Собаки-призраки [Ханну Райяниеми] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (4) »
Ханну Райяниеми Собаки-призраки
Начинается со свиста. Он раздаётся прохладным летним вечером и замирает на высокой ноте. Руби тут же высовывает нос из ямы, которую мы с лабрадорами выкопали в маминой бывшей клумбе в поисках пиратских сокровищ, озирается и несётся к штакетнику, быстро-быстро виляя толстым хвостом. Настораживается и Принцесса, бросает кость, зевает и с достоинством топает следом. На секунду мне кажется, что вернулся папа, и сердце ёкает. Но нет, это долговязый мальчишка по кличке Собакин. Он сидит на корточках за забором, сгибаясь в три погибели и припав красным лицом к доскам. Я пялюсь на гостя, стоя коленями на земле и не выпуская из рук пиратский меч, но меня, похоже, не замечают. А затем Собакин принимается лаять, очень звучно и утробно, будто гром гремит. Прижав уши, Руби с Принцессой слушают. Вот он умолк, и только пыхтят собаки. Он встаёт и широко распахнутыми белесыми глазами смотрит на меня. — Привет, мелкий, — говорит Собакин. — Ты знаешь, что у вас дома завелись собаки-призраки? Он распрямляется, скрещивает волосатые руки на груди, поверх спортивной куртки, и сверлит меня взглядом. Под его глазами страшные на вид тёмные круги. Он смотрит на меня внимательно, будто собака, которая чего-то хочет. В горле у меня пересохло, но Принцесса и Руби виляют хвостами, поэтому в дом я не убегаю. Я подхожу к забору. — Собаки-призраки? — Ну, бывшие собаки. Мёртвые. — Он чешет нос и скалится. От него пахнет несвежим потом и землёй, и я задерживаю дыхание. — Ты того, смотри. Они могут забраться в тебя, подбить на нехорошее. Когда взрослые тебя подкалывают, это видно: они будто усмехаются внутренне. Но Собакин убийственно серьёзен, как мистер Ганн на уроке географии. — Ладно. Я отступаю на шаг и запускаю пальцы в Рубину шкуру. Собакин суёт меж досок волосатую руку, и Руби её обнюхивает, всё ещё легонько маша хвостом и улыбаясь по-собачьи. — С собаками-призраками надо держать ухо востро, — говорит Собакин, не отрывая от меня глаз. — Саймон! — вдруг слышу я маму. — Что ты делаешь? Она стоит в дверях кухни, хмуро-испуганная. Собакин рычит напоследок Принцессе и Руби, тявкает и пятится. — Кажись, ты влип, — говорит он. — Опять ты! — кричит мама. — Ещё раз — и я звоню в полицию! Собакин смотрит мимо неё, на что-то за дверью, и глухо взрыкивает. Затем разворачивается и припускает вдоль по улице низкими длинными прыжками, шлёпая грязными «найками» по асфальту. — Саймон, иди домой, — говорит мама. — Холодает. Ты же знаешь, тебе нельзя говорить с этим мальчиком. — Я хотел гулять. А он не со мной говорил, а с Руби. И с Принцессой. — Пора в постель. — Мама берёт меня за плечо. — Папа вот-вот вернётся. — А можно, Руби поспит у меня в комнате? — Как хочешь. — Она устало вздыхает, крепко меня обнимает и отпускает. Она сменила духи, в третий раз за месяц, и пахнет странно, как загорелые дамы в «Дженнерс». — Только папе не говори, ладно? — Ладно. И я иду в дом, где тихо и спокойно.* * *
Я долго лежу в своей комнате, не смыкая глаз. Руби, забывшись рядом собачьим сном, то и дело вздрагивает и встявкивает. Всё сходится. Если псы не попадают в рай, они бродят где умерли, и их становится больше и больше. Их, должно быть, уймы. Повсюду. Если все собаки, которых я когда-либо видел, станут призраками, то что им есть? Вроде и нечего, разве только друг друга. И некоторые будут здороветь, набираться сил, точно в «Горце». Я холодею, как в тот раз, когда нашёл в саду мёртвую птицу, кишащую белыми червями. Трубы в новом доме клокочут, и звук немного похож на собачье рычание. Мне вдруг нестерпимо хочется в туалет. Я задумываюсь, нет ли в комнате пса-призрака, который только и ждёт, когда я спущу ноги на пол. Но дыхание Руби, её запах меня успокаивают, — она бы почуяла, — и я осторожно встаю. Не разбудить бы, а то подумает, что настало утро и захочет на улицу, играть. Чтобы не ходить мимо спальни родителей, я иду в туалет, который в подсобке. Тихонько спускаюсь по узкой лестнице. Половицы под толстым ковром скрипят, как резиновые игрушки Руби. В подсобке душно, пахнет влажным бельём: мама вешает его на сушилке сверху. В углу ворчит водонагреватель. Мама не любит, когда ходим в туалет сюда, — мол, разносим повсюду микробы, — но с пустым мочевым пузырём собаки-призраки не так страшны. Я открываю кран вымыть руки, и что-то смыкается у меня на запястье. Будто собака схватила пастью: холодные зубы больно впиваются в кожу. Из раковины прёт густая вонь канализации. Я пробую отнять руку. Призрачные челюсти не пускают. Зубы царапают кость. Я кричу от боли. Из зеркала на меня глядит мокрый чёрный пёс с ярко-зелёными глазами. Вдалеке хлопает дверь. Потом загорается свет и появляется мама. — Ты что, Саймон? — говорит она, щурясь. В её волосах бигуди, отчего голова похожа на клумбу. Боль в запястье перемещается в живот и выходит наружу слезами. —- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (4) »
Последние комментарии
9 часов 2 минут назад
1 день 1 час назад
1 день 9 часов назад
1 день 10 часов назад
3 дней 16 часов назад
3 дней 20 часов назад