Трансляция (СИ) [Евгений Валерьевич Кузьмин] (fb2) читать постранично

Трансляция

  1. В поиске

  В древности мир прочно покоился на трех слонах, по потом незыблемые основы сгинули в бескрайних просторах космоса, а наша округлившаяся, подобно не очень умному человеку, планета покатилась в неизвестном направлении или, как некоторые считают, в бесконечную протяженность мрака. Сегодня все хотят стать разрушителями устоев, борцами с затхлым консерватизмом. Но осталось ли хоть в чем-то какая-то устойчивость, признанная преемственность? Похоже, нет сегодня ничего прочного, с чем можно развязать опасную войну или, хотя бы, вступить в схватку. И эта дурная (?) бесконечность. Хоть термин и не из физики, или природы, а из противоестественной, как сам абсолютный дух, логики Гегеля, но как точно! Бесконечность - дура, ограниченность - молодец. Так, кажется, сказал Суворов?

  Вот-вот, садизм духа. Обычное дело. Я же тогда измывался над гитарой, грезя новым звучанием. Что еще измыслить, находясь в оковах ограниченного, небольшого набора нот? Их всего семь. Это, конечно, не как сосны, которых три, это гораздо больше. Но и не так уж значительно, как мне хотелось бы. Блуждать можно, так многие и делают... но куда тут выйти? А поиск звука - это проще и, как казалось, продуктивнее регулярных упражнений. Что уж говорить. И никакие предостережения Томаса Манна не действовали, а Адриан Леверкюн воспринимался персонажем, на которого следовало равняться. Этот музыкант добился невероятного успеха, преодолев все человеческое, прыгнув выше того, что дает разум - сошел с ума. Дураку этого не дано. Ему не с чего сходить. Струны, между тем как и в былые времена под влиянием других рук, все так же бились о гриф. Вечность и неизменность.

  Дрейфуя в этом потоке сознания, я сошел с Иерусалимского трамвая и поспешил на ул. Шмуэль га-Нагид, где располагалась наше репетиционная точка,- милая, маленькая студия в подвале дома начала двадцатого века, красивом здании эпохи модерн. Место замечательное, центр города. Но надолго ли? Квартира-подвал напротив арендовалась йогами. И никакая звукоизоляция не спасала их от приятных звуков музыки, возвращавших души из заоблачных сфер. Йоги не любили искусство. Они жаловались, да. Прекрасные песни им не нравились. А что мы могли поделать? Шёпотом в барабан не ударишь. Ох, боюсь, изведут нас эти сверхчеловеки какими-то своими духовными техниками, порчами-проклятиями. Но пока нить рутины не разрывается. Репетиции идут, а творческие успехи вполне себе на вожделенном уровне.

  Я первым добежал до места, скамейки напротив входа, подождал басиста и барабанщика. Встретившись, мы последовали в студию, в ту самую тесную, но вполне достаточную для нас комнату. Много ли физического, материального пространства, по сути пустоты, нужно творческим людям, истинное отечество которых - мир духа. Тем более, что достойная аппаратура вполне способствовала переходу к высшему.

  - Вот, неплохо бы вставить варган в "Темный лес". - Сказал я в какой-то момент о наболевшем.

  - Варган сегодня - это балалайка вчера. Пошло и неоригинально. Псевдонародничество наших дней. Варган засовывают куда только можно без всякой на то надобности, - парировал басист Арнольд.

  - А мы разве играем на оригинальных инструментах?

  - Но мы не заявляем инструментами об оригинальности. А варган - ложное заявление.

  - Моя цель - не демонстрация оригинальных инструментов. Варган хорошо бы прозвучал в песне. Вот и все. В целом саунд стал бы объемнее, красивее. В этом все дело. Я не выпендриваюсь.

  - Кстати, у меня дома завалялась электрическая мандолина. Она только собирает пыль, а жена все время порывается выбросить инструмент. Тебе такое понравится. Хочешь, я тебе подарю? Но на репетицию, пожалуйста, не приноси его, очень прошу.

  - У меня как раз нет пылесоса. Я с радостью обзаведусь чудесным устройством. Спасибо, Арнольд.

  2. Обретение

  Да-да, я тогда предавался болезненным грезам о неслыханном инструменте, о том, как чудодейственный звук заменит пошлое умение, порождение непочетных тренировок, постыдного упорного труда.

  И момент настал. Разумеется, я с большой радостью принял от Арнольда редкий инструмент,электромандолину "Крунк", выпущенную в далекие семидесятые на Ереванской экспериментальной фабрике музыкальных инструментов. Артефакт сохранился в идеальном состоянии. Нигде ни выбоин, ни царапин, все исправно работало. Конечно, современному изнеженному цивилизацией человеку сложно выжимать из этого приличный в музыкальном сообществе звук. Кривой порожек, криво набитые лады... Зато резкий, сильный, очень четкий,