Воплощение замысла [Аркадий Владимирович Свердлов] (fb2) читать постранично

Аркадий Свердлов Воплощение замысла

Аркадий Владимирович СВЕРДЛОВ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ЗА КАЖДУЮ ПЯДЬ РОДНОГО БЕРЕГА

ДОВЕРИЕ

Начало войны застало меня в Батуми на должности начальника штаба военно-морской базы. Хотя это был глубокий тыл — до фронта сотни миль — хлопот нам хватало. Перестраивали всю работу по-военному, приводили в боевую готовность имевшиеся в нашем распоряжении силы — корабли, батареи ПВО и береговую оборону, ставили минные заграждения, налаживали дозорную службу и разведку. Словом, трудились дни и ночи, а полного удовлетворения не было. Как и все мои друзья, я рвался туда, где шли бои, откуда приходили к нам на ремонт поврежденные корабли.

И думалось порой, что не сложилась у меня служба. А начиналась она так многообещающе.

После училища попал на Черное море, на канонерскую лодку «Красный Аджаристан». Назначили вахтенным начальником — была такая должность. Каждый молодой моряк мечтал о ней: вся вахта — на ходовом мостике, перед глазами морская ширь, а под ногами вибрирующая от работы машин палуба. Плавали много, во всех черноморских портах побывали.

А потом линкор «Парижская коммуна» — плавучая крепость, самый большой корабль на флоте. Командовал здесь двенадцатидюймовой башней. Мне доверили исполинские орудия со сложнейшими механизмами. Отказывался от редких увольнений на берег, лишь бы получше все изучить. Самозабвенно занимался со старшинами и краснофлотцами.

Начальство оценило усердие. И вот я уже командир батареи главного калибра крейсера «Червона Украина». Командовал этим кораблем Николай Герасимович Кузнецов, чудесный человек и превосходный моряк. Заметив мою любовь к делу, он оказывал мне большое доверие. Я стал командиром дивизиона главного калибра, а вскоре и командиром БЧ-2 — всей артиллерии крейсера. Н. Г. Кузнецов умел зажечь людей.

По боевой и политической подготовке и организации службы крейсер вышел в число лучших на флоте. Служба была нелегкой, мы месяцами не ступали па берег. Но никто не ныл. Так интересна, насыщенна была жизнь коллектива — дружного, сплоченного. Все учебные стрельбы «Червона Украина» выполняла отлично, алые звезды первенства не сходили с ее труб. Хвалил меня командир крейсера не только за выучку комендоров, но и за ходовые вахты, которые приходилось нести в самых сложных условиях плавания.

Я был уверен тогда, что вся моя жизнь пройдет на борту корабля: моряк на суше — не моряк.

Как-то пошел с нами на стрельбы командующий флотом И. К. Кожанов. Побывал в башнях, погребах, полюбовался, как наши снаряды дырявили щит, который на длинном тросе плыл за буксиром в восьми милях (почти в пятнадцати километрах) от нас. После похода комфлота перед строем вынес благодарность всему экипажу и особенно личному составу БЧ-2, крепко пожал мне руку. Что и говорить, чувствовал я себя на седьмом небе. Кто мог подумать, что это рукопожатие резко повернет мою судьбу.

Крейсер стоял на севастопольском рейде, когда меня вызвали в штаб флота. Объявили о новом назначении. Отныне я командир строящейся береговой батареи.

— Но я же не строитель, а строевой корабельный командир!

— Притом хороший командир, — возразили мне. — И артиллерист отличный. Вы будете ставить на берегу морские орудия. Как раз по вашей специальности.

Военные люди приказ не обсуждают. Но, вернувшись на крейсер за вещами, я с горечью рассказал командиру о своем новом назначении. Николай Герасимович пожалел, что нам приходится расставаться, но и ободрил:

— А вообще-то гордиться вы должны. Задание получили большое, почетное. Радуюсь за вас!

И оказался я в чистом поле. Сотни людей съехались сюда — моряки и красноармейцы, парни в гражданской одежде. Жили летом и зимой в палатках. Работали от зари до зари, а то и ночью поднимались на аврал — выгружать составы, прибывшие с материалами и тяжелейшим оборудованием.

Конечно, я ничего не смог бы сделать, если бы рядом не находились надежные и неутомимые друзья, и прежде всего политрук батареи Степан Кузьмич Матвеев. Политработники, коммунисты сплачивали людей, воодушевляли и вели их за собой. Все трудились, не жалея сил. Рыли и бетонировали командные пункты, снарядные погреба, казематы, потерны — подземные переходы. Устанавливали корабельные 180-миллиметровые пушки, такие же совершенные, как на крейсере, только еще больше: каждый ствол — 18 тонн! Построив батарею (это была ставшая затем знаменитой 411-я береговая батарея в районе Одессы), те же командиры и краснофлотцы стали ее осваивать. В первый же год своего существования батарея на зачетных стрельбах завоевала первенство в Военно-Морских Силах и удостоилась награды Наркома обороны. Многим моим товарищам, кто дал жизнь этой могучей береговой крепости, довелось огнем ее орудий крушить врага, когда тот подступил к Одессе.

К сожалению, это было