К победным рассветам [Иван Иванович Киньдюшев] (fb2) читать постранично

Киньдюшев Иван Иванович К победным рассветам

Год предгрозовой

Улеглись волнения выпускных экзаменов. В предвыходной день курсанты нашей учебной эскадрильи с особым нетерпением ждали рассвета. Наступило тихое и ясное утро. По команде «Подъем» вчерашние ученики, что называется, одним махом вскочили со своих постелей. Они быстро побрились и умылись, надели непривычную парадную форму, до зеркального блеска начистили сапоги, а когда подали команду строиться, без промедления встали в строи. Начался церемониал произведения курсантов в лейтенанты.

Торжественно-строгую тишину нарушила отрывистая команда:

— Смир-р-но!

Грянул оркестр. Чеканным шагом к строю приближается начальник училища генерал-майор авиации Степан Акимович Красовский. Чувствуется, что настроение у него такое же праздничное, как у нас.

— Здравствуйте, товарищи!-обращается он к нам, вчерашним курсантам.

Набрав полные легкие воздуха, громкой скороговоркой отвечаем:

— Здраст!

Красовский тепло поздравил нас с успешным окончанием училища и по-отечески дал напутствие перед трудной дорогой в небо.

Торжественная обстановка, ободряющие слова начальника училища, преподавателей и летчиков-инструкторов заставляли нас по-новому осознать свою самостоятельность в жизни. Они как-то возвышали каждого в собственных глазах. Хотелось сделать что-то особенное. Я подумал: вот мы и штурманы. Видимо, с этого начинали свою летную жизнь все воздушные богатыри, даже Валерий Чкалов. Огромная ответственность ложилась на наши плечи.

Отзвучала музыка выпускного вечера, открутились в прощальном вальсе молодые пары. Прощай, училище! Прощай, полюбившийся нам Краснодар! Новые штурманы — лейтенанты разъезжались в разные концы страны. Впереди лежала дорога в новое, еще неизведанное, дорога, избранная нами на всю жизнь...

И вот мы в поезде. Он мчит нас к месту назначения. В вагоне обычная дорожная обстановка: разговоры, шутки, горячие споры. А за окнами, непрерывно сменяясь, проплывают картины родной русской природы: раздольные луга и поля, манящие свежестью леса, начинающие уже желтеть, утопающие в садах села. Заметная желтизна в кронах некоторых деревьев, созревающие яблоки и груши говорят о приближении осени. Однообразный перестук колес навевает грусть о чем-то навсегда уходящем.

Вспомнился родной Севастополь с его белоснежными домами. Будто наяву вижу бегущие по улицам открытые трамвайчики. Они доставляли пассажиров из центра города к вокзалу или на Корабельную сторону по узкому, но довольно крутому карнизу у кромки Южной бухты. Перед мысленным взором встают Приморский и Исторический бульвары — символы боевой славы русских моряков, беззаветно защищавших Севастополь от иноземных захватчиков в 1854–1855 годах, знаменитая Севастопольская панорама, памятник Корнилову, воздвигнутый на вершине Малахова кургана.

Две стихии — вода и солнце — олицетворяют в моей памяти Севастополь. Но прежде всего он неотделим от моря. Скалистые берега живописных бухт с давних времен стали пристанищем торговых и военных кораблей. Отсюда уходили они в близкие и дальние странствия, здесь не раз наши военные моряки храбро и стойко отражали набеги чужеземных захватчиков. Как напоминание новым поколениям звучат слова, высеченные у подножия памятника адмиралу Корнилову: «Отстаивайте Севастополь...»

С морем, с флотом была связана жизнь многих тысяч моих земляков. Казалось, и мне судьба с детства уготовила тельняшку и флотскую службу. Но меня рано увлекло и покорило небо. А началось все так. В детстве все мы стремились забраться куда-нибудь повыше и заглянуть подальше за горизонт. Это было вполне естественным: хотелось получше узнать пока еще мало изведанный мир. Однажды в пионерском походе нам довелось подняться на утес Байдарских ворот. Перед нами открылась безграничная даль синего моря. Кружившие в небе и над волнами чайки как бы звали нас к себе. Все это и заронило в душу первую мечту о полетах.

Позже во время летних каникул мне не раз приходилось бывать у родственников, живших недалеко от Севастополя, в Каче, где находилась старейшая школа летчиков. Забравшись на самый высокий пригорок, я мог часами наблюдать за полетами. Самолеты, будто огромные птицы, взмывали с зеленого ковра аэродрома, с нарастающим гулом уходили в небо и, удаляясь, постепенно превращались в едва заметные точки. Всякий раз мы с огромным волнением и нетерпением ждали их возвращения и посадки. Наше детское воображение поистине поражало то, как самолеты быстро и уверенно набирали высоту и, пролетев большое расстояние, снова появлялись над аэродромом, делали большой круг и опускались точно у белого полотнища, мелко вздрагивающего от ветра. Еще большее восхищение вызывали летчики. Стройные, одетые в блестящие кожаные регланы, они казались нам сказочными властелинами огромных крылатых машин.

— Эх, елки-палки! Вот бы прокатиться по