Что изволите? [Александр Иванович Вовк] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

1.

– Пашка! А нас не посадят? Боюсь я что-то! Уже вся извелась! – провожая приятеля, принялась ныть Татьяна.

– Снова ты за своё! Сколько раз тебе объяснять, что с нашей крышей мы и сами кого угодно посадим! Ты только не раскисай! И, смотри, не ошибайся, когда работаешь! Не выболтай своё настоящее имя и телефон… Сиди себе спокойненько, да обзванивай всех подряд! Если старик или другой лопух клюнет, особенно, женщина, сразу напрягай всё своё обаяние… Вежливость – главное оружие мошенника! Да ты и сама всё знаешь! Не первый же день!

– Ну, да! Уже две недели! А говорил, только попробуем! Говорил: поглядим, как получится, и сразу завяжем… А теперь – «сиди да обзванивай!» Чем больше людей дурачим, тем мне страшнее делается…

Пашка махнул рукой, выражая безнадежность своей убеждающей деятельности, потом выразительно поводил в воздухе кулаком со словами:

– Работай, а не ной! Вчера всего девятнадцать тысяч собрали. Если так и дальше пойдёт, то с меня последние штаны снимут! А я тогда – с тебя! – крикнул Пашка уже из прихожей.

– Напугал! – вдогонку засмеялась Татьяна, услышав щелканье ключа в закрываемой двери, и бегло набрала очередной номер. – Так, 349-240 и ещё маленькая единичка в конце! Теперь жду!

Ответом оказалась серия длинных гудков, гудков, гудков…

– Начало неудачное! – подвела итоги Татьяна. – Повторю этот номер позже, а пока набираю следующий! 349-240 и в конце двоечка! Теперь жду!

В этот раз длинные гудки прервал женский голос, не отличающийся той жёсткой властностью, которая дала бы Татьяне основания считать и этот звонок неудачным. Властные голоса обычно прекращали разговор, едва выслушав вступление, сделанное Татьяной ангельским голоском.

Теперь ей надлежало работать:

– Здравствуйте! Я – Анастасия. Я представляю большую российскую коммерческую компанию «Техокон-Пласт». Как я могу к вам обращаться?

– Ольга Ивановна я! – поддалась женщина, видно, привыкшая волноваться по пустякам.

– Очень приятно, Ольга Ивановна! Вас зовут прямо как мою маму! Скажите, пожалуйста, я застала вас дома или вы находитесь в другом месте?

– Дома, дома я, дочка!

– Очень рада, уважаемая Ольга Ивановна! А скажите, пожалуйста, вы конечно уже установили пластиковые окна?

– Да, да! Давно установила… Уже не припомню, когда…

– А вам кто-то делал регулировки механизмов, замену уплотнений, смазку фурнитуры?

– Ой, Настенька, никто и ничего не делал! Никто и не говорил, что надо! И не приходил! А что, разве должны?

– Только по договору! Но все эти работы надо непременно выполнять хотя бы раз в год. Тогда ваши любимые окошки будут вас только радовать! Но вы не волнуйтесь, Ольга Ивановна! Мы сами обо всём позаботимся и всё сделаем! Причем, абсолютно бесплатно! Вас это устроит?

– Ой, спасибо тебе, деточка! Хорошо бы! А то у меня как раз одно окно перестало плотно закрываться. Я уж и на ручку не нажимаю, боюсь отломать…

– Тогда сообщите, пожалуйста, ваш адрес. Мастер может приехать к вам прямо сейчас. Вас, Ольга Ивановна, такой вариант устроит?

– Да, да, Настенька! Очень хорошо! – Ольга Ивановна назвала свой адрес.

Через несколько минут, после того как Татьяна занесла нужные сведения в специальную тетрадь, она повторно набрала прежний номер. Ей опять испуганно ответила Ольга Ивановна:

– Слушаю вас!

– Ой, Ольга Ивановна, извините, пожалуйста! Это снова Анастасия! Дело в том, что наш мастер сейчас меняет такой же хорошей женщине, как вы, балконную дверь. Кстати, тоже бесплатно! Он сейчас мне звонил и предупредил, что там ему, видимо, придется пробыть еще долго. Потому, дорогая Ольга Ивановна, я должна уточнить у вас, можно ли мастер к вам придёт завтра? Вы сможете его принять, например, с десяти до четырнадцати часов?

– Да, да, Настенька! Конечно! Пусть приходит! Я буду дома.

– Тогда он предварительно вам позвонит, чтобы вы случайным людям дверь не открывали! Его зовут Сергеем. До свидания, Ольга Ивановна!

2.

До конца дня Ольга Ивановна волновалась и суетилась. Она тщательно убрала квартиру – «чтобы от людей стыдно не было!» Убрала с подоконника ящички с рассадой помидоров, испекла кекс, вымыла все окна изнутри. Хотела вымыть их и снаружи, да ведь холодно пока их распахивать. Этот март лишь называется весенним месяцем, а так – зима зимой!

Выбившаяся из сил, проделавшая, не приседая, работу, которую с ее здоровьем следовало растянуть на два-три дня, Ольга Ивановна, наконец, решила, каким именно вареньем завтра угостит гостя и, продолжая почему-то волноваться, замерла перед телевизором, забыв пообедать и принять свои постоянные кардиологические лекарства.

Давно в ее жизни не появлялись новые люди, давно не происходило необычных событий, в которых участвовал бы кто-то посторонний. Это будоражило Ольгу Ивановну, хотя она прекрасно сознавала заурядность предстоящего события.

На следующий день она опять с самого утра волновалась и готовилась к приходу гостя. Нашла и приготовила давно ненадеванные вещички – пригодятся на ветошь. Придвинула к окну стол и стул – «мастеру будет удобнее работать!» Застелила стол старой клеенкой, которую не жалко, но ещё настоящей. (В хорошие времена клеенка делалась прочной, поскольку была она на тканевой основе). Предусмотрела даже полиэтиленовую плёнку на стул, если придется вставать на него в обуви. А когда всё, что показалось ей необходимым, наконец, проделала, стала ждать, не находя себе места от беспричинного беспокойства.

Около часа раздался долгожданный звонок. Она торопливо подняла трубку и услышала:

– Ольга Ивановна? Здравствуйте! Я Сергей из «Техокон-Пласта». К вам сейчас можно зайти?

– Да, да, Сергей! Приходите! – обрадовалась хозяйка и еще сильнее разволновалась.

Скоро запиликал домофон, а через минуту явился и сам Сергей.

Ольге Ивановне он сразу понравился.

Это был молодой человек приятной внешности, лет двадцати пяти, гладко выбритый.

Последнее обстоятельство Ольга Ивановна сразу отнесла на его хороший вкус. Ведь серьезным людям давно известно, что современная молодежь намеренно выставляет себя в наихудшем виде, полагая отчего-то, будто неаккуратность и отрицание общепринятых правил приличия делают ей честь! Молодые давно не отличают белое от черного! В частности, с чего это многие мужчины перестали бриться? Словно нарочно копируют пятнадцатисуточников и повально, как один, твердят о какой-то брутальности! Хотят быть индивидуальными, оригинальными, а сами – все как один – клоны и только клоуны! Смешно и обидно, ведь раньше мужчины действительно выделялись мужеством, но никто не слышал, чтобы они сами себя расхваливали! Как-то странно перевернулись времена! А следом за ними перевернулись и люди! Не то, чтобы теперь на голове ходят, но часто головы вовсе не имеют!

Конечно, никаких замечаний Ольга Ивановна никому и никогда не делала, но мнение о современных личностях составляла не лучше того, которого они по ее разумению и заслуживают.

И вот теперь, с учетом сказанного, перед ней стоял Сергей, такой молодой, чистенький, аккуратненький, издающий приятный аромат мужских духов. Даже его рубашка оказалась заправленной в брюки! Ольга Ивановна отметила это сразу, поскольку давно обратила внимание, как по последней молодёжной моде, пришедшей в нашу страну, скорее всего, из афганского средневековья, молодые люди рубашку стали носить навыпуск. Да ещё так, чтобы внизу она выглядывала из под пиджака! А вместо брюк – кальсоны

Ольгу Ивановну всегда искренне волновала демонстрация молодежного презрения к культуре своего народа, заваренного на невежественном современном образовании. И еще! У нынешней молодежи совершенно ослаблены традиции своего народа! Кто же, как не молодые, должны их продолжать? Ведь без традиций народа не бывает! Чем без них он будет отличаться от полудиких афганцев? Только загаром? Так почему молодежь столь сильно зауважала американские традиции? Почему не дорожит традициями своих предков? Почему она не считает своей обязанностью сохранять лучшие традиции народа?

Конечно, понимала она, кое-кто над всем этим может и посмеяться. Мол, нигилистическое невежество некоторых молодых особей до известной степени даже умиляет цивилизованных наблюдателей! Однако с какой стороны ни взгляни на современных папуасов, а похожи-то они больше на молодых бабуинов в зоопарке, которым для забавы дозволили поиграть мужским гардеробом! Сами-то они, конечно, не разберутся, что к чему! Впрочем, что с них взять? Дикие ведь они, эти бабуины!

Обстоятельно думать о странностях моды среди девушек и женщин Ольга Ивановна сейчас, конечно же, не стала. Хотя по данной теме давным-давно составила своё, истинно классическое мнение. Ну, скажите! Разве прилично столь тесно обтягивать одеждой своё тело? Да еще подчас такое тело, вид которого вряд ли у кого-то вызовет умиление! Либо ключицы ужасающе торчат, либо жировые складки вызывающе висят! Раньше женщины умели скрывать недостатки лица и фигуры, теперь же… А чего стоят их тюремно-африканские татуировки, да еще где придётся? А более чем избыточная косметика, сравнимая, разве что с гримом цирковых клоунов? А всякого рода пирсинги и прочая срамота! То пупки себе протыкали, потом щеки, теперь носы… Это ещё зачем?

Видимо, Ольга Ивановна чересчур долго задержала взгляд на госте. Он это спокойно переждал и, наконец, произнес:

– Здравствуйте, Ольга Ивановна! Вот вы какая! Значительно моложе и красивее, нежели я себе представлял! – гость внимательно обозрел прихожую, вежливо уточнил. – Можно я здесь разуюсь?

– Да, да! Пожалуйста, Сергей! Вот, наденьте это… – засуетилась хозяйка, опять смущаясь. – Может, для начала чайку с вареньем… Я и кекс испекла… Очень удачный получился! Пойдемте?

– Что вы, Ольга Ивановна! Меня столько заказчиков с нетерпением ждут! Неудобно задерживаться! Нашу фирму все за пунктуальность, аккуратность и заботу о клиентах любят… Так где же ваше проблемное окно?

– У меня их все-то три! Если чай пока не хотите, то пойдемте в комнату! – Ольга Ивановна пригласила Сергея следовать за собой.

– О! Судя по рассаде, вы очень увлеченная дачница! И вся рассада у вас стройненькая, крепенькая. Моя мама тоже этим делом увлекается, а я, бывает, ей помогаю! А вышивка эта вашей работы, конечно? – он не стал ждать ответ. – Хороша! Вы во всём такая умелица?

Наконец, Сергей обратил внимание на объект своей непосредственной деятельности:

– И что, говорите, с этим окном? Ах, я и сам теперь вижу! Вот, взгляните и вы, сколько здесь пыли… Она проникает и в сам механизм, тогда он обязательно начинает заедать. Вы когда-нибудь его смазывали?

– Всё как-то не до него было… – принялась оправдываться хозяйка.

– Что же вам сказать, Ольга Ивановна? Это очень плохо! Никакой механизм работать без смазки долго не сможет! Вы, наверное, и уплотнения никогда не смазывали? Ведь для них тоже нужна специальная смазка! Особая! Без нее уплотнения со временем деревенеют, на них появляются микроскопические трещинки! Тогда окно начинает пищать и свистеть, холод пропускает… Было так?

– Было, было! Я и не знала, что так плохо всё получится! Никто и не предупреждал! – запричитала хозяйка.

– А уж два раза в год регулировать механизм вот этими винтиками вы тем более не стали? Ах, Ольга Ивановна! Поленились? Давно в таком состоянии я механизмов не встречал… Кое-что придётся поменять… Уплотнение обязательно надо обновить! Кое-что подрегулировать… Я всё сделаю, Ольга Ивановна. Не волнуйтесь, это не так уж дорого!

– Да? – испугалась от неожиданности хозяйка, но решилась уточнить. – А Настенька обещала, будто всё бесплатно…

– Дорогая Ольга Ивановна! Я действительно всё сделаю за счет фирмы! То есть, бесплатно для вас! Но это касается лишь самой работы, а фурнитуру, всякие уплотнители, специальную смазку, устойчивую к жаре и морозу, нам самим приходится покупать! Так что, вы уж не взыщите! Не можем же мы работать себе в убыток! Вы ведь понимаете?

– Да, да! Конечно! – сникла хозяйка.

– Ольга Ивановна! А другие окна мне покажите?

– Да, да! Еще два окна и дверь… Дверь на балкон! Пойдёмте…

Сергей солидно перемещался по квартире. Осмотрел остальное хозяйство, со вкусом распахивал настежь окна, а, закрывая их, с особым удовольствием разглядывал уплотнения и видимые части металлических механизмов.

– Всё понятно! Везде сильно запущено! Где бы мне, Ольга Ивановна, присесть, чтобы составить договор?

– Договор? А зачем нужен договор? – растерялась сбитая с толку хозяйка.

– Ну, как же! – уверенно стал объяснять мастер. – Я сейчас всё, что необходимо исправить, запишу в договоре, калькуляцию произведу, вы подпишете, а потом придет мастер и всё быстренько исправит.

– Мастер? – удивилась Ольга Ивановна. – А разве не вы, Сергей, будете это делать? Говорили, будто сейчас всё и исправите…

– Ну, что вы, Ольга Ивановна! – снисходительно пропел Сергей. – Я только объем работ установил, договор составлю и еще половину суммы с вас в качестве предоплаты обязан получить! Так что? Вы согласны? Тогда я пишу?

– А сколько же это будет стоить? – совсем расстроилась хозяйка. – Говорили бесплатно… – продолжала она расстроенно мямлить.

– Дорогая Ольга Ивановна, пока не знаю! Я сейчас всё подсчитаю и сразу вас ознакомлю! Согласны? Вам еще и десятипроцентная скидка положена! Ведь вы пенсионерка!

– Да, да! – обреченно промолвила женщина. – Да, да, считайте, пожалуйста…

3.

В это время в тесноватую кухоньку вдавился рослый офицер в черной форме полиции, заслонив собой большую часть пространства:

– Мама, здравствуй! А я сразу не понял, зачем дверь открыта… Зову тебя из прихожки, зову, а ответа нет! Я рядом проезжал, вот и заскочил! Может, покормишь заодно?

– Ой, Федя! Опять ты меня напугал… Никак не привыкну к этой страшной форме твоей! Прямо Штирлиц в черном мундире! Настоящее гестапо!

– Мама! Ну, какое гестапо? Ты как скажешь! Да и не надо честным людям полицию бояться!

– Ой, Феденька! Народ-то думает иначе. Не зря ведь отец, пока был жив, тебя отговаривал от такой службы…

– Хорошо, мама! Я помню, но сейчас нам об этом поздно говорить!

– Давай, давай, раздевайся, сынок! Сейчас пообедаем! Вот только Сергей свои дела закончит!

– А я-то думаю, кто это к нам, такой важный, в гости пожаловал? – зычно осведомился сын, обращаясь к Сергею, но тот, странно замельтешивший поначалу, ничего не ответил, продолжая деловито заполнять свои бумаги.

Фёдор заглянул в них через голову гостя и вслух прочитал название: «Договор на выполнение работ…».

– Подумать только! – удивился он. – Мать, объясни мне, зачем здесь гость, такой неразговорчивый, бумагу переводит? Не здоровается, не представляется, объяснений не даёт! Кто он, наконец?

– Ой, сынок! Это Сергей! Он тут что-то с нашими окнами делает…

– Как это – что-то делает? – засмеялся сын. – Не понимаю! Это ты его вызывала?

– Ну, Фёдор! Ты меня прямо допрашивать стал, будто я в чём-то виновата! Он мастер из фирмы… По телефону к нам пришёл… Они говорили будто всё сделают бесплатно, я и согласилась, а теперь деньги какие-то придется платить… Уж не знаю, сколько… И еще кто-то должен потом прийти, чтобы регулировать…

– Ах, вон оно как? И, конечно же, предоплата нужна! Очень интересно! Хотя бы потому, что пострадавшие об этом в массовом порядке заявляют! Стало быть, предоплатой довольствуешься, Серёжа? – слегка обрадовался сын, разобравшись в криминальной схеме. – А ну-ка, мастер, документики покажите! – теперь голос сына звучал повелительно-угрожающе.

– Ваша мать с ними уже знакомилась, а я очень тороплюсь! Вот, она договор сейчас подпишет, и уйду! Не волнуйтесь так! Обедать вам не помешаю!

– Послушай, мастер! После подобного объяснения у меня уже на тебя разыгрался аппетит! И если я попросил документы, значит надо сразу показать всё, что имеется! Пока я ненароком вашу мать не вспомнил!

– А по какому, собственно, праву, вы так со мной разговариваете? Или полицейская форма даёт вам право на любые беззакония?

– Ух, ты! Мне столь высокий слог даже понравился! Пусть ты, такой шустрый, но не надо уходить от вопроса! А на твои вопросы, уважаемый, я потом отвечу! Если они к тому времени у тебя сами не рассосутся!

Сергей принялся торопливо собирать листки договора в стопку, будто собираясь ретироваться, но Фёдор железной рукой сковал его предплечье – от такого не уйдешь!

– Документы предъяви! – повторил Фёдор.

Сергей что-то швырнул на стол. Федор не стал возмущаться подобному хамству, заглянул в документы и огласил вердикт:

– С тобой кое-кто давно мечтает познакомиться! Верно ведь говорят, сколько верёвочке не виться… Сейчас переместимся в отделение, а там поговорим о тебе и твоей шайке детально!

– Пожалеешь, старший лейтенант! – с веселой наглостью пообещал Сергей. – Лучше позвони по моему телефону! Я номер укажу… Тогда поймёшь, стоит ли со мной связываться?

– Очень интересно, чем такая наглость вызвана? Звони-ка сам! Да поживее! Сколько там еще, таких как ты обнаружится? Чем больше вас сдадим, тем будет лучше всем!

Сергей спокойно набрал нужный номер и протянул Фёдору телефон, из которого после гудков выплеснулась длинная череда возмущенных ругательств:

– Я же предупреждал тебя, цуцик! Зачем в рабочее время названиваешь? Или уже наследили, полудурки? Алло, алло! Почему молчишь, спрашиваю тебя? Почему не отвечаешь? Или язык со страху проглотил, балбес?

Слушая раздраженный монолог, Федор не верил себе. Ещё бы! Если судить по интонации и своеобразному лексикону, на связи оказался его коллега, Глеб, с которым полжизни Федор шел одной дорогой и прекрасно его знал. Правда, в последнее время мнения друзей по многим вопросам часто и сильно расходились, тем не менее, до полного разрыва не доходило. Служба прочно скрепляла их деловые отношения.

Наконец, Фёдор совладал с удивлением, сделал отмашку «мастеру», мол, посиди здесь, вышел в другую комнату и только тогда заговорил:

– Глеб, я тебя узнал. Признаться, не ожидал, что даже в квартире моей матери ты устроишь своё криминальное пастбище!

– Фёдор? – Глеб опешил и надолго замолчал. Потом, сменив интонацию, уверенно проговорил. – Ошибаешься, друг! Пастбище это не моё! Бери выше! Мне его лишь курировать приходится! И болванчику этому, Сергею, я лично велел обходить твою улицу стороной, да видно, ума на это у него не хватило! Идиот! Теперь и тебя втянул! Прости, Фёдор, я ведь действительно такого оборота не хотел! А с ним-то, что собираешься делать?

– Что и положено! Оприходую в отделении, а дальше всё по известному порядку!

– Федя! Остановись! Не делай так! Меня перед Тузом подставишь! Он же попросил приглядеть… Понимаешь, каково мне будет? Заодно и о тебе узнает! Оно тебе надо? Не отмоешься потом! Дай сам ему по шеяке и гони к чертовой матери… Будто забыл, что ты, занимая место под солнцем, кому-то загораживаешь свет! И горе тебе, если этот кто-то сильнее тебя! – Глеб захохотал. – Здорово я сказал? Сам придумал! Турни ты этого придурка, Федор, а вечерком за чайком обсудим, что откуда и почём!

– Поговорить, мы с тобой поговорим, но я всё же доставлю задержанного, как и положено!

– Ну, почему ты всегда стремишься себе на голову наделать? Я ведь русским языком тебе объяснил, эту сеть наш Туз себе наладил! А мне лапшу навесил, будто его самого сверху попросили! Только я кумекаю, будто он себе таким макаром надбавку к пенсии копит! – и Глеб снова задорно захохотал. – В общем, это грязное дело – не наше с тобой дело! Хотя ты и без меня знаешь, никакое дело грязным не покажется, если его делать чужими руками! – он опять захохотал. – Ну, всё? Конец связи? А то я в цейтноте! До вечера, Федор! И не делай глупостей! По-товарищески советую, оставь эту неблагодарную работу кому-нибудь другому! – уверенный в себе Глеб снова захохотал.

4.

Вечером Фёдору пришлось основательно задержаться на службе, поскольку днем он немало времени потерял на «Мастера» с последующим оформлением положенных в таких случаях документов, а потом доделывал то, что просто обязан был завершить сегодня.

Рука об руку с ним, но за своим столом, работал с бумагами Глеб. В кабинете постоянно находились другие люди, потому ни Глеб, ни Федор разговор не начинали.

Наконец, нежелательные свидетели рассосались, и Глеб перешел в наступление:

– Надеюсь, коллега, я тебе тайну не раскрою, если скажу, что ты полный идиот? Ты зачем приволок сюда этого пингвина? Я ещё понимаю, не знал бы, чем это тебе грозит! Так я же всё без шифров разъяснил! Жаль мне тебя, Федюнчик! Жаль!

– Оставь свою жалость! Она тебе самому с такими делишками пригодится! Я же знаю, Тузом ты лишь прикрылся, а организовал всё сам! Ведь так? Не юли! – горячо среагировал Фёдор.

– И не собираюсь! Ты меня знаешь, как никто иной! И зачем эти убийственные подозрения? Даже обидно! У меня тоже, пусть тебя это не удивляет, есть некоторые принципы! Чистосердечно признаюсь, при случае я могу кого-то почистить, но никогда не обижу потерпевшего! Я считаю, должна же быть хоть какая-то справедливость! Второй раз не то чтобы обирать, но и расстреливать не положено! – Глеб засмеялся своей шутке.

– Пошёл ты со своими принципами…

– Я и останусь, я и пойду! Меня везде с руками оторвут! Но ты-то пойми, дурья башка, наш государственный корабль дал серьезную течь! Мир трещит и рушится! Живем как в той песне, в которой отряд не заметил потери бойца! А чуть позже страна не заметила потери и самого отряда! А потом и целого народа не досчиталась! При таких делах, кто как может, так и спасается! А ты в это жуткое время о никчемной морали радеешь, будто полный болван! Кому теперь прежняя мораль и прежний порядок, прежние законы и прежняя нравственность помогут спастись? Или они предотвратят хотя бы одно преступление? Если ты в это веришь, то ты неисправимый идеалист!

– Ну, да! – Федор воскликнул саркастически. – Легко у тебя получается! Мир рушится! Любое беззаконие оправдано правом на спасение! Всё, ранее запрещенное, теперь допустимо! Только я тебе так скажу – для таких, как ты, этот мир всегда рушиться! Ведь ты всегда через мораль переступал! И никогда она тебе не мешала свои темные делишки проворачивать! А твои пламенные речи – это же отвлекающие дымы! Маскировка! На самом деле, ты вполне доволен, что мир рушится! Прекрасно, если всё якобы можно! Допускаю даже, что об этой шайке тебя попросил лично Туз! С ним-то всё понятно! Он – очевидный негодяй! Но и ты прогнулся без какого-либо сопротивления: «Что изволите, Владлен Васильевич? Я, знаете ли, на любую мерзость ради вас готов, Владлен Васильевич! Только обратите на меня внимание, Владлен Васильевич, какой я податливый, какой я удобный, какой исполнительный, Владлен Васильевич!» Разве не так было?

– Да так! Всё так! – зло выкрикнул Глеб. – А что мне оставалось? Ну отказался бы я? Возвел бы он меня в ранг неблагонадёжного… А появись повод – уволил бы из органов! И оказался бы я у разбитого корыта… Кому легче-то станет? Торжества распрекрасной твоей морали всё равно не получилось бы! Этих домашних лохов с пластиковыми окнами всё равно кто-нибудь бы развёл, а Туз вместо меня нашел бы другого соучастника своих корыстных, как ты считаешь, деяний! Как видишь, моей принципиальностью заткнуть дыру в нашей пористой морали не удалось бы, даже встань я за нее крепостной стеной! Не удалось бы! Тогда зачем упираться? Чтобы напрасно погибать? Чтобы показать, какой я был принципиальный, какой я был герой?

– Допустим! Но, глядя на тебя, государственного человека, все позволят себе жить не по закону, не по служебному долгу, а по принципу «что изволите?» А тогда? А тогда нас ждет большая всеобщая могила! Потому-то герои и не думают о целесообразности своих поступков! Герои думают лишь о том, как выполнить свой долг! Потому они страну и спасали до сих пор, что шкурниками не были!

– Как ты хорошо сказал, Феденька! Браво! Вот только не могут пигмеи превратиться в героев! Кишка у пигмеев, сам знаешь, тонка по всей длине! Оттого геморрой их измучил! И от меня ты, такого же пигмея, героизма не требуй! – отговорился Глеб.

– Не ёрничай! От тебя требуется не героизм, а добросовестное исполнение служебных обязанностей! Хотя бы не делать того, что делать никому нельзя! – принялся настаивать Федор.

– Да уж, да уж! – ехидно поддакнул Глеб. – Конечно! Мы ведь ответственные люди! Мы в правоохранительных органах служим! Мы же… – протянул он пафосно, направив вверх палец. – А ты подумал, чьи права мы защищаем? Если мальчишку, укравшего с голодухи у какой-то бабки, тоже полуголодной, банку огурцов, осудили на восемь лет колонии, а министра юстиции, укравшего у всех на виду девять бюджетных миллиардов, тоже на восемь лет! Но условно! И даже наворованное не конфисковали! Потому я тебе так скажу! Служить закону, это совсем не то же самое, что служить народу и справедливости! Да и справедливость в системе МВД вообще никаким документом не предусмотрена! Сам знаешь! Потому, не кажется ли тебе, Феденька, что чем лучше мы исполняем свои должностные обязанности, тем больше вреда приносим своему народу? Вот задуматься бы тебе о чём! А ты на меня мою же совесть натравливаешь! И только за то, что я отпетых негодяев иногда окучиваю! Заметь, не за то ты меня коришь, что я справедливость попираю! Ведь и ты делаешь то же самое! Только ты еще более упертый служака, потому что очень принципиальный! Но я полагаю, что твоя упёртость исходит не от принципиальности, а от нежелания честно в сути происходящего разобраться! Ведь больно твоей душеньке станет, если разберёшься, Феденька! Очень многое в твоей жизни придется переосмыслять, а, возможно, и менять! И тогда поймешь, наконец, что ничего предосудительного я не совершаю! По крайней мере, пытаюсь ущерб от своей служебной деятельности как-то минимизировать!

Фёдор внезапно для себя осознал, что Глеб-то во многом прав. Не в том, конечно, что прогибается перед коррупционером, перед обстоятельствами, кого-то потрошит, но по самому существу непростой проблемы!

Разумеется, Фёдор понимал это и раньше. И про справедливость, и про антинародные законы, но всегда был убежден, что с преступностью-то надо бороться. Иначе всех захлестнёт. Жизнь простых людей станет невыносимой. Значит, необходимо делать ту работу, которой он занят! Нужно отлавливать и карать «Мастеров» и им подобных мошенников. Но верно Глеб подметил, что в текучке будней Федор не очень-то задумывался, теми ли преступниками мы занимаемся? Не разумнее ли встряхнуть тех, кто нахапал огромные состояния? Эффективность нашей деятельности получилась бы ошеломительной! Более того! Как только народ поверит, что законы стали обязательными для всех, без исключения, сразу начнет честно и самоотверженно трудиться во имя спасения страны. Он поверит, что с этих пор его усилия не будут приватизированы некоторыми безнравственными деятелями. А пока он видит, как крупная рыбка проскальзывает сквозь мелкие сети, делай что угодно, но порядка в стране мы не наведём! Всегда будет всеобщее недоверие и уныние на фоне бурного процветания жулья всякого размера! Мол, всё равно из-за этих долбанных олигархов все потонем! Что уж нам в последние минуты мелочиться? Мы ведь только свою копейку возьмём – а они все наши миллионы так или иначе, но обязательно утянут!

– Ну, да! – опять вслух стал иронизировать Федор. – Еще немного, и я под твоим знаменем сам мошенничать пойду! Ведь мир-то рушится! А ты мне скажи, кто в таком случае мою мать защитит от этой падали? Кто защитит других стариков? И не только их!

– Федька! – Глеб покровительственно усмехнулся и своей уверенностью якобы подтвердил абсолютную безупречность своих доводов. – Ты же среди нас всегда самым умным был, так что же с тобой стало? Ведь эта тема легче пареной репы! Конечно же, работать нам надо! Конечно же, надо отлавливать этих гадёнышей! Но и мозгами иногда шевелить не мешает! Как сам считаешь?

– Всё, всё! Сейчас заплачу и пойду выпускать твоего подопечного!

– А не надо, Федор, плакать! Не надо и выпускать того дурика! Его Туз и без тебя выпустил!

– Как? Это же невозможно! – опешил Фёдор. – Ты шутишь?

Глеб демонстративно развёл руками. Мол, ничего не поделаешь! Должностная подчиненность! Он приказал – я выполнил! А своё особое мнение держи в себе глубоко-глубоко, если не хочешь вместо «Мастера» сесть!

– Это уже чересчур! – подвел итоги Федор. – Не мог же Туз без меня его выпустить!

– Так или иначе, но с реальностью этого факта ты должен считаться! А для начала остынь и перестань колотиться так, слово миллион выиграл!

– И как завтра он это объяснит? – горячился Фёдор.

– Я думаю, он себя утруждать не станет! Не полезешь же ты в здравом уме к нему с выяснениями?

Видя, что Федор не может успокоиться, Глеб решил круто изменить направление разговора:

– Во-первых, мы с тобой основательно засиделись! Пора домой выдвигаться! Моя Тамарка, уверен, уже на всех своих нервах подпрыгивает! Думает, будто я этим вечером половину баб района окучил! А меня, не поверишь, и на одну с нашей скотской работёнкой не тянет. Стыдно признаться, но еще немного, и придется только в домино играть! – он захохотал. – Я тут как-то мозгами покрутил и сам удивился! Помнишь, нам твердили, будто на Земле существенное перенаселение? Будто надо всех капитально прополоть, оставив всего полмиллиарда. Помнишь, все поначалу струхнули, а потом понаблюдали, и видят, будто никто их и не трогает. Успокоились, перья пригладили, хвосты распушили и стали ехидничать, мол, глупости это! Кто же столько людей сразу уничтожит? И как это сделать? Даже аргументы всякие стали приводить. Мол, во второй мировой пятьдесят миллионов хоронили ежедневно шесть лет подряд! А здесь вообще сто лет потребуется! Ты слышишь, о чем я говорю? – уточнил Глеб.

Видимо, Фёдор и сам желал уйти от прежней темы, потому легко поддался:

– Слышу! И ты, как я понимаю, для этих человеконенавистников что-то полезное уже придумал! Чтобы им помочь нас пропалывать со словами «что изволите?»

– Я продолжу! Теперь уже – во-вторых! Так вот, во-вторых, мы все действительно полные кретины! Нас ведь травят ежедневно! Гомеопатическими, так сказать, дозами! Ни одного продукта питания чистого не осталось! В любом яд или зараза! Антибиотики, ГМО, нитраты, нитриты, аммониты, а потом на кладбище граниты! – Глеб опять захохотал. – Теперь у нас даже здравоохранение пора переименовать в здравохоронение? Что? Скажешь, преувеличиваю? Прививки… Иммунитет… Скоро наши девочки рожать не смогут. Выходит, даже детей своих мы предали!

Фёдор посмотрел с удивлением, а Глеб на него почему-то едва не набросился:

– Что ты на меня волком смотришь? В наших школах здоровых детей давно не найти! Будто не знаешь! Какое будущее им светит, благодаря нашей нынешней заботе? А что с Африкой после благотворительных прививок стало? А у нас, думаешь, иначе? Такой же эффективный геноцид! Но кому-то всё кажется, будто нас чересчур много! Вообще-то, по моим прикидкам, осталось менее ста миллионов! А тот, который под сурдинку, всё успокаивает, будто сто пятьдесят! Да ты сам по своему району прикинь… Вывод-то единственный: скоро нас всех переведут! Даже без посторонней помощи! Внутренних «помощников», которые нас травят, обкрадывают и, так сказать, лечат – вполне достаточно!

– И что же ты надумал? Не пойму, куда ведёшь?

– А надумал я вот что! Некто, по факту управляющий этим миром, уже получил в свои руки инструмент, позволяющий убрать с планеты лишних людей. Легко, чистенько и опрятненько! Без гильотин и даже без выстрелов! Некий мальчик, работающий за компьютером, нужные кнопочки понажимает, и наши ряды основательно проредит!

– Тебе, Глеб, спешить нужно!

– Да, да! Пошли поскорее… – оживился Глеб, убирая бумаги со стола.

– Нет! Сначала к Кащенко со своими догадками!

– Ага! Значит, тебя нервная дрожь уже пробрала! Это мне понятно! Однако истина всё равно истиной остаётся! Так и случится! Вот только сам механизм ты пока не знаешь! Хочешь узнать, пока я не у Кащенко?

– Валяй! – разрешил Фёдор.

– Всё задумано гениально и проверено на практике! Но гениальность эта не моя, не беспокойся. – Глеб сделал таинственную паузу и артистически пропел. – Карточки! Банковские карточки!

– Ну, и что? Чем надумал удивить? Они у каждого есть! – посмеялся Фёдор.

– В том-то и задумка! Ты ведь слышал, в США на улицах господа полицейские своих граждан нагло потрошат! Наличность из карманов забирают, а карточки не трогают. Население быстренько догадалось, что все деньги следует держать только на карточках!

– Ну и что? И это давняя история. Раньше деньги в карманах были, а банкам приходилось зарплату задерживать, чтобы эти деньги прокручивать! А теперь, если всё на карточках, банки не заморачиваются! Деньги населения всегда в их полном распоряжении! Просто иногда банки разрешают своим клиентам их потратить, если запрос из магазина, аптеки или кассы аэрофлота поступил. Для этого пока не полицейскими, как в США, а всякими скидками народ стимулируют, лишь бы расплачивались карточками! Это же всем ясно! Ничего нового!

– Ты, Федя, тугодум! А мы тебя по ошибке когда-то за мамонта принимали!

– Не томи, если самым умным оказался! – не выдержал Фёдор.

– А если однажды банк тебе не разрешит потратить твои деньги? Ну и что ты с ним сделаешь? Ни-че-го! Банки неуязвимы, в отличие от нас! Представь, что мальчик кнопки понажимает не абы как, а вполне осмысленно. Возьмёт и заблокирует карточки стариков, живущих отдельно, без родственников. Вот назавтра в гастрономе какого-то старичка и обрадуют, что его карточка заблокирована. У него сразу инфаркт или инсульт! Соображаешь? И никаких следов! Ни коварного умысла, ни насилия! Идеальное преступление! А какой масштаб! Тысячи стариков… Раз, и их нет! Миллионы!

– Нет! Тебе не к Кащенко, а на режиссерский факультет! Или писателем… Напиши ужастик для ЛитРес! – подколол Федор.

– Тебя послушать, так если не к Кащенко, то в писатели! Но я работать бесплатно не могу, а писатели в наши времена так и делают, если не про клубничку пишут, конечно…

– Твоё дело! Однако этим способом народу много не накосишь! – подлил масла в огонь Фёдор.

– Не скажи! А если мальчик следующую программку включит. Например, все карточки, оканчивающиеся на тридцать пять, заблокируются! Или заблокируются у всех фанатов в день проигрыша их любимой команды! Или у тех, кто родился семнадцатого числа многих-многих лет… Соображаешь? Вопрос ведь не в дате! Какое раздолье для творчества! Можно карточки целого города – и не одного – однажды и навсегда… Ха, ха, ха! Представляешь последствия? – закончил Глеб.

– Идея понятна! Но откуда подробности о владельцах карточек?

– Боже мой! Как подобных тупиц до сих пор в органах держат? Будто сам не знаешь? А разрешение на обработку личных данных… Словно отсутствие такого разрешения кого-то остановит! Это же спрашивают лишь для того, чтобы отвлечь, чтобы успокоить! Смешно! А что такое, по-твоему, большие цифровые системы, покрытые плотной завесой тумана? Что это, думаешь? А всякие фейсбуки, «Одноклассники» и все прочие социальные сети по интересам и наоборот. Аптеки, магазины… Все собирают о нас информацию! Помнишь, мы ещё смеялись, узнав, будто корейские кофемолки, микроволновки, не говоря о телефонах и современных автомобилях, зачем-то делают то же самое? Выходит, не стоило нам тогда смеяться! С их помощью на каждого жителя планеты где-то уже собрано досье! И в нем о тебе столько всего записано и проанализировано, что ты сам о себе никогда не узнаешь! Вот и ключик! Выбирай и действуй! И где окажутся лишние миллиарды населения?

– Ну, ты и злодей! – не выдержал Фёдор.

– Только потому, что сам обо всём догадался?

– Нет! Потому что указанный тобой мальчик, как и ты, руководствуется общим принципом – «что изволите?» Если бы он упёрся… Если бы все они, эти мальчики-кнопочники, осознали, что именно они творят по указке дьявола, и не подчинились… Они бы, по крайней мере, не стали убийцами! И людей бы сохранили! Но мотив-то у всех мальчиков самый тривиальный: собственное благополучие, может, покой, может, обогащение. А в качестве отговорки у всех одно и то же: «А что мы могли сделать? Нам ведь надо где-то работать? Они бы нас уволили! Они нас заставили!» Но самое страшное в том, что от этих «что изволите» всё плохое для нас ещё впереди! А народ и себе, и нам на беду уже давно заразился необъяснимым смирением! Нас истребляют, не таясь, а он твердит, лишь бы не было войны! Более того, делает вид, будто ничего ужасного не происходит! Подозреваю, что религия всё же выполнила свою поганую миссию – лишила людей и рассудка, и воли. Потому мы непременно сгинем под собственное убаюкивание: «Всё будет хорошо! Всё будет хорошо! Всё будет хорошо!» А с чего оно будет? Об этом пора задуматься! – закончил Федор.

– Ладно, будет тебе страх нагонять! Вот более близкий для тебя вариантик! Перешел, допустим, ты дорогу нашему Тузу, а он по такому случаю рапортишко настрочил и отослал его по команде. Мол, есть у меня весьма неблагонадежный товарищ! Тебя и отключат! От всего и навсегда! Представляешь, какие кадровые перспективы повсюду открываются?

– Ты мне эту сказку для чего рассказал? Думаешь в свою веру обратить?

– Ну, вот! Что ни скажи, а всегда я во всём виноват! – стал театрально сокрушаться Глеб. – Зачем я только пришёл в этот мир чудовищной безысходности? Осталось руководствоваться единственным правилом: «Чтобы никто тебя, должен кого-то ты!» – он захохотал. – А что? Разве плохо сформулировано?

Глеб вдруг замахал руками и закричал:

– Вон, вон, Федор, твой автобус подкатил… Не пропусти! – спохватился Глеб. – А я следом, на метро! Привет Светлане! Удивляюсь, какая женщина такому болвану досталась! А ты всё о справедливости толковал! Лицемер!

«Да, хорошо хоть с женой проблем нет! Глеб-то со своей, знаю, регулярно собачится, а мы, как говорят, душа в душу!» – подумал Фёдор, догоняя автобус.

5.

– Пашка, что же с нами будет? Уже первый арест в активе!

– Во-первых, не арест, а малозначительное задержание. Во-вторых, сама убедилась, насколько меня в органах любят и уважают! Иначе бы не отпустили. А для ответа на твой вопрос, сначала должен уточнить: что будет именно с нами или будет вообще? – стал по привычке философствовать Пашка, который для всех клиентов считался Сергеем.

– Ну, зачем мне это «вообще»? – уточнила Татьяна, она же Анастасия. – Конечно же, надо знать, что будет с тобой и со мной?

– Тут ты, мать, серьёзно ошибаешься! То, что будет с нами, очень сильно зависит от того, что будет вообще, то есть, со всеми!

– Если такой умный, почему на мне до сих пор не женишься?

– Во-первых, мой ум пока без знаний! А это, как утятница без утки! Мне хорошее образование требуется! Не то, которое теперь недоучкам-бакалаврам продают! А для хорошего у меня нет ни времени, ни денег! Потому, куда мне податься, если не в криминальное ремесло? Во-вторых, не женюсь потому, что… В общем, смотри пункт первый! Куда мы с тобой без квартиры, без наследства, без работы и без чистой совести! – он засмеялся. – Именно в этом заключен мой ответ под номером «в-третьих», то есть, что с нами будет? Всё зависит от того, чем и как будет жить весь мир, чем и как будет жить страна! Об этом я немало размышляю, да воз и ныне там!

– А я об этом никогда не думаю! – простодушно созналась Татьяна. – Если мне хорошо, значит и в мире всё хорошо! Если же мне плохо, то мир плохой! Разве не так? Простушка я, скажешь? Ну и пусть! Я так живу! Ты мне улыбнулся – я и счастлива! Если ругаешь меня – всё вокруг чернеет! Вот и вся моя философия!

– Я бы тоже хотел так жить! Но не получается. Многого я до сих пор не понимаю… Чувствую, есть на свете что-то главное… Если его ухватить, остальное само собой прояснится! Да всё никак! Из моих мозгов постоянно что-то выскальзывает!

– И всё же, Пашка, что дальше будет? Не всегда же нам этими окнами промышлять! И вообще, мне заниматься этим и стыдно, и противно! А если ещё и посадят…

– Да, ну тебя! Посадят, посадят! Я же говорил, не наш это случай! Мне это дело тоже не по душе! А чем заняться? Подскажи! Опять телефонами торговать? Там ведь ежедневная каторга, а денег от неё – долго не проживёшь! Заманивают дурачков, обещают золотые горы, а когда все соки выжмут, то пережеванными выплёвывают! Вот и все перспективы! Разве такое будущее от нас зависит? Предприятий настоящих нет! Всюду обещания, всюду обман! Сама знаешь, тоже ведь помыкалась… И хотел бы чем-то достойным заняться, так либо диплом предъяви, либо опыт работы, либо рекомендации… А мажоры везде из штанов выпрыгивают от счастья своего сволочного… Выходит, только паразиты могут жить прилично! Но на них управы пока нет! И что нам с тобой остаётся? С голода пухнуть? Я не согласен! Нет, конечно, если умереть за великое дело, то я, пожалуй, готов! Хотя и сам точно не знаю, смогу ли? Думаю, если за идею, за вечную обо мне память, смог бы! А вот так, как мы… Умереть не за понюшку табака… Без какой-либо надобности и памяти благодарных потомков… Зачем требовать от меня непосильные жертвы? Нет! Так я не хочу! И буду за жизнь свою бороться, пока могу хоть кусаться, хоть плеваться! Потому-то, когда мне оконный вариант предложили, я сразу его принял! А что было делать, если не хочу умирать? Давай, Танька, здесь еще немного покантуемся… Может, что-то у нас и выгорит! А потом куда-либопереключимся…

6.

Следующий день для Федора предполагался напряженным, но еще до прихода на рабочее место он неплохо всё спланировал. Правда, планы планами, а действительность подчас многое в них меняет. Но и к этому Федор давно привык! Он научился подолгу работать в сложных условиях. Умел не поддаваться панике в самых трудных случаях, а его логика и проницательность высоко ценились начальством и товарищами.

Такое отношение к нему, безусловно, радовало и самого Федора, но никогда не становилось целью его деятельности. Главным было выполнить поставленную задачу, преодолевая всё и вся. При этом сделать всё настолько корректно, чтобы комар носа не подточил, чтобы никто не укорял и, самое главное, чтобы собственная совесть не заедала за недоделки и упущения. Такое тоже случалось. Редко, но случалось. А уж выводы из подобных случаев Федор делал для себя строгие, раз и навсегда, никогда не попадая дважды в ту же воронку.

Первая непредвиденность всплыла уже на входе в управление. Дежурный, завидев Федора, призвал его жестом руки и устно передал горячее желание начальника, которого все между собой называли Тузом, поскорее встретиться.

«Вот и планы кувырком! – подумал Федор. – Неестественное с утра для начальства желание! Не соскучился же он по мне! Сейчас либо навесит неподъемную задачу, уже кем-то заваленную, либо крови моей попить захотел! А повод всегда найдется!»

Федор от двери бросил коллегам привычное «Привет», деловито и молча поздоровался со всеми за руку и уселся за свой стол. При этом он сумел не показать, что обнаружил к себе общее внимание товарищей. Они следили за ним лукавыми взглядами, будто чего-то ждали.

Опять какой-то розыгрыш затеяли, подумал Федор и переложил в сейф какие-то бумаги из папки, кое-что добавил в неё на всякий случай – для показа Тузу, – а когда закончил эти дела, проинформировал всех, чтобы знали, где его искать, то есть, для единого порядка:

– Меня с утра Туз вызвал… Так что, я пошёл! А вы не поминайте меня лихом!

В этот миг коллеги облегченно расхохотались, догадавшись, на кого повесят весьма неприятное для каждого из них дельце.

Федор замер в недоумении, поочередно оглядывая каждого с немым вопросом: «Вы чего веселитесь, бестии?»

Наконец, кто-то ему объяснил:

– Ночью наши опера в гигантском дворе, у которого, помнишь, главный въезд с улицы Уфимцева, номер 112. Ну, который образован сросшимися высотками? Там еще детская площадка, спортивная, садик №37… Восстановить картину происшедшего операм было просто – свидетелей миллион, хотя все сонные и напуганные! И их понять можно: дети, собаки, да и сами среди ночи на уши встали! Стоны, страхи, корвалол, валидол…

Фёдор не стерпел:

– Кто-то может внятно объяснить?

– Да что там? Примерно в час ночи посреди двора диким ревом, который кто-то принимает за музыку, засветилась некая «девятка» с четырьмя до поры неизвестными развеселыми обалдуями! Усилители в ней, как на Красной площади! Понятно, что все жители, а их там тысячи, среди ночи едва с ума от режущего шума не сошли! Даже закрытые окна не спасали! Но выйти на улицу боялись, понятное дело, ждали, когда само собой всё закончится. Но спать-то невозможно! И ухари эти от безнаказанности вовсю разошлись! Стали с матерком подвывать… В общем, я думаю, это был самый настоящий вызов! Демонстрация собственного превосходства и пренебрежения к остальным! Высшая степень осознанного и наглого проявления неуважения к окружающим. Может они какие-нибудь чеченцы?

– Да, нет! Вроде, русские!

– Какие русские? Теперь русских вообще нет! Забудь уже! Теперь все мы, как оказалось, россиянцы!

– Могли бы в полицию позвонить! – подсказал коллега слева, не отрываясь от своей писанины.

– А ты не думаешь, что нас так любят, что и звонить никому не хочется? – среагировал другой.

– Так там не мы, а опера… – стал отбиваться первый.

– Какое людям дело? Форма! Все мы уже не милиция, а полиция! А это ведь что-то значит! Или, ты думаешь, они все дурачки?

Фёдор не выдержал перепалки:

– Эй! Петухи! Вы еще выясните, кого сильнее любят и за что! Кто, наконец, способен мне объяснить, что там стряслось?

– Да всё просто! В конце концов, появились на площадке как тени два крепких молодца и, видимо, предложили закончить шабаш. На это четверо куда-то их послали, опираясь на явное численное превосходство. Понятно, что двое пришли на площадку не для того, чтобы их посылали. Потому через несколько минут всё стихло, кроме стонов пострадавших. Машина осталась лежать перевернутой на крыше и без единого стекла! А на ее днище, которое, как понимаете, оказалось наверху, лежали четыре побитых любителя ночных забав. С разнообразными, но тяжелыми травмами. Опера рассказывают, руки им всем мастерски поломали, а одному и ноги! Наверное, и их неосмотрительно пустил в ход! И никаких бит или монтировок! Как говорится, ловкость рук! Видать, большие спецы по этой части! Вот мы и думаем, Фёдор, что именно тебе придется разбираться с этим двойным перевёртышем!

– Почему же мне?

– Так ведь Туз с утра именно тебя дожидается!

– А почему перевёртыши? – уточнил Фёдор.

– Первый – это перевернутая «девятка»! А со вторым интереснее получается. Все пострадавшие – явные выродки! Кто-то возражает? Нет! Ну и правильно! Я бы и сам их добил! Но в глазах нашего правосудия именно они стали несчастными жертвами злостного хулиганства, а не те ребята, которых следовало бы даже наградить! Но теперь, Федор Александрович, вам поручат найти доказательства вины героев, чтобы наш справедливый и неподкупный суд их надолго изолировал от общества! Но особо мы хотим вас поздравить, Федор Александрович, с тем, что наш Туз уже придал этому делу особое политическое звучание. Вон, Лёнька – он сегодня внизу дежурит – рассказывал о реакции Туза во время доклада ему. Туз настолько возмутился и испугался, что кричал на Лёньку, будто тот во всём и виноват! «Самосуд учинили! Расправу затеяли! – шумел Туз. – Так у нас, не дай бог, всё население само себя защищать начнет! Тогда мы здесь зачем, я вас спрашиваю? Бед с прозревшим населением не оберешься! Эту инициативу самоспасения следует немедленно задушить на корню!» И далее в том же контрреволюционном духе! В общем, наш Тузик настолько озаботился самоуправством на своей территории, что стал свою лысину от пота утирать! Главной задачей он, как мне кажется, видит кару наших ночных героев. Потому-то теперь вам, Федор Александрович, ту пагубную народную инициативу и придется душить на том самом корню! И, чтобы во всём угодить шефу, делать это придётся с особым рвением!

– Было бы замечательно, если этих ребят ты, Фёдор, вообще не нашел, – высказался, наконец, и Глеб. – Искал бы, искал – и не нашел! Конечно, аккуратненько не нашёл, чтобы на себя подозрений не навлечь! Ведь установить этих бойцов особого труда не составит! Но мне бы этого не хотелось. Хорошие ребята пострадают из-за странностей нашего законодательства! Не люблю, когда правый левого везёт! – Глеб засмеялся, как всегда делал это после собственной шутки.


По пути к начальнику Федор думал о том, что довольно-таки трудно не найти тех хлопцев, постоявших за честь и покой многих жителей. Уж слишком узкое поле поиска – вышли-то они из ближайших домов. И легко установить, откуда, ведь кто-то из жителей наверняка всё видел. К тому же, они – либо родственники, например, братья или отец с сыном, либо знакомые. В последнем случае, либо живут рядом, либо легко договорились между собой по телефону, чтобы объединиться. Запись ночного разговора можно быстро найти и к делу приобщить. Судя по бойцовским навыкам, либо спортсмены, либо бывшие десантники или спецназ какой-нибудь. Что-то в этом роде. А они все на учете! Можно быстро всех сквозь сито просеять. А как только личности обозначатся, останется лишь осмотреть их руки. Ушибы и прочие травмы укажут на недавнюю драку. И дело почти в шляпе – не отопрутся! Но мне-то нужно их, как раз, не найти! Да так не найти, чтобы комар носу не подточил! Это сложнее, чем отыскать!


– Товарищ полковник! Разрешите войти?

– Заходите, Федор Александрович! Присаживайтесь… Я сейчас освобожусь.

Спустя минуту Владлен Васильевич (Туз) действительно перевернул какие-то бумаги на столе и обратил всё внимание на Федора.

– Как дела идут, Федор Александрович?

– Как будто неплохо, товарищ полковник.

– Брось ты своё – полковник, полковник! Мы с тобой старые и хорошие знакомые. Называй меня по имени-отчеству. Мне доложили, будто ты вчера обнаружил главное звено той цепочки мошенников, которые лихорадят наших граждан уже две недели. Спасибо тебе за достойную работу! А что сам думаешь по этому поводу?

– В общем-то, ничего не думаю, Владлен Васильевич. Я на них случайно вышел, потому и среагировал. В подробности не погружался. Ни времени, ни желания для этого пока нет! Думаю, коллеги и без моего участия дело доведут до логического конца.

– Это правильно! Это хорошо, что ты своим коллегам во всём доверяешь. Я тоже надеюсь, что они достойно завершат и это дело, и прочие твои дела. Поверь, Федор Александрович, очень жалко бывает, буквально, до слёз, расставаться с лучшими работниками, но такова наша служба! Приходится подчиняться! С сегодняшнего дня ты выведен за штат! Сдай оружие, секретные документы, все дела и изволь дожидаться нового назначения. Надеюсь, скоро всё устроится! Желаю всего доброго! Ко мне есть вопросы, Федор Александрович? Тогда, до свидания! – начальник поднялся из-за стола и на прощание протянул Федору руку.

Ошарашенный происходящим Федор пожал руку, которая некоторое время назад подписала приказ, не просто отстранивший старшего лейтенанта от должности, но и поломавший его карьеру и судьбу.

Задавать вопросы полковнику, коль не среагировал сразу, он не стал. Дорога ложка к обеду! И, видя, как Туз демонстративно переключился на свои бумаги, повернулся и молча вышел. Вполне уместно заметить, вышел вон! Иначе говоря, был вежливо изгнан со службы!

За что? В этом надлежало разобраться, а для начала – проанализировать. Скорее всего, в приказе, который ему скоро подсунут для ознакомления и последней росписи, формулировка цели и причин отстранения от должности окажется обтекаемой. Настолько неопределенной, что не будет заключать в себе ни малейшей доли того, что позволит что-либо понять. Канцелярские крысы – большие мастера писать приказы нечеловеческим языком!

Федор машинально спускался по лестнице, направляясь к себе, и вдруг его обожгло понимание того, что сейчас он категорически не желает видеть кого-либо из коллег. Никого не хотелось пускать в свою раненую душу. Он собрал волю в кулак, чтобы сгоряча не наделать того, о чём потом пожалеет, с независимым видом вышел из здания, в котором проработал последние четыре года, и, оторвавшись от заинтересованных взглядов, в странном тумане травмированного сознания подчеркнуто деловитым шагом направился в притягательную безмятежность ближайшего сквера.

7.

Для начала Федор попытался нарисовать для себя полную картину событий:

«В общем-то, произошедшее со мной, весьма интересно, но теперь оно принадлежит прошлому. Потому – бог с ним! Но почему, почему оно случилось? Это действительно важно понять!»

Теперь, слегка успокоившись, можно сделать предварительные выводы.

Во-первых, Глеб действительно мне не лгал, отрицая свою причастность к делу «мастера». Это хорошо. Для него хорошо! Не запачкался!

Во-вторых, кто-то меня целенаправленно, корысти ради, заложил, а, может, и предал. Кто это сделал и зачем? Конечно, Тузу вполне мог доложить дежурный; ему положено! Мог настучать и Глеб, а мог и сам Туз поинтересоваться, уходя домой, кто там остался в КПЗ? Это плохо, если заложили! Конечно, для меня плохо!

В-третьих, факт, что вчерашнее задержание «мастера» настолько напугало Туза, что он решил немедленно меня обезвредить! Судя по поспешности, он прикрывает кого-то над собой. Потому и перестраховался. Боится, чтобы наверху его не укоряли за провал криминальной схемы! В противном случае, если это дело только самого Туза, он мог в отношении меня сработать кнутом или пряником. А тут – целая операция по ликвидации свидетеля! Это плохо! Значит, возвращение в ряды МВД мне не светит. Такие решительные подвижки случаются лишь в одном направлении. Зарыть меня где-то, для полной уверенности, они ещё смогут, но реанимировать не станут ни за что!

В-четвертых, если Туз не предпринял ни одной попытки поговорить со мной напрямую, то был уверен в бесполезности этого разговора. Знал, что всё произошло совсем не случайно. Но откуда, скажите мне, такое глубокое знание намерений какого-то там лейтенанта? Пусть даже старшего! Скорее всего, Туза кто-то и проинформировал, и мне обеспечил самую скверную характеристику. Кто это мог быть? В общем-то, многие! Завистники, обиженные, случайно задетые, мои активные противники, несхожие по мировоззрению… Но кто же конкретно?

Азбука криминологии учит: ищи того, кому это выгодно! Но даже этого пока не знаю наверняка!

Понятно, что на столь подлую роль более всего годится Глеб. Но ведь он мне друг, как-никак, уже лет пятнадцать. Разве с друзьями так поступают?

8.

Федор долго просидел в сквере в изнурительных раздумьях, не замечая хода времени. И кто знает, сколько бы он так сидел, копошась в себе, если бы не Анна – Анна Сергеевна.

Эта милая молодая женщина издавна работает у них в секретном отделе. И давно привлекает Федора прямо-таки волшебной улыбкой, почему-то всегда казалось, адресованной только ему. От этой улыбки в груди Федора каждый раз разливается непонятное волнение, радость и уверенность в том, что он способен свернуть любые горы. Аня давно ему кажется эталоном женственности самой высокой пробы. Какая-то теплая она, мягкая и, вместе с тем, надежная. Такой можно смело доверять, даже не сомневаясь…

Случалось, что Федору, дабы окончательно не сойти с ума от опостылевшей ментовской рутины, требовалась положительная нервная встряска или, он и сам не знал, как это назвать, нечто, вроде непостижимого здоровым мозгом божественного оздоровляющего чуда! И тогда Федору представлялось, будто он склоняет свою больную голову к Анне на грудь и покойно замирает. Точно так же, но давным-давно, получалось на груди у матери. Погладит она ласково намаявшегося сына по голове, потеребит его жесткие волосы, и любые печали отступают. И он опять – боец!

Конечно, подобное лечение с участием Анны Федору лишь рисовалось в воображении, но и оно спасало. В действительности же он никогда не позволил себе с этой милой, но замужней женщиной ничего, кроме улыбок, шуток или дежурных комплиментов. Да и то – лишь в особые дни, вроде праздников. И даже планов на этот счет не строил – Анна представлялась Федору святой и недоступной, будто яркая звездочка в беспросветной черноте его напряженной жизни. Разве можно думать о звездочке иначе, кроме как о самой прекрасной и недостижимой?

Анне Федор тоже тайно нравился. Она по-женски безошибочно определила в нём тот стержень обстоятельности, который отличает достойного мужчину от фигляра или беспутного ловеласа. Федор, по ее представлению, выделялся не то чтобы выдающейся физической силой или эталонной красивостью киноактера, но, скорее всего, выдающейся человеческой надёжностью, которая издавна была на Земле основой всего великого. Разумеется, сама Анна своё отношение к Федору не облекала в красивые слова, но ее настроение взлетало до небес, если он по неотложным делам забегал в секретный отдел и, совсем неформально улыбаясь только ей, как-то особенно приветствовал коротким взмахом ладони.

Но можно не сомневаться, что Анна по-настоящему любила и своего мужа. Пусть он совсем не такой, как этот чужой герой ее неосуществленного романа, но мужу она была верна безупречно. Тем не менее, тайно полагала Анна, никто не запрещал ей любоваться посторонним красивым человеком, хотя делать это украдкой от мужа казалось не совсем правильно. Потому глубоко внутри в ней иногда возникало что-то светлое, непонятное, но, казалось ей самой, чуть-чуть непозволительное, отчего Анна даже наедине с собой вся вспыхивала и заметно краснела.

Вот и теперь, неожиданно встретив Федора на скамейке сквера, Анна обрадовалась этому и одновременно зарделась.

– Ой, Фёдор Александрович! – простодушно раскрылась Анна, даже не скрывая своих эмоций. – А вы здесь почему? – и сразу принялась сама объяснять, будто извиняясь перед Федором. – А меня в садик к дочурке вызвали… Обеспокоены, не заболела ли? Она у них сегодня кушать отказалась! Не дай бог, какая-то гадость прицепилась! – извинилась она милой улыбкой.

От присутствия Анны, от откровенной ее радости, от дорогой ему улыбки, Федору полегчало. Даже показалось, будто не так всё случившееся с ним ужасно и безнадёжно. Ведь и раньше набегали густые черные полосы, но он их всегда как-то разруливал!

«Прорвусь и теперь!» – решил Федор более уверенно.

А Анна, не получив ответа на свой вопрос, повторила его в другой форме, сама не зная, зачем:

– Пока вы тут сидите, Фёдор Александрович, ваши у себя вовсю гуляют… Ведь вчера начальник подписал Глебу Сергеевичу представление на капитана, а сегодня утром мы эту бумагу уже в адрес отправили. Вот! Скоро у вас в отделе будет одним капитаном больше! – засмеялась Анна, надеясь обрадовать этой новостью Федора.

– Вот как? – сначала растерялся Федор, но взяв себя в руки, мрачно сыронизировал. – Зато двумя старшими лейтенантами станет меньше!

– Почему двумя? – искренне удивилась Анна.

– Это я так! О своём подумал, Анна Сергеевна! А за дочурку вы не переживайте так сильно! Даже самые обоснованные опасения очень часто оказываются ложными! Я уверен, что и теперь всё обойдется!

– Так я побежала? – поверив Федору, сразу успокоилась Анна. – Я и не прощаюсь? Ведь сегодня в управлении опять увидимся?

9.

«Одним капитаном больше… Вот и прояснилось, откуда сей грязный ветер! – подумал Федор. – Что тут добавишь? Явно его работа, Глеба! А я даже не заметил, когда он сменил наше бойцовское мировоззрение на преступное приспособленчество! Услужил Тузу в его криминальных делишках, проявил, так сказать, понимание личных запросов начальства, выразил ему безусловную лояльность и вот – получил «заслуженное» вознаграждение! Досрочно стал капитаном! И это – вместо вполне заслуженного увольнения из МВД за дискредитацию!»

Долгие разбирательства Федора в причинах с ним произошедшего теперь сменились огорчением оттого, что главной причиной всё-таки стал Глеб. Как поначалу Федор и подозревал:

– Эх, Глеб … Как же так? Даже по отношению ко мне подлость совершил. А ведь мог хотя бы без этого обойтись! Теперь я и не сомневаюсь, что это ты напел начальнику, будто я его скрытый идейный враг! Или что-то подобное! Наплёл, и меня не стало! Без хлопот со мной расправился! Удобно! Теперь я не буду маячить перед твоими глазами, не буду служить немым укором! Хорошо всё рассчитал, Глеб! Но теперь мне известно, что нет у тебя ни чести, ни совести! И враг с этого момента ты не только мне! Ты всем честным людям враг! И не только потому, что причиняешь им свой тайный вред, но и потому, что сам понимаешь, кто ты такой, и обратного пути в честные люди у тебя нет! Значит, ты более уверено станешь вершить свои грязные делишки, да еще прикрываясь высоким покровительством!

«Лицам по имени «что изволите?», кем ты стал, всегда нужно находиться рядом с некой силой. Неважно, какой она является по своей моральной сути. Пусть она откровенно отвратительная, наглая и несправедливая как, например, некий главарь самой кровавой банды. Для тебя же важно лишь одно, что это – настоящая сила, которая тебя прикроет! Как прикрывает сегодня наше мощное министерство, наделенное большой властью над простыми людьми. А под защитой государства удобно творить любые беззакония, безопасно быть мошенником или бандитом! Кто же с этим спорит?»

«Силе нужно угождать! Это – главное правило любого упыря! – констатировал Федор. – Силе нужно льстить, услуживать, превозносить ее при каждом удобном случае, лизоблюдствовать, выражать величайшее почтение и непомерное восхищение. А за это она, возможно, станет относиться к тебе как к своему! Пусть как к холопу, зато к проверенному и безобидному, даже полезному для нее холопу! Значит, достанутся-таки тебе объедки с барского стола. Невесть что, конечно, но ведь достойные работники и этого не имеют! Это тебя и привлекает! Этого вы все, «что изволите», и добиваетесь!»

«На первый взгляд, я нарвался на серьёзное и странное противоречие, – догадался Фёдор, закапываясь в бесполезные свои размышления, лишь для того, чтобы заглушить собственную боль и обиду. – Дело в том, что большинство современных систем управления опираются на подчиненность нижестоящих уровней вышестоящим. Обычная и вполне разумная иерархия управления! И в ее рамках нормально, если некий работник беспрекословно подчиняется своему начальнику! Именно так и должно быть! Но проблема эффективности управления заключается не только в дисциплине. Если все боятся возразить своему начальнику, хотя видят, что он ошибается, то такая система управления весьма неустойчива. Более того, во многих случаях ее поведение может оказаться не только не рациональным, но и абсурдным, даже преступным. И чем выше ошибающийся уровень, тем меньше вероятность того, что хоть кто-то заявит об ошибке вслух. Стало быть, споткнувшаяся даже на пустяке система обречена! Ведь ее работники, какими бы специалистами они ни являлись, всего-то бессловесные винтики! Они нисколько не переживают за систему, за результат ее работы, а лишь за себя! Абы им не указали! Абы их не наказали! Абы не уволили! Следовательно, принцип, что изволите, чрезвычайно вреден везде! Более того, в некоторых сферах деятельности он крайне опасен для всего общества! И я стал тому очевидным примером. Сегодня Глеб поддержал коррупционную деятельность Туза, хотя следовало инициировать служебное расследование! Вместо этого Глеб прикрыл от уголовной ответственности не только своего преступного начальника, но и его подельников. Затем возвысил сам себя, то есть, человека, которого следовало гнать из МВД паршивой метлой. Зато, благодаря «прогибу» Глеба, эта метла прошлась не по нему, а по тому, кто принципиально стоял за закон! Из скромности я не стану возвышать себя до уровня героя, но всё-таки в моём случае это близко к истине! Таким образом, Глеб совершил полный криминальный перевёртыш! Из-за него всё чёрное в глазах посторонних людей выглядит белым! И наоборот! Добросовестный служака властью государства с позором изгнан из МВД, а преступникам этой же властью, ослепленной повсеместным «что изволите», обеспечена защита и торжество! Вот она, мафия, хотя и в самом зародыше!»

«И откуда сия зараза к нам пожаловала? – действительно не понимал Федор. – Может, потому, что людям своя рубашка ближе к телу? Моя хата с краю? Своя ноша не тянет, свой дым глаза не ест? Болен зуб лишь в своём рту? То есть, во всем присутствует махровый эгоизм обывателя, оправдывающий любую подлость, всякое преступление, если оно ему лично выгодно! Оно и понятно! Эгоизм – фундамент любого корыстного преступления! И всё же этого, пожалуй, маловато для того, чтобы осмысленно превращаться в преступника!

Не надо юлить! Зная сущность человека, нельзя не признать, что угодничество перед преобладающей силой в людях жило всегда. Но в советское время обязательно находились люди гордые, сильные духом! Люди, которых грубая физическая сила могла уничтожить, но принудить поступать против морали не могла! Всегда были люди, болеющие за истину, защищающие ее свято, готовые за нее горы свернуть. Таких людей не заставишь предать мечту, не принудишь изменить достойным идеалам. В советское время таких людей было много. Очень много. Может, потому не слишком выделялись и те, которые жили по принципу «что изволите?» Хотя и они, конечно, были! Просто плыли незаметно по течению, не выставляя напоказ свою сущность! Зато теперь им раздолье – никто не осуждает, никто не считает подобострастными моральными уродами. А если и осуждают, то боятся сделать это вслух.

Я ещё могу понять забитую жизнью несчастную женщину, которая, влача жалкое существование, думает лишь о своих полуголодных детишках, потому боится слово проронить… Её никогда не осужу! Более того, в первую очередь помогу! Помогу сам, да и наше государство, ставшее глухим к мольбам своих несчастных граждан, подключу, насколько смогу!

Но кроме той женщины я сразу вспоминаю и людей совсем иных, для которых принцип «что изволите» стал основой их существования! Так и вижу их перед собой: «Мы для вас, Иван Иванович, на всё готовы!» А про себя думают, что не столь наивны, чтобы признаваться в главном: мы готовы совсем не для вас; и не для торжества общего дела; не для страны, а лишь для собственного благополучия и выгоды!»


Уж они-то не пожертвуют собой, как та женщина, унижающаяся ради спасения беззащитных детишек! Нет! С помощью своего гаденького принципа они во всём ищут свою неправедную выгоду! И, что особенно важно, никогда не принимают в расчет общественную мораль, то есть, правила, добровольно используемые людьми в интересах наибольшего развития всего общества! Их заботит только собственная корысть! Будто наяву слышу их насмешку: «А вашу никчемную мораль можете себе оставить! С неё нам проку мало!» Думаю, точно так же, за ненадобностью, они давно оставили свою совесть и честь! От нее ведь тоже проку мало! А что в них осталось человеческого?

В общем-то, этих деятелей я понять могу! Могу! Хотя никогда не оправдаю! Никогда не прощу! Впрочем, они – объекты не моей заботы! Их должен карать справедливый закон! Или мощное общественное мнение. Но теперь нет ни того, ни другого! Вот они и размножились! Вот и расцвели!

«Ладно! – решил Федор. – Со всеми я готов разобраться! Может, кровожадность от обиды во мне проснулась? Но как доказать вред, причиненный неким человеком, опирающимся на этот принцип? Как? Едва начнешь под него копать, как сбегутся такого же рода защитники и легко докажут, будто подозреваемый не пресмыкается перед начальником. По крайней мере, не в корыстных интересах, а всего-то ревностно исполняет служебные обязанности! И мои карты будут биты! Стало быть, чтобы наверняка обвинять, многое я пока сам не понимаю… Чувствую свою правду, уверен в своей правоте, а ведь умом не понимаю, если не могу понятно разложить по полочкам!»

Тогда попробую на примере…

Для начала выберу какого-либо случайного субъекта, но с ярко выраженным, как кажется мне, комплексом «что изволите», и на его примере постараюсь разобраться в сути явления. Возьму, возьму… Так кого же мне взять?

Можно, кого-то из широко известных предателей, негодяев, холуёв… Такими у нас всегда хоть пруд пруди! Особенно на любых уровнях власти, где они активно локотками работают! И в генеральской среде. Но они мне неинтересны, поскольку совершенно понятны сами по себе, и причины их особой услужливости вышестоящим мне тоже понятны. Карьеризм! Борьба за место под солнцем! Привилегии! Что еще им важно, что дорого? Читайте, как говорится Николая Васильевича. Он их ярко высветил!

Можно притянуть к ответственности очень многих журналистов, писателей, киношников, актеров! Они из штанов выпрыгивают, так стараются! В общем, копни любую Мельпомену, и ты такое узнаешь… Да шут с ними! Они и сами, часто, всего-то шуты! Но все живут по этому принципу.

Очень неприглядно смотрятся наши соотечественники, рьяно трудящиеся на вражеской радиостанции типа «Свобода» или «Голос Америки». Эти деятели из штанов выпрыгивают, лишь бы выслужиться! Что изволите! Напрягаются изо всех сил, чтобы их не только заметили и оценили, но и поверили, что они совершенно искренне вываливают гору гадостей на ту страну, на тот народ, который их породил, который старался их воспитать порядочными людьми, но, в итоге, вынужден признать, что из-за их гаденькой сущности нужного результата не добился. И всё же, надо отдать им должное: заливаются они прямо-таки соловьями! Потому и хочется спросить: «Вы рождены-то были русскими? А сейчас вы кто? Высокооплачиваемые безродные подонки? Или мните себя гражданами любой страны, лишь бы не той, которой всем обязаны?»

Ну, Федя! Заметался ты, засомневался! Оно и понятно! Выбор достойного объекта для исследований, да еще с претензиями на типичность, задачка непростая!


Наконец, Федор нашел субъекта, пригодного для своих рассуждений:

– Пусть им побудет наша уважаемая Терешкова! – решил он и усмехнулся. – Да, да! Та самая, которая летчик-космонавт! Которая первая в мире женщина на орбите, Герой Советского Союза, председатель Комитета советских женщин, депутат Верховного Совета, а потом еще кто-то. Которая – даже генерал авиации, самый персональный пенсионер на свете и еще, невесть кто! В общем, спортсменка, комсомолка и просто красивая женщина… Ее сущность под слоем многочисленных наград просто так не разглядишь! Но вспомнил я ее неспроста! – с новой усмешкой подумал Федор. – Давненько кажется мне она ненастоящей, липовой! Если общеизвестные факты меня не дезинформировали, то наша космическая Валентина есть не что иное, как мыльный пузырь, надутый полвека назад! Судите сами! Ну, какой она, к черту, генерал? Вам даже смешно? А мне, скорее, грустно! Ну, зачем устраивать столь нелепый маскарад? Зачем настолько унижать действительно высокое звание генерала? Дабы иметь основания платить Терешковой повышенную зарплату? А что, иначе как через постыдную комедию, этот вопрос не решался? Кроме того, какой она летчик? И это ведь сплошной обман! Никогда она не летала за штурвалом. А какой космонавт? Опять же, никакой! Ну, свозили ее в космос и обратно буквально в качестве бандероли! Причем поставленную задачу она завалила с достоинством и честью! Королёв от нее с орбиты ни одного ответа не дождался! Наша Валентина лишь изредка мычала нечто нечленораздельное, из-за чего Сергей Павлович, рассказывают свидетели, бурно психовал, не в состоянии понять, что с ней происходит, очень переживал, метался по бункеру и матерился: «Надо же! Посадили бабу себе на голову!»

Но за это ее упрекать как раз и не стоит! – сжалился Федор. – Там всем было очень тяжело! Гагарин лишь один виток сделал, но о своих подлинных ощущениях он нам так и не рассказал. Не напрасно же всё засекретили! А когда летал Титов, с Земли уже через несколько витков заметили, что он стал односложно отвечать на вопросы, а к концу суточного полета и вообще безвольно склонил голову на бок. Тогда обеспокоенные товарищи на Земле попросили Титова без всякого кодирования сообщить о своем самочувствии. Германа хватило лишь на одно слово, не совсем приличное! И оно исчерпывающе объяснило его состояние!

– Да что об этом рассуждать! – неожиданно возбудился Фёдор. – Невесомость буквально по стенкам размазывала всех первых космонавтов, зажатых в теснейшей шаровидной капсуле… Потому и Терешкову не стоит упрекать, что в том полете смогла лишь выжить, не более того! Да и героя ей присвоили вполне заслужено! Хотя бы потому, что в роли подопытного кролика основательно натерпелась! Тогда всех первопроходцев делали героями, а она была среди них, среди первых! А все мои претензии к ней относятся уже к поре ее долгой-долгой деятельности после полета! – Федор подбирал как можно точнее слова своего обвинения, о котором никто и никогда не узнает. – Так вот, более полувека она где-то там, наверху, пряталась от нас, а чтобы совсем ее не забыли, в памятные дни показывалась на трибунах или «Голубых огоньках». И всё!

На всякий случай Федор опять стал припоминать всё, что знал о Терешковой, но, так и не обнаружив ничего, противоречившего первоначальному мнению, решительно изрёк, словно доказывая кому-то:

– Так вот! За все эти годы я не слышал ни одного слова благодарности в адрес Терешковой! Ни от кого! Ни по какому поводу! Никто так и не вспомнил ее добрым словом. Это очень важно! Это очень показательно! Поскольку, знаю точно, если бы она сделала людям, хоть что-то полезное, молва бы ее не забыла! Люди добро долго помнят! И даже преувеличивают его, воспевая без меры! А с Терешковой получилось наоборот! Будто ее вообще не стало после полета! Только официальные сообщения: поехала, открыла, возложила… Никто ее достойных дел не знает, никто ее дел не помнит! Мне самому неудобно, но не мог я этого не знать! Хотя бы потому, что до сих пор интересуюсь космосом и всеми космонавтами. Их на планете более шести сотен, но о многих могу такое рассказать… Впрочем, теперь я не о них. Странно, ведь даже уборщицу (не слишком редкая и, тем более, совсем непочетная должность) большинство людей вниманием не обделят, если добросовестная, если аккуратная, а тут – столь высокие, столь заметные посты… А если учесть и огромный круг общения по должности, то она вообще должна купаться во внимании, быть на виду… Но этого не было и нет! Так в чём же ее секрет? Подозреваю, что после полета она жила как раз по тому самому принципу – что изволите? Мол, куда ни поставите, буду имитировать что надо, хотя понимаю, что ни на что не гожусь. Так и жила для себя, не напрягаясь даже на тех должностях, которые занимала.

А действительно, куда ее можно пристроить, чтобы соответствовала своим многочисленным званиям? Для космоса она – бесполезна! А чему еще ее учили? Ничему! Неумеха! Вот и получилось, что руководить людьми – она не способна! Руководить производством – тем более не в состоянии! Там ведь нужно быть широким и отнюдь не липовым специалистом! Производственные проблемы звездой героя не разрешишь! Вот и шла бы опять в ткачихи, где что-то понимала и умела! Народ не только бы понял, но и одобрил, даже зауважал бы! Так нет! Работать ткачихой ей стало зазорно! Она ведь уникальная! Ее же в космос возили! Лучше уж быть бесполезной, но соответствовать образу великой. Так и приятнее, и выгоднее! Всегда красивый костюм, аккуратная прическа, ухоженность, каждое слово по бумажке, неприступность, сдержанность и показная аскетичность… А сама на «Чайке» разъезжала! У нее один расход бензина по паспорту – 28 литров на сотню! А еще шофер! Это вам не скромная жизнь ткачихи! Ну и много ли проку от нее нормальным людям?

«Вы предлагаете мне, узнаваемой во всём мире, представлять страну, представлять советских женщин, представлять вас, чиновников, в разных странах, на трибунах, на телевидении? Я согласна, если меня не обидите… Я согласна делать вид, будто тружусь, не покладая рук, во имя своего народа! Согласна изображать заботу обо всех советских женщинах, о наших героических матерях и труженицах! Только я-то понимаю, что вы и сами для них не собираетесь даже пальцем шевельнуть! За это, как раз, не переживайте! Я стану лишь имитировать деятельность, но вас, меня пристроивших, никогда не потревожу! Отдыхайте, уважаемые!» – так, пожалуй, рассуждала наша звездная героиня тогда. А сегодня она и не рассуждает! Сегодня она живет уже привычкой.

Как-то видел я в телепередаче молодую женщину, жившую некогда в Звездном городке неподалеку от Юрия Алексеевича Гагарина. Правда, к космосу она отношения не имела, а лишь работала неподалёку в каком-то магазинчике. Однажды утром Гагарин встретил ее расстроенной и стал заинтересованно выяснять, почему такое уныние на лице? Пришлось рассказать, что заболела, что придётся ехать в Москву на перекладных, где-то искать нужную поликлинику, очереди, масштабы столицы, неизвестность… Потом так же обратно, а дома дочка маленькая… И что сделал Гагарин? Он отбросил свои заботы, не стал даже заходить домой, хотя, видимо, домой и приехал, и решительно сказал: «Поехали! Я тебя отвезу!»

«И отвез! – рассказала женщина. – И несколько часов ждал на улице. И потом мы еще куда-то заезжали, по моим же делам! А когда освободились, шел четвертый час. По пути домой Юра, по-прежнему шутивший по всякому поводу, остановился возле случайного гастронома, дал мне деньги и попросил купить ему бутылку кефира и какую-нибудь булку. В машине он на моих глазах весело отхлёбывал из бутылки, стараясь не сорить хлебными крошками. Оказалось, даже не завтракал. Но интересно даже не это, – с улыбкой счастливого человека вспоминала женщина незабываемую встречу с великим, таким простым в общении и отзывчивым человеком. – Когда я спросила Гагарина, почему бы нам не заехать в любую столовую, чтобы поесть нормально, его ответ меня потряс: «Не могу! Со всех сторон набегут люди… Автографы… Просьбы рассказать, ответить… Сама понимаешь! Поесть всё равно не получится! Они от своей радости меня совсем не понимают, а я отказать никому не смогу!»

Вот он – человек другого типа! Человек с большой буквы, хотя тоже герой, тоже всемирно известен! Даже более того! Ведь никогда до Гагарина не было на Земле человека, ради которого все люди прекращали свои дела и с улыбкой зазывали его к себе в гости! Ему были рады все! В любой стране, в каждом доме! Но он, как видите, о себе думал в последнюю очередь! А ведь можно было натянуть на лицо маску вселенской озабоченности, как делает это Терешкова, тогда и на козе никто подъехать не решится! Никто не потревожит! А уж если обратятся нужные люди, свои, тогда – «Пожалуйста. Мы всегда рады! Что изволите?»

Впрочем, вспомнил Федор: «Мой суд обязан быть беспристрастным! А в моей памяти всплыл-таки один случай заботы Терешковой о женщинах! Расскажу его!»

В 1977 году брежневские игрища подвели страну к приему новой конституции, будто старая кого-то не устраивала! Просто очередной спектакль во славу Генсека! Окружавшие его «что изволите» ублажали тщеславного бездельника! А народ посмеивался и удивлялся! Однако не возмущался – «чем бы ни тешились в кремле, лишь бы мы от них не плакали!» Именно в пору той «народной инициативы» по совершенствованию советской конституции Терешкова предложила внести в нее следующее: «Сократить женщинам, имеющим малолетних детей, продолжительность рабочего дня». Об авторстве Терешковой упомянул с самой высокой в стране трибуны генсек, похваливший Валентину и согласившийся с возможностью реализовать ее предложение. Но с тех пор воз, как говорится, и ныне там… Даже еще дальше!

И как же тогда поступила Терешкова, чтобы матерям и малолетним детям облегчить их участь? Стала добиваться воплощения совсем неплохой и официально одобренной идеи? Воспользовалась хорошим случаем, чтобы сделать настоящее доброе дело, которое с благодарностью к ней запомнили бы сотни тысяч женщин? И не только женщин!

Ничуть! Она лишь однажды, когда велели, прокукарекала с трибуны нужные слова, но чтобы бороться… Со своими! Это не про нее! Оно и понятно! «Я стану лишь имитировать деятельность, но вас, меня прекрасно пристроивших, ни за что не потревожу! Отдыхайте, уважаемые!» – она свято исполняла своё обещание, данное тем, кому действительно служила. Не народу, конечно!

А вот еще один пример того, как ведут себя настоящие человеки!

Сегодня редко кто вспомнит Малиновского Родиона Яковлевича, Маршала Советского Союза. А ведь он не раз прославил себя как командующий фронтом во время Великой войны. А запомнился он многим, надо же, совсем другим своим подвигом. Когда и в мирное время действовал как герой, не прогнулся для своего благополучия, не встал в стойку «что изволите?»

Дело было так. Хрущев нервно искал деньги, чтобы заткнуть очередную дыру в бюджете, образовавшуюся в результате его волюнтаристской деятельности. Вот и предложил, как говорится, для начала, сократить пенсии военным пенсионерам. «Война-то закончилась – военные и их прошлые заслуги нам пока не нужны! Можно офицеров и прижать! Как-нибудь стерпят и перебьются!»

Доклад по этому вопросу на Политбюро предложили сделать Министру обороны Малиновскому, чтобы предложение высечь военных исходило якобы от самих военных! Но Родион Яковлевич разработал свой доклад как некогда, когда готовился к сражению с лютыми врагами, и начал его так: «Самая низкая пенсия у военных сегодня в Турции! Но у советских офицеров она еще ниже!»

Переполох, вызванный такой постановкой вопроса, привел к тому, что вопрос был снят с обсуждения. За это многие пенсионеры до сих пор с благодарностью вспоминают Малиновского. А Терешкова и иже с нею – я это хорошо представляю – послушно встали бы в позу послушания! Что изволите? Я на всё готова! Ибо она всегда блюла лишь собственный покой и благополучие!

Вспоминается мне еще один всенародный герой – Маршал победы Иван Конев. Не могу сказать, что он был хорошим Командующим фронтом, но лучше многих других. И всё же на фронте его жизни, по большому счету, мало что реально угрожало. Он под пулями редко бывал! В таком случае легко слыть героем! А вот в мирной жизни, вращаясь в высоких кругах, где, попробуй вовремя не догадайся, что задумал начальник, попробуй ему не угоди, потерять можно не только расположение, должность, но и жизнь. Понимая это, Конев без сопротивления сломался и проявил себя тем самым – «что изволите?» Хрущев, хороший психолог, потому-то Конева и выбрал для своей подлой мистификации! Знал он, что Конев побоится отказаться! И не ошибся! Некогда боевой маршал трусливо прогнулся (что изволите?) и прикрыл своим былым военным авторитетом преступное убийство Хрущевым второго человека в иерархии Советского Союза. То есть, участвовал в самом настоящем реакционном государственном перевороте, поставившим крест на сталинском социализме в нашей стране. Эх, герой! Вместо того, чтобы немедленно арестовать преступника Хрущева, он сам стал преступником в надежде что-нибудь для себя отхватить! А как же, Хрущев уже пообещал ему должность Министра обороны, а то ему, великому, приходилось прозябать Командующим то одного, то другого военного округа! Не место птице его полета! После государственного переворота Конев еще полгода в роли председателя какого-то особого суда разыгрывал процесс над давно убитым Берией. В общем, замазался полностью! Но тогда ведь народ подробности не знал! А теперь этому народу либо по фигу, либо не дотого из-за бытовой затюканности!

Поменьше бы таких «героев», была бы страна другой. Другим был бы народ, иное будущее светило бы нашим детям и внукам. Но уже подросли и начали свою деятельность новые «что изволите». Если их не образумить, не остановить, обеспечат они ныне живущим соотечественникам самое мрачное «светлое будущее». Вернее, какое будущее оттуда закажут, такое они послушно и обеспечат! И я догадываюсь, каким оно будет!


Ох уж, эти «что изволите?» Они ведь всегда и во всём только ради себя! Они ни работать на свою страну не станут, ни защищать ее. Там где они, там жди большой беды! Не сегодня, так завтра! Они и жилые дома взорвут без колебаний, и наши суверенные территории кому угодно отдадут…

Да что вспоминать! Пришли ведь, в конце концов, тяжелые и разрушительные девяностые годы. А с ними возникла острейшая необходимость защитить нашу страну от внутренних врагов, от алчных изменников на всех уровнях аппарата управления, готовых уничтожить Союз в угоду заокеанским хозяевам и своему карману. К тому времени на всех уровнях власти сплотились эти самые, «что изволите», готовые предать и свою страну, и пойти в услужение бывшим врагам! Представляете, что было? Никто из них не исполнил свой служебный долг! Ни армия, ни КГБ, ни МВД, ни АБВГД, как их ни готовили к этому, как ни оснащали, как сытно ни кормили… Никто не встал на защиту народа! Оно и понятно! Там, наверху, давно обосновались преимущественно моральные уродцы под названием «что изволите!» А среди них героев быть не может! С героями они заранее расправились!

И что совсем уж плохо – народ наш тогда будто подменили! Он теперь, как выяснилось, оказался не в состоянии взращивать героев! Потому беззаветная преданность родине сменилась преступной прагматичностью – «что изволите, господа? Мы на всё готовы! Нам бы только синие штаны да «Жигули»! Может, тогда мы и пошли бы куда-нибудь… А зазря задницей рисковать – нам не резон… Реальная свобода и сексуальная революция нам дороже эфемерной Родины!»


В общем, дорого нам обошлась та космическая актриса, никогда не снимавшая маску загадочной неприступности, чтобы все воспринимали ее непомерно занятой, да не подкатывали со своими ничтожными просьбами! А пристроилась она наверху, надо признать, прочно, на десятилетия. Правда, без какой-либо пользы для своего народа! Ведь о хороших ее делах за все эти годы ничего не было слышно! Оно и понятно! Всё под себя! Надо же было Королёву так с ней ошибиться! Принял по ошибке за обычную и правильно ориентированную советскую девчонку, а оказалась «что изволите». Обидно! Ведь были в отряде действительно настоящие советские женщины, но выбор пал не на них!

А наша Валентина даже в том возрасте, когда только на печи и сидеть, всё ещё имитирует некую особо важную деятельность. Она и депутат Госдумы, и член чего-то руководящего в той самой Единой России, которая без остатка сгорает в заботе о людях, и генерал-майор (хорошо хоть в отставке), и Герой той страны, которая ее излишне высоко подняла, но от которой сама Валентина давно отреклась… Однако по-прежнему ревностно служит своему народу! Вот, недавно рьяно пробивала увеличение пенсионного возраста для соотечественников, отдавших стране почти все годы жизни! То есть, пробивала ухудшение и без того кошмарного их нынешнего существования! Именно за такое «правое дело» Терешкова без колебаний отдала свой голос! Аналогично отдавала она его и за всё то, что теперь мешает нашему народу не только пенсионного возраста хоть как-то выживать!

А как же иначе? С ее-то принципами? Она ведь на всё готова! Если в своих интересах. Что еще изволите, господа?

Да и вообще! Как же такой неутомимой труженице уйти на покой, если потоком повалили бабки, квартиры, дачи, машины! Поинтересуйтесь ее налоговой декларацией! Пожалуй, кто-то даже позавидует! Мол, есть ради чего прогибаться!


Федор опять усмехнулся, но теперь над собой.

Вот ведь, нашел себе тему, лишь бы не зацикливаться на собственных проблемах! Но и в этом вопросе, как оказалось, я не совсем разобрался! Получается, будто всеми я не доволен! Туману напустил, а суть проблемы не выявил! Если бы кто послушал, наверняка бы уточнил, мол, почему именно к ней прицепился? И чего добиваюсь от нее, от Терешковой? Мало ли кто красовался наверху, да об их хороших делах тоже, в большинстве своём, ничего не слышно! Может, она вся такая секретная, что и говорить о ней не полагалось?

Но я бы им ответил. Во-первых, Терешкова под горячую руку мне попалась лишь как пример. Мог и кто-то другой под нее угодить. Обязательно из той же гнилой породы! Из тех, кто ни за что не признает, что иной раз нужно стать героем лишь для того, чтобы остаться человеком! Но это – не о Терешковой! Это, например, о Зое Космодемьянской! И о сотнях тысяч других советских девчонок, имена которых невозможно перечислить! Во-вторых, в истории нашей страны мне известна весьма похожая, очень интересная женская судьба, оставившая в этой истории след совсем иного рода. То есть, он – вполне положительный! Там тоже был впечатляющий карьерный взлёт. Ещё бы! Вчерашняя ткачиха стала министром культуры! И мой хороший товарищ, косвенно пересекшийся с ней в одном деле, рассказывал мне об этой женщине с нескрываемым восторгом. И ведь действительно, очень интересная история!

Так вот, его бабушка была многодетной матерью. Кажется, родила и вырастила семь детей! Или больше. Но после войны она с детишками много лет прозябала в тесном сыром подвале под полуразрушенным кирпичным домом, да еще без мужа, погибшего на фронте. Вот и надоумили ее добрые люди написать Екатерине Фурцевой. Женщина была полуграмотной, но написала, как смогла. Через неделю, то есть, значительно раньше положенного бюрократического месяца, заявилось к ней чуть ли не всё начальство города! Видно, крепко их вздрючили! Стали все разом сюсюкать, да извиняться, будто недоглядели ее раньше, уважаемую Мать-героиню. Всё из-за своей высочайшей занятости! Стали предлагать отдельную квартиру в новом доме. С одной его стороны располагалась тюрьма, с другой – кладбище! Но так уж нахваливали! И воздух чистый! И простор! И тишина! Однако испугалась женщина такого соседства и от подобной чести отказалась. Вот и всё! Видимо, все начальнички перед Фурцевой благополучно отчитались! Мол, всё исполнили! Что еще изволите? Вот ведь, прохвосты!

Через пару месяцев женщина спохватилась: «Видимо, всё же напрасно я Фурцевой писала! Квартиры-то всё равно нет! Начальники большие и думать о моих детях забыли!» Потому написала она Екатерине Фурцевой повторно! Так вы и представить не можете, как засуетились городские чиновники! Кто и что матери только не предлагал – любой адрес, любой этаж, любую планировку! И солнечная вам сторона, и теневая, и наполовину! Всё, что угодно! На личный вкус и выбор! В миг все прогнулись в отрезвляющем ужасе за свою собственную шкуру, лишь представив себе разъяренную в праведном гневе Фурцеву: «Вы что же, меня, министра СССР, за дурочку держите? И мне из-за вас приходится один и тот же вопрос второй раз решать? Перед людьми меня позорите? И только потому, что сами не справляетесь со своими обязанностями! Так я вам другие обязанности найду! Поближе к Биробиджану!» В общем, разнос им устроила основательный… Но именно так, я думаю, и должна работать народная власть. Если во имя простых людей! Так должен работать любой руководитель! Не в смысле обязательности разносов, но при необходимости заставлять работать и того, кто пытается юлить, а не делать нужное дело. Особенно всех номенклатурных начальничков! Многие из них перед теми, кто выше в должности, вытягиваются в струнку, всегда на лице готово «что изволите», но работу свою лишь имитируют. Их надо держать в страхе, раз уж не проявляют ни ответственности, ни совести! Чтобы не жирели ни телом, ни душой! Чтобы более всего на свете боялись вызвать неудовольствие простых людей! Да еще, чтобы боялись справедливой кары народа!

А нынешние депутаты живут иначе. Совсем иначе! Они лишь перед своими хозяевами заблаговременно стойку и принимают (что изволите, господа?), а потом принимают по привычке самые отвратительные законы! Зарплаты, машины, московские квартиры, непостижимые по длительности каникулы, заграницы… Народ для них – понятие расплывчатое! Но они знают, кому следует служить не за страх, а за совесть! А «народ всё стерпит! Он опять смолчит, побоится показать себя!»

И на самом верху среди тех важных депатутов восседает известная личность подобного же замеса – Валентина Терешкова! И мало чем она там выделяется! Впрочем, это не удивляет! Попробуйте отыскать там других!

Сегодня подобных дельцов вокруг нас уже не сосчитать! Но даже это можно как-то пережить, ибо самое плохое всё-таки в другом. Наше население принцип «что изволите» теперь не только не осуждает, но даже считает приоритетным. Ведь он выгоден, потому смирились, стерпелись, приспособились! А за подлости сегодня вряд ли кого осудят! Кроме потерпевших, конечно! Но у них обычно кишка тонка! Они смолчат!

И как страна еще наплаву? С такими-то традициями!

Оно и понятно! Воспитать народ великим – дело трудное и долгое, а превратить его в стадо овец, псов или свиней, как оказалось, можно легко и быстро! Вот только вопрос: правомерно ли винить в этом сам народ? Может, он опять без вины пострадавший? Такая вот тема появилась для отдельных размышлений, – пришло в голову Фёдору.

И вообще! Сдалась мне та Терешкова! Будто никого иного подобрать не мог! Погляди по сторонам! Не весь ли народ теперь с усердием заглядывает в задницу начальству? Что это, если то самое, изначально мерзкое приспособленчество, если не «что изволите»? Услужливое, подленькое, полностью лишенное хоть какого-то собственного достоинства; нацеленное лишь на получение любых преимуществ перед соплеменниками. Такие людишки поперёк начальства ни одного слова не скажут! Лишь подпевают ему, лишь подхалимничают, стараются сблизиться, войти в особое доверие, когда поручают самые отвратительные делишки! Теперь у нас почти все «умные»! Теперь почти все стараются быть «что изволите»!

Очень сильно за последние годы изменились люди… Где былое самопожертвование? Где приоритеты долга? Я давно не встречал искреннего восхищения настоящими героями. Зато нечисть всякая в почете! Переименование всего и вся захлестнуло! Память народа стирают! Прав Глеб, хоть и сам мерзавец! В стране действительно рухнула мораль – охранная грамота любого народа. Ее вывернули наизнанку. Раньше люди-то на людей оглядывались, чтобы знать, как их поступки отзовутся. Дурное делать опасались! Это называлось совестью! Теперь на людей внимания не обращают! Теперь каждый сам по себе! А свобода, лукаво объявленная великим завоеванием нового времени, оказалась ничем иным как вседозволенностью, разнузданностью и криминалом! Заодно со свободой во всех вдавили отчуждение, подозрительность, индивидуализм и пофигизм. Очень выгодно нашим врагам нас разъединять! И это у них хорошо получается!

Только и слышу везде: «Не лезьте мне в душу! Не лезьте в мою жизнь! Не судите, не подглядывайте, не осуждайте – моя жизнь – не ваше дело! Не учите меня жить! Не считайте мои деньги! Что хочу, то и соблюдаю! Что хочу, то и нарушаю! Не воспитывайте меня! Никаких норм и правил! Мир для меня, а не я для мира!»

Очень мне это знакомо, хотя и неприемлемо. Может, я несколько преувеличиваю? Только, с какой стороны ни посмотри, любой народ, пропитавшийся подобным эгоизмом, мещанством, индивидуализмом, накопительством, долго не протянет. Всё просто! От всякой гадости человеческие связи разрушаются, а звериные – ничего доброго создать не могут!

Так у нас теперь и происходит. И обсуждать это нет смысла, ибо мой вопрос заключается в другом: «Неужели всё это навалилось на нас само собой? Так сказать, естественные процессы? Но мне не верится! Скорее всего, поработали наши вечные партнеры, как теперь их величают с высокой трибуны».

А может, в разложении людей виновата пресловутая техническая революция? Ведь за последние годы она немало преподнесла людям полезных и красивых вещичек! И почти каждому захотелось их заполучить… Вот только, на множество желаний требуется множество денег! Когда ещё их заработаешь, а красивенькую вещичку хочется немедленно! Прямо-таки распирает, как хочется!

А с хотением в жизни глупенького человечка – умный-то не поддастся – появляется цель! Пусть ничтожная, пусть временная, но всё-таки цель. А уж она сама собой изменит и направление прежней жизни, и приоритеты, и принципы, а значит, и внутреннюю мораль человека! Она легко оправдает то, что вчера он считал неприемлемым! То, что другим запрещено! Это невысокое желание что-то заиметь, словно всесильное чудовище, навсегда изменит суть человека, превратив в своего раба.

Понятно, что в эпоху вещизма в центре событий оказались торгаши! Вполне возможно, это они вещизм и организовали, чтобы с его помощью формировать те самые «жизненные цели» населения. Пусть даже не всего населения, а лишь некоторых его слоев. Например, молодежи. Или пожилых женщин, озабоченных своим увяданием. Или каких-нибудь охотников, каких-нибудь рыболовов, фотографов, автомобилистов! Кто не знает, как дорого обходятся невинные мужские увлечения! На них быстро жиреют торгаши! И они умеют подогревать страсти! Одна мода чего стоит! Она же – буквальный переворот в мозгах населения! Раньше юбки или штаны носили, какие кому удобны, какие нравятся! И не было им сносу! Но в мир людей внедрили моду. Она бескомпромиссно осудила практичность! «Такую юбку носить не модно! В хорошем обществе в ней стыдно показаться! Надо длиннее! А завтра – короче! А послезавтра – не с узорами, так в петухах! Или однотонную! Но не абы какую, а обязательно лиловую!» Значит, летим искать лиловую мечту! Но такого товара, объявленного лишь вчера модным, сегодня днем с огнём не сыскать! Значит: «Достать! Переплатить! Один раз живём! Вперёд!» Где уж об ином подумать, действительно, о чём-то бесценном и великом?

С таким подогревом всё быстро устаревает! Всё безжалостно выбрасывается! Всё покупается новое, модное! Товарооборот зашкаливает! Торгаши ликуют!

Вот и вся суть моды!

Но любая девчонка, предъявляющая родителям претензии по поводу немодной шубки, этого не желает понимать! Она безжалостно третирует несчастных родителей, поздно осознавших, кого они вырастили.

Однако сегодня шубкой модниц не удивишь! Вот кабы дорогая иномарка под задницей!

И родители, хватаясь от безысходности за головы, продают квартиры, продают дачи, берут убийственные кредиты, дабы обеспечить «надежное будущее» своим доченькам! А следом для большинства семей, тех, которые не криминальные богатеи, следуют запрограммированные трагедии… Уж мне-то в силу профессии это хорошо известно! – подумал Фёдор.

Но торгашам всегда мало! В век электроники они весьма удачно вознесли на новый уровень рекламу. И стали успешнее втюхивать покупателям что попало! Только совсем не то, что этим покупателям действительно нужно. Въедливая реклама ловко манипулирует сознанием, а наивные люди настолько ей верят, что всерьёз считают для себя благом!

Оно и понятно! Реклама – это самый распространенный способ психологического мошенничества! Это криминал! Это преступление! Но торгаши купили выгодные им законы, и потому она легализована! И уже не считается криминалом, хотя ничем иным по своей сути не стала!

Но в определенных кругах, которые мнят себя элитой, уже немодно, если твоя пассия ездит на каком-то «шестисотом» и даже на самой сверхдорогой иномарке! Оно и понятно! Столько жулья развелось, что поднесением своей пассии подарка в сотни тысяч долларов уже «очень уважаемых людей» не удивишь! «А переплюнуть их так хочется! Чтобы знали, с кем имеют дело!»

«Удивить! Переплюнуть!» – вот на что теперь направлена мода!

Но ведь давно известно: кто ищет – тот найдет! Вот и наша «элита» нашла незаурядный способ утирать нос тем, кто, изрядно наворовав, пытается дотянуться до ее уровня! Теперь «элита» может уверено заявить: «Утритесь, господа! Можете даже не пробовать! Я свою пассию генералом сделал! Но и это не всё! Я ее сделал целым генерал-полковником! Теперь вы понимаете, с кем надумали тягаться?»

Действительно, в таком случае почти любому придётся отступить! А тем временем в РФ уже красуются десятки генералов в юбках! И это даже не позор для страны, как многие считают, а нечто иное! Пожалуй, свидетельство абсолютного разложения государства! Кстати, во время войны генерал-полковниками могли стать командующие фронтами, если своими успехами оказывались достойными этого высокого воинского звания! И не у каждого получалось! А ведь командующие фронтами во многом определяли не только жизнь и смерть миллионов подчиненных, но и, по большому счету, судьбу всего народа, на защите которого стояли их фронты, а что теперь… Не подберу печатного слова для этих генеральш! Я-то, между прочим, даже до капитана не смог дослужиться… Странно, но на должности не удержался! Интересно, каким местом те генеральши оказались и удержались на чужих высочайших должностях?


«Но я опять ушел в сторону от главного вопроса, ибо самые подлые люди, истинные «что изволите», на мой взгляд, всё-таки историки! – решил Федор. – Их к этому обязывает профессиональная мафиозность! Они с самого детства впихивают нам разнообразную чушь, которую выдают за истинную историю мира, России и прочую историю. Но самое отвратительное, что чушь они нам впихивают в соответствии с неким тайным заказом извне! А настоящую историю они у нас давно украли.

И вот ведь странно! – продолжал в этом направлении Фёдор. – С кем бы ни говорил на данную тему, никто не понимает, почему же так страшно остаться без своей истории? Люди даже удивляются: «Зачем ее воровать? Ведь украв чужую историю, богаче не станешь! Так пусть себе крадут!»

На первый взгляд, именно так дело и обстоит! Более того, и мы все, оставшись без истории, по правде говоря, беднее не стали. Но это лишь на первый взгляд! В действительности, мы потеряли себя! Мы потеряли свои исторические координаты, перестали сознавать своё истинное место в мире, будто появились неоткуда и тычемся, тычемся! И правильное отношение к иным народам не можем сформировать. Всё это сделало нас значительно слабее. Значит, сделало нас беззащитнее перед врагами. Они, вредя нам таким способом, этого и добивались! И наши историки им помогают!

А начиналось массированное уничтожение истории Руси, сдаётся мне, с Петра и его прислужников – тех же «что изволите»! Все они неистово уничтожали любые летописи Руси, любые карты, на которых изображалась совсем другая, нежели нам вдавили, страна – никакая ни Россия! Несколько веков подряд она, огромнейшая и сильнейшая Тартария, занимала территорию нынешней Европы и Азии, значительной части Америки и частично Африки! (Полному освоению Африки помешали, если судить по нашествию туда поздних европейских колонизаторов, специфические местные болезни, буквально косившие европейцев). Срубались фрески, разрушались или перестраивались до неузнаваемости местные храмы! Более чем многочисленные надгробные плиты, на которых, как оказалось, ещё не красовались современные христианские кресты (а нам твердят о тысячелетии крещения Руси!), но были надписи на двух языках, дробили на камни, замуровывали в фундаменты! Уничтожали сотни тысяч могильных истуканов, то есть, тогдашних памятников умершим! Уничтожали все признаки ведизма и всё то, что могло дать славянам знание их истории, дать точку опоры в историческом пространстве.

Странно, но обычно даже эти факты люди не воспринимают как невосполнимую потерю для себя: «Подумаешь! Жаль, конечно, но как-нибудь переживём! Живём ведь сегодня неплохо и без этого!»

«А если им так объяснить? – не унимался в своих попытках Фёдор – Представьте, мол, будто стоите вы в центре кипящего людьми города, но почему-то ничего о себе не помните! Кто вы, откуда, кто ваши родители, где ваш дом, что за город, что за страна… Вообще ничего не помните! А теперь ещё представьте, что прохожие обо всём этом вас расспрашивают и, не получая ответов, принимают вас за идиота! Насмехаются! Даже улюлюкают! Каково вам придется? Ответить-то им нечего! Растерянность! Неопределенность! Нерешительность! Кем вы себя почувствуете? И как к вам дальше будут относиться? Как к больному, как к сумасшедшему, как к тому, на ком можно безнаказанно ездить? То же самое почувствует и целый народ, если он не знает своей подлинной истории! А наш народ такой и есть! Потому что злоумышленники украли у него историю и подменили её выгодной им фальшивкой! И народ вызубрил её! И даже поверил в ее достоверность, заодно восприняв и вдавленную в него якобы собственную ничтожность в сравнении с европейцами! И как же не поверить, если нет оснований для возражений? Ничего-то подлинного мы о себе не знаем! Вот и верим, будто мывшиеся три раза за свою жизнь европейцы якобы принесли нам свою культуру и образованность. А было-то всё наоборот! Это они впитали нашу древнюю культуру, а из русского народа ее, лишив народ подлинной истории, за несколько веков умышленно вытравили!»


«Я ещё могу понять историков царской поры! – продолжал обдумывать интересную для себя тему Фёдор, сам толком не зная, зачем это делает сейчас. – Они-то лгали, чтобы оправдать незаконность правления своих монарших хозяев! Иначе им тогда не жить! Но зачем то же самое, слово в слово, нам лгали уже советские историки? Зачем они выдавали за собственные «труды» вредоносные выдумки пресловутых немецких Шлёссеров, Миллеров и прочих якобы «российских академиков»?

Казалось бы, парадокс! – опять и опять удивлялся Фёдор. – Почему советская власть устами советских же историков так и не рассказала своему народу правду о его происхождении, последующем житие и развитии? Ведь с этого и следовало начинать новую, социалистическую историю!

Зачем по-прежнему плодят нелепости вроде монголо-татарского ига? Или о происхождении Рюриковичей от скандинавов?

Вообще-то выдающийся ученый, признанный специалистами всего мира, Анатолий Клёсов, давно доказал на основе исследования ДНК разных народов, что все современные генетические цепочки исходят от славян. Но официально это так и замалчивается, дабы не злить всех своих зарубежных «друзей». А как же поиски истины? А как Платон, который «мне друг, но истина дороже!» Ведь лживые мифы даже нынешних монголов уже подвели к той несуразности, что они на полном серьезе считают себя потомками Чингисхана! А он, между прочим, по черепу, обстоятельно исследованному ещё скульптором Герасимовым, являлся чистым славянином! При жизни Чингисхана вообще никто не знал о том, что когда-то появятся какие-то монголы! Их просто не было!

Смех, да и только! Но и под это злоумышленники подвели свою «научную» основу!

Скажите мне, зачем повторять вражеские сказки об особых жестокостях Ивана Грозного, – не успокаивался Фёдор, – если имеется единственное свидетельство этого, да и оно принадлежит английскому послу, с позором изгнанному из страны Иваном Грозным. Потому он пасквиль и настрочил! Разве подобному свидетельству можно доверять? Ох уж, товарищи историки! Грозным Ивана назвали еще в младенчестве, поскольку родился в грозу!

Зачем продолжается в той или иной форме прославление немецких царей романовской династии, начатое сразу после их незаконного прихода к власти?

Зачем скрывается, что все источники об истории Руси целенаправленно уничтожались именно романовскими царями? Особо активным оказался всеобщий любимец Петр Первый!

А тема очевидной его подмены после возвращения из Великого посольства нашими историками вообще не рассматривается… Для них это пустяки? Или не разрешают?

Почему от нас скрывают сведения о вселенских потопах, последствия которых хотя и не всеми современниками понимаются, но проявляются всюду? В любом городе видны подвальные помещения, которые когда-то были первыми и даже вторыми этажами, но засыпаны глиной и песком. Потом их откапывали, но не до исходного уровня, чтобы вокруг зданий особо глубоких ям не получалось. Пристраивали мостики, ступеньки, прорубали до размеров дверей окна, чтобы входить в откопанные этажи… Потому везде появились нелепые подвалы с окнами и полузасыпанными дверями! Может, первоначально не открывающиеся двери специально так строили? Потому что архитекторы и строители тогда были идиотами?

И ещё на ту же тему… Про тайгу уважительно говорят – вековая! Так и есть, всего-то вековая! Поскольку старше двухсот лет в ней деревьев не находят! Но почему так? Кто побрил Сибирь лет двести назад? Уж точно, не тот ледник, который, говорят наши историки, прошелся по ней десять тысяч лет назад!

А куда делись еще два естественных спутника Земли, которые раньше вращались вокруг нее вместе со знакомой нам Луной? Ведь не выдуманы же для красного словца те спутники, нередко упоминаемые в легендах? Я читал гипотезы, будто именно последовательные падения на Землю этих спутников вызвали оба не столь уж давних вселенских потопа. А Земля от их ударов изменила наклон своей оси примерно на тридцать градусов. Потому существенно изменилось положение полюсов, контуры материков, изменилась форма океанов и морей, появились уже на современных полюсах ледники, радикально изменился климат в разных частях света… Потому всё глиной и засыпало! Очень правдоподобное объяснение! А вот от историков мы ничего узнать не можем – они хранят гордое молчание!

Зачем врут, будто мамонты вымерли десятки тысяч лет назад, если их находят на нашем Востоке почти живыми? Даже ДНК сохранилась! Но для жизни мамонтов требуется невероятное количество травы, кустов и деревьев! И стада мамонтов всё это в изобилии находили там, где теперь царит вечная мерзлота! Выходит, появилась она там недавно! Тогда почему всё резко изменилось? Историки и это замалчивают, и отвлекают нас всякими сказками про какие-то миллионы лет! Видимо, кому-то выгодно держать население мира в неведении!

А ещё вспоминаю, как мне приходилось видеть фото удачливых американских охотников с добычей – огромнейшим птеродактилем с красиво расправленными для фотосъемки пятиметровыми перепончатыми крыльями! Неужели этот снимок также сделан сотни тысяч лет назад? Но тогда не было фотографии, а снимок есть!

Почему продолжают лгать о Киевской Руси, которой явно не было, и быть не могло! Ведь в Киеве по свидетельству археологов нет ни одного свидетельства древности! Как, впрочем, и в Риме. Всего пять веков назад, если себя не тешить сказками, не существовало ни «древнего» Киева, ни «древнего» Рима. Стало быть, и великой римской империи быть не могло. А если что-то и было в былые времена и на той территории, так нечто совсем иное! И с другим народом или населением! Скорее всего, с этрусками! Разве они не «это русские»? Удивительно, но с таким пониманием многие мифы выглядят значительно правдоподобнее, нежели сказки современной истории!

Интересно, что древние письмена этрусков в современной Италии долго не могли расшифровать, пока за эту задачу не взялись отдельно немецкий и русский специалисты. Что-то фамилии их я сейчас не помню! И они справились! Справились, как только в своей работе стали опираться не на романские языки, а на славянские. В научном мире случилась сенсация? Нет, поскольку послушные «что изволите» всё умело перелицевали! Они лгут и сегодня, уводя нас от естественного вывода, что «древний Рим» был заселен, пожалуй, славянами, и Римом в ту пору не назывался. А всё «древнеримское» в Италии построено теми же славянами. Когда? Это, как говорится, другой вопрос!

К слову, знаменитый Колизей построен совсем недавно – в самом конце 18-го века! Кажется, в 1780, что официально зафиксировано, но от туристов скрывается. И строили Колизей хотя и по проекту, но уже полуразрушенным! Достаточно приглядеться к отдельным кирпичикам, как становится заметно, что ни один из них не разрушился от времени, а послушно и сохранно лежит на том месте, куда его и положили! То есть, и сам Колизей, и его древность – есть типичная подделка, обычный новострой, нужный для поддержания мифов. Немало подобных штуковин, вроде Великой китайской стены и Стоунхенджа, сегодня по всему миру демонстрируют недотёпистым, но приносящим бюджету доход туристам!

Кстати, настоящий Колизей тоже существует! По крайней мере, пока! Но его когда-то построили в «неправильном» месте, несовпадающем с современной официально-мифологической историей, потому доступа к нему практически нет. Его не демонстрируют туристам, а для верности основательно засыпали мусором! Находится он там, где и был когда-то построен! В разные времена тот город называли то Стамбул, то Константинополь, то Иерусалим, то…

Да! Туристам будет весьма интересно узнать, что и Венеция построена этрусками. Это зафиксировано в камне на одной из набережных города, но экскурсии к тому месту умышленно не подводят. Уж слишком неприятная надпись…

Впрочем, мне известны публикации, в которых на основе анализа древних маршрутов из Киева и в него, описанных в мифах, предположено, будто Киевская Русь действительно существовала! Только не на Днепре, а на Дунае. Это уже более разумно, ведь Дунай – важная транспортная артерия, а Днепр имеет непроходимые пороги!

Кстати, очень известный в своё время человек, много сделавший в различных областях знаний, Шишков Александр Семенович, сто шестьдесят лет назад опубликовал своё капитальное исследование об образовании всех иностранных языков именно от русского. И только от него! И не надейтесь, что он был сумасшедшим! То был интереснейший здравомыслящий человек! О нём можно долго говорить, причем только с восхищением. Президент российской академии наук, воевавший неоднократно морской офицер, вице-адмирал в последующем, советник Государя, главный идеолог войны 1812 года – всё это он, Шишков Александр Семенович. К тому же он в совершенстве владел пятнадцатью иностранными языками, а еще два десятка хорошо знал. Уже поэтому его исследованиям иностранных языков можно доверять почти слепо! Но если заглянуть в его труды, то подробнейшие схемы, по которым русские слова специально ломали для образования других языков, у любого исследователя рассеют все сомнения! Именно так и делалось! Происходило это интереснейшим образом: где-то последние буквы слов переносились вперед; где-то одни согласные заменялись другими, а то и всё слово писалось в зеркальном отражении… Изменялось начертание некоторых букв, сокращалось их количество в иностранных алфавитах.

Много подобных схем выявил Александр Семенович! Руководствуясь ими, можно переводить на русский современные иностранные фразы. Потому совершенно предсказуемо, что его работы были приняты в штыки всеми чужеземцами! Это было им невыгодно, поскольку унижало! Зато ведь – правда!

Но и наши земляки не проявили даже скромных признаков ни объективности, ни патриотизма! От трудов Шишкова они в восторг не пришли! Оно и понятно! Они ведь так привыкли преклоняться перед Западом, привыкли доказывать, что именно оттуда в лапотную Русь пришла культура, а оказалось-то всё наоборот! Даже язык, и тот Запад заимствовал у «дремучих» славян! Да еще умудрился его исковеркать, чтобы заполучить, себе в утешение, хоть какую-то свою индивидуальность и исключительность. Смешно! Какая уж исключительность, если совсем недавно они все говорили только на русском!

Сознавая это, русская элита, кстати, говорящая на французском языке, поскольку свой русский язык и русский народ презирала даже во времена Пушкина и не только, сильно оскорбилась! И, конечно же, все истины, открытые Шишковым, постаралась не замечать и не упоминать.

Между прочим, научные достижения Александра Семеновича Шишкова о русском языке, как основе всех остальных языков, никогда не переиздавались! И в Советском Союзе тоже не переиздавались! Разве это не странно? Наши якобы «крупные ученые» филологи и лингвисты нигде на Шишкова не ссылались и по-прежнему не ссылаются. Почему? Потому что не знают его работ? Или потому, что не велено его вспоминать! А как же истина? А вот так! Она этим «крупным учёным», очевидно, по фигу! Стало быть, все они – ещё одна научная мафия типа «что изволите», управляемая черт знает кем! Но, конечно же, управляемая! Не могли же они петь в одну дуду сами по себе! Для обеспечения однообразия обязательно нужен дирижер! И он, конечно же, где-то есть! А я надеюсь, что приоритет вычисления этой мафии когда-нибудь будет закреплён за мной!


Фёдор всё никак не мог успокоиться: «После обобщения даже этой малой доли разоблаченных историков сам собой напрашивается вопрос: «Неужели и советская власть имела тайный от народа интерес, не позволявший открыто развенчать вдавленные в нас исторические мифы?»

Но ведь не развенчала! – продолжал Фёдор. – Значит, интерес действительно имелся! Только в чем он заключался? До этого я пока не докопался. Но сдаётся мне, дело в том, что с тех времен самые влиятельные мировые персоны, вроде английской королевы, заинтересованные в поддержании в мире лживой истории, остались и на своих местах, и на своих руководящих позициях в мировом правительстве! А наши псевдо историки, как это ни странно нормальным и далеким от исторических проделок людям, полностью подчинялись мировому правительству, как до революции, так и позже, уже в советское время! В том числе, и сегодня! У них ведь «научные школы»! Иначе говоря, узкие мафиозные круги липовых ученых, связанных между собой круговой порукой, раздуванием авторитета своих «ученых» аксакалов и подчинением младших старшим. Если же кто-то, независимо от причин, их к этому побудивших, выбьется из стада, то есть, скажет нечто неугодное аксакалам, а то еще примкнёт к конкурентам, для начала будет жестоко бит уничижительной критикой со всех сторон, а не повинится, так будет вообще изгнан из своего научно-мафиозного стада.

Потому эти историки весьма послушны! «Что изволите»! Потому они и сегодняшнюю, и недавнюю историю усердно перевирают, то есть, перерабатывают, исследуют! Таким способом они своё место под солнцем оправдывают. И за счёт подобного оправдания появилось огромное количество подделок. Даже архивные документы «правят! И идут на это они легко! И совесть их потом не мучает! Такие «документы» обязательно выворачивают былые события наизнанку.

Смотришь, иной раз, телепередачу о любом интересном человеке, и подпрыгиваешь от негодования! Уж мне-то хорошо видны эти «корректирующие» вставки. Но зрителям на фоне исторических документов они незаметны. Им кажется, будто идёт непрерывное повествование, но то тут, то там Сталина они непременно обгадят! Походя! Всего-то, вставив в нужное место нужную фразу. И не только его! Любого честного человека из нашей прежней жизни. Практически в каждую передачу какой-либо перевёртыш вворачивают! Например: «Видите, какой хороший был человек, тот же нарком Сокольников! Просто умница, но со Сталиным открыто не соглашался! А тот, черт усатый, не забыл… Не простил…» И неискушенный зритель негодует на Сталина! И не знает, как сам обманут! Потому современный телевизор – враг мой, вовеки бы его не видеть! Но иногда, чаще от случайной скуки, всё-таки включишь, но сразу раздражает! Опять видны смысловые подтасовки, опять всюду исторические фальсификации! И опять смотреть этот мерзкий «продашен» противно! И сразу вспоминаются научные консультанты – некие доктора исторических наук! И опять подпрыгиваю – ну не бывает, ребята, таких наук! История никогда не была наукой! Это – современные политические недобросовестные сказки о прошлых событиях!


Если не считать мои догадки бредом, а именно так чаще всего непосвященные в проблему люди и считают, – давно заметил Фёдор, – если доброжелательно примириться с моей догадкой об управляемости и мафиозности историков, то сразу всё становится вполне логичным! Всё становится на свои места! И вся их странная деятельность покажется вполне осмысленной и нам понятной – им приказывают втюхивать нам несостоятельные сказочки – они и втюхивают!

В общем, это было бы терпимо, если бы те сказочки не отравляли сознание русских людей опасной ложью о том, будто история нашего народа сравнительно короткая, совсем полудикая, бессмысленно кровавая, без выдающихся достижений, без высокой культуры! Было бы терпимо, если бы не впаривали нашему народу, будто всё лучшее у нас от Запада или Востока, а сами мы всегда были негодными ни на что путное! Иначе говоря, наши историки активно работают против нас, против своего народа! Они – агенты чужого влияния! И потому-то я их и считаю самыми подлыми людьми!

Кстати, все факты, перечисленные мной, и множество других на эту тему сами историки презрительно именуют альтернативной историей! По аналогии с неким антимиром, существующим параллельно с нами! Таким способом они насмехаются над еще непознанной истиной, дабы отвратить читателей от исследования важнейших исторических фактов, внушить их не научность, посеять неверие во всё, что запрещено знать простым смертным, однако просачивается на свет божий! А ведь куда логичнее было бы официальную нынешнюю историю именовать ошибочной, навязанной нашему народу Романовыми, устаревшей и лживой, а ту, якобы альтернативную, напротив – истинной, исследовательской, научной, правдоподобной или как-то в этом ключе.


«Вот, вспомнил вдруг свою старую историю об истории, – наконец хоть немного ушел в сторону от прежней темы Фёдор. – Что удивительного в том, что от школьных уроков истории меня просто мутило! Даты я, конечно, зубрил, как и все, ведь заставляли! Да бог с ними! Но цельная картина мира от тех уроков у меня никак не выстраивалась! Я уж и так, и сяк, но ничего не становилось похоже на жизнь нормальных мыслящих людей в той школьной истории! Ясно было, что историки всё понавыдумывали, но сделали это совсем коряво! А тут еще наша историчка ко мне пристала: «Ты один до сих пор не принёс экспонат для музея! Годовую оценку тебе не выведу! Все принесли, один ты артачишься…»

Вполне нормальная учительница, но была у нее маньякальная страсть к созданному ею же школьному историческому музею, в который за несколько поколений мои предшественники столько разной муры понатащили, что и размещать ее негде! И вся она после некого освящения и оформления нашей историчкой – всякие бирки, придуманные легенды, подставки – становилась якобы вехами подлинной нашей истории.

Мне было смешно! Но я пребывал в том возрасте, когда мальчишеское озорство играло в крови неумеренно, потому однажды, когда историчка меня допекла, принес ей-таки экспонат. Принёс его до урока, держа от всех в секрете, и оставил завернутым, как смог, в газету на учительском столе. Историчка, разумеется, увидев его, оживилась! Пожалуй, даже представила как это нечто, большое и интересное, займёт выдающееся место в ее музее! Наши отличницы услужливо подсказали ей, что это я сдался, наконец, и принес положенный экспонат. Она медленно и торжественно, будто дело имела с сюрпризом, начала своё священнодействие… А все, волнуясь, ждали его окончания – всем было интересно узнать, что я приволок для музея? В общем, сюрприз удался на славу! Историчка, развернув газету, истошно заверещала! Ведь там оказался человеческий череп. Я раздобыл его с большим трудом и приделал красочно оформленную табличку следующего содержания: «Я, великий и единственный Чингисхан, удостоверяю тот факт, что по своей воле в знак высокого уважения к ученику десятого класса Фёдору Завьялову передаю свой личный череп на вечное хранение в исторический музей школы №7».

Меня грозились исключить из школы, но постепенно всё рассосалось! Предполагаю, что директор школы, мужик бывалый, не стал дискредитировать память о Чингисхане!

Он наверняка всё правильно оценил. Я ведь всё-таки выполнил задание учительницы, даже непредусмотренное программой. Пусть не так как ей это виделось, но выполнил. Потому ей всего-то надлежало оценить мою работу, поставив хоть два балла, если так уж плохо, на ее взгляд, я сработал, но не возбуждать же общее внимание и не требовать зачем-то моего исключения из школы. После таких рассуждений директор, видимо, как-то успокоил историчку и постепенно замял моё дело.


Я полностью признаю нелогичность своего отношения к любой исторической науке, как таковой, не считая ее наукой, но всё-таки потом, когда в самостоятельной жизни мне пришлось множество ночей провести без сна – служба, знаете ли – я незаметно для себя пристрастился к чтению исторических исследований. Перечитал, пожалуй, всё, что смог обнаружить. Наша историчка, глядя на это, порадовалась бы! Впрочем, в этом нет ее заслуги. Скорее, наоборот! Ведь я читал всё подряд исключительно для того, чтобы всё-таки найти какие-то исторические концы, которые наши дорогие историки, кажется, опустили в воду! Всё верно! Концы в воду!

Больше всего меня поразили и вдохновили системные исследования Фоменко и Носовского. Они не являются официальными историками. Это уже хорошо! Но они физики, математики и астрономы. Неудивительно, что на этой научной базе они разработали новые методы анализа известных фактов официальной истории, а за счёт нее обнаружили многое из запрятанного от нас славной исторической «наукой».

После прочтения книг этих исследователей нашей истории своё мнение об официальных историках я лишь усилил. Во всём у них – полная несуразица! Как у них бронзовый век оказался раньше железного века? Любой металлург, зная технологии получения обоих металлов, скажет, что это нелепость! Железо выплавить значительно проще, нежели получить сплав, называемый бронзой. Но историков это не волнует! Они рекомендуют металлургам не лезть не в своё дело! Металлурги ведь ничего в истории не смыслят!

Или возьмём пугачевское восстание. И там ничего не стыкуется!

Разговор этот долгий и давно меня занимающий, потому постараюсь обойтись без эмоций. И всё же! Марксизм трудно опровергнуть! А он утверждает, будто крестьяне не способны на революцию, поскольку они по природе своей собственники. Они готовы стоять насмерть только за собственное хозяйство, но не способны объединяться длярешения общих задач крестьянства, экономических и политических. С этим я согласен! Но разве крестьянское восстание под чьим-то умелым руководством и с политическими целями не есть по своей сути революция? Стало быть, крестьянское восстание под руководством Пугачева есть то, чего не может быть! Но если оно со слов самих историков всё же состоялось, то, как же расценивать теорию о неспособности крестьян на революцию? Нельзя же быть чуть-чуть беременной! Либо одно, либо другое, но не промежуточное!

Так было крестьянское восстание? Или революция? Я думаю так: назовите это, как угодно, но ведь от него Екатерина Вторая покой потеряла, перетряслась вся, самого-самого на тот момент полководца Суворова на помощь призвала! А ведь он тогда вёл большую войну с Турцией. И дело шло к победе, к большим прибыткам для империи… Но императрице было не до чего – спастись бы, ведь Пугачёв стремительно приближался! Крестьяне охотно вступали в его войско, покидая с ним родные места. И остальное население встречало с почестями. Да что там, население? Градоначальники и служители культа повсеместно признавали Пугачёва за законного царя, а его супругу – за царицу! Ох, почувствовала Катька, зашатался трон под ней и под всеми Романовыми, нечистыми руками устранившими некогда законных правителей Руси, Рюриковичей!

Было такое! Но почему же крестьяне так подвели Маркса? Почему они добровольно вставали под знамёна Пугачёва? Чему настолько поверили, что пошли войной на трон? Это ведь не шутка! Это самое тяжкое государственное преступление! Как же они против нее – против «матушки»!

Видится мне, опять нам сказки рассказывают о почитании Романовых русским народом! Народ, как его не гнобили, многое сохранил в своей памяти о реальной истории, поскольку, как ни запрещали, передавал ее из поколения в поколение и не забыл, что Романовы – незаконные правители! Потому люди восприняли Пугачева, как уцелевшего представителя законных Рюриковичей, как спасшегося от дружков Екатерины и своей погибели Петра Третьего. Был Пугачёв Петром Третьим или нет – не важно! Важно лишь то, что крестьяне именно так и считали! Они поверили, что он пришел восстановить на родной земле справедливость! И народ вместе с ним поднялся и взялся за оружие! И не поздоровилось бы тогда Екатерине и остальным, если бы Суворов не подсуетился. Если бы не нашел в окружении Пугачева подлых «что изволите», предавших и выдавших его за деньги.

На том последняя попытка Великой Тартарии восстановить прежнюю страну, наказав узурпаторов, к сожалению, потерпела неудачу. Лишенное руководства крестьянское и частично примкнувшее к ним царское войско стало разбегаться, и еще долго тех людей, решившихся отстаивать справедливость, отлавливали и уничтожали служаки вроде Суворова. И далее, на десятки лет вперед было кому угодно запрещено даже устно упоминать Пугачева и былые события. Непослушных ссылали на каторгу. А Суворову пожаловали титул Рымникский и наградили непомерно дорогой шпагой с бриллиантами. А реку Рымник, вблизи которой добывалась «победа» Суворова над Пугачевым, срочно, чтобы всех запутать, заставили называть Уралом. Заставили всех забыть и о том, по какому поводу Суворов стали Рымникским. Для этого какой-то ручей в Бессарабии, где когда-то пребывал будущий полководец, приказали впредь именовать Рымником. Якобы именно там двадцать лет назад Суворов свой титул и получил за победу, неизвестно над кем и в какой войне! Вот вам, маленький штрих к портрету всех историков – они ведь до сих пор, мерзавцы, твердят лживую версию Екатерины! Казалось бы, им-то это зачем? «Так ведь приказали же! Истина истиной, а служба службой! Что изволите? Мы на всё готовы!»

10.

– Впрочем, об этом ли мне теперь думать? – засомневался Фёдор. – Как самому дальше жить-то? Где и какую работу искать? Другой специальности нет! Неужели придется продавать телефоны? – соображал Федор. – Смешно и грустно! Или охранником устроиться? У нас ведь уже полстраны – охранники! Даже удивительно, насколько нужной вдруг оказалась столь никчемная ранее профессия! Но парадокс даже не в этом! Удивительно, что налаживанием охраны более всего теперь озабочены всякие воры! Вот уж точно, всё в мире перевернулось!

И всё же не могу себя представить в услужении тем, с кем ещё вчера сражался, как говорят, за торжество справедливости! Неужели случится так, что мне, как побитому, сломленному и беззубому псу, нечисть доверит охрану ими же наворованного?

Да, уж! Такого в нашей жизни накрутили, что ни один вопрос по-человечески не решить! – подумал Федор.


Мимо него буднично сновали с обычными заботами разные люди. Привычно текла повседневная жизнь большого города. Но Федор, погрузившись в себя, ничего этого не замечал. Собственные неприятности зашторили от него этот мир. Он напряженно думал, что с ним произошло, и о том, что будет дальше. В общем-то, было ясно, что самых неприятных последствий впереди должно быть много. Настолько много, что они запросто поломают его прежнюю жизнь, худо-бедно, но как-то налаженную. Чтобы этому противостоять, происшедшее следует проанализировать, взвесить, а потом наметить возможные способы защиты.

Это он хорошо понимал, но привычная работа мозга сейчас не удавалась. Мысли странным образом плясали, не давая сосредоточиться на какой-то одной. И потому Федор думал, о чём придется, точнее сказать, более философствовал впустую, нежели искал реальный выход из создавшегося положения. Пожалуй, это слегка успокаивало.

Но себя он не узнавал. Что-то внутри поломалось или расстроилось. Он напрягался, усиленно сосредотачивался, но куда-то делись его аналитические способности, умение систематизировать факты и на их основе искать приемлемое решение. Странно, ведь голова постоянно занята. И работает она весьма напряженно. Вот только вся ее деятельность не приближает Федора к каким-то полезным решениям. Раньше такого не наблюдалось.

Возможно, пытался объяснить происходящее Фёдор, это защитная функция моего мозга? Может, именно так он успокаивает взвинченную последними новостями нервную систему, которая временами готова взорваться, пусть внешне я кажусь спокойным. Но я-то себя знаю…

Так может, не сопротивляться этой дури в башке? Плыть некоторое время по течению, пока всё в норму не придёт. Настанет же такой момент, в конце концов! Придет и правильное решение…

Одно лишь ясно без всяких размышлений. Главная задача теперь – поиск работы! Без нее долго не прожить! Ведь, как ни банально, она даст деньги на еду, оплату квартиры, одежду – раньше-то в форме ходил, не замечал, сколь много экономил. А еще транспорт, семья… За так называемые материальные блага придется расплачиваться оставшейся частью своей жизни, зарабатывая на хлеб день за днём!

А ведь странно! Как-то само собой пресловутое зарабатывание денег превратилось в главную часть жизни почти всех людей! Работа, работа, работа! Она оказалась важнее всего! Можно пожертвовать отдыхом, даже самыми заветными желаниями и увлечениями, можно отложить встречу с любимыми людьми, но нельзя отложить ее, работу! Она довлеет над всем! И мы привыкли к этому, мы смирились! Мы сами не представляем, что можно жить иначе. Всё по Марксу – что мы можем, кроме как изо дня в день продавать свой труд за разноцветные фантики, обмениваемые потом на те самые материальные ценности!

А, правда, возможно ли иначе? Я даже не задумывался над этим!

Впрочем, конечно, можно! Мало ли вокруг закоренелых тунеядцев? Мало ли содержанцев и содержанок, которые никогда ничем существенным не были обременены? Всякие мажоры. А еще есть география, которая кому-то помогает… Где-то в тропиках можно обходиться без жилья, без одежды, даже без еды, довольствуясь тем, что свисает с деревьев! Стало быть, можно сохранить только для себя самого значительную часть жизни! Даже не верится, что кому-то это удается настолько легко!

Тунеядство, содержанство, тропиканство! Интересно, и как же эти люди используют доставшиеся им задарма годы жизни, годы дополнительных возможностей? Могут ли они этим похвастаться перед нами? Что-то не приходилось мне слышать об их выдающихся достижениях! А за что уважать людей, если у них нет достижений? Чем они отличаются, я совсем не пытаюсь оскорбить, от животных? Даже если гарцуют в костюме с модной бабочкой! Даже если восседают в личном Бентли! Ведь и в наших краях теперь такие типы водятся! Правда, нам до них не дотянуться! Не для того, чтобы стать такими, но чтобы надавать по шеям! Они – элита! И лишь потому, что обладают состояниями, они обладают и недоступными нам правами. Они не испытывают потребности зарабатывать деньги, чему подавляющее большинство людей вынуждено посвящать лучшую часть своей жизни! Неужели жизнь даётся для зарабатывания денег, а не деньги нужны для жизни? Неужели деньги умышленно кем-то сделаны смыслом жизни, которую люди своими трудами превращают в деньги, достающиеся, в конечном счете, и большей частью, всё тем же презренным мажорам и прохиндеям! Боже, ты мой! Насколько бы моя жизнь стала серой, если бы я и впрямь служил, работал и жил исключительно для денег. Но еще хуже, если бы их у меня оказалось немерено. Они бы непременно сделали меня абсолютным тунеядцем! Чем бы я занимался? Бесконечно ел бы немыслимые деликатесы, до вечера валялся в постели или на Лазурном берегу? По большому счету, какая в этом разница? Даже не представляю, как можно ничего делать, ни создавать, ни подниматься рано утром через силу, ни получать заслуженные втыки от начальства, и незаслуженные тоже, ни стремиться, ни опаздывать, ни догонять, ни упиваться собственными преодолениями, достижениями, победами… Ни сходить с ума из-за неудач и поражений! Это же и есть нерафинированная жизнь, которую ни за какие деньги не купишь! И жаль мне того, кто всего этого не пережил. Ведь, как ни странно, самые большие наши трудности, которые мы когда-то едва преодолели, спустя годы вспоминаются как самое важное, самое счастливое время. И подобные воспоминания обеспечивают нам самоуважение, придают уверенности, делают счастливыми…

– Да уж! Опять тебя занесло, Феденька! Чертовщинка в голове! Ещё немного и ты всерьез займешься классовой борьбой! – подвел он некоторые итоги размышлений. – Как путаются странные мысли! Не знаешь, куда идти, вот и заводят они, куда мне не надо! И кому нужны мои нелепые рассуждения? Ведь всё значительно проще. Если остался без работы, то жив ты и твоя семья лишь прошлыми накоплениями. А их, в общем-то, всегда кот наплакал. Не найдешь работу – не получишь зарплату! А без нее нет у тебя будущего! Пусть не сразу… Но всё равно ведь начнешь когда-то опускаться, опускаться… Постепенно сходить на нет! Такие, брат, перспективы откроются вдруг!

Но, кажется, я зацепил суть явления. Впрочем, эта суть и без меня вся на поверхности. Просто раньше я о ней не думал. Нужды не было! Нас всех, всю страну, всё население, тихонечко берут измором. Изнуряют, выматывают, уничтожают! Вот если за этих наших уморителей сдуру подумать, как им своё черное дело проще сделать? Всё ведь просто! Если не войной, не алкоголем и наркотой, если не эпидемиями или никчемной медициной с ее прививками и прочим, то логичнее всего лишить нас рабочих мест. Может, меня, служаку, до сегодняшнего дня это мало не касалось, поскольку моя работа не требовала особого материального оборудования, но ведь сотни тысяч предприятий по стране уничтожены! А вместе с ними – миллионы рабочих мест, обеспечивающих жизнь нынешних и будущих поколений! Стало быть, многомиллионные трагедии на нашей земле разыгрываются не случайно! Они хладнокровно запланированы вполне конкретными палачами, пусть нам и неизвестными. Тоже самое десятилетиями происходит в Центральной Африке, где умышленно не допускают строительства электростанций. А без энергетики не будет предприятий! Не появится и то, что принято называть реальной экономикой! Вот люди от голода и мрут!

Но у нас не Африка! В Советском Союзе была мощнейшая энергетика. И понятно, почему ее решили уничтожить в первую очередь! Для этого во главе отрасли поставили мелкого, но злобного Чубайса! (Интересно, что его фамилия определила и его сущность. Оказывается, чубайс – это мелкий представитель нечистой силы третьего порядка!) Этот торговец цветов из Риги, «что изволите», по своей внутренней сути оказался весьма способным разрушителем! Нескольких лет ему оказалось достаточно, чтобы разрушить уникальную энергетическую систему своей родины! Теперь неприкосновенный Чубайс лишь криво ухмыляется… Порученную задачу он решил! Но экономику теперь ни за что не восстановить! С гидростанциями творится невесть что – то они водой разрушаются, как в Красноярске, то питающие их водохранилища, словно сами собой, мелеют! Да и атомные станции вот-вот остановятся из-за отсутствия топлива. Его Черномырдин, недоумок, неспособный трех слов связать, с началом развала страны поспешно вывез в Штаты. На это он оказался способен! А новое топливо уже не добыть, уже не обогатить – кишка стала тонка! Да и урана двести тридцать пятого на планете почти не осталось, хотя всем врали, будто АЭС навсегда решают проблему получения электрической энергии. И теперь мне не ясно, стоило ли вообще строить АЭС, если доля вырабатываемой ими энергии находится на уровне процентов пяти? В общем, куда ни глянь, а любые заводы наши Западу теперь не конкуренты, ведь доморощенные ребята, которые соответствуют кличке «что изволите», старательно отработали заказ Запада по уничтожению сначала самых эффективных предприятий, потом и остальных! Теперь нашу экономику невозможно поднять! Да и некому! Теперь и у нас Африка, но холодная, с резко континентальным климатом!

Мало кому известно, да и мало кому теперь интересно, но такая же Африка в восьмидесятые нависла над США. Там почти закончилось ядерное топливо для их двухсот ядерных реакторов. У нас был тридцать один! А где добыть новое топливо, американцы не знали. И тогда все Штаты затряслись от ужаса – назревал коллапс энергетики, ведь перебрасывать избытки электроэнергии туда, где ее в какой-то момент не хватало, как успешно делал это Советский Союз, американцы не умели и технически не могли! Вот-вот жизнь могла прекратиться, ибо потребление электроэнергии одним американцем вчетверо превышало и европейское, и наше! У них почти всё держалось на электроэнергии. Жить без электричества американцы совершенно не умели! Даже отопление домов было электрическим. А теперь и нас подтолкнули к тому же мощной иностранной бытовой техникой. Мало кто понимает, что обычный современный электрочайник столь большую мощность, что сильно нагружает квартирные сети. А ведь почти в каждой квартире еще появились такие мощнейшие потребители, как кондиционеры, фены, электрообогреватели, микроволновки… Электропроводка советских домов не пригодна для таких мощностей, а перегрузки в сетях неминуемо вызовут пожары. Но есть еще интересный момент! Благодаря Чубайсу нынешние электростанции РФ уже не способны обеспечить энергией даже все бытовые потребители, включенные одновременно, хотя 90% отечественных предприятий давно убиты и, следовательно, электричество не потребляют! Нехватка энергии подтолкнула РФ решать проблему заменой лампочек! Но это же – курам на смех!

А тогда руководство США увидело решение своих проблем в срочном разрушении СССР, обращении его в колонию и использовании всех ресурсов нашей страны, в первую очередь, ядерного топлива. Но для реализации столь смелого плана Штаты нуждались в тайном подчинении себе высших советских руководителей. И таких негодяев они легко нашли в лице Брежнева, Андропова, Громыко, Шеварднадзе, Алиева, Яковлева, а также сотен и тысяч других «что изволите», должностями пониже! Ведь не мог же тот же Горбачёв или Ельцин добить страну в одиночку. Для этого требовался немалый аппарат неразборчивых помощников. И очень странно, почти невозможно, и всё же никто из этого аппарата открыто против сдачи страны не восстал! Стало быть, ни одного более или менее порядочного человека в руководстве страны уже не нашлось!

А ведь ещё при Петре, как мне помнится, на флоте действовал строгий корабельный устав. Он предписывал офицерам без промедления арестовать капитана корабля, если он задумает сдать корабль неприятелю. А вместо него сразу назначить его заместителя. Если и тот окажется неверным, арестовать и его… А как быть, если капитан пытается сдать неприятелю даже не боевой корабль, а крупнейшее в мире государство и трёхсотмиллионный народ? Куда уж очевиднее, что его любому гражданину надлежит пристрелить на месте! Но сотни ответственных работников в кремле посчитали иначе. Они, не имея чести изначально, на людях скрывали свой гадкий личный интерес пребывания во власти, потому легко прогнулись под высоких изменников, надеясь неплохо пристроиться и при оккупантах.

Киссинджер потом очень удивлялся – насколько много в кремле оказалось таких специалистов-предателей! Они, как выяснилось позже, всегда были готовы предать свою страну, а тут им еще и заплатили целым ящиком печенья и бочкой варенья! Конечно, если судить по аппетитам нынешнего жулья, тогда заплатили жалкие крохи, но кремлевские изменники в то время ещё довольствовались и малыми подачками!

Позднее я слышал интервью Киссинджера, уже после того, как США отпраздновали победу над нами в холодной войне. Они ее действительно праздновали! И после того, как наградили Горбачева своей высшей наградой! Открытым текстом, как говорят, подтвердили, что этот негодяй работал на них! Так вот, Киссинджер в тот раз разоткровенничался: «Кремлевские людишки по человеческим меркам весьма гадки! Это не герои, которых мы знали среди русских во Второй мировой войне! Это не патриоты! Иметь с ними дело весьма противно, но на данном историческом этапе Соединенным Штатам они полезны, потому приходится».

С помощью наших «что изволите» США очень быстро превратили бывший Советский Союз в реальную колонию. Даже конституцию РФ переделали таким образом, что собственные законы России теперь второстепенны! Если они противоречат законам США, то исполнять следует американские. И кто-то еще сомневается, что с подачи наших «что изволите» мы живём не в колонии? Это обидно вдвойне, ибо Советский Союз, если бы не кремлевские предатели, вполне мог приструнить США, которые многие десятилетия вообще старались нас уничтожить. Но для этого нам следовало не новыми танками ежегодно войска перевооружать, как делал это Устинов с настойчивостью маньяка, а реализовать изящную наступательную задумку Сахарова. Нельзя нам было ввязываться в соревнование со Штатами в разработке и производстве новых видов оружия! Наша экономика этого выдержать не могла! А Сахаров предлагал вполне реальный проект. Разместить в глубинах океана у берегов Штатов несколько термоядерных зарядов и проинформировать об этом американское руководство. Объяснить им, что в нужный момент эти заряды мы можем дистанционно подорвать. И тогда волна высотой до двухсот метров прокатится через Америку от Западного побережья до Восточного и дальше. И останется на планете от США лишь жалкий обмылок! Руководство Штатов против этого козырей не имело! Им было бы не до соревнования экономик! Однако специалисты из нашего Министерства обороны от такой возможности неожиданно оторопели: «Мы убивать врагов, конечно, всегда готовы! Это наш долг! Но такое! Это и для нас уж слишком!»

И проект заморозили. А ведь напрасно! Я не к тому, что следовало поступить с США как с тем, что обычно смывают из унитаза! Но поставить их в рамки следовало! И заодно свои условия на будущее предъявить! Уж нашим-то стратегам из МО непростительно не знать, что наступательные виды оружия значительно эффективнее и значительно дешевле оборонительных. Вот и получилось бы одновременно и обеспечение защиты Родины от злейшего врага, и огромная экономия всевозможных ресурсов для повышения уровня жизни советских людей! Очень мудрое решение! Но те стратеги из МО сидели на своих должностях, очевидно, не для решения задач, жизненно необходимых Родине. У них были иные планы, очень личные и очень корыстные! И потому они больше пожалели США, а не свой народ, не свою страну.

Долгие годы потом они ждали своего звездного часа! И ведь дождались, негодяи, – спелись, в конце концов, с США! И, разумеется, славно поработали! Но не в интересах Советского Союза. И по наущению США стали вести разноплановую диверсионную деятельность, чтобы убедить советский народ, будто он совсем убогий! Будто всё и везде у нас прогнило! И со строительством коммунизма ничего не выходит! И дальше так жить нельзя! И Советский Союз якобы себя исчерпал. И тому подобное.


Для пущей убедительности в нашей стране стали одно за другим происходить ужасающие происшествия. Чего тогда только не случалось из разряда того, что и объяснить невозможно! Теплоход «Александр Суворов» средь бела дня прошел по Волге мимо фарватера, не вписавшись в просвет моста… Ужас, что там было, когда вся верхняя палуба вместе с веселящимися на ней людьми оказалась смятой и срезанной мостом. Потом оказалось, что в рулевой рубке не было ни одного члена экипажа! Потрясенным жителям Союза сказали: «Видите, до чего уже дошло?» Но я думаю, капитан был настолько запуган кем-то, например, грядущей расправой над семьёй, если не подчинится, что он сам отправил восвояси рулевого и штурмана, а потом и сам ушел, чтобы не видеть всё своими глазами. А он хорошо представлял грядущие последствия…

Потом утренняя электричка, полная народу, и встречный пассажирский поезд взорвались под Уфой в облаке газа, просочившегося из аварийного газопровода, тянувшегося вдоль железной дороги. Две тысячи человек… Так-то оно так, да разве тот взрыв трудно было организовать как диверсию? И подгадать встречу поездов, заполненных пассажирами!

А насколько страну потряс непотопляемый черноморский лайнер «Адмирал Нахимов»? Он затонул в акватории Новороссийска, едва выйдя из порта, и при совершенно нелепых обстоятельствах. Его неожиданно таранил в борт сухогруз «Петр Васёв», нарушивший всё и вся в морском судоходстве и не ставший спасать тонущих людей. Причем, пробив в борту лайнера огромную дыру, сухогруз некоторое время сдерживал собою воду, превратившись в огромную пробку. Но очень скоро сдал назад, развернулся и ушёл! Разве всем не руководила чья-то злая рука? Миллионы кубов воды настолько быстро заполнили корпус «Адмирала Нахимова» с преступно открытыми переборками отсеков, что через сорок минут непотопляемый лайнер затонул.

Следует подумать и над тем, почему, когда тысяча человек бессильно барахталась в воде, пограничным катерам, находившимся поблизости и способным принять пострадавших на борт, было приказано не вмешиваться, но наблюдать… Разве в этом не проявилась опять чья-то преднамеренная режиссура?

Затем в Минске на две тысячи работников упала крыша огромного заводского цеха… Причиной стал взрыв внутри цеха. Опять случайность? Опять разгильдяйство? Именно на него всё и списали! Всё по сценарию!

Потом на весь мир громыхнул Чернобыль… После той аварии долговременных последствий вообще было не подсчитать. До сих пор многим тот смертоносный Чернобыль аукается! Странно, но академик Легасов, возглавивший ликвидацию последствий аварии, и не без оснований воспринятый ядерщиками всего мира как прекрасный специалист и на своём месте, скоро покончил жизнь самоубийством. Странно потому, что он давно намекал на необъяснимые странности аварии – она просто не могла произойти сама собой. Не могла произойти по тем причинам, которые выдвигались в качестве официальных версий. Не могла произойти без целенаправленного вредительского вмешательства некого «что изволите», на всё готового. И целью диверсии, конечно же, была именно тяжелая авария. Может потому, хотя не только, самым непонятным и нелогичным было отношение к академику Легасову руководства страны. Вместо помощи и поддержки он постоянно натыкался на неоправданные препятствия, ощущая опалу. Он не щадил себя, почти бессменно находился в самых опасных зонах, он получил тяжелые радиационные поражения организма, он боролся за спасение населения, территорий, престижа страны, но всю эту деятельность сопровождала травля добросовестного академика кремлевскими верхами. В те месяцы его дважды вносили в наградной список для присвоения звания Герой социалистического труда. И это было очень правильно! Но дважды без объяснений и вычеркивали. Почему? Опять неведомая, но влиятельная рука выполняла чей-то высочайший приказ? Это вполне возможно, ведь академик Легасов, как не зря говорили тогда в народе, докопался до того, что людям, если они честны, знать не полагалось! Даже если это крупнейший специалист, академик! Очень уж странной до сих пор кажется официальная версия причин аварии тем людям, которые хоть немного разбираются в АЭС. Странной кажется и смерть самого академика Легасова.


Вполне возможно, думал Фёдор, эти события были организованы с той самой целью – подвинуть сознание советских людей к тому, что плохой капитализм лучше хорошего нашего социализма. И частично это удалось. Но была, пожалуй, и другая цель – запретить с помощью общественного мнения эксплуатацию советских атомных станций. Тогда американцам легко досталось бы всё дефицитное ядерное топливо! Конечно, сам Советский Союз не остановил бы свои станции, и топливо американцам не отдал бы, но в разных странах уже работали советские ядерные реакторы. Вот их можно было попытаться закрыть, спровоцировав массовые протесты напуганного невидимой радиацией местного населения! Ведь по такой же схеме после Чернобыля чуть не закрылись все атомные станции Франции. Слава богу, их правительство сработало умно. Оно повело с населением хитроумную игру. Мол, мы, конечно, закроем все станции, если вы этого требуете, но всё сделаем постепенно – сразу это сделать невозможно по техническим условиям! А через несколько лет французы успокоились! Их станции работают и ныне! Зато США придумали новый план. Они в Японии устроили радиоактивную Фокусиму. Ведь американские компании эту японскую станцию и проектировали, и строили, и сами закладывали в проект якобы безопасную высоту морской волны! Но их расчетная высота оказалась значительно меньше реальной, однажды перехлестнувшей станцию! При этом выяснилось, будто американцы опять ни при чём! Ни при проектировании, ни потом! Весьма странно в данных обстоятельствах! И еще более странно, что сверхволна образовалась в том районе Индийского океана, в котором в это время американский военный флот проводил свои учения! Разумеется, с неразрешенными подводными ядерными взрывами! От них разрушительная волна и прошлась по Индокитаю во все стороны! Но об этом все страны боятся заявить, предвидя ответные действия со стороны американцев.


А еще хорошо помню, думал Фёдор, как США взбудоражили весь мир удачным проведением своей пропагандистско-диверсионной операции против Советского Союза. Она тоже влияла на миропонимание советских людей.

Дело было так. Огромный американский разведывательный Боинг-747 под видом корейского пассажирского самолета якобы сбился с курса, прошёл над всеми запрещенными для пролета на Дальнем Востоке советскими военными базами, не подчинился требованиям нашего самолёта перехватчика, потому был обстрелян ракетами и, как миру стало известно со слов неожиданно уже прекрасно информированной западной прессы, затонул в пучинах Тихого океана. Откуда они всё это узнали? На месте той трагедии, точнее, мистификации, в воду, скорее всего, самим Боингом были сброшены контейнеры с рвущими душу детскими сандаликами, дамскими сумочками и прочей красноречивой мелочёвкой. Именно это по свежим следам советские специалисты обнаружили на дне. Нашлись там и небольшие обломки лайнера, но не попалось ни только ни одного тела из сотен жертв, но и ничего большеразмерного от самолета. Вот такого положения дел на месте реальных авиакатастроф в океанах не бывает никогда! Неряшливая инсценировка! Можно предполагать, что погибших там не было вообще! И даже самолет не погиб, поскольку крупные части его конструкции нигде не обнаружены.

«Пусть так! – наверное, усмехались организаторы акции. – Пусть там вообще ни один человек не погиб! Разве это важно? Важно лишь то, что фотографии каждого их трехсот якобы погибших ещё долго будут появляться во всех западных газетах вместе с возмущенными проклятиями в адрес СССР. А это очень возбуждает всё население в нужном нам направлении! От такого зверства Советскому Союзу уже никак не отмыться! Что нам и нужно!»

Странно и то, что само советское руководство во всей этой пропагандистской истории вдруг проявило ничем необъяснимую тупость! Иначе и не назовёшь. Зачем было отрицать уже распространившиеся по миру подробности этой якобы трагедии? Неужели умнее ничего не придумали? Во всём мире потрясенные люди тогда настолько «кипели», что никакие аргументы подействовать на них не могли! Следовало у всех на глазах плетью перерубить обух, чтобы переключить внимание на что-то иное!

«Если оправдываются, значит виноваты!» Всем известна эта фраза, бесконечно далекая от истины, но она западает в мозги! Она работает! Стало быть, Советский Союз должен был вести себя иначе. Увы! Видимо, с нашими дипломатами «что изволите» подобные тупые действия, весьма вредные Советскому Союзу, были заранее согласованы, как всегда, на самом верху! И США очень умело воспользовались этими действиями. Благодаря чему в глазах всего мира мы стали «империей зла!» В общем получилось, битый небитого везёт!

Особенно это становится интересным, если учесть, что советские спутники засекли движение того Боинга значительно позже его мнимого падения в океан. Оказалось, лайнер со всеми своими повреждениями смог дотянуть почти до берегов Австралии, где и был затоплен самими Штатами, как особо опасная против них улика!

Таким образом, советские руководители держали в руках ключ от всей американской провокации, но не воспользовались им, чтобы разоблачить очередную мистификацию США! Уж в деле постановки подобных спектаклей США преуспели! Вся их история держится на подобных мистификациях! Да, шут с ними! Понять бы, почему СССР в качестве линии защиты избрал глубокое молчание, которое весь мир закономерно расценил не иначе как признание вины! Неужели в нашем МИДе служили тогда полные болваны? Конечно же, нет! Просто все они служили по принципу, что изволите, господа?

Весьма показательно, что все детали происшедшего с тем Боингом самым странным образом интерпретировались Горбачёвым. Он признавал нашу вину! «Военные», выполнив свой долг по защите рубежей и государственных секретов страны, оказались без вины виноватыми якобы в подрыве международного престижа собственной страны. Именно такая оценка их деятельности потом сильно давила на психику дежурных сил ПВО, заставила их колебаться в выполнении своих обязанностей: вроде положено нарушителей сбивать, но руководство страны этим будет недовольно и нас сделает крайними! Опасаясь очередного недовольства Горбачёва, они не пошли на решительное пресечение очередного нарушения воздушного пространства СССР. Некто Руст на сверхмалом и специально подготовленном для длительного перелета самолетике, сопровождаемый нашими радиолокационными средствами от границы и до Москвы, так и не был ни сбит, ни принудительно посажен! Он нагло приземлился в Москве на Красной площади, чем смачно плюнул на всю систему ПВО Советского Союза. От такого позора командующий ПВО страны застрелился. И его можно понять! Видно, у человека совесть еще была! Но как понять руководство страны? (Его мы поняли позже! Когда то «руководство» совсем развалило страну!)

Кстати, Руста, не совсем вменяемого, как выяснилось позже, в тюрьму, где для таких героев (подготовленных ЦРУ) наиболее приемлемое место, определила уже Германия. Правда, не за былое нарушение границы СССР, а за ножевое ранение немецкой медсестры. Это преступление Руст совершил, пожалуй, в знак благодарности персоналу немецкой больницы, где находился на лечении. Теперь понятно, какой контингент используют США для своих провокаций? И ведь отлично придумано: «Что взять с сумасшедшего? И причем здесь Штаты? Это же всё он – сумасшедший натворил!»

И сколько ещё, будто по заказу (а почему бы и нет?), происходило тогда в стране самой ужасной «мелочёвки», в которой погибали, если не тысячи, так десятки человек! И потому очень скоро народ действительно поверил, что мы, вся большая наша страна, куда-то приплыла, до чего-то докатилась! И надо обязательно всё менять, ибо косметическим причесыванием прогнившую якобы социалистическую систему не исправить! Надо все корчевать, всё с корнями выковыривать! И надо покаяться!

И почти все поверили в эту ложь! А как иначе, если даже в Москве ни в одном гастрономе нельзя было отыскать что-либо съестное! Все прилавки-холодильники весь день пустовали! Хорошо организовано! Но так оказалось только в Москве, что для ее населения, всегда сытого на фоне большой страны, было весьма неожиданно и непривычно! Очевидно, таким образом там что-то готовилось! Ведь в Ленинграде, втором городе после Москвы, дефицита продовольствия после известной военной блокады уже не бывало. И в интересующие нас дни тоже не было никаких проблем даже с мясом и колбасой! Разве это не режиссерская работа по формированию общественного мнения и проявлению массового недовольства? А ведь к этому подталкивала и вся государственная пропагандистская машина – кино, телевидение, театры, эстрада, всякие солженицыны, любимовы и прочие – принялась в интересах США активно загаживать сознание доверчивого советского народа. Начали, как всегда, с молодежи, а затем подключили к этому грязному делу вечно гниющую от «творческого напряжения» и всем недовольную нашу дорогую интеллигенцию, давно зараженную пресловутыми прозападными «свободами». Она стала активно дезориентировать и остальное население Советского Союза, возбуждая и усиливая недовольство всем и вся.

Как итог, США, которые по прогнозам лучших американских аналитиков сами были на грани краха из-за серьезнейших внутренних проблем, падая, передали нам всю кинетическую энергию своего падения, как бывает со стоячим шаром в бильярде, и мы, конечно, словно тот битый шар, куда-то стремительно покатились. Зато США нашими ресурсами основательно подзаправились. Все дела свои поправили! Оно и понятно! Мы им только валютой два миллиарда долларов ежедневно перечисляем!


«Стой, Федя! Ну, о чём ты опять? – заговорил с собой Фёдор. – Всё, что тебе основательно забетонировало голову, в самом деле, так и есть! Так всё и было! Но при чём здесь ты? Не сходишь ли ты с ума, думая сейчас не о том, почему тебя вытурили со службы и как теперь быть, а о каких-то происках США против канувшего в лету Советского Союза? Может, Феденька, ты действительно съезжаешь в кювет? Так остановись! Осмотрись! Ведь жизнь, как говорят, прекрасна! – такие мысли ураганом пронеслись в голове Федора и, зацепившись за последнюю, он вдруг вспомнил, что именно с ним случилось, что над ним висит, и, невесело усмехнувшись, подвел итоги. – Ну, да! Жизнь действительно прекрасна! Вот у кого? Не ясно, Федя! А если и она прекрасна, то точно – не у меня!»


– Хорошо! – вдруг Фёдор как наяву услышал свой внутренний голос. – Пора остановиться, а то ты на лавочке расчувствовался, разволновался, понавыдумывал, невесть чего! Допустим даже, всё накрученное тобой действительно есть сущая правда! И то, что ты знакомых и незнакомых по полочкам разложил, всем дал нелестные характеристики – и это правда. И то, что все у тебя, как выяснилось, живут по гаденькому принципу «что изволите»! Всех ты, светоч наш Фёдор, принципиально осудил! И тебе надо сказать спасибочки, что хоть расстрелять не успел! Пусть со всеми ты абсолютно справедливо разобрался! Пусть так! Но себя-то ты, однако, не тронул! Себя от обструкции уберёг! Себя такому же строгому суду почему-то не подверг! Случайно или вполне осознанно? Или ты себя, Феденька, уже возомнил богом неподсудным? А не пора ли и тебе честно ответить на несколько острых вопросов? Может, тогда желание судить других пройдет? Чем чёрт не шутит?

Фёдор удивился этому голосу и этой независимой речи и молчал, настороженно вслушиваясь в себя. Потом всё же уточнил:

– Ты кто? Или я схожу с ума?

– Не узнал? Твоя совесть! – голос помолчал, давая Фёдору возможность осмыслить события. – Так что? Начнём разговор? – опять заговорил внутренний голос. – Вопрос первый. Как ты поступишь, если завтра окажется недостаточно твоих коллег? Тех самых, работа которых состоит в том, чтобы дубасить толпу тяжелыми дубинками, выполняя приказы своего начальства дабы образумить неразумный наш народ. Вопрос – совсем не теоретический! И до тебя очередь запросто докатится, ведь коллег твоих вдоволь не наберешь, если «беспорядки» станут массовыми! И до тебя тогда доберутся! Как поступишь ты, Федя? Только честно мне отвечай!

Для начала, подсказываю тебе: если пойдешь со всеми дубиной махать – пойдешь ведь не против настоящих преступников, пойдешь против нормальных своих соотечественников, единственное прегрешение которых состоит в желании жить в своей стране свободно и без произвола каких-либо негодяев. А за это стоит побороться! Стало быть, если всё-таки пойдешь, чем же ты станешь отличаться от тех, которых сам называешь «что изволите»? Тогда выходит, твоя порядочность обусловлена не твоими высокими моральными, нравственными, культурными, идеологическими и прочими качествами, а лишь тем, что ты пока не оказался в условиях, в которых придется раскрыться в самом худшем виде! Выходит, пока тебя не зацепило – ты у нас образцовый во всём гражданин, семьянин и прочее! А как только зацепит, так сразу цена твоя и проявится в полной мере! Очень низкая цена, между прочим, Федя!

– Ладно! – включился в разговор Фёдор. – А если я с дубинкой всё же не пойду? Упрусь, откажусь! То есть, проявлю себя, какой я есть на самом деле! Честно проявлю, не прикидываясь больным!

– В общем, надо признать – это будет поступок человека, принимающего сложные жизненные решения самостоятельно, а не по чьему-то примеру или указке! – согласился внутренний голос. – Но и нарушение присяги будет налицо! Со всеми ужасными последствиями, как для тебя, так и для твоей семьи! К этому ты в борьбе за свои принципы готов?

Фёдор молчал, а внутренний голос решил ему помочь разобраться в ситуации:

– Если готов, то тебя можно уважать как человека, которого обстоятельства, даже самые тяжелые, не ломают, словно сухой хворост! Тогда ты – сильный человек! Но такое твоё достижение следует обязательно соотнести с тем, чего ты добьешься своим упорством? Люди, которых ты не стал бить, тебя не оценят и даже не узнают! Ты им ничем не поможешь в достижении их требований, пусть, самых законных! И трибунал, который тебя осудит за нарушение присяги, пройдет в закрытом режиме, потому героем в глазах своего народа ты не станешь! И журналисты, даже самые честные, дотошные и решительные, ни одного слова о тебе не донесут до твоего народа! Ты просто сгинешь, очень гордый собой и имеющий основания собой гордиться! Вот так-то! Иногда очень невыгодно быть героем! Как обычно говорят? «На миру и смерть красна!» А твоя смерть случится совсем не на миру! Так как же быть, Федя?

– Неужели больше вариантов нет? – стал защищаться Фёдор. – Ну, а если, чисто теоретически, я перейду на сторону тех демонстрантов? Примут они меня за провокатора? Или с восторгом примут в свои ряды? Но тогда дубинку придётся применять уже против своих многочисленных коллег? Предательство? Как-то это странно… А уж трибунал вообще с радостью представит меня настоящим международным террористом номер один!

– Решай сам! – уклонился от ответа внутренний голос.

– А если я увильну как-нибудь по-хитрому! То есть, не пойду с дубинкой и, в то же время, виновным за это не буду признан? Прекрасный ход? Как считаешь?

– Можно и так! – подтвердил внутренний голос. – Правда, в этом случае становится очевидным, что твои поступки никак не продиктованы твоими убеждениями, а только стремлением к получению каких-либо выгод для себя! Обычно так поступают жиды, которые прячутся до поры там, где сытно живётся, а лишь приходит пора выполнять то нежелательное, ради чего их и прикармливали, стремительно разбегаются по щелям словно тараканы, кто куда! Надо признать, мне этот вариант не слишком нравится! В МВД – еще не всякий раз, а в Вооруженных силах – это уж самая подлая измена!

Федор молчал подавленно – он так и не решился ни на что. Потому внутренний голос его подтолкнул:

– И как, наконец, ты поступишь? Молчишь? Даже теперь, когда тебе на этот вопрос приходится отвечать самому себе! Я-то не в счёт! И всё равно молчишь? Хочешь прикинуться, будто сам ответ не знаешь? Но передо мной не надо, Феденька, прикидываться! Всё ты знаешь! Так почему же ты других-то так просто судишь, Федя! Почему ты только к другим проявляешь свою беспощадную принципиальность, а себе разрешаешь сомнения, поблажки, ошибки, колебания? Вижу, тебе на сегодня проблем итак хватает, потому второй вопрос пока задавать не стану… Но ты сам подумай, Феденька, на досуге! Подумай, во всём ли ты прав в своём отношении к людям? До встречи, Федя!


Прошло немало времени после того, как Фёдор присел на лавочку. С утра солнце описало большую часть положенной ему дуги и теперь яркими лучами слепило Федора через качающиеся ветви клёнов. Он то прикрывал глаза, когда солнечный зайчик чересчур заигрывал, то опять их распахивал и, в конце концов, заметил, что мир действительно прекрасен. Даже если он никакой, как сейчас. Всё равно – мир прекрасен! Уже потому, что на душе непонятно отчего стало легче. И потому, что рядом с собой Фёдор заметил мельтешащих обычных людей, которые со своими непростыми заботами совсем не выглядят несчастными.

«Они ведь как-то справляются со своими неприятностями! А неприятностей у них, надо полагать, больше, нежели у меня. Особенно, если все в кучу сложить! Так почему меня последние события оглушили настолько, что я совсем потерялся? Кое-какие причины, разумеется, имеются, но почему они меня совсем раздавили? Ведь я всегда былпсихически устойчив. Теперь надо выкинуть всё дурное из головы! А дурное в ней почти всё! Надо очистить мозги и просто посидеть, ни о чем не думая, ничего не планируя, никуда не спеша! Это должно помочь! Ведь сюда интуитивно я для того и пришел!» – решил Фёдор и, откинувшись на неудобную спинку скамейки, наконец снял напряжение со спины, расслабился и прикрыл глаза.

– Дяденька! У тебя денег нет? – зазвучал рядом участливый детский голосок.

Федор открыл глаза, подался к незнакомому малышу, мать которого наблюдала за сыном с соседней скамейки, и серьезно его успокоил:

– В общем-то есть… Немного, конечно! – уже со смехом закончил фразу Фёдор. – А тебе деньги нужны?

– Нет! Мой папа так же сидит, когда у нас денег нет! – поделился он семейными секретами.

– И как же он сидит? – уже с интересом уточнил Федор.

– Мама говорит, набычившись сидит! И с нами не разговаривает!

– Но я же с тобой разговариваю! Выходит, я не набычился! А папу своего обязательно пожалей и поцелуй… Ты же его любишь?

– Не всегда!

В разговор, не вступая в объяснения с Фёдором, вмешалась мама малыша. Она, грубовато потянула сына за руку, и он послушно поплелся за ней по аллее.

«Вся на нервах! И никакого счастья дома не водится! И опять виноваты эти мерзкие деньги или их отсутствие! Не повезло, наверно, малышу! А ведь интересный парень растёт!» – подумал Федор в силу профессиональной привычки.

Федор еще немного посидел, глядя понравившемуся мальчугану вслед. Затем надел форменную фуражку и направился в отдел, однако по дороге, спохватившись, повернул в сторону дома.

«Наконец-то, будет время отоспаться! – подвел он по ходу итоги прежней жизни. – А потом что-нибудь высветится! Не может быть, чтобы я не вырвался из очередного дерьма! Может, даже в выигрыше останусь!»


В этот миг Федор с болью подумал о семье. О том, что сегодня принесет в нее дополнительные проблемы, и сразу зарёкся: «Только бы жене не проговориться! Своими неудачами семью лихорадить – последнее дело для мужика! Оно и понятно! Как жене быть, если поймёт, что налаженная жизнь разлетелась вдребезги и придётся начинать какую-то другую, непонятную? Да и не закончилось пока ничего! И как долго продолжится, тоже не понять! В общем, не жизнь, а сплошной туман… Как Светлана всё это переживёт, если узнает! Один выход – молчать! Да и дела мои еще не столь плохи, чтобы слюни распускать!»

Он шел и уже увереннее думал:

«Значит, буду прорываться! Буду с боем прорываться сквозь завесу неизвестности и всякое дерьмо! Только бы не забыть, что на большие дела сгодится лишь тот, кто и один в поле воин, кто душой не переродился! Кто не заражен разрушительным мировоззрением – «что изволите». А любые враги наши могут не сомневаться: победа всё равно будет за нами! Пока не знаю, как мы этого сделаем, но победа обязательно будет за нами! Только бы перестать нам, наконец, заблуждаться, будто все вокруг – наши, будто все вокруг – свои, будто все вокруг – друзья, будто все желают нам добра, а не себе, но за наш счёт! Если с некоторыми нынешними «друзьями» как-нибудь сами не разберемся, останется нам только погибать! Уж в вопросах нашей погибели они нам непременно помогут, как бывало не раз!»

«Какой винегрет в голове!» – с усмешкой подумал о себе Фёдор.

11.

– Ты уже дома? – искренне удивился Фёдор, отворив квартиру и обнаружив жену хлопочущей за кухонным столиком.

Светлана обрадовалась приходу мужа и в ответ рассмеялась:

– Напугал ты меня, Федя! Налетел во внеурочный час, а я-то часто в это время дома бываю! Сейчас быстренько супчик доварю и за Сашкой сбегаю. А ты, Феденька, домой надолго? Неужели опять в командировку собираешься? А то, можем вместе сходить! Сын обрадуется! Очень уж редко мы его вдвоем из садика забираем!

– Согласен, пойдём вместе! Только поесть бы что-нибудь, а то в столовой не был…

– Так ты, Феденька, злостный нарушитель режима? Тогда вымой руки и быстренько садись за стол. У меня почти всё готово! Переодеваться-то будешь или в форме пойдешь… – донеслось из кухни.

– Переоденусь, пожалуй! – отозвался Фёдор. И, подумав, добавил. – Теперь я чаще буду в штатском ходить…

– Это с чего же? – среагировала Светлана. – У тебя изменения по службе? Надеюсь, приятные…

– Конечно! – без энтузиазма подтвердил Федор из ванной и, чтобы уйти от дальнейших вопросов, уточнил. – Как у тебя на работе?

– О! Как в таких случаях моя бабушка восклицала: «Что-то в лесу сдохло!» Давненько ты моими делами не интересовался, Феденька! Впрочем, у меня-то всё как обычно – пенсионеры на приём толпой идут, как раньше ходили на первомайскую демонстрацию, – а у тебя, чувствую, что-то случилось! Выкладывай-ка!

Федор всегда удивлялся женскому чутью, но теперь Светлана вообще на пустом месте его так легко раскрыла! Не имея ни одного факта! «Чудеса! – восхитился он. – Вот кому «следаком» работать! Хотя, нет! Иные женские особенности вряд ли помогут им в нашем грязном деле!»

Когда Федор приступил к еде, Светлана как бы невзначай повторила вопрос:

– Так что произошло, Феденька? Ну, от меня-то не скрывай! Всё равно когда-нибудь сказать придётся! Не зря же меня странный сон всю ночь преследовал. Будто я в автобусе ползала по полу и в потёмках собирала свой золотой браслет от часов, которые ты мне подарил. Часы-то быстро нащупала, а с кусочками браслета…

– Вечно тебе что-нибудь необъяснимое снится, вселяющее ужас! Но у меня действительно ничего не произошло! Просто вывели за штат. На время. Но то, как это сделали, меня оскорбило, потому я намерен увольняться.

– Феденька, тебя одного вывели?

– Сам не знаю…

– Значит, одного! – подтвердила свою догадку Светлана. Она взяла ладонь Федора в свои руки и шепотом произнесла:

– Феденька, я тебя очень люблю… Я очень уважаю твою честность и обостренную порядочность… Но иногда мне кажется, будто ты совсем не от мира сего! Ты там, у себя, опять справедливость устанавливал? Я же права? Ведь опять с кем-то сражался? Боже ты мой! Ну, когда ты поймешь, что с мельницами воевать бесполезно! Их можно только сжигать! Но разве у нас с тобой есть такая возможность? Нет? Тогда зачем ты вызываешь огонь на себя, на меня и на нашего сына? Я знаю, как мудро ты всегда поступаешь, как справедливо, как ты строго судишь самого себя, но нельзя же весь мир считать на это способным! Не все же люди такие! Мало таких людей, Феденька! Совсем мало! Все вокруг тебя живут так, словно весь мир им всё должен, а они никому и ничего! Ну, разве ты сам это не знаешь? Тогда зачем…

– Светик, ты со мной говоришь как с идиотом!

– Нет! Нет! Ты у меня самый-самый! Но разве ты не понимаешь заранее, что не справишься с ними. Не справишься со всеми! Ты один, а они объединены общим смыслом жизни! Они – все вместе!

– Я и не борюсь со всеми! С чего это ты взяла? Я лишь пытался нормально исполнить свои служебные обязанности! Только и всего! Может, скажешь, мне не следовало их исполнять? Тогда вообще кому и зачем я служу? И как после этого мне себя уважать, если в сложных ситуациях я не работаю, а лишь имитирую, прикрываясь чем угодно? Не мог я иначе, Светланка! Понимаешь? Если даже друзья предают… Если даже друзья живут по гадкому принципу «что изволите?»

– Ну, кто тебя предал, Феденька? Уверена, ты всё сильно драматизируешь! Ты же, я тебя хорошо знаю, с детства пропитался героическими книжками и кинофильмами и потому уверился, будто в мире всё должно быть идеальным! Но так случается редко! Разве, в виде исключения! Потому ты, Феденька, всеми вокруг тебя недоволен! Ты даже всех исторических личностей, которые давно признаны героями, готов осудить, посадить и даже расстрелять! И права на защиту им, даже мертвым, не оставляешь! Ну, что ты на меня так смотришь? Разве я не права? Разве Петр Первый в твоих глазах, как и Екатерина Вторая, – не гнусные немецкие кровососы и палачи русского народа! Кутузов – похотливый и скользкий бездарь… Даже Суворова, и того ты не уважаешь, поскольку он, – и откуда ты это взял, – захватил Пугачева, опираясь на продажных негодяев из его окружения, доставил к месту казни и, тем самым, повернул историю Руси в постыдном направлении, которое теперь принято обобщенно называть Россией… Разве не твои слова? Туристы у тебя – это саранча или мигрирующие идиоты, спутавшие путешествия с паломничеством и суетящиеся для галочки в своей памяти: «Вася был и здесь!». Я уже не стану произносить твои эпитеты в сторону многих известных современников! А разве не ты мечтал утопить всех рекламщиков в самой грязной луже?

– Да, разве только я об этом мечтал и мечтаю? – принялся защищаться Фёдор. – Они давно всем мыслящим существам ненавистны! Потому что нечего нормальным людям жизнь портить!

– Ну, вот! Опять из-за пустяка заводишься! И-де-а-лист! И не понимаешь, что рекламщики тоже себя считают нормальными людьми! Пусть они и ошибаются, но хотят жить как люди!

– Почему идеалист? Второй раз за день! Вы будто сговорились! А рекламщикам следует заниматься общественно полезным делом, а не людей обманывать! Все они – мошенники, давящие людям на сознание для извлечения торгашеской выгоды!

– Федя, как же им, оставаясь самими собой, заслужить твоё уважение?

– Светик! Неужели на эту тему и нам с тобой нужна дискуссия? Будто сама не знаешь? Моральная и прочая нечистоплотность абсолютно несовместима с понятием настоящий человек! Даже если подразумевается самый обычный, самый простой человек! Всех этих подхалимов, проходимцев, карьеристов, изменников, то есть, «что изволите», считаю и буду всегда считать отходами человечества. Без них жизнь нормальных людей была бы намного приятнее, безопаснее и продолжительнее. К тому же они составляют реальную пятую колонну. Только и ждут удобного случая, чтобы с нами покончить и перетащить сюда Запад с его шмотками! Скоро они нас всех предадут, поскольку считают, будто только так жить и надо! Будто они особенные личности, прямо-таки с большой буквы, и потому имеют право жить за счет остальных людей! Я с такими инвалидами души до сих пор боролся, и буду бороться всегда! Всеми законными способами!

– Милый ты мой! Пока счёт не в твою пользу! – подзадорила Светлана.

– Пусть так! Но это не значит, что я сдамся им живым! Моими идеалами всегда считались только те люди, которые не прогибались, спасая свои шкуры, никого не предавали ради корысти, а до конца стремились исполнить свой долг! Даже, погибая! Такие идеалы у меня и сохранятся, насколько бы не просела мораль нашего загнивающего народа, давно, в основной своей массе, низко павшего. Зачем об этом говорить?

– Федя! Ты меня пугаешь? Ты прямо фанатиком каким-то становишься! Это ведь чересчур серьезное заявление! Все не в ногу, один ты… Тобой могут заинтересоваться психиатры. Уж, извини меня, но я тебя боюсь! Ты скоро и меня начнешь считать моральным уродом! Или, как ты выражаешься, «что изволите». Разве не так? Я ведь тоже исполняю всякие гадкие распоряжения главврача и других медицинских начальников! А ты прикажешь мне лечь на амбразуру? Да? Мне тоже приходится соблюдать эти дикие двенадцать минут на пациента! Приходится выписывать пенсионерам лекарства, которые лекарствами не являются или же, как минимум, меркантильно продавливаются кем-то сверху, то есть, обогащают наше медицинское руководство! Приходится вместо реальных диагнозов писать, черт знает что! Грипп нельзя! Рак нельзя! Да мало ли, чего нельзя и что надо, вопреки здравому смыслу и статистике! Да! Чересчур здоровеньких больных приходится запугивать, чтобы подтолкнуть лечиться в нужной нашему руководству платной клинике. Кого-то приходится гонять по кабинетам для дозапугивания! Ну, что Федя? После моей исповеди ты начнешь и меня презирать? Или я тоже должна безоружная идти на баррикады? Должна со связанными руками сражаться за справедливость? Сражаться, чтобы непременно погибнуть? Ведь меня же первой пулей… И не промажут, поскольку других дураков, кроме меня, в таком случае у нас не найдется! Уж это мне лучше всего известно! Ты даже не знаешь, что позволяют себе многие мои коллеги при ничтожной официальной зарплате!

– Ладно, ладно! Будто я ваши медицинские кланы не знаю! Есть мафия стоматологическая, есть фармакологическая, кардиологическая, офтальмологическая, венерическая… Какая ещё? Та, которая так называемым СПИДом заведует и промышляет? И это притом, что среди врачей всегда встречались отдельные самоотверженные ангелы! Они даже опыты опасные на себе ставили! Умирали сами, лишь бы медицину вперед продвинуть, лишь бы узнать, как людям от болезней освободиться! Но большая-то часть медиков насквозь меркантильна! Она даже обрадовалась, когда настоящую медицину принялись превращать в сферу услуг! Вымогать-то стало проще! Ведь всем вдолбили бредовую идею, будто за всё надо платить! А ведь мы давно своими налогами и недоплаченной зарплатой заплатили троекратно! Вот только что ты спрашивала, как моё уважение заслужить? Будто сама не знаешь! Критерий-то предельно прост. Если человек не стелется под начальника, а старается нужное всем дело сделать так, чтобы не стыдно людям в глаза глядеть… Я сейчас вспомнил своего начальника курса, Титова Петра Пантелеевича. Вот это был человек! Ты ведь знаешь… Интересно, что сначала на наш курс набрали сто тридцать пять курсантов, но к выпуску от них осталось всего семьдесят восемь! Один погиб, двое ушли по болезни, а пятьдесят четыре отчислены! Кто-то по неуспеваемости, но в основном, из-за хронической недисциплинированности, безалаберности, моральной нечистоплотности, неприспособленности к трудностям, неумению ладить с людьми, даже из-за мелкого воровства у своих же товарищей! Всё это – признаки полной профессиональной непригодности! Но ведь каждый курсант обходится государству очень дорого! Скажем, как четыре студента-бюджетника! Представляешь, большие деньги затрачены, а курсант отчислен! Его уже нет! Как нет и тех денег, которые пошли на его обучение, питание, обмундирование, вооружение и даже денежное довольствие! В кадрах рассчитывают через несколько лет встретить молодого офицера вместо ушедшего на пенсию или погибшего, но теперь-то его не дождутся! Будет вакансия, которую некем не закрыть! Не брать же случайного человека с улицы? Да и денег больше нет! Кто виноват? Конечно, легче всего виноватым сделать начальника курса! Плохо работал, плохо воспитывал, плохо убаюкивал… Но мы-то знаем, как наш Петр Пантелеевич работал с нами, а если уж наметил кого-то на отчисление, то для государства это было куда лучше, нежели потом от негодяя избавляться, но уже в форме офицера! Его ведь запросто не уволишь!

– То-то у вас в МВД теперь все ангелы! – не удержалась Светлана.

– Ну, вот! Приехали! Ты пойми, что Петр Пантелеевич мыслил по государственному! Всего-то капитан, а целенаправленно работал именно в интересах своей страны, не допуская в органы гнильё, в то время как генералы безропотно исполняли, что от них сверху требовали, не переживая за дело, не вникая в суть проблемы. Всяким политработникам, воспитателям и кадровикам подлинные результаты обучения молодёжи были безразличны. Озабоченный вид они, конечно, принимали! И щеки для важности в нужные моменты надували! Но важнее всего для себя они считали аккуратно заполнить все бумажные таблички, чтобы без пропусков было, потом поставить везде галочки, красиво расписаться, а дальше – хоть трава не расти! Истинные «что изволите»! Верхам угодили, а дело загубили! Потому нашего Титова они терпеть не могли и пакостили ему при любой возможности. А сверхнормативное отчисление курсантов давало им для этого точку опоры. Потому сыпались на Петра Пантелеевича и взыскания, и предупреждения, и увещевания, и угрозы, и всё, что было в силах ближайшего начальства. Потому по службе, где он оказывался лучше остальных – там его прятали в тень, замалчивали все успехи. Где слегка оступался – там раздували до вселенских масштабов!

– И чего же он добился, воюя со своим начальством?

– Нашего уважения, прежде всего! А это совсем немало! А начальство его, можно сказать, опасалось, то есть, сторонилось! Потому в главном Петр Пантелеевич всегда мог поступать, как велела совесть. И это опять – совсем немало! И для дела, и для самоощущения!

– Допустим! Но герои всегда одиноки! Где ещё таких героев, как твой Петр Пантелеевич найти? – усомнилась Светлана.

– Героев вокруг нас как раз много, но они всегда скромны, потому и незаметны. А я теперь говорю лишь о тех немногих людях, за которых ручаюсь. Знаешь, вспомнил вдруг… Спустя пару дней после того, как я батю схоронил, подошел ко мне незнакомый человек. Тоже – батиных лет. Теперь уже дед, пожалуй. И выразил он мне соболезнования. Как-то проникновенно это у него получилось, потому я не стал делать вид, будто куда-то тороплюсь. Я в те дни вообще потерялся и просто не знал, куда мне следует торопиться. И он не стал говорить дежурных фраз – только непосредственно об отце. Сказал, что знал его с фронта. Ты только представь себе этот срок? Он сказал мне, что всегда считал батю воистину великим человеком. Так и сказал – великим. И пояснил – величие человека ведь не в должностях – оно в человечности! Величие в том, что твой отец никогда, даже в самой тяжелой или щепетильной ситуации, себя не уронил. Он никогда себя не выпячивал и не ловчил. Всегда работал в интересах дела или в помощь кому-то, кто сам не справлялся. Себя же, казалось, вспоминал в последнюю очередь. А такое редко кому удаётся! Притом он не казался ангелочком или повидлом. Нет! Он был уверенным и сильным человеком, не только способным сражаться, но и сражающимся, если видел в том резон, если считал, что страдает справедливость. Потому люди к нему и льнули. Рядом с ним даже слабак становился увереннее, сильнее и решительнее. Он заряжал окружающих своим пониманием жизни! Он строил вокруг себя правильную жизнь, жизнь не животную, как теперь, а людскую! И люди, уважавшие отца, в этом ему помогали. И жизнь действительно приобретала возвышенно братский характер! Не могу тебе объяснить, что сам понимаю…

– Что-то раньше ты мне не рассказывал о той встрече…

– Как-то не приходилось… Так вот. Однажды, рассказал мне тот дед, они с моим отцом встретились в одном народном суде. Случайно! Через много лет! И оба оказались в должностях народных заседателей. Может, ты не знаешь, была такая практика в советское время. Неплохая, между прочим, практика! Народных судей тогда назначали от различных организаций, точнее, всем коллективом выбирали – либо самых честных, либо самых ненужных, чтобы с глаз долой. Ведь всякое и тогда в жизни случалось! А дело в тот раз попалось им необычное – утрата табельного оружия каким-то командировочным офицером. Он-то и не задумывал ничего незаконного – другие были времена. Утрата пистолета считалась ужасным происшествием! На всю страну. Всей страной и начинали искать. Это сегодня, куда ни глянь, всюду черный зрачок ствола на тебя смотрит! Тогда даже бандитам такое не снилось! Так вот, тот офицер дела свои в городе доделал, но умаялся за день со всеми его заботами, вот и задремал где-то в парке. На уединенной лавочке… Непроизвольно задремал. Ему показалось, будто всего на несколько минут, но когда проснулся, пистолета не обнаружил! Расследование оказалось коротким, а пистолет не нашли. Хорошо ещё вышло, что офицера судили народным судом, а не военным. В его состав входили два народных заседателя, таких же, как мой батя, а третьим у них был председатель – кадровый судья! Но именно он, конечно, всему среди них голова, хотя решение принималось голосованием всех трех членов суда. И все голоса имели равный вес. Да только больший спрос, как ни крути, всё равно с председателя. Ведь именно ему придется отчитываться перед высшими инстанциями за неправильный приговор и прочие помарки-недоделки. Потому он привычно повёл дело к тому, чтобы впаять офицеру максимальный срок за неумышленную утрату… В этом случае к самому судье претензий сверху, конечно, не будет. Ещё и похвалят! Проявил строгость и принципиальность! А человеку, между прочим, восемь лет! Представляешь! Живет человек честной человеческой жизнью и вдруг засыпает где-то из-за усталости, а просыпается уже преступником. Его нормальная жизнь, как расплата за случайный сон, начнется лишь через восемь лет! Ужас, если на себя такое примерить!

– Так-то оно так, но ведь он действительно виновен! Проморгал, и тем самым, способствовал… Ведь так у вас говорят?

– Ну, что ты, Светка? Ведь преступного умысла не было! Только халатность? Да и ее можно оспорить! Кто-то же должен был несчастного офицера к любой воинской части приписать, где есть оружейная комната и место для отдыха, но не сделали этого! Значит, не вина его, а беда его! А ему за это, раз – и восемь лет впаяли!

– Но ведь пистолет-то пропал! – не унималась жена.

– Ну и что? Ему госцена – двадцать восемь советских рублей. Столько же стоили солдатские сапоги! Вот и дед мне тот говорил: «Знаешь, твой отец мне сразу сказал, что несправедливо будет офицера сажать. Не за что! Это только теперь, после войны, к оружию такое настороженное внимание, а в дни нашей молодости, на фронте, сам помнишь, каждый должен был оружие иметь. И не тряслись мы над ним, как теперь! Так что же изменилось? Пистолет – он и остался пистолетом, красивым куском металла! Отвечать в полной мере должен не наш офицер, а тот, кто украл у него пистолет! Да тот, кто с помощью оружия преступление ещё совершит! А офицер преступления не совершал и не помышлял его совершать! Думаю, что именно так и будет справедливо! Давай отстоим офицера! Не потому, что он нам чем-то дороже остальных, а поскольку это будет по-человечески, будет справедливо!»

– Логика завидная! – поддержала Светлана.

– Да, красиво сформулировано! Мне бы так научиться! Но я продолжаю рассказ от имени того деда. Он мне говорит: «Стали мы свою линию гнуть! Несправедливо, мол! Не было умысла! Не преступление это, а проступок, за который следует, конечно, наказать, но лишь дисциплинарно! В крайнем случае, дать небольшой условный срок». Председатель суда уперся! Мол, есть статья уголовного кодекса, в которой наказание определено в виде лишения свободы до восьми лет! Суд обязан руководствоваться статьей уголовного кодекса, а не выдумывать нечто своё! Но и мы с твоим отцом не отступили – требовали человеческой справедливости при рассмотрении этого дела, ведь решалась судьба не преступника, а хорошего человека. Надо сказать, обсуждение проходило тайно, отдельно от тех, кто присутствовал в общем зале суда. Все члены суда заседали в специальной совещательной комнате, откуда никто из судей не имел права выходить до принятия решения. И туда никто не имел права заходить, хотя бы для того, чтобы принести нам какой-либо еды. И телефона в совещательной комнате не полагалось! Полная блокада! Просидели мы тогда безвылазно много часов. Измучились, проголодались, охрипли, но к единому мнению всё равно не пришли. Формально перевес голосов оказался на нашей стороне, но председатель не мог даже помыслить, чтобы его мнение не совпало с окончательным приговором. Потому он давил на нас своим опытом, убеждая, будто наш мягкий приговор в вышестоящем суде, как полагалось делать, в таком виде не утвердят. Мы же снова призывали его попробовать, предлагали учесть положительные характеристики обвиняемого, все смягчающие обстоятельства, отсутствие злого умысла и прочее. Судья опять твердил своё – не утвердят! Есть уголовный кодекс! Мы тоже начинали всё заново. Так повторялось много раз!

– Прямо заинтриговал! – созналась Светлана. – Неужели они так и умерли в той комнате, не договорившись?

– От кого тогда бы я это узнал? Договорились они! Но просидели в совещательной комнате более двенадцати часов! И всё-таки постановили приговорить подсудимого к двум годам лишения свободы, но условно! Условно! Это стало победой справедливости над несправедливостью. Дед мне тогда говорил, что они, выйдя из совещательной комнаты, неожиданно обнаружили в зале заседаний всех-всех заинтересованных лиц. Даже измученные ожиданием люди оказались небезразличными к судьбе человека, случайно попавшего в беду. Все ждали приговора. Когда председатель суда его огласил, весь зал от неожиданности, одобрения и облегчения непроизвольно ахнул, а подсудимый даже заплакал. Он меньше всего надеялся на исход, который давал ему возможность продолжить свою жизнь среди близких людей, в нормальной обстановке, а не за колючей проволокой.

– Очень интересно, но к чему ты мне столь душещипательную историю поведал? – с иронией произнесла Светлана.

– Во-первых, позже тот слишком мягкий якобы приговор без всяких осложнений утвердили в вышестоящем суде! Во-вторых, как ты этого не понимаешь, это же был триумф справедливости! И состоялся он лишь потому, что два обычных человека не изменили своим представлениям о справедливости и настояли на них, независимо от внешнего и весьма значительного на них давления. Этих двух народных заседателей уже никак не назовешь людьми, типа «что изволите». Они оказались настоящими достойными людьми! И я счастлив, что одним из них стал мой отец! И очень надеюсь, что его воспитание не худшим образом отразилось и на мне!

– Это я подтверждаю! Ты всегда был первым претендентом, чтобы расшибить себе лоб в чужой драке! – опять поддела мужа Светлана.

– Напрасно ты так! Справедливость – она же, как и правда, у всех своя. Для одного справедливость состоит в том, чтобы именно ему кусок побольше вырвать, а для других – в том, чтобы вокруг не было обиженных, не было обделенных, униженных… И на этом пути случаются очень нетривиальные противоречия! Возьми, к примеру, машинистов паровозов во время войны. Знаешь, сколько поездов партизаны пустили под откос? Тысячи! Но каждый из поездов вёл не немец, а наш соотечественник! Немцы любили рыбку чужими руками съесть!

– Они что же, руками ели? – засмеялась Светлана.

– Не придирайся! Истина в том, что с каждым немецким эшелоном погибали советские машинисты, которых убивали советские же партизаны! Справедливо?

– Так зачем они работали на немцев? – посчитала проблему несущественной Светлана.

– В том-то и дело! Их, конечно же, принуждали. Откажешься – расстреляют! А станешь перевозить немецкие военные грузы, так партизаны рано или поздно убьют! Как же поступить? Что для человека может быть важнее этого вопроса? Но всё становится вполне определенным, если соотнести жизни машинистов и жизни сотен и тысяч сражающихся с захватчиками советских людей, которым эти машинисты везут немецкую смерть в виде танков, боеприпасов, орудий и немецких солдат! Я бы на месте машинистов рассудил так: в обоих случаях не жить, так лучше умереть героем, нежели немецким пособником! Хотя понятно, они бы оправдали себя, будто жалко собственных детей и жён, которые без кормильцев на оккупированной территории не выживут… Вполне возможно! Тяжело, конечно, страшно и обидно, но ведь даже в самой тяжелой ситуации надо оставаться человеком!

– Ладно, об этом! – прервала тему Светлана. – Я, пожалуй, представляю себе, что значит вывести спутник на орбиту, но объясни мне, что значит вывести офицера за штат? Это что еще они с тобой сотворили, Федя?

– Всё просто! Быть за штатом, значит, не иметь должности. И не иметь соответствующих ей обязанностей. Иначе говоря, офицер официально ничего на службе не делает, но поскольку он, хоть и без должности, но с погонами, ему платят за его воинское звание. И только! То есть, совсем крохи!

– Ах, вон оно что!

Светлана сразу изменилась в лице и Федор, заметив это, осёкся. Оба молчали, потрясенные каждый своим. Но на глазах Федора уже происходило непонятное ему перерождение супруги. В ее глазах сверкала некая разрушительная неукротимая силища, которой он до сих пор не замечал. И возмущенная Светлана каждой клеточкой своего организма чувствовала страшное оскорбление, которое нанесли ее мужу, но которое в наибольшей степени коснулось именно ее и ее ребёнка. Она не могла вынести это спокойно и выплеснула всё негодование на супруга:

– Это как же, Феденька? Как же ты согласился? Всё о какой-то мифической справедливости печёшься, а нас на растерзание отдаешь! А ты знаешь, что мы за квартиру третий месяц не можем заплатить? Не знаешь! Или я должна ее твоей порядочностью оплачивать? А ты знаешь, что я давно стараюсь мясо и рыбу не покупать, потому что денег никогда нет? И в штопаным колготках на работу хожу! А все мои коллеги на собственных иномарках! Все по Турциям, да по коттеджам! Ты это знаешь? Почему же они со своими мизерными зарплатами всё на свете уже повидали и попробовали, а мне всё запрещено, всё недоступно? И не только сегодня, а всегда! И даже навсегда! Это ты мне объяснишь, наконец? За штат его вывели, видите ли! Лучше бы тебя в Штаты вывели! Там хоть зарплата другая!

– Светик! Что за реакция? Я тебя не узнаю!

– Это понятно! Очень удобно ничего не знать, никого не узнавать! Только мне всё это давно надоело! А дальше будет, как теперь я понимаю, ещё хуже! Потому уйду я от тебя, Федор!

– Светик! Очень прошу тебя, не используй подобные слова! Так ведь и сама себя убедишь, будто нельзя иначе. Но ничего страшного и не случилось! Завтра же начну искать другую работу… Думаю, у нас даже лучше всё станет, как только сегодняшняя неопределенность развеется! Что же мы с тобой маленькие трудности не преодолеем?

– Мои маленькие трудности давно в столь огромный ком превратились, что его мне легче другой дорогой обойти, нежели преодолевать! И я это сделаю как-нибудь без тебя!

– Приехали! Чего это ты выплёскиваешь на меня сегодня? Что с тобой случилось? Только что говорила, будто любишь…

– Любишь! Что я – наивная девочка, чтобы одной любовью многие годы жить? Современная женщина, она как бездомный котёнок! Кто ее приласкает, к тому и жмётся! Не без вашего участия, между прочим, мы такими стали, почему же теперь вам это не нравится? Обещал золотые горы когда-то, так изволь… Только не дождусь теперь, видимо!

– У тебя неприятности на работе, Светлана?

– Нисколько! Ежемесячно получаю свои жалкие гроши, которые в один день и трачу!

– Ну, почему ты всё к деньгам сводишь? Будто вся жизнь в них, и только в них!

– А к чему прикажешь мне свою жизнь сводить? – раздраженно выкрикнула Светлана. – Может, как ты, к борьбе с ветряными мельницами? – она вдруг сникла и совсем жалким голосом протянула. – Поверь, вдруг всё настолько опротивело, что больше сил нет терпеть! Не хочу я больше так жить! – в этот миг она показалась Фёдору совсем жалкой, раздавленной, но неожиданно как-то преобразилась и уверенно произнесла, словно свою фразу куда-то с силой вдавила. – И не буду!

– Света, в твоей жизни кто-то появился? – неуверенно затронул трудную тему Фёдор.

– Не извольте беспокоиться, ваше благородие! Это не ваша забота!

– Как раз, наоборот! Именно меня это в первую очередь и касается! И кто же этот счастливчик?

– Федор, ты хоть сейчас свои пошлости не говори! Лучше в себе разберись – захочешь ли ты знать все подробности?

– И всё же? – старался не потерять самообладание Фёдор.

– Да, хоть Глеб! С ним, по крайней мере, не бывает скучно! Он не рассуждает постоянно об утопической справедливости! Очень лёгкий и интересный человек, в отличие от тебя! И к тому же – не жмот! А служит, между прочим, как и ты, но медяки всякий раз не считает, с ужасом ожидая, что их на хлеб не хватит!

В этот миг запиликал нежданный звонок, и Федор обрадовался случайности, которая, возможно, прервав неприятный разговор, спасет его семейную жизнь. Фёдор умышленно включил свой телефон в громкоговорящий режим, чтобы было слышно обоим, мол, у него-то тайн от супруги нет, и сразу узнал голос Анны:

– Фёдор Александрович?

– Я вас слушаю, Анна Сергеевна. Что там еще сегодня стряслось?

– Вы можете зайти в отдел? Нужно расписаться за ознакомление с приказом?

– Может, завтра, Анна Сергеевна? Я сейчас уже далеко.

После короткого молчания последовала просьба:

– Ой, Фёдор Александрович! Начальник обязал меня получить вашу подпись именно сегодня. Он даже приказал, чтобы я домой не уходила… Может, всё-таки приедете?

– А вы скажите ему, будто я уже расписался, а я утром к вам заскочу и всё сделаю! Хорошо?

– Вы знаете… Я так не могу. Я даже не знаю, как теперь мне быть…

– Ладно, я скоро буду! – согласился Фёдор, выключил телефон и примирительно оправдался. – Видишь, сходить в садик за Сашкой вместе мы уже не сможем.

– Было бы странно! Ведь у неё такой приятный голос! – съехидничала жена. – Но я как-нибудь и без тебя справлюсь! – через минуту она хлопнула дверью.

Федор тупо уставился в стену. Он тоже должен был ехать на службу, но его волю, как и утром, почти парализовало. Он уже ничего не хотел. Слишком много сегодняшний день вывалил на него неприятностей, которые могли, пожалуй, свалится на него, по крайней мере, лет за пять.

Опять зазвонил телефон. Теперь на контакт напрашивался Глеб, но Фёдор долго не включал звук, очень уж не хотелось. Лишь от упоминания его имени в душе Фёдора начинала закипать злость. Ведь за прошедший день Глеб дважды вмешался в его жизнь и почти разрушил её. И как Фёдору удалось всё это стерпеть? Невыносимое для мужика унижение! Глеб – любовник жены! И её предательство… До сих пор невозможно осознать! Где-то ведь договорились, сначала поняв друг друга взглядами… Искали, где бы уединиться! И это она – моя Светлана! Боже мой, тоже змея! Считали меня несведущим кретином, посмеивались, встречаясь! Но стоит эту гадость впустить в себя, стоит представить все подробности, как неукротимая ревность примется разрушать душу, и уже никогда не будет прежней уверенности в себе. Даже в мелочах не будет доверия к жене, некогда любимой, дорогой, единственной… Останутся только ежеминутные подозрения – куда идёт, где была, кто звонил… И как с такими подозрениями и неуверенностями жить под одной крышей, спать под одним одеялом… Фёдора передернуло от нарисованного ему услужливым воображением, но телефон по-прежнему сигналил и вибрировал, не унимаясь.

«Чего ещё ему понадобилось? Совсем меня добить? Или в нём благородство заиграло? Предоставит мне право вызвать его на дуэль? Ладно, всё равно когда-то придется поговорить. Послушаем…»

– Фёдор? Фу! Наконец-то я тебя отловил! Ты что, забыл в какой карман телефон положил? И почему на нашем сабантуйчике не был? – стало очевидно, что Глеб основательно набрался. – А мы тебя ждали, ждали, ждали… В общем, сам знаешь, как бывает… И не дождались! А потом всё смешалось… в доме этих самых… – Глеб захохотал. – Но, может, ты сейчас подскочишь? Образовался неплохой повод! А? Федя!

– Вряд ли я с тобой смогу разделить и эту радость! – сдержался Фёдор.

– А разве уже разделял? – развязанным тоном уточнил Глеб. – Извини… Не помню…

– Если верить моей жене, то ты ее любовник! – не выдержал тяжести своей тайны Федор.

– Что? Что? Она так и сказала? – по дыханию можно было понять, что Глеб стал достаточно серьезным. Наконец, он разразился ругательствами. – Вот же дура ненормальная! Точь-в-точь, как все русские бабы! Я-то надеялся, хоть у нее мозги в порядке! Но, видимо, сам дурак, если так ошибся! Ты не верь ей, Фёдор! Я ни ухом, ни рылом! И ничем иным перед тобой не провинился! Она всё врет! Выдаёт желаемое за действительное! Или… Вы, наверное, отношения с ней выясняли? О жизни напряженно поговорили! Так ведь? Было? Вот она мину под тебя и подложила! Это она специально! Чтобы ты хоть немного о своей жене подумал, а не о мировой революции! Всё же, она не совсем глупая! Хотя – дура со всех сторон! Извини меня… Извини за болезненную для тебя откровенность! Всё-таки – твой спутник жизни! Хотя – всё равно! Кто же так с мужем шутит, которому хронически не достаёт юмора в отношении к нашей прекрасной жизни? – теперь Глеб уже легко рассмеялся.

– Еще немного, и я тебе опять поверю! Хотя давал слово больше не верить никогда!

– Поверь в последний раз! Я ничем твоего недоверия не заслужил! Как говорится, верой и правдой!

– И к моему отстранению от должности, скажешь, руку не приложил?

– Отруби ее мне, Федя, если что! И не гневи бога! Я, конечно, фрукт с большим душком, но я всё же фрукт, а не коровья лепёшка! Так что относись ко мне бережно! Не делал я и в этом вопросе ничего против тебя! Не подличал я! И не понимаю, чем заслужил такое о себе… Надо бы на тебя обидеться! Как считаешь? Надо? А то, может, приедешь сейчас к нам? Посидим, допьём, потолкуем, поцелуемся! – он опять захохотал.

– А ты можешь прямо сейчас дойти до секретки? По дороге не заснешь? Тогда распишись там за меня в приказе сегодняшним числом, чтобы Туза успокоить. И Анну пора домой отпускать! Я-то пока доберусь…

– Сию минуту, господин! Как только сделаю, сразу тебе наберу… Уже побежал!

– Только дыши в сторону! Не Анне в лицо! От тебя даже через радиоэфир перегаром разит! Ох, хотел я тебя, голубчика, на дуэль вызвать, но больно уж ты скользкий тип… Опять вывернулся!


Положив трубку, Фёдор задумался.

Допустим, Глеб действительно меня не подставлял. Из этого следует лишь то, что дружеские отношения с ним можно сохранить. Хотя и это нуждается в проверке. Тем не менее, со службы меня всё равно фактически выперли, а семейная жизнь, похоже, не только дала трещину, но с учетом продемонстрированных настроений супруги может вообще развалиться. Причем совершенно неожиданным для меня оказалось и то, и другое!

И как теперь быть? Понятно, возможны два варианта: либо придется с этим свыкаться, либо как-то улаживать. Ни то, ни другое мне простым не представляется. Потому для начала задачу следует упростить. Надо обе проблемы разделить на части и искать их решение по отдельности.

Со службой пока горячку можно не пороть, ведь вывели лишь за штат, но не уволили же совсем! Стало быть, со временем проблема может решиться сама собой. Так или иначе, но без моего вмешательства! Возможно, восстановят в должности, возможно, уволят! Но теперь любого решения можно подождать, ничего не предпринимая!

С семейной жизнью тоже не настолько уж плохо! Трещина в отношениях есть – это точно! Это придется улаживать, но очень важно понять, откуда корни трещины? Впрочем, и это мне ясно! Моя семейная драма началась, как только Светлана узнала, что моя зарплата резко сократится! У нее не выдержали нервы! Она не совладала с собой и выплеснула скрываемые раньше страхи на меня! Да еще с такими претензиями, что сама убедила себя, будто я стал не только причиной всех её нынешних и предыдущих бед, но и почти личным врагом! Это, конечно, нечто новое в наших отношениях и совсем уж неприятное! Вот это «новое» и следует урегулировать! Нужны деньги! Немалые деньги! Только они помогут восстановить мир и спокойствие в семье! В первую очередь следует снять напряжение со всех текущих расходов, потом нужна машина, потом дача…

Боже, где достать такие огромные деньжищи? И почему они, эти проклятые деньги, опять рулят моей судьбой? Их можно презирать, можно ненавидеть, но нельзя без них обходиться! Они всё равно рулят всеми нами, как хотят! Рулят и теми, у кого их нет, и теми, у кого их куры не клюют!

Интуитивно Федор знал, как решить свою финансовую задачу, но на этом пути ему виделось серьезное препятствие, заключающееся в нем самом. Ведь раньше он никогда не допускал в себя даже мысли, будто когда-нибудь опустится до нечистоплотных схем, на которых его коллеги, как говорится, давно зубы съели, а потом и новые себе вставили. Переступить эту моральную черту Фёдору было сложно, но следовало попробовать на мелочах, на чем-то безобидном. И вообще – это же не навсегда, – уговаривал себя Федор. – Это будет продолжаться лишь до того момента, когда я спасу от развала свою семью. Для меня семья – дело самое святое! Стало быть, никто меня и со стороны не упрекнёт! Или простит! Ради спасения семьи вполне допустимо слегка похулиганить, но, безусловно, так, чтобы никто не догадался! А потом, когда семейные дела улажу, всё крепко-накрепко забыть и опять продолжить безупречно честную службу. Неплохой план!

А с вновь приобретенными своими моральными изъянами, надеюсь, я как-то проживу! Лишь бы репутацию прилюдно не подмочить. Потому работать в непроторенном мною направлении следует без особого рвения, чтобы не засветиться! Работать наверняка!

Эпилог

Прошло без малого четыре года. Срок для великих дел не столь уж большой, и всё же эти годы не только многое изменили в жизни Фёдора, но неузнаваемо изменили и его самого. Если Читателю интересны подробности, то секретов от него в этом нет.

Федор по-прежнему служит в МВД. Памятное выведение за штат оказалось непродолжительным и скоро забылось. Давно ему присвоено очередное звание капитан. Более того, теперь Фёдор буквально дни считает до того радостного момента, когда станет майором. Досрочно! Заслужил безупречной службой! Документы на присвоение звания уже отослали, как и положено, наверх.

Работает Федор теперь неспешно, каждый шаг согласует с начальством, в чужие дела без приказа не вникает. На многое из того, что даже должен замечать, будто глаза себе завязал. Никого из сослуживцев ревностно, как когда-то, за моральные и прочие проступки не осуждает, потому неприятности по службе с ним почти не случаются. Выполняет любые распоряжения начальства, не задумываясь об их скрытой сути, моральной окраске и последствиях. Проявляет умеренное, можно сказать, выверенное служебное рвение и инициативу.

Изменились и интересы Федора. Теперь он редко читает исторические исследования, которыми раньше упивался, стараясь докопаться до истинной истории страны и своих предков. Совершенно не интересуется причинами и фигурантами стремительного разрушения великой советской страны, отчего раньше кипел, и вообще, теперь Фёдор даже в разговорах с товарищами не поддерживает темы, связанные стекущей политикой в своей стране. Фёдор давно словно погрузился в себя, не раскрывая своего существа, потому окружающими воспринимается совсем иным человеком. Он даже внешне стал другим, поскольку набрал значительный вес и при немалом росте напоминает малоподвижную и всё же опасную для окружающих глыбу.

Его непосредственным начальником уже год как является Глеб. Внешне отношения у них вполне дружеские, хотя за спиной как-то шептались, будто оба не снимают благостную, но фальшивую маску, если дело касается личной жизни. Возможно, не так уж благополучна их личная жизнь.

Пару лет назад Фёдор заявился на службу в дорогой иномарке. Конечно, коллеги это не только заметили, не только оценили выбор, но и от души поздравили Фёдора. И только! Ведь неудобных вопросов по поводу дорогих приобретений в их среде не задают. Это не принято! Это, как говорят, никого не украшает! И Фёдор, ничего не опасаясь, скупо благодарил за поздравления, давая понять, будто для него это рядовая покупка, обращать внимание на которую, даже не стоит! Но в действительности, душа его, конечно, звонко пела! Ещё бы! Выполнен очередной важный пункт давней и труднейшей для него программы! При этом почти никто не знал, кроме, пожалуй, Глеба, что это уже вторая машина, купленная Федором за год. Первой стал классический «Жук», подаренный жене в годовщину их свадьбы. Согласитесь, неплохой намёк на необходимость дождаться очередного юбилея!

Чуть позже у них появилась дача. Это – особый разговор.

Во-первых, она оказалась немаленькой, возведенной по интересному проекту, удобной, ухоженной и, главное, засаженной уже плодоносящими деревцами. Недалеко – огромный пруд, а в другой стороне шумит в непогоду старинный сосновый бор. При попутном ветре приятный хвойный воздух доносится до дачи. В общем, место чудеснейшее! И добираться на машине сравнительно легко, поскольку почти до ворот проложена надежная асфальтированная дорога, ведущая к расположенному в трех верстах элитному коттеджному поселку.

А во-вторых, Федор купил эту дачу по совету Глеба. Будто бы всего за полцены. Дело в том, что какой-то отставной генерал, сосед Глеба, перебирался к детям в Канаду, потому продавал её срочно, и не особо торгуясь. Так что теперь семейства Фёдора и Глеба соседствовали.


Как-то в пятницу вечером Фёдор вяло уточнил у жены:

– Завтра мы с Сашкой можем на дачу поехать. Ты с нами или как?

– Я приеду позже! У меня с утра важные дела!

– Так и хочется узнать, какие важные дела у тебя в выходной? – съехидничал Федор, понимая, что говорить с женой на любую тему и, тем более, на эту, совершенно бесполезно.

– Узнать-то можешь, если так уж хочется! Но не думаю, что тебе будет полезно знать! Береги нервную систему, Федя! Мы ведь давно договорились не провоцировать друг друга. У меня – своя жизнь, у тебя – своя! И если эти жизни где-то пересекаются, это не является поводом для грубого вмешательства в чужие дела! Разве не так, Феденька? – это имя Светлана произнесла с особой издевкой, давая понять, что он для нее совсем ничего не значит.

В общем, разговор закончился как обычно, не начавшись. Федор не то чтобы привык к этому, но знал заранее, что будет именно так. Жену он давно не любил как раньше. Она его, казалось ему, – тем более! Да и то, что осталось между ними, называть любовью можно лишь по привычке. Вместе, а точнее, рядом, они лишь существовали. Связующими элементами такого существования оставалась общая квартира, деньги, дача и, конечно, их сын.

Правда, Федор, вглядываясь в девятилетнего наследника, всё чаще стопорился на одном и том же вопросе: «Неужели и Сашка не мой? Неужели задолго до разрыва она уже изменяла мне? А если и нет, то насколько же затейливо потрудилась природа, не передав моему сыну ни одной моей черты? Ни лица, ни фигуры, ни размеров… Может со временем… А пока – ничего общего! Хорошо хоть отношения с ним настоящие, как и должно быть у родного отца с сыном! Парень неглупый, заметно подрос, и всё, конечно, понимает».

«Как странно! – иной раз сокрушался Фёдор. – Неужели именно та, самая первая трещинка в отношениях со Светланой всё и разрушила? Как-то не верится! Выходит, была еще какая-то каверна… И никакой любви ко мне, конечно, жена не испытывала… Просто ухватилась за меня, будучи совсем девчонкой, как за перспективный денежный вариант, но со временем выяснила, что просчиталась. Вот и стала беситься! Во всем жизнь и меня корить! Стала смотреть по сторонам да завидовать всем, у кого получилось лучше! А та давняя – наша первая и последняя ссора – лишь выявила то, что давно в душе жены копилось.

Ох, уж эти женщины! И впрямь, как кошки! Ни в чём им веры нет и быть не может! С тех пор я и не верю, даже когда смотрю на Анну, что бывают среди них другие – бесконечно верные и любящие, а не хитрые ластящиеся кошки! Потому-то и не рыпаюсь, потому ничего и не меняю…


На следующий день они с Сашкой прикатили на дачу, оставив маму Светлану отсыпаться. Как ни старался Фёдор заехать к себе на стоянку незаметно для соседей, всё-таки услышал приветствие Тамары. Поговорив с ней через ограду о том, о сём, узнал из ее сетований, что Глеб рано утром из городской квартиры укатил на службу, хотя вчера собирался ехать сюда, на дачу. Тамара приехала с детьми еще вчера.

«Странно! – подумал Фёдор. – Как будто в субботу для срочной работы не было причин. А впрочем, кто его знает? Бывает и что-то неожиданное! – уверил себя Фёдор, сразу связавший важные дела своей жены с сегодняшней «службой» своего начальника, но попытавшийся успокоиться хотя бы обманом. – Черт с ними! Ведь она мне почти безразлична. Впрочем, хоть себе не ври! Была бы безразлична, не становилось бы так противно каждый раз, когда что-то новенькое всплывает! И почему я до сих пор с ней не развелся? С одной стороны, конечно, Сашка удерживает, а с другой – как-то не хочется всё решительно курочить, чтобы потом на новом месте начинать заново. К тому же, зачем от себя скрывать, поначалу ещё питал некоторые надежды на деньги, которых жене в ту пору настолько не доставало, что было ей невтерпёж! Вот наивно и рассчитывал, если они появятся в достаточном количестве, то остудят ее презрение ко мне, позволят нам снова сблизиться, по-новому притереться. Не вышло. Вот и тянется с тех пор непонятно что! Теперь и сам не знаю, решусь ли я когда-то разорвать отношения, всякий день бередящие душу, и которые я сам же когда-то позволил? Спасая семью, сохранил ее лишь формально, зато, добывая во имя семьи эти проклятущие деньги, потерял что-то более значительное. Наверное, потерял свою честь. Лишился права гордиться собой! Однако – ничего! Живу ведь! Живу, как все теперь живут! По-скотски!»

* * *

В силу большого жизненного опыта Автор предвидит, что некие Читатели захотят узнать, каким именно способом Федор когда-то решил свои финансовые проблемы?

Именно в силу такого предвидения Автор обязан предостеречь наиболее предприимчивых Читателей от зависти, иных пороков и недостаточно продуманных действий. Безусловно, всякое знание, в том числе, и это, придает человеку дополнительные силы! Вот только далеко не все из этих сил оказываются полезными. Довольно часто случается, как раз, наоборот! То есть, иные силы значительно вредят как самому человеку, так и людям, его окружающим. И подчас, следует учитывать, это приводит к большим неприятностям!

Но если, несмотря на предостережения Автора, какие-то Читатели всё же станут настаивать на своём, то Автор готов на их ответственность, страх и риск приоткрыть завесу таинственности в этом вопросе. Но даже в этом случае важно сознавать, что некоторые деяния, совершенные не теми, не там и не тогда, могут классифицироваться почти самым страшным в нашей стране юридическим термином – коррупция! (Страшнее его – лишь терроризм!) Правда, те же деяния, но совершенные теми, там и тогда, когда это кому-то, но не вам, нужно, коррупцией уже не считаются!

Потому Автор лишь намекнёт на некоторые способы, дабы не навлекать на себя различные неприятности! И заранее предупреждает, что он сам никаких связей с преступным миром не имел, не имеет, и не намерен иметь!

Итак! Для того чтобы существенно поправить свои финансовые дела, находясь на ответственной государственной службе, надо обязательно иметь некую официальную власть. Хотя бы над подчиненными, предоставленными должностью. А еще лучше, если такая власть распространяется значительно шире непосредственных подчиненных! Идеально, если она простирается на очень-очень многих подданных нашего немалого по размерам государства!

Имея власть, распорядиться ею себе во благо можно различными способами.

Можно, например, побудить подчиненных преподносить себе подарки. Повод для этого легко отыщется. Например, какой-либо ваш юбилей! Сойдёт и обычный день рождения. Или общий для всех вас профессиональный праздник. Или Новый год, Рождество, Пасха, День конституции, День независимости РФ, День независимости США, День влюбленных. На худой конец, пойдёт и Международный женский День. И так далее. Опыт показывает, что подчиненные по своей сути, большей частью, представляют собой «что изволите», потому они безропотно (хотя бы внешне) подчинятся любому вашему распоряжению и даже пожеланию! Если же в коллективе появится смутьян и зачинщик, его следует нейтрализовать. Иногда это бывает непросто, тем не менее, способов, чтобы дело довести до успешного конца, известно достаточно.

А можно доверенным лицам поручить ремонт своей квартиры или строительство дачи. Причем даже не для себя, а для любимой тещи. И тому подобное.

Можно сагитировать подчиненных сдать часть своей зарплаты на ремонт здания, в котором они пребывают. При этом следует разъяснить, что состояние здания уже таково, что всем за него должно быть стыдно! И добавить, что, к сожалению, нужных для ремонта фондов в этом году не выделено, потому придется обойтись своими силами. Куда действительно пойдут собранные деньги, я вас не спрашиваю!

Можно ежемесячно выписывать подчиненным премии, предварительно обговорив с ними, что все премиальные деньги придется вернуть лично вам, дабы они послужили самым высоким целям вашего прославленного коллектива! Но нужно сразу всем разъяснить что, к сожалению, пресловутая финансовая дисциплина не позволяет изымать средства с других статей на те, высокие цели! Потому-то и приходится во имя святого дела прибегать к столь сложным процедурам.

Можно на незначительные должности устроить никому не известных своих родственников, удаленных знакомых или прочих верных людей. Им регулярно за невыполненную ими работу будет начисляться заработная плата, частью которой, в знак благодарности, вы будете с ними делиться, ну а остальная часть… Для таких невинных финансовых шалостей хорошо подходят должности уборщиц, неведомых слесарей, сантехников, плотников, программистов… Ну, неужели ваши подчиненные сами не справятся с их простыми обязанностями?

В общем, Автору сдаётся, будто Читатель уже получил некоторое представление об интересовавших его способах, которые могли оказаться в арсенале Фёдора. Ну, и достаточно! Ведь остальное, как говорится, зависит от творческих способностей.

Впрочем, ещё интереснее можно жить, имея пугающую людей униформу! Ведь тем, кто в нее облачён, простым смертным даже сопротивляться не дозволяется, будь то самые настоящие, но лишь переодетые в форму бандиты. Простые люди это понимают, потому и боятся. Ну, а если боятся, то инициатива человека в форме всегда им боком выйдет! Иначе говоря, форма с них всегда, что нужно, возьмет!

На худой конец сгодится и служебное удостоверение! Особенно, если оно с гербом! И в красной обложке! Да ещё с фотокарточкой! Тогда можно быть уверенным, что ваше удостоверение с них тоже всегда своё возьмет!

Для более простого усвоения последующего способа Автор решил воспользоваться эпиграфом в виде анекдота в одну строку. «Голубая мечта любого ГИБДДэшника, чтобы все водители всегда были пьяными!»

И его легко понять! Только представьте бесконечную очередь проштрафившихся граждан, каждый из которых уже готов «решать свою проблему». При таких делах можно абсолютно разлениться, ведь даже охотиться не надо! Деньги сами идут! И какие деньги!

Помятуя приведенный эпиграф, предположим, что в вашем активе имеется некая должность, заведомо пугающая людей. (Знаете, как они, несчастные, пугаются при виде приближающегося полицейского? А если тот ещё и следователь? Пусть даже и не по особо важным делам!) Тогда можно кого угодно, но лучше всё-таки что-то нарушившего человечка, взять в оборот, нарисовать ему ужаснейшие ближайшие перспективы в связи с тем-то и тем-то, и ждать его реакцию. Приятнее всего, если он сразу всё поймёт и начнет торговаться. Тогда от лица службы можно нешуточно оскорбиться мизерностью предложенной начальной суммы и поднять планку в два-три раза. И всего-то за милостивое отношение! За не возбуждение дела или его закрытие, за умышленную волокиту или подтасовку фактов…

Автор мог бы еще намекнуть на множество способов поправки семейной финансовой ситуации, но не считает, будто это действительно кому-то столь уж нужно. А в отношении Федора, он не знает, каким именно способом или способами тот когда-то воспользовался. Доверительного разговора на эту щепетильную тему между ними не было.

Август 2019 года.

Для обложки использовано фото автора.