Лесное озеро [Майя Флоровна Фролова] (docx) читать постранично

Фролова Майя
Лесное озеро


Любовь — мне говорить об этом грустно.
Законная властительница муз.
Не меряно твое земное русло.
Не застрахован твой бесценный груз. И ты, нередко перепутав тропы, В неравной задыхаешься борьбе, Покуда мудрость и житейский опыт на помощь пробиваются к тебе.
В. Сергеев
День как день. Пришла из школы, разогревать приготовленный мамой обед не стала, поддела котлету вилкой, сжевала, глотнула компоту из кувшина. Ну, с этим покончено.
Стянула форму, повесила в шкаф, надела спортивные штаны, мужскую рубаху балахоном, подвернула рукава. Вздохнула: в десятом классе, в третьей четверти, главное уроки. Да и не может она по-другому, привыкла учиться всерьез. Разложила тетради, учебники. Все по порядку, но расписанию, не выбирать, что нравится больше, дается лег че. Добросовестно тянуть лямку до конца. Но ведь после этого конца — начало: снова экзамены, учебники.
Мама раньше иногда говорила: «Невеселая у тебя Люсенька, юность, за столом сиднем сидишь, скоро к столу прирастешь». Теперь мама не позволяет себе таких вздохов, у нее теперь одно: давай, давай, выходишь на прямую, до финиша считанные денечки. А потом...
Что — потом? Полная неизвестность. Обязанность быть отличницей заслонила все, сквозь частокол пятерок ничего в будущем для себя не разглядела. Куда поступать? Что выбрать? Пед, мед, инъяз?
Мама успокаивала: куда ни пойдешь — будешь добросовестно трудиться, эта главная черта есть, утвердилась в характере, она и любовь к делу пробудит, и уважение людей.
Ну, посмотрим...
Когда решила задачу, все мысли и сомнения отхлынули. Другой, может, за десять минут, играючи, решит, были такие в классе. А ей иной раз и двух часов мало. Но все знали, что Люська решит обязательно. Начнут скоро трезвонить, по телефону в свои тетради решение переписывать. Однако она понимала: в технический вуз лучше не соваться. Выработала волю, характер над этими задачками — и то спасибо.
Сегодня задача решалась полегче, немецкий при ее памяти — одно удовольствие, успевала и просто так пару страниц прочитать, без задания, выписывая каждое незнакомое слово.
Русская литература — это вообще для души. Что должны были пройти за год, прочитала заранее, на летних каникулах, переживала, иной раз и плакала. Когда на уроке начинали разбирать «по образам», то, прежнее, впечатление берегла нерушимо. Ей хотелось постигнуть, за что писателей девятнадцатого века называют великими, и она постигала, но таила в себе, потому что разделить было не с кем.
Болело — нет подруги, нет верного человека. В классе нужна многим для задачек, переводов по немецкому. Ее тоска, одиночество? Кому это интересно? Да и о чем, собственно, тосковать?
Кем быть? Им пытались помочь, разобраться, определиться. Вот и сегодня во Дворце культуры вечер. За столиком, у эстрады, серьезные дяди и тети. Они пришли после работы поучить десятиклассников уму-разуму. И что хорошо — будет дискотека.
Скорее бы закончилась официальная часть, потеплел, сузился от погашенных лампочек зал, высветился экран, завертелся зеркальный шарик, забегали по разноцветным стенам зайчики, появились на эстраде проворные мальчики — подручные дискжокея — в белых манишках с черными бабочками, отгородили музыкой от всех сложностей. Нужно же людям немножко расслабиться!
Дяди-тети рассказывали неожиданно увлекательно, мальчишки что-то там переспрашивали, многие собирались поступать в местное училище консервного комбината на отделение холодильных установок — современно, перспективно.
Интересно было слушать и толстощекую тетю-булку с хлебозавода. А потом вдруг из президиума стали настойчиво приглашать выступить кого-нибудь из учащихся, «поделиться своими мечтами, планами на будущее».
Вытолкнули, конечно, ее, «правильную Люську», и она бодро говорила о том, что мечтает поступить на философский факультет столичного университета (никогда об этом не думала, но кому здесь нужна растерянность перед будущим, ведь все дороги открыты — выбирай, а большому кораблю большое плаванье, как говорила о ней классный руководитель).
Десятиклассники из соседней школы выдвинули своего выступающего — тонкого высокого мальчишку... Он развел руками, улыбнулся и коротко сказал:
— А я буду выращивать булки с маслом!
Люська смеялась со всеми, но было стыдно: щелкнул ее мальчишка по задранному носу!
Им дали возможность и музыку вдоволь послушать, и потанцевать. И ее вдруг пригласил этот мальчишка. Она назвала его так по-школьному: не хотелось отвыкать от этого привычного слова. Хитрые зайчики вертелись, заглядывали в глаза, менялось лицо мальчишки, попадая в розовые, зеленые, синие струи света, и она не могла уловить его черты, пока он не улыбнулся. Главное в его лице — улыбка.
После первого танца, не отпуская ее руки, мальчишка повел ее к столику, но тут же снова притянул к себе, потому что из цветных глубин возникла новая мелодия. Казалось — бесконечная, но вдруг лукавые зайчики махнули прощально хвостиками,