Подарок для Повелителя (СИ) [Элинара Фокс] (fb2)

Элинара Фокс, Вероника Лесневская Подарок для Повелителя

Пролог

— Ну, что ж, теперь ты можешь входить сюда, когда пожелаешь, — весело сказал Повелитель.

— А раньше не могла? — уточнила я, осматривая богато обставленную комнату.

— Сюда можно входить только женам, — ответил он, улыбаясь.

Я сразу представила, сколько здесь побывало женщин, и мое желание ночевать тут пропало.

Насупившись, выпустила руку Семроса. Он удивленно воззрился на меня.

— Ты чего? — спросил непонимающе мужчина.

— Я не хочу тут ночевать, — проговорила сердито и отвернулась от него.

— Почему? Тебе не нравится обстановка? Завтра мы попробуем изменить ее, — иронично сказал он.

Я фыркнула недовольно и направилась обратно в кабинет. Повелитель недоуменно последовал за мной.

— Элини, в чем проблема? Что так раздражает тебя?

Я резко развернулась к нему, настроение улетучилось — и теперь ревность глодала меня изнутри.

— А ты не понимаешь? — спросила его, ехидно приподнимая свою изящную бровь. Наши глаза встретились, мои метали молнии, а его выражали непонимание.

— Нет, — покачал Семрос головой и пожал плечами.

Выдохнув воздух из легких, я задержала дыхание, стараясь успокоить зверя внутри. Во мне все клокотало от негодования. Неужели он не знает, почему я злюсь, это же очевидно! Но я чувствовала от него только раздражение и непонимание ситуации.

— Как бы ты себя чувствовал, если б знал, что у меня было много мужчин и все они были в моей постели? — спросила его, прямо глядя в глаза.

Его взгляд стал осмысленным, наконец, до него дошли причины моего боевого настроения. Он нахмурился и жестко сказал:

— Твоя ревность глупа. Я — повелитель, у меня есть гарем. Тебе придется с этим мириться.

— Был гарем! — резко поправила его.

Он удивленно округлил глаза и уставился на меня, не моргая.

— В смысле, был? — угрожающе тихо уточнил Сем.

— Я не планирую делить своего мужа с другими, — ответила серьезно. — Тебе придется с этим что-то сделать.

Семрос побагровел от злости, реагируя на мои слова. В его глазах полыхнуло пламя гнева.

— Ты смеешь указывать мне, как поступать? Ты только стала моей женой — и уже получила статус, который ни одна женщина не имела до тебя, а теперь еще хочешь лишить меня гарема? — прорычал он, надвигаясь на меня.

Я попятилась, всерьез опасаясь его тихой ярости. Не думала, что так выведу его своими словами, опять мой язык сыграл со мною злую шутку, но отступать было поздно: что сказано, то сказано.


— Да, я хочу быть единственной женой повелителя! — выпалила ему в ответ, уперевшись при этом попой в стол, который оказался на пути моего отступления.

Семрос подошел ко мне вплотную, уперев руки по сторонам от меня, и буквально впился в меня буравящем взглядом.

— Ни одна женщина не будет командовать мной! — прорычал он мне в лицо. — И ты будешь делать то, что я скажу, а не иначе! Поняла?

Я молчала, пытаясь не дергаться, дыша через раз, мое лицо горело от страха и обиды на повелителя. Почему он такой упертый! Зачем ему другие, если он любит меня! Или не любит? Я ведь не знаю наверняка, а лишь надеюсь на это чувство с его стороны. Опять надуманные мной мечты.

Мысли проносились со скоростью света, я искала ответы на множество вопросов. Меня привел в чувство жесткий поцелуй, что больно смял мои губы. Поморгала, сбрасывая ступор, в котором пребывала все это время, и отвернула голову в сторону, уходя от требовательных губ.

— Отпусти меня, — прошипела, упираясь руками в его грудь и пытаясь оттолкнуть.

— Ты не ответила мне. Поняла? — повторил, хищно улыбаясь, повелитель.

— Да, — просипела я, еле слышно сглатывая слюну.

Когда Семрус был зол, это пугало меня. Я чувствовала его дикую энергию и, как более слабая особь, робела перед ним.

Наконец, он убрал руки со стола, выпуская меня из плена. Я обхватила себя руками, нервно растирая плечи. Сем развернулся и отошел к двери, ведущей в спальню.

— Идем, — приказал он, не оглядываясь, и вошел в комнату.

1 глава Побег

За месяц до событий…..

— Элини! Элини! — кричала моя мама, безнадежно пытаясь дозваться свою нерадивую дочь, — Ну, где опять бродит эта чертовка! — продолжала она возмущаться, оглядываясь по сторонам.

Я же сидела на высоком раскидистом дереве, которое скрывало меня своей густой кроной. Наблюдала за метаниями матери, вовсе не собираясь показываться ей на глаза. На дереве было большое дупло, где я могла спокойно переночевать при необходимости, а еще я хранила тут свои немногочисленные вещи. На случай побега. Да, я давно планировала побег. Дело в том, что меня собирались выдать замуж, а я уж очень этого не хотела.

Я жила в лесной деревне, скрытой от посторонних глаз. К нам не захаживали чужаки, потому что густая зеленая чаща не пускала их. Мы, дети леса — лирлоки, всегда жили обособленно. Контакт с внешним миром был возможен только посредством книг, легенд и рассказов тех, кому посчастливилось побывать за пределами леса, но их было мало. Как правило, те, кто ушел, уже не возвращались обратно. Наши старейшины не принимали их, говоря, что они теперь испорчены пороками мира.

Я была очень любопытна, и мне катастрофически не хватало информации. Мне было интересно, а что там, за лесом. Как устроена жизнь обитателей тех земель, чем они отличаются от нас, почему мы должны сидеть тут, боясь каких-то пороков? План побега зрел в моей голове лет с четырнадцати, но я все не решалась убежать, ведь совсем ничего не знала. Тогда я задумала сначала набрать хоть какой-то информации. Я видела в доме старейшин много книг из внешнего мира, так почему бы не перечитать их втайне? Каждую неделю я пробиралась в дом и брала один том, подменяя его своим со сказками, чтобы не было видно прорехи на полке. Так, в течение двух лет я поглощала все знания со страниц книг.

В шестнадцать решила, что время пришло, но меня вновь остановило непреодолимое обстоятельство. Моя мама вздумала родить мне сестру. Беременность проходила тяжело: мать была уже не столь молода и вынашивала ребенка с трудом, ощущая все побочные эффекты беременности. Пришлось помогать ей во всем. На меня легло домашнее хозяйство, в том числе приготовление пищи, так как мать тошнило от любого запаха. В общем, я была занята по уши, и у меня элементарно не хватало времени на побег.

Мама рожала долго и тяжело. Я видела ее мучения и очень боялась, что она не сможет разрешиться. Как сказал лекарь, ребенок лежал неправильно — и это мешало родам. Обнадёживало, что мама уже рожала раньше — и тело было готово вновь произвести на свет дитя.

Все время я находилась рядом, все видела, все слышала. Внутри поселился ужас от этой картины. Мучения мамы причиняли мне невыносимую боль, как будто я сама рожала вместе с ней, проходя все стадии. Она кричала громко, надрывно, пытаясь облегчить свои страдания, а моя душа рвалась на части от ее мук, хотелось подскочить и вытолкнуть это маленькое чудовище, что причиняла столько боли моей маме.

Не знаю, сколько часов все это длилось, но, наконец, закричав в последний раз, мать затихла, а вместо ее крика я услышала пищание младенца. Слезы потекли из глаз неконтролируемым потоком. Я испытала облегчение от того, что все закончилось. Мама лежала белая, щеки впали, под глазами — круги от пережитого, но она улыбалась, глядя на младенца, и глаза ее горели счастьем.

Как она, после всех мучений и долгих часов разрывающей боли, могла быть счастлива, я не понимала. Тогда я дала себе зарок, что никогда не буду рожать. Я не хочу испытывать подобные муки. Это же ужасно, не понимаю, почему женщины идут на такое!

Лекарь, который принимал роды, повернулся ко мне и всучил в руки пищащий комочек.

— Побудь с ней, а я пока дам твоей маме лекарство: ей нужно поспать, чтобы набраться сил. Роды были сложные.

Так я познакомилась со своей сестрой, которую мама назвала Шайной. Мое сердце дрогнуло, когда я держала ее на руках, такую маленькую и беззащитную, сосавшую свой крохотный пальчик, причмокивая. Не могла сказать, что она была красавицей. Сморщенная, розовая, как поросенок, сопевшая, как ежик, и строившая гримасы, как обезьянка. Со временем она, конечно же, изменится, но первое впечатление осталось неизгладимо.

Мне пришлось задержаться в деревне еще на пару лет. Мама восстанавливалась медленно — и теперь, помимо хозяйства, на меня легла и забота о сестре. В течение года я успела привязаться к ней, как к собственному ребенку. Кормила ее, мыла, укладывала спать и испытывала другие «радости материнства». Она стала моим хвостиком и всегда требовала моего присутствия. Мама видела это и, кажется, даже ревновала ко мне сестру, но, стоило Шайну забрать от меня, та устраивала скандал и орала так, что сбегалась вся деревня. В конечном итоге, мама смирилась и не пыталась лишить сестру столь важной игрушки, как я.

Иногда я могла позволить себе спрятаться на дереве и побыть в одиночестве, но это были редкие моменты, пока спала Шайна. Я любила свою сестру, но совсем не хотела оставаться при ней нянькой. Меня по-прежнему интересовало все новое и тянуло увидеть мир. Вещи давно были сложены в дорожную сумку и ждали хозяйку, но я никак не могла заставить себя бросить сестру и мать, пока они нуждались во мне.

2 глава Побег

С решением убежать мне помогла, как ни странно, мама. Мне уже исполнилось восемнадцать, я расцвела, привлекая внимание мужчин в деревне. Они говорили мне комплименты, пытались заигрывать и приглашали на прогулки. Однако мне они были не интересны. Все мои мысли занимало лишь желание увидеть мир. Но, видимо, мама решила, что пора отдать дочь в хорошие руки, как котенка, который нуждается в заботе. Однажды вечером она посадила меня за стол, заявив, что нам нужно поговорить. Внутри меня заворочалось неприятное предчувствие.

— Элини, — начала мать разговор, — ты уже взрослая девушка, тебе пора создавать свою семью. У тебя есть кто на примете? — спросила она, пристально вглядываясь в мое лицо.

Я поморщилась, как от кислого фрукта. Неужели она не видит, что мне это не интересно?

— Нет, мама, — ответила я, отводя глаза, — мне никто не нравится, если ты об этом.

Мать кивнула в ответ на мои слова, видимо, это ее и интересовало. Вздохнув, она продолжила:

— Тогда мне придется выбрать тебе мужа, — заявила она решительно.

Я округлила глаза, удивленно уставившись на нее.

— С чего бы это? — спросила запальчиво. — Я прекрасно чувствую себя и без мужа.

— Ты же знаешь законы нашего племени, — проговорила она спокойно, не сводя с меня глаз. — Ты теперь взрослая и готова стать кому-то супругой. Для женщины нет большего счастья, чем быть при муже. Он будет заботиться о тебе.

Я вскочила со стула так резко, что он упал, громко стукнувшись об пол. Даже не заметила этого, отошла к окну, пытаясь привести свои эмоции в порядок. Во мне бушевал огонь возмущения — и всё мое нутро вопило о неподчинении законам нашей деревни.

— Нет, — твердо сказала я, — ты не будешь выбирать мне мужа. Я вообще не хочу мужа, я хочу остаться свободной! — заявила я ей и, повернув голову, сверкнула глазами.

Это не произвело впечатления на мать. Она сидела все так же умиротворенно, перебирая в руках четки. Это было ее любимое занятие в последнее время, видимо, так мама успокаивалась. Немного помолчав, она продолжила, как будто мое заявление и не звучало вовсе.

— Ко мне приходил один из старейшин. Он предложил прекрасную партию для тебя, своего младшего сына Торона. Ты же знаешь его? — уточнила она. Я закатила глаза и фыркнула, выражая этим свое отвращение.

— Так вот, молодой мужчина просит твоей руки. Думаю, эта партия для тебя будет отличной. Он обеспечит семью всем, да и как мужчина он привлекателен. К тому же, положение у него хорошее в деревне, скоро пойдет по стопам отца — и тогда ты вообще не будешь ни в чем нуждаться.

Во мне все кипело от слов матери, я сдерживалась из последних сил, чтобы не начать орать и топать ногами в негодовании. Я помнила этого Торона. Рыжий, конопатый, нескладный вовсе. Худой, как трость, одни кожа да кости, бледный, как моль. Глаза пустые, не обогащённые интеллектом. Его тупым шуткам улыбались только такие же тупые. Я даже представить не могла его рядом с собой. С ним общались только потому, что он — сын старейшины. От всплывшего в голове образа меня начало подташнивать. Отогнала его прочь, не желая даже думать об этом.

— Нет, — снова твердо сказала я, — за этого урода я точно не выйду.

Мать сверкнула на меня злобным взглядом, неодобрительно сдвинув брови.

— Что за выражения, Элини? — укоризненно спросила она. — Разве я так тебя воспитывала?

Я слегка покраснела от слов мамы. Она не терпела грубости и всегда старалась избегать ее в доме. Даже с мужем не ругалась при детях, чтобы мы не услышали лишнего.

— Прости, — извинилась я, — просто меня бесит одна мысль об этом Тороне. Он мне противен, понимаешь? Он же щуплый, как прутик, его стукни — он и обломится!

— Зачем же бить мужа? — удивленно спросила мать. — Отношения строятся на уважении, а не на драках.

Я выдохнула и вновь подняла глаза к потолку. Как донести до матери, что он мне неприятен как мужчина и уважение не поможет, если каждый раз при виде него меня будет тошнить.

— Мама, ну пойми же, он мне не нравится совсем! Я не смогу его любить и уважать не смогу, он глупый!

Мать посмотрела на меня как-то странно, вроде и понимающе, а вроде и осуждающе — я не смогла точно определить, что означал ее взгляд. Потом она отвела глаза в сторону и, вздохнув, ответила:

— Ты вся в отца, — тихо проговорила. — Он тоже был непримирим с законами. Вечно спорил и ругал устои деревни. Говорил, что другие существа имеют больше прав и свобод, а нас держат в черном теле, заставляя следовать старым традициям.

Я внимательно слушала мать. Она не часто говорила о моем отце, стараясь забыть его. Я практически не знала папу: он погиб, когда мне было три года. Мама не сразу вышла замуж повторно, пять лет носила траур по мужу и горевала, но потом была вынуждена вступить в брак. Закон гласил, что женщине непростительно жить одиночкой в деревне, особенно с детьми. Вот и вышла за того, кто готов был взять. Повезло, хоть мужик попался хороший. Ее ценил, редко ругался, не бил. На меня ему было наплевать, но это и к лучшему: не приставал с нравоучениями.

— Ты очень упрямая и, если продолжишь в таком духе, тебя непременно накажут старейшины, — посетовала мать на мое поведение. — И тогда тебе не найти мужа, будешь вынуждена служить старикам всю свою жизнь. Подумай, милая, такой ли жизни ты хочешь, — с этими словами она встала и вышла из комнаты.

3 глава Побег

Я осталась стоять у окна, вглядываясь вдаль и пытаясь привести свои чувства в порядок. Я понимала, что имела в виду мама. Если ослушаюсь старейшин, они лишат меня статуса свободной самки и заставят служить им, как рабыню, которая не имеет прав. Да, такой закон у нас тоже был. Женщины очень боялись его, поэтому всегда соглашались на брак, предложенный старейшиной. Лучше жить с мужем, хоть и нелюбимым, чем быть рабой.

Это я тоже прекрасно понимала, но смириться не могла. Мой бунтарский характер заставлял противиться всему, что было не по мне. И даже здравый смысл не мог его обуздать. Я чаще сначала делала, а потом думала, чем наоборот. А мой язык иногда вообще жил отдельной жизнью и мог ляпнуть, что угодно.

Осознав свое положение и ситуацию, в которой оказалась, поняла, что настал момент, когда пора покинуть отчий дом. Иначе меня ждет участь всех женщин в этой деревне, и я стану одной из них. Буду вынуждена жить с мужем, которого ненавижу, и рожать ему детей. Ни того, ни другого я не хотела, поэтому выход был только один — побег.

Придя к такому выводу, я решила реализовать свой план через пару дней, чтобы успеть подготовиться окончательно, пополнив сумку продуктами на дорогу.

Именно этим я и занималась сейчас, сидя на дереве. Я собрала провизию и укладывала ее в сумку, когда мать начала искать меня. Выдать себя было нельзя, это опасно: вдруг кто увидит мой схрон, тогда о побеге можно и не мечтать. А бежать я собиралась сегодня ночью.

Подождав, пока мать удалится обратно к дому, огляделась вокруг: нет ли кого рядом. Убедившись, что одна, спрыгнула с дерева и, отряхнувшись, зашагала в сторону дома, напевая себе под нос.

Войдя, обнаружила, что у нас гости, а именно: старейшина со своим сынком Троном. Они сидели за столом, разговаривая с моей матерью и отчимом. Вид у них был серьезный: неужели обсуждали мое замужество? Увидев меня, все умолкли на минуту, а потом старейшина проговорил своим скрипучим голосом:

— А вот и наша невеста. Вы вовремя, милочка, мы как раз обсуждаем детали свадьбы.

Я взорвалась от возмущения: какая наглость! Я еще не дала согласия, а они уже обсуждают детали!

Приподняв одну бровь, я ехидненько заметила:

— А не торопитесь ли вы со свадьбой? Вроде рановато для этого, я еще обдумываю предложение.

Старейшина и бровью не повел, оставаясь таким же спокойным, как и до этого.

— Это все формальность, милочка, вы же знаете. Ваши родители дали согласие на брак.

Это уже было слишком! Как они посмели без меня решать такие вещи!

— Мама! — вопросительно перевела на нее взгляд. — Как ты могла так поступить со мной? Даже времени не дала на раздумье!

Мать вздохнула и потупила взгляд.

— У тебя было два дня, ты промолчала. Вот мы и решили, что ты согласна, — ответила она тихо. Отчим взял ее руку в свои и стиснул в знак поддержки.

— Так будет лучше для тебя, — проговорил он. — Ты будешь пристроена, и матери будет спокойно.

— Ах, вот как? Решили меня сбагрить по-быстрому? Я знала, что всегда мешала вам, но не думала, что настолько! — выкрикнула я обиженно отчиму. Он лишь передернул плечами в ответ, мол, думай, как хочешь.

В разговор снова влез старейшина:

— Я не понимаю, милочка, чем вам не угодил Торон? Он — хороший молодой человек и достойный муж для вас.

Во мне бушевала ярость и отрицание всего происходящего. Еще немного — и рванет, поняла я свое состояние, но язык успел первым.

— Я вам не милочка! А ваш сынок и на мужика-то не тянет, так, подобие одно! — крикнула я и зажала рот руками, округляя глаза в испуге.

Что я натворила! Я нахамила и оскорбила старейшину! Мне такого не простят. Отчим вскочил со стула и ударил меня наотмашь, да так, что в моей голове все помутилось, в глазах прыгали искры и слезы застилали взгляд. Я лишь всхлипнула, держась за щеку рукой. Щека пылала, как будто к ней приложили горящий факел.

— Да как ты смеешь, соплячка, так разговаривать со старейшиной! — прорычал отчим, вновь занося руку для удара. Мать вскочила со стула и повисла на муже.

— Не надо, Радик, прошу тебя, — заскулила она испуганно. — Она все осознала, — и быстро глянула на меня, намекая на то, чтобы я извинилась.

В душе моей творилось что-то невообразимое: испуг, страх, ненависть, злость — все смешалось в один большой ком, готовый вырваться из меня и сокрушить все на своем пути. Я лишь плотнее сжала губы, стараясь удержать свои эмоции при себе и не сделать еще хуже. Все смотрели на меня, ожидая извинений и покаяния в своем безобразном поведении, а я не могла заставить себя вымолвить даже слово. Понимала, что надо, но не могла.

Молчаливое ожидание затянулось. Меня сверлили взглядами трое, только Торон сидел, понуро опустив голову. Взглянув на него, я почувствовала укол вины. В принципе, он не заслужил моего оскорбления, ведь не сделал мне ничего плохого. Может, и его заставляли жениться, я же не знала наверняка. Собравшись с духом, я все-таки ответила:

— Торон, прости меня, я не хотела тебя оскорбить, все как-то само вырвалось, — извинилась я, глядя на парня.

Он поднял на меня взгляд своих голубых глаз. В них горела ненависть, да такая ярая, что мурашки побежали по коже. Вот тебе и невинная жертва. Да, похоже, он желал этой свадьбы не меньше, а теперь еще и хотел отомстить посильнее за нанесенное оскорбление. Я совсем сникла, не зная, что делать. На помощь пришла мама. Она выпустила руку мужа и подошла ко мне, потом обернулась к собравшимся.

— Прошу, простите ее, она просто напугана столь резкой переменой в жизни, — умоляюще обратилась она к старейшине. — Я поговорю с ней и все объясню. Завтра она даст свое согласие и будет счастлива принять предложение Торона. Да, милая? — обратилась она ко мне и строго посмотрела в глаза.

4 глава Побег

Мне ничего не оставалось, как кивнуть в знак согласия, чтобы сгладить эту ситуацию. Конечно, я не собиралась соглашаться, но сейчас спорить было бессмысленно и глупо. Мать, извинившись еще раз перед гостями, потянула меня на выход.

Затолкав меня в комнату, она захлопнула за собой дверь.

— Ты с ума сошла? — прошипела она гневно. — Как твой язык повернулся такое ляпнуть! Ты позоришь нас перед уважаемым человеком, да еще оскорбляешь его сына! Мне стыдно за тебя!

Я стояла понуро, опустив голову и делая вид, что очень расстроена своей выходкой, а в голове билась мысль: так им и надо! Нечего заставлять меня делать то, что мне не нужно. Сегодня же сбегу — и пусть сами тут разбираются, кто на ком женится.

Мать, высказав все, что думает, ушла, оставив меня в покое. Я подошла к зеркалу: на щеке краснел отпечаток ладони Радика. Боль уже прошла, а вот краснота и припухлость остались. Смочив ткань в воде, приложила к щеке, ощущая облегчение от прохлады. Это впервые, когда отчим поднял на меня руку, видимо, сильно взбесился. Обиды не было как таковой, но я запомню этот момент. И однажды отплачу обязательно.

Села возле зеркала и уставилась на свое отражение. По меркам нашей деревни я была очаровательна, и знала это. С детства мне многие говорили, что я хорошенькая, а когда вырасту, стану просто красавицей. Что ж, так и получилось.

Мое лицо с изящными чертами выглядело аристократично. Тонкие изогнутые брови придавали ему ироничный вид, они как бы смеялись над всеми сразу. Раскосые глаза, как у кошки, синего насыщенного цвета, смотрели смело и серьезно, иногда там плескалось веселье. Носик прямой, слегка вздернутый к верху кончиком, который смешно шевелился, если я принюхивалась к чему-то.

Губки — пухлые, небольшие, но очень соблазнительные — придавали образу невинности. Черная копна густых волос была убрана назад в высокий хвост, открывая тонкую шею и лицо, делая его еще более нежным, подчеркивая точеные черты. Лоб скрывала небрежная челка, которую я сама себе обрезала год назад, решив, что так буду выглядеть взрослее. А еще мои прекрасные кошачьи ушки красиво лоснились черной шерсткой и имели серебристую опушку по краям. Ушки на макушке придавали мне хитрый вид.

Вообще, лирлоки — это создания, имеющие две сущности. Мы и люди, и звери одновременно. Когда мы спокойны и занимаемся своими делами, мы сохраняем человеческий облик — и только уши выдают нас. А когда мы на охоте или в опасности, организм трансформируется: у нас отрастают клыки и когти для защиты, удваивается сила в теле, ловкость повышается. Мы становимся гибкими, верткими и очень опасными существами.

Но по сути своей лирлоки добродушны, они не любят ругаться, спорить или выяснять отношения. Тут я выбивалась из их рядов, все это мне было чуждо. Я была вспыльчива, любила спорить, особенно, если знала, что права. Была несдержанна и прямолинейна, могла высказать все, что думаю, не считаясь с мнением других. В общем, характер у меня был не сахар.

Сколько мама ни билась над моим воспитанием, все было впустую. Своенравная дочь стала сплошным разочарованием для нее. Зато теперь у нее есть вторая — и можно направить на неё все внимание и заботу, что она и сделала. А меня — просто сбагрить быстрее замуж.

Вздохнув, я встала и осмотрела себя со всех сторон. За последний год моё тело оформилось. Грудь подросла и пикантно возвышалась, привлекая голодные взгляды парней и завистливые — девушек. Она была упругой, сочной, как фрукт, который так и хотелось попробовать. Талия, достаточно тонкая и гибкая, отлично подчеркивала размер моей груди и бедер, что делало мое тело похожим на песочные часы.

Потрогала руками свою попку: она была кругленькой, тренированной и очень аппетитной, так бы сама и укусила себя, если бы могла. Улыбнулась своему отражению. Ноги — длинные и стройные — были привычны к бегу по лесу и лазанью по деревьям. Достаточно сильные, чтобы дать отпор зверю в случае необходимости.

Налюбовавшись собой, я отошла к кровати и плюхнулась на нее плашмя, закрывая глаза. Пережив скандал и унижение, я лишилась сил, хотелось спать после нервного срыва, но я не могла себе позволить этого. Нужно было обдумать план бегства.

Завтра меня уже не должно тут быть, иначе о побеге можно будет забыть. Меня уже не отпустят, заберут в дом жениха и запрут до свадьбы. Убегать придется ночью, когда все уснут. Я знала, что периметр охраняют воины, они патрулируют округу три раза за ночь, поэтому нужно подгадать время, когда обход завершится, чтобы не столкнуться с ними. В каком направлении бежать, я знала: успела изучить карту, которую нашла в книге. Взять ее побоялась, вдруг заметят, поэтому пришлось детально запечатлеть ее в голове. Теперь, просто закрыв глаза, я могла ее видеть.

Что ж, у меня было все готово к побегу, осталось дождаться ночи, забрать вещи из дупла и рвануть навстречу свободе. Я не знала, что меня ждет, но была уверена, что там гораздо интересней, чем тут, и уж точно мне не будет грозить жизнь с нелюбимым мужчиной. Я сама буду строить свой мир, сама буду выбирать, кто будет рядом, и сама приму решение, как жить дальше.

С этими мыслями я прикрыла глаза давая, им отдых, на губах играла улыбка предвкушения…





5 глава Побег

Очнулась посреди ночи. В комнате темно, но это не мешало, ведь у меня кошачье зрение. Тихо оделась, натянув короткие кожаные шортики и такой же топ, сверху накинула рубашку и завязала ее концы на животе, чтобы не путались, когда буду бежать. На ноги надела сапоги-ботфорты, и в один из них спрятала нож. В дороге пригодится оружие. Я неплохо умела драться и ножом владела не хуже мужчин. Это искусство я оттачивала с детства, тренируясь вместе с мальчишками. Мне всегда было интересно все, что связано с оружием. ...

Скачать полную версию книги