Я никогда вас не полюблю [Елена Александровна Помазуева] (fb2)

Глава 1

— Тиоль, вставай. Скоро рассвет, — тихо позвала мама.

— Угу, — промычала в ответ, вырываясь из плена тяжелого сна без картинок.

Бессмысленным взглядом оглядела комнатушку в подвале старого дома, с подтеками на стенах от дождя. Запахнула на груди плотнее дырявый платок, который расползался на глазах, и чинить уже не имело смысла, и сунула ноги в тапки без задников на деревянной подошве. Стараясь не шуметь, прошла к углу, где стояла чаша с холодной водой. Окунула продрогшие пальцы в воду и, наклонившись, умылась, долго растирая кожу на лице.

Сырость в комнате еще сильней заставляла ощущать прохладу воздуха. Крылья за спиной подрагивали, выдавая, как сильно меня трясет от озноба, пока переодевалась в единственное платье.

— Ты что-нибудь покушай, — тихо предложила мама.

— Нет, это вам, а я на рынке перехвачу, — хриплым от сна и холода голосом ответила ей.

Мама вздохнула, но настаивать не стала, только перевела беспокойный взгляд на Лаэль. Младшая сестренка лежала на продавленном топчане, свернувшись калачиком, спиной к нам. Она так незаметно дышала, что испуганно присмотрелась. Крылья подрагивают, значит живая, просто спит глубоко. Это хорошо, сон сейчас для нее самое полезное. Во сне на крыльях образовывается пыльца, которой у Лаэль осталось совсем немного у основания.

Тяжело вздохнула и накинула на плечи потрепанный плащ. На босые ноги обула разбитые туфли и толкнула дверь. Лестница наверх начиналась сразу же у порога. Поторопилась побыстрей захлопнуть, почувствовав потянувшийся сквозняк. Холодный, сырой, с сильным запахом прели и гнили. На улице опять идет дождь.

Оглянулась на дверь. Связующие нити в покое, темные за нами придут, но не сегодня. Хотя мама права, не стоит задерживаться в городе. По вечерам все чаще стали встречаться подгулявшие наемники, потянувшиеся в столицу в последнее время.

Слухи на рынке ходили с каждым днем все страшней. Люди боялись разговаривать и лишь иногда перекидывались словами. Слухачи шныряли повсюду и доносили темным о недовольных. Казнили сразу, едва допросив. Часто родственники даже не догадывались, что кто-то из их семьи уже лежит в канаве за границей города, ожидая дома, выглядывая из окошек, задернутых занавесками.

Дождь шел всю ночь, но сейчас прекратился. Под ногами стекали ручьями сбежавшие с крыш остатки воды, разжижая грязь и омывая булыжники, иногда встречающиеся на узких улочках. Потрепанные туфли мгновенно промокли. Между пальцев противно хлюпало, отчего я замерзала сильней. Плащ не согревал. Или я продрогла настолько, что ничто уже не могло подарить частичку тепла.

Впереди послышался скрип колес. Люди торопились к рынку, занять лучшие места для торговли. Ряды бывают разные. Есть для зажиточных горожан. Они берут товар почти не торгуясь. В крайних в любой момент может подбежать оборванец и выхватить товар с прилавка. Шмыг в подворотню! И лучше за ним в темный проулок не бежать. За углом могут ожидать его подельники, жаждавшие разжиться не только украденной добычей, но и потрясти торговца, обобрать до нитки. И хорошо если в живых оставят. Жаловаться бесполезно, темным нет дела до простых людей.

Я старалась на рынке заработать любые крохи на пропитание себе и маме с сестренкой. Привычно принялась обходить ряды, вглядываясь в хмурые лица торговцев. Связующие нити подсказывали, к кому можно обраться, но в последнее время они говорили, что лучше держаться подальше отсюда.

Куда мне идти? Никто не даст фейри работу. Скрывать крылья, когда они без пыльцы, невозможно. Только широкий плащ прикрывал их и давал защиту от дождя. Бесконечного, лишь иногда прерывающегося, а потом с новой силой лупящего по мокрой земле. Вода катилась по выбоинам и рвам, затекала в щели фундаментов, проникая сыростью в крохотные комнатушки с низким потолком, где ютились те, кому не хватало денег на нормальное, сухое жилье.

Присмотрела одного торговца, он только что приехал в столицу. Телега прикрыта пологом, а под ним овощи в плетеных корзинах, молоко в бидонах. Крестьянин. Давно не был в столице. Боязливо оглядывается, и связующие нити говорят, что он не обманет меня. Сам высокий, плечи широкие, одет в простую рубаху и штаны из домотканой ткани серого цвета. Плащ с капюшоном у него из плотной материи, такую рыбаки на паруса берут. Да вот, как оказалось, и крестьяне надевают от дождя.

— Лаэр, вам нужна помощь? — стараюсь говорить нормальным голосом, чтобы не сорваться и не начать его умолять.

— Какой я тебе лаэр? — весело хмыкнул мужчина, а по лицу расползлась довольная улыбка, — Я Хрумт, отродясь меня никто лаэром не называл.

— А ваша жена не с вами? — заглянув в нити вокруг торговца, спрашиваю аккуратно, чтобы не показать свою осведомленность.

— Вчера ребенком разродилась, — улыбка стала чуть шире, — Сын!

— Долгих лет вам и вашему сыну, лаэр, — пожелала ему.

Мне бы дотронутся до его нитей, подкрепить слова действием. Нельзя. Выдам себя сразу же. Слухачи зорко смотрят. Они, конечно, нитей не видят, но магию чувствуют. Донесут. Испугано оглянулась вокруг себя, стараясь сделать это незаметно. Нет, вроде пока меня не тронут. Точнее не слухачи. Нити напряглись, закручиваясь в петлю, и она ко мне приближалась. Сделала шаг в сторону к торговцу, став к нему еще ближе, и угроза отдалилась. Значит, правильно выбрала на сегодня работу. Из крестьянина защитник никакой, но это шанс не только заработать, но и уйти от неведомой мне опасности. А она ожидала, стоя за спиной. Даже не глядя, чувствовала замершую в ожидании петлю, готовую обхватить меня и сжать.

День оказался длинным и трудным. От постоянного недоедания мне тяжело давалась физическая нагрузка. Раньше что? Магия упрощала жизнь, а сейчас могла выдать. Но я старалась. Хрумт скупо похваливал, одобрительно крякал, когда кидалась помочь донести покупки. На меня подозрительно косились, но торговец одобрял мой порыв словами, и я тянула на себе корзины с овощами.

От голода подводило живот, часто громкими звуками оповещая окружающих о своем недовольстве. Хрумт словно и не замечал частых звуков, подсчитывая монетки в мозолистых руках. Видно было, крестьянин привык к тяжелой работе на земле, труд свой ценил и не собирается разбрасываться заработком. За работу заплатит, а на большее можно не рассчитывать. Я и не претендовала. Лишь бы доволен остался и со мной расплатился, а голод он что? Каждый день есть хочется, привыкла уже.

— Тебя как зовут? — спросил он вечером, когда почти все распродал.

— Тиль, — сократила имя, чтобы не навести на подозрения.

— Хм, — неожиданно хмыкнул он и чуть помолчав, добавил, — А мне нравится. Хоть ты и девчонка, а имя для пацана подойдет. Вот так и назову сына! Тиль! Звучит.

— Зато Хрумт напоминает звук, когда сочно жуешь капусту, — тепло улыбнулась ему.

— Точно! Как ты догадалась? Отец так и придумал меня назвать, — рассмеялся довольный мужчина, — Долго говорил, что в капусте меня нашел, да посмеивался, когда я пытался в кочанах на грядках детей рассмотреть. Хо-хо.

С ним было хорошо. Веяло спокойствием, теплотой и заботой. А когда он полез в свой кошель, куда бережно убирал каждую заработанную монетку, сердце зашлось от предвкушения. За последнее время со мной расплачивались лишь едой, которой всегда оказывалось слишком мало нам троим. Мама подсовывала мне побольше, но я каждый раз оставляла им на утро, чтобы могли подкрепиться, дожидаясь моего возвращения поздно вечером.

Хрумт протянул всего одну монетку, крепко зажав ее пальцами, опасаясь уронить в грязь под ногами. Я его понимала. У крестьян труд тяжелый. Вкалываешь с утра до ночи, да надо еще отложить, чтобы в сезон дождей было чем питаться.

— Благодарствую, лаэр, — протянула руку за платой.

Неожиданно он перехватил меня за запястье и резко дернул на себя, прижал к груди и широкой ладонью прошелся по спине.

— Значит, не обознался. Фэйри, — прошипел он мне на ухо и оттолкнул.

Дернулась в сторону, чувствуя взметнувшиеся за спиной нити, они свивались в ожидающую петлю. Донесет темным и получит вознаграждение? Почему нет? Каждый жить хочет. И я тоже.

Торопливый шаг назад, и позади услышала хлесткий звук.

— Что случилось торговец? Воровку поймал? — проскрипел мужской голос и еще один удар кнута.

Странно. Стук копыт не слышала. Хотя по вязкой грязи, да в общем гаме вряд ли что возможно различить.

— Нет, лаэр, — отвесил короткий поклон Хрумт, — девку хотел облапить, а она сопротивляется. У меня жена только родила, вот и думал развлечься.

— Ишь какая, — хмыкнул голос за спиной.

Я смотрела полными ужасом глазами на Хрумта и боялась оглянуться. За моей спиной темного поддержали несколько мужских голосов. Петля скручивалась, подползая к ногам. Это был конец. Связующие нити правильно показали, не слухачи проявили интерес. А сам темный во главе с наемниками.

— Что ж ты такая неуступчивая? — Пошло скалясь, принялся обходить меня темный, осматривая с ног до головы, — Мужику послабление не хочешь дать. Это же такая малость. От тебя не убудет.

— Мне пора идти, лаэр, — выдохнула ему в ответ, опустив глаза вниз, и поторопилась ускользнуть в сторону.

Но мне не дали. Темный ухватил за локоть, чуть не вывернув руку, и швырнул в сторону. Ударилась обо что-то твердое и меня сразу обхватили крепкие крестьянские руки.

— Попользуй ее как следует! Разрешаю, — захохотал темный и его пошлый смех подхватили трое наемников.

— Спасибо, лаэр! — подобострастно выкрикнул в ответ Хрумт, — Уж непременно!

Сжалась в комочек, не зная, с какой стороны ожидать беды. Темный с наемниками развернулись и, чувствуя себя хозяевами жизни, направились вдоль рядов. Их шаги отсчитывал звук кнута, рассекающего воздух.

— Благодарю, — выдохнула и почувствовала, что до этого не дышала, — Вы меня не выдали.

— Не за что благодарить, — оттолкнул мужик меня, — Я себя спасал. Кто бы поверил, что не догадался о тебе за целый день?

— Если бы я могла вас отблагодарить, — слезы подкатили к горлу.

— Не надо мне от тебя ничего, — грубо отрезал он, — Вот твоя плата, а этот бидон с молоком забери. Там еще кое-что из овощей на землю упало.

Не верила своему счастью. Он меня не отдал на расправу темному, заплатил за день тяжелой работы и продукты в придачу. И тогда поклялась в душе, при первой же возможности помочь ему, перестроить связующие нити, изменив реальность.

Под овощи Хрумт сунул старую корзину, которую не собирался везти обратно домой, а на мои заверения, что обязательно верну ему бидон, отмахнулся со словами:

— Постарайся больше не попадаться мне.

Сказано было грубо и с раздражением, но я понимала его. Он боялся за свою жизнь, потому что сегодня целый день был рядом с фейри, а после продуктами помог.

— Все равно скоро помрешь, — с каким-то сожалением сплюнул под ноги в грязь он и цыкнул на свою крестьянскую лошадку.

Животина походила на своего хозяина. Беспородная, но ухоженная и сытая. Видно, что трудиться ей приходится много, но хозяин кормит помощницу и холит по возможности. Лошадь махнула хвостом на прощание и потянула за собой пустую повозку. Путь им предстоял неблизкий, а сквозь плотную пелену дождя пробиралась ночь. Сумеречная со своими опасностями и грозовыми раскатами над головой.

Поспешила домой. Опасливо осмотрелась по сторонам, чтобы ненароком не натолкнуться на наемников или того хуже на темного, и юркнула в узкий проулок. Торговцы собирались и покидали площадь рынка. На улицах слышалась ругань, цокот копыт, покрикивания на зазевавшихся горожан.

Узкий проулок таил в себе опасности, но это был самый короткий путь домой, а плата за сегодняшний день изрядно оттягивала руки. Но и на широких улицах, где прохаживались пикеты наемников, может не повезти. Здесь территория преступников, а они с доносом к темным не пойдут.

И все же мне не повезло. Удушливую петлю, взвившуюся как ядовитая змея передо мной, увидела буквально за мгновение до них. Это был тот самый темный с кнутом. Свистящий звук распорол воздух.

— Смотри-ка, а девка отзывчивой оказалась! — оскалился темный, — Вон как ее мужик отблагодарил. Так может, и с нами заработаешь?

Он медленно подходил ко мне, а я испуганно прижимала к груди тяжелую корзину и стиснула ручку бидона.

— Я бы не отказался от такой, — заговорил один из наемников.

— А ты от любой не отказываешься, — загрохотал гадким смехом его напарник.

— На мой вкус худая. Подержаться не за что, но я с вами. Почему бы не поиметь, раз готовая? — презрительно сплюнул третий наемник.

Высказанных слов хватило, чтобы принять решение. Потянулась к связующим нитям. Пусть это будет в последний раз, но я им не дамся! Оставалось всего несколько шагов пройти до широкой улицы. Может быть, если закричу, меня услышат? Только кто рискнет прийти на помощь в темный переулок? Выхода нет. Рванула нить жизни у одного из наемников, и он схватился за грудь, а затем начал оседать в хлюпающую грязь под ногами. Это произошло тихо, за шумом дождя, хлещущего со всей силы, его напарники не заметили.

Вторая нить, рывок.

— Так ты фейри?! — взревел темный, распознав всплеск магии, и ударил.

Чернотой. Вязкой, обволакивающей, выбивающий сознание, а затем и жизнь. Я видела это все, словно время замедлилось. Связующие нити вокруг рвались, корзина с овощами упала в грязь, бидон завалился на бок, и молоко полилось, окрашивая собой мрак вокруг. «Не донесла, — мелькнула последняя мысль, — А как же Лаэль, мама?».

В последнем отчаянии, желая отомстить, рванула доступные нити наемников и темного. А потом рухнула лицом вниз с чвакающим звуком, расплескав жижу вокруг. Еще слышала звуки атакующих заклинаний, ругань и тишина. Дикая, опустошающая.

— Кто тут у нас? — с этими словами увидела рядом с лицом перепачканные сапоги.

«Не добили» — без всяких эмоций подумалось мне. Жаль, лучше бы сразу, чем на казнь идти.

Капюшон с лица откинули резким движением. Видимо неизвестный присел, потому что сапоги поменяли угол наклона голенища.

— Женщина. Без сознания, — сделал выводы мужской голос.

— Я вас вижу, — тихо, почти беззвучно ответила ему.

После этих слов мужчина подхватил меня подмышки и поднял из грязи. Встретилась с ним взглядом. Темный. Значит, будет казнь. Безвольно смотрела в его лицо, ожидая привычного презрения: «фейри».

— Стоять сможешь? — прислонив к каменной стене дома, спросил мужчина.

Ответа ему не требовалось. Потянулась рукой и с лица оттерла грязь. Сил оставалось немного, а последняя атака на темного почти убила. Так что стояла я весьма условно. Прислонившись спиной, постепенно сползала вниз. Сейчас меня уже не заботила чистота одежды. Незачем. Завтра у меня не настанет.

Тем временем темный проверял наемников. Он присаживался к ним и заглядывал в глаза, пронзая их магией. Один дернулся, едва подняли его голову, но тут же безжизненно обмяк, получив смертельный заряд.

— Вы их добили? — выдохнула недоуменно, когда незнакомец подошел ко мне.

— Не люблю насильников, — спокойно ответил он.

Затем осмотрел внимательно корзину, рассыпавшиеся и перепачкавшиеся овощи, разлитое молоко и бидон.

— Ваше? — кивком указал на продукты.

— Мое. Не донесла, — выдохнула и, сделав над собой невероятное усилие, оторвалась от стены.

— Кому? — чуть свел черные брови темный.

— Маме и сестре, — ответила, осмотрела свой заработок и подняла глаза на «спасителя», — вы меня отведете?

— Да, — коротко ответил он.

Что ж, это было ожидаемо. Собрав последние силы, медленно, едва поднимая ноги, побрела в сторону улицы. Темный, осторожно перешивая через лужи и откровенную жижу, последовал за мной.

— Вы где живете? — остановил он неожиданным вопросом, когда вышли из узкого переулка.

— Живу? — переспросила и внимательно на него посмотрела.

«Он хочет узнать, где мама и сестра» — пришло понимание. Как я могла об этом проговориться, подставив их под удар?

— Сильно они вас приложили? — в глазах появилось беспокойство, — Позвольте.

Он ухватил своими руками мое лицо, и в его глазах вспыхнула магия. Темная, удушливая, выворачивающая на изнанку. Темнота ушла, а он продолжать смотреть, во взгляде появилось понимание.

«Фейри» — он не произнес догадку вслух, но отчетливо было видно, что у него не осталось никаких сомнений о том, кто я. Фейри — это приговор мне и моей семье.

— Я провожу до дома, — наконец произнес темный, — Вам сильно досталось.

Вокруг сновали торопящиеся по своим делам горожане. Редко кто бросал на нас взгляд и торопился отвести его в сторону. Темный, одетый в дорогую одежду, стоит рядом с грязной попрошайкой и смотрит ей в лицо. Чем эта сцена может закончиться? Ясно абсолютно всем. Смертью той, кто нарушил покой лаэра.

— Не надо меня провожать, — гулко сглотнув, ответила ему.

— Боюсь, я буду настаивать, — голос «спасителя» смягчился, — Просто чудо, что вы еще живы после темной магии.

— Вы знаете, кто я, — голос задрожал, а по щекам потекли слезы.

— Я знаю, что на вас напали насильники и атаковали темной магией, — он говорил спокойно, глядя в глаза, и я даже верила каждому слову, — Это выдержит не каждый.

— Какое дело темному лаэру до случившегося? — самовольно слезы потекли рекой, смешиваясь с каплями дождя.

— Право слово, никакого, — едва заметно улыбнулся он в ответ, — Но раз уж я вмешался, то позвольте мне закончить свою миссию.

— Зачем? — хлюпнула носом я.

Произнести вслух предположение, что он пытается добраться до моих родных, не решалась.

— Есть у меня такое качество. Если уж что начал, то всегда доведу до конца, — его улыбка стала чуть шире, — Отец у вас есть?

— Нет, — ответила я.

Закрыла глаза, потому что не могла показать терзающую до сих пор боль, поселившуюся в тот день, когда папа изменил реальность, спасая нас. Это было последнее деяние в его жизни. Запрет на магию фейри просто сжег его. Заживо. Изнутри. Он знал о последствиях, когда потянулся к связующим нитям.

— И вам приходится работать, чтобы содержать мать и сестру, — понимающе протянул темный.

Ответа ему не требовалось. Он и без объяснений понял правильно. Его ладони продолжали держать мое лицо, а вокруг шумели люди, ржали лошади. Никому не было до нас никакого дела.

— Как и всем, — все же ответила ему и, чуть отстранившись, высвободила лицо из его ладоней.

Без поддержки повело в сторону, и я ухватилась за край дома, стараясь не упасть. Ничего, сейчас отдышусь, и станет легче.

— Ведите, я вас провожу, — твердо ухватил он меня под локоть.

— С вами я никуда не пойду! — твердо произнесла ему и попыталась вырвать руку из крепкого захвата.

— Тогда, может быть, мне следует отвести вас в пикет? — спросил он.

— Как вам будет угодно, — отозвалась ему, предполагая, что именно так он и поступит.

Связующих нитей я не видела. И это было плохо. Это говорило о крайнем истощении. Когда Лаэль сказала, что больше не может дотянуться до нитей, я ей не поверила. Как такое возможно? Фейри созданы, чтобы менять реальность, исправлять ошибки, дарить счастье. И не чувствовать магию? Не иметь возможности быть собой?

— Собственно мне нечего там делать, — задумчиво произнес темный, внезапно остановившись, — Да и с вами потерял много времени. Если вы утверждаете, что в состоянии добраться до дома самостоятельно, то не смею больше настаивать.

С этими словами он отпустил мою руку. Пошатнулась, как в прошлый раз и прислонилась к стене. Темный смотрел на меня с ожиданием.

— Вполне. Благодарю вас за помощь, — ответила лаэру и коротко кивнула.

— Не стоит благодарностей, — он резко развернулся на каблуках, расплескав сапогами лужу, и направился вдоль улицы.

Провожала его высокую фигуру в черном плаще внимательным взглядом. Неужели решит оставить в покое? Отчего-то в благородство со стороны темного верилось с трудом. Лаэр шагал уверено, размашисто. Черная шляпа с широкими полями прикрывала голову от дождя, на руках перчатки с высокими отворотами. Дождь ему не досаждал.

Потихонечку сползала по стене вниз. Мимо пробегали горожане, даже не замечая перемазанную грязью меня. Капюшон лаэр откинул еще в проулке, и я не стала поднимать его. Вода стекала по голове, смывая грязь с лица и волос. Так даже лучше, не придется дома мыться в ледяной воде. Если, конечно, я до него дойду.

Мама, Лаэль. Они ждут меня. Заглянула за угол в проулок. Четыре трупа лежали на прежнем месте, вдалеке белел бидон. Возвращаться страшно. Вдруг кто-то заглянет и увидит меня рядом с убитыми? Тогда точно отведут в пикет.

Не знаю, сколько просидела, набираясь сил на обратную дорогу, но вскоре улица опустела. Темный лаэр больше не появлялся, а вот наемники стали проходить чаще. Надо идти домой.

Глава 2

На меня в грязном плаще мало кто обращал внимания. Только если с кем сталкивалась, тогда крыли руганью. Дождь лил, не прекращаясь. Как зарядил ближе к обеду, так и шел непрерывно, лишь усиливался. Вскоре за пеленой из бесконечной воды невозможно было ничего рассмотреть. Ночь давно накатила на город. Огни в бедном районе никто не зажигал на улицах. Иногда в окнах мелькали зажженные свечи за плотными занавесками. Горожане ужинали и ложились спать, чтобы встретить точно такой же следующий сумрачный день.

Домой возвращаться не хотелось, но и оставаться на улице под дождем не имело смысла. Мама и Лаэль поймут, если я приду без еды. Только я не могла себе простить потерю заработка. Хрумт был добр, а я не уберегла, не донесла.

Скрючилась под тугими струями дождя, хлеставшими со всей силы по голове, плечам, плелась по чавкающей грязи. Ноги давно замерзли, а ветхий плащ, выменянный когда-то на браслет, больше не грел. Мокрые волосы покачивались перед лицом. От голода и холода шатало, и приходилось цепляться онемевшими пальцами за стены каменных домов, таких же бездушных, как и все в городе.

По ступеням, ведущим в нашу комнату, едва плелась, не желая встречаться взглядом с родными. В них будет сначала радость от возвращения, потом надежда на поздний ужин и разочарование от голода. Сегодня ночью мама тихо заплачет и не сможет спать, а Лаэль вновь отвернется лицом к стене и на ее крыльях к утру станет меньше пыльцы.

— Тиоль, — поторопилась навстречу мама, — ты совсем промокла.

Она снимала с меня одежду и ни о чем не спрашивала. Огонек одинокой свечи покачивался от движения воздуха и бросал слабый свет на пустой стол. Все, что оставила им утром, они давно съели.

— Ты плачешь? — с тревогой спросила мама.

— Это дождь не высох, — солгала ей и отвернулась.

Сегодня мы остались голодными. Впрочем, такое иногда случалось, но ко всему прочему я осталась без магии. И восстанавливаться было не за счет чего. Да, наверное, и незачем.

— Раздевайся, я тебе дам сухую рубашку, — потребовала мама.

Она права. Кроме одежды нам греться нечем. Денег на дрова или уголь, которыми пользуются люди для отопления жилищ, не было. Магии практически ни у кого из нас не осталось.

— Умойся, — подвела мама к чаше с холодной водой.

Надо. Я чувствовала, что дождь не все смыл с лица, да и шея наверняка грязная. Внутренне соглашаясь с ней, расстегнула пуговицы на груди и потянула платье с плеч. Мокрая ткань сползла на пол, противно пройдясь по замерзшей коже.

— Тиоль, — ахнула мама.

Чуть обернулась в ожидании продолжения.

— Твои крылья, — в ее голосе было все: от ужаса до слез и отчаяния.

Я уже и так догадалась, что пыльцы не осталось после атаки темного, но оглядываться и рассматривать не хотелось. Связующих нитей не видела. Это говорило лишь об одном — пыльцы на крыльях тоже нет. Странно, что осталась жива.

— Девочка моя. Как же это? — мама кинулась ко мне и крепко обняла, насколько ей хватило сил.

Как ни странно, но я даже почувствовала тепло. Забытое ощущение, оставленное под холодным дождем.

— Тиоль, твои крылья, — мама плакала, — Их больше нет.

— Нет? — сил удивиться или ужаснуться тоже не было.

— Они упали. На пол. Сами.

Слез, как оказалось, не осталось. Потянулась к воде и долго плескала стынь в лицо, ничего не чувствуя.

— Без крыльев тоже живут, — закончив умываться, твердо произнесла я и повернулась к маме.

Крылья лежали у моих ног. Я никогда их не видела со стороны. Вытянутые с когда-то яркой расцветкой, переливающиеся на свету, сейчас они представляли жалкое зрелище. Облезлые, помятые плащом, на краях основания капельки крови.

— Как спина? — спросила я.

— Там… — сдавленно выдохнула мама, подавив всхлип, — ничего нет. Только раны.

— Заживут, — холодно ответила ей и повела плечами.

«Если выживем» — мысленно договорила я. Натянула сухую по сравнению с моим платьем рубашку и отправилась к кровати. Она у нас одна. Мне, как единственной, кто может выходить в город, отдали самое удобное спальное место. Рухнула без мыслей и эмоций и мгновенно провалилась в привычную пустоту без снов.

— Тиоль, скоро рассвет, — ворвался голос мамы в тяжелую муть без картинок.

Уже! Кажется, я только коснулась головой свернутого платка, заменяющего подушку, а уже пора вставать. Болело все тело, не успевшее согреться за ночь. Наверное, последствия вчерашней атаки темного. Повела плечами и болезненно поморщилась.

— Сильно болит? — беспокойно спросила мама, присев рядом.

— Терпимо. Заживет, — ответила ей и, поднявшись, направилась к чаше с водой, — Простите, я вчера ничего не смогла принести.

— Не переживай, — запротестовала она, — Сегодня получится и все будет хорошо.

Но я точно знала, что уже не будет. Магии нет. Как я узнаю, к кому можно подойти и попросить работу? Меня любой торговец может обмануть, да еще выдать темным, чтобы заработать за донос. Связующие нити больше не предупредят. ...

Скачать полную версию книги