Дом, которого нет [Светлана Хорошилова] (fb2) читать постранично

Светлана Хорошилова Дом, которого нет

И какой смысл выстраивать здоровенный забор, если в дальнейшем годами жить с прорехой на самом видном месте, потому что когда-нибудь на него снова может обрушиться снег, – Лидия сбавила скорость, чтобы в очередной раз проводить непонимающим взглядом ограждение с искорёженным накренившемся по вине снежного обвала забором по соседству. Так и заберётся кто-нибудь, подумала она, а через них к нам, что за беспечность, четвёртый год какие-то полтора метра жестянки восстановить не могут…

Весь день передавали похолодание, обещали, что мороз за́ полночь только рассвирепеет – резко опуститься до минус тридцати, от чего все давно отвыкли. Верхняя одежда за время глобального потепления постепенно эволюционировала в более облегчённые варианты и кроме мужниного серого ватника, висящего в хозяйственном помещении, когда-то отданного по случаю друзьями, из полноценной утеплённой одежды у них ничего не осталось. Их броские пуховики с густым мехом по краю капюшона при ниже минус тридцати не стоили ничего, да и настоящего пуха в них не было.

Вдоль улицы шла узкая, скользкая, плотно утрамбованная дорога, стоило с неё съехать, как снег начинал препятствовать заезду, колеса застревали в проёме давно не расчищавшихся ворот. Шипованная резина прокручивалась на высоких оборотах впустую – её удерживали на одном месте бесформенные старые глыбины, нарастившие за неделю новые слои снега. Лидии пришлось ползать на четвереньках и подкапывать сбоку заднего правого колеса, вдыхая пары выхлопа, чтобы сдать обратно и начать преодолевать бездорожье заново.

– Стас! – крикнула она, обернувшись на окна. Её голос рассеялся в морозном воздухе над снежными крышами домов, стоящих в молчаливом ряду и создающих видимость, будто они всего лишь экспозиция, а жизнь в них условна, если не сказать, что совсем отсутствует. Родные места когда-то в прошлом, во времена юности, были полны снующих повсюду людей в любую самую неприветливую погоду, а теперь напоминали район, в котором объявлен комендантский час.

Двигатель набирал обороты, ревел, колесо снова пробуксовывало.

– Стас!

Окна дома горели в полном составе, в каждом помещении, но на зов никто не выходил. С очередной попытки её Рено вкатилось во двор, проложив две борозды по достаточно просторной парковочной площадке, двигатель стих. Возня с воротами ещё продолжалась: воротины загребали снежную массу и не хотели примыкать друг к другу – в такие моменты проживание в загородном доме начинало ей действовать на нервы. Закончив греметь затворами, Лидия вытащила из багажника несколько сумок с провизией, захлопнула его с раздражением и направилась в дом. С пуховика и меховой шапки полетели брызги оттаявшего снега, когда она стала трясти ими в прохладном тамбуре, всё шуршало: пакеты, объёмная сумка из крафт-бумаги с ручками, накалившаяся от мороза верхняя одежда. Лидия разулась и затащила часть вещей в тепло, после чего сразу уставилась с вопросительным выражением лица на сидящего за широким компьютерным столом мужчину, он выглядел озадаченным, благодаря стиснутым ладоням, прислонившимся к лицу, покрытому чёрной мягкой окладистой бородой.

– Стас, ты не слышал, как я буксую?

Мужчина и ухом не повёл. У неё вывалилось из рук всё содержимое, она устала, маленькие руки, не предназначенные для тяжёлой физической работы, ныли от напряжения. Женщина подошла вплотную, наблюдая с претензией за отсутствием какой-либо реакции с его стороны. На мониторе одиноко светилась вбитая с начала первой строки дата: 24. 01. 1942.

– А? – Стас наконец-то зашевелился, торс навалился всем весом на расшатанную спинку офисного кресла, издав пронзительный скрип где-то в части неисправного газлифта, взгляд сместился от экрана к ней. От былой круглолицести за последние пару лет не осталось и следа, борода только создавала иллюзию жизненности, на самом деле под ней давно углами выпирали скулы и с каждым днём проседали щёки. Волоокие карие глаза, которые он вынужденно направил на жену, говорили об очередной бессонной ночи, их выдавала капиллярная краснота на фоне нездорового цвета кожи лица. Нарушение режима сна и бодрствования для мужчины под пятьдесят с периодическими рецидивами тех или иных недомоганий было сравнимо с миной замедленного действия. За недельное отсутствие жены в доме произошли изменения: раковина была завалена горой немытой посуды, мусор ни разу не выносился, на столах и кроватях выстроились колонны из бесчисленных папок с некоей информацией, понятной лишь их обладателю, кстати, эти выстроенные колонны – единственное, что отдалённо напоминало о порядке. На полу, прямо на проходе, стояло несколько распахнутых чёрных органайзеров с различным инструментом и мелкими запчастями, о которые все спотыкались, чуть в сторону были накиданы технические журналы, ксерокопии и книги научного жанра с заложенными между страниц первыми попавшимися предметами,