Однажды я умер (СИ) [DavenAsh] (fb2) читать онлайн

========== Глава 1. Что черт возьми происходит? ==========

С чего бы начать мою историю? Нет, конечно, я мог бы начать с самого начала, но мы все тут собрались не для того, чтобы слушать, как я пересказываю вам всю свою скучную жизнь. Правда, похоже, предыдущую. Сейчас, сидя в абсолютной темноте, тепле и духоте, у меня достаточно времени подумать о том, что же пошло не так. Каждую минуту я вспоминаю тот злополучный день.

А ведь всё так хорошо начиналось! Учился я тогда в университете. В аспирантуре, по специальности сельского хозяйства, на секундочку. Это вам не хиханьки да хаханьки. «Почвовед», хотя мы иногда называли себя «почвоедами», — звучит гордо! Именно нам кормить огромное число ртов на планете. Следить за землёй, экологией и так далее. Я вот, лично, занимался культурами закрытого грунта. Мы с научным руководителем почти вывели новый сорт огурцов! Вкусный и хрустящий. «Кузнечик Московский» — так почему-то мы решили его назвать. Или так мы его называли в шутку, между собой, потягивая свежезаваренный чаёк.

В общем, припёрся я с лаборатории на пары, а пары-то и отменили. Препод отправился на какую-то конференцию, а нас не предупредил. С одной стороны обидно, мог бы и сообщить, что уезжает. Сидел бы я дома, смотрел какой-нибудь сериальчик и попивал очередную порцию чая. С другой стороны — какому студенту не в радость услышать, что пары не будет? Вот и мы всей группой решили немного отметить. Отправились в ближайшую кафешку да выдули по литру светлого пенного. Хорошо это было. Интересно, когда-нибудь я смогу снова ощутить этот приятный вкус? Нет, вы не подумайте, я не алкоголик. Просто нравится.

А вот потом всё пошло по известному маршруту. Навеселе попёрлись домой, побежали через дорогу и… Дальше всё как в тумане. Помню вроде бы скрип резины и визг тормозов — наверное, меня сбил какой-то придурок. Обидно, на самом деле, умереть от такой банальщины. Помню ещё крики друзей, или это были переговоры врачей? Да, не так уж и важно. Писк какого-то медицинского оборудования разве что запомнил очень хорошо. Кажется, он отпечатался у меня в голове до конца моей жизни… Это глупо звучит, знаю. Но я до сих пор его слышу, когда пытаются понять, где я.

Так вот, ребята, всегда смотрите по сторонам, когда переходите дорогу. А иначе какой-нибудь мудак вас собьёт. И не факт, что вы окажитесь в такой же ситуации, как и я.

Я вот думаю: попал я в Чистилище или в Ад? Раем место, где я оказался, точно нельзя назвать — темно, мокро, дышать тяжело, мерзкая слизь заполняет глотку и лёгкие, хочется её сплюнуть, а не получается. Чистилище? Ну, тоже не похоже. Ни жаркого пламени, ни вопящих грешников. Если же это Ад, то какой-то он странный. Ни котлов, ни симпатичных демонесс с острыми вилами. Всегда думал, что меня в преисподне встретят с распростёртыми объятиями, почти как своего. А может, поэтому это место и такое? Через сколько минут я сойду с ума? Даже не знаю, сколько я уже тут сижу. Может, день, а может, уже целую вечность? Нет, не подумайте, я вообще не особо религиозный. В церковь не ходил, библию читал только ради интереса. Ужаснулся, конечно… Но это, опять-таки, разговор не для этой истории. Может, в другой раз?

В общем, сижу я непонятно где. И всё, что остаётся – это думать. Иногда считаю до десяти тысяч, иногда умножаю в голове. Порой вспоминаю занятия по выведению этих проклятых огурцов. Пытаюсь сохранить остатки воспоминания прошлого и понимаю, насколько моя память дырявая. Это, блин, даже не дуршлаг, это сеть, прикрытая по краям какой-то рваной тканью. Столько всего забыл… И чем больше думаю, тем сильнее замечаю, что моя спина упирается во что-то. Как и всё остальное. Уж не знаю, на что похожа моя тушка сейчас, но мне постепенно становится тесно в этой проклятой темноте, даже двинуться не могу. Свернулся клубком и ни туда ни сюда. Жуть, в общем. Даже самому злобному преподу не пожелал бы подобного.

А что поделать? Вот и «сижу», разговариваю со своей растущей шизой и с вами. Знаете, бездействие сводит с ума. Такими темпами скоро у меня разовьётся клаустрофобия. Нет, надоело, к чёрту всё! Эта штука твёрдая? Твёрдая. Значит, я её сломаю, чего бы мне это не стоило! А ну, мир за пределами пустоты, поберегись! Я иду!

Забавно, будто знаю, что делать. Упираю свои руки в твёрдую стену и задираю лицо вверх… Странно, такое чувство, что у меня чертовски длинный нос. Ну да и фиг с этим, не хочу больше тут сидеть. Меня сейчас стошнит. ВЫПУСТИТЕ МЕНЯ ОТСЮДА. Я сейчас начну орать тексты этой песни! Выпустите! Выпусти меня отсюда, дурацкое яйцо! Стоп, я знаю, что это такое? Какое ещё яйцо, это вообще моя мысль?

Я прислушиваюсь к себе, пытаясь понять, что происходит. Кто-то вложил в мою дырявую голову какие-то знания? Понятия? Мне это начинает казаться скорее плохим сном или комой. Вот сейчас открою глаза после живительного укольчика, а надо мной ухмыляющийся врач: «Поздравляю, долбоёб, вы провалялись без сознания пару лет». А я ему расскажу про эту прекрасную темноту и поехавшую крышу. Ха. Ха. Ха. Нихера не смешно.

Ладно. Я в яйце. Яйцо как смысл перерождения? Это что же, выходит, всякие индусы и буддисты были правы? Какая глупость. А ну, яйцо, держись, сейчас я тебя растормошу!

Так и тыкаюсь в эту чёртову скорлупу носом. Не знаю, какой бы нормальный человек тыкался в яйцо носом. И тут у меня в голове зарождаются нехорошие подозрения. Всегда считал истории про попаданцев самыми дурацкими. А сейчас я оказался в похожей до отвращения ситуации. И куда я попал? Я что, стал курицей, цыплёнком? Просто, блять, идеально. Самый умных петух на всей планете Грязь! До тысячи точно могу считать и в обратном порядке тоже.

Странно, что-то острое скользит по внутренней стороне яйца, когда я в очередной раз тыкаюсь в него носом… Внезапно кто-то постукивает снаружи. Я напрягаюсь всем телом. Это что ещё за азбука Морзе? Не смешно, между прочим. Было бы очень неловко и неприятно быть сожранным тут же каким-нибудь злобным хорьком, или кто там на птичьи яйца охотится? Я замираю в недоумении, а стук повторяется.

Тук-скрёб-тук.

Себе по голове постучи, вражина! Мне и тут хорошо, в одиночестве и тесноте. Уж лучше я посижу тут, чем… Да чтоб тебя!

Что-то трещит, и я чувствую, как стены моей неожиданно приятной, комфортной и очень просторной крепости рушатся.

Ну всё. Пиздец. Не свезло, давай по новой. Надеюсь, в следующий раз всё-таки человеком, а не курицей… А вот хером тебе по носу, я просто так не сдамся!

С яростью я набрасываюсь на преграду, пробивая себе дорогу на свободу. Хотя бы погляжу на небо перед очередной смертью…

Скорлупа расползается трещинами, и наконец несколько кусков отлетает в сторону, а в глаза через мутную жидкость бьёт долгожданный свет. Что-то ненадолго склоняется над образовавшейся трещиной, загораживая мне свет. Но вместо того, чтобы оттяпать мне голову, этот неведомый зверь продолжает драть скорлупу. Ну и я без боя не сдамся!

Инстинкты, если они вообще есть у цыплят, гонят меня вперёд. Ещё треск, ещё несколько трещин разбегается от начальной дыры. Мутная жидкость устремляется в ширящуюся брешь, а сам я расшатываю ещё несколько кусочков яйца, продираясь наружу и… Ну, мои глаза уже открыты, в них бьёт резкий свет, и я стараюсь проморгаться, руками счищая со своего лица отвратительную слизь. Стоп… У меня всё-таки есть руки?

Странное существо, которое тормошило моё укрытие, теперь перебирается к следующему яйцу, начиная его бодать и грызть, а я рассматриваю собственные… лапы? Какие-то они странные. Вроде и пальцев по пять штук и большие противопоставленные есть, но цвета вызывают вопросы. Какие-то мелкие тёмно-зелёные точки да плотная жёсткая кожа. Ещё когти… так. Подожди.

Я пытаюсь что-то спросить у своего «спасителя», чем-то подсознательным ощущая, что он всё сделал правильно и, вообще, его не стоит бояться. Но вместо понятных слов из моего рта вырывается лишь тихий писк, а лёгкие с болью заполняет вонючий воздух, и я сгибаюсь в нескольких спазмах кашля, выплёвывая из пасти густую слизь.

Прекрасно. Первый вдох – в груди жжёт огнём, а из пасти рвётся хриплый выдох, когда я свешиваюсь через край яйца, скребя коготками на лапках по скорлупе. С тем, что у меня теперь не руки, я уже смирился. Какая злая ирония, шутки про то, что я не могу что-то сделать из-за лапок, стали правдивыми!

Очередной вдох, на этот раз спокойнее, теперь я стараюсь проморгаться. Итак, всё вроде пока что хорошо. В первую очередь надо понять, что я такое и чем являюсь.

Мой спаситель продолжает скребсти по очередному яйцу своими маленькими коготками, тыкая небольшим выступом на кончике носа в скорлупу и пробивая маленькие, еле заметные вмятинки и дырочки.

Он так будет помогать всем? Похоже, что да. Почему-то к этому существу я испытываю тёплые, преданные чувства. Хочется вытащить задницу из этой чёртовой вязкой лужи и прижаться к спасителю из «заточения» всем телом, греясь под его крылом… Стоп. У него есть крылья? Или третья пара конечностей: маленькие, пока ещё не окрепшие, покрытые остатками какой-то кожи и блестящие от слизи.

Конечно же я читал фэнтези, пока был живым, и сразу догадываюсь, что именно я имею честь лицезреть — дракона! Пока ещё крохотный и безобидный, не ворующий дев и не дышащий огнём — детёныш.

Нехорошая догадка кольнула моё сознание, и я опустил взгляд на свои тёмно-зелёные лапки, покрытые плотной чешуей. И я, выходит, тоже? Ну… это лучше, чем быть какой-нибудь курицей! Драконы, они ведь большие, грозные, опасные. А ещё их частенько убивают рыцари. Но я-то не буду настолько глупым, что-нибудь заранее придумаю. В конце концов, напишу свой «кодекс Дракона», ха! Какие-то чересчур далеко идущие планы ставишь, балбес! Сначала бы тебе из яйца выбраться, а уж потом задумываться о неприступных крепостях, горах сокровищ и прекрасных балах. А может, я ещё и магией какой-нибудь владею? В некоторых книгах драконы — могущественные чародеи, изредка принимающие облик каких-нибудь двуногих. Они в тайне ото всех путешествуют по миру и творят добрые или не очень дела. Как в ДнД! Игра такая настольная. Опять не о том думаю…

Маленький спаситель–помощник пробивает очередное яйцо, и оттуда показывается крохотный носик. В моём сердце вспыхивают нотки радости, когда я вижу… одного из своих братьев? Или сестру… Откуда я это всё знаю?

Ещё немного поскребя лапками по яйцу, я всё-таки нахожу в себе силы выбраться из своего уже разрушенного убежища, тут же падая на что-то мягкое. Зелёный, пушистый, ну точно — мох! Маленькие пальчики осторожно сжимают пучки этого столь знакомого многим растения, и я осторожно оглядываюсь, пытаясь понять, где именно нас оставили родители, а заодно, откуда я знаю столько об окружающем меня мире. Почему я так уверен, что вокруг меня братья и сёстры, что большому здоровяку, которого я увидел самым первым, можно доверять? И где мама и папа? Не земные, а те, которые оставили яйца в просторном гнезде из мха и камней посреди леса. Неужели нас бросили?

Я чуть прислушиваюсь к собственным ощущениям и нервно подёргиваю хвостом из стороны в сторону… Так. У меня есть хвост. Изгибая голову на короткой шее назад, я с интересом смотрю на него. Такой же тёмно-зелёный, как и мои лапы. И конечно же он у меня есть, как и у Хранителя… Как я его назвал? Ох, моя голова… В ней придётся очень долго рыться, выуживая оттуда каждую крупицу знания о новом мире.

Хранитель. Я катаю это слово на языке, пусть из моей пасти и вырывается лишь тихий, неуверенный писк, переходящий в негромкое шипение. Взгляд вновь перемещается с окружающей меня мешанины из болотной растительности — мха и редких деревьев — на спину «Хранителя». Он сильный, он защитит и поможет — подсказывают мне инстинкты. А я слегка ёжусь на месте, вжимаясь сильнее своим крохотным тельцем в слегка тёплый мох, принимаясь медленно слизывать со своих коготков и пальцев остатки влаги. Конечно, не очень вкусная эта слизь, однако это лучше, чем жевать травку, а давящий голод требует закинуть в желудок хоть что-то похожее на еду. Интересно, родители за нами придут? Почему я не беспокоюсь по поводу их отсутствия? Конечно, никто ведь не бросит детёнышей посреди… кхм, болота. Да, гнездо и правда находится в болоте.

Ещё немного полежав, стянув тонкую плёнку с крыла, я поднимаюсь на лапы и перебираюсь к краю гнезда, выглядывая из-за особо высокого пучка мха. Конечно, стоило бы помочь своему Хранителю с братьями и сёстрами, что тоже спешили проклюнуться и показать свои носики на свет, однако к этому краю меня ведёт банальное любопытство. Очень быстро я перестаю ползать и ощущаю, как в пока что пухлых лапках появляется сила и уверенность. Пальцы сжимают клочки мха, и я подтягиваюсь, выглядывая из-за края гнезда.

Определённо. Самое настоящее болото. Похоже, ещё и низинное, если судить по растительности вокруг. Стоп. А почему растения точно такие же, как и на планете Грязь?

Вы, кстати, не подумайте, я не какой-нибудь инопланетянин, просто люблю так называть матушку Землю. Планета Грязь. Ладно, вернулись к теме.

Вон по краям на еле заметных склонах растут ивы и ольха. На невысоких холмиках, на одном из которых и наше гнездо, распустились различные болотные травы. Вот тебе и пушица, и дремлик, а вон там, на соседнем бугорке, около заросшей реки, растёт сабельник. Камыш, естественно, из воды торчит. И мох, целый океан мха, вперемешку с другими растениями.

Может, я всё ещё на той же планете? Просто в другой временной период? Это что, выходит, в мифах и легендах о драконах говорили правду, и крылатые ящерицы когда-то шугали наших бабок и дедов? Прямо сюжетик для какой-нибудь дурацкой передачи. Или это будущее, когда люди вымерли? Или какой-нибудь правительственный эксперимент? Чем дольше я в этом мире, тем больше вопросов у меня возникает. Просто бардак в голове творится. Вот возьму, сяду и потрачу время на то, чтобы со всем разобраться.

Но нет. За спиной раздаётся громкий, просящий о помощи писк, и я тут же бросаюсь на помощь своему Хранителю, что помогал выбираться слабой, но уже любимой мной семейной любовью сестричке. Она была совсем маленькая, особенно на фоне остальных вылупившихся драконят, и казалась такой беззащитной. Как вылезший из яйца вторым, уже крепко вставший на лапы, я бросился к ней, осторожно когтями отламывая кусочки скорлупы и откидывая их в сторону. Давай, Хранитель, поможем маленькой сестричке!

Раз — хрустит под пальцами яйцо. Два — осторожно подхватываем малышку под её плечи и вытягиваем наружу, перед этим толкнув яйцо на бок. Её хвостик радостно подёргивается, и крохотный язычок проходится сначала по носу самого большого дракончика, а потом по моему. В глазах блестит благодарность.

Улыбнувшись ей в ответ — интересно, как выглядит моя драконья улыбка? — я осторожно отхожу в сторону, оглядывая свою большую семью. Нас пятеро: две сестры, два брата и я. Как я отличаю внешне абсолютно похожих драконят — понять до конца не могу. Наверное, по запаху, хотя тут всё смердит одним огромным, вонючим болотом. Ещё и мелкая мошкара начинает слетаться с округи, омерзительно жужжа над ушами. Интересно, я могу полыхнуть огнём в таком возрасте?

Однако вместе с радостью я чувствую и некое беспокойство. Ещё два яйца. Взглянув на них, я ощущаю неожиданную грусть и боль.

Скорлупа одного из них у основания неестественно чёрная, на ней растут небольшие белые клочки, напоминающие мне плесень. Лишь одного короткого взгляда хватает, чтобы понять, что братик или сестричка внутри никогда не откроет свои глаза. Какой кошмар! Куда смотрели родители? Почему отец и мать не вмешались? Из моей пасти вырывается яростное и в тоже время обиженное рычание.

А второе из не проклюнувшихся яиц… Такое чувство, что его кто-то раздавил. Или сломал скорлупу. От одного беглого взгляда на мешанину из скорлупы и… Нет, не могу об этом даже думать, меня сейчас вырвет.

Я спешу отвести взгляд в сторону. Хранитель понимающе приобнимает меня крылом, закрывая этот ужасный вид от остальной семьи. Я осторожно прижимаюсь к нему, прикрывая глаза и чувствуя, как резко уходит большая часть печали и грусти. Родителям я точно откручу рога! Куда они смотрели, почему не защитили, что с ними не так?

Нужно отвлечься от этих мыслей. И для начала понять, кто я. Мы потихоньку собираемся в один большой переливающийся различными оттенками зелёного круг, пока я старательно пытаюсь определить, какой же у меня пол. Не поверите, но эта мысль полностью овладела мной в этот момент! А как это понять? Я вот и размышляю над этим, вместе со своей семьёй сгрудившись в одну большую, дружную, шипящую кучку. Все вместе мы принялись греться друг об друга.

Это даже по-своему хорошо…

========== Глава 2. В которой мне дали имя. И я им не доволен. ==========

Итак, мы дрыхли. Нет, конечно, сначала мы друг друга почистили, привели собственные чешуйки в порядок. Самая красивая чешуя у моей маленькой сестрички! Она не такая тёмно-зелёная, как, допустим, у меня или Хранителя, и не слишком яркая, как у второй сестры и брата. Скорее, изумрудная, с небольшими коричневатыми прожилками по своим краям. Уже сейчас очень люблю эту маленькую и добрую драконицу, и уже сейчас хочу беречь её как зеницу ока…

Дурацкие инстинкты. Уже бесят меня. С чего я вообще должен что-то испытывать по отношению к неизвестным мне драконам?! Даже не людям! Интересно, мы вообще разумные? Говорить можем? Я вот пока могу только громко и возмущенно попискивать, привлекая к себе внимание Хранителя, что накрыл… ну, попытался нас всех накрыть своими маленькими крылышками, делясь теплом. Стук его сердца отдается лёгкой колыбельной, и я погружаюсь в очередной виток задумчивости, не замечая, как медленно и неспешно скатываюсь в дрёму, переходящую в необычайно яркий сон. Приятный, что самое удивительное, сон. Только я его, как обычно, забыл, а поэтому ничего рассказать вам не смогу.

Разбудил меня предупреждающий рык Хранителя. Этот отважный дракончик поднялся на лапках, скаля свои крохотные клычки и размахивая крылышками, будто бы пытаясь отогнать нависшую над нами угрозу. «Кто может так напугать дракона?» — с ноткой ужаса думаю я, приподнимая свою мордочку и силясь продрать глаза, подхватывая рычание своего брата да расталкивая остальных драконят. Вот только, увидев причину его гнева, я тут же и затыкаюсь. Над нами склонился огромный, судя по всему взрослый, дракон, загораживая своей тушей свет. «Мама или папа?» — растерянно думаю я, всматриваясь в столь непохожую на нашу коричневую чешую.

Незнакомец проходится по нам взглядом, складывая за спиной крылья. Его тело покрыто узором шрамов и царапин. Крупные пластинки светло-коричневой чешуи наползают друг на друга, а грудную клетку прикрывает серо–бежевая кожа. Тёмные, зелёные глаза без особого интереса изучают нас.

Знаете, этот здоровяк, который мог бы спокойно сжать меня в своей лапе, не очень-то похож на маму… или папу. Но это точно «он». Не представляю, откуда взялась эта уверенность, но я просто знаю, что это «он». Похоже, единственное, в чём я не уверен — в своём собственном поле. Ха. Ха. Ха… На самом деле не смешно, это просто рвётся наружу нервное напряжение.

Пока он рассматривает нас, Хранитель самую малость успокаивается, а я замечаю на теле незнакомого гиганта несколько больших сумок и мешочков. Он… вор? Незнакомец тянет свою лапу к Хранителю, а маленький дракончик, недолго думая, яростно бросается на чужие пальцы, попытавшись вцепиться в грубую чешую своими крохотными клычками, защищая нас всех. Я вскакиваю на лапы, вместе с братьями и сёстрами испуганно пища. Мы готовы в любую минуту броситься на незнакомца, обратив на него свою… ярость? Наверное. Ярость драконят, на секундочку! Что я делаю?.. Стою и трясусь, вместо того чтобы броситься наутёк и спрятаться. Но я не могу бросить своих братьев и сестёр на произвол судьбы!

Вот только, к моей радости, не знаю, что уж там думаю остальные, незнакомый дракон улыбается. Он успокаивающе шипит, усаживаясь на краю гнезда и проходясь коготком по спинке Хранителя, пытающегося прогрызть чужие огрубевшие чешуйки.

— Тише, я не причиню вам зла, — громко шепчет чужак, и я, видя, как он продолжает гладить нашего хранителя по спине, слегка расслабляюсь.

Только вот наш большой и сильный брат продолжает грызть чужой коготь, гневно дёргая хвостом из стороны в сторону. Своего рода гордость охватывает меня. Так ему, покажи, что наше гнездо не из слабых!

А, кстати, с какого перепуга я знаю этот язык? Или это моя память так перестроилась и интерпретирует звуки по-новому? Или драконы знают язык свой с рождения? Я чуть прислушиваюсь и понимаю, что незнакомец не говорит на известном мне русском, вероятно, это мой мозг переводит до этого неведомые рычащие, рокочущие, шипящие и свистящие звуки во что-то более понятное. Коварная ты скотина, мозг! От таких шуток можно и с ума сойти!

Когда Хранитель всё-таки успокаивается под осторожными почёсываниями, взрослый дракон устраивает его в одном из карманов сумки на своей груди. Увидев это, я, вместе с оставшимися на земле драконятами, начинаю негромко и обеспокоенно попискивать, подбадривая барахтающегося в плотной ткани брата. Мордочка Хранителя показывается из укрытия, когда он всё-таки находит опору для своих лапок, и окидывает нас взволнованным взглядом.

— Железо, — коротко кидает здоровяк маленькому Хранителю, и я понимаю, что незнакомый не только нас заберёт, но и раздаст нам имена. Следом его пальцы осторожно подхватывают второго моего братика, и дракончик вскоре оказывается в соседнем кармане. — Ты будешь Дремлик. Так, а дальше у нас три самочки…

«Три самочки» — эти слова звучат для меня как смертный приговор. ЧТОООО?! Простите меня, что? Это шутка? Да нет, эта громадина обозналась! Я. Не. Могу. Быть. Женского рода! Какого Дьявола, чёрт тебя подери! Мне что, придётся откладывать яйца? А не пойти бы вам, господа, с такими шутками нахер? Может, всё-таки кома… кошмар запертого разума? Боже, отключите меня от приборов жизнеобеспечения и дайте умереть нормально…

Нет, конечно, со временем я смирюсь со своей судьбой быть девочкой. Но, если честно, никогда не хотел менять пол, однако, жестокая судьба, имеющая отвратительное чувство юмора, решила за меня.

— Осока, — тем временем продолжает раздавать имена коричневый дракон, забирая мою более сильную сестру. А я, выходит, средняя сестра? Да? Как в сказке о царе Салтане. Ну просто с хвоста не встать. Лапы меня не особо держат… Но вот меня тут же подхватывает сильная, неожиданно тёплая ладонь незнакомца. Он какое-то время смотрит на меня, и я чуть было не тону в его огромных зелёных глазах. — Ты будешь Водомеркой.

Прекрасно. Меня ещё и жуком обозвал. Да забавным. Но в честь чего? Почему брата и сестру назвали растениями, а нашего Хранителя так вообще элементом таблицы Менделеева, а меня чёртовым речным клопом?! Обидно, между прочим. Может, я по воде умею бегать, и во мне разглядели подобную способность? Было бы, конечно, забавно. Осторожно пальцы опускают меня в один из мешочков, и я пытаюсь устроиться поудобнее. Лапки путаются в тонких нитях, но в конце концов я высовываю свой нос из кармана. Осталась наша маленькая сестричка.

Незнакомый дракон замирает в нерешительности. Слышится обеспокоенный скулёж Хранителя, перерастающий в его предупреждающее рычание, а затем тяжелый, даже усталый вздох, прилетевшего нас забрать старшего.

— Хорошо. Но она слабая, — обращается он то ли к нам, то ли к Железу, подхватывая дрожащую от испуга малышку коготками и сажая в кармашек чуть ниже моего. — Будет Тростинкой. Тебе её беречь.

Я улыбаюсь маленькой Тростинке, привлекая её внимание и подбадривая негромким мурлыканьем. Изумрудная драконочка подняла ко мне свой носик, улыбнувшись в ответ. Края губ приподняты, обнажая пока что маленькие клыки — да, конечно, до людской улыбки тут далеко, но у неё такой добрый, любящий и преданный взгляд, что я чуть было не проваливаюсь обратно в карман прилетевшего за нами дракона. Он ведь за нами прилетел? Может, он знает где наши мама и папа? Хороши, конечно, родители, ничего не скажешь. Кажется, в обоих жизнях мне с ними очень «повезло».

Старший дракон расправляет свои крылья, и я понимаю, что сейчас мы полетим. С одной стороны мне страшно — эти маленькие сумочки не выглядят особо надежными, с другой — я предчувствую какое-то томительное, волнующее напряжение и желание. Очень уж хочется подняться впервые в небо, пусть и не на своих крыльях. Странное, конечно, желание. Давай уже, старикан, тяни меня в небо!

Оглушительный хлопок драконьих крыльев — это незнакомец, который так и не представился, загребает воздух своими «ковшами» и одновременно отталкивается от земли, поднимая свою громоздкую тушу в небо. Меня дёргает из стороны в сторону, а из пасти Тростинки вырывается слегка испуганный писк. Хотелось бы мне сейчас её обнять и прижать к себе, успокаивающе поглаживая по маленькой мордочке и кутая в свои тёплые крылышки. И пускай она была, со слов этого странного чужака, слабой, она всё равно остаётся моей маленькой любимой сестричкой!

Так, стоп. А какого чёрта я так вообще думаю? Опять инстинкты дают о себе знать? Заложенная в драконью голову информация конфликтует с воспоминаниями из прошлого? Отвратительно — хотелось бы мне сказать, и тут же добавить, что эти драконята мне никто и звать их никак. Вот только от одной мысли о подобном, сердечко так и просится выйти наружу, погулять отдельно от тела! Какие же противоречивые чувства у меня в голове роются…

А забравший нас дракон продолжает грохотать своими крыльями, загребая поднимающийся от болота тёплый воздух. Изредка направленные взмахами крыльев порывы ветра гладят меня по носику, и я с интересом свешиваю мордочку через тканый край, разглядывая постепенно удаляющееся болото, ставшее местом моего рождения в этой жизни.

Что же, быть драконом даже по-своему хорошо — от мучившей меня пол жизни боязни высоты не осталось и следа! Хоть на этом спасибо, дорогая судьба, пихнувшая меня в это… прекрасное, зелёное и такое родное болото. Как бы мне хотелось закопаться в эти густые кучки зелёного мха, оставив торчать над поверхностью лишь кончик собственного носика… Вот! Опять не мои мысли! Интересно, это всё опять врождённая память, с которой мне теперь придётся мириться до конца жизни, дурацкие инстинкты или же просто искорки безумия? Какой уважающий себя дракон полезет в болото? Не по чину, вроде как. Замки нужно покорять, пещеры высоко в горах. А тут, в этих низинах, может, родители оставляют яйца из-за температуры? Интересно, насколько тут суровая зима?

Мои мысли метаются из стороны в сторону, пока я любуюсь зелёным лесом, раскинувшимся под лапами летящего дракона. Наш «носитель» поднимается всё выше и выше, наворачивая круги вдоль полянки нашего рождения, давая мне возможность рассмотреть получше раскинувшийся пейзаж.

Ах, какая красота! И это во мне говорит уже не только драконье нутро, но и я сам. Всегда любил эти огромные, раскинувшиеся на десятки километров леса: зелёные ели, смешивающиеся со стройными соснами и лиственными деревьями; вон там, со стороны медленно садящегося солнца, рощица из столь родных берёз… Надо же, какое у меня зрение! Уже и отвык смотреть на мир без очков. Даже приятно стало, что я могу различить такие мелкие детали с нарастающего расстояния. А что ещё приятнее, так это то, что наличие берёз указывает на ещё одну схожесть с моим родным миром. Ах, Россия-матушка, люблю твои просторы! И очень надеюсь, что я всё ещё на них. Что это маленький вырвавшийся из под контроля эксперимент какого-нибудь безумного генетика, верящего в апокалипсис. Так и представляю, как седой безумно хохочущий старик дёргает за рубильник своей машины судного дня.

Я тяжело вздыхаю, и Тростинка, негромко пискнув, поднимает ко мне свою аккуратную мордочку. В её глазах я читаю немой вопрос: «Что-то случилось? Тебе нужна помощь?». Да, мне нужна помощь. Но ты, моя маленькая сестричка, маловероятно, что сможешь мне помочь. Хотя… В голове возникает неожиданная мысль. А почему я решил, что я такая уникальная? Стоп, что? «Такая уникальнАЯ»? Так, с вопросами гендерной принадлежности будем разбираться чуть позже. Если я уже начинаю говорить о себе в женском роде, всего как несколько часов со своего рождения, то мне страшно представить, что будет намного позже. Через годик-другой, допустим. Надеюсь, тут нет никакого принудительного размножения! Всё-таки я не гей. Или это уже не будет считаться? Никогда не разбирался во всех этих странных вещах и прочем, если честно. Но нет! Это позже, когда придёт время…

Я останавливаю самого себя, не желая продолжать эту мысль, и, слегка свешиваясь из своего кармашка, протягиваю лапку ко всё ещё вопросительно смотрящей на меня Тростинке, поглаживая её носик, заодно и к начальной мысли возвращаясь.

С чего я решил, что я один такой попаданец? С чего я вообще решил, что я такой «правильный и уникальный»? Почему не могло ещё кого-нибудь усосать в столь же щекотливую ситуацию? Поглаживая носик сестрички, я внимательно всматриваюсь в её глаза, пытаясь найти в них хоть что-то похожее на мои собственные переживания. Мысли как-то вновь возвращаются к моей половой принадлежности… Хватит! Я вновь одёргиваю себя от этой мысли, соскальзывая коготками на переносицу замурлыкавшей сестрички.

Итак. Большой увалень точно не попаданец. Иначе бы он не давал нам такие дурацкие имена, а просто забрал бы, объяснив ситуацию. Но этот дракон, что сейчас скользит в десятке метров над кронами деревьев, не выглядит обеспокоенным чем-либо. Похоже, для него это всего лишь рутина — заботиться о чужих детёнышах. Или он уже смирился, и ему просто всё равно.

Что насчёт моих братьев и сестёр? Может, кто-то из них? А как узнать? Подойти и прямо спросить: «Привет, а ты часом не знаешь, что такое Москва»? Интересно, в этом мире есть драконы-психи и дурка для них? Я вполне могу стать первой… Чёрт, первым. «Первым!» — вбиваю я сам себе в голову, отдёргивая лапу от тёплого носика своей сестрички и вслушиваясь в завывания бьющего по щекам ветра, а затем проваливаюсь глубже в карман, прячась от порыва холодного воздуха.

Хорошо хоть, что клаустрофобия не возвращается обратно — это место, конечно, напоминает яйцо, но лапки можно попытаться вытянуть, крылышками чуть подвигать, хвост, в конце концов, свесить через край, позволив ему болтаться снаружи. Почему-то я так и делаю, замирая мордой вниз и выставляя миру на показ свою задницу. Кто-то пытается поймать меня за болтающийся из стороны в стороны кончик хвоста, но я не обращаю на это внимания, возвращаясь к начальным думам.

Как же мне узнать кого-нибудь из моего мира? Я слегка хмурюсь, пытаясь вспомнить, что в подобных случаях пытались сделать другие попаданцы. Конечно, книг про попаданцев я не читал, но пару анимешек поглядел. И там… А там они даже не пытались найти своих… Просто смирялись с судьбой и наслаждались жизнью в новом мире и теле. Хотя, вроде кто-то да пытался. Но меня такая перспектива не устраивает! Как найти своих? Или не только своих… Предположим, что это не планета Грязь, а иное место. Просто предположим, не будем отметать подобную теорию. Тогда, что мешает существовать ещё одной планете? Или даже не одной. Вот сбил какой-нибудь футуристичный вагончик смерти где-нибудь на Альфа-центавре зелёного человечка, он и переродился на этом шарике грязи, и ищет своих соотечественников, а тут лишь я. И, возможно, много других незнакомцев, не понимающих, что происходит. Так, а ведь это первый пункт плана! Смотреть за всеми психами, выискивать их глазами и слушать их речи. Главное, чтоб они не представляли для меня угрозы. Я, конечно, не знаю, какой грозной драконихой… драконом вырасту, но от психов всегда стоит держаться подальше.

Кто-то хватает меня за хвост и тянет на себя, острыми коготками я цепляюсь за ткань, не позволяя утянуть себя наружу. Нет уж, Тростинка, сбросить себя я не позволю. Что-то влажное проходится по кончику хвоста, и приятное щекочущее ощущение бежит вдоль спины. Смею предположить, что это был язык, а хвост у драконов, выходит, слабая точка. Так, сестричка, не надо меня тут соблазнять. Тем более, что я этого очень не хочу! Тем более, что нам нет ещё и дня отроду! Я осторожно подёргиваю хвостом из стороны в сторону, а затем, убедившись, что сестрица отпустила меня, втягиваю его обратно, пристраиваясь на дне своего укрытия.

Итак, пункт первый — слушать и смотреть во все уши и глаза. Пункт второй — взять себе какой-нибудь псевдоним, погоняло, прозвище или кличку, которое узнают жители планеты Грязь. Первое, что приходит в голову: «Чёрный плащ». Звучит даже по-своему брутально, если не знать, что за этим псевдонимом прятался добродушный анимированный селезень. Но нет, это имя не подойдет. Мало того, что на английском оно звучит по-другому, так ещё и не все знают этого персонажа. Что-нибудь ещё? «Мазь Звёздочка», опять-таки, та же проблема. Да и зваться мазью слишком тупо, даже для всей этой не шибко умной ситуации. Хмм… «Бетмен» — звучит в моей голове. А что, буду драконицей… А к чёрту, не об этом сейчас. Буду представляться «Драконом Водомеркой Бетменом». Персонаж известный, даже мой старенький науч рук знал о данном борце со злом. А тут большинство покрутит когтем у виска да пройдут мимо. Мало ли какие прозвища бывают у местных крылатых ящеров. А вот те, кто с планеты Грязь, если они из моего временного промежутка, — точно узнают… Хорошая фраза: «если из моего временного промежутка»…

Я раздражённо шиплю и процарапываю неожиданно острыми коготочками небольшую щель в жёсткой ткани, через которую наблюдаю за раскинувшимися вдали лесами, недовольно ворочаясь на месте да пытаясь отвлечься от чересчур неприятных мыслей о временных парадоксах.

Вот я кончик языка высовываю через проделанное «окошко». На самом деле, не знаю, зачем я решил лизнуть холодный ветер, но смею предположить, что это один из инстинктов. Или же врожденный долбоебизм, чего тоже отрицать нельзя. Втянув язык обратно в пасть, я сплёвываю смесь слюны и какой-то грязи, прилипшей к ткани, а затем ворочаюсь на месте, не зная, чем себя занять во время этого полёта. Ухо соприкасается с тёплой тканью, прилегающей к боку нашего переносчика, и я немного прислушиваюсь, различая равномерный приятный стук сердца большого дракона. Тук-тук-тук — выбивает убаюкивающий ритм его мотор, забирая все мрачные мысли в бездну, оставляя лишь одно желание.

Постепенно я засыпаю.

========== Глава 3. Где я оказываюсь посреди болота. ==========

Я просыпаюсь лишь когда к моему маленькому крылышку прикасаются чужие когти.

Надо же, сколь крепок и в тоже время хрупок может быть драконий сон! Ни тряска от приземления, ни хлопки крыльев меня не разбудили, а вот от осторожного прикосновения холодных коготков к своим чешуйкам я тут же продираю глаза, пытаясь оттолкнуть от себя чужие пальцы шлепком собственного хвоста. Впрочем, взрослый дракон, скорее всего, даже не почувствовал моего удара. Бережно и осторожно чужие пальцы подхватывают меня под живот. Я, конечно, предпринимаю попытку вырваться и показать всему миру свой боевой характер, но… врать не буду, у меня не получается.

В конечном итоге я жмурюсь от прорывающегося через редкие деревья яркого света, что бьёт меня по глазам. Немного проморгавшись, я оглядываюсь и в первую очередь обращаю внимание на «мадам». Назвать как-либо ещё эту грозную, плотно сбитую дракониху, возвышающуюся даже над нашим немаленьким переносчиком, у меня просто не поворачивается язык. Впрочем, между ними есть некое сходство — чешуя и глаза одного цвета, да и возраст у них примерно одинаковый. «Брат и сестра?» — вспыхивает в моей головушке догадка.

Сидящая на задних лапах мадам какое-то время пристально меня изучает, и я пользуюсь возможностью рассмотреть её в ответ, развалившись на чужой ладони. По её переносице тянется ужасный, рваный шрам, переходящий на правую щеку. Несколько следов ожогов на шее и плечах… Эй-эй-эй, без лап!

Из моей пасти вырывается возмущенный писк, который подхватывают братья и сёстры снизу, когда эта дракониха переворачивает меня второй ладонью на спину, и принимается буквально ощупывать и изучать каждый сантиметр моего тела, осторожно сжимая маленькие, ещё не окрепшие чешуйки своими коготками, да растягивая в стороны крылышки и вытягивая хвост. Она буквально пересчитывает когтями мои рёбра!

Я осторожно хватаюсь за один из пальцев драконихи своими передними лапами и силюсь оттолкнуть от себя её ладонь, вызывая у мадам лишь оглушительный, сотрясающий воздух хохот.

— А она боевая, не находишь, Кубыс? — У неё очень низкий, тяжёлый и слегка сипящий голос.

Её пальцы перестают мучить меня, и я тут же переворачиваюсь на своё пузико, пытаясь вцепиться в держащую меня лапу когтями и зубами. Так вот что чувствовал Хранитель, пытаясь прокусить пальцы этого «Кубыса» — твёрдая как сталь чешуя, с которой мои маленькие, неокрепшие клычки соскальзывают, оставляя лишь еле заметные вмятинки. А вообще, да. Я очень боевая! То есть боевой! Бойся меня, скоро все замки и принцессы в окрестностях будут моими!

— Ты её просто напугала, Кремень, — в ответ рокочет усмехнувшийся самец.

Определенно они родственники. Я просто в этом уверена! Уверен… Чёрт. Ладно, с этим надо будет разобраться потом, не могу же я себя постоянно одёргивать… Или могу?

Меня медленно опускают на землю, даже несмотря на то, что я продолжаю пытаться отгрызть хоть кусочек от чужой чешуи. Будешь знать, как будить меня! Если честно – это единственная причина, по которой я мог наорать на кого-то в прошлой, двуногой жизни. Хотя, наверное, многие готовы сорваться на возмущенные и гневные тирады в отношении наглецов, решивших разрушить их сладкий сон раньше времени. Уф, как залихватски выдал. Но ведь действительно, ничто не вызывало у меня полыханий сильнее, чем неожиданный звонок от друга, или ещё более неожиданный приезд родственников в час дня. Да, в час дня я всё ещё сплю. Мне можно, я сова и работаю до глубокой ночи!

Впрочем, как течёт время в этом мире, мне ещё предстоит узнать. Не может же оно равняться двадцати четырём часам! И мои биоритмы должны работать по-другому. Во всяком случае, это звучит достаточно логично, раз уж мне досталось драконье восприятие и какие-то наследственные знания… Хммм, кстати, что там товарищ Кант говорил в своих философских учениях? Надо будет всерьёз подумать над тем, почему мир вокруг меня столь легко воспринимается. Вроде как и структура глаз должна быть иной, и нюх. Да и тактильные ощущения. И слух. А никаких особых различий я не ощущаю. Или это тоже какие-то игры моего воспаленного, искаженного перерождением сознания?

Итак, отвлечёмся от моих мыслей. Меня опускают на слегка влажную кучку мха, и я тут же вскакиваю на свои лапки, пытаясь вцепиться в удаляющуюся от меня ладонь. Неудачно, к слову, — мои зубки щёлкают в воздухе. Ну ничего, мы ещё поквитаемся с тобой!

Мой взгляд мотается из стороны в сторону, затем за спину, и я осознаю, что попали мы явно не в прекрасный замок. Да и откуда в замке мох? Нет. Мы снова в болоте. Причём на этот раз в огромном болоте. Серьёзно, эта трясина раскинулась столь широко, что, даже приподнявшись на своём зелёном моховом холмике, я не вижу её края. Так ещё на больших и не очень островах раскинулись кривые деревья, под которыми прячутся… Не знаю, смотря на эти конструкции, у меня одна ассоциация — пчелиные гнёзда. Может, видели такие? Небольшие, круглые. Только, судя по цвету, эти сделаны из дерьма, палок и того, что было под лапами. Ну или какой-нибудь местной глины. Приглядываясь к одной из конструкций, я замечаю торчащий из неё драконий хвост, а чуть в стороне, по шею в трясине, нежится ещё один дракон. Вон в обнимку с трухлявым бревном развалилось ещё несколько… и ещё… и ещё…

Прекрасно. Мои «родственнички» живут… на болоте. Даже не в древних руинах, оставленных загадочной вымершей цивилизацией, а просто на болоте. А как же замки посреди скал, полные сокровищ? Как же прекрасные девы, дрожащие от страха при появлении грозного небесного хищника, и отважные рыцари, спешащие их освободить? Нет, вы не подумайте, последних я бы не подпустил к себе и на десяток метров. Если хорошенько поразмыслить мозгами, то у меня, в принципе, есть одно несомненное преимущество в будущем перед любой «консервой» — крылья. Хотя, быть может, в этом мире человечки или их аналог, если они вообще существуют, используют каких-нибудь пегасов? Или других драконов? Хотя маловероятно, ведь тогда нас было бы куда меньше на этом болоте…

Нет, серьёзно. В моей голове просто не укладывается. Вроде как «дракон» – это гордое, благородное животное. Во всяких фэнтези они показаны либо жадными, коварными злодеями, либо добрыми учителями, наставниками и героями. Иногда чем-то средним, этакими «хранителями баланса». Но правда… Уххх, бессердечная ты скотина… Болото? В котором некоторые из моих собратьев с удовольствием сидят по самую шею? Кто-то вообще пускает грязные пузыри носом! Отвратительно!

Я возмущенно топаю своими маленькими лапками на моховой подстилке, недовольно фырча и привлекая к себе ненадолго внимательные взгляды своей сестры и пары братьев.

А может, в болоте живут самые слабые и молодые? А большие и грозные драконы наслаждаются жизнью в роскоши — в просторных, украшенных замках? Тогда я должна… Гррррх, должен стать самой большой… Голова, пожалуйста, хватит так со мной поступать! Так вот. Я должен стать самым большим и сильным драконом, и отхватить для себя территорию получше.

А моя семья? Взгляд моих глаз пробегается по Хранителю и остальным. Я спрыгиваю со своего холмика и, шустро перебирая вязнувшими в растениях лапками,подбегаю к братикам и сестричке, прижимаясь то к одному, то к другому, будто бы после длительной разлуки. Они мне отвечают, осторожно обнимая за шею крылышками. Так тепло на душе… Но стоп, они мне никто! Никто! Аррррх… Кто-нибудь, объясните мне, что со мной происходит? Моя башка сейчас превратится в чайник! Как тяжело быть драконом. Особенно таким! Живущим на болоте в огромной стае!

Однако мои мысли резко обрывает беспокойное ворчание Хранителя. Железо пристально смотрит на мадам, что достает последний свернувшийся, слегка дрожащий, как я вижу со своего места, комочек. «Тростинка» — вспоминаю тут же я, обеспокоенно запищав и подавшись к одной из передних лап Кремень. Вообще, какое-то неженственное имя. Хотя этой даме оно определенно подходит. Про таких женщин у нас на родине всегда говорили: «Зайдёт в горящую избу и вынесет оттуда как вещи, так и пьяного мужика». К сожалению, дословно не помню. Кремень рассматривает маленькую, попискивающую драконочку, не обращая внимания на столпившихся у её лап недовольных драконят.

— Она слабая, — хмурится дракониха, даже не берясь ощупывать мою сестричку своими острыми когтями.

— Я знаю, — пожимает Кубыс крыльями, слегка отводя взгляд в сторону. — Их хранитель захотел.

— Что значит захотел? Ты опять проспал?! — гневно шипит Кремень, осторожно опуская Тростинку ко мне и остальным драконятам.

Мы тут же бросаемся всей пищаще-шипящей кучей к своей сестричке, обнимая со всех сторон и осторожно вылизывая её щеки. Хотя я одним глазом и за Кремень поглядываю. Под её пристальным взглядом наш «доставщик» слегка ёжится и отступает на несколько шагов назад. Его задние лапы касаются края твердого островка и тут же начинают погружаться в вязкую трясину.

— Ну… я облетал все гнёзда в округе… немного устал и решил прикрыть глаза на пару часов, — виновато улыбается Кубыс, слегка расправляя свои крылья и продолжая отступать в болото под напором собственной грозно порыкивающей «сестры».

Я осторожно приобнимаю Тростинку за её шею, когда до меня дошла очередь тискать нервно дёргающую своим хвостиком сестричку, продолжая глазеть на недовольную мадам и её брата. Похоже, что Кубыс не особо боится гнева Кремень. Вон даже давит усмешку. Да и грозная дракониха разозлена скорее для виду. Вот только недовольно машет хвостом, чуть нас не задевая, да дёргает своими ободранными ушами.

— Ты же знаешь приказ королевы! — недовольно буркает земляная, останавливаясь лишь тогда, когда её брат погружается по основание хвоста в трясину.

Я тут же приподнимаю свои ушки, жадно впитывая новую информацию.

Итак, таинственная «королева» раздаёт другим свои приказы. Интересно, по какому принципу она правит и разбирается? Самая сильная и большая? Может, королева – волшебник, чародей, маг? А замок у неё есть? А сокровища? И прекрасные… ээээ… принцы? Интересно, драконихи крадут принцев? Или так же принцесс? Вообще, если подумать, всё зависит от количества детей в королевской, императорской или царской семье. Хммм, а можно ли стать королевой? Стоп, я стану королём! Хотя, для своих подданных я точно буду королевой. Как же болит голова от этой гендерной глупости. Может, смириться и будь что будет? В конце концов, не могу же я сам себя одёргивать так на протяжении всей своей жизни! Да и окружающие ко мне будут относиться как к драконихе… Какая жуть. И почему столь много вопросов в первый же день?

— Эх. Ладно уж. — Я слышу, как Кремень тяжело вздыхает, и вижу, как она осторожно поворачивает к нам свою мордашку, пристально окидывая нашу грозную кучку своим внимательным взглядом. — Одной меньше, одной больше — королева и не заметит.

Стоп… Они обсуждали убийство моей сестрички? От возмущения я срываюсь на нечто, напоминающее рычание. Да как так? За что? За слабость? Но Тростинка такая милая! И добрая! У неё такие глаза, такая чешуя! Может, зависть? Цвет чешуи Кремень вообще не вызывает какого-либо уважения — унылые оттенки коричневого. А мы все — весёлых зелёных тонов…

— А теперь иди смотри за остальными гнёздами, — негромко ворчит мадам, поворачиваясь к нам уже своей грудной клеткой.

Её брат мнётся передними лапами, пытаясь вытянуть свою задницу из трясины, а затем, плюнув на всё это дело, взмахивает крыльями и взлетает, поднимая волну брызг, которая долетает даже до нас. Холодная, грязная вода бежит по моей мордочке, и я… вроде как должен испытывать раздражение, но это даже по-своему приятно. Я возмущенно пофыркиваю и осторожно лапкой стираю несколько капель с носика.

— Значит так, драконята, — начинает сухо говорить Кремень, наклоняя к нам мордочку.

Я вжимаюсь в бок Железа, да и вообще, мы все к нему жмёмся, будто он нас и правда защитит от этой громадины, для которой мы все на один клык! Стоп, значит, не только я один понимаю речь взрослых драконов? Ну что же, это имеет под собой какую-то логику. Не быть же мне необычным, одаренным сверх силами попаданцем! Чёрт, как же хочется немного супер способностей… Ну ничего, найду то божество, что меня сюда запихнуло, и хорошенько его потрясу за шкирку, если окажется, что у меня вообще нет никаких способностей! Ладно. Они все понимают речь. Предположим, это всё заложено на каком-нибудь генетическом уровне — врожденная память.

— Ваше жильё — вон то дерево. — Пока я размышляю, Кремень хвостом указывает на одно из нескольких сваленных в ряд огромных полых брёвен. Приглядевшись, я замечаю, как в темноте одного из них что-то ворочается. «Еще драконята?» — предполагаю я, навострив свои ушки повыше. — Каждое утро… когда жёлтый диск показывается из-за деревьев, я буду ждать вас на этом месте и учить. Всё, свободны.

Последние слова Кремень выговаривает на ходу, направляясь к ближайшему «глиняному гнезду». Я провожаю взглядом эту грозную дракониху и пытаюсь осознать, что только что произошло. Нас приютили? И… даже не покормили? Мой животик негромко урчит, стоит мне только подумать о еде. Ох, я бы сейчас сожрал несколько гамбургеров… или домашних котлеток. Или бутербродов. Да хоть что-нибудь бы съел!

Похоже, стон умирающего кита, вырвавшийся из моего животика, стал катализатором для остальных драконят. Все они нервно задёргали собственными мордочками из стороны в сторону, а к симфонии моего желудка присоединились и другие… Прекрасные приёмные родители.

А где наши мама и папа, настоящие и родные? Или у драконьего племени столь слабая привязанность к родственникам? Что-то я подобного не заметил. Вот сам держусь за своих братьев и сестричек. Да и, судя по всему, Кремень с Кубысом тоже родственники. Неужели с мамой и папой что-то случилось? Они погибли? Или бросили нас?

Опять бесконечные вопросы. А мне сейчас хочется поесть. Чего-нибудь горячего, плотного и жирного! Хороша Кремень, ткнула в сторону какого-то бревна, сказала, когда появляться на перекличке, и пустила заниматься своими делами. Впрочем, похоже, Железо что-то знает. Наш Хранитель возвышается над своим семейством, выглядывая нечто в болотной глади средь камышей, кучек мха и остального.

Да, к слову, я тоже кое-что замечаю на соседнем островке — небольшие, стелющиеся по земле кустики с красными ягодками. Тёмно-зелёные, маленькие, овальные листочки, тонкие веточки — я почти уверена, что это клюква!

Мой хвостик касается бока Хранителя, и я тут же киваю ему в сторону этой находки.

Интересно, драконам вообще нормально питаться ягодами? Не засмеют ли меня? Вроде как, нам положено скот воровать… то есть забирать силой, никакого воровства! Ещё, может, данью облагать терроризируемые деревни. Не то чтобы я хотела подобным заниматься, мне даже противны подобные мысли, но… жевать дикую клюкву? А морда во внутрь не завернётся? Я вот не совсем в этом уверена. Стоп, сколько уже я думаю о себе в женском роде? Вот что делает с драконятами голод!

Хранитель отвечает мне коротким кивком. Похоже, понял и одобрил моё желание полакомиться ягодами. Осторожно распихав нас в стороны своими крылышками, он первый двинулся в сторону заветных кустов, навстречу трясине… А мы плавать-то умеем? Не утонем в этом болоте?

Как оказалось, Железо подобными мыслями не задавался. Он смело наступил на одну из мягких кочек и тут же сиганул в болотную жижу, провалившись в неё по шею. А за ним и все остальные последовали, включая Тростинку, хвостиком вьющуюся за Осокой. И только я стою у самого берега, нервно подёргивая собственными ушами, и переминаюсь с лапы на лапу. А что, собственно, я теряю? Если умру — может, перерожусь где-нибудь ещё, в ином месте. Быть может, даже более благородным драконом! Да и вообще, не зря же меня назвали Водомеркой! Вдруг и правда умею ходить по воде?

Найдя в себе силы, я решаюсь и, зажмурившись, прыгаю в вязкую, тёплую трясину, тут же начиная нервно стучать своими лапами.

Во-первых, ходить по воде я не умею, во всяком случае сейчас. Во-вторых, мерзкая болотная жижа схлопывается над моей мордочкой, а я нервно дёргаю лапками, пытаясь нащупать под собой хоть что-то твёрдое, похожее на дно, или хотя бы всплыть на поверхность. Но прижав как можно сильнее к себе крылышки и нервно дёргая из стороны в сторону хвостом, я лишь погружаюсь всё глубже и глубже в эту… бездну! Если подумать, в ней и крупные драконы сидели по кончик своего носа! Я же не умею плавать, в отличие от моих родных! Лапки путаются в нескольких длинных нитях мха, и я, вместо того чтобы перестать паниковать и высвободиться, лишь сильнее бьюсь на месте, запутываясь пуще прежнего. С трудом я продираю свои глаза, но в этой мутной трясине вообще ни черта не видно! Так ещё и, похоже, третье веко или его аналог у меня есть! Глаза от попадания подобного «компота» абсолютно не болят.

Правда, зрение никак мне не помогает. Я всё глубже и глубже погружаюсь в эту мутную пучину и уже почти что слышу ехидные смешки чертей, ставящих на то, сколько я продержусь в этом новом мире. Не очень-то и долго, если подумать — родился, поспал и сдох. Даже поесть не успел… А голод не оставляет меня даже в минуты паники. Эх, а на том берегу клюковка, кислая, но это лучше, чем вообще ничего.

Странно, вроде уже долго барахтаюсь, нервничаю, шевелю лапками, но кислородное голодание так и не желает навестить меня. Разве что в груди странное ощущение, которое я бы описал как чувство «наполненности» и «жара». Причём последнее с каждой новой секундой лишь усиливается. Но ни теней перед глазами, ни головокружения я не чувствую.

Что-то хватает меня за крылья, а затем сильно тянет вверх. Больно! Я дергаюсь и пытаюсь инстинктивно достать до обидчика клыками, но в последний момент замечаю цвет знакомых чешуек — чужой зелёный хвост вьётся перед моим носиком. Не бросили, не забыли, пришли! Приплыли, точнее.

Я стараюсь расслабиться и не мешать родственничкам тянуть меня вверх. Мимо проскальзывает маленькая Тростинка — её я узнаю по размерам. Она осторожно, своими острыми зубками, перекусывает опутавшие меня болотные «лианы», затем толкая снизу, упёршись в животик своими лапками.

Всплеск. Мы выныриваем на поверхность, и меня держат с нескольких сторон лапки братьев и сестёр, не давая вновь пойти камнем на дно. В глазах какое-то время ещё стоит муть, мешающая мне нормально смотреть на мир вокруг, но затем мигательная перепонка отъезжает в сторону, наполняя окружение привычными красками. Тёплый болотный воздух приятно заполняет грудную клетку, и копящийся в ней жар тут же пропадает. Кто-то тыкается мне в крыло носом, и я поворачиваю мордочку к Хранителю, виновато ему улыбаясь, приопуская свои ушки самую малость вниз. В его глазах застыло беспокойство в смеси с радостью… А знаете, эти драконята — не самая плохая родня, которую я мог бы получить в этом мире. Не бросили, не проплыли мимо. Вернулись и помогли. Как же я вас всех люблю! И плевать, что это не мои мысли, а навеянные дурацким превращением в самку дракона инстинкты! Всех бы обнял и затискал! Да так и сделаю, когда доберёмся до берега!

С одного крыла меня придерживает старшая сестрица Осока, а с другого — братец Дремлик. Передо мной плывёт Железо, а вокруг него вьётся из стороны в сторону Тростинка. Постепенно, наблюдая за Хранителем, я подмечаю, как именно он плывёт — крылья слегка расправлены, хвост как продолжение спины — лишь наполовину в воде, и его кончик медленно двигается из стороны в сторону на каждом гребке поджатых к телу лап. Шея поднята вверх, а голова то и дело поворачивается из стороны в сторону, выискивая что-то. Так же плывут и остальные, за исключением Тростинки — она осторожно пристроила свою мордочку на тёплой болотной воде, так, что лишь глаза и нос торчат выше, хвостиком активно петляя из стороны в сторону. Носится как в попу ужаленная! Поднимая небольшие тучки брызг.

Потихоньку я начинаю копировать движения Хранителя, активнее и активнее перебирая своими маленькими лапками. И знаете… У меня всё равно не получается! Что-то я делаю не так, или, может, мне просто не везёт: то плотный комок мха окажется под лапкой, и я за него зацеплюсь; то слишком сильно расправляю свои крылышки, слишком уж замедляя собственные неуверенные гребки, а так же тех, кто меня тянет к противоположному участку суши. Жуть, в общем. Плавать в болотах, тем более в таких — удовольствие не особо приятное. Хотя вода, на удивление, приятно тёплая, да и отвращения к оставшемуся на чешуйках мусору я не испытываю.

Отфыркивая из носа остатки жижи, я осторожно выкарабкиваюсь на холмик, пока Железо погнался за удирающей от него Тростинкой. Похоже, маленькая озорница увидела что-то интересное — и только брызги от её хвоста летят в мордочку сильного и доброго брата. Наша же троица двигается к стелющимся кустам клюквы.

Знаете, очень странно, что этот куст мне кажется даже «большим». Я вообще только сейчас замечаю, что многие вещи вокруг нас неестественно крупные. Или же просто я очень маленький дракончик? Взгляд моих глаз бегает из стороны в сторону, выхватывая различные элементы рельефа, сравнивая их тут же с редкими драконами. Это что, выходит, взрослый дракон где-то метра три в своей холке? Надо будет поразмыслить над всем этим.

Нарвав своими коготками ягодок, я отправляю целую гроздь в свою пасть и начинаю медленно пережёвывать. Какая кислятина! Ухх.

Комментарий к Глава 3. Где я оказываюсь посреди болота.

На данный момент автор сделает небольшой перерыв над работой и вернется к ней.

1. “Скоро_сессия”. Страшная болезнь всех студентов.

2. У меня есть несколько других фиков, которым тоже нужно внимание.

3. Creative crisis Is Coming

4. Если наберётся больше… Допустим, 15 ждунов, я досрочно вернусь к этой работе. А так, стоит ждать продолжения с середины января.

========== Глава 4. Детский сад. Только с болотной живностью вместо каши. ==========

И всё-таки, эти маленькие красные ягодки необычайно противно жевать. Похоже, никто тут никогда не слышал о такой замечательной вещи, как «селекция». Впрочем, а кто именно будет заниматься этим великим и полезным делом? Драконы? Ха! Точно не «эти драконы», перебирающие своими лапами в грязной и вязкой тине. Чем-то мне они напоминают бегемотов — такие же громоздкие, с виду ленивые и неспешные. Только ноздри, глаза и уши торчат из вязкой тёмной топи, сокрытой средь лесов. Хотя, те из моих сородичей, что хоть как-то загребают своим хвостом, бесцельно пересекая болото, больше напоминают заросшие мхом брёвна. И подсыхающая тина, смешанная с трухой, опавшими листьями и прочими прелестями этой топи, лишь усиливает сходство. Никакой драконьей грации, никакого драконьего изящества и величия, описанного в книгах множества фантастов. Где те злобные, хищные твари, дерущиеся за клочок земли; где благородные наставники и учителя; где коварные злодеи и благородные покровители отважных героев? Кажется, я уже поднимал у себя в голове этот вопрос. Но, чёрт, как же обидно!

Сколь же сильно мне хотелось бы не погружаться в тяжкие думы над собственной грустной судьбой, просто наслаждаясь утолением голода… Но нет. По мере того, как на задний план всё сильнее и сильнее отходят мысли о еде, возвращается раздражение и недоумение, а вместе с ним и осознание абсурдности всего происходящего.

А быть может, мне в кофе друзья подсыпали какую-нибудь мерзость, и сейчас под хихиканье этих идиотов меня трясёт в припадке? Нет, они, конечно, дурные, но не настолько же… Хотя всё это очень уж похоже на буйные краски сознания, порождённые окутанным туманом дурманящих веществ. Ну не могу я смириться с этим абсурдом, не могу принять то, что я стал драконом… таким драконом! Даже со своего места я вижу, как кто-то пускает грязевые пузыри своим носом! НУ РАЗВЕ ЭТО ПО-ДРАКОНЬИ?! И МНЕ БЫТЬ ОДНИМ ИЗ… НИХ?!

Мои когти соскальзывают и давят одну из ягодок, размазывая её розоватый сок по чешуйкам, а сам я в раздражении срываюсь на тихое, писклявое шипение, вместе с тем движением собственных крыльев пытаясь счистить тину со своих боков, заляпавшей мою величественную зелёную чешую.

Дремлик и Осока тут же отрываются от трапезы, навострив свои ушки и обратив ко мне глаза, в которых отчётливо можно было прочесть вопрос: «Что тебя беспокоит?». В ответ я лишь пожимаю плечами и мотаю мордочкой из стороны в сторону, мол, нет, ничего такого, не обращайте внимания. И - о чудо! - жест, сохранившийся в моей памяти с человеческой жизни, является для них достаточным ответом! Даже больше — Дремлик кивает в ответ, возвращаясь к сбору в подставленную лапу как можно большего количества красных ягодок, дабы затем закинуть сразу целую гроздь кислых шариков в свою пасть. Сколь человечными мне кажутся эти движения, эти жесты. И пожимание плечами, и мотание головой, и кивок. Разве у драконов не должно быть что-то другое, своё, уникальное? Движение ушами или, может, кончиком хвоста, положением крыльев? Что-то менее… человеческое? Может, это всё-таки полёт моего воспалённого сознания? Безумный сон, в котором сознание сшивает знания о реальном мире с прочитанной накануне дурной книжечкой?

Тихий, отдающий лёгкой хрипотцой и рычанием смешок вырывается из моего горла, вновь привлекая внимание брата с сестрой.

Интересно, долго они на меня будут продолжать глазеть, пытаясь понять, что именно со мной не так? Насколько ненормальной я им кажусь? И что творится у них в головах, о чём должен думать «настоящий дракон»? Или они всё-таки такие же попаданцы, повстречавшие своего избранного и единственного «грузовичка-чана»? Как жаль, что я не умею читать мысли. Вообще ничего пока что не умею, только громко пищать, неумело рычать и издавать прочие милые и не очень драконьи звуки.

Вот за моей спиной раздаются приближающиеся всплески, и я спешу оторваться как от мерзкой клюквы, оставив хоть что-то Железу и Тростинке, так и от собственных отчаянных мыслей, грозящих швырнуть меня в пучины собственного растущего безумия и мании. Ох, не так оно всё происходит в аниме и книгах, ох не так… Впрочем, кто сказал, что мне стало легче от того, что именно я увидел за своей спиной?

Знаете, на планете Грязь есть такое интересное животное, как «лягушка водонос». Некоторые люди держат этих забавных, жирных и не особо подвижных существ как домашних животных. На моей памяти большая их часть напоминают толстые тёмно-зелёные лепёхи, распластавшиеся посреди террариума в куче влажного мха, способные цапнуть вас за неудачно подставленный во время попытки их потискать за жирные бочка палец. А меньшая их часть — маленькие, ещё активные, но от этого не менее злобные дьяволята, бросающиеся на всё, что напоминает червяка. И я даже не знаю, от кого мои бедные пальцы страдали больше — от больших или от мелких.

В общем, Тростинка тащила в своих клыках нечто очень отдалённо напоминающее эту лягуху. Нет, вы не подумайте, я удивляюсь не столько факту наличия на болоте лягушек, сколько размеру этой самой квакушки. Вы можете представить жабу размером с голову драконьего детёныша? Я вот до этого не мог… И если бы не увидела это тёмно-зелёное всё ещё дрыгающее своими лапками чудовище в пасти моей сестры — никогда бы не поверила. Хотя, немного приглядевшись, я прихожу к мнению, что это какая-то иная, но от этого не менее мерзкая с виду лягушка. Или, быть может, даже жаба? Не знаю точно, никогда не интересовался этими хладнокровными.

Следом за маленькой сестричкой на берег выскальзывает наш Хранитель и движением хвоста скидывает со своей спины длинную верёвку мха, сжимая челюстями собственный улов — ещё двух раздувающихся от возмущения или отчаяния местных квакушек.

Честно говоря, я даже немного испугалась. Всё-таки в раскрытых пастях подобных монстров могла бы целиком скрыться моя ладонь. А зубы… зубы этих чудовищ почти не уступают драконьим! Во всяком случае, так мне их рисует моё больное — а здоровым после всего произошедшего за день его точно не назовёшь — воображение. Интересно, чем должны питаться подобные чудовища, чтобы вымахать до таких размеров? В голове тут же возникает вид комаров размером с кулак, что огромными стаями патрулируют окрестности болот в поисках несчастных заплутавших путников, дабы высосать их до последней капли алой крови. Бррр, ну и жуть. Очень надеюсь, что это лишь домыслы и подобных чудовищ я не встречу. Не очень бы хотелось ощутить прикосновение на своей тушке «чешуебойного жала».

А Тростинка тем временем, вместе с нашим Хранителем, подбирается к нам, выпускает из своей пасти пойманную жабу(или всё-таки лягушку, я так и не разобрался), и та со смешным звуком плюхается на поросший мхом клочок земли, служащий на данный момент нашему прекрасному чешуйчатому семейству обеденным столом.

А ведь это… добыча? Не какая-нибудь игрушка или интересная находка, которую Тростинка и Железо хотят нам показать, а пойманная на охоте жертва. Которой со мной готовы поделиться? А я и не знаю, чем я больше возмущён — тем, что грозному и опасному существу из древних мифов и легенд предстоит питаться болотной жабой, или тем, что она даже не приготовленная и сырая! Впрочем, что удивительно, как таковой жалости к придавленной пальцами Тростинки и слабо дрыгающей своими лапками жабе, что забавно пучит свои глаза от погружения в её мягкую кожу когтей, я не испытываю. Да и отвращения, если честно, тоже — желудок не пытается выскочить наружу, сидит себе на месте, медленно переваривая вкинутые в бездну живота ягодки, явно ожидая добавки. Что-то в голове меня даже не против этого, наоборот, подталкивает вперёд, помочь сестрице и разделить с ней трапезу, наслаждаясь мясом свежепойманной добычи.

Вот именно! Что-то внутри меня рассматривает этих жабок не как живых и мерзких существ, но как полезное, достаточно жирное и питательное мясо! Вот только не может человек во мне признать того, что драконьи детёныши едят на болоте лягушек, тритонов и жаб! Мы же, в конце концов, не детёныши крокодилов, которые питаются тем, что могут поймать в своей речушке? Мальками, крупными насекомыми, головастиками и прочей речной живностью? Или же нет, и я, выходит, большой крокодил с крылышками и лапками, ещё и женского пола?

От последнего обрывка мыслей на душе становится так же кисло, как на языке от клюквы, поэтому я спешу затолкать эти размышления куда подальше, в закрома своего разума, заодно поднимаясь на все четыре конечности да слизывая кончиком языка с собственных губ остатки мерзкого клюквенного сока.

А к первой лягушке присоединилась и добыча Железа. Прилёгший и вытянувшийся Хранитель передней лапой придерживает перед собой одну из отчаянно поквакивающих жабок, вместе с тем своими мощными челюстями, с неожиданно острыми клыками, впившись в мягкое брюшко второй лягушки, тут же пачкая свою мордашку в тёмной крови местного обитателя, с неприятным похрустыванием перемалывая мелкие косточки своими меланхолично работающими челюстями.

От подобного зрелища я ненадолго замираю на месте, пропуская мимо себя Дремлика и Осоку, что спешат присоединиться к нашему скромному пиршеству.

Ну же, ты же дракон, чего ты боишься? Не питаться же тебе до конца своей жизни ягодами, травой и фруктами! А ведь у себя в голове ты думала о зажаренных в собственных доспехах «консервных банках» и кусочках их скакунов, а теперь брезгуешь лягушками! Хватит стоять на месте, соберись, Водомерка! Чтобы стать большой и сильной, ты должна перетерпеть этот отрывок своей жизни!

Хотя, конечно, кто-нибудь из взрослых мог бы о нас и побеспокоится. Притащить какого-нибудь оленя или иную добычу покрупнее, поделиться с маленькими сиротами-драконятами. В своих мыслях я уже смирилась с тем, что маму с папой мы не увидим, но безразличие окружающих к нашей трагедии… Или же, они безразличны по причине нашей самостоятельности? Плавать умеем, язык понимаем, охотиться, выходит, тоже.

За собственными размышлениями я и не замечаю, как перебираю своими лапками к потрошащей коготками жабу Тростинке. Маленькая, яркочешуйчатая сестричка радостно приподнимает собственные ушки, отрываясь от своего увлекательного занятия — изучения лягушачьих внутренностей, и слегка наклоняет свою мордочку набок, будто бы спрашивая: «Будешь?».

А я замираю, с нерешительностью смотря на стекающие по светлому брюшку алые разводы, не в силах ни двинуться с места, ни отвести своего взгляда в сторону алой полосы на лягушачьем теле. Сырое мясо… ещё и жабы с болота. Ещё и недавно живой жабы. Интересно, оно пахнет тиной? В голове отвращение борется с чувством голода и инстинктами юного хищника. В глазах Тростинки я замечаю немой вопрос и искорки беспокойства, вызванного моей нерешительностью. Понятное дело почему — Железо вместе с братом и сестрой уже приступили к трапезе, обгладывая каждую косточку свежей добычи, не испытывая к ней никакого отвращения, а я переминаюсь с лапы на лапу, не зная, как подступиться к мясу.

В конце концов, закрыв свои глаза, я всё-таки пересиливаю себя. Повторяя как мантру: «Это лишь курица, свежая, приготовленная курица» и стараясь не дышать носом, я опускаю мордашку к лягушачьей лапке. Вроде именно эту часть столь любят французы, да? Они её ещё как-то по-заумному готовят. Отваривают, очищают от кожи…

Острые клыки вспарывают чужую плоть, пока не упираются в тонкую косточку. Прохладная и слегка солоноватая жидкость, отдающая незнакомым мне привкусом, смывает отголоски клюквы с языка, а следом смешивается со вкусом холодного, влажного мяса, которое и правда на удивление напоминает цыплёнка. Сырого, или же слегка копчёного, недосоленного цыплёнка. Челюсти с приятным хрустом переламывают кость, и я подаюсь мордашкой назад, медленно пережёвывая лапку, свисающую из моей пасти точно длинная макаронина.

И не так это отвратительно, как казалось поначалу. Сложно сделать только первый шаг, пересилить себя и попробовать это «чудное блюдо». Хотя, признаюсь честно, даже на мой скромный вкус, немного соли и какой-нибудь петрушки превратило бы этот «деликатес» в нечто и правда изысканное.

Стараясь не смотреть на то, как довольная Тростинка вгрызается своими зубами в мягкое и податливое брюшко, вырывая тонкие клочки нежной плоти, я брожу скучающим взглядом по окрестным болотам, меланхолично работая собственными челюстями и не замечая, как целая лягушачья конечность полностью скрывается в моей пасти, вязким комом проваливаясь в довольный и счастливый желудок. Вот и второй кусочек нежного, мягкого мяса оказывается в пасти. Слишком погрузившись в собственные ощущения, я и не замечаю, как тело само наклоняется к терзаемой тушке, попав носиком в щеку радостно дёрнувшей своими ушками Тростинки, что тут же отвечает прикосновением своего языка к моей нижней челюсти, оставляя, как я могу представить, кровавый развод на чешуйках. Впрочем, умыться я всегда успею, да и не сказала бы, что на болоте стоит думать о собственной чистоте. Вот ещё один пунктик образовался — всегда представляла драконов чистоплотными и не любящими грязь созданиями. А тут… Под слоем подсыхающей болотной жижи хотя бы видно, какого прекрасного цвета у меня чешуйки? Бррр, уже начинаю думать о своей внешности.

Вновь клыки вгрызаются в нежное мясо, на сей раз в мышцы, чуть ниже лягушачьей мордочки. А ведь подобной добычей не особо наешься. Три, пусть и здоровенные, но лягушки — слишком мало для нашего маленького семейства. Впрочем, думаю, мы всегда сможем поохотиться вновь.

Пережёвывая очередной кусок, я слегка приподнимаюсь на месте и вытягиваю шею, стараясь разглядеть какую-нибудь ещё добычу средь покачивающегося от лёгкого дуновения ветерка рогоза, или же в мутных водах топи.

Интересно, на сколь большое расстояние раскинулось это болото? Это ведь, судя по обильной растительности, всё-таки низинное болото. Вполне возможно, что отсюда может брать начало какая-нибудь река, или она же сюда и впадает, расходясь на множество обмельчавших потоков. А там может быть и рыбка. И относительно чистая вода. Однако, я не уверена, что смогу предпринять такое приключение одна. Да и бросать братьев и сестёр не хочется от слова «совсем». Может, со временем удастся их уговорить отправиться в небольшое приключение, выискивая местечко поприятнее, нежели эта трясина?

За такими мыслями я упускаю из внимания момент, когда от лягушки остались лишь «рожки». Даже ножки добросовестно схарчили, будто и не болотная квакуха это, а самая прекрасная молочная каша. Впрочем, что для ребёнка каша, то для драконёнка лягушка. Такой вот дурной каламбур. В моей ситуации ещё и не смешной каламбур. Хотя, поговаривают, что люди пытаются смеяться над тем, чего боятся. Но оставим эти унылые философские размышления в моей голове и вернёмся к реальности.

Вытянувшись на пухлой подушке из мха, я сладостно зеваю, заодно наблюдая за тем, как Железо и Тростинка, покончив с мясной трапезой, смещаются к кустику клюквы, обдирая последние красные ягодки. От живота по всему телу бежит волнами приятная теплота, отдающая желанием свернуться клубком, спрятаться под чьим-нибудь крылышком и сладостно подремать, покусывая во сне кончик собственного хвоста. И лежать так до самого вечера, наслаждаясь возможностью полениться и ничего не делать. На самом деле, это даже круто. Раз я стал драконом, то мне больше никто не будет мешать спать! Во всяком случае, когда я вырасту — смогу спать столько, сколько захочу. Чисто в теории ещё и как захочу. Хоть что-то положительное во всей этой абсурдной ситуации.

Продолжая раз за разом ловить пролетающих мимо мушек собственной пастью, я чувствую, как к моему боку прижимается что-то тёплое и негромко мурчащее. Короткий беглый взгляд — это Дремлик проползает под моё крылышко, делясь собственным тёплом и явно планируя полностью оправдать своё имя, погрузившись в сладостную дремоту после нашего плотного обеда. Осока же, в отличие от братца, не спешит. Сидит около Хранителя и осторожно облизывает свои коготки шершавым язычком, слизывая кровавые разводы с чешуек, затем лапкой оттирая остатки клюквы и лягушек со своей мордашки, умываясь точно взрослая сидящая на подоконнике кошка.

Может, и правда устроить себе тихий час? И для этого у нас вроде есть собственное трухлявое дерево, в котором мы можем все улечься в одну большую драконью кучку, наслаждаясь местным уютом и спокойствием.

А ведь, похоже, и взрослые драконы живут примерно также. Из глиняных ульев порой выглядывают сразу несколько мордашек, привлечённых особо громкими рычаниями или иными звуками. Или же торчит пара хвостов из под рухнувших, или поваленных драконьими тушами, стволов. А на одном из соседних островков можно также различить свернувшихся клубком драконов — четверо взрослых, жмущихся друг к другу и накрытых крыльями наиболее крупного. И все они примерно в одном возрасте. Даже не примерно — мои внутренние инстинкты подсказывают, что это братья и сёстры, прикрытые сильными крыльями своего Хранителя. Выходит, каждая семья состоит из драконов одного выводка, одного гнезда? Или же нет, и мне просто кажется? Я просто не могу разобраться в таинствах, сокрытых в собственной крови. Не знаю… Во всяком случае, пока что не знаю. И не факт, что узнаю. Всё ещё остаётся надежда, что это лишь дурной сон. И вот сейчас я закрою свои глаза, а проснусь уже в другом месте — в своём доме, укутанный тёплым одеялом.

Сонливость одолевает меня, и вскоре я, следом за Дремликом, проваливаюсь в сладостное забытьё.

Беспокойный сон. Или же кошмар? Скорее последнее. Бегство, бесконечная погоня, в которой я пытаюсь убежать от противного скрипа тормозов и последующего за ним удара. В тёмном лабиринте, сотканном из твёрдого воздуха, я удираю от собственной судьбы. Ни в коем случае нельзя оборачиваться; нужно бежать, не останавливаться. Но по мере того, как твёрдая земля в лабиринте сменяется вонючим болотом, мои ноги начинают вязнуть в тине. С сотканных из темноты стен на меня смотрят стражи этого места — громадные фигуры, укрытые саваном мрака, сверкают своими жёлтыми глазами, одаривая меня лишь своим ужасающим молчанием. И я бегу не останавливаясь, сбивая дыхание, чувствуя приближающуюся неминуемую угрозу, забыв обо всём на свете. Ужас. В какой-то момент трясина начинает всё сильнее и сильнее меня замедлять, сил двигаться дальше остается всё меньше…

Кошмар растворяется. Сквозь сонную пелену я чувствую, как что-то жмётся ко мне, принося успокоение и покой. Принося желанное забытьё и пустоту.

Комментарий к Глава 4. Детский сад. Только с болотной живностью вместо каши.

Ну что, мой “творческий кризис” постепенно спадает на нет, и я вновь берусь за свои недописанные труды. Надеюсь, вам понравится эта глава и вместе со мной вы продолжите погружаться в историю Водомерки.

========== Глава 5. В которой я неумело философствую, а затем меня отвлекают от моих мыслей. ==========

А я всё-таки надеялся, что это лишь сон. Что, погрузившись в сладостное забытье внутри своей дурной фантазии, я проснусь уже дома, чувствуя, как раскалывается голова от перезвона колоколов. Но нет, отнюдь не всегда наши желания соответствуют реальности, если ситуацию, в которую я попал, вообще можно назвать реальной.

Под тихую трель утренних пташек я открываю свои глаза, тут же направляя взгляд на просвечивающее меж редких ветвей болотных деревьев небо. Я всё ещё тут… Одно хорошо — мне хотя бы тепло. Дремлют рядышком невольные братья и сёстры, прижимаясь со всех сторон к моему телу, а спину мне частично прикрывает своим пока что маленьким крылышком Хранитель.

Какое-то мерзкое насекомое жужжит у моего уха. Движением лапы наотмашь я стараюсь отогнать посягнувшую на личное пространство букашку, невольно шлёпая по спинке Тростинки, сопящей под моим крылышком. Маленькая драконица с трудом приоткрывает свои глазки, вопросительно поглядывая на меня, но тут же проваливается обратно в собственный сон, лишь поудобнее притёршись своей щекой к моему плечу.

А ведь, судя по всему, уже утро. Небо-то голубоватое. Это, выходит, мы проспали почти целый день? Вечер, ночь… ужин! Даже ужин проспали, слишком умаявшись за день своего вылупления. Впрочем, можно ведь это понять — из приятной, бархатной темноты мы оказались в этом холодном, полном звуков и красок мире. Ещё и сколько сил потратили на то, чтобы выбраться из собственных «крепостей».

Немного поёрзав на месте, я пристраиваю свою мордочку на боку Дремлика, чувствуя, как вздымается и опускается его грудная клетка. И так, будто покачиваясь на слабых волнах, меня уносит в обитель мрачных размышлений. Уж простите, но я просто не верю в то, что окружающее меня — реально, что это не сон. Слишком неправильным и надуманным оно мне кажется. И не только существование крылатых ящеров, одним из которых стала и я, но и остальные сомнения, ныне покусывающие меня за кончик хвоста. Ведь это не может быть другая планета — слишком много схожих растений с тем, что можно увидеть в мирке, носящим гордое имя Грязь. Или Земля. Или Терра. Или «какая-то там планета от звезды по имени Солнце». В общем, не в названиях суть, а в происходящем.

Вам, быть может, уже осточертели мои дурацкие и унылые причитания на тему того, что я оказался где-то непонятно где, ещё и став драконом; быть может, вам хочется экшона, приключений, а не унылой болтовни слетающего с катушек неудачника, оказавшегося во столь дурацкой ситуации? Но поставьте себя на моё место и задумайтесь над происходящим без всяких этих ваших: «Вот чего он ноет, бубнит себе под нос. Он же дракон! Да я бы на его месте уже мир свернул!». Что бы вы делали на моём месте? Пошли бы славить собственное имя, ещё толком не разобравшись даже в возможностях нового тела? Или начали бы усердно учиться, уткнувшись носом в книги, дабы в один день стать императором… императрицей всего клочка этой земли, воспользовавшись отголосками знаний своей жизни в «пространстве технологий»? Или растерялись бы, так же как и я, пытаясь понять, что же всё-таки вокруг происходит; является ли реальность вокруг нас реальной, или же лишь полётом нашего воспаленного, прибывающего в коме сознания? А ведь если развивать эту идею дальше, то вся моя жизнь на планете Грязь может быть лишь сном, который я видела свернувшись в своем яйце, и лишь за несколько дней до окончания этого «сна» я проснулась? Что, если всё то, что я помню — лишь домыслы фантазирующего в темноте дракончика, а не прошлая жизнь? Что, если вы, уважаемый читатель, на самом деле не существуете, являясь лишь сплетающимися мыслями пребывающего в коматозном состоянии тела, а я уже прошла эту стадию, став чем-то более реальным? И все ваши знания, навыки, умения, да и весь мир вокруг вас — лишь мимолётная фантазия ещё не проснувшегося в реальности тела, опирающегося на сокрытые в памяти предков образы, развитые даже за все доступные пределы ещё не обременённого чем-либо мозга?

Или же мир вокруг драконьего меня является таким порождением? Или же всё реально, и моё сознание просто не может осознать этих перемен, до последнего цепляясь за островки стабильности в надежде не нахлебаться воды безумной действительности? Уже какой-то лавкрафтщиной попахивает. Как там говорится: «Пока великий Ктулху спит и видит свои сны, наш мир существует»? Но, может, он существует не потому, что когда проснётся Великий Древний — придёт большой и красивенький «пиздец», но потому, что наш мир — порождение его снов и мыслей? И реальное, действительное нам кажется таким лишь потому, что мы не имеем иного опыта, не способны по-иному воспринимать окружающее нас пространство, полностью опираясь на собственные знания как на что-то единственно верное?

Гррррах! — Негромкое рычание рвётся из моей пасти, но тут же стихает, когда я замечаю, как начинают ворочаться сопящие вокруг меня братья и сёстры.

Я понимаю, что вся эта второсортная философия может показаться странной и слегка абсурдной, но… я буквально не знаю, в какую сторону мне думать. Нет, конечно, можно принять буддийские истины, связанные с циклом перерождения. А ещё приправить всё сверху параллельными временными линиями, или же иными мирами. Признать всё это и поставить себя перед фактом, не подвергая сомнению эти странные домыслы. Вот только это разве правильно? Тем более, на секундочку, для аспиранта, занимающегося наукой, почти учёного! Вы, может, не знали, но учёные очень часто подходят скептически к тому или иному вопросу. Ну так вот, ответьте на мой вопрос, разве вы, дорогие читатели, не начали бы так же паниковать? А ведь в той жизни, позади, остались родные, близкие, домашние животные, о которых надо было заботиться, незавершённые дела. И всё так резко произошло. Впрочем, я даже не могу сказать, сколь долго я пролежал в яйце находясь в сознательном состоянии — вечность или последние часы до вылупления. В безделье, когда ты даже двинуться особо не можешь, время тянется чертовски медленно! И вся эта дурная философия… Ну как тут не пуститься в философские рассуждения, пытаясь хоть как-то собрать свои мысли во что-то более адекватное?

Тяжело вздохнув да попытавшись вытянуть из-под кого-то собственный хвост, я стараюсь переключиться на иную тему.

Вообще, я удивлён, что не содрогаюсь в рыданиях, не трясусь от ужаса, царапая себе морду. Наверное, сказывается драконий менталитет и темперамент. Хотя и я сам был не особо нервным человеком. Добрым, спокойным и улыбчивым студентом, откликающимся на… Мысли замирают, пронзённые ледяными иглами страха. Я не помню собственного имени. Не помню имен окружающих меня людей. Не помню их лиц. Всё это будто бы стёрлось, оставив после себя лишь размытые образы. Будто кто-то вырезал часть моих воспоминаний острым ножом. Будто всё произошедшее и правда было ярким сном, по утру от которого остались лишь общие образы. Нет, нет, нет. Моя предыдущая жизнь не сон — она реальна! Она была, она существует. Это не обман, навеянный сновидениями в яйце… Нет, нет, нет!

Изворачиваясь, я осторожно начинаю выскальзывать из переплетения тел своих родственников, поглядывая из стороны в сторону.

Мне срочно нужно размяться, подвигаться, иначе эти панические мысли начнут жрать меня изнутри. Я и так не уверена, что нахожусь в абсолютно нормальном состоянии, а тут и осознание того, что вся моя учёба, вся моя жизнь, все мои друзья, — этого всего никогда не существовало, и на самом деле, именно жизнь в виде человека была попаданчеством шалящего драконьего сознания.

Железо открывает свои глаза и пристально смотрит на меня, однако я лишь отмахиваюсь от Хранителя собственным хвостом, направляясь к окраине нашего заросшего мхом холмика, присаживаясь у мутной воды и вглядываясь в своё отражение, до последнего надеясь, что из него на меня посмотрят мои человеческие глаза, подарив надежду, что за зазеркальем водной глади кроется истина. Но нет, из мутной стоячей воды на меня смотрят тёмно-жёлтые глаза с узкими зрачками хищной рептилии.

Горечь давит на сердце, страхи перед таинствами жизни и смерти.Чем же является моё перевоплощение и перевоплощение ли оно вообще? Может, моя жизнь — просто мимолетный сон детского разума, в чью кровь заложена память предков? Честно, всегда считал всю эту «врожденную память» несусветной глупостью, хоть и в тайне мечтал о подобном. Разве это не прекрасно, родиться не только с умением заставлять свой организм работать как ему положено, но и знать нечто большее? Язык, допустим. Хотя то, что я понимаю его, ещё не значит, что умею на нём говорить — может, мышечная память это нечто более сложное?

В тщетной попытке сказать первое слово — и поверьте мне, слово это было не из культурного языка — из моего горлышка вырываются бессвязные попискивания, изредка переходящие в тихое, сиплое шипение. Беспокойно за спиной фырчит Железо, приподнимаясь на своих лапах из нашей дружной кучки, продолжая обнимать оставшихся своими крылышками. Хочется сказать ему, чтобы он дальше отдыхал, дремал, но из горла вновь вырываются бессвязные звуки вместо связанной речи. Так что, закатив свои глаза, я лишь махаю ему лапой, мол, «всё нормально, не беспокойся». Ворчание недовольного Хранителя служит мне ответом, но я на него уже не смотрю, вновь опустив голову к воде и вглядываясь в неё, будто бы надеясь, что эта болотная жижа даст ответы на все интересующие меня вопросы — напомнит, как звали меня в той жизни, как звали моих родителей и как выглядели их улыбающиеся лица. Но что-то в глубине меня подсказывает, что глупо ждать ответов от зловонной лужи.

Со злости я бью лапой по собственному отражению, поднимая разлетающиеся во все стороны и пачкающие мою зелёную чешую брызги.

Я ведь даже не всеми навыками обладаю в полной мере! Вот вчера, пытаясь переплыть этот с виду неглубокий участок, я чуть не утонула! Что еще я не помню? Как летать? Или, может быть, какие-нибудь жесты, движения? Может, я вообще никакая не особенная драконица, переродившаяся после своей смерти в ином мире, а обычный, неправильно развивающийся детёныш, и меня надо за такие мысли изолировать от общества и тыкать палочкой в бок, изучая мою реакцию на те или иные раздражители? Веду ли я, вообще, себя по-драконьи сейчас?

Нет. Это всё абсолютно не так. Должна быть иная причина. Можно ведь объяснить любую фигню.

Я погружаюсь глубже в собственные мысли, не слыша тихого шороха мха и прорастающих через него травинок.

Сильный толчок становится для меня неприятным сюрпризом. С тихим возмущённым писком я плюхаюсь своей мордой в воду, тут же яростно заколотив своими передними лапками, пытаясь нащупать в мягком и податливом иле хоть какое-то твёрдое дно. Но вот незадача, меня снова пихают в хвост, а влажная земля под лапами предательски скользит. Плюх! — эй все, смотрите, Водомерка сейчас утонет! И вообще, где это видано, чтоб эти хитрющие клопы начинали заниматься дайвингом? Дурацкий дракон, давший мне это дурацкое имя по какой-то собственной дурацкой прихоти. Честное слово, когда вырасту — найду и утоплю в самой мерзкой и вонючей топи за столь дурацкое имя. И, вообще, что за традиция называть кого-либо столь несуразными именами? Нельзя было, что ли, придумать нечто более звучное и пафосное? Для всех нас. Что-нибудь грозное и самобытное. Кстати, выходит, что и в этом мире обитают водомерки. Забавно. К растениям планеты грязь с уверенностью можно приплюсовать и одно насекомое, при условии, что водомерки этого мира не окажутся здоровенными кровососущими хищниками, охотящимися в самых необитаемых топях на неосторожных лягушек. Впрочем, пока я этого не знаю, и на лягушек будет охотится лишь одна водомерка — я.

Третий толчок, и вот в водяной толще оказывается одна маленькая драконица. Я трепыхаю своими лапками, заодно вспоминая, как нужно двигать ими, чтобы не утонуть. Хороший, добротный метод обучения, практикуемый некоторыми птицами — не смог полететь, ну, туда тебе и дорога. В моём случае, если я не смогу поплыть, то путь мне на дно. Впрочем, просто так сдаваться я не собираюсь. Да и топить меня, судя по всему, не собираются. Подхватывают за живот и помогают выбраться на поверхность. Сквозь слегка мутную плёнку, прикрывающую мои глаза, я умудряюсь разглядеть серьёзную мордашку Железа. Неужели этот идиот подумал, что я грущу из-за собственного неумения плавать, и решил мне помочь самым радикальным способом?

От возмущения я пытаюсь цапнуть его за подставленный нос, но в последний момент останавливаюсь, ощутив неестественную грусть и нежелание причинять своему Хранителю боль. Так что, вместо этого я возмущенно фыркаю и брызгаю в его сторону водицей с помощью своего хвоста. А затем всё-таки кусаю, но не так сильно, как планировала изначально — лишь слегка сдавливаю своими клыками подставленную переносицу, издавая глухое рычание, какое-то время так держа тихонько мурчащего Хранителя, будто бы пытаясь донести до него мысль, что не стоит спихивать неготовых к плавательным процедурам сестричек в воду. И я скромно надеюсь, что мне удалось донести до него эту важную мысль в нашем бессловесном общении.

Впрочем, даже если и удалось что-то вбить лёгким покусыванием своих острых клыков в его головушку, то отпускать обратно на берег он меня явно не собирался. Да и смысл в этом? Воды я уже нахлебалась, в тине испачкалась. Похоже, всё-таки придётся учиться, о чём я сообщаю братцу после того, как отпускаю его мордочку и берусь постукивать своими лапами по воде, скорее всего распугивая этими шлепками всю мелкую живность в округе. Железо же, потерев лапой слегка промятые клыками чешуйки на своей переносице, добродушно оскалился, придерживая меня одной лапой и осторожно поплыв вперёд, утягивая меня за собой.

А ведь, будучи драконом, ни брассом, ни кролем, ни каким-либо другим способом не поплаваешь. Только по-собачьи — загребаешь под собой воду лапками, выталкивая себя повыше, да толкаешь себя вперёд сильными движениями хвоста, изредка пошлёпывая по мутной водяной глади пальцами плотно прижатых к телу крыльев. Так и плывём, медленно и неспешно. В какой-то момент Железо оставляет меня без поддержки, и, к собственной радости, я не иду камнем на дно, лишь слегка замедляюсь, что уже прогресс. За лапки то и дело цепляются какие-то пучки водорослей, но я спешу их отдёргивать из коварных ловушек, не желая вновь ощутить прекрасное погружение с головой в эту тёплую, мутную воду.

Мимо проплывает Железо, перевернувшись на спину и распластав крылья в разные стороны, подставляя светлый животик под прорывающиеся через древесные кроны первые рассветные лучики. Значит, и так можно скользить по этой глади? А хвост его, движениями и толчками, поддерживает на поверхности? Впрочем, уподобиться ему в его хвастовстве и демонстрации собственных навыков я не спешу. Мне бы с обычным плаванием освоиться, зарастить дыры в знаниях собственной крови новым опытом. И ведь, похоже, там именно что «дыры» — как быстро я осваиваюсь, начиная активнее работать собственным хвостом, слегка извиваясь в болотной жиже. Вот я даже решаюсь поднырнуть под Железо. Тут же глаза прикрывает прозрачная плёнка третьего века, а ноздри неприятно закладывает. Я об этом, конечно, не сразу задумалась, но, похоже, эти драконы очень хорошо устроены для ныряния. И если вспомнить сколь долго я барахталась под водой в своей первой неудачной попытке поплавать, то, выходит, и задерживать дыхание надолго мы умеем? Интересно, насколько? Минуток пять или семь? Тут же припоминаю то неприятное давление и жар в грудной клетке. Похоже, так оно и есть.

Впрочем, моё озорство быстро окончилось, и проверить свою выдержку я не успела — Хранитель всполошился, когда я целиком ушла под воду, неловко перевернулся из положения «лёжа» на свой живот, хлопая мокрыми крыльями, и уже собираясь было нырнуть следом за мной. Так и представляю его мысли: «Эта непутёвая сестричка вновь умудрилась попасть в какую-нибудь неприятность». Ан нет: я опережаю его нырок, подплыв под Хранителя и чуть было не получив одной из его лап по своим мордасам, а затем несильно толкаю его снизу маленькими рожками, тут же проскальзывая под его брюхом и выныривая, показываясь на поверхности лишь макушкой с глазами да ноздрями, и поднятыми вверх ушками. Спустя пару мгновений я показываю из-под мутной водной глади свою мордашку, часть шеи и спину с крыльями.

Мои подозрения, однако, о драконах, ведущих водный образ жизни, подтверждаются. Вроде у бегемотов и крокодилов ноздри тоже посажены высоко?

Мерзкая, напоминающая насморк заложенность тут же уходит, и я жадно втягиваю тёплый, не такой уж и зловонный воздух болота, наслаждаясь этой маленькой победой над собственной мнимой неполноценностью. Вот, умею я плавать, просто нужно было вспомнить, как именно! Просто вспомнить… Знаете, а ведь это неплохой способ отвлечься от собственных пугающих мыслей. Хоть чем-то, етить его, заняться полезным.

Квввуаааак, — раздаются лягушачьи звуки из густых зарослей камыша, которым тут же вторит мой неожиданно проснувшийся желудок. Нет, ну а что, давайте отвлекаться от мрачных мыслей дальше. Я маленький дракончик, мне нужно ЖРАТЬ. И жрать я буду то, что поймаю. Взрослые люди вот, в своём привычном ареале, могут выйти и отправиться на охоту средь каменных джунглей за чебуреком. А я, как маленький дракончик, буду охотиться на местную живность. Но главное, чтоб она не охотилась на меня. Впрочем, верится мне, что старшие сожрали всю крупную, представляющую угрозу для молодняка животину в этом болоте, и бояться того, что меня за жопку куснёт какой-нибудь крокодил-переросток не стоит… Правда, нельзя отрицать вероятность каннибализма среди драконьего племени, но в подобное верить я не собираюсь.

Перекинувшись с Железом парой хитрющих взглядов, мы весело загребли в сторону тянущихся палок рогоза, планируя устроить беспощадный набег на слишком разошедшихся жабок. Это, выходит, моя первая охота в новом мире? Погрузившись в воду, позволив торчать из-под её гладкой поверхности лишь носу, ушкам и глазам, я осторожно подгребаю к зелёному островку, готовая в любой момент броситься за удирающей добычей. Кончики пальцев нащупывают мягкое, вязкое дно, и я замираю в предвкушении. Моё тело будто напряжённая пружина, готовая к броску в любой момент. Инстинкты вроде бы подсказывают, что делать, — замри, не моргай, жди, пока покажется неосторожная добыча, и лишь затем бросайся на неё. Так я и делаю, пока Железо выбирается на берег, обходя куст с другой стороны и бросаясь на него с громким, высоким рычанием, в котором уже проглядываются искорки сильного и волевого дракона, каким и должен быть наш Хранитель.

Шорох кустов, возмущенные писки, и вот из негустого облака поднявшейся мошкары во все стороны по воде устремляются лягушки, жабы и прочая неожиданно богатая живность. Несколько особо мелких лягушат приземлились после невероятно мощных прыжков на мою переносицу, своими тёмными глазами вглядываясь в меня, а затем, издав паническое «ква», разлетелись в очередном прыжке кто куда. Ну нет, за пузатой мелочью я охотиться не собираюсь. В зарослях рычит Железо, выгоняя более крупную дичь. Вот, наконец-то, в воду юркает вытянутое тельце какого-то местного болотного чудовища, и я бросаюсь следом за ним, отталкиваясь от мягкого дна своими лапами да придавая себе ускорения резким движением хвоста. Плюх! — поднимаю я кучу брызг, подныривая следом за улепётывающей добычей.

Знаете, это чувство, чувство погони, оно… Мне сложно его с чем-то сравнивать, поскольку я никогда не испытывал ничего похожего. Это даже не первый прыжок с парашютом. Всего мгновение назад ты напряжён, каждая мышца в твоём теле будто скована, но вот ты сбрасываешь эти путы, раскалённая кровь разливается по всему телу, а мысли наполняются громкими, повторяющимися из раза в раз: «Добыча, жертва, пища!». Впервые в своей жизни… в обоих жизнях я испытываю подобное. Радость, смешанную с неестественным азартом и предвкушением.

Прорываясь через громадные кувшинки, раскинувшиеся посредине болота, я подныриваю за своей добычей. В мутной воде я вижу мелькающий перед мордой хвост. «Какая-то ящерица?» — спрашиваю я сама себя, прикладывая ещё чуточку усилий, а затем раскрываю свою пасть, чувствуя, как мерзкая вода устремляется в горло, но затем встречает на пути какое-то препятствие, лишь слегка холодя глотку и оставляя на языке мерзкий привкус тины, напоминающий мне испорченную рыбу. Щелчок челюстей, но вместо хвоста извернувшейся жертвы мои клыки перекусывают пучок какой-то мерзкой зелёной гадости. Хвостатая тварюга резко уходит в тёмный омут более глубоких вод, пытаясь спрятаться среди тянущихся к поверхности зарослей водоросли. Но я не отстаю. В азарте погони, загребая своими лапами воду, я забываю о том, что ещё совсем недавно не умела плавать, что, в общем-то, не знаю, сколько могу провести под водой. Неприятное давление наполняет мои лёгкие, но я не обращаю на него особого внимания, полностью увлечённая погоней.

Вот колышутся тянущиеся к поверхности тёмные пучки, выдавая неосторожную жертву. Хвост тут же толкает меня в водяной толще, и я протягиваю лапы. Но нет, хитрая зверюга успевает удрать, собственными лапками подняв муть со дна и распугав мельтешащую вокруг мелкую рыбёху. Но и это не останавливает меня. Выпустив несколько пузырей воздуха из своей пасти, я вновь бросаюсь в погоню, и на этот раз меня настигает удача. Неожиданно острые когти на передних лапах цепко хватают извивающуюся добычу. Тритон! Здоровенный! Бьётся в моих ладонях, пытаясь выкарабкаться из лап такой грозной хищницы, как я! Капли крови тут же растворяются в воде, но я не обращаю внимания на мелькнувших в тёмных зарослях глубокого болотного озерца хвостов хищных рыбёх. Да и краем сознания понимаю, что эти тварюги не представляют для меня угрозы. Конечно, я бы могла поохотиться и на них, но нет, вместо того, чтобы гоняться за хищной рыбой в привычной ей среде обитания, ещё и с добычей свежепойманной в лапах, я решаю подниматься на поверхность, перехватив скользкого тритона своими клыками и помогая себе не только лапами, но и крыльями.

Жаркий вдох носом. Обжигающий воздух с щекочущим свистом наполняет мои лёгкие, когда я всё-таки выныриваю на поверхность со своей добычей, чувствуя, как вытекает из пасти мутная вода, смывая капли сладковатой крови первой пойманной жертвы. Ещё и обеспокоенный моей пропажей Железо, судя по всему, совсем недавно вылезший из зарослей рогоза и сейчас взглядом ищущий мою мордочку в этой топи, радостно хлопает своими крылышками, как только замечает меня. На мгновение даже проснулась моя совесть — обо мне ведь явно беспокоились. «А вдруг что-нибудь бы случилось?» — шепчет это мерзкое чувство, но я спешу от него избавиться, уверенно подгребая к Железу и показывая ему свою добычу. Ну и жирный же тритон! К тому же ещё и громадный. Раза в три больше вчерашних лягушек.

Драконья гордость охватывает меня, когда я осознаю, сколь хороша моя первая лично пойманная добыча, которой я обязательно поделюсь с родными!

Комментарий к Глава 5. В которой я неумело философствую, а затем меня отвлекают от моих мыслей.

“Что есть наша жизнь, если не бесконечная охота за мимолетными удовольствиями и погоня за собственным счастьем, которое можно найти во множестве странных и различных вещей?”

Также автор напоминает, что ваши большие пальцы вверх, “ждуны” и комментарии - хороший мотиватор для него не лениться.

========== Глава 6. В которой я демонстрирую свои незаурядные способности. ==========

Комментарий к Глава 6. В которой я демонстрирую свои незаурядные способности.

Уважаемые читатели, скромно прошу у вас пару минут вашего бесценного внимания.

На данный момент эта глава заканчивает первую часть истории Водомерки. Что же это значит? Нет, не то что история завершена и я закрываю этот фик, отнюдь. Скорее это значит то, что мы с вами пройдем через один таймскип. В следующих главах будет вскользь описана история за прошедшие пару лет нашего непутёвого героя, кратко (или не очень) изложены моменты из его жизни которые он сам решит рассказать, посчитав их важными для истории.

А дальше… Дальше у меня уже есть видение того, как именно пойдет сюжет и в какую сторону он будет развиваться.

Ну и да. Не забывайте ставить ждуны, лайки и оставлять комментарии, тем самым мотивируя автора биться головой о клавиатуру, в надежде на то, что буковки сложатся в адекватный кусок текста :)

Итак, как моими стараниями, так и усердием Железа, всю нашу распрекрасную семейку ждал ранний плотный завтрак. Мягкое чуть тёплое мясо свежепойманного здоровенного тритона и двух жирных лягух приятно дополнялось набранной остальными дракончиками “закуской”: совсем крохотной рыбёшкой, остатками клюквы, какими-то похрустывающими на клыках корешками, которые мои братья и сёстры даже не удосужились отмыть от крупиц прилипшей к ним земли. Впрочем, а в чём их мыть? Не в болоте ведь. Так ещё потом швырнуть сверху в свой живот пласт свежего, ещё недавно плавающего в этой же чистейшей водице мяса? В общем, в бездну гигиену! Даже страшно подумать, как пахнет у меня из пасти от подобной “диеты”! Но, с другой стороны, не помрём же мы от подобного? Хотя, признаюсь сама себе, что, чисто эстетически, мне не слишком приятно наслаждаться столь дикарским пиршеством. Определенно, когда подрасту, нужно будет перебраться к какой-нибудь чистой и шустрой речушке да заняться хоть какой-то готовкой. Слепить пару горшков из глины и обжечь её в яме… Горечь и жар вспыхивают на языке и я, давясь, выплёвываю недожёванный кусочек корня, отвлекаясь от мыслей о нескором будущем. “Это что ещё за гадость?” – лапами счищаю я остатки этого “деликатеса” со своего высунутого из пасти языка, сердито косясь на глухо и довольно ухающих братьев, подсунувших, в который раз погрузившейся в собственные мысли, “мне” подобную мерзость. Немного напоминает хрен, если честно, но куда ядрёнее. Может дикий? Хотя я не могу представить, что подобное растение делает посреди болота. А эти идиоты продолжают хихикать, чуть было не давясь шматами тритоньего мяса. Ууууу! Изверги! Я вам ночью водорослей в уши напихаю за такие шуточки.

Впрочем, моя страшная мстя свершится под светом Луны, а сейчас… точнее, через десяток другой минут, уже после окончания трапезы, когда я полностью оттёрла язычок от жгучего корешка, мы разваливаемся вдоль берега на густых подушечках зелёного мха, раскинув свои крылышки в разные стороны и с интересом наблюдая за просыпающимся болотом, редкими взмахами своих хвостов отгоняя особо назойливых обитателей топи.

Всё чаще и чаще из своих небрежных глиняных гнезд выглядывают заспанные морды взрослых драконов, хмурыми взглядами окидывая столь милый и приветливый, до омерзения радостный, мир болотного царства – мухи жужжат, комары пищат, водомерки бегают по гладкой, спокойной поверхности, оставляя за собой лишь разбегающиеся во все стороны разводы и мозоля мне своим существованием глаза, напоминая, что имечко мне дали в честь клопа. Кто-то из старших, не особо долго думая, выбирается и сразу же плюхается в воду, раскинув свои громадные крылья в разные стороны и громко фыркая, утягивая за собой родных в сокрытые от наших внимательных глаз места, куда-то меж кочек и заросших холмиков, заспанной стайкой скрываясь средь раскинувшихся по краям топи деревьев. Другие же расправляют свои “махалки”, отрываясь от земли после сильного хлопка и небольшого прыжка вперёд; спешат по своим делам в голубое небо.

Интересно, а чем все эти драконы занимаются? Куда они расходятся? Чем в принципе должны заниматься подобные драконы? Точно не горы сокровищ нагребать с окрестных деревенек, не замки штурмовать, не принцесс красть и драться с рыцарями… может просто облетают окрестности и громко орут в лицо и морду каждому встречному: “ЭТО МОЁ БОЛОТО”? Или охотятся, чтобы прокормить свои семьи? Или занимаются чем-то ещё? Всё-таки, у того дракона, что нас сюда доставил - его вроде Кубысом звали - были на теле тканые сумки. Интересно, это сами драконы обработали волокно и шкуры или же они у кого-то выменяли на что-то сразу готовую вещицу? Хммм, ткач или торговец? Прекрасно; спасибо, что не “успешный бизнесмен” или “Ыффективный (да-да, именно через “Ы”) менеджер”. Хммм, а чем ещё могут заниматься драконы? Может травничеством? Вопросы уровня: “как я тут оказался” всё сильнее уходят на задний план, уступая место в моей голове на: “чем занимаются местные, как живут”. В конце концов, это ведь просто интересно! Впрочем, я точно знаю, чем эти болотные драконы точно не занимаются. С лёгкой усмешкой посмотрев на одно из “гнезд”, тянущееся вдоль поваленного трухлявого, древесного ствола, я тут же убеждаюсь, что строителей среди этих крылатых - нет. Во всяком случае, нормальных.

Определенно, когда подрасту, надо будет найти для себя и родных пещеру посуше и попросторнее. А лучше, воспользоваться своими скромными познаниями и сколотить какое-нибудь лежбище поприличнее. Землянку, хотя бы, вырыть. С другой стороны, а нужно ли вообще нам подобное укрытие? Вот, целую ночь провели под открытым небом - и ничего. Никто не продрог, никто не заболел, все чувствуют себя бодрячком. Правда, лежали все вместе, грели друг друга собственными тушками, да и ночь была не дождливая и сухая. С другой стороны, хотя бы пещеру я хочу. Чтобы жить по общепризнанному драконьему канону!

Вот из своей берлоги выбирается ещё один дракон. Потягивается, сбрасывая напряжение с крыльев, широко зевает и, полностью продрав глаза, добирается до вязкого берега, падая сначала на свой бок, а затем, поджав к себе крыло, переворачиваясь на спину, с наслаждением ёрзая среди вязкой прибрежной грязи. От подобной картины я не только отвлекаюсь от своих мыслей о драконьем ремесле, но даже перестаю обгладывать кость, оставшуюся от тритоньей лапы, чувствуя, как в голове, в который раз, вспыхивает лёгкий диссонанс. И это дракон? Фыркает, да так громко, что аж до нас доносится, перекатывается с бока на бок, загребая своими лапами вязкий ил, оставляя мокрые лепёшки на собственной морде, и жмурясь от удовольствия, когда грязная, мутная вода струйками бежит по его животу. Отвратительно. Где гордость драконьего племени, где тяга к чему-то большему? А с какой счастливой мордой тянется этот дракон, закапываясь носом в вязкую тину; поднимает грязевые брызги, разлетающиеся во все стороны, хлопками своих крыльев. Казалось бы - совсем не по-драконьи. Так нет же, к этому покрытому тиной и илом чешуйчатому недоразумению, вскоре присоединяются его весело порыкивающие родственники, вываливаясь из своего гнезда в грязь, будто бы говоря мне: “Смотри, это не он ненормальный. Это все такие!”.

Но, знаете что самое страшное? Самое мерзкое? Не знаете конечно. Но я вам скажу. Мне на морду тоже прилетает чуть влажная лепёшка – заметившая мою заинтересованность в происходящем, улыбчивая Тростинка не только подползла к самому краю берега и нагребла в свои лапы побольше мерзкого, вязкого ила, кинув в меня, но и измазавшись при этом сама. “Плюх” – следом за макушкой комок грязи опускается на шею, а потом и сама грязнущая, чуть мурчащая сестрица, напрыгивает на меня под кудахчущие смешки всего остального семейства. И, честно признаюсь, в тот момент я был - или была - в растерянности, полностью отражающейся на моей мордашке. И правда, как на подобное реагировать? Только что я ворчала на тему того, что какой-то дракон валяется в грязи, будто огромный, жирный поросёнок, для схожести с которым не хватает разве что громкого хрюканья, но вот теперь и мне пытаются показать прелести грязевой ванны. Крупицы грязи с потоками влаги стекают по пластинкам моей брони, а мутные разводы забиваются меж чешуек на шее и плечах. Такое странное, неестественное чувство удовольствия накрывает меня с головой, стоило только носу Тростинки ткнуться в грязевую лепёху на моей макушке, размазывая её за ушами. Расслабление. Наслаждение. Я будто чувствую как каждую чешуйку покрывает тонкий слой отдающего в тело теплом шёлка…

Нет. Всё. Это неправильно! Вздрогнув всем своим телом, я осторожно взмахиваю крылышками, будто бы прося свою сестричку слезть с меня, оставить в покое и не мучать подобными экзотическими процедурами. А та не слушается, слишком увлеченная извазюкиванием моей чешуи. Нет, ну это уже наглость! Приподнявшись на своих лапках, я осторожно плюхаюсь на бок. С возмущённым визгом маленькая сестрица прокатывается вниз по склону, подергивая своим хвостом, лишь больше пачкаясь в вязкой жиже. А сама-то Тростинка уже не дракон, а грязевое чудовище! Под слоем грязи даже не видно её зеленых чешуек – лишь смесь из налипшего, подсыхающего ила, к которому прилипли мелкие травинки и комочки земли. Только весёлые жёлтые глаза блестят из под подобной “маскировки”.

Нет, ну честно, что за цирк. Чем я занимаюсь в послеобеденное время? Вместо того, чтобы вздремнуть или подумать о чем-нибудь, я пытаюсь бороться со своей сестрой под одобрительное мурлыкание остальной семьи? А ведь можно было бы подумать и о семейных узах, и их природе, или же о сокрытом будущем, чем я и занималась до этого… А, в бездну всё. Сейчас я тебе покажу, маленькая проказница! Ррррр!

Я вскакиваю на лапы и с возмущенным “мряяяяя” бросаюсь на весело пофыркивающую Тростинку, что уже изогнулась, готовая сцепиться со мной в шуточной потасовке. Только вот я так и не добегаю до сестрицы, остановившись прямо перед ней - стоило мне заметить, как на соседнем островке из под бревна показалось ещё несколько драконят. Лишь прикрывшись крылом от полетевших в мою сторону капель грязи, я внимательно наблюдаю за выползающей на свет группкой.

Слегка старше нас, как подсказывает моя чуйка - примерно на месяц. Ну, может два, но не больше. В любом случае, не очень они нас опережают по возрасту. Правда, что-то мне говорит, что их должно было быть больше. Какое-то нехорошее предчувствие щекочет мне хвост… А нет, это Тростинка коварно воспользовалась тем, что я в очередной раз на что-то отвлекся и набросилась на него, несильно прикусив самый кончик хвоста. Громко фыркнув, я слегка закатываю глаза и перевожу взгляд на весело скалящего свои клыки Железа. “Может поможешь?” – с негромким рычанием спрашиваю я его, на что получаю ответ в виде отрицательного покачивания головой из стороны в сторону. Ну нет, это уже наглость. Тут что, все против меня? Или, скорее, все за Тростинку? Возможно даже я. Закатив в очередной раз глаза, я осторожно оборачиваюсь к сестричке и подбираюсь к этому чумазому демону, пытаясь обнять весело пофыркивающую драконицу. Но нет, Тростинка лишь приподнимает свои ушки, слегка сильнее сжимая свои маленькие, но уже острые клыки. Ай-ай-ай! Между прочим, это уже переходить грань приятного!

Впрочем, откусывать неожиданно нежный кончик хвоста мне не собираются. Подержав его ещё немного в собственной пасти, Тростинка всё-таки его отпускает и осторожно прижимается к моему плечу, прикрыв глаза и пачкая меня грязью… Прекрасно, превосходно. И что мне с вами, дурачками, делать-то?

К моему непомерному счастью, меня оставляют в покое, позволяя поразглядывать издали тройку драконят. А ведь они на островке не одни. Из дрожащих кустов показывается ещё несколько мордашек. Одна, две… Ещё шестеро дракончиков, широченно зевающих и поглядывающих на светлое небо. Эти уже почти не отличаются от нас, разве что чуть увереннее стоят на земле, перебирая своими лапками, да помахивая своими крылышками в тщетной попытке взлететь.

Что же, это болото, выходит, как ясли? Или это место своего рода небольшое поселение, в котором заодно и молодняк держат? Знаете, я определенно хочу научиться говорить как можно быстрее и выклевать кому-нибудь из старших драконов мозг, задавая бесконечный поток вопросов. Между прочим, ответы было бы просто замечательно получить!

Но, что будет, то будет. А пока мы действуем по ситуации. И ситуация говорит мне, что не просто так голодные, как мне кажется, драконята выбираются из своих укрытий, показывая собственные носики и оглядываясь в поисках съестного. А может и не еды, но кого-то очень серьезного… разве не грозилась та сурового вида дама собирать нас по утрам для чего-то? Ох, это же выходит, что мне опять придется просыпаться по утрам, хотя бы какое-то время? Какой кошмар! Караул, ужас! Спать опять не дают! А ведь так хотелось, будучи драконом, просто в кои-то веки выспаться, свернувшись клубком на зелёном холмике, и сладостно погрузившись в глубокую, сладостную дрему. Впрочем, ещё успею.

Мои догадки очень быстро подтверждаются. Я бы даже сказала, что стремительно. Разгоняет сильными взмахами крыльев ветерок приземляющаяся на нашу полянку Кремень, и тут же сбегаются к ней со всех сторон драконята других группок. И мы, всем своим семейством, неуверенно переглянувшись между собой, тоже спешим к старшей драконице, переговариваясь негромким попискиванием друг между другом. “Плюх” – прыгаю я в тёплую воду, в которой ещё совсем недавно охотилась за большущей тушкой тритона, заодно кое-как счищая с себя грязь со своих бочков движением пальцев крыльев. “Плюх” – это за мной прыгает идущий последним Дремлик, всё ещё не до конца опомнившийся от сладкого, долгого сна, будто бы оправдывая созвучие собственного имени. Первым же загребает своими лапами воду - нет, не наш Хранитель, но - неугомонная Тростинка. Сколько в этой с виду хрупкой драконице энергии и сил, сколько активности и радости! Мне даже немного завидно. Но только самую малость, ведь я то знаю, что моя сестрица вырастит доброй, ласковой и заботливой. Или мне хочется в это верить? Думаю, в этом случае подобное не принципиально. Хотя вопрос в том, откуда я вообще могу подобное знать, слегка беспокоит мои мысли. Уж не пророческий-ли дар это? Если подобными “предчувствиями”, по закону жанра попаданчества, одарила меня моя тяжкая судьбинушка, то пусть идет она… Кххм, в нехорошие места. Можно сказать, что подобного “навыка” я бы и врагу не пожелал. И интерес теряется, и всякие иные штуки. Хотя, кто знает, как оно работает по-настоящему? Но я, в любом случае, всё-таки буду думать, что это не какой-нибудь “навык”, но просто личное предчувствие и интуиция. А может просто пожелание добра и света по жизни для своей неугомонной сестрицы? Кто знает?

Однако, за этими определенно дурацкими мыслями, я и не замечаю, как все мы уже переплываем на берег другого холмика. Вот мы всем семейством выбираемся на сушу, отряхиваемся, счищая друг с друга пучки водорослей и размазывая размокшую грязь по чешуйкам возмущенно фыркающей Тростинки, пока Кремень, устроившись перед двумя другими семьями дракончиков, вытаскивает из своей небольшой грубо сшитой сумки деревянную дощечку, на которой тут же начинает что-то выводить черной жидкостью с помощью длинной палочки. Чернила? Или что-то иное? Приподнявшись на цыпочках, я пытаюсь разглядеть, как выглядят оставляемые взрослой драконихой записи, от которых она порой отвлекается и обводит то одного дракончика, то другого пристальным взглядом, что-то неслышно бубня себе под нос. “Неужели записывает присутствующих или их состояние?” – думаю я в тот момент, продолжая всё также удивленно глазеть на живущий вокруг меня мир, жадно впитывая любую информацию о чужих действиях и поступках.

— Так. А вот и новенькие, — в голосе Кремень мелькают нотки нескрываемого раздражения, когда драконица поднимает к нам свою мордашку, начиная на каждого по очереди указывать своим когтем. — Один, два… три, четыре…

Холодный взгляд нашей воспитательницы останавливается на Тростинке. Совсем не хороший, полный, как мне кажется, презрения взгляд. Тут же мы все прижимаемся к своей сестричке, закрывая её со всех сторон своими крылышками, и драконица лишь тяжело, прерывисто выдыхает.

— Четыре с хвостиком. — Заканчивает она, буркнув себе под нос и тут же делая небольшие пометки на дощечке, продолжая что-то негромко, хищно шипеть себе под нос. — Хорошо. Все на месте. Устраивайтесь поудобнее вокруг меня.

Недовольно пофыркивающая, по большей части голодная толпа драконят по приказу занимает места вокруг старшей. И мы очень скоро присоединяемся к ним, с интересом наблюдая за грозной драконицей, пряча за своими крыльями обеспокоенно сопящую Тростинку.

Интересно, зачем нас собрали? Не просто ведь для переклички? И, на собственное удивление, я очень быстро получаю ответ, невольно срываясь на чуть панический стон - “Школа”. Причём, судя по всему, с первого класса! Вот Кремень начинает что-то бубнить себе под нос про счёт, когтем выводя короткие “палочки”, расчистив себе лапой участок земли от поросшей на ней травы и мха. Сколь примитивная и архаичная форма исчисления, между прочим. А если нужно написать огромное число, драконы выводят целый забор этих мелких палочек? Неужели нельзя было придумать нормальные цифры?

Чуть нахохлившись, я слушаю классическую задачку, в которой нам предлагают посчитать, пусть не яблоки, но лягушек: “В болоте плавает четыре лягушки, семья поймала трех. Сколько лягушек осталось?”. Ну, дайте мне подумать, наверное правильный ответ: “бесконечное множество”. С раздражением на морде я поднимаю свою лапу, однако меня опережают. Один из старших дракончиков радостно, не слишком уверенно пищит: “Один”, и его голос тут же подхватывает всё семейство, привлекая внимание довольно кивающей учительницы.

Но, знаете что удивительно? То, что столь простую задачку не способно решить моё семейство. Вон, все вопросительно поглядывают на меня, выпучив свои глаза от удивления и подергивая хвостиками. “Ты знаешь?” - будто спрашивают они меня. А вы, что, не знаете? В вашей крови сокрыты знания языка, повадки хищника, умение плавать и ещё множество неизвестно каких инстинктов и информации, но не умение считать… до четырёх? Это ведь даже по пальцам. Я слегка закатываю свои глаза, начиная объяснять на когтях своим братьям и сестрам решение. Сначала показываю им четыре на одной лапе, потом три на другой, а затем оставляю лишь один поднятый палец, с укором и раздражением во взгляде смотря на удивленно хлопающих глазами драконят. Таааак. Может у них нет понятия о цифрах в принципе? Ну, не знают они, как назвать эти “математические формулы” и как их выразить? Хотя, я ведь поняла, что такое “четыре”, сказанное рычащим голосом Кремень. Или, быть может, не всегда знание языка соответствует за закрепленными за ним понятиями? Может они знают как сказать “три”, но не знают, что это значит? А что я тогда?

А я ведь видел - или видела, так ли это принципиально? - странный сон… или не сон, я уже и не знаю, в котором училась подобным, да и более сложным вещам. Потерев свою переносицу лапой, я лишь тяжело вздыхаю и только сейчас замечаю, как всё это время за мной пристально следит наша “воспитательница”, слегка наклонив мордочку на бок.

— Очень хорошо. Очень. — Усмехается Кремень, демонстрируя собственные клыки в не шибко дружественном оскале. — А если было десять тритонов, а съели четырёх?

И ведь этот вопрос адресован именно мне. Грызёт эта дракониха мою зелёную чешую своим взглядом, нервно подёргивая хвостом из стороны в сторону, лишь изредка пробуя влажный воздух топи кончиком своего языка на вкус. Ну а я что? Убедившись, что вообще все драконята внимательно смотрят на меня, вызывая некого рода смущение, поднимаю свои лапы и показываю драконихе шесть своих пальцев.

—Было шестнадцать крокодилов, а забрали пятерых. Сколько осталось? — Не унимается драконица, постепенно усложняя свои задачи. Дорогая, вы меня за идиота держите? Нет, конечно не за идиота, а за только что родившегося дракончика, который не должен знать, судя по всему, подобных вещей. Поднимая свои лапы, я показываю учительнице десять пальцев. И затем, видя её мимолетное торжество, ещё и язык высовываю из пасти, будто бы дразня неожиданно пыхнувшую из носа дымом Кремень. Одиннадцать, да. Хотя, может я немного по идиотски дал ответ, но вырисовывать кучу палочек на земле я нахожу ещё более глупым и бесполезным занятием. А так, хотя бы когти не испачкаю.

— А если у нас в трёх сумках по три яблока, сколько у нас всего яблок? — Вот и задачки на умножение пошли. Нет, Кремень, такой дуростью меня не проймешь и уж тем более не удивишь. Могла бы что-нибудь и более оригинальное придумать, более сложное. Девять! — Забрали половину из восьми груш!

Мне кажется, или в голосе взрослой драконицы прослушиваются истеричные нотки? А ведь и все остальные ученики нервно дёргают хвостиками, а на их мордочках отображаются все тяжести мыслительных процессов. Ээээ, нет, это вы ещё, мадам Кремень, высшей математикой не занимались! С победным смешком я показываю драконице четыре пальца, и та слегка отодвигается от нас всех.

— Грррх, ладно. Я поняла. — Бурчит сбитая с толку воспитательница, когда ей отвечают на вопросы, на которые, судя по всему, отвечать не должны были. И с чуть раздраженным вздохом драконица поднимает с земли свою дощечку. — Водомерка, да?

Не дожидаясь моего кивка, Кремень тут же вносит какие-то свои записи, и мое чуткое ухо слышит лишь упоминание какого-то “Веретенника”. Это ведь вроде птица? Хотя, с учетом того, как драконы называют своих детёнышей, смею предположить, что это какой-то дракон. Но, там посмотрим. Устроят мне какую-нибудь проверку с перекладыванием палочек из одной стопочки в другую? Да пожалуйста. Если у вас все тут такие “великие” математики, то я вам ещё покажу силы статистики!

Однако, это всё будет потом. А сейчас Кремень продолжает свои занятия, задавая вопросы драконятам и лишь отмахиваясь от меня хвостом, глухо прошипев в мою сторону: “Если знаешь - молчи”. И сколько надежды я ловлю в смотрящих на меня глазах как других драконят, неуверенно мнущихся на своих лапках, так и моих ближних, слушающих дурацкие задачки драконицы. Впрочем, не одной математикой будут сыты наши головушки. Следом за вычислительными упражнениями, пошли занятия посвященные словам.

Буквально. Кремень слегка расправила свои крылья, вытянувшись перед нами и сложив перед собой свои передние лапы, начиная медленно, буквально по слогам выговаривать предложения, дожидаясь пока мы попробуем повторить за ней. И вот тут мой язычок предал меня – пищала я также как и мои братья и сестры, да с трудом выдавала своим низким голосом какие-то невнятные мычания. А вот дракончики самой старшей группы на этом поприще чувствовали себя куда лучше. Навострив свои ушки они медленно повторяли слова за хмурой воспитательницей, изредка сбиваясь или путаясь в издаваемых звуках. Значит, мне потребуется где-то месяц, чтобы полностью освоить язык? Хотя, судя по третьей группе, которые лишь на недельку старше нас, первые связанные звуки я начну выговаривать очень скоро. Впрочем, ввиду собственной “особенности”, или же сумасшествия, я вполне могу начать и раньше чесать своим языком, освоив этот бесценный навык для одной конкретной цели куда быстрее? Впрочем, моё “паучье чутьё” подсказывает, что с Кремень не получится устроить игру в “почемучку”, заваливая её бесконечным потоком собственных вопросов в надежде получить хоть какие-то вразумительные ответы об окружающем меня мире. Пф, много хочу, как говорится. Хотя, если этот ваш “Веретенник” окажется не таким чёрствым пряником, как наша “добрейшей души” мадам, то быть может что-то да получится?

В любом случае, пока не попробую - не узнаю. А занятие, между тем, продолжается. Вот и солнышко уже поднялось на небо, а нам так и не дают переменки. Так и сидим, посреди ожившего драконьего болота – старшие драконы плавают туда-сюда, занимаясь своими делами, то улетая, то возвращаясь, лишь изредка отвлекаясь на то, чтобы посмотреть на крупную Кремень, скучающим взглядом бродя по неровным кучкам драконят, частью одной из которых являюсь и я сама, или же послушать её безумно нудные рассказы. И, честно, я невольно начинаю зевать вместе с остальными. За уроками драконьего языка начинаются рассказы о том, что можно есть, а что нельзя. Если по простому - то сожрать можно почти всё что угодно, кроме грязи и камней. Дальше скучный рассказ о том, как найти родное болото и о каких-то ориентирах, без демонстрации этих самых ориентиров – лишь неумело Кремень вырисовывает на земле схему местности, затерев ладонью множество палочек, оставшихся от математических упражнений.

Но хоть под конец было кое-что интересное. Начался урок своего рода “истории”. Или легенд и мифов, повествующих о каких-то там дурацких героях, не менее дурацким и абсурдным образом спасающих весь мир. И несмотря на всю глупость описываемой истории, я внимательно вслушиваюсь в каждое слово Кремень…

========== Глава 7. Четыре года в одном флаконе. А также немного нытья. ==========

Ну что же. Не думаю, что вам будет интересно слушать как изо дня в день в моей жизни происходило одно и тоже. А ведь кажется, “родился драконом” – расправь свои крылья и лети, поднимайся в небеса, наслаждаясь скольжением по волнам ветров; отправляйся на поиски необычных приключений! В конце концов, сама создавай эти “странные”, но веселые моменты на жизненном пути. Но нет, оказывается даже драконы, особенно детёныши, скованы цепями скучной повседневности и, что ещё более странно для меня, школы.

А ведь как красиво всё это описывается в различных книгах, посвященных магическим мирам, что населены различными эльфами, гномами, драконами и прочими фэнтезийными чудиками. Мудрые родители учат подрастающие поколение, делятся своими знаниями; или же оставленный в одиночестве детёныш с самого своего рождения знает и умеет всё необходимое для выживания, раскидывает в стороны уже полностью сформированные крылья и отправляется добывать бесценные крупицы знаний и сокровищ, пробивая себе дорогу к свету когтями и яростно ревущим пламенем, кислотой, холодом или иным другим дурацким стихийным элементом. Но похоже мне не повезло и я стала героем какой-то неправильной истории, за создание которой стоило бы поотрывать придумавшему “драконью повседневность” придурку его кривые руки! Нет, если и существует где-то некий “бог”, направивший меня сюда, то он что, не могпроявить чуть больше фантазии, присыпав мою жизнь толикой героического эпоса?

Но мне, похоже, показали большую фигу. Изо дня в день я просыпаюсь, ловя флешбеки на свою прошлую жизнь, расправляю свои слабенькие крылышки в надежде наконец-то загрести чуть тёплый воздух, поднимающийся от болот, и взлететь в светлое небо, оставляя все эти невзгоды и бесконечные подъёмы в дурацкую драконью “школу” позади. С другой стороны, кто сказал, что если бы моя жизнь была жизнью “призванного спасителя”, то я бы не ругалась также на собственную судьбу? Пха, ругалась бы ещё больше и громче.

Но. Давайте уж отвлечёмся от моих унылых рассуждений о нелепости собственной судьбы и всего происходящего, ибо лучше я кратко расскажу вам о своих наблюдениях, домыслах и прошедших нескольких лет скуки. И начну, пожалуй, с одного гениального открытия, а также неимоверной работы своей пусть и светлой, но явно глючащей и выдающей ошибки головушки. Я не на планете Грязь. Да, это место очень похоже на тот маленький сине-зелёный шарик, посреди бесконечного океана относительной пустоты; похоже на планетку поражённую самой страшной чумой, носящий гордое самоназвание “человечество”. Вот только беда, это всё-таки другой шарик грязи, если вообще шарик, а не стоящая на спинах трёх огромных драконах “тарелка”, или иная плоская фигура у которой есть края. Хотя, честно признаюсь, в последнем я очень сомневаюсь и, когда придёт время, обязательно проверю эту теорию одним способом… Так вот, с чего это я решила, что я не на Терре?

Глубокой ночью первого дня обучения, уже после того, как под самый вечер нас всех отпустила ворчливая Кремень и мы плотно поужинали пойманной в воде рыбой, меня разбудил несильный толчок в бок чей-то лапы из нашей грозной драконьей кучки, мирно сопящей в негустых зарослях рогоза. Тростинка, лежавшая у самого края нашего сопящего холмика, нервно подергивала своими лапками, будто бы убегая от какого-то чудовища в собственных кошмарах. Общение с Кремень ей давалось… хуже всех. Воспитательница старалась не замечать маленькую драконочку с яркими зелёными чешуйками, поднимая на неё свой обозленный и раздраженный взгляд лишь тогда, когда сестричка начинала пищать громче всех, своим хриплым рычанием тут же заставляя Тростинку умолкнуть. Чем была вызвана такая агрессия со стороны грозной мадам по отношению к моей сестре? Только ли её “слабость” была причиной для неприязни со стороны учительницы? Да и о какой-такой немощи говорила Кремень в день нашего “знакомства”? Наоборот, из всех нас, Тростинка самая активная, бегает и прыгает больше всех, охотится успешнее других. Может, что-то связанное с размером? Да, она меньше остальных драконят, самая маленькая из всех “учеников” Кремень, но разве это причина одаривать её недовольным взглядом? Почему-то у меня возникает предчувствие, что я хожу вдоль тонкой грани, за которой сокрыта истина. Тяжело вздохнув и растерев пластинки на переносице лапой, я, осторожно оглаживая пальцами крыльев бочок Тростинки, разглядываю постепенно успокаивающуюся от моих прикосновений сестричку. Может, Кремень знает что-то, чего я не знаю?

Увлечённая собственными измышлениями, я так и не смогла снова заснуть. И вместо того, чтобы ворочаться с бока на бок, расталкивая своих родственников, я осторожно выскальзывают из под крыла сестрицы Осоки, под негромкий шелест качающихся от дуновений ветерка стеблей и листьев рогоза, выбираясь из зарослей на верхушку заросшего редкой травкой холмика, окидывая своим взглядом погружённое в ночную темноту болото. И если бы не сияние звёзд, прорывающихся сквозь редкие, негустые древесные кроны, это место можно было бы назвать даже зловещим и пугающим. Но нет, под безоблачным небом топь выглядит по своему сказочно и даже, боюсь этого слова, красиво. Качаются в такт ночного оркестра, состоящего из лягушек и сверчков, ветви и заросли, гуляет насвистывающий свою тихую песенку ветерок по моим чешуйкам, доносится еле слышимый храп из “домов-ульев” земляных драконов. Сияют над мутной водной гладью, размытыми пятнами отражаясь в ней, спешащие по своим делам светлячки, будто сошедшие с небес звёздочки, или искры ожившего и сбежавшего от какого-нибудь дракона пламени. Красиво. Успокаивающе.

Взор моих глаз поднимается к небесам. И тут же моё светлое восхищение сбивает со своего пьедестала недоумение, за которым тут же врывается и осознание. Я не на Земле. Нет. С неба на меня будто смотрят два глаза, а третий, слегка сокрытый за негустыми, рваными облаками, прячется ниже остальных, лишь тонким “зрачком”-полумесяцем выступая на небе. Три луны… Три спутника. Хах. Если мне не изменяет память, то у планеты Грязь была лишь одна единственная луна, а тут вот их несколько. Страшно подумать какие приливные волны могут омывать берега здешних морей. Впрочем, может из-за этих волн мы и живём посреди болота? Тянутся подземные воды к поверхности этого мира.

За глупым рассуждением, уходящим в сторону конспирологии и сфер, в которых моих знаний явно недостаточно, я прячу накатившую волну грусти, стараясь дозировать поступление мыслей о том, что родных я скорее всего больше никогда не увижу. Впрочем, это было ожидаемо и, где-то в глубине души, я пожалуй рад подобному открытию. Ведь, оно означает, что где-то там, средь ярких искр блестит звезда по имени Солнце, освещая своими тёплыми лучами тех, кто был мне дорог.

Постояв ещё какое-то время под ниспадающим на землю сиянием лун, будто бы пытаясь впитать каждую крупицу белого, таинственного света, я возвращаюсь к своей семье, осторожно расталкивая в стороны своими крыльями высокие палки камыша, пробравшись-таки на вытоптанную полянку. А затем, осторожно прильнув к спинке Тростинки, прикрыв тут же переставшую дергать своими лапками и спокойно засопевшую носом сестрицу крылышком, пряча маленькую драконицу от кусавших её ночных кошмаров и делясь собственным теплом, вместе с этим пристраивая мордашку на её плече, я спасаюсь от настигающих меня размышлений за пеленой сна, в царстве Морфея.

И это было только самое начало познания мною нового дома. Всё-таки, в кипящем потоке драконьей повседневности есть определенная польза. С каждым прошедшим днём я узнаю всё больше и больше, особенно жадно вслушиваясь в рассказы Кремень посвящённых теме драконьих племён, населяющих эту странную планету, которую сами крылатые ящеры называют “Пиррия”. Забавно, что под небом этой Пиррии обитает множество разновидностей гордого крылатого племени. Или, точнее, несколько крылатых племён. И плывущие в водных потоках, прячущиеся средь рифов, изучающие самые тёмные воды морские драконы, у которых, если верить Кремень, даже жабры есть; и покоряющие горные вершины властители небес, которых так и зовут “небесные”; и грозные, отрешённые от мира вечной ледяной бурей, через которую по какой-то там дурацкой причине не может пройти чужак, изрыгающие потоки смертельного холода - ледяные. И другие необычные племена, которых всего насчитывается шесть штук, помимо моего родного.

А я ведь могла родиться в одном из них! Но нет, моя карма трижды сыграла со мной злую шутку и мне “повезло”, из-за чего я раздражённо похлопываю хвостом по земле каждый раз, как думаю об этом. Мало того, что помер, мало того, что сменил пол, так ещё и родилась в племени носящем гордое название “земляных драконов”. Хотя, я бы их, да и себя, скорее причислила к “болотным”, судя по выбранному ими месту жительства. И казалось бы, что и фиг с ним. Вот, тот же Смертокрыл, известный персонаж одной забавной игрушки, был так называемым “аспектом земли”, защищал камни непонятно от кого и поехал кукухой. Но хоть какое-то развлечение! Так нет, наше “гордое” племя не хранит никакие таинственные недра, не защищает мир от притаившегося в тенях древних замурованных пещер зла. Оно просто существует, во всех вопросах собственной жизни подчиняясь правящей королеве и… всё? Без цели, без стремлений, без амбиций, так называемое “племя” просто есть. Занимает территорию, которая никому не нужна, месит глину и просто нежится в тёплых болотах, практически не реагируя на какие-то изменения во внешнем мире, лишь изредка ввязываясь по велению своей королевы, власть которой оспаривали только различные “принцесски”, во всякие авантюры, по типу закончившейся лет восемь-десять назад войны, о которой Кремень не особо-то распространялась.

Но знаете, на этом моя “радость” по поводу рождения в столь гордом драконьем племени не оканчивается. Ведь есть у “земляных драконов” и второе, достаточно ироничное как по мне, самоназвание. “Грязе-крылы”. Услышав подобное из уст Кремень, меня на пол дня охватила нервная икота. Называл ведь я свой предыдущий дом планетой “Грязь”, так получай же бесконечное напоминание о прошлом. Совпадение? Я вот уже не уверена, хоть и краем своего сознания понимаю, что для любителей поваляться в тине и иле подобное название вполне уместно – крылья пачкаются также хорошо, как и чешуйки, разбрызгивая при взлёте грязевые капли во все стороны.

А ведь если углубиться в собственные воспоминания, выудив из памяти знания второго языка и припомнить, что “mud” созвучно с “mad”, и вполне себе можно заменить в “mud-wings” первое на второе, то я могу с чистой совестью называть себя “безумно-крылом”, особенно с учётом всего того “хорошего”, что со мной произошло и того, кем я являюсь. Хах. Не смешно.

Через пару недель после этого осознания, в наше “чудное” поселение прибыл откликнувшийся на глас Кремень ящер, носящий гордое имя Веретенник. Этот молчаливый и задумчивый, но в общем-то добрый, дракон, слегка щурящий свои глаза на ярком дневном свету и всё-время носящий с собой большущие деревянные счёты, перекинутые через плечо с помощью пары кожаных ремешков, частенько приносил нам на уроки остатки своей добычи, позволяя посреди занятия вечно голодным драконятам немного отдохнуть от унылого бормотания Кремень, с которой в это время сам “королевский счетовод”, как его представила нам наша строгая воспитательница, вёл тихие беседы в стороне. На несколько лет он станет моим “персональным” учителем математики. Впрочем, не буду скрывать того, что учиться у него мне было нечему, а вот ему было что перенять у меня, о чем Веретенник вскоре и сам догадался, удивленный моими глубокими, превосходящими его собственные познаниями в сфере “таинств исчислений”. “Поразительно. Ты будто это делала всю свою жизнь!” – восхваляет меня старший дракон, даже не догадываясь о том, насколько он близок к истине.

Кстати, счётам я была по настоящему рада. Считать на них намного удобнее и практичнее, нежели с помощью палочек или цветных камешков, о которых я подумывала с самого начала. И стоило мне только полностью с ними освоиться, что не заняло много времени ввиду архаичности подобного математического инструмента, как глаза Веретенника полезли окончательно на лоб от демонстрации того, что я явно не должна была знать. А ведь мои познания и навыки не ограничивались лишь “драконьей математикой”, о чем счетовод вскоре узнал.

После разлуки в пару дней, Веретенник вернулся с набором различных “камешков”, на которых были выведены к тому моменту уже узнаваемые, его же стараниями, драконьи руны, или же символы их языка, обозначающие определенные цифры, а также несколько парами накрест соединяемых жёрдочек. И при этом, к концам одной из них Веретенник подвесил парочку маленьких мешочков. Увидев сей, кхм, прибор, я практически сразу же узнала простенькие весы, что вскоре и подтверждается начавшимися занятиями, посвященными различным задачкам на вес и уравниванию его. Впрочем, несмотря на простоту всего этого устройства, я внимательно слежу за каждым действием со стороны старшего дракона, лишь подергивая ухом в сторону рассказывающей о нулях и единицах Кремень. При любой возможности я и сама демонстрирую учителю собственные умения, постепенно оттачиваясь в навыках обращения подобным “устройством”. Нет, конечно, в студенческие дни я пользовался электронными весами, отмеряя десятые части граммов для разведения необходимых реактивов, дабы провести тот или иной анализ в химической лаборатории, но, навыка владения конкретно подобными весами у меня нет, пусть я и знаю теорию их использования, а посему я спешу компенсировать нехватку мышечной памяти, ибо в голове у меня уже вырисовывается некого рода план о том, чем я могу заняться в “этой жизни”.

По ходу урока я слушаю рассказы Веретенника и жалею о том, что не могу более конкретно его спросить о той или иной сфере жизни драконьего королевства, вынужденная лишь громко пищать на темах, которые мне особо интересны и которые могут мне пригодиться. А в свободное от занятий время, ближе к вечеру, я начинаю реализовывать собственные задумки, вместе с вьющейся за мной хвостиком Тростинкой, собирая по всему болоту различные травы и ягоды, однажды даже выбравшись за его пределы, во влажный, не очень густой, лиственный лес. Ооо, по возвращению домой меня, конечно же, ждал выговор от обеспокоенного пропажей, длинною в несколько дней, наставника, которому я лишь в ответ показала собранные мною в листьях лопуха находки. Небольшие остатки от малины и клюквы, пучки багульника и валерьяны, и другие цветочки и растения, набранные мною в путешествии вокруг нашей топи. Какое-то время Веретенник непонимающим взглядом изучал всё это добро, лишь поскребывая когтями по собственному затылку. А потом до него дошло, что все принесённые мною растения относятся к различного рода целебным.

Вот тут и началось моё “настоящее” обучение, так как освежить собственные познания в области дикорастущих трав было очень полезно. Пропадающий на целые недели Веретенник, оставляя меня на попечительство вечно недовольной Кремень, возвращался с измятыми свитками, посвященными различным травам и их применениям. По небрежно исписанными драконьими каракулями листам, я заодно потихоньку учила язык, постепенно начиная читать в слух, сначала по слогам, но затем и целые предложения. А обилие практики позволило мне освоить всё это разговорное дело раньше всех в собственной семье, пусть и давался мне говор по началу также тяжело – язык отказывался меня слушаться, горло выдавало слишком громкое или низкое пищание, а шипение переходило в негромкий хрип. Впрочем, меня всё время поправляли и направляли в нужную сторону, то резким, обидным замечанием со стороны Кремень, то более мягкой подсказкой и примером, как делал Веретенник.

И вот сейчас начнётся самое страшное и неожиданное. Моё нытьё. А ведь вроде ничего не предвещало беды, да? Кажется, что у меня всё хорошо, даже прекрасно. Каждый день школа, в которой я демонстрирую просто превосходные результаты. Любящая и лелеющая меня семья, чувства к которой пусть и вызывают у меня ряд вопросов, но, вроде как, со слов той же Кремень, описавшей нам часть жизни земляных драконов, которые с самого рождения не знают собственных родителей и держатся братьев и сестёр до конца своих дней, полностью нормальны. Потихоньку вырисовывается профиль моего будущего занятия по жизни. Но, понимаете ли, прошел год, потом второй. Кремень научила нас всему, что по её мнению должен знать взрослый “грязе-крыл”. И теперь просто гоняла вокруг болота, нагружая физическими нагрузками. Проснулись? Надо полетать, поглядеть на округу…

Кстати, раз уж я затронула тему полётов. В небо я поднялась самая последняя, дольше других безрезультатно размахивая своими окрепшими в возрасте года крылышками, стараясь оторвать свою не такую уж и жирную, громоздкую тушку от земли, да проклиная про себя цепляющиеся за коготки пучки мха, которые будто бы не хотели отпускать меня в светлое небо. Похоже, тут была та же проблема, что и с плаваньем – часть моих драконьих воспоминаний просто выпало из “дуршлага”, заменяющего, судя по всему, мою черепную коробку, а посему, пока мои братья и сёстры оставляли меня снизу, я лишь прыгала на месте, яростно махая своими лапами, раз за разом опускаясь обратно в вонючее болото, пока в конце концов, под невольно вырвавшийся смешок Кремень, не подскальзываюсь и не скатываюсь с холма в вязкий ил у побережья… В который тут же плюхается и всё моё веселящееся своим первым полетом семейство. Гррррх. Грязь даже в уши попала.

Впрочем, пока стайки драконят кружили над лесом, изредка на обессиленных крылышках плюхаясь камнями в болотную воду, я продолжала усердно тренироваться. А терпение и труд - и уж тем более очень большой труд, с примесью фанатизма - рано или поздно дают желанный результат. Вот, после очередного яростного взмаха уже устающими от бесконечного махания крылышками, я наконец-то на мгновение замираю в воздухе, тут же опускаясь обратно. Волна адреналина и радости тут же смывает всю усталость с меня и я, разогнавшись, прыгаю с мохового холмика, раскинув свои крылышки в стороны и… Наконец-то ловлю потоки стремящегося к небу от теплой поверхности болота ветерка, что медленно тянет меня всё выше и выше к тому месту, где кружат мои братья и сёстры, а также и другие драконята, уже освоившие премудрости полета.

И сколь приятно это чувство, это ощущение, что несёт тебя на волнах вперёд. Радость, лёгкость во всем теле, рвущийся наружу смех… прервавшийся из-за попавшей в горло мухи, из-за которой я захожусь в прерывистом кашле, силясь выплюнуть столь неудачно залетевшее в горло насекомое, а дальше… дальше: ветки, дерево, искра, болезненный удар моей головой, объятия бессердечной гравитации и громкий “плюх”, когда я распластавшись падаю в трясину, поднимая такую волну брызг, что даже скучающие взрослые драконы отшатываются в сторону, а несколько панически заквакавших лягушек, как мне кажется в тот момент, сносит волной, напоминающей маленькое цунами. На берег мне тогда помог выбраться радостно виляющий хвостом Хранитель. И несмотря на головную боль, я тоже была счастлива. Это ведь был первый полёт, пусть и комом!

Уже через пару дней, к своей гордости и счастью, я летаю с семейством над зелёными лесами и раскинувшимися от края до края топями. Серьёзно, тут куда не глянь - везде зыбкое болото. Самое огромное болото, которое я когда-либо видела в обоих своих жизнях! Может, эта вся территория представляет из себя низменность и берущие начало у морей с океанами реки, гигантской паутиной тянутся через все эти земли, прячась средь лесов? А ведь в некоторых местах ещё виднеются небольшие грязевые вулканы, вокруг которых собираются наибольшие стаи моих соплеменников. Да и где-то там, в сердце топи, стоит дворец нашей, кхм, “королевы”…

В общем. Закончили с рассказами о моих полётах и возвращаемся к тому, на чём я остановилась. После полётов, по в расписанию нашей прекрасной “учебки”, бег и плавание. Чистейшей воды - которой, к слову, в ближайшей округе нет - солдатская муштра, к которой быстро привыкаешь и которая становится всё такой же рутиной в нашей дурацкой жизни. И только Веретенник был мне отрадой, хоть и в какой-то момент начал побаиваться меня из-за бесконечного потока вопросов и уточнений, которые я всё больше и больше сыплю на его голову. Пару раз он даже растерялся, не зная что ответить и обещая поискать для меня необходимые свитки.

И раз уж я уже один раз давала небольшое уточнение, то поговорим немного и о льющемся без остановки, будто тропический ливень, словесном потоке; а точнее, о языке драконьего народа. Полностью освоившись с речью, я с сожалением осознаю, что мой план с “псевдонимом” не сработает. Вслушиваясь в переговоры своих братьев и сестёр, ко мне приходит понимание того, что в их речи практически не мелькают гласные звуки. Лишь множество рычащих, урчащих и шипящих драконьих звуков разной интонации, складывающиеся в то, что моя “память крови” трактует как речь. И, как вскоре я выяснила опытным путем, драконья глотка не может воспроизвести всё то, что помнила моя дурная головушка. И речь не только о каких-то уникальных названиях, именах, обозначениях, но в целом о буквах оставленного в прошлой жизни родного языка. Вместо слов из моего не приспособленного для издавания подобных звуков горла, вырывались лишь жалкая пародия на неповторимый, в моем случае, оригинал. Лишь пищание, смешивающееся с никчёмной попыткой вытянуть различные гласные, переходящее в хриплый, прерывистый кашель, когда я буквально давлюсь собственным языком. Так что, не быть мне ни “Бетменом”, ни “Родиной Матерью” в том звучанием, каким его помнит моё сознание. Нет, конечно, в последнем случае я могу сказать это и на драконьем, подобрав максимально близкие по смыслу слова.

Ещё, чисто в теории, если я схвачусь за это дело всеми лапками, ежедневно практикуясь от заката до рассвета, то вполне возможно, что тогда я смогу выдать хоть что-то отдаленно похожее на “человеческую речь”, пусть и со страшным, диким акцентом. Но сколько на это уйдет времени? Никогда не проявлял таланта к языкам. Если честно, то даже и к родному, лишь на практике вдолбив в себя множество лишних правил, придя в конце концов к мнению, что писать различные тезисы к научным конференциям можно практически как угодно, в произвольном порядке расставляя слова в предложениях. Главное, чтобы общий смысл был сохранен и передан.

Эх, а так ведь хотелось поискать других таких же несчастных, или наоборот более удачливых и счастливых, товарищей, также попавших в этот мир с планеты Грязь. Но, похоже, придётся действовать не методом “молота”, лупя каждого встречного незнакомыми ему словами на непонятном, неизвестном языке, в надежде получить в ответ то, что можно было бы трактовать как узнавание. Вместо этого придётся более осторожно прощупывать собеседников на предметы знаний о других местах. Вот, допустим, в первую очередь я в долгой, задумчивой беседе, касающейся размышлений о том, что есть за “звёздным полотном”, прощупала свою семью, лишь убедившись в том, что никто из них не имеет представления о чудесах космического пространства. Впрочем, Тростинка меня внимательно и заворожено слушала, пока остальные неверяще покачивали своими мордашками из стороны в сторону, не в силах представить такого понятия как “звёздная система” и “пылающий в её сердце шар, что жарче любого пламени”.

А вот и третье отступление, касающееся приобретения мною тех или иных навыков. На сей раз о пламени. К собственному раздражению выдыхать его я начала, также как и летать - позже всех. Отчасти из-за того, что старательно избегала “полезных”, по словам Веретенника, тёплых грязевых ванн, которые остальные члены моего семейства принимали с нескрываемым удовольствием, да и меня, чего уж скрывать, частенько пытаясь затащить в жидкую, тёмную топь грязевого источника, от которого отчётливо попахивало слегка протухшими яйцами – одним из возможных признаков вулканической активности. Впрочем, стоило только глянуть на эту тёмно-серую, порой вздыбливающуюся пузырями грязь, как все сомнения по поводу происхождения этого, кхм, зловонного дара природы уходили.

Нет, пока вся семья болталась в грязи, я предпочитала пролететь километр-другой, очищая свою чешую в чистой проточной воде, холодной, бегущей с виднеющихся в дали горных пиков речушки; наслаждаясь приятным чувством чистоты, с удовольствием после купания раскидывая свои крылья в высокой траве и наслаждаясь тем, как жёсткие колоски щекочут нежную мембрану, глазея на занесённое редкими тучками небо. Возможно, именно из-за любви к холодным “водным процедурам”, моё пламя проявилось позже всех в нашем семействе. Даже Тростинка, растущая маленьким, но заботливым чудом, стала выдыхать первые искорки и пускать кольца дыма носом раньше меня, чего уж говорить о нашем Хранителе и помогающем ему во всем “старшей”, как я её называю про себя, сестре Осоке.

А ведь это всё связано и с тем, что по какой-то чудной причине наше племя может извергать пламя лишь “набравшись тепла землицы родной”. То есть, просто полежав в нагретой за день грязи, развалившись под солнышком или погрев свой хвост у какого-нибудь редкого гейзера. Непонятно, конечно, как работает подобный механизм, но мне многие вещи в этом мире не до конца понятны. Допустим, как наши тушки могут вообще летать. Ведь аэродинамика у громоздких драконов грязе-крылов, на первый взгляд, как у брошенного в воздух кирпича. То есть - никакущая. Бронированные туши, прикрытые крупными, наслаивающимися друг на друга пластинами-чешуйками, защищающими непонятно от какого хищника.

И это ещё непонятно зачем природа нам выдала такую “бронь” и от кого она должна защищать. За те несколько лет, что я уже прожила посреди этого “чудесного” болота, ничего опаснее крокодила я не встретила. Да и то, эти чешуйчатые чемоданы, которых вполне можно было бы приравнять к нашим родственникам, представляли угрозу лишь для совсем новорожденных драконят. Стоило нашему семейству немного подрасти, и мы уже рычащей стайкой множество раз загоняли этих обреченных рептилий к берегам, наслаждаясь после этого плотным завтраком, обедом, полдником, ужином или вторым ужином. Кстати, никогда до этого не пробовала крокодила. На вкус как курица. И иногда мне начинает казаться, что в этом мире всё будет на вкус как курица. К счастью, первый попавшийся кустик с ягодами, или деревце с настолько кислыми яблочками, что аж мордашка начинает заворачиваться во внутрь, убеждают меня в обратном.

Кстати, с болота я всё-таки намерена перебраться куда-нибудь в более подходящие место. Куда-нибудь, где почище, да и менее людно… Или как сказать это слово по “драконьи”? Дракодно? Арррх, не стоит придумывать новые слова, особенно говоря с самим собой в своей же голове. Нашла я хорошее местечко. На одной из речных террас, небольших холмиков тянущихся вдоль русла неспешно текущей широкой реки. Относительно сухо, лесок недалеко, да и просто с этого места открывался красивый вид на тянущуюся к северу равнину, по краям которой виднелись острые шпили горных хребтов, среди которых вроде как должны были летать более “счастливые” обитатели этого драконьего мирка, именуемые племенем “небесных”. Ых, сплошная романтика. Горы, свежий, чистый воздух, просторы куда не глянь. А моя жизнь - болото. Прямо вспоминается песенка одного “водяного”. Хорошо хоть с лягушками не приходится общаться и потереть языком всегда с кем найдется.

Впрочем, я ещё не настолько безумна, чтобы начинать говорить с жабами. Хотя кто знает, до чего доведёт меня моя нелёгкая судьба? Особенно, с учётом того, что мои “слабости”, которые и не слабости, но провалы в собственной “драконьей” памяти – не самое страшное. Хотя казалось бы, что может быть отвратительнее того, что выставляет тебя порой перед окружающими дурачком? А я вам отвечу. Ооох, как отвечу. Отсутствие уникальных способностей. А ведь по всем законам жанра у меня должен быть хоть какой-то дар, хоть какая-то невероятная, выделяющая меня на фоне окружающих способность! Магия или, быть может, чтение мыслей, умение предсказывать будущее, в конце концов просто продавливать своё мнение не потоком аргументов, а одним сильным словом, аль ещё что-нибудь. Тем более в этом мире многое из этого есть! Просто у разных племен. Пару раз я даже пихала свою лапку в огонь, надеясь, что мне был дарован дар огнестойкой чешуи, о котором пару занятий вскользь рассказывала Кремень. Но нет, корнем хрена мне по лбу, я лишь каждый раз выдёргивала лапу из огня, тут же начиная прилизывать пострадавшие чешуйки. Я полностью “обычная”!

Хотя, честно признаюсь, что тут я немного лукавлю. Пускай никаких “экстраординарных” и “мистических” способностей у меня не было, кое чем я всё-таки владела. Мозгами! Думалкой! Могучим интеллектом, который даже и не снился этим неспешным болотным драконам. Да! Вполне возможно, что со всеми своими знаниями я была самым умным драконом, как минимум собственного племени! Только вот, вопрос был в полезности моих знаний. В конце концов, не будут же драконы посреди топи выращивать картошку, где-то отрыв все необходимые удобрения, проводить мелиоративные работы, бороться с нашествием различных вредителей. Нет, никто этим не будет заниматься и мои знания, в образе сельского хозяйства и почвоведения, оказались во многом бесполезны. Во многом, но не во всём! Химия, биология, математика и немного физики – базовые науки, из которых вьются множество других нитей человеческих познаний. А также и общая эрудиция. Этим всем я могу воспользоваться, и всё это вполне может заменить различные “суперсилы” при должном старании.

И ведь я уже взялась за это! К своему четвёртому году, пусть не во всем племени, но на родном болоте, меня знали как хорошую травницу! И через вечно вьющуюся за мной хвостиком Тростинку частенько передавали различные просьбы - на смеси оказывающие тот или иной эффект…

Жаль только, что спокойно жить мне не дали… Но об этом я расскажу чуть позже.

Комментарий к Глава 7. Четыре года в одном флаконе. А также немного нытья.

Ну что же. Можно сказать, что “пролог” практически завершён и дальше история будет побогаче на события. Во всяком случае, мне хочется так думать.

И я тут понимаю, что в “миди” всё задуманное мною, если не шакалить его вот в такие же “выжимки”, не влезет.

И да. Прочитали и история понравилась? Поставьте хотя бы ждуна. Это очень стимулирует не растягивать собственные труды и писать чуточку оперативнее.

========== Глава 8. Земляника как причина для начала моих приключений. ==========

О, если бы я только знала, к череде каких событий приведёт тот злополучный день, то я бы, несмотря на всю свою тягу к приключениям, в ужасе бы взвыла и бросилась бежать и лететь, прячась от тех злоключений, что приготовила специально для меня коварная и жестокая в своём юморе судьбинушка. Забилась бы в самое зловонное болото, которым даже мои сородичи побрезговали бы; сокрылась бы в самых густых зарослях оплетающего лапы мха и сидела бы до конца собственных веков в этой жиже, лишь кончиком носа торча из вязкой топи.

А ведь всё начиналось так обыденно, так повседневно. Относительно поздний, как я люблю, подъем, когда солнышко уже высоко поднялось в небо, одаривая макушки деревьев своими наиболее жаркими лучами. По кошачьи потягиваясь, я выбираюсь из промятых за несколько лет тушками моего семейства кустов, счищая налипшие за ночь комочки грязи со своих боков, не до конца проснувшимся взглядом бродя по небольшой полянке на верхушке сухого холмика, в поисках собственных сумочек, набитых ошмётками различных трав, очень уж желая с “утречка” пожевать несколько пучков мяты, дабы смыть мерзкий привкус тины со своего языка. А заодно и наше болото осматриваю, с которого мы через пару месяцев, на своё пятилетие, должны были перебраться к раскинувшейся на севере речушке, разделяющей бесконечные болотные леса и зелёные равнины лугов. Хотя я бы перебралась туда ещё раньше, если бы не настоявшая на определенной дате Кремень. Возможно, наша воспитательница всё ещё надеялась, что я, как зачинщица этой идеи, пропитаюсь “духом родины”, или, скорее уж, полюблю ту грязь, которой изобиловало это место, да привыкну к своим сородичам, решив остаться до конца своих дней посреди этой топи. А вот фигушки ей, я в своем решении убраться отсюда подальше буду тверда.

При этом, рычащая старшая драконица, продолжала по мелочи ещё учить нас различным “премудростям”. Ну, как “нас”. Моё семейство собирается у неё раз в неделю, а всё остальное время Кремень занимается более молодыми дракончиками, мучая их также, как и нас в своё время. Мы же оставлены на, по большей части, свободное существование, пытаясь вписаться в драконий социум болотного королевства различными способами.

Железо и Осока зазывают нас всех пойти в, кхм, “армию”, против чего я резко против. Пару раз это доходило даже до коротких ссор, после которых мы всегда мирились. Дремлик, кажущийся мне самым тихим и спокойным из всей нашей братии, лепит различную утварь из глины, изредка прося поискать для него что-то, что можно использовать как краску. Ну а Тростинка… Тростинка стала чем-то вроде моего ассистента, всё время бегая за мной и притаскивая различные вырванные с корнем пучки в своих лапах и зубах. Как и ожидалось, она оказалось самой маленькой из нашего семейства, но от этого не менее шустрой, буйной и даже по своему “взрывоопасной”, заливаясь самым громким ворчанием и тут же о нём забывая, стоило ей отвлечься на что-то другое. По-своему она хорошо дополняет моё слегка рассеянное и задумчивое состояние, разбавляя брызжущую из меня желчь лучиками собственного позитива, заодно выступая и прослойкой между мной и нежелательными контактами со старшими сородичами.

— Нет, нет, нет! — Не найдя своих сумок я, прислушиваясь к царящим на болотах звуках, тут же различаю звонкий голосок своей сестрицы. — Водомерка сейчас спит! Я не буду её будить!

В ответ ей доносится неразборчивое бурчание, а спустя пару мгновений шустрая сестрица возмущенно прицокивает своим языком.

— Нет, тебе придется потерпеть. Не помню, что нужно от головной боли. — Отбивается от назойливого посетителя Тростинка, пока я поднимаюсь на свои лапы, отряхивая крылья и максимально неспешно добираюсь к краю холмика, с интересом окидывая берег.

Естественно, всё моё семейство тут, занимается своими делами. В очередной раз Дремлик лепит какую-то утварь, задумчиво рассматривая сделанную им миску, обдувая её редкими огоньками пламени, вырывающимися из его приоткрытой пасти. Рассказать ему, что ли, как обжигать глину? Хотя, этим не я должна заниматься, а тот дракон к которому мой братец набивается в ученики по гончарному искусству. Абсурдно, конечно, что среди драконов есть гончары, которые зачем-то лепят различные штуки. Зачем огромному, плотоядному крылатому ящеру миска, ваза или тарелка? Я вот ещё ни разу не видела, чтоб хоть кто-то ел с тарелки, да и представить подобное сложновато. Но, раз хочется, то пусть занимается.

Железо и Осока же плещутся в грязи. Ну, точнее, как плещутся… борются, демонстрируя собственные клыки в грозных оскалах и пытаясь вжать друг друга в грязь. Наша старшая сестрица не очень то и уступает в размерах грозному, самому крупному в стае, Хранителю, а те жалкие сантиметры, на которые её превосходит Железо, Осока возмещает собственной ловкостью. Или, точнее, компенсирует меньшей неповоротливостью и неуклюжестью, которые демонстрируют, как мне порой кажется, каждый дракон нашего племени в той или иной мере. Плотно сбитые, покрытые бронированной чешуей увальни, побеждающие своих оппонентов не грацией истинных владык небес, но грубой силой болотных чудовищ. Хотя, в этих схватках Осоке приходится демонстрировать иные, менее характерные для нашего племени, качества. Извиваясь борющимся за свою жизнь крокодилом, она раз за разом выскальзывает из цепких объятий Железа. Однако, несмотря на всю кажущуюся серьёзность схватки, я бы не сказала, что кто-то из них пытается кого-то укусить до крови или причинить боль. Клыки лишь слегка давят на чешуйки, когти проскальзывают по касательной, изредка постукивая по бокам, а хвосты скорее поднимают кучи брызг, нежели лупят друг друга до треска костей.

Кстати, идея пойти “служить” принадлежала именно Осоке. Пожалуй, из всей нашей компании она наиболее злобная и агрессивная, и даже чем-то она напоминает мне Кремень. Вечно ворчащая себе что-то под нос, давящая на окружающих чуть что своим предупреждающим рычанием, постоянно встревающая в конфликты с драконятами нашего возраста за добычу, очень недовольно косясь на взрослых драконов, отдыхающих в стороне. Слишком серьёзная и резкая по отношению к чужакам Осока, к моей радости, проявляет куда больше заботы и любви к своим родным, в список которых попадаю и я. Вообще, очень похоже, что “старшая” сестрица просто хочет выступать для нас щитом ото всех невзгод и тяжестей жизни, таким странным образом демонстрируя собственную любовь. И в “драконьи вооруженные силы” она хочет нас затащить не для того, чтобы показать миру свой могучий патриотизм, но для того, чтобы просто научить нас лучше защищать, да и саму семью научить защищаться без её помощи. С чем я, конечно, не совсем согласна. Обидеть дракона способного дыхнуть тебе в морду огнём не так уж и просто, и защищаться нам если и нужно, то только от других драконов. А где ты рискуешь больше всего столкнуться с агрессивно настроенными особями, если не в рядах доблестных вояк?

Железо, в свою очередь, пусть и такой же серьезный, но куда менее хмурый и куда более добрый. Нет, он не весельчак, как Тростинка, и не плюшевая игрушка, которую можно тискать за щеки, как Дремлик, но каменная гряда, служащая нам всем укрытием. Непоколебимый в своих убеждениях о необходимости заботиться о нас. Главный охотник нашего семейства и, заодно, главный же защитник, по своему заменяющий нам отца, мать и всех родственников вместе взятых.

Взгляд мой наконец-то опускается на заливающуюся своим звонким рычанием Тростинку, под боками которой лежат мои сумки, а за спиной покоится недоеденный, судя по всему оставленный для меня, крокодилий хвост. Перед ней же, передними лапами выбравшись из мутной воды на берег, стоит один из старшаков. Не помню, как его зовут, но точно помню, что он постоянно жалуется на боли в собственной пустой, как и у большинства обитателей этого, на самом деле молодого поселения, башке. Что для меня, конечно, удивительно. Как может болеть воздух, гуляющий меж ушей этого коричневого ящера?

— От головной боли хорошо помогает топор. — Под собственное негромкое хмыканье прерываю я так и не начавшийся спор между обернувшейся ко мне Тростинкой и удивленно моргнувшим драконом.

Но, похоже, мою специфичную и на самом деле несмешную шутку, поняла только сестрица. Кстати, забавно, что драконы знают, что такое “топор”. Я вообще не видела никаких инструментов в лапах своих сородичей, только необработанную глину, нити и что-то, что я могла бы назвать шилом или иглой. С другой стороны, кто-то ведь выковал эту иголку? Значит, обработка металлов у крылатого племени точно есть.

— У меня нет топора… да и разве он поможет от болей? — Тянет негромко этот дурачок, вызывая у меня лишь тяжелый грустный вздох. Даже шуток не понимают, относясь к ним слишком серьезно?

— Думаю, его можно заменить очень большим камнем. — Спустившись по склону к грубо сшитым сумкам, я начинаю рыться в собственных запасах трав, в первую очередь найдя несколько пучков уже увядающей, но ещё мягкой мяты, кинув десяток листьев в свою пасть, да перетирая их острыми клыками в кашицу, заодно и поясняя свою шутку этому тугодуму. — Есть топор – нет башки. Без башки – нет боли.

Хотя, как мне кажется, подобная логическая цепочка выходит за грани понимания этого ящера. “Ну как же я…”, “ну как так” запинаясь он отвечает мне, а я размышляю над тем, чем могут быть вызваны частые “боли”, на которые мне жалуется сей пациент. Мигрень? Артериальное давление? Если последние, то может проблемы с сердцем? Эххх, а ведь думал в юности своей, ещё до выбора вуза, идти на врача, но нет, пошёл на “почвоведа”, кормить народ своей родины. Хотя, я ведь тогда даже представить не мог, что мне предстоит невольно заниматься врачеванием, ещё и драконьим. С тяжким вздохом я нахожу кармашек, наполненный искомыми сушёными красными плодами шиповника, пересыпая алые ягодки в небольшой мешочек, сверху докидывая несколько щепоток зверобоя.

— Не забыл, как готовить? — Спрашиваю я у “пациента”, сплёвывая в сторону зелёный комок мяты, да собственным языком вычищая остатки душистого растения меж своих клыков. Получив в ответ кивок, я лишь глухо фыркаю, кидая в протянутую лапу перетянутый гибкой жилой мешочек. — Вот и хорошо. Не намочи раньше времени только.

Не слушая глухого “спасибо”, я перевожу своё внимание на оставленный для меня хвост крокодила, спеша заняться завтраком, пока Тростинка провожала своим взглядом нашего невольного гостя.

— Водомерка, — встрепенувшись, начинает сестрица, пока я осторожно отдираю кусок уже холодной, жёсткой плоти от хвоста, без остановки работая своими челюстями.

— Мммм?

— Тебя Веретенник искал. Ну, как искал, говорил, что заглянет чуть позже, ближе ко дню. А ещё, нам бы ягоды поискать. Малину, особенно. И мёд! Ты говорила, что хочешь найти мёд? Я поспрашивала старших, никто не знает, где его найти. Но где-то он должен быть. Может, поищем сегодня?

Бесконечный поток вопросов радостной Тростинки приятно согревает мои ушки, но полноценно ей отвечать я, не позавтракав, не планирую. Лишь негромко мычу, да мотаю своей головой. “Да, хочу найти мед. Да, поищем”, будто бы говорю я ей, наблюдая за тем, как взмахнувшая и обрадовавшаяся сестрица осторожно принимается натягивать себе на плечи сумочку поменьше, предназначенную для неё. Интересно, зачем меня искал Веретенник? Последний раз, когда он появлялся, примерно месяц назад, этот дракон был даже чересчур задумчив, односложно отвечая на несколько моих вопросов да рассеянно бродя по болоту своим взглядом.

— А ещё… Веретенник привёл с собой двоих новичков. Пяти и семи лет, на мой взгляд. — Похоже, ухмыляющаяся Тростинка решила меня удивить. И ей это удалось, я тут же приподнимаю свои ушки, направляя их в сторону сестрицы, в скромной надежде на то, что меня не сватать собираются непонятно кому. Или, быть может, мой “наставник” нашёл ещё пару смышленых и способных драконят, решив их оставить на обучение у самой умной “грязе-крылки” во всех окрестных болотах? А в том, что я умнее многих, я уже давно не сомневаюсь.

В любом случае, старший дракон сам найдет меня, если уж я ему так нужна. А я же должна заняться своими делами. Меланхолично работая челюстями, я прикидываю куда придётся нам отправиться сегодня, пополняя запасы кончающихся ягод, которые ещё и засушить потребуется, для того, чтобы в будущем использовать их в различных отварах. Хорошо уж, что народная медицина моего прошлого дома оказалась уместна для крылатого племени, оказывая максимально схожие эффекты.

— Мммм, — сглотнув вязкий ком пережеванного мяса, я в который раз за последний год задумалась о необходимости заняться кулинарией иразнообразить собственный рацион различными “супами” или “жарки́ми”. Тем более Дремлика можно попросить слепить какую-нибудь подходящую для этого дела посудину. — Ясно… разберёмся. Ещё кто-нибудь сегодня приходил?

Тростинка взмахивает своими лапками, будто вспомнив о чём-то очень важном и спешит запустить свои лапки в сумку, доставая оттуда кусок древесной коры, покрытый тонким слоем смеси из перетёртого в порошок угля и воды.

— Валун снова жалуется на боли в животе, — начинает перечислять мне моих “пациентов” сестричка.

— А жрать что попало не надо. — Тут же громко фыркаю я. — Не первый раз ему говорю, “не ешь гнилье”. Так нет, продолжает. Ещё и из пасти этой ящерицы несёт как из отходной ямы.

— Хвоя пришла с кашлем, — продолжает сестрица, не особо обращая внимания на мой недовольный бубнёж.

— Так, дай сюда. — Цепкие коготки осторожно вырывают тонкий исписанный кусок бересты, и я внимательно вглядываюсь в записи, в который раз удивляясь, как все эти драконы жили до этого. Ведь только с моим появлением обнаружилось столько проблем у каждого жителя этого болота. То насморк, то кашель, то понос, то запор, то ещё какая-то мерзость. И каждый тащил свою тушу ко мне, в надежде, что по щелчку пальцев я смогу ему помочь. Скрипнув своими клыками, я недовольно бреду взглядом по неровным закорючкам оставленным Тростинкой. — Идиоты. Нашли на кого свалить свои проблемы.

С приступа злости я пинаю остатки крокодильего хвоста, в сердце представляя, будто это морды многочисленных недотёп, решивших переложить на мои хрупкие плечи все невзгоды, вызванные по большей части их собственной глупостью. А ведь не очень хорошо и отказывать – мне и практика нужна, да и в поселении ко мне относятся с уважением, рождённым моим “статусом”. Да и не копить же бесконечно различные травы, смотря на засушенные пучки, будто на талисманы, защищающие от злых духов? Ну, если не духов, то от серых туч болотных насекомых, слетающихся на запах свернувшейся крови. Схватив своими челюстями недоеденный хвост за его кончик, я оттаскиваю его к берегу, а затем со всей силы швыряю в топь, планируя покормить рыбок и, если повезёт, Валуна, который найдет мой “завтрак”, сожрёт его и издохнет в мучительном приступе поноса, вызванным отравлением моей желчью.

Что же касается бересты, то промокшую в процессе ковыляния и прыганья на трёх лапах “бумажку”, я яростно рву на мелкие клочки и отправляю ошмётки комом, следом за остатками крокодила, изучать болотное дно. В конце концов, бегать по “больным” я не собираюсь! И не буду! Пусть сами приходят, выслушивая мои едкие замечания по поводу собственной неприспособленности и глупости.

Вдох. Выдох. Мои подрагивающие от распирающего меня по утру раздражения крылья слегка опадают, а сама я протираю глаза, пытаясь как можно сильнее абстрагироваться от мыслей о количестве идиотов на квадратный метр в этом чудном королевстве. И вроде даже получается, а как со спины меня осторожно за шею обнимает Тростинка, так и полностью отпускает. Её носик, обдувающий чешуйки потоками тёплого воздуха, скользит до моего ушка, слегка щекоча его основание.

— Ладно-ладно. Я успокоилась. Сейчас, ещё немного посидим, и полетим.

И вот мы оторвались от земли, как только я нахожу в себе силы собраться и подняться в светлое небо. По правде говоря, полёты становятся всё чаще и чаще для меня светлыми и радостными моментами. И если бы я могла, я бы устроилась на пушистом облаке, построила бы под звёздным небосводом настоящий дворец из белой, мягкой ваты, в котором бы наслаждалась тишиной и покоем, любуясь прекрасными видами на открывающиеся долины, реки и горы. Жаль лишь, что это только мечты.

Но, мечты от части исполнимые. И пускай я не могу создать себе поднебесные хоромы, но наслаждаться красотой диких, необузданных просторов, взвиваясь всё выше и выше каждым взмахом своих крыльев в небо, мне никто не мешает. Наперегонки с весёлым ветром, да и с Тростинкой, частенько вырывающейся вперёд и оставляющей меня далеко позади, я скольжу на своих крыльях над просторами чудного мира, представляя, как через несколько лет смогу отправится в другие места, дабы посмотреть как живут драконы иных племен. Интересно, буду ли я тогда скучать по родному, оставленному за спиной болоту? По родным? Стоп, что за глупости! Братья и сёстры точно полетят со мной, не бросив меня в моих скитаниях по миру. Или же, я буду их часто, при любой возможности, навещать, делясь новостями и рассказами о том, как живут драконы в других землях. В конце концов, мы навсегда останемся семьёй, где бы я не была! И эта нить, связывающая нас вместе, крепче любой стали и законов логики.

Но пока… пока до этого ещё далеко. Мне надо вырасти, набраться сил и навыков, отточить свои умения и познания. И потом уже, после всего этого, лет через пять можно будет подумать о бесконечно долгом странствии. А сейчас же я просто наслаждаюсь той свободой, что дарует полёт, сладостным чувством вознесения, оставляя далеко за своим хвостом всех дурных “пациентов” и их грязное болото.

Так и летим, предаваясь сладким грёзам о “великом” будущем, скользя под поднимающимся в зенит, греющим чешуйки, светилом на север, пока бесконечные топи под нашими лапами, средь которых то и дело мелькают спешащие по своим делам сородичи, не начинают сменяться разрозненными клочками лиственных лесов, сплетающихся в какой-то момент в зелёные массивы. И вот, спустя пару часов, мы у реки. Конечно, не Алмазной, чья дельта раскинулась ещё дальше на севере, отделяя своим руслом границы нашего королевства от царства небесного племени, селящегося средь высоких горных пиков, но, как её назвала в свое время Кремень, Янтарной рекой, служащей тонкой границей между бесконечными топями и раскинувшейся до гор степью, зажатой с обоих сторон густым лесом, тянущимся вдоль русла этой самой реки далеко на запад, где по рассказам Веретенника начинаются густые тропические леса, полные переливающихся, точно хамелеоны, драконов радужного племени.

Опять таки, почему не “тропическое”, или “хамелеоновое”, но “радужное”? Что за странные названия подбираются для драконьих племён. Песчаные живут в песках, ледяные среди льдов, морские в морской же воде. А радужные, что, на радуге? Объелись разноцветных драже, и вместе с жирафами растянулись на батутиках, напевая растаманские песенки себе под нос? И их соседи, поселившиеся там после какого-то катаклизма, драконы из “ночного” племени. Нет, судя по описанию Веретенника, они достаточно соответствовали этому названию, будучи чёрных оттенков, со “звёздными” крыльями. Я, даже, подозреваю, что сам учитель ими втайне восхищался, с трепетом рассказывал об этом таинственном племени. Но радужные… Почему?

Ну да ладно. Когда-нибудь я узнаю ответ на этот вопрос, отправившись на поиски необычных трав и ягод в эти тропические леса, обязательно столкнувшись с кем-нибудь из этого племени и задав им этот вопрос: “а почему собственно радужные?”. Чувствую, правда, что ответ меня не удовлетворит.

К концу нашего путешествия мы спускаемся на небольшую, уже протоптанную нами полянку, к которой нас каждый раз приводит наше развитое чувство направления, всегда указывающего нам точно на север. На этой полянке мы какое-то время отдыхаем, позволяя своим подуставшим крылышкам немного расслабится, растянувшись средь протоптанной нашими лапками травы, изредка опускаясь к реке, чтобы утолить жажду или попытаться поймать плескающуюся в чистой воде рыбёшку, сильными шлепками своих лапок пытаясь оглушить прячущихся средь зелёных пучков водорослей карасей.

В общем, развлекаемся как можем, перед тем как взяться за унылую, скучную работёнку по поиску различной зелени и ягодок средь древесных столбов, своей густой листвой практически полностью прячущих небо. Бредя по истлевшей подстилке, шебурша лапами опавшие листья, мы с Тростинкой двигались в лесных тенях, наслаждаясь той тихой, непохожей на болотную, мелодией. Стрекот птиц, тихий шелест ветвей от дуновения ветерка и никакого мерзкого жужжания насекомых. По-своему прекрасное место, мелодии которого я невольно начинаю подмурлыкивать. Интересно, у драконов есть музыкальные инструменты? Если есть тарелки и иглы, то может и гитары есть? Или, хотя бы, свирели и барабаны?

С такими размышлениями я брожу по лесу, вместе со своей сестрицей. Конечно, нам нужно будет ещё поискать кое-какие травы среди болот, но это мы сможем устроить на обратном пути. А пока что я выглядываю нужные мне кустики малины, не стыдясь отведать суховатых ягодок, наслаждаясь их приятным вкусом, пока Тростинка нанизывает плоды земляники на сорванные и очищенные ещё на полянке стебельки каких-то диких злаков, также не против изредка, особенно когда я не вижу, отправить несколько кисло-сладких ягодок себе на язычок. Пару раз, впрочем, мы обирали и менее “аппетитные” растения. С нескольких кустов шиповника, чьи острые колючки тщетно пытались зацепиться за чешуйки, мы нарвали красно-рыжих плодов, собрали несколько пучков различных травок и даже пополнили запасы свежей мяты, найдя несколько кустиков у небольшого, спешащего по склону холма вниз, к основному руслу реки, родничка.

Так и бродили мы несколько часов, набивая собственные сумки да изредка отвлекаясь на то, чтобы шугануть под дружное, рычащее хихиканье какую-нибудь дремлющую на ветке сову или филина. Однако, в какой-то момент это начало утомлять через чур активную Тростинку. Маленькая драконица всё чаще и чаще отвлекалась на редко пролетающих мимо бабочек и птичек, или гонялась за белками, во время одной из таких пробежек не заметив, как отцепилась от её сумки “перевязь” с ягодами земляники, оставшись где-то на радость мурашам.

— Я устала! Это скучно! — бубнила себе под нос недовольная драконица, взрывая передними лапами лесную подстилку, кидая в мою сторону пучки иссохших листьев, да не обращая внимания на моё громкое, возмущённое фырчание и взгляд, которому я пыталась придать максимальную серьёзность и недовольство. В этот момент и произошло одно из первых потрясений, навсегда изменивших мою жизнь в тот день.

— Эти ягоды, будто бы прячутся от меня! — возмущалась Тростинка, только сейчас заметив потерю части своих трудов, и в панике забегав по небольшой полянке, чуть было не сбив меня с лап, когда я подалась ей навстречу из-за широкого дуба, привлечённая паническим голосом своей начинающей злиться сестрицы.

— Может ты не заметила, как их съела? — Не смогла удержать я рвущегося наружу ехидства, тут же получив в ответ обиженный взгляд Тростинки и её негромкое рычание. — Прости.

А маленькая сестричка только махнула своим хвостиком, приподняв передними лапками небольшой камень и заглянув под него, будто бы в надежде на то, что пропажа окажется под ним.

— Это не смешно, Водомерка! Я их не ела. — пробубнила себе под нос земляная, слегка поёжившись и поёрзав на месте, пока я оглядываю полянку, медленно двинувшись к негустым кустам у её края. — Я их потеряла. И не хочу их снова собирать! Хочу, чтобы эти ягоды снова были у меня! Ой!

Её резкий, удивлённый писк привлёк моё внимание, и я вновь оборачиваюсь к сестрице. Застывшая на месте Тростинка испуганно смотрит на выроненный ею камень, переводя взгляд то на свои когти, то на валун, удивлённо моргая и обеспокоенно подёргивая кончиком своего хвоста.

— Что случилось? — тут же обеспокоенно спрашиваю я, шебурша своими лапами и подбираясь к сестрице поближе, заглядывая в её яркие огоньки глаз. Но расспросить её подробнее я не успеваю, ведь перед моим взором проносится левитирующий в воздухе прутик, с нанизанными на нём ягодками земляники, в которые вцепились несколько яростно дергающих лапками муравьёв, не желающих отпускать сладкую добычу. И всё это добро опускается на переносицу Тростинки.

И если уж моя сестрица замерла каменным истуканом, так я вообще от вида подобного нарушения законов природы почти окаменела, судорожно соображая, не почудилось ли мне это. Даже шлёпнула себя хвостом по спине, в какой-то момент встрепенувшись и решив проверить, а не является ли это всё сном. Но нет, никакого сна, лишь суровая, странная и порой абсурдная реальность.

— Так. Это что за фокусы? — вытягиваю я, недовольно смотря на, похоже, решившую надо мной подшутить сестрицу. Хотя, с учётом того, что она была не только напугана, но и удивлена не меньше меня - а феноменальный актёрских навыков за Тростинкой замечено не было - не похоже, что меня пытаются разыграть.

— Это не фокусы! — возмущенно пискнула сестрица, когда я подалась к ней практически вплотную и несильно куснула за бок. Она тут же плюхнулась на хвост, и уперев свои передние лапки в мой нос, оттолкнула мою мордочку в сторону. — Я… я не знаю что это!

В голосе маленькой драконицы отчетливо слышались панические нотки, когда она слегка дернула своими крылышками, скидывая со своей мордашки прутик с ягодками, смотря на него, будто на ядовитую змею.

— Я не знаю как это получилось! Я… я просто сказала… и потом холод на пальцах. Пробирающий до костей, страшный. А затем… затем она прилетела! Ну ты же сама всё видела! — Маленькая драконица несколько раз дернулась, затравленно озираясь по сторонам, а затем подняв взгляд на меня, в надежде, что я смогу объяснить как у неё это получилось.

А я смогу. Как-никак, в тщетных попытках обнаружить у себя какие-нибудь необычные способности я прочитала не один свиток, содержащий легенды и истории драконьего племени, да и самого Веретенника расспрашивала, когда информации содержащейся на листке бумаги не хватало для составления хоть какой-нибудь вменяемой картины.

И несколько подобных свитков содержали информацию о кое-чем, отдаленно напоминающем сделанное Тростинкой. Дракоманты. Это такие драконьи чародеи, которые в этих содержащих легенды свитках всегда сходили с ума, становясь отпетыми негодяями и творя всякие злые штуки. Маги, способные, по слухам, возводить целые дворцы одним лишь своим словом, неизменно расплачивающиеся за могущественный дар собственным же здравомыслием. Разорвав последние сантиметры до Тростинки, я осторожно обнимаю её и прижимаю сильнее к себе, чувствуя, как вздрагивает ошарашенная от произошедшего драконица, не представляющая, что только что свалилось на её плечи.

Честно, мне даже немного завидно. Такой дар, такие возможности. А то, что записи сохранились о наиболее “злобных”, так это “ошибка выжившего” - информация, сохранившаяся лишь о тех, кто чем-то ужасным прославился среди племён, из-за чего воспоминания о нём навсегда отпечатались в бумаге. Хотя, честно, я бы не особо верила этим писанным-переписанным десятки раз свиткам, информация в которых могла исказиться за минувшие сотни, если не тысячи, лет. Известно достоверно лишь одно – дар этот редкий, и своего обладателя наделял могущественной силой.

Ох… и почему не я получила его? Ведь – это моя история; в которой именно я попала в чужой мир! Этот дар должен был быть моим по всем законам жанра! Искорки зависти продолжают меня кусать за уши, когда я осторожно поглаживаю шею своей сестрицы, уткнувшись носом в её лоб и прикрыв свои глаза. Что бы я могла с ним сделать, насколько быстрее бы реализовала свои знания и получила ответы на все вопросы. Кто я, как я сюда попала, можно ли отсюда выбраться? А насколько легче было бы обустроить собственный быт, создать себе уютное гнёздышко, вдали от многочисленных идиотов, состоящих в моём племени! Может, я и правда смогла бы построить замок из облаков, скользящий под светлыми небесами? Да я бы, наверное, даже могла бы и сменить не только племя, а возможно и пол! Хотя, кто знает, на что способны дракоманты и чем ограничены их способности.

А может… Тростинка может сделать это за меня? Если только объяснить ей, что я хочу и для чего. И тогда я, не рискуя собой, смогу реализовать все свои идеи. Тут же что-то нехорошее ворочается в моей душе. Драконья жадность и жажда власти. Если убедить её помогать мне…

Я останавливаю себя, обрываю эти мысли, громко фыркнув и осторожно подняв мордочку уже успокоившейся сестрицы к себе. Я не могу. И не буду поступать так. Это неправильно, особенно, когда ты не знаешь о последствиях. Не знаешь, как работает эта магия. А уж эксплуатировать родных – тем более не мой путь невезучего придурка.

С лёгким нажимом мой язык проходится по переносице неуверенно зафыркавшей Тростинки, когда я слабо, обнадеживающе ей улыбаюсь. Нет, конечно, мне стоит последить за ней и помочь, подсказать как разобраться в собственном даре. Но не использовать. В конце концов, она не инструмент, а моя сестра. Всегда вьющаяся за мной хвостиком и помогающая во множестве мелких дел, и не потому, что она надеялась получить какую-то выгоду, а потому, что мы семья, и она хотела просто мне помочь в трудные минуты. Не пришла ли пора мне позаботиться о ней и отплатить тем же?

— Я думаю, что ты дракомант. — говорю я, погладив навострившую ушки Тростинку по шее и тут же поспешив добавить. — Во всяком случае, мне так кажется. Стоит проверить, но очень осторожно. А ещё лучше, найти больше информации и только потом браться за испытания.

— Дракомант… — тянет негромко Тростинка, приопустив свои ушки и слегка нахмурившись, будто пытаясь вспомнить что-то, затерянное в её голове. — Но Кремень говорила, что они все злые… а я не злая!

— Конечно не злая. — Поддерживаю я сестричку своим негромким смехом, ещё плотнее прижав её к себе и укутав в тёплые крылья. — А Кремень – дура.

— Не говори о ней так, пожалуйста. — Слегка ёжится на месте Тростинка, смущенно отводя взгляд в сторону. — Она не такая плохая…

— Может и не плохая, но ума ей это не прибавляет. — усмехаюсь я, вновь прижимаясь своим носом к чешуйкам на мордочке сестрицы, осторожно передними лапами взявшись поглаживать её крылья и плечи.

Удивительно, что не смотря на всю неприязнь, открыто демонстрируемую Кремень по отношению к Тростинке, маленькая драконица не отвечала ей взаимностью, всегда внимательно слушая ворчливую воспитательницу, и старательнее других выполняя её указания и задания, будто бы пытаясь показать, что она ничем не хуже окружающих. А грозная мадам… мадам предпочитала не замечать эти старания моей сестрицы, всегда относясь к ней предвзято. Причём, судя по всему, именно из-за размеров, ведь в среди новых, заменившись нас год назад, драконят не было таких же маленьких дракончиков, какой была Тростинка. Странно это… Может как-нибудь спросить у Веретенника? Может он знает причины?

— В любом случае, — продолжаю я, после короткой паузы. — я уверена, что ты не плохая и злобная. Так что, ты уже особенная.

Смелая улыбка мелькает на мордашке моей сестрицы, когда она осторожно ведёт хвостиком из стороны в сторону, выражая свою радость от подобного заявления. А я же, наконец-то расцепив свои обнимашки, наклоняюсь к откинутой в сторону травинке с нанизанными на неё ягодками, подхватывая “находку” и осторожно скручивая в колечко, вместе с этим размышляя что дальше.

— А мы расскажем… — Осторожно начинает подбирать слова Тростинка.

— Нет. Никому не расскажем. — резко отвечаю я, припоминая, что очень часто в свитках у “безумных” дракомантах, о которых все знали, было некое предназначение. Быть может, это было своего рода катализатором для тех разрушений, что приносили они в будущем? Надо будет найти больше свитков на эту тему, если они вообще есть. Впрочем, заметив растерянный взгляд Тростинки, вкладывая в её лапу украшенное ягодами “кольцо”, я понимаю, что допустила в своих словах одну ошибку, посчитав, что будто бы никому нельзя доверять. — Кроме своей семьи.

Улыбка вновь мелькает на мордочке драконицы, да и мне самой чуть спокойнее от осознания того, что эту тайну понесу не только я. Может быть, Железо сможет что-нибудь подсказать? В конце концов, он наш Хранитель. С подобными мыслями я направилась в сторону удобной для взлёта поляны, вскоре услышав шорох лапок нагоняющей меня сестрицы.

Дорога домой прошла лишь в моих тяжёлых думах, в которых я искала ответ на вопрос, как правильно поступить и что мне теперь, зная об неожиданно открывшихся навыках Тростинки, делать. И по приземлению на болото, отмахнувшись от подплывшего земляного дракона, желающего задать какой-то вопрос, я так и не нашла точного ответа, вместо этого лишь слегка хмурясь, выискивая взглядом своих семейных, вместе с сестрицей.

Однако, первым я наткнулась не на кого-то из братьев или “старшую” сестру, а на Веретенника, поспешившего приземлиться рядом со мной и Тростинкой.

— Водомерка! — чуть обеспокоенно выдохнул он, расправляя свои крылья, чтобы казаться чуточку больше, как мне кажется. — Ты могла бы и не улетать по своим делам.

— Не могла. — резковато отвечаю я своему учителю, тут же одёргивая себя и виновато улыбнувшись. — У меня почти закончились некоторые травы, я не могла помогать без них соплеменникам.

На морде Веретенника одобрение смешалось с раздражением, накладывая на него забавную гримасу, когда он вроде и улыбается, но в тоже время нехорошо щурит свои глаза, постукивая кончиком хвоста по моховым кучкам за ним.

— Что-то важное случилось? — Сразу же спешу я перейти к сути дела, слегка наклонив мордочку на бок, тычком крыла в бочок отпуская Тростинку искать нашу семейку.

— Можно и так сказать. — кивает большой дракон, проводив взглядом мою удалившуюся сестричку, уже после этого взявшись рыться в одной из своих сумок, доставая и протягивая мне свиток, скреплённый небрежной восковой печатью.

— Не знала, что ты теперь работаешь посыльным. — забирая из его лап письмо усмехаюсь я, не спеша разворачивать свиток. — Если кратко, что там?

Веретенник же, посверлив меня немного своими глазами, лишь тяжело вздыхает, видимо уже смирившись с моим портящимся с годами характером, присев на свои задние лапы и передними поймав кончик своего хвоста, немного елозя им из стороны в сторону.

— Я порекомендовал отправить тебя в Академию Яшмовой Горы и это – официальное одобрение нашей королевы.

Вскинув собственные брови от удивления, я с интересом поглядываю на свернутый свиток. Одобрение королевы? И чем это я таким выделяюсь на фоне остальных драконят, чтобы отправиться в эту самую “Академию”? Хотя да, я вроде умная. А ещё – зелёная, а не коричневая.

Моя память услужливо мне напоминает, что это за “учебное заведение”, вроде как, оно было организовано теми драконами, что прекратили последнюю войну за престол одной из королев. Что-то вроде “школы дружбы”, в которой крылатых из разных племён должны научиться уживаться друг с другом, сосуществуя в классах и всячески стараясь понять друг друга. Как по мне, идея хорошая, но реализация такая себя. Ничего не имею против иных племен, тем более, что ни с кем из них я пока что не сталкивалась, но сама идея мне кажется… какой-то детской? Попахивающей ребячеством и какой-то дурацкой верой, что все вокруг такие правильные и будут с радостью обниматься друг с другом.

С другой стороны. Что я точно знаю, так это то, что там учат не только “магии дружбы”, но и более интересным вещам. Как минимум истории, которая должна быть очень полезной, да ещё и более полной, раскрываемой со стороны всех племён, а не только любителей грязевых ванн. А ещё, эта Академия находится достаточно далеко от вонючего, служащего мне домом, болота - в горах, что тоже определенный плюсик согласиться. Вроде как, там ещё какой-то конфликт был, из-за чего два племени чуть не подрались, и другие какие-то странные события, но Веретенник на вопросы об этом лишь отвечал тем, что сам мало что знает.

— А у тебя много влияния при дворе королевы? — Оторвавшись от собственных размышлений ехидничаю я, замечая как нервно ёрзает на месте старший дракон. В целом, его можно понять. Не ожидаешь подобных вопросов от четырёхлетки, как и не ожидаешь того, что эта четырёхлетка в некоторых моментах будет умнее тебя. — Впрочем, можешь не отвечать. Я согласна, но лишь при одном условии.

— Каком же? — Тут же навострил свои уши Веретенник, явно не ожидавший того, что я столь быстро соглашусь. Однако, увидев мою наглую ухмылку, он тут же напрягся, приготовившись к чему-то не очень хорошему.

— Со мной пойдет Тростинка.

Комментарий к Глава 8. Земляника как причина для начала моих приключений.

Спасибо каждому, прочитавшему предыдущую главу, оставившему комментарий, поставившему лайк, или оставившему ждуна. Вы достаточно сильно пнули автора.

Что же. События начинают набирать обороты, а фик начинает становиться всё толще и толще, в скором времени грозя выйти за рамки заявленного “миди”. Я, конечно, удивлён, что оно так вышло, т.к. изначально не планировал писать большую историю… Но как-то оно так получилось… само?

В любом случае, спасибо всем тем, кто кусал, кусает и будет кусать автора Х)

========== Глава 9. Тревожные размышления и крепкие объятия перед отбытием. ==========

— Тростинка? — моргает чуть успокоившийся Веретенник, вытягиваясь на согретом сиянием светила мхе и задумчивым взглядом окидывая меня, вроде даже слегка удивленный моим требованием. — А почему ты не просишь за всю свою семью?

Его неожиданный вопрос ошарашивает меня тем, что в кой-то веке мой наставник переходит в “контрнаступление”, пытаясь подловить меня на словах и сокрытом за ними смыслом. А, собственно, почему я не прошу за всю семью? Пристраиваясь на своих задних лапах, чуть поёрзав на зелёной кочке, растирая свой висок ладонью я невольно хмурюсь, погружаясь в достаточно мрачные и тяжёлые размышления. Впрочем, будто у меня бывают другие.

Так почему? Потому что последние несколько часов я провела только с Тростинкой, да и вообще, чаще всего общалась именно с самой маленькой драконицей из нашей стайки? Может, я была ей благодарна за её помощь и хотела показать ей мир? Или же мне нужны были её способности, представляющие для меня не только научный интерес? “Нет”, с каким-то отчаянием я вновь шепчу себе под нос, мотая головой из стороны в сторону в тщетной попытке выгнать очередную волну уже посещавших меня совсем недавно мрачных мыслей, крутящихся вокруг несправедливости получения моей сестрицей такой силы: “Я не… я же не хочу держать её при себе лишь из-за этого”. Или всё-таки из-за этого… только из-за собственной жадности я хочу утащить её подальше от семьи, наставляя свою сестричку на нужный мне путь. “Нет, это не так. Я… я хочу ей помочь!” – повторяю я из раза в раз в своей голове, силясь отогнать тёмное отражение самой себя этой идеей, ухватившись за неё как за тлеющий факел в непроглядном мраке. Ведь, действительно, Тростинке нужно помочь разобраться в собственной, открытой буквально только что, способности; помочь ей понять, что она не злая и то, что с “великой силой приходит такая же великая ответственность”. А заодно, подсказать ей пределы, нащупать тонкую черту за которую лучше не преступать. Вытянувшийся лёжа Веретенник продолжает с интересом поглядывать на меня, склонив на бок свою морду, терпеливо ожидая от меня ответа на заданный вопрос.

Но почему же, всё-таки, я не попросила разрешения взять остальных с собой? Железо, Осоку, Дремлика? Погружаясь всё глубже и глубже в себя, я начинаю нащупывать ответ на этот вопрос. Они ведь… обычные? Боль, сковавшая моё сердце раскаленными цепями, тихим шипением вырывается из моего горла, когда я понимаю, какая порча поселилась у меня в голове. Гордыня… рождённая моим собственным превосходством над окружающими в своих знаниях. “Я самая правильная. Я самая умная. Я поступаю всегда логично. Я окружена идиотами”, – пульсирует в моей голове этот гнойный нарыв, возносящий меня над окружающими драконами на небывалые высоты. И ведь эта гордость своими чёрными корнями осквернила даже светлое пламя любви к родным. В своём самовозвеличивании я даже не думала о том, что они достойны получить схожее назначение, ещё и одобренное самой королевой, будучи слишком простыми и скучными. Слишком обычными и безыдейными. Своего рода, “персонажами заднего плана” в моей истории. Но так ли это? Может, я забываюсь? И мысли о том, что взять с собой Тростинку я хочу лишь из-за её редкого дара, выделяющего на фоне остальных дракончиков нашего семейства, лишь подтверждают мои опасения. Неужели я и правда считаю их пустышками?

Мой панический взгляд поднимается на Веретенника. Старший дракон лишь грустно улыбается, смотря на мою слегка заплаканную мордочку. Но, в тоже время, в его глазах я вижу неожиданное понимание и даже своего рода сочувствие. Неестественное на фоне тех сосредоточенных на себе ящеров, окружавших нас все эти годы, не обращающих внимание ни на кого, кроме своей семьи. Будто бы он знает, что я сейчас чувствую.

— А… — начинаю я подбирать слова, но тут же меня прерывает жестом старший дракон, слегка покачивая своим носом из стороны в сторону.

— Нельзя. Ты не сможешь взять их всех с собой, — отвечает на так и неозвученный вопрос Веретенник, доставая из своей большой сумки обрывок ткани и начиная вытирать солёные капельки с моей морды. Стыдно, Водомерка. Драконы не должны плакать… Мой наставник, закончив вытирать мои слезинки, осторожно поднимает мою мордочку за подбородок повыше. — Во всяком случае, всех. Если хочешь взять с собой сестру, я не буду против. Да и королева тоже. Однако, не более.

Практически сразу же после этого ответа грусть и неуверенность в моей душе сменяется раздражением. “А в чем смысл был тогда задавать этот дурацкий вопрос?” – шипит внутри меня злоба. Однако, в отрыве от эмоций я прекрасно понимаю, чего хотел добиться Веретенник, что он хотел, чтобы я увидела. И пока я думаю над этим, старший дракон молчит, убирая свой платочек, который в целом удивительно видеть у вечно спокойного земляного учителя, обратно в свою котомку.

— В Академии всего пять мест на каждое племя, — наконец-то прерывает тяжёлую тишину Веретенник, но я, собравшись с мыслями и силами, задавив все негативные эмоции, прерываю его движением своей лапы.

— Два из них уже занято, — после глубокого, тяжелого вздоха говорю я, вместе с этим слегка ведя своими крылышками, будто их разминая. — Мне говорили, что с тобой прилетело два дракончика… Ученики?

— Да.

— И ещё три свободно. Но, похоже, у тебя есть ещё кто-то в планах? — продолжаю я вести свою логическую цепочку, однако, к своему удивлению, в ответ получаю лишь очередное покачивание мордой из стороны в сторону.

— Нет. Последнее место занято.

— И кем же? — слегка приподнимаю я брови, пытаясь прикинуть, кто именно мог оказаться в стенах академии в обход одобрения королевы и её верного “счетовода”.

Веретенник как-то неуверенно переваливается с лапы на лапу, пристраиваясь поудобнее, чуть было не завалившись на бок, но вовремя уперев своё крыло в землю, задумчиво рассматривая вырванным им клочок тёмно-зелёного мха.

— Полукровкой, — как-то неуверенно отвечает наставник.

А я же пытаюсь понять, что он этим хочет сказать и кого именно обозначает этим названием. Полукровка? Это как? Полудракон? А на вторую часть он кто? Крокодил? Спасибо хотя бы, что не “грязнокровка”, Хогвартса, или как его там… этого мне тут ещё не хватало. Хотя, конечно, определенное сходство можно и проглядеть - закрытая школа, в которой учатся дети со всего мира, не хватает только пожирателей светлых эмоций и хороших воспоминаний, злобных учеников и тёмного лорда с максимально дурацким именем, ждущего часа для своего возвращения, дабы принести в мир собственное “правосудие”, захватив власть над всей Пиррией с помощью своей тёмной и злобной магии. И какого-нибудь “избранного”, или “избранных”. Во имя абсурдности можно ещё и какой-нибудь совершенно неадекватный способ победы над ним добавить.

— А это, собственно, кто? — всё-таки решаюсь я уточнить, а не придумывать в своей голове безумную смесь дракона и очень большой змеи. Мало ли какие извращенцы могут попасться на просторах этого мира.

— Дракончик рожденный от представителей двух разных племён, — слегка удивленно моргнув, отвечает мне Веретенник. — Я думал, Кремень об этом рассказывала.

Я лишь пожимаю плечами на последнее. В конце концов, помнить всё сказанное Кремень я не обязана. И в целом помнить всё – невозможно. А может, я просто её прослушала в тот момент, увлечённая чем-то более полезным и важным, или была на занятие с самим Веретенником. В любом случае, пробел в моей памяти был убран, а сама я узнала, что драконьи племена между собой вполне себе смешиваются. Интересно, кто этот “не совсем земляной дракон” и откуда он? Мои коготки проходятся по чешуйкам на переносице, смахивая севшую на морду стрекозу.

— Ну так? — прерываю я новую волну затягивающегося молчания, вместе с этим поднимаясь на свои лапы и отряхивая пятую точку от прилипших к чешуйкам обрывков мха и грязи похлопыванием собственных крыльев.

— Ты можешь взять с собой сестру. Но не более, — кивает Веретенник, также неспешно и крайне неохотно поднимаясь с пригретого им места, широченно зевая и, уже после того, как хлопнули друг о друга его челюсти, добавляя: — Под свою ответственность.

После сказанного старший дракон разворачивается, раскидывая свои крылья и планируя оставить меня одну с новой волной мрачных и давящих на голову мыслей, разве что, обернув мордашку в мою сторону напоследок да кинув: “Я вернусь вечером. Не пропадай”. И улетел, ударив по воздуху своими крыльями и оттолкнувшись лапами в мощном прыжке, когтями содрав несколько полос зелёного мха и травы. А я, как дурочка, стою на месте, провожая Веретенника взглядом и размышляя. Могу ли я ещё отказаться?

Взгляд опускается на зажатый в лапе свиток, с какими-то официальными грамотами. Правильно ли я поступаю, что соглашаюсь на это? Может, моё место с семьёй?

Ну что за глупости! Да, я виновата перед ними, что считала их… слишком обычными. Единственное чем они отличаются от других драконов в этой топи, так это родством со мной. Но это ведь не значит, что я навсегда от них ухожу, оставляю за своей спиной и никогда не вернусь. Я обязательно буду их навещать, делиться новостями, да и они, быть может, будут прилетать в гости, рассказывая истории с родного болота о том, как в очередной раз Валун жалуется на свой ноющий живот или…

Я слегка морщусь, когда вспоминаю о своих пациентах и гневно шлёпаю хвостом по земле, медленно двинувшись к берегу, в стороне которого виднелись приближающиеся зелёные мордочки родных и близких, вместе с этим отбиваясь от новой волны тяжёлых размышлений, будто от облака назойливой мошкары. А ведь я не только считала своих родных недостойными чужого внимания, слишком простыми, но и решила за Тростинку, будто она не имеет собственного мнения. Неужели так трудно было под конец добавить “если захочет”? Но нет, я будто решила за неё, абсолютно уверенная в том, что сестрица полностью поддержит моё решение. Эх, плохая я сестра, плохая.

Поёжившись от дуновения неожиданно ледяного, пробирающего до костей ветерка, я спрыгиваю с небольшой кочки, плюхаясь передними лапами в проминающуюся прибрежную грязь, вместе с этим поглядывая на то и дело взмахивающую своими крылышками из мутной воды и разбрызгивающую во все стороны капли грязи Тростинку, ведущую мою семью к этому островку. Стыдно, на самом деле. Мрачный взгляд опускается в мутную воду, и в который раз я вглядываюсь в собственное отражение, изучая свои плотно прижатые друг к другу зелёные чешуйки и усталый, даже по своему замученный взгляд, грусти в котором сейчас было намного больше, чем обычно.

— Водомерка! — радостно пищит сестрица-дракомант, вылезая из воды одним рывком и, волоча на своем хвосте длинные пучки водорослей, бросается ко мне, повисая на плечах и негромко мурлыча себе под нос, прижимаясь щекой к моей шее и размазывая ошмётки тины по чешуйкам. Будто бы мы не виделись несколько месяцев.

Однако я улыбаюсь, с какой-то неохотой отводя взгляд от расплывающегося из-за поднятой ряби отражения, прижимаюсь носом к макушке сестрицы, как можно теплее обнимая её своими крыльями, да поглядывая за выбирающимися следом из воды сородичами. Как обычно, Железо идет первым. Он слабо улыбается, поглядывая на меня, и неспешно движется к нашей греющей друг друга парочке. Следом за ним идет озирающаяся, будто ожидающая чьего-то удара, Осока, такая же мрачная и хмурая, как всегда. Ну а последним плетётся хвостиком Дремлик, широченно позёвывая и вытряхивая воду из своих ушей.

Однако вот беда. Только сейчас, после долгих обнимашек, я разглядела, с чем вылезла Тростинка из воды - со своей сумкой, набитой сухими и свежими травами! Но теперь-то и те и другие промокли насквозь. Замечая куда направлен мой взгляд, маленькая драконица дёргает своими крылышками, отшатываясь от меня на полшага.

— Ой! — только и выдаёт она, стягивая маленькую котомку со своих плеч и вглядываясь в её содержимое, доставая один промокший мешочек за другим.

Да тут не просто “ой”… Хотя, чего это я так паникую? Можно ведь второй раз всё просушить, разложить ровными рядами на какой-нибудь широкой ветке, подставив под солнечные лучи. Да, часть может и испортиться, а другая часть будет с привкусом тины и болота, но когда это пугало моих “пациентов”? Однако, Тростинка явно не разделяет моего спокойствия, перебирая всё то, что было в её сумочках, особенно панически посмотрев на “колечко” из травинки с земляникой.

— А давай я… — начинает она, навострив свои ушки и подняв взгляд на меня, пока остальное семейство пристраивается рядышком. Осока осторожно берёт один из мешочков, без особого интереса берясь изучать его содержимое, Дремлик вытягивается в грязи, довольно жмурясь, ну а наш Хранитель пристраивается на плоском, выступающем из склона холма, камне, стараясь не соскользнуть с него и выглядеть максимально “грозно”.

— Нет. — тут же покачиваю я головой, прекрасно понимая к чему клонит моя маленькая сестрица, и как именно она хочет просушить ягоды. Осторожно я накрываю её ладонь, коготками подхватывая промокшие ягодки. — Не стоит так их сушить. Да и ничего страшного.

— Но как же… — хочет начать она свои рассуждения, как тут же я прерываю её осторожным тычком пальца в нос и тихим, негромким “тссс”.

— Нам есть о чем поговорить, — обращаюсь я уже ко всем членам своего семейства.

И разговор… выдался напряжённым. По своему тяжёлым и нервным, ведь говорили мы не о чем-нибудь, а о способностях Тростинки. Взмахами крыльев подманив к себе сородичей, я шёпотом пересказала им всё что произошло. Конечно, Осока не особо поверила нашему рассказу, недовольно заворчав что-то про то, что мы их всех разыгрываем. Даже потребовала что-нибудь продемонстрировать, чтобы доказать навыки маленькой дракомантки. Но тут уже я взъелась, показав свои клыки сестрице и попытавшись ей донести мысли о том, что лучше не испытывать судьбу лишний раз, особенно без представления о том, как оно всё работает и чем оно может аукнуться. Чуть было не разгорелся конфликт.

Хорошо, что вовремя вмешался Железо, напомнив нам, что мы все – семья и должны верить друг другу. Добавив, что не очень-то всё похоже на розыгрыш, да и, когда придёт время, Тростинка сможет доказать свои навыки. Взгляд нашего Хранителя опустился на маленькую сестричку, ожидая её ответа, а меня же кольнула некого рода ревность и негодование. Ведь до этого говорила только я, пока сестричка грелась под моим крылом. Но тут же я одернула себя, не позволяя резкому слову сорваться с языка. Тростинка же подтвердила его слова, пообещав в будущем всё показать, а затем весело улыбнулась всем нам, чуть успокоив собравшихся драконов.

А дальше… дальше был куда более тяжелый разговор, особенно для меня, когда я неуверенно начинаю подбирать свои слова, с новой волной стыда вспоминая собственное отношение к братьям и сёстрам. Опять начинает точить мои мысли своими острыми резцами совесть, к которой присоединяется иррациональный страх их расстроить, вынуждающий меня умалчивать некоторые детали нашего разговора…

Нет. Хватит. Скрипнув своими клыками, я обрываю речь в самом начале, до боли вжимая когти на передних лапах в свои ладони и опуская взгляд в землю. Нет. Я не должна утаивать собственных мыслей, тем более от родных. За одной ложью начнёт виться следующая, пока я не укроюсь полностью в чёрные одеяния обмана, обречённая в один момент вспыхнуть огнём разоблачения, и в этом же пламени и сгореть. Тяжело вздохнув, я начинаю свой рассказ про Академию сначала и, на этот раз, ничего не утаиваю.

Рассказываю всем собравшимся о собственном желании взять с собой Тростинку, о мучающих меня эгоистичных мыслях. Делюсь своим неожиданно осознанным отношением к родным, поскребывая когтями по чешуйкам, и почти слово в слово, как я помню, пересказываю всю короткую беседу с Веретенником, отводя подавленный взгляд всё дальше и дальше от круга моей семьи, боясь даже предположить о том, что они могут подумать обо мне после этого откровения. И пусть совесть успокаивается, но на её место выглядывает из темноты ехидно скалящийся страх оказаться отверженной собственной семьей… Хотя, быть может, это будет и не плохо? Ведь, в каком-то смысле они меня сковывают по лапам, не позволяя отправиться в долгое путешествие от горизонта до горизонта, вынуждая всё время останавливаться и оглядываться назад.

Изгнание. Одиночество. Как страшно звучат эти слова, холодом пробирая моё сердце. И вроде бы ничего плохого нет, но сама мысль остаться без поддержки братьев и сестёр, никогда больше не слышать их смеха или ворчания, болезненно давит на меня. Понурив морду, я слегка ёжусь, стараясь сжаться в комокна своем месте, ожидая решения стаи.

Железо. Он поднимается первым, чуть было не соскользнув и не полетев кубарем со своего “выступа” в прибрежную грязь, своим спокойным взглядом окидывая меня. Но вместо того, чтобы оставить меня одну, уводя всю нашу семью к новому берегу, он подходит ко мне и заключает в поистине медвежьи объятия, выдавливая весь воздух из моих легких. Негромко ободряюще мурлыча, большой брат, естественно, следящий за нами, несколько раз тыкается своим тёплым носом в мой лоб, не обращая внимания на то, как я пучу глаза из-за нехватки кислорода. А следом за ним и остальные меня обнимают, пока я не начинаю панически дёргать своими лапами, негромко, отчаянно запищав. Они что, казнь через удушение мне решили устроить?

Но нет. Опомнившись, Железо разжимает тиски, позволяя мне наконец-то жадно втянуть пастью свежайшего болотного воздуха. Зайдясь в кашле, я с укором поглядываю на виновато скалящегося Хранителя, что просто придерживает меня передними лапами за плечи. Неужели они не обижены? Или просто понимают? Или готовы простить мне? С напряжением во взгляде я опускаю взгляд на Тростинку, боясь увидеть в её глазах разочарование или злость. Но нет, она всё также радостно смотрит на меня, тут же подавшись вперёд и лизнув размашисто мой нос.

Интересно, они так себя ведут, потому что дурашки или просто намного добрее меня? Чтобы я сказала или сделала, оказавшись на их месте, выслушивая как, допустим, та же Осока негативно относиться ко всем? Обиделась ли, или бы простила, порадовавшись, что она нашла в себе силы показать терзающих её демонов? Ох, как же тяжело жить.

А Железо тем временем начинает говорить что-то про силу семейных уз, взаимное доверие и необходимость высказывать друг другу даже самые мрачные мысли. Не слишком умело, иногда подолгу останавливаясь, подбирая подходящие слова, заполняя тишину различными “ээээ”, “мммм” и так далее. Но в целом приемлемо. Он вел нить своего размышления, пока все остальные родичи согласно кивали, поддерживая своим одобрением слова Хранителя. Даже Тростинка, которой касались мои самые мрачные и тяжелые мысли.

— Ты особенная, Водомерка. — в конце концов выводит свой вердикт Железо.

И ведь он даже не представляет, насколько особенная… В череде откровений новая волна стыда пытается показаться на свет, ведь я так никому не рассказала о своих “снах”, которые мучили меня, пока я спала в яйце. Или, точнее, не снах, а прошлой жизни. Однако тут же я забиваю мысленным тапком желание рассказать и об этом как можно глубже в свою голову. Не хватало ещё, чтобы родные посчитали меня сумасшедшей. Вообще, расскажу, когда хоть что-нибудь смогу доказать. Хотя бы с помощью Тростинки… Арррх. Нет, я не буду принуждать и направлять куда мне нужно мою маленькую сестрицу.

Похоже, я всё-таки разревелась. По возможности заграбастав шеи всех своих братьев и сестёр, я прижимаю их к себе, закапываясь носом меж их мордочек, слушая их негромкое мурлыканье.

— И у тебя есть чем гордиться, — продолжает наш Хранитель, первый выскальзывая из моих объятий, и накрывая нас всех своими крыльями. — Однако не позволяй этой гордости тобой править, не позволяй ей залепить твои глаза грязью.

— И от кого ты услышал эту банальнейшую фразу? — чуть фыркаю я со слабой улыбкой, греясь в окружение родных и близких, оказавшихся куда заботливее и добрее, чем я думала.

— От Кремень, — не скрывает Железо, чуть было не вызвав у меня приступ нервной икоты. Наверное, во всем нашем семействе, я одна не понимаю, почему к этой ворчливой драконихе столь хорошо относятся. Или же собственная самоуверенность и чувство превосходства над ней не позволяет мне этого осознать? Ну и ладно. Об Кремень, несколько лет учившей нас всему необходимому, я подумаю чуть позже, в свободное время.

— Хорошо… Так что насчет Академии? — С трудом возвращаюсь я к начальной теме, предшествующей изливанию своей души родным. — Тростинка?

Взгляд мой опускает на всё ещё прячущуюся под моим крылом сестрицу. На чешуйках её мордочки танцуют яркие блики, прорывающиеся через завесу веток и листьев.

— Я с тобой, — улыбается маленькая чародейка, в очередной раз проходясь своим маленьким язычком по моему носику. И, не удержавшись, я отвечаю ей тем же.

— Аа?.. — Уже после взаимных облизываний, я по очереди перевожу взгляд на остальных, в конце концов останавливаясь на нашем Хранителе. Железо слегка переминается с лапы на лапу, будто бы раздумывая над своим ответом, а затем кивает.

— Не вижу ничего страшного, — улыбается самый крупный брат, потрепав меня и Тростинку за ушком своими коготками.

— Мы всегда сможем слетать и проведать вас, — подхватывает чуть менее хмурая, чем обычно, Осока, кивком обозначая согласие со своим вечным оппонентом в схватках.

— Или же… — подает голос молчавший до этого Дремлик, слегка нервно поёрзавший на месте, когда все глаза оборачиваются к нему. Немного смутившись, дракончик продолжил говорить, осторожно вырисовывая когтем на земле перед собой круги. — Ну… Кхмм. Вы можете летать к нам… Ну, я хочу сказать, что вы же не будете… Не будете вечно учиться, да? То есть, не всё время… Ну, вы же там не навсегда. Не навсегда ведь?

Негромко мы все засмеялись, смутив братца ещё сильнее. Однако, тут же целительная сила обнимашек со всех сторон успокоила дергающего хвостом из стороны в сторону робкого дракончика.

— Конечно мы будем прилетать, при любой возможности, — заверяю я не только Дремлика, но и всех остальных. — Главное случайно не разминуться. А то вы полетите к нам, а мы полетим к вам. Так и будем летать туда-сюда.

Новая волна смеха заполнил полянку, и я чуть успокоилась, поняв, что семья поддержит меня в моих начинаниях. И в целом поймет и поддержит. Как же это… хорошо.

Сборы не заняли много времени. Да и что с собой брать дракону? Разве что сумки со своими травами, большую часть из которых я оставляю родным, подробно объяснив им, что для чего предназначено. Но на всякий случай решив перестраховаться, целый час расписывая им для чего нужны те или иные травы, переведя на это дело несколько берёст да поломав пару тонких веточек, используемых вместо стилусов для письма.

Помимо этого, освободившееся пространство заполнило несколько чистых кусков коры и бересты, а также пара сделанных из засушенных тыкв “бутылочек”, заполненных истолченным в порошок углём. Заполнить водой, смешать с камедью, потрясти немного – вот тебе и примитивные чернила, которые вполне себе можно использовать. И ничего более лишнего, даже никаких запасов еды.

Ещё какое-то время мы с Тростинкой читали переданный мне Веретенником свиток, на нижнем краю которого королева оставила отпечаток собственной лапы. Ничего необычного и уж тем более королевского. Обычные, в меру небрежные каракули, гласящие, что наша правящая королева Ибис одобряет кандидатуру некой “Водомерки”, рекомендованной одним из её подчиненных на обучение в стенах Академии Яшмовой Горы. Ничего необычного, чистой воды бюрократическая писанина, непонятно зачем вручённая мне из лап Веретенника. Может, мой “наставник” хотел произвести на меня впечатление, показав тем самым сколь влиятелен он при дворе властительницы нашего племени? Интересно, чем таким “главный счетовод” заслужил столь высокое доверие? В которой раз ловлю себя на мысли, что это странно.

Ну и на этом наши дела окончились. Свиток с закорючками королевы Ибис, если вообще это она писала, а не кто-то из её подчиненных под диктовку, я спрятала в сумку, промеж запасов чистовых свитков. Глядишь, пригодится. Впрочем, в свитке ведь не было никаких упоминаний про кого-либо из моих родственников. Взгляд моих глаз скользнул на тихонько сопящую у моего бока Тростинку, слишком забегавшуюся и явно перенервничавшую в этот тяжелый для неё день. Ничего, подремлет часок-другой, а потом всю ночь никому покоя не даст. Хотя я бы тоже с удовольствием вздремнула. Хотя возвращающиеся к наставнику мысли явно против этого.

Быть может, королева позволила Веретеннику самому выбрать последнего, полностью доверившись своему счетоводу? И почему именно он собирает драконят, перед тем как отвести их в эту Академию? Кажется мне, что ролей при дворе у этого дракона слишком уж много для скромного “счетовода”. А паранойя так и шепчет, что сонливым и плюшевым он вообще притворяется, на самом деле являясь куда опаснее и коварнее… Хотя так в каждом улыбнувшемся тебе встречном можно разглядеть лжеца и обманщика. Ничего плохого за все четыре года Веретенник мне не сделал, помогал по мере возможностей во всех моих начинаниях и радовался моим знаниям и навыкам также сильно, как и мои удивляющиеся родные. Может, он единственный образованный дракон при дворе и мечтает о том моменте, когда я смогу снять с его плеч часть обязанностей? Честно, я даже немного ужасаюсь подобным перспективам. Не хотела бы до конца своих дней быть привязанным к дворцу посреди болота, бесконечно мотаясь из одного края королевства в другое, в тех редких случаях, когда не приходится до ночи сидеть за счётами посреди целых гор документов. Хотя мне очень хочется верить, что в этом мире не изобретена такая “превосходная” вещь, как бюрократия, и работа Веретенника заключается не в бесконечном учёте всех возможных вещей, а также составление экономических моделей. Который раз ловлю себя на мыслях, что надо бы получше расспросить его при случае, чем именно он занимается и в чём заключается смысл работы “главного счетовода”. Ух, похоже, я становлюсь слишком подозрительной. Или же, что-то упускаю из общей картины.

Так я и лежу, погрузившись в свои мысли да поглаживая пальцами крыла бочок тихонько сопящей Тростинки, пока остальная часть нашей стайки охотится, выискивая что-нибудь для праздничного ужина перед тем, как мы отправимся к Академии Яшмовой Горы. Под самый вечер на поляне мелькают Железо и Осока, несущие в своих клыках тушки каких-то болотных птиц, да Дремлик, толкающий перед собой глубокую миску, наполненную дикими яблоками и различными лесными ягодами, а также… орехами! Уж не знаю, где он достал их на болоте.

Пиршество окончено. Мы в последний раз обнимаемся, уверяя друг друга в том, что при первой возможности встретимся. Даже договорились, что оставшиеся на болоте дракончики навестят нас примерно через двадцать дней, когда мы немного обживёмся и узнаем, по какому расписанию живёт Академия. Прижимаясь к теплой груди негромко мурчащего Железа, я в который раз задумываюсь, правильно ли я поступаю.

Чуть в стороне терпеливо ждёт Веретенник, а возле него переминаются с лапы на лапу два дракончика. Нет, определённо, смотря на них у меня вновь вспыхивают нехорошие подозрения о сватовстве – оба самца, так ещё и немного старше меня. Хотя, в традиции образования пар и размножения земляных драконов я старалась не лезть. Сама идея о подобном кажется мне мерзкой и ущемляет и без того мою больную мужскую гордость! От которой, к этим годам, что-то да осталось.

Однако. Тот что всего на год старше меня, откликающийся на имя Бекас, ещё хоть куда не шло. Он спокойный, уверенный в себе, обвешан кучей сумок из которых торчат различные свитки, и вообще, между ним и Веретенником я вижу поразительное сходство – не только в поведении, но и в спокойном, рассудительном взгляде. Уж не пристроил ли Веретенник своего сыночка в эту “академию”? И имя ведь подходящее. И тот и другой названы в честь птиц.

А вот второй дракончик, самый старший из всей нашей группы, лет семи… Пожалуй, он мне не нравится. Слишком мрачный, напряжённый, с раздражением смотрящий на нас всех и чуть ли не клыки свои скаля при малейшем движении в его сторону. Да и заметно темнее его чешуя, почти шоколадного оттенка. Ыххх… Вот зачем я о шоколаде вспомнила.

Тряхнув своей головой из стороны в сторону, я прогоняю из неё мысли связанные со вкусняшкой из прошлой жизни, косо разглядывая Аспида, как его представил Веретенник. Как точно подобрано имя для этого кареглазого, что для меня тоже кажется слегка удивительным, дракона. Кого бы не видела - у всех глаза жёлтые или янтарные, изредка попадались оранжевые, а тут цвет почти сливающийся с чешуей своим оттенком. Ещё и лапа украшена медным браслетом с парой красных драгоценных камней. Выходит у драконов и огранщики есть? Или это они у кого-то утаскивают драгоценности? Хотя нет, маловероятно. Никто бы не стал изготавливать украшение для дракона, не будучи чем-то схожих размеров. Интересно, откуда он достал это маленькое сокровище? Или, может, он сам его изготовил? Хотя не верится мне в это, слишком тонкая работа. Если приглядеться, можно даже заметить чеканку на поверхности меди, вьющуюся тонкими логами по краю браслета.

Заметив мой заинтересованный взгляд, уже самым бесстыжим образом изучающий его, земляная змеюка скалит свои клыки и негромко, предупреждающе рычит. Конечно же ему тут же отвечает Осока, приподнимаясь с места, будто бы готовая броситься на угрозу для своего семейства в любой момент. Но вот, бойцов с обоих сторон осаждают. Сестрицу придерживает за хвост Хранитель, а Аспида несильно толкает крылом Веретенник. Громко фыркнувший кареглазый дракон отпихивает крыло моего наставника лапой, поднимаясь с места и направляясь вниз, к берегу, что-то гневно пробубнив себе под нос. Бекас, дёрнувшись и посмотрев вопросительно на предполагаемого отца, поднимается со своего места и идёт следом за удаляющимся “шоколадным змием”, под слегка обеспокоенный взгляд старшего, всё также ожидающего, пока мы с Тростинкой распрощаемся с родней.

И пока моя сестрица по очереди виснет на шеях родных, вылизывая их мордочки под тихий смех, я пробираюсь к наставнику, поглядывая по сторонам, пользуясь тем, что шипящих ящериц в его окружение стало заметно меньше. Одарив меня вопросительным взглядом, Веретенник чуть улыбается.

— Готова? — интересует он, пока я переминаюсь с лапы на лапу, подбирая подходящие слова.

— Я то да… но сестрица. — Короткий взгляд брошенный в сторону обнимающегося семейства. Теперь все по очереди обнимают и вылизывают мордашку Тростинки и это, похоже, задержит нас ещё на пару минут.

— Хах, — тихий смешок срывается с языка Веретенника, а на его морде мелькает еле заметная улыбка. — Знакомая ситуация.

— И я хотела всё-таки спросить. Разве королева не должна была одобрить кандидатуру Тростинки?

Какое-то время, вместо ответа, дернувший своими ушами счетовод лишь шебуршит лапой в одной из сумок, будто бы выискивая очередное “приглашение”, на котором будет написано заветное имя Тростинки неровным почерком королевы. Однако затем, слегка нахмурившись, он громко фыркает и выпрямляется.

— Похоже, я забыл его… — тянет он, будто бы виновато. — Но королева разрешила мне выбрать последнего ученика.

— А не слишком ли много власти и ответственности, для главного счетовода? — вновь начинаю надавливать я на своего наставника, взрыхлив лапой землю и подавшись к нему, вместе с этим переходя на громкий шёпот, чтобы никто не расслышал, что я говорю ему. — Разве этим всем должен заниматься ты? Я имею ввиду, летать туда сюда, искать учеников и обучать кого-то вне своей пещеры?

Ого. Мои вопросы превратили в общем-то спокойного дракона во мрачного и слегка напряженного. Веретенник опускает ко мне свой нос, заглядывая в мои глаза, одаривая меня самым тяжёлым своим взглядом за все четыре года общения с ними. А затем, также шёпотом, он отвечает.

— Это моя работа.

— Да, но почему она твоя? — И новый виток тишины, в котором напряженный дракон собирается со своими мыслями, заодно и взглядом пытаясь вынудить меня отказаться от дальнейших вопросов. — И что тебя связывает с Кремень? Почему она тебя знает? По…

— Водомерка, — резко останавливает он меня. Вот, не люблю, когда меня так прерывают, аж клыки свои ему показываю в недовольном оскале. — Это моя работа, потому что выполнить её могу только я.

Знаете, меня начинает немного пугать вид Веретенника в этот момент. Слегка подергиваются от напряжения в теле его крылья и хвост. Лёгкая хмурость на морде, с пристальным, будто видящим меня насквозь, взглядом. Прерывистое, резкое дыхание, и по змеиному показывающийся наружу кончик языка, будто бы пробующий воздух. И взгляд, взгляд в котором всё спокойное дружелюбие уступает своё место смеси из холодного напряжения готового к броску хищника и немой просьбы… “Не надо”, – будто бы молят меня искорки тяжелой грусти, сверкающие по краям глаз наставника, смешиваясь с проступающими слезинками каких-то мрачных воспоминаний, тут же смахиваемых мигательной перепонкой. Таким я не видела этого дракона никогда. Сглотнув вставший в горле ком, я лишь киваю, на пол шага отдаляясь от Веретенника, но тот всё-таки решает подвести некую черту в нашей беседе.

— И королева полностью доверяет мне во многих вопросах. Этого тебе знать достаточно. — Откинувшись назад, он возвращается к привычному и спокойному состоянию, тут же виновато улыбнувшись мне и добавив: — Но, когда подрастешь, может и узнаешь всё. Просто ты ещё слишком юна. Что же касается Кремень…

Тут Веретенник ненадолго замолчал, вновь выпрямившись на задних лапах и запустив ладони в свои сумки, зашебуршав лапами в самых дальних закутках, пока я пытаюсь скинуть охватившую меня, пробирающуюся вдоль спины, лёгкую дрожь страха.

— Она моя сестра, — ошарашивает старший дракон меня этой новостью. — Правда, “названная”. Меня приняли в семью после…

И на мгновение Веретенник запинается, остановив поиски в своей сумке и тяжело, грустно вздохнув, слегка поёжившись и поёрзав на месте.

— После того, как мою семью убили в войне за Песчаный Престол, — с трудом выдавливает из себя на одном выдохе Веретенник, жмурясь и слегка прикрываясь своими крыльями, будто бы стараясь отогнать от себя тяжёлые воспоминания о прошлом. — А Кремень… Со своей стаей меня подобрала и приняла в семью. Всё. Я не хочу об этом говорить. Прошу, больше никаких вопросов.

Слегка встрепенувшись, Веретенник поднял свой взгляд к темнеющему небу, под очередное дуновение морозного ветерка, чуть обеспокоенно поёжившись.

— Холода раньше обычного приходят, — сам себе шепчет под нос счетовод, выискивая на фоне тёмного неба белые точки созвездий. И следом за ним я направляю свои глаза к медленно выползающей из-за туч луне, пытаясь вспомнить и найти хоть какой-нибудь звёздный узор на занесенном рваными облаками ночном полотне. — Нам пора в дорогу.

Комментарий к Глава 9. Тревожные размышления и крепкие объятия перед отбытием.

Ну что. Спасибо всем тем, кто оставил свои комментарии, лайки и ждуны. Под вашими пинками (т.е. благодаря мотивации подаренной вами) я усерднее и быстрее обычного взялся за новую главу. И, похоже, пришло время. Пришло время заявить, что этот фанфик перестает быть “миди” и переходит в раздел “макси”. Таков путь.

Что же. Болото позади. Впереди новые встречи, новые персонажи и новые вопросы, добавляющиеся к вопросам старым. Кем может быть, по вашему мнению, Веретенник? Что за тайны он хранит? Может он знает ответы на некоторые вопросы, заданные еще в первых главах?

Кто такой Аспид (хотя тут не трудно догадаться, намеков достаточно), и что за таинственный полукровка занял место одного из земляных?

Ну и так далее. И тому подобное. Чем больше вопросов, тем меньше ответов, но и мир не вращается вокруг Тростинки? Или, всё-таки вращается?:)

В любом случае. Нас ждет впереди Радужный Лес и Академия Яшмовой Горы!

Оставляйте свои комментарии, вопросы, ждунов и лайки, мотивируя автора дальше и сильнее.

========== Глава 10. По Янтарной реке к Радужному лесу. ==========

Комментарий к Глава 10. По Янтарной реке к Радужному лесу.

ВНИМАНИЕ.

Уважаемые читатели. С этой главы могут начаться спойлеры к второму циклу (да и к первому тоже).

_____________________________________________

Кажется главы становятся всё больше, писать становиться тоже попроще. Но, кто знает? Может спешка – это немой путь, и стоит слегка сбросить темп, больше уделяя внимания деталям?

Ну и да. Порадуйте автора различной “фикрайтерской чепухой”, с которой вы можете столкнуться в любом комментарии под фанфиком. Комментарии, лайки, ждуны и так далее.

И конечно же приятного чтения!

_____________________________________________

Немного авторского нытья (потому что я могу).

Иногда ловлю себя на грустной мысля, связанной с ощущением собственной бесталантливости. Смотрю в текст и вижу сплошную тавтологию, от которой становится тошно, не замечаю собственного прогресса (если он вообще есть, пхах) и так далее и тому подобное. Грустненько, однако.

p.s. 72 страницы. Мы пробили минимум для макси. Это, наверное, хорошо.

На самом деле, я не очень хорошо представляю, почему Веретенник решил отправиться в это явно не самое близкое приключение под вечер; когда переваливается за горизонт светило, и место на небосводе, оставленное золотым диском, занимают блестящие на тёмно-синем полотне огоньки-звёздочки. Будто бы мой наставник боялся, что кто-то из сородичей увидит, как мы скользим в направлении запада вдоль русла Янтарной реки и подумает что-то не слишком хорошее. Хах, даже самой смешно от мысли, что кто-то из “этих” драконов может думать о чём-то большем, нежели о еде, сне или собственных родичах. Хотя, поглядывая на того же Веретенника, я одергиваю себя, говоря самой себе, что «могут». Впрочем, как известно всем и каждому, “исключение из правил лишь подтверждает правило”. Одна из основ статистики, между прочим, опирающаяся на невозможность проведения на практике в реальной жизни идеального, точно копирующего предыдущую попытку, эксперимента, как бы ты из кожи вон не лез.

Хотя не берусь я говорить и за всё Грязевое Королевство. Кто знает, может мне просто “повезло” родиться в глухой и дремучей драконьей деревне, но где-то вокруг дворца раскинулся настоящий город, населённый умными и смышлёными драконами из племени грязе-крылов. Вот только шепчет мне в ушко шестое чувство, что всё это лишь пустые домыслы и фантазии; что большая часть моих сородичей мало чем отличается от увиденных мною крылатых в родной топи. Такие же ленивые, инертные и пассивные, за редкими исключениями выделяющиеся на фоне остального стада.

Под прикосновением новой волны северного ветра, берущего своё начало где-то высоко средь заснеженных верхушек гор царства небесных драконов, я слегка ёжусь, да посильнее прижимаюсь к Тростинке, наглейшим образом воруя тепло у согретой обнимашками родных и близких сестрицы, вместе с этим проверяя и поправляя ремешки с узлами её нагрудного мешка, забитого различной полезной утварью. Не очень хочется из-за неловкого движения или же особо сильного порыва ветра остаться без собранных в дорогу вещей. Хотя, мало кто в целом разделял мою запасливость, таская с собой какие-то запасы важных штук. В кругу семьи вот, только сестрица, да и то скорее уж из-за желания помочь мне в моей невольной работе травника.

Ну вот. Всё готово к нашему путешествию. Показываются из-за склона поднявшиеся Аспид и Бекас, окликнутые наставником, что расправляет свои крылья и первый поднимается в воздух, отталкиваясь лапами в коротком прыжке от земли. За ним остальные. Сначала наши новые товарищи по будущей учёбе, а затем и я с Тростинкой. Напоследок я оглядываюсь назад, смотря на собравшихся на поляне родных. Железо, Дремлик, даже Осока, улыбаются с лёгкой грустью, махая нам своими лапами и провожая в дальнюю дорогу взглядами. Сердце немного сжимается от чувства невольного расставания с родными, однако этот тихий шёпот тут же угасает в моей голове. «Вернусь я ещё к ним, да и встречусь. Не навсегда же улетаем», – сама себя в который раз уверяю я, махнув им на прощание собственным хвостом, чуть было из-за этого не свершив “прекраснейший” манёвр, грозящий мне не только полётом сквозь ветви ближайшего дерева но и, вполне возможно, встречей с каким-нибудь особо большим и крепким сучком. Но нет, я уже не маленькая, и ошибок прошлого не повторю. Вовремя выравниваюсь, тут же взвиваясь по спирали всё выше и выше в тёмное небо, проскальзывая через большой просвет меж кронами, пробитый когда-то давным-давно тушами старших драконов.

Последний взгляд за своё плечо на родное болото. Не думала, что покидать это место будет хоть чуточку тяжело. Расставаться с родными ещё да, но уходить отсюда… оказывается, есть некоторое сожаление и грусть… Или же это просто страх перед неизвестным? Странные размышления лезут в голову, когда всё вокруг начинает стремительно меняться. Ещё вчера я думала о том, как бы удержаться и не отравить кого-нибудь из многочисленных идиотов, наседающих на меня со своими проблемами, а сегодня я без предупреждения отправляюсь неизвестно куда, неизвестно с кем.

Громко фыркнув, я разыскиваю взглядом зелёные чешуйки немного отставшей Тростинки, практически сливающейся с тёмными кронами, а затем поднимаюсь к Веретеннику, наворачивающему вместе с остальными дракончиками широкие круги, пока наш провожатый выглядывает что-то на ночном небе. Неужто заветную путеводную звезду ищет? И ведь нашёл же - встрепенулся всем своим телом, раскинув особенно широко крылья, мембранами пытаясь поймать дуновение попутного ветра, тут же заскользив на его порывах в сторону Янтарной реки. Но не прямо на север, как подсказывает мне моё чувство направления… Чувство направления? А какого, собственно, хвоста Веретенник выделывается, выискивая какие-то дурацкие звёзды на небе, если даже я прекрасно знаю, где находится север? И иметь академическую степень, чтоб оттопырить хвост в противоположную сторону, а лапы раскинуть по бокам, не нужно. Или же тут вступает в игру более точная навигация? Так почему он тогда не сверяется с какими-то звёздными картами, наличие которых я вполне могла бы и представить у этого дракона. Счетовод, учитель, нянька, ещё и астроном. Что ещё запишем в списки достоинств Веретенника?

Тяжелый выдох и лёгкое покачивание головой из стороны в сторону, вот и всё чем я обозначаю собственное невысказанное недовольство. Причём, возможно и не совсем уместное. Кто знает, может нам и правда есть смысл лететь по каким-то иным ориентирам, а не примерному взмаху лапой в сторону севера. Ведь, чем больше расстояние, тем сильнее нам аукнется отклонение даже на градус в сторону. С другой стороны… Разве мы не полетим по Янтарной Реке, скользя над её дельтой, пока не упрёмся в радужный лес? А там уже, наверное, можно было бы и поискать кого-нибудь из местных и попросить нас проводить? В конце концов, они ведь должны знать, где находится эта “академия”.

Мысли свои, впрочем, я держу при себе, пристроившись в конце драконьей процессии, пропустив вперёд Тростинку, да поглядывая на небо, пытаясь понять, по какой именно блестящей искорке решил лететь мой наставник. И если он всё-таки летит по звёздам, то почему не использует какой-нибудь специальный инструмент или карту, о которой я говорила чуть раньше? Всё-таки отклонение, преломление, положение планеты относительно светила и тому подобные законы физики никто не отменял. Ох, или какие там факторы учитываются в навигации по звёздному небу? Не знаю, так как никогда этот вопрос не изучала. А может сияющие “драгоценности” на синем полотне вообще не имеют значения, и я просто цепляюсь за какие-то очевидные вещи, пытаясь объяснить то, о чём не могу знать? Может у наставника чувство направления сильнее развито, чем у меня и остальных? А звёздами он просто любуется?

В любом случае, я надеюсь, что в королевский двор не называет втихую Веретенника Сусанином. Хотя откуда драконам этого мира знать о таком персонаже? Но мне вот стало интересно, а есть ли у них какой-нибудь аналог? Герой, заманивший драконов вражеского племени в особенно гибельную топь? Нет. Подобные фантазии звучат абсурдно. В засаду ещё могу представить, но для какого дракона топь станет проблемой? Взмахнул пару раз крыльями, выбрался на сухое место, а там можно взлететь и удрать. Хотя, припоминая свой первый неудачный опыт плавания… Не знаю. Но, я-то была дракончиком, а в моих мозговых симуляциях - взрослый дракон, возможно не один.

С подобными размышлениями о непроходимых, но пролетаемых топях, я и скольжу под звёздами на собственных крыльях, загребая под себя слегка порывистый, морозящий прижатые к телу лапы ветер.

Бррр, ещё и этот приближающийся “атмосферный фронт”. Вроде до холодной осени ещё много недель, а сейчас лишь начало позднего лета, ленивого и тёплого; когда яблоки только-только начинают наливаться сладостью, вновь кусты обрастают красными ягодами, а довольные крокодилы нежатся в согретой лучами нежного светила грязи. Хотя, стоит и сказать, что снега в родной топи я ни разу не видела. Да и в целом зима мало чем отличается от лета. Слегка прохладнее, дожди идут почаще, да пару раз за сезон с неба может упасть несколько снежинок или стучащих по чешуйкам градинок, тут же тающих в вечно тёплой топи. Но такой ветер, злой и холодный, будто прощупывающий тебя до костей своими сухими и длинными пальцами. Бррр, только когда совсем маленькой была, помню нечто подобное. И ведь не я одна ёжусь. Вон Бекас тоже массирует свои ладони, растирая чешуйки на запястьях, да бросая удивленные взгляды в ту сторону, откуда дуют эти беспощадные и столь “удачно” решившие погулять ветра. Вот просто другого дня у них не было, именно сейчас, когда мы полетели! Тростинка тоже ёжится, изредка выдыхая снопы дыма из своей пасти, и пытаясь поймать их пальцами. Да и Веретенник обеспокоенно поглядывает на нас. Интересно, он тоже мёрзнет или ему из-за размеров в целом теплее? Внутреннего огня и жара хватает на подольше?

И только Аспид, болотная гадюка, скользит на этих ветрах под боком у нашего провожатого, будто ничего не замечая. Хмурый, собранный и недовольный, будто объелся связывающих в узел язык ягод недоспелой черноплодки, заодно и от несварения мучаясь. Или же он просто притворяется стойким? А может ему гордость и раздутое чувство собственной важности не позволяет показывать собственную слабость? Хотя, не могу отрицать и того, что вечная злоба на окружающих может неплохо согревать изнутри. Вспомнить хотя бы себя. Пристанут с глупыми вопросами, достанут, то как вспыхну, так и не потухну, пока всех не распугаю своими криками и едкими усмешками. А потом сижу в болоте, выдыхая снопы переполняющего меня огня в пролетающих мимо комаров.

Но мы продолжаем лететь. Ведь разве может остановить драконов какой-то ветерок? Сносящий всё на своем пути штормовой ураган, вырывающий с корнями деревья, или вьющийся в небеса тёмно-серое торнадо может и смогло бы. Но никак не дуновения просто морозящегося ветерка. Всё, хватит об этом, лучше уж полюбуюсь звёздным небом и отдыхающей на ней луной.

Красивая ночь. В кои-то веке на небе лишь один спутник, а два других сокрыты под пологом темноты. Самый крупный, сияющий белым диск, покрытый причудливым узором тёмных кратеров и морей, освещает землю своими бледными лучами. А ведь если немного пофантазировать, то можно представить, что я вижу ночное небо родного мира. Небо не крупных городов, где световое загрязнение полностью скрывает белой простыней изящные картины нарисованные кистью природы, но мест, в которых практически никогда не встретишь других людей; диких мест, сохранивших свою естественную красоту. Вон на светлом небе блестит “ковш” Большой Медведицы, а где-то совсем в другой стороне убегает от матери её детёныш, утащив заодно и пояс Ориона в своих клыках, а придерживающий свою развивающуюся на ветру тогу ругающийся грек гонится за детёнышем… Жаль только - это пустые фантазии, и вся эта мешанина ярких искр никак не связана с известными мне в прошлой жизни созвездиями. Однако, чем ещё заняться в долгом полёте, как не размышлениями или погружением в собственные фантомные вымыслы? Особенно, если почесать языком не с кем. Хотя можно ведь с Тростинкой поболтать. Немного поднажав, я догоняю сестричку, окликнув её негромким, но весёлым рычанием.

В целом ничего интересного не происходило. Так, болтали мы с сестрицей, рассуждая как будет выглядеть эта “Академия Яшмовой Горы”, да перекидываясь собственными домыслами о том, что ждёт нас впереди. К нам даже Бекас присоединился, поначалу не слишком уверенно и смущенно, но постепенно набираясь храбрости в собственных речах. Как оказалось, этот подозрительно похожий на Веретенника дракончик достаточно много знал об Академии. Во всяком случае, он прояснил некоторые моменты. Допустим, рассказал чуть больше о смысле “академии дружбы”, основанной пятью “драконятами судьбы”, как их окрестило некое пророчество. В этом учебном заведении собирают дракончиков - светлое будущее Пиррии, со всех племен, обучая их не только различным наукам, но и взаимопониманию и дружбе, дабы избежать в будущем кровопролитных конфликтов, подобных Войне За Песчаный престол.

Да и о самих “избранных” Бекас рассказал нам всё, что знает. А знал он явно куда больше, чем та же Кремень. Чуть ли не слово в слово пересказал пророчество, написанное неким ночным драконом по имени Провидец, предвещавшим приход пяти дракончиков, способных остановить кровопролитный конфликт и привести на трон единственную королеву. И привели ведь, совершенно неожиданным образом. Правда, не принцессу терзавшую свой народ, а какую-то влиятельную дракониху, организовавшую сопротивление мафии в одном из городов песчаного королевства. Со слов Бекаса, эта “королева” ещё и матерью одной из избранных является. Солнышко её вроде зовут. Солнышко… Странное имя, если честно, ведь Солнце - звезда планеты Грязь, имя собственное. Хотя вполне возможно, что это шалит в моей голове механизм, связывающий слова из новой жизни с жизнью прошлой.

А Бекас не всё останавливается, пока мы скользим над отражающей ночное небо водной гладью Янтарной реки.

— А потом, в один день, когда гора задрожала… — продолжает земляной дракончик подробный пересказ пиррийской истории, уже закончив с тем, что первые три дракончика из пяти в Академии были родственниками ещё одного “избранного”, по имени Глин, а два других своего рода “разведчики”, принадлежащие королевской семье.

Я лишь чуть усмехнулась. Не очень-то и бескорыстные выходят “спасители”. Так послушаешь – одна оказалась принцессой; другая захватила власть в целом королевстве под “ура патриотические лозунги”, а потом ещё одно племя привела под своё знамя, называя это “спасением”; третья посадила на трон свою мать; а четвертый пропихивал в собственное учебное заведение своих же родственничков. Я одна тут чую запах корысти? Хотя, конечно, со стороны легко говорить, да и всех подробностей я знать не могу.

— Ты им решил рассказать всё? — чуть зашипел Аспид, пристроившийся с противоположной от меня и Тростинки стороны.

Между этими двумя явно есть какое-то понимание. Может даже дружба? Бекас, по крайней мере, не шугается от каждого взгляда шоколадного дракона, а тот в свою очередь куда спокойнее реагирует на приближение младшего. Пару раз мне даже показалось, что хвост Бекаса скользит по боку этой ядовитой змеи, но затем я протирала глаза и ничего такого больше не замечала.

— Почему нет? Им же интересно! — удивляется с лёгкой улыбкой Бекас, подмигивая своему товарищу, да вновь оборачиваясь к нам. — В целом, это достаточно известная и громкая история. Я вообще удивлён, что вы так мало знаете об Академии!

«Ну, до нашего болота прогресс ещё не дошёл», – с некоторым раздражением думаю я в этот момент, самую малость подёргивая своим хвостиком из стороны в сторону, чуть было не кувыркнувшись в очередной раз в воздухе. Между прочим, хвост – это чертовски важно, и играться с ним, особенно в полёте, не стоит! И уж тем более кусать и дёргать сородичей за эти самые хвосты, если только вы не хотите увидеть, ради потехи, как взлетающий дракон плюхается в грязное болото, во все стороны поднимая брызги.

— Так что за история? — изнывает охочая до рассказов Тростинка, навострив свои ушки, пока я разглядываю ведущего нас по дельте Веретенника, не обращающего внимания на трёп следующих за ним драконят. Или просто уснувшего? Интересно, тренированный дракон может лететь и спать одновременно? Какая же глупость… Или безумно полезный навык?

— Мммм. Лет восемь назад случилась страшная история… — медленно-медленно вытягивает слова Бекас, будто наслаждаясь своей осведомленностью, из-за чего мне хочется треснуть этого дракона по затылку. — Вы знаете, кто такой Мракокрад?

От упоминания этого имени моя сестричка нервно ойкает, втягивая свою мордочку в плечи, а я же чуть хмурюсь. Мракокрад. Вроде как это какой-то ночной дракон. Помню, читала упоминания о нём в одном из свитков, рассказывающих о легендах драконьих племён, но упоминался он там совсем вскользь. Вроде могущественный дракомант, сотворивший много нехороших дел, а затем пропавший из истории Пиррии. В целом, по своему опыту могу сказать, что любой упоминаемый в свитках дракомант был плохим и мрачным персонажем, сотворившим много всякой фигни.

— Да, — отвечаю я за Тростинку и себя, кивнув своей сестричке, заодно обозначая, что Бекас может продолжать свой рассказ.

— Так вот. Произошло это в первый год существования Академии. Оказывается… — тут Бекас сделал театральную паузу, — всё это время Мракокрад спал под Яшмовой Горой. И он, почему-то проснулся! Говорят, это всё из-за одной небесной произошло.

Вот сейчас меня и правда пробрала нервная икота. Что я там думала про древнего и коварного тёмного лорда, ожидающего своего часа в застенках учебного заведения? Так вот же он, по всем канонам жанра! Ещё и при нём же избранные, спасшие мир уже целый один раз, сидят прямо под боком! И что они сделали? Отправили этого “Мракокрада” учиться в собственную академию, решив его перевоспитать и научить добру с пониманием? Или же он оказался очень двуличным и хорошо маскирующимся драконом? Нет, я всё-таки начала икать, из-за чего привлекла к себе удивлённые взгляды всех присутствующих. А ведь я знаю, чем закончилась эта история! Дайте угадаю, собравшиеся “драконята судьбы” заобнимали этого злодея, и он стал добреньким. О, а ещё, по всем канонам этой истории, он должен приходиться родственником кому-нибудь из героев, да! Раз уж в этом мире происходят настолько глупые и дурацкие истории, то почему нет? Однако, косо смотрящий на меня Бекас продолжает.

— И тогда он выбрался из своего укрытия, в котором спал три тысячи лет. И каждого встречного он уверял, что в свитках про него лгут, и не такой уж он и плохой дракон. Многие тогда ему поверили.

Ну да, ну да. Пять очков грязе-крылке за всезнайство. Серьёзно, иногда слушая местные события и легенды, у меня возникает ощущение, что по чьему-то злому умыслу меня впихнули в какое-то максимально клишированное детское фэнтези. Вот просто иного сюжетного поворота не может быть. Злодей всем строит глазки, а все и верят, что он добрый и в общем-то не злодей. Дайте угадаю, у него был способ промыть всем мозги? Икота не унимается ни на секунду. Он вроде дракомант? Да, точно, драконий чародей. И каким-нибудь заклинанием он замылил окружающим глаза.

— Но это всё из-за его дракомантии, которой он опутывал каждого встречного им дракона.

Ну вот. А сейчас окажется, что его вела ещё и древняя месть и жажда собственного величия. Или что там испытывают “типичные злодеи” типичного “фэнтези”? Целый список можно придумать, так-то.

— Тогда драконята судьбы ещё ничего не знали. А Мракокрад же предстал пред своим племенем, разрушая сложившееся о себе мнение, как о злом и ужасном драконе. Он собрал вокруг себя сородичей и увёл их в родные земли.

На мгновение моя икота утихает.

— Говорят, что он наслал на ледяное племя ужасную чуму, поскольку ненав… Ну вот что ты лыбишься?

В голосе Бекаса звучат нотки обиды, но я уже не могу сдерживать рвущееся наружу нервное хихиканье. Икаю и ржу, ржу и икаю. Прекрасная комбинация, в которой воздух стремительно покидает лёгкие, а крылья начинают особо нервно трепетать, сбивая привычный темп махания. У меня даже в глазах начинает меркнуть, и если бы не обеспокоенные взгляды Тростинки, так бы я и полетела хохоча камнем к земле. Дайте угадаю. Дальше славные герои нашли способ спасти ледяное племя от этой болезни, а заодно и противостоять магии “тёмного лорда”, чьё имя небось ещё и называть было нельзя. Отсмеявшись, я махаю лапой Бекасу, призывая его продолжать, пока Аспид скалит свои клыки, бурча себе что-то под нос про мою “ненормальность”.

— Фыр. — Мотает земляной дракончик мордашкой из стороны в сторону. — Однако драконята Судьбы нашли способ противостоять этим чарам с помощью серёжек с янтарём. Многие считают, что этот жёлтый точно солнце камень защищал от любых чар порождения самой тёмной ночи.

— Водомерка, это всё не смешно! — возмущенно дует свои щёки Тростинка, когда я срываюсь на глухое хихиканье. А самое странное знаете в чём? Это уже не смех веселья, вызванного абсурдностью ситуации, но нервное хихиканье, рвущееся против воли из моей пасти. Мне, на самом деле, правда не смешно. Просто грустно.

— Простите. Просто… Ох. Вспоминаю одну штуку, — кое-как отдышавшись и заткнув свою пасть лапами бормочу я, судорожно и спешно переводя собственное дыхание. — Уффф. Вы правда не поймете. Ну так, а что дальше?

— А дальше. Узнав, что ледяные собираются отомстить за смерть своих собратьев, Мракокрад собрал всех ночных драконов в армию, наделив каждого неимоверной силой и ловкостью. И случилась бы бойня, если бы не вмешательство Драконят Судьбы. В свитках написано, что в тот день сама природа ужасающей бурей прошласьмеж двумя армиями, разогнав их в разные стороны, а затем тихая просьба одного из избранных помогла им понять друг друга и разойтись.

Я уже не смеюсь. Просто слушаю, слегка склонив носик к скользящей далеко внизу земле, чувствуя, как утихает постепенно моя икота.

— И после этого Мракокрад… Он исчез. — Бекас развёл свои передние лапы в стороны и пожал плечами. — Будто его никогда и не было. Просто пропал, оставив после себя лишь страшные воспоминания об ожившей кошмарной легенде. А Драконята Судьбы заявили, что он больше никому не причинит зла…

А вот это неожиданный конец истории, если честно. Я даже слегка удивлена. Они избавились от такого опасного дракона? Убили его? Интересно, каким образом? Или снова усыпили, и он через пару сотен лет проснется? Надо будет получше разузнать обо всём этом. Я вновь скольжу взглядом по напряжённой Тростинке. Сестрица напугана этим рассказом, это видно в том, как она слегка сжалась, да панически ищет мои глаза. Я же ободряюще ей улыбаюсь, слегка покачивая мордочкой из стороны в сторону и будто бы говоря: “Нет, ты не клишированный злодей”. Знаете. Даже забавно, что именно так закончилась эта история, а не каким-нибудь “дружбомагическим” бредом, или же иным способом. Во всяком случае, мне хочется в это верить. А ещё больше мне хочется верить, что если и есть какое-то всемогущее существо, пихнувшее меня в этот мир и заготовившее для меня схожий сюжет, то я… То я пройду через этот сюжет, найду это существо, и запихну ему его инструменты для письма настолько глубоко, что они будут торчать с противоположной стороны. А потом разорву этого “творца” на кусочки, и буду сжигать эти ошмётки до бесцветного пепла. Ну пожалуйста! Давайте хотя бы без “тёмных лордов” минувших эпох, а?

Но и на этом Бекас не останавливается. Земляной дракончик слегка поскрёбывает когтями свою шею, подныривая под особо сильный встречный поток ветра, да раскидывает крылья пошире, продолжая свою историю, в которой я, почему-то, ожидаю услышать об очередных приключениях избранных. Только вот, на мою радость, реальность оказывается куда менее абсурдной и прагматичной.

— И после этого всего Академию отстроили объединенными силами всех племён и Когтей Мира.

А Когти Мира, если мне не изменяет память, это некий “орден отступников”, в своё время ставивший себе целью остановить войну с помощью пророчества и “Драконят Судьбы”. Хочется верить, что их влияние на все произошедшие события куда больше, чем пассивное наблюдение за необычайно удачливыми героями, оказывающимися в нужное время в нужном месте. Хотя тут, пока не спросишь у непосредственных участников тех событий, не узнаешь.

— И уже после этого академия мирно существовала восемь лет, принимая учеников из каждого племени, — с лёгкой улыбкой подводит черту в собственном рассказе Бекас. — И теперь мы станем частью этой истории, лично увидев Драконят Судьбы!

— И что, за столько лет ничего не случилось? — удивляюсь я такому стечению обстоятельств, очень уж надеясь получит отрицательный ответ.

— Нет, ничего серьёзного, — с грустным взглядом качает Бекас своей мордашкой из стороны в сторону. — Хотя кто знает. Может нам повезёт, и мы сможем помочь Драконятам…

— Они уже не драконята, — неожиданно встревает в рассказ со своим занудством замедлившийся Веретенник, почти что поравнявшийся со всеми нами. — Взрослые драконы.

— Но, это ведь их… звание? — неуверенно мямлит в ответ дракончик, в то время как Аспид скалит клыки на моего наставника, явно недовольный чьим-то вмешательством в рассказ своего друга.

— И да, и нет. Они ведь отреклись от пророчества, — напоминает о каком-то моменте истории Бекасу, да и заодно всем нам, Веретенник, слегка набирая высоту и уже затем скользя над нашим неровным порядком, изредка прибивая нас чуть вниз образующимися от взмахов крыльев потоками воздуха.

— Но они его исполнили! — вспыхивает от смущения Бекас, отводя взгляд от нашего провожатого и вглядываясь в летящего рядом Аспида, будто ища у того поддержки.

Злобная “шоколадка” какое-то время колеблется, но затем находит в себе силы кивнуть. Тут же улыбнувшийся дракончик переводит свой взгляд на меня с Тростинкой, ища и у нас поддержки. А я, если честно, не то чтобы хорошо знаю, от чего там отреклись эти “дракончики судьбы”, так что лишь меланхолично пожимаю своими плечами, пока Тростинка радостно машет своей мордочкой вверх-вниз.

— То есть пророчество было верным!

— Всего лишь совпадения, — слышится сверху глухой смешок наставника. — Ничего особенного в них нет.

— Ааа… а Мракокрад? Тоже совпадение? — возмущенно пофыркивает Бекас.

— Они не предоставили ни одного доказательства. С тем же успехом я могу сказать, что лично задушил Мракокрада. — В свете луны блеснули оскаленные в нехорошей ухмылке клыки земляного дракона, когда тот замедляется и пристраивается позади нашей процессии, подгоняя нас всех громким фырканьем. — Я тебе сколько раз говорил всегда проверять информацию?

А между прочим, очень здравое замечание от скрывшего свою недобрую улыбку в ночных тенях Веретенника. В целом, всегда стоит проверять, а лучше перепроверять любую информацию, и не верить в ничем не подкрепленные слухи. Тут я согласно киваю, слишком поздно замечая, как вспыхивают искорки обиды в глазах Бекаса, явно рассчитывавшего на поддержку каждого дракончика в споре с прагматичным взрослым драконом. Ан нет, я в сказки не верю.

— Тогда куда он делся? — возмущенно пищит Бекас, сжимая на свои лапки в кулаки.

— Кто знает. Но… — ненадолго Веретенник умолкает, будто бы обдумывая собственные слова, — вдруг Мракокрад околдовал каждого дракончика судьбы и плетёт свои коварные планы в темноте каждой ночи, забравшись в столь глубокую пещеру, что даже лунный свет не может найти верную тропу в том каменном лабиринте?

И выдержав ещё небольшую паузу, Веретенник раздается громким “бу!”, с негромкими смешками начиная планировать к Янтарной реке.

— Мы уже достаточно за сегодня пролетели. Давайте передохнём, — последнее, что я слышу от него.

Ну, пожалуй мы не передохнуть и дать расслабиться своим крыльям решили, а именно прилечь на полноценный привал. Свернуться клубками на холодной прибрежной землице да вздремнуть до самого утра, наслаждаясь неожиданным покоем и тишиной. Во всяком случае, относительным покоем и тишиной, мне-то всю ночь в ухо сопела прижимающаяся ко мне сестрица, изредка подергивающая своими лапками во сне и слегка брыкающаяся, в который раз. Всё чаще и чаще за ней подобное замечаю так-то, будто крепчают мучающие маленькую Тростинку кошмары, от которых она каждый раз силилась убежать. А меня. Меня давно ничего не мучает, сплю как младенец, или, вернее, новорожденный дракончик в свою первую ночь вне яйца. Без сновидений, без мыслей. Закрыла глаза лишь на секунду, сосредоточившись на тихом шелесте ветвей…

***

А открываешь уже в следующем дне, с болящей от недосыпа головой, злая и недовольная тем, что расталкивают меня слишком рано. Между прочим, даже местное “солнце” из-за горизонта ещё не показалось, только-только наливается небо привычной голубизной. Да ещё и как будят! Не неосторожными почесываниями и тихим сестринским мурлыканием, а резким толчком в бок! Еле-еле, ещё не до конца проснувшись, да и глаза толком не продрав, я щелкаю челюстями в опасной близости от размытого силуэта, отвечающего на мои действия громким шипением. Так, ясно. Это Аспид скалит свои клыки. Переворачиваясь на бок, я пытаюсь оттолкнуть это чешуйчатое недоразумение от себя, а заодно и прийти чуть в норму, встряхивая головой и протирая свои глаза.

Ну почему так рано… Нельзя было подождать ещё часиков пять? Дать мне подремать в своё удовольствие, наслаждаясь покоем и тишиной. Мы ведь полночи летели, что для меня, драконицы в целом активничающей ночью, не особо-то и сложно, но платить за эту силу, силу буйствовать в ночи, приходиться долгим сном и избеганием рассветных лучей. А сейчас… Жаворонковый террор! Рано встающие драконы кусают за хвосты любителей поспать!

Впрочем, пинать приходящую в себя меня больше никто не стал. Лишь осторожно обнимает что-то тёплое со спины за шею, успокаивающе растираясь носиком о мои плечи. Спокойно так, приятно и хорошо. Наверное, это Тростинка. Потому что если это кто-то другой, то я оторву ему рога. А ведь ещё и голова с недосыпа болит. Недоспишь - болит голова. Слишком много переспишь - тоже заболит голова. Вот и приходиться нежиться с вытянутыми лапками да закрытыми глазами, наслаждаясь предутренним покоем. Но не в этот раз.

Окончательно продрав свои глаза, в которых всё ещё пляшут мутные пятна, я осторожно подталкиваю Тростинку в бочка своими крылышками, скидывая с себя сонливое оцепенение и медленно, по-змеиному шипя на каждого встречного из нашей маленькой процессии, сползаю к реке, с превеликим удовольствием жадно и глубоко вдыхаю, а затем опускаю целиком свою голову в холодную проточную воду, изредка приоткрывая свою пасть, чтобы сделать жадный глоток да попытаться поймать какую-то слишком уж интересующуюся происходящим и совсем непугливую рыбёшку.

Только вот, похоже, кто-то на меня обиделся. Потому что очень оперативно меня спихивают в воду сильным толчком в мой бедный зад. Плюх! – во все стороны летят брызги, но выбираться на берег я не спешу, медленно сползая по речному дну, заросшему пучками зелёных водорослей, всё глубже и глубже, изредка позволяя опуститься прикрывающей глаза перепонке, чтобы эти самые глаза промыть. Так и сижу под водой, уцепившись лапами за какой-то большой валун, пуская своей пастью небольшие пузыри, пока мои мысли приходят в порядок, а сонливость окончательно вымывается из моего создания водными процедурами. Пожалуй, это даже хорошо, что я “решила” искупнуться.

Плюх! – что-то приземляется в воду выше меня, дрожью отдаваясь в моих ушах. Приподняв свой взгляд к голубоватой поверхности водной глади, я смотрю, как извивается в ней Тростинка, спешащая ко мне. Хорошо хоть, додумалась сестрица сумочку свою оставить на берегу, усвоив недавний урок. Вот её коготки протягиваются ко мне, и взгляд её светлых глаз, затенённых разве что полупрозрачной перепонкой, скользит по моей мордашке. “Ты не обиделась? Всё в порядке?” – будто спрашивает сестрица, и я, жертвуя часть воздуха в своих лёгких, отвечаю ей потоком пузырей, вырвавшихся из моего носа. Да, в лёгких стало явно потяжелее, уже чувствуется неприятное жжение, распирающее изнутри. Что ж, думаю, пора. Я отталкиваюсь лапами от камня под собой и, осторожно обогнув сестричку, направляюсь к поверхности, выныривая и оглашая округу вдохом. Уффф, хорошо. Хотя желание откусить что-нибудь важное тому самоубийце, что полез меня будить столь рано и столь грубо ещё никуда не пропало, и только усилилось.

Однако, открутить хвост Аспиду я всегда успею. Особенно, когда мы окажемся в этой самой “Академии”. К слову о ней. Нас ждал очередной долгий полёт, ещё и без завтрака, вдоль, казалось бы, вечно тянущейся на запад Янтарной реки. Хотя, почему “казалось бы”? Она и правда какая-то бесконечная, практически местная Амазонка…

Впрочем, похоже я слишком сильно преувеличиваю это маленькое путешествие. Постепенно вокруг тянущейся под лапами синей полосы, леса сменились равнинами. Где-то там, по левую сторону от наших крыльев, со слов Веретенника, должен был находиться дворец земляного королевства, а впереди… Впереди наконец-то показывалась пока что еле заметная и тонкая зелёная полоса, тянущаяся к небу и набирающая свою силу по мере приближения. Радужный лес.

Когда светило поднялось уже практически в зенит, мы снова начали спускаться вниз, к просторной лесной опушке, прикрытой лишь редкими кустами, да поднимающимися порой до плечей пучками трав. “Ждём”, – только и сказал нам Веретенник, позволив разойтись в стороны и поизучать окружающее пространство. Бекас вытянулся у самого берега уходящей в лес реки, растирая свои уставшие крылья, а рядом с ним жадно глотает воду Тростинка, Аспид бродит туда-сюда, не находя себе места. А я как зачарованная смотрю на огромные стволы деревьев, тянущиеся и будто бы подпирающие своими ветвями сами небеса. Даже у края леса - в месте, где должны расти самые молодые из этих покрытых лианами и пучками мха древ, они казались мне целыми зелёными горами, многократно превосходя в размерах виденные мною ранее леса. И если бы мы не летели до этого, если бы я не видела, как их макушки простирались над землёй, не поднимаясь бесконечно в голубые небеса, я бы и правда поверила, что они уподобляются титану Атласу, подпирая своими ветками готовую рухнуть на головы смертных небесную твердь.

Кстати, тут заметно теплее, чем в родных болотах. И, как минимум, не пробирают до костей те холодные ветра, гуляющие средь негустых лесов родной топи. Но, с другой стороны, приглядишься чуть и заметишь, что стоят порой заросшие стволы, будто частокол и даже лапу между ними не протиснешь. Или мне кажется? А еще я не слишком представляю, как эти все штуки называются. Нет, на родных болотах я тоже видела пару не слишком хорошо знакомых мне цветочков и древ, но тут… Скажем так, никогда не изучала растительность южных стран, и уж тем более тропических лесов. Вот только лианы и узнаю, да и то один вид от других не отличу. Надо бы устранить эти прорехи в собственных знаниях, или, что намного лучше, просто узнать, что из этого всего можно использовать, не забивая себе голову совсем уж бесполезной информацией.

А ведь ещё и меж выпирающих из земли корней стелется всякие цветочки и широкие тёмно-зелёные листы, создавая совсем уж непроходимую картину. Надеюсь, мы не полетим через лес, а проскользнем над ним. Взглядом я ищу Веретенника, и замечаю нашего провожатого, пристроившегося у самого края леса в окружении великанских зелённых папоротников, практически полностью скрывающих дракона под своей листвой. Только морда его торчит наружу, изредка поглядывая на небо, будто он кого-то ждет.

— Говорят, если найти цветущий папоротник, можно загадать желание и оно обязательно сбудется, — с лёгкой усмешкой припоминаю я один из самых дурацких мифов, которым нас развлекали ещё в бакалавриате на уроках ботаники. А ведь папоротники никогда не цветут, и это всем, по крайней мере мне хочется в это верить, прекрасно известно. Но только вот беда, Веретенник с прищуром смотрит на меня, а затем оглядывается, будто выискивая покрытый цветами куст. — Мы кого-то ждём?

— Да, — не прекращая своего поиска отвечает старший, слегка хмурясь и движением собственного хвоста приминая несколько кустов, пока я к нему пробираюсь через зелёные заросли. Надеюсь, в самом лесу не настолько всё густо будет. Да и вокруг самой Академии тоже.

— А, собственно, кого? — вытягиваю я, будто бы клещами выдергивая каждый нужный мне ответ из Веретенника.

— Провожатого. И он опаздывает, — тяжелый вздох, и плечи старшего дракона слегка опадают, когда он растирает лапой свою шею. — Впрочем, ничего нового.

— А. То есть, к самой Академии нас поведёт кто-то другой? Тебе нельзя в лес? — слегка удивляюсь я, не заметив поначалу, как вжимает свои когти в чешуйки нахмурившийся Веретенник.

И вроде бы он уже хотел мне что-то ответить, но тут нас на мгновение накрыла соскользнувшая тень, двигающаяся к середине нашего “стойбища”.

Большой, превосходящий размерами Веретенника, и плотно сложенный земляной дракон приземляется посреди поляны, хлопками собственных крыльев прибивая к земле густую зелень. Наползающие друг на друга пластинки, идущие вдоль спины, блестят коричневым оттенком, переходя на боках шеи и лапах в тёмно-янтарные, отдающие немного рыжим, чешуйки. Изгибающиеся тёмно-бурые рога и шипы, тянущиеся до кончика хвоста. Ужасный шрам на правом бедре проглядывает из под приподнятых чешуек, своими нитями сползая практически до колена прихрамывающего незнакомого дракона. И дополняет этот образ “грозного бойца” неожиданно добрые светло-карие, практически ореховые, глаза, с неестественной теплотой смотрящие на нас всех. Веретенник отряхивается, поднимаясь со своего места и направляясь навстречу незнакомцу.

Из-за края показывается мордочка Бекаса, с обожанием смотрящего на прилетевшего дракона. «Это же…» – с трудом различаю я его слова, когда он обращается то ли к моей сестрице, то ли к мелькнувшему рядом с ним Аспиду.

— Глин, — кивает Веретенник, кивком своей морды подзывая к себе как меня, так и остальных драконят. — Ты опять опаздываешь.

— Немного задержался, — голос одного из легендарных “дракончиков судьбы” низок, но в тоже время не лишен мягкости и теплоты.

Но закончим с мгновением торжества и осознания, что нашим провожатым до стен злополучной школы будет не какой-то случайный дракон, а “герой” прошлого десятилетия, возможно дважды спасший этот мир от ужасной катастрофы. Интересно, никого менее важного отправить за нами не могли? Или это такая традиция? Мы, между прочим, могли бы и сами долететь. Наверное.

Впрочем, раз так проходит торжественная передача нас от одного дракона другому, то так уж тому и быть. Разве что меня немного волнует Бекас, с каким-то фанатичным обожанием смотрящий на представшую пред нами легенду. Интересно, а не хватит ли его в самой академии инфаркт, когда он увидит всех героев своих не слишком правдоподобных историй? И вообще, мог бы вести себя поспокойнее. Хотя, похоже, драконят в группу набирали точно уж не по “типичности” и характерности. Бекас чуть слюни не пускает, Аспид хмурится, недовольно поглядывая на Веретенника, Тростинка замерла, не зная, радоваться ли ей или испытывать какую-то другую эмоцию. И лишь я, аж самой противно от подобных мыслей, стою чуть в стороне от Веретенника, больше других походя на флегматичного представителя нашего племени, скучающим взглядом разглядывая нового сопровождающего. Ну, легендарный дракон, и чего такого? Будто что-то необычное увидели.

— Какие-то проблемы? — нарушает наконец-то затянувшуюся тишину на опушке Веретенник, будто бы опомнившись, что так и не начавшийся диалог стоит на одном месте, вместе с этим подталкивая нас к громко фыркнувшему Глину, всё это время со скромным интересом изучающим наши мордашки.

— Ничего такого, — покачивает из стороны в сторону герой прошлого своим носом, демонстрируя заодно и свою собственную… скромность? Или, скорее, задумчивую немногословность? Интересно, я ожидаю от него какой-то громкой и пафосной речи про нашу избранность и особенность? Или объяснений, почему именно он встречает нас? — Разве что. Солнышко попросила ещё захватить с собой радужных и ночных драконят. Но вы ведь не против небольшого крюка?

И вроде бы на морде Веретенника промелькнуло недовольство. Наставник на мгновение закусил собственную губу, слегка нахмурившись. И в целом, я могу понять его негодование. Разве не могут эти драконята сами долететь до Академии? Тем более лес они должны знать всяко лучше, чем мы. Но нет, будем делать крюк. Вон Аспид, похоже, тоже разделяет моё неодобрение, слегка нахмурившись и недовольно шикнув себе под нос. Но нет, вместо того, чтобы возразить, Веретенник лишь пожимает плечами.

— Если драконята не против. Мы достаточно много пролетели, и на этот раз есть пара совсем молодых.

Это Веретенник говорит про меня и Тростинку. Честно, я конечно подустала, чем и вызвано моё недовольство, однако в целом, могла бы продолжить путь. А Тростинка… Ей, похоже, просто интересно, да и разве можно как-либо утомить этот бесконечный источник позитивной энергии? Очень в этом сомневаюсь. И пока Веретенник зашуршал своими сумками, превосходящий нас чуть ли не в трое по росту дракон осторожно наклоняется к нам.

— Вы ведь не против? Заодно и перекусим.

А ведь хочется отказать этому дракону, сказать, что пусть сам разбирается со своими делами. Ан нет, живот предательски урчит, выдавая мои собственные желания, стоило лишь упомянуть еду. А ведь так старалась не думать о завтраке и обеде. Так что, звуки изданные моим желудком – ответ лучший, нежели что-либо ещё. А мой собственный кивок, синхронный со всеми остальными, лишь подтверждает это.

— Хорошо. И не беспокойтесь, со мной вас никто не обидит, — улыбается Глин, поднимая взгляд к Веретеннику. А я вот думаю - что, без него нас могли и обидеть? Или это такая попытка нас успокоить и показать, что вместе с этим помятым жизнью здоровяком мы в безопасности? Или просто демонстрация собственной доброжелательности? Стоп. Это значит, что если к нам прилетят братья и сестры, то им что-то будет угрожать? И пока я над всем этим размышляю, практически в морду Глина упирается пять туго свернутых и скреплённых воском свитков, протягиваемых Веретенником. — А ты продолжаешь записывать всё подряд?

— Ты это всегда меня спрашивал, — чуть мрачно усмехается мой наставник. — Ещё когда я помогал вам. И потом каждый раз при встрече.

Живая легенда лишь кивает в ответ, осторожно беря из чужих лап свитки и растерянно посматривая по сторонам. На его-то теле сумок никаких нет, прилетел он совсем налегке. А я же пристально смотрю на Веретенника, под другим углом рассматривая своего наставника. Значит, он как-то связан с Академией? Интересно, как? И чем? И главное, когда и при каких обстоятельствах познакомился. Богатая у него, однако, биография, если подумать. И ведь похоже, что уже не первый раз приводит кого-то сюда. Но почему тогда он не мог бы проводить нас до самой Яшмовой Горы? Что-то произошло, из-за чего его не пускают в Радужный Лес? Но ведь можно облететь через горы. Или это какая-то договоренность между племенами и драконятами судьбы? Уффф, от такого количества вопросов начинает голова раскалываться.

И пока я думаю, Глин просит Бекаса спрятать свитки в его мешке, а затем расправляя свои крылья перед взлётом.

— Готовы? — спрашивает здоровяк с улыбкой, первым отрываясь от земли и взвиваясь над высокими кронами деревьев, к моей глубочайшей радости. Вся наша недружная стайка следует за ним, оставляя мрачно смотрящего в глубь лесной чащи Веретенника одного.

========== Глава 11. Где мы преодолеваем последний отрезок пути до Академии. ==========

И вот мы летим. Снова. Опять. В последнее время в моей жизни что-то многовато перелётов, и что-то слишком много я о них говорю. Хотя, как ещё перемещаться гигантским крылатым ящерицам? Перекатываться с места на место, свернувшись в клубочек? Или топать через горы и леса на своих четырёх лапках? Может стоит научиться гарцевать и бегать рысцой, отрастив вместо лапок копытца? Или… Или изобрести летающий боевой диван! С подогревом, массажем и держателем под напитки, дабы путешествовать в полном комфорте… Ну и глупости же лезут в голову.

А мне ведь, на самом деле, очень нравиться летать. В воздухе я наслаждаюсь каждой секундой, ощущая себя во множество раз грациознее, изящнее и свободнее, нежели на земле, где я ограничена в движениях своей природной бронёй. Заодно и понаслаждаться открывающимися сверху видами на пейзажи появляется возможность, когда в крылья надувает ветерок. Впрочем, сейчас картину под своими лапами я бы назвала пусть и захватывающей дух, но “монотонной”.

Представьте себе океан. Тянущийся столь далеко, что не видно его края. Поднимаются слабые волны, раскачивая водную гладь из стороны в сторону, отражается в бездонном синем омуте пылающее в небесах светило… И этот тропический лес похож на безграничные водные просторы. Покачиваются от дуновения тёплого ветерка, приносящего чудные и незнакомые отголоски ароматов, ветки, поднимаясь и опускаясь, точно волны. Шелестят листья в еле слышимой мелодии жаркой чащи, вторят этому ритму крики множества диких животных, обитателей этой земли. Поют птицы, кричат обезьянки, где-то шипят друг на друга змеи. Кто-то кого-то жрёт, кто-то сталкивается в смертельной схватке с соперником или врагом, выгрызая себе право прожить ещё один день. И всё это многообразие смешивается в хаотическую симфонию, взывающую к моей и без того больной паранойе и подозрительности. «А вдруг там враг? Вдруг опасность?» – всматриваясь в широкие кроны спрашиваю я сама себя, чувствуя, как копит силы в моей груди готовое вырваться навстречу любой опасности пламя. Успокойся Водомерка. Это лишь твоя мнительность.

А мы всё летим. Скользим над древесными верхушками, тянущими к нам свои ветви, постепенно опускаясь всё ниже и ниже. Или же это не мы спускаемся к земле, но деревья становятся древнее, вытягиваясь до немыслимых размеров к небесам, стремясь выцарапать для себя как можно больше места под пылающей звездой? Вспоминая размеры тех великанов, что я видела у лесной опушки, моё сознание начинает вырисовывать совсем уж сюрреалистичные картины, в которых множество драконов гуляют по настоящим городам, раскинувшимся средь сплетающихся вместе веток. Возможно ли такое?

Глин, наш неожиданный экскурсовод, начинает снижаться, углядев достаточно широкий просвет в непроницаемом сплетении листьев - тёмное пятно, уводящее в глубины зелёного “океана”. Вот крылья старшего дракона на мгновение складываются и он ныряет в эту толщу листьев. Нам же ничего не остаётся, кроме как последовать за ним.

Другой мир обрушивается на мои глаза и уши. Симфония, до этого звучащая в отдалении, обрушивается на мои бедные уши. Без единого ритма, слишком разобщённая, оглушительная и резкая. За мгновениями тишины следует вспышка отчаянных и напуганных криков, разбавляемых радостным пением пташек, что порой мелькают перед моим носом своими разноцветными хвостами. Радостный и торжествующий рёв победителей, шелест листьев и хрипы проигравших. И порой, как мне кажется, эта какофония складывается в тихий, но от этого не менее грозный голос природы, напоминающий о том, что опасность может таится за каждым поворотом.

А открывшиеся мне виды? Увидь я их в момент своего рождения, то сразу бы поверила, что нахожусь вне своего родного мира. Через призму листьев весь мир вокруг окрашен различными зелёными бликами. Деревья, которые оказались даже больше, чем я думала, полностью прячут от взора синее и такое спокойное, безопасное небо. Мешанина из множества красок, причудливые и не узнаваемые мною растения; лианы сплетающиеся точно гигантская паутина, свитая пьяным пауком, забывшим, как именно он должен вить свои нити. Карабкаются по стволам древесных гигантов полосы мха, торчат из широких трещин и сколов стволов растения покрупнее. И я даже боюсь предположить, джунгли ли это Амазонки или же какого-нибудь иного региона родного мира. Насколько проще было на болоте, где то и дело мелькали родные травы, а природа пребывала в сонном и тихом состоянии, лишь назойливым шумом москитов напоминая о себе в ночи.

А тут… всё совсем другое. Непривычное. Страшное. Хотя, конечно, бояться я ничего не собираюсь и, уж тем более, позволять страху управлять мною в этот момент. Хоть мне и страшно представить, сколь опасные хищники могут прятаться среди переплетённых ветвей, на которых и правда мог бы спокойно развалиться дракон, а возможно и не один.

Выплюнув очередного залетевшего в мою открытую от удивления пасть жука, я оглядываюсь на своих товарищей. Аспид напряжён, будто готов в любой момент броситься на любую угрозу. Он резко оборачивает свою морду к любому источнику звука. Бекас же не отрывает взгляда от хвоста нашего спокойного сопровождающего, слишком увлечённый его легендарной фигурой, чтобы замечать вокруг себя хоть что-то необычное. Сам Глин спокоен, чего и ожидаешь от дракона, пробывшего пол своей жизни, если не больше, в этом месте. А Тростинка вертит своей головушкой из стороны в сторону, пару раз чуть было не влетев в ниспадающие с высоких веток сухие лианы, или же в сами ветви, слишком заинтересованная необычным видом происходящего вокруг. Похоже, всё-таки лишь я одна побаиваюсь этого места… Из-за его необычности, из-за его ненормальности, и из-за того, что в моей голове никак не уложиться, что деревья не могут быть столь огромными.

Мы же продолжаем лететь, опускаясь всё ближе и ближе к земле, спасаясь от как можно большего количества мелких веток, встречая на своем пути лишь наиболее старые, представляющие из себя уже целые тянущиеся в стороны “стволы”, произрастающие с основным древом из единого корня. Пару раз, впрочем, даже Глин чуть было не врезается в несколько перекладин, слишком увлёкшийся разглядыванием чего-то средь зелёных макушек. И, знаете, я могу его понять. Меня не покидает чувство, что кто-то за мной постоянно следит. Что-то движется средь листьев, мелькают в тенях густых кустов холодные глаза хищных змей. Но каждый раз, когда я поворачиваю морду на прорывающийся сквозь какофонию леса шорох, я ничего не нахожу. Лишь мотаю своим носом из стороны в сторону, да так, что аж шея начинает побаливать. Возможно, это лишь глюки. Определённо глюки.

И вот мы наконец-то выбираемся на какую-никакую дорогу. Ну, точнее, как “дорогу”… Очередная река, или же речушка, тянущаяся сквозь лес сине-зелёной полосой. Остатки это Янтарной, или же один из её притоков – не так важно, как то, что в самом русле не находиться никакой высокой растительности, поэтому не приходиться как ненормальной дёргаться из стороны в сторону, до боли вкладывая силы в рывки своих крыльев. В общем, хоть что-то хорошее на этом пути в неизвестность, выбранным Глином.

Лес становится всё светлее и светлее. Или же это мои глаза привыкают к царящей тут зелёной тени? Уже несколько часов мы скользим над водной гладью, а тянущиеся ввысь древа становятся всё выше и выше. Но вот, наконец-то, мы выбираемся в иное место. После небольшого водопада, перетекающего в широкое, чистое озерцо, я замечаю блеск движущихся серебряных пятнышек в тенях, а затем и мелькающие очертания раскинутых крыльев, когда одна из теней оживает и вскакивает со своего места, скрываясь в лесу от моего взгляда. Или же поднимается над землей, пристраиваясь на широких ветвях, на которых вытягиваются и иные серебряные пятнышки.

«Ночные драконы» – тихонько шепчу я сама себе, пока мы продолжаем свой путь через лес, и клочки ночного неба осторожно скользят за нами под кронами. А ведь стоит немного приглядеться и можно разглядеть спрятанные от постороннего взора жилища. Скрытые в корнях и среди густых зелёных кустов, растущих вдоль берега, аккуратные домишки и палатки, сплетённые из чего-то отдалённо напоминающего бамбук. Однако их так мало… Или же я просто не могу их разглядеть? Слишком хорошо спрятаны от незваных гостей под лесным пологом?

Несколько драконов спрыгивают со своих ветвей, стремительно направившись нам наперерез. Однако они не прерывали наш полёт громким “стой, кто летит”, а лишь провожали нас через свою обитель, не задавая какие-либо вопросы. Просто следует по бокам от Глина почётный эскорт, позволяя и себя заодно разглядеть. Чем-то они похожи на меня и моих сородичей. И нет, не только тем, что они тоже драконы, - не тем, что у них тоже четыре лапы, два крыла, хвост, рогатая морда и чешуя по всему телу, а общим телосложением. Мощные плечи, широкая грудь с сильными передними конечностями и толстые шеи. Только цвета чёрные, а крылья покрыты странными серебристыми чешуйками. Хотя у одного из сопровождающих нас драконов я замечаю и такие же белые пластинки на боках. Интересно, это просто окрас или, как у жителей планеты Грязь, признак старости? Этакая драконья седина, когда чешуя теряет свой природный цвет? Ничего, узнаю в самой Академии. Как-никак, чтобы научить нас дружбе и взаимопониманию, нам должны рассказать о природе иных племён. Без знаний, ни о каком вразумительном общении не может идти и речи.

Однако вскоре всё это поселение оказывается позади. Да и сопровождающие нас драконы отстают, так и не проронив ни единого слова в нашу сторону, а Глин на протяжении всего пролёта сквозь поселение ночных драконов будто бы их не замечал. Может разок кивнул одному из них, а может мне и показалось. Я не особо присматривала за всем этим действом, больше заинтересованная в изучении своим жадным до деталей взглядом самих драконов.

Но это было только начало. Ведь впереди, через какие-то полчаса полёта, нас встретило нечто большее, чем прячущаяся в тенях нижнего лесного яруса деревушка, в которой скрывались чёрные драконы от посторонних глаз. Нас встретил… город? Да, я бы назвала это место городом. Как минимум по меркам всего когда-либо виденного мною в этом мире.

Само место было необычно, особенно на фоне леса, через который мы уже прошли. Кроны тропических гигантов здесь не создавали бесконечный зелёный полог, через который ни один светлый луч не мог пробиться до земли. Нет, казалось, что ветви в некоторых местах были специально оборваны или обрезаны, создавая прорехи, ведущие к чистому голубому небу, через которые порой можно было разглядеть поблескивающий на вершине жёлтый диск. Прорывающееся сияние скользило по земле, рассеивая зелёный полумрак, и в корнях древесных великанов ластились под лучами целые заросли различных цветов. Да и на самих деревьях красовались явно рукотворные платформы и домики, то подвешенные за множество толстых лиан, то обнимающие стволы, то примостившиеся в развилке ветвей.

Но, от увиденного мною ранее, это место отличалось не только банальным наличием открытого пространства и чистого солнечного света, но и количеством драконов. Не мрачных чёрных ящеров, скользящих по теням, хотя и они тут то и дело мелькали на ветках, но гибких, длинных крылатых ящеров с закрученными хвостами и множеством различных, бьющих по глазам раскрасок. О, сколь много различных цветов мелькало перед моими глазами в сиянии светила. Вот сидит на ветке красно-голубой дракон, по соседству с ним пристроился бело-жёлтый, повиснув на своём длинном хвосте и слегка покачиваясь взад-вперёд в такт пощёлкивания какой-то незримой птицы. Вот на моих глазах практически из ниоткуда возникло несколько молодых фиолетовых ящеров, тут же начавших о чём-то спорить, переливаясь множеством ярких цветов. А вот показался какой-то старый, кряхтящий ночной, и драконята тут же повспыхивали зелёным, поспешив убраться подальше от ворчливого дракона. И великое множество других цветастых крылатых, с интересом поглядывающих за нами с вьющихся вокруг древесных стволов площадок, показываясь своими узкими мордашками с аккуратными рожками из расположившихся на развилках ветвей домиков.

Знаете, похоже я поняла, почему “радужные”. И это никак не связано с употреблением каких-нибудь “особо волшебных” грибов. Нет, банальное разнообразие расцветок, вызывающее мигрень и головную боль. А шум… Звуки неспокойного леса, к которым я уже потихоньку начала привыкать, сменились различным драконьим перекрикиванием, писком и пародией на громкие птичьи трели, давящие на мои бедные уши со всех сторон.

Мне тут некомфортно. Слишком ярко, слишком шумно, слишком людно. И плевать, что “драконы” – не людь, их все равно слишком много. Хочется забиться вниз, спрятаться меж корней и засыпать свою спину опавшими листьями. Однако, “перехочется”. Тем более, что Глина явно не смущает пристальное внимание со стороны цветастых драконов. Многие из них подлетали к нашей стайке, без какого-либо стеснения нас разглядывая. Другие показывали в нашу сторону пальцами, перекрикиваясь со своими соседями, будто бы насмехаясь над нашей блеклостью. Несколько драконов на моих глазах даже начали менять свои цвета, пару раз даже меня спародировав с весёлыми улыбками на мордах. Интересно, это они так дразнят, пытаются высмеять или же просто привлечены чем-то необычным в своей и так перенасыщенной жизни?

А вот их ночные сожители вели себя заметно достойнее. Да, как я говорила, тут мелькали чёрные и серебряные чешуйки, да и пару раз я замечала греющихся под солнечными лучами сонливых обитателей ночи, пристроивших свои морды на передних лапах и скучающим взглядом провожая нас. Однако, один из этих драконов спешил нам на встречу, и от его приближения даже радужные шарахались в стороны.

Чёрный, как и все его сородичи, с тёмно-серой грудной клеткой, на которой свободно болталась сумка цвета чешуи с его спины, и тёмными глазами, напоминающими ночное небо в безлунную ночь. Во всяком случае, мне так показалось, когда он проскользнул мимо меня, кинув лишь мимолётный взгляд, в котором какая-то детская весёлость соседствовала с холодными искрами расчётливого ума, оценивающего каждое моё движение.

— Шпионов ведёшь? — с радостной ухмылкой на собственной морде крикнул незнакомец в сторону Глина, и тот, похоже, узнал ночного, смутившись подобному вопросу.

— Нет, это ученики Академии, Потрошитель, — покачивает слегка своей головой легендарный земляной, пока я пялюсь в спину дурашливо весёлому дракону.

Какое громкое и пафосное, однако, имя, совсем не соответствующее этому усмехающемуся ночному. Неужели он всерьёз принял нас за шпионов соседнего королевства?

— Но шпионить им никто не запрещает, — не унимался ночной, пристроившись сбоку от Глина, да задумчиво поглядывая в нашу сторону, слегка прищурившись и вглядываясь в каждого из нас по очереди. — Вот отвернёшься от них на секундочку, а они уже целые свитки поисписывают, да в родное королевство отправят. Непорядок, однако.

Я вижу, как Аспид скалит свои клыки, демонстрируя свой хищный оскал, когда взгляд пары тёмных глаз останавливается на нём.

— Вот. А этот даже напасть готов, стоит на него только посмотреть!

Глин лишь тяжело вздыхает, несильно пихая крылом в бок Потрошителя. Раскинувший на мгновение во все стороны лапы, ночной дракон будто бы теряет равновесие и почти срывается на встречу объятиям земли, изобразив столь неумело на своей морде приступ паники, что даже Тростинка, наверное, кинула бы в этого актёришку помидор, если бы у неё была возможность. Но нет, этот посмеивающийся ночной не падает, вместо этого расправляя свои крылья и выравниваясь.

— Ореола? — не пускаясь в перепалку с болтливым ночным интересуется Глин, упоминая, кажется, ещё одну особу из группы “избранных”. Ога, точно, вон как Бекас уши свои навострил, почуяв возможность увидеть ещё одного героя своих сказок.

— Что, “Ореола”? Жаловаться ей на меня будешь, в надежде, что поставит меня в угол или накажут иным образом? — приподнимает с весёлым оскалом свои брови Потрошитель, уже после уняв своё ехидство. — Королева занята дочерью. Светлячок учиться летать.

— Тогда почему ты не с ними? — слегка хмурится Глин.

— Ну, кто-то же должен следить за спокойствием в королевстве, вынюхивая заговоры, выискивая шпионов и ловить недовольных, пока королева занимается семейными делами. — На моих глазах Потрошитель резко заворачивает в сторону, двинувшись от нас навстречу к паре вытянувшихся на освещаемой ветке сопящих радужных. — Так. Я вас позже догоню. Ученики ждут вас над детской. Только смотрите ничего не сломайте, ни за кем не шпионьте и никого не кусайте, а то я сам вас укушу.

И юркнув меж пары крупных ветвей с раздражённым и громким криком: “Вы где быть должны?!” - Потрошитель устремился к стремительно “растворяющимся” и сливающимся с окружением двум радужным. “Так, вы от меня спрятаться удумали?” – последнее, что мы слышим со стороны этого странного дракона, скрывающегося за очередным широким стволом, пока Глин ведёт нас в глубь этого “города”. Интересно, а как этот ночной узнал, с какой стороны и, главное, когда мы прилетим? Не караулил же он нас несколько часов в одном из мест? Хотя, вспоминая ощущение чужих взглядов на своём затылке, и получив возможность своими глазами увидеть, как сливаются радужные с окружающим их пространством, полностью растворяясь в лесной зелени, я начинаю догадываться, как этот труженик внутреннего спокойствия мог о нас узнать. В общем, похоже, моя разрастающаяся шиза и мания преследования развивается всё сильнее…

А тем временем Глин нас подводит к тому, что, судя по всему, у радужных драконов зовётся “яслями”. Несколько громадных ярусов друг над другом, с крышами из широких пальмовых листьев и свободными входами. Проскальзывая выше, мимо выступа, ведущего в небольшое углубление, я краем глаза замечаю небольшие, с виду овальные предметы белого цвета, переливающиеся перламутром. Яйца? Они хранят всех детёнышей вместе? Нет, ну это всё ещё лучше, чем оставлять неродившихся дракончиков на произвол судьбы посреди болота, насёленного кучей различных хищников, представляющих опасность для новорождённых драконят. Тем более, что я даже замечаю одного ночного и радужного, сидящих у края и наблюдающих скучающими взглядами за пролетающими мимо драконами, держа в лапах что-то отдалённо напоминающее острые палки… Это что, копья? Значит, драконы используют какое-то оружие? Собственных когтей, клыков и огня этим машинам смертоубийства не хватает? Даров природы недостаточно и поэтому они изобрели острые, тыкательные палочки? Не особо длинные, украшенные лианами и вплетёнными в них цветами, сделанные из отдающего красным дерева. Не особо практично они выглядят. А может, это не оружие, а символ власти и собственного статуса? В конце концов, не думаю, что дракону можно причинить вред тычком острой палки куда либо, кроме крыла или глаза. Естественно, проверять я этого не буду. Ни на себе, ни на окружающих.

А мы поднимаемся чуть выше. Скользим к следующей платформе, края которой окружены свитой из зелёных лиан сеткой, за которой я вижу… Ясли? Да, именно что ясли, или детский сад, в котором сидят совсем маленькие, порой слишком зелёные дракончики, с удивлением выглядывая из-за крыльев нескольких воспитателей. Похоже, тут держат драконят, которые ещё не научились летать. И, к своему удивлению, я замечаю средь пестрой толпы и несколько чёрных дракончиков, окружённых своими радужными сверстниками. Держат всех вместе? Ну, это не лишено логики, конечно -воспитать драконов, всю жизнь держащихся друг друга.

Но, на этом наш подъём не останавливается. Мы скользим выше и выше, поднимаясь на последнюю платформу, находящуюся почти под самой кроной на развилке множества ветвей, где нас ждут. Восемь дракончиков, по четыре на каждое племя, вытянулись по всей поверхности площадки, с интересом смотря на прибывающих нас, так, будто они впервые в жизни видели земляных драконов. Хотя, вполне возможно, что и правда впервые. Если Глин не мелькал средь домиков на деревьях чаще обычного, путешествуя и занимаясь своими Академическими делами.

Приземлившись у края, я позволяю подрагивающим от напряжения крыльям опасть по бокам, жадно вдыхая влажный воздух тропического леса и встряхивая своей мордашкой. Наконец-то небольшой отдых. Тростинка прижимается к моему бочку, потираясь щекой о моё плечо, пока я изучаю собравшихся на площадке драконят, с интересом и напряжением следящих за каждым движением весело улыбающегося Глина.

— А где ещё двое? — интересует земляной провожатый, остановившись в паре метров от центра площади, около стола, накрытого множеством “покрывал” из листьев.

Итого. Четыре ночных дракончика, чем-то напоминающих своих старших сородичей, только… ещё комичнее? Трое из них ненамного превосходят по возрасту меня и Тростинку, но, в отличие от нас, они ещё не избавились от детской неуклюжести. Короткие, немного кривоватые лапки ещё не до конца вытянулись, да и сами дракончики чуть горбятся, будто не в силах оставить в прошлом сладкую дрёму под скорлупой своих яиц. И эта троица старается держаться как можно ближе к самому крупному дракончику из своего племени, единственного, кто напоминал телосложением взрослого ночного. Чуть старше Аспида, его серебряные чешуйки сползают с крыльев и перебираются на спину, поблескивая благородным металлом под лучами светила, и даже ярким, неровным пятном наползая на левую сторону морды по шее, кляксой-фингалом красуясь вокруг левого глаза.

Напротив них радужные дракончики максимально вольно развалились по свободной части платформы, растянув на полированных и покрытых следами когтей досках свои крылья, изредка сладостно потягиваясь, да порой начиная лезть к друг к другу с какими-то идеями для игр, стихнув лишь в момент нашего приземления. Хотя одна из них лежит буквально на хвосте пятнистого ночного дракона, порой копируя его серебряные чешуйки и чёрную чешую, да серые глаза. Выходит, радужные и цвет глаз менять могут? Да и своих рогов, выходит, тоже. Вот “непревзойдённая мастерица” пародий приподнимает свою мордочку и её рога заметно темнеют. Чертовщина какая-то. В костях ведь не может быть хроматофоров - клеток, позволяющих менять цвета. Да и сами эти клетки не должны давать подобного спектра цветов. Неужели магия? Так, мне тут с Тростинкой разбираться ещё предстоит, а судьба пихает мне под нос ещё больше паранормальщины, будто в надежде на то, что я сойду с ума и укачусь жить в болото.

Но, если отвлечься от странной нелогичности способности радужных, на фоне ночных они куда больше напоминают взрослых драконов – такие же изящные, вытянутые, уже свободно меняющие цвет. С интересом они разглядывали нас, да весело переглядываясь друг с другом, расправляли собственные гребни, напоминающие мне о плащеносных ящерицах. От взрослых их отличают разве что чуть меньшие размеры, да чуть большая худоба.

— Лонган и Звёздочка улетели, — пожимает крыльями пятнистый ночной, задумчиво разглядывая всех нас по очереди, а потом радостно улыбнувшись и развесив уши: — Но обещали в скором времени вернуться.

Так, значит, радужный гуляет с ночной? Ведь, Звёздочка – хорошее имя для ночной? Ну, то есть, ночь там, звёзды, да? А второго ставим методом исключения на оставшееся место в этой нехилой логической цепочке, обзывая его про себя радужным. Главное, не ошибиться.

— А мы вам фруктов оставили, — улыбается всё тот же ночной, явно говорящий от мордашек всех драконят, и лапкой указывая на прикрытую листьями какой-то пальмы горку. Забавно, драконята решили оставить нам часть своей еды? Или же они набрали ещё? — Потрошитель предупредил о гостях. Хотя мы столько всё равно не съели бы.

А. Это дело лап того дракона, прикидывающегося КГБшником. Но вообще, это прекрасное предложение, от которого я не собираюсь отказываться. Со вчерашнего вечера на моём языке не было ни кусочка чего-то съестного. Нет, никакого серьёзного дискомфорта, и уж тем более голодной слабости, я не испытываю. Но любое упоминание о еде вызывает непроизвольную реакцию в моём теле, будто перед собаками известного учёного зажигают лапочки. Урчит негромко живот, пасть наполняет слюна. И такая реакция не только у меня. Вся наша группа болотных драконят подбирается поближе к предложенному угощению, а за нами следует и наш провожатый, остановившись разве что у разговорчивого и задумчивого ночного.

— Они скоро вернуться? — интересуется Глин, пока я, вместе с Тростинкой и Бекасом, стягиваю листья с накрытого стола. Фрукты. Великое множество фруктов! И какие все разные! Тут и знакомые мне манго, банананы и апельсины, какие-то орехи, похожие на кокосы, ананасы, невесть откуда взявшиеся посреди густого тропического леса. Неужто их выращивают на подоконниках в свободное от собственных дел время? И пару арбузов с дынями вижу в центре кучи, под завалом из множества незнакомых мне плодов. Зелёные звёздочки, неровные фиолетовые фрукты и тому подобное… Интересно, всё ли из этого множества существует на земле или всё-таки тут есть нечто уникальное, совсем не похожее на дары природы с планеты Грязь? И вообще, в который раз задаюсь вопросом - какого чёрта столь многое в этом мирке почти полностью копирует живое с совершенно другого комка космической пыли, разделённого с этим местом бесконечным простором пустоты, по которому гуляют лишь солнечные ветра?

Ну, всё точно различается размерами. Например, гигантские деревья. И вообще, многие пропорции выглядят совершенно непривычно! Вот, допустим, ананас. С виду совершенно обыкновенный, ничем не примечательный, сладко пахнущий, и вроде бы даже спелый. Только вот он размером с мою голову, даже чуть больше! А, на секундочку, моя светлая головушка размером с голову взрослого крокодила!

За такими измышлениями я неспешно изучаю богато накрытый стол, раздумывая над тем, чтобы попробовать первым, замечая и одну важную деталь. Где мясо? Хоть какое-нибудь? Только фрукты… Неужели эти драконы вегетарианцы? Или же это просто вкусняшки, которые натаскали отдыхающим детишкам и усталым путникам? Может, тут принято встречать гостей не свеженькой обезьянкой, но не менее свежими фруктами? Кстати, какой-либо воды я тоже не замечаю на столе. Ни глиняных кувшинов с родниковой, чистой водицей, или хотя бы, на худой конец, речной. Ни компотов, которые уж точно стоило бы варить с таким разнообразием сладких фруктов. Ни вина… Хммм, интересно, а можно ли его приготовить? Я как-то и не задумывалась о том, чтобы делать навивающие туманные грёзы на мысли напитки. Естественно, только в лекарственных целях. Хотя, из чего их делать на болоте? Из кислющих яблок?

Но нет, о том как нажирать других драконов и уж тем более гнать алкоголь я всегда успею подумать, придумать и собрать. Особенно в свободное время внутри Академии, если у нас вообще будет свободное время, а не бесконечный поток домашних заданий. Грррх, это, выходит, мне опять ходить в школу? Пусть и в другой жизни, в другом мире, но во второй раз. А если мне ещё и предстоит вставать утром… Я определённо кого-нибудь удушу. Или хотя бы покусаю.

Прекратив думать о грустном и неизбежном, я впиваюсь клыками в твёрдую кожицу ананаса, жадно вгрызаясь в сладкую мякоть, чувствуя, как чуть пощипывает мой язык стекающий по губам и подбородку сок. Так, он не дикий, как я побаивалась по началу… А может и дикий, никогда не пробовала природных ананасов. Но, на вкус совершенно обычный. Разве что заметно слаще и отдаёт какой-то пряностью, будто бы слегка перезрел или полежал денёк-другой под горячим тропическим солнышком. В общем, вполне себе съедобно. Сбоку от меня пристраивается Глин, тут же отправляя в свою пасть несколько манго, пережёвывая их целиком да весело похрустывая семечками. С другой стороны жмётся к моему крылышку Тростинка, откусывая от каждого фрукта по чуть-чуть, с удовольствием пробуя новые вкусы.

Да, с ядрёными яблочками, дикой малиной и кислой клюквой это всё не сравниться. Куда приятнее. За новым укусом, в который раз задаю себе вопрос, почему мне “повезло” родиться посреди чёртового болота, а не где-то ещё. Вот тут и еда приятная, и за дракончиками, судя по всему, следят. Климат разве что не столь приятен. Я бы предпочла влажную, прохладную пещеру, а не жаркие тропические леса. Но, хотя бы тиной не воняет. Да и те же радужные обладают способностью, с которой можно столько всего интересного сделать, проверить, разузнать. Даже немного завидно.

К слову, вот одна из радужный подкрадывается к нам со спины. Пастельно-розовая, с белым брюшком, она буквально вытягивается на досках, переливаясь насыщенно жёлтыми цветами на своих гребнях и передних лапах. Первым её замечает Аспид, тут же приподнимая свои уши и скаля клыки с тихим, предупреждающим шипением. Злющий какой, однако, дракон. Его кормят и не беспокоят, а он зубы в гостях показывает. Но на мгновение замершая радужная вскоре сбрасывает с себя оцепенение, вызванное агрессией со стороны шоколадного дракона, да и Бекас отвешивает своему приятелю несильный подзатыльник, переключая злобу болотного змея на себя, давая возможность розовой драконице подобраться ко мне и Тростинке.

На тот момент я решила поэкспериментировать немного, не обратив внимания на готовящуюся к вторжению в личное пространство незнакомку. Прикончив ананас, а следом за ним и пару бананов, я закусила одним спелым манго, отложив обгрызенную косточку на край стола, а затем осторожно берусь лапами за вытянутый, коричневатый плод, с плотной, слегка шершавой кожицей. Интересно, что это? Слегка принюхавшись, я не чувствую какого-либо неприятного запаха.

И пока я отправляю незнакомый фрукт под запоздалое предупреждающее мычание Глина, набившего свою пасть бананами, радужная подёргивает Тростинку за кончик её хвостика, а затем протягивает сестричке жёлтый цветок, в котором я узнаю лилию. Тростинка удивлённо моргает, дожёвывая кусок фиолетового фрукта с жёлтой мякотью, и поворачивает мордочку к незнакомке, а та шустрым и ловким движением своих лап вплетает цветочек за ушко моей сестрицы, тут же со смущённой улыбкой на морде отползая назад.

Меня подмывает сказать что-нибудь ехидное, немного подшутить над собственной сестрицей и неожиданным вниманием, которым её одарили. Но, с неожиданным удивлением, я чувствую, как неохотно разжимаются мои челюсти, а фруктовая сладость и вязкий сок наполняют пасть, радуя язык. Так что ничего дельного сказать не получается, только глухо мычать, размахивая в панике своими лапами и пытаясь расцепить собственные челюсти. Будто сразу целую пачку чуть оттаявших ирисок запихала в свой рот! Челюсти будто сковало цепями!

— Пфомфофитфе… — с трудом мычу я, пытаясь старательно слизывать застывающую мякоть с внутренней стороны своей пасти, под удивлённый писк Тростинки и негромкие хихиканья местных драконят.

— Это пройдёт, — наконец-то проглатывает бананы Глин, встрепенувшись и внимательно посмотрев на меня. — Рассосётся где-то через час.

Прекрасно. И целый час мне прикажите лишь грозно мычать и сверлить окружающих недовольным взглядом? Чем я в принципе и начала заниматься, обратив свой полный праведного гнева взор на пастельную радужную, прикрывавшую свою мордочку лапкой и тихонько посмеивающуюся надо мной. Но нет, мои гляделки явно не воспринимают всерьёз. Роста не хватает, или ширины в плечах? Может злобного оскала Аспида? Надо бы поучиться у него выглядеть хмурой и вечно чем-то недовольной даже с захлопнутой на замок пастью.

Громко фыркнув, я перевожу свой взгляд на Тростинку, ощупывающую края жёлтой лилии, да потягивающую воздух носом, будто бы пытаясь разнюхать новый аромат. И тут же я поправляю слегка съехавший цветочек, заправляя его поудобнее за ушком своей сестрицы, и расправляя его жёлтые лепестки. Пожалуй, ей идёт. Цветок почти что сливается с её янтарными глазами, яркой точкой поблескивая на фоне изумрудных чешуек. По-своему красиво. Интересно, на мне он смотрелся бы также? Мой взгляд соскальзывает на более матовые и менее яркие чешуйки на моей лапе. Будто все краски ушли на Тростинку, а меня обмазали тем, что осталось. С другой стороны, это всё ещё лучше, чем иметь уныло коричневую окраску, с которой щеголял, допустим, Бекас. Хотя всё это меркло на фоне разнообразия цветов и тонов, которыми могли похвастаться радужные драконы.

Недовольно фыркнув в сторону ухмыляющихся местных, я лишь растягиваюсь чуть в стороне от стола, с грустью поглядывая на постепенно уменьшающуюся горку еды, и старательно слизываю застывшую мякоть со своих клыков, громко сопя своим носом. Интересно, что за коварный фрукт такой? И вообще, такое разве есть на Земле? И если есть, то почему я о нём ничего не знаю, классная ведь, если подумать, штука. Первый укус не предвещает никакой беды, обычное не слишком спелое и слегка похрустывающее манго. Но стоит только пару раз сжать челюсти, и вот ты уже можешь только глухо фырчать. Хороший способ, на самом деле, заткнуть какого-нибудь болтуна на пару часов. Определенно, если я вернусь на болото, надо взять побольше с собой этих фруктов и хорошенько накормить ими всех своих пациентов, чтобы они хотя бы на какое-то время оставили меня со своими проблемами в покое, и посидели в относительной тишине, наедине со своими мыслями.

Гневно стукнув хвостом по доскам, я вновь перевожу взгляд к местным драконятам, прикрыв свои бока крыльями. Нет, раз уж они глазеют на нас, будто на неведомых зверушек, то чем я хуже? Вот они уже и в кучку почти собрались, держатся друг друга, даже несмотря на различия, да о чём-то тихонько переговариваются. Неужто посмеиваются над нами? Когти на передних лапах впиваются в дерево. А может, заплести кому-нибудь цветок за ухо – это способ обозначить кого-нибудь страшного или посмеяться над кем-нибудь? Мол, вот тебе красивый цветочек, хоть как-то отвлекающий от тебя внимание. Если это окажется так, то я лично придушу ту розовую радужную, что посмела так посмеяться над моей сестрицей.

Но нет, вроде не похоже, что смеются они злобно. Не мелькает на их мордах ухмылок, да и не скрывают они своих смешков даже от моего взгляда. И, если честно, их взгляды скорее направлены на широкоплечего Глина. Восхищённые, предвкушающие приключения взгляды, очень уж похожие на воодушевленные поглядывания на легенду со стороны Бекаса.

Только я всерьёз над этим задумываюсь, подставляя под собственную щеку свою лапу, как на сцене появляются новые действующие лица. Итого. Рыжий, точно апельсин, громко фырчащий радужный дракончик, судя по всему не уступающий своим возрастом Аспиду. Его растопыренные гребни переливаются задорными жёлтыми огоньками, а сам он сыпет пародиями на птичьи трели, своим хвостом обвив одну из тянущихся над площадкой ветвей, повиснув на ней, точно летучая мышь, широко расправив свои крылья и с нескрываемым удивлением смотря на собравшихся вокруг стола чужеземцев с далеких болот.

— Киу-кеу! — раздается из пасти чуть качнувшегося на ветке рыжего дракона, когда он изгибает свою длинную шею, кидая весёлые взгляды за плечо. Следом за первый нарушителем спокойствия, которого, как я догадываюсь, зовут Лонганом, появляется и Звёздочка. Слегка запыхавшаяся, громко фыркающая на своего товарища, ожившая тень аккуратно приземляется на край платформы, складывая свои крылья за спиной. Как и “серебряное пятно” - самый старший из ночных дракончиков, она уже практически полностью избавилась от детской неловкости, представляя из себя меньшую копию взрослого ночного дракона. С той лишь разницей, что её чешуйки не блестят. Вообще. Такое чувство, что они поглощают каждую частичку падающего на них солнечного света, из-за чего Звёздочка, если это всё-таки она, казалась сбежавшим с самых тёмных участков леса облачком мрака. И если бы не россыпь одиночных серебристых чешуек по всему телу, которые почему-то напоминают мне веснушки, то так бы оно и было. И вообще, какая же это “Звёздочка”? Лучше подошла бы “Звёздная Карта”. Или “Звёздное Небо”. Ещё и абсолютно симметричные чешуйки-слезинки у неё за глазами. Интересно, они настоящие или это такое украшение, популярное среди этого племени? Может спросить?

— Киу-киу! — радостно орёт на всю площадку апельсин, следом за собственным выкриком срываясь в негромкие хихиканья. — Я первый!

— Ты жульничал! — дует ночная свои щёки под негромкие смешки собравшихся драконят, явно больше знающих об отношениях этих двоих, нежели я или кто-либо из нашей группки.

— Я тебе, между прочим, поддавался! — возмущенно фыркает радужный, будто летучая мышь складывая перед собой крылья, наблюдая за тем, как подходит к нему ночная, а затем толкает его морду, начиная раскачивать возмущенно курлычущего дракона из стороны в сторону.

— Ах, ты ещё и поддавался! — злиться Звёздочка, пару раз тыкнув в возмущенно сопящий нос щурящего свои глаза радужного.

— Что? Нет! Кто тебе такую глупость сказал? — пытается оправдаться Радужный, вспыхивая различными оттенками лимона да широко улыбаясь. Мда уж, ясно. Весёлый, обаятельный дурачок и объект его пристального внимания. Сколь часто такие персонажи мелькают на страницах книг?

Странно, но ночная бросает в мою сторону слегка удивлённый, как мне кажется, взгляд, отвлекаясь от своего увлекательного занятия, представляющего из себя раскачивание взад-вперёд рыжего лоботряса, из-за чего бессердечная гравитация, инерция и физика приводят к столкновению двух явно полых объектов с характерным звуком. С тихим, глухим “бум” сталкиваются две морды, а затем, возмущенно крякнувший… Нет, я полностью уверена, что радужный издал именно громкое “кря”! Так вот, возмущенно крякнувший апельсиновый радужный распускает свой хвост. Но он не плюхается мешком картофеля на пол платформы, а изящно изворачивается, приземляясь сначала на свои передние лапы, а затем и на задние, тут же хвостом потирая место ушиба, пока ночная, под смешки остальных драконят, к которым присоединяемся и мы сами, возмущено обфыркивает своего товарища. Даже я, несмотря на заклеенный местными “кис-кис” рот, глухо хихикаю, в какой-то момент заразившись чужими смешками. И только Глин не издаёт каких-либо посторонних звуков, с лёгкой улыбкой поглядывая на нас всех да пережёвывая очередной банан.

— Ах, да. Королева скоро будет тут и ей о чём-то с вами нужно поговорить, — опомнившись и вспомнив, судя по всему, важное поручение, делится информацией радужный апельсин с Глином, с нескрываемым интересом оглядывая земляного дракончика судьбы, пока недовольная Звёздочка постукивает ладонью своего товарища по его затылку, что-то недовольно бубня себе под нос.

И вроде хочется что-то сказать, но вот не получается. Только громкое и недовольное “фыр” глухо доносится из моей пасти, когда Тростинка несильно тыкается своим носиком в мою шею, отвлёкшись от утоления собственного голода.

Так что, мы просто ждём. Что нам ещё делать? Сидим себе чуть в стороне, практически прижавшись друг к другу и поглядываем на местных. Вот двое пропащих присоединяются к основной стайке. Рыжий что-то весело щебечет собратьям, пока Звёздочка пристраивается около пятнистого и о чём-то тихонько с ним перешёптывается, чуть нервно оглядываясь в нашу сторону и пару раз, как мне кажется, проскользнув своим пристальным взглядом по моей мордашке, в какой-то момент зацепившись взглядом за мои глаза и будто бы вздрагивая всем телом. Или же это побочный эффект от фрукта отведанного мною? Я прислушиваюсь чуть к себе, слегка поёрзав на месте и поудобнее вытягиваясь вдоль тёплого бока сестрицы, медленно и как-то уже неохотно жующей манго.

***

Вот и дождались. Даже немного вздремнуть умудрилась, поразившись про себя во истину королевским “скоро” местной правительницы. Сквозь приоткрытые щёлки глаз я замечаю сначала большущую чёрную тень, приземлившуюся в стороне от красно-коричневого “валуна”, отдыхающего в стороне от нас. И нет, это не королева радужного племени, а Потрошитель, пару раз толкнувший Глина, а затем вместе с ним полетевший куда-то в сторону ближайшего дерева, где на ветке можно было разглядеть зелёно-оранжевую дракониху с, как мне показалось поначалу, синяками вокруг глаз, переползающими аж на лоб и переносицу. Вокруг неё то и дело мелькали морды других драконов, дёрнувшихся в сторону Потрошителя и Глина при их приближение.

Интересно, это и есть королева? Я даже мордашку соизволила оторвать от уже согретой щекой доски, да глаза с трудом продрала. Точнее, один глаз. Левый же мне пришлось осторожно распахивать своими пальцами.

Ничего королевского в сидящей вдали драконице я разглядеть не могу и никакого трепета она во мне не вызывает. Ни каких-либо блестящих украшений, ни особого величия. Да даже размерами она не превосходит собравшихся вокруг неё драконов, уступая тому же Потрошителю. Такая же, как все окружающие её радужные… Хотя нет, не как все. Заметно спокойнее, менее дёрганная. Даже умудряется сидеть на одном месте, не отвлекаясь на пролетающих мимо птичек или особо яркие цветочки. Только осторожно прижимает к себе одной лапой тёмно-фиолетовый комок да изредка почесывает какой-то серый пучок меха, показывающийся из-за плеч. Интересно, это плащ? Королевская мантия, пусть и не стелющаяся длинным пологом за спиной владычицы, или же просто личное украшение?

И хотя ничего необычного я в этой особе не приметила, Бекас чуть ли слюной не истекает, показывая нам пальцем в сторону зелёно-рыжей правительницы радужного леса и тихонько бормоча себе под нос: «Смотрите, это одна из драконят судьбы. Королева Ореола!». Что уж тут сказать. Крутое, конечно, пророчество, пихнувшее тебе в лапы целое королевство под личное управление, ещё и каким-то чудом позволив второе племя подмять под себя. Волшебное предназначение, которому многие, по какой-то чудной причине, просто верят.

Я тяжело вздыхаю, отводя взгляд от двух легендарных особ, разглядывая наших товарищей по классам в ближайшем будущем. Интересно, с кем из них мне предстоит учиться в одной группе? И на что они способны, как много они знают? Лучшие ли это из лучших или же просто дракончики, которых некуда сбагрить? Слишком надоедливые и шумные, доставляющие множество неприятностей. На секунду я кошусь на Аспида. Вот кого точно отправили учиться, в надежде усмирить его буйный и гневный характер. Хотя поразительно, что сейчас эта гадюка даже практически касается меня, не реагируя на вопиющую возможность соприкоснуться с другим драконом. Да и Бекас пристроился почти вплотную к своему “товарищу”, изредка касаясь его бока пальцами своего крыла. Поблёскивающий драгоценным браслетом забияка лишь грозно поглядывает на пока что малознакомых драконят, срываясь на негромкое змеиное шипение, стоит хоть кому-нибудь из них колыхнуться в нашу сторону. Неожиданно странная теория и догадка кольнула мои мысли. Неужели он нас так… защищает? Охраняет от неизведанной напасти и угрозы, которая может исходить от чужаков? Так сказать, решил держаться своих, остерегаясь совсем уж не похожих на себя драконов? Может, его специально отправили с нами, чтобы в случае необходимости Аспид бросился на защиту сородичей по глубокому и вонючему болоту?

Как… Как благородно и по рыцарски! А ещё чертовски тупо. Очень надеюсь, что это не была гениальная идея какого-то важного и напыщенного индюка, нашептавшего королеве, или Веретеннику, что было бы прекрасной идеей швырнуть вместе с основной группкой драконят и злобную бестию… для защиты. И если уж оно было так, то план обречён на провал. Ведь, в конце концов, ему придётся с этими “чужаками” учиться в одной группе, бросая на всех нас своим буйным и агрессивным характером тень сомнения. Или же это план преследующий несколько целей? И щит для соплеменников и возможность переучится? Я тяжело вздыхаю и осторожно потираю свои виски, отгоняя от себя дурные мысли.

Глин возвращается. Расправив свои крылья, земляной дракон радостно нам улыбается. Только вот, замечаю я мелькающие тени беспокойства на его морде, вызванные отголосками разговора с королевой. В очередной раз мой взгляд пересекается с глазами Звёздочки, будто специально ищущей со мной зрительного контакта. В глубине её янтарных очей я замечаю беспокойство. И если мне не показалось, и она не просто глубоко вдохнула, - ночная мне осторожно кивает.

— Все готовы? — громко спрашивает Глин, зависнув в паре метров над площадкой и привлекая к себе внимание хлопками своих крыльев. — Тогда, летим в Академию. Может, успеем к ужину.

Похоже, даже после разговоров с королевами, у некоторых в голове есть место только для еды…

Комментарий к Глава 11. Где мы преодолеваем последний отрезок пути до Академии.

Главы становятся всё больше, времени автор тратит на них всё меньше, постепенно втягиваясь в рабочий ритм, напевая себе тихонько под нос: “Сам себе бета, сам себе гама”. А потом, перечитывая после небольшого отдыха, рвёт на голове волосы, показывая ладонью на экран и бормоча себе под нос: “Нет, ну ты видел? Видел?!”

В общем. Ничего сверхинтересного в этой главе не было. Обычный проходняк, после которого, наконец-то, герои доберутся до Академии, а там и миттельшпиль начнётся. Неужели? Фигуры занимают свои места на игральной доске, остаётся всего пара не раскрытых. Кто-то из них статист, кто-то второстепенный герой. Кто знает? Даже автор лишь смутно представляет окончание этой истории.

Ну и, естественно, оставляйте ждуны (которые не только пинают автора творить дальше, но и просто приятны ему), лайки (которые светят солнышком через экран на автора) и комментарии (на которые автор постарается ответить, при необходимости ответа).

Всем спасибо за внимание.

========== Глава 12. В которой мы наконец-то прилетаем к Яшмовой горе. ==========

Знаете… Продолжение этого пути ничего интересного из себя не представляет. Просто шумная толпа драконят скользит через лес на своих крыльях, шугая местных пташек. Даже сборы ночных и радужных драконят выглядели на фоне этого унылого путешествия в десятки раз забавнее. Тройка чёрных дракончиков поспешила слетать к караулящим рядом родителям, заключая их напоследок в крепкие объятия; двое радужных бросились искать свои прикрытые листьями тюки с вещами, которые, судя по всему, их товарищи выкрали и где-то спрятали. Переливающиеся и хихикающие драконята поглядывали с веток за тем, как рыскают их друзья в поисках своих вещей, подбадривая их негромкими выкриками “теплее” и “не теплее”. Шум, беготня, хаос, полностью соответствующие этой неспокойной чаще. Надеюсь в Академии обстановка будет тише.

И вот мы скользим через густой лес, в котором наша болотная братия кажется неуместной и чуждой. Только Глин спокойно подныривает под ветви, на удивление изящно маневрируя, для дракона со столь мощной комплекцией. А остальные… Скользят по веткам радужные, цепляясь гибкими хвостами за деревья и выписывая чудные пируэты. Перелетают от тени к тени ночные, приземляясь после коротких прыжков на ветки и тут же отталкиваясь своими задними лапами, придавая себе ускорение. И мы… Коричневые и зелёные пятна с крылышками, сшибающие всё на своём пути, панически маневрирующие под музыку из “Крутого Пике”. Хорошо хоть мы держимся одной сбитой стайкой. Впереди летит Аспид, выбирая для нас наименее сложную дорогу и грозно рыча на всякую тропическую птаху, что мелькала на пути. Остальные летят за ним, вытянувшись в длинную цепочку, где каждый следует за хвостиком идущего спереди товарища.

А ведь могли бы и проложить какую-нибудь воздушную тропинку от обители радужных драконов до гор Академии! Но нет, кукиш мне, ещё и без масла. Наслаждайся путешествием Водомерка, изворачиваясь в этих кое-как “пролетаемых” джунглях. И молча завидуй тем, кто со своего рождения осваивал причудливую методику полёта средь этого древесного лабиринта. Или же прекрати ныть и попытайся научиться чему-то новому!

Наблюдая за пятнистым ночным, я пытаюсь скопировать его движения. Вот он взмахивает крыльями, резко проскакивая над веткой и приземляясь на следующую, изгибается в своей спине, сначала хватаясь передними лапами, а затем и задними, точно готовый к броску хищный кот. Через считанное мгновение - бросок, но не к добыче, а к новой ветви на пути. Чёрные крылья загребают влажный воздух, тело выпрямляется в длинном прыжке, переходящем в короткий полёт. Вот он изгибается и, вместо того чтобы приземлиться на новую ветку, отталкивается уже от ствола, продо…

А я, зазевавшись, влетаю в листву, яростно захлопав своими крыльями; пробивая себе лапами дорогу через тонкие веточки, под негромкий хохот пронёсшегося мимо меня оранжевого радужного. “Киу-киу” вновь щебечет тропический дракон, будто силясь перекричать всех тропических птиц, голосящих под зелёными кронами. Не замедляясь, Лонган хватается своим длинным и гибким хвостом за ветку, на моих глазах выписывая в воздухе практически полное сальто, изящно проскальзывая меж пары ветвей. Показушник.

Ну ничего, я ещё покажу на что способна. Прорвавшись через ветки и выплюнув комок невольно зажёванной листвы, я спешу проверить, способна ли я повторить движения с виду не шибко ловкого и изящного пятнистого ночного дракона. Ведь похоже, намёк судьбы с ветками на пути был недостаточно прозрачен и понятен для меня. Мой совет – не повторяйте подобные трюки без предварительной тренировки. Вместо того, чтобы аккуратно приземлиться на ветвь, я буквально плюхаюсь на неё сверху, из-за чего та начинает сильно раскачиваться под моей тушей. А уж о том, как именно я приземлилась и говорить не хочется… Лапы разъезжаются, соскальзывая с поросшей влажным мхом древесной коры; морда клюёт вниз; а пластинки на спине неприятно поскрипывают, поддевая друг друга, когда я слишком сильно изгибаюсь. Как результат: вместо того чтобы изящно перепорхнуть с ветки на ветку, я лечу к земле, размахивая своими крыльями в попытке восстановить равновесие.

Хорошо хоть, кто-то бросился мне на помощь, хватая меня за середину хвоста. И радостное “кеу-кеу” служит ответом на то, кто именно мой невольный спаситель, повиснувший на толстом сучке вниз головой. Ну почему это именно он, а не кто-нибудь другой…

— Осторожнее, — ухмыляется Лонган, когда я поднимаю к нему морду.

— Мне не нужна помощь! — возмущенно дую я свои щёки, замечая удивление в глазах радужного, через мгновение сменившееся хитрым и нехорошим прищуром.

— Конечно, — через несколько коварных хихиканий кивает радужный, а затем отпускает мой хвост, из-за чего я, с паническим визгом, невольно вырвавшемся из моей пасти, взмахиваю лапами. Слишком уж я расслабилась, не ожидая подобной подлости от этого рыжего недоразумения. Но нет, Лонган не даёт мне упасть, тут же хватая меня за выскальзывающий хвост, радостно клекоча себе под нос очередную птичью трель. — Киу-киу! Испугалась?

— Да пошёл ты, — с нотками гнева бросаю я в сторону этого придурка, вздумавшего шутки шутить.

Изогнувшись в спине, я пару раз взмахиваю крыльями. Между прочим, взлететь из такого подвешенного положения оказалось достаточно проблемным, особенно с учётом неприятной близости земли. А ещё я слышу приближающегося и шипящего Аспида, заметившего мою неловкую ситуацию.

— Так я бы с удовольствием. Только вот, не поверишь, лапы заняты, — пожимает слегка своими крыльями радужный, начиная раскачивать меня взад-впёред. А затем с очередным радостным “киу-киу” отпускает меня. Приданный им импульс помогает, даже равновесие смогла восстановить у самой земли, проскользив в какой-то жалкой паре метров над колючим кустом, тут же начав набирать высоту и устремившись навстречу снижающемуся Аспиду.

— В порядке? — с раздражением в голосе шипит земляной, будто бы недовольный тем, что пришлось отвлекаться на мою персону.

— Пострадала только моя гордость, — отшучиваюсь я, не желая переходить на тему моей неудачной попытки и игнорируя раздражённое рычание со стороны злобного собрата по болоту, проскальзывая мимо него повыше, и больше не пытаюсь перенять чудные навыки полёта кого-то из местных. Лучше уж немного потерпеть неудобства, чем наслаждаться ушибами, так и не достигнув какого-либо прогресса в навыках полёта.

***

Лес, лес, лес. В какой-то момент я даже счёт времени потеряла в этом бесконечном царстве зелени. Мне начинало казаться, что этот полёт никогда не кончиться, - что я попала в какой-то замкнутый цикл, из которого нет выхода. Или же я просто устала и хочу отдохнуть от всего этого щебета, завывания, шелеста и преследующего меня “кеу-киу”. Если я поймаю этого дракона, я заткну его пасть его же хвостом.

Но как хорошо, что все мои бредовые домыслы развеялись, стоило только выбраться из этого проклятого леса. Постепенно начинали прижимать нас к земле древесные кроны, становились всё уже и уже стволы, а между них то и дело мелькали крохотные просветы, через которые пробивалось закатное небо… Ударом чистого света по глазам расступилась в стороны чаща, выпуская нас на залитые зеленью луга с редкими обрывками леса на протяжении всего оставшегося пути до высоких гор, которые я впервые вижу столь близко. Не далёкие чёрточки, еле видимые вдали, но массивные серые и коричневые пики, чьи верхушки занесены белоснежным снегом. Гиганты, на фоне которых чувствуешь себя крохотной и незаметной песчинкой.

Вновь прикосновения холодного зимнего ветра. Не морозящего лапы, как раньше, а приносящего освежающую прохладу, вымывающую из тела последние капли оставшихся позади джунглей. И простор! Больше не надо петлять из стороны в сторону, прокладывая себе дорогу через лес, рискуя в любой момент влететь в какое-нибудь препятствие. Предгорная равнина, на которой если уж ты и встретишь помеху на пути, то заметишь её за много вёрст. На радостях я взмываю выше в небо, проскальзывая под лучами заходящего светила и вдыхая сладкий, дурманящий воздух полной грудью. Как же хорошо!

А уж редкие, мокрые снежинки, изредка падающие из негустых тучек и тут же тающие на чешуйках… Стоп, какие снежинки? Вздрогнув всем телом, я стряхиваю с себя сладостное опьянение от нахлынувшей свободы и оглядываюсь по сторонам. Хлопья снега стремятся вниз, у самой земли обращаясь тяжелыми каплями холодной влаги. Сейчас ведь лето. Конец лета. А за моей спиной тропический лес… Какого чёрта вообще идёт снег? Даже в наших родных болотах он тонким слоем покрывает землю лишь посреди зимы, обращаясь при первой оттепели в грязевые разводы. И только по окраинам хвойных лесов, вдоль рек, можно найти что-то напоминающее сугробы. Но тут…

Я оглядываюсь на Глина, да и на остальных драконят. Возможно, они что-то знают? Может, тут это нормальное явление? Но нет, Бекас также удивлённо моргает, вертя головой в разные стороны, Аспид хмурится, а Тростинка ловит белые комки своими лапами, разглядывая на ладонях, как расползаются чистыми разводами снежинки. Что же до местных… Они выглядят не менее удивлённо. В голову мне приходит мысль, что, возможно, некоторые из них впервые видят снег. Радужные ловят белые комочки языком; пытаются донести их до ночных в лапах, с удивлением смотря на мокрые разводы и тут же бросаясь ловить новые. Ночные же перешёптываются, обсуждая происходящее между собой. Только Звёздочка и Лонган выглядят спокойно, держась как можно ближе друг к другу.

А Глин… К сожалению, не умею читать мимику по затылку, а в тех редких случаях, когда он на нас оглядывается, он лишь тепло нам улыбается. Интересно, этот “легендарный” дракон знает о происходящем больше? Может, именно эти погодные явления он обсуждал с радужной королевой? Или же это всё лишь какое-то совпадение? Шустрый северный циклон, несущий подарочки с далекого севера? Может, он вообще прокрался вдоль холодных течений по океану и морю, если такое вообще возможно. У меня, конечно, была метеорология как предмет, во время моего обучения в прошлой жизни, но о таких вещах я никогда не слышал. Да и карты течений, омывающих берега Пиррии, у меня нет.

Раздумывая над всем этим, я постепенно спускаюсь ниже, поскрёбывая свою переносицу коготками да пристраиваясь в конце процессии из различных дракончиков. Заодно и с неким злорадством отмечаю, что вне своих лесов радужные летят не так уверенно. Видимо, не только снег их нервирует, но и отсутствие деревьев, открытые просторы и синее небо над головой. Или же мне просто кажется, и они сбросили свой темп, выдохнувшись после весёлых игр в догонялки по пути из леса. Хотя и ночные летят медленнее, как мне кажется, стараясь подняться повыше к темнеющему небу, проступая на его фоне черными пятнами с серебристым звёздным узором.

Вот тебе и “ночные”. Конечно, я ещё при первом взгляде на них догадалась, почему их племя носит такое название. Но сейчас, прямо на моих глазах, эти догадки получают доказательства. На фоне звёздного неба чёрная, поблескивающая редкими пятнышками, чешуя ночного племени должна была их прекрасно маскировать. Правда, если небо занесено облаками… То они могут и дома посидеть, не показывая свои носы из укрытий и ожидая более подходящей для вылетов погоды. С другой стороны, если взлететь выше этих чёрных драконов, то будет ли их маскировка столь же эффективна? Или их выдаст собственная серебряная чешуя, слишком заметная на фоне бесцветной земли? Хотя ты ещё такое разгляди, в темноте-то.

В общем, мы продолжаем лететь.

***

И наконец-то, уже под вечер, мы добираемся до финальной точки нашего путешествия! Снег уже не идёт, только холодный ветер напоминает о нём. “Двухпиковая”, как её порой называет Бекас, гора, в которой некогда дремал таинственный и коварный “Злодеус Злей”, ныне служит местом уединения для героев этого мира, в котором они взращивают доброту и взаимопонимание в будущих поколениях.

У основания горы раскинулся густой, смешанный лес, через который пробегает несколько шустрых речушек, берущих своё начало средь заснеженных шапок, в конце концов сливаясь в единый прозрачный поток и впадая в текущую вдоль горных хребтов реку. А у подножья Яшмы расчищенная от растительности и вытоптанная площадка, в центре которой пылает весёлый костёр, вокруг которого бродят другие драконы. И ведь все разные. В отбрасываемых бликах пламени я вижу бледную, голубоватую и белую чешую ледяных драконов, держащихся от пляшущего пламени как можно дальше. Замечаю и ярко-красные чешуйки небесных, и нескольких бледно-жёлтых драконов, бегающих вокруг костра и подбрасывающих в него сушняка. А там, где-то в наступающей вечерней темноте вечера, изредка выглядывают из небольшой речки морские, но тут же прячутся под водой, радостно плескаясь в прохладной горной водице.

Есть там и драконы покрупнее, явно уже взрослые. Вот что-то выкрикивает в сторону пары песчаных, удумавших полетать над огнём, грозного вида морская драконица, слегка скалящая свои клыки. Вторит её спокойный и мягкий голос золотистой драконицы, расположившейся на огромном камне чуть в стороне от костра. “Это же…” – в очередном припадке восхищения захлёбывается слюной Бекас. И мне одной его реакции хватает, чтобы понять, кто именно шугает и наставляет на истинный путь учеников. Морская, скорее всего, — Цунами, самая боевая и яростная, по рассказам Бекаса, когти и клыки “Драконят Судьбы”, без промедления готовая броситься на любого угрожающего друзьям врага. Песчаная – Солнышко, дочь нынешней королевы пустынных драконов, ласковая, называемая “доброй директрисой” Академии. Пускай и не голос холодного разума, но доброе и заботливое сердце, до конца верящее в пророчество и мир для каждого дракона в Пиррии. Вроде как поговаривают, что это именно она предложила основать Академию Яшмовой Горы, больше других волнуясь о будущем. Интересно, если бы последний из “живых легенд” сейчас был на поляне, Бекас бы помер от передозировки восхищением? Пожалуй, даже хорошо, что некто “Звездокрыл” ошивается где-то в стороне, прячась в недоступных для взора прибывающих учеников местах. Знания, которыми владеет Бекас, могут ещё мне пригодиться, и иметь под лапой столь ценный источник информации, пусть и не факт, что достоверной, - может быть полезно.

Глин ведёт нас вниз, к пустующему участку полянки; снижается и приземляется на согнутые лапы, наконец-то знаменуя окончание этого, как по мне, затянувшегося приключения. Страшно подумать, сколь сильно болели бы мои крылья, если бы не марафоны, устраиваемые нам Кремень в своё время, да мои ежедневные прогулки под синим небом. Хотя всё равно побаливают крылышки, отдавая неприятной пульсацией в плечи и шею. Отлежаться бы пару дней, да поесть в своё удовольствие.

Так кто же мне даст такую сладостную и желанную возможность? Глин указывает крылом на выпрямившуюся на большущем камне Солнышко, радостно помахивающую нам своей лапкой, будто привлекая внимание к своей яркой персоне, которая разительно отличается от песчаных дракончиков, стоящих ближе всего к учительнице. Поблескивают чешуйки в свете огня золотом, а добрые зелёные глаза одаривают нас всех сокрытой в них радостью, задором и своего рода заботой. Во всяком случае, мне так кажется.

— Все сюда, — подзывает Солнышко драконят, пока Глин, не сказав нам и “до свиданья”, движется к одной из пещер, ведущих вглубь Яшмовой Горы. Навстречу ему выскальзывает красно-рыжая небесная драконица, вблизи которой бродит такой же рыжий дракончик. Земляной дракончик, как кажется мне на первый взгляд, но с более вытянутой мордочкой, ярко-рыжимичешуйками и голубыми глазами. Так, кажется, я знаю, кто именно будет пятым “земляным”. И судя по тому, сколь тепло и ласково Глин смотрит на дракониху и переступающего с лапы на лапу возле неё детёныша, эти двое очень уж близки земляному Дракончику Судьбы. У меня вновь возникают нехорошие подозрения, касающиеся преемственности и родственных связей.

Однако о такой мерзкой вещи, как пропихивание своих родственничков по связям в тёплые места, я всегда успею подумать. В конце концов, могу спросить у самого дракончика, поймав его за хвост в какой-нибудь из деньков. Или может Бекас что-то знает? Вон неодобрительно поглядывает в сторону рыжей небесной драконицы, прижав к себе уши, да и Аспид вроде чуть зашипел при её появлении. Но спустя мгновение болотный змей смолк, перенося своё пристальное и не шибко доброе внимание на сбивающихся в кучки драконят иноплеменников.

А Солнышко продолжает. Под блеском поднимающейся на небо луны песчаная директриса расправляет свои крылья, обводя всех нас зелёными глазами, пока взрослая морская драконица вытягивается сбоку от камня, прикрывая свои светящиеся полосы на боках крыльями.

— Позвольте поприветствовать вас всех в Академии Яшмовой Горы! — начинает говорить Солнышко, и если бы не её яркий, задорный голос, я бы уже начала клевать своим носом, силясь прижать невольно рвущуюся наружу зевоту.

В целом, я знаю, о чём будет говорить “директриса”. Не первый раз в своих двух жизнях буду слушать “торжественную речь”, предназначенную новым ученикам. Сначала официальное приветствие. Потом, раз уж это “школа Дружбы”, пару слов о том, что мы все разные и должны научиться уживаться друг с другом. Дальше что-нибудь о занятиях.

И ведь так оно и оказывается. Улыбающаяся песчаная драконица тепло приветствует нас, и каждый дракончик вокруг притворяется, что он польщён и рад оказаться в этом месте. Или они все не притворяются? Возможно, в их жизни это первая подобная речь, изобилующая громкими, яркими и, в общем-то, пустыми фразами. Только ледяные, как и я, даже ушами не ведут. Стоят себе в ряд, выстроившись в каком-то неизвестном мне порядке. Не по росту или оттенку чешуек, а по иной, незнакомой мне иерархии. Ещё и стоят будто солдатня на плацу, по стойке “смирно”, своими глазами, блестящими голубыми звёздами, изучая легендарную песчаную дракониху. А Солнышко, после официального приветствия от лица всех учителей, продолжает:

— Здесь, в застенках нашей Академии, вы будите не только искать знания, но и учиться уживаться друг с другом. — Песчаная обводит собравшихся дракончиков своим взглядом, пока морская лишь глухо хмыкает себе под нос, постукивая мощным хвостом по камню сбоку от себя. — Все мы – разные. У всех нас своя история, свои традиции. И всем нам необходимо уметь понимать отличающихся от нас, абсолютно других драконов. Находить с ними общий язык, чтобы избежать конфликтов и повторения кровопролитной войны. Чтобы построить лучший дом для каждого дракона Пиррии.

Интересно, на скольких дракончиках до нас была отточена эта речь? Сколько уже лет учились в этих стенах представители разных племён? Восемь лет, по два года каждые? Уже четыре раза сменялись ученики. И каждый раз они слышали одну и туже, постепенно полируемую речь? Или каждый учебный год Драконята Судьбы придумывают нечто новое?

Я осторожно вытягиваюсь лёжа, подперев мордашку своей ладонью и скучающим взглядом поглядывая на всех собравшихся, зачарованно слушающих Солнышко. Даже Аспид заткнулся, что удивительно. Сидит на задних лапах, слегка нахмурившись, но ловит каждое слово. Чего уж говорить об остальных. Кажется, увлёкшись своими мыслями, я прослушала ещё одну порцию громкой пропаганды на тему “мир, дружба, жвачка”, вовремя вернувшись в реальность, чтобы услышать нечто пусть и интересное, но также ожидаемое.

— Вас разделят на пять групп, которые мы называем “крылышками”. Золотое, серебряное, медное, кварцевое и яшмовое. В каждом крылышке будет по семь драконят, по одному от каждого племени. — Солнышко присаживается на валуне. — Вы будите спать, учиться и трудиться вместе, привыкая друг к другу и обмениваясь своими навыками с товарищами, помогать им в трудностях и принимать их помощь, когда она необходима. В конце каждого полугодия учителя будут выбирать самое успешное крылышко и награждать его…

«Три тысячи очков Грифиндору, за то что Гарри Поттер охеренный», – так и звучит в моей голове голос некого “известного директора”, не менее известной самой небезопасной фентезийной школы, начисляющий порой по абсолютно неадекватным причинам баллы своему любимцу, напрочь игнорируя старания всех других учеников. А может, тут и также будет? Вон тот же Глин трётся у какого-то драконёнка, записанного в ряды земляных дракончиков, скорее всего являющегося его родной кровинушкой. Будет присуживать ему дополнительные баллы? Нет, ну а что, не расстраивать же родной дитятко. Просто прекрасно. Превосходно.

— И распределение мы проведём прямо сейчас! — радостно выкрикивает Солнышко, поднимая взгляд к сияющей на небе луне.

А вот это неожиданно. Надеюсь обойдёмся без какой-нибудь магической штуки, распределяющей нас по факультетам. Может, директриса посмотрит в заверенные земляной королевой и Веретенником свитки, в которых написаны наши характеристики и характеры? Или же есть иной способ определить, кто с кем будет учиться? Остальные дракончики также оглядываются по сторонам, вглядываясь в глаза друг другу и гадая, кто к кому попадёт в группу. Очень надеюсь, что это не случайное сбивание драконят в кучки, в глухой надежде на то, что они смогут ужиться друг с другом. Я, кстати, замечаю пятнистого ночного, расталкивающего плечами недовольно зашипевших песчаных и подошедшего к Цунами, протягивая ей какой-то свёрток и что-то тихонько шепча избранной пророчеством морской.

— Бекас, отдай мне, пожалуйста, свитки. — Возникает за нашими спинами Глин, прикрывая крылом ярко-рыжего голубоглазого земляного, с опаской поглядывающего на нас.

— Сейчас. — Зашебуршал своими вещами дёрнувшийся, будто от удара током, дракончик, выискивая записи Веретенника и хоть как-то меня успокоив.

Похоже, нас всё-таки по каким-то критериям распределять будут. Интересно правда, по каким именно. И что именно написано в этих свитках? Какие нам характеристики дали? И достаточно ли их для того, чтобы сбить нас в способную ужиться группку? Вообще, надо было прочитать, что именно обо мне написал мой наставник в этой бумажке. Мало ли гадости какие, рассказывая о моём тяжелом характере. Или наоборот, подчеркнул только сильные стороны.

А пока Глин принимает из лап самого воодушевлённого из всей нашей болотной братии дракончика свитки, я разглядываю невольного “товарища” по списку грызекрылов, выскользнувшего из под крыла своего, по-видимому, отца. Примерно одного возраста с Бекасом, мрачный и не решающийся к нам приблизиться. Хотя, увидев недовольный оскал Аспида, я бы тоже не решилась подходить на его месте. Чешуя вдоль спины красно-медная, переходящая в рыжие пластинки на боках. Оранжевая мембрана крыльев, покрытая узором из жёлтых полос, напоминающих ветвящуюся молнию. Насыщенная голубая радужка. Несмотря на общую комплекцию, схожую с нами, он выглядит так, будто его давно не кормили. Вытянутая мордашка, более тонкая шея, плечи чуть уже, но при этом мощные крылья, сложенные сейчас за спиной.

Тростинка протягивает к незнакомцу свою ладонь, подобравшись к нему с боку.

— Не трогай меня! — пищит он, отшатываясь в сторону от моей сестрицы и втягивая свою мордашку в плечи. Взглядом затравленного зверя он озирается по сторонам, выискивая стоящую в отдалении и хмурящуюся огненно-рыжую небесную, тут же бросившись к ней и спрятавшись у неё под крылом. Чего это он? Болотом от нас вроде не разит, грязи на когтях не видно. Да и слова плохого никто ему не сказал. На удивлённый взгляд своей сестрицы я отвечаю лишь пожиманием своих плечей. Может, у него фобия прикосновений? Если такая вообще есть.

Я чуть хмурюсь, укрывая подавшуюся ко мне сестрицу крылышком и прижимая её к себе, вместе с этим переводя взгляд на уже столпившихся в стороне преподавателей. Интересно, с кем мне предстоит прожить эти два года? Смогу ли я терпеть своих сокурсников? Мой взгляд проскальзывает по группе ночных и радужных. Вот кому уж точно повезло. Похоже, они неплохо уживаются уже сейчас. Держатся одной стайкой в десять тушек, переглядываясь и перешёптываясь. Сгрудились вокруг пастельно-розовой драконицы и пятнистого ночного, чьи чешуйки особо ярко поблескивают под лунным лучами. Всегда рядом будет тот, на кого можно опереться в тяжёлый для себя момент. А остальные дракончики? Додумать я не успеваю.

— Внимание! — машет Солнышко несколькими свитками над своей головой, вновь привлекая к себе пристальные и напряжённые взгляды собравшихся. — Мы всё решили. И сейчас огласим списки учащихся по крылышкам. А после, вас всех ждёт праздничный ужин, на котором вы сможете узнать друг друга поближе, и заселение в пещеры!

Ну, хоть что-то хорошее за сегодня. Ужин и сон. Только вот не слишком ли быстро старшие решили, кто с кем будет учиться? Это что там за информация такая в этих свитках? Полное психологическое досье, составленное специальным драконом, следящим за потенциальным учеником в течение одного года? К чему эта спешка?

— Мы будем называть вас по именам, а вы выходите вперёд, — продолжает улыбнувшаяся Солнышко.

И началась церемония торжественного распределения. “Золотое крылышко!” — неожиданно командным голосом выкрикивает Цунами, а Солнышко подзывает дракончиков, выдерживая короткую, но напряжённую паузу перед каждым именем. Не лучше ли было придумать какие-нибудь списки и повесить у входа в учебные залы? Хотя куда мне, надмозгу, у нас ведь тут школа магии… Магии товарищеских уз. Первым уходит Бекас, бросившись со всех лап к своим новым товарищам, провожаемый чуть грустным взглядом Аспида.

— Серебряное крылышко! — выкрикивает Цунами, когда распределение в первый отряд обречённых дружить оканчивается и дракончики отходят в сторону, играя друг с другом в пристальные гляделки. И во что я только ввязалась, дав согласие Веретеннику?

— Каракурт! — выкрикивает имя Солнышко. И один из песчаных дракончиков подаётся к ней навстречу, отделяясь от толпы своих собратьев, щеголяя несколькими длинными шрамами, идущими по шее. — Сайда!

Следом выскакивает из воды и спешит к первому дракончику морская драконица, чьи бледно-зелёные чешуйки отдают блеском голубых светящихся полос на её теле.

— Циркон! — И тут же вскакивает на лапы тёмно-красный небесный, стряхивая со своих плеч пылинки, и с гордо задранной мордочкой приближается к складывающемуся “крылышку”. Кто следующий?

— Водомерка! — громко выкрикивает Солнышко.

И я замираю в недоумении и неверии. А не рано ли меня вызывают? Да и разве это подходящие мне товарищи? Гордо усмехающийся небесный, мрачноватый песчаный, который будто при первой возможности начнёт задавать повторяющийся из раза в раз вопрос: “Хочешь знать, откуда у меня эти шрамы?”. И самую малость крупнее меня морская. Будто нас подбирали по размерам. Два средних дракончика, два маленьких…

— Иди, тебя ждут, — несильно сдавливает моё плечо клычками Тростинка, подталкивая меня навстречу своим новым “товарищам”, которых теперь я получаю возможность поразглядывать с более близкого расстояния.

— Фирн! — продолжает выкрикивать Солнышко.

От толпы ледяных отделяется рослая драконица с белоснежной чешуей, поблескивающей кристалликами льда. Ее холодный, полный презрения взгляд проскальзывает по мне, когда она несильно толкает меня своим плечом, пристраиваясь рядом. И даже рёв пламени не мешает мне услышать гневное шипение Аспида, явно недовольного подобным обращением с соплеменницей.

— Звёздочка! — не унимается Солнышко. И я удивлённо приподнимаю ушки, выискивая в толпе эту чёрную драконицу, осторожно проскальзывающую мимо своих собратьев. Но, раз она со мной, то…

— Лонган! — последнее для нашего крылышка имя звучит под вечерним небом.

Мои зубы невольно скрипят друг об друга, когда я вижу, как с усмешкой на морде перепрыгивает через вытянувшегося радужного товарища это рыжее недоразумение. Почему я должна учиться с ним? Это об этом просил воспитательницу пятнистый дракон? Оставить вместе Звёздочку с её приятелем? Бросив недовольный взгляд в сторону ночной, я невольно ловлю её пристальный взгляд, будто вгрызающийся глубоко в мои мысли. Ну, чего глазёнки вылупила? Звёздочка удивлённо моргает, прерывая зрительный контакт, отводя свой нос в сторону и радостно улыбаясь подскочившему к ней разгильдяю, на которого не только я косо поглядываю. Ледяная, похоже, тоже не слишком рада этому хихикающему и курлычущему себе что-то под нос дракону. Хотя нет, в глазах Фирн поблёскивают искорки не раздражения, а, скорее, холодного презрения. Будто она считает себя выше этого оранжевого шутника, слегка покачивающего мордашкой из стороны в сторону, будто вслушивающегося в какую-то звучащую у него в голове мелодию.

В общем, похоже, знакомство предстоит тяжёлым. Я глухо вздыхаю и слегка ёжусь на месте, стараясь скрыть недовольную гримасу за поскрёбывающей нос лапой. Не могли что ли ради меня выдержать некую интригу? Вызвать в последний момент, когда от каждого племени останется лишь по два дракончика. Так нет же, почти в самом начале. Хотя, это я ищу к чему бы придраться. Цунами негромко рычит, привлекая наше внимание к себе, а затем указывает крылом в сторону пещеры, в которой вместе с Глином уже скрылись драконята первого сформированного крылышка.

— Познакомитесь за ужином, — негромко бухтит себе под нос морская, отгоняя взмахом хвоста налетевшую мошкару от себя.

«Может вы прикажите нам ещё сразу подружиться?» – с трудом сдерживаю я в себе рвущийся наружу вопрос. Слишком уж это всё мне кажется… Странным? Неестественным, наверное. А точнее… Спонтанным и поспешным! И это очень раздражает.

Будто у кого-то не хватило фантазии на нечто большее, или этот кто-то спешит пихнуть меня в рутину школьных дней, наплевав на любое иное элегантное решение, которое потребовало бы лишь чуть больше времени. Можно ведь было дать пару дней на знакомство со всеми учениками. Провести несколько вводных занятий, на которых к нам бы пригляделись, и сравнили бы наши описания с тем, что написано в свитках. Так нет, полностью доверились бумажкам, наплевав на все здравые и не очень правила психологии. Вот берите и дружите. И плевать, если через пару дней вы будете пытаться друг другу перегрызть глотки! По свиткам мы решили, что вы сможете ужиться вместе… У меня сейчас пар из ушей повалит от распирающей меня злости!

— И постарайтесь найти общий язык, — даёт нам последнее наставление Цунами.

Тяжёлый вздох вырывается из моей пасти, когда приступ раздражения сменяется головной болью, и я пристраиваюсь в самом конце колоны нашего крылышка, позволяя небесному и ледяной соревноваться за первенство. Идут чуть ли не шаг в шаг, лапа в лапу, постепенно ускоряясь в попытках обогнать друг друга, сохранив при этом изящество собственных движений. А следом, почти наступая на чужие хвосты, идёт песчаный, будто ожидающий пока кто-то из соревнующихся оступится. И предпоследними, прямо передо мной, — радужный с ночной, беззаботно перекидываясь улыбками друг с другом.

Широкий проход в освещенную факелами пещеру, к которой ведёт несущий отметины множества драконьих когтей каменный подъём. И вот он — просторный зал, стены которого украшены пиками сталагмитов и сталактитов, порой сливающихся в причудливые, гладкие колонны, отбрасывающие пляшущие от света факелов тени. Красивая и одновременно пугающая картина.

В самом зале уже отдыхает под присмотром Глина, пристроившегося у края длинного стола, золотое крылышко, собравшись у небольшого уступа, заваленного различной снедью. К слову, на каменный стол навалено куда больше различной еды, да и вдоль стен стоят заполненные плетёные корзинки, прикрытые широкими листьями или полосками ткани. И у небольшого пещерного озерца, к которому проскальзывает меж небесным и ледяной Сайда, тоже покоятся на камнях глубокие миски, наполненные различными кушаньями. И фрукты, и мясо, и рыба. Воистину царский пир, изобилующий разнообразными угощениями. А если бы они ещё были приготовлены и приправлены пахучими травками, то цены бы им не было. Что, неужели так сложно хоть что-нибудь пожарить над огнём? Или у драконов какие-то проблемы могут быть с разжиганием пламени? Почему нельзя было какую-нибудь тушу разместить над жарким костром, освещающим поляну? Или, если уж так тяжко следить за мясом, обвалять его в глине и закопать в угли? Но нет, господа, угощайтесь сырым.

Предаваясь мечтаниям о кулинарии, я оккупирую своей тушкой клочок землицы, лёжа вытянувшись, и облокотившись боком о невысокий бортик, отделяющий пещеру от источника воды. Морская тут же радостно прыгает в озеро, прихватив с собой за хвост какую-то крупную рыбину, а все остальные собираются полукругом, злобно сверкая своими глазами друг на друга. Ну, как “все”. Только ледяная, песчаный и небесный, а остальным, похоже, всё равно. Звёздочка вытягивается на бортике возле меня, опустив кончик своего хвоста в воду. На её мордашке проступает неуверенная улыбка, когда вынырнувшая Сайда пытается поймать ночную за подставленный хвост своими лапками, оставив рыбину где-то под водой. Рядом с ночной пристраивается сидя Лонган, взявшийся перекидывать из ладони в ладонь спелое красное манго. А напротив нашей группы миролюбивых драконят, треугольником расселись потенциально главные задиры этого прекрасного крылышка. И всё-таки мне интересно, по какому принципу составляют наши классы…

— Кхм-кхм, — наконец-то собираюсь я с мыслями, решаясь нарушить тишину негромким покашливанием в свой кулачок. — Меня, как вы могли услышать, зовут Водомерка. Я алкоголик.

Дракончики удивлённо моргают, пока я лишь усмехаюсь себе под нос. А что? По-моему вполне себе уместная и смешная шутка. Сидим, будто какой-то клуб анонимов, языки собственные проглотив, не в силах слова выдавить из себя. Так почему бы и не подыграть, заодно разболтав своих товарищей?

— Что? — Каракурт первый выпадает из ступора, тряхнув своей мордашкой.

У него на удивление приятный, низкий голос, бархатным покрывалом накрывающий мои уши. Голос, совсем не вяжущийся с внешностью побитого и исцарапанного жизнью оборванца. Вообще, в свете факелов удаётся его разглядеть получше. Светло-бежевая, песчаная чешуя. Тёмные, почти сливающиеся с чёрным белком, карие глаза. Непрозрачный, в паре мест разорванный гребень, представляющий из себя натянутую между тонкими шипами мембрану, тянущуюся от морды и почти до самого кончика хвоста. Скорпионье жало, которым этот хвост и оканчивается, сейчас отведённое в сторону. Будто откушенное кем-то до середины правое ухо. И страшные шрамы, тянущиеся не только по шее и плечу, но и пересекающие неровной полосой слегка почерневших чешуек морду, соскальзывая на левую щеку. Слишком широкие и длинные для клыков и когтей дракона, будто оставленные лезвием… Или же взрослым, значительно превосходящим Каракурта в размерах.

— Это шутка, — опережает мой ответ Звёздочка, выдёргивая свой хвостик из лап возмущенно пофыркивающей Сайды и поддерживая меня негромким “ха-ха”. Забавно, что хоть кто-то понял эту пародию на здоровый юмор.

— Не смешная, — скалит свои клыки уже ледяная, чьи серо-голубые глаза, опять-таки с чёрным белком, пытаются обжечь меня своим презрением.

А я что? Выпячиваю гордо свою грудь и слегка усмехаюсь, в ответ разглядывая эту шипящую ящерицу, чей чуть хрипящий голос напоминает мне о любящем порычать на окружающих Аспиде. Похоже, есть между ними что-то общее…

Белая чешуя, отдающая в свете факелов еле заметным блеском тающего снега. Бледно-голубая мембрана крыльев, фиолетовый язык, по-змеиному мелькающий на несколько мгновений из пасти, когда Фирн будто пробует воздух на вкус. Острые, вытянутые шипы, идущие по спине и хвосту и переходящие на шее в настоящую гриву из голубоватых “сосулек”. Вытянутые рога, под которыми подёргиваются ушки. И, в общем-то, мощное телосложение, для драконихи примерно пяти лет, размерами не уступающей при этом и старшим самцам. Под острыми чешуйками перекатываются мышцы, стоит самке слегка сдвинуться в сторону, а шестопёр из шипов на хвосте оставляет на полу еле заметные царапины.

— Хотя чего ещё ожидать от земляной, — выплёвывает она с самоуверенной ухмылкой в мою сторону, отворачивая морду в сторону.

Вот и второй удар по моей гордости за сегодняшний день. Хотя это скорее пощёчина, но сам факт! Не зная меня, сравнивать меня с типичными земляными? Какая дерзость! И уж не знаю, даёт о себе знать усталость или скопившиеся за день раздражение, но оставить Фирн без ответа я не могу. Хвост несколько раз бьётся о пол за моей спиной, когда я размышляю над тем, как бы похлеще шлёпнуть эту через чур самоуверенную особу по ушам. Послать её что ли куда-нибудь? В пешее эротическое? Или, быть может, блеснуть собственным интеллектом и проявить немножко импровизации?

— Уж точно что-нибудь более умное и изящное, чем жалкую попытку “принцесски” задеть кого-нибудь своим непревзойдённым остроумием, — постаравшись своему голосу придать максимально саркастичное и едкое звучание, медленно вытягиваю я, наслаждаясь тем, как вспыхивает злость и раздражение в глазах Фирн.

— Что ты сейчас сказала? — прошипела в мою сторону ожившая сосулька с крылышками, оскалив свои белоснежные клыки, которым позавидовали бы даже снимающиеся в рекламах зубной пасты актёры.

— Ох, простите, не знала, что у вас проблемы со слухом, — шутливо кланяюсь я, прижимаясь на пару мгновений носом к полу да отмахиваясь крылом от обеспокоенной Звёздочки. — Я сказала, что, возможно, вам стоит отвлечься от любования собственным задом и…

Договорить мне не дают. Зарычавшая сосулька бросается в мою сторону, сверкая своими длинными и острыми когтями. И если бы не небесный, бросившийся ей на перерез, была бы моя чудная мордашка украшена парой алых полос. Тёмно-красный дракон, самый старший из всей нашей группы, наваливается на ледяную сверху, вдавливая её спину в холодный пол и скаля свои клыки. Уже почти взрослый, демонстрирующий всё изящество и силу своего горного племени. Жилистое, гибкое тело с длинной шеей и вытянутой мордой. Вьющиеся рога и идущие по спине небольшие шипы. Оранжевые глаза, в которых застыло спокойное раздражение.

— Отпусти! Я её порву! — грозно рычит Фирн, пока я чуть перевожу дух. Честно признаюсь, что когда она на меня бросилась, я немного струхнула, хоть вида и не подала. Сосулька крупнее и явно сильнее меня. Хотя можно было бы, конечно, дыхнуть ей огнём в морду…

— Наши королевы направили нас сюда не для того, чтобы мы рвали когтями друг на друге чешую, — будто о чём-то важном напоминает Циркон дёргающейся ледяной.

И - о чудо! - та неожиданно замирает, а спустя мгновение и расслабляется, лишь сверля меня своим холодным взглядом. Надо же, эта фраза какое-то заклинание, усмиряющее метель холодной ярости?

Небесный же, ещё какое-то время держит ледяную, пока она не начинает недовольно ворчать, а затем отпускает её, подняв взгляд сначала на меня, а потом и всех остальных окинув блеском своих глаз.

— Меня зовут Циркон. Я здесь, потому что так приказала моя королева. Как и всем вам. Мой отец был воином, а мать служила при дворе. На этом всё. Следующий.

Махнув хвостом в сторону усмехающегося песчаного, небесный отошёл к забитой различным мясом корзинке, взявшись неспешно обгладывать козий, судя по остаткам белого меха, окорок.

— Каракурт, — кивает песчаный, постаравшись спрятать довольную ухмылку на своей морде. — Рад с вами познакомиться. Мой отец - вор. Мой дед, говорят, тоже вор. Мать я никогда не знал. Приютили меня в детстве Вольные Когти, найдя на улице. С тех пор я с ними. Вот. Сейчас отправили сюда. Вроде всё. Кто следующий?

— Я, я! — радостно взмахивает лапками морская, выглядывая из воды и опираясь ладонями о края бортика. — Меня зовут Сайда! Я из морского королевства, дочь одного из принцев!

Бледно-зелёная драконица, с голубоватыми полосами проглядывающими из-за пластин по всему телу и насыщенно-синими глазами. Небольшие гребешки с лазурной мембраной тянуться по её спинке до самого кончика мощного, толстого хвоста, явно предназначенного для гребли в водной толще. Толстые пластинки на шее прикрывают розоватые жабры. Гордо похлопав своими крылышками, морская драконица погружается обратно в воду, вцепившись наконец-то не в хвост успокоившейся Звёздочки, а в утащенную ею рыбу.

— Киу-киу! Лонган! — неожиданно перепрыгивает через меня радужный, на несколько долгих мгновений имитируя окрас ледяной, будто бы пытаясь её спровоцировать. — Не знаю, кто мои родители. И дома меня все зовут “шалопаем” и “разгильдяем”. А это, — лапа радужного указывает на прикрывшую мордочку крылом ночную, — Звёздочка, и она очень умная и добрая! А ещё моя хорошая знакомая. Даже несмотря на то, что зануда.

— Эй! — возмущенно фыркает драконица, тут же выглянув из под крыла и надув щёки. — И вовсе я не зануда…

— Конечно не зануда. Это просто я непоседа, — спешит согласиться с подругой апельсиновый радужный, радостно закивав своей мордой вверх-вниз. — Королева, собственно, и предложила ей полететь в Академию из-за её ума, да. Слушай, а что такое “алкоголик”?

Последний вопрос он задаёт мне, развернувшись на месте и чуть было не заехав по моей морде своим скрученным хвостом.

— Алкоголик – это тот, кто много пьёт, — уклончиво отвечаю я, недовольно зыркнув на радужного из под бровей. Интересно, он прикидывается, или просто дурачок? А может, в этом чудном мире не изобрели алкоголь? — И не может контролировать свою “жажду”.

— А. Так ты – водохлёб… ница? — весело улыбается он. А затем перепрыгивает через меня обратно, да не слушая моего ответа, спешит к миске с фруктами, кинув один из бананов и Звёздочке, обиженно фыркнувшей, когда жёлтый плод ударился об её плечо.

— Нет. И вообще, это была шутка, — громко фыркаю я. — Я травница. Во всяком случае, это наиболее точно определяет мой род занятий. Помогаю… “Больным”.

Не особо кривя душой, бормочу я негромко, переводя взгляд на уже поднявшуюся и отряхнувшуюся Фирн, старательно игнорирующую моё присутствие и обводящую всех собравшихся драконят своим холодным взглядом.

— Фирн. Второй малый круг, третье место. Пока что, — сухо рассказывает о себе ледяная, будто этого должно быть достаточно, чтоб о ней узнать достаточно.

Что за второй круг, что за третье место – я не знаю. Смею предположить, что какая-то иерархия, характерная для их племени. Интересно, именно по своему положению в “круге”, или “кругах”, вытягивались ледяные в рядок? А что, вполне возможно. Надо будет узнать чуть больше о том, как живут эти ожившие сугробы.

— Ну раз уж все познакомились, то давайте немного поедим, — весело скалится Каракурт, вместе с этим поглядывая на новую входящую в зал группку, среди которых я замечаю как пятнистого ночного, так и мою сестричку, боязливо поглядывающую на хмурую песчаную, идущую перед ней. Да, похоже, не только мне “повезло” с группой.

— Мы должны постараться найти общий язык, — кивком соглашается с песчаным Циркон, переводя взгляд на недовольно хмыкающую ледяную драконицу. — Даже притупить собственную гордость. Ибо такова воля наших королев.

И вновь он повторяет эту волшебную фразу, из-за которой ледяная лишь недовольно морщится, поглядывая то на меня, то на Лонгана, то в сторону плещущейся в воде Сайды, и отводящую взгляд Звёздочку. Мне вот королева никаких распоряжений не давала. Да и вообще, я хочу считать, что направили меня сюда из-за моих небывалых умственных способностей. Чтобы я выучилась в лучшей, как мне хочется верить, “школе” Пиррии, обзаведясь бесценным опытом и знанием чужих традиций. И ни о какой навязанной дружбе речи не было. Или же я просто прослушала и забыла обо всём этом? Кажется, мне нужно поспать…

Ну и на этом наше “буйное” знакомство почти что закончилось. Лишь единожды ко мне попытался подлезть с расспросами Лонган, но я от него отмахнулась, сославшись на то, что устала за сегодняшний день, и вообще, “всё — завтра”. Не то чтобы радужный был доволен таким ответом. Он возмущенно топорщил свои гребни, вспыхивая красным, всячески стараясь выглядеть максимально возмущенным под негромкие “хи-хи” со стороны Сайды. Но в конце концов и он успокоился, переключив своё внимание на морскую, прыгнув к ней в воду, обрызгав не только негромко фыркнувшую Звёздочку, но и Фирн. Ледяная тут же вскочила, гневно зашипев и отряхивая свои крылья, но не бросилась на вынырнувшего радужного, а лишь отошла подальше от бортика. В остальном ужин проходил на удивление тихо и спокойно.

Постепенно драконят в зале становилось всё больше и больше. Появился и недовольный Аспид, в компании пастельно-розовой радужной и пары сторонящихся его драконов. Также тот странный, рыжий земляной, замыкающий процессию и старательно избегающий близости с драконятами своей группы. Последними же вошли воспитатели.

— Ученики, внимание, — привлекла наши взгляды к себе Солнышко постукиванием хвоста по краю стола и своим звонким голосом. — Завтра в соседнем зале, через который мы пройдем, будет вывешено расписание занятий, и у вас будет возможность изучить вместе Академию. Естественно, вы всегда можете обратиться к кому-нибудь из старших за помощью. А сейчас мы отведём вас по комнатам. Если хотите, возьмите с собой любую еду.

Пожалуй, меня уговаривать дважды не пришлось. Поспешив схватить одну из корзинок, набив её доверху фруктами, я двинулась вместе со всеми по освещённому факелами коридору, ведущему куда-то вглубь горы.

Постепенно мы расходимся. Около некоторых развилок, ведущая нас Солнышко останавливалась и говорила, какому крылышку предназначена комната. Дошла очередь и до нас. Остановившаяся на одном из перекрёстков, песчаная указала на узкий тёмный коридор, ведущий в наши спальни… Точнее, ведущей сначала в то, что я могла бы назвать “гостиной”, освященную уже догорающими факелами. Относительно просторная пещера, с потолка которой свисает множество небольших сталактитов. Сухо и прохладно — пробивается ветерок через занавесь из плотных листьев, украшающих одну из стен. Циркон отдёргивает эту шторку в сторону и, оказывается, за ней скрывается короткий коридорчик в виде пролома, ведущий к небольшой площадке снаружи, обнесённой обожжёнными камнями по краю. И с этого площадки открывался прекрасный вид на раскинувшуюся внизу горную долину, скользящую змеёй меж тянущихся в даль хребтов. Приятное и живописное местечко, в котором можно проветрить свои мозги после учёбы. А заодно на всякий случай и чёрный выход. Практичненько.

Сам зал обставлен небольшими столиками, плетёными ковриками, небольшими циновками. А также множеством различных шкафчиков и полочек, выдолбленных прямо в скале. На некоторых полках лежат принадлежности для письма — чернильницы, длинные перья и стилусы. На других свёрнутые свитки, какие-то пронумерованные, какие-то сваленные в одну горку. В одном из шкафов расположились в ряд различные баночки, закрытых толстыми пробками, а также кисточки из тёмного волоса. Побродив, я замечаю и стоящий в углу мольберт. Интересно, а балалайка тут есть? Хотя, я бы лучше предпочла гитару…

Чуть мечтательный вздох вырывается из моей пасти, когда я ставлю корзинку с фруктами на центральный столик, взмахом лапы предлагая всем желающим угощаться, заодно разглядев и два других тёмных провала, ведущих в другие помещения. Из одного показывается весело усмехающийся Лонган.

— Там спальные места! Судя по всему, для дракониц, — бросив весёлый взгляд на Сайду проворковал радужный, вприпрыжку бросившись изучать второй коридор. Забавно, что тут есть раздельные спальни. Хотя, поглядывая на любующегося горами Циркона, я в целом понимаю, почему так. Почти что взрослый дракон… Я мотаю мордой из стороны в сторону и негромко фыркаю, отгоняя очень нехорошие мысли в стороны. Всё-всё. Взрослый и взрослый. Даже хорошо, что эти увальни будут спать отдельно. Меньше народа - больше кислороду. Да и Лонгана я бы точно тогда придушила, с его-то вечными смешками и уже осточертевшим мне птичьим клёкотом.

Впрочем, интересно, почему он решил, что эта комнатушка - девчачья. Прошмыгнув мимо изучающей свитки Звёздочки, я успеваю проскользнуть в проход аккурат перед Фирн. Короткий коридор, резко заворачивающий в бок и оканчивающийся небольшой, непрозрачной занавесью из тёмно-синего материала. И за ней уже комната. Заметно компактнее и меньше, чем “гостиная”. Да и толком не освященная. Никаких огней или окон в ней не было. Замерев в проходе, я привыкаю к темноте.

Помимо ещё пары “полок”, заваленных свитками, и одного столика у стены, тут целых пять различных спальных мест. Пара выдолбленных в камне гнёздышек с подстилками из листьев и ткани. Пара гамаков, один из которых болтается под самым потолком, а другой наоборот — завис у земли между двумя каменными сосульками. Небольшое озерцо в уголке, в котором мог свободно вытянуться один взрослый дракон… А не из-за этого ли прудика Лонган назвал это место “нашим”? В конце концов, Сайда – морская, и водные процедуры ей, судя по всему, необходимы.

В зад меня толкает что-то холодное и я невольно отшатываюсь в сторону. Фирн, бросив на меня недовольный взгляд, проходит к одному из выдолбленных в скале укрытий, забираясь на лежанку и подбирая под себя лапы и хвост, сверкая в темноте своими яркими голубыми глазами.

— Нет, нет, нет! Я хочу туда! Там гамаки лучше! — слышу я сзади возмущенный клёкот Лонгана, вероятно изучившего и вторую комнатушку. И, похоже, радужный явно чем-то очень недоволен… Чем же это наши гамаки лучше? Скидывая свою сумку в сторону, я делаю осторожный шаг внутрь помещения, вместе с этим оглядываясь на ледяную. А может… Наплевать на все предосторожности и уступить местечко Лонгану, самой спрятавшись с самцами? В конце концов, кто будет останавливать эту задиру, если ей что-то нехорошее придёт в голову? Только если волшебной фразой попытаться заставить её опомниться.

— Чего смотришь? — буркнула негромко ледяная, чуть приподнявшись на своём месте.

— Да вот, думаю и любуюсь, — честно признаюсь я, взявшись выгребать собственное добро из котомки, выгружая его на свободные места. — Никогда не видела до этого ледяных.

Фирн молчит. Но это, наверное, и хорошо. О чём мне с ней говорить? О собственном племени и о том, что она тоже никогда не видела земляных? Или о дурости моих сородичей? Ну уж нет, лучше насладиться тишиной. Авось и сама за умную сойду, и меньше ко мне вопросов будет, когда собственные знания показывать буду. За спиной, в прихожей, до сих пор слышится недовольный бубнёж Лонгана.

Сайда проскальзывает в комнату третьей, радостно пискнув и тут же бросившись в воду, под неодобрительное фырканье ледяной. А затем, уже после того как стих радужный, к нам и Звёздочка приходит. Почти неразличимая в темноте, ночная останавливается около меня, подхватив один из свитков с полки, перед тем как запрыгнуть на самый верхний гамак, свесив свой хвост вниз. Она читать собирается, в такой-то темноте? Хотя да… “ночная” ведь.

Закончив вытряхивать свои пожитки, я разглядывая по очереди два оставшихся места. Гамак… или дыра в стене рядом с ледяной? Нет, определённо гамак. Я забираюсь в шаткое, покачивающееся спальное место, чувствуя, как тяжесть прошедшего дня постепенно наваливается на меня, и вскоре проваливаюсь в забытье.

Комментарий к Глава 12. В которой мы наконец-то прилетаем к Яшмовой горе.

Ну что же.

Глава, в которой происходит много всего. А также и несколько новых мордашек. И куча описаний… Даже Водомерка немного посмеивается над нерадивым автором. Но, это ведь необходимое зло на пути, которое надо пересилить?

Но. Есть кое-что и хорошее. Со следующей главы должна начать мелькать завязка! И сюжет чуть ускориться.

Вот только выйдет она с задержкой.

Во-первых. У автора на носу ГОСы/предзащита и диплом.

Во-вторых. Автору надо продумать и зарифмовать пророчество. Хах, а вы думали, мы обойдемся без пророчества? Нет уж, следуем канону! Ушлые ночные суют свои носы в каждую неприятность, слагая про неё песенки и стишки.

Так что, автор займется вёрсткой черновика со своей писаниной.

Ну и под конец. Спасибо всем, кто читает мой фик. Большое спасибо тем, кто оставляет комментарии и ждунов. Огромное спасибо тем, кто ставит лайки. Великанское спасибо тем, кто делает всё разом.

И! Все вы, уважаемые читатели, все помогаете автору писать эту историю, подталкивая его прорываться дальше. Спасибо вам всем!

Фуф. Вроде всё. Простите уж автору некого рода… эмоциональность.

========== Глава 13. Первый день в школе. И у меня уже возникают мысли о побеге. ==========

Пожалуй, гамак был неправильным выбором. Вроде только начнёшь засыпать, как сразу же на тебя обрушивается чувство бесконечного падения, из-за которого ты тут же распахиваешь свои глаза, пялясь в темноте в потолок. А ещё неудобно и непривычно. Гамак покачивается от любого моего движения; обтягивает бока, придавливая к спине крылья. И ворочаться в нём сложно — цепляются рога, шипы и когти за ткань, не позволяя нормально перевернуться с бока на бок. Ещё и под мордой ничего нет, кроме собственной лапы. В общем, мне не нравится, и уснуть я не могу, недовольно бурча себе под нос, пока остальные сожительницы окончательно утихают. Даже голос Лонгана перестал доноситься из гостиной. Уж не знаю, заткнули его пасть каким-нибудь фруктом или он отправился спать.

Однако, похоже, не одна я не могу найти себе место этой ночью. Когда, уже устав и решив перебраться в свободное “гнездо”, я изворачиваюсь в гамаке, пытаясь вывалиться из него на пол, тихий скулёж и шорох нарушает тишину. Я замираю, наполовину повиснув вне гамака и нащупывая задними лапами и хвостом каменный пол, и прислушиваюсь. Звуки доносятся от Фирн. Ледяная скребёт своими когтями по камню, ворочаясь и дёргая своими лапами, изредка сжимаясь в белый, укрытый голубыми крыльями, клубочек. Во всяком случае, так это рисует моя фантазия. Я-то еле очертания границ могу в окружающем меня мраке разглядеть.

— Она видит кошмар, — раздаётся с верхнего гамака голос Звёздочки.

И я вновь дёргаюсь, поднимая взгляд к ночной, чьи глаза блестят двумя жёлтыми звёздочками во мраке нашей спальни.

— Ты тоже? — бубню я себе под нос, надеясь, что хотя бы маленькая морская принцесска и вправду задремала в своём прудике.

— Нет, читаю, — ворочается на месте ночная, свешивая с гамака одно из своих крыльев. — Ждала, пока ты начнёшь перебираться на другое место. И спросить хотела…

— Что именно? — недовольно бурчу я себе под нос, спрыгивая со своего лежбища и слегка разминая затёкшие крылья, немного ими похлопывая по бокам.

— Ты… — начинает подбирать слова Звёздочка, но под особо громким скулёжом Фирн умолкает. Я вижу, как сощуриваются в темноте жёлтые глаза ночной, слегка мотающей своей мордочкой из стороны в сторону. — Разбуди её лучше.

— Конечно. И сразу лишиться лапы, — фыркаю я, пробираясь во мраке к ледяной и заглядывая в её “гнёздышко”.

Похоже, и вправду кошмар. Такой же как у Тростинки? Вон даже крыльями дёргает, да хвостом хлещет по стенке за своей спиной. И губы вроде движутся, выговаривая какие-то слова внутри собственного кошмара. Интересно, что она видит?

— Ты бы не хотела видеть такой сон, — будто читает мои мысли Звёздочка, изящно и бесшумно спрыгивая со своего места и осторожно подбираясь к лёжбищу Фирн.

Её жёлтые глаза заглядывают в лежбище ледяной. «Искомое слово во снах не забыто. Он ищет его, чтоб целостным стать» – спустя десяток-другой долгих секунд, разбавленных дёрганьями и скулежом Фирн, шепчет себе под нос ночная.

— Что, прости? — удивлённо моргаю я, приподнимая свои ушки вверх.

Но Звёздочка не отвечает, лишь протягивает к ворочающейся Фирн свою лапу и пару раз её толкает. Ледяная драконица замирает, её дыхание успокаивается. А затем она распахивает собственные глаза, вспыхивающие двумя голубыми огоньками, и поднимает свой взгляд на нас. Мне даже показалось, что я заметила несколько скользящих по белым щекам слезинок. Хотя в темноте не особо разобрать.

— Вы что… — начинает шипеть Фирн, скаля свои клыки в недружественном оскале.

Вот, именно этого я и побаивалась. Лучше бы не трогали это ящерицу. А если она на нас бросится?

— Тебе кошмар снился, — тихонько шепчет Звёздочка.

— Лапы убери, ночная. — Отталкивает от себя чужую ладонь злобная сосулька, даже не соизволив слова доброго сказать.

Посверлив чуть нас своим взглядом, она переворачивается на другой бок, демонстрируя нам свою шипастую спину.

— Может расскажешь, что снилось-то? — решаю я всё-таки проявить капельку интереса и вывести Фирн хоть на какой-нибудь диалог.

— Нет, — глухо отвечает ледяная, укрывшись крылом.

Я недовольно морщусь, а потом показываю спине ледяной свой язык, уже после поворачивая свой нос к хмурой Звёздочке. Ну вот и зачем надо было помогать этой особе, неспособной даже “спасибо” сказать? Похоже, этот вопросполностью отразился на моей мордочке, так как в ответ я получаю покачивание головой из стороны в сторону. И как мне на это интерпретировать? Как неодобрение? А по отношению к кому? Ко мне или к Фирн? Арррх! Вдох-выдох. Никакого раздражения. Ты просто хочешь спать, Водомерка.

— Так что ты хотела у меня спросить? — переведя дыхание, интересуюсь я у ночной, ощупывая лапой стены сбоку от лежбища Фирн в поисках свободной “норки” для сна.

— Я… — начинает Звёздочка, слегка помявшись на лапах, да кидая взгляд на вздымающуюся спину ледяной драконицы, уже затем негромко промямлив себе под нос. — Может, попозже…

Не то чтобы я была довольна подобным ответом. Но спорить и, уж тем более, играть в шпионов, отходя с ночной в соседнюю комнатушку и выпытывая из неё искомые вопросы, я не хотела. По крайней мере, не сейчас. А вот утром или днём… Вот я наконец-то нахожу углубление в стене, в которое и забираюсь, бросив в сторону еле различимого гамака недовольный взгляд.

Да, спать на циновках жестковато. Не то что на мягкой, набравшейся за день тепла, земле с удобными моховыми кочками-подушечками, столь приятно по утру щекочущими нос… Это что же, я уже начинаю скучать по родному болоту, оставшемуся где-то далеко позади? Какие только мысли не залезут в сонную голову.

Немного поёрзав, я в конце концов переворачиваюсь на другой бок, утыкаясь носом в стену, сворачиваясь в клубок и подкладывая кончик своего хвоста под мордашку. Наконец-то столь желанное забытье. За спиной хлопает крыльями забирающаяся на своё место Звёздочка.

— Меня не будить, — последнее, что я успеваю сказать в темноту.

***

Утро… Хотя говорить наверняка я не могу. В эту спальную пещеру не проникает ни одного лучика света. И это замечательно! Можно было бы вытянуться в сладостном мраке, полностью погрузиться в бархатистую пустоту отсутствующих мыслей, наслаждаясь каждым моментом пребывания в уже осознаваемой дрёме. Вот только одно но. Мир, как бы я не хотела в этот момент, обо мне не забыл. Мокрые лапы упираются в мою спину и чей-то радостный, звонкий голосок доносится до моего уха, постепенно выцарапывая меня из объятий сна.

Недовольно заворчав, я наотмашь луплю выскользнувшим из под щеки хвостом. “Ну оставьте меня в покое, дайте поспать!” – не различая раздавшегося жалобливого писка, рычу я себе под нос, чувствуя, как отстают от чешуек на моей спине чужие лапы. Но на их место приходят холодные, костлявые пальцы, неделикатно толкающие меня в спинку и хватающие за плечи, с резким рывком утягивая с пригретого моей тушкой места. А уж столкновение моей переносицы с каменным полом, когда меня вытягивают с небольшого бортика, содействует моему пробуждению не хуже раздраженного рычания склонившейся ко мне ледяной.

— Ты что себе позволяешь! — возмущенно шиплю я, показывая свои клыки.

Но Фирн плевать на мои клыки. Она валит меня на бок, а затем хватает мои передние лапы за запястья. Будто мешок картошки меня волокут по каменному полу. Удивительно и пугающе, сколько сил в когтях этой злобной, агрессивной сосульки! Впрочем, лапы мои отпускают, когда мы оказываемся у воды. Но вместо них чужие пальцы сдавливают мой рог, хорошенько так окуная мою морду под воду, придерживая меня второй лапой за крыло, заодно и хвостом своим скрутив мой.

Это возмутительно! Она что, решила меня утопить? Ну… Это, возможно, будет одно из самых долгих убийств в истории Пиррии — утопить дракона, способного задерживать на часик-другой своё дыхание. Тем более, сопротивляющегося дракона!

Но нет, спустя пол минутки Фирн утягивает меня за рог наверх, давая сделать вдох. Ледяная заглядывает в мои глаза, выискивая в них что-то кроме непонимания, возмущения и лёгкого испуга. А затем, она снова опускает меня в воду, водя щекой по гладкому каменному дну. Не слишком сильно, без особого давления, не пытаясь мне причинить боль. Будто нашкодившего щенка, тыкающего носом в сделанную им же лужу. А что я сделала-то? Вот она снова вытягивает меня наружу.

— Отставить макать Водомерку! — постаравшись придать своему голосу максимальную злобу, громко выкрикиваю я, только сейчас окончательно проснувшись и расслышав чей-то тихий скулёж, доносящийся из угла пещеры.

Впрочем, похоже, мой скромный призыв к диалогу был неправильно понят. Громко зарычавшая ледяная на сей раз не просто опускает мою голову в воду, но буквально пинками и толчками вгоняет меня в прудик целиком. Нет, это возмутительно! Что она себе позволяет? Я буду жаловаться… Ну, хотя бы Циркону! Раз уж он знает, как успокоить эту мстительную задиру, решившую столь подлым образом отыграться за невинную вчерашнюю шутку. Или всё-таки не за неё?

Выпустив несколько пузырей своим носом, я выныриваю, тут же мотанием морды стряхивая излишки влаги со своих глаз. Да, кто-то тихонько скулит в уголке. Лучики бледно-синего света прорываются через тёмное полотно, будто обнимающее источник сияния. Две жёлтые звезды поднимаются на меня.

— Нельзя же так делать, — слышу я возмущение в голосе Звёздочки, полный обвинительных ноток.

А потом до меня наконец-то доходит. Я что, заехала хвостом по морде Сайды? Да, это определённо она негромко и обиженно поскуливает в темноте. Да и у кого ещё могут быть мокрые лапы? А ведь родные знают, что будить меня столь грубо не стоит. А те земляные, которые получали от меня по лапам хвостом, обычно не обращали на это внимание, слишком толстокожие для шлепков со стороны маленького дракончика… Но тут-то не взрослый грязе-крыл, а не очень крупная морская, которой я, похоже, заехала совсем не по грудной клетке или лапам.

— Я… — потупив свой взгляд, пытаюсь я подобрать слова. — Прости. Я не хотела. Это вышло случайно.

Не слишком искренне, если честно. Но зато чистой воды правда. Кто же мог подумать, что старые привычки не останутся на болоте, посреди не шибко умных сородичей? Осторожно я подаюсь из воды, косясь на хмурую, отсевшую в сторону Фирн.

— Просто не люблю, когда кто-то меня будит. Тем более так. Всех лупила, кто пытался… — Осторожно подбираюсь я к, судя по всему, сжавшейся за крылом Звёздочки морской. Вот только беда — не то чтобы я испытывала вину… Ну, нет, поступила-то я не хорошо, это да. Вот только это вышло случайно и не по моей воле. Ведь не по моей воле? Именно. И вообще, я просила меня не будить! Ночная могла бы и предупредить всех остальных.

Глаза Звёздочки прищуриваются в темноте, будто она вновь читает меня как открытую книгу, полную недовольства и негодования. Однако ночная молчит, пока я подхожу к ним. Осторожно я протягиваю лапу к чужому крылу, пальцами нащупывая гладкую мембрану, уже не слыша никаких всхлипов со стороны морской. Похоже, чуть успокоилась.

— Правда виновата. Постараюсь отучиться… Но и вы меня не будите так, хорошо? Лучше уж, если в следующий раз надо будет, отойдите на безопасное расстояние и кричите, — чуть улыбаюсь я, пытаясь перевести всё в не слишком удачную шутку. — А потом бегите. Поутру я злющая, как голодный крокодил. А знаешь, какие они злобные? Шипят на всех, так и норовят куснуть какого-нибудь зазевавшегося дракона за лапу. Я вот такая же. Только хуже. У меня крылья есть. От меня не убежишь.

Неуверенный смешок доносится из под крыла, а затем показывается мордочка драконицы, освященная полосами на её теле. Похоже, я и правда попала хвостом по клыкам.

— Надеюсь, я зуб тебе не выбила? — протягиваю я ладонь к показавшейся Сайде, но тут же её одёргивая. Нет, трепать её ободряюще за ушком не надо.

— Вроде нет… Да и уже почти не болит, — неуверенно мямлит она, слегка уменьшая силу свечения своих полос. — У тебя… сильный удар.

— Хох. Ты не представляешь, сколько у меня было практики, — негромко посмеиваюсь я в темноте, смещаясь к столику и полкам, на которых я вчера оставила свои пожитки, и начиная шарить по ним лапами, пока громко фыркнувшая ледяная направилась прочь из помещения, одарив меня очередным недовольным взглядом напоследок.

Кто-то ведь явно с “наказанием провинившегося” перестарался. Неужто и правда её гложет обида? А тут она получила маленькую возможность отыграться за собственную укушенную гордость, тут же этой возможностью и воспользовавшись.

Поднося мешочек за мешочком к своему носу, я по запаху нахожу нужный, запуская в него свои когти, а спустя мгновение отправляя в пасть с десяток листьев мяты. И не то чтобы у драконов пахло чем-либо из пасти противным… Даже у моих болотных соплеменников, если они перед этим не нахлебались какой-нибудь тины или не обожрались тухлятины, не несло из-за клыков болотом. А с учётом того, что драконы частенько зализывали собственные раны и царапины, я смело могу предположить о каком-нибудь антибактериальной веществе в слюне. Что, впрочем, не мешает мне наслаждаться своеобразной чисткой клыков с помощью нескольких листьев мяты, медленно перетирая их клыками в зелёную массу и наслаждаясь приятной прохладой на языке.

— Ммм. Давай мы выйдем на свет, и я посмотрю на место удара? Я ведь своего рода… Лекарь, да, — предлагаю я Сайде, всё-таки выискивая какой-нибудь способ загладить перед ней вину, поглядывая на уже выбравшуюся из под крыла ночной светящуюся драконицу. Или, скорее уж, продемонстрировать свой дружелюбный настрой, а также готовность отвечать за собственные оплошности и исправлять их.

— Давай… — неуверенно улыбается морская, слегка вильнув своим хвостиком, а затем выбегая наружу, утащив с собой и Звёздочку.

Похоже, с дружбой дела немного осложнятся… Во всяком случае, на ближайшие несколько дней. Или же наоборот, я всё сказала правильно? Тяжело вздохнув, я двигаюсь следом за “одноклассницами”, выходя в уже оккупированную драконами гостиную.

Лонган повис на одной из каменных сосулек вниз головой и чистит апельсин, приветливо мне махнув и издав очередное радостное “киу-киу”. Каракурт что-то читает, неодобрительно поглядывая на гневно шастающую туда-сюда Фирн из-за свитка. А Циркон… Его я замечаю лишь когда выхожу на “балкончик”, выплюнуть пережёванную траву в обрыв. Смотрящий в сторону — страшно это говорить — восходящего светила, небесный дракон стоит перед мольберт, задумчиво изучая открывшийся пред ним пейзаж. Из интереса я заглядываю за его плечо, но вижу лишь белое, пустое полотно, на котором кисть так и не вывела ни одной черты. Интересно, он умеет рисовать или же хочет показаться мастеровитым драконом?

Взгляд его алых глаз проскальзывает по мне, и недовольно шикнувший небесный прикрывается крыльями, пряча собственный так и не начатый шедевр. Ну, я стоять над душой художника не собираюсь. Лишь виновато улыбнулась ему, обронив короткое “доброе утро”, я спешу обратно в общий зал, посмотреть, что же там с Сайдой.

Честно признаюсь, в ранах и травмах я не особо разбираюсь. Тем более в драконьих. Да, я как бы насмотрелась на достаточное количество дурости своих сородичей, но обходилось в основном травками, да подзатыльниками и недовольным сопением. Но ведь тут не тот случай? Удар, судя по слегка помятым чешуйкам, пришёлся по нижней челюсти Сайды, с правой стороны. Хороший такой удар, поставленный и натренированный на непробиваемых сородичах. Не тонким и чувствительным кончиком хвоста, а примерно второй его третью, где всё ещё наползают крупные пластинки друг на друга.

— Открой пасть, — прошу я морскую, уже достаточно повертев её за подбородок и поизучав его со всех сторон. Та показывает мне привысунутый кончик языка, и я, подставляя чужую мордочку под лучики света, смотрю на острые клыки. — Вроде ничего страшного, все на месте, крови нет, — громко говорю я, то ли успокаивая себя, то ли радуя Сайду, то ли делясь своими мыслями со Звёздочкой, стоящей рядом с нами и внимательно следящей за каждым моим действием.

— А что случилось? — показывает свой нос из-за свитка Каракурт, навострив тут же уши.

— Да так… небольшой инцидент, — отмахиваюсь я от песчаного крылом.

— Инци… Что? — тут же встревает в разговор Лонган, потихоньку соскальзывающий с каменной сосульки.

— Ты не в обиде? — не обращая внимания на рыжего оболтуса, интересуюсь я у Сайды, осторожно касающейся лапкой место недавнего “шлепка”.

— Нет… что ты. Всё хорошо, — всё-таки улыбается мне зеленоватая драконица. А ведь она принцесса… Ох, надеюсь мне это не аукнется где-нибудь ответным шлепком по хребтине. Хвосты у морских больно уж солидные – толстые и, судя по всему, сильные.

— Вот и хорошо, — одариваю я её улыбкой в ответ, встрепенувшись и направившись к опустевшей за утро корзинке, в которой разве что пару манго осталось. Но я не особо привередливая, на болоте и не такие деликатесы ела. Так что смело утаскиваю один из плодов, с удовольствием им захрустев, да пристраиваюсь невдалеке от Каракурта, подальше от шатающейся вдоль стены ледяной.

Впрочем, в какой-то момент, окинув нас всех максимально раздражённым и недовольным взглядом, злобный сугроб с крылышками решает отправиться по своим делам, даже не соизволив объяснить, куда и зачем. Просто махнула нам хвостом да грациозно прошла к выходу, скрывшись в темноте коридора.

— Сегодня свободный день, можно походить по академии и посмотреть, что и где, — подаёт голос Звёздочка, слегка встряхнув своей мордашкой, вместе с этим поднимаясь на лапки.

Я же внимательно и пристально смотрю в её глаза. Она вроде хотела о чём-то поговорить? Я ведь вредная, просто так ничего не забуду! В её глазах на мгновение вспыхивает неуверенность, а сама она будто сжалась под моим взглядом. Неужто так легко догадаться, о чём я думаю? Ночная с серебристыми слезинками-чешуйками под глазами чуть поёрзывает на своём месте, отворачивая мордашку и почёсывая свой нос большим пальцем левого крыла.

— Я бы хотела узнать, есть ли тут библиотека, — не отрывая взгляда от Звёздочки, медленно выговариваю я, слегка наклонив голову набок. Ещё бы заговорщицки подмигнуть…

— О. Я как раз хотел туда заглянуть, — врывается в наш разговор Каракурт, сворачивая свой свиток и откладывая его в сторону, слегка потягиваясь на месте, перед тем как вскочить на свои лапы. — Но сначала я бы перекусил. Фрукты – это как-то несерьёзно. Кто-нибудь ещё пойдёт?

Взгляд его пробежался по остальным драконятам. Лонган уже спрыгнул с потолка, побежав стоять над душой у Циркона. Небесный дракон как раз выводил первые линии, а на вторжение радужного отреагировал недовольным бубнежом, вновь поджимаясь к своему творчеству, не обращая на нас никакого внимания. Сайда жмётся к Звёздочке, заодно разглядывая ближайшую стопку свитков. «Интересно… Тут что-нибудь написано о моём королевстве?» – будто сама у себя спрашивает принцесса. А сама ночная лишь качает мордашкой из стороны в сторону.

— Я попозже подойду, — виновато улыбается она то ли мне, то ли пожимающему крыльями Каракурту, неспешно направившемуся к выходу.

— Ну ладно. Заодно посмотрю, что с расписанием, — кивает исполосованный песчаный. — Идёшь, Водомерка?

И вроде мне не особо хочется куда-то идти с этим исполосованным драконом… С другой стороны, он явно больше расположен к окружающим, чем Фирн или Циркон. Вон даже пытается улыбаться, не зная, как покрывающие его морду шрамы придают его безобидному и добродушному оскалу зловещий вид. И кто же так тебя погрыз-то… Хотя почему бы не нарушить все правила тактичности и не спросить по пути?

— Если ты знаешь дорогу, — после пары секунд раздумий киваю я ему, медленно потопав следом за песчаным драконом, последовавшим в тёмных проход, в которой недавно скрылась ледяная.

— Конечно знаю. Я тут уже три дня, между прочим, — кидает он через плечо, давая новую пищу для размышлений.

Значит, Академия собирает учеников постепенно? Или просто так вышло, что Каракурт вместе с сородичами прибыл намного раньше? Темнота узкого коридора, ведущего в покои крылышка, сменяется светом факелов, освещающих широкий туннель.

— И всё успел облазить? — поддерживаю я разговор, равняясь с песчаным.

И — о чудо! — он не демонстрирует какого-либо недовольства, какое я ожидала от дракона, претендующего на некое “первенство” и “лидерство” в нашей стайке. Очередная ухмылка искажает его морду, выглядя ещё более зловеще в неровных, дрожащих тенях, отбрасываемых огнями.

— Не всё. Некоторые коридоры завалены, другие оканчиваются тупиками. Да и на нижние уровни нас просят не ходить. Говорят, там лежит скованный камнем ночной дракон. Очень старый. — В который раз я удивляюсь тому, сколь сильно его тёплый и бархатный голос контрастирует с потрёпанной жизнью внешностью.

— Неужто Мракокрад? — приподнимаю я брови, заметив, как оступается идущий нам навстречу ледяной дракон, злобным взглядом впившись в мою морду. Интересно, они все такие недовольные, готовые сорваться на шипение от любого неугодного слова?

— Хах. Нет, конечно же нет, — негромко посмеивается Каракурт, подмигивая мне и понижая голос до шёпота. — Хотя ходят слухи, что он тоже дракомант… Но кто знает, я до него так и не добрался… И спросить не смог.

Так. А вот это интересно. И, наверное, ожидаемо. Старый дракомант, спящий под необычной школой. Уже, выходит, второй? Если это и вправду не Мракокрад. И если не “тёмный властелин”, то кто? Некто более добрый, не оставивший следа в истории своими чудовищными деяниями? Может, если он и правда дракомант, я смогу спросить у него совета по поводу своей сестрички? Или же вообще удастся уговорить его стать учителем для Тростинки? Далеко глядишь, Водомерка, слишком уж далеко. Даже ничего не вызнала, а уже строишь какие-то простенькие, но тянущиеся на много дней вперёд планы.

— И ещё… Наиболее упёртых просят не беспокоить его, — всё тем же шёпотом делится секретами Каракурт, выводя меня в большую пещеру, из которой даже есть выход наружу, через который в пустынную залу врываются лучики утреннего света. — Причём не кто-нибудь, а сама Солнышко!

— А ты её очень уважаешь? — приподнимаю я слегка брови, не скрывая толику скептицизма в собственных словах. Только вот морда Каракурта искажается приступом раздражения, когда он слегка морщится.

— Конечно, — кивает он, вытянувшись надо мной. Вот теперь я вижу в нём того пугающего дракона, каким он мне представлялся с самого начала. Хмурого, страшного и при этом не лишённого некой харизмы. — Она не только дочь королевы Тёрн, но и основательница Академии, одна из тех, кто остановила кровопролитную войну, разделившую моё родное племя на три грызущих друг другу глотки стаи.

— А может тут играет роль только то, что она дочь королевы, которой ты служишь? — вглядываюсь я в его карие глаза, явно нарываясь получить в бок подёргивающимся из стороны в сторону скорпионьим жалом. Ну не могу с собой ничего поделать! Вот просто должна нарываться и показывать собственный скверный характер, рискуя в лучшем случае получить по макушке лапой. Но нет, похоже, лупить меня не будут. Задержав дыхание, я наблюдаю за тем, как начинает Каракурт негромко смеяться, прикрыв свою пасть лапой.

— Ха! Может и так, — отсмеявшись, кивает песчаный, делая несколько шагов к полированной каменной стене, к которой прикреплён за вбитый крючок свиток. — Она ведь единственная дочь королевы.

— Ну да. И ты служишь ей по долгу крови, — громко фыркаю я, ставя точку в этом коротком диалоге, вместе с песчаным разглядывая немногочисленные закорючки на развёрнутом пергаменте.

— Значит завтра первым у нас введение в Пиррийскую историю под крылом Звёздокрыла. А потом физические занятия, обед и уроки творчества. Со дня свободное время, — довольно кивает Каракурт, пока я хмурюсь. Это что за расписание такое? История ещё ничего, но физкультура и “творчество”? Я куда вообще попала? Ах да, в “школу дружбы”. Тяжелый вздох вырывается из моей пасти и он не остаётся незамеченным моим товарищем, не сильно толкающим меня в бок крылом. — Что, не нравится?

— Угу, — не особо охотно киваю я, уступая место у стенда паре о чём-то радостно бормочущих радужных. — Всё, что после истории… Это не совсем моё. Беготня со всякими эстафетами, призванными поднять нашу “сплочённость”. И различное творчество. Я бы лучше почитала что-нибудь, или занялась бы чем-нибудь более…

— Более умным? — продолжает меня Каракурт, не скрывая толики своего удивления. Интересно, он представлял меня медленной и ленивой обжорой? — Надо поговорить со Звездокрылом. Мы как раз зайдём к нему в библиотеку и, быть может, он что-нибудь подскажет.

И после этих слов Каракурт проскальзывает мимо, неспешно двинувшись в сторону пещеры, где прошлым вечером мы знакомились друг с другом, всякий раз отводя при приближении других драконят свой хвост в сторону. Внутри не так уж и много дракончиков – семь тушек, среди которых я замечаю и Аспида, прижимающегося боком к стене и пристально следящего за окружающими. При моём появление “болотная змея” тут же проскальзывает своим хмурым взглядом по мне, а потом и по песчаному, лишь коротко кивая в мою сторону.

А я топаю за Каракуртом, слегка обнадёженная чужими словами о возможности неучастия в наиболее дурацких формах обучения и времяпрепровождения. Искорка надежды… А, как известно, надежда – это первый шаг на пути к разочарованию. Особенно если она не подкреплена активными действиями.

— Слушай, — вытягиваю я, вновь окидывая песчаного пристальным взглядом уже при более ровном освящении. В “столовую” пещеру проскальзывали лучики света, да и оказалось, что над прудиком есть дыра в потолке, в которую мог бы пролезть и взрослый дракон. Дыра, ведущая к небу и служащая ещё одним источником света. — А откуда у тебя эти шрамы? Если не секрет.

Вся весёлость мигом пропадает с морды песчаного, окончательно скрываясь под маской холодной сосредоточенности. Каракурт замирает, лишь обводя заполненный свежими фруктами и мясом стол слишком уж безэмоциональным взглядом. Будто кто-то по щелчку пальцев выключив у побитого жизнью дракончика все положительные эмоции. Я что-то не подумала, что это неподходящая история для завтрака и первой прогулки вдвоём.

— Нет, если ты не хочешь говорить, не надо. Я пойму, — в спешке добавляю я, осторожно протягивая лапы к здоровенной рыбине. Интересно, кто это всё добывает? Неужто сами воспитатели?

— Да нет. Не то чтобы… личное. Просто это тяжело вспоминать, — мрачно бубнит себе под нос Каракурт, вытягивая из ближайшей корзины длинную ящерицу и практически целиком отправляя её в свою пасть, лишь спустя пару движений челюстей проглатывая рептилию. И подхватив за хвост вторую ящерку, песчаный указал крылом на выход. — Давай поговорим на свежем воздухе.

Я лишь киваю, перехватывая рыбину челюстями за хвост, проследовав за Каракуртом на свет. Песчаный спускается вниз по склону, добираясь до площади, на которой нас распределяли в ночи, лёжа вытягиваясь у кострища так, чтобы лучи восходящего светила падали на его расправленный гребень. Тепло он, что ли, собирает?

— Это… было года два назад, — начинает свой рассказ песчаный, слегка нахмурившись и когтями отщипывая от бока дохлой ящерицы кусочки мяса, вместе с чешуйками отправляя их в свою пасть, пока я начинаю грызть рыбу. Ох, чую зря я начала этот разговор. К концу его совсем аппетит потеряю. — Мне было тогда шесть лет…

Я чуть куском рыбы не подавилась, узнав возраст Каракурта. А я-то думала он где-то одного возраста с Лонганом. А он, оказывается, не уступает Циркону? Это при условии того, что я с возрастом небесного не ошибаюсь. А ведь не выглядит он взрослым. Или мне это так кажется? Песчаный ждёт, пока я откашляюсь, одарив меня слабой улыбкой, наконец-то вернув себе часть эмоций.

— Неожиданно, да? Мой приёмный отец, из Вольных Когтей, любил подшучивать, что моя внешность отстаёт от возраста на пару лет. Он был добрым, весёлым драконом, доверенной лапой нашей королевы. У него на любой случай имелось несколько планов… Но не в тот день. — Когти Каракурта на несколько секунд замирают, вонзённые в тушку его завтрака, а сам песчаный прикрывает свои глаза, глубоко и тяжело вдыхая прохладный утренний воздух.

— Если тяжело… — сглотнув рыбий хвост, вновь пытаюсь сказать я, что он может остановиться.

— Нет. Ты захотела узнать, так слушай. — Дракон встрепенулся. — В тот день мы патрулировали северные границы Песчаного Королевства. Было начало осени, но холодные ветра с вечных ледяных равнин принесли первые сугробы снега. Тогда мы… наткнулись на что-то странное — разрытая дыра, уходящая глубоко в землю. И когда мы к ней подлетели, чтобы посмотреть, что это такое… Из неё на нас набросилось чудовище.

Голос Каракурта дрогнул, а сам он нахмурился, упёршись пустым взглядом в землю перед собой, будто полностью погружаясь в картину собственных воспоминаний.

— Чудовище… оно выглядело как песчаный дракон, с обвязанными окровавленными тряпками передними лапами и сокрытой под чёрным капюшоном мордой. Но… я не уверен, что это был дракон. — Каракурт поёжился, будто вспоминая ужасающий момент встречи со своим воспоминанием. — Я никогда не видел, чтобы кто-либо так двигался. Будто он был игрушкой, которую кто-то дёргал за ниточки. Рваные движения. Он выскальзывал из под выпадов копий, уходил из под снопов огня, будто не замечая скользящих по его телу искр. И всё время пел, не прерываясь ни на секунду. В какой-то момент он набросился на меня, полоснув своими когтями…

Слегка поёжившись на месте, Каракурт провел лапой по своему плечу, задевая один из своих шрамов.

— А после этого всё как в тумане. Очнулся я уже в лазарете, перевязанный и на скорую лапу зашитый. На соседних койках лежали другие патрульные, исполосованные и бредящие. И на одной из них лежал мой отец, изодранный больше других, откашливающий кровь. Ночная, с которой он проводил большую часть свободного времени, что-то шептала ему на ухо, а он пытался отшучиваться… Его так и не смогли спасти. Я… — Песчаный закинул свою морду к небу, зажмурив глаза и негромко зашипев, вжимая свои когти в собственные шрамы. — Я найду эту тварь. Когда-нибудь. Найду и вырву его сердце. Чего бы это не стоило.

Ба. Да у нас тут “мститель”. Лишившийся чего-то ценного персонаж, готовый разбиться в лепёшку во имя отмщения своему обидчику. С толиком скепсиса я смотрю на этого песчаного, не очень-то веря в его слова. Слишком его история кажется мне… простой? Идеализированной? Возможно, неполноценной. Будто он что-то умалчивает или недоговаривает. Впрочем, лезть дальше в дебри чужих воспоминаний и выдёргивать из Каракурта подробности я не собираюсь. Кроме разве что одного вопроса. Прожевав очередной кусок сырой рыбины, я осторожно прикасаюсь к плечу смотрящего на небо песчаного, выводя того из задумчивости.

— Ты прости за мою назойливость, — бреду я взглядом по рваному узору на теле песчаного. — Но драконьи когти правда оставляют такие шрамы?

— Вообще. — Я замечаю, как дёргается Каракурт, осторожно отводя движением крыла мою ладонь в сторону. — Только когти ледяных. Они ранят…

— … Как пять когтей, — вспоминаю я уроки Кремень, прерывая песчаного на половине фразы. Интересно, с чем это связано? Магия? Или может строение самих когтей? Вспоминая Фирн, я слегка вздрагиваю. Как бы не получить пару шрамов от этой злобной драконицы на всю свою морду. — Но ты ведь сказал, что то был песчаный?

— В этом и проблема! — вспыхивает Каракурт, закидывая недоеденный кусок ящерицы в свою пасть и тут же вскакивая на четыре лапы, начиная ходить передо мной взад-вперёд, взрывая сильными взмахами своего хвоста землю. — Я уверен, что это чудовище из песчаного племени!

— Может полукровка? — вот я и забываю о своём нежелании лезть в чужую историю дальше, вытягивая когтями из побитого беспощадной судьбой дракончика подробности.

— Нет. Я уверен, что это был песчаный, — покосившись на меня, повторяет Каракурт, останавливаясь напротив. А я доедают рыбину, сдёргивая последние мясо из под головы, да откидывая потроха вместе с позвоночником в пепелище костра.

— Ну. Тогда мои варианты всё, — максимально мило и невинно улыбаюсь я, вытирая лапы о клочок торчащей травы, перед тем как подняться, сладостно потягиваясь.

Эх, вздремнуть бы после столь плотного завтрака… До обеда. Но, похоже, такая роскошь у меня будет ещё ой как не скоро. Каракурт пожимает плечами, недовольно поморщившись. Но затем он улыбается мне, пряча собственное недовольство. Что, милок, помощи хотел? Ну уж нет, я в чужие проблемы настолько глубоко не лезу. На свой век мне и своих хватит. Так что, давай там сам, мсти за отца, за мать, за честь и отвагу, отправляясь в самоубийственную миссию. Мне такой радости не надо.

Я даже прикусываю свой язык, не позволяя тому задать ещё какой-нибудь дурацкий вопрос. «А что считает ваша королева?». Или спросить, кем была ночная, что навестила его “названного отца” в последние часы? Ну уж нет, как бы не хотелось утолить своё любопытство, потрошить чужие раны ещё сильнее я не собираюсь.

— Пойдём в библиотеку? — интересуется у меня песчаный, когда я двинулась в сторону столовой пещеры.

— Только пару бананов прихвачу и пойдём.

***

Ну что же. Библиотека… выглядит впечатляюще. И если бы не зеленоватое свечение, пробивающееся через листья и напоминающее мне о злополучном лесе, заполненном крикливыми драконами, то было бы вообще всё идеально!

Добрались мы до неё быстро. Из обеденного зала в главный, а оттуда, по короткому, уходящему вверх коридору, поднялись в просторное помещение. Судя по всему, это место частично находилось снаружи — каменный потолок как-то незаметно переходил в деревянные балки, проступающие из-под множества широких листьев. Интересно, покрытие потолков тут каждый год меняют? Гладкие, будто полированные стены, украшенные резными деревянными подпорками. Ютятся меж них выдолбленные в стене полки, заполненные пронумерованными свитками. Небольшие светильники, в которых подрагивают свечи. Широкие, полупрозрачные, судя по всему слюдяные, окна. Небольшие столики расставлены по залу с круглыми циновками вокруг. Длинный стол местного библиотекаря, на котором стоит подставка с надписью “не шуметь”. И сам библиотекарь.

Ночной дракон с чёрной чешуей, переливающейся еле заметными оттенками звёздного неба на спине и боках. Светло-серая грудная клетка, тёмные рога. Его левый глаз прикрывает белая повязка, перекинутая через основание рога и ухо. А правый, окружённый еле заметной паутиной белых “царапинок”, щуриться в полумраке библиотеки, рассматривая надписи на разложенной перед ним дощечке, медленно ведя по ней лапой и что-то бормоча себе под нос. Это ведь Звездокрыл? Не очень крупный, явно уступающий по физической мощи Цунами или Глину. Хотя он и приятно далёк от образа вздрагивающего, худого и слабого, почти что комедийного “интеллигента”, каким я порой представляла этого дракона по рассказам Кремень.

Звездокрыл не сразу нас замечает. Лишь когда Каракурт покашливает в свою лапу, ночной дракон судьбы отрывает взгляд от свитка, сильно щурясь в темноте и мотая головой в поисках источника звука.

— Здесь кто-то есть? — наконец-то подаёт он свой слегка хриплый голос, опираясь одной лапой о стол и приподнимаясь над нами.

— Он что, слепой? — шепчу я на ухо песчаному, в ответ получая кивок.

— Извините, за то что вас побеспокоили, учитель Звездокрыл, — начинает говорить Каракурт, подаваясь ближе к столу и замирая прямо перед ночным. Сощуренный взгляд Звездокрыла останавливается на Каракурте.

— Это ты, Молох? Я ещё не нашёл свитки, которые тебе были интересны, — выдаёт библиотекарь, отводя взгляд в сторону и свободной лапой потирая незакрытый глаз.

— Молох сейчас в столовой. Я Каракурт. А со мной моя земляная сокрыльница Водомерка, — подманивает меня кивком песчаный.

Указывая на меня лапой, Каракурт осторожно улыбается, пока Звездокрыл ищет меня неприкрытым глазом. Мда, похоже, сегодня день встречи с шлёпнутыми судьбой драконами. Впрочем, я даже умудряюсь спрятать мрачную улыбку, помахав лапой щурящемуся библиотекарю.

— Каракурт… Каракурт… Вспомнил. Ты просил поискать свитки с описанием погоды в Песчаном Королевстве? — улыбается Звездокрыл, отталкиваясь от стола и опускаясь всеми лапами на пол, тут же скрывая свою морду под столом. — Так… Она должна была положить их в четвёртый ящик.

Ночной дракон выглядывает обратно, выкладывая три плотно скрученных и обвитых полосой льняной ткани свитка.

— А Водомерке что-нибудь подсказать? — смотря мимо меня, интересуется Звездокрыл.

— Да, — киваю я, перебивая уже набравшего воздух в лёгкие Каракурта. — Меня интересует несколько вещей. Для начала, можно ли чем-нибудь заменить занятия по физической тренировке и искусству?

— Хмм, — ночной дракон задумывается, поскрёбывая свою нижнюю челюсть когтями. — В целом, это можно устроить… Но на первое занятие тебе всё-таки стоит сходить, вдруг понравится? Да и просто послушать, что скажут.

Какое-то время ночной дракон молчит, нащупывая на столе “недочитанную” табличку и перекладывая её в сторону, только после этого продолжив.

— Чем бы ты хотела заниматься вместо этих предметов?

— История, медицина, ботаника, химия, — быстро перечисляю я, ставя особое ударение на последнее. — Хочу проверить, можно ли влиять на скорость роста цветов с помощью некоторых соединений и можно ли повысить качество фруктов.

Конечно можно. Правильно подобранное удобрение творит настоящие чудеса. Хотя мне-то интересны совсем другие вещи, о которых старшим драконам лучше не знать.

Каракурт и Звездокрыл удивленно смотрят на меня. Песчаный даже чуть приподнял брови, не скрывая лёгкой ухмылки и явно сдерживая в себе несколько вопросов. Однако, когда я ловлю его взгляд и склоняю мордочку на бок, будто бы предлагая спрашивать всё, что ему интересно, Каракурт лишь отвечает быстрым движением морды из стороны в сторону. “Нет, потом”, будто говорит он мне в этот момент.

— История и медицина – это не сложно. С историей могу помочь я. Медициной последние пару лет увлеклась Вещунья… По ботанике у нас есть только несколько свитков. А вот с химией… будет сложнее. У нас ею никто не интересовался до этого.

Разочарование. Я тяжело вздыхаю и чуть опускаю свои крылья. И вправду, на что я рассчитывала… Это ведь “школа дружбы”, а не “академия наук”. Впрочем, похоже, какие-то зёрна сомнения и размышлений я всё-таки посеяла в голове ночного библиотекаря.

— Но я спрошу у остальных учителей, можем ли мы тебе как-нибудь помочь, — улыбается мне Звездокрыл. — Однако придётся подождать. А пока. Тебе что-нибудь из свитков подсказать?

— Пожалуй, — после некоторого времени раздумий киваю я. — Мне интересны дракоманты.

И вновь удивление мелькает на морде Каракурта, сменяясь подозрительным и оценивающим прищуром. Я же показываю ему язык, в ответ получая негромкое, но возмущенное “фыр”.

— Дракоманты… — с некой задумчивостью в голосе тянет Звездокрыл. — Сорок седьмая полка, свитки с первого по двенадцатый. Если что, лучше читать по порядку. Потом, пожалуйста, положи их на место.

— Спасибо, — киваю я, уже затем, вместе с подхватившим свои свитки Каракуртом, двинувшись к небольшому столику у окна, разыскав по пути “сорок седьмую полу”. И решив последовать мудрому совету библиотекаря, я беру фолиант с чёрточкой у края, обозначающей единицу. Забавно, что эта самая “единица” не написана чернилами, а будто выдавлена на пришитом участке из мягкой кожи… Это сделано для Звездокрыла?

Мы садимся друг напротив друга, на жёсткие коврики. Эх, жаль, нет тут мягкой подушечки. Или хотя бы какой-нибудь подстилки из мха. И пока я ёрзаю на месте, пытаясь пристроиться поудобнее на собственном хвосте, пожёванный жизнью песчаный дракончик разворачивает один из свитков перед собой, откладывая два других в сторону, и берётся за чтение. Я, вообще, никогда бы не подумала, что Каракурт, менее часа назад рассказывающий мне об убийствах и мести, будет читать труды, посвящённые погоде. Вот если бы он взялся читать что-нибудь о методах ведения боя, стратегии, оружии, — я бы ещё могла это представить. Но нет, читает о погоде в родном королевстве.

Моё шестое чувство ощутимо покусывает меня за кончик хвоста, подсказывая, что я упускаю что-то важное в этой истории. Чудовище и свитки с погодой.Чудовище. Погода. Чудовище… Погода… Снег… Искра озарения вспыхивает в моей голове, и я невольно сжимаю лапами так и не развёрнутый свиток, шуршанием привлекая внимание Каракурта. Карие глаза песчаного поднимаются на меня, когда он пододвигает поближе к себе свечу, осторожным выдохом снопа пламени поджигая фитиль.

— У вас погода портится? — оглянувшись на прощупывающего свиток Звездокрыла и убедившись, что один из воспитателей на нас не “смотрит”, я подаюсь навстречу Каракурту, понижая свой голос до заговорческого шёпота.

Как я сразу не додумалась. Затишье длиною в несколько лет. Снег. Мститель. Чудовище. Теперь намёк на изменения в погоде. Неужели где-то вдали собираются чёрные тучи, предвещающие новую беду для этого неспокойного мира? Неужели скоро грянет гром? А я нахожусь в опасной близости от “избранных”, которые уже якобы дважды спасали этот мир от неприятностей. И ведь эти неприятности сами сюда двинутся, навстречу с “героями”. Прошу, Каракурт, удивись, и скажи, что это просто твоё хобби, — что я ошиблась, и ничего страшного средь вашей пустыни не случилось…

Но вот кактусом мне в жбан, жабой по морде! Размечталась, Водомерка. Вместо того чтобы выпучить свои глаза, Каракурт пристально на меня смотрит и кивает, подтверждая мою догадку.

— У вас в Земляном Королевстве тоже пошёл снег не по времени? — вопросом на вопрос отвечает он шёпотом, своим носом оказавшись в нарушающей все понятия о личном пространстве близости от моего уха. — Северные границы Песчаного Королевства замело… Летом. По ночам снегопад добирается даже до дворца королевы Тёрн.

— Когда мы вылетели из радужного леса, тоже шёл снег, — чуть покачиваю я своей мордочкой, отдаляясь с неким смущением от Каракурта. — Но я подумала, что это с гор пришло.

— Нет, — хмурится песчаный дракон. — Точнее… Может и с гор… Я не знаю.

— Может это ледяные что-то делают? — припоминая недобрый оскал Фирн, предполагаю я, слегка поёжившись и затем прикрывшись своими крыльями, положив перед собой свиток. Какое-то время Каракурт молчит, размышляя, можно ли со мной обсуждать такие вещи. Но потом, похоже, он решает поделиться грузом собственных мыслей, давящих на его голову.

— Нет. Во всяком случае, их королева сказала, что не знает, что происходит. У них свои проблемы. По всему ледяному королевству находят разрытые могильники. Пропадают драконы из низших кругов.

— Кстати, раз ты упомянул. Их круги это… — пользуясь моментом, спешу я заполнить пробел в собственных знаниях, а заодно хоть ненадолго увлечь свои мысли чем-то менее мрачным и пугающим.

— Это ранги, по которым они распределены. Первый, внутренний круг – самый высокий. Седьмой, внешний – самый худший. Вроде они ещё делятся на “малый”, круг драконят, и круг взрослых драконов. Но больше подробностей, к сожалению, я не расскажу. Лучше спросить Фирн.

— Ну уж нет. Она же мне лапу отгрызет! — прикрываю я свою пасть лапой, издавая невесёлый смешок.

— Нам ещё повезло, — вторит моему смешку негромким хихиканьем Каракурт. — Она просто вредная.

— Это нам ещё и повезло? — удивляюсь я, чуть усмехнувшись, и силюсь представить нечто более злобное, яростное и агрессивное.

Впрочем, сколь бы я не старалась, мысли стремились вернуться в привычное русло. На какое-то время мы умолкаем. Каракурт уткнулся носом в свиток, ведя когтем по строкам и слегка хмурясь, пока я размышляю о всяком, пытаясь пришибить мысленным тапком рвущийся наружу вопрос.

— Думаешь, это связано с тем… чудовищем? — не совладав с мысленным тараканом, интересуюсь я, попытавшись всё окончательно сложить в своей голове. Каракурт тихо и недовольно засопел, вновь отрываясь от чтения.

— У меня были такие мысли, — как-то неохотно признаётся мне песчаный. — Хотя никаких зацепок и доказательств у меня нет.

— А не может ли это “чудовище” быть причастно к пропажам ледяных? — чуть поглаживаю я свой подбородок лапой, пустым взглядом поглядывая на свиток. Так. Предчувствие того, что надо хватать Тростинку и валить как можно быстрее отсюда, становится всё сильнее и сильнее.

— Нет, — мотает мордой из стороны в сторону Каракурт. — В Ледяном Королевстве есть барьер, за который могут проникнуть только ледяные. Другие погибнут.

— Никогда о таком не слышала, — громко фыркаю я, а потом цитирую Каракурта. — “Такие раны оставляют когти ледяных”.

Или как-то так. Слово в слово я не помню. Песчаный выпучивает от удивления свои глаза, а затем прикасается пальцами к одному из своих шрамов, проводя от шеи до плеча ладонью.

— Ты думаешь, что… — вот только договорить он не успевает. А я не успеваю заставить себя “не думать”, отвечая на невысказанный вопрос кивком.

Нас прерывает появление Звёздочки, сразу же направившийся в нашу сторону. И Тростинки. Моя маленькая сестричка, увидев меня, радостно пискнула и бросилась мне на шею, заключив меня в крепкие, полные тёплой сестринской любви, объятия, на которые я тут же отвечаю, стараясь не замечать ехидной ухмылки со стороны уперевшего локоть в стол иподпёршего морду ладонью Каракурта.

— Водомерка! Я соскучилась! — радостно машет хвостиком моя сестричка, прибавляя к обнимашкам лапками ещё и обнимашки крылышками, обхватывая меня ими за плечи, и тыкаясь своим носиком в мою щеку.

— Ну, сестричка… спокойнее, — смущенно улыбаюсь я, осторожно поглаживая маленькую драконицу, за ушко которой вплетён всё тот же жёлтый цветочек. — Мы не виделись всего одну ночь.

— А мне показалось, что целую вечность! — громко посмеивается Тростинка, привлекая к себе внимательный взгляд сидящего за своим местом библиотекаря, явно недовольного лишним шумом в его тихой обители.

— Ох, — негромко посмеиваясь, закатываю я глаза.

Вот тебе и “гипертрофированные” семейные узы. Надеюсь, остальные нас не удушат при нашей встречи, да и мы им кости не переломаем своими крепкими объятиями. В любом случае, увидев Тростинку, мне стало как-то спокойнее, теплее на душе. По-своему радостно, будто я подзарядилась от бесконечного потока позитива, которым она меня обдаёт.

Чуть в стороне стоит смущенно улыбающаяся Звёздочка. Когда мой взгляд падает на ночную, та ещё сильнее смущается, пряча свою мордочку за крылышком.

— Я… — начинает она, но тут же обрывает свою речь, делая глубокий вдох полной грудью. — Мы встретились, когда я уже пошла в библиотеку. Сайда подойдёт чуть попозже, она решила поплавать с другими морскими. Ну и я подумала, из-за схожести цвета чешуек, что вы можете быть родственниками, поэтому позвала её с собой, — на одном дыхании выпалила ночная, а затем поднялась и направилась со смущенным видом к ближайшему стенду со свитками, выискивая, что бы почитать.

— И правильно догадалась! — радостно кивает Тростинка, поворачивая свой носик к всё это время усмехающемуся песчаному, с интересом рассматривая покрытого шрамами дракона в свете подрагивающей свечи. — Ух. Ты страшный!

От такого заявления Каракурт хмурится, однако моя неумеющая держать в себе мысли сестрица этого не замечает.

— Но глаза тёплые и добрые! Я Тростинка, сестра Водомерки. Из медного крылышка! — обезоруживающе улыбается она песчаному, и тот, видимо сражённый её чарами, улыбается в ответ. Глаза Тростинки опускаются на лежащий передо мной свиток, и она тут же приподнимает свои ушки вверх. — О, а это что? Свиток? А с чем?

Она уже протягивает свои лапки к свёрточку, как тут, будто чёртик из табакерки, выскальзывает из узкого коридора за спиной Звездокрыла ещё одна взрослая ночная, чья чешуя, в отличие от чешуек библиотекаря, поблёскивала различными чёрно-фиолетовыми оттенками, чуть возмущенно пыхтя и шустро перебирая своими лапками.

— Драконята потише! — громче нас голосит она на всю библиотеку и, как мне кажется, на всю Яшмовую Гору, сверкая недовольно своими фиолетовыми глазами. — Иначе, предсказываю, кто-то будет укушен!

— Вещунья, — оборачивается на звук звонкого голоса Звездокрыл. — Они никому не мешаю…

— Предсказываю. Ты будешь тоже укушен. Кусь! — и тут же озвучив свои действия эта “крикунья” несильно сдавливает клыками основание крыла недовольно заворчавшего Звездокрыла, уже затем тише обращаясь то ли к нам, то ли к библиотекарю. — Мешают, не мешают, но порядок будут соблюдать. Я видела в одном из своих предсказаний, как они будут мешать другим ученикам. Так что, их необходимо чуть-чуть приструнить.

Я лишь тяжело вздыхаю, слегка покачивая своей мордочкой из стороны в сторону, отвлёкшись от этого цирка и вновь вернувшись взглядом к Тростинке, подавшись к её ушку и заговорчески подмигнув.

— О дракомантии, — улыбаюсь я, чувствуя, как замерла в моих лапах сестрица, да замечая блеск удивлённых глаз Звёздочки. — Давай вместе почитаем?

Тростинка радостно кивает, и я наконец-то разворачиваю свиток, скользя взглядом по словам и предложениям. Только вот мысли мои совсем в другом месте…

Комментарий к Глава 13. Первый день в школе. И у меня уже возникают мысли о побеге.

Я вроде говорил что-то про то, что глава может задержаться.

Но как-то так вышло, что я уже вошёл в рабочий ритм и каждый день нахожу время написать хотя бы две странички черновика.

Да и лайки, добрые комментарии и ждуны очень хорошо стимулируют автора стучать лапками по клавиатуре.

Пояснения к части.

Ну, для начала, пророчество уже написано. И некоторые его даже видели в группе ВК автора, где он порой выкладывает отвратительные неотредактированные черновики, собственное нытьё и иные штуки. Если не забывает об этом.

Второе. Потихоньку двигаем сюжет, формируем завязку. Что же происходит в Пиррии? Что за чудовище? Кто знает, кто знает… Автор знает, но прямо сейчас он не расскажет.

Третье. F любящему пошутить песчаному дракону, встречавшемуся с ночной и оказавшемуся не в том месте, не в то время.

_______________________

P.S.

Пройдена отметка в сто страниц! В тринадцатой (кхех) части! А если бы чуть дотянул, то было бы 113 страниц, к 13ой части.

Совпадение? Не думаю! :D

С другой стороны, 13 идёт после 12… Совпадение? Не думаю! :D

========== Глава 14. В которой я всё-таки вляпалась в проблемы. ==========

И мы сидим все вместе в библиотеке, уткнувшись носиками в свитки. Тростинка пристроилась передо мной, водя коготком по пергаменту и проговаривая шёпотом строку за строкой, пока я осторожно поглаживала плечи сестрицы. Каракурт облокотился спиной о косяк окна, пристроившись на каменном полу полулёжа, одним ухом слушая бормотание сестрицы да изредка кидая в нашу сторону короткие, беззлобные шуточки. Чуть в стороне вытянулась Звёздочка, разложив перед собой несколько свёртков, будто планируя прочитать их все разом.

А потом прибежала Сайда, разбавив своим весёлым голосом и связкой бананов наши унылые посиделки. Даже вновь показавшаяся из своей коморки недовольно пыхтящая и бормочущая что-то про “куси всем” Вещунья не смогла унять весёлого гомона морской принцессы, в какой-то момент смирившись с её звонким голоском, разгоняющим тишину библиотеки. А дальше новый виток спокойствия, столь хорошо мне знакомого по прошлой жизни.

Жаль, что в свитке о дракомантах не было ничего полезного. Обычные глупости и домыслы, сплетающиеся со “сказками” и легендами о безумных злодеях прошлого. От каждого племени по десятку-другому строк. Вот история о принце Альбатросе, за авторством какого-то морского, — возвёл дракомантией какой-то там дворец, а потом набросился на собственное племя. Чуть ниже история какого-то небесного, натворившего не меньшее количество глупостей по доброте своей душевной, после которого обитающее в горах племя решило избавляться от всех странных и подозрительных дракончиков. И единственное, что из этого всего я понимаю, так это то, что со временем дракоманты становятся заложниками собственных сил, немного съезжая кукухой и начиная творить всякие нехорошие вещи. Однако о главном злодее минувших годов в свитке не было ни слова. Неужто о Мракокраде будет более полная история где-то дальше?

В библиотеку постепенно приходило ещё несколько драконов. Пара ледяных, пристроившихся как можно дальше от Звёздочки. Одна песчаная, радостно помахавшая Каракурту. Заглянул и Бекас, статуей замерев напротив Звездокрыла с открытой от восхищения пастью, даже меня не замечая.

Пощекотав зачитавшуюся сестрицу по крылышку, я, кивая в сторону этого фаната “Драконят Судьбы”, пытаюсь скопировать выражение его мордочки. Прикрывшая носик лапками Тростинка тихонько хихикает, но тут же умолкает, стоило только показаться в библиотеке ещё одному “читателю”.

Ночной дракон, чья серебряная чешуя неровными пятнами расползается по его бокам и даже мордочке, поблёскивая вокруг одного из глаз. Это ведь он “негласный” лидер ночно-радужной компании, и вокруг него держались все дракончики? Кроме разве что Звёздочки и Лонгана, предпочитающих компанию друг друга. Ночной обводит всех собравшихся взглядом, а затем движется к нам, не обращая внимания на бубнёж со стороны пары явно недовольных “сосулек”. Интересно, чего это они? И ведь внимание обратили только на ночного, злобно сверля его глазами. Если подумать, то Фирн примерно также на Звёздочку поглядывала, когда нас всех записали в одно крылышко. Ох… Подсказывает мне моё шестое чувство, что это всё из-за Мракокрада.

— Водомерка! — Осторожно кусает меня за пальцы крыла сестрица, выбираясь из моих объятий. — А это мой сокрыльник — Предвестник!

Ночной останавливается перед столом, припадая на одну лапу в небольшом поклоне.

Надо же, и где он таким манерам научился? Да и имя какое чудное. Предвестник. Будто умение ночными драконами читать чужие мысли и видеть дурацкие “пророчества” — не миф, и его родители, или какие-нибудь воспитатели, которые приглядывали за яйцами, верили в этот абсурдный дар. Хотя, чего уж таить, мне немного завидно. Звонкое имя, сильное. По-своему крутое и грозное. Пафосное. Я бы ещё добавила какую-нибудь “фамилию”. Предвестник Пинка. Звучит ещё опаснее.

В стороне негромко фыркает Звёздочка, слегка мотнув своей мордочкой, но затем виновато улыбнулась с укором посмотревшему на неё Предвестнику.

— Вы, должно быть, Водомерка? Ваша сестра много о вас рассказывала, — его тихий голос будто заполняет всю мою голову, выметая оттуда лишние мысли. Сильный, глубокий; абсолютно спокойный, будто отмытый от налёта лишних эмоций. Голос полностью уверенного в себе и своих силах дракона. — Приятно познакомиться. — Он перевёл свой взгляд на моих сокрыльцев. — А вы?

— Принцесса морского королевства Сайда! — подает голосок выглянувшая из-за моего плеча Сайда.

— Каракурт, — чуть хмуриться песчаный, ловя пристальный взгляд двух тёмно-серых глаз Предвестника на себе.

— А, я слышал о вас от Скорпиона.

— Надеюсь, только хорошее?

— Ессстессственно, — чуть растягивая шипение улыбается Предвестник, будто посмеиваясь над напрягшимся песчаным, сея искорку подозрений в его голове. Усталая улыбка мелькает на его губах, когда Предвестник поворачивает свой нос в сторону замершей в стороне ночной. — Если вы не против, я украду у вас Звёздочку ненадолго? Буквально на пару минут.

— Звёздочка? — Поворачиваю я следом за Предвестником взгляд к отложившей в сторону свиток и поднимающейся на лапы ночной драконице.

— Конечно. Я скоро вернусь, — кивает нам Звёздочка, тут же двинувшись за пятнистым драконом, вскоре скрывшись с ним за ближайшим углом в другое помещение библиотеки.

Повисшую в наших рядах тишину нарушает недовольный бубнёж морской принцессы. «А обо мне он, значит, ничего не слышал?» – дует обиженно щёки Сайда.

— Он всегда такой? — шёпотом я спрашиваю у сестрицы, вновь забирающейся в объятия моих крыльев.

— Неа. Вчера он был веселее. А сегодня… Ну, он вроде плохо спал. Поутру жаловался на кошмары. — отвечает мне Тростинка, тыкаясь своей сопелкой в свиток.

— Кошмары… — задумчиво вытягиваю я, смирившись с кусающим меня за мысли нехорошим предчувствием, явно надолго решившим прописаться в моей голове — А ты хорошо спала?

— Неа, — опускает Тростинка свои ушки. — Мне тяжело было спать без тебя. Так одиноко, грустно. Холодно. Никто не греет. И я опять видела плохой сон.

Тааак. Что за помешательство? Конечно, быть может, это всё стресс, вызванный перемещением в новое место, новыми встречами и предчувствием тяжёлой учёбы, боязнь неизвестного будущего. Но как-то слишком многие, на мой взгляд, видят в дрёме всякие неприятные вещи. Да и та строка, обронённая Звёздочкой ночью… Ещё и рассказы про чудовище, про снега. Неужто даже мне спокойно поспать не удастся?

— А что тебе снилось? — задаю я вопрос, который должна была держать за своими клыками, вместе с этим прижимаясь своим носом к затылку сестрички, потираясь об основания её рожек.

— Снег, — роняет одно слово Тростинка, тут же привлекая внимание прищурившегося Каракурта. А потом, будто бы вздрогнув от холода, она своими передними лапками поплотнее свела мои крылышки, слегка поёрзав на месте в этих тёплых объятиях. — И метель. Непроглядная, сильная. Представляешь, так надувала, что я даже взлететь не могла! Только расправлю свои крылья, а она “вшшшш” делает, прибивая меня к земле.

— Иии? — прижимаю я к себе лапами за плечи Тростинку.

— И всё. Ну, вот такой сон. Где я просто иду в метели, — отвечает сестричка, затем, подняв свою мордашку и лизнув мою щеку, добавляя: — Ничего больше.

— А ты можешь описать место, в котором шла? — подаётся к нам навстречу хмурящийся Каракурт, опирающийся передними лапами о край стола.

— Нет. Я ничего не видела дальше пары метров. Просто занесённая снегом равнина. — вздрагивает Тростинка, а затем прячет свою мордочку у меня под крылышком, прижимаясь своим виском к натянутой между пальцами крыла мембране.

Я же играю с Каракуртом в гляделки, пока возмущённая Сайда машет своими лапками, пытаясь привлечь внимание к себе.

— Эй-эй! — выкрикивает она, дуя свои щёчки. — А я видела во сне рыбу!

— Что? — одновременно спрашиваю и я и Каракурт, поворачивая к довольно улыбнувшейся морской свои носы.

— Воооот такущую… — Принцесса как можно сильнее разводит в стороны передние лапы перед собой, чуть было не завалившись на бок. — Нет. Даже больше. Здоровенную! Будто гора! И она плыла по небу! Здоровенный язь! Язь! Плывущий по небу!

Я и Каракурт переглядываемся. Очень уж хочется мне покрутить когтем у виска, но вырвавшийся из пасти песчаного смешок будто становится катализатором. Одновременно мы начинаем хохотать, пока Сайда постукивает ладонью по столу.

— И чего смешного?

Даже Тростинка весело зафыркала под моим крылышком.

К возвращению Звёздочки мы все успокоились и вновь взялись за свитки. Ночная в одиночестве выскользнула из-за угла, также поспешив вернуться за чтение. Интересно, о чём они говорили с Предвестником? О чём секретничали? Неужто, подобно Вещунье, этот ночной пытается “предвещать” будущее, и ему срочно потребовалось поделиться своими мыслями с соплеменницей? Или, быть может, они обсуждали его кошмар?

Звёздочка вздрагивает, поджимая под себя хвост. Но я на это уже не обращаю внимание, ведь, до этого выбравшаяся из под крыла, Тростинка возвращается со свитком под вторым номером. “История Мракокрада” – изящно выведена первая строка, из-за которой моё сердечко застучало чуть чаще. Наконец-то что-то стоящее, а не пустые мифы и легенды, рассказывающие о каких-то там “злыднях древности”. История злодея, совсем недавно набросившегося на этот мир. С предвкушением я разворачиваю свиток перед собой.

***

“Надежда – первый шаг на пути к разочарованию”. Ну так вот, я очень разочарована. И надо ведь было надеяться на эпичную эпопею, полную историю таинственного и коварного дракона, пережившего пару десятков веков. Надеяться почти что на автобиографию, лично выведенную Мракокрадом! Хвостом тебе в жбан, Водомерище. И под хвост затем, пинком в полёт. Где Фирн, когда она так нужна?

В общем. Когда я дочитывала свиток, содержащий, по сути, всё то, что я уже слышала о “великом и ужасном” волшебнике драконьих чар, — разочарование достигло пика, вырвавшись раздражённым шипением из-за моих клыков. И пускай Тростинка была впечатлена, дрожа в моих объятиях, я была крайне недовольна. О самой дракомантии практически ничего не сказано. Ни размышлений об её природе, ни каких-нибудь намёков на её тайны. И уж тем более ни одного заклинания не было указано, кроме громкого “защити мою душу от проклятья дракоманта”. Я почувствовала, как вздрогнула сестрица всем телом, несильно ударив своим хвостом по моему боку, когда мы дошли до этой строки. Увидела, как она тянет лапку к ближайшему подсвечнику, нервно оглядываясь по сторонам. Даже пришлось её за ухо куснуть, отвлекая от сотворения какой-нибудь глупости. А ещё эта “защита” слишком уж дурацкая, попирающая своими лапами закон сохранения энергии. Не может быть такого, чтобы в одном месте прибывало, а в другом ничего не уменьшалось. И ведь судя по описанным деяниям Мракокрада, она и вправду не работала. Хотя опять-таки, историю пишут победители, и кто знает, как оно было на самом деле…

Я разминаю лапой свою шею и выглядываю в слюдяное окно, через которое с трудом можно разглядеть постепенно темнеющее небо. Это сколько мы уже тут сидим? Каракурт уснул, пристроив свою голову на подоконнике и негромко посапывая, накрыв морду свитком. Сайда, пробубнив, что с нами скучно, убежала по своим делам ещё в тот момент, как Тростинка принесла мне второй свиток. И только Звёздочка усердно читала, подобравшись к нам чуть поближе, да изредка поглядывала в нашу сторону со слабой улыбкой. Так сколько мы уже сидим? С утра до самого вечера? Я как-то и не заметила, как пролетело время. Неужели настолько увлекательное чтиво попалось, несмотря на всё моё негодование?

А ведь мы пропустили обед. А может даже и ужин! Стон умирающего кита, или же мелодия моего заурчавшего желудка, привлекает внимание моих товарищей к этой неожиданно возникшей проблеме. Даже Каракурт вскакивает со своего пригретого места, стягивая с морды “впитываемое через чешуйки” чтиво.

— Что это за чудище издаёт столь грозный рык? Неужто Мракокрад вернулся? — скалит свои клыки исполосованный песчаный.

— Дурак, — громко фыркаю я, щёлкнув по носу захихикавшую Тростинку. — Это мой живот.

— Твой живот – Мракокрад? — моргает не до конца проснувшийся песчаный. А затем, вытряхнув из своей головы остатки сонливости, он присоединяется к смеху Тростинки и Звёздочки.

«Похоже, я окружена идиотами… Очень угнетает», – грустно вздохнув и потерев пальцем свой висок, думаю я, давя выбирающиеся смешки.

Отхихикавшись, мы поднимаемся со своих мест. Раскладываем свитки по местам, проходя мимо сидящего и ощупывающего дощечки Звездокрыла и спеша всей дружной толпой в сторону столовой, дабы закончить этот день праздником живота. Вот только беда: до столовой мы так и не дошли.

Всей гурьбой мы вываливаемся в главный зал, посреди которого стоит незнакомый мне ледяной дракон, о чём-то тихо беседующий с Солнышко. Высокий, широкий в плечах, его бледно-голубая чешуя, темнеющая ближе к спине, поблёскивает искрами в свете дрожащих факелов. Тёмно-синие, сливающиеся с чёрным белком глаза окидывают нашу мигом замолчавшую группку раздражённым и, как мне кажется, уставшим, невыспавшимся взглядом.

— Давай поговорим в другом месте, — в его голосе слышатся дуновения северных ветров, а в негромком рыке, которым он оканчивает предложение, доносятся до моих ушей треск столкнувшихся айсбергов. Хах, похоже, ледяные не могут быть чем-нибудь менее злобным.

— Конечно, Холод, — кивает песчаная директриса, выглядывая из-за плеча взрослого ледяного, и затем, не сказав нам ни слова, развернулась и направилась в один из ведущих в глубь горы коридоров, уводя за собой в полутьму сплетающихся пещер этого “Холода”.

Может, кто-то из бывших учеников? Или гонец, принёсший какие-нибудь интересные вести? В любом случае это не совсем моё дело. Встрепенувшись, я продолжила неспешное движение в сторону трапезной. Только вот за мной последовала лишь Тростинка, да и та, остановившись через пару шагов, замерла между меж мной и остальными.

— Ну и? Чего стоим? — бурчу я себе под нос, оборачиваясь к Каракурту и Звёздочке с недовольным прищуром. По их взглядам, направленным в сторону коридора, в котором скрылась пара взрослых, я понимаю, что у них на уме. — Нет. Мы не пойдём за ними. Всё. Даже не думайте следить за взрослыми.

Я дую свои щёки и топаю задней лапкой, выдавая своё недовольство. Этих двоих что, одна и та же муха за хвост укусила? “Любознательность”, да?

— Холод – важная шишка в рядах Когтей Мира… Что им здесь надо? — тянет себе под нос Каракурт, но я-то понимаю, что он не мысли вслух высказывает, а пытается заманить меня в эту дурную и гиблую авантюру. А Звёздочка неуверенно закивала, переминаясь с лапки на лапку да отводя взгляд в сторону, явно чувствуя себя не в своей тарелке.

— А если нас поймают? Да и вообще, вы что, суете свои носы в каждый драконий разговор? — скалю я свои клыки, замечая, как вжимается ночная свою шею в плечи, прикрываясь крыльями. Взгляд мой соскальзывает на Тростинку, стоящую между нами и поглядывающую то на меня, то на отставших.

— Да ладно тебе, — отмахивается Каракурт, показывая свои клыки. — Я вообще удивлён, что Холод меня не узнал. Он вроде дружил с отцом и знал обо мне.

Таак. Всё ясно. Наш мститель увидел знакомого своего мёртвого родителя, загоревшись идеей, что ледяной принёс “драконам судьбы” какие-нибудь мрачные новости, касающиеся его “святой мсти”. Подмигнув ночной и подмахнув моей сестрице крылом, Каракурт двинулся в сторону центрального коридора, уходящего под небольшим углом вверх.

— Пойдёмте, будет весело, — заговорчески подмигивает он.

А я всё также стою на месте, пытаясь понять, почему Звёздочка ему подыгрывает. Вроде как умная ночная, читает много, тихоня, как мне кажется. А как только выдалась возможность за кем-нибудь последить, так она сразу “за” всеми лапами. Только вот глаза свои прячет, медленно, будто бы сомневаясь в своих действиях, двинувшись за песчаным.

А Тростинка… Она поворачивает ко мне свою мордочку и смотрит такими большими, грустными и просящими глазами, опустив ушки вниз. «И ты туда же? Приключений захотелось?» – вздыхаю я про себя, пытаясь понять, когда Каракурт успел сговориться с моей сестрицей и переманить её на свою сторону. Или же Тростинка просто любящая авантюры непоседа, а я глупенькая и слишком замкнутая в правилах особа?

— Ну не смотри на меня так… — прошу я негромко у Тростинки, уводя свой взгляд в пол и также опуская ушки вниз, чувствуя, как кошки точат свои когти о моё сердечко. А сестрица ещё и старательно взгляд мой пытается поймать, припадая мордочкой к земле и смотря снизу вверх. — Арррх!

Раздражённо шлёпнув хвостом по камню, я направляюсь к заглядывающему за угол песчаному, поманив за собой сестрицу.

— Ладно. Ваша взяла, — недовольно бубню я себе под нос, не понимая, почему не могу плюнуть на всё это дело и направиться спокойно поесть. Видимо, и во мне есть искорка, зовущая в дурацкие приключения, наперекор разуму и логике.

Несильно куснув песчаного за бок, я выглядываю чуть ниже его морды, изучая уводящий куда-то вверх, по всем канонам жанра плохо освящённый, коридор.

Пожалуй, с ними стоит пойти как минимум ради того, чтобы потом зло посмеяться над этими дурачками. Вот потеха будет, если этот Холод принёс не какие-нибудь важные и секретные вести, которые ему стоило бы обсуждать с Драконятами Судьба за пределами Академии, а новости о… ну, допустим, сплетни, касающиеся ухажёров одной из королев.

— Ну, мы тебя не то чтобы зовём. Ты сама идёшь с нами, — несильно толкает меня плечом Каракурт, издавав негромкое “ой”, когда я его в ответ кусаю, обиженно сопя носом и потирая пострадавшее плечо.

Медленно, вытянувшись цепочкой, мы последовали за ушедшими взрослыми, заглядывая в каждое встреченное ответвление, пристально изучая помещение за помещением. Пещерки, обставленные различными вещицами и дурацкими украшениями. В одной из них было даже озеро, занимающее большую часть зала. «Похоже, комнаты драконят судьбы», – предполагаю я, прислушиваясь к каждому шороху и стараясь дышать как можно тише.

— … ничего не хочешь? — доносится до нас обеспокоенный голос директрисы из последнего ответвления ведущего в темноту горных высот коридора.

Мы все собираемся у этого поворота, вжимаясь как можно плотнее в стену и стараясь заглянуть в будто выцарапанный когтями коридор. Просторная пещера, в которой я различаю больший и меньший силуэты, судя по мягкому свету, имеющей выход наружу где-то в дальнем углу.

— Нет, — коротко отвечает Холод, замерев, как мне кажется, к нам спиной.

— Хорошо… — вздыхает Солнышко, пристраиваясь где-то за пределами доступной нам линии обзора. — О чём ты хотел поговорить?

— Луна пропала.

Это что, шифр какой-то? Я слегка хмурюсь, пытаясь понять, что имеет ввиду ледяной дракон. Вроде как ночью на небе была луна. Или он говорит о другой? Было три, стало две? Куда мог деться целый спутник?

А ледяной продолжает:

— Мы не можем её найти.

«Возможно, вам просто стоит посмотреть ночью на небо», – победно скалюсь я, уже предчувствуя, как буду подтрунивать над Каракуртом и Звёздочкой, решившими пошпионить за драконом, у которого явно не всё в порядке с головой.

Ночная чуть сильнее прижимается ко мне, вынуждая меня прильнуть к боку Каракурта.

Хмм, а у песчаного тёплая, даже немного “горячая” чешуя, о которую неожиданно приятно греться. Забавно, это как-то связано с тем, что он утром грелся? Но не слишком ли много тепла он в себе аккумулирует? Или же у песчаных просто выше температура тела? Однако эти мысли не помешали мне ущипнуть ночную за крыло, в темноте показав ей свой язык. Стоп… Звёздочка… Луна. А не имя ли это часом?

— После того случая… — после короткой паузы вновь подает голос Холод, не дожидаясь, пока я разберусь в таинстве имён ночных драконов, — с Вихрем, она…

Ледяной запинается и какое-то время молчит, да и Солнышко не издает ни звука, давая своему гостю время обдумать и подобрать подходящие слова. А Каракурт, услышав, судя по всему, знакомое имя, не в силах подавить пробежавшую по телу дрожь, слегка скрежетнул когтями по камням.

— Не в себе, — всё-таки находит подходящие слова ледяной.

И, как мне кажется, я что, слышу тоску и боль в голосе злобного сугроба? Будто метель на мгновение покинула его голос, сменившись скорбными завываниями северных ветров.

— Как давно она пропала? — в словах Солнышко доносится до нас беспокойство и волнение.

— Три недели назад.

— Она ещё никогда не уходила на столь большой срок?

— Нет, — коротко отвечает ледяной. — Не больше недели.

— А что остальные? Вы искали?

— Искали. Она будто исчезла. Будто её никогда и не было. — Нет, определённо, ледяной очень переживает за эту “пропавшую Луну”. И, определённо, они говорят о драконе, а не о естественном спутнике этой планеты. Эх, дурная башка.

Что-то поскрёбывает за нашими спинами. Тихо, еле слышно. Будто шорох из фильма ужасов. Вся наша кучка ещё сильнее жмётся друг к дружке, боясь пошевелиться. А если это кто-то из старших? Только бы Звездокрыл. Подслеповатый ночной может и не заметит нас в этой темноте.

— Вы что тут делаете? — раздаётся в темноте голос, напоминающий Холода. Такой же раздражённый и недовольный. Только чуть выше, и как будто не набравший полную силу. Фирн! Ну естественно, ты должна была тут оказаться.

Каракурт тут же резко подаётся назад, из-за чего я чуть было не влетела головой и плечом в стену, вовремя успев упереться крылом и разведя чуть шире лапы. Да и Звёздочка меня поддержала, заметив, как после пропажи упора я начала опасливо наклоняться в сторону.

— Тсссс! — тихо шипит на ледяную Каракурт, судя по всему схватив чужую морду своими лапами. Оглянувшись, я замечаю, как блестят в полумраке два голубых глаза драконицы, полные холодного бешенства и раздражения. — Давай ты нас потом отчитаешь… А сейчас тихо… Пожалуйста, — шёпотом просит песчаный, пока я вновь вслушиваюсь в разговор двух взрослых драконов.

— Ты слышала? — к моему ужасу негромко тянет Холод, озираясь в нашу сторону. Я только и успеваю спрятаться, заметив блеск двух тёмных глаз-сапфиров, выглядывающих нарушителей спокойствия.

— Не обращай внимания. Это еда бегает, — успокаивает Солнышко ледяного дракона.

Какая ещё еда? И почему еда бегает? Что за чушь. Впрочем, похоже, этого объяснения для ледяного дракона оказалось достаточно.

— Ладно, — недовольно буркает Холод себе под нос, пока за моей спиной шепчутся друг с другом Фирн и Каракурт. — Но плохие новости на этом не заканчиваются.

Какое-то время ледяной молчит, постукивая своими когтями по камню.

— В Ледяном Королевстве восстание, — на одном выдохе выплёвывает Холод. Фирн, явно тоже расслышав его слова, тут же затихла и навострила уши. — Пропавшие драконы из низших кругов все разом появились у Дворца. Говорят, среди них видели также небесных, песчаных и морских.

— Что? Как? Когда? — ахает Солнышко.

Я вновь выглядываю из-за угла, замечая, как тёмный силуэт ледяного дракона пожимает своими плечами.

— Узнаю больше – сообщу, — коротко отвечает Холод, поднимаясь с места и направляясь куда-то вглубь пещеры, скрываясь от моего взгляда. — Сейчас я должен найти Карапакса. Вас я предупредил.

И вновь тишина, в которой я только слышу тихие хлопки расправляемых крыльев.

— Вам всё также снятся кошмары? — последнее, что спрашивает Солнышко у своего “гостя”, в ответ получая лишь короткий смешок.

— Всем нам, — без пояснения отвечает ледяной, судя по особо громкому хлопку крыльев упорхнув из пещеры через скрытый от наших глаз проход, направившись, судя по всему, искать того самого “Карапакса”.

Что-то несильно кусает меня за кончик хвоста, привлекая к себе внимание. Оборачивая мордочку, я различаю силуэт кивающего в сторону обратного пути Каракурта, уже не держащего хмурую ледяную за её рога. Фирн сидит рядом с ним, прислушиваясь к разговору вместе с нами. Медленно-медленно, на цыпочках, в практически абсолютной тишине мы начинаем выбираться из темноты этого коридора, двинувшись обратно к главному залу. Надеюсь, что мы ни на кого не наткнёмся. И что в столовой всё ещё лежат остатки ужина.

***

Мы достаточно шустро выбираемся из коридора. Молча. Не пререкаясь и уж тем более не отвлекаясь на какие-то дурные идеи. Топаем себе в полной тишине. Только и слышно поскрёбывание когтей по камню.

Самым первым шествует Каракурт, заглядывающий то за один, то за другой угол, вслушиваясь пуще других в темноту приближающегося зала. Как-никак, будет очень неловко, если нас всех поймает в последний момент какой-нибудь вредный и ворчливый кряхтящий “смотритель”. Следом за ним идёт Фирн, слишком гордая, чтобы уступить кому-либо, кроме песчаного, даже временное первенство. Её шипованный хвост то и дело мотается в опасной близости от моего носа, грозя в какой-то момент заехать по мордасам оплеухой. Хорошо хоть не рычит, только изредка бросает на идущих позади мрачные взгляды.

Дальше невесело перебираю лапами я, грустно улыбаясь в полумраке и пряча под своим крылом Тростинку. Ну почему взрослые обсуждали не какие-нибудь глупости? Почему не сплетни? Почему этот день настолько богат на скверные новости? Будто кто-то решил бросить меня из серой повседневности в круговорот событий. И это в первый, на секундочку, день моего пребывания в Академии! Ау, мир! Или бог, если ты там вообще есть! Хотя бы пару неделек спокойной жизни дали бы, постепенно впутывая меня во всё это безобразие! Так нет же, фигушки тебе, Водомерка. Жить спокойно хочешь? “У нас тут так не принято”. Бесит.

Ну и замыкает нашу процессию не менее мрачная Звёздочка, которая уж точно не похожа на нарушительницу правил и любительницу выведывать тайны.

Я оборачиваю свою морду к желтоглазой драконице. Укусить тебя, что ли, за нарушение школьного устава? За желание влезать куда не надо? Ты ведь вроде тихая, отстранённая, почти одиночка. А тут… Мысленно я сплёвываю себе под лапы, переводя взгляд к показавшемуся впереди выходу в главный зал.

Вот и выход. Затем короткая игра в гляделки и поход в сторону столовой. Интересно, о чём кто думает? Вот готова поставить свой хвост на отсечение, что Каракурт сейчас припоминает объект своей мести, силясь понять, замешен ли он во всём этом. Фирн, судя по её совсем уж угрюмому виду, одержима мыслями о доме, сопротивляясь порывам бросить всё и рвануть в Ледяное Королевство. Звёздочка… Ей, похоже, просто грустно осознавать, что и на её век в драконьих сердцах хватит зла. И только Тростинка бодрячком, не унывает и не опускает своего носика, хоть и заметно потеряла собственного запала.

А я вот думаю, как избежать того, к чему это всё идёт; как бы не вляпаться в историю, из которой придётся особо яростно выкручиваться, убегая от наваливающихся волнами неприятностей. Зачем я поддалась чужим говорам, почему последовала за ними в темноту? Неужто “стадность”? Или её аналог, вынуждающий драконов держаться группами? И теперь за всё придётся отдуваться, выкручиваться, хранить тайну.

Нет, не то чтобы я боюсь надвигающихся неприятностей. Отнюдь, страха перед неизвестным, как и любой уважающий себя аспирант, я не испытываю. Всё страшное осталось далеко позади – и первые сессии, и новые лица, и диплом. Впереди осталось только прекрасное неизведанное, чудное и нераскрытое. Тайна. Только вот одно но. Между научными исследованиями и невольным спасением мира, к которому всё идёт, есть огромная разница. Особенно когда ты в теле маленькой, только подрастающей драконицы! Нет, нет, нет и нет!

Замотав головой, я негромко фыркаю, нарушая давящую тишину и привлекая к себе внимание собравшихся вокруг дракончиков.

Вот мы уже в обеденной пещере, пристраиваемся у одного из столов, передавая друг другу остатки богатого пиршества. Никого нет. Хотя, кинув взгляд в сторону выхода, я замечаю медленно движущееся в сторону вытоптанной поляны серебристое пятно, занимающее пространство трети хвоста. Неужто Предвестник гуляет? Или ещё какой-нибудь взрослый дракон, возникающий в моей жизни только для того, чтобы нарушить её спокойный и размеренный уклад? Вообще, у взрослых это получается на удивление хорошо в этом мире. Сколько же головной боли.

Мои челюсти сжимаются вокруг апельсина, когда я берусь за этот фрукт, не счищая с него кожуры. Ем прямо так. Если не обращать внимания на горечь, даже удобно, по крайней мере обе лапы не пачкаю при чистке. Остальные тоже за еду берутся. Каракурт жуёт очередную ящерицу, чей хвост торчит из его пасти, Фирн лениво работает челюстями, вгрызаясь в козлиную ногу. Звёздочка меланхолично жуёт манго, а Тростинка тянет лапки к большущей рыбине. А у меня вот от еды настроение поднимается. Аж гадость какую-то подмывает сказать.

— Ну? Чего сидим как на похоронах? — не удерживаю я собственного ехидства, откусывая очередной кусок апельсина. Ох, и аукнутся же мне эти слова в будущем… Но молчать не могу, как бы я себя не заставляла. — Весело ведь было, да?

Фирн что-то бубнит себе под нос неодобрительное, привлекая моё внимание к своей персоне.

— А ты откуда там взялась вообще? Как нежданная лягушка из трясины вынырнула, — усмехаюсь я, слизывая со своих когтей последние капли сока, вторую лапу протягивая к грозди бананов. Ничего с собой поделать не могу, сладенького слишком сильно хочется.

— Иди ты… — бурча себе под нос отвечает ледяная.

— Не поверишь, пойду. Но позже. И спать, — вновь усмехаюсь я, перекусывая жёлтый плод посередине. — И ты тоже, только с кошмариками.

В глазах ледяной вспыхивают предупреждающие огоньки, а сама она отрывается от куска мяса перед собой, тыльной стороной ладони счищая с морды несколько кровавых пятен. Или, точнее, размазывая их по белым чешуйкам еле заметным налётом.

— А меня ничто не кусает. Я буду спать как только что родившийся дракончик. Крепко и сладко, — бубню я себе под нос, окидывая всех присутствующих взглядом. Пожалуй, даже Тростинка поглядывает на меня не слишком одобрительно. Ну прости уж, сестрица. Не могу удержаться и отказать себе в удовольствии с кем-нибудь поругаться. Особенно после такого. — Ну и во имя каких проклятых самыми безумными дракомантами лун вы вообще решили туда пойти?

— Просто увидела вас крадущимися. И решила проследить, — как-то неохотно отвечает Фирн, слегка ведя своими крыльями. Чует моё сердечко, она что-то недоговаривает.

— А я уже сказал. Мне было интересно. И я знаю того ледяного, — затыкает меня негромким рычанием Каракурт, таки проглатывая ящерицу целиком и протягивая когти к следующей. — Это друг моего отца. Хороший друг. Они вместе учились. Здесь.

Таааак. Может, плохие вещи происходят с теми, кто контактирует с Драконятами Судьбы? Может, они — этакий “магический магнит” для неприятностей?

— А Луна — это? — подаёт голос Звёздочка, отвлекаясь от фрукта и как-то неуверенно переминаясь под нашими взглядами.

— Луновзора. Ночная… Его возлюбленная, — грустная, по крайней мере мне так кажется, улыбка мелькает на морде покрытого шрамами дракончика. — После его смерти я её никогда больше не видел. Хотя не сказать, что мы с ней хорошо общались.

— Дай угадаю. Она тоже с ним училась? Здесь? — подаю я вновь свой голос, проклиная сама себя за невозможность заткнуться. Но нет, даёт о себе знать жилка любознательности, требующая разбираться во всём и всяком на моём жизненном пути.

— Да. Они все познакомились в Академии, — подтверждает мою догадку Каракурт.

Нет. Валить. Как можно скорее бежать. К чёрту эту учёбу! Предупредить своих? Нет, хрен бы с ними, забрать братьев и сестёр и забиться в самый дальний угол Пиррии от всех неприятностей. Так ведь нет, и там судьба найдёт… Особенно если я уже “проклята”. Что, метеорит упадёт прямо на наше лежбище? Или, может, извержение вулкана?

Я вздрагиваю всем своим телом, когда к моему крылу прикасается Звёздочка, подавшись чуть ближе ко мне и успокаивающе поглаживая меня по мембране крылышка.

— Не надо меня трогать. — Отдаляюсь я от неё, передними лапами утаскивая за собой возмущенно фыркнувшую Тростинку, успевшую ухватить, судя по всему, лосося за хвост. — И вообще. Я знаю, что у вас в головах! Мне не нужно быть ночной с их “мифическими способностями”, чтобы знать это!

Опа. Звёздочка аж дёргается, отстраняясь от меня и обиженно засопев носом. Неужто нафантазировала чего-нибудь чудного о своём племени? Может ещё Предвестника пророком считаем? Не зря ведь имя такое громкое у него.

— Это очень, очень плохая идея, — продолжаю я, слизывая с когтей сестрички протянутый мне кусочек рыбки, отвлёкаясь на то, чтобы его пережевать. — Пахнущая, уж простите о том, что во время еды такое говорю, мертвечиной. Гиблое дело. Нет, нет, нет. Оставьте это всё взрослым. И уж тем более этим хвалёным “Драконятам Судьбы”! Если кто точно должен заниматься всеми “этими” делами, так это они!

— Что здесь происходит? — раздаётся голос со стороны выхода из пещеры, и моя голова поворачивается на новый звук.

Циркон! А с ним Сайда да широко зевающий Лонган. И… Предвестник. Ночной дракон стоит чуть позади небесного, пристально смотря мне в глаза, будто пытаясь добраться до моих мыслей.

Что ещё за рояль в кустах? Как они тут оказались? Почему не спят? А хотя, это даже хорошо. Возможно, с помощью этих драконов я смогу отговорить остальных от глупостей. Во всяком случае с помощью Циркона и Сайды. Первый вроде как выглядит достаточно серьёзным и взрослым, чтобы понимать всю опасность подобной авантюры, а вторая принцесса — точно должна разбираться в структуре и работе местных социальных механизмов… Хотя бы поверхностно.

Лонган? Тут всё ясно. Уже сейчас он подаётся к Звездочке, несильно боднув её в плечо и весело проклекотав бесящее меня “киу-киу”. Хотя, кто знает, может сама ночная проявить чуточку здравого ума и попытается отговорить Каракурта от праведной мести, а Фирн от самоубийственного спасения родных снегов.

Остаётся только Предвестник. Ночной дракон снисходительно мне улыбнулся, будто зная, чем закончится вся эта беседа, подходя к столу последним.

Интересно, он-то как замешан во всём этом? В чём его роль? Вот щурится слегка, даже давит хитрую и самодовольную улыбку, из-за которой у меня сердечко ёкает… Это же… Это же он всё подстроил! Но как? Неужели… Да не может такого быть. Не верю я во всех этих ваших “ванг” и “нострадамусов” в драконьей чешуе. Не верю.

— Я рад, что удалось вас всех собрать в одном месте, — складывая крылья за своей спиной, говорит ночной, присаживаясь на хвост и протягивая лапу к одной из корзинок. Но потом, подумав несколько секунд, он опускает ладонь на стол, так ничего и не взяв. Тем временем очередной кусочек рыбы отправляется из когтей Тростинки в мою пасть. — Это будет очень тяжёлый разговор.

Всё ещё не верю, даже несмотря на то, что хвост у меня дрожит от бегающих по спине мурашек. Нет, нет, нет…

— Да, — кивает мне пятнистый дракон, постукивая когтями по столу перед собой, — это ответ на твой вопрос, который ты бы задала через… примерно минуту раздумий.

— О чём ты? — подаёт голос нахмурившийся Циркон. — Ты говорил, что нашим сокрыльцам нужна помощь.

— И она нужна. И будет нужна, — с кивком отвечает ночной, пока я пытаюсь сдержать себя и не заорать на всех матом. На всякий случай заодно себя ущипнула. Нет, не сон, больно мне по-настоящему. А если это всё-таки коматозное виденье, которое я вижу после аварии, то самое время проснуться. Какое-то время Предвестник молчит, рассматривая свои чёрные когти, а затем продолжает: — Я бы хотел вас попросить сохранить в секрете то, о чём я вам расскажу.

— Зависит от того, что ты скажешь, ночной, — недовольно шипит Фирн, наконец поднявсвою морду.

Вот кому также сильно не нравится происходящее, как и мне… Стоп. Он ведь… Именно он сказал Звёздочке поддержать Каракурта в шпионаже? Чтобы мы все пошли, чтобы за нами увязалась Фирн, чтобы мы в конце концов все оказались одновременно здесь? Неужели…

— Вновь отвечу да, — кивает Предвестник, виновато мне улыбнувшись. — И да. Мне говорили, что отвечать на ещё незаданные вопросы неприлично… Я знаю это.

— Да что ты несёшь… — шипение поднимающейся на лапы ледяной сменилось тихим, угрожающим рычанием. В голосе Фирн мне отчётливо слышались завывания пробирающих холодом до костей ветров.

Помощь, похоже, придёт оттуда, откуда я не ожидаю. А если уж Циркон нас поддерживает… Только вот смотрю я в снисходительные глаза пятнистого ночного и понимаю, что он уже всё просчитал на несколько шагов вперёд. Интересно, насколько изменчива судьба? Можно ли обмануть собственное будущее, уже изученное кем-то? Насколько вперёд видит этот дракон? Одну ли линию реальности или великое множество их? И вообще, как оно всё работает? И не приведёт ли мой отказ к желаемому им результату?

— Он видит будущее, — делюсь я своей догадкой с остальными драконятами, тут же начавшими тихо переговариваться друг с другом.

— Что?! — скалит свои клыки Фирн.

— Водомерка полностью права, — подтверждает мои слова Предвестник, стряхивая с серебристого пятна на своём крыле пещерную пыль. — Хотя в основном я не вижу дальше одного дня. В основном.

— Тогда… выходит, и читающие мысли могут существовать? — подает свой голос Сайда. И тут же громкий смех Предвестника наполняет зал, когда он запрокидывает свою морду наверх.

— Нет, конечно же, — улыбается он, отсмеявшись. — Это маленькая хитрость, придуманная моим племенем, чтобы запугивать остальных. Чтобы все нас боялись и остерегались. Слушались.

А я вот и не знаю, верить Предвестнику или нет. Лишь пристальнее вглядываюсь в его серые глаза, слегка подёргивая хвостом из стороны в сторону. Да и другие тоже смотрят на него внимательно. Каракурт навострил уши, Сайда выпучила глаза, Фирн скалит клыки, явно недовольная открывшейся правдой, также как и я, не до конца её принимая. Только Звёздочка внешне спокойна, будто она об этом всегда знала. Хотя скорее всего так и есть, и именно поэтому ночная решила “подыграть” этому дракону, после короткой беседы с ним в библиотеке.

Но неужели Предвестник готов бросить нас, драконят, на спасение мира? Что, он не мог подобрать более подходящих кандидатов? Взрослых драконов, готовых пойти на всё ради предотвращения катастрофы? Того же Холода, или Драконят Судьбы. Нет, выходит к нам, явно планируя поставить нас перед пугающим фактом, ещё и не приводя каких либо доказательств. А может, он и не провидец вовсе? А просто дракон, умеющий хорошо читать чужие эмоции, предугадывая вопросы, крутящиеся в головах собеседников? Я ведь тоже так умею!

— Однако, доказательства я приведу вам чуть позже. Если вам не хватает этого, — дождавшись, пока мы немного обмозгуем его слова, продолжает Предвестник. Ох и не нравится мне его пренебрежительная улыбка. Будто он смотрит на нас всех свысока, абсолютно уверенный в правильности своих действий. — Сейчас важнее другое. Нашему миру грозит опасность.

Ну конечно же! С места и в обрыв. К этому всё и шло! Недовольно зашипев, я хватаюсь за свою морду. Нет, нет, нет. Я на это не подписывалась. И уж тем более не собираюсь играть роль супергероя, жертвуя собой ради общего блага! Другие умники для этого пусть найдутся! Однако пятнистый ночной продолжает свою речь, по очереди вглядываясь каждому из нас в глаза.

— Несколько лет назад мне открылось пророчество, не предвещающее для Пиррии ничего хорошего. Настоящее, навсегда отпечатавшееся в моей голове. — Ночной тяжело вздыхает, как-то быстро потеряв всю надменность и даже немного сжавшись, опуская помрачневший взгляд к своим лапам. — И с каждым днём оно звучит всё ярче и ярче…

— Я не верю в пророчества, — усмехается Фирн, перебивая Предвестника.

— И я, — поддерживаю я ледяную, хмуро поглядывая.

Но пятнистый “пророк” нас будто не слышит, полностью погрузившись в собственные мысли. Или же он просто притворяется? Прикрыв свои глаза, Предвестник приподнимается, опираясь своей лапой о стол. Его раздавшийся тихий голос, казалось, заполнил собой весь зал, когда странный, вызывающий дрожь в теле стих сорвался с языка ночного. И никто, ни я, ни Фирн, не решались прервать сплетающего слова Предвестника.

Ярость и страх из-за моря идут,

Надежду на мир во тьму заберут.

И вспыхнет звезда на небе пустом,

Алмаз распыляя пылающим льдом.

То мрак, что был раньше, посеял раскол,

Темницу веков собой пошатнул.

Оковы трещат и рушится кров,

Но имя сокрыто за тенью веков.

Искомое слово во снах не забыто,

Он ищет его, чтоб целостным стать.

Туманные мысли хранят не секреты,

Ведь истину кары иным не познать.

Но есть в мире узы, что крепче времён,

То долг не отданный, что в гробницу завёл.

Он смерть и погибель, но власть для других,

Клятвы последней обрывочный стих.

И только отчитав нам этот мрачный стишок, с виду погрустневший ночной поднимается с места, скидывая мнимую тяжесть и грусть с крыльев. Тишина, в которой даже не слышно дуновений ветра, только еле слышимое дыхание собравшихся вместе драконят.

— Кое-кто скоро спросит меня, почему браться за это дело должны именно вы. — Неспешно Предвестник проходит мимо нас, подбираясь к озеру и вглядываясь в собственное отражение в спокойной водной глади, склонившись над бортиком. — Я знал, что этот день настанет. Знал, что вы все соберётесь здесь. И я знал, что именно вам я расскажу это пророчество. Смешно, не правда ли?

— Безумно, — мрачно фыркаю я, находя в себе силы сбросить дрожь очарования и, уж тем более, отмахнуться от трепета, охватывающего моё тело. Нет, я не позволю чужим словам меня околдовать. — Мог бы рассказать старшим. Я уверена, что они бы к тебе прислушались.

— И изменить судьбу? — усмехается своему отражению Предвестник, протягивая к нему лапу и любуясь тем, как по зазеркалью разбегается еле заметная рябь. — Я знал, что этот день настанет. И я чувствую, что спасение Пиррии связано с этим днём.

— Да, но откуда ты вообще мог знать, что он настанет? — мрачно усмехаюсь я, показывая на всех собравшихся лапой. — Может, чтобы произошедшее здесь и сейчас случилось, тебе нужно было рассказать кому-то ещё?

— Можно ли объяснить слепцу, что такое свет звёзд? А лишённому носа — как пахнут цветы? — отвечает мне философскими вопросами наконец оторвавшийся от своего отражения ночной. — Я просто знал, что мне нужно делать. И что не нужно. Чувствовал, в каком направлении двигаться, дабы прийти сюда. В точку, после которой будущее для меня сокрыто за туманом.

— Как громко сказано, — негромко шипит Фирн, пару раз шлёпнув за своей спиной по полу хвостом.

— Возможно, — грустный смешок вырывается из пасти Предвестника, когда он вновь поворачивается к нам. — Но, даже если вы не пойдёте этой дорогой до конца, вы можете мне дать знак: что и как делать. Подарить мне в своих словах искорку прозрения. Вот только…

Тут ночной выдерживает очередную короткую паузу, оглядывая присутствующих.

— У каждого из вас есть повод прислушаться к моим словам. — Серые глаза ночного останавливаются на Каракурте. — Один из вас летит путём мести. Он жаждет крови давнего обидчика. И что-то подсказывает мне, что на этой дороге ваши пути пересекутся. Слишком много зла кружит на границах Ледяного Королевства.

Взгляд ночного соскальзывает на продолжающую скалить свои клыки Фирн, пока я недовольно фыркаю. Ну да, ну да. Всё зло взаимосвязано, спасибо за разъяснения. Только лично я не собираюсь набрасываться на дракона, способного в одиночку раскидать отряд взрослых и, как я надеюсь, обученных воинов. Это самоубийство.

— Другие боятся за свой дом. — Предвестник делает шаг к Фирн, протягивая ледяной свою лапу. — Тучи сгущаются над Ледяным Королевством. И все ледяные это чувствуют. Пропадающие драконы. Потревоженный сон предков. Восстание. Кошмары. Неужели тебе не хочется со всем этим покончить? Вернуть порядок и покой в свой дом?

Так. Он и к Фирн подобрал ключики? Я вижу, как вздрагивает ледяная, сжимая свои челюсти вместе. Но она не пожимает протянутую лапу, лишь небрежно отталкивает её от себя. Предвестник же не задерживается на месте, перетекая к сжавшейся и явно нервничающей морской.

— А что маленькая принцесса? — громко, чтобы мы все слышали, шепчет он на ушко Сайде. — Дочь одного из принцев. Разве ты не хочешь внимания королевы, своей бабушки? Разве ты не хочешь увидеть её одобрительный взгляд? Не хочешь услышать своё имя из её уст? Кто ты для королевы Коралл? Пустое место, незаметное на фоне её дочерей? Но тут… Такая возможность. Стать кем-то большим, войти в свитки и легенды. Признание.

Нет, это он уже перегибает палку. Откуда он узнал такие подробности? Он точно не читает чужие мысли? Или он за нами следил? Я набираю чуть больше воздуха в лёгкие, дабы задать вопрос, но стальные глаза ловят меня в ловушку.

— Я знаю, что надо сказать. Я вижу это, — уже нормальным голосом говорит ночной дракон, обходя выпрямившуюся на лапках Сайду. — Считай это очередным доказательством моих способностей.

Пятнистый останавливается перед Цирконом.

— Ты идёшь этой дорогой не только из-за приказа королевы. И ты готов пройти по ней до конца, — единственное, что говорит “змей искуситель” кивнувшему ему в ответ небесному, оборачиваясь уже к Звёздочке. — Мы же друзья?

Я захожусь в кашле, подавившись очередным бананом. Выскользнувшая из моих объятий Тростинка со всех сил колотит меня своими лапками по спинке, помогая выплюнуть попавший не в то горло кусок. Логика просто десять из десяти. «Мы же друзья? Умри за меня, пожалуйста». Не ну, если “друзья”, то почему бы и не отправиться на явно самоубийственное задание сломя голову? И ведь косо посмотревшая в мою сторону Звёздочка кивает.

— А Лонган… — продолжает довольно улыбнувшийся Предвестник.

— Я пойду со Звёздочкой куда бы она не пошла, — перебивает его радужный, уже затем поясняя: — С ней весело. Хотя все твои “штуки-дрюки”… Это каких лягушек надо было нализаться?

В глазах ночного, как мне показалось, вспыхнули искры раздражения, тут же скрывшиеся за обычной маской любезности.

— Никаких. Я говорю чистую правду, — покачивает мордой ночной, наконец разворачиваясь ко мне и Тростинке. — И вы…

— Нет! — вскочив на свои лапы скалю я клыки. Я в ЭТОМ участвовать не собираюсь! Не четырёхлетней драконице спасать этот мир от всяких около мистических и ужасных штук, исполняя какое-то через чур бредовое пророчество! — Иди под хвост! Я пас.

И ведь он, похоже, умудрился подобрать ключик к каждому дракону в этой пещере. Но только не ко мне. Я вижу, как морщиться Предвестник, но я не собираюсь позволять ему лить мне в уши дурманящий мысли мёд! Нет. Я не собираюсь заниматься делами взрослых драконов и, уж тем более, не собираюсь оставлять это всё в секрете!

Моё тихое, но уверенное рычание разносится по пещере, когда я медленно двигаюсь в сторону выхода, не спуская с остальных драконят своего пристального взгляда, и готовясь в любой момент сделать лапы, если кто-то из них решит попытаться меня остановить. Заодно в мой план побега входит и верещать как можно громче, в надежде привлечь кого-нибудь из взрослых.

— Да вы посмотрите на себя! Послушайте его! Он же предлагает нам идти неизвестно куда, делать неизвестно что! Какие-то “звёзды”, – я кидаю мрачный взгляд на Звёздочку, — какие-то туманы, клятвы и прочий бред. Этим не мы должны заниматься! Не драконята! Ау, ребята! Включите мозг! Ну что вы собираетесь делать? Драться со всеми недовольными? Чем драться? У нас тут бойцов тушки три, может с половиной!

— Не надо тут! Я очень опасный! — топорщит оранжевые гребни Лонган, но я не обращаю на радужного никакого внимания.

— Это работа для взрослых. Для Драконят Судьбы, в конце концов! Разве Предвестник не сказал сам, что не знает, что дальше? Ну так давайте расскажем им! Все вместе. И они — взрослые драконы, не раз спасавшие этот мир, спасут его в третий раз! Да, придётся немного подождать, может, не получить свою “искорку славы”. Но кому нужна эта слава посмертно?! — последнее я выкрикиваю, яростно топнув своей лапкой, так и не заметив, чтобы кто-либо двинулся в мою сторону. Я киваю в сторону Предвестника. — А может, он псих, придумавший себе громкую историю и решивший, что он самый умный? Может, он никакой и не провидец, а просто умный дракон?

— Водомерка… — тяжело вздыхает пятнистый ночной, потирая серебряное пятно на левой стороне своей морды.

— Молчать! — в порыве накатывающей истерики выкрикиваю я, чувствуя, как постепенно закипает в моей груди ярость и злоба. — Я ещё не закончила говорить! Вы готовы бросить всё и отправиться через пол Пиррии, просто потому что вам так сказали? Да что с вами не так?! Приключений захотелось на свой хвост? Так сядьте на муравейник и подождите чуть-чуть! Будет вам и приключение, и незабываемые, непередаваемые ощущения! Но нет. Никаких самоубийственных миссий. Спасением мира должны заниматься взрослые! И, не знаю как вы, а я не собираюсь участвовать в этом! И я не позволю вам, безмозглым идиотам, участвовать в этом! А ты, хвостолиз, можешь запихнуть свою морду себе под хвост, свернуться клубочком и катится прочь с глаз моих!

Последнее я кидаю лично Предвестнику, размахивая своими крыльями в сторону и только сейчас замечая одну маленькую, отсутствующую рядом деталь: Тростинка… Она стоит чуть в стороне, не слишком удивлённая моей бурной реакцией. Да чего уж там, она видела меня и злее, сыплющей куда более отборными и грязными ругательствами. Правда, я обычно ей ушки закрывала лапами…

— Сестричка, идём, — подзываю я к себе Тростинку.

— Водомерка… — тихонько и неуверенно шепчет она, поглядывая на остальных драконят и хмурого Предвестника. И, что удивительно, её шёпот разносится по пещере не хуже моего крика. — Но… мы же… мы же всегда помогали драконам…

Так. А вот это плохо.

— Мы помогаем им с телесными проблемами! Боли в животе, кашель, понос, золотуха и прочее. А тут, — я указываю крылом на Предвестника, — беды с башкой! Никакой травкой не помочь!

— Но, это неправильно… Разве мы не можем им помочь? — Я замечаю наворачивающиеся слезинки на глазах Тростинки, чувствуя, как ёкает моё любящее семью сердечко. Всё очень и очень плохо и явно выходит из под контроля. Неужели Предвестник успел как-то обработать мою сестру? А может… может он специально попал с ней в одно крылышко? Всё подстроил? С ненавистью во взгляде я смотрю на пожимающего плечами и невинно улыбающегося ночного, в глазах которого я отчётливо различаю насмешку. Неужели всё было спланировано им заранее?

— Мы ведь можем им помочь… Ты умная… А я… — тростинка запинается, когда я раздражённо цокаю своим языком. — Этим же мы всегда занимались! И ты сама говорила, что у большинства земляных дома именно проблемы с головой…

— Нет. Нет-нет и ещё раз нет. Тростинка, послушай меня… Пойдём. Мы не можем. — тихонько шепчу я, наклоняя мордочку к земле, стараясь провернуть приём, который сестричка недавно использовала на мне. Передние лапки вместе, уши опустить, смотреть на неё снизу вверх, глаза побольше и погрустнее. — Это не наше…

— Это не так, — вмешивается Предвестник, делая шаг ко мне. — Вы можете помочь.

— Заткнись! — огрызаюсь я тут же в сторону ночного, с надеждой наблюдая за тем, как неуверенно подходит ко мне сестричка. Но вместо того, чтобы спрятаться за мной, она осторожно хватает меня за крылышко и тянет к столу. — Нет. Мы не можем… Подумай, что скажет Железо. И Осока… И Дремлик.

— Но ведь… ведь если и вправду всей Пиррии угрожает опасность, то и им тоже! — шепчет Тростинка.

И у меня в голове раздаётся щелчок. Я поняла, что именно нашептал Тростинке этот наглый ящер. И… Чёрт. Плюхнувшись за задние лапы, я отдаю все силы, чтобы не закричать.

— Мне ведь тебя не переубедить? — сквозь сжатые лодочкой ладони шепчу я, прильнув щекой к шее сестрицы, чувствуя, как та обнимает меня за рогами своими лапками.

— Нет, — выдыхает она в моё ушко.

— Даже если очень попрошу? Я же не могу тебя оставить тебя одну…

— Даже если очень попросишь, — кивает Тростинка, прижимаясь своим тёплым носиком к моей макушке.

— Мракокрадовы подмышки… — тихо фыркаю я. — Хорошо, мы поможем им. Но обещай мне, что ты будешь слушаться меня. Особенно в опасных ситуациях, на которые мы непременно наткнёмся.

— А вдруг не наткнёмся? — опускает свои ушки Тростинка. — Вдруг всё обойдётся?

— Не обойдётся, — мрачно усмехаюсь я, поднимая взгляд на стоящего в стороне Предвестника. — Таков закон жанра “приключения”, в который мы с тобой вляпались.

Сестричка лишь глухо фыркает, и я прячу её под крыльями.

— Хорошо, — шепчет она, пока я пытаюсь разглядеть гниль в серых глазах хитреца, устроившего всё это безобразие.

— Мне от этого хочется кричать, — наконец-то обращаюсь я ко всем присутствующим в зале, — но мы с вами. Как минимум потому, что во всём этом безобразии должен быть хоть кто-то со здравым рассудком.

После этих слов мы с сестричкой возвращаемся к остальным. Разговор ведь ещё не окончен…

И во что я только что ввязалась?

Комментарий к Глава 14. В которой я всё-таки вляпалась в проблемы.

Это уже какой-то марафон… Каждую неделю новая глава. И они реально становятся всё больше и больше. Нет, серьёзно.

Меня это пугает.

И немного утомляет. Возможно, я начинаю выдыхаться после полугода писанины. Хотя, как говорил один реально великий персонаж: “Plus Ultra. Превзойди вчерашнего себя”.

Так и живём.

Наваливаются события на Водомерку. Все разом. В первый же день. Но, это ведь тоже своего рода высмеивание клише?

Возможно, следующая глава будет содержать куда больше рассуждений и размышлений нашего ГГ по поводу всего произошедшего за четыре года. Небольшой перерыв, в котором она полностью осознает всю нелепость собственной ситуации.

Помимо этого. Я правда начинаю выдыхаться и, наверное, всё-таки сброшу слегка темп. Может, дам себе два дополнительных дня на новую главу (если потребуется), может, ещё чего.

Ну и, естественно, господа читатели, можете погадать на тему пророчества, кто ещё не гадал:D У меня-то есть… Ну, не план. Но рисунок плана! Бугагашеньки.

И конечно же, не забывайте о всякой “писательской чепухе”. Лайки там, ждуны, комментарии. Всё то, что мотивирует автора кататься своим лицом по клавиатуре дальше.

P.s. И всё-таки мне нужно тратить дополнительный день на вычитку и корректировку.

========== Глава 15. Ночные посиделки. Жаль только без чая. ==========

Дальнейший разговор шёл тихо и уныло. Подавлено, я бы даже сказала. Хотя чего ещё ожидать, когда каждого присутствующего ошарашили новостью о необходимости спасения мира. Ещё и всякими личными целями поискушали. Одна лишь я сидела как недовольная лягушка, сложив перед собой передние лапы, и чуть ли не раздуваясь от накатывающей волны раздражения. Мне-то никакую “награду” не посулили, да и я сама не шибко рада тому, как всё складывается. А может плюнуть на всё это? Сделать лапы куда подальше и посматривать с высоты своего укрытия на то, как эти дурни пытаются вытянуть мир из очередной неприятности, в которую Пиррия столь умело вляпывается? Но Тростинка… Эх, сестричка-сестричка, и во что мы меня втягиваешь. Ну почему нельзя было просто послушать меня и рассказать всё старшим?

Хотя, кто мне мешает это сделать сейчас? Даже согласившись с Предвестником, я ведь могу пойти и нажаловаться Солнышку. Или Цунами, дабы, судя по всему, самая строгая воспитательница, хорошенько выдрала ночного “провидца” за уши, подвесив его где-нибудь за хвост вниз головой. Представляя у себя в голове эту картину, я невольно улыбаюсь. И ведь хочется подобное увидеть. А с остальными проведут разъяснительные беседы, замуруют в какой-нибудь пещере на время, пока Драконята Судьбы отправятся спасать мир. Гениальный план, просто “слапсшибательный”. И над его реализацией я всерьёз подумаю в свободное время. Вновь в мою сторону косится Звёздочка, но я не придаю особого значения её напряжённому взгляду, больше сконцентрированная на разглагольствующем Предвестнике.

Мне он всё-таки не нравится. Этот дракон… вот что-то есть в нём такое, что вызывает у меня раздражение. В том, как он говорит, как движется. Как смотрит на окружающих с чувством собственного превосходства. Пожалуй, последнее меня и бесит больше всего. Он будто бы наслаждается тем, что знает чуточку больше, чем окружающие его, будто смакует каждую секунду собственного “дара”, милостиво подаренного судьбой. При этом Предвестник умудряется совмещать собственное высокомерие с достаточно изящными, на первый взгляд, манерами. Его тон всегда уважителен, его движения размеренны, а слова будто проникают в душу, дёргая за тонкие ниточки. Как он говорил? “Я знаю, что должен сказать”? Или как-то так. Может, он и не только слова умеет подбирать, но и всё остальное видит? А может ли он прочитать мои мысли? Нет, сам он говорил, что это лишь миф… Но вдруг это ложь? Я не знаю - у меня слишком мало знаний и информации, чтобы строить верные теории. Лишь догадки, с которыми я двигаюсь будто в непроглядной темноте.

А Предвестник что-то говорит, строит планы, порой на какое-то время замирая и вглядываясь в темноту. Как жаль, что сейчас не войдёт кто-нибудь и не прервёт засидевшихся допоздна драконят. Хотя, он бы остановился, если бы увидел кого-то лишнего в ближайшем будущем? Вот, кстати, и ещё одно. Не нравится мне, что теперь мою судьбу контролирует кто-то другой. Во всяком случае, пытается контролировать, толкая меня в нужную сторону. Пожалуй, подобное ощущение беспомощности нервирует меня даже больше, нежели его надменные взгляды. Или я ошибаюсь? И в нём, и в его взглядах, и в его мотивациях? Арррх!

В любом случае, именно этот ночной ведёт дальше наше вечернее собрание, рассказывая свой план. Он говорит, что в ближайшее время мы не покинем Академию Яшмовой Горы, что он видит, как мы точно проводим первый день, занимаясь не только обычными учебными делами, но и потихоньку собирая припасы. Интересно, он нам даст точный список того, что именно мы должны с собой взять? Вплоть до указания конкретных предметов, чтобы случайно не изменить “будущее”? А то ещё возьму с собой в поход не тот банан, из-за которого мы будем все обречены. “Водомерка и Банан изменивший Судьбу”. Звучит, как название отвратительной комедии. Кстати, забавно, что в мою сторону он лишь хмуро поглядывает, особо ко мне не обращаясь. Даже Тростинке он сказал пару ободряющих слов про нашу семью, когда она особенно нервно ёрзала на месте, а мне ничего не говорит. Может видит, что я готова на него снова начать орать, уже куда меньше сдерживаясь в собственных выражениях? Надеюсь, никто не будет спрашивать, откуда я таких изысканных словечек понабралась. А то придётся вновь рассказывать о земляных с плохими манерами, которые научили маленькую драконицу говорить плохие слова. Во всяком случае, с семьёй этот фокус сработал, хоть они и не очень поверили по началу. Но как услышали орущую на кого-то Кремень, так сразу и согласились с моей маленькой ложью.

Под конец наших посиделок, когда от остатков ужина ничего толком и не осталось, Предвестник подвёл короткую чёрту, сказав, что он соберёт всех, когда увидит подходящие для “побега” из Академии время, заодно попросив всех проявить терпение. А ведь меньше всего этой короткой отсрочки перед путешествием в один конец была рада Фирн. Ведь это именно в её родных землях происходит непонятно вообще что. Может, потрясти её слегка? Узнать, что вообще происходило в Ледяном Королевстве, до того как она прилетела сюда?

— А сейчас. Я думаю, нам пора спать. Утром на занятия. — Кивает нам всем Предвестник, первым двинувшись в сторону главного зала. Только у меня замер, одарив коротким взглядом своих серых глаз. — Зайди к Звездокрылу, после его урока.

«Спасибо, ваше великолепие, куда бы я без ваших мудрых подсказок. Как без них четыре года прожила – сама не знаю.» – с новой вспышкой раздражения думаю я про себя, лишь кивая в ответ на его, по факту и тону, приказ.

И после этих слов, Предвестник нас покидает, оставляя меня в компании моих переглядывающихся сокрыльцев. Тростинка ведь убежала следом за ночным, поглядев мне в глаза, да лизнув меня в носик на прощание.

— До завтра, Водомерка. — Обнадёживающе улыбнулась мне сестричка, заключая меня в особо крепких объятиях.

— Спи крепко. — Негромко шепчу я в ответ, а затем подмигивая сестричке. — И оставь плохие сны ледяным.

Где-то за моей спиной раздражённо фыркает Фирн, явно расслышав мои слова, но к злобной сосульке мы ещё успеем вернуться. Как-никак, времени у нас полно. Как минимум, длинная ночь, которая точно пройдёт не в тихом и спокойном дрёме. Слишком уж много нехорошей массы свалилось на нас сверху.

Тростинка убегает, поспешив за удаляющимся Предвестником, да махнув мне на прощанье своим хвостиком, после чего я перевожу свой мрачный взгляд на сокрыльцев.

— Ну что, отряд самоубийц, предлагаю продолжить вечеринку уже в комнате крылышка. — Мрачновато скалю я свои клыки, движением крыла предлагая всем выйти из-за стола и направиться по коридорам к собственной комнате. — Думаю, поговорить о чём нам есть. Что обсудить, что обдумать. Столько тем столь быстро образовалось… Вот, допустим, до какого возраста у драконят в голове пустота? Кто-нибудь знает?

— Умолкни, земляная. — Раздражённо бурчит поднявшаяся и уходящая с максимально гордым видом Фирн, явно решив максимально игнорировать мой трёп. Но ничего, с тобой мы тоже поговорим. Тем более, что ты у меня на втором месте по количеству вопросов. Аккурат после Предвестника, с его “предвидением”. Разве что Циркон тебя может пододвинуть, с какой-то там “личной целью” и “приказом королевы”. А вот с ухмыляющимся Каракуртом мне всё ясно и понятно.

— Не знаю как у остальных, но у меня не пусто. — Постукивая себя костяшками лапы по лбу, скалится покрытый шрамами дракон. — Через уши песка намело.

Я даже глухо хохотнула, позволив улыбке на долю мгновения наползти на мою морду, и пропуская всех остальных перед собой, двинувшись в конце процессии. Только Каракурт и составил мне компанию, будто специально отстав от Сайды, идущей передо мной, и поравнявшись со мной плечо к плечу. Забавно, на сей раз он решил не наступать на хвосты Циркона и Фирн? Или же просто не хочет их провоцировать? А может за его дуростью и жаждой мести скрывается осознание неадекватности предложенного Предвестником плана? Жаль только, что он отвечает на мой вопросительный взгляд не словами, но лишь покачиванием головой, да коротким “в пещере”.

И всё-таки, сколь мерзко может измениться жизнь за одно мимолётное движение хвостом. Ещё утром ты думаешь, как бы сбежать с физкультуры и заняться чем-нибудь более полезным - как той же ночью стараешься придумать план по спасению своей пятой точки от неминуемо приближающегося геройства. Тёплое крыло несильно толкает меня в бок, когда моя мордочка опускается вниз, к каменному полу. Тихое, недовольное пофыркивание рвётся из моей пасти, когда я частично отрываюсь от мрачных и тяжёлых мыслей. Не освобождаюсь от них - нет. Но выныриваю на пару долгих моментов из трясины собственного раздражения, чтобы сделать жадный глоток воздуха, под неуместную, кажущуюся мне неправильной, ободряющую улыбку покрытого шрамами песчаного.

«Всё будет хорошо, чего ты волнуешься», – будто говорят мне, поблёскивая, его тёплые глаза в темноте коридора. И сколь сильно сразу же зачесался хвост, требуя влепить хорошую оплеуху с разворота этому самонадеянному дурню, уверенному в том, что он справится с теми бедами, с которыми не справились взрослые.

Однако, в тишине и темноте мы продолжаем недружно топать, не то чтобы долго - очередной поворот в сторону, и мы уже идём всей стайкой по узкому коридорчику, выводящему в гостиную нашего крылышка. Естественно, я захожу последней, толкнув лапой вперёд даже недовольно заворчавшего Каракурта.

И тут же я обвожу собравшихся пристальным взглядом, уже не скрывая кипящего в моей голове гнева, непонимания и обиды за то, что меня во всё это всё-таки удалось втянуть. Нет, если бы они сами пошли, и если бы Предвестник не подстроил всё так, чтобы я добровольно последовала за сокрыльцами… А своё крылышко он поведёт? Зачем он привёл Тростинку? Мой взгляд в первую очередь останавливается на Звёздочке, пристроившуюся у Лонгана под крылом. Это ведь она всё подстроила? Ночная вздрагивает, отводя взгляд в сторону, будто догадавшись о моих мыслях. Привела Тростинку в библиотеку, чтобы в конце концов все частички складываемого Предвестником пазла сошлись? Зачем ему я, та кто может создать проблемы? Неужели он увидел, что я не помешаю, или же узрел нечто иное? А может, для проведения его плана, ему нужна лишь Тростинка? Неужели он соврал и видел куда дальше этого дня? Быть может, он знает об её дракомантии и видел ту роль, которой предстоит сыграть сестричке? Будущее, таинственное и далекое - сокрытое от моего понимания. Я просто не могу представить как именно мыслит этот пятнистый ночной дракон, не могу понять, что он видит, а что остаётся вне его взора. Представляются ли ему картины ближайшего предстоящего множеством похожих друг на друга кусочков реальности? Или же он видит то, что должно произойти, как сплетающуюся вместе нить? Или же, реальность и то, что нам предстоит, больше похоже на бесконечно расходящуюся притоками реку? А может, нет никаких вариантов и всё давно предопределено? Незнание, нехватка информации – самое страшное, что может случиться с тобой, когда ты пытаешься найти ответ на сложный вопрос. Я не могу понять мотивацию Предвестника, так как не могу понять то, чем он оперирует. Не смогу осознать нечто, находящееся за пределами моего собственного сознания. От подобных размышлений не только начинает болеть голова, но и чувство собственной важности и особенности.

А Звёздочка? Смотря на ночную я чувствую лишь желчный привкус обиды и чувства предательства. Я не ожидала от неё такого, не ожидала того, что она по чужому слову будет манипулировать кем-то, преследуя “великие и благородные цели”. Мне казалась она тихоней, слишком замкнутой в себе и своём мирке, для подобных мыслей. Под моим мрачным взглядом, ночная ежиться ещё сильнее, полностью скрываясь под крылом широко зевающего Лонгана.

— Итак. Начнём наш допрос. — Постаравшись придать своему голосу максимальную безэмоциональность, что получилось, признаюсь честно, очень плохо. Я медленно прохожусь перед сокрыльцами, не отрывая своего холодного взгляда от ночной. — И начнём мы с виновника всего произошедшего… Точнее, с виновницы. У меня есть к тебе несколько вопросов…

— А с чего мы вообще должны на них отвечать? — Перебивает меня вытянувшаяся поперёк прохода, ведущего в девчачью спальню, Фирн, одарив меня блеском своих не менее злобных и недовольных глаз.

— С того, что, похоже, у меня единственной из всех присутствующих есть мозг. — Огрызаюсь я в сторону оскалившейся ледяной.

— О, ну да. Я забыла о том, что у вас, болотных ящериц, нет представлений о долге и чести. — Шипит демонстрирующая свои острые, белоснежные клыки в ответ Фирн.

— Так, ясно. Признавайтесь, кто ударил эту ледышку по затылку? — Злобно сверкая своими глазами бурчу я, отводя взгляд от зашипевшей Фирн. Вообще, что за глупость? При чём тут долг? Какая ещё честь? Откуда она это взяла? Кому я успела задолжать, родившись в болоте?

— Или же ты боишься? Неужто наша “идеальная” лягушка с крылышками страшится подморозить хвостик? — Предпринимает очередную попытку меня задеть ледяная. — Если тебе так страшно, то оставайся тут. Ты нам – не нужна. Мало того, что слабая, так ещё и трусливая.

— Если ты вместо рассудительности и попытки мыслить адекватно, видишь трусость, то мне тебя жаль. — Громко фыркаю я, несколько раз шлепнув хвостом по камню за своей спиной, всё-таки возвращаясь к этой злобной северной ящерице. — И если уж ты так яростно привлекаешь к себе внимание, то начнём с тебя. Спрашивать что-либо про “долг и честь” смысла не вижу. Тут и так всё понятно. “Родина-сугроб зовёт! За королеву и её двор, кусаю в упор” и прочие дурацкие лозунги. Настоящая ледяная. Сугробом за своё племя…

По мере того, как я говорю, Фирн хмурится всё сильнее и сильнее, подбирая под себя лапы. А я, слишком уж увлёкшись, и не замечаю этого, продолжая маячить перед голубыми огнями драконицы, выкрикивая различные глупости приходящие в голову в этот момент, в надежде побольнее задеть гордость Фирн.

— Чего уж, забирай всех ледяных из Академии, если вы все такие “ура-идиоты”. — Я останавливаюсь и окидываю всех остальных дракончиков пристальным взглядом. — Быть может без вас тут даже спокойнее будет. Я и не хочу спрашивать, во имя каких Лун ты попёрлась шпионить за нами, пока мы шпионили за Холодом и Солнышко. Молчу и на тему того, что ты безоговорочно поверила какому-то случайному ночному. Вот, послушай. Я тоже так могу. В ночь, когда на небе будет четыре луны, вашему племени наступит ужасный, но радостный для всех остальных, конец. Ууу…

Тут-то она и бросается на меня, столь быстро, что я только и успеваю ойкнуть. И никто не пытается её остановить, с интересом наблюдая за тем, как ледяная буквально швыряет меня на спину, холодной лапой прижав мою морду к полу и сдавливая шею, хлестая своим шипованым хвостом в опасной близости от моих ляжек. Впрочем, с учётом того, что когти-серпы ледяной драконицы не оставили на моей тушке ещё ни одной алой полосы, Фирн явно не планировала меня как-либо “убивать”. Просто рычит, скалясь и наклонившись ко мне, изредка темно-фиолетовым языком проскальзывая по своим острым клыкам, слизывая собирающиеся капли слюны.

Я же упираю свои задние лапы в её живот и осторожно, чтобы не дай Луны, обозлённая драконица не подумала, что я пытаюсь на неё напасть, силюсь приподнять и оттолкнуть от себя это злобное чудовище. Вот только без толку, слишком она тяжёлая для меня. Ну и что мне делать? Оставить это без ответа и состроить из себя пугливую драконицу? Покончить жизнь самоубийством, полоснув Фирн по морде? Может продолжить говорить? Или же. Не, ну я просто должна…

— Ну? Чего скалишься? Хочешь целовать - целуй, сопротивляться, так и быть, не буду. Ещё и остальных видом порадуем. — Усмехаюсь я, поглаживанием проведя по грудной клетке ледяной своими пальцами. Ту палитру эмоций, что мелькнула на морде Фирн я, похоже, запомню навсегда. Гнев сменяется непониманием, за ним удивлением, потом смущением, переходящим в новый приступ ярости.

— Или предлагаешь мне самой? — Приподнимаю я слегка свои ушки, строя абсолютно невинные глазки и слегка поёрзывая под ледяной. Ох, что же за бред я несу. Водомерка, нельзя быть чуть посерьезнее, тем более в такой момент? — Или, ты бы хотела, чтоб к нам кто-нибудь присоединился? Тогда рекомендую Каракурта – у него чешуя тёплая… Я уверена, что он растопит любой лёд.

Нет, похоже я перегнула палку, как со своим дурным юмором, так и с пошлостью. За что Фирн слегка приподняла, а затем впечатала мою многострадальную морду скулой в пол. Не то, чтобы больно, скорее обидно.

— Ладно-ладно. Ты победила, сдаюсь. — Пытаюсь я отмахнуться в приступе паники от поднимающей меня за рог, для очередного “удара”, сосульки. — Ответь на один вопрос и оставлю тебя в покое! Правда! Что ты в кошмарах своих видишь?

Да, Водомерка. Определено, после пары пинков твои мозги всегда начинают работать в нужную сторону. Ледяная замирает, а к нашей сцепившейся парочке подбирается, как мне показалось, смущённый Каракурт, стягивая сверкающую сапфирами-глазами драконицу с меня. И, что удивительно, Фирн даже почти не сопротивляется, лишь попытавшись было оттолкнуть покрытого шрамами дракона своим крылом, пока я осторожно отползаю от неё, переворачиваясь сначала на бок, а потом и на лапы.

— А ведь это хороший вопрос. — Поддерживает меня Циркон. Ну хоть кому-то интересно разобраться во всех этих тайнах! Или же… моя паранойя кусается не хуже ледяной драконицы, нашептывая мне прямо в ушко сомнения, вызванные мотивацией этого небесного. «Шпион, шпион королевы!» – бьётся в голове пренеприятнейшая мысль. Неужели в этом мире доверять можно только соплеменникам? Где Аспид, с его злобным оскалом, когда он так нужен? А может позвать его с собой? Хотя нет, этот задира уж точно сдаст всю нашу стайку кому-нибудь из Драконят Судьбы, скорее всего Глину. Хотя, такой вариант определённо стоит взять на вооружение. Одной страшновато будет, а вот с надёжным щитом в виде агрессивного земляного - почему бы и не рискнуть собственным хвостом.

Однако, вернёмся к насущным проблемам. А именно, к хмурящейся Фирн, таки отмахавшейся от щурящегося Каракурта. Ледяная чуть затравленно смотрела то на меня, то на Циркона, одаривая всех остальных презрительным взглядом, что-то бормоча себе под нос про “дурных ночных драконов”. А ведь она и правда не верит Предвестнику. По её особо тяжёлым взглядам, бросаемым в сторону Звёздочки, я понимаю, что “звёздное” племя её как минимум раздражает. И какой-то самоуверенный выскочка, хвастающийся своими знаниями, раздувает неприязнь в ледяной не меньше моих колких словечек, если не больше. Вот только Холод. Она ведь слышала его слова. Ей плевать на пророчество и спасение Пиррии, ведь Фирн куда больше беспокоится о своём собственном племени. Я ведь права?

— Ну так? — Подаю я голос, осторожно усаживаясь на хвост, да потирая место которым меня стукали о пол лапой - вроде ничего страшного. Ледяная же громко и недовольно фыркает, складывая крылья за спиной, да оставляя острыми когтями, судя по скрёжету, пару полос на полу.

— Может зажечь свет? — Неожиданно подаёт голос встрепенувшийся Каракурт, отошедший в сторону от сосульки, лапой пытаясь нашарить средь свитков что-нибудь для освещения. Лучинку, прутик, факел или, чем уж не шутит судьбинушка, пару свечей? И пока он осматривает полки, Фирн всё-таки ломается. Или, скорее, просто сдаётся под напором пристальных взглядов.

— Хорошо. — Фыркает она в повисшую тишину. — Все ледяные видят практически одинаковый кошмар - библиотека, под открытым небом во время метели. Белоснежная равнина, с вырезанными изо льда шкафами, заполненными свитками из медвежьих шкур. Кто-то описывает эту библиотеку как тянущуюся от горизонта до горизонта, другие говорят, что видели её края. Однако, в этой библиотеке всегда есть одно из двух чудовищ. Первое – размытая фигура, сотканная из тумана с ярко-голубыми огнями на месте глаз, медленно-медленно бредущая между рядов. Другое – ледяной дракон, будто целиком отлитый из серебра. Даже глаза его не видно за маской.

Тут она делает небольшую паузу, пока я силюсь представить эту картину в целом. Опять какие-то загадки? Аллюзии и интерпретации чего-то, что мне должно казаться странным и непонятным? Я слегка хмурюсь, включая свою думалку на полную. На самом деле, если придать этим всем кошмарам толику “мистики”, то всё просто выходит. Библиотека – это разум ледяного дракона. Поэтому у кого-то она побольше, у кого-то поменьше. Не понятно, правда, почему под открытым небом и почему в метель. Тут я припоминаю рассказ о неприятном сне своей сестрицы, хмурясь ещё сильнее. А не может ли это всё быть связано? Белая равнина, метель и так далее. Но Тростинка ведь не ледяная. Или у нас где-то в роду затесался кто-то из гордого племени боевых сугробов? А я почему тогда ничего такого не вижу? Непонятненько. И как там в пророчестве говорилось?

— “Искомое слово, во снах не забыто, он ищет его, чтоб целостным стать.” — припоминаю я не только слова пророчества Предвестника, но и то, что предыдущей ночью прошептала Звёздочка… Стоп, выходит она знала пророчество заранее? Вопросов к ночной становится ещё больше.

Но, в любом случае, похоже именно эта строчка относится к ледяным. Как, оказывается, просто искать ответы и решения на эти пророчества… Осталось понять, кто “он” и почему в кошмарах ледяные видят двух разных “чудовищ”? И что за “слово”, и почему оно для кого-то столь ценно? Почему оно не забыто в этих самых умах? Ух, нет, всё-таки сложно. Я выплываю из своих раздумий и замечаю хмурый, напряжённый взгляд Фирн, который будто старается пронзить меня на сквозь и вытянуть из моей головы каждую мысль.

— Ну, и что дальше? Они нападают на вас? — Интересуюсь я, постаравшись убрать из своего голоса все нотки скептицизма.

— Нет. Просто замирают. И смотрят. Движутся за нами по лабиринту среди стеллажей. — Презрительно фыркает Фирн.

— Да, именно поэтому вы так яростно от них “убегаете”, что аж в гнёздышках сучите лапками. — В очередной раз пытаюсь я нарваться, однако, к моему удивлению, ледяная согласно кивает.

— Эти чудища выглядят жутко. Они чувствуются… — тут она на мгновение запнулась, что я впервые замечаю за ледяной. Будто растерявшись, она осматривается по сторонам, но тут же одёргиваясь, принимая своё обычное холодное, непоколебимое игордое выражение. — Неправильными.

— Хорошее описание для чудовищ. — Похоже, я просто не могу перестать нарываться на тумаки со стороны ледяной. “Дёргать её за хвост”, так сказать. Интересно, почему? Неужто меня и правда столь сильно задевает и бесит её отношение к окружающим? Или же это просто я вредничаю и пытаюсь задавить всех своей язвительностью? Ох, не знаю.

— Какое есть. И чем быстрее от них бежишь, тем быстрее оно следует за тобой. Начинает возникать прямо за поворотом и просто смотрит. А ведь у одного из них даже глаз нет настоящих. — Кажется, мой подкол проигнорировали. Ну, оно и к лучшему.

Отговорившись, Фирн поднимается с места и, не попрощавшись, направляется в спальню, только и махнув нам хвостиком.

— Ээээ? Куда? Неужто смотреть кошмарики? — Подаюсь я за ледяной на несколько шагов, но она продолжает меня игнорировать. — А послушать остальных? Разве тебе не интересно?

Фирн останавливается, оборачивая ко мне свою морду.

— Не интересно. — Вот и весь ответ, которым меня удостоили. А Каракурт, тем временем, всё-таки откопал под завалом свитков несколько свечей, осторожно выдохнув на их кончики пару узких язычков пламени, жёлтыми вспышками осветив помещение. От резкого света на мои глаза аж перепонка мигательная налезла, пытаясь хоть как-то прикрыть их от яркого свечения. И когда я уже слегка отморгалась, Фирн скрылась в нашей комнате, а виновато улыбнувшийся песчаный от первой свечи разжигал другие, расставляя их по краям стола. Хотя, лучше бы раздал каждому дракончику. Устроили бы ночь посиделок с расспросами и страшилками.

— Ладно, — тяжело вздыхаю я, потирая свою переносицу лапами и чувствуя неожиданный приступ сонливости. Сколько всего плохого произошло за этот день, сколько бесполезной информации было впихнуто в мою голову… — Дальше у нас…

Я по очереди прохожусь по каждому из присутствующих своим взглядом, останавливаясь на Каракурте. Пожалуй, мне даже начинает нравится этот песчаный. Не в том плане, что “нравится”, нет, ни о каких чувствах тут речи быть не может, да и о дружбе пока рано говорить. А именно… Как бы это правильно сформулировать. Он чувствуется надёжной опорой, готовый поддержать в трудную минуту. И если бы не его дурное желание отомстить своему обидчику, я бы даже поспешила бы наладить с ним приятельские отношения. Его добродушный характер, не лишённый некой самоиронии, разительно контрастирует с мрачной внешностью. Пожалуй, за Каракурта я возьмусь последним. Мой взгляд соскальзывает чуть в сторону от него, натыкаясь на покрытую слегка светящимися полосками Сайду, что уже практически задремала у бока Циркона.

— Сайда, — киваю я, и произнесённое в слух имя морской тут же выводит её из сонливости. Маленькая драконица распахивает свои глаза и поднимает ко мне свою мордочку. — Я, конечно, догадываюсь, что у тебя дома происходит, но “таким” способом ты внимания действующей королевы не добьёшься.

— Добьюсь! — Тут же вскакивает морская на свои лапки, возмущенно шлёпнув хвостом по камням за своей спиной. — Если я спасу Пиррию!

— Если ты спасёшь Пиррию. Если. — С толикой беззлобного, как я надеюсь, ехидства подмечаю я, стараясь акцентировать внимание принцески к маленькой проблеме в её плане. — А если ты не спасёшь? Если ты погибнешь? Я хочу напомнить, что всё происходящие пахнет, мягко говоря, не очень приятно. И не думаю, что нас встретят где-то там, в “ледяном королевстве”, с распростёртыми объятиями. Ты могла бы добиться внимания королевы другими способами – хорошей учёбой, своими знаниями. Или каким-нибудь необычным навыком.

— Нет! — Фыркает Сайда, и полоски на её теле что-то яростно вымигивают. Неужто местный аналог азбуки Морзе?

— Да. — Надавливаю я на морскую. — И поверь, будет лучше, если маленькая и…

— Я не бесполезная! — Срываясь орёт Сайда, скаля свои клыки. Так, похоже дело обстоит куда серьезнее, чем я думала. На желание получить чужое внимание накладывается комплекс неполноценности? Или же, наоборот, раздутое самомнение?

— Заметь, не я это сказала. — Негромко бурчу я себе под нос, переходя к более тяжёлым аргументам. — Подумай. Своей смертью ты никому, ничего не докажешь. Ни нам, ни королеве.

Однако, похоже, где-то я ошибаюсь. Вымигивающая, скорее всего, какие-то ругательства Сайда, поворачивается ко мне хвостом, а затем убегает в сторону “балкончика”, так ничего и не ответив. Ну, может посидит в одиночестве, подумает и поймёт, что я права. А может, наоборот обозлиться и сделает что-то мне на зло, в конце концов всех нас утянут в неприятности. В любом случае, я просто не знаю как её отговорить на данный момент. Попытаться более доходчиво объяснить, что чужого внимания она может добиться другими методами? Или, для начала, чуть больше выпытать о королеве Коралл? Хм, вроде Цунами является её дочерью. Может порасспрашивать морскую дракониху судьбы о жизни в её королевстве? И рассказать ей о желании Сайды оказаться замеченной своей бабушкой? Авось она что-нибудь подскажет?

Скептическая улыбка мелькает на моей морде, когда поднявшийся с места Циркон окидывает меня взглядом своих янтарных глаз.

— Я не буду отвечать на один из твоих вопросов. — Бросает он в мою сторону, медленно двинувшись в сторону “балкончика”. — Вам всем достаточно знать, что я уже принял решение. И моя королева его одобрит. На этом всё. Пойду успокою Сайду.

После таких слов мне не становится спокойнее. Определённо, какой-то засланный разведчик, в чью задачу входит выведать важную информацию. Только кто является его целью? Драконята Судьбы? Сайда? Фирн? Происходящее в Ледяном Королевстве? Непонятно.

— Ну и хрен с тобой, золотая рыбка. — Бурчу я себе под нос, слегка поведя крыльями, а затем оборачиваясь в сторону Звёздочки и Лонгана.

— А что такое “хрен”? — Тут же добродушно скалит свои клычки радужный дракон, вызывая у меня очередной приступ головной боли своей глупостью.

— Растение такое. Очень вкусное. Обязательно дам попробовать, если найду. — Тяжело вздыхаю я, надеясь, что хрен в этом мире максимально дикий, способный проесть на языке радужного болтуна парочку дыр. Хотя, куда уж там, что-то подсказывает мне, что весело клекочущий Лонган не заткнётся, даже если ему язык отрезать. — Ты серьёзно намерен тащиться за Звёздочкой, куда бы она не пошла?

Его поблёскивающие в свете свечей глаза меняют свой цвет на фиолетово-синий, что для меня становится своего рода удивительным. Эти цветастые драконы ещё и окрас своих радужек умеют менять? Хотя да, у них ведь рога становятся прозрачными… Почему нет?

— Кеу-киу. Конечно. — Пару раз шустро кивает Лонган. — Эта растяпа без меня ведь ни с чем не справится.

— Эй! — Возмущенно сопит носом ночная из под его крыла.

— Что? Ай… А-я-яй! Не кусайся, я же шучу. — Негромко посмеивается радужный, несильно толкая ночную своим боком, да выпуская её мордашку из под пальцев крыла, когда та пару раз тыкается своим носом в его шею, вроде как несильно сдавливая чешуйки челюстями.

— Может нам оставить вас? — Вмешивается в наш диалог Каракурт, только сейчас наконец-то совладавший со своим смущением. А я всё это время, тяжело вздыхая, растираю виски пальцами, пытаясь угомонить пульсирующую глубоко в голове боль.

— Зачем? — Удивлённо моргает Лонган, но ответа так и не дожидается, осторожно лапой отводя мордочку недовольно фыркающей Звёздочки в сторону. — Ай! Ну ладно, ладно, ты не растяпа, не кусайся!

— А что подумают твои родители? — Всё-таки возвращаюсь я к первоначальной теме разговора, пересиливая раздражение вызываемое этим шумным, непоседливым драконом.

— Какие родители? — Удивляется Лонган, топорща вместе со своими ушами в сторону и гребни, вспыхнувшие фиолетовыми пятнами на фоне оранжевых мембран. — Что? А что они должны подумать?

— Твои родители. Мама, папа? — Пытаюсь я навести этого балбеса на мысль о том, что о нём кто-то может беспокоится. Но наталкиваюсь лишь на ещё большую порцию непонимания со стороны громко фыркнувшего апельсинового дракона, даже немного растерявшись от того, что тот, похоже, не понимает о чём я говорю. — Дракониха, что снесла яйцо с тобой.

— Киу-киу? А она тут при чём? Я не совсем понимаю… — И добавив после этих слов пару птичьих трелей, Лонган принимает свои привычные апельсиновые цвета

Так. Мой мозг слегка переклинивает. Я же отчётливо видела, как королева возилась с каким-то детёнышем. Да и вроде как за детёнышами следят, яйца сторожат. Или у радужных, как и у земляных, не принято интересоваться жизнью своего потомства?

— Ты хотя бы знаешь, кто твои родители? — Слегка хмурюсь я, в ответ получая очередное громкое “кеу-кеи” и пару радостных кивков.

— Знаю. Но до сих пор не понимаю, при чём тут они.

— Водомерка, — покашливает в лапу Звёздочка, привлекая моё внимание к своей чёрной фигуре, кажущейся лишь неровной тенью отбрасываемой одной из свечей от Лонгана. — Радужные не заботятся о своих детёнышах. Их выращивают воспитатели.

— Я уже начала об этом догадываться. — Недовольно бурчу я себе под нос. — Ну. Тогда подумай, что тебе скажет королева, если узнает о твоём поступке.

— Она скажет, что я верный и храбрый! — Радостно улыбается Лонган, ни секунды не раздумывая над своим ответом, да вновь накрывая ночную целиком своим крылом. — За друзьями надо идти до конца!

— Даже на смерть? — С каким-то унынием в голосе бормочу я, припоминая слова Предвестника обращённые к Звёздочке. “Мы же друзья?” – так ведь спрашивал пятнистый ночной. А тут даже вопрос не был озвучен, Лонган сам вызвался.

— А что это такое?

После этого вопроса моя ладонь невольно тянется ко лбу, прикрывая глаза.

Мракокрад укуси меня за хвост, да откуси его по самые плечи. Что за идиот. Или он так прикидывается? Похоже, даже Каракурт удивился, только сейчас начав осознавать, с какими спутниками ему придётся отправляться в путешествия, выискивая объект своей мести. А ведь этот радужный дракон ещё что-то говорил, про то, что он “крайне опасен”.

— Пролетели. — Отмахиваюсь я от Лонгана, переводя взгляд на выглянувшую из под его крыла Звёздочку. — К тебе у меня больше всего вопросов.

Ночная вздрагивает, ёжась под крылом своего “боевого товарища”, но затем кивает.

— Я… — она сбивается, вроде сглатывая образовавшийся в горле ком, лишь затем продолжая. — Постараюсь ответить на все.

— Для начала. Ты ведь знала о пророчестве Предвестника? Он тебе рассказал всё заранее?

— Мне он тоже, между прочим, всё рассказал! — Тут же вмешивается Лонган, но я не обращаю на него ни малейшего внимания, не спуская своего пристального взгляда с ночной драконицы с серебряными слезинками под глазами.

— Ты права. — Кивает Звёздочка и тут же вновь её перебивает радужный.

— А я помню даже когда. Киу-киу! Мы тогда это… вернулись из путешествия к окраине леса, где видели эту, как её там… ээээ, ненормалию, вот!

— Аномалию, — поправляет своего дружка ночная, чуть грустно улыбнувшись. — Мы тогда впервые увидели снег. На обратном пути к деревне нас встретил обеспокоенный Предвестник и…

— Ну, он это. — Вновь перехватывает рассказ ночной Лонган. — Только увидев нас, взмахнул крыльями и плюхнулся с ветки в куст, крича от боли. Я то испугался, что он в колючки приземлился и подумал, что он словил “чудилки” от чёрно-жёлтых лягушек. Но, потом как взглянул на него, аж до хвоста мураши побежали. Развалился в кусте, бормочет себе что-то под нос и плачет красными слезами, пустым взглядом смотря перед собой.

Звёздочка лишь кивает, подтверждая слова радужного.

— И вы ему поверили? — Уточняю на всякий случай я.

— Во-первых, это и правда выглядело странно и страшно. — Осторожно она прикасается большим пальцем крыла к носу засопевшего радужного. — А во-вторых, он потом доказал, что видит будущее.

— И с того дня вы действовали по его указу? — приподнимаю я слегка свои бровные дуги, не скрывая удивления. — Даже не попытались как-нибудь изменить будущее?

— С чего ты решила, что он нам что-то приказывал? — Неожиданно вспыхивает Звёздочка. — Ты ведь даже его не знаешь! Он добрый дракон и он желает всем счастья!

— Почему ты так думаешь? Я вот в его голову залезть, и узнать о чём он думает, и какие коварные планы строит - не могу. — Хмыкаю я поднимаясь со своего места и перебираясь поближе к одной из свеч, очень уж жалея, что не прихватила с собой какой-нибудь снеди. Из-за всех этих разговоров и размышлений мозг яростно требовал какого-нибудь топлива ему подкинуть.

— Я просто… — дёргается от моего ответа Звёздочка, явно планируя что-то сказать, но затем умолкая на несколько долгих мгновений, которых мне хватает для того, чтобы поднести ладони к размеренно пылающему огоньку ближайшей свечи, осторожно собирая на чешуйки пальцев капли стекающего воска. — Просто верю ему. Он никогда нас не подводил, всегда был честен и помогал!

— Может быть, потому что так требовали его планы? Втереться в доверие к вам, чтобы потом использовать как инструменты? — Усмехаюсь я, разглядывая как застывает на кончике когтями прозрачная капля, обращаясь белым налётом. — Он ведь попросил тебя подыграть Каракурту, чтобы мы пошли шпионить за Холодом и Солнышко? Чтобы за нами увязалась Фирн?

Всё это я говорю, оторвав взгляд от пританцовывающего огонька свечи и подняв глаза к Каракурту, будто бы обращаясь к песчаному, но на деле стремясь донести до него мысль, что им, возможно, просто манипулировали в своих целях.

— Судьба связана, да? И события вьются одно за другим, — продолжаю я, крылом указывая куда-то в темноту сбоку от себя, будто где-то там прячется полотно жизни. — Будто снежный ком, катящийся с горы и набирающий скорость. Подумай, Звёздочка. Ты ведь просто игрушка в чужих когтях.

— Это не так! Ты не понимаешь, о чём говоришь! — Однако, я слышу в её голосе нотки сомнения. Еле слышимую дрожь, за которой скрывается неуверенность и страх.

— Но ведь это он видит будущие, не ты. Не я. Он знает, что и когда нужно сказать, что сделать. Возможно, даже в каком темпе дышать, чтобы достичь желаемого результата. Он знает наперёд незаданные вопросы, и также видит наиболее подходящие ответы, своими действиями изменяя будущее. — Высказываю я свои мысли вслух, ловя очередную каплю воска и размазывая её по ладони, чувствуя как уходящий жар обращает её в слегка стягивающий кожу на лапе налёт. — Ведь он формирует тем самым то будущее, которое ему нужно, своим знанием решая нас права выбора. Можешь ли ты сказать, что ты свободна? Что тобой не пожертвуют во имя “лучшего будущего”?

И вот она - ожидаемая мной битва взглядов. Скрестим же глаза в этой бескровной схватке. Слегка наклонив морду на бок, я ловлю взор Звёздочки, прекрасно зная о своём превосходстве – мне не надо моргать. Точнее, я могу не прерывать зрительного контакта, воспользовавшись мигательной перепонкой. Не стоило тебе, ночная, играть в гляделки с земляной. Однако, нет, она не боится, бесстрашно принимая мой вызов своими блестящими в полумраке жёлтыми глазами.

— Ты его не знаешь. — Чуть ли не по слогам выговаривает Звёздочка. — Он не такой, каким ты его представляешь.

— А ты его прямо “видишь насквозь”? — Демонстрирую я в пародии на добродушный оскал клыки, лишь пристальнее вглядываясь в её очи, стараясь выискать в них хоть искорку сомнения в собственной убеждённости. Ночная вздрагивает от этого вопроса, но взгляд не отводит, лишь переминаясь с лапы на лапу — Я повторюсь. С чего ты уверена, что он не врёт тебе? И всем нам? Не пользуется своим “знанием”?

— С того, что он не такой. — Вновь повторяет Звёздочка, а я пытаюсь понять, не втюрилась ли она часом в этого пятнистого ночного? Нет, просто все эти “не такой”, “он хороший”, “он правда хочет всем нам добра”, похожи либо на любовь, либо на фанатичную преданность безумца с промытыми мозгами. И на последнего Звёздочка явно не похожа. Да и, чего уж там, на первую тоже. Она говорит абсолютно серьезно, без лишних эмоций, полностью уверенная в своих словах. Негромкий смешок срывается с моего языка.

— Это не тот ответ, который я бы хотела услышать. Впрочем, а вот скажи мне, Звёздочка, — тут я делаю короткую паузу, позволяя прозрачным плёнкам прикрыть на мгновение мои глаза. — Ты сама будущее не видишь?

А вот это было бы на удивление логично. Тогда бы я могла понять её уверенность в словах Предвестника, её готовность идти с ним до конца. Не знаю правда, видят ли два пророка узоры судьбы одинаково, но… Это бы многое объяснило. Хотя, у меня есть и другой вариант, куда более пугающий и неприятный. Ведь Предвестник мог нам соврать. И ночные могут обладать не только умением просчитывать будущие, но и способностью читать мысли. Подобный навык тоже бы объяснил столь неадекватную верность делу пятнистого пророка. Но тогда, выходит, не только Предвестник врёт нам, но и Звёздочка утаивает это, прислушавшись к сокрытому в его словах посланию. Или же, у уже меня едет кукуха на теориях заговора?

— Нет. — Всё также, не моргая отвечает она, прижимаясь чуть плотнее к боку вытянувшегося рядом радужного.

— А если ты предвидела, что должна была дать именно такой ответ? — Добродушная улыбка на моей морде сменяется раздражённой гримасой, когда я набираю побольше воздуха, чтобы задать очередной вопрос.

Но тут в пещеру возвращается Циркон вместе с слегка заплаканной морской принцессой, тут же замирая у входа и по очереди смотря то на меня, то на Звёздочку. И эти двое становятся причиной прекращения нашей зрительной “дуэли”, привлекая к себе внимание всех драконят в пещере.

— Что тут происходит? — Подаёт голос небесный, явно уловив повисшее в воздухе напряжение.

— Брах, — громко фыркает Каракурт, мотая мордой из стороны в сторону. — Молчи. Такую веселуху портишь. Аж у самого песок в голове спекается в стекло.

А вообще. У меня складывается такое чувство, что эта маленькая ночная всячески избегает прямых ответов, за исключением, разве что, истории её знакомства с Предвестником. И то, чует моё сердце, что очень уж многое она недоговорила, кучу пикантных и интересных подробностей спрятала в своей истории. Я тяжело вздыхаю, проводя пальцами над свечой и чувствуя как жаркий огонек пробегается по коготкам, лишь неприятно нагревая чешуйки. Ещё и эти двое вернулись, сбив меня с мыслей. На чём я остановилась там? Набрав побольше воздуха в свою грудь, я вновь пытаюсь поймать глаза Звёздочки, но ночная будто специально отводит взгляд в сторону.

— Если ты думаешь, что я тоже вижу будущее, то ты ошибаешься. — Чуть грустно улыбается ночная, пряча кончик своего носа под крылом радужного.

— Я просто не могу понять причину твоего доверия к этому дракону. — Покачиваю я мордой, прекращая свои попытки вывести ночную на новый виток нашей схватки, уставившись в дрожащее от дуновений прохладного, пробирающегося в зал, сквозняка, пламя свечи.

— А я не могу понять твоего недоверия, — неожиданно громко обвиняет меня Звёздочка, встрепенувшись, а затем приподнявшись на своих лапках. — Он ведь дал понять, что он взаправду способен увидеть будущее, что он не обычный дракон. Он ведь хочет помочь всем нам. Не только своему королевству, но и другим, также страдающим, драконам.

— Он об этом только сказал. — Усмехаюсь слегка я, подпирая свою челюсть лапой. — Я вот могу сказать, что умею ходить по воде. И быть может, мне даже кто-то поверит. Не зря ведь меня назвали в честь водомерок.

— То есть, ты не готова ему поверить? Не хочешь помогать другим? — Выскользнув из под крыла удивлённо моргающего радужного продолжает ночная. Она меня что, обвинить в чём-то хочет?

— Я не хочу действовать спонтанно и необдуманно, — однако, у меня и на столь дурные вопросы есть свои ответы. — Тем более, когда столько всего сваливается так неожиданно на мою голову. Провидцы и их пророчества, чужие кошмары которые видит всё племя, какие-то там чудовища. Вы готовы слепо бросится во всё это?

— Не слепо! — Возмущенно фыркает Звёздочка, останавливаясь на расстояние вытянутой лапы от меня. — Нас поведёт Провидец. Он всё увидит. И узнает. И скажет, что делать.

— И скажет нам он только то, что мы должны знать. — Скучающе и с лёгкой улыбкой дополняю я её предложение, заметив как вспыхивают искорки негодования в жёлтых глазах Звёздочки. Теперь вот она пытается поймать мой взгляд, а я скучающе разглядываю потолок. — Я не хочу опираться на слова незнакомого мне дракона. Ещё и на слова, которые я не могу проверить.

Звёздочка громко фыркает, прижимая плотнее к своему телу крылья, но затем, неожиданно для меня кивает, слегка опустив свои уши и возвращаясь обратно к радужному. Что это с ней? Неужто услышала зерно логики в моих речах, поняла, что именно я хотела сказать? Да не, не верю. Скорее убедилась в том, что я не отступлюсь столь просто от своих принципов, да и подловить меня на какой-нибудь ошибке не легко. Или же, она хотела услышать что-то конкретное? А может, сказать?

И вновь я хмурюсь, погружаясь в свои мысли и пытаясь отследить в них зерно зарождающихся сомнений в собственной правоте. Но нет, ничего подобного я пока что внутри своей головы не нахожу. Лишь неприятную, будто распирающую изнутри усталость и сонливость, пришедшую на смену головной боли.

— Ладно. Не сказать, что я довольна ответами. — Бубню я себе под нос, переводя взгляд на замершего Каракурта. К тому моменту Сайда уже задремала под крылом вытянувшегося у прохода на “балкон” Циркона.

— Киу-киу! — Подаёт свой громкий голос Лонган, широченно зевая, одним глазом наблюдая за усевшейся недалеко от него Звёздочкой. — А я вот не понимаю, землянка. А ты чегось, трусишь-то? Это же весело и интересно, кеу-фьють! Приключение, что-то новое, всё-такое.

Вопрос говорливого балбеса я предпочла проигнорировать, сосредоточившись в основном на песчаном. Каракурт поджимает под себя хвост, держа перед собой одну из свечей. В бликах пламени его шрамы выглядят особо отталкивающе, покрывая морду и шею бледно-розовым узором. Скорпионье жало песчаного слегка постукивает по полу перед ним, пока он слегка переваливается с лапы на лапу, пристраиваясь поудобнее и упираясь плечом в стену. Нужно ли его вообще спрашивать? Задавать вопросы и пытаться отговорить? Тем более рискнуть его достаточно дружественным, как по мне, отношением? И уж тем более получится ли его отговорить? Он ведь потерял из-за чужих когтей того, кого называл “отцом”. А мусолить чужие мозги понятием “всепрощения” я уж точно не собираюсь.

Очередные несколько капель воска оказываются на моей ладони. Смогу ли я подобрать правильные слова, чтобы донести до него мысль, что ещё не время для мести? Что ему не справится с драконом, способным в одиночку раскидать целый отряд?

— Это самоубийство, — не, ну я бы не была собой, если бы не попыталась взять оппонента наскоком. На морде Каракурта мелькает слабая, но совсем не весёлая улыбка, однако он даёт мне договорить. — Ты слишком молод.

Я вижу, как он набирает воздуха, открывает пасть, и уже начинает выговаривать первые звуки, готовясь мне дать естественно “достойнейший” ответ. Скорее всего скажет что-нибудь о праведной мести, о том, что он жить не может, пока его отец не отомщён. Может, добавит что-нибудь про усердные тренировки. Хотя я сомневаюсь что прошедших лет ему хватило, чтобы подняться до уровня бойца, способного в одиночку раскидать целый отряд. Однако, я не собираюсь давать ему шанс оправдаться.

— А о нас ты подумал? Мы ведь будем с тобой. Ладно уж, Циркон и Фирн, они за себя постоять могут. Но Сайда, Звёздочка, Лонган?

— Но-но-но! Я очень опасный! — Вновь возмущенно курлычет радужный с раздутым самомнением.

— Мы это уже слышали. — В который раз за день я отмахиваюсь от апельсинового дракона, не сводя взгляда с колеблющегося Каракурта. — Ты хотя бы подумал о том, что может произойти? Особенно, если ты не справишься?

— Я… — Начинает он, но тут же умолкает, вжимая свои когти на передних лапах в ладони, опуская свой взгляд к полу. Так, похоже, хоть где-то меня постиг успех. Но вот только стоило мне обрадоваться, мол, я смогла подобрать ключи хотя бы к одному из них, как Каракурт окидывает нас всех своих пристальным взглядом.

— Ты права. Однако, я всё равно пойду. Как минимум, чтобы защитить вас. — С абсолютной уверенностью в голосе говорит он. — Да и холода… мне кажется, они как-то связаны с происходящим. Я хочу помочь своему королевству избавиться от них. А если будет всё совсем плохо, мы сможем попросить помощи у Вольных Когтей и королевы Тёрн!

В последних его словах я даже слышу нотки радости и гордости. Нет, я конечно же благодарна, что он пойдёт с нами… если мы вообще пойдём, и если Я пойду с ними. И уж тем более рада, что он готов отказаться от своей мести ради нашей безопасности. Да и, в случае необходимости, его готовность обратиться к старшим, вызывает у меня в душе искорки надежды. Но это не совсем то, чего я добивалась. Грустный вздох, вот и всё, чем я ему отвечаю, слегка покачивая своей мордочкой, а затем поглядывая на опустившийся, уже на несколько сантиметров вниз по свече, огонёк. Такой ли ответ я хотела услышать?

— Это всё равно не то. Ты же понимаешь…

— Понимаю. — Кивает он мне, не давая договорить. Всё он понимает, и угрозу, и опасность… — Только, если я откажусь, это не значит, что откажутся остальные. Чем нас больше, тем мы сильнее.

— А ещё нас легче обнаружить, нам нужно больше пропитания, и вообще, это не увеселительная гонка за ласточками. — Громко фыркаю я, но затем отмахиваюсь от него крылом, замечая в его глазах облегчение. Что-то совсем сил не осталось на весь этот допрос. — Ладно. Всё. Если нет вопросов ко мне, идите спать. А мне надо подумать. Одной.

И забрав пару свечей я ухожу подальше от остальных, так и не получив ни одного вопроса со стороны сокрыльцев. Оно и понятно, свою позицию я обрисовала достаточно точно – неверие Предвестнику, недовольство поспешностью принятого решения, и желание привлечь куда более приспособленных для всего этого взрослых. Да у нас под крылом есть пять героев, спасших Пиррию уже не один раз, а мы всё строим планы о том, как сами будем спасать этот мир.

Постепенно все расходятся. Последним уходит из гостиной Звёздочка, лишь замерев у прохода ведущего в нашу спальню, будто что-то собираясь спросить или сказать, но так и не решившись этого сделать. А я всё это время сижу, невидящим взглядом уставившись в пламя и думая над своей судьбой.

Вся моя история - история того, кто попал в другой мир после столкновения с чем-то неприятным в “прошлой жизни”. Я до сих пор не уверена, что эта прошлая жизнь когда-либо существовала, что это был не сон формирующегося в яйце дракончика. Однако, если я всё-таки “попаданец”, я ждала “испытание”, боялась выпавшей мне доли героя или злодея, но все четыре года своей жизни я просто мирно и неспешно существовала, вписываясь в размеренную и спокойную жизнь моего племени, отвлекаясь только на различных дураков, возомнивших, что я могу решить любую их проблему.

Не попаданчество… Перерождение. Просто, в результате которого мне удалось сохранить часть знаний о том, оставшемся далеко позади, мире. Но сейчас оказывается, что судьба всё же пытается меня втянуть в предначертанное мне приключение.

Судьба. Какая она? Запутанный ли это клубок нитей, могучая река, одна единственная дорога, или нечто иное? Можно ли её изменить? Или изменяя её мы лишь продолжаем движение вперёд, по заранее проложенной тропинке, обманутые возможностью псевдовыбора? Может, каждое моё действие уже сотни лет назад было предсказано каким-нибудь особо недовольным ночным “провидцем”, и теперь я следую этому плану, в точности приводя его в исполнение? Или на неё всё-таки можно повлиять, свернуть с проложенной дорожки в неизвестность и выйти к новому пути, ведущему совсем в другие стороны?

Мои глаза уже слипаются, а морда раз за разом соскальзывает с упёршейся в небольшой столик лапы, когда огонёк, прямо на моих глазах, доползает уже до середины.

Предназначение. Не этого ли я так ждала все эти годы, и не этого ли я и боялась заодно? Предчувствие того, что я не просто так оказалась в этом мире, что у меня есть роль. Но роль кого? Пешки, которой пожертвуют ради более важной фигуры? Или же мне предначертано нечто более величественное? Может, вся эта история с пророчеством, разворачивающаяся вокруг меня – и есть моё предназначение, мой путь “героя”?

Тогда у судьбы скверное чувство юмора. Громко фыркнув, я пристраиваю свою морду на сгибе локтя, продолжая из под полуприкрытых глаз смотреть за тем, как постепенно догорает свеча. Судьба могла выбрать кого-нибудь другого. Кого-то менее сомневающегося, кого-то с более подходящими навыками. Но её выбор пал именно на меня – не верящего в пророчества, сомневающегося в правильности происходящего; на меня, кто вместо того, чтобы броситься с радостным рёвом нести в мир “добро и справедливость”, говорит, что всё это глупо, неправильно. И как-то… по-детски? Плохие злодеи творят зло и разрушения, а отважные герои-детишки, готовы пройти через все трудности и столкнуться с идиотами, не читавшими даже кодекса тёмного лорда. И всё закончится максимально глупым, но счастливым финалом, в котором счастливы будут все, кроме проигравшей стороны. Что же. Историю пишут победители? Но не суждено ли мне стать во всей этой истории - проигравшей?

С последними секундами жизни огня, я закрываю свои глаза, чувствуя как мой разум погружается в сон. Надо будет всё-таки решить, пойду ли я к взрослым… но уже утром…

Белые комки падают с неба мне на нос, когда я открываю глаза и оглядываюсь. Библиотека под открытым небом. Что-то я такое слышала, но только что? Мой взгляд проскальзывает по множеству, будто нарисованных небрежными мазками кисти, свитков, а затем я карабкаюсь по размытым, заваленным полкам на верхушку одного из шкафов, по пути прихватив один из наиболее чётко выведенных свитков.

Вот я и на верху, перевожу своё дыхание и затем оглядываюсь. От края до края - чёрные, неровные ряды причудливым узором сплетаются в лабиринт, а по будто выцветшему небу, медленно ползёт бледное светило. Осторожно я разворачиваю приглянувшийся свиток, вглядываясь в словно выведенные моей лапой символы, описывающие нечто крайне похожее на это место. Кажется, я вспоминаю. Об этом ведь говорила Фирн? Только шкафы у неё вроде были изо льда. Надо же, никогда бы не подумала, что моя фантазия может настолько бурно среагировать на описание чужого кошмара. Что, и чудовища будут?

Я оглядываюсь за спину и тут же вздрагиваю. Будто сотканная из переливающегося тумана драконья фигура, стоит за моей спиной на соседнем шкафу.

— Нельзя так пугать! — недовольно бурчу я себе под нос, замечая как голубоватые искры на месте глаз вспыхивают особенно ярко, будто бы рассматривают меня. — Ну? Чего глазёнки вылупил? Ты это. Сном ошибся. Ледяная в соседней пещере. Да и вообще, разговаривать со своими глюками в своих же снах – глупо.

К моему удивлению, фигура будто пожимает своими плечами, а затем усаживается возле меня, поднимая взгляд к небу. И чего такого жуткого в этом “дешёвом” призраке увидели ледяные? Хотя, это ведь не их коллективный кошмар, это так, мой сон, вызванный особо бурной ночкой. Определённо мой личный. Я чуть улыбаюсь незваному гостю, а затем сворачиваю свиток. Интересно, если я не положу его на место, он не затеряется ли в моей голове? Хотя что за глупости.

«Мы скоро встретимся», – неожиданно чётко всплывают в моих мыслях будто чужие слова: «А пока что, спи. Отдыхай.»

Темнота резко наваливается на меня со всех сторон, утягивая в свои бархатные объятия.

Комментарий к Глава 15. Ночные посиделки. Жаль только без чая.

Итак. Вот и новая глава. С небольшой задержкой, но в связи с приближающимся “дипломом” (и прошедшем на отлично предзащитой) я немного… “больше занят” в течение дня.

А ещё и бета появился, который оперативно проверил для вас, уважаемых читателей, новую главу. Снимаю перед ним шляпу (только, для начала одену её) и стыдливо отвожу взгляд в сторону, из-за своей не шибко крепкой тройки по русскому.

Возвращаемся к тексту. Спасибо всем, кто ставил лайки, оставлял комментарии, ставил ждунов. В это относительно нервное для автора время, вы – его поддержка и путеводная звезда.

Освещайте эту дорогу и дальше своими большими пальцами, комментариями и ждунами!

________________________

Сторонние мысли автора, которые тот, по дурости своей, всё-таки жаждет их высказать.

“А ведь быть может дойдёт и до такого, что по этому пойдут фан арты”.

После кружечки чая: “или, глядишь и фанфики по фанфику. Мечтать, как говорится, не вредно, вредно не мечтать.”

Уф. 142 странички. Теперь это официально самая моя большая работа в писательской стезе. Она даже превзошла один черновичок… Не дописанный до конца, правда:)

Хотя и эта история ой ещё как нескоро завершится.

========== Глава 16. В которой я просыпаюсь слишком рано. ==========

Итак. Очередное “новое утро” в моей жизни. Как обычно, тяжёлое, не слишком приятное и уж точно не доброе. Хотя мне ещё повезло, что я не продрыхла всю ночь мордой на столе, изогнувшись под каким-нибудь даже для дракона неестественным углом. Во сне я, похоже, сползла на пол, вытянувшись под письменным столиком и тихонько посапывая на пару каменных щелей в стене. Правда, не всё столь “хорошо” и судя по следам на лапе, я пролила на себя воск, застывший меж чешуек плотными белыми пятнами, которые теперь придётся осторожно вычищать своими коготками. И как только умудрилась?

В любом случае, какие бы прекрасные сны мне не снились, это утро было отвратительным. Не потому, что я дрыхла непонятно где или испачкала свою лапу, но просто потому, что это утро. Мерзкое, раннее, ещё до восхода светила в зенит. Ещё и проснулась я не сама, но из-за негромкого поскрёбывания чужих когтей по полу. Из под полуоткрытого левого глаза, изогнув свою шею к источнику шума за спиной, я наблюдала за показавшимся из коридорчика Цирконом, неспешно бредущим в сторону выхода к балкончику, на ходу разминая собственные крылья да отвешивая в мою сторону короткий кивок, видимо, заметив блеск моего жёлтого глаза в темноте. Огнём в него, что ли, плюнуть и обматерить, да погромче? Чего это он вздумал бродить тут и хвостом своим по камням шебуршить, прерывая мою заслуженную и столь любимую дрёму? Впрочем, небесный ничего не говорит, скрываясь как можно быстрее в проходе и оставляя меня наедине с отчаянными попытками вновь погрузится обратно в сладостное сонное забвение, окунуться в тёмное забытье со всей головой, наслаждаясь разливающейся по телу негой удовольствия.

Вот только… дадут ли мне вообще поспать? И смогу ли я вновь задремать? Нет, конечно, всем известно, что дополнительные пять минут перед подъёмом в школу или институт, когда ты кутаешься в нагретое за ночь одеяльце, потираясь щекой о мягкую подушку – самые сладостные моменты дрёмы, которые, если повезёт, могут растянуться на неправдоподобно длительное время, на грани между сонным беспамятством и осознанным лежанием с закрытыми глазами. Но у меня, как минимум, нет тёплого одеяльца.

А ведь очень уж хочется перевернуться на другой бок, плюнуть на всё и дремать дальше. Но с другой стороны, лежу как пьяница, даже не на жёсткой циновочке в гнёздышке, а прямо на полу. Оправдываю, так сказать, свой громкий титул “алкоголика”, которым я назвалась при первой моей встрече с крылышком. А ведь, если так валяться дальше, они все скоро начнут выползать из своих гнёздышек, выбираясь в “прихожую” и наблюдая картину вытянувшейся и заляпанной воском меня, крайне недовольно сопящей своим носом. Фирн ещё, забив на предупреждения, скорее всего пойдёт тормошить меня, наслаждаясь лишней возможностью пару раз приложить мою мордочку о стену и пол.

Нет, такое удовольствие сосульке я не собираюсь доставлять. С трудом, практически со слышанным скрежетом заржавевшего металла, я пытаюсь распахнуть свои глаза. Вроде всего пол минуты назад провожала Циркона рассеянным взглядом из под полуприкрытых очей, а теперь даже маленькие щёлочки нет сил распахнуть. И только когда на помощь пришли передние лапы я, придерживая свои веки, распахиваю чудные очи, чувствуя, как тут же соскальзывает вниз защитная плёнка.

Уф. Один невероятно тяжёлый шаг для Водомёрки, но огромный скачок для всех драконов Пиррии на пути к избавлению от жаворонкового террора. Даёшь сон до второго обеда и бодрствование до рассвета! Извивающейся змеёй, перебирая своими лапами и цепляясь большими пальцами крыльев, раз за разом подтягивая свою тушку да недовольно бубня себе под нос, я скольжу по неровному каменному полу в сторону короткого коридорчика, в котором скрылся Циркон. Глоток свежего, прохладного утреннего воздуха мне сейчас определённо необходим.

А лучше чашечку горячего чая. Как жаль, что об этом божественном напитке в столь раннее утро я могу только мечтать! Крепкого, чтоб аж горечь въедалась в язык и вязала горло, с ложечкой сахарка и долькой кислющего лимончика. Эх… как говорится – мечтать не вредно, вредно не мечтать. Особенно на сонную голову, полную обрывочных мыслей. Так что, можно ещё немного побредить, погружаясь в свои сладостные фантазии. Определённо, первое, чем я займусь когда вырасту – открою чай. Ради чая я даже готова перевернуть всю Пиррию, обшарить каждое королевство, сунуть свой нос в каждые достаточно крупные заросли! Хотя, куда вероятнее, что мне придётся пошататься по югу этого континента, ведь в пустыне или на далёком, занесённым снегами севере мне делать определённо нечего. И когда я наконец-то найду этот прекрасный, дарящий негу даже более сладкую, чем дрёма, куст, то добьюсь того, чтобы чаепитие стало традицией каждого племени на этих землях. И главное, в сугубо корыстных целях. Буду сидеть, греть косточки и хлебать свежезаваренный чаёк, выращенный собственными лапками. Чёрт, не заметила как пустила от подобной мысли слюну. Фу. Соберись, Водомерка, и подотри подбородок!

Постепенно камень под лапами начинает сменяться редкой галькой, крошкой, пучками моха и крупицами земли. Свежий горный ветерок выдувал из головы мысли о душистом напитке своей прохладой, оставляя лишь фантомные воспоминания о навеянном “страшилками” Фирн сне. Вдохнув полной грудью, я всё-таки нахожу в себе силы подняться на лапы, достаточно широко распахнув глаза и выходя на… так, кто выключил свет? Замерев у края обрыва, я удивлённо смотрю на всё ещё тёмное небо, лишь на дальнем краю которого только-только начинала проглядываться тонкая, еле заметная, голубая полоса от выглядывающего из-за горизонта и гор светила. В эту рань на небе можно было даже разглядеть ещё не исчезающие силуэты лун и самые яркие звёздочки на небе. И на фоне этого неба, подставляясь под первые лучики солнца, скользит кругами тёмно-красная точка небесного дракона.

Таааак. Это выходит, я по собственной дурости поднялась ещё до восхода местного “огненного шарика”? Да в родном королевстве я обычно в это время только спать укладывалась! Неужели на меня так повлиял прогуливающийся Циркон? Откуда же мне было знать, что он встанет в ТАКУЮ рань ради зарядки? Я же уже под вечер буду валиться с лап без сил! А если ещё и не повезёт, то режим сна подстрою под “правильную” школьную жизнь! Нет-нет-нет, каждый подобный подъём должен сопровождаться приступом ярости и желания уничтожить весь мир, а не радостным и негромким мурлыканьем себе под нос полностью выспавшейся меня. Пойти что ли досыпать?

Я прислушиваюсь к себе, чувствуя, как холодный ветерок, будто напоминая о грозящей угрозе приближающихся похолоданий, проскальзывает между телом и крыльями. Нет, похоже, я уже не засну. Слишком много телодвижений совершила, решив проползти следом за небесным. Можно, конечно, вернуться, свернуться злобно сопящим клубком и просто лежать с закрытыми глазами. Вот только не очень-то и хочется. Тем более такая приятная погода! Люблю эту холодящую чешую прохладу, когда чуть влажный, утренний ветер приятно оглаживает чешуйки, а остатки утреннего тумана оседают меж пальцев крыльев на мембране щекочущими капельками. Встрепенувшись, я оглядываю горную долину, в которую выводил туннель из комнаты нашего крылышка, разглядывая её куда пристальнее и внимательнее, наслаждаясь открывшимся видом и только теперь осознав, что именно увидел в этом месте Циркон, решив его зарисовать.

Не просто пара горных цепей, идущих друг за другом с узкой долиной, но маленькое чудо природы в своей первозданной, дикой и необузданной красоте. Высокие горные пики, переходящие от заснеженных вершин в крутые склоны, под которыми стелятся взбирающиеся по каменным стенам тёмно-зелёные леса. Неровные, холмистые луга, в паре мест заваленные обломками скал. Еле заметные белые и жёлтые точки ещё не распустившихся цветов, собирающихся особо богатыми узорами вдоль прозрачной речушки, бегущей по небольшим порогам куда-то вниз, в сторону радужного леса, откуда я прилетела вместе с Глином и своими соплеменниками. Всё это на фоне вступающего в свои права рассвета и лёгкой, еле видимой дымки ещё не рассеявшегося тумана вдалеке.

Не удержавшись, я расправляю свои крылья, а затем прыгаю с обрыва. Несколько камушков устремляются вниз, скача по склону, но я уже скольжу на дуновениях ветра, чувствуя как последние капли сна покидаютмою голову, а мысли приобретают привычную ясность, разве что слегка омрачённую слишком ранним подъёмом. Негромко, но радостно засмеявшись, я устремляюсь ввысь, будто пытаясь дотянуться своей лапой до редких, рваных облаков в небесах, да всё ещё пылающих на тёмно-синем полотне звёздочек. Холодящий лёгкие воздух щекочет мой носик, когда я раскидываю свои махалки в разные стороны, замирая над долиной и любуясь открывшимися видами сверху. Как… красиво. Отсюда, с высоты драконьего полёта, это место выглядит ещё более чарующе и сказочно. Пересекаются между собой полосы камня, тёмно и светло зелёной растительности, с тонкой нитью речушки, столь чистой, что я даже могу разглядеть со своей высоты тонкую серую полосу каменистого дна. И туман, ползущий еле видимой и уже рассеивающейся дымкой, будто сглаживающей и придающей однотонность всей этой чарующей картине.

Светило, будто заметив мою очарованность, лениво переваливается за горизонт, подмигивая мне скользнувшим по крылышку лучиком, озаряя тянущиеся в даль, кажущиеся бесконечными, горы. Прикрыв свои глаза, я греюсь в первых лучах солнца, полностью забыв о своей “вампирской природе”, раз за разом скрывающей меня во сне от подобной красоты. Может, всё-таки стоит изредка вставать пораньше? Хотя бы иногда?

Мимо меня проскальзывает Циркон. Тёмно-красный дракон, по спирали стремительно взвивается вверх, оставляя меня позади и вскоре прячась за негустым облачком. Однако я не собираюсь играть с ним в догонялки и уж тем более подниматься за ним в высоты, где крыльями приходится махать только сильнее. Отнюдь, я слегка прижимаю свои крылья к телу и с веселым мурчанием устремляюсь вниз, наслаждаясь закладывающим уши рёвом ветра и тем, сколь стремительно приближается земля. Всё ближе и ближе, вот я уже почти могу различить не только особо крупные валуны, но и отдельные цветы вдоль тянущейся реки. Сердце стучит как бешеное, а лапы жмутся к телу. Пора!

Моментально я раскидываю свои крылья в стороны, наслаждаясь сильным ударом встречного ветра. Немного ноют плечи, удерживающие крылья расправленными, когда вместо падения я устремляюсь вперёд, опускаясь прямо к реке и любуясь своим отражением в проносящейся подо мной глади. Вот короткое прикосновение когтей и тучи брызг поднимаются за мной, орошая мой хвост прохладными каплями. Бррр, водичка-то не только кристально чистая, но и ледяная. Но это меня уже не может остановить. Небольшое движение хвоста и вот я закладываю одну из фигур высшего драконьего пилотажа. Сначала задираю свою морду вверх, чувствуя, как постепенно теряю скорость на подъёме, затем заваливаюсь прямо во время полёта на спину и дальше, пользуясь набранной высотой, переворачиваюсь со спины на лапы. Вот и разворот на сто восемьдесят градусов, после которого я уже заметно медленнее опускаюсь к воде, приглядывая себе местечко где бы можно было опуститься для принятия утренних водных процедур.

И ведь нахожу достаточно живописное местечко, где смешанный лес особо близко подбирается к берегу по старой балке – пережившему свою буйную молодость и уже заросшему оврагу, по низу которого бежит журчащий и впадающий в реку приток. “Плюх” – это я, после того как окончательно замедлилась парой взмахов крыльев против движения, прижимав к себе свои крылья и зажав хвост меж лап, сгруппировавшись во время падения, бомбочкой плюхаюсь в воду, поднимая разлетающиеся во все стороны кучи брызг. Студёная, горная речушка тут же радостно принимает меня в свои объятия, смягчая прикосновение основания моего хвоста к неровному дну, у которого я и замираю, наслаждаясь тем как шустрые потоки смывают всю грязь и пыль последних дней с моих чешуек, заодно и мысли плохие забирая с собой. На удивление утро начинается подозрительно хорошо. Даже шикарно! Ещё бы позавтракать чем-нибудь вкусненьким.

Открыв свои глаза, я медленно загребаю хвостом в водной толще, двигаясь против течения и помогая себе лапами, хватаясь за особо крупные камни и подтягиваясь к ним, соскрёбывая пальцами еле заметный налёт из светлых водорослей, да пару раз открывая прямо в воде свою пасть, столь незамысловатым способом чистя свои зубки и утоляя жажду. Вообще, гигиена – это важно. Не вылизываться же себя, будто дикое животное!

Однако вечно так плавать я не собираюсь, даже не смотря на то, что воздуха мне ещё хватит минуток на сорок. Можно было бы полюбоваться искажёнными через водную толщу бликами восходящего солнца, зацепившись за какой-нибудь особо крупный камень. Но нет, подобным образом я не собираюсь тратить своё время. Оттолкнувшись лапами, я устремляюсь к берегу, выныривая на свежий воздух, который после погружения мне кажется горячим. И вот она, снова твёрдая земля под лапами, с щекочущими бока жёсткими травинками, в которых я и пристраиваюсь, наслаждаясь запахом белых цветов с жёлтыми сердцевинами, да силясь выдохнуть несколько язычков пламени от удовольствия. Но, как обычно после подобных водных процедур, от моего пламени остаются лишь еле заметные искры да несколько клубов дыма, вырвавшихся из моей пасти и оставивший неприятный привкус гари на языке. Ну не положено драконам моего племени купаться в холодной воде. Нам бы в тёплых болотах нежится…

Чужая тень проскальзывает передо мной и я, оторвавшись от созерцания своих вычищенных от воска чешуек на лапке, замечаю пролетающего над собой Циркона, приземляющегося в заросли травы всего в паре метров от меня. Неужто небесный решил пообщаться? Взгляд его оранжевых глаз, в которых блестят огни холодного интереса, будто бы лениво проскальзывают по мне, портя всё хорошее утреннее настроение. Похоже, я знаю о чём мы сейчас будем говорить.

Моментально в голове всплывает вчерашний день, и странный сон, в котором оживший кошмар ледяных, что на самом деле не особо-то и страшный, решил наведаться ко мне в моей дрёме, и собственные помыслы относительно этого небесного. Кто он? Шпион? Засланный агент, призванный вынюхать чем занимаются Драконята Судьбы в это тяжкое время или же просто случайный встречный, оказавшийся не в том месте, не в то время и привлечённый его королевой под эгидой долга?

Что я знаю о небесных? Только то, что живут они высоко в горах, предпочитая своего рода затворничество. Из недавно прочитанного свитка, посвящённого легендам о дракомантах, я также знаю, что они перебили всех драконьих чародеев в своих рядах, справедливо опасаясь их могущества и власти над окружающими. На самом деле, даже по-своему оправданная, хоть и жестокая мера, как по мне. Нет источника потенциальной проблемы – нет и проблем. С другой стороны, они оставили себя несколько беззащитными перед возможной угрозой драконьих чародеев со стороны других племён. А ещё, судя по всему, драконы этого племени крайне преданы своей правящей династии, готовые подчиняться своим королевам куда бы они их не вели. Или же я не права и это то самое атрофированное у меня “чувство долга”, о котором недавно говорила Фирн? Всё-таки, стоит как можно быстрее узнать побольше о других племенах, особенно в том случае, если я всё же решусь отправиться с Предвестником неизвестно куда, неизвестно зачем. Сколь много пробелов необходимо устранить в собственных знаниях, а времени в сутках больше не становится.

Тяжело вздохнув, я подпираю своей лапой мордашку, не стесняясь изучать задумчивого Циркона в ответ, бродя своим взглядом по тёмно-алым, поблёскивающим в сиянии наступающего утра, чешуйкам, изредка пробуя воздух на вкус своим язычком.

— Ты странная. — после некоторого времени взаимного разглядывания усмехается небесный дракон. А ведь он даже не представляет, сколь громадные тараканы живут у меня в голове, лишь изредка показывая свои шикарные, закрученные усы на свет.

— Забавно подобное слышать от тебя. — усмехаюсь уже я, уводя свой взгляд в сторону бегущей вниз по долине речки, вглядываясь в её чистые воды да замечая в её отражении куда-то спешащую по небу синюю драконицу, несущую в своих лапах что-то напоминающее сеть. Мой взор устремляется вверх и я наблюдаю за тем, как удаляется в сторону высокого шпиля спешащая по своим делам Цунами.

— Похоже, на завтрак рыба. — Слегка морщиться сбоку от меня Циркон, вместе со мной проследив за одной из дракончиков судьбы.

А ведь я подумывала над тем, чтобы обратиться к ней по поводу Сайды. Может сейчас, пока все спят, самое время её догнать и рассказать не только о ищущей внимания морской принцессе, но и о строящим странные планы ночном дракончике, что наделён крайне непонятной способностью?

И вновь я кошусь в сторону призадумавшегося небесного, на сей раз не заметившего моего изучающего взгляда. Или же он просто не подаёт вида, что заметил. Со спокойной мордой Циркон неспешно проследовал до воды, замерев у самого берега и медленно опустил к ручью свой нос, осторожно берясь утолять свою жажду с помощью на мгновения показывающегося языка. Или же он так просто балуется, ведь ничто не мешает ему опустить свой нос чуть ниже к водной глади и сделать пару сильных глотков. Надеюсь, цапнет тебя какая-нибудь рыбёха за твой язычок, если я их всех не распугала своей тушкой, да и вообще если они тут есть.

—Не люблю рыбу. — Неожиданно для меня делится усмехнувшийся небесный абсолютно бесполезной информацией.

— А мне для чего это знать? — Приподнимаю я свои бровные дуги, вместе с этим вытягиваясь на чуть влажных камнях и земле, наслаждаясь тем, как жёсткие стебли травинок щекочут мои крылышки. — Или так ты пытаешься мне намекнуть, что не собираешься вечно бегать за Сайдой, успокаивая её?

Небольшая подколка, которая не остаётся без негромкого смешка, служащего мне ответом со стороны небесного. Похоже, без толики ехидства мне обходиться всё тяжелее и тяжелее.

— Просто не люблю видеть слёзы своих друзей. Даже потенциальных. — абсолютно спокойно говорит он, всё-таки изгибая свою шею чуточку сильнее и делая несколько жадных глотков, пока я раздумываю над тем, как бы вывести этого дракона на чистую воду и прямо спросить его что он задумал и что ему нужно. Мало ли мне что ли интриганов? В компанию к Предвестнику ещё и небесного сокрыльца.

— Именно поэтому стремишься спасать мир? — Эх, Водомерка, Водомерка. Нет бы зайти с другого края, попытаться выведать что-нибудь об его племени, расположить этого дракона к себе, разболтать его. Ты как обычно рубишь с плеча, считая, что брать оппонента наскоком – лучший вариант. Однако, Циркон вновь негромко посмеивается, встряхивая своими крыльями, а затем оборачивает ко мне свою морду.

— А если так оно и есть? — не скрывая собственной ухмылки интересуется у меня Циркон. И пока я силюсь понять, шутит ли он, или же спрашивает меня всерьёз, небесный вздрагивает. Его уши тут же встают торчком, а сузившиеся глаза бродят по тёмному лесу за моей спиной. Это трюк такой? Сейчас я обернусь, а там ничего нет, а Циркон слиняет, оставив меня без ответа? Или же сейчас из-за ёлок вылезет Мракокрад и укусит меня за бочок? Но нет, вместо того, чтобы продолжать бродить взглядом меж древесных стволов, выискивая в лесных тенях нечёткие силуэты “туманных драконов”, Циркон поднимается на свои лапы, а затем бросается в сторону опушки, на бегу перескакивая с расправленными крыльями через ошалевшую от подобного “представления” меня. И что он такого услышал и увидел?

Я напрягаю свой слух, но слышу только шелест гуляющего по лугу ветра, негромкое рычание небесного, треск сухих веточек по которым бежит дракон, да журчание бегущей реки, которые изредка разбавляют песни просыпающихся ранних пташек.

Обернув резко морду, я наблюдаю картину того, как гибкое красное тело проскальзывает между стволов, бросившись за какой-то добычей. Негромкий панический писк местной зверюшки слился с победным рычанием небесного хищника, получившего, судя по всему, на завтрак вместо ненавистной рыбки свежее мясцо. Интересно, что он поймал? Какая-то горная коза, может медведь? Хотя они точно подобные крики не издают. Ответ на мой вопрос не заставил себя ждать…

Возвращающийся Циркон тащил в своих клыках не какого-нибудь загулявшего барашка, но брыкающегося… человека! От увиденного мои глаза округлились, сколь бы сильно я не старалась спрятать собственное удивление. Люди! Они есть в этом мире! Ещё и, судя по одежде, разумные! На поясе болтается что-то напоминающее нож в кожаных ножнах. Может, ещё и обработкой металлов занимаются?

Мои мысли панически забегали в моей голове, разогнанные неожиданным осознанием того, что представители моего прошлого вида существуют где-то на просторах Пиррии. Тут же вспыхнули с новой силой и подозрения о том, что оставленное за гранью смерти и перерождения прошлое – лишь ошибка в сокрытой памяти крови. Что это лишь вольная фантазия, вызванная сбоем в воспоминаниях предков, всплывших причудливым сном в голове нерождённого дракончика. Весь этот мир, столь похожий на планету Грязь, был реален или же всё-таки наоборот? Всё происходящие вокруг меня – лишь коматозный бред, цепляющийся за знакомые образы и сокрытые в глубине моей дурной головы желания.

Когти осторожно вжимаются в чешуйки на макушке, когда я хватаюсь лапами за голову и начинаю мотать носом из стороны в сторону, прогоняя эти отвратительные, пугающие меня мысли из своей головы, силясь вернуться к ударившей меня по носу объективной реальности.

А реальность заключалась в том, что пристроившийся около меня на задних лапах Циркон перехватил брыкающуюся и дрожащую добычу своими передними лапами, прижимая чужие руки к туловищу. Подтянутый человек, мужчина, на вид лет тридцати, с неровной, торчащей во все стороны бородкой и переплетёнными, патлатыми волосами, чёрными, точно воронье крыло. В его глазах я отчётливо вижу ужас, и отчаянный писк, рвущийся из глотки лишь усиливал этот эффект. Слегка повернув морду к Циркону своим ухом я прислушиваюсь, стараясь различить хоть одно знакомое слово, в надежде на то, что существо будет говорить на родном для меня языке… или, хотя бы, на “общемировом”, или же “мёртвом языке”. Пожалуйста, хоть одно знакомое слово… Но нет, мне не удаётся разобрать ни единого звука, ничего узнаваемого, хоть отдалённо напоминающего какой-нибудь язык планеты Грязь, не доносится из горла вопящего мужчины. Я раздражённо цыкаю языком, вновь поворачивая свой нос к Циркону, и пристально вглядываясь в его морду своими глазами, слегка поёрзывая на месте.

— Это ведь… — начинаю я выискивать подходящее слово в своей голове.

— Воришка, — кивает мне усмехнувшийся небесный, оторвав задумчивый взгляд от одетого во что-то вроде шкурной куртки и штанов, с неровными, сыромятными сапогами человека. — Никогда не видела? В горах их много водится. Даже пара гнёзд есть.

Его когти сдирают несколько лоскутов одежды с попавшего в драконьи лапы мужчины. И только сейчас я осознаю, что именно Циркон собирается сделать со своей “невольной” игрушкой. Не похвастаться передо мной своими охотничьими навыками, а позавтракать.

— Может отпустишь его? — с плохо скрываемой дрожью подаю я голос. Люди. люди, люди. Ещё и со своим языком! А ведь можно попытаться его выучить, установить контакт, договориться о чём-нибудь. Может расспросить о мире вокруг, об его истории? Может они смогут дать мне ответ на какой-нибудь вопрос? А это вообще возможно? И сколько надо будет потратить на это времени и сил? Может стоит заняться прямо сейчас? Поймать кого-нибудь и попытаться разговорить? Но поверят ли? Скорее всего нет, в ужасе побегут только заметив меня. Я ведь для них такое же чудовище как и Циркон - крылатая ящерица извергающая пламя.

— С чего бы это? — Косится в мою сторону небесный, лишь сильнее сжимая свои пальцы на завизжавшем и пытающемся вырваться человечке, из-за чего я невольно морщусь. — О, так ты из “воришколюбов”?

На его морде мелькает усмешка, а затем одним движением своих челюстей дракон откусывает “воришке” голову с неприятным для моего уха хрустом костей, наслаждаясь брызнувшей на его морду кровью. Медленно, будто смакуя момент, он хрустит чужими костями на своих челюстях, из под стремительно утихающего фонтана поглядывая на замершую в шоке меня, слизывая со своих губ сливающиеся с цветом чешуи кровавые ручейки.

— Что-то я не видел грусти в твоих глазах, когда ты рыбу уплетала. — не скрывая ехидства в своём голосе продолжает небесный, а затем впивается своими клыками в плечо обезглавленного тела. Трещат кости от давления клыков, когда драконьи челюсти вспарывают нежную плоть и вскоре новый кусок пережёванной плоти комом проскальзывает вниз по горлу закинувшего свою морду к небу Циркона. — А я вот рыбу не люблю и предпочитаю горных зверушек.

— Они не звери! — Всё-таки нахожу я в себе силы скинуть охватившие меня оцепенение и ответить, возмущенно топая лапкой. — Он же носит… носит шкуры! И ещё у него нож есть! А ещё он говорил!

— Говорил? — удивляется Циркон, отгрызая новый кусок плоти и пачкая свои когти в липкой крови, вытекающей из тела несчастного. Не желая смотреть на его отвратительное пиршество, я резко отворачиваюсь. — Горные козлы тоже блеют, когда их хватают, из-за чего всё стадо разбегается. Сороки тащат в гнездо всё что блестит. Бобры строят плотины. Что, они тоже все разумные?

— Нет! — громко фыркаю я в утренний воздух, чувствуя себя неожиданно отвратительно и неприятно в компании этого небесного. — Но воришки не животные!

— Почему? — Усмешка на его морде перерастает в улыбку. — Ты прямо как Звёздочка. Только вместо “он не такой”, говоришь “они не животные”.

— Откуда ты…

— Нет, не подслушивал. Каракурт пересказал, когда я попросил. — пожимает слегка крыльями небесный, когтями отдирая небольшую полоску плоти с руки обезглавленного тела, отправляя её на свой язык. — Они – животные. И уж точно не ровня нам.

Я умолкаю, слегка хмурясь и думая, как бы мне переубедить этого дракона. А, с другой стороны, нужно ли мне вообще с ним спорить, пытаясь что-то доказать и случайно выдать себя? Попытаться объяснить, что писк – это всё-таки полноценный язык, который мы просто не знаем, что одежда – способ сохранить температуру тела, а их “гнёзда”, о которых обмолвился небесный, скорее всего – города. А ведь Циркон что-то про каких–то “воришколюбов” сказал. Интересно, это кто? Может у них есть какие–то знания о людях этого мира? В любом случае, я не уверена, что вообще рационально, конкретно сейчас, пытаться переубедить этого дракона, а поэтому я лишь тяжело вздыхаю, слегка ёжась на месте.

— Допустим. — Как-то неохотно признаю я его правоту, бормоча себе под нос. — Я просто сейчас не могу доказать обратного.

— И не сможешь. — негромко хихикает Циркон, с пол минуты накручивая на коготь кишки и откидывая их в сторону от себя.

— Однако, мне неприятно как ты ешь! — Нахожу всё-таки я к чему придраться. — Ну посмотри на себя. Весь в крови. Если будешь так в следующий раз “обедать”, то пожалуйста подальше от меня.

— Неужто ещё и крови боишься? — глухо хмыкает небесный людоед. Хотя, чего ещё ожидать от дракона? В конце концов, мы летающие хищники - вершина пищевой цепи.

— Грязи. — отвечаю я на его вопрос, громко фыркая, а затем поясняю. — Чистюля я.

Циркон кивает, отшвыривая недоеденную часть человека в сторону. Только ножки и остались от мерзкого драконьего завтрака. Обглоданная и раскрошенная клыками тазовая кость торчит из истекающих кровью кусков разорванной плоти, переходя в нетронутые конечности. Жутко мне от подобной картины, аж ёжусь слегка, представляя, что на месте этого несчастного могла бы быть и я, если бы мне “не повезло” родится в этом мире двуногой “лысой обезьянкой”.

Кстати. О размерах местных, кхм, “воришек”. Циркон же свободно мог держать этого мужчину одной лапой под мышками и тот почти всем телом умещался в его ладони. И как бы пропорция вроде бы и кажется мне логичной, но вот только одно маленькое но… спелые манго тоже порой с трудом помещались в драконью лапу. Подобная мысль в моей голове навевает очень неприятные сравнения. Я то всё время думала, что взрослые драконы ненамного превосходят людей в своих размерах. Ну, может, чуть больше, метра под два. А тут выходит, что людишки могут в лапе взрослого ящера поместиться? Это же выходит, что либо мир вокруг огромный и неестественно большой, либо люди в этом мире крохотные? Я, конечно, не смогла разглядеть, но вроде пропорции тела у человека были вполне себе нормальные, ничего необычного в нём я не заметила. Но это ведь таким образом… если мы предположим, что человек примерно под метр семьдесят, то драконы больше, метров под пять, если не крупнее. Неожиданная мысль мелькает в моей голове, из-за чего я в который раз усомнилась в реальности вокруг. Это, выходит, в этом мире люди могут делать из тыкв кареты? Или же выедать изнутри арбузы, используя их как дома? На сколько одной семье хватит одного банана? На пару дней? А как они охотятся? Для них ведь и кролик размером порой больше быка! А уж представить о столкновении человека этого мира с каким-нибудь крокодилом – это же для них настоящий, плотоядный и очень злобный динозавр, почти что полноценный дракон, только не огнедышащий и без крылышек. А деревья и леса – непроходимые зелёные горы? Представляя подобные картины, я чувствую, как невольно начинает кружиться голова, вырисовывая не очень приятные картины существования людишек в этом “добром и милом” мирке. Жуть какая-то. Особенно если столкнуться с каким-нибудь “крохотным” для дракона паучком, умещающимся на коготке.

А Циркон не особо и реагирует на мой задумчивый, полностью погрузившийся в себя вид. Оторвав свой хвост с места, он направляется к воде, на ходу слизывая стекающие к губам и уже подсыхающие капли крови. И только когда перед моей мордой мелькает его хвост, я вздрагиваю всем своим телом, движением крыльев приминая траву вокруг себя и поднимаясь на все четыре лапы, с опаской подбираясь к откинутым в сторону ногам.

— Можешь доедать. — Заметив мои телодвижения усмехается небесный дракон.

Но нет, меня не голод ведёт, а чистой воды любопытство, перебарывающие даже моё отвращение к произошедшему. Вот и ноги с обрывками ткани на них. Хорошо хоть небесный штаны не успел сорвать с бедолаги, послужившему ему обедом. Однако, прикасаться когтями к мокрым и дурно пахнущим шкурам я всё равно не собираюсь, аккуратно пристраивая свою куда меньшую лапку в стороне от вытянутой ноги, сравнивая размеры. До Циркона я, конечно, ещё не доросла, да и он старше меня почти в два раза, но уже сейчас я вижу, что ноги местной разновидности человеков значительно уступают моей ладони по длине.

— Как они хотя бы на вкус? — пересилив вторую волну брезгливости и поспешив отвести глаза от ошметков чужого завтрака, я вновь оборачиваюсь к привёдшему себя в порядок и сейчас чистящему свои когти языком Циркону. Какое-то время небесный молчит, будто не расслышав за тихим шелестом ветра моего вопроса, но когда я решаюсь всё-таки повторить, добавив какое-то язвительное замечание, он приподнимает на меня свой взгляд.

— Честно? — счистив со своих пальцев последние следы крови и затем поднявшись на четыре лапы спрашивает меня небесный, расправляя свои крылья в стороны. — Не особо-то они и вкусные. Слишком костлявые. Мяса мало. Да и то воняет. Но это лучше, чем жевать чужую добычу.

— Не любишь питаться за чужой счёт? — слегка удивляюсь я, задавая за первым вопросом следующий, в ответ расслышав со стороны Циркона негромкий, чуть грубый смешок.

— Скорее люблю охотиться. — неожиданно для меня признаётся тёмно-алый дракон, поднимая свой взгляд к небу, да шире раскидывая свои крылья в стороны, подставляя светло-алые мембраны под лучи восходящего светила. — Люблю чувствовать ещё трепыхающуюся, тёплую дичь, пойманную своими лапами. А ты разве нет?

Я ненадолго замолкаю, слегка нахмурившись и пытаясь придумать ответ поехиднее на его вопрос, пока разогнавшийся за пару шагов небесный отталкивается лапами, взрыв за собой землю и взмывая в небо. Какое-то время я ещё стою на земле, размышляя над тем, стоит ли подниматься в воздух сразу же за небесным, или стоит немного подождать и полететь затем одной. Но припомнив, что у меня сегодня начинаются первые занятия и, похоже, Циркон куда лучше знает о том, когда они начинаются, я расправляю своих крылья, не слишком ловко, но всё-таки поднимаясь в воздух парой сильных взмахов. Небесный ждёт меня, накручивая неспешно круги над берегом.

— Мне как-то всё равно. — несколько неохотно отвечаю я ему на его возможно риторический вопрос. — Еда остаётся едой, поймал её ты или кто-то другой.

Циркон лишь кивает мне в ответ, слегка обгоняя меня и направляясь в сторону самой высокой, Яшмовой, горы, стараясь поймать попутный поток ветра. На какое-то время между нами воцаряется неловкое молчание, которое прерывается лишь короткой фразой со стороны “охотника”.

— Чуть ускоримся. Стоит всё-таки позавтракать перед занятием.

***

К моей радости, до пещеры крылышка мы добрались без проблем. Все драконята уже проснулись, шатаясь по комнате и занимаясь своими делами, порой перекидываясь шуточками между собой, тут же отвлёкаясь на вернувшегося с прогулки Циркона, а затем с удивлением поглядев и на меня, когда я проскользнула по короткому коридорчику следом за небесным. Неужто подумали, что я с утречка пораньше побежала жаловаться на их “дурацкие планы” старшим? Ан нет, ошиблись маленько. Подобного я делать не собираюсь. Пока что…

Однако, не всё крылышко сейчас готовилось к новому дню в пещере гостиной, злобная ледяная сосулька отсутствовала, чему я не слишком-то расстроилась. Со слов Каракурта Фирн ушла как только проснулась, что-то недовольно бубня себе под нос и даже не пожелав доброго утра выползшему из гнёздышка песчаному. Может она пошла собирать “ледяную братию” вокруг себя, решив поделиться с ними принеприятнейшими новостями, пришедшими из дома через Холода? Или же просто решила побыть в одиночестве? А может мы её просто бесили и она хотела лишний раз не видеть наших усмехающихся морд? Кто знает, кто знает. Шпионить за злобной драконицей, особенно с учётом возможности получить по носу, я не собираюсь. И вообще, пусть делает что хочет, пока это не касается меня или моей сестрицы.

Уже позже, после того как все окончательно проснулись, а я прихватила из спальни свою пустую сумочку, в которую можно было бы загрузить немного съестного, мы двинулись по просыпающимся коридорам Академии, Звёздочка что-то тихонько пролепетала про то, что первое занятие у нас с кварцевым крылышком. Интересно, кто именно из моих соплеменников там оказался? Я ведь только знаю, что Бекас попал в золотое. А остальные? Даже у сестры не спросила в какой “класс” её направили мудрые Драконята Судьбы. А вдруг, сейчас у меня занятие именно с ней, чему я была бы на самом деле рада. Только вот и Предвестник там тоже будет. Определённо это тогда будет частью коварного плана, не менее коварного и хитрого ночного дракона, явно привравшего по поводу его “провидческого дара”. Успокойся, Водомерка, пока что рано параноить и видеть в каждом событии чужие многоходовочки. Пока что…

Когда мы проскочили вместе с крылышком в главный зал через пару куда-то спешащих небесных драконят, я замечаю выходящую из столовой Вещунью. Ночная драконица, громко тараторящая что-то про свои “предсказания” хвостиком тянет за собой щурящегося Звездокрыла. На сей раз распущенная повязка болтается на его шее, не прикрывая его тёмно-зелёные глаза, что, похоже, не особо помогает подслеповатому дракону, порой замирающему на месте, чтобы прощупать лапой пространство перед собой. Только вот раз за разом его тут же мягко подтягивает за собой Вещунья, отвлекаясь от бесконечного потока бреда, срывающегося с её язычка. Интересно, а вещунья и правда видит будущее? Возможно, это бы объяснило её некую, кхм, “эксцентричность” и пылкость. Поехала чутка кукухой от множества картин всплывающих в голове. Интересно, подобное ждёт и Предвестника? А видят ли они вообще картины грядущего одинаково? Ох уж эти ночные с их непонятными способностями. И ведь не только я хмурюсь, провожая парочку старших драконов пристальным взглядом. Из нас всех только Звёздочка с лёгкой улыбкой провожает их своим взглядом, пока громко курлыкнувший Лонган уже убежал в сторону столовой, проскользнув аккурат меж двух морских драконов, да издав очередную громкую птичью трель.

И мы поспешили следом за ним на завтрак. В столовой полно дракончиков, рассевшихся вдоль столиков, или пристроившихся у выступов у стены. Кто–то спешит набить себе пасть как можно большим количеством мяса, негромко мыча в ответ своим собеседникам. Другие куда менее расторопны, предпочитая не смотря на приближающиеся время первого урока неспешно общипывать фрукты и отправлять в рот дольки апельсинов. Третьи скорее просто сидят в сторонке, дожидаясь своих товарищей и фантазируя на тему первого занятия со своим крылышком, или же просто молчат.

Ну а мы чем хуже? Занимаем место у уже облюбованного нами в прошлом прудика, подтащив себе пару корзинок со снедью по вкусу. Сайда, схватив рыбёху побольше, прыгает к резвящимся в воде морским, что–то весёлое им промигав своими полосами на теле. Интересно, а выбранная ею “селёдка” вообще влезет ли в морскую? Наверное, тоже самое можно подумать глядя и на то, как я уплетаю банан за бананом, изредка отвлекаясь на какой-нибудь другой фрукт, постепенно подбираясь ко дну корзинки. Даже удаётся нащупать уже знакомый мне коричневатый плод, способный сцепить своей вязкой мякотью челюсти дракона. Ну я просто обязана прихватить эту замечательную вещь с собой и попытаться кому-нибудь её подсунуть! Желательно кому-то с белой чешуёй, голубыми глазами и очень скверным характером. Как бы меня, правда, за подобную шутку не убили. Но, с другой стороны, живём то мы всего один раз? И удивление на морде Фирн определённо будет стоит пары выбитых клыков! Наверное… Лонган неожиданно извернулся и с громким, весёлым “киу-киу” выхватил у меня из лапы очередной банан, тут же перекатившись куда–то за спину жующего очередную ящерицу Каракурта. Хотя я знаю ещё одну крайне наглую и шумную морду, которую можно “угостить”, возможно силой, этим чудным фруктом. С усмешкой я перекидываю плод из лапы в лапу, а затем прячу его в своей сумке, сверху кидая ещё несколько манго покраснее, после этого взявшись выглядывать средь присутствующих в зале дракончиков кого-нибудь знакомого.

Вот мелькает тёмная чешуя Аспида, сидящего чуть в стороне и затравленно поглядывающего на своих сокрыльцев. Похоже, у злобного шоколадного дракона идёт всё не очень хорошо с “обретением новых друзей”. Рядом с ним, прижавшись к боку более крупного соплеменника крылом, обгладывает рыбину Бекас, не останавливая своего трёпа даже во время еды. Наверное моет мозги своему товарищу о том, сколь всё в этом месте чудно и какие Драконята Судьбы классные. Я слегка приподнимаюсь со своего места, выглядывая Тростинку. Вот только сестрицы нигде нет, как и Предвестника. Что с ними? Где они? Неужели это очередной коварный замысел ночного провидца?

— У них занятие с вылетом. — Будто догадавшись об охвативших меня мыслях успокаивает Звёздочка, попытавшись было подбодрить своей доброй улыбкой. Но не сказала бы, что она меня успокоила. Какое ещё занятие с вылетом? Куда? Почему в первый день? Я чуть ёжусь на месте, замечая кирпично-рыжую чешую последнего “земляного”, сидящего у выхода около Глина. И пока один из Драконят Судьбы наблюдает за завтракающими учениками, пристроившийся у бока своего, как мне всё-таки кажется, отца дракончик о чём-то говорит.

— Полукровка. — Тут же отвечает на мой так и не озвученный вопрос Циркон, заметив на кого я смотрю. И мне показалось, или в его голосе прозвучали нотки нескрываемого презрения по отношению к “местному земляному”? Я перевожу взгляд на небесного, слегка приподнимая свою бровь, будто ожидая от него пояснения. Да и не только я, все остальные тоже с интересом смотрят на помрачневшего небесного, что без особого энтузиазма обдирал когтями козью ногу. Похоже, одним “воришкой” он не наелся и всё-таки пришлось немного понахлебничать.

Каракурт, как и я, пилит его своим вопросительным взглядом, а в глазах Звёздочки мелькает неодобрение. Сайда же плескается в воде со своими соплеменниками. а Лонган куда больше заинтересован во входящей в зал четвёрке ледяных драконов, идущих в строгом порядке друг за другом, в котором Фирн движется предпоследней.

— Это разве плохо? — Пытается всё-таки вытянуть чуть больше из сокрыльца усмехающийся песчаный, тут же умолкнув, стоило только мрачному и тяжёлому взгляду Циркона пройтись по его морде.

— Нечистая кровь. — Коротко и с нотками шипения скалит небесный клыки, всё-таки находя в себе силы ответить покрытому шрамами дракону. — Недопустимо.

Я же приподнимаю свои ушки, прислушиваясь чуточку больше к словам, отложившего обратно в корзину с мясом недоеденное бедро, Циркона.

— Так ещё и его мать… — Сквозь сжатые клыки практически выплёвывает небесный, окидывая нас всех мрачным взглядом, да кивая отделившейся от ледяных Фирн, что как-то неохотно направилась в нашу сторону. К моему удивлению, ледяная даже отвечает ему, на долю мгновения прикрыв свои глаза. Похоже, хоть с кем-то она нашла общий язык в нашем крылышке. — Не должна была пережить вылупление.

Подошедшая же и прислушавшаяся к тихому шипению Циркона ледяная направляет свою морду по направлению его взгляда, выискивая пристроившегося около Глина дракончика.

— И которая так и не понесла достойного наказания. — Недовольно, хоть по моему она по другому и не умеет, бурчит ледяная, поддерживая нелюбовь Циркона к одному из родителей незнакомого мне земляного. Впрочем, судя по полученной информации и не совсем земляного. Припоминая позавчерашний день, я вспоминаю огненно-рыжую небесную дракониху, под чьим крылом прятался этот с виду напуганный дракончик, некоторыми чертами больше напоминающий мне Циркона, нежели кого-то из моих сородичей. Значит и правда “полукровка”? Такое возможно? Конечно возможно, не тупи, Водомерка. Тот же Мракокрад был на половину ледяным драконом, а на другую ночным. Так почему подобного не могло случиться у других племён. Особенно, конечно это не моё дело, если кто-то кого-то любит? Ну, либо если это слишком выгодная сделка для обоих племён.

— А кто его мать? — Подает свой голос Каракурт, вклиниваясь в беседу между небесным и ледяным.

— Беда. — Будто выплёвывает это слово Фирн, скрежетнув своими острыми когтями по камню бортика.

— И что она натворила? — Подаю голос уже я, скорее обращаясь к презрительно щурящемуся Циркону.

— Она была палачом на арене небесных. — Неожиданно отвечает ледяная без особой злости к моей персоне. Похоже, нелюбовь к этой “Беде” гложет её сердце куда сильнее, чем неприязнь ко мне. Подшутить над ней, что ли, как-нибудь сейчас? Мой взгляд косится на сумку, в которой покоится коричневый, вязкий фрукт. — И на её когтях кровь очень многих ледяных драконов.

— Ну да. А добрые и благородные ледяные пленных отпускали, — тут же огрызается неожиданно оскаливший свои клыки Циркон. — С переломанными крыльями. В ледяную пустошь.

Хвост Фирн резко дёргается, разрывая воздух своими острыми шипами и чуть было не задевая вовремя отшатнувшегося в сторону Каракурта по боку. Полный праведного гнева взгляд ледяной сталкивается с раздражением в глазах Циркона. В этот момент я от всей своей потенциально бессмертной души хочу поблагодарить Драконят Судьбы за прекрасный подбор сокрыльцев! Мы точно друг друга попереубиваем в скором времени! Сначала меня придушит Фирн, потом небесный с ней повздорит из-за какой-нибудь глупости.

— Хей-хей-хей. — Хлопает крыльями себя по бокам Каракурт, проскальзывая между двумя задирами. — Да ладно вам, эта война в далеком прошлом. И мы здесь для того, чтобы не допустить её в будущем. Всё ведь хорошо.

Меня так и подмывает буркнуть, что мы здесь для исполнения дурацкого пророчества, выдуманного придурковатым ночным, но подливать масла в разгорающееся пламя мне не очень хочется. Да и много посторонних вокруг, даже не смотря на то, что группа Бекаса направляется на выход. И почему этот мечтатель, одержимый Драконятами Судьбы, не оказался на моём месте? Почему-то я уверена, что он бы был рад всему происходящему, даже по-своему горд, без раздумий бросившись вперёд, подражая своим кумирам. Опять не о том думаешь, Водомерка. В общем, проявляя неожиданное благоразумие для себя, я держу свой едкий язычок за клыками, по крайней мере какое-то время. По собственной традиции, очень непродолжительное, так как стоило только грозящим вспыхнуть углям подстыть, я вновь обращаюсь к небесному.

— Так что не так с его матерью? — Спрашиваю я, стараясь не слушать громкого и возмущённого фырканья Фирн, в конце концов нас оставившей и направившейся к оставшимся двум, держащимся особнячком, ледяным, дабы видимо с ними обсудить планы коварного захвата мира и беспощадной мести всем тем, кто хоть как–то умудрился насолить единственно правильному Пиррийскому племени.

— Я уже сказал. Она не должна была вылупиться. — Хмурится Циркон, проводив удаляющуюся ледяную пристальным взглядом. Честно, его ответ мне не очень-то и нравится.

— И почему? — Подаёт голос поёжившаяся под взглядами нашего крылышка Звёздочка.

— Потому что её должны были сбросить со скалы ещё в детстве. — Демонстрирует прекрасную логическую цепочку бубнящий себе под нос небесный. Почему она не должна была вылезти из яйца? Правильный ответ: «потому что гравитация бессердечная скотина». Однако же, видимо заметив наши не слишком одобрительные взгляды, встрепенувшийся небесный как-то неохотно даёт более полноценный ответ. — У неё переизбыток огня.

Группа допроса тёмно-алого “партизана” несколько удивлённо переглядывается между собой, пытаясь осмыслить сказанное Цирконом. Интересно, это что-то вроде “огнеупорной чешуи” моего племени, которой вроде как не страшно пламя, только наоборот? Заметив наше непонимание, небесный негромко хмыкает, а затем поднимается на свои лапы.

— Ей не страшен ни огонь, ни лёд. Ни один коготь, ни одно копьё не может причинить ей вред, сгорая и плавясь при малейшем прикосновении к её чешуйкам. Это проклятье нашего племени, которая королева Пурпур пыталась использовать как оружие, вместо того, чтобы избавится от этого неконтролируемого чудовища в детстве. — С неожиданной пылкостью и клокочущим пламенем в голосе говорит Циркон, позволив нескольким кольцам дыма вырваться из собственной пасти, не замечая как постепенно его голос набирает всё большую и большую силу, привлекая внимание всех оставшихся дракончиков в пещере, а также и удивлённо моргнувшего Глина.

А я вот, получив хоть сколько-то вменяемое описание, размышляю над крутостью этой способности, слушая Циркона лишь одним ухом. Если я всё правильно поняла, то “огнеупорная чешуя” моего родного племени и рядом с такой силой не валялась. Защита практически от любого физического воздействия. Кто вообще может обидеть дракона, к которому даже не прикоснуться и чьи обнимашки способны спалить любого обидчика до состояния уголька? Не зря ведь Фирн упомянула о роли палача, возложенной на плечи Беды. А ведь с подобным бойцом бороться можно только с помощью дракомантии.

Неожиданное понимание щёлкает меня по носу. Ведь именно поэтому небесные и избавляются от подобных детёнышей – они слишком опасны, особенно если попадут не в те лапы. Оружие, которое непонятно чем останавливать, особенно если оно обернётся против своих “хозяев”.

Кстати, интересно, как этого дракончика “делали”? Ну, то есть, к Беде нельзя ведь прикоснуться? Или только к чешуйкам? Неужто Глин у нас настоящий “сапёр”? Или ювелир? Я с интересом поглядываю на земляного Дракончика судьбы, пока Циркон продолжает свою громкую речь.

— Но нет. Взрастили этого монстра, используя её для развлечения. — Хмурый Глин, прикрывая своего детёныша крылом, медленно поднимается с места. — Пхах. И потом отпустив гулять по миру, даже позволили носителю проклятого пламени оставить потомство! Ну же, грязнокровка, чего ты трясёшься в сторонке и прячешься? Да твоё яйцо нужно было разбить не только из-за осквернения чистоты небесного племени, но и самой возможности передачи переизбытка огня!

— Успокойся, — Пытается прервать Циркона осторожно расталкивающий крыльями драконят перед собой Глин, — таким словам тут не место.

— Таким словам?! — Показывает старшему свои клыки небесный, вытягивая свою шею, чтобы казаться чуточку выше и хоть как–то поравняться с громадным земляным драконом. — Ему тут не место! У него даже племени нет! Академия служит для налаживания отношений между слугами королев! И что тогда ЭТО… - Циркон кивает в сторону оставшегося у выхода, сжимающегося в комок заплаканного дракончика, с краёв чьих глаз сбегают по щекам крупные слезинки. — …тут делает? Он служит какой-нибудь королеве? Нет, он никто, ошибка рождённая другой ошибкой, по чьей-то прихоти зачисленная в одно из крылышек Академии!

В голосе Циркона отчётливо звучит обвинение направленное в сторону хмурящегося Глина, с которым я отчасти согласна. Как–никак, не думаю, что этот дракончик получил “одобрение” со стороны правительницы Земляного королевства. Скорее уж его просто захотели пристроить сюда, в надежде как-нибудь социализировать. Быть может, помочь найти друзей. Только вот это место разве для этого создавалось? С одной стороны “да”. Как-никак, это “школа”, кхм, точнее “академия дружбы”. А с другой стороны, дружба-то эта между племенами, а не случайными драконами. Неожиданно громко всхлипнувший детёныш Глина вскакивает на свои лапы и бросается бежать прочь из пещерына свежий воздух.

— Он ничего не сделал ни тебе, ни твоему племени, чтоб ты его обвинял. — Останавливается перед небесным Глин, хмурясь пуще прежнего. Да и судя по голосу, в котором проступают еле заметные рычащие, предупреждающие нотки, земляной крайне недоволен происходящим. — Я бы на твоём месте успокоился и извинился.

— Как хорошо, что вы не на моём месте! — Усмехается небесный, не боясь встретить взгляда старшего дракона.

— Циркон, хватит! — выкрикивает тёмно-оранжевая драконица из его племени, слегка приподнявшись со своего места. — Королева не одобрит твоих слов, если узнает о них!

И о чудо! В который раз мистическое заклинание, до этого работающее на Фирн, работает и на Циркона. Стоило только этим словам прозвучать в воздухе, как опомнившийся небесный вздрагивает всем телом, подавлено и слегка раздражённо посмотрев на возвышающегося над ним земляного воспитателя, на морде которого застыло помимо раздражения… сочувствие? С чего бы это?

— Возможно я немного перегнул. — неискренне шипит сквозь клыки Циркон, но Глин лишь понимающе кивает, поднимая ладонь и затем осторожно опуская её на плечо небесного, заглядывая в его светлые глаза и продолжительное время в них вглядываясь.

— Мы здесь для того, чтобы научиться жить в мире и дружбе, какими бы мы ни были. Научиться понимать друг друга, не смотря на все свои различия. — Начинает неспешно говорить Глин и я уже готовлюсь к длительной лекции, полной “любви к ближнему своему” во всех её различных формах. Но нет, вместо тянущейся через часы нудятины о взаимопонимании, Глин лишь осторожно, совсем несильно встряхивает небесного за плечо, на этом и заканчивая свою так и не начавшуюся лекцию. Пальцы земляного соскальзывают с чужого плеча, а затем он окидывает взглядом замерших по всей пещере дракончиков. — Занятия скоро начнутся. Вам стоит поспешить на них.

Ииии… всё? Не будет никаких наказаний, ругани, никаких требований принести извинения пострадавшему и так далее? Ведь Глин явно не слишком был “рад” услышать подобное в сторону своего детёныша и его матери. Хотя от части я могу понять его. Как-никак, он один из воспитателей Академии, он должен быть примером для окружающих. И каким он будет образцом для подражания, если начнёт самолично лупить учеников по мордасам в первый день обучения, даже не смотря на “узколобость” и “тугодумность” этих некоторых учеников? В каком-то смысле, Глин правильно поступил. Хотя я на его месте пошла бы иной дорогой, подвесив наглеца где–нибудь за хвост вниз головой.

С неким удивлением я смотрю на хмурящегося Циркона, что без былой уверенности переминается с лапы на лапу, провожая удаляющегося земляного хмурым взглядом. Неужели он настолько боится подвести свою “дорогую королеву”? Забавно это, однако. Я вот не боюсь. Мне как-то всё равно, что обо мне подумает какая-то там драконица, которая меня и в живую ни разу не видела. И даже если она услышит обо мне что–то очень плохое, из-за чего мне придётся поспешно менять место жительство, не очень-то я и расстроюсь.

Переглянувшись, мы подзываем вынырнувшую Сайду, а затем покидаем столовую, не забыв прихватить и усмехающийся, явно довольный произошедшим “белый кактус”.

***

По дороге до кабинета мы разок повернули не туда на одном из перекрёстков, выйдя в результате к очередной затопленной пещере, вода из которой утекала куда-то в неизвестность по узкому туннелю. Но наша группа отважных искателей - так сложно было повесить на стенах указатели? - быстро вернулась на исходный маршрут и вскоре добралась до просторного помещения учебного зала, занимающего собой площадь очередной пещеры.

За ширмой из тёмно зелёных листьев скрывалась ведущая вниз короткая лестница, переходящая в просторный зал, одна из стен которого была сделана не из камня, но из переплетённых лианами досок и древесных стволов, с вставками из бамбука, обвязанных подсушенными лозами. В паре мест над широкими подоконниками были распахнуты во внутрь цветные слюдяные окна, через которые в пещеру проникал свет восходящего светила. Похоже, раньше тут был выход из этой огромной горы, но Драконята Судьбы устроили маленький ремонт и перестановку. Хотя с учётом того, что в широкое окно мог бы спокойно протиснуться даже Глин, самый крупный из всех местных избранных - не то чтобы это место потеряло роль запасного выхода в случае какой-нибудь чрезвычайной ситуации.

Но окидывая сам зал оценивающим взглядом я ощутила, как невольно у меня забегали мурашки меж крыльев, собирающиеся в единый комок и спускающиеся вниз по хвосту. Это помещение слишком сильно походило на школьный класс. Каменные плиты, покрытые сверху сбитыми вместе досками, на которых стоят небольшие чернильницы и лежат стилусы, а также свёрнутые свитки, один из которых я поспешила развернуть. Чистые, для письма. Неужели нас ещё заставят вести конспекты? Почему меня не предупредили заранее о необходимости здесь учиться?

А ещё мы тут не первые. У противоположной от входа стены, за плоским камнем на небольшом возвышении, сидит Звездокрыл, чьи глаза на сей раз полностью скрываются под повязкой. Своими пальцами ночной библиотекарь осторожно прощупывает лежащую перед ним дощечку со слегка нервным выражением на своей мордашке. Чуть сбоку от него вытянулась зевающая Вещунья, изредка отвлекающуюся на различные просьбы своего слепого дружка. “Передай пожалуйста…” – начинал библиотекарь, откладывая одну табличку в сторону и нащупывая другую, протягиваемую улыбающейся ночной. Как мило. Вещунья, кстати, в свободное время что-то пишет на свитке, лишь окинув нас пристальным взглядом, да поспешив тут же что-то записать поскрипывающей палочкой на бумагу.

— Я предсказала что вы придёте пораньше. – кивает нам ночная и от этих слов мне аж тошно становится. — Проходите-проходите. Занимайте места поближе. - подманивает она нас, тут же утыкаясь своим носом обратно в свёрток, о чём-то негромко переговариваясь с улыбнувшимся Звездокрылом.

Но я-то не глупая, я-то знаю как нужно себя вести в “школах” и “академиях”. С чувством полного удовлетворения я занимаю место как можно дальше от преподавателя, поближе к тёмному углу, планируя, в том случае если лекция будет крайне скучна, погрузиться в сладостный сон, который, как я очень уж надеюсь, никто прерывать не будет. Звёздочка наоборот, подаётся вперёд, пристраиваясь вместе с Сайдой прямо напротив Звездокрыла, пока недовольно бухтящий Лонган плюхается возле меня. Не то чтобы я рада подобной компании, но если он не будет донимать меня глупыми вопросами, то я не то чтобы против, да и похоже у меня с радужным одинаковый план на этот урок. Циркон же пристраивается с Каракуртом прямо перед нами, будто бы планируя своими крыльями и спинами прикрывать наш крепкий сон от взора подслеповатого учителя и его шумной помощницы. Ну а Фирн, презрительно фыркнув, практически целиком занимает одну из парт в предпоследнем ряду. Вообще, стоит сказать, что парт тут всего штук двадцать, стоят себе по пять в ряд, так что места хватит даже для таких особо злобных ящериц, как наша ледяная.

Однако, слишком уж много места для одного крылышка. И мои опасения очень быстро подтверждаются, когда я слышу негромкие переговоры со стороны входа в зал. Первым заходит ледяной, и тут же устремляется к вытянувшейся и подвинувшейся Фирн, а следом за ним и все остальные, среди которых мелькает и мордашка узнаваемой мною оранжевой небесной, а также… ну да, разве могло быть по другому… детёныш Глина, нервно оглядываясь по сторонам, проскальзывает под приподнятой специально для него крупным морским занавесью. Стоит ли говорить, что спина Циркона тут же напряглась, а сам дракон сильнее прижал к себе свои крылья? Как вообще в голову Глина могла прийти идея отправить своего детёныша на занятие к задире? Почему? Что за бред?

С тяжёлым вздохом я пристраиваю морду на сгибе своей лапы, осознавая, что занятие, похоже, будет особо “весёлым”.

Комментарий к Глава 16. В которой я просыпаюсь слишком рано.

Ну что же. Новая глава, написана и выложена.

Потихоньку, не спеша, двигаем сюжетик, да-да-нет. Ну а точнее, знакомим с “героями” и их характерами и просто проживаем хотя бы один учебный день перед тем как отправится в приключения. Возможно… в конце концов, не могут ведь герои убежать в первый же день спасать мир?

В любом случае, уважаемые читатели. Давайте чуть больше актива :D Ждуны - это хорошо, я работаю на ждуны. Но комментарии куда приятнее! Ну а лайки – это вообще то, что греет авторское сердечко (а теперь ещё и сердечко беты, который вкладывает также определённые силы в мои тексты Х) особо сильно.

========== Глава 17. В которой я оказываюсь на самом скучном уроке во всей Пиррии. ==========

Пожалуй, мне уже не важно, будет ли это занятие полно абсурдных сцен неприязни и чужого шипения, или же примерит на себя одежку спокойного и размеренного урока, посвящённого какой-то там сложной и дурацкой штуке… А что вообще за предмет мы будем изучать? Я чуть хмурюсь, отводя взгляд от спины напрягшегося Циркона, и смотрю на свои ладони, удивлённо моргая. Неужто забыла, выкинула из головы как нечто ненужное? Ну, главное, чтобы не история с её самого начала, со сказками о каком-то там Пожаре, о котором достоверной информации даже и нет. Или же пересказами в очередной раз деяний Драконят Судьбы. Хотя узнать что-нибудь новое и интересное я отнюдь не против. Возможно с удовольствием послушаю истории посвящённые тому, о чём я ещё не читала, даже отказавшись от сладкого сна. Пальцы сжимаются в кулачки, когда я встряхиваю своей мордой и вновь поднимаю взгляд на детёныша Глина.

Кирпично-рыжий дракончик, видимо, тоже заметил притаившегося у затемнённой стены Циркона, замерев у входа и не решаясь шагнуть дальше. Оно и понятно, от небесного исходило практически ощущаемое презрение, что уж говорить об его хмуром и мрачном взгляде, направленном в сторону, как он назвал этого дракончика, “грязнокровки”.

Я бы, конечно, могла успокоить Циркона, но лезть в чужие дела… Нет уж, меня куда больше свои проблемы интересуют, нежели необходимость перепрошивать чужие мозги идеей добра и сотрудничества. Да и не моя это работа, а Драконят Судьбы, я же в подобные глупости не то чтобы особо верю. Нет, я как бы против войны и лишних смертей, но и “мир, дружба, жвачка” мне кажется чем–то не столь просто достижимым. И уж точно этого “мира” не достигнуть бесконечным тыканьем в бок и без того дурного дракона, готово броситься спасать мир по чьему-то указу.

А вот Звёздочка явно хмурится, также обернувшись в сторону Циркона и одаривая его неодобрительным взглядом, который небесный старательно игнорирует.

— Да ладно тебе, чего ты бесишься, — несильно пихает тёмно-алого сокрыльца в бок усмехающийся Каракурт, тут же подмигивая обернувшемуся небесному. — Твоя королева этого явно не одобрит.

Нет, в который раз меня удивляет мистическая сила этих слов. Небесный негромко фыркает, его крылья слегка опадают, и он выпрямляется на месте, растягивая перед собой чистый свиток и направляя взгляд на Звездокрыла.

— Не стойте в дверях, заходите–заходите, — машет им оторвавшаяся от своей писанины Вещунья, обводя крылом помещение, чуть было не сбив при этом стоящую у края учительского стола чернильницу. — Я предсказала что вас будет много, поэтому мест хватит всем.

Негромкое фырканье вырывается из моей пасти, когда я бросаю хмурый взгляд на помощницу Звездокрыла. Предсказала она… посмотрев в расписание и увидев, что у двух крылышек занятия одновременно. Ну да, ну да, великий дар не менее великого, почти доросшего до уровня моего самомнения, племени. Хорошо хоть объекту пристального внимания Циркона и помогающему ему, слегка улыбающемуся морскому хватило мозгов не садится прямо на свободную перед моим небесным сокрыльцем парту. А то, чую я, он бы снова взорвался, сорвав урок своими пафосными речами.

Интересно, чего он вообще бесится? Ну полукровка и полукровка. Как бы, его реально это волнует? Начитался историй про Мракокрада и теперь видит в каждом гибриде врага всей Пиррии, с которыми стоит бороться? Или же это из–за того, что мать дракончика некая “проклятая” Беда с достаточно опасной способностью? Похоже, от части это тоже можно приписать к его неприязни. А может всё гораздо проще, и загнобить детёныша драконихи с переизбытком огня – тайное задание, с которым его сюда послала королева? Нет, как–то это совсем глупо звучит. Оранжевая небесная тогда бы не заступалась за детёныша Глина. Так почему же тогда?

Широко зевнув, я смотрю за тем, как “земляной” дракончик осторожно проходит в зал, а следом за ним топает морской, пристраиваясь как можно дальше от Циркона, за первую парту возле окна, как раз перед той самой “заступницей и защитницей” - оранжевой небесной, около которой находит себе место серо-жёлтый песчаный, проскользнувший в комнату следом за “земляным” и его помощником. Ну а последними входят в учебный класс парочка из ночной и радужной. Фиолетово-красная, гибкая драконица чуть нервно озирается по сторонам, пока её улыбающаяся подруга из ночного племени, с чешуйками отдающими еле заметной синевой вечернего неба, уверенно направляется к парте в первом ряду, прямо между двух пар из разных крылышек, заодно, перекинув хвост через плечо радужной, потянув за собой смущённую подругу.

Кстати, не только Циркон недоволен компанией полукровки на предстоящем уроке. Чуть переместив взгляд на поблёскивающую в прорывающихся через окна лучах светила белоснежную чешую, я с интересом наблюдаю на извивающимися, точно ядовитые змеи, хвостами ледяных драконов. Морд их я, конечно, не особо вижу, но смею предположить, что эта парочка, занявшая места аккуратно по центру учебного зала, явно тоже не шибко рада присутствию бедного полукровки, что наживает себе неприятелей только фактом своего существования. Но их-то понять можно, наверное. Как-никак, со слов Фирн, его мать кого-то там “защекотала” до смерти своими горячими лапками.

В общем. Хрен бы с ним. Неожиданно для себя я беру пример с Лонгана, всё это время скучающе зевающего и поглядывающего каким–то грустным, тяжёлым взглядом в окно, будто мечтая оказаться как можно дальше от этого класса, гуляя среди гор и наслаждаясь утренним солнышком. В неожиданном порыве положительных эмоций к этому апельсиновому недоразумению, а точнее - со скуки, я достаю из своей сумки одно манго и толкаю его по столу. Фрукт перекатывается с одного бока на другой, а затем врезается в лапу вытянувшегося на парте радужного.

— Чего грустишь? — когда он приподнимает свою морду, слегка улыбнувшись мне, интересуюсь я.

— Просто. Уроки ночных таааакииииие скууучныыыые, — тянет Лонган, осторожно откусывая от взятого в ладонь манго приличный кусок.

— У тебя был опыт? — слегка удивляюсь я, доставая и себе плод помягче да послаще, пока радужный, вместо ответа, кивает в сторону поднимающегося с места Звездокрыла. Тут же все шёпоты и переговоры между учениками стихают и четырнадцать пар внимательных глаз оборачиваются к ночному библиотекарю.

— Позвольте поприветствовать вас, новую смену Академии, на первом вашем уроке в стенах Яшмовой горы, — немного прокашлявшись в лапу, начинает Звездокрыл, медленно обводя всех нас “взглядом” из под своей повязки. — Меня, как вы все наверное знаете, зовут Звездокрыл. А это, - Его лапа указывает мимо Вещуньи, но чёрно-фиолетовая драконица подаётся со своего места вперёд, оказываясь аккуратно по направлению перста Звездокрыла, - Вещунья, она будет помогать мне вести занятия посвящённые общей Пиррийской истории.

И если бы не кусок манго, который приятно сластил мой язычок, я бы определённо зашипела сквозь сжатые клыки. Общая история! Опять. Что, снова слушать бесконечные рассказы посвящённые минувшей войне в Песчаном королевстве и о том, как “бравые и отважные” драконята судьбы всё уладили? И говорит всё это Звездокрыл так… как бы это сказать, его речь хоть и чёткая, выверенная и явно отточенная, но ей не хватает энергичности. Настоящий лектор живёт своими словами, он не боится предать голосу звонкости и эмоций. А тут же крайне спокойный, чуть тихий голос, навевающий сонливость. Будто “колыбельная”, рассказываемая ещё учащимся читать лекции профессором вышмата. В глазах Лонгана, когда я поворачиваю к нему мордашку, я замечаю своего рода смирение и готовность уже сейчас завалиться спать. Страшно подумать, но неужто этот апельсиновый дракон оказался в чём-то прав?

А Звездокрыл продолжает:

— В течение недели, в свободное от занятий время, я прошу вас зайти в библиотеку и назвать мне наиболее интересующие вас темы, касающиеся истории Пиррии. Те темы, что мы не затронем в ходе основного курса, мы рассмотрим на свободных уроках, — ненадолго Звездокрыл умолкает, осторожно усаживаясь обратно, пока его встрепенувшаяся помощница обводит всех нас крайне пристальным взглядом, утыкаясь в конце концов обратно своим носиком в свиток. — Помимо этого, когда мы закончим со всеми интересующими вас темами, вас ждёт небольшая личная работа.

После этих слов мне становится несколько дурно, и не до конца прожёванный, липкий и волокнистый комок медленно соскальзывает по моему горлу. Неужто “доклад” по истории, который придётся рассказать всем присутствующим? Ну, не то чтобы это так уж страшно, но хватит ли информации в библиотеке? И не переберём ли мы все темы за это время? А если это не доклад, а своего рода курсовая? Курсовая по истории – аж страшно такое представить!

— Но нюансы этой работы мы обсудим позже, — сложив перед собой лапы улыбается Звездокрыл, смотря куда-то между Звёздочкой и Сайдой. — Сегодня же я вам расскажу о том, чем занимается такая наука, как “история”.

От этих слов мне хочется наорать на Звездокрыла и всех присутствующих. Мне просто физически сложно представить дракона, не знающего, что такое “история”, и чем она примерно может заниматься. Хотя, припоминая своих болотных сородичей, возможно я очень близка к тому, чтобы противоречить собственным словам. Однако, целый урок посвящённый рассказам о сакральном смысле “истории” как предмета? Почему бы не предоставить хотя бы примерный план, разбор, какие-нибудь интересные факты и особенности, попытаться вовлечь своих учеников? В конце концов, это вводное занятие на котором сидят молодые дракончики! Но нет, давайте поговорим про самое “важное”, про суть.

Дальше я уже не слушаю, лишь окидывая явно слегка разочарованный класс пристальным взглядом. Разве что “умнички” на первом ряду, чего и стоило от них ожидать, пытаются поймать каждое слово вырывающееся из пасти Звездокрыла. Звёздочка даже записывает, как и ещё одна ночная, сидящая за соседней к ней парте. Ну конечно, ночные будут записывать за ночным. Что удивительно, но парочка “снеговиков” тоже ведёт записи, практически синхронно двигая палочками по разложенным свиткам. А вот все остальные, включая моего соседа…

Лонган уже уснул! И не просто уснул, а буквально уткнулся носом в свою лапу, достаточно громко сопя своим носом. “Уснув на лекции, да не восхрапи, ибо восхрапев, ты нарушишь сон ближнего своего” – неожиданно припоминаю я шутеечку, которую любил озвучивать один из преподов в те времена, когда я была зелёным бакалавром. Слегка нахмурившись, я несильно пинаю радужного, из-за чего встрепенувшийся Лонган чуть было не упал со стола, обиженно поглядывая на меня, да потирая свой бок. Ну вот не надо тут мне, я совсем несильно. Однако, вместо того, чтобы вступать с радужным в перепалку, я пару раз киваю в сторону Вещуньи, а затем подношу оттопыренный палец к своим губам. “Тихо” – такой человеческий жест, но радужный меня понимает, приподняв свои ушки и виновато мне улыбнувшись, вновь пристраиваясь на парте и прикрывая глаза, пока я предпринимаю отчаянную попытку всё–таки послушать Звездокрыла.

— … Таким образом, в постоянно переписываемых свитках происходит постепенный подмен информации, приводящий к потере исторической достоверности и искажению фактов. Только длительный поиск, с последующим восстановлением первоисточников позволяет установить правдивость произошедших событий. Также, в данном случае приемлемо сравнение имеющихся свитков у каждого племени… – всё тем же навивающим сонливость тоном говорит библиотекарь, убивая своим слишком безэмоциональным голосом моё желание хоть как–то, хотя бы через силу, послушать его лекцию. Будто бы Звездокрыл читает по бумажке, без какой-либо импровизации, впервые увиденный им текст! Вот честное слово, лучше бы его “помощница” читала эту заготовку. Она хоть и придурковатая, но хотя бы громкая и звонкая.

В бездну! Мракокраду под хвост! Буду спать. А если потребуется, выпрошу у Звёздочки её конспект. Она-то точно будет записывать за этим слепым занудой каждое слово. На то, что ночная сокрыльница на пару секунд оборачивается ко мне, пытаясь найти мою физиономию за крыльями Циркона и Каракурта, будто услышав в моих мыслях упоминание её имени, я не обращаю никакого внимания, пытаясь пристроится поудобнее на собственной лапе. Может сумку под морду подложить? Но там фрукты… свиток… шуршать слишком громко будет. И вообще, Водомерка, ты когда это неженкой успела стать? Всю ночь проспала на столе и ничего не болит, а тут всего-то пара часов дрёма под равномерный бубнёж, действующий не хуже колыбельной.

Тихонько фыркнув, я осторожно пристраиваю морду на сложенных перед собой передних лапах, прикрывая свои глаза. Итак, главное – не храпеть…

***

И снова ледяная равнина. Почему-то я не особо удивлена, что после всего произошедшего за это явно не спокойное утро, которое так хорошо и приятно начиналось, я снова оказалась здесь. И теперь я, похоже, вновь возвращаюсь к ночной страшилке, которой нас всех запугивала Фирн. О, моя бедная, больная фантазия, что же ты со мной делаешь.

Движением крыльев я стряхиваю со своей спины несколько особо крупных снежинок, упавших на меня с серых, застывших небес. Мой взгляд окидывает тянущиеся в даль полки, заваленные книгами и свитками. И когда же чудовище появится снова? Когда меня укусят за хвост, попытавшись напугать? Быть может, туманный дракон уже за моей спиной? С абсолютно скучающим взглядом я оборачиваюсь назад, но там никого нет, просто такой же ряд полок, уходящий на множество метров до ближайшей развилки, ведущей непонятно куда. Может взлететь и полетать над этим местом?

Вообще, почему я тут снова оказалась? Конечно, понятно, что библиотека – это мой разум. Но почему тут всё покрыто снегом? Я вообще представляла в своей голове нечто более безумное. Этакую мусорную кучу, забитую всем подряд, в которой живут тараканы множества пород и размеров. Эх, а могли бы эти таракашки встретить свою добрую повелительницу поклонами и маленькими кружечками чая.

Хммм. Это ведь сон, мой сон? Я задумчиво протягиваю лапу к ближайшей полке, стряхивая со свитков толстый слой пыли, и тут же в моей голове всплывает абсолютно странная, но гениальная мысль. Раз это мой осознаваемый сон, значит я тут бог и повелитель? Это моя голова и если я захочу, то смогу заставить всё вокруг измениться. Просто перешагнуть через тонкую грань привычной формы мыслей и заставить себя добавить нечто новое в эту реальность. Я чуть хмурюсь, взрывая коготками снег перед собой, а затем напрягаю свою голову внутри своей головы.

И о чудо! Стоило мне столь сильно, что аж голова заболела, потужится, как из под ближайшего шкафа выкапывается таракан размером с мою лапу. Прямо такой, каким я его представляла – здоровенное насекомое, блестящий чистым коричнево-чёрным хитином, с шикарными закрученными усами. Слегка поскрипывающий и шипящий таракан какое-то время глазеет на меня своими фасетчатыми глазами, но я его не боюсь. Ещё бы, своих тараканов шугаться. Отнюдь, я их очень люблю и часто подкармливаю всякими вкусными домыслами и теориями. Итак, дружище, что мне с тобой делать?

Стоило мне только об этом подумать, как насекомое развернулось и шустро засеменило своими лапками по снегу, направившись куда-то по лабиринту из полочек со свитками, замерев лишь у ближайшего поворота и будто бы обернувшись ко мне.

Ну а я что? Я иду за своим тараканом. Кто бы на моём месте поступил по другому? Тем более, это ведь сон. Чего плохого может случится со мной в моей голове? Так и иду, двигаясь меж полок. Какие-то из них уже засыпало снегом, другие покрыты пылью, на третьих всё чистенько и опрятно. Порой я перед некоторыми из них замираю, чувствуя, будто что-то важное сокрыто внутри скрученных свитков, но затем звонкое потрескивание и шипение таракана, к которому присоединилось несколько куда более скромных и меньших собратьев, отвлекают меня от изучения полок.

Интересно, что именно обозначает этот “главный” тараканище? Эгоизм ли это? Или какая-то придурковатая черта? Может злоба или неприязнь к грязи и сородичам? Или же нечто более приятное, милое и тёплое? Благородство, рассудительность? Какая черта моего характера может выглядеть столь абсурдно, даже несколько ненатурально, но в тоже время по своему благородно и приятно?

Я призадумываюсь, пока стая вокруг меня всё разрастается и разрастается. Больше и больше тараканов выглядывает из-за щелей, выползает из скрученных свитков и устремляется за негласным лидером по полкам и стенкам, шевелящимся ковром стелясь передо мной. Конечно, это несколько перебор, но не то чтобы я испытываю какое-то отвращение к своим собственным мыслям, принявшим столь чудаковатый облик.

Тем временем меня продолжают вести, по коридорам, через просторные залы украшенные ледяными колонами, в которых мне чудятся застывшие во времени картины, порой неестественно чёткие, вроде смеющейся мордочки Тростинки, а порой смазанные и размытые, рисунок которых кажется мне смутно знакомым, но не более того, будто бы взгляд на дежавю со стороны. Только вот, отнюдь не эти кадры являются целью нашего путешествия средь чёрной библиотеки под блеклым небом с прибитым светилом. Нет, нечто более ценное и важное.

За очередным поворотом меня встречает, видимо, переход на “новый уровень”. Прямо в земле тупика, на расчищенной от снега площадке красуется чёрный двухстворчатый люк, закрытый на серебряный замок. Тараканы постепенно разбегаются по полкам, порой наползая друг на друга и только мой “провожатый” остаётся передо мной, поглядывая то на меня, то на замок, передними лапками прихорашивая свои усы.

Что это за дверь? Почему на замке? Это ловушка? Осторожно, будто боясь обжечься, я прикасаюсь лапой к краю люка, но он не проваливается подо мной и не обжигает холодом или жаром. Прикрыв свои глаза, я осторожно провожу по шершавой поверхности лапой, чувствуя еле заметную пульсацию по ту сторону. Что же это?

Распахнув глаза, я медленно подаюсь вперёд, на сей раз касаясь пальцами замка. Неприятное чувство беспокойства покалывает моё сердце, когда когти проскальзывают по холодящему ладонь металлу. И никакого отверстия на серебряной поверхности нет, лишь поблёскивающий корпус, навевающий смутное чувство обеспокоенности, которое возникает у меня под сердцем.

Привёдший меня сюда таракан неожиданно начинает громко пощёлкивать, а его сородичи в панике разбегаются, прячась за свитками и полками, да так, что даже усы их не торчат. Выпустив из лапы замок, я оборачиваюсь, уже зная, что увижу за своей спиной.

Сотканная из тумана фигура замерла у поворота, пристально поглядывая то на меня, то на люк подо мной, слегка наклонив морду набок.

— Ну? Чего припёрся? Что, спящие ледяные закончились? И вообще, если хочешь кого-то попугать, то советую выбраться из моего уха и добраться до головы сопящего рядом радужного. А я своей прогрессирующей шизы не боюсь. Я с ней разговариваю. — слегка усмехаюсь я, плюхнувшись на свой хвост и затем протянув лапу оставшемуся около меня таракану. Какое-то время насекомое постояло в нерешительности, а потом шустро забежала по моей ладони, карабкаясь лапками по чешуйками и пристраиваясь на плече, с гордо приподнятой моськой пристально глазея на “пугалку” в этом сне. Что же ты за жучок такой–то, бесстрашный и отважный.

А туманная фигура, о которой видимо я так и не смогла забыть, тем самым призвав её сюда, какое-то время всё также стоит без движения. Лишь голубые, будто видящие меня насквозь, огни его глаз то приподнимаются, то опускаются, порой вспыхивая особо ярко. Ты ведь просто глюк в моей голове, оставшийся с ночной прогулки в этом же месте?

— Похоже, этот дракон успел вовремя, — неожиданно разрывает воздух чужой голос, почти что как у Предвестника. Разве что, без пренебрежительных и весёлых ноток. Спокойный, уверенный в себе. Так, это какие-то шутки ночного дракона? Вполне возможно. Может он мне что-то подсунул пока я ела? Там вроде Лонган говорил что-то про увеселительных лягушек. А что, похоже на весёлый трип. Только очень уж странный. Существо из тумана, тем временем, наконец-то двинулось ко мне. Медленно и неспешно его лапы оставляли за собой развеивающиеся клочки тумана. — Тебе не стоит знать, что за этими вратами.

— Почему? — Не обращая внимания на предостерегающиеся пощелкивания таракана делаю я шаг назад, задней лапой наступая на замок, чувствуя, как по гладкой поверхности проскальзывают мои когти. Что-то это мне это стремительно перестаёт нравится. Одно дело говорить со своей шизой, и совсем другое, когда она начинает тебе отвечать.

— Слишком высока цена, — будто бы пожимает своими плечами туманная фигура, а затем отвлекается на один из свитков, протягивая к нему свою лапу. Вот только чужая ладонь проходит сквозь свёрток со знаниями, и, как мне кажется, в огоньках–глазах этого глюка вспыхивают искры раздражения.

— А ты то откуда знаешь? — недовольно бурчу я, приглаживая таракана на своей плече пальцем, будто бы успокаивая всё также нервно трещащее насекомое. Интересно, если это правда, то этот таракан хотел меня подставить? — Ты ведь просто моя мысль. Образ в моей голове.

Глухой, грустный смешок служит мне ответом, когда существо прекращает свои попытки стянуть с полки свёрток, возвращаясь обратно на четыре лапы и вновь оборачиваясь ко мне. Мне кажется, или оно слегка приблизилось? Я делаю ещё пол шага назад.

— Ты действительно так думаешь? — доносится до меня голос из центра тумана.

— Да, я хочу так думать, — киваю я, ещё чуть-чуть отступая назад. — Хочу думать, что ты не настоящий кошмар, преследующий ледяных. Да и вообще, хочу думать, что это они массово помешались, а не какой-нибудь древний “Ктулху” лезет в их уши своими щупальцами. И что ты не настоящий, а лишь плод моего воображения.

— “Ктулху”? Никогда о таком не слышал. — Мне кажется, или это существо улыбнулось? — Но ты не права лишь в одном. Этот дракон – настоящий.

— Ну да. Как и эти тараканы, — громко и недовольно фыркаю я, всё-таки ежась на своём месте и упираясь хвостом в стену за спиной.

Фигура же медленно движется ко мне навстречу, вызывая всё больше и больше нехороших предчувствий в голове. Охохо, что-то всё хуже и хуже… Нет, нет, нет, он не может быть реальным. Это полностью абсурдно и не правильно!

— Думаешь? Тогда… — фигура слегка ведёт своими полупрозрачными крыльями, а затем осторожно протягивает ко мне свою лапу ладонью вверх, — позволь этому дракону показать тебе…

Мне кажется, или солнце на этом небе сдвинулось? Как то слишком быстро начало темнеть, в то время как пылающие огоньки глаз этого странного существа постепенно будто заполняют всё пространство передо мной, утягивая меня своим манящим блеском далёких сияющий в ночи звёзд, скрывающих за собой столь многие тайны. Я делаю пол шага вперёд, навстречу этому существу. Неужели я брежу, в собственном сне, не в силах различить в своей голове чужака? Или же, это всё таки мои слишком буйные фантазии…

— Не бойся. Этот дракон не причинит тебе зла, — продолжает сладостно нашёптывать мне туманная фигура. — Он обещает.

Неожиданный треск доносится с моего плеча, смывая с моих мыслей полупрозрачную дымку, заполнившую всё пространство вокруг, и я замираю, прямо перед серебряным замком на люке.

— Кто ты? — Вопрос, который повисает в воздухе между мной и незнакомым драконом, каким-то образом вторгшимся в мои мысли. И быть может он и создал этот мир вокруг меня, придав ему наиболее комфортный для него вид?

— Этот дракон считает, что подобное не место обсуждать во снах, — покачивает он своей головой. — Но когда придёт время, этот дракон ответит на все твои вопросы. Только помоги ему…

— Помочь? Что? Чем? Ты меня обмануть пытаешься! — вспыхиваю я в негодовании, а затем, плюнув на всю предосторожность, протягиваю свои когти к замку.

Неожиданно мягких металл легко прогибается и рвётся под моими когтями.

— Стой! — кричит туманная фигура…

***

Неприятный тычок в бок, на который я отвечаю хлёстким ударом хвостом наотмашь. Звук шлепка, а затем обиженное “ай” доносится до моих ушей, переходящее в возмущённое сопение носом и ещё несколько тычков.

— Водомерка! — громкий и обиженный шёпот доносится до моего уха. — Киу-киу! Не храпи!

— Пошёл к Мракокраду под хвост, — недовольно бурчу я, понимая, что это Лонган пытается добудится до меня.

На самом-то деле я ему даже была благодарна за то, что именно сейчас он решил меня потолкать, вытянув из “прекрасного сна” с не менее интересной персоной в моей голове. Надеюсь, этого туманного дракона там и запрёт…

— Из-за тебя нас чуть не поймали. Да ты сопишь как… как гром! — возмущенно дует свои щёки радужный, когда я всё-таки приоткрываю свои глаза, с трудом сфокусировавшись на ярко-оранжевых чешуйках его морды и отмечая как тот трёт своей лапой собственную пятую точку, по которой, похоже, и пришёлся хлёсткий удар хвостом. — Даже меня разбудила! А такой сон странный снился.

— С библиотеками? — чуть более нервно, чем нужно было, спрашиваю я у Лонгана, постепенно проясняющимся взглядом замечая, что за спиной апельсинового дракона вместо света из окон стоит тёмно-фиолетовое пятно. Да ещё и не слишком довольные драконьи звуки доносятся из-за спины радужного. Какое-то громкое, будто возмущенное, сопение.

— Не. Целый лес бананов, — улыбается Лонган, навострив свои ушки, а затем, проследив за моим взглядом, оборачивается и заглядывает к себе за плечо, громко “ойкая” на весь класс.

Вещунья за спиной радужного сверкает своими фиолетовыми глазами, водя хвостом из стороны в сторону и возмущенно пофыркивает, явно недовольная тем, как я предпочитаю себя вести на первом уроке, посвящённом истории этого чудного мира.

— Яяяя… — приопустив свои ушки пытаюсь я как можно быстрее придумать себе оправдание. Возможно, частичная правда – не самый плохой способ избежать лишней нервотрёпки в данной щекотливой ситуации, — не выспалась. Ночь была тяжёлой, столько всего нового вокруг.

Затем я строю свои большие глаза хмурящейся ночной, пока рядышком панически кивает Лонган, явно не зная, что ожидать от этой громкой и крикливой драконицы. Наорёт она на нас что ли?

Слегка наклонившись в сторону, я разглядываю класс, который с интересом в ответ поглядывает на меня и Лонгана. Кроме парочки ледяных, даже не обернувшихся в нашу сторону и всё так же не спуская своих глаз с хмурящегося и ощупывающего одну из дощечек Звездокрыла. Остальные же глазеют в нашу сторону, кто-то с нотками веселья, явно ожидая какого-нибудь смешного наказания или обидного отчитывания, другие поглядывают с сочувствуем, как, допустим, земляной полукровка, пока его рыжая небесная заступница глазеет в нашу сторону с плохо скрываемым раздражением, обернувшись к нам в пол оборота. Ну а мои сокрыльцы слегка нервно ёрзают, явно не зная, как толком реагировать. Звёздочка вот больше на Лонгана глядит, сжимая свои коготки, Сайда наоборот подёргивает хвостиком, прижимая ушки к мордочке, переводя взгляд то на меня, то на Вещунью, то на радужного. Каракурт хмурится, обернувшись прямо ко мне и пытаясь поддержать меня своей улыбкой. Ну а Циркон просто без особого интереса отстранённо наблюдает без каких либо явных эмоций на своей морде.

Неужели я и правда захрапела? С чего бы это, ещё и при столь странном, неприятном сне? Разве не был бы уместнее скулёж, или тихие панические стенания, сливающиеся со скрёбом когтей по столу? Так нет ведь, храп, если верить словам радужного дракона. И когда я вообще в своей жизни храпела? В родных болотах я порой только громко сопела, зажатая меж тушек родных, а тут, даже особой причины не было.

Тяжело вздохнув, я поднимаю взор к глазам Вещуньи, надеясь не увидеть слишком уж сильного недовольства в её взгляде. Однако, вместо раздражения, злости или же обиды, я наталкиваюсь в фиолетовых омутах помощницы Звездокрыла на неожиданное понимание.

— Это, конечно, не очень хорошо, — начинает говорить ночная, слегка встряхнув своими крыльями, а затем, обернув нос к Звездокрылу, будто бы обращаясь уже к нему. — Но я подобное предсказала.

— Есть такое, — с лёгким смущением в голосе кивает в ответ ночной библиотекарь. — Правда, каждый год кто-то засыпает на заднем ряду. Это своего рода уже традиция.

Беззлобные смешки вырываются из пасти нескольких драконят, пока возмущенно фыркнувшая Вещунья, отмахнувшись от Звездокрыла крылом, осторожно поглаживает моё плечо, обойдя со спины Лонгана. Её фиолетовые глаза вглядываются в меня.

— Если хочешь спать, то после второго занятия будет тихий час, — улыбается мне ночная. Какой ещё “тихий час”? Я что, в детский сад попала? Хотя, если подумать, не сказать, что я была бы особо против. — Солнечный сон для радужных. Но, ты можешь тоже поспать.

— Солнечный сон? — приподнимает свои ушки Лонган, издав радостное и будто резонирующие у меня в голове “кью-кию”, разнёсшееся по всему классу. — А он будет?

— Конечно будет, — кивает уже ему Вещунья, осторожно убирая лапу с моего плеча, медленно двинувшись обратно к оставленному свитку на своём месте, подле учительского стола. — Постарайтесь больше не спать на уроках.

Я рассеяно киваю в след уходящей ночной, вместе с этим осторожно растирая свою мордочку лапой, пытаясь прогнать остатки сонливости, пока что-то радостно прокурлыкавший Лонган несколько раз кивнул в след Вещунье, да вновь принялся пристраивать свою морду на передних лапах, явно планируя вернуться к первоначальному своему занятию на уроке. А ведь его даже выговор не смутил!

— Ты тарахтела… как водопад! — негромко хихикает Каракурт, когда Вещунья оказывается достаточно далеко от нашей “блистательной четвёрки”, обернувшись ко мне на своём месте.

— Никогда бы не подумала, что в пустыне есть водопады, — беззлобно бормочу я, осторожно лапой берясь разминать свою шею.

Тем временем начавший вновь свою унылую лекцию Звездокрыл отвлёк внимание учеников на свою персону. И ведь не на меня одну действовали чары его голоса. Вон остальные дракончики, стоило только зазвучать лекции дальше, тоже вновь начали бороться с подступающей сонливостью. Точно какая-то чудная магия, пропитавшая весь воздух вокруг – только начнёт говорить Звездокрыл, как всех вокруг начинает в сон клонить. И только отличники с первых рядов скребут своими стилусами по пергаментам, да пара “идеальных сосулек” делают короткие пометки, пока все остальные широко зевают, поглядывая в окна с надеждой на то, что эта пара вскоре закончится.

— А их там и нет, — покачивает слегка своей мордой из стороны в сторону Циркон, на секунду отвлекаясь от свитка, на котором выводил какие-то рисуночки, разминая свою лапу. Гладкие линии, сплетающиеся в пока что мне не понятное изображение. — Он их увидел, когда летел через горы.

— Не буду даже спорить, — кивает улыбающийся Каракурт, шёпотом отвечая, как мне, так и небесному. — Но сам факт. Ты храпела на весь зал!

— Прости, — чуть виновато улыбнулась я, приопустив свои ушки вниз и потупив свой взгляд. — Обычно со мной такого не случается.

— Конечно не случается, — соглашается песчаный, — видела бы ты сколь раздражённый взгляд в тебя Фирн кинула. Думаю, если бы ты так храпела в пещере, то она лично бы тебя придушила!

Что-то не очень много в его голосе весёлости, однако я поддерживаю Каракурта глухим, не слишком радостным смешком, стараясь как можно сильнее отвлечься от наваливающейся на меня из-за бормочущего голоса Зведокрыла, действующего не хуже колыбельной, сонливости.

— И если бы ты не захрапела, то на вас бы даже внимания не обратили, — слегка поддевает меня песчаный, оглаживая свой подбородок с лёгкой задумчивостью. — Причём так резко захрапела. Сначала громко фыркнула, широченно зевнула, а затем как начали вырываться из твоей пасти громкие “кхххррррр”. Хорошо хоть сосульки с потолка не начали падать.

— На самом деле, я видела кошмар, — неожиданно для себя признаюсь я, слегка плотнее прижимая к себе крылья, оборачивая морду к размеренно дышащему Лонгану, уже успевшему погрузиться в сладкий сон. Мне даже немного завидно. Надеюсь, я теперь не буду видеть одни и те же декорации всякий раз как буду закрывать глаза.

— Даже не могу осудить. Всё это очень похоже на кошмар, — хихикает в свою лапу Каракурт, кивая в сторону гнусавящего Звездокрыла, отвлёкшегося от своей унылой лекции ради того, чтобы найти новую дощечку с записями. И даже тишина, в которой звучит шелест свитков и скрип кончиков стилусов, звучит разнообразнее и мелодичнее, чем его голос.

— Нет, не такой, — слегка морщусь я, а затем кто-то дальше дёргает меня за язык. — Похоже, Фирн меня своими кошмарамизаразила.

Тут же Циркон убирает свою лапу от свитка, так и не завершив свой рисунок, в котором я с удивлением начинают различать черты цветка, напоминающего мне горный колокольчик. Только нарисованного с небольшими разрывами, чёрными пятнами и линиями по неровному, шероховатому жёлтому листу. Просто, но со своим вкусом. Небесный же оборачивает ко мне свою морду, окидывая меня будто пронзающим насквозь взглядом янтарных глаз, явно пытаясь понять, шучу я или говорю серьёзно, пока Каракурт задумчиво пробует воздух кончиком своего раздвоенного языка на вкус.

— И что, там за тобой тоже гонялись два чудовища? — слегка обмозговав сказанное мною интересуется песчаный, но я лишь покачиваю своей мордочкой в ответ, чуть зажмурившись.

— Не совсем. Я ещё не до конца разобралась в произошедшем. Но мне… — тут я даже запинаюсь на несколько мгновений, — не показалось то чудище страшным. Таинственным и непонятным – да, но точно не пугающим. Просто фигура из тумана, которая будто бы от тебя что-то хочет. Неприятно, угнетает, но не более того.

О том, что эта фигура решила со мной поговорить, я разумно умалчиваю. Как и о щелкающих тараканах, размером с человека, живущих в моей голове. Над этими вещами, для начала, стоит подумать самой, а уже затем делиться ими с окружающими.

— И? — Слегка приподнимает свою бровь Циркон, будто ожидая, что я сию же минуту полностью перескажу ему свой маленький недокошмар.

— И всё, — недовольно фыркаю я в сторону “шпиона”, решившего, что я вот так всё ему расскажу. Корнем хрена тебе по лбу, дружище. Мои секреты пока что принадлежат только мне, а не агенту небесной королевы. — Просто лабиринт, заполненный свитками. Посреди равнины с заснеженными тропинками.

— Снег? — слегка хмурится Циркон, и я отчётливо слышу в его голосе напряжение. Тут же мой взгляд переходит от чуть обеспокоенно улыбающегося Каракурта на хмурого небесного.

— Да, — киваю я.

Неужели в голове нашего тайного агента родилась какая-то дельная мысль?

— Странно, — тянет Циркон.

— Почему же? — выхватывает с моего языка вопрос Каракурт, навострив свои ушки, явно догадавшись в какую-сторону я думаю.

— Мне казалось, что в головах у земляных должно быть что-то другое, — пялясь в пространство перед собой отвечает Циркон, а затем, будто осознав что сболтнул лишнего, небесный дракон раздражённо цокает своим языком и отворачивается от меня, вновь утыкаясь в свой не завершённый рисунок, к которому он так и не возвращается.

Я же переглядываюсь с Каракуртом. Мы явно оба поняли, что именно подразумевал небесный. И если я об этом догадывалась, то Каракурт только что это осознал.

Почему я видела снег? Почему не болото или лес средней полосы, но именно библиотеку посреди заснеженной равнины? То же самое, что видят и ледяные. Нет, конечно, я всё ещё могла грешить на свою слишком уж бурную и больную фантазию, но как-то подобная ситуация мне перестаёт казаться случайной мыслью проскальзывающей в моей голове. Ведь то место было практически без изменений, или же я их просто не заметила. Неужели… неужели всё-таки сны ледяных заразны? И в то же время совершенно другая мысль вспыхивает у меня в голове. То чудовище, что, похоже, всё-таки не является моим глюком и воображением, как-то повлияло на происходящее у меня в голове. Я всё-таки могу представить, что все ледяные представляют внутри своих голов абсолютный порядок, но я… Похоже, примерно в той же стороне думал и Каракурт.

— Но это выходит, что… — начинает он, но тут же себя одёргивает, заглядывая в мои глаза, будто бы ожидая, что я поделюсь с ним своими догадками, или же подтвержу его так и не высказанную до конца мысль. Я же лишь пожимаю своими крыльями, не особо желая ворочать эту тему и погружаться в неё всё глубже и глубже.

Однако, до окончания скучного и будто тянущегося вечно урока я так и не смогла уснуть, даже несмотря на убаюкивающие бормотание Звездокрыла, в которое редко врывался куда более звонкий голос Вещуньи. Ночная порой вступала в короткие споры со своим “начальником”, обсуждая с ним то один, то другой момент его лекции о природе истории как науки, разбавляя эту отвратительную атмосферу бесконечного занятия своим в меру весёлым трёпом. Изредка Вещунья и на учеников начинала бухтеть, когда кто-нибудь начинал особо громко переговариваться с соседом.

А я же просто положила на свои лапы мордашку, прикрывая то один глаз, то другой, да слушая тихое, размеренное сопение дрыхнущего Лонгана, явно не обеспокоенного какими-либо кошмарами. Порой, правда, я слегка приподнимаюсь на месте, любопытства ради заглядывая за плечи сидящих передо мной драконов. Каракурт, как и я, борется со своей сонливостью, пару раз соскользнув с подставленной под морду лапы, да тыкаясь своим носом в парту, тут же вздрагивая всем телом и просыпаясь, выпрямившись на своём месте. Циркон же всё-таки нашёл в себе силы вернутся к собственному рисованию, неспешно выводя кончиком палочки изящные, плавные линии, сплетающиеся во второй цветок, подле первого. Пожалуй, за его неспешной и медитативной работой даже интересно наблюдать. Как медленно вплетаются новые чёрточки в целостную картину, осторожно складываясь в неровные лепестки будто покачнувшегося к земле под дуновением горного ветра колокольчика. По своему красиво и чарующе, пусть и не хватало всей этой работе каких-нибудь цветов.

Интересно, он нечто подобное и на холсте рисовал? Может попросить его показать предыдущую работу? Или же попроситься к нему в ученики по изобразительному искусству? Заметив мрачный взгляд Циркона и то, как дракон прикрывает лапой свой рисунок, я чуть виновато ему улыбаюсь, опускаясь обратно на свой хвост. Ну, раз ты не любишь зрителей, то мешать не буду. Пока что.

Растирая свои чуть затёкшие от сиденья на одном месте шею и плечо, я поглядываю всё чаще и чаще в окно. Ну когда же это всё кончится? Пытка длинною в вечность! Очень уж надеюсь, что следующие лекции Звездокрыла будут либо повеселее, либо покороче. Ведь даже самые стойкие и усердные начинают клевать своими носами! Отложили ученики на первых рядах в сторону палочки для письма и только ледяные, абсолютно непоколебимые, продолжают идеально ровно сидеть, поджав к себе крылья. А они точно сделаны из мяса и крови, а не из плотного точно железо льда? Просто после подобной пытки я начинаю сомневаться в том, что у них реально бьётся сердце.

Неожиданно странная мысль возникает в голове. Быть может Звездокрыл заболтал Мракокрада до того состояния, что великий и пугающий “ночной злодей” решил где-нибудь по тихому удавиться, лишь бы не слушать этот монотонный бубнёж? А следом за этой шуточной идей в голове вспыхивает и одно воспоминание. Ведь мне надо будет ещё подойти к этому дракон после занятия! Обсудить с ним дополнительные уроки… Может под хвост эту вашу “химию”? Даже я после ТАКОГО с удовольствием побегаю, нежели добровольно соглашусь ещё несколько часов торчать под присмотром библиотекаря. А ведь ещё и Предвестник, чтоб ему пусто было, сказал мне обязательно подойти к Звездокрылу после занятия. Интересно, если я плюну на всё это дело, то планы провидца сильно испортятся? Или он мог предсказать, что я после первого же урока со Звездокрылом передумаю по поводу физкультуры? Или же он предсказал, что я подумаю, что он предсказал… Арррх!

Мои когти слегка поскрёбывают по столу, когда я мотанием морды силюсь выкинуть подобные помысли из своей сонливой головы. Но те, как назло, не желаю выйти подышать свежим воздухом через ухо.

За подобными размышлениями я и не сразу замечаю, как стихает голос Звездокрыла, а удивлённо переглядывающиеся драконята начинают подниматься со своих мест, не до конца ещё осознавая, что всё происходящие наконец-то закончилось. И только когда проскользнувший мимо Циркона песчаный осторожно начинает расталкивать возмущенно заворчавшего радужного, я стремительно возвращаюсь в реальность. Что, неужели? Конец? Правда что ли? Так бывает? Зевающие дракончики осторожно выходили в коридор. Первыми, естественно, двинулись ледяные, грациозно проскользнув к занавеси ведущей в коридор. За более широким в плечах и физически мощным бело-серым драконом, с еле заметными чёрными пятнышками на морде и шее, вызывающими у меня ассоциацию с веснушками, следует Фирн, естественно, не постеснявшись бросить в мою сторону презрительный и недовольный взгляд, без слов высказывая всё, что “ледяная принцесска” думает об моей персоне. Ну а следом за сосульками выползают в коридор и остальные. Сначала “земляной”, всё так же в сопровождении морского. Хорошо хоть ему на перерез не бросается хмурящийся Циркон, крича что-нибудь про чистоту его племени. Затем остальное крылышко этого полукровки. Последней выходит оранжевая небесная, поиграв какое-то время с “королевским шпионом” в гляделки у самого выхода.

А мы никуда не спешим. Звёздочка осторожно будит уже и без того проснувшегося Лонгана, слегка потыкивая того пальцами в крыло. Сайда что-то радостно рассказывает неуверенно зевающему Каракурту, порой переключаясь на Циркона и несильно того похлопывая лапой по плечу. «Нельзя быть таким ворчливым!» – говорит морская небесному, заметив хмурые взгляды того в сторону выхода из зала. Ну а я просто потягиваюсь, скидывая остатки сонливости и накидывая свою сумку на плечи.

— Водомерка ещё тут? — неожиданно громко, на весь зал, интересуется Звездокрыл, отложив в сторону сложенные в стопку исписанные дощечки, которые тут же подхватывает Вещунья. Осторожно ночной дракон стягивает со своих глаз прикрывающую их повязку, которые он тут же защищает от прорывающихся через полупрозрачные окна лучики света своей ладонью.

— Да, — осторожно протолкнувшись промеж Каракурта и Лонгана, всё-таки решаюсь я подать голос. Вдруг что-нибудь интересное сообщат? Ну или важное. Допустим, что мне всё-таки придётся ходить на физкультуру, чему я уже буду рада. Или, что из-за неуважения к учителю я отстранена от этого предмета и могу спокойно, свободно дрыхнуть не на парте, а в пещере своего крылышка.

— Тебе всё ещё интересны дополнительные занятия? — повернув кончик своего носа в сторону моего голоса интересуется ночной, взглядом бродя по кому угодно, но только не по мне. — Я обсудил этот вопрос с остальными учителями.

Навострив свои ушки, я подбираюсь поближе к рабочему пространству библиотекаря, привлекая его рассеянный взгляд помахиванием своей лапки. Вещунья же с интересом поглядывает на меня из-за плеча Звездокрыла, утаскивая с его стола ещё пару свитков.

— А я предсказала, что всё будет хорошо, — уверенно говорит чёрно-фиолетовая ночная, бедром толкнув в спину сидящего на хвосте Звездокрыла и с весёлым смешком подхватывая небольшую корзинку за ручку своими клыками, заполненную различной “научной литературой”, пристроившись затем практически в плотную к смущенно улыбнувшемуся дракону.

— В общем. Мы все обсудили и решили, что можем устроить для тебя, и других желающих, замену для некоторых занятий, — для начала меня приятно радует Звездокрыл. Правда, я бы уже с большей радостью не физические упражнения заменила, а уроки истории. — Ну а во-вторых, мы даже можем организовать уроки химии.

А вот эта новость куда приятнее. Мои ушки тут же приподнимаются, да и на мордочке я стараюсь показать максимальную сосредоточенность на происходящем. Химия – это замечательно! Столько всего можно попробовать сделать из того, что мне помнится в прошлой жизни. И естественно, в первую очередь я займусь отнюдь не удобрениями, но об этом Драконятам Судьбы, да и моим сокрыльцам тоже, не стоит знать. Тут же затылком я ощущаю чей-то пристальный взгляд, бросив короткий взор за плечо, я замечаю блеск жёлтых глаз Звёздочки.

— Да? Это замечательно! — улыбаюсь я, всё-таки не удержавшись и таки пару раз вильнув кончиком своего хвоста, тут же выдав несколько наиболее интересующих меня вопросов. — А как скоро я смогу ею заняться? И есть ли список соединений, которые у вас есть? А оборудование? Пестики, ступки, может скляночки разные? Мне бы ещё пригодился перегонный куб!

Опа. Это что ещё за кот в мешке? Почему это я смогла не только вспомнить, но и произнести название прибора, которого я не ожидала бы увидеть у крылатых хищников? Неужели в драконьем словаре есть такое замечательное слово, как “перегонка”? Прощупывая свои воспоминания, я спешу попробовать ещё одно слово:

— Или дистиллятор. — Хм. И такое слово у них есть? Странно. Не сказала бы, что у подобных устройств особо сложный принцип работы, но чтобы драконы умели их собирать и пользоваться? Ох, Водомерище, такой прогресс драконьей инженерии ещё не скоро дойдёт до твоих родных болот! — А возможно, мне бы ещё пригодились колбы разного объема…

И только потом я затыкаюсь, заметив как Вещунья “переглядывается” с моргающим от удивления Звездокрылом. Так… дайте угадаю, они не ожидали упоминания таких вещей из уст четырёхлетней земляной драконицы? Не очень хорошо. Ещё и за моей спиной пытается повторить пару слов Лонган: «Парагонный губ… Это ещё что такое?» – доносится до моих ушек вопрос, адресованный Звёздочке.

— Если подобное возможно… — переминаюсь я с лапы на лапу, чуть отводя взгляд в сторону. Только бы вопросы не начали задавать.

— Хммм, — негромко тянет Звездокрыл. — Ну, можно, конечно, посмотреть…

— Ты бы мог спросить у Гения, — тут же спешит вставить свою пару монет Вещунья, приподняв слегка ушки вверх. — Ну, или я. Или кто-нибудь из остальных учителей. Можно ещё попросить Потрошителя. Но я предсказываю, что если попросишь ты, то всё будет хорошо.

— Я не хочу его отвлекать, — недовольно бухтит себе под нос слегка нахмурившийся Звездокрыл, хлопнув крыльями по бокам. — Хотя с такими вопросами, возможно, придётся… Правда, не совсем понимаю, зачем тебе столько всего.

Последнее, поднявшийся с места Звездокрыл, уже говорит мне, с помощью вскочившей на лапы Вещуньи осторожно спускаясь с небольшого возвышения учительской трибуны.

— Но сразу хочу сказать - это вопрос не ближайших дней. Мы отправим кого-нибудь в радужное королевство с просьбой, и может какой-нибудь ночной сможет поделиться чем-нибудь из своих запасов. Но пока что, ничего обещать не могу.

Я лишь согласно киваю, смотря за тем, как Звездокрыл, придерживаясь крылом за плечо Вещуньи, осторожно проходит мимо меня, пристально вглядываясь в пространство перед собой.

— Остальными же вещами, думаю, ты сможешь начать заниматься через пару дней, — продолжает Звездокрыл. — Наверное, мы вывесим объявление на доске, когда окончательно продумаем куда поставить дополнительные занятия. А сейчас, вам пора идти на поляну.

И улыбнувшись нам на последок, он осторожно начал подниматься наверх, всё также опираясь на Вещунью, вскоре скрывшись в коридоре. Я же осталась со своим практически полным крылышком.

— Дис… Диб… Диббилятор! Киу-киу! — радостно выкрикивает Лонган на всё помещение, когда я подбираюсь к группе сокрыльцев. Естественно, его тут же бросается поправлять Звёздочка.

— Дис-ти-л-ля-тор, — шлепает она несильно радужного лапкой по носу, из-за чего тот глухо фыркает в чужую ладошку.

— И для чего эта штука нужна? — слегка прищурившись окидывает меня пристальным и подозрительным взглядом Циркон, обращаясь в тоже время к ночной.

— Ну… — чуть мнётся Звездочка, слегка поежившись, а затем бросив в мою сторону не слишком уверенным взгляд, — мама говорила, что его использовали для очистки воды, пока моё племя жило на вулкане.

Так всё-таки в этом мире есть подобные устройства? И естественно, они были у ночных. Что-то мне подсказывает, что только у них и ни у кого более. Вообще, как-то много в лапах этих драконов оказывается “плюшечек”. И стильная чёрная чешуя, и природные украшения в виде серебряных чешуек, и предвидение, и какие-никакие, но технологии. Удивительно, сколь сильно некоторых любит судьба. Или же сколь иные племена не ценят знания.

— На самом деле не только для этого, — всё-таки не удержавшись хвастаюсь я своими обширными знаниями перед сокрыльцами. — В целом, для разделения жидкостей по их температуре кипения.

Всё интереснее и интереснее. Вроде бы просто сочетание, но тоже не совсем вяжется у меня с дикарями. И почему это я до этого не пыталась проговорить кучу вещей из своего прошлого мира вслух? Вдруг ещё и “синхрофазатрон”, или как его там, уже давно был изобретён драконами? Чудеса, да и только.

— И откуда ты это знаешь? — интересуется уже у меня Циркон, явно размышляя над тем, чтобы попытаться устроить допрос с пристрастием, не обращая внимания на подёргивающую его крыло, слегка хмурую Сайду.

— Ну, просто прочитала в паре свитков, которые мне принёс учитель, — не долго думая, без каких-либо угрызений совести вру я, смотря прямо в глаза небесного. А врать я научилась за эти четыре года на удивление хорошо. — Прямо из библиотеки замка приносил. Ну и в одном я и наткнулась на упоминания этой “химии” и всяких приспособлений для её изучения.

Похоже, не подобного ответа ожидал небесный. Да и все остальные тоже. Даже морская оставила крыло Циркона в покое, навострив ушки.

— У вас есть… свитки с такими записями? — чуть шипя тянет щурящийся бордовый небесный. — У земляных?

— Да, есть, — киваю я, слегка выпятив грудь вперёд, якобы в гордости за собственное племя, но спустя мгновение прикидываюсь слегка приунывшей. — Правда, я не уверена, что они написаны моим соплеменником. Да и старые они очень были…

— Ой! Всё. Хватит вам мучить Водомерку! — будто вспомнив о чём-то важном, вскакивает с места Сайда, тут же бросаясь к выходу из пещеры. — Мы же можем опоздать!

Попилив меня ещё немного своим взглядом, Циркон нехотя кивает, а затем движется за морской, впрочем, как и все. Я же осторожно проскальзываю мимо Лонгана, пристроившись у крыла всё это время молчавшего Каракурта, явно куда сильнее погружённого в собственные мысли, нежели в происходящее вокруг. И только очередной недовольный и будто бы напряжённый взгляд Звёздочки, идущей лапа в лапу с Лонганом, неприятно щекочет мне затылок и спину. Будто бы ночная догадалась о моей маленькой лжи… Не нравится мне всё это. Особенно на фоне всего происходящего в моей жизни.

Тут же одно нехорошее подозрение зарождается в моей голове.

Комментарий к Глава 17. В которой я оказываюсь на самом скучном уроке во всей Пиррии.

Небольшое объявление. В ближайшие время у автора будут ГОСы, поэтому следующая глава выйдет с задержкой. Возможно достаточно длительной, так как нужно какое-то время посидеть и осмыслить для себя дальнейшее будущее Водомерки. А возможно и нет. Кто знает? Точно не я.

Ну и… На самом деле, даже толком-то и не знаю, что бы такого умного написать здесь. Вроде как скучная глава, а вроде как в ней что-то да и произошло интересное…

Хмммм.

Пожалуй, только один совет: “Не храпите на лекциях”. На этом всё.

Ну и пару строк авторской фикбучной чепухи.

Не забывайте поддерживать писателя лайками, ждунами и своими комментариями. Подобное не только приятно греет творческое сердце, но и подкидывает пару дровишек в печь вдохновения. Осознание того, что кому-то нравится твоя работа, что кто-то ждёт её продолжения крайне приятна любому творцу.

(Ну и, естественно, не давать же бете спокойно жить! :Ь)

========== Глава 18. В которой я погружаюсь в серые будни, но судьба вновь напоминает о себе. ==========

Однако, мы не сразу же двигаем вперёд по коридору. Да и со свитками в лапах и клыках разве удобно куда-то идти? Вот и мои сокрыльцы это осознали, какое-то время переглядываясь между друг другом, а затем коллективно решив запихать всю свою писанину в мою сумочку. И даже Циркон, после того как какое-то время поприжимал к себе свой драгоценный рисуночек, сдал мне его на хранение. Я не то чтобы рада оказанной чести нести труды своих непутёвых товарищей, но… Ну не настолько же я злобная и вредная, чтоб отказывать в маленькой помощи своим, кхм, “друзьям”. И лишь после того, как все свитки оказались в моей уже не пустой сумке, мы поспешили навстречу новому уроку.

А ведь Драконята Судьбы могли бы перемены и побольше организовать! Не десяток-другой жалких минут, которых едва хватает для того, чтобы добраться от одного класса до другого по запутанному и замысловатому лабиринту коридоров, но хотя бы пол часа. А лучше часик, или даже два! Чтоб и поесть было время, и покемарить немного в теньке на свежем воздухе, проветривая свои мозги после душной и скучной пары. А ведь я совсем не уверена, что мне в ближайшие время удастся нормально заснуть. Может попросить кого-нибудь меня разбудить, если я начну издавать во сне нетипичные для себя звуки, вновь гуляя по библиотеке в своей голове с личным чудовищем? Как-никак, кто бы на моём месте захотел наслаждаться осознаваемыми ужасами, вероятность столкнуться с которыми возрастает тем сильнее, чем больше ты о них думаешь? И уж чем-чем, а именно мыслями о природе туманного дракона сейчас забита моя дурная, беспокойная головушка. Плод ли он моего воображения, или всё-таки реальный дракон, каким-то образом залезший в мою голову? Причём, если бы не собственный прагматизм и скепсис, я бы с радостью приняла последнюю теорию. Ничего не могу с собой поделать – противится моё сознание всякой “магии” и “мистики”, причём столь сильно, что аж голова начинает побаливать от подобных мыслей.

И за что мне это всё? За какие такие “дела” щедрая и добрая судьбинушка соизволила одарить меня настолько пристальным вниманием? Дракомантия сестрицы, в природе которой вынуждена разбираться именно я; направление в эту Академию; Фирн; судьба спасителя мира под руководством якобы видящего будущее дракончика; и, как вишенка на торте, кошмары, которые до этого видели только ледяные. И, что больше всего меня бесит, ни к одной из своих проблем я не могу подобрать решения, которое казалось бы мне абсолютно верным.

И ведь вместо того, чтобы остановиться и подумать, я будто бы поддаюсь стадному инстинкту, спешно топая в “прекрасное завтра” со своими товарищами по несчастью, которые даже не осознают всей абсурдности ситуации. Или же не хотят осознавать, живя в своих маленьких, детских мирках, где они всемогущие герои. Во всяком случае, я так точно могу сказать про Сайду. Возможно ещё про Лонгана, при каждом удобном случае твердящего насколько он “опасный дракон”. Что же в головах остальных драконят моего крылышка – я могу только догадываться. Возможно, очень точно догадываться.

Под аккомпанемент подобных мыслей я и не замечаю, как, будто тянущийся через всю гору, однообразный тоннель, освящённый лишь чуть дымящими, догорающими факелами, заканчивается, переходя в широкую пещеру главного зала, из которого уже можно было выбраться на улицу.

— А почему мы просто не выбрались через окно и не пролетели весь путь до поляны? — слегка запоздало интересуюсь я, припоминая размеры ведущих на свежий воздух проёмов в учебном зале.

Естественно, мой вопрос практически все игнорируют. Только Каракурт попытался отшутиться на тему необходимости немного размять свои лапы после лекции, но шутка у него вышла какая-то вялая и совсем не смешная. Даже Лонган, самый дурной дракончик из всей нашей группы, не разразился хотя бы коротким смешком.

В конце концов мы всё-таки выбираемся на свежий воздух, под лучи уже карабкающегося по небу светила. И - о Луны! - насколько же хорошо! Прохладный, спускающийся с гор ветерок ласкающими прикосновениями проскальзывает по моим бокам и сложенным крыльям, сбрасывая напряжение. Глубокий вдох, и вот я уже чувствую холодящую меня изнутри свежесть, будто забирающую на выдохе из моей головы налёт тёмных, нехороших и давящих мыслей. Нет, всё моё нытье остаётся также в моей голове, просто теперь оно чуть менее мрачно и более объективно, практически лишённое дымки моих эмоций. А уж стоило поднять взгляд к небу, и поглядеть на лёгкие белые разводы облаков, складывающиеся в слегка неровные дуги друг за другом, словно драконьи чешуйки, обрисованные по контуру, так меня окончательно отпускает. Да и местное солнце приятно обласкивает подставленную мордочку своими тёплыми лучами. Ух, до этого момента я даже представить себе не могла, сколь сильно меня начало тошнить от давящих со всех четырёх сторон горных залов и коридоров.

На расчищенной площадке уже собирались дракончики. К моей радости, я не вижу ни рыжей небесной, ни полукровки. Зато замечаю хорошо знакомую мне “молочно-шоколадную” чешую стоящего чуть в стороне от основной группы Аспида, хищно и раздражённо поглядывающего в сторону пары ледяных. Конечно же Фирн уже тут. Небось даже первая пришла, выхватив где-то по пути стоящую подле неё подругу, чьи чешуйки отдавали лёгкой, еле заметной, но приятной глазу розовизной, проступающей на щеках и переносице крохотными пятнышками, создавая у меня в голове стойкую ассоциацию с веснушками.

Кстати, я отмечаю, что в отличие от Фирн, вторая ледяная стоит не столь ровно, даже порой позволяя себе оглядываться и - о ужас! - улыбаться своим товарищам по крылу. Это что… улыбка на морде ледяного дракона? Не боевой оскал, не презрительная ухмылка? Мне не показалось? Это вообще возможно? Так бывает? Или я уже сошла сума и меня увезли в драконью дурку, заперев за четырьмя замками по соседству с поехавшим кукухой Мракокрадом? Нет, серьёзно. Ледяные умеют проявлять какие-то положительные эмоции? Правда? На самом деле, непонятно чего я так удивляюсь, замерев на месте. Ну действительно, не могла же я подумать, смотря на Фирн, что всё её племя состоит из занудливых, агрессивных и скорых на расправу солдафонов. Или могла?

Хотя, не стоит прямо вот так, увидев только одну улыбку на чужой морде, сразу же записывать дракона в “добрых и хороший”. Может это обман, надетая ради запудривания чужих мозгов маска? Или же самодовольная улыбка собственного нескрываемого чувства превосходства над окружающими? Я слегка прикрываю глаза и тяжело вздыхаю, чувствуя пробегающую по телу неприятную, щекочущую дрожь от подобных мыслей. Водомерка, ты и правда превращаешься в злобного параноика. Как же всё было просто на болотах, средь топи, в окружение не самых умных, но таких честных и открытых драконов! Да, глупеньких. Да, надоедливых. Но таких понятных. А здесь…

Интересно, злобная сосулька уже рассказала своим сородичам о грозящей её племени неизвестной угрозе и восстанию? Что-то не выглядит её подруга обеспокоенной. Скорее постепенно погружающейся в здешнюю повседневность. Неужто Фирн и правда утаила эти новости от своих соплеменников? Или же она просто хочет в первую очередь удостовериться в информации? Я тяжело вздыхаю и, пока меня не заметила Фирн, отвожу взгляд от парочки ледяных. Привычная хмурость наползает на мою морду, когда передо мной пробегает Сайда, выбрав себе место на небольшой притоптанной кучке, делающей её будто бы слегка выше. Быть может Фирн… Да не, такого быть не может. Я мотаю своей головой, вытряхивая всё лишнее из головы, а затем двигаюсь в хвосте своего крылышка к остальным ученикам.

Тут же, заметив меня и неуверенно, как-то натянуто и напряжённо улыбнувшись, делает шаг в мою сторону Аспид, будто бы предлагая мне пристроиться около него на предстоящем уроке. Но я-то имею представление, что нас, скорее всего, разделят по учебным группам и заставят соревноваться друг с другом. Ух, главное, чтобы не какая-нибудь драконья борьба, а то если болотный змей столкнётся со злобной сосулькой, то их схватка, как мне кажется, не закончится без крови на земле.

Встрепенувшись, я чуть покачиваю головой из стороны в сторону, тут же чуть быстрее засеменив своими лапками, нагоняя своих сокрыльцев, уже сбившихся подле Сайды в переглядывающуюся кучку. В ответ со стороны Аспида мой бок обжигает напряжённый, мрачный взгляд. Ну уж прости, дружище. Но если ты не можешь нормально общаться с окружающими, то разве это мои проблемы?

— А мы точно опаздывали? — раздаётся слева от меня голос Каракурта, когда песчаный дракон приподнимается на своих задних лапах, упёршись в плечи Лонгана и Циркона, окидывая пространство вокруг нас своим взглядом. — Вроде как, у нас должна вести Цунами?

— Задерживается. — несколько меланхолично пожимает крыльями Циркон.

Стоило только этому слову сорваться с языка небесного, как в дали мелькнул силуэт спешащего к нам взрослого дракона. Через пол минуты занятие началось.

***

Не думаю, что есть смысл описывать тот перечень “упражнений”, мало чем отличающихся от занятий устраиваемых ранее мне и моему семейству Кремень. Сначала, под пристальным и серьёзным взглядом Цунами, разминка, где мы осторожно изгибались под разными углами, прыгали, бегали и даже немного полетали по кругу. Затем наступило столь ожидаемое мною “время соревновательных игр” – то, что уже серьёзно отличало этот урок от моей повседневной жизни на болоте. Вместо изнуряющих индивидуальных занятий нам быстро рассказали о различных подвижных играх, призванных якобы поднять нашу сплочённость. Соревнования между крылышками, разбавленные комментариями и советами Цунами.

И знаете, в который раз захотелось укусить Драконят Судьбы, придумавших весь этот “фарс”. Мало того, что соревнования явно были рассчитаны на более взрослых дракончиков, в плане дистанций и нагрузки, так ещё и в крылышке Аспида просто не оказалось кого-нибудь, кто был бы мне ровней! В плохом смысле этих слов. Чтобы не происходило, я громко сопела своим носом, всегда отставая или уступая своему “конкуренту” из чужого крылышка. А уж когда мне досталось соревноваться с Аспидом в передаче скользкой, видимо только что сорванной и зачищенной когтями ветки… Скажем так, что меня несколько удивило, более крупный земляной оказался не только сильнее меня, но и быстрее, шутро перебирая своими лапами и петляя между выстроенными “камушками”, обозначающими препятствия. Я-то представляла Аспида сильным, но не шибко изящным драконом. А тут даже какая-никакая грация и ловкость. Конечно, не дотягивающая до гибкости небесных и радужных, но уже что-то, особенно на моём фоне.

А ведь в моём крылышке не только я одна была “одарённой физически”. И если Звёздочка ещё умудрялась не отставать от своих соперников, то Сайда вполне могла бы посоревноваться со мной в физической слабости… Хотя увидев, как она уже у самого финиша роняет палочку, вместо того, чтобы вложить в хвост весело переступающего с лапы на лапу Лонгана, я бы поставила её даже ниже себя. Интересно, как ты, столь запыхавшаяся от небольшой пробежки в несколько минут, что даже наджаберные пластинки слегка приподнялись, мир собираешься спасать?

Хотя, справедливости ради, стоит отметить, что остальные драконята моего крылышка отдувались за “отстающих” в полную меру. Переливающийся жёлтым Лонган весело скакал между камней, даже не проявляя признаков усталости. Более того, он находил в своих лёгких лишний воздух для радостного “киу-киу”, подхватываемого радужным второго крылышка. Циркон не отставал от своих соперников, и даже начинал их стремительно обгонять, как только дело доходило до полёта. Ну а Каракурт, неожиданно слишком уж сосредоточившийся на демонстрации своей физической формы, даже оставил своего удивлённого соперника далеко за своим хвостом. Однако, похоже, мстительная целеустремлённость песчаного всё-таки имеет какой-то положительный результат.

Но, что было для меня неожиданно, так это ситуация с подругой Фирн. Нет, сама “злобная сосулька” лишь в паре моментов уступила Аспиду и небесному из другого крылышка, но как только дело доходило до схватки с соплеменницей… Улыбающаяся, незнакомая мне ледяная была просто вне конкуренции, двигаясь с какой-то запредельной изящностью и скоростью, будто бы точно рассчитывая каждый свой шаг на несколько мгновений вперёд, зная, как необходимо изогнуться в собственной спине не только для того, чтобы следующим толчком задних лап отправить себя вперёд, но и чтобы это выглядело… по-своему красиво, будто погоня искусного хищника. За этой не выдыхающейся ледяной даже Фирн не могла угнаться. Отнюдь, мне даже показалось, что в соревновании между двумя ледяными, драконица из второго крылышка ускорилась, будто бы демонстрируя своё превосходство над соперницей.

Осторожно, пока никто не видит, я подобралась к боку Аспида, ткнув того кончиком хвоста. Земляной змей дёрнулся и даже отшатнулся в сторону, сверкнув крайне недовольно своими глазами, а затем что-то гневно пробубнив себе под нос. Я и забыла, какой этот дракон нервный… Хотя с учётом того, что он не набросился на меня за нарушение личного пространства и даже не зарычал, это было несколько удивительно. Совсем по общению изголодался наш “гордый защитник”. Небось только Бекас и трёт с ним языком в свободное время, а всех остальных он сторонится. Однако, я подкралась к Аспиду не для обсуждения его проблем с социализацией, но кое-что выяснить. Поймав его взгляд, я киваю в сторону ледяной сокрыльницы земляного.

— Рянда, — коротко бросил он, будто мне должно это что-то сказать, но затем добавил: — Первый круг, пятое место.

Нет, я, конечно, вроде как понимаю, что это очень круто звучит, и возможно даже “гордо”. Тип, одна из лучших, мол, первый круг – наиболее высокий, так сказать “самый выдающийся”. Но вот раздражённого взгляда остановившейся Фирн, лишь через секунд десять после соперницы передавшей эстафетную палочку Циркону, я не совсем могу понять. Будто бы наша ледяная сосулька раздражена тем, что её превосходит во всём соплеменник. Я вновь вопросительно поглядываю на Аспида, ведь тот, судя по всему, знает куда больше.

— Она говорила, что её родители с самого нижнего круга, — всё также рвано кидает в мою сторону Аспид, явно не в силах решить, хочет он поболтать, или же побыстрее от меня избавится.

А мне вот всё становится куда понятнее, особенно скрытый за любезностью во взгляде Фирн гнев. «Выскочка. Да как она смеет быть выше меня!» — скорее всего так думает наша на самом-то деле не шибко идеальная ледяная драконица. Хотя меня лично забавляет, что во вроде как кастовом обществе кто-то умудрился подняться столь высоко по иерархии, вскарабкавшись практически на самую вершину. Интересно, в чём секрет? Может поспрашивать Фирн? Встрепенувшись, я бормочу какие-то банальные благодарности в сторону Аспида, решая за него дилемму гордого одиночества или общения, и осторожно возвращаюсь к своему крылышку, обходя по краю толпящихся драконят, ожидающих своей очереди в беготне.

***

Так и прошла физкультура. В целом, после нудных посиделок на уроке истории, размять свои лапки и косточки было приятно. Хотя, признаюсь честно, терпеть подобное каждый день мне не очень-то и хотелось бы. Сколько же предметов, которые необходимо заменить на альтернативные, более интересные и полезные занятия в ближайшем будущем… Но нет, пока что о замене уроков на что-то более адекватное можно только мечтать.

На радужный сон после занятий я так и не направилась, в отличие от зевающего Лонгана, улизнувшего куда-то с соплеменником. Зато удалось посидеть подольше в столовой, не конкурируя ни с кем за фрукты. Хотя парочка ночных то и дело протягивало свои лапы к бананам, но я милостиво не замечала их “подворовывания” из максимально далеко стоящей от меня корзинки. Пусть уж наслаждаются, пока я не вижу и хомячу в одну моську спелые дары тропического леса, придаваясь сладостному, столь не свойственному мне обжорству. Заедаю, так сказать, стресс и собственные дурные мысли, наслаждаясь давящим изнутри живота чувством сытости, и слизывая липкий сок со своих чешуек, стараясь максимально отсрочить крайне неприятные размышления о предстоящем решении.

И столь вовремя ввалившаяся в столовую, устало пофыркивающая Тростинка оказалась как нельзя кстати. С радостным мурчанием сестрица подлезла под моё крыло, прижавшись своим носиком к моему плечу, тихонько пофыркивая и радостно виляя своим хвостиком. Естественно, я заключила сестрицу в крепкие, сильные объятия, носом прижавшись к её лобику в ответ, оставляя липкие следы сока на её чешуйках… Ну и хрен с этим, почищу её чуть позже, после обеда.

Наобнимавшись и насопевшись вдоволь, я возвращаюсь к еде, выбирая из корзинки самые сочные и спелые фрукты для Тростинки, пока та, взахлёб, начинает рассказывать о своём маленьком приключении, когда она, вместе со своим крылышком и Солнышко, отправилась к радужному лесу, изучая всё на своём пути и просто наслаждаясь приятной погодой. Уже в лесу “директриса” рассказывала дракончикам о различных ягодах, фруктах и цветах, животных, и традициях радужного и ночного племени. Как оказалось, так называемый “солнечный сон” необходим радужным не только для того, чтобы набраться сил и весело скакать всю следующую часть дня. Каким-то образом пара лишних часиков дрёмы позволяют этим тропическим драконам лучше контролировать свою окраску, да вроде как и соображать получше. Хотя не уверена я, что это прибавит здравого смысла шумному Лонгану. Однако, на особенностях радужных Тростинка свой рассказ не заостряла, предпочтя дальше засыпать меня пересказом явно увлекательного и интересного урока, в частности о том, как под присмотром радужной и Предвестника любопытные дракончики всюду совали свои носы.

Когда речь зашла о ночном провидце, я чуть нахмурилась, невольно возвращаясь к самой важной на сегодняшний день мысли. Рассказать ли мне кому-нибудь из старших о собирающемся во имя борьбы со злом походе драконят? Или же, скрипя своими клыками, согласится отправится с ними, как минимум для того, чтобы громко рассмеяться в случае их неудачи? А может оказать какую-нибудь помощь этим балбесам, готовым слепо вложить свои судьбы в лапы самоназванного пророка? Возможно, всем этим дурачкам не помешает капелька моей паранойи, которая сможет предотвратить наиболее самоубийственные вылазки и действия.

Похоже, Тростинка поняла о чём я думаю. Осторожно сгрызая с косточки манго остатки мякоти, она внимательно посмотрела на меня, самую малость приопустив свои уши. Сестрица-то моя явно решила идти до конца с Предвестником, несмотря ни на что. И я… Если не удастся её отговорить, то я просто последую за всеми ради Тростинки. Не потому, что она слишком “слабая” или наделена опасной способностью, а потому, что она чудесная и моя сестричка, всегда помогавшая мне в трудные ситуации, поддерживающая своей улыбкой.

— Он хороший, — дожевав комок вязкой мякоти негромко говорит мне Тростинка, приподняв слегка свои ушки.

— Я не только от тебя это слышу, — покачиваю я мордой, оглядываясь на тройку сидящих в стороне и о чём-то бормочущих песчаных драконят, да на пару ночных, уже направляющихся в сторону выхода. Подавшись носиком к её ушку, обдав его своим дыханием, я негромко шепчу: — Я ему не верю.

— Почему? — удивлённо моргает Тростинка, прильнув своим виском к моему сопящему носу.

— Слишком это подозрительно, — продолжаю я, делясь своими мыслями с самым близким для себя существом в стенах этой Академии. — Он невесть откуда появился, подстроил, чтобы все мы собрались в одном месте. Ещё и поставил нас перед крайне неприятным фактом. Хорошие драконы так не делают.

— А как они поступают? — вновь удивлённо моргает Тростинка, слегка подавшись назад и заглядывая в мои глаза.

— Ну… Как бы поступил на его месте Железо? — пытаюсь я направить в нужное русло мысли сестрички, припоминая своего доброго и заботливого Хранителя. — Он бы подошёл и, наверное, сказал бы прямо.

— И ты бы ему поверила?

А ведь в этом сестрица права. Я бы скорее подумала, что передо мной какой-то псих, или же решивший развлечься всезнайка, сующий свой нос куда не надо, но никак не мифический провидец.

— Нет, — честно признаюсь я, слегка поморщившись и потерев свою шею лапой, лишь затем поняв, что развожу на своей чешуе липкий сок, тут же взявшись слизывать его остатки со своих когтей. — Тем более не поверила бы.

— Вот видишь, — тыкается своим носом в мою шею Тростинка, взявшись вычищать мои чешуйки своим маленьким и шустрым язычком.

— Я… — пытаюсь я подобрать слова, но затем, по собственной традиции, делюсь своими мыслями без предварительной подготовки. Напрямик, через стены! Либо сломаю их своей тушей, либо размажусь некрасивым блинчиком! — Я всё-таки хочу рассказать Драконятам Судьбы обо всём этом.

Тростинка удивлённо моргает, потёршись своей мордочкой о мою вылизанную шею, будто бы обдумывая мои слова, но затем подставляет свою мордашку под мой язык, когда пришла моя очередь чистить сестричку.

— А Предвестник сказал, что ты этого не сделаешь, — уже без уверенности в своём голосе делится со мной Тростинка.

Таак. И что он увидел в этом своём “будущем”? Может тем более пойти и на зло ему всё рассказать? Я чуть хмурюсь, пытаясь понять, что могли бы значить эти слова, и есть ли в них какой-то скрытый посыл, который должен был бы направить меня по нужному маршруту.

— Он тебе сказал сюда прийти? — пуще прежнего хмурюсь я, но затем замечаю обиженный взгляд Тростинки, тут же прикусив свой язык.

— Нет! Фыр, я пришла сюда сама! — Несильно и даже по своему нежно пытается сдавить моё плечо клыками сестрица, лишь слегка поддевая пару чешуек, даже не оставив на них каких-либо следов.

— Прости, — слегка опускаю я свои уши, чувствуя, как совесть скребётся изнутри. И как я могла такое подумать о своей сестричке? Ведь, если бы она сюда пришла по просьбе Предвестника, то сразу бы сообщила мне об этом. — А когда он тебе это сказал? Ну, я имею ввиду то, что я никому нерасскажу.

— Пока мы были на занятии. Сказал, чтобы я не волновалась и всё будет хорошо. А ещё, сказал, что тебя перестанут мучать кошмары. — Тут Тростинка чуть возмущенно дует свои щёки, несильно пошлёпав меня лапкой по носу. — Почему ты не сказала, что тебе снятся плохие сны?

А вот и вторая неприятная новость. Что значит, “меня не будут мучить кошмары”? Откуда он вообще узнал, что мне снились плохие сны? Что за бред? Неужели это он их наслал? Может, у него есть способ контролировать чужие сны? Может, он не только провидец, но и дракомант?

Я чуть нервно озираюсь по сторонам, боясь увидеть в ближайшей тени, отбрасываемой длинным каменным шипом, блеск серебристых пятен, когда до них добираются слабые лучи светила. Но нет, никто в тенях не прячется.

А вообще, с какого это перепуга меня должны перестать посещать дурные сны? С чего он решил, что это так, и чтобы это могло значить? Конечно, у меня есть одна догадка… Предвестник просто увидел в одном из вариантов будущего, как я ворочаюсь и что-то бормочу себе под нос, после того как сдала его и своё крылышко Драконятам Судьбы. Но, судя по всему, по этой логике выходит, что туманный дракон в моей голове – это гипертрофированная совесть, которой хватило наглости отвечать мне. Ещё и как заумно! “Этот дракон” – это я? И сколь долго и сильно она будет меня грызть, если я расскажу всё старшим? Нет, бред какой-то. Даже на фоне всего происходящего в моей жизни, эта теория кажется абсурдной, а всяких глупостей я уж повидала достаточно. Да стоит только повнимательнее понаблюдать за происходящим в обеденном зале, и вот ты уже видишь, как песчаные пытаются дотянуться своими раздвоенными языками до своих переносиц, сцепившись в столь нелепой схватке за последнюю ящерицу, торчащую из корзинки. Бррр.

А может, Предвестник просто увидел, как после нервных ночей я буду спокойно дрыхнуть, если никому не расскажу? Звучит куда логичнее… Вот только откуда он в целом узнал о паре крайне неприятных сновидений? Надо будет поймать его и прижать к стенке. Может, тогда стоит всё-таки посвятить Аспида в это всё дело? С его-то силушкой выбить дух из ночного будет куда проще. Или же попытаться уболтать Каракурта? Он вроде как даже искренне улыбается мне, несмотря на то, как я вела себя прошлой ночью… да и что перед всеми наговорила. Вполне возможно, что песчаный пойдёт мне навстречу, и тогда не придётся посвящать в наш маленьких заговор кого-то лишнего.

Из мыслей я вырываюсь обратно в реальность, когда уже несколько раз ладонь Тростинки несильными шлепками опускается на мой многострадальный нос, а сама сестричка тихонько и недовольно фырчит.

— Аааа? — вытягиваю я, вздрагивая всем своим телом, а затем осторожно уклоняясь от чужой лапки, перехватывая поплотнее Тростинку и крепко прижимая её к себе, плотно кутая в свои крылья, чтобы она лишний раз мне ничего не отстучала. — Я это… Да, я видела кошмар. Но лишь сегодня. Если бы видела до этого, то обязательно поделилась бы. Честно.

Сестричка ещё какое-то время недовольно дует свои щеки, а затем кивает, прижимаясь ко мне ещё поплотнее, пока я шёпотом пересказываю сестричке на ушко события своего плохого сна. И упоминания того, что я также видела библиотеку занесённую снегом, как и ледяные, явно удивили Тростинку, но перебивать она меня не стала.

Постепенно я рассказала ей всё: и о путеводных тараканах, и о двери на замке, и о туманной “совести”. А ведь как красиво звучит – “туманная совесть”. Хотя, я бы сказала, что не столько туманную, сколько неожиданно проснувшуюся за все четыре года моей жизни. Этакое гипертрофированное нежелание бросать дурачков на произвол судьбы, а не чужое внушение проскользнувшее в мою голову. И это желание явно приложит все свои силы, чтобы направить меня на… Единственно верный путь указанный Предвестником? Очередной укол под хвост от паранойи. Я так сума сойду! Успокойся, Водомерка. Всё хорошо. Это лишь твои мысли. Начавшуюся в моём теле дрожь усмиряет негромкое мурлыкание сестрицы, поднявшей ко мне свой взгляд. Всё хорошо. Улыбнувшись сестричке, я мурлычу ей в ответ, а затем жмурюсь, понимая, что выбор всё-таки сделан.

Вот только неприятное чувство того, что этот выбор был сделан за меня, тут же вспыхивает в моей голове.

***

Дальнейший день прошёл, к моей радости, без потрясений. Только с неприятным ощущением того, что я будто подвешенная за ниточки кукла, которую кто-то швыряет из стороны в сторону в маленьком спектакле, повествующем о путешествии якобы обезличенного героя через всякие дурные невзгоды. Неприятное, омерзительное чувство, которое маячило на краю моего сознания в период безделья. А ведь делать и правда было нечего. После обеда не только у меня, но и у всех драконят Академии организовалось как-то слишком много свободного времени, которое лично я практически полностью решила посветить общению с Тростинкой, шатаясь с ней по окрестностям Яшмовой Горы. Конечно, это первый учебный день, все дела, ещё нет никакого домашнего задания, все предметы вводные. Но разве нельзя было придумать хоть какие-нибудь занятия и развлечения для драконят?

Как оказалось позже, можно: толпа радужных играла в прятки; ночные дружно сидели в библиотеке; песчаные мерялись размером своих жал; небесные покоряли небеса; морские - реки; а ледяные строили из себя аристократическую элиту, не желающую опускаться до развлечений челяди. Ну а мы, гордое земляное племя, не могли найти себе место, разойдясь кто куда и скитаясь без какой-либо видимой цели. Пару раз я замечала, как пытается собрать вокруг себя дракончиков Цунами, предлагая всем желающим отправится на охоту в горы или к океану. Солнышко рассказывала различные забавные истории, а Глин что-то негромко напевал-мурлыкал, у разгорающегося к вечеру костра, собрав вокруг как можно больше драконят. Но меня это всё не интересовало, в отличие от Тростинки, что с интересом наблюдала за разворачивающимися на поляне действиями, пока я силилась убежать от множества своих назойливых и крайне неприятных мыслей.

И знаете, я бы может и присоединилась к старающимся развлечься дракончикам, пристроилась бы у набирающего силу огня и послушала рассказы Драконят Судьбы, но, смотря на весь этот шумный праздник жизни, я чувствовала неприятный, тошнотворный ком отвращения ко всему происходящему. Неожиданная и несвойственная мне апатия, сокрытая под маской спокойствия. И даже еда на ужине, после которой я распрощалась с сестричкой, сославшись на собственную усталость и желание пораньше лечь спать, не смогла мне хоть как-то приподнять настроение.

Но ничего, в пещере крылышка мне наверняка станет чуточку легче, в одиночестве и тишине… Или же я просто пойду и полетаю над горной долиной, вновь окунусь в холодную воду и просто буду глазеть на постепенно темнеющее небо через водную гладь, постаравшись отвлечься на что-то более приятное.

Стоит ли говорить, что моим планам было не суждено сбыться? Я то надеялась провести время одна, в приятной полутьме, но уже на входе в главный зал пещеры крылышка я замечаю бледно-жёлтую чешую. Каракурт… Песчаный дракон, уперев пальцы своих крыльев в холодный камень, прижимает одну из передних лап к груди, другую же сгибая и разгибая в локте. Похоже, кому-то не хватило дневной физкультуры, и он решил поотжиматься по-драконьи дополнительно.

Я замираю в проходе, боясь пошевелиться и спугнуть чуть подёргивающего своим хвостом песчаного, когда он в очередной раз приподнимается, негромко бормоча себе под нос: “Сто девятнадцать”, через мгновение вновь припадая грудью к каменному полу и ненадолго прикрывая глаза, переводя дыхание. Его неровный, рваный в паре мест гребень чуть опадает, покрываясь еле заметными складками, и вот дракончик распрямляется на всех четырёх лапах, срываясь на победное рычание и слегка выгибаясь, разминая тем самым свою спину.

— Фух, — мотает Каракурт мордой из стороны в сторону, только затем замечая меня и замирая в недоумении с приподнятыми ушами. — Ммм… Двести пятьдесят?

— Не ври, я всё слышала, — с неким укором в голосе отвечаю я, позволив себе лёгкую улыбку, уже после проскальзывая в пещеру мимо виновато скалящегося любителя физкультуры.

— Ну ладно-ладно, — негромко хихикает Каракурт, растирая лапой свою шею, а затем широко зевая и явно пытаясь меня поддеть своей следующей фразой. — Я-то думал, что только Циркон за всеми следит, а тут оказывается и ты тоже шпионишь. Долго хоть подглядывала?

Как-то неожиданно, вопрос, заданный этим драконом, отвлекает меня от неприятных мыслей не хуже холодной горной воды. Пристроившись на задних лапах и обвив их хвостом, я протягиваю ладонь к ближайшему свитку на полке. Однако вместо того, чтобы развернуть его и заняться чтением, я просто сжимаю свёрток в своих когтях, всерьёз задумавшись над собственным ответом. Заодно я пытаюсь понять и своё отношение к этому исполосованному дракону, вызывающему у меня, пожалуй, больше всего симпатии из всех драконят моего крылышка. Не крикливый, не шумный. Уверенный в себе, но при этом не презирающий окружающий. Ещё и приятный собеседник, в чём я в очередной раз планирую убедиться.

— О, с самого начала. Собирала про тебя доклад, чтобы побольше рассказать Драконятам Судьбы, — подмигиваю я песчаному, в ответ получая невесёлый, чуть грубый смешок подходящего к ближайшему стеллажу Каракурта и перебирающего имеющиеся свитки. И только когда песчаный находит то, что искал, он поворачивается и подходит ко мне, протягивая другой свиток.

— Почитай лучше вот это. Оно интереснее, — настолько серьёзно говорит покрытый шрамами дракончик, что я от удивления моргаю, но затем покорно беру из его лап свиток, вернув выбранный мною обратно. “Легенды и сказания королевы Коралл” – гласит надпись на первой строке, выведенная аккуратным, приятным глазу почерком. И пока я разглядываю предложенное им чтиво, Каракурт молчит, дожидаясь того момента, как я подниму к нему свой пристальным взгляд, вновь возвращаясь к своему несколько дурашливому поведению. — Нус, и много успела углядеть? Будешь слагать истории о моей красоте и силе?

С улыбкой песчаный слегка задирает свой нос к потолку, постаравшись придать мордашке максимально героическое и пафосное выражение, всё-таки вызвав у меня негромкий смешок.

— Красив как пожёванная лягушка, — беззлобно подкалываю я Каракурта, слишком поздно сообразив, что он может и обидеться. Но ничего, песчаный дракон лишь весело фыркает в ответ, явно поняв эту немного грубоватую шутку. — Ты мог бы быть и почаще серьёзным.

— Я могу, — тут же скидывает с себя всю весёлость Каракурт, придавая себе несколько хмурое выражение морды. И знаете, весёлый и улыбающийся он мне всё-таки нравится больше, нежели хмурый. Тут же покрывающие морду широкие шрамы складываются в достаточно пугающий и зловещий узор. И видимо заметив мою реакцию, Каракурт расслабился и вновь показал свои клыки в добродушном оскале. — Но смысл строить из себя серьёзного дракона без причины? Как по мне, лучше уж улыбаться, чем быть занудой, как Фирн. Вот, готов поспорить, что ещё одну Фирн в нашем крылышке ты бы точно не выдержала!

Я согласно киваю, подхватив его смех. А затем мы просто сидим, пристроившись у стен возле друг друга, читая свитки и порой перекидываясь небольшими шутеечками, не поднимая в тоже время никаких неприятных тем. Просто тихо и спокойно, передаём друг другу интересное чтиво из “домашней библиотеки”, делясь своими мнениями на тему их содержимого, сидя так до самого появления остального, готовящегося спать, крылышка.

Первой, конечно же, появилась Фирн. Хмурая ледяная, лишь бросив в мою сторону негодующе-презрительный взгляд, будто я где-то вновь успела накосячить, гордо прошествовала в нашу комнату, явно планируя лечь пораньше. За ней и остальные подтянулись. Как всегда задумчивый Циркон, придерживающий крылом несколько свитков, сразу же обратился ко мне с просьбой отдать ему его рисунок, о котором я и забыла. Потом бормочущая всякие глупости Сайда, вслух размышляющая о завтрашнем дне и о том, как она сегодня хорошо провела время и сколь много нового узнала. Ну и последними в пещеру крылышка вошла неразлучная парочка – Лонган и Звёздочка. Ночная явно решила на сегодня взять мою роль по доставке еды из столовой в берлогу нашего класса, держа в своих зубах ручку наполненной фруктами корзинки.

Из интереса немного порывшись в предложенных угощениях, я откапала парочку ящериц среди фруктов, явно предназначенных для Каракурта. Однако, вот беда, аппетит так и не пришёл ко мне. Похоже, что я слишком рано встала, слишком мало спала, да и день выдался не намного спокойнее предыдущего, особенно с учётом всех произошедших потрясений. Существование людей в этом мире, кошмары, самая увлекательная лекция за все мои две жизни, осознание того, что есть кто-то и покруче Фирн, собственные тягостные размышления и отказ сдавать своих сокрыльцев по совершенно дурацкой причине – столько всего навалилось на меня уже на второй день пребывания в этих явно проклятых горах.

Широко зевнув и поспешив со всеми распрощаться, я направляюсь в спальню. Не знаю, надеяться ли мне на то, что Предвестник оказался прав в своём маленьком предсказании, и кошмары меня мучать больше не будут, или же понадеяться на то, что туманный дракон всё-таки решит появиться сегодня ночью, и у меня будет новый повод позлорадствовать над ночным?

А ещё важно никого утром случайно по мордасам не отхлестать хвостом, а то мне Фирн снова устроит водные процедуры…

***

На моё удивление, пророчество Предвестника оказалось правдивым. Моя совесть уснула вместе со мной, так и не решив объявиться в библиотеке моего разума. И если уж что-то я и видела в собственной дрёме, то точно этого не запомнила. Впрочем, отсутствие кошмаров не помешало мне проснуться абсолютно разбитой утром. Недоспала – разбита. Переспала – тоже плохо себя чувствую. Куда я на этот раз попала? Судя по ворочающейся в голове каше, которую не развеяло даже осторожное потыкивание длинной палочкой в мой бок, которую Звёздочка использовала как способ до меня добудиться с безопасного расстояния, я всё-таки легла слишком рано, явно проспав больше необходимого. Но ничего… Со временем, а также с парой пережёванных листочков мяты, мне станет чуточку легче. Эх, а может раздобыть какой-нибудь котелок и варить в нём травяные отвары, а не жевать сушёные листы до образования однородной массы? Надо бы спросить у кого-нибудь из Драконят Судьбы о такой маленькой, но безусловно полезной вещице. А ещё можно поискать в горах какие-нибудь целебные растения… Или ещё лучше, сварить варенье из манго и фруктов! От подобных мыслей аж живот заурчал, предчувствуя скорый завтрак.

На самом деле этот день был абсолютно ничем не примечательный. Мы постепенно втягивались в учёбу, познакомившись с Солнышко и её уроками “изучения племён”, направленными на выяснение традиций и особенностей драконов каждого королевства. Послушали какого-то старого морского дракона, по имени Ласт, показывающего на огромной карте различные якобы интересные точки Пиррии и положения тех или иных ориентиров. А потом, естественно, под конец учебного дня - физкультура, которую на этот раз вёл Глин, явно отдающий предпочтение не эстафетным командным соревнованиям, а действиям крылышек как группы. Всей стайкой мы искали какие-то запрятанные вещицы, носясь туда сюда… во всяком случае, мои сокрыльцы носились, пока я максимально неспешно обшаривала несколько участков в тенёчке, не имея ни малейшего желания заниматься подобными глупостями.

И естественно, после всех занятий был обед и длительный отдых, в который у нас не было каких-либо обязательных занятий. На сей раз я бродила по всей Академии одна, скользя промеж бездельничающих учеников, также сходящих от скуки, и таки выведав куда прячется Циркон и, неожиданно для меня, Сайда.

Просторный и хорошо освящённый зал, заставленный треногами мольбертов, с множеством цветных баночек на полках вдоль стен. И пока небесный работал в основном чёрной краской, выводя строгие линии, шумная морская пачкала свои ладони в различных оттенках, познавая, так сказать, “современное искусство”, оставляя яркие отпечатки своих лап на бежевой бумаге и старательно привлекая к себе внимание всех окружавших её художников, прося их оценить её работу. «Как думаешь, красиво? Конечно красиво!» – с улыбкой на своей мордашке голосила Сайда, пачкая чужие хвосты и плечи в краске. В общем, я оттуда слиняла побыстрее, пока меня не заметили и не привлекли к оценке её шедевров, изляпав всю краской.

Потом ужин. Снова сон без снов. Следующий день, проходящий примерно по тому же сценарию. Подъём, на этот раз легче, завтрак, а после него физкультура. И уже затем занятие с вылетом в сопровождении Глина и Солнышко - полёт в сторону радужного леса, в котором беснующиеся драконята совали свои носы куда не надо. Сайда даже случайно умудрилась разворошить гнездо каких-то особо громко жужжащих и злобных ос, от которых мне пришлось убегать сломя голову вместе с морской, в конце концов вылетев в небольшой овраг, замаскированный кустами и заполненный мерзкой, вязкой грязью и жижей, отчётливо пахнущей серой. Фу, омерзительно! И пусть моё тело радовалось подобной ванне, а чешуйки приятно поскрёбывали о комки забившейся под них грязи, сама я не испытывала ничего, кроме раздражения на барахтующюуюся рядом Сайду. И если бы не подоспевший Лонган, я бы явно попыталась утопить возмущённо сопящую носом морскую, оттирающую свои жабры от грязи и с подозрением посматривающая на вылезающего из трясины “грязевого демона” в виде меня.

Однако, дальше день пошёл уже по почти проверенному сценарию. Полёт назад с небольшим крюком до реки, безделье, ужин, безделье и сон.

***

Кое-что интересное произошло уже на четвёртый день моего пребывания в Академии, а именно - наконец-то дали знать о дополнительных занятиях! С самого утра я предчувствовала, что этот день будет “особенным”. Ещё бы! Нас ждало второе занятие с самим Звездокрылом. Занятие, на котором можно будет дополнительно подремать часик-другой. И к счастью, под его унылый бубнёж, ко мне не вернулись кошмары, которые всё-таки оставили меня в покое.

Хотя, признаюсь честно, я даже в пол уха слушала библиотекаря Академии, находясь на тонкой границе между сном и бодрствованием. Он что-то там говорил о прошлом, о котором практически ничего не известно. О том, что по некоторым легендам раньше драконы были разобщены, а большая часть земель была заселена существами напоминающими нынешних воришек. Но в какой-то момент крылатые племена скинули с себя “гнёт” двуногих лысых обезьянок, и с того рокового, для местных человеков, дня принято вести драконье летоисчисление. “Пожар” – так называются те практически забытые века, достоверная информация о которых, кажется, навсегда утеряна, оставив после себя разрозненные мифы и легенды различных племён.

Допустим, небесное племя верило, что первым поднявшим свой взор на обнаглевших воришек был древний дракон по имени “Ураган”, чья спина издали могла показаться целым горным хребтом. Разбуженный своим потомком “Громовержцем”, Ураган взмахом своих широких крыльев попросту снёс несколько крупнейший городов, выжигая всех выживших под завалами дарованным самим светилом потоком пламени.

В легендах же ледяных, со слов Звездокрыла, говорилось о другом могущественном драконе, что взмахом своей лапы призывал морозящие ветра и обрушивал одним своим роковым словом градины размером с драконью голову на гнёзда людей. Причём, слушая именно эту легенду, наше крылышко слегка переглядывалось между собой. Очень уж похоже на происходящее. Если ещё и сосульки способные тебя пришибить начнут с неба падать, то прямо один в один будет.

В какой-то момент, слушая библиотекаря, я и не заметила, как окончательно проснулась, подперев лапой морду и внимательно ловя каждое его слово.

В легендах морских и песчаных говорилось о огромных драконьих стаях, несущих погибель всему, у чего не было крыльев. К лёгкому стыду я слышу, что у земляного племени, как и у радужного, каких-либо легенд и сказаний о тех временах не сохранилось.

Ну и, естественно, больше всего Звездокрыл чесал языком о мифах собственного племени, в какой-то момент столь увлёкшись, что его даже стало приятно слушать. Мол, когда-то был дракон, объединивший всех остальных в одну стаю. Его имя, да и знания о нём давно утеряны, хотя существует мнение, что этот “герой” намерено сокрыл эту информацию, предпочтя возложить весь триумф победы на крылья появившихся из пламени Пожара королев.

— В любом случае, — чуть переведя дыхание и окинув своим невидящим взглядом замерший в ожидании продолжения класс, Звездокрыл постучал когтем перед собой, нащупывая новую дощечку, услужливо подсунутую под его лапы Вещуньей, — это всего лишь мифы и легенды. К сожалению, установить правдивость и сказать кто сохранил историю наиболее полно, не представляется на данный момент возможным.

На его морде мелькнула грустная улыбка, будто бы он и правда переживал за утерянные крупицы информации, а затем, будто опомнившись и осознав, что его занятие стало слишком уж интересным, Звездокрыл вернулся к унылому повествованию, рассказывая о каких-то там королевских родах и их особенностях, вновь окуная всех собравшихся в привычную атмосферу скуки и сонливости.

Однако, после урока произошло самое интересное. После выдачи нам - о ужас! - домашнего задания, в которое входило кратко описать особенности передачи королевской власти в разных племенах, Звездокрыл лично огласил маленькое объявление, явно предназначенное в первую очередь для меня. Ночной дракон заявил, что с этого дня в стенах Академии будут вестись дополнительные занятия для всех желающих. Большая их часть будет проходить после уроков, при поддержке бывших учеников Академии, но некоторые будут вестись вместо занятий по физкультуре. Сегодня, допустим, будет проходить первый в истории Яшмовой Горы урок химии, и библиотекарь приглашает всех желающих его посетить.

Как позже оказалось, желающих на самом деле было не то чтобы много. Многим нравилась как физкультура, под присмотром Драконят Судьбы, так и возможность посоревноваться друг с другом. Так что среди земляных я на этом дополнительном занятии была единственная. А вот ночные были практически в полном составе, только Предвестник и отсутствовал, явно решив не мозолить мне глаза. Ещё был один задумчивый морской, тихо сидящий с парой свитков чуть в стороне, но он больше смотрел и записывал, нежели пытался попробовать хоть за одну колбочку взяться.

И, сказать по правде, я была несколько разочарована. Мало того, что в кабинете снова был Звездокрыл и Вещунья, так ещё и новый ночной объявился. Уже стареющий, но всё такой же энергичный, откликающийся на громкое и гордое имя “Гений”. На его крыльях я заметила узор из наиболее чистых и крупных точек, которые очень уж были похожи на узоры на мембранах Звездокрыла. Неужто родственники? Или просто совпадение? Однако, не очень похоже, чтобы Звездокрыл был рад присутствию неожиданно разговорчивого ночного, перебирающего множество мутных колбочек и расставляющего на партах небольшие ступки с пестиками для измельчения реагентов. Меня эти “вводные уроки” не интересовали, и я в пол уха слушала треплющегося старшего дракона, рассказывающего что-то о “химии” и технике безопасности. Куда больше моё внимание привлекали разложенные на учительском столе минералы.

Конечно же, ни о каких чистых веществах не могло быть и речи в этом мире. Всё максимально кустарно, просто и примитивно. Что не мешало созревать в моей голове сразу нескольким планам, большую часть из которых пришлось откинуть, ввиду отсутствия среди предложенных реагентов хоть каких-нибудь колб с прозрачной жидкостью, которая могла бы быть кислотой. Только небольшое деревянное ведёрко, стоящее чуть в стороне и заполненное, судя по всему, водой. Мда, ни о какой чистоте реакции и речи быть не может – нужно будет намекнуть кое-кому о необходимости использования в химии дистиллята, ввиду возможного наличия в обычной воде примесей, оказывающих стороннее воздействие на реакции.

Но это потом, а сейчас я старательно напрягала свой мозг, припоминая оставленные в бакалавриате уроки геологии, которую я до сегодняшнего дня считала практически полностью бесполезным предметом. Правда, к собственному счастью, то, что я выискивала среди реагентов, я много раз видела в прошлой жизни, сталкиваясь как с производственными, так и с природными образцами. И когда Гений наконец-то разрешает нам подойти и подобрать какие-нибудь минералы для опытов, я оказываюсь первой у заваленного стола, тут же хватая два камушка и осторожно проводя по ним когтями.

Один из них представляет из себя светло-коричневатую мешанину из кристаллов и небольших иголочек, соединённых шероховатой массой того же цвета. Этот камень легко поддаётся под нажатием когтя, не меняя своего цвета в проведённой черте. Уже у своего стола я осторожно подношу его к морде и прикасаюсь самым кончиком своего языка. Бинго! Резкий, солоноватый вкус, в котором чувствуется характерное послевкусие, какое может быть после употребления несвежего мяса. Азот. И не просто азот, а скорее всего нитронатрит, или какая-то его местная разновидность, с иными примесями, которые я, к сожалению, не могу различить, и не слишком представляю, как они скажутся на финальном результате.

Второй камень был чуть легче, несмотря на то что был примерно того же размера, что и предыдущий. Гладкая поверхность красного оттенка, с прозрачными, отделяющимися при сильном нажатии, практически идеально ровными пластинками. Так, спайность высокая, плотность… Ну, явно выше чем у предыдущего. Черта белая… Похоже, я всё-таки угадала и второй раз. Ух, Водомерка, опыт видимо не пропьёшь, не прогуляешь, не проспишь, и даже в следующей жизни не потеряешь. Не зря ведь преподы тебе уши все проели в своё время. Что осталось? Вкус. Вообще, нельзя пробовать незнакомые соединения и камни, мало ли к каким последствиям они могут привести. Но, к сожалению, проверить более безопасным методом у меня нет возможности. Так что вновь я осторожно касаюсь кончиком языка ровной поверхности. Горько. И солёненько. Похоже, я снова угадала, и это кусок сильвинита или сильвина. Скорее второе, судя по однородному цвету. Надо бы проверить ещё на растворение в воде. Потирая свои лапы, я довольно ухмыляюсь, пока остальные драконята пытаются смешать всё со всем под комментарии Гения.

Но не я. Я-то умная. Хватаю мутную стеклянную тару побольше, зачёрпываю воды, да осторожно развожу под неодобрительное мычание нашего “преподавателя” костерок на каменному полу в стороне, подхватив пару сухих деревяшек, на кой-то чёрт притащенных и оставленных среди реагентов. Вот и пламя весело заплесало, когда я подкинула в него несколько пустых свитков, не обращая внимания на возмущенное сопение застывшего за моей спиной Гения, не спускающего с меня глаз. Смотри-смотри, сейчас я покажу фокус, до которого вам, драконьему племени, ещё пару веков в лучшем случае пилить. Примесей, конечно, куча будет. Ну и хрен с ним. Пока вода греется, я максимально растираю с помощью ступки и пестика в порошок отодранные от камушков кусочки, тут же швыряя серо-жёлтый и бело-розоватый порошок в тару.

— Но оно не будет реагировать, — говорит мне Гений, когда я вновь проскальзываю мимо него, чтобы подхватить чистую стеклянную ёмкость, неровный прутик и несколько тряпочек.

— Будет, всё будет, — бурчу я себе под нос с довольной ухмылкой, возвращаясь обратно и начиная яростно размешивать своё адское варево, бормоча себе под нос что-то про разность температуры осаждения.

И о чудо - естественно, я оказалась права, в конце концов получив столь желаемое мне вещество на глазах у удивлённого и крайне заинтересованного ночного дракона, да и всех остальных драконят, столпившихся вокруг меня и наблюдающих за тем, как какая-то земляная творит всякую “магию”, переливая через ткань воду из одной миски в другую. Конечно, стерильность производства ни к чёрту, да и сам метод хоть и простой, но не шибко чистый, но я всё-таки могу сказать, что получила то, что хотела. Белый, осевший на тряпочке порошок - нитрата калия. Или же, если говорить более научным языком, калийная селитра. Осталось найти ещё один компонент, возможно несколько труднодоступный, без которого ничего не получится. Подняв взгляд на Гения, я стараюсь максимально мило ему улыбнуться.

— А у вас есть сера? — интересуюсь я у старшего дракона, только сейчас заметив напряжённый и подозрительный взгляд Звёздочки, всё это время направленный на меня. Будто бы она знает тоже самое, что и я. Будто бы догадывается… Так, сейчас не до плохих мыслей, нужно сосредоточится на текущей задаче.

Естественно, серы с собой у Гения не было. Однако, явно потрясённый дракон, когда я навесила ему лапши на уши про свои идеи с “кормлением” растений различными камнями, загорелся моей “инновационной” научной идеей, пообещав в ближайшие время найти и принести мне описанное вещество. Надеюсь он его всё-таки найдёт. В противном случае, придётся вспоминать формулу получения, а это может быть в текущих условиях несколько затруднительно.

После урока я осторожно ссыпала полученную соль в небольшой, любезно предоставленный по просьбе Гения, тубус из под бамбука, прихватив с собой и одну из ступок, якобы для того, чтобы позже перетолочь подсыхающую соль. И уже после, в максимально довольном и приподнятом настроении, я двинулась прочь из учебного зала, мурлыча себе под нос радостную песенку, которую придумывала на ходу. Звёздочка, к слову, не спешила за мной, решив остаться и поговорить с парой своих ночных соплеменников. Но мне-то всё равно, я топаю за вторым обедом, наслаждаясь возможностью отдохнуть перед тем, как взяться за домашнее задание. Или… Может плюнуть на это и просто порадоваться жизни, тому, что наконец-то что-то в ней пошло по плану, а не спонтанной импровизации? Сколько бы я искала все эти штуки и вещества, если бы не оказалась в Академии? Может быть, всё не так уж и плохо?

Как оказалось, именно так всё и плохо. Ведь стоило мне оказаться в столовой, как моя песенка тут же оборвалась. И на то было две причины: первая – это Предвестник, сидящий у стола, с лёгкой усмешкой поглядывающий в мою сторону, а вторая - это то, что подле него пристроилось всё моё крылышко, за исключением Звёздочки, а также и Тростинка.

Сестричка, к слову, стоило ей только меня заметить, тут же вскочила со своего места и бросилась ко мне в лапки. Конечно же я крепко прижимаю к себе свою сестричку. Но Предвестника, похоже, чужое счастье не особо волнует. Уже во второй раз он без предупреждения втягивает меня в свои несколько абсурдные интриги, ещё и посреди зала, заполненного отдыхающими драконятами, будто бы ничего не боясь. Пару раз ночной провидец даже что-то говорил проходящим мимо драконам из своего крылышка, отшучиваясь от их замечаний.

Может запихнуть ему под хвост результаты своих трудов, когда они будут готовы? И посмотреть, что из этого получится. Как быстро он разглядит в своём ближайшем будущем результаты бурной химической реакции, переходящей в ощутимый пинок под хвост? Конечно, не хотелось бы, чтобы его разорвало на несколько кусков, разметав по окрестностям, но если его пятая точка будет ощутимо побаливать несколько недель, может он поймёт, что хотя бы некоторых драконов стоит предупреждать заранее.

Представляя у себя в голове, как этот дракон взлетает в небо с дымящей задницей, оглашая окрестности своим ором и руганью, я с трудом сдерживаю просящуюся наружу улыбку. И даже приближающие шаги не сразу вывели меня из плена собственных приятных мечтаний. Однако, когда взгляд не только моих сокрыльцев, но и Тростинки оборачивается ко мне за спину, я всё-таки оборачиваюсь, замечая Звёздочку.

Знаете, ещё никогда не видела у драконов настолько выпученных и ошалелых глаз. Неужто ночная случайно наварила из камней и деревяшек что-то позабористее древесных лягушек радужных, по рассказам Лонгана, способных вызвать крайне странные и абсурдные видения. Удивлённым взглядом Звёздочка пялиться на меня, слегка пятясь назад, будто на моём месте сидит сам Мракокрад, которого ночные якобы боятся. Ну и чего пялишься?

Вновь нехорошие мысли ворочаются у меня в голове, словно что-то нашёптывая. Я чуть наклоняю свою голову на бок, развешивая уши в сторону и будто бы без слов спрашивая у ночной, что её побеспокоило, пока из-за стола подаётся Предвестник, медленно двинувшийся в сторону Звёздочки, будто бы планируя её о чём-то спросить. Вот только одно но, пятнистого ночного опережает радужный любитель апельсинов и древесных лягушек. Издав радостное “киу-кеу”, Лонган соскочил со своего места, чуть было не толкнув в сторону замершего на месте Предвестника, проводившего рыжее пятно хмурым взглядом.

— Хей, зануда! — прыгает вокруг своей подружки радужный, порой пригибаясь к земле грудной клеткой, словно планируя на неё напрыгнуть, но тут же перекатываясь в сторону со своим громкими и уже даже привычными мне птичьими трелями. — Фьююрьх! Ты чего такая ошалелая? Говорил тебе, что бегать надо было, прыгать и играть, а не в пещере сидеть!

Присутствие шумного дружка, и уж тем более его весёлый трёп, быстро выводит Звёздочку из ошарашенного состояния. Возмущённо фыркнувшая ночная пытается дотянуться до Лонгана своей ладонью, но радужный раз за разом ловко уходит из под чужого шлепка, тут же выдавая особо громкий птичий клёкот, переходящий в радостное рычание.

— Ошалелая, ошалелая, ошалелая! А я говорил тебе, что два урока с ночными – много даже для тебя! — громко хихикает Лонган, обвивая всё также вытянутую ладонь ночной своим гибким хвостом, в несколько витков обхватив её ниже локтя. — Видишь? Даже у тебя глаза решили погулять! А ушиии…

— Что уши? — недовольно бухтит Звёздочка, явно потихоньку отходя от своего странного шока, когда изгибающийся в шее радужный заглядывает в её ухо.

На самом деле, интересно, чего это она так на меня глазела. Неужто тоже не ожидала сегодня в столовой увидеть Предвестника и искала во мне поддержки, не обрадовавшись тому, что этот ночной недоинтриган не предупредил её о предстоящей встрече. Или же… Я чуть хмурюсь, когда тень догадки вновь скользит в моей голове, наконец-то формируясь в полноценную мысль, складывающуюся в одну очень нехорошую догадку, готовящуюся наконец-то вылупиться полностью сформированной идеей. Вот только, очередной крик Лонгана всё испортил, прервав момент истины и торжества.

— Кьють-фьють! — радостно топорщит в стороны свои воротники радужный, а затем бросается обратно к столу, потянув ночную за лапу хвостом. — В них темно!

Провожая парочку взглядом, я лишь крепче прижимаю к себе Тростинку лапками, из-за чего сестричка негромко и недовольно засопела в моё крыло, а потом мои глаза проскальзывают по замершему на месте Предвестнику. Ох ты, да кто-то ревнует. Искры обиды во взгляде, направленные в сторону весело скалящегося радужного, наверное только полный дурачок не заметит. А уж то, как пятнистый ночной сжал свои челюсти и вдавливает когти на передних лапах в каменный пол, резковато подёргивая своим хвостом, полностью выдавало его состояние. Или же я преувеличиваю, и Предвестник бесится с того, что кто-то оборвал его громкие слова приветствия своим трёпом? Поглядывая уже на сокрыльцев, я замечаю нечто похожее на злорадную ухмылку на морде Фирн, которая под моим взором практически сразу же исчезает.

Уф, ладно. В любовных многоугольниках, пострадавшей чужой гордости, и уж тем более во вредности ледяных драконов я разбираться не хочу. Как минимум потому, что мне плевать. Как максимум, потому что мне всё также плевать. Вот так всё просто. Пока это не касается меня или моей сестрицы, пусть хоть глотки друг другу рвут.

Но вот что куда больше меня интересует, так это та причина, по которой нас собрал всех вместе Предвестник, который все предыдущие дни будто бы специально избегал моей компании. Возможно потому, что я бы просто засыпала его неудобными вопросами и едкими замечаниями, копившимися во мне все эти дни. И ведь похоже, если мне и дадут их высказать, то только после того, как будет оглашена дата отправки на самоубийственное задание по абсурдному спасению мира от непонятно чего. Тяжёлый и мрачный выдох разряжает обстановку, когда я осторожно выпускаю из своих лапок улыбающуюся и будто бы не замечающую сгущающихся туч Тростинку, зашаркав лапами следом за ней к столу.

— Итак? — приподнимаю я бровь, ненадолго остановившись у Предвестника да смерив его недовольным взглядом. — Будешь опять нести свою чепуху? Прямо здесь? Не боишься что на…

Конечно он не боялся того, что кто-то может нас подслушать. В конце концов, он ведь может увидеть будущее. Только вот как он умудрился всё так подгадать? Или же это случайность? За его спиной, у выхода ведущего к поляне, показывается улыбающаяся Солнышко, привлекая всех драконят своим радостным окриком.

— Сегодня будем жарить мясо и фрукты на огне, а потом рассказывать друг другу страшные истории! Все кто хочет поучаствовать в готовке за мной! — махает она лапой своей, вновь скрываясь в проходе.

И о чудо! - переглядывающиеся драконята поднимаются со своих мест, направляясь вслед за яркой песчаной драконихой. Хммм. Может тут ещё где-нибудь рояль спрятан? Не за кустами конечно, которых в пещере нет, но за горкой камней. Я бы не удивилась подобному стечению обстоятельств в данный момент.

— Идите. Мы вас догоним чуть позже, — говорит Предвестник нежно-розовой радужной, что направилась к нему, дабы вроде как позвать ночного и мою сестричку на улицу к остальному крылышку. — Просто не хочу оставлять Тростинку одну, - поясняет дальше виновато улыбнувшийся ночной, будто считающий, что мне не хватит сил защитить сестричку от любых неприятностей, которые могли бы на неё обрушиться. Хотя, конечно же, он врёт своей сокрыльнице, преследуя собственные цели. Та лишь кивает ему в ответ, немного помявшись на лапах, а затем разворачивается к выходу, вскоре оставляя всех заговорщиков наедине.

— Ты опять всё подстроил? — хмурится Фирн, как и я подозревая ночного в обмане всех и каждого.

Тяжело вздохнувший Предвестник дождался пока я пристроюсь за столом, лишь затем двинувшись к нам, уперев передние лапы в край стола и поднимаясь на задних лапах, окидывая нас всех сверху вниз, разве что задержав взгляд на Звёздочке и сидящем к ней вплотную Лонгане, что с удовольствием пихал себе в пасть бананы, явно не обращая на происходящее внимания. Кстати, на морде Звёздочки удивление окончательно сменяется хмуростью, и будто бы некоторым раздражением, столь не вяжущимся у меня в голове с её характером.

— Только время нашей встречи, — покачивает головой пятнистый ночной, всё-таки отвечая на вопрос Фирн. — Это произошло бы так или иначе. Но я не хотел ждать до ночи, чтобы отвлекать вас ото сна. А тут такая удобная возможность.

Не сказать, что подобный ответ устроил Фирн, но он хотя бы звучал отчасти логично. Вместо того чтобы подстраивать под себя реальность, ночной дракон сам под неё подстроился, собрав нас в крайне удобный момент.

— Впрочем, — чуть встрепенулся Предвестник, расправляя свои крылья и чуть сгибая их пальцы, — у нас очень мало времени. Поэтому я скажу прямо. Мы отправимся в путь через два дня.

Какое-то время он молчит, обводя нас по очереди взглядом, будто бы выискивая признаки недовольства или сомнения, в конце концов остановившись на Каракурте, что явно собирался задать какой-то вопрос, забыв об одной нехорошей привычке Предвестника.

— Потому что все крылышки Академии отправятся в поход, — коротко отвечает на незаданный вопрос ночной, прикрыв свои глаза на несколько мгновений, уже затем продолжая: — Несколько дней мы должны будем жить самостоятельно на указанной территории, помогая друг другу и выполняя различные задания, которые для нас подготовят и спрячут Драконята Судьбы. Это прекрасный момент, чтобы убежать и нас не сразу же обнаружили. Нет.

Сказав последнее, он переводит взгляд к приподнявшейся с места Сайде, что тут же обижено надула свои щёчки и стукнула лапкой по столу перед собой.

— Наше крылышко не сразу заметит то, что я и Тростинка куда-то улизнули. Мы улетим под предлогом охоты и поиска нового задания, а когда они расскажут о пропаже Драконятам Судьбы, мы будем уже далеко. — Тут Предвестник поворачивает свой нос к Циркону. — Полетим к Мечте. Сделаем две остановки по пути. Что дальше – не знаю, настолько далеко я не вижу.

Я и забыла, как манера общения этого дракона выводит меня из себя. Его указующий тон, привычка перехватывать чужие предложения, будто бы специально демонстрируя свой дар окружающим – это всё бесит и раздражает. Ещё и сам ночной явно недоволен своей спешкой, и тем, что он всё это вынужден говорить нам, “обычным пешкам” в его игре. Кстати…

— Ты вроде говорил, что не можешь видеть настолько далекое будущее. — рычит себе под нос Фирн, и её оскаленные клыки явно служат неплохим намёком на то, что перебивать ледяную не стоит.

— В основном я вижу не дальше двух дней, — кивает с некой неохотой Предвестник, словно недовольный тем, что вынужден отвечать на вопросы о собственных способностях. — Но сегодня у меня было видение, в котором я увидел, что должно произойти.

Ну да, ну да. Хороший способ заткнуть недовольных или же прикрыть реальную силу своих способностей, сославшись на некоторую непостоянность провидческого дара. Просто идеально. В любом случае, он уходит. Жаль конечно, что не вылетает с грохотом взрыва из этой пещеры под мой максимально злодейскийхохот, а отталкиваясь лапами от стола, пожимает чуть крыльями и направляется в сторону выхода.

— Готовьтесь, — бросает он нам, даже не оборачиваясь. — Я найду вас, когда всё произойдёт.

И больше не сказав ничего, оставив нас в состоянии недоумения, он уходит. Ну не мудак ли? И похоже, так думаю не только я. Вон остальные дракончики переглядываются друг с другом, и даже Тростинка чуть удивлённо моргает, провожая своего сокрыльца взглядом, словно увидев его в первый раз. Что уж говорить о куда менее сдержанной Фирн, оставляющей следы когтей на каменном столике, или же хмурящемся Каракурте и возмущённо фыркающей Сайде. Только Циркон сохранял абсолютно спокойное выражение своей морды, будто бы не узнав ничего нового за этот разговор.

А вот Звёздочка… Она была явно шокирована чужими словами. Похоже, её всё-таки не посвятили в готовящиеся планы. Смотря на ночную, я неожиданно чувствую, как тараканы в моей голове начинают разгребать сваленные в кучу свитки, выискивая тот, что был потерян всего пару минут назад. Что-то важное… Щелчок, переходящий в скрип шестерёнок мыслей, после которых я кое-что осознаю, кое-что, от чего у меня возникает желание разодрать паре ночных драконов глотки.

Испуганный взгляд Звёздочки скользит по моей морде, когда она улавливает мои мысли. А затем ночная чуть мотает мордочкой из стороны в сторону, будто бы прося меня не делать глупости, когда следом за осознанием в моей голове вспыхивают испуг и гнев. И пока что мне хватает сил их сдерживать.

Комментарий к Глава 18. В которой я погружаюсь в серые будни, но судьба вновь напоминает о себе.

ГОСы сданы на “отлично”. Это отлично.

Теперь диплом. День которого наступит через несколько десятков минут с момента появления этой главы. Спасибо бете за старания.

А теперь о главе.

Новая глава вышла несколько… Скажем так, автор не совсем представлял что в ней писать, т.к. необходим был всё-таки какой-никакой, но переход к основным событиям, приключению и сюжету. При этом расписывать подробно каждый день учёбы в Академии, придумывая какие-нибудь особенности для них… Это не то, о чём автор хотел бы писать. Так что, как вышло, так и вышло.

В следующей главе кое-кого ждёт тяжелый и сложный разговор.

Ну и строчки авторскофикбуковской чепухи.

Оставляйте свои лайки и ждуны, их автору приятно видеть, а также оставляйте свои комментарии, которые порой подталкивают автора в нужное русло и неплохо стимулируют его писать дальше.

Также, большое число просмотров (число которых к моменту появления этой главы приближается к 7к) идёт от незарегистрированных пользователей. Товарищи, оставляйте хотя бы одно короткое послание: “Круто!” или “Автор пиши проду!” - это покажет автору то, что его не мёртвые души читают, мимоходом оказавшиеся на страничке с этой писаниной, но люди, которым интересно его творчество.

В любом случае, помните, ваша реакция неплохо помогает и дальше стучать лапками по клавиатуре, развивая историю этого произведения.

Всем спасибо за внимание!

UPD.01.06.20. Диплом сдан на “отлично”! :D

========== Глава 19. В которой оказывается больше одного допроса и лучшая еда за всю мою жизнь. ==========

С каждым новым мгновением мне становится всё сложнее и сложнее сдерживать свою разгорающуюся внутри злобу. Что мне делать? Рассказать остальным? Кричать, ругаться, орать? Или может броситься на испуганно жмущуюся к Лонгану драконицу и вцепиться в неё своими клыками? Хочется верить, что в этот момент никакая из кипящих внутри эмоций не мелькнула на моей морде, - что ничего не выдавало творящегося в моей голове урагана негодования.

А ведь наличие такого дара объясняет её пристальные взгляды, ужимки и подрагивания! Как я могла игнорировать это всё столь долго? А даже если и замечала, то не придавала подобным жестам и движениям значения! И только когда что-то щёлкнуло в моей голове, мне пришло пугающее осознание… Ложь!

Хотя, если уж вдаваться в подробности, чисто технически Звёздочка мне не врала. Я ведь не спрашивала её прямо, является ли она телепатом или нет, а она просто не давала комментария словам ночного пророка. По какой-то совершенно непонятной мне причине я на веру приняла слова Предвестника о том, что в его племени никогда не существовало телепатов и всё это – выдумка, созданная, чтобы запутать других драконов.

Однако! Это не снимает со Звёздочки вины! Она могла бы рассказать о том, что провидец врёт, задуматься над тем, почему он сказал то, что сказал! В её глазах я замечаю разгорающийся страх. Она ведь и сейчас следит за мной, читает мои мысли и надеется, что я откажусь от своей догадки!

Нет, дорогуша. Ты себя выдала. Сколько всего лишнего ты узнала из моей головы? Историю моего происхождения, природу моих знаний, которыми я не должна была обладать в своём четырёхлетнем возрасте? Я чуть хмурюсь, когда представляю, сколько всего она могла вытащить из моей головы информации обо мне, включая и то, что я даже своим родственникам не рассказывала. Когти на моих пальцах болезненно вжимаются в ладони, будто бы пытаясь болью заглушить кипящий во мне гнев. Нет, даже не гнев – ярость, требующую… наверное, даже прикончить эту ночную?

Звёздочка вздрагивает и прячется под крылом Лонгана, прикидываясь, что она продрогла из-за гуляющего по залу сквозняка.

Так. А ну стоять, Водомерка. С какого перепугу у меня в голове настолько кровожадные мысли? Не могла же меня Фирн заразить собственной злобой и вредностью? Конечно, если вглядеться в природу подобных размышлений, так сказать заглянуть в самое сердце несвойственного мне состояния, то всё становится понятно – шок, удивление, задетая гордость и что-то очень громкое. «Сохранить! Я должна сохранить свои секреты! Они только мои!» – подвывал в моей голове таракан, отвечающий за чувство страха, сильнее всех распаляя негодование.

— Сестричка? Что–то не так? — к собственной радости голос Тростинки вырывает меня из мешанины мрачных эмоций. Во всяком случае, частично.

— Нет, — на одном выдохе отвечаю я, покачивая чуть головой из стороны в сторону. А затем, натянув на морду вымученную улыбку, поглаживаю сестричку за ушком. — Просто задумалась. И наверное, я пойду спать – устала за сегодня. Только вот…

И вновь мои глаза поднимаются к ночной, боязливо выглядывающей из-за плеча Лонгана. Не беспокойся. Убивать не буду. Пока что. И даже бить по ушам не буду. Лишь очень серьёзно хочу поговорить.

— Звёздочка, а ты не могла бы пройти со мной и показать, где лежат твои записи с лекциями по истории? А то я не записывала… — тут я ненадолго замолкаю, поворачивая свой нос в сторону нахмурившейся Фирн. — Да и почитать что-нибудь для сна не помешает.

Ледяная смотрит то на меня, то на Звёздочку, и во взгляде её я не вижу ничего хорошего. Хотя я и до этого не особо много положительного в глазах злобной сосульки видела – презрение, раздражение. Сейчас к нему, правда, прибавился непонятно чем вызванный гнев, вырывающийся из Фирн либо злобными взглядами, либо тихим, сиплым шипением, напоминающим мне завывания вьюги.

— Д-д-да, конечно, — чуть запинаясь бормочет ночная, выбираясь из под крыла мурлычущего Лонгана, обращаясь затем к сокрыльцам: — Вы идите, мы быстро. Да, Водомерка?

— Быстро–быстро, — раздражённо фыркаю я, чем вызываю смещение внимания драконят от ледяной к моей персоне. — Не беспокойся. Найдём свитки и сразу же отпущу. Обещаю.

Перед тем как подняться, я осторожно прижимаюсь своим носиком к виску довольно мурлыкнувшей сестрички, на несколько мгновений отвлёкшись от всего этого абсурда. Возникла даже идея позвать Тростинку с собой. Она-то меня удержит от драконовредительства, как своим словом, так и объятиями. Хотя кто знает, как сама Тростинка отреагирует, узнав, что кто-то посторонний может знать об её “маленьком” секрете. Как всё сложно… Прикрыв свои глаза, я бормочу на ушко сестричке что-то ободрительное, о том, что обязательно встретимся на завтраке, если будет такая возможность, на что сестричка отвечает радостными кивками и вилянием кончика хвоста. Эх, мне бы твою жизнерадостность.

Набравшись сил, я разжимаю свои объятия и поднимаюсь на лапы, крылом указывая Звёздочке в сторону выхода.

— Вы простите, — бурчу я в сторону остающихся за столом сокрыльцев, — я правда устала.

— Да ничего страшного, — подбадривает меня улыбкой Каракурт.

Надо будем им всем тоже рассказать. Обязательно. Но только после того, как я наору на Звёздочку. Они имеют право знать о том, что их обманули и водили за нос. Ещё и не понятно зачем. Неужели ты, Звёздочка, шпионишь за нами для Предвестника? Выведываешь что в наших головах, чтобы провидец мог корректировать свои планы? Не слишком ли это для тебя подло и низко? Ты вроде как не похожа на змею, выжидающую удобного момента для того, чтобы укусить.

Эх, Водомерка, знаешь же, что не стоит судить дракона по его внешнему виду и демонстрируемом поведении. Тихоня тихоней, а потом как вопьётся в шею, когда не будешь ожидать от неё такого. Ночная вздрагивает и чуть мотает своей мордашкой, будто бы говоря, что она такого никогда бы не сделала. Её глаза, на краях которых собираются первые слезинки, ищут моего взгляда, но я лишь презрительно цокаю языком и отворачиваюсь в сторону. Поздно глазки строить. Лучше бы радовалась, что я вообще решила дать тебе возможность оправдаться только в моём присутствии.

Покидая обеденный зал, я буквально затылком чувствую давящий на меня взгляд со стороны стола. Оглянувшись в пол оборота морды, я замечаю, что это Фирн пытается сделать дырку в моей голове. Интересно, может, ледяную тоже мучают подозрения? На её реакцию, когда я всем расскажу о способностях Звёздочки, мне будет посмотреть интереснее всего.

Звёздочка идёт за мной, по началу выдавая своё состояние видимыми лишь мне слезинками. Но как только мы покинули столовую пещеру и она убедилась, что за нами никто не следит, крылья ночной безвольно опали по бокам, а сама матово-чёрная драконица опустила свой нос к холодному каменному полу, без особого энтузиазма перебирая лапами.

— Водомерка, — пытается заговорить она, когда мы заходим в коридор, ведущий к берлоге нашего крылышка, — послушай…

— Не сейчас. В пещере, — коротко прерываю я её, отмахнувшись от её дрожащего голоса своим хвостом, чуть было не заехавшим по морде Звёздочке.

А может всё-таки стоило отвесить ей смачную пощёчину? Мой опыт подсказывает, что даже одна оплеуха может неплохо ускорить работу мозга. Правда, этот опыт распространяется лишь на земляных, и как отреагирует ночная я точно знать не могу, так что пока с экспериментом лучше повременить.

Звёздочка ничего мне не ответила, лишь приуныла пуще прежнего. Но мне плевать на её расстроенное состояние. Я куда больше думаю над… Гррррх. Ночной мудак и ночная тварь! Негромкое, глухое шипение вырывается из моего горла, и я со всей силы ударяю лапой по стене, тут же отдёрнув слегка пострадавший кулак и замахав ладонью перед собой. Могла бы подобрать слова покрепче, но только не хочу делиться с этой воришкой мыслей отборными и элитными матюками. Оооо, а как бы я красочно могла описать куда и через какие отверстия я бы запихала ей тухлого осьминога! Но нет, у нас тут приличное ведь общество, да? Ну, по крайней мере, чуть-чуть приличное. Поэтому буду только шипеть, рычать и подбирать словечки попроще.

Так, возвращаемся к тому, над чем я думаю и над чем стоит думать… Я размышляю над тем, как мне уберечь собственные мысли, как именно мне думать и о чём. Можно ли забить чем-нибудь левым свою голову, чтобы это Мракокрадово порождение не узнало лишнего? За моей спиной в очередной раз всхлипывает Звёздочка, но я не обращаю на это внимания, продолжая своё движение к комнате крылышка.

Как мне думать? Интересно, она тоже видит эти мысли, то что я ищу способ обойти её “телепатию”? Конечно видит. Я уверена, что даже сейчас, перед тем как я на неё наброшусь, она ползает в моей голове. Так ведь, дорогуша? Я права?

— Я не умею контролировать свои способности, — отвечает на мой вопрос Звёздочка, когда я на мгновение к ней оборачиваюсь.

Ночная чуть приопускает уши и всё так-же виновато смотрит на меня. Вот только страх практически пропал из её взгляда. Остались лишь грусть с, как мне показалось, обидой, и собирающиеся капельки слёз, грозящие сорваться по её чешуйкам вниз. Но меня подобным не проймёшь. И не такие крокодильи слёзы видела на своём болоте. Громко и презрительно фыркнув, я в очередной раз сдерживаю желание заехать ночной хвостом по переносице, продолжая движение через тёмный, пустой коридор. Жаль у меня в голове не может быть такой же тишины.

Что мне делать? Что предпринять? И почему проблемы падают одна за одной на мою голову? Ну почему, за что? Разве нельзя жить спокойно и размерено, постепенно воплощая свои планы и желания в реальность? Но нет, похоже, дивиз моей судьбы в последнюю неделю: “Нужно перевыполнить план по происшествиям!”. Как больно, неприятно, омерзительно. Что дальше? Подобревший и переливающийся радугой дружбы вернётся Мракокрад и скажет, что я в одиночку должна остановить и поймать опасного преступника? А потом меня ждёт приключение куда-то за пределы Пиррии, откуда из магической тюрьмы, охраняемой драконьими скелетами, убежал этот Злодиус Злей, который на самом деле и не… Стоять, Водомерка, тебя куда-то не туда несёт! Помнишь что ты частенько говорила себе в прошлой жизни? “Проблемы решаются по мере их поступления”. И я кажется только что создала себе ещё одну, упомянув собственное происхождение.

— Ох, — только и хватает мне сил выдохнуть, опершись на шершавую, неровную стену у прохода, ведущего к нашей пещере, немного переводя свой дух и наконец-то обращая внимание на причину грядущей головной боли - Звёздочка.

Ночная тут же ловит мой взгляд. Грустная, слегка заплаканная. Всё-таки она боится моего решения, над которым я пока что даже не задумывалась. Что мне ей сказать? И как поступить? Обвинить, наброситься или попытаться мирно обсудить, ткнув её носом в её оплошности? Правильно ли это будет? Или мне стоит просто на неё наорать, позволив своей кипящей злости сорваться с поводка? Я ловлю взгляд её жёлтых глаз, постаравшись скривить максимально негодующую и одновременно уставшую рожу в ответ.

— Водомерка… — вновь предпринимает попытку заговорить и разжалобить меня ночная, но я тут же останавливаю её взмахом лапы и громким “тшшш”, отталкившись от стены крылом и двинувшись в полутьму нашей обители.

А внутри… С утра тут ничего не изменилось. Разве что в наступающей вечерней темноте, царящий в пещере бардак не казался мне столь отталкивающим. Всё так же навалены в кучу свитки, которые должны были помочь нам с домашним заданием. Чернильное пятно красуется на полу у одного из столов – Сайда опрокинула баночку с чёрной жидкостью, испачкав несколько чистых свёртков и превратив их в столь любимое морской “искусство”. «Смотрите, а эта клякса похожа на рыбу!» – донимала нас всех принцесса, тыкая когтем в результаты своих, кхм, трудов.

Я же, не дожидаясь пока следом за мной войдёт Звёздочка, подхожу к корзинке, стоящей на одной из опустевших полок и достаю оттуда последнюю пару бананов. Заедаем стресс, Водомерка. Так и гляди, вырастешь не просто большой, но и в меру упитанной драконицей. Хотя под пластинами природной брони, которыми щеголяет наше племя, слегка выпирающее пузико никто и не заметит. Правда, размышления о слегка свисающем животе привели меня к несколько другим, куда более странным мыслям, от которых вошедшая Звёздочка смущённо потупила и отвела взгляд в сторону. Да и я сама раздражённо и с толикой отвращения поморщилась, погребая эти дурные идеи и образы как можно глубже у себя в голове, возвращаясь к куда более насущным проблемам.

И главная проблема прямо передо мной, стоит посреди зала, переминаясь с лапы на лапу, опустив нос к полу, и не смея поднять на меня свой взгляд. Интересно, она и правда испытывает стыд или же просто прикидывается? Размышляя над этим, я и не заметила, как один из бананов в моей лапе начал превращаться в пюре, когда моя ладонь невольно начала сжиматься в кулак. Хотя, наверное, это не так уж и плохо для Звёздочки, ведь пострадал лишь один бледно-жёлтый фрукт, а не какая-нибудь часть её мордашки.

С раздражением посмотрев на раздавленный банан, я целиком закидываю его в пасть, пережёвывая вместе с кожурой, пару раз взмахивая испачканной лапой, стряхивая с неё выдавленную мякоть на пол.

— Поговорим лучше на свежем воздухе, — слизав последние бледно-жёлтые комки, застрявшие под чешуйками, я киваю в сторону выхода, ведущего к “балкончику”, на котором так любит встречать закаты Циркон.

Наверное, всё-таки нужно было накричать на ночную сразу же, как пришло осознание. Ещё в столовой. Спустить свою злобу на Звёздочку, вместо того чтобы тащиться с ней непонятно куда и секретничать. За прошедшие десяток минут моя обжигающая неприязнь умудрилась перейти в более привычное для меня состояние. Не горящего пламени, требующего сжечь всё вокруг, но холодного и спокойного раздражения на окружающих, столь привычного мне за годы обитания с “мудрыми” сородичами на болоте. Ну и ещё несколько капель страха и обиды, которые назойливо пульсируют у меня в голове.

Я тяжело вздыхаю, смотря, как движется Звёздочка к короткому коридорчику, после которого нас всё-таки ждёт не самый приятный разговор. Мрачный, тяжёлый. Что ты должна спрашивать, Водомерка? Бесконечно обвинять ночную, отчитать её? Но разве это решит возникшую проблему? Нет, не решит, хоть и какое-никакое удовлетворение вызовет. Однако к адекватному результату подобное точно не приведёт. Как же оказывается сложно кого-то осудить! Ещё и корректно, а не просто топать своими лапами и возмущённо фырчать. Одно знаю наверняка – я обязательно расскажу остальным, и они сами будут выбирать как наказать Звёздочку. Интересно, а как прореагирует Лонган, который вечно с ней трётся?

— Он знает, — чуть покачивает мордочкой ночная, выскользнув под лучи заходящего светила и пристроившись у обрыва, свесив свой хвостик через камни.

Я же задумчиво смотрю на неё из тени коридора. Может, толкнуть её и посмотреть как она катится вниз? Высота тут не особо высокая, да и склон не то чтобы слишком крутой, сильно не пострадает… Только вот, видимо узнав о чём я думаю, Звёздочка вжимает шею в плечи, отодвигаясь чуть ближе к скале.

А вообще, удивительно, что Лонган умудрился сохранить такой секрет. Почему то я думала, что ему ничего нельзя доверить, а тут оказалось, что радужный куда более сдержанный дракон, чем я думала. Даже не зачирикал возмущённо, когда Предвестник огласил что-то про “мифы и распущенные слухи”. Конечно, это и его причисляет к списку пособников чужой лжи, пусть и в меньшей мере…

Тяжело вздохнув, я всё-таки выхожу на площадку, присаживаясь напротив ночной, облокотившись плечом об угол прохода и поймав свой хвост в лапы, хмурясь и формулируя у себя в голове мысли.

— Итак, — начинаю я свой допрос с самого очевидного и простого, почувствовав неожиданное спокойствие, подминающее под себя все остальные эмоции. Сейчас всё решится. — Ты читаешь мысли?

— Да, — выдыхает Звёздочка, вновь поднимая на меня свой грустный, виноватый взгляд, который я выдерживаю с абсолютным холодным спокойствием.

— И ты не можешь контролировать эту способность?

— Да, не могу, — с коротким кивком вновь даёт положительный ответ на мой вопрос ночная телепатка.

Очередной тяжелый вдох вырывается из моей груди и я слегка зажимаю кончик своего хвоста меж пальцев, растирая достаточно мягкие и нежные чешуйки.

— Почему? — приподнимаю я слегка свои брови. Не может ли она мне сейчас врать? Проверить-то я никак не могу её слова, только поверить. А верить этой драконице я ой как не хочу.

— Откуда я знаю! — неожиданно для меня огрызается Звёздочка, прикрывшись слегка своими крыльями, стараясь унять набирающую силу нервную дрожь в своих лапах. — Вот ты можешь заставить себя оглохнуть?

— Я могу прикрыть уши лапами, — демонстрирую я свои клыки в усмешке в ответ на её выпад, своим ответом будто бы пытаясь поддеть способную читать мысли драконицу. Только вот вложенная в её слова суть мне понятна. Звёздочка просто не контролирует свои способности, они для неё тоже самое, что для меня – дышать. Нет, конечно, я могу задержать дыхание на часик, а если буду лежать и не двигаться, то даже наверное на полтора. Но в конце концов мне потребуется новый глоток свежего воздуха. Хотя тут конечно, наверное, всё-таки корректнее сравнивать с обаянием или слухом. Как-никак подобное должно влиять на мироощущение. — Хорошо. Я поняла. Ты постараешься ответить на все мои вопросы?

— На все, — кивает она, а затем, спустя несколько ударов сердца, добавив с неуверенностью в голосе: — Пока они не будут касаться чужих мыслей.

— Боюсь тебе придётся рассказать, что в голове как минимум у одного дракона. — недовольно фыркаю я, затем осторожно прикусывая кончик своего хвоста, убеждаясь, что я не сплю. Вообще, нужно было ущипнуть себя ещё во время тех посиделок в столовой с ночным провидцем. А то окажется, что это очередной кошмар. Бывают ведь такие, совсем не отличимые от реальной жизни, но имеющие в себе толику пугающей абсурдности.

— Предвестника?

— Вопросы тут задаю я! — фыркнув, показываю я свои клыки Звёздочке, всё-таки оставив свой хвост в покое, как только убедилась, что это не дурной сон. — Хорошо. Раз тебе так хочется поговорить про него, то давай начнём с самого начала. Почему ты не рассказала нам, что он врёт? Почему не опровергла его слова?

— Я… — громко всхлипывает Звёздочка, затем прикрывая свою мордочку лапками, пальцами скидывая со своих чешуек слезинки. — Я просто… испугалась. Он сказал мне, что так надо… чтобы защитить меня. Он сказал, что вы испугаетесь и будете меня сторониться…

— А теперь, по-твоему, мы будем дружно тебя обнимать? — злобно рычу я. Нужно было взять что-нибудь из художеств Сайды из пещеры. Заняты лапы, разрывая испорченный свиток на клочки. Заодно бы и чуть пар выпустила. — Просто гениально. И ты ему поверила?

— Он… Он показал мне это! — всхлипывает из под своих лапок Звёздочка, будто бы надеясь, что я поведусь на её слёзы. Но жалости к ночной в подобной ситуации я не испытываю.

— Как это, “показал”?

— Нашёл… будущее, в котором я рассказываю, и представил его.

— То есть, он его представил, и ты не до конца уверена, что это именно его, кхм, предвидение? — Я несколько скептически отношусь к её словам. — Между прочим, я тоже могу представить будущее, где происходит что-нибудь нехорошее. Для этого не нужно иметь провидческого дара.

— Нет, ты не понимаешь, — мотает Звёздочка носом из стороны в сторону, всё-таки находя в себе силы убрать ладони от заплаканных глаз. — Это выглядит не так… Его видения… и когда он представляет их… не как чужие мысли. Я… Я не знаю как описать их… Это очень сложно…

— Хорошо, — веду я перед собой лапой, прерывая ночную. — Чисто в теории, предположим, что я тебе поверила, и между фантазией и “якобы видением” есть разница. Также, допустим, что ты могла в них поверить. Но, вот у меня следующий вопрос. Вы вообще думали, что произойдёт, когда мы, те, кому вы навешали лопухов за уши, узнаем о вашей маленькой, миленькой лжи во “спасение”? Как мы отреагируем на это? И что мы о вас двоих, уж прости, подумаем. Ещё и о Лонгане, который, выходит, тоже принимал во всём этом участие? Тебе что, врать нравится своим, так сказать, “друзьям”?

— Нет! — вздрагивает Звёздочка, тут же опомнившись и поспешив дополнить: — Я не… не люблю ложь.

— Именно поэтому ты решила подыграть чужой, — фыркаю я, всё-таки находя чем занять чешущиеся лапы.

Обхватив пальцами сухой пучок травы, торчащий из под плоского камня, я вырываю его с корнем, тут же взявшись мять и разрывать на мелкие куски как травинки, так и корешки, складируя перед собой обрывки этой мешанины, заодно ожидая дальнейших ответов со стороны ночной. Звёздочка же грустно фыркает в ответ:

— Он сказал, что так нужно…

— “Он сказал”, “он попросил”, “он хороший”… Мракокрадовы подмышки, мне порой начинает казаться, что я слышу это слишком часто! — вновь я перебиваю Звёздочку, а затем, шикнув в её сторону, добавляю: — Свою голову на шее надо иметь, а ещё желательно ею иногда пользоваться! Возвращаемся к вопросу.

— Предвестник… — сглотнув, Звёздочка чуть повела своими крылышками, окончательно убирая ладони от своей морды, обнимая сама себя за плечи и поднимая взгляд к темнеющему небу, выискивая на нём первые звёзды и луны, — он пообещал, что всё обойдётся, если я его поддержу. Он говорил, что это необходимо для того, чтобы вы меньше боялись и решили идти с ним.

— То есть, ты веришь ему и его пророчеству? — Я почему-то даже не удивляюсь короткому кивку со стороны ночной в ответ. — Ну, как видишь, он ошибся. Более того, я обязательно поговорю ещё и с ним, и выскажу всё, что думаю об его обмане. Но сначала, я расскажу о тебе нашим сокрыльцам.

— Может не на… — со страхом в голосе громко шепчет Звёздочка, но я тут же её прерываю.

— Надо. Они имеют право знать, — тяжело вздыхаю я, сжимая комок изодранной травы, земли и камушков в своей лапе. Итак. Болезнь: “Идиотизм клинический”. Симптомы: “Повышенное доверие к драконам, которые явно не слишком чисты и честны”, “ложь во благо”, “сокрытие своих способностей”. — Ты шпионила за нами по просьбе Предвестника?

— Нет! — от её крика я даже чуть подскакиваю на месте, удивлённо захлопав глазами. А Звёздочка, уже тише, продолжает: — Нет… Я не шпионила. Я не рассказывала ему о том, что в ваших головах. Да и он не просил.

— Скажу честно – не особо-то я тебе верю, — недовольное фырчание ставит точку в этом предложении, обозначив короткий отрывок тишины, в котором я собираюсь с мыслями. А заодно поглядываю на коричнево-зелёный комок в своей лапе. Спустя ещё пару секунд, я отправляю этот шарик из земли и травы в полёт со скалы, тут же выискивая себе другую “жертву”, которой можно было бы занять лапы. — Вообще, вот скажи…

Тут я умолкаю, а сама ночная вновь обращает на меня свой взгляд. Формировать мысли, конечно, не стоит — она их увидит. Кстати, нужно бы узнать, что именно она видит.

— Только то, что сверху, — отвечает не слишком уверенно Звёздочка. — Ну… То, о чём ты “думаешь”. Слова, образы, эмоции… А всё что глубже для меня как в тумане.

— Я разве разрешала отвечать на незаданные вопросы? — огрызаюсь я в короткой вспышке гнева, швыряя в сторону Звёздочки пучок свежевырванной травы, от которого она прикрывается крылом. — Нет! Не разрешала!

Ночная вздрагивает, но более никак не выдаёт своего испуга резкой сменой моего настроения. Лишь виновато прижимает к себе уши и бормочет негромкое “прости”, пока я перевожу свой дух. Вдох-выдох, Водомерка. Спокойнее. Ты просто окружена идиотами. Доверчивыми идиотами наделёнными необычными способностями.

— Ты много обо мне узнала? — всё-таки нахожу я в себе силы задать самый важный для меня вопрос.

— Ты о… своих мыслях о “прошлом”? О странных образах и словах? — тихо шепчет Звёздочка.

И я тут же осознаю сколь многое она знает. А я ведь даже родным так и не рассказала. Ни Хранителю, ни Тростинке, никому. Моя маленькая тайна, которую я хранила в секрете от всего мира. И вот теперь о ней знает кто–то, кому точно нельзя доверять. Звёздочка, заметив, как я нахмурилась, взмахивает перед собой лапками.

— Нет-нет-нет. Я никому не рассказывала! Это твоя тайна! Да и я…

— Что, “и ты”? — мрачно бурчу я, приподнимаясь со своего места. Что мне делать? Что сказать? Я просто в растерянности. Я же не знаю даже можно ли от этого защититься как-то. И на сей раз Звёздочка благоразумно молчит, оставляя меня без своих комментариев, видимо почувствовав, что я готова её в этот момент ударить хвостом по нос. — Я жду.

— Я верю тебе, Водомерка! — От такого ответа я тут же бухнулась обратно на свой хвост, удивлённо моргая. Так, и как это понимать? Как очередной приступ неестественной доверчивости, или что–то ещё? А Звёздочка, набрав побольше воздуха, продолжает: — Твои мысли о прошлом… это не фантазии. Это что-то другое, они как настоящие… Как мысли Предвестника, когда он думает о пророчестве или будущем. Тоже мутные, порой обрывистые, но настоящие. Полные. Такие… живые, в них много деталей… Я правда не знаю, как это объяснить. А ещё я очень многое не понимаю из того, что у тебя в голове. Странные вещи, места, которые никогда не существовали, слова, которые я никогда не слышала. Ты, кстати, иногда думаешь на совершенно другом языке.

Я лишь сижу и от удивления моргая, слушая тот поток бреда, что на меня вываливал “специалист по проникновению в чужие головы”. Верит она мне, видите ли. Верит…

— Хах, — сначала неуверенный, робкий, но затем всё более и более смелый и совсем не весёлый смех вырывается из моей пасти. Долгий, беспрерывный, нервный хохот безумца, после которого я захожусь в длительном кашле. С трудом я выдавливаю из себя осипший голос. — Ну и дура же ты.

— Что? — удивлённо моргает сжавшаяся в комок из-за испуга Звёздочка.

— Что слышала! Не глухая! — недовольно бурчу я, переводя своё дыхание. — Дура. Нельзя верить всем подряд! Тем более так наивно. Всё с тобой понятно.

— Но ведь… я права. Твои мысли настоящие! — Бормочет Звёздочка, уже затем шёпотом добавляя: — Мысли о другом мире…

— Я сама не знаю, настоящие они или нет! — в очередной раз сорвавшись на крик, я вскакиваю со своего места и подаюсь навстречу ночной. Даже заношу свою лапу для удара, но вовремя останавливаясь, лишь удивлённо смотря на сжатую в кулак ладонь. Выдох. Нет, Водомерка. Бить никого, по крайней мере так, ты не будешь. А звонкого леща хвостом по морде Звёздочка ещё не заслужила. — Ты не можешь говорить настоящие они или нет. Я сама не могу дать ответа на этот вопрос, сама не могу понять было ли всё это или же мне просто приснилось, как кошмарный сон. Может, у меня просто слишком сильная и яркая фантазия, которую ты путаешь с “якобы реальностью”.

— Но… твои знания… — неуверенно бормочет ночная.

— Драконы так-то с рождения знают некоторые вещи. Как ходить, что делать, чтобы тебя не съел какой-нибудь крокодил. Язык тоже знают. Может, мои воспоминания – это просто ошибка памяти. Или ещё чего, — Я шлёпаю хвостом по камням позади себя, а затем тяжело вздыхаю, слегка разминая лапой свою шею. — Хорошо. Ты никому не расскажешь обо всём этом? О том, что у меня в голове?

— Никому, — несколько раз кивает ночная.

— Мракокрад тебя укуси. Честно, я тебе вообще не верю. Но у меня просто нет иного выбора. Пока что нет… — бурчу я, слегка хмурясь, и тут меня кусает неожиданная догадка. — А мысли Тростинки…

— Тоже. Я никому не расскажу! Я могу даже попытаться помочь…

— Грррх. Если хоть что-то о ней расскажешь кому-нибудь без моего или её разрешения, я тебе хвост узлом завяжу! Точнее, я найду того, кто это сделает. — недовольно рычу я, но затем обречённо вздыхаю.

Почему я только согласилась на поездку в эту Академию… О, если бы у меня была возможность, я бы вернулась в прошлое и любым возможным способом отговорила бы себя от совершения подобной ужасной ошибки.

— Хорошо. Ладно. Допустим, я тебя пощажу. Пока что. — вздыхаю я тяжело, потирая свои виски. — Подумай, что ты будешь говорить остальным.

— А может всё-таки… — неуверенно кидает мне в спину Звёздочка, когда я разворачиваюсь и уже планирую двинуться к выходу.

— Нет. Катись с горы. Ни один твой аргумент не станет для меня причиной умалчивать правду. — громко фыркаю я.

— … Я сама расскажу? — заканчивает Звёздочка свою мысль, но я её уже не слушаю, направившись вперёд, в пещеру нашего крылышка, а оттуда уже искать остальных дракончиков. Или же дождаться пока они придут с посиделок у костра, и лишь затем испортить им хорошее настроение? — Водомерка… постой!

Но нет, никого ждать я не собираюсь, пусть уж сама семенит своими лапками побыстрее и возможно попытается перебить меня в тот момент, когда я наберу воздуха в лёгкие, чтобы огласить страшную тайну. Слышишь, врунишка? У тебя будет шанс всё сказать самой, так и быть. А я сделаю вид, что не заметила, как ты услышала эту мысль в моей голове. Ничего не было.

Кстати, ждать своих сокрыльцев я всё-таки решила в пещере. Не хочу никуда идти, тем более при возможности увидеть рожу Предвестника, которому хватает наглости смотреть в чужие глаза и врать. Мне нужно ещё чуть остыть и успокоиться, прикинув, что я могу ему сказать и что он может мне ответить… Особенно, если за моей спиной будет стоять всё наше недовольное крылышко. Хотя возможно хватит одной лишь Фирн, чтобы нагнать на этого ночного лжеца страху.

К моему удивлению, Звёздочка остаётся со мной. Не скажу, что мне это прибавляет радости или удовольствия — я тут же начинаю подозревать ночную в желании чуть побольше пошпионить за мной и послушать мои мысли, чтобы потом выдать все мои коварные планы Предвестнику. Следя за ней одним глазом, я шарю лапой по одной из полок, выискивая на ней несколько бело-жёлтых свечей и костяной подсвечник.

— Ты говорила, что тебе нужны были какие–то свитки? — не слишком уверенно бормочет Звёздочка, на что я отвечаю лишь громким фырком, вместе с этим пристраиваясь в углу на широком, плоском, будто бы полированном камне. Обычно его занимал Каракурт, пристраиваясь вместе со свитком в своих лапах, но сейчас, пока песчаного нет, я могу наглейшим образом оккупировать это местечко.

— Это был лишь предлог, чтобы тебя позвать с собой, — пожимаю я своими плечами, выдыхая небольшой сноп огня на кончик свечи.

Огонёк, поначалу неуверенно, но всё-таки разгорается. Первые капли прозрачного воска падают на каменный пол, и свеча занимает место в подставке, опускаясь по левую сторону от меня. Жаль только, что подрагивающие свечение этого огня не может разогнать темноту в моих мыслях также хорошо, как полутьму пещеры. И закончив приготовления, я всё-таки поднимаю взгляд к ночной.

Звёздочка разгребает наваленные на читальный столик свитки, скручивая их в тубусы и раскладывая обратно по пустующим полкам.

— Маленькая ложь? — будто бы пытается поддеть меня ночная, на что я отвечаю возмущённым и громким “фырк”.

— Пытаешься меня в чём–то упрекнуть? — приподнимаю я слегка свои бровные дуги. Это вроде как я должна нападать на ночную, а не она на меня.

— Нет… просто шучу, — покачивает мордой Звёздочка.

А потом, встрепенувшись, она находит то, что искала. Неуверенно ночная подходит ко мне и протягивает развёрнутый свиток, на котором её аккуратным и изящным почерком выведена практически вся лекция Звездокрыла, слово в слово. Даже его отступления записаны, когда он придавался рассуждениям на совершенно отстранённые темы. Вот зануда. Я поднимаю на неё вопросительный взгляд.

— Тебе она всё равно нужна. Ты же ничего не писала.

— Опять залезла мне в голову? — недовольно бурчу я, к собственному удивлению в ответ получая лишь негромкий, ещё неуверенный смех.

— Нет, не трудно было догадаться, что ты ничего не записывала. Твоё сопение слышал весь класс.

Похоже, несмотря на недавнее обвинение, Звёздочка пытается втереться мне в доверие. Это, конечно, мило, да и касательно записей она права… Неожиданный вопрос возникает у меня в голове.

— Кстати, ты видишь чужие сны? Когда кто-то спит рядом? — интересуюсь я, припоминая тот случай, когда ночная сказала, что Фирн снится кошмар. Заодно я принимаю из её лап протянутый свиток.

— Очень смутно, будто в густом тумане, — со вздохом отвечает ночная, а затем, видимо узнав из моей головы о следующем вопросе, продолжила: — Но когда ты захрапела на уроке Звездокрыла, я ничего не смогла разглядеть. Конечно, я не сразу заметила, что ты уснула, но когда обратила внимание… У меня возникло чувство, будто у тебя вообще не было мыслей. Вообще. Как будто абсолютно тихая ночь, в которой только ветер свистит. Очень странно…

— Ясно, — тяжело вздыхаю я, потирая свои виски. Это выходит, моя туманная совесть, или чем там ещё может являться этот кошмарик, обладает возможностью отгородить меня от способности Звёздочки? Может, попытаться разыскать это чудо в своей голове, прижать к стенке и трясти до тех пор, пока оно не выдаст мне секрет этого явно полезного навыка?

Я вновь поднимаю взгляд на Звёздочку, но ночная уже вернулась к своему занятию, перебирая и раскладывая свитки по полочкам. Ну что же, поживём - увидим. В конце концов я упираюсь носом в свиток, вчитываясь в конспект лекции, будто бы вновь оказавшись на уроке Звездокрыла. О Луны…

Хорошо хоть остальных дракончиков слишком долго ждать не пришлось. Сначала мой нос уловил приятный, сладостный запах чего-то жареного, а затем до уха донеслись и негромкие переговоры и смешки приближающихся сокрыльцев. Каракурт вроде как травил какую-то байку про песчаного, потерявшего посреди пустыни кактус. В чём вся соль я так и не поняла, но вроде как остальным было весело. Во всяком случае, хохот Сайды звучал даже громче голоса песчаного. Да и вроде изредка к ней присоединялся Лонган, давясь негромким смешком. Интересно, а Фирн они пустили на дрова? Было бы замечательно, если бы эта злобная ледяная осталась вместе со своими соплеменниками жариться у костра. Может, немного теплоты подправит её характер и она слегка подтает, в чём я, если честно, сомневаюсь. Скорее уж ледяная плетётся в самом заду шумной процессии, сверля чужие хвосты недовольным взглядом.

Как оказалось, я забыла о привычке ледяной шагать впереди всех. Фирн, как обычно с недовольной и раздражённой гримасой, первой проникла в наше полутёмное гнёздышко. А стоило только боевому сугробу заметить меня и Звёздочку, как тут же морда ледяной скривилась ещё сильнее, будто бы кто-то напихал ей целую пасть кислых лимонов. За вечно недовольной драконицей в пещеру входят остальные. Вьётся вокруг Каракурта хохочущая Сайда, а сам песчаный придерживает крылом небольшую корзинку, из которой так приятно ласкает мой нос запах.

Я ненадолго прикрываю глаза, подаваясь чуть навстречу корзинке, и жадно втягиваю воздух носом, тут же ощутив, как отзывается на манящий аромат недовольным бурчанием мой желудок. Этот запах… Запах жаренного мяса! Со специями… Не совсем мне знакомыми, но от этого не менее приятными. Он просто заполняет всё пространство вокруг, вытесняет все мысли из моей головы, оставляя лишь чувство голода и желание завладеть этим свежеприготовленным деликатесом. Тут же я сглатываю целую пасть слюны, откладывая в сторону свиток и направляясь к Каракурту.

Песчаный, заметив полностью сосредоточенный на нём взгляд, встал как вкопанный, загородив выход из коридора, из-за чего на Каракурта сзади налетел недовольно фыркнувший Циркон.

— Водомерка? — отпихнув от себя задней лапой небесного, приподнимает от удивления уши Каракурт. Да чего уж, не только он, но и все вокруг несколько ошалело поглядывали на меня.

— Дай, — хрипло шиплю я, протягивая свою лапу к корзинке, готовая в любой момент набросится на Каракурта, если он откажет мне.

И видимо что-то в моём голосе вынудило закивавшего песчаного перехватить корзинку лапой и осторожно протянуть её мне. Аромат тут же с новой силой нанёс удар по моим мозгам, и я с трудом сдерживаю слюну в своей пасти. Вырвав из лап песчаного плетёную ручку, с тихим рычанием я оттаскиваю еду к самому дальнему углу пещеры, забиваясь за одну из каменных колон-сталагмитов.

Еда… И не обычная… Мясо! Жаренное мясо! Шашлык! Пахнет бараниной. И специями… Специями! Такой немного острый, щекочущий нос запах, который я так хотела почувствовать все эти четыре года. Не фрукты; не тёплое, недавно ещё бегавшее мясо, но жаренный и пропитанный растаявшим жиром, смешавшимся со вкусом овощей и специй шашлык. ПРИГОТОВЛЕННАЯ ПИЩА! НАКОНЕЦ-ТО НОРМАЛЬНАЯ ЕДА!

Зарычав от нетерпения, я ныряю своим носом в корзинку и полной грудью вдыхаю этот достойный королевского пира аромат, чувствуя, как на краю моих глаз собираются слёзы счастья. Лучок… Перчик. Мясцо, жаренное. Аах, моё маленькое земляное сердечко сейчас от наплыва радости вырвется из груди и само жадно набросится на этот шашлык. Мои глаза проскальзывают по крупным, слегка подгоревшим, но от этого не менее аппетитным кускам истекающего жиром мяса, которые свободно бы поместились у меня в ладони. А ешё нарезанный толстыми колечками лучок! Я осторожно запускаю следом за мордой лапу, осторожно прикасаясь к покрытому поблёскивающим соком и жирком мясу. Не горячее, но всё ещё достаточно тёплое. Капля слюны, повиснувшая на моей морде, срывается вниз, когда я осторожно слизываю следы сока со своего пальца… Блаженство. Это как полёт через солёно–мясной рай. Тут есть соль… СОЛЬ! Спустя четыре года я съем что-то солёное! Слёзы счастья всё-таки начинают бежать по моей морде, когда я набрасываюсь на мясо.

Где-то там, за моим хвостом, переговариваются сокрыльцы, не решаясь прерывать мой чудовищный пир. Только Каракурт находит в себе достаточно смелости, чтобы податься навстречу чавкающим звукам из-за каменного шипа, протянув лапу к моему хвосту.

— Водомерка… оставь немного Звёздочке, — игнорируя предупреждения ночной,говорит покрытый шрамами дракон. Однако ответом ему звучит лишь мой озверевший и оголодавший рык, а также хлёсткий удар по лапе, после которого ойкнувший Каракурт отшатывается назад.

Мясо, мясо, мясо! Какое же счастье попробовать что-то приготовленное! Немного пережаренное и подсохшее снаружи, но полное дурманящего сознание сока внутри, с тонкими прослойками растаявшего жирка. Даже резкий, острый привкус баранины, который я никогда не любила, не портит его, а лишь дополняет этот шашлык. Как же вкусно!

Мой приступ обжорства продолжается ещё какое-то время, и даже Фирн не решается меня прервать, либо удивившись, либо ошалев от подобной картины. Наверное сидит и думает о том, какая я свинья. И в этот момент именно ею я и была, испачкав всю свою морду и передние лапы в жире.

Приятная теплота согревала меня изнутри, когда последний кусок отправился в пасть, а в голове пришло неожиданное и грустное осознание того, что всё закончилось. Разум нехотя возвращался ко мне, вместе с тем как постепенно выветривался запах и последние капли вкуса вымывались с языка слюной.

Ох, кажется, я несколько переела. Живот немного побаливает, распираемый изнутри шашлыком, но я лишь наслаждаюсь подобным ощущением, тяжело и прерывисто дыша попятившись назад. Немного покряхтев, я выбираюсь из-за камня, тут же почувствовав на себе удивлённые взгляды всех сокрыльцев. И только Звёздочка, пристроившаяся как обычно под крылом Лонгана, смотрела на меня с неким пониманием. А ведь эта коварная ночная небось читала мои мысли всё это время, удивляясь про себя, сколь животные инстинкты могут быть сокрыты даже в моей светлой голове. Но я… Я просто не могла себя контролировать, учуяв этот дурманящий запах. А ведь там было что-то и для неё. Несколько неловко вышло.

— Ну ты и обжора, — первым подал голос сидящий ближе всех Каракурт, растиравший своё запястье, по которому видимо и пришёлся шлепок моим хвостом. — Видела бы ты себя.

— Извини, — чувство вины неожиданно захлёстывает меня, несмотря на приятное удовольствие, разливающееся от живота, и я опускаю взгляд в пол. — Я не хотела.

— Да ничего. Я и серьёзнее оплеухи получал, — усмехается песчаный, проводя мешочком своего жала по одному из шрамов на грудной клетке. — А это так, детский шлепок. Ты лучше расскажи, что на тебя нашло.

— Жор… — протягивая ему корзинку, бурчу я в пол, но затем всё-таки поднимаю взгляд к Каракурту, слизывая застывающие капли жира со своих губ. — Я никогда в этой жизни не пробовала столь вкусной еды.

Чистой воды правда. А вот в прошлой… На секунду я скосила взгляд в сторону Звёздочки, но ночная еле заметно кивает мне. Эх, теперь придётся мириться с тем, что за своими мыслями придётся следить. Похоже для тебя, Водомерка, нет укромного места даже в собственной голове. Так вот. А в прошлой жизни я пробовала вещи даже и вкуснее. Память о них ещё жива где-то там, глубоко в моей голове, видимо вырвавшись наконец-то наружу и вступив в симбиоз с вечным голодом земляного дракона.

— Понравилось хоть? Это объединённый рецепт песчаного и небесного племени. Солнышко изобрела, — всё-таки улыбается мне Каракурт, а затем поворачивает свою морду к Звёздочке. — Если хочешь, я могу сходить и взять ещё.

— О. А мне тогда жаренных манго! — вставляет своё слово радостно закивавший Лонган.

— Боюсь, моя порция вновь достанется Водомерке, — негромко хихикает ночная, прикрыв свою мордочку лапкой, но затем, будто бы опомнившись, ночная вздрагивает и окидывает всех грустным взглядом. — Мне нужно кое-что вам всем рассказать.

Тут же я приподнимаю ушки и направляю свой пристальный взор на ночную, дёрнув кончиком хвоста из стороны в сторону. Опаньки. Я и забыла об её идее рассказать самой свой маленький секрет. Похоже, шашлычок полностью занял мои мысли, и ночной всё-таки удалось перехватить инициативу. Или, скорее уж, я её выронила из своих лапок, предавшись слишком сладостному обжорству, что полностью меня устраивало.

По очереди ночная-телепат смотрит на всех собравшихся. Даже к Лонгану ненадолго поворачивает свой нос, видимо ища в его весёлой улыбке поддержку, собирая всю волю в лапку. Ну же, давай. Не вынуждай меня делать твою работу.

— Я… — сразу запинается ненадолго Звёздочка, будто бы сбившись с мысли, или же учуяв что-то плохое в чьей-нибудь голове. Готова поставить кончик своего хвоста, что это Фирн подумала о какой–нибудь гадости! Вон как ледяная злобно щурит свои глазёнки, даже не скрывая презрительной усмешки. Чуть дрожащим голосом, нашедшая в себе силы Звёздочка продолжает: — Я хотела сказать, что я…

И вновь она сбивается, будто бы её запал тут же иссяк. Я пристраиваюсь поудобнее у стены, оперевшись левым плечом. Громкое “фырк” вырывается из моей пасти, когда наполненные страхом глаза ночной находят меня. Ну уж нет, дорогуша, сама виновата во всём произошедшем. А если вздумаешь увиливать и снова врать, то слово возьму я, и поверь мне, тебе это не понравится. Слышишь меня, Звёздочка? К тебе обращаюсь.

Вздохнув полной грудью, ночная сглатывает застывший в горле ком, сжимая в ладони кончик хвоста Лонгана.

— Я была с вами не до конца честна, — в который раз начинает она, порой запинаясь и сбиваясь под взглядами всех присутствующих в пещере дракончиков. — Помните нашу первую встречу с Предвестником?

— Забудешь такое, — усмехается Каракурт, подмигивая мне.

— Так вот… Он тогда сказал, что… Что ночные выдумали одну вещь… Чтобы всех запутать, — всё сильнее запинаясь, Звёздочка постепенно подводила к столь желаемому мною ответу.

Однако на сей раз её решил прервать Циркон. Небесный дракон поднял свою ладонь, призывая сокрыльницу к молчанию и перехватывая её слово.

— Ты хочешь сказать, что он нам соврал насчёт ночных, читающих мысли? И они на самом деле существуют? — его спокойный, будто бы лишённый каких–либо лишних эмоций, голос действует несколько успокаивающе на ночную. Или же она что-то прочитала в его голове? В любом случае, охватившая Звёздочку нервная дрожь несколько ослабла.

— Да, — вытягивает ночная.

— Хм. Что же. Я догадывался об этом. — выдаёт Циркон.

И я… Я несколько удивлённо поглядываю на небесного. Что значит “я догадывался”? Нет, как бы понятно, что сам Предвестник не привёл нам ни одного доказательства того, что телепатов никогда не существовало. И вообще, верить слову свалившегося тебе на голову психа с пророчеством не слишком мудрая идея… Так, Водомерка. Похоже, ты несколько возгордилась, считая, что окружена дурочками, а тут оказывается, что некоторые драконы всё-таки способны думать. Открытие, конечно, потрясающее, но от этих, готовых броситься в приключение по чужому слову, “героев” я подобного не ожидала. И знаете что? Все остальные дракончики согласно кивают. Даже Фирн как-то неохотно наклоняет голову на несколько мгновений вниз, буркнув себе под нос пару гадостей про “подозрительного ночного”.

— В целом, это логично, что он нам соврал, — дополнил себя небесный.

— Согласен, — кивает Каракурт.

— А я вообще об этом догадывалась! — гордо выпячивает грудь Сайда. — Что всё это брехня и чтецы существуют! Да–да–да! Рассказала бы вам, но Звёздочка опередила!

Слушая их, я лишь тяжело вздыхаю и потираю слегка свои виски. Ну да, все такие умные, ко всему сами пришли. Радует хоть, что Циркон бросает в сторону Звёздочки несколько сощуренный взгляд. Видимо подозревает ночную в сговоре с Предвестником.

— Это ведь Водомерка заставила тебя нам рассказать? — продолжает давить на Звёздочку наш небесный “детектив”. А у него, похоже, котелок неплохо работает. Смог сложить один и один. Но ничего. О самом важном вы, господа, вроде как не догадались! Хотя… Я слегка поворачиваю морду в сторону ледяной, поджавшей под себя лапы. Ой не нравится мне её взгляд, как она смотрит на Звёздочку. Таким взглядом злобная сосулька обычно одаривала меня, когда хотела надавать по мордасам за что-нибудь.

— Да. И не только это… дело в том… — глубокий вдох, будто бы перед прыжком в пустоту, а потом Звёздочка выбрасывает в воздух пещеры самую важную информацию, — что я умею читать мысли.

Тишина, которую нарушает лишь сопение чужих носов и недовольно бурчание моего желудка, осознающего, сколь тяжкую ношу я взвалила на него. Естественно, все, кроме Циркона, ошарашены. Хотя, может, небесный просто хорошо прячет свои эмоции и не демонстрирует собственного удивления? Вон даже чуть кивает, слегка морщась и потирая своей лапой подбородок, всё тем же безэмоциональным взглядом изучая Звёздочку.

— Об этом я догадывался. Твои взгляды в сторону Водомерки бывают очень живописными. — Тут его оранжевые глаза поворачиваются ко мне. — Интересно, какие мысли могу вызвать такую реакцию?

— Не твоего ума дело, — бурчу я, складывая перед собой передние лапы и слегка морщась. Ишь чего удумал. Тайны мои выведать хочешь? А вот хрена тебе чищенного. Мне и того что Звёздочка о них узнала – достаточно.

В любом случае, пока Циркон хвастается своим могучим интеллектом, якобы превосходящим даже мой, остальные пытаются осознать сказанное. Сайда удивлённо пялится на сжавшуюся под крылом Лонгана Звёздочку, а Каракурт дёргает хвостом из стороны в сторону, будто бы пытаясь отогнать крайне неприятные мысли, невольно просящиеся в его голову. Что, голубки, нехорошо? Противно, что кто-то вас обманул? Скрежет когтей и громкое рычание обрывают мою злорадную мысль.

Фирн бросилась со своего места на Звёздочку. Массивная ледяная плечом отпихивает явно не ожидавшего подобного Лонгана, а затем напрыгивает на ночную, прижав её боком к полу. Её острые когти надавливают на чешуйки, когда звереющая сосулька сжимает свои передние лапы на шее ночной. На морде Фирн оскал, сама она громко рычит и в в дыхании слышатся набирающие силу дуновения северных ветров.

Но вместо того, чтобы броситься на помощь к брыкающейся и хрипящей Звёздочке, я сижу как вкопанная. Смотрю, как по шее, на которую всё сильнее давят пальцы ледяной, начинают сбегать первые красные капли, в тех местах, где чешуйки ночной поддаются давлению острых, серповидных когтей. Передние лапы Звёздочки упираются в грудную клетку Фирн, безуспешно пытаясь оттолкнуть более массивную драконицу от себя. Ну же, Водомерка! Чего ты стоишь! Ледяная же сума сошла – ты только посмотри на неё! А ты сидишь на месте и моргаешь. Помоги ночной! Ну! Двигайся!

Я с трудом и неожиданной дрожью в лапах поднимаюсь со своего места, осторожно двинувшись к ледяной со спины. Хотя, к счастью для Звёздочки, есть в нашем крылышке драконята куда расторопнее и решительнее. Первой на ледяную бросился, к моему удивлению, Лонган. Опомнившийся радужный попытался было оттолкнуть Фирн от своей подруги, но чуть не получил острыми рогами ледяной по носу.

— Морду её держи! Морду! — кричит вскочивший следом Циркон.

И я понимаю, почему он так орёт – первые снежинки и облачка инея уже вырываются из приоткрытой пасти хрипло дышащей Фирн. Вот только обрушить свой ледяной выдох на Звёздочку ей не суждено – гибкий хвост радужного несколькими витками оплетает и захлопывает пасть драконицы. Кровь… Я вновь замираю на месте, смотря за тем, как на морду всё ещё сопротивляющейся Звёздочки падает несколько тёмно-фиолетовых капель. Неужто язык прикусила?

А вот и Циркон подскакивает к рассвирепевшей Фирн. И хоть ростом ей небесный не особо уступает, но в плане массивности явно отстаёт. Впрочем, он ведь не один. Подоспевает и Каракурт, пытающийся разжать ладони ледяной и ослабить давящую на чужую шею хватку. Я же не придумываю ничего умнее, чем схватить Фирн за её хвост, пока шипастая палица не заехала кому-нибудь по боку. За что я тут же и поплатилась – один из шипов оставил болезненную царапину, тянущуюся через моё левое запястье. Луны! Да что же ты такая колючая!

И всё-таки силами четырёх драконят мы начинаем перебарывать Фирн. Сначала Каракурт размыкает пальцы ледяной, получив в ответ несколько новых кровоточащих отметин, пересекающих его грудную клетку. Я замечаю, как после выпада Фирн, песчаный чуть пригибается, закидывая над собой хвост и направляя в сторону ледяной жало, но спустя мгновение Каракурт будто бы опомнился и лишь сильнее начал сжимать ладони злобной сосульки, сводя их в запястья.

— Сайда! Найди какую-нибудь верёвку! И бинты или большие листья! — выкрикивает замершей в стороне морской принцессе Циркон. Его слова тут же находят отклик в голове Сайды, и та, кивнув, бросилась из пещеры нашего не такого уж дружного крылышка.

— Успокойся, успокойся! Подумай, что скажет твоя королева, когда узнает о случившемся! — в тоже время пытается достучаться до ледяной Каракурт. Но та, будто бы услышав его слова лишь сильнее задёргалась из стороны в сторону, пытаясь освободиться от чужих лап. Я даже чуть её хвостом в пузо не получила, между прочим. Она что, всех нас убить собралась? Совсем ненормальная?

— Держите её, — шипит Циркон, а затем оплетает задние лапы Фирн хвостом, чтобы она никому не заехала ими по морде. Наконец-то ледяная падает на бок. Испуганная и заплаканная Звёздочка тут же отползает в сторону от сосульки, пытающейся вырваться из наших лап и броситься за ночной в погоню. — Да что на тебя нашло!

Хотела бы я пошутить, но вот только ситуация совсем не подходящая. А ведь такой простор для чёрного, злого юмора пропадает. Не дёргайся ледышка, Мракокрад тебя подери!

— Укусите её кто-нибудь, чтобы успокоилась! — выкрикиваю я. Но разве хоть кто–то послушает моего мудрого совета?

— Лонган, не отпускай её морду! — продолжает командовать Циркон, заметив, как радужный дёрнулся в сторону своей подруги. — Звёздочка, жива?

— Д… Д… Да… — дрожащий и тихий, ещё сиплый голос ночной доносится до моего уха.

— Много крови? — продолжает Циркон, наваливаясь на бок ледяной и прижимая Фирн к холодному полу пещеры, слегка заламывая её крыло, из-за чего ледяная начинает особо яростно дёргаться и брыкаться под нашими лапами.

— Н-н-нет… Т-т-тольк-к-ко п-пара ц-царап-пин, — запинаясь бормочет ночная, накрывая растерзанные когтями ледяной чешуйки своими ладонями. Циркон в ответ лишь коротко кивает, обозначая тем самым, что он услышал ночную.

— Лежать! — рычит Каракурт, прижимая морду ледяной к полу своим локтём, всё также держа её передние лапы за запястья, даже не замечая четырёх кровоточащих полос на груди, пересекающих пару старых шрамов. — Она её убить хотела! Ты видел?!

Лонган расправляет в стороны свои греби, услышав эти слова, и его цвет стремительно сменяется на красный. А сам радужный громко шипит, будто ядовитая змея, демонстрируя пару своих подозрительно длинных клыков нам всем.

— Сейчас… вернётся Сайда с верёвками. Мы её свяжем. И узнаем, что на неё нашло, — бурчит напряжённый Циркон, пока я ошалело смотрю на Фирн.

Убить? За что? За ложь? Это конечно серьёзно и прощать не стоит… Но набрасываться с когтями – явно перебор.

Фирн же, видимо осознав, что сопротивляться не имеет смысла и четырёх драконов она не переборет, расслабилась под нашими лапами, будто бы демонстрируя свою покорность. Вот только я подобный трюк прекрасно знаю. Сейчас расслабимся, а затем как набросится ещё на кого-нибудь. Допустим, на меня. А мне моя тушка ой как дорога! И похоже, схожие мысли одолевали и всех остальных драконов крылышка.

— Ты представь, что скажут Драконята Судьбы, когда узнают о произошедшем! — недовольно бурчит себе под нос Каракурт, будто бы пытаясь достучаться до ледяной драконицы. Но та одаривает его в ответ лишь презрительным и раздражённым взглядом, разом демонстрируя всё своё презрение к защитникам ночной. — А потом и твоя королева! Что она тебе на это скажет?

На долю мгновения во взгляде ледяной тухнут огни злобы, позволяя разглядеть её светло-сапфировые глаза в их первозданной красоте. Однако уже в следующую секунду привычная её морде хмурость возвращается на своё место. Со вспыхнувшей с новой силой злобы ледяная дёргается под Цирконом, сжимая свои пальцы на передних лапах в кулаки и предпринимая попытку вырваться из наших лап. Вот только мы крепко держим её, а небесный ещё и несильно тыкает лапой Фирн в пузо, из-за чего из закрытой пасти той вырывается недовольное, горловое шипение.

— Как думаете, чего это она? — окидывает нас взглядом Каракурт.

— Готова поставить на спор свой завтрак, что её злоба как-то связана с “Даром” Звёздочки, — делюсь я своей догадкой, в ответ получая лишь раздражённое фырчание Циркона, да согласные кивки от остальных драконят.

— Давайте не делать выводы раньше времени, — покачивает головой небесный дракон. — Сейчас Сайда принесёт верёвки. Мы её свяжем, а потом допросим. Если она откажется говорить, отволочём к Драконятам Судьбы или попросим…

Тут он оборачивает свою морду к сидящей в стороне Звёздочке, постепенно восстанавливающей своё дыхание и вроде бы даже пришедшей в норму. Пожалеть её что ли? Нервный у неё день вышел. Сначала я, потом Фирн… А ведь всё из-за её недоговорок! Вот сразу бы всё сказала и было бы проще. Так что, сама виновата.

— Нет! — поднимая взгляд к Циркону говорит ночная телепат. — Это её мысли и я их никому не расскажу!

— Это несколько абсурдно, — вставляю свои пять серебряных монеток я, замечая, как после слов ночной, Фирн постаралась изогнуться и бросить на меня раздражённый взгляд, вот только лапа Каракурта ей в этом помешала.

— Согласен, — кивает Циркон. — Она пыталась тебя убить. Нам стоит узнать причины.

— И всё равно, я не расскажу вам… — всё так же стоит на своём Звёздочка, обвивая хвостом свои лапки. — Это её мысли. И… они не должны становиться чьими-то ещё.

— Вот только ты их знаешь, — Мрачно замечает Циркон в ответ. Интересно, о чём сейчас думает алый дракон?

— Не по своей воле, — морщиться ночная, вроде как набирая воздуха для продолжения своего покаяния.

Но тут в пещеру забегает запыхавшаяся Сайда. На шее морской болтается несколько витков, как мне показалось, лианы, а в своей пасти она тащит несколько вроде как чистых белых тряпок. Конечно, не идеальные бинты…

— У меня есть несколько трав, которые можно было бы подложить под бинт, — припоминаю я, когда ледяная предпринимает очередную попытку вырваться из под наших лап, грозно зарычав в сторону приближающейся Сайды. Морская испуганно пискнула, но увидев, что мы крепко держим нарушительницу спокойствия всё-таки переборола свой страх и осторожно подобралась к Циркону.

— Лонган, свяжи ей передние лапы, — даёт радужному маленькое задание небесный.

И вот, после пяти минут яростных брыканий и рычания, пациент полностью зафиксирован. А, как известно, хорошо зафиксированный пациент в тропических лягушках не нуждается. Передние лапы ледяной связаны в запястьях. Задние обвиты чуть выше стоп, и к ним же прижимается хвост ледяной. Ну и, конечно же, чужую морду тоже без внимания не оставили, скрутив её несколькими мотками. Крылья бы ещё зафиксировать, но когда я предложила эту идею Циркону, он лишь глухо фыркнул и сказал, что не нужно. Ну, ему виднее.

Пока небесный караулит Фирн, я занимаюсь оказанием первой помощи. К моему удивлению, больше всего досталось не Звёздочке, а Каракурту — несколько неглубоких, но кровоточащих царапин пересекали его грудь. Ещё он где-то умудрился расцарапать левую лапу от локтя до самого запястья, однако осмотрев эту “боевую рану”, я не придала ей значения, взявшись перевязывать грудную клетку песчаного.

— Доктор. Скажите… Только правду, — пытаясь спародировать голос умирающего, хрипит на всю пещеру Каракурт. — Я буду жить?

В ответ я лишь надавливаю пальцем на нос песчаного, из-за чего тот озорно хихикнул, и затем возвращаюсь к обработке раны. Облизываю засушенный лист целебного и “волшебного” подорожника, а потом как шлёпаю им поверх царапин на груди Каракурта, что тот аж ойкнул и возмущённо засопел носом. И после завершения этой незамысловатой операции я накрываю его грудную клетку полоской белой ткани, и закрепляю всё это дело с помощью гибких верёвок-лиан.

— Будешь-будешь, — бурчу я себе под нос, переходя уже к Звёздочке. — По тебе видно, что ты и не такое переживал.

Ночная отделалась значительно легче песчаного. Можно даже сказать, что пострадала только её гордость. Всего–то пара рассечённых чешуек на шее – следы, оставшиеся от острых когтей ледяной. Они даже не были столь глубокими, как мне показалось на первый взгляд. Вообще странно, что со столь острыми когтями Фирн просто не разодрала глотку Звёздочке. Пока я плюю на подорожник, ночная ловит мой взгляд, будто бы желая сказать что-то, о чём говорить она не могла. Прости уж, Звёздочка, но я, в отличие от тебя, мыслей не читаю. Ещё несколько мгновений, и вот шею ночной тоже украшает белая повязка, столь резко контрастирующая с её чёрной чешуёй.

Дальше я подаюсь к Циркону, но тот лишь покачивает головой, сидя на боку трепыхающейся ледяной, и говорит, что помощь ему не нужна. Лонган и Сайда вообще не пострадали, так что я, с чувством выполненного долга, берусь осматривать своё пострадавшее запястье. Болит, конечно… Даже немного горит, будто рана куда серьёзнее, чем кажется. Я внимательно осматриваю узкую царапину, оставленную шипом на хвосте ледяной, а затем медленно провожу по ней своим языком, слизывая кровь. Не буду бинт на такую мелочь переводить. Так, приложу подорожник, подержу и забуду.

— Ну что, поболтаем? — дождавшись, когда я закончу с медицинским осмотром, Каракурт неспешно направился в сторону Фирн и Циркона. — А если говорить не будет, то давайте её пытать.

Удивившись услышанному, мы все направляем свои носы на Каракурта, пытаясь понять, шутит он или говорит всерьёз. Даже Фирн чуть подвинула свою морду в бок, сощурив глаза.

— Я вот знаю одну страшную пытку, — скалит свои клыки песчаный. — Одну из самых древних, которую, говорят, выдерживали только легенды… Щекотка!

Ну да. Конечно… Я обречённо вздыхаю и потираю свою переносицу.

— Да ладно вам, забавно ведь! — возмущенно фыркает Каракурт, замечая направленные на него мрачные взгляды сокрыльцев. — Чего вы такие серьёзные?

— Ты только морду ей развяжи, когда пытать начнёшь, — фырчит уже Циркон, а затем приподнимается со своего “ледяного седалища”.

Фирн тут же изгибается, пытаясь стянуть со своих запястий верёвки с помощью поджатых к животу задних лап, но предупреждающее рычание Циркона, на удивление, её неплохо останавливает. Схватив проигравшую сосульку за рог, алый дракон направляет её нос в сторону от нас, чтобы она не могла ни в кого плюнуть “снежком”, только после этого взявшись стягивать с её морды верёвки.

Удивительно, но, когда пасть ледяной оказалась свободна, нас не обматерили! Фирн лишь глухо зарычала, видимо, чтобы показать своё раздражение и недовольство тем, что её кто-то смог перебороть. Пускай и в четвером.

— Зачем ты напала на Звёздочку? — задает интересующий всех нас вопрос Циркон.

— А вы не понимаете?! — выплёвывает она в нашу сторону, попытавшись было дёрнуть хвостом, но тот оказался крепко привязан к её задним лапам. Кстати, язык она видимо не слишком сильно прикусила, раз даже говорит в привычной манере. — Она же не только нас обманывала! Она воровала наши мысли! И рассказывала всё Предвестнику! Шпионила за нами, выведывала тайны для своего племени!

— Это не повод вот так сразу на неё нападать, — поскрёбываю я когтем висок, заметив, как с места приподнимается Звёздочка.

— А ещё это не так! — громко говорит ночная, бесстрашно делая шаг навстречу ледяной. Хотя я бы на её месте тоже не боялась связанного и обезвреженного обидчика. — Ваши мысли принадлежат лишь вам. Я это уже говорила. Я никому не расскажу о чём вы думаете. Даже Предвестнику.

— Я не верю! — шипит Фирн. — Соврала один раз, соврёшь и другой!

— Все мы так или иначе врём, утаиваем свои секреты и тайны, — с чуть грустной улыбкой отвечает на этот выпад Звёздочка, остановившись возле связанной ледяной, и осторожно наклоняясь к её морде. Тут же напрягшийся небесный сильнее надавливает лапой на рог Фирн, отводя её нос в сторону. — Не надо, Циркон.

Не боясь получить ледяным плевком в лоб Звёздочка заглядывает в глаза гневно шипящей ледяной. Но я-то догадываюсь, что это лишь красивый жест. Сама ночная небось роется в голове Фирн. Вообще, если призадуматься, желание ледяной убрать опасную драконицу можно понять… Но не принять. Это явно перебор, убивать кого-то только из-за того, что он наделён чем-то большим от рождения.

— Я прощаю тебя, — наконец-то нарушает своё молчание ночная, направившись к ближайшему столику, не дожидаясь реакции тут же взорвавшейся ледяной.

— ТЫ!? ПРОЩАЕШЬ МЕНЯ?! — в бешенстве орёт ей в спину ледяная, предпринимая очередную попытку вырваться. Даже верёвки на её лапах заскрипели, когда под белой чешуей вздулись мышцы. — ДА Я ТЕБЯ РАЗОРВУ КАК ТОЛЬКО ВЫБЕРУСЬ!

Вовремя спохватившийся Циркон вместе со стоящим рядом Каракуртом вновь наваливается на ледяную, сдерживая её порыв.

— То есть ты напала просто из-за того, что у Звёздочки якобы опасный дар и она о нём не сказала? — подвожу я итог короткой речи Фирн, уже после того как она всё-таки успокоилась и появилась возможность продолжить наш милый разговор.

— Да, — спустя какое-то время отвечает ледяная. — Таких как она и Предвестник необходимо убивать в детстве. Они слишком опасны!

— Заметь, царапины на нас не от Звёздочки, а от тебя, — усмехается Каракурт, похлопав себя лапой по повязке. — Звёздочка, почему ты нам раньше не рассказала?

— Предвестник сказал, что мне не стоит говорить. И… — тут она прячется своим носом под крыло столь вовремя подоспевшего к ней Лонгана. — Я боялась.

— Чего же? — интересуется Циркон.

— Вашей реакции… — ночная прижимается к своему тихо курлычащему товарищу, смотря по очереди на нас всех. Даже на замершую в стороне Сайду. — Я… Я просто хотела с вами подружиться, и боялась, что узнав о моём даре вы начнёте меня избегать… Глупо ведь, да?

— Безумно, — соглашаюсь я, смотря за тем как Циркон вновь обматывает морду брыкающейся Фирн верёвкой. Ох, смотрела бы на это вечность. — Ничего тупее в жизни не слышала.

— А как же мои шутки? — приподнимает уши Каракурт, вырывая из моей пасти обречённый вздох.

— Хорошо. Почти ничего более тупого в жизни не слышала, — поправляю я себя, замечая довольный кивок со стороны песчаного.

— Согласен с Водомеркой, — прерывает нас Циркон, с прищуром смотря на Звёздочку. — Я, если честно, не знаю, что делать.

— Зато я знаю, — неожиданно громко и возмущенно сопит своим носом Сайда, поднимаясь со своего места и не слишком изящно промаршировав до Звёздочки. Какое-то время незаметная морская принцесса смотрит в глаза чтицы, а затем крепко её обнимает за шею. — Мне всё равно, что ты там читаешь у меня в голове. Я своих мыслей не боюсь и не стесняюсь. А ты, Звёздочка, очень хорошая и добрая! Мы же с тобой подружки?

После этих слов у меня возникает желание покрутить пальцем у виска. Ну что за дурдом? Или детский сад, в котором все пытаются друг с другом дружить… Вот просто не поверю, что у дракона не может быть мыслей и секретов, которые он бы хотел ото всех спрятать. Хотя, присматриваясь к Сайде, я с неожиданным раздражением понимаю, что о ней толком ничего не могу сказать. Да, драконица с явным комплексом недостатка внимания. Шумная, громкая, весёлая, и всё время пытающаяся привлечь к себе чужие взгляды своим поведением. Но это и всё. Даже о Фирн я могла бы рассказать больше, нежели об этой принцесске.

— Если бы вся проблема была в доброте, — буркает себе под нос Циркон, чуть отходя от ледяной в нашу сторону, подманивая к себе движением крыла Каракурта. — Я предлагаю так. Мы постараемся утром, все вместе, найти Предвестника и задать ему пару вопросов. Исходя из его ответов, будем действовать.

О. Неужели я услышала здравую мысль? В который раз Циркон поражает меня своим благоразумием.

— Согласна, — киваю я, смотря, как и остальные сокрыльцы примыкают к подобному плану. Даже Фирн что-то промычала с завязанной пастью.

— Хорошо. Тогда сейчас мы разойдёмся спать, и вместо завтрака, утром пойдём искать Предвестника. А сейчас… Каракурт, помоги мне оттащить Это, — небесный кивает в сторону Фирн, — в нашу спальню.

— Стоп. Вы заберёте её собой? Связанную? — слегка удивлённо моргаю я.

— Конечно. Предлагаешь её развязать и оставить со Звёздочкой в одной комнате? Мы за ней последим до утра. — отвечает Циркон, пока Каракурт как-то слишком уж задумчиво поглядывает на щурящую глаза ледяную. И заметив мой взгляд, песчаный радостно мне подмигивает.

— А если будет слишком громко рычать, то будем её “пытать”! — чуть двигает лыбящийся покрытый шрамами дракон бровями, получая тут же подзатыльник от Циркона. — Эй!

— Оставь свои шуточки и хватайся за…

— Её хвост? — не унимается Каракурт.

— Её лапы, — пытается отвесить ещё один подзатыльник на сей раз увернувшемуся песчаному Циркон. — Передние.

— Ладно-ладно. Зануда, — хихикает песчаный, обходя Фирн. И осторожно, вместе с небесным они поволокли ледяную тушу в свою пещеру.

Наблюдая за всем этим, я старательно отгоняю любые пошлые мысли, которые то и дело возникают у меня в голове. Но стоило только к этим двоим присоединиться Лонгану, подхватившему Фирн под её бок своим хвостом, то тут же степень извращённости идей в моей голове взлетает на новый уровень.

Однако, с невольной усмешкой я осознаю, что подобные мысли теперь не только меня будут мучать. Мой взгляд проскальзывает по смущённой ночной, чьи глаза пылают праведным гневном непорочной и очень смущенной драконицы.

— Пошлите спать, — негромко хихикаю я, двинувшись первой в сторону нашей пещеры.

Комментарий к Глава 19. В которой оказывается больше одного допроса и лучшая еда за всю мою жизнь.

После уговоров беты, было решено выложить новую главу в час ночи, по Москве, а не ставить её на таймер в 8 утра :D

Итак. Новая часть, за скорый выход которой стоит также поблагодарить и бету!

Изначально автор планировал в эту главу впихивать куда меньше разговоров и куда больше действий. “Разговор со Звёздочкой”, “пара таймскипов с короткой обрисовкой” и ещё пара задумок, которые теперь отходят на следующую главу… А всё потому, что в самый первый пункт случайно пролилась бочка с водой, и он разбух, занимая всё пространство внутри главы.

А ещё. Автор приносит своё извинение тем, кому вдруг захотелось шашлыка после прочтения этой главы! :D

Ну и естественно, строки, посвящённые “фикбучной чепухе” (куда уж без них. Это уже традиция).

Автору было крайне приятно видеть вашу активность под предыдущей главой! Спасибо тем, кто оставил свои комментарии и мысли! Спасибо тем, кто поставил лайк и ждуна!

И не забывайте, что именно ваша реакция, ваши слова и большие пальцы вверх стимулируют автора не только пинать бету, но и писать дальше всё в том же темпе!

Уже больше двухсот страниц написано, и минимум столько же нас всех ждёт впереди!

Так что, пишите комментарии, оставляйте лайки и тыкайте “жду продолжения” Х)

Спасибо вам всем! Всех с летом!

========== Глава 20. Слишком много странных и нелепых поворотов для одной главы. ==========

И вот я, осторожно положив на одну из полок свою сумку, оказываюсь в облюбованном мною каменном углублении, сворачиваясь клубком и одним глазом наблюдая из под крыла за сокрыльницами. Неунывающая Сайда весело плюхается в воду. А Звёздочка, несколько раз взмахнув своими крыльями и обдав меня потоком влажного пещерного воздуха, запрыгивает на свой гамак, какое–то время в нём барахтаясь. И будто бы ничего не произошло, не было никаких откровений и потрясений. Обычный, абсолютно нормальный день.

Только это не так. Несмотря на расплывающуюся в голове усталость, уснуть в присутствии читающей мысли ночной оказалось не так просто. В основном из–за этих самых мыслей, витающих вокруг образа Звёздочки в моей голове. “Как, зачем, что” и множество других вопросов, самый громкий из которых: «А не читает ли она сейчас мои мысли?». Я хмурюсь, переворачиваясь на другой бок и прижимаясь своей спиной к шершавому камню, пытаясь отвлечься построением планов на завтра.

Вот только, каждый раз тараканы в моей голове возвращаются к свиткам с этой ночной! А вот что кстати интересно. Она видит этих странных усатых насекомых так, как их представляю я? И какова её реакция? Вот я, если бы оказалась около незнакомой пещеры, из глубин которых во все стороны разбегаются многочисленные насекомые и пауки, побрезговала бы в такую дыру забираться.

Я невольно фыркаю, когда представляю, как ночная лгунья с выпученными от удивления глазами отбивается от прыгающих на неё со всех сторон тараканов, выкрикивая куда–то себе за спину: “Предвестник, они на полках!”.

Со слабой улыбкой на своей морде я и не замечаю, как мои мысли замирают, и я погружаюсь в сладостное забытьё.

***

Интересно, может, мне снова снилась библиотека? По которой я неспешно бродила, выискивая туманного дракона, чтобы наговорить ему каких–нибудь гадостей и попытаться вытрясти из него ответы на несколько интересующих меня вопросов. А может, что–нибудь другое? Вся проблема в том, что я ничего не помню!

Утро, естественно, началось с осторожных тыканий, на которые я отвечаю глухим, предупреждающим шипением болотной гадюки. Опять переспала! Или недоспала… Ну почему это повторяется со мной изо дня в день?! Почему я просто не могу выспаться, если ложусь спать не под самый рассвет?!

Я медленно переворачиваюсь на своё пузо, отмахиваясь от длинной тыкательной палочки крылом, и затем оповещаю наглеца своим негромким рычанием. Не продирая своих глаз, я на ощупь подтягиваюсь к краю пригретого за ночь места, собирая всю свою волю в кулак, и мешком картошки приземляюсь на пол. Правда, не целиком – сначала через бортик свешиваются мои передние лапы, затем к холодному полу прижимается мой висок, пытаясь унять давящую изнутри черепной коробки боль. Задние же лапы так и остались выше моей многострадальной головушки, пока дёргающийся из стороны в сторону хвост шлёпает то по одной, то по другой стенке, сдалбливая с неё небольшие шершавые камешки. А ведь если эти осколки начнут забиваться под чешуйки и между пальцев – лежать на этом месте станет крайне некомфортно!

Хотя, если Фирн будет всё также связанная валяться в соседней пещере, то я вполне себе смогу оккупировать её лежак! Ха, какой коварный план, Водомерка. Главное, чтоб под утро тебя вновь будила Звёздочка, а не разгневанная ледяная.

— Ну всё, всё… Просыпаюсь, — бурчу я не слишком довольно, ощутив ещё несколько тычков в мембрану крыльев, тут же сжимая на своих “махалках” пальцы вместе. Однако - о ужас! - тычки продолжаются и даже становятся настойчивее. Под прицел страшного орудия пробуждения попала моя спина и основание хвоста. — Звёздочка, хватит!

Наконец-то я открываю свои глаза и поднимаю морду примерно в ту сторону, откуда исходят потыкивания. Вот только вместо чёрной, сливающейся с полумраком пещеры, и серебристой чешуи я вижу бледно-бежевое пятно со странными полосами. От подобной картины мой заспанный мозг выдаёт ошибку. С трудом я пытаюсь сфокусировать свой взгляд, когда пятно подаётся ко мне и что-то тёплое и острое касается моего носа. Естественно, я тут же подаюсь первому порыву и щёлкаю перед собой челюстями, пытаясь оттяпать обидчику его тыкалку. Хорошо хоть, этому пятну хватило реакции отшатнуться от меня.

Пещеру, а следом за ней и мою голову, заполняет знакомый низкий голос. Только вот я ни одного слова разобрать не могу, всё сливается в какую–то кашу. Тут же в моих мозгах зарождается гениальный план, и я начинаю мотать мордой из стороны в сторону, пытаясь привести себя хоть в сколь–нибудь адекватное состояние.

Что удивительно — это помогает. Неразборчивый бубнёж превращается в недовольные причитания на тему того, что с клыками нужно быть осторожнее. Следом за возвращением слуха с моих глаз сползает защитная мигательная перепонка, что всё время помутняла мой взор. Размытое пятно стремительно начинает приобретать очертания дракона. Явно довольного собою дракона, пусть и с еле заметными синими мешками под глазами.

— Ну и какого Мракокрада ты тут забыл? — недовольно бухчу я, думая, стоит ли толкнуться задними лапами от края спального места и наброситься на нарушителя спокойствия. Или оставить его без порции злобных утренних “кусей”, лишь попытавшись узнать, что это покрытое шрамами недоразумение делает в нашей спальне. Кстати, беглое исследование пространства взглядом даёт понять, что из местных жительниц я осталась тут одна. От водоёма Сайды тянутся мокрые следы в сторону коридорчика, а гамак Звёздочки слишком свободно болтается под потолком. — Или тебе Фирн оказалось мало? Так я не дамся. Я щекотку не люблю.

— Ой всё, — всплёскивает крыльями Каракурт, ещё несколько раз тыкая меня палочкой в плечо, получая в ответ очередное предупреждающее, не слишком довольное рычание. А когда мои клыки демонстративно откусили от длинной ветки приличный кусок, песчаный “мститель” даже несколько приуныл, опустив свои уши. — Ну вот. Такую штуку испортила! Где я найду столь длинную и идеально подходящую для тычков палку?

— В лесу, — не оценив его паясничеств, бурчу я, упираясь левым локтём в пол, ладонью разминая свою затёкшую за ночь шею, слегка надавливая на крупные твёрдые чешуйки-пластинки, идущие вдоль позвоночника. — Ты лучше на вопросы мои ответь.

— Вредная ты, Водомерка, — хохотнул Каракурт, откидывая в сторону инструмент для тыкания. А мог бы, не мусорить в чужой пещере, а положить туда, откуда взял – под гамак Звёздочки. Хотя с учётом того, что палка теперь несколько укорочена, я вполне могла бы достать до выступающего в роли “будильника” дракончика своим хвостом… — Даже Циркон не такой вредный.

— А он тут причём? — Закончив утренний массаж, я упираюсь своими передними лапами в пол перед собой и изгибаюсь назад в спине. Мммм, кайф. Прямо чувствую, как сладостно разминаются и тянутся мышцы. — Уф. Слушай. Хватит увиливать. Ты либо говори, либо беги. Потому что если ты не ответишь, то будешь укушен. Ещё и не один раз.

— Ой! Только не это! — пытается изобразить гримасу испуга Каракурт. Жалко, что у меня под лапой нет помидора – с удовольствием бы запустила в него за такую актёрскую игру. Однако, видимо осознав, что я не шучу и жду от него прямого ответа, Каракурт успокаивается, слегка пожимая своими плечами. — Я, между прочим, пришёл тебя будить. И принёс радостную весть.

— И почему это должен делать именно ты… — столь тихо, что даже стоящий напротив Каракурт этого не должен был услышать, бормочу я себе под нос, заканчивая с утренней разминкой и наконец поднимаясь на четыре лапы, спрыгивая со своего лежака.

— Я всё слышу, — обиженно фыркает и топорщит в стороны свои уши Каракурт. — В следующий раз попрошу Фирн тебя разбудить. Хотя, я удивлён как минимум тому, как вы вообще умудряетесь делить с ней одну пещеру!

— Неужто попробовал подластиться к нашей добрейшей ледяной, а она в ответ решила показать тебе свой прекрасный нрав? — беззлобно интересуюсь я.

— Что? — От подобного заявления Каракурт аж на хвост плюхнулся, спустя мгновение замахав перед собой лапами. — Нет! Как тебе такое в голову вообще пришло? Фыр! Она, между прочим, нам спать не давала всю ночь. Мы её к себе оттащили…

— И провели допрос с пристрастием? — с усмешкой давлю я на Каракурта, замечая, как смущённо подёргиваются его уши.

— Нет! Да откуда у тебя такие мысли в голове…

— Ну, просто ты выглядишь таким… уставшим. Будто бы не спал всю ночь. — продолжаю я, слегка подвигав вверх-вниз своими бровями.

— Да нет же! Я не спал, потому что она не давала нам спать!

— Своими стенаниями?

— Водомерка! — на мгновение из голоса песчаного пропали все намёки на весёлость, сменившись раздражённым шипением. — Хватит. Это уже перестаёт быть смешным. Фирн не давала нам спать своим рычанием, громким сопением и настойчивыми попытками что-то пробубнить.

— Могу представить, — отбросив в стороны всю свою пошловатую шутливость, киваю я, припомнив, сколь яростно пыталась дёргать своим хвостом уносимая драконами связанная ледяная, холодная гордость которой должна была ощутимо пострадать.

— В общем, она решила, что раз сама уснуть не может, то и нам не даст. Поначалу мы хотели по очереди за ней следить, но потом оказалось, что никто уснуть не может. — продолжаёт Каракурт, поднимаясь обратно на лапы, и неспешно развернулся к коридору, поманив меня за собой кивком головы. — Устав от всего этого, мы решили с ней поговорить. Развязали ей пасть…

Я же продолжала слушать, с лёгкой ухмылкой поглядывая на недовольно сопящего песчаного, медленно двинувшись следом. По моей хитрой роже Каракурт явно понимал, какие именно мысли у меня были в голове после его последних слов, но благоразумно воздержался от упрёка в мою сторону. Ещё бы, начни он бухтеть, так я бы ему тут же голову заморочила и ещё самого бы в пошлости обвинила!

class="book">— … а потом, после короткой беседы, договорились, что освободим её, — закончил свою речь Каракурт, продвигаясь всё дальше по коридорчику, приближаясь к освящённому пробирающимися лучами восходящего светила главному залу.

— Что? Серьёзно? — удивлённо моргаю я, на несколько мгновений замерев на месте. — Она же могла напасть на Звёздочку.

— Не могла. Мы взяли с Фирн слово, что никому из нашего крылышка она не причинит вреда, — самодовольно улыбается Каракурт, ненадолго обернувшись ко мне.

— Неужто вы столь мастерски ублажили её?.. — вновь подкалываю я песчаного. И как только на его морде появились намёки на осознание и негодование, я спешу добавить последние слова в это предложение, прикинувшись, что будто бы я переводила дыхание. — … Ушки своими словами?

— Ну тебя, — обиженно фыркает песчаный, выскальзывая наконец в “гостиную”. Я же выхожу за ним следом, поначалу прикрывшись крылышком от ударившего по глазам света.

Практически всё крылышко сейчас тут. Циркона, правда, не видно, но небесный скорее всего опять торчит на балконе, выводя тонкие и аккуратные линии на холсте. Сайда и Звёздочка сидят друг напротив друга за столом и читают свитки, изредка переговариваясь или делая записи на лежащих рядом чистых пергаментах. Обычно шумный радужный сейчас вытянулся под одним из выдолбленных в стене шкафов, досыпая украденные злобной сосулькой часы.

— А… — набрав побольше воздуха, собираюсь я спросить о ледяной.

— Фирн? — будто бы на время одолжив способности ночной, интересуется Каракурт, прикрывая рвущуюся наружу зевоту своей лапой. — Она встала раньше нас и пошла в зал. А когда появилась Звёздочка, ледяная поспешила скрыться в коридоре, и больше мы её не видели. Наверное, это хорошо.

— Наверное, — неуверенно киваю я, понадеявшись, что злобная сосулька не побежала рассказывать полученную за вчерашний вечер информацию своим сородичам, а также жаловаться им на жестокое обращение со своей персоной. Не хотелось бы, чтобы к нам нагрянула кровожадная банда боевых сугробов с мятным дыханием. Или, что гораздо логичнее, бояться стоило не мне, но Предвестнику, на поиски хвоста которого вполне себе могла направится наша вечно недовольная Фирн. — Кстати, ты вроде говорил про какую–то новость…

— Занятий сегодня не будет, — подаёт, как мне кажется, расстроенный голос Звёздочка; положив изучаемый свиток перед собой и направляя на меня взгляд своих жёлтых глаз. — У Драконят Судьбы появились дела не связанные с Академией. Поэтому мы сегодня свободны.

— Интересно, чем таким они могут быть заняты? — будто бы в воздух интересуюсь я. И тут же получаю неожиданный для себя ответ от Каракурта: в виде несильного толчка в сторону прохода, ведущего к балкону, мол, иди посмотри сама.

Недовольно фыркнув, я прижимаю поплотнее к себе крылья, поглядывая в сторону этого прохода. Интересно, я вот выберусь наружу, а там, прямо у нас под боком, сидит вся пятёрка избранных и играет в драконий аналог карт?

Однако как бы мне не хотелось, а повода бесконечно бухтеть на Каракурта у меня не было, хоть и очень сильно хотелось пошлёпать ладонью по его носу за наглость и нарушение моего личного пространства в этот момент. Да и Звёздочка… Я бросаю короткий взгляд в сторону сжавшейся ночной, слегка покачивая своей мордочкой из стороны в сторону. Меня ведь всё ещё мучает вопрос, что же с тобой делать? Как правильно поступить?

Какая жалость, что я не героиня какой-нибудь книжки, у которой всегда есть чётко поставленная цель и несколько путей её достижения. Нет же, жизнь — она куда сложнее: оставляет тебе множество вариантов решения, у каждого из которых есть как плюсы, так и минусы, а также далеко идущие последствия.

Погружаясь в размышления над многогранностью жизненного пути, я даже смогла понять Предвестника. Не полностью, самую капельку, но всё-таки представить, как он мог думать, видя последствия каждого принятого не только им, но и окружающими его драконами решения. Эх, Водомерка, с твоими мозгами, тебе бы способности ночных. Сколь много интересных вещей ты могла бы сделать! А вместо этого приходится довольствоваться собственными мозгами и философией…

Со злости я пинаю небольшой камушек, непонятно откуда взявшийся в нашей пещере.

— Звёздочка, посмотри! — радостно выкрикивает Сайда, когда я останавливаюсь у выхода на балкон, окидывая своих невольных товарищей задумчивым взглядом.

Из-за плеча морской выглядывает Каракурт, решивший оставить меня и Циркона наедине. С лёгкой ухмылкой на своей морде, покрытый шрамами “мститель” тыкает своим когтем в свиток, сдерживая рвущиеся наружу хихиканья. А вот Сайда не стесняется, смеётся в полный голос, потревожив недовольно заворочавшегося Лонгана. Звёздочка же подаётся со своего места, вытягивая шею и пытаясь заглянуть в свиток. Эх, мне бы вашу весёлость и непринуждённость.

Тяжело выдохнув, я продолжаю путь на свежий воздух, зажмурившись, когда несколько лучиков света скользнули по глазам. Ещё несколько шагов и вот я снаружи, пытаюсь проморгаться, пока холодный ветер гуляет по моим чешуйкам. Бррр! Неужели я солнечного зайчика поймала?

Но нет, зрение возвращается ко мне, и я понимаю, что это не у меня в глазах всё побелело, а мир вокруг покрылся снегом. Опять этот Мракокрадов снег! От него сплошные проблемы! Погода портиться – снег! В кошмарах – снег! Фирн тоже из снега! Ну, точнее, не совсем из снега… но из заснеженных земель! Почему эти падающие с неба белые комочки начинают у меня ассоциироваться с чем-то плохим?!

И ведь падают с небес без остановки плотные, холодные хлопья, накрыв горную долину белым покрывалом. Несколько крупных снежинок приземляются мне на нос, спустя мгновение растекаясь по чешуйкам каплями чистой воды. Просто ужас.

Плотнее прижав к себе крылья, я оглядываюсь по сторонам, выискивая взглядом Циркона. На балконе небесного не было, да и в пределах прямой видимости тоже. Лишь стоит у обрыва уже облепленный снежинками мольберт с подмокающим полотном. Изящные узоры, оставленные кистью, размылись, превратившись в неровные, тянущиеся вниз кляксы. Вот ещё один пунктик в досье этого “злодея” – уничтожает произведения искусства. А точнее, превращает его в каракули Сайды. Брррр, морской точно эта картина понравится.

Но всё–таки, куда делся Циркон? Я вновь окидываю своим всё ещё несколько помутнённым взглядом площадку, когтями поскрёбывая по шее. Не сразу, но я всё-таки замечаю, что сугроб в дальнем углу подозрительно приподнимается и опускается.

Так, это ещё что такое? Кто-нибудь из дружков Фирн сидит в засаде на Звёздочку? Водомерка, порой тебе в голову приходят крайне абсурдные идеи и образы. Конечно же никаких ледяных тут нет.

Возмущённо сопя своим носом, я подхожу к этому сугробу, смахиваю лапой слой подтаявшего снега, обнаружив под ним бордовые чешуйки небесного дракона, нашедшего столь замечательное место для сна.

Уважаемые драконоведы, драконьи учёные и прочие букашки в моей голове, на ваших глазах происходит эволюция перспективного детектива в злобный сугроб! И только действия опытного специалиста Водомерки могут спасти несчастного от незавидной участи ворчать на окружающих до конца своих дней.

— Циркон, вставай, — толкаю я небесного лапой в спину, — на уроки опоздаешь.

Кстати об уроках. Их же отменили. Минутку… Мракокрадовы подмышки! Наверное именно из–за погоды, демонстрирующей свой непостоянный нрав, Драконята Судьбы сегодня отменили занятия, бросившись разбираться в происходящем!

Пока я гневно пыхчу себе под нос, размышляя, какому “дракону-морозу”, решившему так играться с погодой, придётся уши открутить, сугроб передо мной переживает спасительную трансформацию обратно в гордого красночешуйчатого дракона. Поначалу показались витые рога, но спустя пару подёргиваний носа из стороны в сторону, из плена снежного кокона показалась недовольная морда хмурящегося Циркона. Затем шея, плечи, спина. И вот небесный стряхивает остатки снега со своих крыльев, приминая его под собой лапами.

— Если я не ошибаюсь, их отменили, — к моему удивлению, только что проснувшийся Циркон проявляет удивительную чистоту своих мыслей. Даже начинает что–то связанное и логичное говорить, ещё не до конца вытряхнув из своих ушей комочки подтаявшего снега. — Мы вроде договорились, что тебе об этом скажут.

— Естественно, мне об этом сказали. Но нужно же мне было что–то тебе при пробуждении сказать, — виновато пожимаю я своими крыльям, в ответ получая лишь оценивающий взгляд. Ну, чего глаза вылупил, будто первый раз в жизни зелёную земляную увидел? Небесный слегка морщиться, демонстрируя всё своё неодобрение к моей дурости, а затем протягивает ладонь к нескольким кистям и баночкам краски, с которыми молодой художник, судя по всему, дрых в обнимку.

— Толчка было бы достаточно. Без лишних слов, — хмыкает небесный, кончиком своего хвоста разглаживая одну из самых крупных кисточек.

— Ох. Ну извини меня, неразумную, — раздражённо отвечаю я на этот словесный тычок в мой нос. Впрочем, продолжать пикировку и как–либо провоцировать небесного в мои планы не входит, так что, вместо того, чтобы огрызнуться, я возвращаюсь к своей первоначальной цели, из–за которой я и попёрлась за небесным. — Однако, раз уж у нас выдался свободный день, нам стоит как можно быстрее отправится на поиски Предвестника. А то не дай Луны нас обгонит Фирн и от “бедного” ночного останутся только рожки и огрызок хвоста.

Шутка, конечно, несколько дурацкая. Особенно с учётом того, что если наша отмороженная сокрыльница и вправду решит наброситься на ночного пророка, то скорее всего мы найдём обмороженный труп. Впрочем, я уверена в том, что Предвестник, будучи хитрой и скользкой ящерицей, углядит в своём ближайшем будущем стремительно приближающиеся к нему люли и найдёт способ от них ускользнуть. Быть может, даже умудриться навесить на уши ледяной лапши, а потом направит гнев свирепой сосульки на какого-нибудь другого дракона. Будем надеяться, что ночной пророк не настолько низок.

— Да, точно, Предвестник… — слегка морщиться подбирающийся к мольберту на трёх лапах Циркон, пальцами крыла сбрасывая с треноги комья снега и подхватывая ещё несколько вытянутых баночек с краской из небольшой подставки. Его задумчивый взгляд направляется ко мне. — Не поможешь донести?

— Конечно… — киваю я, успев прикусить свой язык за момент до того, как с него сорвалось лаконичное “нет”.

Интересно, о чём думал Циркон, когда невыспавшись решил пойти порисовать? Наверное о том, что замерев на пороге дрёмы он сможет дополнить свою картину странными, приходящими лишь в затуманенное сознание, образами.

А вообще, удивительно, что из этих трёх балбесов, самым разумным в вопросе сна оказался Лонган! Который улёгся навёрстывать упущённое при первой же возможности. Наверное, тут сказывался многолетний опыт радужного в дневных досыпаниях. Хотя, справедливости ради стоит отметить, что Циркон, как только сбросил с себя оковы сна, держится вполне себе бодро. Возможно, причина тому – утренние снежные процедуры.

В любом случае я осторожно подхватываю под одно крыло испорченное полотно, пока Циркон с помощью хвоста закидывает себе на спину треногу мольберта, подпирая её с двух сторон крыльями. И так, немного в раскорячку, я топаю за скачущим на трёх лапах небесным, осторожно прижимающим к себе левой лапой склянки с красками, а меж клыков зажав длинные палочки кисточек.

Грррх, поскорее бы в укрытие. А то эти Мракокрадовы снежинки так и норовят попасть мне в глаз. Хорошо, что некоторые желания имеют свойство исполняться практически моментально.

В пещере крылышка Циркон в первую очередь освобождается от своего груза, разгрузив краски и кисточки на одну из свободных полок и поставив возле неё треногу. И только после этого он поспешил ко мне, забирая у меня мольберт и оттаскивая его в самый тёмный угол пещеры, что–то бормоча про то, что испорченный холст он позже сожжёт. И стоило только Сайде услышать эти слова, как тут же морская выпустила из своих когтей свиток, оставив удивлённо моргающего Каракурта сидеть напротив погрузившейся в своё чтиво Звёздочки, и в следующий же момент морская оказывается у хвоста небесного.

— Зачем сжигать? — скачет вокруг успевшего среагировать Циркона принцесса, пытаясь своими лапками дотянуться до холста, который небесный старательно прикрывал своими крыльями. — Дай посмотреть! Циркон, ну дай хоть одним глазком глянуть!

— Это испорченная работа, — пытается ей объяснить небесный художник, бросая хмурый взгляд на меня, мол, “ты хоть её и видела, но никому не слова”.

Вообще, отношение Циркона к демонстрации своих работ мне кажется несколько странным. Сайда, допустим, всем суёт под нос свои каракули и просит их оценить. И даже я обычно бурчу себе под нос что–нибудь одобрительное. Ведь не дай Луны стоит только заикнуться о том, что в рисунке Сайды что-нибудь не так, так сразу со стороны принцессы посыпятся различные: “это стиль”, “ты ничего не понимаешь”, “так, давай я тебе поподробнее расскажу об этой замечательной картине и почему именно ты должна ею восхищаться”. Даже если холст покрыт кляксами, изображающими кляксы, Сайда придумывает им какое-то абсолютно фантастическое описание и очень глубокий смысл. Как сейчас помню, что одно из своих произведений она назвала: “зелёный отпечаток лапы на фоне красных и жёлтых клякс, изображающих пожар”. Что, простите? Похоже, я слишком глупа для всего этого сверхвысокого абстрактного искусства. Кстати, что забавно, так это то, что эту картину она подарила Звездокрылу. Вот уж кто точно сможет полностью оценить труды морской.

Циркон, однако, – творец другого плана. Небесный практически никогда не показывал своих рисунков, считая их слишком примитивными и несовершенными разрисовками. Лишь однажды он нам показал свою работу, изображающую Яшмовую Гору на фоне заката. С точно выведенными линиями и идеальным подбором цветов, эта картина будто бы была живой, настоящей. Будто не холст, а окно, через которое видно настоящую гору. Даже Фирн выразила своё восхищение коротким кивком, чего я от ледяной совсем не ожидала.

На следующий день от этого шедевра осталась лишь горстка пепла. Когда мы спросили, почему он это сделал, мрачный Циркон ответил, что совершил ошибку в подборе зелёного цвета. Из-за одной маленькой детали, которую наверняка можно было бы исправить, он сжёг свои труды! Мог бы дорисовать и отдать кому-нибудь, сделать необычный подарок! Но нет, наш небесный гонится за недостижимым “совершенством”.

А ведь у небесного есть ещё и другие работы, наброски и рисунки, которые он сворачивал в свитки и никому не показывал. Кроме Сайды. Интересно, это творческая солидарность? Или попытка самоутверждения на фоне контраста с морской?

Сайда, наверное, была единственной драконицей во всей Академии, кто смотрела и комментировала черновики Циркона, делясь с небесным своими мыслями. “Оооо, вы бы видели, как он рисует! Да за этим даже наблюдать интересно!” – нахваливала она Циркона после каждого урока рисования, когда небесный и морская стояли рядом, рисуя свои собственные картины. Вообще, может, Циркон втюрился в Сайду? А что, неплохая причина, по которой только ей он позволяет следить за своими работами. Только вот сразу возникает вопрос, что небесный разглядел в этой шумной морской, кроме её титула?

Мои размышления над последним прервало возмущённое фырканье Циркона, продолжающего отбиваться от наседающей Сайды, всё неохотнее и неохотнее, будто бы постепенно сдаваясь. И вот наконец морская подныривает под чужое крыло, несильно пихнув в плечо небесного художника бедром.

— Оооо! — раздаётся из-за мембраны нахмурившегося Циркона голос принцессы. — Ты что, решил попробовать порисовать моим стилем?

— Что? — возмущённо фыркает небесный. — Нет!

— Да-да-да! Я всё вижу! Дай угадаю, эта картина изображает… Изображает, хммм. Ну, тут так краска интересно размазана. Чёрная, да? Наверное, это орёл. Да, я вижу орла, сидящего на огромном кактусе.

— Что? Как орёл может сидеть на кактусе? — подаёт голос с другого края пещеры Каракурт, всё это время заинтересованно следив за разворачивающимся противостоянием.

— Молча! — громко хихикает Сайда, выглядывая из под Циркона. — Это авторское виденье молчаливого орла, сидящего на кактусе! Хм, мне кажется, это может обозначать то, что из–за гордости мы можем стерпеть любые неудобства, даже не признавая их существования.

Ну а судя по напряжению Циркона, рассуждения Сайды об испорченном холсте лишь укрепляли в нём желание сжечь этот “труд” в своём ярком пламени. Ну а я что? Мне хоть и интересно за этим балаганом наблюдать, но желания вмешиваться у меня нет. Пусть Циркон что хочет, то и делает со своими холстами. И заметив, как Сайда набирает побольше воздуха, наверное, чтобы начать разглагольствовать о природе “души художника”, я спешу её заткнуть покашливанием в собственную лапу.

— Кхем–кхем. Хочу напомнить, что у нас сегодня в планах был отнюдь не поиск скрытых смыслов в картинах, — напоминаю я всем присутствующим. Ну, по крайней мере, тем из них, кто не спал.

Кинув несколько раздражённый взгляд на сопящего Лонгана, что даже во сне умудрялся издавать свои мерзкие “киу-киу”, я подхожу поближе к радужному и пару раз пихаю его в бок своей лапой. Конечно, не с первого тычка, но мне всё-таки удалось привести этого дракона в чувство, знаменуя тем самым начало нашего короткого разговора, перед тем как разбрестись по всей Академии в поисках Предвестника.

Хмурящийся Циркон, видимо расстроенный слишком пристальным вниманием к его испорченной работе, от которой он всё–таки отогнал Сайду взмахами своих крыльев, лишь коротко кивнул мне. Похоже, слово на нашем совете драконят серебряного крылышка придётся взять именно мне.

— Значит так. Предлагаю для началу разделиться по двое… — дождавшись, пока все сокрыльцы, включая потирающего свой бок Лонгана, соберутся вокруг стола, я начинаю выкладывать рождающийся у меня в голове план.

— Чур я с Цирконом! — перебив меня выкрикивает Сайда, привлекая к себе внимание ещё и шлепками ладони по столу.

— Да пожалуйста, — раздражённо отмахиваюсь я от морской, тут же возвращаясь обратно к прерванной мысли. — В случае необходимости мы сможем разделиться. Встречаемся к полудню у столовой, вне зависимости от результатов поиска.

Эх, мне бы ещё хотелось Тростинку поймать. Но где сейчас может находиться сестрица? Хм, смею предположить, что она дожидается моего появления в столовой. Наверное, стоит туда заглянуть в первую очередь и позвать её с собой. А ещё она, возможно, сможет подсказать, куда мог спрятаться от нашего крылышка ночной провидец.

— Если кто–то находит Предвестника, то тянет его любой правдой и неправдой за собой к столовой. Если ночной откажется пообщаться, то его надо поймать, скрутить и оттащить куда–нибудь, где никто его не найдёт. — Я упираю лапы в края стола, приподнимаясь над всеми присутствующими. — Ещё стоит избегать ледяных. В частности, Фирн. Она может попытаться на него напасть или что похуже. Однако с ней мы можем разобраться позже.

Удивительно, что этот злобный сугроб с глазками проблем доставляет ненамного меньше Предвестника. Или же мне так просто кажется из-за неприязни к этой слишком прямолинейной и резкой драконице?

— Всем всё ясно? — спрашиваю я.

— Кто с кем? — интересуется тут же Каракурт, чистя свои когти о край каменного стола. Я чуть удивлённо поглядываю на песчаного, будто бы он сам этого прекрасно не понимает. Сайда с Цирконом, Звёздочка и Лонган – парочка не разлей вода, ну и остаются…

— Я пойду с Водомеркой, — подаёт голос ночная телепатка, столь резким поворотом событий чуть было не вызвав у меня икоту.

— Что? — удивлённо моргаю я, не слишком горя желания идти с тем, кто может выпытывать мои секреты. Или же Звёздочка увидела, что именно у меня в голове больше всего вопросов и претензий к Предвестнику, его плану и поступкам, и поэтому решила пойти следом за мной? Для чего? Чтобы навести на след ночного провидца или ради того, чтобы увести в сторону?

— Тогда я с Лонганом, — кивает Каракурт, даже не пытаясь оспорить принятое за него решение ночной, несильно потыкивая пальцами крыла умудрившегося заснуть у стола радужного.

— Эй, эй, эй, — машу я лапами и слегка похлопываю крыльями. — А чем такая перестановка вызвана? Разве вы с Лонганом не ходите везде друг за другом?

— Нет, — фыркает ночная, дёрнув своими ушами. — А причина очень простая. Мы подумали, что ты захочешь найти свою сестру.

— И ты можешь в этом помочь? — недоверчиво бурчу я.

Так, это когда они успели за моей спиной сговориться? Пока я спала? И ведь никто не бурчит, даже Лонган. Хотя радужный всё ещё одним крылом витает во снах, так что ему прощается. Но остальные… Хотя что им, ведь Звёздочка не с ними пойдёт! Им-то бояться нечего. Это мне предстоит гулять со шпионом! Ночная дёрнулась и обиженно засопела.

— Водомерка, я просто хочу помочь, — пытается объяснить мне ночная, но я просто отмахиваюсь от этой недоинтригантки, явно последовавшей по стопам Предвестника. Вот уже свои многоходовочки начинает плести.

Хотя капелька логики в этом решении всё–таки присутствует. Уж не знаю, как работает её телепатия, но если она может помочь мне найти сестрицу средь этих скал, то я готова потерпеть Звёздочку рядом с собой. Особенно с учётом того, что никакого повода отказаться идти с ней у меня нет, кроме банального недоверия и недовольства из-за того, что она родилась тем, кем родилась.

Тяжело вздохнув, я неохотно киваю ночной.

Остаток совета мы уточняли несколько не особо важных моментов, в частности маршруты. Удивительно, но и в этот раз Звёздочка взяла слово, вызвавшись провести меня по нижним уровням Яшмовой Горы, аргументируя это тем, что Предвестник любил уединяться наедине со своими мыслями и видениями в тихих коридорах, по которым практически никто не ходит. Узнав подобный нюанс повседневности ночного пророка, я с трудом удержала в себе так и просящуюся дурацкую пошлую шутку. Которую, впрочем, вполне себе смогла оценить смутившаяся Звёздочка. После того как наши обсуждения окончились, я сбегала за своей сумкой, накинув её на плечи, и только после этого потопала со Звёздочкой по коридорам.

Наверное, я всё-таки куда больше земляная, чем мне хотелось бы признавать. Ведь как бы я не петляла по коридорам, в которых порой мелькали спешащие по своим делам дракончики из других крылышек, я всё равно пришла к еде. К столовой, у входа в которую переругивались незнакомые мне ночной и песчаная. И если я прошла мимо ругающейся парочки, постаравшись не обращать на них никакого внимания, то Звёздочка ненадолго остановилась возле них, вмешавшись в чужие распри с какой-то примирительной банальностью. Уж не знаю, какая муха благородства укусила телепатку, но если ей так хочется себя развлекать умиротворением враждующих драконов, то я мешать ей не буду.

В самой столовой было куда больше дракончиков, чем я ожидала увидеть. Наверное половина учеников Академии под присмотром Глина сейчас собрались за вытянутыми столами, придаваясь празднику живота. Забавно, я-то думала, что все Драконята Судьбы бросились спасать мир от неожиданно выпавшего снега. Мотнув мордой, я возвращаюсь к рассматриванию собравшихся в зале драконят, выискивая свою сестру.

Вот пара песчаных дракончиков не поделили последнюю змею, недовольно друг на друга зашипев. В их конфликт спешит вмешаться Глин, рассказывая какие-то банальности о “необходимости делиться”. Чуть в стороне пятеро дракончиков столпились вокруг читающего свиток вслух морского, чья чешуя отдавала необычным цветом красных водорослей. Замечаю я и Аспида, прикрывающего своим крылом Бекаса и недовольно шипящего на сидящую напротив уже знакомую мне оранжевую небесную, выступавшую одной из “защитниц” детёныша Глина. И ещё куча других драконят шумят в этом зале, в первую очередь занимаясь утолением своего голода или перекидыванием до ближайших корзинок косточек и костей.

За моей спиной зашуршала лапками разобравшаяся с чужими проблемами Звёздочка, на которую я бросаю короткий вопросительный взгляд. А ночная хмурится, потирая лапой свой висок. Её напряжённый и растерянный взгляд, который я вижу впервые, проскальзывает по мне. Интересно, чего это она? Из–за ссоры сородича с подругой так разнервничалась, или из–за шумной толпы вокруг? Интересно, что сейчас чувствует ночная? На что похож гомон, исходящий от голов множества дракончиков вокруг? На шум оживлённого рынка в разгар торгового дня, когда распалённые азартом торговцы зазывают прохожих к своим прилавкам? Или на что-то ещё более хаотичное? И почему она только сейчас так реагирует на столь большое скопление дракончиков вокруг? Опять у тебя тысяча вопросов, Водомерка, на которые ты не получишь ответов.

Ночная слегка мотает своей головой, а затем осторожно опирается о меня плечом, переводя дыхание. Скрипнув зубами, я всё-таки нашла в себе силы стерпеть столь наглое прикосновение этой драконицы ко мне, возвращаясь к поискам сестрички взглядом.

А Тростинка нашла меня сама, первая. Выскользнув из кучки слушателей красноватого морского “оратора”, она протискивается между небесным и сидящим рядом радужным. Оповестив меня о своём приближении весёлым писком, она подскочила ко мне и тут же обняла за шею, что-то радостно бормоча о неожиданном “отдыхе” и том, что занятий сегодня не будет. Я же осторожно приобнимаю сестричку в ответ, слушая её радостный голос, и осторожно отпихиваю от себя Звёздочку крылом. Всё, тебе, ночнушка, я уже посильную поддержку оказала, дальше — терпи.

— А ты не знаешь, где сейчас Предвестник? — интересуюсь я у сестрички, услышав от Звёздочки, что она подождёт нас снаружи.

— Неа, я его с утра не видела. Даже тут, — мотает мордочкой из стороны в сторону Тростинка, приподняв свои ушки. Заметив, как я нахмурилась, сестричка продолжила: — А что, что-то случилось?

— У нас возникло к этому оболтусу несколько серьёзных вопросов, — киваю я, осторожно разжимая объятия сестрички, а затем проскальзываю к ближайшей корзинке с фруктами, с интересом заглядывая в неё.

Ну, в конце концов, можно и перевыполнить план по поискам Тростинки, прихватив с собой ещё и лёгкий завтрак. Запихнув десяток бананов в наплечную сумку, я также умудрилась стащить и последний ананас, к которому уже тянул свои лапы не слишком расторопный радужный. Не забыла я и о Звёздочке, набрав для неё понемногу всяких фруктов. А если ночная откажется от завтрака, то мне и Тростинке достанется больше.

— Пойдёшь с нами искать его внизу? — на ушко шепчу я сестричке, ни секунды не сомневаясь в её ответе: несколько радостных кивков мордочкой, переходящих в потирания о моё плечо рожками. — Тогда пошли. Кстати, Звёздочка должна тебе кое-что интересное рассказать.

— Правда? — приподнимает и подпрыгивает радостно на месте Тростинка, двинувшись вперёд меня к выходу, у которого нас дожидалась ночная. — А мне понравится?

— Не уверена, — столь тихо бурчу я в ответ, что сестрица моих слов на фоне общего гомона, похоже, и не услышала. Зажав ананас в своих клыках, я пропускаю волокущего к прудику огромную рыбину морского, только после этого нагоняя Тростинку.

Так мы и выходим к Звёздочке. Моя маленькая сестричка вприпрыжку, а я с ананасом поперёк пасти, тут же сунув под нос ночной большущее мягкое маракуя, что–то неразборчиво промычав про “завтрак”. Конечно, Звёздочка благодарно мне улыбнулась и даже взяла предложенный ей фрукт, хоть и не спешила его жевать.

— Давайте отойдём, — предложила ночная, двинувшись первой в сторону коридора, ведущего к комнатам Драконят Судьбы.

Я чуть протестующее замычала, подозревая, что кто-нибудь из “избранных” может быть не слишком рад шастающим около их комнат дракончикам, но Звёздочка лишь покачала головой, ведя нас в темноту и тишину, в которой если и слышно что-нибудь, то только моё чавканье, когда я отгрызаю первый сочащийся соком кусок от ананаса, жмурясь от накатившего удовольствия и приятной остроты на языке. После вчерашнего жирного и плотного ужина, сочный фрукт – это то, что мне сейчас нужно. Да ещё и неплохой это способ немного унять подступающую жажду.

— Мрмммм! — мычанием пытаюсь я привлечь внимание ночной, слизывая языком сочащийся из мякоти сок, заодно подталкиваю ласково к телепатке Тростинку.

А ну, врунишка, расскажи-ка ещё одному дракону о своём маленьком секретике. Тем более что тебе явно полегче стало, толи после того как маракуйя скрылся в твоей пасти, толи из–за того, что мы отошли достаточно далеко от столь крупного скопления голосящих драконят, от трёпа которых и у меня могла бы начать побаливать голова. Кто знает из–за чего столь резко ночной поплохело? Уж точно не я. Зато я могу строить различные теории и догадки, с чем я успешно справляюсь.

Ночная несколько настороженно косится в мою сторону, приопустив самую малость собственные уши, а затем тяжело вздыхает.

И не надо тут из себя страдалицу строить! Между прочим, сама виновата. Я уже это говорила. Или, по крайней мере, думала об этом.

А вообще, если отбросить в сторону негативные аспекты того, что твои мысли кто–то постоянно читает и тебе приходится пристально следить за тем, что происходит у тебя в голове, то общение с читающим мысли драконом очень даже удобно. Можно занять свою пасть чем–то более полезным и вкусным, общаясь со своим собеседником у себя в голове. И какая всё–таки жалость, что я сама не обладаю телепатией! Ну почему мне “повезло” родиться в самом скучном драконьем племени Пиррии? Ещё и самой обычной драконицей.

Кстати, раз уж я думаю об общении с телепатом, то как происходит общение между двумя телепатами? Они ведь не тратят времени на то, чтобы колыхать воздух своими языками. Просто думают и отвечают друг другу в мыслях, с заметно большей скоростью. А если они могут ещё и картинки видеть в головах друг друга, чувствовать эмоции, то какой же это простор для создания чего-то нового! Они ведь могут практически моментально обмениваться собственными знаниями; или просто держать их в голове, когда какая–то информация необходима другому дракону. И какой простор для жульничества и списывания открывается! Особенно, если твой учитель не является телепатом и не может тебя подловить на том, что ты не только лазишь в его голове, но и общаешься без слов с другом. Эх, завидно. Всё–таки подобная “способность” крайне удобна и практична в повседневной жизни.

Звёздочка тем временем, будто бы пытаясь отгородиться от моих размышлений и хруста доедаемого ананаса, полностью сосредоточилась на Тростинке. Даже слизывать растёкшуюся мякоть плода со своих когтей закончила, вновь топая на четырёх лапах, раздумывая, видимо, над тем, что и как ночная должна сказать моей сестричке. Вот мимо проскальзывает комната Солнышко, с которой всё происходящее сейчас в моей жизни безобразие и началось, но мы продолжаем спускаться всё дальше и дальше, в глубь Яшмовой Горы.

— Тростинка… понимаешь, — не слишком уверенно начинает говорить Звёздочка, а потом, видимо смирившись с неизбежным, выкладывает всё, что рассказала нам вчера. И то, что она читает чужие мысли, и то, что её убедил Предвестник сокрыть эту информацию от нас. Даже сказала, что именно я вывела её на чистую воду.

Закинув зелёную верхушку ананаса себе в сумку, чтобы не мусорить в коридорах Академии, я гордо выпячиваю свою грудную клетку под взглядом Тростинки. Видишь, какая у тебя сестра умная! Догадливая и наблюдательная.

А Звёздочка продолжает, потихоньку подводя к тому, что она знает о маленьком секрете моей сестрицы. Сказать, что Тростинка удивлена и сбита с толку, – ничего не сказать. В её глазах виднеется паника, когда она смотрит на меня, будто бы спрашивая, как именно ей реагировать. Злиться, удивляться или возмущённо фыркать? Я лишь грустно ей улыбаюсь, пальцами крыла проскальзывая по боку своей сестры, а затем ненадолго прижимая её к себе. Сама ведь не до конца решила, что мне со Звёздочкой делать. Нерешительная какая–то ты драконица, Водомерка, несмотря на весь свой ворчливый характер.

— А… Я на самом деле не просто так позвала вас сюда, — продолжает Звёздочка, вызвав у меня очередной приступ недоверия к ночной.

Приподняв свои уши, я с подозрением смотрю на эту чёрную, сливающуюся с темнотой коридора, драконицу. Это что, очередной сговор с Предвестником? Старая добрая паранойя вновь поднимает свою голову, заворчав себе что–то под нос про то, что этой ночной нельзя было доверять. Ну что, сейчас на нас из–за угла выскочит Предвестник и скажет, что мы теперь будем слушаться его до конца своих дней, аргументируя свою позицию каким-нибудь дурацким пророчеством? Тогда, клянусь Лунами, его дни закончатся прямо на месте!

— Просто… в этих подземелья живёт один старый дракон… — на мгновение сбившись из–за моих мыслей, ночная запинается, облизывая свои губы и переминаясь с лапы на лапу, собираясь с силами, чтобы продолжить. Не сказала бы, чтобы она сильно занервничала от того, что в моей голове сейчас варится. Наверное, не осознала, что после Предвестника достанется и ей… Стоп, при чём тут какой–то “старый дракон”? Нахмурившись ещё сильнее, я переключаюсь на новую информацию, встряхнув тараканов в своей голове. Кто-то об этом что-то говорил. Звёздочка тем временем чуть переводит дыхание, заглядывет за ближайший поворот и продолжает: — Говорят, он дракомант. И я решила, что он может подсказать… Ну, как и что делать Тростинке.

Точно! Ведь об этом что-то говорил Каракурт. Но нашёл ли песчаный этого драконьего чародея или же бросил свои поиски – я не знаю. Да и вообще как-то забыла об этом маленьком факте на фоне всего происходящего в своей жизни. А вот Звёздочка, оказывается, всё помнит.

— Это не ловушка Предвестника? — интересуюсь я у ночной, прижимая плотнее к себе Тростинку.

А ведь возможность пообщаться с дракомантом звучит очень интригующе. Как–никак, из свитков о природе дракомантии мы так ничего и не узнали. Разве что то, что дракоманты использовали для своих заклинаний сторонние предметы. Ну и, естественно, начитались о различных ужасах и последствиях дракомантии, о том, как драконы уезжали кукухой. И ничего более, кроме дурацких сказок об могуществе драконьих чародеев! Аж зубы от обиды сводит. В мире есть какая-никакая магия, но никто не занимался её изучением, систематизацией, анализом! Может именно поэтому дракоманты и сотворили столь много абсурдных штук? Их просто никто не научил правильно пользоваться собственными способностями? Похоже на правду, между прочим. А если хоть какое-то обучение и было, то его качество вызывали вопросы. Раздражённо фыркнув от подобных размышлений, я топаю следом за ночной, петляющей в коридорах подземного лабиринта.

— Нет! С чего ты решила? — Обижено сопит своим носом Звёздочка. — Я правда хочу помочь!

— В отличие от тебя, я мысли чужие читать не умею. И знать, говоришь ты правду или врёшь не могу, — ехидно отмечаю я, из–за чего ночная дёргает хвостом, а затем отворачивает от меня свою мордочку, чуть ускорившись. Тут же несильно меня кусает за плечо Тростинка, видимо намекая, что это было грубо даже для меня. — Ладно. Я немного перегнула палку, Звёздочка. Но вообще, ты разве знаешь, где этот дракомант?

Забавно, что для того чтобы успокоить ночную хватило лишь одного короткого “прости”, прозвучавшего у меня в голове. Звёздочка чуть сбавила свою прыть и, прижавшись плечом к стене, протянула ко мне лапу. Какое–то время я удивлённо смотрю на открытую ладонь, а затем запускаю пальцы в сумку, доставая и протягивая Звёздочке крупный апельсин.

— А мне? — сопит недовольно Тростинка, и я с улыбкой достаю для неё жёлтый банан.

Вот видишь, твоя сестричка не только умная, но и запасливая. Сейчас бы все голодными ходили по этим запутанным, уже не обработанным коридорам: шершавые стены порой были покрыты еле заметным налётом мха, переходя из неровной поверхности в гладкие, обточенные сбегающими с потолка каплями участки.

— Я знаю, где он, — отвечает на мой вопрос Звёздочка, пережёвывая апельсин, затем поворачивая свой носик к моей сестричке. — Но… Я, конечно, не уверена, что он поможет тебе Тростинка. Он очень… Очень боится.

— Боится? — тихонько шепчет из под моего крыла сестрица. — Чего?

Некоторое время ночная молчит, толи слишком увлечённая растянутым во времени завтраком, толи размышляя над тем, что нам ответить.

— Себя, — не слишком уверено бормочет Звёздочка.

Какое-то время я размышляю над этим лаконичным ответом. И не сказать, что он мне очень нравится. Небось сейчас придём, а там дракон, дрожащий от ужаса перед собственными силами, природа которых находится за гранью его понимания. Небось начитался в детстве свитков о плохих и страшных дракомантах, и чуть что пошло не так — сразу бросился в панике убегать от надвигающейся проблемы, вместо того чтобы взять и решить её.

— Ты не понимаешь, — чуть покачивает своей мордочкой из стороны в сторону Звёздочка, отвечая на мои мысли. Я раздражённо фыркаю, однако не столько из–за того, что она шарится в моей голове, сколько из–за её ответа. Что именно я не понимаю, что упускаю?

— Тогда объясни, — с лёгкой ухмылкой на морде, требую я у ночной. — Или опять будешь говорить, что “это очень трудно объяснить”?

Ехидство в моём голосе не особо смущает Звёздочку, ночная телепатка лишь тяжело вздыхает, слегка поведя крыльями, а затем, шагнув за ближайший угол, выводя нас в просторный зал, подпираемый слившимися вместе сталактитами и сталагмитами, тянущимися вдоль стен. Тут светло, с противоположной стороны пещеры пробивается солнечный свет, освещающий серо-бежевые, порой поросшие густым мхом стены. Гуляет спокойный, холодящий ветерок, а в центре зала возвышается странного вида холм, покрытый серыми плоскими осколками и неровными полированными пластинками камней. Не сразу, но я понимаю, что передо мной не природное возвышение — медленно оно вздымалось и опускалось: взрослый дракон. Причём достаточно крупный, явно превосходя своими размерами наиболее рослых из Драконят Судьбы — Глина и Цунами.

Неужто сам Мракокрад? Просто мне не верится в то, что он был раза в три крупнее любого взрослого дракона – это скорее всего преувеличение, вставленное для украшения мифа и приданию победе “избранных” особой эпичности. Но нет, скорее всего, это не “великий и ужасный” Мракокрад, которого не было никакого смысла держать столь близко к беспокойным ученикам. Хотя кто знает, может, я слишком верю в разумность и адекватность Драконят Судьбы?

«Так, Водомерка. А ну стоять», – одёргиваю я себя, растирая лапой свой висок. Какой к чёрту Мракокрад? Тебя вообще кто укусил с такими мыслями? Скорее всего, это ещё какой-нибудь ночной, судя по чёрной чешуе…

Ночной? Ночной. Так, секундочку. До меня только сейчас доходит, что в племени, наделённом способностями читать мысли и видеть будущее, ещё и дракоманты могут родиться. А не много ли вкусных плюшечек одному маленькому драконьему роду? Серьёзно? Они что, ходят в любимчиках судьбы или Лун? А ведь они ещё и якобы самые умные. Не умнее меня, конечно; я-то любому “учёному” могу дать по носу пальцем. Но я – это исключение из правил, лишь подтверждающее закон. Однопроцентная ошибка, которая всегда учитывается при самой строгой математической обработке статистических данных.

Нет, серьёзно, что дальше? Окажется, что у них когда–то было самое богатое королевство, жившее в маленьком раю? Судя по неуверенному взгляду Звёздочки, которым она меня одарила, — я очень близка к истине.

Тростинка тем временем выскользнула из под моего крыла, подавшись навстречу заворчавшему дракону, напоминающему большой запылённый камень какой-нибудь вулканической породы, уже подвергающийся процессу выветривания – одному из начальных этапов образования почвы… Так, отставить погружения в свои “академические” знания, о которых стоящей рядом чтице точно знать не стоит.

Надув свои щеки, я осторожно подаюсь за Тростинкой, планируя отдёрнуть сестричку за хвост. Но маленькая проказница уже упёрла свои передние лапки в спину… или бок странного дракона.

А ведь его чешуйки серые не от рождения или пыли. Гладкие, будто бы полированные, и в тоже время поблёскивающие еле заметными вкраплениями инородных частиц – очень похоже на серый мрамор с разбегающимся в сторону узором неровных серо-белых линий, почему-то напоминающих мне о сосудах. Лапы, плечи и бёдра практически полностью покрыты этими каменными пластинками. Они же тянутся вдоль спины до самого кончика хвоста. А вот на шее и морде чешуйки скорее обрастают этим “налётом” по краю, всё ещё сохраняя свой природный чёрный цвет в центре. Это что, болезнь такая?

— Тростинка, не трогай его, — на всякий случай отдёргиваю я от незнакомого дракона свою сестру, тут же берясь отряхивать её лапки о свою сумку. Надо будет котомку потом хорошенько прополоскать. Странно, что я никогда не слышала о такой болезни.

— Кто здесь? — тихий, сиплый и уставший голос разрывает пещеру, когда дракон просыпается, а затем заходится в глухом, прерывистом кашле. Ну точно чем-то болеет! Жуть какая-то. Так, Водомерка, соберись. — Еда? Солнышко?

— Это Звёздочка, — тут жеоткликается ночная, попилив нас не слишком довольным взглядом, обходя странного дракона по кругу и останавливаясь на свету перед, предположительно, мордой дракона.

— Звёздочка?.. — его голос на последней букве обрывается тихим сипением, когда с трудом и скрежетом каменных чешуек незнакомец вытягивает перед собой передние лапы, давая разглядеть, что они до кончиков пальцев покрыты окаменевшей чешуёй. Лишь в некоторых местах из под растрескавшегося мрамора проглядывала серая кожа тяжело дышащего дракона. — Звёздочка…

Интересно, сколько он тут так лежит? Неужели Драконята Судьбы притащили этого старика для того, чтобы вылечить? Нет, бред какой–то. Слишком опасно держать больного дракона в окружении молодых и любознательных драконят. Переключаем направление мыслей, Водомерка. Что если он тут уже был? Когда “избранные” решили основать Академию? Почему именно над берлогой этого дракона?

И может, это всё–таки не болезнь? Слишком уж смело Звёздочка подаёт свою ладонь и осторожно прикасается к носу закрывшего свои чёрные глаза ночного. Тогда что? Он ведь дракомант? Почему он не может избавиться от камня, покрывающего его чешую? Может это особая болезнь, поражающая лишь дракомантов? Я слегка хмурюсь, потирая лапой свой нос. Может, этого дракона кто–то проклял? Причём так, что возможности противостоять заклинанию нет? Мимо, Водомерка. Этот дракон якобы “дракомант”, и если бы он им был, то смог бы найти способ обойти действие чужого заклинания. Во всяком случае, мне хочется в это верить. Слова Звёздочки вспыхивают в моей голове точно свеча в темноте, и ко мне приходит неожиданное осознание.

Он сам себя заколдовал! Зачем? В чём смысл вот так вот лежать, переворачиваясь лишь с бока на бок? Из-за страха? Перед собой? Возможно. Хотя я больше верю в то, что перед страхом в какую-то свою часть. В ту, что якобы толкает дракомантов на свершение нехороших поступков. Я попала? Звёздочка слегка кивает, стрельнув в мою сторону глазами. Бинго! Хотя природа подобного решения мне всё ещё непонятна. В моих глазах страх этого дракона вызван невежеством. Отсутствием желания познавать собственные силы и искать в собственных способностях логические закономерности. Однако, я в любом случае надеюсь, он хотя бы сможет поделиться собственным опытом с моей сестричкой. Не хотелось бы, чтобы она закончила также.

Тростинка смотрит на ночного дракона неуверенно. Она понимает, что это и есть тот дракомант, у которого можно спросить совета. Кончик её хвоста дёргается, слегка постукивая меня по передней лапе, выдавая волнение Тростинки. Интересно, понимает ли сестричка, чем именно могло быть вызвано окаменение этого дракона? Я вот не уверена в этом.

Вновь дракон заходит в сухом, нездоровом кашле, и Звёздочка убирает с носа ночного свою ладонь.

— Помните, я просила вас рассказать мне и моим друзьям… — На последнем слове ночная кидает в мою сторону неуверенный взгляд, который я игнорирую. Гордый земляной ночному лжецу не товарищ. — О дракомантии?

Ночной молчит… Неужто опять уснул? Только сейчас я обращаю внимание на его практически полностью окаменевшие крылья – пальцы и сами конечности полностью покрыты мрамором, с множеством трещинок, тянущихся к его телу. И только чёрная мембрана крыльев, на которой до сих пор блестят еле заметные серебряные точки в виде звёздочек, практически не тронута процессом окаменения. Практически настоящая картина, изображающая видимое через узкую дыру в потолке ночное небо.

— Камнерой? — называет ночного по имени Звёздочка, вновь протягивая к старому дракону свою ладонь, чтобы потревожить его дрёму. Но она так и не прикоснулась к окаменевшим чешуйкам на его переносице — ночной всхрапывает, вновь открывая свои полный грусти и усталости глаза.

— Помню, — доносится из его пасти короткий ответ.

Знаете, у меня уже начинает складываться подозрение, что мы зря теряем своё время. Лучше бы искали Предвестника. Очень надеюсь, что я ошибаюсь по этому поводу. И вообще, можно только позавидовать терпению Звёздочки, способной вести диалог со столь медлительным ящером.

— Иии? — нетерпеливо фыркаю я, выходя в поле зрения этого дракона. Тяжёлый взгляд Камнероя проскальзывает по мне, будто бы не замечая, и на какое-то время замирает на идущей рядом Тростинке, изучая её куда дольше.

— Помню… — повторяет он, заходясь в очередном приступе прерывистого кашля, с трудом приподнимая свою морду и водружая её на сгиб своего локтя. — Просила…

Я переглядываюсь со Звёздочкой. И в этот момент не нужно быть чтецом, чтобы понять весь спектр моих эмоций, идущих от разочарования до раздражения. Конечно, я и сама не самый быстро соображающий дракон, особенно только проснувшись, но чтобы так тупить? Это даже возрастом нельзя оправдать! Хотя, возможно, что-то в самой голове этого дракона начало обращаться в камень, что несколько бы объяснило его неспешность.

— Помню… — в третий раз тянет Камнерой. — Вопросы…

— Вопросы? — Несколько удивлённо моргает Тростинка, а затем выскакивает вперёд, пристроившись около Звёздочки. — У меня много вопросов! А как делается дракомантия? А как она работает? И что надо делать? А что чувствует дракомант? А что…

— Довольно, — с трудом прерывает поморщившийся ночной дракон, даже не дослушав её до конца. — Я вижу…

Интересно, что именно? Конечно, будет очень неловко, если он сейчас каким–то образом поймёт, что моя сестричка тоже дракомант и примет её за угрозу. А если он тоже телепат и сейчас читает наши мысли? Так… Звёздочка тут же несильно меня тыкает своим хвостом в бок, привлекая моё внимание и покачивая головой, без слов отвечая на мой вопрос.

— Что вам нужно… — тем временем продолжает Камнерой, набирая побольше воздуха в свои лёгкие. Каменные чешуйки на его груди неприятно заскрежетали друг об друга, когда начали сдвигаться. — Многие… желали знать. Я говорил…

Дракон осторожно приподнимает свою морду, будто бы пытаясь взглянуть на нас сверху вниз.

— Не использую её. Не слушали. Обижались, — продолжал свою “пышную” речь Камнерой, оставляя большую часть на наши фантазии. Похоже, от этого реликта, порождённого собственной глупостью, и вправду ничего полезного не добиться. Стоило мне только об этом подумать, как старый дракон перешёл к более интересным темам. — Дракомантия – зло. Гордость. Обман. Проклятье.

Его обрывистый и сиплый голос будто бы постепенно набирает силу. В нём даже можно было уловить обрывки эмоций Камнероя – его страх, беспокойство. Я осторожно подаюсь к навострившей ушки сестричке, протискиваясь между ней и Звёздочкой, и накрываю Тростинку крылом, чувствуя её дрожь. Неужели… Она тоже боится? Мой обеспокоенный взгляд скользит по мордочке сестрицы.

— Растущая дыра. Чем чаще. Тем больше. — Из пасти Камнероя вырывается что–то похожее на глухой смешок. — Жжёт лапы. Холодом.

— Это дракомантия сделала с тобой? — задаёт новый вопрос Тростинка, прижавшись к моему плечу своей щекой, пока я её успокаивающе поглаживаю.

— Я сам. Спасти. Уберечь. От холода… — чистая слезинка собирается у края его левого глаза, соскальзывая затем по чешуйкам и срываясь вниз. — Боялся. За них. За себя… Лапы, хвост, крылья — плата. За силу. Уже не мои… Её.

— Чьи? — выдыхает Тростинка.

Что сейчас происходит в голове маленькой драконицы? Какие мрачные мысли её одолевают? Пытаясь поймать взгляд своей сестрички, я вижу в её глазах лишь сильнее разгорающийся испуг.

А Камнерой ещё какое–то время молчит, наклонившись ко мне и сестрице, не спуская с Тростинки своего пристального взгляда.

— Её, — повторяет Камнерой, но спустя мгновение он вздрагивает. — Силы. Зло. Не отдам ей. Ничего. Ради них. Ради себя. Проклятье. Так холодно.

Его нос невольно клонится к полу под скрежет мраморных чешуек. Это что же, выходит, со слов этого явно поехавшего кукухой дракона, дракомантия разумна и отбирает драконьи конечности? Ещё и сестричку мою пугает, она аж дрожит, небось возомнив, что кто-то придёт и начнёт с неё что–то требовать. Ну уж нет. Если эта развалюха не может дать дельного совета, кроме намёков на то, что дракомантии лучше избегать, то нам стоит поискать другого учителя для Тростинки! Или же начать осторожно помогать ей самостоятельно разбираться?

Нет. Опасно. А если в экспериментах мы слишком далеко зайдём и Тростинка начнёт превращаться вот в подобную драконью тушу? Или что похуже? Камнерой ведь борется со скопившимся в нём злом, пусть и столь радикальным способом. А другие поддавались, позволяли чему-то не очень доброму управлять, брать над собой контроль? Или даже не осознавали этого контроля? Что делать? А если это механизм, который был запущен первым заклинанием моей сестрички и который уже не остановить?

— Устал, — выдыхает Камнерой, вжимаясь носом меж окаменевших лап и прикрывая свои глаза. — Так тяжело. Говорить. Лучше спать…

— Я не думаю, что это была хорошая идея, — наклоняюсь я к уху Звёздочки. — Конечно, стоило проверить. Но результат неудовлетворительный.

Ещё бы. Лишь напугали Тростинку. Бедняжка вся дрожит, прижимаясь ко мне. А узнали лишь то, о чём итак имели примерное представление, мол, дракомантия вызывает помутнение драконьего рассудка и приводит к плачевным последствиям.

— Скажите. Солнышко… — бормочет себе под нос Камнерой, медленно съезжая мордой на лапы. — Солнышко. Я жду… Солныш…

Его тихий голос обрывается на полуслове, и я с удивлением понимаю, что каменеющий дракон уснул. Интересно, что его связывает с директрисой Академии? Может какой–нибудь уговор? Или она его подкармливает чем–нибудь? Как он вообще тут живёт? Удивительная бестолочь. И какова его история? Что именно он такого сделал, чтоб потерять власть над своими лапами? Сколько силы он потратил?

— От этой встречи больше вопросов, чем ответов, — раздражённо цыкаю я.

— Думаешь? — знакомый голос доносится из коридора, откуда мы пришли. И я от удивления чуть было на месте не подпрыгнула. Предвестник!

Комментарий к Глава 20. Слишком много странных и нелепых поворотов для одной главы.

To be continued…

Включается музыка из “JoJo”

//Тут могла быть ваша реклама йогурта или иной дряни// (Ахтунг, это шутка)

Спасибо бете за оперативную редакцию главы Х) Можно его пожалеть, поскольку за день бедняге пришлось 11 страниц проверить.

Доброго времени читателям.

На эту главу ушло несколько больше часов, чем на предыдущую, что связано с лёгкой усталостью автора.

Каждый день писать в среднем 3 страницы текста, потом по 4-6 страниц редактировать и отдавать бете… Эта работа превратилась в хоть интересный, но утомительный марафон.

И автору нужен короткий отдых.

Это не значит, что работа уходит в “заморозку”. Ни в коем случае! Автор намерен довести её до конца.

Но это значит, что примерно неделю (может две) автор будет спать, пить чай и заниматься иными работами, а также готовить документы в аспирантуру. Перед новой частью забега необходимо набраться сил, идей и вдохновения.

Надеюсь вы, уважаемые читатели, отнесётесь к этому короткому отпуску с пониманием :D

На этом автор с официальной частью заканчивает.

Дальше идут строки привычной и уже всем надоевшей фикбуковской чепухи.

Оставляйте свои лайки (дабы работу увидело больше людей ( ͡° ͜ʖ ͡°) ), комментарии (которые автору всегда приятно почитать за кружечкой чая) и ждуны.

Именно ваши читательские лучи активности (главное, чтоб не “радиоактивные”) помогут автору быстрее вернуться в строй.

UPD. Автор написал черновик новой главы. Скоро сядет редактировать.

========== Глава 21. В которой мы получаем неотличимые ото лжи ответы. ==========

Ночной провидец, на поиски которого мы изначально планировали отправиться, стоит на выходе из коридора. На его шее висит серебряный кулон, практически сливающийся с одним из неровных, наползающих на грудную клетку пятен. Слегка наклонив свою морду набок, Предвестник пристально разглядывает меня, не скрывая в своих блестящих в полутьме глазах искорок презрения. Ещё и его самодовольная ухмылка, по которой у меня возникает стойкое желание врезать лапой, как обычно при нём.

Может, не так уж и плохо было, если бы Фирн подкорректировала ему морду своими коготками? Почему-то сейчас мне очень захотелось, чтобы злобная боевая сосулька была здесь, с нами. Крайне недовольная и рассерженная, готовая наброситься на этого лжеца и вытряхнуть из его головы всю дурость. Эх, ледышка, где же ты пропадаешь, когда можешь быть полезна?

Следом за короткой вспышкой раздражения проснулась подозрительность. У меня тихо заскрипели зубы, когда паранойя подкинула мне мысль о том, что весь этот поход к старому дракоманту каким-то образом мог быть подстроен Предвестником и Звёздочкой. Провидец мог всё это время следовать за нами, выжидая удобного момента для того, чтобы шагнуть из–за угла со своим дурацким вопросом.

Я бросаю короткий взгляд через плечо на Звёздочку, однако вместо ожидаемого спокойствия или скромной радости, на морде читающей мысли драконицы я вижу лишь испуг и растерянность. Не отводя напряжённого взгляда от появившегося Предвестника, она медленно отступала как можно дальше от пророка, будто пред нами возник не живой дракон, а призрак, в существование которого Звёздочка отказывалась верить. На всякий случай я несильно царапаю когтями чешуйки на своём локте. Боль настоящая, значит я не сплю. Эх, спихнуть всё происходящее вокруг на какой-нибудь из тех снов, когда ты якобы просыпаешься в привычной обстановке, было бы очень удобно!

Под моё крыло осторожно проскальзывает Тростинка. Несколько сбитая с толку сестрица переводит взгляд то на ночного, то на меня, будто бы надеясь, что я смогу объяснить ей, что здесь происходит. А мне бы самой это понять… Набрав побольше воздуха, я судорожно соображаю, о чём бы таком спросить Предвестника, чтобы сразу поставить его на место. Только я забыла об одной из раздражающих привычек провидца.

— Вопросы будут всегда, ведь каждый ответ порождает как минимум ещё один, — прижав палец к своим губам, на всю пещеру шепчет ночной, коротко кивая в сторону уснувшего Камнероя.

От такого ответа на незаданный вопрос что-то в моей голове «трескается». А затем раздаётся вытесняющий изнутри все мои мысли взрыв.

Больше не могу. Меня бесит этот дракон! Меня бесит, что он меня обманул! Меня бесит его самодовольная ухмылка и то, что он затыкает мне пасть, используя какую-то дурацкую философскую белиберду! «Оооо, вы слишком тупые, чтобы понять мой великий план», — так и читается в глазах Предвестника. ВСЁ. С меня довольно! Если здесь нет Фирн, чтобы выбить дурь из этой самодовольной ящерицы — это сделаю я. Сама, в порыве охватившей меня злости, вызванной скопившимся раздражением!

Краем сознания я понимаю, что веду себя глупо, что нельзя позволять гневу брать над собой контроль. Но что–то дикое и жестокое глубоко в моей голове толкает меня навстречу ночному. Наверное, это самые потаённые и почти забытые инстинкты — территориальный императив или какая–нибудь другая черта, характерная для беспощадного хищника, коими когда–то были ещё дикие драконы. Забавно, что за всей своей «цивилизованностью» мы практически забыли о своей природе… Или же эта животная ярость ожила во мне по другим причинам?

Оскалив свои клыки, я бросаюсь с места в сторону Предвестника. Тростинка, оставшаяся позади, что-то обеспокоенно выкрикивает, но я её не слышу. Вот он — довольно ухмыляющийся и не спускающий с меня взгляда чужак. Оттолкнувшись задними лапами от пола, я прыгаю вперёд, расправив свои крылья и вытянув перед собой когти.

Ухмылка на морде предвестника плавно переходит в добродушную демонстрацию клыков, а затем ночной слегка наклоняет морду набок и прикрывает свой левый глаз. Обманчивая расслабленность, которой я в порыве ярости не придаю никакого значения. И только в последний момент, когда я практически была готова впиться клыками в его крыло, провидец сместился. Припав на своих лапах, ночной дракон проскочил сбоку от меня. Хлёсткий удар хвостом пришёлся мне в живот, сбивая дыхание. Впрочем, вспышка боли лишь подкармливает мой пылающий гнев.

— Водомерка! — в испуге вскрикивает Тростинка, пытаясь угомонить меня. Но я не слушаю, приземляюсь на свои лапы и резко отскакиваю в сторону от продолжающего лыбиться ночного. Смотря, как Предвестник прижимается одним крылом к стене и восстанавливает дыхание, я медленно двигаюсь к нему приближающейся по дуге, подбирая удачный угол для нового нападения.

— Я бы на твоём месте послушался сестру, Водомерка, — своим спокойным голосом только подливает масла в огонь провидец, лишь сильнее меня провоцируя. — Я не хочу вредить тебе.

Однако его я тем более не слушаю. А может, плюнуть в него огнём и посмотреть, как ночной увернётся от этого? Нет, к сожалению, я забыла полежать утром под солнышком, да и грязевые ванны уже минимум неделю не принимала. Поэтому сейчас, несмотря на полыхающую жгучую ярость, мне не хватит тепла, чтобы выдохнуть настоящие языки пламени. Может, и вправду успокоиться? Усмирить свою злобу? Вновь я ловлю взгляд Предвестника.

— Если ты успокоишься, мы сможем спокойно поговорить, — тянет эта хитро щурящаяся ящерица, в серых глазах которой я не нахожу и намёка на раскаянье.

Нет! Глухо зарычав, я вновь срываюсь с места, бросаясь на ночного. На этот раз без дурацкого прыжка, с планом вгрызться клыками в его шею.

— Стой! — выкрикивает бросившаяся мне на перерез Звёздочка.

Только вот ночная никак не успеет меня остановить.

И вновь Предвестник стоит и спокойно ждёт того момента, когда я совершу выпад, проходя точку невозврата. Мне бы это заметить и затормозить, но пылающая перед глазами алая пелена слишком сильно давит на мою голову. Лишь в последний момент с меня будто бы приопустили маску злобы. Но было уже слишком поздно. Ночной вновь выскальзывает из-под моего выпада, на сей раз оттолкнувшись лапами назад. Левой ладонью он перехватил меня за рог и со всей силы впечатал макушкой в стену. Хотя, скорее, я сама врезалась, Предвестник же просто направил меня и не дал затормозить.

В любом случае такое столкновение оказалось очень отрезвляющим. Я бы даже сказала, что на удивление отрезвляющим. Наверное, это одна из особенностей моего гордого земляного племени — когда нас бьют по голове, мы умнеем. Это, кстати, также объясняет и то, почему мои пациенты обычно начинали быстрее соображать после пары звонких шлепков лапой по макушке.

Мои лапы разъехались в разные стороны, и я распласталась на полу, признавая своё поражение глухим стоном.

Мракокрадовы подмышки, Водомерка, о чём ты вообще думала, когда бросилась на этого ночного? О том, что твоя слабая и мелкая тушка окажется быстрее и сильнее практически взрослого дракончика, который ещё и обладает ничуть не «сильной и опасной» способностью видеть будущее? Ах да, точно. Я же не думала. Я действовала. Эх, вот так на кого-нибудь бурчишь за его поспешность, а потом оказывается, что сама ты ничем не лучше. Поэтому теперь у меня будет очень неприятная шишка и головная боль на протяжении всего оставшегося дня. А также ощущение уязвлённой гордости.

— Сестрица! — крепко обнимает меня за шею подскочившая Тростинка, пока остановившаяся рядом Звёздочка гневно сверкает глазами на «виновато» улыбающегося Предвестника, стоящего чуть в стороне.

— Оххх… Посчитай, сколько у меня над головой лягушек с крыльями летает… — бурчу я, осторожно подбирая под себя одну из передних лап, тихонько ощупывая пострадавшую макушку. К счастью, пальцы нащупывают лишь вдавленную в тяжёлые широкие чешуйки каменную крошку. Всё сухо, никакой крови. Да и в голове хоть и стоит перезвон, но на сильное сотрясение это не похоже.

— Что? — обеспокоенно фыркает Тростинка у меня над ухом, и от этого звука в голове раздаётся негромкий звон.

К счастью, сестричка не продолжает свои расспросы дальше. Она лишь чуть сильнее налезла передними лапами на мою спину и своим мокрым язычком проходится по пострадавшим от столкновения чешуйкам, перед этим сдув всю каменную крошку. Самую малость полегчало. Теперь паршиво не столько голове, сколько моему уязвлённому чувству собственного достоинства, до которого, к сожалению, волшебный язык сестрицы добраться никак не сможет.

— Ты должен всё объяснить! — тем временем напирает на Предвестника Звёздочка, яростно топнув своей лапой перед собой.

С морды пятнистого ночного тут же пропадает улыбка, и он слегка расправляет свои крылья, разворачивая их внутренней, «звёздной» стороной к нам. Будто бы говорит: «Ну чего вы злитесь, всё ведь хорошо?»

— Конечно должен, — соглашается провидец, прикасаясь лапой к своему серебряному кулону, изображающему цветок, на удивление тонкой работы, в центре которого можно разглядеть неизвестный мне чёрный камень, напоминающий кусок вулканического стекла. Только какой-то более ровный, будто бы обточенный со всех сторон и заметно менее прозрачный.

Медленно провидец стягивает с себя это украшение, закреплённое на кожаном шнурке, привлекая к нему внимание Звёздочки.

Хвастается новой цацкой? Вот пижон. Я потираю свою макушку, когда Тростинка заканчивает оказывать «первую медицинскую помощь», и осторожно поворачиваю к ночному свою морду, направляя на него уже два своих глаза. Я всё ещё злюсь. Только теперь не так сильно хочу угробить эту пятнистую ящерицу. Скорее попытаться подловить на очередной лжи, чтобы потом был повод спустить на него всё своё крылышко.

— Тебя интересует это, — улыбка, куда более чистая и по-своему заботливая, мелькнула на морде усевшегося на задние лапы Предвестника, когда он провёл когтем по одному из серебряных лепестков. — И это же ответ на твой вопрос.

Я смотрю за тем, как он протягивает после этого «жеста» открытую ладонь к Звёздочке, ловя её взгляд. Серые и жёлтые глаза пересекаются в бессловесном диалоге. Интересно, могут ли эти двое общаться без слов? Предвестник видит, что спросит у него Звёздочка, а ночная читает его ответы в мыслях. Нет, это какой-то бред. Я, похоже, ударилась куда сильнее, чем думала.

— Вы ещё поцелуйтесь, — не сдержав рвущегося наружу раздраженья, буркаю я себе под нос, получив короткий укоряющий взгляд от Звёздочки. Нет, это я виновата, что ощущаю себя в вашем присутствии лишней? Конечно нет! И вообще. Я всё ещё злюсь! И жду хоть каких-нибудь ответов!

— Это лишнее. — Мне показалась, или в голосе ночного послышались нотки печали?

— Твои мысли… они… — тихо бормочет себе под нос Звёздочка и неуверенно протягивает свою лапку к пророку, смотря, как он осторожно подхватывает и переворачивает её ладонь кверху.

— Сокрыты? — хмыкает негромко пророк.

Несколько секунд они вновь играют в гляделки, а затем Предвестник отпускает украшение, и оно падает в пальцы ночной драконицы. Стоило серебру кулона коснуться чешуек Звёздочки, как её глаза округлились от удивления, а сама она попыталась отдёрнуть свою ладонь из-под украшения, испуганно заскулив. Но сжавшиеся на её запястье пальцы Предвестника не позволяют ей избавиться от кулона. Негромко зашипевшая Тростинка, до этого спокойно лежавшая передними лапами у меня на спине, приподнимается с «пригретого» места. Да и я пытаюсь нащупать опору под собой, издав предупреждающее рычание.

— Послушай меня, Звёздочка, — не обращая на меня и мою сестру внимания начинает Предвестник, — я готов доверить тебе свою жизнь. Ты меня никогда не обманывала. И в ответ я смею просить лишь об одном…

Что вообще происходит? Застывшая от его голоса испуганная Звёздочка заглядывает в спокойные глаза ночного, оставив попытки отбросить кулон в сторону.

— Верь мне, — прошептал он, наклонившись к драконице и отпустив её запястье, — я всем желаю только счастья.

— Кхем, — всё-таки не выдерживаю я, решая прервать двух драконов, вместе с этим успокаивающе поглаживая плечо сестрицы верхней стороной крыла. С неохотой, но Предвестник отворачивает взгляд от своей соплеменницы ко мне, слегка наклоняя голову набок. К моему удивлению, провидец не перебивает меня, ожидая моих вопросов. Расчувствовался, небось, в наплыве собственных чувств по отношению к Звёздочке. — Мистер «желаю всем добра», вы самую малость заврались.

— Возможно, — тяжело вздыхает Предвестник, поднимаясь на свои лапы и приближаясь ко мне на один шаг, пока застывшая, уже успокоившаяся Звёздочка пристально разглядывает кулон в своих пальцах. Что, сейчас и мне какое-нибудь барахло попытается вручить, в попытке задобрить и увести предстоящий разговор в совершенно другую тему? — Но иногда ложь необходима. Это неизбежное зло, помогающее привести всё к определённой точке. Обман — такой же инструмент, как и истина, которым куётся нечто лучшее и прекрасное.

— А куётся ли? — хмурюсь я.

Конечно, я не могу сказать, что Предвестник тут неправ. Ложь всегда будет скреплять мир своими скобами, связывать множество разумных существ в единое целое. Она удобная, мягкая и шелковистая. Но… Есть одно важное но! По своей природе я искательница истины. Та, кто борется за чистоту знаний, для которой необходимо смахивать с мира осевшую на него пыль иллюзий и обманов. А если этого недостаточно, так я не доверяю этой показавшей свою лживую натуру ящерице ещё и потому, что не могу понять, к какому именно «лучшему и прекрасному» ведёт нас Предвестник.

— Конечно, — кивает ночной, протягивая мне ладонь, которую я лишь презрительно отталкиваю в сторону, поднимаясь на свои лапы с помощью соскочившей с меня и обеспокоенно сопящей Тростинки. — Как понимаю, вы узнали о том, что Звёздочка читает мысли. Это хорошо.

— Что? Хорошо?! — скалю я свои клыки, коротким взглядом одарив продолжающую изучать серебряное украшение Звёздочку. Она что, заколдована? Но нет, опомнившаяся ночная вздрагивает и откладывает кулон в сторону, замирая и будто бы прислушиваясь к себе. Потом вновь хватается за украшение, удивлённо моргая и оглядываясь на нас.

— Тсс, тише. Мы же не хотим разбудить старика, — кивает в сторону тихо сипящего Камнероя провидец. — Ты ведь хочешь ответов, Водомерка? Что же, я готов их попытаться тебе дать.

— Этот кулон… — всё-таки подаёт голос Звёздочка, отложив «подарок» в сторону и настороженно его разглядывая. — Как ты… о нём узнал? Откуда? Почему сразу не сказал?

— И что в нём такого особенного? — решаюсь я вставить свои пять медных монеток. Уж очень странной мне показалась реакция Звёздочки на появившегося ночного и упавший в её ладонь кулон. А ведь это скорее всего взаимосвязано. Ещё и их дурацкий короткий диалог о «сокрытых мыслях»… Я, кажется, догадываюсь, что он может «делать».

— Сам кулон не имеет значения, — прошёл мимо Звёздочки провидец, подхватив украшение за шнурок и подняв к своим глазам, — а вот камень в нём куда интереснее…

Ночной берёт «театральную» паузу, поднося кулон чуть ближе ко мне и Тростинке, давая получше разглядеть полированный чёрный драгоценный камень с резкими гранями. Чем-то напоминает алмаз, только прозрачный лишь по краям. Ничего более необычного и интересного я в нём не нахожу.

— Это один из осколков упавшего с неба камня, — наконец–то продолжает Предвестник. — В некоторых легендах говорится, что он может защитить ото зла и неудач. В других же — наоборот, что он является их источником. Однако правда куда… забавнее. Этот камень защищает дракона от чтения мыслей.

— Что? — выдыхаю я, почувствовав, как вздрагивает у моего плеча жмущаяся ко мне Тростинка.

Значит, если раздобыть достаточно таких амулетов, то можно защитить всех драконят нашего крылышка от Звёздочки? Ну, не защитить, а, точнее, огородить. Стоп, Водомерка, почему ночная так реагировала на прикосновение к этому камню? Точнее, даже не столько на него, сколько на серебряное украшение, в которое он заключен. Металл проводит «подавляющую энергию»? Или у него есть маленькая область действия? И неужели небесный камень оказал влияние и на Звёздочку?

Я поднимаю взгляд к телепатке, и она тут же отвечает мне коротким кивком. В этот момент я даже не разозлилась, что кто-то снова шарится у меня в голове без моего разрешения, слишком увлечённая другой мыслью. Значит, если просто дать этот амулет Звёздочке, то она перестанет слышать наши мысли? Хотя озвучиваю я другой, не менее интересный вопрос:

— Но откуда ты узнал?

— Из будущего, — коротко отвечает мне Предвестник, на морде которого появляется раздражённая улыбка. — В одном из вариантов я увидел встречу с драконом, использующим украшения из этого камня. И то, как отреагировала Звёздочка на него.

— Как я понимаю, в ближайшем будущем? — продолжаю интересоваться я, пока ночной вновь протягивает своей соплеменнице кулон. Осторожно читающая мысли драконица принимает украшение, слегка растерянно смотря на него, видимо всё ещё шокированная неожиданной «тишиной». Вот ты и «оглохла», Звёздочка, пусть и искусственным путём.

— Это твой способ успокоить их, унять их страхи, — обращается к ночной Предвестник, только после этого отвечая на мой вопрос: — Не совсем. Дней… Хмм, сейчас уже и не вспомню, а найти быстро не получится… Четыре или пять дней. Может больше.

— То есть ты можешь видеть намного более далёкое будущие, чем утверждал до этого? — Шестое чувство подсказывает, что ответ на этот вопрос мне ой как не понравится.

И действительно, Предвестник слегка хмурится, уводя взгляд на несколько мгновений в сторону.

— Ты даже не сможешь представить, насколько дальше я его вижу, — без радости или самодовольства, лишь с еле заметной печалью, говорит он.

Вот и оправдалось моё предчувствие. Оказывается, этот дракон куда сильнее, чем он попытался нам показаться. Опять-таки, если ему верить. Надо всё время помнить, что для него ложь — «инструмент», в чём Предвестник сам признался. Может, он пытается сейчас меня запугать своими «невероятными способностями»?

— Однако. Всё не так просто, как тебе может показаться, — тяжело вздыхает провидец, пряча свою улыбку за привычной для него маской спокойствия. — Даже следующая секунда реальности имеет множество исходов. И чем дальше ты движешься от точки, в которой находишься сейчас, тем запутаннее становится будущее; тем на большие количество вариантов оно дробиться, превращаясь в бесконечный узор, в котором очень легко заплутать. Могу ли я увидеть, что произойдёт через год? Конечно могу. Только вопрос в том, какой именно вариант из неисчислимого количества тебе нужен.

— То есть ты даже не до конца знаешь, какое именно будущее ты с помощью своей лжи строишь? — пытаюсь я подловить ночного на ошибку в его логике, когда Предвестник милосердно позволяет мне задать следующий вопрос.

— Почему же? — слегка удивляется ночной, чуть разминая собственные крылья. — Я нашёл то, что похоже на некий идеал. И вот у меня уже есть точка, к которой можно проложить тропинку. Слова, действия, движения — всё это взаимосвязано и приведёт к желанному результату.

— А если ты где-нибудь оступишься? — слегка щурюсь я, облизывая свои клыки.

— Тогда у меня есть запасной вариант. К чему-то идеальному можно придти многими путями, хоть они и будут несколько отличаться друг от друга. Что, впрочем, не приуменьшит их… совершенства? Мир, в котором нет боли, в котором нет слёз, в котором все счастливы.

— Ха! Я не верю, что подобное может существовать в реальности, — усмехаюсь я, почувствовав на своей щеке возмущённый взгляд Тростинки. Жаль, что моя сестрица падка на такие сказки.

— Это твоё право, — с совершенно серьёзной мордой кивает Предвестник, явно не планируя меня переубеждать. А я-то уже заготовила у себя в голове звонкую тираду, наполненную пессимистичными размышлениями на тему погрешностей и ошибок, которые рано или поздно наберут критическую массу и начнут нарушать работу даже идеальной системы. — Однако, для достижения одного из таких «идеалов», ты должна была сказать эти слова. Как и я должен был дать этот ответ, чтобы подтолкнуть тебя к правильным мыслям.

— Да пошёл ты, — раздражённо фыркнула я после такого ответа, ещё и когтями своими скрежетнув по каменному полу.

— Сестричка, спокойнее, — осторожно тыкается носом в мою шею также внимательно слушающая Предвестника Тростинка.

— Ты сам себе противоречишь, — продолжаю я, ласково толкнув сестрицу своим крылом, будто бы говоря, что всё в порядке, — то будущее неизменчиво и кем–то предрешено, то даже какие-то левые фразы могут его поменять.

— Ты начинаешь думать как провидец, — кивает Предвестник, несколько сбивая меня с толку своим ответом. И как это понимать? Как похвалу? Или насмешку? Даже не улыбнулся, просто пристально вглядывается в меня своими серыми глазами. — Но, к сожалению, я не смогу тебе объяснить, как это выглядит и как оно… работает. Важно другое…

И вновь ночной останавливается, переводя дыхание и разглядывая вздымающуюся спину Камнероя, будто бы размышляя о том, стоит ли обсуждать такие вещи в присутствии постороннего. А вдруг всё это время старый дракон лишь притворялся спящим, и при первой же возможности расскажет о нас Солнышко? И не сказать, что я буду против такого будущего, в котором этому интригану может прилететь по ушам за его многоходовочки.

Моё недовольное фырчанье возвращает ночного в реальность.

— Мне нужна ваша помощь, — продолжает тот. — Нити будущего сплетаются в узлы. Точки, сформированные пророчеством, имеют несколько исходов… Пойми, Водомерка. Я бы и сам с радостью пошёл бы за помощью к Драконятам Судьбы, рассказал бы им о пророчестве и о том, что я вижу. Вот только никакого светлого будущего тогда не будет. Эти варианты заканчиваются кошмарами. Кровь, слёзы, злость, новая война — я не очень хочу обо всех этих ужасах вспоминать.

— Ха. Ты хочешь сказать, что несколько никому не знакомых дракончиков могут сделать больше, чем герои минувшей войны, одолевшие Мракокрада? — мрачно усмехаюсь я, чувствуя пробежавшую по спине до самого хвоста нехорошую дрожь.

— Они тоже когда-то были дракончиками, — замечает Предвестник. — И именно в юности остановили бойню, в которую было втянуты все племена, исполнив пророчество.

— Это не ответ! — недовольно рыкнула я.

— Хорошо, — Предвестник тяжело вздыхает и наклоняет морду набок. — Будущее, как я сказал, будто бы сплетается в несколько узлов. И только из того узла, в котором ведут тропы с нашим участием, есть пути, ведущие к практически не изменившейся Пиррии.

— Да? А что же в других вариантах? — скалюсь я, неожиданно почувствовав мимолётное превосходство над понурившим плечи пророком. Только вот его короткий ответ оставляет после себя мерзкое послевкусие.

— Смерть, — выдыхает ночной, отводя свой погрустневший взгляд в сторону. — Что ещё неприятнее, я не могу заглянуть в сами «узлы». Они… слишком запутанные для меня. Будто сотни реальностей одновременно смешиваются вместе. Я отчётливо вижу только входы и выходы, но всё остальное будто в густом, непроглядном тумане…

Пожалуй, мне очень не нравятся его слова. Но, с другой стороны, в моей голове возникает резонный вопрос: «А с чего я считаю, что этот дракон сейчас говорит мне правду?». Только из-за грустного взгляда, притихшего голоса и упоминания того, что нас всех якобы накроет большой и красивый «хвост», если мы его не послушаемся? Это вообще не аргументы, тем более для меня. Ни одного доказательства он не приводит.

— Жаль, что у меня нет аналога твоих способностей. С радостью бы посмотрела, какая-такая «смерть» ждёт нас в каком–то там «узле», — постаравшись придать голосу максимальную едкость, намекаю я ночному на своё отношение как к нему, так и к его виденью будущего. О Луны, я ведь даже не могу сказать, что он был искренен с нами всё это время! Более того, я и Звёздочке не доверяю. Ночная может сейчас лишь прикидываться, что потеряла свои силы, сама же вытягивая из моей головы секреты моей прошлой жизни! У меня просто нет способа как–либо проверить этих двоих.

Погрузившись в свои размышления, я не сразу заметила, сколь сильно задели мои слова Предвестника. Ночной раздражённо хлопает крыльями и сверкает в мою сторону глазами, издавая тихое и раздражённое шипение.

— Поверь, — скалит провидец свои клыки, на мгновение по-змеиному высунув кончик своего раздвоенного языка, — ты бы очень быстро об этом пожалела.

— О, а что, такая возможность будет? — приподнимаю я свои уши, отмахиваясь от недовольно фыркнувшей в мою сторону Звёздочки лапой. Интересно…

— Нет, — морщится ночной, резко развернувшись и двинувшись к коридору, из которого он, как и мы, попал в эту пещеру. — И тебе стоит благодарить за эту судьбу.

— Ты повторяешься, — усмехаюсь я в спину провидцу, проводив шагнувшую за ним Звёздочку, обвязавшую кулончик вокруг своего запястья, пока что не решившись нацепить «магическое украшение» на шею. За этой парочкой меня несильно подтолкнула сестрица, упёршись своей мордочкой и рожками в мой бок.

— И буду повторяться, — тяжело вздыхает ночной, на ходу потёршись своим плечом о слегка выступающий участок стены. — Видеть, что произойдёт в завтрашнем дне может и кажется удобным… Но ты хоть представляешь, как с этим тяжело жить?

— Ой, бедненький. Мне тебя обнять и по головке погладить? — недовольно скалю я свои клыки. Вот определённо кому на свою жизнь жаловаться не стоит, так это Предвестнику. Но нет, он продолжает, проигнорировав мою издёвку.

— И знать, какое последствие будет иметь каждое твоё решение? Видеть, как твой добрый поступок обращается катастрофой, а злое и резкое слово приводит к совершенно противоположному результату? Знать, что тебе уготовлено наперёд, без интриги, без предвкушения. Видеть, как поменяется мир от каждого твоего шага, вдоха, взгляда? — в его голосе всё отчётливее проступают нотки грусти, смешивающиеся со злостью, будто бы направленной на самого себя. Резко остановившись, ночной провидец театрально накрывает свою морду ладонью, поднимая взгляд к потолку. — Я бы с радостью отказался от этой силы.

— Так почему бы тебе просто не смотреть в будущее? — несколько мрачно интересуюсь я, потёршись носом о спинку проскакивающей вперёд Тростинки. В ответ раздаётся грустный смешок Предвестника.

— Да? Не смотри. Не дыши. Выколи себе глаза. Это ведь так просто? — его хохот резко перерастает в гневное рычание, когда он оборачивается ко мне, ударив соскользнувшей с носа лапой по стене. — Тебе не суждено понять, какого это, быть в плену у собственной дара.

— По-моему, ты просто ноешь, — честно признаюсь я, наклонив морду набок.

Неожиданно, но мне приятно видеть, что этого дракона хоть чем–то можно выбить из привычного для него надменно-спокойного состояния. Хотя, опять-таки, я не могу с уверенностью говорить, что он не притворяется… Кстати, неожиданно светлая мысль — я ведь действительно не могу понять, когда он надевает маску и играет роль, а когда говорит то, что у него на сердце. Да и что сам Предвестник? Не потерял ли он себя во всей этой погоне за «лучшим» будущим, не стал ли он марионеткой на верёвочках?

— По-моему, тебе просто не хватает мозгов, чтобы всё это понять. — громко фыркает ночной, вновь возвращаясь к неспешному подъёму по коридору вверх. — Хотя я ничего другого и не ожидал.

— Знаешь, у меня не вызывает сочувствия дракон, ноющий о том, что он якобы скован собственными способностями. — громко фыркаю уже я, вновь пытаясь вызвать какую–нибудь эмоциональную вспышку со стороны провидца. Но на этот раз он куда спокойнее воспринимает мои слова.

— Чем ты могущественнее, тем больше ответственности ложиться на твои крылья. — выдаёт он мне одну из самых клишированных фраз за, как я думаю, историю сразу двух моих жизней. В каких только интерпретациях я это не слышала! И про знания, и про силу, и про то, что «знания — это сила» и так далее. — Я никогда не просил этой силы.

— Ну да, ну да. Спаситель всея Пиррии. Бескорыстный, добрый и желающий всем счастья. Ещё и готовый отказаться от своих сил ради обычной жизни. Слушай. Да ты прямо герой сказки для маленьких драконят! — Звёздочка в очередной раз бросает на меня недовольный взгляд, громко и предупреждающе засопев. Вот кто точно знает, что творится в голове у провидца, так это она. Хотя ночная в целом может знать, что на уме у каждого встреченного ею дракона.

— Водомерка… хватит, — просит меня Тростинка, поравнявшись со мной и несильно куснув моё плечо, когда я практически приготовилась открыть свою пасть для того, чтобы выдать очередную подколку в сторону Предвестника.

— Ладно, — тут же легко соглашаюсь я, несильно пихнув сестрицу бедром и одаривая её тёплой улыбкой. — Уговорила.

И если бы не один таракан в моей голове, решивший положить свиток с только что прошедшим разговором на одну полку с воспоминаниями о Тростинке, то всё было бы хорошо. Но нет, ехидное насекомое явно не знало, куда пихнуть новое знание, а поэтому в моей голове родилась новая мысль. Моя сестричка ведь тоже получила определённые невероятные способности, позволяющие ей при желании построить и создать всё, чеготолько пожелает сердце. Вот только она совсем не рада этой силе, особенно на фоне того, что большая часть сохранившихся записей и воспоминаний о дракомантии носит негативный характер. Мдэ. Ещё и после разговора с Камнероем уверенности в Тростинке явно не прибавилось. Наверное, она куда лучше понимает Предвестника и то, что этот дракон хотел донести, чем я.

Ободряюще подмигнув радостно пофыркивающей сестричке, я иду вместе с ней к приближающемуся свету.

— Мы идём искать твоих сокрыльцев, — перебивает меня Предвестник, когда я уже готовлюсь задать вопрос. Ну вот, а он мне только–только начал нравиться. Такой унылый, будто бы потерявший часть своей надменности. А вот тебе «на», снова его омерзительнейшая привычка. — Точнее, ждать их в вашей пещере. У них ко мне тоже есть вопросы.

— Я на это очень надеюсь, — киваю я, прикрываясь от проскальзывающих в прихожий зал лучиков светила. Хорошо, что у меня ещё остались фрукты в сумке — можно будет перекусить, пока мы всех ждём.

— Мне только нужно зайти в пещеру моего крылышка и забрать одну вещь. Не беспокойся, я обязательно приду.

— Если убежишь, то мы тебя из-под земли достанем, — мрачно предупреждаю я ночного, перед тем как выпрыгнуть из коридора в главный зал, в котором торчало несколько скучающих и занятых своими делами драконят, лишь удивлённо на нас посмотревших. Предвестник отвечает мне коротким кивком, расходясь с нами по разным коридорам, ведущим к спальням драконьих крылышек. Только Звёздочка проводила своего соплеменника растерянным взглядом, сжимая пальцами болтающийся кулончик.

***

К моему удивлению, Предвестник нас не обманул, хоть слегка и задержался. Только мы пристроились поудобнее в пещере — Звёздочка с Тростинкой вытянулись напротив друг друга за письменным столом, обмениваясь свитками с записями лекций, а я вытянулась около заполненной свежими фруктами корзинки, выбирая себе банан поаппетитнее — как тут же появился провидец. Причём, что удивило меня ещё сильнее, появился он не один, а с очень недовольной Фирн. Судя по помятым видам обоих дракончиков, между ними всё-таки произошла небольшая «стычка» — левая бровь провидца была рассечена и на серебряном пятне вокруг глаза всё ещё были заметны остатки следов крови. Ещё он чуть прихрамывал на правую переднюю лапу, устало зыркая в сторону хмурящейся ледяной.

Что не менее удивительно, так это то, что наш «боевой сугроб» тоже недовольно потирала свой бок. Не то чтобы хоть где-то на её теле были заметны следы чужих когтей или клыков, но, похоже, пару ударов она всё-таки умудрилась пропустить. Хотя, наверное, это и не удивительно, когда твой оппонент видит каждое твоё движение наперёд и заранее знает каждый твой выпад. Интересно, как ей вообще удалось задеть Предвестника? Может он специально подставился?

— Она просто была быстрее меня, — морщится ночной, когда я уже собираюсь съехидничать. Тут же я раздражённо цыкаю языком, прикрываясь от обжигающего презрением взгляда Фирн своим крылом. — Но мы хотя бы пришли хоть к какому-то пониманию.

Эх, а с каким бы удовольствием я понаблюдала, как эти два дракона пытаются перегрызть друг другу глотки! Ну, или по крайней мере это попыталась бы сделать Фирн, пока скачущий вокруг неё ночной старательной уходил бы из-под чужих выпадов и ударов, пытаясь умаслить и успокоить разгневанную ледяную с помощью своих пафосных речей. Мракокрад их укуси, она что, не могла наткнуться на него где-нибудь у меня на глазах? Ну что за невезенье… Почему столь необычное событие произошло не передо мной?! Эх.

Злобный сугроб с голубыми глазками что–то недовольно бухтит себе под нос, проскальзывая мимо меня в свой дальний угол, пристраиваясь у камней и по очереди сверля негодующим взглядом то Предвестника, то Звёздочку… то меня. И что я успела сделать? «Не задать» свой вопрос? Замечательно. Пока я играю с ледяной в возмущённые гляделки, медленно у неё на глазах поедая один из бананов, ко мне подходит хромающий Предвестник, протягивая небольшую сумочку.

— Это от Гения, — поясняет провидец, когда я поворачиваю к нему нос и силюсь сообразить, что ещё за «Гений» такой и что он мне должен был. Но когда воспоминания ко мне возвращаются, я в сердцах хлопаю себя лапой по лбу, а затем коротко киваю Предвестнику в знак благодарности, беря протянутый мешочек. Хотя это скорее напоминает забитый до упора очень длинный карман на «защёлке» — небольшой деревянной палочке, продетой через овальное кольцо. И что же там?

Открывая неожиданный подарок, я осторожно вываливаю его содержимое перед собой. Первым выпадает аккуратный серый фарфоровый пестик — палочка с гладким полукруглым расширением на конце. За ней на свет показывается и ступка в виде мисочки, из того же материала, в который был завёрнутый в белую ткань «комок» чего-то более интересного. Ещё была короткая сложенная записка на обрывке свитка, но бросив на её содержимое косой взгляд, я решила отложить эту писанину в сторону — абсолютно ничего интересного, лишь банальные пожелания успехов в научной деятельности и желание ознакомиться с финальными результатами позже, написанное витиевато-дурацким языком, каким порой пишут крайне увлечённые своей деятельностью личности.

Куда больший интерес для меня представляет свёрток. Подцепив его когтем, я осторожно разворачиваю его и заглядываю внутрь. Ну точно то, о чём я думаю — насыщенно жёлтые кристаллы, напоминающие чем-то кораллы, с тошнотворным зеленоватым оттенком по краям. Многие из них разлетелись на меньшие гранулы и кусочки при транспортировке. Интересно, где Гений нашёл серный фумарол? Вроде бы я не слышала ни одной истории о действующих вулканах на территориях Пиррии. А ведь именно из–за вулканической деятельности, когда выделяющиеся раскалённые газы смешиваются с грунтовыми водами, а затем конденсируются на поверхности, образуется такой легкоузнаваемый вид самородной серы. Конечно, о чистоте полученного образца и количестве примесей в нём лучше не думать. Но!

Но теперь у меня есть сера! И я могу закончить свой маленький проект по смешению серы, калийной соли и угля. Вухахахаха! Хорошо, что в этот момент Звёздочка занята перешёптываниями с моей сестричкой, так и не решившись снять с запястья серебрянный кулончик, так что я могу смело представлять о возможных последствиях грядущего эксперимента. Наука, однако! Ну, или по крайней мере некоя пародия на неё. К тому же, даже если я не смогу реализовать свои коварные планы, сера мне пригодится как минимум для получения различных кислот и солей. Эх, ещё бы нормальное оборудование раздобыть: печи, отгонные колбы, горелки и прочие и прочие. Хммм, возможно, в первую очередь стоит озадачиться «изобретением» резины из каучука?

«В первую очередь тебя озадачат спасением мира», — с некой грустной ноткой возникает в моей голове мысль, когда я заворачиваю в ткань кусок серы и вместе со всеми принадлежностями заталкиваю обратно в сумку. Не дай Луны, та же Звёздочка начнёт задавать вопросы — вон уже приподнимается на своём месте, отложив свиток, и пристально поглядывает на меня, пощупывая когтями края своего нового украшения. Видимо, помнит о моих вчерашних мыслях и побаивается, что я их попробую реализовать в жизни.

— Кулон? — коротко спрашивает из своего угла нахохлившаяся и явно недовольная Фирн.

— У неё. Не беспокойся, — отвечает стоящий посреди зала Предвестник, оглядывающийся по сторонам и раздумывающий, чем бы себя занять, в конце концов подходя к корзинке с фруктами. — Можно?

— Сам знаешь ответ, — недовольно бухчу я, слегка надувшись, когда ночной выбирает себе одно из манго. Может, пока остальные драконята «ищут» Предвестника, мне стоит сбегать до столовой и набрать ещё еды? Не хочется, конечно, пропускать возможные диалоги между всеми присутствующими… С другой стороны, я всегда могу попросить сестрицу рассказать обо всём произошедшем за моё отсутствие, да и я надеюсь на то, что без меня они ничего не начнут.

Решено. Громко фыркнув, я поднимаюсь со своего места, потягиваясь по кошачьи, и двигаюсь сначала в спальню дракониц, планируя забросить к припрятанному меж мешочков с травами тубусу «подарочек» от Гения.

— Пойду наберу ещё еды, — коротко поясняю я всем присутствующим на обратном пути, уже двинувшись мимо Предвестника к коридору. Пожалуй, это будет даже полезно для меня — погулять подальше от трёх раздражающих меня драконов. Подышать свежим воздухом, в котором бы мне не чудились запахи интриг и злости.

— Мне сходить с тобой? — приподнимает свои ушки Тростинка.

— Не стоит, — покачиваю я чуть мордочкой из стороны в сторону, направив пристальный взгляд в сторону сестрички, будто бы без слов ей говоря, что она должна остаться тут и на всякий случай поработать моими «ушами», если эта троица решит строить хитрые и далеко идущие планы. О Луны, даже страшно представлять такое. Если злобная сосулька начнёт нормально общаться с двумя обманувшими её драконами, один из которых читает мысли, а другой видит будущее и манипулирует товарищами по несчастью, то я точно поверю в то, что этот мир сошёл сума! «Ночные и ледяные вместе — массовая истерия!». Бррр.

Встрепенувшись, я подхватываю большим пальцем крыла свою сумку, на ходу продевая лямки через передние лапы, и направляюсь по коридору навстречу еде. И чувствую ещё больших неприятностей.

***

К собственной радости, пока я топала по коридорам, проскальзывая мимо общающихся драконят, обсуждающих возможные причины отмены занятий, я наткнулась на Лонгана и Каракурта. Точнее, я сначала заметила Каракурта, мило болтающего с какой–то морской о… кхм, песке. Я сама от удивления замерла, прислушиваясь к тому, как хихикающий песчаный пытался доказать, что песок пустыни куда приятнее под лапами, чем прибрежный, который не только бывает мерзко мокрым, но ещё и куда крупнее.

«Какой глупостью ты тут занимаешься?» — недовольно шикнула я, выходя из–за угла, чуть не споткнувшись о хвост вытянувшегося прямо на полу спящего Лонгана.

Как мне позже объяснили, морская была одним из сокрыльцев Предвестника, видевшая его последний раз очень ранним утром, когда он проскочил через общую комнату их крылышка. Со слов драконицы, к ним в пещеру ещё зашёл “странный земляной дракончик, который вроде как детёныш Глина”, а потом они вдвоём полетели куда–то в сторону Радужного Леса.

Поблагодарив морскую, дёрнув Каракурта за крыло и растолкав Лонгана, я продолжила свой путь к столовой, поспешив рассказать этой парочке, что Предвестника мы нашли и сейчас он сидит под присмотром затихшей Фирн в пещере крылышка. По крайней мере, должен сидеть, и я на это очень надеюсь.

Дойдя до обеденного зала, я начала набивать сумку остатками фруктов, но потом на всё это дело плюнула и подхватила корзинку побольше, чтобы хватило всем. А то, что Циркон и Сайда вроде как не очень жалуют фрукты — мне как–то без разницы. И вообще, голод — хорошая приправа. Пока я пыхтела со сбором съестного, Каракурт без особого энтузиазма поглядывал на бананы и манго, а затем закинул себе в пасть дохлую змею, глотая мясную макаронину не пережёвывая. «Всех ящериц съели», – пожаловался мне песчаный, разрывая новую змею и употребляя её тем же образом. Каракурт даже чуть было не пустился в описание изысканной кулинарии собственного племени, но после упоминания «жаренных скорпионов на шпажках», я предложила ему заткнуться. Конечно же это не помогло, и заметив моё отвращение, песчаный продолжил описывать процесс ловли и приготовления этого «деликатеса» со всеми омерзительными подробностями, умолкнув только после ощутимого тычка когтем в нос. Так что обратно мы добираемся практически в тишине. Лишь я недовольно соплю своим носом, волоча за собой с помощью хвоста нагруженную едой корзину.

В пещере крылышка нас уже ждут не только оставленная четвёрка, но и Циркон с Сайдой. Морская принцесса вытянулась у выхода на балкон, что–то недовольно бухтя себе под нос про “усталость и боль в плечах”, пока небесный, на страдальческую морду которого нельзя было взглянуть без сочувствия, массировал основания крыльев принцессы. От подобной картины я даже застыла в проходе, услышав тихое и ехидное “о-ля-ля” от выглянувшего из–за моего плеча Каракурта.

Только вот одного мрачного взгляда Циркона хватило, чтобы песчаный зашёлся в прерывистом кашле, а я проглотила невольно рвущуюся наружу шутку. Не нужно быть ночным телепатом, чтобы увидеть в его глазах короткое послание: «Только посмейте пошутить, и я вам запихну ваши языки… куда–нибудь поглубже». Похоже, небесный и сам не очень рад оказаться на роли массажиста для ноющей особы королевских кровей. Бедняга. Вот кому точно можно посочувствовать, если бы я была на это в принципе способна.

Однако мучения Циркона закончились с нашим появлением. И пока я оттаскивала к столу фрукты, оставив несколько плодов послаще Тростинке, всё также сидящей за столом со Звёздочкой, встрепенувшийся Предвестник поднялся на свои лапы и прошествовал в центр комнаты.

— У вас есть ко мне вопросы. Я готов на них ответить, — окинув нас всех взглядом, подал он голос.

Естественно, первые вопросы были похожи на заданные мною ранее: «зачем врать?», «что ты видишь?», «зачем втянул нас во всё это?». При этом я не спускала с Предвестника своих глаз, сравнивая ответы ночного с тем, что он до этого говорил мне, Тростинке и Звёздочке.

Опять высокопарный бред про его способности, про то, что он желает всем счастья и прочие глупости. Что–то он проговорил и про «грядущие неприятности» и то, что насчёт пророчества он не соврал ни единого слова — только мы сможем остановить приближающуюся катастрофу без серьёзных последствий. При этом даже для ночного не совсем понятно, каким образом мы должны будем это сделать. Более того, когда Циркон решил уточнить, что именно угрожает Пиррии, Предвестник сказал, что не знает этого.

— Будущее в «узлах» запутанное и слишком сложное. Будто смешивающиеся на холсте потёки красок, — попытался объяснить провидец, приводя понятный небесному пример. — Я даже не могу понять, откуда берутся некоторые нити и как они связаны со всей картиной в целом.

— То есть всё-таки есть что–то, что ты не видишь? — продолжает допрос небесный, разложив перед собой на полу свиток и делая короткие пометки с помощью испачканного в чернилах когтя, пока оставившая его в покое Сайда расставляет перед собой мольберт и закрепляет на нём чистый холст, планируя поразить нас новым «произведением искусства».

— Да. Пускай мне доступно многое, но увидеть всё у меня возможности нет. Такое случалось до этого и такое ещё множество раз произойдёт в будущем, — нехотя признаёт один из своих минусов Предвестник, слегка поёжившись на месте.

— Хорошо, — кивает удовлетворённый ответом Циркон. — Думаю, нет смысла спрашивать о том, по каким причинам ты что-то не видишь?

Ночной лишь коротко кивнул, пробубнив себе что–то под нос про то, что сам порой не понимает принципа работы собственного провидческого дара.

— Ты сегодня утром летал в сторону Радужного Леса с кем-то, — вмешиваюсь я в разговор, дождавшись, пока у остальных драконят закончатся наиболее простые вопросы. Ну что же, второй раунд, Предвестник. Готовься отдуваться за свои глупые поступки.

— Его зовут Опал, — поворачивает ко мне морду ночной пророк. — Детёныш Глина и огнечешуйчатой драконицы Беды.

Тут же со стороны Циркона раздаётся не слишком довольное шипение, разбудившее спящего около стола Лонгана. Да и Фирн, всё это время сохранявшая молчание в своём углу и лишь презрительно сверкавшая глазами, раздражённо фыркает. Ну да. Я уже и забыла, что кое–кто из нас не очень любит этого полукровку. Предвестник же не сводит с меня своего пристального взгляда, продолжая.

— Мы хорошо общаемся и… Я бы сказал, что мы подружились. Когда он узнал, что я планирую направиться к радужному лесу, то захотел полететь со мной.

— То есть вы просто друзья? — приподнимаю я слегка свои брови, постаравшись состроить удивлённую морду. Но что–то мне подсказывает, что за мою актёрскую игру в этот момент я могла бы получить помидором в морду даже от неприхотливого зрителя. — И ты никак не планировал его использовать и втянуть в исполнение пророчества?

Во взгляде ночного вспыхивают искры раздражения, когда он слегка скалит свои клыки. Опа. Я его снова умудрилась задеть? Интересно, чем это? Раскусила его план, которым он планировал нас ошарашить в последний момент? «Я вам не доверяю, поэтому вот, с нами полетит ещё один дракончик, который готов отправиться на исполнение непонятного пророчества во имя дружбы», – наверное как–то так Предвестник будет аргументировать свою позицию, если это и вправду произойдёт.

— Нет, — дёргает мордой из стороны в сторону ночной, усаживаясь на хвост и обвивая им лапы.

— Точно? Потому что если окажется, что он в какой–то момент полетит с нами, то тебе не избежать после такого ответа новых вопросов, — продолжаю я гнуть свою линию, придавая своему голосу толику угрозы.

— Точно, — морщиться Предвестник, но затем, ненадолго прикрыв свои глаза он будто бы погружается в себя, задержав дыхание и отвлёкшись от всего вокруг. — Во всяком случае, я его специально звать его не буду. Если он пойдёт с нами, то это будет его выбор.

— Таааак, — возмущённо фыркаю я, упирая свои крылья в бока, когда уже стихшее шипение Циркона перерастает в недовольное рычание. — Как это понимать? То есть ты пытаешься снять с себя ответственность?

— Нет. Можешь попросить Звёздочку, она проверит мои мысли и скажет, что я не вру. — кивает Предвестник в сторону стола.

— Я не верю ей также, как не верю тебе, — усмехаюсь я, игнорируя обиженное фырканье от ночной драконицы. — Где гарантии того, что она не «подыграет» тебе? К тому же Звёздочка сама говорила, что не разглашает чужие мысли.

— Она не будет их разглашать. Просто скажет, вру я или нет, — дёргает ушами Предвестник. — И мне кажется, в тебе слишком много подозрительности.

— Не без причины, хочу заметить, — на всю пещеру фыркаю я. — Хорошо. Попытайся объяснить нам сам, что значат твои слова.

И сложив перед собой передние лапы, я вытягиваюсь на полу, не спуская с ночного пристального взгляда.

— Это будет его выбор. Обусловленный лишь его желаниями. Я ему ничего не говорил и никак его мысли не формировал.

— Ты с ним «подружился», — едко замечаю я.

— И что?! — выдыхает сноп дыма из пасти Предвестник, повышая свой голос. — Мне уже нельзя ни с кем общаться или пытаться завести дружбу?! Может, ты начнёшь подозревать всё моё крылышко просто из–за того, что мы с ними часто сидим в одной пещере?! Или всех радужных и ночных в Академии из-за того, что мы живём в одном лесу?!

— Я могу, — согласно киваю я, услышав со стороны Каракурта, сидящего около небесного, глухой смешок.

— Водомерка, — подаёт голос нахмурившаяся Тростинка. — Хватит. Это не правильно.

Правильно-неправильно, а потом окажется, что всё это время ночной врал, и нам придётся возиться с ещё одним незнакомым, лояльным к Предвестнику, дракончиком, который ещё и лишь своим присутствием будет провоцировать злобу двух моих сокрыльцев.

Слегка перекатываясь с бока на бок, я коротко киваю.

— Ладно. Допустим, это и вправду дружба. Тогда советую тебе, ради твоей «дружбы» сделать всё так, чтобы за нами не потащился лишний хвост.

— Я постараюсь. Но обещать ничего не могу. Повторю, это будет его выбор.

— Тогда сделай так, чтобы у него не было выбора, — привлекая к себе внимание ударом хвостом по стене, говорит Фирн.

— Что ты имеешь ввиду? — хмурится Звёздочка, вжав свою голову в плечи, когда ледяная грозно рыкнула в её сторону.

— Поругайся с ним, — не спуская своего пристального взгляда с провидца продолжает Фирн, — сделай так, чтобы он даже не думал пойти за тобой.

Воцарилось молчание, в котором я отчётливо слышу, как скрипят когти помрачневшего Предвестника по полу.

— Но так нельзя! — подаёт свой голос Тростинка, видимо не совсем представляющая, что из себя представляет Фирн. — Это жестоко! Тем более, если они просто друзья! Предвестник сам сказал, что чужое решение никак от него не зависит!

— Зависит, — скалит свои белоснежные клыки ледяная драконица. И… на самом деле, я не совсем уверена, чью позицию мне стоит в данном случае занять. С одной стороны, не хочется расстраивать сестрицу, с другой — в словах Фирн, к моему удивлению, есть определённая логика. — Ты, ночной, сам говорил, что чужая помощь может всё испортить. Только мы и никого более. Сделай так, чтобы этот… кхр, дракон перестал считать тебя другом.

— Нет, — спустя несколько долгих секунд находит в себе силы ответить Предвестник. — Так точно нельзя поступать.

— Почему? — вмешивается в разговор Циркон.

— Иногда, пытаясь добиться одного, можно получить полностью противоположный результат, — начинает говорить ночной, видимо нащупав ту нить будущего, в которой он останется при своём и мы от него отстанем. — Если я прекращу общаться с Опалом, то он точно за нами увяжется – попытается разобраться в причинах произошедшего. Именно бездействие – наиболее правильный вариант, с помощью которого желаемый результат будет достигнут с наибольшей вероятностью.

После этих слов в пещере повисает напряжённая тишина, разбавленная лишь недовольным шипением Фирн.

— Знаешь, звучит так, будто ты пытаешься оправдаться, — нарушаю я молчание, недовольно поморщившись и потерев лапой свой нос. Слишком уж странно звучат слова Предвестника, как по мне. Особенно на фоне его рассуждений о необходимости обмана и том, что он формирует будущее словами. А теперь, оказывается, он не всегда способен его сформировать в нужном себе варианте.

— Не могу этого отрицать, — хмурится ночной, поднимаясь со своего места и обводя нас всех по очереди своим пристальным и спокойным взглядом. — Думаю, мы закончили с этой темой.

— Допустим, — киваю я, поднимая лапу в успокаивающем жесте, когда цыкнувший языком Циркон готовится развязать словесную перепалку. — У меня ещё есть пара вопросов. Раз ты сказал, что ты не можешь видеть будущее в этих… кхм, «узлах», то с какого именно момента оно для тебя сокрыто?

— Хм, — негромко тянет ночной, прикрыв свои глаза и вновь будто полностью отрешившись от этого мира, видимо целиком погрузившись в себя и свой «дар», какое–то время сохраняя тишину. — По-разному. Будущее порой очень тяжело воспринимать. Где–то моё видение обрывается раньше, где-то позже. Но в большинстве вариантов оно обрывается на моменте нашего прилёта в Мечту. Ещё в части, когда мы добираемся до Ледяного Королевства.

— Хорошо, — киваю я, слегка хрустнув своей шеей, разминая её наклонами головы из стороны в сторону, а затем подползая к заваленной фруктами корзинке, выбирая себе ананас посвежее и сочнее. — На самом деле, у меня больше нет вопросов. Ничего в голову не лезет дельного. Но, думаю, тебе не составит проблем удовлетворить наше любопытство в любой момент.

Коротко кивнув мне в ответ, провидец окидывает всех присутствующих внимательным взглядом.

— У кого–нибудь есть ещё вопросы? — спрашивает он.

— У меня, — поднимает лапу Каракурт. — Когда мы впервые встретились, ты обратился к каждому со своим «предложением»…

Я оборачиваю свою морду в сторону песчаного, от которого я совсем не ожидала каких–либо расспросов, и изумлённо ойкаю. Похоже, Предвестник рискует настроить против себя ещё одного дракончика, что для меня – маленькая победа.

Приподнявшись со своего места, покрытый шрамами песчаный недовольно сверкает глазами, резковато дёргая жалом из стороны в сторону и не спуская тяжёлого взгляда с провидца.

— Это была ложь? — продолжает Каракурт. А у меня в голове щёлкает осознание того, что планов своей «священной мести» он не оставил, всё-таки планируя найти и попытаться разодрать глотку убийце своего приёмного отца. Ведёт себя как типичный «мститель» какого-нибудь второсортной книги. — Ты сказал нам то, что мы хотели услышать? На что мы бы отреагировали?

«Конечно же так оно и есть, дурачок», – мелькает у меня мысль, когда я слегка морщусь и впиваюсь клыками в уже второй за день ананас, переводя взгляд с песчаного на замершего ночного.

— Ты ведь сказал, что не видишь того, что произойдёт в скором будущем, что оно слишком запутано для тебя, — тянет свою мысль Каракурт, и очень скоро к нему присоединяется Фирн. А ещё Сайда, недовольно блестящая своими глазами и выглядывающая из–за мольберта.

— Что? Это значит, что я не стану после всего этого знаменитой? — бухтит себе под нос морская.

Предвестник молчит, не в силах даже шелохнуться. А ведь заданный нашим мстителем вопрос крайне интересный. От части он нарушает логику последних слов Предвестника. Если ночной нам, конечно же, не врёт сейчас, что не видит того, что будет в этом «узле». Может, никакого смешения нитей судьбы, или другой высокопарной чуши, которой провидец нам пудрит мозги, на самом деле не существует? И он всё прекрасно знает наперёд, водя нас за нос как маленьких драконят? Или он врал раньше, а сейчас говорит правду? Или он врал и тогда и сейчас? Последнее, кстати, мне кажется наиболее вероятным. Слишком противоречивы его слова в некоторых моментах, да и определённые несостыковки можно найти. Вот Каракурт одну и обнаружил.

— Я сказал то, что должен был сказать, чтобы вы ко мне прислушались, — видимо найдя очередной способ выкрутиться, сообщает Предвестник, не отводя взгляда от глаз Каракурта, полностью сосредоточив всё своё внимание на песчаном. — Так как ваша помощь мне необходима для спасения Пиррии с наиболее благоприятным исходом.

— То есть ты видишь будущее после основных событий своего пророчества? — на всякий случай уточняю я. — Но в «узлах» тебе слишком сложно ориентироваться? Я правильно понимаю?

— Да, — отмахивается от меня хвостом ночной, всё также играя с песчаным в гляделки. — Правда, я не могу сказать, какие действия к каким результатам приведут.

— А какие результаты есть? — продолжаю интересоваться я.

— Разные, — неохотно бухтит себе под нос ночной. — От спасения всей Пиррии до… До того, что мы все погибнем.

Глухой, почему–то ассоциирующийся у меня с грохотом начавшей схождение лавины, смешок вырвался из пасти Фирн, постепенно перерастая в нервный хохот. Причём очень заразный хохот, так как вскоре к надрывающейся ледяной присоединяюсь я и Циркон, да и Каракурт издаёт несколько фырканий.

В этом ответе, на самом деле, шикарно абсолютно всё. Начнём с того, что даже я могу давать такие пророчества: «Идя на завтрак, помните, что вы можете все умереть. А можете не умереть и позавтракать!». А уж сама новость того, что нам может угрожать смертельная опасность… Нет, конечно, с учётом того, что Каракурту якобы светило сойтись в бою с кровожадным убийцей, я понимала, что некоторые вещи будут угрожать нашим жизням. Но чтобы прямо вот так сразу «смерть», ещё и непонятно от чего. Ох, Предвестник, зря мы с тобой связались.

— Надо было всё–таки попытаться тебя убить, — отсмеявшись, выплюнула ледяная, в голосе которой не было и намёка на веселье.

— Боюсь, это не совсем уместно в стенах Академии, — с грустью в своём голосе тянет ночной, явно жалея, что он решил использовать столь умных драконят для столь грязной и неблагородной работёнки. — К тому же, я думаю, вы и так прекрасно понимали, что ваши жизни будут в опасности. Впрочем, я могу вас успокоить. Путей с хорошей концовкой куда больше, чем с плохой. В отличие от вариантов, где вы отказываетесь идти со мной. Там умирают все.

Ну да, ну да. Конечно, попробуй запугать нас. Вон уже даже Звёздочка начинает с подозрением поглядывать на тебя, лжец.

— Только вместе мы можем спасти Пиррию от надвигающейся беды и исполнить пророчество, — продолжает ночной, делая нам навстречу шаг.

— Давай только без пафосных и пустых речей, — постукивая когтями по своим чешуйкам на плече, фыркаю я. — Тут от них все устали. Даже твоя соплеменница.

Ночная отвечает неуверенным коротким кивком на мои слова, пристально смотря на понурившего плечи Предвестника.

— Тем более, что мы уже всё решили, — приподнимаясь со своего места, выхватывает из моих лап инициативу Циркон, кладя ладонь на плечо лежащего рядом Каракурта. — Мы пойдём за тобой. Но, не дай Светило и Небо, окажется, что ты нам опять соврал, или это всё какая-то дурная «шутка»…

— То есть «мы пойдём за ним»? — ради «приличия» и демонстрации собственной вредности возмущённо фыркаю я.

— Сестричка! — с обвинением в голосе смотрит на меня Тростинка, быстрее остальных поняв, что я сейчас придуриваюсь. Нет, конечно, я очень недовольна тем, что мы всё–таки полетим за Предвестником. Только вот шепчет мне на ушко таракан, отвечающий за шестое чувство, что в плане судьбы Пиррии в ближайшем будущем ночной с нами честен.

— Я понял, — кивает тут же успокоившийся Предвестник, видимо до этого видящий, что мы можем его послать в пешее путешествие до ближайшего болота. — Завтра к утру погода станет лучше, и Солнышко объявит «поход». Я с Тростинкой найду вас примерно в полдень, и мы полетим в путь. По дороге, если у вас будут новые вопросы, я постараюсь на них ответить. На этом всё?

— Похоже, что да, — пожимаю я своими плечами, окидывая всех пристальным взглядом. — У кого-нибудь есть ещё вопросы?

— У меня ещё остался! — машет лапкой дующая щёки Сайда. — А… Я ведь стану знаменитой? Это ведь не была ложь? Ты же не мог соврать принцессе!

На морде Предвестника мелькает еле заметная улыбка, и он слегка кланяется морской.

— Конечно ты станешь знаменитой, принцесса Сайда. Просто всему своё время, — тихо говорит хитрый ночной, не обозначая, сколько именно времени потребуется Сайде для исполнения её желания.

Затем он удаляется, оставляя нас наедине друг с другом обсуждать всё произошедшее. Хотя после столь неприятного разговора и раннего подъёма в выходной день хочется скорее забиться под каменную подушку и поспать.

— Ура! А я говорила тебе, что обо мне будут знать все! — показывает небесному свой язык Сайда, вместе с этим подхватывая полотно, над которым она работала всё это время, и разворачивая его к нам. — Вот. А это моя новая картина! Я ещё не придумала, как её назвать, но, думаю, что-нибудь вроде «вместе мы сила». Хотя это как–то слишком банально и глупо звучит. Надо будет подумать получше. Думаю, можно повесить её в этой пещере на стену!

На холсте изображён чёрный круг, расплывающийся неровными пятнами и разводами во внешнюю сторону. А внутри этого круга натыкано восемь разноцветных клякс, видимо отображающие всех нас.

О Луны, Небо, Светило, Мракокрад или какое-нибудь другое «сверхсущество»… За что мне всё это?

Комментарий к Глава 21. В которой мы получаем неотличимые ото лжи ответы.

Итак. Автор чуть отдохнул и набрался сил!

В этот чудесный день он выкладывает, стараниями беты, вам новую часть.

В работах про попаданцев бывают целые главы, отведённые под размышления героя. В данном же фике целые главы отведены под общение персонажей. А экшен злодейский смех остаётся за кадром. И какой! Оооо, сколь интересно было бы посмотреть на столкновение яростной ледяной и ночного провидца! Но нет.

Организационный момент.

В целях эксперимента, автор решил посмотреть, как работает фикбуковская “реклама”. Количество скачиваний работы приятно возросло, хоть количество просмотров и стало меньше (оно и понятно, работа объёмная уже).

Также, вы можете оценить работу автора по какой-то там бальной системе :D

Фикбуковско-чепуховский момент.

Читатель, помни: ваш комментарий (на которые автор попытается ответить), лайк (которым автор всегда рад) и ждун (которые пинают автора творить дальше) — ваш способ показать, что вам нравится эта работа.

И небольшой фан-арт Тростинки, нарисованный… Эм, “Одним Сумасшедшим-Художником” :)

https://sun1-95.userapi.com/I-AyAGhrGb_dA9ZlF_HXSdawHTg2Xbg5YRHoWA/Dau2VAaS8x4.jpg

Надеюсь, ссылка будет рабочей.

========== Глава 22. Сборы перед началом нашего приключения. ==========

Остаток дня у меня в планах было провести в гордом одиночестве и научных изысканиях. Распрощавшись с Тростинкой, поспешившей убежать следом за Предвестником, я поболтала с хмурящимся, явно не слишком довольным ответами ночного, Каракуртом. Даже попыталась поддеть песчаного на тему его мстительности, на что он ответил лишь мрачными смешками. Заодно и буркнула пару одобрений в сторону жаждущей всеобщего признания Сайды, проскользнув в сторону спальни. Всё–таки, перед тем как отправиться в маленькое научное приключение, мне стоит прихватить с собой и подсохшие соединения, столь необходимые в моих предстоящих безумных экспериментах. А ещё пару свечей и несколько пустых мешочков, из которых я вытряхнула остатки лекарственных растений в одну перетянутую шнурком сумку.

На этом мои подготовительные сборы закончились, и я, вернувшись обратно в общую пещеру, сообщила усевшимся вокруг круглого стола сокрыльцам, что хочу прогуляться и меня стоит ждать только к ужину. Двинувшись к балкончику мимо корзинки с фруктами, прихватив из неё парочку манго с одним спелым маракуя, я буквально затылком чувствовала, как меня провожает пара пристальных взглядов – напряжённый взгляд Звёздочки и подозрительное зырканье со стороны Фирн, единственной драконицы, не желающей сидеть вместе со всеми.

Хм, кстати интересно… Мне же уже несколько драконят пытались рассказать свою «трогательную и душещипательную» историю жизни или показать характер. Каракурт, Звёздочка, Предвестник. Даже отстранённый Циркон показал свой «небесный дух». И когда настанет очередь Фирн? Неужели, когда–нибудь ко мне придёт поплакаться и наша несгибаемая сосулька? Очень надеюсь, что подобного не будет. Тьфу, так подумаешь, и будто не жизнь в ином мире, а какая–то дурная книжка, в которой второстепенные персонажи постепенно раскрываются в общении с главным героем.

Широко зевнув, я выхожу на балкон, жадно вдыхая прохладный горный воздух и окидывая взглядом открывающийся мне вид. Снег с неба уже не валит, да и поднимающееся в зенит светило начинает заметно припекать, из–за чего выпавшие сугробы поблёскивают сбегающими в речку потоками. Вообще, несколько странное ощущение, когда спину греет, а лапы всё ещё чувствуют остатки утреннего мороза. Раскинув в сторону свои крылья, я толкаюсь лапами и взмываю в небо. И где бы мне начать свои эксперименты методом «научного тыка»?

Как–то неосознанно, погрузившись в собственные размышления об укромной пещере, в которой меня никто не увидит, я прилетаю к знакомому лесу. «Именно в нём Циркон поймал человека», – вспоминаю я, опускаясь на занесённую остатками снега полянку. Бррр, на траве остались ледяные капли, да и частицы мокрой земли прилипают к чешуйкам. Хм, может, стоит всё–таки взлететь повыше и поискать какую–нибудь просторную пещерку, а не торчать у опушки? Если так подумать, мои эксперименты будут отличаться высокой шумностью и не хотелось бы случайно получить отколовшимся с потолка камнем по черепушке. «Эврика» после такого я точно кричать не буду, скорее уж шипеть сквозь стиснутые клыки и громко ругаться. Тогда, может, укрыться между деревьев?

Ещё немного постояв на месте и понаслаждавшись тем, как щекочут мои лапы качающиеся на ветру травинки, я направляюсь в сторону леса.

Нет, прятаться в пещере ото всех на свете я точно не буду. Да и здесь, в лесу, кто меня найдёт? Ну, может, какой–нибудь летящий по своим делам дракон и среагирует на неожиданный хлопок, но не бросится же он сразу меня искать среди ёлок?

К тому же, возможно мне повезёт, и я наткнусь на «воришку». Хотелось бы поглядеть на местную разновидность человеков без летального исхода для последних. Интересно, кроме размеров они сильно отличаются от тех, что были в моей прошлой жизни? Надо будет заняться ещё и этим вопросом в будущем. Ведь вполне возможно, что именно у них я найду… Что я планирую найти? Религиозные трактаты? Мифы? Легенды? Какие–то остатки технологий? Попытку объяснить то, как я оказалась в этом мире? Хоть какое–то доказательство того, что я не сошла сума или не вижу сон длинною в ещё одну жизнь?

Так. Оставь псевдофилософствования какому–нибудь Предвестнику, ему она куда больше идёт. Ты же, Водомерка, оперируешь фактами и отталкиваешься от имеющихся знаний. Вдох–выдох. Спокойствие, только спокойствие.

Я шагаю под кроны и погружаюсь в тень леса. Поскрипывает и трещит под лапами подстилка из осыпавшихся иголок и уже перепревших (если по-простому – высохших) листьев. Приятный запах леса после дождя… На мгновение прикрыв глаза, я стараюсь вдохнуть как можно глубже, наслаждаясь наполняющей меня изнутри прохладой. Ах, этот чудесный геосмин… Ну вот, как обычно, своим занудством испортила всю чарующую атмосферу. Грустно быть умной – из мира пропадает его таинственность, оставляя после себя лишь скучные факты. Куда лучше быть тупой как пробка, сохранив простор для фантазий и размышлений, но уметь при этом держать язык за клыками, чтобы прятать свой идиотизм от окружающих. А тут… Эх, всю сказочность момента погубила.

Встрепенувшись, я открываю глаза и направляюсь глубже в лес, выискивая местечко поудобнее. И мне повезло — бродя меж стволов, я натыкаюсь на широкий, заросший пушистым мхом камень, видимо когда–то в давние времена отколовшийся от склона. Над ним нет крупных веток, на которых ещё остались комья снега, сам он достаточно сухой — самое то для меня. Я забираюсь на валун и пристраиваюсь поудобнее, заодно достав из сумки всё необходимое мне содержимое: ступку, пестик, серу, стекляшку с потёртым углём, маленький тубус с нитратом калия. И разложив всё это добро на опустевшей сумке, я в предвкушении потираю лапки. Ну-с, вперёд, к науке!

На самом деле, серьёзной наукой в моём деле и не пахло. До вечера я лишь смешивала в различных пропорциях три разных вещества, смотря на то, как полученная серая смесь вспыхивает от контакта с пламенем. Хорошо, что мне хватило внутреннего тепла для крохотного огонька, которым я подожгла свечу, а то сидела бы как дурочка и стучала огнивом по кремню, которые ещё и попробуй найти у драконов. В любом случае, о чистоте селитры, судя по количеству выделяемого густого едкого дыма, можно даже и не мечтать – мне явно стоило куда больше времени потратить на разделение солей. Хотя, может, и сера с углём тоже не слишком подходят для поставленной передо мной цели – вот не помню, какие требования должны быть к пороху. Вроде как угольный порошок должен быть изготовлен из определённого дерева, да и сера должна быть максимально очищена. А у меня что? Сырые и неизвестно откуда полученные реагенты, в состав которых может входить что угодно.

Так что, мне вообще повезло, что я добилась относительно адекватной реакции, пусть и не столь равномерной. Возможно, стоило бы ещё делать более выверенные расчёты по массе, а не смешивать компоненты на глазок. Но для этого уже нужны максимально точные весы, которых у меня нет, и где их найти за ближайшую ночь, я не очень представляю. А ещё мне понадобится какой–нибудь небольшой глиняный горшок. И воск. И какую–нибудь тряпку, которую можно будет вымочить в калийной селитре, изготовив из неё фитиль.

Размышляя над всем этим, я ловлю себя на мысли, что, наверное, во мне куда больше от «двуногих обезьян», чем мне хотелось бы. Сколько всего замечательного я могла бы сделать со своими знаниями! Резина, перегонка, селекция. А вместо этого, я пытаюсь изготовить оружие. Будто мне не хватает того, что я и так «органический летающий танк с огнемётом».

И ведь в чём дело: фантазировать и реализовывать – две совершенно разные вещи. Наверное, каждый учёный, в какой бы сфере он не был бы специалистом, ловил себя на размышлениях о том, сколь изощрёнными способами он мог бы прикончить окружающих его идиотов. Однако обычно подобные мысли не воплощаются очумелыми ручками в реальность. Но не в моём случае. Шутливые и весёлые мысли о «подрыве чужих хвостов» и необходимости усилить собственную защиту привели к тому, что я создаю нечто способное серьёзно навредить окружающим. От нахлынувшей волны презрения к самой себе и уныния я сплёвываю в сторону, пересыпая в ступку новую порцию серой смеси и оглядываясь по сторонам.

А вообще, вот будет умора, если окажется, что все мои изыскания оказались напрасными, и какой–нибудь дракон уже давно изобрёл порох. Просто он крылатым племенам не нужен. О! Или ещё лучше — в этом мире есть что–нибудь само по себе взрывающееся. Хмм, взрывающийся банан, разлетающийся на кучу взрывающихся бананчиков? Водомерка, это глупо даже для тебя… Надо придумать что–то не менее абсурдное, но при этом способное существовать в реальности, подчиняясь хоть каким–то законам логики. Что–нибудь, что могло бы напоминать бешеный огурец на стероидах.

Поднимаясь на свои лапы и отряхивая прилипшие к чешуйкам кусочки мха, я выкручиваю свою фантазию на полную.

Пожалуй, сравнение с бешеным огурцом очень даже неплохое. Только нужно нечто более угрожающее и странное. Взрывающийся кактус? И не просто взрывающийся, а знатно бабахающий даже от слабого толчка, раскидывающий свои семена на как можно большее расстояние. К тому же самисемена могут ещё цепляться какими–нибудь острыми выступами за оказавшегося на окраине зоны поражения несчастного, тем самым разносимые за пределы зоны поражения. Будто возведённый в абсолют репейник, вгрызающийся твёрдыми шипами в чешую и плоть. А тех, кто оказался слишком близко к эпицентру взрыва, этот кактус может и до смерти «истыкать». Ну, будут следующие поколения конкурировать с уже обжившимися кактусами, зато сколько «удобрения» самостоятельно пришло!

«Бррр, жуть какая» – думаю я, складывая все свои наработки обратно в сумку и двинувшись из леса. Прямо бомбы с осколочной начинкой. Хорошо, что природа не настолько извращённая стерва и подобного не способна изобрести. Нет, Водомерка, ты явно слишком долго нюхала дым, в котором точно должны быть какие–то вызывающие галлюцинации примеси. Ну скажи мне, кому в здравом уме придёт идея о взрывающихся кактусах?

Выбравшись из леса, я поднимаюсь в уже темнеющее небо, позволяя ветру подхватить меня и нести навстречу к свежему ужину и сладкому сну. Надо будет только выскрести каменную крошку со своего спального места. И подстилку бы какую–нибудь поудобнее найти, чтоб вытянуться на ней в полном комфорте и погрузиться в сладостное забытьё.

***

На удивление начавшийся шумно день закончился крайне тихо. Спокойный ужин, за которым даже Фирн сидела не где–то в стороне, а возле нас, затем прогулка всем крылом до своей пещеры, взаимное пожелание спокойной ночи и… Ну, я думала, что боевой сугроб попытается в тихую придушить Звёздочку, но нет. Ледяная лишь раздражённо фыркнула и первой забралась на своё место, какое–то время принюхиваясь, а блеснула в темноте на меня своими щурящимися голубыми глазами. А я что? Сложила все свои сумки на наш «дамский» столик и поспешила забраться на своё место, вычищая из него то хвостом, то лапой все крошки.

Всё. Спать. Надеюсь, без кошмаров.

***

К собственной радости, дрыхла я как убитая. Сны, если какие–нибудь и были, я опять не запомнила. А утром - о чудо! - я проснулась не разбитая! Бодрая, полная сил, самодовольства и желания жить! Распахнула свои глаза не из–за тычков веточкой или громких переговоров, а по собственному желанию, окидывая взглядом тёмную пещеру, посреди которой разминала спину Звёздочка, зажав в левой лапе свой серебряный кулон.

Конечно, осознание того, что ночная дрыхла без своего магического ожерелья, несколько прибило моё радостное состояние, но я, в целом, решила не придавать этому особого значения. Во всяком случае, на данный момент.

— Доброе утро, — подтянувшись к краю своего гнезда и затем спрыгнув на холодный пол пещеры, проворковала я.

Окидывая пространство вокруг уже с другого ракурса, я замечаю мордочку Сайды, пристроившуюся у края каменного бассейна. Принцесса, видимо решившая пострадать спросонья вместо меня, хмурилась и недовольно сопела своим носом, потирая лапой висок. А вот Фирн, к моей радости, на её спальном месте уже не было. Ледяная, небось вставшая раньше всех и попилившая ночную своим презрительным взглядом, решила убраться куда подальше. И это тоже хорошо!

— Доброе, — оборачивается на мой голос Звёздочка, глаза которой расширились от удивления. Оно и понятно – это первый раз, когда поутру ночная видит на моей морде улыбку. — Водомерка… с тобой всё в порядке?

В её голосе отчётливо послышались нотки беспокойства, на которые я реагирую с толикой ответного удивления. Я, конечно, понимаю, что проснувшись к первому уроку моё состояние обычно можно описать как «клочок злобы и раздражения», но это ведь не на постоянной основе! Порой, по невиданным даже мне причинам, я могу проснуться бодрая и полная сил! Хотя для ночной это впервые…

— Конечно со мной всё в порядке, — отвечаю я, проскользнув мимо Звёздочки и игриво «шлёпнув» её кончиком хвоста по бедру. Ночная подпрыгнула на месте и отшатнулась от меня, возмущённо и громко зафыркав. — А что, я каждое утро должна быть злобная как Мракокрад?

— Так обычно и есть, — подаёт свой голос выбирающая из прудика Сайда, пока ошалелая Звёздочка продолжает громко меня обфыркивать, плюхнувшись на задние лапы и растирая место шлепка ладонью.

Я тем временем свои вещи собираю в сумку, прикидывая, что мне может пригодиться в пути помимо мешочков с химическими реагентами. Может, чистый свиток? И чернила! А ещё, какие–нибудь травы?

За такими размышлениями, я осторожно подхватываю практически опустевший мешочек с мятой, вытряхивая несколько сухих листов на свой язык. Надо будет поискать в горах мяту и пополнить её запасы… Если у нас будет на это время. Так, что ещё взять? Засушенный подорожник? Я осторожно протягиваю пальцы к завёрнутым в сложенный пополам свиток листьям.

— Знаешь, исключение из правил лишь подтверждает правила, — запихивая свёрток в свою сумку и докидывая к нему мешочек с одной из травяных смесей, весело хихикаю я. — Ну, ошибка, погрешность. Неучтённые факторы, оказывающие косвенное влияние. Математика — это очень сложная штука.

— Ну-ну, — бухтит видимо не понявшая и половины сказанного Сайда, ещё какое–то время помигивая своими светящимися на теле полосами, а затем двинувшись к выходу, на ходу стряхивая со своих крыльев стекающие по ним капли. — И после этого я ещё говорю странные вещи.

— Что? — возмущённо фыркаю я, проглатывая комок мяты и провожая недовольную морскую, пока прекратившая тереть свой бедный и пострадавший зад Звёздочка фыркает и спешит за принцессой, постаравшись обойти меня максимально далеко.

Хм, а ведь если подумать, то даже несмотря на нарушенную традицию просыпаться злобной как раздраконенная Фирн, я всё-таки умудрилась кого-то отшлёпать!

С самодовольной мордой я закидываю себе на шею сумку и весело двигаюсь последней из пещеры. Правда, непрошенная мысль о том, что сегодня нас ждёт начало «увлекательного и совсем не безумного» приключения, на пару мгновений приуменьшает количество радости во мне. Но затем я откидываю эту мрачную мысль, ведь на волне собственного позитива я готова даже одну из лун разобрать на кирпичи! Чего уж там какое-то спасение мира!

Выходя в общий зал, я замечаю, что Звёздочка, похоже, успела предупредить остальных сокрыльцев, что со мной что–то не так. Все собравшиеся дружно повернули ко мне морды и даже бегающий за своим хвостом Лонган замер, повернув ко мне свой нос и раскинув в стороны переливающиеся синим гребни, пристально вглядываясь. Нет, ну это уже какое–то свинство. Неужели мне сейчас каждый дракончик будет говорить, что я веду себя неправильно?

Но нет, поглазели на аномалию в виде добродушно скалящей свои клыки с утречка Водомерки, да и вернулись к своим делам. Разве что Каракурт пару раз пошутил про то, что я, похоже, съела весь позитив из нашей неунывающей принцессы. Мрачная и недовольная Сайда сейчас общалась с Цирконом, настаивая на том, чтобы небесный взял с собой в поход не только краски и чистые листы, но и мольберт с ещё не использованными полотнами.

— Нет! Я должна продолжать рисовать свои великолепные шедевры! — дула свои щёки морская, когда Циркон попытался донести до неё мысль о том, что путешествовать лучше налегке. — К тому же ты большой и сильный! Тебе ведь не будет трудно понести мои вещи!

— С чего вдруг я должен тащить твои вещи? — не скрывая раздражённых шипящих ноток в своём голосе, отвечает принцессе теряющий терпение Циркон. Однако, видимо увидев, как Сайда набирает побольше воздуха для возмущённой тирады, небесный поспешил успокоить свою подругу. — Тебе стоит отнестись к этому как к эксперименту. Вдруг тебя застанет вдохновение без мольберта? Лишь с чернильницей и ненужным свитком…

— Настоящий творец никогда не окажется в подобной ситуации! — прерывает небесного Сайда, громко и недовольно фыркая. Вероятно, она и не заметила недовольства в голосе небесного и думает, что он ей чем–то обязан.

Понаблюдав ещё какое–то время за спорящими драконами, я коротко зыркнула в сторону перебирающей записи за столом Звёздочки и крутящегося около неё Лонгана, явно неспособного усидеть на одном месте. Фирн тоже была с нами, пристроившись в своём излюбленном угле и притворяясь, что никого кроме неё в пещере нет. И Каракурт стоит у корзины с фруктами, пристально разглядывая банан, будто пытаясь понять, как и с какой стороны нужно употреблять эту странную жёлтую штуку в форме полумесяца.

К песчаному я и направилась, раздумывая над тем, сколь странно это утро. Я выспалась. Сайда злая и намного более шумная. Циркон бухтит на морскую принцессу. Ещё и Каракурт приглядывается к фруктам. Что дальше? Фирн признаётся, что на самом деле она нас всех сильно любит? Уф.

— Весело, да? — подмигивает мне оторвавшийся от изучения чудной ягоды Каракурт, коротко кивнув в сторону спорящих художников.

— Не то слово, — киваю я в ответ. Моя лапа тянется в корзинку, и я не глядя хватаю первый попавшийся фрукт и протягиваю его к клыкам.

— Водомерка, пос… той… — пытается остановить меня Каракурт, заметивший, чем именно я решила позавтракать.

Но я, видимо слишком увлечённая спорами между дракончиками, слишком поздно среагировала. Мои челюсти сжимаются на отдающем карамелью и шоколадом коричневом, волокнистом фрукте, и после того как мне на язык брызнул сладкий, чуть терпкий сок, уже не разжимаются.

Ну вот, накаркала. А ведь это утро так хорошо начиналось!

Возмущённо замычав, я плюхнулась на хвост и схватилась передними лапами за свою нижнюю челюсть, пытаясь её отодрать от верхней. Конечно же у меня ничего не вышло. Коварный плод, который мне так и не удалось подсунуть Фирн или кому–нибудь ещё, накрепко слепил мои клыки вместе, позволяя только громко и возмущённо мычать. Грррх. Ну что за неудача! А Каракурт, видимо решивший, что я уже обречена «помолчать» ближайший часик, не сдерживает своей улыбки, виновато пожимая своими плечами, когда я раздражённо зыркнула в его сторону.

— Я пытался тебя предупредить, — говорит песчаный, осторожно поддевая когтем банановую кожуру и медленно её стягивая, принюхиваясь к исходящему от бледно–жёлтой мякоти плода запаху. — Не смотри на меня так! Я правда пытался. Просто твоя лапа оказалась быстрее…

В общем, он второй дракон из нашего крылышка, кто сегодня получил по заду моим хвостом. Только в отличие от Звёздочки он не смутился и уж тем более не отпрыгнул, лишь приподнял удивлённо свои уши вверх, когда я с гордо задранной к потолку мордой двинулась от него к столу, за которым пристроилась Звёздочка. Хотя я ещё заметила, как песчаный дёрнул в мою сторону лапой, будто планируя отплатить мне той же монетой, но вовремя остановился, решив не рисковать своей и без того помятой жизнью шкурой, ну или отвлёкшись на злую Сайду.

— Я не могу полететь без своих вещей! — возмущённо фыркала морская, сощурив свои глаза и позволяя светящимся полосам на её теле то и дело вспыхивать и гаснуть, переливаясь холодным светло-голубым цветом. — В конце концов, я – принцесса! А вдруг мне что-нибудь потребуется в пути?

— Ведро глины для лепки и обжига тебе точно не потребуется, — бухтит хмурый Циркон, выслушав очередное мудрое указание со стороны морской. Интересно, чего он её вообще терпит? А Сайда ведь видит, что небесный к ней хорошо относится, вот и капает на мозги.

— А вдруг потребуется! Вдруг мне придёт вдохновение и я захочу слепить прекрасную фигурку! — не уступает своей позиции Сайда, используя всё тот же аргумент, что и с треногой мольберта, не обращая никакого внимания на уставший и грустный вздох небесного.

Да уж, бывают же у кого–то весёлые проблемы.

Я присаживаюсь напротив Звёздочки и постукиванием когтя по столу привлекаю к себе её внимание, уже затем тыкая пальцем в свою морду.

—Мммммм! — мычу я, осторожно опуская нижнюю губу и показывая Звёздочке сцепившую мои челюсти вместе сладкую мякоть.

Пару секунд, будто всё ещё помнящая недавний шутливый шлепок, ночная смотрит на меня с укором, но затем решает смилостивиться над несчастной земляной.

— Я не знаю, как с этой штукой бороться, — к моему разочарованию, покачивает Звёздочка своей мордочкой из стороны в сторону. — Обычно ей затыкают очень болтливых драконов…

— О да, таких драконов как Маэстро! — тут же вклинивается в нашу беседу Лонган, с интересом поглядывая на меня, а затем показывая кончик своего языка.

— Между прочим, это было с твоей стороны очень подло, — возмущённо фыркает ночная, видимо зная, кто такой “Маэстро” и за что ему подсунули подобный фрукт.

Нахмурившись, Звёздочка ещё и отвешивает апельсиновому радужному щелбан по носу.

— Киу-киу! Он сам виноват! — накрыв свою пострадавшую сопелку, пробухтел радужный дракончик, часть морды которого вспыхнула насыщенным жёлтым оттенком. — Вот не надо было столько свитков заставлять читать!

— Ты не смог за десять дней прочитать один свиток! — тут же парирует Звёздочка, уже полностью сосредоточившись на радужном, пока я подпираю свою морду лапой и наблюдаю за ними со стороны.

— Ну так ты видела тот свиток? Он же был огромным! — громко хихикает радужный, разводя в стороны свои крылья и показывая, сколь крупным, по его мнению, был обсуждаемый кладезь знаний. — А потом он ещё вопросы задавал! А ведь он знает, что в нём написано, но зачем–то всё равно спрашивает! Может, память у Маэстро плохая? Киу-киу!

— Ох… — тяжело вздохнула Звёздочка, несильно толкнув крылом радужного, отвлекаясь ненадолго на спор Циркона и Сайды, в беседу которых ещё и Каракурт решил вклиниться, то поддакивая небесному, то соглашаясь с доводами морской, лишь распаляя конфликт между ними всё сильнее и сильнее. Интересно, песчаный понимает, что он делает? Мне казалось, что в его характере скорее улаживать споры, нежели наоборот — лишь сильнее их распалять. Впрочем, пока что у меня свои проблемы. Я вновь направляю свой нос на сидящую напротив меня ночную, поймав её задумчивый взгляд. — Я правда не знаю, как тебе помочь, Водомерка. Радужные обычно просто ждали, пока мякоть рассосётся.

— Ну… Если фрукт полежал денёк-другой, то может и до вечера продержаться… — начинает Лонган, тут же получая очередной щелчок по носу от ночной. — Киу–киу! Да шучу я! Шучу!

— Шутки у тебя не всегда смешные! — недовольно дует свои щёки ночная, пока я нервно соплю носом.

Ну, сама виновата, Водомерка. Тут даже некого обвинить. Разве что только Каракурта, который позволил моей лапе закинуть этот фрукт в пасть. Но это уже ворчания на уровне недовольной Сайды.

Кстати, удивительно, но спор между двумя художниками прекратился. Каракурт накрыл их обоих своими крыльями, с улыбкой рассказывая о том, что им всё–таки стоит взять с собой какие–нибудь принадлежности для рисования, пускай и не все. Кисти, краски, пару чистых свитков. При этом Сайде, с её необычным искусством, стоит для себя открыть что–нибудь новое:

— Вот попытайся представить свои чувства, когда ты рисуешь картину в непривычной для себя среде. Это ведь тоже повлияет не только на сам процесс создания, но и на финальный результат! Я вот так и представляю в галерее дворца какой–нибудь королевы картину с подписью «Морская принцесса Сайда. Выход из зоны комфорта».

И ведь Сайда согласно мурлычет, пока расслабившийся Циркон благодарно кивает своему товарищу по комнате. Что же, похоже, ему всё–таки придётся меньше тащить с собой.

— А теперь, друзья, когда мы решили эту проблему – идёмте в столовую, послушаем, что нам скажет Солнышко, — ставит последнюю точку в споре Каракурт, проскальзывая к ведущему в коридор проходу и подманивая нас крылом. — Идёмте же!

Всей дружной и практически полностью весёлой толпой мы поспешили за Каракуртом по коридорам Академии, навстречу предсказанному Предвестником будущему. Вот только смотря на то, как неспешно выскакивают из–за углов ещё не до конца проснувшиеся драконята из других крылышек, у меня появилась надежда, что всё обойдётся, а ночной провидец ошибся со своим предсказанием, и никакого похода сегодня не будет. А значит и планы по спасению мира придётся менять… Хочу ли я этого?

Не в силах занять себя разговором с кем–нибудь из сокрыльцев, лишь слушая их в пол уха, я думала над тем, чего хотела бы получить от предстоящего приключения.

Конечно же я жажду спасти свою семью. К Мракокраду под хвост эту вашу Пиррию со всеми её дурацкими традициями и правилами! Но братьев и сестёр я в обиду никому не дам. Но разве это единственная причина? Подняв свой нос к потолку, я смотрю на сточенные обломки когда–то тянущихся к полу шипов, размышляя уже над этим вопросом. Я хочу ответов на то, чем всё-таки является моё перерождение. Хочу узнать, насколько глубока моя связь с этим миром. Понять, можно ли как–нибудь управлять этим процессом и почему именно я оказалась здесь со своими воспоминаниями.

Нервно пофыркивая, я пытаюсь языком как можно быстрее счистить вязкую мякоть со своих клыков, недовольно щурясь от смывающих радость волн раздражения.

Что же мне делать? Хочу ли я быть героем? Или я считаю собственную «судьбу» несусветной глупостью и злой шуткой, желая посмеяться над дурочками, поверившими в собственную особенность и избранность?

На секунду замерев и пропустив спешащего по коридорам незнакомого ледяного, я нагоняю своё крылышко.

Прекрасное время выбрала для таких размышлений, Водомерка. Вот просто лучше некуда! Может, ещё сядешь и расплачешься? Плюхнешься на хвост, задерёшь морду к небу и начнёшь орать, что ты ничего не хочешь? Нет, ты сама виновата, сама во всё это влезла, пойдя на поводу не только у Предвестника, но и у собственных желаний почувствовать себя особенной. Куда вчера подевалась твоя хвалёная логика? Почему ты позволила себе согласиться с решением Циркона и не накричала на сокрыльцев, подтолкнув их к отказу от плана Предвестника?

Да что со мной не так?! В голове какой-то бардак! То одни мысли лезут, то другие. И все обрывочные, несвязанные, вязкие! Может, этот фрукт обладает галлюциногенным действием? И я сейчас ловлю глюки? Почему тогда в первый раз не заметила?

Громко и раздражённо фыркнув, я продолжаю свой марш навстречу приближающемуся «геройству» и неизвестности. Будь что будет!

К сожалению, Предвестник не ошибся. В обеденном зале собрались все ученики, разбившись на группы по крылышкам, с интересом поглядывая на переминающегося с лапы на лапу Глина, шёпотом ведущего диалог со стоящей около него Цунами. Интересно, о чём они общаются?

Когда мы входим в зал, Фирн тут же спешит немного от нас отделиться, топая в стороне и будто бы говоря: «Я с ними, но только из–за того, что вынуждена быть с ними». А я осматриваюсь, приподнимаясь на своих пальцах и выискивая сестричку, сидящую, как оказалось, за столом со стороны выхода на улицу, практически около Драконят Судьбы. Рядом с Тростинкой вытянулся Предвестник, о чём–то спокойно общающийся с розовой радужной. Сестричка, заметив меня, тут же радостно взмахивает лапой, приподняв вверх свои ушки.

Чуть в стороне от основного скопления драконят в одиночестве жмётся к стене Опал, поджимая под себя хвост. Нервничающий полукровка тут же внимательно и пристально всматривается в идущего передо мной Циркона, но небесный, к его счастью, умудряется полностью проигнорировать этот напряжённый и напуганный взгляд, коротко кивая своим соплеменникам, сидящим за столом. Примерно также, практически в гордом одиночестве, сидит и Аспид. Нахохлившийся земляной дракон затравленно зыркает по сторонам, изредка скаля свои клыки в сторону без остановки болтающей с ним маленькой тёмной песчаной, которая видимо и не замечает оскала злобного дракона. А вот Бекас совсем другое дело – он сидит посреди своих сокрыльцев и громко делиться с окружающими теориями о том, почему нас всех могли собрать в одном месте. Похоже, практически никто не знает о спонтанном «походе», так что только моё крылышко сохраняет полное спокойствие в зале. Ну и сестрица с Предвестником тоже.

Интересно, как Солнышко объявит о спонтанном походе? На улице вроде как светло и тепло, но… Она выйдет к нам и скажет, чтобы мы собирали вещи и отправились летать по горам в поисках приключения? Хмм, а в чём собственно логика подобного события? Разве сейчас не «опасно» отправлять молодых драконят летать по округе? А вдруг снег и град? Или другое событие, предвещающее конец света?

Раздумывая уже над этими вопросами, я пристраиваюсь вместе с крылышком у облюбованного нами места, вблизи бортика пруда, в который тут же прыгает уже менее хмурая Сайда. Так же я замечаю, что сегодня разнообразие еды в столовой несколько скромнее, чем обычно – в основном рыба и фрукты. Я даже протянула свою лапу к хвосту торчащей из ближайшей корзины селёдки, решив разнообразить свой рацион чем–нибудь более мясным, но опомнившись, тут же отдёрнула ладонь с растопыренными в сторону пальцами, раздражённо сама на себя фыркнув. Ну да, у меня же рот залеплен. Остаётся только глотать собственную слюну, смотря, как остальные драконята утоляют свой утренний голод. Разве что Каракурт недоволен, брезгливо двумя когтями хватая какую–то рыбину за хвост и поднимая её к своей морде, неспешно обнюхивая и затем кидая обратно в корзину.

— Знаете, моё племя может спокойно обходиться пару дней без еды, — бухтит себе под нос привередливый песчаный дракон. Фрукты ему не нравятся, рыба тоже. Жуёт только своих ящериц и змей, будто это какие–то изысканные деликатесы, чей вкус понятен только гурманам вроде него.

Высказать ему своё «фи» я могу лишь недовольным взглядом, удачно проигнорированным смотрящим в сторону выхода Каракуртом.

В отличие от Каракурта, как оказалось, рыбой даже Фирн не брезгует. Какое-то время порывшись в корзине, она вытащила что–то наподобие скумбрии. К ней присоединился и небесный, протянув вынырнувшей и довольно фыркнувшей Сайде селёдку побольше. Ну а Звёздочка с Лонганом принялись за фрукты. Я же лишь сглатываю набирающуюся в пасти слюну, в которой растворяется сладость вязкой мякоти. Чёртов фрукт! Почему же ты такой вязкий? Что за «ловушка Пиррии»?!

В общем, сижу и грустно соплю носом, пока практически все с удовольствием завтракают. Впрочем, недолго они наслаждались жизнью. Будто выскочивший из куста Мракокрад, между Цунами и Глином протиснулась золотистая драконица, радостно замахавшая всем собравшимся в зале драконятам лапой.

— Ученики, внимание! — звонкий голос, будто бы отражающийся от стен пещеры, привлёк к Солнышко пристальные взгляды каждого дракончика и учителя в этом помещении. — Вижу, что все крылышки здесь. У учительского состава Академии есть небольшое объявление, и именно из–за него вас всех собрали здесь!

Улыбнувшись нам, песчаная директриса окидывает взглядом каждую группку драконят, присаживаясь перед столом и кладя на него одну из ладоней.

Хм, итак, госпожа директриса, что же вы нам скажите? Может, мне стоит немного поиграть в провидца и попытаться угадать? Я бросаю косой взгляд на якобы внимательно слушающего директрису Предвестника. Итак… «Несмотря на погодные условия, мы решили провести учебный вылет, в котором вы будите выживать в дикой природе, пользуясь своими навыками и полагаясь на товарищей по крылышку»? Может, ещё пару слов об уже полностью растаявшем снеге будет сказано…

— Вы, наверное, сильно удивились тому, что вчера не было занятий, — начинает издалека Солнышко, решив пойти наперекор моему «предсказанию». Не быть мне провидцем, но это и хорошо. — К сожалению, неожиданно возникло несколько вопросов, которые необходимо было решить. Поэтому в пределах Яшмовой Горы не было достаточно учителей для проведения запланированных занятий, и мы решили дать вам выходной. Не беспокойтесь, ничего страшного не произошло.

Забавно, что никакой более конкретной информации улыбающаяся драконица не выдаёт. Ни что за вопросы, ни почему мы должны были забеспокоиться. По сути, эта короткая речь – хороший пример того, как выдать много информации и при этом не сказать ничего важного.

— И сегодня Академия возвращается к привычному укладу жизни, — продолжает весело улыбаться драконица, решив как можно быстрее сместить тему разговора в более безопасное русло, пока ей не начали задавать вопросы, связанные с погодной аномалией и неожиданной активностью Драконят Судьбы. — А вас, уважаемые ученики, ждёт незабываемое приключение, в котором вы научитесь работать в команде!

Многие дракончики, что до этого сидели в тишине и лишь переглядывались друг с другом, направили свои носы к Солнышко.

— И это не обычный полёт над землями Яшмовой Академии! — торжественно повышает голос директриса, слегка раскидывая крылья в стороны, будто бы пытаясь обнять весь зал. — А настоящий поход!

Тут же со всех сторон раздались перешёптывания учеников: «Поход?», «Она сказала поход?», «А что это такое?», «А как?». Некоторые начали погружаться в мечтания о незабываемом приключение, в котором им предстоит пройти путь Драконят Судьбы по всем королевствам Пиррии. Кто бы мог подумать, что здесь, среди дракончиков, настолько много мечтателей… Солнышко же молчит, позволяя предвкушению в головах драконят полностью их унести от обсуждения вчерашнего дня.

— Более того, это будет и небольшое соревнование между крылышками, — наконец–то продолжает директриса, покашливанием в сжатую ладонь призвав всех собравшихся к тишине. — Мы разведём вас по разным участкам вокруг Яшмовой Горы, на расстояние пары часов полёта. Вам предстоит самостоятельно найти себе укрытие, добывать еду, а также выполнять задания, решать загадки и собирать особые вещи, которые мы спрятали от вас. Список крылышка, собравшего больше всего таких вещей, будет вывешен на камне почёта до конца обучения.

После этих слов энтузиазма в учениках стало поменьше. Многие чуть опустили свои уши, видимо понадеявшись на нечто более геройское и грандиозное, получив вместо собственных фантазий невкусный сурогат. Но грустят дракончики недолго, очень быстро в зале нарастает гомон учеников, предвкушающих приключения и соревнования, о которых будет не стыдно рассказать в своим семьям.

— И на этом ещё не всё! Иногда вам предстоит сталкиваться с учителями, — не останавливается Солнышко, вновь привлекая учеников покашливанием. — Мы будем играть роль злых драконов, решивших помешать вам в вашем приключении и всячески мешающих исполнять поставленные перед вами задачи. Не беспокойтесь, никто из нас не будет пытаться с вами драться.

Я заметила, что перспектива столкнуться с «избранными» была встречена с энтузиазмом некоторыми небесными и ледяными, но слова Солнышко об отсутствии битв умерили их пыл. Тут же со всех сторон начали сыпаться догадки о том, как именно будут проходить встречи между учениками и учителями. «Наверное, они будут задавать нам загадки!» – предполагает один небесный. «Может будут убегать от нас с подсказками от заданий?» – предполагает морской дракончик, выглядывающий из–за крыла Бекаса.

А я ведь могла бы внести толику паники, нарушив планы Солнышко, пошутив про какие–нибудь викторины и неожиданно свалившееся на голову «домашнее задание», которое было бы необходимо выполнить в поставленные сроки. Иначе всё – сразу выбываете из эстафеты. Но нет, съехидничать мне не даёт вязкая масса, а остальные дракончики моего крылышка молчат, лишь хмуро переглядываясь между собой. Кстати, выходит, нашу пропажу могут обнаружить намного раньше, если Драконята Судьбы планируют вмешиваться в действия крылышек? Нет, конечно, какое–нибудь наблюдение за нами должно быть в любом случае…

— Кроме того, — вновь звонкий голос Солнышко вытесняет из пещеры все шёпоты, —я попрошу каждого из вас записывать в небольшой дневник свои впечатления о походе и отношения к сокрыльцам. Хотя бы очень кратко. А теперь пара слов о технике безопасности. Во–первых, я попрошу вас не улетать далеко от того места, в которое мы вас приведём. Также, если произойдёт что–нибудь непредвиденное, допустим, кто–нибудь пострадает съев что–нибудь нехорошее, то сразу же летите к Яшмовой Горе, где вас будут ждать Звездокрыл и Вещунья. Также, раз в несколько дней мы будем заносить еду для радужных. Всем остальным придётся питаться тем, что вы сможете поймать. Если по какой–то причине с охотой не сложится, то вы также можете прилететь к Академии и обратиться к Звездокрылу – он выдаст вам корзину с едой для всего крылышка.

Окинув всех собравшихся своим пристальным взглядом, Солнышко слегка встрепенулась, будто бы скидывая неожиданно навалившуюся на плечи тяжесть.

— На этом у меня всё. Через два часа собирайтесь на поляне перед главным входом, мы отведём вас к участкам, на которых вы будете жить ближайшую неделю. Постарайтесь не брать с собой слишком много вещей. Только то, что вам необходимо. Помните: в приключения надо отправляться налегке! Чистые свитки и чернильницы мы вам выдадим перед отлётом.

— Сохраняйте спокойствие у выхода. Крылышки выходят по очереди, — перехватила речь директрисы морская драконица–учитель Цунами, встав у выхода в главный зал Академии, пока улыбающаяся Солнышко прошла мимо неё, направляясь по своим делам. Интересно, они заранее распределили свои роли, кто и что будет делать? Или Солнышко пойдёт сейчас к бедному Звездокрылу и обрадует его новость о том, что ночному придётся сидеть и пыхтеть на своём хвосте в прихожей, ожидая возможное прибытие пострадавших? — Яшма, можете идти.

Моё крылышко выпустили предпоследним. Тростинка с Предвестником ушли перед нами. Мы не особо куда–то спешили, и поэтому неспешно, в практически полной тишине, погружённые в собственные размышления о предстоящем приключении, добрались до своей пещеры. В ней мы разошлись по спальням и похватали свои сумки, а затем собрались в прихожей.

Хорошо, что большую часть необходимых для себя вещей я положила в сумку ещё утром, сейчас лишь затягивая узлы лямок на груди и смотря на бегающую по пещере Сайду. «Мне нужен ещё тёмно-синий и розовый!» – жаловалась морская принцесса на свою жизнь хмурому Циркону, косо смотрящему на стремительно разбухающий мешок, в который Сайда пихала всё, что по её мнению могло пригодиться морской в приключении. В основном это были различные банки с краской. А ведь совсем недавно принцесса согласилась с доводами о том, что путешествовать надо налегке, и вот опять… Сам-то небесный с собой решил взять лишь несколько чистых свитков, запасной флакончик с чернилами и пару разных кистей – одну широкую, и одну тонкую.

Каракурт, Фирн и Лонган вообще не заморачивались вещами, даже сумок на них не было. А Звёздочка взяла несколько сложенных карт, договорившись со мной, что именно я их понесу. Как–никак вещи мои много не весят, да и пространства в нагрудной сумке ещё полно. Стоило мне об этом только подумать, как мордочка Сайды тут же поворачивается ко мне.

— Нет, я ничего не понесу, — возмущённо фыркаю я, наслаждаясь вернувшейся возможностью говорить. Мякоть мерзкого фрукта наконец–то рассосалась, расцепив мои челюсти.

После этих слов я поднимаюсь со своего места, первой направившись к выходу, одарив на последок морскую мрачным взглядом. И - о чудо! - видимо нехорошие огни у меня в глазах убедили Сайду, что трогать меня не стоит, так что принцесса целиком и полностью вернулась к недовольному небесному.

Впрочем, спор их продлился недолго. Когда Циркон в очередной раз громко отказал морской, возмущённо фыркнувшая принцесска топнула своей маленькой лапкой.

— Ну и хорошо! Сама понесу! — схватившись за лямку разбухшего от склянок мешка, фыркнула она, со всей силы дёрнув на себя собранные ею пожитки и удивлённо ойкнув, когда они чуть–чуть сдвинулись с места.

Переглянувшись со всеми остальными драконятами, я с трудом удерживаю в себе ехидный смешок. И не только я, но и стоящий около меня Каракурт тоже, подмигивая наконец–то познавшему покой небесному.

— Он тяжёлый! — возмущённо засопев носом комментирует и так очевидную вещь Сайда, гневно подёргав хвостом из стороны в сторону и прижав самую малость к своей шее уши. Интересно, а она на что рассчитывала, запихивая каждую попавшуюся под лапу банку с краской? — Циркон, помоги! Я же не могу отправиться к путешествие без красок! А вдруг… вдруг что–нибудь нарисовать надо будет! Вдохновение придёт… Или картина красивая… Я ведь и с тобой поделюсь, если поможешь!

Похоже, некоторым надо объяснять очевидные вещи дважды. А ведь сколько громких слов было сказано об импровизации до этого!

— Нет, — коротко фыркает Циркон, видимо до глубины своей тонкой художественной натуры задетый требованиями принцессы. И ведь можно его понять, он даже не дракон её королевства. Просто такой же художник, решивший разделить с Сайдой своё увлечение.

Посверлив ещё какое–то время состроившую большие глаза морскую, небесный раздражённо цыкает языком, а затем выходит из нашей общей пещеры, проскользнув мимо меня и закинув себе под крыло мешок со своими вещами.

За небесным уходит и Фирн, видимо решив, что бесплатный цирк закончился и теперь не на что смотреть. А потом и все остальные, включая меня, оставляя вцепившуюся в лямку рюкзака морскую стоять в растерянности и непонимании. Впрочем, далеко мы не ушли, лишь десяток метров по коридору, как позади из пещеры выскочила Сайда. Пробежав почти через всё крылышко, оставив нас удивлённо переглядываться между собой, она протиснулась между небесным и идущей с ним почти вровень Фирн.

— Ладно. Не обижайся. И вообще, я подумала и пришла к мнению, что путешествовать надо налегке. Поэтому я ничего не возьму с собой. Ты ведь поделишься чернилами и свитком если что? Поделишься ведь? — вновь строит большие глаза морская, освещая нам дорогу в полутьме пещерных коридоров, в ответ получая лишь тяжёлый грустный вздох.

— Конечно, — Фыркает Циркон, взглядом останавливая готовящуюся укусить за плечо принцессу Фирн. — Мы ведь друзья.

— Ей! — радостно выкрикивает Сайда.

И после этого короткого диалога, между двумя художниками повисла тишина. Идя в безмолвии вместе со всеми, я наблюдала за тем, как носятся по коридорам нервничающие драконята. Бедняги–то не знали, что должны были подготовиться с утречка, и теперь тащили всё, что им казалось полезным, видимо планируя столкнуться с той же проблемой, что и Сайда – неподъёмностью собственного груза. Порой мельтешащие дракончики сталкивались друг с другом, и тут же залы и коридоры наполнял возмущённый писк, шипение и перебранка разбирающихся в том, кто же из них виноват. Бардак какой–то.

Хотя, были и другие. Куда более собранные, двигающиеся по одному с нами курсу – к выходу. В основном это были, конечно же, ледяные, у которых, похоже, сосредоточенность и готовность действовать в любой ситуации были возведены в статус культа. Всем встречным соотечественникам Фирн коротко кивала, даже своей «ненавистной» сопернице. Хотя когда ледяная из крылышка Аспида проскочила мимо, злобный сугроб дёрнула хвостом, будто её ошпарили кипятком.

Впрочем, не только Фирн было суждено подёргаться во время удивительно шумного пути. Когда мы уже практически достигли главного зала, из пересекающегося накрест коридора показалась оранжево–коричневая чешуя одного слабо–знакомого мне дракончика.

— Ой! — испуганно пискнул Опал, отшатнувшись в сторону от раздражённо зыркнувшего в его сторону Циркона и громко, по-змеиному зашипевшей на него Фирн. На секунду мне даже показалось, что сейчас полукровка развернётся и драпанёт со всей силы от нашего крылышка в тот коридор, из которого он выскочил. Но вместо того, чтобы последовать этому позыву, Опал ещё на шаг отошёл от нас и направил свою мордочку ко мне. — Водомерка, д-да?

В его голосе всё ещё слышались нотки паники, но, похоже, полукровка нашёл силы взять себя в лапы. Однако, кхм. Во–первых, откуда он знает моё имя, если мы никогда не общались? И во–вторых, что ему от меня надо? Судя по хмурому взгляду драконят моего крылышка, не только я задавалась этими вопросами. Сразу же вспоминается Предвестник с его вчерашними оправданиями и заявлениями о том, что он никого нового втягивать в приключение не собирается. Хотя обвинять ночного пока что рано.

— Допустим, что да, — киваю я, осторожно придерживая Каракурта пальцами крыла и выходя вперёд, навстречу ещё чуть отшатнувшемуся Опалу. — Какие–то проблемы?

— Н… Нет! — возвращая напряжённый взгляд на хмурящегося Циркона, отвечает мне полукровка, опуская свои уши чуть вниз. — Просто… Хотел спросить… Тростинка ведь твоя сестра? Ты не знаешь, где она сейчас?

Так, а что этому телу надо от моей сестрички? Я слегка щурюсь, смеряя полукровку подозрительным и оценивающим взглядом.

— Просто… Я ищу не её, а ночного из её крылышка. Дум… Думал, ты можешь подска… Подсказать где они могут быть. — сбиваясь объясняет своё желание найти мою сестрицу Опал.

Так. А вот это плохо. Неужто Предвестник нас всё–таки обманул и каким–то образом решил втянуть во всё происходящее этого странного, всего шугающегося дракончика? Я вполне могу себе представить, что ночной плюнет на нашу реакцию, преследуя свои цели. И судя по переглядываниям большинства дракончиков крылышка, не одна я так думаю! Фирн, допустим, от взмаха своего хвоста чуть было Циркону бок не рассекла, но небесным умудрился вовремя отшатнуться в сторону, предупреждающе зарычав в сторону ледяной. Это что же, всё–таки всё идёт к тому, что нам придётся спасать мир с этим полукровкой и сопутствующей ему порции ругани в сторону якобы «не виноватого» ночного?

— Просто… просто хотел ему пожелать удачи… — видя мою хмурость, продолжил запинающийся Опал, слегка переминаясь с лапы на лапу. — Ладно. Он, наверное, уже улетел… Значит, только когда всё закончится. Жаль… Просто нигде не могу их найти. Я тогда, наверное, пойду… Пойду, да. Удачи вам в походе.

И бросив ещё один короткий взгляд на двух самых недовольных его присутствием драконов, Опал поспешил ретироваться в коридор, из которого он вывалился, отпрыгивая в сторону от пронёсшейся мимо него пары дракончиков, выкрикивая им в спину: «Прошу вас, осторожнее!».

— Думаете, он всё–таки за нами увяжется? — подал голос Каракурт, поравнявшись со мной и рассматривая место, где недавно стоял полукровка.

— Не хотелось бы, — буркнула я, чувствуя, как моё хорошее настроение портится всё сильнее и сильнее.

Дальнейшее приключение по тёмным коридорам прошло без неожиданных и нежелательных поворотов. Мы выбрались на открытую, вытоптанную площадку перед Академией, на которой переминались с лапы на лапу как ожидающие своих сокрыльцев драконята, изредка обменивающиеся короткими шутками, так и Цунами, Глин и бормочущая какие–то глупости про «прекрасное будущее и что все будут рады поиграть в поход» Вещунья. Причём меня от упоминания предвиденья чуть было не стошнило. Хотя и более полезную информацию без умолку трещащая ночная тоже сообщила – мол, Солнышко и Ласт уже улетели провожать первые два, наиболее расторопных крылышка в места их обитания ближайшую неделю. Интересно кстати, сколько у нас будет времени перед тем, как Драконята Судьбы бросятся за нами в погоню? И будут ли они хоть что–нибудь делать или махнут на всё лапой?

Впрочем, об этом я буду думать, когда мы долетим до места назначения, делясь своими мыслями с сокрыльцами. К моей радости, провести нас вызвалась Цунами, как только узнала, что мы готовы к приключению, и убедилась, что нам достались небольшие тубусы на ремешках с чернильницами и свитками, в которых мы должны были вести свои записи. А недовольно засопевшему Лонгану ещё и мешочек с разными фруктами на шею нацепили, напомнив, что если мы не найдём какие–нибудь ягоды или дикорастущие яблоки, то ему стоит обязательно слетать к Академии и пополнить припасы.

Также, уже в полёте, сама Цунами нам намекнула, что первое задание стоит поискать по пещерами в той области, где мы будем находиться. Как хорошо, что морская не умеет читать мысли и не знает, что мы планируем дать как можно быстрее дёру, плюнув на дурацкие развлечения, придуманные Драконятами Судьбы. Или же это плохо, и помощь этой мускулистой, плотно сбитой, крупной драконицы могла бы нам пригодиться?

Мы летели примерно час по направлению на север. Пересекли долину, к которой ведёт балкончик из нашей пещеры, перемахнули пару горных хребтов. И наконец-то добрались до очередной зелёной полосы, зажатой меж каменных утёсов и склонов, с небольшим озером практически по центру, вокруг которого раскинулся густой зелёный лес. С гор к этой водной глади спускались аккуратные полосы талых вод, порой обрушивающиеся небольшими водопадами с уступов. И уже от озера куда-то в сторону Академии тянется чистая речушка, выискивающая свой путь средь вздымающихся к небу хребтов.

Красиво. Я бы даже сказала, что чарующе – в этом месте было на удивление спокойно и легко, ничто не предвещало скорой беды.

Редкие птицы возмущённо чирикают на деревьях, когда мы спускаемся на заросшую густой травой полянку, отделяющую тонкую линию берега озера от густого смешенного леса. Цунами, повторив нам в очередной раз, что мы не должны никуда улетать на длительное время из этой долины, оставила нас, вновь взмыв в чистое синее небо.

— А я говорила, что надо было взять краски! — недовольно бухтела себе под нос Сайда, рассматривая с близкого расстояния кору молодого дуба, накрывающего часть поляны густой тенью. — Ты только посмотри, как тут красиво!

class="book">— У нас тут не увеселительная прогулка, — заметив, как нахмурился Циркон, решил вступиться за товарища Каракурт, чуть ближе подходя к воде и рассматривая своё отражение.

Остальные лишь переглядываются. Пожалуй, мы слишком напряжены предстоящим приключением. Даже Звёздочка, вроде как наиболее верящая Предвестнику, молчит, слегка хмурясь и отводя свой беспокойный взгляд к небу. И только Лонган, этот ни о чём серьёзном не думающий радужный, осторожно прикасается кончиком своего хвоста к водной глади.

— Бррр, она холодная! — обиженно фыркает на озеро тропический дракон–фруктоед.

— Конечно. Эта вода течёт с гор, образуясь в результате таянья ледяных шапок и выпавшего снега, — неожиданно отвечаю я ему, также подходя ближе к берегу и с интересом вглядываясь в поверхность озера. — Возможно, ещё грунто…

Конечно же, договорить мне не дают. Да и я сама не реагирую на быстро приближающийся шорох травы, в последний момент заметив светло–бежевую чешую хихикнувшего дракона, толкнувшего меня со всей силы в воду. Отмель у озерца оказалась занесена не обломками камней, а покрыта мерзким, набивающимся между чешуек и размазывающимся по коже холодным илом. Зато, к моей радости, эта грязь была достаточно мягкой, чтобы смягчить моё падение, сопровождаемое громким поминанием чужой матушки. «Плюх» – и грязные брызги полетели во все стороны, окатив как не успевшего отпрыгнуть Лонгана, так и прикрывшегося крылом Каракурта.

А водичка и вправду оказалась ледяной! Прямо до костей пробирающей. Брррр. Но я такую люблю – очень уж хорошо она бодрит и приводит мысли в порядок, даже несмотря на то, что для моего племени столь холодные купания не особо полезны. Если бы не грязь, то всё было бы идеально.

С возмущённым сопением я вскочила на свои лапы, тут же начав яростно брызгать в сторону Каракурта с помощью крыльев.

— Эй–эй–эй! Холодно ведь! — громко завозмущался под смешки остальных драконят Каракурт. — Всё! Не надо, Водомерка! Фр!

— Нет пощады! — придав голосу максимальную пафосность, выкрикиваю я, лепя лапами комок особо плотного ила и запуская его в Каракурта.

Идеальная меткость! Хотя, скорее, мне просто повезло. Шарик тины и грязи разлетается во все стороны, столкнувшись с переносицей Каракурта. Отшатнувшийся назад песчаный пытается спрятать морду за своим крылом, пальцами счищая грязь с вовремя зажмуренных глаз. Ещё и рычит раздражённо…

— Грррх, — выдыхает он, приоткрывая один из своих глаз и поднимая на меня озлобленный взгляд, полный желания отмщения нанесённых гордости ран. Упс, кажется, я его разозлила. Ну-с, Водомерка, пора оправдать собственное имя! Со всей возможной скоростью я разворачиваюсь и, поднимая ещё больше брызг, бросаюсь в центр озера. — Стоять!

Злого Каракурта даже ледяная вода не останавливает. Громко зашипевший песчаный устремляется за мной, лишь на мгновение остановившись у самого края воды, будто бы собираясь с силами для следующего шага. На мгновение я даже понадеялась, что ледяная вода станет для него достаточной преградой. Но нет. Собрав всю свою волю в лапу, Каракурт прыгает в воду, на ходу нагребая в пальцы клочки тины и швыряя их в меня, под неугасающий хохот остальных сокрыльцев, за исключением Фирн.

— Не поймаешь! — чувствуя, как вода поднимается всё выше и выше, кричу я себе за плечо, потихоньку начиная подгребать хвостом.

И тут же уже мне в морду прилетает комок грязи. Хорошо хоть, глаза прикрывает защитная перепонка, и хоть мир вокруг меня и стал чуточку мутнее, своих очертаний он не потерял.

— Поймаю! — уже чуть радостнее выкрикивает Каракурт, плотнее прижимая свои крылья к себе и вытягивая шею, будто бы норовя меня при первой же возможности цапнуть за хвост.

— Вииии! — присоединяется к нам новый голос, и между мной и песчаным в воду приземляется громко хохочущий Лонган, тут же из неё выныривая и с громким возмущенным шипением бросаясь к берегу. — Холодно! Холодно! — что есть силы кричал запаниковавший радужный дракон, хлопая своими крыльями по водной поверхности и от этого поднимая во все стороны расходящиеся брызги.

Тут уже я с Каракуртом засмеялась, забыв о своём коротком конфликте, наблюдая за тем, как дрожащий, посиневший радужный выскакивает на берег, тут же пытаясь поднырнуть под крыло Звёздочки. Только вот ночная, углядев, как с Лонгана стекает ледяная горная водица, бросилась бежать от радужного, заливаясь весёлым смехом.

— Это нечестно! — обиженно зафыркал принимающий свои исходные апельсиновые цвета радужный в след Звёздочке, пока я подгребаю к Каракурту и осматриваю его грязные чешуйки.

— Холодно? — улыбаюсь я ему, слыша, как с весёлым писком к нам решает присоединиться и отвлёкшаяся от созерцания леса Сайда. А за ней, после длительных раздумий, заходит Циркон, видимо решив, что это место достаточно походит на привычные для небесного дракона горные купальни.

— Бррр. Как ты в таком только плаваешь? — неуверенно улыбается в ответ Каракурт.

А затем песчаный хлопает мне по макушке, и я чувствую, как по морде растекается мерзким комом свежая грязь. Так! Возмущённо фыркнув, я толкаюсь ото дна и набрасываюсь с весёлым рычанием на хохотнувшего песчаного, насладившись прикосновением к его горячей чешуе.

А Фирн, лежащая в тени под деревом, только и смотрит хмуро на нашу возню.

Так мы и плескаемся. Даже Звёздочка вскоре к нам залезла, решив спрятаться от обиженно фыркающего Лонгана в холодной воде, которой он так испугался. Будто бы мы не готовые к спасению мира герои, а обычные драконята, у которых появилась возможность поплескаться вместе. Хохочет Каракурт, брызгая в меня водой. Плавает в центре кругами Сайда. Распластался на спине Циркон, глазея на чистое небо. И брызгается смеющаяся Звёздочка водой в переминающегося с лапы на лапу радужного, застывшего у самого берега. И я вместе со всем смеюсь и веселюсь, забыв обо всех проблемах, позволив воде смыть всю грязь с моих чешуек и вымыть все зарождающиеся мрачные мысли из головы.

Возможно… Вот чисто в теории, я бы хотела познакомиться с этими драконятами в совершенно других условиях. Разве что за исключением Фирн, сейчас прикидывающейся спящей. Слишком уж занудно по-взрослому ведёт себя ледяная, несмотря даже на то, что вроде как именно из её королевства исходит угроза. Ну разве можно быть всё время хмурящейся и злобной сосулькой, готовой любому несчастному откусить нос? Наверное, можно. И я сама зря радуюсь, ведь как бы ты не старался забыть о мире вокруг, сам мир никогда не забудет о тебе.

Пара теней скользнула над нами, а затем одна из них плюхнулась около меня, взвизгнув от удивления и бросившись мне на шею.

— Водомерка! — хватая пастью выбитый холодом воздух, выкрикивает Тростинка, возмущенно засопев в ответ на мои весёлые смешки.

В тоже время на берег приземлился Предвестник, аккуратно сложив свои крылья и окинув нас мрачным взглядом.

— Веселитесь? — буркает ночной, наблюдая за тем, как выскакивает на сушу Звёздочка и к ней наконец-то забирается под крыло Лонган, спустя мгновение уже отпрыгнув от драконицы, что-то возмущённо зачирикав про то, что теперь телепатка мокрая и холодная.

— А то! — подаёт голос Каракурт, плесканиями в меня и сестричку остановив готовую сорваться с моего языка ехидность. — А что, нельзя? Мы вот тебя ждём.

— И Опала, — с толикой слышимого раздражения подаёт голос Циркон, перевернувшись на свой живот и загребая лапами к берегу.

— Успокойся. Он с нами не полетит, — успокаивает с мрачным смешком нас Предвестник. — Заканчивайте с водными процедурами. Нас ждёт долгая дорога.

Комментарий к Глава 22. Сборы перед началом нашего приключения.

Эта жара. Мозг автора похож на чокопай, который запихнули в микроволновку. За тем исключением, что он не вкусный… Жарко, мозг плавиться.

Однако, вот новая глава фанфика. Её было несколько сложно написать не только из-за жары, но и из-за того, что в этом отрывке, по сути, не происходит никакого экшона. Расслабление, спокойствие. Сбор всего в кулак и начало движения к исполнению пророчества.

Ну и немного интересного. Как известно, у автора есть небольшая группа в ВК. В саму группу автор выкладывает черновики и различные наброски, плюс немного нытья. Обновления там происходят редко.

Но. Сейчас разговор не столько о группе, сколько об одном альбоме в ней. Альбомом, в котором по этому фанфику будут складироваться фан-арты(естественно с указанием авторства художника). И т.к. автору лениво отдельно каждый раз прикреплять фотографию с пояснением того, кто именно нарисовал, он будет при обновлении альбома прикреплять в комментариях к главе ссылку на него. Собственно, вот она:

https://vk.com/album-187600406_274679698

Ну и наконец-то всеми нелюбимые (кроме авторов) строки фикрайтерской чепухи.

Не забывайте о своих лайках! Всегда приятно видеть, что на один “палец вверх” стало больше!

Не забывайте о ждунах! Ибо это один из способов читателя показать заинтересованность в фике!

Ну и конечно же. Комментарии! Каждому комментатору спасибо:3 Автору приятно, и если он видит, что необходимо ответить, он ответит! Задавайте вопросы и выдвигайте теории! :D

Всем читателям спасибо!

========== Глава 23. Через облачные горы, навстречу пустыне. ==========

А ведь так хорошо плескались в воде, даже не думая об исполнении его дурацкого пророчества! В кои–то веки наслаждались жизнью и веселились как дружное крылышко… И тут на тебе, появился этот ночной дракон, своими серыми глазами и короткой речью будто бы высосав всё хорошее настроение! Осталась лишь мрачная сосредоточённость и предвкушение скорого несчастья – паранойя пыталась подтолкнуть меня бросить всех и рвануть как можно быстрее к Яшмовой Горе. «Не верь ночному. Он врёт!» – шептала моя интуиция, но я лишь отмахивалась от неё, не имея пока что адекватных зацепок, с которыми я могла бы вновь наброситься на Предвестника.

Все купающиеся дракончики выбрались на берег. Немного обсохли, попрыгав и помахав своими хвостами. А затем, оттолкнувшись от земли, мы вспорхнули в небо, выстроившись в длинную цепь, в носу которой раскинул свои крылья Предвестник. Ночной дракон, видимо знающий, куда и как мы должны лететь, поднимался всё выше и выше, подставляясь под морозные дуновения ветра.

Надеюсь, после холодных купаний, мой организм выдержит подобное проветривание – не хотелось бы слечь через пару часов с драконьим насморком, дрожа от озноба или чувствуя разгорающийся в лёгких жар простуды. Обеспокоенно я оглядывалась на пристроившуюся за моим хвостом сестричку, но Тростинка не подавала виду, что она мёрзнет, стойко выдерживая неожиданную преграду. Да и остальные вроде как тоже… Чего это я о них вообще решила побеспокоиться? Неужто столь серьёзно отнеслась к роли походного травника и носителя целебного подорожника? Громко фыркнув, я откидываю эти полушутливые мысли, возвращая взгляд к синему небу.

Мы поднимались всё выше над горными хребтами, практически дотягиваясь до самых густых облаков, изредка встречающихся на нашем пути, в любой момент готовые юркнуть в небесный белый “пух”, чтобы спрятаться от взора пролетающего мимо дракона. Однако зачем настолько высоко подниматься, что аж воздух начинает неприятно покалывать лёгкие? Спрятаться можно и у земли, юркнув в какой–нибудь лес или забравшись поглубже в достаточно широкую горную расщелину.

Похоже, не только я задалась подобным вопросом. Мимо меня пролетел нагоняющий ночного «лидера» Каракурт. Поравнявшись с Предвестником, песчаный о чём–то яростно с ним заспорил, изредка оборачивая свою морду в самый конец нашей стаи, поглядывая на Сайду, около которой летел раскинувший в сторону свои широкие крылья небесный. И если Циркон внешне вообще не показывал какого–либо дискомфорта от полёта под самыми облаками, даже порой от удовольствия прикрывая глаза, то морская принцесса выглядела… несколько запыхавшейся, тяжело хватающей воздух своей пастью, с приподнятыми пластинками, защищающими её жабры. Это что, она уже устала? Мы же всего–то взлетели повыше, а Сайда уже выглядит так, будто готова в любой момент потерять сознание и грохнуться на землю. Хорошо хоть, она не ноет на ухо следящему за ней небесному, видимо не решаясь сбивать дыхание.

Вскоре к спору ночного и песчаного присоединилась Фирн. Ледяная драконица, также как и Циркон, не демонстрировала какого–либо недовольства набранной высотой. Возможно, ей даже нравилось подставляться под холодный ветер, ведь злобный сугроб прибывала в своём наиболее спокойном и расслабленном состоянии… очень быстро испортившимся в ходе общения с Предвестником. До моих ушей донеслись даже её негромкое, предупреждающее рычание. Эх, я с удовольствием послушала, о чём они там говорят, если бы не закладывающий мои уши ветер.

Сломившись под напором двух моих сокрыльцев, Предвестник всё–таки замедлился, пошире раскинув свои крылья, ловя потоки встречного ветра, и изредка взмахивая ими, чтобы поддерживать высоту. Забавно, что он всё–таки согласился отказаться от какого–то своего «плана», несколько сбросив скорость ради Сайды. А у меня появилась прекрасная возможность оглядеться.

Вообще, я почему–то думала, что «приключения» посыпятся нам на голову, как только мы оторвёмся от земли, отправившись исполнять план Предвестника – незнакомые и загадочные драконы, оказывающиеся невесть откуда на пути, блеск сокровищ и прочая романтическая чепуха, вбиваемая в голову сказками из свитков. Интересно, почему во всех этих “приключениях” на пути главного героя обязательно должны быть какие–нибудь события и препятствия? Хмм, наверное, чтобы удержать внимание читателя, и он не забросил историю посреди месячного путешествия, в котором если и происходит что интересное, так только привалы и охота. Ох, кажется, в моей голове опять зарождаются рассуждения на тему того, что всё происходящее со мной похоже на какую–то дурацкую книжку…

Лучше посмотри вокруг, Водомерка! Оглянись по сторонам, наслаждаясь чистой синевой неба с белыми размытыми пятнами рваных облаков. А ещё лучше - посмотри под свои лапы, на раскинувшиеся внизу горы. И только попробуй позанудствовать на тему тектонических движений и того, как именно могли образоваться эти прекрасные, тянущиеся на множество километров хребты; уходящие в вышину заснеженные пики; тонкие зелёные прожилки долин с еле заметными нитями рек…

Разве этот чарующий пейзаж не красив? Сменяются полосы одна за одной, сливаясь в причудливый узор лабиринта, порой расширяясь или сталкиваясь с соседними “коридорами” в одну особо массивную линию. А если обернуться назад и приглядеться, то можно разглядеть поднимающиеся до облаков пики Академии Яшмовой Горы – места, в котором мне понадобилось меньше двух дней, чтобы вляпаться в эту неприятную историю.

Так ближайшую пару часов мы и летели высоко над горами на север, без устали махая своими крылышками. Во всяком случае я махала без устали, да и Тростинка держалась молодцом, хоть и немного выдыхалась. Похоже мне всё-таки стоит поблагодарить как-нибудь Кремень - наставницу, гонявшую мою семью на болоте - за её тренировки. Предвестник, Циркон, Фирн и Каракурт будто бы и не заметили ничего. А вот бедняга Лонган начинал отставать. Его обычно скрученный хвост сейчас вытянулся на всю свою длину, а сам радужный, вокруг которого летала запыхавшаяся Звёздочка, как можно шире раскрывал свою пасть и втягивал полной грудью воздух.

Но хуже всех приходилось самой маленькой и видимо не приспособленной к таким полётам драконице нашего крылышка – Сайде. Морская даже нашла в себе силы высказать собственное возмущение, столь громко бубня, что, наверное, даже Предвестник её расслышал. «Мы летим слишком быстро! Я устала, у меня крылышки начинают болеть!», «А ещё слишком высоко. Тут такой колючий воздух. Мои жабры мёрзнут!». Ох, бедное ваше Высочество… Или какой там титул применим к изнеженным принцесскам? Совсем залеталась за пару часов… Интересно, как она вообще до Академии добралась с такой выдержкой? Ну не пешком же? А ещё в какой–то момент к ней присоединился посиневший Лонган, бубнящий что–то про холод, и Звёздочка, поддерживающая своего радужного товарища.

Предвестник, бросив короткий взгляд на морскую, видимо не выдержал давящего на него сзади бубнежа, решив избавиться от него максимально неадекватным методом – броситься на скалы и разбиться в лепёшку. Во всяком случае, я так подумала поначалу, когда ночной на моих глазах прижал крылья к телу и нырнул навстречу вытянувшемуся на пути горному хребту. За моим хвостом испуганно ойкнула не ожидавшего подобного поворота Тростинка, а мимо меня пронесся Циркон, словно решивший, что Предвестник потерял сознание. А за небесным и зарычавшая Фирн рванула.

К моей радости, или всё–таки сожалению, определиться я так и не смогла, по мере приближения к камням, ночной дракон начал распахивать крылья в стороны, постепенно выравниваясь и на огромной скорости проскальзывая над одним из пиков, практически касаясь его лапой. Переглянувшись с оставшимися, мы последовали за ночным, а также за нагоняющей его парочкой драконов.

Когда я нырнула к земле, мои глаза прикрыла перепонка, защищающая от встречного ветра не хуже чем от воды. Всё ближе и ближе земля… Я чувствую, как мою вытянувшуюся тушку, с прижатыми к телу лапами, будто бы сдавливает со всех сторон тугими обручами, и в какой–то момент понимаю, что вскоре я уже не успею раскрыть крылья, слишком разогнавшись. Хлопок и последовавший за ними болезненный удар по мембранам - я с радостным и довольным урчанием раскидываю в стороны крылья, наслаждаясь резкой сменой плоскости моего движения, проносясь мимо замедлившегося и успокоившегося к тому моменту Циркона. Всё–таки мне очень нравится летать, и ещё больше нравится крутить фигуры высшего пилотажа! Жаль конечно, что не особо нас этому учили в яслях, и всё приходилось постигать самой.

Мимо меня весело проносится Тростинка, резко уходя в сторону и заворачивая вираж, чтобы вновь пристроиться в хвосте. А затем обгоняет и хохочущий Каракурт. Демонстрируя своё мастерство, песчаный распахнул крылья чуть позже меня, практически коснувшись своей грудью одного из острых пиков. Но вместо того чтобы размазаться по скалам, он успел вовремя выровняться и даже шлёпнуть задней лапой по проскользнувшей всего в паре сантиметров от него скале. Показушник.

Фирн всё–таки нагнала якобы удиравшего ночного, чуть было на него не набросившись в порыве собственной злости. Но благо, она заметила, как Предвестник потихоньку замедляется, лишь недовольно порыкивая в сторону подозрительного ночного. В отстающих осталась Звёздочка, за которой летел жалующийся ей на жизнь Лонган, и Сайда, к которой вскоре подлетел несколько хмурый Циркон. Эта четвёрка постепенно нагоняла нас по мере того, как мы сбрасывали скорость.

Так, уже куда ближе к земле и нормальному воздуху, порой опускаясь в горные долины, идущие с нами по одному курсу, мы летели ещё примерно часок. И только когда светило перевалилось через зенит, Предвестник скомандовал привал. Ну, точнее, как скомандовал – резко завернул в сторону, уйдя с нашего маршрута, и направился к небольшому заросшему травой и редкими кустами горному плато, по которому стекала шустрая горная речушка, срывающаяся в раскинувшуюся ниже долину небольшим водопадом.

— Отдыхаем два часа, — уже после приземления на мягкую травку, поглядев на широко зевающего, практически плюхнувшегося на землю Лонгана и продрогшую Сайду, сообщил Предвестник, тут же обернувшись к Циркону: — Мы с тобой летим на охоту. Остальные ждут здесь.

— Я с вами, — прорычала оскалившаяся Фирн, сделав шаг навстречу лишь меланхолично пожавшему своими крыльями Предвестнику, который подошёл к краю плато и окинул взглядом раскинувшуюся внизу долину.

— Если хочешь, — бросил в сторону злобного сугроба провидец, после того как он окончил свои поиски.

Дождавшись короткого кивка от Циркона, убедившегося, что Сайда перевела дух и отправилась окунать свою морду в ручеёк, ночной оттолкнулся лапами от камней, спрыгивая с обрыва и раскидывая крылья. За ним тут же последовали двое моих сокрыльцев, оставив нас у всего мира на виду.

И всё–таки, как скоро нашу пропажу обнаружат? Не из–за этого ли спешил вперёд Предвестник, столь высоко поднявшись и взяв достаточно немилостливый темп для морской? Тяжело дышащая Сайда плюхнулась на свой хвост у реки, набирая в ладони воды и смачивая ими большие пластинки на шее. Небось, вода здесь ещё более ледяная, чем в озерце, в котором мы чуть раньше купались, но принцессу, похоже, это не беспокоило.

Лонган же, который начал принимать свои привычные оранжевые оттенки, проводил взглядом удаляющихся в сторону долины драконов, что–то буркнув про «термитов, кик-уик, в гнездо», а затем плюхнулся на спину, вытянув на траве как можно шире крылья и подставив пузо под лучи светила. От удовольствия радужный даже замурлыкал и спустя мгновение уже громко сопел носом. Неужто уснул? Вот так сразу, после физической нагрузки? Забавные они, радужные.

Я же не то чтобы устала, да и моя сестрица тоже. Так, скорее замёрзла, но это не страшно. Вон Каракурт тоже немного продрог, судя по тому, с каким удовольствием он подставляет свой идущий вдоль спины гребень под солнце. Практически как Лонган жмурится и нежится, наслаждаясь не столько самим отдыхом, сколько возможностью погреться. Разве что, в отличие от ворочающегося радужного, Каракурт не спит, предпочтя разглядывать нас из под полуприкрытых от удовольствия глаз.

Осталась ещё Звёздочка. Какое–то время ночная торчала без дела около Сайды и речушки, пару раз наклонившись к воде, чтобы сделать несколько глотков. Но затем ночная развернулась и целенаправленно двинулась ко мне, проминая своими лапами тянущиеся к небу травинки и оглядываясь по сторонам.

— Водомерка, ты не могла бы дать мне свиток с третьим номером? — остановившись на расстоянии протянутой лапы, спрашивает Звёздочка.

А я только начала умывать пристроившуюся возле меня Тростинку, умудрившуюся сунуть свою моську в кучу слишком пыленосных фиолетовых цветов, из–за чего покрытая жёлтым налётом сестрица громко и без остановки чихала.

— Аааа? — протягиваю я, втянув обратно в пасть свой шершавый язык. И уже затем сообразив, что от меня нужно ночной, я расстегнула сумку на своей груди, запустив в неё лапу.

Спустя мгновение наружу показались все четыре свёртка, которые я и протягиваю разом ночной. Вот делать мне нечего больше, как искать, какой именно из них “третий”. Впрочем, телепатка благодарно кивает, поправляя болтающийся на её шее кулон и осторожно выхватывая самый длинный и толстый свиток из моей лапы, тут же его разворачивая перед собой. А я, убрав обратно в сумку три остальных свёртка, возвращаюсь к первоначальному занятию, с лёгким нажимом проходясь своим языком по переносице бедненькой зачихавшейся Тростинки.

— Апчхи-фыр! — возмущённо сопит носом сестрица, пока я медленно слизываю совсем невкусную, крупную пыльцу уже с её носа, с укором смотря на слишком уж неосторожно, любознательную сестрицу. Как бы потом это не стало проблемой… Аааа, для меня, кстати, тоже. С какого перепугу я решила лезть с вылизываниями, вместо того чтобы пойти и умыть свою сестрицу в речушке? Эх, земляные мозги…

— Ну что, где мы? — интересуется уже отогревшийся и поднявшийся с места Каракурт, заглядывая за плечо Звёздочки, привлекая и моё внимание.

Повернув к ночной свою мордочку, я продолжаю чистить сестрицу боком языка, навострив чуть уши и решив не думать о возможных последствиях употребления пыльцы неизвестного растения. С другой стороны… это же не грибы какие–нибудь, а обычная пыльца горного цветка, какие у неё могут быть опасные для моей тушки свойства?

Звёздочка ещё какое–то время молчит, то разглядывая развёрнутую в её лапах карту, то окидывая взглядом горы вокруг, будто бы выискивая какой–нибудь приметный ориентир.

— Не могу точно сказать, — без особой уверенности в голосе бормочит себе под нос Звёздочка, но затем тыкает когтем в карту. — Но летели мы почти ровно на север. Так что, наверное, мы здесь, но… я совсем не уверена в этом… Вылетим к Пятихвостой реке, и я смогу более точно ориентироваться.

Похоже, ночная попыталась оправдаться перед Каракуртом, но ободряюще ей улыбнувшийся песчаный лишь несильно толкнул ночную сжатым кулаком в плечо.

— Не беспокойся, если что, кого кусать мы знаем, — негромко хихикает покрытый шрамами дракон, поворачивая уже ко мне свою морду с блестящими карими глазами.

И я, сбившись с мыслей от его взгляда, как–то слишком уж резко втянула воздух носом, вместе с частью пыльцы с ушка Тростинки. Даже под носом не успела поскребсти коготком, как тут же громкий чих вырвался из моей пасти, а следом за ним звучит недовольное сопение приоткрывшего один глаз Лонгана. Всё–таки лучше помыть сестрицу в речушке.

Спустя где–то пол часа Циркон и Фирн вернулись вместе с Предвестником. К тому времени Сайда уже привела себя в порядок, оглядываясь по сторонам и клянча у меня чистый свиток, чтобы порисовать, а Каракурт всё также обсуждал со Звёздочкой карту, показывая ей то на одни участки, то на другие, что–то бормоча про пустыню, оазисы и реку. Лонган же спал, и видимо не планировал просыпаться ближайшее время, наслаждаясь возможностью отдохнуть. А я, после того как умыла мордочку сестрицы в горной речушке, вытянулась в стороне, наблюдая за то и дело подскакивающей ко мне Тростинкой, протягивающей различные цветочки со словами: «А это может пригодится?», «А это?», «Смотри, что нашла!».

Ночной, вместе со своим сопровождением, опустился к земле. Фирн, на морде которой были заметны пятна крови, небрежно швырнула свою добычу на землю – в меру упитанную горную козу, ещё недавно скакавшую по скалам, а сейчас подранную серповидными когтями ледяной драконицы. Циркон же с точно такой животинкой обходился куда осторожнее. Животное в его когтях продолжало отчаянно блеять и не слишком активно пытаться вывернуться из его лап. Приземлившийся небесный спустя мгновение прервал эти жалкие попытки спастись, вцепившись своими клыками в шею добычи, и резко дёрнув мордой в сторону. До моего уха донёсся резкий хруст, и коза окончательно стихла.

Ну а Предвестник, стянув со своих плеч заполненный мешок, вывалил перед нами небольшую кучу подозрительно зелёных яблочек. Уф, что-то мне кисло становится только от одного взгляда на эти маленькие, чуть блестящие на свету плоды. Пожалуй, я воздержусь от пробы этого угощения, скорее всего принесённого для Лонгана. Бедный радужный, ему ближайшие пару дней в лучшем случае придётся питаться ЭТИМ. Либо голодать, что возможно не очень хорошо скажется на его состоянии.

— Как только поедим, сразу продолжим путь. До заката мы должны ещё много пролететь, чтобы завтра достигнуть края гор, — окинув всех присутствующих взглядом, даёт нам распоряжение Предвестник, заодно кивая в сторону козьих тушек и отходя в сторону рекушки.

Да и не только он – Фирн с Цирконом тоже не проявляют интерес к еде, видимо перекусив одной из коз, до того как вернуться к нам. По крайней мере, на это указывали кровавые пятна на морде ледяной, которые та принялась старательно оттирать от своих чешуек, и то, что эта троица даже не смотрела в сторону тушек. Ну что же, оно и к лучшему – нам больше достанется.

Оглядевшись по сторонам я подбираюсь к тушке, оставленной Цирконом. Как–никак, она и потеплее будет, в лапах Фирн наверное очень холодно, а эта коза ещё и недавно брыкалась, прямо свежачок. Заодно и сестрицу подзываю к себе, подмахивая ей крылом, вместе с этим с интересом разглядывая выбранную тушку. Несколько тёмно–алых полос у добычи было посреди спины, с окровавленным мехом вокруг. Похоже, в этом месте Циркон нанёс удар по позвоночнику неудачно подставившейся козы. Ещё переход от головы к шее изодрана клыками небесного дракона, залитая сладко пахнущей, свежей кровью.

Хм, а я ведь давно свежепойманной дичи не ела. То, что совали под нос ученикам Драконята Судьбы, точно не считается. А тут ещё тёплое, не пахнущее болотом и тиной, недавно трепыхавшееся мясо, в бок которого я с удовольствием вгрызаюсь клыками. Конечно, у козлятины есть несколько специфичный аромат, да и клочки шерсти застревают между клыками, но меня это не останавливает.

И ведь насколько же это вкусно! Ещё тёплая кровь приятно покалывает язык. Вязкое, совсем не жирное мясо разрывается на волокна клыками, когда я дёргаю мордой и вырывают приличный кусок. Уже его, вместе со шкурой, я начинаю неспешно пережёвывать, языком проталкивая измельчённые куски в горло, наслаждаясь смешивающимся со слюной вкусом вязкого мяса. Вскоре ко мне присоединяется и Тростинка, вгрызаясь в шею добычи, отплёвывая в сторону куски шкуры.

Какое–то время на нас несколько удивлённо смотрит Каракурт, не решаясь подойти к двум громко чавкающим земляным драконицам, оккупировавшим одну тушу на двоих. Или он просто вспомнил недавний опыт с шашлыком и решил не проверять, как мы отреагируем на приближение чужака к нашему мясу?

— Ну уж нет, ещё от меня откусите, — буркает себе под нос песчаный, повернувшись к задумчиво изучающей вторую тушку ночной. — Звёздочка, поделишься? Мне много не надо.

— Конечно, — кивает телепатка, скручивая карту и откладывая её в сторону, пока мимо неё проскальзывает недовольно поморщившаяся Сайда, брезгливо изучающая окровавленную козью тушку.

— А рыбу нельзя было поймать? — обиженно смотрит принцесса в сторону Циркона, пытающегося растолкать недовольно сопящего радужного. — Я должна есть это?

— Ну, ты можешь не есть. Нашим обжорам больше достанется, — усмехается Каракурт, вступившись за ни в чём неповинного небесного, вместе с этим подходя к тушке и выбирая от чего бы откусить кусочек.

Немного поводив своим носом над добычей, насладившись её ароматом, Каракурт впился своими клыками в голень козы, отодрав шмат мяса побольше и уже с ним, победно фыркнув, он отходит в сторону, оставив Звёздочку наедине с тушей. Не пережёвывая, Каракурт закидывает свою морду к небу, проталкивая практически цельный кусок мяса в свою глотку. Я даже замечаю, как растягивается его горло на том участке, по которому плоть проскальзывала в пищевод, пока наконец-то не провалилась в желудок довольно зажмурившегося и облизнувшегося песчаного дракона. Говорю же, кто–то показушничает! И вообще, чем он окружающих впечатлить хочет? Тем, как его глотка тянется? Ну, как по мне, это такой себе повод для хвастовства.

А я тем временем, не обращая внимания на застывающую поверх чешуек кровь, добралась до печени. Резкий, отдающий железом вкус приятно дополнял мои ощущения от этого обеда, и я чуть было не проглотила скользкий шмат мяса, но вовремя опомнилась, лишь покатав его на языке. Затем изодранная клыками печёнка сплёвывается мной на грудную клетку козы, аккуратно перед носиком Тростинки. Сестричка ещё маленькая, ей расти надо и сил набираться. В благодарность ткнув носом в моё плечо, сестричка слизнула изодранную печёнку. А я возвращаюсь к своей части туши, когтями выгребая из неё козьи кишки, навострив свои ушки, когда Сайда вновь подаёт свой голос, продолжая строить из себя брезгливую принцессу на выезде в глубинку:

— Что значит не есть? — возмущённо фыркнула драконица, шлёпнув хвостом по траве за собой. — Я устала! Мы очень много пролетели! Я хочу есть! Но не это! Оно… чешую пачкает! А ещё мерзко пахнет. Я такое не буду.

— Не ешь, — повторил облизывающийся Каракурт, потянувшись, вспоров когтями землю перед собой. — Не вижу никаких проблем.

— Но я голодна! Это и есть проблема! — недовольно фыркнула принцесса, видимо не понимая, что песчаный дракон над ней подшучивает.

— Тогда ты можешь попробовать те зелёные штуки для Лонгана, — хитро протянул лыбящийся Каракурт, кивнув в сторону всё–таки поднявшегося с места и принюхивающегося к плодам радужного, который, похоже, так до конца и не проснулся.

— Что? Я? Есть это?! — возмутилась в очередной раз шлёпнувшая своим хвостом по земле Сайда, столь громко, что даже Тростинка отвлеклась от уже погрызенной тушки, переведя взгляд на недовольно фыркающую морскую.

— Конечно, — кивает Каракурт, вновь указывая на апельсинового радужного. — Видишь, как ему вкусно?

А морда попробовавшего яблоки Лонгана передаёт весь спектр его ощущений. Сначала она пожелтела, будто лимон, а затем стремительно приняла ядовито-салатовый цвет, с белыми пятнами в центре каждой чешуйки.

— Аааэ, — выплюнул яблочко радужный, следом за ним показав свой язык, который он тут же принялся обдувать носом. — Кифло! Офень кифло! Аааа!

И со всех лап отведавший горных фруктов радужный дракон бросился к реке, толкнув недовольно зашипевшую ему в след Фирн. Тут же он жадно принялся лакать холодную воду.

— Вот. Видишь, как ему понравилось! — громко и грубо хохотнул песчаный, пока обиженно сопящая Сайда вновь обернулась к небесному, закончившему оттирать свои когти и чешуйки от крови.

— Циркон! Я голодна! Поймай мне рыбку, а? — попытавшись состроить из себя несчастную жертву голода, жалостливо просит небесного принцесса, вместе с этим облизывая осторожно свои клыки. — А вдруг я слишком ослабну? И тебе придётся нести меня на лапах? А ещё на пустой желудок плохо рисуется! Ну Циркон…

— Кхм, ваше Высочество, — вмешивается в готовый начаться конфликт между драконами Предвестник, — к сожалению, у нас нет времени сейчас поймать для вас что–нибудь соответствующее вашему статусу…

От подобных слов со стороны пророка, я аж подавилась, заходясь в хриплом, прерывистом кашле, выплёвывая на тушу ошмётки слетающих с клыков кусочков мяса. Что за чушь я только что услышала? Какое ещё “ваше Высочество”? Какое к чёрту “поймать”? Предвестник же продолжает, не обращая ни на меня, ни на хлопки Тростинки по моей спине никакого внимания:

— … однако, я постараюсь к вечернему привалу вывести вас всех к большому озеру, в котором Вы сможете поохотиться на достойную вашего статуса добычу, показав нам, сколь грациозны и ловки в родной стихии морские драконы королевского рода, — заканчивает ночной, лишь после этого бросая в мою сторону раздражённый взгляд. Наверное, ему не показалась смешной моя рожа с отпавшей вниз челюстью.

Сколько раз его за хвост должен был укусить Мракокрад, чтоб ему такие слова пришли в голову? Нет, я понимаю - грубая лесть, отвлечение внимания. Ещё и умудрился подтолкнуть Сайду к мысли о том, что ужин себе она должна ловить сама. Но я просто не ожидала такого от Предвестника в этой ситуации! И не только я – все адекватно соображающие драконята ошалело смотрели на меланхолично пожимающего своими плечами ночного провидца… Кроме Сайды, которой столь грубая лесть явно понравилась.

— Нууу… чисто в теории, я могла бы подождать до вечера и потом показать вам, как надо охотиться… — чуть расправив в стороны покрытые узором, вроде как характерным для королевского рода морских, крылья, улыбается принцесса. — Хотя, конечно, не очень хочется ждать. Но ведь в путешествии приходится терпеть небольшие невзгоды и трудности!

А вообще, вгрызаясь в особо жёсткий кусок мяса у кости, я задумалась над тем, что до этого морская драконица себя подобным образом не вела. Нет, она, конечно, и в пределах Академии была шумной и требовательной к чужому вниманию, но чтобы вот так хвастаться своим происхождением и тыкать в окружающих своим статусом? Она ведь даже не дочь нынешней королевы – всего–лишь дракончик одного из принцев. Так чего она так дуется? Может, просто нервничает? Или и вправду слишком изнежена для таких нагрузок?

Я слегка хмурюсь, но тут же расслабляюсь, когда после очередного проглоченного куска мяса меня охватывает приятное чувство наполненности, и я берусь чистить свои когти от крови.

— Кстати, раз уж мы заговорили о привале! — с громким смешком вновь вмешивается Каракурт в разговор. — Как насчёт вечером не сырое мясо есть, а хоть как–нибудь его на огне приготовить? Ой…

Тут же песчаный бросает несколько напряжённый взгляд в мою сторону, добавляя следом ещё одно “ой”.

И я в целом могу представить почему – вся измазанная кровью, довольно сопящая драконица, медленно поднимающаяся со своего места вместе с такой же чумазой сестрой, ещё и известная, как уничтожительница шашлыков, - могла напугать любого юного повара! Мда уж, Водомерка, не пора ли задуматься о каком–нибудь подобии этикета? Есть хотя бы не так жадно и взахлёб, а медленно и неспешно, смакуя каждый кусочек? Можно ещё вилочку с ножиком изобрести, чтобы на тебя все как на чудную смотрели, хах.

— Не беспокойся. Я обещаю, что всё не съем — улыбаюсь я Каракурту, и тут по поляне проносится драконий смех.

Как только я отмыла себя и сестрицу от крови в речушке и Звёздочка вернула мне на хранение свиток, мы двинулись в путь дальше. Лететь стало несколько тяжелее – отягощённый живот уверенно тянул меня к земле, но, в целом, никто ради меня не собирался сбрасывать взятый темп. Да и так мы летели не слишком быстро, чтобы за нами могла поспеть недовольно сопящая и вновь начинающая бухтеть Сайда. Похоже, из маленькой морской вся романтика приключения выветрилась практически моментально.

А я вот наоборот, хоть и стараюсь не думать о стремительно приближающемуся к нам будущему, но полётом наслаждаюсь, даже несмотря на наполненный живот. Как же хорошо отдаться зову ветра и просто медленно скользить под небом, изредка подгоняя свою тушку громкими хлопками или вступая в короткие гонки наперегонки с кем–нибудь из сокрыльцев, демонстрируя всё неожиданное изящество собственной с виду неловкой туши. Хотя до Циркона мне уж точно далеко – небесный крутил такие замысловатые фигуры, которые мне и во снах не снились. Даже завидно стало от того, как он будто бы плывёт по воздуху, загребая крыльями ветер и изгибая длинную шею, закладывая очередной крутой и резкий вираж, уносящий его выше в облака. Выходит, не зря его племя носит такое гордое, для дракона, название: “небесные”. Не какие–нибудь “горные”, а именно что столь возвышенные, летающие выше всех и чувствующие наибольшее родство с синевой неба - небесные. Не то что я, да? Земляная обжора, которой на роду написано лежать в грязи и ни о чём не думать. Ну почему я родилась там, где родилась? Разве для меня не было более подходящего места?

Впрочем, мрачные мысли быстро покидают меня, стоит пронёсшемуся мимо Каракурту несильно пихнуть меня в бок лапой.

— Ты водишь! — выкрикивает смеющийся песчаный и устремляется вперёд, и я, недовольно засопев, бросаюсь за ним следом, вовлекая в нашу игру Тростинку, Звёздочку и Лонгана.

Больше ничего интересного в дороге не происходило. Только шумные догонялки, под неодобрительные зырканья более серьёзных и надменных дракончиков, не решавшихся к нам присоединиться. Да крики птиц, встречающих наше приближение паническим чириканьем, подхватываемые блеяньем напуганных коз. И ничего больше – ни других драконов, ни следов людей. Как будто мир вокруг вымер… Хотя я, наверное, преувеличиваю.

Следующая остановка, несмотря на всё недовольное ворчание Сайды, нас ждала лишь под самый вечер. Предвестник, как и обещал, вывел наш “бравый отряд” к большому горному озеру, в которое и плюхнулась радостно взвизгнувшая принцесса, распластавшись на спине и переводя своё дыхание после долгого полёта. Сам ночной, позволив немного отдохнуть своим крыльям, позвал за собой на охоту под светом восходящей луны и первых звёзд Циркона и Фирн.

— А кто–то обещал жаренное мясо, — как бы невзначай напоминаю я провожающему троицу взглядом Каракурту.

Спохватившийся песчаный дракон несколько раз возмущённо фыркнул, а затем направился к виднеющемуся вдали лесу, прихватив за собой и сонливо жмурящегося Лонгана.

Я же, проводив эту парочку своим пристальным взглядом и вновь вручив Звёздочке по её просьбе карту, принялась расчищать участок для кострища, сдирая когтями траву и отбрасывая её в сторону, заодно отбирая камни покрупнее. Нет, конечно, можно было бы плюнуть на всякую “безопасность” – земля всё ещё достаточно влажная, да и растения вроде не сухие. Но мой внутренний неожиданно проснувшийся эстет требовал навести красоту и порядок!

Так что, вскоре камни были расставлены по краю расчищенной площадки в форме фигуры, практически похожей на круг. Закончив с этим нехитрым делом, я направилась к озеру, наблюдая за тем, как пришедшая в себя Сайда принялась плескаться с моей сестрицей. Интересно, не распугают ли они всю рыбу? Да и поймает ли Сайда вообще что–нибудь? Но наслаждающаяся отдыхом морская, похоже, не особо думала об охоте, лишь барахтаясь вместе с Тростинкой и поднимая невероятное число разлетающихся во все стороны брызг. «Вмешаться что ли?» – мелькает в моей голове мысль, когда я вытягиваюсь вдоль берега, опуская кончик хвоста в воду.

Но видимо я тоже, несмотря на всю свою браваду, устала за сегодняшний день – пролетели мы много. Нет, я не то чтобы валилась с лап, и если будет необходимо, готова сию минуту отправиться в путь вновь. Только тело, почувствовав близость отдыха, стало будто бы из ила – такое мягкое, желающее распластаться на каком–нибудь плоском камешке и расплыться во все стороны… Какое дурацкое сравнение! Но подходящее.

Широко зевнув, я из подполуприкрытых глаз смотрю за возвращающимся Каракуртом, тащащим какую–то корягу за собой, и Лонганом, прижимающим к груди обеими передними лапами охапки хвороста и сухих веток.

— О, место для костра уже подготовили! — довольно оскалился песчаный дракон, бросая полено на край площадки и приземляясь возле него, тут же отшатываясь в сторону от посыпавшихся из лап зевающего радужного веточек. — Осторожнее!

Но Лонган будто бы и не слышит упрёка Каракурта, окончательно отпуская свою ношу. И вот уже прикрывающийся крыльями песчаный дракон громко и возмущённо фыркает, стряхивая со своих плеч особо мелкие палочки, зацепившиеся за чешуйки, провожая плюхнувшегося около Звёздочки радужного недовольным взглядом.

— А костёр кто будет разжигать? — бухтит себе под нос Каракурт, сбрасывая кусочки трухи со своей морды, а затем берясь сооружать что–то наподобие пирамидки из принесённых дров, в центре которой расположилось притащенное им полено. Веточка к веточке, осторожно и постепенно поскрёбывающий когтями затылок Каракурт выстроил место для будущего костра. Интересно, а как он будет зажигать…

Кхм, пожалуй, эту мысль даже не стоит доводить до стадии рассуждений. Действительно, как же огнедышащий крылатый ящер может разжечь костёр? Ну даже не знаю. Наверное, он сейчас будет танцевать вокруг него с бубном и ждать, пока в верхушку пирамиды ударит молния. Эх, похоже, я уже начинаю постепенно засыпать.

Слегка изогнувшись в шее и откинув голову чуть назад, Каракурт совершает глубокий вдох, а затем из его раскрывшейся пасти выплеснулось ярко–жёлтое пламя с разбегающимися во все стороны рыжими язычками.

Ого! Впервые вижу, чтобы кто–то из песчаных выдыхал огонь. Никаких прелюдий или долгого прислушивания к себе в поисках столь необходимой для огня искры, никакого поднимающегося из пасти и носа едкого, неприятного дыма. Просто вдохнул и выдохнул. Ещё и какое яркое, сильное! Наверное около песчаного сейчас очень жарко.

Также быстро, как возник поток пламени, он и иссяк, оставив Каракурта перед протестующе трещащими дровами, от которых в небо поднимался густой дым – похоже, полено ещё не успело до конца просохнуть. Хотя после такого розжига - попробовало бы оно не загореться, песчаный наверняка сразу новой волной пламени окатил бы её.

— Ну вот. Думаю, жарить будем на углях, — промурлыкал довольный собой Каракурт, похлопав себя по грудной клетке и выпустив следом за поднимающимся в небо дымком несколько коротких вспышек огня. – Нужны только широкие и плоские камни, чтобы мясо жарить не прямо на углях. Водомерка, не поможешь?

— А почему я? — с недовольным кряхтением интересуюсь я, нехотя поднимая свою тушу на лапы.

— Потому что ты съешь больше всех! — не пряча своей ехидной ухмылки, парирует Каракурт.

Это он так намекает, что я толстая? Я не толстая – я земляная. И по меркам некоторых сородичей, я даже щуплая! С другой стороны, в чём–то песчаный был прав.

Когда вернулись наши охотнички, вновь притащив две козьи тушки, я уже нашла подходящие плоские и большие камушки – за ними пришлось пару раз нырнуть во взбодрившее меня озерцо. Довольно потёрший лапы Каракурт, приняв коз из чужих лап и тут же оттащив их к берегу озера, активно взялся их потрошить, откладывая все лишние органы в сторону. Порой дракон пользовался своими острыми когтями, поддевая и подрезая особо плотные или жирные куски мяса, аккуратно выкладывая их на траву возле себя. Уже после того, как с тушек были срезаны все приличные куски, Каракурт взялся промывать мясо в озере, затем подхватывая его осторожно за края клыками и подбегая к нам, швыряя будущие шашлыки на раскалённые камни. Тут же запах жаренного пощёкотал мой нос, и вновь на меня накатила волна давящего голода, хоть и не столь сильная, как в тот раз, когда я набросилась на шашлыки. Но всё равно слюны в пасти набралось достаточно!

— Эх, жалко, соли и специй нет, — чуть расстроено протянул принюхавшийся Каракурт, осторожно подцепляя когтем один из первых кусков и переворачивая его на другую сторону, показывая нам поджарившееся сероватое мясцо. Несколько капель жира стекает по камню, падая на раскалённые угли, и тут же вспыхивают огоньки, жадно пожирающие неожиданное угощение. — Водомерка, у тебя ничего к мясу нет? Каких–нибудь сушённых ягодок или травок?

— Нет, — сглотнув слюну, отвечаю я, смотря на то, как усмехнувшийся Каракурт медленно слизывает капли мясного сока со своих когтей, скользнув по ним раздвоенным языком.

— Жа-алко-о, — растягивая гласные, мурлычет песчаный дракон, наслаждаясь всеобщим вниманием в этот момент.

Даже принюхавшаяся Сайда, которая так и не поймала никакой рыбы, чуть ближе подобралась к костру. И только хмурая Фирн всё также сидела в стороне, почему-то вызывая у меня ассоциацию с недовольной, нахохлившейся совой.

— Жалко, как известно, на хвостике у песчаных, — огрызаюсь я, перефразируя на ходу одну любимую фразу из прошлой жизни. Каракурт, впрочем, её оценил и глухо хохотнул, пригрозив в мою сторону кончиком скорпионьего жала.

Когда мясо уже было готово, я, к собственной чести, не набросилась на него сразу. А если я и дёргалась в сторону костра, то меня удерживала на месте Тростинка, поглаживаниями по шее и успокаивая мой недовольно урчащий желудок. А ещё Лонгану пришла в голову гениальная идея - запечь горные яблоки на углях. Но судя по недовольной морде радужного, намного лучше они не стали, сохранив свой неподражаемый вкус. Впрочем, для уже сжевавшего часть своих запасов Лонгана, это было хоть что–то.

И вот он, практические прекрасный ужин! К которому не побрезговала присоединиться даже Фирн, взявшая кусок побольше и поспешившая скрыться на границе между светом догорающих углей и темнотой наступающей ночи. Да чего уж злобный сугроб, даже наша принцесска, видимо забывшая о своём брезгливом отношение к еде “сухопутных”, соизволила взять себе кусочек понежнее, протиснувшись между Цирконом и Предвестником. Ещё и промурлыкала что–то про «изысканность кухни песчаных, достойной даже королевских особ». Хотя в этом я с ней была согласна, с удовольствием вгрызаясь в жареные козьи рёбрышки, не стесняясь их раскусывать после того, как содрала всё мясо, чтобы добраться языком до нежного костного мозга. Каракурт тем временем без остановки возился с новыми порциями мяса, не забыв и себе в пасть закинуть пару кусков, да раздать всем желающим добавку.

Пока я ем, на меня наваливается это обманчивое чувство того, что всё будет хорошо, что мы все поступаем правильно. Но оно очень быстро проходит, уступая место банальной усталости и сонливости, которую я не в силах удержать в себе. Широко зевнув, я отхожу чуть в сторону от костра, завалившись сначала на бок, а затем кряхтя и фыркая перевернулась на спину.

Может… оно всё–таки и неплохо - всё это приключение? И в нём есть что–то хорошее? Похоже, после горячей еды и дня полной нагрузки меня немного разморило.

Подняв свой взгляд на мигающие поверх чёрного полотна неба точки, я размышляю о том, что где-то там, вдали, мой бывший дом. А я здесь, в совершенно другом мире, с незнакомыми мне “детьми” и “подростками” спасаю драконьи королевства непонятно от чего. На меня, точно на мягкую моховую кочку посреди болота, запрыгивает довольно мурлычущая Тростинка, прижавшись мордашкой к моей шее. А рядом пристраивается что–то пышущее жаром.

— Не слишком ли близко? — интересуюсь я без особого возмущения у усмехнувшегося Каракурта, решившего прижаться к моему левому боку своим гребнем.

— Ночью в горах может быть очень холодно. А я тут самый тёплый. Так что не ворчи, а радуйся, что ты об меня будешь греться, — скалиться песчаный, переворачиваясь на свой живот и накрывая меня и сестрицу тёплым крылом, а другим крылом накрывая пристраивающегося к нему Лонгана, уже к которому жмётся и Звёздочка. — Только с хвостом осторожнее. Я бы не хотел никому причинить вреда, — напоминает он нам, провожая взглядом направившуюся к воде Сайду.

— А остальные? — сладостно зевает Звёздочка, прижавшись своим ухом к плечу довольно фыркающего Лонгана.

— Я не мёрзну, — морщиться Циркон, отходя от костра и сворачиваясь в недовольно сопящий клубок в стороне от нас. Небось завидует, что мы будем спать все вместе и в тепле, а он в гордом одиночестве в сторонке!

Фирн лишь презрительно фыркает, отворачиваясь от нас и удаляясь к нескольким скалам, откуда злобно сверкает своими серыми глазами в сторону сидящего у затухающих углей Предвестника. Ночной дракон, судя по всему, спать не планирует, подняв свой взгляд к небу и разглядывая звёзды. Он даже что–то начинает говорить, но я уже и не слушаю – теплота, идущая как от Каракурта, так и изнутри моего живота, усыпляет меня.

***

Когда–нибудь это должно было произойти. Но почему сейчас? Связано ли это с тем, что мы выбрались из Академии, направившись спасать мир?

Пробирающий до костей ветер, от которого не защищает даже моя толстая чешуя, дует со всех сторон, и я распахиваю глаза. Одна, совсем одна, нет никого рядом. Даже сестрицы, хоть я и ощущаю её тёплое дыхание на своём плече.

Где я? Это не библиотека. Вокруг лишь белая равнина. Куда не глянь – кругом навален ровным слоем снег. Ни единого холмика, сугроба или впадины. Настоящий рай перфекциониста, которым я не являюсь. Меня такой идеальный порядок даже немного раздражает, и я спешу его нарушить, шлёпнув лапой перед собой, оставляя свой след на снегу.

Короткая вспышка белого света заполняет всё пространство, и мир меняется, принимая куда более причудливые формы – земля скручивается, расползается и собирается неровностями, образует отвесные склоны, на которых всё также покоятся снежные наносы. Не способный существовать в реальности пейзаж давит на моё сознание со всех сторон, и я, стремясь от него скрыться, поднимаю взгляд к небу.

Абсолютно серое небо. Не серо-голубое, как может показаться поначалу, но просто серое. Будто заполненное густым смогом от какого–нибудь костра. И на этом небе… кхм, вот это уже больше похоже на мой сон. На этом небе одно солнце, накрест приклеенное синей изолентой. Причём у меня возникло такое ощущение, что это солнце прилеплено поверх серого неба. Мда, теперь я не сомневаюсь в том, что это всё–таки мой сон, а не чей–то ещё. И почему мне что–то милое не может сниться?

Тут же, будто бы услышав мои мысли… хотя нет, это ведь моё сознание, как оно может не слышать мои же мысли? Насколько же это глупо и одновременно сложно. В общем, передо мной возникает Каракурт. Только не живой песчаный, а будто слепленный из снега и льда – идеальная копия, с улыбкой смотрящая на меня своими глазами-льдинками. И почему это возникло в моей голове, когда я думаю о чём–то милом? НЕТ. Нет–нет–нет. Я так не думаю! Я не считаю этого песчаного милым. Он… ну, может, не идиот, но цель у него в жизни – точно идиотская! Да и поведение тоже не слишком адекватное.

Повинуясь моему настроению, статуя меняется в очертаниях, принимая форму… Я тяжело вздыхаю, ведь теперь на меня смотрит Фирн. И в отличие от снежного Каракурта, она куда больше похожа на настоящую – также блестят белоснежные чешуйки и острые шипы, тянущиеся по спине, а в светло-голубых глазах мне отчётливо видится раздражение ледяной.

Так, кого мне надо ударить, чтобы этот цирк закончился? Со всего размаха я отвешиваю сама себе пощёчину. Не больно. Обидно, однако. Тогда… Вскочив на свои лапы, я с разворота сношу статуе Фирн голову своим хвостом. Всё, хватит таких глупостей!

Но глупости на этом только начинались.

Кто бы мог подумать, что из шеи в небо ударит не кровь или её имитация из снега, а фонтан из разбрасываемых во все стороны тараканов, смешно топорщащих усы. Часть из них раскрыла свои надкрылки и с неприятным стрёкотом разлеталась ещё дальше. Несколько тараканов даже зацепились за синюю изоленту, держащую солнце.

Видя всё это, я уже готова была начать громко ругаться на всю округу. Даже набрала побольше воздуха в лёгкие, но тут из шеи статуи в меня выплёвывает старого знакомого – самого крупного и смелого таракана, которого запустило прямо в мою открытую пасть.

— Тьфу, — сплёвываю я щекочущее моё горло своими усами насекомое в сторону, тут же начав играть с этим тараканом в обиженные гляделки. Ну почему нельзя просто поспать и приходиться ловить что–то похожее на лягушачий трип? — Между прочим, я могла тобой перекусить. Я не брезгливая.

Ну, раз я схожу с ума, то почему бы не посвятить этому себя целиком и полностью? В конце концов, во всём надо стремиться достичь если не идеала, то хотя бы мастерства.

Таракан же обиженно топорщит усы, счищая передними лапками со своих чёрных глаз остатки моей слюны. А мир уже окончательно скукожился, перейдя во что–то нереальное, где небольшой квадратик вокруг меня является единственным островком спокойствия. Глянешь в одну из дыр - вроде как на полу - и увидишь небо. Посмотришь наверх – наткнёшься взглядом на снежные просторы. Поглядишь по сторонам – кругом тараканы, уже строящие свою империю из снежных домиков. Даже торговлю устроили, обменивая снежинки на различные стройматериалы из снега.

С тяжёлым вздохом я потираю свои виски, смотря, как мой знакомый таракан медленно перебирает лапками ко мне.

— Ну что, дружище, нам снова надо искать выход и бегать от чучела из тумана? — бурчу не слишком довольно я, протягивая открытую ладонь таракану, на которую он тут же вскакивает и щекоча лапками мои чешуйки забирается на плечо, ткнувшись завивающими усами в мою шею. Вообще, не стоит, наверное, разговаривать со своими глюками, но что мне ещё делать? — Да–да–да, я тоже очень рада тебя видеть. Жаль только, нормально поговорить возможности нет.

Казалось бы, что пусть мир вокруг меня и чересчур абсурден, но всё было не так уж и плохо – надо только найти способ проснуться и не попасться странному чудику на глаза. И кто меня за мысли дёрнул в этот момент?

С грохотом и треском разлетающейся вазы в светило влетает невесть откуда взявшийся круг полного дырок сыра. Я бы даже сказала, что это были дырки с кусками сыра! В любом случае приклеенное к небу изолентой светило такого столкновения не выдержало, разлетаясь во все стороны сияющими осколками. Несколько даже бьются об меня, вспыхивая особо ярко и распадаясь на крупные песчинки, взлетающие в сторону потемневшего неба. Какая–то “звёздная пыль” выходит. Особенно с учётом того, что она липнет к небу, образуя причудливые звёздные узоры невиданных доселе мест. Либо я просто очень плохо знаю звёздную карту Пиррии.

Жаль только, что на этом абсурдность происходящего не иссякает. За моей спиной неприятно скрипит снег, и я уже догадываюсь, кого именно ко мне несёт новая волна галлюцинаций.

С недовольным шипением я оборачиваю голову, ожидая увидеть за своей спиной существо, сотканное из серого, как небо, дыма. Но вместо него мой взгляд упирается в странную, движущуюся мне навстречу статую. Нет, не статую, а доспех, полностью укрывающий того, кто под ним находится. Даже сложенные за спиной крылья сокрыты под причудливыми раковинами брони. Морду существа прикрывает сделанная из трёх наползающих друг на друга пластин маска, якобы изображающая драконий лик. Во всей этой конструкции есть лишь два отверстия – небольшие прорези для глаз, из которых на меня смотрит темнота.

— А ты ещё что такое? — ошалело бормочу я, делая шаг от медленно и бесшумно приближающегося ко мне “голема”, на металлическом теле которого не проступал ни один открытый участок тела. Даже пальцы были прикрыты небольшими пластинками и выглядывающими из под них колечками кольчуги чрезвычайно тонкой работы – будто это металлическое полотно было выковано на кончике когтей.

Таракан на моём плече дёргает своими усами и спешит перебраться повыше, соскользнув на шею и вскарабкавшись на мою макушку, слегка потоптавшись на ней маленькими лапками и гневно зашипев по-тараканьи.

А ведь об этом чудище Фирн тоже говорила. Как там было? “Дракон будто сделанный из металла”? Причём, судя по загривку из острых металлических шипов, существо является ледяным драконом. Хотя с тем же успехом эти шипы могли быть и накладными, используемыми для маскировки. И вообще, когда огромный кусок сыра разбивает солнце на куски, стоит ли размышлять о каких–нибудь логических закономерностях, происходящих вокруг событий?

— Тебе стоит опасаться ночного дракона, — тем временем, остановившись метрах в трёх от края неизменённой площадки, начинает говорить доспех.

Странно, мало того, что пространство вокруг него будто выравнивается, принимая свою первоначальную форму, так и приглушённый голос дракона исходит будто бы из его грудной клетки, одновременно резонируя у меня в голове. Бррр, последнее очень неприятно. У меня, в целом, есть пунктик на тему того, что кто–либо делает что–либо в моей голове.

— Да что ты говоришь! А я вот не знала, — шагнув ещё на полшага от ожившего доспеха, скалю я свои клыки, уже подбираясь к краю своей маленькой платформы и оглядываясь по сторонам. А может, не стоит от этого чудища убегать? Может, оно даст ответы? — Думала, что Предвестник крайне милый и учтивый дракон. Но спасибо, ты открыл мне глаза!

В тот же момент таракан, сидящий у меня на голове, начинает щекотать моё ухо, а спустя мгновение выхватывает из него маленькую табличку, которую предварительно показывает мне. На небольшой дощечке ядрёно–фиолетовой краской написано короткое и лаконичное: “Сарказм”. Уф. Интересно, это чудовище могло подумать, что я говорю абсолютно серьёзно и ему нужна подсказка?

— Он врёт тебе и твоим друзьям, — продолжает металлический дракон, замерев на месте точно статуя и вообще не двигаясь. — Он готов пожертвовать любым из вас. Он идёт по той же дороге, как и те, кто был до него.

— Что значит — “был до него”? — тут же щурюсь я, всё-таки решив пока что не убегать сломя голову от этой сущности через скрученное пространство и послушать “мудрого” совета. Всё-таки я Предвестнику не то чтобы доверяю – чувствую, что он что-то недоговаривает.

— Он не первый дракон, считающий, что может управлять миром, — неожиданно отвечает доспех, даже не набирая воздуха для нового ввсказывания. — И он не последний. Вскоре ты всё поймёшь.

— Да ну? — недоверчиво фыркаю я, переступая с лапы на лапу и осторожно поглаживая пальцем всё ещё размахивающего табличкой таракана по его мордочке и спинке.

— Вскоре ты увидишь. Вскоре ты услышишь, — будто зачарованный, бормочет дракон, из–за которого у меня начинает болеть голова. Не очень приятно, когда голос собеседника звучит сразу в двух местах. — Вскоре ты получишь ответы.

— И от кого же я получу их? — Неужто удастся вновь подловить Предвестника на какой–нибудь очередной лжи, после которого у меня и крылышка появится повод посчитать ему рёбра?

— От того, кто был обманут. От того, кто был предан. От того, кто был забыт. — Морда металлического дракона каким–то рваным, резким движением склоняется вперёд, и я вижу, как в глубине его шлема пылают два ярко–голубых огня. — Иди за заходящей луной. Этот дракон будет ждать и не даст свершиться предательству, именем крови и тех, кто был обманут. Вы вскоре встретитесь. А теперь – спи…

Темнота неожиданно наваливается на меня со всех сторон. Лезет из каждого построенного тараканами домика, из щелей между моими чешуйками. И только два голубых огня ярко пылают в накатывающем, давящем со всех сторон мраке.

***

Что–то осторожно толкает меня в бок.

Я распахиваю свои глаза и тут же прикрываюсь крылом, когда мне прямо в морду попадает луч показавшегося из–за гор светила. Хорошо хоть, не огромного светящегося куска сыра, а то это был бы нонсенс.

Меня продолжают несильно и ласково толкать в бок тёплыми лапками, порой поскрёбывая коготками по чешуйкам. А в другой бок тыкают чем–то большим и шершавым. Недовольно зарычав и выдохнув несколько колец дыма своим носом, я щёлкаю клыками в сторону “шутника”, услышав громкий и весёлый смешок Каракурта.

Продрав свои глаза и выглянув из под крыла, я обнаружила, что песчаный подошёл к процессу моего пробуждения с умом, где–то отрыв не просто ветку, а длиннющее полено, которым и решил меня разбудить.

— С добрым утром! — скалиться он.

В то же время меня осторожно обнимает за шею Тростинка, прижавшись своим фыркающим носом к моей шее.

— С добрым… наверное, — на всякий случай ущипнув себя, улыбаюсь я песчаному.

— Поднимайся, мы скоро вылетаем, — вмешивается в наш короткий диалог Циркон.

Быстро позавтракав остатками вчерашних туш, мы вновь полетели. Выстроились в цепочку и заскользили по небу, всё также держа путь на север.

Интересно, наш побег уже обнаружили? Крылышко Предвестника должно было забеспокоиться и сообщить о пропаже целых двух сокрыльцев Драконятам Судьбы. Интересно, как “избранные” на это отреагировали? Может, они вообще бросились искать лишь Предвестника и Тростинку, забыв вообще обо всех драконятах? Или отменили поход, обнаружив, что мы тоже улетели в неизвестном направлении? Хмм, организовали ли они поиски и кого к ним привлекли?

Предвестник продолжает нас вести вперёд, не выказывая какого–либо беспокойства и не отвлекаясь на редкие снежинки, падающие из скользящих по небу рваных облаков. Опять снег. И во сне снег. Ещё и перед мордой то и дело мелькает хвост Фирн, пристроившейся по какой–то причине прямо передо мной. Может, за ляху её укусить? Разомну крылышки заодно, удирая от боевого сугроба. Видимо заметив мой заинтересованный взгляд, ко мне пристраивается Каракурт.

— Любуешься видами? — придав своему голосу максимально нейтральное выражение, добродушно скалиться песчаный дракон, из–за чего шрам на его морде слегка бугрится, выступая розоватой полосой на переносице и щеке. Пф, оказывается, у этого дракончика есть зубы и он может не только возмущаться над пошлыми шутками, но и сам их выдавать! Удивительно.

— Ну уж точно не твоей мордой, — бухчу я недовольно, слегка надув свои щёки.

— Что? А мне всегда говорили, что я красавец. И вообще, шрамы ведь украшают драконов! — отвечает мне не менее возмущённо Каракурт, театрально закидывая нос к небу и прижимая лапу к своему лбу.

— Вот именно, что драконов, а не дракончиков, — ворчу я, пряча изо всех сил улыбку за недовольной гримасой.

— Ах вот ты как говоришь! Ну что я могу сказать… лети быстрее, — подмигивает мне песчаный, слегка наклоняясь на бок и тут же взмахивая крыльями, отлетая от меня в сторону и что есть силы выкрикивая: — Фирн! Тут Водомерка основанием твоего хвоста любуется!

Вот же ехидная зараза, продолжающая улетать и негромко хихикать. “Сделал гадость – душе радость”, да? Ну ничего, я тебе это ещё припомню!

Тем временем, от удивления сбившаяся с темпа нашего полёта, Фирн резко разворачивает ко мне морду, и в её взгляде я не вижу ничего хорошего для себя – лишь набирающую силу раздражение и злобу.

Уууупс. Кажется, пора тикать. Прижав к себе крылья, я ныряю вниз, навстречу земле, в надежде на то, что Фирн побрезгует гоняться за мной. Но нет, видимо скучающая ледяная решила немного размяться и заодно отвесить мне парочку смачных оплеух.

Хорошо хоть, я исконно следую одной древней мудрости, сохранившей жизни как множеству умных стратегов, так и трусов: “быстрые крылья люлей не получат”. А там, где скорости после стремительного падения мне не хватало, я старалась уйти от нагоняющей меня ледяной с помощью различных незамысловатых манёвров. И я бы конечно не удрала от ледяной, если бы она хотела меня догнать по-настоящему. Как–минимум, Фирн могла бы продемонстрировать мне мятно–морозное дыхание. Но, похоже, ледяная просто решила таким незамысловатым образом развлечься, гоняясь за мной и порой, когда её когти оказывались в опасной близости от моего бока, сбрасывая скорость, позволяя мне отлететь от неё на приличное расстояние.

В любом случае, всё кончилось, когда между нами вклинился Циркон, оставив плетущуюся позади Сайду и что–то занудное пробухтев про напрасную трату сил.

Что–то вчера, когда мы играли в догонялки, он не был столь недоволен. Хотя тогда мы не гонялись друг за другом на пределе своих возможностей… так что, в каком–то смысле небесный может быть и прав – дыхание у меня точно немного сбилось, и я была от части благодарна Циркону, что он взялся заговаривать хмурой Фирн её клыки. Хм, язык злобной сосульке что ли показать из–за плеча художника?

Но я на это так и не решилась. И зря! Полетала бы ещё немного от ледяной, развлеклась бы и повеселила сокрыльцев. Ведь вместо этого меня ждала необычайно скучная дальнейшая дорога, разбавленная лишь унылыми бормотаниями вновь ноющей Сайды, явно не ожидавшей, что наше приключение будет и вправду приключением. Интересно, принцесса рассчитывала на личные носилки, в которых мы будем тащить её через пол Пиррии? А ведь по карте Звёздочки, нам предстояло пролететь очень немало – пересечь не только всё вытянутое с юга на север Песчаное Королевство, о красоте которого порой мечтательно вспоминал Каракурт, но и часть царства вечных льдов! И это не говоря об оставленных позади горах, в которых вообще ничего не происходило! Даже красочный пейзаж диких и прекрасных гор больше не радовал мои глаза, став лишь серой и скучной заглушкой на фоне уныло–голубого неба, на которое наползало всё больше и больше густых туч, скорее всего наполненных снегом. Я так скоро начну с ума сходить со скуки и вновь полезу провоцировать ледяную, которую, как и Циркона с Предвестником, долгая нудная дорога ничуть не угнетала.

К полудню, когда светило окончательно скрылось за облаками, подул пробирающий леденящий ветер и с неба посыпались, как я и думала, белые комочки, постепенно заносящие долины под нами и оседающие неприятным, быстро тающими хлопьями на крыльях и спине.

Предвестник, видимо узревший в ближайшем будущем, что нытьё Сайды начнёт достигать новых, до этого не слышимых высот, скомандовал привал. Ночной дракон вывел нас к небольшой, но просторной пещере в горной гряде, в которой осталась отдыхать часть нашей группы, пока троица охотников отправилась выискивать в набирающем силу снегопаде добычу.

Вернулись они примерно через час, притащив с собой неожиданно жирного барана и пару испуганно блеющих козлят. И, естественно, слегка подмороженные яблочки для Лонгана, которыми радужный дракон давился под наши громкие хихиканья, закусывая последним апельсином из своей сумки.

Поели мы в тишине, разве что немного почавкав, а после продолжили путь, уже через стихающий снегопад, сбившись в более плотную группку машущих крыльями драконят. Конечно, можно было бы переждать непогоду полностью, но Предвестник настоял на том, чтобы мы летели сейчас, не теряя времени на лишний простой на месте. Да и со слов Звёздочки, сверившейся вновь с картой, до окраины Облачных Гор лететь осталось недолго.

И вот наконец–то мы перелетаем через последнюю гряду на пути из облачных гор.

Я уже приготовилась увидеть жаркую пустыню, в песок которой, по словам Каракурта, “так приятно закапываться, оставляя торчать на поверхности лишь кончик своего носа”. Ох уж эти песчаные с их странными, чудными традициями. То скорпионов едят, то змей, то в песок закапываются. Просто жуть какая–то. И ведь так об этом думает болотная драконица, порой питающаяся лягушками…

В любом случае, меня, да и всех остальных, ждало большое разочарование. Вместо жёлто–рыжей пустыни, врезающейся в зелёный берег тянущейся на север реки, мы, замерев в воздухе, видим заснеженную равнину и заледеневшую реку, вдоль которой стоят засыпанные снегом пальмы. И больше всех увиденным ошарашен песчаный.

— Но как… Но… Когда я улетал в Академию, всё было не так… Да, снег иногда выпадал, даже вокруг дворца… Но не столь много! И к полудню он уже должен был растаять! — чуть запинаясь, рассеяно оглядывает свой новый дом Каракурт, спустя мгновение уже взяв себя в лапы и нахмурившись, видимо раздумывая над тем, что же такого страшного происходит в Пиррии.

— Звёздочка… А это не эта… Как её там, киу-киу… Ненормалия? — откуда–то сзади подаёт свой голос потирающий плечи Лонган.

— Аномалия, — поправляет его слегка нахмурившаяся ночная. — Я же тебе уже много раз говорила, как произносится это слово. Ты бы мог и запомнить.

— Запомнить? Киу-киу! Зачем? — удивлённо моргает радужный. — Ты ведь всегда меня поправишь!

И вроде бы ночная, сжимающая в своей лапе чёрный кулон, хочет ему ответить какой–нибудь лекцией о важности знаний, но её неожиданно перебивает Предвестник.

— Привал. У тех холмов, — коротко бросил ночной, указав на несколько приподнятых клочков земли, отделяющих горы от заснеженной пустыни.

Странно, для отдыха должно быть ещё рано. Да и вроде как мы должны спешить в Мечту? Я переглядываюсь с Тростинкой, но сестричка лишь растерянно моргает, тут же отвлекаясь на разглядывания засыпанной снегом пустыни.

— А у вас в Ледяном Королевстве также? — неожиданно спрашивает моя сестричка у хмурящейся Фирн.

— Очень похоже, — неохотно отвечает ледяная, покосившись в сторону Тростинки.

— Успокойтесь. Когда облака развеются, солнце расплавит весь снег, — слегка скалит свои клыки Предвестник, явно не довольный тем, что мы проигнорировали его приказ.

— Если развеются… — с нехорошим предчувствием нагнетаю я обстановку среди отправившихся в путь за ночным драконят.

— А ты думаешь, они вечно будут над пустыней висеть? — раздражённо рыкнул в мою сторону провидец, на что я отвечаю предупреждающим шипением. Впрочем, резко успокоившийся Предвестник тяжело вздохнул, потерев лапой свой висок, на несколько секунд прикрыв свои глаза. — Завтра с утра их уже не будет. К полудню всё начнёт таять. К вечеру пустыня вновь станет собой. Вперёд, нас ждёт отдых.

— Ты планируешь лететь в ночь? — интересуется Циркон, но Предвестник игнорирует его вопрос, видимо устав зазывать нас на привал и молча направившись к указанному им укрытию меж холмов.

А мы за ним, пробираясь через постепенно перерастающий в метель снегопад. Может, именно поэтому ночной решил устроить для нас привал сейчас?

Однако до холмиков мы так и не добрались. Из облаков навстречу оторвавшемуся от нас провидцу рвануло размытое бело–голубоватое пятно. Взрослый ледяной дракон! Что он здесь делает? Неужели, воспользовавшись необычной погодой, Ледяное Королевство объявило войну своему соседу? Не случайный же это пролётный дракон, который по какой–то причине решил наброситься на незнакомых драконят? Или это кто–то из посланных разыскивать нас драконов, знакомый с учителями Академии? Хмм, знакомый Драконят Судьбы… А ведь он не нападает, просто преграждает путь своей тушей Предвестнику.

Обрывки их разговора доносятся до моих ушей за воем крепчающей метели. И судя по этим обрывкам всё–таки как–то связан с Яшмовой Горой. Однако что ответил ему Предвестник, из–за чего незнакомец дёрнулся, будто ему полоснули когтями по животу, я уже не расслышала. А ведь этот дракон, последовавший за Предвестником к земле, мне кажется знакомым. Где–то я его видела, причём совсем недавно. Голубые чешуйки, идущие от переносицы по макушке и спине до самого кончика хвоста, белые шипы, тёмно синие глаза и единственно возможное для ледяных хмурое, точно они все объелись забродившей селёдки, выражение морды…

— Что ты сказал? Повтори! — шипит ледяной, нависнув над приземлившимся рядом Предвестником, не обращая внимания на приземляющихся рядом драконят.

Его голос кажется мне знакомым. Я ведь уже его уже слышала, но где… Низкий, чуть сиплый и шипящий, раздражённый голос. Ну никак не могу вспомнить, где именно я его слышала.

— Я знаю, куда пропала Луновзора, — отвечает ночной пророк.

И тут же вздрагивает провалившийся возле меня по локоть в снег Каракурт, удивлённо вылупившись на Предвестника. Что ещё за “Луновзора”? Ещё одна ночная? Эх, дырявая у тебя башка, Водомерка. Особенно на имена. Ну что же такое… Ведь что–то важное происходит!

— А это кто? — шёпотом я спрашиваю у Каракурта, внимание которого я привлекла к себе несильным щипком за крыло.

— Подруга моего отца, — также шёпотом отвечает песчаный, наблюдая за тем, как Холод будто бы превратился в ледяную статую, стоящую перед абсолютно спокойным ночным драконом, не испытывающим перед более массивным взрослым никакого страха, да и вообще каких–либо эмоций.

— Откуда ты знаешь это? — прищурившись и окинув нас всех подозрительным взглядом, шипит ледяной, остановившись разве что на Каракурте. И мне показалось, или в глазах взрослого промелькнуло узнавание?

— Я вижу то, что должно произойти, — сохраняя безмятежный тон, отвечает Предвестник. А это разве не должно было быть его секретом… Или ночному это нужно было сказать? — И ты знаешь, что ночные могут видеть будущее. Ты понял это, когда Луна рассказала тебе пророчество.

О чём вообще говорит этот ночной? Откуда он это знает? Опять его “будущее” позволяет разглядывать прошлое?

— Откуда ты… — Отшатнувшийся назад ледяной скалит свои белоснежные клыки.

— В одном из вариантов будущего ты бы сам рассказал нам всё. Я просто посмотрел и послушал, что ты скажешь. И решил использовать это знание сейчас, — объясняет свою неожиданную осведомлённость Предвестник.

Так… А его способности вообще должны подобным образом работать? То есть, как минимум, должен был существовать вариант будущего, где этот ледяной нам всё расскажет сам?

— А мысли? — негромко шипит взрослый дракон, остановившись и впившись своим пристальным взглядом в ночного.

— Не я, — Покачивает мордой Предвестник и тут же взгляд ледяного перебрасывается на сжавшуюся и испуганно зыркнувшую на собрата Звёздочку. — У неё есть небесный камень.

— У меня тоже, — слизывает несколько снежинок со своих губ окончательно успокоившийся ледяной дракон, вытаскивая из снега свою левую лапу, на которой болтается странный мешочек из серой шкуры.

— Что здесь вообще происходит? — всё–таки не выдерживает Фирн, делая шаг навстречу переговаривающимся ночному, выдающему все наши секреты, и ледяному драконам. И судя по её оскалу, она крайне недовольна происходящим, готовясь наброситься как на превосходящего её в размерах взрослого, так и на пророка.

Предвестник лишь тяжело вздыхает, позволяя своим до этого прижатым к телу крыльям опасть по бокам к земле и поворачивая свою морду к нам.

— Это принц Холод, — не замечая, как дёрнулась ледяная от упоминания этого имени, говорит Предвестник. — И он поможет нам в исполнении пророчества.

Комментарий к Глава 23. Через облачные горы, навстречу пустыне.

Good news everyone.

Бету забрали на Нибиру ухаживать за генномодифицированными огурцами.

Стоп, это не хорошая новость, т.к. связь между Нибиру с планетой Грязь оставляет желать лучшего. Кабель ещё не протянули. Но ничего, кое-как контакт удалось наладить. Впрочем, потери при передаче данных неизбежны.

Кстати. За предыдущую главу была просто крайне приятная активность, совмещённая с этой работой. Простенькие реф-листы всего Серебряного крылышка + Предвестника, 3д-моделька Водомерки и даже обложка для фанфика! Всё это греет авторское сердечко! Даже появляется некоторый мандраж по поводу того, сможет ли конец истории впечатлить читателей также, как её середина.

Но спокойствие. Сердце должно быть горячо, а голова холодна.

Помимо этого - важная информация. Потихоньку будет идти подготовка фика к “книжному формату”. По его окончанию автор всё–таки хочет оформить сие произведение в соответствии с каноном и выложить в открытый доступ, как подарок всем читателям и РУ сообществу Драконьей Саги.

Ну и естественно, не забудем о авторско-фикрайтерской чепухе!

Читатель, помни - автор следит за активностью!

Прочитав фик, поставь комментарий или оставь большой палец… Стоп, автор что–то напутал…

В общем. Оставляйте свои комментарии, ставьте большие пальцы и ждунов - всё это неплохо пинает писать дальше :D

Всем хорошего лета!

========== Глава 24. В которой мы продолжали свой путь к Мечте. ==========

Стоять, что значит «поможет нам в исполнении пророчества»?

Я, да и все остальные драконята с удивлением вылупились на Предвестника, переваривая сказанные им слова и надеясь, что он так шутит. Только Лонган недовольно сопит, переминаясь с лапы на лапу, проминая под собой снег. Да ещё Каракурт изредка отводит взгляд в сторону заснеженной пустыни, нервно подёргивая жалом на хвосте из стороны в сторону.

Припоминается… А разве не говорил Предвестник, что вмешательство взрослых может привести к печальным последствиям? И вот провидец уже сам кого–то из них втягивает в наш поход! Да ещё, судя по хмурой морде Холода, без согласия со стороны ледяного. Принца просто поставили перед фактом того, что он будет помогать в исполнении какого–то там пророчества! Прямо как нас. Нет, я всё понимаю: максимально прямолинейный способ — самый простой, но не всегда же к нему прибегать?

— Как это понимать? — Фиолетовый язык Холода проскальзывает по его клыкам, на мгновение выдав напряжение ледяного дракона.

— Это очень хороший вопрос! — подаю я голос, выскользнув перед суровой Фирн, не спуская пристального взгляда с Предвестника.

Вместо того чтобы огрызнуться или посмотреть на меня как на пустое место, ночной дракон лишь тяжело вздыхает. Предвестник осторожно присаживается на хвост, обвивая им задние лапы, и складывает крылья на грудной клетке, будто бы в них укутавшись. И смотрит так устало, словно разжалобить пытается и показать, сколь сильно на его плечи давит возложенный на него груз ответственности. Но я не верю в искренность этих взглядов и охов! И вообще, ему не разрешили взять с собой одного попутчика, так он другого нашёл! А может, ещё… может, именно поэтому он так спешил и гнал нас вперёд?

В моей голове что–то щёлкает, и с пришедшим осознанием из пасти вырывается злое, рассерженное шипение.

— Ты… ты специально летел так быстро! Чтобы мы перехватили этого дракона! Чтобы мы с ним пересеклись! — озвучиваю я смелую мысль, которую подхватывают громкие перешёптывания удивлённых драконят за моей спиной.

Есть только одно но: если подумать логически, это абсолютно дурацкое обвинение, в подтверждение которого я могу привести только любовь ночного плести интриги. Впрочем, его хватает, чтобы через обсуждения прорвался грозный и раздражённый рык поравнявшейся со мной Фирн. Вздрогнув, я с трудом удержалась от инстинктивного желания отпрыгнуть от нашей боевой сосульки, лишь покосившись в её сторону и тут же расслабившись. Ледяная даже не посмотрела на меня, полностью сосредоточившись на сидящем перед ней ночном драконе. Слегка согнув передние лапы, будто готовая к броску. Может, мне всё–таки суждено увидеть схватку между провидцем и яростной северной драконицей? Эх, жаль только, чего–нибудь пожевать нет.

— Я не буду этого отрицать. — Ответ Предвестника меня несколько удивляет. Слегка наклонив голову на левый бок, поглядывающий то на меня и Фирн, то на хмурящегося Холода, провидец не пытается отмахнуться от обвинения, не пытается нас в очередной раз обмануть. — Ты полностью права, Водомерка. Вероятность того, что две разные группы, летящие разным маршрутом и с разной скоростью, пересеклись бы самостоятельно при такой погоде — крайне мала… Без помощи того, кто знал бы, где именно эти группы должны были пересечься и при каких условиях. Даже заминка после гор, когда мы увидели пустыню, была необходима, иначе Холод просто пролетел бы мимо, так нас и не заметив.

Ледяной принц, услышав подобное признание, хмурится ещё сильнее. Ну а наша боевая сосулька делает пару шагов по хрустящему снегу навстречу провидцу. Словно ещё пару слов и она точно набросится на абсолютно спокойного ночного, смотрящего на нас… с сочувствием? Мне кажется, или в его серых глазах мне видится грусть – еле заметные слезинки собираются у глаз.

— Пусть договорит, — останавливает уже готовую взвыть метелью драконицу Циркон. Ладонь небесного опускается на плечо Фирн, слегка сдавливая белые чешуйки и придерживая её на месте. Хотя мне кажется, что Циркон лишь отсрочивает неизбежное нападение на ночного, и чем больше Предвестник наговорит, тем яростнее его будет грызть злобная ледяная.

— Спасибо, — в знак признательности кивает выпрямившийся провидец, ладонью загребая несколько комьев снега и поднося их к своей морде, рассматривая тут же начавших терять свой белый цвет комочки. Будто бы он что-то необычное и чудное увидел! — Я подстроил эту встречу. Специально. Она нам может быть полезна.

Вновь его серые глаза поднимаются на меня, ведь я готовлюсь задать очередной вопрос. Однако в который раз ночной не перебивает меня заранее подобранным ответом, сжимая подтаявший снег в своей ладони. Интересно, он так себя ведёт по настроению? Не первый раз ведь он забывает о своей «прекрасной и ничуть не раздражающей» способности. Или же это такой необходимый эффект якобы уважения?

— Зачем? — выдыхаю я, затем поняв, что это звучит слишком уж просто,а посему я спешу несколько расширить и пояснить свой вопрос, пока провидец мне это милостиво позволяет. Или он думает, что я сама сейчас выдам ему возможные ответы? — Ты же сам говорил, что нельзя посвящать в твоё пророчество взрослых, а теперь готов потянуть с нами целого принца! Которого мы видели до этого лишь один раз и даже не знаем, можно ли ему вообще верить! Не в обиду, ваше высочество.

— Но-но-но, я хорошо знаю Холода! Ему можно верить, — вмешивается Каракурт, перестав наконец глазеть на снежную равнину.

Поравнявшись справа, песчаный осторожно пихнул меня в бок своим тёплым крылом, к которому я невольно подаюсь навстречу, стараясь как можно дольше греться о тёплую чешую дракончика. Хм, а может, вместо отдыха в болотной грязи стоит обзавестись парочкой песчаных, которые будут меня согревать в случае необходимости? Ээээ, это как-то не так звучит, Водомерка… И вообще, сейчас не время думать о столь странных вещах, в природе которых мне нужно разбираться в более спокойной обстановке.

— Каракурт, — обозначает своё знакомство с песчаным Холод.

— Давайте оставим семейные разборки на потом. — Несильно тыкаю я в живот кончиком своего хвоста песчаного, дождавшись, пока он неуверенно кивнёт мне в ответ. Надеюсь, я его не слишком расстроила и он понимает, что у нас сейчас несколько иные приоритеты. Мой взгляд возвращается к пророку. — Ну так что, Предвестник?

Пятнистый ночной ещё какое-то время молчит, видимо выискивая наиболее походящий ответ, который поможет ему выпутаться из сложившейся ситуации. Главное, чтобы он не начал затирать что-нибудь о «непостоянстве судьбы», иначе я приложу все силы, чтобы натравить на него мрачную Фирн. Да чего уж там, я даже следом за ней брошусь на ночного!

— Его вмешательство не вызовет серьёзных изменений, способных повлиять на мир в будущем. Более того, его судьба уже давно сплетена с нашей — мы бы всё равно встретились, пусть и при других обстоятельствах. — Это не совсем тот ответ, который я бы хотела услышать от ночного.

Нет бы сразу бы признался, что водил нас за нос и просто не хотел потерять возможность быть главным, которую у него бы обязательно забрали Драконята Судьбы в случае их вмешательства. Или какой у него может быть ещё мотив для подобного? «Построение светлого будущего, которому потребовалось это действие»?

Я тяжело вздыхаю и осторожно протираю глаза мокрой от снега лапой, чувствуя, как подтаявшие снежинки остаются на чешуйках, уже после срываясь вниз каплями холодной воды.

— Принц Холод, там, куда вы летели, вам бы рассказали о том, что Луновзору последний раз видели спешащей в сторону Ледяного Королевства. Вы бы отправились её искать, даже несмотря на опасность столкнуться с сородичами. — начинает тем временем ночной, переводя свой взгляд на помрачневшего от упоминания знакомого имени Холода. — И уже в Ледяном Королевстве мы бы столкнулись с вами. Примерно через пол дня скитаний.

Я вовремя замечаю, как Фирн нервно дёргает хвостом после слов Предвестника – шипы на его конце чуть было не въехали мне в плечо, но я успела отшатнуться в сторону, прижавшись к удивлённо мурлыкнувшему Каракурту. И тут же, не придав особого значения вопросительной интонации в его урчании, я от него отпрянула, раздражённо фыркнув в сторону боевой сосульки, не разбирающей в своей злости ни друзей, ни врагов… Ну, или, по крайней мере, своих невольных товарищей, с которыми она оказалась в одной тарелке.

— То есть встреча с принцем была неизбежна? — на всякий случай уточняет Циркон, опустивший свою ладонь на запястье Фирн, всё также придерживая и будто бы успокаивая ледяную.

— Именно, — подтверждает прикрывая глаза ночной дракон. — Я лишь немного ускорил эту встречу, посчитав, что нам будет полезно объединить силы… Хоть и цели у нас немного разные. Он ищет свою подругу, а мы исполняем пророчество.

— Я бы хотел узнать больше об этом самом пророчестве, — буркает недовольно Холод, в этот момент слишком уж напоминая Фирн. Интересно, может, они родственники?

Предвестник чуть заметно кивнул ледяному.

— Конечно. Только чуть позже. Сейчас несколько неподходящая обстановка.

Мне показалось, или на морде Предвестника — до этого лишённой каких–либо сильных эмоций — промелькнула пусть и грустная, но всё-таки улыбка, которую он тут же поспешил спрятать за маской «сострадания» к куда менее одарённым драконятам, не способным понять всю глубину его стараний? Надо будет обязательно послушать, что именно расскажет ночной дракон нашему «попутчику». А заодно и освежить память — я как-то и забыла все строки этого пророчества, восприняв их скорее как неудачную попытку ночного дракона прочитать какой-нибудь пугающий стишок.

На минутку отвлёкшись на забирающуюся под моё крылышко Тростинку, протискивающуюся между мной и песчаным, я оглядываюсь по сторонам.

Каракурт, на которого видимо свалилось слишком много событий и потрясений, пытается разобраться в происходящем, смотря по очереди на ночного, ледяного, заснеженную пустыню и меня, будто в надежде, что я сейчас всё брошу и примусь объяснять ему суть происходящего. Ога, вот мне больше нечем заняться. Выглянувшая из под моего крыла Тростинка с подозрением смотрит на ночного дракона, словно наконец-то начав его в чём–то подозревать. Циркон и Фирн стоят слева от меня, не спуская пристальных взглядов с Предвестника. Небесный хоть и сжимает сильно челюсти, но выглядит относительно спокойным, пока ледяная лишь начинает успокаиваться, всё чаще и чаще зыркая в сторону Холода. Ну а где–то за моей спиной недовольно сопит уснувший Лонган. Удивительно, что во время разгорающегося допытывания до истины, этот шумный дракон нашёл в себе силы покемарить. Ещё и на снегу, который он примял своими лапами. Возле него ошивается Сайда, видимо не решающая слишком уж близко подходить к пышущей злобой Фирн.

Ну и конечно же Звёздочка, которой предназначалось несколько особо грустных и обречённых взглядов со стороны Предвестника. Словно он просил у неё прощения за всё, не в силах отказаться от содеянного. В глазах сжимающей свой кулон в ладони драконицы застыло смятение. Будто она не знала, что ей думать и как поступать: стоит ли ей снять кулон и попытаться залезть в голову Предвестника, в отчаянной попытке разобраться, или же продолжать верить ночному дракону несмотря ни на что. Какая же ты всё-таки нерешительная, столько вопросов могла бы решить одним волевым выбором…

— То есть ты нам врал с самого начала, что взрослым лучше не участвовать в исполнении пророчества? — Возвращаю я свой взгляд к Предвестнику, на морде которого тут же застывает маска сосредоточённого спокойствия.

— Я надеялся на это, — отвечает мне провидец, крылом указывая на стоящего возле него принца. — Однако случай Холода уникальный. Его судьба связана с нами, хотим мы того или нет.

— Это с твоих слов он якобы с нами связан! А я вот проверить, врёшь ты нам сейчас или нет, не могу! Да и теперь он точно связан, после такого-то! — вспылчиво воскликнула я, тут же ощутив осторожный тычок носом в свою шею.

— Сестрица… — с лёгким укором в голосе бубнит Тростинка, выступая для меня своеобразным эмоциональным ограничителем. Всё–таки злоба и гнев не очень сочетаются с холодной логикой, которой я стараюсь следовать.

Предвестник в ответ лишь тяжело вздыхает, потирая передними лапами свои виски.

— Повторю: мы рано или поздно, но всё равно столкнулись бы с ним. Наши пути переплетены.

— Вы ведь не искали нас? — перебивает пророка Циркон, повернув свою морду к ледяному принцу. — И ничего не знаете о произошедшем в Яшмовой Горе?

— Нет, — раздражённо фыркает Холод, чуть плотнее прижимая к себе свои крылья. И на этом он и умолкает, видимо не желая вдаваться в подробности того, чем же он занимался. Но нам этого вроде и достаточно — не по наши души и то хорошо. Хотя стоп…

— А почему вы тогда рванули навстречу Предвестнику? — интересуюсь я, очень надеясь, что под крылом у Холода нет своего личного пророка, якобы ведущего его с нами по одному пути.

— Заметил дракончика, которого до этого видел в Академии, — мрачно хмыкает Холод, кивая на Предвестника. — Решил узнать, что он тут делает.

И ведь хочется мне заметить, что драконы обычно друг на друга похожи, но смотря на серебряные пятна на теле провидца и вспоминая, как практически одноцветно выглядели его соплеменники, я вынуждена признать, что внешность у Предвестника достаточно необычная.

— Ясно, простите, — без особой уверенности бормочу я, виновато прижимая уши к шее.

Ну вот, из–за прогрессирующей паранойи я уже начинаю подозревать в заговорах и интригах случайных, практически ни в чём неповинных встречных драконов. А всё из–за ночного, якобы видящего будущее и при этом порой поступающего в крайней степени глупо! Так и до сумасшествия недалеко.

Но вроде как я уже готова смириться с тем, что с нами попрётся невесть откуда взявшийся взрослый, ищущий свою подружку, как тут же подаёт свой голос Фирн. Причём ледяная обращается не к Предвестнику, а к своему соплеменнику, вновь демонстрируя миру свои белоснежные клыки.

— У королевы Снежны нет родственника с именем Холод! — выплёвывает боевая сосулька в сторону принца, показавшего клыки в ответ. Мне даже показалась, что состоящая из шипов грива ледяного дракона будто бы слегка приподнялась, придавая ледяному более грозный и колючий вид. А ведь в порыве праведного гнева Фирн даже не обращает внимания, что скалит клыки на взрослого дракона. Причём, судя по проглядывающим из под чешуи линиям мышц, дракона, занятого отнюдь не сидением на своей пятой точке и размышлениями. — И почему тебе опасно возвращаться в королевство?! Отвечай!

Так, а может, я всё-таки не зря подозревала Холода в чём-то нехорошем? Вон сколь бурно он отреагировал на слова своей соплеменницы — хищно дёргая своим хвостом из стороны в сторону, будто бы готовый принять бой.

А Предвестник тоже молодец. Со всем своим предвидением взял и намекнул на маленький секрет Холода. Только вот, похоже, ночной не собирается смотреть, как нашему потенциальному союзнику готовится вцепиться в шею агрессивная ледяная, к которой я невольно начинаю испытывать своеобразное уважение. Всё–таки хорошо иметь в пределах досягаемости лап кого-то, кто может защитить твою шкуру от злых драконов. Пусть даже этот кто–то иногда ведёт себя как объятый ненавистью ко всему живому безумец… Наверное, это слишком гипертрофированное сравнение для Фирн, но мне нравится. Хорошо звучит.

Тем временем, видимо готовый умереть, Предвестник встаёт между двумя ледяными.

— Довольно, — приказывает ночной, поворачивая свою морду к Фирн. — У него есть право хранить свои секреты. И не тебе их выпытывать.

— А кому тогда?! Тебе?! — яростно зашипев, облизывает клыки Фирн, отдёрнув свою лапу от небесного и освободившись от его хватки. Циркон, судя по всему, на этот раз не собирается останавливать нашу сокрыльницу, разделив её подозрение.

— Нет. Для меня достаточно того, что ради своей… — Предвестник бросил короткий взгляд на Холода, будто бегло оценивая ледяного, — «дружбы» он готов свернуть любые препятствия на своём пути.

— Или того, что ты уже знаешь все его тайны, — еле слышимо бурчу я себе под нос, тут же ощутив очередной несильный тычок сопящего носика Тростинки в шею.

Кстати, интересно, неужто там настолько крепкая, как выделил Предвестник голосом, дружба? Похоже, теперь настала моя очередь смотреть на Каракурта, в надежде на то, что он сможет объяснит сложную схему взаимодействия друзей своего отца. Вот только песчаный лишь хмурится, разве что отвлекаясь на громкое, грустное сопение Тростинки, не слишком довольной происходящим разладом в нашей стае и очередной ложью со стороны Предвестника. Вот так и разочаровываются в драконах — ты им даёшь попытку за попыткой исправится, а они этим пользуются. Поэтому я никому не даю больше одной попытки, чему и пыталась научить слишком добрую сестричку.

— А если тебе этого недостаточно, то ты можешь узнать у своей королевы, кто такой Холод, — продолжает тем временем Предвестник, не обратив внимания, как от этих слов дёрнулся ледяной дракон и неприятно заскрипели его клыки.

— Я попрошу не называть меня принцем, — не выдерживает собственного безмолвия Холод, всё также готовый в любой момент броситься на ледяную или отскочить из под её выпада. — Я давно отказался от этого титула.

Похоже, я только что услышала взрыв, или рокот грома, спровоцированного этими словами. Зарычавшая Фирн медленно двинулась по кругу, обходя замершего на месте Предвестника.

— Теперь я не сомневаюсь, что ты грязный предатель! — прошипела ледяная, что на самом деле хороший знак — ярость и злоба ещё не полностью овладели её разумом. — Наверное, твоё имя ещё и из кругов вычеркнуто?!

— Фирн, после войны даже ледяные покидали своё племя, — мрачно напоминает Циркон, пытаясь хоть словами угомонить ледяную.

— Но никто из них не был королевских кровей! — сквозь яростный рык, рвущийся из её горла, отвечает драконица. Она даже Лонгана разбудила, удивлённо озирающегося по сторонам и пытающегося понять, что же такое происходит между нами и странным ледяным драконом. — Нет! Лишь выскочки с низших кругов, которые не смогли подняться в кругах, но при этом считающие себя незаслуженно обделёнными! А с ними трусы и дезертиры! Без этого никчёмного мусора в королевстве стало даже лучше! Но чтобы принц бросил свою родину… Ради чего?

Взгляд драконицы резко перемещается на Предвестника, будто бы она ожидает ответа от него. Но провидец лишь меланхолично пожимает своими плечами, даже не пытаясь подготовиться к возможному выпаду со стороны ледяной. Он абсолютно спокоен… Я бы даже сказала, леденяще спокоен, ха!

— Я всегда был верен своему королевству, — парирует словесный выпад Холод. — И моё изгнание — вынужденное.

— Вынужденное изгнание принца? — усмехается ледяная, замерев и поджимая под себя лапы, будто готовящаяся к броску рысь. — И что же ты сделал? Оказался в самом низу кругов и тебя вышвырнули из королевства, как позор для семьи?

— Довольно! — вновь выкрикивает Предвестник. — У нас нет времени на эти дурацкие ссоры. Фирн, если ты так хочешь, можешь позже узнать у своей королевы, что не так с драконом по имени Холод. Всё, на этом ваш спор закончен.

— Катись с холма, Мракокрадово порождение, со своими указами! — выкрикивает уже в сторону Предвестника ледяная.

Ох, рискует пострадать мой хвост сейчас, но раз уж Предвестник столь сильно жаждет переключить наше внимание на что-нибудь другое, то я, так и быть, подыграю ему. Самую малость. Надеюсь, ему это очень не понравится. Так, грудь колесом, на морду лихую ухмылку, ну а голосу уверенности.

— Ну, допустим, мы и правда закончим один спор, — киваю я ночному, делая шаг и бесстрашно выравниваясь с пышущей злобой ледяной. Хах, а ведь из нас вышел бы неплохой дуэт, если бы не её гордость и нежелание признавать меня как хоть что-то равное собственному величию. — И начнём другой.

— Может не надо? — испуганно пищит обнявшая мой хвост Тростинка.

— Прости, но боюсь, старая добрая ругань с закидыванием друг друга падалью необходима. Да, ящерица ночная? Как у тебя ещё язык не отсох…

Нет, ну а почему бы и не устроить маленький скандал? Тем более, я несколько в шоке. И после короткого выпада Фирн в сторону незнакомца, который якобы должен потащиться с нами, во мне начинает разгораться раздражения и злобы пламя, жгущее известное место. Я бы даже сказала, что у меня всё–таки начало сносить крышу.

— Водомерка! Это глупо! — Тростинка начала покусывать меня за заднюю лапу, будто прося отступить, но я, раз уж настроилась и приготовилась устраивать сцену, останавливаться не собираюсь. Нет, опустить лапы и пробормотать что–то про то, что я передумала, когда даже на морде Предвестника застыло удивление? Ну уж нет!

— Конечно глупо, — соглашаюсь я, оборачивая свою мордочку к сестричке и весело ей подмигивая, — но знаешь, я сейчас не могу без этого, пожалуй, во мне накипело. Мы летим непонятно куда и непонятно что нам предстоит сделать. При этом якобы помощь взрослых нам противопоказана — случится что–то очень плохое! Но на самом деле оказывается, что эта помощь неизбежна. А всё почему? Потому что кое–кто считает себя умнее остальных…

— Если тебе не нравится, ты можешь развернуться и улететь, — резко перебивает меня Предвестник, нахмурившись и раздражённо смотря в мои глаза, а затем окидывает взглядом остальных дракончиков, неуверенно переступающих с лапы на лапу. — Вы все можете лететь. Я никого не тащу за собой силой.

— Да ну? А как же твои обещания? А как же твои слова о том, что только мы можем спасти Пиррию и исполнить твоё ДУРАЦКОЕ ПРОРОЧЕСТВО?! — Я срываюсь на последних двух словах на крик, щёлкая затем своими клыками, чуть было не прикусив собственный язык. — Это разве не принуждение?

— Нет, — усмехается провидец, из взгляда которого пропадает любой намёк на доброту и спокойствие. Вновь своё место на его месте занимает привычная физиономия презрения. Ну давай же, ночной, покажи своё истинное обличие! — Это будущее, в котором вы всё ещё сомневаетесь.

— А может, мы должны в нём сомневаться, чтобы оно наступило? — огрызаюсь я, попытавшись дёрнуть придавленным Тростинкой хвостом.

Предвестник отвечает мне глухим, но видимо впечатлённым смешком, чуть задрав нос к небу и на мгновение прикрыв глаза, будто наслаждаясь моим выпадом в его сторону.

— Может, ты не настолько глупая, как мне казалось поначалу? — скалится ночной дракон, смотря на занесённое тучами небо. И ведь меня подмывает сказать какую–нибудь гадость в ответ, и я уже почти подобрала подходящие слова для этого, но ночной встрепенулся, обводя пальцами крыла раскинувшуюся за его спиной пустыню: — Я повторяю — вы можете уйти. То, что я вам пообещал, может исполниться только если вы пойдёте за мной. Однако, помимо этого, разве вы не видите, что с миром происходит что–то неладное? Не понимаете? Тогда летите обратно в Академию. И надейтесь, что мне одному хватит сил справиться с приближающимся катаклизмом.

— Знаешь, я вообще–то не слепая, — как–то неохотно буркаю я, всё–таки сдаваясь. Наверное, глупо было пытаться поругаться на практически ровном месте, тем более, когда у меня не хватает новых аргументов, чтобы задавить ночного дракона. Тем более, я лишь хотела привести это всё на полноценную ссору, а не агрессивное обсуждение. Теперь чувствую себя глупо. Кто меня вообще за хвост дёрнул? — Ладно… Допустим, «извини» за это…

Вообще, только успокоившись и переведя дыхание, я понимаю, сколь тяжёлое молчание повисло в воздухе. Фирн перестала рычать, с лёгким прищуром поглядывая на меня. Мрачный Циркон возвышается чуть в стороне, а возле него неуверенно переминается с лапы на лапу Сайда. Молчит обычно шумный Лонган, не рискуя даже носом засопеть, а Звёздочка около радужного не спускает грустного взгляда со слегка поёжившегося Предвестника. И сестрица, которая больше не держит мой хвост, но лишь осторожно его обнимает. На их мордах застыло напряжённое ожидание, будто бы моё решение могло на что–то повлиять.

— Ничего страшного, — чуть покачав своей мордой, решает удивить меня Предвестник. Я-то ожидала какое–то ехидное высказывание в свою сторону или очередное принижение способностей, но вместо этого он просто поднимается на свои лапы, обводя нас всех грустным взглядом. — Ты меня тоже прости, Водомерка. Все вы меня простите. Я понимаю, что вам… нет, не страшно, скорее, беспокойно. Понимаю, что вы мне не доверяете, хоть я и не желаю никому из вас зла. Давайте оставим все обиды и упрёки, чтобы продолжить путь дальше. Метель успокаивается.

— Я бы хотел получить ответы на несколько вопросов во время полёта, — вмешивается Холод.

— У меня тоже есть вопросы, — добавляет Циркон.

— Как вам будет угодно, — устало кивает Предвестник, раскидывая в сторону свои крылья и отталкиваясь от снега в небо навстречу утихающему снегопаду. — До Мечты мы успеем ещё много чего обсудить.

И вновь мы рванули в небо, пополнив свои ряды ещё одним драконом. Полетели через слабеющую метель, устремившись вдоль русла замёрзшей реки, практически касаясь друг друга пальцами крыльев и хвостами.

Так вот она какая, эта Пятихвостая. Даже замёршая она впечатляла – широкая, раскинувшая свои притоки от пустыни, из которой выскальзывали крохотные и слабенькие ручейки, до горных пиков, еле проглядывающихся вдали, в которых брали своё начало более крупные притоки. Вдоль русла раскинулись пальмы и изогнутые лиственные деревья, сейчас занесённые снегом, но в обычное время… Интересно, какого тут, когда солнце жарит в полную силу?

Я вот представляю спокойный берег с удобными песчаными пляжами и небольшими зарослями рогоза. Даже сейчас, с высоты драконьего полёта, я видела несколько выглядывающих из-под льда пучков тёмно–зелёных, острых листьев и тонких стеблей. Наверное, ещё в это место стягиваются все звери с округи, множество птиц летает над водой в поисках добычи, а в самой реке плескается рыба, поднимающаяся на нерест.

Эх, надеюсь, погодное предсказание Предвестника всё-таки сбудется, и завтра я увижу тут полную жизни речную долину. Хотя, верить в предсказания погоды? Даже если это предсказание было произнесено настоящим провидцем, способным и на куда более чудные вещи, вроде поиска фраз своего собеседника в будущем? Нееет, так оно не работает. Обычно ведь как — обещают дождь, а весь день жарит светило. Говорят, что будет тепло? Ну так это к похолоданиям и неожиданным заморозкам. Какие же всё-таки тёплые воспоминания из прошлой жизни посещают порой мою голову…

Я чуть прикрываю свои глаза, наслаждаясь ласковыми прикосновениями успокаивающегося снегопада, вместе с этим одним ухом слушая, что там Предвестник рассказывает Холоду, в надежде вновь подловить ночного на вранье. И не я одна — Циркон летит вровень с ними, ожидая своей возможности задать вопросы.

Но нет, Провидец с абсолютно спокойной мордой пересказывал события последней недели, начав разве что со своего пророчества и того, как он увидел, что именно дракончики из Академии должны его исполнять.

— Ты видел до этого меня в своих ведениях? — выслушав отрывок истории, повествующей о нашей первой встрече с Предвестником в столовой, интересуется бывший принц.

— Кроме того, что именно ты принесёшь вести в Академию — очень смутно, — с сожалением в голосе отвечает ему Предвестник. — Вы были как размытое пятно, постепенно приобретающее всё более и более чёткое очертание. На самом деле, до того как мы вылетели из Академии, я даже не знал, что мы должны встретиться.

— Дядя Холод. — Неожиданно меня обгоняет Каракурт, равняющийся с парочкой общающихся драконов.

— Каракурт, ты меня извини, но чуть позже. У нас ещё два дня пути впереди, ты ещё успеешь наговориться с Холодом обо всём, о чём тебе только захочется, — перебивает песчаного недовольно фыркнувший Предвестник. И я уж было замечаю, как Каракурт собирается огрызнуться, но тут же вмешивается Холод.

— Не беспокойся, Каракурт, мы обязательно поговорим. Сейчас мне нужно понять, что здесь происходит, — кивает ледяной, возвращая уже затем свой взгляд к Предвестнику. — Продолжай.

— Хорошо, — убедившись, что возмущённо сопящий песчаный не планирует вмешиваться, провидец продолжил. — Прозрение пришло ко мне лишь на следующий день после того, как я всех собрал вместе. Картины будущего обрели определённость, сложившись в несколько идущих параллельно нитей. И среди них я увидел вариант, где мы пересекаемся, пересекаемся намного раньше.

— Ты мог бы нам рассказать о своих видения, — раздражённо фыркнул Циркон.

— Вы бы меня не послушали, — тяжело вздыхает Предвестник, сжимая свои ладони в кулаки. — Ваше доверие… даже сейчас вы мне не верите. Если бы не снег, вы бы развернулись и улетели.

— Между прочим, не верим мы тебе не просто так. Очень уж мерзко ты себя ведёшь. — максимально ехидно замечаю я, услышав несколько согласных со мной смешков со стороны Каракурта, вновь вернувшегося к созерцанию заснеженной пустыни. А затем добавляю: — Но насчёт снега согласна. Он очень удачно выпал.

— Если бы просто удачно, я бы так не волновался, — покачивает ночной мордой, загребая под себя воздух широкими крыльями.

— Ты знаешь, что происходит? — хмурится Холод, возвращая нас всех к исходной нити этого разговора.

— Я… — без уверенности, оглянувшись на нас, готовится ответить ночной дракон. — Мне сложно ответить на этот вопрос. Будущее слишком запутано, в нём слишком много судеб сплетается. Всё, что у меня есть — обрывки видений, в которых я видел наши фигуры, направляющиеся к большому дому из дерева и камня между Ледяным и Песчаным королевством.

— Наверное, это гостевой дворец, — кивает Холод. — В нём обычно встречают посланников из других королевств.

— Не знаю. Никогда там не был, — вновь покачивает своей мордой из стороны в сторону Предвестник. — Я знаю только, что если мы там не окажемся, то всю Пиррию ждёт большая беда.

— Ну да, её заметёт снегом, который никогда больше не растает, — угрюмо буркаю я, смахивая лапой с переносицы несколько особо крупных снежинок.

— Возможно, — не отрицает Предвестник, тут же себя поправляя: — Но может и что–то иное. Я точно не знаю…

— Ты говорил, что знаешь, где Луновзора, — продолжает гнуть свою линию Холод, пристально слушая нас, заодно и видимо над пророчеством размышляя, но не забывая и о своих собственных мотивах в этом приключении. Хотя на его месте я бы не верила особо провидцу.

— Да. Она должна быть в том дворце, — чуть вырываясь вперёд, говорит Предвестник. Тем временем снегопад практически прекратился, и облака медленно и неспешно расползаются в сторону, показывая спрятанное ими закатное небо, на котором уже проглядываются первые поблёскивающие звёзды. — Точнее, я видел вашу встречу в нём.

— Ты хочешь сказать, что она причастна к этому? — хмурится Холод, и из его голоса пропадают все намёки на тёпло, оставляя после себя лишь сиплое шипение, столь похожее на раздражение и недовольство Фирн.

— Не знаю, — выдыхает устало ночной, слегка ёжась и растирая лапами свои плечи, будто бы его наконец–то начал одолевать морозец. — Правда не знаю… Всю жизнь я знал, как поступать, и ненавидел свой дар, а сейчас, оказавшись слепым, я просто не знаю, что делать, продолжая двигаться вперёд в погоне за размытыми пятнами.

— Бедняга, — придав своему голосу толику едкости, пытаюсь поддеть я раздражающего меня дракона, предпринявшего очередную попутку вызвать к себе сочувствие и жалость. — Мы так всю жизнь живём, и ничего, не развалились, как видишь.

Ночной лишь глухо хмыкает, умолкая. Разве что кончиком своего хвоста он указывает в сторону покрытого следами чужих когтей Каракурта, что заметила только я и летящая сразу же за ночным Фирн, недовольно оскалившая свои клыки и приоткрывшая пасть. Давай, кусай! Так, чтобы неповадно ему было жаловаться! Но нет, какое–то время мы только хлопаем своими крыльями, навстречу открывающемуся небосводу, манящему нас подняться повыше и окунуться в него.

— Она ведь тоже провидец — Луновзора? — нарушает сладкую тишину Предвестник.

— Я бы это тоже рассказал? — недовольно буркает Холод, сжимая лапой свой мешочек с якобы защитой от чтения мыслей.

Я же от этой новости приподнимаю уши. Как, ещё один Предвестник? Просто старше и самка? А не перебор ли это на мою и без того разболевшуюся голову? Или сила способностей ночных может отличаться от дракона к дракону? И вообще, это не тот ли «ведущий Холода» провидец, о котором я недавно думала?

— Уже нет, — чуть улыбается Предвестник, когда тяжело вздохнувший Холод прикрывает свои глаза. — Ну так?

— В таком случае я не хочу об этом говорить, — мрачно хмыкает принц, ставя точку в так и не начавшемся обсуждении.

Я от такого ответа аж негромко прыскаю в кулак, подавив собственный смешок, так и просящийся наружу. А что, неплохо утёрли приопустившему уши ночному провидцу его нагло задранный нос! И как изящно. Предвестнику даже нечего возразить на это, так что он лишь пожимает плечами, и мы продолжаем свой путь.

Впрочем, опять благословенная тишина, в которой я бы могла обмозговать всё произошедшее, погрузившись в собственные рассуждения, — не долго летела вместе с нами. Радует лишь, что на этот раз голос свой подал не мрачный ночной дракон или зыркающая в сторону Холода с негодованием Фирн, или, что, наверное, самое худшее, Сайда, которая лишь недовольно пыхтела, пока что сдерживая своё нытьё в себе. Каракурт вновь поравнялся с ледяным драконом и бросил на него осторожный взгляд.

— Теперь можем? — с нетерпением в голосе интересуется песчаный, и я навострила свои уши, повернув мордочку к Каракурту и приготовившись слушать о взаимоотношении чужой семьи. Своей-то нет! Ну, точнее, как нет — сёстры и братья, которых я конечно же очень люблю… Эх…

Неожиданная волна грусти нахлынула на меня, и я чуть шмыгнула своим носом. Зачем надо было думать о семье? Железо, Дремлик, Осока… Как они там, на болоте? Не мёрзнут? До них тоже добрался снег? Надеюсь, у них всё хорошо и они не бедствуют. А даже если и выпал снежок, то они попрятались в тёплой тине. А ведь если Предвестник всё–таки прав, то им тоже угрожает неизвестное, непонятное «зло» в ближайшем будущем. Надеюсь, с ними всё будет хорошо, ведь кроме них и Тростинки у меня разве кто-нибудь есть?

Нет, конечно, есть эти дурачки, решившие последовать за подозрительным ночным драконом спасать весь мир, видимо в первую очередь от самих себя. Но! Одно большое но! С ними я не родилась и уж тем более не прожила четыре весёлых года. Есть всё–таки огромная разница между знакомыми, друзьями и родными. По крайней мере, в моей голове! Или… Я всё–таки волнуюсь за этих идиотов? За всех них? Иначе зачем я вообще с ними полетела? Пальцы чужого крыла осторожно чиркают меня по боку, и я вздрагиваю, поворачивая свою моську к летящей рядом Тростинке, обеспокоенно смотрящей в даль ледяной пустыни. Точно. Я здесь ради своей сестрички! Да, именно так. Во всяком случае, хочу в подобное верить.

Ну и пока я размышляла о своей семье, Каракурт умудрился разговорить не особо довольного ледяного дракона, расспрашивая Холода о различных событиях в его жизни, делясь и собственными приключениями. «Жаль, у меня не было возможности с вами встретиться раньше. Сами понимаете – служба», «Дядя Холод, а вы знали, что меня направили в Академию?» и прочие высказывания сыпались из пасти разговорившегося дракончика, на которые бывший принц отвечал односложно, слегка ёжась и отводя взгляд в сторону.

Может, вмешаться и испортить им настроение, задав вопрос об приёмном отце Каракурта? Или другой не менее мерзкий вопрос, задевающий темы отношений? Хотя я смотрю на улыбающегося песчаного дракончика и… Пусть уж он порадуется.

— Дядя Холод, а чем вы занимались… ну, вообще всё время? — задаёт очередной вопрос Каракурт, тут же его поясняя: — Я знаю только, что вы участвовали в строительстве «Приюта» и помогали Когтям Мира.

Когти Мира. Это ведь они помогали Драконятам Судьбы в исполнении их первого пророчества? Я чуть хмурюсь и прислушиваюсь к разговорам повнимательнее, вместе с этим пытаясь вспомнить всё, что знаю об этой таинственной, скрытной организацией, состоящей из беглецов, отказавшихся от участия в кровопролитной войне и нашедших способ привести Пиррию к миру. Не удивлюсь, если эти драконы приложили свою лапу и в вопросе усмирения Мракокрада — всё-таки я до сих пор не верю в то, что толпа пусть и «избранных», но совершенно обычных драконят смогла как-то утихомирить древнего дракоманта. А тут тайный орден, силы которого неизвестны.

А может, именно поэтому Предвестник и постарался пересечься с Холодом? Надеется, что ледяной шепнёт кому-нибудь из знакомых Когтей Мира пару словечек, и те бросятся нам помогать? Или хотя бы будут направлять из теней? В любом случае такие случайности абсолютно не случайны! Особенно когда они могут быть подстроены коварным, хитрым ночным ящером! Я с подозрением кошусь в сторону Предвестника, пока тот не замечает мой взгляд, и чуть прикусываю язык.

— Много чем… — после какой–то полминуты раздумий, которой мне хватило, чтобы привести мысли в порядок, отвечает тяжело вздохнувший Холод. — Иногда летал между племенами. Навещал друзей… Пока они не пропали.

— Пропали? — удивлённо моргает Каракурт. — Не только Луновзора?

— Прости, но это мои дела. — Покачивает своей мордой ледяной дракон, видимо вновь не желая давать ответы на вопросы.

Мне вот кажется очень странным, что все знакомые этого ледяного, столь удачно оказавшегося на нашем пути, куда-то пропали. И на то ведь есть причины! Смотря то на заснеженную пустыню, то на Фирн, я понимаю, что доверия к ледяному племени у меня ненамного больше, чем к ночным. Хотя, это скорее негативный опыт общения с ними — болтала бы с кем-нибудь более жизнерадостным, то так не думала.

Холод тем временем продолжает:

— Так что, давай вернёмся к твоему предыдущему вопросу, хорошо? Ещё я помогал Академии чем мог: свитки носил, иногда подменял кого–то из учителей. В свободное время изучал воришек.

— Что? Зачем их изучать? — мрачно интересуется Циркон, пока летящая рядом Фирн презрительно фыркает в сторону любознательного ледяного. А я вот наоборот, заинтересованно на него поглядываю, приподняв свои уши. — Они просто стайные животные.

— Ты так думаешь? — Мотнул мордой ледяной в сторону небесного, ловя недовольный взгляд Циркона. — А я нет. Они куда умнее, чем может показаться. Возможно, даже в некоторых моментах умнее нас.

— Глупости, — презрительно фыркает Циркон. — Если горному барану хватает мозгов спрятаться от дракона, это не делает его умным! Это правило прекрасно работает и на воришках.

— Вот только горные бараны не строят дома. — Качает своей мордой ледяной дракон. — И не куют оружие.

— Они подглядели это у нас. И просто повторяют, — бурчит небесный дракон, почувствовавший, что начинает уступать в этом коротком споре со взрослым ледяным, посвятившим вопросам изучения воришек куда больше времени. Интересно, ему будет сложно признать, что «двуногие лысые обезьянки» на самом деле куда разумнее, чем может показаться обычному не вглядывающемуся в мир вокруг дракону?

— Они изготавливают не только оружие, — решаю вмешаться я, а заодно блеснуть собственными знаниями перед Холодом, да и остальными драконятами тоже. — То, что на них одето, изготавливается с помощью передних лап из шкур и жил добытых на охоте животных. У них, кстати, очень гибкие и ловкие пальцы, как у драконов. Поскольку они лишены своей шерсти, им нужна чужая, чтобы защититься от холода и согреться.

— Ценные знания, — кивает уважительно ледяной дракон, и уголки его губ приподнялись в слабой, еле заметной улыбке. — Мне не удавалось подобраться к ним столь близко, чтобы понаблюдать за подобным. Обычно, увидев взрослого дракона, они разбегаются в панике… А тебе удалось.

— Вроде того, — улыбаюсь я в ответ, постаравшись прикинуться смущённой. Ещё бы мне рассказывать о том, откуда я знаю о подобной особенности «человеков»! Чтобы такого соврать? О, придумала. — У нас около Академии было несколько. Одного поймал Циркон и показал мне, и я решила сама поискать попозже. Ну и за день до того, как мы вылетели из Академии, мне повезло. Я заметила нескольких воришек и смогла к ним подобраться — меня чешуя спрятала. Ну и получилось подсмотреть, чем они там занимались. Трое воришек сидели на поваленном дереве и с помощью маленькой иглы сшивали вместе куски порванных шкур.

Циркон смотрит на меня с раздражением, видимо слишком уж недовольным мыслями на тему того, что кто-то из этих «двуногих барашков» скрылся от его пристального взора. Фирн с презрением. Звёздочка с неверием, будто зная, что я отнюдь не поиском двуногих занималась. Ну а остальные просто меня внимательно слушали, особенно Холод, которому подобная информация, похоже, была крайне интересна.

— Это необычно. Я никогда о подобном не слышал, но если это так, и воришки способны производить одежду, то это ещё одно доказательство их разумности, — задумчиво тянет ледяной, поворачивая свою морду на север.

— Что?! Воришки не разумны! Да они даже говорить не умеют, только пищат! И вообще, трусливые животные! — выплёвывает резко теряющий своё самообладание Циркон. Видимо, небесного всё, что не вписывается в его привычную картину мира быстро выводит из себя. И на Опала он рычал, за его «странность», и теория о разумности местных людишек в нём вызывает агрессию. — Которые просто подражают нам!

— Они подражают. И часто. А ещё они делают вещи, которые превосходят то, что мы знаем, — качает своей мордой Холод. — Около Приюта я видел их гнездо, и по окраинам этого гнезда стояли странные конструкции, кидающие копья с такой силой, что они способны навредить взрослому дракону.

— К тому же, что касается их «писка» — добавляю я свои пять медных монеток, — может, это и есть их язык? Просто они говорят на другом, который нам незнаком, вот и всё. Да и меньше они, горло другое. Вот и пищат, а не рычат. А нам из-за незнания кажется, что они издают различные «животные звуки воришек».

— Хорошая теория, — одобрительно кивает Холод, не оборачивая, впрочем, ко мне своей морды. — Я подумаю над ней, если ты не против, позже.

— Не против конечно. Но, возможно, учить их язык будет несколько сложно. Они же всё-таки нас боятся — для них мы огромные летающие хищники, способные скушать множество воришек и так и не наесться. Так что, пообщаться с ними будет несколько тяжко.

— Да вы говорите о каких–то глупостях! Общаться… с воришками! Да какому здравомыслящему дракону придёт такое в голову?! Воришколюбы. — бурчит себе под нос сдавшийся Циркон, но я уже не обращаю на него внимания, полностью сосредоточившись на ледяном.

— Кстати, Холод, вы можете описать те штуки, метающие копья? — как бы невзначай интересуюсь я, навострив уши.

— Конечно. — Ледяной чуть потирает свой подбородок, на несколько секунд прикрыв свои глаза, будто бы погружаясь воспоминания. — Большое бревно, к концу которого за середину приделана доска меньшего размера. От краёв этой доски идут верёвки к противоположному краю бревна. И именно к этой верёвке прижимают копье.

Опа, это же баллиста или скорпион! Или их аналог, специально разработанный для сбивания пролетающих мимо крокодилов с крылышками. Этакая установка «земля-драконье пузо». Интересно, а какая у неё сила запуска снаряда и насколько опасно получить таким снарядом? А какая максимальная дальность? А есть ли какой–нибудь аналог у драконьих племён? Хотя зачем он крылатым, когда есть собственные пламя, когти и крылья? Куда более эффективное оружие, особенно на близких дистанциях. Но у людей-то огненного дыхания нет, вот они и пользуются чем могут. Удивительные вообще существа, эти лысые обезьянки — если есть возможность, они будут держаться за жизнь изо всех сил, изобретая любые способы пнуть под хвост природу и её законы. Причём порой не обращая ни малейшего внимания на устраиваемые ими разрушения.

— Ты что–то знаешь о таких конструкциях? — интересуется Холод, слегка сбавивший темп и поравнявшийся вместе со мной. А заодно и Каракурт последовал за ним, внимательно слушающий то, что я рассказываю.

— Не много, — без особой уверенности бормочу я. — Мне мой учитель, Веретенник, приносил несколько свитков…

— Он ещё жив? Удивительно, — раздражённо фыркает Холод.

— Вы знакомы? — удивляюсь слегка я. А ведь если припомнить, то вроде как у Глина с моим наставником, направившим меня в Академию, тоже был не слишком приятный разговор.

— Можно и так сказать, — буркает Холод недовольно. — Ты продолжай. Что он тебе рассказал?

— Не он, — Несколько неуверенно начинаю я. Интересно, что же такого сделал Веретенник, что о нём столь негативно отзываются? Ещё и не кто–нибудь, а дракон, знакомый с Драконятами Судьбы и Когтями Мира. Вроде бы нормальный земляной дракон, за спиной у которого явно есть несколько скелетов… — а свиток, который он мне принёс. Там было упоминание таких штук. Их действия связанны с упругостью и натяжением. Эээ, если я не ошибаюсь, то объект всегда стремится принять свою изначальную форму, если ему хватает на это энергии.

— Похоже, этот свиток был написан ночными, — чуть усмехается Холод, услышав столь на самом деле примитивное описание некоторых базовых принципов науки о материалах. Хотя, я не могу его обвинить в необразованности – сама никогда не любила физику и её отростки, стараясь по большей части избегать бесконечных вычислений.

— Возможно. Но смысл в том, что доска, сделанная из определённого дерева и изогнутая, будет пытаться выпрямиться. Если она, конечно, не сломается, но это уже другой вопрос. Собственно, края доски натягивают верёвкой, доска изгибается, верёвку чем-нибудь зажимают. Кладут какую-нибудь палку перед верёвкой и отпускают зажим. Поскольку фиксатора нет, доска выпрямляется, верёвка следует за ней и толкает палку. Как-то оно так работает. Хотя не могу сказать, что запомнила процесс в полных подробностях.Слишком сложно было написано, да и не понравилось мне это. — чуть виновато улыбаюсь я, пересказав часть принципа работы арбалета. Во всяком случае так, как его представляла я. Вроде бы даже нигде не ошиблась.

И тишина… Мы даже немного сбросили скорость полёта, из–за чего Предвестник начал постепенно от нас отдаляться, видимо не желая останавливаться из–за какай-то блистающей знаниями земляной. Ну, пожалуй, за ним ещё последовала Фирн, которой было просто всё равно, о каких там глупостях и высоких материях я говорю. Но вот остальные…

— Это… звучит интересно. Я бы хотел ознакомиться с этим свитком, когда всё закончится, — находит в себе силы прервать неловкое молчание встрепенувшийся Холод, вместе с этим переводя взгляд на всё ещё недовольно скалящегося Циркона, вокруг которого махала своими крылышками начинающая что–то бормотать про усталость Сайда. — Ведь если это и правда работает так, то использование столь сложного механизма окончательно закроет вопрос о разумности воришек. В конце–концов, не просто так ведь когда–то они управляли Пиррией.

— Вы говорите о временах до Пожара? — интересуюсь осторожно я.

— Да. Но, к сожалению, до нас дошли лишь легенды. Скрижали с достоверной информацией не нашли даже на месте раскопок в бывшем ночном королевстве, — с грустью вздыхает Холод. — А ты, Водомерка, необычайно умная.

— Для земляной? — Поморщила нос и обиженно надула я щёки. Это что, выходит, меня за дурочку всё это время считали?

— Хах, — хохотнул Холод, — для дракончика твоего возраста… Ладно, давайте ускоримся, пока мы окончательно не отстали. У нас ещё долгая дорога впереди.

После этого разговора, и ещё получаса общения Предвестника и Циркона, мы летели в тишине, разбавляемой лишь недовольным сопением Сайды. Каждый уходил всё глубже и глубже в собственные мысли. Я вот размышляла над тем, чем всё-таки может закончиться наше путешествие и к чему приведёт в конечном итоге план Предвестника, ведущего нас навстречу с Ледяным Королевством. Почему–то мне кажется, что он видит в нашем будущем куда больше, чем хочет говорить. Но как заставить его признаться? Попытаться достучаться до него словами? Или же, быть может, попросить Фирн поводить ночного дракона мордой по речному льду? Но ведь даже так ему ничто не помешает соврать нам, сказать, что он ничего не видит, оставив нас в дураках. У меня же нет детектора правды. Или…

В полёте я кошусь на свою сестричку, любующуюся небом. Снегопад стих, облака уползли далеко в даль, открывая темнеющую синеву. Две неполные луны, одна за другой, проступали в берущей своё ночи. До этого блёклые звёзды уже покрывали причудливым узором небо.

Может, попросить её воспользоваться дракомантией и заставить Предвестника сказать правду? Одним заклинанием вынудить выложить все его секреты, планы, задумки. И уже после этого решать, что делать с ночным провидцем?

Но, во-первых, если бы именно такое будущее ждало Предвестника, то разве бы он не нервничал? Не озирался бы на меня и Тростинку, ожидая в любой момент нескольких слов, превращающих его в марионетку… куклу, но не такую как мы — дракончики следующие за ведущим нас в будущее пророком, а настоящую игрушку на ниточках, готовую исполнить любой приказ, какой только придёт мне или Тростинке в голову. А может, также можно решить и все проблемы? Парой правильно подобранных слов, которые подхватит местная, как я поняла из различных легенд, достаточно могущественная магия?

Стоп. Что на меня нашло? Нет, как бы, такой вариант имел право на существование, если бы моих знаний хватало, чтобы с уверенностью сказать, что это безопасно для Тростинки! Что это не превратит её в чудовище, управляющее по чужой просьбе драконами. А так ли я сильно отличаюсь от Предвестника?

Конечно сильно! Ведь я, в отличие от него, не веду дракончиков неизвестно куда и не пытаюсь управлять чужими судьбами, а только думаю об этом. Нет ведь ничего плохого в том, чтобы размышлять, как прибить какого-то раздражающего тебя дракона. Зашлёпать его хвостом до смерти, взорвать под ним что-нибудь, или пихнуть его в вулкан. Одно дело думать о таком, и совсем другое – реализовывать. Мысли, пока они остаются в первоначальном виде, или же принимают форму слов, не представляют ни для кого опасности! И вообще, я абсолютно уверена, что каждый из здесь присутствующих драконят желал кому-нибудь нехороших вещей.

Всё, Водомерка. Закончили с планами по захвату мира с помощью сестры. Даже когда ты узнаешь, что безопасно для дракоманта, а что нет. С этой силой стоит обращаться очень осторожно. И в первую очередь не тебе, а Тростинке. Хотя она конечно же послушается свою «умную сестричку». Эх, придётся и свои желания контролировать, чтобы не натворить случайно зла.

Мои мысли уносят меня в сторону размышлений о природе «света и тьмы», ставя их то как два разных конца одной палки, то два абсолютно противоположных полюса, не способных, впрочем, существовать друг без друга. Метафизика базового уровня, которая только для незнающего выглядит сложно, но для разбирающегося в основах философии дракона абсолютно примитивна в своей форме и смысловой нагрузке. Полностью уйдя в себя и отвлёкшись от внешнего мира, я и не замечаю, как проходит ещё два часа и ночь входит в свою полную силу.

Возвращаюсь к реальности я только когда Предвестник командует привал, указывая на пологий берег вдоль Пятихвостой. Впрочем, о том, где начинается и кончается берег, было сложно судить из–за снега, так что мы просто плюхнулись в сугробы и особо крупные наносы, тут же выскакивая из них и бросаясь вытаптывать себе пространство под сон.

— На охоту полетим днём, — бухтит Предвестник, вытягиваясь у самого льда и пристроив на лапах свою морду. — Ночью пустыня спит.

— Ну да, укрылась белым ковриком и спит, — со смешком буркаю я. — Вообще, спать на пусто желудок не слишком хорошо. — Но всё же смиренно склоняю голову набок.

Наверное, сказывается как усталость за день полёта, так и то, что тут достаточно холодно. Даже по моим меркам, а я не самая теплолюбивая земляная. Что, впрочем, не помешало мне подойти к вытянувшемуся на боку Каракурту и пинками заставить перевернуться песчаного на его живот.

— И не нагло ли? — интересуется прищурившийся Каракурт, из–за чего шрамы на его морде слегка взбугрились.

— Не нагло. В пустыне по ночам холодно, — отозвалась я, забираясь под приподнятое тёплое крыло песчаного дракона, оставляя между ним и собой пространство для радостно пискнувшей Тростинки.

— В Ледяном Королевстве вообще от меня не будешь отходить? — улыбается Каракурт, за что получает несильный тычок в сопелку моим когтем. — Эй, я что, не прав? Там, небось, даже холоднее, чем здесь.

— Вот когда долетим, тогда и решим, буду я об тебя греться или нет. А пока поработаешь как болото, — широко зевая, отвечаю я, уже толком и не соображая, что за бред я говорю.

— Какое болото? — моргает Каракурт, приподнимая второе крыло, чтобы под него залезла Звёздочка и Сайда, жмущиеся друг к другу.

Вот и я не знаю, какое такое «болото» и, вообще, при чём оно тут. С другой стороны, в чём ещё земляные греются, если не в топи? Эх, найти бы какой-нибудь горячий источник и вытянуться в нём, наслаждаясь горячей водой… Мечты.

Я прикрываю свои глаза, пристроив морду поудобнее на передних лапах и поглядывая за тем, как недовольно сопевший Лонган не придумал ничего лучше, чем прижаться поплотнее к Звёздочке, накрывшись лишь краем крыла Каракурта. «Не беспокойся, я тебя погрею», — доносится до меня ласковый и тихий шёпот ночной, которой вторит довольное и весёлое мурлыкание. Ну вот, развели сопли и «романтику» на ровном месте. Предвестник, до этого следивший за нами, как мне показалось, даже дёрнулся и перевернулся от на другой бок.

— Волшебное… с грибами… и лягушками, — бухчу устало я, чувствуя своим боком, как выравнивается дыхание Тростинки.

Мой взгляд невольно поднимается к небу, чтобы последний раз перед сном посмотреть на него. А там на чёрном звёздном полотне порой вспыхивают и скользят огоньки, оставляющие за собой длинные белые хвосты. Звездопад… Красивое имя для ночного дракона. Я осторожно кончиком своего хвоста пихаю Каракурта в бедро и затем киваю ему на небо.

— Смотри.

Песчаный, как и я, задирает свой нос кверху, подальше от покрытой снегом земли и заворожено смотрит за тем, как вспыхивают и гаснут длинные белые чёрточки, рассекающие спокойное звёздное полотно и будто чиркающие по замершим на небе лунам, чтобы спустя мгновение вновь раствориться в темноте.

— Красиво, — выдыхает Каракурт, с восхищением смотря на разворачивающуюся над нами картину. Интересно, он впервые подобное видит?

Я и не сразу понимаю, что уже какое-то время задумчиво разглядываю морду песчаного дракончика, его шрамы, переносицу… будто бы любуюсь… Но затем как прикусываю себе язык, чтобы выйти из этого сонливо–завороженного состояния и вновь устремить свой взор на небеса.

— Ты знаешь, что это? — шёпотом спрашивает песчаный. До меня также доносятся отрывки перешёптываний между Звёздочкой и Лонганом, которые, видимо, тоже решили посмотреть перед сном на ночное небо.

— Откуда? — лукавлю я, слабо улыбнувшись. — Я же не всезнайка.

— Но иногда очень хочешь ею казаться, — усмехается Каракурт, поворачивая свою мордочку ко мне. А я, вместо того чтобы ответить на его взгляд в эту «романтичную» ночь, лишь пожимаю своими плечами, несильно куснув песчаного за большой палец его крыла и пристроившись поудобнее.

— Сочту это за похвалу. Спокойной ночи. — еле слышно фыркаю я, стараясь угомонить странное чувство в собственной голове, определить которое мне не хватает сил и желания. Так что после этих слов я закрываю глаза, прижавшись переносицей к плечу своей тихо сопящей сестрички и расслышав лишь пару слов, перед тем как тут же провалиться в сон.

— Да… ночи…

***

Я на самом деле побаивалась, что этой ночью мне вновь начнут сниться кошмары, но вместо них, к моему счастью, получив спокойный сон, в котором я плавала в абсолютной темноте, прижимаясь к боку сестрицы и тёплому крылу. Ничего более.

Приятное пробуждение под утро, когда приоткрывшая глаза Тростинка принялась меня будить прикосновениями своего шершавого язычка к моей мордочке. Ни единого облачка на небе, и откуда-то издали уже начинает показываться светило, под лучи которого тут же подставляет свой гребень довольно жмурящийся Каракурт. Снег вокруг ещё блестит, ведь сейчас светилу пока не хватает сил превратить пустыню в одну мокрую лужу. Но это пока. У нас ведь ещё целый день впереди.

На пустой желудок мы вновь взмыли в небо. Предвестник что-то говорил про то, что нам ещё завтра придётся почти весь день скользить под синевой, чтобы к ужину добраться до Мечты, но я его не особо слушала, больше заинтересованная в том, как преображается под нашими лапами пустыня.

Чем выше поднималось светило, тем отчётливее чувствовался исходящий от него жар. Даже больше, часть солнечных лучей отражалась от блестящей снежной поверхности. Я вот никогда не сталкивалась с подобным проявлением высокого альбедо — способностей поверхностями отражать часть попадающих на неё лучей. Так что вскоре лучи, отправленные обратно в небо подтаивающим снегом, начали приятно согревать мои крылья и живот.

К очередному привалу лёд в реке наконец–то покрылся заметным узором трещин, а в некоторых местах на берегу уже проглядывали клочки травы и склоны песчаных дюн. Даже какие-то птицы начали выбираться из своих укрытий, ошалело смотря на приходящую в норму природу и оглашая округу своими беспокойными криками. Удивительно, что кто-то вообще пережил такую погоду!

Услышав первых показавшихся пустынных обитателей, Предвестник скомандовал привал, направившись к небольшой полосе вытянувшихся к небу вдоль реки пальм. И ведь не обычных, как оказалось, когда мы приземлились, а покрытых гроздями странных красноватых плодов, свисающих с макушек деревьев на тонких зелёных веточках. Что–то знакомое…

— Каракурт, ты не мог бы поохотиться для нас? — попросил Предвестник песчаного, как только тот приземлился. В целом, это было достаточно логично, кому если не жителю пустыни охотиться в здешних краях?

— Конечно, — быстро кивнул Каракурт, не успев отдохнуть и тут же взмывая обратно в небо, устремившись в пустыню, где на некоторых склонах дюн уже проглядывал из под снега песочек.

— А это можно есть? — осторожно интересуется Лонган, ещё утром раздавший свои последние запасы яблок всем желающим.

Предвестник не отвечает сразу, окидывая задумчивым взглядом эти странные грозди.

— Можно, — за него отвечает Холод, о существовании которого я почти и забыла — столь тих и незаметен был пристроившийся в конце нашей процессии ледяной дракон. — Это финиковая пальма. Песчаные выращивают их в оазисах, но, похоже, некоторые решили засадить ими берега вдоль Пятихвостой. Либо они тут сами росли.

— Киу–киу! — радостно щебечет Лонган, не вдаваясь в подробности о том, что такое финики, тут же подскакивая к пальме, хватая одну особо крупную гроздь и сдёргивая её на землю.

В тоже время около берега ходит туда–сюда под пристальным взглядом сидящего рядом Циркона морская принцесса, задумчиво смотрящая на особо крупную, уже расходящуюся в стороны трещину, видимо всерьёз задумавшись над тем, чтобы прыгнуть в воду и с удовольствием в ней поплескаться уже сейчас.

— Поскорее бы река растаяла! — мечтательно мурлычет Сайда, осторожно разрывая своей лапкой небольшую ямку, не обратив особого внимания на тяжёлый вздох небесного. — Я слышала, что в Пятихвостой реке много рыбы.

Циркон ей отвечает лишь негромким фырканьем, и я возвращаю своё внимание обратно к пальме. Ещё неизвестно, что там принесёт нам Каракурт, особенно с его странными предпочтениями к еде. Небось, змей каких–нибудь притащит, или насекомых. Буэ, мерзость. Я, конечно, питалась лягушками и жабами, но это не делает меня любителем «необычной кухни». Так что лучше я попробую финики. Подойдя к Лонгану, уже пережёвывающему первую ягоду, я внимательно смотрю на его морду.

— Что–то хрустит! Киу–киу! — делится с окружающими радужный, протягивая несколько красно-коричневых, слегка подмороженных плодов Звёздочке.

— Это косточка, — с долей ехидства замечаю я, осторожно отрывая пару ягод от сорванной грозди, задумчиво их разглядывая на свету.

— Вкусно! — не особо обратив на моё замечание внимания, продолжает делиться своими ощущениями Лонган.

Вообще, я пробовала сушёные финики — достаточно приятное угощение, одной веткой которого вполне можно утолить голод в каком-нибудь походе. Ещё и легко хранящийся продукт. Единственным минусом, который я могу припомнить, было то, что, после сухих и сладких плодов очень уж пить хотелось.

Интересно, каковы же на вкус свежие финики? Аккуратные, гладкие ягоды с поблёскивающей на солнце кожурой. Выглядит аппетитно, да и какого-либо мерзкого запаха я не чувствую, только очень слабый, почти не ощутимый сладкий аромат. Первую ягоду, зажмурившись, я осторожно помещаю между клыков, раскусывая посередине, прислушиваясь к собственным ощущениям. Ммм, достаточно нежная сладость ещё немного мороженой, плотной мякоти, напоминающей менее яркий вкус сушёных фиников. Наверное, плоды ещё не дозрели. А может, это просто другой, незнакомый мне сорт? Кто знает, по какому пути пошла селекция в Пиррии и проводилась ли она вообще – может, это минимально одомашненные финики? Косточка, которую я случайно раскусываю, на вкус достаточно мерзкая и неприятно горчит на языке, убивая всё удовольствие от необычного, по крайней мере для меня, угощения. Но так, в целом, есть можно. Может, даже есть смысл поковыряться в ягоде когтями, чтобы выковырять из неё косточку, или попытаться обсосать её от мякоти.

Хм, а песчаные засушивают эти плоды или едят их так, сырыми? Ещё вроде из них можно вино готовить. И в какую-нибудь кулинарию пускать — фаршировать ими мясо, или, быть может, делать из них сладкие напитки. И что у них ещё может расти вдоль Пятихвостой и оазисов? Какие там культуры характерны для пустынных стран? Мммм, гранаты ещё, персики, может, оливки? Нет, если последние и растут где-то здесь, то скорее на противоположном берегу Пятихвостой, со стороны гор, а не пустыни. Я бы с удовольствием посмотрела, как тот же Каракурт маринует маслины! Хах. Почему меня так веселит представление о том, как драконы занимаются сельским хозяйством?

С чего вообще им этим заниматься? Только ради разнообразия своего рациона и какой–нибудь эстетической красоты. Хотя по опыту проживания в собственном племени я не могу подобного представить. Но вот наличие в этом мире людей… всё немного меняет. Есть ли у них какие-нибудь интересные посадки? Может, поля пшеницы или овса? Фруктовые рощи, грядки с овощами — всё это может… может что? Я серьёзно сейчас думаю о том, чтобы заняться делами из своей прошлой жизни и непонятно для кого разводить помидоры? Кому это нужно из драконов? У радужных это всё самостоятельно растёт, а заинтересованность песчаных в подобном мне неизвестна.

Разве что, я всё-таки хочу отыскать чайное дерево. И вот тогда уже можно будет подумать о том, чтобы вернуться к собственным, «безумно полезным» навыкам из прошлой жизни. А то что это такое — драконы, и без чая живут? Непорядок. Пф.

Как-то я и не замечаю, что постепенно всё больше и больше ягодок отправляется в мою пасть. Я практически не жую их, предпочитая сразу прогладывать, пока Звёздочка и Тростинка, решившие попробовать местную сладость, присоединились ко мне и Лонгану. Остальные драконята, вместе с Холодом, строят из себя гордых ящериц, не желающих опускаться до употребления каких-то ягодок. Дракон ведь — он хищник, он только мясом должен питаться.

К счастью для мясоедов, Каракурт вернулся достаточно быстро. К несчастью для них, вернулся он с ожидаемой мною добычей — парой змей, одной вяло сопротивляющейся ящерицей и с тремя скорпионами, размерами чуть меньше ладони песчаного дракона, жала которых были откусаны. Впрочем, скорпионы по очереди быстро исчезают с неприятным хрустом в пасти приземлившегося песчаного. Он ещё и довольно зажмурился, будто отведал настоящего деликатеса.

— Я не голодна, — качает мордой из стороны в сторону Фирн, явно испытав отвращение ко «вкусностям», которыми ей предложили утолять голод. Холод поспешил присоединиться к своей соплеменнице, лишь покачав своей мордой, когда на него вопросительно посмотрел Каракурт. А морская принцесска испуганно отшатнулась от ящерицы, распустившей в стороны свой широкий капюшон.

— Да она прямо как радужные! — растерянно пробубнила Сайда, уже не столько радостно отзывающаяся о способностях пустынных драконов в областях кулинарии.

И только Циркон с Предвестником оказались не из брезгливых.

— Да ладно вам. Это же всё очень вкусно! — возмущенно сопит Каракурт, из пасти которого торчит одна из ещё подёргивающихся скорпионьих лапок. И смотря на него, я неожиданно понимаю, что моя детская диета из лягушек и жаб была не столь уж плоха. По крайней мере, моей семье не приходилось питаться многоножками, мокрицами и пауками.

— Конечно вкусно, — ворчит себе под нос Циркон, одним ловким движением лапы сворачивая голову не успевшей даже зашипеть ящерице. — Предвестник, тебе оставить?

— Обойдусь… змеёй, — не слишком уверенно ответил провидец, рассматривая двух змеек, выбирая, за какую из них лучше взяться.

— Пф. Змеи вообще удобные. Можно сразу целиком глотать. Или намотать на лапу и откусывать сколько хочется! — продолжает нахваливать собственную добычу Каракурт, видимо обиженный из–за того, что его старания столь низко оценили. А ведь действительно, он где-то, среди песка и снега, нашёл всё это добро и притащил к нам, а мы из себя все такие брезгливые. — А остальные?

— А мы тут… финиками балуемся. Уже почти наелись, — нахожу, что ответить «охотнику» я, когда он поворачивает морду к нам, заодно указывая крылом на пальму.

— Ну и фыр на вас. Вот стараешься, стараешься, песок и снег роешь, а они отказываются от еды. — Обиженно надул щеки песчаный, смотря одним глазом, как прикрывший глаза Предвестник, стараясь не обращать внимания на то, что он ест, как можно быстрее проглатывает одну из змей. Голову ей разве что откусил и выплюнул в снег. — Ну вот. Вкусно ведь?

— Очень, — кивает поморщившийся Предвестник, когда он всё-таки пропихнул в себя кусок мяса. — Как только вы поедите — продолжим путь.

Дождавшись, пока Циркон дожуёт ящерицу, косточки которой неожиданно приятно похрустывали на клыках небесного, мы набили свободное пространство сумок финиками и рванули дальше. Ну а что мы ещё могли сделать? Не оставаться же жить на том месте?

Правда, на этот раз мы не поднимались высоко в небо, скользя над Пятихвостой, наблюдая за тем, как всё быстрее и быстрее начинает таять под жаром солнца кромка льда, закрывающего реку. В какой-то момент Сайда всё-таки решилась окунуться, плюхнувшись в воду между двух льдин. К моему немалому удивлению, после того как вынырнувшая морская сказала, что дальше она поплывёт, мы ускорились. И ведь это несмотря даже на то, что принцесса то и дело выныривала из воды, чтобы оглядеться и найти нас на небе, вновь ныряя под лёд. Причём, порой она нас даже обгоняла! Похоже, в воде морские куда быстрее, чем я представляла.

К вечеру всё растаяло окончательно, и пустыня предстала перед нами в своей пугающей красоте, как и дельта тянущейся на север реки, в спокойном течение которой скользили остатки от самых крупных льдин. Ровные наносы песка, дюны и впадины между ними, небольшие тянущиеся вверх кактусы с острыми шипами — всё это врезалось в полосу уже просохшей земли, покрытой редкими клочками травы, постепенно переходя в тонкую зелёную полосу на одной из сторон Пятихвостой. Хотя, наверное, в лучах восходящего светила, да и на свежую голову, эта картина будет куда более величественной и чарующей.

На привале мы остановились в зарослях местного аналога камыша. И на охоту на сей раз вызвалась Сайда, что было несколько неожиданно для всех, кроме Предвестника, ответившего морской принцессе кивком. Я уже приготовилась к тому, что на ужин нас вновь ждут лишь финики, но нет. Морская меня изрядно удивила, вытащив на берег сначала одну здоровенную тёмно-серебряную рыбину, а затем и ещё несколько. Это что, выходит, Сайда не бесполезная? Похоже, у меня произошёл разрыв шаблона.

В общем, на ужин у нас были не мерзкие пустынные гады, но в целом съедобная, склизкая рыбина, со столь родным для меня привкусом тины. А после сон, в котором мы опять жмёмся друг к другу. В пустыне — кто бы мог подумать — даже без снега бывает очень холодно.

***

Утро вышло несколько более… необычным. Наверное, начать стоит с того, что разбудил меня Каракурт, как обычно, максимально дурацким образом — песчаный дракон шлёпнул мне на макушку иловую лепёшку. Как только холодная грязь потекла за уши, я мигом проснулась и вскочила на свои лапы, яростно зафыркав на отпрыгнувшего в сторону песчаного под весёлые смешки сокрыльцев.

Река за ночь окончательно растаяла, и теперь у берега выгребала липкий и мерзкий ил на сушу Тростинка, тут же бросаясь в нём валяться, не обращая внимания на презрительные взгляды некоторых драконов. А вот Каракурт, видимо, решил мне напомнить, что я, между прочим, земляная, и мне тоже положено кататься в грязи.

Так что я дыхнула в его сторону огнём — прогреться об него за ночь я успела достаточно. Хотя, как дыхнула… Для начала приоткрыла пасть, демонстративно пустив носом несколько дымных колец, а затем выпустила слабый сгусток коптящего огня мимо Каракурта, лишь прикинувшись, что целюсь в него.

— Ах! Меня убили! — завалился на спину песчаный, театрально вскинув свои лапы к небу. И тут же на него прыгнула измазанная в иле Тростинка, громко и радостно засмеявшись, когда Каракурт недовольно засопел своим носом. А вот не надо было меня провоцировать! И мою сестру тоже.

Впрочем… Хмм. Грязевые ванны я всё-таки не намерена была принимать, вместо этого плюхнувшись в прохладную реку, смывая с себя следы грязи и уже из неё поглядывая за тем, как смеющийся песчаный отбивался от моей сестры, в конечном итоге сам став ничуть не хуже земляного дракона. Весь в грязи и водорослях возмущённо сопящий Каракурт плюхнулся в воду около меня, начав старательно оттирать свои чешуйки.

— Вы невыносимы! — в шутку пробухтел он, когда мимо него проплыла плескающаяся Сайда.

— Конечно, — соглашаюсь я, отвешивая ему несильный щелбан, а затем навешиваю ему на рога несколько пучков особо крупных водорослей, смотря задумчиво на получившегося дракона в зелёном парике. — Это уже тянет на современное искусство!

И после этого мы вновь… да, мы вновь полетели. Интересно, на что я ещё рассчитывала? На то, что мы построим из кактусов и пальм плот и поплывём? Нет, отставить фантазии. Расправила крылья — и в небо. Только Сайда скользит под нами в реке, пока мы машем своими крыльями. Но тёплые потоки воздуха, поднимающиеся от прогреваемой пустыни, позволяют чуть расслабиться.

Да и самой пустыней я всё–таки смогла полюбоваться. На могущественную, пугающую, раскинувшуюся до горизонта… На которой ничего нет, кроме одиноких кактусов. Ммм, всё моё поэтическое настроение кажется исчезло вместе с сонливостью. Ну море песка — чего глазеть–то? Ну, иногда в нём торчат зелёные палки кактусов, резко выделяющиеся на общем однотипном фоне. Иногда засохшие кусты выглядывают из-под основания дюн, иногда скачет весело перекати поле.

Зато куда интереснее и приятнее выглядели земли с противоположной стороны Пятихвостой реки, стоящей будто бы стена между засухой и залитыми зелёнью лугами. Или, скорее, дикой степью, поросшей высокой травой с редкими оврагами и холмиками, на которых проглядывались с высоты полёта одинокие, скорее всего колючие, кустики, стоически выдерживающие палящий жар светила, которое лишь набирало свои силы по мере того, как поднималось всё выше и выше. Мне даже стало жарко, особенно после полёта меж горных гряд и по заснеженной долине. Хорошо хоть, в любой момент я могла спуститься к воде, ненадолго ныряя, или же задевая её гладь своей лапой, поднимая разлетающуюся во все стороны волну брызг.

На этом что–то интересное закончилось. Вообще. Мы даже не говорили на серьёзные темы, лишь изредка перешучиваясь друг с другом. Будто слишком задумавшиеся о собственной предстоящей судьбе. Мне даже стало не хватать нытья Сайды, которое приятно разбавляло наш монотонный полёт чем-то необычным. Хотя бы после очередного привала ситуация изменилась, и в полёте мы обсуждали всякие глупости. Пытались представить реакцию Драконят Судьбы и описывали то, как они, наверное, нас ищут по всем горам. Холод тоже вставил свои несколько слов, сказав, что мы не очень красиво поступили.

Так и болтали, по сути ни о чём. Разве что зашло один разок обсуждение традиций песчаного племени, и Каракурт нам рассказал о том, что драконы его племени очень любят зарываться в горячий песок в ожидании какой-нибудь крупной добычи. Или чтобы просто отдохнуть не под палящим светилом.

Но вот, наконец, вдали показалась новая точка в нашем приключении. На горизонте, когда вечер начал брать свои права и заходящее светило окрасило небо в алый цвет, показались огни зажигающихся факелов. Скоро мы будем в Мечте — городе, в котором мирно уживаются драконы всех племён.

Комментарий к Глава 24. В которой мы продолжали свой путь к Мечте.

Собственно, я тут неожиданно понял одну вещь, почему порой скачут “масштабы” и скорость полёта в каноничной серии книг — ради сохранения темпа. И ради того, чтобы не забивать эти три дня пути различным трёпом, мелкими событиями и таймскипами.

Да, они нарушают определённую логику. Но тебе, зато, не приходится отвлекаться от размышлений на тему: “Ну и что они делали пока путешествовали? О чём говорили?”.

К чему это всё… Автор сидит, и у него глаза на лоб лезут. Не хочется слишком резко менять заданный темп повествования, но в тоже время и совсем всё растягивать тоже нет смысла…

Кстати, похоже, это самая большая глава в фанфике(собственно, отчасти из-за этого глава и задержалась. Плюс, ещё некоторые проблемы у гаммы). И надеюсь, остальные не будут бухнуть до такого же размера! Всё–таки очень уж хотелось покончить с перемещением из точки А в точку Б и перейти к более интересным вещам. А именно: Мечте и Ледяному Королевству!

И, естественно, большое спасибо Бете за оперативную проверку! Не грусти и не унывай!

И, естественно, после этих слов идёт авторско-фикбуковская чепуха.

Оставляйте свои комментарии, ставьте лайки и ждунов.

Отдельная просьба людям, которые скачивают фанфик. Если вам понравилось – дайте автору об этом знать. Ему интересно узнать ваше мнение. Да и вообще активность мотивирует писать дальше.

P.S. Пора доставать консерву с экшоном.

========== Глава 25. В которой явно переборщили как с остринкой, так и со странностями. ==========

Ощущение предвкушения нарастало во мне. Это ведь будет первый драконий город, который я посещу в этом мире. Какой он будет? Шумный и нервный, с возвышающимися на несколько этажей домами-крепостями, из каменных труб которых поднимается густой дым? Или этот город будет более грубым и приземлённым — множество землянок тянется в ряд вдоль узких улочек и русла реки? Хм, нет, тоже не похоже. Всё-таки в той же Академии была какая-никакая мебель… и даже слюдяные окна! Скорее всего я увижу нечто среднее. Небольшие участки с невысокими, простенькими домишками, в которых местные не только проводят свой досуг, но и занимаются ремеслом на благо города?

А вообще, как должны выглядеть дома, в которых обитают драконы? Я-то сама жила на болоте, наблюдая разве что слепленные из глины и чего попало гнёзда своих сородичей, больше напоминающие укрытия для насекомых. Но ведь это отнюдь не вершила драконьего мастерства! Вспомнить хотя бы радужный лес, в котором я видела и куда более изящные конструкции — раскинувшиеся меж ветвей просторные платформы и ютящиеся на них домики из ветвей и листьев. Но что же будет в Мечте? И из чего? На что будет похож этот город?

Меня охватывает предвкушение первооткрывателя! И даже продолжающие наползать на небо тёмные облака, предвещающие возможный дождь, не могут испортить моего настроения.

Впрочем, что бы за город не был впереди и сколь сильно меня не распирало любопытство, не стоит забывать об осторожности. И о необходимости пристально следить за одним ночным драконом — вдруг он решит устроить нам что-нибудь мерзкое? Найдёт где-нибудь ещё взрослых, которые потащатся за нами спасать Пиррию? Не то чтобы я против взрослых, как-никак мы толпа драконят и лишняя помощь нам не помешает, но меня скорее напрягают несостыковки в словах и действиях Предвестника, и если он допустит ещё несколько… я не буду больше себя сдерживать. Вот обещаю себе, что выскажу ему всё в том виде, в каком мне мысли придут в голову! Ушки Тростинке разве что лапками закрою.

Кстати, сестрицу в городе тоже далеко от себя отпускать не стоит. Она, конечно, у меня умничка и солнышко, но… мало ли что ей взбредёт в голову во время посещения первого полноценного города, по которому ей даже разрешат походить, а не будут держать в одном месте! Вдруг загуляется, увидит что-нибудь необычное и побежит рассматривать это поближе, потерявшись средь толпы. Всё-таки иногда Тростинка бывает очень импульсивной. Вот как сейчас помню, как она умудрилась заблудиться в лесу, погнавшись за одной особо яркой бабочкой. Хорошо хоть, сама дорогу до дома нашла, а то я себе места не находила, перевернув всё болото. Хотя, даже несмотря на то, что она может и сама найти заранее обговорённое место встречи, мне бы всё равно не хотелось в панике летать над городом в поиске родной зелёной чешуи.

— Кстати, мы будем спать на улице? — неожиданно вопрос вырывается из моей пасти, когда мне приходит одно простое осознание: мы — толпа драконят в незнакомом месте, и вероятность того, что нас кто-то бескорыстно приютит, крайне мала. На самом деле, я вообще не верю в бескорыстность со стороны незнакомцев и чужаков. Когда тебе что–то пытаются под предлогом «доброты» сунуть под нос — это выглядит по крайней мере странно и вызывающе подозрения.

— У меня есть дом в Мечте, — вместо Предвестника отвечает Холод. — Можно переночевать и утром продолжить путь.

— Как… удачно, — кинув косой взгляд на ночного дракончика, недовольно соплю я носом.

Хорошо подстроил, ничего не скажешь… Впрочем, мы это уже обсудили. Да и дрыхнуть около берега, спрятавшись от возможной непогоды в каких-нибудь зарослях осоки, будто мы на родном болоте, мне не особо хотелось. Хотя лично меня смущал не сам факт непогоды и того, что мы будем спать почти на улице. Как-никак всю дорогу до Мечты мы дрыхли под открытым небом и ничего, никто не помер. А вот перспектива отдыхать под чужими взглядами, от которых могут не укрыть даже кусты, меня порядком напрягала. Так что предложение отдохнуть перед дальнейшим приключением в чужом жилище меня определённо радовало. Главное, чтобы этот дом не был построен земляным драконом и не представлял из себя выскребленный изнутри когтями ствол поваленного дерева!

— Только там минимум удобств. Я редко задерживаюсь в Мечте, — добавил Холод, поглядывая на окончательно скрывающееся за горизонтом светило. — Ещё нам придётся купить еды.

— У нас нет монет, — чуть хмурится Циркон, косо глянув на спокойно махающего крыльями Предвестника.

Ога, видимо кто-то тоже додумался о столь удачно попавшемся нам на пути Холоде. А я уже знаю, какой сейчас будет ответ от «благородного принца» по всем законам жанра. И…

— Я заплачу, — покачивает мордой ледяной дракон, чуть шире раскидывая в стороны свои крылья, постепенно замедляясь и опускаясь к земле.

— Какая щедрость, — рычит сквозь сжатые клыки за моей спиной Фирн.

Кстати, о чём я минуток с десяток назад думала? О чужой бескорыстности? А не это ли она? Нет, якобы у Холода с нами одна цель, но тратить собственные деньги на драконят, с которыми ты только познакомился… Не странно ли это? И как бы я на его месте поступила?

Мне как минимум интересно посмотреть на торговлю между драконами. Никогда не слышала о том, чтобы в племенах существовала всеми принимаемая звонкая монета. В свитках, конечно, упоминались горы сокровищ королевский семей, но как эти залежи использовались, обычно умалчивалось. Чую я, что королевы и их дети просто валялись на золоте, представляя себя важными шишками, без решения которых ничего не произойдёт. И вообще, почему именно золото? Ну, и, возможно, разные красивые камушки и безделушки? Неужели потому что оно блестит, и поэтому драконы, как сороки, тащат себе всё необычное и красивенькое? Или это наследие «Пожара»? Мол, люди зачем-то собирали блестящий металл, а крылатые ящеры что, хуже что ли? Ценят, значит, есть за что!

Кстати, вот я и придумала, чем буду заниматься в городе — буду таскаться повсюду за Холодом и внимательно смотреть, как и чем он расплачивается с другими драконами. Заодно, может, узнаю что-нибудь новое, да и поглазею на местные красоты и достопримечательности.

— Я могу пойти с вами? Взяв с собой сестричку… — осторожно интересуюсь я у ледяного, нагоняя его во время спуска к постепенно приближающейся окраине города. — Просто никогда не видела городов. О Мечте только читала. Да и в нашем племени вроде никто не торгует.

А ведь точно. У грязе-крылов какой-то примитивный племенной коммунизм, где каждый, достаточное время надоедая своему соседу, может получить необходимое. Исключением разве что составляет еда, поскольку без веской причины никакой земляной дракон не поделиться частью добычи с чужаком просто так. Но, в целом, нужны сумки для трав — пойди поной на ухо дракону, работающему со шкурами. Нужны какие-нибудь посудины из глины? Есть «мастер», способный слепить нечто до омерзения похожее на горшок или тарелку. Как только им надоест слушать твоё нытьё, они всё сделают. Ну и так далее. Да даже я сама жила по подобному принципу, помогая всем, кто приходил ко мне с просьбой: «Голову ломит», «Живот болит» и так далее. У Водомерки было лекарство практически от всех простеньких заболеваний, и единственное, что она просила в награду — просто не надоедать ей после своими благодарностями. А то в следующий раз просящий рисковал получить примешенные к лекарству ягоды жостера и провести незабываемую пару часов в кустах. А в Мечте, выходит, меня ждёт настоящая рыночная экономика?

— Водомерка? — окликивает меня Каракурт, и только сейчас я осознаю, что пропустила мимо ушей ответ ледяного дракона.

— Аааа? — моргаю я удивлёно, повернув взгляд к пристроившемуся рядом песчаному.

— Я тоже с вами пойду, если что, — подмигивает мне хихикнувший дракон, поспешив после этого добавить: — И да, Холод не против. О чём ты так задумалась?

— И вовсе я не задумалась, — кивнув в знак признательности, возмущённо фыркаю я.

— Вообще-то по тебе заметно, когда ты уходишь полностью в себя. Смотришь только перед собой, не обращая ни на что внимания, — широко скалится Каракурт, из-за чего соскальзывающий на его нижнюю челюсть шрам слегка взбугрился. — И машешь крыльями на автомате, не озираясь по сторонам или дёргая ушами в сторону любого звука, а… Будто спишь с открытыми глазами.

— Так меня ещё никто не описывал, — раздражённо хмыкнула я, но после этого тяжело вздохнула и добавила: — О золоте я думала, о золоте. И о том, почему никто в моём племени им не пользуется.

— Ого! — несколько неуверенно поддакивает мне Каракурт. — Ну… может, у вас просто нет драгоценностей?

— Эх, ничего ты не понял. — Ещё один тяжёлый вздох вырывается из моей пасти. — Не в золоте ведь счастье, а в другом.

— Да? А в чём тогда счастье? — всё также неуверенно интересуется песчаный дракон.

— Ох… Слушай, ты правда хочешь знать ответ на этот вопрос? — Но, неожиданно для меня, Каракурт мне кивает, подтверждая собственное желание прикоснуться к моей мудрости. Ну да, сейчас буду учить песчаного дракончика жизни. Мммм, что бы ему такого умного сказать, чтобы он от меня отстал на какое-то время, и при этом выглядеть умной? — Понимаешь, ответ на этот вопрос одновременно очень сложный и гениально простой. Счастье у каждого своё. Всё, вот и весь секрет. Можешь подумать над ним по пути.

И не говоря более лишних слов, я чуть ускоряюсь, отрываясь вперёд. Мечта уже близко, и я вижу её первые домики на окраине.

У меня странные ощущения. С одной стороны, я ожидала увидеть что-то менее приятное моему глазу, а с другой… Ну, я совсем не ожидала увидеть что-то, что у меня ассоциировалось бы со сказаниями о востоке из моей прошлой жизни. Даже невольно замурлыкала себе под нос: «Песчаная ночь, о чудный восток». Или как оно там было…

Город расположился на особо широком участке речной долины, наступающая пустыня в этом месте сдавала свои позиции, уступая плодородной земле. Вдоль реки раскинулись как небольшие песчаные берега, порой заросшие различной травой, так и ровные посадки пальм. Порой над руслом раскидывались широкие мосты, по которым гуляли бездельничающие драконы, наслаждающиеся наступающей вечерней прохладой или беспокойно поглядывающие на заполнившееся облаками небо. И от этих мостов уже вглубь города расходились аккуратные улицы из притоптанного песка и плоских камней.

Дома, выполненные в основном из светло-бежевого песчаника, то плотно жались друг к другу, оставляя меж собой щели, в которые и кончик хвоста не пропихнёшь, то были окружены невысоким заборчиком, ограждающим небольшие садики и газоны, образуя новые улочки и переулки.

Разок мы пролетели над площадью, по краям которой раскинулись тенты и палатки нахваливающих свои товары торговцев. Палатки и магазины этих же жадных до богатств местных жителей-драконов растянулись и вдоль наиболее широких улиц. Но базарного балагана и шума, которые ожидаешь услышать в подобных местах, практически не было. Лишь изредка то один, то другой торговец жестами и криками подманивал к своему прилавку задумчивых покупателей. Даже удивительно, что торговцы уважают чужое право на сон и отдых. Хотя, возможно, такое спокойствие было вызвано гуляющими по улицам хмурого вида драконами, с небольшими алыми повязками на шеях. Похоже, это были местные стражи порядка, и в их присутствии тут же смолкали любые готовые разгореться споры.

Вообще, как мне показалось с постепенно уменьшающейся высоты своего полёта, больше всего драконов из двух конкретных племён — небесных и песчаных. Хотя порой мелькали и коричневая чешуя моих сородичей, и сторонящиеся остальных драконов мрачные белые драконы с шипастыми «гривами». Пару раз я заметила чёрную чешую ночных, а вдоль берегов вытягивались синие и зелёные морские.

Кстати, в какой-то момент Сайда, когда мы стали удаляться в сторону от реки, выскочила из воды и пристроилась в конце нашей процессии, что-то промигав полосами на своём теле застывшему у берега сородичу. Так что теперь мы летели в полном составе. А мне уже не терпелось прогуляться по городу и посмотреть не с высоты драконьего полёта, чем он живёт. Тем более я заметила на последней площади, мимо которой мы пролетали,собравшуюся вокруг крутящего огненные палки песчаного дракона толпу. Похоже, тут бывают шоу!

Дом Холода… ну, точнее, «временное пристанище», как назвал свою обитель Холод, после того как мы приземлились, представлял из себя небольшой одноэтажный домик у окраины Мечты. Ничем не примечательный, кроме разве что того, что его окна были закрыты плотными деревянными ставнями, а на двери висела табличка с именем хозяина.

— Я редко тут живу, — поясняет нам Холод, когда мы оказываемся внутри скромно обставленной комнаты. Пустые полки, неровный каменный стол и лежак из того же материала, не прикрытый какой-нибудь тканью. Крайне аскетичное убранство, как по мне. — Поэтому ничего не храню тут. Могут украсть.

— Тут есть воры? — удивлённо моргаю я, приподняв уши и осторожно снимая свои сумки с крыльев, оглаживая потёртые лямками чешуйки.

— Песчаные. Хотя их мало и большую часть ловит стража. — Холод тяжело вздохнул, а затем коротко кивнул на взгляд Каракурта.

— Жизнь в пустыне сурова и не прощает ошибок. — Пожимает своими крыльями песчаный. — Некоторые от безысходности опускаются до воровства.

— Только здесь не пустыня. А плодородная долина, — мрачно замечает Циркон, которому новость о ворах крайне не нравится.

— Старые привычки долго умирают, — повернувшись к небесному, отвечает Каракурт. — Они просто не умеют жить по другому.

— Это уже другой вопрос. Что неприятнее — в последние время навыки песчаных начали перенимать некоторые радужные. И это уже куда большая проблема, — хмуро хмыкнул принц, направившись к прикрытому тяжёло алой тканью выходу на улицу. — Мне нужно навестить одного знакомого из Когтей Мира. Скоро вернусь, пока что отдыхайте.

И после этих слов Холод выскользнул наружу, отодвинув в сторону крылом ткань, прикрывающую дверь, в которой вполне могло бы разойтись два дракончика вроде меня.

Вообще, не сказать, что мы подобному рады. Фирн недовольно рычит, а Циркон косится в сторону пристроившегося около стола Предвестника, опустившего свою голову на передние лапы. Я же хоть и попилила ночного взглядом, но про себя понадеялась, что на этот раз он нам не врал, и Холод не приведёт за собой толпу хмурых драконов из тайного ордена, которые устроят нам незабываемый допрос с пристрастием, а потом сами бросятся спасать мир от грядущего зла. Хотя, возможно, это не так уж и плохо? Как минимум снимет с наших крыльев приличную долю ответственности, а что там напредсказывал ночной — не так уж и важно.

Но вместо того, чтобы поразмышлять над этой темой или пораздумывать над тем, как у драконов работают рынки, да и вообще зачем они нужны крылатым хищникам, я решила изучить помещение, в котором нам было суждено провести ночь.

Несколько достаточно узких окошек, прикрытых с внутренней стороны алой тканью, а с внешней ставнями, которые сейчас осторожно вынимал Лонган. Достаточно плотные стены из толстого песчаника, щели между которыми были заделаны какой-то тёмно-бежевой массой. Ну и дверь, сейчас открытая вовнутрь, а выход закрывала лишь шторка, через которую в затхлое помещение пробирался свежий ветерок. Вообще, главное, чтобы ночью тут не было слишком душно. А то придётся у выхода пристраиваться, высовывая нос на улицу. Пол, кстати, сделан всё из того же песчаника, на котором отпечатались следы когтей ледяного дракона.

Мне всё-таки кажется, что это очень скромное жилище для дракона, знающего Драконят Судьбы и состоящего в таинственном ордене — Когтях Мира. Хотя, кто знает, как выглядят хоромы бывшего принца в том месте, где он жил, а не здесь? «Временное пристанище», да? Ещё и что-то про воров говорил. Возможно, это и есть причина тому, что ничего ценного в этой холупке нет. Кстати, если подумать, то его недовольство по поводу радужных воров можно понять. Что может быть неприятнее невидимого ловкача, решившего запустить лапу тебе в сумку, пока ты занимаешься своими делами?

Я бросаю короткий взгляд на чихнувшего Лонгана, решившего сдуть пыль с одной из полок и теперь отмахивающегося от этой самой пыли.

— Тут нет никакой воды! — недовольно сопит Сайда, потирая лапками пластинки, прикрывающие её жабры.

— В пустыне её вообще не будет, — с сочувствием обращается Звёздочка к морской принцессе, глаза которой округляются от ужаса.

— Так разве бывает? — удивлённо бормочет она, но затем, услышав наши негромкие смешки, Сайда обиженно фыркает. — Неужели вы подумали, что я такого не знаю?

— Нет, что ты… — Дружелюбно улыбнувшись, Каракурт чуть расправляет свои крылья.

— Кстати, кто-нибудь пойдёт с нами? Я слышал, что по ночам Мечта может быть очень красивой — неспящие торговцы выкладывают самые странные товары, раздают почти задаром горячие шашлыки, а ночные рассказывают о звёздах!

— Неинтересно, — недовольно буркнула, как обычно, хмурая Фирн, пристроившаяся в уголке и свернувшаяся в шипованный, злобно сопящий клубок.

Почему–то я подобному не удивлена, да и никто из остальных драконят тоже. Так что, мы даже не пытаемся уговорить злобную сосульку изменить её решение.

— Я тоже хотел бы остаться, — вместе с этим начинает Циркон, но его перебивает недовольная Сайда, подскочившая к небесному и осторожно обхватившая его лапу своей.

— Что? Нет! Пойдём погуляем! Посмотрим, как тут драконы живут! — попытавшись состроить большие глазки и чуть прижав ушки к шее, просит его Сайда. — А вдруг ты увидишь что-нибудь вдохновляющее? Подумай сам, ты ведь тут никогда не бывал!

Я вижу, как неуверенность сковывает замершего на месте Циркона. Интересно, это опять даёт о себе знать «неприятие нового»? Дайте угадаю, небесный дракон просто не хочет видеть, как могут жить его соплеменники не под крылом могучей и прекрасной королевы? Не хочет видеть свободных драконов?

Я внимательно смотрю то на него, то на Сайду, будто бы ожидая, что сейчас он ответит мрачным и тяжёлым отказом. И обидевшаяся на него принцесса решит остаться с ним, чтобы погрызть его за рога и показать всю глубину собственной обиды, заодно и нас избавив от своей шумной компании. Ещё бы Лонгана как-нибудь сбагрить, но радужный радостно кивает Каракурту, отвечая на его приглашение погулять ночью положительным ответом. Да и Звёздочка неожиданно неуверенно кивнула… И Предвестник, до этого вытягивающийся в стороны, после раздумий поднимается со своего места, отряхивая крыльями прилипшие к чешуйкам песчинки и пыль.

— Стоит прогуляться, — коротко поясняет своё решение ночной провидец.

И мне после его ответа как-то сразу же расхотелось идти гулять с Холодом и остальными по городу. Вот что-то мне не верится, что этот ночной хочет просто полюбоваться местными красотами. Скорее уж он ищет способа втолкнуть нас в очередную неприятность! Или просто боится, что мы будем за его спиной обсуждать происходящее за последние пару дней. А ещё я замечаю, как Циркон бросает короткий взгляд в сторону сверкающей своими глазами из тени Фирн. Мне даже показалось, что ледяная отвечает ему коротким кивком, после которого небесный якобы сдаётся под напором Сайды, соглашаясь погулять с нами по городу.

— Хорошо, — неуверенно улыбнувшись, пробубнил Циркон. На мгновение небесный попытался прикрыть радостно подскочившую на месте Сайду своим крылом, будто попытавшись её приобнять. Но вот очень уж ему уверенности в этом деле не хватало, из–за чего он только робко прикоснулся к её плечу крылом, тут же его отдёрнув и поджав к себе. — Я с вами.

— Ей! — радостно выкрикивает Сайда, тут же поставив торчком свои ушки и окинув нас всех своим самодовольным взглядом. — Видите, как я умею уговаривать?

Я на эту громкую и пустую фразу не обращаю особого внимания, помогая Тростинке снять её сумку с вещами, укладывая её ранец в уголок рядом со своими и слегка поглаживая лапами чешую довольно мурлыкнувшей сестрицы.

Похоже, нас ждёт нечто напоминающее маленькое побочное приключение, какое обычно выпадает героям книг, путешествующим из одного места в другое. Хорошо хоть, не классическое: «У нас тут на кладбище мертвяки повылазили, сделайте что-нибудь», но нечто более спокойное. Хотя… Если посмотреть на происходящее с этой стороны, то я даже не знаю, радоваться или громко и недовольно сопеть, ожидая от судьбы очередной паршивой шутки, после которой мне захочется лишь что есть силы прижать лапу к своей морде, растирая пальцами глаза. Кто знает… Я бросаю короткий взгляд на Предвестника. Тот, кто знает, наверняка ничего не расскажет.

Спустя какое-то время весёлого предвкушения прогулки по городу и в тоже время несколько мрачных размышлений на тему того, почему Предвестник решился пойти вместе с нами, возвращается Холод. На шее ледяного дракона болтается чёрный мешочек на шнурке, при каждом шаге приятно звенящий монетками. Я даже ушки свои навострила, внимательно поглядев на ледяного дракона, будто бы оценивая его маленькое сокровище.

— Тут немного, но на поесть и припасы должно хватить, — кивает ледяной, проскальзывая мимо меня и кидая на стол полупустую сумку, судя по всему полученную им из лап всё того же «друга». С лёгким прищуром я косо глянула на Фирн. Похоже, ледяная лишь прикидывалась спящей, пристально следя за нами из под своего крыла. Она ведь полезет смотреть, что такого важного принёс Холод? И если там что-то представляющее для нас угрозу, боевая сосулька обязательно подаст голос, когда мы вернёмся. Во всяком случае, я на это очень надеюсь. — Постарайтесь не отходить от меня далеко, и если потеряетесь — возвращайтесь сюда, хорошо?

— Конечно, — за всех нас отвечает неуверенно улыбнувшаяся Звёздочка, переминающаяся с лапы на лапу и обеспокоенно поглядывающая в сторону двери. Серебряный кулон, болтающийся у неё на шее, она осторожно нащупывает ладонью, будто убеждаясь, что он всё ещё с ней.

Может, стоит ей предложить его оставить? Как-никак, не зря же упоминали воров. А вдруг стащат её безделушку, и что тогда делать? Снова начать следить за своими мыслями, отлетая от ночной подальше? Или уговорить Холода отдать ей его чёрный камень? Но, с другой стороны, оставлять её без кулона не очень хочется даже на время прогулки… Ладно, всё. Это не я должна решать. Если что, она и поймает вора, куда он денется от способной читать мысли драконицы?

— Тогда идём, — кинув чуть мрачный взгляд на Фирн, пробубнил Холод, слегка нахохлившийся, но затем собравший свою волю в лапу и двинувшийся наружу, выводя нас на улицу ночного города.

На занесённом тучами небе выглядывает одинокая луна, её сёстры не показывались, скрывшись за горизонтами. Впрочем, и этот белый диск вскоре прячут от нас серые тучи, оставляя единственным источником света догорающие факела, расставленные на почти равном друг от друга расстоянии вдоль улицы. Изредка из зашторенных окон прорывалось пламя свечей, но этот свет скорее напоминал мне далёкие звёзды, чем реально что-то освещал.

На самой улице мы единственная толпа драконов. Хотя нет, вру, чуть приглядевшись, я замечаю нескольких морских, вытянувшихся на песочке у берега Пятихвостой. Похоже, дракониха, одним глазком наблюдающая за резвящимися в воде детишками, была их матерью. Миленько, дассс… Еле заметно фыркнув, я осторожно приобнимаю крылом Тростинку, прижав поплотнее к себе удивлённо мурлыкнувшую сестричку, слегка обеспокоенно посмотревшую на меня. И вовсе мне не грустно. И вовсе мне не завидно тому, что у кого-то есть любящая мать…

Однако, к счастью моему, долго стоять на месте мы не собирались, вскоре двинувшись навстречу обещанной прогулке.

Надувал со стороны пустыни прохладный ветерок, обдувающий чешуйки. Каменные плитки под лапами остывали с каждым новым шагом. А вокруг… не такая уж и сказка для драконят? Наверное, весь эффект портят облака — не хватает звёздного света и длинных теней, откидываемых луной. Не хватает живости и блеска, без которых из этого места пропадает вся романтика и загадочность, которые я ожидала ощутить. Хотя… Кхм, может, я просто в последние пару дней слишком уж погрузилась в наше путешествие, забыв о том, что это придуманная ночным дурачком несуразица, а не сказка, частью которой я стала?

Самый обычный город с простенькими каменными домами. Разве что тут живут драконы, а не люди, со всеми вытекающими последствиями. То взрыкнет кто громко, то раздастся из дома весёлый драконячий писк, то где-нибудь захлопают крылья взлетающего ящера или блеснут в тёмном переулке жёлтые глаза, провожающие наш дружный отряд пристальным взглядом. Даже по-своему жутковато, тем более когда особо сильный порыв ветра начинает задувать факелы и дрожащие тени складываются в искажённые фигуры, будто бы тянущие из темноты к нам свои длинные пальцы. Бррр. Вот это больше похоже на реальность, чем то, что я себе нафантазировала. Простую, скучную реальность. Зато настоящую.

Впрочем, остальные не замечают простоты и безыдейности этого места. Разве что Холоду всё равно, он просто ведёт нас по улочкам меж похожих домиков. Но для дракончиков всё вокруг — что-то новое. Даже Циркон, хоть и старается сохранить свой надменный вид, с интересом осматривает окружение.

Вот мы прошли мимо нескольких огороженных невысокими заборчиками участков с зелёными газонами. На некоторых крышах раскинулись дополнительные этажи под натянутыми тентами. Где-то дома расступались, образуя проход во внутренний дворик, засаженный пальмами и кустами. И лишь однажды я заметила высокое, трёхэтажное здание, обнесённое стеной из серого кирпича. У высоких ворот, украшенных какими-то завитушками, стояла пара перешёптывающихся драконов с алыми повязками на шеях, прикрывающих их грудные клетки. Похоже, это что-то вроде казармы местной стражи. Или дом важной шишки. Интересно, есть ли в Мечте особо влиятельные драконы, держащие в своих лапах приличную часть богатств этого города?

Однако задать этот вопрос я всё-таки не решаюсь, и мы топаем дальше. Между домов показалось ещё одно отдельно стоящее здание, на участке которого я смогла углядеть большую печь, а также что-то напоминающее наковальню, с парой стоящих около неё бочек. У другого дома было несколько беседок и криво накарябанное на табличке когтем «врачеватель». Ну и так далее, чем ближе к центру, тем больше и больше необычных построек попадалось. А как мы вышли на одну из широких улиц, стало чуть повеселее.

Гуляли не спящие драконы, тихо переговаривающиеся между друг другом, обсуждая события минувшего дня, потягивая из пиалок какой-то отвар, разливаемый старым небесным драконом. Я даже ненадолго остановилась вместе с сестрицей у его прилавка, в надежде принюхавшись, но затем лишь расстроено цыкнула языком. Мята, зверобой, облепиха и ещё какие-то травки, смешивающиеся в кипящем над огнём котелке. А я-то уже обрадовалась — подумала, что небесный чай варит! Эх.

— Похоже на то, что ты делаешь. — Чуть бодает меня Тростинка в плечо, выскальзывая из-под моего крыла. — Водомерка, идём, а то ещё отстанем.

А Холод не намерен останавливаться, продолжая идти навстречу редким прохожим, ведя нас мимо лавочек с тканями, специями, украшениями. И даже оружием. Вновь я с удивлением замерла, смотря на причудливого вида палки, оканчивающиеся различными лезвиями. Тут тебе и изогнутые клинки, и самые банальные копья. А на прилавке, перед хмурым песчаным, ещё и несколько колец лежит, перетекающие в длинные металлические когти.

— Фего вылупилафь мелофь? Кыф! Мала ефё для такого! — недовольно рычит в мою сторону приподнявшийся на месте песчаный, чьи передние лапы были покрыты следами множества ожогов. — Кыф, говорю!

Надо же, драконам всё-таки бывает недостаточно природного арсенала, чтобы рвать друг друга на куски? И кто-то даже зарабатывает, производя причудливые копья? Хотя, в целом, желание обзавестись длинной и острой палкой можно понять. Мало какой разумный дракон будет готов добровольно сойтись с соперником в яростной схватке, рискуя даже в случае победы получить секущий удар по крылу и рухнуть вместе с проигравшим на землю. Если уж доходит дело не до взаимных плевков огнём, то тыкнуть кого-нибудь копьём с безопасного расстояния крайне разумно. Эх, похоже, любые разумные существа стремятся найти наиболее удобный способ убивать себе подобных.

Встрепенувшись, я вновь нагоняю Холода и остальных, поравнявшись с идущей в конце Тростинкой, оставив позади орудия принесения «счастья». Да и вскоре я отвлеклась от невольно накатывающих мрачных мыслей, ведь Холод нас всё-таки выводит на широкую и открытую площадь, по которой неспешно гуляют отдыхающие драконы. Куда не глянь — либо кто-то болтает, либо пристраивается в очередь к одному из ларьков, за которыми ловкие песчаные и небесные жарили мясо. Я даже приметила одного радужного, весело вертящего в лапах фрукты, а также сидящего около него ледяного, прижимающегося своей тушей к одной из четырёх бочек.

— Свежие фрукты! А ещё лёд со вкусом свежих фруктов! — не особо уверенно покрикивал бирюзовый радужный, настороженно поглядывая на потемневшее небо и то и дело поворачиваясь к развалившемуся рядом ледяному, видимо жалуясь тому, что с такой погодой всё их «прибыльное дело» очень быстро прогорит.

А ведь, небось, до того как в Мечте повалил снег, этот неожиданно находчивый дракон мог неплохо зарабатывать — нет ничего лучше, чем слямзить что-нибудь холодное и сладкое под палящим солнцем. Но не только радужный выделялся на фоне различных шашлычников. Ещё был пристроившийся под тентом в стороне ночной дракон, перед которым были разложены мешочки, наполненные сушёными фруктами. Я даже делаю шаг навстречу этому торговцу, чтобы поглядеть, какие именно сухофрукты он мог продавать помимо ранее видимых мною фиников.

Только вот передо мной неожиданно возникает радостно улыбающийся Каракурт. Пока я разглядывала местное изобилие, песчаный дракончик уже успел сбегать до одного из прилавков, видимо получив от Холода несколько блестящих монет, и радостно прибежать ко мне с сестрицей, осторожно держа в пасти несколько шпажек с… О, Мракокрад. Я думала, он шутил, когда говорил о жаренных скорпионах! А оказывается, нет! Так, помимо едко пахнущих, судя по всему пропитанных каким-то ядрёным соусом, скорпионов, на этих же шпажках болтались и другие «деликатесы» — какие-то куски кожи, почему-то напоминающие мне о пойманной Каракуртом прошлым днём воротниковой ящерице. Маленькое чуть подгоревшее сердечко и одно, судя по всему змеиное, яйцо, также зажаренное над огнём. Кажется, от одного взгляда на эти пустынные деликатесы, у меня моментально пропал весь аппетит. А от запаха у меня не только нос заложило, но даже начали слезиться глаза! Страшно подумать, сколько в этом блюде специй!

— Будешь? — Плюхнувшись на хвост, всё также улыбается мне Каракурт, перехватывая шпажки лапой и протягивая одну мне. Уфффф, мне показалось, что скорпион дёрнул своей лапкой, из-за чего меня слегка замутило. — Водомерка?

— Уф. Нет. С чего ты вообще решил, что мне такое понравится? — возмущённо фыркаю я, слегка отшатнувшись в сторону от растеряно моргнувшего Каракурта, жадно хватая менее пропитанный специями воздух своей пастью.

— Да ладно тебе! Это же вкусно! — обиженно дуется Каракурт, переводя взгляд на неуверенно переминающуюся между нами Тростинку и с улыбкой протягивая ей шпажку.

— Если бы я тебе живую жабу притащила и сказала, что это вкусно, ты бы поверил? — хмыкаю я, заодно одним глазом смотря за тем, как Холод покупает остальным драконятам нормальные шашлыки.

— Я бы для начала попробовал. Перед тем как судить, — с упрёком в голосе отвечает мне Каракурт, пока всё-таки набравшаяся храбрости Тростинка осторожно протягивает к нему лапку и берёт предложенное угощение. Я замечаю, как на её глаза тут же наползает защитная перепонка. Вдохнув поглубже, моя сестрица осторожно откусывает маленький захрустевший кусочек от скорпионьего хвоста, катая его на языке.

— Вроде вкус… — начинает Тростинка, но затем её глаза начинают стремительно округляться, а сама она, выдохнув, высовывает язык, подставляя его под дуновения ветра. — Ххххх…

— Видишь! — возмущённо зашипела я на песчаного, подскочив к сестричке, выхватывая из её лапы шашлык и возвращая его Каракурту.

— Жарко… Горячо… — жалуется мне Тростинка, на краях глаз которой выступают слёзы, а я осторожно обдуваю её язычок, бросая гневные взгляды на вжавшего морду в свои плечи Каракурта.

— Я просто хотел… — начинает и тут же затыкается песчаный, и видимо решив поступить более правильно, он указывает одной из шпажек в сторону наименьшего скопления палаток, за которыми не было домиков. — К воде. Пусть она попьёт.

— Нет, тут не только вода нужна, — мрачно буркаю я, приобнимая свою сестричку и вместе с ней поспешив к реке, оставляя грустно смотрящего в след Каракурта сидеть на попе ровно и жевать в одиночестве свои свои специи с мясом, которые, похоже, не оказывали на него никакого эффекта. — Сейчас, Тростинка, сейчас всё будет хорошо, — приговариваю я, проскальзывая вместе с сестричкой мимо гуляющих драконов, удивлённо смотрящих нам вслед, обернувшись разве что на короткий окрик.

— Постойте! — выкрикнул Каракурт, бросаясь за нами и вскоре засеменивший рядом. На ходу он стянул своим раздвоенным чёрным языком с последней шпажки все деликатесы, тут же их проглотив и выкинув деревянную палочку в сторону. — Я не думал, что вы так отреагируете. Честно… Простите.

— Думать вредно — мысли пачкают мозги, — огрызаюсь я в сторону Каракурта, который, видимо, просто не может не удержаться и не ответить мне.

— Так ты же много думаешь, — недовольно буркнул в мою сторону Каракурт.

— Я земляная, мне положено любить грязь, — закатываю я слегка свои глаза, добегая до реки с сестричкой и Каракуртом по пологому берегу.

Чтоб этому капсаицину пусто было. Молоко я не надеюсь найти у драконов, искать мёд долго, как и растительные масла. Так что прибегнем к самому дурацкому и не особо действенному, но безопасному методу. Осторожно, но уверенно схватив сестричку за плечо, я шагаю с ней в прохладную воду передними лапами.

— Вдохни поглубже, — даю я своё распоряжение Тростинке, а затем, когда она судорожно втянула воздух, осторожно опускаю её мордочку под воду, вместе с этим не позволяя ей зарыться носом в ил. Ещё задумает им лечиться. Хотя, возможно, это бы и правда могло помочь? Я сама не представляю, как работает племенная медицина земляных драконов и какие эффекты может оказать на нас грязь. И ставить опыты на Тростинке я не собираюсь!

Когда сестрица расслабляется и перестаёт судорожно вздрагивать от жара, я отпускаю свою лапу с её рога, осторожно поглаживая её плечо и шею, будто прося прощения за столь грубое обращение, в ответ получая ласковые постукивания хвостиком по задней лапе. Видимо, помогло. Хотя вода, конечно, в данном случае очень плохой вариант… И вся надежда лишь на то, что Тростинка съела очень мало.

Пока есть свободное время, я недовольно зыркаю на стоящего у берега Каракурта, на чьей морде, несмотря на всю «суровость» жителя пустыни, всё-таки проступило несколько слезинок из-за съеденного. Уши бы ему отодрать за подобное обращение с моей сестрицей. Я прямо чувствую, как изнутри меня распирает гнев, вызванный этим происшествием. А с другой стороны… вроде как он и правда не специально? Просто хотел похвастаться достижениями собственного племени в областях готовки… чего-то похожего на мясо. Не со зла ведь он сам пихал столь острые шашлыки? Да и я сама тоже хороша, чувствовала ведь подвох в этом «безумно аппетитном» блюде, но никак не среагировала на то, что предложенное лакомство решила попробовать Тростинка.

Раздражённо фыркнув, я несильно шлёпаю песчаного своим хвостом по плечу.

— Это за дело, — перед тем как он успевает возмутиться, поясняю я, пристально смотря в его тёмно-карие глаза. Красивые глаза, жаль только, сейчас мне точно не до любования чужим взглядом. — Стоило бы и подумать, прежде чем подсовывать подобное угощение. Мы ведь в жизни ничего острого не ели. Тем более настолько острого.

— Понимаю, — принимает стоически свою вину Каракурт, слегка прикрыв глаза и поглаживая осторожно лапой плечо, так и не решившись войти за нами в воду. — Надеюсь, вы не в обиде?

— Я — нет, — немного помолчав, отвечаю я. — А Тростинка…

— Я, кххх, в порядке, — выдыхает вынырнувшая сестрица, по мордочке которой бежали, срываясь обратно в реку, большие капли. — Всё хорошо.

— Уверена? — Приобнимаю я попытавшуюся улыбнуться Тростинку.

— Угу. Даже вкусно было… — делится со мной Тростинка, поглядев в мои глаза, а затем попыталась лизнуть мою щеку, но тут же втянув язычок обратно в пасть. — А потом так жарко, будто уголь лизнула.

— Интересно, откуда такое сравнение, — вмешивается Каракурт, вновь твёрдо ставший на четыре свои лапы.

— Это старая история, — отмахиваюсь я от песчаного крылом, хлопнув им по спинке мурлыкнувшей Тростинки, и смахивая осторожно пальцем собирающиеся у её глаз слезинки. — Ещё болит?

— Только палит. На язык… Но быстро стихает, — отвечает неуверенно мне сестрица, слегка наклонив мордочку на бок и улыбнувшись, а затем прильнув плотнее ко мне и прячась под моим крылышком. — Но я такое больше есть не буду.

— Вот и хорошо. Возвращаемся? — улыбаюсь я в ответ сестрице, наклонившейся, чтобы ещё немного попить. Заодно и сама чуть успокоилась, чувствуя, как прохладная вода омывает передние лапы, вязнущие в илистом дне. Остальные драконята небось сейчас едят что-нибудь нормальное. — Надеюсь, тут можно перекусить чем-то менее острым.

— Скорпионы есть и без специй… — осторожно начинает песчаный, однако моё раздражённое рычание намекает ему, что лучше помолчать и оставить своих скорпионов пустыне и песчаным. Вот привязался, как муха к падали, всё хочет заставить попробовать. Знаю я таких шутников по прошлой жизни: «Ну попробуй», «Ну вкусно ведь», а на вкус то, что они протягивают, в лучшем случае напоминает кусок старого, покрытого пылью свитка. В лучшем случае! А в худшем — какую-нибудь пропахшую падаль, которой разве что не побрезгует лишь самый ленивый земляной. — Всё-всё, молчу. Только не превращайся, пожалуйста, в Фирн. А то наше крылышко не выдержит двух злюк.

И вовсе я не злюка. Просто беспокоюсь о своей сестре. Да, возможно, иногда слишком сильно. Но кто бы на моём месте поступил не точно так же? Она же маленькое и доброе чудо нашей семьи, за которое я в ответе.

Тяжело вздохнув, я осторожно зачёрпываю воды ладонью и смываю с носика Тростинки остатки ила, перед тем как выбраться на берег. И уже втроём мы движемся обратно к площади, скользя по заросшему редкой травкой берегу. Тростинка, окончательно прейдя в себя, начала весело пофыркивать, малость приподняв свои ушки и оглядываясь по сторонам в поисках чего-нибудь интересного или съестного. И с первым, в худшем его проявлении, нам предстояло столкнуться.

Как только мы коснулись своими лапами первых занесённых песочком плиток площади, я почувствовала странный сладковатый запах. А затем увидела, как нам навстречу от ближайшего тента шагнула взрослая морская. Её необычный окрас, в сравнении с сине-зелёными сородичами, выглядел пугающе. Иссиня–чёрная чешуя напоминала лишённое звёздного света небо. Или воды в тех безднах, куда не проникает ни единого лучика солнца. Последняя ассоциация, пожалуй, наиболее подходящая, особенно с учётом исходящего от полосок на теле драконицы холодного белого свечения. Будто глубоководная рыбина, прячущаяся в темноте и подманивающая к себе добычу огоньками на теле, выбралась на сушу и отрастила крылья. На её шее болтается небольшой металлический шар-кулон размером с кулак взрослого дракона, от которого во все стороны разбегается постепенно рассеивающийся дымок. Натянутые вдоль спины и на хвосте плавники лишь слегка светлее её чешуек, вместе с этим покрытые чёрными узорами. Ещё и пластины поверх её жабр слишком плотно прилегают к чешуйкам морской, не оставляя никаких зазоров. Но главное в её облике — глаза. Где-то я уже видела эти два обжигающих льдом голубых огня, пугающе поблёскивающих в темноте. Неужели…

Нехорошая догадка кольнула меня, из-за чего я сбиваюсь с шага, остановившись чуть позади Каракурта, также пристально и внимательно вглядывающегося в эту драконицу. Ещё и хвост песчаного нервно мотается из стороны в сторону, то и дело норовя дёрнуться жалом вверх, будто бы он увидел в этой драконице что-то знакомое.

— Дракончики… — В её голосе не слышалось ни единой нотки теплоты или радости, скорее раздражение, вызванное необходимостью с нами общаться. — Хотите я вам погадаю, да?

Что? «Погадаю»?

Я бросаю растерянный взгляд в сторону тента, от которого это недоразумение шагнуло в нашу сторону, и замечаю… стеклянный шар! Ещё и на чёрной подушечке. Всё как по закону рыночных шарлатанов!

Ну уж нет, мне такого счастья не надо. Мне и Предвестника с его предсказаньями и ложью хватает, ещё не хватало слушать явно находящуюся не в себе морскую, слегка скалящую свои острые клыки, придавая себе ещё больше сходства с готовой набросится в любой момент глубоководной хищницей. Бррр, что–то в ней есть жуткое, неестественное. Как она говорит, как смотрит на меня с презрением, как замерла практически без движения. Мне это очень не нравится. Ещё этот вонючий дым…

— Нет. Спасибо, не надо, — отвечаю я, после мотнув головой в попытке прогнать особо неуместные, вязкие мысли. — Мы лучше пойдём. Нас, наверное, заждались. Да и денег нет.

Толкнув лапой в бок стоящего истуканом Каракурта, я делаю медленный шаг вперёд, заодно Тростинку пальцами крыла за собой дёрнула, пока моя сестричка глазела с непониманием на эту морскую, жадно втягивая носом воздух.

— О нет, с вас я ничего не возьму, да, — негромко шипит сквозь клыки драконица, преграждая мне путь своим вытянутым крылом, на мембране которого я замечаю рисунки. Но не естественные гладкие узоры, как у Сайды, а будто татуировки, изображающие сливающиеся с тёмной мембраной чёрные звёзды. Мне даже показалось, что они двигались, складываясь в иные картинки или вспыхивая чёрным, слепящим светом. Так… это ненормально. Особенно с учётом того, что я не могу оторвать взгляда от крыла, любуясь выведенными на нём рисунками. — Вы же держите путь в Ледяное Королевство? Я видела вас, да. Вас ждут необычные встречи.

Очередной глухой смешок, почему-то напоминающий мне треск костей, срывается с её языка, и драконица осторожно прикасается своим холодным пальцем крыла к моему носу, тут же отдёрнув его, когда я щёлкаю челюстями и срываюсь на грозное нехорошее шипение. Мне это очень не нравится. Однако, с этим мне очень интересно. Откуда она знает, куда мы держим путь? Она нас видела? Она знает о нас? Может, следила? Почему она к нам вообще пристала? Эта морская — полукровка? Не знаю, как это работает, но могут ли ночные передавать гибридам свои способности? Вроде да, Мракокрад же был не только дракомантом. Ох, может, стоит всё-таки стоит проскользнуть мимо? Или… Не знаю… Это же возможность поймать на очередной несостыковке Предвестника! Стоп…

— Они изменят вас, да. Встречи с собственными обидой и гневом. — Взгляд холодный глаз этой морской проскальзывает по замершему Каракурту, а потом переходит на меня и вжавшуюся под моё крыло Тростинку. — И страхом незнания, да. Я могу дать ответы. Ответы, которые не даст вам ночной. Да, идёмте со мной.

Она знает о Предвестнике? Я с неверием и шоком смотрю на возвращающуюся к своему шару морскую, неуверенно переглядываясь с мрачным Каракуртом. Видимо песчаного обуревали схожие со мной мысли. Или другие мысли? Откуда я вообще могу знать, о чём он думает… Стоп, успокойся. Дыши ровно, Водомерка, даже несмотря на то, что густой дым уже стелется по всей площади. Думай логично, Водомерка. А вдруг эта морская и правда расскажет нам что-то ценное? Или попытается обмануть, запутав ещё сильнее? А может, она знакомая Холода? Одна из Когтей Мира, которую ледяной попросил присмотреться к нам? Я сглатываю и жалею, что со мной сейчас нет чёрного камня, защищающего от чтения мыслей. Кто знает, на что эта драконица ещё способна.

— Идёмте, шар расскажет. Он видит всё, да, — зазывает нас морская, повесив свой чадящий кулон на небольшую жёрдочку и пристраиваясь перед шаром. Её пальцы прикасаются к стеклянной сфере, а когти выбивают резонирующий у меня в голове звон.

— Мне это очень не нравится, — шёпотом я делюсь своими опасениями с Каракуртом и Тростинкой.

— Мне тоже, — с коротким кивком отвечает Каракурт, а затем делает несколько шагов к морской, на ходу обернув к нам морду. — Но мы должны проверить.

— Пф, — раздражённо фыркаю я, окидывая взглядом площадь в поисках Холода и остальных драконят, но среди гуляющих по задымлённой площади драконов я не вижу знакомых цветов.

— Ты храбр, маленький воин. Храбр и отважен, да, — благосклонно кивает не отрывающая своего взгляда от глубин шара драконица, то и дело оглаживая сферу. Глухой смешок вырывается из меня, когда я смотрю на это. Предвестнику ведь никакие сторонние предметы для его «гаданий» не нужны были. Может, это и правда безобидное представление? Надо всё-таки посмотреть. Интересно ведь. — Шар видит твою историю. Шар рассказывает о ней, да. О твоей битве. О твоей боли. О твоём поражении. О твоей потере. Он знает то, о чём остальные решаются говорить лишь шёпотом, да. Ты слышишь его зов, слышишь, как он шепчет твоё имя?

«Она точно безумна», – чуть морщусь я, почувствовав, как из под моего крыла выскальзывает Тростинка и направляется к усевшемуся напротив морской песчаному. И мне ведь ничего не остаётся, кроме как нервно направиться следом, ловя каждое слово этой склонившейся над сферой гадалки.

— Шар говорит, что я должна бросить кости, да, — неожиданно изрекает драконица, выхватывая из под столика небольшой мешочек, из которого в её лапу высыпаются слегка вытянутые косточки.

— Что это? — испуганно ойкнув, спрашивает Тростинка.

— Кости, — повторяет морская, сгребая их в свои ладони и задувая своим дыханием, лишь затем, видимо осознав, что это недостаточный ответ, она поясняет: — Кости отдавших свою жизнь, кости умерших во имя чужой цели. Пальцы, что цеплялись и продолжают цепляться за жизнь, да. Когти, что указывают дорогу в самую тёмную ночь.

— Драконья кость. Пальцы, — с отвращением в голосе шипит песчаный, но морская не обращает на него внимания, швыряя своё диковинное средство для гадания на стол.

Аааа… Драконья кость? Это разве не повод подняться и дать дёру, громко и испуганно пища на всю площадь? С другой стороны, она же не из живых драконов их вырывала? Слишком старыми выглядят эти слегка растрескавшиеся и пожелтевшие кости.

Как зачарованная я смотрю, как эти костяшки разлетаются в стороны, гремя в моих ушах громом от каждого столкновения со столом.

— Да. Кости говорят куда громче, чем шар. Смотри, песчаный. — Когти морской указывают на причудливо упавшие фаланги драконьих пальцев. — Ты видишь это, да? Картину, историю твоей судьбы. Я вижу, вижу, вижу. Вижу дорогу через снега. Занесённая пустыня твоего сердца, замёршая из-за допущенной слабости. Ты оступился. Ты до сих пор себя винишь, да. Если бы ты был быстрее. Сильнее. Усерднее. Ты мог бы этого не допустить.

— Откуда ты… — Судя по оскалу на морде песчаного, Каракурт больше не хотел слушать драконицу, слегка приподнявшись на своём месте и зашипев на неё.

— Слушай шар. Слушай кости. Слушай меня. Видишь упавшие три рядом кости, да? Это испытание. А кость на кости — кровь, боль, слёзы, да. Отчаянье. И ещё больше крови. Плохие слова, плохие, да. Очень плохие. Ложь. Всему виной ложь. Ты лжёшь себе, ты лжёшь им, тебе лгут, и ты не в силах принять правду, да. Ты слабый. Ты хрупкий. — Хриплый смешок драконицы, поднимающийся облачком пара, прерывает морскую драконицу, закинувшую свою морду к небу. — Холодно, так холодно. Лапа тянется к тебе из темноты, но ты уже слеп и не видишь её, да. И только открыв свои глаза, ты сможешь сокрушить великих, только узрев правду. Только приняв её, ты сможешь поднять и повести тех, кто уже лишился своего лика. Да, грядёт последний бой, и кости говорят, что он будет твоим лучшим, главным. Ты слышишь зов ночи? Слышишь шёпот, терзающий тебя изнутри, да? Ты готов стать кончиком шипа? Готов отдать и преступить себя? Или же… Ты сдашься и сломаешься?

— Ничего не понимаю. Но очень интересно, — не скрывая своего скептицизма по отношению к этому потоку бреда, шепчу я на ухо Тростинке, ощутив несильный толчок плечом со стороны своей внимательно слушающей сестрицы. И вместе с этим я вновь окидываю взглядом площадь вокруг. Что-то мне не нравится… Что–то всё время ускользает от моего внимания из-за этого тумана. Неожиданно я замечаю внимательный взгляд сидящего у края площади песчаного… с ярко-голубыми глазами.

— Шар, шар, шар. Он снова шепчет. Он снова говорит! — Судорожно дёрнувшиеся пальцы драконицы вновь накрыли стеклянную сферу, оглаживая её, а сама она закатила глаза, будто в припадке удовольствия. — Да, он говорит. Говорит о тебе, маленькая земляная, да. Он говорит, что ты боишься себя. Боишься своих мыслей. Боишься своего потенциала.

Драконица резко наклоняется, замерев своим носом аккурат напротив мордочки Тростинки, не ставя во внимание мой хмурый взгляд и предупреждающее рычание. А сестричка вжала свою шею в плечи.

— Боишься своих сил. Думаешь, что они сожрут тебя, да. Неогранённый алмаз, который ещё засияет в ночи. Который вспыхнет, если найдётся тот, кто сможет. Сможет… — Ухмылка наползает на морду морской, вновь придавая ей сходство с глубоководными хищниками впадин. — Сделать тебя чем-то большим. Да, я вижу. И тут не нужны кости. Кости не нужны, лишь шар, шепчущий о том, как ты воспылаешь в темноте, да. Только. Тебе суждено навсегда остаться в тени. В тени той, кто будет идти под звёздами, в тени той, кого будут слушать.

Взгляд морской обжигает меня, а её пальцы вновь тянутся к раскиданным костям.

— Да. Ты особенная. Даже шар говорит это. И кости говорят это. Кости шепчут мне. — Её язык проскальзывает по белоснежным клыкам, и её голос опускается до шёпота, отчётливо резонирующего в моей голове. — Но что Он увидел в тебе? Что? Скажи мне, что в тебе есть, чего нет во мне. Отвечай!

Зашипевшая будто раздражённая змея, драконица вскакивает со своего места. Её якобы драгоценный шар разлетается осколками о землю, когда она взмахивает лапой. И только сейчас я замечаю, как медленно из тумана нас обступают песчаные и ледяные, с одной примечательной деталью во внешности у всех — ярко-голубые глаза, пылающие в темноте безлунной ночи.

— Кто ты такая? — не в силах скрыть неожиданно накативший на меня ужас, спрашиваю я. Холодный блеск в глазах морской вспыхивает с новой силой, и она заливается хриплым смехом, возвышаясь надо мной точно гора.

— Я — Брайникл. Я — голос! — сквозь торжествующий хохот шипит морская.

— Что здесь происходит? — Грозное рычание, будто нисходящее на меня с небес, обрывает готовую раздаться новую торжественную фразу морской.

Спасение!

Пару песчаных расталкивает своими крыльями Холод, протискивающийся к нам, а следом за ним к нам подступает рассеянный Предвестник, бросающий хмурый взгляд на морскую драконицу.

— Вы в порядке? — уже к нам обращается замерший позади Холод, не спускающий тяжёлый, мрачный взгляд с медленно расходящихся драконов.

— Да, всё хорошо. Вроде как, — неожиданно дрожащим голосом бормочу я, ощутив тёплое прикосновение Предвестника к своему плечу. В его серых глазах я вижу… сочувствие? — Пострадала только наша гордость… и логика? Но мне как-то разок говорили, что здравомыслие — удел слабых. Хих.

— Так что здесь происходит? — продолжает злобно шипеть Холод, дёргая своим хвостом из стороны в сторону и слегка принюхиваясь.

— Я просто гадаю детишкам. Это запрещено, да? — интересуется морская, как-то дёргано схватившая своё переставшее чадить шарообразное ожерелье, накидывая его на шею.

— Нет, — мрачно бурчит Холод. — Но, похоже, вы их сильно напугали. Местная стража обязательно об этом узнает.

— Как пожелаете, — чуть кланяется драконица, прижав одну лапу к грудной клетке.

— Идёмте, — скрежетнул клыками ледяной дракон, подталкивая нас крыльями в центр площади. Ого, как быстро рассосался туман! Вроде бы всего пару минут назад тут всё было им занесено, а теперь…

В общем, удивлённо моргая и пытаясь стряхнуть с себя неожиданную усталость, я поднимаюсь на свои еле держащие меня лапы и медленно топаю за ледяным драконом, придерживаясь за топающую рядом Тростинку. Или это она меня держится? А может, мы друг за друга? Интересно, это вообще может работать? Так ведь можно и летать, отталкиваясь от кого-нибудь, кто толкается… Стоп, что за глупости? Оно так не работает. Или всё-таки работает? Я никогда подобного не пробовала и… Вот под моё крыло осторожно подныривает переводящий дыхание песчаный, также с трудом волокущий свои лапы по каменным плиткам площади. Или он просто пытается плыть по воздуху?

— Простите… Я поздно заметил, что вы пропали, — начинает Предвестник, когда мы отходим от гадалки, продолжающей смотреть нам вслед, на достаточное расстояние.

— Ааа? Да всё в порядке. Ничего ведь страшного не случилось? Да… И ты, наверное видел, что всё будет хорошо, вот и не спешил, — улыбаюсь я неуверенно ночному, чувствуя, как начинает заплетаться язык. Так, а почему я радуюсь тому, что он нас не предупредил? А ещёПредвестник так сильно нахмурился. Мне даже чуть смешно стало смотреть, как скукоживается его морда. Скукоживается… Нет, не подходящее слово. А, да и Мракокрад с ним.

— Я… я ничего не вижу, — с дрожью в голосе шепчет Предвестник, повернувшись к нам и подавшись ко мне своим носом, будто бы ища моего взгляда. — Вообще ничего. Я думал… думал, что это будет по-другому.

— Да? Ну… Я даже же не знаю, радоваться мне или радоваться, хих! — улыбаюсь я ещё сильнее, услышав из под своего плеча весёлое пофыркивание вторящей мне сестрички. Вот, хоть кто-то понял мою шутку! А то все такие хмурые ходят, ещё и переглядываются. Даже Каракурт, когда перестает мотать своей мордой из стороны в сторону. А что, собственно, не так?

Но вообще, хорошо ли то, что Предвестник теперь ничего не видит? С трудом сфокусировав свой взгляд на ночном драконе, то и дело бросающего растерянные взгляды на небо, будто надеясь увидеть прорвавшийся через облака лунный свет, я… не знала, как мне воспринять эту новость, кроме как с весельем! Ну, по крайней мере, теперь никто не будет стоять у меня за спиной с важным видом! А ещё эта странная ночная… Так. Нет, нельзя позволять своим мыслям смешиваться в одну кучу. Тем более в такой момент.

Зажмурившись, я останавливаюсь посередине площади, мотая своей мордой из стороны в сторону. Становится чуть-чуть легче думать.

Во–первых, с чего я решила, что Предвестник реально лишился собственных способностей? Только с его слов? Ну так он уже не один раз нас обманывал. Что мешает ему сейчас водить меня за нос своим утверждением? Ничего. Мне даже становится от этого осознания столь обидно, что слёзы невольно наворачиваются. Может, просто ему не верить? Он плохой, вредный дракон, который втянул меня во всё это… во всё это безобразие.

Мой взгляд с трудом фокусируется на Предвестнике, будто бы рассчитывая, что на его лбу будет написано большими буквами «ложь».

— Я не вру тебе, Водомерка, — отвлёкшись от Каракурта, скалящего свои клыки на каждого встречного, говорит провидец, видимо догадавшись о моих сомнениях. — Просто… Правда не знаю.

— Правда? Тогда спасибо. И прости, — успокаиваюсь я, попытавшись выискать взглядом сокрыльцев на площади. Интересно, чем они занимаются всё время?

Ночной дракон неожиданно загораживает мой взор, наклонившись передо мной и начиная щёлкать своими пальцами то с одной стороны моей морды, то с другой. Между прочим, очень неприятно! Этот звук будто дрожит у меня в голове.

— Ты себя хорошо чувствуешь? — А ещё у ночного такая удивлённая и одновременно напряжённая морда! Будто кто-то ему сунул в лапы персик, а он прогнил изнутри! Даже забавно. Ещё и с Холодом переглядывается. Ледяной, кстати, тоже самое проделывал и с беднягой Каракуртом, зажимающим свои уши лапами. — Холод, вы ничего не почуяли странного у палатки?

— Нет, — качает мордой ледяной дракон, заглядывающий в глаза дрожащего Каракурта. — Пахло лишь сгоревшими свитками. Эта драконица вам ничего не давала?

— Неееет… — тянет из под моего крылышка Тростинка, пока я пытаюсь судорожно сообразить, о чём эти двое хотят нам сказать. С нами ведь всё в порядке… Или нет? Я чуть хмурюсь и стараюсь напрячь собственные извилины. Это же не просто так…

Ну да ладно. Подумаю об этом позже. Сейчас почему-то не могу сосредоточиться на этом вопросе.

Зажав свою мордочку лапами, я жмурюсь, пока Предвестник берётся обследовать мою сестрицу.

У меня ведь был первый пункт? Был… Значит, должен быть второй. Первого без второго не может быть. О чём бы подумать? Хм. О, точно! Об этой странной морской с не менее странным именем. Вообще, подобные «случайные встречи» слишком уж подозрительны! Особенно с учётом того, что эта драконица даже не попросила с нас золота за свои фокусы-покусы. А ещё она знала очень много про прошлое Каракурта. Причём явно куда больше, чем он рассказал нам. И о Тростинке… Что она говорила? Кххх, в голове будто на этом месте огромная дыра. Пустота. Но мне почему-то кажется, что нечто я слышала в пророчестве Предвестника.

— Водомерка? Ты в порядке? — Обеспокоенный голос ночного дракона вырывает меня из моего медитативного состояния.

— А? Да, конечно я в порядке. Просто задумалась немного, — виновато развешиваю я в стороны свои ушки, чуть наклонив мордочку на бок и внимательно смотря в серые глаза Предвестника. Глаза… Что-то не так с глазами? Неожиданно странная мысль вспыхивает в моей голове, и я пару раз шлёпаю ладонью по крылу Каракурта, привлекая внимание мрачного дракончика к себе. — Слушай, у песчаных часто бывают голубые глаза?

— У чистокровных? Я видел лишь у одного, — повернув ко мне свою морду, громким шёпотом отвечает Каракурт.

Чего он такой хмурый и недовольный? Прямо жалко на него смотреть! Может, обнять его? Говорят, от крепких обнимашек на душе становится теплее. Но, может, чуть позже. Сейчас у меня великие думательные дела.

Кивнув в знак признательности и радостно ему улыбнувшись, я присаживаюсь на задние лапы, вновь погружаясь в свои размышления, не обращая никакого внимания на взявшегося расспрашивать мою сестричку о произошедшем Предвестника.

Итак. Надо подумать пусть и скучно, но логично. Тем более, что мои мысли очень медленно начинают возвращаться в привычное для них спокойное состояние, чему очень способствует прохладный ночной воздух.

У какого именно песчаного мог видеть подобные глаза Каракурт — я догадываюсь. Иначе он бы не вылупился так на морскую с ярко-голубыми глазами. Хотя, возможно, она ему просто понравилась? Так, об этом потом подумаю. Что я знаю ещё? Что эта Брайникл очень много знает об Каракурте, недопустимо много о Тростинке, и видимо кое что обо мне. Откуда она могла это знать? Может, её шар и правда наделён какой-нибудь силой? Ну, она бы его столь бездумно не швыряла о землю. Может, кости?

А может, ей кто-нибудь сказал это? Я очень не хочу думать о подобном, но что если мои сны, в которых приходили голубоглазые драконы, наш полёт в Ледяное Королевство и эта «гадалка» взаимосвязаны? Предположим, что это так. Упускаю ли я что-нибудь ещё?

Я чуть поскрёбываю когтями по своей нижней челюсти, чувствуя, как на кисель в моей голове окончательно уступает своё место банальной усталости.

Да, кое-что важное я всё-таки забыла — пророчество и необходимость спасать Пиррию от зла неизвестной природы. Хотя, что именно угрожает этому миру я догадываюсь — погода в последние дни совсем разбушевалась. Да и Предвестник приводил нам в пример грядущего катаклизма заснеженную пустыню, когда мы вылетели на встречу с Холодом. Итак, массовое изменение климата. Интересно, только в сторону минуса? Или где-то наоборот, будет жарить солнце что есть силы или проснётся несколько вулканов? Возвращаемся к предыдущей мысли, запомнив чуть позже поразмышлять над этим.

Краем сознания я отмечаю, что все мои сокрыльцы собираются около Холода. Лонган со Звёздочкой уже подходят к нам, пока Сайда с Цирконом лишь отходят от ворочащего мясо над огнём небесного.

Кхм, опять отвлекаюсь. Я могу предположить, что все эти факторы взаимосвязаны. Однако, тогда возникает главный вопрос. Драконы, пришедшие ко мне во снах — они друзья или враги? Может, слуги какого-то более могущественного злодея? А может, просто какие-нибудь местные духи, выискивающие героев, способных остановить приближающийся катаклизм? Бррр, ну и мысли.

— Сестричка. — Прикосновение лапок Тростинки к моим ушкам выводит меня из очередного витка размышлений, и я, вздрогнув всем своим телом, наконец–то возвращаюсь в реальный мир, с удивлением смотря на собравшихся вокруг товарищей по несчастью, вдыхая неожиданно сладкий аромат жаренного мяса. Мой взгляд тут же перемещается к его источнику — это Циркон держит в зубах небольшую корзинку, заполненную шашлыками. А Тростинка осторожно сжимает мои уши в своих лапках, опуская мою мордочку чуть ниже и заглядывая мне в глаза.

— Ааа? Я просто опять задумалась. Так много мыслей… — чуть виновато пробормотала я, наклонившись к сестричке и осторожно ткнувшись носом в её подставленный лобик, всё также не спуская взгляда с мяса.

Поначалу меня, конечно, чуть дёрнуло от вида этих шашлыков — сразу же в голову полезли воспоминания о недавнем кулинарном эксперименте Каракурта, но потом мой нос меня успокоил. Пахло вкусно, причём не специями, а именно мясом. Так что не было ничего удивительного в том, что вскоре мой живот издал грустное и протяжное урчание, требуя закинуть в себя что-нибудь вкусненькое.

— Естественно, над чем-то очень важным? — мрачно интересуется Предвестник, смотря за тем, как я осторожно протягиваю лапу к корзинке с едой и, после короткого кивка Циркона, выбираю одну из шпажек.

— Конечно же, — киваю я, потираясь своим носом об чешуйки Тростинки и после коротких раздумий прихватываю и ей шпажку, слегка куснув сестрицу за основание её левого рога. А заодно отвлекла её внимание от моих ушей, за которые она продолжала держаться, одним из шампурчиков, чуть поводив обжаренным мясцом сбоку от её мордочки.

— Мр? — проворковала повернувшаяся на запах Тростинка.

— Думаю, всем было бы интересно послушать, до чего ты додумалась, — замечает Предвестник.

Интересно, он пытается меня сейчас задеть или говорит абсолютно серьёзно? Подняв на него свой взгляд, я вглядываюсь в его морду. Вот он уже и не такой симпатичный и забавный, каким был совсем недавно… Хмм, стоп. Я просила у него прощения? Первый кусок мяса чуть было не выпал из моей пасти от осознания этого. Так, определённо, со мной что-то сделали!

— Только не здесь. Идёмте домой, утром я докуплю часть припасов, — в конце концов вмешивается Холод, кивая в сторону улицы, из которой мы пришли в это злополучное место.

Встрепенувшись, я поднимаюсь на свои лапы, перехватывая свою порцию шашлыка посередине клыками.

И лишь когда мы почти ушли с площади, я на мгновение оборачиваюсь в сторону того места, где до этого сидела морская. Но там уже никого не было. Как и у палаток вокруг шатра гадалки.

Мы вернулись в жилище Холода, где мирно сопела Фирн, свернувшись клубком в уголке. Чужие свитки, судя по всему, она не трогала… Или же сложила их в идеальном порядке, как они лежали изначально, узнав всё, что ей было необходимо. Интересно, что там у Холода? Какие-нибудь указы или донесения? Знают ли Когти Мира о происходящем? Конечно они знают, но вопрос в том, сколь много! Ладно, на тайный орден надейся, а сама не плошай.

Тяжело вздохнув, я чуть поёжилась под пристальными взглядами взрослого дракона и моих сокрыльцев, а затем пересказала случившееся. И о навязчивой идее Каракурта угостить нас племенной кухней песчаных, и о нашем шустром беге до реки, пересказывая всё, что помню из того, что нам сказал морская драконица. Впрочем, как оказалось, запомнила я очень немногое, и большую часть этого отрывка наших злоключений за меня проговаривала Тростинка, которую изредка поправлял Каракурт. Пару раз их останавливал Предвестник, задавая наводящие вопросы о том, что и как именно говорила Брайникл.

— У тебя есть мысли по поводу того, что эти слова могут значить? — поинтересовался у меня Циркон, когда зевающий Лонган под негромкое «чирк-киу» забрался под крыло Звёздочки и свернулся клубком, погружаясь в сладкую дрёму. Я ловлю себя на мысли, что даже немного завидую радужному. Ни о чём не думает, ни о чём не беспокоится. Наслаждающийся жизнью дурачок.

Я чуть потёрла двумя пальцами свой висок.

— Я подумала над этим. И мне пришла в голову одна идея. — Мой взгляд по очереди проскальзывает по всем неспящим в комнате драконам. — Она как-то связана со всем происходящим.

Ох, сейчас бы вспомнить текст пророчества Предвестника, а то я уже забыла этот безвкусный стишок. Может, попросить ночного снова громко и пафосно зачитать его творчество, чтобы чуть освежить свою память?

Я слегка дёргаю крыльями, но затем вытягиваюсь на полу, широко зевая и чувствуя, как постепенно начинает брать своё наваливающаяся усталость. Ещё и живот так приятно согревает изнутри шашлычок.

— Я не знаю… — виновато бормочет ночной дракон, когда чужие взгляды устремляются к нему, — Не вижу ничего… правда.

И после этого мы решаем разойтись спать, оставив остальные разговоры на утро. И на свежую голову, ведь, похоже, после сна мне будет о чём поразмышлять.

Пристроившись около одной из стен, я прижимаю к себе лапами негромко засопевшую Тростинку, накрыв сестричку крылом. Впрочем, вскоре около нас пристраивается и помявшийся с лапы на лапы Каракурт, вытянувшийся на своём боку и заглянувший в мои глаза. Чего это он, тоже под крыло хочет? Нет, я как бы не против лишней грелки…

— Прости меня, — неожиданно нарушает тишину своим шёпотом песчаный.

— Забудь. Это всего лишь шашлыки. Ну не ожидал ты такого и не ожидал, — отмахиваюсь я от него лапой, пристраивая свою мордашку на шее сестрицы.

— Я не об этом. Прости, что не смог защитить тебя и твою сестру… — Он нахмурился, из–за чего, как обычно, шрамы на его морде сложились в пугающую паутину рассечённых чешуек. Тяжело вздохнув в ответ, я осторожно протягиваю к нему лапу и тыкаю его пальцем в нос, тут же выведя дракона из мрачного размышления. — Я растерялся.

— Кто бы на твоём месте не растерялся? — широко зеваю я, прикрывая один глаз.

— Нет… дело не в этом… — пуще прежнего хмурится Каракурт, но новый тычок в нос чуть успокаивает его. — Такого больше не будет. Обещаю.

— Конечно, — улыбаюсь я ему, погружаясь в дрёму.

***

Громкий шорох доносится до моего уха, вытаскивая меня из забвения. А ещё хриплое, прерывистое дыхание. А ещё чуть булькающие хриплые выдохи.

С трудом я приоткрываю свои глаза, отрывая морду от лап и окидывая мутным взглядом комнату, где мы все дрыхли. Похоже, скоро утро — первые лучи прорываются через зашторенное окно, освещая помещение, в котором я замечаю стоящий перед столом силуэт.

Фирн чем-то шебуршит, нервно подёргивая хвостом из стороны в сторону, не обращая внимания на то, что своими действиями она может кого-нибудь разбудить.

— Ты чего не спишь? — борясь с сонливостью, шёпотом спрашиваю я.

Ледяная вздрагивает от моего голоса. Медленно–медленно её морда поворачивается ко мне.

Волна ужаса накатывает на меня, и остатки сна мигом исчезают, когда мне удаётся разглядеть два горящих в темноте глаза и тёмно-фиолетовые разводы, неровными пятнами покрывающие её изодранную когтями морду.

Обнажив свои клыки и негромко зашипев, ледяная готовится к броску.

Комментарий к Глава 25. В которой явно переборщили как с остринкой, так и со странностями.

Кхм…

To be continued…

Бедняге бете пришлось редактировать целую главу за один день! Хотя обычно это растягивалось на пару. Спасибо ему!

А теперь идём по пунктам.

Ловлю себя на мысли, что, похоже, у меня “болезнь концовок”. Руки дрожат, темп скачет, мысли зацикливаются на трёх-четырёх сценах, до которых ещё далеко и хочется ускорится… Но нельзя.

Или я просто начинаю выдыхаться из-за этого марафона? Пол года… пол года, и по объёму вся эта писанина уже тянет на две книги…

Кстати. Просто интересно. Закончилась фикбуковская “реклама”. И хотелось бы узнать, сколько людей она привлекла по ссылке “ждёт критики” (поскольку разницы по количеству просмотров я особо не заметил). Если кто–то из читателей перешёл на фанфик именно из–за жёлтой надписи — дайте как-нибудь знать. Мне интересно узнать результативность этой траты средств.

Ну и классическая фикбуковско-авторская чепуха для вымотанного рассказом автора.

Ставьте лайки. Оставляйте комменты (и главное, свои теории! О да, я люблю авторские теории!), ждуны и лайки. Автор всем этим питается.

И спасибо всем вам. Знаете, вы лучшие:3 Даже когда кусаете автора за его косяки.

upd. Кстати. Перешагнули за 300 страниц!

========== Глава 26. В которой Ледяное королевство встречает нас не только снегом. ==========

С испуганным рыком я пытаюсь вскочить на лапы, широко распахнув свои глаза. Однако меня придавливает тушкой недовольно заворочавшаяся Тростинка, приподнявшая свою мордочку и лизнувшая мой локоть, перед тем как провалиться обратно в дрёму. И никакой ледяной с пылающими глазами посреди комнаты. Выходит, это был очередной дурацкий сон? Тяжёло вздохнув, я осторожно потираю свою переносицу пальцем крыла, а затем окидываю комнату, в которой мы отдыхали, взглядом.

Фирн нигде нет. Неужели всё-таки не кошмар? А Холод… Нет, я замечаю размеренно дышащего ледяного там же, где он и прилёг. Однако дверь, ведущая на улицу, приоткрыта, и через неё в комнату пробирается прохладный, свежий воздух.

Уф. Ну что, бесстрашные герои всегда идут на разведку в одиночку? Хотя, на самом деле, мне просто захотелось вдохнуть побольше утренней прохлады, заодно поглядеть на Мечту под лучами восходящего солнца. Может, теперь мною овладеет эффект сказочности этого места?

Осторожно, чтобы не разбудить сестричку, я вытягиваю из-под неё лапы и на цыпочках, переступая через драконьи хвосты, пробираюсь к выходу. Яркий свет бьёт меня по глазам, когда я приподнимаю крылом тяжёлую занавесь и выхожу из дома Холода. И тут же под моими лапами радостно хрустит свежевыпавший снег. Ну да, конечно, что ещё могли предвещать вчерашние тучи? Естественно, лишь очередной снегопад! Оглядевшись, я замечаю несколько следов, идущих вдоль стены дома, в котором мы спали. Так, это похоже на лапы Фирн, но они обрываются несколькими более крупными вмятинами.

— Чего не спишь? — неожиданно раздаётся откуда–то сверху спокойный голос.

Удивлённо моргнув, я задираю свою морду вверх и обнаруживаю Фирн, что решила пристроиться на плоской крыше, свесив передние лапы через край.

Так. Глаза, как я могу разглядеть, вроде нормальные. Голос только вызывает у меня подозрения – из него куда-то пропали свойственные боевой сосульке презрительные нотки, оставив вместо себя ледяное спокойствие. В каком-то смысле драконица сейчас походила больше на Холода, чем на себя.

— Я задала вопрос, — зарычав, напоминает мне Фирн.

А нет, всё хорошо. Мне показалось. Вроде она абсолютно нормальная… насколько может быть нормальным дракон, испытывающий постоянную злость ко всем окружающим.

Слегка вильнув хвостом, я отхожу от двери, расправляя крылья и подставляя их под лучи показавшегося из-за домов светила.

— Не сплю, потому что проснулась. Это ведь очевидно, — с лёгким упрёком отвечаю я ледяной, повернув к ней свою морду. Интересно, она спуститься, чтобы дать мне подзатыльник за мою наглость? Но нет, вместо этого Фирн лишь тяжело вздыхает и слегка ведёт своими крыльями, будто бы ей некомфортно в моём присутствии. — А ты чего тут разлеглась? Не холодно?

Предупреждающее рычание служит ответом на мою наглость. Но я лишь широко зеваю, а затем, чуть встрепенув крыльями, отталкиваюсь лапами и взмываю к драконице, плюхаясь на засыпанную снегом крышу. Какая плохая конструкция, однако. Я понимаю, что никто тут не ожидал снега, из-за которого в теории крыша могла бы обвалиться, но как насчёт дождей? Если они тут вообще выпадают. Почему бы не сделать хоть сколь-нибудь качественное покрытие под небольшим углом?

— Ладно, — смахнув часть снега своим хвостом, фыркаю я, пристраиваясь от ледяной на безопасном расстоянии, вместе с этим кидая взгляд на переулки, по которым тащились заспанные, недовольные драконы. Порой они бросали мрачные, хмурые взгляды на редких ледяных драконов, в основном на Фирн, всегда отвечающей на подобные зырканья в свою сторону раздражённым оскалом.

— Ну что… о чём думаешь в это чудесное утро? — ухмыляюсь я, решив испытать свою судьбу и немножко побесить ледяную драконицу, в надежде размять собственные лапы радостной пробежкой. Однако, похоже, Фирн всё-таки подменили, ведь — ужас! — она мне отвечает не злобным рычанием.

— О доме. — Я чуть с крыши не грохнулась, когда ледяная тяжело вздохнула и мотнула своей мордой, направляя взгляд в сторону северо-запада, куда будет лежать наша дальнейшая дорога. В сторону Ледяного Королевства.

— Иии… Хмм, прости, я не очень ожидала получить даже такого ответа. — Я чуть поскребла когтями свой затылок. — Ээээ, тебя местные виды подтолкнули к таким мыслям?

— Частично, — всё также односложно отвечает Фирн, подняв ладонь к своей морде и взглянув на длинные, серповидные когти. — Ещё месяца не прошло, как я оттуда улетела, а столько всего изменилось.

— Сейчас ты будешь мне изливать свою душу? — на всякий случай решаю я поинтересоваться.

— Не дождёшься, — усмехается ледяная, сжимая свою лапу в кулак, из-за чего кончики когтей давят на её запястье.

— Хорошо, а то я уже испугалась, что тебя могли подменить, — честно признаюсь я ей.

Ледяная, услышав такой ответ, даже поворачивает ко мне свою морду, где-то с пол минуты сверля меня тяжёлым взглядом, под которым мне становится несколько дискомфортно на этой крыше. И чтобы хоть как-то разрядить обстановку, я осторожно улыбаюсь Фирн, будто бы говоря: «Это всего лишь неудачная шутка».

— Ты странная, Водомерка, — мотает мордой в конце концов Фирн, возвращая свой взгляд к созерцанию улицы и бредущих по ней драконов. — Поначалу я думала, что ты бесполезная и грязная земляная.

— А я оказалась неожиданно умной земляной, — недовольно фыркаю я. Хотя, какого ещё мнения о себе я ожидала от этой ледяной?

— Да. Совсем не такой я представляла твоё племя… по крайней мере отчасти. — Мне даже показалось, что на морде Фирн промелькнула слабая улыбка. Нет, не показалось! Вновь свесив свои передние лапы через край, она и правда улыбалась.

— Тот случай с шашлыком не считается. Это были инстинкты, — на всякий случай уточняю я, получив в ответ мрачный смешок со стороны ледяной.

И затем между нами повисает тишина. Мы сидим поодаль друг от друга и смотрим на бредущих по своим делам драконов, прислушиваясь к шумам оживающего города. Вообще, мне интересно, ледяная так обозначила то, что она будет воспринимать меня теперь не как пустое место? Мол, у меня появилась полезная функция? Я доказала, что могу не только её раздражать? Ещё бы извинилась за своё поведение в прошлом, и цены бы ей не было. Как минимум, из-за неё пару раз пострадала моя гордость. С другой стороны, эта гордость сейчас приятно грела меня изнутри. Не кто-нибудь, а сам «боевой сугроб Фирн» признала мои положительные черты и качества! Глядишь, мы с ней ещё подружимся. Хотя рано о таком говорить. Может, у неё просто настроение поутру хорошее? Да и зачем мне самой с ней дружить?

Я не сразу замечаю, как из под занавеси под нами показалась морда Холода. Хмурый ледяной оглядывал улицу, в какой-то момент проследив за оставленными на снегу следами и подняв к нам взгляд. Несколько секунд бывший принц изучал нас, но затем, громко буркнув: «Никуда не уходите, я скоро вернусь», вышел на улицу, на ходу разминая свои лапы и крылья. Судя по всему, его дорога лежала к одной из торговых площадей.

Похоже, мы вскоре полетим в Ледяное Королевство, а мне так и не суждено будет увидеть этот город в его обыденной суете. Интересно, как тут днём, когда по улицам спешат по своим делам драконы всех племён? Толкучка ли или идеальный порядок? Может, по городу разносятся рычания обманутых и недовольных, или же лишь приглашающие крики торговцев нарушают размеренный городской гомон?

Подперев морду лапой, я поднимаю взгляд к небу. По нему медленно и неспешно карабкается набирающее силы светило, проскальзывая мимо густых, сероватых туч, наверняка несущих ещё больше снега на наши бедные головы. Странно всё это.

Сейчас, убедившись, что Фирн не устроила нам «ночь длинных когтей», у меня появилось время обдумать всё, что произошло за вчерашний день. Точнее, обдумать одно единственное, крайне неприятное событие, меняющее всё моё восприятие происходящего.

Это путешествие перестаёт быть смешным. Изначально я думала, что ничего страшного и опасного нам не встретится на пути, что я просто похохочу над драконами, решившими довериться в вопросах спасения мира придурковатому ночному. Да, возможно, нам предстояла встреча с объектом мести Каракурта, но ничто на это не указывало, кроме туманного намёка Предвестника. За всю дорогу до Мечты мы не встретили ничего необычного, кроме разве что Холода, который точно не представляет для нас опасности. Ну, максимум, что он мог сделать — поймать кого-нибудь за хвост и оттащить до Академии, рассказав всё Драконятам Судьбы. Но разве это реальная угроза? И тем более, когда она в теории оставлена позади.

Но после вчерашнего всё изменилось. Мало того, когда я попытаюсь вспомнить разговор со странной, явно находящейся не в себе морской, я нахожу в своих воспоминаниях как огромные прорехи, так и странные, совершенно дурацкие мысли. Хм, похоже, меня, вместе с Каракуртом и Тростинкой, чем-то изрядно «упороли», чтобы мы добровольно пошли за этой «Брайникл». Да, определённо, дело пахнет каким-нибудь дурманом, особенно если припомнить приторно-сладкий запах! В здравом уме я бы ни за что добровольно не последовала за явно навязывающейся незнакомой. Тем более предлагающей погадать! Меня и от пророческих выходок Предвестника изрядно поташнивает, а тут… а тут первые настоящие проблемы.

И кто знает, что бы эта морская драконица сделала с нами, если бы не вмешались Холод с Предвестником. Неужели я в кои-то веке должна поблагодарить ночного дракона? Хотя нет, я же перед ним даже извинилась. Аж саму трясёт от этого факта. Особенно с учётом того, что он мог заметить нашу пропажу раньше! А ещё, не факт, что он потерял свои способности. Возможно, он надеялся, что эта морская нас придушит, или утащит куда-нибудь со своими голубоглазыми дружками. Кстати, интересно, то, что у них у всех были одинаковые глаза — это глюк в моей голове или же так оно было взаправду? Стоп, оставим себе заметку и подумаем об этом чуть позже, мысли свои нужно выстраивать в строгом порядке.

Итак, Предвестник первый подозреваемый во всём произошедшем. Дракончик, втянувший меня и мою сестрицу в это приключение, якобы направленное на спасение мира. Несколько раз был пойман на лжи или недомолвках. Явно считает себя умнее окружающих. Якобы потерял свои способности. Но, всё-таки, что если он их не терял? Что если он бросился нам на помощь не из-за того, что мы надолго пропали, но из-за того, что через пару мгновений это бы заметил Холод? Или Циркон. Что если Предвестнику нужно избавиться от меня, как от самого мешающего и подозрительного элемента? Фирн, конечно, тоже не лучше, ледяная готова при любом удобном случае броситься на ночного, вот только… Её, наверное, легче контролировать? Во всяком случае, мне так кажется. Она более предсказуема, в то время как мне свойственно рассуждать длительное время. Но тогда почему он решил подставить ещё Тростинку и Каракурта? Посчитал, что они всегда готовы принять мою позицию? Не совсем верно… По крайней мере, по отношению к моей сестричке, которая хоть и согласна со мной во многом, но придерживается куда более спокойного, я бы даже сказала, дружелюбного способа решений конфликта. Да и вообще, не слишком ли это сложно для Предвестника? То есть, нет, конечно, подставить нас это хорошо… Стоп, а что если ему нужно было отвлечь моё внимание? От чего-то крайне важного…

Лёгкая хмурость проступила на моей морде.

Нет, Водомерка. Это явно слишком сложные и запутанные планы. Да и у тебя слишком мало пока что информации, чтоб принимать взвешенное и логичное решение. Так что, думаем дальше.

Кто следующий подозреваемый? Холод. Дракон, присоединившийся к нам совсем недавно. На удивление альтруистичный. Кто мы в его глазах? В лучшем случае незнакомые драконята, сбежавшие из Академии Яшмовой Горы. Может быть, какую-то ценность для него представляет лишь Предвестник. Но почему тогда он решил избавиться в первую очередь от в общем-то интересных для него драконят? Каракурт связан с его погибшим другом, я могу поделиться с ним своими знаниями о воришках. Не лучше ли было в первую очередь по тихому придушить Фирн, подозревающую его в нехороших делах и нарушении верности собственному королевству? Нет, этот вариант определённо лишён права на жизнь, даже не смотря на то, что ледяной отходил ночью «пообщаться с другом».

Встрепенувшись, я провожаю взглядом несколько хмурых песчаных драконов, пробирающихся через снег, о чём-то негромко переругивающихся.

Идём дальше. Кто есть ещё? Кто есть ещё в моём списке мутных и подозрительных драконов? Конечно же Веретенник. Мой учитель из родного племени. Однако, как примазать его ко всему происходящему, я не могу придумать, да и вообще, вспоминаю его имя скорее с грустью о том, что его сейчас нет рядом. Эх, вот вдвоём мы бы устроили мозговой штурм, он вроде неплохо соображает. По крайней мере, для земляного дракона.

И остаётся ещё три персонажа. Точнее, два с половиной. Полтора — туманный и металлический драконы из моих снов. Несмотря на их пугающую внешность, я не могу сказать, что они пытались причинить мне какое-то зло. Хотя туманный дракон попытался помешать мне распахнуть какие-то непонятные ворота. Но об роли этих двух странных образов я могу лишь предполагать. Хотя, вот ещё вспомнила, металлический обещал мне какую-то скорую встречу. И что мы увидели? Эту самую встречу! Но не с каким-нибудь таинственным и нейтрально настроенным по отношению ко мне драконом, но с невменяемой драконицей, решившей почесать своим языком. Опять-таки, что я знаю об этой морской? Её имя — Брайникл. То, что она якобы гадалка, то есть провидец. Но если она им и является, то ей нужны сторонние инструменты, чтобы видеть будущее. Что она не побрезговала одурманить каким-то образом трёх драконят, и при этом запах этого вещества не смог учуять Холод, да и остальные присутствующие на площади драконы тоже. Может, что-то выборочно действующее на драконят? Но почему тогда Предвестник не среагировал на этот дымок? Или она их тоже одурманила, но никаких признаков рассеянности они не проявили? Опять какие-то бесконечные вопросы!

Поморщившись, я лапой сбросила несколько комков снега с крыши, хоть каким-то образом выказав своё недовольство произошедшим. Даже немного полегчало, так что, встряхнув крыльями, я продолжаю размышлять, не обращая внимания на косящуюся в мою сторону Фирн.

Хорошо. Брайникл по какой-то причине прицепилась именно к нам, решив похвастаться своими способностями. При этом морская крайне осведомлена о прошлом Каракурта, судя по всему, непростительно много знает про мою сестричку и имеет на меня зуб. «Что он увидел в тебе?» — единственная фраза из всего этого происшествия, отпечатавшаяся в моей голове.

И сразу возникает следующий вопрос. Кто — «он»? Что это за таинственный дракон, который во мне что-то увидел необычное? И почему он увидел? Почему к моей персоне вообще столько внимания от всяких стрёмных мистических штук? Мне оно надо? Конечно же нет! Может, плюнуть на всё это, схватить Тростинку под крыло и что есть силы рвануть прочь от сюда? В родное королевство… или в Академию, чтобы рассказать Драконятам Судьбы. Хотя не успею, эти сокрыльцы-дурочки́, вместе с преследующим свои цели Холодом, будут уже в Ледяном Королевстве. Ох, как же мерзко.

Однако нужно вернутся пока что к собственным размышлениям. Остаётся из явно подозрительных драконов только таинственный «он». Последний подозреваемый, личность которого не установлена. Предположительно, он может быть одним из двух пришедших ко мне во сны драконов. Но это при условии того, что они не являются одним и тем же существом. Или чем-то стоящим над всем происходящим в Пиррии. Ох, нет, мне всё-таки очень уж всё это не нравится.

Я ёжусь на месте, поглядывая на то, как пара песчаных, остановившихся у ближайшего угла, начали о чём-то спорить с одиноким, хмурым небесным, счищающим с дороги снег своим огненным дыханием. Хотя надолго меня от моих мыслей этот спор между драконами, переросший в ругательства, не смог отвлечь, и вскоре я вновь погружаюсь в свои размышления, медленно заваливаясь набок под неодобрительные зырканья со стороны Фирн, которой так и не хватило наглости поинтересоваться о чём я думаю.

Что у меня там дальше по списку? Культ голубоглазиков? У чудиков в моей голове голубые глаза, у морской, читавшей мне лекции, голубые глаза, у её приспешников того же цвета. И все одного яркого, горящего оттенка. Может, конечно, я словила особо сильный приход и нафантазировала себе лишнего, но, не я ведь одна. Каракурт тоже это видел. Да и Тростинка вроде. Не могут ведь три дракона поймать абсолютно одинаковые видения? Может, это своеобразный ключ ко всему происходящему? Связывающий всё это безобразие в одну картину.

Картину, участником которой я не хочу быть! Конечно я вновь возвращаюсь к этой мысли, поджимая к себе хвост, а спустя ещё какое-то время лениво переваливаясь на спину, свесив голову вниз через край, чтобы побольше крови приливало к моим совмещающим всё в одну картину мозгам. Я не хочу в этом участвовать! Нет, правда. Не хочу переться непонятно куда, непонятно зачем, непонятно ради чего, с угрозой для собственной жизни! Если раньше это походило на чёрную, но всё-таки шутку, и именно из–за этого я решила пойти за Предвестником, то сейчас это уже совсем не смешно. Пусть другие рискуют своими хвостами! Я же хочу проявить неестественное для этого мира благоразумие! И свалить подальше. Мне всего четыре года! И я никому ничего не обещала! Нет, я не хочу рисковать своей тушкой, не потому, что я трусиха, а потому, что… ну, это глупо! Я же не героиня какой-нибудь книжки, написанной для детишек. Вся такая из себя идеальная и правильная, всемогущая и способная сравнять с землёй любую преграду. Нет! У меня и сил-то никаких, которые я могла бы противопоставить местному злу. Я обычная драконица четырёх лет… Ну ладно, может, не совсем обычная, ввиду своих знаний, доставшихся мне из прошлой жизни, и того, что вроде как я когда-то была особью мужского пола. Но, я нигде не подписывала никакой свиток о том, что мне необходимо строить из себя добренького и правильного геройчика! В обязанности которого входит спасать мир в любой день; за исключением праздников — потому что выходные.

Нет-нет-нет. Всё происходящее лишено какого-либо смысла. Таинственные пророчества, которые я восприняла как шутку. А теперь ещё и угроза для моей головы. И не только моей, но и сестрички! Арх!

С раздражением я шлёпаю хвостом по своей грудной клетке.

Бросить ведь всё тоже нельзя. Вдруг Предвестник прав, и всю Пиррию ждёт одна большая и красивая… зима. Причём неожиданная и суровая. Как там говорилось? «Зима близко»? Это ведь тоже нехорошо, особенно для меня и моей семьи. На остальных мне в целом плевать. Пусть хоть все передохнут, в конце концов выживает самый приспособленный и умный. И я точно намерена быть в числе вторых!

Всё-таки бежать? Плюнуть на всё и скрыться? Пусть Предвестник сам решает, как ему свершать своё пророчество, но без меня? И уж тем более без Тростинки, о силах которой, я почему-то уверена, он имеет представление. Мракокрадовы потроха! Предвидение или пророческий дар не должен работать так, как работает у Предвестника! Это тупо. Тот, кто это придумал, заслуживает отдельного котла с кипящим маслом!

Я чуть соскользнула вниз, зацепившись плечами за край крыши и свесив морду вдоль стены, чтобы кровь как можно быстрее приливала к голове. Хотя долго так болтаться мне не позволили. Что-то тёплое прикасается и обхватывает кончик моего носа. Медленно я приоткрываю глаза и вижу стоящего на задних лапах Каракурта, что упёрся одной лапой в стену, а другую протянул ко мне, уперев ладонь в мою сопелку. Укусить его, может? Чтобы знал, кому пальцы не стоит свои подставлять.

— Буп? — Чуть наклонив свою морду набок, улыбается исполосованный кактусоед, видимо решив, что это меня рассмешит. Но вместо этого я фыркаю в его ладонь, бросив косой взгляд на Фирн. Ледяная, похоже, решила прикинуться, что не замечает происходящего, больше предпочтя наблюдать за шепчущей что-то своим детишкам ледяной драконихой.

— Я разве разрешала трогать мой нос? — недовольно бурчу я, переводя взгляд обратно на песчаного, смотря на него сверху вниз.

— Нет. А должна была? Между прочим, ты меня пару раз тыкала в нос! — посмеивается Каракурт, отдёрнув лапу после того, как я несильно, но всё-таки куснула его за пальцы.

— Ты ведь понимаешь, что то, что положено мне, не положено через чур наглым песчаным драконам? — невинно интересуюсь я у него, стараясь спрятать невольно просящуюся на морду улыбку.

Это, конечно, мило. И даже отвлекло меня от моих размышлений, за что я была чуть-чуть благодарна. Но в тоже время это как-то уж слишком. Это прикосновение, поглаживание, лёгкая улыбка. Разве нельзя было просто окликнуть или щёлкнуть по носу? Нет, за последние я бы точно обиделась но это не было бы… так волнующе?

Из-за неожиданно нахлынувшего осознания я чуть было с крыши не грохнулась в попытке вскочить резко на свои лапы и отшатнуться от края. Каракурт ещё удивлённо отпрянул от стены, навострив уши, наблюдая за тем, как неловко я переворачиваюсь набок, шебурша всем телом по снегу, а затем вскакиваю на разъезжающихся лапах.

Нет, нет и ещё раз нет! Никаких отношений. Никаких объятий. И уж тем более, никакой любви! Это всего лишь крайне сложная биоэлектрохимическая реакция в голове, простимулированая как гормонами, так и чувством симпатии, вызванной… ну, наверное, крайне дружественным отношением Каракурта ко мне, а также его харизмой, если она у него вообще есть.

Рассеяно фыркнув, я сбрасываю на морду песчаного несколько комьев снега, отшатываясь подальше от края крыши.

А мне такого счастья не надо. Единственные драконы, которых я готова любить — это моя собственная семья. И вообще, как мне известно, земляные драконы не испытывают такого дурацкого чувства, как «привязанность», к чужакам!

Всё. Спокойно, Водомерка. Вдох, выдох, замри и подумай. Он ведь не лезет к тебе с объятиями. Ну прикоснулся он к носу, и ты не укусила его сразу же. Ну греешься ты об его крыло. Ну засматриваешься в его глаза. Действия, продиктованные чувством дружбы, практичности и прекрасного. Вон Фирн на сугробы из чистого снега глазеет и ничего. Ни о каких чувствах, кроме эстетического наслаждения, тут не может быть и речи.

Особенно в моём возрасте. И ещё более особенно с учётом того, сколько я знаю этого дракона. Всего-то недельку-другую мы с ним общаемся, и вот уже нервничаю. Нет, это скорее всего дурацкие драконьи инстинкты, которые не должны управлять моим телом. Лишь чистый, незамутнённый разум и строгая логика! И логика мне говорит, что любые переходящие грань «дружественных» чувства по отношению к по сути всё ещё плохо знакомому дракону — ненормально, как и всё происходящее в моей жизни за последний месяц.

Проклятье! Ещё один повод взять и улизнуть отсюда. Не хочу позволять своему глупому драконьему началу управлять моей жизнью! Спокойствие. Вдох-выдох. Сейчас бы Тростинку потискать, но она наверняка ещё спит.

— Водомерка? Всё в порядке? — осторожно интересуется забравшийся на крышу Каракурт, потревожив грозно косящуюся на него ледяную. — Кстати, доброе утро, Фирн.

— Угу, — глухо промычала драконица, бросив в нашу сторону очередной раздражённый взгляд, будто мы слишком много шумели и отвлекали её от великих размышлений. Или же вели себя слишком по-детски.

Я же пользуюсь тем, что Каракурт ненадолго повернул морду к ледяной, леплю снежок и со всей силы швыряю его в грудную клетку песчаного. Вот только, похоже, у меня хорошо получается лишь мазать. Белый шарик прилетает прямо в морду Каракурта, от чего он отшатнулся к краю крыши. Он оступается, удивленно взрыкнув, плюхается сначала на свой живот, а затем падает с крыши на спину.

— Ой, — только и нахожу я, что сказать, бросаясь к краю и нависая над песчаным, тут же обнаружив распластавшегося в снегу недовольно пофыркивающего Каракурта, собирающего на своём животе снег и лепящего снежок, который пролетел рядом с моим ухом. — Я хотела поинтересоваться, цел ли ты. Но раз ты так…

Я уже было хотела скрыться на крыше, планируя сгрести как можно больше снега, чтобы затем его скинуть на голову песчаного одной кучей, как меня что есть силы толкают холодными лапами в основание хвоста. Незаметно подкравшаяся Фирн, на морде которой застыла привычная мне картина раздражения, смотрит за тем, как я, успев поджать к себе крылья, плюхаюсь в снег рядом с хохочущим Каракуртом. Правда, в отличие от песчаного, приземляюсь я на свою грудную клетку и тут же вскакиваю на лапы. Благо, высота небольшая, тем более для драконов, которые и куда более серьёзные падения переживают без вреда для своих тушек.

— Чего смешного? — Укоризненно глянула я в морду Каракурта.

А затем всё-таки реализую свой план, пусть и несколько в изменённой форме, развернувшись к нему хвостом и передними лапами засыпав морду кактусоеда снегом. Ибо, как говорят многие драконы, «фыр»! Уже после, бросая на Фирн осторожный взгляд, размышляю, а не швырнуть ли и в неё клочок снега. Но нет, ледяная уже заняла своё прежнее место, и злить её мне не очень хочется. Особенно после такого «душевного» утреннего разговора, в котором мы обменялись парочкой колкостей. Пусть лучше дальше продолжает прожигать взглядом собирающихся прохожих,спешащих к центру города по своим делам, и ведь их становился всё больше и больше.

Город постепенно просыпался, встречаясь с вызовом нового дня. Кто-то смотря на снег гневно бухтел себе под нос что-то, проклиная погоду. Другие не замечали изменений, спеша навстречу новому дню, скаля свои клыки в сторону прохожих. И только резвящиеся драконята, под присмотром взрослых, беззаботно барахтались в снегу и радостно попискивали.

Встрепенувшись, я вытягиваюсь на своих лапах, стряхнув с плеч комья снега и остановив лепящего новый снежок Каракурта медленным покачиванием своей мордочкой из стороны в сторону. Сейчас не время для игр. Скорее для тяжёлых, мрачных размышлений, за которыми последует неизбежный выбор — что же мне делать дальше: лететь с сокрыльцами или плюнуть на всё это дело, сказав, что нам не по пути и я передумала? Могу ли я их бросить?

С этими мыслями я окинула взглядом Каракурта и двинулась по хрустящему снегу обратно в дом. Пожалуй, валяться в снегу была не самая умная идея, даже для такой холодолюбивой драконицы, как я. Мне необходимо немного погреться.

Добравшись до двери, я осторожно приподнимаю полог. Тяжёлая ткань соскальзывает по моей мембране, когда я заглядываю в комнату и вижу, что уже все проснулись. Ну, кроме негромко сопящего Лонгана, которого Звёздочка пыталась безуспешно растолкать своими лапами. Циркон стоит около стола, разглядывая одну из карт, около него Предвестник ведёт по тому же свитку своим когтем. Краем уха я слышу, что они обсуждают необходимое количество привалов на нашем непростом пути. Чуть в стороне сидит напротив Сайды Тростинка. Морская осторожно выводит своими пальцами какие-то каракули на свитке, очень отдалённо напоминающие овал с четырьмя палочками. Современное искусство, однако. Увидев меня, сестрица чуть приподнимается на месте, радостно улыбаясь, но тут же её останавливает морская принцесса.

— Не двигайся. Я же рисую, — обиженно надув свои щёки, бубнит Сайда, выводя идущую от верха овала длинную линию… Стоп, это морская так рисует мою сестру? Уф.

Тяжело вздохнув, я замираю у выхода, пока мимо меня проскальзывает отряхивающийся Каракурт, задевая своим тёплым крылом мой бок. Вот кто точно ни капельки не замёрз.

Но всё-таки я здесь не для того, чтобы смотреть, как проходит утро у путешественников, поставивших себе цель исполнить пророчество. Мне необходимо принять собственный выбор. С ними я, или сама по себе? Могу ли я оставить этих драконов на Предвестника?

Мой взгляд проскальзывает по боку ночного, задумчиво потирающего свой подбородок. Никакой гордости и надменности я в нём сейчас не замечаю, а всякий раз, как Предвестник прикрывал глаза, он вздрагивал всем телом и мотал мордой, будто бы его что-то укусило за кончик носа.

Какой же он всё-таки мутный и непонятный дракон. А всё из-за чего? Из-за банального отсутствия возможности проверить! Мне бы такие же способности, как у Звёздочки. И сколько бы проблем можно было быстро и оперативно решить, просто порывшись в чужой голове… Так нет же, придётся ловить ночного на его ошибках. В которой раз я ловлю себя на мысли, что ничто не мешает Предвестнику лишь притворяться потерявшим свои способности. А на деле он может всё прекрасно видеть, и мне необходимо поймать его на очередной оплошности в его действиях, которую простой банальностью он не сможет оправдать.

Дальше мой взгляд вновь проскальзывает по остальным дракончикам, останавливаясь на переменяющейся с лапы на лапу Тростинке. Бежать… или сражаться? Ну, или, по крайней мере, помогать остальным бороться с судьбой. Боец-то из меня паршивый, могу только под лапами мешаться да давать свои никому не нужные советы.

Вот и ответ. Простой в своей гениальности и при этом неприятно морозящий меня изнутри своей мерзкой логикой. Мне необходимо продолжать путь вместе с ними. Я обязана лететь исполнять это пророчество не только потому, что иначе угроза может придти в дом к моей семье, но и потому, что… ну, возможно, вероятность выживания этих драконят в моём присутствии больше? Не потому, что я какая-то опасная особа или могу оказаться хоть какую-то первую помощь, а потому, что у меня есть то, чего нет у большей части здесь присутствующих, возможно, за исключением Циркона, — думалка. Хорошо работающая голова с определённым пластом знаний и опыта.

Нет, конечно же, часть меня хочет, чтобы я плюнула на происходящее и свалила, чтобы не подставлять свой хвост под беспощадные укусы судьбы. Однако, логика говорит, что подобный ход мало что может решить. Да и контролировать свою судьбу легче из возможного эпицентра событий, как бы мне не было мерзко это признавать.

Вот так и стою перед входом, замерев точно зелёная статуя, и думаю, что же мне делать. Действовать надо, действовать, корректируя своё продвижение по обстоятельствам, а не думать, тем более обмозговывая одну и туже мысль сотни раз. Так что, для себя я неожиданно всё решаю.

С натянутой улыбкой я шагаю к Сайде и склонившемуся над её рисунком Каракуртом, предлагающему морской внести некоторые правки в картину.

Убежать я всегда успею. Во всяком случае, я на это надеюсь.

***

Холод вернулся примерно через час. К тому времени больша́я часть местных драконов уже перекочевала из одной части города в другую. Лишь изредка через окно до нас доносился рык раздражённых местных жителей, выясняющих отношения друг с другом.

Ледяной принц притащил в своих клыках несколько мешочков. После беглого осмотра и обнюхивания любопытными дракончиками, было установлено, что в большей части мешков находятся различные сушёные фрукты. И только в одном было достаточно резко пахнущее специями тонко разодранное мясо.

— Пустынная ящерица, — заявил с полной уверенностью Каракурт, осмотрев один из кусочков, после осторожно лизнув его краешек. — Не острая.

Ещё бы, купил бы Холод острое! Да после вчерашнего я бы это острое запихнула ледяному и песчаному… куда-нибудь, чтобы они оба подавились. Правда, запах перчёного и незнакомых специй всё равно вызывали у меня некоторые подозрения.

Позавтракав содержимым одного из мешков с фруктами, мы принялись быстро собираться, распределяя друг между другом запасы. Больше всего, конечно же, навалили недовольному Лонгану. Как-никак фрукты были куплены Холодом в первую очередь для этого шумного и непоседливого дракона, сидящего на строгой вегетарианской диете. И после всех сборов, вновь закрыв ставнями все окна, мы выбрались на заснеженную улицу.

Мне так и не удалось посмотреть на Мечту днём, но судя по доносящемуся шуму, не особо бы мне понравилось. Где-то стучат по наковальням, и звон от этого разносится по округе, где-то ругаются драконы, пока между ними не вклиниваются местные стражи спокойствия. А уж какой бардак творится на торговых площадях, мне даже страшно представить. В подтверждение моей догадки с дальнего края улицы доносится грозный рык чем-то недовольного дракона, на который дёрнулось не только моё ухо, но и Тростинка. Маленькая сестричка направила свой взгляд в сторону источника этого шума, прильнув к моему боку, будто ища укрытия от этого постепенно меняющегося места.

Опять ловлю себя на мысли, что я всё-таки «земляная» куда больше, чем мне хотелось бы. Тишина и спокойствие родных болот, нарушаемая лишь храпом какого-нибудь дракона или кваканьем особо голосистой лягушки, за которой тут же бросались охотились все маленькие драконята, были куда приятнее моему уху, чем городская суета. А если добавить щебетание птиц в эту картину… Нет, определённо, когда всё закончится и я вырасту, буду жить изгоем. Подальше ото всех, кроме своей семьи.

Оттолкнувшись лапами, первым взлетает Холод, а следом за ним и все остальные. Я пристраиваюсь вместе с Тростинкой в середине нашей цепи, аккурат за Предвестником и Фирн. Позади хлопают своими крыльями Звёздочка и Лонган, а в самом конце плетётся Сайда, около которой скользит на потоках ветра Циркон. Похоже, в скором времени морская принцесса опять будет чистить нам уши своим нытьем.

***

А я ведь считала путешествие до Мечты скучным и пустым. Беру свои слова обратно, там хотя бы горы были. Было чем полюбоваться, на что посмотреть. Да и погода менялась, окрашивая пейзажи новыми красками. А тут… одна и та же картина куда не глянь — белая равнина, в которой торчат то тут, то там зелёные палки стоически выдерживающих холода кактусов. Ещё и ветер надувает в крылья со стороны Ледяного Королевства, будто препятствуя нашему путешествию.

А ещё мы на удивление быстро переводим свои запасы, поэтому, возможно, нам на обратном пути придётся немного поголодать. Каракурт во время очередного привала разок попытался слетать и поискать хоть что-то съедобное в этой снежной равнине, но вернулся песчаный крайне мрачный и без добычи. Вообще, чем дольше мы летели над этой «пустыней», тем более и более тяжёлым становился взгляд Каракурта. Он всё чаще озирался или отлетал в сторону, выискивая хоть что-нибудь, что напомнило бы ему о родной пустыне. Во время отдыха с раздражённым рычанием он рыл лапами снег, пытаясь добраться до песка. Даже говорить особо не хотел и на любые вопросы отвечал максимально односложно.

На привалах перед сном мы вырывали ямку, собираясь в один большой драконий комок, чтобы греть друг друга. Только ледяные с удовольствием вытягивались под падающими хлопьями снега, то и дело бросая тяжёлые взгляды в сторону родного королевства.

Погода при этом не планировала возвращаться в своё естественное состояние. В лучшем случае показывалось из-за туч холодное, не способное прогреть снег солнце, а в худшем — небо заносило серыми тучами и нам приходилось лететь через густой снегопад. Хорошо хоть, ни разу мы не столкнулись с метелью.

Но больше всего меня волновало другое. Абсолютная тишина, в которой звучало лишь недовольное нытьё Сайды, и отсутствие столкновений с новыми неприятностями на пути. Разве они не должны были, после встречи с Брайникл, на наши головы как капли во время дождя свалиться? Ну не то чтобы я подобное хотела, наоборот, мне-то уж точно не стоит жаловаться, что никаких непредвиденных проблем нет. Только вот это почему-то угнетало меня ничуть не меньше. То и дело возникало чувство, будто мы всё дальше и дальше забираемся в ловушку, не замечая сгущающихся вокруг нас предупреждений.

Вообще, я и беспокойство Каракурта в какой-то момент начала понимать. Эти равнины, над которыми мы летели, выглядели покинутыми. Никто не летел по своим делам, никто не охотился. Будто всё разом вымерло. И только под конец второго дня пути, когда, по словам Холода, мы уже почти добрались до цели, на горизонте промелькнули несколько спешащих по своим делам точек, углубляющихся в Ледяное королевство. Наверное, это ледяные драконы спешат доложить о чужаках на их землях.

***

Но вот мы наконец-то оказываемся у цели нашего пути. Из-за заснеженных холмов, на склонах которых возвышаются одинокие ели, показывается так называемый «Гостевой дворец ледяных». Со слов Холода, во время войны в песчаном королевстве, это место служило как резиденция одной из принцесс, в котором она укрывалась от своих сестёр. И после войны практичные ледяные решили обустроить на месте этого убежища что-то наподобие перевалочного пункта, в котором уставшие посланники других племён могли бы передать сообщения и перевести дух, перед тем как отправится в обратную дорогу. Ну что тут сказать… благородство так и хлещет. Могли бы ведь слепить из снега какую-нибудь берлогу и мерзко хихикать, наблюдая за мёрзнущими чужаками. А тут и правда что-то похожее на дворец. Пусть не особо богато украшенный, но всё же. Я-то ожидала увидеть нечто совсем неадекватное. Может, здание полностью сделанное изо льда? О, или какое-нибудь каменное недоразумение, напоминающее раскрывшуюся мидию, из которой торчит несколько труб, тянущихся в небо. Или иное безумное произведение архитектурного гения драконьего рода, напоминающее какой-нибудь завод из моей прошлой жизни, нарисованный перепившим архитектором-фантастом.

Стены из обтёсанных тёмных брёвен, на углах упирающиеся в колоны из серого камня, поддерживающие сейчас заснеженную, но судя по всему крытую, крышу. Трубы, всё из того же камня, поднимаются из разных участков крыши. Узкие окна, скорее напоминающие бойницы, в которые можно просунуть копье, судя по всему, прикрыты ставнями изнутри, чтобы удержать тепло.

Вот только смотря на всю эту красоту, у меня возникает ощущение, что это место заброшено. Если не хуже. Из труб не поднимается дым, никто не стоит у единственных врат, ведущих внутрь. Площадь вокруг дворца, что, со слов Холода, должны были быть расчищены для гостей и украшены по краям ледяными статуями, занесло снегом. В некоторых местах сугробы наваливаются на стены, будто желая целиком накрыть собой бывшую обитель песчаной королевы. И тишина. Только ветер воет, да расспрашивает хмурого Холода небесный дракон. Кстати, Фирн тоже обеспокоенно оглядывается по сторонам, первой устремившись к высоким дверям. Хотя это скорее ворота, и судя по ним, первый этаж замка мог похвастаться поистине высоким потолком. Похоже, там могло спокойно встать друг другу на спины пяток драконов, и то не факт, что самый верхний достанет до потолка. А сами врата… тёмное, отдающее еле заметной бордовостью дерево, пережившее не один год беспощадных морозов. Тяжелые каменные кольца заменяют этим гигантам ручки, а слегка рваный узор, изображающий какого-то ледяного дракона, покрывает всю поверхность.

Но что меня больше всего напрягает, так это то, что врата слегка приоткрыты. Недостаточно, чтобы это можно было назвать торжественной встречей гостей, но достаточно, чтобы внутрь мог пробраться даже взрослый дракон.

— Не нравится мне это, — делюсь я своим свербящим в ухе предчувствием, приземляясь за Фирн и вновь окидывая здание взглядом. Вблизи оно кажется ещё больше и будто способно свободно вместить в себя с комфортом сотню-другую драконов. Интересно, как быстро ледяные эту крепость построили?

— Согласен, — мрачно кивает плюхнувшийся рядом Холод, тут же провалившийся по локти в снег. Впрочем, ледяной дракон и не заметил такого маленького неудобства, тут же пробираясь ко вратам и останавливаясь у них, повернувшись к Предвестнику. — Ты уверен, что тут кто-то есть?

— Раньше — да. — Ночной дракон ёжится, проскальзывая мимо меня к Холоду. — Надо всё равно проверить. Может, я что-нибудь увижу.

— Стоп. Вы же не думаете вот так просто брать и заходить туда? — Я ошалело моргаю, вылупившись ещё и на Циркона, осмелившегося пристроиться аккурат за Фирн, заглядывающей за приоткрытые двери и нервно поскрёбывающей когтями по камню под лапами. За моей спиной приземляется хмуро озирающийся по сторонам Каракурт, так же как и остальные, готовый в любой момент броситься навстречу неприятностям. А сзади в снегу барахтается недовольная Сайда, которой видите ли «холодно». Моя сестрица помогает морской принцесске выбраться из особо глубокого сугроба, в который та приземлилась. Ну и естественно Звёздочка с Лонганом, обсуждающие пейзажи вокруг.

— Тут снега даже больше, чем в Мечте! Киу-киу. Это тоже ненормалия? — голосит на всю округу радужный, выдавая наше присутствие.

— Аномалия, — в который раз с тяжёлым вздохом поправляет его Звёздочка. — Думаю, здесь это нормально.

— И снег этот такой… странный. Он обычно другой был. Киу-киу. Мягкий, как ленивец, а ещё мокрый, как вода. А тут даже хрустит. Почти как кокосы. Слышишь?

И в подтверждение своих слов радужный принялся переступать с лапы на лапу, полностью проигнорировав мой раздражённый взгляд. Из-за этого взгляда я и не заметила, как Фирн первой шагнула в полутьму таинственного дворца, не оставляя нам иного выбора, кроме как последовать за ней. Нет, я, конечно, всё ещё могу плюнуть на происходящее, развернуться и улететь, вот только одно но. Мимо меня проскакивает Тростинка с Сайдой, с весёлым сопением прошмыгнув в коридор, оставив удивлённо отпрянувшего Циркона смотреть им вслед.

— Стоп! Куда? Тростинка, стоять! — Я подпрыгиваю на месте, бросаясь за сестрицей через снег, с трудом протиснувшись между Каракуртом и Цирконом, чуть было не наступив на шиповатый хвост оглядывающейся по сторонам Фирн.

Внутри темно. Свет проникает только через приоткрытые врата, отбрасывая длинные, тянущиеся вдоль единственного широкого коридора, украшенного алым ковром, тени. Стены, пол и потолок сделаны в основном из серого, выдолбленного в форме блоков камня. Дерево если и присутствует, то лишь в виде поддерживающих потолок колон с выемками под факелы и небольшими крючками, на которых болтаются странные полупрозрачные белые шары, напоминающие мне раздувшиеся яблоки размером с кулак взрослого дракона.

— Тут очень давно никого не было. — Заходит за мной Холод, указывая как раз на эти странные «фрукты». — Лунные шары могут гореть днями. И их обычно меняют.

— Какие шары? — раздражённо буркаю я, взглядом выискивая убежавшую вперёд Тростинку. Тут же сестрица выпрыгивает из-за ближайшей колоны, а следом за ней и Сайда.

Ну ладно, мне чуть спокойнее стало. Да и тут, по крайней мере, хотя бы ветер со всех сторон не продувает, так что можно хоть как-то согреться. А если мы найдём большой камин, около которого можно будет расположиться и погреть свои косточки, то я вообще буду счастлива. Правда, при условии того, что никто на нас не выпрыгнет из темноты.

— Лунные шары, — повторяет Холод, подходя к одному из белых фруктов, задумчиво разглядывая его. — Это дар, сделанный одним из дракомантов прошлого всему племени. Дерево из камня и льда, чьи плоды источают яркий лунный свет.

— В Радужном Лесу сейчас растёт такое дерево, — подаёт свой голос Звёздочка, вошедшая во дворец вместе с Лонганом, сразу же после Предвестника и Каракурта. Ну а последним заходит Циркон, останавливаясь у двери и поглядывая наружу. — Нам рассказывал о нём учитель. Да и мы сами его видели. Оно очень красивое, особенно ночью.

— Это был подарок от нашей королевы радужным и ночным, — кивает ледяной дракон после короткого молчания, отходя от колоны.

— Дурацкий подарок. Дракомантия ледяного племени должна принадлежать только ледяному племени, — ворчит себе под нос Фирн, гордо двинувшаяся вперёд по коридору дворца. Холод, однако, решает промолчать, оставив злобную сосульку при её мнении, что, похоже, лишь сильнее разозлило Фирн. Негромко зарычав, она ускорилась. — Идёмте! Если кто тут и есть, то в тронном зале.

А я вот не уверена, что нам хоть кого-то надо искать. Лучше бы по тихому пробрались поглубже, прячась за колонами при любом подозрительном шорохе. Ох, какое же у меня нехорошее предчувствие. Будто вот-вот что-то должно произойти. Давит на меня со всех сторон эта темнота, выглядывающая из коридоров и дверный проёмов. У меня даже возникает такое чувство, что кто-то смотрит из темноты на меня, но всякий раз, как я оборачиваюсь — пустота.

Наверное, если бы это место было освещено, оно выглядело бы менее пугающим. Даже величественно. Может, я бы разглядела и другие украшения, какие-нибудь фрески, вырезанные в камне, или гобелены? Может, сложенные в скульптуры кости местной живности? Ох, не знаю, чем могут ледяные драконы украшать свои постройки. Возможно даже ничем. Мол, любят красоту стерильности и пустоты, напоминающие им о родных заснеженных равнинах. Полное отсутствие мешающих им деталей, за которые цеплялся бы их глаз.

Я и не замечаю, как, поддавшись стадному инстинкту, направляюсь следом за остальными драконами, пристроившись в середине нашей процессии. Темнота, по мере погружения в неё, оказывается не такой всепоглощающей. Постепенно мои глаза привыкают, и я начинаю отчётливо различать очертания объектов. Первой храбро топает Фирн, порой замирая и принюхиваясь, от чего-то раздражённо рыча. За ней шагают перешёптывающиеся Предвестник с Холодом. Ледяной сомневается, что так называемая «Луновзора» может быть в этом покинутом месте, с подозрением косясь на ночного. И правильно, что сомневается! Надо было подумать об этом ещё раньше. Все остальные идут практически в одну линию. Для драконят тут вполне хватает места. И только Циркон идёт один, в конце нашей процессии, порой останавливаясь и оглядываясь за спину. Значит, не меня одну грызут терзающие спину взгляды? Или это банальная осторожность?

— Пожалуйста, не отходи от меня слишком далеко, — негромко говорю я на ушко Тростинке, привлекая внимание сестрички прикосновением крыла в её бочок, когда мы проходим мимо расширения, напоминающего покинутый пост стражи, с тем исключением, что в одном из углов я вижу маленький для дракона загон из каменных плит. Жаль, времени изучить эту конструкцию у меня нет. Ведь впереди… тронный зал?

Широкое, просторное помещение, судя по всему занимающее и второй этаж. Колоны, каждая из четырёх тёмных брёвен, поддерживают каменный потолок, с которого свисают множество крючков с белыми порой слабо светящимися плодами, дающими достаточно света, чтобы можно было изучить это помещение. Места тут вполне хватит, чтобы взлететь паре драконов и, не мешаясь друг другу, облететь всё гигантское помещение. Так же вдоль стен поднимаются на уровень второго этажа всё из того же дерева лестницы, уводящие в другие помещения, сокрытые от моего взора за дверьми. Под лестницами, прямо в стене, выдолблено несколько каминов. Ну и, естественно, на противоположной стороне возвышается на нескольких ступенях трон, который явно не вписывается в архитектуру северной громоздкости. Как минимум потому, что он из светлого дерева и с несколькими алыми подушками, на которых скорее всего могла удобно вытянуться одна из песчаных принцесс. Каких-нибудь знамён только не хватало над троном, но для них были специально вбиты в стену металлические крючки.

— Есть идеи, что дальше? — интересуется Циркон, равняясь с Холодом и Предвестником, наблюдающими за оглядывающейся по сторонам Фирн, явно раздражённой тем фактом, что одну из крепостей её племени по неизвестным причинам оставили.

Тебе бы, злобная сосулька, скорее подумать над тем, по какой именно причине это место покинули… Ох, не нравится мне это место всё больше и больше. Слишком тихо. Даже сквозняк не гуляет по коридорам, насвистывая свою мрачную песенку.

И стоило мне только об этом подумать, как одна из дверей на втором этаже распахивается с громким скрипом, а на платформу перед ней неспешно из темноты выходит… Да нет, вы должно быть шутите! Хотя, частично я не удивлена происходящему. На моих глазах, в подсветке из собственных белых полос на теле, появляется довольно усмехающаяся Брайникл, шею которой украшает кулон в виде шара, а на голове поблёскивает серебряный обруч с несколькими крупными драгоценными камнями. Впрочем, из темноты выходит не только она одна.

— Посмотри-ка, гости всё-таки пришли, — усмехается драконица, указывая своей лапой выглянувшему за ней песчаному дракону, чья морда полностью скрыта за накинутыми поверх головы тряпками и лоскутами ткани. — Правда, мы ждали вас чуть позже. Но думаю, это не проблема. Хм… взять их.

А ведь моя интуиция мне всё время талдычила о том, что тут что-то не так! Пока Брайникл вместе с песчаным медленно двинулись вниз по лестнице, из других дверей показались голубоглазые драконы, двигающиеся к нам без единого издаваемого звука. Лишь когти скребут по дереву и камню.

— Бежим! — выкрикиваю в панике я, накрыв своим крылом сестричку. Но оскалившаяся Фирн, издав яростный рёв, бросается на одного из голубоглазых. Совсем мозги у неё что ли оледенели? Она их всех решила перебить? Десятки взрослых драконов своими лапами? — Фирн, уходим!

Отчаянная попытка докричаться до ледяной драконихи не увенчалась успехом, так что я, плюнув на это дело, оглядываю остальных. Холод и Циркон подгоняют удивлённо моргающего Лонгана, стремительно поменявшего цвет на бледно-зелёный с зелёными полосами, дрожащую Звёздочку, паникующую Сайду и ошалело осматривающегося по сторонам Предвестника. Заодно наши «защитники» в любой момент были готовы броситься на любого подобравшегося слишком близко дракона. Холод даже набрал в грудь побольше воздуха и выдохнул поток белого, густого ледяного газа в одного из устремившегося на нас песчаных. Не издав даже болезненного рыка, нападавший грохнулся на пол с почерневшей и растрескавшейся грудной клеткой.

А Каракурт… Бешено зарычавший песчаный дракончик рвался к спускающейся по лестнице самодовольной морской драконице. Или к идущему около неё песчаному? Неужели он…

— Стой, дурак! — испуганно выкрикиваю я вслед Каракурту. Плохо, как всё плохо! В следующий раз обязательно буду слушать своё предчувствие! — Каракурт!

Конечно меня не слышат. Небось жажда мести кровью глаза наполнила, и наш песчаный уже ничего не видит. Чтоб тебя на кактус посадили, кровожадный болван!

В любом случае своя шкура мне дороже. Я не боец, не героиня, я обычная драконица, оказавшаяся не в том месте не в то время. И единственное, чему я могу последовать, так это древней как свет мудрости: «Быстрые лапы люлей не боятся».

Голубоглазые драконы продолжают прибывать, вылезая из распахнутых дверей будто муравьи из разрушенного муравейника. И пока не стало слишком поздно — надо бежать…

Простите меня…

Я прикрываю глаза, а затем дёргаю Тростинку за крылышко, уже готовая броситься наутёк… И тут же я налетаю на холодную скалу, будто возникшую из пустоты передо мной. Что? Откуда?

— Водомерка! — испуганно пищит Тростинка, когда я поднимаю взгляд на голубоглазого ледяного мощного телосложения, уже тянущего ко мне лапу.

— В сторону! — ревёт Циркон, и поток алого, чистого пламени орошает одну из стен, охватывая не замечающих пламя драконов, движущихся к нам из темноты.

Даже когда чешуя на телах недоброжелателей начала спекаться, а воздух наполнился тошнотворным запахом горелой драконьей плоти, они не останавливались. И следующий вдох проходит уже над моей головой. Жар огня опаляет спину, но я успеваю пригнуться, в отличие от заторможенного ледяного, получившего сноп пламени прямо в свою морду. Он даже не пытался увернутся…

— Только не сломайте их, — доносится спокойный голос Брайникл до моего уха.

Морская уже спустилась на нижний этаж, всё также неспешно шагая по направлению к трону, с холодным интересом то и дело поглядывая в нашу сторону. А Карарурт… песчаный дракончик хрипит, прижатый к земле лапами укутанного в тряпки соплеменника. Фирн уже тоже поймали – несколько драконов навалилось на ледяную со всех сторон, зажав лапами её морду.

Что делать? Надо срочно что-то придумать… Я затравленно оглядываюсь по сторонам, прижимаясь к Тростинке. Почему я не додумалась во время полёта смешать селитру с углём и серой? Сейчас хотя бы было чем удивить неожиданную неприятность и, кто знает, может, даже пробиться наружу. А может, пора?

Я бросаю короткий взгляд на Тростинку, уже собираясь попросить её выкрикнуть что-нибудь, что могло бы спасти нас всех. Какое-нибудь «пусть все враги замрут» или «пусть они обратятся в прах». Но я не успеваю. Что-то тяжелое наваливается на меня сверху, накрывая мою морду лапой и тоже самое происходит с Тростинкой, которую прижал к полу ещё один возникший будто из неоткуда дракон. И только после того, как на меня навалились сверху, даже на середину хвоста наступив, чтобы я не могла им никого ударить, я понимаю одну вещь. В воздухе повис знакомый мне сладковатый запах, какой я уже чувствовала однажды. На площади. Пару дней назад. Неужели…

С трудом, но я всё-таки поворачиваю свою морду в сторону Брайникл, скучающе растянувшейся на троне песчаной принцессы. Несколько голубоглазых подносят к ней светящиеся холодным, лунным светом шаров, и небольшие миски, заполненные плодами и мясом. Немного подумав, морская кончиками когтей берёт одну из ягод, отправляя её в свою пасть, с наслаждением проглатывая. Будто здесь ничего и не происходит! Будто не льётся драконья кровь посреди зала!

Холод с Цирконом постепенно замедляются. Лонган и Предвестник защищают своими крыльями испуганную Звёздочку, прижимающую к себе лапами дрожащую Сайду. Зелёный радужный дракончик, широко расправив свои вспыхивающие красным гребни, чем-то плюётся в подходящих к ним драконов. И, к моей радости, эти плевки, похоже, попадают в нежные сердца голубоглазых, иначе я не могу понять, почему они падают замертво. Разок Холод попытался выдохнуть в сторону Брайникл сноп льда, но на его пути тут же возникло несколько драконов, защищающих свою владычицу собственными телами от гнева ледяного.

Я замечаю, что тёмная морская перевела на меня свой взгляд, и ненависть в её глазах обжигает меня практически как пламя. А ещё какое-то странное, будто удушащее её чувство, подпитывающее злость драконицы.

— Жнец. — Отвлекается она на подошедшего к ней дракона в капюшоне.

Точнее, уже без капюшона — извернувшийся Каракурт стянул тряпку с морды дракона, когда тот оставил дракончика сменившему его расходному материалу. И знаете, я, кажется, поняла, почему этот дракон носил капюшон. В свете лунных плодов его морда мне по первой показалась чёрным черепом. Только проморгавшись я поняла, что это лишь чёрный узор, изображающий череп и занимающий область всей его морды целиком. Да и вдоль гребня шли узоры, которые напоминали о позвонках. Татуировка поверх чешуи? Жуткая, особенно с учётом того, что, также как и Брайникл, этот дракон щеголял голубыми глазами. Только в отличие от довольно скалящейся морской, в его взгляде не было ничего, кроме ноток грусти. Поправив тряпки, идущие от его локтей и скрывающие лапы, он осторожно присел возле трона.

— Да, моя королева. — Голос дракона, как и его взгляд, был неестественно спокоен, и в тоже время казалось, что дракону не нравится то, чем он сейчас был вынужден заниматься.

— Разве я разрешала тебе говорить? — на весь зал, в котором слышались рычания сопротивляющихся драконов, хохотнула Брайникл, перевернувшись с бока на спину. И будто решив, что одного вопроса будет мало, морская отвесила звонкую оплеуху своим хвостом по даже не дёрнувшейся морде песчаного дракона. — Нет. Помни своё место и радуйся тому, что я не отправила тебя куда-нибудь морозить хвост. Ммм, а теперь гости.

К тому времени, как эта маленькая сцена закончилась, нас уже всех прижали к земле. Самодовольно улыбающаяся Брайникл поправила кулон-шарик на своей шее, по очереди обводя «гостей» взглядом, в конце концов остановившись на Каракурте и громко засмеявшись.

— А ведь он хочет тебя убить, Жнец. Посмотри на него. Весь дрожит, пытается вырваться. Видишь? — отвесив ещё один удар по морде череполикого песчаного, довольно промурлыкала морская драконица, будто наслаждаясь своей маленькой победой.

Хмм, может, она сейчас начнёт злорадствовать, и у меня появится возможность как-нибудь донести до Тростинки мой план? Я бросаю короткий взгляд на дрожащую сестричку, чувствуя, как разгорается волна злобы в моей душе от вида того, как её к полу прижимает голубоглазый небесный дракон. Её испуганный взгляд направлен ко мне, словно ожидая, что сейчас я придумаю какой-нибудь гениальный план… Я лишь прикрываю свои глаза на мгновение, будто отвечая ей: «Да, у меня есть план… Нужен лишь подходящий момент». Правда, гениальным этот план точно не назовёшь. И, по сути, он заключается в том, что я каким-то образом смогу попросить Тростинку всё-таки воспользоваться дракомантией. Если у меня вообще это получится. Хотя можно понадеяться, что кто-нибудь отвлечёт внимание наших пленителей.

— Ах, бедный Каракурт… — глухо вздыхает Брайникл без капли сочувствия, продолжая избивать морду Жнеца своим хвостом. Но песчаный даже не дёргается, стоически выдерживая звонкий шлепок за шлепком, никак на это не реагируя. В отличие от Каракурта, дёрнувшегося и зарычавшего сквозь сжатые клыки. Усмехнувшаяся Брайникл на мгновение прикусила поднесённый к клыкам кончик когтя, будто бы раздумывая над чём-то. — А знаешь, мне нравится твоя злость. Твоя ярость… Жажда мщения. Мы с тобой на самом деле очень похожи. И ты и я хотим отомстить тем, кто сделал нам очень, очень… очень больно. Мне даже жарко становится от осознания того, сколько между нами общего! А ещё, мне очень скучно. В этом дворце совсем нечего делать, кроме как смотреть на собственные отражения в зеркалах, представляешь? Хочешь, я дам тебе шанс исполнить свою мечту?

По мановению ладони морской брыкающуюся Фирн медленно оттащили к одной из колон от центра зала, будто не драконица на её месте была, а мешок со снегом…

— Хочешь попытаться убить Жнеца? Ну же, ты же за этим сюда шёл? А если справишься… Хмм, знаешь, я отпущу твоих друзей. Честно слово. Ты меня развлечёшь, и мы все останемся довольны, — с лёгким восторгом проговорила Брайникл. И мне очень хочется выкрикнуть пафосное: «Не верь ей, она всё лжёт!», но морда моя всё также зажата чужой холодной лапой. — Отпустите его. И Жнец. Убей этого дракончика ради своей королевы!

— Хозяину это не понравится, — хмурится череполикий дракон, видимо сомневающийся в благоразумии развалившейся на троне морской. В ярости морская отвесила ему очередной шлепок своим хвостом. Только на этот раз морда песчаного дёрнулась в сторону, да и сам он глухо зарычал, слизывая потёкшие на подбородок капли крови.

— Мастер — это моя проблема. Так что заткнись и делай, что говорят, — в порыве ярости шипит Брайникл, указывая когтем на вскочившего на лапы Каракурта. О ком они говорили? Хозяин? Мастер? Кому могут подчиняться эти ненормальные? — И давай без твоих дурацких песен. Слушать твои вирши у меня нет никакого желания. Ну. Чего встали? Убейте друг друга! Хах! Или ты хочешь, чтобы твои драгоценные друзья пострадали, Каракурт?

Я рычу сквозь сжатые клыки и дёргаюсь в отчаянной попытке вырваться. Да и не только я, Циркон и Холод тоже брыкаются, а Фирн даже разок умудрилась дыхнуть холодом на лапу одного из держащих её драконов. И только… только Предвестник даже не пытается дёрнутся, покорно вытянувшись под прижимающим его к полу песчаным драконом. Неужто провидец пытается показать себя смирившимся дракончиком, не представляющим никакой опасности? Его блестящие в полутьме серые глаза абсолютно спокойны, будто… всё идёт по его плану? Вот гадина! Вновь яростно замычав, я пытаюсь хоть как-нибудь выбраться из лап крепко держащего меня дракона, но тот лишь сильнее наваливается своей тушей на мою спину.

Предвестник завёл нас в ловушку! Я почему-то в этом абсолютно уверена. И сейчас только и ждёт подходящего момента, чтобы исполнить собственное будущее! Хотя… может я, конечно, и перегибаю палку, и на самом деле Предвестник просто не видит повода беспокоится… Но он ой какой большой у нас есть! Особенно если этот ночной якобы не видит будущего и не знает его исхода!

Тем временем дёргающий хвостом Каракурт обводит нас всех своим пристальным взглядом, чуть дольше остановившись на мне. В его глазах я вижу немую просьбу простить его за то, что он собирается сделать. Нет, дурачок, ты не должен делать то, что удумал! Хотя если это спасёт мою шкуру… Мракокрадовы потроха, как же это сложно! Что-то во мне сцепилось с инстинктом самосохранения. Такое странное… волнение? Испуг? Страх за этого песчаного дурня, решившего угробить свою шкуру в явно неравной схватке со взрослым песчаным драконом, до этого перебившим не один десяток сородичей?

С тяжёлым вздохом Жнец чуть расправляет свои крылья и сдёргивает с передних лап прикрывающие их тряпки, рвёт когтями, обнажая сокрытую под ними сталь. Металлические пластины брони наползают друг на друга, перетекая в тянущиеся вдоль локтя лезвия и острые шипы. Тонкие, в форме чешуек, пластинки наползают на ладони и пальцы, переходя на кончиках в напоминающие изогнутые когти ледяных лезвия. Он ещё и вооружён? Это самоубийство!

— Хмм, — тянет громко морская, заметив блеск металла на лапах стоящего перед троном песчаного. — Их тоже снимай.

Дёрнув мордой, Жнец поднимает мрачный взгляд на усмехающуюся морскую, сложившую лапы на своей грудной клетке, накрыв ладонями свой кулон. Какое-то время между драконами идёт игра в гляделки, однако затем, раздражённо фыркнув, песчаный морщится и запускает когти куда-то за шипы-лезвия, дёргая, судя по всему, за шнурки.

— Хороший дракон, — показав клыки в улыбке, облизывается морская, смотря на то, как Жнец осторожно складывает свои боевые рукавицы в сторону.

А под бронёй… лишь покрытая чёрными язвами бледная кожа, практически лишённая чешуи. А те немногочисленные чешуйки, что всё-таки пытаются прикрыть это уродство, выглядят недоразвитыми, вжатыми в гной и кровь, сочащуюся из струпьев. Ниже — ладони, на которых в некоторых местах отсутствует кожа. Лишь кровавая корка, переходящая в тонкие с чёрными прожилками пальцы, порой даже не когтями заканчивающимися, а углублениями на их местах, в которых с трудом, но можно разглядеть кости.

Я жмурюсь и отвожу взгляд в сторону, подавив волну тошноты и стараясь не смотреть на эту «красоту», которую череполикий прячет под металлом от окружающих. Почему его лапы в таком ужасном состоянии? И как вообще он может спокойно перемещаться с такими? Это ведь не из-за доспеха? Холод чуть дёрнулся, увидев эти раны, и что-то глухо зарычал в сжимающую его пасть лапу, но так ничего и не смог сказать.

— Хорошо… очень хорошо. А теперь — деритесь! И пусть победит сильнейший! — горячо воскликнула Брайникл, вновь подзывая к себе слугу с подносом, хватая когтями несколько ягод и отправляя их в свою пасть.

«Надеюсь, ты подавишься, задохнёшься и помрёшь в мучениях!» — вспыхивает во мне злое пожелание для морской, что вновь подозвала к себе слугу с подносом, хватая когтями несколько ягод и отправляя их в свою пасть.

Медленно, потеряв всю свою былую уверенность и браваду, Жнец, прихрамывая, двинулся навстречу Каракурту, то и дело оглядываясь в сторону оставленных у трона перчаток, будто без них он чувствовал себя не в своей тарелке. Или же мне просто кажется? В любом случае череполикий песчаный вскоре отбрасывает свою рассеянность, замирая напротив Каракурта с абсолютно спокойной мордой. Будто ничего не произошло, будто ничего не произойдёт. Его хвост, в отличие от хвоста опонента-дракончика, не задран и не изогнут над плечами. Да и не нужно ему — на том месте, где у песчаных драконов обычно есть жала, у Жнеца лишь затянутый тканью обрубок, скрывающей ещё одно уродство череполикого.

Однако сейчас мне точно не должно быть дела до того, как этот уродец получил свои раны. Я вновь предпринимаю попытку выскользнуть из под держащей меня туши, громко замычав сквозь сжатые клыки и попытавшись выдохнуть в чужую лапу сноп огня. Впрочем, безуспешно, и чужие пальцы лишь ещё сильнее придавили меня к полу, не позволяя даже хвостом из стороны в сторону дёрнуть.

И началось то, чего я бы предпочла не видеть. Вот только взгляда, сколько бы сильно мне не хотелось, оторвать я не могла. Каракурт, громко и хищно зашипев, первый бросился на соперника. И Жнец, к моему удивлению, не стал уходить из-под удара Каракурта, лишь вздыбившись на задние лапы, принимая секущий выпад чужих когтей на свою грудь. Алая драконья кровь оросила камень под одобрительный смешок Брайникл и яростный рык Каракурта, попытавшегося дотянуться своими клыками до шеи ненавистного дракона. Вот только Жнец, похоже, был сделан из того же материала, что и держащие нас слуги. Череполикий не издал ни одного звука, будто бы не почувствовав чужого выпада, взмахом лапы отбросив Каракурта. Всего одним движением он буквально швырнуть немаленького дракончика к ближайшей колоне, будто тот ничего не весил. Что за чудовищная сила в мышцах этого песчаного?!

И Каракурт… бедняга. По залу разносится неприятный хруст, когда не успевший извернуться дракончик влетает своим крылом в колону, падая с глухим хрипом к её основанию, оставляя на дереве окровавленные следы.

Неужели? Нет, я не хочу смотреть, иначе мне станет ещё хуже… Ты же не можешь проиграть…

Каракурт хрипит, пытаясь вернуть себе выбитое ударом дыхание и хоть как-то сместить пострадавшее, судя по всему раздробленное, крыло. А ведь с такой страшной травмой он ещё не скоро сможет летать… Песчаный дракончик встаёт, с трудом поднимаясь на лапы, пока его оппонент опускается на четыре опоры, проводя ладонью по окровавленной груди и слизывая алые капли со своих облезлых пальцев.

— Кровь, — громко шепчет Жнец, переводя взгляд на дракончика и наклоня чуть свою морду набок.

Мне кажется, или этот псих улыбнулся? Нет, действительно, на морде Жнеца, видимо даже превосходящего Брайникл по уровню неадекватности, появилась довольная улыбка. Да что же с вами не так!? А нет, знаю — «зло ради зла», или какая-нибудь похожая глупость. Возомнили себя центром вселенной, пафоса лишнего объелись… Я вздрагиваю от накатывающей на меня волны страха, когда на секунду мой взгляд проходится по Брайникл, смотрящей на Сайду с ненавистью и презрением даже большим, чем эта тёмная морская одаривала меня.

Каракурт с характерным кашлем сплёвывает алый сгусток крови, пытаясь лишний раз не тревожить пострадавшее крыло. Он ещё не сдался, он готов продолжать бой. Его хвост вновь поднимается вверх, и на кончике жала собирается чёрная капля яда. Медленно дракончик двинулся в сторону Жнеца, пока череполикий продолжает разглядывать свою уже перестающую кровоточить рану. Похоже, усилия Каракурта лишь поцарапали его, не причинив особого вреда.

— Кровь… — повторяет Жнец, и затем, встрепенувшись, он поднимает свой взгляд к Каракурту, улыбаясь тому ещё шире, будтов знак благодарности. — И имя моё как кровь и стекло. Палач и творец, я — Жнец!

— Я тебе говорила, чтобы без твоих дурацких стишков! — яростно рявкнула со своего места Брайникл, приподнявшись одной лапой об локоть.

Но она так и не успевает встать, ведь два бойца устремляются навстречу друг другу. И на сей раз Каракурт не пытается наброситься на большего дракона, вместо этого уходя из под его удара… Слишком медленно. Немногочисленные когти Жнеца рассекают мембрану неповреждённого крыла глухо зарычавшего дракончика, когда тот прикрывает свой бок от выпада. Но затем Каракурт вонзает жало в шею песчаного дракона. Неужели… победа? Какое-то время они оба стоят, замерев один над другим. Капли крови стекают по бежевым чешуйкам, срываясь на пол, хриплое дыхание Каракурта разносится по залу. Почему Жнец не падает? Не дёргается в муках?

Череполикий всё также продолжает стоять на месте, и его лапа медленно тянется к вонзившемуся в его шею хвосту, будто бы ничего не произошло. Однако Каракурт не позволяет схватить себя, выдёргивая жало, оставляя на месте пробитой чешуи сочащуюся чёрным ядом рану, а затем выдыхает пламя прямо в морду Жнеца, от которого тот даже не попытался уйти в сторону. Неужели… Нет, да как такое возможно!

Новая волна хохота Брайникл заполняет зал, когда ревущее пламя лишь проскальзывает по чешуйкам зажмурившегося песчаного, потирающего своей лапой проколотую чешуйку, из которой уже ничего не стекало по шее, даже кровь. Жнеца даже не опалило, не поджарило до хрустящей корочки, как других голубоглазых, которым не посчастливилось встретиться с драконьим огнём Циркона. Да что он такое?!

— Ты ничему не научился, — с укором в голосе бормочет песчаный, уходя от очередного плевка огнём, перед тем как подскочить к Каракурту. Жало в отчаянье пискнувшего дракончика несколько раз вонзается в бок Жнеца, когда череполикий одним сильным ударом хвоста с разворота вновь впечатывает дракончика в колону. — Жаль.

Каракурт глухо хрипит, хватаясь лапой за свои рёбра. Из его пасти выплёскивается кровь, а хвост в который раз пытается дотянуться до не обращающего внимания на ядовитые раны Жнеца, неспешно подходящего к дракончику. А ведь он может двигаться куда быстрее. Действовать агрессивнее. Неужели он просто играется? Даёт Каракурту шанс показать себя на потеху Брайникл?

Жнец хватает Каракурта за подбородок, заглядывая ему в глаза и какое-то время разглядывая захлёбывающегося кровью дракончика, поглаживая пальцами крыла его по щеке.

Нет, Каракурт, ты же не можешь так умереть… Вставай…

— Третьего шанса никому не положено, — тяжело вздыхает Жнец, будто бы расстроенный тем, что его оппоненту не хватило сил, чтобы победить его. Ну да, защищённого от яда и огня психа ведь так просто победить молодому дракончику!

Нос Жнеца приближается к шее Каракурта, а его чёрный раздвоенный язык слизывает несколько дорожек крови, стекающих по чешуйкам дракончика. Затем Жнец вновь осматривает его, останавливая свой взгляд на ядовитом жале, и лишь чуть качнув своей мордой из стороны в сторону, он возвращает свой взгляд к морде Каракурта. Несколько долгих секунд череполикий слушает хрипы продолжающего сопротивляться дракончика, из последних сил вцепившегося когтями в покрытую струпьями кожу на лапах своего ненавистнейшего врага.

— А теперь — целуйтесь, — вмешивается Брайникл, прикрывая лапой невольно рвущуюся зевоту. — Или заканчивай с ним быстрее. У нас ещё полно дел.

— Умолкни, Лжец, — глухо рычит в сторону морской череполикий, присаживаясь затем около Каракурта, двумя лапами подхватывая его морду и осторожно поглаживая виски дракончика. — У тебя красивые глаза… Я заберу их себе.

На это я уже не могу смотреть. Отчаянно замычав, я жмурюсь, чувствуя, как по моим щекам побежали горячие слёзы. Нет, этого не может быть! Не может всё закончится вот так! Я слышу отчаянное рычание Циркона, гневный рык Холода, яростное шипение Фирн… и рёв боли, смешанный с бульканьем, вырывающимся из глотки Каракурта.

Нет… нет… прошу, не надо…

— Тише, скоро всё закончится. Это был первый, — доносится до меня ласковое мурлыканье Жнеца.

Но новый крик не разносится по залу, лишь тихий скулёж побеждённого. Что-то изменилось. Я чувствую, как слегка расслабляются лапы держащего меня стража, как холодный, морозящий крылья ветер проскальзывает по моей спине. Из коридора, по которому мы пришли в это гиблое место, доносится голос, в котором отчётливо слышатся нотки гнева.

— Довольно!

Комментарий к Глава 26. В которой Ледяное королевство встречает нас не только снегом.

Важная новость.

В связи с тем, что автор сего произведения готовится к экзаменам на поступление в аспирантуру, до середины сентября(примерно) главы будут выходить с задержками.

Также, спасибо всем тем, кто ставил лайки! Целых сто зелёных пальцев, направленных вверх! Мне очень приятно, что удалось дойти до этой отметки.

Кхммм. Правда, не совсем уместно столь радостное событие в конце этой главы. Но… Всё-равно приятно:3

Это глава даёт целых два повода читателям недовольно шипеть на автора! В самом начале, и в самом конце! Хах. Только не кусайте. :D

Что ещё можно сказать? Постепенно автор всё-таки выдыхается. Написать по сути 1,5 книги за пол года для человека, который особо никогда так не выкладывался — это тяжеловато.

Естественно благодарность бете за оперативную редакцию главы.

Ну и авторско-фикбуковская чепуха будет в этой главе максимальна проста и безыдейна. Поддерживайте автора лайками. Оставляйте комментарии (как-никак, есть за что укусить автора и над чем пофантазировать!). И тыкайте ждунов.

Ну и… продолжение следует!

И помните. Слушайте свои предчувствия и шёпот разума.

P.S. Кстати. Хотел сказать, что в планах было изначально описать “гостевой замок” по графической новелле (считай, в комиксе по третьей книге). Но увидев его, я ужаснулся выбранному дизайну, слишком уж отдающим технофентези:D

========== Глава 27. В которой спасение пришло откуда не ждали. ==========

От этого громкого голоса, проносящегося по залу, я вздрагиваю всем телом. Неужели это кто-то из Когтей Мира? Холод успел предупредить кого-то из своих и они отправились нам на помощь, дабы остановить это безумие? Тайный орден оказался столь могущественным, сколь я ожидала? Или это Драконята Судьбы? Чудом нашли наши следы и рванули за нами в путь, чтобы вытащить нас из того, во что мы добровольно решили забраться? Хотя в голове у меня есть и третий вариант, от которого возникает желание вогнать когти глубоко в подушечки на своих лапах.

Звуки шагов за спиной, сливающиеся с еле слышимым побрякиванием металла, разносятся по залу. Я сразу же перестаю сомневаться в том, что именно последний вариант оказывается единственно верным.

Двое драконов показываются сбоку; ближе ко мне — красночешуйчатый небесный, несущий на своём теле множество сумок и мешочков, из которых во все стороны торчат бумажки и свитки. На небольшой верёвочке болтается приоткрытая чернильница, а в своих клыках он осторожно сжимает вытянутый стилус и край свитка. Несколько раз, по мере своего движения, небесный дёргается всем телом, будто его ударила молния, и мотает своей головой с широко раскрытыми глазами, пытаясь скинуть охватывающее его странное оцепенение. Мне удаётся заметить, что лишь правый глаз у него холодно-голубого цвета, в то время как левый — оранжевый, отдающий лёгкой теплотой размеренно горящего пламени, из-за чего дракон немного напоминал Циркона, что сейчас даже перестал сопротивляться. Надеюсь, с моим сокрыльцем всё в порядке…

А вот второй дракон в этой парочке, идущий на пол шага впереди, и был причиной моих страхов. Смотря на него, я чувствую, как волна ужаса накатывает на меня. Это он! Дракон не только из моих снов, но и из снов ледяных! Закованный в латы от кончика хвоста до своего носа, носящий металлическую маску, из прорезей которой блестят два голубых огня-глаза! Хотя он несколько отличается от того, что я видела во сне. Шипы на его шее не прикрыты бронёй и грива из белоснежных игл ниспадает до его плеч, переходя в острые ряды «сосулек», идущих до самого хвоста. Мембрана крыльев, несмотря на свой серый сливающийся с металлом брони цвет, тоже ничем не защищена. Но сходство с драконом, обещавшим мне скорую встречу, всё равно слишком велико, чтобы предположить о том, что это кто-то другой.

Его взгляд проскальзывает по мне, и я застываю в новой волне невольно накатывающегося ужаса, когда вижу в его глазах узнавание. Всё, Водомерка, похоже, пришло время отправляться на новый круг перерождения. Если он тебе вообще положен после столь дурацкой кончины.

— Отойди. — Ледяной голос, идущий будто из груди металлического дракона, разбавляет гробовую тишину. Жнец тут же повинуется, делая шаг от этого странного дракона, имеющего над ним власть. И судя по напряжённому взгляду Брайникл, он мог и морской повелевать. Неужели это и есть их таинственный повелитель? Что он намерен делать с Каракуртом?

— Мастер… — приподнимается со своего трона Брайникл, придавшая своему голосу заискивающие нотки.

— Молчи, — тут же обрывает её металлический дракон, подзывая к себе жестом пришедшего за ним небесного дракона. — С тобой этот дракон разберётся позже.

— Как прикажете, Мастер, — понурив свою морду, бурчит Брайникл. Сейчас эта сумасшедшая драконица почему-то напоминает мне нашкодившего щенка, полностью осознающего свою оплошность перед своим хозяином. Уши приопущены, потухший взгляд направлен в пол, а сама она пытается укутаться в свои крылья. Хотя я до сих пор вижу намёк на яростный оскал всякий раз, как драконица направляет свой взгляд к Сайде.

— Встань, — приказывает тем временем металлический дракон Каракурту, когда летописец в поклоне передал своему хозяину полированный полупрозрачный камень, переливающийся зеленоватыми бликами в полумраке тронного зала.

К моему удивлению, застенавший от боли Каракурт повиновался этому указу, поднимаясь на своих дрожащих лапах, зашедшись тут же в кровавом кашле и испачкав доспех стоявшего пред ним металлического дракона. Мне больно было смотреть на дракончика… И почему он исполнил приказ этого ледяного? Тем более находясь в таком состоянии?

Закованный в латы дракон слегка склоняет морду набок, наблюдая за тем, как алые капли медленно соскальзывают по его доспеху вниз, оставляя размытые узоры.

— Плохо. — Пальцы местного «владыки» осторожно подхватывают Каракурта за подбородок, направляя морду песчаного дракончика вверх.

Какое-то время странный дракон разглядывает дракончика, и только скрёб пера усевшегося за его спиной небесного заполняет зал. Даже Фирн перестала рычать, ошалело смотря на странного сородича, появившегося столь неожиданно и незвано. Затем ледяной крутит в лапе камень, пока Каракурт не начинает задыхаться и хрипеть, и наконец-то выносит свой вердикт. Правда, шёпотом, склонившись к уху песчаного дракончика и зажав между указательным и большим пальцем зеленоватый камень. Я напрягаю слух, пытаясь расслышать, что именно говорит через свой доспех этот странный дракон, но до моего уха доносятся лишь последние обрывки фразы: «… и кости срастутся».

С последним сорвавшимся словом Каракурт взвыл от боли, грохнувшись на свои локти и схватившись за грудную клетку. По его морде побежали кровавые слёзы, но завалиться набок ему не позволила лапа металлического дракона.

— Терпи, — говорит он дракончику, но тот лишь срывается на хриплый стон. Тяжёлый вздох вырывается из груди металлического, и он осторожно перехватывает зелёный камень, в котором я с удивлением узнаю что-то похожее на изумруд. Странный дракон задумчиво смотрит на этот камень, изучая его, а затем произносит очередной короткий приказ: — Изменись.

На моих глазах камень в когтях ледяного будто оплывает, превращаясь в что-то напоминающее сферу коричневого цвета. И смотря на это всё, ко мне приходит одно пугающие осознание. Ну конечно же, этот дракон — дракомант! Волшебник, маг, способный одними словами менять реальность вокруг себя! Такой же, как Мракокрад. Если не хуже.

Именно этот ледяной управляет всеми драконами в этом зале, которые беспрекословно ему подчиняются и готовы его слушаться. Небось ещё и с помощью своих способностей! Голубоглазые кажутся мне безвольными пешками, готовыми на всё по мановению взмаха лапы своего повелителя, а Брайникл со Жнецом фигуры покрупнее, но всё ещё подчинённые своему «королю». Но что этот дракон делает с Каракуртом? Хочет завербовать его в ряды своих слуг? Неужто нас всех ждёт своеобразное оболванивание?

Тем временем камень окончательно превращается. Зелёный цвет полностью вымывается из него, оставляя после себя лишь прозрачную коричневу неизвестного мне минерала. Идеально полированный шар, поблёскивающий в свете немногочисленных лунных плодов. Что-то подсказывает мне, что неспроста он такой формы… да и по размеру подходит. Неужели… это глаз? Замена тому, что Каракурт потерял после схватки? Но зачем это делать ледяному в доспехах? Разве он не должен желать избавиться от нас? Ведь мы помеха его «злодейскому плану». Или я несколько ошибаюсь в его мотивации и всё куда сложнее? Или же он хочет расположить нас к себе своим добрым поступком?

— Тссс, — выдыхает ледяной на ухо скрипящему клыками Каракурту. — Потерпи ещё чуть-чуть. Вскоре боли станет меньше. А сейчас — выдохни.

Шар оказывается у не видимой мной, заслонённой чужой ладонью части морды Каракурта. Чужие когти осторожно приподнимают веко песчаного, а затем пальцы каким-то образом вталкивают этот «глаз» под громким скулёж царапающего пол дракончика.

— Почти всё, тише… — продолжает ледяной, проводя пальцем по вставленной сфере и вновь наклоняясь к уху Каракурта, произнося на весь зал короткую фразу: — Стань заменой глаза.

Странно. Судя по немногочисленным записям, мне казалось, что дракомантия должна быть сложнее. Или этот ледяной знает что-то, чего не знаю я? Конечно знает, всё-таки именно он владеет своими силами…

— Тише. Видишь? Всё хорошо, — успокаивает металлический дракон скулящего Каракурта, позволяя тому наконец-то упасть набок. — Всё пройдёт. А сейчас… спи, и пусть боль тебя не беспокоит.

Дыхание Каракурта тут же выравнивается, и его когти перестают судорожно скрести по окровавленным плиткам пола. Песчаный, повинуясь приказу, засыпает. Но в лапах странного ледяного, тянущего ладонь к своей маске, я не вижу ничего, что он мог бы использовать для своей магии. Ещё одна загадка, на которую не факт, что будет возможность получить ответ, ввиду того, что в скором времени от меня может остаться лишь обескровленная тушка.

Когти ледяного поддевают какую-то щель, и вот пластинка, скрывающая драконью морду, с тихим щелчком отсоединяется. Я уже готова увидеть под ней какого-нибудь страшного уродца… но вместо этого — совершенно обычный ледяной дракон со светло-серыми чешуйками и усталым взглядом ярких, всё также голубых глаз. Вот только у меня возникает ощущение, что он крайне истощён — чешуя буквально обтягивает его переносицу, лоб, скулы, проступающие резкими линиями. Будто он не ел уже целый месяц, из-за чего иссох.

— Этот дракон закончил с одним делом, — тяжело выдыхает ледяной, протягивая свою маску небесному, принявшему её с лёгким поклоном. И сейчас его голос зазвучал из пасти, а не из его грудной клетки. — Он сожалеет, что не успел прибыть раньше.

Его пристальный взгляд вновь останавливается на мне, и в нём я вижу заинтересованность. Будто он ожидает какой-то реакции конкретно от меня. Благодарности за то, что он вмешался и спас Каракурта, которую я бы всё равно не могла бы высказать из-за крепко держащей меня туши? Или отчаянной попытки вырваться?

С раздражением я признаюсь сама себе, что просто не знаю, что мне сейчас делать. Неуверенность и неопределённость буквально сковывают меня, как и надежда на то, что всё может обойтись хорошо. Ну не стал же бы этот говорящий о себе в третьем числе дракон спасать Каракурта лишь для того, чтобы потом с ним расправиться?

Вот только из-за чёртового Предвестника у меня есть стремительно прогрессирующая паранойя! А вдруг этот ледяной подстроил всё так, чтобы он появился в последний момент и спас песчаного дракончика? Вдруг он всё это время выжидал в тенях, пользуясь нашей невнимательностью? Всё это хитрый и коварный план местного злодея! Только я перехитрю его хитрость! Превзойду его в своей дальнозоркости. И вообще, я больше никому не верю, кроме своей семьи и своего предчувствия! Хотя последнее сейчас молчит, видимо не зная, что ему сказать. Ну же, тараканы в моей голове, двигайте лапками быстрее, мне нужна ваша помощь! Кстати, похоже, я немного двинулась кукухой из-за всего происходящего абсурда. Или мне так просто кажется и я с самого вылупления была ненормальной? О Луны, будто мне думать сейчас больше не о чем!

Когда мне уже практически стало некомфортно под чужими разглядываниями, странный дракон встрепенулся и перевёл свой взор на сжавшегося в комок, показавшего свои клыки Предвестника, тут же направившись к ночному дракончику.

— Ложь, обман, интриги. Вы всегда действуете по одному плану. Те, что были до тебя. И этот дракон уверен в том, что и те, кто будут после тебя, — остановившись на расстоянии протянутой лапы от Предвестника, громко и с максимальным торжеством в голосе, говорит ледяной дракон. — Вы не меняетесь. Вы считаете себя умнее других. Вы считаете, что можете контролировать мир. Вы готовы в любой момент принести в жертву тех, кто слепо следует за вами, ради лучшего «завтра». Вместо того, чтобы спасать тех, кто обречён уже сегодня, вы ввергаете мир в хаос, прикрываясь из столетия в столетие одной и той же фразой.

В какой-то момент слова ледяного стали звучать как обвинение. В его речи начало проскальзывать холодное шипение, полное презрения и тихой плохо скрываемой ярости. Будто Предвестник изрядно потоптался на хвосте этого дракоманта. Хотя, о чём ледяной говорил, я вполне могла понять… Да и вообще, я уверенна, что ночной дракончик, замерший под чужим тяжёлым взглядом, вёл свою собственную игру, преследуя иные, якобы благородные цели. На самом деле, в этот момент я даже не испытывала особой жалости к вызвавшему гнев дракоманта Предвестнику, ведь вполне возможно, что он специально завёл нас в ловушку.

Ледяной тем временем продолжает свою громкую речь:

— Довольно этого. Не будет больше обманов и козней. Именем крови тех, кто был обманут. Именем крови тех, кто был предан. Именем крови тех, кто был забыт. Ты получишь то, что заслужил. За свою ложь. За свою готовность бросить других в пламя. Скажи этому дракону, скажи всем здесь присутствующим: видишь ли ты будущее, которое якобы сокрыто от тебя? Признайся им, тем, кого ты завёл на бойню, чтобы напитать их сердца злостью, ненавистью и презрением. Тем, кто в твоих планах должен был слепо отдаться своей мести! — Яростное рычание вырвалось из пасти ледяного, и он одной лапой схватил Предвестника за горло, спокойно поднимая захрипевшего дракончика перед собой, сохраняя полное равновесие на трёх. Хвост ночного, как и задние лапы, упираются в землю, а когти на передних тут же начинают скрести по латному наручу, не оставляя на нём ни единой царапинки. — Скажи им! Признайся!

— Кххх, — хрипит ночной, пытаясь разжать пальцы, сдавливающие всё сильнее и сильнее его горло. Тихий сип вырывается из пасти ночного, когда он пытается в тщетной попытке вдохнуть. — Ты… Не можешь… Не видел… Будущее…

Пальцы ледяного лишь слегка расслабляются, позволяя ночному жадно втянуть полную грудь воздуха.

— Будущее? То будущее, что ты хотел построить на их телах? То будущее, где будет литься чужая кровь, пока твоё племя будет подниматься всё выше и выше по чужим костям? — скалит свои острые клыки ледяной дракон, слегка надавливая своим когтем на шею Предвестника и царапая чёрную чешуйку. — Ты говоришь о таком будущем? Этот дракон уже слышал о нём раньше! Он знает, что такие, как ты, готовы принести в жертву всё ради этого будущего! Друзей. Врагов. Весь мир. Один раз это уже чуть было не произошло и больше это никогда не повторится! Ваши интриги. Ваши козни. Не бывать этому! Скажи им, скажи им, ночной, что ты скрывал от них? Терял ли ты свои силы? Скажи. От твоего ответа зависит сейчас только твоё будущее!

— Ошибаешься… — срывается на отчаянный смешок Предвестник, медленно опуская свои передние лапы, будто пытаясь дотянуться до земли под ними. — От моего ответа зависит всё.

— Ты такой же, как и он! — в ярости ревёт ледяной дракон, приближаясь своим носом к морде ночного, обдавая его вырвавшимся из пасти облаком снежинок.

— Я… хуже, — глухой смешок вырывается из пасти ночного, когда он бесстрашно встречает взгляд ледяного. — Только вот ты не можешь меня убить. Такого будущего не существует.

— Ты так в этом уверен? — усмехается ледяной, не скрывая ноток самодовольства, будто не замеченных дракончиком.

Или Предвестник лишь прикидывается, окидывая нас напоследок своим грустным взглядом? И в этом взгляде мне видится одна так и не высказанная им мысль: «Простите меня. За всё». Он закрывает свои глаза и наконец-то на его морде мелькает что-то похожее на удовлетворение.

— Полностью уверен. Ведь настоящая жертва — это та, что…

Договорить ночной не успевает. Испуганно и в отчаянье мычит Звёздочка сквозь зажатую лапой одного из голубоглазых пасть, тщетно пытаясь вырваться. С мерзким хрустом шею ночного дракончика ломает взбешённый ледяной, подняв дёрнувшегося в предсмертной судороге Предвестника ещё выше.

— Не будет больше лжи, — разжимая свои пальцы, громко шепчет ледяной.

Тело ночного падает на землю, и мы все испуганно смотрим на него. Предвестник умер? Нет, такого… На самом деле я даже не знаю, что должна думать в этот момент. Наверное, чуть больше эмоций? Сострадание и жалость? Горечь потери? Я должна мычать как Звёздочка, хлопающая своими крыльями по бокам держащего её дракона? Или шипеть как Лонган? В моём сердце есть одна эмоция — страх того, что такое же может ждать мою сестричку или меня. Я не знаю, я просто не могу найти в себе ничего тёплого по отношению к этому дракончику. Он врал нам, использовал нас. Если подумать над диалогом между Предвестником и ледяным, то выходит, что ночной до сих пор видел будущее и был готов пожертвовать Каракуртом для исполнения своих планов. Снова ложь, о которой я подозревала, но никак не могла доказать. Но несмотря на собственную злобу, я не желала Предвестнику смерти? Максимум хороших тумаков. Он же, в конце концов, всего лишь дракончик. Да и вновь даёт о себе знать моя паранойя — слишком уж последний взгляд ночного был театральным. Будто он всё это… подстроил, для достижения своего слишком уж абсурдного плана? Надеюсь, этого провидца на том свете хорошенько покусает за хвост Мракокрад.

— Не будет больше лжи, — повторяет ледяной, прикрывая свои глаза. По его щекам сбегает несколько слезинок, скрывающихся под доспехом. — Именем крови тех, кто был предан. Именем крови тех, кто был обманут.

Его тяжёлый и мрачный взгляд направляется на Холода. Всё это время принц дёргается в лапах держащих его драконов, глухо рыча и яростно сверкая своими глазами; его взбешённый взгляд будто может заморозить этого странного сородича.

— Спокойнее. С ней всё в порядке, — смахнув кончиком металлического когтя слезинку, говорит укрытый металлом ледяной, шагая к Холоду. — С Луновзорой. Ты ведь пришёл из-за неё? Она не пыталась никого обмануть. Не пыталась принести никого в жертву, лишь хотела всех спасти своими силами. Этот дракон не причинил ей вреда. И не причинит. Она здесь и ждёт тебя.

Этих слов хватило, чтобы Холод затих, пристально смотря на подошедшего к нему дракоманта.

— Хочешь её увидеть? Этот дракон видит, что хочешь. Ты боишься за неё, переживаешь. Он понимает, ведь он до сих пор переживает за тех, кто был оставлен. — Грустная улыбка мелькает на морде дракона в латах, и он взмахивает своей лапой. — Освободите его.

Тут же те, кто держал Холода, отпускают его, расходясь в разные стороны. И тут же принц поднимается на свои лапы, окидывая мрачным взглядом стоящего перед ним сородича. Но Холод не бросается на него, лишь изучая дракона, не особо превосходящего его в размерах.

— Тоже касается и тебя, маленькая ночная, — заглядывает за плечо Холода повелитель голубоглазых, смотря на брыкающуюся и плачущую Звёздочку. — Не бойся.

— Мы остановили Мракокрада, остановим и тебя, — неожиданно заявляет принц, привлекая к себе внимание дракоманта.

Да и не только его, но и всех драконят, пристально уставившихся на Холода.

Что эта фраза значит? Кто «мы»? Почему он так громко об этом заявляет в морду дракоманта? И вообще, разве это разумно, угрожать «хозяину» в окружении его слуг? А вдруг сейчас по одному щелчку пальцев нас всех порвут на кусочки? Но нет, ледяной в доспехах лишь негромко смеётся, прикрыв свою морду лапой.

— Этому дракону нравится твоя смелость. Но неужели ты думаешь, что морской принц придёт, чтобы остановить меня? — отвечает дракомант, и на троне за его спиной гневно скрипит своими клыками Брайникл, около которой Жнец натягивает обратно на лапы перчатки, медленно затягивая показавшиеся из под пластин шнурки. Холод же от встречного вопроса щурится и дёргает хвостом из стороны в сторону. — Ему сейчас нет до вас дела. Он с радужной. Как и его сестра, вместе со своей возлюбленной.

— Ты… — глухо начинает Холод, скрежетнув своими когтями по камням.

— Тссс, — прижимает к своим губам палец дракомант, подмигивая стоящему перед ним принцу. — Этот дракон лишь чуть-чуть подтолкнул их друг к другу. Они счастливы. Разве это плохо?

Холод молчит, окидывая тяжёлым взглядом стоящего перед собой сородича. А я вот всерьёз задумываюсь над тем, что на меня начинает сваливаться слишком много информации. Как какой-то там морской принц и его сестра смогут остановить невесть откуда взявшегося дракоманта ледяного племени? Взглядом я нахожу Сайду, в этот момент очень жалея, что не знаю языка морских драконов — светящиеся полосы на их телах используются не только для освещения водных глубин, но и для передачи своих мыслей. Быть может, принцесса могла бы мне сейчас всё объяснить? У её семьи есть какое-то тайное знание или, что ещё лучше, оружие?

А вообще, возвращаясь к словам Холода о побеждённом Мракокраде, разве ночного полукровку остановили не Драконята Судьбы? Хотя, может, Холод там где-то мимо пробегал со своими друзьями и помог героям этого мира? Это бы, кстати, объяснило их доверие по отношению к ледяному дракону. Не зря ведь он общался с Солнышком чуть ли не на равных! Да и вообще, мне почему-то кажется, что в Когти Мира кого попало не берут. Хотя тут я не могу знать наверняка.

Голос дракоманта прерывает повисшую в зале тишину, когда время для размышлений подходит к концу.

— И ты тоже можешь. Разве ты не хочешь быть счастливым? — склоняет дракон в латах свою морду набок, увидев, как скалит свои клыки принц. — Не беспокойся, этот дракон не будет применять свои таланты, чтобы свести вас друг с другом. Теперь твоя судьба лишь в твоих лапах. Отведите Холода к Луновзоре.

Голубоглазые, что до этого держали Холода, а сейчас стояли недвижимыми статуями у колоны, тут же встрепенулись и направились к лестнице, ведущей на верхние уровни. И пока они медленно поднимались наверх, то и дело оглядываясь на Холода, бывший принц боролся с собственными желаниями, то оглядываясь на нас, то бросая короткий взгляд в сторону бездыханного Предвестника.

— Не бойся. Этот дракон даёт слово, что никто больше не пострадает, — пытается успокоить Холода грустно улыбнувшийся дракомант. — Ночной расплатился за совершённое им. Получил по заслугам за то, что сделал. Ты ведь сам ему не верил. Думал над тем, как и зачем он нашёл тебя. Остерегался лжи. И теперь ты соболезнуешь тому, кто готов был не моргнув пожертвовать чужой жизнью ради своих целей? Иди. Твоя луна ждёт тебя.

Холод вздрогнул, но затем, бросив на нас виноватый взгляд, всё-таки направился по лестнице на второй этаж, поднимаясь к замершими у дверей слугам.

— И ещё одно, — останавливает Холода дракомант, когда принц уже готов был скрыться за открывшимися перед ним створами. — Этот дракон — не Мракокрад. Хотя ты можешь думать по-другому.

Раздражённое рычанье вырывается из пасти Холода, но затем принц дёргает своими крыльями и направляется в темноту коридора, оставляя нас с… Кхм, ну, да, Холод бросил нас; побежал за хвостом своей подружки. Я, конечно, могу понять его логику, ведь в чём был бы смысл тратить дракоманту часть своих сил, чтобы исцелить побитого дракончика, а затем его снова прикончить. Хотя ведь нельзя исключать вероятности какого-нибудь особо хитрого и коварного плана, в котором ледяному дракоманту необходимо выставить себя «героем». Или того, что из всех нас по какой-то причине ему нужен только Каракурт? Общее количество вариантов того, что с нами могут сделать, и не счесть. С другой стороны, в чём смысл отпускать непосредственно Холода? Если бы нас хотели прикончить, то разве сейчас не самое подходящее время для этого? Или этот дракон будет следовать типичным дурацким злодейским клеше, специально оставляя своих врагов живыми, чтобы можно было перед ними долго хвастаться своими деяниями? Может, он ещё расскажет свой злодейский план?

В любом случае мне как-то не комфортно от осознания того, что Холод готов нас бросить. Хотя не мне уж точно ледяного принца винить. Если бы я узнала, что где-то там наверху меня ждёт кто-то из родственников, я бы не раздумывая направилась туда… Хотя нет, я бы всё-таки для начала хотя бы немного подумала о том, насколько это вообще логично — отделиться от группы в неизвестном замке и куда-то переться в сопровождении слуг злодея, который не факт, что не врёт. Ведь я вроде как должна использовать свою голову, а не бросаться навстречу любой угрозе.

Не знаю, всё происходящее становится похоже на абсурдную картину, нарисованную под приходом из-за радужных лягушек. Вот серьёзно, так в нормальной жизни не бывает! Всё слишком странно и абсурдно. Быть может, это вновь видения и миражи, насланные на меня Брайникл? Вон морская сидит на троне и катает в лапе металлический шарик-кулончик, поглядывая на дракона в латах с какой-то совсем дикой смесью эмоций, в которой я даже не могу разобраться. Кстати, а может, именно поэтому Холод оказался столь сговорчивым и послушным? Может, в иное время он бы не бросил нас, скрывшись за захлопнувшимися дверьми?

— Уберите ночного. — Дракомант медленно разворачивается к Фирн, лишь махнув своим крылом в сторону недвижимого Предвестника.

Пара всё также безмолвных слуг откликнулась на приказ их повелителя, поспешив подойти к бездыханному ночному, подхватив его тело за крылья и поволоча в сторону коридора, вскоре скрывшись из моего поля зрения. Тем времен дракомант разглядывает Фирн, чуть склонив свою морду набок и без страха встречая её оскал, из которого пропала часть яростности и ненависти ледяной драконицы, оставив после себя лишь растерянность. Наша боевая сосулька не совсем представляла, что делать в этой ситуации. И я её очень хорошо понимаю.

— Ледяное племя вернёт себе дракомантию, она снова будет течь в крови достойнейших, — подаёт свой голос дракон в латах, встряхивая мордой и поднимая взгляд к потолку, будто надеясь увидеть вместо него занесённое снежными тучами небо. — Как было испокон веков. Как будет снова. Время Упадка, эпоха незнания подходит к концу. То, что было, будет восстановлено. Библиотеки в вечных льдах вновь будут заполнены писаниями, потерянными во вьюге невежества. Твоя королева знает об этом. Все клятвы принесены и лишь время является последней преградой на пути. И когда она будет разрушена, наступит новая эра для всей Пиррии. Эра знания. Отпустите их.

Наконец-то я чувствую, как с моих плечей спадаёт груз навалившегося сверху дракона, медленно отходящего к ближайшей колоне и замирающего в её тени. И несмотря на то, что у нас появилась возможность нанести удар по угрозе, я не спешу исполнять свой уже явно неподходящий к ситуации план, завязанный на дракомантии моей сестры и каком-нибудь дурацком выкрике: «Тростинка преврати их в пыль!».

Сестричка вопросительно смотрит на меня, но я лишь покачиваю своей мордой из стороны в сторону, отгоняя наиболее мрачные мысли. Я в растерянности. Вроде как только что на моих глазах убили дракончика, но, с другой стороны, этот ледяной не выглядит настолько угрожающим, да и вроде как типаж Предвестника он знает. А ещё в моей голове продолжает виться назойливая мысль о том, что Предвестник мог подстроить собственную смерть. Но для чего? В чём смысл? Показать безумие этого дракона? Подтолкнуть нас к правильному решению? Кровавой местью тут точно не пахнет. Разве что только со стороны подрагивающей всем телом Звёздочки, явно переживающей больше всех из-за того, что ночного с нами больше нет. Или, есть другая крайность — что всё происходящее подстроено ледяным дракомантом, околдовавшим каким-то образом Предвестника? Одна теория прекраснее другой. Может, придумать что-нибудь ещё более параноидальное? А почему бы и нет? Сейчас ещё окажется, что виной всему какие-нибудь драконоподобные жуки, выполняющие волю безумного кустика галлюциногенной травы?

Тяжело вздохнув, я массирую пальцем свой покалывающий висок, оглядывая своих сокрыльцев.

Циркон, разминая свои крылья, хмуро смотрит на небесного дракона, всё это время словно записывающего каждое движение и слово дракоманта на свиток. Похоже, дракончик очень недоволен тем, что его соплеменник прислуживает столь опасному дракону, ещё и писцом. Лонгана слегка трясёт от распирающих его эмоций. Его тёмно-красные гребни расправлены в стороны, и он будто готов бросится навстречу любой угрозе, прикрывая своим крылом трясущуюся, всхлипывающую носом Звёздочку. Уж не знаю, сколь сильная дружба связывала эту драконицу с Предвестником, но она очень сильно расстроена гибелью соплеменника. Вместе с драконицей-телепаткой хнычет и Сайда, пытаясь забраться к ночной под крыло Лонгана. Правда, морская скорее перепугалась за свою «драгоценную» шкурку. Во всяком случае, так кажется мне.

Фирн расталкивает в сторону крыльями державших её драконов, скаля свои клыки и в тоже время с некоторой неуверенностью смотря на дракоманта. Будто она только узнала о нём, во что я вполне могу поверить. Прятала ли его королева ледяных, или же он сам скрывался — уже совершенно другой вопрос, на который у меня пока что нет ответа. Ещё был Каракурт, но песчаный дракончик размерено сопел своим носом, прикрыв глаза и вытянувшись на своём боку. Окровавленный, но всё-таки живой.

Ну и, естественно, осталась моя сестричка, с надеждой в своём взгляде смотрящая на слегка расправившего свои крылья ледяного дракоманта. А ведь она, наверное, думает, что могла бы у него чему-то научиться? Наверное, даже пытается сейчас оправдать его поступок у себя в голове. Или мне так просто кажется, и на самом деле моя сестричка дёргает своим хвостом из стороны в сторону из-за обуревающего её негодования по поводу смерти Предвестника?

Медленно я подхожу к Тростинке, прикасаясь своим крылом к её боку и привлекая внимание дёрнувшейся сестрички, замечая грусть в её взгляде, и в тоже время радость за то, что со мной всё в порядке. Мне даже теплее становится на сердце, и я осторожно тыкаюсь носом в лоб сестрицы.

— Вы многое прошли. И вам нужен отдых, — голос дракоманта, разносящийся по залу, вновь привлекает моё внимание к нему. Ледяной в латах кивает в сторону Каракурта своей мордой: — По крайней мере, ему. Этот дракон прикажет, чтобы вам подготовили покои, в которых вы сможете всё обдумать перед тем, как отправится домой. Впрочем, он постарается ответить на ваши вопросы, но завтра. Вам необходимо обдумать произошедшее, пред тем как прикасаться к чему-то новому.

Хлопнув своими крыльями по пластинкам брони на боках, ледяной беззвучным приказом отправил голубоглазых прочь из зала. Драконы скрывались в дверях второго этажа и уходили по центральному коридору, расходясь в разные стороны по паутине боковых ответвлений.

— Мастер, позволите мне подобрать комнаты для ваших гостей? — подаёт свой голос Брайникл, спустившись с трона песчаной принцессы и слегка припав к земле в поклоне.

Холодный взгляд дракоманта скользит по её заискивающе улыбающейся морде.

— Хорошо. После будешь ждать этого дракона в его покоях, — чуть подумав, кивает ледяной, но затем направляет свой взгляд к выпрямившемуся около Брайникл песчаному. — Жнец, проследи за ней.

— Слушаюсь, — коротко отвечает в кивке облачивший свои искалеченные лапы в перчатки череполикий, не обратив внимания на раздражённый взгляд слегка оскалившейся Брайникл.

Тёмно-синяя морская поспешила убраться из зала, разве что слегка хлопнув своими покрытыми письменами крыльями, и за ней неслышимой тенью последовал песчаный. Мы остаёмся нас наедине с ледяным и его писцом, продолжающим выводить бесконечные записи. Интересно, а этого небесного как зовут? Он вроде тоже приближён к дракоманту. Хмм, Жнец, Лжец и… на Дуде Игрец? Как бы это звучало, будь он ночным драконом? Дудовщик? Свирельщик? Дудочкорождённый?

И вообще, странное у Брайникл прозвище. Или это настоящее имя? Быть может, стоит определиться, как её всё-таки зовут? К тому же только что дракомант затирал что-то про ложь ночного племени, полностью игнорируя присутствие возле него драконицы со столь громким самоназванием. Лжец. Как мне кажется, это имя больше подходит как раз таки для ночного дракона, причём самца. Может, в этом и заключается некая ирония?

Всё, хватит. Об таинстве чужих имён можно поразмышлять позже. Сейчас же совсем не подходящая для этого ситуация.

Потихоньку мы собираемся в один комок из дракончиков, выстраиваясь около спящего Каракурта и неуверенно зыркая в сторону гордо стоящей в одиночестве напротив дракоманта Фирн.

— Кто ты? — подаёт свой голос ледяная драконица, облизывая свои клыки.

— Это сложный вопрос, на который этот дракон с радостью ответит после того, как вы отдохнёте. — Ледяной дракон тяжело вздыхает, и в его словах мне отчётливо слышатся нотки грусти. Будто он что-то потерял, и о чём очень сожалел. — Сейчас же вам стоит знать, что вы можете обращаться к этому дракону на «Мастер». Это не имя. И этого достаточно.

— Что значит «не имя»? — скалится Фирн, нервно озираясь на нас с надеждой, что мы её поддержим в её допросе.

— Имена — это то, что даёт власть. Даже тебе над собой же. Но у этого дракона нет имени. — Ледяной морщится, присаживаясь перед нами на свой хвост и сцепляя большие пальцы крыльев на своей груди.

— Как это понимать? — глухо взрыкивает Фирн, ещё сильнее наседая на ледяного. — У всех есть имя!

— Имя может быть забыто, вычеркнуто навсегда из кругов. Но это история для завтрашнего дня. Этот дракон понимает ваше недоверие, подозрение. Он не просит у вас понимания или доверия. Просто потерпеть и выслушать его. Этот дракон повторяет — вам нужно обдумать произошедшее, обсудить между собой, перед тем как искать истину в словах этого дракона. — Взгляд Мастера обращается ко мне, но затем чуть смещается в сторону — ко жмущейся к моему боку Тростинке, какое-то время в тишине изучая мою сестрицу. — К тому же у некоторых из вас есть куда более сложные вопросы. Жажда знаний, страхи перед собой. Этот дракон ответит и поможет всем, чем сможет.

Неужели он знает о даре моей сестрицы? Откуда? Тоже читает мысли… Или увидел это у меня в голове? Или у Тростинки. Почему меня окружает сплошная мистика?! Это начинает раздражать всё сильнее и сильнее.

— Теперь же, — дракомант хлопает в свои ладоши, и по коридору разносятся спешные шаги, направляющиеся к нам, — вас проводят до комнат. Лжец не должна была потратить много времени на поиски. Отдыхайте.

— А где гарантии того, что она не причинит нам вреда? — недовольно скалюсь я, поглядывая на дракона из-под лба. Всё-таки морская явно не очень хорошо к нам настроена. Да и вообще, лишняя осторожность не бывает лишней!

Лёгкая улыбка проскальзывает по морде ледяного дракоманта.

— Лжец не ослушается прямого приказа этого дракона, зная, что её ждёт наказание за содеянную своевольность, — отвечает мне Мастер под скрежет пера дракона-писца. Я, впрочем, не скажу, что мне такой ответ нравится. Из этих слов вполне можно предположить, что у Брайникл куда свободнее лапы, чем может показаться на первый взгляд. — И даже если она попытается — её остановит Жнец. Этот дракон даёт вам своё слово, что пока вы под его крылом и ведёте себя прилично, ни он сам, ни кто-либо из его слуг не причинит вам вреда. Такового его слово. И слово это — обжигающий лёд, что крепче стали небесных.

Сомнительные гарантии. Всё-таки я не особо доверяю столь пафосным речам, да и наврать всегда можно. Но с другой стороны… во-первых, не факт, что нам вообще позволят отказаться от этого «предложения», а во-вторых, мне всё-таки нужны отдых и время, чтобы получше всё произошедшее обмозговать. А ещё, чтобы отойти от эффекта дурацкого дыма, который снова был использован против нас Брайникл. Повязку, может, какую-нибудь склепать? Поможет ли она? Мои лапы невольно нащупывают сумку, всё это время болтающуюся у меня нагруди.

Вот шаги и постукивания когтей, доносящиеся из коридора, замедляются, и я оглядываюсь на их источник, тут же плюхнувшись на свой хвост и от удивления протирая глаза.

Кхм, похоже, на моей адекватности в этот момент можно ставить крест. Или это накрыла меня новая волна дурмана? Может, ещё ото всюду полезут маленькие Мракокрады, несущие в своих лапах крендельки? Да и вообще, разве не о чём-то подобном я думала совсем недавно? Неужели я наделена даром превращать самые абсурдные мысли в материальные? О… нет-нет-нет, только ночно-ледяных дракомантов мне тут не надо! Слышишь меня, судьба? Я знаю, у тебя скверное чувство юмора, но время остановиться! Не надо больше!

С ошалевшим взглядом я смотрю на странного, худощавого дракона, тело которого прикрыто в основном крупными, наползающими друг на друга чёрно-жёлтыми пластинками. Длинные изгибающиеся рога и небольшой острый выступ на переносице. Чёрный клюв, переходящий в линию между челюстями, за которой скрыты острые клыки. Естественно, голубые глаза, куда уж без этого? Здесь все щеголяли с подобным украшением. Спасибо, что хоть не фасетчатые! Но главное не это. Этого дракона можно было бы принять за очень истощённого песчаного или полукровку, если бы не одно но. Крылья — две пары! И не нормальных драконих махалок, а чего-то напоминающего стрекозьи крылышки, которые частенько проносились над моей макушкой в родных болотах. Широкие, полупрозрачные мембраны на передних и задних парах крыльев, всё-таки имеющих негнущиеся, поддерживающие с виду хлипкую конструкцию пальцы, между которыми натянута паутина серо-розовых прожилок. При этом у задней пары на два пальца меньше, да и сами они по размерам поменьше передних, придавая ещё больше сходства этому дракону со стрекозой. Или гигантской осой, которой кто-то оторвал лишние лапки и приделал длинный хвост, оканчивающийся тонким жалом.

Глухой смешок вырывается из моей пасти, когда на меня накатывает волна неожиданной истерии.

Драконоподобные жуки! Ну да, конечно. Куда уж дальше? Небось ещё и окажется, что они не плод моего одурманенного сознания и вполне себе реальны. Что, может, они ещё ульи строят и мёд производят, да? Я осторожно хватаю свою мордочку лапами, но смешки продолжают вырываться из моей пасти против воли, и я ничего не могу с собой поделать. Это же абсурд! В мире, где всё настолько соответствует идеям и образам из моего прошлого, я встречаю ЭТО. Ещё и после того, как подумала о подобном. Нет, конечно, я представляла несколько иную картину. Нечто громоздкое, тяжёлое, с надкрылками. Но ведь это тоже жук!

С испугом во взгляде на меня смотрят мои сокрыльцы. Видимо думают, что я поехала кукухой. А ведь почти так и есть. Продолжаю громко фыркать в плотно сжатые клыки, давясь своими смешками под взглядом Тростинки. Что дальше? Ну? Мракокрады? Может, армия боевых разумных хомячков, провозгласивших себя завоевателями мира и использующими против дракона лазеры, выпускаемые из их глаз?

— Сестричка… — обеспокоенно бормочет обнимающая меня Тростинка, и я чувствую как… ну, относительно здравый рассудок возвращается ко мне.

Кто вообще додумал объединить осу с драконом? И главное — как? Это какого размера должен был быть шмель, чтобы его… кхм, я даже не хочу о таком думать, мне мерзко. Я брезгую!

Тем временем безэмоциональный взгляд этого пчёлонедоразумения рассматривает нас, будто ожидая приказа, который он тут же направится исполнять. Медленно я отпускаю свои челюсти, прислушиваясь к своим ощущениям. Сказать, что я в ещё более полном шоке — значит ничего не сказать. Да и не только я. Все остальные драконята, как только я перестала безумно хихикать, вылупились на это странное порождение, придуманное в стельку пьяным генетиком, смотря на него так, будто подобное существо не должно существовать в этой реальности. И я, даже несмотря на то, что взяла себя в лапы, очень даже могу понять своих сокрыльцев.

А вообще, может, это существо — эксперименты этого дракоманта? И нас ждёт схожая участь? Я бы не хотела, чтобы меня закинули в дракомантскую ступку, накидав сверху жаб и всё хорошенько перемешав, получив особо прыгучий вид драконов! Ещё и квакающий. Нет, ни в коем случае!

— Это… — находит всё-таки в себе силы подать голос Фирн, реагируя единственно верным для неё образом на любую неизвестность — рычанием.

— Чужак с другой земли, — обрывает её улыбнувшийся Мастер, видимо очень довольный произведённым на нас эффектом. — Там, за морем, в неделе-две полёта с учётом привалов на редких островах, раскинулось нечто отдалённо похожее на Пиррию. И драконы, живущие на той земле, выглядят крайне необычно для нас. Но и об этом этот дракон расскажет вам завтра. Сейчас же постарайтесь отдохнуть. Искатель, пошли.

— Да, ваше великолепие, — встрепенулся небесный дракон, тут же, затыкая чернильницу, болтающуюся на его шее, и запихнув стилус в одну из своих многочисленных сумочек, взялся обдувать исписанный свиток. — Вас ждёт разговор с Брайникл?

Голос этого небесного звучит на удивление живым и адекватным. Особенно на фоне двух своих «сородичей» по голубоглазости. И естественно, стоило мне подумать, что хоть что-то не так уж и плохо и этот дракон относительно адекватный, как небесный дёргает своей мордой, прикрывая лапой оранжевый глаз и глухо зарычав.

— Кровь по стенам! Разорвите её на куски! — выплёвывает писец надорвавшимся голосом, брызнув слюной во все стороны. От неожиданности я, вместе с сокрыльцами, даже отшатнулась от этого дракона. И только Циркон остался стоять на своём месте, наблюдая за схватившимся за свою переносицу лапами небесным, то шепчущим, то орущим на весь зал. — Замолчи, замолчи, замолчи… Сам заткнись! Ничтожество! Нет, прошу… Только не сейчас. Только не при нём. Умолкни, червь!

Я что-то думала про вменяемости? Беру свои мысли обратно. В благоразумии Циркона, решившего податься навстречу неадекватному небесному под заинтересованный взгляд стоящего в стороне ледяного дракоманта, я тоже сомневаюсь.

— Ты! Ты! — замечает Искатель небесного дракончика. — Мясо! Не слушай меня… Прошу, иди, тебе не надо это видеть… Я знаю тебя, тварь! Ящерица с крыльями! Отпусти меня, я разорву ему глотку! Тише, тише… успокойся. Нам надо работать вместе. Беги…

— Агат… — неуверенно начинает Циркон, тут же отшатнувшись от дёрнувшегося в его сторону сородича, выпустившего несколько клубов дыма из своей пасти.

Неужели они знакомы? Это интересно. Стоит расспросить Циркона в более спокойной обстановке.

— Он мёртв! Мёртв! Его нет! Сгинул! — вжимая когти в чешуйки на своей морде, громко орёт небесный.

— Искатель, успокойся. — Холодный голос Мастера тут же гасит вспышку злобы и ненависти в глазах писца, и тот безвольно роняет свои лапы к полу. — Будь добр, приведи обитель этого дракона в порядок.

— Да, ваше великолепие, — невидящим взглядом смотря перед собой, бормочет небесный, медленно поднявшись на лапы и чуть пошатываясь из стороны в сторону двинувшись к ближайшей лестнице.

Дракомант же разглядывает мрачным взглядом оскалившегося и явно шокированного Циркона, не скрывая собственного удивления.

— Похоже, этому дракону придётся ответить на ещё один вопрос. Но завтра. Сейчас же этот дракон лишь скажет, что он спас Искателя от гибели. На этом всё. У этого дракона есть незаконченные дела в этой обители, — поднимаясь и отряхивая свой доспех, заявляет Мастер. — Вам дадут знак.

После этих слов Мастер направился к лестнице, в скором времени оставив нас лишь в компании ожидающего слуги, наклонившем голову в немом вопросе: «Вы идёте?».

Вообще, сейчас появилась прекрасная возможность сделать лапы отсюда. Может, так и поступить? Наброситься на этого пчелодракона, отпинать его и рвануть отсюда как можно скорее, в отчаянной попытке предупредить мир о происходящем в Ледяном королевстве? Имеет ли этот план право на жизнь? Я косо смотрю на сопящего Каракурта, к которому осторожно подошла Фирн, пристально осматривающая измазанного в собственной крови песчаного.

— Циркон, — подзывает боевая сосулька сокрыльца, вместе с этим осторожно закидывая лапу Каракурта себе на плечо и ожидая, пока замерший статуей небесный выйдет из ступора. Недовольно зарычавшей Фирн даже пришлось повторить. — Циркон, помоги с этой тушей.

— Д-да. Конечно, — рассеяно кивает небесный, встрепенувшись и затем быстро подскочив песчаному, закинув лапу Каракурта на свою шею, подперев его под брюхо пальцами крыла и обвив хвост песчаного своим, придерживая его таким нехитрым способом на весу. А наш «мститель» никак на это не среагировал. Разве что всхрапнул особо громко, чуть было не ткнувшись мордой в пол перед своими лапами. — Пошли?

Короткий взгляд, направленный на пчелодракона из далёких земель — и тот в ответ стрекочет своими крыльями. Я от этого звука даже дёрнулась, слишком уж он напоминал мне о проносящихся над головой стрекозах родных болот. Чёрно-жёлтый ящер медленно развернулся и двинулся по коридору, ведущему к выходу, завернув на ближайшей развилке налево, в меньший коридор. Не слишком ли мы будет далеко от Холода? Хотя какое мне дело есть до этого бросившего нас дракона.

По мере нашего марша дворец стремительно оживал. То там, то тут показывались голубоглазые драконы, не обращающие на нас никакого внимания и развешивающие по стенам светящиеся белые шарики лунных плодов. В свете это место оказалось куда более величественным. Хотя в тоже время ничего в нём особенного не было. Лишь высокие колоны, порой покрытые странными вьющимися вверх узорами, напоминающими изморозь, да стены с выдолбленными в них нишами для скульптур из костей местной живности. Различные моржи, олени и прочие твари смотрели на нас будто бы с обидой за то, что их когда-то съели. Хотя времени разглядывать всю эту красоту у меня не особо было много, ведь вскоре мы добрались до обещанной нам комнаты. Пчелодракон осторожно толкнул своим плечом высокую деревянную дверь, открывшуюся внутрь комнаты, пропуская идущих первыми меня и Тростинку.

Ого, это место вполне можно было бы принять за царские хоромы! Во всяком случае, оно выглядело королевской обителью, если сравнивать со всеми теми местами, где я жила до этого. Просторная комната с множеством лежаков вдоль стен, представляющих из себя наваленные кучи из выделанных шкур. Над каждым спальным местом небольшая полка, видимо предназначенная для личных вещей или свитков. В центре зала — каменная жаровня, над которой красовался поддерживаемый полированными штырями дымоход. Вокруг этого своеобразного источника тепла, в котором неспешно потрескивали свежие дрова, стояла пара полукруглых столов, между которыми было достаточно пространства, чтобы можно было подобраться к пламени. Ну и, естественно, в этой же комнате есть поленница, доверху набитая дровишками для костра. И никаких окон. Разве тут не будет слишком душно ночью? Я оглядела потолок и стены, но не увидела ничего, через что в комнату мог бы свободно проникать свежий воздух.

Тем временем в зал затаскивают всё также мирно сопящего Каракурта, пристраивая дракончика на одном из лежаков. Песчаный тот же довольно засопел своим носом, загребая на себя лапами край одной из шкур, чем заслужил раздражённый и не слишком довольный взгляд Фирн. Боевой сугроб, негромко фыркнув, вытягивается как можно дальше от источника огня, начиная неспешно слизывать следы чужой крови со своей чешуи, на что я стараюсь не смотреть. В тоже время Циркон остаётся около песчаного, оборачивая свою морду на то, как в зал входят остальные дракончики. Вот заходит недовольно сопящая Сайда. Морская принцесса на удивление быстро успокоилась после случившего и даже предприняла несколько попыток разговорить нашего молчаливого провожатого. Но она так и не получила ни одного ответа на свой бесконечный поток вопросов, что и стало причиной её королевского недовольства.

Последним же в комнату заходит Лонган, прикрывающий своим крылом жмущуюся к нему Звёздочку, уже слегка успокоившуюся после потери… спорного члена нашего отряда, о котором я не хочу вспоминать. А ведь придётся — во взгляде того же Циркона я отчётливо вижу желание обсудить произошедшее.

Убедившись, что мы все зашли в комнату, привёдший нас сюда пчелодракон медленно тянет на себя дверь, выходя наружу. Тут же со своего места вскакивает и бросается к нему глухо зарычавшая Фирн, оскалив свои клыки и успев перехватить край двери своими когтями, тут же дёрнув её на себя и, судя по всему, оставив на косяке несколько углублений своими когтями. Похоже, ледяная решила, что дракон попробует нас тут запереть, будто в клетке. А что, это место могло бы вполне себе быть тюрьмой для особо знатных гостей, из которых предстоит вытрясти нечто важное. От подобного сравнения мне сразу же становится очень тесно и некомфортно в этом месте. Нет окон, только один выход, ведущий в узкий коридор. С каким бы удовольствием я сейчас вернулась на родное болото, спрятавшись в кусты, из которых чуть что можно было рвануть в любую сторону. Вот до чего я докатилась? Уже начинаю жалеть, что покинула свой дом.

Боевая сосулька не позволяет пчелодракону захлопнуть дверь, угрожающе и бесстрашно рыча в его морду. И, что удивительно, голубоглазый отступает, отпуская ручку, даже ничем не выдав своё отношение к подобному поступку со стороны ледяной. Он просто ушёл, решив заняться чем-то другим, оставив мрачную, всё ещё украшенную следами крови, Фирн сидеть около двери, осторожно придерживая наш единственный путь наружу лапой, то и дело выглядывая в вытянувшийся снаружи коридор.

— Ну что, — тяжело вздыхаю я, привлекая к себе пристальные взгляды всех собравшихся дракончиков и чувствуя неожиданно навалившуюся усталость.

Сколько же всего случилось за этот короткий промежуток времени. Прошло ведь не больше двух часов с того момента, как мы вошли во дворец? А ощущений на целый месяц. И страх, и подозрение, и предвкушение плохого. И, собственно говоря, само это «плохо» сначала в морде Брайникл, а затем невесть откуда взявшегося дракоманта, решившего обменять жизнь одного дракончика на другого. Ну, хотя бы Каракурта мне было бы жаль, он хороший дракон, хоть мне и придётся немного его поколотить после того, как он придёт в себя. Хм, несколько цинично так думать, но я ничего с собой не могу поделать. Да и не хочу. Тем более, что сосредоточиться сейчас надо на другом.

— Для начала, я хотела бы поклясться, что всегда буду слушать собственное предчувствие, — с толиком пафоса в голосе громко заявляю я, решив скинуть собственную усталость неуместным и дурацким юмором. Или я не шутила и правда решила сама себе дать обещание чаще слушать голос своей интуиции? Вообще, это было бы если не разумно, то по крайней мере местами уместно. — А ещё голос разума. И любыми средствами я постараюсь не позволить подобному повториться снова. Во всяком случае, для себя и сестры.

Закончив с этой странной фразой, я пытаюсь обнять крылом Тростинку, но сестричка неожиданно фыркает и выскальзывает из моих объятий, с укором заглядывая в мои глаза. Будто я что-то не так сказала. От удивления я даже слегка наклоняю свою морду набок, вопросительно отвечая на взгляд Тростинки и слегка приопуская свои уши.

— Нет. На самом деле я не шучу. И вообще, я ведь говорила, что у меня плохое предчувствие! Но разве хоть кто-нибудь меня послушал? — Я недовольно соплю своим носом, плюхаясь на собственный хвост, разводя задние лапы чуть в стороны и упираясь передними в пол перед собой.

— Сейчас не время для такого, — слегка морщится Циркон. После того, как небесный убедился, что Каракурт в полном порядке и просто спит, он перебрался к левому столу, присев по его центру и заглянув в размеренно подрагивающее пламя.

— Тоже верно, — нехотя признаю я, наблюдая за тем, как Звёздочка осторожно забирается на одно из свободных мест, сворачиваясь тихо всхлипывающим клубком. Около неё пристраивается Лонган, видимо слишком беспокоящийся о состоянии своей подруги. — Для начала нам стоит обсудить всё произошедшее, высказать собственные мысли. А затем бежать.

— Что? Бежать? — неуверенно бормочет Тростинка, переминаясь с лапы на лапу и всё ещё не решаясь забраться ко мне в объятия.

— Я не намерен уходить отсюда, пока не разберусь в происходящем, — хмурится Циркон. И его даже поддерживает Фирн, на мгновение отвлёкшаяся от коридора и раздражённо рыкнувшая в мою сторону. Так, ладно. Вполне возможно, что в словах Циркона есть определённая логика, о которой я не подумала поначалу.

— Хорошо, — немного поскребя когтями свой подбородок, киваю я. — Я согласна с тем, что разобраться стоит. Как минимум, посмотреть что и как, узнать выходы. Не слепо идти навстречу неприятностям, как мы поступили до этого, а составить чётко выверенный план. И для плана нам необходимо больше информации. При этом нам стоит действовать крайне осторожно.

Неожиданный голос разума, прозвучавший из моих уст, встречает чуть больше одобрения. По крайней мере, со стороны согласно кивнувшего Циркона и несколько расслабившейся Тростинки, увидевшей, что её сестра вернулась в своё привычное, более собранное состояние.

— И я всё-таки настаиваю, что нам стоит бежать, как только появится удобная возможность. Как минимум, нам стоит предупредить о происходящем Когтей Мира или Драконят Судьбы. Впрочем, стоит учитывать, что мы ничего не знаем о Мастере. — Я чуть морщусь, поглядывая на всех по очереди и продолжая изливать свои рассуждения вслух. — Даже несмотря на то, что он пытается показать себя хорошим драконом. В некоторых моментах я ему не доверяю. Особенно с такими помощниками. Сами подумайте, в его подчинении, помимо толпы молчаливых голубоглазиков, — убийца, неадекватная морская и явно находящийся не в себе небесный дракон…

Предупреждающее рычание Циркона прерывает меня, и я удивлённо смотрю на небесного. Чего это он? За чистоту своих соплеменников переживает? Или…

— Ты ведь, кстати, узнал этого дракона? — вспоминаю я. — Агат, да? Может, расскажешь немного о нём?

— Это не твоё дело, земляная, — скалится небесный.

— Ах не моё дело?! Не моё! — всплёскиваю я передними лапами, оскалившись в ответ. Нет, ну это уже ни в какие рамки не лезет! Один интриган помер, так тёплое место пустым долго не остаётся и на его место уже метит другой! — Ну да, вообще не моё! Если не считать того, что я в этом «деле» по уши вместе с вами — идиотами, решившими полезть неизвестно куда, рискуя собственными хвостами! И теперь оказывается, что это ещё и не моё дело, да?! Может, мне вообще ни во что не лезть? Положить лапки на стол и ждать, пока мир не поцелует меня в щёчку?

Несильный шлепок маленькой лапки привлекает мой взгляд к хмурящейся Тростинке, севшей передо мной и с недовольством смотрящей мне в глаза. Та-а-ак, мне ещё только семейных конфликтов не хватает во всём этом безобразии. Кхм, я сказала что-то совсем не то? Мне даже немного стыдно становится перед своей сестричкой, явно задетой моими словами. Или она скорее переживает за остальных дракончиков? Куда больше чем я? Вполне возможно, как-никак она куда добрее. Пусть эта доброта и мешает ей объективно смотреть на происходящее вокруг.

Чуть приопустив свои уши, я осторожно обнимаю сестричку, ткнувшись своим носом в её лобик, тут же ощутив, как расслабляется и жмётся ко мне в ответ моя сестрица, забывая все обиды. Да и я сама чуть успокаиваюсь, потираясь своей переносицей об основания её рогов.

— Прости, я немного погорячилась, — приподнимаю я взгляд на небесного дракона. — Но ты должен понимать, что если ты не расскажешь, то наша помощь тебе будет ограничена.

— Меня это устраивает, — мрачно отвечает Циркон, в тоже время благодарно кивая мне, будто выражая уважение к моей терпимости. Да и Тростинка несильно покусывает моё плечо, выражая своё одобрение моему спокойствию.

Вообще, я понимаю, что у этого мрачного небесного, вжимающего когти в дерево стола, есть свои секреты, которые он не хотел бы раскрывать. И не мне обвинять Циркона в этом — у самой есть подводные камни, о которых не знают даже самые родные для меня драконы, да и секрет сестрицы необходимо хранить от всего мира.

— Всё, с этим мы закончили. Хотя происходящее мне очень не нравится, и я считаю, что с этим должны разбираться взрослые драконы, а не драконята, но, допустим, один день мы точно сможем понаблюдать, и, быть может, нас не убьют или… Ай! — Я чувствую, как несильно, но ощутимо Тростинка сжимает своими клыками кожу у меня на грудной клетке. — Ладно, ладно. Только не съешь меня. Следующий вопрос… Хмм, Фирн, ты что-нибудь о Мастере знаешь?

— Ничего, — лаконично отвечает мне ледяная драконица, когда я поворачиваю к ней свой нос.

— Спасибо за эту бесценную информацию, — не скрывая толики яда, бухчу на тут же зарычавшую ледяную.

— У ледяного племени нет дракомантов, — подаёт голос Звёздочка, чей кончик носа показался из под её крыла, которым она накрыла свою мордашку, пряча от нас свои слёзы. — Больше тысячи лет назад Мракокрад забрал всю их дракомантию себе.

— Это я знаю. Как и то, что он был дракончиком последнего дракоманта ледяных. И вообще, у них, — киваю я в сторону тут уже зашипевшей Фирн, — вроде до сих пор на вас зуб из-за этого. На ночное племя, я имею ввиду.

— Угу, — негромко сопит нос ночной драконицы, когда к нему осторожно прикасается ладонью расправивший гребни Лонган. Вообще, радужный выглядит на удивление подавленным, я бы даже сказала — напряжённым. — Однако… Я просто подумала, что Мракокрад ведь прожил тысячу лет, а вдруг этот дракон… был до Мракокрада?

— Ты хочешь сказать, что Мастер может быть старше Мракокрада? — предполагает с толикой скепсиса Циркон. — В свитках написано, что Мракокрад был огромным. На его спине могло спокойно уместиться несколько драконов. А этот ледяной даже не превосходит Холода.

— Не знаю. Может, он не рос? Всё равно он не похож на гибрида… — неуверенно бормочет ночная.

— Слушай, Звёздочка, — решаю высказать я один неожиданно вспыхнувший у меня в голове вопрос, — а ты не пыталась залезть ему в голову?

— Нет, — скрывается нос ночной под крылом.

— Почему? Это могло бы дать ответы на многие вопросы, — поддерживает меня Циркон.

— Я… испугалась и растерялась, — раздаётся всхлип из под крыла ночной,

которому вторит скрип моих клыков. Нет, ну что за глупости? У тебя такие способности, а ты ими не пользуешься в самый ответственный момент!

С другой стороны, если отбросить тени зависти к чужим навыкам, Мастер явно дал понять, что он знает о способностях ночных драконов. Что мешает ему придумать и использовать защиту от их способностей? Может, он даже знает о небесных камнях? А если и не знает, то он вполне мог бы использовать дракомантию, чтобы защитить свои мысли. И это в лучшем случае. Он ведь мог и ополчиться на Звёздочку, если бы она потянула лапу к кулончику на шее. Хотя это не отменяет того, что если бы она сняла кулон заранее, возможно, мы бы вообще смогли избежать всей этой ситуации. Ощупала бы телепатией весь замок, облетев его по кругу. Или как она там работает…

— Водомерка, не надо… — судя по всему заметив негодование на моей морде, недовольно сопит Тростинка, лизнув мой подбородок, и я тут же расслабляюсь.

Ладно уж, похоже, тут все живут по принципу: «И так сойдёт, чего уж там». И Циркон с Фирн, которые не желают делиться информацией, и Звёздочка, которая боится собственных способностей. Да и я тоже иногда отказываюсь использовать свой мозг.

— Ладно, ладно. Я спокойна, — собрав волю в лапу, отгоняю я от себя желание громко и некрасиво ругаться. Вновь мой нос направляется к ледяной драконице, и я привлекаю её внимание негромким покашливанием. — Слушай, Фирн, ваша королева не могла спрятать где-нибудь дракоманта? — Это всё–таки стоит уточнить. Может, перед нами обычный шутник с комплексом «завоевателя мира», а не какое-то древнее зло?

— Нет, — вновь коротко отвечает хмурящаяся ледяная, на сей раз решив дать ещё и короткое пояснение: — Вылупление дракоманта было бы праздником для всего племени.

— Ясненько, — вздыхаю тяжело я, потирая лапой свою шею. Информации, которой я могла бы оперировать, было всё также мало. Нет, я могу, конечно, многие моменты додумать, но насколько они будут совпадать с реальностью — неизвестно. С другой стороны — откуда-то ведь взялся пчелодракон, а я лишь подобное представила.

— Хорошо. Сайда, — недовольно поморщившись, решаю я обратиться к морской драконице, к этому времени взявшейся скакать на одной горке шкур, не обращая никакого внимания на наши скучные и нудные беседы. Вот уж у кого точно ветер в голове гуляет и кого происходящее не смущает.

— Да-да? — замерев на месте, поворачивает ко мне нос Сайда.

— Ты знаешь, о каких морских говорил Мастер? — потерев пальцем свой висок, интересуюсь я, надеясь получить хоть сколько-нибудь полезный ответ. А чтобы принцесске лучше думалось, я решаю ей напомнить ещё один факт: — Они ещё вроде бы общаются с радужными.

— Ммм, это дядя Карапакс, похоже. Он добрый, но очень скучный. Много молчит и, вообще, весь в себе, — чуть подумав и пару раз подпрыгнув на месте, расправив пошире свои крылышки и разомнув пальцы, отвечает мне Сайда. — А вторая… Наверное, это тётя Анемона? Но она злюка. И я её очень редко видела. Такая строгая, ворчливая и, вообще, тоже ничего вокруг не замечает!

— Ты знаешь, чем они могут помочь? — И на что я только рассчитывала, обращаясь к этой принцессе?

— Ммм, неа. Они скучные. Только с радужными и общались, — отвечает морская, попутно помигивая нам полосками на своей шее.

Мда. И я правда ожидала чего-то другого? Хотя, быть может, за нами могли бы выслать подготовленных радужных бойцов, которые бы перегрызли глотки всем голубоглазым?

Я перевожу взгляд на мрачного Лонгана, прибывающего в состоянии неестественного дня него уныния, судя по всему сопровождаемого самокопанием.

— Это яд, — заметив мой взгляд, негромко бурчит себе под нос радужный дракон, слегка раскрывая свою пасть и языком проскальзывая по длинному верхнему клыку, слегка на него надавливая. — Мы им плюёмся… Но не в драконов.

— Сразу скажу, мне не интересно знать, почему не в драконов. Но, как понимаю, тебя преступить этот запрет спровоцировал страх? — Я получаю в ответ короткий кивок.

Затем радужный перевёл свой взгляд на крылышко Звёздочки, прижавшись к её мембране своей щекой. Хотелось бы мне съехидничать в этот момент над их неуместными ласками, но я чувствую, как ко мне осторожно жмётся Тростинка, поэтому моё замечание выглядело бы слишком неуместно. Да и разве есть что-то плохое в том, что один дракон пытается поддержать другого?

Похоже, я слишком перенервничала. А мне ведь ещё нужно размышлять над следующими вопросами, но, как на зло, ничего дельного в голову не приходит. Ну не спрашивать же драконят, что они думают по поводу произошедшего? Тут не надо быть гением психологии, чтобы понять их подозрительные взгляды, направленные в сторону двери. Они все боялись этого ледяного, не верили ни единому его слову. Да и я тоже, чего уж скрывать. Вполне возможно, что завтра мы уже проснёмся молчаливые и с голубыми глазами, или за нами явится обезумевший Холод, доверившийся этому дракоманту.

Какая же мерзкая ситуация, всё больше и больше напоминающая мне слишком дурной сон, из которого нет возможности выбраться самой. Кошмар, с каждой секундой утягивающий себя в круговорот абсурдности всё дальше и дальше. А что в этом «дальше»? Злодей сам выложит нам свой злодейский план? Хотя да, он ведь это и собирается сделать, если не соврал нам и правда будет завтра отвечать на все вопросы. Или, может, он расскажет свою трагичную историю, в которой окажется, что он на самом деле жертва какого-нибудь ночного дракона-провидца, которому он поверил по собственной глупости? Это, кстати, объяснило бы неприязнь Мастера к Предвестнику.

Неожиданная печаль кольнула моё сердце, когда я подумала о ночном. Не потребовалось даже одной бесконечности, чтобы вспомнить о провидце с капелькой сочувствия. Да, он втянул меня в этот абсурд, он лгал нам. Со слов дракоманта, даже был готов пожертвовать нами всеми. Но последнее не факт, что является правдой — как-либо проверить это заявление я не могла.

Как же раздражает собственная беспомощность! Я чувствую себя обузой, которая если на что и способна, так только усиленно думать. И то, из-за нехватки информации сейчас я чувствую себя неестественно потупевшей.

— Как думаете, он не сделал с Каракуртом ничего… — решается продолжить нашу беседу Циркон, но тут же его прерывает глухое рычание Фирн.

— Кто–то идёт, — сообщает ледяная, оглядываясь на нас, и затем спешно распахивая дверь наружу, отходя чуть от неё и готовясь в любой момент наброситься на возможного неприятеля.

Все мы напрягаемся, поворачивая морды к дверному проёму. Я чуть сильнее к себе прижимаю Тростинку, чувствуя, как дрогнули мои лапы от первой волны охватывающих меня страхов. Вот и всё?

В дверном проёме показывается знакомый мне силуэт взрослого ледяного дракона, и тут же наваливающийся на мои плечи груз пропадает. Это не кто-нибудь из голубоглазых. Это Холод. Он нас не бросил. Хмурый принц заглядывает в помещение, окидывая нас мрачным взглядом, и затем заходит внутрь под подозрительные зырканья со стороны Фирн.

Следом за ледяным к нам заходит взрослая ночная драконица. У неё чёрная чешуя, переливающаяся в бледном сиянии лунных плодов еле видимыми зелёными и синими оттенками, серое брюшко и практические чёрные рога, с шипами того же цвета, идущими по спине. На мембранах крыльев, напоминающих ночное небо, поблёскивают серебряные точки. Пара странных чешуек-слезинок, какие есть и у Звёздочки, блестят за её тёмно–зелёными глазами. Хорошо хоть, что не голубыми, а то я бы сразу потеряла к этой особе всё доверие.

За этой ночной драконицей заползает наш пчелиный провожатый, таща в своих клыках за шею оленью тушу. Похоже, это наш обед. А что, практичненько — угли есть, у дров вроде лежит какая-то решётка. Хоть что-то во всём этом есть хорошее — наконец-то полноценная, горячая еда, по которой я уже успела соскучиться.

— Это Луновзора, — представляет свою спутницу Холод, указав на неё крылом, переводя пристальный взгляд на оставившего тушу и разворачивающегося, чтобы уйти, голубоглазого дракона. — Луновзора, это те, о ком я тебе рассказывал.

Ночная лишь кивает нам слегка смущённо, в тоже время грустно улыбнувшись всем присутствующим, и затем направилась к Каракурту, взявшись осматривать песчаного дракончика.

— Приятно, что ты нас не бросил. — не скрывая толики скепсиса в своём голосе, замечаю я, поглядывая на замершего принца.

— Я не мог вас бросить, — морщится ледяной, отводя свой взгляд от скрывшегося в коридоре пчелодракона, добавляя после пару слов: — Однако я должен был найти Луну.

— Ясно, — кивает Циркон, пока негромко заворчавшая Фирн, осмотревшая оленью тушу, подтаскивает её к огню в центре, вцепившись своими клыками в подранный загривок добычи. — Луновзора, вы что-нибудь знаете о произошедшем?

— Не много, — голос ночной оказывается на удивление приятным, хоть и не лишённым глубоко сокрытой грусти и боли. Её лапа проскальзывает по шее Каракурта, опустившись на его плечо, и сама она долго и пристально смотрит на обеспокоенно засопевшего дракончика. — Меня привело сюда видение… Но я попалась в ловушку морской драконицы. Такое чувство, что она смогла чем-то запутать мои мысли.

Слушая её слова, я недовольно дёрнула своим хвостом. Опять видения. Судьба решила мне пихнуть на смену одному провидцу другого? Впрочем, Луновзора не казалась мне на первый взгляд такой же напыщенной и горделивой, как Предвестник. Наоборот, что-то было в ней заботливое и ласковое.

— Потом её посадили под замок, — кивает Холод, подходя к ночной и присаживаясь возле Каракурта, виновато поглядывая на песчаного дракончика. Небось винил себя, что не смог защитить приёмного детёныша давно погибшего друга. — И пару раз она встречалась с Мастером.

В голосе Холода отчётливо послышались нотки злости и раздражения, которые он с трудом в себе сдерживал.

— Мне везёт на древних дракомантов, — неожиданно мрачно шутит Луновзора, отходя от спящего песчаного и медленно направляясь к Лонгану и Звёздочке. Стоп, а что эта фраза должна значить? Ещё одна драконица, поучаствовавшая в столкновении с Мракокрадом? То есть не только Холод и таинственные морские, но и ещё кто-то помогал Драконятам Судьбы? — И он… Я не знаю, что сказать… Мы просто много говорили.

— О чём? — интересуюсь я, осторожно потрепав сестричку за ушком.

— В основном о мире. Он пересказывал мне то, что произошло с Мракокрадом. Рассказал о странных землях за морем, даже показал нескольких драконов оттуда. Пытался меня убедить, что он не желает никому зла. — В голосе Луны вновь слышится печаль, когда ночная останавливается около радужного, осторожно обнимая его за плечи и прижимая к себе: — Ты всё правильно сделал, малыш… Поступил как настоящий герой. Не позволяй этому мучать тебя.

— А можно чуть поподробнее? — подаёт голос Циркон, поглядывая на потрошащую оленью тушу Фирн с неестественным даже для неё остервенением, в ярости вырывая когтями и клыками целые куски мяса и швыряя их на деревянный стол.

— Конечно, — кивает ночная, накрывая своими крыльями заинтересованную мордочку Звёздочки, вместе с этим когтем осторожно подцепив её кулон с чёрным камнем.

И всё дальнейшее время мы слушали пересказ ночной о произошедшем, отвлекшись разве что на поджарившееся мясо. Жаль только, что Луновзора не рассказала ничего толком интересного. Разве что, признавшись с подначки Холода, что она также умеет читать мысли, как и Звёздочка, Луна рассказала немного о том, что происходило в голове Мастера. Со слов ночной, его мысли звучат «очень странно и неправильно». Он никогда не думал о себе, как и говорил, на «я», «мне», «меня» и так далее. Также сказала, что на фоне его мыслей ощущался неразборчивый шёпот, будто где-то внутри его головы были драконы, мешающие ночной проскользнуть глубже в мысли Мастера. Чуть позже, после моего вопроса, ночная подтвердила и то, что она может видеть будущее, хоть и не так хорошо, как описанный Холодом погибший дракончик.

Нет, конечно, я припомнила, что Холод что-то говорил о способностях Луновзоры в беседе с Предветсником, так что где-то в глубине души я даже была готова к тому, что к нам присоединится ещё один провидец. Правда, количество необычных драконов вокруг меня начинает зашкаливать, и мне это не особо нравится.

В любом случае ночная ничего не смогла нам рассказать полезного, кроме нескольких фактов о далёких землях, откуда к нам летели, по словам ледяного дракоманта, агрессивно настроенные чужаки, прибывающие по большей части в Ледяное и Песчаное королевства, встречаемые вдоль берега голубоглазыми слугами Мастера. А ведь и что-то подобное было в пророчестве Предвестника. Что-то там про страх и надежду на мир. Неужели Пиррию ждёт новая война, только на этот раз с гигантскими пчёлами и их друзьями «бабочками-переростками»? Да, оказывается, в тех землях и такие есть, Луновзора даже видела нескольких этих странных, куда менее приспособленных для открытого боя драконов в рядах голубоглазых.

На этом интересности закончились, и дальше до вечера пошли лишь пустые домыслы, в которые верить не было смысла. После ужина, когда мы доели остатки оленя, сложив его косточки в один угол, все начали расходиться спать, забираясь на наваленные шкуры и закрывая свои глаза. Мне даже удалось уговорить пойти отдыхать свою сестрицу, не желавшую оставлять меня в одиночестве ночью.

Пристроившись за одним из столов, я осторожно взялась за свои мешочки. Нет, больше я не допущу ошибок и не позволю себе быть неподготовленной к неприятностям. Осторожно пересыпая серые и чёрные порошки в пустые мешочки, я смешивала порох, с раздражением для себя отметив, что я так и не изготовила фитили. А ведь хотела этим заняться ещё в самом начале нашего приключения, но увлеклась чем-то определённо более важным. Хорошо хоть, выделенный нам в качестве слуги гигантский пчёл перед ужином принёс несколько кувшинов с топлёным снегом. В них я и разводила остатки селитры, осторожно смачивая свитки, оставив их сохнуть у края стола. Похоже, придётся встать пораньше и всё доделать. Жаль, конечно, что я не могу изготовить что-нибудь более разрушительное.

С тяжёлым вздохом я осторожно запихиваю несколько мешочков в освободившийся бамбуковый тубус. А оставшиеся три бомбы я пока что оставляю на столе, чтобы позже не шарить по всем отделениям своей сумки, перебирая многочисленные мешочки. Главное, чтобы их никто не трогал.

Хотя никто и не будет их разглядывать — все спят. Во всяком случае, я так думаю, погрузившись в свои мысли и не расслышав тихо приближающихся шагов. Чужие клыки медленно прикасаются к моему плечу, и я вздрагиваю, испуганно пискнув и резко обернувшись, уже занося свою лапу в отчаянной попытке отбиться от нападающего. Но… На меня смотрит слегка морщащийся Каракурт, то и дело шевелящий пальцами своих крыльев или поскрёбывающий когтями свою грудную клетку.

— Дурак, — недовольно буркнула я, и вместо того, чтобы вмазать ему со всей силы по морде, лишь тыкаю в его нос когтем. — Между прочим, пугать друзей нехорошо.

— Да ладно тебе, — бурчит дракончик, и его голос отдаёт еле слышимой хрипотцой, берущей своё начало глубоко в лёгких. Кстати, я обращаю внимание на его новый глаз, движущийся синхронно со старым, и с удивлением обнаруживаю в нём на фоне коричневого цвета чёрную полоску зрачка, который даже сужается, когда взгляд песчаного проскальзывает на догорающие угли. Совсем как живой, настоящий.

— Тебе ладно, а мне нет. Знаешь, тут не очень спокойно, — проворчала я, складывая перед собой свои крылья и оставляя кожаные мешочки около сохнущих свитков, накрывая их сверху своей сумкой, тем самым пряча их от чужих взглядов таким незамысловатым образом. — Ты как?

— Странно, — честно признаётся Каракурт, осторожно прикасаясь пальцем к своему новому глазу, чуть на него нажимая кончиком своего когтя, не оставляя даже следы на ровной, полупрозрачной поверхности. — Внутри всё горит и чешется, будто… хах, углей наелся.

— Как я посмотрю, дракомантия не смогла восстановить твоё чувство юмора, — не сдерживаю я толики ехидства, из–за чего Каракурт обиженно фыркает.

— Я описываю как есть. Мне хочется запихнуть лапы в горло и почесать его изнутри, а ещё иногда всё болезненно покалывает. И мне жарко. Я, кажется, понял, что значит это слово. Хорошо хоть, крыло уже прошло.

Я прикасаюсь тыльной стороной ладони к его лбу, но ожидаемо он был такой же горячий, как и всегда.

— Температура у тебя… ну, вроде нормальная, — выношу я вердикт, стараясь не обращать внимания на то, как песчаный постарался приластиться к моей лапе. — Глаз как?

— Ещё страннее, — усмехается дракончик, прикрывая свой правый глаз, оставляя смотреть лишь в сотворённый дракомантией. — Он видит всё слишком хорошо. Резкие границы, цвета, которые я до этого не замечал. Это сбивает с толку. При этом по краям виден тёмно-бежевый оттенок. И ещё я чувствую, как он поворачивается на своём месте. Это даже щекотно.

— Ну-ну. Всё тебе щекотно, — хмыкаю я, ловя морду песчаного двумя своими лапами за скулы. — Ещё раз вытворишь что-то подобное, я тебя лично убью после. Если ты выживешь. Понял меня?

— Между прочим, я хотел вас защитить… — Каракурт тут же и замолкает, когда я чуть надавливаю на его щёки и подтягиваю его морду ближе к себе.

— Ты сам в это веришь? Я вот нет, — фыркаю я, чем заставляю песчаного смущённо отвести взгляд в сторону. Или это он не из-за раскаянья… Стоп.

Я чувствую своими ладонями, как он вздрогнул. Как слегка потирается своей мордой о мои пальцы. Нет. Нет-нет-нет. Только не это! Уж лучше два злодея вселенского масштаба, да хоть три, только не эта абсолютно дурацкая сцена, которая в данных событиях ещё и полностью неуместна! Если он сейчас скажет то, о чём я думаю, всё произошедшее со мной за последнее время ещё больше будет похоже на дурацкую, плохо и безвкусно написанную книгу.

— Водомерка… мне кажется, что я тебя… — смущённо начинает говорить Каракурт, и я спешу его заткнуть, сжимая его челюсти своими лапами и направляя взгляд дракончика к себе.

— Я поняла. И я отказываюсь. Сразу же, — без всякого сожаления наношу я беспощадный удар по этому дракончику, решившему броситься в ещё одну самоубийственную битву. В его взгляде я замечаю вспышку боли и разочарования, сомнения в себе. Мне даже на секундочку становится жалко беднягу. — Понимаешь… Давай начнём с того, что то, что ты сейчас испытываешь, скорее всего своеобразная форма страсти, но никак не любовь. И вообще, я считаю, что любви не существует. Все эти «высокопарные» высказывания — чистейшей воды глупости, придуманные романтиками, думающих чем угодно, но не своей головой.

Уши песчаного опускаются, но он внимательно меня слушает, не решаясь меня прерывать.

— В общем, это чувство рано или поздно исчезнет, оставив после себя лишь злость и разочарование. Во-вторых, ты не находишь, что обстановка несколько, хмм… не подходит для таких признаний? Ну, тебя чуть не убили, мы, по сути, сидим под присмотром нового Мракокрада… Сплошная романтика, да? Ещё и в окружении сокрыльцев. Нет. — Постепенно яразжимаю свои лапы, и песчаный неуверенно кивает, соглашаясь с каждым моим доводом. Хорошо хоть, он не потерял голову от нахлынувших на него чувств. — В-третьих, вполне возможно, что твои чувства сейчас ко мне — это аффект от пережитого тобой.

— Я испытывал это к тебе уже несколько дней, — растерянно отвечает Каракурт, видимо решивший оправдать своё неестественное и спонтанное чувство.

Интересно, чем оно обусловлено? Может, какие-то драконьи инстинкты? Я прислушиваюсь к себе, заодно накрыв ладонью нос песчаного, таким незамысловатым образом прося его помолчать. Нет, во мне ничего такого нет. Никакой «любви». Так, скорее симпатия, которая вызывает идущую у меня изнутри волну страха, но… Это немного другое, завязанное на том, что мне даже противно думать об отношениях, при воспоминаниях из прошлой жизни. И вообще, я не хочу думать о всех этих глупостях! Вот серьёзно, мне нет до этого никакого дела.

— И последнее. Сколько мы друг друга знаем? Даже месяца нет, — с укором в голосе продолжаю я, приводя свой последний и наиболее железный аргумент. — Это только в красивых легендах герои влюбляются за считанные дни. Реальность куда сложнее… Давай, хмм, для начала станем с тобой хорошими друзьями? Узнаем друг друга поближе, а там, через пару лет, уже будем размышлять что и как? Заодно в себе разберёшься, что это за эмоция. Хорошо?

— Угу, — неохотно, но всё-таки выдыхает песчаный дракончик, слегка поведя своими крыльями. — Наверное, ты права.

— Не поверишь, но я очень часто права, — соглашаюсь я с песчаным, затем медленно поднимаясь со своего места и направляясь к сопящей на шкурках Тростинке. Разве что остановилась, чтобы обернуться на приунывшего дракончика, медленно двинувшего лапами обратно к своему спальному месту. Может, сказать ему что-нибудь ободряющие? Уровня «не всё потеряно, боец»? Нет, это всё лишнее, тем более с учётом того, что я сама не до конца уверена в том, чего хочу на самом деле. Так что, пристраиваясь около своей сестрички, я скажу лишь банальное: — Спокойной ночи, Каракурт.

Комментарий к Глава 27. В которой спасение пришло откуда не ждали.

Ну что. 1ое сентября 2020, в час ночи - самое время для новой главы? :D

Спасибо бете за самоотверженное редактирование.

Из интересного:

Вообще, стоит отдать должное в этой главе гамме(которая есть, но не на фикбуке). Главный герой чуть было не превратился в нытика, потеряв приличную часть своей соображалки. А это для него совсем было бы не свойственно. Да и многие другие моменты были изменены в значительной степени. Кстати, за одну перестановку спасибо и бете :D

И ещё. В группе автора в ВК появились как наброски предысторий Жнеца и Брайникл, так и пара фанартов от одного из читателей.

Из житейского:

Всё говорю, что глава выйдет с задержкой, а задержка не получается. Я уже привык писать.

Но вообще, я устал. В том плане, что эта очень объёмная работа, которую я до этого никогда не выполнял(в плане писательского творчества) в достаточно быстром темпе. Забавно.

Вскоре первый вступительный экзамен, так что на этот раз глава точно выйдет с задержкой.

Ну и, конечно же, авторскификбуковская чепуха:

Стройте свои коварные злодейские теории, оставляйте свои размышления. Восхищайтесь высотами протезирования, достигнутых пиррийскими дракомантами! (Шутка?)

И, естественно, оставляйте ждуны и лайки. Автору приятно, и это неплохо его подпинывает творить дальше.

Кстати. Новый рекорд по объему страниц за главу. Бесконечность – не предел!

========== Глава 28. В которой утро начинается с урока истории и рояля в снегах. ==========

Естественно, мой сон после всего произошедшего не мог быть спокойным — нехорошее предчувствие не оставляло меня даже во время отдыха. Почему-то я ощущала себя попавшим в ловушку мотыльком; маленькой пылинкой, которую навсегда закрывают в темноте, оставляя наедине лишь со своими домыслами. Что я здесь делаю? Зачем я пошла сюда?

«В душе ты добрая», — выдвигает предложение та часть моего сознания, которое отвечает за эмпатию и сострадание, но я лишь отмахиваюсь от него, переворачиваясь на другой бок и прижимая к животу хвост.

Что-нибудь более разумное и адекватное есть?

«Интерес?» — вспыхивает в моей голове одно из предположений логики.

Хмм, возможно, хотя всё ещё далеко от истины. Должно быть что-то иное, более глубокое и тяжело признаваемое. Что-то, что толкало меня в это безумие наперекор любым адекватным доводам.

«Желание почувствовать себя избранным? Стоящим выше обычных драконов? Мечта получить предназначение?» — сразу несколько вопросов вспыхивает в моей голове, и я недовольно пофыркиваю во сне, медленно елозя своими лапами по шкурам под собой.

Это больше всего похоже на правду. Или прогрессирующую шизофрению. Может, тараканы в моей голове собрались в одного большого таракано-дракона, обретя собственную личность?

В любом случае последние три вопроса, заданные самой себе, больше всего походили на правду. Совсем не благородные посылы толкнули меня на это приключение, не желание спасти мир или борьба со злом. Лишь жажда насыщения своего существования необычными событиями; давящее изнутри желание оставить свой след в истории этого мира. След, который запомнят и будут воспевать в легендах спустя сотни лет. Если подумать, то многие даже не задаются вопросами о том, что останется после них, кроме кучки пепла и, быть может, нескольких потомков, дети которых уже и не будут ничего знать о тебе. А с учётом того, как продолжают свой род земляные драконы, бросая детёнышей на произвол судьбы, а детишки не особо интересуются судьбами своих родителей, — меня вполне могли забыть сразу же.

Пожалуй, именно это жжёт меня изнутри, подтолкнув к путешествию через всю Пиррию. И никак не благородные позывы защищать свою сестрицу, которую я бы могла просто призвать остаться со мной и не обращать внимания на сумасшедших дракончиков, или желание защитить этих дурачков от козней Предвестника. Ну что, защитила, Водомерка? Конечно же нет. И сама теперь ты в капкане. А всё почему? Из-за чего? Эгоизм? Чувство превосходства над окружающими, которое завязало тебе глаза? Готовность полностью отдаться собственному желанию? Или страх?..

Что я оставила после себя в прошлой жизни?

В моей голове вспыхивают смазанные образы гор с множеством светящихся пещер. Странные механические твари бредут по улицам, перенося на своих спинах разодетых в пёстрые шкуры воришек… Нет, оно было не так.

Вновь я ворочаюсь, похлопывая крылом по боку, чувствуя постепенно нарастающее изнутри беспокойство. Неужели я всё забыла?

Стоило мне только об этом подумать, как тут же картина в моей голове преображается. Всё ещё смазанная, будто расплывшаяся краска, но уже куда более привычная. Старые, требующие капитального ремонта дома стоят перед тянущимися к небесам горам из стали, камня и стекла. Сталкиваются две эпохи, с презрением смотря друг на друга: умирающее, разваливающееся прошлое и нечто новое, кричащее, вызывающее в душе трепет. Неодобрительные оханья старушек смешиваются с гремящей в ушах музыкой. Проржавевшая машина пытается обогнать несущийся навстречу следующей остановке автобус. Картина за картиной давят на меня, вспыхивают воспоминания, навсегда отпечатавшиеся где-то очень глубоко в моей памяти.

И во всех этих воспоминаниях нет моего следа. Я лишь существовала, подготавливая себя к тому, чтобы стать чем-то большим. Учёба, бесконечный поиск знаний, с одной единственной целью: найти нечто, что сохранит моё имя, мой отпечаток в истории лысых обезьянок с планеты Грязь.

Но каков результат? Моим мечтам и стремлениям так и не суждено было сбыться. После меня остался в лучшем случае развеянный по ветру пепел, а в худшем — гниющее в земле тело. Одежда, вещи, комната — никому не важно, чьи они были до этого. Научные статьи, которые, скорее всего, никто никогда и не прочитает, ввиду отсутствия в них искры. Слёзы родных и, быть может, особо близких друзей, которые продолжают двигаться в будущее и… Это всё. Всё, что осталось после меня.

Почему же я удивляюсь тому, что я ухватилась за возможность изменить свою судьбу в новой жизни? Разве не этого в тайне я ждала, не этого желала с самого своего вылупления? Предназначения, которое смогу исполнить лишь я. Но где оно — предназначение? Как понять, что надо сделать именно тебе, а что оставить на чужие плечи, побоявшись даже приблизиться? Где та тонкая грань, отделяющая предназначенное тебе и другим? Можно ли её почувствовать будучи неспособной видеть суть вещей, окружающих тебя? Полагаться лишь на свои доводы и предположения, которые могут быть в корне ошибочны и неверны. Нехватка информации, фактов, которые всегда будут преследовать меня, ведь невозможно знать всё — всегда найдётся что–то недоступное тебе, ускользающие от твоего взгляда по тем или иным причинам.

Медленно я заваливаюсь на спину и раскидываю в стороны крылья. Так мягко и просторно… Стоп, просторно? Пальцы крыльев сжимаются, хвост елозит по полу. Что-то не так. Лишь одно слово вспыхивает в моей голове, обращая градом мысленных осколков все мои размышления.

«Тростинка!» – паникующие бормочет память, и я тут же распахиваю глаза, переворачиваясь набок и оглядываясь по сторонам, вырываясь из своего осознанного сна. Или всё это время я уже не спала, обеспокоенная тем, что под моим крылом нет близкого мне дракончика?

В комнате темно. От догоревших дров остались лишь чёрные, уже остывшие угли. Сколько сейчас времени? У меня ведь нет даже возможности выглянуть в окно, чтобы поискать взглядом светило или звёзды. Полагаться приходится только на внутренние часы, подсказывающие, что сейчас очень раннее утро. Даже Циркон ещё не проснулся, вытянувшийся около Сайды и накрывший маленькую морскую своим крылом. А ведь он любит размять крылья с утречка. Даже во время путешествия вставал пораньше, чтобы пролететься по округе, пока все досыпают последний, самый сладкий час. Стоп, не об этом сейчас.

Где Тростинка? Мой взгляд проскальзывает по прислонённым у дальней от входа стены кувшинам, в которых должна быть вода. Но нет, там её тоже нет. Только… Забежавший в помещение прохладный ветерок привлекает моё внимание к слегка приоткрытой двери, из которой в зал с трудом, но прорывается несколько лучиков света из коридора. Может, она вышла, чтобы поглазеть по сторонам? Или на какой-нибудь из скелетов в стене? Или размять свои лапки, бегая туда-сюда?..

Страх за доверчивую сестричку сковывает моё сердце, и я поднимаюсь на лапы, поспешив направиться к выходу из этой комнаты. Для начала стоит всё-таки проверить, возможно, она в коридоре. А вот если её там не будет, то мне уже придётся будить всех остальных. И уже затем всем вместе решать, что же нам делать, ведь я без сестрицы никуда не уйду. О Луны, лишь бы с ней ничего страшного не произошло!

Вот мои когти осторожно подцепляют край двери, и я медленно оттягиваю её на себя. На своём месте дёрнулась Фирн, привлекая моё внимание, приподняв морду и бросив на меня мрачный взгляд серо-голубых глаз. Однако спустя мгновение ледяная вновь пристроила морду на своих лапах, погружаясь обратно в беспокойную дрёму. Раз наша боевая сосулька так плохо спит, то надо будет расспросить её первой. Может, она видела, куда направилась Тростинка?

Я же всё-таки выглядываю наружу, смотря для начала направо. Коридор всё также освещён бледным светом, отбрасывающим резкие, очерченные тени. Лишь тихое завывание ветра, гуляющего по сплетению коридоров, беспокоит это место. Будто вновь Брайникл решила устроить нам коварную засаду. Пугающая, практически мёртвая тишина покинутого склепа. Хотя… Я чуть прислушиваюсь, уловив незнакомый отголосок, и спустя мгновение в подвываниях сквозняка мне слышится что-то ещё. Что-то очень далекое, напоминающее множество капель, падающих на стекло. Нет, скорее на камень. В любом случае Тростинки я не вижу по эту сторону коридора, так что поворачиваю морду налево. И тут же натыкаюсь взглядом на сидящего около нашей стены песчаного дракона в чёрном капюшоне и с металлическими перчатками. Жнец…

Неужели это всё? Сейчас мне рассекут взмахом лапы горло, а потом перебьют всех остальных? И конец моим злоключениям?

От испуга, нахлынувшего на меня в этот момент, я потеряла дар речи и замерла, не решаясь дёрнуться и надеясь, что смотрящий прямо на меня дракон просто спит с открытыми глазами. Он не двигался. Ну, почти. Только грудная клетка слегка вздымалась и опускалась, и это единственное, что отличало этого песчаного от статуи. Интересно, сколько ему нужно времени, чтобы меня убить? С Каракуртом он ведь игрался? Или устраивал шоу для Брайникл…

С трудом, но я сглатываю вставший поперёк горла ком. И тут же голубые глаза, пылающие в тени капюшона, моргают, а сам дракон поднимается на свои лапы.

— Хозяин ждёт тебя, — коротко бросает в мою сторону песчаный дракон, бесшумно проходя мимо двери в сторону главного коридора, лишь после пары шагов останавливаясь, чтобы вполоборота повернуть ко мне свой нос и добавить ещё несколько слов: — Твоя сестра с ним. Идём.

Тростинка с Мастером? Что? Почему? Когда? А вдруг с сестричкой что-то случилось, и теперь меня ждёт то же самое?

— Быстрее, — подгоняет меня песчаный, поворачивая свой нос обратно в сторону коридора.

Я же не спешу, всё ещё чувствуя слабость в собственных лапах. Да и не должна ли я предупредить остальных?

Моя морда скрывается за дверью, и я пристальным взглядом окидываю всех драконят и драконов, спящих в комнате. Хотя Фирн всё-таки лишь прикидывалась дремлющей, сейчас не спуская с меня взора и медленно-медленно мне кивая, будто говоря: «Иди, я расскажу остальным». Или мне это так кажется? И вообще, стоит ли мне ей верить? Мастер ледяной — она ледяная. Вроде как он хочет вернуть её племени дракомантию, да и их королева, со слов Мастера, ничего против него не имеет.

— Быстрее, — повторяет Жнец, и теперь в его голосе можно услышать несколько ноток усталости. Будто он тут стоял и ждал, пока я проснусь, целую ночь, не имея права даже глаза свои сомкнуть хоть на мгновение или отлучиться по зову природы.

— Предупреди всех, если я не вернусь, — одними губами прошу я Фирн, бросив мрачный взгляд на Каракурта, перед тем как выйти в коридор. Надеюсь, он не сотворит что-нибудь глупое в порыве своих эмоций.

Ещё чуть приоткрыв дверь, я выхожу в коридор, последовав за понурившим к полу нос Жнецом. И только когда песчаный услышал постукивание моих когтей по камню пола, он двинулся вперёд. Жаль, что, в отличие от него, у меня не получалось двигаться бесшумно.

Вообще, не похоже, чтобы этот мрачный дракон планировал меня убивать. Во всяком случае, сейчас. Лишь идёт себе вперёд, невидящим взглядом уставившись перед собой и даже не оборачиваясь ко мне. Так мы и выходим сначала в пустой и широкий коридор, в котором не было видно ни одного дракона, а затем попадаем в более узкий проход, ведущий в противоположную часть замка.

Странный звук, напоминающий капли, приближался. В нём всё отчетливее и отчётливее звучал ритм. А также я начала различать и другие звуки, будто низкие ноты, подобные глухим ударам по листу железа, только более мелодичнее. Во всём этом смешении мне чудился знакомый мотив, с каждым шагом становящийся всё более и более знакомым. Где-то я это слышала, я уверена. Но где?

— Пришли, — отрывает меня от размышлений Жнец, останавливаясь перед зашторенным проходом, из которого и доносится музыка. Да, я уже уверенна, что это музыка, а не случайное совпадение звуков. Вот на смену звукам разбивающихся капель приходит нечто другое — грустные, звонкие удары, на фоне то растущие, то спадающие по тональности. — Иди.

Жнец кивает в сторону прохода, приподнимая крылом правую шторку, за которой в мрачно освещенной комнате, что была доступна моему взгляду, я увидела свою сестричку, сидящую ко мне боком и зачарованно смотрящую куда-то влево с приоткрытой пастью.

— Тростинка! — зову я её к себе, без раздумья делая шаг в широкий зал.

Просторная, круглая комната, лишь слегка уступающая тронному залу этого дворца. Под её потолком висят тусклые, ниспадающие вдоль стен гирлянды из лунных плодов, освещающие заполненные множеством свитков стеллажи из тёмного дерева. В центре зала — Мастер, сидящий всего в паре метров напротив моей сестры за… Вы, должно быть, надо мной шутите?

Перед драконом, похоже, не желающим ходить без своих лат, я вижу широкий стол, чем-то напоминающий крыло, стоящий всего на трёх ножках. Причём очень толстый стол, с откинутой крышкой сверху, которую поддерживает тонкая палочка. И именно из-под этой крышки исходит приятный, спокойный звук, который очаровал мою сестричку. Это рояль… Правда, я удивлена, что он без кустов.

Когти прикрывшего глаза Мастера, который всё-таки решил снять свою маску, положив её на ближайшую полку, стучат по клавишам, выбивая ритм и превращая его в мелодию. Кончик его хвоста то и дело нажимает на один из трёх выступов снизу под инструментом. Да как… Откуда, вообще, у драконов может быть рояль? И почему этот ледяной умеет на нём играть? Зачем он позвал мою сестру? Нам сейчас устроят концерт, после которого наши глаза поголубеют?

За моей спиной Жнец задёргивает штору. А Тростинка отрывает свой взгляд от играющего дракона, поворачивая ко мне свою мордашку с лёгкой, доброй улыбкой, подзывая меня взмахом крыла. На её щеках я замечаю несколько слезинок, сбегающих по щекам.

— Всё хорошо? — подбираюсь я к сестричке, шепча на её ушко и косо поглядывая на не замечающего меня Мастера, переключающегося с одной мелодии на другую. Всё такую же грустную, хотя я на самом деле и не знаю, можно ли играть на рояле весёлую и задорную музыку. Никогда этим не интересовалась. — Ты в порядке?

— Да, — улыбается мне слегка Тростинка, прильнув к моей грудной клетке и вновь повернув свою мордочку к ледяному. — Мне так… красиво.

— Что? Красиво? — удивляюсь я.

Да что тут вообще происходит? Не планировал же Мастер просто устроить нам концерт? Это глупо. Да и вообще, меня всё ещё не покидает вопрос, откуда у него этот укушенный Мракокрадом рояль. Я если и видела у драконов музыкальные инструменты, то это скорее были барабаны разных форм! А тут… Ещё и столь человеческий на вид. Я даже не вижу явных различий, когда пытаюсь сопоставить его с размытым образом, оставшимся из прошлой жизни. Я… немного в растерянности, так что просто присаживаюсь на свой хвост и жду. Наверное, жду.

Ещё и снова в сердце вспыхивает тоска, когда я слушаю эту музыку. Так противно от самой себя, от своих поступков и решений. От того, что было оставлено позади и от осознания, что если мы и выберемся отсюда, то скорее всего изрядно поголубевшие. А я, вместо того чтобы бежать, сижу и слушаю музыку, напоминающую мне о прошлой жизни и о моих собственных неудачах. Как же это всё глупо…

И всё же пара конкретных вопросов не оставляют меня в покое. Откуда Мастер знает об этом инструменте? И почему он умеет на нём играть? Неужели он…

Нехорошая догадка кольнула меня, когда я поднимаю взгляд на морду ледяного дракона и дёргаю хвостом, ловя его пристальный взгляд, будто бы вглядывающийся в мою душу. Пальцы Мастера замедляются. Мелодия медленно утихает, пока наконец-то последняя капля не разбивается о камень, и в зале повисает тишина. Пальцы ледяного дракона осторожно и бережно придерживают крышку инструмента, и он медленно его закрывает, сложив подпорку во внутрь. Ладонь Мастера проскальзывает по закрытому рояль, будто поглаживая его, и ледяной на несколько долгих мгновений прикрывает свои глаза, опуская морду вниз.

— Этот дракон приносит свои извинения, — через полминутки молчания нарушает тишину Мастер, поднимаясь со своего места и медленно обходя рояль, ласково проскальзывая по нему пальцами крыла. — Он не хотел, чтобы вы пугались. Но ему нужно было поговорить с вами.

— Ты задракомантил Тростинку? — щурюсь я, услышав после возмущённое фырчание своей сестрицы рядышком, переходящее в несильный укус за моё плечо.

— Нет, — качает мордой дракон, присаживаясь перед нами и по очереди смотря то на меня, то на Тростинку.

— Мастер пришёл ко мне во сне и сказал, что знает о моём даре, — неуверенно пробормотала Тростинка, зализывая мои чешуйки, видимо решив, что слишком сильно их сдавила своими клыками. — Сказал, что не хочет нам вредить и готов обучать меня.

— Да, — кивает ледяной дракон, указывая своими крыльями на заполненные свитками полки. Будто я знаю, что в этих свёртках. — Столь многое было забыто. Утеряно. Из-за одного обмана. И это можно восстановить…

Его взгляд останавливается на мне, и вновь ледяной вглядывается в мои глаза. Хм, почему же он столь пристально смотрит на меня, ещё и будто с давящей его изнутри печалью? Я первой разрываю нашу зрительную дуэль, опустив свой взгляд на рояль за его спиной. Неужели он знает обо мне куда больше, чем хотелось бы? Знает о том, что я не просто спала в своём яйце, и что было нечто до этого?

— Но позвольте ему для начала рассказать свою историю. Выслушайте этого дракона, перед тем как судить его. Он не просит понимания или сочувствия. Просто немного внимания. — Грустная улыбка мелькает на его морде. — Вам лучше прилечь.

«Нет, стоп. Ты же не будешь сейчас нам рассказывать историю всей своей жизни, а потом ещё и пересказывать её остальным драконятам?» — удивлённо моргаю я.

— Ведь это будет долгая история, — чуть наклоняется к нам ледяной, упёршись пальцами своими крыльями в пол перед собой.

«Ну да, естественно» — мелькает в моей голове раздражение.

— Может… стоит подождать остальных? — немного покашляв в лапу, всё-таки решаюсь поинтересоваться я. — Вам ведь придётся им всё повторять.

— Ничего страшного. Да и некоторые вещи поймёте лишь вы.

Вновь взгляд ледяного останавливается на мне, а затем он начинает свой рассказ:

— Это произошло за восемь веков до вылупления того, кого назовут Мракокрадом. В королевской кладке ледяных под спокойным взглядом матери проклюнулось трое дракончиков. Два юных принца и их сестра, которой суждено было в будущем стать новой королевой. Именно одним из этих детёнышей был этот дракон. Вдохнув последним, он не был слабым или сильным, но в его когтях было будущее, хоть он и не осознавал этого на тот момент. Вместе со старшим братом, неестественно тихим и обеспокоенным, вылупившимся всего на пару минут раньше, он смотрел на ледяной дворец и в глаза оценивающей их матери, — мастер прикрыл свои глаза, и на его морде мелькнула тёплая, даже показавшаяся мне весёлой ухмылка, — будто она ждала, что её драконята с первого же дня начнут говорить и покорно исполнять любой её указ. Детство дракончиков прошло в постоянной учёбе. Слова, постановка речи, счёт, движения — всё должно было быть идеально, чисто и прекрасно, как кристальный морской лёд. За каждую ошибку они получали недовольное шипение своей матери и разочарованные взгляды учителей. За каждый успех лишь мрачный смешок и новые, ещё более сложные задания. И только старший брат удостаивался скупой похвалы. Он был умнее. Талантливее. Своими познаниями он вызывал восхищения у слуг, переговаривающихся о вылупление дракончика, способного превзойти в своих знаниях и стремлениях к ним даже ночных. Его всегда ставили в пример этому дракону и его сестре. «Будьте как он», — говорила мать-королева, кивая на вытянувшегося около неё старшего дракончика. И они, младшие, старались во всём догнать своего брата, который, впрочем, не гордился своим превосходством. Нет, он не ставил себя выше них, не кидал в сторону младших раздражённые взгляды, он был… особенным? Странным. Он всегда готов был помочь, подсказать, направить. Подставить своё плечо в трудную минуту, лишь грустно улыбаясь недовольно рычащим старшим. Это не была зависимость от чужой помощи, как могло показаться стороннему, это была дружба, сплотившая трёх драконят в одну семью, готовую держаться вместе и вместе стремиться к новым высотам, пока наконец-то мы, все трое, не заняли свои места в первом круге. Первый, вторая и третий в списке дракончиков своего года. И сколь быстро всё изменилось, когда королева узнала о том, что оба принца вылупились с даром подчинять своему слову мир, что они оба проклюнулись дракомантами. Два яйца наделённых даром предков в одной кладке — нечто невиданное, никогда до этого не встречавшееся в истории ледяных.

На несколько мгновений Мастер умолкает, а я раздумываю над уже услышанным, пытаясь представить, что же он нам заготовил дальше. Какую трогательную и слезливую историю своей жизни попытается рассказать ледяной дракон, якобы пришедший к нам из далекого прошлого? И почему он так акцентирует наше внимание на своём брате? Я кошусь на рояль, стоящий за его спиной, сравнивая описанное Мастером с… собственной жизнью? Кажется, у меня рождается одна идея.

— Их отправили к прадеду, — продолжает ледяной. — Старому, уже древнему дракону, но продолжающему верно вести свою службу. Высоко в горах, вдали от ледяного дворца он охранял тайную библиотеку, о которой знала лишь королевская семья. Убежище, в котором наше племя собирало каждую крупицу знаний о дракомантии, порой вырывая новые таинства своими когтями из лап судьбы. Столь много было сокрыто в тех горах. Мудрость, накопленная веками. Строки чарующих речей, сложенные причудливыми образами, с обширными пояснениями к каждому слову. Рассуждения о том, что именно мысли, эмоции и тайные желания формируют закладываемую в дракомантию силу. Знания о том, как творить своими силами чудеса, не используя никаких предметов. Секреты души… Сколь многое было найдено, и сколь многое было потеряно. Это были знания, передаваемые из одного поколения в другое, бережно охраняемые и дополняемые. И два драконёнка с головой погрузились в них под пристальным надзором своего деда, уже отдавшего свой дар племени. Он был строг и требователен, он не прощал ошибки, заставлял искать и разбираться в каждой вспыхивающей в голове мысли. Он учил их, порой позволяя сотворить нечто необычное, вместе с этим заставляя всматриваться в собственную душу и прислушиваться к ощущению поднимающегося по когтям холода.

Вновь Мастер умолкает, переводя дыхание и опуская свой взгляд на сокрытые латными перчатками ладони, то сжимая их, то разжимая. Интересно, дальше он скажет, что брат был лучше него и в этом? А потом окажется, что Мастера сожгла изнутри гордость и он наделал ошибок в порыве зависти к чужому таланту?

— Вновь текли годы. Отгремела новая война с земляным племенем. — Взгляд ледяного поднимается на нас, и в его глазах мне видится грустная насмешка. — В те года ваше племя было главной и единственной угрозой для спокойной жизни королевств. Вы слишком быстро плодились, выжирая всю доступную вам добычу. Голод толкал вас пожирать слабых во имя сохранения сильных. Ваши королевы не могли ничего с этим поделать, как бы они не старались усмирить дикую природу своих подданных. Хотя таких обычно пожирали первыми, возводя на трон сильных, яростных, бешенных королев, способных лично повести оголодавшие полчища на чужие земли. Небесные и песчаные сплотились против вашей угрозы, морские боялись даже показаться на суше. Радужные сокрылись в своих лесах, не подпуская к ним ни одного земляного и ведя вечный дозор вдоль границ леса. Ледяные же, вместе с ночными, следили, готовые в любой момент вмешаться. Голод, жажда тёплой плоти несколько раз за век выгоняла вас из болота, и вы проносились разоряющей всё на своём пути грязной волной по небесам и земле. Всегда отбрасываемые назад, но никогда не побеждённые. Во всесжигающей ярости ко всему живому природа перековывала вас. Вы были крупнее, сильнее. Огонь почти не мог навредить вашей чешуе, а раны, оставленные копьями и когтями, заживали за недели. После каждой войны вторгаться вглубь болот ваших земель, где скрывались утолившие свой голод воины, не решались даже объединённые силы небесных и песчаных. Слишком это было… самоубийственно.

Я вздрагиваю всем телом, слушая это небольшое отступление, пока ледяной дракон молча пристально наблюдает за нами, давая всё обдумать.

Конечно, то, о чём он говорит, звучит логично — всё-таки когда драконицы других племён редко откладывают больше трёх яиц за раз, то среди земляных спокойно можно найти гнёзда и по восемь детёнышей. И с такой скоростью размножения лишь вопрос времени, когда пищи перестанет хватать на всех. Но почему тогда я нигде не находила упоминаний о повторениях подобных войн? Наоборот, жизнь в болотах даже по-своему спокойная, размеренная. Никто не пытается тебя сожрать, кроме особо крупных комаров.

— Сытость, да? — тяжело вздыхает ледяной дракон. — Она сделала вас ленивыми и глупыми, позволила слабым разбавить густую кровь. Но в тоже время она привнесла в сердце вашего племени покой.

— Но… — неуверенно бубню я.

— Не беспокойся, этот дракон даст ответ на вопрос, почему вы изменились. Но чуть позже. Сейчас же он вернётся к истории, от которой отвлёкся. — Мастер слегка встряхнул своими крыльями по бокам, будто отгоняя часть нахлынувших на него воспоминаний, и продолжил: — Этот дракон учился вместе с братом. Общался с ним по ночам, рассуждая о собственном даре. Они смеялись, веселились в снегу, пока их не видел ворчливый старик. Именно его брат создал с помощью дракомантии этот музыкальный инструмент, и именно он научил этого дракона на нём играть, игнорируя вопросы о том, откуда он это узнал. Пока однажды, в ночь, когда на небе было две луны, старший всё-таки не решился рассказать нечто, навсегда потрясшее этого дракона. Он рассказывал о воришках. — Тут Мастер прервался, опустив на меня свой пристальный взгляд. И я уже поняла, что он хочет мне сказать. Всё ведь к этому и шло? — И о другом мире, где-то там, меж звёзд. — Он вскинул голову к потолку, будто видел эти миллионы огней на нём, а затем вновь обратился к нам. — Заворожено этот дракон слушал о великой войне, где железные звери изрыгали взрывающийся огонь. Слушал истории о крови и жестокости, о доблести и отваге. О любви и потере. О победе и возвращении домой. О смерти. Старший брат сказал, что он не знает, был ли то сон, или же он и правда был самкой воришки. Он говорил, что забыл многие ужасы и картины. Морды тех, кого он, или она, звал друзьями, будто были сокрыты за туманом. Их имена сгинули во тьме, оставив после себя лишь дыры в его разуме и вопросы, на которые он боялся искать ответы.

Мастер замолчал, явно давая именно мне время, чтобы осознать сказанное им. А я же лишь вылупилась удивлённо на этого дракона, пытаясь сложить всё в единую картину. Ну да, естественно, я не первая. Был кто-то и до меня. Хмм, только вот в этом мире прошло несколько тысяч лет, а в моей прошлой жизни минуло меньше столетия. Как это можно объяснить? Да и вообще, хмурясь и подёргивая хвостом я больше слушаю ледяного, нежели сосредотачиваюсь на своих мыслях.

— Этого дракона поначалу слова брата развеселили. Он считал это шуткой. «Ты не мог быть самкой воришки», — усмехался он в морду хмурому брату, пока наконец-то не понял, что старший не шутит, что всё сказанное им — правда, пусть и непонятная ему самому. Это было интригующе. Необычно. Волнительно. Другой мир, заполненный воришками. Хотя это ведь сейчас их так называют. В те времена ещё сохранились древние записи о Пожаре, бережно хранимые племенами. Они ведь звали себя «Льу’ди»? — С лёгким акцентом Мастер произносит слово, резонирующие у меня в голове и вызывающие пробежавшуюся от кончика хвоста дрожь. Такое знакомое, придуманное явно не драконами, но кем-то иным.

— Льиу… — пытается выговорить незнакомое слово Тростинка, а Мастер от этого негромко смеётся, прикрывая свою морду лапой под недовольным и слегка смущённым взглядом надувшей щёки сестрички.

— Прости, — говорит ледяной с негромким сопением, перестав смеяться, сохраняя на своей морде лишь грустную улыбку. — Не пробуй, драконам тяжело говорить на их древнем языке.

— Языке? — удивляется Тростинка, поворачивая ко мне свою мордашку. — Но тогда выходит, что ты была права насчёт воришек?

— Твоя сестра во многом права, — кивает ей Мастер, и в его глазах я замечаю предупреждающие искорки. Будто он не очень хочет, чтобы о моей природе узнал кто-то ещё. — Этот дракон продолжит. Его старший брат говорил, что хотел бы узнать, правда ли это была или всего лишь сон, и что он обязательно этим займётся, когда исполнит свой долг перед племенем. Этот дракон его поддержал, сказав, что старший всегда может рассчитывать на его помощь. Их обучение продолжалось, они росли, отправляясь глубже в горы на охоту или же изучая вместе с предком свитки. Подходило время начать раздумывать над даром для родного племени, великих чар, которые смогли бы навсегда изменить и улучшить жизни Ледяного королевства. У старшего брата были мысли по этому поводу, а этот дракон… этот дракон не знал, что именно хочет предложить своему племени. Он был в растерянности, пока наставник твердил, что это личный путь каждого. Ему не хватало ощущений, видения мира, и на помощь пришла одна история о дракоманте-путешественнике, отправившемуся в путь, чтобы найти своё вдохновение. Так же захотел и этот дракон. Он заявил об этом учителю и брату. Позже и своей сестре, к тому году уже выросшей в сильную и волевую принцессу. Донёс своё желание до королевы-матери, и та не стала противиться, лишь попросив никому не раскрывать секрет своих сил. Распрощавшись с родными, этот дракон отправился в путь, зная, что эти скитания могут занять несколько лет. Нет, даже десятилетий. Ведь чтобы создать Дар своему племени, необходимо не только понять, что именно жаждешь подарить, но и осознать, что именно надо сказать, чтобы дракомантия исполнила твою просьбу. Его дорога лежала в песчаное королевство, которое ещё помнило о том, кто помог им в последней войне с земляными.

Так, наверное, вот тут началось что-то жуткое и необычное? Ну, предательства, ложь, интриги и тому подобные глупости? В конце концов, мы слушаем историю явно сумасшедшего дракона, а ничего безумного в ней я пока что не услышала. Его рассказ скорее походил на историю жизни какого-нибудь заурядного чародея голубых кровей. Ну и что там было дальше?

— … Пески пустыни напоминали о доме своими одноцветными просторами, в тоже время опаляя его крылья жаром. Этот дракон скользил над чужими землями лишь когда светило скрывалось за горизонтом, предпочитая пережидать жару в тенях раскинувшихся вокруг источника воды пальм, наблюдая за странными драконами тех земель. Их жизнь была отлична от той, что он видел в родном королевстве. Беспокойные, сорящиеся. Вечно борющиеся за место друг с другом, забывающие о том, что необходимо трудиться во благо всех, какую бы роль ты не исполнял. Это столь сильно отличалось от того, что видел этот дракон среди родных снегов, где твоё положение в круге определяло твою судьбу и для каждого было честью нести возложенную на него судьбу. Каждый, от королевы до уборщика снега с площадей, понимал, что от его трудов зависит не только его благополучие, но и других. Долг и честь — то, чего избегали заискивающе улыбающиеся песчаные, старающиеся переложить на чужие крылья первое и как можно быстрее избавиться от второго. Хотя и среди них находились достойные, вызывающие уважение драконы, которых этот дракон с удовольствием слушал. Они показывали ему окрестности, проводили до дворца, в котором ему даже удалось увидеть величественную королеву пустыни, повелевающую своими слугами лишь одним взмахом хвоста. И всё-таки для этого дракона это было лишь началом пути и эти земли не вызывали в нём желания остаться в них как можно дольше. Его дальнейшая дорога лежала дальше, на юг, к небольшому полуострову, раскинувшемуся за вытянутой чередой гор. К королевству ночных драконов.

Тут же мечтательность пропадает с морды ледяного дракона, сменившись хмурым взглядом, направленным в пол перед ним. Будто он не хотел вспоминать об этом времени. Интересно, именно там зародилась его нелюбовь к лживым провидцам? Он ведь говорил, что встречался с кем-то похожим на Предвестника.

— Старшая из песчаных принцесс вызвалась проводить этого дракона до гор, и они полетели в сопровождении нескольких стражей. Тот эскорт… он был лишним. В те времена ледяное племя не рычало на ночных драконов. Они были пусть и не друзьями, но уважающими друг друга знакомыми, готовыми встретить объединёнными силами угрозу. Этот дракон жаждал увидеть город, в котором, со слов старших, на каждом углу можно было встретить чудный механизм или небольшую библиотеку, полную множества таинственных свитков. Слишком увлечённый своими мыслями, он даже не замечал туманные намёки принцессы, в конце концов оставившей его на полпути до цели. — Негромкий смешок вырвался из пасти ледяного, когда он повёл своей мордой из стороны в сторону, надавливая лапой на пластины брони, прикрывающих его шею. — На узкой горной границе, отделяющей залитые зеленью луга и всепожирающую песчаную пустошь, его встретили спокойные стражи, выслушавшие молодого принца и, после небольшого совещания, пропустившие его в королевство. Те земли разительно отличались от пустынного королевства. Будучи зелёными, они дышали жизнью. Мягкая, щекочущая крылья трава густым ковром покрывала равнины, по которым скучающие ночные гоняли стада коз. Редкие домики из серого камня и дерева, в которых принца встречали с осторожностью, но не отказывали в ночлеге. И в каждом таком укрытии, даже в самом маленьком, была своя библиотека, заваленная множеством свитков, от звёздных карт с подробными описаниями созвездий или объяснения устройства сложных конструкций до прекрасно написанных доисторических трактатов и сказаний, созданных, чтобы развить у драконят тягу к созиданию и поиску знаний. Этому дракону даже пришла мысль, что в чём-то архивы его прадеда походили на каждую такую библиотеку. Всё было прекрасно, до тех пор, пока этот дракон не прибыл в их столицу.

Ухо ледяного дёрнулось, когда он проскользнул когтями по своей щеке, будто бы смахивая осевшие на них пылинки.

— Лишь одно омрачило это путешествие. Когда этот дракон уже опускался к земле, с удивлением смотря на тянущиеся к небу из некоторых домов деревянные трубы с крышками из нетающего льда на своих концах, ему навстречу бросился странный дракон. Он был худ, немощен, грязен. Его глаза безумно дёргались из стороны в сторону, а сам он повторял из раза в раз одни и те же слова, прося этого дракона остановиться и вернуться туда, откуда он прибыл. Подавшись к этому ледяному, он что-то бормотал про обман, про то, что этот дракон совершает ошибку. Страшную и пугающую… А затем за этим оборванным, верещащим ночным выскочила и погналась стража, крича, что он украл какие-то свитки из лавки и разбил прибор для наблюдения за звёздами. Если бы этот дракон знал, к чему приведут слова того странного дракона, он бы вместе со стражами бросился за ним, но нет. Опешив, он смотрел вслед удирающему ночному, на ходу расправляющему крылья, запомнив лишь одно — его мрачный взгляд, брошенный в последний момент. В нём не было безумия, как показалось поначалу этому дракону, лишь холодный расчёт, сплетённый с усталостью.

Эээ, так, это, наверное, намёк на Предвестника? Ну, точнее, на дракона, который вызвал у Мастера неприязнь к ночным провидцам? Мог ли Предвестник действовать так же? Хмм, нет, его методы определённо отличались, пусть и не в лучшую сторону. Он не строил из себя безумца, предпочтя соврать нам прямо в морду о своих планах. Но… Вдруг, если бы ночному дракончику потребовалось строить из себя поехавшего головой ненормального, он бы с готовностью за это взялся? Может, стоит спросить Звёздочку об этом? Не зря же ночная куда больше остальных переживала из-за смерти своего ночного соплеменника. Да и мысли она читать умеет, так что вполне возможно, знает о провидце куда больше, чем он нам говорил. Всё-таки надо будет задать ей пару вопросов после… Если у меня вообще появится возможность задавать вопросы после. Мало ли чем закончится этот разговор.

Мастер тем временем продолжает говорить:

— Тогда этот дракон не придал этому значения, он был лишь удивлен и открыт новому, шагая навстречу раскинувшемуся пред ним тихому городу ночного племени. Многие отдыхали, спали, укрывшись от солнечного света, и только редкие драконы о чём-то лениво переговаривались. Но когда звёзды вспыхивали на небе — город оживал. Дрожали огни факелов, разносились по округе писки резвящихся детёнышей, обсуждали и спорили взрослые, отвлекаясь от своего ремесла. И даже сейчас, несмотря на всё свершившееся, этому дракону жаль, что ночные потеряли своё прошлое величие, забыв о тех чудесах, что они творили лапами. Странные, шумные механизмы, выпускающие в небо густой пар; блестящие трубки, через которые драконы смотрели на звёзды, делая записи об их движениях. У этого дракона даже возникло желание подарить такую трубу своему брату, когда он будет возвращаться в родное королевство. — Тяжёлый вздох прерывает на несколько мгновений вытягивающего перед собой лапы дракона. — Однако скитания этого дракона продолжались. Он так и не нашёл то, за чем пришёл — вдохновения. И как бы ему не хотелось покидать то спокойное племя, на удивление напоминающее своими порядками и тягами к новому ледяное, но он полетел вперёд, оставив за спиной недочитанные свитки и недосказанные беседы. Он вновь скользил над горами, навстречу лесу, в котором обитали самые таинственные и, по мнению многих, опасные драконы Пиррии. Даже обезумившие от голода земляные не решались подползать к мрачным, полным беспокойства лесам. Но этот дракон был твёрд в своих намеренияхувидеть как можно больше. И он увидел… Пусть для этого ему и пришлось воспользоваться собственными силами, защитив свою чешую от грязи и насекомых. Он видел красоту, сокрытую от глаз большинства. Шелест ветвей, крики птиц, обеспокоенный шёпот ветра. Невиданное доселе буйство всех оттенков зелёного с вкраплениями ярких цветов. И радужные, с недоверием смотрящие за этим драконом из теней. Не те ленивые, но добрые драконы, а засадные хищники, готовые разорвать глотку любой угрозе. Изящно скользя по ветвям, они сливались с лесом и следили за этим драконом, который просто наслаждался своим путешествием, неспешно бредя через лес. В какой-то момент этому дракону даже стало грустно, что большинству его сородичей никогда не суждено увидеть этих картин, что им будет слишком тяжело дышать влажным, тяжёлым воздухом. Тогда в его голове вспыхнули первые наброски идеи, но он не мог на них ещё сосредоточиться, ведь это были лишь размытые образы, родившиеся на краю сознания, которым даже сам дракон не предал особого значения. Его путь лежал дальше…

— Простите, Мастер, — неуверенно буркаю я, прикрыв свою сестричку крылом. — А нам действительно важно это всё знать?

Ледяной дракон смиряет меня внимательным взглядом, но потом негромко посмеивается себе под нос, чуть покачивая головой из стороны в сторону.

— Нет. Но позвольте этому дракону просто поговорить. Выслушайте его. — На мгновение улыбается ледяной, пред тем как продолжить свою речь, оставив меня лишь с обречённым вздохом.

Это, конечно, всё очень интересно, но сколько же лишней информации, не имеющей отношения к делу! Разве нельзя всю эту историю рассказать чуточку короче? Нет, мне, конечно, интересно слушать чужую историю, но я бы предпочла наслаждаться более сухой выжимкой, выдающей факты без лишнего личного мнения.

— Дальше дорога этого дракона вела его на побережье Морского королевства. Скрывшихся под водой драконов мало кто видел за последние несколько сотен лет. Лишь редкие встречи вдоль побережья напоминали о существовании морских, спрятавшихся от всех невзгод на глубине. В тишине и одиночестве этот дракон предавался своим мыслям, созерцая раскачивающийся на волнах океан, вспоминая о своём доме. Слишком глубокий отпечаток на сердце оставил Радужный лес. Такой прекрасный, но одновременно полная противоположность родным ледяным равнинам, тихим и спокойным… В отличие от раскинувшегося пред этим драконом моря, за которым он наблюдал вытягиваясь на горячем песке. В лучах заходящего светила он любовался качающимися волнами, находя в них нечто похожее на него самого. Нет, не отражение этого дракона, а саму природу суровой, но прекрасной стихии. Этот дракон размышлял о том, что, подобно душе дракоманта, океаны и моря кажутся бездонными, но чем глубже ты в них опускаешься, тем сильнее тебя обступает со всех сторон давящий мрак. Будто кинутый в воду камень, скользящий всё ниже и ниже в непроглядную темноту, из которой на тебя смотрит кто-то чужой. Это сравнение подтолкнуло этого дракона к рассуждениям на тему, которой задавался каждый дракомант до него: можно ли сохранить свою душу? Есть ли путь, который позволит творить не рискуя заблудиться во тьме разгорающегося себялюбия и презрения к окружающим? Не поможет заморозка собственных мыслей, погружение себя в одно бесконечное состояние. Не спасёт попытка защитить душу от дракомантии с помощью самой дракомантии. Не защитит и самоконтроль, сколько бы сильным он не был. Безумие рано или поздно заберёт любого. Темнота захлестнёт, и дракомантия, будто наделённая своим разумом чудовище, обратит пеплом всё благоразумие даже самого доброго дракона. Но, смотря на такие тихие и спокойные воды раскинувшихся морей, этот дракон думал, что должен быть выход. Должно быть решение, упущенное всеми остальными. Что не бывает вопросов без ответов. А даже если и бывают такие, то это просто неправильно заданные вопросы. И он искал, погружаясь в свои домыслы, но не находя ответа. А ведь разгадка казалась прямо на виду… Собравшись со своими мыслями, этот дракон продолжил свой путь, так и не встретив ни одного морского дракона. Его крылья несли его в сторону Земляного королевства.

Тут Мастер сделал длительную паузу, давая нам время вспомнить, что он говорил о наших сородичах прошлого. Жестокие, агрессивные, гонимые голодом драконы, пожирающие всё на своём пути, желая выжить среди раскинувшихся болот. Но ведь сейчас всё по-другому? Я мрачно поглядываю на кивнувшего мне ледяного, чувствуя пробегающийся по моей спине холодок. Неужели изменения — это его лап дело?

— Этот дракон долго думал над тем, стоит ли ему лететь через земли вашего племени. Не лучше бы было пробраться до небесных через водные просторы? Не безопаснее было бы это? Но, разве не поставил он себе целью увидеть всю Пиррию? И разве была бы выполнена эта цель, если бы он оставил ваше племя без своего внимания? И он полетел. Леса, тянущиеся от морских берегов, сменялись выжженными пустошами. Реки, вдоль которых разбросаны обглоданные кости… В эти земли всегда приходило возмездие. За каждый набег ваше племя платило сполна, и только отчаянье со звериным упорством помогало вам выжить. Вы были чудовищами, опасными и готовыми пойти на всё. И голод всегда преследовал вас, порой лишь ненадолго утихая. Он был вашим проклятием, постепенно набирающим силы после каждой войны. Войны, из которой никто не мог выйти победителем, ведь сил, чтобы закончить кровопролитие, не хватало никому. Этот дракон смотрел на чёрные болота, раскинувшиеся там, где раньше были леса. Видел руины вашего дворца. И ему стало вас жаль. Не песчаные, готовые подраться ради лишней золотой монетки, а именно земляные были полной противоположностью ледяных. Там, где царил порядок и даже самому слабому находилось место — и там, где царил первозданный хаос. Королева, поддерживающая свою власть не знанием и умением, а грубой силой. Разобщёно действующие стаи, готовые рвать друг другу глотки. Слабые были кормом для сильных. Если бы не ваша плодовитость, то вы уничтожили бы себя сами.

И вновь Мастер берёт театральную паузу, подпирая ладонью свою морду, заглядывая сначала в мои глаза, а затем и в глаза Тростинки. Подрагивающая сестричка жмурилась, стараясь отрешиться от этой страшной картины, которая была совсем не похожа на то место, в котором мы вылупились.

— И этот дракон решил всё исправить. У него была сила. У него были знания. Он видел несправедливость в самом вашем существовании. И он знал, что если не он, то, возможно, никто не исправит происходящего. И он направился искать вашу королеву, — торжественно прорычал улыбнувшийся Мастер, гордо закинув свой нос к потолку. — На него рычали, набрасывались, пытались остановить. Но всегда он уходил, или находил подходящие слова, чтобы усмирить беспокойные сердца, не знавших покоя даже в мирные времена.

«Ну да. Умри. Или умри», — мелькает в моей голове невесёлая мысль, когда я представляю пробирающего через топи ледяного дракона, привлекающего своей чешуёй внимание каждого бодрствующего дракона.

— Он нашёл вашу королеву, но даже не был уверен, услышала ли она его предложение. Опустошённая, ненавидящим взглядом смотрящая на этого дракона, превосходящая размерами всех роящихся вокруг неё драконов. Дитя своего проклятого времени, не желавшее даже слушать этого дракона, но не в силах причинить ему зла. Братья и сёстры её выводка пытались вцепиться в этого дракона, но их клыки так и не смогли прикоснуться к его чешуе. И вам был подарен первый Дар от этого дракона. Не родному племени, а несчастным, не знающим покоя и порядка. Дар Плодородия, или же Дар Жизни. С того дня ваши земли всегда могли прокормить племя — распускались кусты ягод, реки полнились рыбой, а в болотах плодилась добыча.

— То есть ты хочешь сказать, что именно ты прекратил войны между земляными и всеми остальными? — осторожно интересуюсь я, слегка встрепенувшись и пристально посмотрев на ледяного дракоманта.

— Этот дракон убрал одну из причин, — кивает Мастер. — Однако, затем он убрал и вторую. Если бы добыча никогда не кончалась, то вас стало бы слишком много. Вы бы заполонили всё вокруг и уже ничто бы вас не остановило. И поэтому ваши земли получили второй Дар, ограничивающий вашу численность драконами всех остальных племён. Как только вы начинали приближаться к этой отметке, кладки вашего племени начинали погибать. Сначала по несколько яиц, а потом и все разом. Лишь одна из десятка кладок выживала, не тронутая этим даром, давая жизнь новой крови.

— Ты хоть понимаешь, что ты только что сказал? — в неком шоке выкрикиваю я, испуганно прижимая к себе Тростинку. А ведь выходит, что два погибших яйца из моей кладки могли быть уничтожены из-за… проклятия этого дракона! И нам ещё повезло — мы могли погибнуть все! Конечно, я не могу отрицать определённо логики в словах этого дракона, но как-то это слишком жестоко, как по мне — уничтожать драконьи яйца. Можно ведь было бы подобрать более мирный способ! Не знаю, ограничить количество яиц? Повлиять на самок или самцов?

— Полностью, — кивает несколько изумлённый ледяной. — Этот дракон дал жизнь и надежду вашему племени. Подарил ему светлое будущее своими дарами. Убрал первопричины войн. А вы, ваше племя, так и не поняло этого. Вы не вели учёт своих драконят, не смотрели за кладками. Вам всегда было всё равно: затопило яйца, сгнили они или были недостаточно надёжно спрятаны от удачливого хищника лесов. Ваше племя этого просто не замечало на протяжении всех веков, наслаждаясь жизнью и достатком. Ярость и голод больше не беспокоили ваши сердца. Чешуя цвета запёкшейся крови и грязи растворилась в крови детёнышей, не пожиравших слабейших из выводка. Сытость уняла ваш гнев, сменив его спокойным наслаждением и принося вам нечто большее, чем выживание. Она дала порядок. Власть королев вновь вернулась к вам. Указы и совместные стремления к новому вели вас вперёд, через мрачное прошлое, сделав вас теми, кто вы являетесь сейчас.

«Ну да, превратив большую часть земляных драконов в сборище ленивых, лежащих в болоте глупых обжор, неспособных даже самостоятельно полечить болящий животик», — вновь мелькает в моей голове раздражённая мысль, и я резковато дёргаю хвостом из стороны в сторону.

— И всё это благодаря этому дракону. С помощью его даров. — Ледяной с самодовольным взглядом берёт короткую паузу, будто ожидая, что мы бросимся к нему на плечи с благодарностями о светлом будущем. Но, во-первых, мне сложно судить о том, насколько это будущее светлое. Во-вторых, вообще всё сказанное этим драконом может быть ложью, чего нельзя отрицать, даже несмотря на его желание якобы выговориться. Хотя моя паранойя молчит, не изволив показать своего носа.

— Закончив с вами, этот дракон отправился в последнее королевство на своём пути — в горы небесных, по которым он планировал долго скитаться в тишине. Во всяком случае, так он думал поначалу. Судьба же распорядилась иначе, и когда он прибыл в обитель небесных драконов, в их раскинувшийся средь облаков дворец, он был поражён. С небесными драконами племя этого дракона связывали древние договорённости, а также и то, что ледяные стражи помогли горному племени во время последней войны с земляными. Этого дракона встретили с уважением и почётом. Его выслушали и разместили в одной из комнат дворца, выделив в сопровождение скромного, тихого принца, любившего читать в свободное время. Королева небесных расспрашивала этого дракона о целях его скитаний, интересовалась тем, как протекает жизнь в заснеженном королевстве, и очень расстроилась, когда узнала, что этот дракон скитается уже больше года по Пиррии, ища своё предназначение. Молодая, и только недавно сместившая свою мать, она с интересом слушала его рассказы о чужих землях и нравах тех драконов, что обитают там. Разве что оборвав этого дракона, когда он начал говорить о земляных, удивившись тому, что этот дракон смог пролететь через их земли. Призвав своих воевод, небесная королева потребовала этого дракона рассказать обо всём, что он видел на своём пути через болота. Но за этими долгими разговорами она так и не услышала, что судьба земляного племени была навеки изменена. — Он вздохнул, чуть покачав своей мордой, будто бы сожалея о том, что королева рассматривала земляных лишь как угрозу. Тем не менее её вполне можно было понять. — В любом случае этот дракон жил в чужом дворце, общаясь с молодым принцем на множество различных тем, какие только могли придти в головы двух молодых драконов. Он летал вместе с ним над горами, любуясь раскинувшимися вокруг величественными пейзажами, и наконец-то этому дракону стала приходить идея о том, что именно он хочет подарить своему племени. Искра, вспыхнувшая средь шумных лесов радужного племени, наконец-то обрела свою форму. Смотря на то, как опускаются по серому камню ледяные шапки, этот дракон понимал, сколь прекрасен мир вокруг него, недоступный его сородичам. Просторы, картины, буйство красок — всё это сокрыто от их взора. И он решил, что нашёл то, что подарит своему племени. Вспоминая все пережитые им картины, вспоминая каждый увиденный им цветок, он понял, что хочет сделать. Этот дракон захотел подарить своему племени всю Пиррию, преподнеся это как дар не только для ледяных, но и для всех остальных племён. Порядок. Закон.

Голос Мастера звучал торжественно, и несмотря на то, сколь страшные вещи он говорил, мы не решались его перебить, лишь с выпученными глазами смотря на мечтательно улыбающегося дракоманта. Он ведь решил всю Пиррию заморозить, да?

— И этот дракон решил навсегда укрыть Пиррию полотном из снега. Коркой льда, покроющей каждый листок и цветок, сохраняя их первозданную красоту в вечности, — подавшись к нам своим носом шепчет дракомант, сощурив свои глаза. — Дар, после которого не будет больше войн, ведь все станут одним племенем. Дар, после которого для всех будет место, ведь каждый займёт место в круге. Разве это не прекрасно? Слушая журчанья горных ручьёв, этот дракон понимал, сколь справедливо и правильно это решение.

— Ты хоть сам себя слышишь? — неразборчиво бормочу я, чувствуя, как в моей пасти с трудом ворочается язык. Интересно, Мастер хоть понимает, скольких он убил бы таким «подарком»? На мой вопрос он даже не отвечает, видимо не расслышав меня, а мне не хватает смелости повторить эти слова громче.

— И этот дракон начал искать ответ на то, как именно это сделать. Общаясь с принцем небесных, он грелся под его алым крылом, не заметив, как утёк сквозь когти ещё один год жизни и размышлений, за который принц чужого племени стал верным другом, с которым всегда приятно отвлечься от тяжёлого поиска ответа ради отдыха. Но этот дракон не придавал этому особого значения, наконец-то обретя свою цель. Он был счастлив, ища ответы на множество возникающих вопросов, выводя наброски строк будущего дара. И только один вопрос никак не мог даться ему — как? Как изменить столь многое не погрузившись во тьму? Не потеряв собственный свет и самого себя? Вновь этот вопрос предстал перед этим драконом, но на этот раз у него была цель. И он искал ответ, рассуждая со своим другом о природе драконьей души. Небесный даже и не подозревал о силах этого дракона, с удовольствием делясь своими мыслями. И вот, во время одного из разговоров, этот дракон осознал одну вещь. Страшную, вызвавшую поначалу у него дрожь и ужас, но столь манящую и необходимую для исполнения его Дара. — В который раз ледяной выдерживает паузу, переводя дыхание. Интересно, ему самому не надоело повторять один и тот же приём в своём повествовании? Будто он больше ничего придумать не мог. Хотя с учётом того, как он сейчас говорил, определённой жути это всё-таки нагоняло. — Дракомант не обязан тратить свою душу. Ведь душа есть не только у дракоманта.

Тростинка испуганно пискнула, сильнее прижавшись к моему боку после этих слов, а я нервно икнула.

— У каждого дракона есть душа, и душа каждого дракона столь же бездонна, как и душа дракоманта. И она не тронута дракомантией. Так почему нельзя предложить её вместо собственной души? Дар дикой силе, чтобы сохранить чистоту собственного разума во имя блага остальных. С этой идеей этот дракон оставил своего друга, пообещав к нему вернуться в скором времени, и направился искать дракона, чью душу он мог бы обменять на бесценные крупицы знаний. Только представьте себе мир, в котором дракоманты не боялись бы творить. Не боялись бы пользоваться своими силами! Мир, в котором знания о том, что мы знали до этого, обрели бы новую форму. Этот дракон отправился искать новое. Изучать, вести записи и думать над тем, как именно ему нужно сплетать свои слова, чтобы получить как можно больше из чужой души, чтобы не потратить ни одной капли в пустую… Этот дракон понимал, что рискует собственной душой, но он готов был рискнуть, во имя нового. — Глухой смешок вырывается из пасти ледяного, когда он вспоминает об этом отрывке прошлого. — Только этот дракон немного ошибся. Первый его опыт чуть было не стал и последним. Лишённый души молодой земляной, случайно забрёдший слишком далеко в земли небесных, попытался разорвать этого дракона на куски. Его не остановил ледяной выдох и глубокие порезы от когтей. Он был одержим лишь одним — убийством и собственной яростью. Вот только, несмотря на собственную ненависть ко всему живому, он был всё ещё смертен. Всё закончилось после короткого приказа, так же, как и началось — во вспышке дракомантии. И в тот миг ещё один вопрос встал перед этим драконом. Он осознал свою смертность. Осознал, что один неверный шаг может привести к потере всего того, что он достиг. Знания, которые он искал, нельзя было записывать на свитки, они должны быть здесь. — Коготь ледяного постукивает по его виску, когда он проскальзывает пальцами по чешуйкам на своей морде, задевая несколько металлических пластинок брони.

— Он мог бы зачаровать свою чешую, мог бы защитить себя от ран, даровать самому себе кости крепче алмазов. Но разве это спасёт от смерти? Ещё один вопрос вспыхнул в его голове, и он взялся за его изучение, сокрыв свои раны, залечив кровоточащую плоть. Столько вопросов, столько новых, до этого нетронутых граней… Находящаяся за гранью материального душа, нетленная и неприкасаемая! Нечто новое. Этот дракон изучал, запоминал. Он сковывал своими силами драконов, забирая саму их суть, и наблюдал за глубочайшими гранями безумия. Бездушные не теряли свой разум, но мир в их глазах менялся навсегда. В нём пропадала дружба, верность, любовь. Оставались лишь чёрные эмоции, тянущие их на дно. Ненависть, зависть, ревность и множество других пороков драконьего сознания. Они не видели ничего, кроме себя и своих желаний. Да и сама душа тоже представляла проблему. Она не удерживалась в этом мире. Теряя свою связь с телом, она растворялась в потоках ветра, не оставляя после себя ничего. Чем глубже этот дракон погружался в изучение этих вопросов, тем всё больше и больше новых вопросов представало перед ним, ответы на которые ему предстояло найти. Неизвестное и новое, секреты. Новая эпоха развития дракомантии. Новый день, который навсегда развеял бы тьму драконьего невежества в таинстве знаний. Он не останавливался. Он искал, полностью отдавшись своему делу. Забыв обо всём мире. — Ледяной всё также игнорировал наши напуганные взгляды, медленно поднявшись со своего места и обходя рояль, видимо решив, что этому моменту не хватает злодейской музыки. — И он достигал успехов. Он находил способы решить вопросы. Душу можно было не только оставлять в чужом теле, используя её лишь по необходимости, но и связать с определённым предметом. Ей нужна оболочка, в которой она сможет сокрыться от дыхания мира. Естественно, это было лишь начало. Этот дракон нашёл способы, как можно держать обезумивших под контролем. Опутать каждую их мысль сетью из дракомантии, сковывая дракона правилами и законами, которые он не мог нарушать. И чем меньше таких правил, тем больше сохранялось от изменённого сознания отдавшего свою душу. Хотя, можно было поступить и по-другому.

Ледяной замирает перед роялем, опускаясь на свой хвост и осторожно приводя инструмент в порядок. Спрашивается, конечно, зачем он его закрывал, но кто вообще этих психов поймёт? Может, у него в голове ветер гуляет? И вообще, даже несмотря на некую логичность всего сказанного, действия Мастера находятся за пределами морали! Наверное… О морали, вообще, можно долго рассуждать, придаваясь расплывчатым сравнениям о том, что «хорошо и плохо» — лишь разные концы одной палки.

Когти дракона прикасаются к клавишам, наполняя тяжёлой музыкой весь зал.

— После того, как душа покидала всё ещё живое тело, можно было выжечь всё плохое, неправильное и злое, оставшееся в драконе. Стереть его личность, оставив лишь необходимое. Безвольные, лишённые чувств и мыслей, эти драконы были готовы к любой, даже самой монотонной работе, выполняя её без единого изъяна. Вот только… у них не было фантазии, они не способны действовать за пределами отданного им указа, принимать свои решения самостоятельно. Этот дракон пытался совместить первый и второй вид бездушных, но… результат его напугал. Холодный, лишённый даже намёков на чувств разум, подчиняющийся лишь строгой логике… Лишь единожды он сотворил нечто подобное. И после этого никогда к нему не возвращался.

Несколько долгих, грустных нот заглушает речь ледяного, когда он погружается в размышления, будто колеблясь сказать нам что-то ещё, нечто важное. Но, в конце концов, по неведомой мне причине он решается, не обращая внимания на нашу дрожь и то, что мы вроде как не одобряем его прошлое. Видимо, очень уж Мастеру хотелось выговориться.

— На этом его поиски не закончились. Получив в лапы чужие души, этот дракон смог начать пытаться менять погоду. Это должно было стать самым сложным заклинанием за всю историю дракомантии. Не просто погрузить целый мир на несколько лет под снег, а навсегда сковать его ледяной пеленой, сохранив первозданную красоту под тонкой, идеально прозрачной коркой льда. Заставить каждый цветок навеки застыть во времени. И именно тогда он приблизился к ответу о вопросе спасения от смерти. Этот дракон всё ещё боялся того, что его знания будут утеряны в веках, и всё ещё не мог их записывать, боясь, что кто-нибудь может обойти даже наложенные на свитки чары. Вместе с этим в Небесном королевстве возрастало беспокойство. Друг этого дракона, юный принц с алыми крыльями, с каждым днём бросал всё более и более хмурые взгляды на этого задумчивого дракона, не понимая, сколь великие мысли и идеи обуревают его голову. Не какая-нибудь банальная глупость, в которой дракомантия будет потрачена в пустую, а приход первозданного порядка в этот мир и победы над самым извечным врагом всего живого. Этот дракон искал бессмертия. Он мог бы просто приказать своему телу не стареть, но это не сохранило бы его разум. Он мог бы заставить свои мысли застыть, но это бы лишило этого дракона возможности искать новое. Ему нужно было сохранить себя, сохранить свою душу и разум, не тело, которое можно было бы воссоздать даже из грязи. И он нашёл способ. Грандиозный, потрясающий. Великолепный план! Он решил вырвать свою душу, но не отделить её от разума, а переместить вместе с ним в нечто вечное и неразрушимое. Не нужно пытаться обмануть смерть, которая рано или поздно найдёт способ вцепиться в плоть своими кривыми когтями. Нужно стать выше над ней. В недоступном ей месте. Это гениальный в своей простоте ответ, за который этот дракомант взялся в первую очередь. Из серого камня был сотворён алмаз, защищённый от всего, что только могло с ним случиться. Тонкая нить связывала бесценное хранилище с телом этого дракона, и не только душа, но и разум, усиленный чарами, был навеки заключён в камень.

Его голос прервался, когда дракон с силой надавил на несколько клавиш и его торжественный взгляд проскользнул по нам.

— Мракокрад бессмертный? Нет. Как и многие до него, он просто не мог знать всех слабостей своего тела, которое рано или поздно сломалось бы. Десятки дракомантов бились в надежде обмануть смерть, и только один смог это сделать! Тело, которое пусть и истлеет со временем, но будет возрождено из собственного пепла, пока камень сияет, полнящийся силами, находящимися на гранью мироздания! И только одно вызывало беспокойство у этого дракона — чем сильнее растягивалась нить, связующая разум, душу и смертную плоть, тем дольше тело реагировало на приказы, двигаясь с каждым новым шагом всё медленнее и медленнее. Но этот дракон нашёл бы решение и этой проблемы, если бы ему дали ещё времени. Вот только времени у него уже не было. — Ледяной оскалился, скрипнув своими клыками и занеся лапу, чтобы ударить по клавишам со всей силы, но вовремя остановился. — Предательство… Однажды, вернувшись во дворец небесных после своих экспериментов, этот дракон не нашёл своего друга, а через несколько дней за ним явились стражи родного королевства, гордые ледяные воители, принёсшие указ королевы о возвращении. Этот дракон поспешил откликнуться на зов своей родины, посчитав, что его силы нужны были средь заснеженных равнин. Да и идею собственного дара он уже был готов объявить своей королеве. Спустя пять лет он возвращался домой. Но дома его ждали отнюдь не заинтересованные взгляды старших, или же счастливое приветствие брата, жаждущего услышать о видимых этим драконом чудесах, а лишь тихая, опустевшая площадь, на которой стояли трое. Королева, не мать, но сестра, сидящая около камней-кругов и с мрачным, оценивающим взглядом смотрящая на опускающегося к площади дракона. Его брат, хмурый и напряжённый, во взгляде которого не было столь желаемой этому дракону радости встречи. И гордо вытянувшийся, смутно знакомый ночной дракон, своим спокойным взглядом смотрящий на складывающего крылья ледяного странника. Этому дракону стоило что-то заподозрить, развернуться и улететь, пока был шанс, но он… совершил ошибку.

Лапы ледяного дракона опустились на клавиши, и он тяжело вздохнул. Возможно, ему не хотелось вспоминать то, о чём он хочет нам рассказать. Дайте угадаю: его семья прознала о содеянных Мастером злодеяниях и вынесла своё суровое решение, которое совсем не укладывалось в его голове?

— Он опустился, коснулся своими лапами площади, и тут же заговорил ночной. Его слова звучали точно яд, искажая реальность порочной ложью. Ночной говорил, что этот дракон безумен; что он пытал и убивал ради своих прихотей, сводил драконов сума; что он нарушил все заветы ледяного племени и готовился убить тысячи драконов, подчинив и поработив оставшихся. Но он всё врал. Он не говорил, что этот дракон хотел дать всем своим потомкам, владеющим силой изменять мир словом, шанс получше узнать свой дар. Он умалчивал, что вся красота жизни будет навечно сохранена, что в Пиррии больше никогда не будет войн, что у всех будет своё место и цель на благо всему королевству. Этот ночной умалчивал всё это. И, более того, этот дракон не собирался никого убивать.

— Но ты бы убил многих морозом! — возмущённо пищит Тростинка, и я осторожно прикрываю её сопящую мордочку лапами. Не надо провоцировать лишний раз ненормального… Но нет, поздно — в глазах Мастера вспыхивает негодование, и он приподнимается, опираясь передними лапами о рояль.

— Этот дракон никого не планировал убивать! Конечно, жертвы были бы неизбежны… Но они бы погибли из-за погоды, а не этого дракона! — недовольно шипит он.

— Но ведь погоду бы изменил ты! — всё-таки решается продолжить Тростинка, и дальше я уже сжимаю её челюсти своими лапами.

— Жаль, что вы не понимаете. Не видите тонкую грань, — уже чуть спокойнее выговаривает ледяной, опустившись на свой хвост и вновь взявшись неспешно перебирать клавиши рояля. — В любом случае ночной врал, и брат этого дракона даже не дал возможности оправдаться младшему принцу, лишь потребовал дать короткий ответ, так ли это. И несмотря на то, что холодная ярость распирала сердце этого дракона, он дал свой ответ: «Нет». Этот дракон уже готовился описать задуманное, рассказать о своём плане и попытаться воззвать к голосу разума своих родных, но ему не дали сказать. Вновь заговорил ночной, пороча доброе имя ищущего знания и истину. Сколько грязи услышал этот дракон… Он не смог этого терпеть. Это была ложь, которая пропитывала чужие мысли, отравляла разум и заглушала голос логики. Наглая ложь королеве целого племени на протяжение уже нескольких лет! Ужас нахлынул на этого ледяного, когда он понял, что с первой встречи с этим ночным, тот строил свои козни, дабы помешать ему. Тайный враг, который не мог позволить возвыситься самому мудрому племени Пиррии, позволить распространить порядок на все земли. Полнящаяся гноя язва, преследующая цель лишь в возвышении своего племени. В каждом слове ночного этот дракон слышал зависть, победное торжество. Когда ночной обвинил этого дракона в том, что он убил принца небесных, своего друга, якобы слишком увлёкшись и даже не заметив его смерти, этот ледяной больше не мог терпеть. Это должно было прекратиться. Обязано было. Три коротких слова, и кровь лжеца оросила каменные плиты под его глухой хрип и испуганный стон. «Не будет больше лжи и интриг», — объявил этот дракон, смотря на застывшую королеву и своего хмурого брата. Он собирался им всё объяснить, рассказать, как оно было на самом деле. Поделиться своими знаниями, но этот дракон не увидел того, насколько глубоко чужая ложь пустила свои корни в сердца его родных. Только заглянув в глаза своей родственной души, также одержимой поисками знаний, он понял это. Всё было кончено даже не начавшись. Они не желали выслушивать этого дракона, ведь для них уже не существовало другой реальности. Лишь та, что была создана льющейся в их уши ложью. «Ты был мне братом. Я любил тебя», — покачивал своей мордой старший принц, и в его словах этот дракон слышал столько боли, отчаянья, испуга, будто он увидел нечто разрушившее все его мечты. А дальше была лишь вспышка боли, после которой пришла темнота. Нить, связывающая тело и камень с душой, порвалась, и дальше этот дракон с ужасом слушал то, что сотворил его брат, не в силах даже шевельнуться.

Тяжёлый и отчаянный вздох вырывается из горла ледяного, когда он пробегается в последний раз своими пальцами по роялю, выдавая короткую мелодию, резко обрывающуюся на особо высокой ноте.

— Брат… Он решил потратить свой дар, чтобы наказать этого дракона. Всё, что он создавал, всё, к чему он стремился, кануло в бездну океана. Имя этого дракона было стёрто и забыто всеми драконами Пиррии, даже им самим. Его деяния были стёрты — больше никто не помнил этого дракона. Но, что самое страшное, бесценный опыт о дракомантии, копящийся веками, был полностью уничтожен. В порыве ярости каждая крупица знаний, каждый свиток с тайнами был стёрт, оставив лишь устные сказания, передающиеся как легенды и страшилки для маленьких драконят. И если бы брат знал, что именно этого добивался коварный ночной… Те места, где раньше была наука, заняло суеверие. Больше не учили дракомантов, не передавали накопленную поколениями им мудрость о ценности мысли, о собственных эмоциях. Самая болезненная утрата, приведшая к рождению Мракокрада. Маленький дракончик, не знающий границ собственных сил. Заложник судьбы, который не только забрал у ледяного племени дракомантию, передав её ночными, но и должен был стать первым шагом на пути к их величию… Если бы он не оступился. Иронично, что именно незнание в конечном итоге привело к его падению. Нехватка чужих наставлений, понимания природы своих способностей. Для всех дракомантов их сила — лишь опасная игрушка, облечённая суевериями и страхом. Столько было потеряно на долгие века, но теперь… оно будет восстановлено.

Встрепенувшийся ледяной окидывает своим взглядом библиотеку вокруг, с улыбкой смотря на каждый перетянутый кожаной ленточкой свиток.

— И дополнено, — тихо шепчет себе под нос Мастер, упёрший свои локти в клавиши и вновь глянувший на нас. — Этот дракон возвращается к своей речи. Осталось совсем немного, не беспокойтесь. На этом, Дар брата, Дар Забвения не был закончен. Он заточил этого дракона. Глубоко под вечными льдами была темница младшего принца, в которой он должен был существовать до конца всего сущего, способный лишь смотреть на мир глазами тех, в ком есть родственная кровь. Но был и второй дар, отданный королеве, забывшей о существовании одного из своих братьев. Дар Спасения, как назвал его старший, глазами которого в то время этот дракон смотрел на мир. И дар этот гласил, что если ледяному племени будет грозить полное уничтожение, оно будет спасено чудом, явившимся из вечных льдов. Честь и надежда, возложенная на плечи этого дракона. Пугающая и тяжёлая. Ведь этот дракон не винил своего брата в содеянном, не винил своё племя. Их обманули, обвели вокруг когтя, и они этого даже не понимали. Их вины в случившемся не было, и в час величайшей нужды этот дракон готов помочь тем, кто о нём забыл. На этом всё закончилось. Почти. Последнее, что помнит этот дракон перед долгим сном, это как его брат медленно поднимается всё выше и выше, с сожалением говоря себе под нос, что всё могло бы быть по-другому, что этот дракон поддался проклятью, позабыв о том, чему их учили. Он поднимался всё выше и выше, туда, где даже небесные не отваживались летать. Дорога старшего брата вела его туда, откуда когда-то он пришёл — к звёздам, загорающимся узором на темнеющем небе, одной из которых он и стал. «Око великого ледяного дракона» — красивая легенда для того, кто был слеп в своих суждениях. Этот дракон лишь надеется, что где-то там средь звёзд скитается по небу его прозревший брат…

Неужели эта история закончилась? Я смотрю на этого явно ненормального дракона, прикрывшего глаза, пытаясь структурировать всю сказанную им информацию. Стоп, но ведь, по его словам, выходит, что сейчас ледяному племени угрожало что-то смертельно опасное?

— Вот только последнем даре старшего брата была порождённая спешкой ошибка, — тяжело вздыхает дракомант. — В самой формулировке. Каждый раз, когда ледяному племени угрожала опасность или возникала вероятность гибели — оковы этого дракона слабели, постепенно теряя над ним власть. Событие за событием он покоился во льдах, чувствуя, как постепенно возвращаются к нему отнятые силы. И даже больше — в тишине и во мраке у него было достаточно времени, чтобы поразмышлять над природой дракомантии. Он видел падение Мракокрада его же глазами, ведь в ночном текла его кровь. Видел очередное предательство, задуманное коварными ночными, не желающими услышать голос несчастного полукровки. Снова ложь и страх непонимания. Он видел войны минувших тысячелетий, безумие и страх, сковывающие новых дракомантов. Каждое событие подтачивало оковы его тюрьмы, и к очередной войне в песчаном королевстве он смог пустить в мир идею своего образа. Сотканный из тумана дракон, скользящий под облаками и способный подарить надежду тем, кто был предан или обманут. Он спас морскую, которую её сородичи хотели растерзать за непохожесть. Он помог небесному дракону, не заметившему, как он прилетел в засаду другого племени. Он дал новую цель тому, кто также, как и этот дракон, сразился со смертью. Они стали первыми, выжидая последнего момента, перед тем как направиться на зов этого дракона. Пробуждение Мракокрада… Треснувшие цепи уже практически не держали этого дракона. Ему было больно знать, что его свобода стоит десятков жизней заживо гниющих сородичей, но он не мог в тот момент им помочь, не мог поделиться своим знанием и сохранить их от мести ослеплённого ложью полукровки. И затем, через несколько лет, цепи рассыпались. Свобода пришла к этому дракону, но он не понимал почему. Он знал, что лишь угроза родному племени может освободить его, но он не видел этой угрозы. Он искал по всей Пиррии, но нужно было искать за пределами. Другие земли, объятые кровавой расправой. Они копили силы, они знали об Пиррии. Он готовились нести смерть и уничтожение. Разрушить всё на своём пути, что так любил этот дракон. Они готовились принести своё осквернённое подобие порядка, где не достойные поднимаются к вершинам, а роль играет право рождения. Этот дракон не мог допустить этого. И он начал действовать, собирая силы и вырабатывая план.

— И при этом ты всё ещё хочешь подарить свой, кхм, «дар» своему племени? — на всякий случай решаю уточнить я.

— О, ты начала понимать? — улыбается ледяной дракон. — Конечно. Таким образом можно будет навсегда обезопасить Пиррию, ведь драконы, представляющие угрозу, не будут способны жить в таких условиях сами по себе.

«Угу, как и часть коренных племён», — с ужасом думаю я, не решаясь, впрочем, этого произносить. Не стоит лишний раз провоцировать этого дракона.

— А после, когда защиту родных земель уже нельзя будет пройти и объединённое королевство под руководством благородной правительницы расправит свои крылья, можно будет подумать над тем, что делать с теми драконами. Возможно, даже им принести истинный порядок? — с глухим смешком кивает ледяной дракон, вместе с этим проводя лапой по своей морде. А затем ухмылка, пугающая меня, мелькает на его морде, когда он, подавшись вперёд, наполовину нависает над роялем. — Но это не всё. Осталась ещё одна маленькая деталь, которую этот дракон жаждет рассказать вам, ведь кто, если не вы, поймёт его.

«Возможно, конечно, поймём, но не одобрим», — мрачно отмечаю я про себя.

— А заодно это послужит и доказательством того, что этот дракон не врёт. Тогда, на площади, ещё до заточения, тело этого дракона умерло. Сердце перестало биться, разорванное замёрзшей кровью на куски. Но этот дракон продолжал мыслить, продолжал существовать, пусть его тело и было похоронено отдельно от заключённого в тюрьму камня. И когда пришло время, он нашёл его. Останки, которые он смог восстановить. Кости и разорванная кожа, изменённая подчинённой ему силой. Незнающие устали, не требующие воды и еды. Забавно, что только за чертой жизни можно найти бессмертие. Смотрите же.

Кажется, я уже знаю, что сейчас увижу, а поэтому прикрываю крылом мордочку своей сестрице, с ужасом смотря, как чешуйки дракона оплывают волной тумана, утекающего куда-то во внутрь доспеха. Лишь гладкий, полированный драконий череп, в глазницах которого горят два пылающих голубых огня, будто зависших в пустоте.

— Это же прекрасно? — исходит из грудной клетки резонирующий от металла доспехов голос ледяного дракоманта, расправляющего свои изодранные, иссохшие крылья, дыры в которых затягивала полупрозрачная дымка. Мне остаётся лишь коротко ему кивнуть, прижимая к себе сильнее недовольно сопящую Тростинку, всё норовящую взглянуть на это чудовище.

О Луны, во что же я вляпалась?

Комментарий к Глава 28. В которой утро начинается с урока истории и рояля в снегах.

Итак. У автора проблемы технического плана, поэтому он будет лаконичен.

Это глава изначально должна была быть полностью от третьего лица, без вставок действий, но автору не понравилось, как оно выглядело.

Также, это одна из глав, которую автор крутил очень долго в своей голове.

Немного авторскофикбуковской чепухи.

Оставляйте комментарии, автор постарается ответить на те, что требуют ответа.

Тыкайте ждуны и лайки, мотивируя автора писать дальше.

Спасибо вам за ваше внимание к этой работе.

========== Глава 29. В которой одна история подходит к концу, чтобы дать начало другой. ==========

А я ведь знаю во что! Точнее, догадываюсь. Это ведь одна из историй про спасение всего живого и светлого? Шаг навстречу становлению героем, борющимся со всем непохожим и неподходящим под здешние стандарты «правильного»? Судьба меня ставит перед тяжёлым выбором… Или не судьба, но хитрый ночной дракон, столь удачно отделавшийся от всех неприятных вопросов, которые я бы обязательно задала ему.

Я тяжело вздыхаю, смотря, как волны тумана выскальзывают из-под доспеха Мастера, вновь укрывая его истлевшие кости мороком, придавая череполикому дракону куда более живой и естественный вид. Столько информации, столь вещей, над которыми было бы неплохо поразмышлять, придаваясь длительному поиску ответов в темноте собственных мыслей. Нет, Водомерка, даже не думай начинать строить из себя великого мыслителя, приукрашая свои мысли, которые всё равно никто не услышит, различными эпитетами. Никакой философии, смешивающийся с унынием и красноречием. Только строгая логика, которая должна направить тебя… Хотя, смогу ли я отбросить лишние эмоции, чтобы найти хоть какой-нибудь верный путь? Ну, кроме единственного абсолютно логичного: плюнуть на всё и спасать собственный хвост, закинув Тростинку на спину.

Вот опять ненужные мысли. Соберись, Водомерка, не поддавайся распирающему тебя истеричному хохоту, просящемуся наружу. Просто сделай глубокий вдох и собери все факты в лапу.

Итак, что у нас имеется? Один якобы древний дракомант, слова которого хоть и могут быть правдой, но в равной степени могут ей и не быть. Проверить этого я не могу. Но предположим, что Мастер мне не пытался навешать лопухов на уши и всё им сказанное — истина. Хорошо, идём дальше. Этот дракомант явно невменяем… Нет, не так, у меня нет ни времени, ни желания погружаться в размышления о природе безумия. Его позиция просто радикально отличается от моего взгляда на правильное и хорошее. Но при этом, если отбросить лишние выкрики о том, что Мастер убьёт множество драконов не являющихся представителями его племени, я даже могу понять его логику. Частично. В единстве всех племён может наступить золотой век Пиррии. Более того, я практически уверена, что бо́льшая часть ледяного племени поддержит Мастера. Если уже не поддержала. Хотя вполне могли бы найтись и недовольные, не зря ведь ходили слухи о восстании в Ледяном королевстве? Может, стоит уточнить?

Я открываю свои глаза, направляя свою морду на Мастера. В его ответном взгляде мне чудится немая просьба — понять его, следовать за ним. Будто он в любую минуту готов протянуть мне лапу и сказать, что хотел бы увидеть меня на своей стороне. Смею предположить, что это связано сприродой моей прошлой жизни, представляющей для него определённый интерес. Кстати, выходит, что в моём роду есть ледяной дракон? Мастер ведь может видеть мир чужими глазами? Это ведь как-то связано с тем, что он приходит к драконам во снах. Или он способен нагрянуть в голову к любому? Может, он и мысли способен читать? Это было бы большой проблемой для меня, поскольку ограничивало бы сейчас спектр моих рассуждений.

Недовольно фырчащая Тростинка выскальзывает из-под моего крыла, уставившись пристально на Мастера. Видимо, она всё ещё надеется увидеть то, от чего я её спрятала… Мертвец, якобы с заключённой во что-то душой и разумом. Нет, мне нужно немного перевести дух в менее напряжённой обстановке. Мои мысли слишком путаются, а внимание переключается с одного вопроса на другой. Такая странная усталость, будто даже неестественная. Сосущее изнутри чувство пустоты.

Вздрогнув, я прислушиваюсь к себе, уже испугавшись за свою душу. Но нет, никакого холода или вскипающей ярости. Всё куда банальнее — страх, в первую очередь за родных, грызущий меня изнутри.

— Хмм, — отвлекает меня от самокопания Мастер, постукивая когтем по одной из пластин, прикрывающих его плечо. — Этот дракон догадывается о ваших сомнениях. Вы боитесь, что погода навредит вашим родным?

Нет, всё-таки, похоже, он читает мысли. Или просто очень хорошо знает земляных. Не зря же он нас так сильно «любит»? Даже изменил судьбу всего племени в прошлом.

— За вашу верность идее мира, за вашу готовность идти на свет, пусть вы и были ведомы во тьму вечной ночи коварством и обманом, этот дракон готов помочь вам. В ваших жилах течёт его кровь, кровь его сестры и матери, отца и множества поколений ледяных. — Взгляд голубых глаз соскальзывает на вздрогнувшую и испуганно пискнувшую Тростинку, сжимающуюся под взглядом ледяного. Я же его слушаю, навострив уши. — И пусть ваша кровь жидка, но этот дракон не может оставить своих потомков. Ваши сестра и братья будут укрыты от надвигающейся бури, защищены от холодов и прибудут на встречу с вами, услышав зов этого дракона. Ваша семья войдёт в новую эпоху блестящего на снежинках света и знаний…

— Аааа, — неуверенно тянет Тростинка, прервав готовящегося выдать новую бессмысленную и пафосную строку ледяного дракоманта. — А остальные?

— Остальные? — переспрашивает Мастер. — Ты имеешь ввиду своего отца? Может, мать? Или тех дракончиков, что прибыли с вами?

— Остальных драконов, — уже чуть смелее говорит Тростинка, встрепенувшись у меня под крылом и даже делая шаг навстречу скелету, сокрывшемуся под личиной ледяного дракона. — Живущих в Пиррии. Почему ты не защитишь их? Ты же можешь…

— Зачем? — наступает черёд удивляться Мастера. — Скажи этому дракону, тратила бы ты силы на тех, кто не имеет для тебя значения, кто не знаком тебе, о ком ты никогда не слышала?

Тростинка оборачивается ко мне, будто бы прося моей поддержки своим взглядом, но я… Я вот не знаю. В каком-то смысле я бы даже хвостом не повела в сторону незнакомого для меня дракона. Особенно если бы помощь с моей стороны требовала серьёзных сил, которые я могла бы потратить более рационально.

— Мы лечим и помогаем, — отвечает ледяному Тростинка, словно и мне заодно пытаясь напомнить о том, чем я занималась на родном болоте. Только вот то были не чужие драконы, а наше племя, от благополучия которого зависело и моё собственное счастье и достаток. Я осторожно протягиваю свою лапу к Тростинке, но та движением крыла оттолкнула её, делая ещё несколько шагов навстречу Мастеру. — Я бы помогла! Сделала всё возможное! Ведь это… это правильно!

— Это глупо, — покачивает мордой Мастер. — Тратить силы на тех, кто будет тебя ненавидеть, кто будет бороться за минувшее, считая его лучшим и правильным. Они не будут идти навстречу новому, они будут цепляться своими когтями за лоскуты прошлого. Можно давить на них, грозя забрать дары, спасающие от холода, но именно это в своей природе и неправильно.

— Нет! — возмущённо выкрикивает Тростинка, выпрямляясь на задних лапах и упираясь передними в край рояля, вжимая свои коготки в тёмную древесину. Мне даже показалось, что от этого сам Мастер дёрнулся, гневно шлёпнув своим хвостом по полу. — Помогать и защищать других — это правильно!

— Осторожнее с когтями. Это нежный инструмент, — обеспокоенно бормочет дракомант, слегка приподнимаясь навстречу моей сестрице. — Этому дракону жаль, но он не может спасти всех. Это бы породило новую эпоху крови, вражды и ненависти. Исказило бы саму идею благородных Кругов.

— Поэтому ты убьёшь множество драконов? — нервно дёргает своим хвостом Тростинка, и я вновь подаюсь к ней, пытаясь унять её неожиданно вспыхнувшую из искр страха злость, но сестричка и на этот раз отпихивает меня, бросив один короткий, раздражённый взгляд, из-за которого моё сердце болезненно сжалось. Неужели на меня обиделись?

— Не этот дракон — погода, — будто заклинание произносит ледяной, тут же поднимая свою лапу, призывая к молчанию готовую разразиться новым аргументом Тростинку. — Ты не видела, как взмах хвостом одного дракона может обернуться бурей, ломающей крылья другим через сотни лет. Не видела, как одно неправильно сказанное слово порождает легенду, из-за которой грызут друг другу глотки. Все драконы связаны своими поступками, своими действиями, даже не осознавая изменений, привносимых в чужие жизни ударом их сердец и дыханием.

— Ты говоришь как какой-нибудь ночной провидец, — осторожно замечаю я, вроде как понимая, что Мастер хочет скинуть с себя ответственность за убийства на эффект бабочки.

— Отнюдь, — грустно улыбается ледяной дракон. — И ты знаешь, что в каком-то смысле этот дракон прав. Не взмах крыла убивает, не слово, а последствия. Вырывающаяся в мир сила, будь она взрывом вулкана или первой снежинкой, упавшей с чешуйки летящего по своим делам дракона и предвещающей лавину.

— Есть разница между этим и дракомантией! — продолжает настаивать Тростинка, но тихое рычание ледяного прерывает её.

— Нет. Разница лишь в ваших головах, — устало фыркает он, поднимаясь на свои лапы. — В кругах возвышаются достойные. Так и здесь, лишь достойные и самые стойкие встретят новую эру.

— У тебя же есть… — начинает Тростинка, но тут же прикусывает свой язык и под хмурым взглядом ледяного всё-таки спрыгивает с рояля, присаживаясь около меня.

— Души? Думаешь, страдания чужих душ стоит обменять на жизни тех, кто будет терзать из года в год судьбы других? Боль на боль? Изорвать в лоскуты тонкую материю чужого сердца, дабы дать жизнь тем, кто будет нести лишь раздор? Неужели ты не понимаешь…

— Но ты же всё равно их используешь! — негодующе шипит Тростинка.

— Чтобы разорвать эту цепь, — кивает Мастер. — Чтобы мир стал свободен от чужих слёз и конфликтов. Чтобы все драконы обрели единство.

— Они же тебя возненавидят! За то, что ты «не убивал» их друзей и родных! — разгорается Тростинка, однако вновь рычание Мастера останавливает её.

— Да, возненавидят. Этот дракон согласен. Они будут ненавидеть его, не понимания, сколь ценный дар он преподносит им. Порядок, надежда на будущее без жертв. Да, ненависть страшна, опасна, но… — на несколько долгих секунд ледяной дракон умолкает, окидывая нас холодным взглядом своих пылающих ледяным огнём глаз, — их ненависть приведёт к пониманию. Понимание приводит к перерождению пламени в огонь благодарности. И в то же время, пока ненависть горит, она мотивирует. В новой эре возвысятся те, кто будет стремится вверх, и этот дракон будет верен тем, кто будет подниматься в кругах к вершинам. И даже если выкованная в собственной ненависти драконица другого племени станет королевой, этот дракон будет верен ей, как и сейчас он верен своей королеве. Только сильные духом, стремящиеся и превосходящие себя, добираются до вершин, и это — достойная истина, дарованная пока что лишь племени этого дракона.

Между нами повисает молчание. Ледяной дракон осторожно закрывает рояль, поглаживая его крышку лапой, а Тростинка пытается сформировать новый выпад в своей голове. Впрочем, ни к чему дельному моя сестрица так и не пришла.

— Довольно. Вам необходимо всё обдумать, и уже после принять решение. Жнец. — Морда ледяного дёргается к выходу, у которого всё это время стоял безмолвный песчаный, скрываясь за шторкой, ведущей в коридор. — Отведи этих драконят в их комнату. И потом приди вместе со Лжецом к этому дракону.

Стиснув буйствующую сестрицу своим крылом, я поспешила проследовать за песчаным драконом подальше от Мастера, на ходу обдумывая и размышляя над тем, что он сказал. Всё-таки глоток свежего воздуха, гуляющего по коридору, заметно освежил мою голову, а отсутствие в пределах зрения ледяного дракоманта благоприятно сказывалось на мыслительной деятельности.

Мастер безумен. Его кукуха давно живёт своей жизнью отдельно. Заморозить целый континент, наплевав на жизни драконов! Якобы ради того, чтобы прекратить творящееся зло и начать новый мир. Пусть и благородная цель, но она явно ставится выше способа её достижения. Не стоит забывать, что то, как именно ты приходишь к конечной точке, не менее важно, чем сама точка в конце пути. А уж неожиданная мысль о том, что он считает, будто выжившие с радостью примут новую эру, рождается в моей голове только сейчас. С чего, вообще, драконы, которые смогли бы найти способ спрятаться от холода, должны приходить на поклон королеве ледяных или самому Мастеру? Наоборот, они выжили, они могут держаться среди льдов, и уж тем более они могут растить свою злобу, вынашивая план мести единственному непострадавшему от этого катаклизма племени. Чего стоят только бросаемые взгляды на ледяных драконов в Мечте. Уже сейчас другие племена подозревают злобных сосулек в том, что несезонный снег — это их лап дело. А что же произойдёт, когда на Пиррию опустится вечная зима? Мало того, что множество невинных умрёт страшной смертью, растеряв все крупицы тепла, так ещё и выжившие это запомнят. Не умолчал ли Мастер часть своего плана?

Конечно же умолчал. И идеи небось, что делать с недовольными, у него уже есть. Будет позволять существовать им отдельно, ведя на них охоту ради пополнения рядов собственных голубоглазых слуг и душ. Ведь не будет же он нам потенциальной угрозе раскрывать все свои карты! Это как-то глупо, особенно для одержимого своей целью дракона. Хотя, по правилом плохо написанных книг, именно это он сейчас и сделал — выложил если не все подробности, то всё необходимое, чтобы понять, что он задумал. И что, теперь для поддержания баланса идиотизма мне необходимо нацепить какую-нибудь тряпку на шею и назвать себя героем?

А вообще, сколь красива и маняща высказанная Мастером идея — эпоха Порядка, противопоставляемая не только злу, но и добру. И если бы не способ достижения этой эпохи, я бы даже сказала, что сама по себе идея логична и в теории имеет место быть. Именно из-за раздробленности произрастают конфликты. Разные мировоззрения порождают ссоры между неспособными обуздать свои эмоции разумными, приводя к кровопролитию.

Но в тоже время за восходящим в абсолют порядком следует и узость взглядов. В таком мире не нужны те, кто могут поставить проблему под другим углом — они ведь нарушают сложившиеся устои, нормы и правила, внося искорку конфликта и несогласия в идеальную систему. Истина, как таковая, где-то посередине, сокрытая от глаз большинства. Между добром и злом, порядком и анархией. Она во взаимопонимании. В умении слушать других и размышлять над правильностью, способности на несколько долгих секунд принять чужое мировоззрение, чтобы осознать терзающие твоего собеседника сомнения и мысли, выстраивая вместе с ним нечто более идеальное, правильное и… наверное, счастливое? Как-никак, компромисс — решение, которое устроит либо всех, либо никого. И это хорошо.

Я прикрываю свои глаза, медленно перебирая лапами и пытаясь найти в себе силы прикоснуться к только что выдуманной мною же мудрости. Могу ли я понять Мастера? Его суждения, стремления? Встать на его место и сказать, плохой он или хороший?

Нет, ведь это невозможно, слишком много незнакомых переменных, образующих между нами непересекаемую пропасть. Я ведь даже не знаю, насколько система правления ледяных, которой так восхищается Мастер, правильна относительно моих взглядов на мир. Я вообще о ледяных мало знаю. А то, что знаю, в основном из свитков или опыта общения с Фирн, которая явно не является лучшей представительницей своего племени… Или же наоборот — наиболее типичной? Преданной королеве и долгу, стремящейся подняться как можно выше и смотрящей на всех свысока? Преданной своему делу, но в тоже время грубой и замкнутой в себе? Вот я и жалею, что не узнала получше этот рычащий сугроб. А ведь она вроде даже перестала скалить клыки в мою сторону при малейшей возможности.

Из этих мыслей возникает новый вопрос: а как всех выживших встретят ледяные драконы? Не дракончиков, которые могли бы попасть в то, что они называют «меньшим кругом», а взрослых, не привыкших жить по правилам ледяных? Что с ними сделают? Куда их поставят? Не будут ли их считать второсортными драконами, заслуживающих за своё выживание лишь чёрную работу и презрительные взгляды новых правителей всей Пиррии? Не слишком ли идеализированы взгляды Мастера на его собственное племя? Не слишком ли он восхваляет его, считая свой путь единственно верным? А ведь ещё есть души, ставящие большой крест на добрых порывах ледяного миротворца. Стать батарейкой для свершения дел во имя порядка — это, по его мнению, «хорошая судьба»? А ведь он хочет передать эти знания другим…

Я и не замечаю, как останавливается Жнец перед дверью, наступив этому дракону на его перевязанный бинтами, лишённый шипа хвост, холодный, в отличие от хвоста Каракурта. Песчаный медленно поворачивает ко мне свою морду, какое-то время изучая меня спокойным взглядом, а затем выдёргивает из-под моих лап хвост, указывая пальцами крыла на приоткрытую дверь. Из-за неё до моего уха доносится потрескивание разгорающегося огня. Жнец же уходит, даже не оборачиваясь на нас, не следя за тем, чтобы мы зашли, просто скользит дальше по коридору, жутко постукивая стальными когтями по камню, выбивая еле слышимый ритм. В конце-концов он скрылся за поворотом, оставляя меня и Тростинку стоять посреди коридора. Жаль, убежать я уже не могу.

— Идём, — осторожно подталкивает меня в плечо своим лобиком Тростинка, первой проскальзывая к нашим друзьям, а я за ней, постаравшись сфокусироваться на ускользающей мысли.

Есть ли вообще души, о которых так громко говорил Мастер? Что такое душа, чем она обусловлена? Энергия это или какое-то моральное начало, сдерживающее зло в драконьих сердцах, эгоизм и позывы разрушать и подчинять; животную природу хищников–одиночек, заботящихся только о себе? Или же это нечто иное, мифическое и неестественное, находящееся за гранью восприятия; частичка разума, стоящая отдельно от сознания? Как жаль, что нет возможности её потрогать, убедиться в её существовании как-либо, помимо размышлений. И одно из таких размышлений — моя собственная природа. Что я такое? Разум в драконьем теле? Душа и разум, перенёсшаяся неизвестно каким образом в этот мир? Или же лишь душа, в которой сохранился отпечаток воспоминаний прошлого, накладывающий свой узор на моё восприятие реальности? И вот передо мной ещё один вопрос, ответить на который я не могу. Жизнь — поиск ответов, да? Но что-то я пока ответов не нахожу.

Слегка поёжившись, я прохожу следом за сестрицей глубже в комнату. Все уже проснулись и бодрствуют. Каракурт шебуршит одним из поленьев в разгорающемся пламени, перекидываясь шутками с хмурящимся Цирконом. Свернулась в дальнем углу Фирн, повернувшись к нам своей покрытой шипами спиной. Жмётся Звёздочка к старшей соплеменнице, о чём-то с ней переговариваясь, а рядом с ними бродят Лонган с Холодом, не находя себе места. Ну и Сайда, на морде которой у единственной не проступает беспокойство. Сидит себе перед столом, медленно водя кистью по свитку… Стоп.

Я вздрагиваю и, игнорируя напряжённые взгляды сокрыльцев и взрослых, направленных на меня и сестру, бросаюсь к своим ночным трудам. Морская… Она рисует на свитке, предназначенном для фитилей! Она шарилась в моих вещах!

— Отдай, — с долей злобы шиплю я, буквально выдирая из-под лап обиженно пискнувшей драконицы свои последние труды, разглядывая несколько грязных чернильных пятен, расплывающихся по слегка похрустывающему, пропитанному солями свитку.

О Луны, за что мне это всё? Что, разве нельзя было взять что-то другое? Или хотя бы на стене оставить свой отпечаток? Так, спокойнее. Вдох-выдох. У меня есть запасные свитки. По крайней мере, я вроде как вижу их около морской, надеюсь пока нетронутые.

— Тебя не учили, что трогать чужие вещи — это плохо? — не прекращая шипеть точно разозлённый кайман, я выдёргивая из-под локтя принцессы остальные свитки, недовольно смотря в глаза удивлённо моргающей Сайды.

— Да ладно тебе, это же просто свитки. Хочешь, я отдам несколько чистых? — растерянно бормочет морская.

— Если у тебя есть свои свитки, зачем тебе мои? — придав своему голосу толику едкости, интересуюсь я, дёрнув ушами и повернув морду в сторону огня. За ним около мрачной Тростинки уже собирались остальные драконята, хмуро поглядывающие на меня.

Небось уже привыкли, что именно я рассказываю всякие умные вещи и события, а моя сестрица так, подушка для обнимашек, которую я прижимаю к себе, когда меня распирает злоба и раздражение. А теперь вот оказывается, что не совсем это так, и им придётся слушать куда более эмоциональную сестрицу, которая скорее всего приукрасит несколько моментов своим мнением. Ну и Мракокрад с этим. У меня хотя бы будет время для того, чтобы подумать и довести собственные рассуждения до конца. А ещё… Подсказывают мне мои «паучьи чувства», что надо бы заранее придумывать план по остановке нового «злодиус злея» на этом многострадальном континенте. Нет, серьёзно… Война в Песчаном Королевстве, Мракокрад, злые драконы-пчёлы и Мастер. И это всё за сколько? Даже пол века не прошло, а судьба выкидывает на эти земли катаклизм за катаклизмом. Хотя, быть может, я просто слишком невнимательно изучала историю прошлого века? Мммм, возможно, на уроках истории вместо развлечений с туманным драконом и тараканами стоило бы слушать Звездокрыла?

— Ну, они лежали на столе! — не растерялась морская, сказав это так, будто она полностью была уверенна, что не совершила ничего неправильного. — Я подумала, что они тебе не нужны. А ещё они не загибались, вот. Очень неудобно рисовать, когда свиток пытается скрутиться обратно.

Я же лишь вздыхаю, отмахиваясь от неё крылом. У меня есть более важные дела, которыми я могу заняться. Протянув лапу к тубусу с порохом, перебрав все непоместившиеся в него мешочки и убедившись, что их содержимое не пострадало, я попыталась вернуться к своим размышлениям.

Так, на чём я остановилась? Душа. Есть ли она? И чем на самом деле пользуется Мастер? Таинственной энергией, связывающей всё сущее в единую сеть, или же каким-то суррогатом, по ошибке названным им душой? Могли ли его поиски привести к открытию чего-то нового и необычного, или же он в своих убеждениях уже перешёл ту тонкую грань, за которой заканчивается поиск нового? Может, ледяной полностью уверен в том, что именно его душа, а не какая-то светлая частичка разума закрыта в «камне-хранилище»?

Мои пальцы начинают медленно скручивать свиток, складывать и мять его, превращая в растрёпанный кусок папируса, по которому побежит искра, если мне это потребуется. Хм, может, стоит протереть это всё дело жиром, если на завтрак нам принесут очередную тушу? Или это будет излишне и потребуется тратить ещё время на просушку?

И пока я решаю судьбу своего изобретения, одним глазом я поглядываю и на сидящую по ту сторону круглого стола Тростинку, размахивающую своими передними лапами и рассказывающую о прошлом Пиррии. Естественно, все драконы хоть и ловят каждое слово моей сестрички, но относятся к ним со здравой частью скептицизма, обмениваясь неуверенными взглядами. Интересно, как они отреагируют на план Мастера? Обвинят его в безумии? Или же в поиске ужасного, но всё-таки альтернативного пути?

История циклична. Подгоняемые собственной хищной природой драконы будут раз за разом цепляться в глотки чужаков. Задетая гордость, давние обиды, или же что-то иное будет гнать племена в разгорающееся пламя войны. И не важно, будет ли новое кровопролитие порождено непониманием, случайностью или различием во взглядах на мир, — тлеющая ненависть друг к другу вспыхнет с новой силой, оставляя после себя лишь выжженные друг другом пустоши. Ведь на самом-то деле в войне нет победителей, только проигравшие.

С тяжёлым вздохом я покачиваю мордой, на мгновение прикрыв глаза и позволив своим крыльям опасть тяжёлым грузом по бокам.

Опять догадки. И никаких ответов. Лишь размышления на бесконечные вопросы, в которые я боюсь нырнуть, отдавшись течению собственных мыслей. А может, я просто не хочу на них отвечать, оставляя свои лапы развязанными? Ведь отсутствие окончательного решения позволяет тебе выбрать необходимый путь в любой момент, определиться с направлением, исходя из развивающейся ситуации. Свобода в безмятежности, в спокойствии, в штиле перед дуновением ветра, несущего тебя к вечному. Вот только судьба такого не любит. Она всё чаще и чаще задаёт тебе повторяющиеся вопросы, подталкивая к окончательному решению. Без увиливаний, без бегства от себя. «Что ты будешь делать со всем этим?» — с пакостной ухмылкой спрашивает она у меня, указывая на Мастера и творимое его лапами. «Что ты об этом думаешь? Делай выбор. Здесь и сейчас».

Могу ли я отказаться от этого выбора? Конечно могу. Плюнуть на всё и просто смотреть, как мир сгорает, не беспокоясь о чужих судьбах. Наверное, каждый такого хотел хоть раз в жизни? Злорадствовать средь пепла, смотря на чужую попытку изменить судьбу. Хотя, тут ведь всё будет по-иному. Вместо пламени — плен в вечных льдах. Медленная, жестокая смерть, когда последнее тепло покидает тело и густеющая кровь стынет в жилах. Но даже таким неизбежным вполне себе можно наслаждаться, злодейски усмехаясь себе под нос.

Но могу ли я взаправду так поступить? Бросить всё, плюнуть на этот мир и посмотреть, что получится у Мастера, в надежде на то, что у какого-то дракоманта получится создать мир лучше. Утопию…

Я давлюсь негромким смешком, прикусив кончик своего языка, и перевожу внимание на закрытый тубус, когтем медленно проколов дырку в его крышке.

Утопий не бывает. Город Солнца не построить, как бы не была прекрасна эта идея. Всегда найдётся кто-нибудь, кто всё испортит, исказит само понимание благородного стремления, в котором у каждого было бы счастье. Природа всей жизни держится на ошибках, случайностях, изменяющих систему и имеющих далеко идущие последствия. Будущее слишком переменчиво.

Мои мысли резко переключились на Предвестника, и лёгкая хмурость тут же проступила на моей морде. В который раз я задаюсь вопросом, чего хотел добиться этот дракончик? Какова его реальная цель? Показать нам природу Мастера? Подтолкнуть нас к разговору с ним? Или, быть может, настроить нас против него? Или же своей целью он ставил возвышение ночного племени? А может, всё-таки предотвращение катастрофы, в которой тысячи драконов отдадут свои жизни во имя чужого чувства правильного?

На несколько долгих мгновений я поднимаю взгляд на Звёздочку, внимательно рассматривая ночную дракониху, укрытую крылом сидящей рядом Луновзоры. Её мордочка окрашена ужасом, ведь сейчас Тростинка рассказывает об опытах над драконами и поисках истины Мастера. Я прислушиваюсь к словам своей сестрички, удовлетворённо кивая. Она если и приукрашивает, то совсем чуть-чуть, больше играя своим голосом, и в целом достаточно точно передаёт рассказанное Мастером. Когда она закончит, мне всё-таки стоит немного поговорить со Звёздочкой. Но сейчас стоит дать ответ самой себе.

Что делать мне? Как поступить? Что правильно? Плевать на будущее через несколько столетий, которое я никогда не увижу. Я хочу понять, какой выбрать мне путь, чтобы быть счастливой здесь и сейчас. На протяжении своей жизни.

Несильный тычок в бок отвлекает меня от поиска ответов в собственной голове, и, вздрогнув всем своим телом, я поворачиваю мордочку к Сайде, всё это время стоявшей около меня с возмущённо надутыми щеками.

— Да? — придав своему голосу максимального раздражения и недовольства, буркаю я.

— Мне скучно. Давай поговорим. А то ты говорила уже со всеми… ну, кроме Лонгана, наверное… а со мной ещё нет, — весело мигая полосками на своей шее, отвечает принцесса. От такого заявления что-то ломается в моей голове, и, похоже, весь спектр охвативших меня эмоций отразился на моей морде, из-за чего ойкнувшая Сайда делает небольшой шажок назад. — Нет, правда… это нечестно.

— Что, прости? «Нечестно»? Ты серьёзно хочешь мне что-то рассказывать… сейчас? — не скрывая негодования в своём голосе, шиплю я, привлекая к себе хмурое внимание Циркона. Что за бардак в голове у этой принцессы? У неё было с неделю полёта, чтобы говорить на любую тему, но она предпочитала громко ныть! — Тебе не интересно, что рассказывает Тростинка? Ты хоть понимаешь, что безумный дракомант угрожает заморозить все королевства?!

— Нууу, я уверена, что Циркон что-нибудь придумает… — смущённо улыбнулась она, видимо даже не заметив яда в моём голосе, нетерпеливо переминаясь с лапы на лапу, — и ничего страшного не произойдёт. Так что, разве есть о чём беспокоиться?

«Действительно. Беспокоиться вообще не о чем. Просто где-то в этом дворце сидит дракомант со странными идеями мирового порядка, использующий чужие души вместо дров и планирующий заморозить весь мир. А останавливать его должны два взрослых дракона и толпа драконят. Определённо, Циркон что-нибудь придумает», — изливаю я сама в себя так и просящуюся наружу кислоту, медленно-медленно растирая пальцами переносицу. Нет, действительно, что за глупости? Она не могла подобрать более подходящего момента для этого? У неё в голове вообще нет беспокойства за чужое племя? Или она настолько доверчива, что готова вручить свою судьбу в чужие лапы?

— Слушай, я немного занята, — немного успокоив своё раздражение, бурчу я, приподнимая тубус, в крышку которого я осторожно пропихиваю измятый фитиль.

— Да ладно тебе, ты ведь можешь слушать! — радостно улыбается морская и, не обращая внимания на моё раздражение, начинает промывать мне мозги историей своего детства.

Говорит о том, как она, бедненькая, вылупилась в королевской кладке вместе с парой братьев. Рассказывает, как плавала с мамой по дворцу, а ещё жалуется, что отец практически не замечал своей дочери и вообще всячески её избегал. Может, перебить её и сказать, что мы с Тростинкой вообще не знаем наших родителей? Или это слишком примитивная шутка, которую мудрая и благоразумная принцесса не поймёт?

Отчаянно вздохнув, я возвращаюсь к своему важному занятию, взявшись пересыпать содержимое мешочков в тубус, перед этим открутив крышку и убедившись, что он достаточно плотно сделан и нигде серый порошок не просыпется.

Я даже сочувствующий взгляд Каракурта поймала. Разноглазый песчаный, одним ухом слушающий короткие, рваные вопросы Фирн и ответы моей сестрички, слегка покачивал своей мордашкой из стороны в сторону, не решаясь подойти и остановить морскую, продолжающую нести какие-то самовлюблённые бредни.

— Я так хотела, чтобы бабушка на меня посмотрела, даже её портрет нарисовала! — Морская слегка ёжится, пытаясь укрыть себя крыльями. — А она меня даже не заметила… Будто я пустое место… Проплыла мимо, и только тётя Кайра меня похвалила. Сказала, что я талантливая и чтобы продолжала творить. Она добрая — Кайра. Такая спокойная и заботливая. Не то что тётя Анемона, которая только и делает, что со всеми ругается и на всех громко кричит.

Постепенно Сайда ускоряется, рассказывая всё быстрее и быстрее, недовольно шлёпая хвостом по полу и гневно топорща в стороны ушы, что-то говоря про то, что она не пустое место. Что она такая же, как все остальные принцессы, и что она всячески пыталась привлечь внимание королевы Коралл. Получить от неё хотя бы скупую похвалу. Или от отца, предпочитающего уплывать как можно быстрее от дочери при любой встрече с ней. А в тех редких случаях, когда он был вынужден проводить время с ней в одном помещении, мрачный и нелюдимый принц предпочитал игнорировать свою дочь, рассматривая что угодно, но только не её. Следом за этой грустной нотой Сайда начинает рассказывает, как она всё больше и больше отдавалась рисованию, позволяя краскам растекаться мокрыми пятнами по холсту из плотных зелёных водорослей. Говорила, как она придумала новое искусство, но так и осталась незамеченной.

Вот бедняга. Наверное, она рассчитывает хоть на толику жалости с моей стороны? Возможно, в более спокойной обстановке я бы и проявила её, вот только меня раздражает сам факт того, что мне начали изливать душу в момент моих глубоких рассуждений о необходимости спасения этого мира.

— А я не пустое место… не пустое. — С обидой смотрит на меня морская драконица, пока я пересыпаю содержимое очередного мешочка в тубус.

— Конечно не пустое, — вмешивается в монолог принцессы Циркон, подобравшись к маленькой драконице и осторожно коснувшись пальцами крыла её плеча. Тут же Сайда отвлеклась от сверления меня грустным взглядом, радостно пискнув и повернувшись к слабо, но всё-таки улыбающемуся небесному.

Я же наконец-то получаю возможность вернуться к своему выбору. Всматриваясь в серый порошок, засыпанный в тубус, я пытаюсь найти ответ в первую очередь для себя. Может, просто сесть в стороне, вытянуть лапы и посмотреть, как мои друзья будут решать проблемы сами?

Друзья… Это слово проносится в моей голове, и я вздрагиваю всем телом, негромко фыркнув себе под нос. Не хотелось бы мне так их называть. Да и не друзья они мне, скорее знакомые. Добрые и злые, ворчливые и шумные. С кем-то я бы могла подружиться. С кем–то я бы поскорее разорвала свой путь, направившись покорять мир своими знаниями в поисках чая… Стоп. Чай. Как я буду искать чай, если весь мир покроется льдом? Нашла о чём беспокоиться, Водомерка…

Недовольная ухмылка мелькает на моей мордашке, когда я окидываю драконов в комнате блеском своих глаз. Они уже засыпают Тростинку вопросами, и моя напряжённо хмурящаяся сестричка подёргивает своими ушками, то и дело оглядываясь на меня и ища помощи. Такие шумные, невидящие собственной глупости. А я ничем и не лучше.

Тяжёлый вздох вырывается из моей пасти, а за ним и несколько глухих невесёлых смешков. Похоже, решение я всё-таки приняла. Просто всё это время я не хотела сама себе в этом признаваться. Сидела, шурша свитками, пересыпая чёрный песок, и размышляла о великом, когда реальность — вот она, вокруг меня. Суровая и дурацкая. Ох, чую я, что ещё пожалею о собственном решении, но…

— Мастера необходимо остановить, — уперев свои ладони в стол, привлекаю я к себе внимание драконов. Они бы пришли к этому решению и без меня, но нам явно следует форсировать события.

Ледяная злостно зыркнула в мою сторону, что-то буркнув себе под нос. Что бы это значило? Неужели она не была бы против задуманного Мастером? Или, может, её больше волнует не сам «дар» дракоманта, сколько его личность; то, что происходит в голове этого пугающего дракона? Хотя никто, кроме меня, этому недовольному сопению не придаёт особого значения.

— Согласен, — поддерживает меня Циркон, кутая в своё крыло жмущуюся к нему Сайду. — У тебя есть план?

В ответ я коротко киваю и самодовольно усмехаюсь, слегка приподнимая тубус.

— И не только.

О Луны, во что опять лезу?..

Подготовка не заняла много времени, куда дольше мы пытались угомонить и убедить в нашем решении Фирн, выступившей резко против нашей явно не самой адекватной идеи. Ледяная драконица даже чуть было не набросилась на меня, но дорогу ей вовремя преградил Циркон, надавив на неё в сторону того, что она даже не знает, правда ли её королева одобрила решение Мастера или он единолично решил перековать всю Пиррию по своему желанию. После этого споры стихли. Лишь тихое, недовольное ворчание доносилось от раздражённой сосульки. Интересно, если бы мне предложили поучаствовать в превращении всей Пиррии в одно большое болото, я бы так же выступала против чужого желания остановить неадекватного дракона? Хотя, чего уж там, я бы сама не одобрила подобные изменения. Хорошо хоть, Тростинка перестала на меня дуться. Как только я встала на сторону всего «доброго и правильного», сестричка тут же прильнула ко мне, что-то тихо промурлыкав. А ведь я должна была бороться с глупостью героизма, но в итоге сама его возглавила…

Единственной проблемой во всём происходящем оставалось то, что мы каким-то образом должны были попасть к Мастеру. Лонган предлажил прокрасться к нему, но Луновзора тут же отвергала этот план, говоря про слуг, снующих по дворцу. Вариант пробираться силой мы даже не рассматривали, поэтому осталось лишь пара планов, один из которых мы и решили попробовать в первую очередь. По сути, самый дурацкий и вместе с тем простой: «Давайте просто попросим отвести нас к нему» — хмурясь, предложила Тростинка, и мы все призадумались над этим. А что, вдруг сработает? Как известно, именно самые безнадёжные и тупые идеи срабатывают, просто потому, что даже твои оппоненты не ждут от тебя подобной глупости. Ну, либо это избитое жизнью клише — что злодеи тупые. Кто знает? В любом случае, наш план с самого начала выглядит ненадёжным, и берёмся мы за него скорее из-за отчаянья, пытаясь предпринять хоть что-то и веря в собственную избранность. К слову о ней:

— Ты можешь больше рассказать о Предвестнике? — в какой-то момент переключаю я внимание на Звёздочку, вытянувшуюся на нескольких шкурах чуть в стороне от нас. Ночная вздрагивает от этого вопроса, слегка ведя своими крыльями, будто она продрогла и пытается спрятаться от продувающего её сквозняка. — Звёздочка, это может быть важно.

— Я… понимаю, — неуверенно бормочет ночная, ёжась под взглядами обернувшихся к ней драконов.

— Ты должна рассказать всё. Ничего не утаивая, — надавливаю я, намекая, что все в комнате ожидают от неё важную и полезную информацию.

— Всё, что касается его планов, — поправляет меня Каракурт, ехидно хихикнув. — Его биографию в подробностях нам знать не нужно.

Укусить этого песчаного за его неуместные уточнения? Я задумчиво смотрю на середину его хвоста, прикидывая, что разделяет нас всего метр. Так, неуместная агрессия, успокойся, Водомерка. Ты просто нервничаешь. Или это дают о себе знать пробуждающиеся из-за страха инстинкты предков?

— Да, — кивает Звёздочка, медленно поднимаясь и усаживаясь на своём месте, складывая крылья перед собой и отводя взгляд в сторону, словно стесняясь говорить об этом. — Я… на самом деле, мало что могу сказать. В последние несколько месяцев его мысли были очень странными, их было тяжело читать. Но кое что я знаю. Предвестник… —

Её голос дрогнул, когда она произнесла имя ночного дракончика, будто не желая себе напоминать о том, что его больше нет. Взяв себя в лапы и глубоко вдохнув, драконица продолжила: — Он знал о том, что может умереть, но не боялся этого. А ещё он никому не желал боли, всегда старался помочь даже тем, кто его терпеть не мог. Он очень переживал и задавался вопросами, правильно ли он поступает и это ли нужный путь. Боялся, что где-то ошибся и оступился. Он… — тут ночная вновь сбивается, шмыгая своим носом, — очень сильно изменился, когда мы начали собираться в Академию.

— Предвестник хотел становления власти вашего племени? — интересуется Циркон, мрачно поглядывая то на одну ночную, то на другую, слушающую рассказ Звёздочки с прикрытыми глазами.

— Нет, — уверенно отвечает Звёздочка, сжимая свои ладони в кулаки. — Во всяком случае, он никогда о таком не думал. Он просто хотел всех спасти… Своих родителей, друзей, радужных и всех остальных драконов. Даже ледяных. Но чем вызваны его переживания я не могла понять, в его голове всегда было сложно отыскать цельную мысль.

— Он мог притворяться и подсовывать тебе ложные мысли? — интересуюсь уже я, переглядываясь с Цирконом.

— Не знаю… Может быть. — Ночная вновь ёжится, прикасаясь кончиком хвоста к серебряному кулону с чёрным камнем, болтающимся на её шее. — Но он всегда старался помочь всем вокруг, защитить, не боясь подставиться сам.

— Из-за него чуть не убили Каракурта, — напоминаю я.

— Хей, я, между прочим, тут. И пострадала лишь моя гордость, — возмущённо сопит песчаный, но затем, будто бы опомнившись, он накрыл ладонью свой искусственный глаз.

— Ну да, лишь гордость… — с толикой раздраженья буркаю я, отмахиваясь от песчаного дракончика крылом и возвращаясь к Звёздочке. — Ну так?

— Я не знаю… правда, — жмёт к себе уши ночная драконица. — Он правда никому не желал зла и хотел спасти как можно больше драконов.

— Возможно, именно это спасение и приведёт к возвышению вашего племени, — мрачно отмечает Циркон.

— Не знаю, — повторяет Звёздочка, накрывая своими лапами мордочку и громко втягивая воздух носом.

— Ладно, — тяжело вздыхаю я, так ничего и не узнав дельного. Опять-таки, можно будет порасспрашивать ночную уже после, если мы вообще переживём всё предстоящее. Вот только как удостовериться в том, что это не очередная ложь, заложенная долгоиграющими планами чрезвычайно коварного ночного? Чтоб его на том свете Мракокрад щекотал… Ох, паранойя, не оставляешь ты мне надежды на спокойную жизнь. Неужели мне теперь до конца своей жизни жить с подозрениями, что меня использовали? — Ладно, выдвигаемся.

И мы двинулись из комнаты, поджимая к себе свои немногочисленные, похудевшие мешки, выскальзывая в коридор и для начала отправляясь на поиски хоть кого-то из местных. К собственной радости, одного слугу мы быстро нашли — знакомого пчелодракона, пристроившегося с закрытыми глазами в одной из ниш стены. Открыв глаза, лишённый души дракон не моргая смотрел на всех по очереди, и когда мы к нему обратились, мне даже показалось, что он не слушал требований отвести нас к Мастеру, чтобы обсудить с ним его предложение. В конце концов, почему бы не воспользоваться щедрым «даром» ледяного дракоманта, обыграв желание всех остальных дракончиков и взрослых обзавестись чем-то похожим? Или, по крайней мере, попытать счастье.

В какой-то момент, громко стрекотнув своими крыльями, пчелодракон оттолкнулся от стены и двинулся по коридору, оставив нас на несколько мгновений стоять на месте и в растерянности переглядываться друг с другом. Но затем мы всё-таки поспешили за удаляющимся драконом с другого континента, ожидающего нас у ближайшего поворота.

Блуждали мы не так уж и долго, хоть и вели нас, как подсказывала моя логика, в другую часть замка. Разок мы поднялись по лестнице. Возмущённо сопящая Сайда чуть было не оступилась, но её вовремя поддержал крылом Циркон. Затем ещё один длинный коридор, и вот мы останавливаемся перед крепко сбитыми дубовыми дверьми, слегка приоткрытыми наружу. Прислушавшись, я расслышала тихий скрип пера по свитку, доносящийся из таинственной комнаты. И ничего более. Постучав когтями по дверной ручке, пчелодракон медленно отворил нам двери. А там… настоящая сокровищница.

Вся небольшая прямоугольная комната была обставлена полками, забитыми различными драгоценными камнями, меж которых ютилось несколько золотых и серебряных чернильниц, а также цветастые перья, скорее всего принадлежащие тропическим птицам. Были и золотые монеты, сложенные в аккуратные стопки, и украшения, изображающие разные части драконов: когти, глаза, клыки. У дальней от входа стены находилось широкое, просторное круглое ложе из шкур, занятое множеством развёрнутых свитков. Ближе к нам, по левую сторону от двери, видится край дубового стола, над которым висит несколько сияющих шариков, с парой догорающих свечей в серебряных подсвечниках. И за свечами ещё несколько полок, со сложенными один на другой свитками. Сразу видно, что это убежище принадлежало уважающему себя дракону, придающему значения не только различным блестяшкам, но и знаниям… Хотя, смотрю я на драгоценные камни, порой целыми кучками сваленные вместе, и есть у меня нехорошие подозрения… Все такие разные, порой даже неестественных цветов и переливов. Осторожно мы входим в эту комнату.

Негромкий кашель привлекает внимание обратно к столу, занимающему значительную часть комнаты, за которым и сидит Мастер. Ледяной дракон всё ещё не напялил на свою истощённую морду шлем, лежащий на одной из полок за его спиной. Хотя и маскировку свою, скрывающую его ужасающую природу, он тоже не сбросил, представ пред нами в наиболее естественном для дракона виде. Медленно–медленно пальцы ледяного опускают перо, которым он выводил сложные узоры, лишь отдалённо напоминающие драконьи письмена. Сплетающиеся вместе палочки и чёрточки, образующие пиктограммы, в которых виделись знакомые мне черты, но в тоже время их смысл был для меня непонятен.

— Этот дракон сейчас немного занят. Однако он готов уделить просящим его внимания должное время. — Складывает перед собой пальцы пирамидкой дракомант, чуть наклоняя морду набок.

Может, спросить его, осознаёт ли он то, что творит, и за что именно отвернулся от него брат? Понимает ли, что хочет сделать с другими племенами? Я всматриваюсь в спокойные, сосредоточённые глазаледяного дракона, ожидающего наших вопросов. Нет, это всё лишнее и может навести на ненужные вопросы. О Луны, пусть мой план сработает.

Несильно я пихаю в бок хвостом Циркона, и небесный дракон выхватывает из моей сумки торчащий тубус, заполненный порохом. Пришлось долго объяснять драконятам, что это за тёмно-серый порошок и что он может сделать, если хоть одна искра попадёт на него. И Циркон даже что-то обмолвился о том, что это похоже на «взрывающиеся кактусы», хотя я не совсем поняла, о чём он говорит.

Сноп пламени вырывается из пасти небесного, и спустя мгновение заполненная взрывной смесью палка летит прямо в морду неподвижного ледяного дракона, никак не реагирующего на наши потуги.

Но фитиль… Слишком медленно огонь скользит по нему! Неужели я что-то напутала в формуле? Совершила критическую ошибку? Почему я не подумала о том, чтобы проверить фитиль заранее? Тубус, вместо того чтобы красочно взорваться аккурат у носа дракоманта, лишь бьётся об его лоб, с глухим ударом падая на стол перед Мастером. Неужели… Как же это глупо! Мракокрад меня укуси, я должна была об этом подумать! Может, попытаться реализовать план В, пока есть возможность? Пусть Каракурт с Цирконом зальют здесь всё ярким пламенем и весь дворец вспыхнет огнём? Но поможет ли это вообще?

Пальцы Мастера опускаются на тубус, поднимая его, с задумчивой мордой разглядывая неспешно горящий, приближающийся к крышке фитиль, а затем, с грустным и тяжёлым выдохом, ледяной выдёргивает его, смотря на догорающий свиток с нескрываемым раздражением в своём взгляде.

— Так значит, вы решили остановить этого дракона? — безэмоционально проговаривает он, зажимая последние искры огня между пальцем и столом, погасив буйствующий огонёк, после этого направив всё своё внимание на цилиндр в лапе. — Глупо. Очень глупо. Однако, этот дракон не собирается винить вас в предательстве. Вы обмануты и истово веруете в возложенную в ваши мысли ложь ночного племени. Он прощает вас. Но… этому дракону несколько обидно, что вы решили избавиться от него таким простым и неэффективным способом.

Нос дракоманта проскальзывает над крышкой, после чего приподнимает её когтем и втягивает воздух, одним глазом изучая серый порошок.

— Это что-то тоже пришедшее из мира средь звёзд? — будто сам у себя интересуется ледяной, но я понимаю, что эти слова направлены именно на меня. Как и взгляды окружающих моих невольных товарищей. По моей щеке мазнул вопросительный взгляд Циркона, Холод, готовый в любой момент укрыть нас своими крыльями, вздрогнул, Каракурт негромко фыркнул, а за спиной заворчала Фирн.

Вот только отвечать на его вопрос я не собираюсь. Ведь есть маленькое, крохотное но, которое не учёл этот дракон. У меня есть запасной план. Даже не один. Интересно, стоит ли сейчас сделать шаг вперёд и выкрикнуть на всю комнату, что я переиграла его? Переиграла его переигрывание? Хотя нет, я ведь даже не знаю, навредит ли ему задуманное мною. Могу только на это надеяться. Может, сказать что-нибудь про то, что он не сможет свершить свои злодеяния и мы его обязательно остановим? Или, может, какую-нибудь другую пафосную глупую речь, какую любят герои из книжек, когда сталкиваются со злодеем в отчаянной битве? Можно даже позлодействовать, или прикинуться напуганной. Но нет, это всё не для меня.

Я ловлю холодный взгляд Мастера, вступая с ним в бессловесный поединок, а затем несильно поглаживаю хвост стоящей подле меня Тростинки своим.

— Загорись! — выкрикивает сестричка, сжимая в своей лапке заранее зачарованный на кодовое слово лоскуток, который она оторвала от полотна по пути сюда. Попортила, конечно, красоту, но, видят Луны, для благого дела.

Во взгляде ледяного дракоманта мелькает удивление, и секундой спустя в его лапах вспыхивает солнце. Невольно я закрываю свои глаза.

Оглушительный хлопок… нет, настоящий взрыв заполняет помещение, когда волна жара обжигает чешуйки и нас отталкивает от стола, за которым сидел Мастер. Кажется я упёрлась своим хвостом во что–то холодное и не очень мягкое, но не уверена в этом. Уши болят, ничего не слышно, кроме мерзкого писка, звучащего будто внутри моей черепной коробки. Где-то там же гремит щекочущая боль, а по щеке бежит что-то горячее. Уф, кажется пока жива. Только немного шатает. А ещё вся комната заполнена дымом, из-за которого я захожусь в беззвучном кашле, пригибая свою морду к полу, густом и крайне вонючим, отдающим кислым, чуть щиплющим ощущением в носу. Страшно подумать, сколько в этом порохе, должно быть, примесей. И очень хорошо, что мои с трудом открытые глаза защищают от этой гадости плавательные мембраны. Рядом со мной в кашле заходится Каракурт, подгоняющий Сайду и Тростинку к выходу. Циркон трясёт своей мордой, пытаясь разогнать подальше от себя клубы дыма крыльями, Холод и Луновзора что-то выкрикивают, но их голоса отдаются лишь высоким гудением в моей голове, когда я оглядываюсь. Где Мастер? Всё также сидит за столом, или…

Мой взгляд натыкается на несколько странных, светло-бежевых осколков, смешенных с обрывками каких-то блестящих чешуек. Кость? Очень похоже… Только очень странная, будто слегка дрожащая… В ужасе я осознаю, что, похоже, взрыв не убил Мастера. Да и вообще, нужно было догадаться с самого начала, что это не нанесёт ему существенного вреда.

Испуганно зарычав, я бросаюсь через дым к столу, стараясь дышать как можно меньше. Где он, где ледяной? Вот в стороне я замечаю белоснежную кость, полную острых шипов, похожих на зубы. Чуть в стороне несколько развороченных пластинок с белоснежной верхней челюстью. Никакой крови, никаких потрохов, только кости, гладкие и полированные, иногда потрескавшиеся или разбитые на несколько кусков.

Что-то болит в моей грудной клетке, сдавливая дыхание, но я не обращаю внимания, продолжая скользить вперёд, заглядывая за стол. Сквозь дым мне чудится пошатывающаяся фигура, движущаяся в том же направлении, и я замираю, всматриваясь. Фирн. Неужели тоже решила убедиться в том, что всё закончено и у её племени нет надежды на лучшее будущее? И мировое господство, соответственно.

Встрепенувшись, я спешу за остатки стола. Лишь щепки, порой обгоревшие и слегка дымящиеся, несколько досок и разбросанные во все стороны ошмётки, залитые чёрными пятнами. И Мастер. Без головы и лапы, которой он держал тубус, с развороченной грудной клеткой и шеей. За металлическими пластинками, вогнутыми внутрь, виднеются кости и натянутые между ними нити истлевшей кожи, сухожилий, напоминающих мне почему-то о сушённом мясе, которое мы ели по дороге из Мечты. Какая мерзость…

Одно крыло Мастеру, похоже, тоже оторвало, но это не особо волнует дракона, чья задняя лапа активно подёргивается, будто силясь найти опору под развороченным телом. Однако, не это самое главное. Приглядываясь сквозь дым, я замечаю странный блеск в раскрытой грудной клетке. В самом центре, на полосах усохшей плоти, не поддавшейся даже огненной взрывной волне, висит блестящий алмаз. Здоровенный, размером больше моей лапы, и с лёгкой, еле заметной голубизной, будто испуская свет, притягивающий к себе все останки Мастера.

Это же… то место, в которое он перенёс себя? Как он говорил? «Не могу отходить слишком далеко»? И ведь это гениальное решение — таскать хранилище своей души в своей же грудной клетке, сокрытое от всех посторонних взглядов за дракомантией и бронёй. Источник его силы, который будто с обидой и неодобрением взирает на меня, обещая скорое наказание за содеянное. Или же мне просто кажется?

Фирн, уже подобравшаяся к чужим остаткам, заворожено смотрит на этот камень и медленно протягивает свою лапу к нему. В голове резонирует звон, заглушающий мысли, но я чувствую, как моё сердце сжимается. Что-то в происходящем не правильно, что-то… Я замечаю странный, насыщенно голубоватый блеск на морде Фирн, проглядывающий через дым и… будто заменяющий ей глаза!

Неожиданная догадка пронзает меня, и я кричу, но не слышу собственного голоса. Лишь писк в голове становится громче. А затем, не особо размышляя над собственным решением, я бросаюсь ледяной на перерез. Остановить, оттолкнуть эту дуру, что поддалась на уловки дракоманта!

Мой взгляд останавливается на алмазе, и слишком поздно я понимаю, что моя лапа сама потянулась к блестящему камню. Пальцы сжимаются на его поверхности, трескается кожа, соединяющая алмаз и рёбра, рассыпаясь в прах. Камень обжигает меня своим холодом, медленно растекающимся по пальцам. И тут же, будто изнутри, мои глаза заволакивает непроглядная тьма, утаскивающая меня в глубины собственного сознания.

«Этот дракон не хотел, чтобы всё произошло так», — слышу я пробивающийся сквозь писк голос, звучащий у меня в мыслях, а затем темнота окончательно ломает меня, и я проваливаюсь в беспамятство.

Во всяком случае, я так думала поначалу. Что пришло забвение, наказание за собственную не слишком обдуманную дерзость. Но вместо смерти знакомая картина, о которой я уже начала забывать, — серое небо, на котором на этот раз сияют три замерших на месте солнца, откидывающих сразу несколько теней от рядов полок и шкафов.

Библиотека из снов. Неужели Мастер решил поиграть со мной, перед тем как отправить на тот свет? А может, этот безумец хочет лишь поговорить? Или же есть иная причина, почему я оказалась здесь? Вполне возможно, что моё безвольное тело сейчас медленно поднимается с пола, пока я заперта в этой своеобразной ловушке собственного разума, задаваясь различными, бесполезными вопросами, вместо того чтобы хоть что-то делать. Или же это я так думаю?

Вот на одной из полок я замечаю знакомое движение. Быстро перебирающий лапками таракан уже бежит ко мне, а за ним меж свитков медленно струится собирающийся будто в чужие ладони туман. Я протягиваю своё крыло, и таракан тут же на него запрыгивает, на мгновение расправив свои крылья, и, щекоча чешуйки своими цепкими лапками, он взобрался по моему предплечью и шее на макушку.

— И что же дальше? — интересуюсь я, оглядываясь по сторонам и пытаясь сообразить, что же может хотеть от меня ледяной дракомант… помимо моей драгоценной тушки. Суждено ли мне вообще с ним встретиться?

Ответ пришёл неожиданно быстро. Глухой, лишённый даже намёка на веселье смех обрушивается на меня со всех сторон. Отчаянье, сожаление, горечь — всё смешивается в этом хохоте сумасшедшего, вытесняющего из моей головы даже разгорающийся во мне испуг. Печаль сковывает моё сердце. Разочарование в жизни и желание сдаться приходят следом за ней… Нет, это не моё.

Таракан соскальзывает на мою переносицу, смотря вдоль одного из проходов, ведущего в неизвестном направлении, и я, будто выпав из морока, замечаю, как вокруг меня по полу стелется густой туман.

— Дальше? — обрывается хохот так же резко, как и начался, и в сгустках тумана, стекающего с полок, вспыхивает с десяток голубых глаз, направленных на меня. — Этот дракон не может дать тебе ответ на этот вопрос. Будущее сокрыто под мороком лжи, пропитавшей твои мысли. Послушай сама себя. Ты не веришь тому ночному, не хочешь верить словам его соплеменницы. Ты с подозрением смотришь на Луновзору, видя в ней новую угрозу. Но ты продолжаешь идти за ними? Почему? Этот дракон не понимает, почему вы все идёте за ними. Они жертвуют вами, меняют будто золотые монеты на желанные вещи. И вы всё равно верите им больше, чем кому-либо ещё.

— Знаешь, они не пытаются заморозить всю Пиррию, — раздражённо фыркаю я, медленно двинувшись сквозь сгущающийся туман, стелющийся по заснеженной земле, в сторону указанного тараканом прохода. — На твоём фоне они выглядят меньшим злом. Хотя не скажу, что мне нравится чувствовать себя игрушкой в чужих лапах.

— И почему же этот дракон большее зло? — раздаётся сбоку от меня, буквально из-за соседнего стеллажа с книгами голос, медленно движущийся со мной в одном направлении.

— Хмм, тебе ответить по-умному? — интересуюсь я, получив в ответ лишь тишину. — Восприятие времени. То, что говорят они, произойдёт ещё неизвестно когда. То, что хочешь сотворить ты… Сколько должно было пройти времени до завершения твоего, кхм, «дара»?

— Считанные часы. Этот дракон спешил закончить его к прилёту чужаков, — разносится голос уже сверху, и, подняв взгляд к серым небесам, я замечаю, как их постепенно застилают густые тучи. Таракан на моём носу начинает нервно подёргивать своими усами, и я ускоряюсь, переключаюсь сначала на быстрый шаг, а потом и на бег, загребая своими лапами снег и пробираясь по лабиринту стеллажей и шкафов. — Он бы спас всех. И он всё ещё может спасти.

— Ну да, как же, — скептически усмехаюсь я, наблюдая за тем, как некоторые повороты на моём пути затягивает туманная стена, от которой таракан лишь воротит морду. Неужели меня загоняют в ловушку? — Нужно ли тем, кого ты убьёшь, такое спасение?

— Такова цена мира. Бесконтрольные, лишённые смысла в своём существовании драконы умрут, а выжившие войдут в новые круги. Объединённые — они станут сильнее. Единое племя расправит свои крылья на вечных снегах, знаменуя становление порядка.

— Это всё, конечно, очень мило, но, пожалуй, для меня важно не только, что станет, но и как именно оно станет, — огрызаюсь я, чувствуя возрастающее всё сильнее и сильнее беспокойство.

— Жаль. Однако, у этого дракона будет достаточно времени, чтобы переубедить тебя.

— Дай угадаю, ты собираешься забрать мою душу и использовать тело? — срываюсь я уже на грозное шипение, затравленно оглядываясь по сторонам в поисках угрозы. Но ничего, кроме стен, состоящих из шкафов и тумана с пылающими в белом мареве глазами, провожающими меня своим пристальным взглядом до новых углов.

— Сам процесс куда сложнее, но ты не оставляешь этому дракону иного выхода, — доносится из-за моей спины и, оглянувшись, я замечаю, как из тумана будто выплывает размытая фигура. С каждым шагом призрачные клочки отделялись от неё, но через считанные мгновения занимали своё исходное состояние, всё больше и больше придавая фигуре сходство с драконом. — У тебя нет возможности победить, и поражение твоё — лишь вопрос времени.

— Оставь эти глупые пафосные речи! — в порыве злости срываюсь я на рычание, не собираясь сдаваться без боя. Как говорится: «Даже загнанная в угол мышь начинает показывать свои острые резцы». А чем я хуже мыши? Даже лучше! К тому же, смотря на всё вокруг, поглядывая на дрожащего таракана, у меня возникают некоторые догадки по поводу окружающей меня реальности.

— Хорошо, — кивает сотканный из тумана дракон, растворяясь в тенях гаснущих светил, в которые будто бы впиваются тянущиеся от серых туч отростки, выкачивая из них каждую капельку света. И холод. Я чувствую неожиданно пробегающий по кончикам пальцев лёд, распирающий меня изнутри, который медленно-медленно, поднимается всё выше. Ну уж нет. Я так просто не сдамся!

— Ты даже драться не будешь?! — с волной приходящей ярости и отчаянья выкрикиваю я, вновь бросившись петлять по пути, указываемом мне тараканом. Налево, прямо, налево, и затем направо, и так бесконечно, резко разворачиваясь и меняя маршрут, если на нашем пути встречалась туманная заслонка, к которой я не могла даже приблизиться. Только подходишь на расстояние протянутой лапы, как тут же сдавливает сердце ужас, оставляя лишь единственный возможный путь — назад.

А светила продолжают гаснуть. Остаётся последнее, самое крупное и яркое, но и то уже мерцающее. Холодные завывающие ветра проносятся по коридорам, напевая свою предсмертную песнь. Луны, как же это глупо — погибнуть вот так!

— Это лишено смысла, — доносится со всех сторон.

— Или же ты просто боишься, что я дам сдачи? — гневно скалю я клыки ближайшим сгусткам глазастого тумана. А над ним, на ещё свободной от серого дыма полке, я замечаю несколько тараканов, пытающихся отвоевать леденеющие свитки у поднимающегося тумана. Неужели я приближаюсь к чему-то, что можно было бы расценить как точку сопротивления?

— Это мало вероятно. У тебя нет способностей, представляющих для этого дракона непосредственной угрозы. — Сухой факт с его стороны разозлил меня ещё сильнее, а чувство обжигающего холода уже поднялось до локтей. Ну уж нет, я не позволю этому произойти! Не позволю использовать кому-то собственное тело! Нет, моё! И уж тем более не позволю причинить вред своей сестре! Нужно только найти то, к чему меня ведут, и понадеяться, что это поможет… — Ты в пустую тратишь как свои силы, так и силы этого дракона.

— Что, предлагаешь мне лечь и умереть? — огрызаюсь я в наваливающуюся вязкую темноту, через которую мне буквально приходится плыть, раскидывая её в сторону своими крыльями и загребая лапами. А ведь я чувствую, что я уже почти пришла к тому, что искала! Что ещё чуть-чуть, и всё будет хорошо… Ну или, по крайней мере, у меня появится надежда, что этот поднимающийся холод остановится.

Новый поворот и вот оно — освящённая свечами на шкафах дверь в полу, ведущая в неизвестность. Что за ней? И почему тут кругом свечи, вокруг которых ютятся тараканы, пристально на меня смотря? Какая тайна сокрыта по ту сторону? Стряхнув со своих крыльев первые осевшие комья снега, я делаю шаг навстречу новому, чувствуя, как мир вокруг меня наполняется странным теплом, останавливающим подбирающийся к сердцу мороз.

— Несмотря на то, что это было бы лучше всего для нас обоих — нет, — вновь разносится из-за моей спины голос Мастера, и, обернувшись, я вижу его фигуру на границе между наступающей темнотой и светом. — Лишь понять этого дракона.

— Раньше ты просил только выслушать тебя, — едко отмечаю я, подбираясь к замку́ и протягивая к нему лапу. — А теперь, планируя разорвать меня на пару частей, ты просишь понимания?

— Стой, — пытается остановить меня ледяной дракон, делая шаг навстречу свету, но тут же отшатываясь назад и прикрываясь своим расплывающимся дымчатым крылом. — Ты хочешь знать, что за этой дверью? Этот дракон ответит, однако если ты её откроешь, ты навредишь лишь сама себе.

— Да ну? То-то ты так за всех переживаешь! — негромко фыркаю я, сжимая в кулаке неожиданно мягкий, прогибающийся во внутрь замок.

— Как ты думаешь, — проигнорировав мой выпад, говорит ледяной, расправляя свои крылья в стороны, — что вокруг? Разум этого дракона? Твой разум? Нет. Лишь точка соединения, ближе к тебе, чем к этому дракону. И вокруг твои познания. Информация, воспоминания, образы и многое другое. Но не истинный разум. Он за дверью. Хочешь увидеть его? Вперёд, попробуй. Но этот дракон тебя предупредил.

— Пытаешься запугать меня? — скалюсь я, чувствуя, как инициатива медленно перетекает в мои лапы.

Спасти. Механизмы разума пугающи. Вместе с тайнами души этот дракон изучал и идущие бок о бок вопросы сознания. Пересечение мыслей в море эмоций, сплетённые паутиной знаний. Вечная буря и одновременно штиль. Одни океаны пенятся, пока другие покрываются узорами размышлений, грозящими в любой момент перерасти в оставляющие после себя лишь пустоши волны. И всё это в постоянном движении. Каждая нить сменяется другой, каждый океан перетекает в новый. Погружаться в чужие мысли, в первозданные эмоции, видеть стук сердца и ощущать вкус дыхания, слышать, как кровь бежит по пульсирующим сосудам — это может покалечить неподготовленный разум. Может навсегда изменить жизнь. Твои, — он окидывает взглядом тараканов, — «защитники» лишь миражи этих образов, просочившиеся в эту плоскость через щели, образованные теми свитками, что ведут в твоё прошлое. До жизни у этой звезды. Слишком глубокие, уходящие в ту темноту, куда не может заглянуть даже этот дракон. Изодранные на незнакомом языке, но поддерживающие куда большую связь с первозданным разумом… Тебе не стоит открывать эти врата, ведь тогда восстановление твоей сущности займёт у этого дракона куда больше времени, чем он хотел бы потратить.

— Как благородно с твоей стороны! — огрызаюсь я, тем не менее чувствуя дрожь от его слов и тут же с ужасом отмечая, что несколько крайних свечей начинают неровно дрожать, теряя свои силы. — Ты сам загоняешь меня в безысходную ситуацию!

— Думаешь? — удивляется дух ледяного дракоманта, склонив свою морду набок и сверкнув голубыми глазами. — Или, может, ты бежишь сама?

— Ты ещё скажи, что я сама виновата в происходящем! — Я с трудом сдерживаю в себе желание кинуть что-нибудь в этого дракона. Таракана там, или, может, свечу. Или… Это же всё-таки мой разум? Может, я могу что-то в нём сделать? Изменить реальность вокруг?

Прикрыв свои глаза, я пытаюсь почувствовать связывающую меня с этим местом нить, но слышу лишь глухой смешок со стороны приблизившегося ко мне ещё на пол шага ледяного.

— Это бесполезно. Мир вокруг лишь образ, сотканный этим драконом для поиска. Хоть он и пронизывает твоё сознание, но оно не имеет здесь силы, подчиняясь этому дракону. Водомерка, послушай этого дракона. Он не хочет вредить ни тебе, ни твоей сестре. Разве это плохо — исполнять свой долг, свои мечты? Быть верным собственному племени, не тая на него злобу?

— Мне кажется, ты подменяешь некоторые понятия, — раздражённо отвечаю я, вновь опуская взгляд на дверь. Возможно, стоит хоть как-то навредить Мастеру, приняв героическую смерть или не менее героическое безумие?

— Нет. Это вы не можете понять собственной природы. Посмотри хотя бы на собственное племя. Вы живёте в достатке, сытости, но всё ещё храните в собственных сердцах наследие минувшей эры раздора и хаоса. Братья и сёстры — одна кладка, держащаяся друг за друга. Нет связей между поколениями, нет доверия к другим драконам, и даже дар этого дракона не изменил вас полностью. Ваша кровь до сих пор хранит воспоминания о страшных временах. Вы не исцелились до конца, пусть и стали лучше. Этот дракон предлагает вам окончательное спасение. Шаг в новую эру, где вы наконец-то обретёте истинную семью и долг. — Его слова заглушает скрип моих клыков. Он ведь совсем не понимает, что творит! Что убил множество земляных дракончиков ещё в яйце во имя «мира во всей Пиррии»! И он убьёт ещё больше… Ради достижения своей идиллии.

Я не смогу его остановить. Что толку, если моё тело всё равно окажется в его власти? Я могу лишь тянуть время, надеясь, что оно течёт в моей голове с той же скоростью, что и в реальности… Мне нужно тянуть время. Нужно придумать какой-нибудь блеф, на который этот дракон поведётся. Что-то важное для него, что-то, что он сам не в силах вернуть…

Теперь уже я смеюсь, хлопая лапой по двери, ведущей якобы в моё сознание, постаравшись придать себе максимально уверенный вид. Нос чуть задран, хвост прямой, крылья сложены, спина выпрямлена. Прямо как на парад:

— Знаешь, возможно, ты прав. Или, возможно, нет. Это вопрос лишь восприятия. Однако я знаю то, что ты скорее всего сам получить не смог.

— Удиви этого дракона, — негромко хмыкает Мастер, сделав ещё пол шага ко мне, когда самые дальние свечи погасли, источая сливающийся с туманом в вьющемся танце дымок.

— То, что у тебя забрали. И что ты так и не нашёл. — Его пылающие глаза слегка тухнут, будто бы туманный дракон щурится. — Имя. Ты ведь хочешь его вернуть? Я могу помочь, если ты согласишься на мои условия.

И во что я опять ввязываюсь? О Луны…

— С чего бы этому дракону верить тебе? — мрачно интересуется Мастер, однако я вижу, что он потерял свою решительность. Да и холод, до этого терзавший мои лапы и уже практически добравшийся до грудной клетки, начал постепенно отступать. — С чего ты решила, что ты в силах найти отнятое у этого дракона? Его слуги искали, он сам тратил сотни лет на разгадку вопроса, но так и не нашёл истины.

— Значит, ты не там ищешь. И, вообще, всё не так делаешь! — продолжаю самодовольно скалиться я, облизывая свои клыки. В яблочко. — А у меня, между прочим, с твоим горячо любимым братцем есть одна общая деталь.

— Мир из-за звёзд, — кивает Мастер.

— Именно. Я могу думать по-другому. Могу действовать по-другому. Мой взгляд на происходящее отличается от того, что есть у любого дракона. Быть может, я попала сюда для того, чтобы помочь тебе обрести свободу и возможность говорить я?

Не самое умное, что я могла бы сказать, но, похоже, это работает. Самый глупый план, какой только мне мог придти в голову, оказался куда действеннее, чем мне казалось в первые мгновения. Вон Мастер даже задумался, смотря то на меня, то на небо, будто спрашивая у фальшивки сверху совета.

— Однако, у меня будет ряд условий, — продолжаю я, пользуясь моментом затишья. — Ты откажешься от своего дара и никогда не будешь пытаться навсегда изменить что-либо за пределами Ледяного королевства. И без каких-либо уловок со временем или расширения границ твоего королевства! Нет, вот эти холодные снега, какими они есть сейчас — всё. Тут делай что хочешь, но на другие земли даже не думай лезть. Придумай что бы другое подарить своему племени… Вот, допустим, раз тебе так хочется, чтобы они наслаждались красотой других племён, я знаю такую вещь, как оранжерея!

— Прости, но этому дракону неизвестно такое слово, — тут же останавливает меня Мастер.

— Ну… эээ, представь себе сад, находящийся внутри полностью закрытого дома, из которого почти не выходит тепла. Как гостевой дворец… только для растений, цветов, деревьев. Как бы… это ведь тоже способ показать красоту Пиррии. — уже увереннее скалю я клыки, внимательно смотря на Мастера и чувствуя, как холод уже опустился до моих запястий, а лапы вновь наполняются сладостным теплом. Даже настроение немного улучшилось. Захотелось прыгать, бегать, смеяться. Эйфория и предчувствие скоро победы.

— Нет, — одним словом обращает в прах всё моё веселье ледяной дракомант. — Этот дракон согласен с ограничением своего влияния на мир, но он откажется от своего дара лишь когда ты найдёшь то, что должно быть его по праву вылупления. Однако, пока ты ищешь его имя, он не будет воплощать свой дар Пиррии. Если же этот дракон поймёт, что ты хочешь его обмануть, то тебя ждёт забвение. Ибо этот дракон не потерпит обмана и насмешек над ним. Более того, этот дракон будет следовать с тобой. Это его условие.

— Что? Нет, мы так не договаривались! — Хотя не могу не восхититься его пониманием того, что в моём варианте я могла бы просто пинать лягушек на болоте, а он был бы скован своим обещанием ничего не предпринимать.

— Вы ещё не договорились, — как мне кажется, скалится ледяной дракон. — И условия здесь ставит этот дракон.

— Ты собираешься следовать за мной в своих доспехах? Может, мне прятаться потребуется! — пытаюсь отговорить я его хотя бы от последнего. Ну, точнее, предпринимаю попытку, у себя в голове подбирая подходящие доводы. А вообще, я что-то не подумала, что попытка потянуть время обернётся «договором»! — И вообще, тяжело работать, когда кто-то стоит у тебя над плечом и дышит тебе в затылок.

— Почему ты решила, что этому дракону для этого нужно тело? — В голосе Мастера мне отчётливо слышится ехидство. — Кости, железо и мираж лишь способ общаться с теми, кто не способен понять природы этого дракона. Однако, оно ему не нужно. Он тысячи лет провёл без него. И он будет следить за миром твоими глазами, следуя вместе с тобой.

— Что? Ты предлагаешь мне таскать повсюду свой дурацкий алмаз?! — возмущённо выкрикиваю я, в ответ получая короткий кивок. — Знаешь, я бы не хотела, чтобы кто-то копался в моих мыслях и настолько за мной следил… Да и твои подчинённые, не боишься, что они в твоё отсутствие наворотят дел? Брайникл вполне может обойти твои приказы.

— Нет, они не нарушат того, что скажет им этот дракон. Что же касается твоих мыслей. Этот дракон даст тебе слово, что не будет трогать те, что не обращаются к нему. — Тем временем на небе разгораются светила, освещая библиотеку, и туман медленно скрывается за спиной замершего предо мной дракона. — Если же ты попытаешься избавится от хранилища души и разума этого дракона, то знай — даже вулкан не способен его уничтожить. Не так уж и много ему потребуется времени, чтобы найти способ выбраться из потоков крови земли и вернуться.

— Это… Кхм… У меня ведь нет выбора, да? — тяжело вздыхаю я, понимая, в какую историю вляпалась по собственной глупости. И всё из–за того, что захотелось немного поучиться… Сидела бы себе на болоте, орала на всех, что оно моё, и было бы мне счастье.

— У тебя есть выбор, — покачивает мордой ледяной дракон, протягивая мне свою расплывающуюся лапу. — Ты можешь продолжать сопротивляться, сдаться или нырнуть в безумие своего разума, в надежде, что это остановит этого дракона. А можешь исполнить то, о чём ты сама предложила этому дракону.

С очередным тяжёлым вздохом, уже жалея о сказанном, я шагаю к ледяному дракоманту и пожимаю его протянутую, неожиданно плотную лапу.

Я открываю свои глаза, чувствуя неприятный, щиплющий нос запах. В моей ладони уже не просто прозрачный драгоценный камень, а кулон в виде сжимающей алмаз драконьей лапы, от которой тянется тонкая цепочка. А ещё сквозь дым я смогла разглядеть, что это странное украшение дополняют расположенные на каждом металлическом пальце перстни с пятью разными драгоценными камнями. Один с янтарём, другой с чем-то похожим на рубин, третий с каким-то зелёно-коричневым камнем, а в последних двух, похоже, сапфир и изумруд. Красивая штука, конечно… Мой внутренний дракон неожиданно очень доволен таким «сокровищем». Но лежать и любоваться блестяшками я себе не могу позволить.

Негромко ругаясь себе под нос, я поднимаюсь на лапы, закидывая цепочку на свою шею и чувствуя, как холодное украшение ударяется о мою грудную клетку. Рядом стоит Фирн, ошалелым и несколько непонимающим взглядом смотрящая на меня. Ох, как же я давно хотела это сделать!

Схватив моргающую драконицу за рог, я тяну её к выходу, и, к моему удивлению, явно оглушённый взрывом боевой сугроб не сопротивляется. Похоже, прошло всего несколько мгновений в реальности. А сколько всего случилось в голове!

«Тебе стоит чуть позже объяснить своим друзьям произошедшее. Однако сейчас этот дракон просит тебя о маленькой помощи», — вновь звучит в моей голове голос ледяного.

«И что же я должна сделать для вашего великолепия? — максимально ядовито интересуюсь я, подталкивая ледяную драконицу к выходу. — Кстати, ты же меня слышишь? Мне ведь не в слух надо разговаривать?»

У выхода Фирн перехватывают красные лапы небесного, вытягивающие кашляющую ледяную из задымлённой комнаты.

«Этот дракон видит твоими глазами. Чует твоим носом. Слышит твоими ушами, а также то, что ты хочешь сказать ему», — успокаивает меня Мастер.

В моих глазах, будто по щелчку когтей, вспыхивает какой-то утёс, с которого открывается вид на море. Будто этот образ наслаивается поверх реального мира, из-за чего я оступаюсь, но тёплые лапы Каракурта подхватывают меня.

— Водомерка, ты в порядке? — заглядывает в мои глаза песчаный дракончик, и от его голоса в моей голове начинает пульсировать боль.

«Не отвлекайся. Присмотрись к небу, — направляет меня Мастер. К какому ещё небу присматриваться? Мы же в дворце, тут крыша… Но картинка ярче вспыхивает в моей голове, и я замечаю на голубом небосводе тёмные, далёкие точки, на которые я бы никогда и не обратила внимания — столь незначительными и крохотными они кажутся. — Жнец не удержит их. Он не бессмертен. Дар этого дракона остановил бы их, но теперь ему необходимо лично вмешаться. Если ты вылетишь сейчас, то успеешь вовремя»

— Водомерка? — резонирует у меня в ушах голос Каракурта, всё это время повторяющего моё имя и пощёлкивающего пальцами перед моим носом, и я замечаю, как из-под его крыла выглядывает Тростинка.

— А? Да… Я в порядке. Это… Я расскажу вам чуть позже… Но сейчас мне надо бежать, — встрепенувшись, бормочу я, пошатываясь двинувшись на своих лапах прочь от комнаты по коридору.

«Я знаю, что мне очень не понравится ответ, но кого «их» не сможет удержать Жнец?» — с мрачным предчувствием интересуюсь я, осознавая, как же неудобно вести сразу два диалога. Однако Мастер, видимо почувствовав моё неудовольствие, предпочёл промолчать.

— Куда? Откуда у тебя этот камень? — вмешивается хмурящийся Циркон, оставив промаргивающуюся Фирн сидеть на своём хвосте и переводить дыхание.

— Я всё объясню, правда, — отмахиваюсь я крылом от небесного. — Если хотите, можете лететь со мной. Но нужно торопиться.

— Водомерка, — неуверенно бормочет Тростинка, схватив меня за хвост и остановив, — ты ведь не…

— У меня всё ещё нормальные глаза. И я всё ещё я, — стараюсь я успокоить сестричку, оборачиваясь к ней, а затем крепко обняв и прижав её мордочку к своему плечу, носом ткнувшись в её шею. — Ты у меня молодец. Всё сделала правильно.

— Этот камень… — Она осторожно прикасается пальцами к алмазу, болтающемуся у меня на шее.

— Да, это он. Но вроде как я отговорила его морозить Пиррию. Правда, теперь я должна для него кое-что сделать… Я правда всё объясню. Вообще всё. Но давайте чуть-чуть позже, — громко шепчу я на ушко Тростинке, осторожно поглаживая когтями её шею и поднимая взгляд на Каракурта. Разноглазый дракон пристально смотрит на меня, но затем кивает, придерживая хмурящегося Циркона своим крылом и оглядываясь на уже поднимающуюся при помощи Сайды Фирн.

— Хорошо, — тихонько отвечает мне Тростинка, когда я с неохотой разжимаю свои объятия и вновь направляюсь в поисках выхода.

«Тут налево — можно быстрее спуститься», — просыпается Мастер, и я резко сворачиваю в указанный им проход.

«Может, всё-таки дашь ответ на мой вопрос?» — постаравшись придать своему голосу в голове максимальное раздражение, интересуюсь я.

«Армия, — одно слово эхом отдаётся в моей голове, но затем за ним следует короткое пояснение: — Драконов с другого континента».

От шока я даже сбиваю свой шаг, чуть было не грохнувшись из-за неудачно оказавшейся под лапой ступеньки.

«Что?! И ты хочешь, чтобы я их остановила? Как, интересно, ты это представляешь?»

«Ты? Нет. Это сделает этот дракон. Попросит их развернуться», — попытался меня успокоить дракомант, но спокойствия мне это совсем не прибавило.

О Луны, родное болото, Мракокрад, сила крови, предназначение и прочие высокие глупости, за что мне всё это? Ну, по крайней мере, я в каком-то смысле победила абсолютно дурацким способом одну угрозу Пиррии.

«Не самый дурацкий способ. И он устраивает этого дракона, — ехидно замечает в моей голове голос Мастера. — По крайней мере, этого дракона победили не с помощью клубники».

«Что? Клубники? Ты о чём?» — растерянно моргаю я, озираясь на следующих за мной драконов.

«Позже. Вас ждёт путь».

Комментарий к Глава 29. В которой одна история подходит к концу, чтобы дать начало другой.

История подходит к концу.

Глава выходит с эпилогом и послесловием.

Авторско-фикбуковская чепуха будет упомянута в последнем.

========== Эпилог. ==========

Только у главных ворот мы встретили пару голубоглазых слуг, почтительно раскрывающих пред нами путь во внешний мир. Промяв свежевыпавший снег перед замком, мы отправились в новый путь, широко раскинув свои крылья. И пока мы устремлялись на запад, навстречу дующему нам со стороны океана ветру и редким снежинкам, падающим с неба, у меня появилось время подумать над произошедшим.

Во что я ввязалась? Зачем? Почему я не убежала? В моей голове явно нарушена причинно следственная связь. И в тоже время то, что я делаю, мне смутно кажется правильным. Не с точки зрения логики и собственной морали, но… Вот есть странное ощущение того, что путь, на который я встала, единственно верный. Или это Мастер ворочает мои мысли, направляя меня в нужное русло? Опять кто-то сидит в моей голове! Ну разве нельзя без этого?!

За мной спешат остальные драконята и два взрослых дракона, бросая на меня мрачные взгляды и переговариваясь друг с другом. Только Циркон с Сайдой отстают, но небесный сказал, что мы можем лететь в своём темпе и он нас нагонит. Под нашими лапами проскальзывают занесённые снегом равнины, одинокие холмики и заснеженные леса, каким-то чудом выстоявшие в климате вечной зимы. Светило за спиной медленно поднимается всё выше и выше. И вот, наконец, впереди показывается синяя полоса водной глади.

«Мы прилетели вовремя. Это хорошо», — звучит у меня в голове Мастер, направляя мой взгляд в сторону расположившихся у земли драконов. Пара десятков ледяных вперемешку с песчаными вглядываются в горизонт, покрытым приближающимися точками. Нет, уже не пылинками вдали, но драконами, стремящимися с неизвестными целями в наши земли.

«Поверь этому дракону, они сюда прилетели не ради мудрых советов. Завоёвывать, отнимать то, что принадлежит вам. Заковывать в цепи всех, кроме избранного племени, которое в их глазах будет видеться им воплощением их веры. И всё это создано одной жадной до власти ночной, решившей поиграть в созидательницу мира, но на деле преследующей лишь собственное удовольствие. Зрячая, но в тоже время слепая… Или же куда более умная, чем могло показаться даже этому дракону. Решившая выстроить империю ночных лапами потомков…» — с максимальным пафосом тянет в моей голове Мастер.

Интересно, есть возможность хоть как-нибудь его заткнуть? Или я всегда буду вынуждена говорить с этим драконом, как только ему захочется? Впрочем, сейчас, по крайней мере, он говорит вещи, которые мне кажутся одновременно интересными и пугающими. Много ли знает он о природе этих «захватчиков»?

«С чего ты решил, что они играют на пользу ночных? Это как-то странно, похоже на паранойю», — из личного интереса задаю я вопрос, заметив средь песчаных драконов, вытянувшихся на снегу, того, чья морда укрыта тёмной тканью. Стоящий на острие атаки Жнец даже не двинулся в нашу сторону, будто откуда-то узнав о решении Мастера.

Интересно, а как дракомант общается со своими слугами? Не мог же перед нами лететь посыльный. Да и с ним бы Мастеру нужно было бы поговорить…

«Этот дракон всегда задавался вопросом, куда пропала одна двуличная драконица. Она предала того, кто её любил, не желая увидеть счастье, доступное ему. Возлюбленная Мракокрада, жившая тысячи лет назад. Не возжелавшая дарить погружающемуся во тьму дракону свечу, испугавшаяся растекающейся по его душе тьмы. Предавшая… И пропавшая из Пиррии, оставив даже своё племя в неведение судьбы их первого дракоманта. Лишь недавно этот дракон узнал, куда она скрылась. Именно она нашла континент, сокрытый за океаном. Но она не вернулась назад, чтобы поделиться знанием со своим племенем. Нет, она провозгласила себя равной Лунам и Великому Ледяному Дракону. Воплощением знаний, в которой одно из племён обитавших там драконов увидело свою судьбу. Удивительно, но именно она породила их строй. Своим удовольствием, своей корыстью и жадностью. Во вседозволенности её разум был совращён собственными пороками. Ещё один провидец, считающий себя самым умным и важным. Это одновременно забавно и грустно». — Несколько глухих смешков резонирующим шорохом прозвучали у меня в голове, когда он сказал последние слова.

«Это не совсем ответ на мой вопрос», — раздражённо огрызаюсь я, всё-таки позволив короткому рыку вырваться из своей пасти.

«Ты уже знаешь ответ. Ночные, видящие будущее, самые сильные из них — некоторые стремятся к истинно правильному, к добру и пониманию, другие же преследуют своё понимание счастья, — будто с весельем в голосе даёт мне более простой ответ ледяной дракомант, тут же добавляя несколько слов: — Попроси своих друзей остаться. Дальше мы вдвоём. Этот дракон попросит чужаков улететь».

«Очень на это надеюсь…» — неуверенно фыркаю я, чувствуя некий дискомфорт от того, что теперь в моей голове не только я буду параноить на тему провидцев. Только Мастер, похоже, видит их козни в любом событии Пиррии. А мне до такого ещё расти и расти.

— Подождите здесь. Или снизу. Я… Я быстро, — обернув свою морду к следующим за мной драконам, выкрикиваю я. В их глазах мне видится неуверенность, но они кивают. Лишь Тростинка порывается рвануть следом за мной, но её осторожно одёрнул Каракурт за хвост. — Всё будет хорошо… Во всяком случае, я на это надеюсь.

Последнее я уже прошептала себе под нос, в одиночку рванув навстречу приближающейся армии. Интересно, сколько их там? Пара сотен? Или тысячи? Мастер же собирается использовать дракомантию, чтобы остановить их?

«Не бойся, они ещё не достаточно близко, чтобы навредить тебе, — чуть успокаивает меня ледяной. — И ты ведь хочешь придать этому моменту какую-то особую торжественность?»

«Копаешься в моих мыслях?» — слегка хмурюсь я, получая в ответ очередной смешок.

«Нет. Чувствую беспокойство твоего тела. Стук сердца, пульсирующую кровь, бегающий взгляд. Ты не находишь себе места. Тебе хочется что-нибудь сделать. Ещё тогда, когда ты стояла в зале перед этим драконом, ты не заметила, как почти подалась вперёд, но вовремя себя остановила, — отвечает Мастер, показывая картинку событий, предшествующих нынешнему безумию. И действительно, я вижу себя в окружении друзей, подёргивающую хвостом и слегка качнувшуюся навстречу ледяному дракоманту. Интересно, меня действительно настолько легко прочитать или же это из-за предстоящего? — Позволь себе порадоваться. Выкрикни что-нибудь глупое. В конце концов, почему бы иногда не повеселиться?»

«Ну… Я… — С некой неуверенностью я замираю в воздухе, протягивая лапы к кулону. Что-то я не ожидала подобного предложения от Мастера. Мне казалось, он куда более безэмоциональный дракон,серьёзный. А сейчас предлагает немного… Отдаться своему призрачному желанию быть героем и совершать геройские глупости? — Может, ты прав?» — Неестественно тёплое украшение оказывается зажато в моих ладонях, и я поднимаю его над своей мордой, набирая побольше воздуха в свои лёгкие.

— ВЫ НЕ ПРОЙДЁТЕ! — с неожиданным озорством ору я в сторону стремительно приближающихся пчелодраконов. И в тот же момент алмаз над моей головой вспыхивает ярким, слепящим светом, а мои пальцы будто бы сводит судорогой, когда по ним начинает спускаться жар… Нет, даже не жар, но будто мне в вены заливают раскалённое стекло, медленно опускающееся к локтям, сжигающее меня изнутри. И его источником является жгущий камень, который мои пальцы отказываются разжать.

«Расслабься. Тебе придётся проводить силу через себя. Пойми, что хочет этот дракон, и стань проводником его воли», — пытается успокоить меня Мастер, и что-то в его голосе мне кажется зловещим. Неправильным.

На небо стремительно наползают чёрные тучи, скрывая за собой восходящее солнце. И в наступающей тени алмаз светится подобно звезде, пока вокруг меня набирают силу воющие ветра. Так… Это точно не похоже на приказ развернуться, которому приближающаяся армия слепо бы повиновалась.

«Забавно, что изречённое вашим ночным пророчество всё-таки по-своему оказалось верным», — задумчиво тянет ледяной, созерцая моими глазами, как с неба, вместе с очередным порывом ветра, обрушиваются на тела и крылья армии огромные куски льда, вперемешку с рассекающими их чешую снежинками. Набирающий силу снегопад окрашивается красным, а дёргающиеся захватчики то и дело направляются к земле, когда кто-нибудь из них встречается с градиной размером с драконью голову.

Что я наделала? Разве я не могла догадаться, что именно предпримет Мастер? Он же безумен!

Изо всех сил я жмурюсь, не в силах смотреть на устроенную дракомантом бойню.

«Тебе не нравится? — удивляется он. — Этот дракон не понимает этого. Они — враги, представляющие угрозу всем нам. Если бы этот дракон просто приказал им вернуться туда, откуда они прилетели, они бы нашли дорогу назад. Или отправили бы других. Они бы не боялись».

— Они же… Это же слишком… — бормочу я себе под нос, чувствуя, как когти соскальзывают по полированной поверхности алмаза.

«Думаешь, они бы пощадили тебя? Посмотрели бы на то, что ты дракончик? Или твою семью? Нет. Ты сама не веришь в своё сочувствие».

— Я… — собираюсь я с силами, но тут же сбиваюсь, приоткрывая глаза и смотря на то, как набирающая силу метель гонит чужаков обратно к океану. Как разбиваются о землю тела, спустя мгновения уже занесённые окровавленным снегом. Это страшно. Не знаю, есть в этом нечто ужасающее, пугающая жестокость и бездушная практичность.

«Тут нет места состраданию. Этот дракон мог бы понять твою боль, вызванную смертью невинных из-за погоды. Но это — захватчики».

— Довольно, — выдыхаю я, с трудом разжимая свои пальцы и чувствуя, как выскользнувший из них алмаз повисает на серебряной цепи. — Я запрещаю тебе пользоваться через меня своими силами без моего одобрения.

Мастер какое–то время молчит, будто размышляя над моими словами.

«Хорошо. Если тебе так будет спокойнее. Однако сейчас тебе стоит вернуться к своим друзьям и поговорить с ними. А ещё придумать, как ты будешь искать имя этого дракона. Ведь в Пиррии его нет».

— Да… В Пиррии его нет, — силясь скрыть дрожь в своём голосе, бормочу я, смотря вслед стремящимся скрыться от бури драконам и находя в себе силы собрать эмоции в лапу. — Поэтому мы поищем в другом месте.

Комментарий к Эпилог.

Конец одной истории – начало другой.

========== Послесловие. ==========

Для начала сразу хотелось сообщить уважаемым читателям, что это конец книги, но не конец истории Водомерки. Однако, автор хочет взять перерыв, не сковывая себя незаконченной работой, позволить устаканиться опыту, может, пописать в другой стилистике и подумать, какой бы он хотел видеть свою следующую работу(И как её выкладывать. Как продолжение этого рассказа или отдельным фанфиком… Всё-таки автор, несмотря на своё ворчание, воспринимает эту работу как книгу. Как минимум по объёму).

На данный момент у него есть только смутный набросок сюжета, опорные точки того, как он видит историю. Однако этого не достаточно для создания полноценной истории.

К тому же у автора всё чаще появляются о мысли в том, какой он хочет видеть следующую часть этой истории. В сторону чего он хочет сдвинуться и, главное, стоит ли следовать каноничному для Туи(автора вселенной) смену главного персонажа.

Стоит ли переключиться с Водомерки на кого-то другого? И на кого? На данный момент автор поглядывает на Каракурта, как на наиболее симпатизирующего ему персонажа. Но окончательное решение, ввиду неопределённости, не принято.

Также у автора есть желание закончить хотя бы одну из других своих висящих работ. Возможно, систематизировать и создать небольшие “приквелы” к персонажам, раскрывающие чуть лучше их историю. Рассказы на страничку-две, в которой обрисовывается, кем персонаж был и кем стал. Возникают идеи и о том, чтобы попробовать себя в написании “квестов” по сеттингу, где читатели выбирают либо путём обсуждения, либо путём голосования, что будет делать персонаж. Однако, пока что это лишь идеи.

Ну и, естественно, в планах оформить эту историю как каноничную книгу, которую не стыдно будет выложить в открытый доступ для всех фанатов серии или просто заинтересованных читателей.

***

И теперь мы переходим от светлого будущего к личным размышлениям автора.

Это была первая столь крупная работа, которую написал автор, захватившая его целиком и унёсшая в эту историю. Больше полугода, с короткими перерывами на отдых или студенческие проблемы… Это… Было круто! Захватывающе, интересно. И в тоже время автору страшно перечитывать написанное им. Первая глава так вообще чудится чем-то неправильным в некоторых моментах, будто написанная другим человеком. Сложно оценить свой рост, но какой-то опыт и понимание собственного стиля автор получил.

В любом случае, автор благодарен всем тем, кто оставлял лайки, комментарии, ждунов. Именно благодаря вашей активности эта история не была заброшена. Была развита и закончена.

Спасибо жителям одного чатика, подтолкнувшим автора к написанию этой истории. Изначально задуманная как шутка, своеобразный стёб над вселенной, она переросла в нечто большее и объемное.

Спасибо читателям, что поддерживали автора своими комментариями или замечаниями.

Спасибо бете (LikeADragon), не побоявшемуся схватиться за мою неграмотность и в какой-то момент начавшему подрабатывать гаммой на пол ставки ;) Да и одним из активных читателей до того как взяться за редакцию, он тоже был.

Спасибо гамме, что тыкал автора в различные глупости и косяки.

Спасибо двум читательницам, вызвавшимся помочь автору с последней, 29ой главой, когда пред финишем истории от автора ушло вдохновение.

Спасибо ряду художников: Ваниле, Лунной тени, Виктории, Дарки, порадовавшим автора своим творчеством. Как и одному 3д-моделлеру, приятно удивившему созданной им моделькой Водомерки.

Спасибо творчеству других фикрайтеров по сеттингу Wings Of Fire. Иногда интересно почитать, что пишут коллеги по цеху в поисках своеобразного вдохновения.

Ну и что же, пожалуй, автор хочет всё-таки высказать несколько личных благодарностей.

Majeretft за активность, поддержку, замечания и обложку.

Мастера Звёзд за поддержку, комментарии и критику в некоторых моментах.

Подводя итог, автор хотел бы отметить, что он благодарен каждому читателю и творцу, вдохновившему и вдохновившемуся его рассказом! Спасибо вам всем! :)

Гамма вставлять свой комментарий постеснялся, по причине собственной скрытности:D

Так что, слово даётся бете.

Никогда бы в жизни не подумал, что взялся бы за подобное занятие. Что на меня нашло? Не просто читать, а помочь сделать лучше, красивее, никогда в прошлом подобным не занимаясь. И, что таить, до сих пор в первых главах можно встретить мой первый, не шибко удачный, построенный сугубо на логике опыт в редактировании. Но постепенно, естественно, свои косяки я исправлю, и для новых читателей, надеюсь, опыт в прочтении этой истории станет ещё приятнее. А может быть и для тех, кто возьмётся перечитывать?

Не сказал бы, что отсутствие экшона положительно сказалось на моём желании начинать и продолжать читать эту историю. Не сказал бы и то, что грамматика автора(не кусайся) в первых главах притягивала глаз и придавала эстетическое удовольствие. Так почему, несмотря на противоречивые ощущения этих пунктов, меня так зацепила эта история? Азарт при чтении, жажда продолжения, чувство прекрасного… Интрига, жанр, простой интерес? От части, но всё ещё не то…

Детали. Описания окружения, мыслей и рассуждений, их подача. Отсутствие вседозволенности и могущества главного героя, которого выкинули в новый мир без сочувствия и объяснений. Порой жестокий мир, со своими шутками, и описанный как наш — реальный, где всё не идёт по страницам книги, подстраиваясь под главного героя. Из-за чего складывается ощущение, что подобное, несмотря на всю абсурдность жанра, может и вправду произойти. Это моя точка зрения, но что если и вам, читателям, высказать эту мысль? Что вас зацепило? Какие ощущения вы получили?

Как быстро пролетело время… Но ведь это не конец? Как этой истории, так и историям авторов нашего любимо фандома, продолжающим радовать читателей своими работами. В конце концов, почему бы и тебе, читатель, не воплотить в строки свои истории?

Напоследок хочу сказать спасибо всем комментаторам, вдохновившим не только автора, но и меня на «сесть и писать», чтобы подарить этому миру ещё одну историю, не теряя надежды, что и она понравится читателям.

***

P.S. Гамма пересилил свою скромность. Мне (автору) даже немного страшно :D

“Мы вечным дозором готовы стоять

И тени нелогичности во тьму изгонять!”

(HMKids - Death Watch)

Мой дозор над этим произведением окончен. Казалось бы, самое время последовать примеру Короля Мертвых пред стенами почти павшего Минас Тирита “Мы исполнили клятву. Отпусти нас.”

Но нет. Обязательства, взятые на себя добровольно, сначала в стиле “прочти и скажи, как тебе”, после переросшие в довольно интересный, новый опыт разбора глав. То самое “Смерть легче пуха. Долг тяжелее горы”.

Вчитываться в новое, удерживая в голове уже прочитанное, следить за тем, чтобы причинно-следственные связи не были нарушены, и подбирать более-менее логичный обоснуй под какие-либо особенно роялистые сюжетные повороты, за которые автор получил парочку заслуженных кусей - это было действительно увлекательно. Ставить себя на место каждого из персонажей, смотреть на ситуацию его глазами и представлять его реакцию - думаю, такой опыт будет полезен в дальнейшем.

Так что нет. Определенно рано уходить на покой с поля боя. Автор после перерыва точно возьмется за что-то новое. И на границах неизведанных новой книги его буду ждать я. Гамма, чтобы вновь направить его по пути логичности и стройности повествования.

Читателям хочу сказать - верьте в нас. Мы пройдем долиной смертной тени(наконец отдохнув) и обязательно вернемся, с новыми мыслями, идеями!