Княжна (СИ) [Маргарита Игоревна Свидерская] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Маргарита Свидерская КНЯЖНА

ЧАСТЬ I

Глава 1

В высоком тереме князя, что находился в древнем городе Искоростень, было шумно. Нискиня – правитель древлян по праву и желанию народа, бушевал и разносил все, что попадалось ему под руку. Он уже разбил кувшин – валялся кучкой в углу комнаты; под столом пол украшали осколки глиняных плошек вперемешку с кусками жареного мяса, которые жадно, но с оглядкой на хозяина и, поджав хвосты, заглатывали собаки.

Сам Нискиня, здоровый мужик в простой рубахе и портах, восседал на лавке за столом, тяжело дышал и, попеременно то тряс кудлатой головой, то стучал огромным кулачищем по столу. Уцелевшая посуда жалобно дзвенькала, подпрыгивала и медленно-медленно продвигалась к краю в надежде спастись. Лицо князя от напряжения багровело, глаза, если б могли, как в сказке, кинули пару молний и испепелили нарушителя спокойствия, а пока Нискиня, лишь на манер взбесившегося быка, раздувал ноздри и скрипел зубами от собственного бессилия. Немощью и причиной гнева была женщина, которую ни ударить, ни убить, он не смел, не мог да, собственно, и не хотел. Вот и выплескивал злость в крике и воздушном помахивании кулаками.

– Вот же дура!.. Ты понимаешь, что натворила?! Нет! Не понимаешь! Я тебя с дочерью пригрел, принял, как положено… А ты мне та-а-кую свинью подложила! Нет, не мне, ты на корню сгубила дщерь!.. Вот где она?!

Распекаемая князем женщина безмолвно стояла перед ним в центре палаты. Темно-синее покрывало из шерстяной ткани полностью укутывало ее до пят. На опущенной голове вился тонкой змейкой золотой обод, что не давал ткани упасть и удерживал изящно и равномерно расположенные складки. От обода, прикрывая виски и уши, свисали три ряда золотых колец, украшенных крупным жемчугом и изумрудами. Женщина спокойно выдерживала крики и гнев князя и лишь беззвучно шевелила губами. Тонкие пальцы нервно перебирали жемчужные длинные бусы с брелком – крупным золотым крестом.

– Все своему распятому молишься, дура?! Одну за другой глупости сотворяешь, да так споро, что лишь баба быстрее караваи в печь кидает!.. Помог тебе твой бог?

– Помог, Нискинюшка, помог, – женщина подняла голову и взглянула на князя ярко-синими глазами, – Он всем помогает. И мне помог: кров найти, защиту, – голос ее был тих, но постепенно потерял смиренные ноты и приобрел суровость, – Только ты не ори, как телок на заклании, забыл что ли, с кем разговор ведешь?! Я тебе не простая девка со двора, я род свой от самого Кия веду, и отец мой был Киеву князь!.. Нет у тебя права на меня голос повышать… Или забыл, что я – дщерь Аскольда Зверя?!

– У-у-у! – князь древлян потряс кулаком и резко опустил его на стол, – Жулье ты ро-о-оме-ей-ско-о-е! Э-э-эх! Так и норовишь обхитрить!

– Мне не ведомо, где уж ты жульничество узрел, Нискинюшка. Не лгала тебе, не обманывала. Богом клянусь! И ромейкой меня не обзывай, нет во мне той крови, не греши супротив правды-то, – встрепенулась на мгновение, но вновь сникла, опустила голову женщина. Глаза подернулись слезами, пара их пробежала и скатилась прозрачными горошинами на пол.

Было с чего горевать.

Совсем юной отправил ее отец – киевский князь Аскольд Зверь в Константинополь, чтобы скрепить союз с Царьградом. Сам батюшка принял новую веру – христианство, да и дочь крестил, выбрав чудное ей имя Евпраксия. Как же завидовали бывшей Прекрасе подружки – новый, неведомый, богатый мир узрит! Муж – родственник императора, не так чтоб молодой, но и не старый, по рассказам настоящий воин… Дом с полами из мраморных плит и воздушными террасами в виноградных лозах, вид на залив, сады вокруг… Злато, богатства несметные… Чисто сказки нянек…

Мечты девичьи оказались разрушены сразу по приезду. Обвенчали новоявленную Евпраксию и… забыли про нее, поселив в доме на берегу моря. Мужа своего она видела редко. Все дела государственные. Но долг перед семьей исполняла – исправно рожая деток, первые четыре года. Из детей выжила только старшая девочка, может быть, потому и пропал интерес к ней, да она не противилась – здоровьем не блистала, особой любви не питала – нашла себе утешение. И не волновал ее вопрос: кто же она здесь, в далеком и чужом, поначалу, краю – нелюбимая жена или заложница государственных интересов. Выходила из дому лишь на рынок да в церковь святой Богородицы во Влахерне. Но привыкла. Молитвой утешалась – неожиданно с радостью поняв и приняв теперь в сердце христианскую веру, и радость испытывала при мысли, что никто уединение не нарушает, совсем как в монастырях, где любовь, мысли и душу отдают Богу.

Тихая благодать закончилось внезапно. Евпраксия и не поняла сначала, что за шум и суета поздним вечером в ее одиноком доме. Босая, в длинной рубашке, прижимая перепуганную дочь Елену, она рассматривала со страхом мужчину и с трудом узнавала в нем мужа, все такого же безразличного и чужого.

Выгнав из