Эволюция маггла (СИ) [prometei33] (fb2) читать постранично

========== Часть 1 ==========

5 сентября 1959 года, Британский музей.

В комнате, доверху заваленной разного рода историческими артефактами и музейным антиквариатом, работал человек лет тридцати на вид. Его симпатичное лицо портил только длинный орлиный нос и относительно тонкие губы. Короткие русые волосы были зачесаны назад и зафиксированы лаком — при работе в архиве британского музея желательно не разбрасывать свои волосы повсюду, мало ли какой реставратор оставил картину высыхать и не прикрыл ее. Мужественные брови то морщились, когда какое-то предложение было непросто понять и перевести правильно, то расслаблялись, когда он находил выход. Он изучал древнешумерскую глиняную табличку с клинописью, на которой были… расчеты купца Брахима. Да, что ни говори, а бюрократия действительно вечна, ведь табличке было около пяти тысяч лет, если верить радиоуглеродному анализу. Этот мужчина в белых тканевых перчатках, твидовом зеленом пиджаке и коричневых штанах был ведущим специалистом по Шумерской письменности Британского археологического музея, Владимир Пирс. Такое имя он получил благодаря бабушке по матери — иммигрантке из Российской Империи, а ныне СССР. Впрочем, особого выбора у них и не было, ведь так как они являлись потомками графа Игнатьева, вряд ли их ждало что-то хорошее при советской власти.

— Влад, — после стука в дверь и разрешения войти, в помещение архива вошел совсем молодой парень, работающий мальчиком на побегушках — курьером, помощником и просто подай-принеси. Впрочем, парень не обижался на такое обращение. Как для практиканта исторического факультета Лондонского Университета, работа в музее была просто манной небесной. Тем более что многие сотрудники музея с радостью помогали юному дарованию с вопросами, если тот не отвлекал их в рабочее время. — Добрый вечер, к вам посетитель. И он… странный.

— Странный? — Владимир совершенно не обиделся на такое панибратское сокращение его полного имени, уже привык, что англичанам его имя тяжело выговорить.

— Да, он пришел в мантии старинного покроя, однако, хоть на вид он довольно симпатичен, я бы даже сказал красив, взгляд у него жуткий, — Карл поежился от мурашек, что табуном пробежали по его телу.

— Ну ладно, где там твой странный и жутко красивый тип? — улыбнулся Владимир, подкалывая парня и снимая перчатки. — Кстати, а почему он ко мне пришел? И откуда меня знает?

— Он не совсем к вам пришел, — немного помялся смущенный парень. — Он спросил самого лучшего нашего переводчика с шумерского.

— И ты так просто ему все рассказал? Тем более музей уже закрыт, зачем ты вообще его впустил? — удивился Владимир. Нет, если человек был бы знакомый, то в этом не было бы ничего такого, несмотря на то, что по правилам запрещено приводить посторонних после закрытия. Но привести совершенно чужого — это нонсенс.

— Я… не знаю, простите, — растерянно ответил парень, после чего потер свои виски, будто страдая от головной боли.

— Ладно, с кем не бывает? Не подумал ты, ничего страшного в этом нет. Но на будущее запомни — после восьми часов посещения запрещены. Я-то ладно, а Джонсон с тебя шкуру спустит, если узнает, — Джонсон — это директор музея, славящийся своим насколько справедливым, настолько и строгим характером. Оставив юношу раздумывать о своем поступке, Пирс вышел в холл музея, проходя между витринами с историей. Историей человеческой цивилизации, насчитывающей больше пяти тысяч лет. Впрочем, самые древние экспонаты гораздо старше даже такого огромного, в сравнении с мимолетной человеческой жизнью, срока. Именно в такие моменты, когда на землю спускаются сумерки, а в музее нет других посетителей, Владимир чувствовал особую атмосферу, будто каждый предмет стремится рассказать свою, не похожую на другие, историю. Кто знает, что пережил греческий копис, мимо которого проходил Владимир? Или та глиняная табличка, которую он изучал? Это не просто антиквариат, это бесценные слепки историй о наших предках. Доказательство, что до нас были мириады поколений, со своей жизнью, бытом, горем и радостями, войнами и примирениями.

— Здравствуйте, мистер Пирс. Или вас стоит называть профессор? — вкрадчивый, увлекающий за собой голос выдернул полиглота из глубин раздумий. Да, полиглота, ибо кроме шумерского, латыни и основ древнеегипетского, он знает еще французский, испанский, русский, немецкий, китайский, в том числе древний, и японский. Как он всегда говорил, с языками, так же, как и с любым делом — для него труднее всего не начать, а остановиться.

— Пока нет, но надеюсь, что мою диссертацию оценят. Но откуда вы знаете? Я об этом не распространялся особо, — удивился Владимир.

— У всех свои секреты, мистер Пирс, — мужчине показалось, что зеленые глаза его собеседника вдруг вытянулись и стали похожими на змеиные. Но моргнув, он стряхнул