Гарро [Джеймс Сваллоу] (fb2) читать онлайн

- Гарро (пер. Ю. Войтко) (а.с. Warhammer 40000) 2.56 Мб, 331с. скачать: (fb2)  читать: (полностью) - (постранично) - Джеймс Сваллоу

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Джеймс Сваллоу ГАРРО

The Horus Heresy


Это легендарное время.

Галактика в огне. Грандиозные замыслы Императора о будущем человечества рухнули. Его возлюбленный сын Хорус отвернулся от отцовского света и обратился к Хаосу. Армии могучих и грозных космических десантников Императора схлестнулись в безжалостной братоубийственной войне. Некогда эти непобедимые воины, как братья, сражались плечом к плечу во имя покорения Галактики и приведения человечества к свету Императора. Ныне их раздирает вражда. Одни остались верны Императору, другие же присоединились к Воителю. Величайшие из космических десантников, командиры многотысячных легионов — примархи. Величественные сверхчеловеческие существа, они — венец генной инженерии Императора. И теперь, когда воины сошлись в бою, никому не известно, кто станет победителем.

Миры полыхают. На Исстване V предательским ударом Хорус практически уничтожил три верных Императору легиона. Так начался конфликт, ввергнувший человечество в пламя гражданской войны. На смену чести и благородству пришли измена и коварство. В тенях поджидают убийцы. Собираются армии. Каждому предстоит принять чью-либо сторону или же сгинуть навек.

Хорус создает армаду, и цель его — сама Терра. Император ожидает возвращения блудного сына. Но его настоящий враг — Хаос, изначальная сила, которая жаждет подчинить человечество своим изменчивым прихотям. Крикам невинных и мольбам праведных вторит жестокий смех Темных богов. Если Император проиграет войну, человечеству уготованы страдания и вечное проклятие.

Эпоха разума и прогресса миновала. Наступила Эпоха Тьмы.

1. ОСОБЫЙ ОБЕТ


1
Калт пылал. В глубине системы Веридиан, под резким светом раненого солнца, разгорелась война, подобной которой еще не случалось никогда. Война, отразившаяся на всей галактике, война, которой суждено было навеки изменить облик человечества.

Повсюду — на почерневших, умирающих полях, в руинах городов, в темных ущельях и в инистых пустынях — брат сражался с братом. Ультрадесантники, сыны примарха Робаута Жиллимана, великого тактика, прибыли в систему Веридиан, чтобы собрать силы для грядущего сражения. Их командир, верный солдат Империума, выбрал лучших Астартес XIII легиона и лучшие ауксилии из ультрамарских полков Имперской Армии. Он следовал приказу брата, Магистра войны Хоруса Луперкаля, — следовал без сомнений, не задавая вопросов.

Наградой за такую верность стал предательский удар, беспрецедентный по своей низости: война, к которой Жиллиман готовился по приказу Хоруса, сама настигла его — спустилась с небес, оставляя за собой след кровопролития и смерти. Несущие Слово, воины-фанатики из XVII легиона Лоргара, пришли, чтобы убивать. Они нарушили клятвы, данные Императору Человечества; еще не высохла новая, темно-алая краска, в которую отступники перекрасили доспехи в знак верности Хорусу; и вот теперь они ударили своих же братьев в спину и нанесли Ультрадесантникам сокрушительное поражение.

Огонь растекался по Калту раскаленными потоками кипящего газа, опоясывал планету гигантскими зарницами, которые бушевали в небе. Массированные залпы, обрушившие на планету термоплазменные и водородные бомбы, разрушили ее атмосферу, раскололи хрупкий купол неба и нанесли непоправимый ущерб. Скоро на Калте не осталось бы и глотка пригодного для дыхания воздуха; с каждым новым рассветом планета приближалась к смерти.

Лейтенант Оулен не был уверен, что среди этих пожарищ доживет до следующего восхода солнца. Как и его солдаты, Оулен родился на Эспандоре, который, наряду с Калтом, был одним из многих миров в коалиции Ультрамара; как и его подчиненных, лейтенанта привело сюда желание встать на защиту Империума и его Императора. Оулен с гордостью носил знаки аквилы и Ультрамара; пусть ему не хватило стойкости стать Ультрадесантником, но он все равно выполнял свой долг. И он никогда, даже в самые трудные времена сражений Великого крестового похода, не боялся за свою жизнь. Оулен не считал себя самонадеянным — просто ему еще не доводилось сталкиваться с врагом, против которого ультрамарское мужество оказалось бы бессильно.

По крайней мере, не доводилось до сегодняшнего дня.


2
Оулену также не доводилось сталкиваться в битве с Адептус Астартес, и у него никогда не было повода предполагать, что подобное вообще может случиться. Сама мысль об этом казалась… глупой. Невозможно было представить, что хоть один космический десантник восстанет против своего сеньора; а если допустить, что целый легион или даже примарх пойдет против Императора ради собственной славы… Если бы такое сказал один из его солдат, Оулен бы оглушительно расхохотался, заставляя его замолчать.

Но теперь смеялись только их убийцы. Вместе с Несущими Слово пришла смерть. Оулен видел, как сотни людей погибли под тем первым обстрелом, видел, как Ультрадесантники, которые, даже не приготовив оружие к бою, шли поприветствовать неожиданно прибывших братьев, были убиты на месте в предательской атаке. Под этим ударом, который пришел как гром среди ясного неба, пошатнулись лучшие из лучших воинов Ультрамара, как люди, так и Астартес.

Войска дрогнули и рассеялись по Калту, а сыны Лоргара продолжили разгром и подожгли планету, как будто весь мир и все живущие на нем были огромным огненным жертвоприношением.

В последний раз отряду Оулена удалось выйти на связь с танковым дозором, который двигался на север, к столице Нуменосу. Экипажи танков рассказали, что армии перегруппировываются в подземных городах — там, укрывшись под километровыми слоями камня и стали, люди могли пережить гибель атмосферы Калта. Услышав это, Оулен и его солдаты сразу снялись с места, намереваясь совершить быстрый переход по равнинам ужаса и добраться до пещер.

План был хорош, но потом появились чудовища.

Они выпрыгнули из ледяной тьмы, вылезли из укрытия, которым им служили развалины горящего космопорта. Оулену приходилось сражаться с чужаками, но такой породы ксеносов он не знал. Они меняли очертания, словно по их телам пробегала рябь; они выли и лаяли; у них были когтистые щупальца и пасти, похожие на зубастые воронки. Их ядовитая слюна разъедала человеческую плоть, от одного взгляда множества глаз замирало сердце. Некоторые из них — и это было хуже всего — чем — то напоминали людей, но людей искаженных, словно смотришь на них сквозь призму безумия и ужаса.

Чудовища атаковали снова, и Оулену вспомнилось слово, которое в этот век секуляризма мало кто осмеливался сказать вслух; однажды он услышал это слово от деда — тот произнес его или в приступе старческого помутнения рассудка, или, наоборот, в момент просветления.

Демон.

В молодости дед Оулена служил рядовым на космическом корабле и в безумии варпа он повидал, хоть и мельком, такие вещи, что не мог забыть о них до самой могилы. Для юного Оулена выговорить такое слово было смерти подобно. Теперь же, глядя, как убывает заряд лазпистолета, он с мрачной очевидностью признал, что очень скоро воссоединится с предком.

Твари приближались, и он, собрав остатки мужества, приказал отряду:

— Цельтесь тщательнее! Пусть получат по заслугам!

Порождения кошмаров налетели на солдат как ураган, убивая их одного за другим и сразу же пожирая тела. Пистолет Оулена раскалился докрасна, но твари и не думали дохнуть. Самые крупные из них ревели и выли, разрывая добычу, и круг, в который встали солдаты, все сужался с каждым новым убитым.

Спасение пришло с неба, спустившись на стальных крыльях.

Подобно огромному орлу, «Грозовая птица» вынырнула из огненных облаков и, накрыв сражавшихся своей тенью, развернулась на месте, удерживаемая в воздухе колоннами белого пламени. На мгновение Оулен забыл обо всем, кроме этого корабля: он явно принадлежал Астартес, но лейтенант никак не мог распознать, какому легиону соответствовали его цвета. Не предатели из Несущих Слово с их багровым цветом, похожим на артериальную кровь; и не яркая синева Ультрадесанта. Это был цвет призраков.

Открылся обшитый листами бронзы люк, и наружу шагнул гигант в доспехах того же цвета, что и корабль. «Грозовая птица» начала набирать ход, удаляясь, а гигантский воин с грохотом приземлился, раздавив заодно несколько клыкастых монстров. Оулен увидел отблеск света на огромном, с человека, мече, который воин извлек из ножен за спиной и, с черным болтганом в другой руке, бросился в схватку. Меч поднимался и опускался, поднимался и опускался, рявкал болтер, и после каждого сокрушительного выстрела очередная уродливая тварь разлеталась на кровавые куски.

Вся стая звероподобных монстров сосредоточила внимание на воине, видя в нем главную угрозу. Но он не был солдатом, не был обычным смертным: человек в бледно-сером доспехе был Адептус Астартес и шел сквозь вражеские ряды, как ангел смерти, оставляя после себя тишину и мертвецов. Число чудовищ, набрасывавшихся на него, постепенно уменьшалось.

Оулен приказал своему отряду поддержать воина, но тому их помощь была не нужна. В одиночку он сделал то, что с десяток солдат не смогли сделать даже ценой жизни.

Он победил.


3
Когда бой закончился, воин подошел ближе, и Оулен против воли сделал шаг назад. Он много раз видел Астартес в сражении, но никогда — так близко. Никогда еще ни один из этих воинов не стоял рядом с Оуленом, возвышаясь над ним, холодно и внимательно изучая сквозь изумрудные линзы устрашающего шлема.

Астартес стряхнул с клинка капли нечистой крови и вернул меч в ножны; прежде чем оружие исчезло из вида, Оулен успел заметить единственное слово на высоком готике, выжженное в металле: «Либертас».

— Вы командир этого отряда.

Это не был вопрос. Оулен коротко кивнул и крепче сжал рукоять лазпистолета. Он не решался вложить оружие в кобуру, опасаясь, что Астартес воспримет любое резкое движение как угрозу и среагирует соответственно.

— Мне нужна информация, лейтенант.

— Конечно. Спасибо вам. Вы прибыли сюда как часть группы усиления или?..

Воин поднял руку, прерывая его:

— 21-я рота Ультрадесанта под командованием брата-капитана Эррикона Гая. Вы скажете мне, где их найти.

Хотя Астартес не повышал голоса, Оулен, даже не заметив, что выполняет приказ, начал уже подзывать связиста отделения, но затем в замешательстве остановился.

— Вы скажете, что происходит? Несущие Слово… они атаковали нас. Сигналы, которые мы перехватили… люди говорят, что воины Лоргара восстали против Императора. — Наконец сказав это вслух, Оулен в полной мере осознал весь ужас сложившейся ситуации и вздрогнул.

— Все еще хуже. Так где капитан Гай?

Лейтенант передал имевшиеся у него данные. 21-ю роту в последний раз видели на западной окраине Нуменоса; бегло просмотрев карту данных Оулена (далеко не полную), Астартес поблагодарил его сдержанным кивком и зашагал прочь.

Внезапно Оулен понял, что их бросают.

— Сэр, подождите!

Лейтенант сразу почувствовал какую — то странность в доспехе Астартес, и теперь, еще раз осмотрев воина, он понял, что было не так. Кираса была богато украшена бронзой и золотом, на груди — изображение свирепого орла, еще одна фигура хищной птицы возвышалась за плечами. Но других отличительных деталей не было, что и казалось странным. Адептус Астартес с гордостью носили цвета своего легиона и его знак — символ братства, который обычно украшал наплечник доспеха. У этого воина такого знака не было. За исключением нескольких темных полос окантовки, весь его доспех был темно-серым и полностью лишенным каких — либо знаков отличия.

— Кто вы?

Астартес остановился.

— Хоть это вы можете сказать? Прежде чем уйти, позвольте хотя бы узнать, как зовут воина, спасшего нас, и из какого он легиона.

Воин помедлил мгновение, затем снял шлем. Оулен увидел бледное благородное лицо, покрытое шрамами; у Астартес были глаза человека, прожившего невероятно долгую жизнь и обремененного тяжелой ношей.

— Мое имя Натаниэль Гарро, и я — весь мой легион.


Ультрадесантники 21-й роты удерживали занятые позиции уже много дней; по правде говоря, ротой их теперь можно было считать только номинально. Во время первой атаки Несущих Слово они были на передовой, где роте выпало пережить гибель слишком многих боевых братьев. Их капитан — герой Гадирского восстания, Гай Сильный, Гай Несгибаемый — сумел сплотить их после жесточайших потерь. Словом и делом воодушевляя братьев, он повел их в битву, чтобы заставить врага кровью заплатить за все. Но пролитой крови было недостаточно. Пока еще недостаточно.

И вот они оказались здесь; отрезанные от остальных, они удерживали один из железнодорожных перегонов на подступах к Нуменосу и ждали, когда же эта разгоревшаяся война дотянется до них снова.

Брат Рубио едва заметно пошевелился, меняя позу. По приказу капитана он позволил каталептическому узлу игнорировать потребность во сне и сейчас стоял, бдительный и неподвижный, среди сооруженных из подручных средств баррикад. Перед ним простиралось переплетение стальных рельсов: некоторые пути уходили вдаль от города, другие скрывались в подземных туннелях. Железная дорога была частью инфраструктуры калтского общества и связывала в одну сеть города, находящиеся как на поверхности планеты, так и под ней. За спиной Рубио зиял вход в туннель, проложенный в защитной стене из гладкого черного камня, а дальше — намного дальше — располагалась столица.

Выжившие воины из 21-й роты перекрыли путь, по которому враг неизбежно должен был пройти, если собирался взять Нуменос. И враг пройти попытался. Вначале появилась армия обычных солдат — культистов, собранных Несущими Слово на далеких мирах. Доведенные до кровожадного безумия, эти рабы, называвшие себя «Братство ножа», бросились на Астартес, беря числом там, где им не хватало дисциплины.

Зона сплошного поражения перед баррикадами была усеяна их телами в рясах с капюшонами, напоминавшими одеяния древних идолопоклонников-монахов. На обожженной коже виднелись узоры из линий и звезд — ритуальные татуировки. Во время атаки эти фанатики неслись прямо под выстрелы Астартес, втаптывая в кровавую грязь своих же павших, и Ультрадесантники убивали их как скот. Наступление было отбито, но не без потерь.

Рубио заметил движение и склонил голову: его командир показался из тени, которую отбрасывал перевернутый грузовой тягач.

— Брат, — капитан Гай махнул ему, приказывая покинуть пост. — Пора.

— Кто — то должен стоять на страже, сэр.

Горе накатило внезапной тяжестью в сердце; на лице Гая читалась та же скорбь, которую чувствовал и Рубио. Слова срывались с губ капитана облачками бледного пара:

— Наблюдение будет продолжаться, но сейчас мы должны отдать последние почести нашему собрату.

Рубио мрачно кивнул и, взяв болтер на плечо, последовал за капитаном вглубь туннеля, испещренного желтыми островками света от слабых фонарей.


4
Брат Милес неподвижно лежал, окруженный своими собратьями. Белый доспех апотекария, так резко отличавшийся от темно-синей брони остальных воинов, был испачкан потеками крови. Поперек груди зияла длинная рана, оказавшаяся смертельной, — работа одного из культистов, который сумел пробиться сквозь линию обороны и подорвал себя с помощью жилета со взрывзарядами ударного действия.

Милес был последним в череде погибших, и его смерть оказалась абсолютно внезапной. Апотекария, обладавшего большой силой характера и жизнелюбием, считали другом все, и его гибель стала для воинов 21-й роты очередным жестоким ударом.

— Во имя Ультрамара и во имя долга. Ради прошлого и ради будущего. За Терру и Императора. Ни один из павших братьев не будет забыт.

Гай произнес слова, которые повторял уже много раз, затем редуктором осторожно извлек из тела Милеса прогеноиды с геносеменем. Их доставят в крепость Ультрадесанта на Макрагге и вернут в хранилище генетического материала легиона — наследство для будущего поколения Астартес. Так хотя бы часть Милеса будет жить; но сейчас Рубио видел вокруг себя только смерть и тьму. Он молча попрощался с товарищем, в очередной раз проклиная сынов Лоргара за вероломство.

Подняв голову, Рубио заметил внимательный взгляд капитана, устремленный на него, но речь Гая была обращена ко всем:

— Братья! Это наше испытание. Мы не знаем, какое безумие завладело Лоргаром, не знаем, какая судьба постигла наших соратников и примарха. Но мы знаем, в чем наш долг, — он взмахнул рукой, указывая на их позиции. — Наш долг — удерживать этот подход к городу. Не пустить сюда врага. Это последнее, что нам приказал Жиллиман. Милес отдал жизнь, выполняя этот приказ, и если потребуется, мы поступим так же!

В душе Рубио бушевала ярость. Она не была направлена на что — то конкретное: он злился на культистов, в безумии губящих и себя и других, злился на Несущих Слово, оказавшихся предателями, злился даже на себя самого — за то, что не сумел защитить боевого брата. Но Ультрадесантнику не пристало открыто говорить о таких вещах, и потому Рубио только молча кивнул.


Гарро быстро шел по разоренным окраинам Нуменоса, генетически усиленными легкими вдыхая ледяной отравленный воздух умирающего Калта. Вдалеке мерцал огнями целый улей жилых блоков, возвышавшихся на темных утесах: Нуменос тянулся в высоту так же, как и в глубину, поднимаясь к небу и спускаясь в пещеры под поверхностью. Но подойдя ближе, воин увидел, что когда — то величавые башни качаются в плазменном зареве, которое дальнобойные лазеры пронзали яркими точками вспышек. Продолжая путь, Гарро размышлял, сколько еще продлится война на Калте; фанатики из легиона Несущих Слово ввязались в бой, который потребует от них всех сил без остатка. Ультрадесант никак нельзя было считать легкой добычей: мало кто среди Адептус Астартес мог сравниться с ними по уровню военной выучки и опыта. Они дадут отпор неистовым и безжалостным воинам Лоргара везде, где бы ни развернулись боевые действия.

Противостояние на Калте было местным отражением гражданской войны, начатой Хорусом Луперкалем, но ни в борьбе среди звезд, ни в этом локальном конфликте нельзя было сказать наверняка, каков будет исход. Однако Гарро прибыл на эту планету не для того, чтобы повлиять на судьбу Калта: у его миссии была совсем иная цель.

Сколько времени прошло с тех пор, как Натаниэль, стоя в свете Терры, получил новый приказ? Казалось, сегодняшний миг и тот день в галерее цитадели Сомнус, затерявшейся на застывшей, безвоздушной поверхности Луны, разделяла вечность.


5
Вокруг, куда бы он ни посмотрел, раскинулось Море Кризисов — светящееся черно-белое пространство, которое поглощало все остальные цвета. Спутник Терры стал тюрьмой для Натаниэля Гарро, и он был обречен вечно видеть перед собой родной мир, но никогда туда не вернуться.

Сколько он уже здесь? Бесцельно проходящие дни сливались в один, превращаясь в пытку. Он нахмурился и продолжал смотреть во тьму, не обращая внимания на болевой спазм, источником которого был аугметический протез, недавно заменивший ему ногу. Где — то в этой тьме, в черной бездонной глубине космоса, шла война — но Гарро и его люди должны были довольствоваться только тишиной цитадели, бесконечной тишиной. Он чувствовал, как с каждым прошедшим днем умирает частичка его души. Для Астартес такое вынужденное бездействие было губительно.

— Капитан Гарро?

Он повернулся на звук голоса. Зал беззвучно пересекла фигура, лицо которой скрывалось под капюшоном; Гарро мог поручиться, что всего лишь мгновение назад он был в зале один. Однако он сразу узнал этот голос, и все вопросы исчезли.

— Великий Малкадор. Я пришел по вашему зову, лорд Сигиллит. Чем могу служить?

Натянутая улыбка Малкадора показала, что его не впечатлила вежливость Гарро.

— Помнится, в последнюю нашу встречу здесь ты злился на меня. Я видел твою ярость — она переливалась яркими цветами, как северное сияние. Разве я заслужил упреки?

Гарро замер.

— Я угнал корабль, проделал путешествие во много световых лет, попал под огонь собственных боевых братьев — и ради чего?! Чтобы предупредить вас о предательстве, которое вы уже предвидели. Чтобы столкнуться с недоверием и подозрительностью. Простите, но мое настроение никак не становится лучше.

Улыбка Сигиллита сделалась еще более нарочитой, и Гарро почувствовал легкое, призрачное психическое прикосновение. За исключением Императора, Малкадор был самым сильным псайкером из ныне живущих людей и видел любого, кто стоял перед ним, насквозь. От него невозможно было что — то скрыть, и Гарро не дрогнув перенес проверку. Ему скрывать нечего.

Малкадор видел, каков он на самом деле. Гарро, когда — то бывший капитаном одной из рот в XIV легионе Астартес — Гвардии Смерти под предводительством примарха Мортариона, — больше не знал, где его место. Он не нарушал данных им клятв — их нарушили другие. Когда его командир и соратники решили перейти на сторону изменника, Магистра войны Хоруса, именно Гарро посмел не согласиться. Именно он предпринял отчаянный космический перелет, чтобы донести до Императора весть об этом ужасном мятеже.

— Ты многим пожертвовал в обмен на верность, Натаниэль, — своим легионом, братством, жизнями людей. И все же ты остался собой.

— Я — Астартес Императора, — ответ последовал незамедлительно. — От этого я не мог отказаться.

Сигиллит кивнул:

— Но без цели Астартес — никто. Что это за воин без войны?

Как Гарро ни старался сдержаться, в нем вновь поднялось раздражение:

— У меня есть цель. Не знаю, какая сила направляет нас, человеческая воля, судьба или высший промысел, но я знаю, что остался жив не просто так. Именно мне суждено было предупредить об опасности и остаться одному, когда мои братья поддались мятежному призыву. Во всем этом была своя причина, — он повел рукой, указывая на стены зала, — но пока вы держите меня здесь взаперти, вы лишаете меня возможности выяснить, что это за причина!

Встретившись глазами с Малкадором, Гарро почувствовал холод, словно над его душой нависла мимолетная тень. В этот миг он понял, почему Сигиллит неожиданно призвал его сюда.

— Мы еще посмотрим, какой цели ты сможешь послужить, но ты действительно Астартес, и это не изменится никогда. Однако ты больше не принадлежишь Гвардии Смерти, ты призрак. Тот, кто стоит между светом и тьмой, тот, кто обречен жить в серой зоне между ними. И мне нужен именно такой человек.

— Так дайте мне задание, Сигиллит! Я прошу лишь этого. Дайте мне исполнить свое предназначение.

И в качестве искупления Малкадор дал Натаниэлю Гарро именно то, что он просил.


6
Перед мысленным взором Рубио застыл миг, когда погиб его боевой брат. В реве калтских ветров ему слышался отзвук предупреждения, которое Милес выкрикнул за секунду до того, как погибнуть в разрушительном взрыве.

Рубио видел, что культист приближается, — заметил его именно в тот момент, когда в болтере закончились снаряды. Эти несколько бесценных секунд, которые ушли на то, чтобы взять новый магазин, установить его и навести болтер на цель, стоили апотекарию жизни. Рубио двигался слишком медленно.

Воспоминание обжигало, как свежее клеймо, чувство вины ядом иссушало душу. Трагедия была в том, что Рубио мог остановить культиста и без болтера, одним усилием воли — но теперь это было запрещено. Когда — то (казалось, что это было в другой жизни) он мог гораздо больше. Сейчас он носил знаки различия рядового Астартес из тактического отделения, но до этого — до этого на его наплечнике красовалось изображение черепа и свитка. Эмблема кодиция, знак воина-псайкера в рядах Ультрадесанта.

Были времена, когда Рубио и ему подобные внушали страх любому неприятелю; даже соратники робели в его присутствии. В его руках была сила варпа, и телекинетические молнии, срываясь с кончиков пальцев в синеватом свечении, сокрушали врагов человечества — не было числа противникам, которых он разорвал на части одной лишь силой мысли.

Но те времена прошли. Все изменилось после собрания на Никее, где Император принял окончательное и безусловное решение. Многие поговаривали, что люди, наделенные тем же талантом (или проклятием, как считали некоторые), что и Рубио, находятся лишь в шаге от того, чтобы стать чернокнижниками. Их разум — открытая дверь, через которую Губительные Силы, обитающие во тьме, могут войти и поглотить жертву. Возможно, причиной тому был страх или зависть, но на Никее голоса тех, кто придерживался такого мнения, наконец были услышаны.

В присутствии своих сыновей-примархов Император Человечества приказал, чтобы отныне все псайкеры в легионах Астартес, все эпистолярии, кодиции и библиарии, больше не использовали свои способности и вернулись к строевой службе в рядах боевых братьев.

Преданный и покорный, Рубио подчинился приказу и отказался от психического капюшона и психосилового меча. Лишившись прежнего статуса, он принял новое назначение и не сомневался в его правильности — по крайней мере, сначала.

Но теперь… Теперь смерть Милеса разрушила его уверенность. Каждым фибром своего существа Рубио чувствовал: если бы ему позволили в полной мере использовать свои сверхъестественные способности, апотекарий остался бы жив. И не только он один; сколько еще смертей Рубио мог бы предотвратить, сколько еще врагов уничтожила бы сила псайкера?

— Брат, тебя что — то беспокоит?

Оторвавшись от самоанализа, Рубио увидел, что над ним возвышается капитан Гай.

— Ничего важного, сэр.

Ложь вышла неуклюжей и Гая ничуть не обманула:

— Я знаю, о чем ты думаешь, друг мой. Я знаю также, что ты один из лучших среди Ультрадесантников, которыми мне доводилось командовать, и не важно, какими из своих талантов ты пользуешься. — Рука капитана легла на его плечо. — Отвага и честь, Рубио. Мы будем верны приказам Императора и Жиллимана до самой смерти.

— Отвага и честь, брат-капитан, — отозвался Рубио, хотя сейчас этот девиз казался ему пустыми словами. — Дело лишь в том, что я…

— Посторонний!

Его прервал внезапный тревожный окрик одного из Астартес, стоявшего на баррикадах. Появился кто — то неизвестный — воин, который приближался к их позициям, обнажив оружие.

Гай сорвался с места, и Рубио побежал следом, держа болтер наготове.


7
В полумраке Рубио различил легко узнаваемые очертания человека в силовом доспехе; незнакомец целенаправленно двигался к ним. Предательство Несущих Слово обернулось для Ультрадесанта огромными потерями, и они не собирались и в этот раз проявлять подобную доверчивость. Но когда приближающийся человек оказался в круге света, отбрасываемого светосферами на баррикадах, Рубио увидел, что броня его не вызывающе темная, как у предателей, а цвета грозового облака.

— Астартес… Но ни у одного легиона нет такой цветовой схемы.

Резким взмахом руки приказав воинам взять чужака на прицел, Гай окликнул его:

— Именем Императора, остановитесь и сообщите свои намерения!

Человек в сером доспехе неторопливо повесил болтер на плечо и окинул взглядом строй Ультрадесантников, готовых в любой момент расстрелять его.

— Капитан Гай? А вас нелегко найти.

Не обращая внимания на наставленное на него оружие, Астартес бесстрашно миновал баррикады и подошел прямо к командиру Ультрадесанта, встав с ним лицом к лицу. Рубио с трудом удержался от соблазна воспользоваться хотя бы малой толикой своих псайкерских сил, чтобы оценить незнакомца. Возможно, чужак что — то почувствовал: он повернул голову, и непроницаемые глазные линзы шлема воззрились на кодиция.

— Назовите свое имя и звание!

— Как прикажете, хотя уверяю, вам мое имя ничего не скажет. Я Натаниэль Гарро, а что до звания, то у меня его нет.

— Тогда кто вы?

Рубио окинул Гарро долгим изучающим взглядом.

— Вы стоите перед нами в безликом доспехе, без опознавательных эмблем и знаков; стоите на поле боя, где враг — те, кого мы когда — то считали братьями. Вы играете со смертью, Гарро, словно странствующий рыцарь из легенд.

Когда Гарро ответил, в его голосе чувствовалась сдержанная улыбка:

— Такое звание мне вполне подходит, брат.

— Но если вы не из сынов Ультрамара и не один из вероломных щенков Лоргара, что вы делаете на Калте? — Гай холодно посмотрел на чужака. — Я здесь командую и требую от вас ответа!

— Я не оспариваю ваше право командовать, но мои полномочия шире. Смотрите, — Гарро слегка наклонился, и в свете ламп показалась скрытая руна, изображенная на наплечниках его доспеха: стилизованная литера «I», с помощью мезонного луча вписанная в атомную кристаллическую решетку керамита.

— Печать Малкадора…

Рубио знал этот символ; они все его знали. Это был личный знак Регента Терры, и те, кто был им отмечен, получали право действовать от имени самого близкого доверенного лица Императора. Эта руна позволяла Гарро беспрепятственно проходить везде; выражая волю Малкадора, он также мог отменить любой приказ, даже отданный старшим офицером. Гай резко вздохнул, и Рубио понял, что его командир думает о том же.

— Я прибыл на Калт по приказу Сигиллита и Императора, капитан. Это все, что вам нужно знать, — на данный момент.

В глазах Гая не было ни нерешительности, ни страха:

— Пусть так. Но предупреждаю: не мешайте мне выполнять задание. Когда отступники попытаются прорвать нашу оборону, эта метка вас не защитит.

Когда капитан ушел, Рубио заметил, что чужак опять рассматривает его.

— Вы брат-кодиций Тайлос Рубио?

— Просто брат Рубио. Никаких других званий.

— Как скажете.


8
В холодном белом свете, отраженном от лунной поверхности, лицо Малкадора казалось призрачным и безмятежным. Он жестом указал Гарро, что тот должен делать:

— На колени, Натаниэль. Пусть адепт выполнит свою работу.

— Как прикажете, — Гарро нахмурился, встал на одно колено и, прижимая шлем к груди, посмотрел Малкадору прямо в глаза.

Адепт Механикум склонился над ним, и Астартес почувствовал острый запах биосмазки и машинного масла. С шипением посыпались крупные желтые искры, и незащищенную кожу шеи опалил жар. Он слышал, как шипит мезонное копье, со скрежетом прорезая пластины брони: поток частиц слой за слоем вносил в керамит неизмеримо сложную наносхему.

— Приняв этот символ, ты присягаешь мне на верность. Ты будешь беспрекословно выполнять мои приказы — до последней капли крови.

— Если это послужит делу Императора, — воин прищурился.

— Непременно.

Гарро ощутил, как разум псайкера старается проникнуть в его собственный, и собрался с силами, хотя и понимал, что не сможет сопротивляться этому тягостному внутреннему взору.

— И снова я вижу ярость, Натаниэль, но теперь она направлена вовне. Она сжигает тебя желанием отомстить твоим братьям-предателям, поквитаться с Тифоном и даже призвать к ответу самого примарха — за то, что тот посмел поверить, будто сможет склонить тебя к измене.

— Да, — он ронял отрывистые слова, сдерживая холодный гнев, охвативший сердце. — Я не стану этого отрицать.

Малкадор мрачно кивнул:

— Время для мести еще придет, но сейчас выслушай мой приказ. Не давай волю злобе! Задание — прежде всего.

С этим Астартес молча согласился. Так уже было раньше, на борту «Эйзенштейна»: ему пришлось пожертвовать всем, чтобы доставить на Терру предупреждение о предательстве Хоруса, и выполнение этой задачи было его главной — и единственной — заботой. Если истории суждено было повториться, его уделом будет та же роль, и он сыграет ее добровольно — во имя Императора.

В воздухе резко пахло раскаленным керамитом, и Гарро прислушался к тому, как потрескивает, остывая, нанесенная на доспех печать. Адепт отошел, выполнив свою работу: метка была оставлена, и теперь Гарро должен был принять все, что последует дальше.

Малкадор с осторожностью извлек Либертас из ножен. Гарро видел, что ему трудно удержать оружие — оно не было предназначено для рук обычного человека. Сигиллит опустил острие огромного меча к полу:

— И наконец, клятва.

Гарро положил ладонь на обнаженный клинок и кивнул. Назад дороги не было.

— Натаниэль Гарро, принимаешь ли ты свою роль в этой миссии? Клянешься ли ты не повиноваться ничьим приказам, кроме моих? Готов ли ты принести этот особый обет?

— Клянусь долгом, возложенным на меня, и этим оружием. Во имя Его.

Сигиллит приподнял бровь, услышав такую формулировку, но ничего не сказал. Забрав меч из его рук, Гарро склонился в низком поклоне и в этот миг заметил свое отражение в высоких окнах. Он был рад вновь носить доспех и кирасу с орлом спустя столько времени, но цвет брони все еще казался чужим. Цвета Гвардии Смерти остались в прошлом; на их место пришел серый безликий оттенок призраков. Его вид вызывал в Гарро странное чувство, которое он затруднялся выразить словами.

— Что я должен делать?

— Ты покинешь цитадель Сомнус и отправишься в странствие по галактике для того, чтобы собрать группу людей. Это будут Астартес из всех легионов — как лояльных, так и изменнических. Ты найдешь их и привезешь ко мне, не оставив нигде следов своего присутствия.

— Но ради чего?

Отвернувшись, Малкадор посмотрел на сине-белый шар Терры, стоявший высоко в ночном небе Луны.

— Ради будущего, Натаниэль.


9
Приближался рассвет, но таких рассветов холодная, покрытая изморозью поверхность Калта еще не видела. Ночью уровень кислорода в атмосфере продолжил падать, и теперь ставшая токсичной газовая оболочка планеты истончилась до предела. Вскоре недостаток кислорода убьет всю местную флору и фауну, и планета превратится в пустыню. Останется только война.

Облаченный в герметичный доспех, Рубио молча наблюдал, как воин по имени Гарро быстрыми и аккуратными движениями готовит болтер к схватке. Видно было, что это оружие ему досконально знакомо, а множество почетных отметок, вытравленных кислотой на корпусе и рукоятке, свидетельствовали, что болтер послужил своему владельцу во многих боях.

Гарро подчеркнуто старался держаться особняком, но Рубио видел, что это показное. Астартес внимательно наблюдал за всем, что происходило вокруг, и его взгляд снова и снова возвращался к капитану Гаю, который обходил позиции роты.

«Так Гарро здесь из — за него? Неужели Гай совершил какое — то прегрешение, и теперь этот чужак, явившийся из тьмы, собирается забрать брата-капитана?» На эти вопросы у Рубио не было ответов, но он точно знал одно: Натаниэль Гарро прибыл на Калт, чтобы судить их.

Вероятность того, что агент Сигиллита вынесет им нелестный приговор, рождала в сознании Рубио темные мысли; другой же внутренний голос имел смелость задаться вопросом: а по какому праву этот человек может ставить под сомнение действия воинов 21-й роты?

Из — за событий последних нескольких дней убеждения Рубио и так пошатнулись, и теперь он был близок к тому, чтобы полностью утратить веру. «Заглянуть в его разум нетрудно, — подумал он. — Если воспользоваться бесконечно малой долей запрещенного… колдовского зрения. Только чтобы проверить, действительно ли Гарро тот, за кого себя выдает…»

В этот миг сосредоточенность Рубио на долю секунды ослабла, и что — то проникло в его душу. Он окаменел, и вдруг перед ним возникло видение. Реальный мир затуманился и, став текучим, исчез. Разум Рубио проникал в абсолютное и бесконечное слой за слоем, распутывая их переплетение и выстраивая в новом порядке. Он попытался остановиться, избавиться от этого ощущения, но было уже слишком поздно. Дремлющие способности кодиция вышли из — под контроля за одно краткое мгновение, и видение захватило его полностью. И в этот миг кристальной ясности он увидел…

Битва, красное и черное, клинки и снаряды, и Гай, лежащий на холодной земле.

Рубио потянулся к командиру изо всех сил, так что кровь зашумела в ушах от напряжения; он должен любой ценой спасти капитана, прежде чем жизнь покинет его изуродованное тело…

— Рубио!

Ультрадесантник резко вздохнул и отогнал от себя видение; последние следы психической энергии рассеялись быстрее, чем появились. Проклиная себя за эту минутную слабость, он поднялся на ноги и махнул Гарро рукой, показывая, что все в порядке, но воин все равно подошел ближе. Неужели этот Астартес в сером доспехе понял, что случилось? Как дорого Рубио придется заплатить за эту мимолетную рассеянность? Он попытался разобраться в том, что испытал за эту краткую вспышку предвидения. Капитан сражен, он умирает. Он мертв.

— Нет! Этого не было! — Он постарался избавиться от последних обрывков видения, отказываясь поверить в него. Он проявил слабость, только и всего. На мгновение потерял концентрацию, и отраве варпа этого хватило. Нельзя сомневаться в правильности решения Императора.

— Брат, разве не видишь, они идут! К оружию, быстрее!

— Не вижу что?

Не успел Рубио договорить, как прогрохотал первый залп минометного огня, и рокритовое заграждение разлетелось шрапнельными осколками.

— Враг вернулся с подкреплением! Готовься к бою!

— Капитан! — Рубио быстро огляделся вокруг, высматривая командира.

И увидел его. Гай стоял на баррикаде, перекрывавшей вход в туннель; за его спиной развевался плащ, в одной руке был болтпистолет, уже нацеленный на врага, другую руку, сжав огромный силовой кулак, капитан поднял к небу:

— Держать оборону! Отвага и честь, братья!

С первыми лучами солнца железнодорожные пути и каменистую землю изрешетили болтерные снаряды и лучи лазеров. Рубио бросился навстречу вражеским ордам; Гарро шел в бой рядом с ним, и каждый взмах его серебристого клинка или рассекал тело противника, или отрубал голову. Солдаты из Братства ножа, одетые в самодельные дыхательные маски и жалкие остатки доспехов, гибли сотнями.

Гай возглавлял контратаку; культисты, оказавшиеся на вершине клина, который образовали заграждения Астартес, кричали и дрожали от лютого холода, но страх и безумие лишь усиливали их жажду крови. До этого сумасшедшего исступления их довели хозяева из Несущих Слово, и единственным выходом для солдат была смерть под огнем Астартес-лоялистов.

В ходе сражения Гай оказался далеко впереди, оторвавшись от своих, и когда толпа безумных фанатиков нахлынула сплошной волной, он не устоял. Их было слишком много: толпа просто сбила командира Рубио с ног, и тот рухнул на землю, исчерченную стальными рельсами.

Несколько долгих мгновений куча, которую образовали вопящие, одержимые смертью культисты, то поднималась, то опадала — и наконец словно взорвалась изнутри, когда Гай освободился от удушающего веса тел, придавивших его к земле. Силовые кулаки опускались как молоты, и каждый сокрушительный удар стоил жизни одному из врагов.

Рубио занял свое место в обороне и последовал примеру капитана, стараясь не обращать внимания на головную боль, которую оставило после себя видение. Он пытался избавиться от мучительных воспоминаний, не замечать их. Не получалось.

Гарро сражался яростно: одинокий воин в сером доспехе, уже покрывшемся кровью и копотью, обладал удивительной по остроте способностью концентрироваться, и каждый удар его меча, каждый болтерный снаряд были направлены туда, где урон от них был бы максимальным. Заметив, как мерцает свет на бронзовой голове орла, изображенной у Гарро на нагруднике, Рубио в очередной раз спросил себя, кто он, этот человек, который дрался с холодным, смертоносным самообладанием ветерана. В этот миг Гарро развернулся на месте и резким выпадом меча указал в сторону горной гряды в отдалении:

— Вон там! Это была лишь пробная атака, враг наступает! Сомкнуть строй!

Ультрадесантник услышал звук, похожий на скрежет гигантских шестерен, и из — за гряды показалось огромное нечто из стали и меди, листов брони и кабелей. Машина с шипением громыхала по камням на четырех многосуставчатых поршневых ногах; двигаясь боком, словно краб, она давила всех, кто по неосторожности оказался у нее на пути. Посередине корпуса возвышалась угловатая башня, несущая множество турелей и ряды грозного вида клинков; со ствола основного орудия, сделанного из черного железа, свисали цепи. Борта машины были выкрашены в алый цвет артериальной крови с отделкой черным — цвета Несущих Слово; она двигалась словно живая и каждым своим тяжелым шагом оскверняла землю.

Все Ультрадесантники сконцентрировали огонь на этом механизме, но лишь разъярили его, не нанеся видимого вреда. Рубио увидел, как он качнулся вперед и перешел на бег, двигаясь легче и быстрее, чем можно было бы ожидать от столь громоздкого конструкта. На машину обрушились масс-реактивные болтерные снаряды, сгустки плазмы и ракеты ближнего действия: ни один из выстрелов не прошел мимо цели, но машина, даже объятая пламенем, все равно продолжала двигаться вперед — к центральной баррикаде и капитану 21-й роты.


10
— Гай! — раздался звонкий крик Рубио, но для предупреждения было уже слишком поздно.

Все встало на свои места. Слишком поздно он понял, что видение его повторяется:

Битва, красное и черное, клинки и снаряды. Он сорвался с места и побежал — помчался стремглав, сметая с пути всех врагов, которые пытались его остановить. Он должен был предотвратить это. Он знал, что должно случиться, и должен был предотвратить это.

Гай повернул голову: он слышал крик Рубио и видел, что тот бежит к нему. Но затем заговорили орудия боевой машины, и Рубио сбило с ног силой одной лишь ударной волны. Он покатился кубарем; падение завершилось ударом, от которого заныли кости, а во рту появился медный привкус крови. Рубио попробовал встать — и увидел, прямо перед собой, как металлическая нога врезается капитану в грудь и опрокидывает на землю. Со звуком ломающихся костей треснул доспех Гая, и кровь брызнула на рельсы яркими, влажными пятнами, которые замерзли, едва коснувшись земли.

Под устрашающей личиной шлема Гарро заскрипел зубами, проклиная боевую машину, которая оборвала жизнь еще одного верного сына Терры. Непрерывный огонь повредил конечности механизма, и теперь он ковылял с воем и громыханием. Одна металлическая нога бесполезным грузом болталась на истекающем маслом шарнирном соединении, но машина все равно продолжала огрызаться, посылая крупнокалиберные снаряды в воинов, защищавших вход в туннель. Машина встала на дыбы, и Астартес заметил, что Рубио пытается оттащить изуродованное тело капитана в укрытие. Издав резкий вопль, механический конструкт бросился за ним, намереваясьразделаться с Ультрадесантником так же безжалостно, как и с его капитаном.

— Нет! — зарычал Гарро и, собрав все силы для высокого прыжка, с хрустом крошащегося камня оттолкнулся от упавшей мраморной колонны. Держа меч наготове, воин в сером доспехе с лязгом приземлился на орудийную башню еретической машины. Та бесновалась, словно медведь, атакованный волком, пытаясь сбросить его с себя, но Гарро перевернул Либертас острием вниз и вонзил клинок в верхнюю часть башни, где находилась визжащая демоническая маска, глаза которой светились тьмой. Из ужасной раны хлынула маслянистая жидкость, и машина содрогнулась, как будто ей было мучительно больно.

Ультрадесантники из отделений опустошителей подошли ближе, готовясь открыть огонь из тяжелых лазпушек, мультимельт и плазменного оружия. Атаковав с ближней дистанции, Гарро отвлек машину на себя и дал Рубио время отойти в укрытие, а опустошителям — так нужный им шанс.

— Убейте эту тварь! — заорал он по воксу, стараясь не упасть. — Сейчас же!

Машину объяло адское белое пламя, ее поразили лазерные лучи и ракеты — и она отшатнулась назад. Послышалось гулкое лязганье, переходящее в скрип, и многоногий танк, забившись в предсмертных судорогах, наконец сбросил с себя Гарро.

Он неуклюже приземлился и, не выпуская из рук меч, откатился за рокритовую плиту. Гибель машины сопровождалась взрывом, который разметал тех немногих культистов, что еще оставались в живых, и ударная волна разделалась с теми, кто уцелел под огнем соратников Рубио. Когда Гарро поднялся на ноги, в воздухе, тяжелом как свинец, уже разливалась зловещая тишина.


11
Потребовалось какое — то время, чтобы подняться на развалины баррикады, на которой так недолго стоял капитан Гай. Отсюда открывался хороший обзор, и Гарро увидел, что за горным кряжем собирается новая волна наступления. Окуляры его шлема выбирали цели, сопоставляя далекие силуэты и известные факторы угрозы.

Несущие Слово. Армия примарха Лоргара, его самые преданные воины-фанатики — те, кого до недавнего времени остальные Астартес считали боевыми братьями под эгидой Императора Человечества. При виде их в груди Гарро поднималась холодная, негодующая злость. Неужели эта предательская порча будет и дальше распространяться по легионам Астартес? Сыны Хоруса, Пожиратели Миров, Дети Императора, даже его собственная Гвардия Смерти — все они стали отступниками, пойдя против воли Императора. Его *божественной* воли. Теперь число ренегатов пополнили и Несущие Слово: их предательство было отмечено кровью Ультрадесанта, и за этот мятеж они будут навеки прокляты.

С мрачным видом Гарро спустился с баррикады, поворачиваясь спиной к врагу. Неприятель готовил новую атаку, причем силами гораздо большими, чем еще оставались у 21-й роты. Люди Гая умрут, защищая туннель, и этот подход к городу будет потерян. Такого исхода было не избежать, но Гарро это не касалось — его цель заключалась в другом.


Когда Гарро подошел к нему, Рубио стоял, склонив голову, у тела капитана Гая. Ультрадесантник скрестил на груди тяжелые латные перчатки из керамита, творя знамение имперской аквилы, затем отсалютовал еще раз, ударив кулаком по нагруднику, — так, как принято было во времена до Объединения. Он мельком посмотрел в сторону Гарро, и тот почувствовал гнев в этом взгляде, который не могли скрыть даже рубиновые линзы шлема.

— Мой капитан мертв. Он умер с честью.

— Это так, — Гарро кивнул, — без сомнения, но ты мог предотвратить это.

Рубио ошеломленно замер, словно его ударили.

— И ты смеешь?..

— Я знаю, кто ты, брат, знаю, на что ты способен. Знаю, кем ты был раньше, до Никеи, до того, как ты отказался от положенных тебе капюшона и меча. Ты псайкер. — Гарро указал на мертвое тело. — Ты мог предупредить его мыслеголосом. Возможно, ты мог даже прикрыть Гая, но ты этого не сделал.

Рубио очнулся и вызывающе шагнул навстречу Гарро:

— У меня есть приказ! Я никогда не стану оспаривать решение Императора!

Но в этих словах Гарро слышался отзвук внутренней борьбы, которая терзала Ультрадесантника: с одной стороны были узы братства и верности своей роте, с другой — клятва, данная примарху и Императору. Как мучительно, наверное, было сознавать, что невозможно выполнить требования одних, не пожертвовав при этом другими. Гарро и сам отлично знал, какая это пытка.

— Мой капитан мертв. Не знаю, что тебе было нужно от него, странствующий рыцарь, но ты опоздал.

— Я прибыл на Калт не из — за Гая — я здесь из — за тебя, Тайлос Рубио, ибо таков приказ Малкадора Сигиллита. Он поручил мне собрать отряд воинов из всех легионов и доставить их в Императорский дворец. Ты — первый из них, и чтобы выполнить этот приказ, мы должны уходить немедленно.

Гнев Рубио угас, и он недоверчиво покачал головой:

— То, о чем ты просишь… невозможно.

— Напротив. Но нужно торопиться — время работает против нас. Если Несущие Слово перейдут в наступление, мы окажемся в ловушке. Мне нужно только передать автоматический позывной, чтобы вызвать «Грозовую птицу», которая доставит нас на мой корабль, а затем…

— Нет. Нет! Ты хочешь, чтобы я в самый темный час оставил своих собратьев? Так вот, я отказываюсь!

— Это приказ Сигиллита. Его слово — слово Императора.

Ультрадесантник ответил на это долгим молчанием.

— Тогда пусть будет проклят этот приказ Сигиллита. Ты не оставляешь мне выбора, Гарро, и потому, клянусь честью как сын Макрагга, я отказываюсь повиноваться — даже если мне придется погибнуть здесь, даже если ты будешь считать меня предателем, как ренегатов Лоргара. Я не подчинюсь!

Гарро опустил взгляд на меч, который держал в руке; на блестящей поверхности адамантиевого клинка отразилась бесстрастная маска его шлема. Ему был знаком огонь, который так ярко горел в душе Ультрадесантника, и если бы им довелось поменяться местами, он и сам ответил бы так же. Слова Рубио показались ему абсолютно правильными.

— Тогда мой выбор — сражаться рядом с тобой. Мы вместе бросим вызов судьбе.


12
Они встретили атаку предателей, стоя плечо к плечу среди грохота, подобного раскатам грома. Ужасная, животная ярость этой атаки была ни с чем не сравнима, и баррикады и окопы защитников захлестнула волна огня и крови. Несущие Слово бросились на врага с бешеным остервенением, которое превзошло даже безумное неистовство орды культистов. Все Ультрадесантники открыли огонь, но на каждого из них приходилось впятеро больше фанатиков из воинства Лоргара, и безудержная энергия штурма прорвала баррикады, разбила строй защитников и понеслась дальше темным железным потоком.

Несущие Слово всегда были известны своими бескомпромиссными способами ведения войны. Во время Великого крестового похода, призванного объединить потерянные колонии человечества, многие миры, оказавшиеся во власти XVII легиона, почувствовали на себе его гнев. Тех, кто не оказывал Императору должного почтения, немилосердно карали — так, что Повелитель человечества сам призвал Лоргара к ответу за то, что тот насаждает культ собственного отца и проявляет жестокость за пределами дозволенного. Некоторые решили, что Лоргар и его легион усвоили преподанный им урок, но теперь не оставалось сомнений, что вместо этого они взбунтовались и выбрали для себя иной путь — путь жестокости и резни, по которому их вели неутолимая ненависть и новые боги.

В схватке боевые порядки противников смешались; под лязг клинка и рявканье болтера Гарро заставил замолчать внутренний голос, твердивший, что Астартес нельзя сражаться с другими Астартес, и бросился на врага, напоминая себе, что такие изменники больше не заслуживают этого имени. Их предательство по подлости не знало себе равных.

Доспехи Несущих Слово, обычно гладко-черные, сейчас были намеренно испачканы чем — то очень похожим на человеческую кровь. Вместо старого символа легиона — объятой пламенем книги — на поверхности наплечников были кое — как нарисованы восьмиконечная звезда и лицо, искаженное воплем. При виде такого самоосквернения злость Гарро разгорелась еще сильнее, и в каждом его ударе, в каждом выстреле, уносившем жизнь врага, чувствовался праведный гнев.

Рубио, сражавшийся рядом, расстреливал противников из болтера, разрывая их в кровавые клочья, но на место каждого убитого вставали несколько новых воинов. Гарро с отвращением увидел, как группа Несущих Слово разделалась с Ультрадесантником, оказавшимся под шквальным огнем их штурмболтеров. Возмутительнее всего было то, что даже когда Астартес рухнул мертвый, они все равно продолжали палить по обезображенному трупу, заставляя его дергаться от каждого выстрела. Гарро слышал, как они смеялись при этом.

Он никогда не видел столько коварной злобы в других Астартес: Несущие Слово наслаждались тем, что делали, смаковали каждый миг происходящего. Это вызывало в нем чувство омерзения.

— Их становится все больше! Террой клянусь, они что, привели сюда весь легион?

— Мы не победим, но во имя Его мы заставим их заплатить за каждый шаг. Аве Император! — С боевым кличем на устах Гарро уничтожил еще одного из воинства предателей.

Но в его словах не было уверенности. На всех позициях у защитников заканчивались боеприпасы; они тщательно прицеливались, так что ни один снаряд, ни один лазерный луч не пропадал впустую, в то время как Несущие Слово не экономили силы и поливали баррикады шквальным огнем, отчего в воздухе стоял тяжелый запах прометия и сгоревшего кордита. Смерть подступала все ближе — и наконец, когда враг бросился вперед новой волной, по рядам Ультрадесанта прошел приказ:

— Отступить к туннелю! Сомкнуть строй и отступить!

Гарро подчинился и бегом бросился к сумрачному, заиндевелому зеву железнодорожного туннеля, проклиная про себя то, как складывались обстоятельства. За его спиной Несущие Слово с криками ярости ринулись в атаку.


Рубио жестом подозвал его ближе, и Гарро почувствовал, как кровь стынет в жилах: он увидел, как из рядов кричащих предателей выдвинулась группа массивных, угловатых фигур. Они продвигались вперед, расталкивая своих же воинов, и несли с собой тяжелое многоствольное оружие огромной огневой мощи.

— Терминаторы…

Высокие, словно литые фигуры приближались, мерно шагая в ногу тесным железным строем. Терминаторский доспех делал каждого воина этого отряда в два раза тяжелее рядового Астартес и позволял без труда выдерживать лазерный обстрел и попадания масс-реактивных снарядов, которые градом отскакивали от брони. Рубио оценивающе осмотрелся, но вскоре стало ясно, что у защитников не хватит тяжелого вооружения, чтобы уничтожить этих левиафанов из стали и керамита. Крак-гранаты замедляли их, но лишь на мгновение. Строй терминаторов приближался, снося баррикаду за баррикадой; остальные Несущие Слово шли следом, обеспечивая огневую поддержку.

Терминаторы расправлялись с любой целью, какую бы ни выбрали, разрывая тела защитников в клочья огнем из комби-болтеров и вращающихся стволов автопушек. Ультрадесантники гибли один за другим, и чистый синий цвет их доспехов запятнала кровь.

Гарро прикоснулся к руке Рубио, и когда тот обернулся, показал острием клинка в сторону противника:

— Здесь мы не удержимся. Терминаторы вот-вот войдут в туннель, мы должны отступить!

— Куда? Будем все дальше отходить по туннелю, пока не упремся в ворота Нуменоса? Тут нигде нет укрытия, и если мы повернемся к ним спиной, они нас просто зарубят. — Он покачал головой. — Нет, бегство — не для воинов Ультрамара.

— Тогда здесь мы и умрем. Получается, что ты нарушил один приказ, чтобы погибнуть ради другого — и погубить заодно и своих боевых братьев.

На лице Рубио промелькнуло раздражение:

— Будь ты проклят! Ты не оставляешь мне выхода.

— Нет, Рубио. Ты уже все для себя решил — но понимаешь это только сейчас.

Гарро вставил в болтер последний остававшийся у него магазин и открыл огонь. Под бесконечным потоком вражеского огня остатки 21-й роты отступали все глубже в туннель, и тот немногий свет, что еще проникал в широкий коридор снаружи, вскоре оказался полностью перекрыт громоздкими фигурами терминаторов — они уже прошли выгрузочную станцию и вошли в сам туннель. При каждом выстреле их темные силуэты подсвечивались дульными вспышками, и холодный свет выхватывал из тени хищный оскал шлемов, украшенных рогами и бивнями.

Рубио слышал, как кричат, умирая, его товарищи. Это было уже не просто наступление врага — это была расправа.

— Хватит! Больше я этого не потерплю!

Ультрадесантник выпустил из рук болтер, магазин которого опустел; резко, судорожно вздохнул; поднял руки перед собой, согнув напряженные пальцы, словно когти.

И сразу же почувствовал: вот оно, хорошо знакомое давление потусторонней силы, угнездившееся в основании черепа и рвущееся наружу, как извилистая молния, запертая в бутылке. Все специальные приемы и техники, все ключевые фразы и мыслеформы, которые после принятия указа он изгнал из своего разума, — Рубио позволил себе вспомнить все это снова.

Отравленный воздух вокруг него начал приобретать плотность, наполняясь электричеством и предвещая могущество, выходящее за пределы человеческого понимания. Рубио увидел, что Гарро отошел подальше, давая ему свободу, увидел, что соратники неодобрительно качают головами, но останавливаться было уже поздно. Сила вернулась — да она никуда и не уходила, повсюду, словно тень в варпе, следуя за ним, что бы он ни делал. Она пришла легко и была огромной, пьянящей. Как и его ярость, она жаждала вырваться на волю.

На кончиках его пальцев заплясали искры электрических разрядов, и он простер руки в направлении приближавшихся терминаторов. Без психического капюшона трудно будет контролировать своенравную энергию, но Рубио был к этому готов. Если он этого не сделает, то они все погибнут.

Он встал на колени и освободил свою ярость.

Псионический шквал, пронесшийся по туннелю, налетел на Несущих Слово, и в этот раз от мучительной боли кричать пришлось им. Затем сила нашла себе достойную цель, и свод туннеля начал трескаться и раскололся, не выдержав напора пропитанной варпом энергии.

Казалось, что сомкнулись огромные челюсти: глыбы черного камня рухнули вниз, перекрыв туннель и погребя терминаторов под многотонным завалом.


13
Гарро протянул Рубио руку, и Ультрадесантник поднялся с земли; затем он снял шлем, впервые глядя на Гарро не сквозь линзы окуляров. Тот поступил так же, и оба воина окинули друг друга оценивающими взглядами.

— Свершилось. Враг разбит и этим подходом к Нуменосу больше воспользоваться не сможет. Для этого мне пришлось лишь нарушить приказ моего примарха… и Императора.

— Твои братья остались живы — пусть это послужит тебе наградой.

Рубио не ответил; вместо этого он шагнул мимо воина в сером, направляясь к другим Ультрадесантникам, которые собрались вокруг раненых, оказывая им помощь.

И все они без исключения — все боевые братья 21-й роты — повернулись к нему спиной, не желая смотреть на псайкера.

Рубио нарушил безусловный приказ, и этому прощения не было.

Гарро обнажил Либертас, и Рубио, услышав звук меча, покидающего ножны, в ярости развернулся:

— Теперь доволен? Ты получил то, ради чего сюда пожаловал?

— Еще нет. — Гарро протянул ему меч, опустив острие к земле. — Положи руку на клинок.

Взбешенный Рубио шагнул ближе.

— Ты вынудил меня так поступить. Из — за тебя я лишился братьев, а теперь ты требуешь еще и клятву?!

— Эти люди больше не братья тебе. — Гарро медленно покачал головой. — Ты — призрак. Давай же, клади руку на клинок.

И вот Рубио, помедлив, прикоснулся к мечу. Гарро торжественно кивнул.

— Тайлос Рубио, принимаешь ли ты свою роль в этой миссии? Клянешься ли ты не повиноваться ничьим приказам, кроме тех, что отдаст Регент Терры? Готов ли ты принести этот особый обет?

Взгляд воина потемнел, и казалось, в нем промелькнула печаль.

— Клянусь долгом, возложенным на меня, и этим оружием. Больше мне ничего не остается.

2. САМ СЕБЕ ЛЕГИОН


Некогда, была блистающая империя, непревзойденная в своем великолепии, место познания, надежды, цивилизации и мирской гармонии, вершина усилий всех людей, всего в одном шаге от апогея величия, о котором мечтал ее создатель. В пределах этого Империума царил мир, и человечество процветало на миллионах планет. Великий Крестовый Поход лучших воинов этого царства, возглавляемый братством полубогов, — ангелов и гигантов, — отбросил тьму назад, к границам ночи. Они замостили последние камни на дороге к величию, они сражались во имя того дня, когда наконец-то смогут сложить оружие, когда великий труд их Императора сможет явиться во всей красе — дня, когда изменится все. Но мечты рассыпались в прах. Голоса из пустоты посеяли семена упадка и пожали распространившийся хаос. И в пришедшей следом огненной буре, вспыхнувшей из искр старой ненависти, вражды и недоверия, Галактика заполыхала.


Двигаясь сквозь звезды, как огненный лев, бушевало восстание вероломного Воителя Хоруса Луперкаля. Подкрадываясь все ближе к Терре и трону своего отца, Императора Человечества, шаг за шагом поглощая миры, разрушая замысел великой империи, Хорус, первый среди равных примархов, генетически-сконструированных сынов Императора, избравший предательство, не оставлял у себя за спиной ничего, кроме тихих, покрытых прахом полей сражений, заваленных телам мертвых — безгласных свидетелей убийства верности и чести.

Таким местом был этот мир. Здесь изменники скрепили свой мятеж актом величайшего предательства, и в ознаменование момента оставили позади труп планеты. Это был склеп, остывающий уголек, выброшенный из прошедшей огненной бури. Не осталось ничего, только смерть.


С волнующихся отравленных небес упал железный хищник, двигаясь быстро и низко над разрушенным пейзажем, когда-то бывшим величественным городом огромных шпилей и изысканных минаретов. Корабль, «Грозовая Птица», был цвета призраков, его корпус не был отмечен символами или эмблемами, позволявшими отследить его принадлежность. Он приземлился в облаке пыли, один посреди пустыни.

На борту были три воина, и они вели себя, как люди, хотя с той поры, как кто-либо из них имел настоящее сходство с обыкновенными обитателями Империума, минули десятилетия. Каждый из них был одет в комплект силовой брони Марк-VI модели Корвус, самый продвинутый тип боевой экипировки, когда-либо созданный для Адептус Астартес — космических десантников. Они были вооружены болтерами и силовыми мечами, но вышли без шлемов, подставляя лица пронзительным ветрам. Как и на их корабле, на них не было отметок: знаки различия званий, заслуг и принадлежности к Легиону отсутствовали. Все, кроме одного — тайной руны на наплечнике брони, стилизованной буквы «I», выгравированной на металле и керамите, метки Малкадора Сигиллита, Регента Терры и подручного Императора.

(Гарро): «Приготовьте оружие, братья, не теряйте бдительности».

Хотя на ведущем воине и не было видно знаков, обозначавших звание, он говорил, как командир. Натаниэль Гарро, некогда боевой капитан Легиона Гвардия Смерти, бросил своих братьев, когда они отвернулись от своей присяги и присоединились к Хорусу. Презрев орудия сотен боевых кораблей и безумие варп-пространства, Гарро донес до Терры весть о предательстве Воителя — только для того, чтобы обнаружить себя в роли воина, ищущего предназначение. Казалось, это было давным-давно, и с той поры произошло многое. Просперо, Калт, Сигнус Прим… — длинный перечень миров, охваченных огнем. И сейчас, так же, как и его компаньоны, Гарро стал призраком, странствующим рыцарем с в высшей степени секретными обязанностями, возложенными на него самим Малкадором.

Неподалеку от Гарро Тайлос Рубио опустился на колени и, собрав горсть земли, просеял ее сквозь пальцы латной перчатки. Вокруг головы Рубио слабо отсвечивал голубым едва различимый ореол чувствительных кристаллических цепей. Ранее боевой псайкер в звании кодициария на службе Легиона Ультрадесанта, он все еще не примирился с изменением статуса, хотя с момента его вербовки на службу Малкадора прошло уже больше года. Рубио закрыл глаза, и тень пробежала по его лицу, когда он позволил своим псионическим чувствам расшириться и ощупать окрестные руины. Невидимые следы человеческих душ заполняли ландшафт, их тени остались в эфире, как силуэты пепла после ядерного взрыва.


(Рубио): «Это место… Мучения, и так много печали…»

(Варрен): «Мы все прекрасно знаем, что тут случилось. Тебе нет нужды рыться в прахе и воровать память мертвецов».

Третий воин выглядел, как ветеран. Рубленое лицо с твердыми, как гранит, чертами испещряли шрамы бесчисленных конфликтов. Жесткий облик Мэйсона Варрена был зеркальным отражением внешности Гарро, только боевой капитан наголо брил череп, а Варрен носил шапку туго стянутых темных волос и клочковатую бородку. Как и бывший легионер Гвардии Смерти, Варрен тоже отверг собственных собратьев после того, как они поклялись в верности Хорусу. Повелитель его Легиона, примарх-гладиатор Ангрон, послал своих личных охранников, чтобы убить Варрена за его отказ примкнуть к мятежу Пожирателей Миров. Варрен спасся, но в его сердце поселилась горечь. Гарро предложил ему новую роль одного из агентов Малкадора, но, честно говоря, ему не очень нравилась эта обязанность. Вспыльчивый, как и все Пожиратели Миров, он страстно желал быть в гуще войны, сходиться с бывшими боевыми братьями лицом к лицу. Он не обладал холодной отстраненностью легионера Гвардии Смерти или стоицизмом Ультрадесантника.

Выждав момент, Варрен развернулся к боевому капитану: «Зачем ты привез нас сюда, Гарро? Что такое может крыться на этих разоренных пустырях, что нам пришлось на них наведаться?»

(Гарро): «Потому что так приказал Сигиллит».

(Варрен): «Да ну? Так я и поверил. Залы Дворца Императора далеко от места, где мы стоим, брат, слишком далеко, чтобы помнить о всех совершенных здесь зверствах».

Псайкер медленно кивнул, соглашаясь.

(Рубио): «Да. Все, что я чувствую тут — это смерть».

(Варрен): «Лорд Малкадор желает, чтобы мы привезли ему черепа? И кости?»

Гарро глубоко вдохнул и обвел окрестности рукой.

(Гарро): «Запах. Чувствуете его? Привкус в воздухе, сухой и едкий? Человеческий прах. Останки бесчисленных тел, превращенные в пепел, развеянные по ветру. То, что мы ступили в этот мир — так надо. Там, где война началась — там будет и конец… в каком-то смысле».

(Варрен): «Ты о чем? Те задания Сигиллита, что мы выполнили, те рекруты, которых мы…»

Гарро поднял руку, заставив его умолкнуть.

(Гарро): «Я скажу тебе, что поведал мне Лорд Малкадор в лунной Цитадели Сомнус. Это будет последний».

И Варрен, и Рубио воздержались от вопросов. Оба Астартес размышляли над его словами. Этот разрушенный мир станет вехой, отмечающей конец их похода во исполнение обета Сигиллиту. И все же все трое в глубине души понимали, что существует и более важная задача, которую еще только предстоит выполнить.


На другом краю разрушенного города здания, сокрушенные орбитальными бомбардировками, лежали подобно огромным упавшим деревьям. Те немногие, что отчасти уцелели, тянулись вверх сломанными костлявыми пальцами, скребущими хмурое небо. Внизу, на заваленных обломками улицах, голос ветра был как стон умирающего животного, но над потрескавшимися парапетами он был беспрерывным потоком пыли и песка.

Из марева возник силуэт, одетый в покрытые грязью, поврежденные в боях доспехи. Пройдя по гребням крыш, он встал на самом краю сломанного парапета. Широко раскинув руки, он распахнул объятия ураганному ветру. За его спиной, как раскрывающиеся крылья, хлопал истрепанный оборванный плащ.

(Силуэт): «Умереть ли мне? Я не могу шагнуть вперед в объятья тяготения, упав разбитым на разрушенные камни далеко внизу… Или стоит попытаться умереть, снова? Если бы это было так просто. Если бы я только мог…»

Он замолчал, подаваясь вперед, почти как если бы бросая вызов судьбе.

(Силуэт): «Ты не можешь забрать меня. Ты не знаешь меня. Тебе не известно мое имя. Я… я превратился в Кербера, волкодава у врат преисподней. Я неприкасаем. Слышишь меня? Ты слышишь меня?!»

Цепной меч на его боку был в столь же плачевном состоянии, что и остальная экипировка, поврежден в такой же степени, как и его рассудок. И все же, как и все эти средства, он все еще работал, все еще мог убивать.

(Цербер): «Резня не кончится никогда. Я заглянул в ее самую темную сердцевину. Родившись, я вкусил кровь на клинке. Я увижу, как она бушует, нескончаемая, бесконечная. Все будущее — это только война. Я вижу город, чем он был, и что он есть — гнездовье предательского отродья и измены. Льстивые песни шепчут они по ночам. Я вижу блеск безумия в собственных глазах. Я не узнаю лица под своим шлемом. Я вижу мертвецов, мертвецов, мертвецов, порочные камни дворца, сталь, заржавевшую от ненависти, убийц и убитых, кричащих во весь голос, разносящих свою мерзость и порчу. Я вижу тройную метку. Я знаю, что она значит. Если я что и знаю, так это это. Я — Цербер, да, я был отвергнут самой смертью. Я обрету покой могилы, только когда весы придут в равновесие. Я один остался верным в галактике предательских звезд. Я неумирающий среди мертвецов. И я иду за тобой!»

Воин увидел своего врага и прыгнул в воздух.


Те, кто звал этот мир домом, не избежали судьбы своей планеты. Валы точечных энергетических ударов, кинетические снаряды и злой бич биологической бомбардировки собрали свой урожай. Жизнь была вырвана из их тел, варварски с ними разлучена, и все же, даже среди праха своих мертвых собратьев теплились жалкие искры. Их нельзя было назвать людьми, уже нет. Силой, что двигала ими, была жизнь, но порожденная ужасом и разложением. Тела, что по капризу столь слепой удачи избежали мгновенной гибели, впоследствии умерли медленной смертью, извергая из себя черную гнилую кровь, давясь собственными разложившимися жидкостями. Это были несчастные, лишенные милости быстрой смерти, их плоть сохранилась, став приютом для колоний смертельных болезней. Что бы ни оставалось от того, кем они были раньше — все это кануло в Лету. Теперь они были лишь переносчиками самораспространяющейся чумы, бездумной плотью, ковыляющей в руинах.

Воин, звавший себя Цербером, не выносил их. Он презирал их с яростной неиссякающей безумной страстью. Он ненавидел их также, как и себя самого — за то, что, будучи по всей логике вещей мертвым, он погиб и в то же время был жив, хотя и не был затронут их заразой. Смерть отвергла его, выбросила назад, и он будет продолжать убивать, пока она снова не примет его.

(Цербер): «Я штормовой клинок, я правосудие, я вызов и верность присяге! Я один».


Здесь, за окраиной мертвого города, простиралась огромное разбомбленное поле, вздыбленное и изломанное. Защитные бункеры зияли, как разграбленные гробницы, траншеи заполняли массы засохшей грязи, смешанной с кровью.

(Рубио): «Эти ветра…. Звук пробирает до костей».

Гарро, Варрен и Рубио шли, огибая глубокие взрывные воронки с собравшимися в них озерцами отравленной воды. Безмолвное поле боя усеивали ржавые горелые дырявые корпуса «Лэндспидеров» и штурмовых танков. И, здесь и там, лежали покрытые копотью скелеты солдат, избежавших милосердной смерти от распыления.

(Гарро): «Вид этого места породит картины ада в уме любого вменяемого человека».

(Варрен): «Ада! Его нет, Гарро, это вымысел из старых верований, и ничего больше. Нам не нужно место ужасов за порогом смерти. Хорус уже готовит его для нас здесь, в настоящем».

Боевой капитан ничего не ответил. Его глаз зацепился за блеск какой-то золотой вещи под бортом перевернутого бронетранспортера класса «Носорог».

В ней отражался тусклый безжизненный дневной свет. Гарро подошел и обнаружил человеческие останки, почерневшие кости с приставшими клочками серо-зеленой униформы. Он склонился, чтобы рассмотреть получше. К нему приблизился Рубио.

(Рубио): «Что это?»

Гарро нагнулся и с деликатностью, неожиданной для размеров его бронированной руки, выдернул из раздробленных пальцев трупа маленький испачканный значок. Это была простая цепочка из металла низкой пробы, с которой свисала двуглавая аквила Империума, окаймленная золотом. Лежа на ладони его керамитовой перчатки, она казалась совсем крошечной.

(Рубио): «Форма. Это один из солдат Имперской Армии. Стрелок».

Гарро прекрасно знал, что представляет собой значок. Будучи по виду обычной безделушкой, символ аквилы был путеводным камнем для последователей секретной группы внутри светского Империума. Те, кто носил такую вещь, были адептами «Lectitio Divinitatus»— «Божественного Откровения», верившими, что Император Человечества достоин зваться божеством. Эти верования скрывались в тени, не было ни церквей, ни организации — только те, кто верил. Император был самым могущественным среди когда-либо живших на свете людей, бессмертным псайкером непревзойденной силы, и ради своей великой империи он развенчал все верования, когда-либо возникавшие в истории человечества. Говорили, что сам Император не желал, чтобы ему поклонялись, как живому богу, но его деяния лишили его этого выбора. Те, кто верил в его величие, сделали его истинным божеством. До гражданской войны, до предательства, Гарро не выходил за пределы атеистических владений Имперской Истины. Но с той поры он повидал многое — и ужасы, и чудеса. Он подвергся испытаниям, и на этом пути воин обрел новую, тайную веру.

(Гарро): «Император защищает…»

Рубио изучал мертвого человека.

(Рубио): «Эти слова, что ты сказал. Когда стрелок умирал, это была его последняя мысль. Как ты можешь это знать?»

Гарро нахмурился и позволил значку выпасть из пальцев.

(Гарро): «Это неважно».

(Варрен): «Собратья, сюда! Вы должны это видеть!»

Варрен стоял на краю широкой неглубокой взрывной воронки, и, когда Гарро и псайкер подошли, оба Астартес увидели, что, благодаря какому-то гигантскому тепловому выбросу, земля вокруг впадины спеклась в тусклые стеклянистые листы.

(Варрен): «Наверное, термоядерный взрыв».

В руке Варрена был перекрученный погнутый кусок металла, покрытый грязью. За ним тянулись кабели и жгуты волокон, напоминавших мышцы. На его лице была смесь печали и злости.

(Варрен): «Еще один сувенир в память о мертвецах, задержавших поступь ублюдка Воителя».

У Гарро перехватило горло. Обломок был частью силовой брони, наплечником, покоробившимся от теплового удара. Первоначальные цвета потрескавшейся керамитовой оболочки — мраморно-белый с темно-зеленой отделкой — едва можно было разобрать, но на фрагменте имелись жалкие израненные остатки символа, при виде которых Гарро на какое-то время лишился дара речи. На него глядела эмблема из белого черепа поверх черного солнца — знак Легиона Гвардии Смерти. Он отвел взгляд, и с нарастающим ужасом понял, что то, что он поначалу принял за очередные сплавленные кучи взорванного хлама, было разбросанными останками боевой экипировки Астартес, брошенными на милость ржавения и распада. Пальцы Гарро сжались в кулаки, и он почувствовал, что в нем нарастает отражение холодной злости Варрена.

(Гарро): «Так же, как и то, где мы стоим, Пожиратель Миров. Это место, это… кладбище. Это тут, по приказу Хоруса Луперкаля, погибли мои боевые братья. Они умерли здесь, когда Мортарион, мой собственный примарх, отрекся от них. Ты сказал, что мы не должны тревожить прах мертвецов, Варрен. Ты ошибаешься! Нам нужноуслышать их! Мы должны узнать истории их смертей, и потом, в день воздаяния предателю-Воителю, мыбудем их голосами!»

Кодициарий коротко кивнул. Его лицо обрамляло мягкое свечение психического капюшона.

(Рубио): «Я слышу их даже сейчас, на границе моих чувств, в потоках ветров…»

Рубио не закончил мысль. Вместо этого он резко крутнулся на месте, снимая болтер с предохранителя и выцеливая окружающую хмарь.

Они появились из дымного марева, медленно и осторожно, изо всех сил стараясь не выказывать страха и не преуспевая в этом. У них было оружие, но очень мало, и его вряд ли хватило бы, чтобы просто поцарапать броню Астартес. Их было порядка двадцати, кучка изможденных и отчаявшихся людей, молодых и старых, мужчин и женщин, с истощенными телами и запавшими от голода и усталости щеками.

(Рубио): «Я знал это. Я чувствовал их».

(Варрен): «Выжившие? Здесь? И при этом — обычные люди? Невозможно!»

(Рубио): «Похоже на обратное. Если им удалось добраться до убежищ, переждать, пока распадутся био-агенты…»

(Гарро): «Не надо недооценивать волю к жизни. Не надо быть Астартес, чтобы иметь ее. Ты! Опусти оружие в присутствии Астартес Императора, или ответишь за это!»

Пожилой человек в изодранном военном комбинезоне выступил вперед и жестами приказал остальным сделать так, как велел Гарро. Комкая фуражку, он приблизился еще на пару шагов.

(Человек): «Астартес Императора, говорите вы? Из какого Легиона? Ваши цвета незнакомы».

(Варрен): «Ты смеешь допрашивать нас? Мы носим метку Сигиллита!»

(Гарро): «Тебе нужно знать только то, что мы служим Императору Человечества».

Человек): «Не Хорусу Луперкалю?»

(Гарро): «Нарушитель присяги Хорус и все те, кто встал на его сторону, объявлены Советом Терры Excommunicate Traitoris. А теперь, отвечай на моивопросы. Кто вы такие, и как вы выжили под вирусными бомбами?»

Человек рассказал, что его зовут Аркуди. Он был палубным старшиной в составе команды двигателеведов на борту титана Арх-Беллус. Но в самом начале битвы с предателями боевая машина была искалечена и обезглавлена. Когда началась бомбардировка, Аркуди и часть его людей бежали в город. Они укрылись в системе транспортных подземных тоннелей, и, пока падали бомбы, спустились на самые нижние уровни. Благодаря одному лишь слепому везению, там внизу их засыпало, погребло под тоннами рокрита и камня. Пока они разбирали завалы, многие умерли, но за ушедшие на это месяцы война над их головами выгорела дотла. Предатели ушли.

(Аркуди): «Мы преодолели пешком огромные городские пространства, но переход отнял много времени. Мы двигаемся со скоростью самого медленного из нас. Мы ищем средство покинуть этот мертвый мир, корабль, если такая вещь могла уцелеть. Но наши душевные и физические силы на исходе, Лорд Астартес. Мы перенесли такие трудности, такие ужасы…»

(Варрен): «Мы не можем помочь вам. Мы здесь на миссии».

(Рубио): «Бросишь их тут умирать?»

(Аркуди): «Умоляю, помогите нам, если вы действительно верны Терре. Я всегда верил — Император защищает. Император защищает!»

(Гарро): «Что ты сказал?»

Гарро размашисто шагнул к Аркуди, и старый солдат замер в страхе. Он не сопротивлялся, когда Гарро взял его руку и оттянул ветхий рваный рукав его формы. Вокруг запястья солдата была обмотана золотая цепь с символом аквилы.

(Гарро): «Император защищает. Это действительно так, и здесь и сейчас мы трое — инструменты Его воли. Вы пойдете с нами».

(Варрен): «Гарро, это ошибка. Мы здесь не для того, чтобы спасать горстку раненых ободранцев».

Гарро жестко посмотрел на другого воина: «Ты не знаешь буквы предписаний Малкадора для этой миссии, Пожиратель Миров. Или ты полагаешь, что лучше меня подходишь для руководства этой деятельностью?»

Варрен не ответил ничего и в конце-концов отрицательно помотал головой, но кислое выражение его лица говорило само за себя.

На определенном уровне Гарро понимал, что другой Астартес был прав. Но было очевидно, что Аркуди и многие из его группы тоже были последователями «Божественного Откровения», и, какие бы обязательства не имел боевой капитан перед Сигиллитом, он ставил веру в Императора выше их. Аркуди увидел что-то в его глазах и заговорил с ним осмотрительным заговорщическим тоном.

(Аркуди): «Он послал тебя. Мы молились, и Он послал тебя. В тот миг, когда мы вновь увидели дневной свет, я понял, что спасение придет. Если бы только мы смогли отделаться от зверя…»

(Варрен): «Зверя?»

(Гарро): «Палубный старшина, объясни свои слова».

Новый страх, цепкий и сильный, загорелся в глазах солдата, и он бросил обеспокоенный взгляд через плечо.

(Аркуди): «Призрак, тот, что рыскает по руинам города, ужасное, чудовищное существо. Он выслеживает нас. Я видел его — огромный силуэт, укутанный в лохмотья плаща, от которого разит кровью и смертью. Он уже убил многих из нас, возвращаясь снова и снова, чтобы охотиться на нас. Я боюсь, он прикончит нас всех до того, как мы окажемся в безопасности».

Ужас Аркуди повис в воздухе, как пыль, поднятая ветром, и от его описания в уме Гарро зазвучал холодный, несмолкающий сигнал тревоги. Когда он заговорил снова, он обратился ко всем.

(Гарро): «Этот… призрак. Если вам не под силу победить его, мы сделаем это за вас. Мы не будем дожидаться следующей атаки. Варрен, Рубио, собирайтесь. Мы сами пойдем к зверю, чтобы сразиться с ним. Мы примем бой на наших собственных условиях».

(Аркуди): «Все те люди, что пытались, погибли».

(Гарро): «Мы не люди. Мы Астартес».


Здание в центре города, некогда бросавшее небесам вызов своей красотой, теперь стояло, обвалившись внутрь себя. Базилика, величавая и грандиозная, превратилась в гору пыльных спекшихся камней и битого стекла. Внутри обвалившегося сооружения все еще имелись пространства, похожие на пещеры — пустоты со скошенными стенами, возникшие там, где несущие мраморные колонны треснули, но не упали. Повреждения, добавившиеся позднее трудами пожаров и обильных кислотных дождей, превратили разбомбленное здание в опасное место. От любого ошибочного шага могла обрушиться неустойчивая стена, или в мгновение ока разверзнуться провал. И все же воин возвращался в базилику снова и снова, притягиваемый силой, которую не мог ни объяснить, ни преодолеть.

Окруженный сумраком и влажным воздухом, он возвратился к месту своего второго рождения. Здесь, привалившись к остаткам сломанной ораторской трибуны, его ждало безмолвное искалеченное тело в покрытой шрамами броне.

(Цербер): «Я снова здесь, брат. Цербер здесь. Поговоришь со мной сегодня?»

Это здесь он умер, здесь очнулся вновь, погребенный под обломками и камнями. Здесь, внутри этого мемориала безудержной разрухе, он выкопался наружу, движимый упорством, граничащим с невменяемостью.

(Цербер): «Если ты не будешь говорить со мной, брат, тогда я буду говорить с тобой. Я снова расскажу тебе историю и приму боль. Помнишь? Я знаю, что да. Сколько раз я должен просить, чтобы ты поделился со мной? Я ищу в собственных мыслях, и в них… пустоты, пробелы, разбитые зазубренные осколки памяти».

Все попытки вспомнить приносили небывалые страдания. Лезвия, скребущие по поверхности ума, огонь, охватывающий душу… и все-таки он по-прежнему старался ухватить смысл.

(Цербер): «Я вижу, да, я вижу — ты и я в этих залах. Предатели у кафедры, ненависть в них, губительные силы, меч… Меч в моих руках! Остановись, остановись, ты не должен! Останови руку! Не делай этого!»

Он упал на колени, заново проходя через каторгу этих моментов во вспышке горького, страшного сопереживания. И все же, вопреки всем страданиям, что он выносил, его разрушенный ум не мог дать ему понимания, которого он так отчаянно жаждал. Ни одна капля истины не стала яснее. Драгоценное эфемерное знание себя всегда оставалось вне его досягаемости. Это смерть, которая не была смертью, сотворила с ним такое. От предательства и огня, клинков мечей и бомб, от ран, нанесенных всем этим, кровь его души, потерянной и забытой, вытекла на камни. И теперь он заново переживал этот миг.

(Цербер): «Предательство, безумие и предательство, красное божество и тьма, тьма…»

В этой смерти, что-то сломалось внутри воина. Некая важная часть человека, которым он когда-то был, расщепилась, и фрагменты его, сломанные и обгорелые, рассыпались в пыли. Время баюкало его в своей колыбели, пока вокруг шла война. Стена пожара ушла дальше, и он остался позади, в испепеленной пустыне, сброшенный предателями со счетов.

(Цербер): «Брат. Сородич. Каждый раз смерть подходит ближе, но я по-прежнему ею отвергнут. Ты знаешь, почему? Ты не скажешь мне? Смерть забрала тебя, а не меня. Почему не меня?!»

Охваченный внезапной вспышкой неистовой энергии, он бросился по разбитым камням к месту, где лежало другое тело, обрушенное на кафедру.

(Цербер): «Говори со мной!»

Но ответа не было. Брат воина был мертв, разлагаясь с тех самых пор, как вспыхнуло восстание. Шея его собрата кончалась кровавым обрубком, отсеченная голова лежала на коленях. Бледные бескровные губы окружала почерневшая корка засохшей крови Незрячие глаза на обезображенном лице, попорченые мухами и медленным гниением, смотрели в никуда.

(Цербер): «Я… Я извиняюсь. Как жаль, что я не помню твое имя, брат. Прошу, прости меня».

Воин посмотрел вниз на свои руки. Его тело, казалось, действовало отдельно от мыслей, как-будто они принадлежали разным существам. И в этот миг, на короткое мгновение, его сознание прояснилось.

(Цербер): «Что со мной сделали? Кто…»

Воин замолк, услышав движение где-то над головой, и момент был упущен.

(Цербер): «Кто посмел? Незваные гости?»


На разрушенные просторы города упала ночь. Сломанные шпили и опрокинутые башни стали гнездовьем теней и темных прогалов. Провалы выбитых окон смотрели, как черные хищные глаза, и ветер… не переставая, дул ветер.

(Аркуди): «Вот это место. Зверь внутри».

(Варрен): «Уверен?»

(Аркуди): «Я отрядил внутрь десять человек, чтобы убить зверя. Спустя какие-то секунды я услышал предсмертные вопли. Убийца прячется здесь. Иногда по ночам ветер доносит его крики».

(Гарро): «Это не зверь, старик, но это убийца».

(Аркуди): «Кем бы он ни был, дальше я не пойду».

(Гарро): «И впрямь, возвращайся к остальной группе. Варрен, пойдешь с ним».

(Варрен): «Что? Оставляешь меня в стороне?»

Два Астартес скрестили взгляды, и Гарро понизил голос.

(Гарро): «Я отдал тебе приказ, брат. Оставайся здесь, следи за Аркуди и его людьми. Будь настороже».

(Гарро): «Рубио, что ты… видишь?»

Псайкер изучал останки упавших зданий, вглядываясь в камень, оценивая телепатический отклик окружающего их воздуха.

(Рубио): «Я не уверен. В этом месте эмоции клубятся, как дым, и тяжело не обращать внимание на фон. Столь многие умерли здесь… Так много голосов…»

(Гарро): «Мне нужно, чтобы ты нашел всего один».

Рубио кивнул и закрыл глаза. Голубой ореол психо-матрицы вокруг его головы отбрасывал странные прыгающие тени. Гарро ощутил затрепетавший в воздухе металлический привкус — след псионической споры, толики имматериума, перешедшей в вещественный мир. Гарронаблюдал, как Рубио использует свои навыки. Руки псайкера двигались, как-будто он шарил во тьме в поисках чего-то невидимого. Таланты экстрасенсов, псайкеров и варп-провидцев всегда, даже в те дни Великого Крестового Похода, когда он сражался, как боевой капитан, казались ему странными и чужеродными. С выходом Никейского декрета Императора все боевые псайкеры в имперских Легионах Астартес — эпистолярии, библиарии и кодициарии — были упразднены, но, наряду со многим другим, Ересь Хоруса Луперкаля ввергла все это в беспорядок. И сейчас приказы, раньше казавшиеся правильными и нерушимыми, постоянно менялись. Малкадор Сигиллит дал Гарро позволение использовать запрещенные способности Рубио так, как он сочтет нужным, без ограничений. Что это могло значить для будущего, Гарро мог только догадываться.

(Рубио): «Здесь, с нами, что-то… кто-то есть. Но отголосок ума необычен. В прошлом, я считывал недавно скончавшихся и видел эхо того, кем они были — как в случае со стрелком. Этот такой же, но ум все еще жив, почти как если бы его мысли были пойманы между жизнью и смертью».

(Гарро): «Тогда разыщем его. За мной».

Но Рубио протянул руку и остановил Гарро до того, как тот успел войти в руины.

(Рубио): «И, когда мы найдем его, что ты скажешь этой измученной душе? Император защищает?»

(Гарро): «Брат, если у тебя есть, что сказать мне, то я готов это выслушать».

Рука псайкера упала, но он выдержал твердый взгляд бывшего легионера Гвардии Смерти.

(Рубио): «Варрен был прав. Аркуди и выжившие — не наша забота. Мы должны сконцентрироваться исключительно на нашей миссии. Я усвоил этот жестокий урок, когда ты завербовал меня на Калте».

(Гарро): «Приказы здесь отдаю я. Лорд Малкадор избрал меня своим главным исполнителем».

(Рубио): «Да, это так. Но я уже не в первый раз слышу, как ты говоришь эти слова, Гарро: Император защищает. В них больше смысла, чем ты признаешь, и эти символы аквилы — они тоже больше, чем просто побрякушки».

Гарро не сказал ничего, внимательно разглядывая младшего Астартес. Зондировал ли Рубио его поверхностные мысли в параллель со своей речью? Как он отреагирует, если узнает, что Натаниэль Гарро, Герой Эйзенштейна, избранник Сигиллита, запятнан верой в божество? Псайкер ответил на вопрос.

(Рубио): «Гарро, меня слабо волнует, что ты можешь скрывать. Каждого из нас терзают свои демоны, у каждого — свои секреты. Но убедись, что не позволяешь своим собственным планам вступать в противоречие с присягой, которую мы принесли Малкадору».

(Гарро): «Этого никогда не произойдет».

(Рубио): «Вот именно. Теперь показывай дорогу».


(Цербер): «Предатели. Они вернулись. Идите, найдите меня, о, и вы сразитесь со мной!»


Гарро первым вошел в обвалившуюся базилику, держа перед собой свой силовой меч Вольнолюбец. Его прищуренные глаза шарили по теням среди разрушенной каменной кладки. Здесь и там бездонные черные провалы уходили вниз в пространства под массивным зданием, туда, где подуровни обрушились один на другой. Тщательно выбирая места, куда ставить ноги, воин бросил взгляд вниз, на электромагнитное устройство, свисавшее с его пояса, и нахмурился.

(Гарро): «Ауспик дает путаные показания. Металл в руинах сбивает сенсоры. Рубио, у тебя что-нибудь есть?»

(Рубио): «В этом месте есть призраки. Радуйся, что ты их не слышишь».

(Гарро): «Что они говорят?»

(Рубио): «Что говорят все призраки? Они хотят отмщения».

Какое-то время Гарро изучал другого воина. Он не был уверен, говорит ли псайкер правду или поддразнивает его. Он решил не педалировать вопрос. Отворачиваясь, он заметил среди сломанных балок и потрескавшихся опор силуэт явно человеческих очертаний. Гарро узнал знакомые формы боевых доспехов модели Максимус. Он поднял меч и шагнул вперед.

(Гарро): «Ты, поднимись и встань перед нами!»

(Рубио): «Если бы он это сделал, Гарро, это был бы кошмар. Душа покинула его. Он уже давно мертв».

Боевой капитан понял, что псайкер прав. Теперь он был ближе и мог видеть, что то, что казалось склоненной головой, на самом деле было неровным обрубком шеи. Он отвел взгляд, на лице появилось отвращение. Это было не то состояние, в котором Астартес должен остаться в памяти других.

Пока Рубио осматривался, копаясь в заваленных мрачных углах зала, Гарро исследовал поврежденную броню. Он увидел отметки от выстрелов и предательские зарубки, оставленные острием силового клинка.

(Гарро): «Символика. Под пылью видны цвета и эмблема. Этот воин был капитаном Шестнадцатого Легиона».

(Рубио): «Шестнадцатый. Легион Хоруса…»

Слова Рубио внезапно заглушил отвратительный кошмар в плаще, выскочивший из-под хлама у его ног. Не дав и мгновения, чтобы отреагировать, на него обрушился рычащий цепной клинок. Он подставил под него наруч, и керамит встретился с вольфрамом в фонтане искр. Перед глазами Рубио мелькнуло хмурое яростное лицо, и дикая атака возобновилась. На его голову обрушилось навершие рукояти цепного меча, дробя кость и разбивая псионический кристалл. Он пошатнулся и попытался восстановить равновесие, но атака была сумасшедшей по своему натиску. Он смутно сознавал, что Гарро спешит на помощь, но его противник захохотал и выхватил из лохмотьев своего плаща какой-то предмет.

(Гарро): «Крак-граната!»

(Цербер): «Может скоро достаться вам, предательские ублюдки!»

Воин в плаще сбил Рубио с ног и, развернувшись к ним спиной, помчался к обрушенному входу. Одним плавным движением Гарро подхватил гранату с того места, где она упала, и изо всех своих сил забросил ее в черные глубины ближайшей воронки.

(Гарро): «Беги, чтоб тебя!»


И наконец, после месяцев медленного обветшания, базилика была разрушена окончательно. Последний выброс черной пыли, всколыхнув воздух, опал в бездну, с грохотом разверзшуюся под ней. Земля поглотила руины, утащив их во тьму.

(Варрен): «Трон и кровь! Гарро, Рубио, слышите меня?»

В бусине вокса в ухе Варрена звучал лишь треск статики. Когда гигантское облако пыли окутало лагерь выживших, который он караулил, он перевел взгляд на болтер в своей руке.

(Варрен): «Эй, вы! Все пригнитесь! Закройте лица и не двигайтесь».

(Аркуди): «Мы их предупреждали. Зверь идет!»

(Варрен): «Замолчи, старик! Оставайся внизу!»

(Аркуди): «Слышишь? Смотри вон туда, в облако пыли».

(Варрен): «Я сказал — замолчи!»

Помрачневший Варрен поднял свой болтер к плечу и прицелился в хмарь, выискивая любое случайное движение, которое могло бы послужить мишенью. Все прочее было забыто, беспокойство за судьбу боевых братьев ушло, и всем, чего он искал сейчас, был враг, который, как он знал, приближался.

(Цербер): «Единственная цена за предательство — сталь, и вы заплатите за то, что отринули Императора!»

Нечто пришло в движение — силуэт, похожий на скачущего волка или хищную птицу, встающую на крыло. Варрен заметил тусклый блеск поднятого цепного меча и открыл огонь. Астартес увидел подбегавшего врага.

(Аркуди): «Зверь!»

(Цербер): «Ты — покойник! Вы все — покойники!»

(Варрен): «Стой! Ты не можешь сражаться…»

(Цербер): «Именем Императора, я уничтожу вас!»

В тренировочных ямах Легиона Пожирателей Миров Варрен сражался с воинами всех категорий — от здравых умом и телом до доведенных до грани безумия лоботомирующими вставкам и нервным имплантам. И все же он был ошеломлен чистой, незамутненной злобой, с которой напал этот новый враг.

Каждый Адептус Астартес, независимо от того, к какому Легиону принадлежал и какого примарха звал своим повелителем, сражался, чтобы выжить и победить. Но не этот зверь. Этот бился, как безумец, без всякой мысли о выживании. Он являл собой чистую ярость. Он сражался так, как-будто жаждал объятий самой смерти, но в его глазах было нечто. Нечто потерянное.

(Варрен): «Будь ты проклят!»

(Цербер): «С этим ты опоздал!»

Прежде, чем Варрен смог остановить его, он был сбит с ног и отброшен к сломанной каменной колонне. Варрен зашатался, полуоглушенный силой удара, и выронил болтер. Он развернулся, принимая защитную стойку, чтобы закрыться от любого добивающего удара, но его враг покинул его.

(Цербер): «Это подойдет!»

(Варрен): «Что ты делаешь? Они же гражданские!»

Потрепанный воин подобрал упавший болтер Варрена, и ни тени сожаления не мелькнуло на покрытом шрамами лице, когда он открыл огонь.

(Цербер): «Я — Цербер, хранитель врат преисподней! Я правосудие!»

(Гарро): «Не в этом мире. Рубио, давай!»

Псайкер обратился к волнению, поднимавшемуся из сердцевины его тронутой варпом души, и обратил его в молнию. По взмаху его руки дуга потрескивающей голубовато-белой энергии рванулась по усыпанной осколками почве и вскрыла ее.


Пыль медленно оседала, покрывая все толстым слоем песка и пепла. Ощущая, как спазмы жуткой боли от раны пронзают его с каждым шагом, Варрен дохромал до края новой воронки и посмотрел вниз. Он увидел лишь тени.

(Гарро): «Он мертв?»

(Варрен): «Нет, тогда осталось бы тело. Я мог бы сказать то же самое про вас. Руины обрушились…»

(Рубио): «Нас заблокировало обломками, но мои способности позволили нам спастись».

(Гарро): «Чтобы убить Астартес, требуется нечто большее, чем обрушившееся здание. Что здесь случилось?»

(Варрен): «Рубио ударил зарядом, попал, но камень под ногами врага провалился. Весь этот город — одни лишь слои обломков и руин, один поверх другого».

Варрен бросил взгляд в сторону Аркуди и тех, кто остался от его группы выживших. Многие были мертвы, другие — серьезно ранены. Он прекрасно понимал, что, если бы не вмешался Рубио, тот, кто звал себя Кербером, прикончил бы их всех. Он заметил Гарро и зафиксировал на нем жесткий взгляд.

(Варрен): «Это был не зверь, боевой капитан. Это был один из нас, Астартес, генетически-созданный прирожденный воин».

От этого предположения глаза Рубио округлились, и на лице псайкера появилось кислое выражение.

(Рубио): «Он назвал нас предателями. Там, внизу, я видел его лишь мельком. Гарро, скажи нам правду. Этот враг — то, что я думаю?»

Лицо Гарро затвердело. Казалось, что от тяжести вопроса он постарел.

(Гарро): «Да. Но теперь я понимаю, что он зашел слишком далеко. Он впал в безумие. То, что случилось здесь, повредило его рассудок. Его нужно убить».

(Варрен): «Что?»

(Рубио): «Ты видел, что он творил. Он откровенно пренебрег нами, чтобы напасть на беззащитных гражданских — стариков, женщин и детей».

(Варрен): «Ты не смотрел ему в глаза, псайкер. Ты не видел то, что я видел: мучения и тьму. Может твой колдовской взгляд разгадать это? Те слова, что я сказал раньше… я был не прав. Он зверь, человек, ставший животным, но он все еще один из нас. Он не предатель».

(Рубио): «Я не смог коснуться его ума — слишком велико в нем смятение. Оно подобно гигантскому вихрю».

Варрен протянул руку и сжал предплечье боевого капитана. На его грубом лице зажглась целеустремленность.

(Варрен): «Гарро, послушай меня. Из-за этого раскола, в этой проклятой кровавой войне мы потеряли так много боевых братьев. Изменника я убью без колебаний. Но мы не говорим о предателе. Наш собрат заблудился. Ты должен…»

(Гарро): «Что я должен делать? Что я должен делать, так это выбор. Этот долг мой и только мой, Варрен. Если я отдам приказ, то так и будет. Ты понял?»

(Варрен): «… я понял».


Медленно занимался рассвет. Слабое свечение далекого солнца проливало на разрушенный город лишь толику призрачного света. Пыль и облака обесцветили все предметы, выкрасив их в серое. Единственными клочками цвета были потеки крови вокруг тел мертвых и раненых. Пока Гарро и Варрен стояли на страже, Рубио ходил среди выживших. В его нос бил отдающий медью запах их жизненных соков. Он разыскал Аркуди, который перевязывал рану на руке куском грязной тряпки. Его окружали изнуренные остатки его команды.

(Рубио): «Я могу дать тебе аптечку. В ней есть бинты».

(Аркуди): «В этом нет нужды, Астартес. Это пустяки, в худшем случае — царапина, не заслуживающая беспокойства».

(Рубио): «Как пожелаешь. Возможно, для кого-то другого? Я вижу, что у некоторых из твоей группы имеются более серьезные раны».

(Аркуди): «Мы благодарны за твое предложение. Но я должен его отклонить. Пойми, пожалуйста — таков наш… путь».

(Рубио): «Истекать кровью?»

Псайкер жестко посмотрел на пожилого человека. Он почувствовал в мыслях Аркуди то, что могло быть тончайшим налетом лжи, но не был в этом уверен. Прежде, чем солдат успел ответить, Рубио ушел к черте трупов, уложенных в ряд. Он опустился на колени перед ближайшим из них, движимый порывом, который не мог внятно объяснить, наполовину сформировавшимся подозрением, поднимавшимся у него в груди. Рубио бережно взял руку мертвой женщины, и задрал рукав. Его взгляд прошелся по бледной руке и обнаружил нечто.

(Рубио): «Что это?»

Как он и ожидал, на ней были ушибы и шрамы, но плоть трупа явила и нечто большее — повреждения, каких Рубио еще не видел. Он не был Апотекарием, но до этого сталкивался и с радиационными ожогами, и с раковыми опухолями. Следы на плоти напоминали их, но его поразил узор. Что бы ни заразило мертвую женщину, оно проявилось в виде тройных групп, выглядевших почти как умышленная метка. Рубио исследовал другое тело, затем третье — у каждого обнаружилось такое же странное заражение, скрытое от чужих взглядов.

Подошел Гарро, и Рубио поднял голову. На лице боевого капитана было вопросительное выражение.

(Гарро): «Рубио, чем ты занимаешься?»

Псайкер продемонстрировал ему отметки.

(Рубио): «Гарро, ты когда-нибудь видел что-нибудь подобное?»

Еще не закончив вопрос, Рубио уже увидел ответ на него в выражении другого воина. Отвращение, злость, ненависть — все эти эмоции пронеслись по лицу Гарро в течение одного мгновения. За его спиной Аркуди и прочие уцелевшие прекратили свои занятия и развернулись, чтобы посмотреть на Астартес.

(Гарро): «Я видел такую метку прежде, Рубио, и это глашатай ужаса и гибели».

В пучинах варпа, на борту фрегата Эйзенштейн, Натаниэль Гарро и его боевые братья сражались с существами, которых затронул тот же самый тройной символ.

Это были мертвецы, предатели из Легиона Гвардии Смерти, тела, в которые некая темная сила из Имматериума вновь вдохнула тлетворную жизнь. Неумирающие, оживленные болезнью и неукротимой ненавистью, движимые разложением… И теперь та же сила кишела здесь, в руинах, скрываясь прямо под носом.

(Аркуди): «Метка не предназначалась для твоих глаз. Но теперь ты тоже получишь благословление Дедушки. Он ожидал тебя… НАТАНИЭЛЬ».

Как один, выжившие откинули назад свои головы и закричали.


Кожа Аркуди сползла с его лица пергаментной маской крошащейся распадающейся плоти. И везде вокруг, сбрасывая с себя личины человеческих существ, преображались его товарищи. По их лицам разливалась бледность, множественные тройные струпья стремительно превращались в трупные пятна. Они сбросили свою маскировку и явили свой истинный облик. Какой бы темный потенциал не удерживал их до этого на грани жизни, сейчас он прекратил это занятие и затем ускорил их разложение. То, что мгновение назад казалось людьми, превратилось в ковыляющие стонущие остовы. И, рядом с ними, задергались и встали на ноги остывшие трупы, чья окровавленная плоть свисала клочьями, а конечности были повреждены болтами.

Подбежал Варрен с оружием наготове. Его появлению предшествовал порыв, похожий на шепот.

(Варрен): «Этот звук…»

(Гарро): «Зов для их собратьев. Нас предали, братья! Будь я проклят, дурак».

(Варрен): «Боевое круговое построение. Они окружают нас!»

(Гарро): «Уничтожить этих тварей! Именем Императора!»

(Варрен, Рубио): «Есть!»

(Рубио): «Их только горстка. Мы им не по зубам».

(Варрен): «Погоди говорить, псайкер».

(Аркуди): «Мы бессчетные мертвецы. Присоединяйтесь к нам!»

Они лезли изо всех темных углов, выкапываясь из обломков, спеша из руин, появляясь из каждой неглубокой могилы. Орды завывающих неумирающих накатили волной, сминая Астартес своим количеством.

(Аркуди): «Присоединяйтесь к нам!»

(Гарро): «Огонь!»

Вольнолюбец пел в воздухе. Меч Гарро взлетал и падал, снося голову очередному трупу, но на месте каждой жертвы, с которой он разделывался, возникали три другие. Напор мертвой плоти принуждал их отступать, отрезая все пути к спасению. Рубио обратился к своим способностями, чтобы метнуть в толпу разряды рычащей энергии, но он был не в состоянии сдержать поток.

(Рубио): «Так и лезут!»

(Варрен): «Мы что, должны сразиться с каждой жертвой вирусных бомб? Как они могут быть мертвыми, и все еще жить?»

(Гарро): «Цербер! Он знал! Держитесь ближе, братья. Если мы здесь погибнем, то мы умрем вместе».

Но не успели слова слететь с его губ, как к хору безумия присоединился новый голос. Подобно воззванию к мифическому созданию, упоминание имени привело Цербера к месту схватки.

(Цербер): «Я вижу вас! Я иду за вами!»

Он был вихрем, заключенным в доспехи, сносившим головы и разрубавшим тела. Он рвал неумирающих чудовищ на клочки, отрывал конечности, рассекал кожу вращающимися бритвенно-острыми зубьями цепного меча. Астартес в своей поврежденной броне был черным призраком, он бился, как сам дух отмщения, без устали, без запинки, не обращая внимания на полосующие его когти и удары кулаков. Из многочисленных ран хлестала кровь, и все же он продолжал сражаться, убивая мертвецов, отправляя марионеток из сгнившей плоти назад в разбомбленные могилы, из которых они повыползали. В его глазах была видна лишь ненормальная абсолютная сосредоточенность настоящего безумца.

(Гарро): «Удвоить сопротивление! Стоять твердо! Мы должны выжить. Мы должны исполнить свой долг!»

(Варрен): «Их слишком много!»

(Гарро): «Рубио! Варрен, останься с ним».

Псайкер дрогнул под напором волны гниющих тел, и они опрокинули его на землю. Рубио исчез под массой рычащих неумирающих, его броню раздирали когтистые пальцы.

(Рубио): «Уберитесь с меня!»

Волна телекинетической энергии обратила тварей в новые сугробы порошкообразного пепла. Взмахами меча Варрен обезглавил тех врагов, которые еще двигались, и подошел, чтобы поднять своего товарища на ноги.

(Варрен): «Это последний? Во имя Терры, скажи мне, что эти гниющие уроды кончились!»

(Рубио): «Битва еще не завершена».

(Варрен): «Гарро! Что он творит?»

Цепной меч опустился, подвесив в воздухе нить застаревшей гнилой крови. На руины снова упала тишина, нарушаемая лишь нескончаемыми ветрами. Воин, звавший себя Цербером, поднял взгляд, пылающий жаждой убийства, и обнаружил приближавшегося к нему Астартес в серой броне, лишенной украшений.

(Гарро): «Довольно. Дело сделано. С врагом покончено».

(Цербер): «Ты смеешь командовать мной? Предательская свинья, я напою землю твоей кровью!»

(Гарро): «Опусти меч. Не принуждай меня сражаться с тобой».

(Цербер): «Никогда! Я не остановлюсь никогда, я прикончу всех, кого Хорус посылает мне в испытание!»

(Гарро): «Это твой последний шанс. Отбрось его, и ты умрешь».

(Цербер): «Покажи, на что способен!»

Он напал, и оказалось, что ярость, которую он выказал мгновения назад, была лишь искрой огня, пылавшего внутри него. Их мечи встретились, зазвенели и столкнулись вновь, и Гарро увидел, чем была на самом деле эта потерянная душа. В урагане ударов, в искрах, высекаемых металлом, скрежетавшим о металл, он видел осколки человека, мелькавшие за ширмой безумия. Каждый выпад и каждое отражение подвергали искусство владения Гарро мечом доскональной проверке. Он мгновенно понял, что из всех, кого ему доводилось встречать на арене боя, это противник был самым смертоносным. Каждый его удар был отбит, каждый выпад был встречен вовремя. Воин против воина, они сражались и сражались. Время исчезло, и, в конце-концов, остались только мгновение и поединок, пойманный внутри него. Они боролись с переменным успехом, выискивая места для крошечных надрезов и ран, но не находя возможности нанести решающий удар. Каждый был для другого равноценным противником. Они продолжали битву в поисках крошечной бреши или момента невнимательности, подразумевавших смертельный удар. Они скрестили мечи и, неожиданно, удерживая их в таком положении, продолжили напирать друг на друга изо всех сил своих взбугрившихся улучшенных мышц.

(Цербер): «Я знаю, кто ты — предатель! Грязь! Шлюхин сын!»

(Гарро): «Я знаю, кто ты — как и я, Адептус Астартес. Человек, которого Сигиллит послал меня найти».

(Цербер): «Лжец! Я — Цербер, волкодав у врат преисподней. Мне отказано в смерти!»

(Гарро): «Нет, брат. Твой ум затуманен. Помоги мне! Прорвись сквозь пелену безумия! Вспомни, кто ты!»

(Цербер): «Я — Цербер!»

Используя все свои силы, воин оттолкнул Гарро и отшатнулся назад, создавая между ними дистанцию. Он указал мечом туда, где стояли Варрен и Рубио, готовые присоединиться к схватке.

(Цербер): «Зови своих братьев-ублюдков, если посмеешь — я прикончу вас всех!»

(Гарро): «Нет! Этот вопрос мы разрешим между нами».

(Цербер): «Тогда умрешь первым. А они последуют за тобой в ближайшее время».

(Гарро): «Послушай меня. Цербер — миф. Это имя из предания, легенда — и ничего более. Тебя зовут не так. Он — это не ты».

Последовало мгновение нерешительности, и Гарро ухватился за него. Если он сейчас потерпит неудачу, то единственным финалом будет смерть.

(Гарро): «Я — Натаниэль Гарро, странствующий рыцарь Малкадора Сигиллита, верный слуга Императора Человечества. А ты…»

(Цербер): «Кто я?»

(Гарро): «Тебя зовут Гарвель Локен. Этот мир — Исстван III, где твой примарх и твои боевые братья предали тебя и бросили умирать».

(Цербер): «Нет…»

(Гарро): «Ты знаешь, что это правда. О тебе не забыли».

(Цербер): «Нет. Нет! НЕТ! У меня нет братьев! Остались только предатели! Я… я сам себе Легион, и я буду убивать вас, пока за мной не придет смерть!»

(Гарро): «Тогда делай это!»

Гарро раскрыл пальцы, и Вольнолюбец выпал из его руки. Он откинул голову назад и открыл незащищенное горло. Покрытый шрамами воин поднял меч, медля на пике движения.

(Гарро): «Я не могу побить тебя, так что я не даю отпор — лишь выбор, тот же самый, что встал передо мной, когда я оказался в этом мире. Убъешь меня — погубишь брата по оружию, и это самое действие сделает тебя предателем. Присоединишься к нам — и докажешь, что ты все еще верен Императору».

(Цербер): «Императору?»

(Гарро): «Император защищает».

(Локен): «Да, это так».


Там, где потерпел неудачу клинок, слова и дела принесли победу. Ведь даже глубочайшие бездны безумия не могут поколебать преданность и верность настоящего Адептус Астартес. Потерянный сын был найден, миссия завершена. На текущий момент.

(Варрен): «Гарро, «Грозовая Птица» готова к отлету».

(Гарро): «Понял. Я приведу его».

(Варрен): «Он мог бы убить тебя на месте. Ты пошел на смертельный риск, чтобы спасти его от самого себя».

(Гарро): «У меня не было выбора, Варрен. Ты был прав. В этой войне мы потеряли достаточно своих собратьев».

(Варрен): «И это еще не конец».

(Гарро): «Локен, пора отправляться».

(Локен): «Куда?»

(Гарро): «На Терру. И в будущее».

(Локен): «Почему вы пришли за мной? Я был мертв, забыт. Зачем воскрешать меня?»

(Гарро): «Ты последний, Локен. Последний из тех рекрутов, которых Сигиллит приказал мне разыскать».

(Локен): «С какой целью?»

(Гарро): «Ответ на этот вопрос мы узнаем вместе, брат. Настоящие испытания начинаются для нас сегодня».

3. МЕЧ ИСТИНЫ

ЧАСТЬ I

1

В холодной тиши Цитадели Сомнус воин искал покоя. Он его не нашёл. Снаружи, за толстыми кристалфлексовыми окнами, была лишь безвоздушная серая пустошь лунной поверхности, да вздымалась над скалами и кратерами завеса Великой Ночи. Звёзды, колкие и яркие, как бриллианты, складывались в линии далёкой Галактики с миллионами планет и миллиардами душ на них. И у каждой в залог верности к голове был приставлен пистолет, у каждой у горла был клинок, готовый забрать в жертву кровь.

Натаниэль Гарро стоял в неподвижности, глядя в пустоту снаружи, но тьма была к нему неприветлива. В её молчании ему слышались крики умерших и преданных. В Империум Человечества пришла война, каких ещё не бывало, и Гарро не посчастливилось оказаться там, где она началась. Когда-то он был боевым капитаном XIV Легиона Астартес, Гвардии Смерти, генетически-сработанным бойцом высочайшей ступени, одним из Ангелов Смерти, избранников Императора. Его задача, равно как и миссия его собратьев и прочих Астартес, не имела равных в безупречности своей направленности — легионеры вместе с войсками Терранского Великого Крестового Похода были посланы в безбрежную межзвёздную ночь, чтобы восстановить связь с потерянными дочерними колониями, претворить в жизнь букву Имперской Истины и уничтожить всю инопланетную порчу. Они звали это «Принесением Просвещения», это величайшее предприятие в человеческой истории, призванное выковать транс-галактическую империю, которая будет блистательной и вечной. Грандиозное мечтание, великолепное начинание, но сломленное, разбитое и рассыпающееся в прах.

План Императора, едва ли не божественный в своём немыслимом размахе, был сокрушён самой убогой и человеческой из всех вещей. Хорус Луперкаль, Воитель и примарх XVI Легиона, поднял мятеж против своего отца. Кто-то говорил, что это случилось из-за какого-то умопомрачения, другие утверждали, что он был отравлен влиянием ксеносов, но Гарро пришёл к мнению, что то, из-за чего Хорус встал на предательства, было низменным и простым. Зависть. Обида. Недоверие. Эти самые что ни на есть человеческие эмоции всё ещё жили в таком военном лидере, как Хорус, хотя он и его братья-примархи и были рождёнными в резервуарах созданиями, которым надлежало быть выше подобных вещей.

«Способны ли мы выйти за рамки того, что мы есть? Достичь ли нам хоть когда-то истинной просвещённости?»

Вопреки всем разумным соображениям, призыв Хоруса к бунту не умер в зародыше. Прочие, в их числе Дети Императора, Пожиратели Миров, Железные Воины и Несущие Слово, присоединились к кровавому мятежу. И сейчас они испепеляли планеты, что некогда защищали от имени Империума, по всей Галактике, вновь разделённой на части ужасными варп-штормами, потихоньку приближаясь к Терре и Трону Императора — мир за миром, звезда за звездой.

Всё это Гарро мог бы вынести, но его душу сжигал ещё больший позор. К его вечному бесчестью, его драгоценная Гвардия Смерти последовала за Хорусом, совершив измену под предводительством их примарха Мортариона. Гарро бессильно смотрел, как его боевые братья наплевали на свои клятвы и встали под знамёна предателя.

Гарро пошёл наперекор своему повелителю, посмев предпочесть Императора Легиону, и за это ему была предуготована смерть. Кончилось тем, что он бежал от побоища на Исстване, где началась война, помчавшись к Терре, чтобы донести предупреждение о чёрном замысле Хоруса. Он перестал быть Гвардейцем Смерти, его броня теперь имела синевато-серый цвет без всякой символики на ней, исключая лишь едва различимую маркировку — знак Малкадора Сигиллита, Имперского Регента. Как Хорус и его последователи отделались от своей верности, так и Гарро избавился от всего того, что он из себя представлял, и воссоздавался заново. И сейчас он стоял, — воин без братьев, легионер без Легиона, Странствующий Рыцарь, — вырисовываясь на фоне тьмы. Теперь для Натаниэля Гарро существовали лишь его потрёпанная честь и его новый обет — служить рукой Сигиллита посреди темени и пожара этого ненавистного раскола.

В его памяти всплыл приказ лорда Малкадора: собрать группу воинов со всех Легионов, как из верных, так и из отступнических, не оставив ни единого следа этого деяния. Когда Гарро осведомился о причине, спросив: «Зачем?», ответ Сигиллита был загадочным и зловещим: «Ради будущего».

Столь многое случилось с ним за такое короткое время, столь многое изменилось — то, кем он был, то, чем ему надлежало заниматься, то, к чему он стремился, то, во что он верил.

Гарро нашёл взглядом Терру, которая висела низко в небе, полускрытая тенью. Где-то там, на этом шаре, Император работал над замыслами настолько сложными, что их не было дано постичь никому. Он был существом с самыми сильными псионическими способностями из всех, что когда-либо жили и будут жить, архитектором светлого будущего человечества, неподвластным смерти и времени, могучим сверх всякого воображения. Неудивительно, что многие считали Императора живым богом, хотя он сам и чурался подобных слов.

После всего, что Гарро довелось пережить, воин был готов причислить себя к этим верующим, однако несмотря на своё внешне стоическое поведение, он пребывал в смятении. Та трагедия, свидетелем которой он стал на Исстване III, когда Хорус бесчеловечно сбросил вирусные бомбы на свои собственные войска, была лишь началом. Его первая поездка на задание в качестве ведущего агента Сигиллита, Agentia Primus,на планету Калт, входящую в состав Пятисот Миров Ультрамара, явила ему ещё более ужасные вещи. Там ему довелось увидеть XVII Легион Лоргара в красных останках собственных свежеосквернённых доспехов, воинов, которых он мог когда-то назвать сородичами, в альянсе с… тварями, порождёнными адскими сферами варп-пространства. Беспредельная бесчеловечность и убийственный восторг, с которыми Несущие Слово обрушивали своё вероломство на Ультрадесантников, были за пределами всего, с чем приходилось сталкиваться Гарро. Ему было противно до тошноты, у него не было слов, чтобы выразить свой гнев и своё горе, и глядя наружу на безмолвные звёзды, он не мог отделаться от гнетущей уверенности, что на подходе гораздо худшие вещи.


2

Вызов привёл Тайлоса Рубио на самый верхний ярус Цитадели, и в резком монохромном свете он увидел Гарро, который стоял на дальнем краю зала со стеклянными стенами. Воин застыл, как часовой, как статуя из керамита и стали, кости и плоти. В своих доспехах без украшений бывший Гвардеец Смерти казался каким-то незавершённым, его безволосую, покрытую шрамами голову прочерчивала глубокая морщина на лбу, а в его глазах навеки поселилась настороженность. Рубио знал, что если приглядится внимательнее, то увидит искры горечи, исходящей из самой глубины сердца воина, но заговорить о подобном было неподобающей вещью. У него не было на это права.

Его право… Да существовала ли теперь для Рубио подобная вещь? Он плотнее запахнул на плечах свой безликий балахон. Под ним была рабочая военная форма простого покроя. Такое мог бы носить серф Легиона или слуга-контрактник. Рубио лишили всего, что указывало на его Легион и на то, кому и чему он был верен, и он не отдал это с лёгкостью. Воин из Ультрадесанта в конце-концов позволил забрать свою броню, лишь когда получил недвусмысленный приказ от самого Регента, да и то нехотя.

Великий Крестовый Поход мало-помалу умалял Тайлоса Рубио. На первых порах он был кодициарием, братом, состоящим в иерархии Библиариуса, боевым псайкером в командном составе Двадцать Первой Роты своего Легиона, с отвагой и честью сражающимся за торжество Ультрамара. Он шёл вперёд за Макрагг под голубыми с золотом стягами бок о бок со своим примархом. Воспоминания о тех днях были и сладкими, и горькими одновременно. Какую же славу они заслужили, предав смерти так много врагов и спасши из бездны столько планет! И всё это время самым главным оружием Рубио были его уникальные сверхъестественные таланты. Он был псайкером, воином разума, способным вызывать молнии из своих рук и сеять ужас в сердцах своих врагов. Он был так в этом умел, так умел…

Его лишил этого Магнус Красный. Сам по себе могущественный псайкер, повелитель Легиона Тысяча Сынов снискал недовольство Императора баловством с тёмными силами псионических сфер.

Безрассудные игры Магнуса с варпом заслуживали сурового порицания и, как следствие, Император наложил запрет на использование псионических дарований во всех Легионах, чтобы устранить любую возможность будущих злоупотреблений. Один-единственный эдикт, и самый главный талант Рубио оказался для него под запретом, но он по-прежнему оставался воином Астартес. Даже без своего усиливающего ментальную мощь пси-капюшона, даже при том, что его самому главному оружию пришлось замолкнуть, он всё ещё мог сражаться за Империум клинком и болтером. И в те моменты, когда Рубио угнетало его ущемлённое положение, он не подавал виду и сохранял стойкость. В конце-концов, он всё ещё был Ультрадесантником.


Но и этого его тоже лишили. На израненном битвами Калте, на конечной станции железной дороги вблизи Нуминуса, рота Рубио сошлась с Несущими Слово. Резня того дня ещё жила в его кошмарах. Там Гарро его и разыскал, тянущим время в ожидании того момента, когда за ними всеми придёт смерть. И в этом разорённом месте, пока битва чернила небеса и теснилась вокруг них, Рубио лишился чего-то эфемерного, того, что нельзя было измерить. Чтобы спасти жизни своих собратьев, он совершил тогда страшный выбор. Рубио нарушил Эдикт Императора и обратился к своим стреноженным силам, чтобы отразить врагов. Поступив так, он изменил присяге. Его боевые братья остались в живых, но они отвернулись от него, все как один. Делало ли это его… предателем? Рубио отмахнулся от этой тревожной мысли, но она не исчезла, маяча грозовым фронтом на дальнем горизонте.

(Рубио): Я здесь, Гарро. Чего ты от меня хочешь?

Боевой капитан развернулся, чтобы изучить Рубио, он шарил глазами по лицу кодициария, пытаясь как-то оценить его настрой.

(Гарро): Обратный перелёт из Веридийской системы был трудным. Ты отдохнул?

(Рубио): Я готов вернуться в битву, если ты это имеешь ввиду. Зачем бы ещё меня сюда привозить?

(Гарро): Рубио, нас призвали не для того, чтобы драться на войне. Бросать вызов мятежу Хоруса в открытом бою предстоит другим, нам же… у нас другой путь.

(Рубио): И куда он ведёт? Ты уволок меня прочь от моих братьев, ты забрал меня с моего законного места! Скажи мне, что на то была хорошая причина!

Рубио, со стиснутыми зубами, пылающий раздражением, бросил взгляд вниз на свои безликие одежды.

(Рубио): Что за долг я могу выполнять в таком виде? Где моя броня? Где моё оружие?

(Гарро): Твоя боевая экипировка была последним, что связывало тебя с твоим Легионом, брат. Тебе это больше не нужно.

Гарро сделал приглашающий жест.

(Гарро): Иди со мной. Мы приведём тебя в готовность.


3

Оружейня Цитадели была военной кузней, где десятки сервиторов и техно-серфов занимались ремонтом и техобслуживанием боевого снаряжения. В помещении главенствовали золотые доспехи и огромные сияющие мечи Сестёр Безмолвия, хранительниц Цитадели. Их клиники были развешаны на всех стенах рядом с мощными огнемётными пушками и штурмовым оружием, но ни один из этих инструментов ведения войны никоим образом не мог конкурировать с вооружением Астартес.

(Гарро):Вон там, брат. Видишь?

На стойке для снаряжения шестиметровой высоты покоился комплект силовой брони, почти идентичный тому, что носил Гарро. Это было изделие, созданное по самому последнему слову техники, только что поставленное мануфакторумом. Как и броня Гарро, оно было лишено любых эмблем и символов, за исключением неброского стилизованного изображения глаза, едва различимого на одном из наплечников, — знака Сигиллита. С талии свисал безыскусный табард Библиариуса. При приближении Рубио стойка с шипением открылась, и собравшиеся сервиторы были готовы помочь ему облачиться в керамитовые доспехи, но он медлил. За время своей службы Империуму Рубио никогда не надевал ничего, кроме кобальтовой сини Ультрадесанта, и не носил на себе никаких эмблем сверх почитаемой Ультимы Легиона.

При мысли о том, чтобы сделать это сейчас, у него снова возникло чувство, что он совершает какое-то предательство.


(Рубио): Если я на это пойду, то что со мной станет? Я утрачу то, кем я был, я больше не буду сыном Ультрамара!

(Гарро): Рубио, послушай меня. Дело не в Легионе или месте рождения, это вопрос более важный, чем мир, который ты звал домом, или примарх, которому ты отдавал салют. Ты, я и прочие, что появятся в будущем, мы отдаём свою верность новой истине, новому идеалу! Мы помним о том, кем бы были, но восходим к лежащему за этими рамками, мы служим Императору Человечества! Это не изменится никогда! Там, на Калте, Рубио, ты принёс особый обет. Это сделает его завершённым. Бери броню. Присоединяйся ко мне!

(Рубио, после паузы):Быть по сему.

Рубио взошёл на стойку и широко раскинул руки, соглашаясь принять открытые брассары, наручи и нагрудник во всей их боевой красе. Сервиторы зафиксировали корпусную секцию доспехов и поножи, громоздкие ботинки и латные перчатки. Он откинул голову назад, когда вставал на место горжет. С низким, отдающимся в самых костях урчанием свёрнутой в калачик энергии включился термоядерный микро-реактор в наспинном ранце. Следующими сели на место наплечники. Так, шаг за шагом, Рубио превратился в боевую машину в облике человека, однако его по-прежнему тревожила клятва, которую он скрепил этим поступком. Теперь он утратил всё, чем он раньше был, а с новым статусом, который он приобрёл взамен, ему ещё только предстояло определиться.

(Рубио, напряжённо):Сделано.

(Гарро): Пока нет. Ещё остаётся твоё самое главное оружие.

Пси-капюшон представлял из себя сложную совокупность кристаллических матриц и энергопроводов, настроенную на уникальные резонансные моды Имматериума. Сервиторы установили его на место вокруг головы Рубио, и устройство пробудилось к жизни, незамедлительно привязываясь к телепатическим энграммам псайкера. Рубио ощутил, как в нём вновь пробуждается старая, знакомая сила, та мощь воли, которую он считал подавленной. Умения, которые спали со времён Никейского Декрета, готовно заплясали на кончиках его пальцев.

(Гарро): Вот теперь сделано.

Броня была второй кожей, пластил и керамит сопрягались с мышцами и скелетом посредством проводящей поверхности чёрного панциря — интерфейсного био-имплантата под кожей Рубио. Он опробовал перчатки, сгибая пальцы. Ощущение было… правильным, но его внутренний конфликт не угас до конца.

(Гарро): Ты согласен выполнять свой долг, брат? Бери это оружие и используй его — именем Императора.

Гарро вручил ему увесистый болтер и меч в ножнах. Рубио слегка улыбнулся, когда клинок оказался в его руке. Это был гладиус — разновидность меча, традиционная для Ультрадесанта. Хотя на нём и не было обозначающей это гравировки, воин осознал, что Гарро позволяет ему сохранить одну маленькую памятку о Легионе, который он оставлял.

(Рубио): Моя признательность, брат…

Ментальное восприятие Рубио ни с того ни с сего встрепенулось, толкаясь в его разум. Он запнулся, уставившись на Гарро жёстким взглядом.

(Гарро): Что не так?

Рубио не ответил. Оставшись без применения, его телепатические способности утратили быстроту и собранность, и всё же у него возникло странное ощущение чего-то спрятанного глубоко в уме Гарро — иной правды, скрытой под слоями стоических мыслей Гвардейца Смерти, секретной веры, суть которой нельзя было прочесть. Перед его внутренним взглядом промелькнул образ.

(Рубио, шёпотом): Иконка… Золотая аквила…

(Гарро, изумлённо): Что ты сказал?

Рубио каждой частичкой своего существа жаждал расспросить о том, что он учуял, но псайкер уже ощущал присутствие ещё одной души, которая надвигалась ближе, пылая ярче, чем заглушенное препаратами мышление сервиторов, свирепая и жёсткая, с бритвенно-острыми гранями ума, привычного к совершению убийств.

(Рубио): Кто-то приближается.

(Новоприбывший, входя): Ты Гарро?

(Гарро): Я.

(Новоприбывший): Бери своего компаньона и следуй за мной. Немедленно.

Он не стал ждать, чтобы увидеть, подчинятся ли они. Новоприбывший просто крутнулся на каблуках и отправился обратно тем же путём, которым пришёл, вышагивая по сводчатым коридорам Цитадели в направлении главных воздушных причалов. Гарро поджал губы от такой вопиющей демонстрации высокомерия, но всё-таки последовал за ним с Рубио на шаг позади. На первый взгляд, выбор у него был невелик. Нельзя так просто просто взять и дать отказ представителю Кустодианской Гвардии, не имея на то хорошей причины.


4

Он представился как Корарин, ну или по крайней мере это было всё, что он хотел сообщить им на данный момент. Воины Легио Кустодес обладали наградными именами различной длины, и каждое добавочное наименование даровалось им в знак признания заслуг перед Императором и Троном Терры. Гарро доводилось слышать о кустодиях с более чем тысячей имён, каждое из которых было начертано на внутренних поверхностях их брони, и он не мог не задаваться вопросом, сколько их ещё шло за словом «Корарин». Говорили, что кустодии соотносились с Императором точно также, как легионеры — со своими примархами. Личные охранники правителя Империума, они были его преторианцами и наиглавнейшими защитниками. И действительно, редко когда можно было встретить кустодия за пределами Терры. Они покидали Дворец Императора лишь для дел величайшей важности, и при этом в одиночку или малым числом.

Воин смотрелся внушительно, устрашающе. Он был выше Гарро, даже одетого в свои боевые доспехи. Роскошная золотая броня кустодия была украшена замысловатыми узорами из молний, имперских аквил и сложных завитушек орнамента. С его широких плеч спадал кроваво-красный плащ, а под мышкой он держал высокий конический шлем с рельефным орлом поперёк лба и малиновым султаном из конского волоса на верхушке. У него была лицо с оливковой кожей и тёмные глаза, а вместо алебарды гвардейца, более типичной для его сородичей, Корарин был вооружён массивным мечом с широким клинком, в эфес которого были вделаны сдвоенные болтеры. Он вышагивал быстрой и целеустремлённой походкой, ни разу не соблаговолив бросить взгляд на двух легионеров. Раздутое чувство превосходства Легио Кустодес было притчей во языцех, и их поведение часто служило источником трений c посторонними. У Гарро не было повода подозревать, что Корарин опровергнет эту посылку. Молчание нарушил Рубио.

(Рубио): Куда мы направляемся?

(Корарин): Челночный корабль стоит наготове. Вы оба будете сопровождать меня на линкор Имперского Флота «Ноландия». Судно находится на орбите Луны, ожидая моего возвращения.

(Гарро): С какой целью?

(Корарин): Это, Гвардеец Смерти, будет прояснено, когда будет сочтено необходимым.

(Гарро): Возможно, я считаю это необходимым сейчас! И, чтобы внести полную ясность, я больше не служу XIV Легиону.

(Корарин): Естественно. Если бы ты и впрямь всё ещё выступал на стороне предателя Мортариона, ты к этому моменту был бы ужеликвидирован.

Гарро вспыхнул гневом от такого пренебрежения, но кустодий не позволил ему ответить.

(Корарин): Приказ, который я имею, исходит от лорда Малкадора, Регента Терры. Вы поклялись ему подчиняться, не так ли? Он этого желает, так что вы будете составлять мне компанию на этом моём задании вопреки моим настояниям на том, что вашего присутствия не требуется. На данный момент это всё, что мне необходимо вам открыть.

(Гарро): Как пожелаешь.

Потребовалось прикладывать усилия, чтобы не поддаться на провокацию, и Гарро мрачно переглянулся с Рубио. Кодициарий не сказал ни слова, но все его мысли были написаны у него на лице. Воины из Легионов Астартес были непривычны к тому, чтобы ими командовали, как обыкновенными смертными солдатами Имперской Армии, и если бы любой другой человек проявил подобную непочтительность, кончик меча уже упирался бы ему в горло, но сказать что-нибудь неподобающее кустодию рассматривалось едва ли не как дерзость по отношению к самому Императору.

Гарро чувствовал, что его раздирают противоречия. С одной стороны, он испытывал уважение к воину, которого сочли достойным стоять рядом с Императором и купаться в этом божественном великолепии, но с другой, его раздражало плохо скрытое и направленное не по адресу недоверие. Кустодий не стеснялся продемонстрировать, что он считает Гарро недостойным своего внимания, вне всяких сомнений рассматривая боевого капитана в том же свете, что и всех прочих из его бывшего Легиона.


(Рубио): Если ты больше ничего не скажешь, то можешь хотя бы сообщить нам, с каким врагом нам предстоит столкнуться в ходе этого предприятия?

(Корарин): Хуже не бывает — с предателями.


5

Челнок представлял из себя обтекаемый курьерский корабль класса «Аквила» сильно модифицированной наружности, выкрашенный в золотую с красным расцветку кустодианской гвардии. В отличие от «Грозовых Птиц» и «Громовых Ястребов» — военных лошадок, к которым были привычны легионеры, — он был едва ли не экстравагантным по своему дизайну. Он выглядел несуразным на фоне прямоугольного монолита «Ноландии», как яркий драгоценный камень, покоящийся на чугунной чушке.

Линкор, отягощённый бесчисленными орудийными батареями, тянулся в длину на километры. Гигантские листы абляционной брони придавали ему вид массивного продолговатого замка, словно древняя твердыня доисторической Терры провалилась сквозь пространство и время, чтобы к ней присовокупили могучие варп-двигатели и пушки, которым хватало мощи для раскалывания лун.

«Ноландия» набрала ускорение, грохоча, как пленённая гроза; штурман прокладывал курс, ведущий с орбитальной траектории Терры к внешней границе Солнечной Системы. Они миновали огромные скопления спутников-верфей, занятых срочным строительством для усиления флотов, и автономные артиллерийские платформы, щетинящиеся макро-пушками и оборонительными лазерами. Прочие крейсеры меньшего тоннажа, внутрисистемные мониторы без варп-двигателей, теснились в стороны с пути «Ноландии», подчиняясь вымпелам высокого статуса, которые реяли на её сигнальных мачтах. Линкор оставил Терру позади в кильватере выбросов своих двигателей. Пропавший из видимости Тронный Мир затмила колоссальная сияющая цитадель — «Фаланга», космическая крепость и монастырь VII Легиона, Имперских Кулаков Рогала Дорна.

«Ноландия» неслась вовне, через орбиту Марса и осевую линию юпитерианских колоний, упорно и стремительно двигаясь к дымке пояса Койпера — зоны разрозненных ледяных астероидов, которая отмечает границу солнечного пространства. Там, снаружи, в точке Мандевиля, где варп-корабли, закончившие свой переход, могут вернуться в нормальное пространство, солнце было холодным и далёким, а звёзды — чужими и неприветливыми. Там, снаружи, не двигалось ничего, кроме патрулирующих периметр фрегатов и эсминцев, да роёв оповестительных роботов. И все они наблюдали и ждали первых признаков вторжения, которого не избежать. День или месяц, год или десятилетие — сколько бы это ни заняло, но в этих небесах в конце-концов станет черно от флотилий Воителя. Это было лишь вопросом времени.


6

Никто не сказал кустодианскому гвардейцу ни слова, когда тот потребовал в своё единоличное распоряжение площадку для боевой подготовки. Приказы, отданные Корарином капитану корабля, были лаконичными: не прерывать его тренировочный бой ни в коем случае, кроме разве что прибытия самого архипредателя Хоруса. Кустодий размеренно проложил себе путь через всю совокупность тренировочных сервиторов судна, оставляя их в виде дымящихся груд по ходу того, как он расправлялся с ними группами или по одному за раз. Каждый сервитор учился на ошибках своего предшественника, однако с начала поединка прошли часы, а ни одному из них так и не удалось нанести кустодию хотя бы один удар.

(Корарин): Слуга, убери эти останки, и давай мне других.

(Гарро, входя): Других нет. Ты уничтожил их всех.

(Корарин): Прискорбно, а я-то надеялся найти что-нибудь, что могло бы составить мне испытание. По крайней мере, хотя бы на миг.

(Корарин, помолчав): Клинок, который ты носишь, — превосходный инструмент. Ты зовёшь его Вольнолюбцем, да? Я б посмотрел, чего он стоит в схватке.

(Гарро): Это выглядит полным подобием вызова.

(Корарин): Неужто? Не думаю, что у тебя хватит неосмотрительности согласиться. В конце-концов, Гвардия Смерти отродясь не терпела в своих рядах безрассудных и дураков.

(Гарро): Ты будешь удивлён.

(Корарин): Ну что же. Тогда до первой отметины.

(Гарро): Согласен, до первой отметины.

Они отсалютовали своими клинками, а потом разразилась буря.

Он был непохож ни на одного противника, с которым доводилось встречаться Гарро. Поговаривали, что даже примарх крепко подумает, прежде чем встретиться на арене с одним из кустодиев Императора, и Гарро, сражаясь за то, чтобы удержать позицию под ураганом ударов клинка Корарина, мог в это поверить. Было почти что невозможно предпринимать хоть что-то за рамками обороны, и он быстро достиг потолка своих умений, прикладывая все силы, чтобы размещать свой меч в тех точках, куда кустодий колол и бил своим собственным оружием. Он парировал все удары, но они обрушивались, как гром, так что его кости сотрясались внутри доспехов. Был момент, когда в обороне обнаружилась брешь, и Гарро едва не воспользовался этим шансом, рефлекторно разворачивая эфес Вольнолюбца. Но он сдержал себя и позволил этой возможности уйти. Слишком легко, слишком заманчиво. Досада, сверкнувшая в глазах Корарина, послужила подтверждением. Это была уловка, призванная поймать его врасплох.

Манера, в которой атаковал кустодий, резко изменилась, набирая интенсивность, и он начал теснить Гарро назад через тренировочную площадку к кучкам, оставшимся от загубленных сервиторов. Боевой капитан внезапно осознал, что до этого Корарин с ним забавлялся. Это было его истинным намерением. Кустодий сминал его точно рассчитанным, свирепым натиском под звон клинков. У Гарро оставалась лишь одна возможность выкрутиться, не уронив при этом своей чести, но для этого ему понадобится проворство, превосходящее всё, что он когда-либо демонстрировал в прошлом. Их мечи на мгновение блокировали друг друга, сойдясь лезвие в лезвие, и Гарро ухватился за шанс, который открылся перед ним на долю секунды. Если кустодий и имел слабое место, то это была его заносчивость. Спеша оставить на Гарро отметину, он уже считал его побеждённым. Легионер обратил это против кустодия, разоружив его, несмотря на то, что ему стоило гигантских усилий вырвать меч-болтер из руки гвардейца. Корарин застыл, багровея лицом от вспыхнувшей ярости, потом отступил на шаг назад. Гарро твёрдо держал свой меч, нацелив его кончик в грудь гвардейца.

(Гарро): Выходишь из боя? Эта схватка ещё не окончена. Я задолжал тебе отметину.

(Корарин): Если этот клинок вообще коснётся моей брони, я разорву тебя в клочья.

(Гарро): Ты плохо умеешь проигрывать.

(Корарин): А тебе улыбнулась удача. Я тебя недооценил. Такого больше не случится.

Он отвернулся, подбирая свой упавший меч.

(Корарин): Свободен, Гарро.

(Гарро): Ты переходишь границы, кустодий! Ты мной не командуешь! И у тебя нет причин скрывать от меня цель этого задания!

Корарин помедлил в раздумье, затем бросил на на него взгляд через плечо.

(Корарин): Ну что ж. Полагаю, ты завоевал это право в качестве награды. Иди со мной и будешь просвещён.


7

Корарин привёл его в стратегиум линкора — овальный зал, где стены, покрытые просмотровыми приспособлениями на газовых линзах и прозревательными устройствами наблюдения, обеспечивали поступление потоков данных из окружающего «Ноландию» пространства в режиме реального времени.

В центре помещения располагался высокий бак гололитического дисплея, озаряемый шаром, составленным из цветных пылинок света. Тактическая карта показывала Солнечную Систему и орбиты планет с наложенным на них курсом «Ноландии».

(Корарин): Оставьте нас. Немедленно!

Спустя какие-то секунды Гарро и Корарин остались в помещении одни с единственными свидетелями в лице безмозглых сервиторов.

(Гарро): Что требует такой секретности?

(Корарин): Увидишь.

Кустодий извлёк из кармашка на поясе запоминающую капсулу и вставил её в гнездо на цоколе гололита. Дисплей изменился и трансформировался в последовательность зернистых пикт-изображений. Гарро увидел корабли, около дюжины их, дрейфующую в космосе флотилию потрёпанного вида.

(Корарин): Эта запись поступила от робота, занимающего пост на внешней границе за орбитой Плутона. Он зарегистрировал множественные переходы из варп-пространства и двинулся на перехват. Это то, что он обнаружил. Это то, с чем нам предстоит столкнуться.

(Гарро): Всё это имперские корабли. Транспортники, балкеры. Гражданские суда.

(Корарин): Да. Но на них нет вымпелов, показывающих официальную принадлежность и опознавательные знаки. Их происхождение неизвестно. И они прибыли не одни.

Картинка сменилась, показывая судно во главе маленькой флотилии. Это мог быть только военный корабль. Похожий на лезвие нос и орудийные башни в несколько уровней складывались в характерный облик быстроходного ударного фрегата — самого распространённого класса кораблей в экспедиционных флотах Легионов Астартес.

(Корарин): Ты, естественно, узнал раскраску фрегата.

(Гарро): Белая с голубой окантовкой. Этот корабль принадлежит XII Легиону.

(Корарин): Пожирателям Миров. Воинам, которые перешли под знамёна Хоруса вслед за своим вероломным гладиаторским царём Ангроном.

Корма фрегата стала видна отчётливо, и глаза Гарро сузились. Имя, которое он там увидел, породило вспышку воспоминаний.

(Гарро): «Засечка Кинжала». Я знаю этот корабль! Я видел его раньше, у Исствана III, в те часы, что предшествовали атаке. Он был частью группировки Воителя!

Когда Корарин заговорил вновь, он сделал пренебрежительный жест в сторону гололита и даже не попытался скрыть презрение в своём голосе.

(Корарин): Ты должен чувствовать родство с этими… беженцами, Гарро. Экипажи этих кораблей утверждают, что они бежали прочь от Воителя, предавшего Трон. Там гражданские, солдаты Имперской Армии, торговые представители со всего Эриденского сектора и прочие, якобы собранные по пути в ходе их побега. Они говорят, что пробились к Терре через варп-шторма в поисках безопасной гавани. Точно также, как это сделал ты.

Долгое мгновение Гарро молчал. Когда Гвардия Смерти отвернулась от Императора, он и семьдесят других легионеров экспроприировали крейсер «Эйзенштейн» и спаслись от последовавших за этим ужасов. С того дня миновали месяцы, но они казались вечностью. Гарро принёс весть о мятеже, строго придерживаясь своей присяги Императору и Трону, но многие судили его за деяния его заблудшего примарха. Он был запятнан подозрением — тем самым, что горело в глазах Корарина.

(Гарро): И вот поэтому-то Малкадор меня и отрядил. Чтобы… составить о них суждение.

(Корарин): Он считает, что, с учётом твоего опыта, твоё понимание ситуации должно обладать некоторым весом. Тебе надлежит оказывать мне помощь в оценивании этих беженцев, но их окончательную судьбу решит Совет Терры.


У Гарро не было сомнений, что независимо от того, как далеко простирались полученные кустодием приказы, тот уже отнёс новоприбывших к разряду представляющих угрозу.

(Гарро): Ты им не доверяешь.

(Корарин): Я не доверяю никому и ничему, кроме слова Императора. Этот раскол, созданный Хорусом, означает, что мы больше не можем рассчитывать на убеждённость в чём-либо ещё. Подобные узы разъедены криводушием.

Кустодий упёрся в Гарро взглядом, в котором сверкал холодный огонь.

(Корарин): Вся Галактика расчерчена линией фронта. Любой, кто появится со стороны Воителя, — враг, пока не доказано обратное…

(Гарро): Я подпадаю под это описание? Считаешь ли ты, что и я ненадёжен, поскольку мой бывший Легион предал Трон?

(Корарин): До тебя начинает доходить.

(Гарро): Я не предатель!

(Корарин): История вынесет свой приговор. Точно также, как его вынесут этими отщепенцам. Воитель — враг коварный, в его стиле будет послать корабли под прикрытием подобной уловки, так что он сможет внедрить шпионов в самое сердце Империума. Его вторжение грядёт, Гарро, его не остановить! Как и мою ненависть к этому предательству!

Корарин развернулся, чтобы уйти, затем помедлил.

(Корарин): Ещё одна вещь. Ведьмачья душа Рубио…

(Гарро): Брат Рубио — легионер! Кодициарий!

(Корарин): Такого звания в Легионах Астартес больше не существует. Малкадор, может, и дал тебе позволение не соблюдать Эдикт Императора, но я этого не потерплю! Знай вот что: если Рубио воспользуется своим проклятыми способностями в моём присутствии, то я его прикончу.


8

(Рубио): Он прямо так и сказал?

(Гарро): Досточтимый кустодий не желает оставлять какую-либо двусмысленность в своих заявлениях.

Рубио нахмурился.

(Рубио): У Корарина нет права отдавать мне приказы. Он заносчивый фрунтоман.

(Гарро): Подобное говорили в прошлом о XIII Легионе.

(Рубио): Но я не Ультрадесантник, не так ли? Я теперь такой же, как ты, — Странствующий Рыцарь, призрак в доспехах.

(Гарро): Именно. Но пока что не путайся у него под ногами. Нам приказано с ним работать, стало быть, мы так и поступим. Личные предубеждения Корарина будут туманить его здравомыслие, поэтому важно, чтобы мы сохраняли ясным свой собственный взгляд.

Вернувшись в спартанские апартаменты, которые предоставили ему и кодициарию, Гарро передал Рубио весь свой разговор с кустодианским гвардейцем. Как и Гарро, Рубио был обеспокоен тем, что олицетворяла собой «Засечка Кинжала» и её разношёрстная флотилия. Более молодой воин пролистал содержимое информационного планшета, изучая донесения датчиков, полученные при первом контакте с беженцами.

(Рубио): Этот вопрос сложнее, чем кажется на первый взгляд. Взгляни сюда. Если эти данные верны, то на борту кораблей беженцев гражданских существенно больше, чем военного персонала. Штатские и нестроевые, Гарро, мужчины и женщины, семьи, бегущие от падения имперской власти, предшествующего наступлению Воителя. Это те люди, которых мы поклялись защищать!

(Гарро): Я с тобой не спорю. Но Корарин не видит подобных разграничений, в его глазах все на борту этих кораблей одинаково опасны, будь то космодесантники или простые люди.

Когда Рубио заговорил снова, его лицо было мрачным.

(Рубио): Ранее, прогуливаясь по коридорам, я подслушал разговор членов персонала мостика, которые обсуждали задание. В тот момент я не знал, в каком контексте рассматривать их слова, но теперь понял. Они говорили о Корарине, о том, как он повёл дело. Он уже решил, чем всё закончится.

(Гарро): Объясни.

(Рубио): Кустодий отдал бессрочные приказы капитану корабля и старшему артиллеристу: действовать по «нулевому варианту», если того требуют обстоятельства!

(Гарро): И снова он переступает черту!

(Рубио): В том случае, если «Засечка Кинжала» или любой другой корабль беженцев будет представлять угрозу, «Ноландии» были даны полномочия уничтожить его и все прочие суда флотилии.

(Гарро): Это будет бойня! «Ноландия» — линкор класса «Возмездие», испепелитель миров! У одного фрегата и горстки фрахтовых барж не будет против неё ни единого шанса!

У Гарро кровь застыла в жилах, когда он вспомнил свой собственный полёт на борту «Эйзенштейна», когда он бежал от мятежа, и тот момент, когда на его корабль упала тень великой «Фаланги». Если бы тогда командовал кто-нибудь вроде Корарина, Гарро мог бы и не остаться в живых, чтобы донести до Империума своё предупреждение. Неужели Совет Терры был так напуган, что они скорее позволят кустодию убить сотни тысяч невинных душ, чем пойдут на риск внедрения одного-единственного шпиона? Вопрос леденил душу. Это шло вразрез со всем, что составляло дух светлого и блистательного Империума Императора.

(Гарро): Мы не можем допустить, чтобы это случилось!

(Рубио): И всё же существует возможность, что Корарин прав.

(Гарро): Возможность, Рубио! Не уверенность! Это Империум Человечества, это владения Солнца и Тронного Мира! Мы не забираем жизнь без основания! Мы обнажаем меч по необходимости! По справедливости! Мы не убиваем, ведомые слепым страхом и предубеждением!


9

«Ноландия» зависла, коррекционные двигатели выбрасывали гигантские огненные струи, размещая её на траверзе «Засечки Кинжала» и клиновидного построения беглой флотилии. Орудия линкора с расчётливой угрозой качнулись в боевую позицию; десятки орудийных башен-куполов прорабатывали траектории стрельбы по головным кораблям. Театральный жест, если смотреть на него как на демонстрацию силы, но, тем не менее, опасность была серьёзной и неумолимой.

Корабли беженцев уже какое-то время удерживались в этой зоне пространства далёких орбит, окружённые группой беспилотных канонерок, которые отслеживали каждое их движение. Прибытие «Ноландии» и наведение на цель её орудий лишь подчеркнуло то, что командующим флотилией уже было известно и так: по сути, они были пленниками. «Засечка Кинжала» дрейфовала поодаль от заострённого, как стрела, носа линкора, прямо на линии прицела нова-пушки, смонтированной вдоль хребта более крупного корабля. Даже если главное орудие «Ноландии» слегка промахнётся, выстрел с такого расстояния вскроет фрегат и заставит его атмосферу выплеснуться во тьму за какие-то секунды. В свою очередь, всему комплекту орудий «Засечки Кинжала» понадобится удачливость полководца, просто чтобы пробить пустотные щиты линкора и нанести ему ощутимый удар. В другое время эти корабли обменялись бы приветствиями как достойные товарищи, и получили бы эскорт для сопровождения к домашней пристани. Но сейчас шёл мятеж, гражданская война была в разгаре, и мало кто смог бы черпнуть так глубоко, чтобы найти свежий источник доверия.


10

Корарин изучал рыхлую, плохо организованную группировку кораблей беженцев с обзорной точки стратегиума и работал на маленьком гололите одной бронированной рукой. Он продумывал секторы обстрела и схемы торпедной атаки, вычерчивая наиболее эффективные модели удара, призванного свести другой корабль к вихрю обломков. Учитывая элемент неожиданности и при условии, что не случится непредвиденных событий, на это, по его прикидкам, должно было уйти не больше пяти минут.

Когда в помещение вошли воины в серой броне, Корарин не поднял глаз. Он их не вызывал, однако не мог и не пустить их в командный центр.

Присутствие Гарро и его компаньона из колдовской братии было помехой, которую кустодию просто-напросто придётся перетерпеть.


В этот момент один из офицеров «Ноландии» заговорил громким голосом, передавая сообщение, полученное системой связи корабля. С «Засечки Кинжала» был принят вокс-сигнал. Это был запрос на прямое соединение.

(Корарин): Не отвечать. Ещё рано. Пусть подождут.

(Рубио): Они уже прождали здесь несколько дней! Этого недостаточно?

Корарин ответил, не встречаясь взглядом с псайкером.

(Корарин): Важно затвердить урок о том, кто здесь командует.

(Гарро): Это совершенно верно. Эй ты, вокс-офицер, открой канал связи с «Засечкой Кинжала»!

Когда Гарро аннулировал приказ Корарина, тот резко развернулся, вперившись в него свирепым взглядом, но было уже слишком поздно, чтобы его останавливать.

(Голос): ~ «Засечка Кинжала» вас слушает, «Ноландия». Я бы сказал: «Рады встрече», но ваши артиллерийские расчёты путают нас с тренировочными авто-мишенями. ~

Его выдавали тембр и интонации голоса. Командир фрегата бесспорно был легионером, поскольку редко кто из обычных людей посмеет вести себя столь дерзко перед лицом такой превосходящей силы. И всё же в словах командующего сквозила усталость, которую невозможно было скрыть.

(Гарро): Времена сейчас опасные. Не взыщи, если мы проявляем осмотрительность.

(Голос): ~ Осмотрительность, говоришь? Как пожелаете. Кто бы мог решить, что вы увидите опасность в горстке танкеров и грузовых шлюпов? Как бы там ни было, мы готовы следовать за вами к Терре в любой удобный для вас момент. ~

Гарро улыбнулся шпильке, однако Корарин не нашёл в этих словах ничего забавного.

(Гарро): Я Натаниэль Гарро. К кому я обращаюсь?

(Голос): ~ Гарро? Поговаривали, что тебя убил Тифон. Ты беседуешь с тем бедным глупцом, который стал командующим этой непокорной флотилией отчаянных и изнурённых. Я Мэйсер Варрен, ещё недавно числившийся в Двенадцатой Роте, бывший сын Ангрона. ~

(Гарро): Бывший сын?

(Варрен): ~ Он пытался меня убить. По мне, так это полное указание на то, что узы между моим генетическим отцом и мной разорваны. ~

Гарро быстро кивнул вокс-офицеру, чтобы тот заглушил звук, и взглянул на остальных.

(Корарин): Ты его знаешь?

(Гарро): Да, сэр. По репутации. Капитан роты, имеющий грозный послужной военный список, часто выходит победителем в гладиаторских ямах, закалённый боец, но, как говорят, при этом следует понятиям чести.

(Рубио): Редкая похвала для одного из берсерков Ангрона.

(Корарин): Меня не интересует число убитых на его счету или его лавры. Возобновите вокс-связь!

(Корарин): Капитан Варрен, это Корарин из Легио Кустодес, командующий этой операцией. «Засечка Кинжала» и все сопутствующие элементы флотилии должны сохранять свою позицию и оставаться с выключенными двигателями. Неподчинение будет встречено немедленными репрессиями. Ты понимаешь? Вы не пойдёте к Терре.

(Варрен): ~ Что? Что это за идиотство? Вы держите нас здесь, слово мы враги! Проверяете нас! ~

(Корарин): Капитан Варрен, твой статус друга или врага неясен. Пожиратели Миров порвали с имперской властью и составили заговор против Императора. Твой Легион вступил в союз с архипредателем.

(Варрен): ~ Ты думаешь, что меня нужно знакомить с этими фактами? По какой другой причине мы могли бы здесь быть? Я пошёл наперекор своему примарху, чтобы на меня не упала тень этого предательства! Ты хоть чуть-чуть понимаешь, что это значит? ~

(Гарро): Понятно, что Варрен и его сотоварищи многое вынесли, чтобы достичь Терры, — это то, что я знаю не понаслышке. Возможно, если бы мы поговорили, встретившись лицом к лицу, ситуация стала бы яснее для всех нас.

(Рубио): Мы можем взять челнок и переправиться на «Засечку Кинжала».

(Варрен): ~ Согласен. Придите, посмотрите мне в глаза, если смеете называть меня предателем! ~

[Варрен отключается]

(Корарин): Ты не имел права делать это предложение!

(Гарро): А ты не имел права его провоцировать! Но если ты опасаешься, что нас может ждать ловушка, ты волен остаться на борту «Ноландии».

(Корарин): Будь по-твоему. Веди.


11

Челнок проплыл сквозь пустотный барьер, перегораживающий разверстый зев посадочного отсека фрегата. Потрескивающая энергетическая мембрана препятствовала холодному поцелую космоса, удерживая атмосферу корабля. Пилот Корарина выполнил безукоризненную посадку, стремительно и непринуждённо опустив судно на свободную платформу. Незаметные лаз-пушки, скрытые под похожими на орлиные крыльями челнока, подёргивались, отслеживая людей, которые собрались внизу на палубе. Опустилась откидная рампа, и Гарро первым сошёл вниз с Рубио и кустодием на шаг позади. Со всех сторон вырастали густые тени, холодный воздух посадочного отсека пропитывали дурные предчувствия. Гарро видел их в глазах экипажных серфов, которые столпились на верхних технических галереях, чтобы посмотреть на новоприбывших. Все до единого были молчаливыми и угрюмыми. Во флотилии беженцев не было ни одного человека, который не опасался бы того, что могла решить в отношении них далёкая Терра.

(Варрен): Капитан Гарро. Ты не выглядишь покойником.

(Гарро): Во многих отношениях, сородич, я и впрямь призрак.

(Варрен): Никогда не видел раньше такой брони, как у тебя. Это в чём призраки выходят на бой?

(Гарро, со смешком): Можно и так сказать.

Пожиратель Миров выступил из группы ожидавших их легионеров, и протянул свою руку в древнем жесте приветствия. Гарро принял её, и они сжали ладонями запястья, встречаясь друг с другом взглядами. Варрен был стопроцентным воином XII Легиона. Его белая с голубым силовая броня была потрёпана погодой и изношена в битвах, листки с обетами и знаки отличия соседствовали с чудовищными выбоинами и отметинами от ударов, которые сами были своего рода наградами. У его бедра, в пределах лёгкой досягаемости, покоился массивный силовой меч с шипастой гардой, служа безмолвным предостережением о том, что воина не стоит считать беспомощным. Лицо капитана с глубоко посаженными, пронзительными глазами вызывало мысли о стиснутом, готовом к удару кулаке. Штифты выслуги и татуировки в честь побед соперничали с дорожками старых шрамов, рассказывая суровую историю его жизни. Гарро почувствовал, что в тот долгий миг, после которого Пожиратель Миров разжал свою хватку, Варрен в свою очередь произвёл его оценку.

(Варрен): Как нога? Я слышал, что ты потерял её в стычке с Боевыми Певцами. Аугметика никогда не ощущается так, как мясо и кости, верно?

(Гарро): Так и есть, но это значит, что я могу ходить, а если я могу ходить, то я могу сражаться.

(Варрен): А если ты можешь сражаться, ты можешь побеждать!

[Гарро одобрительно посмеивается]

(Варрен): Итак, кто это такие?

Он кивнул на остальных.

(Гарро): Брат Рубио — мой товарищ. С Корарином ты уже разговаривал.

Варрен умышленно проигнорировал кустодия, предпочтя обратить свой взгляд на псайкера.

(Варрен): Второе привидение в призрачно-сером. Но ты не Гвардеец Смерти. Всё загадочнее.

(Рубио): Мы оба служим лорду Малкадору.

(Варрен): И это он тот, кто нас здесь задержал?

(Корарин): Идёт гражданская война, Пожиратель Миров, и на тебе цвета не той стороны. Скажи спасибо, что тебя не вышибли из космоса прямо в момент прибытия.

В тёмных глазах воина засверкал гнев.

(Варрен): Какую признательность выразили преданным сынам Империума! Людям, что отказались следовать за своими боевыми братьями, когда те отвернули прочь, все как один! Мы не сбились со своего курса, кустодий. Это должно чего-то стоить.


(Корарин): Если бы обстоятельства сложились наоборот, ты поступил бы также.

(Варрен, со смехом): Нет. Я бы просто убил тебя и закрыл бы этот вопрос.

Он повернулся к Гарро, эти тёмные глаза опять выискивали кого-нибудь, кому он мог бы доверять.

(Варрен): Наш полёт домой, кузен, был тяжёлым. Я потерял многих из своих лучших людей, убитых Сглатывателями Ангрона. Но мы последовали твоему примеру и совершили прорыв.

(Гарро): К тебе ещё кто-нибудь присоединился?

(Варрен): Да. Больше погибло, чем выжило. Горстка Пожирателей Миров — верных Пожирателей Миров — осталась со мной на борту этого корабля.

Гарро посмотрел за спину Варрена, на группу воинов, которые стояли в мрачных тенях. Его генетически-усовершенствованное зрение заприметило больше цветов, чем в раскраске XII Легиона. Корарин тоже это увидел.

(Корарин): Кто ещё к тебе примкнул? Требую, чтобы ты их нам предъявил.

Варрен сердито уставился на кустодия, кривя губы от приказного тона.

(Варрен): Тогда иди, встреться с ними. Или оставайся у своего челнока, если подозреваешь, что это засада.


12

Рубио почуял в зале других легионеров ещё в момент своего выхода из челнока. Их разумы были защищены, напоминая помигивающие свечи, заслонённые от ветра. Он умышленно держал свои псионические способности в бездействии, хотя часть его и жаждала снова начать пользоваться ими в полном масштабе. Медленный возврат к силе и могуществу характерного для кодициариев рода давался ему тяжело, но Гарро предупредил его о непреклонном характере кустодия, и выставив напоказ свои дарования, псайкер лишь добавил бы напряжённости текущему моменту.

Рубио увидел, что в скоплении беглых космодесантников присутствуют другие Пожиратели Миров схожего с Варреном типажа, и, вместе с ними, — воины, представляющие ещё два Легиона. Варрен сделал жест в сторону ближайших из них — Астартес в искусно сработанной броне из керамита фиолетового окраса, отделанного изящной золотой филигранью и обильными художественными завитушками.

(Варрен): Это Ракицио, бывший III Легион.

(Гарро): Дети Императора?

Ракицио и его боевые братья низко поклонились, и Рубио увидел, что фиолетовая броня местами сильно повреждена болт-снарядами.

(Ракицио): Таковыми мы и остаёмся. К нашему стыду, наш примарх Фулгрим больше не смотрит на наш Легион как на хранящий верность великой Терре и его отцу. Его предательство ранило нас в самое сердце.

(Гарро): Ещё какие-нибудь воины из Третьего спаслись с Исствана? Капитан Саул Тарвиц был моим достойным другом. Он… всё ещё жив?

(Ракицио): Я не могу сказать.

Воин переглянулся с Пожирателем Миров.

(Ракицио): Брат-капитан Варрен предложил мне и моим людям путь, позволяющий избежать крайнего бесчестья. Мы им последовали. Единственная альтернатива состояла в том, чтобы покончить с собой.

(Корарин): Возможно, это было бы лучшим выбором.

Рука кустодианского гвардейца покоилась на эфесе его меча-болтера в откровенно предостерегающем жесте.

(Корарин): И Пожиратели Миров, и Дети Императора открыто поддержали Хоруса, но тут мы обнаруживаем вас, утверждающих обратное.

Ракцио готовился ответить, но это сделали за него другие, выйдя вперёд из теней. Те, кого Рубио поначалу счёл ещё одной группой легионеров Варрена, вместо этого были одеты в белую броню с красной каймой. На их наплечниках резко, как кровь, выделялась эмблема молнии V Легиона.

(Белый Шрам): Ты так скор судить, кустодий. Поведай нам, каково твоё суждение о Белых Шрамах?

Рубио впервые увидел на лице Корарина нечто похожее на удивление. Наездники Белые Шрамы всегда были одним из самых преданных и верноподданных Легионов Императора, и не было такого случая, чтобы его сын, Джагатай-хан, продемонстрировал бы хоть что-то, кроме непоколебимой верности.

Варрен): Мы все верны в равной степени. Если бы это было неправдой, нас бы здесь не было.

(Гарро): Как вы собрались вместе, капитан?

(Варрен): Ракицио помог обеспечить коридор для бегства «Засечке Кинжала» и нескольким гражданским кораблям. Вдобавок, мы подобрали беглые суда на внешней границе Исстванской Системы….

(Ракицио): Тех, кому повезло.

(Варрен):… затем взяли курс на Сегментум Соляр, поначалу делая короткие переходы. Варп так неистовствовал, что мы едва смогли покрыть дюжину световых лет, прежде чем шторм вынудил нас вернуться в обычное пространство. Но затем мы наткнулись на Хакима и остальных его воинов.

Он объяснил, что отряд Хакима попал в варпе в штиль и отбился от своего флота. И лишь по воле слепого случая они очутились на пути флотилии «Засечки Кинжала». Они сообща проложили новый курс и покрыли пространство до Терры.

(Ракицио): Я никогда не верил в судьбу или в удачу, но будь оно наоборот, то, возможно, подобная сила поместила Белых Шрамов у нас на пути. Как только Хаким предоставил в наше распоряжение умения своего технодесантника Харука, мы сумели починить критические повреждения в наших навигационных системах.

Воин сделал жест в сторону одного из людей Хакима, который носил эмблему технических специалистов Легиона, составленную из черепа и шестерни.

(Варрен): Если бы не они, мы бы не добрались в такую даль.

Кустодий шагнул к Хакиму и протянул руки, наклоняя голову. Рубио узнал одну из разновидностей традиционного приветствия, бывшего в ходу на Чогорисе — родной планете Белых Шрамов.

(Корарин): Сайн байна уу, Хата-аким?

(Хаким): Сайн. Ты знаешь наши обычаи, Корарин!

(Корарин): Да. Я как-то проводил Кровавую Игру с воинами Великого Хана. Я был впечатлён доблестью Белых Шрамов.

Рубио воздержался от слов. Впервые на его глазах преторианец демонстрировал по отношению к легионеру нечто приближающееся к уважению, и на то была хорошая причина. Кровавые Игры были невообразимым испытанием умений воина, и те, кому было по силам в них участвовать, заслужили свою похвалу. Каждая из этих игр происходила на Терре и представляла собой реалистичные боевые учения, предназначенные для проверки защиты Дворца Императора от ассасинов. Кустодианские Гвардейцы использовали их, чтобы беспрерывно оценивать собственные умения и выискивать слабые точки в охране Императора. Рубио увидел, что Гарро с серьёзным видом кивнул головой.

(Гарро): Кузены. Братья! Какие бы обстоятельства ни свели нас вместе, мы все согласны в одном: мы стоим на правой стороне этого проклятого раскола! И эмблемы каких бы Легионов мы на себе ни носили, наша присяга Терре и Императору остаётся превыше всего! Так верьте мне, когда я говорю вот что: вопрос вашего возвращения домой будет решён в быстром порядке. И с гарантией. Наш враг — там, вовне. Наш враг — это Воитель, и мы встретим его в сплочённых рядах.

(Ракицио): Это всё, о чём мы просим.

Рубио развернулся, чтобы уйти, и на кратчайший миг на самом краю своего сознания почувствовал… нечто. Но затем это прошло, и они пошагали назад к челноку.


13

Гарро расхаживал по длине своих апартаментов, погружённый в раздумья. Обратная дорога с «Засечки Кинжала» прошла в молчании. Суровое лицо Корарина сохраняло непреклонное выражение, его мысли невозможно было угадать. Ситуация с гражданскими кораблями и контингентом Пожирателей Миров содержала более чем достаточно переменных, но с добавлением ещё двух групп воинов, — одной из Легиона, про который было известно, что он сохранил верность, а второй из Легиона, который, как знали, совершил предательство, — вопрос вышел на новый уровень сложности.

[Стук в дверь]

(Гарро): Войдите!

(Рубио): Я пришёл с тобой поговорить. Я удостоверился, что мой приход остался незамеченным.

(Гарро): Там, на челноке, ты выглядел встревоженным. Что такое, Рубио?

Кодициарий нахмурился.

(Рубио): Нам лгали. Когда мы были на борту «Засечки Кинжала», прямо в тот момент, когда мы уходили, я почувствовал… обман.

(Гарро): Со стороны кого?

(Рубио): Не могу сказать определённо. Но кто-то в том помещении отчаянно хотел утаить от нас жизненно важную правду. От меня так давно не требовалось применять мои способности… тонким образом. Я утратил сноровку.

(Гарро): Делай, что в твоих силах…

Прежде чем Гарро успел сказать что-то ещё, прозвучал сигнал вызова. Он напрягся, касаясь вокс-устройства в своём горжете. На модуль машинной связи, встроенный в его броню, передавалось зашифрованное сообщение.

(Гарро): Кто со мной соединяется?

(Хаким): ~ Капитан Гарро, это я, Хаким. Прости этот потайной метод связи, но я должен поговорить с тобой начистоту. Ты один? ~

Гарро бросил взгляд на Рубио и жестом показал, чтобы тот хранил молчание.

(Гарро): Мы можем говорить конфиденциально.

(Хаким): ~ Я должен тебя предупредить. Дела в этой флотилии обстоят не так, как это кажется. Я связался с тобой тайком, потому что считаю, что среди нас разгуливают союзники Воителя. ~

(Гарро): Почему ты пришёл с этим ко мне, вместо того, чтобы отправиться к Корарину?

(Хаким): ~ Он не из Легионов. Кустодий на поймёт. Но ты, Гарро, ты был на Исстване, ты видел, что там произошло, ты прекрасно знаешь, на что способен Хорус. И ты понимаешь, что эта война — не вопрос чёрного или белого. ~

(Гарро): Воистину так. Продолжай.

(Хаким): ~ Я верю, что Мэйсер Варрен — честная душа. Он слишком прямолинеен и открыт, чтобы утаить притворство хоть в каком-то его виде, но Пожирателя Миров водят за нос Ракицио и Дети Императора. Они всё ещё повинуются Фулгриму, я в этом уверен. ~

(Гарро): У тебя есть доказательства?

(Хаким): ~ Недостаточно, чтобы начать действовать. Ракицио называют «Тёмным». Он слишком искусен в обмане, чтобы ему можно было хоть что-то вменить в вину, но мои братья и я следили за Детьми Императора по ходу нашего перелёта. Они что-то затевают. Они тайно встречаются на одном из танкерных судов флотилии, «Мистрале», и не допускают на его борт никого другого. Они называют эти сходки «ложами». ~

(Гарро): Я слыхал о таких вещах.

Ложи стояли у истоков мятежа Хоруса. Секретные собрания, где можно было приносить новые обеты и высказывать то, о чём не полагалось говорить, распространялись от Легиона к Легиону. Гарро был свидетелем тому, как его собственных воинов вовлекали в участие в этих сборищах, и он прекрасно знал, что Воитель использовал их, чтобы готовить своих предателей к восстанию против Императора.

(Хаким): ~ С тех пор, как мы прибыли в систему, Ракицио и его легионеры ведут себя подозрительно. Боюсь, что если мы не примем меры, чтобы им помешать, они могут начать действовать в ближайшее время. Я должен заканчивать этот разговор. Гарро, будь начеку. ~

[Хаким отключается]

Слова Белого Шрама внушали глубокое беспокойство. Если среди беженцев творились подобные вещи, если Корарин о них прознает, то Гарро не сомневался, что кустодианский гвардец использует это открытие как предлог для самых беспощадных действий, и тех, кто окажется между молотом и наковальней, ждёт погибель.

(Гарро): Это щекотливое дело.

(Рубио): Мы должны взять ситуацию в свои руки, и быстро. Гражданские и экипажные серфы этой флотилии недоедают, они выглядят болезненно, их запасы продовольствия исчерпались за время их побега. Если мы ничего не предпримем, умрут невинные люди!

(Гарро): А если попрём вперёд, вытащив болтер и вздев клинок? Корарин, может, и выказал некое уважение к Белым Шрамам, но его палец лежит на спусковой кнопке тяжким грузом. Невинные или нет, он будет скор на убийство. В его глазах, пассивная угроза Императору послужит оправданием даже самым экстремальным поступкам.


Но тут, словно простого упоминания имени кустодия было достаточно, чтобы призвать его, как некое мифологическое существо…

(Корарин): ~ Гарро, Рубио! Немедленно явитесь в стратегиум. ~


14

(Корарин): Всем артиллерийским расчётам оставаться на боевых постах, пока не будет отдан приказ об отмене боевой готовности. Находиться на своих местах круглосуточно. Мы не можем позволить себе ослабить внимание. Опасность сохраняется. Вокс-офицеру приготовиться вести передачу по машинной и гололитической связи. Я хочу, чтобы мои слова услышали все до единого корабли этой флотилии, без исключений.

(Гарро): Объяснись, кустодий. Почему «Ноландия» остаётся в состоянии боевой готовности?

(Корарин): Слушай внимательно, Гвардеец Смерти. Эти слова предназначаются тебе в той же степени, что и этим беженцам.

Рубио и Гарро обменялись напряжёнными взглядами.

(Рубио): И Хакиму?

(Корарин): Белые Шрамы поймут необходимость моих приказов.

(Корарин): Внимание! Внимание, корабли флотилии «Засечки Кинжала»!

Гарро бросил взгляд на огромные проёмы иллюминаторов стратегиума и на рыхлую формацию беглых космических кораблей за ними. Напряжение нескольких последних часов внезапно сгустилось, приблизившись к критической точке.

(Корарин): Всем кораблям флотилии быть готовыми перенести обыскные мероприятия. С «Ноландии» будут отправлены группы, которые высадятся на каждое судно по очереди для осуществления попалубной инспекции. Лишь по завершении этих обысков вашим кораблям будет позволено пересечь внешнюю границу и войти в систему.

(Рубио): На то, чтобы обыскать каждый корабль от носа и до кормы, уйдут недели!

(Корарин): Этот приказ обязателен к исполнению и не может быть отклонён. Любое сопротивление будет встречено огнём на поражение. Мероприятия начнутся через три часа по Терранскому стандарту. Конец связи.

Гарро развернулся к кустодию, играя желваками.

(Гарро): Так это и есть твой план? Держать здесь этих людей, пока они не умрут от голода? И таким образом дать этой проблеме исчезнуть самой по себе?

(Корарин): Если они желают запросить вспомогательный провиант, они могут это сделать. И если твоё сердце настолько обливается кровью, Гарро, тебе и твоему псайкеру охотно позволят слетать и им его привезти.

(Гарро): Эти жизни, от которых ты так легко отмахнулся, — жизни подданных Императора!

(Корарин): Их жизни — не моя забота. Моё дело — безопасность, защита моего Императора и его Трона. Всё прочее имеет второстепенную важность!

(Рубио): Вызов с «Засечки Кинжала». Думаю, что капитан Варрен не промолчит по этому поводу.

(Корарин): У меня нет желания с ним разговаривать. Вызов отклоняется.

Гарро склонился ближе, встречаясь с бездушным взглядом Корарина. Его голос звучал негромко и холодно.

(Гарро): То, что было сделано, посеет среди гражданских панику и страх. Это не солдаты, которые промолчат, взяв под козырёк. Это обычные люди, перепуганные и стоящие на грани потери соображения. Если ты не оставишь им выбора…

(Корарин): Ты находишься здесь, поскольку я решил держать тебя в курсе, а не потому, что мне нужен твой совет! Не смей указывать мне, как выполнять это задание!

В глазах Гарро вспыхнул гнев, но его отповедь так и умерла неозвученной на его губах — воздух прорезал звук тревожной сирены.

(Корарин): Теперь что? Доложить!

Рубио встал над голоскопом.

(Рубио): Прозревательные датчики, которые регистрируют энергетический всплеск на борту одного из кораблей флотилии?.. Подтверждаю. Запускаются двигатели. Одиночное судно покидает строй, скорость нарастает.

Его лицо затвердело, и он повернулся к Гарро.

(Рубио): Это танкер. «Мистраль».


15

Танкер уносился прочь от флотилии, егодвигательные дюзы полыхали, пламенея ярко, как солнце. «Мистраль» был уродливым кораблём, массивным, объёмистым и скруглённым. Он напоминал гигантский артиллерийский снаряд, усеянный оспинами стыковочных портов и вентиляционных люков. Он с лёгкостью мог потягаться массой с имперским фрегатом, но был неуклюж на поворотах, лишённый манёвренности военного корабля. Командная палуба судна не отвечала на вокс-передачи. Оно неслось вперёд, в первые полотнища предупредительных лучевых выстрелов с автоматических артиллерийских платформ. Танкер принимал на себя удары, которые вгрызались в его хлипкие пустотные щиты, но не выказывал никаких признаков снижения скорости. Скорее наоборот, казалось, что атака подстегнула экипаж поддать мощности двигателям в безумной надежде пробиться сквозь заградительный огонь. Но пушки «Ноландии» развернулись с ликующей лёгкостью, когда орудийные башни сместились, чтобы разместить убегающее судно в своей зоне поражения.


16

Корарин прошагал через стратегиум к центральному артиллерийскому посту и изучил дисплей управления стрельбой. Он ткнул пальцем в иконку, изображающую «Мистраль».

(Корарин): Приготовиться к полномасштабному лазерному обстрелу. Вести огонь прямой наводкой.

(Гарро): Кустодий, погоди!

(Корарин): Приказы, Гарро, были совершенно прозрачными! Это судно оказывает открытое неповиновение легитимным распоряжениям, его намерения неизвестны, оно выходит на курс, ведущий прямо к внутренним планетами и Терре!

(Гарро): Будь ты проклят!

Легионер отступил прочь, активируя своё вокс-устройство и открывая канал связи с убегающим судном.

(Гарро): «Мистраль»! Это боевой капитан Натаниэль Гарро! Остановитесь или будете уничтожены! Вы должны немедленно заглушить свои двигатели!

(Рубио): Гарро! На корабле… Там что-то есть, тёмное и смертоносное. Скрывает себя. Скрывает от меня.

(Корарин): Цель захвачена. Зарядить орудия!

(Гарро): «Мистраль»! Если слышите меня, поворачивайте назад!

(Корарин): Открыть огонь!


17

Это было ничем иным, как откровенным перебором. Хватило бы одной-единственной импульсной серии, чтобы взломать переборки отсеков и уничтожить рабочую зону реактора. Вместо этого массированный лучевой обстрел с «Ноландии» ликвидировал танкер подчистую. Безрассудный рывок «Мистраля» закончился, не успев начаться, и быстротечная вспышка сверхновой его смертельных конвульсий залила носы других кораблей, сгрудившихся позади «Засечки Кинжала», кровавым мерцающим светом. Во тьме вспухли облака испарённого пластила и металлических осколков корпуса, раскалённых до белизны, подсвеченные всполохами излучения и сиянием плазмы. Орудия «Ноландии» вернулись на свои прежние позиции. Урок был преподан.


18

На какое-то мгновение на командной палубе воцарилась ошеломлённая тишина, потом Гарро пошёл на кустодия, схватившись рукой за эфес Вольнолюбца.

(Гарро): Ты, бессердечный…

Рубио шагнул ему наперерез, хватая его за руку, прежде чем он успел полностью вытащить меч из ножен.

(Рубио): Капитан! Нет!

(Корарин): Нет, капитан, пожалуйста, да! Пожалуйста, не подчинись мне, как и они, чтобы я мог засадить тебя на гауптвахту и выполнить своё задание без дальнейших помех!

(Гарро): Ты спровоцировал произошедшее! Точно также, как подзуживал Варрена! В уничтожении этого судна не было нужды, у нас был запас времени! Рубио и я могли бы телепортироваться на борт и взять его под контроль!

(Корарин): Возможно. Но я не признаю расплывчатостей, Гарро. Одно из двух — либо подчинение, либо анархия, порядок либо хаос. Я честно предупредил этих глупцов. Они меня проигнорировали на свою голову.


Кустодианский гвардеец надвинулся, отпихнув Рубио в сторону, так что между ним и Гарро остались считанные сантиметры.

(Корарин): Здесь нет места неразберихе, и теперь каждое судно в этой флотилии понимает, как надлежит понимать и тебе: тех, кто не повинуется, ждёт та же судьба!

ЧАСТЬ II

1

«Засечка Кинжала» была древним судном, построенным ещё до начала Великого Крестового Похода, и ветераном многих-многих войн. За время своей жизни корабль был испытан на прочность сотни раз, и это должно было стать его последним перелётом, заключительным героическим забегом сквозь пустоту во главе тех, кто всё ещё держался своей присяги; паломничеством, если отважиться произнести столь религиозное слово в сердце терранской светской империи. Но всё впустую — так это казалось сейчас. Кораблю не оказаться вновь под лучами Земли, ему предстоит ржаветь здесь, вовне, среди ледяных астероидов, всё время видя дом, но не имея права к нему приблизиться.

Мэйсер Варрен не мыслил в подобной манере, его изворотливый военный ум не был склонен к унылым думам. Он жил настоящим, с боем прокладывая свой путь по жизни, секунду за секундой, и он чувствовал себя тревожно, был рассержен. Не за тем он вернулся на Терру, не за тем, чтобы увидеть, как уничтожают его корабли, как его самого разлучают с его свободой. Он был настолько поглощён своими мыслями, что едва не прошёл мимо человека, который поджидал его в мрачных тенях коридора.

(Варрен): Покажись или нарвёшься на болт!

(Гарро): Брат Варрен…

Болтер Варрена в мгновение ока взлетел вверх, его дуло очутилось в каких-то дюймах от лица Гарро.

(Варрен): Ты смеешь мне это говорить? Я должен убить тебя прямо на месте! У тебя нет права показывать здесь своё лицо! Как ты попал на борт этого корабля?

(Гарро): У терциарного пункта базирования челноков «Засечки Кинжала» плохая охрана. И я удостоверился, что нас не отследили с «Ноландии».

(Варрен): Нас?

(Гарро): Рубио ждёт внизу. Он охраняет наш корабль.

(Варрен): Так… ты не послан Корарином?

(Гарро): Я уже проигнорировал его приказы, когда покинул линкор. Варрен, я должен был вернуться назад, чтобы с тобой пообщаться, так что каждый из нас в полной мере понял бы, чего стоит другой, и мы могли бы поговорить напрямик.

(Варрен): Напрямик? Этот шлюхин сын в золотой броне ликвидировал безоружный транспортный корабль, и ты это не остановил! Это что, недостаточно прямо? Если бы «Засечка Кинжала» не была такой развалиной, я влетел бы на ней прямо в мостик этого линкора, чтобы прихлопнуть этого кустодианского бахвала!

(Гарро): Поверь, я пытался это предотвратить! Но Корарин несгибаем, он… он считает, что во всём, кроме названия, вы и есть предатели.

(Варрен): Но не Белые Шрамы, а? Всех остальных из нас бы повесил, но не команду Хакима. Насколько это честно и справедливо? Насколько Имперская Истина…

(Гарро): Истина в том, что сыны Хана доказали свою верность в ходе этого раскола!

(Варрен): Но все остальные из нас считаются продажными из-за действий большинства? Кто это знает, чтобы поручиться? Я не приспособлен так командовать, Гарро, я убийца, пластатель мяса, а не племенная кобылица, рвущая жилы, чтобы защитить выводок слабовольных и немощных недоростков! Я предводитель воинов, а не обычных людей!

Его латная перчатка стиснулась в тяжёлый кулак.

(Варрен): За это будь проклят Хорус Луперкаль! Будь он проклят за своё вероломство и ложные обещания. Не отколи он те Легионы, и нас бы здесь не было. И ни одной душе не пришлось бы умирать понапрасну!

(Гарро): Я чувствую то же, что и ты, брат.

(Варрен): За это будь проклят Хорус Луперкаль! Будь он проклят за своё вероломство и ложные обещания. Не отколи он те Легионы, и нас бы здесь не было. И ни одной душе не пришлось бы умирать понапрасну!

(Гарро): Я чувствую то же, что и ты, брат. Воитель обратил воинов друг против друга, нарушены клятвы, скреплённые кровью и огнём. Его предательство накрыло Империум чернейшей тенью. Оно угрожает всему, ради чего мы трудились, сражались, ради чего умирали! Всё переменилось, Варрен! Доверие обращается в песок, и тон сейчас задают люди навроде кустодия — безжалостные люди, которые могут поступиться чересчур многим, и которые слишком зашорены, чтобы увидеть сложности текущего момента.

Он подступил на шаг ближе, раскрывая ладони в товарищеском жесте.

(Гарро): Если мы намерены выйти из этого штопора подозрений, нам нужно работать в одной связке и доискаться до правды, прежде чем недоверие Корарина доведёт его до ещё большего кровопролития.

(Варрен): До какой правды?


2

Рубио ждал на палубе рядом с лихтером класса «Арвус», поглядывая назад на лётчика-сервитора с пустыми глазами, заключённого по ту сторону пузыря пилотской кабины. Слуга-автомат был спецом, получившим подготовку высочайшего уровня для управления маленьким челноком, но категорически неспособным на все прочие виды взаимодействий и мыслительных процессов. Было сравнительно просто заполучить перфокарту с управляющими им командами и приказать ему перебросить их на фрегат. После уничтожения танкера пространство вокруг линкора заполнилось мельчайшими обломками, которые сбивали прозревательные датчики. Им удалось переправиться с одного корабля на другой незамеченными, двигаясь на низкой тяге, хотя вернуться обратно будет уже совершенно другой статьёй. Им недостанет удачи, чтобы проскользнуть сквозь сеть во второй раз.

Рубио отступил назад, в тени под крыльями «Арвуса», где единственным источником света было сверхъестественное свечение его пси-капюшона. Оно омывало его лицо прохладными шепотками энергии. Его дарование помогало скрывать от случайных взглядов и лихтер, и его самого. Его умения возвращались к вершине своих возможностей, к той мощи, что они успели набрать до издания Никейского Декрета. Для Рубио это было всё равно что разглядывать смутный образ сквозь рассеивающиеся слои тумана. Со временем, уже скоро, он снова окажется на пике своих способностей.

(Рубио, судорожно вздыхая): Снова оно!

Ощущение чего-то потаённого и опасного, всё тот же эфемерный след, что он почуял на борту «Мистраля», но здесь, сейчас… Рубио шагнул вперёд и заколебался. Гарро поручил ему охранять «Арвус», пока он сам отправился на поиски Варрена, но бездействие выводило псайкера из себя. Он знал, что появившись здесь, они сильно рискуют, но стоять в стороне и ничего не делать… Это смахивало на слабость. Он не мог дожидаться возвращения Гарро, да и ощущение чего-то дурного уже начинало выветриваться из его разума. Он не мог проигнорировать подобную вещь. Рубио в последний раз взглянул на лихтер и с мрачной решимостью отправился в недра «Засечки Кинжала».


3

Гарро внимательно изучал Варрена. Он знал, что скажи он одно-единственное неверное слово, выкажи хоть малейший признак двуличности, и Пожиратель Миров тут же на него набросится. Сыны Ангрона прибегали к насилию как к первейшему средству в любых делах, и Гарро мог видеть, что из-за событий этого дня Варрен уже на волосок от того, чтобы потерять самообладание.

(Гарро): Варрен, кому ты доверяешь?

(Варрен): Моим собратьям.

(Гарро): Тем, которые прибыли с тобой? Но не тем, которые остались, чтобы следовать за Ангроном?

(Варрен): Не играй со мной в эти игры! Ты знаешь, что я имею ввиду. Нелегко увидеть, что присяга, которой ты живёшь, разорвана в клочья теми, кого ты когда-то звал братьями.

Гарро мрачно кивнул.

(Гарро): Это изменит Легионы, причём у нас нет ни малейшего понимания, как. Он что-то сломал, и это уже никогда не воссоздать заново. Начиная с этого дня и пока не погибнет последний из нас, в уме каждого легионера, который посмотрит на своего брата, всегда будет сомнение. Пусть хоть один миг, но он будет задаваться вопросом: не отвратится ли когда-нибудь мой сородич от Императора? Мы знаем, что мы на это способны, это было показано и доказано, заноза подозрения будет вечно сидеть в наших сердцах. Скажи мне, Варрен… Что ты знаешь о ложах?

Лицо Пожирателя Миров приобрело озабоченный, хмурый вид.

(Варрен): То идиотство давинитов, бессмыслица… Я запретил своим бойцам в них участвовать. Тайные встречи в укромных местечках пристали хлыщам при Имперском Дворе, а не космодесантникам.

Гарро снова кивнул. Он тоже избегал лож по сходным соображениям и, подобно Варрену, расплатился за то, что держался особняком.

(Гарро): Но что Ракицио? Он разделяет это мнение?

(Варрен): Доверяю ли я ему, ты это имеешь в виду? Как и все Дети Императора, он, конечно, позёр, но меч в его руке становится настоящим ураганом клинков. Если бы не Ракицио, я бы уже дюжину раз успел умереть. Он нашёл нам дорогу с Исствана, потеряв при этом множество своих бойцов. Да, он проливал кровь ради меня. Я ему доверяю.

(Голос Ракицио): Хорошо это знать в эти бурные времена.

Гарро обернулся, кладя руку на эфес своего меча, и очутился лицом к лицу с Ракицио. Ни один из них двоих не сознавал, что тот к ним подошёл.

(Гарро): Что ты слышал?

(Ракицио): Достаточно. Сначала ты и кустодий ведёте себя вызывающе, затем вы устраиваете избиение невинных, теперь возвращаетесь, чтобы бросить тень сомнений на нашу честь, и требуете, чтобы мы ловили каждое ваше слово, как собачки? Я мог бы ожидать подобного поведения от смертного, Гарро, но не от одного из нас!

Ракицио стукнул основанием кулака по золотой Державной Аквиле на своей нагрудной пластине, и керамит зазвенел от удара.

(Ракицио): Ты забыл, что это значит? Или отделался от этого вместе с цветами своего Легиона?

(Гарро): Я ничего не забыл! И мне нет нужды доказывать что-то о себе ни тебе, ни кому-то ещё. Я не прикладывал руку к уничтожению «Мистраля», но, возможно, тысможешь объяснить, что побудило его бежать из строя?

Вопрос, казалось, застал воина врасплох.

(Ракицио): Ты пытаешься в чём-то меня обвинить? Переключи внимание на Корарина! Его речь вбросила искру паники! Теперь он выкрикивает нам приказы, словно мы всего лишь свежеиспечённые рекруты!

(Варрен): Какие приказы?

(Ракицио): По причине которых я сюда спустился. Капитан, кустодий потребовал, чтобы представители Легионов собрались на посадочной палубе и ждали.

(Варрен): До какой степени он намерен выкручивать нам руки?! Он что, хочет, чтобы мы взялись за оружие?

(Гарро): Мне ничего про это не известно, заверяю тебя!

(Варрен): Тогда, если мы хотим узнать больше, то у нас, по видимости, нет другого выбора, кроме как подчиниться!


4

Присутствие Гарро привлекло взгляды собравшихся легионеров. Некоторые были удивлёнными, в других сквозило холодное презрение или откровенное отвращение. Лишь Белые Шрамы хранили невозмутимость. Гарро не выказал никаких эмоций, но под невыразительной маской его лица кипел внутренний конфликт. Они возлагали ответственность на него в той же мере, что и на кустодианского гвардейца, и у чувства вины было свирепое жало. И как бы сильно он ни старался, но он не мог согласиться с тем, что жестокая расправа с «Мистралем» была оправданной. Он был не из тех, кто уклоняется от трудного выбора, он совершал его множество раз в свою бытность легионером и командиром, но Гарро никогда не был безжалостным. В его сердце не имелось того холодного чёрного колодца целенаправленности, из которого черпают некоторые люди. Он надеялся, что он не появится там никогда.


Гарро бросил взгляд вверх, на люк посадочного отсека, ожидая, что тот заскрежещет, открываясь на своей массивной латунной шестерне, но вскоре осознал, что Корарин избрал другой способ своего появления — такой, что породит гораздо больше потрясения и трепета.

В центре палубы неожиданно забрезжило трепещущее зерно изумрудной энергии. Из него молотили молнии, обрисовывая расширяющуюся сферу мерцающей расцветки.

(Голос): Назад! Назад, говорю! Прочь от зелёного!

Каждому из них были известны признаки, предвещающие телепортацию. Любой, застигнутый слишком близко от ореола зоны перемещения, рисковал быть засосанным внутрь и слиться с новоприбывшими, став бесформенным месивом. Гарро заслонил глаза, когда на палубе стремительно возник изумрудно-зелёный шар, внутри которого обретали вещественность и объём фантомы десятков фигур.

(Корарин): Боевая готовность!

(Варрен): Что это значит?

Корарин вышел вперёд из окружения в более чем дюжину вооружённых морских пехотинцев в полных комплектах панцирной брони. Его меч-болтер уже был извлечён из ножен.

(Корарин): Любой из вас, кто коснётся оружия, будет считаться врагом Императора!

Его глаза обнаружили Гарро, и он презрительно усмехнулся.

(Корарин): Ну разумеется. Мне следовало бы знать, что ты окажешься здесь с остальными. Ведьмачью душонку ты тоже прихватил? Неважно. Я займусь тобой позже.

(Гарро): Я прибыл сюда, чтобы исправить твою ошибку, Корарин.

(Корарин): Ошибающийся здесь ты. Внемлите мне! Сим принимаю на себя непосредственное командование флотилией. Вы будете подчиняться моей власти именем Императора!

(Варрен): Я этого не позволю!

(Корарин): Тебе меня не остановить.

(Варрен): Ты так думаешь? Свяжись со своим линкором, запроси ещё несколько взводов этих пехотинцев — тогда я, может, и начну принимать тебя всерьёз!

Красно-золотой воин подал знак эмиссару Механикум, который прятался среди солдат, и адепт прошествовал вперёд на своих железных ногах.

(Корарин): Похоже, что ты и впрямь тот близорукий варвар, за которого я тебя держал. Рисовка или твоя честь, Варрен, здесь не при чём, речь идёт о фактах! О правде! Покажи им!

Адепт включил портативную гололитическую капсулу, транслируя в воздух над их головами туманное изображение. Гарро опознал в нём нечто похожее на мостик гражданского корабля в ореоле информационных индикаторов, которые мигали по всему дисплею.

(Корарин): После того, как «Мистраль» был сдержан, я отрядил разведывательную партию Механикум, чтобы они исследовали обломки танкера. Их роботы обнаружили вот это — запись из центрального архива корабля. Она сохранила несколько последних мгновений жизни судна.

(Хаким): Зачем нам это показывать?

(Корарин): Смотри и просвещайся.

Из помещения словно бы удалили весь воздух. Там, на гололите, ясно, как приход ночи, возникла фигура в полном комплекте силовой брони Астартес. Кулак легионера был занят массивным болт-пистолетом. Бортовой регистратор показывал, как он шагает по мостику «Мистраля» и педантично, одного за другим, ликвидирует членов экипажа танкера.

(Голос): Это невозможно!

У Гарро застыла кровь, и он ощутил, как его захлёстывает жуткое, знакомое ощущение — тошнотворный ужас от вида такой неприкрытой резни, совершаемой руками боевого брата. Он уже был свидетелем подобных вещей, на Исстване и затем ещё раз на Калте, всё по приказу Хоруса.

Когда персонал мостика был умертвлён, воин двинулся к рулевой консоли и повернул штурвал корабля, подавая энергию на его двигатели. Потом, почти как если бы ему в голову пришла запоздалая мысль, легионер посмотрел вверх и обнаружил головку датчика, который записывал видеоряд.

Он поднял пистолет.


[Звук выстрела, запись прерывается]

Корарин поднял меч в указующем жесте, на его лице бушевал гнев.

(Корарин): Официально заявляю, что масть убийцы известна. Он носит на себе фиолетовый и золото III Легиона, так что я нарекаю Ракицио и его воинов предателями!


5

Рубио отрешился от всех отвлекающих факторов и отправился вниз через средние палубы фрегата, держась настолько незаметно, что это могло бы показаться недостижимым для легионера в боевых доспехах. Он мастерски умел становиться невидимым, когда ему это было нужно, и к тому же он хорошо знал эти корабли, поскольку в период разгара Великого Крестового Похода провёл множество лет на борту подобных судов в составе экспедиционных флотов Ультрадесанта.

На восьмом уровне находились казармы Астартес. Обычно они служили домом десяткам отделений воинов, но здесь они по большей части пустовали. Пожиратели Миров, Дети Императора и Белые Шрамы делили между собой отсеки, но в настоящее время там ходили лишь безмозглые сервиторы, поглощённые своими задачами. Рубио был встревожен тем, что его смутные подозрения привели его в это место. Чем ближе он подходил, тем отчётливей становилось восприятие того, с чем соприкоснулся его разум, и вместе с этим росли мрачные предчувствия. Ему так хотелось оказаться неправым, даже хотя он и знал, что это не так. На какое-то мгновение он позволил себе в должной мере прочувствовать горечь, и затем придушил всплеск эмоций. Сейчас было не время и не место.

Двигаясь через отсеки, он добрался до шкафа в задней части ниши для снаряжения, заботясь о том, чтобы не потревожить тряпки для чистки, жестянки с полировальным порошком и прочие предметы, которые использовались для обслуживания боевой экипировки космодесантника. То, что он собирался сделать, было грубым нарушением неприкосновенности личного имущества боевого брата, смертельным оскорблением, которого не спустил бы ни один легионер. Но у него не было выбора, раз уж он зашёл так далеко. Рубио уловил остаточные помыслы, окутывавшие запорный механизм, набрал на нём открывающий код, и внутри…


6

Оружие сопровождающих Корарина пехотинцев было поднято и готово к стрельбе, но они колебались. Кто-то целился в Ракицио и его людей, другие водили стволами туда и сюда между остальными легионерами, что собрались перед ними. В другое время или в другом месте подобное действие было бы встречено незамедлительной агрессией, но в данный момент внимание воинов было обращено на другое.

(Варрен): Ракицио! Объясни, чему мы стали свидетелями! Скажи мне немедленно!

(Ракицио): Я… Я не могу сказать… Я… Не знаю! Все мои воины здесь, все учтены! Я не знаю, кто это был!

(Хаким): Какая-то фикция? Возможно… имитатор?

(Корарин): Нет. Адепты заверяют меня, что видеоряд подлинный. Для подделки подобной записи потребовалось бы невероятное мастерство. Я считаю, что она настоящая.

(Гарро): Насколько внимательно ты смотрел, Корарин? Ты желал найти опровержение?

Гарро пошёл на кустодия, сверкая глазами.

(Корарин): Когда мы вернёмся на Терру, я прослежу, чтобы Малкадор отобрал у тебя эту твою броню и схоронил тебя под лунными кратерами! Не думай, что у тебя есть право сомневаться в моих намерениях, Гвардеец Смерти!

(Варрен): Если то, что мы видели, реальный факт… Ответь, мне, Ракицио: ты всё ещё служишь Фулгриму? Ты отверг Императора?

(Ракицио): Нет, брат! Нет! Я дрался со своими, чтобы пойти с тобой! Ты знаешь это! Фулгрим предал нас всех!

(Хаким): Дети Императора приняли сторону Воителя.

(Корарин): Сдавайтесь немедленно или умрёте! Я призываю всех тех, кто верен Терре, прицелиться, и стрелять в этих изменников, если они не подчинятся!

(Ракицио): Хаким???

Кивок Белого Шрама был едва заметным, но для его бойцов этого было достаточно, чтобы понять, что он имеет ввиду. Они навели свои болтеры на Детей Императора, и каждый из них приготовился сделать смертельный выстрел в голову. Сторонники Ракицио, в свою очередь, держали оружие наготове, чтобы вести ответный огонь.


(Хаким): Извини, Ракицио, но это необходимо. Не сопротивляйся.

(Варрен): Нет! НЕТ! Мы не потащим за собой ужасы Исствана! Наследие этого акта не должно добраться сюда! Опустите своё оружие! Я сказал, опустите его!

Силовой меч Пожирателя Миров стремительно вылетел в воздух, и Варрен поднял его поперёк груди, бросая вызов любому выступить против него.

(Варрен): Не для того я проделал свой путь сквозь безумие варп-штормов!

(Гарро): Варрен, остановись! Довольно кровопролития!

Корарин прошёл вперёд, приводя свой меч-болтер в защитную позицию. Он сверлил взглядом Пожирателя Миров.

(Корарин): Если ты желаешь умереть здесь, капитан, то я об этом позабочусь. Ты не окажешь противодействия моим приказам, равно как и твои люди!

(Варрен): Ты ожидаешь, что я позволю тебе казнить Ракицио, как тех бедных глупцов на «Мистрале»?

(Корарин): Дети Императора виновны. Ты видел запись. Если ты их защищаешь, то разделяешь их вину.

Гарро шагнул между двумя воинами, подняв раскрытые ладони.

(Гарро): Что бы тебе, Корарин, не представлялосьправдой, Ракицио всё ещё легионер, и он держит ответ перед теми, чьи полномочия выше твоих!

(Корарин): Пока он не сдался миром, этот момент не имеет практического значения.

Ещё мгновение, и произойдёт открытое столкновение, брат пойдёт на брата, Легион — на Легион. Гарро повернулся к Варрену, привлекая его, чтобы отступить назад от бездны.

(Гарро): Варрен, он тебя послушает.

Какое-то мгновение Гарро опасался, что Пожиратель Миров выплюнет боевой клич и ринется в атаку, но затем огонь в его глазах потух, и он мрачно вернул меч в ножны.

(Варрен): Ракицио! Опусти оружие. Кузен, я обещаю, что этот вопрос будет разрешён, и твоя честь будет восстановлена.

(Ракицио): Будь по-твоему. Ты доставил нас в такую даль, Варрен, я доверюсь твоему мнению и сейчас.

Воины Третьего постепенно расстались со своими болтерами и клинками. В ходе этого акта, мрачного в своей символичности, не было произнесено ни слова.

(Варрен): Ты доволен, кустодий?

(Корарин): Хаким! Ты и твои люди будете сопровождать меня вниз. Мы отконвоируем этих пленных на гауптвахту «Засечки Кинжала» для задержания и допроса.

(Хаким): Хорошо.

Гарро и Варрен проследили за тем, как воины маршируют прочь через посадочный отсек под дулами Белых Шрамов с суровыми, мрачными выражениями на лицах. Наконец Пожиратель Миров развернулся к боевому капитану.

(Варен): Это таким отныне должен быть наш мир?

Прежде чем Гарро успел ответить, заговорил другой голос.

(Рубио): ~ Гарро, ты меня слышишь? Я нашёл кое-что, что тебе нужно увидеть. ~


7

При приближении Гарро и Варрена Рубио выступил из теней, настороженно посмотрев в обе стороны пустого коридора.

(Рубио): «Хвоста» не было?

(Гарро): Нас никто не видел.

(Рубио): Нас?

(Варрен): Если у тебя, псайкер, есть что сказать, ты можешь это озвучить и мне тоже.

Гарро кивнул Рубио.

(Гарро): Ситуация изменилась, Рубио. Мы задолжали ему право знать правду.

Воин сжато и без обиняков передал всё, что произошло в посадочном отсеке. Рубио слушал с нарастающим беспокойством, чувствуя, как от лица отливает кровь.

(Гарро): Ну, рассказывай же. Что ты выяснил?

(Рубио): Вы знаете, что это такое?

Он продемонстрировал металлический диск размером чуть больше тронного гельта или монеты в пять аквил, который был отчеканен из серебра и имел замысловатый узор на обеих сторонах. Когда Рубио повернул его в слабом свете коридора, линии гравировки сложились в форме лунного серпа. Гарро протянул руку и взял его, и судя по выражениям его с Варреном лиц, оба капитана были осведомлены о том, что представляет собой этот предмет.


(Варрен): Медальон ложи. Такую вещь могут носить лишь те, кто принёс клятву и был посвящён в тайные ряды. Бьюсь об заклад, что тот, кто им владеет, сохраняет верность Хорусу!

(Рубио): Я нашёл его на казарменной палубе, он был спрятан в шкафу для снаряжения. Я его… почуял, словно звук далёкого крика, доносимый кровавыми ветрами. На объекте имеется псионический отпечаток. Последний раз я сталкивался с подобной варп-порчей на Калте, когда Несущие Слово пустили на нас в атаку своих адских тварей и рабов-культистов. Думаю, что он каким-то образом может быть… привязан к своему владельцу.

(Гарро): Она холодная на ощупь, эта таинственная штука. Да, это знак предательства.

По ходу того, как Гарро исследовал медальон, тот поблёскивал, линии и контуры на его поверхности двигались, почти как если бы они были ниточками ртути. Рубио помстилось, что он видел круг, извилистую линию, восьмиконечную звезду, они переходили друг в друга в непостоянной и зыбкой иллюзии.

(Варрен): Если здесь нет ошибки, то это делает бесспорным заявление о предательстве Ракицио, а вместе с ним обречены и его бойцы. А я в него верил!

(Гарро): Трон, Корарин был прав!

Но Рубио уже поднимал руки, отрицательно качая головой.

(Рубио): Нет! Нет, вы не так поняли мои слова! Этот медальон ложи не принадлежит капитану Ракицио или кому-то ещё из Детей Императора. Я нашёл его среди личных вещей Хакима!

Гарро в ошеломлённом молчании уставился на диск. Рубио почудилось, что он мельком увидел, как мерцающие узоры на его поверхности становятся имитацией эмблемы молнии V Легиона.

(Гарро): Как это может быть?! Сыны Хана верны Терре!

(Рубио): Все они? Так же, как каждый сын Мортариона и Ангрона слепо верен Хорусу?

Рубио попал своим возражением в больное место, и Гарро принял его с угрюмым кивком.

(Варрен): Если Ракицио действительно невиновен…

(Гарро): Тогда Хаким не может допустить, чтобы он остался в живых!

Он постучал по вокс-устройству своего горжета, отшвыривая прочь медальон.

(Гарро): Гарро Корарину…


8

(Корарин): Разве не та дорога ведёт к гауптвахте?

(Хаким): Тот коридор перекрыт. «Засечка Кинжала» получила повреждения при побеге с Исствана. Этот путь приведёт вас туда, куда вам назначено.

Корарин замялся, оглядываясь на пехотинцев с «Ноландии», которые следовали позади него. Широкое низкое помещение впереди было складским грузовым отсеком, но сейчас оно пустовало. Припасы, которыми оно когда-то было заполнено, ушли на прокорм беженцев из числа гражданских. В нём негде было укрыться, из него нельзя было быстро выбраться никоим способом. Корарин с его военным складом ума мгновенно понял, чем оно было по своей сути — идеальным загоном для убийства. В его сознании поселилось первое ощущение неправильности, и кустодий как раз схватился за рукоять своего меча-болтера, когда в его вокс-устройстве раздался потрескивающий голос.

(Гарро): ~ Корарин, слушай меня внимательно! Ты в смертельной опасности! ~

(Корарин): Что ты сказал? Гарро?

Хаким не дал ему возможности ответить.

(Хаким): Убить всех!

Их оружие заговорило громом, и через заржавелое пространство грузового отсека ударами молний засверкали вспышки из дул. Заблестели мечи, дугами влажного багрянца забила кровь, и морские пехотинцы умерли все разом, скошенные, как былинки. С ними разделались за какие-то секунды, и их убийства были лишь вступительным актом вероломства. Следующими в очереди на смерть были ветеран-сержант Ракицио и его адъютант.

Оба легионера погибли мгновенно, когда болты разнесли их черепа в кровавый туман.


Капитан среагировал со стремительностью ртути, бросившись к ближайшему воину в отчаянной попытке вырвать у него болтер и дать ответный бой, но Хаким держал его на мушке и прошил ему бедро и грудь тремя очередями, чтобы повалить его на железную палубу. Ракицио рухнул вниз, из трещин в его керамитовой броне струились жидкости и кровь. Он скрёб пальцами по палубе, прикладывая все силы, чтобы подняться, но нога отказывалась ему подчиняться. Затем над ним очутился Хаким с боевым ножом в руке. Белый Шрам перерезал воину горло, словно он забивал скот. Вокруг него стремительно умирали Дети Императора, поверженные болтерными снарядами, лезвиями мечей и бездушным предательством.

А вот убить Корарина оказалось не так просто. Изменники Белые Шрамы вырезали своих собратьев-легионеров и затем переключили внимание на кустодианского гвардейца. Это было тактической ошибкой, которая позволила Корарину убить первого воина из авангарда Хакима, всадив ему в грудь меч-болтер. Он передвигался стремительно, но избежать всех выстрелов было за пределами возможного. Корарин позволил, чтобы его тяжёлая броня поглощала попадания, которые приходились вскользь, и попытался перебить предателей по одному, но перевес был не в его пользу.

Корарин окончил жизнь еще одного вражеского пособника, с хрустом свернув ему шею, но они обступали его, стягивая петлю. Кустодию доводилось убивать добычу достаточное число раз, чтобы он мог увидеть систему в расстановке охотников, формирующуюся вокруг него. Они поняли, чего он стоит, и теперь ему оставались лишь какие-то мгновения жизни. Они били из своих болтеров расчётливо и метко, подобно терпеливым воинам-наездникам степного мира, из которого они произошли. Он упал. Они прицелились. Следующим будет убийство.

(Корарин): Это… измена… Хаким!.. Вы… опозорили… свой… Легион!

(Хаким): Нет, кустодий! Мы его спасём! Хорус Луперкаль победит в этой войне! Это предначертано! И все те, кто примкнул к противоположной стороне, станут прахом и костьми. Ты не будешь последним!

[Шквал выстрелов]


9

(Гарро): Корарин! Кустодий, ты меня слышишь?

Чуть погодя Гарро заглушил канал вокса и мрачно посмотрел на Рубио и Варрена.

(Гарро): Связь нарушается.

(Рубио): Кустодий мёртв.

(Варрен): Как ты можешь быть уверен?

(Рубио): Я уверен.

Варрен потряс головой, пытаясь уложить в ней внезапный диаметральный переворот того, что он держал за истину.

(Варрен): Как я мог быть таким слепым? Хаким и прочие… они… они были такими же Белыми Шрамами, как и любые другие, но… В их укладе было что-то особое. Я не обращал внимания. Воины Чогориса ведут свой род из такого множества племён, что я думал лишь о разнящихся ротных традициях. Но это была ложа! Они скрыли это от меня!

(Гарро): Ракицио и его люди никогда не были в союзе с Хорусом. Всё это, «Мистраль», вообще всё, было затеяно для того, чтобы их изолировать! Чтобы позволить Хакиму сделать свой ход!

(Варрен): Он с самого начала следовал за знаменем Воителя! Это единственное объяснение! Но мы можем ударить в ответ. У меня всё ещё много воинов на борту этого корабля!

(Рубио): Больше, чем у Хакима?

(Варрен): Нет. Но если бы я мог их предупредить…

(Рубио): Как? Если они глушат наш вокс, нам заткнули рты!

(Варрен): Тогда нам нужно двигаться! Прямо сейчас!

(Гарро): Подожди! Слушайте!

Раздалось потрескивание — это ожила система внутренней связи «Засечки Кинжала», начиная трансляцию по всему кораблю, и голос, который они услышали, передавался ещё дальше, обратно на «Ноландию» и вовне, на все космические корабли беженцев во флотилии.

(Хаким): ~ Это Хаким из V Легиона.

У меня тяжёлые известия. Несколько минут тому назад предатель Ракицио, ныне разоблачённый как шпион Воителя, бежал из плена со своими сторонниками и напал на моих людей… ~

(Гарро): Вот оно и начинается…

(Хаким): ~…с глубочайшим сожалением вынужден сообщить о смерти глубокоуважаемого кустодианского гвардейца Корарина, который пал славной смертью в битве с Ракицио и его изменниками. Будьте уверены, что мои воины и я отомстили за его убийство! Дети Императора были казнены, все до единого! Но опасность ещё не миновала! Перед смертью Ракицио раскрыл, что среди вас притаились другие шпионы! Этих вражьих пособников следует найти и уничтожить! Поэтому я объявляю во флотилии военное положение. Белые Шрамы выловят всех предателей! Пощады не будет! ~

(Рубио): Единственная правда в этих словах — это то, что Корарин и Ракицио мертвы!

(Гарро): Мы должны попытаться выйти на связь с «Ноландией». Если мы не будем действовать расторопно и собранно, тут всё пойдёт в разнос.

Гарро положил руку на плечо Варрена, встречаясь с ним взглядом.

(Гарро): Я знаю, что твоя кровь вопиёт о битве, сородич. Я знаю, каково в этот момент у тебя на душе, лучше, чем любой из ныне живущих, поверь. Но на кону стоят не только наши жизни. Мне нужно знать, что ты пойдёшь за мной, если я тебя об этом попрошу.

(Варрен): Предатели заплатят за своё двуличие!..

(Гарро): Это никогда не ставилось под вопрос!

Жёсткое, хмурое лицо Варрена не изменилось, но в конце-концов он сделал один-единственный отрывистый кивок.

(Варрен): Я пойду за тобой, брат.

(Гарро): Тогда сюда. Они будут нас искать. Мы — это всё, что стоит между Хакимом и предательством ещё большего масштаба.


10

Во тьме за бортом раскатывались от корабля к кораблю слова Хакима, и единственным звуком, что можно было услышать, был его голос.

(Хаким): ~…я объявляю во флотилии военное положение… ~

Экипажи кораблей беженцев и так стояли на грани паники из-за уничтожения «Мистраля» и зловещей угрозы со стороны «Ноландии». Та драма, что разворачивалась на «Засечке Кинжала», разыгрывалась в миниатюре на борту каждого судна. На крейсере «Сильвин» беженцы подняли бунт, и весь экипаж лежал трупами. Теперь они дрались между собой, обезумев до состояния безмозглой толпы. На горнопромышленной барже «Тессен» чудовищный мятеж был подавлен, но на судне отказали все системы жизнеобеспечения, и люди на борту умирали от удушья. На прочих кораблях испуганные и отчаявшиеся глядели на пространство по ту сторону артиллерийских роботов и линкора, раздумывая, стоит ли рискнуть и совершить побег.

(Хаким): ~…Белые Шрамы выловят всех предателей! Пощады не будет! ~

Анархия, подпитываемая ужасом, вступила в свои права, и флотилия погрузилась в хаос. Удерживаемый страхом строй внезапно рассыпался, когда дюжина кораблей одновременно заполыхала двигателями, совершая попытку к бегству. «Сильвин», понёсшийся чересчур рьяно и стремительно, столкнулся с баржей «Тессен», прежде чем какой-либо из кораблей успел отвернуть. Иглообразный нос крейсера располосовал борт второго судна, как копьё, вспарывающее бок неуклюжего чудовища. Они сообща истекали в вакуум пламенем и атмосферой. Гигантские перья хлещущих дыхательных газов замерзали в облака кислородного льда. Восемь тысяч душ, что были на обоих кораблях, сгорели в шаре термоядерного пламени. Их страх убил их с той же лёгкостью, что и любой болтер. И при всём при том, волна паники росла. Артиллеристы «Ноландии» приготовили свои орудия и прицелились. В их ушах отдавался последний приказ Корарина.


11

(Рубио): Сюда внутрь!

Вокс-рубке «Засечки Кинжала» полагалось быть деятельными муравейником с десятками сервиторов и техноадептами, управляющими работой систем внутренней и внешней связи фрегата. Но отсек был братской могилой, усеянной их телами. На палубе стояли лужи крови, она капала с богато украшенных латунных пультов, плеснув туда при взрезании глоток.


(Варрен): Люди Хакима постарались на совесть.

(Гарро): Так их учили. У Белых Шрамов не котируется захват пленных.

(Рубио): Хаким больше не заслуживает так называться. Хан никогда не принял бы того, что он совершил!

(Варрен): Повелителя их Легиона здесь нет!

Гарро осторожно пробрался через тела, тщётно выискивая любой признак того, что кто-то мог остаться в живых. Но оценка Варрена была правильной. Он двинулся к главному пульту связи с его множеством элементов управления и обзорных линз. Система была на порядок сложнее вокс-модуля, встроенного в его боевые доспехи, и без адепта-оператора у него не было никакой надежды восстановить её функции. Но всё-таки ему хватило знаний, чтобы сообразить, что здесь сделали.

(Гарро): Глушатся все линии коммуникации. Вокс-связь на уровне отделений, внутренняя, межкорабельная… Хаким позаботился о том, что услышат лишь его слова.

(Варрен): Что насчёт астропатов?

(Рубио): Он не позволил бы им жить.

(Гарро): Хаким может транслировать любые выдумки, какие ему только заблагорассудится, и ни у кого не будет возможности их оспорить.

(Рубио): Харук, технодесантник под началом Хакима! Ему был бы по силам подобный трюк!

(Варрен): И большее, несомненно… Гололит с «Мистраля»!

(Гарро): Да-да, такое могло быть. Возможно, Хаким пожертвовал одним из своих, чтобы захватить танкер, а Харук состряпал фальшивку, изменив видеозапись регистратора.

Гарро обдумал неутешительные выводы, к которым вело это умозаключение. Очернение Детей Императора под началом Ракицио было лишь первой частью плана предателя. Если Хакима не обуздать, он сумеет направить события таким образом, что в ширящейся неразберихе выживут лишь он и его братья. Гарро представил, как вероломные Белые Шрамы возвращаются на Терру, и нет никого, кто мог бы свидетельствовать против них. Им поверят на слово, и они будут вольны рассказывать любые небылицы, какие им только пожелается, смогут выставить себя героями дня. И, очутившись на Терре, они окажутся в идеальном положении, чтобы выполнять секретное приказание Воителя.

(Гарро): Может статься, что это дурацкая затея. Хаким умён. Он может догадаться, что мы придём в это место.

(Хаким): ~ Гарро, это самое слабое место XIV Легиона. Вы предсказуемы, как смена времён года! ~

(Рубио): К оружию!

Гарро обернулся кругом и увидел, как в зал вваливается группа воинов в белой с красным броне, чьи лица скрывались под увенчанными плюмажами шлемами. Он застыл, точно также как и Рубио с Варреном. Белые Шрамы стояли, направив на них своё оружие.

(Варрен): У тебя нет мужества показаться самому, вероломная свинья!

(Хаким): ~ Есть задачи и поважнее. Неважно, кто тебя убьёт, Пожиратель Миров, коль скоро ты умрёшь, и лакеи Сигиллита вместе с тобой! Я уже ликвидировал всех бойцов, которых ты с собой привёз. Экая жалость, что ты прожил так долго, чтобы об этом узнать, чтобы понять, что ты вёл их навстречу их смерти! ~

(Варрен): Нет! Ты врёшь!

(Хаким): ~ В твоих мечтах. Приканчивайте их и закроем этот вопрос. ~

Это было смертельнейшей из ошибок — доводить до бешенства Пожирателя Миров. Они были не теми воинами, чтобы переживать эмоции таким же манером, что другие легионеры. Для них, страдания и злость были постоянными спутниками, они были воздухом в их лёгких и кровью, пульсирующей в их венах. Спущенный с поводка, сын Ангрона становился воплощением ярости, он был самой резнёй и жестокостью, он был ненавистью и мщением.

Провокация Хакима заставила Варрена закусить удила, и он превратился в берсерка, крушащего всё на своём пути через вокс-рубку и в гущу Белых Шрамов. Он в одиночку схватился с целым отделением, и Гарро с Рубио с некоторым запозданием последовали за ним, чтобы помочь, но они не могли подойти к нему слишком близко, опасаясь его неистового бешенства.

Гарро увидел, как Варрен пробивает глотку одному из легионеров сквозь шейную застёжку, затем срывает шлем с другого воина и забивает им его до смерти. Пожиратель Миров получал удар за ударом, но не обращал внимания ни на один из них. Гарро знал истории, которые ходили о XII Легионе, об их блокирующих боль мозговых имплантатах и их кровопролитной манере ведения войны, но никогда не наблюдал этого в такой близи. Мысль о том, что станется с подобной боевой мощью в руках тех, кто замышляет смерть для Империума, ввергла его в шок.

Варрен прикончил последнего из отделения, полоснув его мечом, и замер. Его белые доспехи были расписаны красными узорами из потёков свежей крови.

(Варрен): Слишком мало. Мои братья мертвы, и этого слишком мало.


12

Флотилия рассыпалась на части. Струивыбросов из двигателей сверкали во тьме, как пылающие факелы, и дюжина различных судов панически рвалась к свободе. Некоторые взывали о снисходительности по безжизненным каналам вокса, надеясь, что их мольбы смогут удержать руку артиллерийских расчётов «Ноландии». Другие обращались к собственным слабеньким батареям ближней обороны, словно лазерное оружие, созданное для борьбы с местечковыми пиратами и астероидными роями, могло хотя бы поцарапать броню имперского линкора. Все они надеялись спастись бегством из этого безумия, но единственное, чего им удалось добиться, — это презентовать свои собственные смертные приговоры. Не подчиниться последнему приказу кустодия было самоубийством — тем самым актом, к которому Хаким их и подводил.

Из дул орудийных башен «Ноландии» вылетел ураган когерентного света и пучков частиц. Микросекундами позже к нему присоединились выстрелы дрейфующих автоматических платформ, чьи орудия были подчинены главному кораблю. Заслоны из силовых полей, предназначенные для отражения космических осколков, были пробиты в мгновение ока, и пустотные щиты схлопнулись, замерцав вспышками излучения на псевдоцветовых изображениях. Поток пылающих бриллиантов проплавил расщелины в обшивке корпусов и проник в уязвимые внутренние пространства гражданских судов. Железо превратилось в пар, от пластила остался шлак, и те, кто не погиб от немедленно скакнувших вверх температур, умерли, когда их выбросило в безжалостную пустоту. Фрахтовые суда и буксиры, танкеры и транспортники лопались, как перезрелые фрукты, становясь расширяющимися сферами сверкающей металлической пыли и искрящих обломков.


13

Они выбрались из вокс-рубки, наткнувшись по пути на других воинов Хакима и, вместе с ними, — на их новые подкрепления.

(Рубио): Они восстановили против нас экипаж!

Рубио выбросил из кончиков пальцев белое пламя, но ничего не выиграл от этого действия. Ему претило истребление легковерных.

(Варрен): Проклятые глупцы, зачем они с нами сражаются?!

(Гарро): Потому что они боятся Хакима сильнее, чем нас.

Гарро бросил взгляд через плечо, наблюдая за Варреном, который шёл замыкающим. На лице Пожирателя Миров стойко держалось угрюмое выражение, и по его глазам ничего нельзя было прочесть. Дюжина ран бурно истекала кровью, но Варрен не обращал на них внимания. Он казался оцепеневшим. Гарро сделал указующий жест Вольнолюбцем.

(Гарро): Сюда! Мы подадимся на посадочные ярусы. Мы можем взять «Грозовую Птицу», убраться с этого судна, вернуться на «Ноландию»…

(Варрен): Это план труса!..

(Гарро): Это план того, кто хочет выжить, капитан Варрен! Я понимаю твою боль, я знаю, что ты хочешь отмщения, но мы должны донести правду о том, что здесь происходит!

(Варрен): Тогда иди ты. Бери псайкера и беги. Я буду выслеживать этих ублюдков, прячась по дырам этого корабля, пока не найду и не убью их всех до единого!


(Рубио): Ты не протянешь долго в одиночку. У них численный перевес три к одному, и если Хаким мобилизовал экипаж «Засечки Кинжала», сказал им, что это мыпредатели…

(Варрен): Перевес меня не волнует. Я сын Гладиатора до мозга костей, я буду держаться и сражаться и отмщать…

(Гарро): И умрёшь?

(Варрен): Без колебаний. Как и ты! Хаким понял, чего ты стоишь, Гарро, и уже сейчас отряженные им воины прикрывают все подходы к посадочным отсекам. Ты не успеешь подойди к «Грозовой Птице» на сотню метров, как лаз-пушка разнесёт тебя в клочья!

(Рубио, шёпотом): У меня есть другой вариант.

Рубио замер впереди них, кристаллическая матрица его пси-капюшона испускала неземной свет.

(Рубио): Существует другой способ покинуть это судно. Если мы к нему прибегнем, то сможем добраться до «Ноландии» и покончить с этим безумием. Хакиму придётся держать ответ за свои преступления.

(Варрен): Он сделает это на кончике моего меча!

(Гарро): И этого будет достаточно, Варрен? Твоя жизнь за его жизнь? Я могу дать тебе возможность нести свою месть дальше, к Хорусу! К Ангрону! Но для этого ты должен жить!

Слова Гарро, похоже, подействовали, и в глубине угрюмых глаз Пожирателя Миров что-то изменилось. Варрен медленно кивнул.

(Варрен): Раскрой как, псайкер.

(Рубио): Хорошо. Я объясню по дороге. Сюда!

(Гарро): Этот коридор ведёт ещё дальше вглубь корабля. Чего тебе там нужно?

(Рубио): Если мы намереваемся пережить этот день, то я должен найти призрак новоявленного покойника. У нас немного времени! Фантом исчезает! Следуйте за мной!


14

Даже если бы картины резни в вокс-рубке было недостаточно, то, что ожидало их в грузовом отсеке, шокировало Натаниэля Гарро до самой глубины души. Холодный воздух был насыщен медным запахом крови, в нос шибало кордитовой гарью, которая затуманивала пространство. Помещение было усеяно павшими. Воины III Легиона так и валялись там, где они упали, в полном своём составе. Дети Императора приняли бесславную смерть — они были ликвидированы вместо того, чтобы пасть в честной битве. Здесь произошла отбраковка — так это можно было назвать за неимением лучшего слова.

(Варрен): Галактика сошла с ума!

Рубио присел на колено около одного из тел и скривился, исследуя огромную рытвину от взрыва на доспехах мертвеца.

(Рубио): Застрелен в спину с близкого расстояния. Этот умер, не удостоенный милости знать в лицо своего убийцу!

С того момента, как начался мятеж Хоруса, Гарро пришлось повидать многое, что он изо всех сил пытался уложить в сознании, но ничто не ужасало его так, как это — тот ключевой и основополагающий кошмар, на котором стоял весь этот мятеж: брат, убивающий брата, отбросив обеты товарищества и честь, несущий смерть без колебаний и без сожалений. Он просто-напросто не мог осмыслить, откуда может исходить подобное побуждение. Это заставило его почувствовать опустошённость, внутри эхом отдавался вопрос: «Почему?»

Рубио ходил от тела к телу, с мрачным видом составляя перечень имён мертвецов. Он наткнулся на командира и остановился.

(Рубио): Ракицио… Ему перерезали горло.

Пожиратель Миров указал в сторону теней, на тела, лежащие в озере пролитой крови.

(Варрен): Я вижу там золото. Хотя Корарин, похоже, перед смертью забрал с собой некоторых предателей.

(Гарро): Что за бесчестная война породила эту резню?! Это так Хорус хочет заявить права на Трон? У нас так не принято! Это беспринципно!

(Рубио): Я… Я не…

Псайкер, который шёл к телу кустодия, застыл, напрягаясь. Его голова внезапно дернулась, и он уставился в густые тени.

(Рубио): Мы… не одни.

Из тьмы на дальних краях помещения вышли фигуры в белых боевых доспехах с огненно-красной каймой. Судя по числу, здесь были все воины, что имелись у Хакима на борту «Засечки Кинжала», все собрались здесь для этой последней схватки.

(Хаким): Что не так, ведьмачья душа? Ты не учуял, что мы тебя поджидаем? Твои сверхъестественные способности были сбиты с толку?

Он лениво кивнул на одного из своих воинов, который крутил между бронированными пальцами своей латной перчатки ещё один серебряный медальон.

Меч Варрена вспыхнул, пробуждаясь к жизни, и Пожиратель Миров шагнул вперёд, но Гарро удержал его. Его собственный клинок уже был у него в руке.

(Гарро): Ты это учинил, Хаким. Над своими собратьями! Как ты можешь это оправдать? Как ты можешь жить, имея на совести такой поступок?

(Хаким): Легко. А скольких легионеров убил ты, Гарро? Воинов, вместе с которыми ты мог в былые годы ходить в битву?

(Гарро): Слишком многих. Но! Я никогда этого не желал. И вместе с каждым, с кем я сражался, потеряна часть моей души.

(Хаким): Какая сентиментальность! Не думал, что Гвардеец Смерти способен на подобную вещь…

(Гарро): А я не мог поверить, что Белый Шрам способен на такое зверство!

Он гневно указал на сцену побоища везде вокруг них.

(Гарро): Почему, Хаким? Скажи мне, почему?

Легионер кивнул своим людям, и они рассыпались в редкую цепь, блокируя все пути побега и окружая трёх воинов. Его манеры изменились, наполняясь беспощадной страстностью.

(Хаким): Ты уже знаешь ответ, Гарро! Ты был на Исстване III, ты видел ту абсолютную решимость, что продемонстрировал Хорус, ту дальновидность…

(Варрен): Ты так это называешь?

(Хаким): Хорус Луперкаль — первый среди равных, он Воитель! Если он хочет Галактику, то он её получит. Его победа неизбежна, она неоспорима! Старый порядок впал в застой, время Императора истекло!

(Гарро): Как ты можешь в такое верить?!

(Хаким): Я это знаю, также как я знаю Хоруса! Мы служили бок о бок с XVI Легионом. В них многое заслуживало восхищения! У нас с ними схожие сердца, такие же свободные души, противящиеся тем, кто хочет подрезать нам крылья, как твой хозяин Сигиллит и так называемый Совет Терры. Администраторы и счетоводы, диктующие лучшим из воинов, в какую им сторону идти? Тьфу! Такому не бывать! Легионы Астартес — властелины своей собственной судьбы! Хорус приведёт нас к победе!

(Рубио): Так Белые Шрамы отвергли власть Императора? Джагатай-хан отрёкся от своего отца?

(Хаким): Нет. Прискорбно, но мой примарх всё ещё ослеплён ложью Императора. Многим из моих боевых братьев лишь предстоит узреть ту самую истину, которую уже понял я. Но это в конце-концов произойдёт, а если нет…

(Гарро): Хан никогда не встанет под знамёна Хоруса! Если ты веришь, что такое возможно, то ты введён в заблуждение. Отринь это безумие, Хаким, прежде чем оно тебя прикончит! Ложи тебя замарали, но! Ты всё ещё можешь искупить содеянное!

(Хаким): Раскаяться — ты это имеешь ввиду? Как какой-нибудь религиозный еретик?

[Хаким хохочет]

(Хаким): Я не отрекусь от своих слов, я скрепил их кровью. Мои воины идут тем же путём. Экипаж «Засечки Кинжала» следует за мной. Лишь ты стоишь у нас на пути.

Хаким опустил свой меч, так что его кончик коснулся палубы, и протянул свою руку. Она медленно сжалась в кулак.

(Хаким): Я бы предложил тебе возможность присоединиться к нам, но я знаю, что ты никогда этого не сделаешь. Я вижу тебя насквозь, Гарро, я вижу, как ты купаешься в блеске Императора, словно это какое-то святое сияние. Ты не откажешься от него никогда, и если, когда придёт момент, мои боевые братья из V Легиона скажут так же, их тоже предадут мечу, как Корарина и Ракицио! Даже сам Великий Хан, откажись он преклонить колени перед Воителем, не получит пощады!

(Варрен): Ты спятил!

(Хаким): Да? Увидим.

Слова воина повисли в неподвижном воздухе помещения, мгновение растягивалось, как готовая лопнуть струна. В полном соответствии с ситуацией, именно Варрен был тем, кто подал голос в ответ.

(Варрен): Кончаем это.


15

Битва была кровью и она была огнём, она была мечом и болтером, кулаком в шлем, белым, схлестнувшимся с серым, алым, бьющим струёй, и раздробленными костями. Генетически-сработанных воинов, сынов Империума, обратили друг против друга, и они сошлись в схватке, прекратить которую могла лишь смерть. И этот конец казался несомненным — по истечении несколько секунд, максимум минут, ведущие неравный бой легионеры будут смяты и уничтожены превосходящим числом бойцов Хакима.

Невзирая на это, Гарро, Рубио и Варрен дрались на пределе своих боевых умений, ни разу не попытавшись уклониться от схватки, отложив в сторону все свои разногласия. Происходящее было миниатюрным отражением всей войны, идеологической борьбой и битвой за верность, претворёнными в сражение. Каждая сторона верила, что она несёт меч истины, и обладание этим оружием оправдывает совершаемые ей деяния. Брат против брата, верный против предателя, мятеж против повиновения… Окончательная победа вырастет из тысяч подобных мелких битв, или же это выльется в разрушение и опустошение до скончания веков.

Рубио был вовлечён в собственную маленькую войну, пытаясь побороть двух предателей Белых Шрамов, которые пытались зажать его с флангов. Он испустил волну телекинетической энергии, которая отшвырнула их назад, так что они врезались в переборку, но не успел он развернуться, как ещё один боец Хакима был уже тут как тут. Это был Харук, технодесантник. Единственный аугметический глаз на его землистом лице сверлил Рубио взглядом, а третья, механическая, конечность, что изгибалась вверх дугой над его спиной подобно хвосту железного скорпиона, обрушилась на псайкера в гвоздящем ударе. Массивная пилообразная клешня, которой она заканчивалась, расщёлкнулась и затем сомкнулась на его плече, сжимаемая шипящими поршнями. Броня Рубио трескалась и сминалась под костоломным давлением. Какие-то мгновения, и необоримая сила расщепит керамит и пластил, размалывая в месиво его кости и плоть. Он стиснул зубы и поднял руку, посылая разряд псионической молнии с кончиков своих пальцев. Технодесантник принял на себя всю мощь ментальной энергии и умер, крича, пока она терзала его изнутри. Рубио избавился от содрогающейся клешни и огляделся, готовый к следующей атаке. Поджидая нового противника, он заметил невдалеке Гарро и Варрена, которые бились бок о бок в идущем полным ходом сражении.

(Гарро): Варрен! Справа от тебя!

(Варрен): Я его вижу!

(Хаким): Вам не победить! Сдавайтесь, и я дарую вам милость быстрой смерти!

Хаким вступил в бой с ними обоими, пуская в ход парный комплект изогнутых силовых тальваров, чтобы быть на равных с их клинками.

(Варрен): Ты можешь получить мою жизнь, я отдам её с лёгкостью! Тебе нужно лишь согласиться с ценой!

(Хаким, с натугой): Назови её.

(Варрен): Сдохни побыстрей!

Клинок Пожирателя Миров пробороздил по лицу Хакима и полоснул по глазу, рассекая его.

(Гарро): Варрен, ставь защиту!

Несмотря на всё своё неистовство, Варрен терял расторопность. Он получил множество ранений, и даже берсерк не мог выдерживать подобные истязания без последствий. Даже окривевший Хаким увидел брешь в обороне и воспользовался ей, скрещивая оба своих меча, чтобы полоснуть по горлу Пожирателя Миров.

(Гарро, отпихивая Варрена): Нет! Ты его не убьёшь!

(Хаким): Тогда, Гвардеец Смерти, вместо него умрёшь ты! Я заберу твою голову в подарок Мортариону!

(Гарро): А я покончу с позором твоего предательства! Во имя Хана!

Гарро засверкал своим силовым мечом и вынудил предателя Белого Шрама отступить, сражаясь с тем же самым несдерживаемым гневом, что Варрен прежде демонстрировал своим врагам.

Под неистовым шквалом его ударов один из клинков Хакима переломился надвое, второй же Гарро выбил из его руки, и тот, крутясь, улетел прочь.

Эта ярость казалась подобающей, она казалась правильной. Хаким отступил назад в шеренгу своих воинов, его лицо испещряли кроваво-красные потёки.

(Хаким): Мне начинает надоедать это дурачество с клинками. Поднять болтеры, прицелиться!

(Рубио): Гарро, Варрен! Ко мне!

Гарро обернулся и увидел Рубио, склонившегося над телом Корарина. Его рука лежала у кустодия на груди.

(Варрен): Тебе здесь не подсобить, псайкер. Теперь мы умрём.

(Рубио): Ты не прав. Смотри!

Гарро увидел у Рубио в кулаке некую вещь, которую тот снял с пояса Корарина. Это было устройство наподобие жезла, опутанное сеткой мигающих индикаторных огоньков.

(Рубио): Я вам говорил, что есть другой способ!

Воины распрямились в полный рост, бесстрашно глядя в дула болтеров Белых Шрамов. Гарро холодно улыбнулся Хакиму.

(Хаким): Мы вырежем вас, как животных, которыми вы… Нет, НЕТ! Остановите их! Открыть огонь!

Возвратное телепортационное устройство Корарина вспыхнуло, активируясь у Рубио в руке. Троих воинов окутали полотнища изумрудного света, и они исчезли в мгновение ока.


16

Ни один человек на борту линкора «Ноландия» не ожидал вновь увидеть легионеров. Искажённых передач с «Засечки Кинжала» и обвинительного заявления Хакима было достаточно, чтобы капитан корабля снова принял на себя непосредственное командование. Он был верным, пусть и лишённым воображения офицером имперских вооружённых сил, и в его намерения не входило исполнять какие-либо приказы, кроме оставленных Корарином. «Ноландия» оставалась на позиции, её артиллерийские расчёты хладнокровно и методично уничтожали любой корабль беженцев, который пытался удрать или дать отпор.

Возвращение Гарро и его товарищей было сродни тому, как если бы в стратегиум размашисто прошагала сама смерть. Грязное лицо боевого капитана, измазанное кровью и копотью, было свирепым и разгневанным.

(Гарро): Прекратить огонь!

Из-за шока экипаж не начал действовать немедленно, и Варрен навис над капитаном. От него так и несло убийством.

(Варрен): Заткните эти орудия.

[Звук падающего тела]

(Гарро): Передайте это на все палубы, всему экипажу: кустодианский гвардеец Корарин был убит агентами Воителя Хоруса. Мы изолировали предателей на борту фрегата «Засечка Кинжала». Орудийным расчётам перезарядить орудия и быть готовыми стрелять по моей команде.

Он бросил взгляд на псайкера.

(Гарро): Рубио, проследи, чтобы астропаты были готовы к сеансу связи. Я хочу, чтобы все подробности того, что здесь произошло, были отосланы прямо в Дворец Императора. Малкадор должен узнать правду до того, как начнут плодиться слухи.

(Рубио): Есть, капитан. А что насчёт Хакима? Теперь они попытаются сбежать, улизнуть обратно к Хорусу и его мятежникам.

Рубио кивнул на фрегат, который висел в космосе за носом «Ноландии». Гарро не ответил, вместо этого он подал знак старшему артиллеристу корабля.

(Гарро): Нацелиться на «Засечку Кинжала». Всеми орудиями.

Гарро заколебался, потом жестом подозвал к себе Варрена.

(Гарро): Этот выбор делать не мне. Плен или казнь? Я оставлю способ наказания Хакима…

(Варен): Уничтожить их.


17

Гарро открыл глаза, и его окружила Цитадель Сомнус.

Он уже начинал думать о безмолвной лунной башне как о месте, которое было для него наиболее близким подобием дома. С учётом того, что какое-то время оно служило ему тюрьмой в той же мере, что стало местом, где он мог обрести успокоение, это было по-настоящему грустной оценкой. Он надеялся, что выполняя новое задание Сигиллита, найдёт своё предназначение. В определённой степени, так и произошло, но не в полной мере, ещё нет. События в поясе Койпера отчётливо высветили для воина этот момент. Гарро находился в поисках истины, которую ему лишь только предстояло открыть, той неуловимой определённости, которая, казалось, ускользает всякий раз, когда его разум пытается её сформулировать. Куда ведёт его этот путь? У него не было способа это узнать.


18

(Сигиллит): И что произошло потом?

Он помедлил, мельком подняв глаза на Малкадора. Регент Терры изучал его из-под своего капюшона. Детали его лица терялись в тенях, но глаза… Глаза Сигиллита всегда были ясными, всегда всё примечали. Гарро был для него, как стекло, он не мог скрыть ничего.

(Гарро): Хаким был ликвидирован вместе с остальными предателями. Выживших не было.

Малкадор медленно кивнул. Он мало что сказал во время доклада Гарро о произошедшем на борту «Засечки Кинжала», лишь прояснял для себя кое-где мелкие детали по ходу того, как легионер излагал эту мрачную историю. Был только один раз, когда с его стороны наблюдалось хоть что-то похожее на настоящую реакцию, и это случилось при описании смерти Корарина. Гарро понимал, что на Сигиллита падает обязанность сообщить своему Императору подробности гибели одного из его доверенных кустодиев.

(Сигиллит): Мрачные события, что и говорить. Потеря жизни достойна сожаления. Тем не менее, безопасность Империума удалось отстоять. Ты служишь Императору на совесть, Гарро. Моё побуждение тебя отрядить было оправданным. Если бы твоих… Странствующих Рыцарей не оказалось под рукой, обстоятельства сложились бы в пользу архипредателя Хоруса.

(Гарро): Достойна сожаления? Милорд Регент, ни один из кораблей той флотилии не пережил этот день в целости и сохранности! Они прибыли к нам с надеждой, а мы встретили их подозрением! И смертью!

(Сигиллит): Таковы времена, в которые мы живём, Натаниэль. Такой роскоши, как доверие, больше не существует. Во время неразберихи, последовавшей за смертью Корарина, когда флотилия беженцев бросилась врассыпную, один корабль затерялся в толчее. Он избежал обнаружения, затем проследовал в Солнечную Систему. Подозреваю, что кто бы ни находился у него на борту, это был шпион Воителя. Но я уже занял работой над этим вопросом других агентов.

К ним приблизился Рубио, остановившись, чтобы поклониться Регенту. Бок о бок с ним стоял Варрен. Выражение лица Пожирателя Миров было угрюмым и отчуждённым. У Варрена забрали его забрызганную кровью броню, и сейчас на нём были такие же безликие синевато-серые доспехи, что носили Гарро и псайкер. Его силовой меч покоился в наспинных ножнах, и его массивная латунная рукоять была единственной блёсткой металла на воине.

(Сигиллит): Твой следующий рекрут?

(Рубио): Это представлялось подобающим, лорд Сигиллит.

(Варрен): Гарро сказал мне, что ваше дело — служить воле Императора и нести кару предателям.

(Сигиллит): В известном смысле.

(Варрен): Годится! Моя рука с мечом в ней — в вашем распоряжении!

(Сигиллит): Тогда добро пожаловать в наши ряды, Мэйсер Варрен, но… предостерегаю тебя. Я предостерегаю всех вас: то, что случилось там вовне, то, что содеял Хаким… вполне может статься, что вы увидите что-то подобное вновь. По мере того, как силы, противоборствующие в этой войне, всё чётче обрисовываются ввиду грядущих битв, грани между лоялистами и предателями размываются. Отступники Хакима — не единственные перебежчики, с которыми вы столкнётесь.


(Рубио): Что вы имеете ввиду?

(Сигиллит): Даже сейчас по коридорам власти разгуливают заговорщики, на Терре и узловых мирах, мужчины и женщины, глупцы, невольные марионетки и фанатики. Они мостят дорогу для неминуемого вторжения, для удара Хоруса по пульсирующему сердцу Империума.

(Варрен): Покажите их мне. Они умрут!

(Сигиллит): Со временем, Варрен. Всему своё время.

Гарро исследовал непроницаемое лицо Сигиллита, выискивая на нём что-нибудь, что помогло бы понять намерения Малкадора. Он этого не нашёл.

(Гарро): Каковы ваши пожелания относительно нас, Регент?

(Сигиллит): У меня есть для вас множество заданий, капитан Гарро, и когда они будут выполнены, я обещаю, что вы вернётесь к отправной точке, к чёрным корням этого кровавого мятежа. Но до этого дня вы будете моими глазами и ушами, моим кинжалом во тьме. Вы найдёте этих пособников, и вы их уничтожите.

Гарро склонил голову и положил руку на эфес Вольнолюбца.

(Гарро): Как вы приказываете, так тому и быть.

4. БРЕМЯ ДОЛГА


В небесах над Террой войска Империума Человечества готовились к войне. Внизу, под дымкой пепла, вращалась родная планета человеческой расы; её поверхность испещряли гигантские городские застройки и хитросплетения ульев. Это был стиснутый кулак из железа и камня, из которого вырастали долговязые башни орбитальных элеваторов и шлейфы, оставляемые маневровыми двигателями тяжёлых транспортников. Планета была окружена ореолом платформ промежуточных станций. Самые разнообразные по размеру и сложности конструкции, они были разбросаны по пространству низких орбит и кластерам, базирующимся в точках Лагранжа с нулевым тяготением. Между ними, сияя дюзами двигателей, перемещались корабли, похожие на крапинки ртути на чёрном бархате.

Вокруг Терры обращалась пребывающая в вечном движении армада, окутывая собой планету, как пеленой. Конструкции, не уступающие размерами континентам, плыли, будто грандиозные металлические тучи. Часть из них была артиллерийскими комплексами — не более чем орудиями в свободном полёте, которые были нацелены в пустоту вовне, словно пушки на зубчатых стенах древнего замка. Другие являлись постами боевого управления, пунктами сосредоточения войск, верфями и космическими доками, которые щетинились военными кораблями всех типов и любого тоннажа, чьи корпуса переоснащались новым оружием. Некоторые орбитальные станции были частными жилищами имперских аристократов и сановников, но даже их высокое положение не уберегло их от приказа о фортификации. Повеление, в свое время оглашённое Императором, относилось ко всем без исключения. Терра находилась на военном положении, она облачалась в свою кольчугу и вострила клинки, наблюдала, ожидала…

Снаружи, за орбитой Луны, уже были размещены второй и третий рубежи обороны. Там, во мраке, плавали поля автономных артиллерийских роботов и сети датчиков. Астероиды, которые подтащили тендерамииз пояса за орбитой Марса, образовывали бастионы огневого заграждения, засечный рой и прочие узлы оборонительной герсы. Они подготавливались к тому дню, который обязательно придёт — к дню, когда в небе станет тесно от боевых флотилий мятежников Хоруса Луперкаля.

Изменник Воитель, первый среди равных из числа сынов-примархов Императора, ни на миг не спускал с Терры глаз. Эта планета была не просто духовным сердцем Империума, не просто Стольным Миром и родиной человечества. Прагматичные тактики могли говорить, что для успешной войны с Императором, возможно, и вовсе не потребуется добираться под свет звезды Сол, но в это никто не верил всерьёз. Хорус придёт. Здесь был дом его отца, и если он не сожжёт его, чтобы провозгласить своим, то он никогда не сможет заявить об окончательной победе. Император прекрасно это понимал и совершил приготовления.

Конструктор укреплений, казалось, был рождён для подобной задачи — Рогал Дорн, самый верный и непоколебимый из сынов Императора, примарх VII Легиона Астартес, Имперских Кулаков. Говорили, что Дорн является величайшим знатоком оборонной стратегии во всей Галактике, и что цитадель, спроектированную Кулаками, вообще нельзя взять. Хорусу предстоит проверить это утверждение.

Дорн координировал грандиозную фортификационную кампанию со своего флагманского корабля и космической крепости, могучей «Фаланги». Размером с небольшую луну, она была вынуждена держаться вдали от терранских судоходных маршрутов из опасения, что её огромная масса окажет приливное воздействие на орбитальные станции меньших размеров. Космическая крепость, стоящая на страже ведущихся фортификационных работ, была грандиозным золотым шедевром. Её бока покрывали крепостные валы и башни, похожие на соборы здания и акры куполов. «Фаланга» была не только флагманом VII Легиона, но также и его домом, на чьих жилых ярусах хватало места для сотен тысяч воинов и подсобной обслуги.

Подступы к крепости пестрели вереницами военных и грузовых судов. Космические корабли вели замысловатый танец, курсируя туда и обратно под верховным командованием Дорна. И среди них, затерявшись в свистопляске показаний ауспиков и помех от рассеянного назад излучения, подкрадывалась всё ближе на замаскированных двигателях маленькая челночная капсула.


Корабль с трудом заслуживал подобного названия. Челночная капсула, чьи размеры были не больше, чем у лэндспидера, содержала лишь одного-единственного пассажира, примитивную двигательную систему и авто-навигатор. Всё остальное пространство, что оставалось внутри бесшовного, не поддающегося сканированию корпуса, было забито аппаратурой глушителей датчиков и щитов-отражателей. Как правило, подобными судами пользовались имперские агенты или ликвидаторы Официо Ассасинорум, но в данном случае пассажир явно преследовал другую цель.

Капсула выписывала спираль в направлении корпуса «Фаланги», автономные системы управления ждали до последней возможной секунды, не позволяя тормозным двигателям замедлить скорость сближения. Выдвинувшиеся магнитные захваты протащили капсулу последний короткий отрезок пути до места стыковки. Когитаторы корабля задействовали режим «невидимки», вводя в заблуждение стыковочные датчики и скрывая внеплановый прилёт.

Так могло продолжаться лишь считанные мгновения, но их было достаточно. Нарушитель, не замеченный Имперскими Кулаками, очутился на борту их судна, призрак по сути своей, как бы иначе он ни звался. Челночная капсула, полностью выполнившая своё назначение, отстыковалась и уплыла прочь, вновь сливаясь с суматохой космических трасс. Её единственный пассажир отважился на однократный выход на связь, послав короткий импульсный пакет с сжатым сообщением по зашифрованному каналу секретной полосы вокс-диапазона. Ответа не будет. Единственного сигнала уже было достаточно, чтобы возник риск обнаружения.

(Искажённый голос): Я на борту. Продолжаю выполнение задания.

Воин укрылся в длинной тени, его массивная силовая броня призрачно-серого цвета наполовину растворилась во мраке. Поверх доспехов на нём были просторные одежды из тонкого металлического материала, которые придавали ему облик монаха из древней легенды. Подтянув их к себе, он включил вшитое в рукав устройство, и поверхность одеяния замерцала. Воин превратился в стеклянистый эскиз самого себя, его контуры нарушились, как будто видимые через окно с залитым дождём стеклом. Технология была малораспространённой и капризной, но обманный балахон мог скрыть от случайного свидетеля даже бронированного гиганта.


Под капюшоном кривил лицо Натаниэль Гарро. Он не одобрял подобные подковёрные действия, но у него не было другого выбора. Он очутился здесь по прямому приказу Малкадора Сигиллита, Регента Терры. Когда-то Гарро был боевым капитаном в Легионе Гвардия Смерти, но он уже давно сложил с себя это звание, став тем, кого некоторые называли Странствующими Рыцарями, — одним из секретных агентов Малкадора посреди хаоса галактической гражданской войны.

Он двигался во мраке теней, которые отбрасывали огромные декоративные колонны, перемещаясь с места на место, когда экипажные серфы и Имперские Кулаки направляли свой взгляд в другую сторону. Гарро пересёк огромный Зал Побед, следуя маршрутами Сада Скульптур и Галереей Героев. Он уже был однажды на борту «Фаланги», но при очень отличных обстоятельствах. Тогда Гарро был гостем Седьмого Легиона, вырванным из лап смерти самим Рогалом Дорном, и ему было не по сердцу, что его возвращение происходит под завесой секретности.

Коридоры и залы флагмана являлись впечатляющими творениями утилитарной военной архитектуры. Увешанные флагами, знаменующими сотни тысяч побед, и наполненные произведениями искусства, которые прославляли Легион Дорна и высшие идеалы Империума, они были блистательным зрелищем. У Гарро не было времени ими любоваться. Он считал, что во время выполнения этого задания он находится на вражеской территории, и собирался действовать в соответствии с этим. Он отступил от своих обычных приготовлений лишь в одном, появившись здесь только со своим мечом, Вольнолюбцем, и не взяв с собой свой болтер. Этим он показывал, что при выполнении этой задачи он не станет — не сможет — проливать кровь, но он сомневался, что Имперские Кулаки, доведись им его сейчас обнаружить, окажут ему такое же уважение.

Тщательно следя за тем, чтобы оставаться невидимкой для своих собратьев-легионеров, Гарро медленно и осторожно продвигался во внутренние помещения необъятного космического форта при подспорье полученной им подготовки и обманного балахона. Место назначения, к которому стремился воин, находилось глубоко внутри «Фаланги», на её нижних палубах неподалёку от гигантских центральных двигательных узлов флагмана. Для этого отсека существовало лишь одно название — Секлюзиум — и никакого другого.


Перед ним возвышалась огромная овальная дверь из голубого титана, опоясанная запорными устройствами. Глаза Гарро привлек символ, который был выбит на металле поверх засова, — бронированный кулак на фоне белого диска, эмблема VII Легиона. После того, как была закрыта эта дверь, Рогал Дорн лично нанёс этот знак, и это ему Гарро окажет открытое неповиновение, если он её откроет.

Внутри запечатанного помещения, за барьерами экранирующих стен из черного фазового железа и противо-псионических приспособлений, созданных во времена Тёмной Эры Технологий, примарх Имперских Кулаков повелел держать в заключении команду своих собственных сынов. Они не совершили ни единого проступка, не сделали ничего, что навлекло бы позор на их собратьев. Это были преданные воины, которых отозвали со службы на передовой, бойцы, которым прародитель их Легиона приказал разоружиться и сложить с себя обязанности. Они были Имперскими Кулаками, суровыми и непоколебимыми, истинными сынами Дорна до самых кончиков ногтей, и, тем не менее, они беспрекословно подчинились повелению примарха. Единственный грех этих легионеров состоял в том, что они носили на себе проклятие идущих от варпа способностей. Лексикании, кодициарии и эпистолярии, они были боевыми братьями Библиариуса, обученными использовать в качестве оружия мощь своих разумов.


Эдикт, испущенный Императором после Собрания на Никее, в одну секунду покончил с этим подразделением. Заигрывания примарха-чародея Магнуса Красного с непредсказуемыми силами варпа привели к тому, что библиариям было отказано в их оружии. Приказы Императора запрещали какое бы то ни было использование псионических способностей в Легионах, и теперь библиарии Дорна проводили долгие дни в тихих медитациях, изолированные от своих собратьев и не знающие, что их ждёт в будущем.

Гарро полез в сумку на своём поясе и достал устройство, которое втиснул ему в руки сам Малкадор. Маленькая кристаллическая вещица имела неизвестное Гарро происхождение, но он так и не смог полностью отделаться от необъяснимого ощущения, что она не была человеческой. Когда он спросил Регента Терры об этом своём подозрении, Малкадор не сказал ничего, а просто упёрся в него твёрдым холодным взглядом.

Устройство заработало. Под его влиянием запоры, удерживающие дверь закрытой, начали открываться в быстрой последовательности друг за другом, но это действие не прошло незамеченным.

(Механический голос): Именем Легиона, стой и назовись!

Потайная ниша развернулась вокруг оси, являя пару бронированных орудийных сервиторов в жёлтой расцветке Кулаков. Подневольные создания, превращённые в автоматы, мялись в неуверенности, прилагая все силы, чтобы отследить замаскированного воина. Гарро не дал им времени, чтобы прицелиться. Он атаковал, не оставив сервиторам ни единой возможности поднять тревогу. Безмозглые машины зашатались и рухнули на палубу с перерубленными нервными трактами. Оставив их лежать там, где они упали, Гарро развернулся обратно к двери в тот момент, когда отошёл последний запор.


Брат Масак грезил. Он не погружался в сон, поскольку био-имплантаты Астартес покончили с нуждой в подобных вещах, но грёзы к нему приходили — в том странном ментальном пространстве его медитаций, когда его сознание обращалось внутрь себя, и он сосредотачивался на своей судьбе. Во мраке, он временами видел проблески того, что казалось нереальным, неземным. Небеса, в которых черным-черно от боевых кораблей. Твари, которых нельзя отнести к инопланетным, исковерканные и чудовищные. Война, сжигающая Галактику от спирального рукава и до ядра…

Масак и прочие псайкеры, изолированные от всей остальной Вселенной, потеряли счёт времени. Недели перетекали в месяцы, а месяцы — в годы, и ход времени ощущался всё слабее, пока не осталось лишь вечное настоящее. Масак был готов ждать в заключении этого отсека так долго, как только пожелает его примарх. Это было его долгом.

«Когда мы понадобимся Империуму, он придёт. Когда наступит время, Дорн за нами вернётся». Слова пришли внезапно, но убеждённость, стоявшая за ними, казалась эфемерной. Ни один из изолированных библиариев не высказал каких-либо сомнений по поводу их заключения, но невыносимая мысль, похороненная глубоко в сознании Масака, грозила всплыть на поверхность. Что, если Дорн не вернётся?

(Масак): Дверь Секлюзиума!

Разум брата Масака резко вернулся в бодрствующее состояние, и он вскочил со своей койки. Что-то было не так. Он ощутил, как затрепетала и померкла жизнь в орудийных сервиторах, когда были задуты тусклые свечки их умов, а затем воспринял смутный образ ещё одной души, которая была укрыта за крепкими стенами противо-телепатического обучения и жёсткого мышления. Это мог быть только легионер, но кем именно является этот воин, было невозможно уловить, а прибегнуть к своим способностям, чтобы протиснуться глубже, означало нарушить Декрет. Вместо этого Масак выискал горстку своих собратьев и призвал их к оружию.

(Масак): Тут что-то не так! Врата не должны открываться с такой лёгкостью! Это какое-то нападение, не иначе!

Обернувшись, Масак увидел человека в серой броне, который появился, когда упал на палубу обманный балахон.

Он был очерчен ореолом света, падающего из наружного коридора, а в его руке потрескивал силовой меч. Сам библиарий предпочитал двуглавую силовую секиру с изогнутыми лезвиями из пси-резонантного металла. Она в тот же миг очутилась в его руке, а его братья, стоящие рядом с ним, достали свои мечи и силовые посохи.

(Масак): На тебе нет ни цветов, ни эмблемы, нарушитель. Назови мне своё имя и Легион, отдай свой меч…

(Гарро): Я отказываюсь. Это оружие в ваших руках — всего лишь холодный металл, если оно не заряжено вашей псионической энергией.

(Масак): Его будет достаточно.

(Гарро): Идём со мной, и нам вообще не понадобится скрещивать клинки.

(Масак): Ты нам не приказывай. А сейчас отдай свой меч.

(Гарро): У меня нет желания с вами сражаться, но свой меч я не сдам.

(Масак): Тогда ты заплатишь за своё вторжение.

Масак и его боевые братья напали на нарушителя дружным скопом, проводя непрерывную серию атак, каждая из которых получила жёсткий отпор. Библиарий пытался понять истинную цену воину. Тот двигался немного неуверенно, выдавая этим наличие аугметического заменителя конечности, но он не был нерасторопным. Его огромный силовой меч отразил оружие Масака и заставил библиария отступить на шаг назад.

Безымянный воин обладал покрытым шрамами лицом закалённого в битвах ветерана и отвагой мученика. Имперские Кулаки прилагали все усилия, чтобы пробиться через его защиту, но он сдерживал их, выказывая беспримерную собранность и мастерство. Масак скривился, переходя в наступление. Он дал своим братьям совершить стремительный обманный манёвр и затем ударил мощным взмахом секиры. Их клинки встретились, блокируя друг друга, так что полетели искры. Масак впился глазами в нарушителя, выискивая в выражении его лица хоть что-то, что позволило бы понять, зачем он здесь очутился.

(Масак): Кто ты такой?

Несмотря на весь железный самоконтроль Масака, в пылу рукопашной какая-то крошечная частица его сверхъестественного восприятия прошлась по периферии разума его противника. В нём вспыхнуло озарение, дав ему мимолётнейший проблеск понимания причины появления в Секлюзиуме этого легионера. Его истинные намерения были почти у Масака в руках.

(Голос): Прекратить!

Возможность разлетелась вдребезги, как хрупкое стекло, когда в отсек вступила новая сила — пылающий безжалостный разум военного вождя. Неподатливый, как гранит, сияющий холодным огнём, он затмил собой всё остальное, полыхая беззвучным пожаром абсолютной воли.

(Дорн): Приказываю убрать оружие.

Присутствие Рогала Дорна было таким весомым, что он, казалось, заполнил всё помещение. Его аура была точным подобием бронированного кулака на его богато украшенной броне. Примарх, по бокам от которого стояли его хускарлы, обвёл псайкеров неистовым взглядом и проследил за тем, как все они опускаются на колено и склоняют голову. Масак последовал их примеру, то же самое сделал и нарушитель в серой броне. Дорн был сыном Императора, ходячей крепостью в лице человека, более неодолимой и неподатливой, чем любая конструкция из камня и стали. Немногие могли набраться мужества, чтобы бестрепетно встретиться с ним взглядом, но, к удивлению Масака, воин-ветеран это сделал.

(Гарро): Рад встрече, лорд Дорн.

На лице повелителя Масака промелькнуло нечто похожее на удивление.

(Дорн): Натаниэль Гарро. Я спрашивал себя, не пересекутся ли снова наши пути. Это он тебя послал?

(Гарро): Не сочтите за дерзость, милорд, но я думаю, что вы уже знаете ответ на этот вопрос.

Глаза Дорна сузились, и он сделал жест одному из своих людей:

(Дорн): Доставьте его в мои покои. Я скажу ему пару ласковых.

Масак проследил за тем, как Гарро убрал свой меч в ножны и ушёл под стражей. Когда он пересекал порог Секлюзиума, то кивнул Масаку, возможно, выразив этим жестом своё уважение. Библиарий отвернулся и обнаружил на себе изучающий взгляд примарха.

(Дорн): Не следовало тревожить вас в вашем… уединении. Ответственные за это будут наказаны. Возвращайтесь к своим медитациям. Дверь будет заперта вновь.

(Масак): Повелитель…

Дорн остановился, но не обернулся, чтобы посмотреть ему в лицо.

(Масак): Милорд, если мне будет позволено спросить… Как идёт Великий Крестовый Поход?

Примарх молчал долгое мгновение. В воздухе повис невысказанный вопрос, настоящий вопрос: «Когда мы сможем вернуться к своему Легиону?»

(Дорн): Ситуация осложнилась. Это уже не Крестовый Поход, теперь это война. Война, дикая по размаху и ужасная в своей горести.

(Масак): Мы готовы к службе.

(Дорн): Я знаю, сын. Я знаю.


Гарро осмотрелся, заново охватывая взглядом санкторум примарха. Из богато украшенных покоев, расположенных в верхней точке самой высокой из башен «Фаланги», открывался впечатляющий вид на космическую крепость. Обширное овальное помещение сейчас казалось ареной, а он был жертвой, отправленной найти погибель на её лазурном полу. Он почувствовал чьё-то присутствие за своей спиной.

(Дорн): Ты припоминаешь, что произошло в тот прошлый раз, когда мы стояли вместе в этой комнате?

(Гарро): Я наблюдал за концом «Эйзенштейна».

(Дорн): После этого.

Гарро напрягся. Это здесь он впервые предъявил Дорну факты, свидетельствовавшие об измене Хоруса. Тот среагировал так, как сделал бы любой любящий брат: сначала было отрицание, за ним последовал страшный гнев, достаточно сильный, чтобы Гарро испугался за свою жизнь. Он развернулся лицом к примарху, тщательно взвешивая слова:

(Гарро): Я принёс вам тяжёлую правду. Бремя моего долга…

(Дорн): Как мне вспоминается, ты спросил меня, уж не ослеп ли я. И, возможно, так оно и было, но это в прошлом. Теперь я вижу ясно. Я должен заботиться о том, чтобы обеспечить выполнение моего долга. Император поручил мне оборону Терры и командование всеми своими армиями. Это моё бремя. По сути, я теперь и есть Воитель — во всём, кроме титула.

Дорн навис над ним, его глаза искрились, как кусочки кремня.

(Дорн): Я знаю, чем ты занимаешься, Гарро, я знаю о планах Малкадора и его секретных предприятиях. Я знаю, что ты и этот старый Волк Круз теперь стали его агентами. Сигиллит использует вас для сбора информации и вербовки людей. По причинам, которые ещё не вскрылись, многие из них являются псайкерами. И всё это происходит в явном пренебрежении приказами Императора.

Тяжёлые латные перчатки примарха сжались в кулаки.

(Дорн): Эта… призрачная броня, которую ты носишь, с тавром Малкадора на твоём плече… В каких-то других местах Империума она, может, и позволяет тебе бывать везде, где ты захочешь, но не здесь. «Фаланга» принадлежит Седьмому. Появляясь втайне в моих владениях, не ожидай, что тебе это сойдёт с рук. Ты дашь мне объяснения, — он поднял руку и указал пальцем на Гарро, — или на этот раз я не буду сдерживаться, когда я тебя ударю.

(Гарро): Не сочтите за неуважение, милорд, но я не могу раскрывать своё задание. Даже вам.

(Дорн): Гарро, ты обязан мне своей жизнью. Ведь это Имперские Кулаки спасли тебя и твоих людей из глубокого космоса! Вы были в дрейфе и стояли перед лицом верной смерти! Ты так легко об этом забыл?

(Гарро): Я, милорд, не забыл ничего. Да, я в полной мере осознаю, насколько я вам обязан, и тем не менее, мой долг перед Сигиллитом стоит выше этого.

(Дорн): Что за долг может потребовать, чтобы ты, как вор, прокрался на борт моего корабля, нарушил мои приказы и потревожил тех, кого я держу в изоляции? Мы уже подобрали твою капсулу, Гарро. Как ты собираешься бежать? Чего ты хотел от моих библиариев? Ты дашь мне ответы!


Гарро сделал глубокий вдох, собираясь с мужеством для открытого неповиновения примарху.

(Гарро): Сожалею, но я не могу, милорд.

Какой-то долгий миг Гарро опасался, что Дорн осуществит свою угрозу и уложит его ударом, но затем примарх отступил, кипя надменной яростью.

(Дорн): Я не принимаю твой отказ. Ты останешься пленником на борту «Фаланги» до тех самых пор, пока не решишь дать потребованные мной ответы. Если понадобится, ты будешь находиться здесь, пока не потухнут сами звёзды.

Прежде чем он успел вызвать своих охранников, чтобы они сопроводили Гарро прочь, двери санкторума отворились сами.

(Масак): Повелитель, простите моё вторжение, но я должен с вами переговорить.

(Дорн): Брат Масак, я не давал тебе позволения покинуть Секлюзиум. Вернись туда сейчас же.

(Масак): Непременно. Но сначала я должен просить вас об этой аудиенции. Нарушитель, Гарро… Я знаю, зачем он здесь.

Прищуренные глаза Дорна обратили на сына всю испепеляющую мощь своего взгляда.

(Дорн): Объясни.

(Масак): Я чую правду, которую он прячет. Она притаилась в глубине его сознания. Если вы позволите, то я могу вытащить её на свет.

Примарх скрестил руки поверх своего золотого нагрудника.

(Дорн): Ты смеешь предлагать использование псионических способностей? Ты лучше любого другого Имперского Кулака знаешь, что мой отец это запрещает!

Но пока Дорн произносил эти слова, Гарро видел в его глазах внутренний конфликт. Зная, что честь обязывает его следовать Эдикту Императора, примарх никоим образом не мог сбросить со счетов огромную ценность псайкеров как боевого оружия в арсенале Легионов.

(Масак): Ему не скрыть от меня ничего, повелитель. Если только вы позволите мне допытаться у Гарро ответов…

(Дорн): Я не ослушаюсь Никейского Эдикта, как не сделаешь этого и ты. Даже малейшее использование порождённых варпом способностей означает неповиновение. Оно открывает дорогу к злоупотреблению, точно также, как злоупотреблял ими мой брат Магнус. Нет, Имперские Кулаки верны Императору во всём. Решение моего отца — окончательное слово в этом вопросе.

(Гарро): Если мне будет позволено сказать, лорд Дорн, то я бы предложил компромисс.

(Дорн): Говори. Я тебя выслушаю.

(Гарро): У библиария превосходное чутьё, и оно право. Я появился здесь ради него. Я открою приказы Малкадора, но только брату Масаку и никому другому. Он поймёт, говорю ли я правду.

(Дорн): А если я откажусь?

(Гарро): Тогда, милорд, как вы и говорите, я буду составлять вам компанию до тех самых пор, пока не потухнут звёзды.


Допросная комната не превышала размерами салона бронированного транспортника. Металлические стены, тусклые и безликие, перерастали в усеянный люм-сферами потолок. Решётка слива в центре пола предательски свидетельствовала о том, что здесь случалось проливать кровь, и часто. Гарро и Масак стояли друг напротив друга, разделённые пустой комнатой. Бывший Гвардеец Смерти сохранял невозмутимость и был неподвижен, как статуя. Имперский Кулак смотрел на него изучающим взглядом, следя за его лицом в ожидании первого признака какого-нибудь предательского микровыражения, которое могло бы раскрыть истинные намерения Гарро.

(Гарро): За нами следят?

(Масак): Нет. В этом месте нас не сможет услышать даже примарх. То, что ты должен мне сказать, останется только между нами.

Гарро кивнул.

(Гарро): Расскажи мне о грёзах, Масак.

Библиарий много чего ожидал услышать, но только не это. Масак никому не рассказывал о тех приводящих в смятение картинах, которые навещали его медитирующий разум в последние недели, появляясь всё чаще с каждым проходящим днём.

(Масак): Я не вижу снов.

(Гарро): Мы все их видим, сородич.

Возможно, не в той манере, как это понимают обычные люди, но мы это делаем. И ты, со своими способностями, ты и в самом деле грезишь совершенно иным образом. Ты не рассказывал об этом, так ведь?

(Масак): Так.

(Гарро): И всё же Сигиллит знает. И, следовательно, знаю я.

Выяснив, что его мысли открыты другим, Масак чрезвычайно обеспокоился. Но, с другой стороны, было известно, что, не считая Императора Человечества, Малкадор является величайшим псайкером из всех ныне живущих в Галактике, и, как говорили, он может читать любой разум, как распахнутую книгу.

(Масак): Я… видел грёзы… о небесах Терры, полнящихся чёрными боевыми кораблями. На них эмблемы в виде злобного глаза. Полчища уродливых страшилищ в союзе с предателями опустошают планету. Омерзительные твари, подобных которым доселе не видели в царстве смертных существ…

(Гарро): Демоны.

(Масак): Это довольно подходящее слово.

(Гарро): Они не просто фантазия, не обман воображения. Они реальны.

Гарро хладнокровно и без всяких околичностей рассказал библиарию о мятежах, распространяющихся под верховодством Хоруса. Он открыл легионеру всю кровавую правду о происходящем, глядя на борьбу эмоций на его лице. Сначала это был шок, затем отвращение и, наконец, — ярость.

(Гарро): Я сражался с этими тварями, видел, как они возникают из плоти мертвецов. Твои видения…

(Масак): Значит, будущее?

(Гарро): Возможный вариант. То, что ты увидел, и есть причина, по которой я здесь нахожусь.

Гарро придвинулся на шаг, в его манерах появилась торжественность.

(Гарро): Сигиллит послал меня, чтобы найти тебя и забрать с собой. Малкадор ищет сильных и благородных людей для начинания, чья цель — защитить Империум от подобной угрозы в грядущие тысячелетия. Он избрал тебя, Масак. Он избрал тебя для исполнения долга, который превыше твоей верности Рогалу Дорну и Имперским Кулакам.

Серый воин протянул Масаку свою бронированную руку.

(Гарро): Идём со мной, сородич. Твоя изоляция закончится. Тебе вернут твою мощь.

Брат Масак посмотрел вниз на протянутую руку Гарро. Он понимал, что означает это предложение. Это был шанс покончить со изоляцией, шанс снова стать полезным, шанс сражаться за Империум. Но он покачал головой, отворачиваясь прочь.

(Масак): Нет, я отказываюсь. Скажи Регенту Терры, что я не могу принять его предложение. Я — Имперский Кулак, сын Дорна, я подначален своему примарху, и это превыше всего прочего. Я не покину свой Легион.

(Гарро): Масак, ты понимаешь, от чего ты отказываешься? Если ты не пойдёшь со мной, то лорд Дорн вернёт тебя в изоляцию Секлюзиума! Ты будешь там пленником, изгоем в своём собственном Легионе! Ты можешь никогда не получить ещё одной возможности быть освобождённым от исполнения Никейского Декрета!

(Масак): Мы есть железо и камень, сэр, мы поступаем так, как гласит приказ нашего примарха. Я не ищу, как бы освободиться от распоряжения Императора, я принимаю его! Я из Седьмого Легиона, а мы повинуемся!

(Гарро): Даже если приказ заставляет тебя усомниться?

Масак вытянулся по стойке «смирно», в его взгляде не было неуверенности.

(Масак): Если приказания отдаёт Дорн, то сомнений не существует. Мои… видения… Если ты говоришь правду, Гарро, если Воитель предал нас, если он заключает соглашения с чудовищами, то мой долг — стоять плечом к плечу со своим примархом и своими боевыми братьями и встретить эту измену лицом к лицу.

(Гарро): Этого может не хватить, чтобы его остановить.

(Масак): Я верю, что этого хватит.

Ответ Масака, похоже, задел какую-то струнку в душе воина, и после секундной заминки Гарро кивнул, принимая сказанное.

(Гарро): Я тебя понимаю. Мне очень хорошо знакомо это… бремя долга.

Я позабочусь о том, чтобы донести твои слова до Малкадора. Он будет недоволен, но я заставлю его отнестись к твоему выбору с пониманием.

Гарро отсалютовал ему Аквилой и пошагал к люку, Масак же не двинулся с места, обдумывая его слова.

(Гарро): Счастливо оставаться, брат Масак. Надеюсь, что придёт тот день, когда я буду иметь честь сражаться с врагом бок о бок с тобой.

(Масак): Этот день… он придёт раньше, чем мы думаем.

(Гарро): Да. Именно так.


Рогал Дорн ожидал его, стоя в своём санкторуме и неотрывно глядя сквозь огромные окна галереи в направлении далёкого шара Терры.

(Дорн): Прибыл транспортник, которого не было в расписании. Под штандартом Регента. Твой рейс до дома. Малкадор, похоже, всегданачеку.

(Гарро): Мой опыт это подтверждает, лорд.

(Дорн): Гарро, я имею полное право тебя убить. Время сейчас военное, и с тайными деяниями разбираются самым жёстким образом. Разве недостаточно того, что нам приходится защищаться от ассасинов и шпионов предательского отродья? Я что, вдобавок должен охранять себя от тех, с кем я на одной стороне?

(Гарро): Я не возьму на себя смелость сказать.

(Дорн): Конечно, нет. Ты верный сын Империума. Разногласия у меня с тем, кто отдаёт тебе приказы. Твоя же единственная ошибка состоит в том, что ты, возможно, отдал свою верность неподходящему человеку. Или что ей злоупотребляют.

Дорн наконец-то развернулся, и звёздный свет рельефно высветил резкие линии его лица.

(Дорн): Не испытывай терпение Имперских Кулаков ещё раз. Это предупреждение относится и к тебе, и к Малкадору. Сделай так, чтобы он это уяснил. Свободен, капитан.

Гарро поклонился, но задержался ещё на минутку:

(Гарро): Лорд Дорн… Ваш воин, Масак… Он обладает великой способностью к прозрению, которая остаётся без внимания в его заключении. Он и его собратья-библиарии… Придёт время, когда они снова вам понадобятся. Вы должны доверять Сигиллиту, следуя…

(Дорн): Я слышу твой голос, но слова принадлежат Малкадору. Я ценю прозревательные способности Масака сильнее, чем ты можешь знать. Сигиллит полагает, что моими действиями руководят невежество и страх. Он не понимает. Библиарии находятся именно там, где им необходимо быть.

(Гарро): Взаперти в сейфе? Они… они просиживают время в утробе вашей крепости, как приговорённые в ожидании эшафота!

(Дорн): Нет. Они стоят наготове, прямо под рукой, в сердце моего Легиона. Время буду выбирать я, Гвардеец Смерти, а не ты и не Малкадор.

(Гарро): Вы многого от них попросили, милорд.

(Дорн): Времена такие, они многого просят от каждого из нас.

5. ЩИТ ЛЖИ

ЧАСТЬ I

1

[Ночь, гигантская верфь, громады строящихся кораблей посреди шипения сварочных аппаратов и лязгания кранов.]


Она знала, что её найдут.

Это было лишь вопросом времени.

Отряд преследователей, от которого она сбежала на административном уровне, был первым из многих. Она спаслась из их когтей благодаря слепому везению — ему и адреналину, струившемуся по её организму. Но за ними последовали другие, преграждая ей дорогу, куда она ни ткнись.

Все пути к спасению педантично блокировались один за другим. Вокзал рейсовых челноков, грузовые отсеки, даже общественные транспортёры — всё было перекрыто поисковыми патрулями. В былые времена, когда это место охранялось людьми, а не машинами, она бы попытала счастья и рискнула попробовать проскользнуть мимо Адептус Арбитрес. Но не сейчас. Она не осмеливалась пройти перед не смыкающимися ни на миг искусственными глазами, которые неустанно сканировали улицы города.

Нырнув в укрытие за высокой решётчатой башней обслуживания, она сделала передышку и попыталась взять себя в руки.

(Беглянка, сама себе): Паника — непродуктивное эмоциональное состояние. Нельзя просто продолжать реагировать. Следует думать.

Она подняла глаза, следуя взглядом за очертаниями массивных кранов, перемещающихся наверху, и замечая полыхающие движения лучевых сварочных аппаратов.

Везде вокруг неё в титанических доковых помещениях обретали форму боевые корабли. Громоздкие суда с узкими, напоминающими долото носами, которые щетинились зубчатыми башнями ракетных установок. Внутрисистемные корабли с латунной обшивкой, сконструированные вокруг подмонтированных к килю мега-лазеров. Автономные платформы, набитые болванками кинетического поражения.

Пребывающий в вечном дрейфе на антигравах в милях над поверхностью Терры, мобильный город орбитальной платформы Рига всегда служил Империуму токарным станком. Но Падение Марса и битва за контроль над тем, что осталось от Кольца Железа вокруг Красной Планеты, изменили многое.

Теперь город занимался строительством мелких судов для оборонительной флотилии Солнечной Системы — жизненно важным приготовлением к грядущей войне.


С момента прихода вести о бунте Воителя воздушная платформа не знала и мига покоя. Мятеж Хоруса Луперкаля против его отца Императора перевёл Галактику на военные рельсы. Рига выписывала вечную петлю, медленно курсируя взад и вперёд между радиоактивными землями Мерики и районом Древнего Урша, в честь которого она получила своё название. И всё это время планета под ней, как и любой другой мир Империума, готовилась к вторжению.

Беглянка была рождена на земле там внизу тридцать лет тому назад, на краях Аталантской Кручи; но Рига стала её домом с того самого дня, как её назначили сюда в качестве письмоводителя-неофита Отдела Управления Имперским Имуществом. Она полюбила её — на некий абстрактный лад, узнала гигантский парящий мегаполис так, как знают старого друга.

Но эта фантазия теперь казалась дурацкой. Небесный город обратился против неё. Ей не осталось места на парящей платформе. Её найдут. За ней пожалуют не ведающие устали охотники.

Словно бы накликанный одной только мыслью о нём, по сервисному мостику высоко наверху прошёл бронированный механический солдат-таллакс, крутя туда и сюда своей бронзовой головой. Поперёк его пути веером лился сапфирный лазерный свет прозревательных датчиков, которые всматривались во мрак. Выискивая её.

Отпрянув в складки своего капюшона, она не осмеливалась шевелиться, дышать, существовать, пока солдат не уйдёт. Одна ошибка, одна маленькая промашка, и её схватят. Ей было страшно подумать о том, что случится, если её пленят. Возможно, ей удалось бы донести свои доводы до человека. Но боевой киборг будет рассматривать её лишь как цель, как объект для захвата… или убийства.

(Беглянка, сама себе): Проклятые поделки… Они что, никогда не отдыхают?

Соблюдая осторожность, — перемещаясь от укрытия к укрытию и никогда не покидая теней, — она двинулась дальше вдоль территории верфи. С одной стороны от беглянки был край Риги, отвесно обрывавшийся в открытое загрязнённое небо, и она держалась от него на осмотрительной дистанции. Там, снаружи, двигались похожие на ястребов металлические силуэты, нарезающие нескончаемые круги. Это были боевые беспилотники, управляемые синтетическими биомеханическими мозгами, искусственно выращенными в специальных резервуарах.

Они тоже искали её. Она вполне могла представить, что всем до единой машинам в городе известно её лицо и идентификационный код.

(Беглянка): Тогда не будем облегчать им задачу.

Её подкожный информационный имплантат не был рассчитан на удаление чем-то столь грубым, как стило для письма, но у неё не имелось других подручных инструментов. Она подковыривала скользким от крови стилом под своей кожей, пока у неё между пальцами не оказалась блестящая кремниевая полоска.

Натужно крякнув, она зашвырнула имплантат за край платформы, глядя на то, как его подхватил ветер. Возможно, это не даст им повиснуть у её на хвосте ещё чуть-чуть дольше. Достаточно долго, как она надеялась, чтобы выработать что-то приближающееся к плану.

Боль от нанесённой самой себе раны помогла ей сосредоточиться. Беглянка боялась, что если задержится мыслями на том положении, в котором она очутилась, то этого будет достаточно, чтобы подточить её волю.

Считанные дни тому назад она была всего лишь незначительным служащим, письмоводителем, работающим в исполинском канцелярском подразделении Департаменто Муниторум.

Сейчас она стала преступницей, объявленной Еxcommunicate Traitoris. Преследуемой за тяжкие преступления против Терры. Эти слова были во всеуслышание сказаны по информационной сети блюстителей правопорядка. Ей были омерзительны такие обвинения. Это были измышления, сфабрикованные теми, кто хотел заткнуть ей рот… и, Император свидетель, она боялась, что они скоро этого добьются.

Ибо за ней охотились не только машины. Был кто-то… было что-то ещё.

На первых порах она думала, что это проделки её ума, некий признак охватывающей её усталости. Она была человеком, и, следовательно, была подвластна человеческим слабостям. Она не могла бегать вечно. В конце концов ей придётся сделать передышку.

Непохоже, чтобы охотник — тень — страдал от подобных ограничений. Она мельком замечала его на крышах, когда проталкивалась сквозь толпу на главной улице, слышала его тяжёлые шаги в проулках. Она улавливала мерцание искажённого света, как у солнечных лучей, идущих сквозь залитое дождём окно. Её выслеживало нечто, скрытое под покровом обманного балахона. Мимикрийный камуфляж подстраивался каждый миг, делая того, кто её разыскивал, почти невидимым.

(Беглянка, в ужасе): Оно близко…

Она со стынущей в жилах кровью завернула назад свой капюшон и всмотрелась в полумрак в направлении близлежащей причальной фермы. И оцепенела.

Там стоял, наблюдая за ней, дышащий свирепостью исполин в два раза больше обычного человека, и струился зеркальным эффектом металлический плащ, собирающийся за его спиной. Закованный в броню гигант, исполненный угрозы и обещания кошмарного уничтожения, он напоминал древнего бога войны из преданий прошлого до Эры Раздора.

Это была не машина, беглянка знала это на инстинктивном уровне. Ничто механическое не могло двигаться так, как он: пластично и по-воински, точно он был рождён для того, чтобы чинить смерть.

В решётках теней, отбрасываемых движущимися кранами в верхних доках, глазные прорези шлема горели зелёным над острым угловатым «клювом». Вся та боязнь, что ей доводилось испытывать когда-либо прежде, все ночные страхи и иррациональный ужас бледнели перед этим зрелищем.

Для того, чтобы её прикончить, был послан легионер.

Один из Ангелов Смерти Императора. Он, словно какой-то мифический призрак, медленно поднял одну руку и сделал указующий жест в её направлении. Его смысл был ясен: «Тебе не уйти».

И поскольку она была всего лишь человеком, в эту секунду её воля была сломлена.


2

Способность соображать разлетелась вдребезги, как стекло. Вместо неё нахлынул могучий вал паники, и беглянка вдруг обнаружила, что несётся, не заботясь о том, куда её может завести эта дорога.

Она бросилась наутёк к низко висящей решётчатой ферме и проползла под ней, разодрав свою одежду, пока просовывалась сквозь зазор, который был слишком мал для легионера. Выскочив с другой стороны, она оказалась в ущелье, образованном контурами грузовых модулей.

Воин не сбавил темпа своей погони. Он вихрем перемахнул через ферму, неожиданно стремительно для существа, имеющего столь большой вес. Беглянка чувствовала, как каждый скачок несущегося за ней воина отдаётся вибрацией в листах настила под её ногами.

В последнюю секунду она резко метнулась в сторону, свернув в узкий проход между двумя грузовыми цистернами. Давясь кашлем, она продралась сквозь испарения пролитого прометиевого топлива. За ними была тьма и безопасность густых теней, и на один головокружительный миг ей подумалось, что она и в самом деле может уйти.

Но тут, слишком поздно, вскрылась цена её панического бегства. Тени не прятали путь к спасению, как она надеялась. Вместо этого они кончались отвесной железной стеной, вздымающейся высоко к причальным башням.

(Беглянка): О Трон! Нет…


[замедляющиеся и приближающиеся шаги легионера; звук доставаемого меча]


Воин извлёк свой меч, гудящий энергией, идущей сквозь мерцающие кромки клинка. Оружие почти не уступало длиной росту беглянки. Сейчас та могла ясно видеть своего преследователя, и под ярким натриевым светом ламп верфи грозность закованного в броню космодесантника явилась во всей её полноте.

(Легионер, сквозь вокс шлема): Ты — письмоводитель-адепта второй категории Ката́но Та́ллери. И ты обвиняешься в измене.

Все инстинкты призывали её пасть на колени. Прежде ей не приходилось бывать в обществе воина из Легионов Астартес. Она лишь мельком видела их издалека или на статичных изображениях на пикт-планшете. Но сейчас, находясь так близко, что она могла его потрогать, Таллери поняла, что все рассказы об окутывающей их ауре угрозы были правдой. Над ней возвышался генетически-сконструированный убийца, существо, созданное для одной только войны. Как она вообще могла рассчитывать сбежать от него? Изменник Воитель имел в своём распоряжении тысячи таких воинов — так стоило ли удивляться, что один из них смог с такой лёгкостью явиться за тем, чтобы её прикончить?

Но несмотря на весь охвативший её страх, Катано Таллери не была готова принять смерть молча.

(Таллери): Я не предатель. Я верна!

Трепеща, она ухитрилась заставить себя выпрямиться. Ей потребовались все силы, какие она только могла собрать, чтобы взглянуть легионеру в глаза.

(Таллери): Вы не прикроете это деяние ложью! Я не совершила ничего против моего Империума, что бы там про меня ни говорили!

Таллери отвернулась. Её руки тряслись. Она потянула за золотую цепочку на своём запястье, спрятанную под манжетой её длинных просторных одеяний. На ней висела крошечная подвеска в виде копии великого символа Имперской Аквилы — двуглавого орла, глядящего и в прошлое, и в будущее. Таллери сжала её в пальцах, словно бы черпая силы в её благородном силуэте.

(Таллери): Император защищает… Император защищает… Император защищает…


[долгое мгновение тишины; шипение воздуха и звук снимаемого шлема]


(Легионер): Погляди на меня.

Она сделала так, как ей было велено.

Ей открылось лицо, бывшее за грозным шлемом легионера. На коже была вычерчена карта заживших ран, старых шрамов и печати прошедшей совсем рядом смерти. И всё же… эти глаза. Несмотря на весь грозный вид воина, его глаза были добросердечными.

(Легионер): Значок, который ты носишь на запястье. Где ты его взяла?

(Таллери): Какое это имеет значение? Если меня казнят из-за лжи, чего стоит правда?

Кончик гигантского меча опустился к полу, и Таллери почувствовала, что воин производит её доскональную оценку. На этом покрытом шрамами, обезображенном лице было написано сомнение. Он был не тем, что она ожидала. Воин казался почти что… человеком.

(Легионер): Я — Натаниэль Гарро. Поведай мне твою правду, письмоводитель, и может статься, что ты увидишь завтрашний день.


3

[Прошлое. День. Офисный комплекс в стиле футуристической готики: латунные шестерёночные машины, вакуумные трубопроводы, стук клавиш и царапанье чернильных перьев.]


(Таллери, диктует): Внимание, сервитор. Приложение номер шесть-три-шесть-один-два-один. Файл Гамма. Протокол Омния Майорис. Письмоводитель Таллери делает запись. [откашливается] Да будет известно, что четыреста девятая колонна снабжения в систему Мертиол была перенаправлена через колонию на Росине из-за аномальных угроз для астронавигации. Данную информацию надлежит записать и передать астропатическими средствами во все имеющие к этому отношение контактные точки, смотри подпункт восемь-альфа.

(Сервитор, механическим голосом): Сервитор подтверждает… письмоводитель Таллери.

Поразительно, если задуматься, как обстоятельства могут измениться столь радикальным образом после всего одного неожиданного события. Это было всё, что потребовалось, чтобы положить начало крушению упорядоченного мирка Катано Таллери: одно распавшееся звено в цепочке судьбы. Неожиданно оборвавшаяся жизнь.

(Таллери, диктует): Запасы блоков охлаждения двигателей второй категории для штурмовых спидеров модели «Дротик» надлежит увеличить с имеющихся сорока тысяч до шестидесяти семи тысяч, немедленно к исполнению.

Присвоить индекс и отослать ордер.

Как гласил принцип великого Администратума Терры, не существовало более серьёзной задачи, чем организация материально-технического обеспечения империи. В Империуме, который охватывал не просто планеты и звёздные системы, а целую Галактику, дело поддержания управления, финансирования войны и мира и сохранения линий снабжения в действующем состоянии было нескончаемым подвигом.

Если воины Легионов Астартес были кулаком Империума, Гильдия Навигаторов — его глазами, а астропаты — его голосом, то махина Администратума являлась сердцем, качающим по его жилам животворящую кровь.

Ничто не перемещалось от планеты к планете — ни корабль, ни человек, ни кроха продовольствия — без направляющей руки гигантской машины Администратума. А во времена войны жизненно важные функции этого ведомства приобрели ещё даже бо́льшую значимость

(Таллери): Сервитор? Запиши, что имущество, собранное с полей сражений Жодона и Хелликора, получило разрешение на утилизацию. Остовы погибших кораблей и списанные в утиль суда ожидают разброски по ведущим мирам-кузницам.

(Сервитор): Ордер… подтверждён.

Это было жизнью Таллери, этот мир чисел, и она гордилась, что является его частью. Будучи одной из множества чиновных письмоводителей Риги, работающих на Департаменто Муниторум в настоящий момент, она занималась тем, что следила, чтобы продовольствие, припасы и оружие, проходящие через причалы орбитальной платформы, беспрепятственно двигались по бескрайним просторам владений Императора. Таллери с её врождённой эйдетической памятью идеально подходила для этой задачи.

(Таллери): Следующий пункт. Запросишь подтверждение сигнала от массива прокси-серверов на Луне, адресу…


[приближающиеся шаги бегущего человека]


(Келькинод): Таллери! Письмоводитель Таллери! Прошу вашего внимания!

(Сервитор): Пожалуйста… переформулируйте… команду.

(Таллери): Остановка диктовки. Келькинод, вы не можете просто взять и прервать меня посреди…

(Келькинод): Это важно! Отвлекитесь от своего занятия!

Таллери совершенно не обрадовало появление письмоводителя-адепта Воло Келькинода, свалившегося, как снег на голову. Это был суматошливый себялюбивый человек, который всегда казался тонущим в своём форменном служебном одеянии, являя собой прямую противоположность с тонюсенькой и несколько угловатой Таллери. Хотя формально они и занимали одинаковое положение в сложной организационной структуре Департаменто Муниторум, Келькинод всегда разговаривал с ней так, словно она была нижестоящей.

У него была раздражающая привычка совать нос в логистические операции, которые совершенно его не касались, давая так называемый «совет», в котором не содержалось абсолютно ничего, кроме слегка завуалированной критики.

Но сейчас его обычная брюзгливость исчезла, сменившись неподдельной паникой.

(Таллери): Что случилось?

(Келькинод): На меня легла тяжёлая обязанность принести печальные известия. Наш достопочтенный старший адепт, куратор Лоннд… Этим утром его нашли мёртвым в его спальне!

(Таллери): Что? Как?

(Келькинод): Медики говорят, остановка сердца. Он так усердно работал…

(Таллери): Воистину, исполнение долга кончается лишь со смертью…

(Келькинод): И оно не кончается на Лоннде! Идёмте со мной. Мы должны принять меры. И не распространяйтесь об этом. Категорически важно, чтобы рабочий процесс продолжал идти теми же темпами!


4

[Прошлое. День. Тот же комплекс, тесный личный кабинет.]



Куратор Лоннд был примечателен только одним: своим отсутствием в комплексе Муниторума Риги. Любитель уединяться в своём личном кабинете по несколько дней подряд, босс Таллери был почти недоступен взорам тех, кто трудился под его началом. Единственным свидетельством его существования для неё служил стабильный поток рекомендательных пометок и запросов сведений, текущий из его информационной очереди в её. Ну или тёкший до сегодняшнего дня.

(Келькинод): Взгляните. Вы видите? У нас проблема, Таллери. Работа Лоннда всё накапливается и накапливается, и мы не можем допустить, чтобы в ней произошёл затык в этом кабинете. Последнее, чего хочется любому из нас, это… ревизия!

(Таллери): Согласна. Тогда нам следует связаться с Центральным Управлением и проинформировать их о ситуации.

(Келькинод): Я уже это сделал. С Терры пошлют нового куратора, чтобы он как можно быстрее занял должность Лоннда.

(Таллери): О… Я думала…

(Келькинод): А вы думали, что я собираюсь предложить повысить вас на его место, да? [фыркает] Вы забываетесь!

(Таллери): У меня более чем достаточно опыта.

(Келькинод): Таллери, тело этого человека ещё даже не успело остыть! Я думаю, вряд ли подобает с такой поспешностью выбрасывать его из головы!

(Таллери, ехидно): Они отказали вам в этой должности, так?

Лицо второго письмоводителя залила краска, и Таллери поняла, что её догадка попала в цель. Келькинод скривился и двинулся к обширному рабочему столу Лоннда, делая резкий жест в сторону аккуратных стопок информационных планшетов и листов фотического пергамента.

(Келькинод): Работа по координации прохождения через причалы Риги военной техники, космических кораблей и разнообразных предметов материально-технического обеспечения армии, которую вёл наш покойный куратор, являлась… она является жизненно важным винтиком в деле противостояния предательству Воителя!

(Таллери): Мне прекрасно это известно.

(Келькинод): Тогда вам известно и то, что нельзя допустить, чтобы обработка наших данных задерживалась чем-то столь незначительным, как безвременная кончина одного человека! Поток разрешений, удостоверений и всяких прочих типовых формулировок не должен прекращаться, дабы смазывать шестерни имперской бюрократической машины! Без этого возникнет…

(Таллери): Хаос, да. Безусловно.

(Келькинод): Центральное Управление наделило меня полномочиями переложить всё, что вам поручено в текущий момент, на вашего подручного сервитора для временной обработки…

(Таллери): Этого тупого болвана? Я не хочу, чтобы неквалифицированный работник с выскобленными мозгами портачил в моей информационной очереди!

(Келькинод, игнорируя её): …и возложить на вас завершение всей неоконченной работы, назначенной куратору Лоннду, до той поры, пока на Ригу не прибудет его преемник.

(Таллери): Что? Трона ради, Келькинод, — да здесь, должно быть, порядка двухсот недоделанных ордеров!

(Келькинод): По самой меньшей мере. Так что я советую вам приступать прямо сейчас.

Таллери помрачнела, и её свободная рука по привычке потянулась к запястью, к золотой цепочке и символу, спрятанному под манжетой.

(Таллери, сама себе): Император, дай мне силы!


5

[Ночь, гигантская верфь.]


Пока женщина говорила, Гарро изучал её, выискивая в каждом её слове малейшую нотку фальши. Он не обнаружил ничего.

(Гарро): Этот человек, этот… куратор Лоннд. Ты полагаешь, что его смерть не была естественной?

(Таллери): Нет. Ну, по крайней мере, не на первых порах. Но сейчас, оглядываясь на всё, что случилось с того времени, я не могу не спрашивать себя… Не совершил ли Лоннд ту же ошибку, что и я? Не заставили ли его замолчать тем же способом, каким они хотят заткнуть рот мне?

(Гарро): Кто «они»?

(Таллери, после паузы): Это сложный момент, милорд.

(Гарро): Знаю по опыту, что обстоятельства обычно такими и бывают. Так продолжай же. Расскажи мне, что ты обнаружила.

Она грустно улыбнулась, и страх, который окрашивал её лицо мраморной белизной, ненадолго растаял. Таллери не походила ни на одну разновидность предательского отродья, с которыми Гарро доводилось сталкиваться прежде, но воин не собирался терять бдительность, пока не удостоверится в том, что она из себя представляет.

Наши враги не знают себе равных в вероломстве, напомнил он себе. Он проявит доверие, если это окажется возможным, но только если у него не будет сомнений.

(Таллери): Полагаю, воин из Легионов сочтёт мою работу скучной и неважной…

(Гарро): Все мы сражаемся на этой войне на свой собственный манер.

(Таллери): Да. Это то, что я не переставала себе твердить. Но сейчас я спрашиваю себя: а вдруг я неосознанно служила врагам всё это время и знать об этом не знала? Вдруг я по неведению стала их соучастницей?

В пасмурном небе над верфью медленно проплыл мимо похожий на хищную птицу беспилотник, подвешенный в вышине на струях реактивной тяги. Таллери отпрянула к стене, но машина заколебалась, исследуя воздух своими датчиками, и лишь потом двинулась дальше на прочёсывание другой зоны.

(Гарро): Он не может увидеть нас здесь внизу. Металл грузовых модулей препятствует любому удалённому прозреванию. Продолжай, письмоводитель.

(Таллери): Все доказательства были там. В ордерах Лоннда. Требовалось лишь знать, что искать.

(Гарро): Доказательства чего?

(Таллери, мрачно): Государственной измены.

(Гарро): Значит, ты утверждаешь, что куратор работал во вред Империуму.

(Таллери): Нет! О нет, ничуть! Возможно, он и знать не знал, что происходит. Бедный глупец… Жаль, что я не была так зашорена, как он. Тогда ничего из этого не случилось бы.

(Гарро): Мне хотелось бы услышать всё.


6

[Прошлое. Ночь. Кабинет куратора.]


Часы, проведённые в кабинете Лоннда, вскоре превратились в дни. На каждый ордер, которым занималась Таллери, приходилось три неохваченных. Объём работы рос, как снежный ком, каждое поручение или инструкция разрастались в многочисленные дополнительные задачи, любая из которых требовала тщательного изучения с её стороны.

(Таллери, сама себе): Файл завершён. Отослать и оформить бумажную копию. Открыть следующий…

Она перекусывала, веля служителям приносить причитающиеся ей порции в комнату, которую она покидала лишь для отправления телесных надобностей. Таллери быстро привыкла спать на диване из кожи грокса, задвинутом в угол кабинета, вместо того, чтобы возвращаться в своё собственное жилище на спальных ярусах. В лишённой окон комнате день и ночь становились абстрактными понятиями, и она вскоре потеряла счёт времени.

(Таллери, подавляя зевок): Файл… завершён. Отослать. Оформить бумажную копию. Следующий…

Информационная очередь Лоннда сильно запаздывала, и Таллери приходилось стараться изо всех сил, чтобы уложить её обратно в график. Но она прилежно трудилась над этой задачей, зная, что один-единственный неправильный ордер мог означать разницу между жизнью и смертью для какого-нибудь далёкого мира-колонии. Поставь не в том месте десятичную запятую, и партия продовольствия так и не придёт или жизненно необходимое подкрепление так и не будет послано…

(Таллери, со вздохом, сама себе): Этому что, не будет конца?

Именно тогда, в тёмные предрассветные часы она обнаружила первую ненормальность.

(Таллери): Хм. Это не может быть правильным.

На первый взгляд Таллери показалось, что она смотрит на корреляционную ошибку, возможно — на неверные данные, введённые каким-то другим, не столь добросовестным, как она, служащим.

Судно обеспечения — грузовой лихтер с названием «Пастырь Бореалиса» — перевозило топливо, чьё количество не соответствовало характеру назначенной ему задачи.

Это была крошечная ошибка. На одну цифру больше перед запятой, чем следовало. Легко поправить… и всё же…

Что-то тревожило ум письмоводителя. Ошибка не давала Таллери покоя, садня и раздражая, словно порез бумажным листом. Повинуясь внезапному порыву, который она не вполне могла объяснить, письмоводитель отложила свою работу и снова поглядела в тот документ. Она начала копать глубже, следуя по цепочке разрешений, которые понадобились этим бумагам, чтобы попасть на стол к куратору Лоннду.

К её ужасу, эта ошибка не была единственной. Имелось множество других. И по мере её продвижения вглубь, по мере более тщательного изучения число обнаруженных Таллери ненормальностей росло.

(Таллери): Такое не должно быть возможным…

Она взвесила вероятность того, что это может быть результатом какой-нибудь программной ошибки, какого-то нарушения в масштабной сети когитаторных устройств, которая обслуживала работу Отдела Управления Имперским Имуществом и Муниторума. Но такая неисправность была бы незамедлительно ликвидирована, обнаруженная коллективом техноадептов, нанятых у Механикум именно для таких задач.

Даже при том, что между национальными государствами Терры и их родичами с Марса до сих пор существовало недоверие, — наследие вероломства приверженцев прежнего генерала-фабрикатора, — Таллери не могла поверить, что они столь злонамеренно испортят системы Риги. Она отмела эту идею как дурацкую. Нет, элементы данных были слишком упорядоченными, чтобы оказаться случайными, слишком аккуратными, чтобы иметь вредоносную природу.

Ненормальности были указателями, которые остались от изменений, сделанных где-то в глубинах сложного и изменчивого потока информации. Изменений, сделанных тайком.

(Таллери): Кто имеет такую власть? Никто!

Порученные Таллери задачи пошли побоку — она с головой ушла в эту новую проблему. То, что на первый взгляд казалось всего лишь горсткой мелких несоответствий, теперь складывалось в упорядоченную схему, которая внушала тревогу.

Ошибки всегда были в одних и тех же местах. Накладные и коносаменты. Рекомендации для навигационных маршрутов и разрешения для отправки на свалку. Действуя тишком и тайком под прикрытием повседневной работы администрации Риги, кто-то воспользовался орбитальной платформой как базой для широкомасштабной нелегальной операции. Корни этого деяния тянулись далеко за пределы Риги, Терры и Солнечной Системы. Оно затрагивало бесчисленные имперские миры и отличалось коварной хитроумностью.

Таллери обнаружила, что малые количества грузов, предназначенных для ведения войны, куда-то переадресовывались, и каждый такой акт был тщательно сокрыт, так чтобы не поднять тревогу. Партии оборудования, снаряжения, оружия… даже личный состав и целые суда, которые отсылались прочь от линий фронта.

Но куда?

(Таллери, приказным тоном): Запрос, поиск информации. Показать сведения о пункте назначения всех выделенных перевозок.

По приказу Таллери над большим столом куратора Лоннда замерцал гололитический дисплей. По висящей перед ней в воздухе призрачной панели побежал вниз поток информации. Она поизучала её, выискивая какое-нибудь указание касательно конечной точки всех переадресованных поставок.

Но каждая из них завершалась одним и тем же фрагментом информации. Условным названием, которое не было связано ни с чем. Одним-единственным словом.

(Таллери): Офрис.


7

[Ночь, гигантская верфь.]


(Гарро): Я не знаю планеты с таким названием.

(Таллери): Это потому, что таких нет. Я произвела сверку со всем архивом Муниторума. Ничего.

И не существует кораблей, космических станций или орбитальных объектов с таким наименованием, также как не имеется крупных городов или планетарных поселений где-нибудь в глубинке. Лишь когда я расширила свой поиск, так чтобы он включал исторические документы, я нашла совпадение с этим названием — а именно, во фрагментарных библиотеках, уцелевших со времён, предшествовавших Древней Ночи.

(Гарро): Значит, это терранское слово?

(Таллери): Именно так. Офрис была горой там, где когда-то были острова древних эллинцев. Её больше не существует, сейчас она размолота в радиоактивный песок боевыми действиями забытой войны и ходом времени. Упоминание этого названия — единственная неизменная вещь в обнаруженных мной несоответствиях.

(Гарро): Кодовое наименование места, куда посылают это снаряжение.

(Таллери): Я так предполагаю. Но, признаться честно, я не знаю, зачем это происходит.

(Гарро): Оружие. Припасы. Люди. Корабли. Это элементы, которые собирают для создания армии, письмоводитель Таллери. Если то, что ты говоришь, и в самом деле так, то это открытие огромной важности.

(Таллери): Да. Да! Вы понимаете!

(Гарро): Не понимаю! Почему ты не донесла эти сведения до твоих коллег или до самой Повелительницы Риги? И если заговор и впрямь существует, то почему на сегодняшний день предателем называют тебя, а не автора этой махинации?

(Таллери): Потому что я не знала, кому доверять! То, что я вам открыла, это часть грандиозного заговора прямо здесь, в сердце Империума! Я знала, что должна действовать, но у меня были связаны руки! Любой на Риге мог участвовать в этой лжи! Лоннд… Келькинод… Даже придворные мех-лордов… Вы понимаете, перед какой дилеммой я очутилась?

(Гарро, со вздохом): Я это пережил. Я знаю, что значит столкнуться с предательством у себя дома, среди тех, кого считаешь самыми надёжными людьми. Но тем больше причин встать у него на пути. Обман, Таллери, гибнет на свету. Его необходимо разоблачать любой ценой!

(Таллери): Обладай я вашим мужеством, мне, может, и не составило бы труда быть такой смелой. Но вы уж простите меня за мою слабость: я — обычный человек, и я подвержена ошибкам. Трудно пойти наперекор всем, кого я знаю. [вздыхает] Я убеждена, что агенты изменника Воителя Хоруса проникли вДепартаменто Муниторум. Я думаю, что эти агенты занимаются подрывом терранской обороны, оттягивая ключевые средства от тех мест, где они нужнее всего. Ослабляя нас перед тем, как начнётся вторжение.

(Гарро): Ты говоришь о том, что Хорус явится на Терру, так, словно считаешь это неизбежным.

(Таллери): А вы нет?

(Гарро, после паузы): Что ты сделала с добытой тобой информацией?

(Таллери): То, что сделал бы любой верный подданный Императора.


8

[Прошлое. День. Офисный комплекс Муниторума.]


(Келькинод): Письмоводитель Таллери, где вы были? Вам посылали вызов по информационной сети четыре часа тому назад! Вы не ответили!

(Таллери): Не то чтобы это хоть как-то вас касается, но я спускалась в глубинные книгохранилища. Мне надо было кое-что проверить.

(Келькинод): Это вообще ни в какие рамки не лезет! Я требую, чтобы вы незамедлительно остановились и дали объяснение!

(Таллери): То, что я должна сказать, предназначено только для ушей нового куратора.

(Келькинод): Он едва успел ступить в здание! Вы не можете просто ввалиться к нему в кабинет и потребовать внимания! Я бы ожидал, что после вашего провала вы постараетесь не попадаться на глаза!

(Таллери, запальчиво): Что вы мне сказали?

(Келькинод): Вы не выполнили задач, порученных вам Центральным Управлением! Из-за вас мы отстали от графика! Ордера куратора Лоннда так и не доделаны, и вина за это лежит на вас, Таллери! Вам было велено с ними поспешить!

(Таллери): Возникло кое-что поважнее.

(Келькинод): Поважнее, чем наши документы? Вы бредите?!

(Таллери): У меня нет времени на эту беседу. Уйдите с моей дороги!

(Келькинод, вдогонку): Вам повезёт, если вас не отправят считать гильзы от стреляных болтов в каком-нибудь захолустном мире-кузнице ещё до конца этого дня!


9

[Прошлое. День. Кабинет куратора, кто-то работает, безостановочно печатая на клавиатуре.]


Преемник куратора Лоннда разместился в кабинете своего предшественника, и все следы его прежнего обитателя были ликвидированы. Большой рабочий стол, диван, редкие чёрточки, привнесённые в это место человеческой рукой, — всё это исчезло. Сейчас комната была безликой и мрачной, освещаемой лишь тусклым светом гололитического стола.

Таллери медленно приблизилась, пока её глаза приспосабливались к полумраку.

(Таллери): Сэр? Меня зовут Катано Таллери, я письмоводитель-адепта второй категории. Могу я к вам обратиться?

Поначалу новый куратор не отреагировал на её присутствие. Ей было видно худое измождённое лицо, выглядывавшее из-под тяжёлого капюшона. Глаза были прикованы к призрачной проекции экрана, плавающей между ним и Таллери.

(Таллери): Куратор, я должна поговорить с вами по безотлагательнейшему вопросу! Я обнаружила, что в этом ведомстве ведётся преступная деятельность. Измена, сэр!


[звук нажимаемых клавиш резко обрывается]


(Таллери): Я, э… У меня здесь комплект журналов учёта грузов для восьмого и одиннадцатого секторов верфи, и это лишь самые последние примеры… Куратор, складывается впечатление, что кто-то умышленно уводит важные ресурсы, предназначающиеся для ведения войны, в некий неизвестный пункт назначения.

В этот момент куратор, похоже, впервые обратил на неё внимание. Пощёлкивая своей аугметикой, он сосредоточился на словах Таллери. Письмоводитель, столько дней носившая в себе обнаруженные ей улики, сейчас едва удерживалась от того, чтобы не вывалить их все. Ей требовалось ими поделиться хотя бы для того, чтобы избавиться от чувства ядовитой паранойи, которым была заражена эта информация.

(Таллери): Я не сообщала это никому другому, сэр. Мои коллеги здесь… Они не находятся вне подозрений!

Куратор молчал, впитывая в себя каждое её слово. Его тонкие пальцы неподвижно зависли в воздухе над клавишной панелью перед ним.

(Таллери, подводя итог): Я не могу обнаружить никакого терминального идентификатора, чтобы проследить эти изменения до их источника. У меня нет никакого способа найти человека или людей, которые за это ответственны. Единственным повторяющимся фактором во всём этом является упоминание места, обозначенного как «Офрис».

(Куратор): Оф-рис.

(Таллери): Да. Ни в одном из наших документов нет записей, касающихся этого места. Вам это название что-нибудь говорит, сэр?

(Куратор, механическим голосом): Офрис. Офрис. Обрабатываю… Нет. Ничего. Письмоводитель Таллери… не беспокойтесь… Возвращайтесь… к вашим… обязанностям…


[печатание на клавиатуре возобновляется, словно ничего не случилось]


(Таллери): Постойте… Кто… Что вы такое?

Она метнулась вперёд и, нарушив тончайшую вуаль гололитического изображения, встала над фигурой за клавишной панелью. Таллери протянула руку и стащила капюшон, покрывавший голову куратора.

Тот не отпрянул от её прикосновения, как мог бы сделать нормальный человек — вместо этого, когда капюшон свалился назад, являя его истинную сущность, он остался спокойно сидеть, продолжая работать над своими задачами.

Когда-то он был человеком. Годы или десятилетия тому назад этот куратор был кем-то, обладавшим именем, биографией и полноценной личностью. Но сейчас всё это было им утрачено — отсечено, как участки его черепа и мозга, которые отсутствовали под капюшоном.

На их месте были шестерёночные механизмы тонкой работы из латуни и серебра. Их крошечные зубчатые колёсики безостановочно вращались в окружении электрических цепей с мнемоническими кристаллами и информационными капсулами.

Это существо, которое сидело перед Таллери, жило и дышало, как она, но осознавало себя не в большей степени, чем тупой терминал-когитатор, который она использовала для ввода своих ордеров. Преемник куратора Лоннда был всего-навсего куклой со стёртым разумом, сервитором, которого дёргали за ниточки программы с перфокарточных пластин и дистанционные команды от… откуда-то.

Взгляд Таллери наткнулся на толстые кабели, змеящиеся вниз из гнёзд разъёмов на цыплячьей шее куратора, и в ней проклюнулся первый росток страха. Провода исчезали под складками его одеяний, снова появляясь вблизи пола. Таллери проследовала за ними через комнату, по-совиному таращась вглубь теней, пока не добралась до места их окончания в стенной полости. Куратор-сервитор был намертво подключён к сети обмена данными Администратума. Такая телесная модификация попахивала скорее Культом Механикум, чем Департаменто Муниторум.

И если этот человек — если это существо — было всего лишь марионеткой некоего далёкого хозяина, находившегося где-то в другом месте…

Таллери поглядела в эти тусклые стекляшки глаз, не видя в них никакого узнавания и никакого понимания, и спросила себя, кем был тот, кто смотрел на неё в ответ с той их стороны.

(Куратор): Возвращайтесь… к вашим… обязанностям.

(Таллери): Д-да, конечно… Вы совершенно правы, я уверена, что это ерунда. Просто погрешность округления или что-то в этом роде, нет повода тревожиться. Я поступлю так, как вы сказали.

Ей потребовалось приложить все силы, чтобы не развернуться и не броситься оттуда бегом.


10

[Прошлое. День. Офисный комплекс Муниторума.]


Выйдя из кабинета куратора, Таллери вдруг осознала, что все до единого письмоводители в офисе отрываются от своей работы и поднимают на неё глаза. Некоторые казались безразличными, другие сверлили её холодными оценивающими взглядами, в которых была одна только неприязнь.

У неё не имелось союзников среди коллег. Она никогда не проявляла охоты водить с ними компанию во внеслужебное время, и это породило настороженное отношение к ней. Прежде Таллери было безразлично такое мелочное поведение, но сейчас, когда она отчаянно нуждалась в поддержке, она знала, что её не будет.

А затем, на дальней стороне комнаты, она заметила Келькинода. Таллери не могла разобрать его слов, но он оживлённо переговаривался с манипулой громоздких андроидов, четвёрка которых возвышалась над ним.

Каждая из машин была украшена сложной эмблематикой, некоей разновидностью двоичной геральдической символики, которую Таллери не могла прочесть. Она знала лишь то, что эти символы обозначали их как бойцовую челядь, принадлежащую самой Повелительнице Риги, правительнице парящего города-государства и отпрыску Легио Кибернетика. На этой орбитальной платформе киборги повелительницы играли роль правоохранительных сил. Они представляли собой упрощённую версию её войсковых таллаксов в самой базовой их конфигурации. Они без устали патрулировали городские улицы, сурово и догматично верша правосудие над любыми преступниками, которым доставало невезения привлечь их внимание.

У Таллери упало сердце, когда Келькинод произнёс её имя и обернулся в её сторону. Он указал рукой, и вся четвёрка киборгов дружно уставилась на неё. Блестящие лица машин были безликими и абсолютно лишёнными эмоций.

(Таллакс, механическим голосом): Катано Таллери.

Сохраняй неподвижность. Ты обязана следовать закону, установленному властью Империума Человечества.

(Таллери): Нет, тут наверняка какая-то ошибка!

Если киборг и слышал её слова, он не подал виду. Вместо этого он и его товарищи двинулись через комнату тесной колонной, поднимая железные руки, чтобы продемонстрировать захватные когти и зевы электро-станнеров.

Она попятилась. Это было чисто рефлекторное действие. Её мысли неслись вскачь. Не так ли Лоннд встретил свой конец, от рук этих машин? Не сказала ли она слишком много, сдуру выболтав то, что узнала, тем самым силам, которые пытаются это скрыть?

У Таллери вдруг возникло очень явственное ощущение, что если она сдастся киборгам, то распрощается со своей жизнью. Она была добропорядочной гражданкой, верной подданной своего возлюбленного Императора… и сверх того. Но в этот день она подняла голову и обнаружила себя в центре водоворота недоверия. Если она исчезнет, то никто не узнает про Офрис и про пропавшие корабли, про хищения военного имущества…

Этому никак нельзя позволить случиться.

(Таллакс): Катано Таллери. Сохраняй неподвижность.

(Таллери): Простите… Не могу пойти на этот риск.

Машина уже почти дошла до неё, когда письмоводитель резко пришла в движение. Она дёрнулась прочь от хватательного жеста когтей и едва не столкнулась со слюнявым сервитором, который толкал колёсный лоток, нагруженный тяжёлыми бухгалтерскими книгами и информационными планшетами.

Среагировав на бессознательном уровне, Таллери схватила сервитора за плечи и с силой пихнула его к таллаксам.

Толстые книги и стеклянные планшеты опрокинулись с лотка и лавиной рассыпались вокруг механических солдат, на какой-то миг задержав их продвижение. Таллери воспользовалась неразберихой, чтобы рвануться в коридор.

Киборги открыли огонь, и воздух озарился энергетическими импульсами. Таллери услышала сдавленный крик: один из служащих оказался слишком медлительным, не успев убраться с дороги, и она увидела, как он волчком летит на пол, корчась от прошившего его разряда, который предназначался ей.

(Таллакс): Не сопротивляйся аресту.

(Келькинод, кричит вдалеке): Таллери, что ты наделала?!


11

[Прошлое. День. Коридор офисного комплекса Муниторума.]


Она вылетела в коридор и во весь опор понеслась к шахте транспортёра на дальнем его конце, рисуя в уме свой будущий маршрут.

Транспортёр доставит её вниз через всю протяжённость башни Муниторума до подземных уровней. Оттуда Таллери сможет затеряться в людской толчее, обретя безопасность в многочисленности толпы. Ей нужно будет искать способ выбраться с Риги, возможно, челноком или грузовой баржей…

Её план в мгновение ока рассыпался прахом, когда из-за дальнего угла вывернула вторая манипула киборгов и заняла позицию прямо перед шахтой транспортёра.

(Таллери): Трон и кровь, нет!

Она попала в ловушку, ей отрезали путь к спасению, а первая группа машин уже наступала ей на пятки.

(Таллакс, издалека): Сохраняй неподвижность. Не сопротивляйся.

Таллери в отчаянии огляделась. Она выбрала для себя этот курс действий, и она не могла от него отступить. Она знала, что машины ни за что не станут слушать её объяснения. Теперь они считали её склонной к побегу, и ей повезёт, если её не пристрелят прямо на месте.

Мятеж Воителя перевёл Терру на военное положение — и с этой переменой пришли другие, более зловещие и отталкивающие. Чёрная тень, отброшенная отступником, обуславливалась не просто боязнью Хоруса и того, что он может сотворить, но также и страхом перед его отцом Императором.

Империум закручивал гайки для своих граждан, поскольку людям мерещилась измена в каждом тёмном углу. И они были правы. На Риге имелись изменники — и им требовалась Катано Таллери.

(Таллери): Я не сдамся!

Она собралась, подавив зарождающуюся панику. В считанных метрах от неё в коридор вливался свет, идущий сквозь высокое окно из разноцветного глассэйка, изображавшего усердные труды фермеров на полях какой-то аграрной планеты. Таллери без колебаний ухватилась за край короткой скамьи, стоявшей вдоль стены, взвалила её вверх тормашками на плечо и поволокла к стеклу.


[звон бьющегося стекла]


(Таллакс): Остановись. Ты обязана следовать закону. Остановись немедленно.

Игнорируя приказы машины, письмоводитель вскочила на оконную раму и через битые панели остекления вылезла на карниз, куда громоздкий киборг не мог тотчас же за ней последовать.


12

[Прошлое. День. Наружная часть офисного комплекса Муниторума высоко над городскими улицами. Дует ветер, мимо несутся летательные аппараты.]


Она никогда не задумывалась всерьёз, насколько высокой была башня. Пока не настал настоящий момент, когда она взглянула на многолюдные улицы далеко внизу.

Грузовые машины и более мелкие конвертопланы прокладывали себе маршруты вокруг здания и окрестных жилых блоков. Она закричала мчавшемуся мимо пассажирскому ялику и попыталась его остановить, замахав рукой пилоту.

(Таллери): Эй, вы! Помогите!

Ялик не стал разворачиваться обратно. Если Таллери в ближайшее время не покинет карниз, её преследователи найдут способ выбраться вслед за ней. Но ведь кто-нибудь непременно придёт к ней на помощь? Казалось, чуть ли не весь город нёсся на своих летательных аппаратах всего в нескольких метрах от неё — так неужели все они её проигнорируют?

Неужто все до единого на Риге боялись поднять голову и, завидя несправедливость, бросить ей вызов? Неужто все они были слишком напуганы, чтобы вмешаться?


[звуки ломающегося камня]


(Таллакс, через стену): Тебе не уйти.

Проявив безупречную логику, неугомонные машины выбрали наиболее прямолинейный подход к захвату Таллери. Трансформировав свои когти в бронированные кулаки, таллаксы занялись проламыванием дыры в стене башни, зарегистрировав письмоводителя через каменную кладку своими тепловизорами.

Появившаяся из пробоины толстая пластиловая рука вцепилась в одежды Таллери, ухватившись за ткань. Письмоводитель вскрикнула и попыталась вырваться на свободу.

(Таллери, вырываясь): Пусти… меня!

(Таллакс, через стену): Не сопротивляйся.

(Таллери, в панике): Нет! Нет!

Она уже видела, что происходит, и знала, что ничего не может сделать, чтобы этому помешать. Каменный карниз под её ногами треснул и отломился. Её одежды начали рваться под действием потащившего её вниз тяготения.

Какую-то тошнотворную секунду она висела на остатках своего капюшона.

И затем упала вниз.

(Таллери): НЕЕЕЕеееееееет!


[её крик заглушается рёвом тяжёлого грузового флайера, пролетающего мимо башни]


13

[Ночь, гигантская верфь.]


Гарро смотрел на неё внимательным взглядом, в котором не было ни капли тепла или сострадания.

(Гарро): Ты должна быть мертва.

(Таллери): Я так думала. Но там был грузовой флайер, он пролетал подо мной, и я стукнулась о него, когда падала. Я вцепилась в него изо всех сил… Я выжила! Император защищает.

(Гарро): Это так. К счастью для тебя. Ты сделала наихудший выбор из всех возможных. Окно было глупым решением. Куда ты вообще надеялась уйти? О чём ты думала?

(Таллери): Я была перепугана! Я реагировала инстинктивно! Я говорила вам прежде, милорд: я всего лишь несовершенный человек. Не боец, как вы. Всё это для меня в новинку.

(Гарро): Это уж точно. Твои решения были небезупречными, их было просто предсказать. Вот почему мне удалось выследить тебя с такой лёгкостью. Считай себя счастливицей, что механическим солдатам Легио Кибернетика недостаёт подобной проницательности. Если бы они могли думать, а не просто реагировать, ты очутилась бы у них в когтях уже несколько дней тому назад.


Он нахмурился. Эта женщина представляла собой осложнение того рода, каких ему хотелось избежать. Но с каждым проходящим мигом он всё яснее осознавал, что у дилеммы Таллери нет простого разрешения.

(Таллери): Возможно… это было предопределено. Это судьба.

(Гарро): Я думал то же самое, в былые дни…

(Таллери): Я слышала, как по информационной сети оглашали ордер на моё имя. На меня навесили ярлык предательницы. Мои собственные коллеги обращаются против меня, этот крысёныш Келькинод и все остальные. Все они верят, что я виновна в измене моей планете и моему Императору. Но ничто не может быть так далеко от истины! Вы мне верите?

Вопрос застиг Гарро врасплох. Он едва удержался, чтобы не кивнуть в знак согласия, и отвёл глаза.

(Гарро): Во что я верю… в присутствие здесь лжи. И предательница ты или нет, но ты с ней тесно связана, письмоводитель.

(Таллери): Если вы вернёте меня властям, то меня казнят. Если в этом участвует Повелительница Риги, она захочет заткнуть мне рот… а если нет, то те, кто дёргал за ниточки, дирижируя событиями до сих пор, сделает это и с ней тоже. Никому нельзя доверять.

(Гарро): И всё же ты доверила мне то, что знаешь, чтобы заставить меня удержать мою руку. Откуда ты знаешь, что я в этом не участвую?

(Таллери): Потому что вы никогда не позволили бы мне заговорить. Этот ваш здоровенный клинок снял бы мне голову с плеч.

Гарро поднял вверх своё оружие, оторвав его кончик от стального настила.

(Гарро): Этот клинок зовут «Libertas». У этого имени много значений, и одно из них — «истина». И я верю, что именно это ты мне и сообщила. Ты знаешь, кто я такой? Чем я занимаюсь?

(Таллери): Вы один из Ангелов Смерти Императора… Космодесантник. Хотя я, признаться, не узнаю расцветку ваших доспехов… Из какого вы Легиона?

(Гарро): У меня нет братьев. Больше нет. Мой отчий Легион погряз в бесчестье, и мне дали новую жизнь во исполнение более важной службы. У меня новое назначение. Я служу ведущим агентом, Agentia Primus, у Малкадора Сигиллита, Лорда-Регента Терры. Я веду для него охоту, письмоводитель: разыскиваю сходных по духу воинов, а также выслеживаю и уничтожаю шпионов Воителя.

(Таллери): И вы поэтому находитесь здесь, в этом городе? Вас послали оборвать мою жизнь?

Гарро проигнорировал этот вопрос. Он находился на орбитальной платформе Рига по своим личным причинам, и у него не было желания рассказывать о них кому-либо ещё.

(Гарро): Я заинтересовался охотой за тобой, когда услышал тот ордер по информационной сети. Моё присутствие здесь является тайной. Даже для Малкадора.

(Таллери): Сигиллит всевидящ.

(Гарро): Ему хотелось бы, чтобы мы так думали. Но я успел узнать, что есть множество местечек, куда не падает его взгляд.

Гарро убрал свой клинок. Он изучал взглядом худенькую непритязательную женщину. Её история об этом пропавшем военном имуществе и о коварном обращении имперской мощи против самой себя — во всём этом звучали знакомые нотки.

Ещё один случай измены наподобие описанного Таллери произошёл несколькими годами ранее, когда Хорус дал отмашку своему кровавому мятежу. Силы предателей похитили с верфей Юпитера циклопический военный корабль «Яростная Бездна». Эта грандиозная оплошность имперской системы безопасности была кульминационным моментом тайного заговора, который со всей точностью продемонстрировал, насколько уязвима Солнечная Система для шпионской сети Воителя. Несмотря на последовавшие за этим чистки и погромы было ясно, что близ Тронного Мира по-прежнему есть затаившиеся предатели. Не дальше, чем Рига, так следовало полагать.


Но имелась и другая причина, по которой Гарро позволил Таллери жить. Не только для того, чтобы услышать её рассказ. Его взгляд снова притянула золотая аквила на её запястье.

(Гарро): Я знаю, кто ты такая, Катано Таллери. Я знаю, во что ты веруешь.

(Таллери): Ч-что вы имеете ввиду?

(Гарро): Эта подвеска, которую ты носишь. Это тайный знак культа Бога-Императора. Вы верите, что Повелитель Человечества представляет собой нечто бо́льшее, чем утверждает он сам. Вы считаете его живым божеством, достойным вашего поклонения, при том, что он этого не велит. Ваша церковь и ваша вера запрещены Имперской Истиной.

Она медленно кивнула, не отрывая глаз от земли.

(Таллери): Это так. Я верую в Него. Если я ещё жива, то это по Его милости. Это обязано быть так. [вздыхает] Вы считаете меня дурой за то, что я это признаю.

Гарро грустно улыбнулся и отрицательно покачал головой.

(Гарро): Тогда я тоже дурак. Я выучил кровью и огнём, что вера — единственное, что по-настоящему непреходяще. Император защищает, Таллери. Если это ложь, тогда… в этой войне нет никакого смысла. И я этого не приму. [после паузы] Поднимайся на ноги, письмоводитель. Нам нельзя здесь оставаться. Беспилотники вернутся.


14

С гражданской на прицепе Гарро уже не мог позволить себе такую роскошь, как использование обманного балахона, для сокрытия своих передвижений. Маскировочная накидка сложилась назад поверх его боевой экипировки, а он взамен вернулся к более примитивной тактике, держась в гуще теней на их с Таллери пути через верфь.

Письмоводитель, к её чести, оказалась способной ученицей. Она делала всё возможное, чтобы как можно лучше копировать движения Гарро, ступая за ним след в след и держась на почтительном расстоянии от всего, что могло привлечь к ним внимание. Она не приставала к нему с расспросами, и это говорило о её характере. Его генетически-усовершенствованные чувства улавливали запах пота на её коже и звук её торопливого дыхания, и он понимал, что рука об руку с ней шёл ужас. Он мог представить, что один лишь страх смерти стоял выше боязни его самого.

Обычные люди гражданского населения Империума, такие как Катано Таллери, были с рождения приучены, что легионеры Астартес являются самой войной во плоти, сынами битвы, которых надлежит почитать и страшиться. Иногда Гарро и его сородичи упускали это из виду.

Он обернулся и кивнул ей, надеясь, что сумел выразить этим своё одобрение, но было сложно сказать, восприняла ли она этот жест именно так. Гарро хотелось объяснить ей, что они были не такими уж разными, воин и письмоводитель, оба ставшие жертвами предательства каждый на свой лад. Его тоже когда-то назвали изменником люди, не видевшие дальше собственного носа, и он знал всю жгучесть этого обвинения. Даже если всё остальное в Таллери оставалось для него загадкой, уж это-то он понимал.

(Гарро, тихим голосом): Сюда.

(Таллери): Куда мы идём, милорд?

(Гарро): Собираемся найти…

С решётчатых ферм над их головами нежданно-негаданно ударили яркие лучи, заливая пол резким светом.

Гарро с шипением втянул воздух, когда его аугментированные глаза приспособились к слепящему освещению. Таллери же, не имевшая подобного генетического усовершенствования, отшатнулась назад, заслоняя лицо руками.

(Таллакс, издалека): Сохраняй неподвижность. Тебя обнаружили. Не пытайся бежать.

Гарро проклял их невезение. Он ставил на то, что если они пойдут назад по своим следам, это поможет им проскользнуть через патрульные линии таллаксов. Но, как видно, эти машины были не такими тупоголовыми, как он надеялся.

(Гарро, сам себе): Сколько же этих штуковин они послали? И всё это только ради бухгалтерши?

Сквозь резкий прожекторный свет тенями проступали силуэты громоздких металлических фигур, и он различил очертания электро-станнеров и шоковых булав.

Один такой киборг не смог бы с ним тягаться, будучи незамедлительно изрубленным в капусту остриём его меча, но к ним спускалась полная когорта этих машин, и, с учётом необходимости обеспечивать безопасность Таллери, соотношение сил в любой схватке сместится не в пользу Гарро.


Он решил ждать, держа руки подле рукояти меча и болт-пистолета, убранного в кобуру на его бедре.

(Таллери, дрожащим голосом): Они нас убьют.

(Гарро): Я этого не допущу. Не лезь вперёд.

(Таллакс): Твоё присутствие в этом секторе не санкционировано. Назови себя.

(Гарро): Я — боевой капитан Натаниэль Гарро, ведущий агент Регента Терры. Своей властью приказываю вам опустить оружие.

(Таллакс): Твоя власть не признаётся. Уйди с дороги. Передай письмоводителя нам под стражу.

(Гарро): Ты отказываешься подчиниться воле лорда Малкадора?

Он легонько постучал по одинокому знаку, который таился на наплечнике его во всех остальных отношениях безликой брони — символу, который означал, что он действует с официальной санкции Сигиллита.

(Гарро): Ты знаешь, что это значит, машина. Отбой! Я приказываю!

(Таллакс): Приказ отклонён. Ликвидация объекта перекрывает все прочие полномочия. Мы повинуемся только Повелительнице Риги.

Не такого ответа ожидал Гарро, и он ощутил, как напрягается Таллери за его спиной.

Говорить таким образом с уполномоченным Регента не осмелился бы ни один человек, даже если — как в случае Гарро в данный момент — он действовал не по приказам Сигиллита. Но повелители орбитальной платформы Рига уже перестали быть обычными людьми, напомнил он себе.

Среди парящих городов, которые дрейфовали над поверхностью Терры, Рига была уникальна тем, что здесь правили мех-лорды в изгнании. Этот дар был пожалован им после того, как их новый повелитель, генерал-фабрикатор Кейн, бежал от Падения Марса. Как следствие этих событий, определённые дома Легио Кибернетика, сохранившие свою верность, вошли в милость при Имперском Дворе, и Рига стала наградой за их постоянство.

Гарро не был посвящён в расчёты, стоявшие за подобными политическими ходами, и знать о них не желал. Для него это означало лишь то, что у него на пути стояли бесстрастные механические патрульные, а не арбитры из плоти и крови, которых ему было бы легче запугать.

(Таллакс): Письмоводитель Таллери объявлена Еxcommunicate Traitoris. Расплата за это — её жизнь. Уйди с дороги.

(Гарро): Я отказываюсь! Она находится под моей защитой.

(Таллакс): Тогда ты будешь переклассифицирован в соучастника её преступлений, и с тобой обойдутся соглас…

Меч Гарро в мгновение ока покинул ножны на его спине и прочертил в воздухе мерцающую дугу, которая завершилась ударом, смахнувшим голову механическому солдату.

(Гарро): Письмоводитель, ищи укрытие!

Вторая его рука вскинула болт-пистолет и с близкого расстояния выстрелила в другого таллакса, прежде чем тот успел разрядить свой электро-станнер.

(Таллаксы, разноголосицей): Атаковать. Схватить. Уничтожить. Атаковать. Схватить. Уничтожить.


[звуки перестрелки]


Гарро ринулся в схватку, позволяя себе раствориться в привычной атмосфере битвы. Ему не требовалось сдерживать свои удары в бою с этими машинами, как он мог бы сделать, если бы его противниками были люди. Его губы презрительно скривились, когда он начал расчленять этих искусственных созданий стремительными взмахами меча, мощными и смертоносными.

Сокрушительный удар за сокрушительным ударом, меткий выстрел за метким выстрелом, Гарро сражался с маленькой армией машин. Он преподавал им урок, что сверхчеловеческие плоть и кости могут быть ничуть не менее неподатливыми, чем пластил с латунью.


15

Таллери в ошеломлении и благоговейном страхе наблюдала за тем, как сражается легионер.

Гарро расчленял механических солдат Кибернетика свирепыми точными взмахами, с непоколебимой стойкостью перенося удары их шоковых булав и тесня их назад.

Настил под его ногами стал тёмным от пролитого масла и жидкостей органического процессора. Отсечённые механические конечности дёргались на полу, делая слепые хватательные движения, пока по их системам всё ещё текла энергия. Воин в серых доспехах уничтожил ещё одного киборга выстрелом в упор, разметав по воздуху металлические осколки. Гарро прорубил брешь в шеренге машин, и когда он рискнул бросить взгляд в сторону Таллери, та инстинктивно поняла, что ей следует делать дальше.

(Гарро): Письмоводитель! Беги!

Она рванула с места очертя голову, ощущая укол вины — странная реакция по отношению к тому, кто ещё недавно был на грани того, чтобы её казнить.

Но этим поступком и своим желанием позволить ей высказаться Гарро доказал, что он хороший человек, готовый её защищать. Готовый в неё поверить.

С того дня, как кто-либо верил в Катано Таллери, прошло так много времени, что она едва опознала это ощущение.

(Таллери): Идёмте же! Они вызовут подкрепление!

Она полуобернулась на бегу, и судорожный вдох застрял у неё в горле. Стремительные смертоносные машины сплотили свои силы и дружно атаковали легионера.

(Гарро): Не оглядывайся!

Механические солдаты синхронно открыли огонь, и в Гарро со всех сторон ударил залп шоковых разрядов. Их ослепительно яркие молнии змеились по его броне и впивались в его плоть. Боль, которая прикончила бы десяток обычных людей, вырвала из глотки воина мучительный стон, и он споткнулся, припадая на колено и изо всех сил стараясь не потерять сознание.

Ну или так думала Таллери.

Испустив могучий рёв, Гарро принял мучения и выдержал их. Он снова поднялся, игнорируя сверкающие сетки голубых разрядов. Его меч, сияя в резком свете прожекторов, пошёл по кругу ослепительной дугой смертоносной стали.

К Таллери пришло понимание. Гарро позволил машинам приблизиться, завлекая их к себе, так чтобы он мог завершить эту схватку одним идеальным ударом.

Меч прошёл через шеи оставшихся таллаксов, обезглавливая их одного за другим. Его клинок сверкнул, заканчивая бой в одно ошеломительное мгновение.

(Таллери): Всё, как говорят: ваш род есть молот Императора. Вы — инструмент проявления воли Его.

(Гарро): Можно и так на это смотреть. Я велел тебе бежать и не останавливаться. Если бы меня победили…

(Таллери): Это казалось маловероятным исходом.

(Гарро): Я не непобедим. Как никто на свете. Даже Император, что бы мы о нём ни могли думать…

(Таллери, после паузы): Кажется, Повелительница Риги хочет моей смерти.

(Гарро): Возможно. Но машину можно заставить думать всё, что ты ей скажешь. Она обладает лишь той верностью, на которую запрограммирована. Здесь могут действовать другие источники влияния.

(Таллери): Кто бы за этим ни стоял, теперь они явятся по души нас обоих.

(Гарро): Несомненно. Итак, это ложится на нас с тобой — мы должны доискаться до истины.

(Таллери): Я не знаю, откуда начать.

Какой бы ответ ни собирался дать воин, его неожиданно заглушил ураганный шум реактивных двигателей, обрушившийся на них сверху.

(Таллери, кричит): Беспилотник! Берегись!

Похожий на хищную птицу беспилотный летательный аппарат завис над ними с загибающимися вниз крыльями и бьющим со шквальной силой выбросом маневровых двигателей. Тяжёлые баллистические пушки, достаточно мощные, чтобы пробить корпус стандартного танка, развернулись, наводясь на них. Таллери встретилась взглядом с пустыми сенсорными глазами хищника с машинным разумом, подготавливающегося к поражению цели.

(Гарро, кричит, перекрывая шум двигателей): Мой пистолет пуст! Письмоводитель, за мою спину!

(Беспилотник): Цели обнаружены. Уничтожить.

ЧАСТЬ II

1

[Ночь, гигантская верфь.]


Гарро вызывающе ухмыльнулся беспилотнику, грозя ему своим мечом.

(Гарро, кричит): Я не паду в этом месте от рук какой-то заводной птички! Ну давай, попробуй меня убить, если посмеешь!

Но прежде чем машина успела открыть огонь, письмоводитель выбежала на открытое пространства и ринулась прямо к беспилотнику.

(Гарро, кричит): Таллери, нет!

(Беспилотник): Захват главной цели произведён.

Гарро решил было, что женщина делает какой-то отважный самоубийственный жест, добровольно ставя себя под угрозу, чтобы уберечь его от стрельбы, но затем он увидел, как Таллери вскидывает руки и обращается непосредственно к подёргивающейся сенсорной головке беспилотника. Она выкрикивала ей:

(Таллери): Слушать меня! Директива командного ввода, Официо Центрум Омнис Пенталия!

К удивлению легионера, машинный мозг беспилотника и в самом деле заколебался.

(Гарро): Во имя Терры, что?!..

(Таллери, торопливо кричит): Переопределить! Ноль-ноль-один, один-один-ноль-один, один-ноль-ноль, один-ноль-один, один-ноль-один-ноль, ноль-один-ноль-один, ноль-ноль-один!

(Беспилотник): Директива принята. Возвращаюсь в ангар четыре-восемь.

Столь же внезапно, как и обрушился на них, беспилотник унёсся в небо, не сделав ни единого выстрела.

(Таллери): Сработало! Слава Императору, это и в самом деле сработало!

(Гарро): Что ты сделала? Эти слова, которые ты произнесла, это был код Механикум…

(Таллери): Примитивная форма бинарного языка для готика, да. Я использовала команду Департаменто для перехвата управления, чтобы убедить беспилотник в том, что его орудиям требуется восполнить боезапас. В этот самый момент он направляется обратно в ангар. Машину можно заставить думать все, что ты ей скажешь, разве не так вы говорили? Нужно только знать, как с ней разговаривать, конечно же.

(Гарро): Ты что, не могла сделать то же самое с механическими солдатами?!

(Таллери): Разные механоиды имеют разные командные протоколы. Я помню относящиеся к боевым беспилотникам из приложения в файлах куратора Лоннда. Я запоминаю всё, что вижу… Казалось целесообразным пойти на такой риск.

(Гарро): Тебя, похоже, так и тянет искушать судьбу. Тебя могли убить!

Таллери судорожно втянула воздух, и Гарро увидел, как она побледнела, когда схлынул адреналин.

(Таллери): Это произошло бы в любом случае. [после паузы] Нам нужно идти. На место этого беспилотника прилетят другие, и моя уловка не сработает дважды… Есть такое место, куда вы могли бы меня отослать? Под какую-нибудь защиту? Если вы агент Малкадора, то он, вероятно, сможет обеспечить мою безопасность до тех пор, пока всё это не выйдет наружу…

Покрытое шрамами лицо Гарро непроизвольно скривилось в мрачной гримасе. Его присутствие на Риге было несанкционированным, и ему не хотелось гадать о том, что может случиться, если он доведёт это до сведения Сигиллита. Малкадор был не из тех, кто с лёгкостью спускает неповиновение, как уже успели узнать другие на своём горьком опыте.

Он отрицательно покачал головой.

(Гарро): Как бы мне этого ни хотелось, этот вариант пока что невозможен. Обстоятельства таковы, письмоводитель, что мы должны оставаться вместе. Если я собираюсь пробиться сквозь ложь, окружающую этот заговор, мне потребуется твоя идеальная память. Мы должны найти Офрис и узнать его секреты.

Гарро показалось, что Таллери может ему воспротивиться, но затем она неохотно кивнула.

(Таллери): Моя жизнь в ваших руках, милорд. Как была всё это время.


2

Они без дальнейших происшествий добрались до второстепенного причального кольца под краем орбитальной платформы.

Под башнями, которые сталактитами вытягивались из днища парящего мегаполиса, были лишь воздушные просторы да Тронный Мир далеко внизу. В межбашенных промежутках располагались отсеки, где ожидали новых приказов раненные на войне суда.

Для многих из этих некогда величавых кораблей, тяжко искалеченных в битве с предателями, единственной ожидающей их судьбой была пасть судоразделочной верфи. Один такой корабль — маленький корвет, который прежде служил в оборонительных флотилиях, вылетевших с Проксимы Центавра, — стоял на якоре невдалеке, готовясь в последний раз пуститься в путь.

В маленьком диспетчерском отсеке внутри одной из башен работал одинокий сервитор, гоняя причальные системы по нескончаемому монотонному кругу прилётов и отлётов.

(Причальный сервитор): Готов… к отстыковке… Приготовиться.


[звук открывающегося люка]


(Причальный сервитор): Это закрытая… зона.

(Гарро, игнорируя сервитора): Удостоверься, что это то, что нам нужно.

(Таллери): Хорошо.


[щёлканье клавиш]


(Причальный сервитор): Стоять… Назовитесь.

(Гарро): Посмотри на маркировку на моей броне, сервитор. Признай полномочия.

(Таллери): А если нет? Последняя ваша попытка не сработала.

(Гарро): Тогда для нашего пустоголового друга ничем хорошим это не кончится.

Подневольный работник замялся. Он разглядывал знак Малкадора, пощёлкивая оптикой с рубиновыми линзами.

(Причальный сервитор): Знак… Сигиллита.

(Гарро): Давай-ка я проясню этот вопрос. Или ты мне подчинишься, или я завершу твоё жалкое существование.

(Причальный сервитор): Понятно… милорд.

(Таллери): Он быстро учится. Это то самое судно, Гарро. Списанный в утиль корабль, «мертвец» с таким же регистрационным номером, что я видела в тайных файлах. Записи указывают, что он направляется на металлоломный завод на спутниках Юпитера…

(Гарро): Сервитор! Куда это корыто направляется на самом деле?

(Причальный сервитор): Точный пункт назначения… неизвестен.

(Гарро): Где находится Офрис?

При упоминании кодового названия сервитор начал подёргиваться, точно жертва паралича.

(Причальный сервитор): Неизвестно… неизвестно… не могу ответить…. данные удалены.

(Таллери): Стоп! Должно быть, мнемонический блок. Он не знает этого слова, поскольку не может его знать. Из его головы выжгли все упоминания об «Офрис».

(Гарро): Там внутри не найти ничего даже псайкеру… Как скоро эту руину отсюда спровадят?

(Причальный сервитор): Отбытие произойдёт… через десять… минут.

(Гарро): Времени мало. Нам следует пошевеливаться.


3

Внимание тех немногих охранников, что присматривали за стыковочным отсеком, было направлено куда-то в другую сторону, позволив Гарро и Таллери быстренько пробраться на борт корабля-мертвеца. Письмоводитель лезла из кожи вон, чтобы поспевать за легионером, но она начинала выбиваться из сил. Воин нахмурился, удерживая открытым широкий шлюзовой люк, так чтобы она могла войти.

(Гарро): Поспеши. Шланги и кабели уже отсоединяются. Через считанные секунды корабль запустит двигатели.

(Таллери): Надеюсь, вы знаете, что делаете, милорд.

(Гарро): У тебя есть вера в Императора, Таллери. Даруй и мне толику того же самого. Мне не в новинку действия такого рода.

(Таллери): Я никогда не бывала на верфях Юпитера… Если уж совсем честно, то я никогда в жизни не покидала орбиты Терры.

(Гарро): Мне сомнительно, что нашим пунктом назначения станет Юпитер. Офрис может находиться в любой точке внутри пределов досягаемости двигателей этого корабля.

Таллери остановилась и бросила на Гарро встревоженный взгляд.

(Таллери): Но если мы отправимся в варп… Мы можем провести в пути не один день! Месяцы!

(Гарро): Или дольше. Но сейчас нам уже не свернуть с этого пути.

Полыхая маневровыми двигателями, корабль-мертвец отделился от Риги и отправился в путь. Не прошло и нескольких минут, как он вырвался из поля тяготения Терры, поднявшись за пределы атмосферы. Он развернулся, направляя свой покалеченный нос к звёздам.

Скорость росла, заставляя дрожать палубу у них под ногами; тусклые лампы над их головами начали мигать от оттока энергии, отводимой для обслуживания более важных систем.

Начал водворяться лютый холод. На металлических стенах образовалась корка инея, а их дыхание распушилось струйками белого пара.

(Таллери, кашляя): Холод… Откуда он?

(Гарро): Я этого ожидал. Мы на борту корабля-призрака, письмоводитель. Здесь нет человеческого экипажа, который заслуживал бы хоть какого-то упоминания, — лишь когитаторы да сервиторы, нужные для управления этим судном. Все остальные палубы пусты. Поэтому здесь внизу не требуется жизнеобеспечения. Кислород. Вода. Тепло. Всё это не нужно.

(Таллери): И как именно я, по-вашему, переживу путешествие без этих вещей? Я слышала, что космодесантники могут выдержать даже вакуум глубокого космоса, но я не такая одарённая!

Воин махнул рукой вдоль коридора, указывая на боковой отсек поодаль от них, и поманил за собой Таллери.

(Гарро): Я провёл тебя по всему этому пути не для того, чтобы позволить тебе задохнуться или погибнуть голодной смертью. Ты права в том, что моя генетически-усовершенствованная физиология позволяет мне проживать длительные периоды времени в состоянии приостановленной жизнедеятельности. Десятки лет, если потребуется. У меня есть схожая идея на твой счёт.


4

Завидев десятки стеклянных капсул размером с гроб, которые обвивали струйки газов, охлаждённых до отрицательных температур, письмоводитель резко остановилась.

(Таллери): Стазисные капсулы… Вы собираетесь погрузить меня в спячку?

(Гарро): Я буду стоять на страже, пока ты спишь.

(Таллери): Нет! Не могу! А если я не проснусь?!

(Гарро): Атмосфера в этой части корабля вскоре разредится настолько, что ты не сможешь дышать. Мне доводилось видеть людей, погибших такой смертью, и этот конец — не из лёгких. Ты должна выжить. Я нуждаюсь в тебе, чтобы мы могли завершить то, что начали.

(Таллери): Всё это для меня чересчур.

(Гарро): Я в это не верю. Ты храбрее, чем ты думаешь. Ты без страха встала перед этим беспилотником.

(Таллери, со смешком): О, ещё с каким страхом, милорд.

(Гарро): Ты будешь в безопасности. Даю слово.

Гарро было известно, как управляться с подобными стазисными устройствами. Он вспомнил это благодаря давним курсам гипногогического обучения, полученного им в бытность легионером-новобранцем. Сведения, заложенные в него целую жизнь тому назад, когда он был новообращённым Гвардейцем Смерти, сейчас всплыли обратно, и он принялся за дело, приводя систему в рабочее состояние.

Гарро знал, что если он позволит Таллери размышлять над ситуацией, в которую она угодила, то это быстро подточит её решимость. Ему требовалось удерживать её внимание на чём-то другом.

(Гарро): Хотелось бы мне знать, письмоводитель, как ты пришла к пониманию божественностиИмператора. Почему ты думаешь, что он — бог среди человеческих существ?

(Таллери): Я не одинока в такой вере. Даже если это не угодно Лордам Терры, даже если Он сам чурается нашей Имперской Истины… Идёт время, и наши ряды растут. Нас множество — тех, кто разделяет истинное прозрение, тех, кто принял веру.

(Гарро): Ты не ответила на мой вопрос.

(Таллери, со вздохом): Я прочла книгу. Она называлась «Лектицио Дивинитатус». Примитивная вещица, напечатанная на настоящей бумаге, если можете в такое поверить. Её тайно передал мне друг, сейчас уже давно как мёртвый. То, что в ней было написано… Всё, что я могу вам сказать, — оно отозвалось в моей душе. Я не могу внятно объяснить, каким образом. Но я ощущала себя так, словно была слепой всю свою жизнь, и только в тот момент научилась видеть. [вздыхает] Это звучит иррационально, когда я произношу это вслух.

(Гарро): Для некоторых, возможно. Не для меня.

(Таллери, дрожа от холода): В Легионах поклоняются Императору? Вы всё-таки сыны его сынов, примархов.

(Гарро): Мы ему повинуемся. Но считается… неподобающим видеть в Императоре божественное существо.

Письмоводитель смотрела на него внимательным изучающим взглядом.

(Таллери): У вас другое мнение.


[Гарро прекращает свою работу]


(Гарро): Мне тоже сложно облечь это в слова. Мне довелось повидать… ужасы, письмоводитель Таллери. Пылающие планеты. Чудовища. Братья, идущие на братьев. Смерть и война. Всё, что я сберёг, пройдя через это безумие, — это моя несломленная вера.

(Таллери): Во что?

(Гарро): В Него. Я верю, что он для чего-то меня сохранил. Он счёл, что у меня есть предназначение.

(Таллери, дрожа от холода): Тогда я вам завидую. После того, через что я прошла за прошедшие дни, моя убеждённость подверглась суровому испытанию.

Взгляд Гарро стал отрешённым, погружённым в глубины собственной души.

(Гарро): Ты не одинока. Таков характер этой войны. Я прибыл на Ригу, поскольку искал ответы… До этой минуты я не говорил об этом никому другому.

(Таллери, дрожа от холода): Вы искали Святую Киилер, да?

(Гарро): Ты о ней знаешь?

(Таллери, дрожа от холода): Как же иначе? Говорят, что она дарует просветление каждым словом, слетающим с её губ. Но я никогда её не видела. Ходят слухи, что Святая странствует от станции к станции, никогда не отдаляясь от Терры. Вы прибыли на Ригу в надежде, что она будет здесь.

(Гарро): Я ошибался. Эуфратия Киилер когда-то помогла мне обрести ясность взгляда. Я надеялся, что она может сделать это снова.

Какое-то время тому назад, сейчас казавшееся вечностью, Гарро повёл команду беглецов на борту корабля «Эйзенштейн» в отчаянный полёт, чтобы бежать от предательства Хоруса в системе Исстван. Киилер была с ними в том судьбоносном путешествии, и по пути Гарро выяснил, что содеянное Воителем изменило её точно также, как и его самого. Киилер стала тем, кого за неимением лучшего слова можно было назвать пророком… А он стал верующим.

(Таллери, замерзая и хватая воздух): Воздух… становится разрежённее. Тяжело… дышать.

(Гарро): Сюда. Залезай внутрь капсулы. Она будет хранить тебя всё время полёта.

Женщина опасливо прошла вперёд и устроилась в мягком внутреннем отделении капсулы.

(Таллери, замерзая и хватая воздух): Я снова доверяю вам свою жизнь. Во имя Святой… и Императора.

(Гарро): Ты не ошиблась со своей верой.

(Таллери, замерзая и хватая воздух): Как и вы. Подобно мужеству, чей источник лежит внутри, а не в… речах других. [смеётся, пока закрывается крышка] Я прочла это в книг…

Гарро смотрел, как стазисная капсула вбирает хрупкую жизнь Таллери и не даёт ей уйти. Подвергнутая мгновенной заморозке, письмоводитель сможет пережить всё то время, которое понадобится им, чтобы достичь Офриса.

Где бы это ни могло быть.

(Гарро): Спи, Катано Таллери. Я буду стоять на страже.


5

[Глубокий вакуум межпланетного пространства.]


Терра уплыла в бездонную тьму, и корабль-призрак продолжал свой дерзкий вояж в одиночку. Судно, сверкающее своими маршевыми двигателями на фоне космической пустоты, было всего лишь трепещущей свечкой, крошечным осколком ржавой стали в беспощадной ночи.

Когда Таллери растворилась в бессознательном не-сне стазиса, Гарро присоединился к ней в своей собственной разновидности анабиоза. Легионер позволил себе впасть в трансовое состояние. Каталептический узел, имплантированный в глубины его мозжечка, давал ему возможность отдыхать без потребности в настоящем сне, как его понимают люди. Когда одно полушарие его мозга погружалось в бездействие, второе поддерживало активность на базовом уровне, передавая функции то туда, то сюда, так что воин никогда не забывался по-настоящему.

Дни растягивались и истончались, точно нагретое стекло. В чёрной, лишённой снов пропасти между мирами тишина была всеобъемлющей. Здесь, вовне, где звёзды вращались на спицах гравитации, а ночь длилась вечно, можно было ненадолго забыть, что это была галактика, объятая огнём.

Но те, кто смотрел более зорким взглядом, те, кто мог заметить мерзость, пятнающую эти далёкие маячки света, видели нити скверны, тянущиеся от мира к миру. Гаснущие солнца; планеты, становящиеся пустынями, испепелёнными и заброшенными. В этой тишине Галактика исходила криком.

Но Гарро его не слышал. Он оставался за стенами своего собственного разума, в обществе мыслей, которые в кабале́ полусна двигались с медлительностью ледника. Для бывшего Гвардейца Смерти существовали лишь вопросы, которые не оставляли его ни на миг. Сомнения и опасения.

(Гарро, шёпотом): Киилер… Где ты?

Его беспокойный дух рвался из оков его души, противясь тому, что воин взял себе за истину. Если он и впрямь веровал, как он сказал письмоводителю, тогда почему ему было так трудно смириться с ходом вещей?

Неужто какая-то крошечная часть Натаниэля Гарро всё ещё жаждала увидеть мирное разрешение мятежа? Неужто в нём жила тщетная надежда, что все те ужасные деяния, которые совершились на его глазах, можно каким-то образом отыграть назад?

Слишком много тайн. Гарро прибыл на Ригу в поисках смысла, и, по своей глупости, обнаружил лишь новые вопросы. Так что на передний план выступила более насущная неясность.

(Гарро, шёпотом): Что такое Офрис?

Корабль падал сквозь космос, приближаясь к ответу.


6

Казалось, что перелёт тянется вечно.

Но наконец, в финале путешествия, по прошествии времени, чей счёт был потерян безмолвным недвижимым воином и его вынужденной спутницей, старый израненный корвет позволил, чтобы его захватило тяготением облачной коричневой сферы.

Если бы у иллюминаторов из бронестекла на командной палубе стоял наблюдатель, он отметил бы, что издалека эта малая планета кажется лишённой любого рельефа. Но по мере приближения становилось ясно, что этот мир окутан толстым покровом клубящейся дымки, удерживаемой в атмосфере сильными нестихающими ветрами.

Корабль изменил курс и начал падать к океану завесы, его маневровые двигатели выстреливали огненными струями, выводя его на правильную траекторию. Другие суда, прибывшие с разных румбов небесного компаса, следовали тем же назначенным маршрутом. Некоторые, подобно корвету, едва не разваливались на части, другие были поновее, прямо со стапелей миров-кузниц со всего сегментума. Все они прибыли сюда с тайной целью, укомплектованные экипажами либо из лоботомированных болванов, либо из малого числа душ, облечённых самым глубоким доверием.

Достигнув точки входа в атмосферу, судно вонзилось в плотное чужое небо и пробилось сквозь него, ненадолго преобразившись в огненное копьё. Последний полёт корабля-призрака был почти завершён, и вместо того, чтобы попасть в зубья далёких юпитерианских дробилок, его железные кости и стальная шкура будут утилизированы здесь посредством других рук и для дел, о которых Империум в большинстве своём и предполагать не мог.

Выйдя из густого, вихрящегося облачного подбрюшья, корабль начал широкий разворот над побережьем метанового моря, меняя галс против ветра с углеводородным ливнем. После пролёта над скульптурными утёсами из чёрного льда и криовулканическими хребтами двигатели судна полыхнули один последний раз, устраивая его в захватах гигантских кранов, которые займутся его разборкой.

Гаснущая нота главных двигателей замолкла, затерявшись в неведомых небесах. Офрис заполучил очередную добычу… и счёт был далёк от завершения.


7

[День, поверхность планеты, в вышине грохочет гром, льёт нескончаемый дождь.]


Старый корвет ещё не успел остыть от нагрева при входе в атмосферу, а резаки уже приступили к работе, отделяя от него кусок за куском, как слуга мог бы разделывать на ломтики зажаренное животное, чтобы ублажить ужином своего хозяина.


[звук открывающегося и снова закрывающегося шлюзового люка]


(Гарро): Быстро, письмоводитель. Мы должны убраться с этого корабля.

(Таллери): Хорошо. Что это… Что это вы надели мне на лицо?

(Гарро): Дыхательная маска. Атмосфера этой планеты изобилует азотом. Она годится для моих аугментированных лёгких, но ты…

(Таллери): А, конечно… Я чувствую слабость.

(Гарро): Побочный эффект стазиса. Это пройдёт.

(Таллери): А это?.. Мы нашли Офрис?

(Гарро): Мы достигли конца наших поисков.

(Таллери): Трон! Взгляните на это место!

Позади них рядами тянулись вдаль демонтажные площадки, уходя к ломаному гребню тёмных гор. Они напоминали верфи Риги, но здесь было ясно, что подобранные суда переделываются во что-то совершенно иное. С них массово и планомерно снимали всё, что годилось для повторного использования.

Монорельсовые поезда и гравиподъёмники уносили утилизируемый металл к огромной строительной площадке под сенью гигантской чёрной горы — колоссальному круглому котловану, вырубленному посредством лазеров в твердокаменном льду, который находился под ногами. Таллери окинула площадку беглым взглядом, замечая работу бессчётного множества строительных бригад в защитном снаряжении и экзо-скелетах: некоторые трудились над закладкой рокритовых фундаментов, другие сооружали стены, зубчатые парапеты и донжоны из гигантских блоков мрамора и гранита.

Строительные леса, которые поднимались с нижних уровней котлована над самыми высокими кранами, покачивались на ветру, мерцая предупредительными сигнализаторами сквозь нестихающую маслянистую морось. Письмоводитель разглядела сквозь их решётку фрагменты крупного сооружения, и когда она запрокинула голову, чтобы оглядеть его целиком, её вдруг пронзило озарение.

Точно из центра рабочего котлована вырастал искусственный пик, который почти достигал высоты нависшей над ним горы. Хотя — как и всё остальное перед ними — он не был завершён, Таллери тут же поняла, что смотрит на какую-то крепость. Эта гигантская цитадель была сердцем всей постройки, и у её подножия уже заложили основания для ещё многих строений, схожих по масштабам и величию.

(Таллери, благоговейно): Что они здесь возводят? Никогда не видела ничего подобного.

(Гарро): Я видел. На Барбарусе, построено после прибытия Императора. Это копия аналогичных конструкций на Ваале, Макрагге, Фенрисе и прочих планетах. Бранная крепость. Место, откуда будут вестись войны.

Таллери окатило тошнотворным, леденящим ужасом. Она прищурилась, для лучшей видимости протерев линзы своей дыхательной маски от ржаво-красного дождя. Чем внимательнее она присматривалась, тем яснее становилось, что крепость близка к завершению. Когда Таллери задумалась над тем, что за армию можно разместить в подобной твердыне, у неё засосало под ложечкой. Письмоводитель не была тактиком, но она собаку съела в арифметике и логистике. В её понимании, даже по консервативным прикидкам гигантская крепость и её владения смогут обеспечить содержание тысяч солдат и единиц боевой техники.

Укрывшись за скалистым утёсом, они произвели более обстоятельный осмотр стройплощадки. Гарро долгое время хранил молчание, но мрачное выражение его лица говорило о его настроении.

(Гарро): Я не вижу никаких эмблем Легиона. Ни одного узнаваемого мной обозначения гарнизона или роты.

(Таллери): Прямо как ваша броня… Итак, Офрис — секретная база, как мы и подозревали. Что резонно. Вся техника и всё оборудование, которые тайно перенаправляли с Риги, шли сюда. Их используют, чтобы строить всё, что мы видим.

(Гарро): Не только с Риги. Могу поручиться, что данные, которые ты обнаружила на орбитальной платформе, были лишь одним ручейком снабженческих грузов. Чтобы сохранить такую вещь в тайне… уводишь как раз столько, чтобы не поднять тревогу, и так сто раз по всему Империуму. Во время войны не представляет труда перекинуть не в то место корабль там, грузовой караван сям…

(Таллери): Насколько же это хуже, чем мне казалось возможным. Мы обнаружили не просто какого-то коррумпированного губернатора, набивающего себе карман! Это гнездо пособников Воителя на нашей стороне фронта! Я едва способна поверить в то, что такая вещь может пройти незамеченной!

(Гарро): Не забывай, что приспешники Хоруса построили и затем умыкнули «Яростную Бездну». Это — развитие той же самой тактики, только разыгранной в более грандиозном масштабе. Сооруди секретную крепость глубоко на территории своего врага и используй её, чтобы нанести удар в его мягкое уязвимое брюхо. Что гениально, так это то, что предатели использовали для строительства нашу собственную инфраструктуру. Я едва ли не восхищён таким нахальством.

Он поднял руку в латной перчатке и указал вдаль.

(Гарро): Видишь шпили, вон там наверху на линии хребта? Это глушители датчиков. Их тут десятки, ими окружена вся площадка. Они излучают энергетическую сетку, которая собьёт с толку любые прозревательные датчики, глядящие в эту сторону. Это, и облачный покров… Корабль, проходящий в пределах дальности сканирования этой планеты, не заметит ничего неладного.

(Таллери): Но кому под силу срежиссировать затею такого размаха? Никто не способен построить крепость внутри имперского пространства и вечно избегать обнаружения!

(Гарро): Они и не избежали, присьмоводитель Таллери. Они были обнаружены тобой.

Гарро кивком головы указал за её плечо. Она обернулась и увидела группу фигур с накинутыми капюшонами, бредущих колонной по скользкой от дождя земле. На всех них были длинные просторные одеяния грязно-малинового цвета с окантовкой в виде зубьев шестерни. Они шли, поблёскивая в тусклом освещении латунью своих бионических конечностей.

(Гарро): Так значит, их предательство вышло за рамки мятежа на Марсе…

(Таллери): Механикум!


8

Сияние дня, рассеиваемое оранжевым небесным сводом, померкло, и на поверхность планетки упала ночь. Она принесла с собой мороз, превративший маслянистый дождь в сальные хлопья химического снега.

Гарро знал, что если они останутся за периметром стройплощадки, это в конце концов приведёт к их обнаружению. Не отпуская Таллери от своего бока, он так быстро, как только осмеливался, спустился в рабочий котлован.

Они пробрались внутрь герметичного грузового вагона монорельса и позволили ему провезти их весь остаток пути до цитадели. Всматриваясь наружу сквозь решётку, Гарро видел проплывавшие мимо каркасы недостроенных ДОТов и орудийные вышки, оснащённые перепрофилированными корабельными батареями.

При сооружении Офриса ничто не шло в отход. Это был проект, который по завершении составит достойную конкуренцию осадным сооружениям Имперских Кулаков… но только если Гарро позволит ему и дальше воплощаться в жизнь.


Воин покрутил в голове идею незаметно пробраться в сердце самой цитадели. Если её строили по правилам проектирования стандартной имперской крепости, на её глубинных уровнях будет мощный реактор. Гарро знал, как превратить подобное устройство в оружие, но катастрофическая перегрузка сметёт всё в радиусе пяти километров. Тайна Офриса сгинет в огне, прихватив с собой и их с Таллери.

Он нахмурился. У Гарро не было способа узнать их точные координаты, и даже если ему удастся уничтожить это место, ответственные за его создание не будут призваны к ответу. Ничто не помешает им начать заново где-нибудь ещё. В лучшем случае он лишь отсрочит исполнение их планов.

(Гарро, сам себе): Нет. Чтобы покончить с этим, необходимо вытащить на свет всю правду, стоящую за нечаянным открытием письмоводителя.

(Таллери): Милорд. Идите, посмотрите на это.

(Гарро): Что ты нашла?

(Таллери): Контейнеры. На всех товарные коды, которые я помню из файлов куратора Лоннда.

Таллери уже сорвала крышки с нескольких транспортных контейнеров. Гарро увидел стойки с плавящими сердечниками для мелта-бомб и коробки с крупнокалиберными болтами. В последнем ящике находились замысловатые рамы для тяжёлого оружия — пушек направленного энергоизлучения. Гарро был лишь поверхностно знаком с такой их разновидностью.

(Таллери): Что это за оружие?

(Гарро): Конверсионные излучатели. Редко когда увидишь такое их количество в одном месте.

(Таллери): Здесь их десятки. Хотя ни в одном нет элементов питания.

(Гарро): Кто бы ни собирал эту армию, он хочет, чтобы у неё было хорошее оснащение. Один такой излучатель может с единого выстрела уничтожить тяжёлую броню.

(Таллери): Мы замедляемся. Впереди погрузочная площадка.

(Гарро): Быстро, закрой обратно эти грузовые контейнеры! Будь готова прыгнуть. Нам никак нельзя находиться в этом поезде, когда он достигнет платформы.

(Таллери, начиная закрывать контейнеры): Ну что ж…

(Гарро): Мужайся, письмоводитель.

Таллери настороженно кивнула и снова натянула свою дыхательную маску.

(Таллери, шёпотом):Ave Imperator.

(Гарро): Прыгаем!


9

[Ночь, обширная погрузочная площадка под открытым небом.]


Сырые сугробы талого метанового снега смягчили их падение, дав Гарро с Таллери возможность пройти сервисной трассой под монорельсовыми платформами. Глядя вверх сквозь решётчатое металлическое покрытие, они имели превосходный обзор вагонов, освобождаемых от их груза двуногими шагоходными машинами.

(Гарро): Ты должна впитывать в себя всё, что здесь видишь, письмоводитель. Внимательно разглядывай всё, не упускай ничего. Эта твоя эйдетическая память послужит в будущем в качестве свидетеля.

(Таллери): Что толку от моих воспоминаний, если я сгину прежде, чем получу возможность им предаться?

(Гарро): Ты улетишь домой, Таллери. Сейчас ты и есть моя задача. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы доставить тебя обратно на Терру в целости и сохранности. Нужно предать известности, что на самом деле стоит за этим Офрисом.

Низкие тучи затемнило что-то медленное и грузное, спускающееся с небес, и вскоре показалась неуклюжая железная баржа, снижающаяся к цитадели на копьях тормозных выбросов.

(Гарро): Ещё одно грузовое судно на подлёте.

(Таллери): Нет, это не грузовой корабль. Я узнаю очертания. Это медицинский транспортник. Госпитальное судно.

Воин нахмурился, следя за тем, как огромный корабль устраивается в посадочной люльке, выступающей из отвесных стен цитадели.

Вместо припасов, оружия или снаряжения новоприбывшее судно высадило людей.

Усовершенствованное зрение Гарро позволило ему разобрать вереницы раненных солдат, некоторым из которых помогали идти их товарищи. Он узнавал лица — хоть он и не был знаком с этими бойцами, но знал их породу.

Пострадавшие на войне.

Гарро доводилось видеть таких людей рядом с собой в битве на множестве планет во времена Великого Крестового Похода, или в залах своего Легиона, среди новобранцев. Все они были воинами, но при этом юными и пока ещё не проверенными в деле, хоть огонь боевого пыла и горел в них ярким пламенем.

(Гарро): Всякий раз, когда я думаю, что у меня есть какое-то понимание этой загадки, на свет вылезает новая неожиданность…

(Таллери): Зачем они привозят сюда раненых? Это место — не госпиталь!

В уме Гарро начал формироваться ответ, просачиваясь в его мысли холодным ветром на его коже.

Он увидел на корпусе госпитального судна геральдическую символику известной ему планеты. Мертиол. Утерянный ныне, по донесениям астропатов, в варп-штормах и железной хватке Воителя, с пылающими городами и покорённым населением.

Лишь горстке кораблей удалось бежать из этой колонии до того, как небеса Мертиола почернели от военной флотилии Хоруса. И сейчас перед Гарро встал следующий вопрос: почему это лоялистское судно попало в хватку Офриса, а не вернулось в безопасную гавань вместе со всеми прочими беженцами.

(Гарро): Все эти люди мертвы. Их имена, полагаю, сняты с учёта, корабль числится пропавшим в пустоте. Мне кажется, я понимаю. Их вылечат, Таллери, и затем дадут им новое назначение. Армия Офриса будет состоять из призраков.

Письмоводитель внезапно обрушилась на него, вытаращив глаза под визором своей дыхательной маски:

(Таллери, с нарастающей злостью): Сколько ещё нам нужно увидеть? Вы притащили нас на какой-то ублюдочный шарик из чёрного льда и с отравленным небом, в место, кишащее отступниками Механикум. Бежать отсюда нам не на чем, мы никак не можем позвать на помощь. Вы обрекли на гибель нас обоих! И будьте вы прокляты, если велите мне мужаться!

Гарро угрюмо кивнул в ответ.

(Гарро): Мы оба будем прокляты, если не закончим то, что ты начала на Риге. Империум должен узнать про это место. Тайный аванпост в сердце паутины секретов — Офрису нельзя позволить существовать.

(Таллери): Нам понадобится корабль. Что-то гораздо быстрее, чем эта баржа.

(Гарро, снимая свой болт-пистолет с предохранителя): Следуй за мной.


10

Таллери двигалась следом за Гарро со всей доступной ей быстротой, но поспевать за ним было сложно. Даже в громаде своих синевато-серых, лишённых украшений доспехов легионер обладал проворством, о котором она и мечтать не могла. В его исполнении это казалось не стоящим никаких усилий, и он двигался без всякого страха или сомнений.

Таллери пришлось как следует потрудиться, чтобы удержать свою панику в крепкой узде, черпая силу внутри себя самой — но это было настоящим подвигом. Всё это настолько выходило за рамки её жизненного опыта, что было сущим безумием. Катано Таллери готовили к тому, чтобы быть вычислителем, спецом по части высчитывания цифр и сведения баланса. Она не была шпионом или же боевым агентом, и всё-таки упёртая целеустремлённость Гарро сделала её таковой на время этой отчаянной миссии. Она вдруг обозлилась на него за это, хотя и понимала, что остаётся в живых лишь благодаря ему и ему одному.

Так что она изо всех сил старалась не отставать. Следуя вдоль окружности крепостной башни, они добрались до гигантской лифтовой площадки у подножия цитадели.

Цилиндрические транспортёрные платформы, не уступавшие размерами подвёзшему их монорельсовому вагону, ходили вверх и вниз по длине башни, доставляя оборудование и припасы на верхние этажи. Таллери смотрела на то, как они движутся друг мимо друга, поднимаясь и опускаясь в замысловатом балетном танце, и это напомнило ей пневматические вакуумные трубопроводы в офисах Риги, по которым капсулы с запечатанными документами обычно уносились в кабинет куратора.

(Таллери): Зачем мы сюда пришли?

(Гарро): Посмотри вверх.

Гарро указал на круглую посадочную платформу на половине высоты недостроенной крепости. Вырастая из отвесного утёса башни, словно дисковидный гриб из древесного ствола, она казалась маленькой и незначительной. Расстояние от неё до земли вполне могло составить полкилометра.

(Гарро): Вот как мы отсюда выберемся.

(Таллери): Разве нам не следует двигаться от центра активности? Я не тактик, но то, что вы предлагаете, кажется противоречащим здравому смыслу!

(Гарро): Не заблуждайся, письмоводитель, думая, что у тебя есть выбор.

(Таллери, горько): Да. Сдаётся мне, что моя жизнь обречена следовать путём, который определяется чем угодно, кроме моей воли… Уверовать в Лектицио — единственный выбор, который я когда-либо совершала сама. И гляньте, куда он меня привёл.

По лицу воина пробежала тень, и Таллери ощутила невольный укол сострадания.

(Гарро): Так действует судьба. Берёт нас, делает из нас то, что нужно мирозданию. Не то, кем мы хотим быть. [после паузы] Чтобы добраться до посадочной платформы, нам нужно захватить транспортёр, не притягивая внимания. А для этого мне нужен отвлекающий фактор.

Он посмотрел на Таллери пристальным изучающим взглядом.

(Таллери): Я?


11

[Ночь, лифтовая площадка.]


(Таллери): Э-э-э… Привет?

Письмоводитель медленно шла к стоящему транспортёру. Её руки были подняты, верхние одежды распахнуты, чтобы показать, что она не прячет оружия и не представляет собой угрозы. Несколько скитариев, — рядовых пехотинцев Механикум с обширной аугментацией, находившихся у погрузочной рампы, прервали свой патрульный маршрут и обратили на неё свои холодные взгляды.

Бионические имплантаты, кибер-оружие и превращённая в броню кожа придавали скитариям грозный вид. Каждый из них имел стальную конечность со встроенным лазганом, и когда Таллери приблизилась, они сместились так, чтобы взять её на прицел.

(Скитарий #1, механическим голосом): Стой. Назовись.

Сначала Таллери решила, что под их малиновыми капюшонами находятся дыхательные маски наподобие её собственной, но при более тщательном рассмотрении обнаружилось, что это человеческая плоть, трансформированная хирургическим путём. Глаза были заменены выпуклыми оптическими датчиками и подёргивающимися антеннами, рты и носы наглухо закрыты безликими решётками, в которые входили пульсирующие кислородные шланги.

В отличие от сервиторов, которых она знала по Риге, движения этих гибридов человека с машиной были стремительными и экономными, и они дышали угрозой.

(Таллери): Я… э… мне требуется ваша помощь.

(Скитарий #2): Это площадка с ограниченным доступом. Ты являешься нарушителем.

(Таллери): Именно так, да. Вот почему я сдаюсь, конечно же.

(Скитарий #1): Взять её.

Вокруг руки Таллери сомкнулись выпущенные стальные когти, и её пихнули в сторону ждущей кабины транспортёра, вжимая ей в спину гудящее дуло готового к выстрелу лазгана.

Она в отчаянии огляделась с колотящимся в груди сердцем. Ни в одном направлении не было видно никаких признаков Гарро, и на какой-то жуткий миг письмоводитель испугалась, что он бросил её на произвол судьбы.


12

Скитарий разжал свою хватку и толкнул Таллери через край рампы внутрь обширного пространства кабины. Пока он продолжал держать её на прицеле, второй скитарий дёрнул тяжёлый рычаг управления.

Транспортёр пошёл вверх от погрузочной площадки, поднимаясь на цепном приводе с толстыми звеньями размером в рост человека.

Глядя наружу через открытый край платформы, Таллери следила, как уплывает земля, и на неё накатил всплеск тошнотворных воспоминаний о том леденящем моменте, когда она падала с карниза на Риге.


(Таллери): Только не снова…

(Скитарий #1): Не разговаривать.

Она отвела взгляд в сторону и уловила краем глаза какое-то движение. Охотник. Тень.

(Таллери): Боюсь, что мне без этого никак не обойтись. Как же ещё у меня получится вас отвлечь?

(Скитарий #2): Что ты…

За спиной солдата-киборга возникла светящаяся зыбь, и обманный балахон эффектно отключился, являя гигантскую фигуру космодесантника под металлическим камуфляжным плащом.

Дальнейшее случилось так быстро, что Таллери едва успела за этим уследить: Гарро метнулся вперёд и обхватил горла двух скитариев. Он сделал неистовый рывок и столкнул солдат вместе, треснув их аугментированные черепа друг о друга с такой силой, что кость раздробилась, а сталь разлетелась на осколки.

(Таллери): Этот всё ещё жив!

(Скитарий #2): Тревога… Тревога…


[Гарро приканчивает скитария, топая сверху ногой по его голове]


(Гарро): Они выносливее, чем кажутся на вид.


[далёкие звуки тревожной сирены]


(Таллери): Слышите? Они подняли тревогу!

(Гарро): Вот вам и скрытность… Никогда не была моей сильной стороной.

Гарро отломил одну из кибер-конечностей мёртвых скитариев, вырвав имплантированный лазган из его держателя. Он протянул его Таллери.

(Гарро): Возьми. Император тех защищает, кто сам не плошает.


13

Не прошло и нескольких мгновений, как с нижних этажей пошла вторая кабина, нагоняя подъём их собственной. Таллери осмелилась бросить взгляд через край и увидела ещё дюжину солдат-скитариев, уставившихся вверх на неё.


[звуки пары выстрелов из лазганов, ударяющих в первый лифт]


(Таллери, ныряя обратно): Их гораздо больше, чем мне бы хотелось!

(Гарро): Отлично! Я уже сыт этими прятками в тенях.

(Таллери): Я говорила вам прежде, что я не боец!

(Гарро): Тогда тебе повезло, что один легионер стоит тысячи обычных солдат. Вот они!

Вторая платформа нагнала их на пути вверх, и скитарии дружно прыгнули через прогал, толкаемые вверх и вперёд гидравлическими поршнями в своих ногах. Гарро зарычал и, вскинув свой болт-пистолет, убил троих из них выстрелами в центр туловища, прежде чем они миновали верхнюю точку своих прыжков.

Остальные жёстко приземлились на площадку и вскочили с когтями и оружием на изготовку. Таллери укрылась за пультом управления, спасаясь от лазерных лучей, рассёкших воздух вокруг неё. Близкие попадания выбивали отметины на платформе, прожигая одежды письмоводителя горячими капельками раскалённого металла

Она вслепую стреляла в ответ, направляя свой трофейный лазган на звуки битвы. Ей было слишком страшно поднять голову над пультом из-за боязни её лишиться.

Поблизости ринулся в бой Гарро, вздев своё оружие. Его меч пел, сражая любого нападающего, который вступал в пределы досягаемости острия клинка, искрящегося по всей своей длине холодной энергией. Болт-пистолет легионера рявкал; масс-реактивные снаряды находили свои цели и разносили их в клочья.

С трудом выходящий из себя, но неистовый в своей ярости, воин с лёгкостью впал в привычный боевой настрой. Это было то, где он был на пике своих умений, чиня смерть с безукоризненной, убийственной точностью.

Он сражался без всякого позёрства или же эффектных демонстраций броских боевых приёмов. Такова была его манера и тот стиль, в котором он был обучен. Гвардеец Смерти до гробовой доски, Гарро прибегал к схватке как к необходимому средству, при помощи которого отстаивалось добро. В этом не было славы, одно лишь исполнение долга. Слава была чем-то, оставшимся в его прошлом, сгоревшим на пепелище его позабытого братства. Теперь он стал просто защитником, уже больше не крестоносцем.


Гарро крутнулся, уходя от пронёсшегося через платформу массированного лучевого залпа, с выстрелами, отскакивающими от керамита его брони. Шальные лазерные лучи прошили приводной механизм транспортёра, и кабина с тошнотворным рывком содрогнулась на своих держателях.

(Гарро): Таллери! Приводную цепь подбили!

Платформа дала резкий крен у них под ногами, и письмоводитель выскочила из укрытия.

(Таллери): Мы упадём!

(Гарро): Нет. Ко мне, немедля!

Гарро наотмашь ударил стрелка-скитария тыльной стороной руки, отбрасывая его в сторону, и бросился через площадку, прыжками покрыв расстояние до Таллери. Его ботинки уже начинали терять сцепление с полом.

(Таллери): Платформа!

(Гарро): Есть другой путь!

Зачехлив своё оружие, Гарро сгрёб Таллери в охапку и прежде чем она успела запротестовать, швырнул её через прогал между движущимися транспортёрами. Таллери плюхнулась на другую платформу, и теперь, когда она на какое-то время была в безопасности, Гарро пустился бегом во весь опор, чтобы последовать за ней.

Для него, обременяемого весом брони и оружия, это было на грани досягаемости, но его латные перчатки смогли ухватиться за край и надёжно зацепились за него. Позади отвалилась кабина первого лифта, отдаваясь в объятья тяготения.

(Скитарий #3): Нарушитель! Нарушитель!

На противоположной стороне платформы неожиданно возник одинокий скитарий, нацеливая свой лазган на голову Гарро. Один выстрел, и воина собьёт с края площадки, так что он штопором ухнет в обломки далеко внизу.


[звук выстрела из лазгана]


(Гарро, с натугой): Таллери…

Закряхтев от усилия, Гарро заволок себя наверх и обнаружил письмоводителя, стоящую над мёртвым скитарием с дымящимся оружием в трясущихся руках.

(Таллери): Я его убила?

(Гарро): Мы живы. Это всё, что имеет значение.


14

Холодный ветерок, теребивший одежды Таллери на земле, стал наверху посадочной платформы завывающим штормовым ветрищем, и письмоводитель стягивала на себе свой драный капюшон, чтобы не потерять ни крохи тепла. Какие бы попытки терраформирования окружающей среды ни были предприняты на этой безжизненной планетке, её губительная атмосфера, стужа и ядовитый снег были абсолютно неблагоприятны для любого человека, не обладающего значительно усовершенствованной физиологией.

Сходя вслед за Гарро с рампы подъёмника, Таллери не могла удержаться от того, чтобы не бросить последний взгляд назад на труп застреленного ей скитария. Страшная горелая рана на спине бойца показывала, куда ударил выстрел из лазгана, расплавив в почерневшее месиво плоть и пластил.

Её поразило, насколько быстрой была эта смерть. Вот он жив, а в следующий миг уже нет. Не так ли погиб куратор Лоннд, спрашивала она себя. Было ли у него время увидеть надвигающийся конец, время понять и примириться с ним?

Таллери много раз имела дело с жизнью и смертью посредством регистрационных записей о новорождённых в жилых блоках Риги и списков потерь на полях сражений по всему Империуму. Но они всегда были для неё абстракциями. Числами на диаграмме. Единичками и нулями. Она знала, что начиная с этого дня, уже никогда не посмотрит на них так снова.

(Гарро, с некоторого расстояния): Письмоводитель, тут. Эта «Грозовая Птица» заправлена под завязку. Мы возьмём её.

Таллери отвернулась и пошла к воину, перед которым стоял крылатый десантный катер, ссутулясь на одной из посадочных площадок, как спящий ястреб.

(Таллери): Вы ведь знаете, как летать на этом судне?

(Гарро): Я могу вывести нас в космос. Оттуда нам придётся подать сигнал бедствия на флотских каналах и…

Слова замерли у Гарро на губах, и Таллери увидела, как он напрягается.

(Таллери): Милорд, что не так?

(Гарро, сам себе): Будь они прокляты.

Откидная рампа «Грозовой Птицы» сама собой опустилась, являя дюжину смутных силуэтов внутри.

Таллери осознала, что они сами пришли в пасть ловушки, но уже было слишком поздно. Из грузового отсека катера выдвинулась когорта тяжело вооружённых преторианцев Механикум — более чем достойный противник для одного космодесантника. Плазменные пушки и хеллганы уставились на них двоих зевами своих дул, нацеленные недрогнувшей рукой.

(Таллери): Позади нас тоже…

Из теней вышли новые солдаты, блокируя все пути побега. Но эти новоприбывшие не принадлежали к техногвардии Механикум. Таллери пронзило пугающим чувством узнавания, когда она увидела цвет панцирной брони, в которую были одеты эти бойцы: серый, оттенка грозового неба, лишённый любых символов, обозначающих подразделение, командную власть или подданство.

Гарро тоже это заметил, и в его добросердечных глазах мелькнул вопрос, прежде чем он загнал его внутрь. Воин поднял меч в защитную позицию, опуская свободную руку на рукоять своего пистолета.

(Гарро): Прости, Катано, но я, кажется, не смогу исполнить то, в чём поклялся… и перед тобой, и перед самим собой. Я не хотел привести тебя к такой развязке.

(Таллери): Мы умрём здесь.

(Гарро): Скорее всего, этим всё и кончится.

Он шагнул вперёд и вперился вызывающим взглядом в наставленные на него дула.

(Гарро): Стреляйте, если угодно. Увидим, сколько из вас последует за мной во тьму!

Таллери ожидала первого взвизга лазерного выстрела, первого грома болтерного огня — но слышала одно только завывание ветра.

(Таллери): Они опускают своё оружие…

(Преторианец, механическим голосом): Боевой капитан Натаниэль Гарро. Ты пойдёшь с нами.

(Гарро): С чего я должен тебе подчиняться?

(Преторианец): Нашему повелителю угодно с тобой поговорить.


15

[Ночь. Внутри цитадели.]


Конвоируемые с обеих сторон солдатами-людьми и преторианцами, Гарро и Таллери были в молчании препровождены на самый верхний этаж незавершённой цитадели. Они вышли в обширный круглый зал, который напоминал арены для поединков тренировочного полигона Астартес. Крыша наверху была куполом, сделанным из треугольных кусков глассэйка. Над ним клубилось бурное янтарное небо, гонимое нестихающими ветрами.

Впереди, в центре зала, блестело отражённым светом возвышение из чёрного мрамора. Гарро заметил на нём плохо различимый силуэт. Это был человек в тёмной мантии с накинутым капюшоном, который стоял, отвернувшись от них. Казалось, что он просто-таки лучится холодным бешенством, так что легионера пробрало морозцем даже сквозь его силовую броню. Окружающий воздух казался вязким и насыщенным статическим электричеством, как будто его удерживала под контролем некая могучая сила.

Сердце Гарро стиснуло крепнущее дурное предчувствие, и он рискнул бросить взгляд в сторону Таллери. Письмоводитель уже сняла свою дыхательную маску. Её глаза были круглыми от страха, но она справлялась со своим ужасом. Воин кивнул ей, надеясь, что она сочтёт этот жест ободряющим, но по правде говоря, у него самого ум пребывал в смятении от открывшейся перед ним зловещей и весьма весомой возможности.

В этот момент он понял, что увидит под этой тёмной мантией.

Человек медленно повернулся. Его лицо терялось в тенях. Из полумрака появился длинный посох из воронёного железа, сжатый в морщинистой руке, и ударил о мрамор с раскатистым стуком. Пространство вокруг возвышения озарилось светом языков плазмы, льющимся из узкой стальной корзины на верхушке древка. В этом огне сидел золотой орёл, чьи когти окружали свисающие цепи с покрытыми письменами звеньями.

Гарро знал этот посох, как знал его носителя. Капюшон упал назад, и на них сверху вниз воззрилось древнее, но не имеющее возраста лицо Малкадора Сигиллита, на котором было написано явное неудовольствие.

(Таллери, в ужасе): Лорд… Регент…

Не в силах сопротивляться идеологическим установкам, которые закладывались в неё с рождения, письмоводитель молитвенно упала на колени. Она склонила голову, и скитарии сделали то же самое, изъявляя свою верность человеку, выше которого стоял один лишь Император Человечества.

Малкадор. Первый Лорд Совета и Регент Терры, а также повелитель, которому Натаниэль Гарро поклялся подчиняться.

Но как бы ни стремились к этому все клеточки его тела, легионер не стал преклонять колено.

(Гарро): Как… как вы здесь оказались?

(Малкадор): Я везде и нигде, Гарро. Это место принадлежит мне. Тебе не следовало сюда являться. Ты не готов это увидеть. Приготовления не завершены.

(Гарро): Вы предатель?

(Малкадор, с мрачным смешком): Открой глаза. Ты знаешь, кто я такой. Сигиллит — правая рука Императора. Предать его было бы невозможно.

(Гарро): Хорус Луперкаль когда-то мог бы сказать то же самое.

Малкадор сверкнул глазами, и его лицо помрачнело.

(Малкадор, с ненавистью): Никогда не сравнивай меня с этим архипредателем! Произнеси эти слова снова, и я выжгу тебе разум! Преклони колено, Натаниэль. Подчинись мне.

(Гарро): Не раньше чем вы объясните всё… это!

Гарро огляделся, указывая на стены, преторианцев и бойцов в сером.

(Малкадор): Я сказал тебе: на колени!

Сигиллит упёрся в него гневным взглядом, и Гарро потерял контроль над своими ногами. Он мигом очутился на коленях, и вся его могучесть была ничем в сравнении с телепатической силой, которая принуждала его к подчинению. Пригвождённый к месту внутри своих собственных доспехов, он был способен лишь на то, чтобы повернуть голову и держать грозный взгляд Малкадора — зная при этом, что на его усмирение ушла всего кроха колоссальной псионической мощи Сигиллита.

(Малкадор): Я — хранитель тайны Офриса, тайны, которую ты так жаждал узнать. Так обрати свой взор к небесам. Узри, куда привёл тебя тот путь, которым ты шёл вслепую.

Гарро поднял глаза, заметив, что Таллери осмеливается сделать то же самое. Оранжевое облачное море по ту сторону гигантского глассэйкового купола истончилось, как будто какая-то сверхъестественная сила тянулась вовне, стремясь раздвинуть пелену. Чёрное ночное небо, что было за пределами атмосферы планетки, внезапно стало видимым, и в нём, мерцая во тьме самоцветным камнем, висел знакомый газовый гигант в ореоле паутинно-тонких колец.

(Таллери): Сатурн… Это Сатурн!

(Гарро): Тогда мы стоим на…

(Малкадор): Его спутнике Титане, да. А ты думал, это будет какая-то далёкая, запредельно гиблая планета?

Гарро изо всех сил пытался уразуметь увиденное.

(Гарро): Это бессмыслица… Если то, что вы здесь строите, служит Императору и Империуму, зачем скрывать его за этим щитом лжи? Зачем стремиться заткнуть рот любому, кто об этом узнаёт?

(Малкадор): Ты учиняешь мне допрос?

(Гарро):Да! Эта крепостная цитадель и комплекс у её подножия, они могут предназначаться лишь для одного: для создания и тренировки нового легиона космодесанта!

(Таллери): Даровать жизнь Легионам Астартес может только сам Император….

(Гарро): Он знает о том, что вы это делаете, Малкадор? Император знает, чем вы занимаетесь от его имени?

(Малкадор): Мой Повелитель. Он поглощён своими великими задачами… а я — своими.


16

Какая-то часть Катано Таллери желала замкнуться в глубинах собственного рассудка и ожидать неизбежного конца. Но другая её частичка, которая всё всегда хотела знать, не могла оторвать глаз от великого властителя-псайкера.


(Таллери): Все эти тайны стоят моей жизни? И жизни куратора Лоннда?

(Малкадор): Дорогая моя, ответ будет: да. Сто тысяч раз — да! Ради высшего блага нашего Империума.

Гарро бросил все свои силы на то, чтобы прижать кулак в своему нагруднику.

(Гарро): Значит, этого недостаточно? Моей силы? Силы Рубио, Айсона, Локена, Варрена, Галлора и всех остальных? Вам недостаточно, что по Галактике разгуливают ваши агенты, теперь вам подавай армию?

(Малкадор): Ты мой ведущий агент, Натаниэль. Но то, что я выковываю здесь, будет предназначаться не дляменя. Горстки Странствующих Рыцарей недостаточно. Не для грядущей войны.

(Таллери): Вы говорите не просто о мятеже Воителя, так? Вы имеете ввиду что-то ещё. Что-то худшее.

(Малкадор): А у неё острый ум. Теперь понимаю, почему от неё было столько проблем.

Малкадор сошёл с возвышения и направился к ним, отстукивая каждый шаг своим железным посохом.

(Малкадор): Натаниэль уже сталкивался с угрозами, не укладывающимися в рамки разумного. Он сражался с ними лицом к лицу. Я глядел в эту тьму, прозревая мириад нитей ещё не реализованных вариантов будущего. Те сущности, с которыми Хорус заключил союз, — запредельные, демонические сущности, — станут угрозой человечеству на грядущие тысячелетия. Я знаю это всем своим нутром. Поэтому мы должны быть готовы к войне, которая начнётся вслед за этой. Войне, которая будет вестись за сами наши души.

(Таллери): И это то место, где будут выковываться эти защитники. Офрис.

(Малкадор): На древних языках это название означает «обитель титанов». Его символичность представлялась подобающей.

Сигиллит отвернулся от Таллери и, перейдя к Гарро, вытащил меч воина из его ножен.

(Малкадор): Теперь ты понимаешь? Эти приготовления должны совершаться втайне, не только для того, чтобы сокрыть их от глаз Хоруса и его союзников, но и от наших собственных граждан. От Империума, который ещё не готов принять правду о том, что за ужасы кроются в варпе. Я неправ, Натаниэль?

(Гарро, после долгой паузы): Нет. Нет, Лорд Регент, вы не неправы.

Кивнув головой, псайкер ослабил телепатический контроль над Гарро, и воин получил свободу. Малкадор развернул его меч в своей руке и протянул его рукоять легионеру.

(Малкадор): Эти тайны могут быть сохранены только теми, кто обладает непоколебимым мужеством, и лишь путём жертвы и кровопролития. Из-за незначительной ошибки, по чистой случайности, письмоводитель-адепта Таллери узнала то, что ей никогда не полагалось знать.

(Таллери): Я… я верна! Я никогда и слова об этом не скажу! Клянусь Троном Терры, и Императора ради…

(Малкадор, не обращая на неё внимания): Она не может жить с этим знанием. Даже самых верных можно совратить с праведного пути, даже у молчальников можно вырвать их тайны эзотерическими средствами. Одни лишь мёртвые неспособны выложить правду. [после паузы] Возьми меч, Натаниэль. Я не зверь. Соверши это быстро и безболезненно.

(Таллери): Капитан… Гарро?..

Воин медлил, не сводя глаз с оружия.

(Гарро): Он испытывает меня, Таллери. Я пошёл ему наперекор, отправившись на Ригу без его разрешения. В прошедшие дни я вышел за рамки его приказов. Так что сейчас он проверяет меня вот этим, чтобы увидеть, стану ли я по-прежнему ему подчиняться.

(Малкадор): Это необходимо сделать. Даже сама письмоводитель это знает. Она по-настоящему верна. Она не станет сопротивляться.

(Гарро, после долгой паузы): Мне жаль, но я должен ответить отказом на ваше приказание, Лорд Регент.


[судорожный вздох Таллери]


Малкадор скрестил взгляд с Гарро, и в его грозные глаза было жутко смотреть.

(Малкадор, с холодной яростью): Мне стоит лишь подумать об этом, и её сердце остановится!

(Гарро): Тогда это вы станете убийцей невинного человека.

Это вы станете тем, кто лишит жизни верную подданную Императора, которая не сделала ничего плохого и если и преступала закон, то лишь во службу Империуму! [после паузы] И если это ваш выбор, прикончите и меня впридачу! Поскольку я не желаю участвовать в решениях наподобие тех, как принял бы самый отпетый предатель!

(Малкадор, яростно): А какая альтернатива?

Гарро взглянул на Таллери, и это придало ей сил. Он снова отвёл глаза, бестрепетно встречаясь взглядом с Сигиллитом.

(Гарро): Вы сами это сказали, милорд. Письмоводитель обладает острым умом. Я могу это засвидетельствовать, а ещё её мужество и верность. Так почему бы не использовать эти таланты? Сделайте её частью того, что здесь совершается. Введите её в круг. Таллери оказалась достаточно умна, чтобы найти изъян в обеспечении безопасности Офриса с другого конца Солнечной Системы. Она может решить для вас эту проблему и выискать любое другое слабое место, ещё могущее быть неизвестным.

Таллери затаила дыхание, зная, что её жизнь висит на волоске. И ещё она знала, закрывая глаза, что ей нужно делать. Её пальцы нашли золотую аквилу на запястье и стиснули её мёртвой хваткой.

(Таллери, едва слышным шёпотом): Император защищает… Император защищает…


17

[День. Посадочная платформа. Грохочет гром, льёт дождь.]


Гарро держал свой меч на уровне глаз и смотрел вдоль клинка. На острие не имелось щербин, цвет металла был ровным. Клинок казался совершенным, свежевыкованным не далее как в этот самый день. И всё же это оружие в той или иной форме просуществовало столетия и было обагрено кровью многих давным-давно погибших людей.

Воин утешался тем знанием, что пока он был хозяином этого клинка, от него не пало ни одной невинной души.

Вернув оружие в ножны, он развернулся и начал наблюдать за «Грозовой Птицей» на ближайшей посадочной площадке, которую экипаж готовил к отлёту. Она унесёт его с Титана — но не обратно на Терру, а на новое задание по приказанию Сигиллита. Мысль об этом заставила его нахмуриться, и он ощутил уныние, сгущающееся на горизонте.

(Таллери, приближаясь): Легионер! Капитан Гарро, я имею ввиду. Вы собрались улететь, не попрощавшись?

Он слегка поклонился, делая знак аквилы поперёк своей груди.

(Гарро): Я не хотел отрывать тебя от исполнения новых обязанностей, письмоводитель… прошу прощения, ведущий куратор-адепта Таллери.

(Таллери): Мне всё кажется, что это звание как-то странно на мне сидит. Как и моя жизнь, если в этом есть хоть кроха смысла. Всё теперь по-другому.

(Гарро): Оно никогда не станет прежним. Я знаю, о чём говорю. После Исствана, после полёта «Эйзенштейна»… Я чувствовал себя так же.

(Таллери): Изменившимся.

(Гарро): Да. И как к лучшему, так и к худшему. Ты узнаешь больше в грядущие дни, Таллери. Ужасные вещи. И, быть может, настанет время, когда ты озлишься на меня за то, что я не сделал так, как приказывал Малкадор.

(Таллери): Я встречу эти испытания с верой и мужеством. Вы напомнили мне, где их найти. В этой новой роли я смогу сослужить максимальнейшую службу моему Империуму и моему Императору — моему Богу-Императору — в грядущие дни.

(Гарро): Никогда не называй его так при Малкадоре или прочих. Это… не найдёт у них отклика.

(Таллери): Да. Со временем, возможно, но не сейчас.

(Гарро): Ты никогда не сможешь вернуться домой, ты это понимаешь?

(Таллери): Невелика цена. Мне так и не выдался случай поблагодарить вас за то, что вы меня отстаивали. Сигиллит был прав: я не стала бы сопротивляться, если бы моя смерть послужила высшему благу.

(Гарро): Судьба уготовила тебе иную стезю… нам обоим.

Здесь ты внесёшь весомый вклад в войну против мятежников.

Она протянула руку вверх и положила ладонь на его латную перчатку.

(Таллери): Надеюсь, что вы найдёте ответы, которых взыскуете. В словах Святой или где-либо ещё.

Но несмотря на теплоту в голосе женщины, Гарро чувствовал, что у него на душе становится всё чернее.

Его мысли омрачали отголоски ощущений, которые он не мог внятно выразить до конца. Это гнетущее чувство насчёт его будущего погнало его на поиски Киилер, когда он пытался обнаружить её на Риге и не нашёл ничего. Это было так, словно где-то вдалеке раздавался замогильный звон колокола, и с каждым ударом Натаниэль Гарро соскальзывал всё дальше и дальше от него.

Таллери увидела смятение в его глазах.

(Таллери): Что не так?

(Гарро): Где-то там лежит тень, Таллери. Тень моего будущего. Я могу ухватить лишь её края, но, боюсь, моя стезя не такова, как я сначала думал.

С рёвом запустились двигатели «Грозовой Птицы», и Гарро шагнул прочь, бросив на Таллери один последний взгляд.

(Гарро): Я не знаю, где меня ждёт моя судьба. Я знаю лишь, что не здесь.

(Таллери, кричит вслед): Вы должны верить, Натаниэль! Помните, что…


[звук захлопывающегося люка и рёв улетающей в небо «Грозовой Птицы»]


(Таллери): …Император защищает.

6. ПЕПЕЛ ВЕРНОСТИ


Натаниэль Гарро — Странствующий Рыцарь, бывший капитан Гвардии Смерти

Мерик Войен — верный космодесантник, бывший апотекарий Гвардии Смерти


Длинный железный зал был заполнен тенями. В гулком пространстве не было ничего человеческого.

Слышалось лишь жужжание крошечных мух.

Никто не смел войти сюда, будучи в страхе перед тем, что было сокрыто здесь. Никто не осмелился ступить внутрь, ибо там невозможно было сделать вдох и тем самым не бросить вызов судьбе. По крайней мере, никто из людей не осмелился.

Открылись двери, послышались приближающиеся шаги.

— Капитан, прошу… Нет! Подожди!

— И не подумаю!

Но это были не люди. Они были выше обычных людей, эти отпрыски битвы. Когда–то они оба с гордостью состояли в рядах Легионес Астартес Императора, братьев, находящихся в конфликте, товарищей вопреки всем напастям. Теперь же судьба направила их по разным путям. Один из них был одет в снаряжение цвета бури, украшенное кирасой с золотым орлом, его шлем крепился магнитным зажимом к поясу, а меч висел за спиной. Натаниэль Гарро, Странствующий Рыцарь и агент примус Регента Терры.

Другой бывший воин был лишен брони, оружия и желания воевать — Мерик Войен, облаченный в свою мантию. Некогда апотекарий легиона Гвардии Смерти, а ныне — душа, мечущаяся в поисках мира.

— Остановись, прошу тебя, позволь мне объяснить!

— Что бы ты мне ни сказал, это ничего не изменит!

— Натаниэль! — выкрикнул Войен.

Гарро посмотрел на руку Войена, лежавшую на его наруче, его глаза предупреждающе сверкнули.

— Отойди назад, брат. СЕЙЧАС ЖЕ!

— Выслушай меня.

— Нет такого объяснения, которое ты мог бы высказать, Мерик! Я разочарован в тебе!

— Я сделал это не ради вашего одобрения, мой капитан, — ответил Войен. — Я сделал это ради высшего блага, ради наших боевых братьев и нашего легиона…

— Гвардия Смерти более не наш легион, — перебил его Гарро. — Они нарушили данное слово, когда Мортарион обернулся против Императора.

— Мы можем вернуть их. Я могу вернуть их.

— С помощью этого? — Гарро повернулся и кратко махнул рукой в сторону единственного предмета в зале. Увесистого цилиндрического криоконтейнера из стали и бронестекла. — Набора отравленных лекарств и заразной мертвечины?

— Как можно исцелить недуг, Натаниэль? Во-первых, ты должен заполучить вирус, проанализировать и подавить его. Только тогда создание вакцины станет возможным.

Воин усмехнулся.

— Вакцина! — иронично произнес Гарро. — Мы говорим не о какой–то болезни, которую можно вылечить бальзамами и снадобьями. Ты не сможешь… оправиться от этой порчи. Я видел её в непосредственной близости, видел свою смерть в её клыках. Смотрел в глаза этой мерзости и увидел в них истинную тень её ненависти.

— В этом ты не одинок, — ответил Войен. — Я тоже был на «Эйзенштейне», помнишь? Мне известно, что случилось с Грульгором и Децием. Я видел чуму, овладевшую их телами.

Молчание протянулось между ними. Казалось, прошла вечность с тех пор, как они бежали на Терру, неся вести о магистре войны Горе и его кровавом предательстве на Исстване III. Гарро, Войен, Хакур, Круз и другие из тех семидесяти, что осмелились выступить против своих примархов, когда вся верность Терре была выжжена дотла.

В последствии среди безвоздушных пустошей Луны их ждала неопределенная судьба. Воинам, осиротевшим в результате предательства их кровных родичей, мало кто доверял, большинству они внушали опасения. В этом забвении их брат Солун Деций поддался той же коварной заразе, которая, несомненно, совратила остальную часть их легиона. Гарро убил Деция там, в Море Кризисов, и во время этого действа боевой капитан узнал, что избавился от чего–то большего. Однако Войен увидел в тот день нечто совершенно другое. Болезнь, которую не мог оставить без внимания. Апотекарий отказался от своего права первородства космодесантника и посвятил свою жизнь поискам того, что Гарро теперь считал невозможным.

— Лекарство? — Ирония сквозила в голосе боевого капитана.

— Я верю, что оно существует. Должно существовать! — сказал Войен.

— Независимо от того, насколько сильно ты этого жаждешь, Мерик, поверь мне, когда я скажу тебе что его нет, — спокойно ответил Гарро. — А теперь уйди с моей дороги, пока я не подвинул тебя силой.

Гарро оттолкнул своего товарища и направился к помосту и опорной раме, на которой покоился контейнер.

Всё ещё слышалось жужжание крошечных мух.

— Ты не можешь этого знать!

— Что мне известно… — сердито процедил Гарро. — Что мне известно, так это то, что порча абсолютна, она неуловима и постоянна.

— Вы видите её во мне, милорд? — спросил Войен.

— Однажды ты уже скрыл кое–что от меня, брат. Свое членство в ложе.

Войен заколебался при упоминании Гарро тайных собраний, инициированных легионом Гора. Чувство вины омрачило его лицо.

— Я искупил вину своей ошибки, я отринул эти нелегальные сборища, когда узнал, что они были инструментом вероломства магистра войны.

— Верно, но всё же ты скрыл это от меня. Ты начал свою работу в тайне и скрыл её от всех. Почему? Может, потому что знал, что я сделаю, когда узнаю о ней?

— И не думал, что ты поймешь, — ответил Войен. — Я человек науки, и мыслю в таких рамках, а вот ты…

— Что «я»? — перебил его Гарро. — Держишь меня за легковерного дурака? Ты знаешь меня лучше, чем кто–либо.

Войен согласился со своим бывшим командиром.

— Ты всегда уделял слишком много внимания сверхъестественному. Я же верю только в то, что могу увидеть, потрогать и познать.

Гарро колебался подле стального синего цилиндра.

— Да, у меня есть вера, брат, но это не значит, что я отказался от здравого смысла. Это ты не можешь видеть ясно. Ты цепляешься за истину, с которой родился — о целесообразной вселенной непреложных законов. Говоришь себе, что сможешь понять всё сущее, стоит только его структуре стать видимой. Но это ложь.

— Тогда в чем же, по-твоему, правда? — спросил его Войен.

— Правда в том, что мы живем на поверхности великого Вихря, населенного силами, которые только начинаем постигать. Которым мы должны противостоять насмерть, на этот счет у нас с тобой нет разногласий, но если ты ограничиваешь себя только здравомыслием и вероятностью, то ты уже потерян. Архивраг находится за пределами таких человеческих понятий как разум и логика. Чтобы бороться с ним и побеждать, мы должны приоткрыть завесу прошлого.

— Если я смогу спасти жизнь Гвардии Смерти…

— Ты не можешь спасти их души! — перебил его Гарро. — Уже слишком поздно что–либо предпринимать.

Воин изучал контейнер. Через запотевшие стеклянные панели была видна темно-серая масса корпускулярной материи. Она напоминала вулканический пепел, её скопления собирались вокруг объектов, которые могли быть фрагментами мутировавших костей или искривленного хитина. Это всё, что осталось от земли, где погиб превратившийся в чудовищного Повелителя Мух Солун Деций. Там, где они упали, пепельные останки Деция испоганили поверхность Луны подобно токсичным брызгам. В любом другом месте, кроме величественной пустоши Луны, осадок смерти распространился бы подобно язве. А теперь эта материя была собрана и доставлена сюда для эвакуации с планеты.

— И куда ты надеешься вывезти это?

— На Ио, на орбиту Юпитера, — ответил Войен. — Там есть установка, плавающая на поверхности океанов серы. Она принадлежит фракции магос-биологис, отвергнувшей восстание Марса. Там мы смогли бы исследовать останки в безопасности.

— Сколько людей погибло, собирая это? — глубоко вздохнув, спросил Гарро.

— В процессе добычи погибло семь человек. Причем каждый от разного химерического переносчика болезни. Они умерли прежде, чем мы смогли доставить их в изолятор.

— И ты ещё удивляешься, почему я пришел остановить тебя… — вздохнув с сожалением, вымолвил Гарро.

Когда Войен заговорил снова, его манера речи изменилась. Что–то в нем поменялось, вместе с почти умоляющим тоном его слов.

— Ты покинул нас, Натаниэль. Тех, остальных из семидесяти… Ты ушел, получил новую цель, но её не дали никому из нас. Не мне… Так что я создал свою собственную. Мы, легионеры, фактически бессмертны, не так ли? Вдали от битвы и угрозы смерти мы могли бы жить на протяжении тысячелетий, так что я решил посвятить свою жизнь поиску лекарства от этой отвратительной живой смерти, забравшей нашего бывшего родича.

Он встретился с пронзительным взглядом Гарро.

— Я нуждаюсь в этой цели. Без неё я всего лишь брошенный сын легиона-предателя, потерянный и забытый, подозреваемый и оклеветанный. У меня нет ни брони Рыцаря, ни разрешения Малкадора Сигиллита. Всё, что у меня есть — это моя надежда. Ты понимаешь, ведь так?

Ненадолго повисла тишина.

— Я понимаю, больше, чем ты можешь себе представить, мой старый друг. Именно поэтому я отказываю тебе. Это должно закончиться здесь.

— Если ты сделаешь это, у нас не останется шанса на спасение. Ты обречешь имя Гвардии Смерти на жизнь в позоре в течении тысяч лет.

— Этот выбор сделал наш генетический отец, Мерик. Владыка Мортарион… Не я!

Тени здесь были особенно темными, плотные занавеси ночи и тьмы сделали немногие освещенные участки зала изолированными и гнетущими. Потянувшись к контейнеру, Гарро почувствовал покалывание в затылке. Это пробудилось его природное боевое чутье, привитое ему генетическими усовершенствованиями легиона. Интуиция, которую он не мог описать, животный импульс предупредил его надвигающейся угрозе. Его бронированные пальцы коснулись изогнутой крышки и он понял, что что–то неладно. Толстые медные магнитные замки, располагавшиеся вдоль линии стыка крышки и корпуса контейнера и призванные поддерживать его герметичность, свободно болтались. Защелки были похожи на расслабленные челюсти…

— Он… — быстро пробормотал Гарро, — открыт…

— Что? Это невозможно!

Воздух внезапно приобрел привкус зловония и протухшего мяса, поднялась волна вони от скотобойни и гниения, достаточно мощная, чтобы сгустить воздух в легких Гарро и вызвать отвращение даже у организма легионера. Он невольно сделал шаг назад, но какой–то инстинкт заставил его протянуть руку к черной, обвитой тенями опоре, поддерживающей контейнер. Свет странно перемещался по железным столбам, как будто поглощаемый тьмой. И Гарро внезапно понял, что эти неестественные тени не были игрой света и тени. Тьма покрывала всё с непостижимой гладкостью. Его пальцы проскрежетали по металлу и столкнулись с тысячами крошечных хитиновых фигурок, собиравшихся вместе так плотно, что образовывали густой черный покров.

Он мгновенно всё понял.

— Эти тени — мухи!

Скрытые до этого во мраке, тихие и неподвижные насекомые теперь разлетелись подобно взрыву ужасной, причудливой жизни. Их крошечные мутировавшие крылья были острее бритвы, их зараженные варпом жвала истекали кислым ядом. Они жаждали теплого мяса и пролитой крови.

— Проклятье! — потрясенно вымолвил Войен. — Что это, во имя Терры?

— Назад! — приказал ему Гарро. — Отходи назад!

— Откуда они взялись? В пепле не было никакой органической материи. Они не могли появиться из контейнера. Это помещение было герметично закрыто, ничто не могло войти или выйти.

— Они пришли из Имматериума, порожденные безумием и разложением. Разве теперь ты не видишь, Мерик? Вот в чем состоит природа врага!

— Варп?

— Да!

Он толкнул Войена к тяжелому шлюзовому люку позади.

— Уходи! Ты не защищен. Эти создания будут пировать твоим мясом, сделают из твоего тела гнездо для своих новорожденных личинок. Мы не можем позволить рою выйти за пределы этой комнаты. Теперь иди и запечатай за собой дверь!

Войен побежал к люку, но остановился.

Бывший товарищ Гарро кивнул, но капитан не мог оторвать глаз от контейнера.

Тот рухнул с постамента и разбился.

По собственной воле металлический цилиндр с треском открылся и исторг из себя поток новорожденных мух, наполнивших воздух ураганом блестящих крыльев.

Люк открылся.

— Капитан! Ты не сможешь сражаться с ними мечом.

— Позволь я буду беспокоиться об этом!

Войен переступил порог, и Гарро ударил бронированным кулаком по системе управления люком.

Люк закрылся.

Барьер метровой толщины из твердой пластали скользнул на место и заблокировался. Гарро нагнулся и отцепил свой остроносый боевой шлем, закрепив его на голове, чтобы противостоять крайне возбужденному облаку плотоядных мух. Через бронестекло портала Гарро увидел лицо Войена, глядящее на него в ответ из безопасного коридора. Выражение лица апотекария было лицом человека, потрясенного истиной, с которой он не желал сталкиваться.

— Я предупреждал тебя, — передал по воксу Гарро. — Вот на что способен враг. И когда мы пытаемся бороться с ними на поле битвы разума, они уходят в пески под нами. Мы воюем с невозможным.

Он вошел в бурю мух, но не извлек свой силовой меч. Войен был прав — даже заряженная энергией кромка оружия уничтожила бы лишь горстку существ из кишащей орды. Гарро имел в виду другой способ атаки.

Он застонал.

Плотность мух нарастала по мере приближения к контейнеру. Он слышал скрип и щелканье тысяч микроскопических клыков, впивающихся в керамитовые узлы его брони. Мухи жевали гибкие шарниры, пытаясь пробиться к пластали под ней.

Гарро начал задыхается.

Они забили дыхательные щели его лицевой пластины влажной кашицей из собственных измельченных тел. Светящиеся глазные прорези его шлема приманивали их, как пламя мотыльков, ослепляя его.

Дыхание стало тяжелым.

Гарро ощущал каждый шаг своего пути назад, к контейнеру на возвышении. Колоссальная масса мух, корчась, ползала по стальной поверхности, кислота шипела из их пастей. На мгновение в жужжании их крыльев воину почудился варп-отголосок смеха Солуна Деция. Гарро открыл вокс-канал.

— Это капитан Гарро, запустить аварийный протокол. Открыть двери.

Раздались звуковые сигналы, после чего двери с шипением начали открываться.

Гарро активировал магнитные подушки и подошвы его ботинок притянулись к полу. Пустая переборка в дальнем конце зала вздрогнула, а затем в стиле трюка фокусника, одна за другой начали сдвигаться серые панели, ускользая на невидимых глазу рельсах обратно в стены. Неожиданно раскрылся желто-оранжевый ад, пылающая за втягивающимися дверями бурная поверхность Сола — великого Солнца Терры.

Наступила тишина.

Зараженная атмосфера внутри отсека сразу выдулась в вакуум, а вслед за ней отправился и рой. Мутировавшие насекомые мгновенно заморозились и тут же сгорели дотла, и даже их связанного с варпом происхождения было недостаточно, чтобы спастись от титанической мощи звезды.

Алые предупреждающие руны вспыхнули во всех диапазонах, видимых легионеру, когда температура внутри отсека выросла до ужасающих пределов. Жар испепелил тушки мух и выжег серую броню Гарро до черного матового. Он почувствовал как варится заживо в собственном доспехе под ослепительными лучами светила.

Гарро простонал.

Он натужно потянулся к контейнеру и схватился за него. Когда капитан Гарро ступил на борт этого корабля, узнав об опрометчивом плане Мерика Войена, его первым действием стал приказ командиру судна изменить курс с Ио и Юпитера прямо к Солнцу. Теперь между ним и забвением солнечного горна не было ничего.

Гарро оторвал контейнер от его опоры с напряженным рычанием и высоко поднял его. Затем, объединив весь потенциал своей генетически усиленной мускулатуры и силовой брони, охватывавшей его, он выбросил свою ношу в открытый люк, в объятия звезды.

— Гарро мостику, закрыть отсек, — передал он по воксу.

Раздался звуковой сигнал.

Сирены выключились, люк с шипением закрылся.

— Дело сделано.


Из коридора Войен смотрел на Гарро, стоящего среди следов пепла сожженного роя, и ужас истинного понимания, наконец, пришел к нему. Все его надежды отыскать лекарство от недуга Гвардии Смерти и спасти своих братьев, эта нужда, определившая его… всё это было зря… Ибо если Гарро был прав, если эта новая война была предметом демонических сил и грязной магии в той же мере, что и пушек и клинков…

— Как может разумная душа встретиться с этим?

Войен почувствовал неожиданное жжение в крови, после чего у него перехватило горло. Жалящее ощущение заставило плоть его предплечья дергаться, и он задрал свою мантию. На его коже была покрасневшая отметина укуса насекомого и уже формировались три крошечных язвы.

Вернулось жужжание крошечных мух.

7. ОБЕТ ВЕРЫ

— ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА ~


Те, кто служит Империуму:

Малкадор, Сигиллайт, имперский регент, Первый Лорд Терры

Натаниэль Гарро, Странствующий рыцарь, Первый агент Сигиллайта

Вардас Исон, Странствующий рыцарь

Сигизмунд, Первый капитан VII Легиона, Имперские кулаки


Те, кто жаждет падения Империума:

Хальн, тайный агент

Эристид Келл, ассассин


Народ Терры:

Эуфратия Киилер, Живая святая

Кирил Зиндерманн, бывший Главный итератор

Ндол Эсто, водитель

Зевн Турук, верующая

«Вера — это слепота настолько мощная, что некоторые люди намеренно ищут её»

— Шоллегар Мекетрикс Йонпарабас, «Слова не имеют значения» [М 24]

«Когда все Рыцари исчезнут, обеспокоены этим будут только их враги. Те, кого они спасали и кому служили, перейдут под эгиду нового защитника и никогда не вспомнят их имён»

— приписывается имперскому летописцу Игнацию Каркази

1 Красное на белом Старая земля Прощание


Пока он ждал, солнце поднималось всё выше, и человек медленно поворачивался, проводя время, изучая историю окружающего пейзажа. Что — то он узнавал благодаря своим инстинктам, но большую её часть он почерпнул из сигналов мнемо-имплантов, вживлённых в его мозг посредством гипнотерапии задолго до его прибытия на Терру.

Лес из высоких, мутировавших елей заполнил долину, которая когда — то была бухтой, граничащей с давно погибшим и затерянным городом. Прочные как сталь стволы, серо-зелёные словно древний нефрит, разбегались во все стороны от поляны, где он оставил грузовой лихтер. Он видел бывшие острова, которые теперь представляли из себя коренастые столовые горы, вздымающиеся из основания долины, даже различал далёкие формы старых зданий, скрывавшихся за линией деревьев. Но на востоке, ярчайшим из ветхих памятников мёртвого города были башни давно исчезнувшего автодорожного моста. Остались лишь искорёженные останки двух узких арок, изъеденных ржавчиной и состарившихся тысячелетия назад. За ними, перед Наступлением ночи, был великий океан. Теперь на его месте раскинулся странный лес и бесконечная пустыня Мендоцинских равнин.

Мрачность этой мысли успокаивала. «Энтропия вечна» — гласила она. «Что бы мы ни делали сегодня, это не будет иметь никакого значения века спустя. Заново вырастут леса и захлестнут все свершения».

Он повернулся и пошёл обратно к лихтеру. Снег на земле зашипел под его ногами, когда он обошёл машину и подошёл к задней рампе, открытой словно разводной мост. Внутри, в пустом кузове флаера, мужчина в рабочем комбинезоне поднял голову при его приближении и вяло потянул магнитные наручники, которыми он был пристёгнут к опорной раме. Оба они были одинаково одеты, имели одинаковый рост и ничем не примечательную внешность, но лицо прикованного мужчины было опухшим и красным.

— Хальн, — начал он, выпуская облака пара при каждом слове. — Слушай, друг, это уже зашло слишком далеко! Я отморозил себе яйца…

Его настоящим именем было не Хальн, но им он был сегодня. Он вошёл в кузов и трижды ударил рабочего по лицу, чтобы заткнуть его. Затем, пока мужчина был ошеломлён и приходил в себя, Хальн отстегнул наручники от рамы и с их помощью вывел пленника из лихтера. Он взглянул на облачное небо. «Уже скоро».

Рабочий попытался заговорить, но вместо слов он издал лишь мокрый хриплый звук.

Возможно он думал, что они были друзьями. Возможно выдумка, которой был Хальн, была настолько хороша, что рабочий купился на неё без вопросов. Как правило с людьми это срабатывало. Хальн был хорошо натренированным, успешным лжецом.

Он захотел снова ударить рабочего, но было важно не дать ему истечь кровью раньше времени. Свободной рукой Хальн достал металлического паука из одного из его глубоких карманов своего пальто и закрепил его на горле рабочего. Его пленник захныкал, а затем закричал от боли, когда механодендритовые зонды в виде лапок паука вошли в его плоть и, пройдя сквозь мясо и кости, достигли нервных пучков и тканей головного мозга.

Хальн отпустил его, дав перед этим рабочему ещё один предмет — боевой нож имперского солдата. Он был старым, почерневшим от долго неиспользования и коррозии. Он таил в себе много историй, но сегодня никто их не услышит.

С широко открытыми глазами и недоумением, рабочий взял нож. Он не понимал, зачем ему дали оружие.

Хальн не дал ему шанса поразмыслить над этим. Он закатал рукав пальто, открыв контрольную панель с голографическими клавишами, закреплённую на его запястье. Хальн прижал пальцы другой руки к панели и развёл их, нащупывая правильное положение. Синхронно, рабочий закричал и произвёл серию спонтанных, судорожных движений. Устройство-паук приняло сигналы от контрольной панели и превратило его в марионетку. Он шатался взад и вперёд, пока Хальн устанавливал диапазон движения. Он начал плакать, и сквозь сдавленное рыдание, рабочий начал молить о пощаде.

Хальн проигнорировал его невнятные просьбы и отвёл его в центр большой поляны, где химический снег был не тронут. Сделав это, Хальн снова посмотрел на приближающийся рассвет и кивнул один раз.

Нажатие двух рун заставило рабочего поднести старый нож к горлу и перерезать его. Нажатие других символов привело его ноги в движение, заставив описать идеальный круг, разбрызгивая кровь из расширяющейся раны. Хальн смотрел, как красные брызги образуют неровные дымящиеся линии на снегу. Каждая влажная кровавая ось была направлена в сторону горизонта.

В конце концов рана убила рабочего, и он упал, распростёршись на символе, который сам и создал. Хальн почувствовал изменение в воздухе, абсурдно знакомая кислотность, которая была чуждой и жуткой. Это было хорошо, подумал он.

Он увидел объект прежде, чем услышал его. Проделав дыру в низких облаках, мерцающий объект рухнул с небес. Мгновение спустя послышался сверхзвуковой визг — хотя он знал, что никто за пределами долины его не услышит, звук сошёл на нет, словно под влиянием магии пролитой крови. Объект врезался в землю с достаточной силой, чтобы отбросить Хальна на десять ярдов назад и качнуть грузовой лихтер на его посадочных полозьях. Поднявшись на ноги, Хальн увидел, что неглубокая яма, оставленная ударом, открыла чёрную грязь под окровавленным снегом. Труп рабочего располагался точно под упавшим объектом, и если от человека что — то и осталось, то это были только ошмётки и тряпки.

В яме находилась капсула, непохожая на те, что используют для того, чтобы отправлять трупы на звёзды или солнце для солнечной кремации. Горячая и дымящаяся, она скрипнула и вздрогнула, когда внутри что — то зашевелилось. Хальн снова посмотрел вверх и увидел, как дыра в небе затянулась. На мгновение он позволил себе задуматься, откуда прибыла капсула — была сброшена с корабля на орбите, вытащена из самого имматериума или появилась по волшебству? Но затем он забыл собственный вопрос. Это не имело значение. Только миссия имела значение.

Жар опалил его, даже сквозь его тяжёлые перчатки, но Хальн нашёл шов капсулы и потянул за его края. Волна густого воздуха, полная человеческих запахов, окатила его, и из расширившейся дыры показались обожжённые пальцы. За ними показались ладонь, рука, тело. Фигура ступила на почву Терры — высокий мужчина с распущенными волосами, ястребиным лицом и обеспокоенными, дикими глазами — и уставилась на него.

— Сработало, — прорычал он. — Каждый раз я думаю, что не сработает. Я не должен так думать. Не должен сомневаться. Его голос был грубым и скрипучим. Тон вновьприбывшего напомнил Хальну о животном, обученному ходить прямо и человеческому языку.

Хальн указал внутрь капсулы.

— Ты должен уничтожить проводника прежде…

Глаза человека сверкнули.

— Я знаю. Я уже делал это раньше, — он помедлил. — Разве нет? — Он отмахнулся от собственного вопроса и протянул руку внутрь капсулы. С мокрым разрывающим звуком он вырвал комок желатиновой маслянистой плоти, располагавшегося среди внутренних устройств капсулы. Он корчился и визжал, стараясь вырваться из его рук.

Хальн уже собирался предложить один из своих многочисленных ножей, чтобы завершить дело, но когда он взглянул на незнакомца, тот уже сжимал в кулаке пистолет. Хальн не видел, как он его вытащил, он даже не видел кобуры для пистолета. Даже само оружие выглядело странным — он не совсем видел его, скорее он видел впечатление от него. Что — то смертоносное и проклятое, состоящее из хромированных деталей, двигалось, не подчиняясь механической логике, или оно было собрано из стеклянных кристаллов и рубиново-красной жидкости? У него не было времени, чтобы понять, что это было, потому что пистолет выстрелил, оставив фиолетовое остаточное изображение.

Даже запрещённое механически усиленное зрение Хальна не уберегло его сетчатку от ожога, и он интенсивно заморгал. Мгновение спустя зрение вернулось к нему, а на месте проводника осталась лишь горстка серого пепла. Пистолет исчез.

Он ничего не сказал насчёт этого. Эти вещи, эти мгновения непонимания, были для Хальна не в новинку. Он старался держаться выше их, напоминая себе — снова — миссия, миссия и ещё раз миссия.

— Тебя проинструктировали? — спросил человек. Его поведение поменялось, словно ветер. Теперь он был хладнокровным профессионалом.

— Базовый доклад. Я буду обеспечивать тебе оперативную поддержку на протяжении твоей миссии, — ответил он. — Меня зовут Хальн, на данный момент времени.

— Как долго ты служишь Хорусу?

Хальн помедлил, осматриваясь вокруг. Даже здесь в глубокой глуши, вдали от ближайшего поселения, он неохотно произносил имя Воителя.

— Дольше, чем я подозревал, — коротко ответил он. Более честный ответ был бы более длинным и сложным.

Казалось, это впечатлило незнакомца.

— В это есть правда, — согласился он и направился к грузовому лихтеру. — У нас много путей, но лишь одна цель. Ты поможешь мне найти её.

Хальн кивнул и извлёк мелта гранату из пальто, устанавливая таймер и радиус взрыва, чтобы уничтожить все следы капсулы и жертвоприношения.

— Как пожелаешь, — сказал он ассассину.


Через полмира отсюда, небо искусственной ночи делало пустоши Альбии похожими на набросок углём и грифелем. С высоты многих миль над землёй аэротрополис Колоба отбрасывал огромную тень, паря на кольцах колоссальных антигравов, вызывая микроклиматическую завесу из тяжёлого холодного дождя, моросящего по каменистым склонам.

Воин шёл добрую половину дня. Его штормовая птица улетела, оставив его на искривлённой скале где — то в северных низинах, как и было приказано. Он спустился и пошёл в южном направлении, шаги его были осторожными, а лязг и шипение силовой брони был подобен постоянным ударам метронома. Он шёл, ожидая, что огромные пустоты ландшафта очистят его мысли. Пока что этого не произошло.

Это место было для него домом, или могло бы быть, если бы такие слова что — нибудь значили для легионера. Его прошлое было подобно паутине, слабой и эфемерной, настолько тонкой, что ему казалось, что она исчезнет навсегда, если он приглядится к ней получше. Воспоминания о времени до того момента, как он принял клятву и броню на службе Империума человека, были чуждыми ему. Во многом они были больше выдумкой, рассказанной ему, нежели цепью событий, пережитой им самим.

Был ли он на самом деле тем юнцом, который скрывался в его воспоминаниях? Тем вечно замёрзшим ребёнком с болезненным лицом? Если бы он попытался дотянуться до них, проявил бы терпение и постарался бы как следует, он бы мог извлечь на поверхность некоторые фрагменты. В основном это были ощущения. Кусочки настолько мелкие и беспорядочные, что их едва ли можно было назвать воспоминаниями. «Тепло объятий родителей. Зрелище падающих звёзд, пересекающих небо. Озеро, отражающее солнечный свет, золотое словно монета».

Этим событиям было уже несколько веков. Контуры лиц, которые он видел, принадлежали давно умершим и обратившимся в прах людям, чьих голосов он не помнил. Были стёрты биопрограммированием и улучшением его мозга, что превратило его в превосходного воина. Как и для всех остальных из его рода, забывание требовалось для перековки его в того, кем он стал.

Эти крупицы «старого себя» — всё, что у него осталось, заключённые в трещинах его новой сущности, вырезанной из его перворождённого тела и сконструированного заново с помощью имплантов, техно-органов и мощных генетических модификаций. Его мучала особая, тихая тревога, что однажды он захочет найти эти крупицы, но их уже не будет. Легионер знал подобным братьев, которые потеряли всё, что делало их людьми.

Он взглянул на небо, наблюдая за медленным движением платформы, думая о тех людях. Некоторые из них были подобны ему, они держались за нити лучших себя в тихом отчаянии, но больше — намного больше — было тех, кто отпустил всё, что связывало их с Террой, прошлым и с тем, кем они когда — то были.

Когда — то у него не нашлось бы слов, чтобы описать эти события, но со времён восстания, они у него появились. Он подумал о братьях, которые продали свои души, если таковые вообще существовали.

Воин остановился на краю обвалившегося хребта, окружавшего огромную яму, напоминавшую вулканическую кальдера. Давно здесь располагался город, построенный поверх сети туннелей и пещер, но войны захлестнули его и снесли. Остатки древних пещер виднелись внизу, вскрытые силами, которые сокрушили горы. Он знал это место, его призрак был заключён в одном из кусочков воспоминаний. Возможно он жил в трущобах, которые кучковались вдоль стены ямы, или в одной из башен улья, видневшихся вдали. Он не знал. Содержимое воспоминания исчезло, остался лишь пустой сосуд, способный привести его сюда.

Ещё один сильный порыв дождя окатил его, и он увидел собственное мерцающее отражение в увеличивающейся луже. Массивная фигура в призрачно-серых доспехах, лицо было скрыто за клювообразным, с холодным взглядом боевым шлемом. Броня на плечах с золотой гравировкой выглядела тусклой и безжизненной на фоне мрачного неба. Огромный меч в ножнах на спине, искусно сделанный болтер прикреплён к бедру.

Он поднял руки и снял шлем, пристегнув его магнитным замком к набедренной пластине, вдыхая влажный воздух с примесями тяжёлых загрязняющих веществ. Он встретился взглядом с собственным отражением на поверхности воды.

Странствующий рыцарь Натаниэль Гарро смотрел на самого себя, разглядывая шрамы, которые были картой его военной жизни. Он чувствовал себя старым и опустошённым, чувство, которого он был лишён довольно долгое время, теперь вернулось в полной мере. В последний раз, когда он испытывал что — то подобное, было во время безумия, развернувшегося над Иствааном III. Когда он стоял на борту фригата Эйзенштейн и медленно приходил к сокрушительному выводу, что его легион предал его. Когда восстание Воителя Хоруса открылось перед ним, именно личное предательство его братьев и его примарха Мортариона опустошили его.

Возможно, если бы у него не было чести и отваги, Гарро бы остановился в тот момент, никогда бы не оправился от того, что увидел. Но вместо этого он нашёл новый вид силы. Ободрённый единственной истиной, лежащей перед ним — истиной непоколебимой преданности Терре и Императору человечества — Гарро бросил вызов предателям и отправился в опасный полёт, спеша обратно в Солнечную систему с предупреждением.

Не будь у него цели, судьбы Гарро и беженцев, которых он взял с собой, могли оборваться в тот момент. Но его верность была вознаграждена, в каком — то роде. Правая рука Императора, великий псайкер и регент Терры Малкадор Сигиллайт взял цель Гарро под свой контроль. Бывший боевой капитан Гвардии смерти стал Первым агентом тайного специального отряда Сигиллайта. Он стал Странствующим рыцарем без легиона, но с великими задачами, доверенными ему.

По крайней мере он в это верил. После нескольких лет выполнения запутанных приказов Малкадора, вербуя других, таких как он, преследуя шпионов Хоруса, тайно бороздя звёзды под покровом измученной галактики, уверенность Гарро затуманилась. Всё больше и больше он начинал верить в то, что судьба, которая увела его с Истваана, уготовила для него нечто большее, чем загадочные планы Сигиллайта. Он уже открыто бросал вызов приказам Малкадора, в цитадели Сомнус на Луне и в залах незавершённой крепости на далёком Титане. Сколько времени пройдёт, прежде чем он озвучит свои сомнения вслух и в полной мере. Гарро не мог молчать вечно. Это просто шло наперекор его характеру.

Его морщинистое лицо исказилось гримасой раздражения. Глупо было приходить сюда. Какая — то сентиментальная часть его духа надеялась, что прогулка по этим землям приведёт его в более спокойное место, где он смог бы утихомирить свою неуверенность и обрести спокойствие. Но этого не случилось, и он знал, что не случится никогда. Его возмущало отсутствие ответов, бесцельная неосведомлённость, которая тревожила его всякий раз, когда его мысли должны были успокоиться. Больше всего он хотел достичь места спокойствия и там найти понимание. Гарро был легионером, солдатом, рождённым для служения, но тот, что предстал перед ним, был неправильным. Этого было недостаточно.

Все в галактике были изменены мятежом Хоруса, знали они об этом или нет. Гарро точно знал, как именно он изменился. Что — то вырвалось у него внутри, когда его клятвы Легиону почернели и распались. Он был больше, чем простым орудием войны, которое направляли на цель и говорили сражаться или умирать. Более тяжёлая мантия легла на его плечи, долг чемпиона.

«Верь, Натаниэль. У тебя есть цель».

Слова эхом разнеслись в его мыслях. Женщина, Киилер,она открыла его разум правде. Она понимала. Возможно, чтобы Гарро тоже обрёл понимание, ему нужно найти её снова и…

На мокром ветру он почувствовал затхлый запах животных и замер. Гарро прислушался и уловил шаги двух четвероногих, преследовавших его по глине и грязи. Он повернул голову и увидел их у тёмного камня.

Пара лупенатов. Хищники эволюционировали из волков, которые когда — то охотились в лесах этого региона, до того, как деревья вымерли.

Их большие тела были длинными и гибкими, их мех блестел от выделяемого жира, который отталкивал токсичный дождь и ухудшал видимость их теплового фона. Стреловидные уши дёрнулись и застыли, когда они засекли малейшее движение Гарро, в то время как узкие глаза уставились на него холодным голодным взглядом.

Обычно лупенаты держались подальше от границ населённых пунктов, предпочитая охотиться на неосторожных путешественников. То, что эта охотящаяся пара подошла так близко к трущобам в яме, могло означать, что их жизненный цикл был нарушен, как и у всех остальных на Терре. Глобальная подготовка к неизбежному вторжению Хоруса, которая продолжалась день и ночь, затрагивала даже самых незначительных существ на планете.

Гарро вытащил свой меч, даже не подозревая об этом. Силовой меч Либертас, его преданный боевой компаньон на протяжении сотни лет и тысячи конфликтов, мог разрубить танковую броню при полном заряде. Его губы скривились. Это звери не заслуживали затрат энергии.

— Прочь! — рявкнул он на них, вонзая меч в землю рукоятью вверх. Гарро сделал угрожающий шаг по направлению к хищникам. — Уходите!

Но лупенаты были голодными и возбуждёнными за гранью разумного. Они атаковали, бросившись вперёд мерцающей дугой. Оба прыгнули на него, почуяв его дыхание, нацелив когти и клыки на открытую плоть его лица.

Мелькнула рука легионера, и он поймал ближайшего зверя в воздухе, хватив его за глотку. Второго он отбил в сторону тыльной стороной перчатки — он видел, как он врезался в скалу с яростным воплем.

Лупенат в его руке плюнул в него ядом, промахнувшись мимо лица, но попав на нагрудник. Капли зашипели, опаляя серую броню. Губы Гарро сжались, и он швырнул существо в направлении своего меча. Его бросок был точным, а клинок настолько острым даже в неактивном состоянии, что зверя разрубило пополам, а части его тела, кувыркаясь, скатились за край ямы. Он подошёл ко второму раненому животному и наступил ему на голову, раздавив ему череп тяжёлым керамитовым сапогом прежде, чем животное смогло встать.

С суровым лицом Гарро вернулся, чтобы забрать Либертас. Если бы он верил в знамения, то появление лупенатов точно было бы дурным.

— Волк, — произнёс осторожный голос, — атакующий из — за слепой ненависти и дикости. Что — то это мне напоминает.

Гарро взял меч и вернул его в ножны, заметив, что дождь внезапно остановился.

— Хорус не дикарь. По крайней мере пока он этого не захочет.

Он повернулся и обнаружил Малкадора, изучающего мёртвое животное с лёгким презрением. Как Сигиллайт смог подойти к нему не издав ни одного звука и ничем себя не выдав, легионер не знал. Гарро научился не задавать подобных вопросов, ибо не существовало ответов, которые бы удовлетворили его.

— Была ли необходимость в их убийстве? — спросил человек, откидывая капюшон, скрывавший его измождённые черты. Бледные, седые волосы упали на его плечи. — Звери имели такое же право находится здесь, как и ты.

— Я дал им шанс уйти, — сказал воин. — Я предложу то же самое любому врагу.

— Благороден во всём, — Малкадор пожал плечами и отвернулся.

«Он на самом деле здесь» — подумал Гарро? «Я чувствую, как некоторые его фрагменты проецировались псайкерской мощью…Вполне возможно, что каждый раз, когда Гарро представал перед Сигиллайтом, он на самом деле никогда не стоял перед ним, по крайней мере не буквальном смысле. Говорили, что псионическая сила регента Терры уступала лишь силе Императора, а Император…

Божественный не было словом, которое использовал бы Гарро, но существовало немного слов, способных объяснить силу Владыки Человечества. Если Император не был богом, то он был настолько близок к этому понятию, насколько это вообще было возможно. Образ золотого символа, двухглавой аквилы, висящей на цепочке, промелькнул в его мыслях, и он отогнал его.

Сигиллайт посмотрел на него так, будто почуял запах его воспоминаний, точно как те волки, которые уловили запах Гарро.

— Ты не нашёл то, что искал, Натаниэль, — сказал он. — Это начало тревожить меня.

— Я выполняю свои обязанности по вашему приказ, — ответил легионер.

Малкадор улыбнулся.

— Всё гораздо сложнее. Не спорь. Я взял тебя на службу из — за твоей честности, твоей…простоты. Но время проходит, и моё видение становится всё более туманным, — его улыбка померкла. — Долг превратился в бремя. Послушание раздражает и в конечном итоге становится неповиновением. Так случилось с Лунными волками, — он кивнул в сторону мёртвого лупената. — Я не замечал этого, пока не стало слишком поздно. И теперь я слежу за подобными вещами, ближе к дому.

Гарро застыл.

— После всего, от чего я отказался ради того, чтобы доказать свою преданность, — начал он, — моего легиона, моего братства…Я сказал себе, что следующий, кто посмеет усомниться в моей верности, истечёт кровью.

— Ах, но твоё обещание содержит фатальную ошибку, — ответил Малкадор, игнорируя угрозу. — Ты начал с предположения, что верность — фиксированная точка, неизменная после того, как её поставят… — Сигиллайт остановился и повернулся на восток, его глаза сузились, будто его внимание привлекло что — то, что видел только он. Спустя мгновение он отвернулся и продолжил говорить, будто ничего не произошло.

— Но это флаг, установленный в песке, Натаниэль. Он может и будет перемещаться под воздействием внешних сил, которых ты можешь и не видеть в силу своей неполноценности. Ты был предан Мортариону до тех пор, пока не перестал. Ты был верен Воителю до тех пор, пока не перестал. Ты верен мне…

— Я верен Императору, — поправил его Гарро, — и пока я жив, этот флаг никогда не падёт.

— Я верю тебе, — произнёс Сигиллайт. — Но я всё ещё стою на своём. Твои миссии, сама причина, по которой я облачил тебя в серое и дал свою метку… — он указал на броню Гарро, на которой едва виднелась стилизованная буква «I». — Они были омрачены в свете последних событий.

Гарро отвернулся.

— Вы говорите о том, что я видел на луне Сатурна.

Малкадор покачал головой.

— Всё началось задолго до того, как ты осмелился посетить места, которые находятся за пределами твоей компетенции, — Сигиллайт подошёл к краю ямы и посмотрел вниз, разглядывая поселение далеко внизу. — Ты отправился на орбитальную платформу Риги по собственному желанию. Между миссиями ты пытался найти что — то. Кого — то.

Гарро напрягся. «Конечно же Малкадор знал» — сказал он себе. «Как я мог поверить в то, что он не догадается?»

— Да, — продолжил Сигиллайт, — я в знаю о Лектицио Дивинитатус и верующих, которые прочли книгу Лоргара.

— Лорда Аврелиана? Несущего слово..? — Гарро нахмурился, неуверенный, что услышал Малкадора верно.

Сигиллайт продолжил.

— Я знаю, что они считают Императора живым божеством, несмотря на все его слова, уверяющие в обратном, — он сделал шаг назад. — И я знаю о женщине, Эуфратии Киилер. Обычный летописец, которая теперь почитается как живая святая.

Вопрос сорвался с губ Гарро прежде, чем он смог остановить себя.

— Где она?

Малкадор печально улыбнулся.

— Мне открыто не всё, Натаниэль. Даже если это образ, который я хотел бы создать. Некоторые вещи… — улыбка стала сдержанной. — Некоторых мест, даже я не могу достичь. Как ни странно.

— Но если вы знаете о них, то почему позволяете им собираться?

— Их так много, и с каждым месяцем становится всё больше, — Сигиллайт воздел руки к небу. — Но возможно ты забыл, что мы втянуты в войну, которая угрожает поглотить галактику? У меня есть дела куда большей важности. Они не похожи на ложи, которые использовал Хорус для подстрекательства легионов. Эти верующие немногим больше, чем группки озабоченных людей, черпающих утешение со страниц, исписанных каракулями фанатика, — он помедлил, размышляя. — Эта книга подтверждает мою предыдущую точку зрения, когда я говорил о податливой верности. Лоргар Аврелиан был таким верующим, когда писал её. А теперь посмотри на него сейчас.

Гарро кивнул.

— Я видел XVII Легион до Улланора, а потом после Истваана. Словно день и ночь, но всё то же безумное рвение в каждом проявлении, — он сделал паузу, подбирая слова. — Но я не Несущий слово. Я даже больше не Гвардеец смерти. Я всего лишь меч Императора, и таковым и останусь до самого дня своей смерти.

— Я верю тебе, — повторил Малкадор. — Но даже лучшие клинки могут затупиться и износится, если их оставить без присмотра. Понятно, что ты не можешь функционировать в полной мере, как мой Первый агент, пока тебя отвлекают другие проблемы, — голос Сигиллайта ужесточился, и Гарро обнаружил, что несознательно принял боевую стойку.

Его боевые импланты сократились и ожили, как будто он собирался сойтись с врагом. Вполне реальная возможность того, что Малкадор собирался прикончить его, пела в каждом нерве Гарро.

— Ты бесполезен для меня, если ты озабочен чем — то. Мне нужны агенты, которые находятся здесь, в настоящем. Мне нужно оружие и инструменты, если я хочу закончить войну до того, как она затмит небеса Терры.

— Тогда говори прямо, — потребовал Гарро. Если худшему суждено было случиться, то он встретит его в лоб. Не в первый раз он был готов к такому исходу.

Малкадор вздохнул.

— После долгих размышлений я решил предоставить тебе своего рода отпуск, — он указал на небо, где летающий город всё ещё закрывал слабое солнце над ними. — Иди и найди свои ответы, Натаниэль. Где бы они ни находились.

Это было последним, чего ожидал Гарро от Сигиллайта. Порицание и выговор само собой…Но не разрешение.

— Вы допустите это?

— Я кажется ясно выражаюсь. Я предоставил тебе возможность, — Малкадор посмотрел на него. — Но есть определённые условия. Ты оставишь своё снаряжение, силовую броню, оружие. И, что важнее всего, ты отправишься в путь без полномочий, которые я возложил на тебя. Ты будешь всего лишь Натаниэлем Гарро, бывшим воином легиона астартес Гвардии смерти. Всё, что тебе нужно, ты добудешь сам.

Вдали Гарро услышал звук мощных двигателей на бреющем полёте. Приближался десантный корабль. Воин протянул руку к мечу и снял его, ножны и всё остальное со своей брони.

— Я не оставлю Либертас в руках другого, — произнёс он. — Со всем остальным я согласен.

— И всё же ты бросаешь вызов мне даже сейчас…, — Малкадор скрестил руки. — Хорошо. Оставь меч. Возможно он тебе понадобится.

Громовой ястреб серого цвета и без украшений показался над дальним хребтом и пролетел над ямой, замедляясь, чтобы зависнуть на струях реактивного огня. Он развернулся на месте, когда пилот осмотрелся в поисках места для посадки. Гарро не вызывал десантный корабль, Малкадор, казалось, тоже, но всё — таки он был здесь.

— Они доставят тебя туда, куда захочешь, — сказал Сигиллайт, его слова доносились сквозь рёв двигателей. Гарро поднял руку, чтобы прикрыть лицо, когда Громовой ястреб приземлился на широкую скалу, разбрызгивая дождевую воду вверх и вокруг себя. — Но не медли. Хорус на подходе, и мы должны быть готовы. Я выставлю каждого слугу Императора, чтобы противостоять ему, и ты в их числе. Ясно?

Гарро кивнул, когда рёв двигателей громового ястреба упал до рычания холостого хода.

— Да, — ответил он, поворачиваясь, чтобы посмотреть на Сигиллайта. — Это…

Он стоял в одиночестве на хребте, когда дождь пошёл снова.

2 Святилище Последние слова Столкновение


Ндол бросил нервный взгляд через плечо на заднюю часть грузовика-экраноплана, где, скрываясь в тени, сидел большой человек. Он был достаточно большим, чтобы заполнить грузовой отсек машины даже в сидячем положении с наклонённой вниз головой. Глаза здоровяка были закрыты, но Ндол знал, что тот не спал. Такие как он не были способны на это, по крайней мере так кто — то однажды сказал ему.

Губы водителя сжались, и он заставил себя сконцентрироваться на дороге. Завеса из перемещающегося песка постоянной волной двигалась перед машиной. Поднимаемые визжащими воздухозаборниками микроскопические частицы ржавого металла и минерального стекла постоянно шлифовали внешнюю поверхность грузовика. Ндол объезжал отмели, песчаные наносы, направляя их по пустынному ландшафту. Он держался на реках песка, которые подобно змеям проползали через крупные куски обломков, которые усеяли местность: останки массивного стратосферного перевозчика с крыльями словно у летучей мыши времён Объединительных войн здесь, выброшенный на берег океанский лайнер наполовину погребённый под каркасом заброшенного купола аркологии там. Небольшие скопления металлических отходов формировали холмики заржавевшего железа, всё это было рухнувшими останками цивилизации, которая погибла до Эры Империума.

Он знал, что должен следить за дорогой, потому что на скорости, с которой они проезжали столь загруженную местность, даже касательное столкновение могло разорвать грузовик пополам и поставить их в крайне затруднительное положение. Ндол не сомневался, что здоровяк переживёт нечто подобное, но свои шансы на выживание он расценивал намного ниже.

Однако трудно было удержаться от того, чтобы не бросить на него взгляд. Он никогда не видел легионера на расстоянии вытянутой руки, а уж подумать, что один из них попадёт в его грузовик…Был ли это сон или кошмар? Он надеялся, что ни то и ни другое, и вспомнил, как дошло до того, что он взял в дорогу воина.

Нельзя сказать, что здоровяк угрожал Ндолу, чтобы подчинить его. Да в этом и не было необходимости. Тогда в пограничном поселении, где заканчивались Опустошённые угодья и начинались настоящие территории Нордафрики, каждый в забегаловке услышал визг пролетающего десантного корабля. Это обеспокоило всех. Ндол слушал, как официантка беспокоилась о том, что ублюдок архипредатель наконец прибыл, но он знал, что не корабль возвестит их об этом. Ндол с полной уверенностью ожидал, что первым знаком вторжения Хоруса станут пылающие небеса.

Десантный корабль должно быть высадил здоровяка на краю поселения, потому что несколько секунд спустя, два паникующих юнца в красных накидках, спотыкаясь, ворвались в бар, чтобы предупредить о новоприбывшем.

Он пришёл спустя мгновение после них. Зрелище легионера без силовой брони было любопытным, но и не менее пугающим. Сперва, он подумал, что человек был генетически улучшенным рабочим с отбойной станции, но что — то в его поведении — и множество шрамов — говорило об обратном. Даже в серой накидке с капюшоном воин занимал весь дверной проём, ему даже пришлось пригнуть голову, чтобы войти. Когда он это сделал, гигантский меч на его спине увидели все, и началась паника. Все побежали, спасаясь, к заднему выходу. Они сделали это не из — за того, что он что — то сказал или сделал, но из — за самого факта его присутствия у них сдали нервы. И когда побежал один, побежали все.

За исключением Ндола. Он был слишком медлительным, слишком удивлённым прибытием незнакомца, чтобы заставить ноги передвигаться.

Скривив раздражённо губы, легионер осмотрел опустевший бар и остановился на потасканном худом как шпала водителе. Он оценивающе окинул его быстрым взглядом, увидев потускневшие нейронный гнёзда на его обнажённых руках.

— У тебя есть транспортное средство, пригодное для наземного перемещения, — голос, исходящий от великана, звучал для ушей Ндола практически высокородно, и слова скорее были утверждением, нежели вопросом. Он закивал прежде, чем осознал это. — Ты отвезёшь меня на свалку.

Ндолу пришлось постараться, чтобы заговорить.

— В-вы меня убьёте, если я этого не сделаю? Убьёте, если сделаю?

— Зачем мне так поступать? — воин слегка покачал головой. — Но ты должен понять, у меня нет денег, чтобы заплатить тебе за работу.

Несмотря на ужас, пригвоздивший Ндола к стулу, его скупая натура взяла верх, когда он нахмурился и вопрос «и что я с этого получу?» сформировался на его языке, хотя он так и не осмелился его озвучить вслух.

Воин всё равно ему ответил.

— Я буду тебе должен. Я думаю, что человек в таком городе, как этот, известный тем, что у него в долгу находится космодесантник, резко поднимет свой статус в глазах общественности. Да?

Ндол снова кивнул и немного улыбнулся. Деньги это конечно хорошо, но репутация — куда лучше.

— Куда вы хотите отправиться? Там ничего нет, кроме ржавых остовов и мутантов, — однако это было не совсем правдой.

— Я ищу место, у которого много названий, — ответил здоровяк. — Азиель. Сальвагардия. Хейтгам. Мукаддас Джага. Святилище, — он подошёл ближе, нависнув над Ндолом. — Ты знаешь о нём, не так ли?

Водитель хотел продолжить врать, но затем избавился от этой идиотской мысли.

— Некоторые пересекают границу в поисках святилища. Об этих названиях не так часто говорят.

— Ты отвезёшь меня, — повторил воин.

И конечно же он так и сделал.

Все сбежавшие из бара собрались на улицу, когда Ндол и великан вышли с парадного входа, и он услышал, как они перешёптываются. Большинство из них делали ставки, как его убьют. Он сохранял невозмутимое выражение лица, стараясь излучать ауру спокойствия, как будто он делал это каждый день.

Только тогда, когда грузовик-экраноплан пересёк окраину поселения, его посетила мысль, что воин мог быть неискренен. Он слышал доклады по системе оповещения о вероломстве Воителя и предупреждения от Лордов Терры опасаться шпионов, скрывающихся среди обычных людей. Он набрался храбрости и заговорил впервые за несколько часов, ему пришлось кричать, чтобы его услышали за рёвом двигателя.

— Что вы надеетесь узнать там у…У этих людей?

Воин подался вперёд, его массивная голова оказалась неудобно близко к голове Ндола в замкнутом пространстве кабины грузовика.

— Ответы. Я думаю, ты знаешь, почему они прячутся там. Я не первый, кого ты отвозишь туда.

— Не первый паломник, — согласился водитель. — Но первый из тебе подобных.

— Паломник… — великан взвесил значение слова. — Ты знаешь, во что они верят?

— Да, господин, — Ндол внезапно вспотел, несмотря на охлаждающий костюм, который он обычно носил под рабочей одеждой. — Они говорят, что Импеатор — бог. Единственный настоящий, не как те из погибших церквей.

— Разве тот факт, что ты являешься чем — то большим, чем человек, делает тебя богом? — казалось, вопрос воина был задан в пустоту. — Насколько нужно превосходить человека, чтобы тебя посчитали богом?

— Я не знаю, — Ндол чувствовал, что был вынужден ответить, и нервно провёл рукой по стриженой голове. Он осмелился бросить ещё один взгляд на воина, снова увидев паутину старых шрамов, которая омрачало его бледное лицо.

— Во что ты веришь? — спросил великан.

Ужас расцвёл в душе Ндола, и он начал проклинать себя за своё глупое поведение. Если теперь он даст неверный ответ, этот ангел войны убьёт его одним движением запястья, и всё из — за его слабости, жадности и любопытства.

Легионер протянул руку мимо него и указал на что — то на контрольной панели на крыше кабины грузовика. Потускневший медный амулет на длинном грязном шнурке свисал с неактивного переключателя. Небольшая аквила, казалось, парила в воздухе, когда машина подскакивала на подъёмах и дюнах.

— Где ты это взял?

Ндол снова заговорил.

— Пилигрим дал мне его. И-и ещё кое-какие бумаги.

— Книга с красными чернилами?

Он кивнул.

— Я её не читал!

— Почитай.

— Что? — Ндол моргнул, и во второй раз за день он почувствовал, будто избежал казни. — Но они говорят, что книга опасна. И проповедница, которая переезжает с места на место и читает её…Император недоволен ей.

— Разве? — воин показался обеспокоенным. — Откуда нам знать? — каждое его слово было наполнено борьбой, и это пугало Ндола больше всего. Если это существо, один из Ангелов смерти Императора, не смог разобраться в таких вопросах, то каковы шансы у обычного человека? — Я должен найти её, — продолжил великан. — Я должен узнать правду.

— Ну все этого хотят, — слова слетели с языка Ндола, взявшись из ниоткуда. — Но для вас всё по-другому, да?

Он попытался выразить свои мысли, но водитель был простым человеком и не располагал к возвышенным формулировкам. Космодесантник происходил от сыновей Императора, сказал он себе, так что он находился в кровном родстве с Повелителем Терры. Было ли сомнение в том, что тот, кто был так близок к такому величию, знал мир лучше, чем водитель грузовика, взращённый в нищете?

Иссечённое шрамами лицо воина говорило об обратном. Он кивнул в сторону силуэта, показавшегося из — за песков.

— Это оно?

Ндол моргнул и присмотрелся, его нейронный гнёзда загремели по рулевому колесу. Он увидел потрескавшийся минарет, устремившийся в небо под кривым углом — тонкая башня, которая когда — то была покрыта зеркалами, теперь представляла собой обнажённый каркас, издающий звук, когда сквозь него проходил ветер. «Святилище» скрывало своё основание в кратере расплавленного стекла под полотном мимикрирующего камуфляжа. Если не знать, куда смотреть, то оно было почти невидимым.

По крайней мере так было раньше. Вырывающиеся из — под полотна столбы чёрного дыма, сносило ветром, словно чудовищные тёмные стрелы, застывшие над зданием.

Ндол вздрогнул и инстинктивно надавил на газ, но в следующую секунду рука воина опустилась ему на плечо с настойчивым, непоколебимым давлением.

— Доставь меня туда, — скомандовал он. — Сейчас же.


Гарро пинком открыл заднюю дверцу грузовика и спрыгнул в оседающее пылевое облако, заунывный вой двигателей экраноплана сошёл на нет.

Его отточенные битвами чувства меньше чем за секунду построили карту окружения. Треск огня и едкий запах горящего пластика, кровь, всё ещё впитывающаяся в песок там, где её пролили, хлопанье и шелест разорванных палаток на скорбном ветру. Он вытащил меч и положил палец на руну активации, двигаясь вперёд.

Водитель вылез из кабины, чуть не упав, когда протискивался под изогнутым крылом двери. Его тёмное лицо напряглось от страха.

— Это не правильно, — пробормотал он. — Что случилось..?

Легионер осмотрел лагерь. Огромный парус энергоизолирующей ткани, который скрывал святилище, таил под собой десятки меньших палаток, юрт и сборочных жилых блоков. Кабели подобно паутине занимали пространство между ними, некоторые были украшены группами био-люмов для освещения, другие вели к водосборникам для мелиорации. Большая часть палаток была почерневшими лохмотьями, несколько очагов огня всё ещё горели здесь или там среди них.

Первым обитателем этого убежища, которого встретил Гарро, была женщина, или скорее то, что от неё осталось. Он смог определить это только по размеру скелета, который остался, присевший в тёмном ореоле термического повреждения. Когда он подошёл, он услышал шипящий, щёлкающий звук чего — то остывающего, словно металл слишком рано вытащили из кузни.

Это были кости. Сплавившиеся в монолитную скульптуру, которая запечатлела идеальную агонию мёртвой женщины, они превратились в грязное чёрное стекло.

Он осмотрел опалённый скелет, размышляя. Гарро видел эффекты многих видов оружия, от волкитного лучевого оружия до микроволновых излучателей, и это не было похоже ни на что из этого. Тепло, исходящее от тела, было интенсивным, достаточным, чтобы при любых нормальных обстоятельствах не осталось бы ничего, кроме кучки серого пепла.

За его спиной сапоги водителя захрустели по силикатному полу кратера. Гарро взглянул на него.

— Держись подальше, — приказал он, получив неуклюжий кивок в ответ.

По образцу теплового удара Гарро предположил, что женщина была убита, когда упала при попытке к бегству. Он мысленно проследил до того места, где мог стоять её убийца, и обнаружил ещё одну группу тел. Они тоже были сожжены, но уже по-другому. Группа нерегулярных боевиков, предположил он по частям солдатского обмундирования и оружия, которое они всё ещё крепко сжимали в своих руках.

Невозможно было сказать какого пола или национальности были эти пятеро при жизни. Их тела были изуродованы в одной ужасной манере — раздутые и освежёванные невероятным жаром, вонючее мясо в форме человеческих существ. Гарро преклонил колено перед ближайшим из них, механизмы его бионической ноги защёлкали от нагрузки, и оторвал пальцы, чтобы достать тяжёлую стабберную винтовку, которой был вооружён солдат. Обугленные отростки плоти сломались с лёгкостью, и там, где должны были быть белые кости, просыпались зёрна чёрного порошка.

— Их скелет. Он сгорел, — сказал он вслух. — Сожжён изнутри.

Водитель отвернулся, и его вырвало на песок. Он попытался оправиться, и Гарро услышал, как он кричит, несомненно пытаясь найти кого — то, кто остался в живых.

Легионер не стал ему мешать, вместо этого он поднёс стаббер к носу, открыв затвор оружия. Запаха пороха не было. Из оружия не стреляли. Он вытащил барабанный магазин и убедился, что тот полностью заряжен. Гарро повторил свои действия с ещё двумя мертвецами и не заметил и следа стреляных гильз поблизости. Пять вооружённых охранников и кто бы ни убил их, он сжёг их заживо до того, как кто — нибудь смог сделать хотя бы один выстрел.

— Ты видел это? — спросил дрожащий водитель. Он обеими руками показывал на раздутые от тепла трупы, валявшиеся в палатке. — Путь…между телами?

Гарро кивнул. Сухой, черный след на выжженной земле казалось соединял всех мертвецов, как будто огонь, который убил их, был змеёй, перемещавшейся от одной жертвы к другой, выжигая землю за собой.

— О, судьба, — захныкал водитель. — Мертвы. Мертвы. Они все сожжены и убиты.

— Не все, — начал Гарро, его чуткий слух уловил что — то в глубине затхлого мрака лагеря. Но водитель не слушал его, он пошатываясь направился ко входу в лагерь, отчаянно вытирая лицо.

— В воздухе, всё что от них осталось, — произнёс он, тяжело дыша. — Я чувствую их вкус у себя во рту, они в моих лёгких…Дым. Всё, что осталос, — глаза водителя расширились от паники. Он бросил взгляд на Гарро и за долю секунды принял решение, выбрав ужас, который сотворил такие разрушения, большим из того, чего он боялся.

Легионер не двинулся, чтобы остановить его, когда он пустился наутёк, и когда двигатели грузовика достигли полной мощности. Гарро наблюдал, как машина молнией умчалась в том направлении, откуда они прибыли. Он подождал, пока стихнет звук двигателей, и внимательно прислушался.

«Да. Там». Что — то сменило положение, двигаясь по разбросанным камням. Гарро крепче сжал Либертас и направился глубже в зловонную дымку.

Не было конца тем ужасам, с которыми столкнулся легионер в склепе, в который превратилось святилище. Беспощадное пламя убило и уничтожило здесь все, но всё же следы огня были странными и непостоянными. Горение было неестественным. По-другому описать это было невозможно.

Гарро нахмурился. С каждым прошедшим годом в объявленной Хорусом войне легионер видел всё больше вещей, которые попадали в эту категорию. Чужаки, с которыми бывший Гвардеец смерти сталкивался бесчисленное количество раз, какими бы гротескными и нечеловеческими они ни были, в подобном враге была некоторая рациональность. Но он быстро пришёл к пониманию, что каким бы силам не присягнул Воитель, они находились за гранью разумного. Каждый его шаг был осторожным, он был готов встретить всё, что угодно.

Хорус. По чьему ещё приказу могли устроить такую бойню? Кто ещё мог получить выгоду, посеяв хаос на Терре?

Вопрос Гарро частично натолкнул его на другой, более ужасающий ответ, и лицо Сигиллайта всплыло в его мыслях. Он отогнал их, задушив предательский импульс прежде, чем тот смог полностью сформироваться. Малкадору нельзя было доверять, это точно. То, что у Малкадора был план, видимый только ему, и который мог расходится с волей Императора, тоже было возможно. Но Гарро не хотел верить в то, что регент Терры санкционировал бы такой необузданный акт жестокости, которому подверглись эти гражданские.

Малкадор делал то, что он считал благом для Империума. Гарро не мог связать это с подобным ужасом. Нет, другая рука поработала здесь, и осознание того, что он пришёл слишком поздно, чтобы помешать этому, вызывало у легионера отвращение.

Он подошёл к центру лагеря, найдя открытое пространство между поддерживающими столбами и защитными кожухами генератора. Кольцо видавших виды стульев, подушек и скамеек десятков разных форм образовывали что — то вроде амфитеатра. Здесь лежали сотни тел, упавшие друг на друга там, где они встретили нападавшего и свою смерть.

Ветер подхватил разбросанные листочки и пронёс их мимо лица Гарро, расправив складки на его накидке. Он поймал один листок на лету свободной рукой, и сожжённая пласбумага рассыпалась в прах, но перед этим он успел увидеть компактный абзац слов, написанных на широко распространённом низком готике красными как кровь чернилами красными.

Он узнал фразы из бумаг, найденных в личных вещах Калеба Арина, человека, который раньше был денщиком Гарро. Бедный Калеб, он погиб и был выброшен в кричащую пустоту варпа. Он был стойким, слабым в глазах других из — за того, что не прошёл испытания легиона Гвардии смерти, но сильным по мнению Гарро в том, как он пережил это и продолжил служить.

Капитан не думал о нём какое — то время, и когда наконец вспомнил, Гарро почувствовал, как клинок скорби повернулся в его душе. Смерть Калеба была уроком для воина, и цена, которую денщик заплатил за то, чтобы преподать его, не могла быть забыта. Как и те мертвецы, которые лежали у ног Гарро, Калеб верил в слова Лектицио Дивинитатус, верил всем сердцем. «И всей душой» — вспомнил воин. «Но во что верю я?»

Риторический вопрос эхом разнёсся в его мыслях, и печаль Гарро усилилась, когда он начал осматривать тела, надеясь, что лицо, которое он искал, не окажется среди них. Если Эуфратия Киилер была здесь, если Святая погибла среди её паствы…Даже малейшая мысль об этой мрачной возможности вызывала корм в горле легионера.

Он покачал головой. Он прошёл весь этот путь не для того, чтобы найти труп.

Святая была здесь, он чувствовал это спинным мозгом. В последние месяцы Гарро выделял время на самоволку и поиски женщины, зная, что она была где — то на Терре или недалеко от неё. Его поиски привели его в тайные места, скрытые в трещинах Имперского тронного мира — в заброшенный улей Восток, Мотыльковую верфь, Вершины Нихона и суборбитальную Ригу — и каждый раз он опаздывал на день, находя только следы, нарываясь на неожиданные проблемы.

И теперь здесь, в этом святилище, где собирались те, кто верил как Калеб. Святая была здесь, так же как она была и в других местах. Она стояла на этом песке и читала эту книгу. Если Киилер была мертва, Гарро бы знал это. Почувствовал бы, даже если он не мог объяснить как.

Он снова услышал звук движения, и в этот раз он точно знал, откуда он исходит. Перешагивая через разломанные останки скамеек, он подошёл к выжившему.

Человек был молод и подтянут, и скорей всего это и спасло ему жизнь. Другим фактором были мёртвые бедные глупцы, лежащие на нём, каждый из которых сгорел и был освежёван как солдаты у входа. Они приняли на себя основную часть пекла, которое должно было прикончить их всех, и выживший потерял половину тела. С одной стороны его правая рука и нога обуглились, приобретя чёрно-красный цвет и причиняя невыносимую боль. В его взгляде была такая боль, которая могла свести с ума человека. Но он всё ещё держался, дрожа, когда его неповреждённая рука сжимала вырванную страницу Дивинитатуса, будто в ней было его спасение.

Юноше нельзя было помочь, и Гарро повернул меч в руке, решая, куда лучше ударить, чтобы оборвать страдания парня, проявив своего рода милосердие.

— Кто это сделал? — спросил он.

Единственный не ослепший глаз человека сфокусировался на нём. Он судорожно вздохнул.

— Змеи, — его голос был полон жидкости, и бусинки тёнмной артериальной крови собрались в уголках его губ, когда он заговорил. — Горящие. Натравили на нас, — он вздрогнул и начал плакать.

— Кто? — повторил Гарро. — Опиши их.

Голова выжившего отрывисто задёргалась из стороны в сторону.

— Нет. Нет. Мало времени, — его измученный взгляд впился в глаза Гарро. — Она сказала мне, что мы встретимся. Она не знала как и когда.

— Киилер…

Он смог кивнуть.

— Мы не имеем значения. Только правда. Они уже ищут её…Змеи… — он запнулся, захлёбываясь. — Найди её. Не дай ей погибнуть. Иначе нам конец.

— Где Святая, парень? — спросил у него Гарро, склонившись над ним, чтобы услышать то, что могло быть последним вздохом юноши. — Говори!

— Я знаю…

Свет и звук обрушились на него из ниоткуда. Полотно, защищавшее святилище, пробили мощные сияющие кинжалы, залив всё вокруг холодным белым светом. Ревущие двигатели добавили собственные крики к ветру, растрепавшему ткань ураганом реактивной волны, и Гарро услышал знакомые тяжёлые глухие щелчки тяжёлых болтеров, готовящихся к стрельбе.

Он взглянул вверх, мигательные перепонки в его глазных имплантах сработали, защищая легионера от слепоты. Громоздкие птицеподобные тени двигались наверху в поисках цели.

Когда Гарро опустил взгляд, выживший уже был мёртв.

Легионер развернулся на каблуках и поднял меч, когда шесть фигур в плащах упали сквозь крышу, сломав её при спуске.

В том, что они были космодесантниками, не было сомнений. Даже в затянутом дымом лагере Гарро не мог не узнать знакомых шагов керамитовых сапог и гул сервоприводов. Но о их верности и принадлежности к какому — либо легиону, он мог только догадываться. Они не дали ему шанса заговорить. Это был штурм без лишних вопросов.

Болтеры загрохотали и перепахали песок под ногами Гарро. Он прыгнул вперёд и перекатился через разбитую скамью, уходя с линии огня. Они бросились за ним, ломая всё направо и налево в попытке окружить его и блокировать все пути побега.

Побег, однако, был последней вещью, пришедшей на ум Натаниэля Гарро. Столкнулся ли он с теми же самыми убийцами, которые убили всех верующих в этом святилище? Прибытие грузовика как — то привлекло их внимание? Возможно они вернулись, чтобы убедиться, что работа сделана, или убедиться, что легионер не расскажет об увиденном.

Он сжал челюсти, развернувшись, чтобы встретиться лицом к лицу со злоумышленниками. Не осталось никого, кто бы мог рассказать об этих бедных глупцах, поэтому Гарро будет говорить за них. Либертас будет их голосом.

Могучий клинок вспыхнул сине-белым светом, когда энергия заструилась по нему, и Гарро пнул брошенную бочку для воды, которая лежала у его ног. Пустой контейнер звякнул, когда его нога соприкоснулась с ним, и полетел к ближайшему воину в накидке. Рефлекторно фигура в плаще открыла огонь и разорвала бочку очередью из болтера.

Гарро использовал этот полусекундное отвлечение, чтобы добраться до одного из длинных столбов палатки, поддерживающих матерчатую крышу у них над головами, и двуручным взмахом он разрубил его. Столб задрожал и упал, обрушив полосу камуфляжной ткани, кабели и прочий хлам на головы воинов.

Как он и планировал, они разорвали свой строй, позволив ему разобраться с одной целью, нежели встретится с их объединёнными силами. Но всё же его импровизированная стратегия сработала не совсем так, как он хотел. Даже действуя инстинктивно, нападавшие отлично организованы, двигаясь с большой экономией движений. Не было ни впустую затраченных усилий, ни заминок. Внезапное чувство узнавания пронзило мысли Гарро, но времени думать у него не было. Залаяли болтеры, и он снова пришёл в движение, подбираясь к ближайшему врагу.

Под капюшоном он мельком заметил плоский шлем, боевую маску, которая напоминала крепостную стену, освещённую пылающими линзами. Затем Гарро взмахнул рукоятью меча на уровне головы.

Вольфрамовая полусфера у основания клинка ударила по шлему со звуком, подобным колокольному звону, и отдача от удара пронзила руку Гарро. Без своего доспеха он проводил спарринги с другими легионерами в тренировочных клетках, и в полном доспехе его мрачный долг сводил его в битве с предателями в их собственной броне, но Гарро никогда не приходилось драться вот так, генетически улучшенная плоть против усиленных керамита и пластали. Он превосходил своих врагов в скорости и ловкости, но у них было преимущество в числе и выносливости. Единственное удачное попадание снаряда болтера могло тут же прикончить его на расстоянии, в то время как Гарро нужно было подобраться ближе, чтобы использовать меч с наибольшей эффективностью.

Воин, на которого он напал, споткнулся и упал из — за неровности под ногами. Гарро хотел схватить его болтер, но он не мог остановиться даже на секунду. Вместо этого легионер перешёл на бег, вращая потрескивающий энергией Либертас. Снаряды болтера отскакивали от вспыхивающей кромки оружия, когда Гарро вскочил на полуобвалившийся жилой блок и в прыжке атаковал следующую ближайшую цель. Этот был вооружён меньшим болт пистолетом, и он поднял его, чтобы встретить Гарро выстрелом в грудь.

В последнюю секунду легионер согнулся и упал на нападавшего с направленным вниз мечом. Остриё меча почти достигло цели, уйдя на долю сантиметра от точки, где горжет воина соединялся со шлемом. Попади он точно в цель, Либертас вошёл бы в ключицу, рассекая лёгкое и основное сердце. Вместо этого остриё меча разрезало капюшон и плащ, царапнув по нагрудной пластине и оставив искрящую царапину в керамите.

В сияющей ауре силового меча Гарро увидел цвет доспеха своего противника. Матовый жёлто-золотой, который мог принадлежать только одному легиону.

Он отскочил назад.

— Кулаки?

В ответ, облачённая в броню перчатка вылетела из ниоткуда и ударила Гарро в висок, шок и сила удара были настолько велики, что он практически потерял равновесие. Нескольких мгновений удивления было достаточно, чтобы остальные воины окружили его, и жестокий удар под колено Гарро отправил его на покрытую пеплом землю. Тяжёлый сапог опустился на лезвие его меча, и Гарро стряхнул боль. Когда он поднял глаза, он был окружён зияющими дулами болтеров, нацеленных в упор.

— Предательская свинья, — донёсся рык, когда воин с разорванным плащом сердито сбросил его. Свободной рукой он провёл по царапине, оставленной Либертасом на груди. — Ты заплатишь за то, что осмелился прийти сюда. Без плаща Гарро наконец увидел, что Имперский кулак был в звании сержанта и был награждён многими знаками отличия бесчисленных кампаний.

— Я не предатель, — возразил Гарро, поворачивая голову, чтобы сплюнуть сгусток крови, сопротивляясь звону в ушах.

— Он из Легиона, — сказал другой. — Это ясно как день. Что он здесь делает?

— Сражается с нами, — ответил сержант.

— Вы напали на меня, — поправил его Гарро. — Вы прождали на стенах Имперского дворца так долго, что начали палить при первом же намёке на противника? — на мгновение он снова стал боевым капитаном, старшим офицером, отчитывающим подчинённого за ошибку суждения. — Ваш примарх Лорд Дорн будет разочарован.

Имперские кулаки напряглись, и Гарро понял, что задел за живое.

— Это место вне закона, — сказал сержант низким холодным голосом. — Эти поселенцы не находились под защитой имперского эдикта, но мы всё же пришли. И мы нашли тебя, без видимой цели и опознавательных знаков, вооружённого и опасного среди сотен мертвецов. Назови причину, по которой я не казню тебя на месте и не узнаю твоё имя у трупа?

Гарро колебался. Он привык к власти знака Сигиллайта, к тому, как она открывала двери перед ним, как Первым агентом, и он чувствовал себя странно без неё. Он глубоко вздохнул и встал под прицелом оружия.

— Я — Натаниэль Гарро. Когда — то я был капитаном XIV Легиона…

— Гвардия смерти? — другой Кулак вздрогнул при упоминании имени и направил болтер прямо в висок Гарро. — Проклятые сыны Мортариона! Как..?

Сержант протянул руку и оттолкнул ствол оружия.

— Я уже слышал это имя прежде, от моего капитана. Ты Гарро с Эйзенштейна.

Он кивнул.

— Да, тот самый.

— Ещё я слышал, что он и его братья, те, кто прибыл на Терру после восстания архипредателя, заключённые на Луне. Их держали там до тех пор, пока не выяснится, можно ли им доверять, или им следует вынести обвинительный приговор, — в словах не было ни лёгкости, ни малейшего намёка на доверие. — Как так получилось, что ты оказался здесь?

Гарро нахмурился.

— Вы слышали не всё, сержант, — осторожно произнёс он. — Я пришёл, чтобы найти эту заставу…этих людей. Но они погибли не от моей руки.

— Мы поверим словам сына предавшего легиона? — спросил другой Имперский кулак. — Я говорю, что мы должны закончить то, что начали.

Но перед тем, как сержант смог выбрать их дальнейший курс действий, тяжёлые шаги ознаменовали приближении большего числа бронированных фигур. Десантные корабли, которые кружили над головой, уже сели, и теперь ещё больше воинов Дорна входили в поселение.

Показался легионер со знаками отличия капитана. Гарро увидел, что он носил тяжёлый табард из белой баллистической ткани, покрытой чёрными как смоль элементами, и цепи вокруг запястий. Чёрный крест, повторявшийся на броне всех Имперских кулаков, был виден и на нём. Новоприбывший поднял руки, чтобы снять шлем, и в знак повиновения сержант сделал то же самое.

Светлые волосы обрамляли лицо, которое Гарро уже видел прежде, словно сотню лез назад, при встрече на борту Фаланги.

— Он тот, кем представляется, — сказал воин, прищурив глаза. — Отпустите его.

Гарро кивнул.

— Первый капитан Сигизмунд. Рад встрече.

Холодный взгляд Сигизмунда опустился на него.

— Это мы ещё посмотрим.

3 Храмовник Геспериды Отслеживание


Они сидели друг напротив друга в десантном отсеке одного из приземлившихся Громовых ястребов одни после того, как Первый капитан рявкнул приказ покинуть корабль, чтобы переговорить с глазу на глаз.

Это действие показалось Гарро неестественным. Зная характер каменных людей Дорна так, как он знал их, легионер ожидал, что его закуют в кандалы и возьмут под арест. Вместо этого Сигизмундпротянул Гарро его меч и ножны, недавно конфискованные его подчинёнными, и положил их на палубу между ними.

Гарро не стал поднимать их. Он не спускал пристального взгляда с капитана.

— Твой генетический отец отдал этот приказ? — он кивнул в сторону разрушенного лагеря.

Челюсти Сигизмунда сжались.

— Следи за языком, Гвардеец смерти.

— Я не был Гвардейцем смерти уже довольно долго, — ответил он. — Восстание изменило множество вещей. Возможно хладнокровие твоего господина было среди них.

— Я предпочту верить в то, что ты испытываешь меня, — прорычал Имперский кулак. — И у тебя плохо получается. Альтернативой же является тот факт, что ты ставишь под сомнение честь Седьмого легиона, и если это так, для тебя это плохо кончится, — он вытащил устройство из сумки на поясе, и Гарро увидел, что был карманный ауспик. Сигизмунд бросил его ему, и легионер с лёгкостью его поймал. — Слушай, — сказал он.

Гарро повернул устройство в руках и обнаружил, что дисплей показывает мигающую руну, указывающую на хранящуюся в памяти аудиозапись. Он нажал кнопку, чтобы воспроизвести файл, и на несколько коротких мгновений десантный отсек наполнился звуками криков и голосов мертвецов.

Он слышал мужчину, чей голос был искажён ужасом и обратной связью, когда он кричал в трубку вокса, отчаянно пытаясь найти того, кто бы его услышал, моля спасителей прийти и спасти их. Акцент был сильным, и несколько слов были из Африканских диалектов, которых Гарро не знал, но смысл сообщения был понятен. Оно было послано в разгар убийства, и какая бы сила ни пришла в святилище, чтобы убить находящихся здесь людей, она сделала свою работу быстро и беспощадно. Запись неожиданно обрывалась посреди панического крика.

— Это было перехвачено на одной из общих волн сигнала бедствия, — объяснил Сигизмунд. — Мы прибыли проверить.

— И твои люди подумали, что я был причиной этому?

Первый капитан отвернулся.

— Их реакция была необдуманной. Бездействие сделало их слабыми. Они будут наказаны за то, что действовали не подумав.

Гарро понял, что это заявление было ближайшим к своего рода извинению, на которое он мог рассчитывать.

Сигизмунд продолжил.

— Что ты делаешь, боевой капитан? Я слышал о том, что тебя выпустили. Но почему здесь, и почему сейчас?

— Наши миссии изменились, — ответил Гарро. — Со времён Эйзенштейна.

Сигизмунд кивнул.

— Теперь ты служебный пёс Малкадора. С доспехом, на котором нет ни обозначений, ни украше-ний. Как там тебя называют? Странствующий рыцарь?

Гарро разозлился при таком пренебрежительном описании своего статуса.

— Это куда важнее, чем ты думаешь.

— Если в этом замешан Сигиллайт, то сомнений быть не может, — ответил Сигизмунд. — Он создаст интригу, включающую в себя тысячу участников, только для того, чтобы получить бокал амасека, — он откинулся назад и запрокинул голову. — Но я бьюсь об заклад, что он не посылал тебя сюда. Сбежал со службы, Гарро? — он кивнул в сторону меча. — Ты оставил свою безымянную броню. Если бы не это оружие, я мог подумать, что ты решил отказаться от воинского призвания в пользу монашеской жизни.

— Я здесь по собственному делу, а не по приказу Малкадора, — произнёс Гарро. — Я прибыл в святилище в поисках информации?

— Об этом? — Сигизмунд потянулся за чем — то и бросил пачку опалённых религиозных бумаг на палубу прямо на меч и ножны.

Гарро проигнорировал вопрос и продолжил сверлить взглядом Имперского кулака.

— Если я служебный пёс Малкадора, — начал он, — то ты — Лорда Дорна. Как они тебя назвали? Храмовник, кажется, — он указал на чёрный крест на табарде Сигизмунда. — Мы оба служим повелителям, которые хотят обезопасить Терру и Империум.

Впервые выражение лица Сигизмунда изменилось, и Гарро увидел холодный изгиб невесёлого изумленияна его губах.

— Мы похожи, хочешь, чтобы я в это поверил? Ты, тот, кто бродит в тени словно призрак, такой же как я? Кто стоит у всех на виду, и чей долг ясен как день?

Высказанная в лоб правда Первого капитана ранила Гарро сильнее, чем он ожидал.

— Я не выбирал путь, по которому иду, — коротко ответил он. — Но каждый из нас сражается в битвах, которые выпадают на нашу долю, а не в тех, в которых мы хотим… — его слова померкли, когда сформировалось подозрение, которое мучало его с момента прибытия Имперских кулаков. — Ты ответил на сигнал бедствия.

— Да.

Гарро наклонился к нему.

— Ты. Капитан Сигизмунд, командир Первой роты Имперских кулаков, защитник этой планеты…Ты привёл за собой два десантных корабля и отделение космодесантников в пустыню ради…чего? Ради искажённого сообщения какого — то несчастного гражданского? В этом сигнале не было ничего, что потребовало бы развёртывания таких сил. Почему бы не оставить местному гарнизону разбираться с этим?

— Мы пролетали над этой территорией. Это было целесообразно.

Гарро фыркнул.

— Ты плохой лжец, кузен, — он собрал факты воедино. — Имперские кулаки уже следили за этим ме-стом. Это единственное разумное объяснение. Вопрос в том, по какой причине? — он заметил искру сомнения в глазах Сигизмунда и понял, что движется в правильном направлении. — Или я ошибаюсь? Эти войны находятся здесь не по приказу Лорда Дорна…они находятся здесь по твоему.

Лицо Сигизмунда стало каменным, и тогда Гарро понял, что он оказался прав.

— Когда я впервые встретил тебя, — сказал капитан после долгой паузы, — я принял тебя за заблужда-ющегося дуака. Мы достали тебя и твоих беженцев из замёрзшего остова корабля, погибшего в космосе, и ты предстал перед моим генетическим отцом с историями о предательстве и вероломстве. Я знал, что всё было ложью. Знал…до тех пор, пока та летописец Олитон не показала нам её воспоминания, — Сигизмунд покачал головой. — Кровь Императора, Гарро…Ты хоть понимаешь, какой ущерб нанёс своим полётом?

— Больше, чем ты думаешь. И мне это не доставляет удовольствия, — тихо сказал Гарро и почувствовал, как тень того мгновения снова нависла над ним. Было бы неправдой сказать, что Гарро был доволен бременем, которое легло на его плечи на Истваане. — Я проклинаю Хоруса Луперкаля каждый день за то, что он заставил меня сделать этот выбор.

Храмовник отвернулся.

— Женщина, Киилер. Ты знаешь, кто она, — это был не вопрос.

Гарро нахмурился.

— Я… — он замолчал, не в силах сформулировать свои мысли. — Мы говорили. Я был…просвещён её идеями, — он кивнул в сторону выжженного лагеря. — Я надеялся найти её здесь, чтобы поговорить снова.

— Она говорила и со мной, — сказал Сигизмунд, и Гарро мог поклясться, что это признание далось Имперскому кулаку нелегко. — Она рассказывала мне о некоторых вещах. Показывала их.

Он кивнул.

— Да. Это она умеет, — Гарро вспомнил совет, который Киилер дала ему, когда он чувствовал себя потерянным и сбившимся с пути. В том, что она получила связь с какими — то высшими силами, возможно даже с частицей проявленной воли Императора, никогда не было смонений. Его не удивило то, что так называемая Святая делится советами с другими. Он посмотрел на Сигизмунда по-новому, впитав эту новую истину.

Он словно дал шанс Первому капитану отвести душу. В течение разговора, который сначала был неохотным, Сигизмунд наклнился ближе, словно брат, разделяющий веру. Он описал, как встре-тил Киилер на борту Фаланги и рассказал о будущем, которое она ему открыла — одно — умереть одинокому и забытому под чужим солнцем, другое — занять место возле Дорна, когда начнётся неизбежное вторжение на Терру. Сигизмунд рассказал ему о своём трудном выборе воспроти-виться прказу примарха возглавить карательный флот, направленный против Хоруса, и попросить о другом задании поближе к дому.

Внезапно, Гарро понял, почему Имперский кулак приказал своим людям оставить их на борту Громового ястреба. Он не хотел, чтобы кто — нибудь ещё услышал это, заметил то, что многие могли бы счесть за трещину в гранитной стене. Если Странствующий рыцарь когда — нибудь заговорит о сказанном здесь, он знал, что его не станут слушать и высмеют братья Сигизмунда.

Как Гарро стал агентом Малкадора в деле подготовки и возмездия, так и Сигизмунд был озадачен Дорном теми же обязанностями. Первый капитан очищал Солнечную систему от шпионов Хоруса где бы те ни находились, и Гарро часто видел результаты его работы со стороны, когда их миссии пересекались, они выполняли свои поручения по отдельности и никогда вместе.

Но настал момент, когда Сигизмунд больше не мог скрывать секреты от своего генетического отца. Это мрачное выражение лица Имперского кулака, которое видел Гарро, было ничем иным, как выражением великой печали и сожаления. Сигизмунд признался Дорну, и тот сверг его в ответ. Повелитель VII Легиона объявил Киилер шарлатанкой, спекулирующей бесполезными религиозными догмами, и сделал сыну выговор за то, что тот позволил одураить себя.

Гарро ничго не сказал. В душе он знал, что это Дорн не видит ясно. Это было понятно с их первой встречи, когда он рассказал о вероломстве Хоруса, и затем снова, когда он пробрался на борт Фаланги на миссии по вербовке одного из псайкеров Кулаков. Последняя в конечном итоге провалилась, но в обоих случаях Гарро знал, что при всём своём величии, жёсткость ума Рогала Дорна была изъяном. «Сколько бы ни выдержал камень» — подумал он, — «он не может согнуться, поэтому он может сломаться». Ему нужно было только посмотреть Сигизмунду в глаза, чтобы увидеть правду, отражающуюся в тревожных мыслях Храмовника.

— Киилер показала мне видения тайных ужасов, — подытожил Сигизмунд. — И с тех пор я видел их собственными глазами. Ты тоже.

— Да, — мрачно согласился Гарро. — Видел.

— Тогда ты знаешь, что её дар не бесполезен, — это было трудное признание для Имперского кулака, предположить, что его господин мог ошибаться. Он глубоко вздохнул. — Я не понимаю как всё…это…работает. Но я знаю, что женщина важна. С этим знанием я наблюдал за ней с расстоя-ния как только мог. Я привлёк средства легиона и Имперского двора, чтобы отследить её пере-движения, — он покачал головой. — Она и её почитатели приложили все усилия, чтобы сделать это нелёгкой задачей. Есть много пробелов, много неизвестного. Это говорит о существовании огромной сети верующий, куда большей, чем кто — либо из нас ожидал.

Гарро надавил на него.

— Но ты знал, что она будет здесь, или была, в святилище?

— Да. Как ты и говорил, я следил за этим местом. Одним из многих, по правде говоря. Когда посту-пил сигнал о помощи, я пришёл, — Сигизмунд сделал паузу. — Гарро, ты знаешь, как действуют предатели Хоруса. Словно гидра из мифов, мы отрубаем одну голову и ещё две появляются на её месте. На всё, что мы находим, существует ещё больше того, что усользает от нас. Я верю, что Киилер может погибнуть от их рук, если мы не предотвратим этого.

— Эти убийства показывают, что архипредатель подбирается к ней всё ближе…

Он кивнул.

— Её нужно защитить, — Храмовник встал. — Но я достиг границ своей власти. Сегодня я превысил свои полномочия, и Дорн узнает об этом. Он снова будет недоволен. Как видишь, Имперские кулаки не располагают такой свободой, как Странствующие рыцари Малкадора. Дальше зайти я не могу, — он посмотрел на Гарро тяжёлым взглядом. — Но ты можешь. Теперь мне ясно, что ты — единственная возможность.

Сигизмунд забрал ауспик из рук Гарро и поднял его к лицу, позволив сканеру сетчатки проскани-ровать глаз.

— Опознай меня. Загрузить блок хранения. Кодовое слово бунтарь. Открыть, — сказал он. Устройство издало звук, и он передал его обрато.

Там, где до этого ячейка памяти была практически пустой, теперь появились десятки файлов — перехваченные записи видеонаблюдения, файлы разведки и прочее.

— На что я смотрю? — спросил Гарро.

— На всё, что я сумел узнать о перемещениях Эуфратии Киилер за последние месяцы. Ты сможешь заполнить пробелы. Я думаю, это поможет тебе предугадать, куда она отправиться.

— Ты довеяешь мне это, — осторожно произнёс Гарро.

— Мы должны спасти её, Натаниэль, — ответил Сигизмунд. — Как бы я ни хотел, дальше я пойти не могу. Поэтому долг ложится на твои плечи, — какая — то часть холодного огня вернулась в его голос, и его следующие слова прозвучали как предупреждение.

— Не подведи.


Имперские кулаки вызвали когорту сервиторов, чтобы каталогизировать и затем похоронить мёртвых, но Гарро исчез до их прибытия. Ему понадобилась добрая половина дня, чтобы пересечь свалку, и переход дал ему необходиме время, чтобы переварить сымсл его беседы с Храмовником.

При переходе он изучал содержимое ауспика, используя гипногогию для скоростного чтения необходимых данных, словно голодный человек, набивающий себе брюхо на банкете. Как он и ожидал от Имперского кулака, записи Сигизунда были точными и лишёнными всего, кроме холодных фактов.

Файлы содержали десятки отчётов нелегальных собраний Лектицио Дивинитатус, частичные снимки женщины, которая подходила под описание Киилер, и десятки других мелочей, сопоставив которые, вырисовывалась общая картина. Он нашёл ниточки, которые соединяли эти данные с его собственным расследованием, включая тот же самый слепой след, который несколько месяцев назад привёл его на Ригу, что в итоге оказалось дурацкой затеей. Хотя путешествие на Ригу привело Гарро к другому — и в конечном итоге открыло секрет, который Сигиллайт хотел скрыть от него — легионер не нашёл следов Киилер.

Она перемещалась от одного места к другому, проникая и покидая города-ульи и метроплексы, космические станции и орбитальные платформы, и ни разу не была схвачена несмотря на железную хватку, в которой Империум держал Тронный мир и его спутники. Что же это могло означать, думал Гарро? Позволяли ли сверхъестественные способности Киилер проходить ей сквозь сеть безопасности, которая становилась всё крпече с момента появленя угрозы Воителя? Или правда была более прозаичной и заключалась в том, что объединение её последователей было настолько большим, что те, кто был предан ей, просто отворачивались в сторону, когда она проходила мимо?

Как далеко распространилось слово Лектицио Дивинитатус? У Гарро не было ответа на этот вопрос, и это беспокоило его. Империум человека зашёл так далеко, искореняя ложную религию, насаждая светский образ жизни, где только можно — но что если всё это было невозможно? Что если существовало что — то в человеческой природе, что означало бы, что им всегда нужно что — то большее, чем они сами, чтобы верить в это?

Он нахмурился и отодвинул непритяную мысль. На данный момент ему было наплевать о чём другие думали, чувствовали или во что верили. Он знал, что чувствует Натаниэль Гарро… и это была потеря.

— Куда это приведёт меня? — вопрос повис в воздухе. Ветер не дал ему ответа.

Гарро вернулся к данным, двигаясь от прошлых записей к более новым. Согласно источникам Сигизмунда ходили слухи, что Киилер посетила святилище меньше четырёх дней назад — так близко Гарро ещё не подбирался к ней за всё время поисков. Существовала дюжина других возможных мест, куда Святая могла отправиться в качестве следующего шага в своём бесконечном паломничестве, но он быстро рассмотрел и отбросил все, кроме одного. Догадка была отчасти инстинктивной, отчасти вычислительной.

Геспериды.

Гарро остановился и посмотрел в ночное небо, вытягивая шею до тех пор, пока не нашёл нужную тень на юго-востоке горизонта. Отсюда она была не более чем сине-чёрным пятном на фоне беззвёздного вечера в желтом свете Луны. Орбитальная платформа была одной из старейших, и он вспомнил, что она была insula minoris (маленький остров), которая служила Терре в качестве очистительного завода двуокиси углерода и третичным пунктом перевозок. Это было идеальное место для проповеди. Большая часть населения была временными рабочими, системным персоналом и чернорабочими, которые согласно контракту могли отправиться на Венеру, Меркурий или набитые битком нуль-гравитационные рабочие площадки Пояса. Такие мужчины и женщины, как думал Гарро, чьи пустые жизни омрачило восстание. Такие люди, которые, находясь под сильным впечатлением от Лектицио Дивинитатус, могли разнести его слово во все уголки Солнечной системы.

Днём позже Гарро выпрыгнул из отсека шасси автоматизированной грузовой баржи и пролетел сотню футов до посадочной площадки на западной арке летающего города. С расстояния платформа Гесперид напоминала по форме и содержанию огромный духовой орган, парящий на подушке грязных облаков и затянутый серой дымкой.

Вблизи воображаемая форма уступала менее привлекательной реальности — огромный запутанный узел потускневших труб и гигантских отверстий воздуховодов, что напоминало фатальное столкновение тысячи огромных медных интсрументов, сжатых в ком руками безумного бога.

Нигде на Гесперидах нельзя было найти тишину. Каждый переход и галерея были окружены линиями гремящих, гулких труб, которые гудели и клокотали от происходящих в них химических реакций. Глубоко в недрах платформы двигатели, которые работали веками, засасывали загрязнённый воздух и разделяли его на составляющие компоненты, отчаянно пытаясь урвать глоток чистоты из агонизирующей атмосферы планеты.

Постоянный шум не позволял Гарро использовать свои боевые чувства на полную, и он мысленно перекалибровал параметры своих действий. В таком месте, как это, будет трудно заметить приближение противника, и узкие перепутья были отличной территорией для засад, уязвимых точек и перекрёстного огня.

Натянув капюшон и запахнув накидку, Гарро убедился, что меч расположен так, чтобы его никто не увидел, и отправился вглубь бесконечных узких проходов.

Геспериды не разрабатывались, чтобы быть городом — это был величественный атмосферный процессор с несколькими поддерживающими модулями — но кто — то забыл сказать об этом людям, которые здесь жили. Человечество забивало себя в каждый укромный уголок и трещину сооружения, в ветхие хижины, построенные между огромными медными трубами, которые извивались во всех направлениях. Некоторые части импровизированного города были постоянно холодными, платформы покрывались инеем от морозной ауры охлаждающих башен. Другие всегда были тропически жаркими и влажными от паровых выбросов химических ректификационных колонн. Зачастую обе крайности находились друг от друга на расстояни нескольких сотен ярдов.

Нищета преобладала здесь. Легионер не видел никого, кто не был бы одет в потрёпанные, грязные обноски рабочих костюмов, а их пустые лица и отсутствующие взгляды говорили ему о забитых людях, которые держались на волоске. Невидимый, он поморщился в тени своего капюшона. Это казалось неправильным, когда здесь, над планетой, которая была сияющим сердцем Империума, горожане не почувствовали великолепного будущего, которое Император хотел для всех.

Гарро отмахнулся от мысли, когда наткнулся на то, что искал — «городскую площадь» за неимением лучшего определения, большое открытое пространство между двумя дымовыми трубами, которое местные жители превратили в рынок и место собраний. Легионер нашёл затенённый выступ, с которого он мог наблюдать за местностью и осматривать плотную толпу в поисках целей.

Группа была одета в то же самое, что и окружающие, но для намётанного глаза воина они выделялись словно магниевые вспышки в тёмной ночи. Трое серьёзного вида мужчин, двое из которых стояли на стрёме, в то время как третий осторожно предлагал листки бумаги всем, кто их брал. Гарро увидел красные чернила на бумаге, с такого расстояния текст и формы значков-символов, которые помогали неграмотным понять смысл листовок, он прочитать не мог.

Он слегка улыбнулся. Последователи Лектицио Дивинитатус становились смелее, и это приносило свои плоды. Гарро планировал дождаться, когда они закончат свою вербовку приверженцев, а затем проследить за ними до их точки отправления. Где — то среди шипящего, щёлкающего скопления трубопроводов находилась тайная церковь, и если он найдёт её…

До него донёсся приглушённый крик, прервавший цепь его мыслей. Ещё четыре человека отделились от толпы — неприятного вида типы с комплекцией солдат Имперской армии, хотя ни на одном из четверых не было униформы. Новоприбывшие вступили в словесную перепалку с верующими, и Гарро оставалось только догадываться, что происходит внизу по языку тела и обрывкам рычащих слов, которые уловил его улучшенный слух.

Четверо были членами банды, заправляющей в этой части Гесперид. Гарро не видел ни одного офицера арбитров с самого прибытия на орбитальную платформу, даже наблюдательных беспилотников не было. Он подумал, что какой бы техно-барон ни правил Гесперидами, он мало интересовался людьми, которые жили между воздушными машинами, пока процессоры продолжали работать. В такой обстановке процветал определённый вид бандитов, когда отсутствовали правоохранительные органы, а слабых было хоть отбавляй.

Требования были выдвинуты. Со своего места Гарро увидел блеск серебра от Тронов, когда самый здоровый из бандитов — здоровяк со всклокоченной бородой — выхватил дань из рук одного из верующих. Этого было явно недостаточно, потому что бандит вытащил выкидной нож из — под куртки и ударил им мужчину, который держал листовки. Это было простым, но эффективным убийством, удар пришёлся прямо под грудную клетку. Жертвы упала, умерев до того, как ударилась об платформу, бумаги, которые он сжимал в руках, разлетелись словно листья на ветру.

Прозвучали крики и вопли, и двое оставшихся верующих в панике пришли в движение, бросившись через толпу, направляясь к обходным путям на западной стороне базарной площади. Один из бандитов остался, чтобы обобрать труп, но бородатый убийца, взяв двух других, отправился в погоню.

Гарро молча выругался. Если эти идиоты убьют его единственную зацепку, он снова зайдёт в тупик. Все члены церкви Киилер разбегутся и затаятся, а Святая — если она была здесь — исчезнет с наступлением ночи.

Двигаясь так быстро, как только мог, не привлекая внимания, Гарро отправился за ними, перепрыгивая с одного скопления трубопроводов на другой. Местность становилась всё сложнее, когда его надземный путь блокировали через различные интервалы оголённые части механизмов или ревущие паровые решётки. Дважды он терял из виду убегающих верующих и их преследователей, но их крики направляли его и не позволяли теряться в сложной системе медных труб.

Легионер услышал низкий кашель крупнокалиберного выстрела и вой боли. Вдали от толпы бандиты с радостью открыли огонь там, где сопутствующий ущерб был минимальным. Улучшенные чувства Гарро почуяли запах свежей крови, и её было много. У раненого верующего открылось серьёзное кровотечение.

Он сумел обогнать бандитов, сократив дистанцию до убегающих людей по переходу технического обслуживания. Среди постоянно фонового шума грохочущих механизмов и лязгающих отдушин, тяжёлые шаги Гарро остались незамеченными. Вынужденный остановиться из — за того, что переход закончился тупиком, он стал наблюдать.

В пятидесяти футах под ним, не пострадавший мужчина пытался помочь своему раненому товарищу, но по кровавому следу, остающемуся за ними, Гарро понял, что один из них умрёт через считанные минуты.

Это предположение не оправдалось, когда бандиты появились из бокового прохода, и тот, у которого был пистолет, всадил вторую пулю в истекающего кровью человека. Гидростатический шок попадания разделил верующих, перекинув раненого через перила безопасности в небытие. Гарро увидел, как тело, кувыркаясь, скрылось в грязных облаках.

Бородатый прокричал что — то о том, что ему должны были больше денег, о данных обещаниях, и размеры этой гнусной драмы стали ясны и понятны легионеру. Бандиты заправляли этой частью платформы Гесперид, и они предоставляли последователям Киилер убежище здесь в обмен на твёрдую валюту. Но одной веры было не достаточно, чтобы чеканить монеты, а жадность таких людей как эти, не имела границ. Он представил, что независимо от того, сколько бы им заплатили, это было бы недостаточно. Они собирались убить всех троих верующих в качестве послания.

«Зачем нужно было совершать такое жестокое убийство на глазах у толпы народа, если не для того, чтобы посеять страх?» — на короткий миг озлобленное лицо Воителя появилось и исчезло в мыслях Гарро. Он избавился от этого воспоминания.

Снова появился выкидной нож, всё ещё красный от крови того человека, которого он убил. Последний из верующих смотрел то на убийц, то на узкий проход в десяти ярдах от него. Спрашивая себя, сможет ли он добраться до него прежде, чем пуля попадёт ему в спину.

Гарро увидел достаточно. Он подошёл к краю перехода и шагнул вниз, приземлившись на палубу внизу с силой отбойного молота. Металлический настил прогнулся под силой его приземления, сбив бандитов и их потенциальную жертву с ног. Запаниковавший верующий, однако, быстро поднялся и побежал к зияющему проходу.

Разъярённые вмешательством, трое бандитов повернулись к Гарро и показал ему отнюдь не страх. Он так привык видеть едва контролируемый ужас на лицах обычных людей, что его отсутствие показалось ему странным. Без силового доспеха они должно быть приняли Гарро за какого — то мутанта, подверженного гигнатизмом. Им и в голову не могло прийти, что он был космодесантником. В конец концов зачем одному из Ангелов смерти Императора посещать такое светом забытое место, да ещё и без брони и фанфар?

— Что ты такое? — выплюнул тот, что с пистолетом, прицеливаясь. — Вали отсюда, урод.

Бородатый замешкался — возможно он начал подозревать об истинном происхождении Гарро — но его соучастники были слишком раздражёнными и кровожадными, чтобы подумать дважды о том, с кем они столкнулись.

— Ты слыхал его, — прокричал третий член группы, чей рот был полон сточенных до основания зубов, и чья кожа была холстом для десятков похабных татуировок. — Отвали!

Гарро сделал шаг вперёд и тут же получил четыре пули, выпущенные стрелком, подряд. Пули попали ему в грудь и живот, разорвав верхний слой эпидермиса, но не проникнув глубже. Он заворчал от раздражения и погрузил в каждую рану большой и указательный пальцы, извлекая сплющенные головки кинетических пуль и выбрасывая их. Кровь, густая от генетически сконструированных клеток Ларрамана, уже свернулась на пустяковых ранах.

Тот, что с пистолетом, точно был имбецилом. Вместо того, чтобы увеличить дистанцию между им и Гарро, он подошёл ближе, нацелив тяжёлый пистолет в голову легионера.

Гарро шагнул ему навстречу. Ленивым движением он выбил оружие, раздробив кости в руке стрелка. Можно было на этом и закончить, но урок следовало усвоить, поэтому он нанёс лёгкий по его мнение удар в грудь визжащего стрелка. Удар оставил вмятину в грудной клетке бандита, разорвал лёгкие и остановил сердце.

Человек, покрытый фосфоресцирующими татуировками прокричал имя покойника, развернулся и побежал обратно на рыночную площадь.

Бандит с бородой и выкидным ножом закричал и рассёк воздух перед Гарро, пытаясь отогнать легионера отчаянным, неконтролируемым финтом. Он пытался заставить Гарро отступить, возможно так он хотел увеличить расстояние и тоже сбежать.

Воин наблюдал за движениями бандита, запомнил их, и в следующее мгновение он схватил бритвенно острый клинок и потянул его на себя. Опытный фехтовальщик отпустил бы оружие, но лучшими соперниками бандита были неподготовленные гражданские, которые ничего не смыслили во владении мечом, и у него просто не был шансов. Не обращая внимания на отдалённый укол боли, когда выкидной клинок порезал его ладонь, Гарро повернул запястье и разоружил бородатого бандита, движение сломало пальцы его противнику.

Нож упал на палубу, и он наступил на него, стальная ступня его бионической ноги сломала его надвое. Гарро протянул руку, схватил бандита за плечо и сдавил его, чувствуя, как кости трутся друг о друга.

— Ты совершил ряд ошибок, — сказал он человеку, слушая его тяжёлое дыхание. — И твой путь привёл тебя ко мне.

— Пожалуйста..! Не надо..!

Гарро покачал головой.

— Поздно, — он откинул капюшон своей накидки и показал человеку один из знаков, вытравленных на его коже — череп на фоне шестиконечной звезды. — Ты напал на легионера. Ты понимаешь это?

Глаза бородатого бандита наполнились слезами, и он заплакал. Пятно тёмного цвета начало разрастаться на его штанах, когда он обделался от страха.

— Я хочу знать, где они находятся, — Гарро кивнул в направлении, в котором скрылся выживший верующий. — Ты знаешь. Расскажи мне.

— Не…Не знаю! — выдохнул бандит. — Не помню…

— Помнишь, — мягко поправил Гарро. Он постучал бандита по лбу. — Цепочки памяти находятся в ткани твоего мозга. Либо ты получишь доступ к ним…либо это сделаю я.

— Что..?

Гарро обхватил череп мужчины другой рукой и начал медленно сдавливать его. Он должен был быть осторожным, чтобы сломать кость, не повредив мягкий орган внутри. Воин заговорил нежным, поучающим тоном.

— Когда генные кузнецы сделали меня тем, кем я являюсь, они поместили имплант, называемый преомнор, в мой желудок. Желудок внутри желудка, если угодно. Он позволяет мне поглощать яды и токсины, питаться веществами, которые убили бы любое другое живое существо…

Влажный треск раздался из — под пальцев Гарро, и бандит закричал от ужасной боли, тщетно пытаясь вырваться из захвата легионера.

— Более того, — продолжил он, будто это была лекция для какого — то неофита, — существует второй имплант, омофагия, способный извлекать генетическую память из поглощённой материи, если ты можешь себе такое представить, — он наклонился ближе, заглядывая бандиту в глаза. — Из того, что я ем, — произнёс он с холодной ясностью, — я получаю воспоминания. Понимаешь?

Крики бандита превратились в хныканье, и Гарро сделал вывод, что он понял.

— Так или иначе, — сказал легионер, сдавливая череп сильнее, — ты расскажешь мне, где находится тайная церковь.

4 Метка и меченый Проповедь Сожжённая фигура


Хальн потратил час или два, привыкая к постоянному покачиванию Шагающего города, но в конце концов стал вести себя словно местный, и теперь он мог передвигаться по коридорам длиной в милю не обдирая локти о железные стены при каждом движении. Благодаря этому замечать новоприбывших было очень легко. Даже самому опытному контрразведчику потребуется время, чтобы синхронизироваться с крен-падение, крен-подъём ритмом огромной мобильной платформы.

Это было одной из причин, по которой Хальн выбрал город в качестве их средства передвижения по континентальному хребту, дополнительный способ избавиться от любых потенциальных преследователей, севших им на хвост.

Однако он всегда был на стороже. Хальн всегда держался за принципы своего ремесла, следуя правилам шпионажа, которые были установлены за несколько веков до того, как люди покинули свою деградирующую планету. Он ходил окольными путями, никогда не использовал один вокс-модуль дважды, менял манеру поведения, походку, внешний вид. Он ничего не предполагал, ничему не доверял, точно как его тренировали.

И всё же, за всё время своей активности на Терре, никогда не наступало момента, когда он был по-настоящему напуган. Никогда он не замечал блеск вражеского клинка и понимал, что был близок к разоблачению. Были ли его противники на службе у Сигиллайта настолько хороши, что он никогда не видел их? Может они наблюдали и ждали, чтобы увидеть, куда он их приведёт? Или правдой было противоположное, что агенты Малкадора не знали о нём, как и люди на этой платформе не знали о истинных намерениях Хальна?

Он подозревал последнее, но он не позволит распущенности противника поразить и себя. Это было приемлемо — даже желательно — чтобы враг был ленив, но это не означало, что Хальн тоже может расслабиться. Он должен вести себя так, словно те, кто хочет остановить его, так же компетентны, как и он, даже если это не так.

Хальн остановился перед железной дверью арендованной им каюты и перехватил чашки и пласбумажные пакеты, чтобы достать лучевой ключ и открыть её. Проверив альков, чтобы убедиться в том, что он был один, и его никто не видел — он уже обезвредил примитивную систему слежения в дальнем углу — Хальн отпер дверь и толкнул её ногой.

Комната была маленькой и мрачной. Она пахла старым металлом и потом. Хальн положил свою ношу на раздвижной стол в центре каюты и подошёл к круглому окну, чтобы открыть его. Сразу же скрип и грохот массивных механизмов ворвался внутрь, и он выглянул наружу. Каюта находилась выше и чуть позади восьмой ноги механизма на портовой стороне Шагающего города, огромной железной конечности размером с жилую башню, заканчивающуюся плоской ступнёй, достаточно большой, чтобы раздавить городской квартал. Двадцать ног с обеих сторон гигантской движущейся платформы несли похожее на плиту мобильное поселение на юг к экватору, неустанно двигаясь сквозь песчаную бурю, протянувшуюся от горизонта до горизонта.

Выйдя из угла, ассассин налил себе чашку тёплого отвара и поморщился от вкуса. Затем он нашёл пакет с шашлыками из варёного мяса членистоногих и начал их пожирать. Хальн сел на стул, взял свою скудную порцию и начал есть в тишине, наблюдая за убийцей, не смотря на него напрямую.

Хальн был честен только с самим собой, таковым он был и сейчас, размышляя, как ему не нравится миссия, которую ему поручил его оператор, Алеф. Единственное, что он знал точно, это то, что директива пришла извне легиона, которому он поклялся служить. Хальн был одним из многих не-Лордов, частью огромной армии обычных людей, которые работали на своих повелителей- Первого и Последнего — и он узнал, что его назначение пришло от Сынов Хоруса…Возможно даже из самого Двора Луперкаля.

Его отозвали посреди других обязанностей и заставили бросить работу незаконченной ради того, чтобы стать сопровождающим человека, который просыпался с криками посреди ночи, который постоянно метался между кристальной ясностью и угрюмой отрешённостью. Сперва Хальн думал, что такого особенного в этом убийце — существовало множество тех, кто был способен на убийство, размышлял он, Хальн был в их числе — до тех пор, пока он не увидел ассассина за работой.

Убийства в святилище не были похожи ни на что, что он видел раньше. Это ужасающее оружие, которое казалось скрывалось до тех пор, пока ассассин не вызовет его, и то, что оно делало с плотью…Если бы Хальн всё ещё мог спать, он думал, что это снилось бы ему в кошмарах. Поэтому он использовал хим-шунты, чтобы редактировать собственные воспоминания о тех событиях, смягчая впечатления от худших моментов. То, что он не мог вспомнить в полном объёме, не могло ему помешать — в этом была идея. На самом деле, это не работало. Ему приходилось держать большую часть нетронутой в своём разуме, ради блага операции. Поэтому Хальн всё ещё помнил достаточно, чтобы бояться ассассина и его проклятого оружия.

Он хотел, чтобы всё это закончилось. Работа, ради которой он прибыл на Терру, которую Алеф поручил ему выполнить, теперь продолжалась без него. Десятки оперативников, которые должны были провести ложную атаку на оборону Рогала Дорна, вторжение перед вторжением, которое показало бы, на что способен примарх Имперских кулаков. Это было элегантным занятием, и Хальн был в восторге от него. Ему нравилась работающая как часы идея, её игровой момент.

Конвоирование убийцы же, напротив, — не важно каким бы чудовищным он ни был — казалось низшей работой. «Любой дурак мог спустить курок» — убеждал себя шпион.

Как будто мысль только что пришла ему в голову, ассассин перестал жевать и уставился прямо на него.

— Откуда мне знать, могу ли я тебе доверять?

Хальн принял нейтральное выражение лица.

— Мы уже говорили об этом. Ты не помнишь? Перед тем, как ты…зачистил лагерь.

Ассассин медленно кивнул.

— Что мы узнали у них? У убитых?

— Есть несколько возможных наводок на цель, — Хальн сделал ещё один глоток отвара и терпеливо рассказал то, что уже рассказывал дважды. Он напомнил ассассину о полумёртвых, сожжённых душах, которые молили о быстрой смерти, в то время как Хальн сдирал с них кожу, чтобы получить сведения о цели. Было много предполагаемых мест, и понадобилось время, чтобы сократить их количество. У Хальна были контакты, которые он использовал для слежки, и сбора информации.

— Ты рассказывал мне об этом, — отрезал ассассин, его жестокие глаза заблестели, а его выражение снова стало бесчувственным. — У тебя больше ничего нет? Тогда какая от тебя польза? — он протянул руку. — Покажи свою метку.

— У меня нет…

— Покажи мне свою проклятую богами метку, вонючий сукин сын! — слова вырвались из ассассина с такой злобой, что Хальн отшатнулся, стул заскрипел по металлическому полу. Перед тем, как он смог оказаться вне досягаемости, ассассин схватил его руку за запястье и потащил его к столу. Хальн опрокинул стул, и содержимое его чашки оказалось на полу.

Тем не менее он успел мысленно заставить свою татуировку исчезнуть до того, как убийца смог закатать его рукав и по-совиному уставиться на его руку и предплечье. Если бы он не был готов, то там можно было бы увидеть тонкий зеленоватый след многоголовой фигуры. Вместо этого, там была лишь тёмно-коричневая плоть, похожая на обработанную кожу.

— У тебя её нет, — произнёс ассассин, его возрастающая ярость тут же исчезла. Он отпустил его с отвращением. — У тебя нет, — повторил он. Затем убийца снял одну из своих чёрных из баллистической ткани перчаток, которые он обычно носил, и протянул Хальну обнажённую ладонь.

Мутировавшую форма на его бледной коже нельзя было назвать шрамом. Это слово было не достаточно гротескным, чтобы описать отвратительный характер метки на коже ассассина. Она была, в каком — то роде, восьмиконечной звездой. «Октет» — вспомнил Хальн её название. Но кроме того, это была гноящаяся стигмата, вечно кровоточащая и мокрая, порез, который скорее дымился, чем сочился жидкостью, чудовищная и ненормальная рана не только в плоти человека, но гораздо хуже. Хальн инстинктивно почувствовал, как метка проникла в душу.

Он отпрянул, отходя так осторожно, как только мог, чтобы не показывать своё отвращение. Хальн вскрывал плоть сотен людей и никогда не чувствовал такого отвращение, как сейчас.

К счастью, ассассин спрятал своё ужасное благословение обратно в перчатку, продолжая смотреть на него.

— Ты находишься здесь уже некоторое время. Как это возможно? Они не могли послать так много с проводниками, провидцы в башнях засекли бы это…

— Я прибыл сюда более традиционными методами, — сказал Хальн, ухватившись за неожиданную нужду заполнить пространство тесной каюте чем — то кроме мыслей об этой проклятой метке. — Моё проникновение произошло в составе группы беженцев…До этого я служил моему господину, распространяя дезинформацию и занимаясь отсеиванием. Затем мне поручили прямое вмешательство, — в обычной ситуации, Хальн никогда бы не озвучил и крупицы этой информации кому — нибудь, кто находился вне иерархии легиона, но он подозревал, что ассассин не переживёт эту миссию, чтобы рассказать об этом. Он перевернул эту каюту и убедился, что в ней нет подслушивающих устройств, накануне вечером. «Единственный человек, который слышит мои слова, смертник» — подумал он.

— На Терру? — предположил ассассин.

— Не сразу, — Хальн покачал головой, когда комната накренилась, Шагающий город с лязгом перешагнул через какое — то ущелье внизу. — Я оказался на борту флотилии кораблей, направлявшихся к Солнечной системе после побега от восстания… — он должен был называть действия Хоруса восстанием, а не бунтом или сопротивлением, пока находился под прикрытием своей личности. — Это прошло…неудачно. Кустодианская стража вмешалась, и многие погибли. Но я смог сбежать на небольшом судне и добраться до наших активов, которые уже были на месте.

Ассассин поморщился при упоминании Легио Кустодес и отвернулся.

— Эти высокомерные, золотые мудаки! Я хотел бы убить одного из них прямо у них на глазах. Хотя бы раз. Чтобы напомнить им, что они не совершенны. Пусть знают, что есть оружие получше, — он взглянул на Хальна, и едва сдерживаемая жестокость, проявленная им ранее, вернулась. — Мне нужна цель, слышишь меня? Мне нужна она. Иначе я бесполезен!

Хальн прищурился.

— Я не могу просто найти тебе кого — нибудь для убийства, даже в таком месте, как это. Только не таким способом, как ты это делаешь, — он кивком указал на меченую руку, руку с оружием убийцы, и снова вспомнил мертвецов из святилища. — Это слишком рискованно. Останутся следы, которые будет слишком сложно замести.

— Тогда найди мне то, зачем я прибыл сюда, — выпалил убийца. — Быстро.


То, что последователи сделали своей церковью, когда — то было широкой частью шлюза, расщелиной между двумя большими охлаждающими каналами, которая направляла сточные воды из атмосферного процессора и сбрасывала их в воздушное пространство под Гесперидами в виде грязных осадков.

Накопленные слои ржавчины и грязи говорили Гарро о том, что система не работала годами, возможно десятилетиями. Это подтверждалось тишиной, исходящей из охлаждающих труб; в них ничего не текло. Вся область орбитальной платформы была неактивной и по большей части покинутой, погребённой глубоко под килем летающего города, куда никогда не попадал солнечный свет.

Церковь была подвешена на одной из десятков решётчатых палубных рам, каждая из которых находилась одна над другой в комплексном изобилии. Он спустился на один из нижних уровней и нашёл точку наблюдения за тем, что происходило наверху, и стал ждать.

Над легионером верующие ходили туда-сюда, никто из них не подозревал, что нарушитель уже пробрался в их дом. Один раз он увидел верующего, который сбежал от бандитов на рыночной площади, услышал, как он рассказывал товарищам об опасностях, подстерегающих их в переулках. В то время как конкретная угроза бородатого и его дружков была устранена Гарро, существовали и другие, о которых эти бедные глупцы лишь смутно подозревали.

Прошла большая часть дня. Гарро усилием воли ввёл тело в состояние стойкости, став неподвижным в процессе томительного ожидания. Ему не нужна была вода и пища. Его био-импланты были более чем способны поддерживать его в течение нескольких месяцев на запасённых питательных веществах, распределяемых между его искусственными органами. Оносвободил свой разум, поглощая звуки молящихся верующих. Он слушал их, пока они тихо пели старые запрещённые псалмы, или читали отрывки из текстов Лектицио. В основном они держались вместе небольшими группами, и их разговоры, независимо от содержания, крутились вокруг одной бесперспективной темы. «Когда Воитель прибудет на Терру?»

Затем голос, который Гарро не слышал в течение нескольких лет, проник в его спокойный разум и вернул его на поверхность полного осознания.

— Приветствую, друзья мои, — легионер поднял голову, чтобы получше рассмотреть церковный помост, едва видимый сквозь дыры в напольных пластинах, и там он увидел старика. — Я рад тому, что вас здесь так много.

Когда — то, этот старик носил одежды высшего имперского итератора и говорил только о крестовом походе Императора против идолопоклонничества, чрезмерной религиозности и чумы суеверия. Но после эволюции молодой женщины в Святую, он стал величайшим новообращённым нового учения — почитания Императора Человечества как живого бога.

Кирил Зиндерманн сложил руки и поклонился собравшейся пастве. Гарро мог сказать по скрипу пола над головой, что импровизированная церковь была забита до предела, хотя никто из собравшихся не повышал голос громче шёпота.

Несмотря на преклонные года, голос Зиндерманна разносился над ними с ясностью, порождённой рвением.

— Я знаю, что вы напуганы, — начал он. — Конечно. Страхи многих из вас оправданы. Мы стоим на краю бездны, и следующий шаг отправит нас к нашему концу. Не просто к смерти, напомню вам. Не к материальному концу плоти и костей, но самих наших душ. Нашей веры, — он замолчал, посмеиваясь про себя. — Были дни, когда я не верил в такие эфемерные понятия, — признал итератор. — Это осталось в прошлом. Мои глаза были открыты Святой, которая в своём величии показала мне частицу воли Бога-Императора…и тьму, которой Он противостоит.

Волна опасения пробежала по церкви, и Гарро вспомнил примеры этой тьмы, с которую тоже видел.

— Архивраг обладает силой невиданной смертоносности, — продолжал Зиндерманн. — И пока мы стоим здесь и дышим, он приближается к Терре. Неизбежно. Неумолимо. Когда Хорус… прибудет… — итератор запнулся на имени Воителя, как будто оно обратилось пеплом у него во рту, — …кошмар будет неописуем. Это произойдёт. Бог-Император знает это, и по Его желанию знает Святая и мы. Знайте, что я говорю вам правду, когда говорю, что нас ждут нелёгкие дни. Небеса загорятся и почернеют. Невообразимая смерть будет преследовать мир.

Толпа теперь была совершенно безмолвна, и даже Гарро почувствовал, как затаил дыхание от уверенной целенаправленной проповеди старика.

— Некоторые из вас спрашивают, — произнёс Зиндерманн, пол заскрипел, когда он сошёл с помоста к собравшимся последователям. — Вы спрашиваете, почему мы должны встретить этот ужас. Почему Он не покинет имперский дворец и не покажет своё лицо, почему Он не утихомирит Гибельный шторм в небесах и не пойдёт войной на своих заблудших сыновей? Я отвечу вам, что даже сейчас, в глубине планеты, Бог-Император сражается на другом фронте другой войны. Войны, которую вести может только Он.

Легионер прищурился. Откуда Зиндерманн мог знать подобные вещи? Гарро слышал множество слухов о причинах отсутствия Императора на этой стадии конфликта, но они никогда не подавались с такой уверенностью.

— Нас испытывают, друзья мои, — говорил Зиндерманн, его слова эхом отражались от железных стен. — Закаливают в этих событиях, чтобы мы стали чем — то большим в грядущей битве. Чтобы встретить наступление такого хаоса, мы должны подготовиться к нему. Мы должны стать бесстрашными, — он глубоко вздохнул, и его тон стал почти по-отечески мягким. — Сомнения не запрещены. Вопросы не останутся без ответа в этом храме. Наша вера не настолько деликатна, что не сможет выдержать трудных вопросов. Поэтому мы смели старые церкви и ложных богов во время Великого крестового похода! Мы стёрли каждую древнюю, шаткую веру, потому что они были слабыми. Их кредо не могло противостоять испытанию пытливого ума или с лёгкостью отвечать на вопросы. Они требовали слепого поклонения тому, что нельзя было воспринять, потрогать или испытать. Мы же не требуем ничего такого. Наш бог живёт среди нас. Его можно увидеть, и в какой — то степени он известен нам!

Несколько верующих подхватило слова Зиндерманна и заговорили в подтверждение, и он продолжил.

— Мы задаём вопросы и получаем ответы. Мы становимся сильнее, и поэтому делимся нашими страхами, — он снова замолчал, и в комнате наступила тишина. — Я не боюсь, потому я прошёл путь, чтобы добраться до этого места, и в этом путешествии я прозрел. Теперь я смотрю на дорогу впереди, дорогу, которая ведёт к бездне, и вижу её такой, какая она есть. Не судьба. Не какой — то сценарий предопределённый фантомным божеством, который играет мной, словно игрушкой. Нет. Нет!

Голос Зиндерманна снова изменился, приняв жёсткий, вызывающий оттенок, который казался странным для пожилого итератора.

— Это наш долг! Это наш путь! Сопротивляться! Сопротивляться, выживать и сопротивляться снова! Ибо Бог-Император человечества не двигатель будущего, нет, друзья мои. Мы — Его двигатель, — слова старика заполнили всё помещение. — Он наделяет силой нас, а мы — Его! И через это единство мы победим!

Церковь взорвалась какофонией криков и аплодисментов, и в это мгновение даже легионер почувствовал, как его дух поднялся от силы ораторского искусства Зиндерманна. Пол у него над головой содрогнулся, резонирую с праведной силой последователей. Поэтому Гарро не заметил ребёнка, пока не стало слишком поздно.

Сквозь крики он услышал движение где — то рядом на том же под-уровне. Двигаясь так быстро, как только мог в ограниченном пространстве, Гарро повернулся и оказался лицом к лицу с маленькой девочкой. У ребёнка были тонкие черты лица и рыжие волосы, характерные для некоторых простых родословных Юпитера, а её грязная одежда предполагала, что она была беженкой с одной из внешних лун.

Её глаза были широко распахнуты, а лицо бледным от шока.

— Подожди, — произнёс он, пытаясь сказать это как можно мягче.

Её крик был высоким и пронизывающим, и казалось будет продолжаться вечно. Как такое маленькое тельце с такими крошечными лёгкими было способно издавать такой резкий звук, было за гранью понимания легионера, и девочка убежала до того, как он смог схватить её. Проклиная себя за секундную потерю концентрации, Гарро выбрался из своего укрытия и сделал два быстрых шага по нижней палубе. Девочка исчезла наверху, взбираясь по трубам и трещинам, которые едва ли были приспособлены к рукам воина, не говоря уже о теле. Тревожные крики распространились среди собравшихся последователей, и он уловил звук заряжаемых лазганов. Стало ясно, что верования последователей Святой не могли похвастаться пацифизмом.

Не было смысла оставаться в его небольшом укрытии, особенно теперь, когда его раскрыли. Он подумал, что лучше будет использовать то, в чём космодесантники были лучшими. Шок и трепет.

Зарычав от усилия, Гарро прыгнул вверх и начал прокладывать себе путь сквозь слои металлического пола, выбивая проржавевший металл наружу до тех пор, пока он не пробил пол перед помостом. Он встал в полный рост, его лицо приняло властный облик, осматривая ледяным взглядом поражённых ужасом последователей, стоящих перед ним. В первом ряду находилось восемь человек с короткоствольными лучевыми винтовками флотского образца, и как один они направили своё оружие на великана, появившегося среди них.

Ребёнка, который поднял тревогу, и след простыл, не увидел Гарро и Кирила Зиндерманна. Он предположил, что итератор покинул помещение, как только раздался крик.

— Это оно? — спросил испуганный голос откуда — то из толпы, прячущейся за рядами скамеек.

— Сначала Сальвагардия, а теперь и здесь! — сказал другой. — Он пришёл убить нас всех!

Гарро поднял руку, но паника сдетонировала словно бомба, и внезапно толпа за последователями с оружием начала разделятся, некоторые группы оставались на месте, другие побежали к светомаскирующей ткани, которая служила входом в церковь.

Легионер прочёл лица верующих перед ним и увидел блеск решимости в глазах того, кто выстрелит первым — женщины с обветренным лицо и волосами, заплетёнными в тугие чёрные полосы. Правая рука Гарро уже метнулась к рукояти Либертаса с нечеловеческой скоростью, достигнув цели намного быстрее любой неулучшенной реакции. Его тактический ум говорил ему, что он может уложить этих восьмерых двумя взмахами меча, убив на месте по крайней мере половину из них, а оставив остальных истечь кровью за считанные минуты. Без брони концентрированный лазерный огонь нескольких винтовок с близкого расстояния мог серьёзно его ранить. Удачный выстрел мог даже лишить его жизни.

Но он пришёл сюда не ради сражения. Эти люди ждали врага, и в своей поспешности Гарро предоставил им такового. «Никаких убийств сегодня» — сказал он себе. «По крайней мере не здесь». Даже несмотря на то, что эта часовня была не более чем переделанным дренажным каналом, казалось непочтительным проливать кровь здесь.

Молниеносной вспышкой Гарро опустил меч по нисходящей дуге, отрубив переднюю четверть винтовки женщины с такой лёгкостью, будто разрубил стебелёк. Она отшатнулась, уставившись на искры, вылетавшие из конца сломанного оружия.

Прозвучал резкий треск перегретого воздуха, и Гарро зашипел — больше от досады, чем от боли — когда единственный лазерный луч задел его плечо. Он обратил тяжёлый взгляд на одного из вооружённых последователей, долговязого темнокожего юношу, который смотрел на свою винтовку так, словно она его предала, выстрели сама по себе.

Непоколебимого взгляда Гарро было достаточно, чтобы юноша бросил оружие и попятился.

— Я здесь не для того, чтобы убить вас, — произнёс легионер. — Я был в…Сальвагардии, или как вы там её называете. Святилище Африки. Но я прибыл слишком поздно, чтобы остановить то, что там произошло.

Женщина со сломанной винтов выбросила её, пытаясь вернуть немного прежней смелости.

— Или может быть ты это сделал. Может быть регент послал тебя и своих призраков, чтобы устранить нас? По одному за раз, — она покачала головой, не спуская осторожного взгляда с него. — Люди из легиона, они не приходят, чтобы почитать книгу. Мы не верим.

— Ты ошибаешься, — сказал ей Гарро. — Книга…Она проникла дальше и выше, чем ты можешь себе представить.

— Ты должен уйти, — ответила она, не желая его слушать. Она знала — они все знали — он мог прикончить их, и всё же они стояли против Гарро. Они были такими же смелыми, как и преданными.

Он открыл было рот, чтобы ответить, но шум в задней части помещения заставил его замолчать. Он услышал спор, и повышенный от раздражения голос Зиндерманна. Внезапно, итератор выскочил из — за светомаскирующей ткани, отмахиваясь от тех, кто пытался остановить его.

Старик сделал несколько шагов и остановился, его руки поднялись ко рту, когда он увидел сцену противостояния.

— О, бесконечность. Да, — он подошёл ближе, на его морщинистом лице расцвела искренняя улыбка. — Капитан Гарро..? Неужели это ты? Живой и здоровый.

То, что произошло дальше, было совершенно чуждо легионеру. Итератор растолкал вооружённых последователей и обнял Гарро словно давно потерянного брата, или по крайней мере попытался это сделать, учитывая их разницу в росте.

— Вы знаете кто это? — спросил Зиндерманн у верующих, некоторые из которых теперь опасливо заходили обратно в церковь. Он иронически махнул женщине и его вооружённой когорте, обращаясь к ним, словно к непослушным детям. — Хватит этих глупостей. Сложите оружие. Этот человек является другом имперской истины. Мы всегда рады ему, — манера речи Зиндерманна снова поменялась, и он в одночасье снова был великим оратором, чьи слова наполнили воздух. — Вы смотрите на боевого капитана Натаниэля Гарро, и вы должны быть благодарны! Он настоящий герой, спаситель! Он спас мою жизнь и жизнь Святой…Мы были бы давно мертвы от рук архипредателя, если бы не его стойкость и смелость.

Гарро услышал, как его имя заметалось по церкви на волне перешёптываний, и от странности момента его кожу начало покалывать.

— Здравствуй, Кирил Зиндерманн, — произнёс он, но затем он споткнулся на следующем слове. Теперь, когда он был здесь, он был не уверен, как задать вопрос, который мучал его месяцами.

— В последний раз, когда вы пришли на мою кафедру, ваше появление было решительным, — Зиндерманн кивнул в сторону погнутых напольных пластин. — И вот опять. Вам следовало воспользоваться дверью, Капитан, — он улыбнулся легионеру.

— Я…переборщил с осторожностью. Возможно даже слишком.

Итератор кивнул с серьёзным видом.

— Зевн была права, когда сказала, что Астартес нечасто встретишь в этих залах…но мы рады всем. В каком — то роде.

— Многие среди моих братьев прислушались бы к тебе, — сказал Гарро. — Если бы могли.

Зиндерманн дотронулся до руки Гарро, и его улыбка вернулась.

— Они прислушаются. В своё время.

Он указал на помост и на помещение за ним, скрытое за большим количеством тяжёлых тёмных занавесок.

— Пойдём, у меня в горле пересохло и мне нужно выпить. Мы поговорим.

Гарро кивнул и осторожно вернул меч в ножны. Когда он повернулся, он встретился взглядом с темноволосой женщиной, которую Зиндерманн назвал Зевн.

— Ты должен мне оружие, призрак, — сказала она ему. — Отдать — то сможешь?

— Посмотрим, — ответил он.


На фоне бесконечного лязга шагов Шагающего города раздался резкий стук в металлическую дверь каюты. Ассассин сорвался с того места, где сидел последние несколько часов, с такой скоростью, что Хальн чуть не вытащил свой мерцающий нож от шока. Убийца был таким тихим, таким спокойным, что Хальн уже начал было думать, не впал ли он в своего рода сон. Теперь он понял, что тот всего лишь отдыхал, ожидая цели.

Чернильно-чёрный дым окутал руку ассассина и начал принимать знакомую форму, но Хальн быстро вскочил на ноги, встав между дверью и своим дёрганым подопечным.

— Нет, — произнёс он спокойно. — Убери это. Ещё не время.

— Не указывай мне, что делать, — прошипел убийца. — Это я буду приказывать тебе.

Хальн изобразил раздражение на лице.

— Мои приказы исходят не от тебя, — прошипел он. — Они исходят даже не от него. Так что отвали и дай мне делать свою работу.

Ассассин пробурчал что — то мерзкое и ядовитое себе под нос, убираясь прочь к открытому окну. Его раненая рука снова опустела, а его пальцы скребли по неопрятной щетине на его щеке.

Запах серы повис в воздухе, когда Хальн посмотрел в дверной глазок, а затем открыл дверь, впустив жилистого матроса. В руках она держала пикт-планшет.

— Достала для тебя кое — что, — объяснила она, её сильный акцент с упором на гласные выдавал её кочевническое происхождение. — Сделала всё так, как ты просил.

Когда они взошли на борт Шагающего города, Хальн заплатил этой женщине установить кодовый шип в порт на уровне обслуживания центральной интерлингвы, ядро вокс-связи Шагающего города, через которое проходил постоянный поток перехваченных данных.

Работодатель женщины, госпожа этого города, был информационным брокером с доступом к старым цифровым сетям в этой части мира. Хальн мог бы заплатить за нужные ему сведения, но это привлекло бы слишком много внимания. Легче было украсть её, используя жадную пешку, как этаженщина.

— Дай, — потребовал Хальн и выхватил планшет. Он наклонился, позволив своему правому глазу открыться, словно разрезанному на четыре части фрукту. Давно Хальн убил адепта механикума за этот оптический имплант и добавил его к собственному набору инструментов — он выпустил механодендрит, который словно червь прополз по поверхности планшета и заполз в соединительный разъём.

Незамедлительно его передний мозг захлестнул шторм изображений и звуков, кусков информации, запечатлённых в сети мусорного кода, который хранился в шипе. Полуразумное программное обеспечение сместило поток сырых данных, проходящих через сервера Шагающего города — большая их часть была настолько нелегальной, что правительниц города тут же казнили, если бы узнали о том, что они владеют подобной информацией — и выхватывала из него то, что было необходимо Хальну, чтобы закончить миссию.

Он перешёл в состояние механически вызванное состояние фуги, информация временно стала его целым миром. Большая её часть была бесполезной, излишней или неточной, но драгоценные камни всё же просвечивали сквозь этот ил. Информационный трал медленно подтвердил то, что он подозревал с самого начала. Женщина по имени Киилер, цель, которую они упустили в святилище, находилась на орбитальной платформе Гесперид. Обрывки вокс преговоров, куски машинного кода, вероятностные перцентилии — всё это срасталось в твёрдый шанс высокого порядка, что Киилер была там. «Уверенность сильная» — , сказал Хальн сам себе. «В этот раз мы настигнем её».

Но было что — то ещё, что возникло из украденной информации. Информационный выброс.

На мгновение Хальн подумал, что это была какая — то программная аномалия, которая закралась в его обеспечение, но когда информация предстала перед ним, он понял, что это не ошибка. Кто — то тоже был в этом замешан, следуя по тому же пути в поисках той же цели.

Он нашёл частичный пикт-снимок с наблюдательной птицы здоровой, мускулистой фигуры в накидке, запечатлённой за убийством человека. Легионер Астартес. Хальн в этом не сомневался. Лишённый брони и оружия, как оказалось, но всё же очень серьёзная угроза.

И лицо… Хальн знал это лицо. Он видел его раньше, когда скрывался под видом другой личности. Тогда легионер был облачён в серую броню, палуба корабля Засечка кинжала гремела под его сапогами, когда он прошёл мимо алькова, в котором стоял Хальн. Не увидев его. Не зная, кем он был на самом деле.

Хальн покинул корабль так быстро, как только смог после того, как узнал, что легионер привёл с собой брата, псайкера, чей взор мог видеть сквозь безупречную маскировку Хальна. Он скрылся из поля зрения, у него не было выбора кроме как позволить всему идти своим чередом…То, что он избежал столкновения за пределами Эрис, было чудом.

Но по крайней мере легионер в этот раз был один. Это смещало их шансы с невозможных до просто невероятных.

— Есть проблема, — начал Хальн, его голос звучал медленно и отдалённо для его собственных ушей, когда он отключился от информационный массы и вернул себя в более человеческий мыслительный режим. — Может быть…

Он остановился, начиная понимать, что происходит вокруг него. Находясь внутри информационного кластера, Хальн терял связь с реальным миром. Могло пройти время, события могли произойти прямо у него под носом, и он едва ли это заметил бы.

Лицо Хальна было мокрым. Он поднял руку и вытер горячие пятна крови.

В центре каюты волосатое нечто, которое было противным слиянием расплавленного металлического стула и сожжённого человеческого тела, лежало на боку, издавая высокий свист при остывании на ветру из окна. То, что осталось от лица, застыло в причудливой гримасе ужаса.

Ассассин стоял над своей работой, чёрный дым улетучивался обратно в его руку, когда напоминавший пистолет объект расплылся и исчез.

Хальн выдохнул, в тайне довольный тем, что убийца удовлетворил свою нужду, но также и раздражённый его несдержанностью.

— Ты не мог подождать? Теперь мне придётся найти способ избавиться от неё, не привлекая внимания.

— У тебя это хорошо получается, — прошептал убийца. — В чём проблема?

— У тебя проблемы с самоконтролем.

Убийца покачал головой, указывая на планшет.

— С этим.

— Я думаю мы определили местонахождение цели. Но появилась дополнительная сложность. Был замечен космодесантник. Он может находится там для защиты цели.

— О, — ассассин склонился над сожжённым трупом, пока его лицо практически не касалось почерневших костей его черепа. — Я убивал их раньше, — он отвернулся, посмотрев на Хальна блестящими глазами. — И не раз.

5 Задай вопрос Ясность Галерея


Гарро неуклюже сел на стул, который несмотря на свой внушительный размер, был слишком мал для сверхчеловека. Он взял у Зиндерманна флягу с водой больше из вежливости, чем из — за жажды, а сам итератор нашёл себе место, откуда он мог заглянуть легионеру в глаза и рассмотреть его.

— Я рад снова увидеть тебя, — сказал старик. — Были времена, когда я думал, что ты пал жертвой этого проклятого конфликта.

— Война пыталась убить меня. Много раз, — согласился Гарро, положив руку на аугметическую ногу. — Она забирала куски, но не всего целиком.

— Это война, — сказал Зиндерманн, кивая с серьёзным видом. — Есть люди, которые до сих пор думают, что это всего лишь небольшое восстание. Ситуация, которую можно урегулировать правильным применением убеждения, стрельбы и агрессии.

«Мы знаем, что это не так». Невысказанное заключение повисло в воздухе между ними, и пауза затянулась.

— Я хотел увидеть Эуфратию, — произнёс Гарро, слова давались ему нелегко.

— Знаю, — итератор снова кивнул. — Но зачем, капитан?

— Из всех людей ты спрашиваешь меня об этом? — Гарро отвернулся, его взгляд блуждал по комнате. Помещение, в котором они сидели, было другой частью дренажного канала, отгороженная кусками снятого настила и старых балок. Это была своего рода прихожая со входом на противоположной стороне. Один проход вёл назад в импровизированную церковь, а другой исчезал в неосвещённом туннеле. Занавески из парусины свисали с потолка до самого пола, заглушая звук далёких атмосферных процессов.

— Я могу лишь представить то, что ты видел, — произнёс Зиндерманн. — Я повидал достаточно ужасов, учинённых руками Хоруса, и я буду счастлив, если не увижу их снова. Но ты? Ты доставил нас на Терру, а затем снова бросился в бой.

Гарро посмотрел на него.

— Я так и не узнал, как вам удалось покинуть цитадель Сомнус на Луне. Я помню, что Сёстры Безмолвия были решительно настроены держать вас под стражей столько, сколько захотят.

Итератор робко улыбнулся.

— Некоторые из Нуль дев читали книгу. Они поняли. И дорогой Йактон помог нам. Мы выбрались.

Упоминание имени ветерана Лунных волков на мгновение омрачило мысли Гарро. — Круз был великим воином, хорошим человеком. Его потеря чувствуется особенно остро.

Зиндерманн указал на церковь.

— Я поставил за него свечку. Его не забудут, — он вздохнул. — Ты всё ещё не ответил на вопрос.

Гарро отпил воды, почувствовав в ней примеси, чтобы не отвечать сразу. Теперь, когда он был здесь, он не хотел двигаться дальше. Но в конце концов он нашёлся, что сказать.

— После Эйзенштейна, после того, как мы добрались до Солнечной системы…Я думал, что понимаю, в чём заключается мой долг. Раньше он был простым. Служить легиону, примарху, Императору, сражаться в крестовом походе, приближать наступление золотого века…Но Мортарион и Гвардия смерти разорвали этот союз. В тот момент, когда он объединился с Воителем, моя цель была разрушена. Я потерял себя, понимаешь? Огромные куски того, кем я был, были вырваны или осквернены. И какое — то время я цеплялся за то, что было передо мной. Я ухватился за последнее, что у меня осталось…Моим единственным компасом была честь, Зиндерманн. Единственным выходом было делать то, что было правильно.

— И ты сделал, — сказал итератор. — Ты донёс предупреждение до Лорда Дорна, а затем и до Терры. Ты спас множество жизней.

Мрачное настроение опустилось на легионера.

— Теперь я знаю, что Император и Сигиллайт уже знали о восстании, ещё до того как мы достигли Терры. Я нёс это предупреждение зря. Люди погибли — хорошие люди, такие как Калеб Арин и Солун Дециус — и ради чего? Всё потому что я не остался и не принял бой.

— И не погиб? — резко возразил Зиндерманн. — Мы все погибли бы, если бы ты не доставил нас в варп. Или ещё хуже!

Гарро отмахнулся от момента жалости к себе.

— Да, возможно ты прав. Но от это не легче. И я всё думаю, сыграло ли свою роль высокомерие, когда я поверил, что найду новую цель, отказавшись от цветов четырнадцатого легиона. Поступил ли я глупо, приняв предложение Малкадора? Он обещал, что я буду служить Империуму, и я думал, что этого будет достаточно.

— Но что ты делал на самом деле? — вопрос итератора был взят из собственных мыслей Гарро.

— Я путешествовал среди звёзд по секретным путям, выполняя поручения, понятные лишь Сигиллайту, — тихо ответил он. — Я откопал мертвеца, который потерял рассудок, похитил лояльного сына у примарха…Эти и многие другие, всё ради того, чтобы завербовать их в ту же армию призраков, в которой состою сам. Ради чего? Ради цели, которая выше моего понимания? Чтобы у Малкадора был его серый легион для будущих войн? Это не то, на что я надеялся. Это не то, кем я хотел быть.

— У тебя есть цель, — произнёс Зиндерманн, и от знакомых слов по спине Гарро пробежал холодок. На мгновение ему показалось, что он слышит другой голос, произносящий слова синхронно с голосом старика. — Святая сказала тебе это. И ты поверил, что цель была именно той, которую предложил тебе Малкадор.

— Нет, — впервые Гарро озвучил навязчивую идею, которая разрасталась, медленно, но верно, в глубине его мыслей в течение последних месяцев. — Какой бы великой ни была интрига, которую пытается сплести Сигиллайт, я — не часть его эндшпиля. Он столкнулся со мной на Титане, в зале скрытой крепости, которая даже сейчас строится для его рыцарей. Тогда я узнал. Я его инструмент. Это правда, что его цель какое — то время совпадала с моей…но теперь, оглядываясь назад, я вижу, что они разошлись давным-давно.

— И ты боишься, что никогда не вернёшься.

Он кивнул, опустив взгляд.

— Эуфратия…Святая…подарила мне ясность когда — то. Мне нужно это снова. Если этого не случится…Я вернусь к тому, кем я был в тот день над Иствааном. Человеком, потерявшим себя.

— Этого никогда… — Гарро резко поднял голову, когда услышал странный голос-эхо за словами Зиндерманна чётко и ясно. Женский голос.

— Никогда не случится, — произнесла Эуфратия Киилер. Она стояла рядом с итератором, как будто была там всё это время. Гарро думал, что она будет окутана каким — нибудь эфирным сиянием, но ничего такого не было — только тёплое спокойствие, исходящее от её мирной улыбки. Зиндерманн повторял её слова, и легионер понял, что каким — то образом, она говорила через него.

Киилер увидела вопрос в глазах Гарро и покачала головой.

— Нет, нет, Натаниэль. Ничего такого. Но дорогой Кирил стар, и он не очень хорошо переносит нашу жизнь в бегах. Иногда я помогаю ему. Укрепляю его.

Зиндерманн встал, слегка покраснев.

— Оставлю вас наедине, — он поклонился женщине. — Благословенная, — сказал он и вышел, остановившись только для того, чтобы похлопать Гарро по плечу. — Капитан. Я так рад, что вы вернулись к нам. Это было предрешено.

Гарро принял это без слов и посмотрел, как итератор исчезает за светомаскирующей тканью, возвращаясь в церковь.

— Я искал тебя, — сказал он, не оборачиваясь. — Часто я был так близок, что мог поклясться, что чувствую твоё присутствие в помещении.

— Да, — согласилась она. — Мне жаль, но это было необходимо.

Он посмотрел на неё.

— Значит ты знала?

— О том, что ты ищешь меня? Знала. Но тогда время ещё не пришло, — она отступила на шаг, направляясь к тёмному туннелю. — Теперь всё иначе. Нам нужно поговорить, Натаниэль. Я помогу тебе.

Затем он снова остался один, когда звук запрещённых псалмов раздался в соседнем помещении.


Кто — то взял разбившийся пассажирский шаттл, вынул кресло пилота и кормовые направляющие модули, а затем при помощи энтузиазма и молекулярной сварки приварил его к краю зияющего провала между двумя огромными тепловыми стоками. Повиснув в воздухе над обрывом, ветхая забегаловка была прибежищем для каждого опустившегося на дно неудачника, мелкого преступника и бандита, которые хотели скрасить неприятную реальность жизни на Гесперидах.

Хальн налил на два пальца что — то солоноватое и электрически-синее в стакан, вырезанный из донышка бутылки из — под воды. На вкус оно было словно веретённое масло и, если за раз выпить слишком много, могло ослепить нормального человека, но он лишь делал вид, что пьёт. Заняв пустой конец грязного стального бара забегаловки, он продолжал наблюдать за обстановкой при помощи беспроводной связь с искусственным глазом, который он держал в руке. То и дело он перекатывал его взад-вперёд по стойке бара ленивыми движениями человека, который не искал компании или разговоров.

Его подопечный, ассассин, вновь сменил свою манеру поведения по пути с поверхности на орбитальную платформу. В данный момент он находился в рамках поведения, которое Хальн назвал бы «ясным», и шпион подумал, не помогло ли этому то ужасное убийство на борту Шагающего города. Он отбросил эту мысль. Ассассин был неподалёку, около гололита, который воспроизводил эфирный лист безвкусных пародий и санкционированных передач. В основном он делал вид, что интересуется разглагольствованиями коренастого, похожего на крысу мужчины, покрытого сияющими татуировками. Очевидная социальная динамика в помещении показала, что разукрашенный бандит обладал здесь каким — то авторитетом, и, проникнув в забегаловку незамеченными несколькими часами ранее, Хальн и ассассин быстро воссоздали структуру власти в этом грязном уголке могучего Империума Императора.

Бандит недавно взобрался на вершину иерархии банды посредством сокращения штат, а не при помощи собственного коварства. Уничтожение двух его ближайших соратников сделало человека в татуировках лидером, и Хальну было предельно ясно, что у него не было хватки для такой должности. Бандит рассказывал снова и снова об обстоятельствах, при которых погибли его товарищи, приукрашивая немного каждый раз, чтобы заставить историю выглядеть так, словно он был её центром. Хальн конечно же сразу всё понял, кивая вместе с остальной аудиторией и смеясь в нужных местах. Ассассин был особенно хорош в подобных ухищрениях, он даже вставил какой — то случайный комментарий, снисходительно принятый публикой. Он словно был другим человеком теперь, и Хальн надеялся, что эта его версия задержится на какое — то время.

История бандита пошла на новый круг, сохранив общие черты. Убийца космодесантник, несомненной посланный по личному риказу самого Сукиного сына Хоруса, прибыл на Геспериды, чтобы присоединится к поющим религиозным уродам, живущим в подуровнях, имея перед собой задачу убить, осквернить и пожрать тех храбрецов, которые зовут эту платформу домом, во имя чего — то или кого — то нечестивого. Бандит и его товарищи самоотверженно встали у него на пути, и несмотря на жаркий, унёсший жизни двух его друзей, ему одному удалось выжить. Его пиррова победа заключалась в том, что он проследил за слюнявым монстром до подуровней, где он либо издох от ран или нашёл безопасное место среди боголюбов. И лучше бы космодесантнику и верующим там и оставаться.

Хальн проигнорировал зияющие провалы в логике повествования и сосредоточился на фактах. Значит, легионер был жив, и скорей всего находится рядом с целью. Но местонахождение последователей и их «церкви» будет сложно найти. Судя по собственному признанию бандита, тело последнего человека, который знал, где она находится, было переброшено через перила и погребено в небесах.

Потом кто — то ещё упоминал, что были и другие последователи, которые заходили в эту область, и с каким удовольствием банда похищала их и держала на цепи для избиений. Были предположения, что пленников могли продать жнецам в Миндано Плекс неподалёку, которые по слухам платили неплохие деньги за свежие органы.

Это была именно та информация, которая им была нужна. Ассассин подал условный сигнал, и при следующем слове разукрашенного бандита, Хальн взорвался смехом. Он убрал искуственный глаз, повернулся к бандиту и сказал ему, что от его словесного поноса, который он изливал последние два часа, у него заболел мозг. Не пропустив ни одного, Хальн перечислил каждый момент, в котором ложь бандита не имела смысла, особенно выделяя те места, где он откровенно прикрывал собственную трусость.

Драка началась в мгновение ока. Хальн отбивался от низших членов банды, обеспечивая ассассину шанс вмешаться и «помочь» бандиту заткнуть языкастого наглеца, который полез не в своё дело. Выглядело всё убедительно — по правде говоря, даже слишком убедительно — и закончилось тем, что убийца выкинул Хальна из окна навстречу, казалось бы, его ужасной смерти.

На самом же деле, Хальн забрался под ветхую конструкцию и стал ждать там, зацепившись за паутину кабелей, в то время как ассассин снискал расположение его нового лучшего друга. Он стал наблюдать через искусственный глаз, который он ловко поместил в карман куртки убийцы, пока они боролись.

План заставил Хальна понервничать, когда ассассин описал его, но теперь он пришёл в действие и развивался так, как и было обговорено. «Ещё один сюрприз» — подумал он.

Повиснув там под порывами ветра и громыханием рабочих сапог по полу у него над головой, Хальн подслушивал ложь, которую ассассин изливал на бандита.

«Он был не до конца честным. Он был не простым проходимцем. По правде говоря, он был слугой самого Императора, о да. Агентом Легио Кустодес, личной гвардии Императора, не меньше. Трудно поверить? Но это правда, правда, которую можно рассказать только патриоту. Такому, как ты. А тот космодесантник, тот здоровенный урод, который посмел убить твоих друзей и запятнать твой город своим присутствием? Он пришёл сюда, чтобы выследить его».

Хальн не мог отрицать того, что ассассин знал, как сыграть свою роль. Реакция бандита была печально предсказуемой. Его первоначальная настороженность вскоре сменилась жадностью, тщеславием и немалым чувством самосохранения. Он знал, что его вновь обретённый статус был шатким, но существует ли лучший способ закрепить за собой эту роль, чем покончить с угрозой, которая уже забрала жизни лучших? Кто — нибудь более умный, менее отчаянный мог бы поставить это под сомнение. Но бандит хотел, чтобы это было правдой, и Хальн знал, что в выдумки легче всего верят те, кто охотно их слушает.

«Конечно единственный способ найти этого чудовищного предателя, это найти место, где эти фанатики прячут их грязное святилище…Но кто может знать, где оно находится?»

Бандит был недостаточно умён, чтобы понять, что его подвели к ответу ещё до того, как он его дал.

«Паломники, конечно! Они должны что — то знать, не так ли? Всего — то нужно проследить за ними, и место найдётся…

Пока он рассказывал ассассину, где найти их, Хальн начал медленно и осторожно прокладывать путь по днищу платформы назад на нижние уровни. К тому времени, когда он оказался в безопасности, Хальн заметил, как эти двое разговаривают, грубо подшучивая друг над другом, словно они были старыми друзьями.

Шпион нашёл хорошее место для ожидания, короткий путь из забегаловки, и начал готовиться к следующей фазе обмана. Долго ждать не пришлось; татуированный бандит с парой своих подопечных и ассассином появились на одном из покачивающихся переходов и направились к спутниковой платформе, соединённой с основной плитой Гесперид серией переплетающихся каналов.

Хальн следовал за ними, держась на расстоянии, продолжая слушать разговор, который передавался на коротковолновый приёмник, встроенный в его череп. Бормотание их переговоров эхом отдавалось в его сосцевидной кости, и он прислушивался к слову-триггеру.

«Луперкаль». Ассассин произнёс его дважды, чтобы Хальн не прослушал. Шпион сорвался на бег, вытащив сверкающий нож, когда вышел из тени.

Он полоснул ножом по спинам людей бандита двумя короткими движениями, силовое лезвие оружия разрезало кость, нервы и плоть, разорвав позвоночники. Они упали с криками, и он ухмыльнулся. Их навыки были ужасными, они едва ли поняли, что произошло, и тупая, почти бычья реакция им не помогла. Он отказался добивать их, чтобы быстро оборвать их страдания, и оставил их истекать кровью, лёжа на земле парализованными и кричащими.

Хальн увидел, как ассассин поднял руку, когда лицо татуированного мужчины исказилось от шока и удивления, и на мгновение он испугался, что убийца вызовет своё демоническое оружие прямо средь бела дня. Но что — то странно промелькнуло на лице ассассина. Открытая ладонь превратилась в тяжёлый кулак, и он впечатал его в челюсть бандита. Человек упал, и на него обрушилось ещё больше ударов. С каждым ударом через электро-тату бандита проходила обратная связь, и они излучали беспорядочные вспышки света.

Ассассин самозабвенно продолжал забивать бандита, и Хальн замешкался, неуверенный, нужно ли ему вмешиваться. Грубая эмоция исказила выражение убийцы во что — то наполненное яростью и болью. Хальн услышал, как он проклинает бандита — который скорей всего уже был мёртв, его носовая кость была забита в переднюю часть мозга — и произносит имя женщины снова и снова.

— Кто такая Дженникер? — спросил он, не подумав.

Ассассин позволил бандиту упасть на землю в лужу собственной крови.

— О чём ты? — его лицо снова стало каменным, и он полез в карман, чтобы достать бионический глаз. — Ты не знаешь этого имени, — он бросил глаз Хальну, который поймал его в воздухе. — Зачем ты задаёшь мне бессмысленные вопросы?

Губы Хальна сжались. Его подопечный снова терял ясность рассудка, так быстро? Возможно такова была цена владения такого ужасного оружия, привязанного к нему этим отвратительным шрамом.

— Не важно. Ты знаешь, где держат паломников?

— Нам нужно узнать больше, если мы хотим найти цель. Пытка займёт слишком много времени, а мы и так уже потратили непозволительно много на этот кусок дерьма, — он пнул мёртвого бандита, получив тусклую вспышку света в ответ.

— У меня есть предложение, — сказал Хальн. — То же самое представление, что мы разыграли в забегаловке, только для другой публики.

— До тех пор, пока мне будет кого убивать, — пробормотал ассассин.

— Не волнуйся на этот счёт, — пообещал Хальн. — Не волнуйся.


Женщина по имени Зевн неохотно оставила Гарро одного в своего рода камере для медитаций, вырезанной в трубопроводе. Её недоверие к нему висело в воздухе словно едкий дым, но он даже не пытался рассеять его. Легионер устал отвечать на каждый вызов, брошенный его характеру, каким бы большим или малым он ни был. Если эта женщина думала о нём плохо, то так тому и быть. Значение имела лишь Святая, и то, что она скажет.

Гарро чувствовал, что глава его жизни подходит к концу, переворачивается страница от того, кем он был сейчас, к тому, кем он будет после. Это уже случалось прежде, это глубокое состояние перехода — когда он был юношей, отобранным стать неофитом Сумеречных рейдеров, затем снова, когда его Легион преклонил колено перед Мортарионом и стал Гвардией смерти, потом на Луне, когда Малкадор поговорил с ним…Но в этот раз было что — то ещё. Чувство, не страх или беспокойство, но мрачное понимание. Возможно, осознание того, что следующая глава его жизни может стать последней.

— Такой серьёзный, — произнёс лёгкий, тёплый голос, и Гарро повернулся, чтобы увидеть, что Зевн давно ушла, а вместо неё появилась Эуфратия Киилер. — И такой беспокойный. Иногда я думаю, каким бы было твоё лицо, если бы у тебя на сердце стало легче, — она склонила голову, изучая его. — Из тебя мог выйти хороший объект.

Он нахмурился.

— Для чего?

Киилер улыбнулась, подняв руки и вытянув их перед собой, большие и указательные пальцы образовали прямоугольную рамку.

— Для одного пикт-снимка или трёх. Это было моей работой, Натаниэль. Я скучаю по тем дням иногда. Когда всё, что мне нужно было делать, это запечатлеть момент времени, — она опустила руки. — Язык изображения может быть кому угодно и где угодно. Он вечен. Он может рассказать так много…Хотела бы я с такой же лёгкостью передать сообщение, которое несу.

— Не уверен, что понимаю… — начал он.

— Я покажу тебе, — Киилер направилась к нему, и неожиданно Гарро отступил на шаг, не понимаю, что заставило его это сделать. — Что случилось? Ты зашёл так далеко, но теперь тебя терзают сомнения?

— Я зашёл так далеко как раз из — за того, что меня терзают сомнения, — ответил он. — Это состояние является анафемой для меня. Я легионер, и я сотворён, чтобы быть уверенным. Отсутствие уверенности пожирает меня.

— Проклятие умного человека, — произнесла она. — Сомневаться во всём, в то время как менее одарённые действуют без промедления.

Подвергшись необъяснимому импульсу, Гарро шагнул вперёд и схватил её за запястье.

— Тогда ответь на вопрос, — потребовал он. Рука Киилер казалась такой крошечной, хрупкой, словно была соткана из стекла, и он знал, что малейшим усилием может раздробить её кости в порошок.

Святая никак не отреагировала на то, что он сделал. Вместо этого вторая её рука легла на его собственную, сжив её нежно, но крепко. Гарро почувствовал странную, электрическую дрожь, прошедшую через его нервы.

— Позволь мне показать тебе галерею, — сказала она ему. — Место, где я выставляю все картины, приходящие ко мне.

Голос Киилер был мелодичным и необычно далёким. Гарро почувствовал, как начинают замерзать обнажённые руки под его походной накидкой. Он попытался заговорить, но это действие оказалось очень трудным.

Он моргнул, и мир вокруг него поменялся. Комната выглядела по-другому, свет падал странно, словно он прошёл сквозь призму.

— Посмотри сюда, Натаниэль. На этой меня убивают, — Киилер показывала ему статичную картину, более чёткую, чем любой гололит или пикт высокого разрешения, более яркую и детализированную, чем сама реальность. Она поглотила его. Он не мог отвернуться от её перенасыщенной, подавляющей композиции. — Меня это не волнует, — сказала она.

Каким — то образом, в этот несуществующий момент, он оказался внутри картины вместе с ней, оба они были наблюдателями, попавшими в эту причуду разума. Переход был таким незаметным, таким лёгким, что Гарро едва почувствовал, что он произошёл.

Он узрел трагическую сцену. Киилер лежала на оуслитовых ступенях, испещрённых попаданиями из болтеров, в окружении обычных солдат и рыдающих илотов. Она была мертва, но было что — то ангельское в её смерти.

— Где… это? — спросил он.

— Врата Аннапурны Имперскогодворца. Это одна из моих судеб, — она помедлила. — Вот другая.

На мгновение опустилась тьма, а затем наступило другое время и место. Практически неосвещённое подземелье, единственное скудное освещение исходило от тлеющей вспышки мелтагана в момент выстрела. Невозможно было рассмотреть руку на оружии, но тень за ним была огромной, и несомненно принадлежала космодесантнику. Киилер стояла на коленях на каменном полу перед дулом оружия, всё ещё медитируя за долю секунды до того, как луч уничтожит её.

— Ещё одна, — продолжала Киилер. В этот раз она находилась в трюме шаттла, охваченного огнём. — Ещё одна, — у подножия Визансткого минарета за городом Просителей с мечом у шеи. — Ещё одна, — руки отчаявшихся разгребают кучи щебня, обнаруживая под ними подол её разорванной робы. — Ещё одна, — Гарро увидел себя, сжимающего её искалеченное тело в своих руках, его лицо и его разбитая серая броня были памятником самой трудной битвы в его жизни.

Они появлялись и появлялись, видения будущего, которое могло наступить, каскад не наступивших дней, где единственной постоянной была смерть Эуфратии Киилер. Ему показалось, что он увидел другое знакомое место — Цитадель Сомнус на Луне, тактикариум Фаланги, даже неф импровизированной церкви.

— Остановись! — потребовал он. — Зачем ты показываешь мне это?

Святая посмотрела ему в глаза, и печаль, которую он увидел, была чистой и бесконечной.

— Это жизни, которые открыты передо мной, дорогой Натаниэль. Я мельком замечаю их, и судьба обрывает мою жизнь снова и снова.

— Я отвергаю это, — прорычал Гарро. — Нет судьбы кроме той, что мы творим сами. Ничего не предопределено. Если судьба и существует, то она ведёт нас, а не угнетает!

— И всё же я умираю, — произнесла Киилер. — Здесь, и здесь, и здесь, и здесь… — она остановилась. — Во всех переплетениях времени я мертва…кроме одного, — она покачала головой, когда всё вокруг них погрузилось во тьму. — И этого места я не вижу.

Гарро моргнул, когда она отпустила его руку, а он — её. Всё вернулось на свои места, и они стояли неподвижно в прихожей импровизированной церкви. «Галерея» Киилер исчезла из его памяти словно закат.

— Ты не должна умереть вот так.

Она робко улыбнулась.

— Я не буду жить вечно, Натаниэль. Никто из нас. Только у Бога-Императора есть этот дар…Это проклятье.

«Мы должны спасти её, Натаниэль». Слова Сигизмунда прозвучали в его голове, и неожиданно собственные проблемы Гарро показались маленькими и несущественными.

— Ты подарила надежду миллионам в эти мрачные дни. Я не могу позволить тебе умереть, — он покачал головой. — Храмовник был прав. Я позволил собственным сомнениям помешать мне исполнить свой долг. Тебя нужно защитить, — он кивнул, когда сомнение, которое преследовало его, исчезло. — Я не был уверен в чём заключалась моя цель…Думаю теперь я понял, — осознание было резким и ослепляющим.

Но затем Святая покачала головой.

— Ты видишь, но всё же ты слеп.

Гарро напрягся.

— Ты должна покинуть Геспериды немедленно.

— Нет, боевой капитан. Не покину.

— Ты должна уйти! — рявкнул Гарро, и его крик привлёк внимание Зиндерманна, итератор вбежал в комнату, распахнув светомаскирующую ткань, с выражением страха на морщинистом лице.

— Что происходит..? — начал он, но Гарро не обратил на него внимания.

— Ты открыта, Эуфратия, — настаивал легионер, заставив себя умерить свой тон. — Это место небезопасно. Хорус послал убийц в святилище, и они всё ещё охотятся за тобой. Я знаю место, где мы сможем защитить тебя, удалённый форпост в области Иштар…

— На Венере? — вмешался Зиндерманн.

Гарро продолжал, формулируя план прямо на ходу.

— В венерианский протекторат ходят автоматизированные грузовые суда. Оттуда мы получим выход из Солнечной системы и сегментума.

Вспышка разочарования озарила лицо Киилер.

— Разве я когда — либо хотела убегать, Натаниэль?

Как же она не понимала?

— Потому что если ты останешься на Терре, то ты погибнешь! Твои собственные видения показали тебе это!

— У меня есть ты, чтобы защитить меня, — Киилер отвернулась. — И ты уже должен был понять — не всё так просто.

Облако противоречивых эмоций окутало его, Гарро вышел на сигнальный мостик за церковью последователей и нахмурился, глядя в ночное небо. Он изо всех сил пытался обработать поток своих мыслей.

— У меня есть цель, — пробормотал он.

Слишком долго он изводил себя вопросом, что могли значить эти слова. Какое — то время он думал, что цель совпадала с планом Сигиллайта, но события показали ему обратное. Гарро думал, существовало ли что — нибудь вроде судьбы, и дурачила ли она его.

Киилер была центром, вокруг которого вращалось его будущее. Теперь он видел это, оглядываясь на путь, по которому пошла его жизнь. Побег корабля Эйзештейн был не только о его переходе от последнего лояльного сына к Странствующему рыцарю, или донесении предупреждения на Терру — это также было путешествие Святой. Это ему выпало спасти её, и он сделал это. Теперь этот долг совершил полный круг, и неоспоримые реалии тех мрачных будущих событий, показанных ему Киилер, нельзя было игнорировать.

— Сигизмунд… — на мгновение Гарро захотел, чтобы Имперский кулак услышал его слова. — Ты даже не подозреваешь, насколько ты был прав…

— Теперь вы разобрались в себе, капитан? — Гарро повернулся, услышав как Зиндерманн подходит к нему. — Та перебранка в церкви, признаюсь, я такого не ожидал…

— Не помню, чтобы она была такой упрямой, — выпалил он.

Итератор усмехнулся.

— Значит ты провёл недостаточно времени в присутствии Святой, — он развёл руками. — Она сильно изменилась с того момента, когда ты видел её в последний раз. Перемены, через которые прошла Святая…Можешь себе представить, каково ей? Проснуться однажды и узнать, что ты был избран в качестве сосуда для воли высшего существа?

— Я легионер, — просто ответил Гарро. — Со мной это происходит каждый день. Или происходило когда — то.

Зиндерманн подошёл к перилам, где стоял Гарро, и тоже посмотрел на небо.

— Она больше, чем просто символ надежды для тех, кто верит. Она является воплощением этого потенциала. Имперская истина…настоящая Имперская истина.

— Это делает её опасной, — настаивал Гарро. — Это ставит её под угрозу, — он покачал головой. — С самого Истваана я искал истинную причину, чтобы продолжать идти, продолжать сражаться и стремиться к цели. Она может быть ей, Зиндерманн. Я давно должен был понять это. Я могу защитить её. Если только она позволит мне.

— Но уверен ли ты, что знаешь, от чего её спасаешь?

Гарро бросил на него ядовитый взгляд.

— Не подходящее время для загадок, итератор. Моё терпение истончилось! Говори прямо или не говори вообще.

Он вздохнул.

— Святая — это поворотная точка, капитан. Её жизнь или смерть повлияют на ход это войны, даже если это кажется высокомерным. Если агенты Воителя настигнут её сейчас, в то время как слово Лектицио Дивинитатус всё ещё ищет свой уровень, это может вызвать религиозное восстание на Терре. Это именно то, чего хочет Хорус. Обычные люди, тронутые словами книги, находят причину для ярости…Это может дестабилизировать планету, возможно даже целую звёздную систему ещё до вторжения. Подумай об этом…Пока Лорд Дорн занят строительством крепости и окружает Марс, пока Малкадор плетёт интриги и Бог-Император противостоит тому, чему мы противостоять не можем, в его тайных местах его дворца, пока все они отвлечены, книга может совратить простых людей без руководства Святой. Хаос, капитан Гарро. Семена хаоса могут прорасти.

— Я могу предотвратить это, — сказал легионер. — Я видел, какое оружие использует Воитель, с кровью на зубах и желанием убивать в глазах. Я знаю, как убить их.

— Но Хорус Луперкаль не единственный, у кого имеются планы на Святую, — ответил Зиндерманн, пристально глядя на него. — Сигиллайту известно о её потенциале. Такой человек как он…Как он может быть не обеспокоен тем, кем она может стать?

— Я здесь не в качестве инструмента Малкадора, — твёрдо сказал Гарро.

Зиндерманн отмахнулся от этого замечания.

— Конечно нет. Никто так не думает.

— Зевн думает.

Итератор снова усмехнулся.

— Она поймёт. Но её подозрение небеспричинно. Если Сигиллайт найдёт способ остановить распространение книги, то он получит её в своё распоряжение. Превратит во что — то, что послужит его интересам.

— Малкадор сказал мне, что всё, что он делает, служит Империуму.

— Но не Богу-Императору? — Зиндерманн наклонился ближе. — Они не одно и то же, капитан. Подумайте об этом, сэр: Эуфратия — это то, что нужно народу…проводник Его величия, нескованная другими намерениями. Она — надежда, в которой они так отчаянно нуждаются в это время великого смятения.

Гарро молчал довольно долго, прежде чем отошёл от перил.

— Она не полетит на Венеру и дальше.

Зиндеманн покачал головой.

— Нет, не полетит.

— Значит мне предстоит убедиться в том, что Святая выживет и реализует свой потенциал, — легионер выпрямился, почувствовав внутри знакомый воинский дух, который был заглушён в последние несколько месяцев. — Чтобы сделать это, я должен сместить баланс поля боя. Предугадать действия врага…и уничтожить его.

6 Перехват Откровения Инфернальный


Они искали, но так и не нашли мерцающий нож Хальна, когда обыскивали его. Шпион спрятал его в кармане из плоти внутри своей руки, который выявил бы только более тщательный осмотр с медицинским ауспиком. Другие паломники, окружавшие его, подверглись такой же проверке, некоторые молча приняли это, у других же голова кружилась от предвкушения. Когда верующие в импровизированной церкви были удовлетворены, паломников пустили в широкое, неровное пространство храма.

Хальн слился с группой, продвигаясь вперёд без особых усилий с его стороны. Освободить этих людей от бандитов, которые схватили их на верхних ярусах Гесперид, было маленьким испытанием. Он посмотрел, как ассассин убил несчастных охранников, оставленных позади, голыми руками. Под покровом темноты Хальн прокрался в группе пленников, многие из которых не видели дневного света уже несколько дней. В промозглом мраке их случайной тюрьмы ещё одно испуганное лицо было легко пропустить.

Он уже был готов подтолкнуть их в правильном направлении несколькими воодушевляющими словами, но шанс так и не представился. Кто — то внезапно понял, что тишина снаружи означала, что охранники ушли, и осторожно открыл один из люков. За ним они нашли трупы, и в одной из комнат главного коридора кто — то обнаружил ещё одного пленника, прикованного цепями к стулу — пленника с ястребиными чертами лица и шрамом на ладони. Схваченные паломники были так безумно рады освобождению, что ни один из них не подумал, что их побег был частью более крупного гамбита. Шпион надеялся, что некоторые из них знали, где находится скрытая церковь на нижних уровнях, и всё, что ему было нужно, это проследить за ними.

Хальн услышал, как один мужчина сказал, что это была воля Бога-Императора, и лёгкость, с которой все остальные с этим согласились, означала, что арсенал подготовленной Хальном лжи не понадобится. Он позволил себе улыбнуться и развлечь себя идеей о том, что всё может пройти легко. Ему нравилась эта идея. Чем скорее они закончат эту миссию, тем быстрее Хальн сможет избавиться от неуравновешенного ассассина с его чудовищным оружием и постоянно меняющимся настроением. Тем скорее он сможет вернуться к работе, порученной ему его повелителями. Вот где начиналась настоящая война, а не эти дурацкие игры…

Он вернулся в настоящее. Паломники выстроились в очередь, протянувшуюся на всю церковь, и Хальн находился ближе к её голове. Он бросил взгляд через плечо и увидел пятьдесят или больше верующих, которые проделали путь к этому проржавевшему остову города всего лишь ради слова и надежды. Верующие, которые встретили их с распростёртыми объятиями, стояли небольшими группами повсюду, некоторые читали литании, взявшись за руки.

Он старался не смотреть наверх в темноту между балками. Ассассин отделился от группы, как только они вошли в церковь, и должен был быть где — то там наверху, ожидая нужного момента.

Шаг за шагом паломники продвигались к помосту в дальнем конце церкви, и Хальн почувствовал прилив эмоций у каждого в его окружении. Он убрал улыбку и изобразил на лице смрение, не желая ни на йоту выдать своих настоящих чувств другим.

По правде говоря Хальн презирал этих верующих. Шпион считал их устойчивую веру в мифическое божество отсталой и детской. Конечно он признавал, что Император был невероятно могущественным существом, но такими были и его сыновья, и их отпрыски, легионеры. Сила такого рода могла повелевать страхом и верностью, но чтобы вдруг свидетельствовать о мистической природе реальных и поддающихся количественному определению вещей? Такие мысли исходили из ограниченных умов, неспособных оценить истинную природу всего сущего… Во вселенной не было никаких богов, только неизвестность. Жизнь существует в жестоком мире, в котором нет ни наград, ни наказаний. Если Хальн верил во что — то, то он верил в это.

Последователи перед ним двигались отрывистыми волнами, и Хальн неожиданно обнаружил себя у основания помоста рядом с шаткой лестницей, по которой паломники могли забраться на помост и пройти по нему. Он посмотрел вперёд и увидел старика, облачённого в робу, похожую на форму имперского итератора, и стоящего рядом с темнокожей женщиной, которая всматривалась в каждого новоприбывшего, как будто выискивая лицо, которое ей не понравится. Хальн отвернулся так, чтобы это действие не выглядело подозрительным, когда группа снова двинулась вперёд, и услышал женский голос.

— Да прибудут с тобой благословения Бога-Императора, — произнесла она, слова были мягкими и совершенными. — Иди к Его свету. Император защищает.

Хальн обнаружил источник голос, и произошло что — то странное. Он лишился дара речи.

За очередным отошедшим в сторону паломником стояла цель. Хальн видел гололитическое изображение женщины, сделанное несколькими годами ранее, снимок вытащили из публичной сети, ничем не примечательный и обычный. Казалось невозможным, что он видел тогда ту же самую женщину, на которую смотрел сейчас. Она изменилась настолько, что он не мог описать это словами. Она казалась более живой, и в ней была энергия, которая чувствовалась даже за несколько ярдов. Харизма, за неимением лучшего слова.

Пока он смотрел, она снова произнесла святую литанию человеку, который стоял перед ним, даровав ему благословение её бога. Хальн почувствовал своеобразную энергию вокруг себя, и его сердце застучало по рёбрам. Сам того не желая, шпион почувствовал эйфорию. Словно он приближался к обнажённому пламени, яркому, тёплому и заманчивому. Цель — Святая — посмотрела на него и впервые встретила его взгляд.

Её сияние окутало его, и Хальн разделился надвое. Один голос внутри его головы отвергал всё нежное колдовство, которое она обрушила на него, другой же без оглядки бросился в сияние. Давление нарастало в нём.

Была так легко взять её за руку и принять всё. Выйти из темноты, в которую он сам себя заключил. Сдаться. Вернуть остатки угасающего духа, которые ещё сохранились в нём.

Но победил другой голос. Он встряхнулся и провёл ладонью по руке. Плоть разошлась, пошла кровь, и мерцающий нож скользнул в его ладонь. «Вот тот, кем я являюсь» — про себя произнёс Хальн, его улыбка стала шире и холоднее. Хотел бы он увидеть лицо ассассина, когда его клинок ожил. Убийца послал его в толпу, чтобы он посеял неразбериху, но теперь шанс поставил Хальна на место палача.

Он громко засмеялся при мысли, что это он, а не сломленный слуга Хоруса, прикончит её. Звук был поглощён треском, раздавшимся на другом конце помещения.

— Нет..! — темнокожая женщина увидела вибрирующее свечение мерцающего ножа и закричала, бросившись Хальну наперерез.


Убийства в святилище не были случайным преступлением неподготовленного разума. С первого взгляда на валяющиеся искажённые огнём трупы Гарро инстинктивно знал, что имеет дело с экспертом в искусстве смерти. Следы пламени в некоторых местах не подвергались анализу, и легионер начал подозревать, что здесь не обошлось без колдовства.

Но в остальном картина выстрелов и убийств не выходила за рамки закономерности. Рука, которая направляла оружие в опустошённой крепости, была методичной и безжалостной, не оставляя ничего на волю случая, преследуя каждого раненого верующего и сжигая их заживо.

Он размышлял, получает ли убийца какое — то удовольствие от медленной, мучительной смерти — или же всё было куда сложнее? Мог ли убийца буквально поглощать эту боль? После всех ужасов, с которыми Гарро столкнулся со времён затмения восстания, он уже ни в чём не сомневался.

Он верил в то, что видел, даже если это было что — то сверхъестественное и ужасающее — и то, что он видел в святилище, позволило заглянуть ему в разум убийцы. Зная этот целенаправленный разум, понимая его, Гарро мог предугадать, куда ударит ассассин, и как он это сделает.

Легионер встал впервые за несколько часов, позволив телу вернуться из состояния медленного сердцебиения, полудрёмы в полную боевую готовность. Скрывшись в скоплении охлаждающих трубопроводов, он смешался с темнотой и стал одним целым с ней. Теперь он вышел из тени, каждый его шаг звоном отдавался в плитах подвешенной платформы.

Перед ним стоял мужчина, балансирующий на краю узкой балки, сжимая в руке конус, сделанный из чёрного дыма. Он повернулся лицом к новому врагу, и Гарро увидел маску. Потускневшая сталь и изрезанная синтеплоть окружали зловещую голубовато-зелёную полоску визора. Маска была повреждена, но в ней беошибочно угадывалась принадлежность к Клад Ассассинорум.

Гарро вытащил меч.

— Я должен был знать. Профиль убийства был знаком мне. Ты Виндикар. Результат, который оправдывает действие.

Ассассин склонил голову.

— Давно меня так не называли.

Гарро услышал эхо собственных слов в его ответе и скривился.

— Теперь ты просто предатель.

Убийца не обратил внимания на колкость. Клубы чернильной дымки в его руке сместились и изменились, приняв твёрдую, стекловидную форму.

— Может ли тот, кого предали, стать предателем? — он указал на Гарро другой рукой. — Тебя обманули, легионер, так же как и меня. В конце концов мы все всего лишь оружие. Но они лгали нам, заставляли думать, что мы являемся чем — то большим.

Дым собрался в большой пистолет угловатой кристальной формы, освещённый изнутри жидким, адским светом. Он был нездоровым и нереальным, и от единственного взгляда на него Гарро сжал челюсти. Убийца легко управлялся с демоническим оружием, лениво направив его на церковь внизу. Гарро увидел недавно прибывших паломников и остальных последователей Киилер, никто не подозревал, что происходит у них над головами.

Бывший Виндикар покачал головой.

— Я не могу принять твоё предложение. Этот выбор может быть сделан только человеком. А я уже сказал тебе…Я оружие.

Внезапно придя в движение, прежде чем Гарро смог нанести удар, ассассин опрокинулся с края балки и с грохотом приземлился на пол внизу.


Хальн воткнул мерцающий нож в грудь темнокожей женщины, быстрый колющий удар, который проткнул аорту. Она упала на помост в суматоху рук и ног, кровь хлестала из раны.

— Зевн! — старик в робе бросился к ней, но он был слишком медленным и слишком слабым, чтобы поймать её прежде, чем она упала. Бессильная ярость вспыхнула на старческом лице итератора, и он по глупости обратил свой гнев на шпиона. Он попытался оттолкнуть Хальна, но ему не хватило сил.

Хальн отшвырнул старого дурака в сторону тяжёлым ударом наотмашь, словно он был связкой сухих веток. Итератор слетел с помоста и упал в кричащую толпу верующих.

Застывшая, жестокая ухмылка на лице Хальна померкла на мгновение, когда он услышал звук разгорающегося пламени. Он сделал паузу в своём грязном деле и увидел, как ассассин поднимается из кучи сломанных стульев. Нечестивое оружие казалось большим в его бледной руке, и Хальн знал, что случится в следующее мгновение.

Как и при уничтожении поселения в Африке, демоническое оружие разразилось рёвом дракона и выпустило поток плазменного пламени. Смертоносное копьё горящей варп-энергии само по себе было живым и передвигалось в застоявшемся воздухе церкви словно морской змей в открытой воде. Ослепительно быстро пылающий поток изгибался и поворачивал, чего обычные боеприпасы никогда не смогли бы сделать, и всё, до чего он дотрагивался, вспыхивало, поглощённое изнутри ревущим инфернальным пламенем. Ассассин продолжал стрелять, и всё больше змей адской плазмы наполняли помещение, извиваясь и убивая при движении.

Никто не переживёт такого, как никто не выжил, чтобы рассказать о смертях в святилище, и в этот раз список убийств будет включать величайший приз этого дурацкого маленького культа. Хальн повернулся обратно, всё ещё сжимая гудящий мерцающий нож в руке, и увидел цель, стоящую на коленях, склонившись над женщиной, которую он ударил в сердце.

Цель прижимала свои бледные с длинными пальцами руки к ране, и Хальн увидел странные сверкающие золотые пылинки, затуманившие воздух вокруг раны. Она пела умирающей женщине, и по причинам, которые Хальн не мог понять, это действие извлекало энергию из пустоты, удерживая её от смерти.

Сосредоточив всё своё внимание на своём деле, цель, казалось, не замечала, как Хальн подходит к ней. Он решил, что нанесёт смертельный удар в шею, перерезав спинной мозг.


Гарро подбежал к краю балки, когда запах горелой плоти и обожжённого металла ударил ему в ноздри. Он услышал крики и увидел, как падают тела, их кожа сгорала в той же отвратительной манере, как и у мертвецов в святилище. Внизу убийца-перебежчик стрелял по толпе с холодным расчётом. Разряды двигались так, как только живые существа могли двигаться, огненные хлысты закручивались вокруг своих жертв, сжигая их и двигаясь к следующим.

Возможно, они были каким — то низшим видом варп-существ, впускаемых в эту реальность через демоническое оружие. Гарро понял, почему следы в святилище были такими беспорядочными и нереальными — огонь из этого оружия играл со своими жертвами.

«Я должен покончить с этим…»

Идея умерла в зародыше, когда его улучшенный слух уловил крик Зиндерманна. Обнаружив старика в суматохе криков и визгов, он увидел, как итератор пал от рук какого — то невзрачного человека в поношенной рабочей форме. Отсюда, Гарро ясно видел, что в руке он сжимал своего рода силовой клинок. Он приближался к Киилер, которая даже не пыталась убежать, вместо этого склонившись над истекающей кровью Зевн. Один удар сердца отделял Святую от возможности присоединиться к раненой женщине на пути к болезненной смерти.

Ассассин с колдовским пистолетом был без сомнения большей угрозой, тактический ум Гарро наполнил его мысли вариантами, анализируя, как он мог прикончить стрелка как можно быстрее и спасти последователей. Но Киилер погибнет, если он выберет эту цель вместо её спасения. Стоила ли она того? Было ли у этой женщины право быть спасённой вместо всех остальных в церкви?

«Она бы сказала нет» — подумал Гарро. Поэтому она не должна умереть.

Абстрагировавшись от криков, легионер отдался во власть отстранённому, спокойному боевому навыку, который пронизывал его плоть, словно вторая душа. Он уступил контроль над телом мышечной памяти и точным, непоколебимым умениям, которые вбили в него. С рычанием Гарро крутанул Либертас над головой, вложив силу и момент в рукоять потрескивающего силового клинка. В нужный момент оружие выскользнуло из его рук, будто по собственной воле, и, вращаясь, пролетело над головами паникующих верующих.


Хальн поднял руку для удара по нисходящей дуге, который разрежет незащищённую спину Святой, и краем глаза заметил движение. У него не было времени, чтобы разглядеть его получше, даже его адаптированная нервная система не сумела вовремя среагировать и увести его в сторону.

Словно появившийся из священных сказаний о богах и чудовищах, которые он так поносил, меч титана вылетел из теней и разрубил его. Клинок отрубил его предплечье чуть выше локтя, а затем рассёк шею и плечо. Хальн всё ещё пытался понять, когда его голова отделилась от тела и упала на помост. Он увидел могучий меч, воткнувшийся в изогнутую стальную стену, его собственная кровь испарялась розовой дымкой с энергетического лезвия. Под ним, отброшенная силой удара, лежала его отсечённая рука, всё ещё сжимавшая мерцающий нож. Без мысленного контроля кожных реактивов, его скрытая метка преданности потемнела и проявилась. Сине-чёрная татуировка гидры с несколькими изогнутыми головами. Подтверждение его истинной верности в качестве тайной ауксилии XX легиона лежала там у всех на виду.

Отрубленная голова Хальна перекатилась, разрез, который отсёк её, был настолько искусным, что нервные импульсы начали давать сбой только сейчас, из мяса его чисто отрубленной шеи начали вытекать жидкости. Он всё ещё оставался в сознании, смерть мозга наступит через несколько секунд.

Он увидел собственное тело, безголовая масса опустилась на колени и извергала кровь из обрубков. У него сохранилось достаточно энергии, чтобы моргнуть и перевести взгляд.

В последние мгновения шпиона, его взгляд был прикован к лицу женщины. К цели.

Хальн почувствовал ужасную, последнюю панику этого момента, и всё, чего он хотел, это одну последнюю мысль, одно последнее сожаление. «Я хотел увидеть победу».

Печаль женщины захлестнула его, а затем он погрузился во тьму.


Теперь без меча, Гарро был безоружен. Больше меча, болтера или комплекта силовой брони, сам легионер был величайшим оружием в арсенале праведности — это была аксиома, которую вбили в него ещё неофитом, когда он тренировался под почерневшими от штормов небесами Терры и во мраке Барбаруса целую жизнь назад.

Он последовал за стрелком на нижний уровень тем же путём, спрыгнув с балки и пролетев двадцать футов до металлического пола. Для Гарро это был всего лишь шаг, и он ударил метал в идеальном трёхточечном приземлении, его накидка взметнулась в воздух вокруг него.

Огонь полыхал повсюду, и каждый из кричащих факелов был человеком, охваченным жестоким колдовским огнём. Им не позволяли умирать быстро. Какой бы жестокий звериный инстинкт ни управлял выпущенными оружием змеями, они явно любили вкус боли.

Гарро не обращал внимания на окружающую его агонию и бросился к ассассину, который шатался по помещению, пуская в ход своё проклятое оружие. У Легионера не было времени, чтобы нанести смертельный удар, угол был неправильным и удар вышел несбалансированным. Он ударил наотмашь, и убийца взмыл в воздух. Ассассин тяжело приземлился на ряд потрескавшихся деревянных скамеек.

Удар сместил повреждённую в бою маску убийцы, и Гарро направился к нему, пригнувшись, чтобы поднять её. Заржавевший, испачканный металл лицевого щитка делал его похожим на предмет старины. Гарро ухмыльнулся и раздавил маску рукой, разрушив хрупкие кристаллические схемы и линзы визора.

— Покажи мне своё истинное лицо, — произнёс он, когда ассассин пошатываясь поднялся на ноги.

Меч легионера застрял в стене погрузившегося в хаоса и затянутого дымом помещения и находился вне его досягаемости. Но это было неважно, Гарро прикончит этого ублюдка и без него, если понадобится.

Ассассин посмотрел на него, и Гарро увидел угловатое, неухоженное лицо, которое выражало смесь ненависти и мрачной решимости. Если бы не адское оружие в его руке и блики болезненного света, которые оно отбрасывало на его лицо, убийцу можно было бы спутать с бродягой из зловонного переулка какого — нибудь перенаселённого города-улья.

Гарро сократил дистанцию.

— Я дал тебе шанс. Ты должен был им воспользоваться.

Ассассин не удостоил его ответом. Он выстрелил.

Порыв вулканического пламени вырвался из зияющей пасти стеклянного пистолета, раскрывшись в множество пылающих потоков, которые понеслись к легионеру. Гарро показалось, что он увидел тёмные точки на концах огненных полос, напоминавших паучьи глаза. Затем заряд поразил его, и он пошатнулся от охватившего его инфернального пламени. Огонь, жарче, чем любое естественное пламя, с которым он когда — либо сталкивался, извивался и двигался вокруг него, держа Гарро в мучительных объятиях. Он почувствовал, как его накидка свернулась и воспламенилась, полимеризованные синтетические пласти-нити, достаточно гибкие, чтобы отразить удар ножом, теперь горели словно обычная ткань. Капюшон откинулся назад и сгорел, спалив щетину подстриженных волос на его бритой голове.

Гарро заставил себя двигаться вперёд, шаг за шагом приближаясь к стрелку, подняв руки, чтобы защитить лицо. Ореол огня пел, выжигая воздух вокруг него, наполняя его лёгкие удушливым дымом. Он произнёс имя Воителя словно проклятие, которым он стал, и схватил остатки своей горящей накидки. Заворчав от усилия, Гарро сорвал пылающую ткань со спины и выбросил её. Он остался в облегающем костюме, который носили под боевым доспехом Мк‑VI модели Корвус, соединительные порты его чёрного панциря блестели в тусклом свете огня.

Он стряхнул собственную волну огня, ужасный феникс, чьим единственным намерением было остановить убийцу. Прыгнув на него, Гарро схватил руку ассассина, в которой тот сжимал оружие, и вывернул её вверх и в сторону, другой рукой он схватил свою цель за грязную тунику.

Легионер с лёгкостью поднял своего врага над полом и жёстко его встряхнул, но нечестивый пистолет не выпал из руки ассассина. Краем глаза Гарро увидел, что демоническое оружие оказалось неотъемлемой частью руки человека, стекловидная материя казённика, рукоятки и ствола срасталась с плотью, костью и кровью. Направленный в потолок ствол рычал и извивался словно зияющий рот.

— Почему ты переметнулся? — Гарро выплюнул слова, сжимая свою руку сильнее, чувствуя, как трещат и трутся друг об друга рёбра от его неумолимой хваткой. — Что они тебе предложили?

Неуверенность застряла в его горле. Это был вопрос, на который он сам не мог ответить, который не давал ему покоя. Так много его боевых братьев в Гвардии смерти, возглавляемые к его вечному стыду их генетическим повелителем Мортарионом, заключили тот же самый пакт, что и этот человек, променяв свою честь на новые взгляды Хоруса Луперкаля.

— Чего оказалось достаточно? — проревел он, гнев питал его в той же степени, как и боль от обожжённой плоти.

— …Правды, — произнёс ассассин, выдавливая из себя ответ.

— Что? — слово ударило Гарро словно пощёчина, и в это мгновение он потерял контроль. — Какая правда? Говори!

— Моё имя… Эристид Келл, — ассассин задыхался в мёртвой хватке легионера. — Твой Бог-Император забрал… у меня всё. Твой Сигиллайт послал… послал меня на смерть, — он открыл рот, полный окровавленных зубов, и закричал на Гарро. — Хорус освободил меня!

Демонический пистолет был немыслимым оружием, поэтому его следующая внезапная и отвратительная трансформация не удивила Гарро. Он понял, что этот человек, Келл, отвлёк его внимание и использовал секундное замешательство против него.

Оружие и сжимающая его громоздкую кристаллическую форму рука превратились в клубы бурлящего чёрного дыма, которые переделали составные части. Кость и стекло, кровь и дым, питаемые ненавистью. В мгновение ока оружие было рукой Келла, а рука Келла — оружием, меняясь и двигаясь, извиваясь угрём, чтобы вырваться из захвата Гарро. Она повернулась назад вдоль оси так, что никакие кости не выдержали бы такого, не сломавшись, чтобы прицелиться в упор ему в лицо.

У Гарро не осталось выбора, кроме как отпустить, руки снова поднялись для защиты. Дыхание раскалённой до бела плазмы вспыхнуло перед ним, и ревущее избыточное давление отбросило легионера обратно в груду почерневших трупов и сплавившейся материи.

Он потерял драгоценные секунды, поднимаясь после огненной ударной волны. Кожа Гарро шипела и потрескалась там, где пламя задело его, и если бы не автономные нерв-шунты и болевые ингибиторы, производимые его био-имплантами, каждый вздох был бы агонией для легионера.

Он встал на ноги, сжимая кулаки, когда кто — то прокричал его имя.

— Натаниэль! Сюда! Посмотри на меня!

Гарро повернулся и увидел старого Зиндерманна, который, пошатываясь, направлялся к нему. Престарелый итератор тащил за собой что — то, вся его сила была вложена в то, чтобы перетащить свою ношу.

Либертас. Каким — то образом старик умудрился вытащить его из стены, в которой застрял брошенный меч, и попытался принести его. Противоречивые мыли закружили в голове Гарро — уважение к старому проповеднику за то, что он смог сделать такое, даже несмотря на то, что он был побит и истекал кровью; раздражение из — за того, что старый дурак подверг себя опасности. Он позволил последней возобладать над собой.

Гарро кинулся к итератору и толкнул его на пол, смягчив удар как только смог. Он почувствовал новые волны колдовского огня за спиной. Ассассин Келл не остановиться до тех пор, пока не превратит легионера в прах. Зиндерманн повалился на землю, когда Гарро схватил рукоять своего силового меча. По нему прокатилась волна уверенности, когда знакомый вес оружия оказался в его руке. Он всегда чувствовал особую связь с клинком, что — то выше и выходящее за рамки простого уравнения воин и оружие. Яркий предмет стучал по гарде Либертаса, и Гарро увидел золотую цепочку, обёрнутую вокруг неё, на конце цепочки висел знак двуглавого орла. «Да, Император защищает» — подумал он. «Но сегодня эта обязанность выпала мне».

Келл прокричал гнусное проклятье, и Гарро отреагировал без промедления. Он подтащил Зиндерманна ближе и закрыл итератора своим телом, когда новая волна смертоносного огня окатила их обоих. Шипение от боли сорвалось с губ легионера, когда верхний слой кожи на его спине сгорел, открыв оболочку его чёрного панциря. Вихрь жара, казалось, будет продолжаться вечно, и даже блокаторов боли легионера не хватало, чтобы заглушить грубую, жгучую агонию.

Затем наконец он стих, но Гарро знал, что это затишье продлится всего несколько мгновений перед тем, как Келл выстрелит снова, выпустив ещё одного огненного змея из имматериума, даже когда эхо предыдущего ещё не стихло.

Вдохнув воздух, наполненный сладкой вонью сгоревшего человеческого мяса, Гарро заставил себя встать на ноги. Зиндерманн лежал на полу перед ним, белый как молоко и дрожащий от ужаса.

— Уведи её отсюда, — прорычал Гарро, проталкивая слова через повреждённое горло. — На краю района есть доки. Иди, и не останавливайся ни перед чем.

Зиндерманн кивнул и задал вопрос.

— Это колдовское оружие может тебя убить?

— Сейчас узнаю, — произнёс Гарро. Он развернулся, каждый шаг отдавался острой как бритва болью в десятках открытых ран на его теле и конечностях, и направился к ассассину сквозь клубы грязного дыма.

Болезненный пар выходил из дула сверкающего стеклянного пистолета, направленного Келлом на него.

— Думаю теперь я понимаю, почему Клад Эверсор находили такое удовольствие в своих убийствах, — произнёс он, будто обращаясь к какой — то невидимой аудитории. — Каждое убийство, которое я совершил до этого, были отдалёнными и расчётливыми. Я видел их лица, но никогда не доводилось испытать мгновение смерти, — он показал Гарро демоническое оружие. — Это всё меняет. Когда ты находишься вблизи, ты можешь почувствовать вкус. Это позволяет тебе полюбить это действие.

— Ты спятил, — выпалил Гарро. — Хорус сделал это? Или просто воспользовался ситуацией?

Лицо Келла исказилось.

— Он открыл мне глаза. И я увидел твою смерть, Гвардеец смерти. Твоё сердце пробито и истекает чёрной кровью.

— Возможно, — предположил он, борясь с усталостью, которая тянулась к нему из тьмы. — Но я умру не от твоей руки, убийца.

Ассассин обнажил пожелтевшие зубы в диком оскале и взял демоническое оружие двумя руками, прицеливаясь в него. Квадратная форма дула исказилась и распахнулась в стеклянный цветок, его пасть расширилась в воронку из кристальных лепестков. Гарро увидел блеск зловещего огня внутри невозможного пространства внутренностей оружия за секунду до того, как оно изрыгнуло огромную комету пламени. Воздух завизжал, разорванный силой такого элементального ужаса, пробившего себе путь в реальность.

Стена живого огня, извивающаяся и крутящаяся над ним, обрушилась на Гарро ослепительной волной. У неё не было формы, которая задержалась бы в уме дольше, чем на несколько секунд, меняя образы, которые могли быть птицей, паукообразным или гуманоидом.

Было время — ещё до того, как он стал Странствующим рыцарем, до предательства Воителя — когда Натаниэль Гарро при виде такого ужаса подумал бы, как он может сражаться с чем — то совершенно нереальным. Такого человека больше не существовало.

Эта война — война Хоруса — изменила его так, как он сам не ожидал, и в эту секунду Гарро понял, что какие бы сомнения ни терзали его, теперь они обратились в прах. Они сгорели, как и кожа на его теле. Он освободился от них.

Он не спрашивал, как он будет сражаться с демоном. Он уничтожит его так же, как и любого другого противника, вставшего у него на пути. «Оружием в моей руке и силой в моей душе».

Гарро активировал силовое поле, окружающее лезвие Либертаса, на максимальную мощность. Смертельные зубцы заключённых молний побежали по мечу, порождаемые и коллимируемые древней давно потерянной технологией. Это оружие свергало тиранов, оно убивало бешеных зверей, обрывало жизни предателей и, когда это было необходимо, даровало милость Императора. Ещё одно чудовище не устоит перед ним.

Игнорируя чувство самосохранения, Гарро бросился в огненный шторм. Подняв меч в рыцарской атаке, он преодолел боль от ударов пламени, осыпающих его измученное тело, и направил острие меча в пульсирующее сердце демона. Существо, примитивный хищник из абиссальных глубин имматериума, не обладало разумом, чтобы понять, что легионер использовал его собственную энерцию против него.

Либертас воткнулся в центр извращённой формы, и энергия, резонирующая в клинке, освободилась катастрофическим шоком выпущенной силы. Непостижимая наука из веков Старой ночи встретилась с нереальной антижизнью из другого измерения и свела на нет её существование. Синее сияние рябью прошло через огненного демона, и с криком, заставившим кровь застыть в жилах, он взорвался дымкой оранжево-чёрных углей. Какая бы злобная квинтэссенция ни управляла существом, оно с визгами отправилось обратно в варп, и меч Гарро снова превратился в мёртвый кусок металла, исчерпав свою силу.

— Нет! — Келл бешено замотал головой, вся ясность, которой обладал его истерзанный разум, рассеялась так же, как и демон. Он снова поднял пистолет, целясь в грудь Гарро. — Ты должен сдохнуть! Ты должен умереть, вот как это будет, я делал это раньше, сделаю снова…

— Хватит, — прорычал легионер, и Либертас рассёк удушливый воздух по нисходящей дуге. С силовым полем или без, вековой меч всё ещё был грозным орудием битвы. Удар начисто срезал запястье Келла, шок отбросил его назад, когда кусок плоти и стекла упал на пол.

Завывания ассассина эхом отражались от изогнутых стен, но Гарро не обращал на них внимания. Он смотрел, как отсечённая рука трепыхалась сама по себе, словно выброшенная на берег рыба, таская за собой нечестивую кристаллическую массу пистолета. Плоть и кости расплавились, снова поменяв форму. Оружие взяло контроль над плотью и переделало себя в подобие жука скарабея, грязные пальцы стали лапками, а стекловидный блок стал панцирем.

Гарро наступил на существо и проткнул его остриём меча до того, как оно смогло полностью перестроить себя. Оно взорвалось мешаниной крови, масла и серебристого гноя. Чтоб уж наверняка, легионер втоптал останки в плиты платформы, перемалывая их в ничто подошвой сапога.

След тёмной жидкости привёл его к ассассину, который прополз через импровизированную церковь до алтаря.

— Она исчезла, — сказал Гарро ему вслед. — Ты провалил свою миссию.

— Не в первый раз, — выдохнул Келл, отказываясь принимать поражение. — Нет.

Усталость навалилась на Гарро, и он понял, что энергия его тела стремится устранить ужасный ущерб, нанесённый колдовским огнём. Он встряхнулся и указал пальцем на человека.

— Эристид Келл. Я нарекаю тебя предателем. Встань и ответь за своё преступление.

— Предателем? — повторил ассассин. — В конце мы все будем предателями, легионер! Нас всех предали, а затем предаём и мы…Ты ничем не отличаешься от меня!

Губы Гарро скривились.

— Я не клялся в верности первому примарху, обратившемуся против своего отца!

— Но ты обратился против своего отца! — выпалил Келл, прижимая окровавленный обрубок руки к груди. — Твои братья тоже! Предатель…Что значит это слово? Оно меняет цвет в зависимости от стороны, на которой ты находишься…Всё, что известно каждому, это то, что нас предадут рано или поздно… — его слова переросли в болезненный хрип. — Ты готов спасти её?

Вопрос возник из ниоткуда.

— Спасти кого?

— Ты знаешь! Готов ли ты отдать всё, ради её спасения? — Келл отвернулся, его водянистый взгляд стал отрешённым и устремлённым куда — то вдаль. — Я был готов. Всё или ничего.

Гарро повернул меч в руке, взяв его обратным хватом, сократив дистанцию между ними.

— Всё кончено, — он поднял оружие, направленное остриём вниз.

— Нет, — произнёс Келл, но затем лезвие прошло через его ключицу в грудную клетку, разрубая его сердце надвое и освобождая ассассина от сделки, которую он заключил с Воителем.

Оставшись в одиночестве, наедине с мертвецами и окружающим его пепельным пламенем, Гарро выдернул меч из трупа и посмотрел, как тот упал.

7 Предательство Цель Никогда не видел


Ожоги вместе с вонью от трупов давили на Гарро пульсирующей болью. Быстрый осмотр импровизированной церкви показал, что из последователей никто не выжил, и с мрачным выражением лица легионер оставил её позади.

Он прошёл сквозь светомаскирующие занавески и последовал по маршруту, пролегающему через заброшенные сливные каналы, по пути, по которому он приказал Зиндерманну идти к верхним уровням Гесперид. С каждым шагом он думал, чтонаткнётся на больше обгорелых тел, как те, которых убили демонические змеи. Эти мысли терзали его, пока он шёл, размышляя о способах смерти Святой и остальных, которые были многочисленны и ужасны.

Он вспомнил Сигизмунда и просьбу Имперского кулака защитить Киилер любой ценой. Если она погибнет под его присмотром, Гарро знал, что Храмовник выследит его и заставит заплатить за её смерть.

Такими были его мысли, которые терзали его, пока он взбирался по железной лестнице вентиляционной шахты. Тусклый свет пролился на него через открытую решётку на выходе шахты, и Гарро выбрался на затенённую посадочную платформу, которая выступала с западной стороны орбитальной платформы.

Он глубоко вдохнул влажный воздух и ощутил слабую солоноватую влагу на лице. Шёл мелкий дождь. Погодный экран индустриального аэротрополиса находился в плачевном состоянии, и когда Геспериды проходили через плотное скопление облаков, некоторые из них попадали в пределы города. Гарро кивнул. Это будет полезным, прикроет их побег.

— Зиндерманн, — он громко назвал имя итератора, и слова прозвучали хриплым рычанием из — за повреждённого дымом горла. — Покажись.

Он огляделся, обнаружив пару приземистых кислородных танкеров, припаркованных в центре платформы, немногим больше, чем скопление сферических резервуаров под давлением в крылатой оправе с гравитационными двигателями, чтобы подниматься в воздух. Они сойдут за транспортное средство, чтобы убраться из этого злосчастного места.

Гарро почувствовал выживших прежде, чем увидел их, услышав стук и скрип их шагов по ржавому настилу. Сильно хромая, Кирил Зиндерманн появился из темноты. Он опирался на юношу, одного из вооружённого отряда верующих, которые окружили Гарро, когда он прибыл сюда. С ними было ещё несколько человек, которые закрывали невидимую фигуру посреди их группы. Зевн вела выживших, и она была практически мертвенно бледной, её тунику покрывала высохшая кровь. Тем не менее она подошла к нему с достоинством, посмотрев ему в глаза своим тяжёлым взглядом.

— Значит ты выжила, — произнёс он, кивая. — Я думал, что видел, как напарник Келла убил тебя.

— Келла? — повторила она, превращая это в вызов. Она помахала рукой перед лицом, изображая маску. — Этот?

Он снова кивнул.

— Этот. Я убил его.

— Хорошо… — Зевн собиралась сказать больше, но она замолчала, когда получше рассмотрела его. Им он казался чем — то едва живым, ожоги на его теле были такими сильными, что они видели такие только на мертвецах. Она боролась с эмоциями — было ли это омерзение или жалость? Изумление или отвращение?

Гарро оторвал часть своего костюма там, где он пристал к его окровавленному телу, чтобы извлечь предмет, который он поместил туда. Осторожно, он очистил его.

— Вот. Это тебе, — он передал ей предмет, и Зевн посмотрела на мерцающий кинжал, лежащий на её ладони.

Она держала его словно это была ядовитая змея, очарованная в той же степени, насколько этот предмет отталкивал её. Спустя мгновение Зевн взвесила заряженный клинок в своей руке и повертела его пальцами. Гарро заметил, что у неё были навыки уличного бойца вкупе с прагматизмом. Некоторые возможно отказались бы принять оружие, которое практически прикончило их, но только не она.

Он видел разрез в тунике Зевн там, где вошёл клинок. Если под ней и была рана, то она исчезла.

— Ты сказала, что я должен тебе оружие, — он указал на нож. — Мой долг оплачен.

Он не стал задерживаться, чтобы узнать, было ли ей что добавить, и повернулся к Зиндерманну, но перед этим он бросил взгляд на группу верующих в капюшонах. Один из них выглядел отличным от остальных. Киилер. Скрывается прямо на виду.

— Капитан, — начал итератор, борясь с дыханием, произнося эти слова. — Что с нашими людьми…?

— Никого не осталось, — он не видел смысла в смягчении этого удара. — Вашу тайную церковь на Гесперидах, какой бы тайной она ни была, постигла та же участь, что и святилище в Африке.

— Другие тоже, о которых ты не знаешь, — эти слова ужасно состарили Зиндерманна, и его юному помощнику пришлось поддержать его. — Но убийцы мертвы. Я слышал, как ты сказал это.

— Эти убийцы мертвы, — поправил Гарро. — Но будут и другие. У Архипредателя есть ещё много сломленных душ, к которым он может воззвать, — в нём росло разочарование, его рычание становилось жёстче и холоднее. — Ты должна выслушать меня, — он повернулся и посмотрел на фигуры в капюшонах. — Эуфратия! — рявкнул Гарро. — Ты должна выслушать!

Группа разошлась, и там в центре стояла она. Он подумал, действительно ли они надеялись на то, что окружив её своими хрупкими человеческими телами, защитят её.

Святая откинула капюшон и показал ему заплаканное лицо.

— Я не хотела этого, — выдохнула она, подходя к нему. — Я больше не хочу, чтобы это происходило, — она остановилась и посмотрела в небо, будто увидев что — то, что Гарро видеть не мог.

Он посмотрел на итератора.

— Вы должны спрятаться, это ясно. Я останусь с вами. У меня есть связи. Я найду нам убежище.

— Ты откажешься от власти Сигиллайта над тобой? — спросил Зиндрманн. — Ты станешь ренегатом?

— Я никогда не откажусь от Терры и трона, — выпалил Гарро в ответ. — Однако лорд Малкадор…

Но прежде, чем его мысль смогла полностью сформироваться, легионер почувствовал как влажный воздух вокруг него уплотнился. Он почувствовал вкус озона на своих потрескавшихся губах и узнал знакомое чувство — предшествующий эффект телепортации на поле боя.

Он вытащил Либертас из ножен, когда первая изумрудная вспышка появилась из пустоты на платформе у носа второго танкера. В считанные миллисекунды вокруг них появились другие всполохи зелёной молнии, а затем раздался низкий треск перемещённых молекул воздуха, когда множественные телепортационные поля переместили безликие фигуры, окружившие их со всех сторон.

Гарро повернулся, увидев человеческих солдат в невзрачной панцирной броне, вооружённых мощными лазерными карабинами. Его взгляд застыл на их лидере — космодесантнике в полном боевом доспехе модели Корвус, тяжёлый болт пистолет уже был вытащен и готов к стрельбе в его руке.

Как и у солдат, броня другого легионера была цвета штормовых облаков и лишена всех знаков, почестей или иконографии — по крайней мере никаких отметок, которые бы стали сразу заметны глазу. Но если бы Гарро присмотрелся, он бы нашёл призрачный отпечаток стилизованной буквы «I» на их наплечниках.

Болт пистолет — единственный предмет, обладавший цветом — был намёком на лицо, скрывавшееся за имеющим клюв шлемом. Затем, когда легионер направился к Гарро, то, как он двигался, выдало его личность.

— Исон? Значит Малкадор послал тебя?

Исон поднял руки и снял шлем, подходя ближе, прицепив его к магнитной пластине на бедре. Лицо другого легионера было оливкового оттенка, а его глаза были тёмными и миндалевидными. Дуэльный шрам протянулся по всей длине челюсти и зажил не очень хорошо, придав его лицу постоянное наполовину хмурое выражение. Болт пистолет болтался в его бронированном кулаке, лениво и обманчиво. Гарро практически мог поверить в то, что он не был нацелен на него, но он видел воина в действии и знал, как тот сражается.

— Капитан Гарро, — официально заявил Исон, медленно осматривая его с головы до ного, его взгляд задерживался на самых сильных ожогах. — Вам нужен апотекарий? — его голос был спокойным и тихим.

— Я достаточно здоров для боя, — он крепче сжал рукоять меча.

Исон склонил голову, и все как один солдаты подняли свои винтовки в позицию для стрельбы.

— До этого дойдёт?

— Выбор за тобой.

Другой легионер устало вздохнул.

— Приказ отдан, Гарро. Сложи оружие. Тебя призывают на службу.

— Малкадор следил за мной… — губы Гарро сжались, когда он подумал о таком повороте событий. — Он использовал меня, чтобы найти Киилер? — он кивнул в сторону Святой, которая отозвала Зиндерманна и Зевн к себе.

— Он Сигиллайт, — ответил Исон и постучал длинным пальцем по виску. — Ты действительно думал, что он не узнает, где ты?

— Да, он видит так много…Но недостаточно, чтобы вмешаться в то, что произошло внизу? — Гарро указал на землю в направлении нижних уровней. — Или ему просто нет дела до гражданских, которые потеряли свои жизни, посмев найти другую истину?

— Я ничего не знаю о том, о чём ты говоришь, — выражение Исона оставалось нейтральным, и Гарро понял, что он говорит правду. Странствующий рыцарь продолжил. — По приказу Регента Терры, ты должен сложить оружие и позволить взять под стражу женщину по имени Киилер. Ей не причинят вреда. Не прольётся ни капли крови…если будете сотрудничать.

Повреждённое лицо Гарро стал каменным, и он перенёс свой вес с бионической ноги. Если дело дойдёт до боя, он сомневался в безупречной работоспособности заменённой конечности после всего теплового ущерба, который она перенесла. Либертас был наготове. Он мог нанести удар в любое мгновение.

— Я не хочу сотрудничать.

— Из уважения к тому, что ты сделал для меня, я предлагаю тебе пересмотреть это заявление, — Исон напрягся, крепче сжимая пистолет. — Говорю в последний раз, капитан. Сложи оружие.

Меч пришёл в движение, но затем Гарро почувствовал нежное прикосновение к почерневшей коже его руки, и он посмотрел вниз и увидел руку Киилер.

— Подожди, — произнесла она, и в одночасье воздух стал медленным и тяжёлым. Прозрачная пелена дождевых капель вокруг них внезапно преобрела чёткую форму, когда они зависли в воздухе, и каждое движение было остановлено.

Он снова посмотрел на Исона и увидел другого легионера неподвижным, словно статуя. Солдаты и верующие, Зиндерманн и Зевн — все замерли в вечном мгновении.

— Как… ты… это сделала?

Его голос отдавался эхом, звук был глухим и сдержанным.

Святая была бледной, эти усилия сильно её измотали.

— Это не важно, — она прерывисто вздохнула. — Не сражайся с ним, Натаниэль. Это действие нельзя будет обратить.

— Я забирал жизни братьев-легионеров прежде, — ответил он, слова были отягощены виной.

— Не так. Исон не твой враг, — она указала на солдат, которых Гарро перебил бы всех до единого, если бы дело дошло до мечей и оружия. — Они делают лишь то, что считают правильным, так же как и ты.

Он повернулся к ней, Либертас перемещался в воздухе, словно двигался через густое масло.

— Я защитил тебя от агентов Хоруса не для того, чтобы отдать Сигиллайту! Интриги Малкадора известны лишь ему, и ни я, ни ты не можем ему довериться! Только не тогда, когда у него столько секретов.

Она покачала головой.

— Я уже говорила тебе. Ты видишь, но всё же ты слеп.

— Так скажи мне, — потребовал он.

Святая коротки кивнула.

— А ты не думал, что мне предназначено пойти с Исоном? Что это противостояние должно было произойти?

— Малкадор боится твоего влияния, — возразил Гарро. — Он скрывает это, но в этом нет сомнений! Если Странствующие рыцари заберут тебя сейчас, ты исчезнешь… Глубоко в скале Имперского дворца существуют мириады подземелий. Ты исчезнешь в одном из них и никогда больше не увидишь света!

— Я не верю в это, — твёрдо сказала она с таким убеждением, что легионер остановился. — Не верю, пока ты дышишь, — Киилер наклонилась к нему ближе, и он почувствовал эфирное тепло, исходящее от её лица. — Ты говорил мне раньше, что я в опасности. Какие крепостные стены, за которыми мне стоит укрыться, могут быть лучше, чем стены величайшего бастиона в Империуме?

— В качестве заключённой?

Она улыбнулась.

— Если уважаемый Регент этого захочет, я не буду его поправлять до тех пор, пока это не потребуется. И слово будет распространятся, Натаниэль, даже если меня не будет здесь, чтобы нести его. Я — Истина, но Истина — не я. Книга продолжит распространятся среди всех человеческих миров. Работа продолжится. Мы подошли к нашему самому тёмному часу, и людям нужен этот свет, чтобы вести их, как никогда прежде.

Его сердце налилось свинцом.

— Значит так я поступлю? Я не защитил тебя. Я отойду в сторону, сложу оружие…Кто я после этого? Какая от меня польза? — меч в его руке никогда не был таким тяжёлым, как сейчас.

— Натаниэль Гарро, ты тот, кем был всегда, — улыбка на её лице стала лучезарной, а её глаза заблестели. — У тебя есть цель. Когда наступит момент, попомни мои слова, ты узнаешь об этом…Твоя рука освободит меня, твой меч обеспечит мне безопасность. Ты веришь мне?

Как он мог не поверить? Сила правды в каждом слове, которое она произнесла, резонировала в нём как ничто другое. Гарро только теперь понял, что он присягнул ей с того самого момента, когда впервые встретил её на борту Эйзенштейна. Если судьба и существовала, то эта женщина держала руку на его судьбе. Он кивнул.

— Да.

— Когда время придёт, — сказала она, — ты освободишь меня.

— От чего?

— Узнаешь, — произнесла Святая. — До тех пор… ты должен верить, Натаниэль.

У него было столько вопросов, но Киилер убрала свою руку с его. Моросящий дождь снова пошёл, и всё снова пришло в движение.

— Положи меч, — говорил Исон.

Не спуская глаз со Святой, Гарро нажал на руну, которая деактивировала силовое поля вокруг лезвия Либертаса, а затем осторожно вернул меч в ножны. Он отошёл от женщины на шаг, и по кивку другого Странствующего рыцаря, трое солдат отделились от группы и сопроводили её к краю платформы. Его слух уловил приглушённый грохот оборудованного стелс-системой Штормовой птицы, приближающейся с севера.

Гарро посмотрел на солдат с холодной злобой.

— С ней должны обращаться уважительно, понятно?

— Конечно, — ответил Исон. В его словах прозвучала нотка упрёка, как будто он был оскорблён предположением другого поведения. Он снова кивнул, и оставшиеся облачённые в серую броню солдаты вышли вперёд, направляясь к Зиндерманну, Зевн и другим последователям.

— Нет, — рука Гарро не покидала рукояти меча, даже когда тот оставался в ножнах. — Ты не заберёшь их. Она — это всё, что ты получишь сегодня.

Исон замешкался.

— Это правда, Лорд Малкадор не давал никаких специальный указаний насчёт других, кроме самой Киилер… Как пожелаешь, капитан, — он жестом приказал солдатам вернуться.

Слабые осадки превратились в яростный ливень, когда появилась Штормовая птица, зависшая над краем посадочной платформы. Её двигатели превратили воздух в турбулентный поток, когда она приземлилась, откинув посадочную рампу. Святая поклонилась Зиндерманну и остальным, а затем взошла на корабль не дожидаясь сопровождения. Гарро увидел, как итератор сделал два неуверенных шага за ней и остановился, его голова поникла. Зевн бросила на легионера ядовитый взгляд, обвиняя его во всём. «Она имеет на это право» — напомнил себе Гарро.

Исон поравнялся с ним, ему пришлось повысить голос, чтобы он услышал его за шумом двигателей.

— Значит ты снова с нами? Мне сказали, что твои доспехи отремонтировали и обновили, пока тебя не было. Твоя мантия Первого агента ждёт твоего возвращения.

Гарро отпустил рукоять меча и посмотрел, как Зиндерманн и остальные последователи пришли к выводу, что они могут уходить. Медлено, они повернулись к штормовой птице, и без какого либо знака от итератора, они все поклонились в направлении Святой. На груди они сложили ладони, изображая аквилу.

Каким бы пожилым он ни был, старый ум Зиндерманна всё ещё обладал пламенем ораторского искусства, которое продолжит нести истину Лектицио Дивинитатус даже без эфемерной поддержки Киилер. И возможно замолвленное слово брату-капитану Сигизмунду поможет этому — если Храмовник когда — нибудь простит Гарро за то, что он позволил тени Малкадора пасть на Киилер.

— Тебя здесь ещё что — нибудь держит? — спросил Исон.

— Я нашёл ответы на свои вопросы, — сказал ему Гарро, направляясь к посадочной рампе.


Прошло несколько недель, и Гарро оставил Геспериды в мыслях и в памяти позади — сначала в не-сне лечебного транса, чтобы исцелить раны, а затем в новых обязанностях. Заданий было много, миссии, в которых нужно было принять участие. Казалось, что с каждым прошедшим днём тайная работа Странствующего рыцаря росла в объёме и сложности.

В затишье перед следующим назначением Гарро отправился на поверхность Терры, к неприступным горам Альбии. Он прошёл тот же путь, наедине со своими мыслями, обновлёнными тишиной.

Он был рад вернуться в своём боевом доспехе. Без него он был меньше, чем просто набором его частей, незавершённым — и Исон был прав, когда сказал, что о броне хорошо позаботились в его отсутствие. В то время как снаружи она всё ещё несла множество шрамов, полученных за десятилетия долгих битв, под внешним покровом механизмы, которые питали её, были дополнены новыми компонентами и получили бережный уход от тех-хранителей оружейной.

С затянувшейся на ожогах кожей, с вновь настроенной бионикой, он снова стал целым не только физически, но и духовно — то, чего он не мог достичь так долго.

Гарро продолжал идти, размышляя, сколько ещё было таких, как он в масштабах галактики в данный момент. Сколько людей в серой, невыразительной броне на побегушках у Сигиллайта? Он размышлял о том, что видел на затянутой туманами луне Сатурна и мгновении просветления, которое посетило его там. «Моя судьба не связана с Титаном» — сказал он себе. Он должен верить, что она проявит себя в нужное время, вместо того, чтобы позволить найти себя.

Его перчатка сжалась в кулак. Гарро был легионером Гвардии смерти, а до этого Сумеречных рейдеров. Он знал, что такое терпение, преданность и непоколебимая настойчивость лучше, чем любой отпрыск Легионов Астартес. «Да будет так» — подумал он. «Я буду готов. До тех пор…»

Он почувствовал движение на одной из ближайших скал и остановился, его рука опустилась на закреплённый магнитным замком болтер. Три маслянисто-чёрных фигуры отделились от тёмного гранита и осторожно окружили его. Гарро замер и позволил лупенатам подойти ближе.

Волкообразные принюхались, улавливая его запах на сильном ветру, и жалобно завыли друг на друга. Простое общение произошло между животными, и она медленно отступили. Умный хищник учился на своих ошибках, и лупенаты уяснили, что воина в сером лучше уважать, чем бросать ему вызов. Но как только они отошли на достаточное расстояние, существа стали нервными и пугливыми, бросившись бежать и исчезнув за горной грядой.

Гарро даже не нужно было поворачиваться, чтобы знать, кто так напугал их.

— Неужели я никогда больше не останусь наедине, повелитель?

Малкадор прошёл мимо него, чеканя каждый шаг посохом из чёрного железа в своей руке.

— Поэтому ты приходишь сюда? Чтобы побыть одному? — Сигиллайт посмотрел на всё кроме легионера, ореол света вокруг него исходил от медленно горящего огня на вершине посоха.

— В этом месте я нахожу то, чего нет больше нигде.

— В самом деле? — брови Малкадора приподнялись.

— Ясность, — объяснил Гарро. — Я понял, что со временем она становится всё более ценным товаром.

— И что же дало тебе твоё ясное видение? — Малкадор повернулся к Гарро, его ледяной взгляд впился в него. — Надеюсь, более ясное понимание угроз, с которыми мы столкнулись.

— Об этом я и так отлично знаю.

Сигиллайт кивнул.

— Да, думаю так оно и есть. Твоё поведение доказывает это, — Гарро подумал, что это могло значить, и Малкадор сказал ему. — Когда мы стояли здесь прежде, и я разрешил тебе пойти по собственному пути какое — то время…Признаюсь, существовало множество путей, как всё могло разрешится. Но в конце ты сделал то, что я в любом случае приказал бы тебе сделать, даже без моего приказа. Ты сделал то, что послужит Трону Терры. Что это говорит о вас, капитан?

Гарро выдержал жгучий взгляд Сигиллайта.

— Что я тот, кем всегда был. Верный своему обету.

— Без сомнений… — казалось, Малкадора внезапно прервали, но затем едва уловимое выражение промелькнуло на его вытянутом лице.

Гарро сруз распознал его — недоумение. На краткий миг воздух застыл вокруг него, и легионер почувствовал, как Сигиллайт обратил чудовищную силу своих мощных псионических способностей на него. Затем странное чувство исчезло, словно волна откатившаяся с берега.

— Что — то изменилось, — произнёс Малкадор. — Раньше я этого не видел, но теперь вижу ясно, — он наклонил навершие железного посоха к Гарро, пламя на его вершине тихо потрескивало. — Часть твоей души невидима, Натаниэль. Скрыта даже от моих глаз, — слабая, хрупкая улыбка тронула губы Сигиллайта. Он, казалось, одновременно был приятно удивлён и встревожен этим.

— Да, повелитель, — Гарро вспомнил прикосновение нежного сияния к своей обожжённой коже, как оно прошло через него, и что могло означать в его ненаписанном будущем. — Место, в которое вы не можете заглянуть? Та часть меня, которая навечно закрыта для вас?

Он отвернулся от Малкадора.

— Это моя судьба.


Оглавление

  • The Horus Heresy
  • 1. ОСОБЫЙ ОБЕТ
  • 2. САМ СЕБЕ ЛЕГИОН
  • 3. МЕЧ ИСТИНЫ
  •   ЧАСТЬ I
  •   ЧАСТЬ II
  • 4. БРЕМЯ ДОЛГА
  • 5. ЩИТ ЛЖИ
  •   ЧАСТЬ I
  •   ЧАСТЬ II
  • 6. ПЕПЕЛ ВЕРНОСТИ
  • 7. ОБЕТ ВЕРЫ
  •   — ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА ~
  •   1 Красное на белом Старая земля Прощание
  •   2 Святилище Последние слова Столкновение
  •   3 Храмовник Геспериды Отслеживание
  •   4 Метка и меченый Проповедь Сожжённая фигура
  •   5 Задай вопрос Ясность Галерея
  •   6 Перехват Откровения Инфернальный
  •   7 Предательство Цель Никогда не видел