В Бихаре все спокойно [Михаил Бычков] (fb2) читать онлайн

Дмитрий Дашко, Михаил Бычков В Бихаре все спокойно

Глава 1, в которой я оказываюсь на воинской службе, принимаю отделение и встречаю одного знакомого из штатской жизни

Я — Гэбрил, частный сыщик, по прозвищу Сухарь. Звёзд с небес не хватаю, но за хорошие деньги готов попробовать. Мне тридцать два года, я выше среднего роста. Женщины на меня не вешаются и в моём присутствии пачками в обморок не хлопаются, однако это не мешает мне любить Лиринну, девушку эльфийку неописуемой красоты, и, кажется, она отвечает взаимностью.

У вас проблемы, нужна помощь опытного детектива? Не стесняйтесь, обращайтесь в мой офис. Адрес его, напечатанный мелкими буквами, можно найти в любом столичном справочнике. Только запаситесь терпением — вчера король решил, что пара солдатских башмаков впустую пылится на складе, и нашёл для них ноги подходящего размера. К сожалению, — мои. Другими словами, я призван на действительную воинскую службу. Второй раз. И я знаю, кому этим обязан.

На полковом плацу было пустынно, если не считать полуроты новобранцев, которые учились держать строй и маневрировать в нужном направлении. Опекал недавних рекрутов усатый сержант. Он был недоволен подчинёнными и распекал их в хвост и гриву.

— Ах, ты, так тебя, растак! Почему строй нарушаем? Олухи стоеросовые. Будете у меня нужники драить языком.

Постепенно ружья вытеснят луки и арбалеты, потом и огнестрельное оружие заменят чем‑то более могучим и смертоносным, но ретивые усачи–сержанты, безжалостно гоняющие новобранцев, никуда не исчезнут.

Двери, ведущие в казарму, распахнулись прямо перед носом, меня едва не зацепило створками. Мимо, как табун диких лошадей, промчался ещё один отряд рекрутов, буквально вчера крутивших хвосты у деревенских бурёнок, а нынче призванных для защиты его королевского величества. Все в нательных рубахах мышиного цвета, пропитавшихся потом. Позади, бранясь и подгоняя нерасторопных, бежал сержант.

— Виноват! — козырнул он мне на бегу.

Видать не успел рассмотреть, что у меня точно такие же сержантские лычки и принял за офицера.

— Всё в порядке, сам виноват.

Ничего не изменилось с тех пор, как я оставил эту казарму, хотя минуло уже больше шести лет. Всё те же серые стены с толстым, в два пальца, слоем краски (армейская традиция красить всё, что можно по любому поводу и без повода — незыблема), скрипучие полы, надраенные специальным средством до зеркального блеска, и лопоухий солдатик на тумбочке, по виду недавно оторванный от материнской груди. Я только успел распахнуть дверь, как он открыл рот и, набрав полную грудь воздуха, что было силы, завопил:

— Рота, смирно!

Раздался грохот падающих предметов, потом послышался поспешный стук солдатских башмаков с толстой подошвой. Это мчался захваченный врасплох дежурный капрал. Увидев причину переполоха, он замедлил обороты и оставшиеся несколько шагов проделал с ленцой, затем отдал честь и представился:

— Капрал Трумен. Чем могу служить?

— Я сержант Гэбрил. Мне нужно к полковнику Брегелю.

— Сейчас я вас к нему провожу, сэр. Подождите минутку, сержант, мне надо преподать небольшой урок молодому, — капрал отвесил солдатику увесистый подзатыльник. — Сколько раз я тебе объяснял, что кричать 'смирно' полагается только в том случае, если в расположении роты появляется старший офицер? Ну?!!

— Много, — признался солдатик, почёсывая то место, куда приложилась крепкая ладонь капрала.

— Так что же ты, бестолочь такая, до сих пор не усвоил? — вопрос был риторическим, и ответ на него знали оба: и капрал, и молодой солдатик. Пройдёт ещё немало времени, прежде чем новобранец наберётся опыта и поймёт, что не всякая незнакомая физиономия обязательно принадлежит начальству.

Закончив с обучением, капрал отвёл меня к кабинету полковника Брегеля. Я постучался в закрытую дверь. Зря старался, мне не ответили. Потянул за ручку, вошёл и оказался в маленькой комнатушке два на два метра - 'предбаннике'. За письменным столом клевал носом долговязый, похожий на цаплю, офицер в чине лейтенанта — адъютант. Его я видел впервые, как и большинство других, повстречавшихся по пути солдат и офицеров. Ветеранов в полку Диких Псов было очень мало. Почти всех солдат перевели сюда из других частей или только что выдернули с гражданки.

Я взвесил в уме, насколько приличным с моей стороны будет тревожить сон спящего офицера, но не успел придти к окончательному решению. Лейтенант так дёрнулся во сне, что едва не слетел со стула. Ему пришлось слегка приоткрыть глаза. Образовавшейся узенькой щёлочки между верхним и нижним веками хватило, чтобы адъютант осознал простой факт: в комнатушке находится посторонний. Лейтенант подскочил как ужаленный, вытянулся по струнке, сфокусировал на мне взгляд, разглядел сержантские лычки и мгновенно успокоился.

До меня не сразу дошло, что надсадный хрип, вырвавшийся из уст офицера, означал примерно следующее:

— Кто ты такой?

— Простите, сэр?

— Кто ты такой? — повторил офицер.

— Я сержант Гэбрил, сэр. Прибыл к полковнику на рапорт.

— Полковник Брегель у себя, — буркнул лейтенант. — Стучи в дверь громче.

— Спасибо, сэр, — сказал я, отбивая по двери барабанную дробь костяшками пальцев.

— Входите, — послышался хорошо забытый голос моего старого командира.

Полковник Брегель писал отчёт. Покрасневшее лицо наводило на мысль, что совсем недавно офицер успел навестить кабак, а, может быть, причастился к бутылке прямо здесь, в кабинете. Склонность к пьянству серьёзно мешала карьере Брегеля, но он давно смирился с тем, что выше полковника ему не прыгнуть.

Я был обязан своему командиру многим. В первую очередь тем, что когда‑то он вытащил меня из цепких когтей контрразведки.

— Садись, Гэбрил, — бросил Брегель уставшим тоном, и я присел на колченогий стул напротив стола.

Мы помолчали. Никто не хотел начинать неприятный разговор первым, тогда полковник досадливо крякнул, полез рукой куда‑то под крышку письменного стола и извлёк оттуда пузатую бутылку с вином.

— Что это, сэр?

— Старое доброе дакайское, восьмилетней выдержки. Будешь?

— Не откажусь.

Полковник опытной рукой разлил вино по двум небольшим фужерам, как по мановению волшебной палочки, появившимся на столе. Потом поставил на ореховую столешню тарелку с яблоком, разрезанным на мелкие дольки, и кусочками засахаренных фруктов.

— Будем!

— Будем! — я слегка пригубил вино из фужера.

Янтарная жидкость обожгла кончик языка и горло. Во рту осталось терпковатое послевкусие, в животе разлилось приятное тепло.

— Ммм, неплохо, — оценил я. — Шикуете, господин полковник.

— Повод подходящий. Я это вино для особых случаев держу… вроде визита бывшего подчинённого.

— Это я раньше был бывшим… — протянул я, но меня, похоже, не слушали.

Полковник продолжил:

— В остальное время сгодится и то дешёвое пойло, что тут продают под видом вина, — Брегель показал графинчик с мутной настойкой, спрятанный за кадкой с фикусом. — А что я пил во время похода против горцев. Вспомню — вздрогну.

Я понимающе кивнул. Мы называли ту гадость 'растворителем для гвоздей'. Полковник откинулся на спинку своего кресла и почесал показавшуюся из‑за края рубахи волосатую грудь.

— Злишься на меня?

— За что? За то, что вы вырвали меня из походов по барам и встреч с красотками?!! Как можно?!!

— Да ладно тебе, Гэбрил. Не паясничай, я же по глазам вижу.

— А зачем тогда спрашиваете?

Полковник засмеялся. Он вообще был мужиком с чувством юмора, правда, весьма специфичным. Не удивлюсь, если и мой призыв в армию — это его очередная шутка. На мой вкус не самая удачная.

— Не обижайся, Гэбрил. Ты мне нужен. Жаль, что боевые товарищи встречаются только по делам.

— Я бы с удовольствием посидел с вами в 'Сухой ветке', но при иных обстоятельствах. Даже угостил бы стаканчиком за мой счёт.

— Я пока что кредитоспособен, — хмыкнул полковник. — За предложение, конечно, спасибо, сейчас некогда. Но на будущее учти — я тебя за язык не тянул.

— Зато затянули меня в армию. Зачем я вам понадобился? Неужели в королевстве не хватает пушечного мяса, и в ход идёт даже такой отработанный материал, как я?

— Ты был лучшим, Гэбрил.

— Полковник, я ведь не барышня на выданье. Зачем вы мне льстите?

— Я говорю чистую правду, — Брегель врезал кулаком по столешнице, и посуда подпрыгнула, — Когда до наших генералов наконец‑то дошло, каких дров они наломали, разогнав Диких Псов, было уже поздно. Мы потеряли уйму опытных бойцов. Теперь приходится начинать с нуля, причём без палочки. Ты моя первая палочка, Гэбрил.

— Занятное сравнение. Раз я палочка от нуля — не боитесь, что окончательный результат тоже будет нулевым?

— Я уже давно ничего не боюсь, Гэбрил.

— Могу позавидовать. Я порой боюсь собственной тени.

— Ты никогда не был таким пугливым, Гэбрил. Что с тобой стряслось?

— Времена меняются. Так зачем вы всё же меня вызвали?

— Я дам тебе отделение. Десяток самых опытных и обученных солдат. Вы будете моей гвардией…

— И затычкой во всех дырах, — продолжил я за него.

— Да, — не стал отрицать полковник.

— Ладно, — согласился я. — Лишь бы не серной пробкой.

— Вот видишь, мы понимаем друг друга с полуслова.

— Да я вроде бы всегда был понятливым парнем.

— Это точно. В противном случае, я бы с тобой так не разговаривал. Постарайся принять своё отделение как можно быстрее. Им пока командует капрал Лео Шрам. Он хороший боец, ничего не скажешь, но имеет очень приблизительные понятия о дисциплине.

— Будут проблемы?

— С ним? Вряд ли. Если держать его в ежовых рукавицах…

— А остальные солдаты как?

— Лучше один раз увидеть…

— Понятно. Тогда, с вашего позволения, я больше не буду протирать штаны в кабинете. Где я могу найти своих солдат?

— Правильный подход, Гэбрил. Сделай мне из этого отделения конфетку, и я ещё разок выпью с тобой дакайского. Мой адъютант тебя проводит, — объяснил полковник и громко крикнул: — Эй, Легмонт, тащи свою задницу сюда.

В кабинет вошёл лейтенант, хмурый как осеннее утро. Возможно, мы прервали его сон на самом интересном месте.

— Лейтенант, проводите сержанта Гэбрила до расположения третьей роты.

Третья рота?!! С этого и надо было начинать разговор. Хм, между собой мы называли третью роту 'смертничками'. Служивших в ней ребят отправляли в самые опасные места, и если на горизонте маячила переделка, из которой практически не было возможности выпутаться, значит, поблизости обязательно будут парни из третьей роты.

— Сэр, может быть лучше вызвать дежурного? — удивился лейтенант тому, что его, офицера, отправляют сопровождать какого‑то самого заурядного сержантишку.

— Здесь я решаю, кому и что надо делать! — сорвался на крик полковник. — Извольте проводить сержанта, куда было приказано. Я вчера давал вам подробные инструкции насчёт сержанта Гэбрила.

Легмонт не стушевался, очевидно, успел уже привыкнуть к взрывному характеру Брегеля. Он щёлкнул каблуками и уточнил:

— Разрешите выполнять, сэр?

— Выполняйте, — устало бросил полковник.

Помещение, выделенное для третьей роты, пустовало. Солдаты, чистившие оружие, под руководством осанистого капрала, смотрелись одинокими призраками в огромных гулких стенах казармы, вдоль которых стояли одноярусные кровати.

Узенькие окошки пропускали мало света, однако его было вполне достаточно для того, чтобы я успел хотя бы мельком разглядеть будущих подчинённых.

— Встать, смирно! — скомандовал капрал.

Бойцы поднялись на ноги.

— Сэр, отделение находится на отдыхе, согласно приказа ротного офицера. Личный состав на месте. Происшествий нет! — доложил капрал.

— Вольно! Садитесь, — разрешил Легмонт.

Солдаты присели на краешки своих кроватей, застеленных толстыми стегаными одеялами, и стали с интересом меня разглядывать. Как и все служивые, они прекрасно понимали, что начальство в лице Легмонта пришло к ним неспроста.

— Значит так, бойцы, у меня к вам будет разговор, — Легмонт сел на придвинутый ему десятником табурет и вытянул ноги.

Мне сесть не предложили, но я вышел из положения, примостившись на одну из незастеленых кроватей, хозяин которой почему‑то отсутствовал. Капрал неодобрительно покосился на меня, но промолчал.

— Знакомьтесь с новым командиром отделения, — произнёс лейтенант.

Солдаты недовольно зашумели. В отличие от привычного капрала, я был для них сплошным белым пятном.

— Отставить разговорчики! — приказал Легмонт. — Представьтесь, пожалуйста.

Это он мне. Я встал, поправил мундир и сообщил:

— Я сержант Гэбрил. Служил шесть лет в полку Диких Псов до самого его расформирования. На гражданке был телохранителем одной аристократической шишки, а потом зарабатывал на хлеб частным сыском. Теперь снова призван в армию и буду вашим непосредственным командиром. У меня всё. Вопросы будут?

— Вы — тот самый Гэбрил? — подал голос с виду неприметный солдат в подшлемнике.

Он с любовью вертел в руках арбалет, проверяя плавность работы спускового механизма.

— Я не тот самый, я — просто Гэбрил, — пояснил я. — Ещё вопросы имеются?

— Нет, сэр, — ответил за всех капрал. — Всё ясно.

— Отлично. Тогда мне бы хотелось познакомиться с вами поближе, узнать, на что вы способны. Лейтенант, разрешите? — обратился я к Легмонту.

— Не возражаю, — кивнул он. — Мне пора. Занимайтесь с солдатами по своему усмотрению. Завтра с утра выход в полевой лагерь. Дальнейшие распоряжения получите у командира роты.

После того, как адъютант полковника, исчез за дверями, я попросил капрала представить остальных солдат.

— Понял, сэр, — с готовностью произнёс он. — Я Лео, по прозвищу Шрам. Был когда‑то сержантом, но потом лычки спороли. Стал капралом.

— А за что спороли? — поинтересовался я.

— Да так, — замялся он, — было дело. Ерунда, но неприятно.

— Ладно, не хочешь об этом рассказывать — не надо. Продолжай дальше.

— Спасибо, сэр. Перехожу к остальным. Вот этот любопытный, с арбалетом, — Лео указал на солдата в подшлемнике, — Мурена, наш лучший стрелок. Попадает со ста шагов в медную монету.

— Здорово, прямо как эльф! — восхищённо воскликнул я.

Стрелок усмехнулся. Мало кто из людей способен сравниться с эльфами в меткости.

— Покажи свой арбалет, солдат, — попросил я.

Мурена осторожно, как драгоценность, передал оружие.

— Ого, что я вижу — составная дуга. Делали на заказ?

Мурена кивком головы подтвердил моё предположение.

— Мастер Ферцер. В столице он лучший среди оружейников.

— Не согласен, — внезапно выпалил дотоле молчавший солдат чуть выше среднего роста, с длинными волосами пепельного цвета, свисавшими щеголеватой чёлочкой над правым глазом.

Лицо его было немного бледным, с выступающими скулами. Под глазами мешками собрались мелкие морщинки.

— Не согласен, — повторил он. — Может Ферцер и дока в том, что касается арбалётов и луков, но в мечах он разбирается не лучше, чем свинья в апельсинах.

— Успокойся, Чет, — прикрикнул на него капрал и пояснил мне. — Это Чет, наш мечник. Вместе со своим братцем–близнецом Нечетом, составляет непробиваемую пару. Наш ударный костяк, так сказать.

Капрал указал на второго бледнокожего солдата, точную копию спорщика.

— Как вы их отличаете‑то? — поразился я схожести близнецов.

— Шут его знает. Само собой получается. К тому же Чёт заядлый спорщик, а Нечет молчун, каких мало. Зато в бою они как единое целое. Начнут махать мечами, не остановишь, пока врагов в капусту не порубят.

— Вижу, что отделение не обделено талантливыми ребятами, — усмехнулся я.

— А то! — гордо вскинулся Лео. — Я их почитай месяц отбирал, из других рот к нам в третью переманивал, а потом ротного уламывал, чтобы он ребят в моё отделение перевёл. Но это ещё не всё. Вот это наш Хомяк. Прирождённый следопыт. Давай, Хомяк, вставай, не тушуйся.

Грузный мужичок с солидным брюшком привстал, чтобы я смог его получше рассмотреть. Большие, покрытые мозолями руки, толстые уши и губы, нос картошкой.

— Вы не смотрите на него так. Это он с виду дохлый, но в лесу вы его не узнаете. Следы на земле читает как раскрытую книгу. И кистенём если что грохнет так, что мокрого места не останется.

— Да ладно тебе заливать, — фыркнул Хомяк. — Крестьянин я бывший. Убёг от барина, год прожил в городе, получил вольную. Цеховые меня не приняли, пришлось в армию завербоваться, а там Лео на меня глаз положил, к себе в отделение позвал. Уж и не знаю я, откуда он узнал про способности мои. Но у нас в деревне все мужики толковые были, не один я такой.

— Отлично, хороший следопыт всегда на вес золота. Теперь снова послушаем вашего командира. Пусть он об остальных расскажет, — предложил я.

— Это вот Гурд, мастер по отвесным стенам и скалам лазать, — капрал представил следующего солдата.

Гурд был очень смуглым. Лицо матовое, лишенное румянца, худое. Глаза синие, глубоко посаженные, смотрели на меня с чуть уловимой насмешкой. В его крепком теле чувствовалась какая‑то присущая только горцам лёгкость и воздушность.

— Эй, зачем командиру не всю правду говоришь, — голос у Гурда оказался немного гортанным, и говорил он с сильным акцентом. — Паачему забыл рассказать о том, как я кынжалы метаю.

— Гурд прав. Он, наверное, и родился с кинжалом, — засмеялся самый старый на вид солдат.

На вид ему можно было бы дать лет пятьдесят. На макушке венчиком расположилась хорошо наметившаяся плешь, густые брови, похожие на две гусеницы, мясистый нос, волевой подбородок. Фигура как у заправского борца. Чувствуется, что мышцы налиты недюжинной силой.

— Это Башковитый, — пояснил десятник. — Суп отменный варит… из грибов…

Все присутствующие, кроме меня, грохнули от смеха. Я недоумённо посмотрел на капрала. Что же их так развеселило?

— Суп он варит… вот уморил, честное слово, — чуть отдышавшись, произнёс Мурена. — Я тот суп век не забуду.

— Над чем вы так смеётесь? — я был заинтригован до глубины души.

— Всё очень просто, — пояснил капрал. — Мы должны были приехать в столицу ещё два дня тому назад, после того, как доставили в Роос одного очень важного вельможу. В Роосе, на отвальной, мы, как следует, покутили (сами знаете, начальство далече, чего нам не расслабиться) и в итоге остались совсем без денег. Понадеялись на то, что кормиться будем тем, что удастся подстрелить или поймать по дороге в столицу. И вот на тебе — сколько не ехали, ничего не попадалось. Как будто всё зверьё повымерло. Рыба и та не клюёт. И грибов нормальных нет, не сезон ещё, одни поганки красноножки стоят. Едем голодные, злые — шутка ли, три дня во рту даже маковой росинки не было. Живот с голодухи к позвоночнику прилип. А Башковитый тут ударился в воспоминания и рассказывает, какой знатный у них в деревне суп из грибов красноножек варили, а главное — он рецепт до сих пор помнит. Судя по всему не брешет, так что мы стали его уламывать сварганить нам супчик. Голод не тётка, ломаться Башковитый долго не стал, взялся нам суп из красноножек приготовить. Их говорит, надо по–особому отварить, и тогда суп будет, пальчики оближешь. Сделали мы привал, натаскали Башковитому гору этих поганок, сами подремать завалились, а Башковитый кашеварить начал. Уж чего он там наколдовал, не знаю, но когда позвал нас — дух от котелка шёл такой сильный, аж с ног сшибал. Мы кашевара спрашиваем, все, дескать, правильно сделал, ничего не забыл? А он нам — не волнуйтесь ребята, рецепт проверен временем, такого наваристого супчика даже вельможам хлебать не приходилось. Распробовали мы его варево, действительно, вкуснятина, хотя нам тогда с голода хоть опилок настругай, уплетали бы за милую душу, и спасибо ещё сказали. Проблемы начались очень скоро. Мало того, что благодаря его грибам, нас так в кусты гонять начало, что мы штаны завязывать не успевали, так после этого супчика ещё и торкнуло не по детски: видения в голове начались, как там по научному: галык, галиц…

— Галлюцинации? — подсказал я.

— Они самые, галыкцынации. Представляете, как мы смотрелись — почти десять здоровенных мужиков со спущенными штанами, бегают и ржут как сумасшедшие. Кому драконы мерещатся, кому покойники. Гурд по простоте душевной вообще решил, что он летать умеет: залез на дерево и прыгать с него собрался. Кричит, что так ему выше взмыть удастся. Как не расшибся, ума не приложу. В общем, потеряли мы два дня, а с Башковитым здороваться только вчера начали.

Я засмеялся:

Удивляюсь я вам ребята! В старые времена воины некоторых варварских племён перед боем специально наедались особого отвара из грибов, для того, что впадать в безудержную ярость и бешенство, устрашая тем своих врагов. Неужели, вы об этом не слышали?

— Ну, сэр, скажите тоже. Мы же не историки, мы самые обычные солдаты. Нам деньги платят не за то, чтобы мы всяких древних варваров изучали, — немного ребячливо вскинулся капрал.

— Ладно, проехали, забудем этих варваров. Чем ещё знаменит Башковитый, кроме кулинарных способностей?

— Он у нас самый опытный, в таких переделках за свой век побывал — на троих подели, всем хватит. Благодаря его советам мы не раз сухими из воды выходили.

— Вот только с супчиком опростоволосился, — прыснул кто‑то в кулак, и все снова дружно рассмеялись.

— Ещё я не представил вам Тюрю — он у нас силач, подковы запросто гнёт, и к тому же не любитель рта открывать. Как‑то мы подбили его и Нечета на спор — кто первым заговорит, тот ведёт всех в кабак, так вот после того, как Нечет не выдержал и развязал язык, Тюря ещё несколько дней молчал.

— Да он вроде как до сих пор молчит, — снова пошутил кто‑то в углу.

— Ну‑ка покажись Тюря, — попросил капрал.

Тюря привстал и распрямился во весь свой рост. Рослый, плотный, с буйной шевелюрой на большой голове; на вид добродушный, и в то же время опасный, для того, кто посмеет его обидеть или задеть.

— Медведь, как есть медведь, — одобрительно хмыкнул я. Мне положительно нравился молчаливый силач.

Тем временем Тюря быстро сел на своё место, скрестил свои руки на груди и уставился в одну точку. Дальнейшее его видимо не интересовало.

— И вот, последний мой человек — Кызыл. Он бывший кочевник, его взяли в плен во время одного из набегов Орды. Почему‑то родственники отказались давать за него выкуп. То ли совсем бедные, то ли разозлились на Кызыла за то, что он в плен попал, шут их степняков знает. Нам тогда позарез был нужен человек, который в степи как рыба в воде, вот мне и присоветовали приглядеться к Кызылу, уж больно он на своих осерчал. Надоело бедолаге от моря погоды ждать. Полковник похлопотал за него, дал своё слово, что никуда пленный степняк от нас не денется. С тех пор не могу на него нарадоваться. Кызыл прекрасно обращается с арканом и до лошадей сам не свой, прирождённый всадник. В седле сидит как влитой. Несколько раз выигрывал в полку конные эстафеты. Вот, собственно говоря, и всё.

— Ты Лео, Мурена, братья Чет и Нечет, Хомяк, Гурд, Башковитый, Тюря, Кызыл — итого девять, — стал на пальцах считать я. — А должно быть десять. Куда ещё одного человека дел, капрал?

Лео помрачнел.

— Убили нашего десятого, когда в Роос ехали. На засаду кочевников нарвались, там и оставили Пенька. Его стрелами нашпиговали. Даже похоронить по человечески не удалось, пришлось улепётывать так, что пятки сверкали. Потому и гуляли в Роосе — поминки по усопшему товарищу справляли, да совесть вином заливали.

— Понятно, — вздохнул я. — Пусть земля будет вашему Пеньку пухом. Все мы рано или поздно… — дальше продолжать я не стал.

Ночь прошла неспокойно. Я лежал на крайней к выходу койке и никак не мог уснуть. Слишком внезапно меня вырвали из привычной жизни, и теперь всё казалось каким‑то нереальным, словно за меня жил кто‑то посторонний. Зато слева выводили носами рулады девять здоровых мужиков, и, чтобы их разбудить, пришлось бы очень постараться. Но я не собирался их будить. Парни заслужили немного сна.

Я давно заметил одну интересную особенность воинской службы. День в армии тянется долго и, кажется, нет ему конца и краю, зато недели и месяцы пролетают незаметно. Вот и сейчас, не успел я оглянуться, как вдруг обнаружил, что ношу армейский мундир больше десяти суток. Мне было противно смотреть на себя в зеркало. Хотелось протереть глаза: таким чистеньким, гладко выбритым и наглаженным я не был с момента демобилизации. Самое страшное — это то, что меня потихоньку начинало засасывать.

Тесный воротничок натирал шею, а командир роты — лейтенант Додсон ещё и норовил на неё сесть.

Мы находились всем отделением в полевом лагере и отрабатывали странные вводные, не имевшие ни чего общего с обычным боем. Определённо, нас к чему‑то готовили, но к чему именно оставалось вопросом, однако чувствовал себя я, как загнанная лошадь. Моим парням тоже приходилось несладко.

Нарочный примчался как раз в тот момент, когда по расписанию занятий был запланирован отдых. Оказалось, что меня срочно затребовали в штаб. Я оставил капрала за старшего, и устало поплёлся в сторону офицерских шатров. Где‑то среди них, раскинулась штабная палатка. Обычно в ней находился либо сам полковник, либо его заместители. Но только не сегодня. Сейчас в ней был всего один человек, и я слишком хорошо его знал, чтобы обрадоваться нашей встрече.

Ангер Брутс — старший следователь королевской службы безопасности, ждал меня в штабной палатке и всем своим видом олицетворял сплошное нетерпение. Увидев его, я едва не повернул обратно. В последний раз Брутс пребывал в таком настроении, что едва не отдал меня на растерзание полицейскому лейтенанту Морсу, а с Морсом мы уживались как кошка с собакой.

Судя по кислой физиономии, господин старший следователь не имел выбора, что уж говорить обо мне?

— Здравствуйте, Гэбрил, — приветствовал он, как только я закрыл за собой полог.

В шатре было очень жарко, воздух раскалился, и чиновник обильно потел. Я решил позволить себе небольшую вольность.

Привет, Брутс! В последнее время я стал таким популярным, что сам себе поражаюсь!

— О чём вы, Гэбрил?

— О нашей армии! Совсем недавно я узнал, что ей без меня, ну, просто никак. Сегодня я вижу, что к армии присоединилась ещё и королевская служба безопасности. Мне впору просить об удвоении жалованья.

— Я понимаю ваш сарказм, сержант. Вы не очень рады тому, что вас оторвали от привычной жизни.

— Не рад?!! Да, что вы! Я уже полмесяца хожу колесом от радости.

— Бросьте паясничать, — рассердился Брутс. — Меня привело к вам дело государственной важности…

— Стоп, — прервал я его. — Вы имеете право мне приказывать?

— Нет, — ответил удивлённый чиновник.

— Отлично, тогда с вашего позволения, я вас оставлю, пока вы не наговорили мне чего лишнего. Я однажды уже спас этот мир, а взамен получил повестку в армию. Если я сделаю это ещё раз, то по логике вещей в качестве награды загремлю в тюрьму. Всего вам хорошего! Было очень приятно с вами встретиться.

— Стойте, Гэбрил! — в сердцах воскликнул чиновник. — Даю вам слово, что как только вы выполните моё поручение, я позабочусь о том, чтобы вас демобилизовали сразу после победы над кочевниками. Скажу больше — на ваш счёт в банке переведут очень крупную сумму.

Неплохо. Однако пословица про бесплатный сыр знакома мне ещё с пелёнок. Я остановился. До заветного порога оставались каких‑то десять сантиметров.

— И что от меня потребуется?

— Совершить небольшую экскурсию.

— Куда?

— В Бихар!

— А что я там забыл?

— Забыли не вы. Забыл наш король.

— Надеюсь, что не купальное полотенце или халат. Я слышал в Бихаре изумительные бани, наверняка, король не упустил возможности посетить одну из них.

— Баня вам будет обеспечена, но не совсем такая, о которой вы думаете.

— То есть?

— Дорога до Бихара перерезана кочевниками. Попасть туда практически невозможно. Но я обязан быть там и как можно скорее.

— А я тут причём? Если кому‑то не сидится на месте, то, что может сделать обычный армейский сержант? Если только отговорить…

— Исключено. Я должен ехать.

— Счастливого вам пути!

— Не вам, а нам, Гэбрил, — ухмыльнулся Брутс.

— Вы хотите сказать, что берёте меня с собой? — спросил я.

— Да, и вас и ваше отделение. Вы будете моим сопровождением по дороге в Бихар. По прибытии я должен буду заняться одним очень важным расследованием.

— Что это за расследование?

— Это государственная тайна, Гэбрил.

— Не хотите говорить — не надо. Я никуда не поеду. Полковник Брегель очень на меня рассчитывает, не хотелось бы его подводить.

— Вы подведёте его, если не поедете!

— А я с места не сдвинусь, пока не узнаю, какую пакость вы для нас приготовили.

— Почему пакость?

— Такова специфика вашей конторы. Где вы — там сплошные неприятности.

Брутс начал терять терпение.

— Повторяю ещё раз — это государственная тайна. Если я вам её расскажу, вы будете должны дать подписку о неразглашении.

— Сколько человек уже знает об этой тайне? Если больше двух, то скоро весь город будет в курсе.

— Очень мало, Гэбрил. Только самые доверенные лица.

— Доверенные лица?!! Значит, я прочитаю о ней в завтрашних газетах.

— Хорошо! — сдался Брутс. — Я открою вам этот секрет. Вряд ли вы прочитаете о нём в газетах — мы об этом позаботились. Пропал старший сын нашего короля — герцог де Бриль.

— Он же женился на дочери султана…

Женился, — подтвердил Брутс. — А потом пропал. Мы должны его разыскать, во что бы то ни стало. Иначе у нас и у Бихара будет куча проблем.

Глава 2, в которой мы отправляемся в поход

Всё, что мне было известно о Бихаре, укладывалось в несколько строчек, из отрывного календаря. Не уверен, что этого хватит для предстоящего путешествия. Я так и сказал Брутсу, и он согласился поделиться со мной своими знаниями. Через полчаса мои мозги чуть не вскипели. Старший следователь оказался ходячей энциклопедией и завалил меня целой кучей ненужных деталей.

Бихар — небольшая страна, граничащая с нами на северо–востоке. В настоящее время правит ей султан Абдулла XVIII. Перечень его титулов займёт не одну страницу, самые скромные из них Лучезарный и Великолепный, остальные упоминать без смеха просто невозможно. Как обычно — голова султана попирает небеса, ноги омываются водами океана, а милость не знает границ. Главное другое: Абдулла XVIII проводил по отношению к нам дружественную политику, а его войска сдерживали кочующие племена, так и норовившие прорваться на территорию нашего королевства. Правда, в последний раз кочевникам это удалось. В результате они перерезали все пути, ведущие в Бихар.

Но вернёмся к султану. Его дочку зовут Айни–биби. Если верить портрету, доставленному сватами в королевский дворец, она чудо как хороша. Старший сын короля — герцог Де Бриль влюбился в неё без памяти. Совсем недавно сыграли свадьбу и вот на тебе! — жених, а вернее уже муж, куда‑то пропал. Намечался скандал, способный испортить хорошие отношения между двумя странами.

Я всегда опасался лезть в политику, но на этот раз мне было не отвертеться. Крючок, на котором меня подцепили, держал слишком хорошо: в два счёта с него не спрыгнешь.

— Сколько у нас времени на подготовку? — спросил я.

— Только один день, — ответил Брутс. — Выезжаем послезавтра на рассвете.

— Этого мало. Мы не готовы.

— Я знаю, но нужно спешить. Времени в обрез.

Я распростился с Брутсом и вернулся к своим ребятам. Как и положено настоящим солдатам, они наслаждались каждой минутой безделья. Лео не стал проводить плановые занятия в моё отсутствие. Стоило бы устроить ему выволочку, но не сегодня. Я построил отделение и рассказал о предстоящей поездке. Солдаты восприняли известие довольно спокойно. Они ещё не представляли всех трудностей предстоящего путешествия, но шестым чувством догадывались: кто‑то из них, возможно, не вернётся обратно и останется навсегда в песках Бихара. Однако служба есть служба. Ничего не попишешь. Отделение успело не раз пройти огонь, воду и медные трубы.

Я сумел договориться с ротным, чтобы он оставил нас в покое: мои ребята были порядком измотаны и нуждались в отдыхе. Сам тем временем отправился к каптёрщику. Похоже, армейское начальство сговорилось и решило назначать на такие должности только прожженных жуликов и плутов. Каптёрщик не был исключением. Его заплывшие салом глазки выдавали жгучее желание кого‑нибудь облапошить.

Я подал ему ведомость, выписанную полковником. Плешивая голова каптёрщика склонилась над ней и объявила, что склад пуст, и я могу получить только половину причитающегося имущества. В лучшем случае. Он лгал, причём самым бессовестным образом. Я понял это по хитрому выражению, застывшему на его лице.

— На складе хоть шаром покати. Почти ничего нет, пусто, — развёл руками каптёрщик.

Я схватил его за кончик роскошных сивых усов и потянул к себе.

— Что вы делаете? Отпустите меня, мне больно, — заверещал он.

— Будет ещё больнее, — пообещал я. — Хочешь, я тебе их оторву? — с этими словами я потянул ещё сильнее. — Бесплатно.

— Не надо, — сдавлено пропищал он. — Кажется, я могу вам помочь. У меня осталось кое‑что… из старых запасов. Только ради вас.

— Отлично, — я отпустил усы и ободряюще хлопнул каптёрщика по спине с такой силой, что едва не вбил его в землю по самые уши. — Только смотри, ничего не перепутай. Я проверю и если не досчитаюсь хотя бы крупинки каши — откручу тебе голову. Ты меня понял?

— Понял, понял… — губы каптёрщика расплылись в угодливой улыбке.

— Я знал, что мы с тобой поладим, — усмехнулся я.

Башковитый пришёл, чтобы помочь мне с подготовкой снаряжения. Он больно щёлкнул каптёрщика по ушам в целях профилактики и подставил широкую спину под мешки.

— Не многовато ли с собою берём?

— В самый раз, — откликнулся я. — Нас будет больше десяти человек. Такой ораве подножным кормом не прокормиться. А грибы я не люблю.

Башковитый хмыкнул и подхватил тяжеленный мешок как пушинку. Силён, ничего не скажешь.

Я потрепал каптёрщика по щеке и отправился за Башковитым.

Весь следующий день мы готовили экипировку. В оружейке нам хотели выдать несколько ружей, но солдаты от них отказались.

— Да ну их, — отмахнулся Лео. — Неудобные они, тяжёлые, громоздкие. А как выпалишь все заряды, становятся обычным палками, каких в любом лесу полно. Не хочу таскать на себе лишний вес.

— Мне с арбалетом как‑то сподручней, — поддержал его Мурена.

— Тогда может, возьмёте по пистолету? — предложил я, но оружейщик прервал меня словами:

— Пистолеты полагаются только чинам не меньше сержанта.

— Ладно, — вздохнул я. — Тогда я возьму себе парочку.

— Другое дело, — согласился оружейщик и дал мне два тяжёлых пятизарядных пистолета.

Я засунул их за пояс. Лео ухмыльнулся.

— Ничего, — сказал я, — когда патроны закончатся, буду кидаться пистолетами как камнями. Может, и проломлю череп кому‑нибудь из неприятелей.

— С тем же успехом можно набить карманы булыжниками, — фыркнул Лео.

Это переполнило чашу моего терпения.

— Отойдём, — тихо сказал я ему.

Лео нахмурился.

— Зачем?

— Сейчас объясню.

Я отвёл его в сторону от любопытных глаз и начал разговор:

— Слушай, капрал, кто из нас командует отделением: ты или я?

— Вы, сержант, — недоумённо протянул Лео.

— Правильно, — похвалил я его. — Отделением командую я. Рад, что ты это усвоил. Постарайся запомнить ещё один простой факт, второго раза у тебя не будет. Я — парень компанейский и за своих готов в огонь и в воду, но шуточек над собой от подчинённых никогда не терпел и терпеть не буду. Если хочешь ужиться со мной, думай, прежде чем произнесёшь хотя бы полслова.

— Да ладно, сержант, — прищурившись, отмахнулся Лео. Он быстро перешёл на 'ты'. — Заканчивай с нравоучениями. Мы же свои.

— Капрал, ты забыл добавить 'сэр'.

— Сержант, плюнь ты на эти армейский штучки. Оставь субординацию для недалёких придурков. Нас никто не слышит, будем проще… — нахально заявил он.

Кровь бросилась мне в лицо, я едва не заскрипел зубами, но потом всё же сделал глубокий вдох и успокоился. Обычное дело, мне не раз приходилось сталкиваться с подобными выходками подчинённых. Жили, не тужили, а тут пришёл не пойми кто, начал права качать, требовать. К тому же Лео явно рассчитывал остаться на должности командира отделения. Это и власть, и пусть маленькие, но всё же деньги. А тут я словно с неба свалился, и отобрал у него и то, и другое. Кого хочешь, заденет, а капрал мой мужик с характером, ему вдвойне обидно. Вот и решил прощупать, что я собой представляю и не дутый ли у меня авторитет. Набить ему морду? Иногда этот метод бывает действенным, однако в случае с Лео, у меня в отделении, скорее всего, появится настоящий враг. Особенно, если я уязвлю его самолюбие. Придётся через шаг оглядываться, чтобы не получить удар в спину. Но не принять исходящий от него вызов ещё хуже. Вот и выбирай между плохим и очень плохим.

— Хочешь силёнками со мной померяться? — окинув взглядом капрала, поинтересовался я.

— Почему нет? — довольно осклабился он. Похоже, бравый капрал был полностью уверен в своих силах. Моя репутация его ни капельки не смущала. Стоило сбить с него эту спесь, пока она не заразила и остальных подчинённых.

— С оружием или как? — спросил я.

Фехтую я неплохо, а что касается рукопашного боя, то Лиринна научила меня кое–каким приёмчикам из арсенала эльфийского клеста. До настоящего мастера мне далеко, но один на один постоять за себя всегда сумею. Разумеется, если противник не трехметровый огр, разбуженный во время зимней спячки.

Лео задумался. Его смущала моя покладистость, он догадывался, что замышляется какой‑то подвох, однако отступать было уже поздно.

— Давай без оружия. Вдруг уколю тебя… случайно. Лучше на кулачках, по–простому, до первой крови, — губы его растянулись в улыбке.

Прекрасно, заодно проверю, насколько способным учеником клеста я оказался. Правда, некоторые моменты стоило уточнить:

— А если начальство узнает? Под трибунал попасть не боишься?

— Под трибунал‑то? — переспросил Лео. — Это вряд ли. Брегель скандал раздувать не будет. Разжалует в рядовые и всех делов. Я привыкший. Ну, как, сержант, не трусишь?

— С чего ты взял, что я трушу? — изумился я.

— Вид у тебя нерешительный.

— Нормальный вид, — обиделся я.

— Ну, раз так, пойдём в рощу, за нашей казармой. Туда редко кто заглядывает. Никто нам не помешает, — живо предложил капрал.

— Знакомое место, — улыбнулся я. — Только вот, что, капрал. Дел у меня по горло. Сам знаешь, планы на завтра обширные, надо хорошо подготовиться. Ты уж, будь добр, подожди там, в роще, минут пятнадцать. Я обязательно приду, не сомневайся.

— Не обмани, сержант, — насторожился Лео.

— Да уж не обману, — заверил я. — Только учти: моя возьмёт — будешь слушаться меня беспрекословно.

— А это мы посмотрим, чья возьмёт, — ехидно ухмыльнулся Лео.

— Посмотрим, — согласился я. — Только уговор не забывай.

— Слово даю, — поклялся капрал. — Победишь меня — буду в рот тебе смотреть, а если я наваляю, то уж не обессудь, Гэбрил…

— Без проблем, капрал. Можешь идти.

Как только Лео ушёл, ко мне сразу приблизился Башковитый. Он добрых пять минут переминался с ноги на ногу, прежде чем заговорил:

— Сержант, сэр, не связывайтесь вы со Шрамом. Простите его, дурака. Мало ли что наговорит по глупости.

Я посмотрел в глаза солдата и увидел в них немой упрёк.

— Не волнуйся, Башковитый. Я знаю, что делаю. Капралу нужен урок, и я окажу ему эту услугу.

— Постойте, сэр, — взмолился Башковитый. — Вы не знаете Шрама так, как знаю его я. Он хорошо дерётся.

— Я тоже кое‑что умею.

— Сэр, когда Лео увлекается, он перестаёт быть человеком и превращается в зверя. Он не знает усталости, может махать кулаками с утра до вечера и ни капли не вспотеет. Ему не ведома жалость. Он сделает вас калекой, сэр, — похоже, Башковитый уже примерял мне костыли.

— Не волнуйся. Я не предоставлю ему такой возможности. Побудь пока за старшего. Мы с капралом некоторое время будем отсутствовать.

— Слушаюсь, сэр, — солдат устало козырнул.

Мне показалось, или он на самом деле жалел меня? Я размышлял над этим, шагая в сторону рощи.

Когда‑то здесь был лес. Шумели деревья, пели птицы, белки прыгали с ветки на ветку, ключи с холодной и безумно вкусной водой выбивались на поверхность. Нынче от всего этого великолепия осталась только небольшая осиновая рощица. В тени её ветвей вполне можно было укрыться от посторонних взоров и палящих лучей солнца.

— Ну и денёк сегодня, — сказал я ожидавшему меня Лео.

Рубаха вымокла, хоть отжимай. По телу струились ручейки пота. Не люблю я это липкое и противное ощущение прилипшей к спине гимнастёрки. Эх, поваляться бы в травке, подремать пару часиков, дождаться спасительного вечера. Не вовремя ты всё это затеял, Лео, ой как не вовремя. Я едва сумел подавить зевок. Почему‑то меня совершенно не беспокоила намечавшаяся схватка с опасным и умелым противником. Жара. Вероятно, сейчас я бы без малейших опасений бросился в рукопашную против десятка гоблинов. Вот до чего допекло.

— Жарко, — согласился капрал и облизал сухие губы.

Вижу, и тебе не сладко, парень.

— Приступим?

— Давно пора, — обрадовано кивнул Лео.

Мы разделись до пояса. Тело у капрала было жилистым и упругим как стальная пружина. Фигура атлета: никакого намёка на жир, одни мускулы. Капрал повёл плечами, с хрустом наклонил голову сначала в правую сторону, а потом в левую, попрыгал на ногах как мячик и встал в бойцовскую стойку. Я посмотрел на него с иронией:

— Давай, капрал, покажи, на что ты способен. Не тяни время.

Он не стал откладывать дело в дальний ящик и выкинул вперёд свой кулак, словно копьё. Я предчувствовал его выпад и с лёгкостью ушёл в сторону.

— Неплохо для пятилетнего ребёнка. Ещё одна попытка, капрал.

На этот раз он попробовал достать меня коротким ударом снизу в подбородок. Между прочим, страшная штука. Попади он, куда целил, и я бы собирал зубы по всей роще. Моей челюсти грозила неминуемая опасность, но я в последний момент сумел отбить его руку, а потом схватил капрала за шею и совершил бросок через бедро. Стандартный армейский приёмчик, но какой эффективный: земля ушла из‑под ног Лео. Он воспарил над миром, как птица, однако полёт длился всего одно мгновение. Короткий миг невесомости закончился гулким падением, капрал, словно мешок грохнулся на траву, однако быстро опомнился, резво вскочил на ноги и снова бросился на меня. Когда ж ты угомонишься?!! Жарко ведь!

Глаза его горели яростью. Он желал только одного — растерзать обидчика. Будь на моём месте боец похуже, даже не знаю, что бы с ним сделалвзбешённый Лео. Он кинулся на меня как бык на красную тряпку и, не видя ничего перед собой, кроме моего размытого силуэта, приготовился рвать и метать.

Ярость — плохой советчик. Мне не составило большого труда вновь отправить его на землю. Теперь Лео уткнулся носом в большую кучу из прелых листьев и сухих веток, которую ещё не успели убрать, и затих. Ненадолго.

— Может, хватит? — спросил я.

В ответ Лео накинулся на меня с утроенной яростью. Башковитый был прав, парень превращался в зверя. Жестокого и безжалостного. Разве что только пар из носа не шёл. Я покачал головой. Из меня собирались сделать котлету. Остановить его могло только одно. Я действовал молниеносно. Удар, ещё удар, я не давал обезумевшему от злости и боли капралу опомниться. Руки и ноги действовали сами по себе. Удар, Лео судорожно глотает воздух, а я мотаю разбитым кулаком в воздухе. У парня явный переизбыток железа в организме. Так нельзя, больно ведь. Попробуем по другому. Подсечка. Он кубарем катится по земле, вскакивает (вот неугомонный) и вновь натыкается на мой кулак. Всё. Чистый нокаут. Ему можно полчасика полежать на солнышке, а мне надо перебинтовать руку, срочно.

Лео пришёл в себя, раньше, чем я думал. Он, кряхтя, встал на четвереньки, вытер с разбитого лица кровь и улыбнулся широко и добродушно, как ребёнок.

— Круто вы меня, — капрал помолчал секунду и добавил, — сэр.

— Надеюсь, что больше недоразумений между нами не будет? — спросил я.

— Так точно, сэр, — кивнул Лео.

Он вздохнул, сделал попытку подняться с четверенек, но не удержал равновесия и обессилено опустился головой вниз. Крепко я его приложил.

— Давай руку, капрал, — смеясь, предложил я, — Помогу тебе встать.

— Я сам, — пробурчал Лео, сел на корточки и рывком поднялся. — В любом случае, спасибо за предложение, сэр. Ловко у вас получилось. Научите?

Похоже, сегодня я приобрёл ещё одного друга, хотя рассчитывал на врага.

— Будет время — поучу.

Отделение встретило нас тихим молчанием. Солдаты косились то на меня, то на Лео. Окровавленное лицо капрала их насторожило, но он нашёл в себе силы улыбнуться и произнёс:

— Парни, сержанта слушайте как отца родного. Он — тот самый Гэбрил. Я сказал…

Напряжение спало. Солдаты радостно загалдели.

— Ступайте в лазарет, капрал, — приказал я. — Покажитесь лекарю.

— Слушаюсь, сэр, — щёлкнул каблуками Лео. — Это ж надо было мне на дверь так налететь, — он с деланным возмущением зацокал языком и направился к выходу.

— На дверь он налетел, — хмыкнул кто‑то. — Вот умора.

— А ты помолчи, если не хочешь с этой дверью ближе познакомиться, — огрызнулся Лео.

Бойцы как по команде покосились на мои кулаки. Я усмехнулся, присел на койку и стал неторопливо снимать тяжёлые башмаки. Ну и денёк, хорошо, что он закончился, и пришло время отбоя. Когда ещё посплю на нормальной кровати?

Я уловил краем глаза, как Башковитый протянул руку Хомяку, и тот, со скорбным видом вложил в неё небольшую пачку купюр. Раздался коллективный вздох огорчения. Семь пар глаз с дикой тоской провожали деньги, исчезнувшие в необъятных карманах Башковитого.

— Что это у вас такое? — изумился я. — Никак тотализатор в казарме устроили?

— Чего–чего? — не понял Хомяк.

— Тотализатор. Ну, это вроде как на скачках… Бывали на скачках когда‑нибудь? Игра на деньги, — пояснил я, видя недоумение на лицах солдат.

— А! — хлопнул себя ладоней по лбу Хомяк. — Что‑то вроде того, сэр. Когда мы узнали, что вы с капралом драться будете, то поспорили на исход вашей драки. Кто кого, так сказать…

— Да?!! Быстро вы, однако. И кто на меня поставил?

— Он, — Хомяк кивнул в сторону Башковитого, радостно сиявшего, как трубы полкового оркестра.

— А остальные?

— Простите, сэр, — развёл руками Хомяк. — Мы поставили на капрала.

— Понятно, — протянул я. — Высоко я у вас котируюсь, ничего не скажешь…

— Что вы, сэр, — уловив иронию в моём голосе, спохватился Хомяк. — Я опять не всё понял из ваших слов (уж больно мудрёно вы выражаетесь), но мы вас сразу зауважали, ещё в первый день. А уж после сегодняшнего случая, уважаем больше чем его королевское величество.

— Поаккуратней, Хомяк, — поморщившись, попросил я. — Выбирай выражения. Разные люди бывают. Вдруг донесёт кто в контрразведку, и тебя за шкирку схватят.

— Это за что же?

— А за неуважение, проявленное к королевской особе.

— Не, не донесут, — упрямо мотнул головой Хомяк. — У нас таких нет.

— Это ты сейчас так говоришь, а как всыплют тебе полсотни палок — по–другому запоёшь, — хмыкнул я, скользя под одеяло. — Отбой, парни. Пора дрыхнуть. Завтра начинается самое интересное, не проспите.

Я закрыл глаза и заснул как убитый.

Горн сигнальщика, возвещающий о побудке, способен поднять даже мёртвого. Ужасный рёв сигнала, напоминающий вопли кошки, которой наступили на хвост, достиг моих ушей. Я подскочил как ошпаренный и огляделся по сторонам.

Вокруг уже кипел разворошенный муравейник. Кто‑то мчался в туалет, кто‑то с руганью пытался влезть в мундир, полностью одетый Чет разминался, фехтуя в воздухе палкой, а его брат в одном исподнем отжимался на костяшках пальцев.

Я заправил койку, сделал двумя табуретками окантовку и отправился приводить себя в порядок. День обещал быть таким же жарким, как и вчерашний, а значит, по дороге с нас вытечет по ведру пота.

В казарме появился Брутс и сразу направился ко мне. Он был в штатском, поэтому все встречные провожали его недоумёнными взглядами. Я кивком успокоил дежурного, дескать, всё в порядке, и пожал следователю руку.

— Где ваши орлы? — вместо приветствия спросил он.

— Сейчас подтянутся, — пояснил я.

Почти одновременно с моими словами подошли и солдаты, все девять, обступили нас полукругом. Лица у всех хмурые и сосредоточенные.

— Всё, господа служивые, игрушки закончились, — объявил Брутс. — Сбор через полчаса за задними воротами.

Расположение полка со всех сторон окружено высокой стеной с двумя воротами. Первые выходят на центральный тракт, вторые выводят к разбитой просёлочной дороге, теряющейся в густом лесном массиве, тянущемся на многие километры вперёд. Если поедем путём, который указал Брутс, значит, нам придётся сделать приличный крюк. Зато не привлечём ничьего внимания. Чем меньше будет любопытных, тем лучше для нашего дела.

Брутс ушёл, а я на всякий случай проверил содержимое походных мешков у своих солдат. Ничего лишнего не нашёл, однако выяснилось, что не все умеют правильно складывать вещи. Хуже всего с этим обстояло дело у Тюри. Он просто накидал пожитки в мешок, утрамбовал ногой и затянул узел, да так туго, что еле сумел развязать с четвёртой попытки. Я заставил его переделать как надо.

Потом пришёл черёд прочей экипировки. Прочная и лёгкая кольчуга, способная выдержать попадание стрелы из лука, стальной шлем, оружие… я старался не упустить ни одной мелочи. У Мурены обнаружились мозоли на ногах, он второй день разнашивал новые башмаки, и теперь мужественно терпел боль.

— Эх, Мурена, Мурена, — покачал головой я. — Как же тебя угораздило?

Солдат виновато молчал.

— Старые башмаки остались? Никуда не выбросил?

— Угу, — подтвердил Мурена.

— Не разваливаются?

— Нет пока.

— Тогда переобувайся, — велел я.

Пока стрелок менял обувь, я проверил остальных подчинённых. Фляжка Чета показалась мне слишком подозрительной.

— Отверни крышку, — приказал я.

— Сэр, — взмолился солдат.

— Я сказал, отверни крышку.

Чет сделал вид, что резьба на горлышке сорвалась, и он никак не может отвернуть крышку. Даже высунул язык и запыхтел как ёжик. Я отобрал у него фляжку и лёгким движением пальцев открыл. Жидкость, плескавшаяся внутри, могла быть чем угодно, но только не положенной по уставу питьевой водой. Понятно.

— Вылить, — приказал я.

— Да, но… — в глазах солдата стояли слёзы. Он не мог поверить, что я заставлю его совершить такое святотатство.

— Никаких но. У нас опасное задание, нужны трезвые и свежие головы. Вылить немедленно. И набрать на кухне воды. Обычной! Бегом.

Пока Чет выполнял приказание, я вернулся к Мурене:

— Хорошо, что большую часть пути мы проделаем на лошадях. Может, заживёт, — вздохнул я. — Теперь хромай до конюшни. Потом на первом привале дам тебе мазь. Воняет страшно, но боль снимает хорошо и лечит. Дня через два–три как рукой снимет.

Моего коня звали Буклетом. Его конюх был явно не равнодушен к типографскому делу. Я похлопал лошадь по холке.

— Умница, коняга. Не подведи меня.

Конь повернул в мою сторону большую умную голову, повёл ушами и фыркнул, смешно оттянув верхнюю губу. Надеюсь, что это означало: 'Не волнуйся, хозяин. Прорвёмся'.

— Надо прорваться, Буклет. Очень надо.

Лошадь согласно мотнула башкой и тихонько заржала.

Я запрыгнул в седло, привстал в стременах, оглядел всё вокруг, а потом резко опустился. Солдаты последовали моему примеру.

— Поехали!

Когда же мы сюда вернёмся? И вернёмся ли? До Бихара далеко. Нам предстоит преодолеть огромное расстояние, которое и раньше‑то нельзя было назвать безопасным, а теперь, после того, как кочевники смяли кордоны и устремились в глубь наших земель, пуститься в такой путь всё равно, что обречь себя на верную смерть. Но радость предстоящего похода пьянила как молодое вино, хотелось гнать вперёд и не останавливаться. Мчаться туда, где исчезает вдали тонкая ниточка горизонта, и не важно, что ждёт нас там впереди: простор полей, вольный ветер–гуляка или притаившаяся за поворотом засада. Остальными, похоже, владели те же ощущения. Они сидели в сёдлах как влитые и улыбались чему‑то своему, затаённому. Наверное, мечтали о наградах, о красотках, которые могут встретиться на пути, о тавернах, где подают разбавленное, но всё равно хмельное пиво. Думали о том, что постылая казарма остаётся позади, а впереди стремительный вихрь и водоворот новых приключений.

Мурена подкрутил усы и неожиданно для себя гикнул. Мы подхватили его крик и пришпорили коней.

— Сумасшедшие, — покачал головой седой конюх, но его тоже заразил охвативший нас прилив восторга, и вот и он, что‑то кричит и машет нам вслед руками.

— Гони, гони, родимые. Н–но!

Наверное, это сродни безрассудству, гнать как угорелому по территории полка, но кто рискнёт нас остановить в такой момент?

Застоявшиеся кони, почуяв азарт, мчатся как сумасшедшие. Встречные офицеры и солдаты разбегаются по сторонам. Кому не охота угодить под ноги разгорячённых лошадей, несущихся галопом?

Мы кавалькадой выехали из ворот. Я остановил коня и увидел Брутса, восседавшего на высокой белой кобыле, мирно пощипывавшей травку.

— Наконец‑то, — обрадовано воскликнул он и пришпорил лошадь. — За мной, Гэбрил. Привал будет только в Фардинге.

Я не сразу уловил смысл сказанных им слов, сообразил только на скаку. Почему именно Фардинг — маленький вымирающий городишко, жители которого бегут оттуда, как крысы с тонущего корабля? Причина вымирания объясняется просто. Всё дело в опасном соседстве: километрах в десяти от Фардинга начинается Волчий лес, лучшее место для тех, кому жизнь надоела. Много леденящих душу историй об этом лесе ходит, и если хотя бы десятая часть из них правда, соваться туда без заранее написанного завещания не подобает. Даже эльфы, чувствующие себя в любой пуще как дома, обходят эти места стороной.

Есть ещё одно обстоятельство, вызвавшее у меня целую кучу вопросов. Это направление почти противоположное ведущему в Бихар.

— Постойте, Брутс, — изумился я, нагнав офицера. — Я не ослышался? Вы действительно упомянули про Фардинг?

— Уши вас не обманывают, Гэбрил, — со снисходительной усмешкой ответил Брутс.

— Мы же уклонимся на восток от Бихара, потеряем бесценное время…

— Так надо. В Фардинге нас ждут еда, стол и… проводник. Меньше вопросов, сержант, больше дела, — Брутс хлестнул свою лошадь и резко ушёл вперёд.

— Фардинг, — проворчал я. — Чего мы там забыли? Я бы предпочёл отдать концы в другом месте.

Глава 3, в которой мы все‑таки прибываем в Фардинг

Не люблю жару. Копыта коней поднимают тучи пыли, она забивает в нос, глаза, проникает в желудок. Из‑за нёе у меня в животе лежит пыльный кирпич, но это не значит, что я откажусь от обеденной порции. Солдатский желудок способен переварилошадиную подкову.

В полдень, когда жара достигла максимума, мы прибыли в небольшую деревню. В виду незначительности она даже не значилась на картах. Во всяком случае, на той, что я крутил и вертел в руках, будто на ней нарисованы не кружочки со стрелочками, а обнажённые красотки, её точно не было.

Три полуразвалившихся дома и странного вида сарай — вот и все, что можно углядеть вокруг. Если б сюда приехали туристы, им ничего бы не оставалось, кроме того, как плюнуть и развернуться. Смотреть здесь абсолютно нечего, и я готов подчеркнуть каждое слово.

Похоже, местным доводилось лицезреть проходящие мимо части, они явно знали, что от солдат можно ждать всего, что угодно, кроме хорошего, поэтому на улице, нет, громко сказано, — на клочке пространства между домами — было пусто и тихо. Непривычно тихо…

— Привал! — скомандовал я, слезая с коня, когда мы оказались на живописной лужайке, где‑то на окраине. — Пока никому не разбредаться! Схожу, разведаю обстановку.

В этот момент подъехал приотставший Брутс:

— Сержант, извольте объясниться: по какой причине остановка?

— Печёт как на сковородке, господин следователь. Отделению нужен небольшой привал, кони хотят пить, — заметил я, — и не только кони. У нас в глотке пересохло. Надеюсь, мы сможем найти здесь пару глотков чистой воды…

— Послушайте Гэбрил, я, конечно, понимаю, вы опытный солдат, и знаете немало, но старшим в этом походе являюсь я! Впредь будьте любезны, согласовывать все изменения нашего маршрута и расписания лично со мной. Пока что — это просьба! — он скривил недовольную рожу.

Страшно подумать, как перекосит его лицо, когда речь дойдёт до приказов.

— Слушаюсь, сэр! — не без сарказма ответил я, козырнув. — Но, к сожалению, до обещанного стола в Фардинге еще далеко, а люди и животные — как ни странно, почему‑то, хотят есть и пить!

— Опять вы за старое! Давайте, без промедления делайте свои дела и в путь. А я пока, выдвинусь дальше, разведаю обстановку, — он пришпорил коня и сквозь топот копыт крикнул напоследок. — Смотрите не задерживайтесь!

Экий неугомонный. Другой на его месте слез бы с коня, повалялся в травке, а этого почему‑то в разведку потянуло. Штатская дурь, не иначе. Тот, кто служил в армии, знает цену отдыху и не станет терять ни минуты на глупости. Тем более, мы в глубоком тылу и можем позволить себе некоторую беспечность.

Пока я искал колодец или хоть что‑то на него похожее, команда, несмотря на мой приказ, разбредалась в разных направлениях. Полковник был прав — ребята если и слышали о дисциплине, то наверняка думали, что это нечто вроде весёлой игры, в которую можно играть, когда заблагорассудится. И не успел я и глазам моргнуть, как вскоре обнаружил, что остался совсем один, посреди этой странной деревни. Парни растворились как ложка сахара в чае.

Честно говоря, в тот момент я был взбешен и не особенно придавал значения тому, что творится вокруг. С надеждой поймать первого встречного оболтуса, направился вперед, мысленно представляя, насколько страшен будет мой гнев. Ноги сами привели к сараю, вид которого с первого взгляда показался подозрительным. Глухая стена, представшая перед взором, не добавила радости в душе, но человеческий организм вещь тонкая и какая из его частей первой почувствовала подвох, сказать трудно. Глухое урчание в пустом животе подтвердило, что обоняние точно не ошиблось — в воздухе витал запах жареного мяса и свежеиспеченного хлеба. Это сразу же навело на мысль, что сарай — вовсе не сарай!

'Странно, — подумал я, медленно продвигаясь вдоль стены, — зачем в деревне, которой фактически не существует, вдобавок находящейся в стороне от основных дорог, трактир?'

А то, что это он и есть, сомнений не оставалось — выглянув из‑за угла, я увидел приоткрытую дверь. За ней явно шло веселье и гульба — слышалась музыка и топот нескольких пар крепких башмаков, отбивавших чечётку. Факт этот взбесил еще больше — башмаки могли принадлежать только солдатам, (деревенские носят обувку помягче и проще) а кроме меня и моего отделения — таковых здесь больше не наблюдалось.

Я стоял и размышлял — как поступить в данной ситуации: с одной стороны — такое поведение не совсем вязалось с образом бравых вояк–ветеранов, а с другой — люди давно не имели развлечений. Вот только время они выбрали неудачное. Если сюда заявится Брутс, даже не представляю, что он с ними сделает. Пойдём на опережение, я сам устрою парням хорошую взбучку и наставлю их на путь истинный.

И тут что‑то щёлкнуло в голове, провернулись какие‑то шарики–ролики. На миг меня словно перенесло во времена моего детства.

… Это случилось давно, так давно, что кажется будто бы не со мной. Я сбежал из сиротского приюта и долго скитался по холодным и неприветливым улицам города. Ужасно хотелось есть, но никто не спешил разделить со мной хотя бы кусочек хлеба, а воровать я не умел и очень боялся, что попадусь. Полиция бы не стала бы смотреть на мои зелёные годы. Арест, скорый на расправу суд. Неудачная кража могла привести на галеры или каторгу. Первое означало бы быструю смерть, второе — медленную и мучительную.

Я брёл, опустив голову, и не заметил, как налетел на тощую и нескладную фигуру человека, шею которого украшал длинный, обмотанный несколько раз, синий шарф. Незнакомец едва не упал, но в последнюю секунду сумел удержать равновесие.

— Простите, — буркнул я и пошёл дальше, но человек с шарфом неожиданно схватил меня за плечо и развернул лицом к себе.

Я увидел большие глаза с радужными зрачками. От них исходила непонятная сила, сковывающая движения. Я попытался убежать, но ноги отказались слушаться. Они одеревенели и будто вросли в землю.

— Ты никак из приюта удрал, — догадался незнакомец, оглядев мой казённый наряд.

— Да, — дерзко вскинув голову, заявил я. — Хотите вернуть меня обратно?

— Нет, — мужчина засмеялся. — Я сам из приютских, и знаю, каково это — остаться одному. Пошли со мной.

— Куда? — испугался я.

В городе часто пропадали люди: мужчины и женщины, взрослые и дети. По вечерам, лёжа на кроватях, мы рассказывали друг другу страшные сказки, о том, как по улицам бродят разные чудовища, принявшие человеческие личины, и хитростью заманивают в свои ловушки очередных жертв. Кровь стыла в жилах от таких историй, а ночью снились кошмары.

— Не бойся, я тебя не съем. Скорее наоборот, — улыбка у незнакомца оказалась на редкость добродушная.

Он привёл меня в дешёвую забегаловку, и я впервые набил брюхо до отвала. Тогда же мы и познакомились поближе.

Незнакомец оказался бродячим фокусником. Подозреваю, что у него имелись и зачатки магии, но без хорошего учителя, он не мог перепрыгнуть выше своего уровня и оказаться ближе к настоящему искусству, к тому, чем владел Алур. Но глаза незнакомца излучали настоящую силу, противостоять которой могли далеко не все.

Личность его была столь колоритна, что я не заметил, как попал под его чары и фактически стал рабом. Произошло это само по себе, без всякого моего соучастия. Я прислуживал ему во время представлений, наивно полагая, что это делается по моей собственной воле и от чистого сердца. Словно дрессированная собачка бегал за ним, преданно смотрел в глаза, совершенно не ожидая подвоха. Даже имени я не знал и называл его просто — мой господин. Но вскоре всё изменилось…

— Смотри, — однажды подведя меня к зеркальной витрине какого‑то магазина, указал он. — Кого ты сейчас видишь в зеркале?

— Себя, — спокойно ответил я, рассматривая отражение. — Ну, и вас конечно.

— Опиши себя.

— В смысле?

— Опиши — каким ты выглядишь в этом зеркале, во что одет, — лукаво улыбаясь, пояснил фокусник.

— Ну, — начал я: — Обыкновенный мальчишка, аккуратно подстрижен, одет в белую рубаху и черные брюки, башмаки…

— Хватит! — прервал фокусник. — Достаточно, я всё понял, — он оглянулся по сторонам и, удостоверившись, что на нас ни кто не обращает внимания, неожиданно резко замахнулся и сильно врезал мне по затылку.

— За что? — заскулил я, потирая ушибленное место.

— За то, что ты готов продать душу первому встречному проходимцу.

— Но, — начал я, однако он прервал меня, крепко схватив за плечо:

— Никаких 'но', взгляни в зеркало еще раз.

Ничего не оставалось делать, как подчиниться, и я нехотя повернулся к витрине. Вот это да! Отражение переменилось. То, что я увидел, конечно, удивило, но не настолько, насколько ожидал мой собеседник. С витрины смотрело существо неопределенного возраста, грязное, давно не стриженое и одетое в какие‑то лохмотья, с трудом прикрывавшие давно немытое тело.

— Это не очередной фокус, — произнес фокусник. — Пока ты думаешь иначе, но скоро я постараюсь всё объяснить, что бы впредь ты не попадался на эту удочку.

— Я не верю, что отражение принадлежит мне. За те несколько дней, что служу вам, я не мог превратиться в эту грязную обезьяну, что смотрит из зеркала!

— Вполне мог, если учитывать то, что вот уже почти год ты сопровождаешь меня в странствиях по стране, — он взял меня за руку и повел к повозке. — Более того, мы сейчас не в столице, а в одном из её пригородов. Поговорим по дороге. Ты все поймешь — я тебе обещаю…

Наверное, это было самое большое потрясение в моей жизни. И самый лучший урок. Я научился не всегда доверять тому, что вижу. Окажись тогда на месте этого фокусника человек с черной душой и такими же помыслами — неизвестно как бы сложилась моя дальнейшая судьба.

Фокусника убили почти сразу, как мы вернулись в столицу. Очевидно, врагов у него хватало, и не помогли даже его чародейские таланты.

Я снова остался один на городских улицах, пока меня не подобрали люди из Гильдии воров…

'Не стоит верить увиденному', — эхом отдались в голове его слова.

Я влетел в сарай словно комета, намериваясь разнести этот шалман по кусочкам, но уже на пороге замер как вкопанный. То, что предстало перед взором, без всякого натяга можно было назвать немым театром.

Отделение в полном составе находилось внутри и под действием неведомых чар исполняло свои роли. Чет и Нечет, играли в какую‑то воображаемую настольную игру, сидя на старых полуразвалившихся ящиках, изредка почесывая в затылках. Лео и Мурена стояли в противоположном углу сарая, где находились старые ясли для скота, по их позам несложно было догадаться, что они пили пиво за стойкой бара. Остальные — кто где.

Обычная картина солдатского отдыха в придорожном кабаке. Если бы не одно большое 'но'. Это был не трактир, а обыкновенный заброшенный сарай, и еды и питья в нём не имелось, однако моё отделение витало в мире грёз. Скорее всего, им казалось, что сейчас они пьют и веселятся в придорожной таверне, вокруг полно таких же бездельников, а задания, ради которого они здесь оказались — никогда не существовало.

Да, недаром вспомнилась старая история с фокусником. Я сразу понял, что необходимо делать в данной ситуации и осторожно отступил за порог. Стараясь дольше секунды не сосредотачивать взгляд на одном месте, потихоньку начал осматривать углы древней развалины. Вскоре мое терпение было вознаграждено. В самом тёмном и захламленном закутке, находившемся возле чердака, я заметил небольшое движение и зеленоватый отблеск нескольких пар глаз.

Ничего хорошего это не предвещало. Я не специалист по разного рода тварям, но об этой гадине слышал неоднократно, а теперь вот и свидеться довелось. При одной только мысли, кто может скрываться в запыленных сумерках чердака, стало не по себе.

Долгие размышления в минуту опасности — не мой стиль. Нужно срочно что‑то предпринять, иначе закончится всё очень и очень плачевно. 'И дорогая не узнает, какой солдата был конец…' Лиринна, я тебя слишком люблю, чтобы пойти на закуску мерзкой твари.

Внутренним чутьем я воспринимал волны ненависти и страха направленные в мою сторону. Существо из темноты понимало — если оно не смогло одурманить с первого раза, вторая попытка бесполезна. Несложно догадаться, что ужин свой эта тварь не отпустит, а с угрозой, скорее всего, расправится иначе. Тем более, я бы не смог поручиться, что это отродье засело в единственном числе и поблизости нет всей гнусной семейки.

Стрелять напропалую и швырять бомбы в данном случае занятие бесполезное и опасное. Мне бы не хотелось отправить к праотцам ни в чём не повинное отделение. Значит, нужна какая‑то хитрость. Но, от волнения ничего путного придумать не получалось. Медлить нельзя. Каждая минута промедления могла стоить жизни одного из сослуживцев, а то и всех вместе взятых. Еще раз, внимательно осмотрев помещение, я уже было отчаялся найти выход, но как всегда бывает в таких случаях, идея пришла в мою голову без стука, и, не спрашивая разрешения.

Существо обитало на небольшой площадке, расположенной на уровне чердака и служившей, по всей видимости, местом хранения и сушки сена для скота до того как деревню посетил этот монстр и сожрал всё живое, устроив ловушку для проезжающих мимо путников. Брр! Меня даже передернуло от отвращения при мысли, какие чудовищные вещи могли тут происходить.

Пришло время действовать. Расчет тут простой — судя по количеству блюд, на которые позарился таинственный обитатель сарая, размера, (а соответственно и веса) он не малого. К тому же терраска где он притаился, завалена разным хламом и дышит на ладан. Пара метких выстрелов в несущую балку запросто обвалили бы ее со всем содержимым. Я, конечно, опасался, что этим хламом кого‑нибудь может задеть, но выбирать не приходилось. Тварь не зря выбрала логово: отличный обзор и возможность полного контроля над находящимися внутри жертвами, в довершение — вход как на ладони.

Первый вполне удачный выстрел вопреки ожиданиям вызвал лишь небольшой дождь из пыли и мелких щепок, словно картечь разлетевшихся в разные стороны. В ответ я ощутил такую волну страха и ненависти, что поспешил еще раз нажать на курок пистолета. Эффект не заставил себя ждать. Громкий треск, и вся терраса грохнулась на землю. Чего я собственно и добивался. Сквозь клубы пыли, окутавшие все вокруг, рассмотреть что‑либо было практически невозможно, но все же, я заметил, как из‑под рухнувших обломков выползло нечто и попыталось скрыться.

— Отделение, строиться на улице, — что было мочи, рявкнул я. — Сбор тридцать секунд!

Не успел я опомниться, как кто‑то сбил меня с ног:

— Извиняюсь, господин сержант, — сквозь дымку на меня смотрело лицо Тюри, — не заметил.

— В строй, — ошалело заорал я, и вскоре все кончилось.

Спустя тридцать секунд, как и положено, по команде, отделение стояло в шеренгу на небольшом пяточке рядом с сараем. Уловка сработала, но все же я покосился на перекошенное здание с опаской. Дело не завершено, отпускать мерзкую тварь неразумно. Поэтому я не стал устраивать выволочку личному составу, осмотрел внешний вид и после задал один единственный вопрос:

— Уже достаточно соображаете, олухи царя небесного?

Натужное сопение являлось, скорее всего, утвердительным ответом. Хотя, судя по лицам — они толком еще не понимали, что все‑таки произошло. Но, раз начальство сердится, значит, подчиненный виноват. Теорема, доказательство которой, многие испытали на своей шкуре.

— Разрешите, — выступил вперед Лео. — Смею спросить!

— Спрашивай.

— Каким будет наказание?

— За что? — поинтересовался я.

— За нарушение приказа, и за самовольное оставление расположения временного лагеря при действиях приближенных к боевым! — отрапортовал капрал.

— Послушай, Шрам, — приблизился я к нему. — Сдаётся мне, ты что‑то знал…

— Скорее догадывался, — вздохнул тот. — Слышал истории о заброшенных поселениях, где поселились ледарки, но чтобы так… лицом к лицу не сталкивался. К счастью, — добавил он.

— К счастью некоторые плохо поддаются внушению. Иначе все кончилось бы гораздо плачевней. Я, между прочим, не горю желанием превратиться в чьи‑то экскременты. Полагаю, и ты, капрал, думаешь тоже самое?

— Так точно.

— Замечательно. Тогда выкладывай всё, что знаешь об этих милых созданиях. Сам понимаешь — оставлять эту гадину в живых нельзя.

— Собираетесь добить эту тварь, господин сержант? — поинтересовался Лео. — Думаю, это будет непросто.

— Почему?

— Обычно ледарки живут глубоко под землей, в норах. На поверхности устраивают только ловушки, и ждут, когда попадется добыча. Все остальное зависит от того, насколько разумно и опасно существо, угодившее в сети. Животных съедают сразу, людям они сначала дурманят башку, ну а уже потом берут тёпленькими.

— Бр! — меня аж передёрнуло.

— Напоминает паука, — заметил Башковитый. — Мы их в детстве много передавили.

Отвратительные создания.

— Зато полезные, в отличие от этих тварей, — кажется, это был Хомяк.

— Довольно, — остановил я биологический симпозиум. — Мы теряем время. Не забывайте об основном задании. Теперь придется наверстывать.

— Не боись, начальник, мы этого гада выкурим в два счета, — подал голос Гурд. — От меня он в любой норе не спрячется. Стоит только вход найти.

— Ладно, пора заняться делами. Чет и Нечет, — по команде братья выступили вперед. — Идите к лошадям и принесите крепкую веревку. Будете на подстраховке. Остальные — оружие наизготовку. Разбираем завал и ищём здоровую дыру. Как только найдёте — сразу сигнальте остальным. И прошу без всякого геройства. Лишние жертвы мне не нужны.

Все с большим энтузиазмом принялись обследовать сарай, от которого фактически остались одни руины. Чем сильнее мы углублялись в чащу разнообразного барахла, тем больше обнаруживали указаний на потайное логово ледарка. Нам попадались личные вещи, бросить которые хозяева решились бы только в случае смерти, кое какая одежда и даже пара древних охотничьих ружей. Их бедняги — хозяева отправились на охоту, но по воле судьбы сами стали добычей. Ничего не поделаешь — закон выживания действителен для всех. Спустя некоторое время наши поиски увенчались успехом. Небольшой деревянный люк в полу, с еле держащейся на петлях крышкой. Стандартный вид двери ведущей в ад. Я показал знак повышенной готовности и осторожно открыл люк. Из темноты подземелья на нас пахнуло омерзительным зловонием. Честно сказать меня едва не стошнило, впрочем, как и многих из присутствующих.

— Ну и вонь, — не выдержав, произнес кто‑то.

— Еще бы, — отозвался Лео. — Ледарки не едят свежего мяса. Тухлятинадля них самое любимое лакомство. А этот еще и запасливый. Поди, полные закрома трупов, а все туда же. Еще подавай.

— Кто‑то хотел туда слазать?

— Может просто бомбу кинуть? — невесело отозвался Гурд.

— Бесполезно. Взрыв обвалит вход, но не убьет эту тварь. Мы уйдем, а она вновь окажется на поверхности.

— Эх. Насос бы хороший и небольшое озеро рядышком, — вздохнул Башковитый. — Промыли бы тогда эту чертову глотку.

— Водой из наших бурдюков ее точно не напоишь, — заметил капрал.

— Бесполезно. Мы в тупике, — я оглядел весь личный состав отделения и продолжил. — Время поджимает, и мы не вправе попусту растрачивать его. Кому‑то придется вернуться в часть и доложить об этом инциденте вышестоящему командованию. Я думаю, они найдут способ выкурить эту нечисть. Скоро вернется Брутс. Нужно поторапливаться. А где Чет и Нечет?

— Еще не вернулись.

— Странно.

— Наверно запутались в веревке, которую должны принести. Впрочем, она уже ни к чему. Давайте завалим вход чем‑нибудь потяжелей, и вернемся на стоянку.

Сказано — сделано. Мы увлеклись работой и не сразу услышали выстрелы, доносившиеся с окраины. Первым поднял тревогу Кызыл.

— Сержант Гэбрил, сэр, — схватил он меня за плечо. — Похоже, в лагере стреляют.

— Где? — не сразу понял я.

— На поляне, где мы оставили лошадей. Там братья. Боюсь, им требуется наша помощь.

— Ой! Там может находится Брутс. Эй, — заорал я. — Бросайте все к чертовой бабушке. Похоже, нас обвели вокруг пальца!

Вся компания, побросав дела, кинулась к лагерю. Но, мы опоздали. Чет сидел на земле, зажав в руках разряженный пистолет. Глаза его смотрели на нас, но как будто ничего не видели.

— Эй, парень что стряслось? — потряс его за плечи Гурд. — Очнись.

— Отстань, — тихо произнес тот. — Брат погиб. Там, — он указал в сторону небольшой рощицы. — Оно утащило его под землю. Мы пришли за веревкой и уже собрались возвращаться, когда Нечету приспичило по нужде. Он ушел и вскоре я услышал жуткий крик… — Кызыл и Хомяк сорвались с места и побежали в сторону, указанную Четом. — …Я бросился ему на помощь, но было уже поздно. Слишком поздно.

— Проклятье, — не сумев сдержать эмоций, зарычал я. — Этот ублюдок все‑таки добился своего! Гурд, есть соображения?

— Думаю, этот ледарк несколько сообразительней своих собратьев. Но не настолько умен, чтобы скрыть дополнительные пути к отступлению. Он выдал нам 'чёрный вход'. Завалим нору и он — обречен. Конечно, с тем условием, если спецотряд прибудет достаточно быстро.

Вернулись Кызыл и Хомяк.

— Все кончено, — подвели черту, присаживаясь рядом. — Мы нашли еще одну нору.

Я кивнул.

— Возьмите взрывчатку и закупорьте нору по полной. Только быстро. Скоро прикатит старший следователь и нам придется несладко.

В этот момент послышался топот копыт и на поляне появился Брутс, собственной персоной.

— Легок на помине, — вскочил капрал.

— Вы все еще торчите в этой дыре, Гэбрил. По моим расчетам ваш отряд должен быть на полдороги к цели, — в словах следователя сквозило недовольство.

— Какого… вы тогда вернулись?

— Я ждал вас неподалеку, на дороге. Там где таможенный пост. Но вы не появились, несмотря на приказ.

— Приказы — приказами, жизнь — жизнью, — констатировал я факт. — Так получилось.

Лицо Брутса налилось кровью, и я начал опасаться, как бы его голова не лопнула от такого давления.

— Что вы себе позволяете. Это мятеж?

— Нет, — спокойно ответил я. — Случайность…

В этот момент раздался громкий взрыв.

Старший следователь присел от неожиданности, не забыв при этом обратить ко мне вопросительный взор:

— Что происходит? Сержант, вы забыли инструкции…

— К счастью, нет. Иначе в подчинение вам остались бы только лошади.

— Извольте объясниться!

— Отделение угодило в ловушку. Погиб рядовой Нечет.

— Вот, к чему приводит самовольство, сержант! Я предупреждал вас, — с обличающей торжественностью произнёс следователь.

Видимо вспомнил о своём ремесле.

— Прекратите этот цирк, Брутс, — скривился я. — Никто не догадывался об опасности, ожидающей в этом захолустье. Хотя, по моим прикидкам здесь сложил головы не один десяток верноподданных его величества. Пропали безвести.

— К чему вы клоните?

— У вашего ведомства под носом, поселился ледарк.

— Не может быть, — выдавил из себя следователь. — Их истребили еще десять лет назад!

— Факт, — я рассказал обо всех перипетиях, случившихся за время его отсутствия. — Считаю нужным отправить Чета в расположение части с рапортом. Пусть пришлют отряд разобраться с этой гадиной. Все равно, после гибели брата от него мало толку.

— Согласен, Гэбрил. Простите, что сомневался в вас. Вижу — вы толковый малый. Давайте оформим рапорт и двинемся дальше. Мы отстаём от графика движения.

— У нас есть график? — изумился я.

— А то! — Брутс гордо вскинулся, всем видом показывая, что у него каждый малейший шаг продуман и записан.

Солнце уже клонилось к горизонту, когда наш отряд, уладив все дела, двинулся дальше к цели. Продолжать путь в темноте — не самый лучший выбор, но оставаться на ночлег в этой забытой богом дыре — чистое самоубийство. Решено было остановиться на таможенной заставе но, несмотря на сильную усталость, мы продолжили свой путь. К утру, на горизонте показался Фардинг — промежуточная цель нашего путешествия.

Глава 4, в которой мы ищем проводника

Мы достигли окрестностей Фардинга, когда солнце уже немилосердно жарило наши макушки. На всякий случай, разделились на две группы: солдаты остались охранять имущество, а я с Брутсом, направился в город, который уже проснулся и начал энергично разгонять людские потоки словно кровь по многочисленным артериям и венам живого организма. Достаточно влиться в один такой, чтобы достичь сердца Фардинга — городской ратуши, где протирали штаны бургомистр и его шайка–лейка. Почему потребовалось топать именно туда — Брутс даже языком не пошевелил, чтобы объяснить, а лезть на рожон я посчитал в тот момент лишней тратой времени. В лучшем случае господин старший следователь утопил бы меня в потоках желчи. Мы ехали и ехали, становилось всё жарче и жарче. Раздражение, копившееся с каждой секундой, требовало выхода, поэтому я не смог всё же сдержаться и задал столь мучавший вопрос:

— Скажите, Брутс, какого лешего вы притащили нас в эту дыру?

— У вас склероз, Сухарь? Или вы забыли, что нам требуется проводник? — в манере характерной для его породы людей ответил старший следователь.

— За вами стоит целая служба королевской безопасности. Неужели нельзя было позаботиться о проводнике заранее? — заметил я.

— Вы, Гэбрил, слишком часто суете нос не в свои дела. Впрочем, не удивительно. В гражданской жизни — вы частный сыщик. А что еще можно ожидать от ищейки, копающейся в отбросках ради куска хлеба?

— Можно подумать вы у нас — святой.

— В смысле?

— Вы, тоже ищейка. Только у вас есть хозяин, а у меня — нет. И носом вы роете, дабы получить кусок хлеба от любимого хозяина. Или не любимого. В этом вся разница. Я работаю на себя, вы — на дядю, пусть даже этот 'дядя' ни кто иной, как король.

— Неудачное сравнение, Сухарь. Я работаю не столько за деньги… В большей степени за идею.

— И в чем — же ваша, так называемая 'идея'?

— Неправильно рассуждаете, сержант. Главная идея каждого верноподданного гражданина находящегося на государственной службе: это самое государство защищать и всячески пресекать различного рода инсинуации…

— Вы не на митинге, Брутс, — прервал я, пламенную речь. — Я не из тех, кто оценит ваше ораторское искусство по достоинству. Со мной надо говорить просто и коротко.

Старший следователь на минуту задумался.

— Я служу стране ради будущего…

— Ради какого будущего? — поморщился я на этот выпад. — Будущее, может закончиться, едва начавшись. А потом, про вас никто и не вспомнит. Когда портрет в траурной рамке снимут с видного места, и забросят в пыльный архив, все забудут — кто такой был старший следователь королевской безопасности — Ангер Брутс.

— Полегче, Сухарь. Не надо зарываться!

— Я говорю, что думаю. В этом моя привилегия. А вы — думаете по инструкциям, прописанным сверху. Не обижайтесь — ничего личного. Вся система государственности строится на этом.

— Знаете, Гэбрил, — произнес старший следователь. — Наверное, за это я вас и уважаю. Хотя, по тем же инструкциям, обязан арестовать.

— Не буду уточнять, за что, — смутился я. — И так догадываюсь.

— Ну, и хорошо, что сами догадываетесь. Значит, еще не совсем потеряны для государства и общества. Предлагаю, прекратить глупое разглагольствование. Нас ждут дела.

Нас и впрямь уже ждали: откуда‑то появился слуга, выразивший искренней желание помочь нам пристроить коней. Он отвёл их в конюшню, пообещав задать им овса.

Мы вошли в ратушу. Внутреннее убранство, вполне соответствовало статусу самого города. Не удивительно, что он приходил в запустение. Как говорится: 'рыба гниет с головы', и выражение это в полной мере соответствовало окружающему интерьеру. Сквозь давно немытые окна с трудом пробивались солнечные лучи, освещая свисавшие с потолка лохмотья паутины, (казалось, в них преспокойно запутается кобыла Брутса, умей она летать, словно муха). Оставшуюся мебель не принял бы и самый последний старьевщик, а о заляпанных коврах на полу лучше вообще промолчать. Я бы ни сколько не удивился, обнаружив, в одном из углов кучу пустых бутылок.

— Будь я на месте хозяина этого дома — вздернулся бы от стыда, — подвел итог увиденного, инспектор. — Наверняка прохвост ворует государственные деньги.

— Не стоит напрасно ругать честного человека, — раздался позади чей‑то голос.

Мы, как по команде, обернулись. Взору предстал невысокий человек лет пятидесяти–пятидесяти пяти, одетый в неприглядный костюм серого цвета. На ногах его красовались стоптанные армейские башмаки, размера на два больше чем требовалось. Не исключён и другой вариант — пожилой господин любил совать пальцы нижних конечной под колёса дилижансов.

— Правительство вот уже пять лет не выделяет средства на содержание Фардинга, — отряхивая поношенный костюм от пыли, продолжил незнакомец. — Приходится выкручиваться самим. Экономить на всем…

Он приблизился и протянул руку:

— Позвольте представиться: Мортимер — бургомистр этого, забытого богом и людьми, города.

Когда обмен рукопожатиями был закончен, я спросил:

— И почему же вам перестали давать деньги?

— Во всем виноваты кочевники. Их набеги происходят с завидной регулярностью. Эти дикари выносят из Фардинга все, что представляет хоть какую‑то ценность. Нет смысла вливать воду в сито…

— Почему бы не разместить в городе небольшой гарнизон? Вряд ли дикари сунулись бы, зная о вооруженной охране.

— Содержать даже небольшой отряд мы не в силах. Сами видите, — Мортимер указал на окружающую обстановку. — Еле сводим концы с концами. А, королю нет резона тратить деньги из казны. Раньше, когда действовал рудник, город процветал. Сейчас — все бегут, словно крысы с тонущего корабля. Еще немного и Фардинг превратится в город–призрак.

— Печальная история, — вздохнул Брутс, обращаясь ко мне. — Но к делу она не относится. Необходимо найти проводника, до Бихара. Дело государственной важности не терпит проволочек.

— Зачем искать? — неожиданно встрепенулся бургомистр. — Лучшего, чем я — все равно не найдете. Я знаю все окольные пути и тропы вокруг.

— Пути мы сможем посмотреть и по карте, — заметил старший следователь. — Но, нужно пройти так, чтобы не натолкнуться на кочевников и привлечь к себе меньше внимания.

— Не хочу хвалиться, но лучше меня этого никто не сделает.

— А, как же ратуша? — поинтересовался я.

— А, что с ней станется? — махнул рукой Мортимер. — Все и так скоро рухнет само собой. Не хочу ждать момента, когда окажусь погребенным под этой кучей мусора. Город уже мертв, и нет смысла наблюдать за его полным разложением. Только полный кретин останется в этой дыре.

— Хорошбургомистр! — усмехнулся я.

— Не смейтесь, молодой человек, — укоризненно произнес тот. — Я прожил в этом городе всю свою жизнь и прекрасно знаю, чего он стоит на самом деле. Тем более, сейчас. Любой, проживающий в Фардинге отдаст руку на отсечение, лишь бы вырваться из его плена.

Он хитро посмотрел на Брутса и продолжил:

— Тем более, как я понимаю, услуги проводника оплачиваются из государственной казны?

— Вы, правильно понимаете, — многозначительно кивнул следователь. — Только, если проведете наш отряд до места без всяких проблем. В противном случае, буду иметь удовольствие собственноручно вас расстрелять.

— К чему угрозы, — скривился, словно от кислого лимона, Мортимер. — Давайте лучше пройдем в мой кабинет. Там все обсудим. Полагаю, вы устали от дальней дороги и перекусить, сейчас не помешает.

Пока Брутс размышлял над поступившим предложением, я незаметно ткнул его в бок, и тихо спросил:

— Не кажется странным такое поведение бургомистра?

— Ни чего необычного, — пожал тот плечами. — Он жаждет свалить из этой дыры. Вполне разумное желание.

Кабинет, в отличие от всего здания, являл собой островок чистоты и уюта в море хаоса. Огромный письменный стол, занимающий большую часть комнаты, пара кресел, обтянутых потертой кожей и массивный дубовый шкаф, составляли основную часть интерьера. Все это находилось во вполне сносном состоянии и дополнялось несколькими безделушками в виде пары картин, канделябра и пресс–папье. Кочевники еще не уволокли и это оставшиеся барахло. Хотя, вряд ли стоило надрывать пупки ради сомнительного счастья иметь в хозяйстве этих мебельных монстров.

Мортимер любезно пригласил нас присесть, а сам, подойдя к шкафу, открыл дверцы и скрылся внутри, но вскоре появился, неся в руках небольшой поднос. Заметив немой вопрос на наших лицах, виновато улыбнулся:

— Потайная комната. Иногда прячусь там во время набегов, — он снял с подноса бутылку вина, и кое какую, немудреную закуску. — А в остальное время просто ночую. Так дешевле.

Закончив сервировать стол, он разлил вино, и, подняв свой бокал, произнес тост:

— За встречу!

Брутс сделав приличный глоток, и неожиданно закашлял, поперхнувшись. Пара крепких хлопков по спине, привели его в чувство. Он выразительно взглянул, давая понять, что с силой удара я малость перестарался:

— Полегче, Гэбрил. Так можно и дух вышибить…

— Виноват, — сделал я глупое лицо. — Это от испуга за вашу драгоценную жизнь!

— Снова за старое, — простонал он. — Когда перестанете паясничать, Сухарь? Вы же взрослый человек!

— Никогда, наверное, — честно признался я. — Это у меня в крови.

— В таком случае, нужно было податься в клоуны, а не в частные сыщики.

— Сыщик, должен быть хорошим актером. Это — один из секретов профессиональной работы. Вот, например, помню, привалило мне одно дельце, связанное с театральным бомондом…

— Тьфу, ты, — в сердцах плюнул Брутс. — Вы меня раньше времени в гроб загоните!

— Ваша смерть сейчас была бы очень некстати, — заметил молчавший до этого Мортимер. — Так сказать, когда мы только пришли к обоюдному согласию, было бы очень печально разрушить этим достигнутую договоренность.

— Какая к собакам договоренность? Сержант, собирайтесь. Мы отправляемся дальше.

— А как же я? — взвыл Мортимер.

— А что, вы? — окинул его взглядом старший следователь. — Тоже собирайтесь. Выбирать не приходиться

В тот момент, когда мы покидали Фардинг, я стал подозревать, что разговоры Брутса о гениальном плане нашего похода — всего лишь блажь. Обычная, ничем не подкрепленная бравада человека, уверенного в себе до фанатизма. Я глубоко наплевал на обещания отдыха и сытного обеда, но мысль о доверии неизвестному проводнику, приводила в недоумение. Вот уж чего, а погибать по чьей‑то глупости не хотелось. Ведь я обещал Лиринне, что обязательно вернусь. И людей, за которых был в ответе, подставлять тоже не имел права. Но, коней на переправе не меняют. В этом случае приходилось, молча подчиниться и продолжать путь.

Узнав, что вместо обещанного застолья, отряд ожидает продолжение изнурительного похода, личный состав начал потихоньку роптать.

— Поди, сами набили брюхо в городе, — оказавшись неподалеку, случайно, услышал я, недовольное ворчание. — А нам сухари жуй, да водой запивай.

— Да уж, хороши начальнички, — поддакнул кто‑то.

Хорошо в тот момент Брутс занимался проводником, что‑то пытаясь втолковать ему, тыча пальцем в раскрытую карту и ему было не до нас. Представляю его реакцию, услышь он эти возгласы недовольства. Известно, кто остался бы крайним — к гадалке не ходи. Я подошел поближе к лагерю и незаметно стал наблюдать за неспешными сборами отделения. Признаюсь, узнал много нового о себе, о Брутсе, а также: о наших родственниках, короле и предстоящем походе. Когда волнение в рядах немного успокоилось, вышел из засады и спросил:

— Ну что, барышни, успокоились? Теперь можете достать платочки и утереть сопли. А то распустили до пола. Кто думает, что отправился на увеселительную поездку, может собирать манатки и проваливать. Ни кого не держу!

Ни кто даже не шелохнулся. Стояли, молча, потупив взгляд.

— Разве кто‑то обещал веселые балы и богатые фуршеты?

— Нет, командир, — виновато произнес стоящий впереди, капрал.

— Все так думают?

— Так, точно! — раздался в ответ нестройный хор голосов.

— Тогда вопрос исчерпан, — заключил я. — Но упаси вас бог, если что‑то подобное уловят длинные уши Брутса. До Бихара побежите вслед своим лошадям при полной выкладке. Обещаю.

Сомневаюсь, что после этого, мой авторитет сильно вырос в глазах отделения, но выбирать не приходилось. Сомнения в действиях начальства, в армии, необходимо искоренять в зародыше. Иначе жди удара в спину. Жаль, что рядом нет такого надежного друга, как Лигрель. С ним можно не опасаться за свои тылы.

Я подумал о Лиринне, о том, чем она сейчас занимается. Скучает ли по мне? Ход мыслей прервал голос инспектора:

— Отряд готов к выходу, Гэбрил?

— Так точно, сэр! — козырнул я. — Все готовы продолжить движение. Когда в путь?

— Вечером, как только стемнеет, — он взглянул на часы. — Еще есть время немного отдохнуть и перекусить. Присоединяйтесь сержант.

— Хорошо, — кивнул я. — Только сначала проинструктирую личный состав.

Солнце скрылось за горизонтом, и наш небольшой отряд двинулся в путь. Первые мили на пути Фардинг — Бихар, проходили по вполне сносной дороге, в окружении чахлого кустарника. Кое–где, даже попадались признаки, пусть и не вполне цивилизованной, но все‑таки разумной жизни. Впрочем, местного населения мы так и не встретили, что было только на руку — лишние свидетели никому не нужны. Несмотря на сумерки, дорога хорошо просматривалась, не тая впереди каких либо угроз. Медленно, но верно, мы приближались к цели. Некоторые дремали, покачиваясь в седлах в такт размеренной поступи лошадей, изредка просыпаясь, чтобы оценить обстановку, а затем, удостоверившись, что все спокойно, снова вернуться в объятия Морфея. Признаюсь — вскоре задремал и я…

…В небе ярко светит солнце, птицы щебечут в зарослях леса, что окружает небольшую поляну, усеянную огромным количеством разнообразных цветов, источающих божественные ароматы. Но, самый прекрасный и желанный цветок, находится в центре. Очаровательная девушка–эльфийка по имени Лиринна. Самое совершенное создание, из всех, которых я знаю. Она улыбается и, плетя венок, тихо напевает, известную ей одной, песню. Хочу сделать ей сюрприз, — незаметно подбираюсь со спины, и осторожно, прикрывая ее глаза ладонями, нежно спрашиваю:

— Милая, угадай, кто это?

— Полегче, Сухарь, — неожиданно отвечает она, голосом Брутса, — Не то, покалечите мою лошадь…

При этих словах я проснулся, и обнаружил, что попал в небольшой затор, состоящий из следователя, Мортимера и их лошадей, стоящих посреди дороги.

— В чем дело?

— Впереди развилка. Рядом — полуразрушенная мельница, — пояснил бывший бургомистр. — По этим ориентирам можно свериться с картой…

— Какая, дери вас за ногу, карта? — возмутился я. — Вы же — проводник! Должны знать все дороги, проложенные по этой дыре. По карте я и сам добрался бы.

— Успокойтесь, — попытался разрядить обстановку, Брутс. — Не надо нервничать. Мортимер в чем‑то прав. Память — памятью, а лишний раз свериться по компасу, — не повредит.

Его излишняя самоуверенность начинала меня раздражать. Возможно, я вытерплю все выходки старшего инспектора, но за моей спиной топчутся еще несколько пар ног, обутых в солдатские ботинки. И я за них отвечаю.

— Главное, не попасть в руки кочевников, — пробурчал я, без всякой надежды быть услышанным. — Иначе, вся наша компания накроется медным тазом.

Видимо, бургомистр почувствовал, что обстановка накаляется, и решил вовремя спустить пар.

— Ну, вот — мы на верном пути, — поспешил объявить он. — Проедем еще немного, затем свернем с главной дороги, и скоро доберемся до небольшой деревни.

— Нет, так не пойдет, — отмахнулся инспектор.

— А что, не так? — насупился горе–проводник.

— Незачем афишировать присутствие в этих местах, — пояснил Брутс. — Деревню можно обойти стороной. Так — чтобы не потерять время и остаться незамеченными.

— Надо, так надо, — пожал тот плечами. — Всегда есть обходные пути, только…

— Что, только? Вы чего‑то не договариваете?

— Нет, все нормально. Думал, пополним там наши запасы…

— А вам и не надо думать, Мортимер. За вас, теперь думают другие…

Мне надоело наблюдать как эти двое, разыгрывают глупый спектакль, и я счел более разумным провести небольшое совещание с личным составом. Отделение остановилось в несколько десятков шагов позади. Развернувшись, направился к ним.

— Нужно поговорить, капрал, — начал я, поравнявшись с Муреной. — Только тихо…

— Что‑то стряслось, сержант? Вы выглядите не слишком уверенно.

— Слишком неуверенно выглядит наш проводник, и это — беспокоит больше всего. Не мешает подстраховаться. У вас есть с собой карта?

— Да. Как же без нее…

— Прекрасно, — кивнул я. — Как только будет очередной привал, — соберите людей и предупредите об особой осторожности. Полагаю, мы входим во владения кочевников. К тому же, скоро здесь будет темно — хоть глаз коли. Только, прошу — сделайте это как можно тише.

— Вижу, кое–кому, вы все же не доверяете, сержант, — усмехнулся Мурена.

— Зря смеетесь, капрал, — заметил я. — Жизнь научила не доверять даже своему отражению в зеркале. Тем более — незнакомым проводникам. Чует мое сердце, вскоре ждут нас большие проблемы.

— Сплюньте, Гэбрил. Надейтесь на лучшее, — попытался подбодрить Мурена. — Будем на чеку.

Из темноты раздался голос Брутса:

— Продолжаем движение!

Пару часов мы двигались в полной темноте. Ни кто не мог поручиться за то, что движение это происходит в нужном направлении. Не самое удачное время для путешествий по вражеской территории. Того и гляди, что кто‑нибудь нападет сзади и полоснет ножом по горлу. К тому же, изрядно похолодало.

— Все, инспектор, — не выдержав, вскоре произнес я. — Обвиняйте, в чем хотите, но я требую немедленно остановиться. Продолжать путь в таких потемках — чистое самоубийство. В любой момент нас перережут, как баранов.

На эти слова, из темноты, навстречу вынырнул Брутс. Лицо его выражало крайнюю степень недовольства. Еще бы — кто‑то, смел, посягнуть на его власть и непререкаемый авторитет.

— Почему, вы всегда думаете, что умнее всех, — зашипел он. — Делайте то, что говорят, и быть может, дослужитесь до старшины.

— Только об этом и мечтаю, — хмыкнул я в ответ, затем, добавил. — Просто хочу остаться в живых.

Вокруг собрался весь отряд. Кто‑то произнес:

— Сэржант прав, сэр. Мы плутаем по одному и тому же месту.

— Кто посмел тут открыть свой рот?

— Рядовой Кызыл, сэр.

— Не в ваших полномочиях солдат решать кто прав, а кто виноват. Мы идем согласно разработанному маршруту, — принялся увещевать Брутс. — Лишние протесты и разногласия, мешают достижения цели, ради которой мы сюда прибыли. Отныне, каждый, вставляющий палки в колеса — будет считаться провокатором…

Он не успел договорить. Неожиданно сквозь просвет в плотных облаках выглянула луна. Стало светло, как днем, и мы поняли, что крупно влипли. Среди чахлого кустарника, куда завела нас судьба (и липовый проводник), раскинулся лагерь кочевников, и его обитатели, разбуженные громким спором, теперь взирали на нас с ехидной усмешкой, поигрывая острыми саблями. В довершении всему, воцарилась полная тишина.

Свистящий звук летящей стрелы прорезал эту тишину, раздался хрип, и чье‑то тело мешком свалилось с коня. Я не успел разглядеть, по–моему, это был Гурд. Не ползать больше парню по скалам, царство ему небесное, но скорбеть о потерях некогда. Долгие годы тренировок и сотни часов боевой практики, заставили меня упасть на землю, не задумываясь о красоте поступка. Отсюда, защищенный от глаз противника, я мог заметить Брутса, и, воспользовавшись начавшейся суматохой, вытащить его из седла. Я прекрасно понимал, что данная ситуация не сулила благополучного исхода, и выбраться из нее сумеют единицы. Более опытные и дисциплинированные. Но, каков, ни был начальник — спасение его первоочередная задача подчиненного, ратующего за общее дело.

— Тише, инспектор, — увлекая Брутса в сторону от разгоравшегося сражения, попросил я. — Вы же понимаете, что ваша смерть подведет всех под трибунал?

— Да, Гэбрил, — закивал тот. — По возможности спасите и личный состав. Он нам еще пригодится.

— Раньше нужно было заботиться, — сквозь зубы выдавил я, смотря ему вслед.

Спустя полминуты, словно бешеный, ворвался в самую гущу событий. Для начала, разрядил пистолеты в ближайшего противника, оценил обстановку и поймав первую свободную лошадь, усевшись в седло, ринулся в наступление.

Кочевники — неплохие бойцы. К тому же, за ними был явный численный перевес и знание окружающей местности, но, все‑таки отделение не подвело. Ребята дрались упоенно, наслаждаясь подвернувшийся возможностью размять мышцы, а заодно продемонстрировать друг дружку свою удаль.

Затрудняюсь сказать, сколько мы сражались, но к тому времени, когда последний обнаруженный нами враг был уничтожен, уже начало светать.

— Вы ранены сержант, — сообщил вскоре подъехавший, Мурена. — У вас вся рука в крови.

— Пустяки, — бросил я, осматривая рану, — Незначительная царапина. А вот у вас капрал, похоже, не хватает части уха. Так можно кровью истечь. Кликните сбор и слезайте с коня — будем лечиться.

Вскоре, на звук горна собрались остатки отделения. Те, кто еще мог держаться в седле. Я, Мурена, Лео и Кызыл. Да, отряд заметно поредел.

— Мурена, — обратился я к капралу. — Забирай оставшихся и дуй по окрестностям. Нужно проверить — вдруг еще кто‑то остался в живых.

Глава 5, в которой мы залечиваем раны и продолжаем путь

Какими бы не были мои надежды, но пришлось признать, что наша миссия и тем паче доверие в гений Брутса привели к катастрофе. От отряда остались крохи. Неожиданная встреча с кочевниками изрядно прокосила наши ряды, а те, кто еще оставался в живых, жаждали расправиться с горе — начальником.

Между тем, тот прекрасно понимал, что его жизнь висит на волоске, и с присущей ему хитростью подкатил ко мне:

— Послушайте, Гебрил, — начал он издалека. — Учитывая потери понесенные отрядом, я понимаю, что вы сейчас находитесь не в самом лучшем расположении духа, но, я должен сказать, что…

— Это вы меня послушайте, Брутс! — неожиданно вскипел я. — Не смотря на то, что вы старше меня по званию, и посланы сюда блюсти интересы нашей страны, я хочу вас предостеречь. Если вы, еще хоть раз сунетесь в процесс командования отрядом — мне придется застрелить вас.

— Как вы смеете говорить мне это, сержант? — начал было он, но, крепкий удар в лицо убавил пыл.

— Это в интересах Империи, — пояснил я, потирая ушибленный кулак. — В следующий раз — пристрелю.

Понимая, что неправ, тот промолчал. Я знал, что он затаил на меня обиду, но, дело — есть дело. Тут не до субординации и сантиментов.

Поймав в поле зрения Мурену, я направился к нему, оставив злого как черт и красного, словно переспелый помидор, инспектора, размышлять над своим поведениям и параллельно строить планы отмщения. Пусть делает, что хочет: все равно до конца нашей миссии я не стану сильно беспокоиться за свои тылы, покуда мы скованы одной невидимой цепью.

— Что скажите, капрал? — спросил я, поравнявшись.

— Ничем порадовать не могу, — скривился тот. — Нас осталось четверо. Не считая этого козла Брутса.

— Забудьте о нем, — посоветовал я. — В ближайшее время он не должен доставить проблем. А куда делся наш "липовый" проводник?

— Черт его знает, — пожал плечами капрал. — Возможно, сбежал вместе с остатками отряда кочевников.

— Надеюсь, они избавят нас от грязной работенки и сами отрежут ему голову…

— Я бы и сам сделал это с удовольствием.

— Верю, капрал, — похлопал я по плечу. — Но, у нас есть дела поважнее. Вы начали хоронить наших убитых?

— Ребята занимаются этим.

— Хорошо, — кивнул я. — Как только закончат — отправляемся в путь. И прошу — не трогайте инспектора: сейчас он подобен бочке с порохом.

— Как скажите сержант.

Мурена был подозрительно покладист — не замыслил ли чего? Я решил, что не стоит спускать с него глаз.

Когда все дела были улажены, наш заметно поредевший отряд пополнил свои запасы немудреными трофеями и двинулся в путь, навстречу неизвестности. Никто не знал точной дороги до Бихара: Мортимер сбежал, а захватить живьем кого‑то из кочевников и использовать в роли проводника не получилось — они готовы вспороть себе живот, лишь–бы не попасть в плен. Дикий народ, что и говорить.

Лео и Кызыл ехали немного впереди, в авангарде; за ними следовали мы с Муреной, а позади, демонстративно держась на некотором расстоянии, гарцевал инспектор Брутс на своей кобыле. Хотя он и делал вид, что ему глубоко наплевать на происходящее, я спиной чувствовал, как он изо всех сил старается не пропустить ни одного слова из нашей беседы. Что поделаешь — сотрудник имперской безопасности!

— Как вы думаете, Гебрил, далеко еще до Бихара? — спросил Мурена, когда солнце уже изрядно напекло нам макушки.

— Судя по карте — к полудню следующего дня должны добраться, — ответил я, затем добавил: — Если вы капрал, боитесь повторного нападения кочевников — спешу вас успокоить: вряд ли они попробуют еще раз, к тому же — скоро мы окажемся во владениях султана Абдуллы. Сомневаюсь, что эти бродяги рискуют встретиться с его многочисленными отрядами, поэтому мы в относительной безопасности.

— Ваши слова, да богу в уши, — вздохнул тот. — Иначе несдобровать.

— Тьфу, на тебя, — сплюнул я. — Не дай бог накличешь беду.

Вскоре, к нам подъехал Кызыл.

— Мы нашли неплохое место для привала, — сообщил он. — Небольшой оазис в степи. Даже колодец есть.

— Неплохо, — заметил Мурена. — Главное, чтобы в нем была вода.

— Доберемся, проверим, — я повернулся к болтающемуся позади Брутсу. — Пришпорим лошадей, инспектор! Впереди нас ждет заслуженный отдых!

Тот, явно положительно воспринял предложение и вскоре, галопом пронесся мимо нас.

— Он с проверкой, или занять лучшее место? — поинтересовался опешивший капрал.

— Черт его знает, — признался я. — Но, думаю, следует последовать за ним, пока не наломал дров. Эти инспектора, ей богу, словно дети.

С этими словами, мы тоже пришпорили коней и понеслись вслед.

Когда мы достигли места, пред нами предстала не столь радужная картина: пара засохших деревьев, небольшой очаг, сложенный из камней — вот и весь "оазис". Но, самое главное было не в этом: рассмешил растерянный вид Брутса.

— Инспектор, вы ждали, что вас встретит пятизвездочный отель? — сдерживая улыбку, спросил я. — Тогда советую дождаться прибытия в Бихар.

— Прекратите зубоскалить, Сухарь, — процедил он сквозь зубы. — Моя лошадь выбилась из сил, и ее требовалось напоить.

— Я так и понял. Только в следующий раз, желая напоить свою кобылу, постарайтесь не сбить нас с ног.

Дружный хохот четырех глоток заглушил ядовитое шипение инспектора.

— Ладно, посмеялись и хватит, — прервал я этот цирк. — Капрал, возьмите людей и проверьте — есть ли вода в колодце.

— Как скажите сержант!

Колодец находился метрах в тридцати — сорока от "оазиса", поэтому дождавшись пока наш разговор не будет услышан, я обратился к Брутсу:

— Научитесь правильно воспринимать солдатский юмор…

— К черту, ваш юмор, — отмахнулся тот. — Я не намерен его терпеть!

— Зря вы так, Брутс, — примирительно произнес я. — Будьте проще и народ к вам потянется…

— К черту народ! — завел он свою обычную пластинку.

— Как знаете, — вздохнул я. — Без вас, мы вполне сможем выполнить задание, а вот вы без нас — нет.

— Вы так думаете, сержант?

— Скорее, догадываюсь.

Неожиданные крики послышались со стороны, где располагался колодец. Повернув голову, я увидел, как Мурена призывно машет рукой. Мы припустили коней и, очутившись рядом, спешились.

— Что случилось?

— У нас есть для вас подарок командир, — улыбаясь, доложил капрал. — Думаю, он понравиться.

Я заглянул в темную глубину ямы и ничего не увидев, поинтересовался:

— И в чем сюрприз?

Лео поднял с земли небольшой камень и швырнул его в колодец.

— Чем кидаться, лучше бы вытащили меня отсюда, — вместо ожидаемого плеска воды, раздался в ответ знакомый голос.

Это был наш старый знакомый — Мортимер Бру.

— И не стыдно тебе, собака старая, просить у нас помощи после того, что ты сделал? — поинтересовался инспектор, заглядывая в темный провал.

— У самого рыльце в пушку, — раздалось в ответ. — Ты же меня и нанял.

— Нанимая тебя, я надеялся на твою сознательность…

— А я, сознательно все и сделал, — захихикал в ответ Бру.

— Ты, нас подставил!

— А ты — дурак!

— Почему?

— Сейчас узнаешь… — с этими словами, нечто большое и темное стрелой вылетело из колодца.

Мы отпрянули прочь, растерявшись от неожиданности.

Между тем, "нечто" расправило крылья — огромные и, перепончатые словно у летучей мыши и зависло над нашими головами. За это время я сумел достаточно хорошо рассмотреть его: мощные мускулы, обтянутые серой кожей, голова с большим ртом растянутым в злобной усмешке имела несколько наростов в виде рогов, и завершал образ длинный хвост с острым концом. К гадалке не ходи — это был джинн! Но, разве их не извели несколько веков назад? Видимо, нет, раз один из них все еще болтался над нашими головами, разговаривая при этом пусть и изменившимся, но все же голосом мэра Бру, что было еще большей неожиданностью.

— Что, не ожидали, жалкие людишки? — поднимая пыль мощными ударами крыльев, спросил джинн. — Думали, вам удалось полностью уничтожить наш род? Как бы ни так! Мы снова воспряли, и скоро все вы будете в нашей власти!

— Эй, Мортимер! — придя в себя, крикнул я. — Стоило тянуть время? Ведь у тебя была возможность расправиться с нами еще в Фардинге.

— Презренный человечишка, — рассмеялся в ответ джинн. — Неужели ты думаешь, что мои планы столь ничтожны, чтобы расправиться только с твоим отрядом? У меня далеко идущие планы и оболочка, которую ты называешь Мортимером, стала слишком тесной для меня.

"Бедняга Бру — подумал я. — Вот почему ты вел себя так странно".

— И что ты хочешь от нас?

— Чтобы ты не задавал глупых вопросов! Я все равно получу то, что хочу.

С этими словами, он метнулся в сторону пребывающего в прострации инспектора Брутса. Яркая вспышка озарила степь, и я с ужасом представил, что сейчас произойдет, но, когда глаза снова привыкли к темноте, с облегчением вздохнул: инспектор был жив и кажется, здоров. Джинн же исчез в неизвестном направлении.

— Как вы, инспектор? — участливо поинтересовался я.

— Все нормально, сержант, — прокашлявшись, ответил он. — Отойдем в сторону на пару слов.

— Как скажите.

Пока остальная команда готовила лагерь, мы отходили все дальше вглубь степи.

Смутные подозрения терзали меня, и когда решился спросить у Брутса, что он задумал, тот резко повернулся в мою сторону:

— Завтра Мы должны быть в Бихаре, — знакомая злобная улыбка появилась на его лице, затем, голосом джинна, он добавил: — И пусть этот разговор останется нашей маленькой тайной!

Признаться, от неожиданности я чуть язык не проглотил. Вот оказывается, в чем состояла задумка этого древнего выродка — незамеченным пробраться в Бихар. Не на тех напал.

— Ладно, — согласился я. — Пока твоя взяла, но я все равно найду способ с тобой расправиться!

— Попробуй, если тебе не дорога жизнь Брутса!

Оглавление

Глава 1, в которой я оказываюсь на воинской службе, принимаю отделение и встречаю одного знакомого из штатской жизни

Глава 2, в которой мы отправляемся в поход

Глава 3, в которой мы все‑таки прибываем в Фардинг

Глава 4, в которой мы ищем проводника

Глава 5, в которой мы залечиваем раны и продолжаем путь