Попаданка со стажем [Мстислава Черная] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Мстислава Чёрная Цикл "Попаданки с гаджетом". Книга 3. Попаданка со стажем


Файл создан в Книжной берлоге Медведя.


Пролог


Двое у пруда так заняты собой, что не замечают меня, стоящую за отцветающей вишней. Слёзы застилают глаза, размывая картину открывшегося предательства. Мой жених – свадьба уже завтра – целует мою сестру.

– Калан, – она льнёт к нему, обвивается руками. – Калан, мне больно думать, что ты свяжешь свою судьбу с Нишаль. Я должна говорить о сестре только хорошее, но… тебе я врать не могу! Ах, ты сам знаешь, как она вульгарна. Если бы ты мог разорвать помолвку…

Я вульгарна? До меня доходили слухи, что именно так обо мне говорят в свете, но Тиана всегда уверяла, что это от зависти, что яркий макияж и крупные украшения лишь подчеркнут мою красоту, а слушать сплетников – себя не уважать. Теперь она сама называет меня вульгарной. Она и в этом лгала?

Хоть одно правдивое слово она мне сказала?!

– Тиа, не говори глупостей. Отец никогда не позволит мне заменить Нишаль на тебя. Потерпи, через месяц или полтора я смогу официально предложить тебе место домоправительницы, и ты переедешь в мой дом. Однажды ты станешь моей женой.

– Мне так неловко, словно я обманываю Нишаль…

Словно?!

– Тиа, это не так. Кто виноват, что твоя сестра не только лишена чуткости, но и ума?

Калан снова целует Тиану, сминает её платье.

Из горла рвётся стон, и я зажимаю рот обеими руками. Я не дам им себя увидеть, я слишком жалкая сейчас, чтобы показать своё лицо. Я отступаю на шаг, под ногой хрупает ветка. Я вздрагиваю всем телом, обмираю от ужаса, но двое по-прежнему заняты только собой.

Я подбираю юбки, позорно обнажая ноги почти до колен, и бегу прочь.

Как я могла быть настолько слепа? Или… глупа?

Слёзы льются, я уже не вижу дорожку, но ноги сами несут меня обратно в дом, в мои покои. Спрятаться в спальне, забиться в самую глубокую щель и… И – что?! Кто позволит мне отменить свадьбу?

Я останавливаюсь, хватаюсь за ствол ближайшего дерева. Может быть, пойти к дяде? Он всегда был добр ко мне… как и Тиане. Она, строго говоря, мне не родная сестра, а двоюродная, да ещё и незаконнорожденная. Мне становится смешно. Оказывается, у меня нет в этом доме близких.

Промокнув слёзы, я оглядываюсь. Кажется, повезло, меня никто не заметил, иначе бы слуги уже попытались меня остановить. Традиция велит невесте накануне свадьбы оставаться в своих комнатах. Никто не мог подумать, что я ускользну, чтобы подышать воздухом вдали от предсвадебной суеты. И вот…

Прошмыгнув обратно в спальню, я устало опускаюсь на постель. Боль уходит глубоко в сердце и больше не рвёт душу на части. Я чувствует себя опустошённой до донышка. Осознавать собственную беспомощность отвратительно. Но разве я могу сделать хоть что-то? Дядя меня не поддержит. Да и как? Пусть случится чудо, и дядя между мной и родной дочерью выберет меня. Дядя всего лишь мелкий чиновник – возглавляет департамент общественных работ в подчинении у градоправителя. Даже пожелав, он не сможет выступить против наследника главного цензора. Единственный, кто мог бы вступиться за меня – мой отец, губернатор Самской провинции, но отец не смог взять отпуск и вернуться в столицу ради моей свадьбы. Как он поможет? Письму идти… Я не знаю, сколько идти письму. Неделю? Может быть, месяц? Свадьба завтра.

Сбежать…?

– Госпожа, позволите войти? – из-за двери раздаётся тихий голос Изи, моей личной горничной.

– Да!

Я мало знаю о мире за стенами особняка, но Изи знает.

Она входит, держа в руках мою любимую вазу. Яркую, многоцветную… пошлую?

– Гос… Госпожа, вы плакали?

Изи ставит вазу прямо на пол, подбегает ко мне и опускается перед постелью на колени, с тревогой всматривается мне в лицо снизу вверх.

– Я больше не хочу замуж за Калана, – признаю я.

Изи широко распахивает глаза:

– Госпожа, что вы такое говорите? Юный господин вас так любит!

Я будто Тиану слышу, она часто повторяла эту фразу с той же интонацией. Точь-в-точь…

Они в сговоре?!

Изи никогда не пыталась разубедить меня носить яркие ткани и большие украшения, а собирая причёску, всегда старалась добавить побольше заколок с драгоценными камнями. Она меня уродовала, а я не замечала, верила. Боги, как я могла? Я даже по совету Тианы отдала ей бухгалтерские книги, чтобы самой не заниматься смертельно скучными расчётами. И в доме мужа Тиана советовала поступить также – передать управление и не мучиться.

Я не сопротивляюсь, позволяю Изи протереть моё лицо смоченным в цветочной воде платком, и когда толстый слой косметики исчезает, мне чудится свежесть, какая бывает после грозового ливня. Изи берёт пудреницу, но я смотрю на испачкавшую платок жирную чёрную тушь и останавливаю:

– Не стоит, вечер скоро.

– Вам лучше, госпожа?

Нет, ведь я поняла, что с Изи говорить о побеге нельзя. Мне… никто не поможет?

– Что ты хотела? – хрипло спрашиваю я, мне не терпится выставить служанку за дверь.

– Госпожа, – Изи откладывает пудреницу обратно в ящик с косметикой, поднимает с пола вазу. – Госпожа, я хотела спросить, как поступить правильно. На вазе есть скол, и мы не можем взять её с собой, чтобы ваше будущее не треснуло!

Оно уже разлетелось на осколки.

– Не бери, – соглашаюсь я. – Иди, я хочу побыть одна.

– Госпожа…

– Иди, – я повышаю голос, пожалуй, впервые.

Но уйти Изи не успевает, появляется моя вторая служанка и радостно докладывает:

– Госпожа, госпожа Тиана прислала ваш любимый рыбный суп. Ёни сказала, что госпожа Тиана сама его для вас сварила, простояла на кухне два часа и даже порезалась, пока нарезала лук.

Отвратительно…

Я была бы тронута, если бы не узнала сегодня правду. Боги, какое чудовищное лицемерие!

– У меня нет аппетита. Скажи Ёни, что я устала и уже сплю.

Служанки переглядываются, но открыто возражать не смеют и, наконец-то, уходят. Изи на пороге оборачивается, бросает на меня странный взгляд. Она что-то заподозрила? Не важно… Я поднимаюсь, подхожу к двери и проверяю, насколько плотно она закрыта.

Испортить свадебное платье? Я лишь задержу неизбежное, дядя пошлёт за новым, готовым, их в городе продают. Спрятаться в доме? Меня найдут и очень быстро. Сказаться больной? Обман раскусит даже самый бездарный целитель. Бежать на улицу? Я скорее попадусь, чем выберусь с территории, но, пусть чудо случится и у меня получится. На улице, да ещё и в ночи, я пропаду.

За окном сгущаются сумерки

Я обхватываю себя руками:

– Нет-нет-нет. Должен быть выход! Боги, хоть кто-нибудь, помогите мне!

На глаза снова наворачиваются слёзы, но я не позволяю им пролиться. Я должна думать, а не рыдать. Я мечусь по спальне, чувствую себя пойманной в клетку птицей.

Наткнувшись на вазу, хватаю её и бросаю в стену. Ваза раскалывается, с грохотом разлетается черепками. Я поворачиваюсь к двери, чтобы сразу отослать Изи, не нужно собирать осколки.

Минута, другая.

Странно, но Изи не прибегает на шум.

Сзади раздаётся тягуче-медовый смешок. Вздрогнув, я оборачиваюсь и тотчас шарахаюсь назад. Мужчина в моей спальне?! Совершенно посторонний мужчина…

К-как он сюда забрался вместе с… креслом? Опешив, я забываю про первый испуг. Мужчина, развалившись, вольготно сидит на упругой серебристой капле, прогибающейся под его весом и подстраивающейся под контуры тела. Не знаю, какая она на ощупь. Может быть, холодная как металл? Но должна быть, наверное, тёплой? Серебро кажется текучим, то тут, то там иногда вспыхивают мутные радужные разводы.

– Кто-нибудь к вашим услугам, юная госпожа, – усмехается мужчина.

Я отрываю взгляд от капли, смотрю на него.

Нежно-белая, как лепесток магнолии, ткань облегает будто вторая кожа. Руки ниже локтя обнажены. Боги, как неприлично… Но я не отворачиваюсь, всматриваюсь в его лицо. Внешне гость тоже отличается от всех людей, которых мне доводилось видеть. Кожа бледно-золотая, то ли покрыта тонким слоем перламутровой пыли, то ли вовсе нечеловеческая. Глаза неестественно большие, радужка угольно-чёрная, внешние уголки приподняты к вискам. Контраст острых скул и впалых щёк мог бы сделать лицо некрасивым, но почему-то мужчине идёт, лицо выглядит выразительным. Тёмные губы чётко очерчены и словно созданы, чтобы соблазнять.

– Насмотрелись, юная госпожа?

– Вы… бог?

– Хм? Нет. Я Оператор Системы.

Кто? Странное имя, если это, конечно, имя. Пожалуй, повторить я не смогу.

– Простите…

– Пожалуй, меня можно называть богом. То, чем я занимаюсь, довольно близко к вашим представлениям о богах. Госпожа, поговорим о вас. Я могу помочь вам избежать свадьбы.

Я оглядываюсь на дверь.

– Госпожа, я закрыл вашу спальню чарами молчания, вам не нужно бояться, что нас услышат.

Так вот почему Изи не прибежала, когда я разбила вазу. Я постепенно успокаиваюсь. Если бы мужчина хотел причинить мне вред, он бы уже схватил меня, а не расслабленно сидел на своём странном кресле.

– Вы действительно можете мне помочь? Как? И что вы от меня хотите? – раз он пришёл сюда, значит, помощь будет не бескорыстная. Что же, это естественно. Лишь бы цена не оказалась слишком высока.

– Юная госпожа, вы верите в реинкарнацию?

Не знаю. Какое это имеет значение?

– Да, – отвечаю я.

Мужчина прищуривается, будто подозревает ложь, но на правде не настаивает.

– Сегодня ночью болезнь заберёт вторую дочь министра юстиции. Тело без души – оставленный сосуд. Когда её душа уйдёт, я исцелю тело, и перенесу в него вашу душу. Если не принимать во внимание крестьянок, служанок и простых горожанок, то также могу предложить вам сосуд пятилетней дочери императора. Малышка полчаса назад упала в пруд. Такая трагедия… Если вы спросите мой совет, рекомендую выбрать принцессу, так вы сможете наверстать упущенное в учёбе, да и ваше положение будет выше.

В том, что мужчина действительно способен осуществить то, что предложил, я не сомневаюсь.

– Зачем вам это?

Слишком странно…

– Я хочу купить ваше тело.

– Что?!

Я пячусь, а мужчина заливается медовым смехом:

– Вы меня не так поняли, госпожа. У меня на попечении есть душа, нуждающаяся в телесной оболочке. Ваш сосуд ей подойдёт.

– О? Но зачем вам я? Почему не отправить подопечную душу сразу в покинутое тело принцессы? К чему этот окольный путь?

Мужчина отвечает лёгкой улыбкой и беспомощно разводит руками:

– Я бы рад, но, увы, душа на моём попечении весьма болезненная, ей подойдёт только живое тело, истинная носительница которого дала добровольное согласие на перерождение.

Вот как?

– Я согласна.



Глава 1


Морщинки у глаз стали глубже. Даже магия бессильна перед временем. Я улыбаюсь своему отражению. Скоро прощаться…

– Княгиня, вы само очарование!

– Разве? – незамысловатая лесть горничной меня забавляет, потому что я знаю, она не пытается выслужиться, а искренне хочет порадовать.

Горничная кивает и переходит к делу:

– Княгиня, прибыл ваш младший племянник. Он просит вас о встрече немедленно.

– Вот как? И что же могло привести этого сорванца под мою крышу? Обычно он не любит слушать советы. Я приму его в голубой гостиной. Сита, подай чай и пирожные… Нет, я не приму его сейчас! Сита, оставь меня немедленно.

Я не вспоминала о браслете больше года, и вдруг он напоминает о себе лёгкой вибрацией. Мой браслет… Сплетники до сих пор спорят, подарил ли мне его таинственный возлюбленный или браслет – память о моём прадедушке, величайшем маге столетия, чей талант я по слухам унаследовала.

Знали бы они…

В каком-то смысле браслет действительно наследство. Наследство моей прошлой жизни. Он последовал за мной на перерождение.

Я касаюсь гладкой поверхности, и из браслета выстреливает узкий как шпага луч. Я направляю свет в пол прямо перед собой. Луч исчезает, а передо мной появляется призрачный силуэт. Контуры размыты, лица не рассмотреть.

Но мне это и не нужно. Достаточно, что над его головой плавает трёхмерная надпись «Оператор Системы». И медовый голос мне хорошо знаком, ни с кем не перепутаю.

– Душа, доброго времени суток!

– Доброго времени суток, господин оператор. Я давно вас не видела, – и сейчас, честно говоря, не вижу, но гораздо больше вашей внешности меня интересует причина, по которой вы решили вспомнить обо мне. Вроде бы я не давала повода, ни плохого, ни хорошего.

– Душа, Система подготовила для вас персональный бонус! Отпуск, длинною в жизнь.

– Что, простите?

Какой ещё отпуск?!

– Душа, вы ещё помните ваш стартовый мир?

Вообще-то я не люблю ворошить воспоминания о прошлом. Я была пассажиркой круизного космического лайнера, впервые летела в соседнюю галактику, предвкушала большое путешествие по планетам Серебряного кольца. Космический лайнер – самый надёжный вид транспорта. И именно лайнер, на котором я была оказался несчастливым. Крупная авария, отключение всех систем жизнеобеспечения, помощь не успевала. Я не хотела умирать, и когда браслет самовольно развернул голографический экран с предложением от «Системы», я согласилась, не раздумывая.

И ни разу не пожалела.

– Душа, вы происходите из мира с нулевым магическим фоном, но искусственно переродились в мире магии. Вы не задумывались, что это означает?

– Нет.

– Ваша душа попала в агрессивную для неё среду. Представьте, что пресноводную рыбку бросили в аквариум с морской водой. Долго ли рыбка проживёт?

– Я не рыбка.

Оператор отвечает смехом.

– Да, душа, вы не рыбка, однако следующее ваше перерождение будет в мире с магическим фоном по уровню приблизительно соответствующем уровню магического фона мира вашего первого перерождения.

– Господин оператор, до сих пор вы не утруждали себя предупреждениями.

– Душа, пожелать вам хорошего отпуска мой долг, а также предупредить, что любые магические практики потеряют свою эффективность. Душа, вы должны хорошо отдохнуть. Надеюсь, консультация оказалась полезной. Спасибо, что выбрали Систему. Желаю вам приятных перерождений.

Голограмма исчезает.

Я машинально глажу поверхность браслета подушечкой пальца.

Из задумчивости меня выводит возмущённый крик племянника:

– Тётушка, почему вы не хотите меня видеть?!

Оболтус.

Не дожидаясь приглашения, племянник распахивает дверь, проходит в центр будуара и только тогда оглядывается в поисках меня. Хорошо, прямиком в спальню не ломанулся, с него станется… Я оглядываю его с ног до головы:

– Что случилось, дорогой? Почему такая спешка? О, ты стал ещё выше. Красавец!

Голубоглазый блондин, широкоплечий, подтянутый – погибель девичьих глаз и девичьих сердец.

– Тётушка, отец отказался одобрять мой брак с Лизорой.

Мальчик мог выбрать любую, но по уши влюбился в дочь мятежника. Естественно, отец не одобрит невестку, союз с которой угрожает благополучию всего клана. И с одной стороны отец прав, благополучие семьи важно. С другой стороны… что это за семья такая, что ставит богатство и карьеру выше личного счастья своих детей?

– Сочувствую, – хмыкаю я. Племянник явно пришёл не за сочувствием.

– Тётя, я пришёл попрощаться. Я оставил в кабинете отца отречение от родового имени. Через час у нас с Лизарой портал.

– Вы покидаете страну?

– Континент.

– Ох…

Я поднимаюсь, крепко обнимаю племянника, утыкаюсь ему в плечо. Он гладит меня по спине.

– Ты молодец, – выдыхаю я. – Будь счастлив. Пойдём-ка.

– Тётя?

Я тяну его за собой и привожу в свою лабораторию.

– Тётя, до сих пор вы никогда никого сюда не пускали! Даже когда я был маленький и очень просил…

Я открываю сейф, достаю небольшой саквояж:

– Вот, возьми. Это сумка с пространственным карманом, внутри много полезного и интересного, в том числе и мой дневник. Будешь вашим с Лизорой детям на ночь как страшные сказки читать.

– Тётя?

– Бери, дорогой. Я люблю тебя.

– Тётя! Тётя, поехали с нами?

Я глажу его по щеке и качаю головой:

– Я бы рада, но не в моём возрасте.

– Тётя, ты выглядишь лет на тридцать… пять.

– Не ври, мальчишка. Да и разве же во внешности дело?

– Время, тётя, портал…

Я ещё раз крепко обнимаю его, встаю на цыпочки, целую в лоб.

На саквояж он смотрит с сомнением, колеблется. Здравый смысл побеждает, и мальчишка принимает подарок. Умница. Шебутной, но с мозгами. И смелый, самостоятельный. Моя гордость…. Обмен прощальными взглядами, он убегает. Удачи, мой дорогой. Будь счастлив. Я смотрю ему вслед, а затем прохожу в кабинет, достаю документы. Дела надо привести в порядок.

Вечером я ложусь спать раньше обычного. Какой смысл оттягивать неизбежное? Честно говоря, я соскучилась по беззаботным приключениям.

Мне снится сад. Белые лепестки вишен облетают, и кажется, что снег покрывает берег пруда. Белая беседка даёт густую тень, и в тени молодой красавец напористо целует девушку. Откуда-то я знаю, что девушку зовут Тиана, она незаконнорожденная дочь младшего брата отца. И целуется она с… моим женихом?!

Я рывком сажусь на постели.

Хм?

В этот раз Система к стандартному знанию языка добавила ещё и воспоминания предыдущей хозяйки тела? Какой шикарный подарок! Так, получается, я уже переродилась? Я оглядываюсь. Я в спальне, и я одна – отлично!

Подняв левую руку, я смотрю на запястье. Довольно тонкое, изящное. Но интересует меня, конечно, не форма рук доставшегося мне тела. Браслета нет, но этого и стоило ожидать. Мысленно я приказываю гаджету появиться. Браслет послушно возникает на раскрытой ладони. Я надеваю его. Пожалуй «светить» им пока не стоит, так что придётся развеять, но сейчас… Я активирую браслет, вызываю голографический экран и запускаю приложение «Система 2.03».

Есть что-то новое? Кроме уведомления с пожеланием хорошего отпуска, ничего. Разве что циферка в статусе текущего перерождения перещёлкнулась.

– Шестая жизнь начинается, – хмыкаю я вслух, отключаю экран и мысленно приказываю браслету исчезнуть.

Так…

Оператор предупреждал, что магический фон мира отличается от привычного мне, но с этим я разберусь потом. С магией взаимодействует именно душа, а не тело, и мой резерв полон.

Сейчас нужно разобраться со свадьбой.

Замуж за хмыря, который изменяет мне, не дойдя до алтаря? Нет уж, хмырь идёт лесом. А вот как это провернуть? Одного сна не достаточно.

Я привычно пытаюсь сесть в позу лотоса, но ногам нового тела не хватает гибкости. Придётся просто скрестить, а под спину положить подушку… Я погружаюсь в воспоминания Нишаль, теперь уже осмысленно.

Сколько времени проходит, я не знаю. Из медитации меня вырывает зов Изи:

– Госпожа, что с вами? Время собираться!

Я открываю глаза, смотрю на маленькую предательницу. Я не могу назвать Нишаль глупой, просто домашняя девочка, не знавшая жизни, безоглядно верила тем, кого считала близкими. Изи же пользовалась её доверчивостью, чтобы обманывать и обворовывать. Нет уж, мне такая слуга не нужна рядом. Но с Изи я разберусь позднее.

Сперва стоит отделаться от жениха.

– Да, поторопимся. Сегодня мой счастливый день.



Глава 2


Должна ли я позволить покрыть своё лицо толстым слоем краски? Бедная девочка… Я оценивающе смотрю в зеркало. Лицо мне досталось вполне миловидное. Впрочем, нет некрасивых лиц, есть лица неухоженные. Магия и забота любую дурнушку превратят в королеву красоты. Кожа проблемная, но это от грязи, которую Нишаль называла косметикой.

Что касается фигуры… Я изгибаюсь и заглядываю себе за спину. Скажем оптимистично – у меня хороший материал для работы. Привести мышцы в тонус, поработать над растяжкой… Волосы шикарные уже сейчас, их даже старания служанки не угробили, хотя шампунь явно неподходящий, пересушивает.

Изи вооружается пудреницей.

Я всё ещё взвешиваю «за» и «против».

С наследником главного цензора шутки плохи, его отец надзирает за чиновниками. Не уверена, можно ли его считать главой службы безопасности, или там два отдельных ведомства, Нишаль в подобных вещах не смыслила. Да что там говорить, стараниями родни девочка была редкостная невежда. На языке крутится упрёк, что могла бы хоть чуть-чуть пошевелить мозгами и подумать, почему дорогая сестрёнка и другие юные леди на себя драгоценности не навешивают гирляндами, но…

Надеюсь, следующая жизнь у неё сложится удачно, и девочка избежит повтора ошибок.

Бросить открытый вызов? Отвергнутый свёкор обрушит на меня всю мощь своей власти. Оно мне надо? Выжить-то я выживу, но про спокойствие придётся забыть, а я вообще-то в отпуске. То есть решать проблему буду «мягким» путём. А уж потом, когда я освоюсь и крепко встану на ноги… Нет, мстить и заниматься прочими глупостями я не собираюсь – парень изменил не мне. Однако жизненный опыт и здравый смысл подсказывают, что когда я засияю, а засияю, он не сможет остаться равнодушным и сам придёт искать со мной проблем.

Пудра ложится отвратительным толстым слоем. Изи чуть ли не всю банку за один заход расходует. А уж когда горничная начинает размалёвывать мне глаза жирной тушью, я только силой воли удерживаю себя на месте.

Удружить что ли девочке несмываемый макияж?

– Вы сегодня особенно красивая, госпожа!

– Да, Изи, – рой себе могилу глубже.

Воровство я бы простила, но предательство доверия простить не могу.

Служанки, я не обращаю на них внимания, потом с ними буду разбираться, вносят свадебный наряд.

Я некоторым сомнением смотрю на платье. Из воспоминаний Нишаль я выуживаю подсказку, что цвет свадебных одежд – тёмно-синий. Платье позволено расшивать серебряной нитью. Хм?

Мне подают светло-синюю сорочку. Очень удобно, что вниз надеваются широкие бриджи на завязках. Совсем без трусов было бы… печально. Наступает очередь платья. Никакой многослойности – уже радует.

Платье глухое и такое же тяжёлое, как рыцарский доспех из мира моего второго перерождения, но в отличии от доспеха платье ужасно неудобное. Безразмерные рукава не просто достают до пола, а волочатся за мной, как шлейф. Воротник-стойка колет подбородок, вынуждая задирать голову. Юбка, естественно, тоже длинная, и тоже «хвостатая», шлейф тянется шагов пять за мной.

– Моя дорогая племянница, ты готова?

В комнату входит… дядина супруга.

Система, как удобно с бонусом в виде воспоминаний. Почему до этого ты заставляла меня обходиться без них? Пожаловаться в техподдержку, что ли?

– Нишаль, сегодня ты покидаешь лоно родительской семьи и переходишь в семью мужа. Девочка моя, от всей души тебя поздравляю!

Я с улыбкой выслушиваю поток фальши. Можно подумать, я по глазам не вижу, как дамочка рада от меня избавиться. Подозреваю, не столько от меня, сколько от Тианы. Незаконнорожденная, но признанная мужем, Тиана должна быть бельмом на её глазу. Отправить девочку на помощь сестре – красиво завёрнутое «выкинуть из дома, и чтобы ноги её здесь больше не было».

Серпентарий, однако… Но это тоже хорошо. Во-первых, не скучно. Во-вторых, у змей можно сцеживать полезный яд.

Тётушка заканчивает говорить, подходит ближе и поднимает, а затем опускает безразмерный капюшон на мою голову. Полотно ткани свешивается до груди, лицо оказывается полностью скрыто. Спрашивается, зачем наносили макияж и мудрили причёску? От количества заколок, которые Изи мне воткнула, голова болит.

Расправив капюшон, тётя берёт меня под руку и выводит в гостиную. Я приноравливаюсь к сковывающей движения юбке и, особенно, к тряпке перед носом. Не знаю, что за ткань использована. Наверняка меня рассмотреть невозможно, а вот я силуэты и контуры мебели проглядывают.

Впереди кто-то есть. Уж не жених ли?

Тц, надо признать, покрывало на фасад – отличная традиция. Не надо следить за выражением лица. Чувствую, улыбочка у меня сейчас людоедская.

– Невеста!

– Невесту привели!

Голоса звучат женские.

Да, что-то такое есть в воспоминаниях Нишаль. Гостьи, обязательно замужние, провожают невесту к жениху. Присутствие на свадьбе для незамужних девушек строжайшее табу, Нишаль знает о брачной церемонии из рассказов, поэтому вытащить нужные сведения из невнятной каши обрывочных воспоминания особенно трудно.

– Ста сыновей и ста дочерей невесте!

Я поперхнулась.

Сами-то пробовали столько рожать?

Пахнет едой, вином. Я ещё не голодна, но всё равно зло разбирает – позавтракать мне не дали, лишь позволили выпить стакан воды перед купанием. Традиция, видите ли. К счастью, долго ожидание не затягивается. Я этим женщинам явно чужая, своим присутствием мешаю им как заноза в пятке.

– Жених ждёт! – перебивает тётя очередную волну проклятий, ах, простите, добрых пожеланий.

– Ста сыновей и ста дочерей невесте! – счастливо отзываются гостьи нестройным хором.

Тётя вновь берёт меня под руку и ведёт во двор. Гостьи следуют за нами, и это радует. Чем больше зрителей будет у моего маленького шоу, тем лучше.

Меня усаживают в задрапированную тёмно-синей, расшитой серебром свадебную коробку. О внешней красоте паланкина позаботились, о минимальном удобстве – нет. Внутри на ощупь я нахожу убогую скамеечку, сидеть на ней можно только изломавшись как кузнечик – задрав колени выше ушей. Мой счёт к дядюшке и его супружнице растёт с… космической скоростью.

Внутри та же синяя ткань, только без вышивки, окон не предусмотрено, духота.

Не знаю, кто поднимает паланкин в воздух. Слуги? Наёмные носильщики? Меня хорошенько тряхнуло, и началось уматывающее покачивание, под которое я довольно быстро уснула. И продрыхла весь путь до храма.

– Нишаль… Нишаль!

– М? Где я?

– Как ты могла… Ах, выходи, жених уже стоит у первой ступеньки.

Точно! Я в отпуске.

Храм в воспоминаниях Нишаль похож на пирамиду со спиленной вершиной. Точнее, обычно храм – это комплекс из нескольких зданий: хозяйственные подсобки, жилые комнаты жрецов, гостевые домики для паломников. Но меня сейчас интересует непосредственно пирамида.

По лестнице пара восходит к небу, к алтарю…

Не наша пара.

Оперевшись на тётушкину руку, я выбираюсь из паланкина, напрягаю и расслабляю мышцы, чтобы хоть немного привести затёкшее от дико неудобной позы тело в боевую готовность. Сквозь ткань видно плохо. Паланкин опустили в нескольких шагах от начала лестницы. Жених, затянутый в синий, расшитый серебром, камзол действительно ждёт.

Видимо, представление невесты и прочую лирику я пропустила, но это мои планы никак не нарушает. Я оглядываюсь. Где главные герои моего шоу, где зрители? Зрители взирают. Господа, вы не зря пришли, обещаю! А пока… Тётя отступает, мою руку берёт Калан.

Я не сопротивляюсь, послушно следую за ним.

Мы поднимаемся, ступенька за ступенькой. Калан шагает уверенно, держит осанку. О том, что мне полуслепой, с волочащимися по лестнице рукавами и юбкой, идти трудно, он даже не задумывается, тянет вперёд, словно ему не терпится покончить с церемонией. Хотя почему «словно»? Уверена, так и есть.

Я прикидываю расстояние.

Эх, за срыв свадьбы с наследником главного цензора придётся пострадать. Не так страшны синяки, как гнев обманутого в лучших чувствах свёкра.

Мы преодолеваем треть лестницы. Я отсчитываю ещё пять ступенек и делаю взмах запястьем. Снизу моё движение заметить не должны. Рукав попадает Калану под ноги. Отреагировать он, естественно, не успевает. Я дёргаю плотную ткань, вскрикиваю. Калану должно показаться, что это он поставил мне невольную подножку. Так спешил, бедняга.

И расчётливо падаю на бок.

Край ступеньки впивается в живот, но это мелочи. Со стороны зрителей летят испуганные вздохи, ахи. Падение невесты – очень дурной знак, а я ещё и отталкиваюсь от ступеньки, сворачиваюсь клубочком, чтобы уберечь голову, скатываюсь вниз. Управляемое падение только со стороны выглядит страшно, а на деле приходится прилагать силы, чтобы скачущий следом Калан не успел поймать.

Он пытается наступить на шлейф платья.

Ну, это он зря.

Я ещё не разобралась, как обстоят дела с магией в моей новой жизни. Оператор упоминал, что концентрация магии будет значительно ниже, чем я привыкла. Грубо говоря, у меня будут серьёзные проблемы с пополнением резерва. Но сейчас-то я полна энергии!

Калан парой ступеней выше, обвинить меня при всём желании не сможет. Надо только аккуратно, не оставляя следов воздушным кулаком ткнуть женишка в спину, и вот уже он летит вниз.

– Ах, боги! – выкрикивает кто-то со стороны женщин.

Калан бодро скатывается к подножию лестницы, а я с комфортом сажусь на него верхом, и от души за всё хорошее добавляю локтем по рёбрам. Совершенно случайно!

– О, Небо! – экзальтированно выкрикиваю я, поднимаюсь, делаю шаг к лестнице и обессиленно сажусь на колени. – За что Небеса против нашего брака?! – я кричу громко, чтобы каждый знал, в срыве свадьбы виноваты боги или криворукий жених, не сумевший удержать невесту.

Но уж точно не я.

Я, бедная Нишаль, так несчастна!



Глава 3


Калан поднимается слишком медленно. Ему бы ситуацию спасать, а он тормозит, как древний компьютер с нехваткой оперативной памяти. Спасибо, за подаренные десять секунд.

– Небеса, какой грех я совершила, что вы отвергаете мой брак?! – я надрываюсь во всю, не жалея голосовых связок.

Я рыдаю громко, показательно, с заламыванием рук. Профессиональные плакальщицы могли бы позавидовать таланту.

Калан беспомощно переминается с ноги на ногу:

– Нишаль…

– Простите, простите меня! – восклицаю я, протягивая к нему руки. – Я слышала, что меня называют вульгарной, но была слишком горда, чтобы поверить. Теперь я вижу. Боги любят вас, а меня сочли недостойной. Я больше не смею!

Наконец, до него доходит, что никаким мужем он сейчас не станет.

– Нишаль, – повышает он голос. – Нишаль, ты просто споткнулась, не сходи с ума. Вставай!

– Я не смею!

Калан суетится, пытается меня поднять. Я не вырываюсь, нет. Сижу, притворяясь абсолютно безвольной, сломленной гневом богов. Кто посмеет обвинить меня? А толпа шепчет, что Небо справедливо. Хоть я и являюсь дочерью губернатора крупной провинции, я глупа и совершенно безвкусна, я стала бы позором для достойного мужчины. Жених определённо заслуживает лучшей невесты.

На помощь бросается тётушка. Уговаривая успокоиться и не думать глупостей, она тоже пытается меня поднять.

Я, как послушная дочь, переспрашиваю:

– Я правда просто оступилась? Мой господин, вы правда все ещё готовы меня принять? – поворачиваюсь я к Калану, сама приподнимаюсь в порыве надежды.

– Да, – торжественно объявляет он.

Опираясь на тётю, я встаю, и мы с женихом повторно вступаем на лестницу, ведущую к плоской «макушке» пирамиды.

Калан крепко держит меня под руку, отслеживает каждый шаг, и мы преодолеваем с десяток ступеней.

Открыто использовать магию боязно. Вдруг засекут? Я ограничиваюсь уловкой – навожу иллюзию, и Калан оступается мимо ступеньки. А я… я его не толкаю, нет. Хватает и того, что я опираюсь на него всем своим весом. Парень теряет равновесие, и мы снова оказываемся на ступеньках. В этот раз без художественных кувырков. Во-первых, шоу не терпит однообразия, во-вторых, мы достаточно низко, так что сползаем вниз без дополнительных усилий.

– Это Небеса! Небеса против! Мой господин, умоляю, не гневите богов! Мой господин, вы целы?

Калан встаёт, смотрит на меня. А обвинить не может.

– Нишаль…

– Я больше не смею, нет! Мой господин, я знаю, что вы готовы исполнить обещание даже ценой своей жизни. Вы так честны! Но пощадите моё сердце! Я не могу стать причиной ваших несчастий, господин.

– Нишаль!

Я резко вскакиваю, срываю чудом уцелевший капюшон, обнажаю лицо.

Калан шарахается. Зрители в ужасе. А всё потому что ревела я очень даже по-настоящему, и чёрная тушь исполосовала щёки грязными разводами. Красота же ненаглядная, уверена, я долго буду приходить к Калану в кошмарах.

– Мой господин, прошу, позволь мне остаться в храме и молить Небеса. Я не достойна быть твоей женой и не смею. Или убей меня! – я снова опускаюсь на колени и продолжаю тихо бормотать, – Позволь или убей, позволь или убей.

Зрителям кажется, что я молчу или шепчу слова обращённой к богам молитвы, а на жениха действует. С мыслей я его точно сбиваю. Хотя какие там мысли? Взгляд чистый, отупелый, не замутнённый интеллектом.

Похоже, Калан мучительно ищет выход и не находит. С одной стороны, отец явно заинтересован породниться с губернатором, иначе бы нашей свадьбы просто не было. С другой стороны, церемония сорвана. Конечно, он может попытаться пойти на штурм пирамиды и в третий раз. Добавлю синяков, мне не жалко.

– Нишаль…

Тц, какой у мальчика скудный словарный запас.

– Позволь или убей!

Выбор без выбора, убить меня он точно не может, а значит, подчинится моему требованию. Раз он до сих пор в игру не вступил, то и не вступит.

– Ты хочешь остаться в храме?

– Я больше не смею быть вашей женой, господин. Я недостойна. Я проведу семь дней и ночей в беспрерывной молитве о вашем благополучии, мой господин! Я буду молить Небеса даровать вам удачу и хорошую жену. Быть со мной для вас слишком позорно.

Калан сдаётся.

По его знаку кто-то из свиты выходит вперёд и передаёт ему синий футляр. Внутри, если верить памяти, прядь моих волос и документ – подписанное отцом обещание меня в жёны.

Калан протягивает футляр дяде, и дядя неохотно принимает.

Есть!


Свадьба не просто сорвана – официальное обещание вернулось в родительскую семью, и с этого мига я по-настоящему свободна. Хотя слово какое-то негодное, с какой стороны ни посмотри. Связанной я себя и раньше не чувствовала, и в то же время зависимость от дяди никуда не делась…

Он стискивает футляр, аж костяшки белеют. Голова опущена, но мне-то снизу видно и сжатые в тонкую нить губы, и горящие яростью глаза.

Я не солгала, отныне в глазах окружающих я опозорена, и вместе со мной – весь мой род, грандиозный скандал скажется на дядиной карьере, по касательной зацепит и Калана, и, что самое для меня опасное, его отца, главного императорского цензора. Именно поэтому я сделала всё, чтобы выглядеть раздавленной и жалкой. И добровольно приняла наказание – недельное заточение в храме.

Во-первых, трудно поднять руку на того, кто за тебя молится сутки напролёт.

Во-вторых, именно благословением богов я назову своё преображение. Так сказать, вымолила.

В-третьих, глядя на дядю, я понимаю, что пока он хоть немного не остынет, домой мне лучше не показываться, а то он живо вспомнит, что у меня есть способ очистить родовое имя – всего-то надо живьём взойти на погребальный костёр. Ага, милые люди, милые традиции. Морить невесту голодом – детская шалость.

Эй, оператор, отправить меня в отпуск в племя людоедов было бы честнее. Там хоть песчаный пляж, кокосы, ласковые волны океана.

Калан разворачивается, чтобы уйти, и за ним уйдёт половина зрителей. Рано.

Я оглядываюсь, нахожу взглядом ближайшего жреца, поднимаюсь и, слегка пошатываясь, ковыляю к нему. Мне даже стараться не надо, внимание толпы безраздельно моё. Я останавливаюсь перед жрецом, низко кланяюсь:

– Старший брат, – к жрецам здесь принято обращаться именно так.

– Сестра.

– Старший брат, я дала слово, что проведу семь дней и семь ночей в беспрерывной молитве.

– Сестра, не слишком ли ты к себе сурова?

Ни капли. Я собираюсь отлично провести время. Я бы сказала, у меня на эту неделю грандиозные планы.

Жрец медлит.

Я оборачиваюсь:

– Дядюшка?

Он подходит, кипя от гнева. Как старший мужчина он вполне может приказать мне вернуться домой. Но кто ему позволит? Ха!

– Дядюшка, прошу, не сердитесь на господина Калана Дара, что он отверг меня. Позвольте я вознесу молитвы за его благополучие. Дядюшка, простите господина Дара! – я говорю громко, страстно и между делом выворачиваю ситуацию на изнанку.

Дядя зол на ситуацию. Возможно, на меня. Но уж точно ему и в страшном сне не приснится публично рассердиться на наследника главного цензора. Дядя моментально теряет запал, бледнеет. Ловушка захлопывается. Отказ будет равнозначен признанию, что да, дядя зол на жениха, отвергнувшего его племянницу.

– Нишаль, что ты такое говоришь? Небеса отказали тебе в браке. В этом нет и не может быть вины господина Дара. Я лишь беспокоюсь о тебе. Дома ты сможешь отдохнуть.

– Дядя, я знаю, что вы заботитесь обо мне. Но как я могу праздно отдыхать? Я должна просить Небеса простить меня. Дядя, только в храме я смогу успокоить моё сердце.

– Оставайся, сколько пожелаешь.

– Спасибо, дядюшка! Я совершенно не заслуживаю вашей любви. Старший брат, позвольте мне остаться в храме на семь дней и семь ночей?

Жрец степенно кивает:

– Следуй за мной, сестра.

Я наконец могу осмотреться и увидеть хоть что-то, кроме выложенной мраморными плитами площадки перед пирамидой, кустов по периметру и глухой высокой стены.

Территория храма не выглядит особенно большой, всё же храм в центре города, но и маленькой её не назовёшь. Жрец уводит меня за пирамиду, но почему-то мы минуем гостевые домики. Пояснять жрец что-либо не спешит, а уж на экскурсию и вовсе рассчитывать не приходится. Я смиренно молчу.

Мы проходим территорию насквозь, обходим стороной прачечную, кухню. Я сглатываю голодную слюну. Утром я смирилась с отсутствием завтрака, но сколько времени прошло… Наконец жрец останавливается почти у самой стены и указывает мне на колодец:

– Сестра, ты можешь умыться. Я скоро вернусь за тобой.

– Благодарю, старший брат.

Он прав, умыться мне не помешает, но вот вид колодца приводит меня в некоторое замешательство. Край просто обложен крупными камнями, на одном из них боком лежит и сохнет ведро, от ручки длинной змеёй тянется ремень. Жрец намекает, что я сама должна добыть воду? Человека, нагнувшегося с ведром так легко столкнуть вниз…



Глава 4


Жрец уходит.

Я, не торопясь, подхожу к краю колодца. Показательно… Прежняя Нишаль несколько раз в год с тётушкой и так называемой сестрой посещала храм за пределами столицы, и всегда им предоставляли многокомнатный дом для проживания. Хотя в храме следовало соблюдать умеренность, бытовыми мелочами по-прежнему занимались слуги. Я всё ещё дочь губернатора, но отношение разительно иное.

Подобрав ремень, я медленно опускаю ведро в колодец. Если прикинуть… Цензор ещё не знает, что свадьба сорвана, ведь по традиции он должен оставаться дома и встретить сына с невесткой в воротах. Калан едва ли осмелится принять против меня меры без одобрения отца. Дядя? Сомнительно.

Я отслеживаю малейший намёк на чужое присутствие. У колодца я одна. Наполнив ведро на треть я поднимаю. Тц, оболочка мне досталась разочаровывающе слабая, руки подрагивают. Ничего, покорять вершины боевых искусств я не планирую, оздоровить тело не проблема.

Вода ледяная.

Я касаюсь поверхности подушечкой пальца, магия в моей душе откликается, и вода в считанные секунды теплеет.

Эх, нельзя быть такой расточительной, силы следует поберечь.

Напившись, я умываюсь, тщательно протираю лицо рукавом. Не уверена, что избавилась от всех следов замазки, выдаваемой Изи за тушь, но пока придётся потерпеть. Остатки воды я выплёскиваю в траву, и стираю из магического фона следы применения чар.

– Сестра?

Жрец вернулся.

– Спасибо, старший брат! – я кладу ведро обратно на плоский камень и чуть поворачиваю, чтобы внутрь проникали солнечные лучи.

Кажется, жрец удивляется, но молчит.

В его руках свёрток.

– Следуй за мной, сестра.

Жрец разворачивается и уходит вглубь территории, не заботясь, иду я за ним или нет. Впрочем, он наверняка может слышать и мои шаги, и шуршание ползущей за мной ткани. Надо отдать жрецу должное, он не торопится и не создаёт мне трудностей намеренно.

Он просто приводит меня край жилой части территории, к покосившемуся, наполовину вросшему в землю домику, размерами напоминающими собачью будку.

– Сестра, вы можете переодеться внутри.

Свёртком в руках жреца оказывается грубая роба тёмно-серого цвета. Я принимаю её с благодарностью и захожу внутрь конуры. Стены без окон, свет проникает только через дверь. Потолок низкий, приходится пригибаться. Пол земляной, и лишь по центру постелена старая, пахнущая псиной, циновка.

Жрец прикрывает дверь, но оставленной щёлки достаточно, чтобы ориентироваться. Я сдираю с себя осточертевшее свадебное платье и натягиваю робу. Наверное, её следовало надеть на голое тело, я этот подвиг я оставлю другим. Я надеваю робу поверх нижней сорочки.

Свернув платье, я выхожу:

– Я готова, старший брат.

– Сестра, я впервые вижу настолько самоотверженную девушку. Позвольте выразить вам моё глубокое почтение, – жрец склоняется передо мной в поклоне. – Беспрерывная молитва день и ночь тяжела, но вы отважились молиться беспрерывно семь дней и семь ночей. Сестра, вы можете войти. Через семь дней я приду проводить вас на Небеса.

Эм….?

Из воспоминаний Нишаль я поняла, что во время беспрерывной молитвы меня не будут беспокоить, но я не думала, что реальность окажется настолько сурова…

Впрочем, так даже лучше.

Я опускаю руки позволяю скрученному свадебному платью упасть на землю и, прижав руки к груди, низко кланяюсь в ответ. Лёгким движением ноги я задвигаю платье в домик. Жрец замечает мой манёвр, но не спорит, за что я ему искренне благодарна.

Развернувшись, я присматриваюсь к двери. Замка с внешней стороны нет, но на стенах есть пазы для засова.

– Старший брат, могу ли я потревожить тебя просьбой?

– Говори, сестра. Если это в моих силах…

– Я боюсь. Я боюсь, что окажусь слаба и уступлю соблазну. Старший брат, не мог бы ты запереть за мной дверь?

– Сестра, пути назад не будет. Никто не посмеет нарушить твоё уединение. Твой зов о помощи некому будет услышать.

– Я готова, старший брат. Прошу.

– Да, сестра.

Я возвращаюсь в конуру, и жрец плотно закрывает за мной дверь. Крошечное помещение погружается во мрак. Я подношу к лицу руку, но не могу рассмотреть даже намёка на силуэт пальцев. Сплошная непроглядная чернота. Снаружи раздаётся скрежет, затем лёгкий щелчок – засов лёг, я надёжно заперта.

Разве кто-нибудь усомнится, что я внутри? Главное, не забыть вернуться к открытию.

Шаги стихают.

Я наклоняюсь, подбираю остатки свадебного наряда и перекладываю на циновку – сойдёт вместо временно подушки. Что же, приступим. Я потираю руки и, устроившись поудобнее, насколько это возможно, мысленно приказываю браслету появиться. Помещение озаряет призрачный свет голографического экрана. Я открываю каталог системы.

Экстренная коробка обедаза символический один карат мне не нужна, выбираю премиум-завтрак за восемь и за два карата – светлячок, описание обещает три часа ровного дневного света. Я подтверждаю покупку, караты списываются со счёта, а передо мной привычно возникает вращающаяся с бешеной скоростью чёрная воронка. Впрочем, в темноте её не рассмотреть, только разноцветные звёзды проносятся яркими чёрточками. Я протягиваю обе руки. Первым из воронки выпрыгивает шарик, размером с куриное яйцо. Я сразу же посылаю импульс активации, подбрасываю волшебное солнышко к потолку.

Другое дело!

Но вот полузаросшую решётку воздуховода лучше бы я и дальше не видела. Впрочем, надо признать, она работает, задохнуться мне не грозит.

Следом за светлячком из воронки выпадает внушительная коробка. Аромат сдобы щекочет ноздри. Я с удовольствием вздыхаю запах вкусностей, но начинаю всё же с воздушного омлета. Тончайшие кружевные блинчики щедро политы кленовым сиропом, тающем на языке с лёгкой кислинкой. Сочная ветчина с салатом из сладких кореньев тираса, растущего лишь в благословенных эльфийских лесах. Я выпиваю собранный пикси цветочный нектар, а завершаю завтрак крошечной порцией крепкого кофе.

На сытый желудок думается лучше. Я складываю грязную посуду в коробку, отодвигаю в сторону и сосредотачиваюсь на окружающем пространстве.

Я привыкла, что магия буквально бурлит вокруг меня. Пожалуй, теперь я понимаю, о чём говорил оператор. Моя душа была выдернута из мира с очень низким, почти нулевым магическим фоном. С каждым перерождением градус магии стремительно повышался, и, с одной стороны я очень быстро набирала силу, с другой стороны, душу обжигало, будто слабым раствором кислоты. Сейчас, когда магии вокруг значительно меньше, я ощущаю разницу, ощущаю невероятную лёгкость. Здесь мне хорошо, приятно. Но в то же время… Если сравнить резерв с ведром, то раньше я черпала из озера, а теперь должна наскрести из лужи на асфальте.

Я концентрируюсь и стягиваю к себе всю доступную магию. Энергия течёт по телу, и я привычно направляю её в район солнечного сплетения, восполняю резерв. Так мало? Мне не удалось восполнить утренние затраты даже на треть.

Пожалуй, стоит остановиться и больше магию пока не трогать – мало ли кто заметит дыру в магическом фоне? Уровень энергии быстро выровняется – закон сообщающихся сосудов в действии – но всё же…

Я обращаюсь к воспоминаниям Нишаль. Магией она никогда не интересовалась, ведь чтобы овладеть даже простым заклинанием, нужно быть достаточно упорной. Нишаль учиться не любила, и снова винить её в этом трудно. «Сестрёнка, это я, незаконнорожденная, должна корпеть над книгами и портить цвет лица, а ты единственная дочь губернатора, в будущем тебе достаточно оставить скучную работу слугам, не утруждайся, береги себя». Нишаль верила. Нет, кое-что полезное из её памяти я почерпнула. Например, что целителей ценят и уважают, и что оператор упоминал смерть второй дочери министра юстиции, но Нишаль ещё раньше слышала, будто сын министра тоже болен.

Хм… Уважаемый министр, готовьте ваши денежки, они мне очень нужны.

Планы у меня грандиозные, так что стоит поспешить. И вообще, я не собака, чтобы в будке сидеть. Я прикидываю, насколько мне хватит резерва… Тц, всё же невозможность быстро восстановиться заставляет меня чувствовать себя неприятно.

В поисковой строке каталога на виртуальной клавиатуре я вбиваю «заряженные накопители» и уточняю «ювелирная форма изделия». Ну и пару дополнительных параметров – мне нужно, чтобы у кристалла был постоянный контакт с кожей, и чтобы он был заточен именно на восстановление резерва мага, а не, допустим, на подпитку артефакта. Многоразовый? Нет, одноразовый – зарядить большой объём в этом мире довольно трудно, а выбрав одноразовый, существенно сэкономлю, всё равно на следующее перерождение с собой не утяну – привязка предметов слишком дорогая, тратиться ради сохранения рядовой побрякушки точно не стоит.

Открывшаяся чёрная воронка послушно выплёвывает серебряный ободок с овальным идеально-прозрачным камнем. Я поспешно надеваю браслет, убеждаюсь, что сидит он прочно. Вот, больше не чувствую себя голой.

А браслетик даже лучше, чем на картинке в каталоге. Почему модель не назвали «Луна в зимнем небе»? Дизайнеры любят обзывать свои изделия по-всякому.

Ну и последняя покупка – дешёвенький плащ с лёгким эффектом отвода глаз, который продержится всего час. Отвод глаз я сама обеспечу, так что максимальная экономия, я и так растратилась.

Караты мне начисляют за то, что я работаю фильтром – пропускаю через себя сырую энергию, часть пускаю на заклинания, часть впитывает душа, а часть отщипывает Система. До сих пор я придерживалась принципа, что расход должен быть меньше дохода хотя бы на треть, тогда на счету всегда будет приятная, вселяющая уверенность сумма. Но… Похоже, в этом мире придётся сделать исключение.

Укутавшись в плащ и надвинув капюшон поглубже, я прячу под полу свёрток со свадебным платьем, коробку из-под завтрака, оглядываюсь. Других следов вроде бы больше нет. Ах, светлячок чуть не забыла. Жалко, но придётся уничтожить, отключить и использовать позже не получится – он такой же одноразовый, как и браслет.

Навалившаяся темнота неприятно слепит.

Я раскидываю тончайшую поисковую сеть, убеждаюсь, что поблизости никого и открываю портал, о которых, кажется, в этом мире вообще не слышали.

Шаг, и я выхожу в трёх метрах от будки. Портал схлопывается, и я тотчас навожу на себя чары отвода глаз. Половины резерва как ни бывало.

Ах, да!

Я активирую голографический экран, открываю таймер, настраиваю напоминание – неловко получится, если я забуду вернуться через семь дней.



Глава 5


Территорию храма я покидаю через главные ворота. А чего стесняться?

Удачно, что храм выходит на площадь, я наугад поворачиваю направо. С храмом соседствует здание, принадлежащее Ведомству церемоний и ритуалов, а уже за ним начинаются магазины, рестораны, ювелирные и антикварные салоны. Словом, ничего интересного. Что я, городов не видела? Посмотреть на людей интереснее. Пешеходов не так уж и много, в основном мужчины. Женщина попадается мне сперва одна, она вместе мужчиной, судя по сходству лиц, с братом, входит в магазин тканей. Вторую особу мне рассмотреть не удаётся, она занавесилась вуалью. Я лишь отмечаю, что она одна, если не считать двух следующих за ней по пятам служанок.

В опасной близости от тротуара, разделить проезжую и пешеходную дороги местные додумались, проезжает крытый экипаж и останавливается перед рестораном. Я прищуриваюсь. Моё внимание привлекает не сам экипаж, а что-то вроде стоянки за рестораном, и стоят там не совсем экипажи. Точнее, не конные экипажи.

Вытащив из причёски жемчужную заколку, я отламываю пару шариков и возвращаю попорченную заколку в волосы, она мне ещё пригодится.

Сжимая жемчуг в кулаке, я частично развеиваю чары отвода глаз. Теперь те, кто будут искать меня взглядом специально, найдут, но увидят лишь фигуру в плаще, рассмотреть лицо всё равно не смогут.

– Хей, – подзываю я ближайшего рикшу.

Ко мне, уже впрягшись в повозку, подскакивает босоногий парень в весьма опрятной длинной рубашке, выпущенной поверх штанов.

– Храни вас Небо, господин! Куда прикажете? – парень опускает оглобли, чтобы я могла сесть.

– Жемчуг в качестве оплаты примешь? – обманывать я не собираюсь, показываю пару жемчужин

– Господин, это слишком много.

– Считай, что я нанимаю тебя на весь день.

– Но господин, одной жемчужины хватит, чтобы нанять меня на год!

Шутишь? Думаю, парень всё же преувеличивает.

Интересно, он честный или просто опасается связываться с таинственным незнакомцем?

– Не бойся, я маг, и никто не видит, что я тебе сейчас даю. Отвези меня к дому министра юстиции.

Паренёк выглядит скорее испуганным, чем обрадованным, но возражать больше не смеет:

– Я ваш, мой господин, – низко кланяется он мне, едва на колени не встаёт, останавливает его лишь то, что я, не обращая на него внимания, перешагиваю лежащую на земле оглоблю и залезаю в повозку.

Ощущение тесноты, почти как в паланкине, но в отличии от паланкина в повозке рикши нет передней стенки, да и само сидение удобнее.

Парень впрягается, делает несколько ровных шагов, позволяя мне привыкнуть к движению, и переходит на бег.

Окон нет, видеть я могу лишь его спину и дорогу впереди. У меня сердце замирает, когда парень лихо проскакивает между двумя экипажами. Нет, лучше не смотреть, лучше закрыть глаза и тянуть из окружающего пространства магию. Конечно, получится своеобразный след, по которому можно отследить мой маршрут, но, во-первых, след очень быстро затрётся, во-вторых, ничего страшного не случится, даже если кто-то пройдёт от дома министра до ресторана, неподалёку от храма.

Парень выворачивает на менее оживлённую улицу. Я не слежу, куда именно он меня везёт, верю, что по адресу.

И парень не обманывает ожиданий. Он останавливается перед домом. Парадный вход украшает табличка «Владение рода Ливей». То, что нужно.

Я спускаюсь на землю, знаком показываю парню, чтобы отошёл подальше от входа, пусть ждёт в стороне, а сама направляюсь к охранникам, караулящим вход. Прежде, чем они успевают что-то сказать, я небрежно распоряжаюсь:

– Доложи хозяину, что прибыл целитель, которого он искал.

Охранники переглядываются, и один из них уходит в дом.

Ожидание длится минут десять, а то и дольше. Я не скучаю, стягиваю и поглощаю сырую энергию, разлитую в воздухе. Увлёкшись, я даже не сразу замечаю возвращение охранника.

– Вас примут, целитель.

Хм, это оказалось проще, чем я думала. Насколько же министр отчаялся? Жаль, что для его дочери слишком поздно…

Министр лично выходит встретить меня. Подтянутый мужчина с гордой осанкой и синяками под глазами, этакий непоколебимый старый утёс.

– Мне передали, что господин целитель вызвался вернуть здоровье моего сына?

– Да, лорд Ливей.

– Я должен поверить, что вы, Безымянный, можете?

– Возможно, что могу. Возможно, что не могу, – я пожимаю плечами. – Правда в том, что я хороший целитель.

– Целитель без имени и без лица? – министр колеблется.

Я молчу и прикидываю, стоит ли настаивать, если моё предложение отвергнут. Под отводом глаз я, пожалуй, свободно пройду. Хотя охрана открыто берёт меня в «подкову», я не вижу никого, кто мог бы всерьёз мне противостоять. Силу тратить жалко…

Взгляд скользит по расписанным глазурью изразцам, по растительному орнаменту, широкой полосой вьющемуся по облицованным стенам. Я спокойно жду, и наконец министр отрывисто кивает:

– Пройдите в Янтарный зал, господин целитель.

Если бы не смерть дочери… Потерять ещё и сына лорд Ливей явно не готов и хватается за малейшую, самую безумную возможность.

Получается, я воспользовалась чужим несчастьем? Становится неприятно, но в то же время… я ведь пришла спасти жизнь. Как это может быть плохо?

В жилую часть дома меня не допускают, Янтарный зал оказывается относительно небольшой гостевой комнатой в передней части особняка. Я равнодушно прохожу вперёд и осматриваюсь. Высокой спинкой выделяется кресло хозяина, для гостей приготовлены мягкие диванчики, удобные, но с подвохом – в таком утонешь. Боковая стена, будто сота пчелиного улья , испещрена миниатюрными нишами, и в каждой прячется изделие из янтаря. Я подхожу ближе. Вазы, статуэтки, даже примитивные бусы – министр собрал богатую коллекцию.

На охранников я демонстративно не обращаю внимания. Двое стоят у окна, двое караулят дверь изнутри, а всего их в зале восемь человек. Интересно, сколько снаружи?

Двери распахиваются, и слуги вносят носилки.

Я в два шага оказываюсь рядом с мальчишкой. Бледный до синевы, едва дышащий, он явно без сознания. Сколько ему лет, я даже предполагать не возьмусь. Из памяти Нишаль следует, что больше двадцати, но из-за болезни он выглядит едва ли на шестнадцать-семнадцать. Щёки впали, нос заострился, тёмные пряди липнут к покрытому холодным потом лбу.

Я направляю силу в глаза и перехожу на магическое зрение. Во тьме капюшона мои глаза вспыхивают синевой, как в дешёвых ужастиках с плохими спецэффектами, и лорд Ливей вздрагивает.

Одного взгляда на мальчишку хватает:

– Это не болезнь, а смертельное проклятие, настолько мощное, что, полагаю, наславший его либо совершил ритуальное самоубийство, либо убийство.

Я отчётливо вижу белёсого спрута, пробившегося щупальцами под саму кожу, укоренившегося в основании шеи.

– Мне это говорили до тебя, целитель.

– Полагаю, сестра пыталась спасти брата, но не сумела?

– Целитель, ты сможешь спасти моего сына?

Да, вопросы с моей стороны не слишком уместны, но всё же хотела бы я знать, за что мальчишку прокляли. Вдруг он плохой человек? Аура разъедена проклятьем в лохмотья, края страшных ран словно обуглены. Понять, какой аура была раньше почти невозможно. Я добавляю силы, и министр отворачивается, не в силах вынести яркость света, льющегося из моих глаз. Следов чужих смертей и чужой боли в ауре мальчишки нет, ни котят, ни служанок он не мучил. Ярко выраженной алчности, жадности или зависти тоже нет.

– Я его спасу.

Я перевожу взгляд на лорда Ливея.

Вот тут следы насильственных смертей есть, и много. Но учитывая, что лорд министр юстиции, скорее всего он по долгу службы присутствовал на казнях, вот и отразилось. Не жадный, не алчный…

Я возвращаюсь к мальчику.

Проклятие слишком старое, его придётся просто выжечь – самый простой и эффективный способ. Но затратный.

– Какова твоя цена, целитель?

Я истрачу почти всю оставшуюся у меня силу. В худшем случае придётся прибегнуть к накопителю. Понятно, что лорд спрашивает не о том, но на счету каждая минута.

– Ваш семейный целитель здесь? Пусть войдёт и страхует.

– Но…

– Пусть войдёт, – повторяю я, подношу руку к шее мальчишки, останавливаю ладонь в сантиметре от уродливой опухоли.

Лорду стоит порадоваться, что своим человеческим зрением он не видит этого ужаса.

Удар моей магии сродни удару молнии. Я полностью заполняю энергетическое тело спрута своей силой, до самых кончиков щупальцев. И выжигаю мгновенно. Парень выгибается на носилках.

– Ян! – вскрикивает министр.

– В сторону! – рявкаю я.

Проклятье убрано, но мальчишка получил глубокие внутренние ожоги, и они не менее смертельны. К счастью, с ними справиться не труднее, чем с обычными ожогами. Я окутываю мальчика исцеляющими чарами, но это лишь первая помощь, дальше пусть семейный маг работает.

Осталось самая трудная часть – не дать ауре расползтись окончательно, иначе мальчик несмотря на все мои усилия умрёт. Я откидываю мешающее одеяло, задираю рубашку, морщусь при виде выпирающих рёбер. Такое впечатление, что мышц не осталось. И кладу ладонь на впалый живот. Удивительно, но мальчик отвечает на касание тихим стоном.



Глава 6


– Ян!

Подоспевший целитель шёпотом что-то объясняет лорду, и никто не пытается мне мешать. Я вливаю магию в мальчишку, заставляю силу пройти через его солнечное сплетение, а затем выплеснуться в ауру, и так несколько раз. Чем-то на искусственное дыхание похоже, только качается не воздух, а энергия.

На внешние излохмаченные слои ауры я внимания не обращаю, напитываю самый первый слой, но не слишком усердствую. Главное распад остановить, а «залить» слишком много энергии во вред, иначе получится как со мной – обожгу мальчишке душу.

– Что могу сказать… Целитель, – оборачиваюсь я.

И растерянно замолкаю.

Целитель смотрит на меня, не скрывая глубочайшего потрясения.

– Спрашивать, сможете ли вы повторить за мной, бесполезно, да? Хотя бы ожогами вы заняться сможете? И, кто-нибудь, принесите тёплой воды, юного господина следует напоить.

Первым реагирует министр:

– Мой сын…?

– Шансы появились, – пожимаю я плечами и делаю шаг в сторону, уступая место служанке с чашкой в руках. – Лорд Ливей, простите за прямоту и, возможно, некоторую грубость, но вы ведь не слепой. Ваш сын истощён. Да, я полностью снял проклятие, но последствия никуда не исчезли. Сможет ваш сын выкарабкаться или нет, полностью зависит от его удачи и воли Небес. То, что он стонал – хороший знак. Я склонен думать, что ваш сын справится, однако обещать этого я не могу.

Министр принимает моё объяснение, шумно выдыхает, разом теряя ореол властности и тихо, с нотками смирения, склоняется передо мной:

– Спасибо, господин целитель.

Я принимаю его благодарность молча, лишь слегка киваю.

И перевожу взгляд на семейного целителя. Худощавый мужчина с залысинами пожирает меня взглядом.

– М-мастер, – целитель склоняется гораздо ниже министра. – Мастер, примите меня в ученики!

О?! Но…

– Сейчас не время это обсуждать, – мягко отказываю я.

Мне не жалко поделиться знаниями, но это просто бесполезно. Я выжгла проклятие за счёт собственного резерва, целителю банально не хватит сил.

– Господин целитель, – вмешивается лорд Ливей, – возможно, вы дадите рекомендации…?

– Конечно. Во-первых, приготовьтесь к тому, что мгновенных изменений не будет. Только первый этап лечения займёт около полугода. Во-вторых, быстрое лечение вашему сыну противопоказано. Те же ожоги, применяя магию, можно заживить за пару дней, но делать этого нельзя, тело просто не справится с нагрузкой. Сейчас самое важное – медленно копить силы.

– Я ваш должник, господин целитель.

– Мы будем говорить об этом здесь? – уточняю я.

Лорд Ливей приглашает меня в соседнюю гостиную. Охрана остаётся за дверью, министр не берёт с собой даже личного телохранителя. Я падаю в ближайшее кресло. Вытянуть бы ноги, но тогда из-под плаща вылезут женские туфли, поэтому ноги приходится поджать.

– Я распоряжусь подать обед.

– Пока достаточно чаю, – отказываюсь я.

С минуту я лежу, откинувшись на спинку. Лорд Ливей терпеливо ждёт, а когда служанка вносит поднос делает совершенно неожиданный для меня жест. Он забирает у горничной поднос и лично ставит передо мной чашку из тончайшего фарфора. Вздохнув, я принимаю более пристойную позу, выпрямляю спину.

– Лорд, благодарю за заботу, но не стоило утруждаться…

– Вы спасли моего сына, господин целитель.

Я отпиваю глоток, и отмечаю ещё одну деталь – лорд сел в предназначенное для гостей кресло напротив меня, а не занял место хозяина. Хм, на его месте я бы тоже так поступила – уникального целителя надо холить и лелеять.

Начинать беседу, похоже, мне. Лорд чётко демонстрирует, что относится ко мне как к старшему. Я делаю ещё один глоток, с тихим звяком опускаю чашку на блюдце. Отказываться от почестей я не собираюсь. Вот ещё! Я вполне заслужила.

– Понимаю, вы хотите знать, кто я.

– Господин целитель, я не смею спрашивать. Раз я до сих пор о вас не знал…

Умный.

– Это не секрет. Я прибыл издалека, и только рано утром вошёл в город. Вы можете звать меня Странник. Лорд Ливей, я мог бы остановиться в вашем доме на несколько дней? Это нужно не столько для меня, я буду прекрасно чувствовать себя и в гостинице, сколько это нужно для вашего сына.

– Мой дом ваш дом, господин Странник.

– Что касается гонорара, лорд… Поскольку я не назвал вам свою цену до начала лечения, будет справедливо, если вы сами определите размер моего денежного вознаграждения.

Человеческую глупость нельзя недооценивать, но всё же я верю, что министру хватит ума расплатиться со мной честно. К тому же я подчеркнула, что хочу всего лишь деньги, ни особого рода услуг, ни бесценных сокровищ мне не нужно.

– Господин Странник… Я обязан доложить о вас императору, но я могу сделать это завтра.

Логично, иного я не ожидала. Нельзя громко заявить о себе и ждать тишины.

Я делаю глоток и улыбаюсь, хотя видеть выражение моего лица министр не может. Зато слышит интонации.

– Верно, министр, сообщить обо мне ваш долг, – соглашаюсь я. – Не беспокойтесь, я не стану создавать вам трудности просьбой сохранить моё появление в тайне. Достаточно, что вы потратите время на небольшое расследование, прежде, чем предстанете перед императором. Нельзя же идти на приём голословным, верно? Во-от… Лорд Ливей, я собираюсь посмотреть город, поэтому некоторую сумму я бы хотел получить незамедлительно. Как вы заметили, я прибыл налегке. Я не знаю, как долго я останусь в столице, но на время своего пребывания собираюсь обрасти некоторой собственностью.

– Господин Странник, всё необходимое…

Знаю я, что он собирается сказать.

– Нет, лорд Ливей. Я ценю ваше доброе намерение, но отнеситесь к моему пожеланию как к чудачеству. Всё, что мне нужно, я приобрету за пределами вашего дома.

– Как пожелаете, господин Странник. Я могу предложить вам экипаж и слуг, но, полагаю, вы также откажетесь?

Я киваю и меняю тему:

– Перед уходом я ещё раз взгляну на вашего сына и вернусь к вечеру. Возможно – к утру. В любом случае, до того, как вы отправитесь завтра ко двору.

О том, что сразу после ухода министра я тоже уйду, я умалчиваю.

Интересно, какую гостиницу лучше снять на будущее?

Но прежде…

Получив приятно тяжёлый кошелёк, я временно прощаюсь. На мальчишку, как и обещала, я посмотрела, но без особого смысла, исключительно для успокоения своей совести и чужих нервов. Всё, что могла, я сделала, и остаётся только ждать. Вот завтра, возможно, дополнительная подпитка ауры будет не во вред.

За размышлениями я выхожу на улицу. Лорд Ливей порывался проводить меня хотя бы до входа, но я отмахнулась, достаточно, чтобы дорогу показал слуга, раз уж так хочет, чтобы я оставалась под надзором.

На улице я жестом подзываю рикшу.

– Отвези меня в квартал зажиточных горожан, меня интересует торговля, в том числе и одеждой. И я планирую пообедать под болтовню местных. Я хочу понять, чем дышит город, о чём говорит.

Главное блюдо – сплетни о моей скандально разрушенной свадьбе – вкусно и полезно.

Рикша срывается на бег, но смотреть на дорогу нет никакого желания – никогда не была любительницей адреналиновых аттракционов, предпочитаю щекотать азарт схваткой с реальным драконом.

Чтобы отвлечься, достаю кошелёк, хоть посмотрю, как деньги выглядят. Нишаль нечасто выходила в город, а когда выходила, расплачивалась за её покупки Изи. Судя по воспоминаниям, в том, чтобы доверить кошелёк служанке, нет ничего особенного, но есть же разница, со стороны следить, как служанка передаёт продавцу серебро или вообще в голову не брать. Тьфу.

В кошельке три отделения на застёжках и боковой карман, в котором я нахожу вексель на предъявителя без указания суммы. Сколько бы мне ни понадобилось, я получу в любом представительстве Императорского банка. В крайнем правом отделении лежат… накопители. Мусорные, говоря откровенно, точнее, сами по себе камни отменного качества, просто объём по моим меркам крошечный. Во среднем отделении слитки серебра, размером с мой мизинец, каждый слиток в своей ячейке под тесьмой и, наконец, в крайнем слева отделении непонятные пластинки, похожие на чешую. Чисто логически, чешуя заменяет самую мелкую монету, опять же, если о накопителях и серебре Нишаль знала хоть что-то, чешуйки она вообще ни разу не видела. Или, стоп, видела? Точно, однажды видела, как Изи дала пригоршню чешуек нищенке, и та благодарила, за целую неделю хлеба для детей.

Тц, министр нравится мне всё больше и больше, такой предусмотрительный. Возможно, о чешуйках подумали слуги, но нанять дотошных исполнителей тоже положительное качество.

– Господин, прибыли, – напоминает рикша.

Я поднимаю голову. Оказывается, повозка давно стоит, оглобли лежат на мостовой, и рикша ждёт, когда я выберусь, а я задумалась. Я прячу кошелёк, выбираюсь на мостовую.

– Отлично. Вот, возьми, – я даю пяток чешуек и один слиток. – Жемчужину ты продашь, возможно, не скоро, а семью тебе кормить сегодня.

– Господин!

– Я вернусь незадолго до захода солнца, нет нужды ждать.

– Господин?

Я сосредотачиваюсь, втягиваю всю энергию, до которой могу дотянуться. Крохи…

Повинуясь мысленному импульсу, чары отвода глаз скрывают меня даже от взгляда в упор, рикша просто теряет меня из виду.

Но всё же тёмный плащ в благополучном районе слишком приметен. Стоит мне ослабить чары, чтобы, например, сделать в ресторане заказ, и меня запомнят. Зачем мне это? Ресторан и сплетни на закуску самую капельку подождут. Сперва я куплю одежду, в которой не буду выделяться. Мужскую.



Глава 7


Душная лавка готового платья встречает теснотой и стопками одежды, неровными кипами заполонившей большую часть пространства. За узкой конторкой дремлет продавец, рыжие кудряшки разметались по столешнице.

Звякает колокольчик, и, встрепенувшись, продавец приподнимает голову. Сонно смотри на меня, моргает, и вдруг вся сонливость пропадает, продавец вскакивает, как ужаленный:

– Д-добро пожаловать, достопочтенный господин!

Едва не навернувшись, продавец огибает прилавок, склоняется передо мной.

– Хей, спокойнее. Я же не за мясом пришёл.

Но вместо того, чтобы взбодриться, продавец вылинял.

Тц, какой нервный.

Оставив продавца собираться с духом, я рассматриваю кипы одежды. Стопка штанов, стопка рубашек, стопка длинных жилетов… Так-с, рубашки приблизительно одинаковые, пошиты из хлопка. А, нет, есть льняные. Размер придётся определять на глаз, но тут и не нужна точность. У всех рубашках на груди шнуровка. Штаны на талии держит широкий пояс, который следует несколько раз обогнуть вокруг тела. Жилеты я игнорирую, а вот длинная, до середины бедра, помесь пиджака и куртки привлекает моё внимание не столько множеством карманов и складок, которые превратят меня в передвижной сейф, сколько возможностью выворачивать куртку и превращать изнанку в лицевую сторону. Отличная же маскировка.

– Хей, упакуй для меня…

Я беру пару рубашек, штаны и три телогрейки разных расцветок, в результате получаю шесть вариантов. И в последнюю очередь выбираю заплечный мешок на кожаной лямке. Почему-то приделать вторую лямку, чтобы вес распределялся по плечам равномерно, ремесленники не догадались. А может, есть какое-то объяснение…

Продавец упаковывает мои покупки в мешок, и его руки подрагивают. Ладно-ладно, не буду больше пугать. Я расплачиваюсь серебряным слитком. Продавец спешит отсчитать сдачу в чешуе.

– Д-достопочтенный г-господин, заходите ещё.

По-моему, на уме у продавца ровно противоположное – никогда больше не приходите. Я хмыкаю и эффектно исчезаю.

Эх, с моими способностями можно было бы вынести из магазина весь товар. Как же повезло продавцу, что грабить я предпочитаю сокровищницы. Нет, на самом деле, есть же разница – вынести корзину низкокачественного белья или сундук, полный золота и драгоценных камней, а лучше накопителей.

Завернув в ближайший переулок, я избавляюсь от серой робы и натягиваю обновки поверх женской нижней сорочки. Тц, теперь я одета как мужчина и щеголяю свадебными туфлями. Зато наконец-то я могу убрать коробку из-под завтрака, которую продолжаю таскать с собой, в мешок. Туфли терпят, я отведу взгляды. А вот голова… Заколки я, естественно, сбрасываю в тот же мешок, освобождаю волосы полностью и быстро заплетаю тугую косу. Приходится стянуть волосы довольно сильно, но зато, если не видеть косу, которую я прячу телогрейку, создаётся самая обычная, немагическая иллюзия коротких зализанных назад волос. Вот лицо… тут без магии никак.

Я покупаю мягкие кожаные сандалии, затягиваю ремешки. Обувь садится идеально, при необходимости смогу бежать, не боясь, их потерять. Но как я могла забыть, что не с моей нынешней жалкой физической формой бегать?

Цыкнув, я шагаю дальше.

Моя цель ресторан, однако на пути оказывается книжная лавка. Книги по магии моя страсть. Хотя я не думаю, что лавка меня чем-то удивит, я ослабляю чары и всё равно вхожу.

Торговец, естественно, меня замечает, но его взгляд рассеянно скользит мимо моего лица. Он запомнит прилизанные волосы, расшитую сочной зеленью телогрейку, но не мою внешность. Я рассеянно оглядываюсь. Самой покопаться в книгах нельзя, единственный стеллаж за спиной торговца.

– Добро пожаловать, юный господин. Я сразу понял, вы ищете нечто особенное, – торговец многозначительно подмигивает.

– Да, – озадаченно соглашаюсь я, – особенное мне интересно.

С какой стати торговец будет предлагать из-под полы что-то исключительное случайному чужаку, впервые вошедшему в магазин и даже ничего не купившему? Разве что одежда выдаёт во мне состоятельного человека, но всё равно…

Торговец ныряет под прилавок, достаёт завёрнутую в бурую бумагу книгу.

– Юный господин, вам повезло, доставили на день раньше, завтра разберут.

Тц, почему мне кажется, что торговец ездит мне по ушам? Только сегодня и только сейчас спешите отдать кошелёк, ага.

– Хм?

– Альбом поразит вас смелостью, – торговец понижает голос и произносит совсем уж загадочную фразу.

Я разворачиваю бумагу, достаю альбом, открываю. О, Система! Со страницы на меня смотрит грудастая особа в неглиже. Перелистнув страницу, я обнаруживаю ещё двух девиц, но почему-то тоже полураздетых, да и позы раскованными не назвать. Хмыкнув, я быстро долистываю альбом до конца и кладу на стойку:

– Это то особенное, о чём вы говорили? Это действительно тот альбом?

– Да, конечно, юный господин.

– Но вы говорили, что художник смелый…

– Господин, вы можете обойти все книжные лавки столицы. Вы не найдёте смелее.

– Хм? Тогда я возьму этот.

Я расстаюсь со вторым слитком серебра и прячу альбом в мешок. Кажется, у меня появилась идея… Но прежде обед и сплетни на закуску, а за книгами я вернусь подготовленной. Я прощаюсь с торговцем, выхожу и принюхиваюсь. Довольно аппетитный аромат приводит меня к уличному лоточнику. Мальчишка приспособил в тележку печь, установил сверху таз, и в нём, зло разбрызгивая капли, кипит масло. Во втором тазу тесто, и на заказ мальчик жарит пончики. Мило, но совсем не то, что мне нужно. И вообще, он руки мыл?

Двухэтажный ресторан я пропускаю. Одного взгляда в в приоткрытую дверь хватает, чтобы оценить зал – столики слишком далеко друг от друга, а значит, я ничего не услышу. Мне бы заведение попроще. В воспоминаниях Нишаль я нашла, что меня интересует – в одну из поездок в город Нишаль видела из окна экипажа заведение с общими столами и длинными лавками, выставленными под тентом прямо на улице. Где это было, я знать не могу. Но сам тип такого заведения почему бы не поискать?

С центральной улицы я сворачиваю на боковую, и ожидания оправдываются. Здесь среди обычных магазинов вклинилась лавка старьёвщика, и товары начинают попадаться не только качественные. Я иду дальше и вскоре нахожу то, что искала. Столовая для простого люда расположилась в приземистом одноэтажном здании. Я вхожу, оглядываюсь и невольно морщусь. Я предпочитаю заведения классом повыше, но ради дела…

Я присаживаюсь за стол неподалёку от группы обедающих мужчин. Женщин-посетительниц в зале нет, только унылая уборщица, шваркающая метлой в дальнем углу и дородная официантка, устремляющаяся в моём направлении.

– Должно быть Самский губернатор будет разжалован. Так жаль, он навёл порядок. Если новый распустит…

– Следи за языком!

Они об отце Нишаль?

– Я слышал, Самский губернатор в почёте, но кто знает, что решит император. Цензор может быть недоволен. Я слышал, прошлый министр юстиции потерял должность только потому, что плохо вёл домашние дела.

Я ему навредила? Впрочем, какая разница? У меня о нём нет особого впечатления. Почему он бросил дочь в столице? Тётушка и Тиана успешно промыли Ниашаль мозги, и когда отец раз в год приезжал на праздники, держалась отстранённо и прохладно. Надеюсь, счастье дочери ему дороже карьеры. Впрочем, можно ли меня считать его дочерью? По крови – да.

– Цензору повезло. Позволить такой девушке войти в семью большая потеря.

– Но я слышал юная госпожа неплоха, она всегда подавала нищим.

– Она стала бы позором для мужа.

Да что вы говорите! Если бы мне не удалось сорвать свадьбу, подозреваю, я очень быстро бы стала вдовой. Цензору действительно повезло.

– Верно-верно, к знакам судьбы нужно прислушиваться. Моя младшая невестка всего лишь споткнулась. Сын не предал этому значения, и что же? Через полгода она сбежала с купцом.

– Хах, дурной знак не всегда означает, что дочь плоха. Моя упала, и жених отказался от неё. Он был жалким сыном мясника. Через два года дочь вышла за молодого приказчика в лавке специй!

– Господин, заказывать будете?

Я вздрагиваю. Я так увлеклась подслушиванием, что не заметила, когда официантка подошла. Она долго стоит?

– Да, я голоден.

– Мясо или рыба? Овощи или рис? Также есть вчерашняя индейка.

– Мясо с рисом, пожалуйста.

Официантка, фыркнув, уходит. Уроки высокого обслуживания она явно прогуляла. Хотя… клиент всегда прав в ресторане, а здесь жуй, что дали, или освободи место следующему всеядному.

–… бедная девушка обрекла себя на страшную смерть, – о, первый сочувствующий! – Лучше бы повесилась.

Упс, обозналась.

Я вздыхаю.

– Сестра моей прабабушки, когда такое случилось, живой взошла на погребальный костёр. Сейчас нравы не те…

Дядя, сам взойди, покажи, так сказать, пример.

Официантка ставит передо суп, заказанное мясо с рисом, кладёт бледную лепёшку, ставит стакан ягодного взвара и замирает. Платить надо сейчас?

– Сколько с меня?

Светить в народной столовой серебром явно плохая идея.

– Двенадцать головок.

Чешуя так называется? Надеюсь, я угадала. Я отсчитываю пятнадцать чешуек и подмигиваю официантке. Она удивляется лишь на миг, а затем две чешуйки исчезают у неё во рту. За щёку спрятала? Брр.

Я провожу над тарелками ладонью и обеззараживаю. Я слишком быстро расходую магию…



Глава 8


Вечером я сижу за секретером из красного дерева в выделенных мне министром покоях и вожу кисточкой по бумаге. Писчие принадлежности я купила перед возвращением. Не беспокоить же гостеприимного хозяина. Вдруг он окажется достаточно умным, чтобы понять, зачем именно мне понадобилась бумага? Было бы… неловко?

Пара штрихов и… третий рисунок можно считать готовым.

В альбоме иллюстрации чёрно-белые, прорисовка грубая, повторить в том же ключе много времени не занимает. Только в отличии от смелого художника, я отказываюсь от драпировок и одежды и рисую полностью обнажённые тела в самых разных ракурсах и позах. С исключительной тщательностью прорабатываю лица, точнее глаза. Девушки с моих рисунков смотрят вызывающе-зазывно. Завтра я покажу торговцу, что значит очень откровенно. Требовать семьдесят процентов с прибыли или восемьдесят? Ах, едва ли он даст пятьдесят.

Последний рисунок я заканчиваю около полуночи и мысленно вздыхаю. Завтра рано вставать – почему это происходит со мной в отпуске.

Завернувшись в одеяло по самый нос, я задумываюсь. Потратить магию в первый день нормально, но в будущем расход следует пересмотреть. Но прежде… В прошлой жизни и в позапрошлой, и в позапозапрошлой после перерождения я старалась как можно скорее устранить помехи и посвящала себя магии, но в мире с низким магическим фоном мои усилия бессмысленны, разве что некоторые заклинания изучить… Каратов от этого на счёте больше не станет, зато обогащу свой арсенал.

Но, Система, чем же мне заняться? Или стоит расслабиться, рано или поздно ответ придёт.

Я засыпаю.

Будильник на браслете срабатывает в шесть утра. Я со стоном переворачиваюсь на бок, растираю лицо ладонями.

– Господин Странник, вы проснулись? – раздаётся из-за двери тихий голос. – Вы позволите войти?

– Нет, – служанка не должна меня видеть.

Я встаю, быстро одеваюсь, собираю высохшие рисунки, прячу в мешок, мешок закидываю на плечо, а сверху накидываю плащ и закутываюсь.

– Можешь принести завтрак, – распоряжаюсь я

Сперва поем, затем посмотрю пациента и пора делать из гостеприимного дома ноги, потому что очень скоро министр предстанет перед императором. Хорошо, если император решит дождаться дальнейших новостей. А если пошлёт за мной? Становиться императорским целителем я не планирую, поэтому правильно исчезнуть вовремя.

Лорд Ливей встречает меня лично, когда я выхожу из комнаты после сытного завтрака:

– Доброе утро, господин Странник.

– Доброе утро. Я надеюсь оно станет по-настоящему добрым и принесёт хорошие новости.

Лорд провожает меня в комнату сына. Если вчера меня не пустили дальше гостевых комнат, то сегодня я могу разгуливать по дому в своё удовольствие. Уверена, стоит намекнуть, и мне покажут сокровищницу.

Я вхожу в спальню первой.

Мальчишка всё такой же бледный, едва дышащий, то ли спит, то ли в глубоком забытьи. Улучшений не заметно, однако семейный целитель рода Ливей выглядит воодушевлённым:

– Мой господин, юный господин выпил полный стакан воды!

– Он приходил в сознание? – уточняю я.

– Нет, господин Страннки. Едва ли.

– Начинайте давать ему бульон. Телу нужна пища, чтобы восстановиться.

Я перехожу на магическое зрение, и снова энергия утекает. Я всматриваюсь в ауру. Внешний слой по-прежнему ужасен, но он начнёт восстанавливаться через несколько месяцев, не раньше. Другое дело самый первый слой. Влитая магия большей частью усвоилась, аура восстановила подобие стабильности, по крайней мере можно точно сказать, что распад прекратился.

– Ему лучше, но как я уже говорил, изменений в его состоянии не будет долго.

– Кризис… Мы миновали кризис?

– Решающими будут следующие два дня, лорд Ливей. Могу сказать, что по сравнению со вчерашним шансы выкарабкаться у вашего сына заметно возросли. А ещё я говорил, что внешнее воздействие магией следует уменьшить настолько, насколько это возможно, однако… есть один метод, который однозначно пойдёт вашему сыну на пользу, но я не уверен, сумеете ли вы…

– Господин Странник, просто скажите. Для сына я достану, что угодно.

А для дочери?

– Господин целитель, как маг скажите, отчего зависит сила заклинания?

– От количества вложенной в него силы, разумеется.

Верно.

– Откуда маг берёт силу?

– Из воздуха, господин Странник.

Только из воздуха? А из озера? Из почвы? Магия больше похожа на излучение, она пронизывает весь мир, независимо от среды.

– Сила, собранная магом получает его отпечаток. В каждое заклинание маг невольно вкладывает частичку себя. Для юного господина опасна не столько сама магия, скольку чужеродная примесь. Если вы, лорд Ливей, найдёте способ увеличить количество нетронутой силы, разлитой в воздухе, ваш сын будет поправляться быстрее.

Я выхожу из спальни первой, лорд догоняет меня буквально через минуту и приноравливается к моему шагу. Я планировала пить до его ухода чай, а затем тихо исчезнуть. Что ему вдруг понадобилось? Причём лорд не стал говорить при целители. Тц, я слишком близко приняла к сердцу своего пациента, не следовало возвращаться вообще.

Лорд придерживает для меня дверь, пропускает в гостиную, плотно закрывает дверь и дожидается, когда я сяду в кресло. Подойдя ближе, он останавливается напротив, но чувства, что он возвышается надо мной, у меня не возникает.

– Господин Странник, позвольте вопрос?

– Хм?

Министр медлит, будто сомневается, стоит ли задавать вопрос, но не отступает.

– Господин Странник, есть ли возможность сделать из мага простого смертного, сделать так, чтобы он больше никогда не мог использовать чары?

– О?

Министр на кого-то нацелился? Вопрос явно не праздный.

– Лорд Ливей, мне не доводилось слышать о чём-то подобном, – честно отвечаю я. – Магия сродни дыханию. Как тело дышит воздухом, так душа – силой. Чаще всего те, кого считают немагами всего лишь нуждаются в обучении и, что важнее, не умеют сознательно брать силу из окружающего пространства. Как можно отнять навык? Нет, я не знаю способа сделать из мага немага.

Можно, например, надеть блокиратор, лишая доступа к силе. С пустым резервом маг беспомощнее котёнка, но ведь это не то, о чём спрашивал министр, верно?

– Вот как…

– Человека можно лишить воздуха, но не способности дышать.

– Благодарю, господин Странник. Я ваш должник, и вы можете рассчитывать на меня. Я могу сделать что-либо для вас прямо сейчас?

Я отрицательно качаю головой.

– Я должен идти, господин Странник.

– Да…

Министр оставляет меня одну.

Я не задерживаюсь в его доме надолго. Минут через двадцать после его ухода я приглашаю служанку и приказываю проводить меня к выходу, а на улице меня уже ждёт рикша. Я задумываюсь. Мне бы за город уехать, прокатиться по окрестностям и поработать губкой, впитывая магию, но это же какие расстояния… Требовать отвезти меня так далеко было бы слишком жестоко по отношению к рикши. Поэтому я приказываю доставить меня в то же место, что и вчера. Энергию, жалкие крохи, я стягиваю по пути,оставляя за собой недолговечный след.

Утренняя прохлада освежает.

Город проснулся, жизнь на улицах бурлит. Чем дальше от центра, тем оживлённее становится. Бегут другие рикши, опасно проскакивая между двуколками, лоточники лезут чуть ли не под колёса повозок, предлагая горячие пирожки и завёрнутые в промасленную бумагу яичные рулеты.

Я присматриваюсь без особого интереса.

Рикша останавливается.

– Господин.

– Твоя работа на меня закончена.

– Господин, я я не…

– Тебе повезло. Может, для тебя это шанс изменить свою жизнь? Всё, твоя работа на меня окончена, разговор окончен.

Я исчезаю под отводом глаз. Невидимке легко слиться с толпой и уйти в один из боковых проулков, чтобы снять плащ, вывернуть наизнанку телогрейку и выйти из закутка уже не страшным чёрным Странником, а молодом господином, недавно прибывшим в столицу из провинции.

Торговец книгами моего появления не ждёт, он даже не узнаёт меня сперва, что вполне естественно, отвод глаз я ослабила, а не сняла. Приходится напомнить о себе громким стуком – я опускаю на столешницу альбом. А затем протягиваю пачку рисунков, прикрытых сверху чистым листом бумаги. Торговец вопросительно смотрит на меня.

Я ухмыляюсь:

– Ваш смелый художник просто трус.

Торговец берёт пачку, небрежно открывает первый рисунок. Я удовлетворённо щурюсь. Наблюдать за изменением выражения его лица приятно… Глаза широко распахиваются, брови ползут к волосам, а губы вытягиваются в трубочку. Со лба скатывается крупная бисерина пота. Торговец шумно сглатывает, переворачивает страницу.

– Ох…

– Вам срочно захотелось посетить бордель, уважаемый?

– Господин, зачем же так прямо? – на толстых щеках торговца вспыхивают бордовые лизуны, но надо отдать мужчинедолжное, он решительно захлопывает рисунки, даже не досмотрев, успокаивает сбившееся дыхание и возвращает себе деловой настрой.

Я улыбаюсь и снова пододвигаю пачку рисунков к нему поближе:

– Вы смотрите, смотрите, уважаемый. Видите слитки серебра, не помещающиеся в вашу кладовку? Видите, как из скромного торговца превращаетесь в богача?

Торговец фыркает:

– Господин, вы преувеличиваете.

Тю!

– Уважаемый, как думаете, ваш конкурент, чья лавка всего-то через площадь, то есть очень-очень близко, в нескольких шагах отсюда… Так вот, он за эти рисунки предложит мне две трети прибыли или больше? Я ведь могу нарисовать ещё несколько… портретов. Эти не самые смелые.

– Две трети? Юный господин, как вы считаете?

– Пфф! В свою пользу, разумеется. А вы иначе?

Торговец разражается хохотом, хлопает по столешнице кулаком:

– Юный господин, определённо, мы договоримся.



Глава 9


Торговец оказался прав, мы договорились.

Сошлись на четверти прибыли в мою пользу, я посчитала долю приемлемой, всё же я трачусь лишь на кисти, тушь и бумагу, а торговец, господин Пландик, заказывает тираж, арендует склад, обеспечивает логистику.

Хах, я поставила крайне жёсткое условие – дохода одной книжкой лавки мне мало, мои художества должны взбудоражить всю столицу. Интересно, господин Пландик счастлив или несчастлив? Жил тихо, приторговывал смелыми альбомами, а теперь вынужден носиться по свей столице как угорелый и налаживать каналы сбыта, я его по случаю умным фразам научила, мда.

Деревянная повозка поскрипывает. Штора приоткрыта, и с улицы задувает ветер, несущий аромат хвои. Сосновый лес тянется по обеим сторонам дороги.

Я всё-таки решила покинуть столицу. Рисовать можно и на природе, а вот восстанавливать резерв… В столице можно, да, но кто-то обязательно заметит «дыры» в магическом фоне, и пусть они быстро затягиваются, всё равно начнёт наблюдать. Оно мне надо? Достаточно, что Странник и так уже засветился перед императором.

Погода тёплая, солнце греет, птицы поют. Вот это я понимаю – отпуск. Может, не возвращаться? Нет, жизнь бродячей дикарки не для меня.

Я выхожу на первой же станции и за пяток чешуек пристраиваюсь к крестьянину в открытую телегу. Доеду до ближайшей деревни, найму лошадь до следующего поселения, а по пути буду пылесосить – вытяну всю магию до последней капли. За час-два магический фон восстановится, а я тронусь дальше, заночую в одной из деревень…

Дни в переездах с места на место пролетают незаметно, вот вроде бы только недавно покинула столицу, а браслет вибрирует, напоминая, что пора возвращаться.

В очередной деревне, я со счёта сбилась, сколько их я прошла, я нахожу старшего сына старосты:

– Эй, подзаработать хочешь?

– Господин?

Я показываю слиток серебра:

– Ты меня не видел. До тракта довези, до станции.

– Понял, господин, не видел я никого, а телегу сию секунду подгоню.

Деньги не решают всех проблем, но избавляют от очень многих.

Хорошо быть богатой…

В столицу я возвращаюсь ближе к вечеру, незадолго до закрытия городских ворот и перво наперво направляюсь к торговцу. В моём заплечном мешке рисунков на целых три альбома, но для начала я посмотрю, умный ли господин Пландик, или мне следует искать другого партнёра?

Задумавшись, я не сразу реагирую на странные крики:

– Поберегись! В сторону, в сторону!

– Разойдись!

Рикша, не тот, который возил меня-Странника, а совершенно новый, нанятый за стандартные двадцать головок, останавливается, прижимается к тротуару.

– В чём дело?

– Гвардейцы, господин.

Хм?

Небольшой отряд расчищает дорогу, за гвардейцами по центру дороги два вороных коня тянут золочёную карету, и процессию замыкают ещё два гвардейца. Мой рикша торопливо опускается на колени и склоняет голову. Остальные тоже спешат склониться. Я стараюсь не выделяться из толпы, но мне странно. Не слишком ли торжественное приветствие? Кто бы ни был в карете, рядом с ним слишком мало людей, чтобы считать его кем-то важным.

На дверце белая лилия, обведённая в круг.

– Кто это? – шёпотом спрашиваю я, такие вещи рикша должен знать.

– Старший принц.

– Принц?!

Где роскошь? Где размах? Выезд принца я представляла себе несколько иначе.

Ветер раздувает штору, и на миг глазам открывается салон.

Восковая кукла? Именно такое впечатление производит застывший внутри шатен. Грубоватый профиль словно вырублен в камне, в глаза бросается слишком крупный прямой нос, чётко очерченные скулы. Занавесь опускается, карета проезжает мимо.

Хм, наверное, мне не должно быть никакого дела до этого принца, верно? Но почему-то его каменный, словно неживой, профиль въелся в память. Карета скрылась, а у меня перед глазами всё ещё его лицо. Глупости…

Я забираюсь обратно в повозку рикши и выкидываю принца из головы Зачем он мне нужен? Вот-вот.

Рикша переходит на бег.

За ориентир я выбрала ресторан неподалёку от торговой лавки. Немного пройдусь пешком, зато истинное место назначения останется тайной. Я смешиваюсь с толпой, энергию на отвод глаз расходую экономно.

Когда я подхожу к лавке, дверь запирает щуплый парнишка, чем-то отдалённо похожий на торговца. Я подхожу открыто. Исчезать и появляться умеет Странник, а Художнику похожие навыки показывать ни к чему, мало ли догадливых людей в столице…

Парнишка замечает моё приближение, но особой радости при виде потенциального клиента не испытывает и на мой выразительный взгляд отвечает извиняющимся тоном:

– Юный господин, мы закрыты.

– Мне нужен господин Пландик, у нас с ним дела.

Парнишка хмурится:

– Вы, господин… художник?

Сняв с плеча мешок, вынимаю один рисунок и показываю.

Парнишка забавно краснеет, и я прячу рисунок обратно в мешок. Пока я вожусь с завязкой, парнишка подзывает сразу двух рикш.

– Господин, дядя дома. Не откажетесь?

И здесь дядя? Приглашение я принимаю благодушно. С удовольствием узнаю где живёт человек, зарабатывающий для меня денежки – искать не придётся. Мало ли какую глупость он надумает? Вдруг решит, что вся прибыль его? Золото порой нашёптывает людям странное. Правда, тут золото не в ходу, либо накопители, либо серебро, но суть от этого не меняется.

Я забираюсь в повозку. Парнишка подаёт мне предплечье, помогая устроиться удобнее. За рикшами подобного не водилось. Наверное, господа считают ниже своего достоинства принимать помощь от них.

Дорога занимает меньше получаса. Рикши сворачивают на улицу, застроенную двухэтажными деревянными домами, и останавливаются перед одним из них. Фасад ничем не украшен, голая стена, квадратные проёмы окон и козырёк плоской крыши.

– Господин, мы три дня назад переехали, ещё порядок не навели, не обижайтесь, пожалуйста.

Занятно…

Я вхожу и спрашиваю довольно громко, чтобы вопрос услышал не только парнишка:

– Прибыли за несколько дней хватило на покупку большого дома?

Мой расчёт оправдывается. Господин Пландик лично выбегает в холл, одаривает меня едва ли не влюблённым взглядом, но предположение торопливо опровергает:

– Что вы, юный господин! Я копил три года, и даже в долг взял.

– Я полагал, сейчас такое время, что нужно вкладываться в дело, а не в дом.

– Юный господин, не беспокойтесь. Хотите взглянуть на книги учёта прямо сейчас? Скажите, вы ведь с новыми рисунками? Вы не поверите, но альбом покупают даже те, кто обычно к смелым альбомам равнодушен. О вас говорят.

Мало Странник засветился, теперь ещё и Художник прославился. Да и Нишаль свою порцию внимания отхватила. Система, почему у меня не получается жить спокойно?

– Показывайте книги, господин Пландик. И на свою долю я тоже с удовольствием посмотрю.

– Юный господин, вы останетесь у нас на ужин?

Я отрицательно качаю головой. Возможно, мне хотелось бы, но у меня ещё прорва дел. Вещи надо пристроить в гостиницу. Снять номер на неделю или сразу на месяц, с запасом? А вот задержаться в номере не получится – до рассвета я должна вернуться в храм. Я почти неосознанно поднимаю руку и провожу по лицу – лосьон за шесть карат сотворил чудо, моей новой бархатной коже даже младенец позавидует.



Глава 10


Торговец со всеми почестями провожает меня в кабинет, предлагает удобное кресло у стола, а сам садится во главе. Я про себя хмыкаю, невольно сравнивая торговца с министром, лорд Ливей вёл себя куда почтительнее, впрочем, он кланялся магу. Я открываю учётную книгу и сосредотачиваюсь на цифрах. Почерк у торговца убористый, буковка к буковке, каждая выписана тщательно, читать приятно, будто печатный текст, а не рукописный. Я бы, пожалуй, так не смогла. Записи радуют аккуратностью и расстраивают бессистемностью, статьи расхода перемежаются статьями дохода. Видно, что мы в прибыли, и что денежки стекаются в наши карманы, но… Я достаю чистый лист бумаги. Эх, мне бы сюда моего управляющего из прошлой жизни, идеально вёл дела.

«Партия №1» – пишу я. – «Тираж 500 экземпляров». Делю лист пополам, слева будут расходы, а справа, соответственно, доходы. Теперь в «расходах» подраздел «производство».

– Уважаемый, в таком виде отчётность гораздо понятнее, не находите?

– Так никто не делает, – слегка теряется он, но лист придвигает ближе и смотрит с интересом.

– Смелые альбомы тоже никто раньше не рисовал. Тоже не станете?

– Юный господин, в вашем способе записей что-то есть… Если вести такой учёт для лавки или дома…

– Попробуйте, вдруг понравится?

Пока суммы небольшие, посчитать в уме не составляет труда. Ошибок я не нахожу, что, впрочем, не означает, что их нет. Выжду ещё пару партий, и спрошу торговца в лоб. Пусть врёт сколько угодно, правду мне скажет его аура.

– Неплохо. Господин Пландик, вы бы до дома удовольствий прогулялись?

– Что?! Юный господин, не совсем вас понимаю. Я женат.

– Да я разве против? Я же вам прогуляться не к девочкам предлагаю, а к управляющим. Если в альбоме появится портрет не вымышленной, а реальной развратницы, разве она не станет популярной? За популярность нужно платить, ага?

– Юный господин, да вы! Я иду немедленно!

Пфф!

– Вы же женаты, господин Пландик. Уж потерпите до завтрашнего дня, сейчас управляющим не до вас. Кстати, возможно вы договоритесь с одним, и мы выпустим альбом, посвящённый одной единственной особе.

– Я понял.

– Вот и славно. Я вас навещу.

– Вы не останетесь, господин благодетель?

Торговец выглядит искренне опечаленным.

– В другой раз, – обещаю я.

Господин Пландик не настаивает, провожает меня к выходу. У двери он всё же пытается возразить, что уже поздно, но я не слушаю. Подумаешь, поздно. Пусть ночь меня боится. Дверь захлопывается, я слышу тяжёлый ход ключа в замке. Вечер обнимает сырой прохладой. На улице сумрачно и… безлюдно. В доме напротив окна закрыты глухими ставнями. Я оборачиваюсь – в доме торговца окна тоже успели закрыть.

Рикш нет, наёмных экипажей и подавно. Впрочем, вечерняя прогулка только на пользу, за прошедшие дни, давая телу щадящую нагрузку, я неплохо поправила своё физическое состояние.

Первый рикша попадается на центральной улице. Над повозкой качается сетка с десятком толстых светлячков. Свет скудный, но разглядеть контуры сидения хватает.

– Хей! – подхожу я.

– Господин? – голос у рикши усталый.

Работа, должна признать, чудовищная, платят, я уже поняла, крохи. Но куда людям деваться? Всё, что я могу сделать сейчас – нанимать и платить щедрее, чем услуга стоит.

– Отвези меня в хорошую гостиную в центре. Мне нужна отдельная удобная комната и безопасность для меня и моих вещей, которые я буду оставлять в комнате без присмотра. Есть тут такое?

– С отдельной ванной, господин, дорого. Слиток серебра в сутки.

– Поехали.

С такой ценой на месяц снимать перебор, а вот на неделю раскошелюсь. Я ведь ещё не знаю, как сложится дома. Да, я уверена в себе, но пути отхода следует подготовить. Жизненный опыт говорит, что особо скупые умирают рано, зато на мешке золота с козырями в руках. А уж мне жадничать сама Система не велела, сколько бы богатства я ни скопила, на перерождение не утащу, всё равно начинать придётся заново.

Вход в гостиницу освещает молочно-белый шар. Бытовой артефакт – это явный признак заведения класса люкс. Я расплачиваюсь с рикшей слитком серебра и, не слушая его лепет, вхожу. Дверь для меня распахивает служащий.

– Добро пожаловать, уважаемый господин.

Управляющий с подозрением смотрит на мою довольно простую одежду, однако с ходу за порог не выставляет. Я краем глаза замечаю, что впустивший меня служащий делает какие-то знаки. Наверное, видел, как я отдала слиток? Удачно получилось. Или нет?

– Добрый вечер, мне нужна комната на неделю.

– Уважаемый господин, предоплата – три серебряных слитка.

Я расплачиваюсь:

– И плотный ужин в комнату, – есть в общем зале я не собираюсь, ведь из ужина мне нужно выкроить утренний перекус. Когда меня завтра завтраком накормят?

Получив слитки, управляющий не стесняется проверить их на вес и на зуб. Я терпеливо жду.

– Всё в порядке?

– Да, прошу, – управляющий передаёт мне ключ. – Уважаемый господин, ужин будет доставлен через пять минут.

– А после ужина – горячую ванную, – до водопровода тут ещё не додумались, воду таскают в вёдрах и наполняют бадью. Канализации тоже нет, но в ходу зелье, разлагающее все отходы в безобидную мутную водичку, полезную для растений.

– Да, уважаемый господин. Желаете выбрать девушку, чтобы прислуживала вам?

Эм? Это точно приличная гостиница?

– Нет, в особого рода услугах я не нуждаюсь.

– Да, господин.

Служащий провожает меня на третий этаж, открывает четвёртую слева дверь. В коридоре нет номеров, зато есть названия. Мне достаётся «Облако в меду». Я прохожу первой, бегло осматриваюсь. В моём распоряжении гостиная, за ней спальня, соединённая с купальней.

– Угу.

Интересно, в этом мире есть традиция чаевых? Служащий уходит быстрее, чем я принимаю решение. Я бросаю мешок прямо на кровать и возвращаюсь в гостиную. Вовремя – в дверь уже стучатся, и худенькая, на вид лет четырнадцать, большеглазая служанка вносит тяжело гружённый поднос. Девочка быстро сервирует стол, кланяется. Её движения безупречны, но испуганный взгляд выдаёт, что от очередного постояльца она не ждёт ничего хорошего. Вот для неё слиток не жалко, однако я отсыпаю чешуйки, потому что слиток не та ценность, которую может сберечь беззащитный ребёнок. Я отсылаю девочку и принимаюсь за ужин.

На утро оставляю сыр и индейку, положенные между двух лепёшек и завёрнутые в бумагу.

Ванную мне наливают пара крепких мужчин, умудрившихся принести полные вёдра и по пути не расплескать ни капли. Я пальцем проверяю температуру воды, согласно киваю, и меня оставляют в одиночестве. Бадья наполнена наполовину, вёдра стоят рядом на специальной подставке, чтобы из бадьи было удобно достать. Черпаки – огромный и поменьше, литровый – висят на крючке. Мыло, бальзамы – чего только нет на полке.

И я раздеваюсь, забираюсь в тёплую воду. Стоило бы пораньше лечь и заснуть, потому что подняться мне предстоит до рассвета, но так не хочется вылезать.

Я уснула?

Меня разбудили осторожные шаги. Кажется, служанка заглянула.

– Вернись через десять минут, – приказываю я.

Испуганный вздох, и девочка опрометью бросается прочь.

Я дожидаюсь хлопка двери, выбираюсь из остывшей воды, закутываюсь в полотенце и перебираюсь в спальню, под одеяло.

Служанка возвращается вместе с мужчинами. Вдвоём они забирают бадью, она уносит пустые вёдра.

Я снова проваливаюсь в сон.

А за час до рассвета меня будит браслет – время возвращаться.



Глава 11


Освежив лицо остатками лосьона, я улыбаюсь своему отражению в зеркале. Дурнушка? Красавица! Любо-дорого посмотреть. Расцвела, похорошела. Может, предложить сестрёнке беспрерывную семидневную молитву как способ преображения? Или это будет слишком жестоко с моей стороны? Тц, посмотрим на её поведение, всё же безоговорочно доверять воспоминаниям Нишаль нельзя.

Переодевшись в нижнюю сорочку и выданную жрецом серую робу, я набрасываю на плечи сложенное в несколько слоёв свадебное платье. Туфли тоже беру свадебные. И, крадучись, выбираюсь в коридор. Отвод глаз превращает меня в невидимку, и я, чтобы не озадачивать лакеев самовольно распахивающейся дверью, шмыгаю через чёрный ход.

Тащиться пешком к храму я не собираюсь – строгой зависимости между затратами энергии и расстоянием, на которое открыт портал, нет, три метра и триста метров «стоят» приблизительно одинаково. Я ныряю в проулок и выплетаю сперва чары очищения – они смоют следы портала, а затем открываю проход.

Шаг.

Портал схлопывается за спиной, а я оказываюсь в собачьих хоромах. Квадрат приблизительно два на два метра, потолок высокий, по крайней мере макушкой я по нему не скребу.

Я стелю платье на циновку, сверху сваливаю заколки – новый имидж начнётся с причёски, я на ощупь собираю волосы в хвост и закалываю самым крупным гребнем. Не совсем то, что хотелось бы, но сойдёт.

Задрав подол, я полностью ломаю утончённый образ и сажусь на циновку, скрестив ноги. Не стоять же на коленях до прихода жреца. Я рассчитываю, что он придёт на рассвете. Но вдруг протянет до полудня?

К счастью, жрец не заставляет меня ждать слишком долго.

Из задумчивости – я перебираю в памяти всё, что знаю о магическом фоне и способах воздействия на него, знаю постыдно мало, но ведь раньше необходимости не было – меня выдёргивает тихий скрип засова. Как я пропустила шаги?!

Я торопливо оправляю подол, сажусь на колени, благочестиво складываю перед собой ладошки, прикрываю глаза. Не только для того, чтобы выглядеть эффектно, но и банально для того, чтобы сберечь глаза.

Дверь медленно открывается.

Чего уж там, из будки должно не просто пахнуть, а вонять со страшной силой. Но ничем плохим не пахнет, лосьон и вовсе оставил легчайшие цветочные нотки.

– Ох…

Я медленно открываю глаза, поворачиваю голову:

– Старший брат, почему…?

– Сестра?!

Смотрю на него честнейшим взглядом ничего не понимающего человека:

– Старший брат, что случилось? Почему вы прерываете мою молитву всего через час?

– Нишаль, девочка, ты жива?!

А вот и дядя прорезался…

Похлопав ресничками я плавно поднимаюсь и выхожу под лучи восходящего солнца.

– Нишаль?!

Да-да, господа, вы верно мыслите, я прекрасна как богиня.

Я свежа, хороша и полна сил. Ничего общего с умирающей.

– Приветствую, дядя. Старший брат, неужели семь дней и ночей пролетели так быстро? Когда ты ушёл, я постепенно погрузилась в молитву, а потом… Может быть, я уснула? Мне кажется, со мной случилось что-то очень хорошее, но я не могу вспомнить…

Я рассуждаю, будто говорю сама с собой, но при этом внимательно отслеживаю реакцию жреца.

– Сестра, Небеса благословили тебя!

Спасибо, старший брат! Такого подарка я и не ждала, честное слово, чтобы жрец лично сказал…

Я стою потупившись, молчу. Дядя растерян, слуги стыдливо прячут серый холст плотной ткани. Память Нишаль услужливо подсказывает, что серый – цвет смерти, цвет траура. Короче, слуги прячут саван. Как мило с их стороны.

Спросить, что ли?

– Дядюшка, а что это такое? – киваю я на саван. – Почему… серый? Неужели с кем-то, пока я молилась, случилась бела?

– Это… Нишаль, не обращай внимания. Ты, должно быть, устала. Ты выполнила своё покаяние, и Небеса вознаградили тебя. Пойдём домой?

– Дядя, я бы хотела остаться в храме навсегда. Здесь я узнала, что такое душевная безмятежность.

Мой благородный порыв дядю совершенно не радует, и он твёрдо качает головой:

– Нет, Нишаль. Ты забыла? Скоро фестиваль Света. Брат вернётся в столицу. Как ты можешь уйти в храм, не дождавшись отца?

– Ох, дядюшка! – я притворяюсь испуганной и прикрываю рот ладонью. – Дядюшка, я не имела в виду ничего плохого. Я не обдумала всё тщательно. Моя голова ещё не совсем ясная.

– Нишаль, я не виню тебя. Просто ты должна сейчас вернуться домой, а обо всём мы поговорим позже.

– Да, дядюшка. Дядюшка, старший брат, перед возвращением домой позвольте мне взойти к Небесам?

Храм не без причины построен в форме пирамиды. Поднимаясь на вершину, человек поднимается к небу. Но это всё лирика. Меня интересует, конечно же, не сама пирамида, а люди. Чем больше зрителей у моего преображения, тем надёжнее.

Возможно, дядя и отказал бы. Но как он может сделать это при жреце? Отказав, он будет выглядеть неразумным тираном, душащим чистый порыв девушки, получившей благословение самих Небес. Поэтому дядя вынужденно кивает, но на робу мою смотрит неодобрительно, как же, я покажусь людям в рубище. А мне между прочим идёт. По крайней мере не уродует, как те кошмарные платья, которые носила Нишаль.

Я чинно следую за мужчинами.

Мы проходим мимо пустующих гостевых домиков, выходим к пирамиде.

Упс, просчёт – храм вроде бы один из главных, а на пирамиду поднимаются всего две небольших группы, и одна спускается. Впрочем, не до капризов, работаю с тем, что есть.

Поклонившись перед пирамидой в знак особой почтительности, я начинаю восхождение. Не зря я тренировалась. Я двигаюсь плавно, выдерживаю ровный неспешный темп, какой подобает грациозной юной леди.

Группа спускающихся всё ближе. Впереди, держась за руку горничной, идёт дама лет пятидесяти. Статная, некогда красивая, но сейчас не её лице следы давней усталости, а морщины лишь подчёркивают увядание. За дамой две юные леди. Дочери? Младшие родственницы? Я пытаюсь вспомнить, была ли Нишаль знакома хоть с кем-то из них, но память молчит.

– Доброго дня, – приветствую я даму, это позволительно, независимо от того, знакомы мы или нет.

Надеюсь, она сплетница.

– И тебе добра, дитя. Юная леди, не помню, чтобы видела вас прежде.

Удачно, что женщина заинтересовалась новенькой, иначе было бы трудно завязать разговор и при этом не быть навязчивой. Я потупилась и сромно улыбнулась:

– Я Нишаль из рода Ламбрин. Вероятно, вы могли слышать, как Небеса не позволили мне стать женой Калана Дара. Госпожа, простите, после беспрерывной молитвы семь дней и ночей моя голова не вполне ясная, я уверена, что обращаюсь к вам правильно.

– Ты… Нишаль?!

Трудно поверить, да?

Девушки за спиной дамы тоже смотрят на меня круглыми глазами.

– Доброго дня, госпожа.

Я сдвигаюсь на ступеньке чуть в сторону, чтобы дама могла свободно пройти. Долго беседовать недопустимо, ведь мы не просто в храме, а на лестнице перекрываем проход. И пусть по факту мы никому не мешаем, всё равно.

Группа продолжает спуск, я уважительно дожидаюсь, когда они пройдут мимо. Можно подниматься дальше, но не торопиться, у меня ещё две важных встречи на пути к вершине или на самой вершине.

Увы, дама во главе второй группы моё приветствие проигнорировала. Видимо, моя роба её не впечатлила и она побрезговала. Жаль, но расстраиваться не стоит. Достаточно и того, что она меня видела, при случае в беседе с кем-нибудь, глядишь, вспомнит. И не важно, будет она отзываться обо мне хорошо или плохо, назвать меня вульгарной она точно не сможет.

Как ни оттягиваю, поднимаюсь на вершину до того, как последняя группа уходит. Сталкиваюсь с ними на площадке. Вести светские беседы перед алтарём недопустимо, но тихое «здравствуйте» никто не осудит:

– Доброго дня, – я обращаюсь ко всем сразу и ни к кому конкретно.

На площадке жрец у алтаря и дама в сопровождении молодого парня собирается спускаться. Он ей сын… или внук? Дама выглядит молодо, так что угадывать я не берусь.

Я устремляю взгляд на жреца.

Повезёт? Не повезёт?

– Сестра Нишаль?!

Да!

– Старший брат, Небеса были милостивы ко мне. Беспрерывная молитва в течение семи дней и семи ночей подарила мир моему сердцу.

Готово, по намёкам, по подсказка, дама точно знает, кто я такая. Я не оборачиваюсь, но чуть наклоняю голову и краем глаза вижу, как она полностью развернулась и таращится мне в спину. Отлично! Хоть эта пусть окажется сплетницей?

Из памяти Нишаль я легко выудила, что нужно сделать.

На алтаре пляшет огонь, а сбоку на треноге глубокая миска. Так вот, из миски нужно взять щепотку бурого порошка, что это Нишаль не знала. Я предполагаю, что измельчённые сухие листы какого-нибудь священного растения. Или вообще любого растения, кто знает. Щепотку нужно зажать между ладонями и прошептать короткую молитву, обдавая порошок собственным дыханием. А затем бросить порошок в огонь.

Может, я ошиблась и это не растительный порошок, а толчёный минерал? Соль, например? Мне доводилось видеть, как пламя в камине становится сине-зелёным без всякой магии. Один граф мне этот фокус показывал и упоминал как раз соль.

Едва порошок падает в огонь, пламя розовеет. В небо устремляется малиновой дымное облако.

– Спасибо, старший брат.

Я покидаю площадку.

На миг я застываю на вершине лестницы, ветер обдувает лицо. Продолжим игру?



Глава 12


Дама с сыном идёт медленнее, чем могла бы и, я уверена, делает это предумышленно. Спустившись, она и вовсе отводит сына в сторону и останавливается, что-то обсуждая. Я про себя ухмыляюсь. На мой вкус она ведёт себя слишком грубо, но формально придраться не к чему.

Я спускаюсь. Поскольку мы с дамой уже здоровались наверху, пройти мимо будет невежливо. Я молча киваю, но шага не сбавляю. Это так забавно… Дама наверняка мнит себя хищницей, нацелившейся на жертву, и даже не подозревает, что я её использую, так что пусть ловит, пусть получает удовольствие.

– Нишаль, – окликает меня дама.

Её сын остаётся за её плечом.

– Госпожа, – я кланяюсь и повторяю прошлое объяснение, – простите, после беспрерывной молитвы семь дней и ночей моя голова не совсем ясная.

– Вы действительно беспрерывно молились семь дней и семь ночей, Нишаль?

– Да, госпожа. Прежде я была неразумной, но Небеса смилостивились и через потерю позволили мне понять мои прежние ошибки. Отныне и впредь я должна блюсти себя, чтобы оправдать доверие и стать достойной дочерью своего отца.

Дама кивает и переводит взгляд с меня на своего сына.

Хм? Эй, меня же уверяли, что жизнь кончена, замужество мне не светит, и вдруг очевидный матримониальный интерес. Вот обманщики. Даму я вспомнить не могу. Вероятно, она из семьи не самого высокого положения, так что её даже «бракованная» дочь губернатора устроит.

Надолго задержать дама меня не может, мы обмениваемся ещё буквально парой фраз и я прощаюсь.

Та-ак… Прибыла ещё одна группа, но случайно пересечься с ними не получится, потому что дядя ждёт меня слева, а до них идти по прямой.

Я возвращаюсь к дяде:

– Спасибо, дядюшка.

– Пойдём домой, Нишаль.

– Да, дядюшка, – я само смирение, правда?

Вместо паланкина меня, точнее нас, ждёт двухколёсный экипаж. Буланая кобылка флегматично косит на меня карим глазом. Ей бы яблоко предложить, но чего нет, того нет.

Дядюшка помогает мне забраться в салон, садится напротив.

– Трудно поверить, что время пролетело так быстро, – вздыхаю я, когда экипаж трогается.

Моя реплика тонет в тишине. Дядя недовольно поджимает губы, и я замолкаю. В конце концов, я бы расстроилась, если бы он ответил. Нет ни малейшего желания тратить на дядю слова. Неделю назад он согласился оплатить своё благополучие моей смертью. Как можно относиться хорошо к человеку, позволившему племяннице пойти на верную смерть? Тц, я чувствую, что семейное древо остро нуждается в обрезании негодных ветвей.

Представив, как секаторами отсекаю дядюшки «корень», я не могу сдержать улыбку. Я опускаю голову и всю дорогу смотрю на собственные пальцы. Экипаж покачивается, кобылка цокает по мостовой. Что происходит на улице, увидеть нельзя – шторы опущены.

Наконец, экипаж останавливается. Дядя выходит первым. Перед домом он не утруждает себя заботой обо мне, руку не подаёт. Я должна либо ждать служанку, либо выйти самостоятельно. Я выбираю второй вариант, спускаюсь и следую за дядей в холл.

Тётушка здесь.

Ох, зачем же смотреть на меня с таким недоумением?

– Фират, кто это?

– Тётушка, вы больше не хотите признавать меня? – я позволяю глазам увлажниться. – Ах, дядюшка, мне не стоило возвращаться, мне стоило остаться в храме. Я не должна позорить семью. Я вернусь.

Я действительно порываюсь уйти. Почему нет? Меня остановят и будут упрашивать, ведь иначе злые языки скажут, что бедняжку Нишаль выгнали из дома.

– Нишаль, ты всё не так поняла, – дядя бросается ко мне и собственным телом перекрывает выход. – Ты побледнела и осунулась, только поэтому твоя тётя не узнала тебя. Она помнит тебя жизнерадостной и красивой, а сейчас ты сама на себя не похожа. Иди в комнату, а я пришлю целителя. Хорошо?

– Тётя, вы не сердитесь на меня?

Слов дяди недостаточно. Если тётя сама признает, что не сердится и не винит меня, то позже я не позволю ей попрекать меня сорванной свадьбой.

– Нишаль, твой дядя говорит правильно, тебя не узнать.

Она собирается увильнуть? Разумно, но…

– Вы сердитесь, тётушка, – вздыхаю я.

Ей остаётся лишь одно:

– Нишаль, я ни в чём тебя не виню, и не сержусь. Знак судьбы даётся нам свыше, и мы можем лишь принять его. Я счастлива, что ты вернулась домой. Иди скорее в свою комнату, ты должна хорошо отдохнуть. И переоденься.

– Да, – повинуюсь я.

Тётушке, наверное, не терпится расспросить дядю, каким чудом я оказалась жива и даже здорова. Пусть расскажет, ничего не имею против. Пока они будут говорить, я начну наводить свои порядки. Только позавтракаю сперва.

Я иду по коридору довольно быстро, поворачиваю за угол. А вот и дорогая сестрёнка…

– Нишаль?!

Тиана смотрит на меня как на привидение. Ах да, меня же мысленно похоронили. Я улыбаюсь:

– Сестрёнка?

Честно? В том, что она увела у Нишаль жениха я её не виню. Если девочка готова быть второй, то это её личные проблемы. Скорее, нужно сказать спасибо за то, что она обнажила истинную сущность Калана. Но вот то, что она навредила Нишаль, я принять не могу.

Тиана справляется с эмоциями быстрее, чем я ожидала, бросается ко мне на шею, крепко обнимает и выплёскивает целый фонтан восторга. Я отстраняюсь:

– Сестрёнка, мне так стыдно. Из-за меня и твоя репутация пострадала, репутация всей семьи.

– Нишаль, не говори глупостей! Мы все любим тебя, желаем тебя только добра и, конечно, не станем ни в чём винить. Знак судьбы это знак судьбы. Нишаль, ты провела семь дней и ночей беспрерывно молясь?

– Да, Тиа. Старший брат сказал, что, должно быть, Небеса благословили меня.

Сестрёнка берёт меня под руку, и мы вместе идём в сторону моих комнат, она осторожно с показной доброжелательностью и сочувствием расспрашивает, что случилось на свадьбе и как я осталась жива. Я «лью» ей в уши выгодную мне версию. Сестрёнка кивает. Я же внимательно присматриваюсь к коридорам, к попадающимся по пути служанкам.

У меня в доме интересное положение. С одной стороны, как младшая, я должна подчиняться воле дяди и тёти. С другой стороны, я дочь старшей ветви рода, а они – ветвь младшая, так что я могла бы перехватить управление домашним хозяйством. Только зачем? Достаточно перекрыть финансовый кран, и посмотреть, как они запляшут.

Тиа исполняет роль служанки и лично открывает для меня дверь. Я вхожу в свою гостиную и едва не налетаю на сундук. Гостиная похожа на склад, всюду ящики, коробки. Похоже, моё приданое как собрали перед отправкой в дом мужа, так оно и ждёт, никто его обратно не раскладывал.

– Нишаль, – Тиа помогает мне сесть с кресло, – не расстраивайся. Раз Небеса тебя благословили, значит, они не отказались от тебя.

– Что ты имеешь в виду?

Тиа успокаивающе берёт меня за руку:

– Ты молилась за Калана, и Небеса приняли твою молитву. Уверена, цензор просто не сможет остаться равнодушным. Хотя твоя помолвка была разорвана, обещание можно вернуть.

Вернуть?! Ха, мне нравится, как она подбирает слова.

Но вообще в чём-то Тиа права. Благословение Небес отчасти перевешивает позор, а значит совсем исключать замужество нельзя. За Калана я, конечно, не пойду…

– Тиа, ты ошибаешься. Помолвка была разорвана, и только отец может решить, как поступить дальше.

– Нишаль? – она слегка теряется.

И я дожимаю:

– Тиа, принять решение может только мой отец. Что это будет за ситуация, если после такого скандала дядюшка отошлёт моё обещание прямо перед приездом отца?

– Нишаль…

Тиа никогда не слышала от Нишаль твёрдого, уверенного, практически, приказного тона. Спорить она не решается, ей банально нечего возразить. Ан, нет, одну попытку она всё же предпринимает:

– Калан так любит тебя. Вдруг твой отец будет против? Может быть, поговорить с папой, и он передаст обещание сегодня же?

Я растягиваю губы в улыбке:

– Тиа, с каких пор юный господин Дар для тебя всего лишь Калан?

Попалась?

Конечно, нет. Тиа бледнеет, но тотчас берёт себя в руки:

– Нишаль, о чём ты? Мы всегда упоминали юного господина по имени.

Упс, не учла.

– Даже тогда это было слишком вольно, Тиа, но тогда я была невестой господина Дара. Поскольку помолвка разорвана, больше столь неофициальное обращение недопустимо, иначе люди могут подумать, что ты с ним близка, – я улыбаюсь.

– Нишаль? Ты изменилась.

– Хм? Должно быть, это действительно так. Я очень ясно осознаю то, что раньше от меня ускользало.

В дверь постучали, и завершение беседы получилось идеально двусмысленным. Дождавшись разрешения, Изи приглашает в гостиную семейного целителя. Степенный пожилой мужчина с окладистой бородой уважительно кланяется:

– Юная госпожа, доброго дня.

– Доброго, – здороваюсь я.

Первое впечатление мужчина производит приятное – он обращается ко мне так, как должно обратиться к дочери главы влиятельного рода. Либо он не знает, каково моё истинное положение в семье, либо не придаёт значение, что более вероятно. Как бы то ни было, мне нравится.

– Изи, проводи сестрёнку. Тиа, прости, я не смогу сама.

– Что ты, Нишаль! Я надеюсь, ты в порядке.

Тиа уходит, я же поворачиваюсь к целителю:

– Спасибо за беспокойство, я хорошо себя чувствую.

Естественно, слов недостаточно. Целитель просит меня лечь на банкетку и пять минут водит надо мной ладонями. Жаль, на магическое зрение перейти нельзя – выдам себя светящимися глазами – а ведь любопытно, что он там делает. Всё же в моём арсенале слишком энергоёмкие заклинания, а те, что я изучала в первое и второе перерождение успели за ненадобностью подзабыться.

– Хм, ваше тело не понесло ни малейшего ущерба, будто вы каждый день полноценно питались. Я бы сказал, вы стали крепче, госпожа.

– Спасибо.

Целитель надолго не задерживается, откланивается, и его я провожаю лично. Почему бы нет? Тем более от двери так удобно окинуть сундуки взглядом.

– Госпожа, с возвращением! – Изи бросается ко мне.

Рук служанка не распускает, обнимать не пытается, но щенячий изображает.

– Хм?

Другая бы уже почувствовала, что что-то не так, но Изи продолжает:

– Госпожа, я так за вас волновалась! Хорошо, что всё хорошо. Я слышала, вашу помолвку можно восстановить.

Тиа научила, что петь?

– Изи, как только отец вернётся, он решит. И никто другой, поэтому не говори глупостей. И принеси мне перекусить что-нибудь лёгкое.

– Да, госпожа.

Изи послушно убегает. Я провожаю её взглядом. А где остальные служанки? У Нишаль было две личных горничных и девочки на подхвате для грязной работы. Разберусь. Скорее всего тётушка отозвала. Зачем покойнице слуги?

Я обхожу свою гостиную. Дальше спальня и ванная комната, а в тупичке втиснуто нечто среднее между кабинетом и библиотекой. Где-то здесь должны быть учётные книги… Стоит ли напрягаться? Изи ведь не сама по себе воровала. Обвинить тётю я не могу. Нет, доказательства собрать не проблема. Проблема в ином. Кому я их понесу? Отец далеко и не факт, что он действительно вернётся. В суд? Справедливости я добьюсь, однако опозорюсь так, что не отмыться – внутренние дела семьи должны оставаться внутри семьи. И презирать будут именно меня, потому что выставить семью в дурном свете считается гораздо худшим проступком, чем воровство. Пойти к дяде? Он встанет на сторону жены, скажет, что произошла ошибка, намекнёт, что не с моим прошлым отношением к делам выдвигать ошибки.

Сделаю проще. Мелочи, так и быть, ловить не буду. Может быть, потом, когда найду надёжного управляющего. Составлю список подарков, которые я получила от отца и сравню с тем, что есть по факту. Ну и инвентаризацию надо провести, заведу новую бухгалтерскую книгу.

Изи возвращается довольно быстро. В руках у служанки поднос.

– Госпожа?

Я как раз открывала верхние сундуки.

– Вещи придётся разложить по местам.

– Да, госпожа. Попробуйте гусиный паштет и овощной салат, госпожа?

Я жестом показываю поставить поднос на маленький круглый столик в углу гостиной.

– Изи, дай мне полный перечень моего приданого.

– Госпожа?

– Изи, что именно в моём приказе тебе не ясно?

Горничная моргает, явно не понимая, что на меня нашло, но, наконец, вспоминает, что она горничная и её дело подчиняться. Она снимает с нагромождения ящиков ларец и подаёт мне:

– Все документы здесь, госпожа.

– Отлично.

Я забираю ларчик, открываю и бегло просматриваю. Ух ты! Кроме перечня, в ларце документы на парфюмерный магазин и… два рабочих контракта моих личных горничных, что означает, что я могу уволить ту же Изу, и одобрение тётушки мне не нужно.

Но сперва отдам должное гусиному паштету…



Интерлюдия 1 Тенер Азани


– Мой господин, вестник его императорского величества ожидает в главном приёмном зале.

Сперва мне показалось, что я неправильно понял. Последний раз отец присылал вестника больше полугода назад, и тогда был официальный повод. Но сейчас? В столице тихо, из интересного разве что таинственное появление безымянного целителя, сплетники судачат о скандальной несостоявшейся свадьбе сына цензора и дурнушки Самского губернатора. Странно… Гай молчит, а значит прибывший вестник отказался даже намекнуть на цель визита. Отец запретил, или вестник поленился тратить слова на калеку-принца?

Я прячу документы в ящик стола и выхожу из кабинета. Гай следует за мной. Заставлять вестника ждать всё же нехорошо. Мы спускаемся на первый этаж, подходим к главному приёмному залу. Гай распахивает для меня двустворчатые двери, и я вхожу.

Вестник ожидает меня стоя, и это, наверное, хороший знак. Крохи былого уважения…

Нет, поспешил.

Вестник склоняется:

– Ваше высочество, – и тем самым вынуждает меня остановиться, не позволяет занять место хозяина.

– Слушаю.

– Его императорское величество передал устный приказ. Ваше высочество, вы должны незамедлительно явиться на аудиенцию. Его императорское величество ждёт вас.

– Так точно.

– Я обязан сопроводить вас, ваше высочество.

На это я не отвечаю.

Гай понятливо выходит, чтобы распорядиться по поводу экипажа.

Я прохожу к креслу во главе стола и сажусь, не обращая больше на вестника внимания.

Почему отец захотел меня увидеть? С тех пор, как я лишился магии, отец предпочитал держать меня на расстоянии. Надо перестать об этом думать, отец прежде всего император, и у него могут быть тысячи причин поступать так, но назойливые догадки никак не хотят исчезать. Отцу неприятно видеть меня таким? Отец разочарован?

– Ваше высочество, карета подана.

Я поднимаюсь, выхожу. В спину впивается буравящий взгляд вестника. С трудом удерживаюсь, чтобы не передёрнуть плечами. Ещё большего труда стоит не потянуться к магии. Иногда мне кажется, что я не полностью лишился дара, но любая попытка обратиться к силе заканчивается приступом. Впрочем, в последний год приступы случаются и сами по себе. Всё чаще, жёстче…

Сев в карету, я отстёгиваю ремешок, удерживающий тяжёлую штору, и плотная ткань скрывает от меня улицу. Или меня от улицы?

Зачем я понадобился отцу? Я давно не жду хороших новостей…

Дорога от моего дворца до императорского занимает чуть больше четверти часа. Видимо, вестник намекнул возничему, что стоит поспешить.

Карета останавливается, и снаружи раздаётся голос Гая:

– Ваше высочество, мы прибыли к главным воротам императорского дворца.

Задерживаться нельзя, я спускаюсь, и карета немедленно отходит. Во дворец я войду один, не считая сопровождающего меня вестника.

Вместе с магией ушла и привилегия пользоваться паланкином…

Я приближаюсь к воротам, и караульные отдают честь. Хоть что-то не изменилось.

За воротами меня встречает секретарь отца:

– Ваше высочество, его императорское величество примет вас в Белой беседке у пруда с лотосами.

– Благодарю.

Совпадение или отец знает, что Водяной сад мой самый любимый на территории дворца? Сад располагается между собственно дворцом и боковым залом для летних приёмов на свежем воздухе.

Стена тростника скрывает беседку. Секретарь жестом показывает, что дальше я могу идти один. Без доклада? Хм… Извилистая дорожка выводит меня к заросшему пруду, зелёные листья почти полностью скрывают водную гладь.

Я поднимаюсь по широким ступеням.

Отец один. Перед ним чайник, наполовину выпитая чашка. Для меня чашки нет. Понятно…

Я склоняюсь, прижав правую руку к груди:

– Ваше императорское величество.

Отец поднимает чашку, делает глоток. Его взгляд устремлён на лотосы. Я примерно догадываюсь, что будет дальше, и как только отец опускает опустевшую чашку на столешницу, делаю шаг вперёд, беру чайник, наливаю вторую или, судя по весу чайника, третью порцию – исполняю роль слуги. Ничего зазорного, но когда я был магом… Отец одобрительно кивает, поднимает чашку.

– Тенер, близится твоё двадцатипятилетие, – отец задумчив, и взгляд его всё ещё блуждает среди лотосов, говорит со мной, но будто и не со мной.

До дня дня рождения ещё несколько месяцев.

– Да, ваше императорское величество.

– В твоём возрасте я был уже женат.

Хм?

Жениться на девушке из семьи, обычных чиновников ниже достоинства принца, отец подобное не позволит. За новостями я внимательно слежу. Внезапных взлётов не было уже давно, поощрять браком со мной некого.

Дочь влиятельного чиновника? Так влиятельному я не интересен, ему больше выгоды принесёт союз с кем-то из его круга, я же наоборот потяну вниз.

Магии больше нет, надежды на восстановление тоже нет, карьера окончена. А ведь я мог бы… Но традиции против меня, всё снова упирается в проклятую магию, точнее, в её отсутствие. И ведь при дворе ещё не знают, что жить мне осталось не так много. Приступы всё жёстче. Сколько я продержусь? Десять лет? Пять? Или месяц?

– Вашеимператорское величество, могу я узнать, кому не повезёт стать моим тестем?

Не могу представить, кого отец решил наказать.

– Почему же «не повезёт»? Повезёт…

Отец допивает чай. Я хочу наполнить чашку снова, но он жестом останавливает меня и показывает покинуть место слуги. Я отпускаю чайник, отхожу на два шага, разворачиваюсь к отцу. Теперь я стою прямо перед ним.

– Тенер, скандал с единственной дочерью Самского губернатора. Ты слышал?

– Краем уха, ваше императорское величество. Невеста упала на лестнице, такое иногда случается.

Голодная, напуганная переменами в жизни и вниманием толпы, в неудобном платье, полуслепая – удивительно, что невесты падают иногда, а не часто.

– Сын цензора не осмелился нарушить взятые его отцом обязательства и повёл девушку к алтарю.

– И они упали повторно, я слышал.

– И что ты об этом думаешь, Тенер?

Ничего.

– Двойное падение подозрительно, наталкивает на мысль, что оно было подстроено, но я склонен считать, что всё же это роковое стечение обстоятельств. Я помню, сколько усилий приложил цензор, чтобы заключить эту помолвку. У него нет причин её отменять, тем более столь скандальным способом. Губернатор к свадьбе не вернулся, а значит, подговорить дочь он точно не мог. Его младший брат не только не выиграл от скандала, но и проиграл. Про повышение он может забыть на ближайшие лет десять, если не произойдёт что-то исключительное. Нет, случившееся не выгодно ни одной из сторон.

– Это всё? – прищуривается отец.

– Падение признали дурным знаком судьбы, разрыв хотя и болезнен для обеих сторон, прошёл тем не менее мирно. Проблема исчерпана.

– Тенер…

Почему отец разочарован моим ответом?!

– Ваше императорское величество, сожалею, я не совсем понимаю, почему рядовой скандал привлёк ваше внимание.

– Самская провинция, Тенер. Три года назад ты остановил войска Ливоя и даже расширил наши территории. Ты полагаешь, с тех пор Ливой отказался от мечты получить Самск?

– Ваше императорское величество? Самский губернатор дал повод относиться к нему с подозрением? Я всегда считал его самым преданнейшим…

– Тенер, разве ты не знаешь, что подозревать надо абсолютно всех и исключений быть не может?

– Виноват, ваше императорское величество.

– Нет, Самский губернатор не давал повода, но преданность следует поощрять. Видишь ли, если бы невеста вернулась домой, всё бы на этом и закончилось. Дурной знак, позор, судьба есть судьба. Но дочь губернатора…

– Я знаю, ваше императорское величество. Девушка якобы беспрерывно молилась семь дней и ночей, но не только не умерла, но и вышла здоровой, похорошевшей, полностью изменившейся.

– Не веришь?

– Полагаю, она получала еду. Но раз слухи утверждают, что случилось чудо, значит так оно и было.

Отец сам наливает себе чай, делает большой глоток:

– И это, Тенер, возвращает нас к разговору о губернаторе. Дочь губернатора смогла очистить своё имя. Не полностью, но и того, что есть достаточно, чтобы, например, к ней посватался племянник Великого хана Ливойского, не просто посватался, а пообещал сделать её своей единственной супругой и отказаться от наложниц, лишь бы в приданое входил Самск.

Бред.

Нет, Ливой бы с радостью предложил Гадару Ламбрину такую сделку, но я уверен, что лорд Ламбрин предан короне.

Награда за преданность – это гораздо понятнее. В сложившейся ситуации я для Гадара Ламбрина лучший вариант.

– Я понял, ваше императорское величество. Благодарю, что нашли время для беседы.

– Тенер, ты недоволен невестой?

Всегда считал, что лучше жениться на умной простолюдинке, чем на дуре из знатной семьи. Кто бы мне позволил?

Разве я чем-то выдал себя?

Я прижимаю кулак к груди и склоняюсь:

– Ваше императорское величество, я готов исполнить любую вашу волю.

– Тенер, я хочу тебя видеть на завтрашнем банкете. Твоя невеста также будет, я приказал в приглашении специально упомянуть её имя.

Значит, о помолвке будет объявлено завтра, когда после скандала и половины месяца не прошло. Чиновники получат очередное подтверждение, что я при дворе никто.



Глава 13


Гусиный паштет оказывается выше всяких похвал. Я неторопливо смакую и из-под полуопущенных ресниц наблюдаю за Изи. Горничную моё пристальное внимание нервирует, и это хорошо, ей полезно понервничать. Может быть, будет доставлять меньше хлопот.

– Изи, а где же Ата?

Пора бы моей второй личной горничной появиться, и не только ей. Тётушка знает, что моя гостиная похожа на склад, вещи нужно вернуть на свои места. Где слуги?

– Когда вас не было, юная госпожа, госпожа Мираль отправила Ату помогать в прачечной.

Это объяснение? Серьёзно? Я слизываю с ложки остатки паштета и прищуриваюсь:

– И почему ты до сих пор здесь, Изи? Бегом за Атой в прачечную.

– Но госпожа Мираль…

Я отодвигаю грязную посуду, кивком показываю, что поднос можно уносить, но Изи не отпускаю, возвращаюсь в рабочий закуток и открываю ларец:

– Изи, видишь два документа в моих руках? Это контракты твой и Аты. Бегом. Если же тебе всё ещё не хватает дополнительных разъяснений, то я скажу тебе, что в глупой личной горничной я точно не нуждаюсь.

Изи приоткрывает рот, её глаза наполняются влагой непролитых слёз, она всхлипывает:

– Госпожа, вы так изменились, раньше вы относились ко мне как родной, а теперь так жестоки.

Я жестока? Я ещё даже не начинала быть жестокой.

– Изи, пожалуйся на меня Небесам.

Горничная охает и выскакивает за дверь, посуда звякает. Не разобьёт, надеюсь? Впрочем, не жалко.

Я подхожу к сундукам, провожу пальцами по лакированной крышке ближайшего. Упустила я…

Инвентаризация означает, что платья вернутся в гардероб. Оно мне надо? Столько усилий, чтобы переломить слухи и скатиться к тому, с чего начинала из-за тряпья? Заменить гардероб без веской причины мне никто не позволит, значит, действовать надо радикально, причём прямо сейчас, пока никто не опомнился.

К счастью, из памяти Нишаль удаётся выудить, в каких именно сундуках прячется одежда. Жаль тратить магию, но…

Огонь? Спалить платья нетрудно, но энергетически дешевле и зрелищнее:

– Проклятье!

Натуральная ткань под действием моих чар старится за считанные минуты. Стоит её тронуть, и начнёт расползаться в бесполезные ошмётки, но я одним проклятьем не ограничиваюсь, добавляю второе – оно покроет платья пятнами мохнатой плесени. И финальный штрих – затереть следы.

Довольная, я усаживаюсь за стол и придвигаю к себе документы, надо же прочитать условия контракта.

Изи возвращается минут через пять вместе с Атой. Девочка тотчас бросается ко мне, опускается рядом со мной прямо на пол и хватает за край храмовой робы.

– Госпожа, вы вернулись!

Я беру её за руку и внимательно рассматриваю ладонь. Кожа потрескалась местами до крови. Тётя сводила счёты? Я не помню, чтобы Ата подпевала Тиане. Мне подходит. На первое время точно, а там посмотрю – в буквальном смысле, посмотрю на ауру.

– Изи, мне нужно переодеться, – напоминаю я.

– Да, госпожа!

Ату я не отпускаю, Изи приходится самой стащить верхний сундук, поставить на пол, открыть. Шарахнувшись, Изи вскрикивает и зажимает рот ладонью. В глазах плещется искренний ужас.

– В чём дело?

Изи не отвечает, только головой мотает.

Я поднимаюсь, подхожу ближе. Какая красота… Платья выглядят так, будто их из разграбленного могильника вытащили.

– Ох, Небеса! Изи, пригласи пожалуйста, тётушку.

Изи подчиняется беспрекословно, опрометью выбегает. Я цокаю языком и возвращаюсь к документам. Самое основное надо успеть прочитать. И надо ли мне увольнять Изи? Рядом со мной она не останется – это факт. А вот выставить её или позволить тихо уйти – вопрос. С одной стороны, Нишаль она предала. С другой стороны, обязанность госпожи дать своим людям защиту. Нишаль же… не будем о грустном.

Покосившись на испуганную открывшимся зрелищем Ату, я сосредотачиваюсь на чтении и невольно морщусь. Контракт подозрительно близок к рабскому: Изи Шан поступает на работу служанкой, но круг обязанностей не очерчен даже приблизительно, фактически, я могу приказать ей пахать без перерыва на сон и еду. Увольнение по собственному желанию исключено в принципе, ни малейшего намёка на возможность расторгнуть контракт. Вернуть свободу Изи может при одном условии – я перепишу контракт на её имя. А ведь могу, если она станет не нужна, подарить другому хозяину. Рабство как оно есть. Продать? Вроде бы прямого запрета нет, но не принято.

Читаю дальше.

– Ага…

Одно существенное отличие от классического рабства всё же есть. Согласно контракту я обязана ежемесячно выплачивать жалование в размере половины серебряного слитка. И вот если я не смогу платить, тогда Изи сможет потребовать свободы.

Интересной оказывается последняя страница. Контракт заключён между домом Ламбрин и семьёй Шан, с нашей стороны подпись отца, со стороны Изи подпись её деда. И сразу же запись, что общего хозяйства контракт передаётся в мою собственность.

– Нишаль? – тётушка входит без предупреждения.

– Тётушка, я пригласила вас, чтобы вместе вознести молитву в домашнем храме. Небеса не оставляют меня, и ясно явили свою волю, – я указываю на распахнутый сундук.

– Боги!

Тётя с ужасом смотрит на уничтоженные платья, я принимаю скорбный вид.

– Небеса наказали меня.

– Изи?!

Изи падает на колени:

– Госпожа, клянусь, я не знаю, как это могло случиться. Платья и сундуки были в полном порядке.

Я подхожу ближе, подцепляю верхнее платье:

– Тётушка, взгляните, Изи при всём желании не смогла бы испортить платье так. Оно будто сгнило.

– Боги…

– Тётушка, я могу взять из общего фонда ткань? Одно платье придётся сшить, чтобы я могла выйти из дома, и несколько я приобрету готовых.

– Конечно, Нишаль, – тётушка так ошарашена, что не догадывается сказать, чтобы я использовала ткань из приданого.

– Изи, избавься от плесени.

Первый шаг сделан.

Оставив Изи разбираться с грязью, я вместе с Атой иду на склад. Хозяйство у больших семей устроено хитро. Есть общесемейный фонд, а есть личный. Вот например, дядя на службе получает жалование. Поскольку он живёт в родовом гнезде, часть жалования он передаёт на общие нужды, а часть остаётся в его личном распоряжении. Точно также отец в начале месяца передаёт деньги для семьи и для меня лично, только вот Нишаль в своей запредельной наивности просила тётушку позаботиться о деньгах.

– Хм, столько ткани…, – рулонами забиты три стеллажа, можно бы открыть свой собственный магазин ткани.

– Юная госпожа, здесь грубая ткань для пошива одежды слуг. Для господ во-он там.

Парча, шёлк, бархат…

– Даже не знаю, что выбрать, – жалуюсь я.

Ата с сомнением косится, и не зря. Это первая проверка для неё. Посоветует она мне что-то хорошее или укажет на рулон, на который я смотрю. Сочный лиловый фон, совершенно не годный для юной особы, и россыпь уродливых жёлтых цветов, напоминающих кляксы.

– Юная госпожа, персиковый шифон с морозной вышивкой по краю…

Цвет и вправду хорош, он подчеркнёт здоровый цвет лица.

– Как быстро ты сможешь сшить платье? Достаточно пошить на живую нитку, а огрехи скрыть драпировкой.

– Но госпожа, вы не можете выйти в незаконченном платье!

Минус балл.

– Белый атлас тоже возьми. И вон тот приглушённый розовый. Запомни, Ата, отныне я ношу только лёгкие светлые тона.

– Да, госпожа!

Кажется, Ата искренне рада, что её госпожа взялась за ум.

– Нишаль!

– Хм?

На склад вбегает Тиана.

– Нишаль, сестрёнка, как ты? Я хотела прислать служанку, чтобы узнать, хорошо ли ты себя чувствуешь. Я думала, ты отдыхаешь, но ты здесь. Ох, почему ты взяла этот бледный тон? Он спрячет твою красоту и выставит тебя блёклой. Вот, взгляни, – Тиа указывает на рулон, который я разглядывала до этого, лиловый с жёлтым.

– Тиана, как я могу носить столь яркую одежду после того, как опозорилась? Впрочем…, – Ата, возьми и эту ткань тоже.

Прикажу пошить из неё платье для дорогой сестрёнки и подарю по случаю, причём надо подать красиво, чтобы Тиа была вынужденна надеть подарок. Не может же она отвергнуть мои добрые намерения, верно?

– Тиа, спасибо за заботу, но я пойду, приданое надо разобрать, посмотреть, не испортилось ли ещё что-то. Ата, идём.

Время близится к полудню, а дел… Похоже, поход в магазин придётся отложить.

До вечера я занимаюсь рутиной.

Тётушка догадалась прислать помощниц, мне даже просить не пришлось. Горничные перетаскивали содержимое сундуков обратно в шкафы, а я сверялась со списком, пару раз прерывалась на примерку и перекус. Ата оказалась весьма талантливой швеёй, и к концу дня я стала обладательницей воздушного персикового чуда.

Горничные вытащили опустевшие сундуки, и гостиная наконец-то перестала напоминать склад.

– Пожалуй, на сегодня всё. Изи, я приму ванную.

– Госпожа, послать завтра за торговцем? Ехать в магазин самой так утомительно.

У неё совсем чувства самосохранения нет?

– Изи, не нужно. Я прогуляюсь.

Купить платья – это одно. Моя истинная цель – показать себя.



Глава 14


Из воспоминаний Нишаль я выудила, что в те редкие случаи, когда она выбиралась в город, она делала это в первой половине дня. Буду действовать также. Утро я посвятила изучению книг учёта. Не самое приятное занятие, но, увы, необходимое. А вот после десяти и второй чашки чая, я поднимаюсь.

Платье на мне персиковое, единственное в моём гардеробе. Причёска простая, но элегантная – волосы прихвачены лентой из той же ткани, из которой пошито платье, а заколка всего одна, я выбрала самую простенькую.

– Ата, захвати кошелёк.

– Госпожа, вы не попудрились! – тотчас встревает Иза.

Надоело.

Неужели она не поняла, что я уже нашла недостачу двадцати двух слитков серебра?

– Ата, поторопись.

– Да, госпожа.

Изи теряется, но ума промолчать ей всё же хватает. Я оставляю её в комнате, сопровождать меня будет Ата.

Про то, что перед отъездом нужно навестить тётушку, я вспоминаю чудом. Причём не просто навестить, а получить разрешение на выход из дома…

Ориентируясь на память Нишаль, я нахожу тётушкины покои, стучусь в дверь. Мне никто не отвечает, но дверь открывается, и на пороге появляется личная горничная тёти. Служанка тотчас разворачивается полубоком и докладывает о моём прибытии. Видимо, тётушка в гостиной.

– Пригласи, – раздаётся голос тёти.

Служанка отступает, и я вхожу, окидываю взглядом помещение. Гостиная превосходит мою и размером, и убранством, правая стена с пола до потолка затянута шёлком с изображениями певчих птиц, то ли вышитых, то ли нарисованных. Мебель однозначно из дорогих пород дерева. Тётушка сидит в кресле, а подле неё на низком пуфике устроилась Тиана. Обе они удивлённо смотрят на меня. Вчера я демонстрировала «голое» лицо вынужденно, а сегодня явилась в новом платье, с новой причёской и без слоя штукатурки. Тиана явно взволнованна, тётушка то ли сдержаннее, то ли мой внешний вид её не волнует.

– Доброе утро, – здороваюсь я. – Тётушка, я бы хотела отправиться купить пару платьев, после того, как все мои погибли, мне совершенно нечего надеть, – веская причина покинуть дом.

Тиа приоткрывает рот, но, сказать что-либо не решается, и правильно, потому что не её очередь высказываться.

Тётя склоняет голову к плечу:

– Доброе утро, Нишаль. Как ты себя чувствуешь? Мы могли бы пригласить торговца домой. Ты уверена, что хочешь ехать?

Приличные леди сидят дома.

– Тётушка, да, я бы хотела поехать, – отвечаю я кратко.

– Хорошо, Нишаль, я не возражаю. Ты отправляешься сейчас?

– Да, тётушка.

Тиана не выдерживает:

– Сестрёнка, ты даже не попудрилась, – почти слово в слово с Изи.

– Разве чистое лицо без капли косметики не лучшее украшение девушки? – пожимаю я плечами. – Тётушка, благодарю. Я отправляюсь.

Вежливо было бы дождаться ответа, но я не утруждаюсь, покидаю гостиную. Ещё не хватало дать Тиане шанс увязаться следом, хотя она всё ещё может попытаться меня догнать. Было бы неприятно.

Ата следует за мной.

Экипаж уже ждёт, и Ата помогает мне забраться в салон, поднимается следом и перво-наперво зашторивает окно, потому что случайным прохожим видеть дочерей влиятельных семей не положено. Ата садится против хода движения, и экипаж почти в ту же секунду трогается. Мерное цоканье подков по мостовой сливается с лёгким скрипом дерева и стуком колёс. Экипаж умиротворяюще покачивается.

Дорога по внутреннему ощущению занимает минут двадцать с хвостиком.

Ата из прицепленной на пояс сумочки достаёт муслиновую вуаль:

– Госпожа?

Точно! На улице лицо следует прикрывать, а вот в магазине я смогу снять вуаль и показаться во всей красе.

Я позволяю горничной закрепить вуаль, опираюсь на её руку и выбираюсь на мостовую.

Знакомая площадь, знакомый двухэтажный ресторан. Я присматриваюсь к прохожим и почти сразу выцепляю статную даму то ли с дочерью, то ли с внучкой. Леди заходят в ювелирный салон, и я неспешно следую за ними. Ата слегка удивляется моему выбору, но ничего не говорит.

Когда мы входим, старшая дама уже сидит в кресле, а младшая рассматривает застеклённую витрину. Прикинув, что девушка обходит зал по часовой стрелке, я начинаю с противоположного конца. На первый взгляд – чтобы не мешать другим покупательницам, на деле – в расчёте на столкновение.

Так-с, пару серёг и полноценный гарнитур мне и вправду стоит приобрести. И пару заколок для волос. Украшения, доставшиеся от Нишаль буквально кричат о дурновкусии.

Я наклоняюсь к витрине чуть ниже, чем следовало бы и краем глаза наблюдаю за приблизившейся юной леди. Меня она пока игнорирует, её взгляд скользит по украшениям и задерживается на тонкой серебристой цепочке с капелькой лунного камня. Я успеваю первой:

– Можно взглянуть поближе? – обращаюсь я к помощнице старшего продавца.

Моя «соперница» оборачивается.

– Оу, – выдыхаю я. – Леди, вы заметили кулон раньше меня. Простите, я слишком увлеклась. Любезнейшая, юная госпожа была первой.

Девушка снимает вуаль, и я следую её примеру.

– Леди, – отвечает она с улыбкой, – я не буду спорить с вами из-за кулона. Я лишь присматриваюсь. Если вам нравится. Пожалуйста, не отказывайте себе.

– Вы очень добры, леди. Позвольте представиться, – в воспоминаниях я эту девушку не нахожу, а значит, мы незнакомы. – Я Нишаль из рода Ламбрин.

– О?! Н-нишаль?

– Должно быть, вы слышали обо мне много… нелестного. Простите, я не смею вам докучать.

Девушка качает головой:

– Нет-нет, я не это имела в виду. Я Белиса из рода Джант.

– Приятно познакомиться, Белиса. Говоря откровенно, слухи правдивы, но Небеса были милостивы ко мне. После семи дней и ночей беспрерывной молитвы я смогла увидеть, насколько недостойно себя вела.

Старшая леди Джант подходит ближе, и я повторно представляюсь, про себя радуясь ещё одной слушательнице. Хотя дама не слишком рада моему обществу, в просьбе посоветовать гребень она не отказывает и помогает выбрать действительно изящное украшение. Я же слово за слово рассказываю ей о чуде прозрения…

Распрощавшись с новыми знакомыми, я покидаю ювелирный салон и оглядываю площадь в поисках следующей пары ушей, но, увы, пока больше никого не вижу. Поправив вуаль, я обхожу салон и сворачиваю в проулок к довольно крупному магазину готовых платьев.

Насколько я понимаю, лавка рассчитана на состоятельных горожанок, но от случая к случаю элита сюда тоже заглядывает. Хотя среди знатных дам принято шить на заказ, иногда возникают ситуации, как у меня – когда платье нужно ещё вчера, а мастерица едва ли управится за день.

– Госпожа, – хозяйка выходит лично поприветствовать меня.

– Доброго дня, уважаемая, – приветливо здороваюсь я.

Хозяйка оказывается толковой женщиной, слёту понимает, что мне нужно и одно за другим показывает платья. До размерного ряда тут ещё не додумались, есть только «побольше» и «поменьше», зато за счёт свободного фасона платья легко подгоняются по фигуре, и я становлюсь обладательницей платья цвета слоновой кости с белоснежной кружевной отделкой, бледно-розового шёлкового платья, по подолу которого порхают крупные бабочки, медового платья, расшитого бусинами из янтаря… Я приобретаю больше десятка нарядов.

Раскланиваясь, хозяйка провожает меня до дверей.

– Удачной торговли, уважаемая.

Кошелёк изрядно полегчал, но возвращаться я не спешу.

Я выхожу обратно на площадь и всматриваюсь в прохожих. Повезёт? Не повезёт?

– Тяжело? – оглядываюсь я на Ату.

– Всё в порядке, госпожа.

Ну да, платья пушистые, но рук оттягивать не должны.

На площади никого подходящего, но я медлю, жду.

– Госпожа?

– Да…

Незнакомая леди со служанкой выходят из лавки с тканями. Я прищуриваюсь, прикидывая, как подобраться, но ничего не выходит. Рядом с лавкой экипаж, и леди уезжает.

Ещё? Да, есть! Но почти на противоположной стороне площади.

– Прогуляемся, – командую я.



Глава 15


Домой я возвращаюсь через час. Отсутствовать слишком долго неприлично, но это полбеды. Мне ещё с Изи разбираться, потому что оставлять её при себе никак нельзя.

Я неплотно обедаю и сразу же сажусь за учётные книги. Что и как искать я уже знаю, выборочно сверяю несколько записей, и недостача возрастает до двадцати семи слитков. Я выписываю расчёты на лист бумаги – достаточно. Нет, уверена, найти можно гораздо больше, но в этом нет смысла, потому что конечная вина на мне – контролировать хозяйство прямая обязанность госпожи, а Нишаль с этим не справилась.

– Изи, проводи.

Горничная вздрагивает, с подозрением смотрит на книги в моих руках:

– Г-госпожа? Госпожа, смилуйтесь!

– Ата, сходи, принеси мне чаю, – лишние уши ни к чему.

Изи не на шутку перепугана.

Я прокрадываюсь к двери и резко распахиваю. Вдруг Ата решила подслушать? Нет, девочка не подвела, ушла.

Я оборачиваюсь:

– Изи, когда сестрёнка советовала мне уродовать лицо пудрой, ты радостно ей вторила. Чья же ты горничная, м? И ты верно поняла, в книгах полно… ошибок. Тщательнее надо следы подчищать.

– Смилуйтесь, госпожа!

– Кто тебя научил воровать?

– Госпожа, я…

– Правильно, молчи. Разве дядюшка поверит, что тебя заставляли? А если и заставляли, ты должна была ко мне пойти или к нему. Верно?

Изи всхлипывает.

– Не реви. Я же не чудовище какое, в самом деле. Живьём не съем. Я могу вернуться за стол и очень внимательно посчитать, сколько слитков ты присвоила, а затем наказать по всей строгости.

Изи мотает головой.

– А могу согласиться, что в книге ошибки, но пропало не так уж и много… Я просто верну тебе контракт.

– Госпожа Мираль меня убьёт.

Образно или в буквальном смысле?

– Изи, ты в доме на полном содержании, и ежемесячно ты получала оплату, значит, с голода не пропадёшь, а там найдёшь себе новое место.

– Госпожа, я все до единого слитка семье отдавала!

– Изи… Я иду к тёте, и лучше тебе догнать меня вовремя, а уж как справиться дальше, думай. Не нравится? Так я сяду и все твои ошибки подсчитаю. Что тогда будет, знаешь?

Изи всхлипывает, но больше ни о чём не просит, вскакивает и бросается в боковую комнатушку – спальню для личных слуг. Я не возражаю, пусть соберёт вещи и даже пусть прихватит что-нибудь ценное, я нарочно оставляю на видном месте одну из уродливых золотых блямб, лишь по недоразумению причисленную к ювелирным украшениям. Отчасти мне девочку даже жаль, но, учитывая, что она от и до предана не мне, оставить её я не могу, я себе не враг.

Ата возвращается как раз вовремя, я отправляю её в спальню, пусть издали присмотрит, чтобы Изи не устроила мне ограбление века, а сама выхожу, прижимая к себе книги учёта и листы с расчётами.

Изи догоняет меня на полпути.

– Платье топорщится, – замечаю я. – Нет, не поправляй, хуже делаешь.

– Госпожа…

Я отворачиваюсь.

Мы подходим к покоям тёти, и Изи понятливо стучится, у меня-то руки заняты.

Выходит тётина личная горничная:

– Юная госпожа, госпожа Мираль уже отдыхает.

Так рано? Ужина ещё не было.

Прищурившись, смотрю на горничную не моргая. Откуда у неё столько наглости говорить с госпожой в подобном тоне?

При видимом благополучии насколько же низкий у Нишаль статус в доме… Наказать личную горничную тёти я не могу, могу либо пожаловаться, либо действовать исподволь. Но пока хватает и взгляда, служанка теряется, и этого хватает, чтобы я шагнула вперёд и вошла в гостиную. У горничной не остаётся выбора, раз я уже вошла, доложить она обязана.

Я устраиваюсь в кресле, выкладываю на столик книги. Изи становится за моей спиной.

Тётушка появляется не сразу, заставляет ждать почти четверть часа. Хотя, кто знает, возможно она переодевалась всё это время.

– Нишаль, дорогая, что-то случилось?

Медленно встав, склоняю голову в знак приветствия:

– Тётушка, я была наказана за небрежность, поэтому утро я начала с проверки бухгалтерских книг. Взгляните, пожалуйста. Вы знаете, что учёт вела Изи. Изи, оказывается, не справлялась, допускала серьёзные ошибки.

– Нишаль, все допускают ошибки. Конечно, Изи следует наказать.

– Ошибок слишком много, тётушка. Да, я была небрежна, но Изи всегда уверяла меня, что прекрасно справляется, да и вот здесь, – я указываю на третью снизу строку в своих расчётах, – видно, что два слитка пропали. Есть ещё кое-что. Оглядываясь назад, я понимаю, что Изи не справлялась и с другими своими обязанностями. Тётушка, я пришла сказать, – я собираю книги и отчёты, – что отпускаю Изи. Ничего страшного, если некоторое время у меня будет одна личная горничная. Спасибо вам, тётушка.

Не дав тёте опомниться, я покидаю гостиную. Изи следует за мной. Я провожаю девочку до выхода. Тётя вряд ли быстро опомниться, но если про убить была не фигура речи, то лучше я прослежу, чтобы в доме с бывшей служанкой ничего плохого не случилось, а дальше разберётся. Я заверяю контракт подписью и возвращаю Изи:

– Иди, и если ты всерьёз опасаешься, на время покинь город прямо сейчас, как раз до закрытия ворот успеешь.

– Да, госпожа. Спасибо…

Пфф!

Я возвращаюсь к себе.

Следующие два дня я сижу тихо, как мышка в норке, выбираюсь только в сад на прогулку подышать свежим воздухом и размять ноги, потому что упражнений, которые я делаю в спальне, для восстановления формы явно недостаточно. Я с упоением рисую пышногрудых соблазнительниц для следующего альбома. Может быть, для большей выразительности и откровенности попробовать изобразить пары в действии? Хм, хм… Кисточка порхает по бумаге…

А на третий день случается то, чего я ждала.

– Юная госпожа, вас госпожа Мираль приглашает вас в главный приёмный зал.

– Да.

Я бросаю взгляд в зеркало и улыбаюсь своему отражению. Нежное персиковое платье оттеняет здоровый румянец на щеках. Волосы струятся по плечам, и лишь передние пряди заведены назад и прихвачены на затылке. Про косметику можно не вспоминать, я безжалостно выбросила все банки без исключения. Выгляжу по-домашнему мило и элегантно – идеально. И пусть прибывший чиновник ни разу не сплетница, с кем-то он обязательно поделится впечатлениями.

Всё-таки удачный я ход сделала: репутацию я постепенно поправлю, так что общество меня постепенно примет, но при этом замуж меня точно никто не возьмёт, о браке можно не беспокоиться.

– Нишаль, ты заставляешь себя ждать, – упрекает тётя, как только я вхожу в зал. Тётушка сидит во главе низкого деревянного стола, а по правую её руку расположился хмурый крепыш лет сорока.

– Тётушка, господин Закай, доброго дня, – его имя я нахожу в воспоминаниях, – Господин Закай, прошу прощения, я не осмелилась прервать молитву за здоровье моего отца и дочитала её.

– Юная леди, не принимайте близко к сердцу. Честь выпить чашечку чая в обществе госпожи Мираль выпадает лишь раз в месяц.

– Вы очень добры, господин.

На столике стоит ларец, точно такой же держит тётушкина личная горничная. То есть долю, которую отец передал непосредственно в общий семейный фонд, тётя уже получила. Осталась доля, которую отец выделяет непосредственно для меня, и моя доля значительно больше общей.

– Юная леди, ваш отец передаёт вам сто слитков серебра, – господин Закай пододвигает ларец ко мне.

Обычно Нишаль не притрагивалась к ларцу, вот и сейчас дорогая тётушка явно ждёт от меня привычной просьбы позаботиться о деньгах вместо меня. Ха! Больно думать, сколько она прикарманила.

Я откидываю крышку ларца. Пересчитывать слитка – выказывать недоверие, чиновник может обидеться. Но можно поступить и иначе. Я же знаю толщину слитков. На взгляд в ларце должно помещаться четыре слоя. Слитки уложены пять на пять, перемножаем и получаем ровно сто. Ну и документ с печатью казначейства прилагается. Я закрываю крышку.

– Господин Закай, благодарю вас.

Я беру ларец и передаю Ате, увожу денежки буквально из-под тётушкиного носа. Как не рассмеяться при виде изумлённо-возмущённой рожи, которую она скорчила? Тётушка наливается краснотой.

– Тётушка, что-то не так? Раньше я просила вас позаботиться о деньгах, которые отец пересылал мне. Я была небрежна, но теперь я знаю, что должна принять ответственность на себя, так как отец поручил распорядиться слитками мне. Тётушка, не волнуйтесь, я обещаю, что отныне никогда не попытаюсь переложить свои обязанности на вас или Тиану. Господин Закай, пожалуйста, будьте мне свидетелем.

– Да, юная госпожа. Признаться, я не верил слухам, что вы изменились, но сегодня я убедился, что это правда. Ваш отец будет счастлив, что вы наконец повзрослели.

– Благодарю, господин Закай, вы меня перехваливаете, – я кланяюсь. – Я больше не смею занимать ваше время, господин Закай. Хорошего вам дня.

Финансовый кран перекрыт, так что незачем задерживаться.

Я выхожу из зала в приподнятом настроении.

Ата моей радости не разделяет:

– Госпожа, госпожа Мираль будет недовольна.

– Я справлюсь.

Но пока лучше вернуться в свою нору и продолжать сидеть тихо-тихо. Дядя упоминал, что отец вернётся на праздники, а до них не так уж и далеко. Так зачем воевать в одиночку?



Глава 16


– Юная госпожа, вас госпожа Мираль приглашает вас в главный приёмный зал.

Оу?

Вчера я этих слов ждала, но сегодня… Похоже, сюрприз стучится в мои двери, и очень сомневаюсь, что сюрприз приятный.

– Ата, ты знаешь, в чём дело?

– Госпожа, прибыл вестник из императорского дворца.

Хм? Странно… Дядя всего лишь подчинённый градоправителя, для императора – мелкая сошка. С чего бы вестнику приходить? Я бы поняла, отец был бы здесь. Но ведь вестник зачем-то хочет увидеть именно меня. Ох, не нравится мне это, но раз я притворяюсь хорошей девочкой, придётся послушно выйти.

Ата провожает меня до зала, но внутрь не входит, то ли не осмеливается, то ли ей по этикету не положено. В зале вольготно расположился незнакомец. Сидит широко расставив ноги, лениво прихлёбывает чай. Дядя занимает место хозяина во главе стола, но хозяином совсем не воспринимается, он похож на суслика. Тётушка вообще тенью прикидывается. Ни перед ней, ни перед дядей чай не стоит, что весьма показательно.

В этот раз имени чиновника я не знаю, но это и не так важно, хватит должности:

– Доброго дня, господин вестник.

Удивительно, но он выпрямляет спину, ставит чашку на стол – явно демонстрирует некоторое уважение.

– Юная госпожа из старшей ветви рода Ламбрин, я рад увидеть собственными глазами, что Небеса благословили вас. Не каждая леди отважится на долгую беспрерывную молитву. Вы показали себя достойно, госпожа, как истинная дочь Гадара Ламбрина. Его императорское величество ответил ваше благочестие и награждает вас приглашением на банкет, который состоится завтра в императорском дворце.

Всё-таки из-за отца. Логично на самом деле. Насколько я понимаю, император отца ценит, а провинция явно не самая спокойная, раз отец с трудом выбирается в столицу раз в год, даже на свадьбу не смог приехать. Пригласить на банкет, сказать пару добрых слов императору ничего не стоит, а при дворе окончательно забудут про скандал, новой темой станет «чудо». Умно. И мне на руку – поддержка самого императора как-никак.

А то вчера… Через пару часов после того, как я присвоила слитки, пришла Тиана. Якобы поболтать и подбодрить меня, но очень быстро сменила тему. «Нишаль, мама беспокоится за тебя, но ты вдруг отстранилась. Маме очень больно на душе. Зачем ты с ней так?» На настоящую Ниашь упрёки, перемешанные с заверениями в любви, подействовали бы безотказно, но я-то поняла, зачем пришла Тиана ещё до того, как дорогая сестрёнка открыла рот. Пришлось улыбнуться и вежливо пояснить: «Тиана, ты ошибаешься. Воспользовавшись добротой тётушки, я слишком много на неё взвалила, но сейчас я другой человек. Отныне я выполняю свои обязательства. Про замужество после случившегося позора даже мечтать глупо, поэтому родительскую семью я не покину, а значит, как единственная дочь старшей ветви рода, я полностью возьму на себя управление домашним хозяйством, как мне и подобает по статусу. Тётушке больше не придётся страдать, выполняя за меня мою работу». Тиана долго моргала, осмысляя сказанное, затем испуганно прикрыла рот ладошкой и сбежала.

– Господин вестник, я не могу принять похвалу, она чрезмерна. Я благодарю его императорское величество за милость.

Вестник передаёт дяде чёрную карточку с широким золотым орнаментом по периметру и поднимается:

– Хорошего дня, юная госпожа, – прощанием с дядей он себя не утруждает.

– Хорошего дня, господин вестник.

Пожалуй, он чрезмерно вежлив со мной. Что-то я явно упускаю…

Дядя, не выпуская из рук карточки, уходит проводить вестника, а я оборачиваюсь к тётушке. Она так и сидит, сложив ладони на коленях, лицо опущено, взгляд устремлён на мыски собственных туфель.

– Тётушка? – осторожно спрашиваю я, но от хулиганства удержаться не получается, и прохожу вперёд, опускаюсь в то же кресло, в котором сидел вестник. И даже позу его копирую. Нет, ноги не расставляю, это неприлично, но вольготно откидываюсь на спинку кресла и облокачиваюсь на правый подлокотник.

– Нишаль, ты привлекла внимание его императорского величества.

Угу, а то я не заметила.

– Тётушка, я не понимаю… Тётушка, а вы что-нибудь знаете про завтрашний банкет?

Я прикидываю, где ещё получить информацию, но по всему выходит, что негде. Связей у меня как у Нишаль нет. Как у художника тем более. Откуда рядовому торговцу знать про внутренние дела императорского двора? Как Странник… Да, министр юстиции мог бы рассказать много интересного, но у него спрашивать ничего нельзя, иначе он поймёт, что Странник и Нишаль связаны. Оно мне надо? Уж лучше сходить на банкет вслепую.

– Время от времени банкеты устраивает императрица, когда-то она приглашает молодёжь, когда-то только жён влиятельных чиновников. Если ожидается, что банкет почтит сам император, то обычно список приглашённых расширяется.

– Меня пригласили одну?

– Нет, Нишаль, господин будет с тобой.

Это она так про мужа?

Та-ак… Приглашение пришло от императора, и не только на меня, но и на дядю, то есть банкет будет «большой» и император почти наверняка будет присутствовать, пусть и не долго. Что мне это даёт? А ничего, кроме новых вопросов. Чтобы поддержать репутацию отца, было бы достаточно приглашения императрицы.

Слишком мало я знаю, для рабочих догадок не хватает данных.

Дядя, который в присутствии вестника изображал суслика, возвращается с видом льва, захватившего новые угодья для своего прайда.

– Нишаль, хорошо, что ты здесь, – он садится, вытягивает ноги.

– Дядя, вы можете мне что-то посоветовать? – вдруг он и правда что-то знает?

– Нишаль, завтра ты должна показать себя с наилучшей стороны и постарайся завязать знакомства с юными леди других семей. Поскольку в твоей судьбе проявил участие сам император, примут тебя благосклонно. Для тебя это хороший шанс, к тому же новые знакомства были бы очень полезны для моей карьеры.

Какая потрясающая наглость…

И глупость, раз дядюшка всерьёз считает, что завтрашний банкет может стать для него трамплином.

– Да, дядя.

– Тебе что-нибудь нужно? Нишаль, не стесняйся. Украшения, дамские мелочи?

– Спасибо, дядя, если мне что-то понадобится, я обязательно скажу. Я пойду.

Тётя вскидывается, но так ничего и не говорит, сникает. Наконец дошло, что со мной нельзя обращаться как прежде? Хорошо бы. Попрощавшись, я возвращаюсь к себе и задумываюсь. Несколько раз Нишаль доводилось бывать на праздниках в императорском дворце. Один из этих праздников обернулся для неё помолвкой с Каланом.

Как же меня радует, что в этот раз о брачных узах можно не беспокоиться. Хотя… Может, император хочет восстановить мою помолвку? Мелковато, императору не по чину заниматься такой ерундой, но иных причин повышенного внимания в голову не приходит. Что же, если я права, то пускай восстанавливают помолвку с юным господином Даром, я с удовольсвием его съем. Уверена, дорогая сестрёнка меня не подведёт. Ей же хочется замуж за Калана? Значит, поймать их на горячем не составит труда, и от помолвки я окончательно избавлюсь, а заодно и косвенно докажу, что судьба, послав дурной знак, спасала меня, её любимицу, а не изменщика.

– Госпожа, вам совсем не в чем пойти! – Ата едва не всхлипывает, перебирая в гардеробе платья.

– Как это не в чем? Утром из ателье прислали, – я сделала заказ ещё в первый свой выход в город как Нишаль, как раз на подобный случай, но не думала, что платье понадобится вот уже сейчас. Как предвидела, что стоит поторопиться.

– Госпожа? Оно…

– Да, не сомневайся.

Хах, простота тоже бывает роскошной. Кристально-белый атлас не нуждается в дополнениях. На первый взгляд платье покажется недопустимо скромным. Рукава укрывают руку до самого запястья, декольте скрыто, вырез уголком лишь приоткрывает шею, больше скрывая, чем показывая. Всё меняет широкая юбка, фалды будут играть при каждом шаге, закручиваться у ног, будто оживший снежный вихрь.

Среди бледных элегантных леди я выделюсь сиянием чистой белизны.



Глава 17


Дядюшка ожидает меня в холле. Я выхожу с лёгким опозданием – дважды переделывала причёску. Сперва Ата соорудила что-то вычурное, совершенно не подходящее моему новому образу. Второй раз Ата подхватила часть прядей, оставив волосы свободно ниспадать на плечи, но меня не устроили гребни. И только третий вариант я одобрила.

– Нишаль, – улыбается дядя, ни слова упрёка.

– Дядюшка, я волнуюсь. Чего ждать на банкете? Вы знаете, как он будет проходить?

– Как обычно, Нишаль. Ты же уже бывала во дворце.

Тц, дядя, не разочаровывай! Ниже в моих глазах падать некуда, но ты исхитряешься пробить дно. Ты вообще не потрудился хоть что-нибудь разузнать? Возглавлять департамент общественных работ при градоправители твой потолок, дядя. Думаю, и ту высоту ты взял не своим умом, а добрый старший брат подтолкнул.

Мы выходим. У парадного крыльца ожидают сразу два экипажа. Дядя поедет в первом, я – во втором. Дядя оттесняет Ату и лично помогает мне подняться в салон:

– Нишаль, я буду с тобой, ни о чём не беспокойся, просто покажи себя хорошо и заведи знакомства.

– Да, дядюшка.

Он отходит, лучась самодовольством. Тц, нельзя же принимать всё за чистую монету! Не семья, а сплошное разочарование.

Ата забирается следом, захлопывает дверцу, опускает штору. Я замечаю, как подрагивают её пальцы.

– Боишься?

– Что вы, госпожа.

Гостьям дворца позволено приводить с собой личных горничных. В зависимости от статуса леди – одну или двух служанок. Я бы могла взять с собой двух, но пока рядом со мной только Ата. Я ей-то не особо доверяю. Куда мне вторую горничную брать?

– Приглашение от имени императора, а значит, мы под его защитой, докучать нам не будут, – не факт, кстати, но Ату надо подбодрить.

– Госпожа, все ли знают, что вас его императорское величество пожелал видеть?

Из воспоминаний Нишаль мне удалось выудить, что банкеты проходят приблизительно по одному сценарию. Принято приезжать задолго до начала, гости общаются между собой. Независимо от того, запланирован банкет в приёмном зале или под открытым небом, гостям разрешается бродить по императорским садам. На дальних дорожках и впрямь можно встретить неприятности, но если держаться на виду, то проблем возникнуть не должно.

– Сяду в уголке. На глазах у толпы никто не полезет.

Ата удивлённо смотрит на меня:

– Юная госпожа, но ведь господин приказал…

– Хм?

Потупившись, Ата умолкает. Эх, это она ещё моих смелых художеств не видела.

Минут десять мы едем в молчании. Ата не решается заговорить первой, а я продолжаю ломать голову над причиной приглашения. Что-то я упускаю.

Из размышлений меня выдёргивает резкая остановка. Мы так быстро доехали? Сомнительно, возница слишком неаккуратен. Я приподнимаю самый край тяжёлой шторы и выглядываю в щель, но разобрать, что случилось, не получается.

– Госпожа, я взгляну?

– Да, Ата.

Горничная выходит из экипажа.

Я жду. Любопытно самой посмотреть, но приличия не позволяют.

Ата возвращается очень быстро, закрывает дверцу, поправляет штору:

– Госпожа, экипаж господина при повороте чуть не столкнулся с экипажем старшего принца. Господин сейчас приносит его высочеству извинения.

Вот как?

А не тот ли это принц, которого я случайно видела? Впрочем, принц так принц, мне до него нет никакого дела.

Ожидание не затягивается. Видимо принц принимает извинения. Или игнорирует. Вскоре экипаж трогается, но ползём мы теперь медленнее. Я откидываюсь на сидение и прикрываю глаза. Поездка – это ещё и шанс заполнить серьёзный пробел в моих знаниях. Все мои предыдущие перерождения – это перерождения в мирах, в которых уровень магического фона превосходил объём моего резерва. Всё та же аналогия с наполнением ведра. Я черпала из озера, и меня не заботила его глубина, пять метров или десять, ведро я наполню доверху в считанные мгновения. Но вот теперь я со своим ведром сижу у лужи и невольно задумываюсь, а есть ли участки поглубже. Иными словами, везде ли магический фон однороден? Пустоты, которые остаются, когда я выпиваю из окружающего пространства силу, очень быстро затягиваются, что намекает на однородность фона, однако спешить не стоит. Магия чем-то похожа на воздух, он тоже везде, но где-то дуют мощные ветра, где-то штиль, а где-то, например, в горах, воздух и вовсе разрежен. Вполне возможно, что есть в мире места, где концентрация магии выше средней. Можно было бы купить информацию за караты в Системе, нотратиться жалко. Я не спешу, развлеку себя исследованиями, это даже забавно.

Экипаж начинает дёргаться, проезжает пару метров и останавливается, затем снова метр или два. Я открываю глаза.

Ата сидит, крепко стиснув пальцы. Тц, вроде неплохая девочка, но мне рядом нужен человек с крепкими нервами, а она на пустом месте волнуется. Я вздыхаю.

Рывок, ещё рывок. Меня начинает слегка укачивать. А ведь экипажа надо не умотавшейся медузой вытечь, не выпрыгнуть с радостным воплем, что болтанке конец, а грациозно выйти.

Экипаж останавливается. Ата последние метры следила за дорогой в щёлку:

– Госпожа, ворота.

– Угу.

Я неспешно поднимаюсь, поправляю юбку. Ата распахивает дверцу, выходит и подаёт мне руку. Я сосредотачиваюсь и спускаюсь, контролируя каждое движение.

В приёмном зале приглашённые соберутся все вместе, и мужчины, и женщины, но входить во дворец почему-то полагается отдельно друг от друга. В чём логика? Впереди лишь вереница леди разных возрастов, причём некоторые уже сбились в стайки, звучит звонкий смех.

Ата передаёт стражнику карточку, как оказалось, вчера вестник принёс их две, одну на моё имя, другую – на дядюшку.

– Юная госпожа, прошу.

Я прохожу вперёд по дорожке, Ата идёт за мной, отставая на полшага, как и полагается служанке. Сбоку я замечают паланкин и пятёрку мужчин при нём. Какой-то леди повезёт добраться до места проведения банкета с комфортом. Не мне.

Девушки и дамы постарше не спешат заводить со мной разговор, то ли из-за того, что не узнают, то ли наоборот, из-за того, что знают, кто я такая. Я инициативу не проявляю, смысла в этом нет. Сейчас меня больше всего заботит причина, по которой император снизошёл до опозоренной дочки Самского губернатора.

Как бы я ни успокаивала Ату, неприятности могут прийти в любой момент. Я стараюсь не терять бдительности, прислушиваюсь к ощущениям. Мне кажется, или концентрация магии на территории дворца чуть выше, чем на центральных улицах города? Занятно…

Дорожка разделяется, но ошибиться с выбором направления нет ни малейшего шанса – вазоны с гортензиями перекрывают ответвления, закрытые для посещения. Неспешным шагом я выхожу к высокому опоясанному колоннами зданию где-то через полчаса. Банкет пройдёт здесь? Двери распахнуты, и внутри видны столики, но заходить приглашённые не спешат и разбредаются по императорскому саду. Я нахожу пустую скамеечку под раскидистым кустом, Ата встаёт рядом. Жаль девочку, но сесть она не имеет права, горничная.

Изначально я собиралась тихо просидеть в уголке, но уж больно интересно проверить магический фон.

– Нишаль?

– Камиса? – неприятности не заставили себя ждать.

Впрочем, неприятности – много чести. Мелкий комарик зазудел. Камиса сестра моего бывшего жениха.

– Ты изменилась.

Лишний конфликт мне не нужен.

– Небеса покарали меня. Я семь дней и ночей молилась, молилась за отца, за весь род, за господина Калана Дара. И Небеса подарили мне прозрение.

Сказать в ответ гадость будет трудно. Камиса и не говорит, она окидывает меня внимательным взглядом с ног до головы:

– Жаль, что ты прозрела слишком поздно, Нишаль.

Настоящая Нишаль в последний момент прозрела и вряд ли бы она справилась, но да не важно уже.

– Уйти в монастырь никогда не поздно. Ты так не считаешь, Камиса?

Фыркнув, девушка отходит и целеустремлённо направляется к Калану, я замечаю его в окружении приятелей. Парочка вроде бы ничего, парни как парни, а вот один держит кубок и движения у него характерно «плавающие». В четвёртой своей жизни я около года проработала в государственном госпитале для опустившихся любителей алкоголя, опиума и магических зелий. Меня тогда почему-то посчитали доброй и сострадательной, а я просто практиковалась в тонкой работе с энергетической структурой живых организмов. Кстати, некоторых я действительно вылечила, до сих пор помню парня, которому брат зелья тайком подливал, чтобы пристрастить и не делить наследство. Опыта я набралась не только в работе с аурой, но и в точном определении степени опьянения на глаз. Дружок у Калана явный любитель.

Что будет говорить Камиса брату, мне не интересно. Я поднимаюсь со скамейки и сворачиваю в сад:

– Ата, прогуляемся.

– Госпожа…

Наверное, неправильно считать, что сад один, скорее уж сады. Впереди альпийская горка и фонтан, правее розарий. Я сворачиваю налево, на безлюдную дорожку, уводящую меня в тесный лабиринт тесно посаженных туй.

– Госпожа? – второй раз окликает меня Ата.

– Здесь никого нет, так кого же ты боишься?

Я сосредотачиваюсь на ощущениях, через каждые пять-десять шагов «пробую» магический фон. Кажется или не кажется? Если бы я знала о существовании неких источников магии, я бы постаралась поставить свой дом именно в такой области. Чем предок нынешнего императора хуже?

Проверить свою догадку я не смогу. Кто меня пустит в святая святых? Вычерпывать магию из-под носа у правителя тоже безумие. Но я не останавливаюсь, пройду так далеко, как смогу. И надо, пожалуй, навестить министра юстиции. Может, он уже что-то нашёл? Времени было более, чем достаточно.

Увлёкшись исследованием, я почти не обращаю внимания ни на что вокруг. Впереди живых нет. В стороне гости бродят по саду, но меня от них отделяет лабиринт.

Дорожка выводит меня к заросшему водными цветами рукотворному пруду. Вроде бы похожие на розетку для варенья розовато-белые цветы называют лотосами, но я не уверена. Сбоку над озером нависает беседка. Дальше дороги нет, тупик. Жаль, но и здесь интересно. Совершенно точно, концентрация магии здесь выше, чем за пределами дворца. Значит, планы слегка меняются. Во-первых, надо узнать, что местным известно про места с повышенным магическим фоном. Во-вторых, получить одно, а лучше парочку таких мест в своё безраздельное владение.

Сзади послышались тихие шаги. Кто-то бездарно крадётся или просто не спешит.

– Госпожа?

– Что же ты такая пугливая-то?

Я оборачиваюсь.

Шаги всё ближе, и это плохие шаги – нетвёрдые. Мысленно ругнувшись на докучливого придурка, который решил поискать неприятностей, я отхожу от берега к беседке, прикидываю варианты маршрута.

Он появляется из-за стены подстриженных туй. Выходит в узкий проход, встречается со мной взглядом и расплывается в глумливом оскале.

Я, конечно, попробую достучаться до придурка словами, но, боюсь, тут понадобятся аргументы поувесистей.

Качнувшись, он наставляет на меня палец:

– Ты! Ты опозорила Калана и смеешь заявляться сюда, да ещё и в таком виде!

Жалко тратить слова.

– Как с женихом рассталась, так и похорошела.

– Ты!

Нишаль пьяницу знала заочно – племянник казначея, сирота, и дядя в нём души не чает, но вместо того, чтобы воспитывать… Хотя кто его знает? Я не уверена, парень относится к старшей или младшей ветви. Возможно, казначей грамотно избавляется от наследника.

– Я дочь губернатора, – напоминаю я.

– Ты тварь, которую не научили хорошим манерам. Но сейчас я это исправлю.

Он угрожающе надвигается.

– Госпожа!

Ата самоотверженно выскакивает вперёд, закрывает меня собой. Я только морщусь. Спасибо за порыв, но не надо путаться у меня под ногами. Я кладу руку ей на плечо и довольно крепко сжимаю:

– Ата на пять шагов отойди мне за спину.

– Госпожа?

– Это приказ.

Неохотно подчинившись, Ата уходит с пути парня.

Он останавливается в шаге от меня:

– И где ты…

Я перебиваю хлёсткой пощёчиной. Он либо протрезвеет, либо…

Взревев как раненый буйвол, он бросается на меня. Руки в растопырку. Поднырнуть и увернуться от хватки легко.

Бежать прочь? Я могла бы убежать, и Ата бы успела. Но это конец репутации. Он же следом кинется. Надо разбираться здесь и сейчас.



Интерлюдия 2 Тенер Азани


С каким бы удовольствием я пропустил очередной банкет, но отец приказал…

Всё же не повезло Нишаль со мной. Могла бы через пару-тройку лет, когда скандал подзабудется, выйти замуж на сына одного из провинциальных чиновников, например, за сына того же градоправителя Самса. Но ей предстоит стать моей вдовой. Хотя кто его знает, возможно, очередной приступ добьёт меня ещё до свадьбы.

Экипаж резко тормозит. По моему приказу возница опасно, едва избежав столкновение, перекрыл дорогу экипажам рода Ламбрин. Да, у меня нет выбора, но разобраться, кого мне навязали, нужно.

– В чём дело? – с напускной злостью спрашиваю я.

Слуга выходит разобраться, и вскоре за зашторенным окном раздаётся голос брата Самского губернатора.

Вина явно на моём вознице, однако младший Ламбрин, заикаясь, спешит принести свои глубочайшие извинения. Испугался бессильного принца? В семье, как водится, не без урода. Губернатор достойный человек. А вот то, что дочь Гадара Ламбрина воспитывал его ничтожный брат, не обещает ничего хорошего. Впрочем, пока девочка ведёт себя идеально. Она не вышла из своего экипажа, не подала голоса, лишь выпустила горничную узнать, что случилось, и больше никак себя не проявляла.

Хоть бы не дура…

Про Нишаль я на время забываю. Без магии, но я всё ещё старший принц, и во дворец мне позволено войти через главные ворота. Паланкин – уже нет, права на паланкин я лишился. Я вхожу и следую к павильону обходной дорогой – ещё одна из не отнятых привилегий, я в праве свободно перемещаться по всей территории дворца.

Толпы я избегаю, любопытство, смешанное с насмешкой, раздражает. Если бы не приступы, вернулся бы в армию, но отец не позволит – свалиться под копыта врагу во время очередной агонии слишком позорно для сына императорского рода.

Когда-то ребёнком я облазил территорию дворца вдоль и поперёк, теперь знания выручают. Избежав чужих взглядов, я добираюсь до пары соприкасающихся кронами раскидистых кустов и ныряю в нишу. Годы прошли, а мраморная скамейка не изменилась. Я сажусь и сдвигаю одну из ветвей. По моим прикидкам Нишаль вот-вот появится, и я её обязательно увижу. Горничную я хорошо запомнил.

Расчёты оказываются верными, Нишаль появляется через четверть часа, но я не сразу верю своим глазам. Эта воздушная хрупкая красавица, похожая на сказочную пери, действительно моя невеста? Горничная та самая. Не понимаю, как Нишаль могли называть вульгарной дурнушкой, она, пожалуй, затмевает даже признанную красавицу, дочку генерала Гайра. Воображение рисует, как после свадьбы… Да уж, хороша. Но внешность ничего не значит.

Нишаль достаточно умна, чтобы пристроиться в стороне от приглашённых, но при этом оставаться на виду. Её положение слишком неоднозначное, чтобы позволить себе что-нибудь иное. Хорошо, ум есть. Или ей дома объяснили, как себя вести? Тогда почему раньше не объясняли?

К Нишаль подходит девушка. Подруга? Не похоже. И вроде бы девушка мелькала рядом с бывшим женихом Нишаль. О чём они говорят, расслышать невозможно. Девушка уходит, а Нишаль… Дура! Небеса, зачем её понесло в сад?! Ладно бы пошла розами любоваться, в розарии всегда с десяток любительниц повздыхать над цветами. Но в лабиринт?! Всё-таки пустышка с симпатичным личиком, придётся контролировать каждый шаг.

Я следую за Нишаль на небольшом расстоянии, выбираю параллельные дорожки. Иногда приходится перебираться через стриженые туи. Нишаль уходит всё дальше. Обидели её что ли? Всё равно дура, неужели не ясно, что её нарочно спровоцировали? Сзади шаги позорного ушлёпка, но она ни она, ни её горничная не замечают.

Нишаль замирает на берегу заросшего лотосами пруда.

Ей тоже нравится это место? Почему-то хочется улыбнуться…

Горничная оказывается сообразительнее, первой замечает угрозу, только Нишаль к предупреждениям остаётся глуха. Ей бы спрятаться, а она:

– Что же ты такая пугливая-то?

Дура!

Она всё же отходит от края пруда, останавливается и встречает преследователя мягкой улыбкой. Ну как так-то?

Остаётся надеяться, что невеста у меня всё-таки обучаемая. Надо дать ей в полной мере почувствовать, в какую ловушку она себя загнала, а в последний момент вмешаться. Эх, другой бы на моём месте воспользовался ситуацией, опороченная леди не может войти в королевскую семью, но я… видимо, тоже дурак.

Сейчас она испугается, и я…

Не пугается, ещё и колкостью отвечает, отца вспоминает. Дура! Как он здесь ей поможет?!

Надо отдать Нишаль должное, она не прячется за спину служанки, а наоборот выходит вперёд.

Она осмеливается поднять руку на мужчину?! Э-э-э… Нет, я бы этому ушлёпку без затей переломал руки-ноги-рёбра, а лучше просто шею свернуть, он только позорит и свой род, императорский двор. Может, и правда прихлопнуть? Ссора с казначеем…

Боги, она действительно его ударила! И не на эмоциях в истерике, а расчётливо, зло, уверенно, как будто не первый раз. Для женщины такое поведение совершенно неприемлемо, но… Я на её стороне, и это пугает.

Ушлёпок бросается на Нишаль. Я уже почти рванул вперёд, чтобы перехватить его. Нишаль легко подныривает под его руку, разворачивается. Где она так научилась? Она двигается слишком продуманно, чтобы её уворот считать случайным.

Я ожидаю, что она побежит прочь, но я забыл, что так поступила бы любая другая юная леди. Нишаль наблюдает за ушлёпком с самым задумчивым видом, ни капли страха, только брезгливость, словно она не на племянника казначея смотрит, а на мокрицу и прикидывает, откинуть гадость мыском и позволить дальше ползать или прихлопнуть каблуком, запачкав подошву.

А в ушах голос отца: «Сын, дочь Самского губернатора изменилась, теперь она воплощение смирения, кротости и благочестия».

Изменилась, не спорю.

Ушлёпок окончательно впадает в ярость и снова бросается на Нишаль.

– Госпожа!

Нишаль игнорирует выкрик служанки. Потрясающая концентрация…

Сместившись в сторону, Нишаль снова уворачивается, но в этот раз она не просто уклоняется, а перехватывает ушлёпка за запястье, и перенаправляя его же замах, разворачивает его и отправляет в короткий полёт.

Женщины нежные и хрупкие создания, схватки и драки удел мужчин. То, что я сейчас вижу… Либо очередной приступ оказался настолько силён, что я брежу, либо мой мир рушится.

Ушлёпок нелепо взмахивает руками, подскальзывается и заваливается навзничь.

Нишаль подталкивает его в грудь и отступает. Пожалуй, лучшее решение в её ситуации – ушлёпок распластается в траве на берегу, а головой окунётся в пруд. Жаль, не утонет. Остыть ему точно не помешает. Надеюсь, остатков ума ему хватит, чтобы сообразить, что появляться перед другими гостями в мокром виде позор, и прежде всего для него, пока он будет сушиться или искать дворцовых слуг, Нишаль сможет беспрепятственно уйти.

Только всё идёт не так.

Ушлёпок, поняв, что сейчас окунётся, изворачивается с неожиданным проворством, отталкивается опорной ногой и падает, но уже не в пруд, а в сторону беседки. И остаётся неподвижно лежать.

Он явно ударился головой.

Похоже, вмешаться всё-таки придётся. Сейчас Нишаль запаникует…

– Г-госпожа? – горничная смотрит на ушлёпка широко распахнутыми глазами, похоже, она вусмерть перепугана.

Почему Нишаль не беспокоится? Как ни в чём не бывало стоит и совершенно неизящно чешет кончик носа, морщится, а затем присаживается на корточки и вполне уверенно прощупывает шею ушлёпка, хватает его за подбородок, поворачивает и вздыхает с нескрываемой досадой:

– Тьфу, виском о выступ ударился.

С досадой! Других чувств по поводу случившегося у неё нет? Действительно, как мокрицу прихлопнула и теперь переживает, что каблук легко не оттереть. Небеса… Ничего не понимаю, как домашняя затворница, может быть такой?

Вроде бы вижу своими глазами, не с чужих слов слушаю, а не верю.

– Вы… вы убили его, госпожа?!

– Тц, Ата, тише. Я милая, добрая и хорошая. Как я могла кого-то убить? Пфф! Несчастный случай. Или вон, беседка убила. Какая злая беседка, – Нишаль оглядывается, словно что-то ищет.

Боги…

– Госпожа?

Нишаль наклоняется. Из-за горничной я не вижу, что именно делает Нишаль. Когда она выпрямляется, верхняя одежда на ушлёпке оказывается расстёгнута, а рубашка задрана.

Что?!

Нет, это совсем никуда не годится.

И только Нишаль происходящее не смущает, она снова чешет кончик носа:

– Всё же как неловко получилось. Ну-ка помоги.

Нишаль перебирается через ближайший рокарий и с натугой расшатывает в композиции один из камней размером с кочан капусты. Горничная бросается к Нишаль, и вдвоём им удаётся поднять камень. Выбран он явно с расчётом, чтобы со стороны дорожки пропажа не бросалась в глаза. Вдвоём они дотягивают камень до ушлёпка и опускают ему на живот.

– Госпожа, что мы делаем?

– Всё хорошо, – отмахивается Нишаль. – Давай ещё вон тот камешек, он не такой тяжёлый, а два будут как раз.

Нишаль сама опускает рубашку, застёгивает верхнюю одежду и крепко перевязывает пояс, чтобы камни не выпали. Мне бы догадаться, что она затеяла, но я бездумно смотрю из своего укрытия и, кажется, не моргаю.

Резкое движение.

– Госпожа?!

Тихий плеск.

Зелёный ковёр смыкается на потревоженной глади пруда.

– Госпожа, что вы наделали?!

– Хм?

– Это же…, – служанка переходит на шёпот, но я угадываю, что она говорит, – оскорбление его императорского величества!

Горничная права.

Нишаль по-прежнему спокойна:

– Ата, глупости. Вот если бы это было озеро в какой-нибудь деревне, тогда прятать в воду было бы нехорошо, а здесь императорский дворец. Ты думаешь, на дне мало тел? Одним больше, одним меньше. Кто их считает? Лучше давай внимательнее осмотримся.

– Госпожа?

– Я слышала, что есть умельцы, способные по следам прочитать картину случившегося. Я не знаю, существуют ли они не самом деле, но следы наши надо затоптать. Слушай меня внимательно, Ата. После того, как Камиса ушла, я отправилась бродить по дорожкам и вскоре вышла к пруду.

– Так и было, госпожа.

– Пруд мне настолько понравился, что оставалась на берегу довольно долго, любовалась рокариями и даже обошла беседку. Когда я почувствовала, что отсутствую довольно долго, я поспешила вернуться. Нас никто не тревожил, Ата. Всё то время, что мы здесь провели, к пруду никто не выходил. Ты меня поняла, Ата?

– Да, госпожа.

Нишаль с горничной уходят минут через пять. Я не сразу выхожу из укрытия, выжидаю, пока они отдалятся.

Осматриваюсь.

На дорожке оттиски туфель девушек, трава у берега сильно примята. Должен признать, Нишаль неплохо постаралась, но мастерства и опыта ей не хватает, я всё ещё могу найти след, оставленный соскальзывающим с берега телом.

Кто бы мне сказал, что я буду убирать за своей ещё пока не невестой…



Глава 18


Облюбованная скамейка свободна, и я сажусь, чинно складываю ладони на коленях. Ата нервничает, и это плохо. Я отвлекаю её ничего не значащим разговором о цветах, восхищаюсь бледно-розовыми лотосами.

Совесть слегка покусывает – Ате несладко, она с трудом держит себя в руках, а я про лотосы. Но про лотосы я говорю не столько для Аты, сколько для окружающих, пусть слышат о моей прогулке. Племянник казначея за мной пошёл? А зачем, простите? В любом случае, я его не видела. Наверное, потерялся в садовом лабиринте.

В отношении придурка совесть меня точно не мучает. Он бы, окажись я слабой, меня не пощадил – это раз. Уничтожил бы репутацию, избил. Скорее всего, изнасиловал, а может и утопил бы в тех же лотосах. А два – я на камни его не толкала. Самые безобидные, казалось бы, стычки порой забирают жизни. Удариться головой точно также могла и я. Да и вообще… Я всё-таки перешла на магическое зрение, чтобы убедиться, что парень готов, успела оценить гаснущую ауру. Не меньше пяти следов случившейся рядом насильственной смерти. Возможно, что он всего лишь свидетель, у Аты тоже теперь есть след. Но пять раз? Учитывая, что подобный след со временем пропадает, не верю, что парень не причастен, тем более судя по сизым словно плесневым проплешинам, вином придурок не ограничивался, и ему оставалось около пяти-шести месяцев привычной жизни, затем столько же месяцев боли, превращение в полнейшую развалину и смерть. Что же, надеюсь, в следующей жизни он изменится к лучшему, но мне заранее жаль его будущую маму, намучается с ним. Я выкидываю неудачника из головы.

– В гортензиях тоже есть своя прелесть, – продолжаю рассуждать я.

Из-за павильона выходит дядя, замечает меня, бросает полный недовольства взгляд, но не подходит. Время перед банкетом – это время свободного общения, при кажущейся закрытости общества не принято мешать дочерям поболтать с подругами или даже пококетничать с не обременёнными узами брака юными господами.

Вскоре появляется старшая распорядительница её величества императрицы и приглашает гостей в павильон.

Наконец-то! Скорее бы эта муть закончилась.

Зал просторный, столы по обеим сторонам. Одна из служанок приветствует меня поклоном и провожает к месту. Интересно… На банкете разделение на мужскую и женскую половины. Ближе к возвышению, приготовленному для императорской четы рассаживают старших, молодёжь ближе к дверям. Служанка провожает меня почти к самому центру – среди юных леди я как дочь губернатора в привилегированном положении.

– Должно быть, это ошибка? – хмурюсь я.

На подобных праздниках Нишаль всегда сидела среди дочерей министров, но никогда первой.

Дворцовая служанка улыбается:

– Юная госпожа, вас упомянул его императорское величество лично.

Я сажусь. Не спорить же. Ата встаёт за моим плечом.

Что я всё-таки упустила? Сколько ни присматривалась, ни прислушивалась, ничего особенного не заметила.

Может, пожаловаться на самочувствие и уйти? Хм, вряд ли… Когда император приглашает лично, никакая мигрень не оправдание, к тому же слуга может вызвать для меня лекаря и тот определит, что с головой у меня полный порядок, а вот почтения к императору в глубоком минусе. В любом случае бегство не выход.

Камиса, увидев меня, спотыкается и почти открывает рот, чтобы высказаться,но, вовремя вспомнив, где мы находимся, не осмеливается.

Вроде бы почётное место, но соседка справа демонстративно отодвигается. Слева пустое пространство, стол замужних дам начинается метра через три. Про надежду скоротать время за полезной беседой можно забыть.

Снова ожидание.

– Её императорское величество! – объявляет распорядительница.

Императрица появляется через боковой вход, без свиты, что меня слегка удивляет. Чёрное, расшитое золотом платье ниспадает до пола, за императрицей тащится многометровый шлейф. Как она умудряется не наступать на подол? Юбку она не придерживает, руки свободно опущены вдоль тела. Лицо молодое, едва ли тронуто краской. Императрица может позволить себе лучших целителей, так что угадать возраст не возьмусь. Двадцать пять? Пятьдесят? В воспоминаниях Нишаль есть что-то смутное про коронацию. Сложная причёска украшена золотым гребнем. Короны нет.

Я вместе со всеми стою, склонившись.

– Сегодня банкет, не нужно столько церемоний. Пожалуйста, встаньте.

Хотела бы я посмотреть, что будет с дураком, который всерьёз поверит, что можно отступить от строгих правил этикета.

Императрица опускается на трон, и шлейф закручивается у её ног.

Вот теперь действительно можно распрямиться. Сесть – только после того, как сядут старшие.

В дверях, открытых для гостей появляется опоздавший. Точнее, это я сперва принимаю его за опоздавшего. Леди перешёптываются, и до меня долетает:

– Принц. Старший принц.

– Старший принц пришёл? Я слышала, что он редко выходит в свет с тех пор, как… Вы понимаете.

– Его высочество…

Я узнаю его, принца я случайно видела в городе. Тот же будто вырубленный из камня профиль, гордая, но какая-то неживая осанка, надменный взгляд. На собравшихся в зале принц не обращает ни малейшего внимания, идёт по центральному проходу. У меня складывается впечатление, что императрица ему не менее безразлична, чем остальные.

Хм, если принц не любитель принимать участие в банкетах, может его появление сегодня как-то связано со мной? Да нет, с чего бы?

Он поднимается на возвышение, кланяется императрице:

– Ваше величество.

– Ваше высочество, я давно не видела вас. Надеюсь, у вас всё хорошо?

– Всё хорошо, ваше императорское величество, – голос звучит ровно, равнодушно.

Хм, она ему мать или мачеха?

Принц садится ближе к краю возвышения, и слуги ставят перед ним личный столик. Ещё один резной стол ставят перед императрицей. По залу слуги разносят подносы, накрывают с неожиданной быстротой, впрочем, ничего особенного они не выставляют: блюда с фруктами, лёгкие закуски на шпажках, словом, ничего, требующего приборов. Из напитков – чай и для девушек разведённое водой вино.

Слуги отступают к стенам.

На возвышении появляется ещё один парень. Судя по возрасту, тоже принц, но почему-то он входит не через двери для гостей, как старший, а через боковой вход, которым воспользовалась императрица.

– Ваше величество, – приветствует он императрицу. – Старший брат.

Новый принц садится чуть ближе к её величеству.

Императрица дожидается, когда перед ним поставят столик, сразу накрытый, и поднимает кубок:

– Мир и процветание наших земель, нашего народа – я счастлива разделить это прекрасное чувство с вами, – отсалютовав кубком, императрица показывает, что пьёт до дна.

Отказаться невозможно, я опустошаю свой кубок до дна. Захмелеть не боюсь – вино для девушек настолько разбавлено, что это уже не вино, а вода.

Ата торопливо наполняет кубок снова. Я же закидываю в рот мясной шарик и кладу шпажку на край тарелки. Следующий тост произносит младший принц. К счастью, в этот раз достаточно пригубить кубок.

В тихий гул голосов вплетается лёгкая мелодия, музыка постепенно становится громче, но не настолько, чтобы мешать беседам за столами. В центральный проход выскальзывают танцовщицы и, стоит признать, двигаются они великолепно, однако заунывно-приторная мелодия и однообразно-медленные движения навевают скуку.

– Серебри-и-ится луна в отра-ажени-и зеркала пруда-а, – вклинивается в мелодию звонкий голос.

Из-за нашего стола поднимается шатенка в светло-коралловом платье. Прижав ладонь к груди она поёт, и кажется, будто она слилась со своей песней, полностью отдалась мелодии.

– Све-ет луны, разгоняющий мглу-у…

На мой вкус поёт шатенка хорошо. Выбор песни подкачал, но по местным меркам любоваться луной очень даже элегантное занятие.

Соседка справа не выдерживает, фыркает в кулачок. Шатенку осуждение не смущает, она заканчивает песню.

– Ваше императорское величество, простите. Мелодия была так изумительна, что я увидела звёздное небо над садом и забылась.

– Иониль, слушать, как ты поёшь в удовольствие. Жаль, что ты не так часто появляешься во дворце, – улыбается императрица. – Хах, после тебя дворцовые певицы не смогут выступить. Юные леди, юные лорды, может быть, кто-нибудь согласится порадовать нас?

Иолиль, поклонившись, возвращается на своё место.

Ответить никто не успевает.

Через боковой вход в зал входит император.



Глава 19


Подтянутый мужчина, на вид лет тридцать пять или тридцать семь, но, думаю, ему должно быть за сорок. Одет, как и императрица, в чёрное с золотом, короны на голове нет. Я опускаю голову ниже – нельзя таращиться на императора слишком долго.

Император опускается на трон:

– Встаньте, не нужно церемониями ломать праздничную атмосферу банкета её величества.

Не торопясь, я выпрямляюсь и сажусь.

Начинается самое интересное?

Император провозглашает очередной тост.

– Ваше величество, – обращается он к императрице, – когда я вошёл, я слышал, вы говорили о талантах?

– Наша молодёжь очень талантлива. Только что дочь генерала Гайра порадовала нас песней.

– Жаль, что я пропустил.

– Полагаю, Иолиль не откажет нам и исполнит ещё одну песню, если вашему величеству угодно?

Иолиль тотчас поднимается.

– Нет необходимости, – отказывается император. – Иолиль, наслаждайтесь банкетом. Мы станем вас беспокоить. О, а рядом с вами… Нишаль, кажется, последний раз мы видели вас в прошлом году на фестивале Света?

Тц!

Я встаю, опускаю голову:

– Ваше императорское величество помнит?

– Дочь Гадара Ламбрина, подойди к нам, я хочу посмотреть на тебя поближе. Я слышал, что Небеса благословили тебя? Ты стала не только очаровательной, но и элегантной. Я рад за тебя.

Контролируя каждое движение, я приближаюсь к возвышению и останавливаюсь в нескольких шагах от него:

– Благодарю, ваше императорское величество. Вы очень добры ко мне.

Что же вам всё-таки нужно?

– Должно быть тяжело находиться вдали от родного отца.

Он хочет выслать меня в провинцию? Разве я чем-то помещала? Или всё-таки речь про брак, просто с сыном провинциального чиновника?

– Я очень скучаю по отцу, но долг перед страной превыше всего, поэтому я лишь надеюсь, что отце сможет прибыть в столицу на праздники. Дядюшка хорошо обо мне заботится.

Дядя, ещё в самом начале поднявшийся, теперь, когда я его упомянула, выходит вперёд:

– Ваше императорское величество.

Император лёгким кивком отвечает на приветствие, но беседу продолжает только со мной:

– Нишаль, я слышал, твоя помолвка была расторгнута?

– Небеса наказали меня за недостойное поведение, ваше императорское величество. Помолвка действительно была расторгнута. Я больше не смею мечтать о несбыточном и лишь надеюсь провести жизнь в родительском доме, заботясь об отце.

– Почему же о несбыточном, Нишаль?

Ну и кого вы собираетесь мне подсунуть?

Только я от одного жениха избавилась, а мне другого сватают – что за невезение, а?

– Ваше императорское величество, провести жизнь подле отца тоже хорошо.

– Нишаль, твой отец будет счастливее, если ты выйдешь замуж и будешь жить благополучной жизнью. Небеса благословили тебя, поэтому ты не должна смущаться прошлым наказанием, оно осталось в прошлом. Ты выучила урок и заслуживаешь награду. Поскольку твой отец ещё не вернулся в столицу, я лично устрою твой брак.

Сказано так, что не увильнуть, обращаться со словами император умеет.

В любом случае помолвка ещё не свадьба, и помощник, который избавит меня от очередного навязанного жениха, очевиден.

– Ваше величество…, – изображаю я смущение.

– Ты добродетельная девушка, Нишаль. Я буду рад, если ты станешь моей дочерью. Ты станешь супругой старшего принца.

Что?!

Я смотрю на императора в полнейшем ошеломлении.

Я всё-таки ошиблась? По моим расчётам я достаточно восстановила репутацию, чтобы ко мне не относились как к прокажённой, но в то же время как невеста я остаюсь бракованной. Я допускала, что ко мне посватается кто-то, по положению значительно ниже отца. Избавиться от такого жениха труда бы не составило. Но принц?!

Что я упустила?

– Нишаль, быстро поблагодари его величество за заботу о тебе, – подталкивает дядя, и он прав, не поблагодарить нельзя.

Повторить, что я недостойна? Нет, фокус не пройдёт. Получится, будто я спорю с императором. Можно, конечно, исправить фразу и сказать, что я боюсь не оправдать доверия, страх не аргумент, скажут, чтобы старалась усерднее. Поэтому я произношу ровно те слова благодарности, которые от меня ждут и замираю.

Император удовлетворённо кивает:

– Лорд Ламбрин, – обращается он к дяде, – полагаю, его высочество прибудет с дарами завтра же.

– О? – вырывается у меня.

Давайте не будем спешить? У меня пока только одна рабочая идея, как отвертеться.

– Нишаль, что-то не так? – обманчиво ласково спрашивает император.

– Простите, ваше величество, я слышала, что дары следуют только после того, как будет вручено обещание.

– Что же тебя смущает?

Я себя выдала? Почему во взгляде его величества появилось подозрение?

– Но как же, ваше величество? – изображаю я полнейшую растерянность. – Разве поспешная свадьба с его высочеством сразу после разрыва помолвки с господином Даром не будет несколько несколько неуместной?

Хлоп ресничками, хлоп. Смотрите, какая я наивная и безобидная.

– Поспешность ни к чему, – улыбается император, – но и откладывать излишне.

Понятно…

Главное, формулировка настолько обтекаемая, что сроки император объявит любые, хоть завтра в храм. Но сдаваться рано.

– Я просто беспокоюсь, ваше величество. Дядя говорил, что отец скоро прибудет в столицу. Господину Дару обещание вручал лично отец. Я бы не хотела, чтобы его высочество принял передачу обещания дядюшкой за моё к его высочеству недостаточное уважение.

Да-да, я исключительно о приличиях забочусь.

Сама до конца не понимаю, как фразу закрутила, но вроде бы логично.

– Нишаль, похвально, что ты уже беспокоишься о статусе своего будущего мужа. Естественно, я не допущу никакого неуважения. Я лично от имени твоего отца передам его высочеству обещание. Лорд Ламбрин, доставьте обещание немедленно.

Признаю, в словесной дуэли император меня переиграл. Впрочем, он изначально в более выигрышной позиции, а я была осторожна. Сейчас тот случай, когда следует проиграть сражение, чтобы выиграть войну.

Я снова благодарю императора. Его величество взмахом руки показывает, что мне дозволено вернуться на своё место. Я кланяюсь, а, выпрямившись, всё же бросаю взгляд на принца. Он так и сидит неподвижным каменным изваянием, будто только что не его брак решился. Даже обидно как-то, самую малость, хотя разумных причин для обид нет.

Дядюшка сразу же рванул обратно домой – поручить доставку обещания слуге он не мог, не по статусу. Я же остаюсь за столом, банкет-то в разгаре.

В центральный проходы выходит новая группа танцовщиц и под перебор струн начинают медленный танец. Я отправляю в рот виноградину.

Мысли мои далеко и, как ни странно, совсем не о свадьбе. Его высочество, мой, наверное, уже официальный жених. Обещание ещё не передано, но приказ императора прозвучал. Так вот, у императора яркие золотисто-янтарные глаза. Нечеловеческие. Про магические расы в воспоминаниях Нишаль найти ничего не удаётся, значит, правящая династия потомки… Кого именно, гадать не возьмусь. Вероятно, эффект даёт примесь демонической крови, но возможны варианты. У императрицы глаза обычные, карие. У младшего принца – янтарные, как у отца, выдают в нём породу. Но почему у моего жениха глаза мутновато-коричневатые, как будто выцветшие?

Дядя возвращается где-то через час, входит, останавливается у дверей – центральный проход вновь занят, выступает девушка, признанная мастером иллюзий. Пожалуй, первое выступление, которое мне будет по-настоящему интересно посмотреть. Но сегодня на банкете всё идёт не так, как мне бы хотелось, и даже такая мелочь, как выступление обламывается.

– Лорд! – чуть повысив голос приглашает император.

Иллюзионистка, так и не начав, кланяется и пятится в проход, между столом замужних дам и нашим столом.

В руках у дяди тот самый футляр. Эх, я могла бы достать магией и документ, и прядь волос, но не буду. Во дворце с магией лучше не шутить. Мало ли, вдруг заметят след? Что мне тогда делать? Уходить в подполье я пока не хочу, моё появление не пропустят, начнут по-глупости создавать мне проблемы. Я справлюсь, но зачем? Быть Нишаль при всех недостатках моего нынешнего положения всё же пока комфортнее, а там видно будет.

Дядя торжественно выносит футляр, держа его на вытянутых руках. Принц всё также безразличен. Дядя останавливается перед возвышением, склоняется. Вниз спускается слуга императора – жилистый шатен неопределённого возраста, уверена, чай он подаёт с той же лёгкостью, с которой рубит врагов. Рядом с шатеном дядя смотрится жалко, будто именно он тут слуга. Шатен забирает футляр, открывает, убеждается, что внутри документ и прядь моих волос. Вот интересно, получается, имя жених в документе не прописано? А если бы футляр украли? А если украсть футляр у принца? Какие ко мне претензии, что его высочество за обещанием не уследил? Но это потом, завтра меня ждёт другое развлечение.

Вернув документ и локон в футляр, шатен поднимается на возвышение и с поклоном передаёт футляр его величеству, отступает за трон.

Принц продолжает изображать истукана.

– Ваше высочество, – император не поворачивает головы.

Тенер поднимается из-за стола, подходит к трону, склоняется:

– Ваше величество.

– Ваше высочество, мы, – император переходит на возвышенный слог, говорит о себе во множественном числе, – подобрали вам невесту, девушка не только дочь достойного героя, служащего на благо нашей страны, не только хороша собой и воспитана, но и благословлена богами. Я, – интересно он скачет с «я» на «мы» и обратно, – от имени Гадара Ламбрина даю вам обещание.

Император держит футляр тремя пальцами. Принц принимает обещание обеими руками:

– Ваше императорское величество, благодарю за оказанные мне честь и милость.

Император отвечает лёгким кивком, и только после этого принц выпрямляется, прячет футляр во внутренний карман и возвращается на место.

Теперь можно посмотреть на выступление иллюзионистки?

Оказывается, нет. Чиновники один за другим поднимают тосты, произносят слова поздравления и, что характерно, поздравляют императора. Многие вспоминают моего отца и поздравляют его заочно. Принцу достаются крохи внимания. Ни меня, ни дядю никто не поздравляет, и если меня это не трогает, то дядя постепенно наливается краснотой, будто мякоть спелого арбуза.

Банкет продолжается, одна из девушек вызывается сыграть на флейте, про несостоявшееся выступление иллюзионистки, по-моему, все, кроме меня, забывают, тем более сразу после флейтистки император провозглашает очередной тост, ненавязчиво напоминает, что банкет устраивает императрица и покидает зал.

Я окончательно убеждаюсь, что император приходил только ради моего брака.

Мда… Нельзя было доверять памяти Нишаль. В её представлениях отец служит в отдалённой провинции, дыра дырой, но вмешательство императора ясно показывает, что у провинции в империи особый статус. Впрочем, к принцу стоит присмотреться. Если он и дальше будет изображать безучастного истукана и в упор меня игнорировать, то почему бы и нет? Дворец, уверена, у него не меньше родового гнезда Ламбрин, а значит есть шанс после свадьбы не встретиться ни разу.

Но всё-таки, что у него с глазами? Если бы глаза были просто карие, я бы решила, что императрица нагуляла первого сына на стороне. Но у него глаза ещё и мутные.



Глава 20


Экипажи останавливаются у дома далеко за полночь. Широко, неэлегантно, зато в удовольствие зевнув, я киваю Ате, что можно открывать дверцу. Горничная поднимает фонарь повыше, впрочем особой необходимости в освещении нет, из дома уже высыпали служанки, и у каждой в руках большой светильник.

Дядя скрывается в доме. Мог и подождать будущую принцессу, лично проследить, чтобы не споткнулась ненароком. И нет, это не я вредничаю, это пресловутый этикет. При всей ярко выраженной патриархальности местного уклада, старший мужчина обязан позаботиться о юной родственнице. И о пожилой, кстати, тоже, с той лишь разницей, что в отношении пожилой дамы правило вместо «желательно» звучит «обязательно».

Я ускоряю шаг, вхожу в холл:

– Дядюшка?

– Нишаль…

Иногда лучший способ получить ответ – спросить прямо.

Я бросаюсь к дядшке, смотрю на него влажными глазами, беспомощно приоткрываю губы?

– Дядюшка, его высочество действительно прибудет завтра?

– Да, Нишаль, ты же слышала императора.

– Дядюшка, я не понимаю… Хотя Небеса даровали мне второй шанс, прошлое не изменить. Я была вульгарной, в храме моя репутация была окончательно разрушена. Как император может принять такую невестку, как я?

Дядя тяжело вздыхает, но отмахнуться от моих вопросов не может, я спрашиваю по-настоящему важное.

– Нишаль, император ценит твоего отца.

Скорее, не отца, а провинцию. С географией у Нишаль также худо, как со всем остальным, но навскидку провинций не меньше десяти, считая столичный округ. Принцев двое или трое. Кстати, сколько именно? Даже если четверо, то на всех губернаторов не хватит, а ведь есть ещё казначей, министры, генералы…

Всё-таки, сколько принцев? Кажется, больше двух…

Тему с провинцией пока оставим, Самск никуда не денется, меня пока интересует другое:

– Дядюшка, но почему самый старший принц?

– Нишаль, его высочество потерял магию, поэтому, хотя он и является старшим, он лишён и власти, и права наследования.

Бред. Нельзя лишить магии. Магия – это такая же способность, как дыхание. На время можно перекрыть кислород – так работают большинство блокираторов.

Хотела бы я разобраться…

Раньше я упирала на силу. Чем больше энергии я через себя пропущу, тем больше карат будет на моём счету. Но, оказывается, я многое потеряла в плане мастерства. Да, те же порталы без серьёзных энергозатрат не открыть, но есть ситуации, когда можно не лупить кувалдой со всего маха, а слегка шлёпнуть мухобойкой. Вот и определилась, что буду делать в отпуске – навёрстывать упущенное.

Пока я размышляю на отвлечённые темы, дядя, пользуясь моментом, сбегает.

– Госпожа? – голос Аты возвращает меня в реальность.

– Да, пойдём. Ужинать я не буду, – на банкете фруктов и закусок пожевала. – Поможешь мне снять платье, и иди отдыхать.

– Госпожа? Но если вам что-то ночью понадобится?

Сама справлюсь. Хотя что мне может понадобиться? Я вымоталась, давно хочу придавить подушку.

– Ата, ты моя единственная горничная. Ты не можешь сутками не спать, ты просто свалишься. Поэтому иди отдыхать. Если мне что-то понадобится, я тебя позову.

Может, потихоньку дать Ате успокоительное? Пожалуй, да. Она держится, но взгляд у неё шальной. Бедный ребёнок…

Уже лёжа в кровати и засыпая, я понимаю, что успокоительное не помешало бы и мне. Сон наваливается тяжёлый, душный.

Обрывки воспоминаний закручиваются знакомым водоворотом, и я знаю, что как бы ни хотелось, я не смогу вырваться из кошмара. Ненавижу этот сон… Я снова на космическом лайнере. Моя короткая первая жизнь. Или лучше считать её нулевой? Умирать не хотелось, но окажись я в прошлом… Я действительно не знаю, как бы я поступила, зная, что меня ждёт. Приняла бы я приглашение, ставшее спасением, или предпочла задохнуться и забыть жизнь, вернуться беспамятным младенцем? Мигает красный тревожный свет, гудит сирена, капитан объявляет, что системы лайнера восстановлению не подлежат, а с тем запасом воздуха, что остался, спасатели просто не успеют прийти. Кто-то предлагает сократить число пассажиров, ведь меньшему количеству людей воздуха может хватить.

Перед глазами проносится моя вторая жизнь, моё первое перерождение в Системе. Я попала в мир, о котором я читала, чтобы скоротатьвремя полёта. Незатейливый роман о приключениях сиротки, поступившей в академию магии. Благодаря знанию сюжета, я смогла избежать опасности, поджидавшие главную героиню. Училась я не слишком усердно, ходила в середнячках, наслаждалась жизнью, путешествовала на каникулах, завела друзей и даже влюбилась. Сейчас я вряд ли вспомню его имя, а вот веснушчатое лицо перед глазами. Он экстерном сдал экзамены, выпустился на два месяца раньше меня и удрал в экспедицию, не дожидаясь. Порой я думаю, если бы он не уехал тогда, всё бы сложилось иначе, но винить надо себя за то, что плохо училась. Сегодня я получила диплом, а завтра – вызов на дуэль. Юна, её имя я почему-то помню, не простила, что он предпочёл меня. Во сне я снова на арене. Юна ломает мой слабенький щит одним ударом, и приходит боль. Всё тело объято молниями, я горю заживо, наконец, теряю сознание.

Вторая жизнь оказывается короче предыдущей, каких-то жалких пять лет.

Третья жизнь… Очнувшись, я долго приходила в себя, постоянно видела в кошмарах арену, раз за разом переживала свою первую настоящую смерть. Я погрузилась в учёбу с головой. Если бы я не филонила, а отрабатывала приёмы до автоматизма, Юна не сорвала бы мой щит так легко. Я становлюсь единственной девушкой на факультете боевой магии, занимаюсь как одержимая, за первый же месяц выбиваюсь в десятку лучших на факультете и постепенно завоёвываю уважение, хотя и не стремилась. Через год после выпуска меня ждёт участие в войне в звании младшего офицера. Ненавижу эту часть проклятого сна особенно… Мелькают лица погибающих друзей, пятеро погибли в первый же месяц, и до конца войны ещё семеро. Так много… Джери, зачем он тогда меня закрыл собой, спас? Он ведь не верил в реинкарнацию, считал, что живём один раз. Перед глазами проносятся лица погибших врагов. После войны я вернулась в академию преподавателем, но учиться не прекратила, наоборот, тренировалась на полигоне до цветных клякс перед глазами, мне казалось, если бы я старалась лучше, Джери бы не пришлось меня спасать. Потом было вторжение нежити с севера, и снова смерти, потери… Я овдовела, но даже не смогла похоронить мужа, павших сжигали вместе с уничтоженной нежитью. Относительный мир не принёс облегчения, а когда пришли тревожные вести о возможном начале ещё одной войны, предложение Системы уйти на перерождение, приняла как благословение.

Четвёртая жизнь, третье перерождение – я попыталась жить с чистого листа. Нет, магию я не забрасываю, но переключаюсь на целительство, плетение иллюзий, бытовые чары. Я смотрю на новый мир широко распахнутыми наивными глазами, а в будущее – с оптимизмом. И не замечаю, как мнимые друзья захлёстывают на мне невидимые петли интриг. Прозреваю, когда лучшая подруга опаивает меня снотворным и кладёт на алтарь, чтобы принести в жертву проклятому богу. Как же я была слепа… Спасаюсь чудом, а точнее опытом прошлой жизни. Никто не ожидает, что я владею боевой магией. Разочарование настолько сильно, что я снова скрываюсь от окружающих за учёбой. Чтобы от меня отстали, замуж выхожу за герцога, влюблённого в свою горничную. Светский брак, взаимное уважение, разные спальни. Я выдаю детей горничной за своих, и в доме царит гармония. Ухожу почтенной старой леди после празднования сто двенадцатого дня рождения.

Перерождение закидывает меня на Остров Ведьм, если по простонародному. Заповедник матриархата, в котором магия – привилегия женщин, а все без исключения мужчины обязаны носить блокирующие браслеты. Срочно пришлось помимо магии осваивать искусство интриг и лицедейства, не хотелось быть съеденной, выражаясь фигурально. Назначение послом в Северную империю становится неожиданностью. Ещё большей неожиданностью становится интерес графа Шонракса. Я влюбляюсь без оглядки, нам хорошо вместе. Я ни о чём особо не задумываюсь. Да и зачем? Я ведь независимая ведьма. Срок моего назначения выходит, я узнаю, что у нас будет ребёнок… Хах, граф моментально теряет интерес. Я возвращаюсь на остров. Почему-то принято, чтобы у ведьмы в положении обязательно был муж, причём совершенно не важно, кто отец ребёнка по крови. Сваха устраивает для меня брак с «хорошим мальчиком», но душевные отношения у нас так и не складываются, наверное, из-за разницы менталитетов. Дочка, моя маленькая принцесса… Больше века прошло? Ведьмы долгожительницы, для них и двести не предел, но, думаю, дочка уже ушла на перерождение. Счастливой ей следующей жизни. Внучки и правнучки уже в солидном возрасте…

Ни до трёхсот, ни даже до двухсот я не дожила. Охотница за антиквариатом без грамма ума потревожила затонувший проклятый город. Как одна из лучших, я прибыла на место катастрофы. Чтобы остановить распространение заразы, я запечатала город, но… вместе с собой, по-иному не получилось.

Я так устала…

Пятое перерождение дарит мне любящую семью, успокаивает нервы. Надеюсь, у племянника всё хорошо. Может, послать ему прощальный привет, сказать, что обрела новую жизнь в другом мире? Дочке я посылала… Дорого, полностью оголять счёт, когда у меня проблемы с пополнением резерва, опасно. Казалось бы, какое по счёту перерождение, а я… Нет, смерти самой по себе я не боюсь, я боюсь боли и беспомощного конца в руках палачей, почему-то с каждым разом всё больше. Замуж я так и не вышла, снова посвятила всю себя магии, специализировалась на энергоёмких чарах…

Шестое перерождение. Перед глазами тянущий ко мне руки племянник казначея. Я отталкиваю его, а он вместо того, чтобы упасть туда, куда я хотела – в пруд – изворачивается и падает виском о камень.

Я с сиплым хрипом просыпаюсь, резко сажусь.

Ненавижу воспоминания, не-на-ви-жу.

В окно светит солнце, утро явно не раннее, а чувствую себя вымотанной, разбитой.

Дверь тихо приоткрывается, в спальню заглядывает Ата:

– Юная госпожа, вы проснулись?

– Ты чего дрожишь?

– Юная госпожа, с вами хотят поговорить чиновники из министерства юстиции.



Глава 21


Вот как?

Из-за племянника казначея или по другому поводу?

Ата откровенно дрожит, выпускать её к гостям нельзя – даже невеликого ума чиновник сообразит, что с ней не всё в порядке. И если я дочь губернатора, хоть как-то защищена, то простая служанка – нет.

– Подай мне стакан воды и помоги одеться..

Умыться, похоже, не получится. Тазик Ата не принесла, а ждать нет времени. Она, как я и приказала, протягивает стакан. Половину воды я выпиваю. В оставшуюся окунаю платок и влажной тканью провожу по лицу – сойдёт.

Приободрившись, приказываю Ате прибраться в спальне. Тщательно прибраться. Распоряжение легко объяснимо, лишний подозрений вызвать не должно.

Ата кивает, вопросов не задаёт, но я вижу её волнение. Если правда откроется, девочке не жить.

– Я справлюсь. И уж точно я не дам тебя в обиду, обещаю.

– Спасибо, госпожа.

Не верит.

Поправляет рукава, в этот раз я выйду в коралловом платье с белой кружевной отделкой. Волосы Ата подхватывает двумя гребнями. Я бросаю взгляд на своё отражение в зеркале.

Не стоит заставлять следователей ждать, не в моих интересах их злить.

Дядя принимает их в главном зале. Когда я вхожу, трое мужчин неспешно потягивают чай. Кто они, кроме общих слов, что из министерства юстиции, я не знаю. Судя по тому, что дядя в их обществе чувствует себя спокойным, предполагаю, что положение у них не самое высокое. У меня, дочери губернатора, выше.

– Доброго дня, дядюшка, уважаемые господа. Прошу прощения за опоздание. Я готовилась к прибытию его высочества после полудня и не знала, что нужно быть готовой выйти раньше.

– Доброго дня, юная леди. Пожалуйста, не стойте у дверей проходите.

– Да.

Я могла бы сесть, этикет это позволяет, но я играю идеальную дочь, поэтому остаюсь стоять, ладони соединить в районе пупка, взглядом прилипнуть к краю подола.

– Леди, вчера вы были приглашены на банкет.

Значит, всё-таки из-за утопленника.

– Да, господин.

– Ифлан Шамен. Вам о чём-нибудь говорит это имя?

Не друг, но приятель бывшего жениха, Нишаль его знала:

– Племянник казначея? Да, я видела его вчера на банкете.

– Леди, о чём вы с ним вчера беседовали?

Ха? Слишком дешёвый трюк, на такой попадаться – себя не уважать.

– Простите, господин. Должно быть, это какая-то ошибка. Я не перекинулась с господином Шаменом и парой слов.

– Я слышал иное.

– Не понимаю, господин.

– Леди Камиса Дар подходила к вам поздороваться.

Вообще-то, она подходила облить меня словесным ядом, но оставим изящную формулировку, не роняющую достоинство леди.

– Верно, я обменялась с госпожой Дар приветствиями. Госпожа вернулась к своему брату. Господин Калан Дар в это время беседовал с другими юными лордами, вроде бы Ифлан Шамен был среди них.

– Вроде бы?

Молодец, проглотил наживку.

– Я не предала большого значения, поэтому не уверена.

Дядя в разговор не вмешивается, молчит.

– Что было дальше? – подталкивает второй следователь.

Хм…

Для беседы и одного достаточно, а тут сразу трое. Первый и второй грамотно перебивают друг друга, чтобы сбить меня с толку, а третий наблюдает, ни упуская ни единой мелочи. Правильно я сюда Ату не пустила.

– Господа… Простите, мне тяжело об этом говорить. Моя несостоявшаяся свадьба… Его императорское величество пожелал видеть меня на банкете. Леди и прежде не слишком охотно принимали меня в свой круг, а в этот раз и вовсе леди Камиса была единственной, заговорившей со мной. Это только моя вина, но мне было не просто, и я решила до начала банкета прогуляться по саду. Красота цветов умиротворяет.

– Куда же вы направились, леди?

– Я выбрала самую безлюдную дорожку, она привела меня в живой лабиринт вечнозелёных пихт. Сад был очень созвучен моему настроению, и пошла дальше, пока не оказалась в тупике, в другом саду, в водном. К сожалению, я не знаю, как он называется. Пруд зарос лотосами, и над ним нависает беседка. Очень красиво.

– Свидетели утверждают, что господин Ифлан Шамен догнал вас.

– Это очень странно. С господином Ифланом Шаменом меня ничего не связывает. Почему он захотел со мной увидеться? К тому же у пруда я была совершенно одна, я никого не видела и не слышала. Шаги доносились с соседних дорожек в самом начале лабиринта, но, когда я отдалилась, больше не было ни звука, кроме тихого шелеста трав.

– Вы видели, господина Шамена после того, как вернулись?

– Хм… Пожалуй, нет. Не могу вспомнить ясно. Скорее нет. Рядом с господином Каланом Даром господина Ифлана Шамена, насколько я помню, не было. И после начала банкета за столами я, пожалуй, тоже не видела господина. Простите, что-то случилось? Я не совсем понимаю, чем я могу вам помочь.

Следователи замолчали. Те двое, что разговаривали со мной, переглянулись, третий продолжал сверлить меня взглядом. Старший медленно произнёс:

– Есть некоторые… деликатные обстоятельства. Мы разыскиваем господина Шамена. Вы не удивлены, леди?

Естественно, нет. Но удивление я не показываю по иной причине. Потупившись, изображаю смущение.

– Леди, если вы что-то знаете, вы должны нам сказать.

Я качаю головой:

– Ничего особенного, если честно. Когда я была ещё невестой господина Дара, я немного знала о его окружении. Мне не пристало о подобном говорить, но ведь сейчас это важно, вы ведь из самого министерства юстиции…

– Леди, не смущайтесь. Возможно, ваши слова помогут спасти жизнь.

– Говорили, что господин Ифлан Шамен ведёт… праздный образ жизни. Леди о подобном знать не пристало, но прежде я не вела себя достойно. Хотя меня редко приглашали, иногда я всё же сплетничала с подругами сестры жениха и оказывалась в одной компании с его друзьями. Говорили, что господин Ифлан Шамен питает слабость не только к вину и продажным женщинам, но и к… Простите, я не знаю названия. Об этом редко говорилось, и всегда понижали голос. Что-то более сильное, чем вино и вызывающее пристрастие.

– Да, леди. Я знаю, о чём вы.

А название не подскажете? Жаль.

– Вчера ещё до начала банкета господин Флан Шамен не расставался с бокалом, а слуга носил за ним кувшин с крышкой. Что было внутри, я знать не могу, но обычно воду держат во фляжках.

– Леди?

– К сожалению, больше я ничего не знаю.

– Значит, вы были у пруда?

– Да, господин.

Я всё же задумываюсь, мог ли нас кто-то видеть. Абы кого я не пропущу. Слуг в той части сада не было. Золотая молодёжь? Те ещё слоны. Ускользнуть от моего внимания мог только настоящий мастер боевых искусств.

Нет, если бы кто-то действительно видел, что случилось, со мной бы сейчас так мило не разговаривали. Все их свидетели – это Калан с компанией. Я ушла, нахлебавшийся вина урод потащился следом, цель не скрывал, собственно, думаю, идею ему Камиса подкинула, та ещё змеюка. Повод для подозрений? Условно. В этом мире всем известно, что женщины на мужчин руку не поднимают, это также противоестественно, как горный орёл, гнездящийся на морском дне среди крабов и креветок. Причём парадоксально, в памяти Нишаль есть легенда о молодой вдове, потерявшей мужа при обороне города. Женщина взяла его лук и выпускала во врагов стрелу за стрелой. Ни единого промаха. А когда стрелы закончились, она упала замертво. Её почитают, в её честь в Самсе возвели храм. Никого не смущает, что врагами были мужчины? Или врагов за людей не считают? Сложно… Как бы то ни было, даже если тело найдут, скорее всего сочтут, что урод выполз на берег, когда я уже ушла и с кем-то сцепился. Или будут думать, что я скрываю имя защитника. Я слишком милая и невинная, чтобы принимать меня в расчёт.

– Как долго вы оставались у пруда?

– Когда вы возвращались, вы ничего странного не заметили?

Я растерянно смотрю на одного, второго. На который вопрос мне отвечать? Выбираю старшего.

– Господин, у пруда я оставалась около… четверти часа? Полагаю, приблизительно так. Я, к сожалению, не следила за временем. Пока я бродила у пруда и потом, когда шла обратно… нет, не заметила ничего особенного, было тихо.

– Что же, благодарю за помощь, леди. Пожалуйста, если вы вспомните что-нибудь ещё, любую мелочь, пришлите в министерство юстиции сообщение.

– Да, если я что-то вспомню, я попрошу дядюшку?

– Конечно, Нишаль. Сразу же приходи ко мне.

– Всего доброго, уважаемые господа, – прощаюсь я.

Провожать их до выхода мне совсем не хочется, дядя сам справится. Да и Ату надо успокоить поскорее. Я возвращаюсь в свои комнаты, подмигиваю:

– Всё хорошо, я же обещала, – но одну Ату из дома лучше пока не выпускать. Вдруг на улице остановят? Она не я, выдаст себя с головой жестами и мимикой.

Я устраиваюсь за столом, принимаюсь за следующий рисунок будущего «смелого» альбома. После свадьбы не факт, что я сразу смогу взяться за творчество, надо будет с мужем разбираться, принц хоть и выглядит каменным, но всё же не истукан, в кладовку не спрячешь, чтобы доставать только на парадный выход в свет. А значит, надо подготовить приличный запас. Хах, приличный…

Увлёкшись, я как всегда выпадаю из реальности. Тихое шуршание Аты, сортирующей рулоны тканей, совершенно не мешает. Девочка радует меня всё больше – хватило лёгкого намёка, что мои записи не для её глаз, и Ата держится подчёркнуто на расстоянии.

Тихие голоса, хлопок двери. Я обмакиваю кисточку.

– Госпожа?

– М-м-м?

– Госпожа, его высочество прибыл.

– О? Уже?

– Госпожа, оставаться в приёмном зале с господином его высочество не пожелал, вышел в сад. Ваша сестра…

– Говори.

– Господин послал служанку пригласить вас, но юная госпожа Тиана подкупила служанку, чтобы та не торопилась. Юная госпожа Тиана собирается выйти в сад раньше вас, госпожа.



Глава 22


Рисунок остаётся незаконченным. А ведь так удачно кисточка пошла, изгиб талии у сладострастной нимфы с пышными формами просто шикарный. Я оглядываюсь. У дверей стоит девчушка лет десяти-одиннадцати. Одна из младших служанок. Богатые дома предпочитают выкупать у бедных семей детей едва ли не с пелёнок – обучать тому, что принято в доме, воспитывать преданность. Я вопросительно киваю.

Ата понижает голос:

– Это Шини, госпожа. Она услышала, как юная леди Тиана подкупала служанку и прибежала предупредить. Госпожа, её бы надо наградить.

– Да, конечно. Дай ей два серебряных слитка.

– Два?!

– Угу.

Пока Ата отсылает девочку, я дую на подсыхающую краску и прячу рисунки в ящик стола, а на линию стыка ставлю простенькую следилку, сил она не требует, достаточно капли, которую я сразу же восполняю, благо действительно крошка. Следилка исчезнет, как только кто-то потревожит ящик, ни кто залезал, ни когда, она не покажет, только сам факт проникновения.

Осчастливленная, Шини не решается меня потревожить, но от дверей очень низко кланяется и убегает.

Я открываю ларец, двух слитков не хватает. Рядом хранятся мешочки. Почти кошельки, только одноразовые – слитки принято дарить в упаковке. Я выбираю мешочек побольше и отсчитываю десять слитков. Щедро. Кто-то скажет, что расточительно, но на своих людях я точно не экономлю. Преданность становится крепче, когда её подогреваешь выгодой. К тому же деньги я всегда заработаю.

– Ата, мне стоило подумать об этом раньше. Ты тоже заслуживаешь награду.

– Госпожа?!

Ата, естественно, не открывает, чтобы пересчитать вознаграждение при мне, но она и по весу понимает, что я дала много.

– Это тебе, – повторяю я. – Я всегда буду делиться своим благополучием с теми, кто на моей стороне. Смелее, скоро ты привыкнешь к большему.

Ата сжимает мешочек в кулаке:

– Госпожа, но почему вы медлите?! Его высочество…

– Хм?

– Госпожа?

– Тиана приложила столько усилий, чтобы увидеться с его высочеством. Разве мешать ей не будет слишком жестоко?

– Но госпожа! Его высочество ваш жених!

– Вот именно.

– Госпожа, я не понимаю.

– Ата, я не буду мешать дорогой сестрёнке, потому что она делает то, что мне полезно, – мне даже подталкивать её не пришлось. Прелесть же!

Ата смотрит всё также непонимающе, но поторопить меня больше не пытается, лишь вздыхает и смиряется с моими странностями. Можно было бы попытаться объяснить ей, почему я медлю, но, во-первых, я не хочу, чтобы Ата случайно проболталась принцу или его окружению. Во-вторых, она вряд ли поймёт, как можно не хотеть выйти замуж. Самодостаточности и самореализации попросту нет места в её нынешней картине мира. С одной стороны, очень жаль. С другой стороны, это её мир, в котором ей жить, без защиты. Да, у неё есть я, но кто сказал, что я буду рядом вечно? Так что пусть сперва учится просчитывать последствия и незаметно дёргать ниточки, чтобы получать желаемое, а свободолюбие приложится.

В ожидании прихода служанки я барабаню по столешнице. Тиана, удачи тебе. Общество не осудит мужчину за развлечения в борделе, но осудит за отношения с сестрой невесты. Подстроить, чтобы в нужный момент пару увидели несколько высокопоставленных свидетелей, среди которых обязательно будут сплетницы, не составит труда. Разгорится скандал, и… Конечно, возможны варианты. Возможно, что император продолжит настаивать на нашем браке, но это маловероятно, ведь, если я правильно поняла, цель его величества – поддержать репутацию отца, а не уничтожить. Заставлять меня выйти за оскандалившегося принца тяжёлое оскорбление. Больше «бесполезных» принцев у императора нет, а предложить меня сыновьям влиятельных чиновников не получится – две подряд сорванные свадьбы для местных знак, что с девушкой что-то не так. Можно будет запустить сплетню, что Небеса даровали мне второй шанс, но не право на семейное счастье.

Тиана раскошелилась, подкупленная служанка появляется с большим опозданием:

– Юная госпожа, прибыл его высочество старший принц. Его высочество уже ожидает вас в саду. Пожалуйста, поспешите, – служанка кланяется и собирается уйти.

– Как тебя зовут? – останавливаю я её вопросом. Продажные слуги мне не нужны.

– Бена, юная госпожа.

Кивнув, отпускаю служанку.

– Ата, подай мне медовое платье.

Пора взглянуть, что получилось у Тианы.

Мысленно напевая незатейливую мелодию, я спускаюсь на первый этаж. В сад ведёт боковой выход. Порыв ветра приносит уличную свежесть. Торопливые шаги, всхлипы, и я ловлю Тиану в объятия. А как не поймать? Иначе столкнёт, затопчет и не заметит.

– Тиа?

Я выглядываю в коридор – пусто. Дверь сама собой захлопнулась.

Сестрёнка давится рыданиями, размазывает слёзы по щекам.

То есть принц не повёлся? То ли догадался не подставляться, то ли побрезговал.

– Тиа, что случилось? Почему ты плачешь? М?

– Я…, – взгляд сестрёнки проясняется, обретает осмысленность, она хватает меня за руки. – Нишаль, ты должна мне поверить! Я не хотела ничего дурного!

Да-да, после таких слов только последний ротозей верить будет.

– Ты моя сестра, – успокаиваю я. – Конечно, я тебе верю. Что случилось, Тиана?

Тиа всхлипывает:

– Я не знала, что его высочество уже прибыл. Я просто хотела прогуляться по саду.

– И что же случилось? Ты столкнулась с его высочеством?

Тиана вытирает слёзы платком, кивает:

– Да. Я и подумать не могла, что его высочество не останется в приёмном зале, а заинтересуется садом! Я просто любовалась цветами. А его высочество…, – Тиана пытается уткнуться мне в плечо.

Тц, не надо мять и мочить моё платье!

Я аккуратно перехватываю дорогую сестрёнку, прохожусь платком по её раскрасневшемуся лицу, а тем самым вынуждаю отстраниться. Кстати, плачет она по-настоящему, не играет. Похоже, принц не просто отказал, но и жёстко отчитал.

– Он сказал, что я его соблазняю!

– О-о-о… Обвинил за то, что ты на глаза ему попалась?

– Д-ы-а…

Прости, Тиана, но теперь ты бесполезна, и, более того, тебе пора осознать, что, как раньше, уже не будет. Я пресекаю ещё одну попытку испортить мне платье и зло прищуриваюсь:

– Тиа, идём, – и тяну её обратно в коридор.

– Нишаль? З-зачем?

– Как же? Моего предыдущего жениха ты соблазнила, я своими глазами видела, как ты перед ним в саду из одежды выпрыгивала. С принцем не получилось с первого раза? Это не страшно. Уверена, со второй попытки будет лучше. Идём!

У Тиа округляются глаза. Рыдать она перестаёт, только таращится на меня. Я уверенно тяну её к выходу. Пройдя по инерции пару шагов, она приходит в себя, рывком освобождает руку. Я заламываю бровь, усмехаюсь.

– Ты!

– Хм? Тиа, ты расстроена. Но как ты смеешь повышать голос на меня?

Тиана хватает воздух, будто вырванная из воды рыба.

– Так я у леди не первый? То-то чувствуется опыт.

Его высочество возникает в дверном проёме. Я слегка теряюсь. Как много он подслушал? Неловкий момент…

Тиа, вскрикнув, опрометью бросается прочь. Я больше не пытаюсь её задержать, смотрю на принца. А ведь хорош, шельмец. Его не назвать красивым, но что-то есть в его рубленых чертах лица. Нет, внешность тут не при чём, внутренняя сила – вот что привлекает. И я не о магии, а о воли, уверенности в себе, готовности принять вызов.

– Леди Нишаль, вас не затруднит показать мне сад?

Что он там ещё не видел? Ясно, что не садом приглашает любоваться, а поговорить.

Я отвечаю улыбкой и следую за его высочеством.

Он молчит, шагает, приноравливаясь к моему шагу, косится на меня, но совершенно ненавязчиво. Умом я понимаю, что принц меня изучает, а не чувствовать – не чувствую. Опасный парень. Интересный…

Мы отходим от дома достаточно далеко, и только тогда принц заговаривает:

– Я слышал, вас навещали из министерства юстиции?

– Да, ваше высочество. Меня почему-то расспрашивали о господине Ифлане Шамене.

– Почему-то? – переспрашивает принц, хмыкает, но продолжает, как ни в чём не бывало и произносит нечто шокирующее. – Леди Нишаль, вам не о чем беспокоиться. Ифлана Шамена уже нашли или вот-вот найдут в одном из неблагополучных, я бы сказал, позорных районов столицы с самыми дешёвыми борделями. Юный лорд набрался вина, в поисках развлечений забрёл туда, куда не следовало, получил по голове и окончил своё жизненный путь в придорожной канаве.

Что происходит?!

А шельмец ещё и улыбается. Выражение лица серьёзное, а глаза выдают – про себя он смеётся надо мной. Он видел?! Но…

– Ваше высочество, вы говорите, что юного господина ещё не нашли, но вы при этом вы не сомневаетесь, что его обнаружат непременно в канаве?

– Было бы нехорошо, если бы его нашли на дне пруда с лотосами, правда? Моим людям ночью пришлось изрядно понырять, чтобы вытащить тело. Да, я всё видел.

Повторюсь – какой интересный принц…

У Аты не выдерживают нервы.



Глава 23


Охнув, Ата оседает на тропинку. Нет, в обморок она не падает, но дышит тяжело, и на глазах слёзы.

– Ваше высочество, вы зачем мне горничную пугаете?

Ата аж икнула, услышав моё заявление, а принц снова порадовал – воспринял претензию с философским спокойствием.

Встать Ата не пытается, и принц вздыхает:

– Девушка, поднимайся, пожалуйста, – и с усмешкой добавляет. – Я не хочу, чтобы твоя госпожа на меня злилась.

Кое-как Ата встаёт.

– Ата, тебе стало дурно от жары. Посиди в тенёчке.

– Да, госпожа.

Принц уводит меня дальше. Мы остаёмся в поле зрения Аты, но слышать она нас уже не сможет. Я с преувеличенным интересом рассматриваю стрекозу, опустившуюся на веточку ближайшего куста. Прозрачные крылья трепещут. Принц останавливается рядом и тоже смотрит на стрекозу, пока она не срывается с ветки и не улетает.

– Леди, на что вы рассчитывали, отправляя ко мне свою… сестру? Ни манер, ни ума, ни внешности. Вашей же красоте позавидуют феи. И это не комплимент, не лесть, это факт.

Ага-ага, не комплимент, верю. Но приятно… К тому же Нишаль действительно красива, хотя насчёт завести фей, его высочество, конечно, перегнул.

– На её успех, – пожимаю я плечами. – Если бы ей удалось, то я бы показала её успех свидетелям. Полагаю, вам бы пришлось вернуть обещание?

Принц леденеет, буквально на глазах обращается в каменного истукана, эмоции смывает волной полнейшего безразличия. Живой секунду назад взгляд становится пустым. Хах, да это его защитная реакция! Скрыться за ледяной коркой как за щитом.

– Вас настолько отвращает, что я лишился магии? – глухо спрашивает он.

Ну вот, вроде бы умный, а надумал глупостей.

– Это не так, ваше высочество. Я просто не хочу замуж. С вами это никак не связано. От одного брака я уже избавилась.

– И почему же вы не хотите замуж?

Ледяная корка не исчезает, но подтаивает.

– А зачем? Взгляните, – я кивком указываю на дом. – Я единственная леди в старшей ветви, я в праве забрать управление общим хозяйством семьи. Очень скоро я стану здесь полновластной хозяйкой. Что касается дяди и тёти, то заставить их забыть про старшинство и не докучать мне, я смогу.

– Выйдя за меня замуж, вы станете полноправной хозяйкой дворца, Нишаль. До императорского дворца моему далеко, но если сравнивать с вашим домом, уж простите за прямоту и откровенность, сравнение не в пользу дома.

– Ошибаетесь, ваше высочество. Дворец принадлежит вам. Как там эта чушь из наставления юным леди звучит? «Во всём слушайся своего мужа»? Я смогу отменить приказ, данный тётей, но у меня не будет власти отменить приказ, который дадите вы.

– Нишаль, разве вы будете слушаться хоть кого-то?

Определённо, принц хорош. Развёл меня на откровенность, которой я не планировала. Впрочем, пока я не сказала ничего особенного. Истинный характер показала? Так принц уже видел меня во всей красе у пруда, поздно прикидываться ромашкой.

– Да, – серьёзно отвечаю я. – Обстоятельства бывают разные. Если я окажусь в опасности, и рядом будет тот, кто знает, что делать, лучше, чем я, я буду подчиняться.

– Вы ещё умнее, чем я думал, Нишаль.

О, классика! Красоту похвалил, ум похвалил. На очереди фраза «Таких, как ты, больше нет».

– Нишаль, мне не нужна война в собственном доме, поэтому я не собираюсь чинить вам препятствий. Единственное, чего я от вас жду – вы будете принимать в расчёт мою репутацию и репутацию императорской семьи. Это в ваших же интересах, поэтому не вижу причин, почему вы можете быть несогласной.

– Хм… Умеете вы соблазнять, ваше высочество.

– Сейчас вы дочь губернатора. Став моей женой, вы получите статус принцессы, но при этом дочерью Гадара Ламбрина вы быть не перестанете.

– Сколько усилий, чтобы уговорить…

– Нишаль, таких как вы, больше нет. Вы единственная и неповторимая. Поэтому я буду убеждать, уговаривать, соблазнять.

Ой, говоря про соблазнить он так мило отвёл взгляд.

И да, он это сказал – «таких, как вы…»

Уловив моё настроение, принц замолкает.

Мне кажется, или он слегка побледнел? Дыхание сбилось. Принц сжимает пальцы в кулак. Не знаю, что с ним, но он явно не в порядке. Спросить? Прежде, чем я решаюсь, он разжимает пальцы, бледность медленно пропадает.

Я продолжаю любоваться вернувшейся стрекозой.

– Бабочки вам не нравятся, леди? – хмыкает его высочество.

– Слишком цветастые. Мне больше по душе прозрачные, почти невидимые крылья.

Принц прищуривается:

– Бабочки порхают над цветами, пьют нектар. Стрекозы охотницы, хищницы. Да, Нишаль, вы точно не бабочка.

За все мои шесть жизней стрекозой меня ещё ни разу не обзывали. Впрочем, смысл, который вложил принц, приму за комплимент.

Мы ненадолго замолкаем.

Раз уж от принца мне не отделаться, надо извлечь пользу. Например, прикрываясь его именем, на дядю оно действует, чаще выбираться в город. Надо ли устраивать чистку среди слуг? Пожалуй, хватит аудитора.

– Ваше высочество…

– Нишаль, мы скоро поженимся. Почему бы тебе не называть меня по имени? Тенер.

– Тенер…, – я пробую его имя, оно тает на языке сладким леденцом. – Тенер, говоришь, я могу распоряжаться дворцом?

Принц усмехается, явно, понял мой намёк правильно. Я ведь сказала не «смогу», а «могу», уже сейчас могу.

– Да.

– Я хочу, чтобы завтра ко мне пришёл кто-то, разбирающийся в учёте. Даже если я выйду за тебя замуж, это не значит, что тётя может безнаказанно присваивать деньги общего фонда. Ах да, этот кто-то должен не просто разбираться в счетах, но и быть способным справиться с дядей.

Тенер выслушивает и без единого возражения кивает:

– Придёт.

– Чаю? – предлагаю я.

Надоело мне топтаться по саду, а ведь впереди ещё официальная часть – вручение помолвочных даров. Я… устала? Моя предыдущая жизнь прошла довольно мирно. Были трудности в начале, тело без причины не отдают, но с проблемами я справилась и всецело посвятила себя магии, отвыкла от интриг, потеряла былую хватку. И Тенеру я сейчас проигрываю. Тем интереснее…

Да что там! Надо признать честно – я проиграла. Я была категорически против свадьбы, но шельмец уболтал, и то, что мне любопытно разобраться, что там не так с его магией, совершенно не аргумент, ведь я могла это сделать под личиной Странника.

– Нишаль, я одного понять не могу. Зачем вам понадобилось всё это время притворяться глупой?

– Кто сказал, что я притворялась? Тенер, возможно, «глупость» не совсем верное слово. Тиана уверяла, что чем толще слой пудры, тем красивее я выгляжу, что чем больше оковалок золота висит на шее, тем достойнее я выгляжу. Я считала её сестрой, верила и мне в голову не приходило сомневаться в словах родного человека. Я прозрела, когда увидела Тиану, целующуюся с Каланом накануне нашей свадьбы. Я много думала…

– Я должен поверить в это объяснение?

– Почему нет? – улыбаюсь я.

По-моему, звучит достаточно правдоподобно. Я почти не солгала, только перерождение заменила глубоким потрясением от открывшегося предательства.

Тенер забавно морщится и послушно объясняет:

– За день или два можно измениться, можно, посмотрев на ситуацию свежим взглядом, увидеть новые перспективы, начать действовать иначе, отчего окружающим будет казаться, что вы внезапно поумнели. Но ваша… исповедь, Нишаль, никак не объясняет, откуда взялось ваше самообладание и хладнокровие. Я скажу больше. То, как вы утопили тело, в ваших действиях чувствуется практический опыт.

– Да? – хмыкаю я.

Два ноль в пользу принца. Как же он мне нравится…

– Да.

– Тенер, пожалуй, если я отвечу, это будет слишком скучно. Я не стану лишать вас удовольствия разгадки? – и улыбаюсь широко, открыто.

Принц только рассмеялся, настаивать не стал..

– Я буду рад выпить из ваших рук чашку освежающего чаю, – вспоминает он моё предложение, но фраза звучит слишком многозначительно, чтобы принять её за простое согласие.

Мы возвращаемся в дом, Ата догоняет. Обернувшись к его высочеству, я прищуриваюсь и предлагаю пройти в малый приёмный зал в глубине дома, даже не зал, а небольшая уютная гостиная, здесь принимают друзей, родственников, но никак не представителей императорской семьи. По идее, если после замужества я приеду к дяде и тёте в гости, меня, как принцессу, тоже должны будут встречать в главном зале.

Сочтёт принц моё приглашение оскорбительным? Тенер влёт угадывает мою задумку и соглашается подыграть. Не просто подыграть! Он соглашается показать дяде, что принял меня как близкого человека.

Ата убегает за чаем.

В гостиной принц занимает место хозяина, я – хозяйки. Слуги, естественно, сообщают дяде и, когда он приходит, сесть ему в общем-то негде. Дядюшка краснеет.

– Что-то не так? – ухмыляется Тенер.

– В-всё в порядке, ваше высочество, – дядя опускается в кресло в стороне от нас.

– Вчера его императорское величество передал мне обещание юной госпожи Нишаль Ламбрин. Сегодня я поспешил к невесте с обручальными дарами.

Дядя приосанивается.

Ха!

Обычно подарки принимает отец невесты или глава семьи, дядя явно намерен исполнить эту роль, но принц поворачивается ко мне:

– Нишаль, поскольку лорд Ламбрин по долгу службы находится за пределами столицы, я попрошу вас позаботиться о дарах от его имени.

– Ваше высочество? – у дяди от остроты впечатлений аж голос прорезается.

– Что такое, лорд? – безукоризненно вежливо переспрашивает принц.

Когда особы королевской крови настолько вежливы, надо, если ты конечно не собираешься прямо сейчас поднять мятеж и устроить переворот, бежать без оглядки и прятаться. Дядя же совсем лопух, приободрился:

– Как Нишаль может принять дары? Нишаль девушка. Я это сделаю от лица брата!

– Юная госпожа Нишаль дочь старшей ветви рода Ламбрин, соответственно дары получает старшая ветвь. Вы глава младшей ветви, лорд. Естественно, дары примет госпожа Нишаль, как единственная, кто есть в столице из старшей ветви. Лорд, не понимаю, что вас может смущать. Через пару месяцев госпожа Нишаль будет управлять целым дворцом. Такая мелочь, как несколько подарков не может вызвать у госпожи затруднений, а даже если и вызовет, то это не страшно. Когда лорд Гадар Ламбрин вернётся, любые ошибки своей невесты я компенсирую. А завтра я пришлю слуг, чтобы помочь госпоже Нишаль справиться, моя невесте не должна переутомляться. Я ясно выразился?

– Д-да, ваше высочество.

– Прекрасно. Было бы разочарованием повторять. Нишаль, пожалуйста, посмотри.

Тенер достаёт из внутреннего кармана золотой футляр и передаёт мне. Я принимаю. Сбоку круглым набалдашником выделяется пробка. Я выкручиваю её, откладываю на столик, вытряхиваю из футляра на ладонь свиток, разворачиваю.

Ого… И ещё раз – ого!

Свиток узкий, но настолько длинный, что я даже развернуть током не могу. Метра полтора-два? Короткую «шапку» я пробегаю по диагонали, перехожу сразу к вкусному – к перечню.

Рулоны самых разных видов шёлка, парчи, бархата, кисеи, кружево, ювелирные украшения, отдельно драгоценные камни, жемчуг, и всё это в невероятных количествах.

– Дары будут доставлены завтра слугами, которые и помогут вам, моя госпожа.

Я бросаю взгляд на дядю.

– Ваше высочество, не стоит торопиться. Отец отказался жениться повторно, и кроме меня, у него детей нет, поэтому, уверена, отец захочет включить дары в моё приданое, поэтому я сделаю это от его имени. Поскольку нет смысла перевозить сундуки сначала из дворца сюда, затем отсюда обратно во дворец, я попрошу вас сохранить моё приданое до свадьбы.

– Если это ваше желание, я с радостью исполню.

Принц допивает поданный Атой чай залпом. Тенер почему-то снова бледен, его ещё и холодный пот прошибает.

– Нишаль, поскольку с формальностями покончено, я не буду больше вас напрягать, отдыхайте. На сегодня я прощаюсь.

– Не забудьте завтра прислать слуг… Тенер.

Дядя, слыша моё вольное обращение к принцу, тихо охает.

Тенер в ответ буквально выдавливает улыбку и уходит, буквально сбегает.

Да что с ним?!

Я иду проводить, но Тенер больше не обращает на меня ни малейшего внимания, забирается в карету, и возница с хлопком захлопывает дверцу.

Постояв на пороге, я дожидаюсь, когда карета его высочества вывернет на проспект, и возвращаюсь в дом.



Интерлюдия 3 Тенер Азани


Первые приступы были внезапные, но не такие жестокие.

Но раз за разом они приходили чаще, становились злее. И длятся они теперь намного дольше…

Постепенно я научился замечать их приближение, а со временем усилием воли подавлять. Увы, ненадолго. За каждую секунду промедления приходится платить, и платить болью. Нехорошие признаки я почувствовал ещё в саду, но не могу же я бросить невесту и уехать, не вручив дары по правилам или требовать гостевую комнату и уединение. То есть я мог бы, но посторонние не должны знать, насколько тяжело я болен. И я не должен ронять достоинство императорской семьи. Что это за принц, который на глазах у подданных корчится от боли?

Как я дотерпел до кареты, не помню.

Падаю на сидение. Глаза уже не открыть.

Кто-то рядом. Пристальный взгляд я чувствую кожей. Спасительный хлопок двери. Я выдёргиваю из кармана короткий прут, кусаю и отпускаю контроль. Руки и ноги сводит моментально, особенно кисти, пальцы. Стон удержать получается, а вот усидеть – нет. Тело не слушается, и я сваливаюсь на пол.

Ненавижу судороги. Боль можно вытерпеть, победить, а судороги делают меня беспомощным. Пальцы скрючены, и даже мизинцем не двинуть.

Приступ длится и длится. Прут, который я закусил, переламывается, но пережить самые тяжёлые мгновения он мне помог, дальше справлюсь. Сколько я уже лежу тут? Надо ровно дышать и отвлекаться, не думать о боли, о том, что очередной приступ меня доконает.

Вдох-выдох.

Постепенно ноги расслабляются, и я переворачиваюсь на спину, смотрю в потолок экипажа. Карета стоит?

Вдох-выдох.

Руки отпускает медленнее. Я пару раз сжимаю и разжимаю кулаки. Приступ прошёл, оставив слабость и тошноту. Слабость пройдёт через пару часов, а вот тошнота надолго. Даже не тошнота, а отвращение к любой пище.

Я опираюсь на руки и сажусь сперва на полу, затем перебираюсь на сиденье.

Вдох-выдох.

Приподняв штору, я наконец понимаю, почему карета стоит – прибыли. Возница ждёт приказа. Хенран тоже терпеливо ждёт. Заметив колыхание шторы, он делает шаг вперёд.

– Открой, – негромко приказываю я, но этого хватает.

Дверца распахивается. Я поднимаюсь, спускаюсь на плиты переднего двора и тороплюсь быстрее скрыться от глаз прислуги, запереться в своих покоях, лечь на кровать, не раздеваясь. Потом можно будет приказать приготовить мне ванну, но сперва – лечь.

– И сегодня? – сокрушённо спрашивает Хенран.

Он больше, чем слуга, больше, чем помощник, больше, чем моя правая рука. Друг? Не знаю… Могут ли у принца быть друзья? Хенрану позволено почти что угодно, пока мы наедине.

Я не отвечаю.

– Этот Странник появился на пороге дома министра и также бесследно исчез.

– Возможно, он давно ушёл странствовать дальше.

– Ваше высочество, нельзя сдаваться!

– Я не сдаюсь, просто я трезво оцениваю свои шансы. Хенран, передай, что на ужин я буду только банановое пюре.

Банан достаточно питательный, как-нибудь заставлю себя проглотить.

– Ушлёпка нашли в канаве. По версии следователей он набрался ещё до банкета и отправился искать веселье туда, куда не следовало. Казначей требует найти виновных, но кого искать? Сплошные притоны.

– Угу.

– Ваше высочество!

– Иди.

Я закрываю дверь, дохожу до кровати и ложусь поверх одеяла прямо в одежде. Сил нет…

Мне бы поспать немного или подремать, но почему-то перед мысленным взором появляется Нишаль, и уходить из головы она отказывается.

Нишаль лукаво улыбается и молча отворачивается, но откуда-то я знаю, что она продолжает следить за мной из-под полуопущенных ресниц. Это всё-таки сон? Проснувшись, я чувствую себя лучше, хотя тошноте никуда не делась. Мысли снова возвращаются к Нишаль. Девушка-загадка, обманчивая хрупкость, скрывающая ум, самообладание, непостижимую уверенность в себе и готовность к самым решительным действиям. Из Нишаль получилась бы прекрасная императрица. Жаль, не получится.

Может, поговорить с императором? Пожалуй, смысла нет. Нынешняя императрица ни особым умом, ни характером не отличается. Она украшает собой двор и неплохо справляется со своей частью обязанностей, но и только. Да и наследника отец всё ещё не выбрал. Оба брата по-своему хороши. Отложить свадьбу до определения наследника? Отец на это точно не пойдёт. Опять же, переговоры о браке с Ливойской принцессой…

Что же, с невестой мне повезло. Учитывая, что замуж она не хочет и скоро станет вдовой – Нишаль тоже повезло. На языке появляется привкус горечи. Хмыкнув, я сажусь. Взгляд цепляется за графин с водой. Да, сделать хотя бы два глотка нужно. Тошнота тотчас напоминает о себе. Тело упорно сопротивляется, отказываясь проглотить хоть глоток. С трудом сглатываю. И второй раз. Простенькое действие, а на меня снова накатывает слабость, и я откидываюсь на подушку.

– Нишаль…, – пробую я её имя вслух.

Её взгляд… Она дала неплохое объяснение, но когда я указал на самый очевидный провал в логике, она молчаливо согласилась с моей правотой. Ещё и предложила самому до конца разобраться.

Конечно, разговорить можно любого, но хладнокровие не повод тащить девушку в застенки.

А Хенрану не удалось узнать ровным счётом ничего. Первый и единственный ребёнок Гадара Ламбрина. До трёх лет жила с родителями в Самске. Губернатор, как всегда, прибыл в столицу на фестиваль Света. В тот год прямо на банкете на императора совершили покушение, и жена лорда Ламбрина закрыла его величество собой, умерла мгновенно. Ливой решил, что это хорошее время для захвата Самска. Гадар Ламбрин оставил дочь младшему брату и его жене, и я с ним согласен. В городе, который в любой момент может оказаться захваченным, трёхлетней малышке не место, да и тётя присмотрит за нянями лучше, чем занятой отец. То, что родственники стали для Нишаль ближе отца, ничего удивительного, ведь его она видела несколько дней в году. Служанка рассказала Хенрану, что Нишалькак и приличествует дочери влиятельной семьи была домашней затворницей. Хладнокровию и жизненному опыту просто неоткуда было взяться!

Нишаль подменили? Самое логичное предположение, но оно разбивается одним простейшим вопросом – кому это выгодно? Найти похожую девушку, подготовить её как двойника – это несколько лет работы. И ради чего? Брак со мной? Во-первых, император мог выбрать для Нишаль другого жениха. Во-вторых, Нишаль никак не отреагировала на то, что она почти раскрыта. Нет, не складывается. Разве что… Ливой? Через дочь повлиять на губернатора, чтобы он отдал город?

Поднявшись, я одёргиваю рубашку и, не переодеваясь выхожу.

– Банановое пюре в мой кабинет, – приказываю я первой попавшейся горничной.

Хенран работает в передней части кабинета.

– Ваше высочество, – подскакивает он. – Вы бы…

Я отмахиваюсь, падаю на стул:

– Я бы, – передразниваю его. – Хенран, надо бы проверить мою невесту.

– Да, ваше высочество. Я тоже подумал, что девушку могли подменить, я уже готовлю проверку. Полагаю, проверить её на родство с родом Ламбрин недостаточно, мы же не знаем, как именно подготовили двойника.

– Проверить на общую кровь с родительской семьёй матери было бы хорошо.

– Лучше, ваше высочество. Трёхлетняя Нишаль очень плакала, что мама не приходит, и его императорское величество послал ей успокоительную настойку, приготовленную первым придворным целителем из плода Тысяелетнего дерева.

– Та-ак?

– Ваше высочество, в архиве обязательно должно быть указано, плод какого именно дерева из Священной рощи был использован.

– Ты хочешь использовать лист того дерева, чтобы проверить, пробовала ли Нишаль плод или нет? Что бы я без тебя делал, Хенран.

– Ваше высочество, я не предложил ничего особенного.

– Хм.

Я не настаиваю, но, определённо, Хенран заслуживает награды.

В дверь раздаётся тихий стук. Горничная принесла пюре, ставит предо мной полный на две трети высокий стакан и торопится уйти. Я дожидаюсь, когда она выйдет. Не давиться же при прислуге.



Глава 24


Тенер не подвёл. За два часа до полудня из дворца прибыли двое слуг. Старший мужчина представился управляющим, младшего парнишку с цепким волчьим взглядом назвал своим помощником. Судя по внешнему сходству, эти двое отец и сын.

– Вам пришлось проделать неблизкий путь. Освежающего чаю?

Слуга слуге рознь. Управляющий дворцом принца по влиянию превосходит моего дорогого дядюшку на две головы, а то и больше, поэтому вежливость, только вежливость. Отнестись к гостю как к старшему по возрасту не зазорно, тем более мне он пока не подчиняется, а оказывает услугу по просьбе его высочества.

– Юная госпожа, благодарю, но давайте начнём с дела.

– Да, господин Енц. Прошу.

Я привожу его в кабинет экономки и приглашающе указываю на место во главе стола. Экономка не решается открыто протестовать при постороннем, юная или нет, я госпожа в доме. Но это не мешает экономке подмигнуть одной из младших служанок, ждущих мелких поручений. Тот же чай подать, например. Девочка убегает. Очевидно, что за тётушкой или за дядюшкой. Я не препятствую. Зачем? Пусть приходят. Сейчас сила на моей стороне. Всё-таки карманный принц полезная фигура.

Господин Енц степенно располагается за столом, достаёт бумагу и писчие принадлежности, выкладывает в одном ему ведомом порядке. Смотрится действо солидно. Господин Енц будто гипнотизирует.

Я перевожу взгляд на экономку, она, не моргая, следит за неторопливым движением его пальцев.

– Экономка Юнара, учётные книги на стол.

– А…

– Хм?

– Юная госпожа, я не имею права без приказа старшей госпожи.

– Экономка Юнара, кажется, ты чего-то не понимаешь, но это не страшно, это поправимо.

Щёлкнув по подлокотнику, я поворачиваюсь ко входу. Из коридора доносятся торопливые шаги. Резко замедлившись, входит тётушка. Спрашивается, зачем притворяться, что не бежала?

– Тётушка, – улыбаюсь я, – доброе утро. Позвольте представить вам, господин Енц управляющий дворца Тенера. Господин Енц, моя тётя Мираль, – «госпожу» я намеренно опускаю. – Тётушка, господин Енц прибыл по указанию его высочества, чтобы помочь мне, однако господина Енца следует считать нашим драгоценным гостем. Верно?

– Д-да.

– И при столь высоком госте случился… казус. Экономка Юнара отказалась выполнять мой прямой приказ. Экономка продемонстрировала, что не знает элементарных правил. Что будут говорить о доме Ламбрин? Что здесь последняя поломойка не знает своего места и мнит себя выше хозяев? Юнара больше не может занимать положение экономки.

Тётя всё же подготовилась. Я вижу, как она берёт себя в руки, сдерживает порыв возразить. На мою просьбу не отвечает ни да, ни нет, вместо этого приветствует господина Енца, предлагает ему угощение, рассказывает, какая честь для неё принимать такого человека. Господин Енц выслушивает этот словесный поток пару минут. Тётушка прерывается, чтобы вдохнуть, и господин Енц ловко вклинивается:

– Леди Ламбрин.

Ха!

Он назвал её леди.

Чем мне понравился мой новый мир, здесь нет жёсткого сословного деления. Да, министр и его семья принадлежит к элите, а крестьянин всегда в самом низу иерархической лестницы, но здесь нет непробиваемых стеклянных потолков. Если сын крестьянина окажется достаточно умным и сообразительным, то сможет выучиться, сдать экзамены и со временем, возможно, дорасти до должности того же министра. Или крестьянин может заняться торговлей, преуспеть, стать уважаемым господином.

Обращение «лорд» и «леди» лишь маркеры принадлежности к элите, не более. «Господин» и «госпожа» универсальны, они показывают лишь отношение говорящего – либо уважение, либо статус.

И только что господин Енц отказал тётушке в уважении.

Она запинается.

А он продолжает:

– Леди Ламбрин, я прибыл сюда, чтобы помочь своей будущей принцессе. Пожалуйста, давайте сосредоточимся на делах, иначе его высочество старший принц расстроится. Почему бывшая экономка до сих пор не вернула книги учёта?

– Господин Енц, Юнара растерялась. Естественно, она будет наказана. Но я предпочитаю, чтобы в доме не было многолюдно, у нас не так много слуг. Юнару некем заменить, а доверять управление хозяйством едва нанятой слуге недопустимо.

– Леди, кажется, вы тоже что-то не так поняли. Вам не нужно беспокоиться. Новую экономку назначит юная госпожа Нишаль. Или не назначит и лично будет заниматься всеми хозяйственными вопросами. Это в воли юной госпожи.

– Н-но…

– Леди Ламбрин, всегда управлением общим родовым хозяйством занимается старшая ветвь рода, если глава семьи не решил иное. Я не сомневаюсь, что лорд Гадар Ламбрин доверил вам хозяйство, пока госпожа Нишаль была ребёнком, но разве лорд Гадар Ламбрин отказал своей дочери в праве решать домашние дела? Или, может быть, вы считаете, что слуги дворца его высочества недостаточно компетентны, чтобы помочь госпоже Нишаль?

Я наслаждаюсь, не вмешиваясь.

Тётя колеблется, но возразить ей нечего. Ещё пару дней назад она бы просто отмахнулась. Кто мне поверит? Её слово против моего, но на её стороне слуги, а меня вниз тянет репутация необразованной дурочки. Сегодня же всё иначе. Господин Енц свидетель, от слов которого не так-то просто отмахнуться, и, вероятно, губернатор поверит старшему принцу, а не жене младшего брата. Дело даже не в доверии. Просто за моей спиной теперь Тенер.

Приятное чувство… Я ловлю себя на глупой невольной улыбке.

Шельмец!

А вот не надо, Тенер, ко мне в сердце пробираться. С каждым разом расставание всё больнее. Это ты проживёшь жизнь, уйдёшь на перерождение, забудешь всё и начнёшь с чистого листа, а я вечно буду помнить, кто из моей жизни ушёл навсегда. Тенер…

Господин Енц мягко выставляет тётушку, а попытавшуюся ретироваться бывшую экономку, наоборот, оставляет.

– Госпожа Нишаль, вы подозреваете разворовывание семейных фондов?

– Не только. Меня также беспокоит справедливость распределения фондов.

– Понял, – улыбка у господина Енца хищная, полная предвкушения.

Сейчас глава семьи отец, но наследника у него нет, соответственно, старшинство перейдёт дядюшке. А зачем мне отдавать ему отцовские деньги? Приданое складывается из того, что дадут родители и того, что выделит старшая госпожа из общих фондов. Почему бы мне… не выделить для себя всё? Вычищу кладовки в ноль, ведь невеста принца не может быть бедной, правильно?

Показать господину Енцу двоичную систему учёта?

Пожалуй, подожду.

Сверка книг явно затянется надолго. Сомневаюсь, что господин Енц управится за день, поэтому я оставляю при нём Ату, а сама возвращаюсь к себе рисовать «смелые» картинки. В свете замужества за его высочеством наличие свободных неподотчётных денег вдвойне актуально, и часть заработанных средств пора перевести в банковские векселя на предъявителя.

День проходит спокойно.

Ата вечером доносит, что тётушка в своих покоях устроила истерику, что дядя даже не пытался её успокоить, но заперся у себя, а потом один из его слуг покинул дом, одетый по-дорожному и до сих пор не вернулся, Тиана не высовывает носа из спальни, а господин Енц устроился в гостевых комнатах со всем удобством.

– Прекрасно… Ты приставила к нему горничную?

– Я приставила к нему одну из младших служанок госпожа. Если будет что-то, с чем она не сможет справиться, она позовёт меня.

– Ата, ты молодец, я очень довольна. Кстати, мне нужна вторая горничная. Ты права в том, что стоит присмотреться к младшим служанкам. Есть кто-то на примете? Ты будешь моей главной горничной, поэтому важно, чтобы вторая не доставляла тебе хлопот.

Ата серьёзно задумывается и осторожно спрашивает:

– Госпожа, разве не лучше, если горничную порекомендует его высочество? Он очень хорошо к вам относится, небольшая просьба не должна его рассердить.

Рассердить? Ха, это пусть он боится рассердить меня.

– Ата, думай дальше. Здесь горничная от Тенера будет весьма полезна, но после замужества я перееду во дворец.

– Вы правы, госпожа.

Во дворце мне понадобятся служанки, которые не будут о каждом моём шаге доносить Тенеру.

– Тогда, госпожа, было бы лучше обратиться к вашему отцу.

– М?

С одной стороны, да, а с другой… Мне нужна горничная, как Ата, преданная лично мне. Но даже в преданности Аты я до конца не уверена и ещё буду не раз её проверять.

– Я ещё подумаю, Ата. Можешь пока идти. Только пришли мне горничных, чтобы наполнили ванну.

– Да, госпожа.

Уже позже, после почти часового отмокания в тёплом сладко пахнущем травяном настое, засыпая, я задумываюсь, а не выбраться ли мне завтра в город.

Видимо, принц мыслил также, потому что около десяти утра из дворца прибыла карета – его высочество приглашал меня на Ясное озеро. Что это за озеро, найти в памяти Нишаль не удалось. Оставив Ату при господине Енце, как я и предполагала, управиться за один день он не успел, я выхожу из дома.

Я не даю указаний служанкам, пусть сами решат, кто поедет со мной. Вызвавшуюся горничную я в последний момент отправлю передать тёте мои извинения, что не зашла сообщить об отъезде лично, ведь я не могу заставить его высочество ждать. А вознице прикажу отвезти меня сперва на Рынок слуг. Говорю же, практически, рабство, к счастью, не в самой зверской его форме.

Но сопровождать меня вызывается Шини, и я отказываюсь от первоначальных планов. Интересная ведь девочка, надо присмотреться. Она хочет служить мне или просто ищет, где кормят вкуснее? Я обязательно узнаю ответ.

– Госпожа, что-то не так?

– Нет. Я рада тебя видеть, Шини.

– Госпожа, вы запомнили моё имя! Это большая честь для меня.

Я хмыкаю, многозначительно улыбаюсь. Шини фонтанирует счастьем.

– Ой, госпожа! Мне показалось, у вас глаза сверкнули!

Штора чуть приоткрыта. Я задёргиваю до конца:

– Игра света?

– Да, госпожа, наверное. Очень красиво. Жаль, вы сами не видели.

Я продолжаю улыбаться.

Знаю я, как переход на магическое зрение выглядит со стороны – глаза вспыхивают светом будто фонари. По силе сияния можно определить, как много энергии тратит человек, а значит, на что именно он смотрит – на внешний слой ауры, например, или в самую душу заглядывает.

Шини не назвать алчной, но деньги она любит. Впрочем, почему нет? Хотеть жить в комфорте естественно. Я вот тоже в особняке осталась, а не отправилась искать свободу в шалаше. Явных признаков предательства я в ауре не рассмотрела, скорее всего докладывать обо мне тётушке Шини не побежит. Пусть пока остаётся, а там посмотрим. Во всех смыслах. Даже самый честный и преданный друг однажды может ударить в спину. Слепое доверие – что может быть глупее?

Озеро, скованное в тиски мрамора, встречает меня ярким блеском водной глади. Солнечные лучи бликуют, слепят. Мне бы тёмные очки, но в этом мире и обычных ещё не изобрели. Прикрыть лицо вуалью перед принцем неприлично.

– Нишаль, доброе утро. Мне показалось, вы скучаете дома. Чтобы развеять вашу скуку, я пригласил вас на лодочную прогулку.

Император прыгал с «мы» на «я» и обратно, а Тенер скачет между «вы» и «ты».

– Доброе утро, ваше высочество. Вы угадали, клетка из четырёх стен портит настроение.

Лодка на воде королевская. По центру накрыт стол, фрукты, лёгкие закуски на шпажках – почти как на банкете. На миниатюрных диванчиках лежат подушки. А самое великолепное – натянутый от жаркого солнца плотный тент.

Тенер первым перешагивает через борт. Широкая лодка устойчива, да и озеро не река, почти не качает.

Шини подаёт мне руку, помогает забраться следом. Принц ещё не муж, только жених, прикасаться ко мне не может. И лодка по этой же причине открытая – всем должно быть видно, что ничем предосудительным мы с его высочеством не занимаемся.

Тенер занимает место против хода движения, мне уступает диванчик лицом по ходу. Я отмечаю, что слуги на вёслах сидят достаточно далеко, чтобы не слышать тихий разговор. Не могу сказать, что разбираюсь в кораблестроении, но даже мне понятно, что вёсла установлены странно, с явным расчётом на неспешное движение по спокойной воде и удобство бесеждующих господ. Я кивком отсылаю Шини подальше. Тенер удовлетворённо улыбается. Доволен моими действиями? Ну-ну.

– Нишаль, я принёс для тебя кое-что необычное

– Заинтриговали, ваше высочество.

На самом деле нет, мне слегка любопытно, не больше.

Тенер протягивает мне круглый древесный лист, мясистый, тёмно-зелёный, покрытый сизым пушком.

Хм?



Глава 25


Я протягиваю руку, Тенер опускает лист мне на ладонь. Пушок кажется бархатистым, касаться приятно. Но к чему этот лист? Растение ни мне, ни Нишаль незнакомо. Спросить я не успеваю.

Из ровных краёв листа вылетают длинные шипы. Тенер сдёргивает лист за черенок и прячет обратно в ларец, захлопывает крышку.

– Расскажете, что это было, ваше высочество?

Очень не люблю, когда я чего-то не понимаю, а сейчас я не понимаю.

– Проверка, Нишаль. Ты же предлагала мне разгадать твою загадку.

– Могу я узнать, в чём смысл?

– Вообще-то это тайна…, – Тенер понижает голос.

– Вы не должны мне её открывать, но непременно откроете, чтобы поразить меня в самое сердце.

Тенер хмыкает:

– Примерно так, – налёт таинственности исчезает без следа. – Без подробностей. Это действительно тайна императорской семьи. Когда-то ваш отец был награждён, и мне точно известно, что вы пробовали плод дерева, с которого я снял лист. Если бы вы оказались двойником настоящей Нишаль, то лист бы не отреагировал на вас.

Ого-о-о…

Раса людей – раса пограничная, чтобы стать магом надо долго и упорно тренироваться, развивая свою энергетическую структуру. Те же демоны или феи пользуются магией от рождения, хотя и им, чтобы достичь высот, нужно учиться.

Растения относятся к низшей форме жизни, они неразумны. Но тем не менее существуют магические виды. Похоже, принц проверял меня одним из таких.

– Двойник, говорите? Тенер, мне определённо нравится ход твоих мыслей.

Ты такой умный, Тенер. Но вслух я тебе этого не скажу.

И ведь в угадал, шельмец.

Насколько я понимаю, ментальная магия, как, впрочем, и магия всех других направлений, тут не слишком развита. Нет, не так. Уровень развития магии определяется объёмом доступной энергии. Для технологий верно то же самое. Нельзя запустить ракету в космос, если у тебя есть только ведро угля в качестве топлива. Если у тебя только ведро угля, то ты даже построить ракету не сможешь, так что это не недоработка магов, это внешние рамки. А раз ментальная магия не развита, то думать в этом направлении Тенер вряд ли станет. Или даже станет, но придёт к логичному выводу, что внедрить человеку новые установки невозможно.

Чем дольше я думаю, тем счастливее улыбаюсь.

– Нишаль, не будь столь самодовольна. Я обязательно разгадаю твою тайну. Слово принца.

– Тенер, я жду с нетерпением.

Я поднимаю шпажку и отправляю закуску в рот.

Раунд не засчитывается по техническим причинам – моей личной заслуги в прохождении проверки нет. В глазах принца разгорается охотничий азарт, да и в моих, полагаю, тоже. Сейчас я не скрываю свой характер, не притворяюсь ромашкой.

Кстати, о его глазах. Через стол мне очень хорошо видно и проступившие красные сосуды и мутную радужку. Цвет словно разрушен. У императора, у второго принца, которого я мельком видела, глаза здоровые и выдают примесь нечеловеческой крови.

Проблемы с магией отразились на глазах. Но какие проблемы? Гадать можно бесконечно. Чтобы понять, надо перейти на магическое зрение, а оно, увы, со спецэффектами, которых не скрыть. Выдавать принцу, что я маг, я пока точно не собираюсь, придержу козырь. Мало ли как обернётся? Вдруг мне защищаться придётся?

– Нишаль?

– Тенер, расскажи мне о расстановке политических сил?

– Ты хочешь спросить, кому император планирует передать трон? – Тенер ещё мгновение назад расслабленно-благодушный вновь каменеет.

Я качаю головой:

– Тенер, нет. Я бы стала задавать столь грубый вопрос, – я стараюсь, чтобы мой голос звучал твёрдо и убедительно.

Я действительно не стала бы задавать столь грубый вопрос.

Получается, кто из принцев заменит Тенера, ещё не определено даже внутри императорской семьи? Столь громкое событие, наверное, не прошло бы мимо Нишаль. Или император принял решение, но не озвучил даже самым доверенным лицам?

– Тогда что вы имели в виду, леди Нишаль?

– Прежде я никогда не интересовалась политикой, но теперь, как ваша невеста, я обязана представлять хотя бы в общих чертах, какие при дворе действуют силы, кто разделяет ваши взгляды, кто ваши политические противники. Я не верю, что государственные дела вам безразличны.

– Я редко бываю при дворе, Нишаль.

О, оттаивает.

Система, как же с ним сложно. А ведь Тенер не без причины так остро реагирует. Похоже, когда он лишился магии, от самых близких он получил не поддержку, а удары. И какой высоты стены внутри семьи, если Тенер родного отца называет императором? У Тенера это очень естественно получается, скорее всего, в мыслях он тоже вместо «папа» говорит «его величество».

– Ага, – соглашаюсь я.

Тенер ненадолго задумывается.

– Нишаль, сейчас двор относительно мирный. Как ты уже знаешь, наследник ещё не определён, и чиновники не спешат примкнуть к Райену или Нарену, выжидают.

Откровений не будет. Собственно, у Тенера нет причин для откровенности, однако я всё же ожидала более развёрнутый ответ. Зато я наконец выяснила, что сыновей у императора, считая Тенера, трое.

Они не соперничают за власть? Открыто – нет, Тенер сказал. А за кулисами? Ну… Далеко не все хотят взвалить на себя ответственность за страну, очень может быть, что принцы борются, только по принципу «горячей картошки» – лови и обжигайся, а мне такого счастья не надо.

Тенер не даёт мне заскучать, интересуется делами дома, уточняет, не нужно ли помочь в чём-то ещё. Я охотно рассказываю, но от помощи мягко отказываюсь – пока не нужно, да и на шею залезать не в моих правилах, всё хорошо в меру.

Вода за бортом тихо плещется в такт работе грабцов. Лодка выходит к самой середине озера.

– Нишаль, попробуй, – предлагает Тенер и первым подаёт пример.

Слуга по его знаку выносит миску с серовато-розовыми влажными комочками. На боку миски закреплён сплющенный половник. Тенер зачерпывает небольшую порцию комочков, опускает в воду.

Я глазом моргнуть не успеваю, на угощение налетает стайка упитанных рыбёшек, каждая размером с мою ладонь, не меньше. Бронзовая чешуя поблёскивает в солнечных лучах. Тенер передаёт половник мне, и я с удовольствием опускаю в воду следующую порцию, но у самой поверхности. Рыбкам приходится подойти к самой поверхности, а одна даже выпрыгивает на воздух и с брызгами падает обратно. Я, не глядя, протягиваю половник Тенеру, лишь в последний момент перевожу взгляд с водной глади на принца.

Тенер озадачен? Неужели он думал, что я буду развлекаться сама, а ему лишь позволять меня развлекать? Вообще, он о себе умеет думать?

– Вместе веселее, – поясняю я, хотя утверждение по меньшей мере спорное.

Неуверенно, словно и вправду сомневаясь, что я предлагаю кормить рыбок вместе, Тенер берёт половник. На его губах расцветает улыбка. Какой-то миг, и Тенер прячет эмоции под ложной невозмутимостью. Я начинаю понимать, что кормить рыб Тенеру по-настоящему нравится. Надо запомнить. Интересно, только рыб или птиц, например, тоже?

Время пролетает незаметно.

Слуга накрывает обед – запечённое мясо с овощами. Я отмечаю, что вина слуги не поставили. Тенер не любитель? Хорошо. Вредные привычки я не одобряю.

Отсутствовать дома слишком долго неприлично, лодка мягко причаливает к берегу. Шини помогает мне перебраться на сушу. Тенер провожает меня до кареты.

– Спасибо за чудесную прогулку, – улыбаюсь я.

Тенер хмыкает, не отвечает.

И кто кого зацепил теперь?

Жизненный опыт мне подсказывает, что Тенер недолюбленный ребёнок, и стоит подарить ему хоть немного заботы, как он станет, что называется, есть с рук. Нет, я не собираюсь манипулировать им намеренно, оно само получается. Впрочем, я Тенера не обманываю. Пока он на моей стороне, я буду его надёжным другом.

Карета трогается.

Я сдвигаю край шторы так, чтобы видеть в узкую щель полоску улицы. За окном проносится обычная городская суета.

– Хочешь стать моей второй личной горничной, Шини? – прямо спрашиваю я.

– Госпожа, я ведь уже не девочка. После фестиваля Света госпожа Мираль поручила бы мне новую работу. А какую, кто знает? Старшей прачке помощницы не хватает, на кухне посудомойка нужна. Быть горничной при госпоже очень большая удача.

– Я подумаю, как забрать твой контракт.

– Спасибо, госпожа! – Шини подпрыгивает на сиденье, смущённо ойкает и затихает.

Остаток дороги проходит в тишине. Шини не смеет заговаривать первой, а я молчу, смотрю на мелькающие в щёлке лавочки, рестораны, стоянки рикш. Карета сворачивает в жилой район и вскоре останавливается перед домом Ламбрин.

Шини, дождавшись моего кивка, открывает дверцу, выходит первой и подаёт мне руку. Дверь дома распахивается, на улицу выскакивает Ата.

– Госпожа!

Я оставляла её с господином Енцем.

– Что-то случилось, Ата?

– Юная госпожа! Господин вернулся!

Позабыв, про грацию и приличия я буквально выпрыгиваю из кареты.

– Что ты сказала?!

– Госпожа, ваш отец приехал.



Глава 26


Отец?!

Но я не ждала его так быстро!

– Юная госпожа, ваш отец, как только узнал, что с вами случилось несчастье, а свадьба была сорвана, в тот же день передал дела своему помощнику, бросил всё и помчался в столицу верхом.

Верхом гораздо быстрее, чем с комфортом в экипаже, да? Естественно, да.

– Отец!

Я бросаюсь в дом, потому что именно так должна отреагировать раскаявшаяся в своих ошибках любящая дочь. Буду… притворяться. К отцу Нишаль у меня сложное отношение. С одной стороны, он оставил Нишаль. Возможно, из лучших побуждений. Но он так и не понял, что люди, которым он доверил малышку, непоправимо ей навредили. С другой стороны, он никогда не жалел на Нишаль денег, принимал свою дочь такой, какая она была и не пытался давить. Ему не нравились её украшения, обилие косметики, но он только вздыхал и терпел. И терпел её прохладное отношение, граничащее с грубостью. Тётя и Тиана на пару исподволь приучали Нишаль к мысли, что они, а не отец, её настоящая семья. Однажды, Нишаль было около десяти, отец хотел забрать её с собой, но Нишаль закатила уродливую истерику с криками, проклятиями, швырянием всего подряд и отказалась уезжать от тёти. Ещё и крикнула в запале, что тётушка ей как родная мать стала. Отец тогда побледнел, выбежал и в тот же день уехал обратно в Самск. Но прислал Нишаль подарки.

Дурак.

Почему умные люди в отношении близких оказываются недалёкими слепцами? Загадка…

Я рассчитывала встретить отца, чтобы первой рассказать о переменах, но пока Тенер развлекал меня на лодке, дядя вполне мог скормить отцу свою версию. Исправлять обычно труднее.

Обернувшись к Ате, уточняю:

– Господин Енц…?

– Продолжает изучать учётные книги. Ваш отец уже знает.

Угу.

Покои отца я нахожу, ориентируясь на память Нишаль.

Как себя повести?

Я сама стучусь в дверь.

– Да?

Это отец? Полагаю. Приятный голос.

– Ждите снаружи, – шёпотом приказываю я служанкам, распахиваю дверь, замираю на пороге. – Отец?!

Представительный мужчина делает шаг мне навстречу и неловко замирает. Высокий, крепкий. С первого взгляда видно, что он не забывает тренироваться с мечом – на ладонях характерные мозоли, да и в целом фигура не заплывшего крючкотвора, с утра до вечера просиживающего за кипами бумаг. Цвет волос как у Нишаль. Глаза ей тоже его достались.

– Нишаль?

А ведь он дочь без толстого слоя дурного макияжа и не видел.

Я напрягаюсь. Вдруг не признает?

– Отец, – повторяю я.

– Ты стала такой же красавицей, как Надира.

Мама Нишаль? Имя «Надира» он произнёс с звенящей любовью и горечью.

– Отец!

Разделяющие нас метры я пробегаю. Хлопает дверь – Ата или Шини сообразили закрыть. Слёзы катятся по щекам, вызвать нужную реакцию тела не составляет труда. Я пытаюсь опуститься на пол, но отец не позволяет, подхватывает меня, обнимает, прижимает к себе. Я хватаю его за руки, утыкаюсь в плечо и тихо плачу, между всхлипами рассказываю, какая я была глупая, как мне жаль, что я причинила столько боли, что я люблю, скучаю.

Отец сглатывает и называет меня детским прозвищем:

– Ни-ни.

Признал!

Я продолжаю взахлёб рассказывать, как тётя настраивала меня против учёбы, как Тиана хвалила за толстый слой пудры на лице, как мне подбирали вульгарные украшения и уверяли, что мне идёт. Рассказываю, как плохо мне было, когда я прозрела и осознала предательство.

Плакать тоже надо правильно. Чуть перестараешься, и сочувствие сменяется раздражением, поэтому я позволяю отцу себя успокоить, всхлипываю в последний раз, повторяю, что сожалею об ошибках и люблю, замолкаю. Отец по-прежнему обнимает меня, успокаивающе гладит по спине.

Интересно, смогла бы Нишаль с ним помириться? В каком-то смысле я сейчас делаю то, что должна была сделать она. Из того, что я о ней знаю, вряд ли бы она сообразила извиниться, скорее бы винила отца за то, что он её не защитил. Для неё в любом случае поздно – свадьбу бы она сорвала и с Каланом не справилась, так что всё правильно получилось, у неё есть шанс прожить новую жизнь счастливо.

– Прости, – выдыхаю я, в притворном смущении пытаюсь спрятать лицо.

– Девочка моя, я теперь с тобой, всё хорошо. Больше тебя никто не обидит. Прости, я…

– Исполнение долга перед его императорским величеством это важно. Отец, я понимаю. Вы приезжали и видели, что я счастлива и всем довольна. Я и была счастлива, пока не узнала, что всё кругом ложь.

Я вздыхаю и начинаю рассказывать, как тётушка баловала меня, ни в чём не отказывала, приводила учителей, которые за деньги легко соглашались… не учить, как позволяла мне пропускать уроки или как привела ко мне невероятно занудную мастерицу, которая начала урок вышивания так, что сходу отбила всякое желание браться за иголку.

Про Тиану и Калана я умалчиваю, доказательств у меня нет, хватит и пары случайных намёков. Я рассказываю про попытку Тианы соблазнить Тенера, Тенер, уверена, подтвердит. А про Калана отец додумает сам, голова-то есть на плечах.

– Вот как. Убью.

Отличный отец! Определённо, мы поладим.

– Кого? – с улыбкой спрашиваю я.

– Тасина. Он должен был следить за своей женой и дочерью.

Дядя о происходящем знал и позволял. Зачем давать жене деньги, когда жена прекрасно доит племянницу? Добрых чувств я к дядя не испытываю.

– Если убьёшь, то у тебя потом проблемы будут, – у нас ведь нет пруда с лотосами и Тенер из-за куста не следит, чтобы потом подчистить все хвосты.

Отец зло щурится.

– Я попросила его высочество помочь мне разобрать учётные книги, – перевожу я разговор в более мирное русло. – Хотя тётя могла свободно принимать решения о тратах, она не могла распоряжаться деньгами общего фонда как своими собственными.

Отец морщится:

– Нишаль, ты скоро выйдешь замуж.

Да, это проблема. У отца нет наследника, и в конечном счёте дом перейдёт дяде. Но даже сейчас, сразу после моей свадьбы с Тенером, контроль над финансами рода вернётся к тёте, ведь других женщин в семье нет, Тиана не в счёт.

– Тебе нужен наследник, пап, – осторожно прощупываю я почву.

– Какая ты разумная, – улыбается отец, но в глазах грусть. – Нишаль, не будем о несбыточном. Я дал слово Надире, что, кроме неё, других женщин у меня никогда не будет. Я знаю, Надира бы поняла. Она бы не просто поняла, она бы благословила меня на второй брак, но я дал слово.

Вау! Вот это мужчина… Если бы Надира, как я, была в Системе, он бы пошёл за ней, разделил бы с ней вечность, уверена.

– А если усыновить сироту? Или, например, если бы наследником мог стать внук, а не сын?

О детях в этой жизни я не задумывалась. Тенер, мне кажется, будет хорошим отцом. Так почему бы и нет? Расставаться с детьми мне, как ни странно, легче, чем с условными ровесниками. Родители уходят, а дети продолжают жить – это естественный ход вещей в природе. И дочку, и внучку я выучила всему, чему могла, и выпустила их во взрослую жизнь. Счастливого им полёта. А вот мужья, друзья, соратники… Может, моя беда в том, что я подсознательно жду романтичного «долго и счастливо вместе навсегда», но они уходят, а я лишь меняю оболочки и с каждым из них прощаюсь навсегда.

Хватит! Ещё разреветься не хватало. Я сосредотачиваюсь на том, что происходит здесь и сейчас.

Отец сидит рядом, обнимает. Разговаривает со мной как с равной.

– Можно усыновить, но как-то это неправильно, не находишь? Взять ребёнка, чтобы использовать в семейных разборках.

– Пап, так, как ты говоришь, конечно, неправильно. Я немного не о том. Я видела рикш. Разве они от хорошей жизни в повозки впрягаются? Для ребёнка из бедной семьи усыновление станет началом новой, благополучной жизни. Я уверена, что постепенно ты забудешь, что кровного родства нет.

– Может быть, но я не хочу так, к тому же, не забывай, Тасин сможет оспорить наследство через суд, у него, как у Ламбрина по крови, будет преимущество. Да и не хотелось бы, чтобы однажды с мальчиком произошёл несчастный случай. Я больше не питаю иллюзий.

– Внук?

– Или внучка. Полагаю, император не откажет и позволит дать ей двойную фамилию, и тогда останется найти ей мужа, который согласится перейти в наш род.

– Во-от, – улыбаюсь я. – Кстати, папа, насколько я успела понять, тётя растрачивала общий фонд на дорогие ткани, украшения, закупила хрусталь.

– И?

– Я выхожу замуж в императорскую семью. Я не могу войти в дом его высочества с пустыми руками. Так почему бы не забрать прикарманенную роскошь в качестве моего приданого? Господин Енц всё до последней головки подсчитает.

– Хорошо, сделаем, как ты скажешь, Нишаль.

Я обнимаю отца, прижимаюсь крепче и ловлю себя на том, что делаю это не из расчёта, а совершенно искренне.



Глава 27


Дни бегут, похожие и в то же время совершенно не похожие друг на друга.

Дома ложный мир. Дядюшка против отца всё равно что котёнок против матёрого льва, даже пикнуть боится. Да и зачем огрызаться, когда достаточно подождать? Однажды лев состарится. Тётушка заперлась у себя, Тиана и вовсе носа из своих комнат не показывает. Господин Енц завершает подсчёты, он дотошно поднял учётные книги больше, чем за десять лет. Если совсем точно, то за точку отсчёта он выбрал печальную, но героическую гибель Надиры, именно тогда отец оставил Нишаль в спокойной столице и не повёз в Самск, прежде всего боясь, что город захлестнёт война.

Каждый день мы с папой куда-нибудь выбираемся: в город на поиски лучшей кондитерской, за город в храм, знаменитый своими садами, в чайную с отдельными кабинетами, полукругом нависающими над сценой, с которой выступают музыканты, певцы и, реже, танцоры.

Тенер больше не приглашал меня на свидание, и заработал в моих глаза ещё один жирный плюс. Папе придётся вернуться в Самск, каждая минута с ним дорога. С Тенером у нас впереди целая жизнь.

Его высочество появился лишь один раз. На следующий после приезда день отец посетил дворец, чтобы отчитаться перед императором, а ещё через день прибыл Тенер. Ненадолго, выразил отцу почтение, как зять будущему тестю, передал для меня коробку с подарками и попрощался. В коробке оказались свежие экзотические фрукты. Отец, в отличии от меня, разбирающийся в ценах, удивлённо цыкнул.

Один раз ночью я сбегаю. А как иначе встретиться с господином Пландиком? Папа бы вряд ли сумел оценить «смелые» альбомы моего авторства, да и интерес к книгам о магии будет непросто объяснить.

Той же ночью, но уже не в образе художника, а под личиной Странника я навещаю министра юстиции. Хотела проведать пациента, но выяснилось, что министр отправил сына в один из храмов, как я и советовала, с повышенным магическим фоном.

По вечерам я читаю…

Время до фестиваля Света пролетает незаметно, о нём напоминает вестник, доставивший именные приглашения во дворец – на отца и на меня.

На дядю – нет.

– Пропустить не получится? – верчу я карточку в руках и выразительно морщу нос.

– Нишаль, ты же сама знаешь, – смеётся папа.

– Угу, знаю.

Моё нежелание идти его забавляет, а вот я серьёзна. Хорошо помню, чем закончился банкет императрицы, и вряд ли в этот раз удастся избежать проблем.

Словно отвечая на мои мысли, входит Ата, держа в руках плотный конверт.

– Господин, юная госпожа, письмо от его высочества старшего принца юной госпоже.

Ох, Ата… Вроде бы неглупая, но зачем же про письмо при отце говорить? Мне теперь придётся показать, так принято. Или слуга, доставивший конверт, намекнул, что в письме нет ничего особенного?

– Для Нишаль? – удивляется папа.

Невестам пишут редко, если есть дело, то обращаются к отцу или главе семьи.

– Тенер хорошо ко мне относится.

– Кхм, – мою манеру называть принца по имени папа не одобряет, но своё мнение не навязывает. – Да, его высочество во всех отношениях достойный мужчина, ему я доверию тебя со спокойным сердцем.

Отец был против брака Нишаль с Каланом, но Нишаль, наслушавшись Тиану, просила…

Я вскрываю конверт и, не читая, передаю письмо отцу. А что делать? Шокировать отца вопиющим нарушением традиций пока рано, а о тайне личной переписки тут, увы, не слышали, причём не только в отношении дочерей и жён, но и в отношении сыновей. Хочешь сохранить письмо в секрете – прочти и скорми его огню, только так.

Отец пробегает текст глазами, хмурится. Я ничего не спрашиваю, дожидаюсь, пока отец сам отдаст мне бумагу.

Приветствие и дежурный комплимент я пропускаю. «Нишаль, на банкете её императорского величества вы стали стали признанной красавицей. Многие говорят, что вы затмили первую красавицу юную леди Иолиль из рода Гайр. Отец леди Иолиль уважаемый генерал, безупречно управляющий самой крупной из наших армий. Три дня назад была заключена помолвка между моим младшим братом Нареном и леди Иолиль. Вероятно, во время фестиваля леди приложит немало усилий, чтобы подчеркнуть своё превосходство над вами. Я буду рядом, чтобы поддержать вас, но будьте осторожны».

– Иолиль Гайр, значит, – вздыхаю я, отложив письмо. – Не живётся девушке спокойно.

– Нишаль…

– Папа, не о чем волноваться. Почему нас должно беспокоить, что первая красавица хочет в очередной раз выставить себя напоказ?

Я помню её по банкету, помню, как она влезла со своей песней. Если бы не поддержка императрицы, девочка бы, будем честны, опозорилась. Тогда я не поняла, почему её величество была так добра, теперь понятнее – примерно по той же причине, по которой император поддержал меня. Влиятельная семья привязывается к императорской через брак детей.

– Юная госпожа, – вклинивается Ата, – я слышала, юная леди Иолиль Гайр талантливая иллюзионистка.

Да, на фестивале принято показывать таланты.

– Думаешь, она захочет, чтобы я тоже выступила?

Ну-ну.

– Нишаль, его высочество прав. Если не юная леди Иолиль, то кто-то другой наверняка попытается выставить тебя в дурном свете.

– Пап, ты имеешь в виду Калана?

Один раз он уже попытался. Может, не лично он, а его сестра или вообще вдохновителем был глава семьи Дар.

– Да, Нишаль.

– Папа, я успею взять пару уроков искусства иллюзий до банкета.

– Пару уроков?

– Почему нет? Я хотя бы увижу, что могут мастера.

Отец, как всегда, соглашается:

– Если хочешь, то я приглашу.

– Спасибо, папа!

Взрослые девочки ведут себя по-взрослому, но папе безумно нравится, когда я радостно бросаюсь ему на шею и обнимаю, он «добирает» то, чего был лишён в детстве Нишаль. А я… мне не трудно сделать приятное, да и в радость, тем более в мыслях я всё чаще называю его не Гадаром, не отцом, а папой.

Я меняю тему и задаю неприятный вопрос:

– Пап, а как долго ты сможешь остаться в столице после фестиваля?

– До конца фестиваля, дочка. Я точно не знаю, но предполагаю, что император назначит твою с его высочеством свадьбу на последний день фестиваля. Мы сможем увидеться на следующий день, и я уеду.

Если свадьбы в последний день фестиваля не будет, то тоже уедет. Понятно…

– А вдруг свадьба будет не так скоро? Тогда я смогу поехать с тобой?

– Нишаль…, – папа улыбается, но с горечью.

Я замолкаю. Ответ понятен – независимо от сроков в Самск отец меня не возьмёт. Нет, если попросить…

– Там действительно всё настолько серьёзно, что ты не можешь выбираться в столицу почаще?

– Раньше так и было, теперь я могу ненадолго оставлять Самск, но…

Слов не требуется. Раньше Нишаль изображала ледяную глыбу, воротила нос. Отец старался не докучать ей и не расстраиваться лишний раз. Тц, почему мне за неё так стыдно, а?

Тьфу!



Глава 28


Я бы предпочла ехать с папой, но по традиции мужчины едут отдельно, женщины – отдельно. В идеале у каждого должен быть свой экипаж. Как и в прошлый раз, в этот я взяла с собой Ату:

– Боишься? – с лёгкой насмешкой спрашиваю я.

Страх Аты понятен, я ей сочувствую, но насмешка помогает ей справиться с эмоциями и взять себя в руки.

– Я больше не буду далеко уходить, – обещаю я.

А то ведь людям Тенера опять нырять придётся. Зачем заранее настраивать их против себя?

– Госпожа, вы так спокойны.

– Я доверяю Тенеру, – защитить меня в его интересах.

Правда, Тенер ожидает, что я буду избегать неприятностей, а я…

По уму лишнее внимание во вред. Но, похоже, я собираюсь совершить глупость. Во-первых, я хочу, чтобы отец мог мной гордиться. Во-вторых, если я проиграю, то на Тенера обрушится ушат помоев – будут говорить, что бракованному принцу только бракованную невесту и могли подсунуть, злые языки во всех мирах одинаковы. Не хочу.

Экипаж останавливается, Ата выбирается наружу и подаёт мне руку. Экипаж отъезжает, как только я приближаюсь к воротам и протягиваю пригласительную карточку.

– Юная госпожа Ламбрин, добро пожаловать, проходите.

Паланкина мне, естественно, не предлагают, даже став принцессой, я буду ходить пешком.

Может, уговорить Тенера отправиться в свадебное путешествие? Здесь подобное не принято, невеста просто переходит из родительского дома в дом мужа. Но почему бы не объехать страну под предлогом благотворительности? Тенер сам говорил, что отошёл от дел двора.

Девушки и дамы сбиваются в стайки, идут по дорожке небольшими группами, щебечут. Я не стараюсь ни к кому присоединиться, спокойно иду в одиночестве, лишь отвечаю на редкие приветствия. Со мной здоровается сестра Калана. Желает доброго вечера и одаряет на диво ядовитой улыбкой. Неужели ей прошлой неудачи мало?

– Нишаль?

Хм?

– Белиса?

Я узнаю её после секундной заминки. Девушка, с которой я случайно познакомилась в ювелирном, когда в самом начале выходила в город, чтобы показаться на глаза сплетникам.

– Поздравляю с помолвкой с его высочеством, – улыбается Белиса. – Мой отец часто повторяет, что его высочество старший принц очень достойный мужчина. Тебе повезло.

– Спасибо, Белиса. Да, мне повезло.

Кто б ещё за мной с веником ходил и следы заметал?

Белиса приноравливается к моему шагу и рассказывает, как она любит фестиваль Света, как ждёт церемонию. Из воспоминаний Нишаль я вылавливаю, что ночью будут зажигать свечи, именно поэтому фестиваль называется фестивалем Света. А ещё потому что он привязан к самому длинному дню в календаре. Я слушаю с самым доброжелательным видом, хотя и не вникаю.

Дорожка выводит нас к павильону.

Фестиваль отличается от прошлого банкета разве что масштабом и количеством приглашённых, а так всё тоже самое: сперва ожидание. Молодёжь отдельно, старшие отдельно. Затем нас пригласят в зал, рассадят за столами, император и императрица произнесут речь…

– Белиса!

Девушку окликает кто-то из её знакомых, она вроде бы и не хочет уходить, но я её подбадриваю. Виться вокруг меня из жалости точно не стоит.

Я отхожу подальше под прикрытие густых кустов. В листве мелкие мохнатые кисточки пахнут мёдом. Пролетает цветастая бабочка, и я отворачиваюсь, невольно вспоминаю, как Тенер обозвал меня стрекозой.

Калана я замечаю краем глаза и сперва не обращаю внимания. Логично, что он здесь. Было бы странно, если бы наследника цензора не пригласили. Калан здоровается то с одними, то с другими, знакомых у него много.

Но почему он пробирается в мою сторону?!

Пожалуй, в тени кустов оставаться не стоит. Я очень надеюсь, что Калану хватит сообразительности и чувства самосохранения не нападать на меня открыто,при свидетелях. Но кто знает? Вдруг он попытается обставить всё так, будто это я на него набросилась?

Я отхожу от кустов.

– Нишаль?

– Юный господин Дар.

– Зачем так формально, Нишаль?

– Юный господин Дар, с тех пор, как я стала невестой его высочества, вольности в общении для меня недопустимы. Надеюсь, вы вспомните об этом и проявите к его высочеству уважение.

– Ни… Юная госпожа Ламбрин, прошу прощения. Я хотел сказать вам что-то очень важное. Те гортензии, они похожи на снег, верно?

Отойти к гортензиям? Разницы почти нет, я и Калан останемся на виду, и приблизиться я ему не позволю. Но стоит ли его выслушать или отвергнуть? С одной стороны, его слова для меня бессмысленны. С другой стороны, раз он настаивает на разговоре, значит, он что-то затевает, и лучше бы мне хоть приблизительно представлять, в какую сторону ветер дует, поэтому я медленно прикрываю глаза в знак согласия.

На нас поглядывают, но пока я не делаю ничего предосудительного.

Я кивком предлагаю Калану идти первым, следую за ним, Ата не отстаёт. Калан останавливается вполне естественно, не похоже, что он задумал сделать что-то прямо сейчас.

– О чём же вы хотели поговорить, юный господин Дар?

– Я молился за тебя, Нишаль. Я очень испугался за тебя, когда боги отвергли наш брак и благодарил богов, когда они благословили тебя.

Ох, Система, как не смеяться? Молился он, как же! Настоящая Нишаль была бы тронута.

– Юный господин Дар, Небеса помогают всем, кто готов открыть сердце. Я тоже буду молиться за вас, когда вы примите семидневную беспрерывную молитву. Вы как никто заслуживаете благословения.

Калан поперхнулся.

Я улыбаюсь с довольно глупым видом, и Калан продолжает своё:

– Нишаь, брак между нами больше невозможен, но моё сердце принадлежит тебе! Я полюбил тебя, как свою невесту и люблю тебя!

Эм?

Не знаю, что должно произойти, чтобы Калан снова мог претендовать на брак со мной. В нынешних реалиях это просто невозможно. Тогда зачем? Он хочет, чтобы я отказалась от Тенера? Это больше похоже на правду. Но с какой целью?

Калан корчит влюблённую рожу, предусмотрительно развернувшись к зрителям полубоком, лицом к гортензиям.

– Юный господин Дар, ваши слова совершенно неуместны. Из моего доброго к вам отношения, я ничего не слышала.

– Нишаль, – выдыхает он, – почему ты так жестока? Я не могу спать, во сне я вижу только тебя. Я потерял аппетит. Ты нужна мне!

– Юный господин Дар, приказом его императорского величества я невеста старшего принца. Чего вы от меня хотите?

Калан воодушевляется, с чего-то решив, что наконец тронул меня.

– Нишаль, его высочество откажется от тебя и мы сможем быть вместе, если ты мне поможешь.

– Помогу как?

Как же тяжело спрашивать это с самым серьёзным выражением лица и не смеяться.

– Его высочество ведёт довольно закрытый образ жизни. Когда ты станешь его женой, ты должна убедить его чаще выходить в свет. Его высочество старший принц Тенер и его высочество принц Райен родные братья, но они почти не общаются. Не говори, что ты хочешь упрочить между ними отношения, тем более не упоминай меня, иначе его высочество сразу поймёт, что мы любим друг друга. Нишаль, я пришлю тебе особые духи. Используй их перед первой брачной ночью и каждый вечер. Аромат привезён с юных островов, он поможет тебе очаровать принца.

Это самоуверенность или глупость? Вероятно, всё вместе. Одно могу сказать точно – интриговать Калан не умеет вообще, слишком топорное исполнение. Никто не объясняет ослу, что впереди вкусности, ослу просто показывают морковку, и он топает, полностью уверенный, что сам знает, как надо. А Калан вместо морковки машет обещаниями и откровенными инструкциями. Да и задумка та ещё феерическая глупость.

А что получается?

Трое принцев. Мой прав на трон лишён, наследник не выбран. Младший женится на дочери влиятельного генерала, а вокруг среднего начинаются бурления. Дальше больше. Если бы младший принц видел в Тенере потенциального союзника, Иолиль не стала бы доставлять мне проблем, наоборот, по приказу отца попыталась бы подружиться. Как на возможного союзника на Тенера смотрит средний принц. Как я понимаю, у них одна мать, а младший рождён от следующей императрицы. Хм… Пожалуй, самое примечательное, что за плечами Тенера военные успехи. Уверена, Тенер не смотря ни на что сохранил своё влияние в армии. Тенера хотят использовать как противовес генералу?

– И, если я сделаю, как ты говоришь, мы будем вместе?

– Да, Нишаль!

Каким образом? Ладно, будем считать, что я поверила, потому что иначе до получения духов у нас не дойдёт, а духи я хочу. Интересно же, что там за аромат такой: афордизиак, наркотик, приворот? Нет, против Тенера я их использовать не собираюсь, чистое любопытство.

Удовлетворённо кивнув, Калан уходит.

Не моё дело, но если парень продолжит в том же духе, то закончит в пруду с лотосами раньше срока, и это буду отнюдь не я, кто его отправит на дно.

– Госпожа?

Ата хлопает глазами.

– Я знаю, что ему нельзя верить. Разве я ему что-то обещала? Я всего лишь переспросила, а он уже придумал, боги знают что.

Если в духах окажется наркотик или что-то не менее «тяжёлое», Калан хлебнёт.

Почувствовав чужой, полный вражды взгляд, я оборачиваюсь. На меня смотрит Иолиль, но едва она понимает, что замечена, с независимым видом отворачивается.

До начала официальной части праздника ещё есть время. Побродить по дорожкам? Пожалуй, нет. Я возвращаюсь к облюбованным кустам и пристраиваюсь на скамейку, присматриваюсь к щебечущим стайкам. Среди гостей мелькнул его высочество принц Райен. Тенера не видно, но это ничего не значит, в прошлый раз я его тоже не заметила, он мастер избегать ненужного ему внимания. Нарен? Понятия не имею, как выглядит самый младший принц. Хотя… Я же его по глазам могу узнать!

– Ваше высочество!

С боковой дорожки выбегает очаровательная малышка лет пяти. Золотые глаза выдают принадлежность к императорской семье.

Малышка замечает меня, останавливается, смотрит. И взгляд у неё совсем не детский.

Нишаль?

– Ваше высочество, – запыхавшаяся няня шумно дышит.

Малышка подходит ко мне.

Я поднимаюсь со скамейки:

– Ваше высочество.

– Это тебя благословили боги?

– Даже ваше высочество слышали об этом? – улыбаюсь я.

Она пришла просто из любопытства или от неё тоже ждать неприятностей? Люди часто ненавидят тех, кто оказался успешнее, чем они.

– Оставьте нас, – приказывает Нишаль.

Няня подчиняется, Ата медлит, и Нишаль приказывает лично ей.

– Ваше высочество, откуда вы знаете имя моей горничной? – удивляюсь я.

Нишаль вздрагивает.

Я киваю Ате, чтобы она отошла в сторону. Жаль, приходится скрывать насмешку. Нишаль допустила слишком грубую ошибку на ровном месте. Она ведь специально пришла посмотреть на меня. Неужели не хватило сообразительности подумать, как себя вести? Тц, разочаровывающе.

– Я… Я просто слышала!

Где? Некоторые хозяева в своём доме далеко не всех слуг знают, а тут принцесса якобы запомнила имя чужой горничной.

– Ваше высочество, у вас великолепная память.

Нишаль делает шаг ближе:

– Накажи её!



Глава 29


Что им всем от меня нужно, а? Ведь никого не трогаю.

– Кого?

– Тиану.

Я про себя тяжело вздыхаю. Полог тишины я поставила рефлекторно. «Кушает» он не так много, с пустым резервом не останусь, за пару дней восстановлюсь. Хотя назвать вариант купола, который я использовала, пологом тишины неверно. Обычный полог тишины создаёт звуконепроницаемый барьер. Я же применила купол из школы менталистики – окружающие слышат разговор, но слышат не то, что мы произносим, а то, что подспудно ожидают услышать, о цветочках, о рюшечках, что ещё может быть интересно пятилетней принцессе. А лёгкий отвод глаз на позволит сосредоточиться на лицах и прочитать по губам.

– Только Тиану? – уточняю я.

Вот делать мне больше нечего, как мстить за эту наивную дурёху. И почему я? Сама пошевелиться не хочет? Даже будучи ребёнком, опираясь на могущество императорской семьи, можно немало сделать. Да хоть бы самый примитив – начать интересоваться юными леди из влиятельных семей, пару раз пригласить, в том числе и Тиану, а затем подставить, за оскорбление принцессы Тиану и казнить могут.

– Ещё… Изи и дядину жену.

– А Калана?

– М-м-м… Она его увела, – губы малышки кривятся, вот-вот заплачет.

То ли детская физиология, контролировать пятилетнее тело гораздо труднее, чем взрослое, то ли Нишаль готова разрыдаться из-за предателя. Она его по-прежнему любит? Если да, то она, боюсь, безнадёжна.

– А он что, телёнок, что его за верёвочку взяли и повели?

Хотя бы не расплакалась, озадачилась.

– Он…

– Угу.

– Его… тоже.

Уже лучше.

– Нишаль, попробую объяснить тебе кое-что. Быть служанкой гораздо тяжелее, чем быть крестьянкой. Крестьянка, не разгибая спины, работает с утра до вечера, но работает на себя, – земля либо в собственности, либо в аренде, ну и налоги никто не отменял. – У личных горничных меньше работы, но они полностью зависят от воли хозяев. Твоя тётя приказала Изи подыграть. Если бы Изи отказалась, ты бы её защитила? Так почему она должна жертвовать собой ради госпожи, которая не выполняет своих обязательств? Заботиться о своих людях твой долг. Кстати, почему я должна тебе помогать?

Нишаль задумывается и неуверенно спрашивает:

– Потому что я теперь принцесса?

– У-у-у…

– Нишаль, я понимаю, что тебе больно, но у меня нет ни единой причины идти воевать с твоими обидчиками. Но я могу тебя успокоить. С Изи я разобралась, мне не нужна служанка, работающая не на меня. Тётя лишилась твоих денег, а то, что она забирала, я верну. Дядя лишился поддержки отца, и очень скоро об этом станет известно, и без того неблестящая карьера станет совсем печальной. Нишаль, позволь дать тебе совет. Отпусти прошлое. Да, они тебя предали, но это больше не твоя жизнь. Ты начала с чистого листа, ты переродилась дочерью императора. Сосредоточься на настоящем и будущем. Мне вот интересно, как настоящая принцесса могла утонуть? Куда смотрела няня? Может быть, принцессу убили? Тогда тебе стоит остерегаться и готовиться к следующему покушению, а не вести себя странно. Учись. Учись магии, учись законам, учись интригам, истории. Всему.

– Тот мужчина, который ко мне приходил, тоже советовал учиться.

– Давай поговорим, когда я выйду замуж за Тенера? Ты сможешь пригласить меня, как жену старшего брата. И, Нишаль, ты не думаешь о том, что ты прибежала сюда без разрешения, а накажут твою няню?

– О? – Нишаль оборачивается.

– Сестрёнка?

Я снимаю полог тишины.

К нам подходит его высочество Райен.

Нишаль моментально смущается.

– Ты сбежала?

– Какие дети не сбегают? – улыбаюсь я. – Её высочество слышали, что меня благословили боги и заинтересовались.

Райен присаживается на корточки:

– Это так?

– Д-да. Я вернусь, старший брат.

Принц легко касается указательным пальцем её носа. Нишаль хихикает, улыбается. Райен поднимается и кивает няне:

– Проводи принцессу.

– Да, ваше высочество.

Нишаль в сопровождении няни уходит.

Всё-таки она не безнадёжна. Ей просто нужно подумать ещё немного. Мне понравилось, что, объясняя, почему я должна наказать Тиану, она сослалась на свой новый высокий статус, а не пыталась угрожать раскрыть мою тайну. Конечно, моя тайна – её тайна. Но Нишаль, как мне показалось, вообще не задумывалась о шантаже. Ничего, поумнеет, у неё есть время.

Райен не уходит:

– Юная леди Нишаль, я рад с вами познакомиться. Моему брату повезло.

Приличествующий случаю комплимент, не больше.

Я улыбаюсь.

– Благодарю, ваше высочество. Я приложу все усилия, чтобы стать достойной женой.

– Ни мгновения не сомневаюсь. Я надеюсь, что вы сделаете дворец брата более оживлённым. Старший брат за последние годы отдалился. Я бы очень хотел, чтобы мы снова сблизились. Юная леди, вы поможете мне? И вы, и я беспокоимся о Тенере.

О Тенере или о троне?

– Конечно, я беспокоюсь о благополучии его высочества и приложу все усилия! – я кланяюсь, чтобы подчеркнуть пафосность своего обещания, но в то же время мой поклон означает завершение беседы.

И Райен вынужден попрощаться, отойти.

В целом судить рано. То, что Райен задумывается о том, как упрочить своё положение, само по себе не плохо, свидетельствует о предусмотрительности среднего принца. Более того, по старшинству после Тенера именно он наследник, так что всё логично. Будут ли принцы бороться между собой за трон и как далеко зайдут другой вопрос.

Внимание двух особ императорской семьи не остаётся незамеченным. Некоторые дочери не самых влиятельных чиновников подходят поболтать, собираются вокруг меня щебечущей стайкой.

– Леди Нишаль, мой отец заведует пошивом новой формы для солдат. Он всегда очень высоко отзывался о его высочестве старшем принце.

– Леди Нишаль, так жаль, что вы редко присоединяетесь к нам.

Я почти не вслушиваюсь в их щебетание.

Наконец, распорядитель, в этот раз мужчина, поскольку хозяин праздника император, приглашает в Небесный павильон. Ломиться толпой неприлично, гости заходят группами, и первые – старшие. Папа идёт в окружении знакомых. Хм… А ведь Нишаль не попыталась его увидеть. Понять, что это единственный любящий её человек, причём любящий безгранично и безусловно, ей мозгов так и не хватило. Мне же лучше – теперь это только мой папа.

– Юная леди Ламбрин, – здоровается со мной дворцовая служанка и провожает к столу.

Принцип тот же, что и на прошлом банкете: тронное возвышение для императорской семьи, ближе к возвышению старшее поколение, молодёжь в дальней части зала. Ну и разделение на мужскую и женскую половины.

Мне предлагают далеко не самое почётное место. В прошлый раз император поддержал меня, а сегодня я занимаю место строго в соответствии со своим положением в числе элиты. Если мысленно разделить наш стол на три части, то я в первой трети, так что придраться не к чему. Иолиль, первая красавица, дочь генерала и невеста младшего принца получила менее почётное место, чем я.

Я ловлю её злой прищур, вздыхаю про себя и притворяюсь, что ничего не видела.

Пустых мест постепенно не остаётся, гости рассаживаются, переговариваются с соседями по столу. Со мной говорить соседки не хотят, демонстративно отворачиваются. Я про себя лишь посмеиваюсь.

Надолго ожидание не затягивается. Появляются Тенер и Нарен. Райен уже на возвышении. Принцы проходят через те же двери, что и гости. Со всех сторон, пока они идут звучат негромкие приветствия. Нарен щедро дарит улыбки, Тенер холоден, но, поравнявшись со мной, останавливается.

– Ваше высочество, – я не просто приветствую, поднявшись из-за стола, я исполняю лёгкий поклон.

– Моя драгоценная невеста, сегодня вы ещё более очаровательны.

Ответить на комплимент я не успеваю, Тенер проходит дальше, и последнее слово остаётся за ним. Я улыбаюсь. Не поворачивая головы, бросаю боковой взгляд на Иолиль. Первая красавица сжимает губы в нить, глаза полыхают. Её принц ею откровенно пренебрёг, да ещё и на глазах у всех. Вообще-то Нарен и не должен был ей отвечать. Обратившись ко мне, Тенер слегка нарушил этикет.

И тем самым подлил масла в огонь.

Он хочет посмотреть, как я подготовилась к стычке? Или показал всем, что я под его защитой, а выиграю я или проиграю, ему не важно?

Принцы занимают места.

По залу бегут шепотки, и даже глухой скажет, что обсуждают меня и Тенера.

– Его высочество так добр к юной леди Ламбрин.

– Она единственная, кого согласились выдать за него замуж.

Боковые двери распахиваются. Император и императрица прибыли вместе. Издали их не рассмотреть, но ошибиться невозможно, только их императорские величества в праве облачаться в чёрное, расшитое золотом.

Я поднимаюсь вместе со всеми, склоняюсь.

Императорская чета доходит до тронов, император и императрица садятся одновременно, будто единый организм. Раздаётся её мелодичный голос:

– Сегодня фестиваль Света, не нужно столько церемоний. Пожалуйста, встаньте.



Глава 30


Я выдерживаю паузу – первыми рассаживаются старшие.

Император произносит короткую речь, слуги в считанные минуты подают вино. Девушкам, естественно, разбавленное. Я вместе со всеми пью до дна. Второй тост произносит императрица – пить приходится тоже до дна.

Слуги начинают разносить угощение. По моему знаку Ата кладёт передо мной небольшую кисточку винограда, и я лениво отщипываю ягоду за ягодой, отправляю в рот. Если кто-то что-то спросит, я смогу сразу же ответить. Увлекусь закусками – поймают в с набитым ртом, лучше не подставляться.

– Нишаль, ты считаешь, блюда императорских поваров недостаточно хороши для тебя?

Всё равно прицепились.

– Блюда императорских поваров восхитительны, однако сегодня начался фестиваль Света, когда во тьме мы ждём приход Солнца, и именно поэтому мы должны помнить об умеренности. Возможно, чтобы низкие потребности тела в пище и воде не затмевали разум и не закрывали от нас истинный смысл праздника, стоит принять молитвенное голодание до конца фестиваля всем вместе! – я выдаю этот бред воодушевлённо, выжидательно смотрю на девушек и добиваю. – Давайте обратимся к императрице? Уверена, её императорское величество поймёт наше стремление и одобрит!

Девушки молчат, отводят глаза.

Я не давлю.

Ситуацию спасает императрица, её величество снова обращается с речью:

– Брачные узы, связывающие пару в дни фестиваля Света самые крепкие, ведь сегодня боги наблюдают за нами особенно пристально. Я приглашаю юных леди и юных лордов не стесняться, отбросить ложную скромность и показать сегодня свои таланты, чтобы увидеть ту или того, кто составит ваше счастье.

Никто не спешит проявить инициативу. Императрица выжидает минуту, а затем выбирает жертву. Девушка обещает исполнить мелодию на флейте, и получается довольно мило, по крайней мере императрица её скупо хвалит. Похоже, девушка была готова к выступлению. Императрица приглашает юного лорда, и он меня удивляет – ловко жонглирует пятью горящими факелами. Снова юная леди, и на сей раз танец.

Я про себя считаю. Зал огромный, молодёжи много. Даже если отбросить всех, у кого помолвки уже заключены и оставшимся выделить по минуте на каждого, не только до утра не успеть, боюсь, суток не хватит. Видимо, честь показать себя выпадет далеко не всем.

Императрица меняет тактику.

Очередная юная леди застенчиво сообщает, что исполнит танец, и императрица приглашает желающих присоединяться, теперь никаких сольных выступлений, только группами, причём девушки соревнуются, стараются затмить соперниц.

Я отправляю в рот очередную виноградину.

– Ваше императорское величество, я училась искусству иллюзий у одной из лучших мастериц. Я осмелюсь представить плоды моего обучения на ваш суд.

– Хорошо, очень хорошо. Кто-нибудь ещё покажет своё искусство?

Неожиданно, но группа получается довольно большой, шесть леди. Две девушки не сразу решились и опоздали, императрица остановила их словами:

– Достаточно.

Иллюзии – это интересно. До фестиваля я успела встретиться с преподавательницей и общее представление составила, но она не пыталась поразить моё воображение своим мастерством, а эти леди – будут.

Их ограничивает лишь их резерв.

– Ваше императорское высочество желала бы увидеть иллюзии на какую тему? – спрашивает первая.

Императрица улыбается:

– Пусть будет цветущий сад. Ваше величество, вы согласны или попросим девушек показать нам своё искусство на другую тему?

– Сад, очень хорошо.

На самом деле простая тема, у большинства девушек создание цветов отработано в совершенстве. И та, которая вызвалась создаёт пион на толстом стебле, но без листьев. Другая подхватывает и рядом с пионом появляется хризантема. Цветы будто объёмные картинки, совершенно неподвижны. Третья девушка замахивается на изображение фонтана. Колонна и на ней застывает неподвижная вода. Резерва девушке не хватает, она вскрикивает, фонтан пропадает.

– Ты старалась, – ровно произносит императрица.

Девушка, опустив голову, возвращается – опозорилась.

К пиону и хризантеме добавляется скромная маргаритка, на лепестке поблёскивает капелька росы, и это первое движение, которое я вижу в иллюзиях. У девушки заметно дрожат руки, императрица медлит. Пион теряет половину стебля. Оставшиеся участницы быстро добавляют по цветку.

– Прекрасный сад, леди. Благодарю.

Девушки не убирают чары мгновенно, удерживают картинки ещё немного, заставляют их красиво растаять.

Императрица хвалит их, отпускает, переводит взгляд на мужскую половину. Очередь юных лордов показать себя.

Из-за стола поднимается моя соперница.

– Леди Иолиль? – замечает её движение императрица. Тон вполне благосклонный.

– Ваше императорское величество, мне показалось, что леди не только создали сад, но и молчаливо спорили, чей цветок прекраснее. Может быть, будет интереснее, если устроить настоящее соревнование?

– Что же, возможно.

Иолиль поворачивается ко мне:

– Леди Нишаль, посоревнуйтесь со мной?

Тенер, до того равнодушный, поворачивает голову в нашу сторону.

– Я, леди Иолиль? – удивляюсь я.

– Да, вы, Нишаль. Вас благословили боги. Вы обрели таланты, которых у вас не было. Не скрывайте их от нас.

Я поднимаюсь.

Собеседница говорит со мной стоя, к тому же в беседу вовлечена императрица.

– Леди Иолиль Гайр, в начале праздника её императорское величество ясно сказали, что цель выступления – обретение пары и заключение счастливой помолвке. Вы невеста его высочества принца Нарена. Я не знаю, что вы подразумеваете, желая принять участие в состязании, однако я с момента заключения помолвки верна его высочеству принцу Тенеру.

И сажусь.

Иолиль хватает ртом воздух, в зале воцаряется тишина. Нет, пока говорила императрица никто между собой не переговаривался, но кто-то пробовал закуски, кто-то брал фрукты, кто-то не отказывал себе в вине.

Императрица замирает, на лице безмятежность, но я уверена – внутри бушует буря. Как же, я посмела нанести удар по её любимице, причём крайне болезненный удар.

– Нишаль, ты слишком серьёзна. Сегодня праздник! Мы поступи проще. Поскольку вы обе станете нашими невестками, то та из вас, кто будет первой, получит от нас приз – императорское свадебное платье.

Нехило.

И смешно.

Интересно, младший принц родной сын императрицы? Тенер и Райен родные, Нарен рождён от другой матери. Хм…

Я ловлю взгляд Тенера и глазами показываю, чтобы не вмешивался.

Вмешивается император:

– Ваше величество, разве оставлять вторую нашу невестку без подарка не слишком скупо, тем более на фестиваль Света?

Для императрицы это шанс отступить, но она настаивает:

– Ваше величество, конечно, обе наши невестки получат свадебное платье, но только одно из них будет императорским. Поскольку мы уже пообещали, леди Нишаль, леди Иолиль, подойдите.

Сказать это всё равно что открыто заявить, что она желает видеть наследником младшего принца и приложит все усилия, чтобы осуществить своё желание.

Мы с Иолиль выходим. Я ловлю полный беспокойства взгляд отца, безмятежно улыбаюсь.

– Ваше императорское величество, осмелюсь спросить, на иллюзию на какую тему вы бы взглянули с большим удовольствием?

– Сад мы уже видели. В саду поют птицы.

Тц, это уже слишком, ваше величество. В ваших глазах Иолиль заведомо сильнее, так вы ещё и подыгрываете ей, ведь ни для кого не секрет, что иллюзия белого голубя – её гордость, иллюзия, которую пока никто не смог не только превзойти, но и повторить.

– Иолиль? Нишаль?

Иолиль грациозно взмахивает рукой, и на краю возвышения появляется белоснежная птица. Красивая, сверкающая как снег в лучах восходящего солнца и совершенно неподвижная.

– Нишаль?

Я не повторяю жест Иолиль, взмахиваю кончиками пальцев, будто воду стряхиваю.



Глава 31


Голубь?

Голубя я беру за основу, делаю узнаваемым, но добавляю длинный хвост и небольшой хохолок. Иолиль напрягается, но повторяет. Я делаю лёгкое движение пальцами, и моя птица взмахивает крыльями.

Императрица подаётся вперёд, тотчас застывает, берёт себя в руки, возвращает на лицо выражение невозмутимости. Но тот миг, когда она теряет самообладание, я успеваю заметить. Император широко улыбается. Нарен и Райен удивлены. Тенер снова притворяется равнодушным истуканом. В зале оглушительная тишина.

Я демонстративно вопросительно поворачиваюсь к Иолиль. Дорогая, хочешь повторить?

Моя птица повторно хлопает крыльями, а то ещё решат, что им показалось.

Иолиль отрицательно качает головой, сдаётся и обжигает меня полным ненависти взглядом. Странная…

И я добиваю. Моя птица хлопает крыльями в третий раз, и не просто хлопает, а взлетает.

Силы утекают ощутимо, но достаточно медленно, чтобы не беспокоиться. По моим прикидкам я потрачу около трети объёма резерва, это приемлемо. И на возвышении расцветает роза. Фактически, это две движущихся иллюзии, я сливаю их в одну. Птица пикирует вниз, подхватывает стебель в клюв и снова взлетает.

– Он… настоящий?! – вскидывается Иолиль.

В тоне неприкрытое обвинение.

Отвечать? Пфф! Я направляю птицу точно на Иолиль. Иллюзия совершенно безвредно проходит прямо сквозь тело.

Сомнения в подлинности моей иллюзии у окружающих резко пропадают.

Треть резерва израсходована, пора останавливаться. Птица завершает круг, подлетает к Тенеру, усаживается на край стола и протягивает розу. Тенер подставляет ладонь, и роза рассыпается небольшим фейерверком. Красные искорки быстро затухают. Птица в последний раз хлопает крыльями и исчезает в вихре перьев, гигантскими снежинками пропадающих на столешнице.

Я кланяюсь.

– Юная леди Нишаль Ламбрин, боги даровали вам великое благословение. Моему старшему сыну действительно повезло, – император доволен исходом соревнования и открыто показывает свою радость.

– Ваша высокая оценка честь для меня, ваше величество.

Император одобрительно хмыкает и поворачивается к императрице.

Она уже справилась с собой, улыбается:

– Да-да, ваше величество. Его высочеству принцу Тенеру повезло. Вы выбрали прекраснейшую невесту.

Тенер, втянутый в разговор, поднимается из-за стола, делает пару шагов к трону, прижимает ладонь к груди:

– Ваше императорское величество, я благодарю вас. Супруги достойнее, чем леди Нишаль Ламбрин невозможно представить. Я бесконечно счастлив.

– Я рад это слышать, сын. Я назначаю свадьбу на последний день фестиваля Света. Как упомянула её величество, фестиваль Света самое удачное время для создания крепких брачных уз.

Так скоро?

– Благодарю, ваше императорское величество, – повторяет Тенер.

– Благодарю, ваше императорское величество, – эхом отзываюсь я.

Нам вторит папа.

– И, конечно, заслуженный приз, – император с улыбкой смотрит на императрицу.

– Разумеется. Леди Иолиль получит свадебное платье, подготовленное лучшими мастерами дворца. Первенство леди Нишаль неоспоримо. Может быть, кто-то желает оспорить? Смелее! – императрица не теряет надежды до последнего, но её попытка потеснить меня с пьедестала смотрится довольно жалко. – Леди Нишаль будет даровано императорское свадебное платье!

Я благодарю императора, императрицу, кланяюсь им поочерёдно, и третий поклон, чуть менее глубокий – Тенеру. Император с улыбкой принимает мою благодарность и позволяет вернуться за стол.

Всеобщее внимание слегка раздражает, но я терплю и притворяюсь скромной и приветливой. Иолиль идёт рядом со мной, ведь она до последнего оставалась перед возвышением. Интересно, сделает она глупость? Нет, не делает, спокойно занимает своё место.

Со всех сторон несутся шепотки:

– Она больше не может считаться первой красавицей, верно?

– Ох, как обычная девушка может соперничать с той, кого благословили боги? Конечно же, юная леди Нишаль первая красавица.

– И выходит за старшего принца.

– Кто знает? Невеста ещё не жена. Возможно, всё изменится.

– Ты думаешь, его величество откажет Иолиль и передаст леди Нишаль его высочеству Нарену?

– Если ей повезёт.

Я игнорирую квохтание, продолжаю ощипывать виноградины и поглядываю в сторону возвышения. Сын одного из министров с самым напыщенным видом декламирует короткое философское эссе, пафосно и довольно бессмысленно. Затем снова очередь юных леди – две девушки исполняют песню о широкой реке, текущей в горной долине, и их голоса звенят будто ручьи.

Проходят ещё два ничем не примечательных выступления.

Императрица приглашает перебраться в сад.

Сумерки давно сгустились, на небе появляются первые звёзды. Ночь обещает быть ясной. Лёгкий ветерок приносит ароматы цветов. Тьму разгоняют многочисленные светильники, развешанные на деревьях, высоких кустах и просто шестах. К светильникам слетаются ночные мотыльки.

Я мельком оглядываюсь. Рядом с павильоном расставлены многочисленные диванчики, впереди слуги подготовили площадки для выступления. Для юных леди – музыкальные инструменты. Можно сыграть, спеть или станцевать. Предполагается, что одна берёт инструмент, другая исполняет танец, но аккомпанировать могут и дворцовые артисты. Для юных лордов – на выбор небольшая арена под защитным куполом и стрельбище. Можно похвастаться как владением боевой магией, так и умением поразить мишень из лука.

Смотреть на выступления девушек мне не интересно, на выступления юных лордов – неуместно. Я отхожу в сторону. Придётся немного поскучать, но это не страшно. Скорее бы уже домой. Я с трудом сдерживаю зевок. Забиться бы в какой-нибудь угол и подремать, но нельзя.

– Леди Ламбрин, это поразительно!

А?!

– Ваша иллюзия…

Меня окружают пять или шесть девушек, наперебой засыпают довольно топорными комплиментами. И переходят к «вкусному»:

– Леди Ламбрин, я не знала, что вы брали уроки!

– Леди Ламбрин, ваш учитель настоящий гений! Хотела бы я выразить ему своё почтение.

Да зачем врать-то? Выразить почтение, ха! Нанять вы его хотите.

Молчать?

А зачем?

– Это не секрет, юные леди, – улыбаюсь я. – Не нужно так волноваться. Возможно, вы слышали, что в столицу прибыл таинственный маг, называющий себя Странником? Мне повезло встретить его в храме после семидневной беспрерывной молитвы. Странник увидел, что меня благословили боги и подарил мне чудесный цветок с семью лепестками. Странник сказал, что это настоящий Небесный цветок.

– Ах?

– Не может быть!

– Вы такая счастливая, леди Нишаль!

– В ту ночь мне приснился странный сон, в котором я почему-то владела искусством иллюзий. Утром я обнаружила, что у цветка осталось шесть лепестков. Сны продолжались шесть дней, и каждый раз лепесток исчезал. Говоря откровенно, я не думала, что чему-то учусь. Но когда леди Иолиль создала голубя, мне почудилось, что я вижу сон, и у меня получилось.

– Невероятно!

– Ох, ваше высочество?

Девушки расступаются, кланяются и уходят, оставляют меня с Тенером наедине. Условно наедине. Естественно, нас все видят.

– Значит, вам помог Странник, Нишаль?

Врать Тенеру я не хочу, но и открывать правду не собираюсь.

– Я преувеличила, – улыбаюсь я. – В моём рассказе далеко не каждому слову стоит верить, но можете быть уверены, что Странник не вымысел.

Тенер подходит ближе и спрашивает неожиданно серьёзно, в голосе прорывается напряжение, которое Тенер безуспешно пытается скрыть:

– Нишаль, у вас есть возможность передать Страннику сообщение? Я бы хотел с ним встретиться. На любых его условиях.

И что ответить?

Давать ложную надежду слишком жестоко, как мне кажется. Я совершенно не уверена, что смогу помочь. Все говорят, что Тенер потерял способности, но в этом-то и проблема. Насколько мне известно, способности – свойство души, их невозможно потерять. Это как способность дышать. Если её лишиться, то смерть наступает в считанные минуты. Либо целители ошиблись с диагнозом, либо я абсолютно некомпетентна. А если всё же целители ошиблись, то в чём именно? Я уже не раз думала об этом. Блокирующий артефакт? Тенер бы его не пропустил. Зелье с аналогичным действием? Тоже не верю, что Тенер на протяжении нескольких лет позволяет себя безнаказанно травить. А других вариантов в голову просто не приходит.

Конечно, многое станет понятно, когда я посмотрю на Тенера магическим зрением, но не факт, что найду причину. Поженимся, подсыплю снотворное, и буду разбираться тихо, спокойно разбираться. И скорее всего одной ночи будет мало.

– Тенер…

Появиться в образе Странника раньше, чем я буду знать, что делать, только образ портить.

– Прости, – он отворачивается.

Да что за!

– Тенер, я не могу обещать результат, но я сделаю всё возможное.

И… невозможное.



Интерлюдия 4 Тенер Азани


Нишаль выглядит искренне огорчённой, что не может помочь. Лучше бы молчал, только расстроил и её, и себя, лишний раз напомнил, что она выходит замуж за бесполезного, как будто сегодня этих напоминаний было мало.

Я пытался выйти на Странника, но пришелец бесследно исчез. Единственное, что я знаю – несколько дней назад он всё ещё был в столице, он посетил лорда Ливея. С чего я взял, что Нишаль может знать, как связаться со Странником, если связи с ним нет даже у министра юстиции?

Зато понятнее стало, что Нишаль изменилась не сама по себе, за ней стоит Странник.

И это… плохо.

Чужак явился в столицу, взял под крыло дочь губернатора, получил над ней неограниченный контроль, вышел на высокопоставленного влиятельного чиновника… Его цель неясна, но мирной она не выглядит. Возможно… Возможно, я должен отказаться от помощи Странника. Я собирался узнать его цену, но… После того, как выяснилось, что он может влиять на людей через сны, как я могу подпустить его к себе? Вернув магию, я верну и статус наследника.

Жаль. Я хочу жить.

Нишаль смотрит на меня, хмурится.

Взвалил неподъёмную ношу.

– Нишаль, не нужно принимать это так близко к сердцу, всё хорошо, – я справляюсь, улыбаюсь.

Нишаль не верит, но и не спорит. Пара вертикальных морщинок на переносице исчезают. Так хочется коснуться, разгладить, но нельзя. До свадьбы нельзя.

– Ты совсем ничего не ела за столом.

Она пожимает плечами:

– Если бы я увлеклась, то это была бы отличная возможность доставить мне неприятности.

Всё так.

– Мы можем вернуться в павильон вместе, – предлагаю я и поспешно добавляю. – К полуночи я провожу тебя к твоему отцу.

Нишаль задумывается. Внезапно её лицо озаряется счастливой улыбкой, Нишаль кивает и первой устремляется в павильон. Я догоняю её на втором шаге, а вот служанка Нишаль отстаёт.

В павильоне за дальним столом группа пожилых чиновников. Я провожаю Нишаль к её месту. Дворцовая служанка, несколько ошарашенная, что ей выпало прислуживать мне, догадывается подать стул, и я сажусь напротив, награждаю служанку слитком серебра:

– Что-нибудь сытное.

– Да, ваше высочество!

Служанка убегает и возвращается с двумя подносами мясных закусок. Я жестом показываю, что больше ничего не нужно. Достаточно горничной. Ата? Да, Ата. Имена доверенных служанок жены следует запомнить.

Нишаль набрасывается на закуски и, не скрываясь, наслаждается работой императорских поваров, жмурится, как котёнок. А ведь… она доверяет мне, иначе бы не расслабилась настолько. Глядя на Нишаль, я чувствую, как у меня разгорается аппетит совсем иного рода. Начинаю понимать, почему женщины и мужчины должны сидеть раздельно…

– Люди будут говорить, что вы меня безмерно балуете… Тенер.

– У меня получается?

Нишаль улыбается, но на вопрос не отвечает.

– Ваше высочество.

К нам подходит отец Нишаль.

– Лорд Ламбрин, не стоило беспокоиться. К полуночи я бы обязательно проводил юную госпожу к вам.

Раз уж сказано, что я балую жену, будущую, буду называть её госпожой.

– Ваше высочество, я не это имел в виду.

Конечно, это.

– Папа! – перебивает Нишаль, очень вовремя перебивает.

Отодвинув тарелку, Нишаль поднимается, обходит стол и молитвенно складывает у груди ладони.

– Дочка? – удивляется лорд Ламбрин.

– Папа, ты пришёл позвать нас вместе зажигать огни?

Вместе?!

Она хочет, чтобы я тоже…?!

Когда мама была ещё жива, она, как сейчас императрица, первую ночь фестиваля Света проводила с подданными и императором, а я оставался во дворце со слугами. Няни никогда бы не осмелились зажигать огни вместе со мной, принцем. Один… Слуги предлагали, но я этого не делал, я забирался на верхний этаж и смотрел в окно, пытаясь разглядеть, как где-то далеко, за садами, за павильонами огни зажигают другие. Конечно, из дворца не было видно парадный приёмный павильон.

Однажды, мне было четырнадцать, и появляться на дворцовом празднике я ещё не имел права, Райен убедил меня улизнуть на фестиваль в город. Соглашаться было неправильно, но я… Это был бы мой первый настоящий фестиваль, и я согласился. Зажечь огни вместе с братом, ведь у меня нет никого ближе, чем он… Незадолго до начала церемонии очередь перед рядами торговцев рассеялась, горожане спешили выйти на открытое пространство, приготовить свечи, а Райен бросился к прилавкам. Огни были ему не интересны, и мы всё пропустили.

С того раза…

– Тенер? – Нишаль смотрит на меня.

– Ты уверена?

– Ваше высочество, – вмешивается лорд Ламбрин. – О чём речь? Вы с Нишаль вот-вот поженитесь.

Нишаль тянет руку, будто собирается схватить меня за запястье. В последний момент замирает, морщится и тихо себе под нос фыркает что-то о замшелых традициях.

К нам приближается дворцовый слуга:

– Ваше высочество старший принц, господин Самский губернатор, юная леди, до полуночи меньше четверти часа.

– Хорошо, – киваю я.

Слуга с поклоном уходит.

Я действительно могу пойти с невестой и будущим тестем?

– Идёмте? – Нишаль втискивается между нами, крутит головой.

– Да, конечно.

И мы выходим в сад. Лорд предлагает свернуть на боковую дорожку. Мне тоже не хочется в толпу, и я согласно киваю.

Слуги специально для фестиваля собирают керамические желоба в довольно сложную систему и пускают по ним воду, а гости в полночь загадывают желание, зажигают свечу, ставят её на миниатюрный плотик и отпускают в рукотворный ручей. В ночи кажется, что по саду вьётся огненная лента. Желоба выводят воду с территории дворца, и свечи, которые не утонут, попадут в настоящую реку.

Мы петляем по дорожкам.

– Праздник в другой стороне, – осторожно замечаю я.

Нишаль передумала участвовать в церемонии? Очень глупо расстраиваться из-за такой ерунды. Я ведь не ребёнок. Просто…

– Сюда! – Нишаль прибавляет шагу. – Разве пруд не подходит?

Она… Боги, что у этой девушки в голове? Как она может идти загадывать желание к пруду с лотосами, после того, что там было?

Нишаль расплывается в шкодливой дразнящей улыбке, и я почему-то улыбаюсь ей в ответ, правильные мысли теряются.

Мы выходим к пруду.

Здесь довольно темно. Хотя эта часть сада открыта для гостей, сюда редко кто заглядывает, и фонари висят не слишком часто. Три подвешены под потолком беседки, остальные – на туях. Сад кажется полосатым, чередуются освещённые и тёмные полосы.

Нишаль взбегает в беседку:

– Ата?

Служанка поднимается следом и выкладывает на столешницу свечи и небольшие, размером с ладонь, плотики из толстых щепок.

– Я хочу…, – заявляет Нишаль.

– О желаниях не говорят вслух, иначе они не сбудутся, – поправляет лорд.

Нишаль пожимает плечами, выбирает плотик и берёт свечу.

– Тенер?

Я тоже беру плотик. Опустить свечу, не загадывая желания? Я не знаю, что загадать. Не верю, что этот обычай работает. Просто красивая традиция. Но не загадать, наверное, неправильно?

Ниашаль смотрит на свою свечу неожиданно серьёзно. Она поджигает фитиль от фонаря и, на ходу устанавливая свечу в крошечный плот, спускается к воде. Лорд Ламбрин чуть отстаёт от своей дочери. Я последний.

Кажется, знаю.

Раз этот праздник подарила мне Нишаль… Я зажигаю свою свечу. Пусть наш брак будет для Нишаль счастливым. Со мной или без меня, пусть она проживёт долгую счастливую жизнь.

Я закрепляю свечу в центре плотика, подхожу к кромке воды, присаживаюсь на корточки и лёгким толчком отправляю свечу в плавание, поднимаюсь.

На поверхности пруда мерцают три наших огонька.



Глава 32


Праздник длится всю ночь, ещё одна важная церемония – встреча восхода солнца. Дневное светило даже император приветствует поклоном.

Наконец, всё.

Тенер провожает меня до экипажа и лично захлопывает дверцу, не гнушаясь исполнить обязанности слуги. Я слышу, как он почтительно прощается с папой и уходит. Вскоре карета трогается, и начинается болтанка. Когда уехать пытаются все разом…

– Устала? – спрашиваю Ату. – Конечно, устала. Ничего, скоро доберёмся до постели, и спа-а-а-ть…

– Юная госпожа, я в порядке.

– Ата, обманывать можешь, кого хочешь. Но не меня.

– Простите, госпожа. Я…

– Понимаю, – перебиваю я.

Карета набирает ход. Видимо, мы вырвались из скопления экипажей. Я прислоняюсь лбом в стенку, а в следующий миг откуда-то издалека раздаётся голос Аты:

– Прибыли, госпожа.

Широко зевнув, я выбираюсь из кареты, киваю папе.

– Нишаль, иди отдыхать.

Очень скоро он вернётся в Самск, каждая минута, пока мы вместе, на счету, но не спать нельзя. Я обнимаю папу и требовательно упираю указательный палец ему в грудь:

– Ты тоже.

Папа счастливо улыбается, согласно кивает.

Добравшись до спальни, я первым делом отправляю Ату восвояси Раздеться помогает Шини. Я забираюсь под одеяло и мгновенно проваливаюсь в глухой колодец сна без видений. В темноте мне что-то мерещится, но я не могу разобрать, что или кто именно.

Выспаться не удаётся. Едва ли мне удаётся поспать часа четыре, и меня настойчиво будет Шини. В голосе зовущей меня служанки пробиваются нотки паники. Я с трудом открываю глаза.

– Юная госпожа, вестник от её величества доставил для вас свадебное императорское платье! Вы должны взглянуть.

– Так быстро?

Хотя, если вспомнить кошмар, в котором я не вышла замуж за Калана, то ничего удивительного. У свадебного наряда мало общего с нормальным платьем. Метры и метры ткани, которая скрывает фигуру, висит подобно мешку и волочится по земле. Сшить такое недолго, подгонять не требуется.

Впрочем, не исключено, что платье было готово изначально, просто императрица рассчитывала вручить его Иолиль.

Я поднимаюсь.

Шининемедленно подаёт мне полотенце, смоченное в холодной воде. Умываться времени нет, а вот освежиться обязательно нужно. Холод помогает взбодриться, я буквально стираю с лица сонливость. Шини подаёт мне платье цвета топлёного молока и, в качестве украшения, кружевную накидку.

Я спускаюсь. Шини следует за мной.

– Ата спит?

– Да, юная госпожа. Позвать?

– Нет, не нужно. Шини, уверена, ты прекрасно справишься.

Папа в приёмном зале уже развлекает вестника беседой. На столе нетронутый чай и огромный короб. Я поспешно склоняю голову:

– Отец, господин вестник, доброго дня.

Чай не тронут – это знак, что императрица нашей семьёй недовольна? Пфф, конечно, она недовольна! Полагаю, её величество в гневе. Но раз она открыто попыталась унизить Тенера, то у меня нет ни единой причины заботиться о её чувствах. К тому же её положение не кажется таким уж прочным…

– Доброго дня, юная леди Нишаль. Примите дар её императорского величества.

Вестник встаёт, поднимает короб. Я помню, сколько весило моё свадебное платье, оно шьётся из тяжёлой ткани и расшивается серебряной нитью. Императорское свадебное платье – золотой. Но дело, конечно, не в цвете. Присланное платье вряд ли легче предыдущего. Приплюсовать вес деревянного ящика… Вестник, крепкий мужчина, держит короб с заметным напряжением.

Я должна принять тяжесть из рук в руки? Ха!

Папа поднимается из-за стола, явно собирается вмешаться, но этого допустить нельзя. Зачем искать неприятности там, где я сама справлюсь? Я быстро сплетаю чары облегчения веса, сил уходит не так много, но всё же ощутимо. Я беру короб будто пушинку.

– Господин вестник, передайте, пожалуйста, её императорскому величеству мою глубокую благодарность. И, конечно же, я благодарю вас за заботу.

– Не стоит, юная леди. Доставить подарок от её величества мой долг.

Вестник заученно отвечает, а в глазах так и плещется потрясение.

Я, не выпуская короба, кланяюсь и ухожу.

Короб я отношу в комнату сама. Внешне – из уважения к её величеству. На деле же не могу я отдать такую тяжесть ребёнку. Шини, конечно, не совсем ребёнок, но тяжести носить ей вредно, а лишний раз показывать свой уровень владения магией не стоит.

Я ставлю короб на стол, падаю в кресло.

Подумать только, свадьба уже завтра…

А послезавтра папа возвращается в Самск, и будет совсем один. Нет, мне это категорически не нравится, надо папу возвращать в столицу. Или самой к нему перебираться? А как, если теперь я замужем? Хотя бы в гости точно можно будет выбраться.

– Шини, накроешь завтрак?

– Да, юная госпожа!

Шини убегает, а я подхожу к окну, останавливаюсь. Отсюда не видно вишню, под которой пряталась настоящая Нишаль. По традиции накануне свадьбы мне следует оставаться в своих комнатах, но сегодня праздник, поэтому некоторые исключения возможны.

Впрочем, мне нет дела до традиций.

Шини вносит поднос, быстро сервирует стол.

Я прищуриваюсь:

– Шини, подготовь чай, а затем пригласи, пожалуйста, папу, – он ведь мне ни в чём не отказывает.

– Да, госпожа.

Шини излишне торопится и папа приходит даже раньше, чем я закачиваю завтракать. Торопливо отодвинув тарелку, я промакиваю губы платком и бросаюсь обниматься. Папа неловко опускает ладонь мне на спину, он до сих пор каждый раз недоверчиво замирает, когда я так делаю:

– Ни-ни?

Я поднимаю лицо и честно говорю:

– Я не хочу, чтобы ты уезжал.

– Ни-ни.

– Пап, я знаю, что у тебя долг, служба, что ты обязательно поедешь…

– Ни-ни, ведёшь себя, как маленькая. А ведь ты уже завтра…

– Не напоминай, – капризно надуваю я губы.

Пап хмурится:

– Ни-ни, что-то не так? Его высочество очень хорошо к тебе относится.

– Я заранее скучаю по тебе, – улыбаюсь я.

– Ни-ни…

– Пап, а поехали вместе? Сидеть в четырёх стенах я буду после замужества.

– Ни-ни, но ведь не принято.

– И что? Это всего лишь традиция, жёсткого запрета нет. Давай поедем за город, чтобы нас не видели? И обязательно заедем в храм, вместе помолимся? М? За храм нас точно никто не осудит. М? – я нетерпеливо подпрыгиваю, нарочито притворяясь маленькой.

Папа смеётся:

– Безобразница.

– А то! – гордо объявляю я.

Папа кивает:

– Шини, передай приказ, чтобы подготовили мой экипаж.

– Да, господин!

В храм я еду не ради молитв, разумеется. Моя цель – повышенный магический фон. Резерв наполовину пуст, и это неприемлемо, тем более накануне свадьбы – завтра я должна быть во всеоружии.

– Всё же я беспокоюсь…

– Папа, уверена, его высочество отнесётся с пониманием к моему желанию посетить храм.

Папа окончательно сдаётся.

Храм располагается недалеко от столицы, мы доезжаем за два с небольшим часа, и всё это время мы с папой болтаем, я расспрашиваю о делах в Самске. О чём нам ещё говорить? Поначалу папа старается отделываться общими фразами, боится расстроить. Постепенно я вытягиваю подробности, а папа увлекается, начинает рассказывать больше, откровеннее. Дорога пролетает незаметно.

В самом храме мы надолго не задерживаемся, вместе поднимаемся на вершину пирамиды, вместе подходим к алтарю, вместе берём из ритуальной миски по щепотке бурого порошка и бросаем в горящий на алтаре огонь. Пламя моментально окрашивается в розово-малиновые тона, к небу устремляется дымное облако. Всё, можно спускаться и возвращаться.

Но я не тороплюсь.

Шини по моему распоряжению прихватила корзинку с обедом, и мы в саду при храме устраиваем пикник. Папа счастлив, я счастлива за него.

И резерв я восполняю почти полностью. Остатки доберу по дороге.

Домой мы возвращаемся довольно поздно, выслушиваем отчёт господина Енца.

– Старший брат, – на пороге появляется дядя.

Папа не удостаивает его и взгляда.

– Младший лорд Ламбрин?

Я потрясённо вздрагиваю. Папа из-за меня отверг родство?! Формально обе ветви остаются семьёй, никакого публичного разрыва не будет. Просто папа чётко провёл границу между собой и младшим братом. Теперь, что бы ни происходило, папа больше не будет вмешиваться.

– Старший лорд Ламбрин, – глухо повторяет дядя.

– Согласно записям вашей супруги в учётных книгах, ваш вклад в общий семейный фонд настолько мал, что его трудно заметить. Разницу в жаловании губернатора и простого чиновника упоминать не стоит. Ежемесячно три четверти моего жалования передавались в дом, вы же из своего жалования не выделяли и четверти.

– Я…

– Поскольку старшей ветви в родовом доме не остаётся, общий фонд будет разделён между двумя ветвями согласно вкладу каждой ветви. Доля старшей ветви переходит в приданое Нишаль. Ваша доля переходит в ведение вашей супруги.

– Да, лорд Ламбрин.

Дядя уходит не слишком огорчённый. По моему, больше всего его расстраивает, что он лишился не притока денег, а поддержки влиятельного губернатора. Собственно, родовой дом фактически остаётся за дядей…

Я прижимаюсь к папе, устраиваю голову у него на плече.

– Нишаль, тебе пора отдыхать. Завтра у тебя трудный день.

– Ага. Но я посижу с тобой ещё немного?

А потом надо тайком пробраться на кухню, прихватить на утро завтрак. Соблюдать «голодную» свадебную традицию я точно не собираюсь. И только потом спать…



Глава 33


Второй раз я забираюсь в свадебный паланкин.

Если прошлый готовил для меня дядя, и было ужасно неудобно, то в этот раз папа расстарался. Когда только успел? Внутри просторно, удобно. Сколько носильщиков переносят паланкин, не знаю. Наверное, человек восемь, а то и больше, движение плавное, паланкин почти не качается.

Сердце бьётся подозрительно часто. Нет ни единой причины нервничать, но я почему-то волнуюсь. Какой-то час, а то и меньше, и мы с Тенером станем мужем и женой, он увезёт меня в свой дворец…

Я же не хотела привязываться!

Я вздыхаю, на месте не сидится, но каким бы просторным паланкин ни был, встать и побродить не получится.

Папа рядом, возглавляет процессию.

Может, сбежать? Ещё не поздно.

Да что со мной?! Веду себя как настоящая новобрачная.

Тц!

Я закрываю глаза и пытаюсь успокоиться, но в голову лезут глупейшие мысли. А если я наступлю на подол и упаду? Императорское платье по местным меркам великолепно. Тяжеленная тёмно-синяя ткань щедро расшита золотом, что только добавляет ей веса. Жёсткий воротник-стойка чуть покалывает шею. Я проверяла, не зашили ли мне в него какой особый «подарок», но нет, колет золотая нить.

Рукава тянутся не на три метра, а на все пять. Про шлейф вспоминать не хочется. Накидка закрывает лицо, и сквозь неё я вижу мир расплывчато, будто в мутном мареве.

На свадьбе ведь ничего не случится, верно? Желающих испортить нам с Тенером праздник слишком много. Нам?! Я совсем запуталась.

Паланкин медленно опускается.

– Нишаль, – раздаётся из-за полога голос папы, – моя девочка. Ты покинула мой дом, и тебя уже встречает его высочество. Его высочество отныне будет беречь тебя. Я должен напутствовать тебя стать хорошей женой, но я не стану. Я оставлю тебе только одно своё отцовское напутствие. Нишаль, будь счастлива. И знай, чтобы ни случилось, ты всегда можешь прийти ко мне, и я поддержу тебя.

– Папа…, – мой голос предательски дрожит.

Шаги.

Папа отходит за паланкин.

На глаза наворачиваются непрошеные слёзы. Тряпка, скрывающая лицо – не так уж и плохо. Я делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю.

А Тенер терпеливо ждёт.

Калану терпения не хватило, прислал тётю меня будить. Я не могу знать наверняка, но мне кажется, что Тенер не шелохнется, будет стоять столько, сколько потребуется.

Я выбираюсь из паланкина. Каждое движение – с осторожностью. Хах, кому в голову пришло назвать свадебный наряд платьем?! В нём от платья разве что воротник, всё остальное – это полотна сшитой ткани, фасон «мешок». Ладно, не совсем мешок, у мешка рукавов нет. Но всё равно ужасно, а подол так и норовит оказаться под подошвой.

Я ступаю на плиты.

Тенер делает шаг навстречу, хотя именно невеста должна подойти к будущему мужу.

Я замираю, смотрю на него, и никакая тряпка не помешает мне увидеть, насколько в синем камзоле он хорош. Только почему нить серебряная?! Золото для императора и наследного принца. Или для любого принца милостью его величества. Получается, император не позволил Тенеру? Что это за ситуация такая, что невеста в золоте, а жених – нет? Не знаю, в чём подоплёка, но в одном уверена – Тенер унижен. Пожалуй, есть ещё кое-что, в чём я уверена. Того, кто стоит за этим унижением, я порву на лоскутки.

Тенер протягивает мне руку, и я опираюсь на его локоть. До пирамиды всего пару метров, но идти тяжело. Чувствую себя замурованной в кочан гигантской капусты. Как я справлюсь с лестницей?

Каким-то чудом Тенер угадывает мои опасения:

– Нишаль, я обещаю, я не позволю вам упасть.

– Верю.

Тенер точно удержит.

Одного обещания хватает, чтобы идти стало легче. Откуда-то берётся уверенность. Хотя почему откуда-то? Её мне подарил Тенер.

И мы вместе ступаем на лестницу, медленно поднимаемся шаг за шагом. Рукава и шлейф волочатся следом и тянут назад. Я мысленно радуюсь, что давала телу нагрузки. Дыхание остаётся ровным, пульс – тоже. Но одной мысли, что мы с Тенером сегодня останемся вдвоём, сердце бьётся чаще.

Мы преодолеваем треть лестницы.

Две трети.

Тенер странно вздрагивает и на миг замирает.

– М?

Сквозь тряпку ничего не рассмотреть, а сорвать нельзя. Тенер справляется с собой, и мы продолжаем идти, но я буквально кожей чувствую, что с ним не всё в порядке. Ему плохо? Но почему? Он не выглядит больным. Правда… Когда Тенер привозил дары, он тоже внезапно плохо себя почувствовал и поспешил уйти. Я тогда не придала значения. Мало ли, съел что-то не то. Оказывается, всё серьёзнее. Но почему за столько дней Тенер не обратился к целителю? Может быть, Тенер интересовался Странником не столько из-за потери магии, сколько из-за болезни?

Ладно, усыплю его ночью и буду разбираться и с магией, и с непонятной болезнью.

– Ты как? – тихо спрашиваю я.

– В порядке.

Врёт.

Мы поднимаемся на вершину пирамиды.

Тенер сразу же подходит к алтарю, на жреца не обращает внимания. Я тем более молчу. Невесте из-под покрывала подавать признаков жизни не полагается. Вот интересно, а как часто случаются подмены?

– Ваше высочество, добро пожаловать, – кланяется жрец.

А я?

Тенер берёт из миски ритуальный порошок, бросает в огонь. Пламя из рыжего становится ярко-малиновым.

– Невеста, – обращается ко мне жрец.

Хм?

С моими рукавами я порошок не возьму.

Жрец подходит ко мне вплотную, сдвигает край капюшона. Лицо по-прежнему спрятано, взглядам открываются лишь прядь волос. Я ещё в прошлый раз гадала, почему волосы собрали и закололи, а один локон оставили. Оказывается, для дела.

Щёлкают ножницы, жрец срезает локон.

Тенер достаёт футляр, вынимает документ с прикреплённой к нему прядью волос. Оригинальный способ опознания.

Жрец переплетает пряди, мою, срезанную только что и обещанную. Тон самую малость отличается – я много времени проводила с папой вне дома, и кончики выгорели на солнце. Я слегка напрягаюсь. Жрец же возлагает пряди на алтарь, сверху кладёт овальную пластинку с рельефным изображением то ли льва, то ли дракона, рассмотреть толком не получается.. Вероятно, это некий артефакт, так? Переходить на магическое зрение не хочется ради ответа на такую мелочь, да и ткань перед лицом помешает.

Печать жреца наливается ровным белым светом.

– Боги признают обещание невесты! – торжественно объявляет жрец.

А моё согласие? Хоть чисто формально, м? Не в этом мире.

Жрец возносит молитву и подсыпает ритуальный порошок в пламя на алтаре.

Огонь взвивается выше, к небу устремляется столб дыма.

– Его высочество старший принц достойный сын императорского рода. Леди Нишаль Ламбрин благословлена богами. Приказом его императорского величества леди Нишаль, дочь лорда Гадара Ламбрина становится женой его высочества принца Тенера. Боги свидетельствуют: брачные узы связывают две судьбы в одну.

Тенер берёт меня за руку, и жрец связывает наши запястья лентой.

Я зря жаловалась. Тенера тоже не спросили.

Жрец возносит молитву, ещё несколько раз кидает в огонь бурый порошок. Долго ещё, а?

Наконец, ритуал подходит к своему финалу. Жрец предлагает нам с Тенером… поджечь связывающую нас ленту в алтарном пламени. Какая свобода личности, о чём я? Здесь даже про пожарную безопасность не слышали. Но отказываться нельзя. Интересно, а много несчастных случаев на свадьбах?

Мы протягиваем связанные руки. «Хвосты» ленты попадают в огонь и ярко вспыхивают. Миг, и лента превращается в огненное кольцо. Слишком быстро для обычной ткани, видимо, пропитано специальным составом. Руке становится горячо, а Тенер крепче сжимает пальцы, успокаивает. Огонь сменяется чёрным дымком. Лента сгорела, а платье не пострадало.

– Поздравляю вас, ваше высочество.

Тенер отвечает лёгким кивком, помогает мне не запутаться в метрах ткани – я чуть не наступаю на шлейф, когда пытаюсь развернуться. Заступив мне дорогу, Тенер мимолётно улыбается и поправляет нависающий на лицо капюшон, снова крепко берёт меня за руку.

Его плохое самочувствие мне померещилось?

Мы ступаем на лестницу. Где-то далеко внизу толпятся зрители, и я начинаю считать шаги. Ступенька за ступенькой, мы спускаемся.

Но, не дойдя ступеней десять, Тенер останавливается, придерживает меня, чтобы не торопилась.

– Ваше высочество!

– Поздравляем, ваше высочество! – гости подходят ближе, папа в первых рядах.

По-моему, Тенер не должен был останавливаться, но вроде бы он ничего не нарушил.

Поздравления не стихают, но искренности в них мало.

Тенер слушает не долго, и прерывает очередной поток льстивого красноречия коротким взмахом руки.

– Позволив мне жениться на девушке, благословлённой небесами, его императорское величество оказал мне честь. Лорд Ламбрин, когда-то вы поклялись, что не примете никакой женщины, кроме своей супруги и будете хранить верность до конца своих дней. Я не могу сделать для вашей дочери меньше. Здесь, в храме, перед свидетельством богов и достойных лордов, я клянусь, что моя супруга леди Нишаль, урождённая Ламбрин отныне и навсегда станет единственной женщиной моей жизни.

Я слушаю оглушённая и не понимаю… Нарушить данное слово Тенер не сможет. Зачем обещать? В любовь я точно не верю. Симпатия – да, но не безумие, толкающее пожертвовать собой. Дав обещание, Тенер ведь ничего не выиграл.

Как он может знать, что однажды я не предам?

Гости ошеломлены не меньше меня, и только на лице папы расцветает счастливая улыбка.

Зачем? Этот вопрос бьётся в моей голове, как птица, попавшая в ловушку. Должна быть очень веская причина, чтобы Тенер так подставился, пример папы перед глазами. Я не вижу причину. Даже предположить не могу.

А Тенер держится так, будто не произошло ничего особенного.

Мы спускаемся, и гости расступаются.. Мне не терпится остаться с мужем, теперь уже мужем, наедине – слишком много у меня к нему вопросов, но Тенер провожает меня до паланкина, терпеливо ждёт, пока я заберусь внутрь и пока слуги загрузят следом метры шлейфа и рукавов. Полог на паланкине опускается, и я остаюсь в одиночестве.

Ничего, я умею ждать.

Будь Тенер обычным женихом, мне бы пришлось приветствовать его отца, затем старшую госпожу дома, и затем бы до самого вечера, пока новообретённый муж не придёт от гостей, я сидела бы в спальне в окружении новых родственниц, но по традиции принцы на совершеннолетие получают дворец и некоторое денежное содержание. То ли принцев так учат самостоятельно управлять хозяйством, то ли держат подальше от короны, во избежании соблазнов прирезать венценосного отца и устроить переворот – откуда именно растут корни традиции не знаю, зато знаю, что благодаря ей я буду не только избавлена от тесного общения с членами императорской семьи, но и сразу стану хозяйкой целого дворца.

– Под сидением, – долетает до меня шёпот Тенера.

Что под сидением?

Я отвлекаюсь от гаданий о причинах странной клятвы, кое-как закатываю один рукав и заглядываю вниз. Под сидением спрятана корзина, причём утром её не было. От Тенера? Я достаю, откидываю плетёную крышку.

Тенер!

В день свадьбы невеста голодает, но Тенер вопреки традициям приготовил для меня полную корзину еды.

Паланкин плавно поднимается в воздух.



Интерлюдия 5 Тенер Азани


Приступ? Опять?!

Последний случился в день, когда я доставил обручальные дары. Я был уверен, что у меня есть ещё дней пять по крайней мере.

Но сейчас, когда я с Нишаль поднимаюсь к алтарю?! Судьба будто решила посмеяться напоследок.

Я делаю глубокий вдох и выдыхаю, стараюсь не сбиться с шага, чтобы Нишаль ничего не заметила. Я не могу позволить кому бы то ни было увидеть мою слабость. Я не имею права ни опозорить императора, ни подвести Нишаль. Что с ней будет, если я упаду? Нет, я обязан справиться.

В этот раз волна боли поднимается непривычно медленно, пальцы начинают подрагивать. Я выжидаю, пока волна поднимется, готовая захлестнуть с головой. И усилием воли отбрасываю её от себя.

Получилось. Только расплата за отсрочку, подозреваю, будет ещё более жестокой. Похоже, у меня осталось ещё меньше времени, чем я надеялся. Жаль… Но это ничего, хотя и обидно. Главное пережить этот приступ, нельзя в день свадьбы оставить Нишаль вдовой, обвинят ведь, и влияния лорда Ламбрина не хватит, чтобы защитить её. Вот потом можно и уходить. Хотя нет. Надо ещё немного продержаться и отвезти Нишаль в Самск, чтобы, овдовев, она вернулась под опеку родного отца. Императрица не простит унижения, и оставаться в столице без меня Нишаль опасно.

Жрец оглашает приказ его императорского величества, связывает наши с Нишаль руки.

Супруга…

Мы спускаемся. Я хочу ускорить шаг, но нельзя – свадебное платье слишком неудобное. Волна боли поднимается неожиданно. Сейчас собьёт с ног… Нет, я давлю её повторно. Никогда прежде у меня подобного не получалось. Не хватало концентрации и желания? О том, какая расплата придёт за двойную отсрочку лучше не думать.

Я останавливаюсь на лестнице, останавливаю Нишаль.

Пожалуй, единственный подарок, который я могу ей сделать, это клятва:

– Леди Нишаль, урождённая Ламбрин отныне и навсегда станет единственной женщиной моей жизни.

Серьёзное обещание, но не в моём положении.

Я провожаю Нишаль до паланкина, опускаю полог и тороплюсь вернуться в карету. Наконец! Стены кареты надёжно скрывают меня от чужих глаз, я откидываюсь на спинку сидения, достаю из внутреннего кармана прут.

Но почему-то никаких признаков возвращающегося приступа нет. Странно…

Карета трогается.

Всю дорогу до дворца я тереблю прут, готовый к тому, что он понадобится мне в любой момент. Карета покачивается, убаюкивает. Ничего не происходит. Впору поверить в благословение богов, только я уж точно знаю, что это не оно. Заманчиво, однако, будь это благословением, волна боли не начала бы подниматься второй раз. Поэтому я жду. И гадаю, что случится раньше: боль всё-таки придёт или процессия доберётся до моего дворца. Карета движется медленно, ведь паланкин несут люди, да и гости в своих экипажах следуют за нами, вырываться вперёд нельзя.

Плавный ход нарушается, карета останавливается, и снаружи раздаётся голос управляющего:

– Ваше высочество, с возвращением!

Я прислушиваюсь к себе. Затишье беспокоит, но я никак не могу повлиять на ситуацию. Я прячу прут обратно во внутренний карман и приказываю открыть дверцу. Когда я спускаюсь на мостовую, гости уже выходят из своих экипажей и окружают паланкин.

– Моя супруга, мы прибыли.

Нишаль отвечает с небольшой заминкой. Прячет корзину?

– Да.

Я откидываю полог, протягиваю руку и помогаю Нишаль спуститься.

– Сто сыновей и сто дочерей супругам! – выкрикивают гости, и забрасывают нас лепестками цветов.

Под звуки музыки я подвожу Нишаль ко входу, и мы разворачиваемся к гостям. Я благодарю за поздравления и приглашаю гостей в большой приёмный зал. Нишаль молчит, сегодня ей говорить не положено, но стоит она рядом со мной, как полноправная хозяйка.

Я провожу Нишаль в дом, гостей перехватывает Лавин Енц. Хенран на подхвате. Можно не сомневаться, что приём будет начат безупречно. А у меня… Приступ должен накрыть вот-вот, но почему-то ничего не происходит, и это нервирует. Я веду Нишаль по коридорам и, стараясь отвлечься от неприятных мыслей, гадаю, нарушит ли Нишаль традицию и снимет капюшон или не станет. Не стала. Нишаль кажется подозрительно притихшей.

Мне почему-то думалось, что свадьба для Нишаль не повод волноваться. Я ошибся?

– Мы почти пришли, – поясняю я.

– Хорошо…

Нет, голос спокойный, ровный, только задумчивый.

– Твои горничные, Ата и Шини, уже прибыли.

– Чудесно!

Вот теперь я слышу искреннюю радость.

Я распахиваю дверь, подвожу Нишаль к дальнему дивану и помогаю сесть:

– Твои покои.

– Угу.

Интерес снова гаснет.

Если она волнуется, то я должен её успокоить, приободрить, но:

– Нишаль, прости, я обязан вернуться к гостям.

– Тебе придётся их развлекать? Сочувствую, – хмыкает она. – Иди, конечно. О чём ты?

Сладко потянувшись, Нишаль закидывает ногу на ногу. Я застываю. Ни одна леди не позволит себе принять столь… Вульгарной или неэлегантной позу не назвать, нет. Свободной? Вот именно.

Леди Загадка, похоже, я так и не смогу тебя разгадать. Ещё мгновение назад я решил, что Нишаль нервничает, но теперь уверен, что это не так, она ни капли не смущена ни тем, что мы одни, ни тем, что через несколько часов я приду в её спальню как муж. Рядом с Нишаль душевно тепло. Как ни парадоксально, потому что под внешней хрупкой беззащитностью скрывается умная и опасная противница.

Не хочу уходить, хочу сесть рядом и… Не важно: слушать её голос, отвечать на самые неожиданные вопросы или уютно молчать.

– Тенер?

– Отдыхай.

Гости уже сидят за столами. Я занимаю место хозяина.

– Долгого здравия вашему высочеству!

Сегодня мне не нужно произносить речь, сегодня я принимаю тосты в мою честь. Как когда-то, когда я вернулся с победой…

Хорошо, что можно не пить по-настоящему, а лишь поднимать бокал. Я… с нетерпением жду вечера, и в то же время… Я пока не понимаю, почему приступ так легко отступил, но во внезапное исцеление точно не верю. Способности-то не вернулись, как магии не было, так и нет, и ни малейшего намёка на возвращение.

Время мучительно тянется.

Наконец, слуги начинают зажигать фонари, и гости понимают, что пора расходиться. Нет, сразу никто не уходит. Один из министров поднимается, выходит вперёд, произносит очередной тост в мою честь. За его плечом встаёт слуга с небольшим лакированным сундуком.

– Ваше высочество, в знак моей искренности я хотел бы преподнести вам вазу, росписи знаменитого Шер-Нихана.

Антиквариат?

Придраться не к чему, но будь я наследным принцем, подарок был бы иным.

Далеко не все демонстрируют подарки, многие передают их сразу слугам, я позднее увижу отчёт. Если доживу… По спине пробегает озноб.

Последние пожелания, и я благодарю гостей за их сердечность, поднимаюсь и покидаю приёмный зал первым – эта привилегия всё ещё со мной, гостей проводят Лавин и Хенран.

Дурнота накатывает внезапно, я прижимаюсь к стенке, пережидаю потемнение в глазах. Я… я зрение теряю?!

Кончики пальцев начинают подрагивать.

Приступ.

Нишаль меня видеть не должна, никто не должен. Ближе всего мой рабочий кабинет. Не обращая внимания на усиливающуюся дрожь в коленях, я иду, почти бегу. Успеваю крикнуть кому-то из слуг, чтобы меня не беспокоили, захлопываю дверь, прохожу насквозь кабинет Хенрана. Вообще-то у него отдельный, но иногда нужно, чтобы он был рядом.

Я врываюсь к себе, захлопываю вторую дверь. Успел…

Начинаю понимать, почему мне удалось получить отсрочку дважды – этот приступ будет особенным, в разы сильнее прошлых.

Дойти бы до…

Трясущимися руками кое-как достаю прут, вгрызаюсь.

Шаг, ещё.

Боль скручивает, бросает на пол.



Глава 34


Сидеть в спальне весь день и терпеливо ждать? Ха!

Нет, смущать гостей своим внезапным появлением я не собираюсь, это лишь уронит авторитет Тенера. Я избавляюсь от свадебного платья, переодеваюсь в лёгкое домашнее и отправляюсь осматривать внутренние помещения, куда гостей не проводят. Или проводят, но очень-очень близких. Сейчас таких во дворце точно нет, а следовательно дворец в моём полном распоряжении.

Господин Енц идеально скрывает недовольство моим слишком раскованным поведением, но я всё равно чувствую его истинное отношение. Наверное, не очень хорошо сходу настраивать управляющего против себя, но лучше он сразу увидит меня настоящую и постепенно примет, нежели я буду в собственном доме притворяться, да ещё и перед слугой.

Я обхожу женскую половину и сворачиваю на мужскую.

– Ваше высочество?

Я не сразу реагирую. Оборачиваюсь, удивляясь, что Тенер пришёл. И лишь потом осознаю, что господин Енц обратился ко мне, ведь по мужу я получила титул принцессы.

– Да?

– Здесь располагаются покои его высочества.

– Хм?

– Здесь располагаются покои его высочества, – с нажимом повторяет господин Енц.

Махнув рукой, прохожу мимо. Естественно, я не собираюсь вламываться в спальню Тенера без его приглашения, но расположение ключевых помещений следует запомнить. Скоро я нахожу кабинет Тенера, тоже миную. Хозяйственными вопросами я пока не интересуюсь. Да, это моя обязанность, но вряд ли мне стоит вмешиваться всерьёз, уверена, что господин Енц справляется блестяще.

Интерес к дворцу я теряю, наткнувшись на библиотеку. Книги! Много книг! Есть что-нибудь о магии? Под заказ мой торговец «смелыми» альбомами находил для меня весьма занятные труды, но его возможности, увы, ограниченны.

Как выяснилось, моё слабое место – владение чарами, не требующими серьёзных затрат энергии. Система начисляет мне караты за объём силы, которую я через себя пропускаю, поэтому я и сосредоточилась на энергоёмких заклинаниях. К тому же они эффективнее. Какой бы продуманной ни была, например, магическая защита, её всегда можно снести грубой лобовой атакой. Понятно, что есть нюансы, и маг с меньшим резервом может выйти победителем из схватки с более сильным противником, но в целом решающим фактором оказывается всё-таки сила. Словом, любые практические руководства и сборники заклинаний – то, что мне нужно. Впрочем, почитать теорию магии тоже не откажусь.

Из очередной книги выныриваю, когда за окном начинает смеркаться. Взять недочитанную книжку с собой? Пожалуй, нет. В спальне в первую брачную ночь научным трудам не место. Потом вернусь и дочитаю. Не сбежит же от меня книга, в самом деле.

– Гости…?

Господин Енц понимает меня с первого слова:

– Ваше высочество, праздник заканчивается. Гости начали преподносить дары.

– Я вернусь.

– Да, ваше высочество.

Я приказываю Ате подготовить мне ванную как можно скорее. Утром меня купали в травяных отварах, тёрли мягкими губками, умащивали маслами. Но весь день прошёл, и перед приходом Тенера однозначно нужно освежиться.

Девочки прекрасно справляются с задачей, помогают после ванной одеться в лёгкое светлое платье, мало отличающееся от ночнушки. Светлые слои кружева скрывают всё, что должно быть скрыто, но при любом движении кружева чуть сдвигаются, позволяют мелькнуть обнажённой коже. Зрелище должно взбудоражить воображение.

Выслушав сообщение, что Тенер прощается с гостями, я отпускаю девочек, устраиваюсь в кресле и замираю в ожидании. Полумрак в комнате разгоняет живое пламя свечей. Когда Тенер войдёт, он, вероятно, не сразу меня заметит… Я предвкушаю.

Время идёт, но Тенер так и не появляется.

Я всё больше хмурюсь. Как мне кажется, вполне в характере Тенера не пугать юную жену близостью, ведь большинство дочерей богатых семей не только хранят целомудрие до свадьбы, но и вообще слабо представляют, что происходит между двумя в спальне. Скорее всего Тенер бы предложил поужинать и лечь, дал бы время привыкнуть, постепенно приручал…

Но он не приходит даже пожелать спокойной ночи!

Что-то случилось? В доме тишина.

Я стискиваю кулак. Нет уж, извини, Тенер, но я не позволю себя игнорировать. Неприлично идти в спальню к мужчине, даже если это твой законный муж? Ха!

Я пролетаю коридоры, распахиваю дверь. Слуги просто не успевают за мной.

– Госпожа?

Я игнорирую. Прохожу насквозь гостиную, ещё какое-то помещение, врываюсь в спальню.

Кровать застелена и нетронута. Тенера в его комнатах нет.

– Госпожа, его высочество приказал его не беспокоить, – догоняет меня одна из горничных.

– И где же Тенер? – я шокирую служанку обращением к принцу по имени.

Она отступает на шаг:

– Его высочество не велели…

Да в чём дело?!

Я бы поняла, если бы Тенер мной пренебрегал, в первую же ночь бросить новобрачную одну было бы логично. Но Тенер напротив исключительно заботлив и уважителен. Значит, что-то не так.

Пусть мужчина сам разбирается со своими проблемами? Для местных именно так и правильно, жена должна заниматься домом, хозяйством и ни в коем случае не лезть в дела супруга. Но я другая. Раз Тенер теперь мой муж, проблемы у нас общие.

– Тенер покинул приёмный зал?

– Да, госпожа.

Ответ уверенный, на ложь не похож.

Кабинет проверить? Начну с кабинета, а если в кабинете нет, раскину поисковую сеть. Резерв полон – уж мужа найти точно хватит.

Хм… Когда мы поднимались, мне почудилось, что Тенеру стало нехорошо, но потом всё было в порядке. Но тогда бы он пригласил целителя, прихода посторонних ни Ата, не Шини не заметили.

– Госпожа!

– Ты смеешь вставать у меня на пути? – спрашиваю без угрозы, скорее с любопытством.

Я ни на шаг не замедляюсь, без стука дёргаю дверь. Заперто?

Я стучу:

– Тенер?

Нет ответа.

Но заперто-то изнутри. Или нет? Лёгкий одиночный щуп засекает впереди жизнь, впереди кто-то есть.

– Тенер! – повышаю я голос.

Да в конце концов!

В моём представлении интуиция – это не какое-то мистическое чувство, а работа подсознания, оно замечает детали, которые я пропускаю, выстраивает логическую цепочку и выдаёт сразу готовый результат. И сейчас у меня очень тревожное предчувствие.

– Все ушли. Бегом!

Когда надо, приказы давать я умею. Слуги бросаются прочь раньше, чем осознают, что именно они делают. Коридор в считанные секунды пуст. Наверное, у меня бы не получилось справиться так эффектно, если бы здесь оказались господин Енц или помощник Тенера, но они провожают гостей.

Удар.

Я сношу замок, врываюсь.

Приёмная? Помещение пусто, а, судя по отклику магического щупа, мне дальше. Я рефлекторно закрываю дверь – нечего любопытным сюда заглядывать. Хотя господину Енцу слуги наверняка доложат…

Пробиваю вторую дверь, замираю на пороге.

Тенер!

Скрючился на полу, хрипит. На грохот моего вторжения реагирует, взгляд становится осмысленным. Тенер ухитряется чуть приподняться на локте, сплюнть измочаленную ветку, которой он защищал зубы:

– Уйди.

Я стою как пришибленная. Я ожидала чего угодно, но не того, что найду Тенера на полу с затуманенным от боли взглядом.

– Уйди, – с мучительным усилием требует он.

Нет, не могу.

Я перекрываю дальнюю дверь магией, слуги нам тут точно не нужны. Раз Тенер не вызвал целителя, значит, его ломает не первый раз, и он уже знает, что целитель бесполезен.

Я перехожу на магическое зрение, внимательно всматриваюсь, и… ничего. Судороги есть, мышцы, особенно стопы и кисти рук, сведены. Боль, должно быть, невыносимая. Но это всё – последствия. А причина? Причины нет, Тенер абсолютно здоров, шрамы старых травм не в счёт.

Добавив в глаза силу, всматриваюсь в ауру. Если проблема не в теле, то – в магии? Ауру тоже корёжит и крутит, я всматриваюсь во всё более и более глубокие слои. И снова – ничего. Ауру корёжит, но проблема не в ней.

Но так не бывает!

Нет ни болезни, ни проклятия, ни раны. Ни-че-го.

Ругнувшись, вливаю в глаза ещё больше силы. Вообще-то это небезопасно, я рискую ослепнуть, но… Со стороны, наверное, выглядит эффектно – мои глаза пылают как прожектора, энергия быстро уходит. Пока резерв почти полон, но если продолжу расходовать…

Я вливаю ещё больше энергии.

– Ох, Система!

Какой извращённый ум додумался до такого?!

Большая часть моей пятой жизни прошла на Острове Ведьм. Магия считалась привилегией женщин, а мужчины всю жизнь носили блокираторы, и абсолютно безвредно. Блокираторы действовали по принципу рассеивания, то есть при любой попытке применить чары выходил безобидный пшик, а если мужчина бы вдруг попытался ударить концентрированной силой, то браслеты опять же, просто бы распылили направленную энергию, и результатом стал бы всё тот же пшик.

И при этом энергия свободно циркулировала по телу, как и у любого немага. Если продолжить аналогию с воздухом, то мужчины на Острове Ведьм свободно дышали, говорили, но были лишены возможности петь или кричать. Блокировка никак не сказывалась ни на здоровье, ни на продолжительности жизни.

Тенер…

Никогда бы я не додумалась до столь… жестокого способа? Уж точно, убить милосерднее.

Тенера заперли в непроницаемом коконе, полностью отрезали от силы, разлитой в окружающем пространстве. Я была права – способностей лишить невозможно. Тенера лишили возможности их применять, сила упирается в стенку кокона и не находит выхода.

Магия, оставшаяся в энергетическом центре и каналах, с годами застоялась, «загнила», и теперь душа бессознательно пытается избавиться от разрушающего её яда. Только кокон никуда не делся, отрава доходит до кончиков пальцев, а вырваться не может – отсюда судороги, боль. Вероятно, это далеко не первый приступ. И, полагаю, с каждым разом приступы чаще, дольше, болезненнее.

Осталось понять, как разрушить кокон. Никогда ни с чем подобным не сталкивалась.



Глава 35


Резерв опустел на четверть, глаза уже не просто горят, их режет. Но я упрямо продолжаю рассматривать кокон. Плотный мешок, пробить который изнутри Тенер не может. А я снаружи? Сколько вложить в удар? Накопитель со мной, купить ещё – минутное дело. Сливаю четверть резерва.

Хах…

Сказать, что кокон вообще не поддаётся, неправильно. Но пробить его у меня не выходит, удар потрачен впустую – кокон попросту пружинит.

Вложить в удар всё, что осталось и добавить накопители? Пожалуй, нет. Кокон структура слишком высокого порядка, для успешной грубой атаки меня, скорее всего, не хватит. Да и потом мне сила понадобится.

Нет, действовать надо тоньше.

Как же неудобно, что Тенер лежит, скрючившись.

То есть можно подождать, пока приступ закончится, разбираться потом, а сейчас сосредоточиться на обезболивании.

Но…

Я не могу обезболить! Судороги – это почти ничто, корёжит ауру, энергетическую структуру.

Значит, пытаюсь убрать причину.

Я с силой щиплю себя за запястье, на глаза наворачиваются слёзы, и глазам становится капельку легче. Я всматриваюсь в кокон. Не может же он быть сплошным, верно? Так или иначе, кокон – это своеобразная энергетическая структура, безумно плотная, отчего кокон кажется цельным мешком. Но у любого мешка есть горловина, а у чар – точка, где они сходятся, слабое место. Если, например, речь идёт о защите дома, то подобное место обязательно закрывают вторым, а то и третьим слоем дополнительных чар, маскируют, прячут, оставляют ложные дыры и ловушки. Но кокон сложным не выглядит. Да и считается, что нет в этом мире магов, чьих сил хватит, чтобы не то что снять кокон, а просто заметить. Значит, необходимости в дополнительной защите не было…

Нет?! Но кто-то же создал кокон. Хотя тут возможны варианты: иномирец, как я, убеждённый, что он такой один или, например, разумное существо высоких планов, призванное на время, те же дивные духи… Или вообще артефакт был использован. Я же могу артефакт из каталога Системы передать другому магу, а в некоторых случаях для активации даже не обязательно магу.

Отвлечённые размышления не мешают методично искать слабое место в коконе.

Тенер выгибается, хрипит, во взгляде чуть ли не ненависть. Ну да, как же, смею смотреть на слабость. То, что у меня глаза горят, Тенер с пола, похоже не видит. Или не осознаёт.

– Есть!

Я падаю на колени, рывком разворачиваю Тенера спиной ко мне, благо сопротивляться он не может. Нашла! Похоже, тот, кто накидывал и затягивал кокон, бил сзади. Нужная мне точка в районе затылка.

Эх, плоха я с ювелирной работой, слишком тонкая работа, и с первого раза у меня не получается. Со второго тоже. Я не сдаюсь. Надо исхитриться попасть точно.

– Ни-ни…

– Сейчас…

Да!

Мне удаётся зацепить энергетическую линию структуры кокона. Не только зацепить, но и удержать. Теперь надо тихонечко аккуратно-аккуратно потянуть, зафиксировать, чтобы никуда не убежала. Да… И ещё потянуть, раскачать. Энергетические нити расходятся. Прости, Тенер, придётся ещё самую малость потерпеть – я закрываю образовавшееся отверстие собственной силой, чтобы пробраться внутрь кокона и через разрыв сорвать его разом. Если бы я не закупорила дыру, магия нашла выход, и с напором бы я не справилась, а уходила бы она долго и не полностью.

Рывок, кокон слетает.

Меня обдаёт фонтаном энергетическое мерзости, я передёргиваюсь от отвращения, но не отстраняюсь.

Наконец-то, можно перестать выжигать себе глаза. Я отключаю магическое зрение и крепко зажмуриваюсь. Дальше буду действовать на ощупь.

Я переворачиваю Тенера на спину. Как хорошо, что на полу достаточно тёплый ковёр. Да и под ковром, похоже, не каменные плиты, а дерево. Паркет? Не важно.

Действовать придётся грубо, но иначе будет только хуже, а нормальных специалистов тут нет. Я торопливо расстёгиваю камзол, задираю рубашку, мимоходом отмечаю, что судороги прекратились. Я кладу ладони Тенеру в район солнечного сплетения, прикидываю, что у меня осталось чуть больше половины резерва. Пожалуй, должно хватить даже без накопителей.

Тела живых существ пронизаны энергетическими каналами как кровеносными сосудами. Маги используют основные, самые широкие каналы. Остальные, можно сказать, служебные, по ним сила как раз циркулирует по телу. Но сейчас по этим малым каналам я направляю свою энергию в резерв Тенера.

Запрещённый приём, но иначе как маг Тенер останется инвалидом, каналы слишком жестоко покорёжены.

Я наполняю его резерв и заставляю свою силу растечься по организму. Фактически, я выдавливаю, вымываю всю отраву. А заодно растягиваю и выравниваю каналы, чтобы они не схлопнулись, на свернулись, а приняли правильный вид.

Тенер затихает. Должно быть, ему всё ещё больно, но, уверена, уже не так.

– Ещё немного.

Я перекидываю ногу через его бёдра, для удобства усаживаюсь верхом и беру его ладони в свои руки. Резерв пустеет, поэтому устроим круговорот. Я заставляю силу течь из моей правой руки в его леву, а из его правой своей левой наоборот поглощаю. Минут пять активной циркуляции хватит? Больше – тоже во вред.

Да оно вообще всё вред!

Я вызываю голографическое окно, открываю каталог и покупаю браслеты-блокираторы по типу тех, которые использовались на Острове Ведьм, только ещё и ограничивающие потоки магии. Энергетические каналы должны зажить, и лучшее лечение – оставить их на некоторое время переполненными чистой магией.

Браслеты выпадают из воронки, и я защёлкиваю их Тенеру на запястья.

– Ты как? – спрашиваю я.

Тенер смотрит на меня мутным взглядом, и я невольно улыбаюсь. Радужка частично восстановила цвет.

– Ни-ни…

Тенер глубоко вдыхает, закрывает глаза и… расслабленно засыпает.

Позвать слуг, чтобы перенесли? Я даже на дверь оборачиваюсь, но вдруг ловлю себя на том, что руки дрожат, ноги подкашиваются. Вроде бы ничего особенного не делала, а выжала себя досуха. Короче, ковёр ничего не хуже матраса, да и оставлять Тенера даже ненадолго сейчас нельзя, слишком много моей силы в его ауре. Именно поэтому метод в моей прошлой жизни и считался запрещённым, побочный эффект сродни банальному привороту, только гораздо сильнее.

Мда, попал Тенер…

Я слезаю с него, устраиваюсь рядом, прижимаюсь и сама не замечаю, как проваливаюсь в сон.

Первая брачная ночь удалась, на полу, в обнимку… Проснувшись, я не сразу понимаю, где нахожусь. Вроде бы лежу удобно, но непривычно. Оказывается, за ночь я закинула на Тенера ногу, потом руку, а потом и голову пристроила ему на плечо, обняла, вцепилась. Мда… Поднимаю взгляд выше. Тенер не спит, смотрит на меня с лёгкой улыбкой. Глаза почти полностью восстановили цвет.

– С добрым утром, – жмурюсь я.

Надо встать, в отличии от меня, Тенеру вряд ли удобно.

– Доброе утро, Ни-ни. Мне не приснилось, да?

– Тенер, как ты себя чувствуешь?

– Непривычно. Лёгкость во всём теле.

Я слезаю с Тенера, сажусь, скрестив ноги. Тенер медленно поднимается. Видимо, тело затекло. Ещё и я… Ай, ладно! Хорошая же брачная ночь получилась.

Тенер поднимает руку, рассматривает браслет.

– Это блокиратор, – поясняю я. – Пока энергетические каналы не восстановятся, тебе нельзя пользоваться магией. Что более важно, блокираторы контролируют поток энергии, поэтому раньше, чем через неделю снимать нельзя. Снимаются свободно.

– Нишаль…

Я ухмыляюсь не без некоторого самодовольства, сладко тянусь и ловлю на себе полный желания взгляд Тенера. Он протягивает руку будто хочет коснуться моего лица. И я вспоминаю, что всё это побочный эффект. Я рывком поднимаюсь, отхожу в сторону.

– Мда.

– Нишаль?

– Маги обычно работают с энергией из окружающего пространства или из той же энергии, но заключённой в накопители. Энергетическая структура живых существ для магии всё равно что фильтр, только на выходе получается не просто очищенная сила, но и сила с уникальным привкусом души, через которую она прошла. Поскольку я восстанавливала твои энергетические каналы за счёт своего резерва, у тебя сейчас восприятие искажено, я кажусь тебе значимой, близкой. Это… пройдёт. Должно пройти.

Хах, Тенер слишком много «хлебнул», чтобы избавиться от последствий так легко.

– М-м-м? Ни-ни?

Я стою отвернувшись, и не замечаю, в какой миг Тенер оказывается у меня за спиной. Откуда это доверие? В его присутствии я настолько расслабилась, что совсем не слежу за обстановкой, только за внешним периметром.

Его ладони ложатся мне на плечи. Тенер слегка сжимает пальцы, нежно, не торопясь, массирует, спускаясь ниже по спине, а затем поднимаясь на шею, касается затылка. От неожиданности я выдаю самую первую, самую искреннюю реакцию – подаюсь назад, отдаюсь его рукам. Нежный массаж остро приправлен провокацией, соблазном.

– Тенер.

– Ни-ни, ты слишком много думаешь. Если ты думаешь, что моё отношение к тебе изменилось из-за магии, то ты ошибаешься.

– А из-за чего же оно по-твоему изменилось? – оборачиваюсь я.

– Оно не изменилось, – глядя мне в глаза твёрдо произносит Тенер.

– Ах-х…

Тенер оставляет меня наедине с признанием, отходит. Кажется, уходит – я машинально снимаю с внешней двери защиту, чтобы Тенер мог пройти. Меня всё никак не отпускают его слова. Не изменилось? Магия бы не позволила ему отказаться от притяжения, но не помешала бы заметить сам факт его возникновения. Тенер… Я прижимаю пальцы к губам.

Распахнутая дверь громко врезается в стену.

– Ни-ни! Цвет моих глаз! – Тенер налетает на меня, подхватывает и кружит по комнате.

Его радость заразна, и я смеюсь, Тенер подхватывает, и вскоре мы обнимаемся и хохочем вместе, пока нас не прерывает горничная.

– Завтрак, ваши…, – служанка замолкает, даже пятится, не зная, как реагировать.

– Поставь поднос на стол и иди, – приказывает Тенер. – Нишаль, мы должны сегодня поприветствовать императора.



Глава 36


На секунду задумавшись, я киваю.

Горничная ставит поднос на стол и торопится уйти. Я дожидаюсь, когда она закроет за собой дверь, хватаю миниатюрную булочку и отправляю в рот.

– Тенер, пока твои глаза лучше прикрыть иллюзией, да? Уверена, что да. И у меня к тебе вопрос… Кто это сделал? – я спрашиваю легко, почти легкомысленно.

А в мыслях представляю, как я запаковываю виновника в такой же кокон. И не важно, что я не умею, что вчера я разорвала кокон, даже приблизительно не рассмотрев, как его создавать.

Тенер морщится:

– Ливой.

– Хм?

– Я был на передовой. Я точно запомнил, что против меня использовали артефакт, Жезл Семи ветров, если быть точным. Легенды говорят разное. Одни – что Жезл имеет божественное происхождение. Другие – что им владел величайший из чародеев, создавший портал в небо и покинувший наш мир. Из достоверной истории – Жезл принадлежал королевской династии одного из южных соседей Ливоя. Наследник пытался применить Жезл во время переворота, погиб, а Жезл был утерян. Могу только предполагать, что кто-то пытался тайно продать Жезл, а Ливой его перехватил.

– Ясно…

Больше не отвлекаясь на разговоры, принимаюсь за завтрак. Тенер берёт с меня пример, но почему-то время от времени тревожно поглядывает в мою сторону. А я ведь просто размышляю о том, что очень хочу заполучить легендарный артефакт, чтобы разобрать на запчасти и тщательно изучить. Однажды подобную штуку могут применить против меня. Можно рассчитывать на Систему, вряд ли оператор допустит гибель моей души, но надо быть готовой защититься самостоятельно. Так что да, артефакт я беру.

– Нишаль?

– М?

– Честно говоря, меня пугает выражение твоего лица. У тебя такой вид, как будто ты планируешь допить чай и немедля отправиться завоёвывать мир.

– Нет, совсем нет. Я просто собираюсь поработать ластиком.

– М?

– Ливой на политической карте явно лишний. Так почему бы его не стереть?

– Эм? Ни-ни?!

– Тенер, я серьёзно. От Ливоя одни сплошные неприятности. Зачем терпеть? Надо решить проблему раз и навсегда. Возражения можешь оставить при себе, я это делаю не столько ради тебя, сколько для папы. Ему в Самске Ливой мешает.

Тенер отодвигает тарелку, всматривается в моё лицо:

– Нишаль, ты собираешься уничтожить целую страну?

– Пфф! Ну, для начала «страна» громко сказано. Союз кочевых племён с довольно слабой центральной властью. Я бы сказала, центральной власти как таковой вообще нет, верховный вождь выбирается на Совете на время общего похода, и скорее исполняет роль главнокомандующего, нежели правителя. К привилегированной элите относятся дружины вождей, эти воины получают еды вдоволь. Остальное население живёт впроголодь, каменистые почвы трудны в обработке и скупы на урожай. Ливой живёт набегами, грабежом торговых караванов и охраной их от самих себя.

– Да, всё верно. Но к чему ты это?

– Я смотрела карту. Ливой богат железными рудами, кое-где сохранились древние шахты, народа, владевшего той территорией до прихода ливойцев. Я предлагаю навязать им сделку. Азания обеспечивает ливойцев продовольствием в обмен на доступ к земным недрам. Разово, само собой. Ливойцев не так уж и много, переселить их к нам, «размазывая» по дальним провинциям. Условно, не больше пяти семей на город. Они очень быстро растворяться среди азанийцев.

Тенер хмыкает:

– И где же мы возьмём столько продовольствия?

– Я знаю, что многие богатые семьи время от времени ищут среди беднейших горожан и крестьян детей с высоким магическим потенциалом.

– Да, это так. Хенран был сиротой, Лавин Енц, его нашёл и взял в дом мамин отец.

– Во-от. Но дети – это одно, дети – это будущее. Нам же нужно будет собрать группу подростков, и я обучу их аграрной магии. В следующем сезоне благодаря им мы получим минимум вдвое больше урожая, этого хватит, чтобы обеспечить ливойцев.

– Так они и согласятся.

– Вожди и их дружинники – нет. Рядовые скотоводы, редкие ремесленники – да. Мелким вождям можно сохранить право охранять караваны, допустить их в торговлю. Воины могут найти себя в частной охране. Привести в Ливой целителей, учителей… При правильной подаче, уверена, народ примет изменения с радостью, особенно если найти среди вождей, я про мелкие или теряющие влияние племена, которые проявят инициативу, и это будет уже не вторжение, а помощь в ответ на приглашение. Как-то так.

Тенер расправляется со своей порцией, наливает вторую чашку чая:

– А что будет с нашими крестьянами? Если урожая будет в несколько раз больше, чем обычно, то он упадёт в цене.

– Об этом не стоит беспокоиться. Благодаря аграрным магам там, где требовался труд десятка крестьян, будет достаточно трёх-четырёх человек. Остальные отправятся на разработки полезных ископаемых, строительство новых укреплений и городов. К тому же магическое образование можно расширить.

– Аграрная магия, артефакторика…

Куплю в каталоге Системы сборники заклинаний, рассчитанных на мир с низким магическим фоном… Конечно, план пока сырой, надо тщательно проработать каждую мелочь, выслушать и Тенера, и папу, особенно папу, но в целом, я верю в успех. Предложи скотоводу продовольствие для него и всей его семьи, помощь целителей, пастбища, и он пойдёт, особенно если звать его будет его вождь.

– Да, – киваю я.

Приятно, что Тенер не спорит. Он согласился или отмалчивается?

– Ни-ни, я правильно понял? Никакого Странника нет, это ты. Ты знала, что во время молитвы тебя не потревожат, закрытая снаружи дверь для тебя не препятствие. Тебе были нужны деньги и ты обратилась к тому, о ком знала – к министру юстиции.

– Было бы странно, если бы ты не догадался.

– Я всё ещё не понимаю главного. Я убедился, что ты Нишаль. Откуда…?

Я пожимаю плечами.

Скрывать дальше смысла нет. Прошлые жизни, Система – это к делу не относится.

– Ты проверил кровь, Тенер.

– М-м-м…

– Ну же, жрецы проповедуют концепцию реинкарнации. Когда та глупая девочка увидела сестру и жениха целующимися, она не захотела оставаться и уступила мне своё тело. Она получила второй шанс и неплохую компенсацию, а я смогла продолжить жить в её оболочке.

– Ни-ни, ты… богиня?!

Я смеюсь:

– Нет, конечно. Хотя простой смертной меня тоже не назвать. Я… душа. Так, пожалуй, вернее всего.

«Душа» ко мне обращается оператор Системы.

Тенер улавливает моё нежелание продолжать и больше не задаёт вопросов, задумывается. Я не мешаю ему, допиваю свой чай, а затем щёлкаю пальцами и трачу остатки резерва на непроницаемую иллюзию, прячущую почти полностью восстановившийся цвет глаз Тенера. Раньше времени раскрывать изменения точно не стоит.

Вспомнив, рассказываю, как Калан собирался вручить мне особые духи, но почему-то не вручил. Тенер кивнул, принял к сведению, но расспрашивать не стал.

– Тебя что-то беспокоит? – спрашиваю я.

– Я должен рассказать императору…

– Расскажешь, когда будет окончательный результат. Зачем спешить? Послушай… Раз ты знаешь, что был использован Жезл скольких-то там ветров.

– Семи.

– Не важно. Почему не отдали этот жезл целителям, чтобы они разобрались, как снять кокон, в который тебя заперли? – сомневаюсь, что у местных магов получилось бы, но сам факт.

– Выкрасть Жезл невозможно, он привязан к владельцу и всегда возвращается к нему, дважды пытались, жезл испарялся из закрытого ларца. Целителям показывать не нужно…, – Тенер замолкает, во взгляде появляется неуверенность.

– Тенер?

– Жезл мог вернуть мне магию.

– Тогда в чём дело?!

– В цене. За моё исцеление Ливой запросил Самскую провинцию. Естественно, император отказал.

– Хах, «естественно»?

Неуверенность во взгляде Тенера сменяется лёгкой печалью, он улыбается, кивает:

– Его императорское величество поступил верно. Кстати, нам пора.



Глава 37


Император с супругой, облачённые в неизменно чёрное с золотом восседают в тронном зале дворца – небывалая честь быть принятым не просто на территории дворцового комплекса, а в его самом сердце. Впрочем, Тенер старший сын, и было бы странно, если бы император поступил иначе.

Чиновники стоят по обеим сторонам, и среди них я выделяю знакомое лицо министра юстиции. Кто ещё? Калана, само собой, нет, а вот его отец присутствует.

Мы с Тенером приближаемся к тронному возвышению, склоняемся в поклоне. Император не заставляет ждать долго, роняет веское:

– Поднимитесь.

Тенер выпрямляется первым, я – после него. Голову держу опущенной, как и положено скромной леди под пристальным высочайшим вниманием.

– Приветствую вас, ваше императорское величество, – отвечает Тенер.

– Ваше высочество, я поздравляю вас и желаю вам ста сыновей и ста дочерей.

– Благодарю, ваше величество.

Наш визит формальный, мы всего лишь соблюдаем традицию, и я жду, что император отпустит нас, но он удивляет:

– У нас есть дети, но у нас до сих пор нет внуков, что печально. Вы согласны, ваше величество? – он втягивает в беседу императрицу.

Ей же не остаётся ничего, кроме как согласиться:

– Вы совершенно правы, ваше величество. Я мечтаю увидеть процветание рода Азани. Ваше высочество, я желаю вам ста сыновей и ста дочерей.

Ох, я это уже однажды говорила, но повторюсь – сама, пожалуйста, а я двоих-троих-четверых…

– Мечтаете? – цепляется за слово император. – Ваше величество! Мы даруем вам право покинуть наш дворец на месяц, чтобы провести это время в молитвах в горном монастыре «Танцующих облаков».

Сзади кто-то не сдерживается и громко вздыхает. Императрица широко раскрывает глаза, бледнеет. Я же из памяти Нишаль выуживаю, что выбранный императором монастырь отличается суровыми нравами, жёсткой дисциплиной, презрением к комфорту. Императрицу ждут очень тяжёлые условия. И пусть половину срока заберёт дорога, я уверена, что императрица не будет спешить, всё равно, две недели в тюремноподобном монастыре…

Тенер молчит.

Высказаться решается министр юстиции:

– Ваше императорское величество, благодарю вас! Молитва её величества в монастыре «Танцующих облаков» не может не тронуть богов, Азания будет благословлена, – министр переключается на императрицу. – Ваше величество, то, как вы радеете об Азании, достойно лишь восхищения. Я чувствую себя таким жалким перед вашей добродетелью.

Императрица замирает на миг, ей удаётся подавить эмоции. Она даже выдаёт несколько возвышенных фраз.

– Ваше величество, я не стану вас задерживать, – улыбается император. – Я позволяю вам отправиться завтра на рассвете.

– Благодарю, ваше величество.

Оказывается, император умеет наказывать. За попытку возвысить младшего принца её величество дорого заплатит. На словах история подаётся красиво, но чиновники не дураки, читают между строк. И, конечно, дело не только в публичном наказании. Император виртуозно убирает императрицу из столицы, дотянуться до нас с Тенером из монастыря для неё будет очень трудная задача, хотя и не невыполнимая. Что же, пожалуй, я довольна ходом, который сделал его величество.

Император переводит взгляд на Тенера, задумывается, но так ничего и не произносит. Через пару минут тишины он, словно очнувшись, кивает и позволяет нам уйти. Мы с Тенером не задерживаемся ни минуты, покидаем дворец.

Тенер, пользуясь случаем, показывает мне сады. Территория не просто большая, огромная, и мы идём не торопясь, останавливаемся у фонтанов и особо интересных клумб, говорим о глупых мелочах, я расспрашиваю, какие муж предпочитает фрукты и какой его любимый цвет – самые что ни на есть очень важные глупости. Тенер приводит меня к скрытым за стеной зелени качелям и приглашает присесть, а сам берётся за витые верёвки, и я со смехом взлетаю к небесам.

А Тенер оказывается тем ещё хулиганом. Раскачав меня, осторожно выходит вперёд, так, чтобы я его не зацепила, протягивает руки и предлагает:

– Прыгай!

Я смеюсь и действительно прыгаю.

Муж у меня, оказывается, романтик. И прагматик одновременно. Он не требует ответов и внешне очень легко принимает меня, но исподволь он изучает меня, и порой по таким вот живым моментам, как качание на качелях о человеке можно сказать гораздо больше, чем наблюдая за ним в сложной жизненной ситуации. Хорошо, что я умею себя контролировать и показывать нужную реакцию. Впрочем, сейчас я не играю. Взлетая на качелях, я действительно счастлива.

Краткий миг полёта, и Тенер подхватывает меня. Он обещал, что я не упаду, и он удерживает меня в объятиях.

Я бы провела так весь день, но папа… Тенер тоже помнит, что папу нужно проводить, и мы, переходя из сада в сад, продвигаемся к выходу. Я бы побежала, забыв про качели и клумбы, я бы, не задумываясь, рискнула раскрыть свои способности и пробила портал из императорского сада прямиком в родительский дом, но до полудня папа всё равно пропадает в официальных инстанциях

Неподалёку от ворот я замечаю Калана с сестрой.

Вот же!

Калан лишь издали склоняется в поклоне, приветствуя нас, а Камиса нарушает этикет, подлетает ближе:

– Ваше высочество старший принц! Ваше высочество принцесса! От всего сердца поздравляю вас! Нишаль, мне очень жаль, что мы не стали с тобой сёстрами, ноя верю, что боги знают лучше. Я желаю тебе счастья! Ваше высочество старший принц, ста сыновей и ста дочерей вам!

Можно осадить девочку, нарушение в милой обёртке почти детской непосредственности остаётся нарушением правил. Тенер ловит мой взгляд и не вмешивается, притворяется каменным истуканом. А я принимаю от Камисы подарок и ловлю многозначительный взгляд Калана.

Чтобы сэкономить силу, я не окутываю свёрток в непроницаемую сферу, а защищаю пальцы. Мало ли, что может быть на самом пакете. То, что Камиса держит его в руках ни о чём не говорит.

Кивнув, я следую за Тенером, нас уже встречает экипаж – пользоваться одним молодожёнам позволительно. Конечно, можно было бы приехать на двух, с шиком, но Тенер выбрал практичность, а заодно в очередной раз ненавязчиво продемонстрировал своё ко мне отношение.

– Тенер, как думаешь, мы сможем навестить папу в Самске?

– Для этого я должен получить разрешение у императора.

– Его величество может отказать?

– Никто не может знать, о чём думает император.

– Пфф! Менталист может.

У Тенера расширяются глаза.

Хотелось бы самую капельку его подразнить, но вопрос слишком серьёзный.

– Я не умею. То есть я могла бы выпотрошить чужое сознание, но ключевое слово «выпотрошить». После меня останется овощ. Работать нежно я как-то не научилась. Точнее, не училась, знаю только очень общую теорию. Те, чьи сознания могли бы быть интересны, постоянно удерживали ментальные блоки, так что нежно бы в любом случае не получилось, и я не тратила времени.

– Ясно. Но ведь ты можешь прочитать ауру.

– Да. Обмануть менталиста легче, чем мага, специализирующегося на чтении ауры.

– То есть тебе достаточно скрыть свечение глаз…

Если бы… Но Тенер думает в верном направлении.

– Надёжных способов маскировки не существует. Точнее, мне они не известны. Идущий из глаз свет – это ни что иное, как мощный энергетический поток, он смывает чары иллюзии. Я полагаю, когда у тебя полностью восстановятся глаза, скрывать тоже не получится.

Экипаж слегка накреняется на повороте, Тенер придерживает меня за руку, и желание говорить о серьёзных вещах пропадает. Я придвигаюсь ближе, не нарочно, просто само собой получается. Тенер кладёт мне руку за спину, придерживает за плечо. От его ладони идёт тепло, и меня окутывает редкое для меня чувство уюта, чувство… дома. Или семьи? Я отворачиваюсь, смаргиваю предательски выступившую слезу. Тенер, как же так? Я ведь хотела держать своё сердце на замке. Почему ты так легко захватил его?

– Ни-ни?

Я беру себя в руки. Да, я знаю, что однажды мне будет больно, что Тенер со мной не навсегда, что его ждёт естественное перерождение, как заведено природой. А я… Я обязательно справлюсь. Потом. Сейчас, раз уж я увязла, как глупый мотылёк в меду, я буду с упоением пить каждый миг короткого счастья.

Обернувшись, я улыбаюсь, незачем Тенеру знать, какие мысли бродят у меня в голове.

– Я…

– Ни-ни, я постараюсь получить разрешение. Если император откажет, то ты сможешь отправиться одна.

– Одна?! Чтобы говорили, что молодая жена тебя бросила?

– Я привык.

– Пфф! Зачем привыкать, когда можно коллекционироваться языки?

– Какая ты у меня кровожадная…, – вздыхает Тенер, но улыбается, и вдруг резко меняет тему. – Ни-ни, ты ведь хотела спросить у меня что-то неприятное?

Да, но вопрос может быть слишком болезненным.

Я молчу.

Тенер берёт мою руку в свою, поглаживает и выжидательно смотрит. Кто кого должен успокаивать?!

– Нынешняя императрица не связана с тобой кровными узами, так?

– Верно. Моя мама стала первой супругой императора, тогда ещё принца. Родился я, через год сестра, она стала супругой наследного принца наших северных соседей. Через три года родился Райен. А ещё через три года её не стало, её нашли в петле. Официально объявили, что она заболела, и даже отправили целителя сопровождать её на погребальный костёр. Неофициально… убийство. Те годы были очень тяжёлыми, удивительно, что император и мы, сыновья, выжили. Так вот, император, уже император, а не принц, под давлением женился повторно. Очень скоро новая императрица была поймана на шпионаже в пользу Ливоя. Поскольку она уже ждала Нарена, император позволил ей родить. Официально вторая императрица скончалась в тяжёлых родах. Нынешняя императрица третья. У неё нет сыновей, только дочь, которой сейчас пять.

– И которая едва не утонула в пруду?

– Да. Мне докладывали, что вероятнее всего, это был всё-таки несчастный случай, а не покушение.

– Ясно. Но, признаться, я не понимаю. Если нынешняя императрица не связана кровью с Нареном…

– Связана, – перебивает Тенер. – Она не его мать, она двоюродная сестра его матери, и императрица воспитывала Нарена как родного, но, похоже, не столько из родственных чувств, сколько из политического интереса. Ни мою безоговорочную привязанность, ни привязанность Райена она бы получить не смогла. А Нарен… Он почитает её, часто навещает, но её властолюбием, насколько я знаю, не проникся.

– А если?

– Ни-ни, император ведь не лишал меня права наследования. Я лишился статуса из-за потери магии. Как только мои глаза вернут золотое свечение, если вернут…

– Вернут, – твёрдо произношу я.

– В тот миг, когда это произойдёт, я снова стану не просто старшим принцем, а наследным принцем.



Глава 38


Нас прерывает голос возничего – экипаж остановился, мы прибыли к дому Ламбрин. Тенер разрешает открыть дверь и сам помогает мне выйти.

В доме слуга, дежурящий у входа, не мог не заметить наше появление, но никто не выходит нас встретить – ни дядя, ни ни тётя. Папа, видимо, ещё не вернулся. Двери распахивает бывшая экономка. А, нет, не бывшая. Похоже, тётушка уже восстановила её в должности. Пфф! Я окидываю женщину взглядом и игнорирую. Хочет тётя, чтобы именно она занималась хозяйством? Теперь, когда воровать нечего – пожалуйста, пусть сколько угодно управляет. Нет, можно было бы настоять. Папа, как глава семьи, мог бы назначить свою управляющую общим фондом. Но зачем, когда в фонде осталось ровно то, что там и должно было быть. Возможно, какую-то сумму папа даже продолжит перечислять, не знаю. Не для брата, разумеется, а как неприкосновенный запас для семейных нужд в исключительной ситуации.

Экономка приглашает нас в приёмный зал, предлагает чай, причём обращается к Тенеру, но он ждёт моего решения. Я отказываюсь. Потравят ещё р-родственнички. Нет, всерьёз я не думаю, что дядя осмелится на подобное. Зачем? Выгоды никакой, только под казнь подставиться. Тётя… Экономка уходит, сообщив, что, если понадобится, горничная ожидает за дверью.

Мы с Тенером остаёмся наедине, и я нетерпеливо ставлю на стол пакет с подарком, вскрываю. Внутри довольно большой расшитый платок – на первый взгляд ничем не примечательный девичий подарок. Сомневаюсь, что Камиса сама вышивала. Либо слугам поручила, либо купила готовый. Впрочем, не важно. Я быстро обследую платок, проверяю, не спрятано ли что-то под вышивку. Нет, платок самый обычный, хотя и дорогой, шёлковый.

Беру крошечный флакончик, поворачиваю в руках, прислушиваюсь к ощущениям в подушечках пальцев. Тянет энергией. Я перехожу на магическое зрение.

– Ха-а… Духи…

– Что там?

– Редкостная гадость. Наркотик из магических трав, вызывает возбуждение и привыкание. Пара капель, и начинается медленное разрушение личности, и подействовало бы, как ты понимаешь, не только на тебя, но и на меня. И не боятся же такое дарить.

– Боятся? – переспрашивает Тенер.

– Разве это не откровенное покушение?

– Слово принцессы против слово наследника императорского цензора. Да, флакон есть, но неопровержимых доказательств, что именно сын цензора его положил, у нас нет. Будет утверждать, что это сделала служанка тайком.

– Бред.

– Да, но он найдёт служанку, которая примет вину на себя. Более того, уверен, цензор выставит дочь жертвой, якобы служанка продалась врагам семьи и хотела навредить юной госпоже, а та по незнанию из самых добрых побуждений положила духи в подарок.

– Пфф!

– Ни-ни, не пойми меня неправильно. Я не предлагаю оставить покушение безответным, просто в данном случае правильно будет действовать неофициально.

– Хорошо, – пожалуй, я уже знаю, как я «отвечу».

Дверь без стука распахивается, в зал влетает папа. Форма чиновника ему идёт… Я слитным движением закидываю флакончик под платок, вскакиваю и бросаюсь папе на шею. Он неловко ловит меня в объятия. Я чувствую, как он смущается присутствия Тенера, которого я помешала поприветствовать по этикету.

Папа пытается отстраниться, но я вцепляюсь крепче, буквально повисаю.

Тенер поднимается:

– Лорд Ламбрин, я вам завидую.

– Ваше высочество…

– Пожалуй, мне стоит прогуляться по саду.

Я не успеваю толком осознать, что именно сквозит в интонации Тенера. Что-то болезненное, очень личное, что он тщетно пытается спрятать, причём, похоже, не только и даже не столько от меня и папы, сколько от себя самого. Он сказал «завидую»? Он явно не имел в виду ничего плохого, просто… Просто где-то глубоко в душе Тенеру не хватает любви.

– Нет уж! – я выворачиваюсь из папиных объятий, но одной рукой продолжаю держаться за папин рукав, чтобы не сбежал, а другой рукой ловлю Тенера и притягиваю вплотную.

– Ни-ни? – у папы и у Тенера почти одинаковые выражения лиц становятся.

И наконец-то папа перестаёт видеть в Тенере старшего принца, которому он обязан кланяться, а начинает видеть зятя. По-моему, это победа. Папа приглашает нас в свои покои на обед, атмосфера окончательно становится семейной.

Жаль, что недолго.

Папа всё чаще поглядывает в сторону окна, тени в саду становятся длиннее.

Я беру на себя инициативу и озвучиваю то, что у него вертится на языке, но он не хочет говорить.

– Пап, тебе пора, да?

– Прости, Ни-ни. Я уехал из Самска раньше, чем должен был. Император отнёсся ко мне с пониманием, но задержаться в столице я не смогу.

– Мы проводим вас, лорд Ламбрин.

– Ваше высочество?

– Не беспокойтесь, лорд Ламбрин.

А ведь есть, о чём. Это я понимаю, что Тенер хочет сделать мне приятное, а со стороны его жест будет воспринят как демонстрация негласного союза. Учитывая, что Тенер очень долго держался вдали от политики, поползут слухи, чиновники забеспокоятся.

Но я хочу проводить папу! И Тенер без колебаний берёт решение всех последующих проблем на себя. Впрочем, скоро Тенер вернёт своё положение наследника, и проблемы возникнут независимо от того, проводим мы сейчас папу или нет.

В столицу папа примчался налегке, верхом. Обратно поедет с комфортом, на трёх государственных экипажах: комфортный для него, менее удобный для свиты и ещё один грузовой. Я смутно представляю, что папа собирается везти, подозреваю, что ничего, разве что из дома заберёт дорогие ему вещи. Четвёртой каретой едет наша с Тенером, и едет она пустой – мы сидим с папой, болтаем о ерунде. То есть это для папы звучит как ерунда, а я забрасываю пробный шар, чтобы понять, как он воспримет мою идею провести реформу. То есть целый комплекс реформ… Замахнулась я, конечно. Вот почему мне спокойно не живётся? Зачем-то думаю, как изменить жизнь соседей к лучшему, а ведь проблема Ливоя решается элементарно – огненный ливень по всей площади, и степь превращается в пустыню, но… Хм, а почему я сразу не подумала? Каменистая почва всё равно остаётся почвой. Может быть, имеет смысл не заманивать простых ливойцев в Азанию, а магией поднять плодородие? Причём, учитывая, что ливойцы скотоводы, а не огородники, растить надо сочную траву. Отпадёт необходимость менять пастбища, ливойцы начнут привыкать к осёдлости, постепенно добавят к своим традиционным занятиям выращивание урожая. Этот путь в разы дольше, зато воздействие мягче.

Карета останавливается перед выездом из столицы.



Глава 39


Время расставаться.

Мы замолкаем, я обнимаю папу, шепчу, что буду скучать, писать письма и ждать ответа. Он крепко стискивает меня, целует в висок:

– Ну, Ни-ни, всё будет хорошо, теперь я буду приезжать чаще.

– Угу.

Тенер первым выходит из экипажа, подаёт мне руку. Я не готова так быстро отпустить папу, но больше я не грущу, улыбаюсь. И вешаю на папу маячок. Теперь, если папа себя плохо почувствует или сильно расстроится, я мгновенно узнаю.

Я целую его в щёку и выхожу.

Из-за меня Тенер не меньше минуты простоял с вытянутой рукой… Краем уха я отмечаю, что в толпе шепчутся, и обсуждают отнюдь не отъезд Самского губернатора, а то, как старший принц балует молодую жену. Кто бы мог подумать, что прославленный генерал будет таким? Жалким или влюблённым в толпе не определились. Тенер на уличную болтовню не обращает ни малейшего внимания, я тоже быстро выкидываю сплетни из головы.

Карета медленно трогается, выезжает за ворота. Тенер кивком предлагает мне подняться на стену.

– Разве можно? – удивляюсь я.

– Военных полномочий император с меня не снимал.

– Тенер!

Я едва не бегу. Стражники почтительно кланяются, беспрепятственно нас пропускают, хотя и косятся с недоумением. Видимо, в глазах людей Тенер совсем уж подкаблучник. Ха! Он просто умный.

Три экипажа постепенно набирают скорость и скоро пропадут из вида. Оседает облачко пыли, поднятое копытами лошадей. Я накидываю лёгкий отвод глаз и прижимаюсь к Тенеру.

– Ни-ни, взбодрись. Расскажи мне, что тебе нужно для открытия школы магии?

– Ученики, – хмыкаю я. – Желательно – учителя, чтобы я обучала заклинаниям их, а они уже занимались с будущими аграриями. Всё равно начать придётся с самых азов. Здание? Наверное, некоторая секретность. Тех, кто оценит идею, окажется немного, а желающих помешать – пруд пруди.

Кареты скрываются.

Я поворачиваюсь спиной к дороге, лицом к Тенеру.

– Возвращаемся… домой? – считает ли Тенер свой дворец домом?

– Да.

Отступив, я с лёгким сожалением снимаю отвод глаз, и мы вместе спускаемся с городской стены. Наш экипаж нас ждёт. Тенер пропускает меня в салон первой, забирается следом.

Хорошо быть элитой – на дорогах нам уступают, так что добираемся мы довольно быстро, за час с небольшим. Но всё равно уже вечереет, сгущаются сумерки, а аромат цветущих цветов становится ярче, насыщеннее.

У входа нас встречает Хенран:

– Господин, ваше высочество принцесса, – он кланяется безукоризненно вежливо, но вот приветствие с подтекстом, Хенран чётко показывает, что своим хозяином считает только Тенера. – Прибыла срочная корреспонденция.

Действительно срочная?

Я безмятежно улыбаюсь.

Тенер вздыхает:

– Ни-ни, я должен взглянуть.

– Конечно. Я пойду к себе, – и упираю указательный палец Тенеру в грудь. – Надеюсь, в этот раз ты не станешь прятаться от своей жены, иначе я за себя не ручаюсь.

– Обещаю.

Что же, пока Тенер занят, у меня есть время осуществить свою месть. Точнее, начать подготовку. В духах что? Наркотик, вызывающий возбуждение и привыкание. Я бы с удовольствием побрызгала духами на самого Калана, но это слишком примитивно.

Я возвращаюсь в свои новые покои, усаживаюсь за стол, достаю бумагу, кисточки. Почему бы моим смелым альбомам не стать ещё немного смелее? Калан получает главную роль проводника по миру разврата. Осталось решить, как далеко мне зайти? Показать его с другим мужчиной? С несколькими мужчинами? За шесть жизней я чего только ни встречала. Мой альбом станет хитом, хотя бы потому что его будут покупать не только любители «горячего», но и чисто из шока – а что, так тоже бывает?

Кисточка порхает по бумаге. Калан, очень узнаваемый, томно смотрит с листа. Я прорисовываю кубики пресса.

Интересно, сколько неприличных предложений Калан получит? Я усмехаюсь, воображая эту сцену.

– Госпожа! – взволнованно окликает меня Ата.

– М-м-м?

Я не отвлекаюсь.

Ата почему-то замолкает.

Я не знаю, сколько времени проходит, я заканчиваю изображение, откладываю сохнуть и беру новый лист.

– И это тоже ты?

– А?

– Цензор распорядился найти безнравственного художника…

– Торговец не пострадал?!

Тенер берёт другое изображение:

– Жестоко ты его, хотя заслужил. Нет, торговец не пострадал, закона он не нарушал. В подобных случаях не принято беспокоить продавцов. Цензор ищет тебя, – Тенер кладёт изображение обратно на стол.

Я хватаю мужа за полу рубашки:

– Это получается, что цензор решит, будто ему мстит художник? Со мной он изображения точно не свяжет. Прекрасно!

– Угу.

Про себя я радуюсь, что Тенер накачан моей силой под завязку, иначе бы он не реагировал так спокойно, будто ничего особенного не происходит. Подумаешь, принцесса разврат и неглиже рисует. Нет, умом-то он понимает, что происходящее неправильно, но эмоции молчат.

– Ни-ни, отвлекись. Пойдём ужинать?

– Угу, – я откладываю кисточку на подставку, жестом показываю Ате, чтобы привела моё рабочее место в порядок, и запрыгиваю Тенеру на шею. А что? Мне показалось, когда я обнимала папу, Тенер смотрел с завистью. И раз уж меня угораздило влюбиться, буду… любить.

Ужин я превращаю в весёлое безобразие – отсылаю слуг, дожидаюсь, когда дверь закроется, подхватываю с блюда тарталетку с паштетом, украшенным веточкой зелени. Тенер хмыкает – я увела тарталетку у него из-под носа. Я с лёгким вызовом прищуриваюсь. Тенер не угадывает мою задумку, поднимает ладони, показывая, что уступает.

Я придвигаюсь ближе и притягиваю тарталетку, даю с рук. Тенер слегка теряется, но не отвергает, и даже включается в игру, предлагает мне кусочек запеканки. Я беру угощение и мимоходом целую подушечку его пальца. Хах, Тенер так забавно наливается румянцем.

Кажется, за ужином, я окончательно его покоряю. Впрочем, про эффект моей силы нельзя забывать…

Мы расправляемся с основными блюдами, и Тенер наливает мне чай, а я подтягиваю пирожные со взбитыми сливками, и вместе с блюдом и чаем мы как-то незаметно из малой столовой перебираемся в покои Тенера. Я с удовольствием устраиваюсь прямо на полу, на пушистом ковре и провокационно-медленно стягиваю с себя верхнее платье, остаюсь в нижней кружевной сорочке.

– Ты же не против? – мурлыкаю я.

Тенер следит за моими движениями широко распахнутыми глазами, сглатывает.

В его взгляде разгорается пожар.

Я облизываю с кончиков пальцев остатки сливок. Тенер бросает взгляд в сторону спальни. Я со смешком беру чашку и пью чай, как ни в чём ни бывало. И улыбаюсь в чашку невинно-невинно.

– Нишаль, ты…

– Я? – снова в голос мурлыкающие нотки.

– Единственная и неповторимая. Таких, как ты больше нет, уверен, ни в одном из миров.

Приятно…

Я допиваю чай, съедаю предложенное Тенером пирожное.

– Я ненадолго.

Поднявшись, я сладко тянусь, отчего кружевная сорочка чуть приподнимается, приоткрывая щиколотки. Тенер касается ладонью, с нежностью проводит по ноге вверх.

– М-м-м…

Уходить не хочется, и я замираю, наслаждаясь незамысловатой лаской. Тело откликается на прикосновения волной жара. У Тенера учащается дыхание. Я понимаю, что он вот-вот отставит чашку, поднимается и… Я со смехом сбегаю в ванную.

Первая брачная ночь не то, с чем стоит торопиться, предвкушение только добавит остроты и чувственности. Я привожу себя в порядок, распускаю волосы и лишь прихватываю лентой в хвост, выхожу.

Тенер ждёт в кресле, и, судя по его виду, он воспользовался ванной где-то ещё. Хм, я случайно выжила его из его покоев? Упс.

Подхожу, улыбаясь.

Тенер протягивает руку:

– Моя прекраснейшая из богинь.

– Кто бы мог подумать, что величайший генерал знает столь сладкие слова.

– Разве я не прав, Ни-ни?

– Прав, – я легко щёлкаю Тенера по носу.

Он подхватывает меня на руки, кружит, наклоняется к моему уху и шепчет:

– Кроме военного дела и политики, я, как и любой принц, получал уроки поэзии.

– Ты выучил урок на «отлично».

– Значит, я сдал экзамен самому суровому экзаменатору? Я могу собой гордиться.

Тенер опускает меня на кровать, нависает сверху, сдвигает кружевную лямку сорочки, наклоняется, целует. Я запускаю руки под его рубашку, пытаюсь избавиться от мешающей мне ткани. Тенер со смехом не только не помогает, но и мешает, ни на миг не перестаёт целовать, и жар разгорается.

– Я люблю тебя.

Кто из нас это сказал?



Глава 40


Утро начинается с поцелуев.

Я открываю глаза:

– Оу, – так быстро?

– Что-то не так? – хмурится Тенер.

Я качаю головой:

– Иллюзия спала, – протягиваю руку, мягко прикасаюсь, очерчиваю подушечкой пальца скулу. Радужка полностью восстановилась, вернула насыщенный янтарный цвет. Золотистое сияние при дневном свете едва заметно, но оно есть. – Тебе идёт, – улыбаюсь я. – Но ограничители подожди снимать.

– Как скажешь.

По-хорошему иллюзию надо бы вернуть, но она едва ли продержится пару минут, а постоянно поддерживать её силы жалко.

Тенер целует меня в нос, встаёт, подходит к зеркалу:

– Невероятно…

– Поехали в храм? Незачем раньше времени радовать столицу новостями.

Тенер задумывается и качает головой:

– Пожалуй, нет. Знаешь, вроде бы нет причин беспокоиться, но интуитивно я чувствую, что что-то не так. В столице… Да и ты, Ни-ни, прости за прямоту, не всесильная.

– Угу, но я могу о себе позаботиться.

– Знаю, однако излишняя самоуверенность ещё никого до добра не доводила.

Я киваю. Тенер прав, спорить не с чем. Вздохнув, я выбираюсь из кровати и скрываюсь в ванной. Так неудобно, что без помощи слуг нормально не привести себя в порядок… Я обхожусь тазиком и двумя кувшинами воды. Когда я возвращаюсь, завтрак уже накрыт. Тенер не начал есть, спокойно ждёт меня. Я устраиваюсь за стол, подхватываю с общего блюда булочку, откусываю половину разом.

– Так какие на сегодня планы? – уточняю я, прожевав и проглотив.

Ответить Тенер не успевает. В дверь раздаётся нетерпеливый стук. Тенер подхватывает с ближайшего кресла кружевную накидку и набрасывает мне на плечи. Хм? Ну да, я сидела полуобнажённая…

В комнату входит помощник Тенера, Хенран:

– Ваше высочество…, – Хенран замолкает.

– Говори, от жены у меня секретов нет.

– Донесение из Ливоя, ваше высочество. Старший шаман племени Черного волка, взял самого быстроногого коня и отправился в сторону Самска.

– Папа?!

– Полагаю, его цель в столице, – успокаивает меня Тенер. Успокаивает ли? – Что-то ещё, Хенран? Нет? Тогда можешь идти.

Я дожидаюсь, когда помощник выйдет, задумчиво доедаю булочку, беру следующую, но не кусаю, а поворачиваюсь к Тененру:

– Тебе не кажется, что пора объяснить мне расклад?

– Угу… Жадность до власти, если в двух словах.

– Тенер, да я и больше выслушаю. Что же так скупо-то?

Он улыбается:

– Азания, ты видела карту, огромная самодостаточная страна. Соседи порой доставляют неприятности, но тот же Ливой нам не соперник. Азании вполне по силам собрать многотысячную армию и пройти степь от края до края. Именно поэтому династические браки для императорской семьи не самые интересные. Гораздо больше короне даёт укрепление внутренних связей с влиятельными семьями. Я уверен, императрица мутит воду не по собственному желанию. За ней стоит её родительская семья и требует. Если императрица взбунтуется, то с ней что-нибудь случится, и её заменят на другую дочь той же семьи, как уже случилось с предыдущей императрицей.

– Император?

– Я могу лишь предполагать, Ни-ни. Вероятно, его величество ждёт удобного момента, чтобы уничтожить из род.

– Что?! Уничтожить?!

– Я вижу два варианта. Мягкий. Они продавливают Нарена в наследники, превращают в правителя-марионетку. Жёсткий вариант. Они продвигают Нарена, но на этом не останавливаются, укрепляют свои позиции и меняют Нарена на старшего сына старшей ветви. Наша семья перестаёт существовать. Разве что принцессу оставят.

– Ты говорил, что то, что она чуть не утонула – несчастный случай?

– Скорее всего. Я не могу придумать, кому выгодна смерть принцессы. Разве что её не хотели убить, а хотели показать свою власть императрице? Возможно, конечно, но я сомневаюсь, что стоит искать умысел. Так вот, родительский клан императрицы собрал небольшую, но мощную группу поддержки. На моей стороне чиновники, преданные нашей семье. И больше всего тех, кто выжидает. Пока наша семья у власти – кланяются нам. Случится переворот – признают новую власть.

– Та-ак…

Я доедаю завтрак.

Не люблю интриги, сражения, политическую борьбу. Но куда деваться?

– Тенер… Скажи-ка, а этот шаман, когда приблизительно он может появиться в столице?

– У тебя есть идея?

– Да, – хочу разобраться с проблемой радикально.

Не знаю, насколько силён шаман сам по себе, но это и не важно. Важно, что он придёт не с пустыми руками. Логическая цепочка проста как дубина: я показала себя сильным магом и стала женой Тенера. Что надо со мной сделать? Устранить. С одной стороны, убить дешевле. С другой стороны, к жене принца легко не подобраться. То, что мы почти без охраны перемещаемся по столице в карете лишь видимость, охрана сопровождает скрытно. И опять же, я маг, нападать на меня рискованно. А вот упаковать в кокон… и обвинить Тенера в «заразности».

Я не видела Жезл Семи ветров, зато я представляю, сколько энергии нужно, чтобы сплести кокон. Наверняка в Жезле установлены накопители.

– Тенер… Если представить, что мы в центре окружности, какой должен быть радиус, чтобы городские стены оказались внутри этой окружности?

– Хм?

Ладно, сама прикину, карту я видела. Я жестом прошу мне не мешать, закрываю глаза. Не люблю ювелирную работу… Нет, не «не люблю», просто я в ней не так хороша, как с энергоёмкими заклинаниями. Ничего, у меня целая жизнь впереди, буду отрабатывать ювелирную точность. А пока я сплетаю простенькую сигналку, опоясываю столицу, благо большие расстояния для меня не проблема.

Остаётся только ждать. Сигналка среагирует либо на мага сверхсильного мага, при условии, что его резерв будет полон, либо на мощный накопитель. И тогда мы сможем встретить незваного гостя.

– Готово.

Заодно я проверяю столицу. Вдруг шаман уже здесь? Нет, не успел…

На общем фоне выделяется дворец, но я уже знаю, что он построен на месте источника энергии. Больше ничего заслуживающего внимания. Собственно, способ проверки слишком ненадёжный.Надо бы накинуть на город полноценную поисковую сеть. Я даже могла бы создать артефакт слежения, но всё упирается в колоссальный расход энергии.

Я открываю глаза.

Тенер встревоженно смотрит на меня:

– Ни-ни?

Голова слегка идёт кругом.

Тенер подхватывает меня под локоть, помогает сесть ровнее и даже сам наливает чаю. Чашку я принимаю с благодарностью. Пальцы слегка подрагивают, и Тенер придерживает для меня блюдце, пока я неуклюже делаю первые глотки.

– Я в порядке, – спешу успокоить я. – Слишком резко, без подготовки, нырнула в транс.

– Никогда не слышал, чтобы в трансе можно было накрыть целый город.

О, а Тенер сообразил, что именно я сделала. Думала подробно разжёвывать придётся – не пришлось.

– Чем больше магии ты через себя пропускаешь, тем сильнее становится твоя душа, и тем большую площадь ты можешь удержать. Здесь магический фон очень слабый, соответственно, энергии мало, и площадь, которую ты можешь удержать, тоже маленькая. Чтобы догнать мой уровень, несколько жизней понадобится.

Тенер коротко кивает, а я меняю тему – надо же посмотреть, правильно ли заживают его энергетические каналы. Тенер послушно встаёт в паре шагов от меня, замирает. Я вливаю силу в глаза, перехожу на магическое зрение.

– Кто бы мог подумать…

– Что такое?

– Тенер, я могу судить только по косвенным признакам, так что оценка очень приблизительная. Резерв у тебя растянулся раза в два минимум.

Тенер довольно улыбается, но, заметив мой скептицизм, отбрасывает весёлость и серьёзно спрашивает:

– Разве это плохо?

– Да уж ничего хорошего.

– Ничего? – удивляется Тенер.

– Сам подумай, ты же маг. Обычно резерв увеличивают тренировками, и душа поглощает часть энергии. Магия, которая в тебе была заперта стухлась, она только отравляла тебя. Каналы растягивались, а душа наоборот слабела. У тебя перекос, который надо выправлять. Я почему говорю, что магией тебе пользоваться нельзя? Каналы повреждены – это одно. Каналы заживут. Но и дальше ты должен соблюдать меру. А как ты хотел?

– Ни-ни, я буду соблюдать твои рекомендации. Ты смотришь на меня так, будто подозреваешь, что я собираюсь прямо сейчас сорвать ограничители и угробиться.

Я неопределённо фыркаю. Мне доводилось видеть, как люди, которых я считала разумными, гробили своё здоровье, потому что считали, что они своё организм знают лучше профессиональных лекарей.

Тенер смотрит на меня с непонятным умилением. Я мысленно отмахиваюсь – нахлебался моей силы, вот и эффект. Боюсь, полностью освободиться от моего влияния Тенер сможет только после смерти. Я ведь рядом, от ауры идёт пусть слабое, но излучение, и оно поглощается. Капли, которые энергетически здоровый человек не заметит, для Тенера фатальны. Жить раздельно и избегать встреч? Не хочется… Я уже слишком привязалась к Тенеру. Но дело даже не в моём эгоизме. Нам придётся пересекаться на официальных мероприятиях во дворце, и все усилия пойдут насмарку. Если уж пытаться очистить ауру Тенера от моего влияния, то мне нужно уехать, например, в храм. Пять лет молиться за благополучие Азании, ага.

Я не замечаю, как Тенер выходит и как вместо него входит Ата. Лишь отмечаю краем сознания, остаюсь погружённая в свои размышления.

– Госпожа, я принесла ваши платья. Какое вы бы хотели надеть сегодня?

– Персиковое подойдёт, – отмахиваюсь я.

У меня больше нет плохих платьев.

– Может быть, кремовое, расшитое сливовыми цветами? Его для вас его высочество приказал подготовить.

– Тенер собирается выбирать за меня одежду? На него не похоже.

Ата качает головой:

– Нет-нет, госпожа! Простите, я не это имела в виду. Его высочество подарил вам семь платьев. Это же традиция. Семь счастливых вещей для жены.

Да, припоминаю.

– Тогда кремовое. И, Ата, вечером я хочу искупаться, – сейчас, так и быть, обойдусь обтиранием влажным полотенцем.

– Да, госпожа. Мне подготовить ванную… здесь?

– В моей спальне.

Хотя ночевать я, наверное, снова буду с Тенером… Удобно иметь свою и только свою комнату, но жить с мужем в разных частях дома… На мой вкус идеальный вариант – это соседние спальни, соединённые межкомнатной дверью. Увы, в Азании принято иначе.

Надо с Тенером поговорить.

– Да, госпожа, – принимает Ата мои распоряжения и подаёт нежнейшее шёлковое платье.

Быстро одевшись, я выхожу. Тенера в коридоре, естественно нет. А я ведь не спросила, какие на сегодня планы, раз мы не едем в храм, а остаёмся в столице. Как бы то ни было, начну я со своих планов – надо торговца навестить, господина Пландика. Зря я что ли Калана во всех позах рисовала? Пора выпускать особый альбом, не только же ему мне духи подсовывать.

Тенер появляется, когда я уже заканчиваю складывать рисунки в папку.

– Ни-ни, ты занята?

– Для тебя я всегда свободна, – почти всегда, мало ли.

– Пойдём, я представлю тебе слуг, а потом познакомлю со своими подчинёнными.

Не был бы Тенер под эффектом приворота, вряд ли бы с подчинёнными знакомил…

– Идём, – преувеличенно радостно улыбаюсь я и протягиваю руку.



Глава 41


Созданный вокруг столицы контур даёт результат через четыре дня. Огромный по местным меркам объём энергии, сконцентрированный в одной точке, был это не уступающий мне по силе маг или всего лишь накопитель, я не знаю. Натянутая линия оборвалась, а к носителю энергии притянулся крошечный маячок.

– Можно ехать встречать, – радую я Тенера. – Но торопиться… Нет, едем сейчас, но выйдем через чёрный ход и пойдём как обычные горожане. Внешность я нам подправлю иллюзией, а глаза, уж прости, завяжешь.

Я бы вообще Тенера с собой не брала, но, во-первых, для Тенера это станет ударом по самолюбию, а, во-вторых, в местных мутных водах Тенер ориентируется, я – нет. Так что при вдумчивой беседе с незваным гостем Тенер будет полезен.

Но сперва я восстанавливаю нить вокруг столицы. А вдруг у нас появится не только шаман, но и неучтённый маг. Маловероятно, но вдруг?

– Я бы подождал, посмотрел, к кому он пойдёт.

– Верно. Но лучше наблюдать с небольшого расстояния. И потом, а если он заметит маячок? Сбросит, и мы его потеряем. Предлагаю подобраться поближе и спокойно наблюдать.

– Согласен.

Тенер берёт с собой Хенрана, и втроём, служанок я оставляю во дворце, мы отправляемся навстречу шаману, если это, конечно, он. Повозка совершенно неприметная, сколоченная из грубых необработанных досок, на подобных перемещаются состоятельные горожане. Хотя… На небольшие расстояния горожане предпочитают нанимать рикш, мы неизбежно будем выделяться, но подозрительными выглядеть не должны.

– Он движется к центру.

Похоже, шаман как раз-таки и нанял рикшу, если судить по скорости его перемещения. Слушай, а если мы его застанем в доме влиятельной семьи, мы сможем привлечь семью к ответственности? Или зачистить по-тихому?

– По-тихому нельзя. Не так много тех, кто, как ты выразилась, может зачистить влиятельную семью. Подозрения падут на императора, начнут говорить, что род Азани избавляется от угроз своей власти, начнутся беспокойства. Нет, в этом случае действовать надо открыто и по закону.

– Хорошо. Но если передумаешь… Тебе доводилось слышать про падающие с неба звёздные камни? – в разных мирах бывает по-разному, в некоторых метеориты редкость.

– Да.

– Могу устроить падение такого подарка точно по адресу, – хмыкаю я. Страшно подумать, сколько придётся потратить на такой фокус. Но в падении метеорита Тенера ведь не обвинят? Пусть претензии предъявляют небожителям или жрецам, жрецы по крайней мере в зоне доступа.

– Нашла. Он больше не двигается. Точнее, двигается, но идёт пешком, а теперь окончательно остановился.

Тенер подаёт Хенрану сигнал, и мы тоже останавливаемся. Я чуть сдвигаю плотную штору и бросаю взгляд в окно – мы заехали на торговую улицу, стоящая повозка не должна вызывать вопросов. Я поправляю штору.

– Сможешь показать место? – Тенер разворачивает подробную карту центральных районов столицы.

– Да, примерно в квартале от нас. Мы здесь, – я указываю ногтем.

Как же неудобно с бумажными картами, ни масштабирования, ни геолокации. Крути разрисованную бумажку и ломай голову. Так… Сначала направление. Наколдовать линию много сил не надо, восполню за пару секунд. Я обозначаю направление, затем отмеряю расстояние.

– Где-то здесь? – Тенер очерчивает лезвием невесть откуда вытащенного стилета небольшой кружок.

– Даже чуть уже можешь брать. Да, там. Есть версии, к кому шаман явился?

– Да. Как я и подозревал, к главе рода, из которого происходит нынешняя императрица.

– Хм…

Подсматривать или не подсматривать? С одной стороны, полезно и интересно. А с другой стороны шаман, если он опытный маг, почувствует колебания магического фона. И не только он. Среди чиновников немало магов, да и дочерей учат искусству иллюзий. Лучше бы целительству…

– Господин Лив, – выдёргивает меня из размышлений голос Хенрана.

Дверца повозки приоткрывается, и внутри заскальзывает лорд Ливей, мой давний знакомый, министр юстиции.

Дождавшись, когда Хенран плотно закроет дверь, министр молча кланяется. Тенер жестом предлагает сесть напротив.

Лорд Ливей переводит слегка растерянный взгляд на меня. Своё мнение он оставляет при себе, но на миг на лице отражается и недоумение, и скептицизм. Похоже, в глазах министра Тенер тоже превратился в подкаблучника. Инерция мышления…

Тенер наклоняется вперёд, из густой тени на свет, открывает глаза, до этого он специально прищурился, чтобы лорд Ливей не заметил перемены сходу.

Лорд Ливей шокировано таращится, позабыв про этикет и правила общения с особами императорской крови. Потрясение сменяется искренней радостью. Я специально на несколько секунд перехожу на магическое зрение, чтобы убедиться, что министр юстиции на нашей стороне.

– В-ваше…

– Тише, – спокойно перебивает Тенер. – Вы же не хотите раскрыть мою личность всему торговому кварталу.

– Простите.

– Лорд, я скажу один раз. Больше уважения к той, кто спасла вашего второго сына.

– С-ст…

Лорд Ливей умолкает, а Тенер продолжает, как ни в чём ни бывало:

– Предположительно старший шаман Чёрного волка сейчас находится в доме Ройзет.

– Старый лис не побоялся принимать его открыто? – удивляется Ливей.

– А чего ему бояться? – пожимает плечами Тенер.

Спорно. Хотя… Если шамана арестуют за пределами дома, всё равно быстро выйдут на семью. Потребуется чуть больше усилий. Нет, я бы на их месте, наверное, тоже прятала гостя дома – надёжнее. А если бы попалась, я бы либо в несознанку играла, мол, пригласила странствующего мага, кто такой не знала, какой ужас, что почтенный старец оказался врагом страны, либо и вовсе обвиняла шамана в захвате семьи и шантаже жизнями родственников. Уронить метеорит всё-таки проще, чем решать по закону.

– Нужны весомые доказательства, – полувопросительно-полуутвердительно протягиваю я.

– Нет, – возражает Тенер. – Точнее… Если мы застанем шамана в его традиционном облачении, то это сразу обвинение в измене.

– Почему бы шаману не снять облачение?

– Во-первых, потому что они не снимают регалии. Во-вторых, их облачение – это не просто статусная одежда, прежде всего это украшения-артефакты. Скорее всего, он прикрывает их иллюзией.

– И на входе его со всей этой бижутерией не поймали?

– Если они выслали за ним свою карету, то карету не досматривали.

– Это упрощает дело.

И усложняет одновременно. Как издали «посмотреть» на шамана и при этом остаться незамеченной? Ведь прежде, чем жёстко вламываться, надо убедиться, что шаман там, иначе чиновники Тенера… не поймут. Думаю, не ошибусь, если скажу, что за провал император Тенера накажет. Слишком рискованно использовать магию… Пожалуй, следует пойти обходным путём: не лезть к шаману, а по-тихому взломать защиту и проникнуть в дом под отводом глаз. Да, пожалуй…

Я коротко излагаю свой план.

– Свидетели не нужны? – парочку человек я бы с собой провела.

– Троих?

– Где мне потом резерв восстанавливать? В храме бы…

– Во дворце. То, что ты сильный маг уже не секрет.

– Во дворце найдутся умники, которые по колебаниям магического фона вычислят объём моего резерва.

– Такое возможно? – удивляется Ливей.

Здесь такое не умеют? Похоже, не только аграриев в школе будем учить, но и магов-криминалистов.

– Съездим в храм, – соглашается Тенер. – Ни-ни, ждём пару минут, к нам присоединится один отставной генерал, и вчетвером пойдём.

Тенер лишний. Но не скажу же я ему это в лицо…

Я киваю.

Ждать долго не приходится.

Снаружи Хенран предупреждает о госте, и в салон забирается седой старик, сохранивший и ясный взгляд, и генеральскую выправку. Спина прямая как доска, плечи развёрнуты, грудь, что называется, колесом. Хорош.

В отличии от Ливея при виде меня генерал прищуривается с хитринкой и одобрением.

– Госпожа проведёт нас под отводом глаз, – буркает Ливей. Открыто он сомнения не высказывает.

Я лишь усмехаюсь, наблюдая, как он провоцирует на возмущение генерала. Но тот лишь ухмыляется:

– Тогда мы в надёжных руках.

– Женщина при задержании…, – Ливей всё-таки срывается. – Генерал Омс, вы как никто должны понимать, что женщине не место на поле боя!

Я придерживаю Тенера за руку. Выпад в мою сторону грубый, но я по ауре вижу, что Ливей искренне за меня беспокоится и хочет защитить, неуважение тут совершенно ни при чём.

Генерал шумно фыркает и, не сдержавшись, сгибается пополам и хохочет.

Тенер наблюдает равнодушно, а мы с Ливеем – с некоторым недоумением. Отсмеявшись, генерал вытирает выступившие на глаза слёзы, выпрямляется:

– Простите. Я свою жену, тогда ещё будущую, на поле боя встретил. Она обрезала волосы, выдавала себя за парня. До сих пор не знаю, как она исхитрялась скрывать правду. Она от рядового до капитана дослужилась прежде, чем я случайно увидел, кто она на самом деле. До сих пор подозреваю, что это не я такой внезапный, а она, хитрая, нарочно тогда разделась…

Генерал расплывается в улыбке, во всю ширь лица проступает умиление. Генерал даже глаза прикрывает. Всё, нырнул в воспоминания, для общения потерян.

Тенер тихо хмыкает. Видимо, он эту историю знал. Наверное, ещё и поэтому на меня спокойно реагирует, знает, что девочки бывают разные, а не только птички-невелички и змеючки в сиропе.

Экипаж трогается, выворачивает обратно на проспект. Я мысленно продумываю план действий. Хотя о чём там думать? К дому подойдём пешком, я прощупаю защиту… Тц, снести – легко, незаметно взломать – задачка повышенной сложности. Впрочем, справиться должна. В крайнем случае постараюсь нейтрализовать защиту разом, чтобы сигнализация не сработала. Авось, не сразу заметят.

– Ни-ни, готова?

Я набрасываю на нас четверых отвод глаз.

– Да. Сейчас мы четверо почти невидимки, нас не будут замечать даже в упор, поэтому следите, чтобы ни в кого не врезаться.

Генерал моментально выныривает из сладких грёз, взгляд, подёрнутый пеленой, обретает ясность, становится цепким, да и сам генерал подбирается, движения становятся хищно-плавными. И не скажешь, что генерал стар, такой толпу молодёжи как щенят разбросает и не запыхается. Матёрый хищник.

Богатые кварталы почти безлюдны, здесь сплошняком высокие заборы, скрывающие приусадебные сады и дома. Ни магазинов, ни тем более уличной торговли, тишину нарушают лишь редкие экипажи. Оживление наступает, когда чиновники утром отправляются на службу, или днём, когда они возвращаются.

Мы открыто идём пешком, скрыть экипаж было бы труднее, да и потом бы отвод глаз спал. Нет уж, пройдёмся.

Я останавливаюсь перед главным входом, ещё раз проверяю – шаман, если это он, внутри.

Меня всё ещё беспокоит Жезл Семи ветров. То, что я приблизительно знаю, как он действует, совсем не означает, что я справлюсь.

Смогу ли я, оказавшись запертой, прорвать кокон изнутри? Будет ли действовать мой браслет – вот главный вопрос. А то ведь придётся ждать, пока оператор заметит мою проблему.

Ладно, нечего о плохом. Я обязательно справлюсь, у меня же такие грандиозный планы на Ливой, на Академию…

Я магически прощупываю защиту. И не нахожу её.

– Не поняла.

Удивление отсутствие защиты вызывает только у меня, объясняет лорд Ливей:

– Госпожа, обычно защиту ставят на тайники в доме, но не на сам дом. Слишком сложно, слишком затратно. И как быть с гостями? К чиновникам приходят вестники, курьеры, подчинённые, просители. Защита не выдержит и распадётся.

– Хм… Смотря какая защита…

Что же, если защита есть только внутри дома на отдельных помещениях, то заходим, тем более за дверью всего один человек. Думаю, дежурный слуга, в чьи обязанности входит открывать гостям, провожать их в приёмный зал и докладывать о визите господам.

Лёгкие сонные чары я посылаю прямо сквозь дверь и уступаю место лорду Ливею. Кому, как ни министру юстиции вскрывать замки? Я могла бы портал открыть или хотя бы уничтожить замки, но это затраты энергии, а у меня на счету каждая капля. Шаман, как бы я ни старалась поддерживать уверенный вид, меня пугает. Я никогда не сталкивалась с противником, способным отрезать душу от магического фона мира.

Мы беспрепятственно входим, закрываем дверь, прокрадываемся мимо слуги. Очнётся – решит, что задремал.

Я чётко ловлю направление.

В одном из коридоров натыкаемся на горничную. Девочка на подносе несёт чай.

Мы лишь уступаем дорогу, она проходит не заметив.

Мы поднимаемся на второй этаж, проходим ещё пару коридоров. Здесь мы крадёмся. Отвод глаз рассеивает внимание, а не заглушает шаги. Я указываю на дверь – шаман за ней.

Если я не ошиблась.

Тенер кладёт ладонь мне на плечо, успокаивающе кивает. Я киваю в ответ. Тенер жестом командует перестановку. Первым войдёт генерал, за ним – лорд Ливей. И только потом мы.

Удар, генерал сносит дверь с полпинка. Мы врываемся.

В комнате пусто. Лорд Ливей замирает, генерал напряжённо осматривает углы, драпировку на стенах. Тенер реагирует первым, разворачивается вправо. Я реагирую мигом позже, перехожу на магическое зрение. Впрочем, это уже не требуется. Шаман, воспользовавшийся ровно тем же фокусом – отводом глаз – поняв, что обнаружен, больше не тратит силы.

Жезл Семи ветров наставлен на меня. Для великого оружия вид у жезла слишком неказистый, палка палкой. Широки, диаметром сантиметров пять. В голове мелькает неумесстное сейчас предположение, что внутри рукояти скрыты мощнейшие накопители. Выделяется навершие. Хрустальный конус ярко вспыхивает морозно-голубым светом.

На навершии будто ледяной цветок расцветает. Миг, и лепестки вытягиваются в бесконечные ленты и устремляются ко мне, чтобы схватить, спеленать.

Я бросаю одно из самых мощных атакующих заклинаний в шамана, просто за счёт разницы резервов пробиваю его щит. Шаман даже вскрикнуть не успевает, падает.

Я пытаюсь закрыться от летящих в меня лент.

В меня?!

О, Система!

Я всё-таки ошиблась. Я обрадовалась, что кокон пусть особенное, но всё же заклинание, работающее по стандартным принципам, расслабилась. Что мне стоило подумать чуть больше? Точка, где сходились линии кокона располагалась в районе затылка, и я решила, что удар нанесли со спины. Логично? Сто раз! Но я не учла, что возможны варианты. В лицо мне летит пелена, а ленты оборачиваются и сливаются сзади.

– Ни-ни!

Ленты сливаются, но не стягиваются, потому что Тенер, дурак, зачем-то шагнул ко мне, обнял со спины поперёк живота, притиснулся вплотную, и в коконе мы оказываемся вдвоём.

– Глуши их, – раздаётся приказ, двери распахиваются, причём с двух сторон.

В комнату влетают маги, мы оказываемся окружены. Маги не атакуют, ждут пркиаза. А вслед за ними сначала входит непривычно одетый мужчина. Чёрные штаны из домотканной шерсти заправлены в кожаные сапоги, украшенный россыпью белеющих на тёмном фоне клыков. Кожаная безрукавка, надетая на голое тело, тоже расшита клыками. И ожерелье из клыков украшает шею. Длинные волосы собраны в хвост, в причёску вплетены мелкие косточки.

– Вы убили моего ученика? – безэмоционально спрашивает он и пинает поверженное тело.

Ох…

Не убила, а вырубила, но говорить это я не собираюсь.

За настоящим шаманом заходит крепкий мужчина в традиционной для Азании одежде. Волосы припорошены сединой, но часть прядей ещё сохранили сочный каштановый оттенок.

– Ваше высочество, вы вернули магию? Как жаль, что ненадолго, – ухмыляется он.

Урод.

Шаман наклоняется, подбирает упавший жезл.

– Хотите убить его, лорд Ройзет? – шаман невежливо указывает на Тенера обратной стороной рукояти. – Я бы его забрал. И её.

– Зачем же, достопочтенный Тарм?

– Дорогие рабы, которых смог заполучить только Чёрный волк. Согласитесь, никто не может похвастать, что ему сапоги принц Азании снимает.

– Это война, – хмуро возражает дядя императрицы.

– Неужели после коронации вы собираетесь воевать с нами? – ухмыляется шаман.

– Ах, поступайте, как знаете, – отмахивается лорд Ройзет.

Он бросает последний презрительно-брезгливый взгляд на нашу четвёрку, отворачивается.

– Лорд, не спешите уходить, – останавливает его Тенер. – Род Ройзет обвиняется в измене Азании. Вы арестованы.



Глава 42


Лорд оборачивается, выразительно осматривает нас с головы до ног, молчаливо намекая, что не в нашем положении кого бы то ни было арестовывать.

Не знаю, действовал Тенер расчётливо, тогда он гений, или это был глупый порыв меня защитить. Кокон был страшен тем, что намертво блокировал энергетические каналы. Мы с Тенером попали в ловушку вместе, тугое полотно больше не прилегает намертво, внутри кокона я спокойно могу пользоваться магией. На первый взгляд разницы никакой: чары сквозь кокон не пройдут, бояться нашим противникам нечего, а со временем магия точно также застоится и «загниёт», будет разъедать душу не изнутри, а снаружи, процесс затянется, но итог один – мучительная смерть. Но это лишь на первый взгляд.

Ленты замкнулись также, как и в прошлый раз – у Тенера в районе затылка. Извернувшись, я в считанные секунды нахожу слабое место. Мне не нужно ничего изобретать, только повторить то, что я уже делала.

Один рывок, и кокон слетает.

Маги падают без сознания. Шаман успевает закрыться, я экономила силы, только поэтому первый удар он выдерживает. Не надолго.

Навершие Жезла окрашивается в тревожный багрянец.

В этот раз быстрее я. И последовательность действий меняю. Лёгкий молниеносный удар, чтобы сбить чары. На этот удар я не слишком рассчитываю, поэтому выставляю сперва защитную сферу, чтобы даже через пол нас не достали. А затем на пути багрянца выставляю силовой барьер.

Сияние не успевает оформиться в боевые чары. Я выполняю отработанную в прошлой жизни связку, скорость на моей стороне. Удар. Я сминаю щит противника. Шаман отпрыгивает в тщетной попытке уклониться. Ещё удар. Резерв пустеет на четверть. Шаман валится навзничь. Я бью уже бессознательное тело – на всякий случай. Вдруг притворяется?

На ногах остаётся только лорд Ройзет.

– Сами сдадитесь или вас тоже упокоить? – хмыкаю я.

Лорд выхватывает нож, но бьёт не в нас, в целит в себя. Генерал чудом успевает заломать ему руку и выбить нож.

– Ваше высочество, будьте добры, упокойте. Рано ему до суда помирать. И допросить бы надо.

– Без проблем, – под действием моих чар лорд обмякает и мешком сваливается на пол. – Полагаю, что раньше, чем через час, никто не очнётся, но лучше присмотреть.

– Разумеется, – кивает Тенер. – Лорд Ливей, действуйте.

Министр юстиции уносится чуть ли не бегом. Генерал остаётся караулить пленных, а мы с Тенером праздно устраиваемся на диване. Обвинения прозвучали, и теперь наше дело ждать и принимать отчёты. Точнее, это дело Тенера, а я… А что я? С укладом жизни в Азании мне не повезло, зато с Тенером повезло.

Он будто чувствует, что я о нём думаю. Хотя почему «будто»? Учитывая нашу связь, вполне возможно, что не только чувствует, но и поверхностные мысли улавливает на уровне намерений, желаний.

Тенер обнимает меня за плечи:

– Кажется, ты даже не поняла, какое чудо для нас сделала.

Он хочет похвалить? Спасибо, но увы.

– Большое дело я сделала, когда поняла, как содрать с тебя этот поганый кокон. Сейчас… Тенер, у нас разные приоритеты.

Для правителя естественно ставить интересы страны выше собственных, но я для этого слишком эгоистична, да и перерождение в разных мирах отучает привязываться к вещам, местам. Надо бы добавить, что и к людям. Но с последним пунктом я с треском провалилась. Тенер, постарайся прожить подольше.

Основные помещения здания очень быстро оказываются под полным контролем мужчин в военной форме. Семью Ройзет арестовывают. Что меня царапает, забирают не только взрослых, но и младших. Уловив перемену моего настроения, Тенер поясняет, что условия будут очень мягкие, детям и девушкам никто не навредит. Сомнительно, но Тенеру я верю. Раз он сказал, значит, проследит.

Другое дело, что за измену принято уничтожать весь род… Но этого уже я не допущу. Виновных – да. А остальным достаточно полностью стереть память. Тенер со мной согласится, а вот император… С императором в любом случае будут проблемы, потому что сильный маг – это не только ценный союзник, но и вечная угроза.

– Посмотрим, как продвигается обыск? – оборачиваюсь я к Тенеру.

– Как хочешь, но вообще, если что-то интересное найдут, то нам скажут.

– Я могу помочь вскрыть тайники, – вдруг при попытке взлома они самоуничтожаются?

К тому же магический поиск «ест» не так уж и много энергии.

И при допросе мне лучше присутствовать…

– Тенер, а ты ауры видишь?

Свет, идущий из глаз, означает, что человек смотрит на мир в энергетическом диапазоне.

– Постоянно? – вопрос я задала не совсем точный, но Тенер легко улавливает, о чём я. – Нет, только контуры. Чтобы рассмотреть детали, всматриваюсь специально.

– Ну-ка…

Я перехожу на магическое зрение:

– Знаешь, использовать магию тебе по-прежнему рано, а вот напрягать глаза как раз на пользу.

Тенер согласно кивает.

Как выясняется приблизительно через час, я не зря решила вмешаться. Самый интересный тайник как раз оказался самоликвидирующимся. Малейший намёк на попытку взлома, и содержимое выжигается.

Поэтому взламывать я не стала, грубо ударила потоком чистой силы, в которой защитные чары просто растворились. Осталось механически выбить панель, и в наших руках оказывается компромат… Письма, бухгалтерские книги, в которых до последней мелочи учтены взятки, планы, отчёты.

В тайнике попадается чёрный список чиновников, преданных императорской семье, проще говоря, список тех, кого следует уничтожить сразу после переворота. Меня же заинтересовал не сам список, а прилагавшаяся к нему папка с подробными сведениями, кого и как пытались подкупить, запугать, переманить.

– И почему я не удивлён? – Тенер показывает мне лист и указывает на одну из нижних строчек.

Я пробегаю текст глазами.

– Значит, второго сына лорда Ливея проклял ученик шамана?

– Да. Здесь, – Тенер берёт следующий лист, – написано, что они собирались убивать его детей одного за другим, пока он не подчинится. Появление Странника спутало им все карты.

– Ясно. Лорду Ливею стоит это увидеть, полагаю.

– Обязательно.

Тенер забирает большую часть бумаг, перебирается в кабинет. В работу включается Хенран. Я же остаюсь не удел. Нет, если бы я спросила или пожелала участвовать, Тенер бы только кивнул. Но я реально оцениваю: сперва мужчинам придётся учить меня, что делать, то есть я не столько помогу, сколько задержу, помешаю. Молча сидеть и наблюдать скучно. Уж лучше ещё раз обойти дом, убедиться, что ничего не пропустили.

Домой удаётся вернуться глубоким вечером. Тенер предлагал мне уехать одной, но я отказалась. Мы оба вымотались, зато сказать, что заговор раскрыт не будет преувеличением. Главный заговорщик в одиночной камере под особым присмотром, генерал и лорд Ливей по спискам вылавливают остальных, основные доказательства собраны.

Мы уже ложимся, когда Ата робко стучится и через дверь докладывает:

– Ваше высочество принц Тенер, госпожа, прибыл императорский вестник.

– М-м-м…

– Я схожу, – предлагает Тенер.

И он прав, вестник пришёл к нему, мне выходить совершенно не обязательно.

Но я упрямо накидываю платье поверх сорочки, сверху добавляю накидку из плотного кружева. Тенер лишь вздыхает, наблюдает с улыбкой. Мне почему-то кажется, что ему приятна моя настойчивость, даже не настойчивость, а нежелание отпускать одного.

К вестнику мы выходим вместе.

Мужчина быстро кланяется, приветствует сперва Тенера, затем меня.

– Его императорское величество приказал министру юстиции подготовить обвинение к завтрашнему полудню. Ваше высочество, получите императорский указ. Вам приказано присутствовать на суде.

А нормально нельзя, а? Почему со мной папа общается нормально, без всего вот этого? Приказ… Тьфу!

Тенер принимает документ с императорской печатью, благодарит вестника.

– Ваше высочество принцесса Нишаль, завтра к полудню вы приглашены в императорский дворец. Младшая принцесса будет рада увидеть вас.

То есть я не зря вышла в приёмный зал.

Что могло понадобиться настоящей Нишаль?

Вестник откланивается, извиняется, что потревожил в поздний час и уходит, к выходу его провожает Хенран.

– Интересно…, – тянет Тенер, глядя ему вслед.

– Что именно?

– Да всё, начиная с того, что мне явиться приказано, а ты приглашена, – хмыкает Тенер. – Но главное не это. К полудню.

– Что это значит?

– Что император позволит тебе увидеть суд.

Я хмурюсь:

– Поясни, пожалуйста.

– Женщины к решению государственных вопросов не допускаются, даже императрица не имеет права появиться на заседании Совета, если же императрица по какой-то причине придёт к императору в кабинет, то она не может войти, пока император не скроет документы, и присутствующие при визите её величества чиновники не в праве продолжать говорить о государственных делах. Что, впрочем, не мешает императору при желании обсудить с императрицей дела наедине в спальне.

– В спальне я предпочитаю не государственными проблемами заниматься!

– Согласен. Так вот, его императорское величество не может тебя вызвать без удовлетворительного повода. Императрица могла бы, но её сейчас в столице нет. Остаётся принцесса. Император просто нашёл для тебя повод войти во дворец накануне начала суда. Над залом устроена потайная галерея, с неё можно свободно наблюдать за происходящем в зале, а вот из зала галерею не видно.

– Дай угадаю, галерею делали для императриц? Сам говоришь, при формальном запрете, императрицы вполне могут принимать активное участие в делах.

– А вот и не угадала. Галерею построил мой прапрадед для своей сестры, которая, по сути, возвела его на трон и помогла удержать страну от бунта. Тогда выдалась череда тяжёлых лет…

– Хм…

Если Тенер прав, и император действительно позволит мне наблюдать за разбирательством, то неужели он не понимает, как ранит сына? Значит, посторонней девице, пусть и сильному магу приглашение, а родному ребёнку приказ?

Но, с другой стороны, понятно, в кого Тенер временами в отмороженного истукана превращается. Может, император не так уж и плох? Но всё равно дурак. Как можно расстраивать такого лапочку, как Тенер?!



Глава 43


Тенер оказался прав и неправ одновременно.

Когда мы прибыли к императорскому дворцу почти за час, нас встретил вестник, и… Очень хочется сказать императору пару ласковых слов. Очень! Слух, что Тенер вернул магию, уверена, прошёл. Как минимум лорд Ливей доложил, не мог не доложить. И что? Меня встречает паланкин, а Тенеру предлагается шлёпать пешком. Повезло императору, что он в этот момент не на глазах был, а далеко в своём дворце. Не удержалась бы, кинула бы проклятье, без особого вреда, но пакостное. Пусть его, например, укачивает в паланкинах. Тоже будет пешком ходить.

Тенер придерживает меня за руку. При вестнике Тенер не позволяет себе лишнего, только долгий предостерегающий взгляд.

Вот не знаю, меня раздражает, что я для Тенера как открытая книга или радует? Я Тенера с такой же лёгкостью, как он меня, читать не могу.

Кивнув, молчаливо обещаю побыть паинькой. Насколько меня хватит. А такими темпами меня хватит ненадолго, ой, ненадолго…

Тенер помогает мне забраться в паланкин. Я бы предпочла пройтись за компанию, но нет. Тенер опускает полог, и паланкин взмывает в воздух. Я раздражённо откидываюсь на мягкие подушки и задумываюсь. Я ведь не зря вспоминала, что сильный маг для императора вечная угроза. А не разделили ли нас с Тенером, чтобы… избавиться от меня? На всякий случай закутываюсь в защитные чары. Я выбираю не самую надёжную защиту, зато экономную, до первого удара с моим резервом чары провисят больше суток.

Так вот, Тенер оказывается неправ, потому что слуги приносят паланкин к крылу, в котором располагаются покои принцессы, избежать общения с пятилетней малышкой, в теле которой душа настоящей Нишаль, не получается. И прав, потому что очень быстро приходит неприметный слуга, в котором Нишаль опознаёт доверенного императора, и, ничего не поясняя, приглашает меня следовать за ним.

– Я тоже хочу! – внезапно вскидывается Нишаль.

– Простите, ваше высочество, но что вы хотите? – теряется слуга.

– С ней пойти, – Нишаль вцепляется в мой рукав.

– Ваше высочество, – обращаюсь я к ней, – а вы знаете, куда меня приглашают? Может быть в тёмное, сырое и нехорошее место?

Я краем глаза пытаюсь отследить реакцию слуги на мои слова, но он спокоен, ни тени эмоции не мелькает на лице.

– Нет! – уверенно заявляет Нишаль. – В тёмное нехорошее место пойдут предатели. А я хочу посмотреть.

Я пожимаю плечами – не мне решать.

Слуга обречённо кивает.

Начнёт спорить или пойдёт за указаниями к императору – я опоздаю, да и получить разрешение, когда суд вот-вот начнётся, проблематично. Наверное, мужчина решил, что маленькой принцессе быстро станет скучно. Я подхватываю малышку на руки:

– Ведите.

Пока я держу принцессу, можно почти не беспокоиться, что на меня нападут. Если только император не решил зачем-то избавиться от дочери, про несчастный случай я ещё не забыла, и пусть Тенер думает, что это была именно случайность, а не чей-то злой умысел, пусть никакой видимой выгоды от смерти маленькой принцессы нет, но лучше поберечься.

– Я тоже благословлена богами, – внезапно заявляет Нишаль и по-детски задорно задирает нос. Как по мне, чуть перебарщивает с театральностью, но между театральностью и резким взрослением я бы на её месте тоже выбрала плохую актёрскую игру.

– Да? – вежливо удивляюсь я.

– Да! Я научилась читать и писать за три дня.

Пфф!

Молодец, что ещё сказать, привлекла внимание. Хотя… Возможно, показать себя выдающейся хорошая тактика, сумеет выдержать эту линию – есть шанс стать кем-то большим, чем невеста императорских кровей.

Слуга заводит нас в густые кусты, растущие настолько плотно, почти невозможно догадаться, что между ними скрыта узкая тропка. Шагов через сто поворот, и в тупике нас ждёт раскрытый люк и убегающая вниз крутая лестница.

Мне выдали тайный ход? Скорее всего тайная тропа тут не одна, и мне сдали самую «ходовую».

Идти недолго, по лестнице мы попадаем то ли на нижний этаж здания, то ли в подвальное помещение. Коридор, длинный подъём по винтовой лестнице, и слуга приглашает нас в небольшую комнатку, больше похожую на театральную ложу. У стены крошечный диванчик, можно с комфортом сесть и наблюдать через смотровое окно за происходящим внизу. Жаль, с такого ракурса лица не все видны, но это я уже не к месту придираюсь.

– Ваше императорское высочество, – обращается слуга к Нишаль.

Ну да, хоть мы и обе принцессы, но она выше по статусу, она дочь императора, а я всего лишь жена принца. Но в то же время она до замужества в этом статусе и останется, и уж точно не прыгнет выше, а я однажды могу подняться до императрицы. Хотя… Крошечный шанс у Нишаль есть. Даже два призрачных шанса. Во-первых, стать значимой политической фигурой, сконцентрировать в своих руках влияние и захватить власть. Во-вторых, если наследников по мужской линии не останется, её, чтобы подчеркнуть преемственность, могут сделать императрицей при императоре из нового правящего рода, но вряд ли надолго, убьют и заменят более полезной кандидаткой.

– Да? – царственно оборачивается Нишаль.

Слугу её царственность впечатляет настолько, что он склоняется ниже и отвечает безупречно почтительно:

– Ваше высочество, если вы пожелаете уйти раньше, я буду ждать внизу, чтобы проводить вас.

– Я запомню, – кивает она.

Слуга ещё раз кланяется, теперь уже сначала ей, потом мне, и уходит. Мы остаёмся с Нишаль вдвоём.

В зале под нами распахиваются двери, входят чиновники и расходятся по своим местам.

Император прибывает в зал ровно в полдень.

Я скорее по наитию, чем сознательно встаю, и только потом меня догоняет мысль, что сидеть, пока император лишь идёт к трону, недопустимо – за нами с Нишаль вполне могут наблюдать.

Могу я сесть, после того, как император занимает трон? Вроде бы да, но…

Нишаль «ловит» ситуацию гораздо лучше меня, что понятно, она в этих традициях с детства:

– Садись, – приглашающе указывает она на диван.

– Спасибо, ваше высочество.

Мы устраиваемся со всем удобством, она и вовсе с ногами забирается, я же поджимаю под себя одну ногу, тоже поза совсем не элегантная, зато удобная.

Внимательнее осмотрев зал, я, наконец, замечаю Тенера. Он занял место у тронного возвышения, но в стороне, снова прикидывается каменным истуканом. И не только. Ещё и отстранился от происходящего, будто ещё не вернул себе положение наследного принца. Странно, но ему виднее, как себя вести. Если слухи всё же не расползлись, и лорд Ливей, и генерал надёжны, если сейчас Тенер прикрывает глаза, чтобы скрыть сияние…

– Ваше императорское величество, – вперёд выходит лорд Ливей. – Я прошу вас разобраться. Я обвиняю род Ройзет в государственной измене.

Хм? Не сам император, не Тенер, а министр юстиции обвиняет? В принципе логично. Император – высший судья, он не должен выдвигать обвинения, его обязанность – именно вершить справедливость. И есть и другой нюанс – если лорд Ройзет каким-то чудом сумеет оправдаться, то тяжесть ложного обвинения упадёт на министра юстиции и не коснётся императорской семьи.

– Это серьёзное обвинение, – вторя моим мыслям веско роняет император.

– Да, ваше величество, – лорд Ливей кланяется, будто заранее признавая вину.

И начинается… скука.

Ключевые моменты я уже знаю, подробности не назвать интересными. Какая мне в сущности разница, сколько именно слитков серебра получил очередной чиновник в качестве взятки? Гораздо любопытнее следить за лордами, но ракурс неудобный…

– Их казнят, да? – серьёзно спрашивает Нишаль.

– Мысли императора неведомы, – пожимаю я плечами, ведь ответить иначе неправильно. – Полагаю, только величайшая милость, позволит главе рода Ройзет сохранить жизнь.

Примечательно, что младший из принцев копирует Тенера и старательно притворяется частью интерьера. Пока прямых обвинений в его адрес не звучит, но это ничего не значит. Несчастный случай, вечное заключение в монастыре под благородным предлогом молитв о процветании Азании – сотни вариантов решить проблему по-тихому, не затрагивая репутацию императорского дома.

Время тянется

В отличии от меня Нишаль следит за происходящим гораздо внимательнее. И задаёт вопросы. В начале… не глупые, нет, наивные, выдающие полную неопытность. Но очень быстро Нишаль схватывает суть.

– Также в участии в заговоре я обвиняю цензора вашего величества, лорда Дара!

– Калан…

Верно, если отца Калана признают виновным, то и сам Калана не уцелеет.

– Ты… его любишь?! – поражаюсь я, предварительно накинув на нас чары от подслушивания.

Нишаль оборачивается:

– А? Нет… Наоборот. Я боялась, что ему ничего не будет за измену, за… если честно, не за мою измену, а за мою боль.

– Угу.

Судебное разбирательство продолжается.

Собственно, это трудно назвать именно разбирательством. Лорд Ливей выдвигает обвинения, приводит доказательства. Главный обвиняемый, лорд Ройзет, как и остальные обвиняемые, всё это время простоявший в центре зала на коленях, получал слово дважды. В самом начале, когда он мог бы привести доказательства своей невиновности, и в конце, перед вынесением приговора.

Заговорщики предпочли отмалчиваться.

Император требует молчания. Якобы для обдумывания. Хах, как будто решение не принято ещё вчера.

В оглушительной тишине раздаётся его внушительный голос:

– Наш вердикт. Виновны! Измена карается смертной казнью.

Вперёд выходит Тенер:

– Ваше императорское величество, я прошу отсрочить исполнение казни. В столице и за её пределами могли остаться те, кто не совершал очевидных преступлений, но вносили свой вклад в готовившийся переворот. Заговорщики знают этих людей.

Интересно, Тенер вмешивается по плану или нет? Всё же вряд ли по собственной инициативе.

Император кивает:

– Вы раскрыли измену, ваше высочество, вновь защитили Азанию и доказали, что достойны быть моим преемником. Я дозволяю вам завершить дело так, как вы видите правильным. Я доверяю вашим суждениям.

– Благодарю, ваше императорское величество.

– Милости, ваше императорское величество! – раздаётся возглас. – Как его высочество может возглавить столь важное расследование, будучи лишённым статус наследного принца.

– Лишённым? – переспрашивает император. – Напомните тогда, приказом от какого числа и за что его высочество лишён этого статуса?

– Он дурак? – тихо спрашивает Нишаль, имея в виду, естественно, чиновника.

– Не факт. Возможно, его попросили это сказать.

– Кто? – хмурится Нишаль.

– А кого в выгодном свете выставляет эта ситуация, на ком концентрируется внимание?

Чиновник замолкает, вмешивается кто-то другой, обладатель густого баса:

– Но магия…

Тенер резко оборачивается, его глаза ярко вспыхивают. Ах, куда столько силы выливает! Но горят глаза красиво, сочным янтарным сиянием.

По залу прокатывается дружный вздох. Миг тишины, и зал вздрагивает от криков:

– Да здравствует ваше высочество наследный принц Тенер!

Тенер даёт чиновникам минуту, небрежно кивает. Они продолжают скандировать приветствие, Тенер оборачивается к императору, и я вижу…

– Его величество правда вздрогнул? – испуганным шёпотомспрашивает Нишаль.

– Да.

Меня разбирает смех, но я как-то сдерживаюсь. Нехорошо смеяться над императором, практически, ему в лицо. А Тенер-то, Тенер! Я обожаю мужа. И, оказывается, не такой уж Тенер отмороженный, взбрыкивать умеет – безукоризненно соблюдая этикет, Тенер открыто унизил императора, показав, что в нём, наследнике, родовой дар в разы сильнее, чем в правящем главе рода. Не просто открыто, но ещё и эффектно, с огоньком. На месте Тенера я бы точно также сделала. Я прикусываю губу. Это всё моё влияние, получается? Тц, к демонам! Тенеру явно на пользу пошло.

– Ты улыбаешься, как объевшаяся сливок кошка, – несильно толкает меня вбок Нишаль.

– Кошки улыбаются? – удивляюсь я.

– Про кошек не знаю, а ты – да.

В ответ я улыбаюсь шире.

Нишаль закатывает глаза.

Про заговорщиков… не забывают, нет. Чиновникам они больше неинтересны, род Ройзет покидает политическую арену. А вот Тенер не просто вернулся, но и стал ещё сильнее, ещё влиятельнее. Чиновники спешат поздравить его лично, заверяют в своей преданности. Изменщиков уводят мужчины в военной форме. Гвардейцы, наверное.

– Пойдём вниз? – уточняет Нишаль.

– Суд окончен, – объявляет император и жестом показывает, что чиновники могут расходиться. – Ваше высочество, задержитесь и расскажите, каким вы видите дальнейший ход расследования.

– Пойдём, – соглашаюсь я.

Нечего Тенера наедине с императором оставлять, а пятилетней принцессе простительно вломиться без приглашения.

Я бросаю на императора последний взгляд сверху, отворачиваюсь и спускаюсь за ускакавшей Нишаль.

– Ваше высочество! – окликаю я.

Куда она так резво? Возможно, ей не стоит попадаться императору на глаза. Я не знаю, как он относится к дочери, а вот то, что она по крови связана с родом Ройзет – факт.

Я не успеваю её остановить. Да и не очень-то и стараюсь, пусть учится думать своей головой.

Нишаль врывается в зал:

– Ваше императорское величество! – радостно подпрыгивает она и добавляет. – Ваше высочество.

Разговор моментально прекращается.

Император смотрит на дочь с удивлением:

– Принцесса? Ты не заскучала наверху? Я думал, ты уже сбежала к своим куклам.

– Нет, ваше величество, мне было интересно. А цензор, он тоже… изменщик?

– Да. Почему ты спрашиваешь?

– Ваше императорское величество, я просто подумала, что у, – она запинается, произнося своё имя в третьем лице, – Нишаль есть сестра. Раз боги были против свадьбы сына цензора и Нишаль, было бы здорово отдать за него её сестру, правда, Нишаль? – оборачивается она ко мне, мелкая интриганка.

– Да, ваше высочество. Ваше императорское величество, речь о моей сестре Тиане, незаконнорожденной дочери дяди.

– Вот как? Раз обе принцессы беспокоятся о судьбе девушки, мы издадим указ и обяжем Калана Дара принять её обещание и незамедлительно отпраздновать свадьбу.

– Спасибо, ваше императорское величество, – радуется начинающая пакостница.

Я кланяюсь:

– Ваше императорское величество, мы с мужем не будем мешать вашему общению с дочерью, – я подкрепляю фразу лёгкой вспышкой синевы в глазах.

Император не пытается нас задержать. С явным неодобрением, но всё же он кивает. Тенер за себя и за меня говорит полагающиеся по этикету слова прощания, подхватывает меня под руку, и вместе мы покидаем зал. Наконец-то! На улице я делаю глубокий вдох, хмыкаю, обнаружив, что для Тенера подготовлен паланкин. Паланкин рассчитан на одного пассажира, но внутри достаточно просторно, чтобы устроиться вдвоём.

В тесноте, обнявшись… По телу прокатывается жаркая волна предвкушения. Я прищуриваюсь. Интересно, как лучше сказать Тенеру, что наша первая ночь стала для нас намного большим, чем первая близость? Как маг, я такие вещи хорошо чувствую, и уж насчёт своего тела не ошибусь.

– У нас будет замечательный сын.

– Обязательно, – соглашается Тенер. – И дочка.

– Дочка – когда-нибудь, а сын – через девять месяцев.



Интерлюдия 6 Тенер Азани


Казалось, веками устои не меняются, и внуки живут, как жили их прадеды. В Азании жизнь полностью переменилась меньше, чем за пятнадцать лет. Я не ошибся, Ни-ни стала великой императрицей. Наверное, пройдёт тысяча лет, потомки забудут меня, но будут помнить её императорское величество Нишаль, а я останусь безымянным императором, который правил при ней.

И ведь находятся дураки, почему-то считающие, что я обижен. До сих пор находятся, хотя чистку среди чиновников я устроил ещё в первые годы своего правления. Во-первых, я простой смертный, получивший любовь богини. Кто ещё в мире смог привлечь внимание Нишаль? Во-вторых, оставаться в тени и заниматься рутиной, без которой перемены будут невозможны, не легче, чем вдохновлять реформы. Ну, можно сказать, что жизнь несправедлива, и славу получает архитектор здания новой жизни, а не строитель, укладывавший кирпичи, хотя без строителя здание бы не появилось. Как и без архитектора. Впрочем, справедливо или нет, я доволен.

– Ваше величество, завтра состоится официальное открытие нового факультета. Её величество передала, что будет рада, если вы сможете найти время посетить торжество, – докладывает Хенран.

– Внеси в расписание.

Начальные школы магии открыты по всей стране и ищут учеников, магия постепенно приникает во все сферы жизни, становится доступной даже беднякам. Ученики, показавшие себя талантливыми или усердными, после школы бесплатно продолжают обучение уже в столице, в Императорской Академии магии, причём академия принимает не только мужчин, женщины находят себя в целительстве, алхимии, артефакторике.

И, конечно, в аграрной магии, которой обучает Самская академия магии, появившаяся на три года раньше Императорской.

Благодаря внедрению аграрной магии, Азания забыла про голод. Даже в годы самой жестокой засухи аграрная магия позволяет снять урожай, а консервирующие чары в зернохранилищах позволяют сберечь продовольствие в два раза дольше.

Ливой?

Как независимая страна Ливой прекратил своё существование, и теперь это одна из крупнейших провинций в составе Азании. Присоединение прошло на удивление мирно. Нет, совсем без конфликтов не обошлось, вожди самых крупных племён не хотели терять власть. Как и говорила Нишаль, наше предложение приняли мелкие вожди. Проливать кровь наравне со всеми, а получать лишь крошки общей добычи, делящейся преимущественно между вождями крупных племён, им давно надоело, только альтернативы не было. Теперь мелкие дружины охраняют торговые караваны и из года в год богатеют. Простые ливойцы тоже быстро привыкли к хорошему – к бесплатному продовольствию в случае голода, к помощи целителей, к торговле, когда ценные и просто хорошие вещи оказываются у них в руках, а не оседают у верхушки.

– Ваше величество, младшая принцесса просит встречи.

– Хм? Пригласи.

За прошедшие пятнадцать лет я так и не определился, как относиться к девушке. С точки зрения крови, по отцу она моя сестра. Но душа-то другая, и, как мне кажется, она сама не признаёт меня братом.

Вот с Ни-ни никаких сомнений никогда не возникало, я люблю её, как бы она ни выглядела, хоть пышнотелой брюнеткой, хоть миниатюрной блондинкой, хоть юной, хоть седой. Но Ни-ни почему-то до сих пор уверена, что всё это приворотный эффект. Умная, а в такую глупость верит и не разубедить, как слепое пятно. То есть, наверное, отчасти Ни-ни права, эффект приворота был. Только давно выветрился, а мои чувства и уверенность в них остались.

– Ваше императорское величество.

Она обращается ко мне всегда официально, в отличии от Райена и Нарена, безоговорочно признавших моё старшинство и мою власть, особенно Нарен. Как ни странно, оказалось, к заговору он отношения не имел, родственники по материнской линии действовали за спиной. Что до вдовствующей императрицы… Она до сих пор молится о благе Азании, но уже не в монастыре, а в небольшом загородном дворце в одной из отдалённых провинций, живёт скромно, но со всем удобством.

– Принцесса.

Её высочество бросает слегка недовольный взгляд на Хенрана, и я жестом показываю ему, чтобы вышел.

– Ваше императорское величество, я не хочу выходить замуж за наследника Намилана.

– Приложением к брачному договору станет торговый. Намилан обещает тридцать лет беспошлинной торговли для наших купцов.

– Я слышала, что принц беспощадный человек, не прощающий ошибок. Я не хочу оказаться во власти такого человека. Ваше величество, я предлагаю вам сделку. Для вас ведь не тайна, что в меня влюблён второй сын министра юстиции? Он будет хорошим мужем. Уж точно не как тот, прославившийся…

Цензор тогда взял вину на себя, охотно сдавал все тайны, выкладывал то, до чего сам я быстро бы не докопался. Заслужил милость. Самого бывшего цензора, естественно, казнили, но членам семьи позволили уехать в отдалённую провинцию и даже жену наследнику вручили – Тиану, которая, надо же, совершенно не обрадовалась, хотя под вишнями с ним миловалась. Я усмехаюсь – позорная слава догнала Калана Дара и в провинции, и я не про причастность к измене, а про альбом.

Из мелкого держателя лавки, Пландик превратился в крупного торговца, но продолжает работать на Ни-ни, выпускает учебники для школ и обеих академий.

Должность цензора перешла по-настоящему достойному человеку – Гадару Ламбрину, отец Нишаль вернулся в столицу и решил, что наследником рода станет осиротевший сын его друга. С моей поддержкой оспорить это решение шансов у младшей ветви нет, да и родство через брак Тианы с изменщиками им веса не добавляет. Завяла младшая ветвь.

– Ты сказала «сделка». Что ты хочешь получить, я понял. Теперь расскажи мне, что ты предлагаешь взамен.

Принцесса усмехается, переняла у Нишаль, со временем они неплохо сдружились:

– Тайну, ваше величество. Тайну, вашей богини.

– Какую тайну? – хмурюсь я.

– Разве вы не замечали? Когда её величество Нишаль уверена, что её никто не видит, она грустит.

Замечал, пытался расспрашивать, но Ни-ни отказывается признаваться и упорно делает вид, что мне померещилось, ага.

Я почти не задумываюсь над ответом. Предыдущий император, отец, отказал бы и наказал за дерзость. И по-своему был бы прав. Но Нишаль показала, что можно действовать иначе и выигрывать, а значит:

– Принцесса, я откажу принцу Намилана, если информация, которую вы мне изложите, будет достоверной и ценной.

– Сделка, – кивает она, садится и бросает мне на стол бумагу. – Пока мы не начали, подпишите, ваше величество.

– Что это? – я придвигаю документ ближе.

– Рекомендация на имя главы академии сформировать кафедру криминалистики и назначить меня старшей преподавательницей. Вы знаете, что мой жених, не намиланец, а мой настоящий жених, под руководством её величества разработал целую методику применения магии в ходе расследования. Поскольку, я участвовала и не единожды применяла чары на местах настоящих преступлений, лучше меня новую специальность никто не преподаст.

Нишаль могла бы, но ей, как императрице, не положено читать лекции.

– Да-да, я понял. Талантливого и очень перспективного второго наследника министра юстиции надо наградить браком с тобой, – я делаю вид, что собираюсь поставить подпись, принцесса не моргая следит за мной, аж вперёд подаётся, я в последний момент замираю, так и не подписав. – Обещанная информация, ваше высочество.

Принцесса ухмыляется шире:

– Вы себе не изменяете, ваше величество. Я до сих пор помню, как я переродилась. Точнее, не само перерождение, его я как раз не помню, я уснула и проснулась в новом теле. Я говорю о встрече, предшествовавшей перерождению. В моей спальне появился мужчина с нечеловеческой бледно-золотой кожей, будто усыпанной лёгкой перламутровой пудрой…



Эпилог 1


Магия бессильна против природы. Она может задержать старение, но не остановить. Совсем недавно, кажется, что только вчера, Тенер был молодым красавцем. Сейчас он тоже красив, просто красоту скрывают глубокие морщины, изрезавшие пергаментную кожу. Когда-то крепкое тело стало слабым, ссохлось, вместо тренированного рельефа просматриваются кости.

Тенер полулежит-полусидит в пуховых подушках.

Он настоял увидеть детей непременно сегодня.

В этой жизни я стала мамой четырежды, два сына и две дочки. Дети взяли от нас с Тенером самое лучшее. И не только лучшее. Старший сын нашёл себя в живописи, но обратной стороной таланта стало полное безразличие к политике. Младший сын готов не есть, не спать, а сутками конструировать артефакты. Тоже… не император. Зато старшая дочка уже заняла пост казначея, а всем чиновникам, пытающимся намекнуть ей, что не женское дело управлять государственными финансами, она, мило улыбаясь, предлагает проверить, все ли налоги выплатили принадлежащие семьям чиновников магазины и мастерские, а заодно посоревноваться во владении боевой магией. Младшая в государственных делах разбирается ничуть не хуже, но предпочитает заниматься социальной работой – шаг за шагом, медленно, через сопротивление, расшатывает жёсткую иерархическую связку. Уважать родителей хорошо и правильно, выслушивать советы тоже хорошо и правильно, но окончательное решение каждый должен принимать сам за себя. И отвечать за своё решение. Муж не должен быть властен над женой, а дядя – над племянником.

У нас пять внуков и четыре внучки, правнуки, и даже недавно родилась праправнучка.

Род Азани процветает.

– Всё, все вышли, – говорю я, когда дверь тихо захлопывается.

Тенер устало откидывает голову и молча протягивает мне руку.

Я присаживаюсь на кровать, сжимаю его пальцы в своей руке.

– Приляг рядом, – Тенер заметил, что я устала.

Я тоже постарела, малейшее усилие утомляет.

– У нас прекрасные дети.

– Угу.

Тенер открывает глаза, смотрит на меня внимательно:

– Ни-ни, ты должна кое-что знать.

– Да?

– Ни-ни, я люблю тебя, я…

– Я тоже люблю тебя, – перебиваю я. – Люблю, как никогда никого не любила.

И наверное, никогда не полюблю. Сколько миров мне пришлось пройти, пока я не встретила Тенера?

На глаза наворачиваются слёзы, но я не позволяю им пролиться.

Я не знаю, правда ли это, однажды отшельник, веривший в реинкарнацию, мне сказал, что если душу провожать на перерождение с любовью, то любовь притянет любовь, в следующую жизнь душа придёт желанным ребёнком в гармоничную семью.

Поэтому я взахлёб рассказываю о подаренном мне Тенером счастье, о чувствах, о том, что впереди не конец, а новое начало, дорога, полная приключений.

– Когда-то ты обещала, что будешь рядом.

– Я рядом, – я крепче сжимаю его пальцы.

Почему они такие холодные? Я пытаюсь растирать.

Тенер глубоко вдыхает:

– Ни-ни…

Его голос стихает.

– Тенер?!

Я продолжаю сжимать его пальцы, но теперь со мной на кровати лишь покинутая оболочка.

– Я люблю тебя! – выкрикиваю я, если он ещё может слышать.

На щеках становится мокро, я почти не чувствую, как льются слёзы. Как так? Нет, я знала, что так будет, мысленно старалась подготовиться, но…

Больно, невыносимо больно. И ни желания, ни сил задерживаться здесь хоть на миг.

Хлопок двери проходит мимо моего сознания.

– Уже уходишь? – шепеляво спрашивает не менее постаревшая Нишаль, почему-то, когда мы наедине, я продолжаю звать её не принцессой, а её первым именем, которое она носила до встречи с оператором.

Дышать тяжело, горло будто тисками сдавлено.

– Да, ухожу.

Я тянусь к браслету, чтобы отправить запрос на перерождение. Попаду снова в «рабочий» мир с высокой концентрацией магии, запрусь в мастерской. Там же будут мастерские? Хочу стать артефактором, ювелирная точность и концентрация на чарах – то, что мне нужно, чтобы не вспоминать, не видеть перед глазами его лицо, его улыбку. Минуту назад он дышал, жил, улыбался мне, был со мной, а теперь его нет. И в моей жизни больше никогда не будет.

– Подожди минутку, – останавливает меня Нишаль.

– Зачем? – вяло удивляюсь я, но движение останавливаю.

– Его величество был хорошим императором, как и ты – хорошей императрицей. Он заслуживает, чтобы его помнила не только ты. А ты, забавно, я так и не знаю, как тебя зовут…

Зовут?

– Я меняю имена, как ты платья. Нет у меня больше настоящего имени.

Нишаль тяжело опускается в кресло, обмахивается веером.

Я отворачиваюсь, вызываю голографическое окно.

Она меня снова останавливает:

– Ты, душа, говорила, что я глупая, но сама ты, уж прости за правду, дура. Если тот мужчина с золотой кожей смог переместить мою душу из родного тела в тело принцессы и сохранить мою память, личность, то и с его величеством смог бы. Неужели ты думаешь, что Тенер бы не согласился последовать за тобой в следующую жизнь?

Я откидываюсь на подушку и смеюсь до слёз.

– Конечно, согласился бы!

Нишаль хмурится:

– Тогда я ничего не понимаю.

– Есть заведённый природой ход вещей. Люди рождаются, живут и уходят. Если люди перестанут увядать и умирать, то очень скоро их станет так много, что мир не выдержит их. Он ведь только кажется бескрайним, а мир граничен. Посмотри на эту комнату. Сколько людей ты сюда можешь привести? Заставить их лечь и утрамбовать рядами с пола до потолка – сотню? Это будет ужасно. Но даже так ты не сможешь добиться, чтобы в комнате поместились все жители столицы.

– К чему этот бред? – не понимает Нишаль.

– Бред? Возможно. Я пыталась сказать, что природа мудра, а беспамятство – благо. Я стараюсь не терять человечность, но пройдёт ещё несколько жизней, и проблемы людей окончательно станут для меня вознёй малышей, делящих игрушку. А это неправильно. И больно. Я окончательно перестану чувствовать вкус жизни. Представляешь, вроде бы ешь самую сладкую шоколадную конфету, а она пресная, будто бумагу жуёшь? Я люблю Тенера. Как я могла бы обречь его на такое существование?

Нишаль морщит нос:

– Я и говорю – дура. То, что ты смотришь на людей с высока, это понятно. Сколько у тебя жизней за плечами? Я бы тоже чувствовала себя умнее, опытнее, да и во владении магическим искусством люди тебе не соперники. И я восхищаюсь, что ты пытаешься общаться с окружающими как с равными. Только у тебя далеко не всегда получается. Почему ты решила, что вправе решать за него?!

Я пожимаю плечами, слёзы текут по щекам.

– Уже решила.

Нишаль выдыхает, ненадолго замолкает и продолжает намного спокойнее:

– Его величество заслуживает, чтобы о нём помнила не только ты, но и люди. Я не хочу устраивать погребальный костёр, и я думаю ваши дети со мной согласятся, особенно если ты поддержишь. Мы построим усыпальницу по древнему обычаю. Перед уходом зачаруй ваши тела так, чтобы они сохранились навсегда. Пусть будет ещё одно чудо. Пусть ваша пара станет легендой. Легендой о хорошем императоре, легендой о великой любви, – Нишаль судорожно вздыхает.

– Пусть, – соглашаюсь я.

Я уйду, мне не нужно беречь резерв. Отпуск кончился, магический фон в моей следующей жизни будет либо повышенный, либо такой же, как в прошлом-позапрошлом мире. В любом случае восстановиться будет минутным делом.

Повернув голову, смотрю на покинутую оболочку.

– Хах…

Голографическое окно так и висит открытым, я открываю каталог. Никогда не думала, что воспользуюсь тем разделом, а вот воспользуюсь, и никаких каратов не жалко.

– Позови слуг, пусть расчистят комнату от мебели.

– Сейчас.

Нишаль торопится, будто боится, что я не стану ждать. Зря. Я подожду.

Отчасти это станет достойным завершением… Тенер называл меня своей богиней. Я сотворю чудо, и однажды нашу усыпальницу превратят в храм, в памяти потомков мы станем богами. Тенер куда больше заслуживает такого обращения.

Я слышу всхлипы слуг, траурная новость охватывает дворец как злой пожар.

– Папа! Мама!

Наши дети… Я улыбаюсь. Снова мне с детьми прощаться легче, ведь их жизнь продолжается, и я знаю, что нет таких трудностей, с которыми бы они не справились.

– Готово.

– Мама, тебе плохо?!

Спальня плывёт перед глазами, картинка перед глазами дробится на осколки. Я с трудом сглатываю. Да, мне плохо, но это не имеет значения.

Мебель вынесена, и я киваю, подтверждаю в каталоге покупку.

– Мама?!

– Отойдите, – отмахиваюсь я.

Посреди комнаты скручивается звёздная воронка. Я запоздало вспоминаю, что одеты мы с Тенером неподходяще, по-домашнему. Придётся ждать, пока слуги обмоют тело, пока облачат… Уж если оставаться в памяти потомков, то одежды должны быть парадные. И мне тоже стоит переодеться, ещё при жизни. Воронка выплёвывает отлитый из звёздного металла полый куб со срезанной передней гранью. Внутри на небольшом постаменте уже вмурованы два роскошных трона. Мы будем сидеть…

На какое-то время я выпадаю из реальности. Прихожу в себя, когда меня окликает Нишаль. Но поворачиваюсь к дочери:

– Прости.

Она берёт меня за руку:

– Я знаю, ты не сможешь без папы. Мы продолжим ваше дело, не переживай, мам.

– Разве же я за дело переживаю? Будьте счастливы – вот самое-самое главное.

– Да, мам, – всхлипывает она.

– Его величество, – поясняет мне Нишаль.

Сколько же я таращилась вникуда невидящим взглядом?

По моему указанию слуги усаживают Тенера на трон, дочка поправляет полы императорской мантии, традиционно чёрная, щедро расшитая золотом.

Я позволяю горничным помочь мне пройти в ванную и на некоторое время снова отключаюсь, проваливаюсь в себя – так легче. Я лишь краем сознания отмечаю, что меня оборачивают в полотенце, просушивают волосы, собирают в причёску, закалывают гребнями. Мне помогают одеться. Я выдыхаю с облегчением.

Скорее, отпустите меня уже. Я хочу уйти.

– Мама, не надо! Мама!

Мальчишки, хотя какие они мальчишки, взрослые мужчины, держатся, а вот младшая дочка срывается.

– Прости. Но я правда слишком устала… Держитесь друг друга, берегите себя и будьте счастливы.

– Мам…

Я сажусь на трон внутри куба, глубоко вдыхаю и активирую гигантский артефакт, щедро вливаю весь резерв до последней капли. Раздаётся лёгкое шипение, куб стремительно заполняется прозрачным… Гелем? По консистенции ближе к воде, но одежду не мочит. Гель поднимается до груди, до шеи, заливает с головой. Дышать становится нечем. Я закрываю глаза.

Прощайте…

Сейчас куб заполнится полностью, и через каких-то пять минут гель полностью затвердеет, обратится в идеально-прозрачный камень.

Время для наших с Тенером оболочек остановится.

Кислорода не хватает, но я не теряю сознания, а чувствую воздушную лёгкость и отрываюсь от трона, взлетаю.

– Мама?!

Быть привидением мне ещё не доводилось. Кажется, это своеобразный подарок оператора. Со стороны наши с Тенером оболочки прекрасно смотрятся. Чудом, самым настоящим чудом, рука Тенера соскользнула с подлокотника и оказалась поверх моей руки. И головы мы наклонили друг к другу, со стороны кажется, что глаза не закрыты, как у мёртвых, а лишь полуприкрыты, и мы смотрим друг на друга.

Я в чудеса не верю. Оператор? Скорее всего. В камне мы с Тенером будто помолодели. Нет, морщины никуда не исчезли, но выглядим не дряхлыми стариками, а достойными правителями.

Я дарю прощальную улыбку детям.

Жаль, не увижу, какую гробницу для нас возведут. Почему-то мне упорно кажется, что она станет храмом.

И наступает темнота, с которой начнётся моё седьмое перерождение.



Эпилог 2


Воспоминания – редкий подарок. Чаще души считают воспоминания слишком личными и отказываются делиться. Всё верно. Я бы своими тоже не делилась. Нишаль, наверное, была слишком шокирована обрушившейся на неё правдой, поэтому и не задумалась, разрешали. А, теперь уже не важно.

Перед глазами разворачивается кино.

Воспоминания получить нельзя, а историю увидеть можно. И, пожалуй, у фильма есть свои плюсы – можно увидеть предысторию трагедии. Юную провинциалку угораздило влюбиться в столичного мажора. Она наивно верила в любовь, которой разница в статусе не помеха, оказалась беременна. Надо ли говорить, что он бросил ей денег на целителя, чтобы избавилась от ребёнка, и порвал отношения, со смехом признавшись, что таких, как она, у него десяток: Она вернулась домой в провинцию, получила от сплетников клеймо падшей женщины и ушат осуждения. Семья от неё демонстративно отказалась, чтобы защитить репутацию других дочерей… А она не сдавалась, родила Элю, горбатилась на двух работах, подорвала здоровье, но дочку вырастила.

Эля повзрослела не по годам, довольно рано осознала всю тяжесть ситуации и поняла, что если хочет для них с мамой лучшей жизни, то должна показать на государственном экзамене высокие результаты, получить грант на обучение, стать магом. В идеале – артефактором. Начать принимать заказы можно будет уже после второго курса, а дальше устроится на работу официально, у магов, даже весьма посредственных, зарплаты высокие со старта карьеры.

И Эля пахала как проклятая. В первой половине дня училась в школе, затем дополнительно занималась в школьной мастерской и библиотеке, вечером возвращалась домой, готовила ужин, час тратила на стирку, готовку или уборку, встречала уставшую после двух работ маму, делала домашнее задание и падала спать.

На королевских государственных экзаменах Эля получила не просто хороший результат. Она набрала двести девяносто шесть баллов из трёхсот возможных, побила рекорд десятилетней давности, до неё максимум набирали двести восемьдесят два балла. Элю заметил придворный маг, взял под крыло, она стала первой простолюдинкой, принятой в Королевскую академию магии. Казалось бы…

Низкое происхождение, старые платья, постное выражение лица конченной заучки и высокий результат на экзамене ей бы простили, если бы Эля сидела тихо. Не простили, что Эля продолжала блистать, показывая своё превосходство. Преподаватель задал вопрос? Эля тянет руку. Практическое задание? Эля справляется быстрее и лучше всех. Зацикленная на будущем карьерном успехе, Эля не замечала ничего вокруг, да и не могла заметить, ей банально не хватало жизненного опыта, а посыпавшиеся на неё мелкие пакости она игнорировала, тем более чаще всего ей удавалось легко с ними справиться. Нет, далеко не все сокурсники её возненавидели, многие скорее уважали, видя, сколько труда она вкладывает в учёбу. Но «золотые» мальчики и девочки смириться с её существованием не могли, по их мнению, безродная выскочка просто не имела права быть талантливее их. Поработать над собой им в голову не пришло, а вот избавиться от раздражающей дурёхи – да.

Чадим де Фанси, бездельник, прожигатель жизни, мот и бездарь, но высокородный и богатый, решил поступить с Эли также, как когда-то её отец поступил с её матерью – влюбить, соблазнить и растоптать. Хотя отец Эли вроде бы целенаправленно вредить не собирался, просто развлекался, не щадя чувств провинциалки. А этот поставил цель. И начал осыпать комплиментами, театрально вступаться, защищать. Много ли наивной дурочке надо? Игра Чадима была откровенно плохой, но Эля купилась и влюбилась.

В тот день ей пришло письмо из родного города. Её мама так и не дождалась лучшей жизни, тяжело заболела и, не получая должной заботы, умерла.

Эля сперва не верила письму, а, когда осознала… В поисках спасения от терзающей душевной боли и подступающего безумия, Эля бросилась к тому единственному, кто поддерживал и защищал её, к Чадиму. Что бы ни говорили про него другие, он самый лучший, самый умный, самый добрый. Какие в мире бывают достоинства

Вломившись без стука, постучать она просто забыла, она застаёт его в постели сразу с двумя девицами, Чадим, ни капли не смущаясь, ни своей наготы, ни ситуации, в которой она его застала, заливается хохотом и приглашает присоединиться. Эля пятится, а он… Он заявляет, что слишком много времени на неё убил, и что хочет непременно попробовать. Что именно попробовать она понимает не сразу, лишь когда он догоняет, хватает, впивается в губы тошнотворным поцелуем.

Сбегает Эли чудом. На рефлексах натягивает магическую нить, об которую он банально спотыкается, а сверху придавливает щитом. Чадим бы справился, но накануне он глотнул «звёздной пыльцы», дарящей чудесные грёзы и вызывающей в теле приятную слабость…

Эли сбегает к себе в комнату и со всей ясностью осознаёт, что причин жить у неё не осталось. Глупо. Её мама наверняка желала ей счастья, как я желаю его своим детям. Ей бы успокоительного выпить, залезть под одеяло и отключиться. Продолжить учёбу, жить по привычке, а потом постепенно… Нет, боль не уйдёт, но перестанет заслонять собой весь мир.

Несчастная глупышка распахивает окно, бросает взгляд вниз – высоко.

Картинка плывёт, смазывается с краёв к центру. Я лишь успеваю заметить руку с золотистой кожей. Оператор перехватывает Элю, не даёт совершить ошибку, оттаскивает от окна.

Что происходит дальше, я не знаю, общение Эли и оператора мне не показывают. Что он ей предложил? Не знаю, но уверена, что что-то хорошее. Зато я знаю, что предложение Эля приняла, потому что я прихожу в себя и обнаруживаю, что лежу на полу, из окна неприятно сквозит, тело замёрзло.

Я кое-как сажусь, приваливаюсь к стене.

Глаза быстро наполняются влагой, и слёзы ручьём текут по щекам.

– Проклятье!

Я так надеялась, что чужие проблемы помогут отвлечься. А какие тут проблемы? Мне жаль, что мать Эли скончалась, но я эту женщину видела лишь в фильме. Чадим? Я не Эля, «золотой» мальчик с полпинка улетит.

Больно, как же мне больно.

Бегство не помогло.

Дверь распахивается, в комнату врывается Чадим. Пришёл завершить начатое? Это хорошо…


Я зло и с предвкушением прищуриваюсь. Сейчас я выплесну всё, что в душе накопилось. Хотя, наверное, устраивать огненный шторм в закрытом помещении плохая идея. Да и сжигать… либо бессмысленно, горка пепла никакого удовлетворения не подарит, либо неэстетично. Молнией приголубить? Голубые всполохи расцветают на пальцах.

Но ударить не получается, я замираю, будто это меня громом поразило. Я не сразу понимаю, что меня остановило. Чадим ничего не делал, только стоит в проёме, губы кривит и пожирает меня взглядом. Точно! Губы кривит совсем как Тенер. Глаза снова наполняют высохшие было слёзы, боевой запал куда-то девается.

– Ни-ни, зачем? Не плачь.

– Что?! – я подрываюсь с пола. – Что?!

Он ловит меня в объятия, нежно прижимает к себе:

– Ни-ни, ты обещала быть рядом. Ты думала, я позволю тебе просто так сбежать?

– Тенер?

– Кто же ещё, – фыркает он мне в волосы, гладит по спине.

Я закрываю глаза, утыкаюсь носом в его плечо. Ощущения немного иные, как в новых туфлях, которые с непривычки жмут, но стоит их немного поносить, и сядут как влитые. Но одновременно жесты родные, знакомые-знакомые. Тенер сжимает мои пальцы в своих. Я обхватываю его крепче, вжимаюсь всем телом.

Заговорить получается не сразу:

– Как?

Тенер меня понимает с полуслова.

– Ты решила за меня, я решил за нас обоих. Ни-ни, давай договоримся так больше не делать? Мы ведь привыкли всё вместе решать.

– Прости. Я хотела как лучше. Для тебя лучше. Я больше не буду, слово.

Тенер целует меня за ухом, подхватывает на руки и садится на кровать, а меня устраивает у себя на коленях.

– Нишаль в каком-то смысле продала мне твой секрет, точнее, обменяла на право выбрать мужа самостоятельно. Она рассказала, как к ней пришёл мужчина с золотой кожей, предложил перерождение в теле принцессы, рассказала, как ты пользовалась на её глазах браслетом.

Да, я не видела смысла скрывать от неё.

– И?

– Браслет чуждый, со странной магией, ты с ним не расставалась. Не трудно догадаться, что он пришёл вместе с тобой. Когда ты уснула, я попытался его снять.

Что?!

– У тебя получилось?

– Снять? Нет. Появился золотой бог, о котором рассказывала Нишаль, мы поговорили, и он согласился подарить нам шанс.

– Та-ак…

– Честно говоря, я не понял, что он сказал, но обещал, что ты точно разберёшься. Он сказал, что у тебя появится вкладка, где можно установить привязку. Если привязку не установить, то я вернусь на круг естественных перерождений.

– Поняла.

Я мысленно приказываю браслету появиться, надеваю на запястье, активирую и открываю голографическое окно, запускаю Систему. Нужную вкладку удаётся найти далеко не сразу, не знала бы, что она точно есть, ни за что бы не обратила внимания на неприметную кнопку «Подробнее», добавившуюся в основном разделе под краткой справкой о моём нынешнем перерождении.

Тенер меня не отвлекает, голографическое окно он видит, но вот текст прочитать не может, потому что текст на языке из моей первой, «досистемной» жизни.

– Одного не пойму…

– Да? – с готовностью откликается он, не прекращая нежно целовать в висок.

– Как Чадим согласился? Он не производил впечатления горем.

– Зато наркотиками баловался, – пожимает плечами Тенер. – Насколько я понял, оператор появился перед ним, когда он очередную дозу принял и был счастливый и на всё согласный. Оператор пообещал ярких впечатлений, тот сказал «да», и…

– И? – я даже от интерфейса отвлекаюсь, оборачиваюсь, уж больно интригующе звучит это «и».

– Хорошей жизни оператор не обещал, отправил его в какой-то халифат в тело забитого до смерти раба.

– Пфф!

– Мне достались воспоминания этого Чадима. За то, что он с девочками из бедных кварталов творил, мягко отделался. Я бы на кол посадил.

Я хмурюсь:

– По правилам Системы, согласие должно быть дано на трезвую голову.

– Во-первых, Чадим ещё «поплыть» не успел. Кто виноват, что он иллюзии за слишком рано наступившие глюки принял? Во-вторых, кому он жаловаться будет? В «Системе» пока только ты.

– Нашла.

«Душа, вы можете установить связь…» Я быстро пробегаю текст уведомления.

Сколько?!

Издевается! Оператор издевается. Карат, накопленных за все мои жизни, не хватает, чтобы оплатить услугу установления связи. Не хватает всего четырёх карат, их я меньше, чем за час заработаю, но сам факт… Столько копила, и потратить разом.

Да пожалуйста!

За возможность быть с Тенером мне и в сто, нет, в миллион раз больше не жалко.

Я прогоняю через себя потоки магии, на счёт зачисляются так необходимые мне караты. Я подтверждаю оплату.

– Согласен, – отвечает Тенер на запрос Системы.

Приятное глазу восьмизначное число превращается в ноль.

«Души, связь установлена».

Сообщение излишне лаконичное, будничное. Могли бы хоть на поздравление не поскупиться, но нет, всего одна фраза в три слова. Я сворачиваю голографическое окно:

– Готово. Теперь мы вместе. Навсегда.

– Я же говорил, что люблю тебя, Ни-ни, а ты, глупая, не верила.

– Я тоже люблю тебя.

Тенер ловко опрокидывает меня на кровать, мягко придерживает, нависает сверху. Взгляд глаза в глаза, мы замираем. Я медленно поднимаю руку, касаюсь кончиками пальцев его скулы. Я почти привыкла к его новому облику. Черты лица другие, но мимика, взгляд – всё родное.

Я улыбаюсь, приподнимаюсь на локте, тянусь за поцелуем и чувствую себя как никогда живой. Вечность, ещё недавно пугавшая холодом одиночества, теперь кажется чудом, потому что одной жизни с Тенером мне мало.

Вместе. Навсегда.



Конец

Оглавление

  • Пролог
  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Глава 10
  • Глава 11
  • Глава 12
  • Интерлюдия 1 Тенер Азани
  • Глава 13
  • Глава 14
  • Глава 15
  • Глава 16
  • Глава 17
  • Интерлюдия 2 Тенер Азани
  • Глава 18
  • Глава 19
  • Глава 20
  • Глава 21
  • Глава 22
  • Глава 23
  • Интерлюдия 3 Тенер Азани
  • Глава 24
  • Глава 25
  • Глава 26
  • Глава 27
  • Глава 28
  • Глава 29
  • Глава 30
  • Глава 31
  • Интерлюдия 4 Тенер Азани
  • Глава 32
  • Глава 33
  • Интерлюдия 5 Тенер Азани
  • Глава 34
  • Глава 35
  • Глава 36
  • Глава 37
  • Глава 38
  • Глава 39
  • Глава 40
  • Глава 41
  • Глава 42
  • Глава 43
  • Интерлюдия 6 Тенер Азани
  • Эпилог 1
  • Эпилог 2