Звезды в ее глазах [Анна Неделина] (fb2) читать онлайн

Анна Неделина Звезды в ее глазах

Звезды в ее глазах

Они столкнулись в переулке столичного города на Тервире… Он сразу ее узнал, хоть и не сразу поверил.

Перед ним стояла Агнес. Все также красива, только волосы оттенка жухлых листьев теперь короче, обрезаны небрежно, наискосок, кончики чуть вьются. Черные глаза – как бездна, в которую смотреть не рекомендуется, потому что есть шанс, что бездна заинтересуется и заглянет в тебя… Может, потому он тогда и пропал: не отвел вовремя взгляд, привлеченный серебряными звездами в бездне… Бледные бескровные губы, обреченно опущенные уголки… И кроваво-красный цветок, измятый, потерявший пару лепестков, высовывается из нагрудного кармана. Как четко обозначенная цель для выстрела в упор.

Все это – мельком, потому что топот и крики приближались. Он сгреб Агнес в охапку, сминая цветок одной рукой, дернул на себя. Когда законники выбежали в переулок, их внимание привлекла лишь парочка, обнимавшаяся на круглом чугунном крыльце. Он, чуть замешкавшись, загородил женщину собой, а она стыдливо прикрылась полой плаща, явно ей не по размеру. «Нежная улыбка: эскорт и рекреационные услуги», – значилось на вывеске. Переулок примыкал к Кварталу Без Забот. Законники должны были остановиться и проверить регистрационную маркировку. Он спустился с крыльца, подтолкнув Агнес за дверь. Благо, оказалось открыто. То ли до «Нежной улыбки» еще не дошло эхо начавшихся беспорядков, то ли владельцы решили рискнуть.

Рекреационные услуги, как и эскорт, на Тервире входили в Кодекс одобренных профессий и требовали лицензирования. Судя по значку на вывеске, лицензия у «Нежной улыбки» была.

– Господин посол, сейчас на улице опасно. Вам лучше вернуться в гостиницу, – заметил тот, что проверял его регистрационную маркировку.

Господин посол кивнул. А то он не заметил!

– Моя машина на стоянке у Парка Звезд, – пояснил он. – Не смог уехать, когда все это началось.

Законников устроило. Конечно, господин посол не поехал бы в Квартал Без Забот на собственной машине с федеральными номерами. Чтобы назавтра во всех СМИ появились пикантные заголовки вроде: «Посол Без Забот» и «Деньги все же возвращаются к налогоплательщикам, но весьма заковыристым путем». Ага, читали еще и не такое. И опровержения придумывали не менее поэтичные… Про человека, со спины очень похожего на господина Х. Но на Тервире завтра явно все СМИ будут говорить о других событиях. Рекреационные услуги, оказанные господину послу, вряд ли кого-то всерьез заинтересуют на фоне несанкционированных демонстраций. Одну из которых – возле Парка Звезд – только что разогнали с применением оружия. Красный цветок – то, что от него осталось – лежал в кармане плаща, с которым скрылась в «Нежной улыбке» Агнес.

Законники все же пошли внутрь. Навстречу им выплыла напряженно улыбающаяся администраторша в строгом, но очень обтягивающем костюме, аж с тремя расстегнутыми пуговками на блузке… Она смотрелась эффектно и старалась сохранить видимость спокойствия. Да, лицензия есть. Девушка, которую господин посол выбрал для оказания рекреационных услуг? Да-да, вот запись. Вот и девушка.

Вышла брюнетка с короткими, тщательно уложенными волосами. В его плаще, под которым было вечернее короткое платье, больше похожее на ночную сорочку.

Почему регистрации не доведена до конца? Простите, так получилось, что господин посол не собирался к нам заходить. Он оказал помощь Лилу, которая возвращалась с заказа и попала в неловкую ситуацию. Да, двое, затащили в подворотню. Да, клиент не довез обратно. Так иногда случается, попадаются хамы… да, ему что-то не понравилось. Такое тоже бывает, человеческий фактор. Иногда достаточно не того оттенка волос, вы понимаете?

Господин посол вздрогнул. Оттенок волос действительно неуловимо отличался. Брюнетка была потемнее, но в неоновом свете холла «Нежной улыбки» вообще сложно было разобраться с цветами.

Кстати, господин посол отказывался. Наша фирма хотела сделать ему комплимент. Понимаете, к нашим девушкам нечасто относятся с подобным вниманием. Но господин посол собирался уйти, и Лилу как раз уговаривала его вернуться, когда появились вы. Вот так. Лилу плавным движением сняла плащ – все дружно уставились на ее точеные обнаженные плечи (платье оказалось без рукавов) и соблазнительную грудь, прикрытую лифом лишь наполовину – и протянула господину послу. Он взял. Руке тут же стало жарко. Он словно чувствовал тяжесть красного цветка, который мог, кажется, просвечивать сквозь кашемир.

– Спасибо, – сказал он, когда законники ушли.

– Мы доставляем клиентам удовольствие, – сообщила администратор. Этот девиз мерцал на стене за ее спиной. – Я внесу в регистрационные данные услугу номер двадцать три бис. Лилу сделает вам массаж с расслабляющими маслами. Вот ваша бирка. Вип-комната. Но за масла все же придется заплатить. Потом мы предоставим вам служебный транспорт.

«Без разницы», – подумал он. На фоне начавшихся беспорядков появиться у гостиницы в машине из борделя – это, скорее, анекдот. Его потом можно будет на официальных встречах рассказывать без всяких опасений.

***

Он больше не видел ее в тот день, а цветка в кармане не нашлось, лишь неосторожно оставленный обрывок лепестка… Но с ним осталась тень Агнес. Взгляд из бездны, звезды в глубине ее глаз. Она смотрела на него так испуганно. Она в беде. Как она смогла в такое вляпаться? Хотя о чем он? Они и рассорились семь лет назад из-за того, что он собирался сделать карьеру на государственном поприще, а она вдруг заболела идеей межпланетной свободы. Свободы от чего, Агнес? От порядка?

Она словно не слышала. Они ссорились все сильней и, и он предоставил ей свободу. Свободу от себя и своих убеждений. Тогда он видел, как звезды в ее глазах гасли.

Она все еще не оставила опасные идеи… да ее бы вчера убили! Или упекли за решетку, а потоми ее ждала бы психокоррекция. Психокоррекция – это благо, а прошедшие через нее перестают помышлять о преступлениях, становятся другими людьми… Но в них навечно поселяется сомнение. Потому что психокоррекция не отменяет знания о том, что раньше у них была другая жизнь и другие взгляды. И недоверия со стороны общества не отменяет тоже.

Агнес в центре реабилитации после психокоррекции… Он попробовал представить, как она сидит на койке, обхватив колени, уставившись в стену…

Он мог бы попытаться ей объяснить.

Он был не против услышать, как после вчерашнего она признает, что с нее достаточно борьбы за свободу…

Он просто хотел убедиться, что она в порядке.

Но Агнес не оставила взамен цветка никаких сведений о себе. А в «Нежной улыбке» не нашлось ни администратора, ни Лилу, которые были свидетельницами случившегося. Отпуск у них, понимаете, господин посол? А частная жизнь сотрудников – это высшая ценность и… приходите через две недели. Но если хотите, вместо Лилу можем порекомендовать вам…

Неделю он ждать не мог – его отлет с Тервира стал возможен уже через четыре дня, когда особое положение было отменено и столичные космопорты заработали вновь. На территории еще дежурили отряды саперов – на случай угрозы теракта… но все было спокойно.

И он сидел в кафешке, пил крепкий черный кофе без молока и сахара, и думах о призраке Агнес. О ее глазах, ее голосе, который он так и не услышал спустя столько лет. Она ведь лишь смотрела на него… Что она чувствовала? Это странным образом заботило его, но он никак не мог вспомнить, какие эмоции отразились на ее лице. Кроме страха. Кроме удивления. Должна же она была…

– Ваша шарлотка.

Перед глазами появилась тонкая рука. Пальцы держали тарелочку с яблочным пирогом так, словно это было произведение искусства. Это было забавно, и он невольно поднял голову. Рядом с его столиком стояла Агнес. Те же глаза, только волосы еще короче – почти мальчишеская прическа, челка подкрашена черным. Губы цвета рябиновых ягод…

Он встал. Официантка от неожиданности отступила.

– Агнес, – проговорил он. – Постой… нам нужно поговорить.

Официантка вдруг успокоилась и улыбнулась.

– Простите, господин, вышла ошибка.

Она постучала блестящим ноготком по бэйджику. «Марика», – было написано на нем.

Он нахмурился. Она могла сменить имя, но смотрела на него так, будто совсем не знала. Не мог он измениться настолько… Не могла она его забыть. Ведь Агнес и любила без компромиссов. Мое сердце останется с тобой. Это последнее, что она ему сказала. Он счел это излишне претенциозным.

Марика что-то прочла в его взгляде.

– Подождите минутку, господин.

Он кивнул. Не собирался уходить. Теперь – без объяснений – ни за что.

Марика сходила к прилавку, передала поднос администратору и что-то сказала. Потом вернулась к столику. Пояснила:

– Я взяла перерыв. Клиентов сейчас мало. Многие еще боятся… не могли бы вы мне назвать фамилию Агнес?

***

– Понимаете, это было неизлечимо. Синдром Лантера-Хорвица. В экспериментальном центре ей пришлось подписать несколько соглашений. Она дала разрешение на пересадку органов. И признало право клиники на биогенетическое десятикратное копирование. Для эксперимента по социальной адаптации клонов. Я из последней партии и видела только двоих. Одна из нас стала связистом, она сейчас в экспедиции в галактику Орти. Вторая пострадала во время одного из терактов. Я ходила на опознание. Мне кажется, в нас есть что-то от нее… от прототипа, понимаете. Понемногу, но хочется думать, что мы достаточно близки к тому, чтобы быть настоящими людьми. Но у меня процент синтетических органов – семьдесят пять… Знаете, мне иногда так сильно хочется танцевать. И я еду в клуб на всю ночь…

– Значит, Агнес…

– Исследования не дали положительного результата. Агнес Гальс умерла в две тысячи триста пятнадцатом. Ее имя значится в похоронном отделе при экспериментальном центре. Я запишу вам номер… Вот. Простите, больше ничем не могу помочь.

Он тупо кивнул.

Пятнадцатый год. Шесть с половиной лет назад…

Она уже тогда знала, что больна?

Или еще не знала?

Хотела ли она сделать что-то для этого мира, пока не умерла и потому была так безрассудна? У нее оставалось совсем немного времени…

Он встал. Пирог так и остался нетронутым.

Марика повторила:

– Простите… могу я задать вопрос. Вы… приняли меня за Агнес только из-за внешности? Или я все же… – она осеклась. – Простите. Всего вам хорошего, господин.

Пока осыпается пепел сгоревших мостов

– Что, ведьма, допрыгалась?

Тьма окутывала плотно – не вырвешься. Холодная до промозглости, она сковывала, заставляя вздрагивать от касания невидимых влажных пальцев. И одежда как будто совсем не была преградой… И кто-то пристально смотрел из темноты, и не было для этого взгляда ни ограничений, ни запретов. А у нее – не было права сопротивляться. Тьма захохотала, эхо разнесло отголоски по невидимым пещерам, и где-то вдалеке еще долго ухало и подвывало.

– Тебе какое дело, тварь? – процедила девушка, стараясь не выдать охватившего ее ужаса. Не получалось избавиться от чувства, что тьма видит ее насквозь. Навылет. Девушка сглотнула.

– Да никакого, в общем, – злой шепот у самого уха. Обжигающее дыхание коснулось плеча. Как может он так жарко дышать и быть таким холодным? Он же чудовище, мысленно напомнила себе девушка. Голос во тьме – это все, что может хоть как-то сближать его с человеком.

– Скучно просто. Решил поговорить.

– Издеваешься?! Может, мне еще сплясать, чтобы ты развлекся?

– Как вариант. Или тебе так не терпится умереть?

Девушка сжала кулаки. Бездушный, кровожадный зверь!..

– Не собираюсь я перед тобой унижаться. Подавись… убийца!

Внезапно стало свободней дышать. Будто что-то отодвинулось, отпустило. Только ощущение взгляда осталось.

– О! У нас тут при-инципы. Я злой, ты – добрая. Поня-я-атно… Людям, поди, помогала?

В голосе слышалась издевка. Терпи, приказала себе девушка.

– Что в этом плохого? Ты калечишь, я – лечу.

– Ага… помощница, – хмыкнула тьма. – Полезная… А с-скажи, ведьма, как ты здесь оказалась?

Девушка втянула сквозь зубы горячий воздух. Холода теперь не было и в помине. Тьма продолжала издеваться:

– Такую полезную, добрую ведьму благодарные людиш-шки… отправили к твари в логово!

Каждое слово было – как ожог. Но в душе что-то стыло и умирало. На щеках высыхали от жара слезы.

– Не тебе судить людей. Ты обложил их данью! Ты потребовал жертв! Голодное, бессердечное чудовище!..

Что-то упруго ударило в грудь. Девушка не устояла на ногах, упала на землю. Ее тут же подхватило и поволокло. Все, в панике подумала она. И вскрикнула от боли, не сдержавшись. В плечо впивались когти. Сверху посыпалась земля. Откуда-то повеяло сквозняком.

– А не пошла бы ты, в-ведьма?! – прошипело над ней, и по лицу мазнул раздвоенный язык. Девушка свернулась в комок и заскулила от страха. Но ничего больше не случилось. Даже ощущение взгляда исчезло.

Девушка настороженно прислушивалась. Ей снова стало холодно. Она поднялась на ноги. Шатко переступила, схватилась за стену. Позади словно кто-то фыркнул. Снова посыпалась земля. Девушка вздрогнула и побрела, как могла, быстро, туда, откуда веяло свежим воздухом. Вскоре она увидела свет, а потом – и вовсе вышла из пещеры. Солнце слепило. Сколько же времени она провела во тьме?

Земля перед пещерой была изрыта, то там, то тут желтели межу камнями обломки костей. Трава начинала пробиваться редкими кустиками лишь шагах в двадцати от раззявленной пасти пещеры. Девушка прошла не так уж много, когда часть крутого склона перестала закрывать от нее дорогу, вьющуюся между валунами. По этой дороге двигалась вереница всадников. Девушка добралась до плоского камня и села на него. Всадники все равно быстрее пешего…

Вскоре они выстроились перед ней полукругом. Обратно к пещере дороги никто не закрывал.

«До-обрая ведьма!» – издевательски протянул в голове до дрожи знакомый голос.

Девушка вскочила с камня и чуть не упала, подавшись назад. За ней никто не двинулся. Один из всадников спешился, вытащил меч и шагнул следом за девушкой. У кого-то из всадников были взведены арбалеты. Ведьма бессильно замерла.

– Решила сбежать?! – прорычал спешившийся. На нем были дорогие одежды и короткий плащ, отороченный мехом. К его начищенным сапогам не приставала грязь. – Тебя выбрали, а ты хочешь угробить всех?

– Нет… я… – она продолжала отступать.

– Возвращайся! Стерва! Или тебе на всех плевать?! – Рычал предводитель. Девушка остановилась. Губы ее дрожали. Она снова сжала кулаки. У нее не было сил вернуться в пещеру. Она вообще вряд ли сможет сделать еще хоть шаг. А они все поняли по-своему. Предводитель взмахнул рукой и один из арбалетов сухо щелкнул. Болт врылся в землю у самых ног девушки, она испуганно вскрикнула.

– Следующий – в живот, – пообещал предводитель. Она облизнула губы.

– Пеняй на себя. Сама пойдешь или… Считаю до трех! Раз…

Девушка прикрыла глаза. Сейчас…

Гора содрогнулась. Нарастающий рев привел лошадей в неистовство. Люди падали на землю и не всегда успевали увернуться от копыт… Крики тонули в грохоте и оглушительном рыке.

Ведьма не удержалась на ногах, упала на колени. Прямо над ней вспенилась в воздухе искристая тьма. Еще мгновение – и между пытавшимися собраться в неровный строй вооруженными людьми и сжавшейся на земле фигуркой в порванном платье возник огромный черный дракон.

Воздух наполнился жаром и по склону волной пошел огонь…

***

– Это не победа! – возмущалась Алуки. Сложив руки на груди, она отвернулась от Никта, задрав носик. Никт протянул:

– А как это называется? Что она сделать-то смогла?

Алуки зашипела, как кошка, глаза ее вспыхнули красным.

– У твоего парня сразу было преимущество! Так не честно! Не честно!

В Зал Снов заглянул Морф. Окинул взглядом замерших друг напротив друга спорщиков.

– Что это вы тут устроили?!

Алуки тут же погасила огонь в глазах, а Никт – убрал частичную трансформацию.

– Да это мы так, балуемся… – протянул Никт, но Морф уже подозрительно принюхивался. Благовония не смогли заглушить тонкий аромат эликсира управления.

– Та-ак, – протянул Морф. – Вы опять?!

Алуки скроила виноватую мордашку.

– Да мы и не успели ничего, Морф, правда-правда!

– Ага! То-то я не вижу, что вы переменили раскладку камней на алтаре. Экспериментаторы! Владыки снов, как же! Детский сад, штаны на лямках… Что на этот раз?

– Ну… – Никт сдался первым, хотя Алуки явно еще была готова отнекиваться. – Только разок и воспользовались одним сном для двоих. Ничего серьезного. Мы строго за всем следили.

– Опять?! – взвыл Морф. По залу пронесся порыв шквального ветра. Взметнулись занавеси, упала увесистая мраморная ваза, разлетевшись на куски.

– Первое правило снозидания: у каждого человека свой сон! Второе правило снозидания: один человек не может попасть в сон другого человека. Третье правило снозидания: ни один владыка не может вмешиваться в сны людей, их задача – хранить сон людей от вмешательства… Вы же владыки, ваш удел – сны, вы не вмешиваетесь в жизни людей!.. Да кому я это все говорю?! Алуки! Ладно твой братец идиот, но ты-то… разумная ведь женщина!

– Мо-орф, ну, что ты завелся?

– Что скажет Совет снохранителей, если узнает, вы подумали?!

– Да что там узнавать. Мы только разок!..

– Вам за такой разок в прошлый раз влетело! Еще хотите?! А пока вас будут в храме мариновать, я за всех троих вкалывать буду?

– Ну, Мо-орф, – Алуки скользнула к разбушевавшемуся владыке. – Если ты ничего никому не скажешь…

– В следующий раз окажусь в цепях вместе с вами? Заманчивая перспективка! В общем, так, чтобы я больше этого не видел. Вам ясно?!

Алуки и Никт переглянулись. Морф не заметил азартного огонька.

– Не увидишь, Морф! – в один голос протянули брат с сестрой.

***

Двумя днями позже в актовом зале космоакадемии должно было состояться вручение дипломов. Она тоже должна была стать выпускницей. Выйти в центр огромного помещения, в котором такое эхо, что был слышен каждый неуверенный шаг к будущему, каждый восторженный вздох зрителей. С потолка спускались и чуть колыхались флаги федерации – синие полотнища посреди белизны стен…

Сейчас актовый зал был усыпан обломками провалившихся, искореженных плит, кусками арматуры, пылью… В глаза бросался нестерпимо яркий кусок полотна, всего лишь тряпка под обломками некогда величественного здания.

Академия лежала в руинах.

Как и вся столица, истекающая кровью, обожженная пожарами, уничтоженная в считанные часы внезапным налетом. Сирены еще выли в отдалении, как будто кто-то невидимый рыдал на обломках.

Бежать было некуда, прятаться вечно вряд ли получится, но оставаться на месте тоже было нельзя. Она еще не привыкла к весу лучевого ружья. Она готовилась к научным экспедициям, а не к войне!..

Страшно. Жалко себя. Душно – вокруг туман от дыма горящих зданий. И пыль. Как будто столица – уже история, часть учебника, параграф двадцать пятый, Эпоха изучения глубинного космоса, падение Федерации…

Он появился перед ней, когда она уже почти пробралась через завалы актового зала. Тяжело выступил из непредсказуемой черноты бывшего парадного коридора, больше похожего сейчас на вход в пещеру.

Он был в серой форме захватчиков. В глаза бросились нашивки – три золотых полосы, перечеркнутый кровавой линией. Она так испугалась, что сначала ударила – даже не прикладом, просто ткнула в противника дулом ружья – а потом уже поняла, что он один и не оказывает сопротивления. То есть, он пытался, но не смог. Китель с левой стороны пропитался кровью, как раньше это не было очевидно? Кровь казалась слишком яркой, резала глаза. Захватчик тяжело дышал. Сидел перед ней на полу, среди обломков, безоружный, теряющий сознание, и смотрел снизу вверх. Глаза у него были черные, как два куска угля.

– Мразь! – выдохнула она и пнула его в лицо. Он тяжело опрокинулся на спину. При нем не было оружия. Видимо, не смог тащить и где-то потерял. Стыдно, наверное, для военного.

Из разжавшихся пальцев выскользнула и подкатилась к ее ногам пластинка мнемозаписей. Эта пластинка раньше лежала в витрине в парадном коридоре. Была серебристая табличка… гордость академии… гимн написан выпускниками… восхищенные взгляды… я тоже буду… список распределения… целый ворох образов. Планы и надежды.

Теперь – лишь пыль среди развалин.

Она замерла. Захватчик коротко застонал и пошевелился. Не помер еще. Она сняла пояс, торопливо, но крепко перетянула ему плечо, выше раны. Если жгут не убрать потом… Да и ладно, пусть хоть отвалится!.. Ладони стали влажными от крови… У него явно не одна рана.

А вот не надо было нападать!

Он вдруг открыл глаза. Спросил хрипло, но внятно:

– Уверена, что… делаешь пр-равильно?

– Молчи, мразь! – процедила она снова. Ее ведь учили. Но, кажется, все-таки не уверена.

– Что… дальше?

На этот раз она не успела ничего ответить. Послышался шум, по коридору явно кто-то шел. Потом раздались и голоса. Она вскинулась.

– Звездная чума!.. Ищите, должен же был хоть кто-то выжить!

Она перешагнула через захватчика, который попытался подняться, но не смог. Чтоб ты совсем сдох, мелькнула в голове злая мысль.

Она вышла в коридор. Увидела синюю форму федеральных войск.

– Кадет Мунир… в строю.

Из сериала фраза. Не знала, что придется в жизни говорить.

Их было шесть человек и они все вскинули оружие. Ни один не выстрелил.

– Долгих дней, кадет! Не ранена?

Она тупо уставилась на свои ладони. Отвратительно-яркие красные пятна, будто кислотная краска. Разве кровь такая?

– Н-нет.

Надо было сказать: это не моя. Она промолчала. Командир отряда шагнул вперед.

– Другие выжившие?

Она пожала плечами. Сколько она здесь? Никого не видела.

Тяжелая рука опустилась Ей на плечо.

– Молодец, что продержалась, кадет. Линия обороны восстановлена. Идешь с нами. Осмотрим тут все и вернемся в лагерь… Ты среди своих. Спину прямо, кадет!

Отряд двинулся дальше по тому, что осталось от парадного коридора. Мимо разрушенного актового зала. Она оглянулась. Светлое пятно посреди чернильно-черного коридора. И мерцающие в сумраке следы…

***

– Так нечестно! Ты специально привел этот отряд! Она бы справилась!

– Ага, то-то я и видел, как она справлялась!

Никт и Алуки вопили друг на друга, позабыв о том, что нужно скрываться.

– Выходит, вы все никак не успокоитесь, – устало произнес Морф. Брат с сестрой разом замолкли. Морф стоял у стены, привалившись к ней спиной. Руки скрещены на груди. Во взгляде – осуждение.

– Опять эксперименты с внедрением людей в чужие сны. Запрещенные, между прочим! – Владыка как будто хотел повысить голос, но передумал. Мол, все равно бесполезно. Вместо этого он спросил:

– Вы вообще чего добиться-то собирались?

Никт и Алуки переглянулись. Никт неловко пояснил:

– Ну, это… сильные страхи мешают людям развиваться. Ты их видел? Потенциал успел оценить? Только у одной неуверенность в себе такая, что там беспросветно. А другой – настолько в людях разочаровался, что никому не верит. Зато у него знаешь какой талант к фотографии и чуйка на остросоциальные темы! А она, между прочим, научными исследованиями могла бы заняться. Ну, в будущем, если бы захотели. Только не захотят. Мотивация подавлена. А вот если они в своих снах справятся и уверятся в том, что способны на большее…

Морф тихо зарычал.

– А обязательно это делать запрещенными методами, вы, двое недалеких… великих естествоиспытателя?!

– Если они почувствуют зыбкость сна – ничего не получится, – запротестовала Алуки. – Мо-орф, ну ты же знаешь теорию. Сон не причиняет вреда на физическом уровне. Но и не помогает без активного вмешательства Владык.

– На которое у вас разрешения нет! Да вы и до Владык еще не доросли, так что я вам просто могу доступ к снозиданию ограничить! Так и сделаю, имейте в виду. Для вашего же блага, – посулил Морф. – Вы же просто снимете их страхи. И что? Никакого саморазвития, никакого осознания. Люди либо не придают значения снам, либо идеализируют их. Не поймут они ничего, короче говоря.

– А если все-таки…

– А если «все-таки» – еще хуже! Уверятся в своих безграничных возможностях и попросту злоупотребят вашим даром.

– Ну, Мо-о-орф! Чего ты опять заводишься?

– Чего я завожусь? Как будто до вас тут никто не пытался людям помогать. Только сначала это «немножко уверенности», а потом некоторые додумываются до того, чтобы «дать человеку возможность перешагнуть через все преграды». Снимают блок человечности – а в мире людей потом хаос знает что творится!

– У них там всегда хаос знает что, – фыркнул Никт, но, под тяжелым взглядом Морфа, сник и добавил: – Да не собирались мы никакие блоки снимать! Мы за любовь. Да, Алуки?

– Да, Никт. Мо-орф, не злись!

Владыка вздохнул.

– Вот я так и подозревал, что вам бесполезно что-то доказывать. Вот вам сувенирчик из мира людей. Изучайте!

Морф бросил что-то Никту, тот перехватил.

– Учебник истории?

– За седьмой класс? – протянула Алуки. – Смеешься, да?

– А что я, плакать должен, что у меня в напарниках два всемогущих дурака?

Никт и Алуки были подавлены. Морф никогда не был таким… бессильным. Скорбящим.

– Извини, – поддавшись порыву, сказала Алуки. – Ну, хочешь, мы больше не будем? Только не тоскуй.

– Ага, не будете вы, – фыркнул Морф, немного приходя в себя. – Значит, так. Пока не прочтете, эксперименты запрещаю. А этим своим… излеченным, сотрите воспоминания. Я понятно поставил задачу?

– Более чем, – расстроено протянул Никт.

– И без разговорчиков! – пригрозил Морф. А потом начал таять. Просто вылинял, через него стали проглядывать облачные занавеси. Морф повисел в воздухе прозрачной сущностью, которая с укором еще какое-то время смотрела прямо на Никта и Алуки, а потом все же исчез окончательно. Брат с сестрой переглянулись.

– И что он так дергается, – буркнул Никт. – Будто детей отчитал. Мы ведь просчитывали вероятности! И на агрессию не замыкали.

Алуки вздохнула.

– Иногда Морф бывает таким занудой! Мне кажется, что сам он тоже в людях не очень-то разбирается.

***

Звон разбитых чашек разнесся по всему залу. Конечно, на них посмотрели все, даже шумная компания за угловым столиком попритихла на мгновение.

– Ты не поранилась? – это, конечно, Машка. Принесло же их с Галиной… То есть, против Машки Рита ничего не имела. Но могли бы ходить обедать в какое-нибудь другое заведение. Среди студентов популярней кафешка через дорогу. Конечно, фастфуд, зато быстро, сытно и недорого. А Галина специально ходит в «Кофе-стрит», специально подгадывает, когда у Риты смены.

– Нет, простите, – Рита оглянулась, столкнулась с недовольным взглядом Мирославы. Мирослава не любит происшествий. А тут, как ни крути…

– Приносим извинения за беспокойство, – администратор подплыла к столу с улыбкой, способной растопить ледяную скульптуру в мороз. Рита вздохнула, собирая разлетевшиеся по полу черепки.

Галина тоже улыбалась – Мирославе. Всем видом показывала, что не напугана и не обеспокоена. Смахнула осколки с юбки – под ноги Рите.

И с чего она вообще решила, что Рита флиртует с ее Сержем? Серж этот, между прочим, сам себя галининым не считал и со своей сверхобщительностью улыбался каждой встречной-поперечной. Но Галина почему-то взъелась именно на Риту.

Никто, разумеется, не видел подножки. Устраивать разборки Рита не решилась. Мирослава встанет на сторону клиента в любом случае. Будет в чем-то права, конечно…

И с чего это она будет права, внезапно подумала Рита. Я что, пустое место?

Ну, иногда она себе такой и казалась.

Осталось два курса. А потом – с дипломом – она уже не будет зависеть от подработок. И Галина сможет спокойно вздохнуть, потому что на Сержа Рита не претендует. Вопрос только: входит ли сама Галина в планы Сержа? По наблюдениям Риты, так не очень. Серж в Европу собирается, а не к алтарю.

…на пары Рита опоздала. И конечно, возле нее крутился Серж с этими своими байками. Вечно находит какие-то дурацкие истории в новостной ленте, потом пересказывает. Сегодня Рите смеяться над его историями совсем не хотелось. Хотелось уже выкрикнуть Сержу в лицо, чтобы уматывал.

Потом еще разговор с матерью по поводу «несознательного Ромика». Твой брат опять дома не ночует. А в соцсетях ты видела его переписку? О чем они там вообще думают?!

Ромик любил поныть, как тяжело быть младшим. Семнадцать стукнуло, а мать все никак не уймется. Ныл он преимущественно Рите, при маме старался держаться шелково. Образцовый сынуля. Все выслушает, а потом сделает по-своему. У Риты так почему-то не получалось.

И вроде ничего не произошло за день, но к вечеру Рита вымоталась, как будто ее в кофемолке мололи.

Не удержалась и закурила. Уже почти решила, что избавилась от вредной привычки. Но пачку так и не выкинула. Видимо, потому и сорвалась.

Остановилась неподалеку от витрины одного из магазинов женской одежды. В витрине стояли несколько манекенов, взгляд притягивал центральный – в платье винного цвета. Рита попыталась вообразить себя в этом платье. Куда она, правда, пойдет? На пары? В платье в пол? Ага, заходит она такая в аудиторию… Рита так ярко представила себе общий шок, что между лопатками даже зачесалось – как будто кто-то уже на нее смотрел.

– Держи спину, кадет, – раздался за спиной глубокий, заставивший невольно вздрогнуть голос. Он чуть акцентировал «р», получалось как-то раскатисто. – Тебе пойдет. Если с каблуками, конечно, а то подол по полу будешь волочить.

Слишком уж знакомый, но совершенно нереальный голос, пришедший откуда-то из снов. Всего лишь эхо… Рита оглянулась, едва не отскочив. Винные отблески играли в чернильно-черных глазах, смотревших на нее снизу вверх.

– Медсестр-ра из тебя, кстати, никакая, – снова этот голос. И усмешка. Прежде чем осознать, Рита выдохнула:

– Дракон!

Тот, что стоял перед ней, довольно сощурился.

– Нашел тебя, ведьма!

Конец

Оглавление

Звезды в ее глазах

Пока осыпается пепел сгоревших мостов