Мишки-гамми и Невезучки [Диана Кинг] (fb2) читать онлайн

Диана Кинг - Мишки-гамми и Невезучки

Литературно-художественное издание

Диана Кинг

МИШКИ-ГАММИ И НЕВЕЗУЧКИ

Повесть-сказка

Ответственный за выпуск Л. М. Шейко

Предисловие

Перед тем, как начать повествование об удивительных приключениях мишек-гамми и невезучек, попробуем узнать, знаком ли наш юный читатель с Долиной медведей-гамми? Может, кто-нибудь из вас, дорогие друзья, уже слыхал об Очень Великом Герцогстве Гномов или, в крайнем случае, что-либо знает об удивительном королевстве, которым правит король-мельник? Лично я ни разу не был во владениях злых гномиков и ни разу в жизни не видел настоящего мишку-гамми. Это потому, что я уже безнадежно взрослый. Как известно из самой большой энциклопедии, которую сочинили очень умные взрослые дяди, страны, герцогства и долины, о которых шла речь выше, могут находиться в любой местности на любом континенте, будь то Африка, Азия или Европа, лишь бы там жили хотя бы одна девчонка или один мальчишка.

Правда, ученые любят иногда сильно присочинить, но я верю, что ни в какой самый мощный микроскоп взрослые не способны разглядеть ни мишку-гамми, ни гнома, ни тем более настоящего гоблина. Ведь так уж повелось в природе, что все сказочное находится рядом, но оно немного заколдовано, и только добрые и незлобивые видят чудеса, которые творятся вокруг. А то, что медведи-гамми могли творить чудеса, известно еще с древних времен.

Поговаривают, что их предводитель, которого так и звали – Колдун, мог одним движением лапки заморозить целую реку вместе с рыбой, раками, лягушками и головастиками. Только он никогда того не делал, потому что ему было жалко и рыбок, и раков, а особенно лягушек, которые плакали бы по своим деткам-головастикам.

Возможно, только потому, что мишки-гамми, о которых и пойдет наше повествование, были добрыми и скромными, колдовство им особенно удавалось.

Что касается гномов, то есть сведения, что на самом деле они только старались изображать из себя воспитанных мальчиков, а на самом деле были сварливы и неуживчивы. То им было не так, это не эдак. Ходили слухи, что от злости у гномов выпали из бород все волосы. Разумеется, они уже не могли для колдовства использовать волшебные волоски из своих бород, как старик Хоттабыч. Впрочем, чтобы совершить злодейство, не обязательно быть колдуном. А именно со злодейства начинается наша правдивая история.

Итак, наследный принц Очень Великого Герцогства Гномов по имени Гаргануд потехи ради утащил из мира людей девочку по имени Николь. Как это произошло и что из этого вышло, вы узнаете из первой главы нашей книги.

Глава первая КОРОЛЬ-МЕЛЬНИК

В тридевятом царстве, в тридесятом государстве, далеко за синим морем и высокими горами жила-была девочка Николь со своими родителями. Впрочем, государство, в котором она жила, было вовсе не тридевятое царство, а самое настоящее королевство, потому что возглавлял его не царь, а король. Девочка Николь была настоящей принцессой, а ее отец был королем. Раньше, в давние времена, королевство было очень большим. Его за день не могла облететь такая птица, как воробей. Но королевство мало- помалу обеднело и стало таким крошечным, что чуть было и вовсе не исчезло с карты. Даже маленький ребенок, вроде тебя, дорогой читатель, мог всего за один день объехать это королевство на трехколесном велосипеде.

Впрочем, за один день, пожалуй, и не объехал бы, потому что в королевстве насчитывалось шесть сел, а в седьмом располагалась столица. В ней когда-то варилась соль, и село так и называлось – Зальцендорф. В столице, кроме церкви, школы и ста двадцати дворов, был королевский замок, точнее, не замок, а обычный каменный дом.

Самого короля звали Ян Гринлиф Двенадцатый, королеву – Антуанетта. В доме жила свита из двух человек: батрак Мартин и горничная (она же гувернантка) – Изабелла.

Батрак Мартин был мастер на все руки. Он считался камердинером, то есть прислуживал королю, а еще он был министром иностранных дел, привратником и начальником вооруженной охраны замка.

Усадьба короля Яна Гринлифа Двенадцатого находилась на самом краю села, где протекала река. В большом фруктовом саду находился двор с домом и другими королевскими помещениями. У дома не было никакой башни, как подобает настоящему королевскому дому, и пожелай камердинер Мартин огласить весть о прибытии заморских гостей, он должен был залезть на крышу. Возле дома часто устраивались знаменитые на всю округу петушиные бои.

Король имел только свиту; ни рыцарей, ни графов, ни баронов в стране не было. Телохранитель короля – дряхлый полицейский Пфайфер – не столько следил за порядком в селе, сколько дремал на скамейке у королевского дома, сжимая в руках старинное ружье – фузею. Пфайфер был старым отставным солдатом. Его едва хватало на то, чтобы прогонять мальчишек, лазавших в королевский сад за грушами. По вечерам Пфайфер сопровождал короля, когда тот отправлялся в трактир пить пиво.

Разумеется, в этом маленьком королевстве, как и подобает настоящим королевствам, обитали и сказочные существа – мишки-гамми и гномы, но о них особый разговор.

Ян Гринлиф Двенадцатый был крепким, сильным мужчиной. Он ежедневно осматривал хозяйство, не боясь ни дождя, ни ветра. Нередко он заменял батрака, ездил на лошадях без седла и пахал поле, служа примером своим подданным. На управление государством ему оставалось не много времени. Он правил в будни часа два утром, а в воскресенье до обеда. Король носил обыкновенные ботинки, длинную куртку с воротником из горностая и небольшую позолоченную корону с козырьком от солнца. Он слыл замечательным, в некотором роде, человеком, его весьма почитали в Зальцендорфе не потому, что он правил в королевстве, а потому, что был... настоящим мельником! Да, да! У короля Яна Гринлифа Двенадцатого была настоящая водяная мельница на запруженной речке, которая протекала через село. Мельницу построил пра-пра-пра-пра-дедушка короля король Ян Гринлиф Восьмой. Поскольку у нынешнего короля не было мельника, ему приходилось самому молоть для своих подданных зерно. Король тщательно ухаживал за водяной мельницей, гордился ею и водил туда на экскурсии заморских туристов и местных мальчишек. Именно мельница давала королю главный доход, и все говорили о нем как о бедном короле, но богатом мельнике.

Кроме всего прочего, о Яне Гринлифе Двенадцатом, богатом мельнике и бедном короле, шла дурная слава: говорили, что он безжалостный ростовщик и самый скупой человек во всей округе. Король тайком давал взаймы деньги своим подданным, а получал их с лихвой. Старики поговаривали, что ростовщика-короля за скупость когда-нибудь утащат злые гномы. Ведь лучшего казначея, чем скупец-мельник, придумать было нельзя. И действительно, однажды Ян Гринлиф Двенадцатый чуть было не попал в лапки зловредных гномов.

Как-то самый главный гном в Очень Великом Герцогстве Гномов, Икторн, просматривал у себя в канцелярии книгу грешников. Его внимание привлекли грехи скупого и богатого мельника Гринлифа. Когда Икторн прочитал, что этот мельник по совместительству является еще и королем, он радостно захихикал.

– Да у меня в жизни королей в герцогстве не было! – весело закричал он и кликнул начальника транспортного отдела Очень Великого Герцогства Гномов и приказал ему послать кого-нибудь за скупым мельником.

Но послать какого-нибудь толкового гнома не могли – все были в разъезде. Пришлось послать наследного принца Очень Великого Герцогства Гномов по имени Гаргануд, который был еще несмышленыш. Когда инженер по технике безопасности читал ему инструкцию, как правильно схватить человека и притащить его в герцогство, он считал мух и ничего не слышал. Таким образом, Гаргануд отправился на задание совершенно неподготовленным.

Уже стемнело, когда Гаргануд, держа перед собой карту Зальцендорфа и освещая ее куском фосфора, опустился с мешком на крышу королевского дома. Как раз в это время Ян Гринлиф Двенадцатый принимал у себя налогового инспектора. Они стояли во дворе и отчаянно бранились.

Наследный принц Очень Великого Герцогства Гномов, недолго думая, цапнул того, кто был лучше одет, и сунул его в мешок. Второй быстро скрылся в погребе. Гном пролетел над крышей и исчез. Вроде бы ничего и не произошло; только на дубе, который рос возле мельничной плотины, испуганно заухал филин.

Зато в Очень Великом Герцогстве Гномов через минуту поднялся страшный шум. Как только бестолковый Гаргануд в проходной герцогства вытряхнул груз из мешка, раздался оглушительный хохот. Все гномы смеялись, хватаясь за животы, лишь Гаргануд стоял неподвижно, как пенек, и таращил глаза на свою добычу. Но гномы перестали смеяться, когда на пороге проходной появился сам владыка Очень Великого Герцогства Гномов Икторн.

– Кого ты притащил, недотепа? Разве, клянусь рейтузами дедушки, это ростовщик и скупец король Ян Гринлиф Двенадцатый? Где твои глаза были, растяпа? Ты дал маху и приволок вместо Гринлифа Двенадцатого сборщика податей! – зарычал Икторн.

Гномы мигом разбежались. Только наследный принц Очень Великого Герцогства Гномов бормотал что-то о потемках, в которых ему пришлось действовать.

Ничего не поделаешь, сборщика налогов быстро вернули туда, где взяли, а Яна Гринлифа Двенадцатого трогать пока не стали.

Икторн вызвал Гаргануда на ковер и так пропесочил за нерадивость, что тот едва не расплакался.

– Даю тебе год сроку, чтобы ты исправился. Дважды гномы никого не забирают, поэтому что-нибудь придумай, чтобы этот король поплатился за свои грехи. И, клянусь рейтузами своего дедушки, если ты опять что-нибудь перепутаешь, лишу наследства!

Гном тут же вылетел из Очень Великого Герцогства Гномов, сел на большой валун в лесу и долго думал, как ему наказать короля-мельника. Целый год просидел Гаргануд на камне и только тогда вспомнил, что у мельника есть жена и дочь, которых еще ни разу никто не забирал.

Следует сказать, что жена Яна Гринлифа Двенадцатого королева Антуанетта казалась немного гордой, но ее нельзя было назвать высокомерной. Она заботилась о нищих и позволяла им подолгу жить в королевском доме. Королева Антуанетта была дочерью такого же бедного короля, как и ее супруг, поэтому сама закатывала кабачки, кормила кур и гусей, а иногда даже доила королевскую козу Дуську.

Зато принцесса Николь проказничала, как только могла. Она, как и все единственные дети в семье, выросла настоящим баловнем. Виноваты в этом были не столько король и королева, сколько нянька, придворная дама по имени Изабелла. Она с детских лет баловала Николь и очень испортила, ее. Защищая принцессу, Изабелла говорила:

– Королевской дочери позволено больше, чем другим детям!

Нет ничего удивительного в том, что принцесса Николь в свои одиннадцать лет воровала на кухне варенье, валялась на кровати в ботинках и вовсю дразнила соседских гусей.

Сама королева-мать не считалась с этим и при случае шлепала озорницу полотенцем. Король тоже не раз собирался выпороть дочь, но руки до этого так и не доходили. Николь все время убегала, а король-мельник потом говорил, что забыл ее наказать. Он души не чаял в своей дочери и прощал ей все шалости. Челядь тоже любила принцессу, и редко кто жаловался на нее родителям. Даже строгий старик Мартин жаловался только горничной Изабелле. Но потом и он махнул рукой, поняв, что напрасно старается: все равно Изабелла не накажет принцессу.

Принцесса ходила в деревенскую школу и часто возвращалась, побитая ребятишками. Но Николь никогда не роптала на драчунов, держалась скромно и не подавала виду, что она не ровня бедным детям. Николь делилась с ними лакомствами и приглашала их в королевский дом поиграть.

Принцесса Николь любила лазать в чужие сады за яблоками или за клубникой, хотя в королевском саду и огороде всего было вдоволь. Подданные терпели проказы королевской дочери, так как он владел мельницей, на которой все жители мололи зерно для хлеба.

Королева пыталась припугнуть принцессу – мол, когда-нибудь девочку заберет злой гном, но Николь не верила матери. Она хорошо знала из сказок, что гномы не забирают принцесс в таком возрасте: девочкам вполне достаточно маминой хворостинки. Королева надеялась, что озорство дочери пройдет – Николь окончит школу и повзрослеет. Но Антуанетта не дождалась этого – она заболела и скоропостижно скончалась. Ее душу ухватил тот самый нерадивый гном по имени Гаргануд и притащил от нечего делать в Очень Великое Герцогство Гномов. Но поскольку королева Антуанетта при жизни была благочестивой, набожной и доброй женщиной, в герцогстве ее душе делать было нечего, потому что добрым душам место в раю, а не в каком-то там герцогстве. Опять вышел страшный скандал, и главный гном Икторн в сердцах накрутил бестолковому Гаргануду уши, как провинившемуся школьнику. Вдобавок Икторн пообещал, что если подобное повторится впредь, то наследному принцу уж точно будет отказано в наследстве.

Бедный гном Гаргануд опять вылетел из герцогства, уселся на валун и затаил злобу на семейство Грин лифов. Он решил просидеть хоть три года, но придумать, как отомстить Яну Гринлифу Двенадцатому и его дочке.

Глава вторая КОЗНИ ТОЛСТОГО ЛАВОЧНИКА

Король и принцесса Николь очень горевали, похоронив супругу и мать. Казалось, что смерть матери подействует на девочку в лучшую сторону. Но случилось наоборот. Николь стала проказничать еще больше.

Особенно доставалось от шалуньи деревенскому лавочнику. Однажды Николь пришла к нему в лавку и втихаря насыпала в коробочку с нюхательным табаком перцу. Ну и чихал лавочник, скажу я вам! Его было слышно даже в соседней стране.

Тут уж и гувернантка Изабелла признала, что дочери короля не к лицу проказничать, но ничего поделать не могла – Николь по-прежнему была любимицей у своего отца.

Да и невозможно было не любить ее! Большеротая и глазастая, она умиляла короля, и тот в ней души не чаял. Возможно, он хотел, чтобы Николь родилась мальчишкой, но природе не прикажешь.

Чтобы девочка меньше проказничала, ее стали держать в доме, потому что на улице Николь вела себя надменно, ни с одной старушкой не здоровалась, а полицейским показывала язык.

Однажды Николь гостила у своей тетки Зонненхоппер в соседней деревне и по причине дождя целый день просидела у раскрытого чемодана с одеждой. Отец Николь был обеспеченным человеком и мог позволить себе купить лишнюю пару платьев для любимой дочурки. Себе-то он отказывал во многом. За окном лил обыкновенный теплый дождь, который, словно чародей, вызывает из-под земли упругие шапки боровиков и подосиновиков. Но вечером дождик прекратился, а на западе появилось солнышко.

– Ура! – закричала девочка. – Я пойду погуляю!

Здесь самое время объяснить причину восторга Николь, когда она увидела солнце на закате. Ведь папаша Гринлиф теперь редко выпускал девочку из дома. Дело было еще в том, что с самого рождения Николь преследовал злой рок, просто какое-то фатальное невезение! Ничто не спасало принцессу Николь от мелких и крупных неприятностей. Она могла, к примеру, сломать зуб, угощаясь тортом на детском празднике, ежегодно устраиваемом местным попечительским советом школы. Правда, зуб был молочный, и вскоре на его месте вырос новый. Но вид залитой кровью дочери изрядно напугал отца – короля-мельника. Еще на нее мог свалиться забравшийся на дерево кот, да так, что вызывали «скорую помощь» и несколько часов боролись за жизнь принцессы, как, впрочем, и за жизнь кота.

Иными словами, папаша Ян Гринлиф Двенадцатый, который вообще-то придерживался весьма либеральных взглядов, был вынужден контролировать каждый шаг дочери исключительно в целях ее и общественной безопасности. И в то время, как сверстницы Николь бегали по улице, лазили по чердакам нежилых домов, бедняжка Николь была вынуждена коротать время перед телевизором или зеркалом, предусмотрительно встроенным в стену. Несколько раз случалось, что Николь не выдерживала такого заточения и, обманув гувернантку Изабеллу, удирала из дома через окно. Познакомившись с ватагой мальчишек, она вооружалась рогаткой и, как они, принималась шалить. После нескольких таких побегов Ян Гринлиф Двенадцатый решил, что лучше всего будет отослать дочку к тетке, тем более что тетушка Зонненхоппер давно спрашивала разрешения на то, чтобы племянница погостила у нее. Скрепя сердце король дал свое согласие, взяв с тетушки клятвенное обещание трижды в день звонить ему и сообщать, что с дочкой все в порядке.

Отправляясь к тетушке, Николь решила взять с собой только самое необходимое. Помимо платьев, купальничка и дюжины пар обуви на дне чемодана покоилась самая настоящая рогатка, то, без чего не может обойтись ни один приличный мальчишка. В общем, если вспомнить, что Николь целый день провела дома, вы не будете спрашивать, чему так радовалась Николь, когда увидела, что дождь кончился.

Принцесса запихнула свою замечательную рогатку за поясок, отворила окно, встала на подоконник и – бац! – прыгнула прямо в траву. Хорошо, что дом был одноэтажный. Принцесса расцарапала щеку и слегка вывихнула ручку, но не стала жаловаться тетке Зонненхоппер. Ведь та обязательно позвонит в Зальцендорф, а девочка не хотела расстраивать из-за пустяков своего отца.

Тетка в этом время пошла пить чай к одной престарелой графине, а дома оставался старый глухой дворецкий, который ничего не услышал.

* * *

Тем временем лавочник, имея зуб на принцессу Николь за испорченный табак, решил попросить знакомую ведьму, колдунью с клюквенного болота по имени Степурочка, заколдовать несносную девчонку.

Когда в лавку пришла Степурочка и стала выбирать карамель, цикорий и сахар, лавочник так и сказал:

– Принцесса Николь невыносима! Мне кажется, сударыня, ее надо проучить: превратить в индейку, поросенка или, в крайнем случае, в зяблика. Только тогда она утихомирится и перестанет издеваться над людьми.

– Что это взбрело тебе голову? – проскрипела колдунья. – Король ко мне очень хорошо относится. Я ведь живу на его болоте. Покойная матушка-королева частенько присылала мне гостинцы – то шоколадку, то леденец на палочке, а иногда и настоящий торт. Все это передавала мне принцесса Николь. Преврати я ее в цветочный горшок или в воробьиху, кто тогда принесет мне подарки?

– Что вы! – заюлил лавочник. – Я совсем не хочу ссорить вас с королем. Мне тоже не жаль для вас табаку, кофе или цикория. Но принцессу все-таки следовало наказать за ее непомерную гордость. Принцесса, почтеннейшая госпожа Степурочка, кичится, что может носить туфли в будни и летом. Хорошо бы нам проучить девчонку, раз сам отец мирится с ее шалостями. Вы, уважаемая госпожа-чародейка, могли бы наколдовать ей на лицо веснушки. Чтобы она была рябая, как аптекарский сын Вольдемар. Это сразу бы сбило с нее спесь. Мне кажется, милейшая госпожа, карать за дурные поступки – ваша обязанность.

– Вам, господин лавочник, легко говорить, – пробурчала колдунья. – Наколдовать веснушки – не простое дело, клянусь языком ужа. Оно под силу только молодым колдуньям, а я уже старенькая. Принцесса, в сущности, добрая девочка. Когда, как положено в сказке, какой-нибудь старикашка начнет дрожать от холода, она обязательно угостит его мороженым.

– Но ведь они потом простужаются! – воскликнул лавочник. – Ведь именно она так накормила странствующих нищих ледяным мороженым, что те едва не умерли от ангины.

– Нет, я ничего не буду делать, господин лавочник, – пробормотала старая колдунья и пошла к себе на клюквенное болото. Разумеется, не пешком, как это делают обычные люди. Она зашла в соседний лесок, где у нее была припрятана настоящая колдовская метла, достала ее из-под вороха сухих листьев, смазала маслом из маленькой масленки трущиеся места, уселась на нее верхом, включила ключ зажигания и – вжик! – поднялась ровно на тридцать метров над землей. Включив третью передачу, Степурочка понеслась в сторону своего родного болота.

И надо же было случиться такому, что путь ведьмы пролегал через усадьбу тетки принцессы Николь. А как мы знаем, принцесса Николь в это время как раз решила испытать новенькую рогатку и вывалилась из окна тетушкиного дома. Зализав царапины и синяки, принцесса приступила к испытаниям.

Рогатка, как мы уже отметили, была отличной. Сама рогулька была сделана из ударопрочного полистирола, резинки были самыми прочными, а мешочек, в который закладывались камешки, Николь аккуратно вырезала из папиной кожаной краги.

Девочка зарядила рогатку камнем величиной с грецкий орех и оглянулась в поисках подходящей мишени. Николь увидела, что на заборе сидит нахохленный чиж. Принцесса подкралась к птичке поближе, встала на одно колено и прицелилась.

Разумеется, девочка не видела, да и не могла видеть, что в это время над садом на большой скорости пролетает колдунья Степурочка. Если бы принцесса знала о маршруте, проложенном Степурочкой над тетушкиным садом, то она никогда не стала бы устраивать стрельбы в саду. Но что поделаешь, она родилась невезучкой!

Едва принцесса Николь растянула резинку, чтобы поразить цель, как чиж вспорхнул вверх. Но девочка была опытным стрелком. Ее руки автоматически потянулись за мишенью, изменившую свое положение. Камешек, изо всех сил пущенный тугой резинкой, попал летящей колдунье прямо в лоб.

То, что произошло дальше, напоминало настоящую воздушную катастрофу. Колдунья Степурочка кувыркнулась на метле, сделав в воздухе петлю Нестерова, метла потеряла управление, Степурочка выпустила ее из рук и тяжело шлепнулась с высоты трехэтажного дома. Если бы Степурочка была обычной старушкой, то от нее и места живого не осталось бы. Но поскольку она была колдуньей, то, врезавшись в землю, она покряхтела, покряхтела, да и поднялась. На лбу у нее уже вскочила и росла пребольшущая шишка величиной со сливу.

Метла в это время на всей скорости врезалась в старую грушу, упала на землю и начала отчаянно дергаться и чихать выхлопной трубой. От нее валил дым, словно в цилиндры попало много масла.

Принцесса Николь побледнела – все произошло так быстро, что она даже и не подумала спрятаться.

– Клянусь языком ужа! – прохрипела колдунья Степурочка, увидев принцессу. – Ты мне заплатишь за эту выходку! Я превращу тебя в рака, который не знает, где он зимует!

Принцессе и в голову не приходило обижать колдунью, тем более подбивать ее на полной скорости из рогатки.

– Госпожа Степурочка, – попыталась оправдаться бедная девочка. – Я не виновата, я целилась в чижика и не видела, что вы летите на метле...

– Я чуть было не убилась! – кричала ведьма. – Ты испортила мой транспорт! Чтобы его починить, мне придется целую неделю собирать клюкву и продавать ее на рынке...

– Госпожа Степурочка! Я не виновата...

– Как же! Ты – гадкая, дрянная девчонка, смастерила эту рогатку и еще пытаешься оправдаться. Я превращу тебя в коврик для вытирания ног, ты станешь огородным чучелом, жареной сосиской, углем для топки паровоза! Нет, нет, я придумаю еще более ужасное наказание, несносная девчонка!

С этими словами старая колдунья пошла прочь, ежеминутно проклиная бедную принцессу.

Глава третья ЗЛОКЛЮЧЕНИЯ НАСЛЕДНОГО ПРИНЦА ГАРГАНУДА НА ВОЗДУШНОМ ШАРЕ

Степурочка была настоящей колдуньей, поэтому не стала откладывать месть принцессе Николь в долгий ящик.

Еле живая, она приковыляла на свое болото и, взяв под мышку свою новую волшебную кочергу для защиты от волков и большущий мешок, отправилась в лес и нашла там гнома Гаргануда, который все еще сидел на валуне и ломал голову над тем, как ему отомстить Яну Гринлифу Двенадцатому.

– Здравствуй, наследный принц Очень Великого Герцогства Гномов! – прохрипела Степурочка. – О чем ты так задумался?

– Отстаньте, госпожа колдунья, – невесело ответил Гаргануд. – У меня голова от думанья трещит, а вы мне мешаете...

Колдунья еще раз обратилась к нему:

– Кажется, я знаю, что тебе стоит предпринять, чтобы у тебя башка перестала трещать...

Гаргануд оживился и внимательно посмотрел на Степурочку.

– Я хотела бы посмотреть, господин наследный принц Очень Великого Герцогства Гномов, как король забегает, когда ты схватишь принцессу, засунешь ее в мешок и потащишь прямо в ваше герцогство!

Гаргануд отнекивался как мог. Он, мол, еще не настоящий гном, и ему не следует вмешиваться в дела взрослых гномов. К тому же у него нет подходящего мешка. Гаргануд прекрасно понимал, что связываться с семейством Гринлифов очень опасно, ведь ему опять не повезет, и тогда Икторн лишит его наследства.

Но колдунья настаивала и даже перешла на «вы»:

– Господин наследный принц Очень Великого Герцогства Гномов, не извивайтесь, как змея! Если вы притащите принцессу в ваше Очень Великое Герцогство Гномов, начальство обратит на вас внимание и повысит в звании. И вам тогда не придется сидеть годами на холодном валуне. Я искренне советую: попробуйте унести принцессу сегодня!

– А где она? – пролепетал Гаргануд, начиная поддаваться на льстивые уговоры Степурочки.

– Сейчас она, например, одна в саду у своей тетки Зонненхоппер, собирает пере-зрелые груши, чтобы швырять ими в прохожих, – сказала Степурочка и потрогала свою шишку на лбу.

– Гм, одна в саду? Собирает груши? Стало быть, она занимается делом. И я не имею права прятать ее в мешок! – отказался наследный принц Очень Великого Герцогства Гномов.

– Если вы послушаетесь меня, я отдам вам свою новую железную кочергу! Она волшебная, – прохрипела колдунья, уже досадуя, что гном такой несговорчивый. – И если вы боитесь сада, ваше величество, то девочка выйдет в лес, чтобы собирать грибы. Думаю, самый раз ее там схватить...

Гаргануд задумался.

– Да, я ее украду, когда она пойдет в лес. Так проще. Она будет собирать грибы... Но если она будет собирать грибы, значит, она не бездельница... Нет, не могу!

– Напрасно вы думаете, что принцесса занимается делом. Уверяю вас, что она сбивает грибы ногами, и не только мухоморы, но и белые грибы, лисички, опята и подосиновики.

– Она трогает мухоморы?! – воскликнул наследный принц Очень Великого Герцогства Гномов.

Тут следует сказать, что мухоморы, особенно пантерные, то есть серые мухоморы с белыми пятнышками, – любимая еда злых гномов.

– Да, да, – ехидно проворчала старуха, – сбивает ваши любимые пантерные мухоморчики ботинком, клянусь шкурой летучей мыши!

– Уж только за это ее следует посадить в мешок! – вскричал наследный принц Очень Великого Герцогства Гномов. – Давайте мешок, я мигом ее схвачу!

Ведьма зловеще захихикала, удовлетворенно потирая руки.

Бесшумно взвившись в воздух, гном пролетел над лесом и очутился в саду, где все еще гуляла принцесса. Гаргануд опустился возле нее, схватил мохнатой лапкой и начал заталкивать в мешок.

– Как вы смеете?! – едва успела воскликнуть принцесса, как очутилась в мешке.

Желая запутать направление, Гаргануд повертел мешок в воздухе и зашагал к дремучему лесу. Но по дороге наследный принц Очень Великого Герцогства Гномов раздумал. Ему пришла в голову мысль, что принцесса несовершеннолетняя да к тому же еще и сиротка. Следовательно, она должна наказываться по гражданскому кодексу своими родителями. В остальных случаях можно попасть впросак. А с Икторном шутки плохи...

«Ну, ничего, я как-нибудь выпутаюсь. Полечу-ка я с принцессой на Лысую гору», – подумал Гаргануд, но до Лысой горы не долетел. Он так устал, что едва тащил мешок. Как раз над клюквенным болотом, где жила колдунья Степурочка, наследный принц Очень Великого Герцогства Гномов выдохся окончательно и шлепнулся на избушку колдуньи, прямо в печную трубу.

– Ах, какое непутевое создание! – воскликнула колдунья Степурочка, увидев выпачканного в сажу наследного принца Очень Великого Герцогства Гномов. – Ты даже толком схватить и утащить человека не можешь!

– Уважаемая госпожа Степурочка, – начал оправдываться Гаргануд, – дело в том, что у меня кончилась колдовская сила. Я не в силах тащить принцессу...

– Тогда волоки ее волоком, перекатывай по земле, а хочешь, я дам тебе тачку!

– Но где это видано, чтобы принцесс возили на тачках! – всхлипнул Гаргануд и начал размазывать слезы по щекам.

– Ладно, не плачь, я тебе помогу, – проворчала колдунья.

Степурочка принесла из кладовки рулон хорошей ткани, раскроила ее и сшила самый настоящий воздушный шар. Затем колдунья сняла с печки большущую корзину, привязала ее прочными веревками к шару и установила в его отверстии небольшую газовую горелку.

Воздушный шар выволокли на улицу и начали накачивать его горячим воздухом от газовой горелки. Шар зашевелился, поднялся, и теперь его надо было держать, чтобы он не улетел.

– Ну, уважаемая госпожа Степурочка, век буду помнить вашу доброту! Теперь на этом шаре я могу облететь сразу несколько королевств, – сказал довольный наследный принц Очень Великого Герцогства Гномов.

Он закинул мешок в корзину, влез в нее сам, и колдунья отпустила воздушный шар.

Шар взмыл в небеса. Гаргануд управлял им и посматривал вниз, где светились огни городков и сел.

Был сильный ветер, и воздушный шар несло с приличной скоростью.

«Наверное, это хорошо, что дело происходит ночью, – подумал Гаргануд. – Чем меньше людей увидит неизвестный воздушный шар, поднявшийся с клюквенного болота, тем лучше...»

Но далеко Гаргануд не улетел. На горизонте показалась Лысая гора, покрытая громадными соснами с острыми сухими сучьями. Шар зацепился за один из суков и порвался. Конечно, это случилось только потому, что в корзине находилась принцесса Николь. Она же была невезучкой!

Дырка, через которую выходил горячий воздух, была совсем маленькой, поэтому воздушный шар начал медленно опускаться прямо на Лысую гору. Гном увеличивал подачу горячего воздуха, носился по корзине и даже решил было выбросить мешок с принцессой. Но шар опускался все быстрее и быстрее и вскоре начал стремительно падать. Катастрофы было не избежать.

В совершенной темноте корзина грохнулась на большую поляну, расположенную на верхушке Лысой горы. Перепуганный насмерть наследный принц Очень Великого Герцогства Гномов пребольно ударился носом о собственную острую коленку и на несколько мгновений потерял сознание.

Шар опустился на пламя газовой горелки, и ткань вспыхнула. Гаргануд пришел в себя. У него хватило ума не паниковать, он быстро схватил мешок с принцессой и бросился бежать. Но одежда на нем уже начала гореть, принц бросил мешок и стал кататься по земле, стараясь потушить огонь. Так он катался до тех пор, пока не закатился в горный ручей, который протекал возле поляны. Очутившись в ледяной воде, наследный принц Очень Великого Герцогства Гномов так обрадовался своему спасению, что решил целый день просидеть в ручье.

Принцесса Николь осталась лежать в мешке рядом с догорающим неудачливым летательным аппаратом. Девочка охрипла от крика, призывая кого-нибудь на помощь, но никто не слышал ее. Лишь две сороки сидели неподалеку на сосне и тихо обсуждали случившееся.

Была глухая ночь, а известно, что ночью в лесу неоткуда ждать помощи.

Глава четвертая В ПЛЕНУ У РАЗБОЙНИКОВ

Утром через поляну, на которой лежал мешок с принцессой Николь и остатки воздушного шара, шли братья-разбойники с котомками награбленного добра. Они весело разговаривали и шутили. Немытые, нечесаные, разбойники были одеты в грязные, кое-как залатанные лохмотья и походили на огородные пугала. Они имели странные имена: Залысина, Чумичка, Кривоносик и Квазио. Главарем разбойников был Фернандо.

Разбойники обнаружили мешок и принесли его домой, в лачугу, скрытую среди поросших соснами скал.

Фернандо огромным ключом открыл дверь лачуги. Комната, в которую они вошли, служила им прихожей, кухней и кладовой одновременно. Она напоминала мусорную свалку. Сняв котомки, разбойники уселись немного передохнуть после тяжелой дороги. Только Фернандо не сел, а стал принюхиваться. Его усы ощетинились, а взгляд устремился на подозрительный мешок, который они подобрали на поляне.

Квазио подошел к мешку, но едва он развязал его и запустил туда свою грязную пятерню, как кто-то пребольно укусил его за палец. Разбойник взревел и отскочил от мешка. Оттуда показалась голова хорошенькой девочки.

– Ты чего кусаешься? – жалобным тоном спросил Квазио.

– А ты чего тычешь своими немытыми пальцами в лицо? – ответила девочка.

Братья Дармштадские обступили мешок и принялись рассматривать девочку. У них никогда не было сестры, и они совершенно не знали, как подобает вести себя в обществе дам.

– Кто ты? – спросили разбойники.

– Я – принцесса Николь.

– Ха-ха-ха!!! – расхохотались братья. – Где это видано, чтобы принцессы валялись на лесных полянках в мешках?

Николь в ответ прохныкала:

– Эй, Изабелла, дай мне мармеладу!

– Что такое, чего она хочет? – испуганно спросил Залысина, поглядывая на остальных братьев. Те растерялись.

Опять раздался писклявый, нетерпеливый, сердитый голосок:

– Я тебе говорю – сегодня я хочу мармеладу!

– А ну-ка марш, ребята, достаньте ей мармеладу, – произнес Фернандо.

– А где его взять? – недоуменно спросили разбойники.

Они вытащили Николь из мешка и отвели ее в лучшую из комнат.

– Мармеладу, мармеладу! – капризно требовала принцесса Николь.

– Что такое мармелад? – недоумевали разбойники, бестолково бегая по кухне. – Фернандо, пойди к ней и предложи лучше рисового супа.

– Верно, почему бы нам не сварить ей рисовую похлебку? – проворчал хмурый Кривоносик.

– Больно ты ловок, Кривоносик! Клянусь хвостом бегемота, что принцесса плеснет его нам в лицо. Брысь от меня подальше и больше не показывайся! – раздраженно сказал Фернандо.

Кое-как пригладив лохматые волосы, он осторожно постучал в дверь, приоткрыл ее и заглянул в комнату.

– Добрый день, милостивая принцесса!

– Что вам надо? – испуганно воскликнула Николь. – Где тетушка Зонненхоппер, пусть она немедленно придет сюда!

– Простите, но высокочтимой тетушки здесь нет... – пробормотал Фернандо.

– Где я?

– Вы здесь, на Лысой горе.

– Кто вы?

– Мы – разбойники!

– Зачем вы украли меня? – запричитала принцесса.

– Мы не крали вас!.. – робко сказал Фернандо. – Вы, милостивая принцесса, очевидно, свалились прямо с небес на полянку, где мы вас и нашли в мешке...

– Замолчите! Я знаю, кто вы. Вы украли меня и хотите вернуть моему батюшке-королю за большие деньги. Так знайте, что завтра он объявит по всей стране, что я пропала, и за мной прискачет рыцарь. Он одним махом разобьет вашу лачугу в щепки! А если вам и этого будет мало, сюда явится тетка. Уж она-то покажет своим веником, где раки зимуют!

– Что вы, милостивая принцесса, – испуганно забормотал Фернандо, – мы только, простите, немножко воруем, но не берем людей, тем более детей, в заложники. Если вам, ваше высочество, угодно, мы проводим вас к опушке леса, а оттуда рукой подать до королевского села!

– Ну уж дудки, раз я попала сюда, то останусь здесь до тех пор, пока за мной не примчится благородный рыцарь на богатырском коне и не освободит меня. А теперь пусть придет горничная Изабелла и поможет мне помыться.

– Н-да... я... извините, мы... – невнятно бормотал Фернандо.

– Хороша семейка! Впрочем, храбрый рыцарь не испугается таких разбойников, как вы. Так где мой мармелад? – закричала принцесса так пронзительно, что мыши, сидевшие в подполье, заткнули лапками уши.

– Потерпите, уважаемая принцессочка. Скоро вы отведаете отличного супу, – уговаривал ее Фернандо. – Мы ведь не знаем, что такое мармелад и как его варят. А супчик приготовим очень вкусный. Благо, рис у нас есть. Эй, Чумичка, затопи плиту и свари похлебку.

– Стойте! Никаких похлебок! Убирайтесь отсюда! Я приведу себя в порядок и тогда скажу, что нужно делать, – приказала принцесса.

Фернандо закрыл дверь. Весь вспотевший, он вернулся на кухню. Разбойники сидели там жалкие, как мокрые кошки»

– Ребята, мы влипли, – печально произнес Фернандо.

– Нам, пожалуй, лучше убежать отсюда! – отозвался Залысина.

– Куда?

– А хотя бы в соседнее королевство.

– Но там же полиция, а с ней шутки плохи, – вздохнул Фернандо.

– Лучше убежать туда, чем оставаться с принцессой Николь, – сказал Чумичка.

В это время открылись двери и вошла принцесса.

– Итак, господа, – произнесла Николь, как настоящая воспитанная принцесса, – соблаговолите представиться.

– Мы... я... – от страха Фернандо начал заикаться. – Словом, мы – разбойники Дарм... Дармштадские... Мы – семья...

– Не та ли вы семья разбойников Дармштадских, которые украли у наших соседей в прошлом году гуся?

– Да, милостивая принцесса, – потупил взор Фернандо.

– Не та ли вы шайка Дармштадских, которых ищет полиция почти всех соседних государств? – величественно произнесла Николь.

– Да, – еле слышно пробормотал Фернандо.

– Хорошо, – Николь подобрала подол своей испачканной юбки и уселась на услужливо подставленный табурет. – Представьтесь сами и представьте мне ваших братцев...

– Все наше семейство в полном сборе, – сказал, немного осмелев, предводитель шайки. – Я – Фернандо, рядом со мной – Залысина, за ним – тощий Кривоносик, у печки долговязый Чумичка. А этот дылда – Квазио...

– Чудные имена, отродясь не слыхивала таких! Но если никто из вас не в ответе за свое имя, то за беспорядок в доме вы мне ответите! У вас грязнее, чем в королевском курятнике! Извольте немедленно навести порядок! – приказала принцесса.

Дармштадские принялись за уборку. Желая угодить принцессе, разбойники суетились и натыкались друг на друга. В их работе не было ни складу, ни ладу, что положит первый, то возьмет второй и швырнет обратно. В суматохе из котомок вываливались награбленные вещи. А тут еще Чумичка схватил ракитовый веник и давай возить им по полу в разные стороны. Поднялась пыль, Дармштадские начали чихать. Принцесса Николь сердито закричала:

– Стойте! И это вы называете уборкой? Постыдились бы! Жаль, что вашу работу не видит тетка, она бы отстегала вас крапивой. А ну-ка выбросьте из дома мусор, сотрите пыль, побелите комнату, подметите и вымойте пол!

Когда пыль осела, принцесса Николь получше рассмотрела разбойников.

– На кого вы похожи? – воскликнула она. – Неужели вам не стыдно в таком виде болтаться среди людей? Что подумают они о вас, когда вы, оборванные, грязные, лохматые, пойдете их грабить, раз уж вы разбойники? Люди, конечно, скажут, что ваша матушка – неряха, если разрешает вам гулять в таком виде. Но раз матушки у вас нет, то я сама займусь вами. Вы и ваша лачуга должны выглядеть по-человечески. Выполняйте все, что я скажу. Итак, начнем!

Разбойники вынесли во двор котомки и всякую рухлядь. Принцесса показала им, как нужно снимать со стен паутину и подметать пол. Она сама подмела кухню и комнатушку, где спала. Разбойники убрали третью комнатку – свою спальню. Вечером Николь приказала им лечь спать пораньше, чтобы не жечь зря свечи. Дармштадские без разговоров отправились в свою чисто вымытую комнату и, укрывшись грубыми шерстяными одеялами, начали роптать, вспоминая прежние времена. Бывало, после очередного разбоя они всю ночь пили пиво и резались в карты.

Ночью разбойники проснулись, вылезли через окно лачуги на волю и были таковы.

А принцесса долго не могла заснуть. Она думала о том, как привести Дармштадских в человеческий вид, чтобы не краснеть от стыда за них, когда какой-нибудь рыцарь прискачет освобождать ее.

Когда пришло утро, принцесса Николь позвала братьев-разбойников, но ни один не явился на ее зов. Девочка почти охрипла от крика и встала. Она убедилась, что разбойников и след простыл. Тогда Николь взяла большой кувшин и пошла к ручью за водой.

Девочка умылась в ручье, а когда зачерпнула кувшином воду, то обнаружила, что внутри него плавает маленький тритон.

– Это вовсе не тритон, а заколдованный дракончик. Именно он меня похитил... – проговорила Николь, потому что была великой фантазеркой.

Вернувшись в дом, принцесса написала своему отцу письмо, в котором сообщала, что находится в плену у Дракона и ждет, когда к ней явится благородный рыцарь, чтобы победить чудовище и освободить ее из плена. «Дракон» тем временем плавал себе в стеклянной банке, не понимая, почему его пересадили из прозрачного горного ручья в тесную стеклянную банку.

Целых три дня принцесса прожила в лачуге разбойников совершенно одна, терпеливо дожидаясь своих, как она считала, похитителей.

И вот на исходе третьего дня братья-разбойники, мучимые жестоким голодом, пробрались в лачугу. Они надеялись, что капризная принцесса давно покинула их жилище.

– Эй, ребята! Здесь что-то не так, может, эта девка полицию сюда привела? – забеспокоился Фернандо. – Чумичка, загляни- ка ты в ее комнату!

Чумичка несмело подошел к двери, приоткрыл ее и осторожно вошел внутрь. Бледный как мел, он в ту же секунду выскочил оттуда.

– Ну, что там такое, разрази тебя гром?! – спросил Фернандо, а разбойники схватились за оружие.

– Там – принцесса Николь!!! – стуча зубами, прошептал Чумичка.

– Вот те на! – ахнули разбойники, беспомощно глядя на предводителя.

Но их вождь сам не знал, что делать.

Когда Николь услышала шушуканье братцев Дармштадских, она весело закричала:

– Ура! Вы вернулись! Вы не подскажете, где находится ближайшее почтовое отделение? Я написала своему батюшке письмо, и его надо срочно отправить. Фернандо, отнеси-ка письмо на почту.

Фернандо втянул голову в плечи – голос у принцессы Николь был как у настоящей королевы. «Лучше съесть колорадского жука, чем нести на почту твое письмо!» – подумал Фернандо, но письмо взял и потащился на почту.

Глава пятая КЮРЕ-СЫЩИК

Вечером того дня, когда зловредный Гаргануд утащил принцессу Николь, король Ян Гринлиф Двенадцатый, не дождавшись звонка от дочери, поднял на ноги всю полицию своего королевства. Но поскольку полиция состояла из одного немощного Пфайфера, то он, разумеется, ничего не нашел.

Король провел тревожную бессонную ночь.

– Девчонка совсем отбилась от рук! – сердито кричал утром король, чтобы его слышали соседи. – Николь покидает тетушкин дом без присмотра и носится где попало! Со вчерашнего дня ее нет дома. Наверное, засиделась в гостях и осталась ночевать у подружки. Ну и получит же она у меня на орехи! Придется мне попотчевать ее ремешком!

Но и новый день не принес хороших вестей. Весь сад и лес исходили местные крестьяне в поисках пропавшей принцессы – и никаких результатов. Следующий деньтоже не порадовал удрученного горем папашу. К поискам подключили полицию соседних королевств, и она буквально валилась с ног от усталости, разыскивая Николь. Девочка словно провалилась сквозь землю. Король- мельник разругался с офицером зарубежной полиции и нанял частных сыщиков, которые едва ли не носом перерыли все окрестности тетушкиного дома, но и они были вынуждены признать свое поражение.

Придворная дама по имени Изабелла как могла успокаивала короля, всячески стараясь облегчить его горе. Она оказалась единственным человеком в королевстве, который не потерял голову и распорядился сделать все, что полагается в таких случаях, – сообщила о пропаже в газеты.

Скоро о случившемся узнали во всех соседних королевствах. Король Ян Гринлиф Двенадцатый получил уйму соболезнований. Принцесса Николь стала известна повсюду. Из всех стран приехали журналисты. Они фотографировали комнатку принцессы и выпытывали обо всем, что их интересовало. Им рассказали, в какие сады девочка лазила за чужими грушами и как не вернулась с прогулки по парку, где, скорее всего, собирала грибы.

* * *

Со дня пропажи девочки прошло несколько мучительных дней. Убитый горем отец скверно выглядел. У него опустились плечи, ссутулилась спина, когда-то синие глаза выцвели – все говорило о том, что этого человека постигло большое горе.

В один из дней на мельнице было назначено собрание поставщиков зерна, где решались важные вопросы, и король-мельник хотел взять себя в руки и сосредоточиться перед этим важным мероприятием.

– Доброе утро, ваше величество, – неожиданно услышал он голос местного приходского священника – кюре и хмуро ответил:

– Здравствуйте, отец Доминик.

– Я бы хотел, ваше величество, поговорить с вами.

– Простите, дорогой Доминик, – вздохнул удрученный горем король, – но я не в состоянии разговаривать...

– Дело касается вашей дочери, ваше величество.

Мельник-король поднял глаза и с надеждой взглянул на приходского священника. Надо сказать, что отец Доминик был человеком выдающихся способностей. Кроме того, что он, как и полагается людям его профессии, наставлял людей на путь истинный, отец Доминик занимался еще массой всевозможных вещей. Он разводил фазанов, наблюдал за звездами в телескоп на чердаке своего дома, выводил травами бородавки, а однажды одним взглядом успокоил в бродячем цирке взбесившегося льва. Поговаривали, что этот травовед и душевед знается с нечистой силой, но сан священника покрывал все его, как некоторым казалось, темные делишки.

Отец Доминик выглядел суровым, у него было холодное лицо, внушавшее страх всем прихожанам. Правда, по характеру это был добрый человек. Он жил совсем один, без родных и без прислуги, в домике, стоявшем на отшибе. Когда отец Доминик беседовал с кем-либо из прихожан наедине, казалось, будто взгляд священника проникает в самую душу. Многие молодые люди, что бывали у него, готовясь к причастию, приходили в ужас от его речей. Каждое воскресенье отец Доминик читал проповеди и при этом обычно превосходил самого себя. У слушателей пробегал мороз по коже не только от проповеди, но и от самой манеры чтения. Дети становились серьезными, а старики после проповеди казались похожими на пророков и весь следующий день беспрестанно молились.

Домик отца Доминика стоял над речкой, в густой тени деревьев. Над крышей домика нависали колючие лапы мохнатых елей. С некоторого времени многие люди стали обходить дом кюре стороной, особенно в сумерки. Пожилые люди, завсегдатаи деревенской пивной, при одной только мысли о том, чтобы пройти поздним вечером возле такого дома, приходили в ужас. Это было действительно страшное место, но только потому, что так было нужно отцу Доминику. Он часто прогуливался возле дома в сумерках, и это только закрепляло за ним дурную славу.

Такая атмосфера, окружавшая слугу божьего, наделенного тем не менее твердой верой в Бога, обычно вызывала удивление и любопытство, но даже среди прихожан многие не знали о странных событиях, ознаменовавших первый год служения отца Доминика. Дело в том, что только отец Доминик с присущей ему проницательностью определил, что за рекой находится Долина Медведей-Гамми. Приложив усилия, отец Доминик познакомился с мишками-гамми и стал с ними дружить.

* * *

– Если мы пройдем через улицу к школьному стадиону, – сказал отец Доминик королю, – то мне не придется долго рассказывать о том, что станет и так очевидным.

«Нет, у господина кюре точно не все дома!» – подумал Ян Гринлиф Двенадцатый, но все-таки последовал за священником. Они подошли к школьному стадиону, откуда вылетел футбольный мяч и чуть было не угодил прямо в священника. Тот ловко поймал мяч и, не боясь уронить свой авторитет, отфутболил мяч назад на стадион, причем сделал это так ловко, что мяч, описав замысловатую кривую, едва не влетел в ворота.

– Ваше величество, – как ни в чем не бывало произнес кюре, – вы не знаете вон того паренька?

– Того рыжего, как лисий хвост, что сидит на скамейке запасных?

– Да, этого чудесного рыженького парнишку...

– Вон того длинного и нескладного, с ушами-локаторами? – уточнил Гринлиф.

– Совершенно верно.

– Как же не знать, это же Вольдемар, сын аптекаря Вайнекера. Шалун и проказник, как моя дочка.

– Как бы не так! – загадочно воскликнул кюре. – В своих шалостях и проказах он виновен так же, как птицы виновны в том, что гремит гром.

– Вот как? Это почему же? – удивился Гринлиф.

– Вы знаете, почему он сейчас не в игре?

– Нет, понятия не имею.

– Он только что забил второй гол в собственные ворота!

– Вот невезение...

– Это еще что! Сейчас, ваше величество, вы сами сможете убедиться, что этот парень родился невезучим... – с этими словами кюре направился к школьному тренеру и некоторое время шептался с ним, время от времени указывая глазами то на ничего не подозревающего Вольдемара Вайнекера, то на короля. Через несколько минут тренер объявил замену в одной из команд, и на футбольное поле вновь вышел сияющий от радости Вольдемар. Но, словно в подтверждение слов отца Доминика, первый же удар по мячу привел к тому, что тот сразу угодил в собственные ворота. Юные футболисты схватились за головы и с ненавистью посмотрели и на опешившего парня, и на тренера, который подвел таким образом всю команду. В сердцах Вольдемар схватил мяч и ударом ноги запустил его вверх, словно он и был главным виновником всех бед.

Мяч подбил на лету неизвестно откуда взявшегося почтового голубя, описал широкую дугу и опустился на лампу осветительного фонаря. Послышался звон стекла.

Но на этом злоключения футбольного мяча не кончились. Скорее всего, нога Вольдемара Вайнекера была действительно одержима роком невезения, как, впрочем, и он сам. Разбив лампу, мяч опустился на дорогу, но тут на него наехал автомобиль. Мяч попал прямо под колесо. Автомобиль заюлил по шоссе, водитель резко нажал на тормоз, что заставило идущий сзади грузовичок тоже затормозить, и шикарный автомобиль директора школы, который ехал следом за грузовиком, с лязгом и звоном врезался в него.

Водители повыскакивали из своих кабин, поднялся невообразимый галдеж. И уже никто не следил за дальнейшей судьбой мяча. А тот, словно выпущенный из мортиры, выскочил из-под автомобильной шины, опрокинул детскую коляску, которую катила юная мать, и угодил в витрину местной аптеки, той самой, которая принадлежала отцу Вольдемара.

Стекло рассыпалось на мелкие кусочки.

Глава шестая НЕОЖИДАННОЕ ПИСЬМО

Как только стекло в аптеке разлетелось на мелкие кусочки, аптекарь выскочил на улицу, держа в руках злополучный мяч, и заорал:

– Кто? Кто это сделал?

– Ваш сын! – подсказали ему прохожие.

– Уж я ему задам перцу! – разгневался аптекарь. – Получит он у меня на орехи!

Король нетерпеливо поджидал кюре, который спешил к нему с подбитым голубем в руках и с объяснениями.

– Я живу в этой местности уже более десяти лет, ваше величество, – издалека начал отец Доминик. – Вы часто рассказывали мне о своей дочери, принцессе Николь. И каждый раз это был рассказ о какой-то неприятности. Ее преследует прямо-таки фатальное невезение. В моей жизни не встречался более невезучий ребенок. Я думаю, вы не сомневаетесь, какие были бы последствия, если бы по мячу ударила ваша дочь Николь?

– Что вы хотите сказать, отец Доминик?! – король наморщил лоб.

– Я убежден, что этот невезучка Вольдемар – второе издание вашей дочери о Может быть, моя идея покажется вам абсурдной, но я абсолютно убежден, что единственный способ отыскать вашу дочь – это пустить по ее следу человека, столь же невезучего, как и она. Испытав те же неприятности и повторив ее приключения, он в конце концов выйдет на ее орбиту. Если рядом с ними в этот момент окажутся нужные люди, способные уберечь их от дальнейшего невезения, то мальчик и девочка будут спасены...

– Кажется, я начинаю понимать... – задумчиво произнес Ян Гринлиф Двенадцатый. – Моей девочке действительно чертовски не везло. Ее косички почти ежедневно попадали в стакан с киселем, а когда она решила, как и все нормальные дети, пострелять из трубочки и нацелилась во избежание всяких неприятностей на обычную дверь, то дверь тут же отворилась и шарик из бумаги попал... в кого, вы думаете?

– Наверное, в директора?

– Хуже! В Королевского школьного инспектора!..

– Вот незадача, – вздохнул отец Доминик.

– Мне понятна ваша идея, – продолжал король-мельник, – мальчик-невезучка должен найти пропавшую девочку-невезучку. Но скажите, дорогой отец Доминик, как вы намерены уберечь Николь и Вольдемара от дальнейшего невезения?

– На этот счет у меня есть особые соображения, – загадочно произнес отец Доминик.

– А что если их невезение увеличится в два раза? – испуганно предположил король-мельник.

– Да что вы! – воскликнул кюре. – Так вы даете свое согласие на подобные розыски? Или вы находите мою идею абсурдной?

– Если речь идет о моей дочери, – хладнокровно произнес король, – то мне не покажется абсурдной никакая идея. Будем действовать...

– Да, будем действовать! – согласился отец Доминик и снял письмо с лапки почтового голубя. Его глаза тут же полезли на лоб. – Ваше величество! – воскликнул он. – Вам письмо!

– От кого? – король выхватил из рук священника письмо и стал жадно читать. Скупая слеза скатилась по щеке счастливого отца.

– Она жива! Она жива! – радостно прошептал король-мельник.

– Что вы будете делать с этим письмом? – поинтересовался отец Доминик.

– Как что? – удивился король. – Сразу же обращусь в полицию. Моя бедная девочка пишет, что ее похитил Дракон!..

– Кто? – наморщил лоб отец Доминик.

– Дракон! – выпалил король и помчался домой.

Через несколько дней иностранные газеты напечатали большие статьи о принцессе Николь и поместили ее письмо, сохранив даже орфографические ошибки. Портреты принцессы Николь красовались на первых страницах газет, озаглавленных броскими заголовками вроде: «Принцесса похищена ужасным ящером!» или «Бедная девочка в плену у доисторического дракона!» Всей этой чепухе верили дочери других королей, царей и императоров, а также простых президентов. Они втайне завидовали славе Николь и тоже хотели попасть в плен хоть к какому-нибудь чародею. Еще бы, глупышки верили, что принцессу Николь освободит храбрый рыцарь на златогривом коне! А после этого будет свадьба.

От зависти королевские дочки говорили, что Дракон нарочно выбрал самую никудышную из них: ни один порядочный рыцарь не станет драться из-за нищей принцессы, и она останется у Дракона навсегда. В лучшем случае ее освободит сын какого-нибудь аптекаря.

Отцы этих принцесс шутили, что королю Яну Гринлифу Двенадцатому нелегко будет делить свое королевство, когда придется отдать половину в награду счастливому рыцарю-освободителю и жениху принцессы. Ведь сел в королевстве было семь.

Кроме того, тетка Занненхоппер, из усадьбы которой пропала бедная девочка, прибыла в Зальцендорф на теплоходе и приказала толстому лавочнику держать в запасе яства и вина для рыцарей и принцев. Она поручила ему сообщать все новости и привести в королевский дом рыцаря, который пожелает освободить принцессу.

* * *

Прошла целая неделя, а рыцарь, который пожелал бы отправиться освобождать принцессу Николь, так и не появился: то ли сыновья зарубежной знати слыхали о дурном нраве принцессы, то ли просто поленились сесть на коня и отправиться в путешествие.

Ян Гринлиф Двенадцатый понял, что ждать больше не может. Он взял письмо, полученное по голубиной почте от похищенной дочери, и пошел к священнику.

Отец Доминик встретил короля-мельника в саду. Кюре пристреливал новую рогатку, только что собственноручно изготовленную.

– Скворцы вишни объедают, ваше величество, – пояснил кюре. – Ну, так что, вы не обратились с письмом Николь в полицию?

– Почему не обратился? Обратился, – пробормотал король. – Но ведь в том-то и дело, что там не поверили.

– Как не поверили?

– Вот так и не поверили. Где это видано, чтобы в нынешнее время, когда в космосе летают орбитальные станции, на Земле водились драконы...

– И что же вас привело ко мне, ваше величество? – поинтересовался кюре.

– Отец Доминик, – Ян Гринлиф Двенадцатый горестно вздохнул. – Давайте вернемся к прежнему плану. Пусть такой же невезучка, как и моя дочь, сын аптекаря Вольдемар отправляется на поиски моей дочери.

– Но это не от меня зависит, – возразил отец Доминик. – Нужно упросить самого аптекаря.

Аптекарь Вайнекер тут же был приглашен в королевский дом, и отец Доминик рассказал ему о своем плане. Аптекарь поначалу не соглашался отпустить своего сына на поиски пропавшей дочери короля-мельника. Но когда отец Доминик красноречиво начал убеждать господина Вайнекера помочь бедному отцу, аптекарь заколебался. В конце концов кюре пообещал ему раскрыть секреты кое-каких сильнодействующих настоек. Настойки эти имели почти магическую силу: любой недуг отступал, стоило принять всего несколько капель чудодейственного лекарства.

К своим сорока годам отец Доминик не только приобрел большой жизненный опыт, еще больше поверил в идеалы добра и человеческой добродетели, но и развил в себе качества незаурядного экстрасенса.

Кюре верил в Бога, да. Но почему он не должен был верить в черта? Ведь если есть белое, то должно быть и черное. Отец Доминик свято верил, что мир населен привидениями, ведьмами, инопланетянами и сказки о медведях-гамми – не выдумка. Кроме всего прочего, отец Доминик верил в здравый смысл.

Когда кюре излагал аптекарю Вайнекеру свою теорию, тот лишь изредка приподнимал правую бровь. Этим он как бы отмечал ключевые моменты предложенного его вниманию плана.

Когда кюре умолк, исчерпав свои аргументы, аптекарь уставился на короля и произнес: – Ваше величество, вы же умный человек! Неужели вы действительно верите в эту чушь? Я не верю в невезение собственного сына!

– Но почему? – воскликнул отец Доминик.

– То, что происходит с ним, – результат стечения обстоятельств, клянусь своими аптекарскими весами! Разумеется, все, что произошло с вашей дочерью, – то же самое! Я внимательно следил за результатами поисков Николь: никакой надежды найти вашу дочь нет. Примите мои соболезнования.

– Господин аптекарь, – тихо произнес король, – мне бы не хотелось, чтобы вы принимали поспешные решения. Николь – моя единственная дочь, а отец Доминик подарил мне последнюю надежду.

Аптекарь внимательно слушал короля.

– Я очень прошу вас отпустить вашего сына на поиски моей любимой дочурки, – продолжал Ян Гринлиф Двенадцатый. – Как утверждает кюре, ваш сын будет под присмотром надежного частного сыщика. Вы, таким образом, ничем не рискуете.

– Конечно, я ничем не рискую, кроме собственной репутации. Да мои коллеги аптекари просто поднимут меня на смех, если вдруг узнают, что я поверил бредням нашего полоумного священника. И кроме того, существует мораль. Все будут говорить, что я вас просто обокрал, воспользовавшись вашим горем.

– Я полагаю, – вкрадчиво произнес король, – что никто не будет над вами смеяться, узнав, что в случае спасения дочери вы получите новые аптекарские весы, сделанные из чистейшего золота! Скорее, вам будут завидовать.

Это был первый весомый довод, который господин Вайнекер услышал с того момента, как переступил порог дома зажиточного мельника. «Наверно, – подумал аптекарь, – этот королишка-мельник получил большую страховку за пропавшую дочь и для очистки совести хочет использовать свалившиеся с неба деньги на поиски дочки, не прибегая к помощи профессиональных сыщиков.»

Разумеется, аптекарь тут же согласился.

Глава седьмая В ДЕЛО ВСТУПАЮТ МИШКИ-ГАММИ

Вечером того же дня отец Доминик приступил к реализации своего плана. Этот любитель-кудесник был на короткой ноге с целым семейством мишек-гамми, поскольку в местной Долине Медведей-Гамми он собирал лекарственные травы и помогал Бабушке, умевшей варить волшебный сок-гамми, благодаря которому мишки-гамми научились взлетать над землей и даже подниматься к звездам.

Вооружившись сумкой для сбора травы и старинным фонарем, отец Доминик в сумерках, чтобы его никто не видел, отправился в Долину Медведей-Гамми и спустя некоторое время пил вместе с Бабушкой чай с ежевичным вареньем и рассказывал, что случилось в королевстве.

– Так вот, дорогая Бабушка, – говорил отец Доминик, – в тот день, когда принцесса не вернулась домой, король подумал, что Николь осталась ночевать у подруги. Но первое же письмо очень опечалило королевский двор. Принцесса Николь в плену у Дракона!

– И что? – перебила кюре Бабушка. – Старые люди утверждают, что все заколдованные принцессы возвращались домой живыми и невредимыми. Вернется и Николь.

– Нет, – вздохнул кюре, – в том-то и дело, что не нашлось того, кто поверил бы девочке... В этом-то и вся беда.

Бабушка мишек-гамми была очень умной медведицей-гамми. Она сердцем чувствовала, что похищение Николь – проделки злых гномов. Поэтому она упросила трех неразлучных друзей – мишек-гамми помочь в поисках пропавшей девочки. Разумеется, неразлучной троицей были Ворчун, Толстяк и Малыш. Их подружка Солнышко в это позднее время лежала у себя в спаленке, и все думали, что она уже давно спит, засунув лапку в рот.

Однако на самом деле Солнышко только делала вид, что безмятежно спит. Она внимательно слушала беседу Бабушки и отца Доминика. Ей было до слез обидно, что не ее посылают на задание. Солнышко решила, что отправится за Ворчуном, Толстяком и Малышом, чтобы при случае помочь им и доказать, что маленькие медведицы-гамми тоже кое-что умеют делать.

* * *

Бабушка в тот вечер долго колдовала над особым снадобьем. Оно получилось на славу.

– Это волшебная мазь, – сказала Бабушка, показывая баночку с мазью сиреневого цвета. – Под действием этой волшебной мази вы ровно на сутки превращаетесь в бородатых взрослых дядей, похожих на рослых скандинавских моряков. Вот и сок-гамми, который при необходимости даст вам возможность высоко прыгать.

– А если мазь кончится? – поинтересовался Малыш.

– Придется воспользоваться услугами почты, – пошутила Бабушка и для пробы помазала Малыша сиреневым волшебным снадобьем.

Через минуту на месте Малыша стоял самый настоящий взрослый человек. Правда, улыбался он совсем как прежний Малыш.

Отец Доминик придирчиво осмотрел мишку-гамми, теперь уже настоящего профессионального сыщика, и остался чрезвычайно доволен.

– Только, мишки-гамми, учтите, что эта девочка – страшная невезучка. Например, стоит ей приблизиться к курице, как та сразу клюнет ее в нос. Как только девочка выбежит за мячиком на дорогу, откуда ни возьмись появится трехтонный грузовик. Девочку щиплют гуси, кусают и царапают кошки, а если в ее руках появится банка варенья, то она сразу же летит на землю. Невезение настолько вредит ей, что она боится выходить на улицу.

– Значит, ее ангел-хранитель постоянно спит или где-то прохлаждается, – произнесла Бабушка.

– Да ну, – не поверил Ворчун. – Скорее всего, она просто неловкая...

– Ворчун, – сказала Бабушка, – я знаю, что ты не озорник. Поэтому не клянись, что ты не будешь бедокурить. Я уверена, что ты не выкинешь какую-нибудь шутку... Поэтому ты будешь главным, хорошо?

– Ты права, Бабушка! – гордо ответил Ворчун.

– А ты, Толстяк, слушайся Ворчуна, поскольку вы идете на очень ответственное задание.

Толстяк ухмыльнулся. Бабушка знала, что Толстяк послушается ее, но у него был очень мягкий характер и он всегда ходил на поводу у Малыша – носил ему сок-гамми, иногда даже выполнял за него мелкую работу, а уж Малыш был затейник сверх всякой меры, несмотря на то что был ленивым и немного бестолковым. Он мог поклясться, что все будет хорошо, а потом устроить такую кутерьму, что только пыль столбом.

Бабушка надеялась, что во время расследования Малыш будет больше рассуждать о романтических путешествиях или приключениях, о вкусных вещах и забудет о шумных играх. Особенно Бабушка надеялась на рассудительный, спокойный характер Ворчуна. Он имел бесспорный авторитет среди друзей и мог их быстро усмирить. Ворчун был самым умным и физически наиболее крепким из мишек-гамми. Друзья всегда прислушивались к его мнению, а когда мишки-гамми попадали в какой-либо переплет и требовалась большая физическая сила, то всегда выручал Ворчун.

– Ворчун, – еще раз попросила Бабушка. – Ты уж, пожалуйста, присмотри за ними. Преступники чрезвычайно хитры и опасны, поэтому ведите себя осторожно. Они хитрее лис и кошек.

– А ты, Малыш, следи за действием мази, – сказал отец Доминик, – каждые сутки ровно в полночь вы все должны натираться этим замечательным снадобьем.

* * *

Вольдемар Вайнекер сразу согласился возглавить поиски пропавшей Николь. Парень оказался смышленым и не мог не признать убедительности аргументов отца Доминика. И толстопузые полицейские, и частные сыщики отнеслись к поискам девочки как к обычному делу, каких через их руки проходят десятки, если не сотни. Стоит такой растяпе-девчонке в большом городе зайти за угол, как ее сразу же ищет вся полиция. Только тринадцатилетний человек со свежим, незасоренным житейскими передрягами взглядом сможет распутать этот клубок. В подтверждение паренек привел классические примеры из Марка Твена, герои которого – Том Сойер и Гекльберри Финн – оказались пронырливее многих взрослых Дядей.

Король Ян Гринлиф Двенадцатый рассказал Вольдемару, что его кандидатура была предложена отцом Домиником не случайно: во время футбольного матча был проведен решающий эксперимент, и Вольдемар с честью выдержал экзамен. Он продемонстрировал не только необычайное невезение, но и способность не терять присутствия духа в самых неожиданных ситуациях.

Итак, Вольдемар дал себя уговорить и, попрощавшись с отцом, отправился к кюре. Там он, к своему удивлению, встретился с тремя высокорослыми сыщиками, которых почему-то звали детскими именами: Ворчун, Толстяк и Малыш. На самом деле, как уже догадывается наш юный читатель, это были мишки-гамми, согласившиеся играть роль непревзойденных сыщиков. Они обильно смазались чудодейственным снадобьем и на целые сутки превратились из мишек-гамми во взрослых людей.

* * *

Под присмотром отца Доминика компания уселась в автобус, который должен был подвезти всех к речному теплоходу, отправлявшемуся вверх по течению реки в соседнюю деревню, где жила тетка Николь.

Первую половину пути до пристани все молчали, присматриваясь друг к другу. Мишки-гамми привыкли полагаться только на себя и работать втроем. Четвертый член их сыскной команды, поставленный над ними командовать, им пока не нравился.

Ворчун, искоса поглядывая на Вольдемара, решал непростую для себя задачу. Он намечал линию своего поведения в отношениях с начальником. «Этот парень, наверное, невероятный жадюга, – подумал он, – и на время поисков пропавшей девочки с мороженым придется распрощаться.»

Толстяк думал о том, станет ли паренек помыкать ими, а Малышу было все равно.

Вольдемар же думал о том, как установить строгую субординацию в отношениях с этими симпатичными сыщиками. Ведь наверняка они – большие любители мороженого и станут клянчить деньги на каждой остановке. Безвластие может привести к срыву операции. С другой стороны, нельзя допустить развития у этих великанов комплекса неполноценности из-за невыполненного задания.

В итоге Вольдемар решил быть строгим, но демократичным начальником. Он разрешит им угощаться мороженым, но потребует взамен абсолютного послушания.

– Я буду рад работать с вами, – произнес Вольдемар. – Надеюсь, мы найдем общий язык, клянусь аптекарскими весами своего отца! – обратился он к мишкам-гамми.

Ворчун бросил на него мрачный взгляд и промолчал.

– Думаю, мы найдем Николь в два счета! – с деланным весельем проговорил Вольдемар, пытаясь вселить уверенность в своих молчаливых помощников. – Просто уверен, что, поскольку дело возглавил я, мы добьемся успеха!

Автобус остановился. Чтобы расшевелить и, возможно, задобрить своих подручных, Вольдемар выбежал на улицу и вскоре принес три порции мороженого.

Мишки-гамми с радостью потянулись каждый за своей порцией. Но угоститься как следует они не смогли. Вначале у Ворчуна сломалась палочка, на которую было насажено мороженое, и порция шлепнулась на пол автобуса. У Толстяка мороженое закапало прямо ему на штаны, а Малыш едва не подавился самой настоящей сливовой косточкой, неизвестно как очутившейся в молочной массе.

С трудом успокоившись, вытерев штаны и откашлявшись, мишки-гамми уставились в окно. От растаявшего мороженого на полу автобуса образовалась молочная лужа, в которой плавала палочка. Вольдемар смотрел на своих сотрудников сочувственным взглядом.

«Все, – подумал Ворчун, – началось! Ведь предупреждала же Бабушка, что при первой встрече надо было скрестить пальцы на правой руке. Тогда бы нам начало везти, а так...» – и мишка-гамми со вздохом посмотрел на молочную лужу.

Глава восьмая ЛЕДЯНОЙ ДУШ

Автобус высадил компаньонов возле пристани и укатил в обратном направлении.

Вольдемар закинул на плечо ремень спортивной сумки, в которой помещался весь его багаж, и пошел к пристани. Ворчун, Толстяк и Малыш поспешили за своим предводителем. Казалось, невезение, выразившееся в потере трех порций мороженого, было только маленьким эпизодом. Вряд ли следовало останавливаться на нем, если бы оно не стало первым звеном той цепи удивительных приключений, которые выпали на долю наших героев.

Дело в том, что едва Вольдемар дошел до середины трапа, соединявшего речной теплоход и пристань, как нога его поскользнулась и он, словно клоун, исполнявший замысловатый трюк, нырнул между натянутыми канатами трапа, пролетел несколько метров в воздухе и скрылся под водой, подняв фонтан брызг.

Капитан теплохода лично участвовал в спасении мальчишки. Матросы живо вытащили бесчувственного Вольдемара из воды. Ворчун, Толстяк и Малыш повели парня в медпункт.

В практике капитана это был первый случай, когда пассажир, еще не побывав на его судне, едва не утонул. И это, кажется, повергло бывалого речного волка в состояние шока.

Когда Вольдемар пришел в себя, он сразу же спросил, где его сумка.

Ворчун сказал, что, вероятнее всего, осталась в воде.

– Ну вот, дождались! – уныло махнул рукой Вольдемар. – Мы здесь, а сумка плывет по течению. Там все мое сыщицкое снаряжение!

Толстяк и Малыш бросились к пристани. Теплоход уже отчалил.

Когда при помощи багра сумка была вытащена из воды, она представляла собой печальное зрелище.

Судьбе было угодно, чтобы наша компания добралась к назначенному месту только через день.

* * *

А за день до этого принцесса Николь, жившая в лачуге разбойников как хозяйка, быстро встала, оделась, умылась, причесалась и, услышав шум, отправилась на кухню, чтобы узнать, в чем дело. Николь открыла дверь и оцепенела от изумления.

Разбойники были уже на ногах. Одни умывались, другие убирали кухню. Кривоносик варил что-то на ржавой плите.

– Вот это мне нравится! Сами встали, умылись и причесались! – похвалила разбойников принцесса.

Ободренные ее словами, они сияли от радости.

– Что вы варите на завтрак, кофе или кисель? – поинтересовалась Николь.

Разбойники молчали и украдкой поглядывали друг на друга.

– Рисовый супчик, милостивая девочка, – робко сказал Фернандо. – Мы ничего другого не едим.

– Что ж, не беда, – сказала принцесса. – Но завтра подайте мне кофе прямо в постель. Как варить его, я научу. А сейчас позавтракаем и продолжим уборку. Лачуга более или менее приведена в порядок, но сами вы похожи на огородные пугала. У вас есть ножницы, шампунь, одеколон и щипцы для завивки волос?

«О, распухни мой язык!.. Где нам взять все это?» – подумал Фернандо, а вслух ответил:

– Уважаемая принцесса, мы обычно причесываемся пятерней, а про шампунь и одеколон и слыхом не слыхивали...

– Не беда, – спокойно сказала принцесса. – Коли у вас нет таких вещей, вы должны их купить.

– Э, милая принцесса! Мы отродясь ничего не покупаем, – несмело пробормотал Фернандо. – Мы только того...

Разбойник махнул рукой и присвистнул. Он хотел сказать, что он и его братья только воруют, но прикусил язык. Однако Фернандо до смерти надоело корчить из себя паиньку, и он решил покончить с этим раз и навсегда:

– Уважаемая принцесса, – пробубнил он, глядя в пол, – давайте мы отведем вас домой.

– Ишь ты, какой хитрый! Где это слыхано, чтобы украденная принцесса сама возвращалась домой, как заблудившаяся овца! – воскликнула принцесса. – Нет, вам придется подождать, пока меня не освободит кто-нибудь. Сейчас люди скорбят обо мне, многие рыцари и принцы хотят отыскать меня и предлагают отцу свои услуги. Уж лучше я останусь здесь. Но с вашими прическами я разберусь.

Когда принцесса вышла, разбойники стали обсуждать, что им делать. Один посоветовал удрать.

– Лучше страдать в тюрьме, – сказал он, – чем все время умываться и причесываться.

– Хватит болтать, – одернул их Фернандо, – раз мы попали в такой переплет, то нам придется оставаться с принцессой до конца. Советую вам помалкивать и слушаться этой бедовой девчонки!

Вскоре Николь принялась за прически братьев-разбойников. Щипцами для завивки волос ей послужили обыкновенные гвозди, которые принцесса нагревала на плите, держа их плоскогубцами. А перед завивкой Николь устроила разбойникам настоящую головомойку.

– Теперь нужно напомадить ваши локоны! – воскликнула принцесса, любуясь результатами своей работы.

– У нас нет помады для волос, – уныло пробормотал Фернандо.

– Может, тогда у вас найдется лак для волос? – принцесса была настойчива.

– И этого у нас нет... – все так же уныло пробубнил предводитель разбойников.

– Ну, сахар-то у вас есть? – нетерпеливо спросила принцесса Николь.

Сахар у разбойников был. Принцесса развела в кастрюльке целый стакан сахара и по очереди зафиксировала прическу у каждого из разбойников» Фернандо едва не плакал от обиды.

«Несносная девчонка! – думал он. – От тебя надо избавиться, и чем быстрее, тем лучше.»

Принцесса еще долго любовалась результатами своей работы и только тогда отпустила братцев, чтобы они пришли в себя.

Удрав из лачуги, Дармштадские разбежались по кустам. Они походили теперь на болонок и страшно стыдились своих насахаренных кудряшек. Но принцессу нисколько не беспокоили переживания разбойников. Она думала о том, как сшить им новую одежду. Ведь одежда братьев напоминала лохмотья огородных пугал. Раньше принцесса шила платья только куклам, а теперь ей нужно было шить для взрослых мужчин.

– Принесите мне ткань, живо! – строго прикрикнула она на разбойников, едва те появились в лачуге.

Принцесса запрыгала от радости, когда Фернандо и Чумичка притащили ей два рулона – красный и синий.

– Материальчик что надо. Сошью-ка я вам красные панталончики и синие рубашечки. Жаль только, что у меня нет с собой модных выкроек – можно было бы сшить замечательные вещи. Вы производили бы хорошее впечатление в обществе, вас везде встречали бы как порядочных людей.

Днями напролет принцесса меряла, кроила и шила. Кудрявые волосы братьев встали дыбом, когда они поняли, что принцесса шьет им костюмчики. Она поручила Чумичке гладить готовую одежду до тех пор, пока та не станет абсолютно гладкой. Особое внимание он должен был обращать на великолепные отложные воротнички.

Когда разбойники примерили одежду, Николь заботливо оглядела их и сразу же кое-что поправила.

– Теперь я спокойна, костюмы сидят на вас очень хорошо. А вот сапоги не идут к коротким штанишкам. Завтра я сниму мерку и куплю вам белые ботиночки и соломенные шляпы.

«Интересно, – подумал Фернандо, – в каком магазине она собирается сделать такие покупки? Наверное, у этой взбалмошной девчонки не все в порядке с головой, ведь ближайший магазин находится далеко-далеко от Лысой горы.»

Когда костюмы были полностью готовы, принцесса отправила разбойников купаться. Она строго приказала им беречь новую одежду. Разбойники должны были ходить по лесу осторожно, не прислоняться к смолистым стволам и не садиться на сырые пни. Николь пригрозила, что того, кто измажет костюм, продержит целый час запертым в чулане и запретит ему пить пиво.

«Черт бы побрал эту Николь! – думал Фернандо, боясь произнести ругательство вслух. – Уж лучше пусть она возвращается домой и треплет нервы королю, чем нам.»

Он решил передохнуть, сел в тени большого дуба и распрямил плечи.

«Надо скорее вывести принцессу из нашего леса, посадить ее на теплоход, и пусть она убирается в свое королевство, – думал разбойник. – Еще пара дней – и мы превратимся во вполне добропорядочных граждан.»

– Квазио! – крикнул Фернандо, подзывая к себе братца, который, словно павлин, расхаживал рядом с дубом. – Поди-ка сюда...

Квазио подошел к главарю шайки.

– Как стемнеет, мы схватим эту несносную девчонку, посадим в мешок, и ты отправишься с ней на речную пристань...

– Почему я? – уныло произнес Квазио, поправляя свой отложной воротничок.

Фернандо так грозно натопорщил свои усы, что Квазио пошел и обманул Николь, сказав, что они завтра пойдут на пристань есть мороженое.

– Ура! Ура! – принцесса захлопала от радости в ладоши. Она уже давно не ела мороженого.

Фернандо решил облегчить задание Квазио. Он пошел ночью в городок, мастерски угнал автомобиль и ранним утром отвез Квазио и принцессу к пристани. Но дальше у Квазио ничего не получилось. Едва они с Николь взошли на трап, как невезучка принцесса, точно так же, как впоследствии Вольдемар, соскользнула с трапа и едва не утонула.

Конечно, принцессу спасли, но Квазио не мог отправить мокрую девочку домой. Он потащил бедную принцессу к угнанному автомобилю, в котором сидел Фернандо. И как предводитель разбойников ни топорщил свои черные усы, Квазио впихнул Николь в автомобильчик и они уехали.

Глава девятая ПУТЕШЕСТВИЕ НА ТЕПЛОХОДЕ

Утро, когда мишки-гамми и Вольдемар должны были отплыть в ту местность, откуда исчезла принцесса, выдалось на славу. Ворчун с утра прослушал по радио сводку погоды и убедился, что на всем континенте стоит безоблачная погода. Толстяк помог сложить в сумку просушенные вещи Вольдемара, а Малыш собственноручно вычистил его ботинки во избежание мыслимых и немыслимых неприятностей. Короче, мишки-гамми сделали все, что было в их силах, дабы исключить пагубное влияние руководителя экспедиции на развитие событий. Разумеется, ровно в полночь они обильно смазались волшебной мазью, которая превращала их в людей.

Мишки-гамми уже убедились, что за Вольдемаром тянется шлейф несчастий, но в отличие от отца Доминика не видели, какую из этого можно извлечь пользу.

Когда все уселись в удобные кресла и теплоход дал прощальный гудок, медведи-гам- ми почувствовали себя неуютно. Ведь от них больше ничего не зависело. Нет, они не испытывали страха перед плаванием – иначе как бы они стали знаменитыми сыщиками? Однако и Ворчун, и Толстяк чувствовали себя на теплоходе заложниками техники и человеческих слабостей, на которые они никак не могли повлиять. И только Малышу было все равно.

Теплоход отплыл на середину реки и начал набирать ход. Вольдемар посмотрел на сыщиков. «Ребята не в своей тарелке! – подумал он. – Надо их взбодрить. Как-никак, я несу за них ответственность!»

– Вы любите плавать? – обратился он к мишкам-гамми.

– Угу! Не-а! – вразнобой ответили те.

– А я люблю. Сидишь себе, а мимо проплывает вся страна... И намного безопаснее, чем на автомобиле...

В этот момент раздался глухой скрежет. Казалось, по металлическому днищу теплохода царапают огромным камнем.

Мишки-гамми вцепились друг в друга.

– Спокойно! – деловито произнес Вольдемар. – В этой реке на дне много камней, и иногда они дают о себе знать.

Прошло какое-то время. На теплоходе было спокойно.

– Значит, все в порядке! – уверенным тоном проговорил Вольдемар. – Раз матросы не суетятся, значит, днище цело и вода не поступает в трюм...

В это время мимо иллюминатора по палубе пробежал чем-то озабоченный матрос. Вольдемар, чтобы быть объективным, добавил:

– Пока цело...

Внезапно корпус теплохода начал вздрагивать и приподниматься из воды.

– Что это такое? – всполошились мишки-гамми.

– А? Вы тоже это заметили? – невозмутимо сказал Вольдемар, чтобы не подогревать панику. – Скорее всего, капитан приказал сбросить часть балласта, чтобы уменьшить осадку теплохода. Но чем меньше осадка плавательного средства, тем больше вероятность того, что оно опрокинется...

И надо же было такому случиться, что в этот момент теплоход дал крен. Мишки- гамми судорожно вцепились в ручки кресел. Однако теплоход выровнялся и спокойно поплыл по реке.

Как это ни обидно, но нам нечего больше сказать об этом путешествии по реке, кроме того, что оно завершилось строго по расписанию в той местности, откуда исчезла принцесса Николь.

Очевидно, что полоса невезения у Вольдемара прошла. Сам же он провел все плавание в кресле и успокаивал своих подчиненных рассказами о чрезвычайных ситуациях, из которых ему, конечно же, удавалось выбираться живым и невредимым.

Мы не знаем, удалось ли Вольдемару вселить в компаньонов бодрость духа. Известно лишь, что за все время плавания мишки-гамми не произнесли ни слова жалобы. Они вообще не произнесли ни одного слова и только жестами отказывались от завтрака. Неудобно, согласитесь, со стиснутыми от страха зубами пытаться проглотить бутерброд.

* * *

Тем временем наследный принц Очень Большого Герцогства Гномов Гаргануд прочитал в газетах о том, что принцесса Николь томится в плену у неизвестного науке Дракона. Принцу захотелось заполучить такую знаменитую принцессу в жены.

Но как это сделать, он не знал. Тогда Гаргануд слетал к знакомой колдунье Степурочке и попросил ее погадать, как ему поступить.

Степурочка приковыляла в Очень Большое Герцогство Гномов пешком, так как ее механическая метла для полетов находилась в починке. Колдунья распорядилась собрать кучу хвороста, потому что гадала она не на кофейной гуще, а на огне.

Итак, ровно за час до наступления полуночи гномы подготовили заветную поляну для гадания. Было собрано семь магических костров. Ведьма распорядилась, чтобы они были расположены в форме звезды.

– В этом весь смысл гадания, – важно заявила она.

После того как колдунья узнала, что принц Гаргануд является преемником правителя гномов Икторна, ей очень захотелось услышать от него похвалу. Наследный принц вкусил власти и решил больше не доверять глупым гномам в таком ответственном гадании, и вскоре сам явился на поляну.

– Все готово? – грозно осведомился он.

– Так точно, ваше высочество, – склонила голову колдунья.

Принц Гаргануд долго ходил по поляне, придирчиво осматривая кучи можжевеловых веток и липких смолистых шишек. Затем он воткнул в трухлявый, облепленный копошащимися светляками пень свою шпагу. Получились лунные часы. Когда тень от луны легла строго на север, принц Гаргануд крикнул гномам:

– Зажигайте огонь!

После небольшой суматохи, которая, как правило, сопровождала любые действия гномов Очень Великого Герцогства Гномов, огонь был разожжен.

Сначала запылали жарким пламенем можжевеловые костры, а потом с треском взметнулся огонь от шишек.

– Теперь все прочь! Отойдите немедленно! – прохрипел принц Гаргануд.

Гномы, испуганно шушукаясь, отодвинулись на безопасное расстояние. Они во все глаза смотрели на принца, который застыл на фоне полыхающего огня, завернувшись в свой фиолетовый плащ. Время от времени он разводил руки в стороны, словно пытаясь обнять пламя, потом воздевал их к небу, чей цвет так поразительно напоминал цвет плаща принца Гаргануда. Из глубины леса донесся протяжный и тоскливый вой неизвестных лесных существ.

– Это колдовство... – зашептали перепуганные гномы, – он колдует...

Когда они снова подняли глаза на принца Гаргануда, то увидели, что он сидит на корточках, упершись руками в землю, и, запрокинув голову, молча смотрит на луну.

– Пусть укусит меня скорпион, если я вру! Посмотрите-ка на дым! – закричала колдунья.

Гномы посмотрели вверх и ахнули. Дым от костров, клубами поднимавшийся ввысь, напоминал огромного дракона. Казалось, дракон прыгнул прямо к звездам.

От страха желудки гномов громко заурчали. Принц Гаргануд оглянулся на этот странный звук и, заметив испуганных, жмущихся к деревьям гномиков, самодовольно ухмыльнулся.

– Что ты на это скажешь, колдунья? – крикнул он Степурочке.

– Я скажу, – ответила Степурочка, – что принцесса находится в плену у Дракона.

– Это я и так знаю, – махнул рукой Гаргануд.

– Так вот, вам, ваше будущее высочество, надо до чертиков захотеть освободить Николь от Дракона и таким образом завоевать ее руку и сердце.

– И что же мне для этого нужно сделать? – почесал в затылке наследный принц.

– Вам надобно влюбиться в нее! – воскликнула колдунья, которой нравилось кого-нибудь женить или выдавать замуж. – Только так вы сможете завоевать девичье сердце и добиться ее руки.

– Ничего подобного, я освобожу ее и без любви, – зловеще усмехнулся принц. – А потом она и сама захочет выйти замуж за меня.

Чтобы быстрее воплотить свои планы в жизнь, Гаргануд, подкупив знакомую ворону мешком овса, уселся на нее верхом и прибыл на Лысую гору. Еще за полмешка гороха ворона согласилась побыть на несколькоминут лошадью.

* * *

В это время принцесса гуляла в лесу возле усадьбы тетушки Зонненхоппер. После неудачной попытки Квазио отправить ее домой Николь сильно разозлилась на Квазио и Фернандо, которые вместо того, чтобы угостить мороженым, поволокли ее на теплоход. Разве ради этого стоило тащиться в такую рань на речную пристань?

Девочка ходила в кустах возле усадьбы тетушки и решала: может, ей вообще уйти от неблагодарных разбойников и вернуться к тетушке Зонненхоппер? Она даже забрала с собой своего маленького дракона – тритончика в стеклянной банке.

– Обманщики! – в сердцах шептала Николь, подразумевая Фернандо и Квазио. – Если они не хотят немного поиграть в дракона и рыцарей, я уйду от них.

Но принцессе стало жаль обещанного мороженого, и она снова поглядела в сторону Лысой горы, на которой среди сосен пряталась лачуга братьев Дармштадских.

«Пойду назад, – решила принцесса, – и скажу разбойникам, что с них причитается мороженое. Пусть достают его где хотят. В противном случае объявлю голодовку...»

В лесу стоял чудесный грибной запах. Вначале Николь просто шла в сторону Лысой горы, а потом начала собирать грибы. Сперва она собирала все грибы: и маслята, и рыжики, но потом стала срезать только белые. И вот она увидела громадный белый гриб. Николь направилась к нему, но сорвать не успела, потому что зацепилась за корень и упала, пребольно ударившись лбом об узловатый сук.

Когда сознание начало возвращаться к девочке, и она попыталась приоткрыть глаза, ее взору предстал очень красивый мальчик. Он был странно одет: узкие брюки, плащ- накидка, блестящие перчатки и миниатюрная шпага.

Наверное, наш юный читатель догадывается, что это были козни злого гнома Гаргануда. Перед девочкой стоял гном в облике мужественного рыцаря, явившегося в самый критический момент, чтобы спасти Прекрасную Даму. Склонившись над Николь, он повторял:

– Мадемуазель, очнитесь, очнитесь! Что с вами?

Впрочем, вопрос был чисто риторическим, так как ответ недвусмысленно читался на лбу принцессы Николь в виде громадной шишки, которая грозила надолго испортить безупречный овал ее лица.

– Ах! Вы победили злого Дракона! – произнесла Николь и снова закрыла глаза.

Неизвестный рыцарь поднял ее сильными руками и бережно усадил в седло. Затем он внимательно осмотрел место происшествия, подобрал корзинку с грибами и рогатку. Верный конь встряхнул удилами и унес рыцаря и его Прекрасную Даму в туманную даль, где их следы теряются. На месте происшествия осталась лежать беленькая спортивная туфелька, а в стеклянной банке плавал маленький тритон, которого взбалмошная принцесса держала за дракона-похитителя.

Глава десятая ПРОКАЗЫ МИШЕК-ГАММИ

Когда мишки-гамми и Вольдемар сошли с борта теплохода и почувствовали под ногами твердую почву, им сразу стало очень хорошо. Они проглотили по несколько капель сока-гамми и ощутили прилив сил и неизъяснимое желание выкинуть какую-нибудь шутку.

Вольдемар также вознамерился подкрепиться из их бутылочек, но мишки-гамми отказали ему. Ведь в бутылочках был самый настоящий сок-гамми. Неизвестно, что станет с человеком, который выпьет этого напитка.

Вольдемар обиделся и пошел в буфет. Буфет речного вокзала в это время был почти пуст, только у стойки бара щебетали о чем- то несколько девушек, коротающих время за чашкой кофе.

– Три пиццы, – сделал заказ Ворчун.

– А мне стакан лимонада, пожалуйста, – произнес в свою очередь Вольдемар.

Ворчун чувствовал себя уже достаточно хорошо, чтобы вновь подвергнуть сомнению теорию отца Доминика. Еще свежие воспоминания о плавании и услышанные истории от Вольдемара подогревали его минорный настрой. Нет, конечно, этот паренек обладал способностью притягивать к себе все мыслимые и в особенности немыслимые несчастья, но каким, интересно, образом это может навести на след девочки? Чем дальше от их родной долины, тем большей глупостью представлялась Ворчуну авантюра, в которую он позволил себя втянуть. Но он не мог ослушаться Бабушки.

«Практика – вот что поможет мне докопаться до истины!» – пришла в голову Ворчуну оригинальная мысль, и он, не откладывая в долгий ящик, решил проверить теорию отца Доминика.

Официант принес заказ. Пицца издавала восхитительный запах. Лимонад был настолько холодный, что стенка стакана запотела.

– Пожалуй, пойду вымою руки, – сообщил Вольдемар и ушел.

– Ребята? – прошептал Ворчун. – Мы должны воспользоваться отлучкой нашего шефа, чтобы проверить, действительно ли он так невезуч!

– А что ты придумал?

– Мы привяжем его стул к ножке стола! – горячо заговорил Ворчун. – Когда парень начнет двигать стулом, вот будет потеха! Вольдемар подумает, что ему опять не везет...

– Верная идея! – отозвался Толстяк, а Малыш кивнул головой, поскольку его рот уже был набит пиццей.

Сказано – сделано. Ворчун извлек из одного из своих многочисленных карманов прочный шнурок и мертвым узлом привязал ножку стула к ножке столика.

– Там что, большая очередь была? – задал отвлекающий вопрос Ворчун, когда Вольдемар вернулся.

– Да нет, – ответил парень и уселся за столик так, что ему не пришлось двигать стулом.

Парень выпил свой лимонад, поднялся и беспрепятственно вышел из кафе.

«Ну и слава Богу! – облегченно подумал Ворчун, увидев, что ничего не произошло. – А я-то едва не поверил в эту чушь с невезением.»

– Простите, нельзя ли воспользоваться вашим стулом? – услышал Ворчун и обернулся. Он хотел предупредить могучего матроса, что стул трогать нельзя, но было уже поздно. Стол, привязанный к стулу, звеня оставленными на нем тарелками, поехал по керамическим плиткам пола. Пока ошарашенный матрос дергал стул, пытаясь освободить его от стола, тарелки соскользнули, полетели на пол и раскололись на мелкие части.

– Да вы, ребята, шутники! – официант грозно уставился на мишек-гамми. – Платите за разбитую посуду!

– Никак не могу понять, откуда взялся этот шнурок? – недоумевал Вольдемар, расплатившись за разбитые тарелки. – Да ладно, друзья, не переживайте. Денег у нас пока достаточно...

– Что ты собираешься предпринимать дальше? – спросил Ворчун, переводя дух, когда они покинули кафе. – У тебя, Вольдемар, есть какой-нибудь план действий?

– Собираюсь действовать, как и подобает в таких случаях, – сказал Вольдемар.

– А как подобает действовать в таких случаях? – поинтересовался Толстяк.

– Идти по следу, – тоном преподавателя ответил Вольдемар.

– Какие следы, какие свидетели!? – уныло произнес Толстяк. – Ведь уже прошло столько времени! Полиция наверняка что-нибудь обнаружила бы.

– Но вы не знали Николь, – парировал Вольдемар. – Это замечательная девочка. Она так классно стреляла из рогатки! Однажды она попала мне прямо в глаз!

– И что, глаз остался цел?

– Как видите. А начнем мы с посещения тетушки Зонненхоппер. Ведь именно из ее парка исчезла наша юная красавица.

* * *

Солнышко – сестра Малыша – изо всех сил хотела помочь своим друзьям мишкам- гамми, однако как это сделать, не знала. Она уже нисколько не обижалась, что ее не взяли с собой. Но тем не менее решилась последовать за Ворчуном, Малышом и Толстяком, чтобы выручать их из разных невероятных ситуаций, в которые они могли попасть благодаря невезучести сына аптекаря. Для этого Солнышко сказала Бабушке, что отправляется в далекое путешествие, а сама бросилась вдогонку за мишками-гамми. Конечно, за один день ей не удалось догнать своих товарищей.

Одиночество, в котором она оказалась, самостоятельно пустившись в путь, очень пугало ее. Особенно Солнышко боялась бродячих котов и собак, от которых она спасалась, забравшись на дерево. Ночевала Солнышко всегда на чердаках.

Так она поступила и на этот раз, когда к концу дня очутилась в неизвестной местности. Хлебнув из бутылочки сока-гамми, Солнышко высоко подпрыгнула, уцепилась за конек крыши, спустилась к слуховому окну, открыла его и очутилась на просторном чердаке. В одном из углов она нашла кучу сухих листьев, свернулась калачиком и уснула.

* * *

Сыщики тем временем посетили тетушку Зонненхоппер и недалеко от усадьбы в густом лесу нашли туфельку и стеклянную банку, в которой плавал симпатичный тритончик.

– Это кажется мне подозрительным, – сказал Толстяк.

– Возвращаемся в кафе на речной пристани, там все обсудим, – приказал Вольдемар.

Как только юные сыщики пришли в кафе и уселись за столик, Малыш с самым серьезным видом нагнулся и начал вроде бы завязывать у себя развязавшийся шнурок. На самом деле шалун решил привязать шнурки от кроссовок Вольдемара к шнуркам ботинок Толстяка.

Шутка удалась на славу! Как только Вольдемар поднялся, чтобы подойти к официанту, он так грохнулся, что на полках зазвенела посуда. Привязанный к нему Толстяк смешно задрыгал ногой, не понимая, почему она вдруг приросла к ноге Вольдемара.

Ну и хохоту было, скажу я вам!

Однако официант был человеком, абсолютно лишенным чувства юмора. Он подошел к телефонному аппарату и набрал номер полицейского участка. Полицейский появился незамедлительно. Он выслушал жалобу официанта и пригласил наших друзей в участок. Там Вольдемару пришлось признаться в том, что на самом деле он не просто сын аптекаря из Зальцендорфа, а самый что ни на есть заправский сыщик.

– Да, господин полицейский, мы ваши коллеги. Не видели вы когда-нибудь девочку в таких вот туфельках, одна из которых у нас?

– Девочка была именно в такой туфельке?

– Да, именно в такой... И еще. Возможно, девочка была с такой вот банкой в руках? – с этими словами Вольдемар показал полицейскому банку с тритоном.

– Постойте, кажется, вчера была тут одна девочка, которая упала с трапа, а банка осталась целехонькой. В ней плавал точно такой тритон.

– Это была принцесса Николь! – воскликнул Вольдемар. – Расскажите нам об этом случае подробнее!

– Что ж, почему бы и не рассказать, – начал полицейский. – Я вчера дежурил. Как раз должен был отправляться теплоход... Кстати, нет ли у вас ее фотографии?

– Да, конечно, – Вольдемар показал фотографию Николь.

– Похоже, это она. Я тогда на берегу торчал. Знаете, очень интересно, когда теплоход отбывает. Мне все видно, и можно вмешаться, если что. Стою я, значит, и за пассажирами наблюдаю. Ну, там, помощь может понадобиться или физиономию знакомую увижу, – полицейский кивнул на стену, на которой красовались малохудожественные портреты, выполненные анфас и в профиль. Это были подозрительные типы, когда-либо преступившие закон. Вверху было написано большими буквами: «Особо опасные преступники – братья Дармштадские.»

– Я на нее сразу внимание обратил, – продолжал страж порядка. – Она шла как во сне. Я сначала решил, что ее в автомобиле укачало. С ней мужчина был, он ее под правую руку поддерживал. А в левой руке у нее была вот точно такая банка. Она как во сне все идет и идет. Ну и, конечно же, когда она взошла по трапу, то непостижимым образом бултыхнулась в воду. Люди бросились на помощь, и пока я туда добежал, ее уже вытащили. Мужчина заметил мою форму, подхватил мокрую девочку на руки и бросился бежать. Пока я бежал за ними, они успели сесть в автомобиль и скрыться.

– Вы не заметили, какой это был автомобиль? – спросил Вольдемар. – Может быть, номер?

– Это был небольшой черный «фольксваген», не очень новый. И номер запомнил, да толку с этого мало. Его угнали утром и бросили на обочине дороги, возле леса.

– А спутника девочки вы не смогли бы описать? – задал следующий вопрос Вольдемар. – Так сказать, словесный портрет.

– А чего его описывать? – устало произнес сержант. – Сами смотрите, – он кивком указал на стену, украшенную портретами. – Третий слева.

С портрета на юных сыщиков невинными глазами смотрело худощавое, довольно симпатичное лицо человека лет тридцати. Мужчина был с усиками, а небольшой шрам над бровью делал его лицо очень мужественным. Подпись под портретом гласила: «Разыскивается! Квазио Дармштадский, он же Антонио Бутербродсгаузен, он же...»

Как бы стесняясь плохо сшитого костюма и компании, в которой он вынужден был пребывать на стене полицейского участка, на второй фотографии Квазио скромно отвернулся вправо.

– И где его можно найти? – загорелся Вольдемар.

– А кто его знает? – философски заметил сержант. – Это фото висит уже почти пять лет.

Увидев огорченное лицо мальчика, страж порядка сжалился:

– Я бы посоветовал вам обратиться к комиссару Регенбогену из главного комиссариата. Кажется, дело передано ему. Простите, мне больше нечего вам сказать. Я всего лишь простой полицейский.

Глава одиннадцатая КОМИССАР ПОЛИЦИИ ПОМОГАЕТ ЮНЫМ СЫЩИКАМ

А теперь посмотрим, где же в действительности находится принцесса Николь. Конечно, нет никакого сомнения в том, что девочку похитил злой гном по имени Гаргануд, наследный принц Очень Великого Герцогства Гномов.

Как только наследный принц въехал глубоко в лес и срок уговора с вороной закончился, птица из прекрасной лошади превратилась в обыкновенную серую ворону, каркнула и улетела. А гном из хорошенького мальчика превратился в некрасивого злого гнома.

Вот тебе и благородный рыцарь!

Принцесса Николь разозлилась донельзя. И в самом деле, кто не разозлится, если замечательная лошадь прямо под тобой превращается в противную серую ворону и с отвратительным карканьем выпархивает из-под ног!

– Негодяй! – в сердцах крикнула Николь наследному принцу. – Ты обманул меня! Ты вовсе не благородный рыцарь, а злой маленький колдунишка! Я скажу своему папе-королю, и тебя арестует наш полицейский Пфайфер!

– О благородная принцесса! – начал кривляться принц Гаргануд, пытаясь завоевать благосклонность девочки. – Я убил Дракона...

– Ты опять врешь! – закричала Николь. – Дракона и не надо было убивать. Это был маленький безвредный тритончик... Немедленно отнеси меня к братьям Дармштадским на Лысую гору!..

Наследный принц Очень Большого Герцогства Гномов понял, что он действительно ошибся, не полюбив принцессу, как требовала колдунья Степурочка. Но изменить что-либо было уже поздно.

– Ладно, – произнес Гаргануд. – Отнесу-ка я тебе туда, где взял.

Он схватил девочку и помчал ее над лесом, но не на Лысую гору, а в обратную сторону, туда, где находились Дикие горы.

* * *

Встреча с комиссаром Регенбогеном была назначена на вечер, так как он был сильно занят. Впереди у наших героев был целый день.

Вольдемар и мишки-гамми взяли напрокат велосипеды – Вольдемар выбрал новейшую модель фирмы «Триумф Тигер», а мишкам-гамми достался трехместный старенький велосипед фирмы «Симсон».

Велосипед Вольдемара имел дополнительный ручной тормоз, систему переключения скоростей и зажимы на педалях, которые по замыслу конструкторов должны были препятствовать соскальзыванию ступни. Выбор «Триумф Тигера» Вольдемар обосновал стремлением не уронить достоинства настоящих сыщиков, которым придется вихрем носиться по шоссейным дорогам. Ворчун на это только саркастически хмыкнул. Дома, в Долине Медведей Гамми, ему почти не приходилось пользоваться велосипедом, поскольку в долине не было ухоженных велосипедных дорожек.

Компаньоны решили обосноваться в местной гостинице, которая на самом деле была обыкновенным двухэтажным домом при дороге.

– Добрый день, молодые люди, – любезно приветствовала их хозяйка дома.

– Не найдется ли у вас комната? – так же любезно спросил Вольдемар.

– Милости просим, – последовал ответ. – У нас найдется не только комната, но и все, что нужно для таких приличных господ, каких я имею честь видеть, – рассыпалась в любезностях хозяйка. – Кстати, у нас сейчас обед, прошу отобедать.

Вольдемар и мишки-гамми помыли руки и уселись за обеденным столом. Они с аппетитом проглотили первое блюдо, затем мигом уничтожили второе. Трапеза заканчивалась прекрасным десертом – ананасовым желе.

Не умеющий долго расстраиваться Вольдемар лишь краем уха слушал щебетание мишек-гамми, вслух обсуждавших предстоящий разговор с комиссаром. Внимание Вольдемара привлекла довольно симпатичная девочка, которая только что вошла в зал и уселась за столиком. Ее взгляд блуждал по помещению, порой останавливаясь на немногочисленных в этот час посетителях. Было похоже, что она кого-то ждет. Когда глаза девочки задержались на Вольдемаре, тот приветливо улыбнулся и слегка кивнул ей головой.

– Ребята, посмотрите, какая милая девчушка, – обратился Вольдемар к своим приятелям. – Кажется, я ей тоже понравился.

– Если ты угостишь ее мороженым, то понравишься еще больше, – не слишком вежливо пробормотал Ворчун.

– Да что ты, Ворчун, я уверен, что я на самом деле ей понравился!

– Давай поспорим, – завелся Ворчун, – если я не прав, то мороженое покупаю я.

Вольдемар поднялся из-за стола и направился к девочке. Ворчун уткнулся в десерт и лишь краем глаза наблюдал за происходящим. Вольдемар подошел к девочке, что-то сказал ей, и она засмеялась. Вот он наклонился к ее уху. Раздался звук пощечины.

Ворчун поднял голову. Вольдемар, держась рукой за щеку, возвращался к столику. Девочка провожала его гневным взглядом, ее лицо пылало от возмущения.

– Я был уверен, что я прав, – извиняющимся тоном произнес Ворчун. – Мне очень жаль.

– Ты должен купить всем по порции мороженого! – отрезал Вольдемар. Он был очень зол.

В это время в детском кафе появился молодой парень и, заметив девочку у стойки, направился к ней. Они расцеловались. Молодой человек заметил сердитое выражение лица своей подружки. Вольдемар и мишки- гамми сидели, потупив глаза и сделав вид, что это не имеет к ним никакого отношения.

– Кто из вас посмел приставать к моей сестричке?! – сжимая кулаки, громко спросил вновь прибывший парень. Он был явно не прочь подраться. Оставалось выбрать жертву.

Началась обыкновенная драка.

Парень ударил Ворчуна. Тот даже не успел отшатнуться. Вольдемар вскочил и попытался схватить обидчика за руки, но получил в ухо. Толстяк и Малыш поспешили спрятаться под стол. Парень победным взором обвел зал, словно ожидая заслуженных оваций. Официанты, которых в этот час было больше, чем посетителей, сгрудились на безопасном расстоянии. Им было интересно, чем все кончится.

Ворчун с трудом поднялся с пола, поставил стул на свое место и, униженно пригнув голову, замер.

– Ничего, ничего, – успокоил он собравшихся зрителей. – Все в порядке.

Вольдемар и мишки-гамми спешно ретировались из кафе. В голову Ворчуна впервые закралась мысль, что невезение может быть заразным. Он теперь боялся находиться рядом с Вольдемаром. Тот же, взглянув на часы, как ни в чем не бывало произнес:

– Ворчун, что же ты, мы опаздываем к комиссару!

* * *

Комиссар полиции Регенбоген принял участников экспедиции с максимальной обходительностью, не обращая внимания на их возраст.

В свое время комиссар полиции начинал свою трудовую деятельность воспитателем детского сада, поэтому навсегда сохранил в своем сердце привязанность ко всему детскому, особенно к увлечениям детей. Вот почему он с таким вниманием выслушал рассказ Вольдемара о несчастной судьбе девочки Николь, дочери короля-мельника соседнего королевства. Естественно, в своем повествовании Вольдемар ни словом не упомянул о теории отца Доминика. Во-первых, в нее почти никто не верил, а во-вторых, Вольдемар не хотел выглядеть смешным в глазах господина комиссара.

– Да, я припоминаю этот случай с девочкой, которая чуть было не утонула. Вот что еще мы нашли на месте происшествия, – комиссар открыл ящик стола и протянул Вольдемару обыкновенную рогатку. – Это ее вещь?

– Трудно сказать с определенностью, – Вольдемар внимательно рассматривал рогатку. – Вроде бы рогатка Николь, а вроде бы и нет.

– А тот тип, который был с ней? – поинтересовался Вольдемар. – О нем что-нибудь известно?

– Это Квазио Дармштадский. Он начал с того, что обворовал собственную мамашу, гнусный тип! Вы видели его фото в полицейском участке?

– Угу, – кивнул Ворчун, – видели. Только они там все в полосатых робах и стриженные наголо. Встретишь на улице и не узнаешь, все на одно лицо. Вы когда-нибудь видели, господин комиссар, выводок цыплят?

– Конечно!

– Так вот, все они желтенькие, пушистые, одинаковые. Так и братья Дармштадские. Как же можно выделить кого-нибудь из них?

– Да-а-а, – почему-то смутившись, сказал комиссар. – Действительно, попробуй отличи...

– Но после этого случая на пристани его никто не видел? – задал вопрос юный детектив.

– Увы, из наших людей – никто. Хотя... – комиссар задумался, – у него есть дружки, да и мать держит кемпинг недалеко отсюда. Можете обратиться туда.

– А что такое кемпинг?

– Летний лагерь для автотуристов, – с улыбкой ответил полицейский.

* * *

Пусть наш юный читатель не удивляется, что Вольдемар и мишки-гамми напали на след виновника похищения девочки.

На самом деле Квазио, как мы уже знаем, вовсе не собирался похищать принцессу Николь, а, наоборот, пытался избавиться от нее сам и избавить от несносной девчонки своих братцев.

Что касается мамаши Дармштадской, то она в свои сорок пять лет была цветущей женщиной, которая в свое время не смогла воспитать, как подобает, детей. Уже в детстве они безнаказанно прогуливали уроки, а мать только радовалась, что ее сыночки не сушат голову науками. Короче, братья Дармштадские прогуливали уроки, прогуливали, а потом и допрогуливались: утащили у родной маменьки большущий кошелек с деньгами и были таковы. Потом, когда деньги кончились, они учинили свой первый разбой на большой дороге и ограбили почтовый автомобиль.

С этого момента их начала разыскивать полиция. Нет ничего удивительного в том, что их судьба сложилась именно так, как они хотели.

Глава двенадцатая В КЕМПИНГЕ У МАМАШИ ДАРМШТАДСКОЙ

– Как ты себя чувствуешь, Ворчун? Надеюсь, тебе уже лучше? – спросил Вольдемар, увидев Ворчуна на следующее утро.

Дело в том, что от полученной в кафе оплеухи у Ворчуна трещала голова. Не помогли ни сок-гамми, ни волшебная мазь.

– Спасибо, но голова просто раскалывается, – ответил Ворчун. Он помотал головой из стороны в сторону и зажмурился.

– А что мы будем делать? – поинтересовался Толстяк.

– Наверное, надо ехать в кемпинг, – отозвался Вольдемар. – Мы должны там все разузнать.

Неизвестно, как бы повел себя Ворчун, ограничься Вольдемар первой половиной фразы. На лице Ворчуна отразилась мучительная борьба между головной болью и долгом. В конце концов чувство долга победило.

– Я еду с вами, – решительно сказал он.

«Ладно, черт бы тебя побрал, я могу обойтись и без тебя, невезучка», – мысленно выругался Ворчун. Он собирался тайком опросить свидетелей, поговорить с хозяйкой кемпинга, а если повезет, поболтать с самим Квазио или с кем-нибудь из остальных братьев Дармштадских – словом, заняться своей профессиональной работой. Вряд ли удастся выйти на самого Квазио. Ворчун прикинул свои шансы и оценил их как один к ста. Будь все так просто, полиция не гонялась бы за этим красавчиком пять лет. Что-что, а свое дело Дармштадские знают.

В отличие от других заведений, кемпинг явно не страдал от наплыва посетителей. Бармен за стойкой с лицом пирата, досрочно ушедшего на пенсию по состоянию здоровья, задумчиво протирал видавшие виды стаканы. По другую сторону стойки на вращающихся стульях восседала дюжина любителей пива.

На прямо поставленный вопрос бармен дал столь же прямой ответ:

– Никакого Квазио я не знаю.

– Но как же? – удивился Ворчун. – Ведь это сынок хозяйки кемпинга!..

– А мое какое дело? – буркнул бармен. – Я здесь недавно работаю, никогда о нем не слыхал, и вообще мне приказано не отвечать на вопросы подобного рода.

Ворчун рассказал о своих расспросах Вольдемару, занес показания в блокнот и, захлопнув его, подвел итог:

– Все, поехали, нам здесь делать нечего!

– Мы же еще не допросили всех свидетелей, – Вольдемар перебегал взглядом с одного парня на другого, как бы пытаясь выбрать из них более дружелюбного.

Не желая терять времени, Вольдемар извлек из кармана пачку денег, которую дал ему отец Доминик, и, отделив двадцатипятикроновую купюру, швырнул ее на стол. Один из парней завороженно следил за его манипуляциями. Кое-как запихнув остальные деньги обратно в карман, Вольдемар обратился к сидящим за стойкой:

– Я вас угощаю в честь нашего многообещающего знакомства!

Угрюмые парни не шелохнулись. Их взгляды словно приклеились к экрану телевизора, по которому гоняли мультфильмы.

– Поехали обратно в гостиницу, – предложил Ворчун. – Видишь, они не реагируют.

– Уехать? Сейчас? – удивился Вольдемар. – У нас только начал налаживаться контакт со свидетелями. Впрочем, вы можете поступать как хотите, а я остаюсь!

– Послушай, Вольдемар, на что ты рассчитываешь? – вздохнул Ворчун.

– Ну, я посижу немного, посмотрю мультяшки, а потом они мне все расскажут. Они что-то знают, Ворчун, я это чувствую, – прошептал Вольдемар.

– Они знают, что ты идиот. Если ты хочешь остаться, мы заберем сумку, – вступил в разговор Толстяк. Он разозлился, что Вольдемар хочет потратить такую огромную сумму денег на угощение неизвестно кого. Вот если бы парень угостил их, купив хотя бы по полпорции мороженого...

– Что ты сказал? Кажется, ты меня оскорбил, Толстяк, – нахмурился Вольдемар.

– Успокойся, – пробурчал Ворчун. – Он сказал, чтобы ты отдал сумку мне, а то еще мы останемся без копейки денег. Нам нечем будет расплатиться за гостиницу.

– Нет, Толстяк, повтори, как ты меня назвал? – не унимался Вольдемар.

– Может быть, глупым? – смутился Толстяк. Он вспомнил, что Вольдемар почему- то особенно болезненно отреагировал на слово «идиот».

– Нет, не глупым.

– Сумасшедшим? – выкручивался Толстяк.

– Нет, не сумасшедшим.

– Тише, не заводись, – попытался урезонить Вольдемара Ворчун.

– Ладно, Ворчун, я буду завтра говорить по телефону с отцом Домиником и доложу ему, что Толстяк вставляет мне палки в колеса и мешает расследованию. А теперь убирайтесь и не мешайте мне работать!

Ворчун кивнул Толстяку и Малышу, и они направились к выходу. Уже стоя в дверях, Ворчун произнес:

– Поступай как хочешь, но может случиться так, что, вернувшись в гостиницу, ты нас уже не найдешь.

Очутившись на улице, сыщики сели на свой велосипед и начали крутить педали.

* * *

В кемпинге дела обстояли неважно. Все кончилось тем, что Вольдемар должен был покинуть заведение, поскольку хмурые парни не обращали на него никакого внимания, хотя и выключили телевизор.

Вольдемар, конечно же, не знал, что не успела дверь заведения захлопнуться за ним, как один из парней подбежал к телефону. Неизвестно, созвонился ли он с мамашей Дармштадской или позвонил еще кому-либо, кто мог предупредить разбойников о том, что ими интересуются какие-то загадочные типы.

К своему удивлению, Вольдемар не обнаружил своего велосипеда. Тогда он сунул руки в карманы и пешком отправился в гостиницу. Ночь была черна. Редкие фонари не могли рассеять мрак. Путь предстоял неблизкий, к тому же Вольдемар не очень хорошо его запомнил. Словом, у него были все основания для мрачного настроения. Но больше всего он страдал от уязвленного самолюбия. Этот самодовольный Ворчун оказался прав, и это было невыносимо. Ничего нового о судьбе Николь выяснить не удалось.

Так, с каждым шагом все глубже погружаясь в пучину черной улицы, Вольдемар уже успел отшагать несколько километров, когда за его спиной послышалось тихое урчание мотора. Темно-синяя малолитражка остановилась рядом с ним, и грубый голос крикнул:

– А ну-ка, щенок, иди сюда!

Вольдемар прижал свою сумку к груди и отпрянул на обочину, чтобы скрыться в темноте. Но не тут-то было. Из автомобиля вышли подозрительные типы. Стало ясно, что встреча была отнюдь не случайной. Вольдемар почувствовал себя неуютно. Интуиция сыщика подсказывала ему, что его неприятности будут иметь продолжение.

Глава тринадцатая МИШКИ-ГАММИ В ПОИСКАХ ВОЛЬДЕМАРА

Ворчун проснулся среди ночи и зажег ночник. Часы показывали половину третьего. Рядом, безмятежно разметав в стороны руки и ноги и чему-то улыбаясь во сне, спали Толстяк и Малыш.

Ворчун вышел в коридор и приотворил дверь в комнату Вольдемара. Кровать была пустой.

«И где этого дурачка черти носят?!» – подумал мишка-гамми. Он чувствовал себя не в своей тарелке. Дело в том, что его мучили угрызения совести. В конце концов, Вольдемар не виноват в том, что он такой недотепа. Ведь он даже не подозревал, какая роль ему отводилась в расследовании. Незавидная, прямо скажем, роль. Роль червячка, на которого ловят рыбку.

Ворчун винил себя за то, что бросил своего напарника одного там, в кемпинге, среди взрослых. А ведь он, Ворчун, если разобраться, много старше и опытней Вольдемара. Его долг – беречь, охранять несчастного «червячка».

 «Чтобы потом подсечь рыбку», – подумал Ворчун и покраснел от стыда.

А этот умник, отец Доминик, конечно, не удосужился рассказать Вольдемару о своей теории невезучести – как же, ведь это нарушило бы чистоту эксперимента! Да и его величество Ян Гринлиф Двенадцатый хорош! Бросил бедного ребенка в котел. А ведь Вольдемар был не такой уж плохой парень.

Поймав себя на том, что он думает о напарнике в прошедшем времени, Ворчун попытался стряхнуть с себя наваждение.

Он вернулся в свою комнату, тихо, чтобы не разбудить друзей, оделся и вышел. В дверях он на секунду задержался и бросил прощальный взгляд на мишек-гамми.

«Хорошие у меня друзья, – подумал он. – Они славно поработали днем. Пусть выспятся. Кто знает, доведется ли им еще когда-нибудь поспать на такой постели.»

Ворчун спустился вниз и попытался выйти из дома. В этот момент со стороны входных дверей раздались странные звуки, словно кто-то жалобно скулил. Было похоже, что бродячий пес возжелал провести ночь в теплом и уютном человеческом жилище.

Ворчун подошел к двери и слегка толкнул ее. Это был не бродячий пес, это был Вольдемар, хотя и напоминавший побитую бродячую собаку. Он стоял на четвереньках и, судя по цвету его брюк, проделал большую часть пути именно таким образом. Под глазом Вольдемара красовался фиолетовый фингал размером с голубиное яйцо.

Ворчун подхватил Вольдемара под руки и усадил в кресло.

– Где это тебя так? Врача не надо вызывать?

– Нет, не надо, – простонал Вольдемар, пытаясь выбрать наименее болезненную позу. – Но наша сумка исчезла!

– Как!? – воскликнул Ворчун. – Да знаешь ли ты, что...

Ворчун вовремя остановился и не произнес больше ни слова. Дело было в том, что в сумке хранились волшебная мазь Бабушки и запасные бутылочки с соком-гамми. Если бы он сказал об этом парню, то выдал бы и себя, и своих друзей и Вольдемар узнал бы, что Ворчун, Толстяк и Малыш вовсе не племянники отца Доминика, а самые что ни на есть настоящие медведи-гамми.

Ворчун лихорадочно подумал о том, что если утром он не натрет себя волшебной мазью, то немедленно превратится опять из взрослого дяди-сыщика в симпатичного мишку-гамми. Надо было срочно спасать положение!

Стараясь не шуметь, чтобы не разбудить хозяйку дома, Ворчун взбежал по лестнице в комнату, где спали его друзья, и негромко воскликнул:

– Караул! Подъем! Случилось непоправимое!

– Что такое, что? – спохватились Толстяк и Малыш.

– Вольдемар потерял нашу сумку! У нас осталась в запасе всего одна бутылочка сока-гамми. Быстренько собираемся и едем в кемпинг! – распорядился Ворчун. – Более того, если до рассвета мы не успеем натереться волшебной мазью, мы превратимся в тех, кем мы являемся на самом деле.

– Да, – закряхтел Толстяк, поднимаясь, – и тогда нам придется вести ночной образ жизни, чтобы нас никто не видел.

– Да-а, – прошептал Малыш, – Вольдемара обработали в кемпинге. Клянусь щупальцем осьминога, я вышибу у этих любителей ячменного напитка охоту к чужим сумкам!

* * *

Эту ночь в кемпинге запомнят надолго.

Посетителей в зале прибавилось. Парни уже не только сидели за столиками, но и висели за стойками, потому что они выпили почти все пиво, которое было в баре кемпинга. Головы всех повернулись ко входу, когда в дверях появился разъяренный Ворчун с друзьями. Впрочем, его появление не было таким уж неожиданным. Ему предшествовал некий грохот в прихожей, как землетрясению предшествует подземный гул.

Одуревшие от пива клиенты осоловелыми глазами смотрели на сыщиков. Но то, что сыщики прыгали почти до потолка, быстро привело их в чувство. Конечно же, секрет этого умения состоял в том, что мишки-гамми, перед тем как войти в бар, осушили оставшуюся бутылочку сока-гамми до дна, и это придало им невероятную силу.

Разгорячившийся Малыш в первую очередь подскочил к бармену и так двинул его, что тот растянулся на полу, попутно сбросив со стойки дюжину открытых бутылок пива. Поднявшись с пола, бармен был уже совершенно иным человеком, с абсолютно новыми взглядами. Он охотно рассказал, кто именно расправился с Вольдемаром. На вопрос о том, где находится хозяйка кемпинга, он тут же нарисовал план, на котором указал дом госпожи Дармштадской, и показал, как туда проехать. Это было очень любезно с его стороны, так как дом, где жила мать Квазио, Фернандо, Чумички и Залысины, находился в таком месте, которое не значилось ни в одном адресном справочнике.

Словом, Малыш умел находить убедительные аргументы.

Когда, руководствуясь полученным планом, Ворчун, Толстяк и Малыш добрались до дома хозяйки кемпинга, Вольдемар успел несколько оклематься, однако брел тихо, не вмешиваясь в проводимую его помощниками операцию.

Очертания дома сливались с чернотой окружающего леса. Лишь в центре стены, освещенной тусклой лампочкой, выделялась массивная входная дверь. В двери, на уровне глаз, было прорезано смотровое окошко, прикрытое изнутри прочной створкой. Наружной ручки на двери не было. Ворчун внимательно осмотрел дверь и пришел к выводу, что вышибить ее можно только с помощью бульдозера. В настоящий момент бульдозера у Ворчуна не было, и он вежливо постучал.

Створка приоткрылась, и в ней показалась чья-то физиономия – усы, глаза и довольно крупный нос.

– Чего надо? – грубо спросил субъект.

– Мне надо поговорить с хозяйкой, – Ворчун был сама любезность.

– Черт побери, вы знаете, который час? Это частная собственность, убирайтесь, или я вызову полицию! – створка захлопнулась.

«Ну, насчет полиции парень малость перехватил!» – решил Ворчун и снова постучал.

Не успела створка приоткрыться, как к ней неожиданно подскочил Малыш, просунул в нее руку, ухватил за нос грубияна и потянул на себя.

Владельцу носа было очень больно и обидно. Представьте себе, что кто-то в вашем присутствии таскает ваш собственный нос! Ужас!

– Открывай дверь, а то нос оторву! – строгим тоном приказал Малыш.

Дверь открылась.

– А теперь выходи! На цыпочках, – Малыш ткнул охраннику пальцем под ребра. Охранник подумал, что в руках у неизвестно откуда взявшегося Малыша пистолет, поэтому решил быть покладистым.

Мишки-гамми и Вольдемар вошли в дом. По дороге они столкнулись с еще одним представителем обслуживающего персонала – не то охранником, не то просто слугой. Короткая стычка не выяснила этого, но после столкновения представитель уже не мог отвечать на вопросы, а Малыш довольно потер руки.

В этот час в задней комнате дома находились четверо мужчин и одна женщина. После трудового дня они собрались вокруг стола, чтобы скоротать остаток ночи игрой в карты.

Мишки-гамми и Вольдемар тихонько пробрались к этой комнате, и, можете себе представить, как неприятно были поражены игроки, резавшиеся в дурачка, когда дверь с грохотом распахнулась, а на пороге появились четверо неизвестных.

– Отдайте сумку! – заорал Ворчун. – И без глупостей!

Возникшая в дверях смущенная физиономия Вольдемара лучше всяких слов объяснила, о чем идет речь. Правда, один из игроков попытался было совершить глупость, то есть поднялся и направился к мишкам-гамми, но в этот момент Малыш снова проявил свое умение драться.

Он прыгнул под самую люстру и одним ударом поставил на голове у игрока здоровенную шишку. Глупый игрок выбыл из соревнований – теперь ему требовались покой, постельный режим и уход за шишкой с помощью холодного утюга.

Вольдемар от удивления вытаращил глаза. Он и подумать не мог, что Малыш способен на такие прыжки.

Тем временем небольшое приключение, закончившееся появлением шишки на лбу у одного из гостей хозяйки дома, произвело очень сильное впечатление на остальных присутствующих. Когда другой партнер, худощавый брюнет с усиками, потянулся к карману, может быть, за сигаретами, Ворчун только укоризненно поцокал языком. Этого было достаточно, чтобы отучить картежника от вредной привычки.

– Ну! – Ворчун обвел присутствующих взглядом. – Где же сумка?

Женщина без лишних слов выдвинула ногами сумку из-под стола.

– Прошу нас извинить, – раскланялся Ворчун в дверях. – Простите за вторжение!

В ответ никто не шелохнулся, не произнес ни слова – действия Малыша не располагали к церемониям.

Вольдемар смущенно пожал плечами, как бы извиняясь за некорректное поведение своих спутников, и следом за ними покинул негостеприимный дом. На улице Ворчун дал волю своим эмоциям.

– Черт бы тебя побрал! – выговаривал он Вольдемару, как мать выговаривает своему великовозрастному неслуху. – Тоже мне, сыщик выискался!

– Я ведь хотел... – пробубнил Вольдемар.

– Одного хотения мало, – поддержал Ворчуна Малыш, который все еще испытывал необыкновенный прилив сил. – Вместо того, чтобы искать Квазио, ты мультяшки решил посмотреть? Ты что, в Зальцендорфе телевизора никогда не видел?

Вольдемар виновато молчал и ковырял носком ноги свой велосипед, который оказался тут, возле дома хозяйки кемпинга. Нашим юным читателям, наверное, ясно, кто его украл.

От глубины раскаяния Вольдемар даже начал шмыгать носом.

– Да хватит тебе сопеть, держи, – сжалился Ворчун и протянул Вольдемару носовой платок.

Мишки-гамми сели на велосипед и начали ритмично нажимать на педали. Сзади бренчал велосипед Вольдемара. Несколько минут они ехали молча.

– Не расстраивайся, Вольдемар! Найдем мы этого Квазио! – жизнерадостно воскликнул Ворчун, довольный, что волшебная мазь и сок-гамми нашлись.

– Как же мы его найдем, – пробубнил Вольдемар, – если он изменил свою внешность? Э-э, знать бы, как он сейчас выглядит... Эх, была бы у нас нормальная фотография! – добавил он мечтательно.

– Да есть у меня его фотография! – воскликнул Ворчун и протянул Вольдемару фото, полученное от комиссара.

Вольдемар посветил на изображение спичками и замер.

Не может быть! С фотографии улыбалось лицо насильника, который отобрал у него сумку.

– Нет, так не бывает! Это ведь Квазио, самый настоящий Квазио! – заорал Вольдемар.

– Ну так что? – спросил Ворчун.

– Едем назад! – воскликнул Вольдемар. – Там же сам Квазио.

Мишки-гамми повернули велосипед и снова помчались к дому госпожи Дармштадской.

Глава четырнадцатая НЕЗАКОННЫЙ ДОПРОС КВАЗИО ДАРМШТАДСКОГО

Мишки-гамми чувствовали себя на седьмом небе оттого, что именно они обнаружили преступника. Перед тем как вновь войти в дом, мишки-гамми хорошенько натерли себя волшебной мазью и отхлебнули из бутылочек. Сок-гамми мгновенно подействовал – Малыш подпрыгнул чуть ли не выше дома. Вольдемар вытаращил глаза и ущипнул себя за щеку. Ему не верилось, что взрослый человек может совершать такие прыжки. Бедняга, конечно же, не знал, с кем имеет дело.

Ворчун опять подошел к двери особняка и тихо постучал. Створки приоткрылись, и не зря говорят, что глупец не тот, кто делает ошибки, а тот, кто их повторяет. Малыш опять ухватил охранника за нос, опять заставил его открыть дверь, опять вывел на улицу, и тогда мишки-гамми ворвались в дом.

Растерянная мамаша Дармштадская после первого визита непрошеных гостей не сообразила спрятать своего сыночка Квазио, и тот продолжал резаться в карты и хлестать пиво.

Мишки-гамми устрашающе прыгали под самый потолок, а Ворчун приблизился к усатому, схватил его за воротник и сказал:

– Попробуй только отпираться, что ты не Квазио!

– Какой я Квазио! – заорал было разбойник, но Малыш так двинул ему, что тот взмолился:

– Ой! Не бейте меня! Квазио я, а кто же еще?

– Не бейте моего сыночка! – запричитала матушка Дармштадская.

– Ваш сынок – закоренелый преступник, – сурово произнес Ворчун. – Мы арестовываем его по подозрению в тяжелейшем преступлении.

– Сыночек, что ты сделал? – завопила хозяйка дома, но мишки-гамми уже вытащили разбойника за шиворот на улицу.

– А ну-ка, садись на велосипед! – приказал Ворчун. – Мы отвезем тебя подальше от дома и спросим, куда ты подевал принцессу Николь.

* * *

Ворчун изо всех сил нажимал на педали велосипеда, стараясь до рассвета увезти Квазио Дармштадского подальше от свидетелей, от полиции, от дружков. Квазио был помещен на трехместный велосипед между Ворчуном и Малышом, а Толстяк перебрался на велосипед к Вольдемару.

Как только Квазио начинал проявлять признаки беспокойства, Малыш, который сидел сзади, угощал его хорошим тумаком.

Ворчун ехал на велосипеде и думал, что комиссар Регенбоген, конечно, хороший человек, но он – государственный чиновник и обязан держаться всяких там законов и норм. И покуда начнется обычная полицейская рутина, разбойник Квазио успеет придумать себе тысячу уловок. Зачем ему признаваться в том, что недоказуемо? Ворчун отчетливо представил себе возможный диалог:

– Вы знаете девочку по имени Николь?

– Впервые слышу это имя. А кто это?

– Это принцесса соседнего. королевства, дочь Яна Гринлифа Двенадцатого!

– Мне приятно это слышать, но на принцессу она не тянет...

– Так вы утверждаете, что незнакомы с той девочкой, которую таскали на пристани?

– Случайная попутчица. Мы ехали вместе на автобусе. Наши места оказались рядом. Девочку укачало, а я хотел помочь ей и довести до пристани...

– Это же благородный поступок! Зачем вы бежали?

– Полицейский меня узнал. Я же в розыске.

– Но вы бежали с ней на руках.

– А что я, по-вашему, должен был сделать? Бросить ее на землю? Рыцари так не поступают!

– А машина?

– Какая машина?

– В которую вы сели. Кто в ней был?

– Не знаю. Свет не без добрых людей. Увидели, что девочке плохо, и предложили подвезти в больницу.

– Но машина была угнана.

– Я же не мог этого знать! Увы, господин комиссар, мир так несовершенен. И среди добрыхлюдей встречаются негодяи.

– Что было дальше?

– Они выкинули меня из машины, сами скрылись, девочку с собой увезли. Мне еще по ушам надавали.

– А вы?

– А что я? Пришел в себя, отряхнулся и постарался убраться подальше. Не в полицию же мне было обращаться!

«И что? – подумал Ворчун и сам себе ответил: – А ничего. Дохлый номер! Ну, засадят этого Квазио за решетку, порок наказан, правосудие торжествует. Но принцесса Николь так и останется неизвестно где.»

Квазио Дармштадского нельзя было даже затащить в гостиницу. Хозяйка немедленно вызовет полицию. Хуже всего было то, что дружки Квазио могли сесть «на хвост». Ну, отбить его они, положим, не отобьют, но вот вызвать братцев Дармштадских на помощь смогут. Тогда мишкам-гамми придется туговато.

Словом, куда ни кинь, всюду клин! Поэтому-то Ворчун и принял правильное решение – надо прятаться где-нибудь в глухом лесу.

* * *

Утро застало велосипедистов уже в горах. По обе стороны шоссе высились скалы, обросшие искривленными соснами. Впереди виднелся горный хребет. Восходящее солнце очертило одну из заснеженных вершин.

Ворчун огляделся. Ни впереди, ни сзади не было ни одной машины, ни одной живой души.

– Тормози! – сказал он Малышу.

Вольдемар тоже съехал на обочину. Ворчун достал из кармана фотографию Николь и показал ее Квазио.

– Ты ее знаешь?

Квазио молчал, словно набрал в рот воды.

– Послушай меня, – Ворчун предпринял еще одну попытку. – Я не из полиции. Я ищу эту девочку. Если ты мне скажешь, где она, я дам тебе вот эти золотые часы.

Ворчун достал старинные золотые часы, настоящий брегет, который отец Доминик дал ему на всякий случай.

Квазио молчал.

Сдерживаясь, Ворчун сделал несколько глубоких вдохов, а потом неожиданно приказал: – Встань!

Квазио не тронулся с места.

Ворчун наклонился, схватил Квазио за воротник и уже привычным движением приподнял его над землей.

Квазио слегка побледнел, но вида не подал, что испугался.

– Даю тебе пять секунд...

– Ой, как страшно... – ухмыльнулся разбойник. Это были первые слова Квазио, которые услышали мишки-гамми. Нахальству Дармштадского можно было позавидовать.

– Если после этого ты не скажешь, где находится принцесса, я тебя заброшу вон на ту сосну! – закричал Ворчун.

– Вы не посмеете этого сделать, – спокойно произнес разбойник, ухмыляясь.

– Это почему? – искренне удивился Ворчун.

– Силенок не хватит, – снова ухмыльнулся Квазио.

– Малыш, – сказал Ворчун, – а ну-ка, покажи господину разбойнику, на что мы способны.

Малыш взял сумку, украдкой отхлебнул из бутылочки сока-гамми, подождал немного, чтобы волшебный сок начал действовать, затем подхватил валун весом в тонну и перекинул его на другую сторону шоссе.

Разбойник заодно с Вольдемаром разинули рты. Несколько минут они приходили в себя. Затем Квазио выдохнул:

– Вы не тронете меня...

– Но почему? – ухмыльнулся торжествующий Ворчун.

– Вам нужна эта девочка.

– Какая мне разница, как ты будешь молчать, живым или на сосне?

– Меня будут искать! – вдруг взмолился разбойник.

– Кто, полиция? Так она тебя уже пять лет ищет.

– Нет, меня будут искать братья!

– Найдут тебя на сосне – обрадуются. И заголовки в газетах будут: «Еще одна жертва разборок между гангстерами.» Впрочем, если ты повисишь на сосне денька два, тебя никакая полиция не опознает! – Ворчун взглянул на небо: – Видишь, эти маленькие птички кушать хотят.

Высоко в небе, распластав крылья, кружили горные орлы.

– Ну что, время пошло: раз, два, – Ворчун начал отсчет, – три, четыре.

Горные орлы спустились ниже.

Почувствовав неподдельный интерес горных орлов к своей особе, Квазио не выдержал:

– Пожалейте мою мамашу!

– Тогда выкладывай, где находится принцесса, – спокойно проговорил Ворчун.

– Я знал, что от этой девчонки у меня будут одни неприятности, – пробормотал Дармштадский. – Она – невезучка.

– Так это она! – удовлетворенно произнес Ворчун. – Принцесса Николь!

– Вы уверены? – спросил Вольдемар, подходя ближе.

– Да, я уверен. Это невезучка высшего класса, – сказал Квазио.

– Ну, если это невезучка, то это Николь! – Ворчун бросил взгляд на Вольдемара.

– О, клянусь, сплошные неприятности! Они начались с того момента, как я ее встретил. Сперва она укусила меня за палец, затем...

– Короче! – прервал его причитания Ворчун. Что-то подсказывало ему, что если Квазио начнет рассказывать обо всех неприятностях, которые на него обрушились с появлением принцессы Николь, то это грустная повесть может длиться не один час.

– Конечно, конечно, я не хотел ей ничего плохого. Клянусь святой Бригиттой! Такая красивая малышка. Но когда все это началось, я поспешил от нее отделаться.

– Что ты с ней сделал?

– Клянусь, ничего! Я пытался отвезти ее обратно домой, но... она едва не утонула. Затем я отдал ее Фернандо. Больше я ничего не знаю, больше я не хочу слышать о ней!

Квазио говорил с таким отчаянием, что это заставило Ворчуна поверить в его искренность.

– Вот и хорошо! – воскликнул он. – Теперь едем в полицию.

Голова Квазио втянулась в плечи. Мишки-гамми и Вольдемар сели на велосипеды. Вздохнув, Квазио последовал примеру остальных.

– А как же мои золотые часы? – поинтересовался разбойник. В конце концов, должно же было и ему когда-нибудь повезти. Вот избавился от проклятой девчонки – и повезло, и еще как повезло! Золотой брегет! У него в жизни не было таких замечательных часиков. И всего за пару слов.

– Потом отдам. Тем более, надо проверить твои слова, – пробормотал Ворчун. – Мы заедем к Фернандо.

– К Фернандо? Ни за что! – наотрез отказался Квазио.

– Почему?

– Что мне, жить надоело? Фернандо убьет меня, если узнает, что я проболтался.

– Черт с тобой! Едем в город.

Глава пятнадцатая НЕБОЛЬШАЯ ВЕЛОСИПЕДНАЯ И БОЛЬШАЯ АВИАЦИОННАЯ КАТАСТРОФЫ

Велосипедисты разогнались до сумасшедшей скорости, потому что дорога шла вниз, но на одном из поворотов Вольдемар неожиданно не смог справиться с рулем и – бац! – растянулся на асфальте. Велосипед Ворчуна налетел на велосипед Вольдемара. Словом, случилось небольшое транспортное происшествие. Когда юные сыщики, потирая ушибы и синяки, попытались рассоединить велосипеды, у них ничего не получилось.

– Что? Придется топать пешочком? – вздохнул Толстяк, который не любил ходить на своих двоих.

– Что поделаешь! Ведь среди нас – невезучка! – простонал Ворчун, кряхтя поднимаясь с асфальта.

Некоторое время мишки-гамми, Вольдемар и арестованный ими разбойник сидели на обочине дороги. Вдруг Квазио, у которого был очень острый, как у настоящего разбойника, слух, произнес:

– Послушайте, кажется, нам повезло!

Все замерли, напрягая слух. Действительно, со стороны городка доносился слабый рокот мотора. Все ожидали, что на шоссе через несколько минут появится машина, а Квазио даже вскочил на ноги и, прихрамывая, выбежал на середину шоссе, размахивая руками, чтобы привлечь к себе внимание. Видимо, ему не терпелось скорей заполучить свой золотой брегет. Однако на горизонте появилась... колдунья Степурочка собственной персоной.

Дело было в том, что она только что забрала из починки свою метлу и испытывала над безлюдным шоссе ее работу. Колдунья Степурочка летела невысоко над асфальтом. Она еще издалека увидела разбойника Дармштадского, который голосовал обеими руками, попробовала свернуть с шоссе, но не тут-то было. Метла не слушалась ее рук. Колдунья попробовала сбавить скорость, но метла опять отказалась ей повиноваться. Ничего удивительного, что госпожа Степурочка на полной скорости врезалась в разбойника.

Квазио отлетел в одну сторону, колдунья – в другую. Непослушная метла, так и не сбавив скорости, полетела дальше.

Степурочка завопила, вскочила на ноги и попыталась догнать метлу, но напрасно – метла скрылась за горизонтом.

– Ты убил меня! Ты убил меня! – кричала колдунья на перепуганного Дармштадского. Она топала ногами, рвала на себе волосы и беспрерывно причитала:

– Этой метле триста сорок восемь лет! Она, что и говорить, не новая, но столько раз выручала меня! Как ты посмел выйти на проезжую часть дороги, грубиян и невежда! Разве в школе тебя не научили правилам уличного движения?!

– Госпожа, успокойтесь! – пытался урезонить колдунью растерявшийся разбойник. – Мы поймаем вашу убежавшую метлу!

– Нет, лучше я превращу тебя в та-ра-ка-на! – заревела разъяренная ведьма.

– Сплошные неприятности, – пробубнил Ворчун, – я знал, что этим все кончится.

Колдунья Степурочка волчком завертелась на месте и начала произносить слова заклинания:

– Эне, бене, рас! Чуки, буки, квас! Эне, бене, раба...

Тело Квазио задергалось и на глазах у мишек-гамми и Вольдемара начало покрываться хитиновым панцирем. Руки и ноги у разбойника стали усыхать и превращаться в цепкие черные лапки. Вдобавок у сынка мамаши Дармштадской выросла еще одна пара неизвестно чего – то ли рук, то ли ног.

От крутившейся волчком ведьмы пошел дым, она перепрыгнула придорожную канаву и скрылась в кустах.

Прошла минута.

– Что с ним? – спросил Вольдемар, с ужасом наблюдая за превращениями Квазио Дармштадского. – Он что, умер?

Ворчун вздохнул:

– Почти... Может, это навсегда, а может, и ненадолго, всего на пару часов... Я не расслышал последних слов заклятия...

– Так это же таракан! – закричал изумленный Вольдемар. – Это же обыкновенный таракан, только гигантских размеров.

– Подведем итог, – печально произнес Ворчун. – Вместо Квазио у нас громадный таракан, а девочка, которую мы ищем, находится неизвестно где у какого-то Фернандо.

Ворчун уселся рядом с тараканом и с чувством полной безнадежности подпер голову рукой.

* * *

Прошел час. Таракан, который лежал на асфальте кверху лапками, шевелил усами. Он несколько раз попытался перевернуться со спины на лапы, но это ему не удавалось. Солнце нещадно палило. В горах стояла угрожающая тишина. Ни одна машина не проехала по шоссе.

– Вставайте, друзья, – сказал Ворчун. – Под лежачий камень вода не течет.

– Зачем вставать? – уныло спросил Вольдемар. – Велосипеды у нас испорчены, а до городка очень далеко...

– Что значит далеко? Мы пойдем в город пешком. Хочу вам всем напомнить, что мы не завтракали, и у меня так урчит в животе, что в горах скоро отзовется эхо...

– Ты еще способен говорить о еде? – по лицу Вольдемара было видно, что перспектива тащиться по жаре пешком и без воды его не вдохновляла.

– Может, останемся? А вдруг кто-нибудь будет ехать? – промямлил мальчик. – Надо же позаботиться об этом... вещественном доказательстве, – кивнул он в сторону таракана.

– Никуда он не денется! Вряд ли кому придет в голову мысль утащить таракана. Вот велосипедов жалко... Кроме всего прочего, надо полицию вызвать. Так что в путь!

Вольдемар вынужден был согласиться.

– Не отчаивайся, парень, – пробурчал Ворчун. – До ближайшего дома, где может быть телефон, нам топать километров двадцать. Пошли!

В это время таракан так отчаянно зашевелил лапками и усами, что Ворчун не выдержал и подошел к несчастному. Таракан уставился блестящим глазом на карман Ворчуна, в котором лежал золотой брегет.

– А, понимаю, – вздохнул Ворчун. – Ты хочешь получить свои часики. Что же, ладно, бери. Ты их честно заработал...

Он вынул из кармана часы и нацепил их на одну из лапок таракана. Тот удовлетворенно зашевелил усиками.

– Итак, в путь! – воскликнул Ворчун, и компания тронулась в путь. Впереди шагал Ворчун, за ним Толстяк и Малыш, а сзади едва переставлял ноги Вольдемар.

Слева и справа высились покрытые бурым мхом скалы. Каждый пройденный километр ничем не отличался от предыдущего, разве что казался длиннее. Чтобы поддержать бодрость духа в напарниках, Ворчун рассказывал леденящие душу истории о привидениях.

Вольдемар слушал байки Ворчуна вполуха. Возможно, он мучительно искал и не находил ответа на очень важный для него вопрос.

«Почему мои напарники такие сильные? – думал Вольдемар. – Стоит им подкрепиться из бутылочки, как они начинают камни ворочать.»

Ворчун словно прочитал мысли парня и шепнул своим друзьям, чтобы они в пути не подкреплялись соком-гамми, иначе Вольдемар раскроет их секрет.

Они шли уже целый час.

Сил у мишек-гамми почти не осталось. Путники представляли собой странную компанию. Впереди, еле передвигая ноги, тащился Вольдемар. Он, казалось, злился на весь свет. На нем восседал Малыш. Следом, с трудом отрывая ноги от асфальта, плелся Ворчун, на закорках которого сидел Толстяк.

Вольдемара очень огорчало мрачное настроение, внезапно овладевшее его подчиненными. Он понимал, что это сомнительное удовольствие – тащиться по горной дороге с грузом на плечах.

– Не унывайте, ребята! Право, не стоит так расстраиваться. Я тоже огорчен, что наш план сорвался, – Вольдемар хотел подбодрить павших духом друзей. – У нас еще будет шанс. Вот найдем Николь, сдадим ее с рук на руки папаше и устроим такой праздник!

– Да провались ты со своим праздником! – взорвался Ворчун. – Мы еле живы, а ты какими-то праздниками душу бередишь... Никудышный из тебе сыщик, верблюд тебя забодай...

– Надо веселее смотреть на жизнь, Ворчун, – не обиделся Вольдемар. – А насчет сыщика ты не прав. Ведь Квазио нашел я. Если бы не тот случай на пристани, когда я свалился в воду, мы бы никогда не узнали, что Николь похитил именно Квазио. Если бы у меня не украли сумку, мы бы никогда не вышли на мамашу Дармштадскую...

Выслушивать упреки сына аптекаря было тем более невыносимо, что на них нечего было возразить. Но и согласиться с ними Ворчун не мог. Каждое слово Вольдемара словно доказывало теорию отца Доминика.

– Я умею думать, Вольдемар, – проворчал мишка-гамми. – Жизнь научила меня трезво смотреть на вещи. Не верю я в твою невезучесть. Ну не верю – и все!

Едва Ворчун произнес эту фразу, как Вольдемар ойкнул. Ворчун оглянулся. Парень держался за голову. Рядом с ним на асфальте валялась громадная шишка. Оказалось, что на большущей сосне сидела белка и запустила шишкой именно в голову Вольдемара.

«А что если отец Доминик прав? – подумалось Ворчуну. – Ведь белка могла выбрать кого угодно из нас четверых. Нет, ей подавай именно сынка аптекаря. Он действительно невезучка!»

Глава шестнадцатая ОЧЕНЬ КРУТЫЕ РЕБЯТА ИЗ МЕСТНОЙ ПОЛИЦИИ

– Ура! Нам повезло! – закричал Вольдемар. – Я вижу придорожную телефонную будку.

Вольдемар набрал номер полиции и рассказал, кто он и кто его друзья, где они находятся и что они, как настоящие сыщики, опознали и арестовали бандита Квазио, но сначала произошла велосипедная катастрофа, затем авиационная, за что разбойник Квазио Дармштадский был превращен колдуньей в большущего таракана.

Разумеется, дежурный полицейский, сидевший на другом конце провода, долго не мог понять, о чем идет речь. Особенно полицейского смутило упоминание о колдунье и о гигантском таракане. В общем, донесение в полицию состояло из рассказа о внезапном появлении колдуньи верхом на метле, ее столкновении с разбойником Дармштадским и превращении последнего в мерзкое насекомое. Полицейский в сердцах бросил трубку и сообщил оперативной группе, что на семнадцатом километре горного шоссе находится ребенок, у которого что-то неладно с головой.

А Вольдемар и мишки-гамми тем временем отдыхали на обочине, поджидая полицейских. Вскоре со стороны города донеслось гудение автомобильного мотора.

Бедняги! Они не знали, что их ждет. А ведь жизненный опыт и инстинкт самосохранения должны были подсказать хотя бы Ворчуну, что невезучесть – болезнь заразная и к тому же при отсутствии прививки чревата осложнениями.

Гудение становилось все громче, и наконец на дороге показался джип, набитый полицейскими, как стручок горошинками.

– Эй! Сюда, сюда! – закричал Вольдемар.

Полицейские подъехали и внимательно выслушали сбивчивый рассказ Вольдемара.

– Так, парень, ты говоришь, что человек превратился в таракана? – сурово спросил сержант полиции.

– Клянусь всеми святыми! – в подтверждение своих слов Вольдемар прижал руки к груди.

– И таракан величиной с человека? – ухмыльнулся сержант полиции.

– Именно так! – закивал головой Вольдемар.

– Что ж, – тяжело вздохнул сержант. – Садись в машину и покажи нам то место, где лежит этот таракан.

Мишки-гамми остались поджидать машину на обочине.

Разумеется, ни Квазио, ни таракана, ни тем более золотого брегета уже не было. Чары колдуньи быстро рассеялись, потому что Степурочка была не особо злой ведьмой. Квазио Дармштадский схватил свои часики и был таков.

Вольдемар ползал по траве, пытаясь найти хоть что-нибудь, доказывавшее правоту его слов. Но Квазио словно испарился.

– Садись в машину, фантазер, – сурово изрек сержант полиции.

Вольдемар с опущенной головой поплелся к машине.

Когда мишки-гамми увидели автомобиль, они радостно вскочили, но каково же было их удивление, когда полицейские с перекошенными от злости лицами высыпали из джипа и начали хватать их и заталкивать в автомобиль.

– Не сопротивляться! – орал сержант. – Вы арестованы за ложное донесение в полицию.

– При чем тут мы? – пытался протестовать Ворчун, надеясь, что если он останется на свободе, то сможет через комиссара Регенбогена быстро уладить это дело.

– Ребенок врал, а вы ему потакали! – заорал сержант. – Вы арестованы за введение стражей порядка в заблуждение.

* * *

Арестованных мишек-гамми и Вольдемара поместили в кутузку, потому что назвать тюрьмой это деревянное строение было нельзя. Собственно, вся каталажка состояла из двух отгороженных друг от друга глухой стеной камер и коридорчика, в котором за столом сидел осоловевший от безделья полицейский.

Вдоль боковых стен одной из камер в два яруса размещались нары. Таким образом, камера была рассчитана на четверых арестантов. Но в настоящее время в ней был один постоялец – заросший щетиной мужчина неопределенного возраста. На его лице застыло выражение напряженности и вместе с тем безнадежности.

Впрочем, оно тут же исчезло, едва полицейский, втолкнувший в камеру Вольдемара и мишек-гамми, закрыл дверь на ключ.

– Добро пожаловать, – приветствовал новоселов абориген. – Располагайтесь, выбирайте себе места по вкусу!

– Добрый день, – произнес Вольдемар, – я думаю, что мы здесь ненадолго. Нас арестовали по недоразумению.

– Конечно, конечно, не могут же ребенка арестовывать за преступление, разумеется, по недоразумению, – проговорил арестант.

Обессилевшие после бессонной ночи и утренних приключений компаньоны рухнули на нары и моментально заснули. Проснулись они от шепота:

– Вставайте, вставайте! Вы слышите? Они идут!

Бормотал арестант. И действительно, в коридоре послышались шаги – тяжелые и угрожающие. Лицо арестанта снова приобрело напряженно-безнадежное выражение, которое удивило Вольдемара при первом знакомстве.

Полицейские внимательно рассматривали присутствующих, выбирая жертву. Тот, на ком задерживался их тяжелый взгляд, стремился сжаться в комочек, стать незаметнее. Полицейские это чувствовали и не торопились с выбором, растягивая удовольствие. Ожидание становилось невыносимым.

Наконец они приняли решение:

– Ты! – полицейский ткнул пальцем в Вольдемара. – Забирай свои вещи...

 «Слава Богу, что они выбрали не меня, – подумал Ворчун. – Все-таки отец Доминик прав.»

– Ведь именно ты позвонил в полицию? Сейчас мы тебе зададим жару. Будешь знать, как проказничать!

– Господа полицейские! Вы не имеете права трогать ребенка! – попытался было протестовать Ворчун, но его никто не слушал.

* * *

Вольдемара втолкнули в отдельную камеру, а вслед бросили сумку. Хорошо, что его никто не видел, так как на парня было страшно смотреть. Нет, боль от обыкновенных розог он вытерпел мужественно, но лицо его выражало бесконечное страдание от унижения. Когда тебе четырнадцатый год и тебя воспитывают при помощи розог, что может быть унизительнее?

Вдобавок этот чертов сержант надрал Вольдемару уши. Они покраснели и распухли. Чтобы хоть как-то усмирить боль, Вольдемар вспомнил о какой-то сиреневой мази, которая находилась в сумке. Парень извлек коробочку и, ковырнув пальцем толстый слой мази, нанес ее на правое и левое ухо.

Откуда ему было знать, что делать этого ему не следовало, потому что мазь-то была волшебной. Вначале Вольдемар почувствовал сильное жжение, а затем убедился, что уши увеличились настолько, что стали доставать до плеч.

«Неужели они у меня так распухли?! – подумал мальчик. – Ведь я стал похож на самого настоящего Чебурашку!»

Однако уши совершенно перестали болеть, и тогда воодушевленный успехом Вольдемар весь натерся волшебной мазью.

Вначале шерстью покрылись руки, затем ноги, спина, живот, и Вольдемар почувствовал, что он превратился в настоящего медведя.

Испугавшись, мальчик решил выпить жидкость, которая находилась в бутылочке. Он думал, что выпитая жидкость снимет действие волшебной мази, но вместо этого он почувствовал неожиданный прилив сил. Вольдемару захотелось прыгать, ломать, крушить все, что находилось в камере.

– Я превратился в громадного медведя, – пробормотал Вольдемар. – Эта колдовская мазь предназначалась для наших врагов, а я, дурак, решил ею воспользоваться... Вот и попался!..

* * *

Тем временем мишки-гамми, оставленные без волшебной мази более чем на сутки, начали принимать свой прежний вид.

Могучие сыщики уменьшились в размерах и покрылись, как и подобает мишкам-гамми, бурой шерсткой.

– Что делать будем? – шепотом спросил Малыш, спрятавшись под одеялом.

– Во всяком случае, не показываться на глаза этому чудаку арестованному, – ответил ему Ворчун. – Иначе он испугается нашего необычного вида и поднимет шум.

До самого рассвета мишки-гамми так и не смогли придумать, как им выйти из создавшейся ситуации.

Когда в дверях щелкнул замок, мишки- гамми подумали, что полицейские принесли им завтрак, что сейчас они увидят их...

– Мы пропали! – прошептал Ворчун.

– Это конец! – согласился с ним Толстяк.

Глава семнадцатая СОЛНЫШКО ПРИХОДИТ НА ПОМОЩЬ

Дверь в камеру отворилась, и мишки-гамми зажмурились, чтобы не видеть полицейских.

– Эй, друзья! – неожиданно услышали они чей-то знакомый шепот.

Ворчун открыл глаза и увидел... Солнышко.

– Как ты сюда попала? – изумился он.

– Я шла по вашему следу, – тихо сказала Солнышко. – И вот, кажется, вы попали в переплет...

– Да! Нам необходима волшебная мазь, которая находится в соседней камере, – произнес Ворчун. – Только как ты открыла дверь?

– Дежурный полицейский дрыхнет, как сурок, – пояснила Солнышко, – я подкралась к нему и вытащила ключи.

– Отлично! – похвалил ее Ворчун. – Проберись тогда в соседнюю камеру и попроси у мальчика по имени Вольдемар баночку мази. Она сиреневого цвета...

Солнышко так и сделала. Но когда она открыла ключом дверь соседней камеры, то оторопела: вместо мальчика по имени Вольдемар она увидела мирно дремавшего огромного медведя.

Солнышко была находчивой. Она проползла возле самого носа спящего медведя, открыла сумку и достала заветную баночку с сиреневой мазью.

Всего через несколько минут мишки-гамми снова превратились во взрослых сыщиков.

Но тут в коридорчике проснулся дежурный полицейский, потянулся, хватился ключей и громко засвистел в свисток. Он рванулся к камере, в которой находился Вольдемар, глянул в глазок и оторопел: на месте мальчика он увидел какое-то бурое животное. Поднятые по свистку полицейские вбежали в коридорчик.

– Т-там спит м-медведь! – пролепетал дежурный полицейский, указывая свистком на дверь камеры.

– Ты что, шампиньонов объелся? – не поверили напарники. – Дрыхнул, небось, всю ночь, вот и причудилось...

Но когда они сами заглянули в глазок, то увидели, что в камере действительно находится медведь, который, правда, уже не спал, а подходил к двери.

Сильный удар когтистой лапы – и от двери отвалилась одна доска. В образовавшемся отверстии показался злобный глаз свирепого зверя.

– Медведь! Гризли! – завопили полицейские и бросились наутек.

Но медведь успел просунуть лапу в отверстие и подцепил когтями сразу двух полицейских.

* * *

Комиссар Регенбоген схватился за голову, узнав о задержании Вольдемара и трех сыщиков. Сообщение об этом легло ему на стол только на второй день. Конец недели, нерасторопность чиновников, то да се. Подумать только, в такой цивилизованной стране ребенка содержат в деревенской каталажке!

Скандал! Какое мнение может сложиться о местной полиции в соседних странах? Конечно, только отдельные полицейские могут позволить себе арестовывать детей. Если уволить всех нерадивых полицейских, то кто же тогда будет работать? Кто будет бороться с преступностью? Словом, комиссар сам решил отправиться в горную деревушку, чтобы освободить мальчика.

Когда автомобиль комиссара полиции подъехал к полицейскому участку, в котором находилась каталажка, оттуда один за другим начали выскакивать полицейские с криками: «Медведь! Медведь! Громадный гризли!»

Оторопевший комиссар на всякий случай расстегнул кобуру пистолета и бесстрашно вошел в помещение.

Ему навстречу выбежал еще один полицейский и заорал:

– Медведь!!!

Этот полицейский буквально обезумел от страха: медведь острым когтем разорвал ему совершенно новенькую форму.

Комиссар Регенбоген в нерешительности остановился. «Какой гризли? – подумал он. – Неужели в полицейский участок может забраться медведь? Откуда в нашей стране гризли?»

В это время кто-то внутри здания вновь закричал во все горло:

– Помогите, спасите! Он схватил меня! О!!!

Только перед лицом смерти человек может издавать подобный рев. Тот, кто кричал, очевидно, находился в большой опасности, и ему необходимо было помочь. Но как? Полицейские отбежали от здания, но, видя, что их начальник, комиссар Регенбоген, не теряет присутствия духа, вытащили свои револьверы и вернулись.

– Вы что, действительно видели медведя? – спросил у них комиссар.

– Да! – ответил один из сержантов. – И это был настоящий гризли. Ума не приложу, как он мог очутиться в нашем участке?..

– Ладно, – произнес комиссар. – Давайте попытаемся выгнать его на улицу и как-нибудь наденем наручники...

– Наручники? Вы что, господин комиссар, шутите? – отозвался сержант. – Ничего не выйдет. Гризли настолько могуч и свиреп, что сладить с ним мы не сможем... Гризли состоит в родстве с вымершим пещерным медведем и скорее принадлежит первобытным временам, чем современной эпохе.

– Тогда давайте угостим его, например, медом, – предложил комиссар, прислушиваясь ко все еще доносившимся крикам. – Кстати, он большой или так, не очень?..

– Да он величиной с доброго быка! Разворотил весь участок... – с ужасом в голосе сказал сержант.

– Сейчас я его усмирю! – воинственно воскликнул комиссар и решительно направился внутрь здания. – Больше он не будет портить имущество департамента полиции!

К его удивлению, никакого медведя он не увидел. В одной из камер, забившись в угол, как затравленный зверь, сидел Вольдемар, а в другой камере почивали на нарах трое его друзей – бородатые сыщики. Подруга мишек-гамми Солнышко к тому времени уже успела выбраться на свободу через форточку в коридоре.

– Вольдемар, с тобой все в порядке? Добрый день, – любезно произнес комиссар. – Все свободны! Простите моим орлам за излишнее усердие. Кто-то позвонил в участок и сообщил, что Квазио превратился в таракана.

Тем временем полицейские, не дождавшись своего начальника, начали заглядывать в помещение. Разумеется, медведя-гризли они тоже не увидели.

– Где ключи? – заорал комиссар Регенбоген на своих подчиненных. – Немедленно выпустите детей на свободу!

Быстро завершив необходимые формальности и в кратких, но энергичных выражениях сообщив местным стражам порядка все, что он о них думает, комиссар поспешил за жертвами полицейского произвола. Полицейские обещали перевоспитаться и вперед хорошо себя вести.

– Ну, друзья, рассказывайте! Удалось вам что-нибудь выяснить? – начал разговор Регенбоген. Вольдемар кратко, но исчерпывающе изложил все, что удалось узнать от Квазио. На всякий случай он умолчал о том, что Квазио превратился в таракана.

– Ну, и что вы об этом думаете? – спросил Регенбоген, когда Вольдемар закончил свой рассказ.

– Девочка у Фернандо! – твердо сказал Ворчун.

– Вы в этом уверены?

– На все сто процентов! – без тени сомнения отчеканил юный сыщик.

Комиссар Регенбоген был опытным полицейским. Он прекрасно понимал, что ни Вольдемар, ни его симпатичные помощники не могли выдумать всего того, что с ними произошло. И звонок в полицию, на двое суток изолировавшую компанию, был отнюдь не случайным. Жаль, что остальные законопослушные граждане не проявляют такой бдительности. А то с преступностью было бы уже давно покончено. И он остался бы не у дел. Но пока работа есть, ее надо делать. Комиссар Регенбоген не исключал, что Фернандо уже знает о том, что разузнали юные сыщики, поэтому он решил нагрянуть в кемпинг, выпытать у мамаши Дармштадской, где прячутся ее сыновья-разбойники, и арестовать подозреваемого.

Фернандо действительно знал, что похитители Квазио освобождены. Конечно, ему не было в точности известно, что успел разболтать Квазио, однако в любом случае он решил удрать из лачуги на Лысой горе. Но едва он выскочил на поляну, как увидел полицейских, выходящих из подъехавшей автомашины. Фернандо понял, что сопротивление бесполезно, и дал надеть на себя наручники. Остальные братья Дармштадские выскакивали из лачуги, как перепуганные кролики. Их всех переловили и тоже надели наручники. Следственная бригада осталась проводить в лачуге обыск.

– Так их, так их! – возбужденно кричал Вольдемар, наблюдая, как полицейские хватают братцев Дармштадских и запихивают их в полицейский фургон. – Будут знать, как воровать принцесс!

– Вот и отлично! – сказал комиссар. – Спасибо частным сыщикам, а особенно юному следопыту Вольдемару! Дальше мы справимся сами, а вы отправляйтесь отдыхать.

– Но я хочу присутствовать при первом допросе! – потребовал Вольдемар.

– Не беспокойтесь, я, как только что-ни-будь выясню, немедленно вам позвоню, – обещал комиссар. – Надеюсь, что Фернандо не будет запираться относительно похищенной девочки. Словом, думаю, к вечеру я буду знать о Николь столько же, сколько знает Фернандо, и непременно свяжусь с вами, а пока идите отдыхать.

Комиссар был совершенно прав, и, окрыленные надеждой, компаньоны отправились в городишко.

Глава восемнадцатая НОВАЯ ВОЗДУШНАЯ КАТАСТРОФА

Как мы уже знаем, принцесса Николь находилась в руках у наследного принца Очень Великого Герцогства Гномов Гаргануда. Обманным путем он утащил ее и попытался унести далеко, в Дикие горы. Но, как известно, колдовская сила исчезает у того, кто вершит злое дело.

Гаргануд грохнулся с большой высоты в густой лес вместе с принцессой Николь. Наследный принц привязал девочку к дереву, а сам принялся мастерить воздушный шар.

Вскоре воздушный шар был готов, и Гаргануд стартовал в небо с похищенной принцессой. Однако лететь над землей им долго не пришлось. Поскольку принцесса была невезучкой, поднялась страшная буря, шар погнало на скалы, он ударился об острые камни, лопнул по шву, и корзина с воздухоплавателями угодила в ущелье. К счастью, девочка осталась жива.

Гаргануд, взбешенный неудачей, выкарабкался из ущелья и пошел куда глаза глядят. Принцесса Николь осталась одна, брошенная зловредным наследным принцем Очень Великого Герцогства Гномов на произвол судьбы.

* * *

Комиссар Регенбоген приехал к Вольдемару и его помощникам вечером, как и обещал. К сожалению, ничего нового к тому, что знали все, он добавить не мог. Девочка действительно была схвачена бандитом Квазио, но дальнейшие ее следы теряются.

– А что говорит предводитель разбойников – Фернандо? – поинтересовался Вольдемар.

– Да ничего, – вздохнул комиссар. – Утверждает, что принцесса гуляла в лесу и, скорее всего, ее кто-то вновь похитил.

– Новый похититель? – нахмурился Вольдемар.

– Да, – произнес Регенбоген. – У нас имеются сообщения лесорубов, что в сторону Диких гор плыл воздушный шар, в корзине которого были замечены два человека. Один из них – вроде бы девочка...

– Так это могла быть принцесса Николь! – воскликнул Вольдемар.

– Вполне вероятно, – сказал комиссар Регенбоген.

– А что сталось с воздушным шаром? – сгорал от нетерпения Вольдемар.

– Поднялся сильный ветер, настоящий ураган, – говорил комиссар, – шар понесло на скалы, а что стало с воздухоплавателями – неизвестно. Скорее всего, они разбились где-то в горах.

– И что, нашли останки погибших? – с ужасом в голосе проговорил сын аптекаря.

– По правде говоря, их не очень-то и искали. Никто не заявлял в полицию: так, мол, и так, найдите, пожалуйста, пропавший воздушный шар... – комиссар Регенбоген развел руками и, вежливо распрощавшись, уехал.

Ворчун почесал нос и сказал:

– Искать воздушный шар – безнадежное дело.

Нельзя сказать, что Ворчун огорчился, нет, ему от всей души было жаль несчастную девочку, которой он никогда не видел. Дело в том, что он с самого начала предполагал нечто подобное, считая поиски безнадежными, а теорию отца Доминика – дурацкой. Правда, в какой-то момент показалось, что цель достижима. Но теперь все встало на свои места.

Тем не менее Ворчун написал письмо, в котором, подробно описав ситуацию, сообщал Бабушке и отцу Доминику о результатах поисков. Особенно он похвалил Солнышко, которая в критическую минуту пришла на помощь и смогла выручить их из беды. В своем письме мишка-гамми спрашивал о дальнейших действиях.

Опустив письмо в почтовый ящик, Ворчун подумал, что Невезучка, как он про себя окрестил Вольдемара, уже спит, но на всякий случай решил проверить это. Оказалось, что парень не сомкнул глаз. Интуиция обманула Ворчуна.

Вольдемар, по-своему переживая возможную гибель принцессы Николь, решил насладиться теми маленькими радостями, которыми может сопровождаться для мальчугана самостоятельность. Стол его комнаты был уставлен мороженым и пирожными. Целая дюжина пустых бутылок из-под лимонада говорила о том, что Невезучка решил вознаградить себя за пережитое. Проглотив слюнки, Ворчун вышел из комнаты.

* * *

Несколько дней прошло в ожидании ответа на письмо Бабушке и отцу Доминику. Как-то утром Ворчун зашел к Вольдемару и еле растормошил его. Невезучка протер глаза.

– Вставай, искатель приключений, мы уезжаем домой. Тебе еще умыться надо.

– Куда мы уезжаем? – не понял Вольдемар.

– Мы возвращаемся в Зальцендорф! Вчера вечером еще раз позвонил комиссар. Воздушный шар, на котором увезли Николь, разбился в горах. Он говорит, что нет никакой надежды его найти. Скорее всего, его останки погребены в снежной лавине.

– Но его высочество Ян Гринлиф Двенадцатый никогда с этим не согласится!

– Похоже, согласится. Да и стоит ли спорить против очевидного. Мы возвращаемся.

Вольдемар был подавлен столь грубым вторжением реальности в его романтические грезы.

Он нехотя выпростал ноги из-под одеяла и уныло поплелся к умывальнику. В это время пришла хозяйка и принесла письмо – ответ отца Доминика. Вскрыв письмо, Ворчун начал читать его вслух. Отец Доминик настаивал на продолжении поисков. Ведь еще не все потеряно. Он писал, что у дочери мельника надежный ангел-хранитель. Ведь она столько раз попадала в переделки, но осталась жива. И у Николь выработался иммунитет на любые неприятности. У отца Доминика возникла идея, что даже такая неприятность, как воздушная катастрофа, не могла стать причиной смерти Николь. Отец Доминик предлагал нанять небольшой воздушный шар и немного полетать над горами. Как только мишки-гамми и Вольдемар согласятся, деньги на аренду воздушного шара будут немедленно высланы.

– Он с ума сошел! – высказал свои мысли Ворчун. – Большего бреда я в жизни не слыхал!

– А ведь это действительно хорошая идея – мы полетаем, полетаем... Конечно, мы рискуем, но риск – благородное дело! – обрадовался Вольдемар.

Ворчуну ничего не оставалось делать, как согласиться. Ведь можно подумать, что он трусит, а он не мог этого допустить. Хотя летать с Вольдемаром над горами, ежесекундно ожидая катастрофы, согласитесь, не подарок. Он уже раз плавал с ним на теплоходе...

– Ну, так приступим к делу, – подвел итог Вольдемар.

– Что, прямо сейчас? – удивился Ворчун.

– А почему бы и нет? – воскликнул Вольдемар. – Отправляйтесь и узнайте, где можно арендовать воздушный шар. Если удастся, закажите его на сегодня. И надо достать карту того района, где исчезла наша уважаемая принцесса Николь.

Ворчун подозрительно посмотрел на парня, повернулся и пошел разыскивать воздушный шар.

Глава девятнадцатая ПЧЕЛИНАЯ АТАКА

Сыщикам повезло – Ворчун отыскал одного воздухоплавателя-любителя, который согласился с попутным ветром перелететь Дикие горы. Мишки-гамми и Вольдемар, бодрый и сияющий, отправились к ангару на летном поле, где хранился прекрасный воздушный шар с вместительной корзиной.

Воздухоплаватель, жизнерадостный молодой человек, которому было все равно, куда лететь и с кем, улыбнулся, осмотрев сыщиков:

– Хотите полетать?

– Да, хотим, – ответил за всех Вольдемар.

Они еще стояли в нерешительности друг перед другом, когда за спиной Вольдемара послышалось тихое жужжание.

– Не двигайтесь! – прошептал Вольдемар.

– Что случилось?

– Осы! – со знанием дела произнес Вольдемар. – У меня аллергия на ос. Если меня укусит хотя бы одна из них, я могу умереть.

– Не может быть! – ахнул Ворчун. «Хотя, почему же не может? С Невезучкой может случиться абсолютно все», – подумал он.

Осы кружились над компаньонами, выбирая посадочную площадку.

«Если оса сядет на меня, – загадал Ворчун, – это все, конец. Тогда отец Доминик прав, а я – жалкий невежда. Тогда невезение – это болезнь, и заразная.»

Однако наиболее крупная оса, покружив над головой Ворчуна, принялась летать над головой Толстяка, и тот испуганно заморгал глазами.

«Если оса не сядет на Вольдемара, – успел подумать юный сыщик, – то отец Доминик...»

Додумать он не успел. Оса предпочла Вольдемара. Проповедник не был жалким выдумщиком...

Ворчун торжествующе усмехнулся.

– Не смейтесь! – замогильным голосом произнес Вольдемар. – Однажды меня укусила оса, и я после этого целую неделю провалялся в больнице. Меня едва спасли.

– Давай я ее смахну, – предложил Ворчун.

– Не трогайте ее – может, она улетит восвояси, – жалобным голосом произнес парень.

– Вот я ее и подгоню! – у Ворчуна просто руки чесались согнать осу.

– Ну как вы не понимаете?! – простонал Вольдемар. – Когда меня кусает оса, я раздуваюсь, потом начинается удушье, и тогда я могу умереть. Вы этого хотите?

Этого Ворчун не хотел.

– Я желаю вам помочь, – попытался объяснить он и протянул руку к насекомому.

– Ну да! Вы начнете ее прогонять, она меня укусит, и тогда мне никто уже не поможет.

Оса, удобно устроившись под правым глазом Вольдемара, раскачивала оранжево-полосатым брюшком. Невезучка дико выкатывал глаза, пытаясь разглядеть, чем она там занимается. Если отвлечься от возможных трагических последствий, то зрелище было весьма забавным.

Воздухоплаватель, обладавший здоровым чувством юмора, поудобней усевшись в корзине своего воздушный шара, старался не пропустить ни одной сцены этого бесплатного спектакля.

Тем временем Вольдемар вывернул глаз так, что смог увидеть осу.

– Не скажешь ли, Ворчун, – спросил он, – она настроена агрессивно?

– Вовсе нет. По-моему, как раз очень мирно, – отвечал Ворчун, пытаясь не рассмеяться. Его настроение улучшилось. В своем заочном споре с отцом Домиником он уже ощущал себя настоящим победителем. Интересно, как кусачие насекомые вписываются в его теорию? Возможно, у Николь тоже аллергия на ос? Если да, то как это поможет в поисках другой невезучки? А может быть, надо лететь следом за осой и она выведет на то место, где спрятана девочка?

Но случилось так, что неожиданно оса взлетела и исчезла с порывом ветра.

– Все в порядке, Вольдемар! – Ворчун дружески потрепал парня по плечу. – Мы летим.

– Вы должны понять, – виновато проговорил Вольдемар, – у меня действительно аллергия на ос. И у моей мамы тоже была аллергия, и у бабушки.

– Это что, наследственное? – поинтересовался Толстяк.

– Да. Я очень испугался, но, поверьте, я не трус! – оправдывался Вольдемар. – Слава Богу, что все уже позади.

Тем временем мишки-гамми устроились в воздушном шаре: Ворчун уселся на откидном сиденье рядом с воздухоплавателем, а Толстяк и Малыш заняли места вокруг бортика.

Воздушный шар взревел газовой горелкой, которая нагнетала горячий воздух непосредственно в шар, дернулся и оторвался от земли. Вот он поднялся выше, внизу замелькали крыши домов, улицы городка, которые сменились пестрыми квадратиками возделанных крестьянских полей. На горизонте громоздились негостеприимные отроги Диких гор. Наконец воздушный шар попал в попутный поток воздуха. Полчаса лету – и вот уже внизу простираются горы, покрытые густыми лесами.

Корзина, покачиваясь, проплывала над вершинами. Было очень жарко, несмотря на сильный ветер. Неожиданный порыв ветра бросил воздушный шар вниз, и корзина врезалась в крону развесистого дуба.

– Все целы? – поинтересовался пилот, потирая синяк на локте.

– Мы что, потерпели катастрофу? – спросил Малыш.

– Пока нет. Сильный ветер, болтанка. Нам лучше переждать.

Мишки-гамми и Вольдемар перелезли из корзины на ветки дуба и залюбовались живописным пейзажем, окружавшим их.

Толстяк заприметил в стволе дуба большое черное отверстие и несколько золотистых пчел возле него.

– Малыш, – прошептал Толстяк. – Я вижу гнездо диких лесных пчел. Оно полно меда! Не считаешь ли ты, что у нас появилась отличная возможность полакомиться бесплатным угощением?..

– А ты почем знаешь, что оно полно меда? – спросил Малыш. – Может, там меда вовсе нет, а вот яда в пчелиных жалах предостаточно.

– Как нет меда? Хоть что-нибудь там да будет... – произнес Малыш. – Давай обследуем гнездо и возьмем чуть-чуть медика... Только ни слова не говори Ворчуну и этому невезучке, а то нас обязательно искусают пчелы, ладно?

Следует сказать, что мишки-гамми ничем не отличаются от обыкновенных медведей, развесвоими волшебными свойствами и размерами. Мед они любят даже больше сока-гамми. Поэтому Толстяк и Малыш спустились на пару метров ниже, к пчелиному гнезду. Толстяк облизался и вознамерился заглянуть в дупло. Тем временем пчелы начали вылетать наружу и кружить вокруг сладкоежек.

– Ты посмотри, эти пчелы темнее обычных, – заметил Малыш.

– Да, у них и брюшко красноватое, и синеватый оттенок крыльев. Они, наверное, очень агрессивные...

– Вообще-то я по пчелам лучший специалист среди мишек-гамми, – отозвался Малыш. – Я знаю, что в северных районах пчелы крупнее и чем выше в горы, пчелы тоже крупнее. Посмотри, кажется, в дупле столько меда, что он вытекает оттуда...

– Но пчелы уже начинают злиться, – заметил Толстяк.

– Это потому, что любая пчела начинает злиться, когда кто-нибудь приближается к ее гнезду ближе чем на десять метров, – ответил Малыш.

– Да, это не обычные пчелы, – пробормотал Толстяк, – а, скорее всего, индийские.

– Почему? – удивился Малыш.

– А потому, что они очень уж рассерженно гудят. Наши пчелы более спокойные.

В это время к Толстяку подлетела одна очень маленькая пчелка. Мишка-гамми следил глазами за ней и вдруг сказал:

– А может, это и вовсе карликовые пчелы? Они тоже злые, как голодные волки. Чтобы защитить гнездо от муравьев и других насекомых, они покрывают дерево, в котором находится их дупло, прополисом. Впрочем, карликовые пчелы много меда не дают, а лишь хорошо опыляют мелкие цветки...

– Но мы же не насекомые! К прополису не прилипнем, – отозвался Малыш и придвинулся ближе к дуплу.

Оттуда сразу вылетела большая ярко-желтая пчела. Мишки-гамми испуганно отшатнулись. Толстяк пробормотал:

– А может, эти пчелы и не индийские, а самые настоящие африканские. Они еще более кусачие. Африканцы для добычи воска постоянно истребляли огнем гнезда этих пчел. Поэтому истребление гнезд человеком, муравьями и птицами выработало у африканских пчел исключительную агрессивность при защите своего гнезда...

– Ну и как же тогда африканцы ухаживают за ними? – поинтересовался Малыш, завороженный поведением африканских пчел.

– Да почти скафандры надевают. Во всяком случае, голыми не лезут... Может, Малыш, уйдем отсюда, а?

– Чего тут церемониться, – сказал Малыш, – давай я залезу в дупло.

Он отодвинул Толстяка в сторону, но тут же почувствовал, что одна из пчел укусила его через одежду.

– Ай! – тихо вскрикнул Малыш. – Кажется, меня что-то укусило.

– Ой! – закричал Толстяк. – Меня тоже!..

– Пусть они укусят меня в самый нос, – прошептал Малыш, – я все равно не откажусь от угощения.

– Я тоже... – отозвался Толстяк и на всякий случай прикрыл нос.

Первое время одежда защищала мишек- гамми от пчелиных жал. Они смогли извлечь из пчелиного гнезда по хорошему ломтю медовых сотов.

Пчелы уже поняли, что их беззастенчиво грабят. Они начали злиться и жужжать все сильнее и сильнее. Мишки-гамми быстро пожирали мед, а взбешенные пчелы водили вокруг них шумный хоровод. Шум стоял такой, словно гудел пылесос. Несколько пчелок сделали попытку напасть на Малыша и Толстяка, но только поплатились своей жизнью.

– Что это так гудит? – тем временем спросил Вольдемар у Ворчуна.

Ворчун огляделся и сказал:

– Может, вертолет летит...

– Ай! Ой! – донеслось вдруг из дубовой кроны.

– Что там такое? – поинтересовался Ворчун у своих друзей. Вместо ответа послышалось ойканье.

Малыш и Толстяк поняли, что единственное спасение для них – бегство. Словно обезьянки, они полезли по веткам и залезли в корзину.

Глава двадцатая ВЫНУЖДЕННАЯ ПОСАДКА

– Что с вами? – изумился Вольдемар, едва Толстяк и Малыш ввалились в корзину.

– Ничего, – прошипел Малыш. – Давайте скорее отправимся в полет!

– Ветер еще не улегся, – ответил пилот-воздухоплаватель.

В ответ на его слова Малыш начал отвязывать веревку, которой корзина была привязана к дубу.

– Эй! Подожди нас! Что ты делаешь? – всполошились Вольдемар и Ворчун. Они быстро вскарабкались в корзину, и воздушный шар взмыл в воздух.

– Уф, кажется, пронесло... – прошептал Малыш Толстяку. – Пчел не слышно и не видно...

– Господи, какая красота! – воскликнул Вольдемар. – Недосягаемые снежные вершины!

– И как ты собираешься здесь что-нибудь найти? – поинтересовался Ворчун, не оборачиваясь.

– Ничего, Ворчун, найдем, не сомневайся! – Вольдемар откинулся на спинку сиденья.

Минута прошла в полной тишине.

– Ой! – вдруг воскликнул Вольдемар. – Меня что-то укололо!

Нашему юному читателю, конечно же, понятно, что причиной беспокойства Вольдемара была обыкновенная пчела. Бедная, ей не придется больше любоваться красотами гор. Она была раздавлена спиной Вольдемара, но перед смертью вонзила жало ему в спину и впрыснула туда все, что находилось у нее в ядовитых железах.

Вольдемар начал ерзать на месте.

– Да не нервничай ты так! – сказал Малыш. – Смотри лучше, как красиво, вряд ли еще когда доведется такое увидеть!

Вольдемар успокоился и задумался, вглядываясь в горы. Если Николь действительно потерпела катастрофу где-то здесь, то искать ее можно очень долго. Ведь кругом скалы, припорошенные снегом.

– Я с детства мечтал побывать в горах, увидеть настоящие снежные вершины, над которыми парят горные орлы! – наслаждался зрелищем Вольдемар. – Я читал о горах только в книжках, страшно завидовал альпинистам, и вот я здесь, вижу это великолепие собственными глазами!

– Послушай, Вольдемар, с тобой все в порядке? – спросил Ворчун, повернувшись к замечтавшемуся парню. – Слишком уж вычурно ты говоришь!

– Да что ты! Я чувствую себя прекрасно! – Вольдемар таял от счастья.

– Так ничего не случилось? Как ты себя чувствуешь? – переспросил обеспокоенный Ворчун. А когда обернулся еще раз, то с ужасом отшатнулся от Невезучки. Тот распух так, что глаз не было видно.

– Немедленно опускайте воздушный шар! – заорал Ворчун пилоту.

– Куда? Опять на гору, что ли? – не понял воздухоплаватель.

– Куда хотите, но туда, где можно найти врача! Мальчуган сейчас умрет от удушья!

Вольдемар только сейчас понял, что его ужалила пчела, и, возможно, не одна. Он в панике принялся ощупывать себя руками. Его опухшее лицо пошло красными пятнами, и он с трудом задышал, схватившись за горло.

– Да, да, пожалуйста... – прошептал он. – Скорее на землю, к врачу, скорее...

Основная масса разъяренных пчел только сейчас догнала улетающий воздушный шар и бросилась в атаку.

– Что это?! – только и успел крикнуть Вольдемар, когда черный смерч из взбесившихся пчел налетел на корзину воздушного шара.

– Ай! Ой! – кричали мишки-гамми и Вольдемар. Ничто не могло заглушить отчаянных криков медведей, воздухоплавателя и Вольдемара. Облепленный большими, с палец величиной, пчелами, он носился в корзине воздушного шара, натыкаясь на остальных пассажиров.

Какая-то пчела рискнула залететь в рот Вольдемара. Когда пчела, вонзив жало в язык, была выплюнута, Вольдемар завопил с утроенной силой.

Ворчун бросился на невезучку и уложил его на дно корзины, чтобы тот от боли не выпрыгнул из корзины и не разбился.

Корзина неслась над горами в потоке сильного ветра.

– Спускайте воздушный шар! – кричал Ворчун пилоту, а тот отмахивался руками от наседавших пчел и говорил:

– Неужели вы думаете, что воздушный шар вроде курицы – на любой насест сядет?

– Они нас заедят! – верещал Малыш, пытаясь залезть под Толстяка и там найти убежище от пчелиных жал.

– Чем выше мы поднимемся, тем меньше будет пчел. А потом мы сядем, не волнуйтесь, – успокоил всех пилот. – Тут недалеко есть одна горная деревушка. И у них там что-то вроде металлической каланчи. Можно зацепиться якорем. Если удастся, может, и приземлимся...

– А если нет? – встревоженно пропищал Толстяк.

– А если нет, – вскричал Ворчун, – то это будет значить, что мы не уберегли Вольдемара. Что мы скажем отцу Доминику, как он посмотрит в глаза отцу мальчика?

– Спокойно, без паники! – крикнул воздухоплаватель. – Кажется, пчелы отстали... Я попробую сесть...

– Но врач там хоть есть, в этой деревушке?

– У них там что-то вроде горной лечебницы... Знаете, воздух в горах почти не содержит пыли...

– Да поворачивайся ты, летун! – заторопился Ворчун, обеспокоенный медлительностью воздухоплавателя. – Или вы хотите привезти в корзине воздушного шара труп?

Действительно, дело шло к тому. Лицо сына аптекаря уже начало приобретать синюшный оттенок.

«Проклятый отец Доминик! – подумал Ворчун, скосив глаза на свой раздувшийся от укуса пчелы нос. – Попался бы ты мне сейчас!»

– Все в порядке! – закричал пилот. – Грюненфельд под нами!.. Я сейчас свяжусь по рации с местной больницей, чтобы там подготовились.

* * *

Когда воздушный шар с участниками спасательной экспедиции на борту совершил вынужденную посадку, его уже ждала «скорая помощь» с двумя дюжими монахами-санитарами. Они извлекли несчастного Вольдемара из кабины и поместили его на носилки.

Вольдемар представлял собой жуткое зрелище. Шея у него напрочь отсутствовала, а голова от ушей сразу переходила в шарообразное туловище.

– Я могу быть свободен? – спросил летчик Ворчуна.

Честно говоря, ему не терпелось поскорее оказаться у себя на родном летном поле и там поведать друзьям и коллегам о необычайном приключении, которое ему довелось испытать. Судите сами: ну кто еще может похвастать тем, что в корзине его воздушного шара пчелы искусали пассажира так, что тот раздулся, как тыква.

– Да, конечно, – ответил Ворчун. – Я думаю, несколько дней вы нам не понадобитесь, а потом вам придется прилететь и забрать нас отсюда. Я постараюсь с вами связаться.

* * *

Грюненфельд оказался маленькой и вполне цивилизованной деревушкой, со всех сторон окруженной скалистыми вершинами.

Горный воздух целебный, и госпиталь при католическом монастыре, куда отправили Вольдемара, процветал. Там было множество туристов, просто отдыхающих и неплохой обслуживающий персонал. В госпитале Вольдемара быстро излечили от укусов пчел. Естественно, на процедуры ходили и мишки-гамми, которым тоже досталось от агрессивных медосборщиков. Одним словом, искусство местных врачей поставило Вольдемара на ноги за три дня. Ни мишкам-гамми, ни Вольдемару было невдомек, что врачи пользовались толченым подорожником и толченым тысячелистником – лучшим народным средством против укусов пчел.

Ворчун уже не хотел продолжать поиски останков воздушного шара, но довольно странное событие изменило ход расследования и побудило мишку-гамми вновь заняться поисками девочки.

Глава двадцать первая ЧОКНУТЫЙ МОНАХ ВЫВОДИТ НА ВЕРНЫЙ СЛЕД

Дело было в том, что в палате, куда поместили Вольдемара, лежал пожилой монах. Его голова и тело и конечности были сплошь забинтованы, лишь для глаз оставлены узенькие щелочки. Старик с пугающей регулярностью, ровно раз в минуту, душераздирающе выкрикивал:

– Валькирия!

Сама палата представляла собой довольно большую побеленную комнату. Вдоль стен стояло несколько коек, которые в настоящее время пустовали. Очевидно, местные жители отличались завидным здоровьем. Была ли тому причиной их особая набожность или патриархальный, свободный от городских стрессов образ жизни – неизвестно.

Монах, который ежеминутно выкрикивал одно слово, лежал через две койки от Вольдемара, в самом углу палаты. Казалось, в горячечном мозгу монаха рождались какие-то видения, страшнее которых невозможно представить.

Вольдемар несколько раз пытался было обратиться к старику, но все его попытки оказались безрезультатными. Когда Ворчун пришел навестить Вольдемара, монах снова крикнул:

– Валькирия!

– Как ты терпишь эти крики? – спросил Ворчун.

– Это еще что, – пробормотал Вольдемар. – Каждую ночь у него начинается бред. Он кричит и вспоминает какую-то крылатую девушку, которая свалилась на него с неба и сбросила в пропасть!

– Это уже становится интересным, – заметил Ворчун.

– Он считает, что его наказал Бог за то, что монахи начали принимать богатых иностранцев, – дополнил свой рассказ Вольдемар.

– Валькирия! – прокричал монах.

Внезапно Ворчун нахмурился. В его голове возникли кое-какие соображения.

– Я подумал, – задумчиво сказал Ворчун, – что раз уж Николь потерпела катастрофу, то почему ей, как истинной невезучие, при падении не столкнуть этого старика в пропасть? У тебя с собой фотография Николь?

Вольдемар уставился на Ворчуна, затем медленно полез в тумбочку и извлек оттуда фотографию принцессы.

– Валькирия! – опять завопил старик.

– Послушайте, уважаемый! – произнес Ворчун, когда они приблизились к койке монаха. Тот начал напряженно всматриваться в Ворчуна. Видимо, что-то достигло его помутненного сознания. Старик затих и скосил глаза на сыщика.

– Простите, вы не могли бы посмотреть на эту фотографию? – Ворчун протянул фотографию монаху.

Внезапно в глазах старика вспыхнул животный ужас.

– Это она! – закричал он нечеловеческим голосом. – Ужасная валькирия, летающая девчонка, которая свалилась на меня с небес!

Ворчун вздрогнул. Даже привыкший к воплям монаха Вольдемар отступил на шаг назад. Ворчун убрал фотографию. Монах затих.

– Ну как? – спросил Вольдемар с торжеством в голосе. – Что ты на это скажешь?

Можно было подумать, что не Ворчун, а именно он, Вольдемар, предложил показать обезумевшему старику фотографию.

– Уважаемый, – снова обратился к монаху Ворчун. – Не скажете ли вы, кто такая эта ваша валькирия?

Монах взвыл от бешенства:

– Это она! Крылатая валькирия, которая сбросила меня в пропасть! Она налету впилась в меня когтями!..

– Бред, – немного помолчав, сказал Ворчун. – Так делают орлы, сбрасывая горных козлов в пропасть, чтобы затем полакомиться их мясом...

– Я не горный козел! – вдруг разозлился монах. – Я человек!..

– Ну что же, – произнес Ворчун, – остается только надеяться, что роль валькирии сыграла принцесса Николь...

* * *

Толстяк и Малыш с большой неохотой согласились с тем, что версию с валькирией следует проверить. Но для этого следовало совершить пешее путешествие в горы к тому месту, где нашли обезумевшего монаха.

Что и говорить, не лежала у мишек-гамми душа к этой вылазке в горы. Ведь ползать по острым скалам в поисках пропавшей девочки, основываясь на россказнях обезумевшего монаха, – значит, косвенно признать то, что отец Доминик был прав.

Сложности начались с приобретения альпинистского снаряжения. Ведь надо было исследовать все глубокие пропасти, в которые могла угодить Николь. Кроме этого, в последнее время внутренняя борьба с теорией и ее автором стала для Ворчуна чем-то вроде навязчивой идеи. За время пребывания Вольдемара в больнице Ворчун немного расслабился, пришел в себя и вот на тебе – опять надо подвергать себя новой опасности, лезть в горы!

Тем не менее Ворчун сообразил, что как бы ни был мал шанс, упускать его ни в коем случае нельзя. Ведь девочка могла быть еще живой. Поэтому с самого утра он принялся за дело. Прежде всего нужно было хорошенько снарядиться перед тем, как пойти в горы. Конечно, Ворчун побывал в местном полицейском участке, чтобы посоветоваться с представителями порядка. Он даже попросил, чтобы им выделили проводника и портативную рацию. Но полицейский не мог дать Ворчуну ни того, ни другого.

– Полицейских у нас мало! – отрезал сержант. – И как я с вами свяжусь, если я вам отдам свою рацию? Нет, никак не могу. Вы, конечно, можете обратиться к кладоискателям...

– Каким кладоискателям?

– Да каждое лето их тут видимо-невидимо приезжает. Просто в этом году их нету. Они себя археологами называют...

– Археологами? – переспросил Ворчун.

– Ну да, этими самыми, – сержант не рискнул повторить трудное слово. – Они сокровища ищут. Нубелунгов каких-то.

– Нубелунгов? Может, нибелунгов? – хмыкнул Ворчун, но, увидев, что полицейскому все равно, спросил: – Как вы думаете, кладоискатели – настоящие профессионалы?

Ворчуну очень хотелось, чтобы ответ был положительным. Ведь профессиональные экспедиции, как правило, хорошо оснащены и приезжают не на один сезон. На их базах можно достать компас, бинокль, альпинистские веревки, палатку – словом, множество различных полезных вещей, которые могут пригодиться в поисках пропавшей девочки.

– Нет, на профессоров они на похожи, – разочаровал Ворчуна полицейский. – Скорее всего, обычные оборванцы...

– И как, удается им что-нибудь найти?

– Нет, чаще их самих искать приходится. К тому же, если им удается что-нибудь найти, мы у них все равно это забираем. У нас на этот счет законы очень строгие! – с чувством ответственности произнес полицейский.

– Ну, а машину вы нам можете дать? – спросил Ворчун.

– Увы, машину я вам дать тоже не могу. Как же я буду вас искать без машины, если с вами, не дай Бог, что-нибудь случится?

– А что с нами может случиться? – задал вопрос Ворчун. Несмотря на жаркий день, он весь покрылся мурашками, представив себе, как горные орлы терзают его тело. Очаровательная перспектива, не правда ли?

– Мало ли что может случиться в горах! – оптимистично ответил сержант. – Поговаривают, что некоторые альпинисты видели снежного человека...

– Снежного человека?!

– Да, самого настоящего.

– А как он здесь оказался?

– А кто его знает, – пожал плечами полицейский.

– Но ведь снежных людей не бывает...

– У нас еще и не то бывает. На равнине леса вырубили, вот они в горы и подались.

«Господи, и чего только темные люди не придумают! – подумал Ворчун. – Наверняка у них тут верят в домовых, водяных и кикимор!»

– Сколько километров отсюда до ближайшего большого леса на равнине?

– Около сотни будет. А что?

– Как же смог снежный человек пройти такое расстояние по открытой местности и никому не попасться на глаза? – удивился Ворчун.

В ответ сержант молча пожал плечами, выражая этим свое недоумение.

– Может, вы нам посоветуете, где можно достать машину или какое-нибудь другое средство передвижения? – спросил Ворчун, уже стоя на пороге.

– Вы у крестьян поспрашивайте, – посоветовал сержант. – Сейчас не сезон, и они охотно что-нибудь придумают. Например, те, которые клады ищут, всегда берут мулов или лошадей...

– Ну, с лошадью нам не управиться, – покачал головой Ворчун, – у нас нет опыта.

– У них замечательные лошади, – заверил его сержант, – они никогда не кусаются и не лягаются. Но раз вам лошадь не нравится – возьмите ослика. Он, правда, овса много ест, зато кроткий, как кролик.

Ворчун от души поблагодарил гостеприимного полицейского за дельный совет и по дороге к Вольдемару решил заглянуть в магазин, чтобы купить кое-какие принадлежности, которые могли понадобиться мишкам-гамми для поисков в горах.

Глава двадцать вторая ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ ОСЛИК

Магазин представлял собой настоящий склад всякой всячины. Здесь были маленькие печки для обогрева в горах, палатки, сухой спирт – словом, все что душе угодно, а также старые пирожки, новые утюги, сушеные селедки, мешки кофе, муки, риса, плюс ко всему этому мышеловки и сетки для ловли перепелов. Как эти сетки оказались высоко в горах – уму непостижимо, ведь перепелки, как известно, здесь не живут.

Зато продавец оказался очень разговорчивым человеком и рассказал Ворчуну интересную легенду о золоте нибелунгов, которое вроде было захоронено в Диких горах. Кроме легенды, продавец попытался снабдить Ворчуна всем необходимым для поисков кладов.

Разумеется, Ворчун отказался от электронного металлоискателя, стальной лопаты и лотка для мытья золота, но легенду о золоте нибелунгов выслушал с удовольствием. Кроме того, лавочник был немного знаком с лесорубами, которые видели воздушный шар, впоследствии потерпевший катастрофу.

– И где могут лежать его останки? – поинтересовался Ворчун.

– Ну, – почесал продавец в затылке, – его останки погребла под собой сошедшая с гор лавина.

– Но с тех пор снег вполне мог растаять, – резонно заметил Ворчун. На это лавочник ничего не ответил, зато убедил Ворчуна, что лучшее средство передвижения в горах – ослик.

– Мне об этом говорил господин полицейский. Но где же взять такого ослика? – спросил Ворчун.

– Я вам покажу дом крестьянина, у которого есть замечательный ослик! – обрадовался лавочник.

* * *

Как ни протестовало утонченное эстетическое чувство Вольдемара против внешнего вида транспортного средства в виде лопоухого осла, он вынужден был признать, что для их целей ослик подходит как нельзя лучше. А внешний вид? Перед кем, подумайте сами, красоваться на горных тропах?

И Вольдемар согласился.

Учитывая то, что он не совсем пришел в себя после атаки пчел, все переговоры с крестьянином взял на себя Ворчун. Вольдемар только с важным видом походил вокруг ослика, погладил его, почесал за ухом и милостиво кивнул головой в знак согласия. Сделка состоялась.

Ворчун отдал часть денег и договорился с крестьянином, что тот приведет ослика, снаряженного и накормленного, завтра в восемь утра к дверям постоялого двора, где остановились сыщики.

Трудно сказать, как выглядел этот постоялый двор в сезон наплыва кладоискателей, но сейчас это было довольно тихое и чистенькое сооружение, на втором этаже которого размещались комнаты постояльцев, а на первом располагался зал со столиками, что-то вроде харчевни.

На стенах, кроме видавших виды пейзажей, в застекленных рамках висели подробные планы местности с отмеченными на них местами захоронения сокровищ. Все местные жители в один голос утверждали, что эти планы – подлинные. Они даже соглашались друг с другом в примерных оценках количества золота и драгоценных камней в каждом из кладов. Постороннего человека настораживало только одно: почему местные жители до сих пор не добрались до сокровищ нибелунгов? Ведь деревушка была небогатая, хотя и вполне зажиточная. Более того, местное население даже не предпринимало попыток отыскать сокровища, предпочитая продавать нотариально заверенные копии планов заезжим кладоискателям. Очевидно, это приносило хотя и небольшой, зато верный и стабильный доход.

В большой витрине, расположенной прямо напротив входной двери, под стеклом красовались различные керамические изделия и статуэтки. Они настолько почернели, что рассмотреть орнамент или выражение лиц можно было, только сильно напрягая зрение. Были это подлинные произведения древнего искусства нибелунгов, в чем, казалось, не сомневался никто из местных жителей, или продукция промыслов окрестных ремесленников, как подозревали юные сыщики, – никто не знает. Впрочем, и у Ворчуна, и у Вольдемара хватило такта не высказывать свои сомнения вслух.

Пока Толстяк и Малыш отлеживались у себя в комнате (ведь им тоже досталось от пчел), Ворчуну хотелось в разговорах с местными жителями побольше разузнать об останках воздушного шара, но крестьяне упрямо рассказывали о бесценных сокровищах, спрятанных в горах.

– Добрый вечер, – обратился Ворчун к очередной группе крестьян. – Не найдется у вас минута, чтобы помочь нам?

Лица собеседников обратились к нему. Они выражали горячее желание оказать посильную помощь.

– Только предупреждаю, – уточнил сыщик. – Меня не интересуют планы расположения золота нибелунгов.

Желание помочь на лицах крестьян исчезло. Но Ворчун не терял надежды.

– Не доводилось ли вам слышать о воздушном шаре, который разбился неподалеку отсюда? Дело в том, что в этом воздушном шаре летели наши друзья, и мы очень хотим выяснить их судьбу. Мы специально для этого поднялись в горы.

– Разумеется, доводилось, – закивали головами крестьяне. – Как можно о таком не услышать! Какое несчастье! Примите наши соболезнования...

– Не могли бы вы уточнить, когда это случилось? – очень вежливо продолжил свои расспросы Ворчун.

– Когда случилось? Да, почитай, неделю тому назад. В середине прошлого месяца. Числа четырнадцатого или двенадцатого.

– Так когда именно? – настаивал Ворчун.

– Послушайте! В воскресенье был праздник святой Марии, а это случилось в пятницу накануне. Значит, двенадцатого. Точно, двенадцатого!

Все разом замолчали и повернули головы в сторону человека, сидевшего во главе стола. По-видимому, он пользовался здесь непререкаемым авторитетом. Это был кряжистый мужчина средних лет с лицом, изборожденным морщинами. За все время разговора он не проронил ни слова. Его большие голубые глаза не выражали, казалось, ничего. Услышав вопрос, морщинистый поднял голову и произнес:

– Клянусь золотом нибелунгов, это произошло тринадцатого!

«Совпадает! – отметил про себя Ворчун. – Только у невезучек тринадцатое число обязательно принесет какое-нибудь несчастье.»

– А вы не видели, что это был за воздушный шар? – задал он следующий вопрос.

– Некоторые говорят, что это был воздушный шар, в корзине которого находились трое мужчин, мальчик и пилот-воздухоплаватель, – пробормотал хмурый мужчина, – но, клянусь золотом нибелунгов, девочки среди них не было!

Очевидно, вынужденная посадка с покусанными пчелами Вольдемаром, Толстяком и Малышом не прошла незамеченной для жителей деревушки. Видно, не часто балуют их такими событиями.

– Нет, не такой, а другой шар, – возразил один из крестьян. – В котором находилась маленькая девочка.

Разгорелись споры о размерах упавшего воздушного шара, из которых Ворчун смог уяснить, что никто из сидевших за столом сам воздушный шар не видел, но его видели родственники или знакомые, или родственники знакомых.

Из дальнейших расспросов Ворчун выяснил, в какую сторону им следует идти, чтобы попытаться обнаружить останки воздушного шара.

В это время Вольдемар уже почти клевал носом. Он привык в госпитале спать по двенадцать часов в сутки. Чтобы не чувствовать себя совсем ненужным в этой компании, он приветливо улыбался всем и считал своим долгом благодарить каждого. Под конец его бедная голова не выдержала обилия впечатлений этого напряженного дня. Он чуть не уснул тут же, за столом.

«Ну совсем как ребенок, – умиленно подумал Ворчун, которому, кстати, предстояло вести Вольдемара на второй этаж и укладывать его в постель. – Интересно, как он собирается завтра вставать так рано?»

Глава двадцать третья НАПАДЕНИЕ СНЕЖНОГО ЧЕЛОВЕКА

Владелец ослика подал свое транспортное средство к постоялому двору ровно в восемь часов утра. Участники спасательной экспедиции уже ждали старика. Увидев Вольдемара, ослик дружелюбно махнул ему хвостом.

Ворчун был свеж как огурчик. Глава экспедиции, напротив, выглядел ужасно. Ведь целых полчаса Ворчун щипал Вольдемара за нос и растирал ему уши, чтобы тот проснулся. Ворчун заставил его проглотить хотя бы яичницу. Ни о каком умывании не могло быть и речи. Яркий свет прекрасного солнечного утра резал глаза Вольдемару. В голове невыносимо шумело. Казалось, что все окрестные кошки специально собрались на газоне перед входом, чтобы своим оглушительным мяуканьем причинить несчастному Вольдемару максимум страданий.

Перспектива предстоящего путешествия, даже верхом на ослике, казалась Вольдемару, мягко говоря, малопривлекательной. Если быть до конца откровенным, он просто боялся, что его через пару километров стошнит. Но, как говорится, взялся за гуж – не говори, что не дюж!

Ворчун вел ослика под уздцы, а Вольдемара пристегнули к седлу ремнем и еще привязали веревками. Толстяк и Малыш брели позади, подстраховывая парня, чтобы тот случайно не свалился.

Первые три-четыре километра – полтора часа по горной тропинке – прошли для Вольдемара как в тумане. Ремни оказались отнюдь не лишними. Голова мальчика болталась из стороны в сторону, и всякий раз, когда ослик перешагивал камень, Вольдемар едва не падал с животного. Временами он принимался подозрительно икать, но Малыш вовремя давал парню воду.

Надо сказать, что горная дорога отнюдь не способствует восстановлению здоровья выздоравливающего. При каждом толчке тело Вольдемара подпрыгивало вместе с осликом, и многострадальная яичница подкатывала к самому горлу. Вольдемар пытался не жаловаться на жизнь, но мертвенная бледность его лица была более чем красноречива.

Время от времени Ворчун бросал на своего спутника короткие взгляды и сочувственно вздыхал. Он прекрасно понимал его состояние.

Спустя некоторое время Вольдемару полегчало, и он начал медленно оживать. На его щеках появился румянец, а в глазах – интерес к жизни.

– Ворчун, Толстяк и Малыш, вы только посмотрите, какая красота, какие интересные камни, я никогда не видел ничего подобного! – вертел головой по сторонам сын аптекаря, но мишки-гамми не обращали внимания на Невезучку.

Как бы то ни было, а на дорогу, которая на равнине заняла бы у них часа два, здесь, в горах, им пришлось потратить гораздо больше. Солнце уже перевалило через зенит и начинало клониться к западу, когда у ослика в животе неожиданно заурчало, и он остановился.

– Что, мы приехали? – поинтересовался Вольдемар.

– Похоже, ослик проголодался, – произнес Ворчун и принялся отстегивать ремни, которыми был привязан Вольдемар. – Его надо покормить.

К большому удивлению мишек-гамми, ослик слопал весь овес, который был у них, но с места не сдвинулся.

– Может, его надо и напоить? – предположил Толстяк.

Когда ослик выпил всю воду, он дружелюбно махнул хвостиком и тронулся в путь.

– В следующий раз, – пробурчал Ворчун, – когда он проголодается, мы уже не сдвинем его с места...

* * *

Лишь к вечеру путники подъехали к ущелью в Диких горах, где, по рассказам лесорубов, произошла катастрофа.

Ворчун, Вольдемар, Толстяк и Малыш заглянули в ущелье. Далеко внизу среди острых камней зияла внушительных размеров яма, наполовину заполненная мутной водой, из которой торчали обугленные прутья того, что когда-то было корзиной воздушного шара. Повсюду были разбросаны обгорелые лоскутки ткани. Они уже успели покрыться тонким слоем ярко-зеленого лишайника, и это их маскировало. На стене стремнины, зацепившись о выступ, висел продырявленный кусок ткани с остатками веревок.

– Этого я и боялся, – произнес Ворчун, закончив осмотр. – Ничего не осталось, воздушный шар сгорел, а я надеялся, что мы сможем найти хоть что-нибудь, – в его голосе слышалась неподдельная грусть.

Перед лицом разыгравшейся трагедии даже его разногласия с отцом Домиником отошли на задний план, хотя, казалось, он мог торжествовать, ведь ни к каким положительным результатам это дурацкое расследование не привело. И использование Вольдемара с его патологической невезучестью в качестве подсадной утки тоже ничего не дало, да и не могло дать. Он, Ворчун, говорил об этом в самом начале.

– Так вы считаете, что нет никакой надежды? – спросил Вольдемар, заранее зная ответ. Голос его предательски дрожал.

– Ты же сам все видишь! – Ворчун бессильно развел руками. – Здесь же все как... – он попытался подобрать подходящие слова, – как после землетрясения! Вряд ли кто-нибудь мог выжить в такой катастрофе! В лучшем случае девочка после падения осталась жива, но ты же сам видел, что на это ущелье обрушилась снежная лавина.

Вольдемар ничего не ответил. Он в отчаянии махнул рукой, повернулся, твердым шагом отошел от края ущелья и уткнулся головой в холодную гранитную скалу.

Ворчун не считал себя сентиментальным, но сейчас он до глубины души был тронут проявлением чужого горя. Не надо быть ясновидящим, чтобы понять, что Вольдемар, этот, в общем-то, ничем не приметный мальчуган, был давно и безнадежно влюблен в девочку Николь, дочь богатого мельника, или бедного короля. И ему опять не повезло.

«Господи, как же ему не повезло! Такого и злейшему врагу не пожелаешь!» – подумал Ворчун. Внезапно ему в голову пришла идея.

«Вот оно, слабое место теории отца Доминика! – обрадовался Ворчун. – Он не учел маленькой детали. Невезучка-Вольдемар влюблен в Невезучку-Николь. Если бы парень отыскал ее целой и невредимой, то это было бы огромным везением! А вся теория этого, с позволения сказать, душеведа строилась на невезучести этих двоих. Таким образом, теория страдала внутренней противоречивостью. Что ж, господин служитель Бога, неувязочка получилась! И уж совсем слепым надо было быть, чтобы не заметить, что мальчуган влюблен.»

Ворчун мысленно обругал себя за то, что в такой момент занялся выяснением отношений с отцом Домиником. Он подошел к сыну аптекаря и положил руку ему на плечо:

– Послушай, Вольдемар! Возьми себя в руки, будь настоящим мужчиной! Поверь, я искренне сочувствую твоей беде, но слезами горю не поможешь.

Ворчун удивился своим словам. Никогда он не подозревал за собой умения утешать.

Малыш и Толстяк тоже подошли к мальчугану.

– Спасибо, Ворчун, Малыш и Толстяк! – сказал Вольдемар. – Спасибо, что сочувствуете мне.

– Вольдемар! – воскликнул Ворчун. – Для меня это тоже большой удар. Мне до слез жаль девочку, хотя я никогда ее не видел, только на фотографии. Если что-то можно было сделать, я бы сделал.

– Нет, уже ничего сделать нельзя, – всхлипнул Невезучка.

– Я сделал бы это не для нее, а для тебя. И ты совершенно прав, что сделать ничего нельзя. Самое лучшее сейчас – это уехать отсюда. Мы вернемся в Зальцендорф, в привычную обстановку, там ты успокоишься. Ведь правильно говорят, что время – лучший доктор.

– Да, да, – всхлипывал Вольдемар.

Ворчун чувствовал, что говорит не то, что слова, слетающие с его языка, пусты и банальны, но что он мог сделать еще? Однако Ворчун с удивлением осознал, что за несколько дней, проведенных с Вольдемаром, этот смешной непутевый мальчуган стал ему ужасно дорог.

– Должен признаться, Ворчун, – пробормотал Вольдемар, – и мне не всегда в жизни везло.

– Не может этого быть! – не смог удержать улыбки Толстяк. – По-моему, ты просто родился в рубашке, до того тебе всегда везет...

– Честное слово! А тут я решил: вот оно! Повезло! Если бы мне удалось обнаружить Николь, она бы точно в меня влюбилась!

– Что? – Ворчун, Малыш и Толстяк от удивления чуть было не сели на большущий камень.

– А почему бы и нет? – Вольдемар немного помолчал. – А теперь все рухнуло! После всего, что мне довелось пережить, после всех приключений возвращаться назад, в этот скучный Зальцендорф – это невыносимо! Хоть ты оставайся жить здесь, в горах!

– Ладно! – сказал Ворчун, обнял Вольдемара за плечи и повернул парня к ослику.

Они были уже в двух шагах от ослика, когда из-за скалы выскочило огромное мохнатое существо и, буквально вырвав Вольдемара из рук Ворчуна, пустилось наутек.

Ворчун опешил и закричал:

– Держи его!

– Это снежный человек! – воскликнул Малыш и бросился вслед загадочному существу.

«Вот и не верь после этого выдумкам крестьян!» – подумал Ворчун.

Мишки-гамми бросились к гранитной скале, за которой успел скрыться снежный человек, и убедились, что он изо всех сил улепетывает по узенькой тропинке вниз в ущелье. Вот снежный человек очутился на каменистой площадке и огромными прыжками приблизился к ее краю. Он вознамерился перескочить ущелье одним прыжком, чтобы уйти от преследователей.

– Он хочет перепрыгнуть ущелье! – вскричал Ворчун. – Ведь они разобьются!

– Снежный человек разбегается! – в ужасе заорал Толстяк.

– Даже если снежному человеку удастся совершить свой безумный прыжок, то и тогда Вольдемар, возможно, навеки исчезнет, – сказал Малыш. – Ведь неизвестно, что снежные люди делают с украденными мальчиками. Вполне вероятно, они превращают их в таких же диких бродяг, каковыми являются сами.

Тем временем, разбежавшись, снежный человек с Вольдемаром в руках прыгнул. Он чуть-чуть не долетел до противоположного края пропасти. Однако чудовище успело в самый последний момент уцепиться за выступ скалы. Вольдемар в это время держался за шерсть снежного человека. Ну и, конечно, что мог даже такой субъект, как снежный человек, противопоставить чудовищному отрицательному биополю Невезучки?

Камень, за который держался снежный человек, неожиданно отвалился от скалы, и оба человека, нормальный и снежный, полетели в пропасть.

– Все, конец! – воскликнул Малыш и зажмурился от страха. Ворчун хладнокровно посмотрел вниз и смерил взглядом глубину пропасти.

– Да, без специального альпинистского снаряжения в это ущелье, пожалуй, не спуститься! – пробурчал он и еще раз внимательно посмотрел вниз. Он разглядывал дно пропасти и наконец различил два тела – громадную лохматую тушу снежного человека и рядом с ней Вольдемара в зеленых штанишках и ярких белых кедах. «Неужели разбились?» – подумал Ворчун, но едва он так подумал, как снежный человек, кряхтя и потирая ушибленные места, поднялся на ноги. Очевидно, всякий интерес к мальчику после падения с такой головокружительной высоты он потерял, потому что, прихрамывая сразу на обе ноги, припустил в глубь ущелья.

Глава двадцать четвертая ПОДАРОК ЗМЕЕЯДА

Оказалось, что Вольдемар, несмотря на то что он был форменным невезучкой, ничуть не пострадал. Не успел снежный человек скрыться из виду, как парень проворно встал на ноги и, увидев Ворчуна, стоящего на краю пропасти, крикнул:

– Эй, Ворчун, что же ты стоишь?

– Слава Богу, что ты цел! – обрадовался мишка-гамми.

– Помоги мне выбраться отсюда! – снова крикнул Вольдемар, и эхо повторило его слова.

– Подожди немного! – прокричал в ответ Ворчун и бросился к ослику. Там уже возились Толстяк и Малыш. Они сорвали с седла альпинистскую веревку, привязали один ее конец к ослику, а другой спустили Вольдемару. Невезучка обвязал веревку вокруг себя, а Ворчун погнал ослика по тропе, чтобы вытащить мальчугана из пропасти. Толстяк и Малыш изо всех сил помогали ослику.

Нельзя сказать, чтобы Вольдемар находился в хорошем расположении духа после того, как его вытащили из пропасти. У него был довольно печальный вид. Но известно: пришла беда – отворяй ворота. Несчастья имеют свойство притягивать еще большие несчастья.

День был ясным, и высоко в небе в лучах заходящего солнца, совершая замысловатые виражи и пируэты, играли два орла.

– Смотрите, какие большие птицы, – сказал Вольдемар. – Это горные орлы?

– Наверное, – буркнул Ворчун.

Хищных птиц он, как истинный мишка- гамми, не любил. Ведь ему иногда приходилось зарываться в мох, сухие листья и даже в песок, чтобы скрыться от орлов, соколов и ястребов, которые так и норовили поохотиться на небольшое существо, каковым является мишка-гамми.

– Пожалуй, это змееяд, – произнес Малыш, пристально всматриваясь в небо. – Посмотрите, у этих летучих хищников окраска серовато-бурая, а снизу светлая, с темными продолговатыми пестринками на зобе...

– Если ты такой знаток, то скажи: змееяд ест только змей? – поинтересовался Вольдемар.

– Не всегда, – важным тоном ответил Малыш. – Но чаще всего основу его питания составляют ужи, гадюки, веретеницы и другие ящерицы. Ну, иногда мышь или лягушку схватит...

– Ясно, – промолвил Вольдемар и опустил голову, потому что у него заболела шея от долгого наблюдения за пернатыми хищниками.

Внезапно в воздухе что-то сверкнуло, и прямо на голову Вольдемару свалилась... ужасная змея с перебитым хребтом. Она умирала, но в ее ядовитых железах еще хватало яда. Гадюка судорожно извилась и укусила парня в голову. Побелев от ужаса, Вольдемар обеими руками сбросил змею на землю и бросился наутек. Бежал он недолго, потому что споткнулся и упал. Ворчун догнал его, тоже споткнулся, упал и разбил колено и только тогда услышал, как Вольдемар пробормотал:

– Вот и конец приключениям...

– Это почему же? – спросил мишка-гам- ми, выискивая на голове ранку от змеиных зубов.

– Я умру... – простонал Вольдемар.

– Не умрешь! – произнес Ворчун. – Сейчас я высосу яд из ранки, и все будет в порядке.

Ворчун встал на колени перед мальчиком и застонал. Колено никуда не годилось! От боли Ворчун едва не потерял сознание, но тем не менее принялся отсасывать яд, постоянно сплевывая его. К нему присоединились Малыш и Толстяк.

– Ты – настоящий невезучка! – бормотал Ворчун, в который раз за день спасая Вольдемара.

– Но разве я виноват в этом? – пытался оправдаться сын аптекаря.

– А тебя никто и не винит, – спокойно ответил Малыш. – Но согласись, что не каждый день гадюки падают с небес и кусают людей за головы!

– Да, – задумчиво проговорил Толстяк, – это же надо такому случиться, чтобы змееяд – редчайшая птица, которая занесена в Красную книгу, уронил ядовитую змею на мальчика, который оказался именно в том месте, куда змея шлепнется!

– Толстяк! Малыш! – приказал Ворчун. – У меня разбито колено, я не могу быстро идти. Срочно бегите в селение, найдите там врача. Пусть он немедленно выступает мне навстречу. Дорога каждая минута!

Толстяк и Малыш вихрем понеслись по дороге.

Тем временем, подгоняемый желанием как можно скорее передать своего друга в заботливые руки врачей, Ворчун понукал ослика. Боясь потревожить укушенного, мишка-гамми внимательно следил, чтобы ослик не подпрыгивал – раненому должны быть обеспечены самые комфортные условия.

Вольдемар чувствовал себя прекрасно, словно змея и не кусала его. Друзья постарались на славу – отсосали весь яд. Мальчик наблюдал за тем, как Ворчун хромал, и вспоминал, сколько раз за время их знакомства тот выручал его из беды, и сейчас Вольдемару хотелось вернуть мишке-гамми долг.

– Слушай, Ворчун, – произнес мальчик. – Яд гадюк, очевидно, не действует на невезучек. Ты садись на ослика, а я пойду рядом...

Ворчун с разбитым коленом начал возражать, впрочем, не очень активно, но в конце концов позволил Вольдемару усадить себя и даже привязать к ослику. Если тому так хочется проявить заботу, пускай. Всю жизнь Ворчун заботился о себе сам, часто приходилось заботиться и о других. Согласитесь, приятно, когда раз в жизни кто-то позаботится и о тебе.

Делать было абсолютно нечего, и, чтобы скоротать время, Ворчун решил немного поразмышлять логически.

Новая забава явно пришлась ему по вкусу. И как это раньше он не понимал, что думать так приятно? Тем не менее непривычная нагрузка на мозг через некоторое время вызвала естественную реакцию. Все эти «если», «то», «иначе» постепенно стали терять отчетливость очертаний, и Ворчун задремал, убаюканный мерной ходьбой ослика.

Разбудил его резкий толчок.

– Где мы? – спросил Ворчун, зевая, и посмотрел на часы. Судя по всему, им пора уже было выбраться на шоссе. Однако все, что он видел, отнюдь не было похоже на асфальтированную дорогу, по которой они ехали утром.

– Тут неподалеку должен быть католический монастырь, – объяснил Вольдемар. –Я надеюсь, что у них там найдется настоящий врач. Это все же ближе, чем до деревушки!

– Господи! Какие пустяки, – спохватился Ворчун. – У меня простая царапина, не стоило так беспокоиться.

– Нет, – возразил Вольдемар, – нельзя рисковать, такая рана может быть очень опасной!

– Какая опасность, это же обыкновенный ушиб!

– И ушибы могут быть опасными, заболеешь каким-нибудь столбняком...

Ворчун пожал плечами.

– Но ведь я действительно хорошо себя чувствую, – не вполне уверенно произнес Ворчун, скорее всего для того, чтобы подбодрить себя.

– Очень этому рад, – отозвался Вольдемар, – но представь себе, как я испугался, когда мне показалось, что ты потерял сознание. Я не мог тебя растолкать. А потом ты стал так жалобно стонать. Ну да что теперь говорить? Мы уже, кажется, приехали.

Действительно, из-за поворота показался забор, сложенный из камней. За забором виднелись развалины католического монастыря.

Люди, которые построили монастырь, отличались, судя по всему, большой любовью к природе и постарались как можно гармоничнее вписать постройки в пейзаж. В центре большой площадки находилась довольно высокая каменная церковь с колокольней. Перед входом в нее было установлено деревянное распятие с фигурой Христа в человеческий рост. Хозяйственная и служебная постройки, частично каменные, частично деревянные, образовывали некое подобие подковы. С оставшейся стороны территорию монастыря ограничивал низкий забор с гостеприимно распахнутыми воротами, на которые, похоже, никогда не вешали замок. Эта ограда не столько отделяла монастырь от внешнего мира, сколько указывала место, где человек, удалившись от мирских забот, мог спокойно пообщаться с Всевышним.

– Как ты вышел на этот монастырь, Вольдемар? – спросил Ворчун.

– Шел, шел и вышел, – невозмутимо ответил Вольдемар.

«Да, – подумал Ворчун, – невезучкам иногда везет. Еще час назад он и не подозревал о существовании этого монастыря, и вот мы уже у его порога.»

– Не думаешь ли ты, – произнес Вольдемар, – что мне повезло?

– Нет, не думаю, – соврал Ворчун.

– Да я пустил ослика по тропинке, он и вывел нас сюда, – улыбнулся Вольдемар.

«Н-да, – подумал Ворчун. – И в самом деле!»

И мишка-гамми, как заправский сыщик, принялся рассуждать про себя.

«Если Николь осталась жива, – размышлял Ворчун, – то наверняка она пострадала. Она может оказаться именно здесь. Но почему монастырь почти разрушен? Неужели от бури? Словом, если Николь жива, то все, что случилось: снежный человек, змея – несомненно приблизило Вольдемара к его цели. Если жива! А если нет? Тогда не приблизило, но и не отдалило. Потому что если цель недостижима, то нельзя быть к ней ближе или дальше. Тогда это – невезение обычного олуха, который причиняет неприятности себе и другим. Причем не со зла. Ведь человека добрее Вольдемара вряд ли отыщешь! Значит, самое главное – не мешать Вольдемару, что бы ему ни взбрело в голову. Хотя бы из инстинкта самосохранения!»

Глава двадцать пятая КАК ОСЛИК ЗАСТРЯЛ В УЩЕЛЬЕ

– Ворчун, очнись, что с тобой?

Ворчун понял, что его уже давно трясут за плечо.

– Прости, Вольдемарчик, задумался, – пробормотал Ворчун и открыл глаза.

– Похоже, тебе надо как следует отдохнуть. Что-то в последнее время ты начал отключаться, – отеческим тоном заметил Вольдемар.

– Наверное, ты прав, – согласился Ворчун.

Он твердо решил не спорить с Вольдемаром. Это и для дела лучше, и для здоровья полезней.

– Так куда мы поедем? – спросил Вольдемар, перебирая в руках уздечку.

– У тебя что, есть варианты? – поинтересовался Ворчун, осматривая окрестности.

– Ну, можно возвращаться на ту тропу, по которой мы ехали, можно идти напрямик, в деревню, – начал рассуждать сын аптекаря.

– Поступай как считаешь нужным, – сказал Ворчун, – я всецело полагаюсь на тебя!

Вольдемар на минуту задумался и решительно свернул на тропу, которая, казалось, напрямик вела в деревушку.

Тропа оказалась очень узенькой: два путника едва могли разминуться на ней. С каждым километром она все больше сужалась, и ослику приходилось буквально протискиваться между камнями или прижиматься к скользкой каменной стене, чтобы не свалиться в пропасть.

Вольдемар шел впереди и тоже словно прилипал к каменной стене с таким видом, как будто от этого зависело спасение его души. Иногда он проявлял прямо-таки чудеса виртуозности, перепрыгивая с камня на камень или протаскивая ослика между двумя булыжниками, где можно было протащить разве что велосипед, да и то без педалей.

Ворчун расслабился в седле, пытаясь представить, что ждет их в конце пути, если его теория верна. А в том, что его теория верна, он ни на секунду не сомневался. В идеальном варианте в конце пути их должна была ожидать сама Николь. Но Ворчун был согласен и на какую-нибудь вещичку, которая принадлежала бы девочке. Детективу был необходим любой след, указывающий на ее нынешнее местонахождение. Но то, что тропа, которую выбрал Вольдемар, приведет к искомому результату, казалось абсолютно верным.

В конце тропы не оказалось ничего: ни самой Николь, ни следа, ни записки. Лишь тупик в виде замшелых гранитных стен, что исключало дальнейшее продвижение вперед.

Для Ворчуна это был жестокий удар, потрясший его стройную теорию. Он доверился Вольдемару и просчитался: тому опять не повезло. При этом они ни на шаг не приблизились к цели, скорее удалились, так как им надо было возвращаться.

Возвращаться к развилке пришлось задним ходом – развернуть ослика на узкой тропе оказалось невозможным. Вольдемар изо всех сил уперся в лоб ослика, тащил его за уши, но они придвинулись всего на несколько метров. На беду в животе у ослика сильно заурчало. Его надо было срочно кормить, а овес у путников уже закончился.

Солнце скрылось за горными вершинами. В ущелье воцарились сумерки. Еще через полчаса уже ничего нельзя было рассмотреть на расстоянии вытянутой руки. Предпринимать что-либо в таких условиях было бы совершеннейшим безумием, и компаньоны решили заночевать прямо в ущелье.

Поужинали всухомятку, ведь, несмотря на большой запас провизии, разогреть ее было не на чем – в ущелье не было дров.

Вольдемар развернул палатку и поставил ее так, что и ослик оказался внутри. После того как палатка была застегнута, они очутились словно в неприступной крепости. Единственное, что могло угрожать ее обитателям, – смерть от жажды. Но до этого было еще далеко благодаря фляжке с целебным соком-гамми, которую предусмотрительно взял с собой Ворчун.

Словом, оставалось уповать на то, что кто-то найдет и поможет выбраться из ущелья попавшим в беду спасателям до того, как они умрут от холода и жажды.

С надеждой в душе Ворчун и Вольдемар легли спать. Несмотря на обилие впечатлений, а может быть, благодаря им, Вольдемар заснул мгновенно. Ворчун же долго ворочался с боку на бок, пытаясь понять, почему его стройная теория дала сбой. Так и не найдя ответа на этот вопрос, Ворчун решил, что дело детектива – разгадывать преступление, а не придумывать различные сомнительные теорийки. Однако ему не в чем себя упрекнуть. Он с самого начала утверждал, что все эти поиски, основанные на безумных идеях чокнутого отца Доминика, – бесполезная трата времени. И разве он оказался неправ?!

Рассвет не принес ничего нового Ворчуну и Вольдемару. Они прочно застряли в расселине.

– Доброе утро! – приветствовал Ворчун своего товарища по несчастью.

– Доброе утро! Что делать будем? – Вольдемар был явно озадачен создавшимся положением.

– Сейчас перекусим и будем ждать, пока нам кто-нибудь не поможет... – ответил Ворчун. – Ведь Толстяк и Малыш должны привести доктора...

– И долго ты так предлагаешь ждать? – отозвался сын аптекаря. – Вероятнее всего, Толстяк и Малыш не нашли нас на том месте, где оставили, и сейчас просто не знают, где нас искать.

– Да-а... Может, посидим до обеда, а может, до вечера, – произнес Ворчун. Во избежание дальнейшего невезения ему не хотелось трогаться с места.

– Я думаю, если мы не вернемся к вечеру, наши друзья начнут поиски.

– А может, попытаемся все-таки вытолкать ослика задним ходом? – предложил Вольдемар.

– Это бесполезно. Я знаю, что ослики задом не ходят, – отрезал Ворчун

– Но не будем же мы сидеть сложа руки?! – вскричал Вольдемар.

– Не забывай, что основное достоинство сыщика – это терпение, терпение и еще раз терпение! – усмехнулся Ворчун.

Мальчик задумался. Но похоже, что аргументы Ворчуна его не убедили.

– Ну, хватит рассуждать, пошли! – почти приказал Вольдемар.

– И речи об этом быть не может! – сказал Ворчун, потягиваясь.

– Я здесь главный, и я говорю – пошли! – повысил голос Вольдемар.

– А я говорю: вылезай из палатки и не приставай ко мне! – парировал Ворчун. – Это приказ!

– Ах, ты уже начинаешь мне приказывать? – сдвинул брови Вольдемар. – Кажется, ты забыл, кто глава экспедиции? Придется тебе напомнить!

– Я должен привезти тебя назад живым, – повысил голос Ворчун. – И я привезу тебя живым, что бы ты о себе ни вообразил!

– Я главный в этой экспедиции! – закричал Вольдемар, чувствуя, что почва уходит у него из-под ног. – Так сказал отец Доминик!

– Да ты никто! – махнул рукой Ворчун.

– Что?!

– Да, да, никто! Ты знаешь, почему для этой экспедиции выбрали именно тебя?

– Нет.

– Так я тебе объясню! Я не хотел этого говорить, но, видно, придется! – Ворчун решил быть искренним до конца. – Тебя выбрали потому, что ты, как и дочь мельника, не можешь и шагу ступить, чтобы не случилось какое-нибудь несчастье или что-нибудь себе не сломать! Ты и Николь – настоящие невезучки. Да мы тебя и прозвали так – Невезучка!

Вольдемар молчал, потрясенный. Он пытался что-то сказать, но мысли путались, а трясущиеся губы издавали лишь какие-то нечленораздельные звуки.

– Не, не, не... может быть! – пролепетал он наконец.

Понурив голову, Ворчун отошел в сторону. На душе у него было мерзко. Он чувствовал себя так, словно обидел беззащитного ребенка. Вольдемар провожал его потерянным взглядом, в его глазах блестели слезы.

– Может, черт побери! – заорал Ворчун, пытаясь криком убедить себя, что поступает правильно. – Может, мы здесь застряли именно потому, что твой покровитель – отец Доминик решил испробовать свою теорию о невезении. И мы с тобой – подопытные кролики, вернее, ты – кролик, а я – лаборант. Это все бред – насчет твоей проницательности. И я не хочу, чтобы нас нашли мертвыми здесь, в этом проклятом ущелье, так что давай, толкай ослика!

– Иди к черту, Ворчун! – в голосе Вольдемара была слышна не только обида, но и гнев.

– Послушай, Вольдемар, я не виноват, это была не моя идея, – попытался оправдаться Ворчун, – я с самого начала был против!

Вольдемар уже весь клокотал, как кипящий чайник. Не найдя подходящих слов, он с размаху стукнул Ворчуна прямо в нос. Тот даже не шелохнулся. Для него это было не более чем укус комара.

Вольдемар замахнулся снова. Если бы он умел драться, то Ворчун пострадал бы. Однако мишка-гамми умело увернулся, и удар Вольдемара пришелся бедному ослику в круп.

– Вольдемар, осторожней! – воскликнул Ворчун, но было уже поздно: ослик, не ожидая такого поворота событий, лягнул Вольдемара.

Рыжая шевелюра – вот что спасло Вольдемара от неминуемой гибели. Но сотрясение мозга, конечно же, он получил основательное.

Ворчун был в отчаянии. Он поднял почти бездыханное тело Вольдемара и поудобнее уложил его на дно ущелья. Затем он достал аптечку и обработал рану по всем правилам первой медицинской помощи. Но это было все, что можно было сделать для раненого в полевых условиях. Требовалась настоящая медицинская помощь, а где ее возьмешь в горах?

Ворчун был готов от бессилия кусать себе локти, чувствуя, что теряет друга.

Вдруг ослик, словно поняв состояние Ворчуна, начал пятиться, и через некоторое время они выбрались из ущелья. Только к обеду Ворчун смог доставить Вольдемара в деревушку и показать его врачу.

Глава двадцать шестая ТРИТОН МЕНЯЕТСЯ

К ослику подбежали санитары с носилками. За ними в черном одеянии и белом чепце шествовала пожилая монахиня. Очевидно, она была здесь главной.

– Позаботьтесь об этом человеке. Ему страшно не повезло, – сказал Ворчун монахине.

– Не беспокойтесь, больному будет оказана вся необходимая помощь, – важно произнесла монахиня, и ее голос показался Ворчуну подозрительно знакомым.

– Ему не везло все время, да он и есть невезучка! – устало пробормотал Ворчун.

– Это ваш родственник? – спросила монахиня.

– Больше чем родственник, – произнес Ворчун, а про себя подумал: «А ведь он славный, этот Вольдемар».

– Хорошо, – кивнула монахиня, – ему будет обеспечен самый лучший уход. Мы всегда все делаем для наших пациентов, какими бы они ни были – везучими или невезучими.

– Кому не везет, – сказал Ворчун, – тех надо больше жалеть.

– Вот как? – удивилась монахиня. – Ладно, сейчас я должна идти, чтобы отдать необходимые распоряжения. А вы зайдете ко мне примерно через час и подробно расскажете, что с ним случилось.

Спустя час Вольдемар был похож на перса в чалме, потому что его голова была обмотана белыми бинтами. В назначенный срок Ворчун сидел в кабинете сестры-монахини, чей голос показался ему знакомым.

– С вашим другом все будет в порядке. Операция прошла успешно. Ему наложили на рану от ослиного копытца три шва. Доктор заверил меня, что через час-другой он будет уже на ногах. Травма оказалась не столь страшной.

– Слава Богу, – облегченно вздохнул Ворчун. – А я-то думал...

– Не беспокойтесь, – сказала сестра-монахиня. – Возможно, некоторое время его будет укачивать даже при ходьбе, но, я думаю, это можно пережить.

– Спасибо вам, – произнес Ворчун. – Вы сняли камень с моей души.

– Похоже, не совсем, – заметила монахиня, проницательно посмотрев на него. – Рассказывайте, как вы очутились в горах и что там произошло!

– Бабушка! – воскликнул Ворчун. Наконец-то он узнал голос своей родной медведицы-гамми. Как это он сразу не догадался, что перед ним не кто иной, как добрая Бабушка! Бабушка тем временем сделала знак рукой, чтобы Ворчун так шумно не выражал свое удивление, чтобы не привлекать внимание.

– Ворчун! – сказала она. – Тебе не стоит удивляться, ведь я в ответе за каждый ваш шаг. Теперь расскажи, что случилось с вами после того, как Солнышко помогла вам с сиреневой мазью... Ведь она мне во всем призналась и поведала о своих приключениях...

Ворчун рассказал о своих приключениях, о возникших надеждах и об их окончательном крушении. Бабушка оказалась хорошей слушательницей. Она ни разу не перебила Ворчуна и только поощрительно кивала головой, когда в его рассказе возникала пауза.

– То, что ты рассказал, очень интересно, – сказала она, когда Ворчун закончил. – Я понимаю, что вы с Вольдемаром пережили за эти дни столько, что он стал для вас больше чем друг. Он стал частью вас самих. Но не это тебя мучит. Ты, Толстяк и Малыш волновались за его жизнь, но теперь опасения позади. Его здоровью ничто не угрожает. И тем не менее, твоя душа не на месте. Может быть, я смогу вам помочь?

– Я думаю о своем друге, которого использовали в качестве подсадной утки, а в голове моей крутится мысль: «В чем же я был не прав? Я знаю, что есть отец, потерявший свою единственную дочь, а меня интересует только одно: в чем же я ошибся?» – бормотал Ворчун. – Я понимаю, что это не имеет никакого значения в сравнении с человеческой жизнью, даже с двумя жизнями, но не могу не думать об этом!

Ворчун умолк, и на несколько минут в комнате воцарилось молчание. Наконец Бабушка, принявшая образ сестры-монахини, его нарушила.

– Мне кажется, я понимаю, что ты хочешь сказать. Мне тоже однажды пришлось пережить нечто подобное. Но смотри, сюда идут Малыш и Толстяк...

Действительно, Малыш и Толстяк вошли в комнату и недоуменно уставились на сестру-монахиню. Бабушка широко улыбнулась им. Глаза ее светились радостью.

– Почему она улыбается нам? – тихо спросил Малыш у Толстяка.

– А потому, друзья, что я не всегда была сестрой-монахиней. Милый Толстяк, догадайся, кто я? – улыбнулась Бабушка.

Толстяк вытаращил глаза. Неужели эта добрая сестра-монахиня...

– Неужели вы...

– Да, Толстяк, ведь я – Бабушка!

– Бабушка! – радостно воскликнул Толстяк.

– Да, да, – ответила та. – Я – Бабушка. Только так же, как и вы, использовала волшебную мазь, чтобы прийти к вам на помощь... Я должна сказать, что мельник-король Ян Гринлиф Двенадцатый достаточно нагрешил за свою жизнь. Он нагрешил столько, что даже злые гномы не захотели его наказывать. Поэтому наказание получила девочка.

Бабушка задумалась на минутку, а потом продолжила:

– Я могу вам помочь, но вы должны мне поклясться, что никогда не будете называть невезучками ни Вольдемара, ни девочку Николь.

– Так ты хочешь сказать, что знаешь, где находится девочка? – удивленно спросил Малыш.

– Конечно! – ответила Бабушка. – Она в ущелье. Вы должны ее оттуда вытащить.

– Но мы были там! – пробурчал Ворчун.

– Вы не слишком хорошо исследовали это ущелье.

– Но там живет снежный человек! – в ужасе воскликнул Ворчун.

– Если бы не снежный человек, девочка умерла бы от холода и голода.

– Тогда мы немедленно выступаем в путь! – воскликнул Ворчун.

– Конечно! – сказала Бабушка. – И не забудьте взять с собой Вольдемара.

* * *

На следующий день, когда Вольдемар, Ворчун, Толстяк и Малыш добрались до ущелья и спустились в него, начались новые приключения.

Да, в конце ущелья они нашли бедную Николь, изможденную, страшно голодную, но невероятно счастливую. Так вот, о новых приключениях. Пока принцесса уплетала бутерброды, случилась беда. Тритон, которого Малышу вздумалось взять с собой, также был очень голодный. Ведь его никто, кроме принцессы Николь, ни разу не накормил. Тритон выбрался из стеклянной банки, залез в сумку, где, по его расчетам, должны были находиться вкусные бутерброды, которые уплетала Николь, и наткнулся на баночку с подозрительной мазью. Тритон понюхал ее, и запах понравился ему. Подковырнув лапками крышку банки, тритон начал уписывать мазь за обе щеки. Разумеется, он тут же начал расти. Чем больше тритон поглощал волшебной мази, тем больше увеличивался в размерах, превращаясь из милого тритончика в большущего ящера, настоящего дракона.

Первым это чудесное превращение заметил Малыш. Он увидел, как дорожная сумка неожиданно начала раздуваться.

– Смотрите! – вскричал он. – Сумка распухла!

Сумка лопнула, и на ее месте появился дракон величиной с небольшого крокодила. Это существо раскрыло свою пасть и проглотило баночку с волшебной мазью.

– Сейчас начнется что-то невообразимое! – воскликнул Ворчун. И он был прав. То, что раньше было тритоном, на глазах превращалось в гигантского дракона.

Дорогие юные читатели, вы когда-нибудь видели тритона размером с двухэтажный дом? Я тоже не видел.

Тритон величиной с двухэтажный дом облизался и посмотрел по сторонам – чего бы это съесть еще? К счастью, даже будучи таким большим, тритон по нраву оставался маленьким трусишкой-тритончиком. Но ему ужасно хотелось есть, и он, еще раз облизнувшись, направился к мишкам-гамми, Вольдемару и принцессе Николь.

– Я тебе дам! – Вольдемар храбро выступил вперед, схватил увесистый камень и бросил тритону в пасть. Гигантский тритон сразу струсил и попытался залезть обратно в свою стеклянную банку. Конечно, это у него не получилось, потому что в банку вошел только один палец громадной ноги.

Вольдемар громко свистнул и запустил в тритона еще одним камнем. Тритон пустился наутек.

– Ура! – закричала принцесса. – Ведь я говорила, что меня похитил настоящий Дракон! И ты, Вольдемар, обратил его в бегство!

– Мы его поймаем и приручим! – сказал Вольдемар. – У нас есть веревки. Толстяк и Малыш, давайте свяжем его.

Сказано – сделано. Друзья провозились с тритоном до самого вечера, но все же привязали к каждой его лапе по прочной веревке.

* * *

Утром в горной деревушке поднялся переполох. По тропинке, ведущей из ущелья, шли Николь, Вольдемар, Ворчун, Малыш и Толстяк. Они вели громадного тритона. Шествие сопровождал полицейский. Они шли целую ночь и очень устали. Хотя от голода тритон ослабел, вести его оказалось делом нелегким. Тритон сопротивлялся и причинил конвоирам немало вреда: наставил синяков Вольдемару и совершенно измучил мишек-гамми.

Когда тритона привели в деревню, посмотреть на него сбежалось все население. Деревенские собаки лаяли на все голоса и даже пробовали укусить его. Тритон испугался, и усталые и потные конвоиры еле удерживали его. К счастью, нашлись добрые люди, которые помогли загнать тритона во двор крестьянина, у которого мишки-гамми брали ослика. Тритона поместили в загон, в котором стоял ослик. Вольдемар и Ворчун облегченно вздохнули. Они вытирали мокрые лица рукавами и радовались благополучному прибытию на место. Полицейский отправился в участок – телефонировать своему начальству о поимке чудовища. Предчувствуя близкий конец, тритон запыхтел и начал бить хвостом по забору. Крестьянин, владелец ослика, не выдержал и начал браниться:

– Чтоб вас нечистая сила забрала вместе с вашим тритоном! С ним недолго и до пожара! Убирайтесь-ка вы отсюда с этим чудищем!

Но к тому моменту, когда солнце высоко поднялось в небе, случилось то, что и предвещала Бабушка, которая изготовила волшебную мазь. Тритон неожиданно замер, а затем под лучами солнца начал заметно уменьшаться в размере. Через некоторое время из большущего тритона получился совсем маленький и очень симпатичный тритончик. Дети визжали от восторга, старухи кричали, а старики, как настоящие горцы, важно цокали языками.

Послесловие

Когда теплоход привез наших героев в Зальцендорф, жители устроили героям пышную встречу. Они чествовали принцессу, поздравляли Вольдемара с победой над Драконом.

Аптекарь, отец Доминик, старый король- мельник и другие односельчане поздравляли Николь с возвращением и благодарили Вольдемара за спасение девочки. А Вольдемар вдруг заметил, что ни Ворчуна, ни Толстяка, ни Малыша нигде нет. Он очень расстроился, что его друзья бесследно исчезли. Сын аптекаря так горевал, что отец Доминик подошел к нему и рассказал о забавных мишках-гамми, которые живут за рекой на лугу и которые помогли ему в поисках принцессы.

– А я смогу их снова увидеть? – с надеждой спросил Вольдемар.

– Конечно, – ответил отец Доминик, – ведь после того, как тритон слопал всю волшебную мазь, они превратились из взрослых сыщиков опять в мишек-гамми...

Известие о том, что дочь мельника освобождена, распространилась по всему свету. На следующий день дом мельника заполнили журналисты, репортеры и телеоператоры. Все попали на экран: принцесса Николь, Вольдемар, королевская коза Дуська, мельник-король Ян Гринлиф Двенадцатый и отец Доминик. О возвращении принцессы сообщали в газетах, по радио и в телевизионных сводках новостей.

Николь заявила, что после пережитого она посвятит себя домашнему хозяйству. Она училась стирать, готовить и ухаживать за домашними животными. Старый Гринлиф одобрил ее новые занятия. Король-мельник радовался тому, что девочка не будет больше капризничать и проказничать, а займется наконец настоящим делом.

Через несколько лет желание Бабушки исполнилось: король-мельник отдал Вольдемару в жены Николь, отдал им свой дом и совершенно новую посуду. Сыграли свадьбу. Разумеется, все мишки-гамми прибыли на свадебный пир тайком, сидели в подземных ходах и пировали. Жаль только, что Ворчун не смог приехать: он по уши был занят новым расследованием – колдунья Степурочка до сих пор не нашла свою механическую метлу. То ли метла, потеряв управление, застряла в верхушке горной ели, то ли ее похитил вредный гном Гаргануд – никто не знал. Госпожа ведьма обратилась за помощью к прославленному сыщику Ворчуну, и тот поклялся соком-гамми, что разыщет метлу за неделю.

Иллюстрации

Оглавление

Литературно-художественное издание

Предисловие

Глава первая КОРОЛЬ-МЕЛЬНИК

Глава вторая КОЗНИ ТОЛСТОГО ЛАВОЧНИКА

Глава третья ЗЛОКЛЮЧЕНИЯ НАСЛЕДНОГО ПРИНЦА ГАРГАНУДА НА ВОЗДУШНОМ ШАРЕ

Глава четвертая В ПЛЕНУ У РАЗБОЙНИКОВ

Глава пятая КЮРЕ-СЫЩИК

Глава шестая НЕОЖИДАННОЕ ПИСЬМО

Глава седьмая В ДЕЛО ВСТУПАЮТ МИШКИ-ГАММИ

Глава восьмая ЛЕДЯНОЙ ДУШ

Глава девятая ПУТЕШЕСТВИЕ НА ТЕПЛОХОДЕ

Глава десятая ПРОКАЗЫ МИШЕК-ГАММИ

Глава одиннадцатая КОМИССАР ПОЛИЦИИ ПОМОГАЕТ ЮНЫМ СЫЩИКАМ

Глава двенадцатая В КЕМПИНГЕ У МАМАШИ ДАРМШТАДСКОЙ

Глава тринадцатая МИШКИ-ГАММИ В ПОИСКАХ ВОЛЬДЕМАРА

Глава четырнадцатая НЕЗАКОННЫЙ ДОПРОС КВАЗИО ДАРМШТАДСКОГО

Глава пятнадцатая НЕБОЛЬШАЯ ВЕЛОСИПЕДНАЯ И БОЛЬШАЯ АВИАЦИОННАЯ КАТАСТРОФЫ

Глава шестнадцатая ОЧЕНЬ КРУТЫЕ РЕБЯТА ИЗ МЕСТНОЙ ПОЛИЦИИ

Глава семнадцатая СОЛНЫШКО ПРИХОДИТ НА ПОМОЩЬ

Глава восемнадцатая НОВАЯ ВОЗДУШНАЯ КАТАСТРОФА

Глава девятнадцатая ПЧЕЛИНАЯ АТАКА

Глава двадцатая ВЫНУЖДЕННАЯ ПОСАДКА

Глава двадцать первая ЧОКНУТЫЙ МОНАХ ВЫВОДИТ НА ВЕРНЫЙ СЛЕД

Глава двадцать вторая ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ ОСЛИК

Глава двадцать третья НАПАДЕНИЕ СНЕЖНОГО ЧЕЛОВЕКА

Глава двадцать четвертая ПОДАРОК ЗМЕЕЯДА

Глава двадцать пятая КАК ОСЛИК ЗАСТРЯЛ В УЩЕЛЬЕ

Глава двадцать шестая ТРИТОН МЕНЯЕТСЯ

Послесловие

Иллюстрации