Сто пятьдесят килограмм счастья Султана Ибрагима (СИ) [Мельпомена Ди] (fb2) читать онлайн

Сто пятьдесят килограмм счастья Султана Ибрагима Мельпомена Ди

Пролог.

1644 год. Сад Топкапы.

Султан Ибрагим в безумном порыве поднял сына на руки и хотел было кинуть того в сторону фонтана, но громкий женский крик заставил мужчину остановиться.

— Шивекяр! — Атике Султан — сестра повелителя — подскочила с места и помчалась в сторону фаворитки своего брата-повелителя.

— Зовите скорее лекаря! — Кёсем Султан отдала распоряжения слугам и также подошла к бесчувственно лежащей хатун.

Султан Ибрагим медленно поставил сына на землю и побежал в сторону Шивекяр. Турхан Султан с облегчением выдохнула и прижала своего шехзаде к груди.

Небесная канцелярия.

Секретарь Бога положил на стол несколько бумажек.

— Отец небесный, сегодня незапланированно в аварии умерла одна девушка. Из ада сообщили, что они её принять не могут, мол, не за что особо, да и места у них нет. Из рая также сообщили, что и им не за что принять неприкаянную душу. Что мне делать, отец?

Бог почесал бороду, размышляя, как бы решить эту проблему:

— Как умерла девушка?

— Пыталась на мопеде котёнка объехать.

— И?

— Ничего не вышло, котёнок умер, да и девушка. В раю конечно попытку оценили, но принять отказались.

— Ну, надо всё же наградить эту душу. Что там у неё из последних желаний?

Секретарь залез в планшет и через пару секунд выдал:

— Цитата: «Вот бы мне попасть в Империю Кёсем!».

— В кого попасть хотела? — уточнил Бог. — В какую серию? В какого персонажа?

— Не сказала, отец.

— Выбери произвольно, сын. Так, что там у нас дальше на повестке дня?

— В связи с бушующим на Земле коронавирусом — в аду перенаселение, отец…

Глава 1. Сахарный кубик.

— О, мой сахарный кубик! Прошу, не покидай меня!

Мужской голос раздался совсем рядом. Я попыталась перевернуться на другой бок, но у меня ничего не вышло. С трудом я разлепила глаза и огляделась. Комната в восточном стиле, ковры, золото, кровать с балдахином, на которой сидит и плачет субтильный бородатый мужик. Он шмыгает носом и тяжело вздыхает, от чего свечи расположенные у изголовья кровати едва не затухают. Периодически мужчина кладёт мне голову на живот и что-то бормочет. Его колючая борода заставляет моё тело покрываться мурашками и щекоткой, мне становится неловко, так как хочется заржать, в то время как мужчина, возможно, испытывает не самый лучший момент в своей жизни.

Сон, конечно, так себе, но за реалистичность я бы поставила самую высокую оценку. Кстати, а что мне снилось до этого? Ничего не снилось, вроде. Помню, что ехала себе на учёбу, попыталась объехать котёнка появившегося из ниоткуда, а дальше лишь мрак и темнота. Наверное, я в коме, лежу в какой-нибудь больничке под наркозом, вот и ловлю такие сны.

— Шивекяр… — жалобный мужской голос снова привлёк моё внимание.

Солнечные лучи грели мою кожу и попадали в глаза, отчего я открыла их и искренне удивилась. Сон мой не поменялся. Всё та же восточная комната и плачущий мне в живот мужик. Кажется, я проспала часов восемь, но декорации сна были мне знакомы. Я ущипнула себя, но пробуждения не последовало.

— Ай! — мужской голос наполнился болью и удивлением.

Понятно. Ущипнула не того. Попробуем ещё раз.

— Ой! — я быстро-быстро потёрла раненное место.

— Мой сахарный кубик! Ты пришла в себя! Слава Аллаху! — бородач кинулся мне помогать.

Он попытался посадить меня, но не вышло, что не удивительно глядя на телосложение мужчины. Он был очень худ, и вид имел весьма болезненный, огромные круги под глазами и морщинки только ухудшали данную картину.

Я сама попыталась сесть, но не смогла. Моё сердце бешено билось, пока я изображала из себя черепаху, вознамерившуюся перевернуться со спины на живот. Мужчина тем временем что-то крикнул в сторону массивных дверей, и внутрь комнаты вбежали несколько мужчин в восточной униформе, с помощью которых я наконец-таки оказалась в сидячем положении.

У меня было такое чувство, словно моё тело обмотали несколькими одеялами, а сверху ещё и гири навешали. Я медленно дотронулась до своего живота и с сожалением констатировала, что у меня нет живота. Одеяла с гирями там также не оказалось. Пузо. У меня было огромное, жирное, упругое пузо, растёкшееся на добрые три четверти кровати.

За считанные секунды я оказалась у огромного зеркала, стоящего на противоположной стороне комнаты. Шок, отрицание, гнев. Эмоции не давали мне сосредоточиться и мыслить здраво, глядя на отражение в огромном зеркале.

Маленькие испуганные глазки, большие пухлые розовые щёки, светлые волосы, прозрачная ночнушка, под которой была огромная грудь и не менее огромное пузо. Талии не наблюдалось.

Как там султан меня назвал? Сахарный кубик? Ну, я бы сказала скорее шарик… да, но не сахарный, а жирный.

— Шивекярушка… с тобой всё хорошо? — бородатый мужчина подошёл ко мне и попытался обнять за талию, но его руки не сошлись и тогда он просто погладил меня по плечу, испытав некоторую неловкость и смущение. Испанский стыд, как он есть…

— Повелитель… — другие мужчины с поклонами вышли из комнаты, когда поняли, что в их услугах более не нуждаются.

— Хасеки моя, может лекаря позвать? — не унимался… повелитель.

Я закрыла глаза и сжала кулаки. Вчера вечером я смотрела турецкий сериал, а сегодня попала в тело одного из персонажей. Я хотела попасть в «Великолепный век. Империя Кёсем». Не отрицаю. Но, за что?! Почему мне досталось тело ста пятидесяти килограммовой Шивекяр?! За что?!

Я хотела разрыдаться от несправедливости! Мужчина, заметив моё состояние, обеспокоился:

— Сахарный кубик, я всё же позову лекаря! Пусть ещё раз тебя осмотрит.

— Нет-нет! — я резко схватила султана за руку, но не рассчитала силу, и мужчина вскрикнул от боли. — Прости, Ибрагим. Никого звать не надо. Давай спать?

Повелитель молча кивнул и направился в сторону кровати. Я взобралась следом, легла и почувствовала на своей груди что-то тёплое. Султан Ибрагим обнял меня, словно огромного плюшевого мишку и почти сразу же заснул. Я лежала и не шевелилась, в голове был хаос. Логика в голове сломалась, я никак не могла выстроить причинно-следственные связи. Кто виноват? Что делать?

Я так и не смогла уснуть. Спустя несколько часов Ибрагим проснулся и велел слугам принести завтрак. Я заинтересованно смотрела на огромные и нескончаемые подносы с едой, живот утробно урчал и требовал топливо. А слуги всё заносили и заносили вкусно пахнущие сладости, мясо, выпечку и напитки. Завтрак, насытить которым можно сотню человек.

Султан Ибрагим заметил моё настроение, он сел рядом и обнял меня.

— Вчера тебе стало плохо, Хасеки, но лекарь уверен, что в съеденной тобою еде яда не было. Обычное пищевое отравление. Ну же, — повелитель поднёс к моему рту огромный кусок сочного мяса. — Съешь, душа моя. Тебе надо хорошо питаться. Ты совсем не улыбаешься и не говоришь. Уж не думаешь ли ты, что моя Валиде виновата в твоём состоянии? — султан огорчённо положил мясо обратно на тарелку.

— Нет, мой повелитель, — я попыталась улыбнуться. — Меня Всевышний наказал… за чревоугодие. Думаю, это был знак мне.

Я с сожалением оглядела столы, заставленные всевозможными вкусностями, и опустила глаза в пол. Ибрагим промолчал и принялся за еду.

— Я тебя очень люблю, мой сахарный кубик, — сказал султан, спустя мгновение. — Люблю тебя любой, моя Шивекяр.

Огромный кусок баранины был тут же приставлен ко мне со всей возможной любовью. Я не посмела перечить султану Османской империи… да и своему желудку отказать я не смогла. Эх, эх…

После завтрака Ибрагим ушёл по делам, я тоже стала собираться, так как вечно прятаться в главных покоях у меня вряд ли получится. Надо жить дальше и не давать ненужных подозрений обитателям Топкапы. Разберусь! Я во всём разберусь! Как только переварю завтрак…

Слуги принесли мне платье. Огромное розовое нечто, больше похожее на парус село на мне как влитое, отчего я с трудом сдержала разочарованные вздохи. Я с наигранным бесстрашием вышла из главных покоев и направилась в гарем. Две служанки, помогавшие мне одеваться, шли впереди меня и показывали дорогу, а две рабыни, пришедшие после завтрака, шли позади и страховали. Это была предосторожность султана, волновавшегося за моё здоровье. Я попыталась натянуть на себя улыбку беззаботности, когда мы проходили через ташлык, но нелицеприятные шепотки раздавались из каждого угла, из-за чего улыбка моя должно быть больше напоминала оскал.

— И как только не лопнула!

— Я тоже видела, как Шивекяр Хатун вчера перед пиром в саду объедалась! А потом ещё и на пиру! И как в неё столько влезает?

— Тише ты! А-то услышит!

— Ну и что, хатун?!

— Съест тебя, Айше! будешь знать!

Девичий смех наполнил всю комнату. Я залилась краской, но сцену устраивать не стала и прошла мимо. Войдя в свои покои, я отослала всех служанок и провела ревизию своего имущества, чтобы хоть как-то отвлечься от унизительной сцены в ташлыке.

М-да, если Султан Ибрагим увидит этот огромный сундук золотых, выгонит меня из гарема в лучшем случае! Предыдущая владелица этого тела вечно лила на уши султану, что, мол, ей даже на еду денег не хватает…

Ибрагим обещал навестить меня после обеда. Что же делать?! Куда девать это добро?! Что делают депутаты, когда у них в квартирах находят миллионы? Говорят, что подкинули. Если я так скажу, поверят мне? Поверит ли султан, что этот огромный сундук (который невозможно сдвинуть с места даже вчетвером) мне в покои подкинули? Ага, и кто подкинул? Кёсем Султан или Турхан? Бред.

Золото — это конечно хорошо, но будь тут мешок с банкнотами — я бы сожгла их в камине. И дело с концом!

— Султан Ибрагим Хан Хазретлери! — голос глашатая раздался из коридора и двери в мои покои распахнулись.

Я за считанные секунды скинула с кровати покрывало и накинула на сундук. Надеюсь, султан не станет интересоваться, чем это я здесь занималась и что это такое стоит посреди комнаты.

— Шивекяр! — Ибрагим выглядел обеспокоенным, долгий сон не разгладил его морщин.

Султан был сутул и печален. А ведь мы с ним расстались всего полчаса назад. Что могло произойти за это время?

— Повелитель, прошу, присядьте и отдохните! — я участливо усадила мужчину на диван и сама села рядом. — Что с вами, государь? Чем вы так расстроены?

— Моя Валиде отказывается принимать моего сына Османа как своего внука и наследника султана! Хотя именно он старший шехзаде! И его мать должна носить титул моей главной Хасеки! — обижено причитал султан. — Но я на этот раз не отступлюсь! Осман и его мать получат заслуженные почести! Они будут жить в моём гареме!

— Позволит ли это ваша Валиде? — улыбка с моего лица слетела.

Семейные разборки Кёсем, её сыновей и внуков — очень печальный период в жизни Османской империи. И меня угораздило попасть именно в этот период.

— Ей придётся смириться! — в бешенстве кричал султан, сжимая кулаки. Вены на его лице налились кровью, само лицо исказила ужасная гримаса. Мне стало очень грустно от этого зрелища. И немного страшно. Пора уже что-то предпринимать. Не зря же меня забросило в эту историю.

Я мягко погладила султана по спине и участливо посмотрела в его глаза:

— Ибрагим. Я тебя понимаю. Ты хочешь лучшего для шехзаде Османа. Ведь так?

Султан молча кивнул, уставившись в пол.

— Но, — я набралась смелости и продолжила. — Почему вы с Зарифе такие эгоисты?!

Ибрагим ошарашенно уставился на меня. Его глаза снова стали наполняться гневом.

Я порывисто схватила мужчину за руку и продолжила:

— Не сердись, Ибрагим. Сначала выслушай, что я тебе скажу.

Повелитель едва заметно кивнул. Я мысленно выдохнула.

— Вы с Зарифе очень любите Османа и желаете для сына лучшей участи. Но, Ибрагим, разве титул «наследного шехзаде» сделает мальчика счастливым? Ты всё детство и юность прожил в кафесе за закрытыми дверями. О страхе ты знаешь не понаслышке. Теперь ты султан и правишь огромной империей, все в этом дворце и за его пределами служат тебе и подчиняются. Скажи мне, Ибрагим, ты счастлив? Сердце твоё спокойно? Такой же участи ты желаешь своему любимому ребёнку?

Повелитель опустил глаза в пол и тихо прошептал:

— Страх смерти всё ещё живёт во мне, Шивекяр. Но только так я смогу защитить Османа…

— От кого ты хочешь его защищать, Ибрагим? Да, Валиде Кёсем Султан публично не признаёт Османа внуком, но и смерти мальчику она не желает. Ты ведь знаешь это.

— А как же её трусливая тень — Турхан Султан?!

— Пока Осман не представляет угрозы для её сына, Турхан не осмелится вредить Зарифе и твоему сыну. Подумай о счастье Османа, Ибрагим! — я крепко сжала небольшую ручку повелителя и продолжила на эмоциях. — Ты стал султаном, потому что у тебя не было выбора. Но ты можешь подарить своему ребёнку бесценный дар, ты можешь дать Осману право выбора. Возможно, когда шехзаде вырастет, его интересы будут далеки от политики и престолонаследия.

— А если нет? Если Осман рождён, чтобы править, Шивекяр? — Ибрагим всё хмурился и хмурился, но было видно, что мои слова что-то поменяли в потоке его мыслей.

— Тогда твоя обязанность как отца и как Султана Османского государства — подготовить ему почву, Ибрагим. Если сейчас ты объявишь шехзаде Османа своим старшим сыном и наследным шехзаде, многие взбунтуются. Кёсем Султан, Турхан Султан, да народ с янычарами молчать не станут.

Глаза мужчины мгновенно наполнились страхом.

— Прости! — я упала на колени. — Ибрагим! Я не хотела разбудить в твоей душе страх! Я всё это говорю к тому, что нужно время для того чтобы подготовиться. Янычары стали для империи тяжёлым бременем, они не уважают династию и по своему желанию готовы менять султанов на Османском престоле. Это неправильно.

— Но, что я могу сделать, Шивекяр? Даже моя валиде с ними порой не справляется. Так что могу я… — мужчина устало покачал головой и тяжело вздохнул.

— Ибрагим! — я кое-как встала на ноги и подняла с дивана султана. — Обстоятельства сложились так, что ты стал повелителем огромной империи! Когда твой конь начинает своевольничать и не слушаться, поменяй его на другого.

— Ты имеешь ввиду… избавиться от янычар? — ошарашено спросил султан. Казалось, что подобное никогда в голову Ибрагима не приходило.

Я кивнула и продолжила свою мысль:

— Это не быстрый и не простой путь, но когда ты решишь этот вопрос, то многое изменится.

— Ты права, моя Хасеки! Но с чего мне начать? Я не знаю, кому поручить такое ответственное задание! — глаза султана наполнились предвкушением.

— Знаю, что твоё окружение в лице Кёсем Султан и Кеманкеша Паши порой используют твой страх перед смертью и янычарами, чтобы получить от тебя желаемое. Но всё же я тебе советую действовать вместе с Валиде и Великим Визирем.

— Они не считают меня за султана! Принимают за меня все решения! Управляют империей от моего имени! — возмущался Ибрагим. — На кой я тогда вообще нужен?!

— Да, это так. Но только они всегда будут на твоей стороне, Ибрагим. Признай, ты ведь и сам не очень-то хочешь понимать в делах государства в последние годы. Наложницы и фаворитки занимают всё твоё свободное время.

Мужчина смутился и молча кивнул.

— Но, ты всё равно падишах! — я с гордостью посмотрела на мужчину. — Ты молод, а значит у тебя ещё всё впереди! Ты мало понимаешь в делах империи, но всему можно научиться! И лучшими учителями для тебя будут Кёсем Султан и Кеманкеш Паша. Если ты хочешь, чтобы сыновья гордились тобой, то должен начать с себя, Ибрагим. Валиде и паша имеют опыт, который тебе так необходим. Проводи с ними больше времени, тогда и отношение к тебе поменяется. И начни с янычар, думаю, твоё предложение их удивит, но они задумаются и, в конце концов, помогут тебе с реализацией плана. Янычары падут, а их место займут верные тебе воины… — я резко сдёрнула покрывало с сундука, представляя перед очи повелителя огромный сундук золотых. — Это золото станет началом твоей независимости, Ибрагим. И сразу признаюсь, да я тебя обманывала, когда выпрашивала деньги, я в них совсем не нуждаюсь… — я опустила глаза. — Я очень хочу помочь тебе, прости, пожалуйста.

— Мой сахарный кубик! — повелитель радостно обнял меня и расцеловал в обе щёки. — Чтобы я делал без тебя!

Мы немного пообнимались и снова присели на диван.

— Знаешь, Ибрагим, а ведь сейчас очень хорошее время, чтобы вывести всех на чистую воду.

— Ты это о чём, Шивекяр Хатун?

— Ты пока не объявляй своего решения касательно Зарифе и Османа. Пусть все думают, что ты сделаешь мальчика наследником. Понаблюдай за реакцией своих приближённых, Ибрагим, пошли повсюду шпионов, пусть помыслы врагов и друзей станут тебе известны. Но не впадай в безумство, и спрячь эмоции глубоко. Позже мы с тобой ещё вернёмся к этому разговору.

— Ты стала такой странной, Хасеки, — Ибрагим опустил голову мне на колени и взобрался ногами на диван. — Никогда не думал, что дела государства тебя так заботят.

— Государство — это ты, Ибрагим. А ты — это государство. Твоё счастье — это счастье миллионов твоих подданных. Не забывай этого, Ибрагим.

Мужчина крепко обнял мои ноги. Я почувствовала себя странно. Вроде и не в своём теле и рядом мужчина, который бы никогда не заинтересовал меня в прошлой жизни, но что-то странное появилось в моей душе. Это точно была не жалость, это не было желанием защитить беспомощного человека, и я бы не назвала это корыстью. В голове проносились воодушевлённые мысли. Что, если мои сегодняшние слова изменят судьбу жителей этого дворца и целой империи в лучшую сторону? Я испытаю гордость за себя? Не знаю, но я определённо буду счастлива, если в Топкапы хоть ненадолго настанет мир и покой.

Глава 2. Трудности ассимиляции.

До вечера следующего дня я своих новых покоев не покидала. Всё размышляла о своём новом теле и новой жизни. Мне, безусловно, было обидно, что закинуло меня в тело Шивекяр, а не в тушку той же Хюмашах — новой фаворитки Султана Ибрагима, накануне привезённой им из провинции. Но что есть, то есть. В следующий раз буду тщательней формулировать свои желания! Очень внимательно! Скрупулёзно! Чтобы никаких мне больше неожиданностей! В виде лишней сотни килограмм.

Моё новое тело было огромным, непривычным и чужим. Организм всё время требовал жрать и спать, но я решила сразу показать вместилищу — кто тут хозяин. Овощи и каши были не так вкусны, как халва и перепёлки, но и Рим не сразу строился. Как-нибудь, как-нибудь…

Память истинной Шивекяр мне не досталась, поэтому я боялась выйти в тот же гарем и опростоволоситься перед рабынями и наложницами. Канон каноном, но претворяться весёлой и беззаботной Хасеки я не планировала. В своём мире я умерла, но в рай или в ад меня не приняли, запихнули в эту псевдоисторическую вселенную. С какой целью? Уж явно не для того, чтобы я уничтожала продовольственные запасы Топкапы и разоряла династию непомерными аппетитами.

Наверное, это такое изощрённое наказание. А я наверняка обязана показать себя с лучшей стороны. Значит, покажу. Для начала приведу в порядок дела династии, а дальше будет видно. Знаю, звучит самонадеянно. «Шивекяр Хатун — разрушительница канона!». Но ведь и ветошью притворяться тоже не вариант.

— Шивекяр! — Ибрагим стремительно вошёл в покои, прервав мои размышления.

— Я слушаю, повелитель… — я усадила султана на диван и с предвкушением посмотрела в глаза мужчины.

— Моя Валиде на пару с Кеманкешем запугивали меня янычарами, когда подумали, что я Османа объявлю наследным шехзаде! — истово возмущался повелитель, сжимая от злости кулаки. — Потом пришла Турхан Султан и стала обвинять меня во всех смертных грехах! А после пришла Зарифе и сестра Атике Султан… всё убеждали меня, что шехзаде Осман станет хорошим султаном! И Джинджи туда же… шпионы мне много поведали о моём лекаре, да и о Турхан Султан, но касательно последней я не удивлён… — мужчина тяжело вздохнул. — Валиде и паша, безусловно, правы, сейчас объявлять Османа наследным шехзаде — это не безопасно, но всё равно не очень приятно осознавать, что тобой манипулируют. Да и Зарифе с Атике словно помешались на идее сделать Османа моим наследником. Но права оказалась ты, Шивекяр. Мы все эгоисты и мнение Османа никого из нас не интересует. Я подумал и решил поселить Зарифе и Османа за пределами Топкапы, куплю им особняк и пусть себе живут, пускай хоть один мой сын вырастит свободным и счастливым. А когда подрастёт, будет видно.

— Очень мудрое решение, повелитель, — я искренне улыбнулась, изнутри наполняясь гордостью за себя и Ибрагима. — А что там с янычарами?

— Я поговорил с Валиде и Кеманкешем. Они, безусловно, удивились, но согласились, что от янычар стоит поскорее избавиться. Паша тайно начнёт обучать в провинции новые войска, верные только мне и династии. Придёт время и я смогу заснуть спокойно.

Я не смогла скрыть своего удивления. Что-то Кёсем и Кеманкеш слишком быстро согласились с предложением повелителя. Валиде Султан использует янычар в своих целях, чтобы манипулировать сыном, Кёсем потеряла не одного своего ребёнка из-за своевольных воинов, но на протяжении всех этих лет женщина продолжала вести с янычарами дела, так как не было другой альтернативы. Неужели, султанша осмелится, наконец-таки, покончить с этой проблемой? Хоть это было так. Если Кёсем Султан соврала сыну и затеяла свою игру… ничем хорошим, ни для кого из нас, это не закончится.

Султан ещё некоторое время посидел в моих покоях и после в более умиротворённом состоянии отправился повидаться со своими детьми.

Спустя час раздался стук в дверь, и внутрь моих покоев вошла женщина. Кажется, это приближённая Кёсем Султан — Лалезар Калфа, являющаяся хазнедар гарема Султана Ибрагима. И что ей нужно от меня? Уж не Валиде ли послала?

— Шивекяр Хатун, — женщина слегка склонила голову.

Шивекяр ей явно не была по душе, по канону эта калфа за глаза подшучивала над ненасытной (в плане еды) хасеки османского султана. Вот и сейчас женщина вроде и не кривит лицо, но и уважения в нём не наблюдается. Да и было бы за что уважать бывшую хозяйку моего вместилища…

Я поднялась с дивана и вопросительно уставилась на хазнедар.

— Лалезар Калфа, что вас привело ко мне?

— Кёсем Султан требует вас к себе, Шивекяр Хатун! — хазнедар вежливо улыбалась, но было видно, что она в курсе того, зачем Валиде хочет меня видеть.

Я сглотнула.

— После вас, Лалезар Калфа… — я указала рукой на дверь.

Женщина сделала вид, что не удивилась моему поведению, но наверняка зарубку в памяти сделала.

Я вошла в покои матери повелителя и низко поклонилась. Кёсем Султан сидела за столом и работала с бумагами. На моё приветствие женщина никак не отреагировала, Валиде смерила меня нечитаемым взглядом и продолжила копаться в документах. Я же продолжала стоять и ждать, когда Кёсем заговорит со мной. Я догадывалась о теме предстоящего разговора, но как такого плана у меня не было. Буду импровизировать, и стараться говорить искренне. Начинать новую жизнь со лжи мне совершенно не хочется.

— Кто-то надоумил моего сына избавиться от янычар, — резко бросила Валиде Султан, спустя двадцать минут тишины. — И этот кто-то отговорил Ибрагима передать титул наследного шехзаде незаконнорождённому Осману.

Женщина говорила строго и властно. Мои трясущиеся ноги затряслись ещё сильнее от её слов. У меня даже возникла мысль пасть на колени и во всём признаться, но я дала себе мысленного леща и попыталась держаться с достоинством.

— Это была ты, Шивекяр Хатун?! — Кёсем резко хлопнула ладонью по столу, отчего я вздрогнула.

— Да, Валиде Султан. Я высказала свои мысли в присутствии повелителя. Я не хотела навредить, простите меня, госпожа.

Мой голос почти не дрожал. Почти…

— Если бы ты не призналась, я бы никогда на тебя не подумала, — Кёсем внимательно оглядывала меня с ног до головы. В её голосе была некоторая доля презрения, а вот в глазах сквозило удивление. — Ты всего лишь наложница, которая стала хасеки султана, что против всех правил этого дворца, Шивекяр Хатун. С чего ты вдруг решила, что можешь давать советы правителю Османской империи?! — голос султанши стал на несколько тонов выше.

В душе моей разгорелось негодование, и я больше не смогла сдерживаться.

— Должно быть, Валиде Султан, вы хотели спросить, с чего я вдруг решила, что могу манипулировать правителем Османской империи? — я резко вскинула руку вверх, давая понять, что не закончила. — Как и вы, султанша, я действовала во благо империи и самого Ибрагима. И в отличие от вас, госпожа, я не запугивала повелителя янычарами и насильственной смертью. Простите за непочтительность, Валиде Султан.

Мать султана степенно поднялась из-за рабочего стола и подошла ко мне. Я опустила глаза в пол, не решаясь сейчас посмотреть на Кёсем Султан. Не буди лихо…

— Ты умело притворялась все эти годы, Шивекяр Хатун, — голос Валиде не излучал ненависть и злость, в нём было удивление и заинтересованность. — Безобидная и беззаботная фаворитка, гребущая под себя золото… такой ты мне виделась всего пару дней назад. Что же заставило тебя так открыто действовать и говорить, хатун? Откуда эта бесшабашность, дерзость и… бесстрашие?

— Госпожа! — двери в покои султанши резко распахнулись, и внутрь буквально влетела Лалезар. — Беда, Валиде Султан! Турхан Султан и Зарифе Султан устроили драку!

Кёсем, ни говоря не слова, направилась за хазнедар, я решила не отставать и своими глазами увидеть то, что будет дальше.

Как выяснилось, драка произошла прямо в ташлыке на глазах у всех рабынь и наложниц. Зарифе Хатун вместе с сыном покидала гарем по приказу повелителя, а Турхан Султан величественно взирала на всё с балкончика. Султанша не сдержалась от счастья и сказала, что-то вроде «незаконнорождённому ребёнку и ему матери не место в гареме султана», «к счастью, повелитель это осознал и принял правильное решение». У Зарифе бомбануло, так слово за слово и через пару минут женщины уже дёргали друг друга за волосы. Наложницы и рабыни разнимать женщин Султана Ибрагима не спешили, девушки наблюдали за дракой с интересом. Благо хазнедар мимо проходила, она-то и разняла матерей шехзаде и сообщила Валиде Султан о произошедшем инциденте.

Кёсем Султан решила ссор из избы не выносить, мать султана увела покалеченных женщин в свои покои и уже там устроила разборки. По итогу Зарифе, как и приказал Султан Ибрагим — уехала в особняк за пределами Топкапы, а Турхан Султан на три месяца лишилась жалования. Про меня Валиде в тот день напрочь позабыла. И слава Богу! Продолжать тот опасный разговор я совершенно не хотела.

Вечером Ибрагим вызвал меня к себе. Его настроение было ужасным, ссора Турхан и Зарифе снова пошатнула его эмоциональное состояние и у повелителя начались головные боли. В таких случаях султан в последнее время пользовался услугами своего лекаря Джинджи, но так как Ибрагим всё ещё был зол на эфенди за интриги, повелитель вызвал меня. Из канона я помнила, что Шивекяр могла улучшать состояние султана с помощью массажа головы. Что же, надеюсь канон не врал…

Я вошла в главные покои и низко поклонилась. Ибрагим лежал на кровати с закрытыми глазами, но было видно, что мужчина не спит. Выражение его лица было хмурым, он щурился и держал руками голову. Я ни говоря не слова, подошла и села у изголовья султана. Ласково погладила того по голове и сделала первое, что пришло мне в голову. Я стала петь колыбельную. Ту, что помнила слово в слово.

— Тёплый пушистый котёнок спит, свернулся в клубочек и мурчит…

После этого я взяла стоявшее у изголовья масло амбры, нанесла его на руки и стала медленно массировать голову Ибрагима, напевая колыбельную. Султан уснул крепким сном спустя несколько минут, я же тихо вышла из главных покоев, так как не решилась прилечь рядом, ведь боялась разбудить мужчину. С моими нынешними габаритами и неуклюжестью это бы непременно произошло.

Утром следующего дня я решила позавтракать в ташлыке вместе с остальными женщинами гарема Султана Ибрагима. Новая фаворитка повелителя — Хюмашах Хатун — любезно выделила мне место рядом с собой. Мы начали вести с хатун непринуждённую беседу. Я старалась не сболтнуть лишнего, но как такого разговора у нас не сложилось. Просто не хватило времени. Голос евнуха раздался в ташлыке слишком неожиданно:

— Внимание! Хасеки Турхан Султан Хазретлери!

Все присутствующие молниеносно подскочили и выстроились в два длинных ряда. Сидеть на месте осталась только новенькая фаворитка Ибрагима.

— Хюмашах, — я внимательно посмотрела на хатун. — Турхан Султан главная женщина повелителя. Проявишь непочтительность — легко не отделаешься.

Девушка никак не отреагировала на мои слова, она продолжала с гордым видом восседать на подушках и беззаботно лакомилась фруктами. Между тем Турхан со своей свитой уже проходила мимо нас, султанша была в красном платье, вышитом бисером и драгоценными камнями. Её образ кричал о величии и власти. Походка, осанка, выражение лица, одежда, украшения, немаленькая свита — всё говорило о том, что передо мной женщина властная, амбициозная, иными словами — султанша с великим будущим и не менее интересным настоящим.

Я вежливо поклонилась, мысленно надеясь, что Турхан не заметит наглую выскочку Хюмашах. Однако султанша не собиралась потворствовать неподобающему поведению. Между женщинами повелителя завязался разговор. Хюмашах вела себя нагло и дерзко, даже осмелилась предложить султанше фрукты из своих рук. Но Турхан не растерялась, она съела предложенное угощение и всем своим видом показала, кто в гареме Ибрагима истинная хозяйка. Я смотрела на эту сцену с немым восхищением, хотелось аплодировать главной хасеки султана. Хотела бы я иметь такую выдержку, прожив в гареме несколько лет.

— Что следует сделать с наложницей, оскорбившей главную хасеки, Лалезар Калфа? — султанше надоело слушать наглые речи новой наложницы, и та решила подвести сцену к логическому финалу.

— За оскорбление главной хасеки повелителя виновной грозит смертная казнь, — Лалезар Калфа ответила не без удовольствия.

— Что? Какая ещё смертная казнь?! — Хюмашах Хатун, наконец, осознала, кому решила перейти дорогу. Девушка переменилась в лице и стала озираться, в надежде найти поддержку среди присутствующих. Однако почти все стояли с опущенными головами, боясь привлечь гнев главной хасеки Ибрагима. Я же смотрела на хатун с выражением лица «я же говорила, теперь сама выпутывайся».

— Я ведь новенькая в гареме, госпожа! Я ещё не успела выучить правила! Пожалуйста, смилуйтесь! — молила о пощаде Хюмашах, осознав, что заступаться за ту никто не собирается.

Турхан Султан была полностью удовлетворена унижением конкурентки, поэтому смягчила приговор:

— Ты всё равно получишь своё наказание, Хюмашах Хатун. Думаю, что двадцать ударов на фалаке послужат тебе хорошим уроком! — Турхан была непреклонна и жестом отдала знак евнухам, чтобы те привели наказание в исполнение.

Я глазами указала Хюмашах на пол, в надежде, что хатун поймёт мой совет. Мне совсем не было жаль хатун, но вот ссориться с ней я не планировала. Возможно, мой совет ей не поможет, но так девушка будет ко мне более благосклонна.

— Умоляю, смилуйтесь, султанша! — хатун не подвела и бросилась на колени. Девушка целовала подол платья Турхан и молила о снисхождении.

Я же для себя сразу сделала несколько выводов. Хюмашах Хатун никогда не дорастёт до Кёсем Султан или даже до Турхан Султан. Трусливая и не уважающая себя фаворитка у власти долго не продержится. Судя по взгляду Турхан, она подумала о том же. Женщина, не обращая внимания на крики и мольбы Хюмашах, покинула ташлык. Султанша самоутвердилась и сделала для себя соответствующие выводы. Хюмашах опозорилась и получила соответствующее наказание. Я же попыталась насладиться зрелищем, но сразу же после первых криков хатун поняла, что счастливой себя совсем не чувствую. Возможно, интриги это не моё?

Глава 3. Сказка для Шахерезады.

Утром следующего дня, смотрясь в зеркало, я приняла решение, что с этим надо что-то делать. Жить с лишним весом очень тяжело и опасно для здоровья. Поэтому стоит действовать безотлагательно.

Я переоделась в самое невзрачное платье зелёного цвета и вышла в дворцовый сад. Было раннее утро, гарем только-только пробуждался, вероятность встретиться с кем-то на улице была низкой. Я прошла вглубь сада и отослала служанок прочь, но быстро передумала и приказала двум рабыням стоять на шухере, дабы случайно увидевшего мои телодрыганья — не хватил инфаркт.

Я находилась внутри зелёного лабиринта в самом его центре. Это была открытая площадка с фонтаном посередине. Лучи солнца едва проникали сюда в этот ранний час. Я начала с разминки. Крутила руками, головой, ногами. Несколько раз присела, попрыгала, а после стала бегать вокруг фонтана. Меня хватило на пятнадцать минут. И в глубине души я понимала, что завтра, когда тело моё будет ужасно болеть в наказание за годы бездействия, я об этом спортивном приключении ещё пожалею.

Служанки не понимали, зачем я привела их в сад в такой ранний час, также рабыни не знали, что я делала одна в центре зелёного лабиринта. Увидев меня всю красную и взмыленную, девушки опустили глаза и попытались сделать вид, что всё в порядке и им совсем не интересно, что происходило последние пятнадцать минут.

Вернувшись во дворец, я посетила хамам и отправилась на завтрак в ташлык. Отделяться от коллектива я не хотела. Сплетни и новости никогда меня особо не интересовали, но в гареме лучше держать руку на пульсе, во избежание.

Я присела за столик Хюмашах, ведь та совсем не возражала. Хатун корчила от боли лицо и поджимала раненные ноги, но моему приходу обрадовалась. Всё же я вчера оказала девушке услугу.

— Послушай, Шивекяр, — девушка подсела ко мне ближе, чтобы никто нас не подслушал. — Ты вчера была у повелителя? Не знаешь, что с Джинджи-агой? Говорят, повелитель на него сильно зол.

— Да, это правда, Хюмашах. Лекарь зазнался и слишком много о себе возомнил. Плёл интриги вокруг султана, в надежде получить должность в Совете Дивана. Повелитель иногда может казаться наивным и доверчивым, но на самом деле… — я сделала серьёзное и таинственное выражение лица, выдержала положенную паузу и продолжила. — На самом деле государь притворяется. Он всё и про всех знает. Его шпионы по всему дворцу и всей империи.

— Но… зачем тогда Султан Ибрагим так странно себя ведёт? — Хюмашах удивлённо хлопала глазами.

— Это видимость для врагов… ты только никому не говори. Те, кому надо знают, что к чему. А кто не знает и считает султана недалёким и подверженным всевозможным манипуляциям и интригам… их судьбе не позавидуешь! — я наигранно сглотнула и стала с опаской озираться по сторонам.

Судя по испуганному лицу Хюмашах, та купилась. Хатун съёжилась и едва слышно продолжила разговор:

— Судя по всему, Кёсем Султан и Султан Ибрагим не особо ладят. Или это тоже видимость?

— Ты быстро схватываешь! — я серьёзно кивнула. — Многие пытаются на этом сыграть и добиться своих тайных целей, но повелителю это лишь упрощает задачу. Он знает обо всех своих недоброжелателях не понаслышке, он контролирует каждый их шаг благодаря своей превосходной игре. Ты мне понравилась, Хюмашах. Только поэтому я с тобой делюсь этой информацией.

Девушка серьёзно кивнула, выражая тем самым, что она вся во внимании и готова слушать дальше.

— В гареме всё оплетено интригами, — между тем продолжала я, взглядом прожигая яичницу из перепелиных яиц. — Но ты запомни главное. Султан Ибрагим, Кёсем Султан, Кеманкеш Паша, султанши и хатун — все кто окружают нашего повелителя — глубоко преданны династии. Порой, на публику преподносится иное, но всё это лишь часть плана. Скрытые враги, те, кто пытается сеять раздор, быстро выявляются и ликвидируются. Помнишь, недавно из гарема выслали Зарифе Хатун и шехзаде Османа?

Девушка молча кивнула.

— Там такая история! Что тебе лучше и не знать… ради безопасности. Будь осторожна, Хюмашах Хатун, вчера ты ещё легко отделалась. Турхан Султан не терпит конкуренток своего мужа, она всегда добивается своего.

— Из-за неё Зарифе и Османа выслали из дворца? — едва слышно спросила хатун.

Я посмотрела по сторонам и молча кивнула, после чего продолжила лить на уши наивной девушке. Из лучших побуждений разумеется.

— Турхан Сутан — тень Кёсем Султан, тень, которая решила, что и сама по себе чего-то стоит. Кёсем Султан делает вид, что полностью ей доверяет. Султан Ибрагим совсем не скрывает своей неприязни. Держат султаншу во дворце только как противовес. Она в гареме повелителя считает себя главной, султанша и не подозревает, что обо всех её тайных помыслах повелителю и Валиде уже давно известно. Придёт время и Турхан покинет Топкапы. И счастьем для неё будет, если покинет она нас не вперёд ногами.

Я ненадолго замолчала. Съела немного фруктов и зелени, после чего продолжила:

— И ты в гарем попала не просто так, Хюмашах.

Девушка сглотнула и вся подобралась, в надежде услышать что-то очень важное для себя. Я не стала разочаровывать хатун, и снова настороженно посмотрев по сторонам, заговорила:

— Султан Ибрагим пришёл на твою свадьбу с другим мужчиной, ты ему понравилась, и он решил забрать тебя к себе в гарем. Посмотри вокруг, — я окинула взором ташлык. — Все эти красивые хатун цветут и пахнут, но султан почему-то тебя выбрал. Почему?

Девушка покачала головой, после чего я продолжила:

— И здесь без тайн и интриг не обошлось, Хюмашах. Не знаю, стоит ли тебе знать это. Ты расстроишься, и будешь переживать…

— Говори! — хатун испуганно схватила меня за руку.

Я выдержала трагическую паузу и с видимой неохотой продолжила:

— Твой отец замешан в чём-то очень серьёзном. Какие-то политические тайны, возможно, даже государственная измена. Поэтому Султан Ибрагим решил тебя в гарем забрать. Он хочет контролировать твоего отца, держать его здесь… — я демонстративно сжала кулак. — Да, Хюмашах, ты заложница, под красивым предлогом привезённая в Топкапы. Надеюсь, твой отец будет осторожен, и ты не пострадаешь… — я сочувственно похлопала девушку по руке и сказала напоследок. — Только это всё между нами. Я посвящена во многие тайны нашего повелителя, Хюмашах, я бы не хотела потерять доверие Ибрагима. Ты понимаешь меня?

Хатун кивнула мне, продолжая стеклянными глазами смотреть перед собой.

Надеюсь, я не перегнула палку. По канону эта Хюмашах Хатун принесла Османской династии немало проблем своими сказками про соболей. Надеюсь, мои слова повлияют на амбициозную Шахерезаду, и та будет продумывать каждый свой шаг пока находится в этом дворце. Слишком жестоко? Время покажет. Да, эта хатун действительно любила султана и была с ним до самого конца, она как могла боролась со страхами султана, но в то же время Хюмашах делала Ибрагима слабым и потворствовала его безумию. Сейчас повелитель должен стать сильным, и силу эту он должен искать не в соболиных шкурах, а в преданных людях, радеющих за благо империи.

Я вышла из ташлыка и снова направилась в сад провести очередную тренировку. В этот раз меня хватило на десять минут, но я и этому была рада. Так, шаг за шагом и приведу здоровье в порядок.

— Шивекяр Хатун? Ты откуда такая… такая… — женский голос застал меня врасплох, когда я направлялась в хамам после тренировки.

Я повернула голову и изящно улыбнулась:

— Турхан Султан, вы тоже в хамам собрались? — я нагло проигнорировала вопрос султанши, так как не знала, что ответить. Надеюсь только, что главная хасеки не подумает, что я от султана в таком виде иду.

— Да. Можешь составить мне компанию, если хочешь… — султанша очевидно была в хорошем настроении и не стала продолжать допрос прямо у дверей хамама, Турхан прошла в «предбанник» и стала снимать одежду с помощью служанок.

Я также стала раздеваться.

— Простите, госпожа! — работница хамама склонилась передо мной в три погибели. — Вы сегодня уже были у нас, простыней вашего размера не осталось. Но я сейчас схожу в прачечную и всё принесу!

Я густо покраснела, Турхан едва сдержала свою улыбку и прошла в хамам. Я же осталась стоять и ждать. Спустя несколько минут, калфа пришла вместе с огромной простынёй, в которую я и завернулась. Эти простыни надевали все рабыни при посещении местной бани и предназначены они были для того, чтобы у наложниц не появилась зависть друг к другу из-за чьих-то более красивых форм. В моём же случае… стыдно, короче мне.

Я прошла в хамам и присела на мраморную ступеньку напротив султанши, служанки которой делали своей госпоже массаж. Местные работницы распустили мне волосы, причесали их и стали поливать меня со всех сторон. От помощи я отказываться не собиралась, по понятным причинам.

Турхан прикрыла глаза и наслаждалась массажем, изредка султанша брала с подноса фрукты и неспешно их поглощала. Я же проследовала за ширму и сняла с себя простыню, чтобы помыть часть тела от груди до бёдер. С радостью для себя отметила, что за последние дни я немного похудела. Смыв с себя пот, я снова вышла в общую зону и присела на мраморную лавку, позволяя рабыням размять мне спину и ноги. И почему я раньше отказывалась от сего удовольствия? Это же то, что нужно после тренировки!

— Я слышала, что вчера вечером ты ходила на хальвет к повелителю, Шивекяр Хатун? — голос Турхан прервал моё наслаждение.

Я напряглась.

— Это так, султанша.

— Ещё я слышала, что надолго ты там не задержалась. Почему?

Этот допрос мне не нравился, но грубо послать Турхан я себе позволить не могла. Султанша, как-никак.

— У повелителя снова были головные боли, султанша. Как только государь уснул, я ушла в свои покои.

— И чем же таким вы с султаном занимались, что он сразу же уснул, позабыв о болях? — Турхан не унималась, подтекст в её голосе трудно было не заметить.

— Я сделала повелителю лечебный массаж головы, госпожа.

— Понятно. Рада, что повелителю стало лучше.

Я кивнула. Султанша смерила меня странным взглядом и продолжила допрос с пристрастием.

— Мне сказали, что ты стала много общаться с ХюмашахХатун. Эта невоспитанная тебе ничего хорошего не принесёт. Не стоит заступаться за неё или помогать ей, Шивекяр Хатун.

Только глухой бы не почувствовал угрозы в голосе султанши.

— Я всего лишь учу новенькую правилам, госпожа, — я стала оправдываться, и стыдно мне совершенно не было. — Хюмашах Хатун попала в гарем Султана Ибрагима с понятными намерениями, но я думаю, что у повелителя сейчас и без неё хватает забот, вот я и объяснила Хюмашах, что к чему. Полагаю, после сегодняшнего разговора, хатун будет следить за своим языком и поступками.

— Очень интересно, — Турхан жестом выпроводила из помещения всех слуг и продолжила. — Что же ты такого насоветовала этой выскочке, Шивекяр, что Хюмашах сидит уже второй час со стеклянным взглядом?

Я широко улыбнулась:

— Пусть это останется моим секретом, султанша! — я подняла бокал с щербетом и отсалютовала его в сторону Турхан. — Одной соперницей меньше!

Турхан не смогла скрыть своего удивления, но бокал с щербетом подняла и выпила вместе со мной. Больше мы не проронили ни слова, пока час отмокали в хамаме, но когда я уже оделась и собиралась отправиться в свои покои, султанша подошла ко мне.

— Зарифе и Осман покинули Топкапы на днях. Твоих рук дело, Шивекяр?

— Одной соперницей меньше! — ответила я жизнерадостно и заливисто рассмеялась, после чего поклонилась и покинула хамам.

Теперь мне стоит опасаться Турхан. С этим моим девизом «одной соперницей меньше», как бы султанша не подумала, что я и от неё намерена избавиться. А ведь я намерена. Султан Ибрагим уже приставил к ней своих шпионов, теперь он знает, что от тихой и кроткой султанши можно ждать ножа в спину. Вот только как убедить в этом Кёсем Султан? Валиде вырастила Турхан и на данный момент полностью доверяет своей подопечной. Будет не просто вывести Турхан на чистую воду, уже сейчас султанша имеет в гареме огромное количество преданных себе людей, она потихоньку готовится к своему султанату. Мне предстоит сделать всё очень быстро и красиво, сделать так, чтобы Кёсем увидела истинное лицо змеи, которую по доброте душевной пригрела на своей шее. Ну, ли подружиться с султаншей. Даже не знаю, что будет проще сделать.

Я вошла в свои покои и низко поклонилась.

— Повелитель.

— Здравствуй, сахарный кубик! — Ибрагим крепко поцеловал меня в лоб. — Я к тебе по важному вопросу. Дело вот в чём… — султан мялся и не знал с чего ему начать. — Зарифе и Осман теперь живут за пределами Топкапы, я бы очень хотел поехать к ним и узнать, как там они устроились. Но Зарифе на меня всё ещё зла. Шивекяр, ты не могла бы съездить и проведать их?

Я не знала, что ответить. Если Зарифе узнала, кто стал причиной её ссылки из Топкапы, то мне навещать хатун и шехзаде не стоит. Во избежание.

— Так что, Шивекяр? Съездишь? — Ибрагим молящими глазами посмотрел на меня.

Я обречённо кивнула.

— Ну, тогда не будем откладывать! Карета уже ждёт у ворот! — Ибрагим вытолкнул меня из покоев и повёл на выход из дворца. В голове моей красной строкой плыла одна мысль «одной соперницей меньше».

Меня быстренько затолкали в карету и с напутственными словами отправили в особняк несостоявшейся султанши. Уже через полчаса я въехала в окружённое садом поместье. Зарифе я увидела сразу же, хатун играла со своим сыном в мяч. Она улыбалась, но как только увидела меня, тут же отослала сына со служанкой в дом. После этого Зарифе подошла ко мне с не очень довольным выражением лица.

— Шивекяр? Что тебе нужно?

— Султан Ибрагим меня прислал, Зарифе.

— Да? И зачем же?

— Повелитель просил проведать тебя и шехзаде.

— Шехзаде? — девушка недовольно поджала губы. — Ты убедила повелителя отослать нас сыном из Топкапы! Поэтому я сомневаюсь, что ты считаешь моего сына шехзаде, а меня султаншей! Или же это твой коварный план?! Поздравляю, Шивекяр, ты своего добилась! Довольна теперь?!

— Что здесь происходит?! — Атике Султан появилась из ниоткуда.

Из-за криков Зарифе я совершенно не заметила, как подъехала сестра повелителя. Мы с Зарифе поклонились и поприветствовали султаншу.

— Зарифе, что здесь происходит? — Атике подошла к хатун, бросая на меня мимолётный неприязненный взгляд.

— После всего что случилось, эта… эта Шивекяр смеет приезжать сюда! Будто бы по приказу повелителя! — хатун была очень зла и еле сдерживала себя от более грубых словечек.

— Успокойся, Зарифе. — Атике взяла подопечную за руки, после чего перевела взгляд на меня. — Что тебе здесь надо, Шивекяр?! Ты уже достаточно натворила…

— Я здесь по просьбе государя, султанша. Султан Ибрагим не смог сам навестить Зарифе и Османа, поэтому послал меня. Мне жаль, что мой приезд пришёлся вам не по душе, но я действовала из лучших побуждений. — Мой голос был твёрд и спокоен, я была полной противоположностью эмоциональной Зарифе.

— Если бы не ты, Шивекяр, то мой сын уже носил бы титул шехзаде! — кричала несостоявшаяся султанша. — Ты ответишь за свой грех! Поплатишься, Шивекяр!

— Я, правда, не понимаю, почему ты так поступила, Шивекяр? — Атике Султан сделала шаг в мою сторону. — Турхан Султан из-за этого осталась главной хасеки моего брата, а её сын наследником империи. Неужели ты забыла, кто стоит за смертью твоего не рождённого ребёнка?! Всего месяц прошёл с тех пор!

Моё сердце нещадно кольнуло. У Шивекяр мог родится ребёнок? Он умер? Из-за Турхан?

— Ответь же что-нибудь! — голос султанши вывел меня из своих мыслей.

Я набрала в грудь воздуха, вытерла непрошеные слёзы и начала придумывать правдоподобное оправдание:

— Турхан Султан собиралась действовать, когда узнала, что повелитель намеревается узаконить шехзаде Османа. Кёсем Султан ничего не знала, да и не поверила бы мне, расскажи я правду. Поэтому я убедила Ибрагима вывезти Зарифе и шехзаде за пределы Топкапы, а также предложила отложить официальное введение Османа и Зарифе в династию. Кёсем Султан против того, чтобы ослушавшаяся её хатун вошла в семью султана и тем самым пошатнула устои гарема, а на стороне Валиде практически все приближённые повелителя, а также янычары. Сейчас идти против всех очень опасно и глупо. Один неверный шаг и жизнь шехзаде станет разменной монетой в этой политической игре за право наследования османским престолом. Валиде Султан, разумеется, внуку не навредит, но у Турхан смелости хватит, вам и без меня это прекрасно известно. Атике Султан, Зарифе Хатун, — я по очереди смерила девушек серьёзным взглядом. — Я понимаю, что вы хотите шехзаде Осману достойного будущего, но не будьте так эгоистичны в своём намерении. Титулы и власть дороже жизни. Если бы я могла, то с радостью бы была простой рабыней на невольничьем рынке… если бы мой ребёнок был жив… — я шмыгнула, спешно поклонилась и умчалась в сторону своей кареты.

Я ехала в Топкапы и рыдала, как в последний раз. Шивекяр всегда казалась мне такой легкомысленной и алчной, я никогда не думала, что в жизни этой пышной женщины были дети, которых она потеряла, не успев насладиться материнством.

Глава 4. Любовь и голуби.

Я приехала в Топкапы, но внутрь дворца зайти не смогла — видеть никого не хотелось, поэтому пошла в сад провести очередную тренировку. Сил не было совсем, но я этого даже не замечала, делала всё механически и очень удивилась, когда поняла, что уже минут пять идёт сильный ливень. Хамам я посетила на автомате, от ужина отказалась и сразу же направилась в свои покои, чтобы зарыться в одеяло и уснуть.

— Повелитель… — я поклонилась, но радость изображать не спешила. Очевидно, Ибрагим ждёт от меня доклад. — Я съездила к Зарифе и Осману, повелитель. Не переживайте, у них всё хорошо.

— Сахарный кубик… — султан сразу же заметил моё настроение, он подошёл ко мне и взял за руки. — Что с тобой? Кто тебя так расстроил?

В горле словно ком застрял. В этом дворце я одна одинёшенька и только Ибрагиму не всё равно. Неужели, Шивекяр действительно дорога этому мужчине? А я? Я ведь не она. Будет ли Ибрагим также внимателен ко мне, когда поймёт, что прежней Шивекяр уже нет и не будет?

— Никто, повелитель. Я просто под дождь попала… замёрзла немного… — я прошла к себе на кровать, сняла туфли и легла плашмя. Мне совсем не хотелось занимать чужое место и обманывать этого человека. Он не заслужил такого.

Ибрагим не говоря ни слова, присел рядом и стал поглаживать меня по ноге. Я вздрогнула, ведь совсем не ожидала, что между Шивекяр и Ибрагимом есть и такие отношения. В тех местах, где мужчина касался меня, кожа покрывалась мурашками. Его руки с каждой минутой поднимались всё выше и выше по моему телу. Внизу живота стало очень горячо, когда моих пышных бёдер коснулась тёплая ладонь. Я залилась краской, но отстраняться не спешила. Желание и интерес разогрели мою кровь. Мужчина стал целовать мне ноги, поднимаясь снизу вверх. Я закрыла глаза и погрузилась в эти странные ощущения. Судя по уверенным движениям султана, он был очень опытным в таких интимных делах. Я и сама не поняла, как осталась без одежды. Просто удивительно, с моей-то комплекцией.

Неужели я вызываю любовь и желание несмотря на свои габариты? По телу пошла приятная волна. В глубине души я так боялась, что мне остаток жизни суждено быть простой плюшевой игрушкой, нужной султану только когда тому плохо и нужен целебный массаж. В гареме сотни красивейших рабынь и каждая предназначена только одному мужчине — султану Ибрагиму. Но вот он — повелитель — нежно целует моё тело и искренне пытается осчастливить свою хасеки. Он так искренен в своём намерении. А я? Готова ли я открыться и принять себя такой, какая я есть? Огромной, неуклюжей, презираемой всеми в гареме? Готова ли принять мужчину, нежно целующего меня, таким какой он есть? Слабым, трусливым и… таким искренним?

Мне было уже всё равно, как я выгляжу в глазах Ибрагима, мне просто хотелось прижаться к нему и почувствовать тепло тела этого человека. Мне суждено быть его хасеки, быть его женой. Бесстрашные и мужественные красавчики — это конечно хорошо, но слишком просто. Смогу ли я всем сердцем и душой полюбить Ибрагима? Смогу ли стать той, кто поможет мужчине побороть детские страхи? Смогу ли смотреть на него, как на равного?

Ибрагим не спешил с самым главным. Он минута за минутой продолжал мять мои пышные груди, целовал мне шею, распаляя во мне огонь страсти. Я начинала понимать, почему так ревнива была Турхан Султан, почему несмотря на пренебрежение со стороны Ибрагима, хасеки задевало появление очередной фаворитки повелителя. Ибрагим всегда искренен. И в любви, и в ненависти.

И вот мужчина вошёл в меня. Слишком медленно, но я успела ощутить всю гамму эмоций. Внутри стало тепло и приятно. Я стала стонать и извиваться при каждом ритмичном движении мужчины. Мне не было стыдно, в тот момент я не думала о своей оболочке, я не думала о внешности Ибрагима, я почувствовала тепло души мужчины, его искренность и заботу. Когда я уже почти дошла до точки, то неожиданно для себя поняла, что хочу, чтобы Ибрагим излил в меня своё семя. Я жаждала стать его окончательно, я жаждала зачать ребёнка от этого неординарного человека, я жаждала стать матерью…

***

Я проснулась в очень уютной позе. Ибрагим обнял меня, словно плюшевого мишку, голова мужчины покоилась на моей груди, а руки бережно сжимали пышную талию. Сегодня это картина меня умиляла и дарила душевное спокойствие. Поэтому я даже расстроилась, когда лучи солнца проникли в мои покои и разбудили повелителя.

— Сахарный кубик, ты уже проснулась? — голос мужчины был хриплым, а глаза щурились и пытались привыкнуть к свету.

Я молча кивнула, мягко улыбаясь.

Никогда бы не подумала, что мне понравится Султан Ибрагим, как мужчина. В сериале он казался мне слишком безумным, ненадёжным и слабым. Но сейчас мне почему-то было наплевать на прошлые впечатления. Мне было не важно, что Ибрагим — правитель Османской империи, мне было всё равно, что он не соответствует моему внутреннему представлению об «идеальном мужчине», даже его не самое прекрасное лицо меня не отталкивало. Мне было тепло и уютно рядом с Ибрагимом, я чувствовала себя в безопасности. Это была ещё не любовь, но что-то очень близкое этому понятие.

Мы позавтракали вместе. Повелитель всё намеревался откормить меня снова, заметив, что я скинула пару кило. Но я заупрямилась и аргументировала своё сменившееся питание состоянием здоровья и недавним отравлением.

Сегодня повелитель по настоянию своей Валиде собирается посетить заседание Совета Дивана, чему я была очень рада. Надеюсь, Кёсем Султан начнёт потихоньку вводить сына в управление империей.

Я же после завтрака отправилась на тренировку, несмотря на пасмурную погоду. Можно было бы и в своих покоях позаниматься? Что-то я опасаюсь это делать. Гимнастику ещё можно, но вот прыгать и бегать я не решусь. Если дворец Топкапы нечаянно разрушится от моего спортивного настроения, династия меня точно не простит.

В этот раз занималась уже минут двадцать. Больше бегала и прыгала, пыталась отжиматься. Честно пыталась!

Также я увеличила количество приемов пищи за сутки, а вот порции сильно уменьшила. Отказалась от сладкого, жирного и солёного. Велела служанкам следить за тем, чтобы на столике всегда стоял полный графин чистой воды. Но все эти меры мало мне помогут, если я буду продолжать полусидячий образ жизни. Двадцатиминутные тренировки три раза в день это конечно хорошо, но остальные пятнадцать часов в сутки мне что делать? Сиднем сидеть в ташлыке и сплетни слушать? Вот и я говорю! Надо чем-то себя занять!

Конные прогулки сразу отпадают. Думаю, причину объяснять не стоит? Просто целыми днями слоняться по саду? Звучит очень скучно. Разумеется, можно придумать игры с наложницами, но не целый же день скакать по саду. Девушки моего энтузиазма не оценят, да и погода не всегда бывает подходящая. В хамаме вечно отмокать тоже не получится.

О! Придумала! Я буду учиться танцевать! Вот только не надо мне тут смеяться! Да, я далеко не балерина, природа обделила меня грацией. Но почему бы не попробовать? Это и физическая нагрузка и хороший навык, который пригодится в семейной жизни. Можно же часами учиться танцевать и оттачивать свои навыки! И никто косо не посмотрит! Если не увидит мои первые тренировки…

Я не стала откладывать дело в долгий ящик и сразу после хамама направилась в учебный класс по танцам, предварительно прихватив с собой мешочек с золотом. Также я не поленилась узнать у служанок имя своей предполагаемой учительницы.

Из танцевального зала как раз выходили новенькие рабыни-наложницы, проходящие обучение. Я подошла к женщине средних лет. Она была не очень красива лицом, но вот фигура хатун была словно у восемнадцатилетней девушки.

— Здравствуйте, Шивекяр Хатун. Чем я могу вам помочь? — женщина поклонилась мне и улыбнулась, отчего лицо её разительно преобразилось в лучшую сторону.

— Здравствуйте, Хатидже Хатун. Я бы хотела начать изучение танцев.

Женщине едва удалось скрыть своё удивление. Хатун внимательно оглядела меня с ног до головы, после чего нерешительно и даже как-то обречённо кивнула.

— Знаю, Хатидже Хатун, таких учениц как я, у вас ещё не было, но я полна энергии и энтузиазма! — я протянула мешочек золотых учительнице, но кажется, та не сильно обрадовалась прибавке к жалованию. — Я хочу индивидуальные занятия по два часа в день. После я буду сама упражняться ещё несколько часов. Кажется, соседний класс сейчас пустует?

Хатун едва заметно кивнула, всё ещё не веря своим глазам и ушам.

— Отлично! — я лучезарно улыбнулась. — Тогда, если у вас сейчас нет занятий, Хатидже Хатун, начнём?

Учительница обречённо кивнула и жестом приказала музыкантам занять свои места. После чего хатун принесла из соседней каморки несколько пар тяжёлых металлических браслетов. Кажется, серебряных. Те едва сошлись на моих крупных лодыжках и запястьях. Я скинула верхний кафтан, чтобы тот не мешался, и скромно подобрала под себя ножки сорок второго размера. Браслеты оказались довольно тяжёлыми, думаю, я навесила на себя больше десяти килограмм!

Хатидже Хатун дала знак девушкам, сидящим на полу, и те принялись играть незамысловатую мелодию на всевозможных музыкальных инструментах. Учительница стала плавно двигаться, а я пыталась повторять за ней. Отдышка появилась уже минут через пять, и я решила разделить занятия на промежутки в пятнадцать минут. Было очень трудно и местами совершенно не понятно, но я не унывала. Первый раз всегда так, думаю, через десяток другой занятий мне станет легче и движения мои станут грациозными. Сейчас, я совершенно не думала, как выгляжу со стороны. Пусть смешно! Пусть нелепо! Мне всё равно! Цель оправдывает средства!

Я освободилась к вечеру, посетила хамам и направилась в ташлык на ужин. Я хотела сесть рядом с Хюмашах Хатун, но не обнаружила новенькую фаворитку в помещении.

— Лалезар Калфа! — я подошла к хазнедар. — Хюмашах Хатун уже поужинала?

— А вот и вы! Вы ещё не знаете, Шивекяр Хатун? — калфа была удивлена моей неосведомлённостью.

— О чём вы, хазнедар? — я напряглась. Что могло случиться за несколько часов моего отсутствия?

— Хюмашах Хатун покинула дворец Топкапы.

— Покинула? — я напряглась. — Как это покинула?

— Сегодня утром Хюмашах Хатун попросила у повелителя аудиенцию. После чего вышла из главных покоев, собрала свои вещи и уехала к себе домой. Хюмашах больше не часть гарема султана Ибрагима.

Я пыталась глубоко дышать. Вот оно значит как…

Мой взгляд зацепился за красное платье Турхан Султан. Главная хасеки отсалютовала мне бокалом с щербетом и одними губами произнесла фразу «одной соперницей меньше!».

— С вами всё хорошо, Шивекяр Хатун? — хазнедар помогла мне присесть за столик и налила стакан с щербетом.

— Воды… — едва слышно прошептала я.

Лалезар не на шутку перепугалась и за считанные секунды предоставила мне нужное. Сделав пару глотков, я немного успокоилась. Аппетит мой, к счастью, или, к сожалению, пропал.

— Шивекяр Хатун… — хазнедар слегка наклонилась ко мне после того, как отошла в сторону и о чём-то переговорила с главным евнухом Хаджи-агой. — Валиде Султан желает вас видеть.

Я, так и не притронувшись к еде, пошла следом за Лалезар Калфой. Мысли в голове беспорядочно метались. Нутро подсказывало мне бежать и не оглядываться, пока руки, ноги и нервы целы. Но разум твердил, чтобы я была спокойна и вела себя подобающе статусу хасеки османского султана. И вообще, я же ничего такого особенного не сделала! Подумаешь, припугнула наглую хатун! Так мне наоборот должны спасибо сказать! Или нет?..

Войдя в покои Кёсем Султан, я поняла, что никто мне в благодарностях рассыпаться не собирается. Султанша стояла и смотрела на сильный ливень за окном. Она хмурилась.

Я низко поклонилась и поприветствовала Валиде Султан:

— Здравствуйте, госпожа. Вы хотели меня видеть?

Женщина величественно повернулась и сделала несколько шагов в мою сторону. В глазах её бушевал гнев и неприязнь. Я не на шутку испугалась, в таком состоянии, как бы меня Кёсем Султан не прибила за дерзкое поведение.

— Ты знаешь, зачем я позвала тебя, Шивекяр Хатун? — тон матери султана не предвещал ничего хорошего.

— Догадываюсь, госпожа. — Я опустила глаза в пол, словно провинившийся ребёнок.

— Тогда скажи мне. — Кёсем не кричала, но от её голоса у меня по телу пробежал табун мурашек.

— Это из-за Хюмашах Хатун, полагаю. Я только что узнала, что повелитель исключил девушку из своего гарема, и хатун вернулась к родителям. — Я подняла глаза и посмотрела на султаншу.

Валиде никак не отреагировала. Она смотрела на меня, говоря без слов, чтобы я продолжала.

— Да, я причастна к этому инциденту. Вчера я побеседовала с Хюмашах, попыталась немного рассказать той о жизни в гареме. Но я, правда, не ожидала, что из-за моих слов хатун покинет Топкапы! — я говорила искренне, так как и правда не предполагала, что всё зайдёт так далеко. Думала, что Хюмашах просто станет менее наглой, вот и всё.

Кёсем неожиданно и резко замахнулась на меня, но в этот момент раздался стук в дверь. Вошла Лалезар Калфа и сообщила:

— Турхан Султан принесла то, что вы просили, госпожа. Мне впустить её или отослать?

Валиде Султан опустила руки и жестом отдала хазнедар распоряжение. Спустя мгновенье в покои вошла старшая невестка Кёсем. Турхан поклонилась и поприветствовала свекровь.

Краем глаза я заметила, что следом за султаншей вошли четыре евнуха, которые несли… мой сундук с золотом. А я-то наивная подумала, что за меня сейчас заступятся…

— Валиде, я принесла то, о чём говорила накануне. — Турхан отослала евнухов прочь и сама открыла сундук.

Лучи заходящего солнца, появившиеся из-за туч, ярко осветили огромную гору золотых монет. Я хотела ударить себя по лицу. Так вот зачем Кёсем меня на ковёр вызвала! А ей тут чуть ли не во всех своих грехах раскаялась…

— Как ты это объяснишь, Шивекяр Хатун?! — злилась мать повелителя.

Я молчала. В присутствии Турхан я не могла распространяться о назначении этих денег. Если главная хасеки узнает, то шансы на победу Ибрагима над янычарами низко снизятся.

— Значит, признаёшь свою вину?! — Кёсем бросила на меня испепеляющий взгляд. — Не собираешься оправдываться?! Просить прощения?!

Я опустила голову.

— Немедленно отправляйся в старый дворец, Шивекяр! Чтоб ноги твоей не было рядом с моим сыном! — Валиде Султан резко захлопнула крышку сундука, отчего мы с Турхан вздрогнули.

Я поклонилась Кёсем и пошла в сторону дверей, краем глаза замечая, как Турхан одними губами шепчет мне:

«Одной соперницей меньше…»

Я вышла из покоев султанши и направилась на выход из дворца. Злить мать Ибрагима ещё больше я не собиралась. Поживу пару-тройку дней в старом дворце, а там глядишь, и султан про меня вспомнит, Кёсем успокоится, во всём разберётся и вернёт меня обратно в Топкапы. Я слишком наивна?..

Ну, Турхан! Ну, стерва! За несколько дней от трёх конкуренток избавилась! Аплодирую стоя, блядь!

Я почти села в карету, когда почувствовала, что на меня что-то упало с неба. Повернув голову, я ощутила неприятный аромат и увидела на своём плече белую жижу, в это же время белый голубь сел на крышу кареты и курлыкнул, с любопытством наблюдая за моей реакцией. Сжимая от злости и несправедливости кулаки, я направилась в старый дворец, посчитав, что мстить голубю будет слишком низко. А ты, Турхан, погоди! До тебя я ещё доберусь, вот тогда-то мы и похохочем!

Меня не ждали и комнату подготовить не успели, поэтому заселили в одни из покоев принадлежащих османским принцессам. Я через силу заставила себя немного поесть и сразу же завалилась спать.

Утром следующего дня я провела тренировку и продолжила заниматься танцами. Благо, в старом дворце было много пустых и бесхозных помещений. Также здесь доживали свои дни наложницы и рабыни прошлых султанов, поэтому найти среди них музыкантш не составило большого труда. Труднее всего было с одеждой. Так как вчера я даже сменного платья из Топкапы не забрала, пришлось ждать, пока моя служанка съездит во дворец и привезёт необходимое.

Закончив тренировку, я с сожалением для себя вспомнила, что вчера была ночь с четверга на пятницу, а это значит, что Ибрагим был с Турхан Султан. Надеюсь, что эта стерва не наплела про меня гадостей. Прозябать в старом дворце мне совершенно не хочется.

— Госпожа! — моя личная служанка вернулась и принесла небольшой тюк с одеждой. — У меня для вас есть новость! Я случайно услышала, что повелитель этим утром отправился в Эдирне по государственным делам!

Я схватилась за лицо и села на тахту. Не везёт, так не везёт во всём.

— С вами всё хорошо? — вторая служанка подошла ко мне со стаканом воды.

Мне же стало стыдно. Я уже несколько дней в этом мире, а так и не удосужилась узнать имена своих служанок, что находятся рядом со мной и днём и ночью. Пора исправляться. Срочно!

— Простите, я забыла ваши имена… — я взяла в руки протянутый стакан с водой и встала.

Девушки переглянулись. Та хатун, что подала мне стакан с водой, представилась первой:

— Меня зовут Елена, госпожа. — Девушка с ярко рыжими длинными волосами присела в поклоне. Всё её лицо было в веснушках, из-за чего кожи на лице было почти не видно.

Хатун забрала у меня стакан с водой, как только я напилась, и тогда я заметила, что и руки служанки покрыты пигментными пятнами.

— Моё имя, Сафие, госпожа. — Хатун, что ездила в Топкапы за моими вещами, присела в поклоне, в то время как я внимательно осматривала её. Девушка была ростом со свою напарницу, волосы служанки были тёмными, а глаза слегка узкими. Она всегда очень низко кланялась и почти не поднимала головы, от чего я только сейчас поняла, что передо мной, скорее всего метиска. Наверное, один из её родителей был из Азии. Девушка была хорошо слажена, но сутулость её очень сильно портила.

Я искренне улыбнулась на их приветствия и бросила взгляд на тюк с вещами.

— Сафие Хатун, — я обратилась к девушке. — Ты только мои вещи привезла?

— Да, госпожа.

— Тогда тебе придётся съездить в Топкапы ещё раз. Я не знаю, сколько продлится моя ссылка, поэтому вернись во дворец и возьми ваши с Еленой вещи. И прихвати мои украшения! Сундук с деньгами отобрали, а жить на что-то надо…

Елена заметно приободрилась, а вот Сафие счастливой не выглядела.

— Госпожа, я не смогу вернуться, простите… — девушка опустила голову. — Турхан Султан запретила мне появляться в Топкапы, она дала мне этот тюк с вашими вещами, сказав, что все остальные вещи из ваших покоев уже выброшены. Как и наши с Еленой…

Я молниеносно развернула тюк и уставилась на содержимое.

Зелёное платье, что я носила на тренировку, ночная сорочка, одна пара обуви и двое панталон.

Мой громкий истеричный смех в тот же миг разнёсся по старому дворцу.

Глава 5. Униженные и оскорблённые.

В этот же день я поняла, что жизнь в старом дворце не проста. Так как насчёт меня никаких распоряжений из Топкапы не поступало, то и жалование мне не было положено, как и хороших покоев и сменной одежды. То же касалось и моих служанок.

На третий день меня из покоев султанши выселили и отправили жить в местный ташлык. Всё, что мне теперь было положено — это еда, которую я получала только после хорошо проделанной работы. Да-да, меня быстренько припахали местные калфы! Мне и моим служанкам приходилось отрабатывать своё проживание и питание. Елена и Сафие возмущались, заступались за меня, но было и ежу понятно, что необходимые распоряжения уже поступили в местный аппарат власти. Распоряжения от Турхан Султан.

Я решила не скандалить, спокойно перебралась в ташлык и заняла свободную койку. Работать приходилось много, в основном я мыла полы. Руками. Без перчаток. Без «Мистера Пропера». Кормили также не очень калорийно. Я, если сказать честно, особо не горевала на этот счёт. Килограммы на боках стремительно исчезали, времени думать о сочных перепёлках, совсем не было. Да и о танцах, к сожалению, тоже.

Остро встал вопрос одежды, как у меня, так и у моих служанок, которые теперь мне не принадлежали. У меня было одно сменное платье, и я кое-как справлялась. А вот у Елены и Сафие даже сменного нижнего белья не было. Калфы наотрез отказывались выделять вещи первой необходимости. Тогда я без особого сожаления поменяла свои украшения в виде двух серёг, колье и головного украшения на два платья, и несколько пар нижнего белья для своих подопечных. Девушки мне были безмерно благодарны и клялись в верности при каждой нашей встрече.

Без конфликтов в ташлыке не обошлось. Из-за моего лишнего веса и наличия покровителей, меня начали травить. Рабыни смеялись и подшучивали надо мной, вымещая тем самым своё горе. Я на них не злилась и всё старалась воспринимать с юмором. На их шуточки о лишнем весе, я с улыбкой отвечала, что у меня просто кость широкая. Спустя неделю рабыни от меня отстали, поняв, что плакать и прятаться по углам я не собираюсь.

***

Я мыла полы на лестнице и думала, когда же Ибрагим уже спасёт меня. Месяц ссылки пролетел слишком быстро. Из-за нескончаемой работы с утра до вечера я и не заметила, что прошло четыре недели. Если бы Елена между делом не обмолвилась, то я бы и не спохватилась. Если Ибрагим забыл про меня (чего надеюсь, не случилось), то стоит как-то султану напомнить о своём существовании.

Я сполоснула тряпку, насухо выжала её и направилась на улицу, чтобы вылить грязную воду. В этот момент я едва не уронила ведро на пол.

Султан Ибрагим стоял и смотрел на меня выпученными глазами. Мне захотелось провалиться сквозь землю.

Старое зелёное платье висит на мне мешком из-за потери огромного количества веса. Волосы подвязаны какой-то серой тряпкой. Обувь едва не разваливается при каждом шаге.

— Сахарный кубик?.. — воскликнул повелитель и сделал шаг в мою сторону.

Я не смогла сдержать улыбки. Ну, я и раньше кубиком не была, скорее шариком. А сейчас и вообще полсотни кило скинула!

— Ибрагим… ты пришёл…

Мужчина порывисто попытался обнять меня, но я отскочила.

— Я же испачкаю тебя!

— Мне всё равно! Дай же я обниму тебя, моя сладкая! — несмотря на все мои сопротивления, султан крепко обнял меня и стал расцеловывать в щёки. — Скорее переодевайся, и поехали в Топкапы, Шивекяр!

Я нехотя отстранилась, наконец, поставила ведро на пол и сказала:

— Кёсем Султан выслала меня, я не могу ослушаться твою мать и вернуться. Да и не во что мне переодеваться, Ибрагим…

— Не переживай, моя сладкая! С Валиде я всё улажу в ближайший час! А одежду мы тебе новую сошьём! — повелитель ещё раз оглядел мою изменившуюся фигуру, кивнул сам себе, схватил меня за руку и повёл прочь из старого дворца.

И только сейчас я заметила, что все обитатели бывшей резиденции османов уставились на нас во все глаза. Я почувствовала себя принцессой, которую храбрый рыцарь спас из рук дракона. Принцессой Фионой, но это мелочи. Ведь так?

— Повелитель! Мои служанки! Могу я их забрать с собой? — я остановилась.

— Конечно, моя сладкая!

— Елена, Сафие! Идёмте скорее! — крикнула я в толпу, в надежде, что те меня услышат.

Девушки услышали и, радостно смеясь, побежали за мной и повелителем, так спешащим отвезти меня в Топкапы.

Мы были в новом дворце уже через полчаса. Ибрагим продолжал держать меня за руку, пока вёл по гарему. Все рабыни и наложницы круглыми глазами смотрели на меня, некоторые даже забывали кланяться, когда мимо проходил султан.

— Лалезар Калфа! — султан на ходу обратился к подбежавшей к нам хазнедар. — Моя Валиде у себя?!

— Да, повелитель! Она сейчас обедает с Турхан Султан!

Мы влетели в покои матери султана на первой космической. Я спешно поклонилась Кёсем Султан, надеясь, что та сегодня в хорошем расположении духа.

Валиде поднялась с дивана, за ней вскочила и её подопечная Турхан. Последняя была ошарашена моим появлением, да ещё и в таком виде. Кёсем также не сдержала удивления, оглядывая меня.

— Валиде! — Ибрагим поцеловал руку матери, после чего перевёл взгляд на свою главную хасеки. — Возвращайся в свои покои, Турхан. Сейчас же. — Голос повелителя был очень холодным, в нём будто бы прибавилось уверенности, пропала истеричность и несдержанность.

Султанша не осмелилась перечить и быстро удалилась из покоев.

— Валиде! — Ибрагим внимательно посмотрел на свою мать. — Турхан Султан обманула вас! Шивекяр не такая и…

— Ибрагим! — терпение Кёсем очевидно закончилось. — Эта неверная пела тебе на уши, что ей денег на пропитание не хватает! И что я обнаружила месяц назад в покоях Шивекяр?! Ты знаешь?! Так я тебе скажу!

— Я знаю, Валиде. — Ибрагим был сегодня очень спокойным, что меня настораживало. — Эти деньги Шивекяр Хатун откладывала для важного государственного дела, по которому я целый месяц отсутствовал в столице.

— Что? — Кёсем Султан растерялась. — Быть того не может. Если это были деньги на… — султанша проглотила последнее слово. — Тогда почему эта хатун мне ничего не сказала?! Почему молчала, когда я спрашивала её?!

— Да, Шивекяр, — Ибрагим повернулся в мою сторону. — Почему ты сразу не рассказала матушке правду? Тогда бы тебе не пришлось месяц влачить такое жалкое существование.

Я густо покраснела и опустила голову:

— Простите меня, повелитель. В тот день в покоях была Турхан Султан, а так как это дело государственной важности, я не осмелилась защищаться и раскрывать вашу тайну.

— Ну, я так и подумал. — Спокойно сказал Ибрагим.

Кёсем же даже не пыталась скрыть своего удивления.

— Поверить не могу… — едва слышно шептала султанша. — О, Аллах…

— Так Шивекяр может вернуться в Топкапы, Валиде? — Ибрагим привёл мать в чувства.

— Да… — Кёсем устало присела на тахту. — Это недоразумение. Недоразумение…

— Ну, мы тогда пойдём, Валиде? — султан всунул матери стакан с водой и после кивка женщины снова схватил меня за руку и повёл в главные покои.

Мне было позволено помыться в личном хамаме повелителя, после служанки впали в ступор, так как все мои вещи были выкинуты из Топкапы, а новых ещё сшить не успели, одолжить понятное дело ни у кого не получится. Тогда Ибрагим, не особо заморачиваясь, завернул меня в простыню и повёл в свои покои. А там…

Сначала я почуяла запах. Жареные перепёлки, баранина, плов, сладкие булочки… Я закрыла глаза на мгновение… подхватила подол простыни… и за считанные секунды выскочила из главных покоев. С этим врагом я ещё не могла встретиться лицом к лицу. Не так много у меня ещё силы воли.

Удар получился сильным. Это в кого же я врезалась?

Мои влажные длинные волосы разметались по телу какого-то мужчины. Да и сама я чуть ли не лежала на несчастном. Я попыталась встать. Зря я поторопилась. Простыня слетела с меня в самый неподходящий для этого момент.

Ибрагим стоит сзади. Кеманшеш Паша спереди. Так сильно провалиться под землю я ещё никогда не хотела!

Я выдохнула. Спокойно опустилась на пол, взяла в руки простыню, после чего завернулась в неё по самую макушку и в таком виде величественно направилась в свои покои. Больше никакой спешки! И там! Наверху! Про провал под землю я это не серьёзно! Так на всякий случай предупреждаю…

Я вошла в свои старые покои под перегляды своих служанок. Елена и Сафие не стали меня расспрашивать и просто молча подготовили мою постель и вышли. Я села на кровать, но так и не убрала простынь с лица. Думать о произошедшем мне совершенно не хотелось. Лучше не думать и сделать вид, что ничего не произошло. Да, так и поступлю.

Я наивно подумала, что и Ибрагим поступит подобным образом, но я ошиблась. Повелитель влетел в покои через три минуты после меня. Он нетвёрдой походкой подошёл ко мне и сел на кровать. Я закрыла глаза и почувствовала, как лицо моё продолжает пылать от стыда и смущения.

— Шивекяр… почему ты убежала в такой спешке? Что я сделал не так? — голос мужчины был тих.

Я нерешительно открыла глаза и медленно повернулась лицом к султану.

— Я… не хочу больше быть огромной и жир… пухлой. Это вредит моему здоровью, возможно, именно поэтому я никак не могу забеременеть, Ибрагим. И прости… за то, что случилось в коридоре! Мне очень стыдно.

Мужчина молча обнял меня и улыбнулся, после чего стал тихо смеяться.

— Ты бы видела Кеманкеша Пашу, Шивекяр! Его лицо чуть не лопнуло от стыда и смущения! Он был так поражён, что забыл, зачем пришёл ко мне! — Ибрагим предавался счастливым воспоминаниям, всё так же крепко обнимая меня.

Я расслабилась.

— Так вы не будете меня наказывать, мой повелитель? — хорошее настроение передалось и мне.

Ибрагим понял намёк и наиграно разозлился:

— Точно! Я тебя сейчас накажу! Оголяй свои сладкие булочки, Шивекяр Хатун! — мужчина резко подскочил с места и снял с пояса ремень.

Я в спешке скинула с себя простынь и встала на четвереньки.

— Я готова понести наказание, мой султан!

Закрыв глаза, я приготовилась к лёгкому шлепку по мягкому месту, но очевидно, султан Ибрагим решил сегодня обойтись без прелюдий или же мужчина по-своему понимал, как стоит «наказывать» нерадивых фавориток.

Он вошёл в меня резко и неожиданно. Я вскрикнула и руками схватилась за покрывало. Мужчина застонал, обхватил руками мою талию (да, с некоторых пор она у меня есть!), после чего стал медленно наращивать темп. Позу догги-стайл я меньше всего ожидала попробовать в новом теле, я выгнулась и застонала. Было очень приятно, ощущения были непривычные, но очень яркие. Внутри меня просыпался какой-то зверь, что-то животное и первобытное наполняло моё сознание. Я не чувствовала себя уязвимой, наоборот, я ощутила что-то давно забытое, что-то, что всегда было скрыто внутри меня и дремало. Эйфория, инстинкт размножения и животное желание наполнили каждую клеточку моего тела…

***

Утром следующего дня Ибрагим отправился на Совет Дивана, я же дождалась когда портниха принесёт платье, переоделась… точнее наконец-таки оделась и пошла в танцевальный класс. Хатидже Хатун совсем не ожидала меня увидеть, она даже не сразу узнала меня. Да я и сама себя сегодня в зеркале не признала. Да, я скинула много лишнего веса, но в тех старых тряпках красоты мне это не прибавляло. Сейчас же я переоделась, причесалась, надела украшения и стала похожа на человека. Нет. Я стала красивой женщиной. Если продолжу в таком же темпе, то уже через пару месяцев приведу вес в норму. Хоть с лишним весом ушла и грудь, но к этой теме я всегда относилась философски и воспринимала молочные железы только как средство вскармливания будущего потомства.

Занятия мои шли до позднего вечера, я привыкла к таким нагрузкам в старом дворце и закончила только тогда, когда за мной пришла Лалезар Хатун. Хазнедар сообщила, чтобы я приготовилась и пришла в сад, где мы с повелителем будем ужинать.

Уже спустя час я стояла перед султаном.

— Повелитель! — я почтительно поклонилась и услышала удивлённый и восторженный вздох.

— Ты такая красивая, Шивекяр! — Ибрагим встал со своего места и усадил меня рядом с собой, осыпая меня всевозможными комплиментами.

Наш ужин был лёгкий и приятный. Султан оценил мои старания и больше не пичкал различными вкусностями. Мы беседовали и прекрасно проводили время, пока не нагрянула незваная гостья.

— Турхан, что ты хотела? — грубо спросил Ибрагим, жестом запретив мне встать и поприветствовать султаншу, как того требуют правила.

Султанша была очень зла, наша с повелителем идиллия ей радости не доставляла.

— Повелитель, — женщина слегка усмирила свой гнев, поклонилась. — В гареме ходят слухи, что вы доходы Дамаска приказали отдать Шивекяр Хатун! Это против всех правил! Так нельзя! Отмените свой приказ, пока слухи и недовольства не вышли за пределы дворца!

— Это не твоё дело, Турхан! — султан наполнился яростью. — Ты мне будешь указывать, кого награждать, а кого наказывать?! Это после того, что ты неверная сделала с моей бедной Шивекяр?!

— Ибрагим! Я лишь хотела доказать всем, что Шивекяр лгунья! Я хотела, чтобы ты увидел истинное лицо этой змеи! — искры так и летели от глаз султанши.

Ибрагим в бешенстве подскочил со своего места.

— Немедленно извинись перед моей хасеки, Турхан! — спустя минуту молчания и презрительного взгляда султанши в мою сторону, султан сжал кулаки. — Последний шанс.

Турхан задрала подбородок и фыркнула, выражая своё мнение.

— Значит, будешь сегодня за ужином прислуживать Шивекяр Хатун. Возьми и налей моей хасеки воды, Турхан… Живо!!! — последнее слово Ибрагим крикнул так громко, что даже я шарахнулась.

Турхан Султан не меньше моего испугалась. Женщина на подгибающихся ногах подошла к столику, взяла графин и налила в стакан воды, при этом, не поднимая взгляда ни на султана, ни на меня. Ибрагим взял этот стакан, отодвинул руку в сторону и вылил жидкость на землю и снова гаркнул, оставшись довольным действиями своей старшей жены:

— Ещё!

Я не выдержала и подскочила с места. Внутри меня плескалось много эмоций, но среди них не было даже намёка на удовлетворение от только что увиденного действия. Мне было очень стыдно за Ибрагима, и очень страшно за будущее этого государства. Тиран в семье, тиран на троне. Нельзя этого допустить.

Я быстро подошла к султанше, забрала графин из её трясущихся рук. Та сначала подумала, что это Ибрагим, она даже почти улыбнулась, но подняв взгляд, едва не отскочила. Я аккуратно взяла Турхан за руки:

— Султанша, пожалуйста, возвращайтесь к себе и постарайтесь забыть всё, что только что произошло. — Я говорила серьёзно, без тени насмешки или жалости.

Ибрагим молча уставился на меня, но ничего не сказал, когда Турхан с вопросом взглянула на него. Султанша молча направилась в Топкапы.

Я посмотрела на двух, прислуживающих на ужине служанок:

— Забудьте всё, что услышали и увидели сейчас. Последствия нарушения приказа думаю объяснять вам не стоит? — рабыни молча кивнули, проникнувшись стальными нотками в моей интонации. — А сейчас оставьте нас.

Когда служанки удалились, я подошла к смотрящему на меня султану. Он не выглядел довольным моей выходкой, его глаза были полны гнева. Не знаю, как он до сих пор сдерживал своей вспыльчивый нрав.

— Ибрагим, просто молча выслушай меня. Хорошо? — мужчина кивнул без особого энтузиазма, после чего я продолжила. — Турхан Султан твоя старшая хасеки, она родила тебе двоих детей, она твоя семья, несмотря на то, что это тебе не нравится. Это во-первых. Во-вторых, Турхан женщина, она живой человек. А ты так унизил её на глазах у слуг. Да, султанша провинилась, но стоило более тщательно подобрать наказание. Ты не просто её муж, ты — правитель огромной империи, в твоих руках огромная власть. Каждый твой поступок несёт в себе последствия для всего твоего народа. Ты очень вспыльчив, ты не контролируешь себя. И с этим надо что-то делать. — Я подняла руку вверх, не давая и слова вставить Ибрагиму. — Я, как твоя жена, очень хочу тебе помочь в этом. Не злись, вся ненависть, что сейчас пытается вырваться — принесёт лишь хаос, разрушение и опустошение твоей душе. — Я взяла за руки мужчину. — Дыши глубоко. Вот так. Отпусти все мысли. Посмотри в мои глаза, Ибрагим. Они зелёные, спокойные, желающие тебе только добра. Ведь так? — мой голос был нежен и мягок.

Мужчина кивнул, его нервы немного успокоились, он мягко обнял меня.

— Я хотел сделатьтебе приятно… — сказал султан спустя минуту молчания.

Я слегка отстранилась.

— Ибрагим, запомни раз и навсегда. Когда я вижу унижение, страх и боль своего друга или своего врага, я счастья не испытываю. Да, Турхан поступила необдуманно, но… знаешь, меня никак не покидает мысль, что султанша до сих пор очень сильно любит тебя. Она как может, сражается за каждую частичку твоего внимания. Ты её единственный мужчина, ты её муж, ты отец её детей. Ей больно видеть тебя с другими. Не забывай этого, Ибрагим.

Громкие аплодисменты заставили меня подскочить на месте.

Глава 6. В нужном месте в нужное время.

Кёсем Султан вместе с Кеманкешем подошла к нам с повелителем. Я случайно встретилась взглядом с пашой и вспыхнула от нахлынувших воспоминаний. Главный визирь также не смог скрыть своего смущения, что не укрылось от Валиде.

— Какие красивые слова, Шивекяр Хатун! — султанша величественно прошествовала к столу и села в самом центре.

Мы с султаном встали слева от Кёсем, а паша справа. Солнце уже давно село, лишь факелы освещали это место. И кто знает, как давно султанша с пашой пришли в сад. Я сглотнула.

— Что такое натворила Турхан Султан, и за что, сын-повелитель, ты наказал свою главную хасеки? — Кёсем внимательно посмотрела на сына, после чего перевела взгляд на меня.

— Валиде, — султан был спокоен и собран, словно и не было той неприятной сцены несколько минут назад. — Турхан возомнила, что может приказывать мне, куда я должен потратить доходы Дамаска. И я немного вспылил…

— Я как раз хотела поговорить с тобой по этому поводу, Ибрагим. — Голос султанши стал более серьёзным и строгим. — Я не лезу в твои отношения с женщинами, но позволь тебе сказать, что отдать доходы Дамаска Шивекяр Хатун… это просто неприемлемо!

Ибрагим весь сжался, его властность вдруг куда-то испарилась. Человек, кричащий на Турхан и человек, стоящий сейчас перед Кёсем — это точно Ибрагим? Это не разные люди?

— Я жду ответа, сын-повелитель! — Валиде начинала злиться.

— Султанша! — я поняла, что сейчас либо Ибрагима унизят, либо похвалят. — Простите, что встреваю в разговор, но я должна вам кое-что сказать. Если позволите…

Было видно, что сейчас Кёсем меньше всего хочет слышать меня, но в глазах её появился интерес. В последнее время, я вообще была словно невиданный доселе зверёк для султанши. Женщина рукой дала мне знак, и я продолжила:

— Повелитель сделал это для отвода глаз. Все присутствующие здесь знают, почему султан Ибрагим отлучался на месяц в Эдирне. По этой же причине государь отдал доходы Дамаска в мои руки. Передвижения больших денежных средств заинтересует наших недоброжелателей, если деньги будут взяты из казны или из личных средств членов династии. — Все присутствующие заинтересовано уставились на меня, в том числе и великий визирь. — Поэтому повелитель решил провести деньги через меня. Да, люди будут недовольны тем, что такие огромные суммы будут на постоянной основе отданы какой-то женщине из гарема, но это отвлечёт внимание. Никто из врагов династии и не подумает, куда на самом деле будут потрачены доходы Дамаска.

Кёсем внимательно взглянула на своего сына. Она, разумеется, не поверила, что Ибрагим до такого додумался. Кеманкеш также недоверчиво поглядывал на своего повелителя. Все присутствующие молчали. Эту красивую сказку никто из присутствующих не хотел обозвать ложью. Всем было выгодно иметь такого «умного» султана.

— Оставь нас, Шивекяр. — Спустя пару минут отдала приказ Кёсем.

Я молча попрощалась и отправилась в Топкапы, надеясь, что после «разговора» с матерью у Ибрагима не начнутся головные боли.

Я вошла в свои покои и обнаружила там абсолютный бедлам. Горы тканей, платьев, драгоценностей. Вся комната была завалена дорогими вещами и золотом. «Умеет» Ибрагим устраивать сюрпризы. То доходы Дамаска, то вот это вот.

— Подарки от повелителя, госпожа… — радостно сказала Елена.

Я грустно улыбнулась и приказала прибраться. Все мои мысли сейчас остались в саду.

Спустя час в мои покои вошла Лалезар Хатун.

— Валиде Султан желает вас видеть, Шивекяр Хатун.

Я молча направилась в покои матери повелителя.

— Валиде Султан, — я низко поклонилась. — Турхан Султан.

Я удивилась, увидев главную хасеки. Мне в глубине души так хотелось верить в человечность и добро, что и я мысли не допускала, что Турхан пришла ябедничать на меня. Хотя… это как раз в её стиле.

Мать Ибрагима сидела на своём троне и невозмутимо взирала на меня.

— Тебе есть, что сказать мне, Шивекяр Хатун? — холодно задала вопрос женщина.

Я едва сдержала улыбку. На эту удочку я больше не клюну! Пусть сначала предъявит обвинения, а уж потом я буду оправдываться.

— Нет, госпожа.

— Мой сын-повелитель ест у тебя с рук, а тебе нечего мне сказать? — султанша нахмурилась. — Ты околдовала моего сына. Он слушает тебя, хатун. Каждое твоё слово для Ибрагима — истина в первой инстанции. Мне это не нравится. Я хочу, чтобы ты отдалилась от моего сына, Шивекяр Хатун. Ты меня поняла?

Я молчала. Выполнять приказ Кёсем мне совершенно не хотелось. Я глубоко вздохнула и приготовилась отстаивать свои супружеские права.

— Я хасеки Ибрагима, Валиде. Мы с повелителем очень близки и смею утверждать, что я хорошо влияю на вашего сына, госпожа. Вы его мать, вы его родили, воспитали и усадили на трон. Вы правите за него империей и контролируете каждый шаг Ибрагима. Но его душа для вас потёмки. Султана окружает роскошь и власть, но почти каждую ночь ему снятся кошмары. Он так боится смерти, что вот-вот впадёт в безумие. Ибрагим не контролирует свои страхи, он боится, Валиде Султан. Боится, что вы убьёте его из-за своих амбиций, боится, что за ним придут палачи. Его богатая и роскошная жизнь проходит в страхе за свою жизнь. Вы его мать, но вам некогда думать о таких «мелочах», вы управляете империей, на вас лежит тяжёлый груз. Ваш труд очень важен, без вас, султанша, эта империя бы давно пала. Но сейчас вы просите меня отойти в сторону и оставить Ибрагима одного. Я не могу этого сделать, госпожа. Лучше убейте меня прямо здесь. Я не смогу жить, зная, что жизнь моего мужа превращается в один большой кошмар.

Я опустила голову. Всё это время Кёсем не прерывала мою речь. Она внимательно слушала, время от времени её лицо выражало гнев и злость, обречённость и озабоченность. Турхан Султан также молча наблюдала за сценой, мои слова заставили женщину покраснеть, она внимательно следила за мимикой Валиде, в надежде предугадать решение своей свекрови.

Кёсем встала со своего места, подошла к шкафу и что-то достала. После этого подошла ко мне и протянула стеклянный пузырёк. Мы обе знали, что внутри.

— Если так любишь Ибрагима — пей.

Женщина всунула мне в руки пузырёк и стала ждать.

— Валиде! — Турхан подскочила с места. — Повелитель вам этого не простит! Пожалуйста, подумайте ещё раз!

Валиде внимательно смотрела мне в глаза, никак не отвечая на слова невестки. Она ждала, когда я сделаю выбор. Либо я сейчас уйду из её покоев живая, но навсегда оставлю Ибрагима. Либо выпью этот яд и всё равно навсегда оставлю её сына. Беспроигрышная лотерея с точки зрения Кёсем. Да, это может быть блеф, возможно, что в ампуле просто вода или снотворное. Но, что если там яд? Готова ли я расстаться с жизнью? Готова ли я навсегда покинуть этот мир? Мне не хочется оставлять Ибрагима, но если я сейчас уйду и предам его… он почувствует боль? Вопрос только в том, такую ли сильную, как если я умру в этих покоях?

Я медленно открыла пузырёк. Мои руки совсем не тряслись, я была уверена в своём решении. Так тому и быть.

— Турхан, — я последний раз взглянула на султаншу. — Ты главная жена Ибрагима, пожалуйста, помни об этом. Ему сейчас нелегко, хотя бы ради ваших детей, помоги мужу бороться с его страхами. Больше некому… — тихо закончила я и резким движением влила в рот содержимое пузырька.

Двери в покои резко распахнулись. Ибрагим на всех парах влетел внутрь и подошёл к нам.

— Валиде! Что здесь происходит?!

Голова моя резко закружилась, но сознание я не потеряла. Держалась из последних сил.

Почти не помню, как повелитель кричал. Меня усадили на диван, позвали лекаря. Кёсем Султан выглядела потерянной. Неужели не ожидала, что всё произойдёт при её сыне? Турхан в страхе тряслась в сторонке, временами поглядывая на пузырёк в моих руках. Повелитель задавал мне вопросы, но я молчала. Спустя время лекарша осмотрела меня, но испуга в её глазах не было.

— Повелитель, успокойтесь. С Шивекяр Хатун всё в порядке. Она выпила успокаивающий настой и у неё немного закружилась голова из-за слишком большой дозировки. В её положении следует более тщательно подбирать количество принимаемого лекарства.

Все присутствующие с недоумением посмотрели на лекаршу. Я затаила дыхание и скрестила пальцы. Ну же! Скажи то, что я хочу услышать! Скажи это! Скажи!

— О чём ты говоришь, хатун?! — Кёсем нахмурилась. — В каком ещё положении?!

— Шивекяр Хатун… — лекарша смутилась. — Хатун за последний месяц сбросила слишком много веса, это отразилось на её здоровье. Ей нужно больше отдыхать и следить за питанием. Очевидно, хасеки недоедала длительное время и была подвержена большой физической нагрузке. Это очень вредно для сердца, да и в целом для организма. — Хатун низко поклонилась, взяла свой чемоданчик и вышла из покоев Валиде Султан.

Я не смогла сдержать разочарованного вздоха. А я так надеялась…

— Сахарный кубик! — Ибрагим нахмурился.

Кёсем закатила глаза, а Турхан слегка покраснела от такого обращения.

— Зачем ты вообще выпила это успокоительное? Кто тебя надоумил? — не унимался мужчина.

Я оправила платье и с помощью Ибрагима встала на ноги.

— Что-то нервы расшалились… — соврала я.

— Пойдём в мои покои, отдохнёшь и придёшь в себя. Валиде! — повелитель попрощался с матерью и со мной под ручку вышел из покоев Кёсем.

Утром следующего дня Ибрагим на тренировку по танцам меня не отпустил, вместо этого султан вызвал сестру Атике в главные покои и приказал меня развлекать. На лице Атике восторга по этому поводу не наблюдалось, впрочем, как и на моём.

Сестра султана сидела на террасе, немного возвышаясь надо мной. Я же сидела на полу на подушках. Атике внимательно следила за каждым моим движением, отчего я чувствовала себя очень неуютно.

— Ты целый месяц отсутствовала, Шивекяр. Как ты жила в старом дворце совсем одна? Я слышала, что тебе нелегко пришлось…

«Слышала? Так чего же не помогла?» — так и хотелось сказать это в лицо султанше.

Я закусила губу, сдерживая раздражение. Понимаю, Атике мне ничего не должна, но её покровительственный тон мне не нравится. Сейчас опять будет командовать…

— Было трудно, султанша. Это так. — Я ненадолго замолчала, вспоминая трудовые будни в старом дворце. — Но я даже рада, что всё так вышло. Я поправила своё здоровье, что в Топкапы сделать было бы затруднительно. — Я пыталась держать себя в рамках приличий и на конфликт не идти, пусть султанша ведёт разговор в нужное ей русло, так я буду точно знать, что взбрело в голову этой принцессе.

Атике внимательно оглядела мою новую фигуру и молча кивнула. Её взгляд устремился куда-то в сад, султанша тотчас же нахмурилась.

— Значит, что не собираешься мстить Турхан Султан, Шивекяр?

— Мстить? — я покачала головой, мысленно вздыхая, и двух минут разговора не прошло, а меня уже подводят к нужному султанше действию. — Турхан сама себя наказала, Атике Султан. Повелитель так холоден с ней, мне даже её немного жаль…

Побесись-побесись. Доброта спасёт мир и немного подпортит тебе нервы, принцесса. Тем более я уже выяснила, что в выкидыше Шивекяр никто не виноват. Причина выкидыша у моей предшественницы — лишний вес — такого мнение лекарки, да и Сафие с Еленой в этом уверены.

— Жаль?! — Атике не смогла сдержать удивления, в голосе её была злость. — Турхан убила твоё дитя, Шивекяр! Ты что же забудешь и простишь?!

Я начинала злиться. Ибрагим попросил сестру позаботиться обо мне, но султанша пытается мной манипулировать, пытается заставить меня встать на путь мести. Видно Атике сильно ненавидит главную хасеки брата, которая так «верна» её валиде. Сейчас я очень близка с султаном, для Ибрагима я ближе, чем родная сестра. Да, я могу управлять мужчиной, могу сделать так, чтобы он делал только то, что скажу я. Стану ли я так поступать? Нет. Во-первых, это гадко. Во-вторых, я не хочу делать из Ибрагима свою марионетку. Напротив, я всем сердцем и душой за то, чтобы Султан Ибрагим, наконец, смог стать сувереном. Я хочу видеть рядом с собой сильного и независимого мужчину. И не надо мне тут рушить мои розовые замки! Я в Ибрагима верю! И точка.

Атике так сильно выпучила глаза, что я даже испугалась за бедняжку.

— Я не забуду, султанша, но сейчас у меня есть дела поважнее. — Поспешила добавить я.

Сейчас будет мясо…

— Какие дела, хатун?! — пренебрежение и раздражение так и витало в воздухе. — Охаживать моего брата?! Вот и все твои дела! Помни, Шивекяр, что я в любой момент могу поговорить с Ибрагимом, и тот вышлет тебя вон!

Я устало вздохнула. Атике — двойняшка Ибрагима, но у меня такое чувство, что султанша от своей матери не сильно отличается. Также хочет быть для брата единственным авторитетом. В своём желание отстранить Кёсем Султан от власти, Атике вообще помнит, зачем вообще начала эту семейную войну?

— Султанша, — я старалась быть вежливой. — Я не хочу с вами ругаться. Тем более из-за Турхан. И ещё, вы забываетесь, перед вами не рабыня-наложница. Я — седьмая жена Султана Ибрагима, я его хасеки. Следите за словами.

Громкий и заливистый смех Атике разнёсся по всему дворцу.

— Всего несколько месяцев, как ты прибыла в этот дворец, Шивекяр, или лучше мне называть тебя Марией?! Восемнадцатилетняя дочь армянского купца по прихоти моего брата, ставшая хасеки. Ты слишком быстро взлетела, хатун. Неужели ты, правда, думаешь, что надолго задержишься в этих покоях? Наивная! Мой брат-повелитель имеет огромный гарем, не сегодня-завтра он увлечётся очередной прекрасной хатун. А ты… с моей Валиде имеешь не самые лучшие отношения. Хочешь и со мной поссориться? Ты так уверена в себе, Шивекяр?

Султанша говорила это таким пренебрежительным тоном, что мне стало бы мерзко, если бы я не вслушивалась в каждое слово. Мне что, правда, семнадцать лет?! А я-то думала, что резко помолодела после жизни в старом дворце… Дочь купца? Уже неплохо. Хоть не рабыней пришла в этот дворец, как та же Турхан или иная другая хатун.

А вот угроза от Атике мне не понравилась. Я, конечно, понимаю, что султанше очень хочется скинуть свою мать с османского трона, но так открыто — с угрозами и шантажом вербовать себе союзников…

— Ты вообще слушаешь меня, хатун?! — султанша щёлкнула пальцами у меня перед носом.

Я вышла из раздумий и искусственно улыбнулась.

— Атике Султан, понимаю, вы очень сильно желаете, чтобы Валиде Султан потеряла свою власть. По этой причине вы хотите избавиться от её приближённой и «верной» собачонки Турхан. Но меня устраивает то, что Кёсем Султан сейчас находится у власти. У вашей матери большой опыт управления страной, империя не рухнула только благодаря Валиде. Если султанша покинет Топкапы, боюсь, для империи это станет началом конца. Ибрагим в последнее время начал интересоваться делами государства, Кёсем Султан и Кеманкеш Паша повелителю в этом активно помогают. Так как государь на троне ещё только четыре года (большую часть времени из которых он провёл в объятьях наложниц), у Ибрагима мало опыта в вопросах управления. Но, я уверена, что ваша Валиде поможет своему сыну твёрдо встать на ноги, передаст ему свой опыт и когда придёт время, полностью отдаст вожжи правления Османской империей в руки султана.

Атике уставилась в одну точку, а спустя пару минут, посмотрев мне в глаза, выдала замогильным тоном:

— Мой брат Мурад тоже так думал сначала. А потом… потом моя Валиде убила его, чтобы дальше править страной от имени следующего сына. Вот такая вот история, Шивекяр. Думаешь, теперь, когда у меня несколько племянников-шехзаде, Кёсем Султан не осмелится повторить то, что уже однажды сработало?

— Если в его семье, наконец, наступит мир, Атике Султан, такие вопросы вам даже в голову не придёт задавать. Все тянут Ибрагима в разные стороны, заставляют выбирать. А ему итак тяжело, вы же сами это знаете, но продолжаете вести свою игру против Кёсем Султан. Вы фанатично пытаетесь разрушить столпы, что держат эту империю на плаву, но вы не строите новые. Кто займёт место Валиде и её людей? Зарифе, Осман, вы — султанша? Вы будете диктовать Ибрагиму, что и как делать? Вы добиваетесь власти над султаном? Или желаете быть рядом с султаном? Быть может, вы хотите, чтобы Ибрагим стал самостоятельным, чтобы совладал со своими страхами? Ваш брат — султан, а не обычный человек. И вместе с тем, его душевное здоровье нуждается в заботе. А вы хотите взвалить на него целую империю. Вы — принцесса, и чтобы не случилось во время правления вашего брата, спрос будет с Ибрагима. Если он не справится (а без Кёсем Султан и её людей так и будет), вы знаете, что с ним сделают, Атике Султан? Вы знаете. Но всё ещё пытаетесь вырвать и отдать власть брату, не думая о последствиях.

— А ты хочешь, чтобы за него всю жизнь правила моя Валиде?!

— Атике! — голос Кёсем Султан по террасе, заставляя нас с султаншей подскочить со своих мест.

Глава 7. Чудо света для чудовищ темноты.

Кёсем влетела на террасу, мягко говоря, очень злая. Глаза султанши метали молнии, ноздри увеличились, всё её естество кричало о недовольстве и предстоящей расправе. Вопрос только «над кем»?

— Шивекяр! — сквозь зубы процедила мать Ибрагима. — Возвращайся в свои покои. Сейчас же… — спокойнее добавила женщина, не отрывая взгляда от дочери.

Я не медля ни секунды, поспешила покинуть террасу, напоследок насладившись испуганной физиономией Атике Султан. Надеюсь, они когда-нибудь перестанут враждовать, тогда и мне будет житься спокойнее.

Оставив мать и дочь выяснять отношения, я отправилась в свои покои, но увидев в ташлыке Лалезар Хатун, поспешила к хазнедар.

— Здравствуй, Лалезар Хатун, я хотела узнать про своё обучение.

— Шивекяр Хатун, — женщина слегка склонила голову. — Обучение? Насколько я помню, несколько месяцев назад прибыв во дворец, вы чётко дали понять, что учиться — не намерены. Повелитель не стал возражать.

Я лучезарно улыбнулась:

— Я передумала, Лалезар Хатун. Организуй всё, пожалуйста.

Женщина удивлённо кивнула мне и ушла выполнять поручение. А спустя час я уже сидела в учебном классе вместе с другими новенькими рабынями, которых готовили в наложницы-фаворитки султана Ибрагима.

Разговор с Атике заставил меня прийти в себя. Да, я любимица султана, но по факту, стала таковой только из-за своего лишнего веса. Прошлая хозяйка тела была из семьи торговца, как позже я узнала из семьи очень богатого армянского купца. Образование Шивекяр получила блестящее, по местным меркам. Попав в гарем, хатун быстренько сдала все экзамены и более не думала об образовании, всё своё время посвящая единственной своей радости в этой жизни. Еде. Ну, и немного тому, кто её кормил.

Мне же память Шивекяр не досталась, как и её навыки. Я даже писать по-арабски не умею. Я понимаю собеседника и могу говорить на местном языке, но это всё, что мне было дано. Я совсем не знаю местных правил, обычаев. Только положение фаворитки и знание канона спасают меня от попадания в неловкие ситуации. Поэтому буду учиться.

История, каллиграфия, танцы, языки, риторика, этикет, Коран и многое другие плотно вошло в моё расписание. Ибрагим не понимал меня, но особо не возражал, так как и сам в последнее время был очень занят.

Кёсем Султан после моего попадания в этот мир сильно изменилась в отношении своего сына-повелителя. Женщина вплотную занялась образованием Ибрагима, присутствовала с ним на каждом заседании Совета Дивана, учила его политическим трюкам, вечерами засиживалась с ним за чтением и решением государственных вопросов. Немало ей в этом помогал и великий визирь — Кеманкеш Паша.

Я думала, что Ибрагим не сможет перебороть свою неприязнь и гордыню, но повелитель был очень мудр. Он множество раз ездил в Эдирне вместе с пашой, где мужчины проверяли готовность новых элитных войск Османской империи. Я бы не сказала, что они подружились, но, по крайней мере, неприязнь из их отношений ушла.

Султан Ибрагим проводил время с Валиде Султан не только из-за политики, иногда мать и сын просто гуляли в саду и беседовали, пару раз даже вакф посетили и раздали еду и одежду нуждающимся. Султан действительно стал меняться благодаря усилиям своей валиде. Он стал более сдержанным и уверенным в себе, стал меньше времени проводить в гареме с женщинами и больше в компании пашей и беев.

На долгие месяцы я стала единственной, кто ходит на хальвет к повелителю. Но большинство ночей мы просто беседовали. Я старалась разговорить Ибрагима, хотела, чтобы он полностью мне открылся, чтобы вытащил наружу все свои страхи, чтобы увидел, что бояться больше нет смысла.

— Значит, ты боишься смерти, Ибрагим? — задала я вопрос мужчине.

Мы лежали в постели и смотрели друг на друга после очередного хальвета. Я такие минуты всё чаще использовала, чтобы вылечить душу султана. Я конечно не психотерапевт, но понимаю, что лучше о своих страхах говорить чаще, тогда рано или поздно придёт осознание, что все страхи — это лишь плод воображения, с которым можно бороться.

— Да, Шивекяр… — Ибрагим гладил мою талию и смотрел, словно куда-то в себя. — Мне всё время мерещатся палачи. Их шаги, их тени. Они хотят меня убить, хотят задушить.

— Уже много месяцев ты с матерью в хороших отношениях, Ибрагим. Ведь так?

— Да, мы нашли с Валиде общий язык.

Я взяла повелителя за руку и продолжила:

— Значит, теперь ты уверен, что твоя мать вреда тебе не причинит?

— Наверное. Пока я её слушаюсь… — мужчина тяжело вздохнул.

— Это она так сказала или ты сам так решил, Ибрагим?

— Сам…

— А что говорит твоя Валиде?

— Она сказала… что гордится мной… — лицо повелителя разительно преобразилось в лучшую сторону. Он улыбался. — Она любит меня, я это чувствую, Шивекяр.

— Значит, Кёсем Султан тебе вреда не причинит. Тогда, кто посылает тебе в видениях палачей, Ибрагим? Кто хочет твоей смерти?

— Янычары?.. — нерешительно спросил мужчина и потеряно взглянул на меня.

— Янычары — это лишь сила в чьих-то руках. Они не действуют без приказов вышестоящих. Скоро ты их уничтожишь, Ибрагим. Кто тогда осмелится послать к тебе палачей?

— Никто, Шивекяр. Но я всё равно боюсь. Вдруг меня подло отравят?

— Ты боишься смерти? Боишься неизвестности? Боли?

— Да. — Ибрагим поднялся и сел на кровать ко мне спиной, его ноги коснулись пола. — Смерть — это вечная тьма и холод. Одиночество. Или монстры и бесы. Я боюсь и страшусь всего этого.

Я встала, подошла к столику и взяла свечу, подошла к мужчине и села на пол. Мои руки касались колен Ибрагима, я поднесла подсвечник к султану.

— «Ты и есть то чудо света для чудовищ темноты»…

— Что? — переспросил повелитель, вглядываясь в пламя свечи.

— Ты и есть свет, Ибрагим. Посмотри. — Я поднесла огонь чуть ближе. — Чувствуешь огонь внутри себя? Чувствуешь это тепло в груди?

Султан нерешительно кивнул, заворожённо глядя в пламя свечи. Я удовлетворённо кивнула, после чего продолжила:

— Где бы ты ни был, Ибрагим, помни, ты есть свет, ты и есть жизнь. Никакие монстры и палачи тебя не уничтожат! — я коснулась ноги мужчины и внимательно посмотрела ему в глаза. — Это всего лишь тело, муж мой. Эта плоть — костюм, который дали тебе носить в этой жизни. Ты не этот костюм, ты не это тело. Ты пламя, ты огонь, ты свет. Ты бессмертная душа, заслужившая в этом мире стать падишахом. Ты родился, чтобы править огромной империей. Хотя, мог бы и воплотиться в кого-нибудь из тех людей, что ты видел в вакфе со своей Валиде… — я медленно вела ладонь по ноге мужчины, не разрывая зрительный контакт между нами. — У тебя ещё множество воплощений впереди, Ибрагим. Тебе не нужно бояться смерти, не нужно страшится её. Смерть — явление временное. Лишь проводник от одного тела к другому. Не более того.

— Ты думаешь, Шивекяр? — заворожено спросил султан.

— Знаю. Я ведь была на грани жизни и смерти. Ты помнишь это?

Мужчина молча кивнул, давая мне продолжить.

— Я уверена в своих словах. Верь мне, Ибрагим.

Этой ночью Ибрагим не видел кошмаров. И более того, продолжая беседы в подобном духе, мужчина, спустя несколько месяцев стал относиться к смерти (в том числе и к насильственной) философски. Читай книги на Книгочей.нет. Поддержи сайт - подпишись на страничку в VK. Если бы не дела государства, Ибрагим бы вообще плотно занялся поиском информации о бессмертии души, но благо Кёсем Султан использовала всё свободное время султана, чтобы передать сыну свой опыт и знания.

И всё в гареме было прекрасно, пока однажды в одно солнечное зимнее утро в ташлык не вошла она.

Вся в соболях с головы до ног и пузатая. Хюмашах Хатун вошла в ташлык и сразу же направилась в мою сторону. Мы с Турхан Султан переглянулись, так как не ожидали увидеть эту женщину в гареме, да ещё и в таком интересном положении.

Хюмашах поклонилась Турхан и стала взглядом искать кого-то.

— Кого-то потеряла, хатун? — насмешливо задала вопрос главная хасеки. — И что ты вообще здесь делаешь?

— Турхан Султан, как видите, я ношу ребёнка падишаха и моё место теперь рядом с Султаном Ибрагимом. Дай Аллах, подарю династии здорового шехзаде! — хатун бережно обняла свой живот. — А ищу я Шивекяр Хатун, повелитель срочно желает её видеть! — сказано это было таким тоном, что я поняла, что правда вышла наружу. Вот только интересно, что Хюмашах рассказала султану, а что добавила от себя?

— Так что, где эта хатун?! — глаза Хюмашах желали мести, она оглядывалась и высматривала меня, но поиски её были обречены на провал.

Я решила не издеваться над беременной женщиной и вышла к ней сама.

Шок, удивление, отрицание. Чего только я не увидела на лице Хюмашах. И я её понимала. Полгода прошло после нашей последней встречи. Я изменилась практически до неузнаваемости. Лишний вес ушёл, словно его и не было. А это поменяло всё. Я и с лишним весом была довольно хороша собой, а теперь так вообще, меня ставили на один ряд с такими красавицами как Турхан и молодой Кёсем-Анастасией.

Длинные светлые волосы, выразительные зелёные глаза, изящная шея и даже талия! За эти месяцы я полностью привела себя в порядок. Лишний вес ушёл, а вместе с ним и проблемы со здоровьем. Неудивительно, что Хюмашах меня не узнала.

— Ты? — ошарашено мяукнула хатун и замолкла.

Я ни говоря ни слова молча направилась к главные покои, перед этим попрощавшись поклоном с Турхан Султан. Я уже была на полпути, когда беременная фаворитка нагнала меня.

— Ты!

— Я. — На ходу ответила я, не повернув даже головы.

— Ты обманула меня! Навешала лапши на уши! Из-за тебя я столько месяцев скрывалась от людей Султана Ибрагима! Ты за всё ответишь, Шивекяр! Ибрагим тебя не пощадит! — неистово верещала хатун на бегу.

На этих словах я вошла в главные покои и низко поклонилась. Ибрагим стоял в центре комнаты и смотрел на нас с Хюмашах. Злость, обида, разочарование, ярость — в его глазах было всё.

— То, что сказала мне Хюмашах Хатун правда? Ответь мне, Шивекяр.

Голос повелителя был твёрд, но мне было видно, что мужчина едва сдерживает себя. Мы множество раз говорили на тему поспешных решений Ибрагима, и вот сейчас он был очень силён. Ещё полгода назад Ибрагим не стал бы сдерживаться, он накричал бы на меня, после наказал, а уже потом во всём разобрался. Но сейчас передо мной стоял другой Ибрагим.

— Я не знаю, что вам сказала Хюмашах Хатун, повелитель.

Я не улыбалась и была серьёзна. За всё то время, что я была с Ибрагимом, я никогда ему не врала и впредь не собираюсь, но наученная уроком Кёсем, признаваться ни пойми в чём — я не стану.

— Ты запугала Хюмашах, сказала ей, что я по политическим причинам забрал ту в свой гарем, говорила, что её семья в опасности из-за меня. Это правда, хасеки моя? Ты говорила такое Хюмашах Хатун?

— Да.

Ибрагим уставился на меня, словно впервые увидел. Разочарование быстро переросло в гнев, он едва не сорвался. С трудом султану удалось процедить сквозь зубы:

— Оставьте меня. Обе.

Я молча вышла из покоев и улыбнулась. Ибрагим молодец. Он больше не принимает решения в спешке, сгоряча. Даже вопросы семейные.

Хюмашах вышла вслед за мной, кривя лицом, ей явно не хотелось покидать главные покои. Моя улыбка привела хатун в недоумение.

— Ты чего лыбишься, Шивекяр? Ибрагим не простит тебя, даже не надейся!

— Это не важно, Хюмашах. Не важно.

— Шивекяр Хатун? — Кёсем Султан как всегда появилась в нужном месте в нужное время. — Ты уже узнала о Хюмашах…

— Султанша, паша… — я поприветствовала султаншу и сопровождающего её великого визиря.

Кёсем и Кеманкеш кивнули мне. Султанша внимательно оглядела живот Хюмашах.

— Чем занят мой сын-повелитель, Шивекяр? — Валиде проигнорировала приветствие Хюмашах Хатун и обратилась ко мне.

— Должно быть, подбирает мне подобающее наказание, султанша. — Я была само спокойствие.

Кёсем изогнула бровь, приказывая продолжать.

— Несколько месяцев назад я очень некрасиво поступила с Хюмашах Хатун, запугала её так сильно, что та поспешила разорвать отношения с султаном и уехала домой. Теперь правда всплыла наружу, повелитель сейчас принимает решение.

За всё то время что я говорила, на лице султанши не дрогнул ни один мускул. Кёсем уже привыкла к моим откровенным речам и не была удивлена, но думаю, султанша не ожидала, что я способна на такие низкие интриги, как враньё и запугивание. Так я поступила только с Хюмашах, да и то, по правде, говоря в шутку, я правда не ожидала, что хатун воспримет мою речь всерьёз, не думала я что та покинет Топкапы в спешке, поджимая хвост.

Кёсем внимательно меня оглядела, после перевела взгляд на Хюмашах. Валиде молчала и о чём-то размышляла. Кеманкеш же стоял с маской покер фейса на лице, только глаза его то и дело скользили по мне, перебираясь на живот Хюмашах.

В такой гнетущей тишине мы и простояли ещё час перед главными покоями. Кёсем Султан также стояла с нами, давая сыну всё хорошенько обдумать.

И вот мы все вошли в главные покои. Султан Ибрагим стоял в центре комнаты, заложив руки за спину. Его лицо было спокойным и умиротворённым, должно быть, он провёл медитацию, как мы делали с ним множество раз. Повелитель поприветствовал мать, поздоровался с главным визирем и, наконец, обратил своё внимание на меня и Хюмашах. И снова никаких эмоций. Я едва сдержала улыбку. Всего несколько месяцев прошло, а Ибрагим так сильно изменился в лучшую сторону! Даже если он меня сейчас казнить прикажет, я ни о чём жалеть не буду! Умру со спокойной совестью, зная, что империя в надёжных руках!

— Хюмашах Хатун! — падишах внимательно оглядел девушку. — Ты носишь моего ребёнка, поэтому с этого дня будешь проживать в гареме, о тебе и ребёнке хорошо позаботятся.

Хатун лучезарно улыбнулась и присела, выражая повиновение. Амбициозная барышня.

— Шивекяр Хатун… — Ибрагим смотрел мне в глаза, в которых было явное недовольство. — Ты поступила очень плохо. Если бы сама не призналась, я бы никогда не поверил словам Хюмашах.

После этих слов Кёсем слегка дёрнулась. Очевидно вспомнила наш с ней разговор. Они с великим визирем стояли чуть в стороне и делали вид, что им совсем не интересно наблюдать за семейными разборками падишаха.

Султан Ибрагим между тем продолжал:

— Я разочарован в тебе, Шивекяр. Только ли в этом твой грех? Или есть ещё что-то, чего я не знаю?

Я задумалась на пару минут, припоминая все свои косяки, но на ум приходила только первая августовская ночь с четверга на пятницу, когда я прокралась на кухню ночью и сожрала там всё, что не было приколочено гвоздями. Позже я узнала, что огромные котлы с пилафом (рис с бараниной) были приготовлены для янычарской церемонии казана, проходящей каждую пятницу на главной площади Топкапы. Преступника так и не нашли, но ещё добрых пол месяца на меня косо смотрел весь гарем. Полагаю, в этом признаваться прилюдно не стоит? Или всё же…

— Шивекяр? — Ибрагим внимательно наблюдал за моими бегающими глазками, боясь худшего.

Я опустила голову. Сгорел сарай — гори и хата!

— Повелитель, это я разграбила кухню в начале августа. Не знаю, что вдруг на меня нашло! Всё было как во сне… Помню, что шла с ночной прогулки, мне захотелось воды, я заглянула на кухню, но никого там не оказалось. Тогда я решила сама поискать воду… — я глубоко вздохнула. — Я пришла в себя только когда доедала последнюю ложку пилафа. Из-за меня чуть не сорвалась церемония казана, простите, повелитель… — я покраснела и не смела поднять глаз.

Ибрагим молчал долго. Минут двадцать. Кёсем с Кеманкешем тихо о чём-то перешёптывались у себя в углу. Наконец повелитель выдал:

— Ты виновата перед Хюмашах, Шивекяр. Поэтому с сегодняшнего дня ты будешь служанкой беременной хатун. Служи ей и раскаивайся в своём преступлении.

Хюмашах не смогла сдержать улыбки. Я же молча присела, принимая приказ. А Ибрагим продолжал:

— Ночами же ты будешь работать на кухне, хатун. Из-за тебя, Шивекяр, я урезал жалование поварам и наказал их несправедливо. Поэтому твоё жалование также будет отдано на кухню.

Я снова молча присела. Повелитель махнул рукой, и мы с Хюмашах вышли из главных покоев, оставляя Султана Ибрагима решать государственные вопросы.

Глава 8. Гарем слезам не верит.

— Ну что же, — Хюмашах предвкушающее улыбнулась. — Иди за мной, хатун. Солнце ещё высоко, а сундуки с моими вещами ещё не разобраны!

Я молча поплелась вслед за беременной фавориткой султана Ибрагима, надеясь, что смогу с достоинством вынести своё наказание.

Мы зашли в большие красивые покои, полностью заставленные сундуками. Я грустно вздохнула, осознавая, что Хюмашах перебралась в Топкапы на ПМЖ. Между тем хатун расхаживала по комнате и размышляла, с какого сундука лучше всего начать.

— Открой! — хатун пальцем указала на деревянный сундук с искусной резьбой.

Я открыла крышку и чуть не ослепла от блеска золота, едва помещавшегося в сундук.

— Это моё жалование за все эти месяцы, что я отсутствовала во дворце, — оправдывающимся тоном пояснила Хюмашах. — Нужно разложить их по тридцать золотых, а после рассортировать по небольшим мешочкам. — Хатун открыла очередной сундук и продолжила. — Здесь найдёшь ткань, сошьёшь мешочки и всё сделаешь в точности так, как я сказала! — фаворитка прошлась по комнате и приоткрыла небольшой сундучок. — Здесь драгоценности, их не трогай, просто убери в шкаф дальней комнаты. В остальных сундуках одежда и соболя, аккуратно развесь их в гардеробной. После этого вели агам унести из покоев ненужные сундуки. Я приду к вечеру и всё проверю, Шивекяр! Не смей спихивать свою работу на рабынь! Иначе я скажу повелителю, и тогда тебе не поздоровится! — Хюмашах фыркнула напоследок и вышла из покоев.

Я же начала выполнять поручение, стараясь не думать о том, какие сказки эта хатун сейчас распространяет в ташлыке среди наложниц и рабынь.

Я закончила к восьми часам вечера, когда весь дворец уже готовился ко сну. Хюмашах уже три часа сидела надо мной и наслаждалась представлением. Ещё часами ранее, эта хатун чуть не экскурсии сюда водила, чтобы девушки в гареме воочию убедились в словах вернувшейся в Топкапы фаворитки.

— Я закончила, Хюмашах Хатун! Мне ещё нужно успеть на кухню, я могу идти?

— Да, так уж и быть, можешь идти, Шивекяр Хатун, но не забудь, что завтра тебе нужно быть у меня ровно в семь утра! Опоздаешь хоть на минуту, я тебя накажу!

Я молча кивнула и вышла из покоев фаворитки. До кухни добралась быстро, так как очень хотелось кушать, а судя по запаху, ужин был не так давно.

Аги, работавшие на кухне, моему появлению не обрадовались. Они итак меня подозревали в краже их пилафа все эти месяцы, а теперь, когда правда вышла наружу, смотрели на меня аги… Нет, не с осуждением и не со злобой, что удивительно. А с жалостью и сожалением.

В гареме все знают, что султан Ибрагим души во мне не чает, Кёсем Султан меня уважает, да и Турхан Султан препятствий на жизненном пути не чинит. Поэтому у многих нет сомнений в том, что наказание моё рано или поздно закончится, тогда я снова буду в фаворе. Но, не думаю, что аги и калфы боятся мести. За эти месяцы я никогда не проявляла неуважение или беспричинный гнев в адрес служителей гарема. Характер у меня был мягкий, а когда я села на диету и стала в десять раз меньше есть, так и вообще повара мне памятник чуть не поставили, так как у них поубавилось работы. Да хазнедар, урезав бюджет на закупку продовольствия, всегда улыбалась, как только я появлялась в поле её зрения.

В старом дворце у меня была вынужденная диета, там сорваться было практически невозможно. Как только я вернулась в Топкапы, вопрос стал ребром. После моего тактического отступления из главных покоев в одной простыне, повелитель в меня едой не кидался, но мне самой было тяжело сдерживать желания своего тела. Думаю, окружающие это видели и меня не провоцировали, даже уважать начали за силу воли. Как жаль, что в августе я сорвалась на пилафе янычар…

— Шивекяр Хатун! — Лалезар встала из-за стола. — А вот и ты! Будешь ужинать?

Я молча кивнула и нерешительно присела за стол с хазнедар. Мы быстро поужинали овощным супом, после чего женщина ушла проверить девушек в ташлыке, я же прошла в небольшую комнатку, где меня уже ждала посуда. Две сотни тарелок, столько же стаканов и кастрюли. Ночь обещала быть долгой…

Первым делом я поставила кастрюли с холодной водой на огонь, чтобы быстрее и тщательнее смыть весь жир с посуды. За то время, что посуда грелась, я сгребла остатки еды с тарелок в одно большое ведро, которое ага, оставшийся присматривать за мной, сразу же унёс на задний двор Топкапы, где содержалась живность, кормившая жителей этого дворца.

Как только вода вскипела, я надела фартук и приступила к мытью чашек. Так прошёл час. После этого я тщательно вымыла тарелки, и уже потом быстро почистила кастрюли. Я закончила к двум часам под удивлённые взгляды аги. Евнух не верил своим глазам! Как же! Любимица падишаха моет кастрюли как заправская посудомойка! Без капризов и истерик! И даже помощи не просит!

Потная, уставшая, голодная и невыспавшаяся я посетила едва тёплый хамам и поплелась в свои покои. Елена и Сафие так и не легли спать, всё ждали моего прихода. Я их слегка отругала и отправила по комнатам с наставлением разбудить меня полседьмого, сама же завалилась на кровать и тот час же уснула.

Так полетели дни за днями. Хюмашах нещадно меня эксплуатировала, а я молча подчинялась, терпела все её заскоки с умиротворением буддийского монаха. Положение дел усугубляла беременность фаворитки. Хатун порой требовала от меня невозможного. Вот где я должна в декабре искать селёдку с клубникой? С рыбой проблем не было, благо Босфор под носом, а вот клубника… Короче, было трудно. А позже ещё и выяснилось, что и рыба ей не рыба, но об этом позже.

Хюмашах ни в чём себе не отказывала, она получала хорошее жалование и тратила свои сбережения направо и налево, совершено не думая о завтрашнем дне. Хотя как по мне тратить половину сундука с золотом на пошивку платьев, которые через несколько месяцев будут велики — глупо. Разумеется, у хатун были на то свои причины. Повелитель совсем не обращал внимания на свою фаворитку, как бы Хюмашах не наряжалась и не обвешивалась украшениями, Ибрагиму было всё равно. Как самка хатун падишаха не интересовала от слова совсем. Из-за беременности девушки на хальвет ту всё равно бы не пустили.

В гареме Хюмашах хорошо общалась только с сестрой повелителя — Атике Султан. Османская принцесса не так давно поняла, что Зарифе и Осман в ближайшем будущем в Топкапы не вернутся, поэтому султанша переключилась на Хюмашах Хатун, в надежде, что в будущем эта инвестиция окупится многократно. Так как раз была совсем не против заиметь себе такого союзника, ведь Кёсем Султан беременную фаворитку просто игнорировала, а Турхан тихо ненавидела.

Атике же со всех сторон охаживала Хюмашах, наставляла ту и всячески поддерживала. А ещё османская принцесса любила наблюдать за тем, как я днями напролёт прислуживаю женщине её брата. После нашего последнего разговора султанша обходила меня десятой дорогой в плане дружелюбности и вежливости, очевидно на неё не повлиял даже разговор с Валиде Кёсем Султан. Атике вбила себе в голову, что я её враг и что от меня обязательно надо избавиться. Ей везде мерещились интриги и заговоры, от чего я даже стала подумывать о том, что и султанше не помешает помощь хорошего психотерапевта. Но, позже, когда Атике стала вместе с Хюмашах издеваться надо мной, я поняла, что у османской принцессы «интрига головного мозга» и в помощи моей она не нуждается. А нуждается Атике Султан во власти своего брата-повелителя.

Заступалась за меня только Турхан Султан, так как мы с ней были в нормальных отношениях. Я с самого начала не таила на главную хасеки обиду или злость, я не видела в ней врага, даже когда султанша устроила мне «курорт» в старом дворце, я не обиделась. А после того, как я спасла Турхан от унижения и нападок Ибрагима, султанша и вовсе стала делать вид, что мы с ней никогда не враждовали. Султанша часто вступалась за меня, когда выходки Хюмашах становились совсем бесноватыми.

Так однажды беременной фаворитке захотелось свежепойманной рыбы. Рыба, что ей принесли с кухни, хатун не устроила, тогда девушка дала мне деньги и отправила на пристань. И я бы даже слова не сказала, если бы на дворе не стоял морозный декабрьский вечер. Я шла к запряжённой карете и размышляла над тем, где я сейчас найду рыбака, который мне продаст рыбу в такое время, когда навстречу мне вышла Турхан Султан.

— Ты куда в такой час, Шивекяр? Гулять собралась? Не боишься замёрзнуть?

— Если бы… — я не хотела жаловаться, но на улице так жалобно подвывал ветер, да и снега порядком намело… — Хюмашах Хатун отправила меня за рыбой напристань, султанша.

Турхан выпучила глаза от удивления и, бросив напоследок «задержись на пять минут», умчалась в сторону покоев Валиде Султан. Кёсем не подвела, заступаться за меня прилюдно не стала, но вот приказ, запрещающий мне покидать стены Топкапы, издала. Мол, а посуду вечером кто будет драить, если Шивекяр по дороге потеряется и замёрзнет или вдруг её засыплет снегом? Короче, в тот вечер я никуда не поехала, за что была искренне благодарна Турхан.

Также хоть я и была официально наказана, моя личная и семейная жизнь изменений не претерпела. Я была очень удивлена, когда султан Ибрагим пришёл ко мне на третью ночь наказания со словами:

— Это ты наказана, а не я. Так что ты сегодня сверху, Шивекяр!

Хюмашах об этом и понятия не имела, что меня безумно веселило. Но, разумеется, нагрузка для меня слишком тяжела. С утра до вечера прислуживать беременной фаворитке, после драить посуду на кухню, а ночью развлекать султана? Больше похоже на трудовой лагерь с сексуальным подтекстом. Поэтому на десятый день своего наказания я выставила султана Ибрагима вон из своих покоев.

Тот безумно рассердился и злой умчался в покои Турхан Султан. Узнав об этом, я лишь интригующе улыбнулась, но промолчала. С любопытством и научным интересом наблюдала за тем, как быстро потеплели отношения между султаншей и повелителем за всё то время, что я была наказана.

Думаете, я мстила Ибрагиму? Нет! Как можно?! Ну, разве что самую малость…

В феврале, когда у Хюмашах наступили роды, и та родила сына, моё наказание отменили. Шехзаде Орхан стал радостью для всех во дворце Топкапы, в том числе и для меня, так как Хюмашах сама, будучи в хорошем расположении духа, попросила султана Ибрагима отменить моё наказание! Казалось, повелитель только этого и ждал! В тот же вечер я отправилась на хальвет, и более кроме меня и Турхан никто с повелителем не был долгие месяцы.

Ибрагим день за днём менялся в лучшую сторону. Он начал заниматься на мечах, полюбил верховую езду и государственные дела. Почти каждый месяц повелитель покидал столицу и отправлялся в Эдирне проверить и подбодрить свою новую армию.

Налоги Дамаска всё также продолжали поступать на мой счёт все эти месяцы. Я же тайно переправляла деньги в Эдирне и другие регионы, где Ибрагим готовил свою новую постоянную армию. Также под этим видом султан часто одаривал меня всевозможными украшениями и имениями. И не только он. Даже Кёсем Султан под предлогом моего хорошего и примерного поведения (за службу Хюмашах) наградила меня деньгами и землями. Но, разумеется, мы с ней обе понимали, куда уйдут эти средства. Явно не мне на булавки.

Наверное, за эти месяцы я стала самой богатой султаншей во всей Османской империи. Ходили в Стамбуле слухи, что я была даже богаче самой Валиде Кёсем Султан! Разумеется, всё это были только сплетни, и на самом деле у меня порой не было денег даже на то чтобы купить себе новое платье! Я щедро спонсировала новую армию султана Ибрагима, понятное дело в тайне, и во всём себя ограничивала, надеясь, что каждый сэкономленный акче сыграет свою роль в уничтожении зазнавшегося агрессивного сословия в лице янычар.

Никто не знал, почему повелитель так щедр ко мне, почему за каждую ночь награждает килограммами золота, украшениями, землями и прочими плюшками. Также все гадали, куда я трачу такие баснословные деньги! В гареме даже шептались, что я всё золото словно дракон храню в своих покоях и чуть ли не плаваю в нём как в бассейне. Злые языки же просто дали мне клички «султанский хомячок» и «Хомяк Султан».

Турхан Султан по этому поводу молчала, думаю, султанша догадывалась, что не просто так семья Османов меня подарками заваливает или вовсе Кёсем Султан всё рассказала невестке. Надеюсь только, что у главной хасеки хватит ума не натворить глупостей.

В последние месяцы у Турхан и Ибрагима были странные отношения. Они много ночей проводили вместе, как муж и жена. Думаю, мужчине нравилось, как бы грубо это не звучало — «хальветить» султаншу. Турхан и вовсе питала к повелителю чувства. Не знаю, любила ли она его, но я уверена, что женщина ревновала Ибрагима к каждому столбу. Страсти между этими двумя бурлили нешуточные. Они всё также продолжали собачиться друг с другом, когда оставались наедине, но их ссоры всё чаще заканчивались бурным хальветом.

Ревновала ли я? Не знаю. Хюмашах так сильно загрузила меня работой, что я об этом даже не думала. А если и возникали мысли подобного рода, то я с облегчением вздыхала от того, что с Ибрагимом Турхан, а не та же Хюмашах. Всё же в душе я восхищалась Турхан Султан и вообще рада, что у Ибрагима такой хороший вкус.

И нет, я не боялась, что мужчина разлюбит меня! Когда бы мы ни встретились с ним в гареме, его глаза смотрели на меня. Я чувствовала на себе его взгляд, его тоску и желание. Он скучал по нашим хальветам и беседам, как и я. Но это вынужденное расставание лишь будоражило воображение и молодую кровь. Мы тайно наблюдали за жизнью друг друга, находясь порознь.

— Повелитель! — я низко поклонилась и вошла в главные покои.

Столько месяцев в разлуке, и вот я стою перед ним — в своём новом платье с глубоким декольте. Светлые волосы волнами ниспадают вдоль изящной талии. На лице улыбка, в глазах огонь, в крови бурлит адреналин. Не надо ворчать! Сама себя не похвалишь — никто не похвалит! Вот и Ибрагим ни слова не сказал… сразу уложил меня в горизонтальное положение. Варвар…

Глава 9. Дары смерти.

1648 год.

Прошло четыре года с моего попадания в этот мир, и вот, наконец, настал тот день, когда решится судьба Османской империи. Султан Ибрагим готов уничтожить янычар раз и навсегда.

Жители гарема в спешке собирали свои вещи, никто ничего не знал. Ранним утром в ташлык вбежала Лалезар Хатун и велела всем немедленно спуститься в подвал. Девушки в гареме возмущались, ведь в стены Топкапы никто не ломился, и всё было в порядке в их тихом и уютном гареме! Но хазнедар быстро выполнила приказ своего повелителя и уже к восьми утра все обитатели дворца были в безопасности.

— Султанша! — я посмотрела на Кёсем Султан, запихивающую меня в карету. — Я не хочу уезжать!

— Шивекяр! — Валиде начинала злиться на моё упрямство. — Послушай меня внимательно! Сейчас мой сын-повелитель ввёл в столицу свои новые войска! Но янычары так просто не сдадутся! Нас предали! Враги узнали, что не без твоей помощи Ибрагим подготовил эту карательную миссию! Янычары будут уничтожены, в этом нет сомнений, но пока жив хоть один из этих бунтовщиков, ты будешь в опасности.

— Не волнуйтесь, госпожа! — Кеманкеш Паша, стоявший рядом с султаншей, крепко сжал в руках саблю. — Я позабочусь о Шивекяр Хатун!

— Будьте осторожны. — Кёсем глубоко вздохнула и дала знак кучеру, чтобы тот отправлялся в путь.

Дверь кареты закрылась, плотные шторы полностью перекрыли обзор, и только после этого неприметная карета покинула территорию Топкапы.

Я внимательно посмотрела на пашу. Мужчина был собран, он был готов защищать меня ценой собственной жизни, ведь так ему велела его госпожа — Валиде Кёсем Султан.

— Не переживайте, Шивекяр Хатун, я не допущу, чтобы с вами случилась беда.

— Я не за себя волнуюсь, паша. — Я закусила губу. — Вся семья повелителя осталась во дворце, разве это не опасно?

— Султан Ибрагим всё предусмотрел, не переживайте. Султанши и шехзаде также покинут Топкапы и уедут в безопасное место.

Я глубоко вздохнула, нервы были на пределе. Никто не знал, что всё случится сегодня. Даже от меня всё держалось в тайне. Но нас всё равно предали!

Мы ехали часы напролёт в гнетущем молчании. Куда мы направлялись, я не знала, да и не хотела знать. Все мои мысли остались в Топкапы. Как там дела? Не добрались ли туда янычары? Успела ли семья повелителя покинуть дворец?

Карета резко остановилась, я не удержалась и упала прямо в объятья паши. Кеманкеш не растерялся и быстро помог мне подняться, после чего вынул саблю из ножен и тихо открыл дверцу кареты. Моё сердце готово было выпрыгнуть из груди! Неужели нас нашли?!

Паша с кем-то начал говорить, но голоса едва удавалось расслышать, а спустя несколько секунд я услышала звон сабель и яростный крик Великого Визиря:

— Спасайтесь, Шивекяр Хатун! Бегите!

Я оцепенела, но горящая стрела, вошедшая в стенку кареты прямо у моего левого глаза, привела меня в чувство. Я выскочила из кареты и за считанные секунды оценила обстановку. Кучер был убит, паша боролся один против десятерых крепких янычар.

Я схватила подол платья в руки и побежала в сторону леса, стараясь не упасть на живот, чтобы не навредить ребёнку, который должен был родиться в ближайшее время.

Звон сабель и яростные крики воинов остались позади, но я не останавливалась. Кеманкеш сейчас рискует за меня своей жизнью! Я не могу подвести его! Не могу подвести Ибрагима! Не могу подвести Кёсем Султан!

Я бежала на восток через овраги очень решительно и целеустремлённо. Лес превратился в одну сплошную зелёную полосу, солнце припекало, дыхание сбилось. Я резко остановилась, едва не упав в овраг! Сделала шаг назад и огляделась. Довольно глубокая река преградила мне путь. Что делать? Возвращаться обратно? Идти вдоль воды?

Мужские крики помогли мне принять нужное решение. Я в страхе за жизнь ребёнка спустилась с обрыва и сняла с себя тяжёлый чёрный плащ и платье, туфли также пришлось оставить на берегу. Мужские яростные крики приближались, я опасливо вошла в воду и тотчас же сделала шаг назад. Глубоко! Да и холодно! Но выбора нет…

Я вдохнула, выдохнула и резко прыгнула в воду. Холод проник в меня моментально, чуть дух не вышибло! Я резко поднялась на поверхность и вдохнула глоток воздуха, мне хватило пары секунд, чтобы увидеть на берегу троих янычар, они смотрели на меня с яростью, с желанием уничтожить. Я начала делать вид, что тону. То, погружаясь под воду, то выныривая на поверхность, я кричала и звала на помощь.

Мои действия дали результат, янычары, сбросившие с себя одежду, стали переглядываться и вроде даже уже не собирались прыгать вслед за мной, чтобы прикончить. Я же продолжала разыгрывать утопленницу, спустя минуту легла пластом мордой вниз и перестала шевелиться, предварительно задержав дыхание. Река с огромной скоростью уносила меня вниз по своему течению. Периодически я слегка шевелила головой, чтобы набрать в грудь немного воздуха, так я и плыла минут пять, пока река резко не стала петлять.

Я вынырнула и огляделась. Янычары не стали преследовать меня, значит можно плыть к берегу, на противоположную сторону. Сил осталось мало, живот болел, я кое-как добралась до песчаного берега и из последних сил поплелась в сторону леса. Было холодно, несмотря на жаркую погоду, зубы стучали, тело била крупная дрожь.

Я шла по лесу в одном нижнем платье, аккуратно придерживая свой большой живот. Ноги все искололись из-за отсутствия обуви, с волос стекала речная вода. Но солнце так ярко светило, что мне не верилось в реальность происходящего. Такие трагические и опасные события обычно нуждаются в противной дождливой погоде, а на улице даже не вечер. Я слегка улыбнулась. Возможно всё обойдётся?

Я шла в лес как можно дальше, шли часы, но останавливаться я не решалась. Я должна защитить себя и ребёнка! Это самое главное!

К вечеру я полностью выбилась из сил, к тому же я поняла, что скоро рожу. Схватки начались пару часов назад, но идти это мне не мешало, пока не начались сильные боли. Я брела в темноте практически на ощупь. Я боялась найти людей и в тоже время хотела этого. Как рожать одной в тёмном лесу я не представляла.

Увидев огонь пятью часами позже, я воспарила духом. Люди! Кажется это жилой дом! Надеюсь, что там мне помогут! Я, не теряя время между очередными схватками, поплелась к строению. Постучалась нерешительно и сделала шаг назад.

— Кто это в такой час заявился? — уставший женский голос вселил в меня надежду, а детская макушка появившаяся следом прогнала все страхи.

Молодая женщина с платком на голове при виде меня затолкала ребёнка в дом, а сама вышла.

— Кто ты, хатун? Почему в таком виде? — незнакомка заметила мой большой живот и зажала рот руками. В её глазах вспыхнул страх, а после ненависть.

Хатун на несколько секунд прикрыла глаза, после чего грубо и молча отвела меня в сторону, в этот момент я услышала мужские голоса, доносившиеся из хижины. Я поняла всё сразу. Это янычары.

— Мой господин и его друзья говорили о хатун, что утонула в местной реки… — едва слышно шептала женщина. В этот момент я закусила руку, чтобы не вскрикнуть во время очередной схватки. — Пообещай, что сохранишь жизнь моей дочери! Я знаю, что Султан Ибрагим исполнит любое твоё желание! Пообещай и тогда я помогу тебе и твоему ребёнку!

Я молча кивнула, сдерживая слёзы облегчения.

— Жди здесь… — тихо, но уверено произнесла женщина и зашла в дом.

Она пробыла там не меньше получаса, пока мужские голоса не стихли. Хатун приоткрыла дверь и жестом пригласила меня в дом. Войдя в помещение, я увидела троих преследовавших меня янычар, они спали, лёжа головами на столе, заставленным едой и выпивкой. Хозяйка дома провела меня во внутреннюю комнату и усадила на пол, на котором уже было постелено одеяло. Маленькая девочка внимательно разглядывала меня, сидя в углу, она играла в соломенную куклу и смотрела на действия своей матери, которая поставила на пол нагретую воду.

— Я осмотрю тебя?

Я молча кивнула и позволила хатун залезть себе под платье. Её тёплые руки успокоили меня, как и слова, сказанные ею после осмотра:

— Уже скоро, хатун.

Я благодарно улыбнулась, наслаждаясь передышкой между схватками. Я постаралась не думать, что в соседней комнате сейчас находятся три воина, готовые меня убить. Надо расслабиться и позволить телу сделать работу.

Роды прошли быстро и без осложнений, несмотря на перенесённый мною стресс и отсутствие опыта в деторождении. Хатун протянула мне маленький свёрток, но улыбаться не спешила. Я же с благоговением обнимала своё дитя, пока хозяйка дома в спешке убирала кровь и сжигала тряпки и послед.

— Папа встал… — девочка вошла в комнату, опасливо и даже со страхом взглянула на свою мать, та в спешке вышла из помещения и забрала дочь, после чего прикрыла дверь. Я осторожно подскочила, крепко прижимая ребёнка к себе. Надо бежать!

Я осторожно последовала к заднему ходу, стараясь не шуметь. Мужские голоса становились громче. Я спешно вошла в сарай, когда дверь с главного входа открылась. Через щель я наблюдала за янычаром, опорожнявшим свой мочевой пузырь.

— М-м-м… — тихий мужской стон едва не заставил меня закричать. Я повернулась на негнущихся ногах и пригляделась. В углу сарая что-то шевелилось.

— Кто здесь? — тихо прошептала я.

— М-м-м… — мужской стон был очень слаб.

Я подошла ближе и чуть не ахнула. Кеманкеш Паша лежал связанный с закрытыми глазами, во рту его был кляп. Первым делом я убрала с глаз мужчины повязку и жестом попросила не шуметь. Увидев меня, паша удивился не меньше моего, а разглядев во тьме ребёнка, так и вовсе чуть не забыл, как дышать. Я одной рукой убрала кляп изо рта Великого Визиря, после чего развязала его полностью. Кеманкеш за считанные минуты привёл себя в порядок, после чего наклонился к моему уху:

— Что будем делать, Шивекяр Хатун? Янычары всё ещё в доме?

Я молча кивнула. В этот момент из дома раздался женский крик. Хозяйка кричала и плакала.

Мы с пашой переглянулись.

— Она помогла мне. Мы ведь не бросим её?

Кеманкеш кивнул мне и поспешил на помощь несчастной хатун. Я пошла следом. Паша влетел в дом и за считанные секунды свернул шеи янычарам голыми руками. Я отвернулась, чтобы не видеть слёз и синяков хозяйки дома, чуть было не изнасилованной троими «воинами». Женщина всхлипывала ещё минут пять, после чего взяла себя в руки, обняла хнычущую и напуганную и дочь, и после этого вышла из дома к нам с Кеманкешем.

Мы стояли с пашой и смотрели друг на друга.

— Возвращаться сейчас в столицу опасно, — нарушил молчание паша. — Останемся здесь на какое-то время. Вы не против, Шивекяр Хатун?

— Не против, паша.

Мужчина ободряюще улыбнулся и ушёл в сарай. Пока Кеманкеш рыл могилу и закапывал трупы, мы с хатун сидели на лавке и молча баюкали своих детей. Утром Кеманкеш взял лошадь и отправился на разведку, чтобы привести помощь. Он отсутствовал до вечера, но так и не появился. Когда издали стали слышны мужские крики и звон сабель, мы с хатун подскочили и, ни говоря друг другу ни слова, направились вглубь леса.

Мы бежали, но понимали, что нас нагонят.

— Госпожа! — хатун резко остановилась. — Нам нужно поменяться одеждой! — её глаза были полны страха и отчаяния.

— Ты уверена? — я взяла женщину за руку, желая и боясь принять её жертву.

Та молча кивнула и принялась раздеваться. Мы обменялись одеждой, я отдала хатун свои украшения и сделала ей искусственный живот, на наше счастье мы были блондинками почти одного возраста.

— Позаботьтесь о моей Церен, госпожа!

— Обещаю! — я крепко обняла женщину, понимая, что больше её не увижу, слёзы градом стекали по моему лицу. — Как твоё имя?

— Фэй, госпожа… — бросила хатун и уверено передала мне ладонь своей дочери.

Я крепко взяла за руку малышку Церен и, последний раз благодарно взглянув на свою спасительницу, помчалась дальше.

Мы бежали с девочкой ещё очень долго, пока не убедились, что погони нет.

— Не плачь, Церен… — я крепко обняла ребёнка. — Я о тебе позабочусь, обещаю…

— Почему мама не пошла с нами? — всхлипывала девочка, трясясь от страха.

— Твоя мама — героиня, милая. Она спасла меня, мою дочь и тебя. Мы должны уважать её выбор.

Я прижала к груди младенца, согревая своим теплом, малышка только что крепко поела моё молоко и сейчас спала.

— Как её зовут? — Церен с любопытством рассматривала кроху в моих руках. — И где её папа?

Я погладила девочку по голове и улыбнулась:

— Её имя — Фэй Султан, её отец сейчас должно быть ищет нас, он правитель Османской империи — Султан Ибрагим.

— А кто ты?

— Я? Меня зовут Шивекяр Хатун — я седьмая хасеки (жена) Султана Ибрагима.

Девочка ненадолго задумалась, после чего грустно на меня посмотрела:

— Мама ведь не вернётся?

— Скорее всего — нет, милая. — Я крепко прижала Церен к груди, моё сердце обливалась слезами.

— И папа?

— И папа…

— Ты теперь будешь обо мне заботиться, Шивекяр Хатун?

— Да, Церен. Теперь мы с Фэй твоя семья. Скоро Султан Ибрагим найдёт нас и увезёт в огромный красивый дворец Топкапы, где мы все вместе и будем жить дружно и счастливо.

— Дворец? Красивый и большой?

— Да! Очень красивый и очень большой! — я поцеловала девочку в лоб и начала рассказывать про дворец Топкапы в красках и цветах, отвлекая внимание и мысли девочки от горечи и утраты.

Фэй Хатун пожертвовала собой, чтобы мы выжили, я боюсь себе представить, что сделают янычары с этой самоотверженной женщиной. Она была женой или наложницей янычара, жила в лесной хижине и растила дочь от человека, который творил с хатун ужасные вещи. Жизнь Фэй была не из лёгких, но ради своей дочери хатун сделала всё. И я не подведу её, жертва Фэй не будет напрасна!

Мы проспали до самого утра, а после двинулись, куда глаза глядят, к вечеру уставшие и голодные вышли к окраине города. Мне пришлось продать своё последнее кольцо, чтобы купить поесть и попить. В городе была разруха, тела янычар вывозились из центра города, но торговцы всё равно вышли на работу. Хаос час за часом устранялся.

Мы сели с Церен у края дороги и принялись поглощать лепёшки с водой, но мы совсем не привлекали внимания горожан. И кроме нас на улице от бездомных и голодных было не протолкнуться. Очевидно, в городе был пожар, и многие семьи остались без крыши над головой, поэтому мы не особо выделялись на фоне остальных. Оборванные, грязные и уставшие. Мы были не одиноки.

— Эти неверные добрались до Топкапы! — старческий женский голос заставил меня навострить уши. — Чудом семья Султана Ибрагима не пострадала! Жаль только Кёсем Султан, хорошая была женщина, всегда бедняков спасала от голодной смерти… — вещала торговка лепёшками.

Моё сердце чуть не остановилось. Пустота и опустошение, слёзы и боль. Валиде, как же так?!

— И Великого Визиря убили… — вторила другая хатун, покупавшая лепёшки у торговки. — Вот беда! Беда на всю империю! Ну, хоть от янычар избавились, теперь никто тебя грабить не будет, хатун! Но вот султаншу и пашу очень жаль…

Я едва сдержала слёзы. И Кеманкеш…

Я дождалась, пока Церен поест, после взяла девочку за руку и направилась во дворец. Внутри была холодная пустота, и только новорождённая дочь и рядом идущая Церен, заставляли меня двигаться дальше.

Мы долго не могли подобраться к дворцовому комплексу, всё было завалено трупами. Воины в зелёной униформе убирали тела и вывозили их на телегах за пределы столицы. Я боялась подойти к ним и попросить помощи. Вдруг, среди толпы зевак скрываются родственники погибших янычар, желающие мне смерти?

— Шивекяр Хатун… — Церен начала дёргать меня за подол коричневого платья своей матери. — Когда мы придём во дворец? Тут так плохо пахнет…

Мои глаза блуждали по залитым кровью улицам, по бездомным и сиротам. Смерть заполонила столицу Османской империи, но дала надежду на то, что в ближайшем будущем больше не будет бунтов против династии. Янычары не будут грабить торговцев, не будут представлять угрозу простым горожанам. Султан Ибрагим уничтожил воинов, которые кусали руку, кормящую их столетиями. Смерть янычар подарила многим надежду на светлое будущее. Но не всем.

Я зацепились взглядом за человека в чёрной униформе, когда уже почти отчаялась. Мужчина слез с лошади и что-то стал обсуждать с воином.

— Хусейн Паша! — я выкрикнула не очень громко, но мужчина обернулся. Его глаза расширились от удивления, он отослал собеседника прочь и дал знак воинам, чтобы те пропустили меня.

— Шивекяр Хатун, слава Аллаху вы живы! Повелитель думает, что вас убили! И…

Плач ребёнка оборвал речь паши, он внимательно смотрел, как я отодвигаю плащ в сторону и показываю ему малышку.

— Фэй Султан.

Мужчина улыбнулся и помог мне забраться в карету. Церен прижалась ко мне, в страхе смотря на Хусейна Пашу, сидящего напротив нас. У этого мужчины было не очень дружелюбное выражение лица, но в его преданности я не сомневалась. Он командовал флотом империи и был предан династии, как никто другой.

— Несколько часов назад во дворец привезли тело, госпожа. — Хусейн был хмур. — Лицо хатун было сожжено, но так как на ней были ваши украшения, повелитель подумал, что это вы. Он никому не позволил прикасаться к трупу.

— Это женщина — Фэй Хатун, паша, мать малышки Церен. — Я крепко прижала к себе девочку, осознавшую потерю матери и в страхе цепляющуюся за меня как за последнего знакомого ей человека. — Фэй Хатун помогла мне родить, а после пожертвовала собой, чтобы мы выжили. Я хочу, чтобы её достойно похоронили, паша.

— Я всё сделаю… — Хусейн кивнул, внимательно разглядывая мою маленькую спутницу.

Глава 10. Пилаф раздора.

Прибыв во дворец, я в спешке передала Церен в руки своих личных служанок Сафие и Елены, после чего умчалась в главные покои. Стража хотела доложить о моём приходе султану, но увидев у меня на руках младенца, мужчины молча открыли дверь. Я вошла и увидела Ибрагима. Повелитель стоял и смотрел на труп обезображенной Фэй Хатун и молчал. В его глазах не было страха и боли, лишь неверие, непонимание и отрицание.

Сколько султан уже так стоит? Несколько часов?

— Ибрагим… — тихо позвала я мужчину и сделала несколько шагов в его сторону.

Повелитель медленно повернул голову, он несколько раз моргнул, протёр уставшие воспалённые глаза. За считанные секунды лицо мужчины преобразилось, он широко улыбнулся, неподъёмный груз упал с его плеч.

— Сахарный кубик! — Ибрагим крепко прижал меня к себе, но тут же отстранился, когда услышал тихий плач младенца. Султан уставился на меня удивлённо и в тоже время радостно.

— Фэй Султан… — я широко улыбнулась, представляя дочь её отцу. — Что значит — возвращение; добыча, трофей.

— Добро пожаловать домой, моя маленькая Фэй! — Ибрагим бережно взял ребёнка на руки и прижал к себе.

Нашу семейную идиллию прервал настойчивый стук в дверь. Турхан Султан влетела в главные покои на первой космической, увидев меня, султанша выдохнула.

— Рада, что ты невредима, Шивекяр! — поприветствовала меня женщина, в то время как Ибрагим отдал слугам распоряжение и тело Фэй Хатун унесли из главных покоев.

— И я рада, что ты в порядке, Турхан! — я обратила внимание на испуганный взгляд султанши в сторону повелителя и дочери. — Знакомься, моя дочь — Фэй Султан.

— Поздравляю! — султанша лучезарно улыбнулась, а спустя несколько минут продолжила, но уже не так весело. — Повелитель, по вашему приказу я осмотрела тело Кёсем Султан.

— И что же? — Ибрагим напрягся.

— Это точно не Кёсем Султан, Ибрагим. Я уверена в этом. Но кто-то очень хотел, чтобы все думали обратное. Я… — султанша не успела закончить, в покои снова постучались.

— Хаджи Ага? Что ты хотел? — Ибрагим передал мне дочь на руки.

— Я бы хотел покинуть дворец, повелитель… — ага был довольно стар, но раньше это было не так заметно. Его волосы уже давно поседели, морщины покрыли всё лицо, а палка подпирала старое тело. — Валиде Кёсем Султан покинула нас, мне больше нечего делать в Топкапы.

Ибрагим тяжело вздохнул:

— Тебе есть куда пойти, Хаджи Ага? Ты служил династии десятки лет, ты заслужил отдых и покой.

— Не беспокойтесь обо мне, повелитель. — Ага грустно улыбнулся. — Я достаточно богат и не умру в бедности. И вот ещё что… — евнух вытащил из-за пазухи небольшой конверт. — Госпожа… перед смертью просила передать вам, повелитель.

Ибрагим волнительно открыл письмо и надолго замолчал. Он смотрел в одну точку и пытался всё осмыслить после прочтения. В это время Хаджи Ага молча поклонился и покинул главные покои навсегда. Турхан подошла ко мне, это привлекло внимание Ибрагима, и он сделал шаг в нашу сторону, мужчина протянул нам конверт с понятным намерением. Турхан расположила послание между нами, и я погрузилась в чтение.

«Ибрагим, мой храбрый сын-повелитель!

Ты читаешь это письмо, в то время как во дворце уже оплакивают кончину твоей Валиде Кёсем Султан. Я навсегда покинула дворец Топкапы, но я жива и невредима.

Тебе, как никому известно, что всю свою жизнь — юность, молодость и зрелость — я отдала Османской империи. После смерти твоего отца — Султана Ахмеда Хана — я взвалила на себя эту ответственность и долгие годы думала — что только мне под силу удержать империю от распада. Я начала считать себя государством, я стала отказываться от своих детей, от своей семьи. Наученная горьким опытом с твоим братом Мурадом, я пыталась оградить тебя от власти, Ибрагим, а точнее даже отстранить, ведь так было проще управлять империей.

Но однажды твоя седьмая хасеки — Шивекяр Хатун — напомнила мне одну страшную вещь. Я была не так могущественна, какой хотела казаться. Янычары — воины империи — убили стольких близких мне людей! Но я и мысли не допускала, чтобы как-то решить эту проблему, я сотрудничала с ними, использовала их в своих целях. И только тебе и твоей жене удалось заставить меня задуматься. А что будет дальше? Неужели янычары будут безнаказанно убивать членов моей семьи? Они будут свергать и убивать неугодных им правителей? Как долго выстоит империя под натиском и агрессией внутреннего врага?

Ты читаешь это, Ибрагим, значит у тебя получилось уничтожить бунтовщиков раз и навсегда. За эти четыре года ты сильно изменился, сын. Ты повзрослел и стал сувереном, как твой покойный отец. Рядом с тобой верные тебе женщины, готовые умереть за тебя, Ибрагим. Моё сердце спокойно за империю и за семью. Ты достойно справишься со всем, что выпадет на твою долю.

А что же я? А я хочу покоя, сынок. Простого тихого женского счастья рядом с человеком, что молча любил и ждал меня долгие годы. Традиции империи запрещают женщине с титулом «Валиде Султан» вступать в брак, тебе это известно. Поэтому я инсценировала свою смерть и навсегда покинула столицу. Не злись, Ибрагим, позволь своей старушке провести последние годы рядом её последней любовью…

Твоя мать — Валиде Кёсем Султан».

Мы с Турхан в шоке уставились друг на друга, а между тем Ибрагим забрал письмо и кинул его в камин. Пергамент мгновенно вспыхнул, оставив после себя горстку пепла.

— Пусть будет счастлива… — тихо прошептал повелитель.

***

Следующие дни в гареме был траур, все скорбели и оплакивали мать государя. И только Атике Султан — сестра султана Ибрагима — словно бы воспарила духом. Она ждала этого момента очень долго и вот он настал. Больше ни Кёсем, ни Кеманкеша рядом с её братом нет, а значит — путь к власти свободен.

Глядя на османскую принцессу, мы с Турхан дружно пытались сдерживать внутри себя дикий ржач. О! Если бы только Атике знала, где сейчас её Валиде и чем она занимается!

Гарем потихоньку приходил в себя, жители Топкапы вернулись к привычной для себя работе, не забывая развлекать себя слухами и небылицами. Так, по гарему не так давно гуляла несуразная, но в тоже время вполне биографическая сказка — «Пилаф раздора». Вам интересно?! Тогда слушайте!

«Жила-была в гареме султана наложница невероятных размеров. Хатун имела пышные формы, за которые правитель любил её так сильно, что все собранные с империи налоги дарил своей фаворитке. И всё у этой женщины было — и горы золота, и искусные драгоценности, и шкафы её были завалены соболиными шкурами. Но наложница словно бы и не замечала дары своего падишаха. У женщины этой была только одна страсть. Еда.

Хатун ела и днём и ночью, повара не успевали готовить, а слуги дворца валились с ног от таскания тяжёлых подносов со всевозможными яствами. Казна стремительно пустела, империя разорялась, пытаясь прокормить любимую наложницу султана. Правитель империи и сам, наконец, это понял и издал указ — сослать хатун во Дворец Слёз.

Наложница превратилась в простую служанку, а, как известно, их труд очень тяжёл, поэтому хатун за считанные месяцы стремительно похудела и больше не выделялась из толпы сотен служанок. Султан очень скучал по своей любимице и однажды не выдержал и навестил бывшую фаворитку. Увидев как сильно изменилась его наложница, сердце государя смягчилось и тот забрал женщину обратно в свой дворец, надеясь, что с этих пор его любимица будет есть меньше и голод не уничтожит его империю. Также султан издал указ, чтобы его наложницу ни в коем случае не пускали на кухню. Так, на всякий случай.

И всё было хорошо в славной империи, пока однажды тёмной ночью любимица султана не захотела пить. Женщина пошла на кухню, но слуг на месте не оказалось, тогда хатун стала искать воду везде, где только могла. И как назло в эту ночь повара приготовили пилаф для пятничной церемонии казана, на котором повелитель кормит своих верных воинов. Хатун не смогла сдержать себя, эта женщина не успокоилась и не покинула кухню до тех пор, пока не съела последнюю ложку риса с бараниной.

Важная церемония чуть не сорвалась из-за неконтролируемого аппетита любимицы султана. Но тогда об этом никто не знал, ведь никто не видел преступницу, да и сама хатун молчала, и признаваться не спешила, так как боялась, что султан отправит её во Дворец Слёз, прознав о том, что женщина снова может за один обед съесть все запасы его дворца.

Но правда вскоре вышла наружу, султан безумно рассердился на свою фаворитку, к тому же хатун очень сильно похудела с их первой встречи и со временем разонравилась своему господину. Тогда всё хорошенько обдумав, султан отослал фаворитку на кухню — выполнять работу слуг, в надежде, что подобное наказание заставит хатун забыть о её неконтролируемой страсти. О еде.

Женщина драила котлы и стаканы молча, ведь была очень добра нравом и никогда не закатывала скандалов. Возможно, ещё и за это любил её местный правитель и до сих пор не казнил, как того желали оскорблённые воины.

Султан долгие месяцы наблюдал за страданиями своей любимицы и он, наконец, понял, что без воинов он прожить сможет, а вот без любимой фаворитки — нет! Тогда правитель в тайне начал готовить себе новых верных воинов, которых его любимица ещё не пыталась объесть.

Через несколько лет его наложница снова стала полнеть, воины выражали своё недовольство, так как боялись, что вскоре хатун и до их еды доберётся! Правитель империи понял, что пора действовать, если он не хочет смерти своей фаворитки.

Он пытался увезти и спрятать свою любимицу от злых воинов, но та потерялась и несколько дней не появлялась во дворце. В это время султан уничтожил своих старых воинов и приблизил новых всего за несколько дней. Падишах уже думал, что навсегда потерял свою любимицу, но хатун вернулась во дворец… как раз к обеду.

Когда она пришла, то султан понял, что на этот раз в полноте его наложницы-фаворитки была виновата не еда, а ребёнок, которого хатун носила под своим сердцем все эти месяцы. Правитель империи стал в радости возносить благодарности Всевышнему за то, что когда-то послушал своё сердце, а не мстительных воинов…».

Какого, а?! Голливуд, Болливуд и бразильские мелодрамы — могут закрываться от осознания своей ущербности! Сказочницы гарема — это вам не сценарий к «Титанику» писать, это способность совместить правду и вымысел таким образом, чтобы и понятно было про кого сказка, и чтобы потом головы не отрубили за бурную фантазию!

Я честно не обижалась, а ржала вместе со всеми, так как эта история про «Пилаф раздора» сняла напряжение, витавшее во дворце Топкапы, и разрядила гнетущую атмосферу траура и скорби.

Я также погрузилась в радости материнства, не забывая и о Церен.

Девочка была в восторге от дворца, от его богатого убранства, от жителей населяющих Топкапы, от новой одежды и игрушек, от сытной еды и хорошего обращения. Ибрагим, узнав историю жизни девочки, разрешил той остаться вместе со мной, теперь я, как когда-то Кёсем Султан, стала заботиться о маленькой сироте. Церен, разумеется, скучала по своей матери, ночами украдкой плакала, поэтому я заняла всё её свободное время и мысли — учёбой и развлечениями. Девочка стала посещать уроки и со временем её кошмары прекратились, она хорошо вписалась в жизнь гарема. Церен завела дружбу со старшими детьми Ибрагима и наслаждалась детством, которого достоин каждый ребёнок на Земле.

Фэй — мой первый ребёнок, моё солнце и радость — принесла в жизнь цветные краски. Я каждый день часами наблюдала за малышкой и не могла на неё надышаться. Фэй — моё самое большое достижение! Все эти четыре годы я пыталась забеременеть и родить, и вот наконец моя мечта исполнилась! Я стала матерью! Дважды…

Ибрагим любил новорождённую принцессу не меньше моего, он каждый день навещал дочь и держал на руках, укачивал и успокаивал, когда та плакала. Иногда мне казалось, что если бы у Ибрагима была молочная грудь, то он бы не чурался и кормил Фэй своим молоком. Он любил её, любил всем сердцем и душой. Так сильно Ибрагим даже не любил Зарифе и Османа…

Кстати о несостоявшейся султанше и шехзаде. Хатун все эти годы тихо жила со своим сыном за пределами Топкапы, она не навещала гарем и не требовала внимания и почестей. Ибрагим каждый месяц её навещает, общается с сыном, в надежде понять, хочет ли тот в будущем официально войти в семью Османов. Но пока шестилетний Осман и не думал о таких вещах, он просто радовался каждому приезду своего отца.

Атике Султан также навещала Зарифе и Османа, но больше для галочки, осознав, что там ловить нечего, османская принцесса переключила своё внимание на Хюмашах и шехзаде Орхана. Когда только Хюмашах родила мальчика, Атике поднимала тему о том, чтобы Ибрагим сделал её своей восьмой хасеки, но повелитель не спешил повышать статус своей фаворитки. Его главной отмазкой или корректней сказать аргументом было что-то вроде:

«В неделе всего семь дней, у меня уже есть семь хасеки! Зачем мне ещё одна? И вообще, Атике, займись уже своей личной жизнью! Достала в край!»

Ибрагим переживал за меня. Сейчас у меня есть титул «хасеки» и по логике вещей я стою выше «султанши» Хюмашах, но ниже всех остальных шести «хасеки», например той же Турхан. И если Ибрагим сделает Хюмашах своей восьмой «хасеки» то в гареме начнётся война. Разумеется, вся инициатива будет исходить не от меня, но всё равно приятного мало.

Сейчас в гареме хрупкий мир. Теперь, когда Валиде Кёсем покинула нас, главной в гареме Ибрагима стала Турхан Султан. Женщина управляла гаремом повелителя не хуже своей предшественницы, со всеми фаворитками султана поддерживала ровные отношения. Ибрагим был доволен своей главной хасеки, и ночь с четверга на пятницу — была пожизненно забронирована султаншей. Турхан на большее не претендовала, так как обязанности главы гарема отнимали много времени и сил. Султанша за последние годы успокоилась и вроде как свергать Ибрагима не собиралась. Её, как и меня устраивал сильный и мудрый правитель на Османском престоле.

Ибрагим. Удивительные перемены произошли в жизни этого мужчины за последние четыре года. Из слабого и трусливого султана-марионетки он превратился в суверена, сильного и мудрого правителя, достойного своих славных предков. Он больше не боялся смерти, ведь знал, что нельзя просто так взять и исчезнуть. Он не боялся быть убитым мятежниками, ведь истребил их гнездо. Он не боялся интриг своей матери, ведь та предпочла тихую семейную жизнь политике и власти. Он не боялся своих женщин, ведь, наконец, научился их уважать и ценить по достоинству.

Кто сейчас вспомнит безумства Султана Ибрагима? Кто вспомнит его безрассудства? Теперь все думают, что раньше Ибрагим притворялся, чтобы в будущем уничтожить янычар и полностью забрать управление империей в свои руки. Повелителя уважают, его превозносят, его боятся, его любят.

Я сделала всё что смогла и преуспела. Мои страдания в старом дворце, мои ссоры с Кёсем, мои размолвки с Турхан, Хюмашах и Атике, моё терпение и чуткость к Ибрагиму — четыре года моей жизни пролетели как один день. А ведь оказавшись в теле Шивекяр, я хотела проклинать свою судьбу за несправедливость! Желала оказаться в другом, более стройном и красивом теле! Но, если бы не это тело, то всё бы сложилось по-другому. И я даже не хочу думать — «как»!

Я — всё тот же «сахарный кубик» для Ибрагима, его любимица, его отрада. Шестьдесят пять килограмм счастья Султана Ибрагима! После родов я ещё не оправилась, но ведь каждый вечер на кухне всегда можно найти немытые кастрюли и чашки… и казан пилафа…

Бонусы.

                                     Последний янычар и старая роза.

Мужчина с проседью в волосах бережно взял свою жену за руку и повёл хатун вглубь зелёного лабиринта, где даже слуги не помешают молодожёнам вдоволь наслаждаться обществом друг друга. Имение было окружено огромной территорией леса и большим цветущим садом. Мужчина много лет готовил это место к приезду своей возлюбленной. Он засадил весь комплекс любимыми розами своей госпожи, в надежде, что когда-нибудь они будут вдыхать чудесный аромат цветов вместе. Как муж и жена.

Кеманкеш, теперь уже не паша и не Великий Визирь, а самый обычный подданный Османской империи наслаждался каждой минутой своего брака. Его самые тайные и потаённые мечты наконец стали реальностью. Он женился на самой Валиде Кёсем Султан! Точнее на простой женщине по имени Кёсем…

Когда-то Кеманкеш был янычаром, после их главой, даже должность Великого Визиря он на себя примерил, но всё это было не то! Не этого желал мужчина! Он желал свою госпожу, свою Кёсем! И он её получил. В качестве жены, в качестве спутницы жизни.

Кёсем мягко улыбалась, её седые волосы и морщинки — совсем не отталкивали Кеманкеша. Он любил свою супругу не за это. Он любил Кёсем за характер, за силу, за гордость. Кеманкеш полюбил душу своей госпожи и каждую минуту боялся, что всё это сон. Ночами он не спал и смотрел, как спит его любимая, он прижимал её к себе, целовал и вдыхал аромат её тела. Кёсем не пахла кошками и нафталином, как многие сейчас подумали. Кёсем пахла розами, но не духами, а настоящими розами, что росли в её саду.

Этот запах всегда будоражил кровь Кеманкеша, он уже немолодой превращался в мальчишку и мог часами не вылазить из постели, удовлетворяя себя и свою жену. Да, у этих молодожёнов, как и почти у всех семейных пар — был секс — регулярный и насыщенный. И не надо тут смеяться и кричать, что старички такими мерзостями не занимаются! Очень даже занимаются, просто не делятся с вами подробностями. Дабы не травмировать вашу хрупкую и изнеженную психику…

Так вот. Кеманкеш и Кёсем навёрстывали упущенное совершенно не стесняясь друг друга. Взрослые же люди. У Кёсем вообще восемь детей, так что опыта у той было на двоих, ведь Кеманкеш женат никогда не был и к жрицам любви не ходил… после того, как встретил Кёсем, разумеется. Опыт у мужчины, какой-никакой был, так что не стоит переживать за старушку Кёсем.

Женщина смотрела на своего супруга и мягко улыбалась.

Она — Валиде Султан Османской империи — мать восьмерых детей и бабушка огромного количества внуков — инсценировала свою смерть и сбежала из столицы, чтобы выйти замуж! Кёсем до сих пор не могла поверить, что решилась на такое безрассудство. Она — женщина, мягко говоря «не первой свежести» вышла замуж за человека, которого искренне полюбила. Бросила семью и империю, чтобы наслаждаться обществом мужчины.

Кёсем не жалела о своём решении, особенно по ночам, когда её милый Кеша… ой, нет, то чем занимались эти двое по ночам я описывать не буду. Этот жанр порнографии я опасаюсь.

Итак, на чём я остановилась? Ах, да!

Кёсем смотрела на своего супруга и мягко улыбалась. Кеманкеш улыбался ей в ответ. И слова были не нужны, ведь каждый из них понял, ради чего они пришли в глубины сада, где их никто не потревожит. Нет. Не за этим. Оставим уже эту тему! Итак, Кёсем и Кеманкеш молча сели на скамейку,обняли друг друга и стали наслаждаться розами…

Кеманкеш, разумеется, старался особо не дышать, ведь все мы знаем, чем тогда может закончиться эта безобидная прогулка…

Мы знаем, но и Кёсем между прочим в курсе. А вы думали, зачем она привела Кеманкеша в сад, где их никто не потревожит?

Старушка Кёсем хищно улыбнулась, отсчитывая последние секунды терпения мужчины…

                                                     Пятьдесят оттенков красного.

Турхан Султан поправила причёску, пригладила платье и, в последний раз взглянув в зеркало, направилась в главные покои. Сегодня ночь с четверга на пятницу, а значит Ибрагим будет ждать её, чтобы — как иногда выражалась Шивекяр Хатун — «отхальветить».

Да, это слово больше подходит чтобы описать то, что происходило между султаном и его главной хасеки. Турхан с Ибрагимом не занимались любовью, Турхан не ублажала своего мужа, как это делали простые наложницы. Ибрагим полностью контролировал их интимные отношения, иными словами он жёстко «хальветил» султаншу, делал с ней то, что с другими рабынями и хасеки совесть не позволяла.

Эта страсть пришла после появления в гареме Шивекяр Хатун. Между ней, Ибрагимом и Турхан были сложные отношения. Много месяцев султан не навещал свою главную хасеки, но однажды ночью, Ибрагим ворвался в покои султанши и застал ту врасплох. Турхан как раз приготовилась ко сну, надела свою любимую красную ночную рубашку, когда безумный мужчина ворвался в комнату. Он смотрел на султаншу зло, ярость наполнила всё окружающее пространство. Турхан не знала, чего ждать от муженька.

Ибрагим подошёл к женщине и силой поволок ту в сторону кровати, султанша опешила и даже не думала сопротивляться. Что-то внутри неё трепетало и желало продолжения. Мужчина резко бросил Турхан на ложе и развязал шнуровку на своих штанах, затем грубо развернул женское тело и задрал подол ночной рубашки. То, что на султанше оказались панталоны — Ибрагиму не понравилось, но кричать мужчина не стал, так как панталоны оказались красного цвета (а он очень любил этот цвет), султан просто разорвал их вдоль ягодиц.

После этого одним резким движением мужчина вошёл в свою жену. Та вскрикнула от неожиданности и боли, но даже не пыталась вырваться. Турхан застыла, словно кролик перед удавом, она наслаждалась этой болью и новыми ощущениями. Ибрагим хальветил свою хасеки не меньше десяти минут, за которые султанша успела испытать всю гамму эмоций. Никогда раньше Турхан не чувствовала себя так.

Во все предыдущие встречи подобного характера Ибрагим был с ней нежен, но отстранён. Турхан знала, что султан её никогда не любил и проводил с ней ночи по приказу своей Валиде. Но когда женщина родила династии детей, Ибрагим с облегчением выдохнул, словно спать с Турхан было для него одним большим испытанием.

Сегодня же всё было иначе. Турхан, наконец, почувствовала себя живой женщиной, которую хотят и имеют. Да, это было грубо и дико, но султанша именно этого и хотела. Она поняла, что желает именно такого Ибрагима — грубого, дикого, несдержанного.

Султанша вошла в главные покои и низко поклонилась, не поднимая головы. Ибрагим недавно пришёл от хасеки Шивекяр и дочери Фэй. Турхан поняла это сразу по умиротворённому и спокойному лицу повелителя, но сегодня её ночь, а значит, Ибрагим должен рассердиться на неё и как следует наказать!

— Ибрагим! — истерично закричала женщина, кидая в мужа один тапок за другим. — Ты вчера снова ездил к Зарифе! Как ты можешь спать с женщиной, которая живёт за пределами твоего гарема?! Вдруг она спит со всеми подряд, а после проводит время с тобой?! Тебя это не унижает?!

Ибрагим в бешенстве подскочил с кресла. Турхан Султан в красном платье стояла перед ним, словно разъярённая фурия и снова закатывала скандал. Султан знал, что может не вестись на провокацию своей главной хасеки — он уже давно контролировал свою ярость. Но зачем отказывать себе в удовольствии?

                                    Укрощение строптивых обезьян.

Атике Султан мычала и пыталась звать на помощь, но грубые мужские руки не давали сделать лишнего движения. Её нагло закинули на плечо и понесли в неизвестном направлении. Спустя время султаншу поставили на ноги и та огляделась.

Красиво обставленные покои сразу же закрылись снаружи… Хусейном Пашой.

— Что ты вытворяешь, паша?! — яростно визжала молодая женщина. — Я сестра султана — Атике Султан! Тебя казнят особо жестоким образом за твои действия!

— И кто же меня казнит?! — насмешливо поинтересовался мужчина и отбросил тюрбан в сторону. — Твой брат-повелитель? Я так не думаю, моя дорогая супруга… — паша медленно надвигался на злую и напуганную султаншу. — Только что между нами заключили никях, Атике. Теперь я твой муж, а ты моя жена.

— Ты врёшь! А если нет, то я развожусь с тобой! Развожусь! Развожусь! Ты меня слышишь, паша?! — дико верещала османская принцесса, медленно отступая в сторону брачного ложа. — Ты не посмеешь ко мне прикоснуться! Я член правящей династии!

— Я твой муж и имею право брачной ночи, Атике. — Мужчина говорил спокойно, он закусил губу и начал снимать верхнюю одежду. — Давай не будет скандалить, султанша? Я от тебя тоже не в восторге. Жениться на истеричной зазнайке я в этой жизни не планировал, но раз так хочет мой повелитель — так тому и быть. Придётся строить с тобой семью. Деваться некуда…

Атике не на шутку испугалась, но рассудок не потеряла.

— Мы можем просто притворяться… — с надеждой и даже как-то неуверенно сказала женщина. — Никто правды не узнает, Хусейн Паша.

— Я буду знать, ты будешь знать. Теперь я — Великий Визирь Османской империи, повелитель мне так доверяет, я никогда не совру ему, моя дорогая жена! — паша уже стоял перед Атике в одном неглиже.

Султанша замерла на месте и уставилась на тело мужчины, открыв рот от удивления.

— Эта так дико… — шептала Атике, прикрыв ладошкой глаза от смущения. — И так пошло…

— Раздевайся, дорогая. Или мне тебе помочь? — паша вопросительно уставился на султаншу.

Та не ответила, османская принцесса всё также стояла, прикрыв глаза ладошкой. Она покраснела, её дыхание сбилось. Хусейн был человеком дела, он быстро подошёл к Атике и одним движением разорвал всю одежду, что была на женщине. Султанша даже пискнуть не успела, как оказалась лежащей на ложе, прижатая сильным телом Хусейна Паши.

Он расставил жене ноги в стороны, он смотрел на её испуганное и любопытное выражение лица. Мужчина вдыхал её аромат, гладил груди и талию. Он мучил её своей неспешностью долгих двадцать минут! А после, так и не приступив к самому главному, встал с кровати, оделся и вышел из покоев.

Султан Ибрагим приказал Хусейну Паше выдрессировать сестру любыми методами, да так, чтобы Атике и не думала лезть в дела брата, которые её совсем не касаются. Паша был очень преданным человеком и собирался выполнить приказ своего повелителя в лучшем виде. Он знал, как укротить строптивую женщину. И что с того, что она султанша? Хусейн с тысячами янычар в своё время справлялся, что ему какая-то избалованная принцесса?!

Атике смотрела вслед удаляющемуся паше и пыталась не визжать от гнева и досады. Она не знала на что была зла больше. На то что Хусейн так нагло сейчас издевался над ней, или на то что остановил эту пытку. Султанша громко выругалась и, наплевав на свои принципы и воспитание, пошла вслед за Хусейном, шипя едва слышно себе под нос:

— Дикарь невоспитанный! Чудовище бесчувственное! Я тебе сейчас устрою!

Оглавление

Пролог.

Бонусы.