Дитя да Винчи [Гонзаг Сен-Бри] (fb2) читать постранично

Гонзаг Сен-Бри Дитя да Винчи

Памяти ушедшего брата посвящаю

Эдуару, Франсуа, Бернару, Жаку, Мари и Анри

В сердце каждого из нас королевская спальня; я замуровал ее в себе, но сохранил…

Гюстав Флобер

Литература родилась не в тот день, когда из неандертальской долины с криком: «Волк, волк!» — выбежал мальчик, а следом и сам серый волк, дышащий ему в затылок; литература родилась в тот день, когда мальчик прибежал с криком: «Волк, волк!», а волка за ним и не было. В конце концов бедняжку из-за его любви к вранью сожрала-таки реальная бестия, но для нас это дело второстепенное. Важно совсем другое. Глядите: между настоящим волком и волком в небылице что-то мерцает и переливается. Этот мерцающий промежуток, эта призма и есть литература^[1].

Владимир Набоков

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

О замки, о смена времен!

Недостатков кто не лишен?

Артюр Рембо^[2]

На отвесной стене бездны выстроен

из философского камня

усеянный звездами замок.

Андре Бретон

История — кошмар, от которого я пытаюсь пробудиться.

Джеймс Джойс

История… надо бы заново написать ее эпоха за эпохой.

Александр Дюма

История не наука, а искусство. Преуспеть в ней можно, лишь подключив воображение.

Анатоль Франс

Глава 1 «ОТПРАВЛЯЙСЯ СПАТЬ В ПОСТЕЛЬ ЛЕОНАРДО»

В день моего рождения — на дворе стояла чудная зимняя погода, все утопало в снегу — отец отвел меня в сторонку и велел следовать за ним в караульное помещение замка, где царил собачий холод. В камине внушительных размеров пылали поленья, заготовленные в Амбуазском лесу.

— Ну вот тебе и стукнуло тринадцать. Это возраст претексты^[3] у римлян, совершеннолетия французских королей. С этого дня ты имеешь право ночевать в спальне Леонардо.

Отец стоял подле кафедры эпохи Возрождения — высокой, из дерева, изукрашенного резьбой. Голос его был негромким, но слова звучали твердо. При этом на меня изливалось столько нежности, что я был тронут до глубины души. В нашем замке, сложенном из розового кирпича и туфа непорочно-белого цвета, купающемся в золотой дымке, поднимающейся над Луарой, Леонардо да Винчи провел последние три года своей жизни и здесь же испустил дух^[4]. Сюда к нему, прославленному мастеру из Тосканы, наведывались вельможи и коллеги по цеху. Оттого каждый уголок замка, каждый находящийся в нем предмет напоены легендарным прошлым. Справа от камина, на одном из первых гобеленов Турне, представлена сцена из «Песни о Роланде», являющая глазу пышность и великолепие рыцарской эпохи. Висящие на стене две алебарды и боевой топор, с помощью которого можно было одним ударом прикончить врага, будоражат мою буйную, страстную натуру, а изваяние Святого Иоанна из крашеного дерева, стоящее в нише и залитое мягким светом, действует успокаивающе. Деревянные сундуки VI века и сиденья эпохи испанского Возрождения, покрытые кордуаном, свидетельствуют о свободном движении стилей в давние времена.

Я вскидываю глаза на отца. Его героическое прошлое помогает мне вообразить, как бы он выглядел в рыцарских доспехах. А вообразив, я начинаю думать: кто он — живой человек или одно из изваяний? Его родители, депортированные из страны за участие в движении Сопротивления, погибли в лагере, а сам он отличился в боях последней мировой войны. Я невольно проникаюсь уважением к нему. И в то же время он — родной мне человек, мой отец. Зачесанные назад седые волосы, белая рубашка, бордовый галстук, темно-синий костюм, ленточка ордена Почетного легиона и блеск перстня… да что там говорить — он для меня просто-напросто олицетворение Франции! А вот и подарок: он дожидается меня на плиточном полу. Что-то объемное, завернутое в подарочную бумагу. Что бы это могло быть? Заранее радуюсь размеру подарка. А когда упаковка разорвана, глазам моим предстает чудо: столярный верстачок, хоть и изготовленный по детским меркам, но с необходимым для работ по дереву набором инструментов: ножовкой, угольником, рубанком, киянкой, уровнем, стамеской, отверткой, буравчиком, плоскогубцами, метром, циркулем, линейкой. Всего дюжина инструментов, столь же полезных, сколь и символичных каждый по себе, к которым прилагаются специальные толстые карандаши для чертежей.

С удивлением прикасаюсь я к подарку, осознавая, что мои умственные способности оценены определенным образом и для меня открывается новое поприще в