Пламя и тайна (СИ) [А В Рахметов] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

  Прошло три часа, и буря за окном наконец затихла. "Ласточку" перестало бросать по песчаным волнам. Безумная качка прекратилась. Ван Ванирон выполз из-под кровати и выдохнул:



  - Пресветлый Бог и все духи его! Святые апостолы!



  Затем провел рукой по своей лысой блестящей голове и добавил:



  - Хрмммпффф!



  - Что, монах, бессмертная душа в пятки ушла? - насмешливо спросила Ева, выползая из-под другой кровати. - Это ты еще червей не видел.



  - Каких червей? - постанывая, спросил ван Ванирон.



  - Гигантских! - страшным голосом произнесла Ева. - Они живут в пустыне и питаются человеческим мясом. Мы с Северином однажды подстрелили одну такую тварь. И сожрали. А что? Они же едят людей, почему бы и людям их не съесть? Целую неделю питались как короли, а потом червяк кончился.



  - Не выдумывай, дитя, - взмолился ван Ванирон.



  - А я и не выдумываю, - заспорила Ева. - Северин, скажи ему!



  Северин проигнорировал ее. Он подошел к иллюминатору и не без труда провернул. В каюту хлынул холодный свежий воздух. Северин вдохнул и тут же поперхнулся. В воздухе все еще витала песочная взвесь.



  Северин закрыл иллюминатор и сказал:



  - Дерьмо.



  - Здесь ребенок, - напомнил ван Ванирон. - Прошу, не ругайтесь при Еве, она еще не доросла до таких грязных слов.



  Северин поперхнулся еще раз.



  - Этот ребенок, - он кивнул в сторону ухмыляющейся Евы, - знает столько грязных слов, что ими можно забить любой сортир.



  - И все же, - попросил монах.



  - Дерьмо - это не матерное слово, - продолжал Северин. - И даже "член" не матерное слово. И даже "женская щель" не матерное слово. Вот "дыкщ мар дюрш" - это настоящее грязное ругательство. Правда, по-шаринорски, но это действительно самое грязное ругательство, которое я когда-либо слышал.



  - Дыкщ мар дюрш! - повторила Ева.



  Ван Ванирон страдальчески закатил белые слепые глаза.



  - Беата! - позвал Северин, отворачиваясь. - Я хочу есть.



  - Вот сам и приготовь, - донеслось из второй каюты.



  - Женская щель! - закричал Северин. - Иногда я не понимаю, зачем роботу отдельная каюта! Конечно, она женщина, и трусы с лифчиком она носит, да и переодеваться ей где-то нужно - но она же, черт возьми, робот! На кой хрен роботу трусы? Пытаешься сойти за человека? А? Беата! Приготовь нам пожрать, черт побери, или выметайся с моего корабля!



  Беата вышла из каюты.



  Она была очень похожа на человека - однако ее синтетическая кожа с ее рук облезла, и сквозь кисти и запястья проглядывали холодные стальные кости. Вместо сердца у нее в груди пылала материнская плата из частей солнечного камня. Лицо у нее было очень симпатичное и молодое, но при этом стервозное. Беата скрестила руки на груди и произнесла:



  - А если я не буду - то что?



  - Ты знаешь, что, - намекнул Северин. - Я тебе ПРИКАЖУ.



  - Ты никогда на это не пойдешь, - уверенно сказала она.



  - Думаешь?



  - Конечно. Ты ведь не монстр. Только полное чудовище может ПРИКАЗАТЬ мне. Гнусно воспользоваться тем, что я робот, и не смогу противиться прямому приказу хозяина. Нет, ты не такой.



  - Плохо ты меня знаешь, - покачал головой Северин.



  - Погоди, ты правда?...



  На лице Беаты появилось затравленное выражение.



  - Нет, подожди! - совсем уже другим голосом произнесла она.



  - Роботов надо наказывать! - заявил Северин. - Беата! Слушай меня!..



  Она покорно зажмурилась.



  - В общем, приготовь яичницу. Это приказ.



  Беата открыла глаза.



  - Это ведь не ПРИКАЗ, - медленно, неверяще произнесла она.



  - Это приказ, - сказал Северин, переминаясь с ноги на ногу. - Короче, приготовь яичницу. Всем нам. Живо.



  - Ты...



  Беата втянула в себя воздух, а затем столь же быстро сдулась.



  - Ладно. Но только в этот раз.



  Она зашла к себе в каюту.



  - Ты бы правда применил к ней ПРИКАЗ? - полюбопытствовала Ева.



  - Нет, - угрюмо произнес Северин. - Я вроде поклялся, что никогда с ней этого делать не буду. Только