Ночь у моста Пон-Мари [Жорж Сименон] (fb2) читать онлайн

Жорж Сименон Ночь у моста Пон-Мари

Туман был настолько плотен, что огни фонарей можно было разглядеть, лишь приблизившись к ним на несколько шагов. Вдоль набережной Анжу, ведя одной рукой свои велосипеды, двигались двое полицейских. Вдруг навстречу им кинулась женщина. Тяжело дыша, она проговорила:

— Скорей! Я убила человека!

Часы показывали три часа ночи. На острове Сен-Луи не было видно ни души. Охваченная волнением, похожим на истерику, незнакомка привела своих спутников к каменному спуску на набережную.

— Каким образом вы его убили? Где? Кто ваша жертва?

Прежде всего следовало успокоить женщину. Оглядываясь по сторонам с затравленным видом, она шла, словно подталкиваемая невидимой силой, закрывая обеими руками лицо.

— Где он?

— Не знаю. Где-то здесь. Нет, дальше. Погодите… Там, около дерева.

Вдоль мощенной булыжником мостовой росло множество деревьев, и полицейские долго осматривали их одно за другим, подсвечивая себе карманными фонарями, но ничего не обнаружили. Лишь порой луч света выхватывал из темноты силуэт какого-нибудь нищего, о которого они спотыкались, или опухшее лицо закутанной в лохмотья старухи.

Но потом им на глаза попалась почти новая мужская перчатка из коричневой кожи.

— Это его перчатка?

— Кажется, да.

После четверти часа бесплодных поисков полицейские повели женщину в участок. Там она невпопад отвечала на вопросы, не сумев толком объяснить, ни кого она убила, ни зачем, ни каким способом.

— Я убила человека! — упрямо твердила она.

Ей указали скамью, на которой уже устроились какой-то пропойца и девица легкого поведения, дремавшая возле чугунной печки. К этому времени выяснилось, что у задержанной нет с собой никаких документов.

Женщина была холеная, нарядно одетая.

— Вот ненормальная, — проворчал дежурный. — Пусть завтра с ней комиссар разбирается.

Взгляд его задержался на стройной, с роскошными формами фигуре незнакомки в шелковом вечернем платье. Когда та стала устраиваться на скамье поудобнее, полицейский увидел туго обтянутые шелковыми чулками колени и, покраснев, отвернулся.

Наутро, когда незнакомка проснулась, платье ее было измято, растрепанные волосы в беспорядке падали на лицо, еще хранившее следы румян. И все же, когда дама поднялась со скамьи, весь облик ее дышал какой-то самоуверенностью. Когда она вошла в кабинет комиссара, тот понял, что перед ним светская дама.

— Мне сообщили, будто бы вы совершили убийство, — начал комиссар, поначалу решивший, что у задержанной не все дома.

— Хочу принести вам свои извинения, комиссар. Я мадам Эльзен. Проживаю в доме номер тридцать два по авеню Ниель. Вчера мы развлекались с друзьями в одном кабаре на Монпарнасе. Меня занесло, и я заключила пари на ужин с шампанским, что переночую в полицейском участке. Они, верно, провели остаток ночи у меня дома. Если вам будет угодно, можете позвонить по телефону Ваграм 32–07, и вам подтвердят все, что я только что сообщила.

На камине стояло зеркало, и молодая женщина, разговаривая, с непринужденным видом приводила себя в порядок.

— Следовательно, вы никого не убили?

— Никого, — давясь от смеха, ответила дама. — Вы, разумеется, разрешите мне извиниться перед вашими славными ребятами, которым я морочила голову.

— Алло! Ваграм 32–07? Это квартира мадам Эльзен? Мадам Эльзен дома? Нет? Скажите, пожалуйста, кто со мной разговаривает? Ничего не слышу. Месье Ставицкий? Приятель мадам?.. Хорошо! Будьте любезны прибыть как можно скорее в комиссариат острова Сен-Луи.

Комиссар проворчал:

— Не разберешь, что они там толкуют. Их там трое или четверо, все одновременно говорят и хохочут в трубку. Должно быть, пьяны в стельку.

— Это славные мальчики, — возразила мадам Эльзен.

— Вы замужем?

— Вчера вечером мой муж был вместе с нами. Но ему пятьдесят, и он не любит развлечений, особенно такого свойства. Вначале он попытался уговорить меня вернуться домой, но потом, взяв такси, уехал вместе с Каваллини. Остальные забрались в другую машину и поехали к мосту Пон-Мари.

Оставалось одно — ждать. Тем временем комиссар подписывал разные бумаги, украдкой поглядывая на элегантную даму, которая, казалось, вновь захмелела.

— Вы иностранка?

— Полячка. А муж австриец.

— А кто ваши друзья?

— Всяких хватает. Русские, американцы, есть даже один или два француза. Почти все они артисты. Если б я посмела, то пригласила бы вас на ужин, который они мне проспорили.

На лестнице послышался шум, и минуту спустя в кабинет ввалились три или четыре господина и с громкими криками и смехом принялись поздравлять свою приятельницу с удачным розыгрышем.

— Этой ночью вы были вместе с мадам?

— Как же иначе, черт побери! Наша машина стояла на мосту Пон-Мари, когда мадам Эльзен бросилась навстречу полицейским.

— Вам известно, что у нее была перчатка ее мужа?

— Перчатка с левой руки. Так было задумано.

Открылась дверь. Вошел секретарь, знаком показал, что намерен сообщить нечто важное, и комиссар вышел в соседнюю комнату. Когда он вернулся, то увидел, что двое пришедших уселись на письменный стол, и вся компания отчаянно дымит.

— Хочу задать вам один вопрос, — произнес полицейский комиссар. — Но прежде всего извольте потушить сигареты и слезть со стола. Благодарю вас. В котором часу вас покинул месье Эльзен?

— Когда мы вышли из кабаре Пикратта. Он захватил с собой и Каваллини, заявив, что отвезет того домой.

— Кто этот Каваллини?

— Молодой киноактер.

— Им обоим было известно, что вы направляетесь к Пон-Мари?

— Они слышали, как мы шушукались.

— Следуйте за мной!

Надев плащ и нахлобучив на голову шляпу, комиссар с хмурым видом выпроводил всех четверых на улицу.

— Какой вы недоверчивый, сударь! — с насмешливой улыбкой заметила мадам Эльзен. — Уверяю вас, ночь, которую я провела на жесткой скамье, сильно утомила меня, и, если возможно…

Не закончив фразы, дама умолкла. Подойдя к парапету, все увидели внизу группу людей, стоявших молча, обступив распростертое на камнях тело. Минуту спустя, растолкав зевак, комиссар предложил молодой женщине поближе подойти к убитому, затем спросил:

— Вы узнаете своего мужа? Его только что подняли со дна реки в пятидесяти метрах ниже по течению. Его пальто зацепилось за швартов баржи. Смерть наступила в результате ножевого ранения в область сердца. Спустя по меньшей мере две минуты труп был сброшен в воду. Так это было, доктор?

Шагнув вперед, низенький доктор кивнул головой, потом произнес:

— Смерть наступила около трех часов ночи.

Широко раскрыв глаза, с бледным, несмотря на румяна, лицом, мадам Эльзен стояла как вкопанная и лишь шевелила губами, не в силах произнести ни звука.

— Обратите внимание, — продолжал комиссар, — на правой руке убитого коричневая кожаная перчатка. Прошу пройти за мной. Вас тоже, господа.

Но не успели они сделать и двух шагов, как мадам Эльзен упала в обморок, так что к такси ее пришлось нести на руках.

— Что вы можете сказать на это?

— Ничего! Я ничего не понимаю! Я его не убивала!

Судебный следователь Фроже — низенький, сухонький человечек — говорил монотонным, как у преподавателя математики, голосом. На скамье в коридоре сидела вся компания, принимавшая участие в ночной попойке. Тут же расположились и свидетели — консьержка, горничная, бармен из кабаре Пикратта и даже бродяга, жевавший ломоть хлеба.

— Каваллини, которого полиция подняла с постели в девять часов, заявляет, будто он расстался с вашим супругом на углу улицы Берри, где проживает сам. Вы находитесь с ним в интимных отношениях, не правда ли? Извольте повернуться ко мне. Мадам Фукрие, консьержка дома, в котором живет месье Каваллини, заявила, что вы навещали его раза два или три в неделю. Кроме того, судя по показаниям вашей горничной, Каваллини ежедневно звонил вам около одиннадцати. Если же трубку снимал ваш муж, оказывавшийся дома, Каваллини заявлял, что он ошибся номером. Короче говоря, он был вашим любовником. В кабаре Пикратта вы все время танцевали только с ним. Бармен обратил внимание на то, что из всей вашей компании не веселился лишь ваш супруг.

— Я его не убивала!

— Обвинения я вам еще не предъявил. Вы сами заявили полицейским, что совершили преступление. Что же касается вашего любовника, то существует немало подозрительных обстоятельств, если не сказать больше, которые заставляют предполагать наихудшее.

— Это неправда! — вскочив на ноги, воскликнула мадам Эльзен. — Педро тоже не убивал. Я в этом уверена!

— Ваш супруг был состоятелен. Когда он женился на вас, вы были танцовщицей в берлинском ночном кабаре «Винтергартен». Если бы он расторг с вами брак, вы остались бы без средств к существованию.

Опустив плечи, дама села на стул.

— Кому первому пришла в голову мысль провести ночь в полицейском участке?

— Мне!

— Кто предложил провести эту операцию возле моста Пон-Мари?

— Тоже я! Но я вас не понимаю.

— Секретарь! Распорядитесь, чтобы ввели Каваллини.

Задержанный в растерянности остановился посередине кабинета, затем, осмотревшись, кинулся к любовнице.

— Правда ли, что вы неоднократно предлагали вашей любовнице уехать вместе с вами в Голливуд, рассчитывая, что там вам будет проще подыскать себе работу, чем во Франции?

Ни слова не говоря, Каваллини опустил голову и лишь теребил поля серой фетровой шляпы.

— Ваши друзья утверждают, будто по выходе из заведения Пикратта вы хотели ехать вместе с остальными, но месье Эльзен настоял на том, чтобы вы последовали за ним. На подошвах вашей обуви обнаружены следы ила, оставшегося на набережной Сены после последнего паводка. Иными словами, около трёх часов ночи под мостом Пон-Мари находились по меньшей мере три лица: месье Эльзен, его жена и вы. Месье Эльзен убит ударом ножа в сердце, труп его сброшен в воду. У него были очень густые темно-каштановые волосы. У вас на правой руке под ногтем указательного пальца обнаружена частица волоса, принадлежащего убитому.

Молодая женщина со все возрастающей тревогой переводила взгляд со следователя на любовника и обратно. Между тем месье Фроже продолжал говорить своим бесстрастным голосом, не отрывая глаз от разложенных у него на столе досье:

— Можно уже отчасти восстановить картину драмы. Труп волочили по булыжной мостовой. Легкие убитого были наполнены кровью, и вы побоялись нести его, взяв под мышки. Вы схватили его за волосы и, протащив метра два, ударом ноги столкнули труп в реку. Теперь остается выяснить, что же произошло перед этим. У нас в распоряжении один только нож, обнаруженный и исследованный нашими криминалистами. На рукоятке обнаружены отпечатки пальцев. Они принадлежат вам.

— Нет! — с вызывающим видом, но очень хладнокровно воскликнул задержанный. — Это неправда!

— Действительно, это неправда, — согласился месье Фроже. — Нож действительно не был найден, как не были обнаружены ни следы ила на подошвах ваших туфель, ни частицы волос под ногтями. Однако вы не протестовали, когда я заявил об этом! А ведь такого рода предположения были, по крайней мере, правдоподобны. Ведь вы находились под мостом Пон-Мари, и вы тащили за волосы труп убитого к воде. Этого для меня достаточно.

Мадам Эльзен нервно комкала платок. Каваллини, напротив, с задумчивым видом разглядывал судебного следователя. Вновь зазвучал бесстрастный голос месье Фроже:

— Что вам сообщил месье Эльзен после того, как увел вас под мост под тем предлогом, что намерен подыграть в комедии, придуманной его женой?

— Сказал, что вот уже два месяца он знает о наших с ней отношениях. Что ему известно о намерении жены оставить его и что он не может без нее жить.

— И он достал нож из кармана?

— Да. Заявил, что наконец-то ему представилась возможность отомстить нам. Убивать нас обоих, по его словам, — это пошло. Лучше, мол, посадить нас обоих за решетку. Точно помню его слова: «Хоть один из вас будет осужден!» Полицейские уже осмотрели набережную там, где указала им Фрида, то есть мадам Эльзен. Прежде чем нанести себе удар, причем столь внезапно, что я не успел ему помешать, он надел перчатку на правую руку (второй перчатки у него в кармане не было) и заметил: «Пусть на нем останутся твои „пальчики“».

Вслед за тем, не издав ни стона, ни вздоха, он упал! Объятый страхом, я убедился, что он мертв, после чего потащил его к Сене. Отлично помню, что я старался не прикоснуться к ножу из опасения оставить на нем отпечатки своих пальцев, о которых упомянул Эльзен. Я никому не сообщил о случившемся, зная, что мне все равно не поверят. Надеялся, что труп найдут не скоро. Мне хотелось остаться на свободе до тех пор, пока я не сумею представить бесспорные доказательства моей невиновности. У меня голова раскалывалась от мыслей.

Поверил ли признанию Каваллини судебный следователь? Он лишь смотрел на задержанного своими светлыми серыми глазами, на устах его блуждала улыбка.

— Так ничего и не придумали? — с легкой иронией спросил месье Фроже.

С этими словами чиновник поднялся и подошел к шкафчику. Отворив дверцу, тщательно вымыл руки под эмалированным умывальником, затем надел пальто и, водя шляпой по рукаву, произнес:

— Кстати, напрасно вы искали эти доказательства на набережной. Следовало бы вам заглянуть в дом предварительного заключения.

Выдвинув ящик стола, следователь извлек из него бумажник. При виде его мадам Эльзен вздрогнула всем телом. Затем, уже стоя на пороге, Фроже воскликнул:

— Доминик!

В кабинет с важным видом вошел старый бродяга. В руке у него был ломоть хлеба, он не знал, куда его девать.

— Не этого ли свидетеля вы искали? Лежа на устое моста, он видел все, что тогда произошло. Когда вы тащили труп к воде, он подошел к вам и предложил помощь. Этот старый мошенник потребовал за услуги сотню франков и вдобавок присвоил бумажник мертвеца. Но вот досада, со вчерашнего утра он пьянствует, тут-то его и задержали.

— Водится за мной такой грешок, люблю заложить за галстук… — начал было старик.

Но следователь, вытолкав бродягу из кабинета, посмотрел бесстрастным взглядом на свидетелей, все еще ожидавших вызова, и, почти не разжимая губ, процедил:

— Все свободны. Вы тоже, мадам. Отведите арестованного в камеру, Доминик.

С этими словами, держа под мышкой зонтик, месье Фроже вышел из кабинета.