Вопрос веры (СИ) [Сергей Борисович Удалин] (fb2) читать онлайн

<p>

 </p>

   Вопрос веры

   Отец Павел совсем не был похож на отца Николая. Он был безбородый, маленький, с лицом круглым, как просвирка. И еще суетливый. Хотя, может, он и не сам по себе такой был, просто все его постоянно о чем-то спрашивали, или звонили по телефону. Отвечал он торопливо и сердито, как будто был недоволен, что его отрывают от чего-то очень важного. И если бы Юрка не знал, что такого не может быть, то решил бы, что он и есть это важное.

   Пахло от отца Павла вовсе не ладаном, а одеколоном и бензином, совсем как от дяди Кости, интернатовского шофера. И это, наверно, было хорошо, потому что дядя Костя на самом деле был не злой. Он хотя и ругался, когда мальчишки без спроса забирались в его автобус, но директрисе Веронике Георгиевне на них никогда не ябедничал.

   И ругался отец Павел еще непонятней, чем дядя Костя. Но Юрке не было страшно, потому что он видел, что отец Павел просто устал. Наверно, он очень много ездил на машине по своим важным делам, поэтому от него и пахло бензином. Юрка, когда уставал, и сам ругался. Только про себя, чтобы отец Николай не услышал. А не то обидится и не сделает того, чего обещал.

   Хотя теперь-то можно больше не волноваться - он уже сделал. А самое главное - отец Павел повторил то же самое, что и отец Николай. Чуть ли не слово в слово. А то Юрка очень боялся, что отец Николай его все-таки обманывает. Это было бы очень обидно. К тому, что старшие ребята в интернате его все время обманывали, а потом смеялись, Юрка давно привык. И даже научился не обижаться. Но одно дело ребята, и совсем другое - отец Николай, божий человек. Это почти то же самое, как если бы тебя обманул бог. А от кого же еще Юрке ждать помощи, если не от бога?

   Юрка и ждал, очень долго ждал. И вот сегодня наконец все должно случиться. Отец Павел отвел его в свою церковь, которая была похожа совсем не на церковь, а на огромный бублик, стоящий на трех тонких ножках. Но Юрка старался ничему не удивляться, потому что отец Павел сказал, что это особенная церковь.

   Двери раскрылись сами, словно в лифте, да и комната за ними тоже напоминала кабину лифта, только намного больше. И у дальней ее стены были точно такие же двери, которые разошлись в стороны, как только за спиной закрылись первые. Юрка вошел в большой круглый зал, больше похожий на интернет-клуб, в который Вероника Георгиевна водила ребят в прошлом году, чем на придел церкви. За столами сидело много людей, и все они что-то внимательно рассматривали на экранах, напоминающих плоские компьютерные мониторы. Но когда вошел Юрка, эти очень занятые взрослые люди дружно оторвались от своих дел и так странно на него смотрели, что ему стало немного неудобно, как будто он сделал что-то плохое. И если бы не успокаивающий голос отца Павла, Юрка бы, наверно, с места не смог сдвинуться. А так он просто опустил голову и пошел за отцом Павлом - как маленький, держась за руку.

   Поплутав по коридорам, отец Павел привел Юрку в небольшую келейку и усадил в мягкое, удобное кресло перед окном, за которым не было ничего, кроме черного звездного неба. Юрка и не заметил, когда успело стемнеть. Сам отец Павел сел рядом возле каких-то приборов, тоже совсем не подходящих для церкви. Но Юрка уже перестал удивляться. Он вдруг вспомнил, что видел что-то похожее в больнице, куда отец Николай водил его месяц назад на осмотр. Да и серебристый колпак, который надели Юрке на голову, был точь-в-точь такой же, как больнице. Сначала Юрку больно кольнуло в затылок, но боль быстро прошла, да и колпак оказался не таким уж и неудобным. А уж когда перед его креслом поставили иконки Иисуса Христа, Девы Марии и Николая Чудотворца и даже зажгли под ними свечи, Юрка решил, что теперь-то уж наверняка все будет хорошо.

   Отец Павел повернулся к нему и сказал:

   -- Ну вот, Юра. Ты же хотел попасть в рай, чтобы увидеть своих папу и маму? Сейчас мы туда и отправимся.

   Голос отца Павла почему-то стал хриплым. Наверно, он волновался, сумеет ли исполнить просьбу своего друга, отца Николая.

   -- А где у нас рай? -- спросил отец Павел и сам же ответил: -- Правильно, на небе. Там, где звезды. Могу даже точней сказать - возле вон той голубенькой звездочки. Видишь?

   Юрка посмотрел в окно и увидел, что звезд там стало больше, и некоторые превратились из точек в небольшие разноцветные шарики, вроде елочных игрушек. На один из них - ярко-голубой - и показывал отец Павел.

   -- Только чтобы попасть туда, ты должен очень постараться. Отец Николай рассказывал, что ты хорошо умеешь молиться. Вот и помолись. Попроси бога, чтобы он отнес тебя туда, к этой звездочке.

   Отец Павел улыбнулся и добавил:

   -- Только не прямо на нее - на звезде очень жарко, так что ты запросто можешь сгореть - а рядом с ней. И не просто попроси, а сам постарайся помочь богу. Тянись к этой звезде всей душой. Думай о хорошем, о папе с мамой, молись богу и тянись. Понял?

   Юрка подумал, что это странно. Как он - обыкновенный мальчик - может помочь богу? Но спорить не стал. Отец Павел - взрослый, он больше знает. Да и отец Николай просил во всем слушаться отца Павла. Поэтому Юрка просто кивнул.

   -- Ну вот и хорошо, что понял. Тогда начинаем, -- сказал отец Павел и зачем-то громко повторил в микрофон: -- Начинаем!

   И Юрка сделал, как его просили. Родителей он никогда не видел, даже на фотографии, и поэтому решил: пусть папа будет похож на Иисуса Христа, а мама - на Деву Марию. А Николай Чудотворец пусть тогда будет дедушкой. Должен же у Юрки там, в раю, быть какой-то дедушка. Хорошо бы, если бы еще и бабушка, но ее не по кому было представлять.

   Юрка зашептал выученную наизусть молитву, представил, как папа, мама и дедушка ждут его возле той голубой звезды, и попросил бога, отнести его туда.

   Кресло под Юркой вдруг задрожало, но быстро утихло. Стало легко и спокойно, как во сне, только немного кружилась голова. Рядом что-то бормотал отец Павел. Наверно, тоже молился, только почему-то в микрофон. И слова у молитвы были незнакомые, но отец Николай однажды сказал, что в молитве главное - не слова, а душа молящегося. Поэтому Юрка решил не прислушиваться к чужой молитве, а еще раз повторить свою.

   "Господь Бог, ну пожалуйста, отнеси меня к папе и маме. Я только посмотрю на них и поговорю с ними, а потом, если я им не нужен, если они про меня забыли, можешь вернуть меня обратно в интернат. Никто и не расстроится даже. Это когда Вальку вернули, все очень расстроились. А теперь ребята ни на что уже не надеются. А это ведь плохо, когда ни на что не надеются. Так что ты лучше сделай, чтобы папа и мама меня взяли. Ты ведь сам знаешь, что так лучше. Ты же Господь Бог, ты все знаешь, все можешь. Вот и смоги..."

   -- Юра, посмотри на экран! -- ворвался в его молитву голос отца Павла.

   Юрка открыл глаза. Экран? Какой еще экран? А, наверно, это он про окно говорит.

   Юрка посмотрел в окно и удивился: голубая звезда занимала теперь почти все небо, и сияла так, что глазам было больно.

   -- Видишь рядом со звездой сиреневый шарик? -- спросил отец Павел.

   Юрка присмотрелся и разглядел. Шарик был совсем крохотным - таким же, какой раньше была сама голубая звезда.

   -- Вот туда нам и нужно, Юра, -- продолжал отец Павел. -- Ты меня понял? Тянись к этому шарику. Тебя там ждут твои папа и мама. Тянись.

   И Юрка потянулся.

   Голубая звезда быстро уплывала в сторону, а сиреневый шарик начал раздуваться, пока не закрыл собой все окно, так что стали видны серые разводы на его поверхности. Они двигались, как живые. Или как облака в небе. Неожиданно Юрка понял, что это и есть облака. И попытался там, за облаками, рассмотреть папу и маму...

   -- Стоп! Разъединение! -- крикнул в микрофон отец Павел. -- Приготовиться к посадочному маневру.

   Он встал с кресла и повернулся к Юрке. Голос его теперь стал очень довольным и немного виноватым. И Юрке это совсем не понравилось.

   -- Молодец, Юра! -- сказал он. -- Ты нам очень помог. Без тебя бы мы не справились. А теперь отдохни. Ты ведь наверняка устал, правда? Тогда откинь спинку кресла и ложись спать.

   Спать? Сейчас? Когда Юрку ждут папа и мама? Наверно, отец Павел слишком взрослый, и поэтому не может понять, что это значит.

   Юрка замотал головой, но тут же вспомнил про серебристый колпак и попытался снять его. Вдруг Юрку что-то опять кольнуло в затылок. Совсем несильно, словно колючей травинкой.

   -- Ложись спать, Юра! -- строго, как воспитательница в интернате, повторил отец Павел. -- Я тебе потом все объясню.

   -- А как же папа и ма... -- начал Юрка, но почувствовал, что у него и в самом деле слипаются глаза, а голове клубятся такие же серые облака, как и над сиреневым шаром.

   Когда отец Павел снял с его головы колпак, Юрка уже дремал и видел во сне папу, похожего на Иисуса Христа, и маму, похожую на Деву Марию. Только на руках у нее был не младенец, а сам Юрка...

   Двое мужчин сидели на веранде бревенчатого дома и пили чай из пластиковых чашек, имитирующих китайский фарфор. Картина была бы совсем идиллической, если бы не странная форма садовых деревьев, напоминавших огромные, полуоблетевшие одуванчики, и силуэт огромного серебристого тороида, возвышающегося над ними на фоне бледно-сиреневого неба.

   -- Ну и как тебе твой штурман, Павел? -- спросил тот мужчина, что был постарше и выше ростом.

   -- Юра просто молодец, -- ответил второй, маленький, круглолицый и несколько суетливый, или, может быть, слишком возбужденный. -- Техники от него в полном восторге. Говорят, что никогда еще не работали с таким чистым и устойчивым импульсом. Он и при усилении почти не рассеивался, и войти с ним в резонанс было проще простого. Весь скачок уложился в полчаса по корабельному времени.

   -- О-о! -- понимающе зацокал языком высокий. -- Поздравляю.

   -- Да с чем поздравлять-то, Матвей? -- проворчал Павел. -- Парнишка теперь для нас потерян. Как только он поймет, что его обманули, сразу замкнется в себе и больше не поверит ни в какие сказки.

   -- Что поделаешь, так часто случается, -- вздохнул Матвей. -- Ты же сам это прекрасно знаешь, чай не в первый раз прыгал.

   -- Это да, но парнишку-то все равно жалко.

   -- Ничего, вырастет - все поймет. И, может быть, даже простит.

   -- Он-то, может, и простит, -- уныло ответил Павел. -- А вот прощу ли я себя?

   Оба умолкли, рассеянно глядя в сиреневые небеса и думая каждый о своем. В саду жизнерадостно повизгивали местные летучие твари, напоминающие клювастых бабочек. К аромату жасминного чая примешивался запах соленых огурцов, на самом деле источаемый перезревшими плодами деревьев-одуванчиков. Время от времени на веранду залетали порывы ветра, сухого и шершавого, как махровое полотенце. Первым не выдержал испытания молчанием круглолицый.

   -- Ты-то когда домой собираешься, Матвей? Соскучился, поди?

   -- Ничего, -- усмехнулся высокий. -- Четыре года терпел, и еще две недельки подожду. Вот передам вам дела, и начну собираться. Если только коллеги марсологи-венерологи не задержат.

   Однако и эта старая как космос шутка не развеселила собеседника.

   -- А штурман-то у вас готов? -- все так же хмуро спросил он.

   -- А то как же! -- не без самодовольства отозвался Матвей. -- Зря я, что ли, в экспедицию правоверного мусульманина взял? Он у меня каждый день сокрушается, что так ни разу и не побывал в Мекке. Вот пусть и постарается для общего блага.

   -- Разумно, -- согласился Павел. -- По крайней мере, не придется ему врать.

   Высокий поставил на стол чашку и с пристальной укоризной посмотрел на младшего коллегу, словно тот был редким представителем местной паразитической фауны.

   -- Да что с тобой, Павел? Ты мне сегодня определенно не нравишься. Может быть, ты не понимаешь, какую пользу приносит науке каждый такой прыжок? Или тебе известен другой способ перемещения со сверхсветовой скоростью?

   -- Нет, не известен, -- проворчал Павел. -- Ну так что ж с того? Значит, мы так и будем продвигать науку, прыгая по космосу на детских слезинках?

   -- Да, так и будем! -- с внезапным ожесточением ответил Матвей. -- Пока сами не научимся во что-нибудь верить.

   Большая часть экипажа так и заночевала на корабле. Свободных домов в поселке на всех в любом случае не хватило бы. Когда затихли последние споры, песни и анекдоты, дежурная по кораблю биохимик Мария Ковальска подошла к спящему в кресле мальчику, накрыла его форменной экспедиционной курткой и едва удержалась, чтобы не погладить по щеке. Затем отошла в сторонку, вызвала по коммуникатору геолога Родригеса и зашептала:

   -- Ты уже слышал про мальчика, да? Представляешь - сирота, один, на чужой планете! Жалко же. Хесус, миленький, а давай его усыновим? Ну, как-как - скажем, что мы и есть его родители. Почему не поверит? А мы сделаем так, чтобы поверил!

   Вопрос веры

   Отец Павел совсем не был похож на отца Николая. Он был безбородый, маленький, с лицом круглым, как просвирка. И еще суетливый. Хотя, может, он и не сам по себе такой был, просто все его постоянно о чем-то спрашивали, или звонили по телефону. Отвечал он торопливо и сердито, как будто был недоволен, что его отрывают от чего-то очень важного. И если бы Юрка не знал, что такого не может быть, то решил бы, что он и есть это важное.

   Пахло от отца Павла вовсе не ладаном, а одеколоном и бензином, совсем как от дяди Кости, интернатовского шофера. И это, наверно, было хорошо, потому что дядя Костя на самом деле был не злой. Он хотя и ругался, когда мальчишки без спроса забирались в его автобус, но директрисе Веронике Георгиевне на них никогда не ябедничал.

   И ругался отец Павел еще непонятней, чем дядя Костя. Но Юрке не было страшно, потому что он видел, что отец Павел просто устал. Наверно, он очень много ездил на машине по своим важным делам, поэтому от него и пахло бензином. Юрка, когда уставал, и сам ругался. Только про себя, чтобы отец Николай не услышал. А не то обидится и не сделает того, чего обещал.

   Хотя теперь-то можно больше не волноваться - он уже сделал. А самое главное - отец Павел повторил то же самое, что и отец Николай. Чуть ли не слово в слово. А то Юрка очень боялся, что отец Николай его все-таки обманывает. Это было бы очень обидно. К тому, что старшие ребята в интернате его все время обманывали, а потом смеялись, Юрка давно привык. И даже научился не обижаться. Но одно дело ребята, и совсем другое - отец Николай, божий человек. Это почти то же самое, как если бы тебя обманул бог. А от кого же еще Юрке ждать помощи, если не от бога?

   Юрка и ждал, очень долго ждал. И вот сегодня наконец все должно случиться. Отец Павел отвел его в свою церковь, которая была похожа совсем не на церковь, а на огромный бублик, стоящий на трех тонких ножках. Но Юрка старался ничему не удивляться, потому что отец Павел сказал, что это особенная церковь.

   Двери раскрылись сами, словно в лифте, да и комната за ними тоже напоминала кабину лифта, только намного больше. И у дальней ее стены были точно такие же двери, которые разошлись в стороны, как только за спиной закрылись первые. Юрка вошел в большой круглый зал, больше похожий на интернет-клуб, в который Вероника Георгиевна водила ребят в прошлом году, чем на придел церкви. За столами сидело много людей, и все они что-то внимательно рассматривали на экранах, напоминающих плоские компьютерные мониторы. Но когда вошел Юрка, эти очень занятые взрослые люди дружно оторвались от своих дел и так странно на него смотрели, что ему стало немного неудобно, как будто он сделал что-то плохое. И если бы не успокаивающий голос отца Павла, Юрка бы, наверно, с места не смог сдвинуться. А так он просто опустил голову и пошел за отцом Павлом - как маленький, держась за руку.

   Поплутав по коридорам, отец Павел привел Юрку в небольшую келейку и усадил в мягкое, удобное кресло перед окном, за которым не было ничего, кроме черного звездного неба. Юрка и не заметил, когда успело стемнеть. Сам отец Павел сел рядом возле каких-то приборов, тоже совсем не подходящих для церкви. Но Юрка уже перестал удивляться. Он вдруг вспомнил, что видел что-то похожее в больнице, куда отец Николай водил его месяц назад на осмотр. Да и серебристый колпак, который надели Юрке на голову, был точь-в-точь такой же, как больнице. Сначала Юрку больно кольнуло в затылок, но боль быстро прошла, да и колпак оказался не таким уж и неудобным. А уж когда перед его креслом поставили иконки Иисуса Христа, Девы Марии и Николая Чудотворца и даже зажгли под ними свечи, Юрка решил, что теперь-то уж наверняка все будет хорошо.

   Отец Павел повернулся к нему и сказал:

   -- Ну вот, Юра. Ты же хотел попасть в рай, чтобы увидеть своих папу и маму? Сейчас мы туда и отправимся.

   Голос отца Павла почему-то стал хриплым. Наверно, он волновался, сумеет ли исполнить просьбу своего друга, отца Николая.

   -- А где у нас рай? -- спросил отец Павел и сам же ответил: -- Правильно, на небе. Там, где звезды. Могу даже точней сказать - возле вон той голубенькой звездочки. Видишь?

   Юрка посмотрел в окно и увидел, что звезд там стало больше, и некоторые превратились из точек в небольшие разноцветные шарики, вроде елочных игрушек. На один из них - ярко-голубой - и показывал отец Павел.

   -- Только чтобы попасть туда, ты должен очень постараться. Отец Николай рассказывал, что ты хорошо умеешь молиться. Вот и помолись. Попроси бога, чтобы он отнес тебя туда, к этой звездочке.

   Отец Павел улыбнулся и добавил:

   -- Только не прямо на нее - на звезде очень жарко, так что ты запросто можешь сгореть - а рядом с ней. И не просто попроси, а сам постарайся помочь богу. Тянись к этой звезде всей душой. Думай о хорошем, о папе с мамой, молись богу и тянись. Понял?

   Юрка подумал, что это странно. Как он - обыкновенный мальчик - может помочь богу? Но спорить не стал. Отец Павел - взрослый, он больше знает. Да и отец Николай просил во всем слушаться отца Павла. Поэтому Юрка просто кивнул.

   -- Ну вот и хорошо, что понял. Тогда начинаем, -- сказал отец Павел и зачем-то громко повторил в микрофон: -- Начинаем!

   И Юрка сделал, как его просили. Родителей он никогда не видел, даже на фотографии, и поэтому решил: пусть папа будет похож на Иисуса Христа, а мама - на Деву Марию. А Николай Чудотворец пусть тогда будет дедушкой. Должен же у Юрки там, в раю, быть какой-то дедушка. Хорошо бы, если бы еще и бабушка, но ее не по кому было представлять.

   Юрка зашептал выученную наизусть молитву, представил, как папа, мама и дедушка ждут его возле той голубой звезды, и попросил бога, отнести его туда.

   Кресло под Юркой вдруг задрожало, но быстро утихло. Стало легко и спокойно, как во сне, только немного кружилась голова. Рядом что-то бормотал отец Павел. Наверно, тоже молился, только почему-то в микрофон. И слова у молитвы были незнакомые, но отец Николай однажды сказал, что в молитве главное - не слова, а душа молящегося. Поэтому Юрка решил не прислушиваться к чужой молитве, а еще раз повторить свою.

   "Господь Бог, ну пожалуйста, отнеси меня к папе и маме. Я только посмотрю на них и поговорю с ними, а потом, если я им не нужен, если они про меня забыли, можешь вернуть меня обратно в интернат. Никто и не расстроится даже. Это когда Вальку вернули, все очень расстроились. А теперь ребята ни на что уже не надеются. А это ведь плохо, когда ни на что не надеются. Так что ты лучше сделай, чтобы папа и мама меня взяли. Ты ведь сам знаешь, что так лучше. Ты же Господь Бог, ты все знаешь, все можешь. Вот и смоги..."

   -- Юра, посмотри на экран! -- ворвался в его молитву голос отца Павла.

   Юрка открыл глаза. Экран? Какой еще экран? А, наверно, это он про окно говорит.

   Юрка посмотрел в окно и удивился: голубая звезда занимала теперь почти все небо, и сияла так, что глазам было больно.

   -- Видишь рядом со звездой сиреневый шарик? -- спросил отец Павел.

   Юрка присмотрелся и разглядел. Шарик был совсем крохотным - таким же, какой раньше была сама голубая звезда.

   -- Вот туда нам и нужно, Юра, -- продолжал отец Павел. -- Ты меня понял? Тянись к этому шарику. Тебя там ждут твои папа и мама. Тянись.

   И Юрка потянулся.

   Голубая звезда быстро уплывала в сторону, а сиреневый шарик начал раздуваться, пока не закрыл собой все окно, так что стали видны серые разводы на его поверхности. Они двигались, как живые. Или как облака в небе. Неожиданно Юрка понял, что это и есть облака. И попытался там, за облаками, рассмотреть папу и маму...

   -- Стоп! Разъединение! -- крикнул в микрофон отец Павел. -- Приготовиться к посадочному маневру.

   Он встал с кресла и повернулся к Юрке. Голос его теперь стал очень довольным и немного виноватым. И Юрке это совсем не понравилось.

   -- Молодец, Юра! -- сказал он. -- Ты нам очень помог. Без тебя бы мы не справились. А теперь отдохни. Ты ведь наверняка устал, правда? Тогда откинь спинку кресла и ложись спать.

   Спать? Сейчас? Когда Юрку ждут папа и мама? Наверно, отец Павел слишком взрослый, и поэтому не может понять, что это значит.

   Юрка замотал головой, но тут же вспомнил про серебристый колпак и попытался снять его. Вдруг Юрку что-то опять кольнуло в затылок. Совсем несильно, словно колючей травинкой.

   -- Ложись спать, Юра! -- строго, как воспитательница в интернате, повторил отец Павел. -- Я тебе потом все объясню.

   -- А как же папа и ма... -- начал Юрка, но почувствовал, что у него и в самом деле слипаются глаза, а голове клубятся такие же серые облака, как и над сиреневым шаром.

   Когда отец Павел снял с его головы колпак, Юрка уже дремал и видел во сне папу, похожего на Иисуса Христа, и маму, похожую на Деву Марию. Только на руках у нее был не младенец, а сам Юрка...

   Двое мужчин сидели на веранде бревенчатого дома и пили чай из пластиковых чашек, имитирующих китайский фарфор. Картина была бы совсем идиллической, если бы не странная форма садовых деревьев, напоминавших огромные, полуоблетевшие одуванчики, и силуэт огромного серебристого тороида, возвышающегося над ними на фоне бледно-сиреневого неба.

   -- Ну и как тебе твой штурман, Павел? -- спросил тот мужчина, что был постарше и выше ростом.

   -- Юра просто молодец, -- ответил второй, маленький, круглолицый и несколько суетливый, или, может быть, слишком возбужденный. -- Техники от него в полном восторге. Говорят, что никогда еще не работали с таким чистым и устойчивым импульсом. Он и при усилении почти не рассеивался, и войти с ним в резонанс было проще простого. Весь скачок уложился в полчаса по корабельному времени.

   -- О-о! -- понимающе зацокал языком высокий. -- Поздравляю.

   -- Да с чем поздравлять-то, Матвей? -- проворчал Павел. -- Парнишка теперь для нас потерян. Как только он поймет, что его обманули, сразу замкнется в себе и больше не поверит ни в какие сказки.

   -- Что поделаешь, так часто случается, -- вздохнул Матвей. -- Ты же сам это прекрасно знаешь, чай не в первый раз прыгал.

   -- Это да, но парнишку-то все равно жалко.

   -- Ничего, вырастет - все поймет. И, может быть, даже простит.

   -- Он-то, может, и простит, -- уныло ответил Павел. -- А вот прощу ли я себя?

   Оба умолкли, рассеянно глядя в сиреневые небеса и думая каждый о своем. В саду жизнерадостно повизгивали местные летучие твари, напоминающие клювастых бабочек. К аромату жасминного чая примешивался запах соленых огурцов, на самом деле источаемый перезревшими плодами деревьев-одуванчиков. Время от времени на веранду залетали порывы ветра, сухого и шершавого, как махровое полотенце. Первым не выдержал испытания молчанием круглолицый.

   -- Ты-то когда домой собираешься, Матвей? Соскучился, поди?

   -- Ничего, -- усмехнулся высокий. -- Четыре года терпел, и еще две недельки подожду. Вот передам вам дела, и начну собираться. Если только коллеги марсологи-венерологи не задержат.

   Однако и эта старая как космос шутка не развеселила собеседника.

   -- А штурман-то у вас готов? -- все так же хмуро спросил он.

   -- А то как же! -- не без самодовольства отозвался Матвей. -- Зря я, что ли, в экспедицию правоверного мусульманина взял? Он у меня каждый день сокрушается, что так ни разу и не побывал в Мекке. Вот пусть и постарается для общего блага.

   -- Разумно, -- согласился Павел. -- По крайней мере, не придется ему врать.

   Высокий поставил на стол чашку и с пристальной укоризной посмотрел на младшего коллегу, словно тот был редким представителем местной паразитической фауны.

   -- Да что с тобой, Павел? Ты мне сегодня определенно не нравишься. Может быть, ты не понимаешь, какую пользу приносит науке каждый такой прыжок? Или тебе известен другой способ перемещения со сверхсветовой скоростью?

   -- Нет, не известен, -- проворчал Павел. -- Ну так что ж с того? Значит, мы так и будем продвигать науку, прыгая по космосу на детских слезинках?

   -- Да, так и будем! -- с внезапным ожесточением ответил Матвей. -- Пока сами не научимся во что-нибудь верить.

   Большая часть экипажа так и заночевала на корабле. Свободных домов в поселке на всех в любом случае не хватило бы. Когда затихли последние споры, песни и анекдоты, дежурная по кораблю биохимик Мария Ковальска подошла к спящему в кресле мальчику, накрыла его форменной экспедиционной курткой и едва удержалась, чтобы не погладить по щеке. Затем отошла в сторонку, вызвала по коммуникатору геолога Родригеса и зашептала:

   -- Ты уже слышал про мальчика, да? Представляешь - сирота, один, на чужой планете! Жалко же. Хесус, миленький, а давай его усыновим? Ну, как-как - скажем, что мы и есть его родители. Почему не поверит? А мы сделаем так, чтобы поверил!