Колодец у леса [Юрий Шимановский] (fb2) читать онлайн

Юрий Шимановский Колодец у леса

Более жуткий случай и представить нельзя. Даже теперь, когда много лет спустя я вспоминаю события, мои волосы встают дыбом. И всегда мысленному взору представляется тарантул. Ужасного вида земляной паук, настоящее чудище, которое боится света и большую часть жизни проводит в глубокой норе. Только ночью он выходит на поверхность и рыщет в поисках жертвы, бесшумно и стремительно…

В деревню Опушки я попал по распределению после института. Казалось бы, инженер по части процессорных систем, все дороги открыты — карьера, зарплата, международные симпозиумы. Но жизнь — сплошная проза. И сидит этот инженер в богом забытой деревне, внедряя автоматизированную систему подачи кормов.

Общество сельской молодежи, вечно пьяной и обкуренной, меня совершенно не привлекало, и я очень быстро сошелся с нашим агрономом Иваном Ильичом. Это был человек колоссальной эрудиции и настоящий аристократ, каких немного уже осталось в наше поганое время. Его домашняя библиотека могла, пожалуй, украсить квартиру любого столичного профессора. Суждения отличались невероятной глубиной, и не возникало никаких сомнений, что все эти книги он прочел. При этом Иван Ильич был утонченным ценителем искусства и отлично исполнял сонаты Бетховена на раздолбанном клубном пианино. Меня он всегда называл по имени-отчеству, Василий Андреевич, хотя лет ему было за пятьдесят и я в дети ему годился.

Долгие зимние вечера мы частенько коротали вместе за бокалом отличного самогона и вели непринужденные светские беседы. Он да я — этим, собственно, и исчерпывалась интеллектуальная элита деревни Опушки. Впрочем нет, была еще докторша, женщина лет сорока. Но она твердо предпочитала компанию молодых механизаторов.

Отлично помню тот дождливый субботний вечер в июне. Я расставил мышеловки и совсем уже собирался завалиться на диван с книжкой «Промышленные микропроцессорные системы», когда в дверь постучали. Это был мой друг агроном.

— Вы позволите? Ах, простите, ну и ноги у меня!

Судя по сапогам, Иван Ильич был весьма взволнован. Раньше он непременно споласкивал обувь в луже у крыльца, а сейчас почему-то забыл.

— Ничего, ничего. Подумаешь! Обычная грязь, — отмахнулся я, — на мои сапоги полюбуйтесь. Это вам не что-нибудь, но свиной навоз! Да! И боюсь, что отвалится не раньше августа. Что это вам в такую погодку дома не сидится? А я как раз приготовил трехлитровочку по вашему рецепту. Исключительного качества напиток! Эта ваша идея с ионной очисткой… Я просто потрясен!

— Я с вами посоветоваться хочу, Василий Андреевич, — ответил мой друг, пропуская комплимент мимо ушей, — и дело, боюсь, серьезно. Позвольте, я присяду… Вы были утром на поляне?

Конечно, я был сегодня на поляне. То, что случилось утром, произвело на всех жителей Опушек тягостное впечатление.

Раз в неделю наше село становилось местом сбора городской мафии. Собирались на большой поляне у леса. С раннего утра катились по деревенским улицам «вольво», «опели», «мерседесы», и к полудню поляна напоминала автомобильную стоянку у какого-нибудь европейского супермаркета. Цель этих мероприятий нам, простым смертным, была неведома. Накачанные лысые молодые люди о чем-то беседовали, собирались в группы, пересаживались из машины в машину. Наш участковый, впрочем, смотрел не это дело сквозь пальцы. Не пьют, дескать, не хулиганят, стало быть никакого нарушения нет. Но сегодня утром на поляне произошло ЧП. Таинственным образом погиб какой-то ихний то ли «пахан», то ли «братан», словом, большая мафиозная шишка.

На самом краю поляны, у леса, есть старинный заброшенный колодец. Когда его строили — никто не знает. Известно только, что глубиной он более двадцати метров и воды в нем нет. Так вот, этот «пахан» уселся на край древнего каменного ограждения и, ведя беседу, полез в карман брюк за зажигалкой. При этом он чуть-чуть откинулся назад, потерял равновесие и полетел вниз.

Через час на место происшествия прибыла милиция из района, скорая помощь, группа спасателей-спелеологов и все население деревни Опушки. Один из спасателей спускался в колодец с кислородным аппаратом, а потом долго о чем-то беседовал с капитаном милиции. После этого капитан объявил, что человек погиб, но поднять тело не представляется возможным.

К полудню все разъехались. Вот такая история произошла сегодня утром.

— Понимаете, Василий Андреевич, — сказал агроном, пристально глядя на меня, — я случайно видел, как он упал. И дело здесь нечисто.

— Столкнули что ли? — я пожал плечами. — Так это у них раз плюнуть. И вообще, чего вы так волнуетесь? Одним дебилом меньше…

— Нет, не столкнули. Тут гораздо хуже… налейте, что ли, действительно… спасибо… Вы тут человек новый и, быть может, не знаете, что этим колодцем детей пугают. Дескать, там черт живет и по ночам выходит на поверхность.

— Ну, Иван Ильич…

— Да, я знаю, что вы скажете. Мол, человек с высшим образованием, и такую чепуху говорит. Но заметьте, если черт все-таки существует, то ему чихать, слышите? Чихать, какое у вас образование!

Я с удовлетворением отметил, что мой напиток и вправду удался. Еще бы! Всего полстакана, и вот уже мой собеседник рубит ладонью воздух и несет чудовищную ахинею.

— Знаете, Иван Ильич, — я попытался сменить тему, — эта ваша идея насчет ионной очистки…

— Позвольте! — перебил меня агроном. — Я главного не сказал… э-э-э… налейте, пожалуй по еще… спасибо… так вот. Вы знаете историю про корову деда Степана?

Я хотел было улыбнуться, но что-то меня остановило. Взгляд моего собеседника вдруг сделался жалким и растерянным.

— Жил тут дед Степан, ветеран войны, умер в том году, — продолжал Иван Ильич, — и была у него корова, обладающая чудесным свойством сбегать от своего хозяина. Но обычно через пару дней кто-нибудь приводил, или сама возвращалась. Однажды вечером она в очередной раз сбежала, а ночью… ночью все деревня проснулась от жуткого крика. Это был душераздирающий звериный вой, — мой друг начал покрываться зеленоватой бледностью. — Утром нашли то, что осталось от коровы. У колодца. Вся поляна была залита кровью, а по траве раскиданы кости коровьего скелета. И больше ничего! Я видел эту картину собственными глазами и, знаете, какое у меня сложилось впечатление?

— Какое? — спросил я, переходя на шепот.

— Впечатление, что корову кто-то сожрал. Да! Сожрал, как цыпленка, обсасывая и бросая каждую косточку… Только кровь, очень много крови и кости, равномерно лежащие вокруг колодца. Никто так и не узнал, что же все-таки случилось той проклятой ночью на поляне.

— Мда… То, что вы рассказали, конечно, очень серьезно, — сказал я задумчиво, — признаться, я уже слышал про это случай, но краем уха, без подробностей.

— Но это, поверьте, только цветочки. А сейчас я расскажу главное. Сегодня утром я ходил в лес за травами. Мне для почек полезно. Так вот, на обратном пути нужно было пройти через поляну. А там как раз очередное сборище. Ну вы знаете, Василий Андреевич, терпеть я не могу этих лысых придурков. Остановился я у самой опушки в кустах и думаю, идти дальше или лесом обогнуть. Колодец этот в десяти шагах от меня был. И вижу, сидит на краю спиной ко мне мужик, а еще несколько перед ним стоят и слушают. Полез, значит, мужик рукой в карман, и тут… С точки зрения свидетелей все так и случилось — потерял равновесие и опрокинулся. Но я-то видел все с другой стороны, сзади! Не сам он упал, Василий Андреевич, и не столкнули. Его стащили в колодец!

— О, господи, — похолодел я.

— Понимаете, кусты немного мешали смотреть, но это было нечто стремительное, то ли серое, то ли коричневое. Волосатое. Оно вцепилось ему в спину и сдернуло в колодец. Слышали бы вы, как он заорал. Потом началась суматоха, и я под шумок пошел домой. Вот я и хочу посоветоваться, как лучше об этом сообщить?

Я пожал плечами:

— Все, что вы рассказали, конечно, очень странно, но думаю, вам никто не поверит. К тому же в колодец спускались, и никакого черта не обнаружили.

— А тело? Почему нельзя поднять тело? Много бы я дал, чтобы узнать, что там на дне. После того случая с коровой я даже всерьез подумывал, а не спуститься ли. Человек я любознательный. Но у меня снаряжения нет и, честно говоря, страшно. А теперь — тем более. Но сейчас есть хорошая возможность пролить свет на все это дело. Не сходить ли мне завтра к участковому? Дать свидетельские показания, а? Может, займутся знающие люди этим колодцем. Иначе, боюсь, эта чертовщина будет продолжаться. За людей я беспокоюсь в первую очередь.

— Да, пожалуй, действительно, молчать не стоит. Поверят или нет — это другой вопрос, но совесть, по крайней мере, будет чиста.

— Тогда решено. Рад, что вы тоже так думаете, а то я все сомневался, а не дурак ли я… Налейте, пожалуй по последней, да я и побегу, бо поздно уже… спасибо.

Иван Ильич ушел, а я сбросил с дивана книжку «Промышленные микропроцессорные системы» и завалился спать. Засыпая, я пытался собрать воедино все то, что сегодня услышал. Когда сознание мое почти отключилось, какая-то неопределенная догадка пронеслась у меня в голове. Я вдруг понял, что все это я либо уже знаю, либо где-то видел, либо… Так и не успев осознать свою догадку, я уснул.

Утро выдалось на редкость солнечное и теплое. Я встал часов около десяти, позавтракал, с удовольствием побрился, влез в свои грязные сапоги и вышел на крыльцо с утренней сигареткой. Тепло. Вчерашний дождь хорошо потрудился над моим огородом, и я с радостью понял, что поливка огурцов отменяется. Я блаженно зажмурился от солнечного света. Промышленные системы тоже отменяются. Необходимо срочно придумать программу выходного дня.

«Уазик» нашего участкового скрипнул тормозами у калитки и вывел меня из состояния радостной медитации.

— Поедемте! — донесся из-за забора голос моего друга агронома.

Калитка отворилась, и появился он сам. Иван Ильич весь светился от возбуждения. Сапоги на этот раз были начищены до зеркального блеска, а от одежды исходил тонкий аромат французского одеколона.

— Поедемте, — повторил он, пританцовывая от нетерпения. — Сейчас начнется!

— Поедемте! — мгновенно среагировал я, отбрасывая сигарету и залезая в машину. — Чего начнется? Куда едем?

«Уазик» рванул с места в направлении леса.

— На поляну, к колодцу, — пояснил агроном, плюхнувшись рядом на заднее сиденье. — Я ходил сегодня к пластовому и все рассказал. Сейчас будет какой-то там следственный эксперимент.

— Поверили вам, выходит. Не ожидал.

— Поверили, но дело даже не в этом. Погибший был какой-то важной птицей. Это раз. И, самое главное, тот спасатель, что вчера спускался в колодец, что-то рассказал. Не знаю что. Все встали на уши. Вроде следственная группа из города уже с утра там.

«Уазик» между тем свернул с деревенской улицы и, поплутав несколько минут в грязи между картофельным полем и птицефермой, остановился наконец на поляне перед лесом. У колодца действительно царило оживление. Я без труда узнал вчерашние машины горноспасательной службы и районной милиции. Были еще две «Волги», расцвеченные синими мигалками, между которыми важно расхаживали человек пять-шесть, по виду явно городские.

Иван Ильич, лишь только ступил на землю, сразу был уведен к одной из этих машин. Он что-то говорил, по обыкновению отчаянно жестикулируя, а один из городских кивал с серьезным видом и писал в блокноте. Потом мой друг и сопровождающие полезли в кусты на опушке, где, как я понял, Иван Ильич объяснял, как он вчера стоял и что видел.

Один лишь я оказался не у дел и, пользуясь случаем, отправился прямиком к колодцу.

Колодец как колодец, сотни раз его видел. Очень старый несомненно. Лет не меньше ста. Невысокое ограждение сложено из массивных каменных блоков, очень хорошо пригнанных без всякого раствора. Камень кое-где был основательно разрушен временем и покрыт наростами вековых лишайников.

Признаюсь, я очень долго колебался, прежде чем приблизиться вплотную. Вчерашний рассказ моего друга нагнал на меня тревогу и смутные предчувствия. В конце концов я все же стряхнул с себя глупые мысли, осторожно оперся об ограждение и глянул вниз. Черный ствол, выложенный старинной каменной кладкой, уходил во тьму насколько хватало глаз. И вдруг меня как током ударило. Я ясно вспомнил, что именно представилось мне вчера ночью в полусне. Тарантул, огромный земляной паук, покрытый бурой шерстью. Он боится солнечного света и всегда сидит в своей норе. Нора обычно небольшая, размером с двухкопеечную монетку, круглая и вертикальная, как шахта. Кажется невероятным, как такое чудище ухитряется пролазить сквозь это отверстие. Но горе тому жуку или кузнечику, который по неосторожности окажется на краю. Стремительный бросок мохнатых лап — и жертва уже глубоко под землей. И начинается кровавое пиршество.

На мгновение меня парализовал совершенно дикий животный ужас. Я вдруг отчетливо вспомнил слова Ивана Ильича: «Это было нечто стремительное, то ли серое, то ли коричневое. Волосатое. Оно вцепилось ему в спину и сдернуло в колодец…»

Я отпрянул, попятился и, споткнувшись обо что-то, грохнулся на траву. Падение привело меня в чувство. О господи! Представится же такое! Я быстро отошел подальше под тень деревьев, с трудом удерживаясь, чтобы не побежать. Меня трясло. Я сел на траву и закурил.

Очнулся я от того, что кто-то подошел и опустился рядом.

— Жарко сегодня, — раздался незнакомый голос. Я без труда узнал этого человека. Тот самый спасатель, что спускался вчера в колодец. Совсем молодой парнишка, лет девятнадцати, не больше, одетый в куртку защитного цвета. В руках он держал странное устройство, напоминающее противогаз.

— Кислородная маска, — пояснил он и вздохнул, — опять заставят лезть. А мне бы куда угодно, только не туда.

— Там что, воздуха нет?

— Может, нет, может, есть… Положено так.

— А что там вообще на дне? — спросил я, внутренне холодея.

— Жуткое дело там, — ответил паренек очень серьезно. — Я поэтому и боюсь лезть… Предчувствие какое-то… Понимаете, туда вчера человек упал, но тела нет. Зато все облито кровью, и дно и стены. Очень много крови и куча костей. Больше ничего нет. Ума не приложу, как такое может быть. Знаете, я бы лучше денег дал, но туда не полез.

— А зачем опять спускаться? — поинтересовался я.

— Хрен его знает, говорят, ищи что-нибудь подозрительное. Да нет там ни фига! Грязь одна и карст.

— Что-что?

— Карст, говорю. Такое обычно бывает в пещерах. Колодец у самого дна в сплошной скале пробит, и все стены в трещинах, дырах. Через них раньше вода поступала.

— Большие дыры-то?

— Не, даже ребенку не пролезть… Ну вот, уже зовут. Пошел я, в общем…

Человек подхватил свой прибор и поплелся к товарищам, которые уже начали выносить из машины какое-то снаряжение. Я двинулся следом.

Перехожу к заключительной и самой драматичной части своего повествования.

Человека, моего нового знакомого, с кислородной маской и сильным фонарем на шлеме обвязали веревкой, перекинутой через блок, и опустили вниз. Кроме этой главной веревки, удерживаемой четырьмя дюжими парнями, был еще тонкий шелковый шнурок, вроде того, что используется водолазами. Если человек внизу дернет за шнурок, это будет сигналом к подъему. Другой конец этого шнурка держал в руках хмурый седой человек, начальник группы. Метр за метром веревка скользила по блоку, пока не ослабла на отметке «двадцать восемь». Спасатели беспечно разлеглись на солнышке, а я, томимый смутными опасениями, опять подошел к краю. Где-то на огромной глубине сиял маленький, как звездочка, огонек, свет фонаря на шлеме. Нет, ничего не разобрать.

Внезапно шнурок дернулся.

— Поднимайте, — скомандовал начальник. Дюжие парни лениво встали и взялись на веревку.

Шнурок дернулся еще раз, и еще, и вдруг забился, будто в судороге.

— Да тяните же! Быстрее… Что за черт?

Шнурок рвался из рук, обезумев. Огонек внизу вдруг затанцевал, заметался из стороны в сторону и погас. Одновременно из черной глубины раздался ужасный человеческий крик.

— Маску сорвал, — побледнел седой спасатель, — тяните! Эй! Да помогите же кто-нибудь!

Все, кто был рядом: я, Иван Ильич и даже городские — ухватились за веревку.

Мальчишками мы ловили тарантулов. Маленький кусочек пластилина цепляется на длинную нитку и опускается в нору. Паук принимает приманку за жучка и хватает ее. В этот момент нитку нужно быстро выдернуть. Тарантул бросается в погоню и неожиданно для самого себя выскакивает на поверхность. Там он и остается, жирное мохнатое чудище, привыкшее к темноте и ошалевшее от солнечного света.

Рывок, еще рывок. Со скоростью несколько метров в секунду веревка шла вверх.

Я уже не сомневался и точно знал, что увижу через мгновение. Вот над краем колодца появилась голова человека с окровавленным страшным лицом. Он перемахнул через ограждение и бросился бежать.

Я рванулся было следом и тут же налетел на Ивана Ильича. Мой друг стоял, окаменев, и смотрел в сторону колодца широко раскрытыми глазами.

— О боже, — прошептал он, — вы только посмотрите на это.

Я обернулся. Из колодца одна за одной выскакивали огромные бурые крысы. Каждая размером с собаку. Солнечный свет ослепил их. Отвратительные твари со слезящимися слепыми глазами сбились в кучу на краю и скалили желтые клыки. Секундой позже все они ринулись вниз.

Вечером мы с Иваном Ильичом, как обычно, сидели у меня и вели светскую беседу.

— Ну и денек, — говорил мой друг, опрокидывая очередную стопку, — немудрено, что парень так испугался. Живет же на свете такая гадость. Наверное какие-то мутанты, раз по вертикальным стенкам бегают! Изо всех щелей, говорит, полезли десятками. Ну, слава Богу, обошлось. А ведь могли и слопать, как ту корову. Вы не знаете, он сильно ранен?

— Ерунда, три царапины. Поколотился о стенки при подъеме. Им сейчас наша докторша занимается. Вот счастье привалило старушке!

— Знаете, Василий Андреевич, вы как хотите, а я иду завтра к председателю. Попрошу, чтобы этот проклятый колодец забетонировали. За людей страшно… Налейте-ка по еще… Спасибо… а признайтесь честно, что вы думали насчет этого дела?

— Стыдно сказать, — я виновато улыбнулся, — думал, что огромный паук. А вы?

— А я думал — черт, — очень серьезно ответил агроном.

2000