались две с половиной тени.

Милиционеры оставили атомобиль на обочине, немного не подъезжая к имению Барина — Боярина, боясь напороться на шипы и, дабы, вдруг, не привлечь к себе ненужного внимания охраны, по той же причине шли без фонариков.

Следователь приковал наручниками руку гнома к своему запястью, а как только вышли из машины, вытянул из кобуры табельный пистолет, передёрнул затвор и пригрозил гному:

— Если, ты, падло позорное, нас на засаду навёл, я тебя первым завалю, в натуре!

Кобольд поморщился, разглядывая, еле видимый в ночи, чёрный ствол, нацеленого на него пистолета и решил, что лучше промолчать.

Из имения Барина — Боярина высоко в небо взмыл салют и рассыпался тысячью ярких искр, за ним ещё один и, ещё, и ещё. Били, видимо, из крупнокалиберных орудий. Хлопки гулким эхом раскатывались по просторам и в такт им вздрагивала земля.

— Скоро и мы так гулять будем, — завистливо промолвил, шедший первым адвокат.

— Ещё и похлеще закутим, — следователь дёрнул руку, рванув вперёд, замешкавшегося Гнома и прикрикнул на него — не отставать!

— Злые вы, — тихонько всплакнул Кобольд — плохие.

— Ишь как ты запел, — следователь укоризненно посмотрел на Гнома — злые, плохие, любите вы нас помоями поливать, а как случись что, к кому жаловаться бегите? К нам же и бегите!

— А потом от нас! — добавил адвокат и правоохранители весело рассмеялись.

Заморосил мелкий противный дождик, земля промокла, идти стало тяжелей, и Кобольд насилу поспевал за следователем, иногда Гном, даже, падал и, тогда, безжалостная рука закона, тащила его по грязи, не взирая на плач и сопли.

Автомобиль BMWx7 внедорожник, стоял точно там, где его и оставил Кобольд.

Подобно огромному кровожадному чудовищу, он притаился в зарослях молодой поросли акаций. По его крыше ритмично стучали капли дождя, обтекая его со всех стороны, они смывали слои, привезённой, ещё, из драконьей пустыни, пыли.

— Это? — спросил следователь, когда они стали перед автомобилем, и дёрнул Кобольда за плечо.

— Это, — пискнул Гном и, неуклюже, левой рукой, вытер мокрое личико, размазывая по нему грязь и кровь.

Следователь, направив пистолет на автомобиль, второй рукой вынул из кармана, конфисковынный у гнома смарт — ключ, отомкнул им внедорожник и включил подсветку салона.

— Открывай заднюю дверь, — следователь подтолкнул гнома к машине.

Кобольд, дрожащей рукой, выполнил приказ, следователь окинул быстрым взглядом салон — никого, только мягкий успокаивающий розовый свет озарял груду тряпок, сложеных поверх спинок кресел.

— Залезай первый, — следователь ткнул Кобольда дулом пистолета в спину.

Гном покорно забрался внутрь салона, следователь, слегка пригнувшись, пролез за ним, оставив на земле одну левую ногу и держа оружие наготове.

— Открывай, — следователь указал дулом на груду тряпок.

Кобольд, свободной рукой, сдёрнул ткань и их взорам предстала горка золотых монет, удивительно красиво переливающихся в розовом цвете.

Зрачки следователя расширились до того, что заняли весь разрез глаз, он потянулся левой, окованой с Кобольдомм, рукой к золоту и положил поверх него свою широкую пухлую ладонь.

А как нам, уже, известно золото это было волшебным, как и положено золоту, и лишь, только, оно ощутило прикосновение живого существа, то тут же, было, устремилось к тому что бы подбить его на действия аморально — уголовного характера, но почуяв блюстителя закона, не стало зря тратить силы на уговоры, зная, что всё, и так, будет сделано как надо.

— Что? Есть? — адвокат, которому обзор перекрывал широкий зад коллеги в нетерпении потянул того за рубаху.

Следователь, с неохотой, оторвался от золота и повернув голову к адвокату, еле слышно ответил:

— Да, золото здесь, — он облизнул языком пересохшие губы — подойди, посмотри.

Адвокат шагнул вперёд, вплотную соприкоснувшись с коллегой и через его плечо просунул голову в салон — Ух ты! — только и успел произнести он, как следователь, коротким движением, прижал дуло пистолета к его подбородку и спустил курок.

Прогремел выстрел, заложив уши всем находившимся в салоне. Пуля прошла всю голову на вылет, разбрызгав содержимое черепной коробки по потолку.

На удивление, адвокат продолжал стоять, глядя удивлёнными глазами на коллегу, затем, словно увлекаемый невидимой рукой, отступил на два шага назад и медленно, как срубленное дерево, упал на спину, уставившись невидящим взглядом в тёмное небо, заливающее остекленевшие глаза адвоката, резко усилившимся дождём.

Следователь вылез из машины, только, левая рука у него вытянулась, прикованная к засевшему в салоне Гному.

Следователь долго глядел на труп убитого, затем, ещё трижды, выстрелил в бездыханное тело и обернулся к Кобольду.

Гном различил направленное на него дуло пистолета, пронзительно заверещал от страха, попытался отскочить от дверного проёма, но следователь, прикованной рукой, подтянул его к себе, прицелился в большую, арбузообразную голову и нажал на курок.

Старенькая «Победа», освещая путь одной фарой, кряхча и фыркая, катилась по шоссе. Рулевой — Заяц сплёвывал слюну в открытое окно, на его физиономии была написана высшая степень недовольства.

— Мы бы пешком и то быстрее шли, чем едем в этой развалюхе, — Заяц словил зубами блоху засевщую у него на левом плече, и, мигом, проглотил паразита — этот мудак, уже, небось, опередил нас на пол жизни.

— Главное не сдаваться и никогда не терять надежды, — Принцесса вглядывалась вперёд, надеясь, что, вот — вот, на горизонте дороги появиться преследуемый ими автомобиль — вы, что же думаете, мои папинька с маминькой, так сразу и согласились на мой брак с Его Величеством Королём Многоземельным? Ах, вы бы видели их лица, когда мой распрекрасный явился свататься — грязный, оборваный, нищий, да в придачу, матом ругался так, что артель портовых грузчиков, и та бы постыдилась. Моим папиньке с маминькой, как будто по бутылке уксуса в рот влили, так физии повытянулись. И это от одного, только, вида, он, ещё, не сообщил за чем пришёл.

Заяц покосился на Принцессу, у него, даже, слюни течь перестали.

А Принцесса продолжала делиться воспоминаниями молодости.

— А когда они поняли, что это мой будущий жених, ох и скандал во дворце был! — Принцесса рассмеялась — Но мой ненаглядный плюнул на них, в буквальном смысле, слюной, причём, каждому точно между глаз попал. Заявил, что он, пока, своему слову хозяин, а желает стать хозяином целого королевства, так что жениться он, непременно, будет! Потому будьте любезны — выкатывайте приданное.

Папинька с маминькой, велели, было, челяди бить зятя палками, дабы проверить, так ли, уж, крепок он в желании жениться, но Его Будущее Величество, не будь дурак, взял — и убежал. Вот вам и подтверждение — всегда стой на своём и будет тебе счастье. Вот так-то!

— Это как же такая мораль выплыла из твоего рассказа? — не понял Заяц — Он же ничего не добился.

— Как же не добился? — в свою очередь не поняла Принцесса — После того как он убежал, я закатила глазки и истерику на всё королевство, и пришлось моим папиньке с маинькой на всё согласиться. Вот так мой супруг добился желаемого.

— А, если так, но, по-честному, не понять мне вас монархов, — признался Заяц — с вашими политическими интригами ногу сломишь.

— Это не только вы, — сказала Закатиглазка — это никто по сей день понять не может.

Заяц резко затормозил. Единственная рабочая фара «Победы», ели живая, осветила бледно — жёлтым светом высокие красные ворота, когда те были, уже, на расстоянии вытянутой руки от бампера машины.

— Это как? — удивился Заяц и высунул голову в окно — Ворота среди дороги, это что особенности национального ландшафта в Королевстве Многоземельном?

Закатиглазка вышла из машины под мелкий, противный дождь, подошла к воротам и хотела было постучать, но Из-за ворот, грубый голос упредил её намеренье.

— Вы кто такие? Вас сюда не звали! Валите! — прокричал голос.

— Нам нужно проехать, — крикнула в ответ Закатиглазка — пропустите!

— Это именье Барина — Боярина! Проваливайте! — ответил голос и грязно обругал Принцессу.

Из машины выбрался и Заяц.

— Ну что? — поинтересовался он у Принцессы — Договорилась?

— Нет, — покачала та головой — в этом случае всё бесполезно. Это владенья Барина — Боярина. Его брат у моего супруга шофёром служит.

— У вас боярские братья шоферами служат? — удивился Заяц.

— Тогда он не был боярином, — сказала Принцесса — и звали его Холоп — Чернороб, а уж, когда Король Многоземельный взял его брата в шофера, тогда-то он и развернулся, оформил в личное владение всю округу и имя сменил, на более респектабельное.

— Это он молодец, — похвалил Заяц — каждая гнида хочет стать вошью, а холоп барином.

— С этим у нас в королевстве полный порядок, — Принцесса, уже, открыла дверь автомобиля намереваясь сесть — у нас все холопы, только, и мечтают стать боярами, потому, когда господин велит пороть нерадивого смерда, в желающих исполнить наказание отбоя нет.

Заяц, тоже, было полез в машину, но, вдруг, замер и задрал нос, принюхиваясь.

— Садитесь уже, — позвала Принцесса — он, точно, не мог здесь проехать, значит мы выбрали неверное направление и нам нужно обратно, к границе.

— Погоди, — отмахнулся от неё Заяц — я чую шлейф перегара.

— Так вы же сказали, что по всей дороге, так много перегарных шлейфов, что отличить, который из них нам нужен, практически, невозможно.

— На дороге — да. Но вот в этом месте, от общего потока отделяется одно амбре, как — будто, кто-то свернул с шоссе.

Принцесса поглядела в темноту.

— Да — да, чую, — Заяц перемещался короткими прыжками, следуя за запахом — кто-то, хорошо поддатый, поехал этим путём.

— А это точно был Гном? — Принцесса, уже, тоже скакала вслед за Зайцем.

— Этого я знать не могу, — ответил Заяц — но почему бы нам не пойти по этому следу?

— А если это окажется какой-нибудь другой пьяница? — Принцессе не хотелось рисковать.

— Даже, если и так, — Заяц сделал прыжок, ловя воздух ноздрями — и мы, изначально, поехали не в ту сторону, то терять, всё — равно, нечего, мы его, уже, не поймаем.

Послышался бой пушек и над именьем Барина — Боярина, золотисто — алой россыпью засветился праздничный салют.

— Празднуют что-то? — пробурчал Заяц.

— Жизнь празднуют, — Принцесса старалась не потерять из виду в темноте маленькую серую тушку косого — люди умеют красиво жить и радоваться каждому дню, на горе завистникам и бездельникам.

Заяц допрыгал до угла забора.

— Проверю, куда ведёт запах, прямо или сворачивает, — зверёк покрутил носом — и тогда вернёмя к ма. — последние слова застряле у него в горле, он вытянул вперёд лапку, тыча ею во что-то неизвестное, и практически, запищал — смотри, смотри!!!.

Принцесса выглянула за угол забора и поначалу ничего такого не заметила, но когда, очердной залп салюта, осветил небо, увидела, что впереди, шагах в пятидясяти, из густой поросли торчит капот внедорожника BMWx7.

Закатиглазка, бурей рванула, пробежала несколько шагов, внезапно, подскочила схватилась за ногу и упала в грязь.

— Чего развалилась?! — Заяц за волосы поднял вытянул голову Принцессы из грязи — Нашла время.

— По-моему я проколола ногу, — Закатиглазка обхватила руками стопу, общупывая — Нет, целая. Только тапочка нет.

Она поискала взглядом потерянный пынеступ и нашла торчащим на зубце поилцейской дорожки. Толстая высокая подошва пынеступа спасла Принцессу от увечья.

— Опять я тебя выручил, — сказала Заяц, стянул пынеступ с шипа и дал Принцессе.

— Это чем же? — растерялась Принцесса.

— А кто для тебя пынеходы добыл? — Заяц прищурил косые очи — Я!

— Да и правда, — вспомнила Принцесса, не задерживавшая в памяти подобных мелочей — спасибо вам за это, Зайчик.

— Благодарность ты мне, лучше, выскажешь в письменной форме, — Заяц помог Принцессе встать — с трёхсот процентной надбавкой от оклада, за интенсивность.

— Всё для вас сделаю, — заверила Закатиглазка.

Они сошли с небезопасного наезженного пути и пошли через поросль.

Дождь усливался и Заяц поспешил, надеясь, укрыться от непогоды в комфортном салоне внедорожника, но, вдруг, замер, промокшая шёрстка на нём встала дыбом.

— Чего вы забуксовали? — Закатиглазка обогнала Зайца и жестом позвала за собой.

— Там стреляли, — еле вымолвил косой и было слышно как стучат его зубы.

— Да это вам показалось, — улыбнулась Принцесса — это салют. — она не договорила, ибо, тоже услыхала, три хлопка выстрелов, каждый из которых сопровождался вспышкой, стреляли возле внедорожника.

Заяц упал мордой вниз, закрыл лапками голову и затрясся.

— Чего вы? — Принцесса отбросила со лба прядь мокрых волос — Там золото наше похишают, а вы прячетесь!

— Пусть делают, что хотят! — пропищал Заяц — Мне моя шкура дороже!

— Отставить панику! — Принцесса подобрала юбки, что бы не цепляться ими за кусты — Там, в машине, ваша министерская должность заключена, неужели вы струсите?

— Та подавись ты своей должностью! — злобно прошипел Заяц.

Времени на уговоры не было. Принцесса бросилась бегом к машине. Конечно она старалась двигаться как можно тише, но посешность бега, не позволяла этого сделать, с хрустом, как медведь, она ломилась сковозь кустарник, надеясь, только, на быстроту атаки.

Следователь прицелился в большую арбузообразную голову гнома и нажал на курок.

Одновременно с этим, из темноты на него, как фурия, накинулась Закатиглазка, с исцарапаным поросолью акаций лицом, перекошенным от ярости, она выглядела воистину угрожающе.

От удара следователя отбросило вправо, он упал на одно колено, и, выпущенная из пистолета пуля, миновав голову гнома пробила оконное стекло на противоположной стороне машины.

Принцесса прыгнула следователю на спину, запустила предплечье левой руки ему под подбородок, обхватила толстую бычью шею, и схватилась за бицепс, своей же, правой руки, а ладонью, стала давить на многоскладчатый затылок, прижимая шею противника к локтевому суставу.

Следователь, тут же, направил дуло пистолета Принцессе в лицо и выстрелил.

Но Закатиглазка успела убрать голову, в итоге, следователь, только, обжёг себе ухо и из него тонкой струйкой засочилась кровь.

Лицо следователя стало краснеть, он с трудом встал на ноги, руку с пистолетом завёл за спину, целясь нападавщей в правый бок, но и этот выстрел не достиг цели.

Принцесса, заметив, манёвр противника соскочила со спины, и укрылась за его правым плечём, обвхватив ногами солидный живот и поясницу правоохранителя, при этом не ослабляя удушения.

Следователь, с размаху, упал на правый бок, вдавив Принцессу в грязь и приставил пистолет, уже, к её левому ребру. Тут, же в грязи, забарахтался, вырваный прикованной рукой из машины Кобольд.

Закатиглазке, пришлось разомкнуть захват на шее противника, что бы ухвативщись левой рукой за руку следователя с оружием, отвести её от себя.

Следователь, почувствовав свободу, вывернулся из захвата, сел на Принцессе, придавив её бедром и стал, кулаком левой руки, наносить Принцессе удары по лицу, но эффективности у этих ударов не было, ведь на свою, беду, к этой руке он приковал Кобольда, и, теперь, Гном упирался и извивался, став, якорем на руке.

Тем паче, Гном, уже узнал, того кто спас ему жизнь, и, судя по выражению лица своей спасительницы, которая, в пылу схватки, встретилась с ним взглядом, и, тоже, узнала его, лучше бы ему было быть пристреленным, это, по крайней мере, была лёгкая смерть, на которую со строны Принцессы надеяться не приходилось. И Кобольд истошно визжал, выл, тянул руку, пытаясь вырваться из сковывавшего его браслета.

И пока следователю, приходилось, преодолевать соротивление, второго противника, которым, внезапно, стал Кобольд, железная рука Принцессы, медленно, но уверенно, выворачивала ему руку с пистолетом, поворачивая ствол в грудь правоохранителя, и в момент, когда стальное холодное дуло упёрлось в тело следователя, она, правой рукой, надавила на указательный палец противника лежавщий на курке.

Выстрел прозвучал глухо, практически беззвучно, пуля точно вошла в чёрное сердце, следователь задрал вверх морду, в его тускнеющих глазах отразился диск убывающей луны, а из глотки вырвался душераздирающий вой, достигший самых небес и растворивщийся в свинцовых, дождевых тучах, ответивщих ему раскатом грома и плотным, как стена, ливнем.

Безжизненное тело, всей тяжестью навалилось на Принцессу, заливая её платье кровью.

Закатиглазка, с резким выдохом, сбросила с себя труп, и он упал на спину, поперёк, протянутых ног, своего покойного коллеги, при этом из порвавшегося нагрудного кармана следователя выпали две, конфискованных у Гнома, золотых монеты. Принцесса, тут же, бережливо подняла их и отёрла о измазанный передник.

— Не почину берёшь! — сурово промолвила она, обращаясь к тому, что, ещё, секунду назад было следователем уголовного розыска.

Пришло время воздать и коварному Гному.

Принцесса почитала своим долгом предать лютой казни всякого кто позарится на имущество Короля Многоземельного, и если Зайца, который желал повесить Кобольда собственными руками, нет в наличии, она, без проблем, вздёрнет Гнома сама.

Но Кобольда не было.

В браслете, которым гном был прикован к следователю, торчала большая волосатая ладонь, из запястья которой выступала белеющая в лоскутах плоти, перегрызенная кость.

— Ушёл гад, — Принцесса вытянула из браслета огрызок руки Кобольда и подставила всеми сторонами под струи дождя, смывая грязь и кровь — прибью на городских воротах, в назидание, — она вернула обе монеты в горшочек и положила поверх трофейную ладонь Гнома.

Из зарослей, осторожно, осматриваясь по сторонам, выбрался Заяц.

— Я слышал чей-то вой, — сказал он Принцессе — и подумал, что тебе, возможно, понадобится моя помощь, — Заяц робко поглядел на трупы.

На самом деле хитрющий Зайчуга, всю битву за золото просмотрел, прячась в кустах, и, только, убедившись, что всё закончилось, рискнул выйти.

— Да я, уже, сама, управилась, — Принцесса осматривала колёса машины — это оборотень был.

— Оборотень? — Заяц спрятался от ливня в салон атомобиля — А выглядит как человек, превратиться в зверя не успел?

— Наши оборотни, — Принцесса, тоже села в салон, — как раз в людей превращаются, неопытный глаз и не отличит это чудище от человека.

— А тот, другой, — Заяц выглянул из машины — как — будто в форме.

— В форме, — подтвердила Закатиглазка — в нашей стране Их Величество Король Многоземельный провёл милицейскую реформу, издал указ, что бы в правоохранители одних оборотней набирали, так что не удивляйтесь. У нас, в Королевстве Многоземельном, даже, национальный праздник есть — День оборотня.

— А это ещё, что за культя? — Заяц заметил огрызок руки Кобольда, понюхал, признал вышепоставленного начальника, и рефлексивно, повинуясь испоконвечной привычке, жарко облобзал мёртвую конечность, вытер лапкой губы и спросил — А где остальное?

— Остальному удалось бежать, — пояснила Принцесса — это всё, что нам от него осталось.

— Пристроиться теперь где-нибудь, — Заяц глубокомысленно почесал за ухом — и будет, опять, людям гадить.

— Сможет ли, — с сомнением произнесла Принцесса — без руки-то?

— Чего же ему не смочь? Стакан поднимать и одной рукой можно, и окурок держать, тоже, — Заяц покосился на растопыренные пальцы, мёртвой руки — Не могла бы ты это куда-нибудь спрятать, — попросил Заяц, сила субординации, снова заставила его приложиться слюнявым ртом к мерзкому огрызку.

Принцесса сочувственно вздохнула, взяла мёртвую кисть, намереваясь спрятать в карман, когда-то белого передника, но в последний момент Заяц напрыгнул на неё, вырвал культю и стал покрывать её жадными поцелуями, через мгновение, пришёл в себя и отбросил огрызок.

Тут, уж, Принцесса быстренько подхватила кисть и сунула в карман.

— Спасибо тебе, — тяжело дыша сказал Заяц, и в его косых глазах была искренняя благодарность.

— Всегда пожалуйста, — Принцесса обхватила горшочек с золотом, прижала к себе, и выставив ноги из салона сказала — нам лучше убраться отсюда, как можно быстрее, кто знает, какие ещё порождения зла могут бродить здесь ночью, как бы они не заслышали предсмертный вой собрата и не набежали целой сворой.

— Зачем? — не понял Заяц — Зачем нам, опять, тащиться в той колымаге, когда можно на нормальном автомобиле поехать.

— Не выйдет, — Принцесса набросила на горшочек тряпку и вылезла с ним на улицу — у него все колёса распороты.

— Давай хотя бы дождь пересидим, — предложил Заяц, который очень не любил осадков, и предпочитал пережидать их под крышей.

— Сидите, воля ваша, — Принцесса развернулась и зашагала в сторону зарослей акации — а я не смею задерживать доставку золота Его Величеству.

Заяц, про себя, обругал Принцессу за твердолобость, и с большой неохотой вылез под холодные струи ливня, налившего, уже, глубокие лужи.

Заяц, фыркая, захлюпал по воде, но уже, на втором шагу, подскользнулся, и упал в грязную, обильно разбавленную кровью обортней, лужу.

— Твою же ж мать! — упёршись передними лапками в размытую землю, он было, поднялся из воды, но тут, взгляд его упал на вдавленный в грязь пистолет.

Заяц прополз, прямо по воде, схватил оружие обеими лапками и с трудом оторвал от присосавшейся грязи, обтёр о себя, и поскакал за Принцессой.

Каждый шаг Закатиглазке давался с большим трудом, не смотря на дождь и сырость, на лбу у неё проступили градинки пота — долго нести горшочек с двумястами тысячами золотых монет, было не простым заданием, даже для Принцессы. К тому же ноги грузли под многократно увеличившимся весом, а платье, напитавшись влагой, стало тяжёлым как кольчуга.

— Принцесса, — жалобно пискнул, догнавший Закатиглазку Заяц — возьми меня на ручки, мне идти тяжело, тем более, у меня лапка поранена, — он для виду стал подхрамывать — тебе-то без разницы, во мне-то весу, всего ничего.

— Весите вы, может, и не много, — Принцесса пыхтела как паровоз — зато деньги к вам липнут.

— Да, — согласился Заяц, как ему казалось, с банальным фактом — деньги меня любят, чуть я на должность заступлю, так ко мне и текут.

— Этого-то я и боюсь, как бы королевское золото к вам не перетекло.

Так Принцесса и не взяла косого на ручки, пришлось ему, насупленному, скакать до самой «Победы».

Закатиглазка заботливо погрузила горшочек на заднее сиденье и сама села рядышком, решив, впредь не выпускать королевское золото ни на миг.

Заяц уселся за руль, с десятой попытки завёл двигатель, и, вдруг, повернул к Принцессе свою мордочку, на которой играла весёлая ухмылка.

— Посмотри, — сказал он — сейчас отсюда вылетит птичка, — он направил пистолет в лицо Принцессе, и она замерла, разглядывая дуло, как — будто из него, действительно, должна была выпорхнуть птичка.

Заяц нажал на спусковой крючёк, но, вместо выстрела, пистолет подленько щёлкнул и затих. Заяц заклацал как угорелый, но на все услия, пистолет отвечал, только, холостыми щелчками.

— В нём, всего, семь патронов, — холодно заметила Принцесса.

— Ха — ха. — разродился фальшивым смешком Заяц — а я знал. — он потряс пистолетом как погремушкой — я проверил и, дай, думаю, розыграю, лучшую подружку, хи — хи., ну что ж я пошутил, ты — посмеялась, давай ехать. — Заяц развернулся к баранке, лёгким движением выбросил разряженный пистолет в окно и как ни в чём не бывало прибавил — дождливое, всё — таки, выдалось в этом году лето.

Эпилог

Летняя резиденция Его величества Короля Многоземельного размещалась на ста пятидесяти акрах заповедных лесов, для широкой общественности, оформленая как центр социальной реабилитации ветеранов, инвалидов и малоимущих, она включала в себя просторные гаражи для королевских лимузинов, кипарисовые и туевые парки с витиеватыми тропинками, два искусственных озера с золотыми рыбками, на одном из которых был выстроен домик для уточки, в гостях у которой король любил отдохнуть от государственных забот.

Имелась личная королевская часовня, сиявщая золочённым куполом, возвышавщимся над кронами деревьев.

Особой же гордостью короля был шедевр садового искусства — лабиринт из живых изгородей, в сердце, которого бил трёхъярусный фонтан.

В центре всей этой роскоши возвышался дворец, выстроенный в стиле барокко, с фасадом богато отделанном лепниной и статуями атлантов, поддерживающих свод. Вершину купола центрального здания украшала бронзовая статуя самого Короля Многоземельного верхом на, вставшем на дыбы, жеребце.

Перед центральным въездом в резиденцию располагалось два вместительных ангара, для кортежей придворных и гостей Его Величества.

Сегодня там наблюдался грандозный ажиотаж.

Чиновный люд съезжался массово, от лучших мировых автомобильных марок рябило в глазах, завывали сирены и блестели мигалки.

Государственники активно спорили за парковочные места, некоторые, даже, схватив друг дружку за волосы, переходили в физическую плоскость решения вопроса. На подмогу своим начальникам приходила охрана, как с одной так и с другой стороны. Кое — где начали постреливать. Мат стоял до того отборной крепости, что человеку не подготовленному, враз, сврнуло бы уши.

Большинство государственных мужей, а так же дам, с утра, уже, плотно заправились горячительными напитками, что, только, способствовало разгоравшемуся побоищу, угрожавшему лишить многострадальный народ королевства многих его отцов — благодетелей, тем самым осиротив его и бросив на произвол судьбы.

Но, к народному счастью, из висящего, на мраморной колоне громкоговорителя раздался звон колокольчика, вслед за чем распахнулись золочённые ворота в королевскую резиденцию и служители государства, отбросив склоки, хлынули внутрь.

Неспроста чиновный люд так спешил, дружно отбивая чечётку тысячами пар туфелек из крокодильей кожи, гладкие, лоснящиеся, личики заливало потом, а толстенькие короткие ножки, непривычные к эксплуатации по прямому назначению, то и дело подворачивались. Тяжелее всех приходилось генералам, они явились, как на парад, во всей форме, полным составом, во всём своём множестве — тут было до сотни генералов армии, пятеро генерал — адмиралов (причиной столь малого количества данных чинов было полное отсуствие у королевства выхода к морю и, соответственно, флота), генералов же таможни, милиции, тайной милиции и прокуратуры наехало в такой массе, что можно было составить батальон, на каждом навешано медалей и орденов было, столько, сколько лишь мог уместить на себя мундир, и при каждом шаге всей генеральской ватаги, их боевые награды отзывались звоном и бряцаньем.

Своих холопов в корелвскую резиденцию вводить запрещалось и несчастные генералы, вынужденные самостоятельно совершать немыслимой, для них, по протяжённости марш — бросок, задыхались, стонали, пытались ухватиться друг за дружку, стараясь перенести нагрузку своего веса на сослуживца, организуя, порой, целые составы, но как, только, не выдерживал и падал «локомотив» живого поезда, «вагончики», вслед за ним, беспомощно катились в разные стороны — всё это, достойные господа, претерпевали ради высокой государственной затеи, ведь, именно, на сегодняшнее утро Его Великое Величество назначило «День пряток».

Игра в прятки с Королём была древней традицией Королевства Многоземельного. Водой, в этом игрище, выступал лично сиятельный монарх. Весь же служивый люд запускали в зелёный лабиринт, предварительно повязав каждому на спину флажок на длинном древке, наподобие самурайского сасимоно, что бы Его Величеству было удобнее их выслеживать. Когда же Король обнаруживал спрятвшегося, или как их называли — «найдёныша», то бил его тростью до крови. Но это было не главное. По крайней мере для всех, кроме самого Короля. Главным было то, что все участники, без исключения получали в дар от Короля по поместью. Короче, получалась своеобразная беспроигрышная лотерея. А те же, трое, кто продержаться дольше всех, могли рассчитывать на получение виллы в Маями, или на берегу озера Комо, что, вообщем, тоже не плохо.

Возле непроницаемых стен зелёного лабиринта, уже, работали корреспонденты центрального телевизионного канала, ибо прямые эфиры с избиениями Королём чиновников были особо любимы в простонародье. Првда, следующую за расправой роздачу призов, почему-то, никогда не транслировали.

Старенькая «Победа» грязно — белого цвета притормозила подле входа для прислуги. Принцесса, обняв обеими руками горшочек с золотом, выбралась с заднего сиденья и захлопнула пяткой дверцу. Подойдя к узкой металлической двери, она указательным пальцем набрала на замке, заученный наизусть код, приоткрыла носком ноги тяжёлую дверь и протиснулась в образовавшуюся щель, следом за ней, прошмыгнул на территорию резиденции и Заяц.

Они пошли через парк по выложенной булыжником тропинке.

— Как же всё позарастало, — Принцесса по пути оглядывала деревья и газоны — это хорошо.

— Чего же хорошего? — удивился Заяц, от внезапно окружившей его роскоши он немного оробел и шёл прячась за ногами Принцессы.

— А то, что значит Его Величество, хоть я и была в отлучке, прислуги нанимать не стал, меня дожидался, тосковал.

Внезапно, сзади, Из-за дерева, выпорхнул большущий павлин и клюнул Зайца за хвост.

— Ай! — взвизгнул Заяц и отбежал на десять шагов.

— Голодный, — сочувственно посмотрела на павлина Закатиглазка — он же всё это время на подножном корме прожил. Интересно, что же там с королевским зверинцем стало.

— Если их кроме тебя кормить было некому, — Заяц с опаской озирнулся по сторонам-то мне это, вообще, не интересно, главное на глаза им не попадаться.

Вскоре они прошли домик для прислуги, при котором располагалась и королевская кухня, наполнявщая округу аппетитными ароматами королевских деликатесов, настолько раздраконивщих оголодавшего Зайца, что он предложил, временно отложить доставку золота Его Величеству и зайти, хоть самую малость, подкрепиться, в конце концов, не посмеет же повар отказать самой Принцессе. Но Закатиглазка объяснила косому, что ничего у них не выгорит, ибо, потому-то король и нанял повара, а не отправил её саму на кухню, что опасался с её стороны отравления своей августейшей особы, и во всех королевских резиденциях действовал указ возбраняющий Принцессе появляться на кухне.

Пройдя парк, Заяц и Принцесса вышли к озеру, здесь Закатиглазка взяла пятнадцатиминутный отдых, развалившись в густой траве, а Заяц пожевал сочного клевера и, проглотив трёх кузнечиков, запил все это водой из озера.

Тут, же на берегу, лежал королевский драккар, скрасно — рыжим драконом на носу и высокой мачтой — шпилем, со спущенным парусом. На этом судне Его Величество, собрав отборнную компанию дебоширов и пьяниц, состоявщих на государственной службе, любило ходить в набеги по близлежащим селениям и городкам. Специально для этой цели, Принцесса каналом соеденила озеро королевской резиденции с протекавшей, в верстах десяти, речкой, и тянувщейся, почти, на треть Королевства Многоземельного.

Естественно, все населённый пункты, располагавшиеся по течению реки, по весне, когда Король Многоземельный и его лихая ватага выходили в рейд подвергались беспощадному разграблению, а молодых и здоровых подданных, Его Величество пленяло и сбывало, прибывавшим для весеннего торга работорговцам. Всё же действо, в целом, имело целью укрепление королевской власти и повышение доверия граждан к государственным интститутам. В невзгодах, как известно, народ крепчает, сильнее сплочаясь вокруг правителя, и, уже, никто не смеет усомнится в легитимности национального лидера, что и подтверждалось многочисленными воззваниями разграбленных селений к своему монарху. В посланиях на королевское имя граждане высказывали безмерную любовь к Его Величеству, благодарность за его правление, и, нижайще уповали на королевскую справедливость, прося монарха, наказать распоясавщихся вельмож чинящих разбойные набеги на мирные города, бессомненно, против королевской воли, в ответ на что, Его Величество милостивейще снисходило до нужд просящих и обещало примерно наказать зарвавшуюся аристократию, чем вызывало ликование в сердцах подданных, а, затем, наступала новая весна.

Закатиглазка очень любила эту весеннюю пору разбоя, когда она могла безотлучно находится при Его Величестве, ибо Король Многоземельный был чужд суеверия о женщине на корабле, и, обязательно, брал с собой в налёт Принцессу, сажал её на почётное место — на вёсла, и, только, ей одной на всём драккаре разрешалость грести, потому-то, даже, вёсел на корабле, было, только, два — и оба для Принцессы. А она не могла навосхищаться супругом, когда он, держась за мачту, оглядывал суровый глазом берега через подзорную трубу, а его чёрная, всклокоченная борода развевалась по ветру.

Когда же через трубу Король Многоземельный замечал милицейские посты, с включенными мигалками — это означало, что милиция, уже, обложила селение, дабы жители не могли разбежаться, и было сигналом к высадке десанта.

Грозно проревев — Арррггггх — х - х!!! — Король спускал на берег всю чиновничью шайку, человек пятьдесят — шестьдесят, разнузданных, бесшабашных и беспредельных молодцов, повелевая им чинить разорение и смертоубийство. Сам же Король, на сушу не высажвался, предпочитая оставаться на судне, скоротав часок — другой за сытным обедом, благо, Принцесса была при нём и могла прислуживать Его Величеству.

Да, много приятных воспоминаний хранил в себе старый дубовый драккар. Принцесса, полжив руку на бок корабля, блаженно улыбалась, уже с пол часа.

— Мы сегодня, вообще, доберёмся до дворца? — бестактно вывел её из задумчивости Заяц — Я, собственно, рассчитывал вкусить обед, время коего близко, уже, за королевским столом.

— Вы, абсолютно, правы, — согласилась Закатиглазка — нам стоит поторопиться, а корабль нам поможет!

Озеро решено было переплыть, сократив тем дорогу вдвое.

Принцесса вытолкала драккар на ваду, зашвырнула через борт на палубу Зайца, и с трудом, погрузила горшочек с золотом, от веса которого, судно, тот час же просело по самую ватер линию.

— Хоть бы ко дну не пойти, — заволновался Заяц.

— Не беспокойтесь, — Принцесса поудобнее усаживалась за вёсла — это надёжный корабль, иначе, разве бы позволила я моему ненаглядному ходить на нём.

С парусом заморачиваться не стали, Принцесса была уверенна в своих силах, тоько попросила Зайца сесть за барабан, ибо привыкла, что бы во время гребли ей задавали темп. Заяц, поначалу, было обрадовался, задавать темп работы он умел и, главное, любил, но не на того он нарвался, нашла коса на камень. Как бы бойко не отбивал Заяц передними лапками дробь, Принцессе всё было недостаточно.

— Давайте — ка пошустрей! — требовала Принцесса — Эдак я, скоро, засну.

Зайчик выбивался из сил, лапки так и мелькали, беспрестанно извлекая барабанный бой.

Драккар разрезал водную гладь, оставляя за собой бурнный пенный след. Ни раз он, вот так же несясь по течению реки, приводил своим появлением в ужас городскую чернь, а крестьяне, едва заслышав, барабанный рокот, бежали с полей, что бы укрыться с бабами и детьми в сырых подвалах глинобитных мазанок и молиться, что бы добрый Король Многоземельный их защитил.

Когда драккар, пересекя озеро, со всего разгону вылетел на берег, вспахивая килем песок, бедный Заяц в бессилии растянулся на мембране барабана, а Принцесса, отбросив вёсла, обтёрла взмокший лоб передником.

— До дворца, ещё, далеко? — еле слышно прошептал Заяц, попытался подняться и свалился за барабан.

— Мы, уже, рядом, — обрадовала Зайца Закатиглазка — но, вначале, нужно зайти в часовню. Мы обязаны преклонить колени пред святыми в благодарность за ниспосланую удачу и покровительство.

— Ты, к тому же, оказывается, ещё и религиозная, — простонал Заяц.

— А вы разве нет? — скорее из вежливости, чем из искреннего любопытства поинтересовалась Принцесса.

— Сложно сказать, — Заяц сел на палубу, пытаясь усмирить, всё ещё трясущиеся передние лапки — иногда мне действительно кажется, что, возможно, я послан свыше.

— Разве что за грехи людские, в наказанье, — оспорила нарождающуюся догму Закатиглазка.

Заяц попытался было ответить на колкость, но от возмущения, его слюнные железы перевозбудились и выдали такое количество жидкости, что вместо слов, он он оплевал себе манишку.

В королевской часовне было тихо и прохладно, приятно пахло тёплым воском.

Принцесса и Заяц, тихо вошли внутрь. Закатиглазка оставила горшочек с золотом у входа и, выйдя, на середину часовни, упала на колени.

У Зайца же, просто перехватило дух от увиденного. И было от чего.

Вся часовня была покрыта фресками тонкой работы. Каждая фреска поведывала зрителю сюжет из жизни Короля Многоземельного и его благостных деяниях.

Вот Его Величество, облачённое в тогу римского патриция, в окружении ангелов с серебрянными трубами, впервые входит в Королевство Многоземельное, жители которого висят на деревьях, цепляясь хвостами за ветки (ведь именно так и было до того как великолепный монарх принял королевство под свою руку).

Заяц переходит к следующей фреске. Здесь Король Многоземельный, опять же, в окружении порхающих над его венценосной главой архангелов, кормит голодающий народ, недавно слезший с деревьев и, ещё, не отбросивший своих хвостов, и покрытый шерстью.

На третьей фреске Король изображён восседающим на золотом троне, ошуюю от него стоят ангелы белокрылые, а одесную — святые с нимбами, а пред стопами его народ в благодарность за спасение слаживает дары.

— Пойдёмте, — тихо сказала Принцесса, она, уже, сотворила благодарственную и готова была идти.

— Чего? — не сразу понял Заяц, зачарованный настенной росписью, но увидев, что Принцесса пошла к выходу, поскакал за ней следом, пробурчав себе под нос — Как заступлю в должность, обязательно, икону со своей парсуной закажу.

Напоследок он оглянулся, дабы ещё, раз насладится красотой, и, только, сейчас заметил, что пол в часовне был не прстой, а мозаичный, из миллионов крошечных кусочков был выложен гордый профиль Короля Многоземельного, держащего в руке белую розу.

Тем временем все благородные гости собрались возле дворцовой лестницы, здесь, согласно установленной традиции, они ожидали выхода Его Величества.

Толпа гудела как растревоженный улей. Обсуждались перспективы на предстоящую игру, говорили, что первым пятидесяти пойманным выдадут поместья на болотах, что вызывало возмущение у почтенной публики, за исключением некоторых хитрецов, расчитывавших наладить на болотах добычу торфа.

За то, за третье и второе места, к ликованию собравшихся, в этом году предназначались две виллы в Ницце, а за первое место — дворец в Провансе, выкупленный у короля Бельгии Лопольда II. Правда, между чиновным собранием, уже, было заранее оговоренно, что в этом году они все поддадуться и уступят первое место Амтих Амтихычу — видному деятелю королевства, меценату, благотворителю и благодетелю, защитнику нищих и утищителю обездоленных, да, просто, лучшему человеку королевства, в его день рождения, так удачно совпавший в этот раз с Днём пряток.

В кратце можно прибавить, что не только добрыми намерениями руководствывались чиновники уступая первенство Амтих Амтихычу, но и не мение существенными причинами, а именно, тем, что Амтих Амтихыч, был, фигурой крайне сурьёзной и отношение ко всему имел деловое, прагматичное — чуть кто ему не так, сразу, бритвой по горлу, и поминай как звали. Так что идея об уступлении дворца Амтих Амтихычу, нашла всеобщую поддержку, ни воздержавщихся, ни противников идеи не оказалось.

Заиграли трубы, распугав птиц на деревьях. Распахнулись двери дворца, из них, как муравьи из потревоженного муравейника, высыпались, до сотни водолазов, каждый из которых был облачён в жёсткий скафандр для глубоководных погружений. В стёклах лицевых иллюминаторов виднелись потные физии водолазов, укутанные, для неузнаваемости, в платки по самые глаза. Все водолозы были вооруженны металлическими прутами, обтянутыми чёрной резиной, и четырёхугольными скутумами — римскими щитами. Эти водолазы, конечно, не имели никакого отношения к водным делам, кроме того что не тонули, по-причине удивительного устройства характера, а набирались они, исключительно, из лучших представителей королевской милициии.

Водолазы, грохоча скафандрами, сбежали по ступенькам, немного оттеснили толпу, и стали по периметру лестницы.

Вновь запели трубы — выходилоо само Его Величество Король Многоземельный и как, только, силуэт монарха обрисовался на верхней ступеньке лестницы, чиновно — служивое стадо встретило его ликующими выкриками и шумом апплодисментов.

Король был облачён в белый бархат волнами охватывающий его фигуру, розовый широким пояс, вышитый жемчугом, опеленал необъятную талию, того же цвета бантики, охватывали ноги ниже колена, свисая над ослепительно белыми, тонкими чулками. Плечи величества укрывались под густыми локонами, обильно посыпанного пудрой парика, и даже чёрная густая борода Короля, вся была заплетена в аккуратные косички, с пропущенными через них, розовыми ленточками, а усы, напомаженные и завитые, торчали в стороны, как стрелки часов.

Король Многоземельный, медленно, исполненный чувством собственного величия, стал спускаться вниз, изящно переставляя огромные ступни в белых туфлях с бриллиантовыми пряжками, а следом за ним, по ступеням плыла королевская мантия из горностая, нежно — белая внутри и цветочно — розовая с лицевой стороны.

Его Величество, под несмолкаемые апплодисменты, остановилось на середине лестницы, весь в белом, на мраморе, он окинул суровым взором толпу, внущая благоговейный трепет этим лизоблюдам, алчущим объедков с королевского стола. Это была дань традиции. Сейчас Король должен показать трость, которой будут избиваться игроки. На каждые игры новая трость заказывалась у самых лучших заграничных мастеров, не жалелось никаких денег, ибо Король не мог унизить лучших своих подданных, попортив им шкуры недостаточно дорогим орудием.

И вот настал животрепещущий момент. Все замерли, всё стихло, и даже само время остановилось. Муки переживаний отражались на мясистых, алчных лицах гостей. Все знали, что прошлый год выдался тяжёлым, невиданная засуха поразила королевство, почти весь уражай погиб на полях, осенью, с большим трудом собрали какие-то крохи и, тотчас, продали за рубеж. Начался голод. Зимой население грызло кору, а по весне перешли на травку, но к середине лета и она кончилась, и, если бы, не гениальность Короля Многоземельного туго бы народцу черновому пришлось. Но монарх издал эдикт повелевающий всем боярам разобрать молодых холопских девок по гаремам, сим препятствуя размножению новых голодных ртов, да и сами девки здорово обрадовались. Вторым же эдиктом Король велел всей черни, проживающей вблизи границ королевства, оную границу пересечь и искать себе счастья в иных государствах. Но главным орудием в борьбе с массовым голодом, должна будет стать пробирка из далёкого Китая, которую мудрый монарх заказал почтой, а в той пробирке закупорен вирус, и когда Король этого вируса на холопов спустит, те повымирают, а мёртвые, как известно, в продовольствии не нуждаются. Но, к сожалению, путь из Китая не близкий и когда прибудет та пробирка — неизвестно, а дорогостоящая трость нужна, уже, сегодня.

Так удасться ли Его Величеству преодолеть бурю невзгод? Сможет ли он противостоять несчастью? Изыщет ли средства? Никто не знал ответа на эти вопросы.

Король держал драматическую паузу. Нервы собравщихся были на пределе. Его Величесво незаметно сунуло правую руку под мантию, продолжая стоять как изваяние, и, только, на его устах заиграла саркастическая улыбка. И когда напряжение достигло апогея, Король Многоземельный резко вскинул над головой правую руку. Толпа ахнула.

В руке Его Величество держало новенькую, длиной в локоть, трость, с шафтом целиком вырезанном из слоновой кости, исполненом в форме ствола дерева, вокруг которого обвивалась змея, венчал трость бриллиантовый набалдашник в три тысячи карат.

Толпа восхищённо заревела, загоготала, завыла, заблеяла. Да, получить по морде такой тростью — это честь, это признание высокого положения. Больно, конечно, зачастую травматично, но это ничего, за это можно будет отыграться на холопах, вернувшись в имение, дать какому-нибудь из этих бездельников сапогом в рыло, да так, что, враз, шесть зубов выбить, тут и самому полегчает, а коль невтерпёжь, до родового гнезда добираться, невдалеке от королевской резиденции хуторок есть, можно, на кортежах, не сбавляя ходу, влететь, да попередавить всех как крыс, а хатки ихние, убогие, позжигать. Короче, душу отвести, способы имееются, всё же двадцать первый век на дворе — эра высоких технологий. В былые времена, что бы ухайдокать с десяток душ черни, приходилось изрядно повозиться, а нынче, хвала Бенцам, Фордам и прочим, сел на коня четырёхколёсного, разогнался и в мгновенье ока, целую ораву, на тот свет спровадил. Жить стало лучше, жить стало веселее.

Толпа ликовала. Король Многоземельный обводил подданных — прихлебателей победным взором, особо не задерживая взгляда на их блиноподобных лицах, неотличимо одинаковых, исполненных показной преданности, как вдруг, ему показалось, что помеж гостей затесалось какое-то грязное пятно, резко контрастирующее на фоне брендовых костюмов от Шанель, Версаче, Дольче Габбана, и Атолини. Король навёл глаза на резкость и, действительно, сквозь толпу протискивалась нищенка, в грязном, ободранном платьице.

Кто пустил? Кто дозволил?

Но не успел Его Величество и глазом моргнуть, как нищенка, добравшись до оцепления из водолазов, ловко поднырнула меж ними и бросилась по лестнице к нему.

Великое Величество хотело было бежать, но запуталось в складках мантии, и шлёпнулось задом на ступеньку. Нищенка в два прыжка оказалось у ног Короля и тот, уже, зажмурился, ожидая покушения, но вместо того что бы пырнуть монарха кинжалом или как иначе повредить августейшему организму, нищенка, опустилась на колено, и поставила перед Королём какую-то чугунную громаду, а сама так и замерла не поднимая головы.

Тут, наконец, налетели водолазы. Они были в полной растерянности Из-за того что сегодня им довелось держать оцепление против таких людей, только десятерым из которых было должно всё население королевства, что оно регулярно, три дня в неделю, и отрабатывало. Естественно ни о каком жёстком поведении, когда приходится иметь дело с такими синьорами, не могло быть и речи, чем и воспользовалась, внезапно прорвавшая оцепление нарушительница.

Водолозы в своих тяжёлых скафандрах никак не могли поспеть за быстроногой прохвосткой и та, смогла настичь Его Величество. Те же водолазы, которые стояли, по обе стороны лестницы, были обращенны лицами, в стороны, и ничего не видели в своих иллюминаторах. Но, уж, когда дюжина водолазов из оцепления настигла нарушительницу, склонившуюся перед Королём, и они смогли разглядеть, что это всего лишь обычная нищенка, тут уж, они не сплоховали и показали, что хлеб свой едят не зря. На склонённую спину и голову обрушился шквал ударов дубинками. Водолазы окружили нищенку и, побросав, мешавшие в этом случае щиты, охаживали её по первое число.

Принцесса оказалась в одном шаге от окончания своей истории и жизненного пути, ибо королевские водолазы отличаются крайней исполнительностью и качеством работы, и если, уж, взялись кого лупить, то не останавливаются, покуда побиваемый не испустит дух, но Принцессу спас её муж и благодетель Король Многоземельный.

Его Величество, пыталось вытащить подол мантии из — под пяток, когда подоспели водолазы и взялись за работу. Их дубинки так и рассекали в опасной близости от королевской особы. Король хорошо знал своих архаровцев, в пылу они могли задеть и его самое, даже не заметив, тем более скоро у них запотеют стёкла иллюминаторов, и они, вообще, перестанут кого-либо различать. Водолазы с заплывшими глазами — дело, конечно, хорошее, когда спускаешь их на чернь, но тут под раздачу мог попасть сам монарх.

Его Величесвто обернулось, высматривая герольда, тот стоял на верхней ступени лестницы с медным горном в руках. Водолазы, находясь в скафандрах, были лишены слуха, и обращатся к ним с просьбами остановиться было бесполезно, они были глухи ко всем мольбам. Призыв горна — единственное, что они могли расслышать, под своей бронёй.

— Труби отступление! — прокричал Король герольду.

Тот сперва растерялся, так как подавать такой сигнал, покуда нарушитель порядка, ещё, дышит, ему не доводилось, но монарх одарил герольда таким взглядом, что он, сунув мундштук себе в рот, задул в него до спазма лёгких.

Трубный сигнал, высокий, пронзительный, разлился по резиденции. Водолазы, громыхнув скафандрами, развернулись спинами к толпе, и ударяя на каждом шаге металлическими подошвами о мрамор, побежали вверх по лестнице. Медленно и неуклюже они пересекли площадь, и укрылись во дворце.

Король нервно ялозил ножками, пытаясь высвободится из мантии. Нищенка, продолжавшая стоять перед ним со склонённой головой, заметила, его неуклюжие тщетные попытки, протянула к руки королевским стопам и ловко распеленала их.

— Ты кто такая? — Король испуганно поджал ноги к животу — Чего тебе надобно? Кто тебя подослал?

— Ваше Превеликое Величество, — нищенка подняла голову и взглянула в лицо августейшего — это — я, ваша верная Закатиглазка.

Услышав это Король надменно выпятил губу и тяжело встал на ноги, отвергнув попытку Принцессы помочь ему, боясь что бы она не запачкала грязными руками королевского платья.

— Я и сам вижу, что это — ты, — недовольно произнёс он — ты почему в таком виде заявилась. Хочешь меня перед гостями опозорить? — Король нахмурил густые брови — Здесь между прочим и иностранные послы присутствуют. От самого Деспота Межигорского прибыли, по обмену опытом. Вон стоят, — Король приветственно склонил голову, и двое послов, разодетых в халаты из золотой парчи, стоявшие в первом ряду гостей, низко поклонились Его Величеству — что они о нас, теперь, подумают? Скажут, что ни хрена нет культуры в моём королевстве! Вон, опять, кланяются придурки, — и Король вновь склонил голову отвечая на поклон послов, а, после, крикнул им — эй, вы, дибилы, хватит башками о землю биться, я и с первого раза увидел! — Король показал послам неприличный жест и продолжил разговор с женой — Из-за тебя нас за границей будут за варваров считать. Кстати погляди, что эти послы мне преподнесли. — Король порылся в складках мантии и вынул, небольшой, золотого цвета батон — Видала! — он щёлкнул по батону пальцем и хлебо — булочное изделие ответило глухим металлическим звоном — Чистое золото! — Король нежно погладил батон по гладкому блестящему боку — Говорят, что Деспот Межигорский так богат, что кушает исключительно золото. Золотые батоны намазанные икрой из золота, золотые пироги, начинённые золотой стружкой, золотые пельмени с фаршем из молотого золота, да — а - а. — мечтательно выдохнул Король.

— А как же он потом, — Принцесса замялась — ну, когда, всё это перевариться.

— Всё предусмотрено, — понял Закатиглазку муж — у Деспота вся сантехника отлита из золота, злые языки утверждают, что это излишняя роскошь, но по всем законом метафизики и алхимии, только, в такую сантехнику возможно отлаживать драгоценные отходы.

— Поняла, — восхищённо произнесла Принцесса — а потом, эти отходы переплавляют, и снова делают из них яства к высочайшему столу?

— Возможно, — задумался Король и с подозрением поглядел на свой батон.

— Получается, этакий, самодостаточный правитель, — развила догадку Закатиглазка.

— Надо будет это как-нибудь выяснить, — Король задумчиво поскрёб бороду и, вдруг, словно опомнился — А где, кстати, ты всё это время шлялась?

— Ваше Величество, по вашему приказу я доставила вам двести тысяч золотых монет! — Принцесса сдёрнула лоскут ткани накрывавший чугунный горшочек, прдставив взору Короля гору сияющих монет.

— Это хорошо, — Король взял монету поданную Закатиглазкой и поднёс к глазам, внимательно осматривая её — но я так и не понял, где ты шлялась?

— Так вот же. — Принцесса недоумённо показала на горшочек.

— Это не оправдание, — отрезал Король.

В это время, гости, завидевшие переизбыток драгоценного металла, пробудивший в них, и без того обострённый хватательный рефлекс, начали осторожно подкрадываться к лестнице.

Но Король, он на то и Король, ничего не укроется от его взора. Едва заметив движение толпы, он гаркнул на них во всё горло:

— Брысь! — и грозно топнул ногой, а Принцессе быстро прошептал — Накрой золото.

Чиновничья толпа, зашипев, неохотно подалась назад, и замерла, втягивая, раздувшимися розовыми пятачками запах золота.

— Приказываю начать игру! — прогремел Король — Все в сад! — он подал сигнал герольду и тот затрубил начало пряток.

Заслышав трубный призыв, толпа гостей, в срочном порядке ринулась к зелёному лабиринту. Каждый стремился обойти остальных, что бы занять место как можно дальше от входа, и, соответственно, увеличить свои шансы на выигрыш. Амтих Амтихыча пропускали вперёд как и было условлено. Тем же кто был недостаточно расторопен и не успевал отскочить с дороги, Амтих Амтихыч, прилаживал к спине волшебный утюг, магическая составляющая которого заключалась в том, что хоть он и был не подключен, но едва кого коснувшись, вмиг раскалялся. Поговаривали что именно благодаря тому, что в юности Амтих Амтихыч нашёл этот чудодейственный артефакт в волшебной пещере, он и смог сколотить себе приличное состояние.

Проводив гостей взглядом, Король перебросил подол мантии через руку и повелел Принцессе:

— Бери золото и следуй за мной!

И едва Его Величество собралось уходить, как что-то серо — грязное соскочило со щиколотки Принцессы и упало ниц перед государем.

— Это ещё что такое!? — возмутился Король, брезгливо разглядывая дрожащий комочек.

— Ваше Величество, — Принцесса сделала реверанс — разрешите вам представить Зайчика — Побегайчика, — она указала на распростёртого Зайца, прижавшегося лбом к холодному мрамору ступеньки и не смевшему, даже, шелохнуться — он, всячески содействовал в том, что бы добыть и доставить двести тысяч золотых монет для Вашего Величества. В самые тяжкие часы, невзирая на опасности и невзгоды, он сохранял верность вам, что доказал не только словом, но и делом. Его единственное желание — служить самому великому в мире владыке — Королю Многоземельному! Посему, за свой бескорыстный подвиг, он нижайше просит у Вашего Величества, назначения на скромный пост министра финансово — материальных растрат и хищений.

— Ты Заяц что — ли? — спросил Король у распростёртого зверька.

— Да, Ваше Превеликое Величайшенство! — у Зайца от страха и волнения стучали зубы — я есть Зайчик — Побегайчик. Прошу вас примите меня на службу. Хочу, ещё, потрудится. И пенсия у меня маленькая, жить не на что, вся надежда осталась у меня на вашу милость.

— Значит заяц, — пробурчал себе под нос Король, обернулся и пальцем подозвал к себе герольда — видишь это животное, — сказал Король герольду, тот кивнул в ответ — сейчас возьми его и доставь на кухню, — герольд снова кивнул — пускай повар к обеду рагу из него приготовит.

Герольд поклонился и, схватив ошеломлённого королевской милостью Зайца за уши, поволок его на кухню.

— Принцесса! Спаси! — орал обезумевший Заяц, трепыхаясь и норовя укусить герольда за палец — Помоги! Принцесса!!!.

Но Закатиглазке, уже, было не до Зайца. Она, с драгоценной ношей на руках, едва поспевала за Королём, отмерявшим широченный шаги, своими дубоподобными ногами, при этом не прекращая укорять провинившуюся жену.

— Ты знаешь, — возмущался он — что нет у тебя ни стыда ни совести? Знаешь. Я, собственно, и открыл тебе на это глаза. Но ты упорно не желаешь исправляться. Мало того, что пропадала кто знает где, так, ещё, и заявилась на королевский приём в столь неподобающем виде. Платье сменить не могла что ли?

— Так, ведь, оно у меня одно, — пропыхтела Принцесса — вы запретили иметь больше, что бы не зажиралась.

— Какая же ты подлая! — Король, даже, на секунду остановился, что бы с укором заглянуть в глаза Принцессе — На любое моё слово находишь себе оправдание. Это низко! — разнервничавшись Король зашагал ещё быстрее.

Принцессе, тоже, пришлось прибавить ходу, что бы не упустить ни слова из уст Его Величества. А слов было немало.

— Теперь ты заявилась как ни в чём не бывало! — благородно негодовал Король — И расчитываешь, что я, как всегда, смолчу? Что я буду и дальше потакать твоим порокам. Но, на сей раз ты превзошла сама себя, привела с собой, ещё, и собутыльника! Меня, конечно, трудно вывести из терпения, но тебе это всё — таки удалось!

Они подошли к дворцу, и Принцесса с удивлением заметила, что его стены покрыты стеблями плетистых роз, усеянных большими белыми бутонами.

— А когда это здесь успели цветник развести? — спросила она, самым грубым образом перебив речь Его Величества.

Король, не снеся такой наглости, грязно обругал Принцессу, толкнул входную дверь, и войдя во дворец, захлопнул её за собой.

Принцессе пришлось повозиться с закрытой дверью, откравая её носком пынеступа, когда ей, наконец удалось проскочить внутрь, она очутилась в большом овальном зале, на потолке которого был написан лик Короля Многоземельного парящий в небесах.

Весь зал был уставлен диванами и кушетками с витыми ножками и причудливо изогнутыми спинками, на которых развалились королевские водолазы. Зал был столь велик, что вся сотня стражей смогла легко в нём вместится. Одни играли в карты за чайным столиком, другие, хлестали водку, рассевшись на мягком уголке для чтения газет. На Принцессу никто не обратил внимания, а она, в последний момент, уловила взглядом, мелькнувшую в боковой арке зала, меж двух статуй изображавших Его Величество, одна в образе Аполлона, а другая в образе Геракла, королевскую мантию и побежала за ней следом.

Нагнала она, несбавлявщего шага, Короля, когда тот шёл через ряд проходных комнат, вёдших в его личный кбинет. Все стены в комнатах были обиты белым бархатом с вышитыми золотой нитью вензелями и увешаны, большими, от пола до потолка, картинами из королевской жизни — Король Многоземельный поучает крестьян, Король Многоземельный поучает горожан, Король Многоземельный поучает солдат, при чём все они были писанны заграничными живописцами из художественных академий, в отличии от того портрета, что носила в медальоне Принцесса.

— Я, ведь, по доброте своей, надеялся, — продолжил чихвостить Закатиглазку Король — что ты оценишь по достоинству моё самопожертвование, то что я снизошёл до такой как ты и взял в супруги королевские, надеялся, что всю жизнь ты будешь мне за это признательна, но, разве, от тебя дождёшься?!

Они подошли к резной двери двери кабинета, украшенной позолотой. Король вытащил из кармана связку ключей, выбрал нужный и отпер дверь.

Внутри кабинета на толстом ковре из овечьих шкур стоял двухтумбовый стол из красного дуба, два высоких шкафа, из того же сорта дерева, забитые томами книг, в которых у короля была постоянная нужда. Нет, читать он не особо любил, да, вообщем за всю свою жизнь он прочёл, только, Приключения Чиполлино, зато книгами хорошо было растапливать, находившийся в кабинете камин, украшенный по бокам маленькими пухлыми амурчиками, а на каминной полке возвышалась гипсовая скульптура Короля Многоземельного, на сей раз в образе Гая Юлия Цезаря.

Кабинет, как и другие комнаты дворца, был обит белым бархатом, но стены и потолок его были особо багато декарированы золотой лепниной, а восточная стенка, с поттайной дверцой, расписанна искуссной фреской на тему сельской жизни, ну, естественно такой, какой её представлял себе Король, с румяными пастушками в пышных платьях и с завитыми локонами, переплетёнными лентами, с лугом, покрытым пушистыми травами, и откормленными, чистенькими бурёнками, на шеях у которых висели золотые колокольчики, а на хвостиках были повязаны праздничные банты.

Принцесса глубоко вздохнула, каждый раз когда она глядела на эту фреску, она вспоминала выгон, где сама выпасала королевские стада, и тот, реальный, пейзаж весьма мало походил на изображённую идилию.

Король сбросил на пол надоевшую мантию, поставил трость в корзину для зонтиков, и уселся за стол, в тонкое креслице, тяжко заскрепевшее под навалившейся тяжестью.

Принцесса поставила горшочек с золотом с боку на стол, стараясь не попасть на разложенные бумаги, и облегчённо потёрла уставшие предплечья.

— Ну — с, и что мы будем с тобой делать? — Король Многоземельный открыл приходно — расходную книгу в кожаном переплёте и провёл указательным пальцем по столбцам написанным синими чернилами — Ты, хоть, представляешь себе каких убытков стоил мне твой загул?

Принцесса покачала головой, давая знать, что не имеет о том ни малейшего представления.

— Пожалуйста, — Король сверялся с книгой — плановая стирка штор в королевских резиденциях, плановая чистка ковров в королевских резиденциях, выведение грызунов и насекомых, в пяти резиденциях было прочищено девятнадцать каминов, в семи заменены витражи на двадцати семи окнах, прочищены канализационные сливы в трёх резиденциях, и в седьмой летней резиденции, в этой самой, починена кровля левого крыла, — Его Величество захлопнуло книгу и посмотрело Принцессе в глаза — Может ты думаешь, что мне все эти работы провели бесплатно? Сделали поблажку в честь моего высокого титула. Так я тебя разочарую — взяли с меня по-полной, ободрали как липку. Но тебя же не волнуют такие мелочи, тебе, лишь бы, с зайцами по лугам скакать, вместо того, что бы выполнять свои прямые обязанности! — Король в сердцах хлопнул ладонью по столу и опрокинул чернильницу, забрызгав чернилами свои белые манжеты — Как ты намереваешься искупить свою провинность, чем компенсируешь мои потери?

— Не извольте гневаться, — Закатиглазка вынула из нагрудного кармана, сложенную пополам пачку купюр и положила её перед Королём.

Это были деньги заработанные Принцессой во время приключений, на продаже машин, роялей и экономии на всё, чём, только, возможно, да ещё и пенсионная карточка в придачу.

— Нет, гневаться я, всё — равно, буду, — проворчал Король и принялся скурпулёзно пересчитывать банкноты, время от времени слюнявя палец, пересчитав деньги дважды, он сунул их в большой конверт из плотной бумаги, поднялся Из-за стола и подошёл к пузатому секретёру на коротеньких ножках, отпер, ключом из связки, один из ящиков, спрятал в него конверт с деньгами и запер ящик на три оборота.

— Мне этого мало, — объявило Его Величество вернувшись за стол.

— Готова искупить самоотверженным трудом на благо Вашего Величества! — Закатиглазка вытянулась по струнке.

— И я тебе эту возможность предоставлю, так уж и быть, — Король откинулся на спинку кресла и сложил руки на животе — хотя надо бы тебя заточить в узилище за твои проделки, но, к твоему счастью, дел невпроворот, впрочем как и всегда, — Король тяжело вздохнул — и как и всегда ты этим пользуешься, знаешь, что я в ущерб экономике не пойду, — он запустил ладонь в горшочек с монетами, прикосновение к драгоценному металлу успокаивало его — значит, сейчас же, не теряя ни минуты, отправляйся в королевские поля, там тебя работёнка ждёт, да овечьи отары поперегоняй, а то тебя как не было, никто ими не занимался, ещё нужно дорогу заасфальтировать и колодец вырыть, даже не знаю с чего и начать, так что постарайся сделать всё одновременно.

Принцесса поклонилась до полу, в знак глубокой признательности за королевскую доброту и всепрощение.

— Погоди секунду, — Его величество поднесло к глазу монокль на золотой цепочке — Ну ка покрутись, — Принцесса закружилась на одной ножке — А где твоя коса? Прогуляла, бесстыжая! Чем ты, теперь, плуг тянуть будешь? А самосвалы для погрузки картофеля? А суда против течения как потянешь? Я и капли горючего не куплю, выкручивайся как знашь, но что бы урожай был собран! В королевстве голод лютует, народ без куска хлеба сидит, а это значит, что пришло самое время, мне как государю, продавать продукты втритодорога и хорошо на этом нажиться, это мой монарший долг! — Король сделал глубокий вдох и унял поднимаюшийся гнев.

Закатиглазка стояла не зная, что делать.

— Так уж и быть, ступай, — милостиво отпустил её Король — время не ждёт.

Закатиглазка, собралась было уходить, но, вдруг вспомнила одну важную вещь. Сунула руку в карман передника, вынула оттуда волосатую гномью кисть и подала обрубок Его Величеству.

— Что это за гадость? — Король взял кисть за средний палец, внимательно изучая непонятный предмет.

— Эта рука осмелившегося посягнуть на королевское золото, — пояснила Закатиглазка.

— Хорошая штука, — Король помахал обрубком — в хозяйстве нужная. А то сколько можно холопам по щекам хлестать собственною ручкой? — Его величество жалобно поглядело на свою пухлую нежную ладошку — А с таким инструментом я вдесятеро больше морд смогу отхлестать. Нужно, только, палку — держатель на неё заказать, что бы далеко не тянуться.

Король заботливо отложил гномью руку в сторону, загрёб приличную горсть золотых монет, намереваясь начать подсчёт содержимого горшочка, а Принцесса, уже взялась за ручку двери, намереваясь покинуть кабинет, но, неожиданно, уловила, непонятно откуда взявшийся, аромат роз.

Освежающий, нежный и немного сладковатый, он очень не понравился Принцессе.

Медленно, совершенно беззвучно, за спиной Короля отворилась потайная дверь, образовав прямоугольный проём в боку розовой бурёнки. За дверью никого не было, как будто она отворилась сама по себе.

— Дверь. — еле слышно прошептала Принцесса, внезапно пересохшими от волнения губами.

Король, занятый пересчётом соей законной собственности, ни на что внимания не обращал, только позвякивал, слаживыемыми в столбики, монетками.

Принцесса почувствовала лёгкий сквозняк, несмотря на плотно запертые ставни окон, и даже, легкий холодок, стал пощипывать кожу.

Закатиглазка напряжённо всматривалась в дверной проём, от напряжения глаз, ей стало казаться, что она различает в нём движение еле заметного, прозрачного образа, выдававшего себя лёгким искажением солнечных лучей.

Мягко, плавно, приближалось неопознанное явление к, ничего не подозревающему, Королю.

И замерев у самого плеча августейшего, резко обрело облик.

Облик белокурой феи в платье из белого золота, с открытыми плечами и усыпанном бриллиантовыми блёстками.

— А — а - а!!!. — только и смогла выдавить из себя Принцесса, признавшая свою крёстную.

Король, не чувствуя грозящей опасности, продолжал преспокойно выстраивать монеты столбцами.

Закатиглазка сорвала с ноги пынеступ и запустила им в Фею, дабы отогнать её от беспечного монарха, но от волнения рука Принцессы дрогнула и задала неверное направление снаряду. Пынеступ, разметав столбцы из монет, хлопнул Короля по носу, и упал перед ним на стол.

— Не понял! — Король Многоземельный ошалевшими глазами уставился на лежавшую посреди стола обувь.

— Бегите, Ваше Величество! — крикуна Закатиглазка Королю, снимая с ноги второй пынеступ — Я задержу эту ведьму!

Король вставил в глаз монокль и, нахмурившись, поглядел на приближающуюся, шагом, готового к броску, тигра, Закатиглазку.

— Ты в конец охамела от вседозволенности? — негодующе поинтересовался Король — Стоило мне спустить тебе одну провинность, так ты за новую принялась?

— Я спасу вас, Ваше Величество! — Принцесса резко подскочила к столу и широко размахнулась, собираясь залепить Фее по улыбающейся физии пынеступом.

— Прекратить! — рявкнул Король.

Принцесса опустила поднятую руку и вся как-то, разом, обмякла, и, даже, обула пынеступ обратно на ногу.

Король обернулся, оглядел Фею с ног до головы, снова повернулся к Закатиглазке и спросил:

— От чего ты меня спасать собралась?

— Эта ведьма! — Принцесса ткнула в Фею пальцем — Развратница и обольстительница, хотела заполучить ваше королевское золото! Она — сущее зло! Ей здесь не место, скорее гоните её! На костёр!

— Ведьма? Прогнать? — невозмутимо переспросило Величество — Может быть ты забыла, что я — Король!

— Нет, конечно! — замотала головой Принцесса — Вы самый величайший, самый скрепоносный, самый легитимный владыка на свете! Я об этом всегда помню! — она молитвенно сложила руки — Но эта третьесортная гадалка, — Принцесса, опять, ткнула пальцем в Фею — настоящая аферистка, она у вас во дворце, что-нибудь, да стащит, я её знаю.

— Ну ты, хотя бы, помнишь, что я здесь — Король, — монарх иронично усмехнулся — и то, уже, хорошо. А каждому королю, да будет тебе известно, по нашим, королевским, обычаям полагается иметь фаворитку, и можно, даже, не одну. Вон у других самодержцев в фаворитках ходят всякие певички, гимнастки и актрисы. Что же я хуже людей? Я — самый великий повелитель на земле, да и чего уж там таить, во всей вселенной. И, соответственно, в фаворитках у меня должна состоять могушественная волшебница и чародейка!

— Это кто? — Закатиглазка брезгливо поглядела на Фею, положившую ладони на плечи Королевского Величества — Это вы о ней, что ли? Да её потолок — это гадание на кофейной гуще, и то не верно выходит!

— Дитя, — произнесла своим сладким голосом Фея обращаясь к Принцессе — ты принимаешь всё слишком близко к сердцу.

— Бе — бе — бе! — передразнила крёстную Принцесса — Старая кашёлка, ты же, не так давно, амуры с гномом закрутила, в греховном сожительстве ему обещалась! Что, вдруг, изменилось?

— Многое, — всё так же ласково отвечала Фея — я, уже, не та наивная девочка.

— Не может быть! — в притворном шоке воскликнула Закатиглазка.

— Именно так, и не удивляйся, — не обратила внимания на подколку Принцессы Фея — я поняла, как не соблазнительно быть министерской пассией, но, ведь кто-то же пожаловал эту должность, и соответственно, этот кто-то, лучше министра. Так зачем же размениваться на мелочи? Губить свою юность с тем что менее, а не взять то что более?

— Как говорится — воровать так миллионами, — сухо произнесла Закатиглазка — а любить так.

— Короля, — закончила за неё крёстная и ослепительно улыбнулась.

— Но в твой идеальный замысел вкралась роковая ошибка, — кровожадно улыбнулась в ответ Фее Принцесса — это — я. Знаешь ли ты, что я и за гораздо более невинные поползновения расправлялась без жалости, и, даже, ни разу рука не дрогнула. Неужели ты, глупая, понадеялась на своё шаманство? Посмотрим как оно тебе поможет! — Принцесса внезапно выбросила вперёд руку и схватив Фею за одну косичек, переплетённых розовой лентой, и потянула на себя, а второй рукой вцепилась в завитую белоснежную чёлку крёстной и принялась неистово её трепать из стороны в сторону.

Фея запищала, от боли её нежные, как румяные персики, щёчки, залило краской, а в больших глазах выступили слёзы.

— Прошмандовка! — Принцесса впадала в иступление берсерка, грозивщее Фее большими неприятностями.

— Довольно! — Король хлопнул кулаком по столу с такой силой, что у него парик съехал на бок.

Принцесса с неохотой отпустила волосы крёстной матери и та, вытирая глаза, спряталась за спину Его Величества.

— Ты совсем распоясалась! — Его Величество, пыталось поправить сползший парик, но от волнения, у него ничего не выходило и тогда он, совсем, сдёрнул его с головы и зашвырнул в угол.

— Ваше Превеликое, опомнитесь, — увещевала мужа Принцесса — эта куртизанка магией вас очаровала, только и всего.

— Я — Король! — возмущалось в ответ Величество — Меня нельзя очаровать, наоборот, это я всех очаровываю!

— А меня больше всех! — порадовала Короля Закатиглазка.

— Так, ты доигралась! — Король Многоземельный трясущейся рукой выхватил из кармана связку ключей, снял один из них с кольца и бросил Принцессе — Держи! Это ключ от подвала. Ступай туда немедля, запрись и сиди там покуда я не позволю тебе выйти!

— Но Ваше Превеликое. — попыталась умилостивить Короля Принцесса.

— Ступай, кому велено! — не терпящим возражений тоном оборвал её Король — А что бы ты тебе там скучно не было, прихвати королевское платье для стирки, и шторы, тоже, перестирай, и ещё, перебери пшено от риса, сначала смешай два мешка, а потом перебери.

— Повинуюсь, Ваше Величество, — Принцесса безропотно склонила голову.

Король взял со стола пынеступ и протянул его Закатиглазке:

— Не забудь обувку. — сказал он, но в последний момент, что-то в пынеступе привлекло его внимание и, не отдав обувь Принцессе, он принялся изучать её через монокль, особо тщательно ощупывая пальцами каблук — Это же императорские пынеходы! — воскликнуло Его Величество после проведённой лично экспертизы — Такие носят, только, самые влиятельные правители в мире. Это, воистину, волшебные башмаки, обувший их может пожелать себе любую прибавку в росте и она сбудется. Благодаря такому фасону, на нашем общем фото для прессы, царь из династии Кимов мне до самого пупа был. Но, ужо, я его на следуюшей фотосессии обставлю! — Король раскатисто захохотал — С такимипынеходями, я среди всех наследных властителей, благородных кровей самым видным буду.

— Да вы и без того никому не уступали, — промолвила Принцесса.

— Не подлизуйся, — Король Многоземельный, снова, нахмурил брови — снимай второй пынеход!

Принцесса послушно стащила с ноги обувь и, с поклоном, подала мужу.

— Славно, славно. — пробурчал себе под нос Король, разглядывая пынеходы, стоящие парой на столе.

— Тебя подданные заждались, — нежно напомнила ему на ушко Фея — и тевелизионщики, уже, все ракурсы настроили.

— Ничего, с них не убудет, — Его Величесво продолжало любоваться пынеходами — я в этой стране властелин, являюсь когда хочу, — он повернул своё напудренное лицо к Фее — к тому же мне, ещё, золото нужно спрятать.

— Потом спрячешь, — уговарила Короля Фея — а я пока его посторожу, так что иди смело, ни о чём не беспокойся.

— Тогда, заодно, и за пынеходами моими пригляди, — попросил монарх — тебе, одной, в этой стране доверять, только, и можно. Остальные — воры и прохиндеи, один я — честный.

— Всё ради тебя, — Фея расправила локоны королевского парика и, снова, водрузила его на голову Его Величества, довольно сказав — вот какой красивый получился!

Король, неохотно встал, взял из корзины трость, помахал ей, разминая руку и прикидывая как наболдашник будет прикладываться к чиновничьим лбам.

— Пошли, — сказал он Принцессе — попутно прослежу, что бы ты в подвале заперлась, а не удрала на кутежи.

Закатиглазка любезно открыла дверь, пропустила Его Величество вперёд и вышла следом за ним, радуясь, хоть и тому, что сможет провести в обществе Короля еще не менее часа, пока соберёт всё что полагается в стирку.

Подвалы в королевсой резеденции были широки и просторны, ни один день в них можно аукаться, а человеку не знакомому с планировкой и, вовсе, леко заблудиться.

Здесь складировались картины, которые Его Величество скупало на аукционнах Европы, но которым не хватило места во дворце.

Целых три зала занимали ряды винных шкафов, забитые винами самых дорогих коллекционных марок.

Отопительный комплекс, занимал, самый большой зал, в котором было сложено пять водонагревательных котлов из огнеупорного кирпича, тут же лежала гора угля, предназначенного для топки котлов и колода для колки дров.

Прачечный зал был снабжён всем необходимым: глубокий колодец, обнесённый камнем, с жестяным ведром на ржавой цепи и дыркой в днище, большой чан для нагревания воды, стоящий на очаге и меха для раздувания пламени, два больших деревянных корыта и доска для ручной стирки.

В прачечной, в отличии от остальных помещений подвала, в котором в целях экономии не было проведено электричества, даже, имелся свой собственный источник света — маленькое прямоугольное окошко под самым потолком.

Принцесса бойко принялась за работу. Пусть задача перед ней была и непростая — попробуй — ка выстирать без порошка и иных химических средств, на которые Король наотрез отказывался тратиться, зато чистоту выстиранных вещей требовал отменную, но в родном доме любое дело спорится, и Закатиглазка, с песнями да прибаутками без устали и отдыха хлопотала среди корыт и тазов. Более того, она воспользовалась удачной ситуацией и выстирала, вместе с королевским и своё платье, и стало оно как новенькое, словно вчера из под руки портного вышедшее.

Как не много было работы, а за два дня непоседливая Закатиглазка со всем управилась, а пшено от риса — дважды перебрала, и, уже, начала было скучать, как в дверь позвонили. Звонок эхом разлился по подвальным залам и коридорам, разбудив, задремавшую Принцессу.

Ещё, не успев раскрыть глаза, Принцесса выскочила из корыта, приспособленного ею под кровать и побежала к двери, но, даже, не добежав, она услышала родной и любимый голос Короля Многоземельного.

— Выходи! — кричало его Величество с той стороны двери.

У Принцессы от радости чуть сердце из груди не выскочило. Величество великодушно прощает её! Она так и знала, что Король Многоземельный — самый всепрощающий из королей, она никогда в нём не сомневалась! Не то что некоторые.

Принцесса сделала три оборота ключом в замочной скважине и, словно бабочка, выпорхнула из подземелья.

Поначалу она ничего не видела, глаза отвыкшие от яркого дневного света слезились и отзывались неприятной резью. На пару минут ей пришлось закрыть их ладонью, пока они пообвыкнуться к новым условиям.

Когда же она, всё — таки смогла, безболезненно открыть глаза, то поняла, что, вообще, не узнаёт места, где находится.

Никакого дворца не было и в помине. Лишь фундаментный остов, густо поросший бурьяном. Не было ни выложенной брусчаткой дворцовой площади, ни парков, ни аллей. Принцесса стояла посреди пустыря, поросшего сорными травами и репейником.

Она было хотела спросить у Его Величества, что же здесь произошло, но от одного взгляда на августейшую особу слова застряли у неё в горле.

Великий и могущественный Король Многоземельный стоял перед ней завёрнутый в рванную дырявую мешковину и подпоясанный пожелтевшей тесёмкой. Чёрные, всклокоченные волосы на голове Короля стояли дыбом, а нечёсанная бородища, торчала лопатой. Большие как у снежного человека королевские ступни были босы и до щиколоток покрыты чёрноватой грязевой коркой.

— Полюбуйся, — Король покрутился перед Закатиглазкой, показывая себя со всех сторон — что ты натворила.

— Я? — тихо выдохнула шокированная Принцесса.

— Ну не я же, — Король уселся, прямо, на землю, приняв удобную позицию, для проветривания срамоты сквозняком через дыру в мешковине — хотя, я всегда предчувствовал, что ты станешь причиной моей погибели, но как муж, давший обет пред лицом Всевышнего не мог избавится от тебя. Вот мне и расплата за мою мягкость и доброту.

От жалости к Его Величеству у Принцессы задрожал подбородок, а на глазах навернулись слёзы:

— Как же я смогла с вами так поступить, — всхлипнула она — нет мне, неблагодарной, прощенья.

— А, ведь, меня, ещё, маминька предупреждали, что хлебну я с тобой горя, — Король поскрёб похудевшую щёку — но сделанного, уже, не воротишь, — он сорвал соломинку и стал ковырять ей в зубах — в это сложно поверить, но Фея-то корыстной оказалась, — сказал он жуя соломинку.

— Не может такого быть! — ахнула Принцесса — Как неожиданно!

— Я и сам удивился, — Король смачно сплюнул на траву — но факт, остаётся фактом, разорила она меня вдрызг. Всё на неё ушло. Сначала я все дворцы и замки позакладывал, а когда деньги вышли, принял закон о продаже государственных земель, так всё королевство и распродал, а как и эти средства кончились, пришлось мне самое святое вскрыть — счета офшорные, и панамские, и виргинские, и с каймановых островов, и, даже, кипрских сбережений не пожалел. Всё до последнего грошика утекло, всё за что трудился как раб на галерах.

— Как вы за два дня так разорится успели?! — Закатиглазка аж расплакалась.

— Долго ли умеючи? — пожал плечами монарх — Спасибо тебе, подкузьмила, подгадила.

— А я-то при чём? — хлюпнула носом Принцесса.

— А Фея, она чья крёстная? — Король прищурил глаз — Ась?

— Моя. — тихо ответила Закатиглазка, осознавая свою вину.

— Значится ты и есть несчастий моих причина, — заключил Король и поглядев на вход в подвал спросил — ты пшено от риса перебрала?

— Да, Ваше Величество, — утвердительно кивнула Принцесса — будите проверять?

— Сейчас не до того, — отмахнулся Король — скоро приставы явятся, будут имущество из подвала выносить, а про два мешка крупы они ничего не знают, так что, давай, побыстрее вытаскивай их, и покорми меня, а то очень кушать хочется.

Принцесса мгновенно развела костерок, приташила из прачечной выварку в которой и сварила рису для оголодавшего супруга. А, пока, она куховарила, успели приехать ожидаемые приставы и стали, строго сверяясь по описи, выносить из подвала картины и вина.

— Эх, хоть бы одну бутылочку оставили, — вздохнул Король глядя как загружают в фургоны его имущество — что бы жрать в сухомятку не приходилось.

— Ваше Величество, скажите «АМ!» — Принцесса поднесла к королевскому рту вилку с дымящимся рисом.

— Ам! — сказал Король запуская вилку в рот, а пока, Принцесса собирала рисинки запутавшиеся у него в бороде, строго сказал — Смотри, сама не смей мою кашку кушать!

— Разве ж можно? — Принцесса отправила ещё одну вилку с рисом в рот Короля — Разве ж я посмею?

— А всё — таки мне за державу обидно, за народ, — глубокомысленно сказал Король, громко плямкая — я, ведь, столько для хорошего для страны сделал, всё на укрепление государственности старался, — Его Величество открыло рот для очередной порции и немного прожевав продолжило — никто столько как я не вложил в эту страну. Я одних дворцов себе настроил столько, что за тридцать лет и сам не успел во всех побывать! В каждом городе, в каждом местечке — воодруженна моя статуя. По всем телеканалам меня прославляли и было выпущено десять изданий стихов и поэм обо мне. Холопы при мне шибко довольны были, ибо, ежели, не доволен — пороть плетьми и на виселицу. Всяких там оппозиционеров, диссидентов и прочих бузотёров я до третьего колена искоренил, что бы лодку не раскачивали, народ не балмутили, не сбивали с пути истинного. Ах, до чего же хорошо жилось при мне!

— Кому? — спросила, слушавшая вполуха Принцесса, выскребая остатки риса.

— Мне! — искренне признался Король — И по-моему этого достаточно.

— Полностью вас поддерживаю, — Принцесса сунула ему в рот последнюю вилку риса.

Король громко отрыгнул и уставился на Закатиглазку довольными сытыми глазёнками.

— А вы знаете, Ваше Величество, — Принцесса ласково пригладила королевскую бороду, попутно выпутав из неё прилипший колосок — вы сейчас очень молодо выглядите, точь — в-точь как в день нашего знакомства. Такой же перепачканный голодный замухрышка, босиком и без гроша в кармане. Как — будто и не было этих долгих тридцати лет.

Король, довольный комплиментом, приосанился.

— А, ведь, в этом самом костюме, — он расправил мешковину на животике, выставив в дырочку пупок — я к твоим родителям свататься пришёл. Сколько лет прошло, а он, всё ещё, мне впору, и выглядит как новенький.

— Это потому, что вы совсем не потолстели, — пояснила Принцесса — как были стройный и изящный, такой же и остались, как кбанчик.

— Но я же не только очень красивый, — Король Многоземельный прищёлкнул языком — но, ещё, и очень умный!

— Редкое сочетание, — подметила Закатиглака.

— Именно благодаря своему недюжинному уму и смекалке, я, уже, один раз, сумел добыть себе королевство, — развивал мысль монарх — значит — смогу и второй!

— Конечно сможете! — поддержала его Принцесса.

— Сейчас, подожди, уже вот — вот! — Его Величество усердно шевелило бровями и вращало зрачками глаз — Сейчас у меня созреет идея. Почти. Готово! — Король хлопнул себя ладонями по ляжкам и обратился к Закатиглазке — Принцесса, слушай мой приказ!

— Слушаю, Ваше Величество! — Закатиглазка вскочила и вытянулась по струнке смирно.

— Повелеваю тебе, — забасил Король — добыть для меня новое королевство, и что бы было не меньше прежнего!

— Разрешите приступить к выполнению поставленого задания! — звонко отрапортовала Принцесса.

— Разрешаю, — вальяжно ответило Его Величество, предчувствовавшее скорое возвращение былого могущества — но, что бы к ужину пришла, меня покормить.

— Будет исполнено! — радостно ответила Принцесса.

— А перед уходом, — Король развалился на травке, запустив руки под голову — расскажи мне сказочку, что бы я спокойно спал до самого вечера.

— Ну слушайте, — Принцесса уселась рядом с мужем и поведала ему свою самую любимую волшебную сказку, которую любила с детства.

Сказка Принцессы Закатиглазки.
В одном королевстве жил да был король. Но королевство это было такое маленькое, что его меряли не милями, а шагами, и спал король, только, вдоль своего королевства, так как лечь поперёк он не мог, ибо, тогда ноги короля незаконно пересекали границу соседнего государства, что было бы воспринято как начало войны.

Но как водится, беда не приходит одна, подрос у короля наследник — Принц, носивший титул Малоземельный.

И, однажды, повернулся король лицом к Принцу, и говорит ему:

— Вот и стал ты взорслым, сын мой, ростом как молодой ясень, обхватом как старый дуб, борода у тебя до самых колен стелится, и скоро, уже, исполнится тебе одиннадцать лет, не можем мы с тобой больше в королевстве помещается, и придётся тебе отправиться по свету странствовать, ума набираться, да найти себе принцессу с королевством, но смотри внимательно — маленького королевства не бери, иначе как я всю жизнь промаешься.

Отцовское слово — закон, а королевское тем паче, и как ни грустно было Принцу покидать родину, взял он тележку двухколёсную прыгнул на неё и покатился по свету — счастья искать.

Много странствовал Принц Безземельный, и всякого в краях дальних повидал. Но так как был он умён и смекалист, то лишними знаниями себе голову не забивал, языков иностранных не учил, а брал из них, только, самое нужное — ругательства, да обороты срамные, и за шесть лет странствий он так научился ругаться, что равных ему и в целом мире не было, а умение это ему множество раз в пути помогало — придёт бывало Принц к колодцу воды напиться, а там, у колодца, народу — тьма, и все по воду, так Принц обнесёт всех словами площадными, никому спуску не даст, не матери, ни дитяти — и, глядишь, первый у колодца стоит. Или же откушает в харчевне, или в трактире заночует, а к нему хозяева за платой только подступятся, так он так изругает, что они и сами ему заплатят, лишь бы оставил их в покое.

А борода за время странствий у Принца, уже, отросла до самих пят, но, даже это не помогало, не хотели принцессы за Безземельного замуж идти, и ни то что с большими королевствами, но, даже, с маленькими, и те носом воротили.

— Что же это за благородная особа, и без владений? — говорили они — А, ещё, он не грамотен, скареден, и ругается как сапожник!

И на седьмой год странствий Принц, уже, совсем отчаялся, видно никогда не заполучить ему собственного королевства, пусть и самого малюсенького, лишь бы королём в нём быть, и решил уйти в лес — повеситься.

Но отыскать такое дерево, которое бы выдержало Принца было не просто, множество веток сломал Принц, но повеситься так и не мог, а так он забрался в самую гущу лесную, и захотелось ему есть, но еды взять было не у кого, и приуныл Принц пуще прежнего.

— За что глумишься надо мною, судьбина! — воскликнул он, и, вдруг услыхал, как земля задрожала, выглянул Принц Из-за дерева, и видит:

  Бежит курочка рябая
  На две ноженьки кривая
  Клювик острый,
  Хвостик пёстрый.
— Ну, — думает Принц — сейчас съем эту курочку, а потом, уже, и повешусь.

Выскочил Из-за дерева и крикнул:

— Стой, курочка рябая, на две ноженьки кривая, клювик острый, хвостик пёстрый! Я тебя съем!

— Не ешь меня! — взмолилась курочка человечьим голосом — На самом деле я не курочка, а Принцесса Закатиглазка, лучше, ты меня замуж возьми, а как, ты меня замуж возьмёшь, я тут же человеком обернусь.

— А, что я получу в приданое за это? — спросил Принц.

— Матушка с Батюшкой целое королевство за мной дадут, — отвечает курочка.

— А большое ли твоё королевство? — спросил Принц — Мне маленького не нужно, и нет ли у тебя братьев и сестёр, что бы с ними королевство делить?

— Ах, королевство моё такое большое, что конем его за год не объехать, и зовётся оно Многоземельное, есть, у меня двадцать братьев и двадцать сестёр, но ты не беспокойся, королевство, только мое приданое, остальным его не видать!

— Ладно, — согласился Принц — уговорила, веди меня в свой дворец — свадьбу играть будем!

И они оправились во дворец, где жила принцесса.

А во дворце была паника, вся челядь разыскивала Прицессу Закатиглазку, сто нянек с ног сбились:

— Где же наша Принцесса! — причитали они — Мы, уже, и бутылочку кашки ей разогрели и яблочко натёрли, а её всё нет, оголодает!

— Дуры, вы! — кричала на них королева — Сто нянек за одной дитятей приглянуть не могут! Но это, ещё, ладно, я это продумала, и завела сто запасных нянек, они-то куда смотрели!

— Мы постельку дитятке стелили! — завывали сто запасных нянек — Перинку взбивали, да вокруг стояли, колыбельку охраняли!

— Ой чует моё сердце, несчастьеце с нашей дочерью приключилось, — подумала королева, и была права.

Вдруг ворота растворились, трубы заиграли и вошла во дворец Принцесса Закатиглазка за руку с Принцем Безземельным. Радости и слёз было не мало, ибо Принцессы целый час во дворце не было! А, после, королева и спрашивает:

— А что же это за чудище лесное, с бородой до пят, ты привела, доченька? Отчего ты его в дворницкой не оставила, его бы там накормили, что же ты всё в дом тащишь?

— Это не какое не чудище! — отвечала Закатиглазка — Это самый настоящий принц! Он свататься пришёл.

— Ой, а я, неопытным глазом-то, и не отличила сразу, — спохватилась королева — зажгите свечи, оглядим гостя дорогого!

Слуги — няньки зажгли люстры в тысячу свечей каждая, да растопили десять каминов, и стало во дворце светло и тепло.

Взглянула королева на Принца Безземельного, ахнула, и велела позвать короля.

Пришёл король, и королева указала ему на Принца:

— Посмотри, это наш зять будущий! Каков?

Король протёр очки и внимательно посмотрел на зятя.

— Да это же знаменитый на весь белый свет — Принц Безземельный! — воскликнул король — Второго такого ни в одном королевстве не сыскать, и никогда таких и не бывало!

— Именно! — подтвердила королева — Уж сколько лет он по миру ходит, да к дочкам монаршим сватается, что бы королевство в управление заполучить, а у самого имущества — ни гроша, лишь, борода да душа!

— Не можем мы за такого проходимца дочь замуж отдать! — веско заметил король.

— Не бывать этому! — снова подтвердила королева.

От таких речей борода у Принца аж растопырилась.

— Ну уж нет! — он затопал ногами — Подавайте королевство сюда! Я с пустыми руками не уйду! — взял Принц гвоздь и на королевском гербе нацарапал нехорошее слово — Вот так вам! Будите знать!

— Эй, вы, няньки, а ну ка гоните его! — приказала королева и указала на Принца.

Как набросились сто нянек на Принца да в волосы ему вцепились, а Принц не будь дурак, развернулся и наутёк, да в саду догнали его сто запасных нянек, и глаза ему стали выцарапывать, ели — ели он за ворота выбрался, но тут был спрятан целый засадный полк нянек, и не уйти бы Принцу живым, но он взял и бородой накрылся, не смогли его няньки найти, и ушли восвояси.

Казалось бы отвернулась удача от нашего Принца и остаться ему не солоно хлебавши, но не таковский он был, что бы от целого королевства так легко отказаться. Закинул он бороду на стену и по ней в сад забрался, подошёл ко дворцу, и стал бороду к каждому окну закидывать, и по ней подниматься, и так добрался он до самого верхнего окна, что аж над облаками было, а окно это вело в покои Закатиглазки.

Распахнул Принц окно, да как гаркнет:

— Вот я и вернулся! Принимай, меня Принцесса, повторно! Вы меня в дверь, а я в окно!

— Ах, не шуми ты так — прошептала, — Закатиглазка — а то родители мои тебя услышат.

— Так что же это, тебе родители дороже меня? — нахмурился Принц — Или, уже, разлюбила?

— Что ты! — возмутилась Принцесса — Нет мне тебя дороже! Ни родители, ни братья, ни сёстры, ни бабки, ни няньки — никто мне, кроме тебя не нужен, люблю тебя больше жизни!

— И что же мы делать будем? — Принц развёл руками — Не желают твои родители королевство мне отдавать, а без приданого, я тебя, нипочём, замуж не возьму.

— Есть способ, что бы нашему горю помочь, — и Закатиглазка зашептала Принцу на самое ухо — умею, я такое волшебство делать — свои глазки закатывать, и не знают мои родители средства от этого. Так вот, закачу я завтра с самого утра глазки, а родителям скажу, пусть ищут лекаря, и если какой вылечит мне глазки, за того, пусть замуж меня отдадут, и Королевство Многоземельное впридачу. И когда ни один лекарь средства от глазок закатанных найти не сможет, ты сам лекарем переоденься, да сплети из семи жил воловьих плеть семежильную, и секи меня ею, до тех пор пока все семь жил не лопнут, тогда-то мои глазки на место станут, и получишь всё чего желаешь.

На том они и порешили.

Чуть, начало светать, села Принцесса на ложе и закатила один глазик, закатила второй глазик, закатила и третий, пришли няньки — служки её будить — одевать, кормить — поить, глядь, а глазки-то позакатывались какой — куда. Кинулись няньки глазки выкатывать, и, только, они один глазик из — под шкафа выкатят, он тут же под рояль закатываеться, только второй из камина выкатят, а он — прыг, и в комод, а за третьим, и подавно, угнаться не могут. Прибежали король с королевой, и двадцать братьев, и двадцать сестёр, но и они не смогли глазки закатить обратно.

— Чего же надобно глазкам твоим, что бы они на место стали? — обратился король к Закатиглазке.

— Ой, батюшка, — расплакалась Закатиглазка — призовите лекарей, и который сможет мне глазки вылечить, за того должна я буду замуж пойти, а вы, будьте добры, Королевство Многоземельное, мне приданым отдать.

— Слишком дорого, такое лечение станет, — ответил король — подождём, лучше, может само пройдёт.

Опять, казалось, уходит счастье от Принца Безземельного, но, как, только начали няньки кормить принцессу, выяснилось, что это никак невозможно, ибо без глазиков принцесса ложки с кашкой увидать не может, попробовали кампотиком её напоить, так она и стакана, тоже, не видит, так и осталась Принцесса без завтрака. Но и со вторым завтраком получилось тоже самое, и с обедом, а к полднику поняли король с королевой, что так Принцесса совсем на нет сойдёт, и объявили по всему королевству, что тот кто сможет вылечить глазки Принцессе станет её мужем, и получит впридачу Королевство Многоземельное. И прибыли ко двору все доктора и кудесники, маги и целители, и, даже, знаменитый провидец Константин Гецати, короче говоря, все шарлатаны, сколько их было в королевстве, собрались во дворце.

И как они не старались, никому не удалось, даже, одного глазика на место загнать. И добавила тогда королева, что даст, в придачу к приданому Принцессы, ещё, и горшочек наполненный до краёв золотыми монетами, и тут же слуги отсчитали монеты и засыпали их в горшочек, и получилось их двести тысяч штук, монета в монету. Но и это не помогло, всё — равно, никто не мог исцелить Принцессу.

И на утро третьего дня, остался, лишь, один врач, который, ещё, своего искусства не опробовал, был он замотан в ватное одеяло по самые глаза, а на голове носил дурацкий колпак, и вот выступил этот целитель на середину зала и повелел:

— Разложите предо мной страждущую! Да поставьте тут же самовар, редкостный, десятиведёрный, дабы, мог, я из него жажду утолять!

И как, только, выполинили всё, что целитель приказал, достал он из — под одеяла длинную плеть воловью, семижильную, размахнулся как следует, и принялся ею Принцессу охаживать, то с левого боку, то с правого, а то и посерёд спины приложиться. Иной бы вымотался давно, а этот, знай себе чай посёрбывает из самовара, и Принцессу полосует, да к тому же плетью в воздухе всяческие кренделя выписывает, то змейкой кинет, а то и в виде орла, её принцессе на спину приложит. Закатиглазка же, сколько её не лечил мастер, ни звука не издала, всё стерпела, и, вот, как пошло солнце к закату, не выдержали семь жил воловьих, и лопнули единовременно. Поставили няньки принцессу на ноги, глядь, а глазки все на месте, как там и были, вот чудо-то!

Король с королевой тут же подписали дарственную на Королевство Многоземельное, по которому владелец сего документа, получал во владение вышеупомянутое королевство, и вручили бумагу лекарю. Эх, тут не выдержал Принц, а это был именно он, и не удивляйтесь, скинул с себя одеяло с колпаком и воскликнул:

— Это — я! Хитроумный Принц Безземельный! Я всё — таки обвёл вас вокруг пальца!

Тут-то и поняли король с королевой, что их обманули, и хотели было приказать отобрать у Принца документ, а самого гнать в шею, но в этот раз Безземельный зять их опередил, не успели они и слова сказать, как он их покрыл такой отборнейшей бранью, что они забыли даже имена свои и где находятся.

— Ах, ну какой же ты великолепный, — восхитилась Принцесса — но нам нужно бежать, пока они не опомнились.

Схватила Принцесса горшочек с золотыми монетами, и они с Принцем бросились бежать из дворца. Но когда они выбежали за ворота, Принц сказал:

— Устали мои ноженьки, больше шагу ступить не могу, поэтому дальше беги сама, а меня неси.

Схватила Закатиглазка Принца на руки и побежала. А тем временем король и королева во дворце от словес тяжёлых опомнились, и приказали дворне своей догнать беглецов, Принца повесить (интересно как бы это у них получилось), а Принцессу домой вернуть.

И, вот, видят Принц с Принцессой, что нагоняют их сто нянек основных, да сто нянек запасных, да засадный полк впридачу.

— Беги быстрее, — посоветовал Принц Закатиглазке — а то, ведь, догонят они нас.

— Ах, не могу я быстрее, сокол мой ненаглядный, — отвечает она — придётся мне горшочек с золотыми монетами бросить.

И как Принц не горевал, и не плакал, а горшочек с монетами, всё же пришлось оставить, и не могли, уже, за ними няньки угнаться.

Но, лишь, ушли беглецы от одной напасти, как видят догоняют их давдцать быстроногих сестёр Закатиглазки.

— Беги быстрее, — опять посоветовал Принц — а то, ведь, догонят они нас.

— Ах, не могу я быстрее, радость моя единственная, — отвечает Принцесса — уж больно ты тяжёл. Но я всё же Принцесса волшебная, так что возьми, да вырви свою бороду, сплети из неё плеть тяжёлую, слюной её смочи как следует, и огрей меня по спине со всего маху, да загадай, что бы я кобылой скаковой обернулась.

Так Принц и поступил, и, лишь, он хлыснул Закатиглазку по спине, она, тут же, скаковой кобылой обернулась, и не могли, уже, за ними сёстры принцессыны быстроногие угнаться.

Но, лишь, ушли беглецы от второй напасти, слышат они гром копыт — это двадцать братьев Закатиглазки верхом на жеребцах арабских их доганяют.

— Скачи быстрее! — кричит Принц кобыле скаковой — А то, ведь, догонят они нас!

— Ах, не могу я быстрее, свет мой ясный, — отвечает ему Принцесса — кобыла — видно настала погибель наша!

Тогда повернулся Принц к преследователям и плюнул в них, да так метко, что всем двадцатерым прямо между глаз попал, и они захлебнулись.

И так спаслись Принц Безземельный и принцесса Закатиглазка, а вскоре добрались они и до Еоролевства Многоземельного, и стал там Принц королём, равным с другими большими королями, и они при встрече с ним шляпы снимали и раскланивались. А Принцесса много пользы королевству приносила, ведь, была волшебной, огреет Принц её плетью, она волом становится и землю пашет, огреет другой раз, она ястребом становиться и вороньё от посевов отгоняет, огреет третий раз, она щукой в пруду окажется, да к обеду Принцу полную сковороду пескарей наловит.

Но как-то, на тридцатый год своего правления опечалился Принц, а Закатиглазка к нему подступилась и спрашивает:

— От чего сегодня, ты не весел, мой повелитель? Что тебя опечалило?

— Да, вдруг, я вспомнил, — отвечает Принц — что обещала ты после замужества человеком обернуться, и кем, только, не была, но человеком, так ни разу, и не стала.

— Ах, муж мой возлюбленный, — засмеялась Принцесса — ответ прост, что бы стать человеком мне нужно, только-то, мозгов человечьих, и если, это тебя так печалит, то я их непременно добуду.

Принц подумал с минуту и ответил:

— Нет, этого делать не нужно, ведь, если бы у тебя были мозги человечьи, то не видать бы мне Королевства Многоземельного. А печалит меня совсем другое, не могу простить тебе, что ты горшочек с двумястами тысячами золотых монет бросила. И, посему, повелеваю тебе отправится за ним обратно, и вернуть мне всё до последней монетки!

— Твоё повеленье — мне в умиленье, — обрадовалась Закатиглазка — я сию же секунду отправляюсь в путь!

И принцесса отправилась в своё родное королевство, дыбы добыть для Принца заветный горшочек.

* * *
Рёвоподобный храп, изданный бывшим Королём Многоземельным прервал повествование Принцессы.

Величество сладко заснуло, пуская пузыри в бороду.

— Какой же он всё — таки у меня чуткий, — прошептала Закатиглазка и отогнала от спящего Короля большую назойливую зелёную муху.

Принцесса тихонько встала и на цыпочкаах, боясь побеспокоить спящего, не дыша, оставила Его Величество опочивать, а сама отправилась добывать для него королевство, на встречу новым приключениям!


Оглавление

  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Глава 10
  • Глава 11
  • Глава 12
  • Эпилог