Шумный дух войны (СИ) [Виктор Леонидович Перестукин] (fb2) читать онлайн

  - А Вам, дядя, чего? - Девочка лет двенадцати заглядывала в калитку, через которую я только что вошел во двор.

   - Мне бы Иванцовых, это их дом?

   - Их, а как же, - девочка утвердительно качнула густой темной челкой, - да Вы заходите, не бойтесь! А то я Вас провожу.

   Я усмехнулся, а отважная проводница скользнула мимо меня и взлетела на крыльцо частного дома. Поднимаюсь за ней и прохожу в сени сквозь предупредительно открытую наружную дверь.

   - Темно, не вижу ничего, где вход в дом? Эй, ты двери-то не закрывай!

   - Я сейчас покажу!

   Дверь на крыльцо захлопнулась, и девочка, стуча туфельками в полной тьме, воткнулась в меня.

   - Ой!

   Толчок от такой малявки оказался неожиданно чувствительным, я даже на миг потерял равновесие, и инстинктивно вцепился ей в плечи. И тут же разжал пальцы и поднял руки над головой, в темноте, взрослый мужчина держит девочку-подростка, ситуация более чем двусмысленная.

   - Ну, куда тут идти, показывай, раз взялась! - Я за грубостью пытаюсь скрыть свою досаду.

   - Сейчас, сейчас!

   Девочка отлипает от меня, слышится царапанье и с отвратительным скрипом в сени врывается сумрачный свет... и шум волн!

   В сени?!

   Стою в узком коридорчике, слева и справа металлические стенки с потеками ржавчины, под ногами пол слегка раскачивается, внезапно становится очень жарко, а маленькая едва знакомая девочка, единственное, что меня связывает с неведомо куда исчезнувшим иванцовским домом в Мымрино, держится за ручку приоткрытой дверцы из такого же подржавевшего металла. И виден в этот небольшой проем опять же металлический трап, ведущий вверх.

   - Ой, а где это мы?

   Оглядываюсь, сзади в глубине коридора не деревянная дверь, сквозь которую мы только что вошли, а родная сестра той, которую придерживает малявка. И что все это значит? Внезапно произошедшая разительная перемена обстановки как дубина бьет меня по голове, в ней сплошной гул и полное отупение.

   Сверху слышаться голоса на непонятном языке, звенит трап под шагами спускающихся, на площадке оказывается маленький азиат в грязной спецовке, замирает, и удивленно раскрывает на нас узкие глаза. За ним возникает второй желтолицый и грязноодетый, оба обмениваются удивленными возгласами, девочка сзади жмется ко мне, я в полной прострации, не то, что не знаю, что говорить, но и не пытаюсь придумать, в голове абсолютная пустота. Азиаты пытаются заговорить со мной, девочка высовывается из-за моей спины и что-то говорит им по-английски, наблюдаю эту сцену словно со стороны, никак не реагируя.

   - Они не понимают по-английски! - С досадой говорит мне моя спутница, заглядывая в лицо.

   - А? - Единственное, что я мог выдавить из себя, в ответ на вопрос и интенсивное дерганье руки.

   - По-английски не понимают!

   В этот раз я вообще молчу.

   Азиаты машут руками, приглашая нас за собой, оглядываясь назад, лезут наверх по трапу, девочка толкает меня за ними, буквально подпирая зад, как деревянный поднимаюсь наверх, что, зачем, даже вопросов таких не возникает.

   Наверху палуба довольно большого и грязного корабля, слегка волнующееся синее море и яркое горячее солнце, нас ведут вдоль борта, то тут, то там мелькают маленькие фигурки и выглядывают любопытные узкоглазые лица. Механически отмечаю про себя две большие черные, коптящие дымом трубы и иероглифы на спасательных кругах на борту.

   Вся наша делегация останавливается перед дверью, один из сопровождающих заглядывает в нее и закрывает назад, все крутят головами во все сторону, что-то выглядывая, громко и вопросительно кричат. Эта интермедия заканчивается появлением еще одного маленького желтолицего человечка, одетого чище других, который проходит в двери, приглашая нас за собой.

   Обстановка в комнатушке нищебродская, мебели почти нет, чистоодетый садится на кровать, и я устраиваюсь на шатком стуле, снова возникают трудности перевода, девочку никто не понимает ни по-русски, ни по-английски. Одного из оставшихся за дверями азиатов посылают еще за кем-то, и через несколько бесконечных минут он возвращается, ведя очередного соплеменника. Теперь они о чем-то переговариваются с девочкой, та задает мне какие-то вопросы, но я в полном ступоре уже ничего не воспринимаю, и временами вовсе отключаюсь.

   Возвращаюсь в чувство в черном подвале, едва освещаемом слабенькой лампочкой, с совковой лопатой в руках. Здесь жарко, пыльно и невыносимо душно, я накладываю тяжеленный уголь в тачку и отвожу его сквозь подвальную тьму к пышущим жаром печам, где маленькие азиаты бросают его такими же лопатами в жадно раскрытые топки.

   Что я здесь делаю? Бросаю лопату, и иду к светлому проему двери, но меня перехватывают другие узкоглазые и возвращают к тачке и лопате.

   Снова прихожу в себя под освежающими струями душа, с меня стекает черная мыльная вода, моюсь, одеваюсь, в компании нескольких тоже свежевымытых, но все равно черных азиатов иду в столовую. Это хорошо, оказывается, я хочу есть, мне дают тарелку с густым супом без ложки и хлеба. Оглядываюсь, остальные ловко орудуют палочками, немного подумав, выпиваю зеленый без сахара чай, и использую освободившуюся чашку вместо столового прибора.

   Той же компанией из шести человек идем в большую комнату с трехъярусными кроватями, на стойках с одной стороны, и подвешенными на цепях с другой. Падаю на указанное мне место, и засыпаю, как убитый.

   - Дядя, - это утренняя девочка дергает меня за ногу.

   - Дядя Федя, съел медведя, - ворчу под нос, не желая просыпаться.

   - Дядя Федя, - услышала, коза, - смотрите, что у меня!

   - Я не Федя. Что у тебя? - С трудом поднимаю голову с подушки.

   - Надо бежать отсюда, я компас стащила! - Девочка, опасливо оглядываясь на спящих на соседних койках людей показывает прибор, квадратная деревянная оправа сантиметров на десять, слегка светящиеся в полумраке фосфором стрелки и направления. Нет, не компас, а компАс, как говорят эти извращенцы на флоте.

   - Компас? Это хорошо, теперь мы сбежим отсюда без труда.

   Малявка доверчиво смотрит на меня широко открытыми глазами, и мне становится неловко за свой неуместный сарказм. Детский сад, она же это всерьез, хотя, как знать, может, она и права. В каком я здесь положении, заставили работать, не связали, но ведь мы в открытом море, никуда не убежишь. Да что за корабль вообще, и где мы?

   - Тебя как зовут?

   - Диана...

   - Тут дело такое, Диана, спешить с побегом не будем, надо осмотреться, что и как. Ты с ними говорила, какой здесь год?

   - Как какой год? - Удивляется Диана, - две тысячи третий, конечно!

   Ну, нет, это вряд ли, в двадцать первом веке таких пароходов не найдешь, и выглядит народ странно, хотя, кто знает.

   - А что за люди на корабле, чей корабль?

   - Люди эти китайцы, и корабль китайский.

   А вот это больше похоже на правду.

   - А куда корабль идет, ты случайно не знаешь?

   - Нет, не знаю, они говорили, но я не поняла. Но завтра мы придем в порт, и там будет бункеринг.

   А это еще что за хрень? Голова начитает пустеть, мозг не желает принимать невероятное, и обрабатывать невозможную информацию. Не буду думать об этом сейчас, я подумаю об этом завтра, универсальная формула Скарлетт срабатывает, моментально внося в душу успокоение.

   Пока я расслабляюсь, обретая внутреннее равновесие, Диана затихает на соседней кровати. Да, свела судьба со спутницей, ни мозгов, ни сисек. Гляжу на компас в руке, буквы английские, от нечего делать кручу нехитрый прибор, совмещая синий конец дрожащей стрелки с буквой N. Стрелка останавливается, где нужно, замирает на миг, а затем вдруг резко крутится со скоростью истребительного пропеллера. Снова замирает строго на "норде", рывком перескакивает на "ост" и возвращается назад, потом начинает рывками двигаться по шкале, отмеряя румбы, как секунды, и наконец, окончательно успокаивается.

   - Охренеть! И к чему был этот показательный сюрпляс? Намекаешь на свою обалденную разумность?

   Разговаривать с компасом, это, конечно, показатель. Типа, телефона, телефона, чукча кушать хочет! Однако компас воспринимает вопрос всерьез, и тут же отвечает на него, качнув синий конец стрелки на "ост", подержав его там секунду, и резко вернув на "норд". Отлично! Полтергейст натуральный, читал в газетах про подобные случаи, там электросчетчики крутились с неимоверной скоростью, факт, установленный медициной. А здесь у меня, стало быть, компас, причем с претензией на разумность. И что мы можем извлечь из этой глоссы? Ладно, разбираться с феноменом буду потом, а сейчас вернусь к тому, от чего меня оторвала Диана, спать.

   Вторая вахта подсобника кочегара далась мне гораздо тяжелее первой, там я действовал на автопилоте, а тут уже взял управление на себя, и обстановка сильно била по мозгам. От неимоверной жары и духоты постоянно хотелось пить, ведро с водой, поставленное у входа, пустело моментально, но еще быстрее эта вода выливалась изнутри с потом. Лопата была невозможно тяжелой, хоть я и изворачивался кидать уголь "животом", но к концу смены руки отваливались, а в спину как будто вставили ржавый лом. Сморкался я черной угольной смолой, а о вполне приличной на вчера одежде уже и не жалел. Когда я спустя вечность выпал из трюма под душ, в мозгу было только одно, Диана права, тысячу раз права, бежать, и как можно скорее.

   В этот раз Диана перехватила меня еще в столовой, разговаривать не было никаких сил, но приличия соблюсти необходимо.

   - Привет! Ты что здесь?

   - Я тут работаю, - Диана злобно зыркнула в сторону китайских поваров, - посуду им мою и овощи режу. Видел берег?

   - Я? Нет, не обратил внимания. - Когда шли по борту, коллеги китайцы тыкали куда-то пальцами, но мне было плевать.

   - Как придем в порт, надо сразу бежать отсюда! Смотрят еще, уроды, сами все равно ни слова не понимают! - Опять оскалилась она уже на моих товарищей по несчастью, кочегаров.

   - Посмотрим..., - проворчал я и пошел отсыпаться.

   Разбудила меня в этот раз уже не Диана, а китайские друзья.

   - И вправду, уроды, поспать не дадут, куда они опять собрались?

   Качки нет, и машины не работают, ага, все же пришли в порт. Точно, едва выйдя из матросской спальни на палубу, в глаза сразу бросились недалекие низкие горы на горизонте, и городок, прижавшийся к берегу. Китайский городок, с характерными нелепыми крышами, приподнявшими края под ветром, с толпами народа на узких улочках. Ни одного автомобиля, зато пара конных повозок, несколько всадников, рикши в ассортименте. Вот тебе и две тысячи третий год. И куда это намылились мои сотоварищи, в город, в этих грязных спецовках? Да, похоже, над внешним видом никто не трясется, и я с ними за нормального сойду, впрочем, люди на берегу одеты не лучше, может, и почище, но рвани куда больше.

   Но как же предсказуемы эти ребята, если матрос идет на берег, то непременно в кабак! И наша компания тоже не стала исключением, узкоглазые парни, видимо, бывали в этом порту не раз, и хорошо в нем ориентировались, пройдя мимо двух питейных заведений и заскочив в третье. Уже во время нашего шествия по улицам я почувствовал жесткий дискомфорт от пребывания в чужом городе с чужими людьми и чужой культурой, так, что поневоле начал жаться к матросам, единственным относительно знакомым. Нет, сюда бежать с корабля я не буду, быстрее бы вернуться назад. Именно этой простой и ясной мыслью было отмечено все мое пребывание на берегу, в занюханном припортовом ресторанчике и на местном рынке. Ни одного европейского дома, лица, костюма, блюда, нет, бегом назад, на корабль! По трапу на борт я поднялся первым, буквально растолкав впереди идущих китайцев.

   А на следующий день был обещанный Дианой бункеринг, оказавшийся обычной погрузкой угля. На берегу куски черной породы нагребали в мешки, закидывали их на горб, и я по крутому, узкому и качающемуся трапу пер с этим мешком на десятиметровую высоту палубы. Сбрасывал его возле небольших дырок, и шел назад, за новым мешком. Рядом со мной бегали двадцать других матросов, еще несколько грузили уголь в мешки и высыпали в дырки на палубе. Неподъемный изначально мешок с каждым рейсом весил все больше и больше, и если поначалу мне было жаль маленьких китайцев, которым наверняка доставалось больше, чем мне, то потом я начал завидовать этим жилистым чертям, которых, в отличие от меня, усталость не брала вовсе. Время от времени устраивались небольшие перерывы, во время которых мы обливались водой, и пластом лежали на палубе, после чего встать снова на ноги казалось, нет никакой возможности. Утренняя прохлада сменилась дневным зноем, а вечер не принес никакого облегчения. Упав в столовой за стол, я едва не уснул, а Диана, растолкавшая меня, обрадовала заявлением, что погрузка не дошла и до половины.

   Поэтому бункеринг продолжался и назавтра, и еще полдня, после чего нам пришлось еще отмывать корабль, весь засыпанный черной жирной пылью. И когда после этого мы снова вышли в море, я решил, вахты в мрачном трюме не покажутся мне самым тяжелым, что было в моей жизни, тем более, что уголь теперь не надо будет подтаскивать к топкам.

   Интересно, чем меня загрузят сегодня, думал я, направляясь в котельную со своей сменой, как вдруг резкий тревожный крик с противоположного борта заставил моих коллег сначала остолбенеть, а потом с криками броситься врассыпную. С враз оборвавшимся сердцем я, не раздумывая, побежал за спиной того, кто перед этим был прямо передо мной. Где-то грохнул выстрел, ему ответила длинная раскатистая очередь, а из кухни, возле которой мы только что пробежали, донесся пронзительный визг Дианы. Китайцы, бежавшие со мной, нырнули в трюм, а я резко развернулся и рванул к кухне. В дверях повар китаец отдирал от косяка визжащую Диану.

   - Эй, ты что делаешь?

   Китаец обернулся ко мне, и его напряженное лицо сразу расслабилось.

   - Ци хучь бу чиши! - Ответил он с явным облегчением, бросил Диану, и побежал вдоль борта, понятно, типа я хотел ее спасти, а теперь ты за нее отвечаешь.

   Диана скрылась в кухонной двери, и я кинулся за ней.

   - Он сказал, что они всех убьют, они всех убьют! - Повторяла девчонка, прячась за угол печи.

   Я остановился посередине кухни, прислушиваясь, стрельба стихла, как и беготня, и на корабле наступила тишина. Мысли в голове прыгали, как бешеные обезьяны, и я ухватился за первую из них, прежде всего, успокоить Диану, малявка в истерике, надо отвлечь ее любым нехитрым делом, должно помочь.

   - Здесь есть ножи? Топорики разделочные?

   Диана неопределенно махнула рукой в сторону шкафов,

   - Где тут, помоги найти! - Пусть поищет, загрузит мозги. Я подошел к печи, чтобы помочь ей встать, но Диана поднялась сама и пошла к шкафу, а меня заинтересовала метровая кочерга из толстого прута.

   В иллюминаторе мелькнула тень, я шагнул назад, скрывшись за углом печи, где только что пряталась Диана, а сама она осталась посередине кухни, где ее сразу и увидел появившийся в дверях китаец с винтовкой в руках.

   - Дьеме му льи!

   Диана молча отступила к стене, вошедший китаец шагнул за ней, обходя стол, и рухнул назад от удара в лицо кочергой, только винтовка загремела по полу.

   Руки и колени у меня тряслись, как после целого дня бункеринга, а Диана проявила себя молодцом, ни крику, ни визгу, спокойно легла себе рядом с упавшей винтовкой.

   Зато крики, перекрываемые выстрелами, послышались со стороны кормы, поверх то трескучих, то сухих выстрелов прошлась строчка очереди, еще два отдельных выстрела, оборвавших последний крик, и все смолкло.

   - Похоже, Дианочка, с нашим экипажем покончено, и сейчас эти стрелки, японскую их мать, займутся нами.

   Я подпер дверь стулом и, открыв боковую дверь, занес Диану в темную кладовку, затем затащил туда же труп, и уже там вывернул его карманы, выгребая из них патроны. Надо было его трясти на кухне, здесь же ничего не видно, вот я пенек, вечно сначала делаю, потом думаю. Диана закопошилась, приподнялась на локтях, и, увидев напротив своего лица разбитую голову китайца, со стоном хлопнулась назад. Нехорошо как-то получилось, оттянул мертвеца в сторону, и посадил его к стенке, чтобы не перешагивать вытянутые ноги. Теперь устроить тут баррикаду, из мешков с рисом, коих здесь несколько штабелей, они послужат не хуже, чем с песком, дверь заваливать не стану, а если кто появится в просвете, встречу его выстрелом из глубины кладовки. Подожди, кто может появиться в этой двери, если я запер наружную, входную в кухню? Ладно, буду считать ту дверь первой линией обороны, а эту второй, так просто меня не взять, патроны у меня есть, а сидеть я здесь могу вечно, еды и воды на кухне завались и залейся. А вот бандитам, то есть пиратам, ибо морских бандитов красиво зовут пиратами, им придется рано или поздно уйти.

   Наружную дверь толкнули, и затем вся кухня вздрогнула от удара, и так же вздрогнуло мое сердце. С первым долболюбом мне повезло, на ровном месте подарил винтовку, видимо не ожидавший сопротивления лошок пошел один проверять комнату, заметил в ней девочку и полез к ней, даже не посмотрев, есть ли тут кто еще. А вот как пойдет дальше, хрен знает, это я так помечтал, что сумею здесь отбиться, а если у пиратов есть гранаты? А я на их месте непременно носил бы их с собой, как раз для таких затворников-сидельцев, как сам. Но в любом случае, лучше пробовать защищаться, как я, чем лежать с дыркой в голове, как вся команда. Поживу еще, побарахтаюсь, а пока надо бежать к двери, успокоить тех, кто в нее барабанит.

   Поздно, едва я освободил руки от мешка с рисом, и взял в них винтовку, как в кухне грохнул запирающий дверь стул, и затопотали быстрые шаги. Я залег за баррикадой из мешков, в пяти метрах от открытой в кладовку двери, нацелив на нее винтовку.

   - Кань ня лю!

   Топтание в кухне прекратилось, и в проеме на кошачьих лапках, почти бесшумно появился еще один китаец с винтовкой. Читал, что раньше пираты носили повязку на глазу, чтобы войдя в темное помещение из светлого, снять повязку и привыкшим к темноте глазом все сразу разглядеть. Тут был как раз тот самый случай, повязки у китайца не было, но своего дохлого соплеменника, приваленного к стенке, он разглядел сразу, и моментально выстрелил в него.

   - Хао ба?

   За спиной стрелка появился второй, с автоматом в руках. Не дав тому ответить на вопрос, я выстрелил, целя в более опасного автоматчика.

   Ба-бах!

   Винтовка оглушительно грохнула под ухом, больно лягнув дилетанта в плечо, оба моих врага упали на пол, но если автоматчик так и остался лежать, лицом вниз, то его более счастливый товарищ вскочил и, оставив винтовку, выскочил из кухни вон.

   Я перезарядил винтовку и осторожно подошел к выходу из кладовки, внимательно осматривая кухню и кухонную дверь, распахнутую настежь, не прячется ли кто поблизости. По тому, как вылетел отсюда последний пират, можно было понять, что тут никого нет, но мало ли.

   Винтовка, брошенная пиратом, оказалась не родной той, что уже была у меня, и патроны там были совсем другими. В принципе, мне было все равно, отстрелять и те, и другие патроны было чем, другое дело, что сбежавший пират все запасные патроны унес в своих карманах, а из оставшейся винтовки уже был сделан выстрел, так что их осталось всего четыре.

   Но гораздо больше меня заинтересовал автомат, я не слишком большой знаток оружия, но этот поразил меня своим несуразным видом. Тяжеленный, деревянный приклад, ладно, огромный, с голову диаметром барабан, да еще и перед ним деревянная ручка. Охренеть, это что, пресловутый "томми ган", американец времен сухого закона? Как бы то ни было, автомат давал мне дополнительные шансы, в перестрелке в закрытых помещениях он давал такую плотность огня, что не обеспечить никакой стрельбой из пистолетов с обеих рук, и был в этом смысле незаменим. Я осторожно снял барабан, порадовался, что он полон, и поставил на место. Так, а с чего это я решил, что он полон, может, там всего два патрона, что видны сверху?! Ну, ты боец, конечно! Я снова снял барабан, выщелкивать патроны и сосчитать их я не решился, опасаясь нападения. Взвесил барабан на руке, и успокоился, он был очень тяжел, и полон или нет, патронов там должно было быть много. Я еще покрутил автомат в руках, стараясь понять его особенности, и решив, что стрелять из него смогу, отставил его в сторону.

   Я посматривал из кладовки на внешнюю дверь, не решаясь подойти к ней, хоть она и выходила на борт, но в нее можно было стрелять наискосок снаружи со стороны кормы и носа, и близко подходить к ней было опасно. Но закрыть ее очень хотелось, подумав, я лег на грязный кухонный пол, подполз к двери, и толкнул ее стволом винтовки. Снаружи сразу раздались выстрелы, дырявя дверь и переборку рядом с ней на высоте живота и выше, мне эта стрельба была неопасна, но я тут же отполз назад, вглубь кухни. Потом вынес из кладовки ящик с консервами, и так же, ползком дотолкал его до двери, подперев ее чуть-чуть. В несколько таких приемов я хоть немного забаррикадировал дверь, сходу ворваться на кухню теперь было нельзя. Конечно, приложив немного усилий, открыть ее ничего не стоило, но наученный недавним уроком, я решил сразу пресекать такие попытки.

   Все время, пока я возился с дверью, в нее непрерывно стреляли, в патронах пираты недостатка не испытывали. Но, как я уже сказал, стрелять в нее можно было лишь наискосок, и пули вглубь кухни не залетали, не говоря уже о кладовке, поэтому мне было наплевать на их стрельбу, и я ждал со стороны пиратов более активных действий. И они последовали.

   Решили ли пираты, что зацепили меня своей туповатой стрельбой, или подумали, что загнали внутрь, и я перестал контролировать дверь, а может, сбежавший пират рассказал им, что я и раньше за ней не следил, но стрельба прекратилась, снаружи послышались осторожные шаги, и дверь толкнули.

   Безумству храбрых поем мы...

   Нет, не то, слабоумие и отвага, вот как это нынче называется, и это гораздо точнее. Ломиться в дверь, за которой сидит автоматчик, это верх глупости, как ни назови. Лежа в дверях кладовки, я старательно прицелился и дал длинную очередь по двери на уровне пояса, прихватив переборки слева и справа от нее на метр ширины. Крики и звуки падения дали понять, что не все пули оказались дурами, и кого-то за дверью прилично зацепило. Выждав с полминуты, я дал еще пару коротких очередей, ориентируясь на стоны и скребущиеся звуки, после чего всякое движение за дверью прекратилось.

   Сзади из кладовки послышался стон, и я, забыв про дверь, быстро пошел туда, чтобы посмотреть, что с Дианой. Честно сказать, ее обморок меня порадовал, поскольку оказавшаяся рядом в критический момент истеричка могла оказаться для обороны фатальным фактором, а так, лежит себе, есть не просит, очень удобно. Сейчас Диана сидела за баррикадой с отсутствующим видом, и тупо смотрела на меня. Мне это показалось забавным, как будто мы с ней поменялись ролями по сравнению с первым днем попадания. Потом я немного побеспокоился, сумеет ли она выйти из ступора без последствий, но подумал, что у девочки сильная и устойчивая психика. Загнали работать на кухню, ни родных рядом, ни знакомых, другая бы в свободное время ходила за мной по пятам и плакала, а эта напротив, строит какие-то планы, пусть и глупые, побеги планирует, молодец. Разве что связать ее, чтобы в ненужный момент не вылезла под пули, но тоже как-то не хочется, это ее как раз может сильно напрячь, пусть сидит, вроде спокойная.

   В это время наверху что-то зашуршало, я напрягся, точно, по крыше помещений слышались осторожные шаги. Молодцы, конечно, изобретательность на уровне, но как они это себе представляют, я их слышу отлично, они меня совсем не слышат, а если начнут стрелять, то дырки от пуль выдадут их местонахождение с точностью абсолютной. Да и так все ясно, двое шли по кухне наверху, я подкрался к оставленному автомату, оглянулся, готовя себе позицию для отступления, и дав две короткие очереди по звуку шагов, отпрыгнул назад, опасаясь ответа. Сверху уже привычно вскрикнули, быстрые шаги убежали прочь, но на крышу упало тяжелое и мягкое тело, и небольшой твердый предмет, надо думать, пистолет. Отлично, один убит, один сбежал, и возможно ранен, но последнее неважно, главное, атаки сверху можно не опасаться.

   А что с возможностью атаки снизу, ведь тут ситуация будет зеркальной, и в уязвимом положении окажусь уже я? Я на миг занервничал, но вспомнил, что как раз под нами должна быть угольная яма, сейчас забитая под завязку, проползти под самым потолком трюма, наверное, можно, но только попасть в него придется через дырки в палубе, ибо со стороны кочегарки все завалено намертво. Полезут они в угольную яму, или нет, раз догадались залезть на крышу, догадаются и про трюм, другое дело, захотят ли ползать в дерьме, и не проще ли им взять на корабле, что понравилось, и свалить? А если они захотят угнать корабль, все, скорее всего, зависит от груза, а я и не знаю, что мы везем.

   На всякий случай, я решил набросать на пол слой мешков с рисом, и легко и быстро прикрыл пол слоем дополнительной защиты.

   Снаружи опять закопошились, и я метнулся к выходу из кладовки и схватил автомат. На полу под иллюминатором лежала какая-то кучка дерьма и усиленно дымила, вот уроды, организовали дымовую шашку. Хорошо, что не подожгли, впрочем, если им нужен корабль, они его и не подожгут, и не утопят. Я закрыл дверь в кладовку, и ушел с автоматом и винтовками за баррикаду, соображая, чем мне грозит это задымление, и как его могут использовать пираты. Теперь они будут знать, что выкурили меня из кухни, подойдут к наружной двери, откроют ее и закрепятся за ней. Потом дым рассеется, и что? И ничего, дальше они не пройдут, и дверь в кладовку никак не откроют. Ситуация стратегического пата, но она и сейчас такая, и фактически, была такой с самого начала. Ну и наплевать. Одно уже хорошо, если они страдают такой хренью, как самодельные дымовые шашки, значит гранат у них нет точно, чудненько.

   А пока у нас такой своеобразный перекур, можно подвести промежуточные итоги нашей эпической попаданско-пиратской войны. Итак, на моем счету два подтвержденных трупа, плюс два или три вероятных за дверью, и один на крыше, кроме того, возможно один-два пирата ранены. Сколько вообще пиратов, я не могу даже догадываться, но если предположить, что они подобрались к нам на быстроходном катере, их может быть от десяти до тридцати. Отсюда вывод, до полной победы мне очень далеко, и я могу только ждать и обороняться, обороняться и ждать.

   А что у меня с патронами? С автоматными непонятно, хорошо бы пересчитать, но темно, если попробую выщелкать из барабана, могу и растерять. Хреново, определенность бы не помешала. Зато с винтовочными все ясно, тех четыре, этих около двадцати, можно точно пересчитать в кармане на ощупь. Так, а что за коробочка у меня..., ха, это же мудрый компас в кармане, занятно! С того раза я так и не удосужился пообщаться с этим прибором, несмотря на то, что в жизни активно интересовался парапсихологией, а вот, пожалуйста, сталкиваюсь с проявлением пусть и известного, но редкого мистического явления, и забываю о нем. Что значат вахты и бункеринги, леший их раздери, о любимом начал забывать, а ведь в этом вся душа, как говорил там кто-то у Горького.

   Ладно, ближе к делу, что там с компасом, стрелка свободно дрожит, ага, заработало, словно почувствовав внимание, резко ушла на норд, и встала намертво, попробуем качнуть информацию.

   - Привет, скажи-ка, сколько пиратов на корабле?

   Стрелка уверенно уходит вправо и замирает, указывая на зюйд-вест. Так, и в чем ты у нас считаешь, в румбах, надо полагать, тогда девятнадцать.

   - Девятнадцать?

   Компас вернулся на норд, затем резко встал точно на ост, что следовало понимать, как подтверждение, и вновь ушел на норд.

   - Всего их было, получается, двадцать четыре?

   Стрелка опять показывает девятнадцать румбов, затем при возвращении задерживается на пятнадцати, и идет на ноль.

   - Было девятнадцать, четыре трупа, сейчас пятнадцать?

   Подтверждение остом, ну, я примерно так и считал, но все это ерунда, нужна настоящая помощь, делаю запрос.

   - Если я выстрелю, ты можешь направить пулю в пирата?

   Стрелка на вест, ответ отрицательный, хреново, значит, только информационное содействие, а если тогда...

   Я положил винтовку на мешок баррикады, и привалил сверху другим мешком с рисом, устроив подобие станка. Надеюсь, продуманный компас не убежденный пацифист и толстовец.

   - Я хочу попасть в голову главарю пиратов, левее мне целиться, или правее?

   Надеюсь главарь тихо где-нибудь сидит, а не носится по палубе.

   Стрелка уходит вправо, а когда я начинаю смещать ствол винтовки правее, начинает медленно возвращаться к норду, пока не останавливается на нем.

   - Теперь дай поправку по высоте, вправо вверх, влево вниз.

   Следя за стрелкой, поправляю винтовку немного вверх, ствол указывает прямо в сторону кухни, за которой матросская спальня, каюта капитана и рулевая рубка.

   - Стрелять?

   На глупый вопрос, стрелка уверенно выдает подтверждающий ост, выстрел. Тишина взрывается криками, беготней и сумасшедшей ответной пальбой, доказывая, что пуля, пробив несколько перегородок, нашла цель.

   - Спасибо, компасик, дружище, давай в другого пирата, все равно в кого!

   Опять нацеливаю винтовку по горизонтали, затем по вертикали, однако тут компас дает отбой, твердо указывая на вест, ясно, жертва поменяла дислокацию, перенацеливаю вновь, стреляю, вызывая новые крики и заполошную стрельбу.

   Отстреливаю две полных обоймы, посылая пули по совету компаса сначала в одну сторону, потом в другую, то и дело компас просит изменить уже готовый прицел, но все не зря, реакция с той стороны слабеет, и сходит на нет. Еще три выстрела, и компас отказывается от сотрудничества, не желая больше наводить винтовку на цель.

   - Все, пираты кончились?

   Ответ отрицательный, ну и что же ты тогда не работаешь?

   - Сколько живых пиратов на корабле?

   Два.

   - В них отсюда нельзя попасть?

   Правильно.

   Понятно, спрятались где-то за котлами, или мотором, так, что пуля укрытие не просадит. Хреново, роли поменялись, теперь они прячутся, а я их должен найти и обезвредить, но с компасом мне это сделать будет нетрудно. Однако хватит сидеть впотьмах, можно перебираться на кухню, штурма уже не будет. Открываю дверь на кухню, вот зараза, совсем забыл, что эти уроды устроили мне здесь газовую камеру. Из-за дыма ничего не видно, захлебываясь в кашле и жмуря слезящиеся и выедаемые дымом глаза, проскакиваю к наружной двери, разбрасываю ящики и распахнув ее, вываливаюсь на палубу. Активно дышу, дым густо валит из открытой двери, ничего, пару минут и все вытянет, можно еще иллюминатор, закрытый пиратами открыть.

   Сажусь возле двери, наглеть, бегая по всему кораблю, все же не стоит, сначала определиться, где затарились два последних ублюдка. Достаю компас, так, а чего это стрелка так банально подрагивает, расслабленно кружа по циферблату и норовя указать на реальный географический север? Слегка разворачиваю компас, стрелка качается туда-сюда, и, уравновесившись, снова успокаивается. Ага, а механизм-то испортился, мозги у прибора отшибло, почему бы это? Это показалось мне жутко нечестным и обидным, ладно бы, не было ничего с самого начала, а вот так обнадежить меня и потом обломать? Или он работает только в темноте, гордясь своими светящимися причиндалами? Когда Диана дала мне его в первый раз, в матросской спальне, там тоже было довольно темно. Проверим, подождав, когда дым основательно выветрится и выбросив из кухни заброшенную пиратами слабо уже дымящуюся пакость, возвращаюсь в кладовку, да, нормально, есть контакт.

   Задавая вновь поумневшему прибору тонкие наводящие вопросы, узнаю что да, пираты вдвоем укрылись в кочегарке, у них одна винтовка и один пистолет на двоих.

   Что с ними делать дальше, непонятно, если бы компас работал снаружи, можно бы было изменить угол обстрела, и попытаться добить их, стреляя с разных направлений. А так придется просто запереть их по месту дислокации, забаррикадировав дверь машинного отделения снаружи.

   Прихватив с собой автомат, иду выполнять задуманное, дав для острастки пару коротких очередей по двери, за которой укрылись бандиты, осторожно и аккуратно заваливаю ее принесенными из кухни и кладовки мешками и ящиками.

   Уточняю у компаса, нет ли у пиратов другого выхода, и убедившись, что нет, вздыхаю, наконец, свободно, и принимаюсь за работу по ликвидации последствий пиратского нападения.

   Переношу Диану в каюту капитана и устраиваю ее на капитанской кровати. Затем собираю все найденное оружие и боеприпасы в кухонную кладовку. Выбрасываю все трупы за борт, сначала пиратские, а потом, после некоторого раздумья, и остальные, девать их все равно некуда. Два относительно крупных пиратских трупа освобождаю от одежды, которая должна подойти мне по размеру. Китайцы и вправду мелкий народ, я со своими ста семьюдесятью с небольшим здесь чуть не самый высокий. Конфискованная одежда в крови, поэтому замачиваю ее в найденной в душевой комнате ванне, потом постираю.

   Выбрасывая очередного покойника, замечаю за бортом корабля большой катер, на котором приплыли пираты. Это кстати, такая полезная вещь в хозяйстве пригодится, катер подвязан к кораблю веревкой, проверяю крепеж, все нормально, ха, в катере пулемет на турели, ну, пусть там пока и остается, не хочется за ним лазить. А вот то, что катер сильно колотит о борт, это плохо, как бы его так вот не разбило, да и сам корабль может повредить, катер приличных размеров, потом подумаю, что с этим делать. На море поднялось волнение, на которое я раньше внимания не обращал, погода испортилась, пошел мелкий дождик, поднялся ветер и погнал приличную волну.

   - Диана! - Малявка прочухалась, что хорошо, и выползла из капитанской каюты, что плохо, ибо на палубе тут и там кровавые лужи, и это ее может расстроить до обморока.

   - Это ты! - Рада, козочка родственной душе, и тут же, вспомнив, пугается. - А где все, здесь же злодеи были!

   - Никаких злодеев нет, успокойся, иди, полежи на кровати, я здесь пока приберусь.

   - Я тебе помогу, и обед надо варить, я сама голодная.

   - Ты, Дианочка, молодец, но помогать мне не надо, тут немного кровь разлита, я ее сам уберу.

   - А, ладно, скажешь, когда закончишь. - Диана заметно бледнеет и возвращается назад, в каюту.

   Ношусь по палубе со шваброй, время от времени выливая на нее ведра забортной воды, смешно вспомнить, дома я никогда и ложку за собой не вымою, не вспоминая про полы, надеюсь на домработницу. А сейчас, пройдя трудовую терапию бункерингом и приборкой после него, затереть пару десятков кровавых пятен для меня смешной вопрос, и веселое развлечение. Да уж, труд сделал из обезьяны человека, и из меня сделает, прогресс налицо.

   Покончив с этим грязным и кровавым делом, отправляю Диану на кухню готовить необходимый нам обед, а сам пытаюсь решить вопрос с катером. Найдя веревку, удлиняю конец, которым катер притянут к кораблю, и он постепенно отходит от борта, вот хрен его знает, уйдет он дальше, вытянув всю веревку, или притянется назад, но ничего лучше я не придумал.

   - Ты так и не сказал мне, куда делись все китайцы, и все злодеи?

   Разогревать обед было не на чем, печь потухла, и остыла, а топить ее по новой я не захотел. Поэтому мы сейчас ели едва теплый китайский суп, причем Диана нашла мне смешную ложку, и рассыпной рис. Нашелся и сахар для чая, поэтому все было вполне терпимо, а попутно Диана выясняла обстоятельства пропажи людей с корабля.

   - Китайцы..., я толком сам не знаю, я же прятался в кладовке вместе с тобой. Я думаю, они все уехали с корабля, и китайцы, и злодеи.

   - А я думаю, что злодеи убили китайцев, а потом ты убил злодеев. - Проявила малявка чудеса здравомыслия. - Теперь весь корабль наш, и мы можем плыть домой, да?

   - Так и получается, только плыть мы не сможем, я не умею управлять кораблем.

   А вопрос и вправду интересный, экипаж перебит, корабль бесхозный, конечно, у него есть владельцы где-то на берегу, и груз тоже кому-то принадлежит, кстати, надо узнать, что мы везем, для удовлетворения собственного любопытства, хотя бы. Так вот, хоть я и не владелец всего этого добра, но доставив его в порт и вернув хозяевам, я, наверное, могу рассчитывать на получение за него солидного причитающегося вознаграждения. Где-то видел подобный фильм, герои упоминали морской закон, согласно которому за спасение брошенного корабля полагается десятая часть его стоимости. Не знаю, сколько стоит этот корабль, и действует ли сейчас упомянутый закон, но... будем надеяться на лучшее.

   А вот с катером все проще, он мой целиком и полностью, и если удастся его загнать за реальную цену, то на эти бабки можно неплохо устроиться. Вот, например, продав среднюю машину в две тысячи третьем, на вырученные деньги вполне реально безбедно прожить год, а ведь катер стоит гораздо дороже. Масштаб цен, он всегда один, поэтому если все срастется, кочегарить я больше не буду, с меня хватило. Да, так получается, что катер лично для меня интереснее корабля, будет очень печально, если я не сумею его сохранить.

   Но что-то я совсем расслабился, неплохо бы проконтролировать наших квартирантов, допиваю чай, церемонно благодарю Диану за обед, и доставая из кармана компас, лезу в кладовку. Зараза, опять он не фурычит, вот терпеть не могу неисправную технику, никогда нельзя на нее положиться, как на жулика. Потряхиваю и кручу компас и так, и этак, нет, он ведет себя как обычный географический прибор, и отказывается включать мозги.

   Проверяю запертых пиратов в ручном режиме, прихватив автомат, осторожно подхожу к заваленной двери и прислушиваюсь к происходящему за ней. А за дверью слышится мутная возня, она слегка подрагивает, словно ее толкают изнутри, да и не словно, а точно толкают. Аккуратно вставляю ствол автомата в зазор между наваленными мешками, и даю длинную очередь, проворачивая автомат из стороны в сторону, насколько позволяют мешки, и сразу отскакиваю назад и вбок. На той стороне слышится стандартный вскрик и стук падения, чудненько, получилось кого-то зацепить, и к двери они теперь полезут с оглядкой.

   На кухне Диана встречает меня растопыренными глазами.

   - В кого ты стрелял, там еще есть злодеи?

   - Нет там никого, ты же видишь, я спокойно хожу по кораблю, и никого не боюсь, я просто проверил автомат.

   Хреново, я ее успокоил, но если она сама решит погулять по кораблю, подойдет к двери, за которой скребутся, а в нее выстрелят? Придется следить за ней, и держать ее под рукой, далеко от себя не отпуская.

   А пока взглянуть на мой личный катер, как он там поживает, и не побило ли его, волнение все усиливается. Нет, с катером все в порядке, его отнесло от борта корабля метров на двести, насколько позволяла веревка. Неожиданно замечаю в километренизкий берег, вот зараза, нет привычки осматривать горизонт, конечно, берег всегда был там, и это плохо, как бы меня к нему не вынесло, надо будет посматривать. Да и вокруг осмотреться, но нет, больше ничего интересного не вижу. Но раз я сейчас за капитана, не нужно тупить, во-первых, следить за берегом, во-вторых, на ночь зажечь огни. Машины на корабле остановлены, то ли сама команда, то ли пираты позаботились, а может, машины встали из-за отсутствия пара, кочегарки-то потухли. Как бы то ни было, корабль обездвижен и обесточен, притом, что намечается неясной силы шторм, и берег под боком.

   Остаток дня до вечера проходит в нарастающей тревоге, корабль ощутимо приближается к берегу, и необходимость тормозить его в этом движении вырисовывается все сильнее. Как это сделать? Бросить якорь, конечно. Поковырявшись чуть не с полчаса, разбираюсь с механизмом блокировки якорной цепи, и ставлю корабль на ручник, дожидаюсь, пока торчащая из воды цепь натягивается, разворачивая судно вокруг якоря. Подбираю на капитанском мостике замеченный ранее бинокль, выбираюсь снова на палубу и оглядываю смутные дали. Неожиданно выясняется, что наш неприкаянный кораблик болтается во вполне оживленном районе, и на берегу имеются маленькие домики, и в море на горизонте в трех местах замечаю дымы. А пока я шарил биноклем по горизонту, корабль развернуло полностью, и он остановился, натянув якорную цепь. Катер отнесло дальше, насколько позволила веревка, и теперь побиться о корабль он никак не мог, отлично, теперь можно слегка расслабиться.

   Диана ведет себя образцово, сумев занять себя осмотром капитанской каюты, капитанского мостика и спальни матросов. А уже вечером, после постановки корабля на якорь я подошел к ней, чтобы вместе сходить в грузовой трюм и узнать, что же все-таки везет корабль.

   - Диана, погоди пока ковыряться в этих шкафах, пойдем, сходим в трюм, мне всегда было интересно, что же мы везем.

   - Конечно, это же теперь все наше! - Сходу врубилась девочка в суть дела, впрочем, и по шкафам она лазила с целью посмотреть, что же ей досталось в наследство от экипажа. - Пойдем, посмотрим, хотя я и так знаю, я думала, что корабль везет рис, все китайские корабли возят рис. Или чай. Но больше рис. Но у нас рис только на камбузе. А радист Чень сказал мне, что на корабле каучук. Это из него резину делают.

   - Каучук?

   - Ага, и еще немного олова, и совсем немного железяк, а так почти на всем корабле каучук.

   После этой исчерпывающей информации маленькой разведчицы в трюм я не пошел, а повел Диану ужинать, и спать.

   Ветер все больше усиливался, волны росли в размерах и все сильнее ворочали корабль, раскачивая его все больше. Временами налетал дождевой шквал, но только изредка, в остальное время в воздухе висела мелкая водяная пыль, оставлявшая на губах соленый привкус, но при всем при том было вполне тепло. В быстро сгущающихся сумерках я последний раз за день сходил по раскачивающейся палубе посмотреть на якорь, а потом на катер, все было нормально, и успокоившись результатами осмотра я отправился спать в капитанскую каюту. Диана устроилась на кровати, а я набросал принесенные из матросской спальни матрасы на пол, и развалился на них.

   Утром вставать не спешу, ибо не хочется покидать теплое уютное гнездышко, ночью похолодало, и я закутался в невостребованное с вечера лежащее рядом одеяло. Диана тоже не проявляет признаков жизни, хотя я несколько раз окликаю ее, и это несколько напрягает, но не сильно, спит и спит, чего от ребенка просить. Больше беспокоит погода, раскачивающая корабль гораздо сильнее вчерашнего, надо вставать и смотреть на море, чего это оно так разбуянилось. И на пиратов, о которых напрочь забыл, это еще важнее, впрочем то, что они о себе не напоминают, очень добрый знак.

   - Бу-э! - Внезапно донеслось с дивана, на котором ночевала Диана.

   Охренеть, чего это она, подумал я с тревогой. А малявка тем временем вторично облегчила желудок. Выбираюсь из-под одеяла.

   - Ты чего, живот болит?

   - Нет, только тошнит. Как будто в машине, меня, когда едем, всегда укачивает...

   А, типа морская болезнь, ладно, лежи, страдай, мешать не буду.

   Дежурный обход корабля начинаю с пиратской каталажки, отпад, качкой мой завал разметало и сдвинуло, дверь даже приоткрыта так, что в щель можно просунуть руку, а при желании, без труда сдвинуть единственный оставшийся на месте ящик и выбраться. То, что такой возможностью никто не воспользовался, говорило о том, что живых там нет. Я поколебался, раздумывая, стоит ли совать голову туда, куда не лезет палец, или просто снова завалить дверь, но решил, что любой завал качкой все равно растащит, и я весь день буду бегать сюда и психовать. Это все равно не основание идти проверять последнюю цитадель пиратов, вполне может случиться, что задетый вчера пулей и загибающийся бандит лежит за дверью с пистолетом в руке и последним в жизни движением пальца продырявит мне живот. Но ждать целый день, не выползет ли кто отсюда, нет, вперед, ногой толкаю запирающий ящик, перехватываю автомат удобнее и стволом открываю дверь, сразу прохожу дальше, спотыкаюсь о тело у порога и, выронив автомат, кубарем качусь по ступенькам вниз.

   Приземляюсь вполне мягко, на еще один труп, но во время парящего полета все же успеваю выбить левое плечо, встаю, кручу рукой пытаясь определить тяжесть травмы, ничего, больно, но жить можно. И оглядываюсь по сторонам и под ноги, два трупа я пересчитал осязанием, а в стороне лежит третий, больше точно никого, убеждаюсь в этом, обойдя небольшое помещение и заглянув во все углы.

   Здесь все понятно, с пиратами вопрос решен окончательно, гора с плеч, забросив за спину автомат, выбираюсь на палубу, где меня ждал неприятный сюрприз в виде пропавшего катера, благополучно оборвавшего веревку. Внимательно осматриваю горизонт, но обнаружить его и бинокль не помог, да и толку, если бы я его нашел в бурном море, привязать катер назад к кораблю все равно никак бы не получилось. Тут до меня, донельзя расстроенного пропажей, вдруг доходит, что и берег пропал из виду, правда, видимость пала сильно, но километра на три море проглядывалось, но именно море, а не берег. Опустив бинокль на шейном ремешке, изо всех сил цепляясь руками за перила, подхожу к тому месту борта, под которым должен болтаться якорь. И судя по натяжению цепи, он там действительно болтается, только теперь не достает до дна. Занятный фокус, как судно, стоящее на якоре, могло с этого якоря сорвать и вынести в море? С минуту пялюсь в воду, соображая, как такое могло случиться, и какие тонкости якоревставательной процедуры я по своему дилетантству не учел. Возможно, коротко выпустил якорную цепь, и приливом корабль подняло, вырвав якорь из грунта, а затем течение отнесло крейсер на более глубокое место? Но ведь когда я сбрасывал якорь, корабль несло к берегу, разве что потом прилив сменился отливом, течение изменило направление... Так или иначе, сейчас мне только остается принять сей факт как данность, что я и делаю, собираюсь отправиться назад в недра крейсера, но немного не успеваю. Если все волны до этого, аккуратно подобравшись под корпус корабля, принимали его на бедро и с размаху бросали потом сверху вниз, отчего мои кишки подкатывались к горлу, то очередная, за что-то обидевшись и решив отомстить, резко бьет крейсер в скулу, и сотни тонн соленой и мокрой воды взмывают вверх по борту, затем обрушиваясь на палубу. Съежившись, пережидаю прохождение воды вокруг себя, умудрившись при этом устоять на ногах, и бегом несусь назад в каюту.

   - Что там такое, дядя Федя? - Томным голосом страдающего суслика спросила Диана, когда я, матерясь под нос, меняю помокшую одежду на сухую.

   - Буря, девочка, нынче на море черная буря. Огромные валы морской жижи играют с нашим утлым суденышком, как щенок с погрызенной костью!

   - А мы не утонем?

   - Нет, Дианочка, не утонем, - бодро заверяю я, хотя сам совсем в этом не уверен, - корабль большой и крепкий, а буря, на то она и буря...

   Для чего на свете буря, джентльмены?

   Для того чтоб до костей нас промочить!

   - Не пой, пожалуйста! - Так же жалобно просит страдалица. Никто никогда не ценит моего вокала, при том, что петь я очень люблю, и всегда напеваю внутри себя, а иногда и снаружи. Ну и хрен с вами, неблагодарные, я не Нерон, признания не требую, мне достаточно внутреннего удовлетворения от сопричастности к высокому искусству.

   - Завтракать?

   - Нет! - С отвращением отказывается Диана, облегчая мне жизнь, а я отправляюсь на кухню, варить сегодня, конечно, нечего и пытаться, но банку тушенки я оформлю.

   Весь день и я, и Диана, провели валяясь по мягким постелькам, я еще дважды ходил заправляться на кухню, один раз принеся для Дианы по ее просьбе чайник с водой. Время от времени Диана принималась хныкать и визжать, но я только глубже утыкался головой в подушку. Качка продолжалась то с большей, то с меньшей интенсивностью, корабль снова колбасило и вдоль, с носа на корму, и поперек, с борта на борт, умом я понимал, что было бы правильно разобраться со штурвалом и держать судно носом на волну, как описывалось во всех книгах. Но, подумав, я решил, что это не обязательно верно, мало ли кто что пишет, я и сам могу написать, что хочешь, и первым посмеюсь над тем, кто моим советам последует. Поэтому я плюнул на благоразумие, и вверил свою и Дианы жизни высшим силам, в которые, впрочем, тоже нисколько не верил. При этом, не являясь фаталистом, я весь день и полночи страшно трусил, прислушиваясь к звукам снаружи корабля в поисках признаков ослабления бури, и к звукам внутри со страхом, что судно вот-вот развалится. Только к середине ночи мне удалось уснуть, и сон этот не был безмятежным.

   Утром, придя в себя и осознав свое место- и времянахождение, снова прислушался к ветру и ударам волн о корпус судна, и радостно отметил, что буря улеглась. Качка тоже почти стихла, корабль даже без моего участия благополучно перетерпел невзгоды шторма, живем! Но, стоп, а что это за топот и голоса, ходьба и разговоры на моем личном корабле, ага, хотя я никого не приглашал, у меня гости, и гости не русские.

   Поспешно выбираюсь из-под одеяла, одеваюсь, и, традиционно прихватив автомат, ибо трудно в море без "томми гана", иду на палубу. Параллельно кораблю на не вполне успокоившихся после бури волнах качается небольшой черный пароход, возле борта стоит вместительная лодка, а на палубе толпятся свежие китайцы. Только на виду, наверху и в лодке их не меньше десяти, а сколько еще внутри корабля, и хотя их собственный кораблик никак не похож на скоростной пиратский, а больше напоминает мирный увалень-грузовик, автомата тут может и не хватить, тем более, если они уже нашли в кладовке оружие. Но делать нечего, надо показать, кто здесь хозяин, и брать ситуацию под контроль, яро иду на них, громко ору, давлю горлом.

   - В чем дело, господа, что здесь происходит?! Грабеж?! А ну валите отсюда подобру-поздорову, пока я не начал стрелять!

   При первых звуках моего голоса китайцы сбиваются в кучку, оглядываясь на одного, отдельно стоящего соплеменника. Тот быстро идет ко мне, непрерывно кланяясь и заискивающе улыбаясь.

   - Не надо ругаться, капитан, - охренеть, у мужика приличный русский, - я Вань Цзинь, честный торговец, увидел корабль без огней, без дымов, пришел спросить, не нужно ли помочь...

   Вань Цзинь, ну да, есть у китайцев такой обычай, при рождении ребенка бросать на пол столовый прибор, какой звук услышат, так малыша и назовут.

   - А заодно решил пограбить?! - Продолжаю я голосовое наступление, кося взглядом во все стороны, чтобы никто не обошел меня сзади.

   - Капитан, мы не грабили, а хотели спасти имущество! На твоем корабле совсем нет людей, но если тебе не нужна помощь, мы уйдем.

   И вправду, чего это я развоевался, ведь я и рассчитывал, что меня заметят с одного из проходящих мимо кораблей, и помогут, вот тот самый случай.

   - Да, помощь мне нужна. - Сдаю я назад.

   - Хорошо! Сколько ты заплатишь, за то, что мы приведем корабль в Гонконг или Макао? Спасение такого большого корабля очень дорого стоит.

   Чего там спасать, корабль не тонет, шторм благополучно закончился, если бы судно было моим, я бы просто нанял несколько человек из его команды, прилично заплатив за работу, и они малым ходом пригнали бы корабль куда надо. Но судно было как раз не моим, и в голове у меня было совсем другое.

   - Давай, Вань, не будем спешить, пройдем в каюту, посмотрим на судовые документы, там и решим, что и как. И убери своих людей с моего корабля, они меня нервируют.

   - Хорошо! Я скажу, чтобы они выбросили мертвецов из машинного отделения, и занесли на камбуз мешки и ящики, разбросанные на палубе. И чтобы разожгли печь и приготовили обед.

   Все-то он знает, ну и ладно, чего там скрывать, и горячий завтрак лишним не будет.

   - Корабль "Фьенг", семь с половиной тысяч регистровых тонн, - читает Вань китайскую грамоту судовых документов, - везет в Йокогаму каучук, олово и металлорежущие станки. И стоит все это вместе с кораблем три-четыре миллиона долларов. Ты предлагаешь все продать, а деньги пополам?

   Судя по тону, мужик заранее согласен, и меня волнует другой вопрос.

   - Полтора-два миллиона не так уж много. Сколько сейчас стоит личный автомобиль?

   - Хороший новый автомобиль можно купить за шестьсот долларов. - Дает Вань справку.

   Это значит, что цены сейчас в двадцать раз ниже, и один миллион идет за двадцать, ну, так еще терпимо.

   - Ладно, пойдет, теперь договоримся, где и когда я смогу получить свою долю?

   - Когда товар будет продан, конечно. Мы идем в Гонконг, туда же пригоним и "Фьенг", сделаем новые документы, найдем покупателя на товар и на корабль. Продадим, деньги поделим. - На последнем Вань сладко зажмурился.

   - И сколько это будет по времени?

   - Месяц, или два. Ты спешишь?

   - Не особо, но мне не хотелось бы торчать в Гонконге. Я хочу уехать в Европу.

   - Зачем ехать в Европу, в Европе сейчас война.

   - Война?! Кстати, а какой сейчас год?

   - Тысяча девятьсот сороковой. - Вывалил на меня Вань, и уточнил, на всякий случай. - Пятнадцатое мая.

   Нормально, как раз в этих числах немцы перевели странную войну против французов в обычную. Да, туда сейчас соваться не надо. В Советский Союз можно ехать, а можно не ехать, с этим торопиться не нужно, все требуется хорошо обмозговать, потому, что это с большой вероятностью билет в один конец. Тогда пока в Америку, или Австралию, ну да ладно, там видно будет.

   А пока хозяиноприимный гость пригласил меня на кухню, где повар из его людей уже вовсю шуршал, готовя обед. К моему удивлению, тут же оказалась и забытая мною Диана.

   - ...до этого мама всегда выбрасывала котят, так-то она их не выбрасывала, а топила в ведре, но мне говорила, что выбрасывала. А тут Чувка родила как раз в мой день рождения, ну я и говорю ей, ну, маме говорю, что теперь это мои котята, Чувка их мне подарила...

   Бледная, но весело болтает с китайцем, и бодро поглощает неопознанную снедь.

   - ...два котенка, один черный совсем, девочка, Даренкой назвала, Дарка, Даренка, тонкая такая, ногастая, как заяц, Маша сказала, что она на монстрика похожа, и чтобы я Монстриком назвала, но я назвала Даркой, хоть Монстрик и подходит, и Маша моя подруга...

   - Класнава пелеса савсем нету, невкусна будет, - озабоченно качает головой повар, помешивая варево в парящем котле, да тут они все русскоговорящие, кто бы мог подумать.

   - ...а другой котенок серенький, мальчик, Подарок, Подик, весь такой кругленький, пушистый, Дарка тоже пушистая, но у нее шерсть длинная, а у Подика и длинная, и пушистая...

   У Дианы отличное настроение и хороший аппетит, что уже хорошо, в тарелке передо мной вкусная каша с тушенкой, предложенная китайцем, на кухне в меру жарко, так, что клонит ко сну, жизнь прекрасна! Я собираюсь предложить Ваню располовинить его команду и перевезти часть людей сюда, чтобы они начинали раскочегаривать печи, и тут в дверь просовывает голову один из его людей и что-то быстро и тревожно лопочет на их мяукающем языке. Вань поспешно встает, нервно отпихивая тарелку, и быстро идет наружу, я спешу за ним.

   - Что случилось, пираты? - Вполголоса спрашиваю его так, чтобы не услышала Диана.

   Зря я вчера не достал из катера пулемет.

   - Нет, японцы. - Мрачно откликается Вань. - Три военных корабля.

   Это что-то новое, и судя по настроению Ваня, и явной панике его людей, ничего хорошего нам не обещающее. Не хочется задавать лишних вопросов в такой напряженной обстановке, но Вань сам вносит ясность:

   - Япония воюет с Китаем, они конфискуют корабли, а людей могут убить. Или отпустят, если повезет.

   Нормально так, считай за счастье, если тебя просто ограбили, а не убили. С миллионами можно спокойно прощаться, так и не подержав их в руках.

   - А убежать? - Три корабля едва видны на горизонте, я бы ни за что не разглядел их военное предназначение, не говоря уже про национальную принадлежность.

   - Наш корабль с трудом выдаст одиннадцать узлов, - качает головой Вань, - а японские легко покажут тридцать.

   А на катере, пожалуй, удрать бы удалось, зараза, прямо как Бендер, миллионера из меня не получилось, придется переквалифицироваться в кочегары, опыт имеется.

   Китайцы рядом бормочут молитвы и обреченно смотрят, как один из трех кораблей, самый маленький, повернул в нашу сторону, а два побольше продолжили путь мимо.

   - Это что за корабли? - Спрашиваю я, разговорами стараясь снять напряжение, Вань уже успокоился, смирившись, и смотрит на меня укоризненно, мол, нечего зря болтать.

   - К нам идет эсминец. - Отвечает все же. - А там проходят два крейсера.

   Дальше ждем, как быки на скотобойне приближения забойщика. А вот то, что мы с Дианой европейцы, как-то повлияет на нашу судьбу? Помнится, у япошек был лозунг "Азия для азиатов", что не мешало им потрошить этих азиатов оптом и в розницу, а уж нам тогда на что надеяться?

   Вот что я стою, как эти китайцы в нирване, надо спасаться, спрятаться хотя бы, корабль большой, может, получится затаиться, а потом в порту удрать, где там Диана?

   В это время на приблизившемся эсминце вспыхнул конец орудия, и грохот взрыва потряс наш бедный корабль. Снаряд попадает в борт почти под самую палубу, где стоит больше всего китайцев, разбрасывая по палубе изувеченные тела. Бросаюсь в кухню за Дианой, и сталкиваюсь с ней в дверях, бледной и с огромными глазами, которыми она сразу замечает кровь и кишки на палубе.

   - Пошли назад, не смотри никуда!

   - Ага, я не смотрю..., - лепечет девочка, наступает ногой на оторванную руку и падает без сознания.

   Пытаюсь подхватить ее, и вою от боли в недавно поврежденном при падении плече. К нам подбегают два китайца, командую:

   - Отнесите ее в капитанскую каюту! - Показываю рукой направление.

   Те подхватывают ребенка и несут к борту, где привязана их шлюпка.

   - Стойте, идиоты!

   Останавливаются и кладут девочку прямо на окровавленную палубу.

   - Где Вань?!

   Но китайцы больше не смотрят на меня.

   Японский эсминец останавливается между нашими кораблями, в двухстах метрах от "Фьенга", и матросы начинают спускать шлюпку.

   Убьют нас, или нет? Вспоминаю про всезнающий компас, достаю из кармана, стрелка прибора сразу дает понять, что он в здравом уме и твердой памяти, и готов ответить на все мои вопросы. Ну, раз так, то и вопрос можно задать более жизненный.

   - Сможешь попасть пулей в снаряды, так, - помечтал я, - чтобы сдетонировало и утопило корабль?

   Уверенный ост.

   - Сможешь?! - Не поверил я.

   Стрелка трижды мечется между нордом и остом, приборчик-то с характером.

   Окрыленный новой надеждой, лечу в кладовку, где складировано все оружие, и хватаю винтовку.

   - Стой! Нельзя! Они всех убьют! - Из-за штабеля мешков внезапно выпрыгивает Вань, и вцепляется в винтовку.

   Вот урод, решил спрятаться, и всех перехитрить.

   - Я выброшу в море, чтобы не было! - Вцепился на удивление цепко, не драться же мне с ним.

   - Тогда накрой курткой, чтобы на палубе не увидели!

   А вот это очень умный совет, я ему последую.

   Выхожу на палубу с винтовкой, замотанной в тряпки и устраиваюсь с ней на спине китайца без головы, лежащего рядом с отдыхающей Дианой, гладу компас между лопатками трупа.

   - Давай по горизонтали.

   Здесь наводить легче, я вижу нацеленную на нас спаренную пушку, под которой как раз стоит на воде только что спущенная шлюпка с десятком японцев. Снаряды где-то там, сразу направляю скрытый ствол в ее сторону, требуется лишь небольшая корректировка. И компас дает ее вниз, в трюм под пушкой, ну, не знаю, пробьет ли пуля борт эсминца. Читал о "Титанике", у того бортовые листы были два с половиной сантиметра, эсминец гораздо меньше, и борт должен быть тоньше, а тут дистанция убойная. Поверю, что мне остается.

   - Готово, стрелять?

   Компас дает добро, нажимаю на спуск, винтовка резко уходит назад, выворачивая мне кисть, поскольку я сидел над ней, никуда не упирая.

   Со стороны эсминца донесся грохот, борт и палуба вспухли багрово-черным нарывом, нос корабля оторвало, и он сразу погрузился в воду. Шлюпка просто исчезла, а основная часть корпуса начала быстро оседать срезанным носом, задирая вверх корму, и накренилась, показывая нам палубу, на которую из всех щелей, как тараканы, полезли фигурки в белой форме.

   Оставив винтовку, я шагнул к Диане и схватил ее за руку, собираясь волоком утащить с палубу, так как не сомневался, что японцы сейчас будут стрелять в ответ из всего, что можно, от винтовок и пулеметов, до пушек. Но тут с погибающего корабля донеслись странные заунывные звуки, и подняв голову, я увидел, что все высыпавшие на палубу моряки эсминца построились вдоль борта, встали на колени, вернее сели на пятки, и нестройными голосами тянут какой-то гимн. Охренеть, они бы себе еще дружно харакири сделали, от невероятного зрелища у меня мороз шел по коже.

   Корабль накренился еще больше, народ с палубы посыпался прямо в воду, поскольку поручень борта уже скрылся в волнах. Никто не пытался зацепиться за что-нибудь, или попытаться как-то спастись, да и в море придурки не особо барахтались, через минуту на поверхности уже никого не было.

   Мое потрясенное сознание никак не могло поверить в произошедшее массовое самоубийство, да, слышал, что капитан отказывался покинуть обреченный корабль, но чтобы весь экипаж? Или у них команда именно этого эсминца состояла сплошь из сектантов, или командир дал такую команду, хрен его знает.

   Вывели меня из шокового состояния китайцы, явно не разделявшие моих тяжких мыслей, они прыгали по палубе, с криками радости, что ж, кошка сдохла, мыши в пляс! Прискорбно видеть такое жестокосердие по отношению к погибающим людям, которые нас только что чуть не поубивали, да и радуются они рано, два крейсера ушли далеко, едва заметные сейчас на горизонте, но взрыв на эсминце мимо их внимания не пройдет, и вернуться им недолго. Я с завистью посмотрел на пушки тонущего эсминца, две башни со сдвоенными орудиями, это не винтовка, это аргумент весьма внушительный, интересно, что по этому поводу думает компас.

   - Как долго корабль останется на плаву?

   Стрелка отмерила семнадцать румбов.

   - Семнадцать минут?

   Ост.

   Да это куча времени, если не стоять с открытым ртом!

   - Эй, вы! Все в шлюпку и туда, бегом! - Интенсивно машу руками, побуждая китайцев к активным действиям, хватаю их за плечи и одного за другим подталкиваю к свешенному лестничному трапу.

   - Давайте, давайте, не спим, времени в обрез!

   Подаю личный пример и спускаюсь сам, перебирая руками по палкам-ступенькам, высота большая, и высоты я боюсь, пальцы от лестницы приходится отцеплять усилием воли, тело против желания жмется к борту корабля, но стараюсь сползать как можно быстрее. Пример подействовал, за мной спешат так, что едва не наступают на руки, спрыгиваю в лодку, смотрю вверх.

   - Вашу мать, Диану куда тащите?!

   Видимо, придурковатый народец воспринял мои крики, жесты и действия как сигнал к экстренной всеобщей эвакуации, и теперь один из них, рискуя жизнью своей и Дианы, спускает девочку в шлюпку, считая, что спасает ее. А, понятно, они решили, что я призываю их бежать от японцев на их пароходике, там пары разведены.

   Нас в шлюпке шестеро, я, четыре китайца на веслах, и полуобморочная Диана, китайцы гребут, Диана никому не мешает, я мешаю всем, поскольку с веслом обращаться не умею, ни с гребным, ни с рулевым.

   - Туда! Давайте туда! - Показываю на лежащий на боку эсминец.

   - Туда савсем не нада, капитан! - Возражает акробат, спустившийся по веревочной лестнице с Дианой на плечах, в котором я узнаю повара.

   - Надо! Поваренок, миленький, давай туда!

   Поваренок пожимает плечами, но лодка все же меняет курс на нужный мне, и отправляется к изувеченному эсминцу. Все еще крупные после недавнего шторма волны то высоко поднимают ее, то опускают вниз так резко, что у меня, не умеющего толком плавать и боящегося еще и глубины, замирает сердце. Гребцов же волнение нисколько не смущает, и они спокойно ведут утлое суденышко по короткому и опасному маршруту.

   Шлюпка, наконец, утыкается в пристань над притопленным носом, вернее, его остатками, и я взбегаю на борт эсминца, именно на борт, крен достигает градусов семидесяти, как бы он вообще не перевернулся, разговора об этом с компасом не было, с него и взятки гладки. Но бояться поздно, пробегаю по борту до кормы, к пушкам, хорошие такие пушечки, миллиметров на сто двадцать, впрочем, в море мерки другие, тут сто двадцать миллиметров калибр мелкий. Лезу через распахнутую заднюю дверцу в орудийную башню, стоя на ее боковой стенке, достаю из кармана компас и вцепляюсь в колесо наводки:

   - Давай, куда его?! Влево? Ага, пошло, сейчас, сейчас! Еще? Больше не дает! Еще? Да как, твою намагниченную душу!

   Вылезаю из башни назад, смотрю, куда нацелено мое орудие. Вот, зараза, поскольку эсминец лежит на боку, то настройки наводки поменялись, вверх задрать ствол можно хоть в небеса, как зенитку, а по горизонту сектор очень ограничен, и дымящие на пределе видимости японские крейсера в этот сектор не попадают.

   Бегу к шлюпке, с разбегу прыгаю в нее, китайцы готовятся отплывать, останавливаю их.

   - Нужно развернуть эсминец вот так! Чтобы пушка смотрела туда, на крейсеры! Поваренок, миленький, давай сделаем это!

   - Никак нельзя развернуть!

   - Ерунда, давай привяжем шлюпку и навалимся на весла, это же вода, поднажать, потихоньку пойдет и по инерции все будет!

   - Нельзя привязать шлюпка, карабль утонет, шлюпка утонет! - Упирается повар.

   - Давай, время еще есть, давайте на весла!

   Цепляю обрывком веревки шлюпку к выступающей железяке, гребцы наваливаются на весла, я бегу назад к пушке, и еще не забравшись в башню, вижу, что направление потихоньку выравнивается с нужным.

   - Еще, еще давайте, чуть-чуть осталось! - Ободряю я участников регаты. - Теперь все, отвязывай!

   Ныряю в башню, компас из кармана, рука на колесе наводки.

   - Назад? - Корпус эсминца по инерции разворачивает чуть дальше, с запасом, но это ничего, крейсера теперь в секторе обстрела.

   - Хватит? Давай это колесо! На себя? Еще? Нормально, стрелять?

   Подожди, а зарядить-то как? Надо открыть затвор этот, или замок, как он там у них называется, а как открыть? Вот же, цепочка свисает, дерни за веревочку, дверь и откроется! Дергаю...

   Бабах!

   Приседаю от неожиданности, от грохота закладывает уши. Трясу головой, пытаясь освободить их от застрявших кусочков пушечного грома, успех относительный. А что там с результатом по попаданию в цель?

   - Попал?

   Ответ положительный.

   - Потопили?

   Ответ положительный!

   Не удержавшись, вылезаю из башни и смотрю, мои китайцы, кстати, машут руками и прыгают в шлюпке, а вот я оценить результат выстрела не могу, немного пониженное зрение не позволяет. Впрочем, расслабляться не стоит, крейсеров было два, лезу назад в башню, надо все же разобраться с замком. Тыкаю, нажимаю и дергаю все, за что может зацепиться глаз, и наконец, затвор поддается, открывая закопченное нутро пушки. Снаряд? Есть, в угол скатились четыре унитарных патрона, разбираться со взрывателями хорошо бы, но времени нет, сойдет и так, пуля, утопившая эсминец, тоже была не фугасной. Заряжаю пушку, навожу, теперь крутить много не надо, крейсера были рядом друг с другом, стреляю, бегом назад в шлюпку, время, отпущенное компасом, вот-вот выйдет.

   - Уходим! Да не туда, а туда! - Показываю рукой на "Фьенг".

   Китайцы, радостно тычущие руками в горизонт, не спорят, воспринимая мои слова как приказ, и шлюпка идет в обратном направлении.

   - Стойте, стойте, я там компас оставил!

   Китайцы в растерянности опускают весла, оглядываюсь назад, возле кормы эсминца из-под воды вырывается огромный воздушный пузырь, и мертвый корабль, потеряв плавучесть, полностью скрывается под водой. Только что приподнятое настроение у меня сменяется жуткой депрессией, и возвращение на "Фьенг" совсем не радует.

   Такамобу Корияма, капитан-лейтенант Императорского флота Японии, вышел из офицерской кают-компании в слегка взвинченном состоянии. Опять его доставал этот сопляк Кенго Кобаяси, хотя, строго говоря, потомку самураев не следовало обращать внимания на столь мелкие уколы, особенно со стороны этого сына наложницы. Но Такамобу раздражался, и сам этот факт смущал его дополнительно. Неужели все объясняется тем, что он как раз не вполне потомок самурая, и сама кровь дает о себе знать?

   Такамобу шел по палубе к четвертой башне артиллерии главного калибра, которой командовал, снова перебирал в памяти все поведение наглеца Кенго, и с горечью убеждался в том, что ничего действительно оскорбительного тот себе не позволил, просто во всех его поступках, во всем поведении читалось неуважение к нему, его словам, его мнению. Но разве обратил бы на это внимание настоящий... нет, дело не в этом, конечно нет, Такамобу Корияма самурай по духу, если не по крови, это признают все, и сам капитан Огата Масаки не раз говорил...

   - Сигналят с "Нати", что-то случилось с "Хабики" - бросил быстро пробегавший мимо третий помощник Кодзи Осима, прервав минорные мысли Такамобу.

   Да, в самом деле, и наши дублируют, боевая тревога и крейсер закладывает крутой разворот, что же могло случиться на этом эсминце, что оба крейсера вынуждены прервать движение по курсу, и возвращаться к нему? Полчаса назад он отвернул, чтобы проверить два китайских грузовика, стоящих в дрейфе, дело простое, и в чем-то приятное, если вы не прочь немного измазаться об этих нечистых ублюдков.

   Такамобу ускорил шаги, не то, чтобы он и вправду мог понадобиться, как артиллерийский командир, в это невозможно поверить, но на боевом посту он быть обязан, капитан Масаки шуток не понимает. Капитан-лейтенант вошел в башню, взмахом руки дал команду вольно вытянувшимся подчиненным.

   - Что там случилось с "Хибики", Ёсито? - Спросил он наводчика, которого появление командира заставило оторваться от смотрового перископа башни.

   - Не могу понять, Корияма-сан, слишком далеко! Похоже, никто ничего не знает, но вместо ровного дыма из труб, разом поднялся большой клуб, как от мощного взрыва, а теперь ничего, совсем ничего!

   Такамобу подошел к смотровому прибору командира, тяжелый крейсер "Нати" уже лег на обратный курс, и их однотипный "Хагуро" теперь пристраивался к нему в кильватер. Дымов "Хибики" и вправду не было видно, там, где ему следовало быть, только слабо дымились трубы маленького китайца, и можно было с трудом разглядеть бездымные большого.

   В это время дым от труб "Нати" заслонил интересующую всех часть горизонта, и Такамобу оторвался от наблюдения. Несколько секунд он размышлял о том, что могло случиться с эсминцем, как вдруг по ушам ударил страшный грохот, а смотревший в перископ Ёсито Моритомо изрыгнул грязное, и совершенно недопустимое в присутствии старшего по званию ругательство. Такамобу поспешно вернулся к смотровому прибору и не поверил своим глазам, невольно шепотом повторив слова наводчика Ёсито, над только что благополучным "Нати" поднимается огромный султан черного дыма, подпираемый снизу фонтаном ярко-красного пламени. Крейсер медленно разворачивается поперек курса и заваливается на правый борт, переворачиваясь, и демонстрируя потрясенным наблюдателям грязное днище с медленно крутящимися винтами.

   Такамобу выбежал из орудийной башни, и вслед за ним на палубу последовал весь расчет. И не только они, большая часть команды толпилась вдоль борта, наблюдая невероятную гибель крейсера. Внезапно тяжелый гул перекрывает горестные крики и восклицания экипажа, и уже их собственный крейсер сотрясает чудовищный удар, ошеломленный Такамобу летит на палубу, удар головой о барбету башни милосердно гасит его сознание, не позволяя капитан-лейтенанту увидеть, как его стальной красавец разваливается на части и уходит под воду.

   Когда я поднялся на палубу "Фьенга", ко мне на грудь, чуть не сбив меня с ног, бросился невесть откуда взявшийся Вань Цзинь.

   - Невозможно! Невозможно, как ты это сделал?! Два выстрела, два крейсера! А что случилось с эсминцем?

   Я отмахнулся от этого придурка, просидевшего в кладовке всю эпическую морскую битву, вместо того, чтобы стяжать себе бессмертную славу победителя Императорского флота Японии, и перегнувшись через поручень заглянул в лодку.

   - Вы что все лезете наверх, а Диану бросили в шлюпке?! Охренели! Давайте ее тоже сюда!

   - Она тижелая! Павязать нада!

   - Так останьтесь кто-нибудь, кто привязывать-то будет, Пушкин, что ли?! И приберитесь здесь на палубе, наступить некуда, всюду хрен знает что.

   - Сейчас все сделаем, капитан, не надо ругаться! - Успокоил меня вновь принявший командование своей бригадой Вань.

   Ладно, разбирайтесь, а я пойду, поваляюсь, чувствую я себя после всех этих треволнений ненамного лучше Дианы.

   Мы сидели с Ванем на диване в командирской каюте, потягивая чай из маленьких чашек, Диана лежала в кровати, поглядывая на нас уже вполне осмысленным взглядом.

   - Ты почему хмурый?! Японцев нет, корабль есть, все хорошо!

   - Компас потерял, - напоминание о невосполнимой потере, опять вывернуло мне душу.

   Да, "Фьенг" спасен, и с ним мои миллионы, но я не мог забыть, с каким чувством превосходства над всеми смертными я сидел в шлюпке, когда мы только отчаливали от тонущего эсминца. И вот теперь я снова один из всех, и нет у меня чудесного прибора.

   Но до чего же мощная штука, этот полтергейст. Помню, всегда посмеивался, пересматривая "Терминатор", над тем эпизодом, когда Рис и Сара уходят на машине от разгромленного полицейского участка, а робот мажет по ним из автомата с нескольких десятков метров. Да нормальный компьютер с легкостью бы рассчитал точку встречи пули с телом жертвы, и нажал бы на курок автомата так, чтобы отстрелять ровно два патрона. И одна пуля вошла бы в ухо Рису, а вторая Саре, конец фильма.

   У меня же в недавнем морском бою задачка была несопоставимо сложнее. Для того чтобы попасть снарядом в пороховой погреб главного калибра, мало точно навести ствол орудия. Нужно еще учесть направление и силу ветра на всем его пути, и вес самого снаряда с точностью до миллиграмма, вернее его отклонение от среднего, и вес пороха в гильзе, и шероховатости его поверхности с точностью до нано единиц, и хрен знает что еще. Теоретически задача выполнимая, но практически никто эти тонкости не считает, и обычные снаряды из обычной пушки, поэтому на такой дистанции разлетаются на плюс минус полкилометра.

   Полтергейст справлялся с этим на раз, и на два, положив оба снаряда куда надо. И вот теперь компаса у меня нет, и подобных чудес больше не будет.

   - Потерял компас? Я тебе золотой подарю, когда будем в Гонконге! - Рассмеялся Вань. И тут же слегка приувял. - Не сразу, конечно, сначала будут только расходы, чиновники хотят есть, а оформить новые документы на такие большие суммы, это такие взятки, что ого-го...

   Вань заметно приуныл, в деталях представляя себе бюрократические заморочки, с которыми придется столкнуться.

   - А денег у меня совсем нет, я купец, все в товаре, только продал товар, сразу новый купил, деньги должны работать!

   Расстроенный своей невосполнимой потерей я вполуха слушал жалобные излияния несчастного купца, которому придется вложить десятки тысяч своих кровных, прежде чем прикарманить несколько миллионов чужих. Но свои проблемы тоже нужно решать, и проще будет, если я свалю их на китайца.

   - Мне тоже будут нужны деньги на первое время. И документы.

   - У тебя нет документов?

   - Нет ни у меня, ни у Дианы. Сделаешь мне новые?

   - Сделаю, это нетрудно. Как тебя зовут, и какое у тебя гражданство?

   - Гражданство пусть будет британское. А звать меня будут, например, Роберт. Роберт Тайсон, хорошее имя.

   - Имя как имя, пусть будет Роберт Тайсон. А дочку твою Дианой Тайсон оформим?

   Я взглянул на Диану, ожидая протестов по поводу дочки, но она уже не раз проявляла редкое благоразумие, и тут не закобенилась.

   - Да, Диана Тайсон, нормально. А с деньгами что, Гонконг город дорогой, наверное?

   - Дорогой, - согласился Вань, - поживете пока у моих знакомых, на еду я вам дам, но деньгами не разбрасывайтесь, потерпите, пока с продажей "Фьенга" не утрясется.

   - Мы вполне могли бы пожить пока на "Фьенге"...

   - Нет, нельзя, "Фьенг" мы в Гонконг не поведем, а поставим на отстой в тихую укромную бухту. И жить там нельзя, люди там будут разные, а меня там с вами не будет, у меня в Гонконге все дела.

   Так и получилось, что в Гонконг мы поехали на маленьком кораблике Ваня. Условий на нем не было никаких, но зато не надо было кочегарить, а все остальное, если недолго, можно и перетерпеть.

   В Гонконгском порту с чиновниками таможни, заранее подмазанными Ванем, проблем не было совсем, они просто не заметили не только отсутствия наших паспортов, но и самого нашего присутствия, и вскоре один из людей купца вел нас погрязным и узким улочкам в местные трущобы на место временного проживания. В кармане у меня был тяжелый пистолет, отдаленно напоминающий ТТ, но больших надежд на него я не возлагал, вверив нашу безопасность полностью в честные руки Ваня. Все же он должен быть мне благодарен за большие деньги, которые может заработать, не особо напрягаясь, и тем более, за спасенную жизнь, с которой он уже успел распрощаться. А так, кто знает, что у него на уме, проще простого подослать ко мне пару наемных киллеров, и не делить миллионы, вырученные за продажу "Фьенга".

   Наш сопровождающий привел нас в жуткий бомжатник, набитый подозрительными людишками, и показал нам комнату, в которой нам предстояло обретаться в ожидании миллионов. Размером с вагонное купе, одна кровать, столик и стул, все.

   - Ты что, мы же вдвоем?! - Попытался я выставить претензии, но тот не говорил ни по-русски, ни по-английски, и с таким же успехом можно было добиться чего-то от кривоногого стула, стоящего в комнатушке.

   Промяукав нам что-то на прощание, китаец ушел, а мы с Дианой остались вдвоем, тупо глядя друг на друга.

   - Я с тобой спать не буду! - Сразу очертила границы допустимого моя спутница. Но, поскольку не было даже второго комплекта белья, не упоминая о матрасе, возможность спать на полу отсутствовала.

   - Ерунда, отлично устроимся валетиком. - Попытался я изобразить бодрость.

   - Это как? - Подозрительно уставилась на меня Диана.

   - Ты ногами туда, а я сюда. - Внес я ясность.

   - Чтобы я нюхала твои ноги?! - Законно возмутилась Диана.

   - Не переживай, я зубы неделю не чистил, изо рта у меня тянет не слабее. - Указал я ей на отсутствие альтернативы.

   - Надо найти хорошую гостиницу. - Предложила девочка простой выход. - Город большой, ты видел, там, где мы сначала шли, были красивые дома.

   - Ну да, только у нас денег нет. На все про все Вань дал нам сорок долларов.

   - У меня есть семьсот. - С гордостью возразила Диана. - Я нашла их у капитана в столе.

   Судовая касса, молодец, шустрая девочка. Это приличные деньги, если верить Ваню, на них можно купить машину выше средней.

   - Неплохо, но разбрасываться деньгами не будем. К тому же уже вечер, и все равно никуда не пойдешь. Завтра с утра подумаем, как быть.

   Завтра с утра настроение у меня было хуже не придумаешь, мало того, что меня всю ночь кусали неизвестные насекомые, которыми кишела кровать, дважды по мне пробегал какой-то зверек, подозреваю, что крыса. Диана несколько раз просилась в туалет, и первый раз нам пришлось в поисках нужного места поднять нескольких местных старожилов. А под утро в довершение бед девчонка лихо лягнула меня пяткой в лицо, разбив губу, и уснуть после этого уже не получилось.

   - Запоминай дорогу, - попросил я Диану на всякий случай, когда мы пошли искать заведение для завтрака, хотя больше полагался, конечно, на себя.

   - Да куда уже мы идем, семь раз можно было позавтракать, - ныла девчонка, испытывая мое терпение, я был на нее до сих пор зол за подлый удар в лицо, хотя старался не показывать виду.

   - Здесь ужасно кормят, не хочу есть жареных кузнечиков и осьминогов, где-то должны быть заведения и с европейской кухней. - Терпеливо объяснял я свою привередливость.

   - И мы что, каждое утро будем ходить в такую даль?

   - Посмотрим, может, потом возьмем чего с собой. Вот, смотри, нормальный ресторанчик, заходим.

   В полупустом зале уселись за первый же столик, и официант китаец, внимательно на меня посмотрев, принес меню на английском, подтверждая правильность выбора.

   Внимание официанта несколько задело меня, все же моя одежда, вполне уместная в бомжатнике, где мы поселились, выглядит не слишком представительно. Мало того, что она мне невозможно тесна и коротка, так еще ужасные разводы кругом от не вполне отмывшейся крови, а о дырках от пуль на груди и спине пиджака можно уже не упоминать.

   Когда после недолгого ожидания приступаем к вожделенному завтраку, проходящая мимо столика тетка резко меняет направление, и с разбегу прыгает на свободный стул за нашим столиком, изображая бурую радость от долгожданной встречи.

   - Доброе утро! Как же приятно в этой глуши, на краю земли, случайно встретить соотечественников!

   Занятно, как она углядела в нас соотечественников, мы и рта не раскрывали, но если честно, хотя меня последние дни окружали исключительно азиаты, и я сознательно искал здесь европейскую забегаловку, но вид этой тетки никаких приятных чувств у меня не вызвал, напротив. А Диана не стала строить из себя воспитанного ребенка и сходу высказалась, глядя в свою тарелку:

   - Фу, какая противная рожа, как у жабы!

   Соотечественница на миг застыла с раскрытым ртом, а затем натужно рассмеялась:

   - Как же милы эти дети в своей очаровательной непосредственности!

   - Вы из советского посольства, или постпредства? - Не помню точно, как они раньше назывались, но почти уверен, что никакого официального представительства у Советского Союза здесь нет. Кажется, слышал, что въезд советских граждан в Гонконг был запрещен даже в годы перестройки. Но надо же хоть что-то сказать, чтобы сгладить грубость Дианы, несмотря на то, что самому хочется высказаться еще резче.

   - Нет, ну что Вы, бог миловал, - перекрестилась тетка, и спохватилась, - я не представилась, меня зовут Белла Куркова, меня здесь все знают, мой салон, можно сказать, греет заблудшие русские души! Приглашаю и Вас к себе на огонек!

   Несколько двусмысленное заявление.

   - Я Роберт Тайсон, это моя дочь, Диана. - Кисло представился я в свою очередь, и досадуя на себя, что не хватает наглости послать Беллу в стиле Дианы, прибавил немного хамства. - Нет, к Вам я не пойду, конечно, не люблю эмигрантскую плесень.

   На лице Беллы отразилась растерянность, но затем она снова нашлась, сразу изменив тон:

   - Да, мы эмигранты, несчастные люди, но мы тоже не в стороне от успехов нашей великой страны, мы следим за успехами пятилеток и того грандиозного строительства, и многие из нас готовы хоть сейчас...

   Белла разливалась соловьем, внимательно следя за выражением моего лица, которое я старался держать нейтральным. Чего ей от меня надо, хотелось бы узнать, неужели и вправду так рада увидеть русского человека, что готова терпеть от него и его дочери прямые оскорбления. В материальный интерес верится с трудом, принимая во внимание мой далеко не презентабельный вид. Может, и мне попытаться использовать ее в личных целях? Пока я раздумываю над тем, как подъехать к ней с жилищным вопросом, мадам Куркова сама проявляет инициативу.

   - А где, если это не великий секрет, Вы остановились в городе? Ведь цены здесь сильно кусаются, и хорошее жилье найти трудно.

   Диана, до того мрачно раскачивающая ногами в ожидании завершения завтрака, поставила ушки торчком.

   - Я плохо знаю город, как я Вам скажу, но то, что номер меня не устраивает, это точно.

   Я не смотрю на Беллу, чтобы не выдать ей своего интереса.

   - Так что же Вы молчите! - Всплеснула та руками. - Ведь я сдаю несколько квартир, и одна из них недавно как раз освободилась. Международная обстановка нынче такая сложная, многие бояться растущих амбиций японской военщины, а британский Гонконг такой лакомый кусочек. Многие, очень многие покидают отдаленную колонию из опасений, что война может скоро прийти на эту землю.

   Понятно, многие уезжают, а цены кусаются, и жилье найти трудно.

   - У нас не так много денег, чтобы мы могли позволить себе...

   - Господи, да какие деньги между своими людьми! Квартира пустует, а Вы за ней присмотрите, я сама бы рада Вам доплачивать, что Вы! Я вижу, Вы уже закончили завтракать, пойдемте прямо сейчас, это совсем рядом!

   Ну, с паршивой жабы хоть лягушачьей шкурки кусочек, хотя тетка страшно мутная, и чего она к нам прицепилась, я понять решительно не могу.

   Квартира в небольшой двухэтажке, которую предложила Белла не понравиться нам заведомо не могла, любая конура будет лучше той дыры, куда нас пристроил Вань. Но она и в самом деле была вполне пристойной, небольшая прихожая, кухня, ванная, гостиная и спальня. В гостиной был уютный диванчик, куда я мог приткнуться на ночь, удобства, правда, во дворе, но это мне на фоне всего остального казалось мелочью.

   - Вот и хорошо, если вам нравится, - довольная, подытожила Белла, - второй комплект белья и постельных принадлежностей я пришлю. Могу посоветовать кухарку, которая и продукты будет покупать.

   - Русская? - С надеждой спросил я.

   - Нет, китаянка, - Белла посмотрела на меня внимательнее обычного, - ну все, располагайтесь, не буду вам мешать.

   Остаток дня мы с Дианой посвятили заурядному шопингу, решив все-таки потратить часть денег на одежду. Ей купили нужные туфельки, и необязательное платье, а мне скромный, но целый и чистый костюм, заплатив за все всего восемь долларов, цены оказались ожидаемо низкими.

   А вечером снова объявилась Белла, и не одна, мой интерес к русской кухарке, отмеченный ею, был использован по полной.

   - Добрый вечер, мы с подругой проходили мимо, и я решила посмотреть, как вы устроились, и все ли у вас в порядке. Знакомьтесь, это Роберт Тайсон и дочь его Диана, а это Луиза, баронесса фон Шаффен.

   - Корова силиконовая! - Громко и отчетливо охарактеризовала гостью Диана, рука баронессы в белой перчатке, которую я тянул к своим губам, дрогнула, большие глаза распахнулись на пол-лица, а пухлые губы моментально надулись еще больше.

   - Я рассказывала тебе про этого обаятельного ангела, настоящее дитя природы, которое не стесняется в выражениях и оценках! - Закудахтала Белла, не давая Луизе открыть рот, и пихая ее в бок локтем изо всех сил. - И, кстати, мы хотели просить Вас, Роберт быть у нас сегодня вечером, мы на яблочный пирог собираем скромную компанию: меня, Вас и баронессу, вот, собственно и все!

   Белла пустила в ход тяжелую артиллерию, это становится все более интересным. Но, правду сказать, устоять против столь серьезных аргументов я не сумею.

   - Но ведь уже вечер, и я просто не знаю...

   - Вот и прекрасно, что вечер, пойдемте прямо сейчас, и что тут не знать! Луиза, что же Вы молчите, просите же Роберта! - Локоть Беллы опять колет многострадальный бок баронессы так, что мне хочется закатить квартирной хозяйке хорошую оплеуху.

   - Да-да, непременно приходите, мы будем очень рады! - Просыпается Луиза, и ее бархатный голос вдребезги разносит последние кирпичи моих жалких бастионов, если бог создал женщину на погибель мужчине, то Луиза предназначена конкретно чтобы покончить именно со мной, и Белла стремится выполнить предначертанное судьбой.

   - Хорошо, - капитулирую я, и смотрю на Диану, брать ее с собой глупо, но оставлять нельзя, поэтому глупый вариант перевешивает невозможный, - сходим, прогуляемся!

   - Пойдем! - Неожиданно охотно соглашается строптивая малявка, лица дам вытягиваются, но никто не возражает.

   Вчетвером вываливаемся на улицу, с Луизой явно проведена подготовительная работа, и она, не выпендриваясь, берет меня под руку, Белла идет впереди, а Диана плетется сзади. Дом мадам Курковой оказывается через три квартала, так что Диана успела хныкнуть по поводу продолжительности пешей прогулки всего пару раз, и дом этот выглядит вполне прилично. Нас встречает служанка-китаянка, оказавшаяся по совместительству нашей кухаркой, уже сходившей для нас за продуктами на рынок и приготовившей нам сегодня обед. А вот обещанного яблочного пирога в природе не существует, впрочем, слегка подсохшие пирожные с чаем Диану вполне удовлетворяют, а остальные собрались совсем не за этим.

   Когда Луиза отлучается попудрить носик, Белла отзывает меня в сторонку.

   - В чем дело, Роберт, Вам что, совсем не нравится Луиза?

   - Да нет, почему же, очень нравится.

   - Но Вы совсем не ухаживаете за ней, девушка откровенно скучает!

   - Да я уже забыл, как ухаживать за девушками, не говоря уже о том, что никогда не умел этого делать. А самое главное, я гораздо старше ее, и элементарно боюсь сесть в лужу.

   Дело, конечно не во всей этой ерунде, что я наговорил Белле, просто место и компания очень уж неподходящие, если я полезу клеить Луизу на глазах у Дианы, маленькая коза не преминет обломать меня, в этом можно не сомневаться. Но Белле поплакаться не грех, пусть со своей стороны напрягает баронессу, чтобы та не сильно упиралась, ей это надо больше, чем мне, раз у тетки есть странный интерес свести нас, это надо использовать.

   - Не надо ничего бояться, странный Вы человек, Луизу недавно бросил муж, и она нуждается в поддержке.

   - Муж бросил, такую женщину, чего же ему не хватало?

   - Это долгая история, а так, и вправду, не он его бросил, а она его выгнала. Титул титулом, но ведь нужны и деньги, для достойной жизни, а Луиза с родителями привыкла жить на широкую ногу. А этот баронишко Карл завез ее на край света, и заставил нищенствовать!

   - Прелестно! Только ведь и у меня нет денег, и Луиза сразу это заметила, не зря она все время косится на мою одежду.

   - Какие глупости, женщины чувствуют, если за мужчиной есть сила, и способность пробиться в этом мире. А Вы, Роберт, просто человек, испытывающий временные финансовые трудности, но то, что Вы привыкли к большим деньгам, и они у Вас непременно появятся, причем в ближайшее время, это сразу видно!

   Обстановка несколько прояснилась, Белла откуда-то знает про мои будущие доходы, и имеет на них виды, это дело надо хорошенько обмозговать в свободное время, принимать быстрые правильные решения я не умею. К счастью, тут вернулась из ванной Луиза, и мы все уселись за стол, сначала чаевничать, потом играть в настольные игры, причем к досаде взрослых дам и удовольствию девочки, Диане я уделял гораздо больше внимания, чем Луизе.

   На следующее утро, вытянувшись как получилось, на крохотном диванчике, я занимался несложными расчетами, стараясь разложить складывающуюся обстановку по полочкам. По-настоящему неизвестным тут было только одно, откуда Белла узнала о моих грядущих миллионах. Источник ее информации был важен в том смысле, чтобы иметь представление о других возможных посягательствах на меня, и мой капитал. Потому что одно дело, когда сама Белла пытается меня раскрутить с помощью Луизы чисто женскими методами, и совсем другое, если за дело примутся мужчины с криминальными наклонностями.

   Что же до самой Беллы и ее подруги, тут все понятно, дамы узнали о деньгах, и строят против меня несколько наивную, но вполне действенную комбинацию. Ну, тут мы в равных условиях, они пытаются использовать меня, а я могу использовать их, все справедливо.

   Мадам Куркова появилась после обеда и, воспользовавшись тем, что Диана сидела у себя в спальне, разглядывая китайскую книжку с яркими картинками, увела меня на кухню и сразу напустилась:

   - Луиза очень недовольна Вашей нерешительностью! Будьте же мужчиной, покажите, что она Вас заинтересовала!

   - И что конкретно я для этого должен сделать?

   Это становилось забавным, если я просто буду сидеть, сложив ручки, эта Белла приведет Луизу, и сама уложит ее в мою кровать, еще и раздев перед этим. Единственная проблема, кровати у меня нет.

   - Подарите ей приличный подарок, достойный ее и расскажите о своих чувствах.

   Ах да, как же я забыл о своих чувствах к Луизе! Нет, они, несомненно есть, только несколько животного свойства, ну, или физиологического, если так лучше звучит.

   - С подарком проблемы, я хоть и очень богат, но только в перспективе, Вы же знаете.

   - Знаю, и охотно помогу. Я займу Вам пятьсот долларов на подарок, и еще две тысячи, чтобы Вы помогли Луизе рассчитаться со срочными долгами, она это оценит.

   Я повернулся к окну, и задумался, глядя вниз и барабаня пальцами по подоконнику. Вот хрен его знает, следует ли вкладывать в столь сомнительное предприятие настолько крупные средства. С одной стороны, женщину в кровать можно найти и гораздо дешевле. С другой стороны, Луиза девушка приятная во всех отношениях, и характер у нее спокойный, и если я заведу большой дом в Америке, она в нем будет смотреться не хуже любой другой. С третьей стороны деньги не мои, и если у меня с Луизой не сложится, или она забузит на ровном месте, в любой момент можно дать ей пинка под упругую попку. При этом она пострадает морально, что правильно, она хоть и не рулит в этой их афере, но знает, на что идет. А вот Белла пострадает материально, и вместо приобретений потеряет, что тоже хорошо и справедливо. Раньше чем через месяц деньги у меня все равно не появятся, а за это время будет видно, кто такая Луиза, и стоит ли она потраченных на нее средств.

   - Ну что Вы надумали, Роберт? - Нетерпеливо спросила Белла.

   - Я надумал поблагодарить Вас за помощь, и принять ее.

   - И славно, - обрадовалась Белла, - не будем с этим тянуть, сейчас я сама схожу до ювелирного магазина, и приобрету то, что нужно, на вас, мужчин, в этих делах полагаться нельзя, вечно что-нибудь напутаете. Вы вечером с Дианой приходите ко мне в гости, Луиза будет у меня, и сразу соберется уходить. Вы проводите ее до дому, и дальше все в Ваших крепких руках.

   - Опять ты собрался к этой жабе? - Сразу набычилась Диана, когда я предложил ей прогуляться до дома Беллы. - Запал на силиконовую шлюху, да?

   - Не обязательно выражаться такими словами, Диана, подбирай литературные выражения! - Включил я воспитателя. - Что до силикона, то им здесь еще не пользуются, поэтому натуральность форм Луизы можно гарантировать. Так я не понял, ты идешь, или нет?

   - Иду, а то ты меня одну оставишь, а я боюсь. - Надулась девчонка.

   - Я думал, тебе вчера понравилось.

   - Пирожное вкусное, а игры дурацкие, скучно там, даже компьютера в доме нету. И Луиза твоя дура.

   Луиза не дура, подумал я про себя, а скучать тебе сегодня придется вдвоем с Беллой, и надеюсь, вы не поубиваете друг друга.

   В доме Беллы все прошло по плану, Диану отправили на кухню мыть руки, Белла сунула мне коробочку с подарком и пачку баксов, и мы с Луизой вышли за дверь. Никаких разговоров при этом не было, Луиза не сказала, что уходит, я не набивался в провожатые, мы просто шли по улице рядом.

   - Чем это Вы сегодня так озабочены? - Поинтересовался я, предполагая, что девушка использует мой вопрос как повод рассказать о своем трудном материальном положении, но все оказалось несколько сложнее.

   - А разве Вы сами не озабочены началом войны? - Луиза искоса посмотрела на меня.

   Справедливый вопрос, и для меня это упрек, я действительно мало думаю о войне, но не начавшейся, а будущей, Великой Отечественной.

   - О какой войне Вы говорите, Луиза?

   - О начавшейся, - с оттенком раздражения повторяет девушка, - или Вы ничего не знаете? Америка объявила войну Японии!

   Это звучит странно, в прошлый раз напротив, Япония напала на Америку, причем внезапно, знаменитым налетом на Перл-Харбор, и случилось это на полтора года позже.

   - Нет, я ничего не знаю, - ответил я, - но как такое вообще могло случиться, ведь Соединенные Штаты миролюбивая страна, и не вмешивается в чужие конфликты.

   - Тут не чужой конфликт, все газеты пишут, что японские самолеты бомбили американские базы на Филиппинах в ответ на то, что американцы потопили три японских военных корабля. Но мы уже пришли, проходите.

   Луиза открыла дверь, и я, на автомате переставляя ноги, прошел в комнаты. Веселая история, моя антипиратская акция привела к расширению Мировой войны.

   Девушка о чем-то говорила, я что-то отвечал, но мысли мои были далеки от унылой реальности, и встреча с очаровательной шатенкой проходила без участия моего мозга.

   Если тогда у Японии даже после серьезнейшего ущерба, нанесенного американскому флоту, ничего не получилось, то теперь им толком не дадут выбраться с островов, так там сразу и задавят. Хотя первоначальные успехи японцев объяснялись не только внезапностью, но и лучшей подготовкой к войне, как и у немцев. Японцы долго воюют в Китае, правда, там они больших успехов не имеют, но опыта набрались. Тогда и сейчас они могут погонять пиндосов год-полтора, пока те не расчухаются.

   - Ты совсем меня не слушаешь! - Изобразила обиду Луиза, но когда я перевел на нее взгляд, мило улыбнулась. Коробочка с подарком Беллы стоит на туалетном столике, подарок уже подарился сам собой.

   - Я говорю, что денег, которые ты мне дал, нам не хватит, я слишком многим и много должна. - И деньги я ей уже успел впарить, нормально. - Мне нужно покрыть все долги, прежде чем мы поедем в Америку, и кое-что прикупить, конечно.

   Луиза выжидающе смотрит мне в глаза, уверенно улыбаюсь, пора возвращаться в реальность, обнимаю и тянусь губами к ее лицу, где здесь у нее спальня. Девушка внезапно останавливает меня, упираясь руками в грудь, и отворачиваясь.

   - Ты ведь дашь мне еще три тысячи, Белла говорила, что ты легко можешь заработать очень много, и быстро?

   - Конечно, дам! - Останавливающие меня руки сразу слабеют, я добираюсь до губ и шеи, и после коротких и приятных телячьих нежностей, подталкиваю к спальне.

   Завтра с утра будет видно, если все сложится нормально, выпрошу у Беллы еще бабулек, а нет, так просто скажу Луизе, что передумал давать ей деньги, всего-то делов.

   К утру выяснилось, что деньги просить у Беллы придется, Луиза оказалась или замечательной актрисой, тонко чувствующей, что от нее требуется клиенту, или просто идеально совпала с моими ожиданиями. Нет, пожалуй, что так убедительно изобразить скромность и застенчивость у нее вряд ли получилось бы. Невольно закрадывались мысли, что ее муж был просто гомиком, и редко пользовался своими правами на столь чудесное созданье. А то, что при этом она все же уступала мне, было только дополнительным плюсом.

   Оставив красавицу досматривать утренние сны, я отправился к Белле, забрать Диану, и попутно просить денег для Луизы.

   - Доброе утро, Дианочка! - Приветствую я девочку, после того как горничная Беллы открыла мне дверь и проводила в гостиную. Диана молча поднимается с дивана, отворачивается от меня, проходит к выходу и стоит у двери, дожидаясь, когда я поведу ее на нашу квартиру. После такого демарша задерживаться для разговоров с Беллой мне уже не хочется, и мы сразу идем на выход. Всю дорогу Диана молчит и смотрит в сторону, а я не делаю попыток к примирению, перебесится девочка, да и успокоится.

   Дома за завтраком, Диана, не видя моего раскаяния и не дождавшись извинений, решает, раз обиженное молчание на меня не действует, прибегнуть к прямым обвинениям в духе верной и обманутой жены.

   - Я всю ночь не могла уснуть, все ждала, когда ты придешь!

   Днем Белла появилась сама, как я и ожидал.

   - Ну как у вас все прошло? - Как будто она сама не знает, наверняка с утра слетала к Луизе, получить от сообщницы информацию, и вид у нее очень довольный, все идет по ее плану.

   - Как прошло, нормально все. - Посмотрим, что у нее на уме, небось, сама предложит денег в долг.

   - А как у Луизы с деньгами? - Точно, поехала в ту сторону. - У молодой красивой девушки, привыкшей к роскоши, вроде нее, расходы всегда очень большие.

   - С теми, что я ей дал, ей будет полегче. А через месяц-другой, думаю, все окончательно наладится.

   - Но как можно ждать месяц в нынешних условиях, - занервничала Белла, - война на пороге, Америка уже вступила в войну, не сегодня, завтра и Великобритания пойдет той же дорогой! Вам надо уезжать отсюда, Гонконг защищать никто не будет, и японцы захватят город в первые же дни!

   Вообще, она права, но...

   - Я никак не могу повлиять на мировые события. И ускорить получение денег тоже.

   Я начал путаться в целях Беллы, странно все, чего она хочет, чтобы я поторопил Ваня? Вряд ли это что-то даст, мужик наверняка делает, что может. Я думал, что Белла гораздо лучше посвящена в мои дела.

   - Не можешь ускорить получение, заработай новые! - Разнервничавшись, Белла перешла на "ты", даже не заметив этого. - Весь город говорит, как хорошо ты стреляешь из пушки, тебе ничего не стоит захватить еще один корабль!

   Охренеть! Весь город говорит, прелестно! А эта коза предлагает мне идти в пираты!

   - Да ты с ума сошла! Предлагаешь мне стать пиратом?

   - Не пиратом, а рейдером! - Слов-то каких она нахваталась! - Надо захватывать японские торговые суда, в условиях войны это законная добыча.

   - Это для официальных властей, и организованных ими сил законная добыча...

   - Это уже детали! - Белла не дает мне даже закончить. - А с властями всегда можно договориться, если знать нужных людей!

   Вот теперь все стало окончательно ясно, мадам Куркова позавидовала доходам Ваня, и мечтает прибрать к рукам половину от моей следующей добычи.

   - Но если мне и удастся захватить сейчас японский корабль, то денег с него все равно надо будет ждать столько же, что и сейчас.

   - Если поставить дело так, как нужно, все можно обделать гораздо быстрее!

   Понятно, что ей нужна новая добыча, даже если денег с нее ждать столько же, то половина их достанется ей. Но у меня есть две причины для отказа, и обе для меня одинаково важные. Во-вторых, у меня больше нет чудесного компаса, и ничего захватить я просто не в состоянии. А во-первых...

   - Нет, заниматься морскими грабежами я не буду, это не мое.

   Белла целых полчаса кипятится, бегая по потолку, пытаясь убедить меня в необходимости пиратствовать, пока на шум из спальни не выходит Диана.

   Она молча стоит в дверях спальни, сверля злобным взглядом Беллу, и та сникает.

   - Хорошо, я поговорю еще с Луизой, думаю, баронесса будет очень недовольна Вашим упрямством. - Грозит она напоследок, и уходит.

   Зараза, а денег я от нее так и не получил, и просить не стал, наперед зная ответ: заработай, ты знаешь, как.

   - Чего хотела эта дура? - В неприязни к Белле мы с Дианой едины.

   - Хочет, чтобы я грабил корабли.

   - Вот сука! - Я настолько согласен с Дианой в этой характеристике, что не хочу делать ей замечания. - А ты не мог ее послать?

   - Нет, сейчас уже нет, это же не первый день, сейчас мы ей кое-чем обязаны, например, этой квартирой.

   - И красивой коровой, у которой ты сегодня ночевал! - Не преминула вставить Диана. - А так-то грабить корабли очень выгодно!

   Вечером я ждал визита дам, и нового выяснения отношений. Но время шло, подбиралась ночь, и я уже совсем было решил, что Белла дает мне время подумать над моим неразумным поведением и раскаяться, как в дверь постучали.

   Ага, приперлись все-таки, хоть и поздновато уже, но решили на завтра недосказанностей не оставлять. Однако за открытой дверью оказался китаец, знакомый или нет, трудно сказать, для меня они все на одно лицо. Узкоглазый шикал и цикал что-то на своем языке, кланяясь и суя мне в руки небольшой сверток, после чего растворился в темноте.

   Я пожал плечами, и на ходу разворачивая сверток, пошел к спальному дивану. В свертке оказался компас, почти такой, что я потерял, только исполненный побогаче, корпус красного дерева, а стекло крепится к нему золоченой каемкой. Не иначе, Вань послал обещанный подарок, да, но только как он узнал наш новый адрес, ведь я сдуру не позаботился о том, чтобы оставить в той ночлежке записку. Проходя мимо дивана к столику, на который собирался положить прибор, я тяжело вздохнул, вспомнив о замечательных свойствах его предшественника, и замер, с полными воздухом легкими.

   Стрелка компаса, до того банально дребезжащая, метнулась к норду, и намертво встала на нем. Кинг-Конг жив! Я бросился к столику, и сев на стул, уставился на компас, разочарование было жестоким. Стрелка прибора тряслась, и мелко подрагивая искала природный север. Зараза, неужели мне от сверхжелания все это померещилось? Потряхиваю и кручу компас, бесполезно. Встав, выключаю свет, помня, что в один момент подозревал, что он работает только в темноте. Нет, стрелка и значки циферблата светились, фосфорицируя, но демонстрировать интеллект отказывались. Надо повторить путь из коридорчика передней сюда, может быть... Иду назад к входной двери, и посередине комнаты стрелка прилипает к норду. Стою и счастливый, пялюсь на компас, вот же, есть!

   Осторожно пячусь к столу, и стрелка немедленно сходит с ума, опять норовя показать мне северный магнитный полюс. Шаг к середине комнаты, и прибор сразу умнеет. Топчусь по комнате, пытаясь установить закономерность поведения компаса, и обнаруживаю, что аномальная зона идет узкой полосой, упираясь с одной стороны в стену, а другим концом уходя в приоткрытую дверь спальни Дианы.

   Вон оно в чем дело, все мне ясно стало теперь. Полтергейст в большинстве случаев, если не всегда, связан с подростками. Вот и тут тоже, сам прибор только инструмент, через который со мной бессознательно общается психика Дианы. Я и раньше это подозревал, а теперь точно убедился в этом, все дело в ней. Сейчас ее нога торчит из-под одеяла, и компас умнеет в пределах ее прямой видимости. Стоит его завести в сторону, как только нога перестает быть видна, прибор теряет весь свой интеллект. Дело не в ноге, конечно, но если дверь в спальню закрыть, вся гостиная окажется в мертвой зоне. Зато компас отлично работает во всей спальне Дианы, и в этом я легко убеждаюсь. Все на сегодня, кладу прибор на столик, и счастливый, заваливаюсь спать.

   Проснувшись утром, спешу в спальню Дианы, проверить пришедшую ночью в голову идею. Кладу компас на столик, подсовываю под него чистый лист бумаги и пишу по кругу буквы, после чего, косясь на спящую девчонку, шепчу прибору:

   - Привет!

   Умная хреновина моментально ухватывает мою мысль, стрелка мечется по циферблату, замирая возле букв, и я складываю из них ответ:

   - Привет.

   Все, двусторонняя связь установлена!

   - Кто ты?

   - Жюс...

   Стук в дверь прерывает необычный диалог, на цыпочках, чтобы не разбудить Диану, иду открывать. Пришла кухарка, и чего-то от меня хочет, спускаюсь вниз, ага, мешок с углем для кухонной печи, ну, этот бункеринг меня не напрягает. Помогаю кухарке поднять его наверх, а в голове вертится странное "жюс". Что бы это могло быть, Битлджюс, Урфин-Джюс? Хрень какая-то, ничего путного в голову не лезет. Разобравшись с помощью кухарке, спешу назад.

   - Кто ты?

   - Жюстина.

   Все, приехали, я сразу представил себе тело несчастной убитой девушки, гниющее где-то в лесу, непременно во Франции. Найти и похоронить, обеспечив покой мятущейся душе, что ж, если Жюстина помогла мне, дважды спася жизнь, да еще и обеспечила небедную жизнь, я готов ради нее впрячься в это хлопотное дело.

   - Тебе нужна помощь?

   - Я тебе помогу.

   Прекрасно, ей помощь не нужна, зато она сама готова мне помочь, хоть я и не просил. Сижу, соображая, о чем бы еще спросить Жюстину, но тут Диана поднимает голову, и, кося заспанным глазом, подозрительно спрашивает:

   - А чего это ты тут делаешь, а?

   Сеанс спиритизма приходится прервать, не объяснять же девчонке, что я через компас общаюсь с душой Жюстины, нашедшей временное пристанище в ее, Дианы, теле. Кладу прибор в карман, и иду вон из спальни девочки, напоследок скомандовав:

   - Вставай, завтракать пора, а потом... не знаю, но у нас много дел!

   Про много дел я соврал, проблем у меня масса, начиная от глобальных, и закачивая личными, но что делать для их разрешения я не знаю, остается только ждать.

   А раз приходится ждать, самое время обдумать перспективные планы, как раз для решения глобальных проблем. Главное, хотелось бы отменить войну, ту самую, Великую Отечественную. Можно ли это сделать в принципе, ведь события такого масштаба не случаются сами по себе, для этой войны есть серьезные причины, такие как несовместимость социальных и экономических систем. И обе системы стремятся подмять под себя весь мир, в том числе и друг друга, только и разницы, что немцы этим уже активно занимаются, а русские пока стоят в сторонке, но тоже не прочь ввязаться в драку.

   И все-таки, остановить войну можно, пусть даже временно, сейчас для этого самый подходящий момент. Всего пару недель назад Гитлер сохранял полную свободу рук, и мог выбирать, куда ему двинуть свои победоносные танковые дивизии, на Запад, или на Восток. Вялотекущая войнушка, идущая в Европе, все эти нападения на Польшу, Данию и Норвегию, редкие морские стычки, Англией и Францией рассматривались как детские шалости, и легко могли быть прощены, если бы взращенное ими чудовище бросилось на Восток, как это и задумывалось изначально. Тут бы о всех грехах Гитлера забыли, быстренько помирились с ним, переведя не заключенное, но фактическое перемирие в полноценный мирный договор, а в случае возникновения проблем на широких просторах Страны Советов, еще и помогли бы.

   Но Гитлер тупанул, и полез за флажки, нападение на собственно Францию, это уже перебор, как ни крути, и никакие фокусы, в виде разрешения на эвакуацию прижатых к морю в Дюнкерке британских дивизий, ему уже не помогут.

   Со стороны Гитлера, это было чрезвычайно глупо, на ровном месте ссориться со своими друзьями, скормившими ему Чехословакию, и закрывшими глаза на съедение Польши. Но давние обиды взяли верх, очень уж хотелось уроду отомстить за компьенские и версальские унижения, тем более сделать это было так просто, вот и не удержался, дурачок.

   Однако особенность политического момента заключалась в том, что в тридцать девятом с Гитлером хотели дружить и на Западе, и на Востоке, друг против друга, конечно. И теперь, побив горшки с Западом, он вполне может не опасаться удара с Востока, где Сталин не собирается с ним воевать, а готов договариваться дальше, как уже договорился недавно.

   И тут уже поход на Восток был глупостью в квадрате, экономика ну никак не позволяла Германии воевать против всего мира, даже в союзе с далекой Японией. И подмяв под себя всю Европу, Гитлер едва мог тягаться в промышленной мощи с Советским Союзом, Магнитогорск переигрывал Рур по всем статьям, и ничего поделать с этим было нельзя. Только поддерживая дружеский нейтралитет с могучим восточным соседом, Германия могла бы на что-то рассчитывать, а ведь со Сталиным можно было заключить и союз против ненавистного тому империалистического Запада.

   Такие идеи, логика которых была вполне очевидна, в Советском Союзе благожелательно воспринимал Сталин. И в Германии они разделялись многими, опыт недавней войны на два фронта, приведшей к катастрофе, ясно показал ее бесперспективность. И когда Гитлер осенью сорокового года предложит свой план нападения на Советский Союз, с ним мало кто согласится.

   Поэтому, если именно сегодня, когда фашисты увязли в войне на западе, ликвидировать немецкого фюрера, авантюрная, по сути, война может и не состояться. И сделать это мне вполне по силам, при поддержке Жюстины, разумеется. Встает, конечно, куча вопросов о способах, месте, времени, неясно, как вообще попасть в Германию, но все это детали и технические моменты.

   По срокам, чем раньше я его завалю, тем лучше, нападение на Францию уже произошло, назад к миру с Западом пути у немцев нет. А вот затягивать с этим не стоит, если план вторжения в Советский Союз капитально проработают и примут, он может пойти в дело и при новом руководстве. Но три-четыре месяца у меня есть, даже до полугода.

   Решив для себя этот вопрос, я задумался о более приземленных вещах, никаких схем связи с Ванем у меня не было, подразумевалось, что я буду жить в его бомжатнике, и он меня там всегда найдет. Но мы с Дианой покинули этот уютный уголок, не оставив никаких следов для нашего розыска. Что было очень глупо, учитывая, что это он был нужен мне, а не я ему. При желании, он всегда может меня отыскать, в городе белых людей относительно немного, и найти меня, тем более с Дианой, неизмеримо проще, чем любого китайца. Другое дело, захочет ли Вань меня разыскивать, потерялся и потерялся, сам виноват.

   Но компас мне вчера доставили, опять же глубокое знание Беллой моих дел наводит на мысли, что они с Ванем знакомы. И как мне только что пришло в голову, возможно, действуют заодно. Но какой в этом смысл, Белла получает выгоду, склоняя меня к пиратству, а Вань-то тут причем? Ничего не понимаю, но с Ванем встретиться очень желательно, узнать хоть, как у него дела двигаются.

   Сходить до ночлежки, или поискать его в порту, среди торгашей? Пока я лениво обдумываю этот вопрос, в дверь опять стучат, энергично и властно. Похоже, Белла, и настрой у нее сегодня решительный.

   Открываю дверь, и обнаруживаю за ней четырех китайцев в униформе, похожих на полицейских. Приехали, а у меня и документов нет никаких, спасибо обещалкину Ваню. Начинается хрен знает что, китайцы о чем-то спрашивают и чего-то хотят, но понять их не можем ни я, ни Диана, которая рвется пообщаться с властями, хотя я всячески пытаюсь убрать ее в спальню. Наконец, полиция просит меня пройти с ними, наручников при этом на меня не одевают, Диану не трогают, обыска не проводили, и пистолета не нашли, не знаю уж, насколько это было опасно, а так все терпимо. Советую Диане, которая расстроенной и напуганной не выглядит, найти Беллу, чтобы она решила мою проблему, и выхожу вместе с китайцами вон.

   Ведут через город пешком, в здании полиции сдают офицеру, который даже не пытается меня оформить, а сразу передает дальше, где меня запирают одного в четырехместной камере. Настраиваюсь на долгое ожидание, чтобы не разочаровываться понапрасну, но подсознательно жду быстрого разрешения проблем, и скоро начинаю нервничать. Все это, внезапный визит полиции, непонятное задержание и нелепое заключение, выглядело бы очень странным, если бы я сразу не заподозрил причину этих злоключений в происках Беллы, хорошо знающей нужных людей во властных структурах города. Несомненно, жаба пытается нажать на меня таким простым способом, показать мою уязвимость и зависимость. Не удивлюсь, если она прямо поставит условием моего освобождения работу на нее.

   Время идет, ничего не происходит, обедать мне не дают, но ужин приносят. Назавтра тоже никаких новостей, я начинаю беспокоиться уже и за Диану, девчонка осталась одна, и непонятно даже, нашла ли она Беллу. Только утром третьего дня дверь камеры открывается, и снова закрывается за вошедшей мадам Курковой.

   - Я для тебя всех знакомых обегала, все перетрясла, у всех перезанимала, - вместо приветствия мрачно жалуетсяБелла, - десять тысяч пришлось отдать. Что ты молчишь?

   А что я мог сказать, наверное, я должен был быть благодарен Белле за ее хлопоты, но после того, как я твердо убедил себя, что именно она причина моих несчастий, мне трудно это сделать. Но хамить ей нет никакой возможности, надо выбираться из каменного кувшина, нечего здесь сидеть.

   - Но теперь я могу быть свободен?

   - Можешь, если пообещаешь мне все вернуть, и немедленно. Я не настолько богата, чтобы разбрасываться такими суммами, и не хочу из-за тебя впадать в нищету.

   А что я говорил, она предсказуема, как осенняя грязь.

   - Договорились. Я так понимаю, от меня потребуется выйти в море? Но у меня нет ни корабля, ни команды, ни капитана, не говоря о пушке, а потребуется орудие приличного калибра, шесть дюймов минимум. - Намеренно загибаю я мощь нужной пушки.

   - Разберемся. Одного дня на сборы тебе будет достаточно. - Белла стучит в дверь, звон ключей, лязг замка, сквозняк свободы из открытой надзирателем двери. - Выходи.

   На улице Диана молча вешается мне на шею и громко всхлипывает. Похлопываю ее по подрагивающей от рыданий спине, все, малявка, разгребли, успокойся. Только тут до меня доходит, что в будущий поход придется везти и ее тоже, Жюстина без нее общаться со мной отказывается. Впрочем, риска нет никакого, крупные силы мы просто обойдем, а с мелочью разберемся без проблем.

   А днем Белла знакомит меня с капитаном, китайцем в аккуратном костюмчике, похожем на заштатного менеджера из отдела продаж.

   - Вэй Чжун, твой капитан. - Китаец слегка кланяется.

   Я по привычке не проявляю вежливости в подобных случаях.

   - Что у нас с кораблем и командой, Вэй? - Задаю я вопросы, ответов на которые знать не хочу.

   Вэй смотрит на мадам Куркову, которую впору уже называть мадам Вонг, по-русски, естественно, не понимает, нормально, и как мы будем общаться в море, впрочем, направления я и рукой покажу.

   - Все есть, - объясняет Белла, даже не переговариваясь с капитаном, - кроме пушки, ее возьмете в рыбацкой деревне, заглянете туда на полдня.

   Предстоящая экспедиция меня не интересует, о подготовке пусть болит голова у капитана, поэтому деловой разговор тухнет, не начавшись, и поторчав немного, гости уходят, напомнив, что отправление завтра в десять.

   В назначенное время мы с Дианой на борту маленького пароходика, по местному обычаю очень грязного. Заняв подготовленную двухместную каюту, я заваливаюсь спать, и Диана следует моему примеру, благо, погода хорошая и качки почти нет. Мне показалось, что я только что уснул, как кто-то потряс меня за плечо, поднимаю голову, китайское лицо, почему-то испуганное, возможно, наш капитан, а может и нет.

   - Чего тебе? - Ворчу я спросонья.

   Китаец молча указывает на дверь, кряхтя, поднимаюсь с кровати, выхожу, и натыкаюсь на моряка в красивой белой форме. Он козыряет мне, и говорит на чистом русском языке:

   - Лейтенант Императорского флота Японии Тацуки Итакура к Вашим услугам!

   Вокруг десяток моряков в форме, и я догадываюсь, что эти моряки тоже японцы.

   - Мне не нужно от Вас никаких услуг, лейтенант! - На всякий случай протестую я, но оказывается, что эти услуги уже оплачены, и отказаться от них я не могу.

   - Я провожу Вас на наш корабль, прошу проследовать в шлюпку.

   Каюта на японском крейсере, где нас с Дианой разместили, отличается от той, из которой мы были изъяты, как квартира Беллы от ночлежки Ваня.

   - Ты думаешь, нас убьют? - Спрашивает со своей кровати Диана, и на лице ее неподдельная тревога.

   - Ну, что ты, нет, конечно! - В этот раз врать мне нет никакой необходимости. - Им от нас что-то нужно, все будет хорошо.

   - Я так и знала, что эта жаба нас предаст! - А теперь в ее голосе столько ненависти, что это мне не нравится, маленькая девочка должна быть добрее.

   - Белла, конечно, неправильно поступила, выдав нас японцам, - начинаю я воспитательную беседу, - но ведь мы не знаем, чем она при этом руководствовалась, и каковы были ее мотивы.

   - Какие еще мотивы, предала и предала! - От обиды обычная рассудительность отказывает Диане.

   Я замолкаю, оправдывать Беллу у меня нет никакого желания.

   Операцию она провернула корявую, но действенную, что уж там говорить. Очевидно, она давно работала на японцев, что для белогвардейской эмиграции нормально. Не вполне понятно, откуда она узнала о расстреле японских кораблей и моей роли в нем, предположим, от Ваня. Информация эта для японцев запоздала в том смысле, что они успели обвинить в гибели кораблей американцев, и отомстить им, ввязавшись в войну. По какой причине Белла просто не упаковала меня, и не переправила японцам, можно только догадываться. Может, им в агентурной сети не хватает людей. Тот же китайский капитан Вэй мог быть нормальным человеком со стороны, и использован вообще втемную, Белла попросила его перевезти нас в рыбацкую деревню, и все. Но для моего похищения Белла могла воспользоваться услугами криминала, да и те же полицейские вместо участка могли доставить меня на корабль. Непонятно все это, допустим, своего корабля у япошек не было, а на чужой я должен был прийти своими ногами чтобы не вызывать подозрений, тут гадать можно долго, и правды никогда не узнать.

   А дальше Белла начала химичить, сначала пытаясь создать у меня нужду в деньгах с помощью Луизы. Та тоже могла ничего не знать, мне будет легче так думать. Номер не прошел, применила полицию, и здесь уже все срослось.

   И вот теперь мы на японском военном корабле, в гостях, как нам сказал лейтенант с трудным японским именем. Хозяева не навязчивы, мы предоставлены сами себе, и имеем относительную свободу передвижения, по палубе прогуляться нам не запрещают. На третий день путешествия корабль приходит в порт, набитый военными судами, но никаких изменений в нашем положении не происходит. Еще день проходит в томительном бездействии, а затем наш русскоговорящий услужливый друг прерывает мое ожидание.

   - Господин Тайсон, прошу проследовать за мной.

   - И я с вами! - Подскочила Диана.

   - Нет, мисс Диане приказано остаться. - Вежливо, но твердо отказывает лейтенант.

   - Посиди, я скоро вернусь, - успокаиваю я Диану, и мы с японцем выходим из каюты. - Как Вы сказали Вас звать?

   Запомнить хоть его имя, а то как-то болтаем с Дианой, и не знаем, как обозвать лейтенанта.

   - Тацуки Итакура. - С оттенком презрения отвечает тот, чтобы запомнить, несколько раз повторяю имя про себя, склоняя на разные лады.

   За этим нехитрым занятием мы подходим к капитанской каюте, за большим столом лысый офицер в черной форме. После коротких переговоров на японском, Тацуки представил мне хозяина кабинета:

   - Командующий девятой дивизией крейсеров контр-адмирал Фукудзи Киси. - И предложил. - Прошу садится.

   Фукудзи прошелся по кабинету, и тоже сел за стол.

   - Нам стало известно, что твои злонамеренные действия привели к потере трех кораблей Императорского флота и гибели двух тысяч наших моряков. - Переводил Тацуки. - Что ты можешь сказать по этому поводу?

   - Ничего.

   Что он хотел от меня услышать, типа, получилось все случайно, а я не виноват, простите меня, такого больше не повторится? А отказаться от содеянного, убеждать, что я никак не мог этого сделать, можно, но глупо, если поверят, что я не причем, церемониться не будут, сунут в мешок и выбросят за борт. Ясно, что если они поверили в мой талант артиллериста, то сейчас хотят использовать меня по назначению, идет война, такой человек им пригодится. И я должен убедить их в своей полезности и нужности.

   - Никто не верит, что такое вообще возможно. Я тоже считаю, что наша разведка напрасно поверила сказкам глупых китайцев. Но кое-кто говорит, что тебе мог помочь русский Хатиман. - Фукудзи мрачно усмехнулся. - Мне поручено провести испытания, и убедится в твоих способностях.

   И зачем тогда он вызвал меня к себе? Мог бы поручить провести испытания тому же лейтенанту, тут большого ума не надо. Нет, япошка, хоть и выбился в люди, и дослужился до адмирала, но верит в сказки, добрых и злых духов, помогающих и мешающих людям, в том числе и на войне. У них это в крови, и поэтому Фукудзи сам решил посмотреть на меня, только я его, кажется, разочаровал.

   - Мы выставили плавучий буй в девяти милях к северу от порта. Ты должен поразить его первым же снарядом. Иди.

   Что ж, эти ребята не шутят, ну и я не буду валять дурака, надеюсь, Жюстина мне поможет.

   - Мне нужен компас. - Попросил я, когда мы вышли на палубу. - Найдите мне его, а я пока схожу за Дианой.

   Тацуки без лишних препирательств отправил матроса за компасом, я пошел к нашей каюте, но тут мне пришлось вносить коррективы в программу испытаний, Диана спала, и при попытке поднять ее принялась лягаться. Это меня не смутило, я оставил дверь каюты открытой, намереваясь встать напротив кровати Дианы и командовать оттуда. Тацуки подошел ко мне:

   - В чем дело, адмирал ждет! - Он показал на капитанский мостик, куда пошел Фукудзи.

   - Я буду командовать отсюда, мне так удобнее, а Вы встаньте возле башни, и передавайте им мои приказы. Так, компас принесли, и что Вы стоите?

   - Не надо никуда ходить, вот она, пушка.

   - Погодите, а разве мы стреляем не из главного калибра?

   - Нет, это универсальное ста двадцати семи миллиметровое орудие, стрелять будем из него.

   Пушка примерно того же калибра, что и на безвременно почившем эсминце, разве что чуть поменьше, но мне-то все равно. Я взглянул на компас, ожидая неприятных сюрпризов, но стрелка сразу дала понять, что волноваться не стоит. Облегченно вздохнув, отворачиваюсь от Тацуки, стоявшего в десяти шагах, и не глядя прямо на прибор, вполголоса прошу:

   - Жюстина, давай поправку по горизонтали.

   Все прошло просто и легко, Жюстина не подвела, и первый же снаряд лег, куда нужно. Был неприятный побочный эффект в виде подскочившей на кровати Дианы, девочка со мной с ума сойдет, но она сама виновата, надо вставать, когда просят.

   Тацуки снова зовет за собой, проходим опять в капитанскую каюту, куда уже спустился с мостика Фукудзи. Мужик был впечатлен.

   - Не понимаю, как это тебе удается, с палубы ты ведь даже не мог видеть цели! - Фукудзи вопросительно посмотрел на меня, но я только пожал плечами. - Теперь осталось выяснить второй вопрос, ты согласен воевать на нашей стороне?

   - Конечно. - Спокойно ответил я, все ответы на подобные вопросы уже заранее обдуманы. С русскими японцы драться не собираются, а американцев я бить готов всегда и везде, впрочем, как и англичан. Правда, они вроде как союзники в предстоящей войне, но не факт, что война для нас вообще начнется, я над этим собираюсь поработать, и в любом случае, это такие союзники, что от врагов недалеко ушли. Да и выбора у меня просто нет, а во время работы я постараюсь улучить момент и сбежать от навязчивых опекунов.

   - Хорошо! В ближайшее время мы поговорим об этом подробнее, сейчас Императорский флот готовит кое-какие операции, и ты примешь в них участие. - Перевел Тацуки, и добавил, указывая на дверь. - А пока я покажу вам ваше новое жилище на берегу.

   - Но я никуда не хочу уходить отсюда, - возразил я, глядя на адмирала, - меня здесь все устраивает, я останусь на корабле.

   Мне очень не хотелось переезжать в бумажный японский домик, к тому же мы здесь обжились, Диане тоже все нравилось, и съезжать куда-то на несколько дней не хотелось.

   - Вы не можете здесь оставаться, это военный корабль, - возразил Тацуки от себя, не переводя нашу перепалку адмиралу, хотя тот вопросительно смотрел на него.

   - Ну и что, что военный, я тоже военный, мне здесь самое место. - Я смотрел при этом на адмирала, ожидая, когда он подключится к решению внезапно возникшей мелкой проблемки.

   Тацуки, наконец, объяснил тому суть вопроса, и я спокойно остался на корабле.

   На следующий день нас все же переселяют, но не на берег, а на другой корабль.

   - Это флагман Объединенного японского флота "Нагато". - С гордостью провозгласил Тацуки.

   Мне было по барабану, флагман или не флагман, лишь бы условия проживания были приличными. С этим оказалось все в порядке, нас поселили в хорошей каюте, принадлежавшей до того одному из помощников капитана, и Тацуки сообщил, что через день мы выступаем в поход, о цели которого нам знать не полагалось.

   - Вы поступаете в распоряжение командира второй башни главного калибра капитан-лейтенанта Сего Окубо, и обязаны помогать ему в бою. - Официальным тоном сообщил Тацуки, и прибавил несколько мягче, и снова с гордостью в голосе. - Диаметр ствола его орудий четыреста десять миллиметров, и они стреляют снарядами весом в тонну на тридцать восемь километров!

   А это мне уже не понравилось, если мы будем стрелять из этих дур, то ведь и в нас полетят такие же сундуки со взрывчаткой, а разок случайно могут и попасть.

   - Мне здесь уже надоело! - Внезапно заявила мне Диана. - Ты лежишь целыми днями, и даже не думаешь о том, чтобы нам выбраться домой!

   За все время это было чуть не первое заявление такого рода с ее стороны. Я намеренно не расспрашивал ее о семье и близких, не желая лишний раз ей о них напоминать, и был доволен тем, что она не хнычет и не просится к маме. Но по ее не по возрасту взрослому поведению, через которое лишь изредка прорывались чисто детские мотивы, для себя я решил, что девочка из очень неблагополучной семьи, и так рано повзрослеть ей пришлось не от хорошей жизни. Я легко набросал себе картинку, как она живет с брошенной сильно пьющей мамашей, и вынуждена заботится о ней, фактически превратившись в главу маленькой семьи.

   - Дианочка, я думаю, но ты же видишь, что мы попали в плен, и первым делом надо отсюда выбраться.

   - Я о том и говорю! Здесь кругом очень злые люди! Дома я переписывалась в твитере с девочкой из Японии Акико Танака, по-английски. Она учила, и я тоже. Акико была доброй! А эти матросы так зло на меня смотрят, как будто хотят убить! Меня это просто бесит!

   Япошки и в самом деле не были с нами любезны, кроме Тацуки, который явно действовал согласно полученным инструкциям. Все остальные посматривали на нас с натуральной ненавистью, а мой прямой командир Сего Окубо не вызвал меня для знакомства и не пришел сам, демонстрируя пренебрежение и ко мне, и к своему начальству, приславшего меня к нему не просто так.

   Из-за этой открытой неприязни экипажа нам приходилось почти целыми днями сидеть в каюте. И если в порту, где мы простояли два дня под погрузкой, смотреть было не на что, то во время плавания мне было занятно просто наблюдать за бегущей за бортом водой, и за эсминцами, рыскающими по сторонам корабля, или за взлетом и посадкой гидросамолетов. Но пара стычек с матросами, после которых Тацуки попросил меня реже высовываться из каюты, убедили меня последовать его совету. С этих придурков станется выбросить меня или Диану за борт.

   Поездка, и без того долгая, показалась нам поэтому просто бесконечной, делать в каюте было нечего совершенно, к счастью, Диана в прежней жизни явно не была избалована сидением в интернете с телефона или компьютера. На меня давили воспоминания и размышления и о доме, которые я старательно отгонял, и о недавних событиях, о Луизе и единственной проведенной с ней ночи, о Ване и деньгах, для меня, скорее всего потерянных, и ушлой Белле.

   Но через неделю плавания начали появляться признаки приближения завершения перехода. Над линкором все чаще начали пролетать самолеты, и уже не по одному, как раньше, а звеньями, а то и волнами, по пятьдесят-семьдесят штук. Народ на корабле стал напряженнее и сосредоточеннее, Тацуки несколько раз забегал проверить, все ли у меня в порядке, и как я себя чувствую.

   Чувствовал я себя нормально, а вот в порядке у меня было не все, Жюстина отказывалась выходить со мной на связь. Да того я не надоедал ей, не желая при Диане разговаривать с компасом, лишь раз ночью, когда она спала, попробовал установить контакт. Жюстина охотно отозвалась, но у меня не оказалось под рукой бумаги, без возможности читать ответы диалог свелся к да-нет, что мне было неинтересно.

   А вот когда в воздухе запахло жареным, и приближающимися боями, я достал компас и попробовал вызвать Жюстину. Диана была в двух метрах, но это не помогало, компас не реагировал на мои вопросы, потряхивания и постукивания, Жюстина не откликалась.

   Вечером раздался длинный непрерывный звон, и линкор наполнился топотом сотен бегущих ног. В каюту ворвался Тацуки:

   - Боевая тревога, пойдемте в башню, бегом!

   - Слушай, Тацуки, у меня сегодня ничего не получается...

   Тацуки на миг застыл на месте, но сразу ожил:

   - Во время боевой тревоги Вы должны быть в башне, пойдемте на пост!

   - Но я не могу оставить здесь Диану одну!

   Диана и в самом деле была напугана, и ее огромные глаза перебегали с меня на Тацуки и обратно.

   - Если Вы не пойдете на боевой пост, пойдете под трибунал! - Отрезал Тацуки.

   - Будь здесь, и никуда не выходи, - скомандовал я Диане, - я скоро вернусь!

   Мы бегом мчимся на свое рабочее место, где-то за горизонтом слышатся глухие раскаты канонады и поднимаются клубящиеся столбы дыма, летят назад многочисленные расстроенные косяки возвращающихся японских самолетов. Являемся вовремя, все-таки путь из каюты помощника капитана ближе, чем из матросских спален и комнатушек. В башне мы оба встаем, прижимаясь к стене, и стремясь быть как можно менее заметными. И это у нас до поры до времени получается, старший офицер, надо думать это и есть Сего Окубо, не смотрит на нас, уверенно гоняя своих подчиненных. Оба орудия заряжены, но пока не стреляют, да и вообще, все на корабле замерло в напряженном ожидании. Сего смотрит во встроенный прибор наблюдения, а потом неожиданно поворачивается к Тацуки и что-то отрывисто спрашивает.

   - Что ты можешь сказать о кораблях противника? - Переводит мне вопрос командира Тацуки. - Ты видишь их? Где они?

   - Нет, кораблей противника не вижу, и где они, не знаю.

   Разговор на этом заканчивается, а вскоре отменяют и боевую тревогу.

   Я возвращаюсь в каюту и успокаиваю бледную Диану.

   - Диана, давай договоримся, такие тревоги сейчас будут часто, может, по нескольку раз в день, но ты сильно не переживай. Поводов для беспокойства нет, японцы вообще очень сильны, а наш корабль самый главный на флоте, и самый лучший. У него очень толстая броня, пробить которую ничем нельзя, и кроме того, все остальные корабли защищают наш. Поэтому, как только будет следующая тревога, а я уйду, ты сразу затыкаешь уши, заворачиваешься в одеяло, и спокойно лежишь, хорошо?

   - Мне страшно. - Мрачно сопит Диана.

   - Ерунда, это только в первый раз, привыкнешь. Сейчас я схожу к Тацуки, и мы сделаем тебе заглушки для ушей, не хуже, чем у Одиссея. И спать ты будешь в них всегда, чтобы ночью зря не просыпаться, если, мало ли, будет стрельба или тревога.

   До заката оставалось еще часа два, решив вопрос с ушами Дианы, я устраиваюсь на кровати с компасом, удрученно поглядывая на него время от времени. Куда запропала Жюстина, и чего ей не хватает, попробуй, угадай, Диана на месте, и уже укладывается спать, да и мне пора, не сидеть же до утра, ночью и поднять могут по тревоге, надо хоть немного выспаться.

   Прежде чем сунуть компас под подушку и выключить свет, еще раз смотрю на прибор, нет, бесполезно. Тем не менее, не спится, первая в жизни боевая тревога, пусть и ложная, думать не о чем, но все равно переживается. Опять достаю компас из-под подушки, и в этот раз моя настойчивость вознаграждается, светящаяся в темноте стрелка не трепещет, твердо указывая на норд.

   - Привет, Жюстина!

   Достаю припасенную бумажку с буквами, подкладываю под компас.

   - Привет.

   - Где ты была, я никак не мог тебя дождаться?

   - Я всегда здесь.

   - Но почему ты иногда не отвечаешь, объясни?

   - Я всегда отвечаю.

   Ладно, хотелось бы разобраться, и сделать связь устойчивой, но если не получается, надо просто пользоваться моментом.

   - Где мы сейчас, наш корабль, то есть?

   - Филиппинское море, недалеко от восточного берега острова Лусон.

   Девочка отлично знает географию, а я немного похуже.

   - Где это, остров Лусон?

   - Филиппинские острова, северный крупный остров.

   Ну, теперь все ясно, японцы пытаются захватить Филиппины, сейчас можно задать вопрос, интересующий Сего.

   - Где американские военные корабли, далеко от нас?

   - Ближайший в семи километрах, на юго-юго-западе.

   - Та-ак! Что за корабль?

   - Подводная лодка. В девяти километрах на юге вторая, обе в надводном положении.

   - А другие корабли?

   - Остальные дальше на юг.

   - Какие и сколько?

   - Два авианосца, два линкора, пять крейсеров, девять эсминцев, шесть подводных лодок.

   - Прекрасно. Говори, где именно, я записываю.

   Через десять минут я с бумажкой в руках нашел в офицерской кают-компании Тацуки.

   - Я знаю, где американские корабли.

   Кроме Тацуки, в кают-компании было около десятка других офицеров, четверо играли в карты за столом, остальные курили и громко разговаривали, сидя на диванах и в креслах. При моем появлении все они дружно посмотрели на меня и Тацуки, обращаясь к нам с шуточками и насмешками.

   - Это ничего не значит, - явно огорченный смехом товарищей мрачно ответил Тацуки, - мы и так примерно знаем, где их корабли, воздушные бои велись весь вечер, наши самолеты несколько раз атаковали их, и добились отдельных успехов. - Ты можешь потопить их, вот хотя бы те, что ближе, подводные лодки?

   - Конечно!

   Один из офицеров подошел к нам, и обратился к Тацуки, мне показалось, что это как раз мой командир Сего Окубо. Они коротко переговорили с Тацуки, под непрекращающиеся насмешки других офицеров, и Тацуки кивнул мне:

   - Пошли. Окубо-сан хочет доложить о тебе капитану Токунаге Сакэ.

   Лично мне к капитану можно было и не ходить, Сего и Тацуки разговаривали с ним сами, не подключая к беседе меня. Капитан Токунага прервал какое-то совещание, выслушал их со скептической ухмылкой, ехидно поглядывая при этом на меня, однако судя по всему, дал добро. Совещание прервалось, и вся компашка старших офицеров корабля вышла из капитанской каюты и двинулась на мостик. Мои япошки вывалились от капитана, Тацуки радостным и возбужденным, а Сего сосредоточенным и хмурым, и мой опекун-переводчик сообщил мне:

   - Капитан Сакэ разрешил потопить две американские подводные лодки. Он лично будет наблюдать за стрельбой.

   Естественно, а что еще делать капитану корабля, когда орудия его главного калибра ведут огонь по врагу, не в карты же играть.

   Когда подошли к башне я остановился.

   - Я буду наводить из своей каюты, вижу только оттуда.

   - Как же мы будем получать твои данные, у тебя в каюте нет телефона? - Возразил Тацуки.

   - Поставьте несколько матросов в коридорах, пусть передают мои команды друг другу.

   Конечно, тут был риск получить "испорченный телефон", но это пустяки, Жюстина проконтролирует и в случае необходимости повторит и поправит. Сего и Тацуки немного поспорили, но я уперся, и время поджимало, все высшее корабельное начальство уже на мостике и ждет выстрела.

   Сам Тацуки встал у моей каюты, я, не включая света, устроился на кровати и сильно нервничая, достал компас. Но Жюстина была на месте, и дальнейшее было делом несложной техники. Два выстрела пушки Сего означали две потопленных подводных лодки, о чем мне сообщил Тацуки, осуществляя обратную связь.

   - Капитан Сакэ вызывает тебя к себе! - Тацуки светился от счастья.

   Улыбающийся Окубо ждал нас у дверей каюты, внутрь вошли вместе. Атмосфера здесь была теперь совсем иная, для полноты праздника не хватало разве что бокалов с шампанским. Офицеры, включая радостного Токунагу, поздравляли Сего, и чуть меньше Тацуки, хлопая их по плечам и спине и поглядывали на меня уже без насмешливых улыбок, а с интересом и любопытством. Меня провели к столу, Токунага обратился ко мне с поздравительной и благодарственной речью, после чего поинтересовался, последует ли продолжение банкета.

   - Конечно, но надо подойти ближе, отсюда мы и близко не добьем до остальных кораблей.

   - Через четыре часа мы будем на месте. Будьте готовы открыть огонь через три с половиной!

   - Всегда готов..., - вяло прикольнулся я.

   Меня напрягала двусмысленность ситуации, с моим собственным участием в потоплении японских крейсеров и эсминца. Я сам стремился доказать правильность версии разведки, и теперь, потопив две американских подводных лодки сделал это окончательно. И это было необходимо для подтверждения моей ценности для японцев, но при этом делало меня виноватым в тяжком преступлении против них. И если военное командование могло из стратегических соображений закрыть глаза на мою вину, перекрывая это полезностью, то средние и младшие офицеры, возможно, имели другую точку зрения.

   Сейчас они пока не связывают со мной инцидент, приведший к войне, веря в официальную версию вины американцев. Но это пока, а затем, когда история о сегодняшней меткой стрельбе станет широко известна, найдутся умники, которые сложат дважды два, или пойдут утечки из кругов разведки, или из штабов. Вот тогда наверняка найдутся офицеры, желающие отомстить мне за гибель друзей, и не прилетит ли мне в спину самурайский меч? Над всем этим стоило хорошенько подумать, и срочно принимать меры предосторожности.

   А пока линкор "Нагато", флагман Императорского флота Японии, в окружении трех крейсеров и четырех эсминцев на предельной скорости рвался сквозь ночь на юг, навстречу флоту американскому, туда, где во тьме прятались беспомощные авианосцы, охраняющие их грозные линкоры и крейсеры, и рыскали особо опасные до рассвета эсминцы и подлодки.

   - Ни в коем случае не следует подпускать эсминцы и подводные лодки на расстояние торпедного выстрела, ты должен заранее предупредить нас об их приближении, - внушал мне основы ночной тактики морского боя капитан Токунага.

   - Мы потопим их из-за линии горизонта, с тридцати восьми километров, - заверил я.

   - А вот этого делать не стоит, - охладил мой пыл командир японского флагмана, - это насторожит остальные американские корабли, и заставит их быть внимательными.

   - Эта внимательность им никак не поможет, мы и их накроем с такого же расстояния, прежде чем они смогут нас увидеть. Вы, господин капитан, рассуждаете так, как будто нам предстоит равный бой с сильным противником, на самом деле, мы ворвемся в логово врага, как лиса в курятник, от них только перья полетят!

   Офицеры заулыбались, несмотря на мое не слишком уважительное поведение в отношении их командира.

   - Я боюсь только, что они разбегутся в разные стороны, и нам будет нереально отловить их за ночь...

   - Артиллерийские корабли будут защищать авианосцы, пока те не ушли, - возразил капитан, - но удрать они могут, скорость авианосцев выше, чем у "Нагато", пусть и не намного. Тебе нужно наблюдать за флотом противника и сообщать мне о его перемещениях.

   - Поэтому, господин капитан, я бы пошел к себе в каюту, и было бы идеально, если бы под рукой у меня был телефон.

   Диана мирно спала в своей кроватке, надежно изолированные уши не отреагировали на грохот недавних выстрелов, и это было замечательно. Я опять устроился с компасом на кровати, Тацуки торчал за дверью в роли посыльного, а вскоре мне занесли телефон, протянув по коридору временный кабель, после чего мой переводчик ушел к другому концу телефонного кабеля, и я даже не знал, где он находится.

   Я с неоценимой помощью Жюстины отслеживал местонахождение американских кораблей, их скорости и курсы, выводя наш линкор прямо в лоб их эскадры. Меня совершенно не заботило при этом, потопим мы их все, или только часть, в любом случае это будет большая победа, и мои заслуги при этом оценят. И бить американцев я собирался именно на предельной дистанции, сводя риск ответных действий к минимуму. Но авианосцы следовало прихватить, и если они такие шустрые, как предупреждал Токунага, в то время, как мы откроем огонь, плавучие аэродромы должны быть плотно в зоне досягаемости наших орудий, с запасом, чтобы не успели удрать. Это создавало большие сложности при планировании начала стрельбы, авианосцы торчали в окружении остальных кораблей, прикрываясь, прежде всего именно эсминцами, шедшими перед ними на приличном расстоянии. Как ни крути, капитан Токунага был прав, чтобы во время начала стрельбы иметь возможность достать авианосцы, нужно было подойти к американской эскадре так, что их эсминцы окажутся у нас под боком. Поэтому, в конце концов, я плюнул на свои планы, и доверился корабельному штабу, просто информируя его через Тацуки о настоящем положении дел.

   Через час после начала нашего выдвижения навстречу американской группировке, она поменяла направление движения на перпендикулярное нашему, оставив как заслон два эсминца, оказавшиеся теперь боковым охранением эскадры. Сближение несколько замедлилось, но еще через три часа мы, наконец, подошли на расстояние выстрела к их крупным кораблям.

   - До авианосца "Лексингтон" тридцать два километра, - передавал я на мостик данные, полученные от Жюстины, обрисовывая положение потенциальных жертв, и закончив, предложил, - не пора ли открыть огонь?

   - Хорошо, - перевел мне Тацуки ответ Токунаги, - наводите орудие, первая цель - эсминец "Симс".

   За вечер я поднаторел в технике разговора с Жюстиной, легко считывал буквы и строил их в слова, но все же это было относительно сложно, требовало внимания, и иногда я путался, переспрашивал и начинал составлять слово заново.

   Другое дело наведение пушки, вверх-вниз, влево-вправо, огонь-да, все элементарно. После подтверждения линкор вздрагивал от выстрела и где-то наверху гремел гром. Вот и все мои ощущения от скоротечного боя. Один за другим я перечеркивал на своей импровизированной карте ромбики, означавшие корабли американской эскадры, а когда не осталось ни одного, сообщил об этом на мостик и завалился спать.

   - Капитан Токунага Сакэ приглашает Вас в свою каюту! - Тацуки разбудивший меня спозаранку был по-особому подтянут и торжественен.

   - Приглашает - придем, - пообещал я, потягиваясь в дверях.

   - И девочку свою ведите с собой. - Попросил Тацуки, и добавил. - Теперь вам не надо опасаться наших моряков, мы все очень благодарны Вам за помощь и горды тем, что Вы находитесь именно на нашем корабле!

   - И девочку приведем, - снова согласился я, посмотрев на уже поднявшуюся Диану, затем проверил контакт с Жюстиной, увы, эта дама снова отсутствовала.

   Токунага от имени командующего Объединенным флотом поздравил меня с замечательным успехом.

   - А разве мы после разгрома американского соединения не возвращаемся на базу? - Задал я наивный вопрос, когда мы расселись за праздничным столом. Отлично задумано, отпраздновать победу с утра, впрочем, спиртного минимум.

   - Конечно, нет, ведь операция по освобождению Филиппинских островов не завершена. Флоту предстоит поддерживать действия десанта огнем своих орудий. - Пояснил Токунага. - Твои таланты при этом могли бы очень пригодится, но у высшего командования на тебя свои виды.

   Я молча смотрел на командира линкора, ожидая продолжения.

   - Пока вам придется перейти на подводную лодку И-1. Это все, что я могу сказать. Нам очень жаль, что вы оставляете нас, но таковы законы войны, каждый должен быть там, где он нужнее. А еще командующий Объединенным флотом господин Ямамото просил Вас предоставить информацию о местонахождении кораблей противника, в первую очередь крупных, авианосцев и линкоров.

   - Я сделаю это так быстро, насколько возможно. - Настроение у меня испортилось, устойчивая связь с Жюстиной была проблемой, пока неразрешимой.

   Перевод на подводную лодку, на мой взгляд, был связан с тем, что большие чины в Японии, наконец, оценили мои военные возможности и восприняли их всерьез. До того мной, скорее всего, занимались люди среднего уровня, а доклады, посылаемые наверх, не выделялись из общей массы информации, да и докладывать-то было не о чем. Теперь совсем другое дело, потопление десятков американских кораблей, да еще при таком необычном способе приложения сил, событие неординарное, и то, что мной, и обсуждением наилучшего моего применения занялись главные люди страны, совсем неудивительно.

   И первое, и вполне обоснованное решение, убрать меня с огромного линкора с полутора тысячами человек экипажа на небольшую подлодку, где обо мне будут знать несколько десятков человек. И запрос японского командующего о состоянии вражеского флота тоже очень правильный, точные данные о силах противника важны чрезвычайно, такая информация стоит дороже успеха в отдельном небольшом сражении, позволяя принять верные решения стратегического характера.

   И почувствовав уверенность после признания своей нужности японцам, прибыв на подводную лодку, я начал качать права, выбивая себе особые бытовые преференции.

   Японские подводные лодки возвращались на базу, поскольку после уничтожения американского флота в районе Филиппин делать им было нечего, для обстрела береговых позиций их было решено не привлекать, поскольку палубные пушки подлодок были слишком слабы по сравнению с орудиями артиллерийских кораблей, а боекомплект недостаточен.

   - Тацуки, передай командиру, что условия, которые мне создали, не соответствуют тому вкладу, который я вношу в победу Японии в войне.

   - Что не нравится господину Тайсону? - Спросил подошедший командир подлодки капитан второго ранга Эйтаро Анкю.

   Я не знал, насколько высоко звание капитана второго ранга, и как можно расценивать факт командования им подводной лодки, на которую меня прислали.

   - Да мне все не нравится! Например, то, что меня поместили в крохотную комнатушку с одной маленькой кроватью. Как я там должен жить и ночевать с девочкой?

   - Помещение, которое Вам предоставили, это моя личная каюта. - Холодно ответил Эйтаро. - Чтобы освободить ее для Вас, сам я перешел в жилой отсек для остальных офицеров. Подводная лодка построена так, что все помещения на ней сделаны как можно меньшими, любой сантиметр пространства на ней используется для повышения ее боевых возможностей, а не для удобства экипажа. Что касается девочки, то я считаю, что в предстоящих долгих и трудных походах, ей на борту боевого корабля не место, и уже подал соответствующий рапорт Хисагоро Симамото.

   - Я думаю что Вы, господин капитан, некомпетентны и не можете принимать решения по таким вопросам. - Капитан помрачнел, но промолчал. - Тацуки, подайте от моего имени другой рапорт вышестоящему начальству о необходимости встречи.

   - Я сейчас же отправлю радиограмму капитану Симамото. Надеюсь, он найдет для этого время, и Вы встретитесь с ним еще до вечера.

   Мне же только оставалось надеяться, что капитан Симамото получил на мой счет дополнительные инструкции, и ему известно обо мне больше, чем капитану Анкю, который, судя по тому, что освободил для меня свою каюту, имеет понятие о моей значимости, но толком ничего не знает.

   Но оказалось, что свет на мне клином не сошелся, и эти мелкие проблемы за два дня, пока мы не вернулись на базу, разгрести так и не удалось. В капитанской каюте эти дни жила Диана, а я кантовался по всей лодке, отсыпаясь на свободных местах занятых на вахтах офицеров. Ни о каких контактах с Жюстиной в такой обстановке речи не было, поэтому на несколько вопросов со стороны Тацуки, напоминавшего мне о необходимости ответа на запрос командования по нахождению американских кораблей, я отговаривался отсутствием условий для работы.

   По прибытию на базу меня и Эйтаро вызвали к командующему второй эскадрой подводных лодок контр-адмиралу Сигэаки Ямадзаки, Тацуки, разумеется, отправился с нами.

   - Капитан Анкю сообщил мне, что между вами возникло недопонимание, и у Вас есть претензии личного характера? - Спросил меня контр-адмирал.

   - Господин Тайсон думает, что подводная лодка - это санаторий, и ожидает для себя соответствующих условий. - Ответил за меня Эйтаро.

   - Да, капитан Анкю прав, именно этого я и хочу. Он просто не понимает, что главное оружие флота сегодня не торпеды, пушки или палубные самолеты, а именно я и мои способности, для полноценного пользования которыми мне нужны как раз санаторные условия. Например, по причине отсутствия таких условий я сейчас не могу сообщить господину адмиралу Ямамото сведений о состоянии американского флота.

   При этом Эйтаро бросил на меня удивленный взгляд, видимо, он все таки ничего не знал обо мне толком.

   - Да, господин Тайсон, о Ваших способностях нам хорошо известно, и они действительно очень важны для нас. - Согласился Сигэаки. - Какие конкретно условия нужны Вам для работы?

   - Я собственно не требую ничего особенного, просто обычных норм жизни, кровати для сна, ванной, небольшого помещения для отдыха днем. И, конечно, для Дианы тоже.

   - Я уже докладывал капитану Симамото о недопустимости нахождения на борту подводной лодки ребенка. - Сразу отреагировал Эйтаро.

   - Да, господин Тайсон, все то, о чем Вы говорили нетрудно обеспечить на берегу, но в ближайшие дни подводная лодка И-1 отправится в поход, и Вам придется принять в этом походе участие. Девочку мы оставим на берегу...

   - Господин адмирал, у моей психики очень тонкая организация, и для полноценной работы я должен находиться в уравновешенном и спокойном состоянии. А это абсолютно невозможно, если со мной рядом нет Дианы. - Я не хотел раскрывать ее настоящего значения для контакта с Жюстиной, опасаясь, как бы ушлые японцы не умудрились использовать ее без меня.

   - Но Вы и сами должны понимать, господин Тайсон, что даже только для одного Вас создать хорошие бытовые условия на подводной лодке почти невозможно...

   - Не могу сВами согласиться, господин адмирал. - Прервал я Сигэаки. - Если лодка отправится в поход со мной, то многие элементы вооружения, например торпеды и торпедные аппараты для нее становятся совершенно излишними. То же самое можно сказать и о зенитных пулеметах, да и сдвоенное орудие не нужно, достаточно одинарного. Все это позволит сильно сократить экипаж и освободить жилую площадь, занимаемую им.

   Адмирал Сигэаки поднялся и прошелся возле стола, за которым мы обсуждали наши проблемы.

   - Да, в том, что Вы говорите, много разумного. С учетом того, как Вы используете пушку, торпеды и вправду кажутся лишними...

   - Господин адмирал, - перебил адмирала теперь уже вскочивший капитан Эйтаро, - торпеды не могут быть лишними на подводной лодке!

   - Сидите, капитан, - махнул на него рукой адмирал, - торпедные аппараты снимать мы не будем, это потребует слишком больших изменений в конструкции подводной лодки. Но запасные торпеды можно будет убрать, оставив только те, что в аппаратах. По зенитным пулеметам тоже можно подумать, а палубное орудие заменить на одинарное и более мощное. Подобные изменения не потребуют много времени, и через два дня подводная лодка вполне может выйти в море. И за эти два дня мы подготовим Вам и Вашей дочери, господин Тайсон, комфортную каюту. Капитан Анкю, каким орудием Вы считаете, будет правильнее заменить стосорокамиллиметровое сдвоенное, стоящее сейчас на Вашей подводной лодке?

   Капитан, явно недовольный столь радикальной перетряской его судна, мрачно помолчал, и ответил:

   - Думаю, стапятидесятипятимиллиметровым, типа три.

   - А если типа три, но двухсоттрехмиллиметровым?

   - Господин адмирал, на подводной лодке автомата заряжания не поставить, а без него подавать стадвадцатипятикилограммовые снаряды очень сложно, скорострельность будет очень низкой, и боекомплект тоже.

   - Ничего, капитан, господин Тайсон наводит пушку с такой точностью, что большой скорострельности Вам не понадобится, а что касается боекомплекта, то вместо каждой из оставленных на берегу четырнадцати запасных торпед Вы сможете погрузить почти двадцать снарядов с зарядами. - После этого адмирал опять обратился ко мне. - А Вас, господин Тайсон, я попрошу как можно быстрее выполнить поручение адмирала Ямамото, и предоставить сведения по кораблям американского флота. Эти данные повлияют, в том числе и на планы похода вашей подводной лодки.

   На этом разговор закончился, и мы смогли вернуться на подводную лодку.

   А на ней, хотя она и усиленно готовилась к походу, особой возни не наблюдалось. Судно только что вернулось из плавания, которое оказалось гораздо короче планируемого, припасы в основном израсходованы не были, и нуждались лишь в минимальном пополнении. Но затребованная мною перепланировка помещений шла полным ходом, кроме того, как и было решено, выгружались ставшие лишними запасные торпеды. На борту оставались только те, что уже заряжены в торпедные аппараты. Кроме того, меняли палубное орудие, соответственно, боеприпасы к нему, и снимались пулеметы. За счет сокращения команды торпедников, пулеметчиков и артиллеристов численность экипажа снизилась с шестидесяти до сорока человек.

   А сам я все это время занимался тем, что непрерывно пытался установить связь с Жюстиной. Для этого я старался быть все время на виду у Дианы, вернее, держать ее на виду у себя, поскольку в связи Жюстины с ней не сомневался. Девочка бродила по палубе подводной лодки, развлекаясь тем, что мешалась японцам при погрузке, или уходила на берег, и гуляла там. Но хоть она все время находилась у меня перед глазами, Жюстина и не думала устанавливать контакт. Я снова и снова перебирал случаи ее появления, и никак не мог найти общие для них признаки, кроме факта присутствия Дианы. Да, ее присутствие было необходимым, но недостаточным условием, требовалось что-то еще.

   - Что это ты все время поглядываешь на компас? Боишься заблудиться? - Ехидно поинтересовалась Диана.

   Занятно, что она до сих пор не в теме, почему у меня вдруг проявились сверхспособности, и как они связаны с ней лично. Ни разу она не поинтересовалась, почему я разговариваю с компасом, потому что при ней я старался этим делом не заниматься, как раз для того, чтобы избежать расспросов. Нет, погоди, с компасом, то есть с Жюстиной, я всегда разговаривал как раз в ее присутствии, но почему она меня об этом никогда не спрашивала? В последние разы она просто спала. А перед этим, на "Фьенге", была без сознания, или в шоковом состоянии, близком к бессознательному. Точно! Как-то вдруг и сразу в мозгах у меня прояснилось и встало на место, Жюстина появляется вместо Дианы, при ней, но когда ее сознание отключается. У Дианы просто тип нервного расстройства, вроде раздвоения личности, как только она сама перестает себя контролировать, тут и выходит из ее подсознания Жюстина.

   - Что это ты такой радостный сидишь? - С подозрением продолжила допрос Диана.

   - Погода прекрасная, Диванчик! Спать не хочешь?

   - Я тебе что, малявка, тихий час мне устраивать? - Возмутилась Диана.

   Ну и ладно, вечером я тебя подкараулю. Правда на ночь она в своей капитанской каморке запирается, и правильно, конечно, делает, но сегодня в жилом отсеке уже установили переборку, отгородив каюту для нас с Дианой. Сейчас наеду на капитана Эйтаро, чтобы он сразу организовал там мебель, и сказать, чтобы сняли назад дверь с отдельной спальни Дианы, прикол, сам настаивал, чтобы ее установили.

   Теперь я был вполне счастлив, грызли, конечно, небольшие сомнения в правильности догадки, но до вечера убедиться ни в чем было нельзя, и я отправился искать Тацуки, чтобы через его посредство давить на Эйтаро.

   Вечером меня ждал небольшой облом в том смысле, что я уснул раньше ворочавшейся за перегородкой в постели Дианы, но это ни на что не повлияло, потому что утром я проснулся раньше. И сразу обнаружил на связи Жюстину. Не теряя даром времени, тем более, что Диана могла проснуться в любой момент, набросал на заранее приготовленной карте расположение американских авианосцев, линкоров, и крейсеров, не заморачиваясь прочей мелочью. И потряс Диану за плечо. Стрелка компаса немедленно безвольно задребезжала.

   - Чего тебе? - Заворчала Диана. - С утра спать не даешь! И опять он с компасом!

   Девочка уткнулась лицом в подушки, а минуту спустя пропавшая Жюстина объявилась вновь.

   Все, теперь феномен полтергейста, этого "шумного духа", решившего помочь мне на войне, был установлен окончательно, и если контролировать его было все же проблематично, то, по крайней мере, прогнозировать уже было можно.

   Я передал карту с нанесенными данными по американскому флоту Тацуки, и он сразу помчался к адмиралу Ямадзаки, а вернувшись через полчаса, сообщил, что координаты американских кораблей по радио передали в штаб Ямамото. Еще через два часа приперся сам Сигэаки, и уединившись со мной, капитаном Эйтаро, и конечно, Тацуки на свежем воздухе, на носу подлодки, поблагодарив меня от имени Ямамото за разведданные, поздравил с этой благодарностью. Затем, посерьезнев, сообщил, что согласно этим самым данным американцы переводят свой флот ближе к Японии, с базы в Сан-Диего на Гавайи, а точнее, в Перл-Харбор. И теперь нашей подводной лодке И-1 предстояло разгромить и саму гавайскую базу, и перетопить корабли, успевшие туда перебраться, после чего патрулировать воды между Гавайями и Калифорнией. Поскольку подводная лодка была готова к походу, выйти нам следовало немедленно, Ямамото в нас верил, а Император Японии, Божественный Тенно, благословил на подвиги.

   Меня предстоящий рейд не беспокоил, потому что известно о нем было давно, и я к нему морально настроился, а сама поездка на Гавайи под покровительством Жюстины виделась мне туристической прогулкой. Диана была настроена благодушно, уже не помышляя о бегстве домой, а вот я о бегстве как раз думал. Еще на линкоре "Нагато", когда я опасался, что япошки выбросят нас за борт, задумался, а почему бы нам самим не выпрыгнуть с корабля, нормально подготовившись, конечно. Перед этим посоветоваться с Жюстиной о течениях и морских корабельных путях, и в нужный момент в спасательном жилете улизнуть, чтобы через пару часов нас подобрало какое-нибудь судно, или чтобы нас прибило течением к нормальному острову. Там, правда, проходили бои, которые наверняка разогнали торговцев, но сейчас план бегства был вполне реален, поскольку путешествие должно было проходить в пока еще мирных водах. Обдумывая этот план, пока мы стояли на базе, я собирался выпросить у японцев несколько тысяч баксов, чтобы не оказаться после спасения от них на мели уже в переносном смысле, но, к сожалению, замотавшись так и не сделал этого. Впрочем, с таким советчиком и информатором как Жюстина, бедности бояться не стоило.

   Само отплытие прошло буднично и неприметно. В отличие от ухода в море "Нагато", когда нас вышла провожать чуть не вся Япония, но как я выяснил только что у Жюстины, там мы стояли в порту Йокосуки, и появление на причалах всех мыслимых родственников было вполне объяснимо. Здесь же мы были на Тайване, и провожать нас было просто некому. Мы с Дианой стояли на палубе, когда подводная лодка отошла от причала, несколько друзей наших моряков из других экипажей что-то кричали нам вслед и махали руками, после чего разошлись по своим делам.

   Плавание обещало быть долгим и нудным, до Гавайских островов идти было почти десять тысяч километров, покрыв две трети Тихого океана. Подводная лодка сама по себе не самое быстроходное судно, а тут в целях сбережения топлива предполагался экономичный ход, не более двадцати километров в час, элементарный подсчет показывал, что преодолевая в сутки до пятисот километров, на месте мы будем в лучшем случае через три недели. Это если не помешают тропические шторма, с которыми бороться можно было, только пережидая их в погруженном состоянии. Что до кораблей противника, которые тоже могли нас задержать, то против них у нас имелись более эффективные средства, и главное из них, двухсоттрехмиллиметровое универсальное орудие, способное стрелять и по кораблям, и по самолетам как зенитное, не знаю уж, что за гений додумался до такого извращения. Впрочем, если обычный наводчик вряд ли мог бы сковырнуть снарядом огромной пушки самолет, то для Жюстины, как я надеялся, это не должно было быть проблемой.

   С первого же дня сильно напрягла несусветная жара, царившая над океаном. В сочетании с высокой влажностью, даже относительно невысокие плюс тридцать превращались в большую проблему. Такая погода не была сюрпризом, нечто подобное наблюдалось все последние дни, но то ли потеплело еще на пару градусов, и это превысило некий предел, то ли накопилась усталость от такого климата, но именно сейчас он по-особому начал действовать на нервы. Впрочем, не только мне, весь экипаж обливался потом, задыхался от духоты и изнывал от жары, для них это было тем тяжелее, что никто не отменял службу и вахты, как и требования к внешнему виду.

   Я нашел было простое и эффективное средство против этого безумного кошмара, ближе к полудню, когда солнце нагрело океан и торчащую в нем подлодку всерьез, залез в ванну. Сидеть в ней было настоящим наслаждением, несмотря на теплую воду, и общую затхлость воздуха внутри лодки. Но после того как я на минутку уступил ванну Диане, прохладное местечко оказалось потеряно для меня навсегда. Я как мог, устроился на палубе под натянутым куском брезента, и полуголым проводил там почти все время, несмотря на явное неудовольствие капитана Эйтаро.

   Отношения с капитаном у нас не складывались, я чувствовал себя на его корабле достаточно свободно, чем, наверное, и раздражал его, привыкшего все держать в подчинении. Капитан попробовал загрузить меня обязанностью следить за обстановкой вокруг корабля, но я отказался, по понятным причинам, но без их объяснения, что тоже не способствовало укреплению доверия между нами. Впрочем, ночью меня по моей просьбе несколько раз будили, и я добросовестно выяснял у Жюстины расположение вражеских судов вокруг нас, но ничего интересного узнать не удавалось. Ближайшими к нам американскими кораблями были такие же, как наша, подводные лодки, находящиеся в свободном поиске, а гоняться за ними не входило в наши задачи, тем более, что понятие ближайшие было весьма относительным.

   На третий день пути, вскоре после завтрака, Тацуки попросил меня подняться на палубу. Находящийся там капитан Эйтаро осматривал в бинокль горизонт.

   - Прямо по курсу грузовой корабль под датским флагом. - Отрывисто и зло, как и всегда в последнее время, сообщил он мне. - Ты не знаешь, что это за судно?

   - Нет. - Жюстину при последнем разговоре я о гражданских кораблях не расспрашивал, впрочем, как и всегда, а сейчас любопытная Диана как раз полезла во внутренности подлодки, что-то там узнавать в аккумуляторах, спать она не собиралась, и Жюстина помочь мне никак не могла.

   - Судя по курсу, оно идет из Австралии в Канаду, - все так же грубо продолжал Эйтаро, - захватить мы его не можем, у нас нет на него призовой команды, но нарушение морских путей сообщения одна из целей подводных лодок, и я считаю, что мы должны потопить этот корабль, как законную цель.

   Эйтаро покосился на меня, ожидая моей реакции. Если бы он просто потопил корабль, не советуясь со мной, я бы и слова не сказал, но если Эйтаро ждет моего согласия...

   - А как же быть с командой грузовика? Мы же не можем взять их с собой.

   - Они отправятся на дно вместе с судном, конечно.

   Из жалости к команде датского судна, и из чувства противоречия Эйтаро я возразил:

   - Нет, я считаю, что мы не можем так поступить. Пусть идут своей дорогой.

   Если бы капитан уперся и стал настаивать, я бы конечно сразу уступил, но, к моему удивлению, Эйтаро промолчал, и счастливый грузовик, судя по направлению бинокля капитана, еще некоторое время шел рядом с нами, пока не обогнал окончательно.

   Из этого небольшого эпизода я сделал вывод, что на подводной лодке у меня очень большие полномочия. Жаль, что мне никто не показал моих должностных инструкций, а расспрашивать Тацуки я не хотел. Но ясно, что я могу как минимум принимать решения по выбору целей атаки, и определять, какая из них достойна приложения наших усилий, а какая нет.

   Дальнейшее плавание проходило тоже без осложнений, и даже погода немного сжалилась над нами, сбросив градус жары, и снизойдя до нескольких освежающих дождей. Гавайи неумолимо приближались, и утрами я давал капитану Эйтаро карту с нанесенными на ней значками не только крупных кораблей, но и эсминцев, держащих вокруг островов противолодочный заслон.

   Утром очередного дня, разглядывая карту со свежими данными, Эйтаро опять счел нужным получить мое одобрение своих действий.

   - Я думаю, что сейчас нам необходимо погрузиться, и идти дольше в подводном состоянии. Эти районы наверняка обследуются самолетами, а в случае обнаружения могут подтянуться и эсминцы.

   - А что, это действительно необходимо? - При одной мысли о том, что сейчас придется забиться в тухлое нутро подводной лодки, после чего нам перекроют свежий воздух, становилось не по себе. За все время пребывания на борту посудины мне ни разу не пришлось погружаться под воду, но и пробовать не хотелось.

   - Если ты считаешь, что можно обойтись без погружения..., - Эйтаро выжидающе посмотрел на меня.

   - Конечно! Надо только следить за небом, увидим самолет, уйдем под воду.

   - Мы и так следим и за небом, и за горизонтом. - Проворчал Эйтаро. - Но маленький самолет заметит большую подводную лодку раньше, и наведет на нас противолодочные корабли. Ты потопишь американские эсминцы, если они нас найдут?

   - Только ночью, но не днем.

   - А если нас найдут днем? - Вопрос Эйтаро повис в воздухе, и он просто отошел, закрывая военный совет.

   На душе у меня было неспокойно, Эйтаро показал себя гнилым капитаном, в критический момент положившись на меня. Конечно, он не знал избирательности моих сверхспособностей, и особенностей их применения, но тем более должен был полагаться не на сомнительные чудеса, а на свою технику и своих людей. А я тоже хорош, подставил не только всю команду, но и себя с Дианой, входим в зону боевых действий, не шутки.

   Безнаказанной наша наглость оставалась примерно до полудня.

   Взревела сирена, оповещая о боевой тревоге, и япошки как тараканы забегали по палубе, меня без разговоров, чуть не пинками и подзатыльниками, загнали вниз, и туда же посыпались все другие матросы и офицеры.

   - Что происходит? - Спросил я у Тацуки, хотя и так все было ясно, но хотелось подробностей.

   - Срочное погружение, - объяснил Тацуки, который сам не был подводником, но все же разбирался в происходящем больше, чем я, - американский самолет-разведчик, он наверняка заметил нас, и сообщил по радио кому надо. Если мы срочно не уйдем в другой район, за нами начнется настоящая охота.

   По всей лодке шел гул от ставших вдруг очень громкими двигателей, весь корпус трясся, моряки носились мимо меня с криками и руганью. Я вжимался в стенку, чтобы никому не мешать, и хотел совсем уйти, но Эйтаро, не отрываясь от перископа, остановил меня.

   - Не уходите, Вы будете нужны. - Пояснил Тацуки.

   Я не был здесь нужен, и знал это, кроме того, мне хотелось посмотреть, как там Диана, но, конечно, я остался. А Диана сама подошла к нам, нагло идя по середине прохода, и не обращая внимания, что морякам приходится обегать ее, прижимаясь к стенкам.

   - Что случилось?

   - Все в порядке, д"Иванушка, сейчас мы поплывем под водой.

   - А можно мне посмотреть в этот микроскоп?

   - Нет, капитан высматривает вражеские корабли, не надо ему мешать, а тебе лучше вернуться в ванну.

   - Я постою здесь, мне интересно.

   Но ничего интересного не происходило, подводная лодка тряслась и гудела, видимо выжимая из своих движков все, что могла, уходя с места обнаружения американским самолетом. Капитан Эйтаро время от времени посматривал в перископ, его в этих поглядушках меняли другие офицеры, и Диана несколько минут постояла у окуляра, после чего, довольная, снова встала рядом со мной. Волнение понемногу улеглось, все перестали бегать, и начали ходить шагом, а мы втроем, с Тацуки, стояли здесь же и были явно лишними, пока Эйтаро не позволил нам уйти.

   Часа два или три я валялся на кровати, потея и задыхаясь во влажной духоте, внезапно шум двигателей стал затихать, а меня опять позвал Тацуки.

   - Два американских эсминца на горизонте, и один идет прямо на нас.

   - А почему выключили двигатели? Не лучше ли нам сбежать от них?

   - Подводная лодка от эсминца все равно не уйдет, а шум винтов нас выдаст.

   Мы подошли к капитану, и Эйтаро снова спросил:

   - Ты сможешь потопить эсминец?

   - Я сказал, что только ночью.

   - Тогда нам конец. - Злорадно констатировал Эйтаро. - Чертов эсминец через полчаса нащупает нас эхолотом и накроет глубинными бомбами.

   - Сделайте что-нибудь. - Предложил Тацуки.

   - Если ты хочешь стрелять в него, то это надо сделать прямо сейчас, - посоветовал Эйтаро, - если эсминец подойдет ближе, то после нашего всплытия он расстреляет нас раньше, чем мы расчехлим пушку. Говори, всплывать нам или нет, можем ли мы вступить в артиллерийский бой?

   - Нет, стрелять из пушки нельзя. А почему мы не можем потопить его торпедой?

   Эйтаро просто презрительно отвернулся, не находя нужным отвечать. Тацуки, тоже выглядевший крайне раздосадованным, тем не менее, пустился в объяснения.

   - Торпеды надежны только на самой близкой дистанции, не более километра. Если эсминец подойдет так близко, американцы будут точно знать, где мы находимся, и пойдут точно на нас. А попасть торпедой в нос корабля нереально, и цель очень маленькая, и он просто отвернет. А после выстрела торпедой эсминец засечет нас по воздушному пузырю, и тогда у нас никаких шансов вообще.

   - А если выстрелить в упор, метров с трехсот? Тогда эсминец отвернуть не сможет.

   - Да, но для этого нам надо точно знать о приближении эсминца на нужную дистанцию, и, конечно, точное направление стрельбы. Перископом мы пользоваться не можем, вот если Вы нам подскажете...

   - Нет, сейчас нет.

   Перископ убрали, чтобы приближающийся эсминец не заметил его, и лодка опустилась на предельную глубину.

   Не нужный больше капитану Эйтаро, я вернулся к себе, Диана по-прежнему сидела в ванне, в наступившей тишине было слышно только ее слабое плюханье.

   Потянулись минуты тягостного ожидания. Вся подводная лодка замерла в предчувствии убийственных ударов глубинных бомб и надежде избежать их губительных последствий. Я лежал на кровати, прислушиваясь к нараставшему шуму приближавшегося эсминца, как вдруг сильный грохот потряс всю подводную лодку. Кровать выдернуло из-под меня, я оказался на полу и покатился к двери, все новые и новые громовые удары трясли и бросали судно из стороны в сторону. Из-за двери ванной слышался заглушаемый взрывами визг, я попытался подняться на ноги, но новый взрыв опять бросил меня на пол. Наконец, после десятого или двенадцатого разрыва бомбардировка прекратилась, и я, растирая ушибленный локоть, пошел к ванной, откуда визг уже прекратился.

   Дверь от взрывов перекосило, и от рывка она легко открылась, весь пол в ванной был залит водой, а обмякшая Диана лежала в самой ванне так, что лицо ее скрывалось под водой, хотя этой воды там было меньше половины. Выдернув девочку из ванны, я отнес ее на кровать, завернул в одеяло и проверил пульс на шее. Жива, конечно, ничего с ней не случилось, а то, что она потеряла сознание, это даже хорошо, как бы цинично это не звучало.

   Я взял компас, да, все правильно.

   - Жюстина!

   - Привет!

   - Помоги нам потопить эсминец!

   - Готовьте правую кормовую торпеду.

   - Тацуки!

   - Я здесь! С тобой все в порядке?

   - Да, все нормально. Передай капитану Эйтаро, что я вижу эсминец, могу точно направить торпеду и дать команду на выстрел в нужное время.

   - Отлично! Пойдемте к капитану!

   - Нет, я буду командовать отсюда!

   Тацуки, уже привыкший к моим капризам, улетел к капитану, через минуту вернулся и встал в проходе за дверью.

   - Все хорошо! Говорите, что нужно делать!

   - Готовьте правую кормовую торпеду.

   Тацуки по-японски передал команду кому-то, стоящему в проходе дальше, и было слышно, как его приказ продублировал следующий человек.

   - Хорошо! Теперь просто ждем.

   - Скажите, мы можем пустить в ход водоотливные средства, у нас большая течь в четвертом отсеке?

   - Конечно! А почему не можем?

   - Потому что их шум услышать гидроакустики с эсминца.

   - Ерунда, это последнее, что они услышат перед смертью. Поверните лодку, курс ноль тридцать семь. Приготовьтесь, до пуска торпеды полминуты. Двадцать секунд. Десять секунд. Пуск!

   Лодку слегка качнуло, но ничего похожего на недавнюю тряску. Секунд через пятнадцать раздался грохот сильного взрыва.

   - Погодите всплывать, рядом еще один эсминец! Он идет подбирать моряков с только что потопленного нами. Готовьте левую нижнюю носовую торпеду. Разворачивайте лодку, курс сто девяносто три! Четыре минуты до пуска.

   Тацуки, передавал мои команды и улыбался, да я и сам был безмерно доволен счастливым окончанием поединка с охотником на нас. Впрочем, и когда вторая торпеда ушла к цели, и новый взрыв дал понять о точности попадания, ничего еще не закончилось.

   - Можем всплывать! И готовьте орудие, эти эсминцы были не последними, кто жаждал нашей крови.

   Диана на кровати заворочалась, но по опыту я знал, что она еще некоторое время будет не в себе, и Жюстина пока останется на связи.

   Пока лодка всплывала, я выглянул в проход, япошки опять носились по судну, ликвидируя последствия бомбардировки, к счастью, не вполне точной. Наконец по лодке пошла струя свежего воздуха, и я заметил, как к трапу, ведущему на палубу, четверо матросов потащили на куске брезента тяжеленный снаряд для орудия.

   Дальнобойность пушки была под тридцать километров, и согласно данным Жюстины в этих пределах находился легкий крейсер и еще один эсминец. Двух снарядов хватило, чтобы решить и эту проблему, после чего я, убедившись, что Диана постепенно возвращается к жизни, оставил ее на кровати и сам вылез на палубу.

   Здесь меня ждал выговор хмурого капитана Эйтаро.

   - Что опять ему не нравится? - Попросил я уточнить Тацуки его недовольство, разглядывая следы гибели двух эсминцев в виде мусора на воде и нескольких гребущих от нас шлюпок.

   - Анкю-сан говорит, что Вам не следовало так долго ждать. А теперь подводная лодка повреждена, мы не в состоянии продолжить поход, и пока неясно, сможем ли вернуться на базу.

   - Что, повреждения так серьезны?

   - У нас сильная течь, а главное, мы быстро теряем топливо.

   Да, рядом со всплывшей подводной лодкой расходилось большое масляное пятно.

   Я поспешно вернулся вниз, чтобы возле Дианы задать Жюстине несколько вопросов по тяжести повреждений подводной лодки, она могла определить их гораздо точнее Эйтаро. Но Диана уже полностью оклемалась, и до ночи Жюстина снова была недоступна.

   - Ты где был? Почему нас так трясло недавно?

   - Мы вели бой с врагом, в нас стреляли, но не попали, и мы победили. - Объяснил я, не вдаваясь в подробности об уничтоженных врагах.

   - В нас больше не будут стрелять?

   - Нет, Дианочка, все закончилось.

   - Я есть хочу.

   - А вот это просто замечательно. Война войной, а обед по расписанию. Сейчас я напрягу местное начальство.

   С обедом проблем не возникло, а затем мы продолжили обсуждение предстоящей операции и дальнейших планов.

   - После уничтожения трех эсминцев и легкого крейсера силы противолодочной обороны в этом районе у американцев полностью истощены, и прямо сейчас нам опасаться нечего. Мы только перейдем немного в сторону, поскольку здесь американцы будут проводить поисковую и спасательную операцию по помощи экипажам потопленных судов. - Просвещал меня Тацуки, а затем спросил. - Ты всегда даешь нам информацию о противнике ночью и рано утром, но никогда днем. Если мы правильно поняли, духи войны помогают тебе больше в темноте, а при свете дня только в крайних случаях?

   - Да, так и есть. - Довольно странно слушать разговоры о духах на таком чуде военной техники, как подводная лодка.

   - То есть мы можем рассчитывать на твое полное содействие в ближайшую ночь? Капитан Анкю планирует все таки обстрелять американскую базу в Перл-Харборе, если нам удастся потопить оба авианосца, стоящих в гавани, у противника останется всего один, находящийся сейчас в Австралии. И уничтожение трех линкоров и четырех тяжелых крейсеров тоже будет большим успехом.

   - Я думаю, мы обтяпаем это дельце без проблем. - Бодро ответил я. - А что у нас с запасом топлива?

   - В одной цистерне сильная течь, и остановить ее невозможно. Вернуться назад самим нам не получится, но капитан Анкю надеется запросить по радио помощь, когда мы подойдем ближе к своим берегам.

   Подводная лодка до вечера лежала в дрейфе, а затем, с наступлением темноты двинулась к американской базе. Эйтаро не спешил, дожидаясь от меня точных сведений по противнику, а я дожидался засыпания Дианы, по случаю предстоящего боя укомплектованную ушными заглушками. Девочка отключилась уже около полуночи, и быстро набросав на карту свежие данные, я пошел к капитану. Я предложил ему ту же схему боя, что и на линкоре "Нагато", то есть сначала отстрел с безопасного расстояния противолодочных кораблей, эсминцев и легких крейсеров, а уже затем нанести удар по основным целям. Сегодня ночью этот план был тем более приемлем, что большие корабли были на стоянке в бухте, и не могли ее быстро покинуть, более того выходя из бухты они неизбежно приближались бы к нам, стоящим у входа. Капитан Эйтаро без возражений согласился со мной.

   - По расчетам, мы подойдем ко входу в бухту около четырех часов ночи. На то, чтобы расстрелять сотню снарядов с заряжанием вручную, нам потребуется более полутора часов. Получается, к рассвету мы все еще будем рядом с базой. - Эйтаро выразительно посмотрел на меня. - Лодка не вполне исправна, у нас большие проблемы с продувкой цистерн, вышли из строя откачивающие насосы, и погружение я считаю очень опасным, даже невозможным.

   - Но ведь мы же всплыли сразу после бомбардировки, и я не заметил больших проблем при этом. - Возразил я.

   - Нам помог отстрел двух торпед, что значительно облегчило лодку. - Пояснил Эйтаро. - При новом погружении это может и не помочь, даже если мы вхолостую используем все оставшиеся торпеды, чего мне делать не хотелось бы, они могут пригодиться. Уходить же от острова в непогруженном состоянии нельзя, хоть мы и уничтожим все корабли, но на острове много самолетов, нашу подлодку, идущую по поверхности, просто разбомбят.

   Эйтаро снова посмотрел на меня, ожидая ответа, видимо, надеясь, что я как-то решу эти проблемы, но сказать мне было нечего. Единственное, что мне пришло в голову, разбудить Диану, сейчас ее сон был бесполезен для нас, но если она будет спать не ночью, пока мы просто подходим к американской базе, а утром, во время отступления, мы сможем какое-то время отстреливаться и от самолетов. Матросы начали поднимать тяжелые снаряды наверх, укладывая их в длинные ряды на палубе, чтобы не тратить на это время после начала стрельбы, а я спустился к Диане.

   Девчонка спала, накрывшись простыней, только одна пяточка торчала наружу, и эта пятка разом остудила мой пыл. Хрена вообще я собрался ее будить, три часа среди ночи хлопать глазами. Пусть спит, и так уже я втягиваю ее во взрослые игры сверх всякой меры. Упадет, бедняжка, в обморок от страха, так я вместо того, чтобы в чувство приводить и успокаивать, еще и рад, как же, Жюстина на связи. С другой стороны, это все конечно в ее интересах, от бомбежки она пострадает, так же как и все мы. Ну да ладно, посмотрим, где этот аэродром, все же удачно мы поменяли пушку, дальнобойность новой почти тридцать километров против шестнадцати старой, скорее всего, остров не настолько велик, чтобы мы не могли дотянуться и до самолетов тоже. Присев на краешек кровати, я достал компас и запросил своего информатора:

   - Жюстина, как далеко от берега находится аэродром?

   - Какой именно?

   - Как какой? А, военный! Военный аэродром.

   - Какой именно?

   - Не понял..., а их несколько?

   - На острове семь аэродромов.

   - Нормально. Давай координаты.

   Образцовая подготовка, нечего сказать, через три часа самое позднее открывать огонь, а я только сейчас запрашиваю у Жюстины координаты целей. Ну ладно я, а о чем думал капитан Эйтаро, да и адмиралы Ямамото и этот, второй, который посылал нас сюда, забыл его японскую фамилию. Знают, есть база, ну, про корабли я сам им рассказал, а дальше что, придем, увидим, на месте разберемся, бой план покажет? Так и получается. А ведь кроме кораблей и аэродромов есть еще береговые батареи, их наблюдательные пункты и прожектора, которые нам не грех бы подавить для нашей же безопасности. Еще есть штабы и многочисленные флотские и военные склады, которые тоже являются целями, достойными внимания. Да мало ли еще того, о чем я даже и представления не имею.

   Нет, а если так подумать, не слишком ли рьяно я впрягаюсь в эти разборки между джапами и пиндосами? По-факту, я в плену, и играю на стороне желтолицых чертей не по доброй воле, ну, так и работать надо "на отвяжись". А вместо этого, нужно строить планы побега и работать над их реализацией. Случай удобный, мы рядом с американской территорией, второго такого может и не представиться.

   Свернутый матрас под мышку, и на палубу, наверху непроглядный мрак тропической ночи, подлодка идет, соблюдая полную светомаскировку. Стою с минуту, давая глазам привыкнуть к темноте, но пониженное зрение все равно не дает ничего разглядеть, угадываются только белые буруны по бортам от идущего полным ходом судна. Осторожно, чтобы не вывалиться случайно за борт, прохожу на корму, подальше от пушки расстилаю матрас.

   - Ты что делаешь? - Спрашивает неслышно подошедший сзади Тацуки.

   - Хочу устроить Диану здесь, внизу слишком душно.

   - Как же она будет спать, если мы начнем стрелять из пушки?

   - Я заткнул ей уши, все нормально, тем более, не настолько здесь и громче, чем внутри лодки.

   Выношу Диану, и укладываю на матрас, девочка что-то ворчит спросонья, но не просыпается толком, молодец, здоровый сон у ребенка.

   После длительной паузы, чтобы не вызвать беспокойства своими приготовлениями, на палубе возле постели Дианы оказываются два завернутых в одеяло пробковых спасательных жилета. Прогуливаюсь по лодке, и между делом режу кабель, идущий к прожектору, ну, к побегу вроде все готово.

   Устраиваюсь на стуле рядом со спящей Дианой, достаю карту и компас. Прежде чем свалить, надо все же накостылять американцам, не как врагам японцев, а именно как нашим собственным вечным и злейшим врагам. Вкратце, план такой, давлю береговые батареи, те, что на этой стороне острова, и к ближайшей из которых мы вот-вот подойдем, топлю противолодочные эсминцы в море, которые могут доставить нам проблемы, затем разбираюсь с кораблями в глубине бухты, у причалов и пока не рассвело, ухожу. Аэродромы, самолеты, склады, штабы - это все не моя печаль, как будет без меня будут уходить японцы, пусть переживает командир подводной лодки И-1 капитан второго ранга Эйтаро Анкю.

   - Жюстина, далеко ли до ближайших американских кораблей?

   - Двенадцать километров.

   Охренеть, один из противолодочников решил расширить зону поиска, или просто какой-то гражданский грузовик?

   - Эсминец?

   - Да.

   - Тацуки! Пушку готовьте, эсминец рядом!

   На лодке начинается беготня и суета, но ревун боевой тревоги не включают, видимо поняв мое "рядом" слишком буквально. В темноте слышатся негромкие команды, шорох стягиваемого чехла и лязг затвора.

   - Жюстина, давай наводку по горизонтали!...

   Тацуки стоя прямо рядом со мной, выкрикивает переведенные команды.

   Грохот выстрела и яркая вспышка разорвали темноту и тишину ночи, палуба заходила ходуном, с трудом удерживаюсь на стуле. Несмотря на прикрытые ладонями уши по ним сильно дало, смотрю на Диану, девочку пушкой не разбудишь, даже не заерзала, лежит, как лежала, прекрасно. Смотрю в ту сторону, куда ушел снаряд, через долгих полминуты на горизонте загорается маленький огонек, встречаемый радостными криками вокруг орудия. Ну что, молодцы, потопили грозный эсминец, американскому флоту нанесен непоправимый ущерб, можно повеселиться.

   - Жюстина, мы достаем до береговой батареи?

   - Да, до форта Баррет двадцать восемь километров.

   - Давай наводку по нему. Тацуки, заряжайте!

   Вопреки предварительным расчетам капитана Эйтаро, мы начали стрельбу не в четыре ночи, находясь у входа в бухту посередине острова, как ему казалось удобнее, а на полтора часа раньше, едва начав дотягиваться до его дальнего берега.

   С этой минуты стрельба велась почти непрерывно, с уничтоженных орудий форта Баррет, огонь сразу перенесли на эсминцы, подошедшие посмотреть на нарушителей порядка, затем на попавший в зону досягаемости аэродром Эва, я уже понял, что раз мы начали стрельбу не за полтора часа до рассвета, как предполагал Эйтаро, а за три, то мы успеем разгромить и флот, и авиацию, и всю инфраструктуру острова.

   Потом под раздачу попали орудия форта Вивер, а там уже и до кораблей в бухте можно было дотянуться. Отстреляв меньше чем за час более семидесяти снарядов, мы уже выполнили программу минимум, разгромив все, что собирались и даже несколько больше, но при этом до ближайшего берега, юго-западной оконечности острова, было еще более пятнадцати километров и около получаса ходу. А до Гонолулу, куда я и собирался высадиться, сверх того километров двадцать пять, и почти час плаванья, поэтому я продолжал концерт по заявкам, времени было с избытком.

   - Жюстина, мы можем подойти к самому берегу возле Гонолулу, там не заминировано?

   - Заминировано, но мы пройдем.

   - А успеем до рассвета?

   - Да, мы будем напротив города за двадцать минут до восхода солнца.

   - Отлично. Тацуки, что у нас с пушкой, не перегрелась, пауза не нужна?

   - Нагрелась, но стрелять можно.

   - А снаряды что, хватают?

   - Еще больше двухсот. Капитан Анкю спрашивает, много ли нужно снарядов, сколько еще выносить на палубу?

   - Стрелять больше часа, еще сотню израсходуем, не меньше, пусть подготовят.

   Так и получилось, что план боя откорректировался на месте, и пока подлодка шла к месту запланированной мною высадки, мы разнесли на острове буквально все, что представляло хоть какую-то военную ценность. Весь горизонт на севере был объят пламенем горящих баз, нефтехранилищ, аэродромов и казарм, а между выстрелами нашей пушки даже наши загруженные до предела уши слышали грохот рвущихся вдали складов боеприпасов.

   Да, если это называется стрельбой "на отвяжись", то что же будет работой на совесть? А ведь еще пара таких рейдов к континентальным базам, да поработать несколько месяцев на морских трассах, и американцам впору подписывать мирный договор на очень выгодных для Японии условиях. Но мне это не интересно, и сейчас самое время подумать о том, чтобы слинять с этого утлого суденышка.

   - Возьмите левее, Тацуки, скажи там!

   - Капитан Анкю говорит, что ближе к берегу подходить нельзя, прибрежные воды наверняка заминированы.

   - Да мы уже проскочили минное поле, а теперь обходим другое. Добавьте ходу до максимума, и держите ближе к берегу, как можно ближе, здесь достаточно глубоко, на мель не сядем, не бойтесь!

   На мель садиться нельзя, не хватало еще япошек на одном берегу с нами. Нет, пусть подлодка идет на предельной скорости, больше тридцати километров в час, так она быстрее пропадет из виду, после того, как мы ее покинем. Тацуки отходит к артиллеристам, стрелять больше не будем, и они, не уходя с палубы, бурно обсуждают результаты бомбардировки, показывая руками на очаги пожаров на горизонте. А я пользуясь темнотой и отвлечением внимания, надеваю спасательный жилет на себя, и на сонную ворчащую Диану. Берег в метрах пятидесяти, пора, убираю послуживший компас в карман, беру Диануна руки и прыгаю с кормы за борт, винты лодки под корпусом по бокам, и назад не выходят. Вспененная вода принимает нас, я сразу ухожу на глубину, задерживая дыхание и борясь с паникой, плавать я толком не умею, при этом стараясь не выпустить Диану, которой я зажал рот и нос, из рук. Пробковые жилеты выносят нас наверх, задыхающаяся Диана отталкивает меня, и сразу орет:

   - Что?! Что такое?! Мы тонем?!

   - Все нормально, Дианочка, мы не тонем, а просто сбежали, берег рядом...

   Где он, кстати? Я боюсь глубины, даже точно зная, что в пробковом жилете не утону, все равно паникую. А, вон берег, там, где огни, городские и пожаров.

   - Плывем к берегу, пока япошки не прочухались!

   Вряд ли они решаться разворачиваться на минном поле, и в любом случае корабль по инерции в воде идет очень долго и далеко, а мы с Дианой скоро будем на берегу. Но у капитана и Тацуки наверняка есть приказ на мое уничтожение, в случае опасности моего попадания к американцам, надеюсь, перерезанный кабель прожектора не даст им нас осветить, а в темноте пусть стреляют по нам хоть из винтовок, хоть из пушки, хрен найдут и попадут. Вглядываюсь в темноту вслед ушедшей подлодке, ничего, и шума винтов уже не слышно, но пусть им повезет и выбраться в океан от берега нормально, не встречаясь с минами.

   - Диана, ты где?

   - Да здесь я, догоняй!

   В темноте ничего не вижу, но судя по всплескам, Диана и вправду ушла вперед.

   - Взял меня спящую, и сразу в воду! Я чуть не захлебнулась!

   Девчонка болтает и даже не пыхтит, явно плавает хорошо, не то, что я, уже запыхался, и течение немного навстречу, хотя Жюстина обещала, что его не будет. Но берег совсем рядом, и вскоре мои ноги уже касаются дна, пару раз теряю контакт, но потом уже уверенно бреду в быстро понижающейся воде. Фу-х, все!

   - Диана?

   - Здесь, ты что, не видишь?

   - Нет, в темноте я совсем ничего не вижу, веди меня.

   - Ну, пойдем, - берет меня за руку, - а куда идти?

   - Да просто отойти немного от моря, сейчас рассветет, разберемся.

   - Ага, вот дерево, вроде пальмы.

   - Хорошо, садимся, ждем.

   Ждать и в самом деле приходится не долго, восток розовеет и сразу становится светло, оглядываю пустынную поверхность спокойного моря и широкий песчаный пляж в редких пальмах. Подводная лодка не видна, тишина и покой, только где-то глухо рвутся боеприпасы на военных складах, да дымы от далеких пожарищ густо коптят небо. Диана успела уснуть, разлегшись на нескольких травинках под деревом, и это очень кстати, пообщаться с Жюстиной самое время. В последнее время я настолько наловчился читать ее послания, что никакая бумажка с буквами мне уже не нужна, и так примерно запомнил, что и где, и слова угадываются влет.

   - Жюстина, деньги нужны, подскажи, где взять?

   Благодаря моей непредусмотрительности мы оказались с пустыми карманами, и нам сейчас даже простой завтрак недоступен.

   - В доме в ста метрах к северу в выдвижном ящике письменного стола семь долларов пятьдесят три цента.

   - Но там, наверное, люди живут?

   - Да.

   - Хорошо, но мне нужны бесхозные деньги.

   - В трехстах метрах на восток по берегу моря в песке лежит серебряный доллар.

   - Уже лучше. А побольше нет, золота, например, с погибших кораблей?

   - В море, в километре от берега на восточной стороне острова в обломках корабля сорок семь килограмм золота в британских и американских монетах.

   Сорок семь килограмм золота, сколько это может быть в долларах?

   - Ага. А какая там глубина?

   - Сто восемнадцать метров.

   Опять облом, тут понадобится куча времени и денег на организацию подъема, и не факт, что окупится. В любом случае, пока не вариант, подберу-ка я оброненный неизвестным растяпой на пляже доллар.

   Жюстина без проблем выводит меня на потерянную серебряшку, на завтрак должно хватить. Диану не бужу, пока она спит, есть не просит, а у нас, нищебродов, сейчас каждый цент на счету.

   - Жюстина, есть в городе какие-то соревнования со ставками, скачки, например?

   Нужно приумножить начальный капитал, только вот горожанам теперь не до увеселительных мероприятий, скорее всего, если и было что запланировано, то отменили.

   - В четыре часа дня на Паласиум Роуз в Маккали-Мойлиили состоится бой между Хавьером Санчесом и Гордоном Брэдли.

   - Боксерский бой? Так. А он точно состоится, не отменят его?

   - Я не знаю.

   - Но пока не собираются отменять?

   - Я не знаю.

   Будущее Жюстине неизвестно, это я уже понял, но если бы были какие разговоры об отмене, она бы знала. Будем считать, что бой состоится.

   - Хорошо, а кто победит?

   - Я не знаю.

   Заело ее, что ли, нет, просто надо задавать правильные вопросы.

   - Жюстина, а как ты считаешь, у кого из боксеров есть преимущество, ну там, в силе, скорости реакции, технике, выносливости, кто может победить, на кого бы ты поставила?

   - Санчес сильнее, как боксер, но организаторы договорились, что он ляжет в шестом раунде.

   Вот, а то не знаю, не знаю! Так, не забудь и не перепутай, Паласиум Роуз, мексиканец ляжет в шестом раунде. А пока пойдем дальше.

   - А игорные заведения, казино, например, или что-то в этом роде, тут имеются?

   - Да, есть казино Пале Рояль на Науану-авеню.

   - А карточные игры типа блэк-джека там есть?

   - Да.

   Ну и отлично, надеюсь, к следующему утру я буду чуть богаче, чем сейчас. Если тот патруль нас не загребет.

   По пляжу прямо на нас шли четверо в военной форме с винтовками за плечами, проходя мимо они внимательно посмотрели на нас со спящей Дианой, и ничего не сказав, прошли дальше. И правильно, морды у нас европейские, и одежда тоже, а то, что она мятая и сырая, и обуви нет, так до этого никому никакого дела быть не может, нищими военные патрули не интересуются.

   В ожидании пробуждения Дианы я еще погрузил Жюстину вопросами, окончательно выяснив, что ничего полезного в материальном плане для нас на острове не припасено. Потом, замучавшись ждать, сам свернулся калачиком под деревом, подложив под голову мокрый пиджак.

   - И что ты здесь разлегся?! Я есть хочу, и пить, спит он тут!

   Зараза, только заснул. А нет, не только заснул, солнце уже высоко, и очень жарко, прямо как на подводной лодке, и легкий ветерок с моря почти не освежает. Не пропустить бы бой, надо еще найти эту арену, или зал, забыл, как называется, и имена боксеров не запомнил, только знаю, что мексиканец ляжет в шестом, а этого должно хватить.

   - Проснулась? Пойдем в город!

   - Я проснулась?! Это ты проснулся, я уже три часа сижу, тебя дожидаюсь!

   Я ночь не спал, мне поваляться извинительно.

   Идем в город, узкие кривые и грязные улочки постепенно сменяются приличными и ухоженными, с богатыми многоэтажными домами.

   - Смотри, хот-доги! - Показала Диана на азиата с коробкой. - У тебя есть деньги?

   Ну как тебе сказать... Однако голодом девчонку держать не будешь.

   - Спроси, сколько стоит, и который теперь час.

   Три часа дня, и десять центов, это я и без перевода понял. На двадцать пять взяли горячую собаку и бутылку воды, сам я решил поголодать.

   - О, наконец-то нормальная еда, как же достал меня этот вечный рис! - Распевала Диана, жуя булочку и радуясь этому так, что мне было почти не жаль потраченного четвертака.

   - Заглянем в лавку, может, удастся продать компас, - открываю дверь и пропускаю вперед Диану в темную и душную комнатушку.

   - Файв долларс! - Я выложил прибор на прилавок, до боя он мне не нужен, а после выкуплю назад.

   - Уан доллар. - Ответил мне обрюзгший мужик по ту сторону.

   Нет, один доллар тоже неплохо, он вернется мне через тотализатор десятью-двадцатью, но мне хотелось большего, и есть ведь и другие лавки, я молча взял компас и шагнул к двери.

   - Фри долларс! - Повысил цену хозяин лавки, когда Диана уже вышла на улицу.

   - Гуд. - Я получил три монеты и вышел вслед за Дианой.

   Теперь бы найти этот зал, где должен состояться бой, времени уже в обрез, а упускать такой случай нельзя никак. Первый же опрошенный мужик уверенно показал рукой нужное направление, а через пару кварталов второй подтвердил, да, верной дорогой идете, товарищи. И в половину четвертого мы с Дианой уже стояли возле входа в Паласиум Роуз, куда, как оказалось, нам было не нужно. Билеты на бой я покупать не стал, и сразу пристроился к небольшой очереди в букмекерскую кассу, оказавшуюся рядом.

   - Брэдли вин, Санчес лузер, - косясь на афишу с портретами и именами боксеров, продиктовал я кассиру, - сикс раунд нокаут. Диана, подключайся, что он хочет?

   - Спрашивает, сколько поставишь.

   - А, все поставлю, вот, три семьдесят пять, Диана проверяй бумажку, все правильно?

   Мы отвалились от окошка, провожаемые насмешливыми улыбками и ехидными смешками, кто-то стучал пальцем по лбу, на что-то намекая, кто-то добродушно хлопнул меня по плечу, что-то бухтя на ухо, я отмахнулся и отошел.

   - Ты что, все деньги потратил? - Ворчала по привычке Диана. - Все говорят, что ты сумасшедший.

   - Хрена они понимают. - Я сам внимательно рассматривал квитанцию, в принципе, Санчес был не особенно и сильнее, котировки на него шли пять против четырех, основная накрутка в моей ставке была за конкретный раунд и нокаут. Только поэтому по коэффициенту один к пятидесяти пяти мне было обещано за выигрыш больше двухсот долларов.

   Толпа перед заведением никак не хотела рассасываться, несмотря на истекшее время. Бой видимо проходил на открытом ринге, из-за высокого глухого забора доносились крики и шум, народу, судя по громкости происходящего, было весьма прилично.

   - Совсем других объявили! - Прокомментировала Диана, прислушивавшаяся к звукам из-за забора.

   - Там как обычно другие бои на разогреве, - догадался я, - пойдем, погуляем по улицам, что здесь стоять.

   Мы погуляли, потом снова погуляли, потом еще погуляли, постоянно возвращаясь к кассам, время шло, нужный бой не начинался. Наконец, в очередное возвращение по кругу, мы обнаружили, что движение на улице под забором прекратилось, народ стоит, смотря в сторону невидимого ринга задрав головы и прислушиваясь к особому реву оттуда.

   - Все, началось! - Понял я. - Теперь полчаса, и финиш.

   Мы тоже встали среди не попавших к рингу, и тоже начали слушать. Люди вокруг нас время от времени возбуждались, бурно обсуждая услышанное, затем снова успокаивались, прислушиваясь.

   - Что говорят? - Спросил я у Дианы.

   - Санчес побеждает!

   Так и должно быть, наверняка у них там все расписано, как по нотам, успокаивал я себя. Но даже если букмекерские жулики меня обломают, поработаю грузчиком в порту с недельку, только и всего. При этом, конечно, хотелось, чтобы все срослось сразу, успокаивай себя не успокаивай, а нервишки играют.

   - Какой уже раунд? - Снова спросил я, когда народ загомонил в очередной раз во время перерыва.

   - Закончился пятый, говорят, Брэдли уже два раза был в нокауте, и сильно проигрывает по очкам.

   - Был в нокдауне. - Поправил я, толпа снова притихла, шестой раунд начался, я не выдержал нервного напряжения, схватил Диану за руку и потянул прочь. - Пойдем отсюда.

   - Да куда ты!...

   Но выбраться мы не успели, крик из-за забора перехлестнулся на улицу, все вокруг нас заорали, хватая друг друга за руки, за плечи, толкая и обнимаясь. Здоровый бородатый дед толкнул меня в плечо, едва не свалив, а затем, схватив за шею начал что-то орать в лицо. Я едва вырвался от него, и отскочив в сторону, начал крутить головой:

   - Диана?

   - Я здесь!

   Малявка вывернулась из середины плотной компашки и сама взяла меня за руку.

   - Все с ума посходили, пойдем!

   - Давай просто встанем к забору. Что, Брэдли победил?

   - Да, кричат, что нокаут! А ты на кого поставил?

   Только через час, когда народ схлынул, нам удалось получить свои двести баксов, до того подойти к букмекерской кассе нечего было и думать. Выкупив назад свой компас за десятку, мы зашли отобедать в скромный ресторанчик, и там, сидя за столиком в ожидании заказа, а потом жадно поглощая предложенный хавчик, я задумался о планах на ближайшее будущее. Точнее, о способе реализации плана завалить фюрера всея Германии, эту обязанность с меня никто не снимал. Правда, вспоминал я об этом нечасто, а вспоминая, откладывал решение проблемы на потом, и даже мысли о почти тридцати миллионах убитых (с нашей стороны, другие покойники меня не заботили совершенно, пусть даже это ни в чем не повинные гражданские), меня напрягала, но не слишком. Но ладно, в конце концов, до сего момента я был человеком подневольным, а сейчас уже нет, сейчас я сам себе хозяин, и если у меня есть возможность развернуть разгоравшуюся войну в сторону от своей страны, то я должен был это сделать.

   И с этим стоило поторопиться, вполне возможно, что ликвидации одного фюрера не хватит, и придется валить еще несколько приверженцев дранга нах остен из немецкой верхушки, чтобы верх в руководстве Германии взяли другие идеи. Но это следующий этап, если он будет необходим, а пока собственно Гитлер, задача трудновыполнимая для одиночки, но при помощи Жюстины ничего сложного, элементарно можно грохнуть урода из крупнокалиберной винтовки с трех километров, даже если он будет в помещении. Для конспирации выстрела накрутить на ствол одеяло в десять слоев, сработает не хуже глушителя, мне прицел как таковой не нужен, подушка на конце ствола никак точности стрельбы не помешает. Но это уже детали, для начала надо попасть в Германию, а как?

   Денег до Европы, положим, у меня сейчас хватит, двести долларов по нынешним временам сумма более чем приличная. Если попасть в Испанию, которая нейтральна, оттуда через Италию, вполне реально. В саму Испанию как добраться, там, в Атлантическом океане немецкие подлодки и рейдеры топят все, что плывет. Не, ну пытаются топить, получается-то у них так себе, при этом они, скорее всего, стараются работать севернее, ближе к Англии, а возле самой Испании должно быть относительно безопасно.

   - Ты что такой загруженный? - Оторвала меня от тяжких мыслей Диана.

   - Ты все съела? Сходим в порт, может, еще сегодня получится сесть на пароход, что здесь торчать.

   - А куда мы поедем? В Мымрино? - Диана сбоку заглянула мне в лицо.

   - Нет, в Мымрино пока не получится, - я косо глянул на девочку, и не было заметно, что она расстроена, точно из проблемной семьи, болтается со мной по всему свету, и домой ее не тянет, кормят, не бьют, не кричат, и хорошо.

   - Поедем в Европу, там немного поживем.

   - Хочу в Париж! - Чего им всем в этом Париже, как медом намазано.

   - В Париж сейчас нельзя, там война.

   Сегодня десятое июня, гансы, наверное, уже добивают лягушатников, туда им и дорога, сами напросились. А это, кстати, другой вариант и возможность оттянуть и перенаправить войну, пока немцы не закончат в Европе, на нас они вряд ли бросятся. Ну, если это будет реальный фронт, требующий приложения крупных сил, а не так, как Англия за проливом, или Северная Африка. Могу ли я сам устроить фрицам такую каку? Это не на море, конечно, где один снаряд отправляет в ад десятки пушек и тысячи людей, на суше такой концентрации сил и средств нет, в одиночку там не повоюешь. Но если помочь относительно боеспособной армии, то кое-что может получиться, и я попорчу немцам немало крови. Во Францию я уже опоздал, но ведь есть еще юги и греки. Нет, греки плотно под англичанами, туда соваться не стоит, а вот с югами совсем другое дело, они сами по себе. И против фашиков они настроены жестко, там, помнится, был антифашистский переворот против соглашателей, нет, точно не знаю ничего, но воевали они уже весной сорок первого. И для немцев подавить их важно, там до румынских нефтепромыслов рукой подать, оставлять такую занозу под брюхом они не будут, а если я югам помогу, может получиться интересное кино.

   На морском вокзале в гражданском порту Гонолулу, кстати, не пострадавшем от обстрела, поскольку военных объектов здесь не было, выяснилось, что уехать сразу никуда не получится, ближайшие пассажирские суда, проходящие мимо острова в Сидней и Сан-Франциско ожидались соответственно через пять и одиннадцать дней. Прямых рейсов в Европу, не говоря уже о конкретно Испании не было вообще, чего и следовало ожидать. Вообще, с отъездом с острова предполагались большие проблемы, поскольку желающих покинуть его по причине недавнего обстрела сильно прибавилось.

   - Что, малявка, пойдем назад, поищем гостиницу, не ночевать же на улице.

   - Я не малявка, - стандартно огрызнулась Диана, - а зачем ты спрашивал в кассах про Австралию, мы же хотели ехать в Европу, или тебе все равно? Тогда лучше назад, в Гонконг, жаба говорила, что тебе там много денег должны, когда денег много, это всегда хорошо!

   Я рассмеялся.

   - По деньгам с тобой трудно не согласиться, таким бедным, как сегодня утром я никогда еще не был, и мне не понравилось. Очень не понравилось. А с Австралией все просто, Земля круглая, нам без разницы в какую сторону объезжать ее большой горб, через Австралию может еще и ближе, надо по карте смотреть, а если и дальше, то не намного.

   - А через Гонконг можно объехать большой горб Земли? Может, так еще ближе, если по карте посмотреть?

   - Может и ближе, только там япошки. Второй раз я к ним в лапы не хочу.

   Особенно, если это будут случайные япошки, не имеющие понятия о моей ценности для их трижды долбанного императора.

   - А мне потом японцы понравились. - С легкой грустью делилась Диана. - Особенно Тацуки, он такой добрый.

   Добрый или нет, но, надеюсь, он не сделал себе харакири, когда мы сбежали. Не буду спрашивать у Жюстины, не хочу знать.

   - А много денег тебе должны в Гонконге? - Решила разобраться с моим финансовым положением Диана.

   - Два миллиона. Но половина этих денег твоя.

   - Моя?! - Потрясенная девочка остановилась посреди улицы.

   - Ну да. Мы же вместе были на "Фьенге".

   - Тогда почему мы не едем в Гонконг? Миллион, это очень много, ты тут двести долларов получил, и прыгал от радости!

   - Я уже сказал, почему мы не едем в Гонконг, там японцы. - Терпеливо повторил я.

   - Да насрать на них! Ты... придумай что-нибудь! Тебе это Вань должен денег? Он мне отдаст, отправляй меня в Гонконг одну, если тебе деньги не нужны!

   - Успокойся, в Гонконг ехать не на чем. И вообще, никуда ехать не на чем, мы тут, кажется, надолго застряли.

   Диана, надувшись, отвернулась от меня, и уставилась на многочисленные суденышки, качавшиеся на волнах бухты.

   - Мы можем купить такую лодку, она, наверное, недорого стоит.

   Я и сам подумывал о том же, другого выхода, похоже, просто не было. И вместо того, чтобы возвращаться в город на поиски гостиницы, мы с Дианой пошли к бухте. Проходя вдоль берега, Диана приставала ко всем встречным с одним вопросом, большинство пожимали плечами и отмахивались, некоторые показывали то в одну, то в другую сторону. Хоть я и скептически относился к знанию Дианой английского, но народ, видимо, все же понимал ее, пусть и без переспрашиваний и ухмылок не обходилось. Наконец, один из спрошенных, бородатый мужик в ковбойской шляпе, оглядел меня внимательнее, явно оценивая платежеспособность, я помахал перед его носом пачкой баксов, и он, удовлетворенный увиденным, привел нас к дощатому сараю у воды, и показал на длинную и узкую жестяную лодчонку.

   - Двести долларов! - Перевела Диана наполовину понятный запрос продавца, не иначе она уже раньше назвала ему сумму, которой мы располагали. - Берем?

   - Сто девяносто пять, - уточнил я во избежание недоразумений, - спроси у него, сколько узлов выдаст мотор?

   - Пятнадцать он гарантирует.

   Негусто, но больше и не надо.

   - Берем, но в комплекте с винтовкой, пистолетом, э-э-э, веревкой с "кошкой". Что еще? Хороший фонарь. Все, пожалуй.

   - Винтовки у него нет, но он принесет, просит нас подождать.

   Мужик очень хочет впарить нам лодку, и готов подсуетиться, уходит, бродит где-то с полчаса, за которые солнце успевает сесть, и возвращается с требуемой винтовкой. Предложенное оружие мне не нравится, пятизарядный малокалиберный револьвер с таким коротким стволом, что его считай и вовсе нет, и сама винтовка, выглядящая допотопной, но спорить я не стал, не искать же ночью другие, а оставаться еще на сутки в городе мне никак не хотелось. Побросав в спущенную на воду лодочку приобретенное имущество и усадив Диану, я дважды запускаю и глушу движок, убеждаясь в его безотказной работе, потом на малом газу выруливаю из скопища моторок и катеров на чистую воду.

   - А куда мы едем? В Гонконг?

   - Нет, я же тебе сказал, что в Гонконг нельзя. Мы едем в Европу.

   - Дядя Федя, ты дурак! Если тебе деньги не нужны, то вспомни о Луизе! Она такая красавица, и так тебя любит!

   Я рассмеялся, хотя, если честно, смех вышел несколько наигранным и натужным. Смешным тут было только то, что этот аргумент звучал из уст ребенка, сами же воспоминания о потерявшейся в далеком Китае Луизе ничего кроме грусти вызвать не могли. Девушка была и внешне исключительно хороша, и характер имела спокойный и не конфликтный, и даже ее участие в финансовых аферах и шпионских схемах, направленных против меня, не роняли ее в моих глазах. Можно было только пожалеть, что я не успел покрутиться возле нее еще недельку, и переспать лишних пару раз, тогда бы я точно долго не раздумывал, и рванул бы сейчас прямо в Гонконг, не переживая о препятствиях и последствиях.

   - Давай-ка, Дианочка, мы тебе лучше наушники присобачим, а то кто знает, вдруг мне ночью пострелять придется, так чтобы ты лишний раз не просыпалась.

   - Ты хочешь захватить большой корабль, чтобы плыть в Европу?

   Помня о ее замечании, что грабить корабли очень выгодно, решаю не скрывать от нее сути происходящего.

   - Да, если получится, а ты постарайся уснуть.

   Я остановил лодку километрах в пяти напротив пристани Гонолулу, и начал ждать, когда заснет Диана, угнездившаяся в ворохе пальмовых листьев на дне лодочки. Девочка еще часа два морочила мне голову своей болтовней, не смущаясь односторонностью беседы из-за заткнутых ушей, но всему приходит конец, зевки все чаще прерывали словесный поток, и наконец, пошуршав подстилкой, малявка окончательно успокоилась, а я, достав компас, убедился, что Жюстина на месте.

   - Привет, Жюстина, а скажи-ка мне, какие гражданские корабли, и не обязательно американские, пройдут сейчас в порт Гонолулу и из него?

   - Готовится выйти из порта "Кларенция", капитан сказал, что они отправятся через два часа.

   - Ага. А ты поможешь мне винтовочной пулей перебить топливопровод, или кабель, словом, нанести такое повреждение кораблю, чтобы он потерял ход, но ненадолго?

   - Да.

   Отлично, жду "Кларенцию". Тихая тропическая ночь, легкий освежающий ветерок, тепло, и мухи не кусают, погода прекрасная. Волнения на море никакого, черная в темноте вода, черное небо в крупных звездах, черный берег в городских огнях, никакой светомаскировки, впрочем, не знаю, нужна она или нет. Нефтехранилища в районе военной базы, кстати, еще догорают, и взрывы изредка, но гремят на складах боеприпасов. Но это мне не интересно, а вот как обстоят дела с противолодочной обороной, и не возьмут ли меня, болтающегося почем зря напротив порта за жабры, это вопрос. Но брать, судя по всему, некому, или противолодочников просто нет, что вряд ли, или они болтаются гораздо дальше в море.

   Сидеть и ждать просто так скучно, поговорить бы хоть с Жюстиной, только о чем спросить всезнающий полтергейст?

   - Жюстина, а где сейчас Луиза?

   - В Ханое.

   Опа, это же Вьетнам, и сейчас он, кажется, под французами...

   - И что она там делает?

   - Спит.

   Понятно, вопросов больше нет, пусть и неясно, чего это она так рано завалилась спать, здесь у нас около десяти, а там, в Ханое, наверное, сейчас часов шесть, или даже меньше. Пока я предаюсь этим досужим размышлениям о Луизе, время идет, уточняю еще несколько раз у Жюстины по "Кларенции", пока не получаю ответ:

   - Отошла от причала.

   Вглядываюсь в огни на берегу, вот от них отделяется несколько светящихся точек, медленно приближаясь.

   - Жюстина, покажешь, когда будет достаточно близко для выстрела.

   Завожу мотор и, поглядывая на компас, иду навстречу кораблю, когда до него остается с полкилометра, Жюстина движением стрелки дает мне сигнал об остановке. Глушу движок, не вставая, кладу компас на колени и беру винтовку, навожу ствол на корабль.

   - Жюстина, покажешь, когда стрелять.

   Медленно шевелю стволом, наведенным на корабль, все время кося глазом на компас, пока стрелка, замерзшая на норде, не перескакивает резко на ост.

   Выстрел!

   Задача у умной девушки Жюстины была непростой, нужно было учесть и покачивания ствола винтовки, и время моей реакции на сигнал, но, надеюсь, она с этим справилась. Какое-то время ничего не происходит, корабль как шел немного наискосок по отношению к моей лодке, так и продолжал идти, но затем стало заметно, что и так не высокая его скорость быстро падает еще больше, пока, уже пройдя мимо меня, он не остановился полностью.

   - Умница, девочка, и надолго они встали?

   - Я не знаю.

   Да, вопрос не корректен, даже полтергейсту неизвестно, как быстро на корабле найдут неисправность и устранят ее, многое зависит от квалификации экипажа, числа ремонтников, да мало ли еще чего.

   - Хорошо, скажи, какое оружие есть на борту?

   - Пушка и пистолет.

   - Пушка?!

   Зараза, война, гражданские суда вооружают для защиты от рейдеров. Хоть и темно на море, но ведь могут засечь вспышку выстрела, а абсолютной точности против меня не нужно, пусть большой калибр на торговца не поставят, но если даже снаряд ляжет метрах в десяти, осколки могут задеть, тут уж как повезет.

   - Да, сорок семь миллиметров, на корме.

   Вот и что с ней делать, отстрелять расчет, можно, но как-то не хочется, не совсем я конченый маньяк, чтобы за здорово живешь завалить пяток человек. Нет, артобстрел не в счет, это война, да и разборки с пиратами на "Фьенге" другое, там самозащита. Да пусть хоть как, вот конкретно сейчас мне в людей стрелять не хотелось, и все. Разве что ранить, тоже не то, но уже лучше, или повредить пушку, выбить какие-нибудь шестеренки наводки вполне реально, да хоть и прицел повредить. А то так и хрен с ней, подъеду с носа, и все дела, если пушка на корме, они меня никак не достанут, а с пистолетом надо решать.

   - Жюстина, где пистолет на корабле?

   - В капитанской каюте, в ящике стола.

   - Хорошо, надо разбить его, чтобы из него нельзя было стрелять, работаем.

   Опять вожу стволом винтовки в воздухе, примерно выцеливая район предполагаемой каюты капитана, пока компас не дает сигнал к выстрелу, стреляю. И сразу дергаю шнур движка, надо уносить ноги, откуда стреляли в первый раз, на корабле могли и не заметить, но сейчас выстрел засекут с большей вероятностью. По большой дуге объезжаю корабль, захожу к нему с носа, при приближении борт быстро растет в высоту, что меня совсем не радует, загодя выключаю мотор и по инерции подхожу чуть дальше свисающего огромного якоря, прямо под белые на черном буквы "Кларенция".

   Наматываю на руку веревку с узлами, привязанную к "кошке", и слышу на борту надо мной несколько голосов, движение и копошение. Замираю, прислушиваясь и соображая, что же мне сейчас делать, наверху раздается озорной хохот и вниз, немного не попав в лодку и немного задев меня, льется струя чего-то горячего. Что они там, суп вечерний на меня не пожалели, или варево повара им пришлось не по вкусу? На меня попадает буквально несколько капель, причем остывших в полете, но сам факт активного сопротивления бесит, выдергиваю из кармана револьвер и дважды стреляю в весельчаков. Никакого успокаивающего действия это не оказывает, напротив, сверху снова летит нечто большое и тяжелое, и плюхается рядом с лодочкой, обдав меня и Диану фонтаном брызг.

   - Ты что делаешь, с ума сошел?! - Возмущенно вопит спросонья Диана.

   В обоих случаях нас спасает то, что борт "Кларенции" нависает над лодкой, мешая в нее попасть. Но торчать под ним небезопасно, завожу движок и увожу моторку сначала вдоль борта, затем резко выруливаю в сторону, и, помня о пушке, сразу возвращаюсь к носу на относительно безопасном расстоянии. То, что безопасность очень относительна, мне сразу дают понять, швыряя в лодочку с носа какую-то мелочь, с досады опять дважды стреляю в хулиганов, и отъезжаю еще дальше.

   - Что это за корабль? - Диана проснулась окончательно, сняла звукоизоляцию и хочет знать, что происходит. - Не получилось его захватить?

   - Да, Дианочка, полный облом, постарайся опять уснуть, я тебя разбужу, как все получится.

   Теперь, после пробуждения Дианы, ловить здесь нечего совершенно, и я отъезжаю ни с чем далеко в сторону, чтобы не оказаться на пути "Кларенции", если там дадут ход. Снова ожидаю засыпания Дианы, а дождавшись, пристаю к Жюстине с прежним вопросом о проходящих кораблях.

   - В порт Гонолулу идет "Сантиссима Тринидад" из Сан-Франциско.

   Нет, это мне не интересно, раз Гонолулу порт назначения, то топливо у него на исходе, лишние проблемы с заправкой для меня.

   - И что он везет? - Спрашиваю из чистого любопытства, заняться все равно нечем.

   - Мазут.

   А, так это танкер.

   - А топят его чем?

   - Мазутом.

   Это полностью все меняет, при таких делах на этом танкере можно сделать три кругосветки без дозаправок.

   - Когда он здесь будет, Жюстина?

   - Через полтора часа.

   Снова томительное ожидание, чтобы не заснуть, принимаю на лодочной скамейке самые неудобные позы, несколько раз ополаскиваю лицо теплой морской водой. Наконец, на востоке показались огни ожидаемого танкера, подпустив ближе, я опять остановил его выстрелом из винтовки, наведенной Жюстиной, и подъехал с носа к борту судна. На сей раз никто меня не встречал, может быть потому, что все служебные и жилые помещения, и все механизмы танкера находились на корме, и экипаж просто не заметил меня. Но и в отсутствие сопротивления высоченный борт корабля, сильно превосходящий в этом отношении и "Фьенг", и "Кларенцию", оказался для меня серьезной проблемой. Даже просто забросить на него "кошку" стоило мне большого труда, когда же я попытался подняться наверх по узловатой веревке, то сразу понял, что сильно переоценил свои силы. Левая рука вдруг отказалась помогать мне в этом предприятии, уже забытое приключение на "Фьенге", где я неудачно упал в котельной, неожиданно напомнило о себе, плечо заломило, и вскарабкавшись метра на три, я понял, что оставшуюся часть подъема мне никак не преодолеть. Повисев немного на веревке над лодкой и окончательно обессилев, я сполз назад, и заведя мотор отвалил от танкера.

   Надо же было такой ерунде, как не вполне зажившее плечо спутать все планы, в здоровом виде взобраться по веревке на десяти-двенадцати метровую высоту для меня не составило бы труда, сейчас же приходится отказываться от удачно складывавшегося предприятия. Но не звать же на помощь экипаж танкера, да и с другими судами наверняка возникнет такая же проблема, весь план в результате оказывается нерабочим, все придется менять и продумывать заново. Пока же я просто направил лодку к берегу, и вытащив ее на песок пляжа, устроился на пальмовых листьях рядом с Дианой досыпать остаток ночи.

   - Ты что, за всю ночь так и не смог захватить никакого корабля?! - Первое, что я услышал от Дианы, разбудившей меня утром.

   - Слушай, Диванчик, - вспомнилось мне вдруг, - у тебя же были свои деньги, семьсот долларов, что ты заняла из судовой кассы "Фьенга". И куда ты их дела?

   - Куда дела?! Отдала жабе, когда ты попал в тюрьму!

   - Зачем ты отдала ей деньги?!

   - Затем и отдала! Она сказала, что тебя нужно вытащить из тюрьмы, и для этого нужны деньги!

   - Песец! Ладно, с этим ясно, поехали в порт, попробуем загнать кому-нибудь нашу лодочку, раз она нам не пригодилась.

   Все утро ушло на то, чтобы продать никому не нужную лодку, в результате она ушла за десять баксов, что я посчитал большой удачей, а Диана, естественно, не скрывала свои мысли и чувства по поводу моих талантов коммерсанта. Наскоро пообедав в какой-то забегаловке, мы сняли номер в припортовой гостинице, и я завалился отсыпаться.

   - Фишки, сэр? - Спросил у меня крупье между раздачами.

   - Нет. - Отрицательно качнул я головой.

   Проснувшись уже под вечер, я обнаружил отсутствие Дианы в номере, и спустился вниз в фойе гостиницы, где за большим столом сидели семеро, игра шла в хорошо знакомый мне обычный техасский холдем. Я уже минут десять стоял за спиной одного из игроков, вызывая его понятное раздражение, особых отличий в правилах не наблюдалось, кроме того, что в игре не было блайндов, начальные ставки делали все игроки, а за очередностью хода наблюдал крупье. Игра шла по мелочи, ставили по четверти доллара, и в центре стола редко собиралось фишек больше, чем на десятку.

   Постояв еще пару минут, я хотел было устроиться в ожидании Дианы в кресле в углу фойе, но тут с улицы вошла сама потеряшка.

   - Есть хочу!

   - Какие проблемы, я тоже хочу есть, пошли в тот же ресторанчик, где обедали.

   - А деньги у тебя еще есть?

   - Есть, не переживай.

   - Если бы ты вчера не потратил все на эту лодку...

   - А если ты не будешь ворчать, вечером я заработаю еще. Деньги, что навоз, сегодня нету, завтра воз! Хотя обычно бывает наоборот...

   - Ты хочешь выиграть в карты? Я тоже посмотрю.

   - Детям за азартными играми следить запрещается. Спать будешь.

   Основная проблема заключалась в том, что спать ей нужно было рядом с игровым столом, а никак не в номере. Поэтому, вернувшись в гостиницу, я через Диану спросил у портье, не найдется ли у того таблетки снотворного для моей страдающей бессонницей дочери.

   - Есть люминал. - Перевела Диана ответ.

   Хрен его знает, что это такое, но, надеюсь, от одноразового применения большого вреда Диане не будет. Девчонка, повыкобенивавшись, все же съела таблетку, я усадил ее в то самое кресло в углу, и стал ждать действия лекарства, наблюдая за игрой. Пока мы ходили на ужин, некоторые игроки поменялись, и при прежних низких ставках игра пошла живее, народ активней двигал фишки в центр стола.

   Дождавшись засыпания Дианы, я подсел к столу, протянув крупье пять долларов на фишки. Компас я положил на стол перед собой, что вызвало несколько насмешливых замечаний со стороны других игроков, впрочем, ничего необычного в амулетах и сувенирах при игре не было. Покеристы народ суеверный, и не далее как через человека от меня сидел мужик, при раздаче карт держащий руку на бронзовой статуэтке, напоминающей сову или льва. Другой же непрерывно перебирал четки, а прежде, чем посмотреть розданные карты, непременно крестился и сплевывал под стол. Поэтому, когда я накрыл полученными двумя картами компас, никто не обратил на мои действия никакого внимания. Игрок передо мной поставил доллар, я, наклонившись к самому столу осторожно приподнял край своих карт, как делают все покеристы, проверяя розданные карты, проворчал вроде бы под нос, но на самом деле задавая вопрос Жюстине:

   - И что, дадут мне в этой раздаче сильную карту или нет?

   Даже знающий русский язык ничего бы не заподозрил в этом ворчании, но, к сожалению, и стрелка компаса никак не отреагировала, видимо сочтя вопрос некорректным, и я сбросил карты крупье, не желая затягиванием времени привлекать к себе излишнего внимания. При следующей раздаче, получив на руки семерку и десятку, я пробубнил уже конкретнее, спрашивая, получу ли я что-то вроде двух пар, или сильнее. Жюстина дала отрицательный ответ, и я снова сбросил карты.

   В фильме "Пророк" показывали, как мужик-медиум, видящий будущее на две минуты вперед играл в покер. Там он выигрывал каждую раздачу, а когда однажды у крупье возникла заминка, не стал играть. При этом чтобы его не спалили, он играл только на небольшие суммы. Все это выглядело, конечно, сильно натянуто, множество профессиональных игроков в покер выигрывают ежегодно по нескольку крупных турниров, поднимая на этом десятки миллионов баксов, и никто не обвиняет их в шулерстве или использовании парапсихологии. А механика шулерства проста, не хочешь попасться, не обязательно выигрывать все раздачи, выигрывай иногда крупные банки, и почаще сливай мелкие. Я уже не говорю о том, что если ты медиум, а не шулер, и не подтасовываешь, а просто знаешь карты соперника, и будущие общие, все раздачи у тебя выиграть не получится. В половине случаев "рука" оппонента будет сильнее, и если сомнительные карты он еще может сбросить, то по-настоящему сильные никогда. Если же соперников много, как обычно и бывает, то ты будешь выигрывать соответственно реже, и тут даже изображать ничего не нужно, волей неволей тебе придется сбрасывать значительную часть "рук".

   В моем случае все было немного по-другому, осторожное заглядывание под карты на компасе было типичным поведением покеристов, так же, как и бубнеж про себя, и не привлекало внимания, но я не мог выспрашивать у Жюстины в деталях о картах соперников и будущих общих, это было бы уже слишком рискованно. Тем не менее, помощь с ее стороны была ощутимой, дважды я устоял против крупных блефов с сомнительными картами, которые в противном случае непременно сбросил бы, блеф в обоих случаях разыгрывался мастерски, "доска" была очень "дровяной", делая сильную карту в руках соперника весьма вероятной. И ещенесколько раз я загреб крупные банки, дождавшись предсказано "доехавшую" карту, в других случаях, я сэкономил фишки, сбрасывая на первый взгляд перспективные, то по факту пустые карты.

   В результате такой игры я за три с лишним часа, без особой спешки, суеты и нервотрепки заработал чуть больше семидесяти долларов, после чего встал из-за стола и ушел наверх, в номер, прихватив так и не проснувшуюся Диану. Уложив ее на кровать, я и сам хотел устроиться на ночь, как в дверь постучали, и сунувший голову негритенок знаками пригласил меня за собой вниз.