Экспедиция [Арина Юрьевна Тимофеева] (fb2) читать онлайн

Арина Тимофеева Экспедиция

– Пуск.

Такое короткое слово, но такое сильное. Оно расставляет все по своим местам. Мысли в голове укладываются нужным образом. Абсолютный контроль над собой и кораблем. Сердце замедляет свой бешеный темп и ждет того момента, когда с Земли поступит поздравление с успешным выходом в космос. Но сейчас все должно происходить по секундам. Четко отработанным секундам. Экипаж быстро, но без спешки выполняет свои обязанности. Я командир МКС-2, и это мой второй полет. Именно в данный момент воспоминаниям здесь не место, поэтому я слежу за показателями приборов на панели, изредка доношу до сведения Центра управления полетами наши действия. Движения моей команды отлажены, мы продолжение друг друга. Буквально знаем, чем каждый из нас занят. Пять человек, включая меня, – кто-то скажет: вас так мало, что же вы можете дать нашей планете? Но никто не уточняет, через что мы прошли там, на Земле. Сколько усилий приложили, чтобы исполнить нашу мечту и наш долг. Что сейчас испытываем, преодолевая на ракете-носителе притяжение планеты.

Я чувствую, как меня вжимает в кресло, вдавливает, сложно даже немного поднять голову, чтобы хоть как-то успокоить затекшие мышцы шеи. Все идет согласно плану: уже произошло отделение первой и второй ступени. И вот третья, самая последняя… Сильный толчок вперед, и мы в космосе. Невесомость.

– Поздравляю вас, коллеги, с выходом в космос! – произнесла я, немного улыбаясь, потому что блокнот, на секунду оставленный без присмотра Сохиным, больше не лежал на коленях космонавта, а всплыл и полетел по направлению ко мне. – Держите все вещи при себе, чтобы они у нас тут не кружились по всему кораблю.

– Ну, Венера Александровна, дайте хоть секунду привыкнуть к новым ощущениям, мы-то впервые будем участвовать в космической миссии, – приглушенным голосом заметил Алексей Дмитриевич, видно эта часть полета далась ребятам нелегко.

После финальной проверки всех систем корабля и последней связи с ЦУП мы получили время для отдыха. Конечно, сложно назвать отдыхом перемещение от планеты к МКС, но стресс после успешного выведения ракеты из атмосферы Земли теперь позволил прочувствовать его во всех красках. Зона радиовидимости кончилась, и мы погрузились в тишину.

Я отстегнулась, меня охватило то самое чувство при моем первом полете. Сказать, что я тогда испугалась, ничего не сказать. Как бы вы себя чувствовали, если бы повисли в воздухе, не ощущая собственного веса? Думаю, так же струсили бы, как я. Наверно, мое испуганное до ужаса лицо было похоже на те, которые я сейчас вижу перед собой. Самое интересное, вы не сможете подготовить себя к этому состоянию на Земле. Те упражнения с аквалангом или прыжки с парашютом просто подобие того, что мы сейчас переживаем здесь.

– Не смотрите только в иллюминатор, вам станет плохо. Корабль-то вращается. Укачает, как мы потом будем тут со всем разбираться, – предупредила я экипаж, только отстегнувшийся от своих кресел.

– Да, Майа, тебя это особенно касается. А то помнишь, что произошло в космическом центре после центрифуги, – засмеялся Максим, наш бортинженер, очень любящий пошутить.

– Ты сам-то тогда был не лучше, разве не ты потом составил мне компанию в выплескивании всех своих внутренностей, – не осталась в долгу самая молодая участница полета Майа Чехова, врач.

Зная, что эта перепалка нескоро закончится, я отлетела в пустой уголок станции, чтобы проверить показатели и заодно просмотреть бортовую документацию. Но полностью погрузиться в прочтение данных и всякого рода бумаг у меня не получалось. Какое-то странное волнение поселилось в моей душе, словно я близка к чему-то большему. К разгадке тайны. Единственная из экипажа, я знала настоящую цель нашей миссии – проверка гипотезы о зеркальной материи. Отчасти я согласна с нашим руководством: это щепетильная тема для всего населения Земли, ведь столько всего разного напридумывали псевдоученые про зеркальное отражение нашей планеты, что появление в новостях заголовков о том, как группа космонавтов летит доказывать существование внеземной расы или еще подобной чепухи, привела бы людей либо в полный восторг при успешном исходе задания, либо к негодованию, если мы ничего не найдем. Ничего, то есть буквально. Однако, как же мои ребята? Разве они не должны знать о настоящей причине полета? Об опасности, которая может появиться у нас на пути? Ведь мы будем первыми, кто воспользуется тахионной энергией на практике! До этого только на нашей родной планете я была свидетелем экспериментов с данного вида частицами. Однако не скажу, что сильно верю в успех операции, ведь основная проблема состоит в том, чтобы у нас получилось затормозить судно после захода в зеркальную вселенную и …

– Венера Александровна, разрешите обратиться, – развернулся ко мне, прервав поток размышлений, наш самый старший участник экспедиции Маслов Алексей.

– Разрешаю, – ответила я, поймав все летавший блокнот, так легкомысленно упущенный Сохиным.

– Это правда, что мы будем обживать новую станцию? Она будет только в нашем распоряжении?

– Да, это так. Специально для нас ее создали, подготовили. Так что у вас будет время осмотреть ваши участки. Все оборудование совершенно новое и ранее неиспользованное, я лично проверяла состав всех комплектаций при их упаковке.

– Да это же просто замечательно, командир! Целый корабль для меня одного и еще пары-тройки человек, – лениво протянул Максим Васильевич. К сожалению, он не успел договорить, потому что в него метнула ручку Майа, заставляя того придержать язык.

В процессе длительной подготовки к полету мы успели познакомиться и привыкнуть к такому странному характеру бортинженера Троцкого. Большинство его фраз – это саркастичные шуточки, но что касается работы, тут он серьезен. Ответственно выполняет приказы, отданные под моим руководством, четко составляет отчеты, являющиеся очень-очень слабым местом нашего врача. Кроме того, «бравый парень», как он просит себя называть, грамотный и, не побоюсь этого слова, самый лучший специалист в своей сфере, именно поэтому он здесь. Так что я могу сказать, что за все время совместной работы, я успела привыкнуть к ребятам, преисполниться к ним уважением и понять каждого члена экипажа. Да что и говорить, мы – команда, а у сплоченной команды, как у нас, нет секретов.

– Пожалуйста, никаких драк, даже таких детских, – я посмотрела на двух моих самых взбалмошных участника полета, от чего они остановились и с виноватыми улыбками попытались зависнуть в невесомости, и продолжила. – Нам нужно обсудить детали миссии.

Поймав взгляды всех ребят, даже Сохина, не проронившего за все время пребывания в космосе ни слова, я начала:

– Какова наша задача? Совершить космический полет, длящийся немного больше полугода, примерно вдоль орбиты Земли и вернуться на МКС-1. Однако это не совсем так. Нам придется выполнить еще кое-что. Нам нужно попытаться обнаружить планету-двойника Земли – Глорию. Однако…

Видя, что мое заявление произвело на экипаж не то чтобы удивление, а недоумение и появляющийся страх, я поспешила закончить:

– Так, секунду, подождите. Однако вы все вправе отказаться от выполнения данного задания и остаться на МКС-1 для дальнейшего перемещения на новую станцию после ее выведения и сборки. Если же вы решите все-таки полететь, то мы сможем попробовать доказать существование планеты-двойника и теорию ученых о зеркальном строении вселенной. Да, в любом случае, пребывание в космосе у вас затянется, тогда вы сможете потребовать денежную компенсацию от «МАИКа»¹ и решить, что делать дальше. Я бы хотела попросить у вас всех прощения, что не сообщила об этом раньше, но я не могла пойти против начальства. По сути вам всем должны были сообщить об этом только на борту МКС-1, но я посчитала, что мы почти как семья и вы не можете не знать правды.

На самом деле, я понимала, мало кто согласится на эту безумную авантюру, поэтому мне было очень неловко перед ребятами, особенно из-за того, что их прямо поставили перед фактом, не сообщив настоящей цели полета.

– Получается, – вмиг посерьезнел Максим, – если мы все откажемся, то выполнять задачу Вы отправитесь одна?

– Нет, на МКС-1 на данный момент находится группа космонавтов, которые примут участие в миссии только в том случае, если вы откажитесь. Я не хочу, чтобы вы думали, будто я давлю на вас. Проверка гипотезы о существовании зеркальной материи – строго конфиденциальная информация, и объявить об этом всему миру «МАИК» просто не мог. И вы все вправе злиться на меня, на агентство… Вообщем, – я поняла, что начинаю уже оправдываться, – какое бы ни было ваше дальнейшее решение, я его приму. Спасибо.

Весь мой экипаж, как я думала, после такой «замечательной» речи не произнес ни слова. Я чувствовала себя неважно: подвела команду, ужасный из меня командир.

– Венера Александровна, – позвал меня Алексей Дмитриевич, когда я отвернулась от них, чтобы еще больше не разочароваться в себе, глядя в их глаза, наполненные различными эмоциями. – Мы все считаем, что если вы не рассказали нам эту информацию, значит, на то были действительно веские причины. Я бы хотел подчеркнуть, как много Вы для нас значите. Ведь именно Вы отобрали наши кандидатуры, воспитали в каждом уверенность друг в друге, самоотверженность, чувство взаимопомощи. Правда, Макс?

– Я согласен с Алексеем, Вы стали для нас примером для подражания. И заметьте, – он обвел всех многозначительным взглядом, – я сейчас ни капли не смеюсь. Я вообще хотел уйти с поста инженера по внутренним системам корабля, но остался благодаря предложению нашего капитана принять участие в полете. Хорошо, не только предложению, – заметив, как на него посмотрел весь экипаж со снисходительной улыбкой, он закончил. – И уговорам. Довольны?

И Троцкий, ей богу, как ребенок, насупился и отлетел подальше, надеясь спрятаться от насмешливых взглядов, направленных в его сторону. Майа, покачав головой, проговорила:

– Да, Венера Александровна, я тоже была никем, пока Вы меня не заметили и не дали шанс попасть в «МАИК». Я уже не говорю про космический корабль. Так что я полностью на Вашей стороне.

Мое сердце радостно кувыркалось, слушая признания ребят. Они стали моей семьей. Да, без шуток. Об этом я читала только в книгах: души находят друг друга, связываются подобно клубочку, который очень сложно распутать, потому что каждый узел напоминает вам о том, сколько всего вы пережили вместе. Именно из-за этого мне было важно не потерять их доверие. Ведь больше-то у меня никого нет. Я так расчувствовалась, что была готова расплакаться, но тут заговорил Сохин:

– Я тоже хотел сказать, что благодарен Вам. Вы очень много сделали для каждого из нас. Вы помогли мне остаться в агентстве после моей ошибки. И сейчас, когда Вы переживаете из-за этой ситуации, мы, я думаю, Вас не разочаруем: мы полетим с Вами! Не скоро Вы теперь сможете от нас отдохнуть! Где наша не пропадала. Правда, ребят?

Со всех сторон донеслось воодушевленное «Да». Я улыбалась и пыталась напомнить себе, что плакать в невесомости лучше не стоит. Вся моя команда подлетела ко мне и пожала руку. Этот простой жест – выражение взаимоуважения. После крепкого рукопожатия ты не можешь предать человека. Так что я окончательно удостоверилась в том, что мы будем стоять друг за друга несмотря ни на что. Эти ребята будут рисковать жизнями ради меня, поэтому у меня просто нет права не вернуть их целыми и невредимыми домой.

Последний, кто дотронулся до моей ладони, был Сохин Михаил Валерьевич. Его тёмно-карие глаза рассматривали мое лицо. Я тоже пыталась не отвести взгляда, хотя это было нелегко. Он мне нравился, что еще тут сказать. Но кроме дежурных фраз, да и еще совместных действий для осуществления полета между нами ничего не было. И я думала, что эта космическая миссия должна была решить все вопросы между нами.

– Это все из-за твоего отца? – Тихо спросил он, когда все остальные члены экипажа разлетелись по своим делам. – По этому тебя назначили руководителем полета?

– Нет, – я жестко ответила, давая понять, что мне неприятно об этом говорить. – Михаил Валерьевич, я благодарна Вам за то, как Вы поддерживали нас с братом тогда, но сейчас я не хочу, чтобы Вы лезли в мое личное пространство. Прошу обращаться ко мне только с вопросами, непосредственно связанными с целью нашего полета.

И после этого я попыталась отвернуться от него, показывая всем своим видом, что разговор закончен. Правда, в процессе задела его блокнот, так что книжка развернулась и начала пестреть страницами. Хорошо, что я не видела, как легко улыбнулся Миша после моего грандиозного ухода от разговора.

…

Тихий предновогодний вечер. С неба падал какой-то скучный мокрый снег, люди в ожидании праздника бегали, как муравьи, по магазинам, спеша купить подарки родным и близким. На городской площади вокруг ярко наряженной елки резвилась малышня, развлекаемая Дедом Морозом и Снегурочкой. Даже в элитной больнице «Помощь +», где обычно не до шуток, присутствовала праздничная атмосфера. В каждой палате на маленьком столике в хрустальном кувшине стояла мохнатая еловая веточка, украшенная шариками и сладостями. Так было и в палате №45. В углу тихо попискивал кардиомонитор, отсчитывая удары умирающего сердца, рядом с кроватью, на которой лежал и грустно смотрел в панорамное окно мужчина, находилась небольшая тумбочка. Заботливые родственники принесли мандарины и маленькую ракету, макет так и не сбывшейся мечты. На стуле в другой части комнаты сидела медсестра в чистом белом халате с утомленным лицом.

– Лиза, извините, что вы дежурите у меня, а не встречаете праздник, – произнес тихим шепотом больной, виновато улыбаясь.

– Не волнуйтесь за меня, главное, выздоравливайте. Вы сильный, сможете, – говоря все это, девушка понимала, что это просто слова утешения, его путь на земле подходит к концу.

– Может позвать ваших родных? Они вас ждут, – продолжила она.

– Хорошо, кхе-кхе… пожалуйста, когда я уйду, – в этот момент он просмотрел наверх (он не любил говорить о смерти), – передайте это письмо моей дочери.

– Конечно, но вы не отчаивайтесь, – проговорила помощница врача с грустной улыбкой.

Ей всегда было тяжело прощаться с людьми, с такими милыми, общительными, но несмотря на это, ей нравилась ее работа. Она любила дарить добро умирающим, хотя сама потом неделями не могла спокойно уснуть: рыдала в подушку. Вот и сейчас, еле сдерживая слезы, Лиза медленно шла к двери палаты, чтобы позвать родных астрофизика Звездного.

– Александр Евгеньевич просит вас к себе, – произнесла медсестра, приглашая молодых людей внутрь.

Поддерживая за плечо хрупкую на вид девушку, явно уставший парень пропустил ее вперед.

– Папа, папочка, – закричала Венера, вырываясь из объятий и бросаясь к кровати больного.

– Венька, доченька моя, – прошептал ее отец, вытирая капельки слез, льющиеся из ее ясных голубых глаз.

– Послушай, – продолжил он, гладя её по голове, – выполни мою просьбу … не отступай от своей мечты. Ты сможешь всего добиться, ты мой маленький гений.

– Хорошо, папа. Я люблю тебя, не покидай меня! – почти прокричала девушка, рыдая.

Ее слезы капали прямо на подол школьного платья, простыню кушетки, пол.

– Дима, позаботься о своей сестре, отправь ее в … – не закончил их отец, задыхаясь.

Его жизнь подошла к концу. Кардиомонитор, измерявший биение сердца больного, закричал пронзительным писком.

– Папа! Нет! – произнесла в шоке Венера.

– Немедленно выйдите из палаты. Григорий Валерьевич, срочно! – позвала врача Лиза.

Заряжай … разряд … еще … разряд …

– Папочка! Папа! – закричала его дочь, вырываясь из рук своего брата.

– Нам нужно идти, – холодным и уставшим голосом сказал Дима. – Мы не сможем ему помочь.

Оказавшись в коридоре, девушка, не переставая плакать, уткнулась мокрым от слез лицом брату в плечо. Молодые люди еще долго сидели на больничной скамейке в ожидании чуда. Врачи все пытались вернуть их отца к жизни, но так и не смогли ничего сделать. Только Лиза, вспомнив просьбу больного, незаметно выскользнула из палаты и с трепещущим от волнения сердцем направилась к убитым горем детям.

– Извините, я понимаю, сейчас не до меня, но Александр Евгеньевич оставил вам письмо…

Я резко проснулась. Меня всю трясло. Я судорожно пыталась высвободиться из спального мешка, но ничего не получалось. Наконец, на десятую попытку я расстегнула прочную ткань и вылетела из этой импровизированной кровати. Пытаясь успокоить разбушевавшееся сердце, я выглянула в иллюминатор.

– Вдох… выдох… – повторяла я раз за разом, рассматривая Землю с высоты 400 километров.

Как только мы пристыковались к МКС-1, этот сон снился мне почти каждую ночь. И переживая все снова и снова, я не забываю то, что произошло с отцом. Мне не становится легче, грусть не отступает. Иногда кажется, что я, словно птица в клетке, стараюсь выбраться из плена воспоминаний, но ничего не получается, поэтому, чтобы окончательно не затеряться в них, я начинаю вспоминать события прошедших дней: радостная встреча с космонавтами из разных стран, уже живущими на станции, искренние восторги моего экипажа от целого дня работы в космосе, непродолжительные разговоры в свободное время о наших дальнейших действиях в будущем космическом полете.

Но, наверно, о чем я больше всего думаю и напоминаю себе, так это о Михаиле. Когда в очередной раз меня накрыло волной пережитого ужаса и страха, он помог мне прогнать их. Я помню, что во сне смотрела, как папа держал в последний раз меня за руку, и потом как резко расслабил ее, словно очень сильно устал и держать ее был уже не в силах. Моя душа медленно рвалась на мелкие кусочки, причиняя столько боли, сколько я никогда не испытывала, и вот, когда терзаться уже было не чему, я закричала. После этого, все происходило очень стремительно: двери моей каюты открылись, и в них показался Сохин. Он помог мне выпутаться из ненавистного мешка и прижал к себе, успокаивая. Его рука ласково гладила меня по голове, перебирая темные короткие волосы. А сам он говорил:

– Не бойся, Веня. Это в прошлом. Оставь после него только хорошие воспоминания. Ты не можешь терзаться вечно. Тише, ты со мной.

Мы стояли, насколько это было возможно в невесомости, очень близко. Он прижимал меня к себе, стараясь отогнать ужасные мысли. Не знаю, как долго Миша был со мной, потому что вскоре я уснула в его объятиях.

После того случая мы так и не поговорили обо всем, что волновало, как мне кажется, не только меня. Я пыталась несколько раз встретиться с ним наедине, но то меня вызовут на совещание, то он в открытом космосе проверяет внешние системы МКС-2. А после такой работы мы выходим в разное время на дежурство, так что, к сожалению, не представлялось возможности затеять разговор.

Вдруг мой будильник зазвонил, сообщая, что пора отправляться на завтрак, а потом браться за выполнение своих обязанностей на борту МКС-1. Переодевшись в более удобную футболку и штаны, сложив спальный мешок в «сундучок», я поспешила вылететь из комнаты, ставшей мне на некоторое время родной. Однако небольшой листочек, прикрепленный к записной панели, привлек внимание. Мое сердце немного взволновалось от предвкушения, что эта записка может быть от того, от кого я ее жду. И я оказалась права.

– Веня, надеюсь, ты не рассердишься, если я буду так тебя называть. Я бы хотел поговорить с тобой о нас. Извини, что не сообщил тебе это лично. Так что, если ты не против, то встретимся сегодня в моей каюте в 18.00, – так значилось на бумажке.

Улыбка не сходила с моего лица все утро, я все думала о предстоящей встрече. И отчасти была рада, что Сохин не видел меня такой, очень впечатленной и взбудораженной, из-за его предложения. Но все же, отставив все чувства на второй план, я погрузилась в работу, ведь через 72 часа наш отряд, состоящий из пяти российских космонавтов, должен был стартовать на МКС-2 для начала нашего космического путешествия.

– Прошу собрание считать открытым! – произнесла я, влетая в командный отсек. Все члены моего экипажа и еще пятеро тех, кто помогал нам со всеми приготовлениями, поприветствовали меня и направились к столу, где была представлена объемная модель МКС-1, МКС-2, Земли, Солнца и предполагаемой планеты Глория.

– Итак, сейчас мы находимся здесь, – сказал Маслов и показал фигурки космических станций, аккуратно вырезанных из бумаги Крисом, американским астронавтом. – Через 27 часов мы впятером покидаем МКС-1 и переходим на МКС-2, пристыкованной к станции, на которой мы сейчас находимся. Далее проводим осмотр всех систем станции, после успешной проверки закрываем шлюз между МКС-1 и МКС-2. Таким образом, время пребывания на «Орле»² составит 45 часов. Из них 3,5 часа мы потратим на отстыковку и еще 4 часа на выведение МКС-2 на курс. То есть 37,5 часов у нас есть на проверку всего, обустройство и сон.

– Спасибо, Алексей Дмитриевич, за такой подробный отчет о старте корабля. Теперь перейдем к следующему – сам полет. Передаю слово бортинженерам Максиму Васильевичу и Михаилу Валерьевичу, – проговорила я, встретившись взглядом с Мишей, и чуть улыбнулась.

Космонавт почти незаметно улыбнулся мне в ответ и начал:

– Спасибо, Венера Александровна. Мы с Максимом будем на протяжении всего нашего пребывания в космосе следить за внутренними и внешними системами корабля, оперативно исправлять ошибки в случае какой-либо неисправности. Также на мне будет лежать ответственность за передачу информации в ЦУП, и так как мы полетим почти без связи с Землей, то мне придется постоянно контролировать передатчик сообщений и частоты, чтобы не потерять контакт с «МАИКом».

– Я присоединяюсь к словам своего коллеги, – подхватил Троцкий. – Я же буду обслуживать системы жизнеобеспечения «Орла». По поводу продовольствия, все загружено на борт и проверено лично мной.

– Отлично, Майа? – Я вопросительно посмотрела на нашего врача.

– Да, я врач на МКС-2, поэтому я собираюсь следить за вашим самочувствием на протяжении всего полета. Лекарства и медицинские приборы были доставлены вместе с продуктами. Венера Александровна, можете не сомневаться во мне, – дрожащим голосом проговорила девушка, потупившись.

– Хорошо, ваши доклады приняты. Теперь самая важная часть, которую мы много раз обсуждали. Глория и вход в зеркальную вселенную. Вот Земля, – указала я на нашу импровизированную карту. – Точно напротив нее на земной орбите находится предполагаемая планета-двойник, ровно в точке Лагранжа – L3. Еще на Земле мы засекли с помощью детектора гравитационных волн небольшое уплотнение рядом с местом возможной Глории, поэтому на ракете-носителе «Celeritas»³, зафиксированной на МКС-2, мы, используя тахионную энергию, попробуем пройти через границу двух миров. Если корабль попадает в зеркальную вселенную, то осматриваемся там и возвращаемся тем же путем в родную вселенную. Сама ракета оснащена всеми возможными приборами для управляемого пилотирования, а регулятор тахионной энергии устроен по типу тумблера. Когда же датчики на «Воробье» сообщат нам, что проход совершается, нам нужно будет следить за показателями, так как при входе в зеркальную вселенную они, по предсказанию наших ученых, начнут стабилизироваться, поэтому мы просто прекратим подачу энергии, и корабль начнет замедление. Если попасть «через зеркало» у нас не получится, то мы возвращаемся обратно на Землю. Таким образом часть нашей миссии будет выполнена. Что ж, думаю, мы закончили. Удачи нам.

Я подняла голову. Передо мной стояли самые храбрые жители Земли, которых я знала. Сохин вытянул вперед свою руку и произнес: «Удачи». Майа положила свою сверху и повторила. Максим и Алексей Дмитриевич тоже. Они смотрели на меня, ведь я их капитан и от меня зависит все будущее путешествие. Я аккуратно вытянула свою руку и улыбнулась каждому. Вот она – моя команда. Мы справимся, ребята.

После последнего совещания на МКС-1 все разлетелись по своим делам. До встречи с Михаилом у меня оставалось еще 3 часа, поэтому я вся погрузилась в собирание своих немногочисленных вещей. Разная документация и прочие бумажки, одежда для нахождения внутри корабля, одна единственная книга, которая напоминала мне о доме, наш с братом портрет. Как же он там сейчас? Когда я улетала, его жена была еще беременной, но вот спустя 3 месяца у них должен был появиться замечательный малыш. Дима обещал назвать его в честь нашего отца, впрочем, Лиза не возражала. Она даже, наоборот, с радостью приняла идею ее супруга, потому что теперь благодаря изобретенным технологиям и открытиям папы мы можем совершать более долгие полеты, чем десятилетия назад.

Я посмотрела на часы. Остается 1,5 часа на переправку моего добра на МКС-2. Не очень много, судя по тому, как медленно я его собирала, поэтому я направилась в свою новую каюту уже в «Орле».

«Celeritas» – очень компактный корабль, но, к сожалению или к счастью, там помещаются только двое. Конечно, я обязательно там лечу, потому что несу ответственность за ребят, ведь даже попытка пройти через барьер в зеркальную вселенную очень рискованная. Даже если что-то случится с ним, и мы, находящиеся внутри, не сможем выбраться или погибнем, то МКС-2 спокойно завершит свой полет без потрясений. «Орел» очень прочный, и я не сомневаюсь, что с ним может пойти что-нибудь не так. Но тогда напрашивается вопрос: кто будет вторым пилотом в «Воробье»? Сначала я подумала про Маслова. Он самый взрослый и опытный космонавт из нашего экипажа. Ему 45 лет, на Земле он считался самым перспективным космонавтом и замечательным летчиком-испытателем. Кроме того, Алексей Дмитриевич был знаком с моим отцом и даже работал с ним, раскрывая секрет зеркальной вселенной. Конечно, мы много раз обсуждали зеркальную материю, то, как она может повлиять на нас, пришедших по другую сторону зеркала. Но я переживаю за его состояние, когда «Celeritas» ускорится, ведь нам нужно будет двигаться на скорости большей скорости света, и не понятно, как поведет себя организм человека старше нас по возрасту. Майа и Сохин не смогут принять участие в полете, так как на борту МКС-2 врач и связной «в единственном экземпляре», как говорила наша учительница физики, поэтому другая возможная кандидатура – Максим. У него есть небольшой опыт в пилотировании, он разбирается в механике, вообщем, неплохой помощник. Да и он помоложе Маслова, всего 32 года, значит, и нагрузку на организм он сможет перенести легче, чем Алексей.

Пролетая очередной поворот уже на МКС-1, я так углубилась в свои мысли, что не заметила Михаила, резко появившегося из-за стены. Не успев ничего понять при столкновении, мы разлетелись по разные стороны, причем я даже умудрилась один раз перекувыркнуться. Вдруг бортинженер засмеялся:

– Ты даже в космосе по сторонам не смотришь!

– Я, между прочим, планирую наш будущий полет, – ответила я ему, возвращаясь в нормальное положение. – На Земле меня этим попрекал, еще тут. Хватит хохотать, ты сам-то не очень был заинтересован, кто находится за поворотом.

– Хорошо, сдаюсь, – поднял он руки, признав свое поражение. – Время 18.05, ты зайдешь ко мне?

И Сохин заинтересованно взглянул на меня, ожидая ответной реакции. А я подумала, что же мне терять, может, мы в последний раз вот так поговорим наедине, может, все пойдет не по плану с «Воробьем».

– Хорошо, только у нас есть всего полчаса, а потом мы перебираемся на МКС-2.

И мы полетели по коридорам космической станции.

– Так что же ты хотел со мной обсудить? – равнодушно проговорила я, залетая в его каюту и устремляясь к иллюминатору. На самом деле, мне было безумно волнительно, что он сейчас скажет, но чтобы не терять лицо (мне это показалось очень разумным), я продолжала молчать.

– О тебе, обо мне, о нас, – произнес он, и я кожей почувствовала его взгляд.

– Ты мне нравишься. Очень, – начал Сохин, после непродолжительной паузы. – Да, сначала, когда вы с братом остались одни, я вас поддерживал, как мог. Признаю, ты была для меня как сестра. Но потом, после поступления в МГУ на один факультет, позже на курсы космонавтов, в Космическую Академию, наконец, в «МАИК» я понял, что ты для меня больше, чем просто друг. К тому же, когда ты вступилась за меня из-за моих неправильных расчетов координат двух спутников, из-за чего они чуть не столкнулись, я осознал, что мы могли бы быть вместе, но я не мог перебороть себя. Перебороть свое смущение и узнать, что ты чувствуешь. А сейчас, когда мы летим в такое путешествие, к тому же ведь именно ты будешь возглавлять полет на «Celeritas». Да, я догадался, что без тебя проход в зеркальную вселенную не состоится, – остановил он меня после моего удивленного вздоха. – Я знаю, что это для тебя очень важно, поэтому ничего не говорил, но это не значит, что я не переживаю и не боюсь за тебя, поэтому я хочу спросить, станешь ли ты моей женой.

После этих слов мне показалось, что время остановилось. Что он сейчас сказал? Стать его женой?

– Я согласна, – прошептала я.

Его глаза радостно заблестели, такая родная и милая улыбка растянулась на его лице. Он оттолкнулся от небольшого шкафа, рядом с которым он находился, и завертел меня в танце. В этот момент нам никого другого не нужно было. Только он и я, что может быть лучше.

Спустя 38 часов после объявления меня женой Михаила Валерьевича и 37,5 часов после выхода с МКС-1, мы пятеро счастливчиков сидели пристегнутыми к своим креслам на борту «Орла». Мне необходимо было снова отодвинуть все эмоции на второй план, но кто же знал, что это будет так сложно сделать, поэтому я отслеживала данные по системам корабля и внутренне успокаивалась, ведь впереди путешествие, которое наверняка и бесповоротно изменит наши жизни.

– Венера Александровна, все показатели в норме, мы можем начинать отстыковку, – произнес Алексей Дмитриевич, кладя руку на рычаг управления.

Я в последний раз посмотрела на сосредоточенные лица своего экипажа и устремила взгляд в беспросветное космическое пространство.

– Поехали.

…

Темнота. Пугающая и одновременно такая манящая темнота. Порой я чувствую себя елочной игрушкой, которую подвесили когда-то давно и забыли. Да, наверно, это самое правильное описание моего состояния. Мы как будто стоим на месте, изо дня в день делаем одно и то же. Те же разговоры. Никакого движения.

– Можно к тебе? – услышала я позади себя. Это Миша постучал по косяку проема.

– Да, конечно, – грустно улыбнулась я ему.

– Опять углубилась в свои мысли? – он как обычно подлетел и обнял меня за талию. – Хочешь поговорить об этом?

– Нет, черт возьми, не хочу! Или да? Я не знаю, все очень запутанно, – я высвободилась из его объятий. – Сегодня мы прибываем на нужную нам точку, а я понятия не имею, сможем ли попасть в зеркальную вселенную, выйти из нее. Может, мы вообще застрянем, или улетим так далеко, что заблудимся и, в конце концов, погибнем!

– Веня, во-первых, капитану космического корабля не престало срываться перед кем-то из его экипажа. Во-вторых, я верю и тебе, и в тебя. Я знаю, что ты храбрая, что ты найдешь выход из любой ситуации…

– Да, откуда ты это знаешь?! – воскликнула я, резко взмахнув руками.

– Милая моя, из своего сердца. Все очень просто: я тебя люблю. А когда человек испытывает такие чувства, он становится другим. Он начинает слушать и слышать, узнавать все привычки и начинать понимать сокровенную часть души, поэтому я знаю, что у тебя все получится, что бы ты ни задумала.

Сохин снова медленно притянул меня к себе, внимательно следя за моими движениями, чтобы я снова не взбунтовалась. Но в этот раз я позволила Михаилу помочь мне почувствовать себя в безопасности. Он аккуратно убрал отросшую челку мне за ухо и поцеловал в лоб. О чем я могла еще мечтать в космосе? Теплые прикосновения родного человека, тихие слова поддержки и его улыбка.

– Эй, Веня, плакать в невесомости лучше не надо, а то твоя несчастная слезинка сломает корабль. Как же тогда мы поженимся с тобой? – И он заглянул мне в глаза своими веселыми, темно-карими.

– Я недавно перечитывала письмо отца и нашла одну интересную вещь, которую раньше не хотела замечать. Показать тебе? – после его утвердительного ответа я подлетела к шкафу, стоящему неподалеку, и вытащила небольшой светло-голубой конверт.

– Все в нашем мире бесконечно, – начала я. – Вселенная, пространство, числа, любовь. Но разве мы считаем эти вещи бесконечными? Сомневаюсь. Мы, простые, обычные люди, все округляем для простоты. Мне кажется, это грустно. Никто не хочет решать сложные задачи. Согласитесь, никто не хочет разрешать не то чтобы чужие, но даже свои проблемы. Проще о них забыть, отодвинуть и больше не вспоминать. Поэтому призываю вас, Веня и Дима, не выбирайте легкие пути, следуйте за трудностями. Только так вы сможете по-настоящему понять, что вы за человек, найти в себе то, что еще не видели, воплотить в жизнь свои желания и мечтания. Но иногда нам не суждено чего-то достичь. Вот, например, как я. Я не полетел в космос, не доказал свою теорию, однако я обрел нечто большее. Вас, мои дорогие дети. Если бы вы знали, как сильно я вас люблю! До бесконечности! Веня и Дима, идите вперед, не жалейте о сделанном. Конечно, иногда вы будете чувствовать, что у вас не хватает сил, но в этом случае, оглянитесь вокруг, загляните в глаза, что стали для вас родными. И продолжайте свой путь!

Я улыбнулась Мише. «А ведь папа знал, что так и будет», – пронеслось у меня в мыслях. Что и говорить, Звездный Александр Евгеньевич был мудрым человеком. Наверняка он догадывался, что я стану космонавтом, и от этого мне стало теплее на душе. Впервые за много лет я поймала лучик надежды и веры. Все будет отлично, теперь я это знала.

Следующие несколько часов мы провели с Михаилом Валерьевичем, обсуждая нашу будущую свадебную церемонию. Он предлагал какие-то забавные идеи, например, подъехать к месту регистрации на мотоциклах или же выпрыгнуть из самолета с парашютом и вместе приземлиться около дверей ЗАГСа. Мы хохотали до изнеможения, только изредка у меня получалось разглядеть скрытое беспокойство в глазах бортинженера. Неудивительно, ведь через 3 часа мы прибудем на точку, где мы с Максимом на «Celeritas» попробуем прорвать «брешь» в зеркальную вселенную. Да, я все-таки предложила Троцкому составить мне компанию в этом опасном полете. Так что нам обоим остается надеяться, что все пройдет гладко, что мы сможем разогнаться до нужной скорости и затормозить и для удачного окончания эксперимента вернуться обратно к нашим любимым.

Совсем недавно, наверно месяц назад, я стала замечать, как Макс и Майа немного изменились: стали меньше друг над другом подсмеиваться и больше проводить свободное время вместе. А однажды я, пролетая мимо каюты Чеховой после тренировки, услышала, как наш специалист по внутренним системам «Орла» декламирует стихотворение Пушкина «Я помню чудное мгновенье…». Я, невольно заслушавшись, случайно заглянула к ним: ее темные глаза так и сверкали, а от напускной смелости у Максима Васильевича не осталось и следа, вместо этого я разглядела другую его сторону – нежную и трепетную. Конечно, я очень хотела, чтобы ребята нашли общий язык, а то постоянные ссоры, особенно, когда мы все находимся вместе, стали надоедать. Но то, что предстало у меня перед глазами, я с радостью приняла: это ведь замечательно, когда человек находит свою вторую половинку.

Вот и сейчас, находясь в объятьях Михаила, я испытывала чувство защищенности. Как жаль, что такие минуты очень быстро пролетают. «А ведь до нашего старта осталось всего 40 минут», – с легкой грустью подумала я, снова окунаясь в эти глубокие и любящие глаза.

– Я обещаю, что буду следить за показателями на твоем корабле, пока вы не исчезнете с радаров, – тихо проговорил он, зарываясь носом в волосы и крепко обнимая меня в последний раз.

Все дальнейшие действия происходили очень быстро благодаря слаженной работе команды: Маслов проверил системы «Воробья», Чехова – наше с Максом давление и сердцебиение, а Сохин – связь между «МКС-2» и «Celeritas».

– Удачи вам, командир и Максим Васильевич! Мы всем экипажем желаем вам успешного полета, – заговорил голосом Михаила передатчик сообщений по той частоте, которую он установил специально между нашими кораблями. А потом произнес очень тихо, – пожалуйста, Веня, возвращайся. Ты для меня все.

– Хорошо, мы постараемся, – ответила я, заметив мельком, как округлились глаза, сидящего рядом со мной космонавта.

– Да, спасибо, ребят. Сохин, я доставлю Венеру Александровну в целости и сохранности, обещаю тебе! – с задором сказал Троцкий в микрофон и потом обернулся ко мне.

– Так значит, капитан, Вы с Михаилом теперь вместе? Уж не думал, что у него хватит духу… – затараторил он, но я постаралась его прервать.

– Да, и давай без лишних разговоров.

– Ничего себе! Я просто поверить не могу, – его сарказм просто как рукой снесло. – Тогда я Вам желаю долгой и счастливой совместной жизни.

– Спасибо, я тоже на это надеюсь, – с улыбкой произнесла я, укладывая руки на штурвал.

После недолгой паузы, видимо Макс осмысливал всю информацию, он воскликнул:

– Ха, неужели он сделал Вам предложение?

– Так, Максим Васильевич, прекратите задавать бестактные вопросы и давайте отстыковывать «Воробья». Нет, я сказала, – заметив, как он снова открыл рот, чтобы о чем-то узнать или же, наоборот, высказать свое мнение, я с укором посмотрела на него. – Прошу подчиниться приказу и немедленно начать отстыковку.

– Есть, командир! – ответил он. И потом спустя несколько минут, когда мы вывели судно на стартовую позицию, Троцкий с веселыми икорками во взгляде произнес: «Я рад за вас. Вы оба заслуживаете счастья».

Честно говоря, я совсем не ожидала услышать таких слов от бортинженера. Ни намека на шутку. Вот он. Настоящий. А не скрывающийся за едкими замечаниями человек. Моя благодарная улыбка донесла ему намного больше, чем просто слова, которые бы я ему адресовала.

– Открываю доступ к тахионной энергии, – сообщила свои действия находящимся на борту МКС-2. – Троцкий, двигатели на полную! Удачи нам!

Меня резко дернуло назад. Все тело наполнилось такой тяжестью, что на какое-то мгновенье мне показалось, что у меня отваливаются ноги, руки, голова. Все, окружавшее нас, завертелось, как волчок, из-за чего мне пришлось буквально заставлять себя не закрывать глаза, а следить за приборами на панели, чтобы в нужный момент повернуть тумблер на место и затормозить. Секунды казались мне вечностью. Да, я не ожидала, что будет так трудно оставаться на грани сознания. Цифры различных показателей этого маленького корабля скакали передо мной, словно дразня и смеясь, что я не могу их прочитать. Понемногу меня охватывала паника, от того, что я просто не знала, что делать. А когда мой взгляд упал на данные по гравитационным показателям, то я вовсе в ужасе застыла. Такого скачка напряженности гравитационного поля, я никогда не видела. «Все, как и предсказывали астрофизики», – пронеслось у меня в голове. Теперь нужно неотрывно следить за данными счетчика, чтобы выйти из бреши на другой стороне в нужной точке. Я вспомнила, что говорили мне ученые с Земли:

– На основании наших расчетов, вы пробудете в созданной вами бреши ровно 5 секунд. На 3,5 секунде детектор гравитационных волн засечет почти незаметное уменьшение гравитации, именно в этот момент Вам, Венера Александровна, придется отключить поток тахионной энергии. Сам корабль начнет торможение, но по инерции должен точно прибыть в просчитанные нами координаты. От Вас после поворота тумблера ничего не зависит, дайте кораблю самому завершить движение. И как только Вы попадете по другую сторону зеркала, то вы должны обязательно принять управление «Воробьем» и остановить его, потому что мы не знаем, чего достигли люди на Глории. Другими словами вы можете элементарно столкнуться с какой-нибудь станцией на другой стороне.

С начала нашего скоростного движения прошло 3,15 секунды.

Я неустанно следила за секундомером.

3,35 секунды.

Я сжала челюсть, потому что нас начало трясти.

3,5 секунды.

Число на детекторе качнулось в меньшую сторону. Я резко повернула рычаг в сторону выключения подачи энергии. И в этот момент меня и Максима дернуло так, что мы резко ударились головами в шлемах о кресло. Это было ужасно. Но, мне показалось, что что-то изменилось. Или это уже сознание сыграло со мной такую злую шутку? Я не знала. Только лишь ждала, когда все это закончится. Неожиданно нас ослепила такая яркая вспышка, что я вскрикнула и закрыла глаза.

Все стихло. Чувствовалось, что меня оглушили. До моих ушей не долетало ни звука. Мысль о том, что нужно остановить «Воробья», пробудила мой мозг от шока и потрясения.

– Принимаю управление, – проговорила я в микрофон, сообщая об этом Троцкому. Он в ответ лишь тихо произнес: «Хорошо».

Кое-как мои глаза привыкли к темноте космоса. Другой стороны космоса. Пока я осуществляла торможение «Celeritas», Максим Васильевич проводил диагностику всех систем. Мы не разговаривали, так сильно устали. Конечно, нас готовили к перегрузкам, к тому, что мы не сможем даже поспать и восстановить силы в зеркальной вселенной, но мы – все-таки люди, которым не чужды страх, усталость, волнение, поэтому, чтобы не расслабиться и не забыться на орбите Глории, Максим и я принялись рассматривать планету-двойник.

Во-первых, мне сразу бросилось в глаза, что пространство вокруг тела чистое, без намека на пребывание человека в космосе. Нам еще на Земле рассказывали: зеркальная вселенная – отчасти отражение нашей вселенной, но путь, по которому пойдет развитие человечества, может отличаться от земного. И вот сейчас передо мной планета, очень похожая на родную: вроде бы наблюдается атмосфера, такая прозрачная, так сильно непохожая на нашу, отравленную газами, веществами, присутствует то же расположение материков, есть Луна – или Противолуна, если уж выражаться терминами, но совершенно нет космических станций или хотя бы спутников.

Во-вторых, из-за того, что мы зафиксировались на неосвещенной стороне планеты, то я могла наблюдать только темные куски суши и еще темней участки океанов и морей.

– Что же это такое? – озвучил вслух мои мысли тоже пораженный видом Троцкий.

– Я не знаю, видимо люди здесь идут не по тому пути, как развивались мы. Если они вообще существовали на Глории.

На самом деле, мне стало страшно. Нет, не из-за того, что мы тут одни, хотя, конечно, это немного меня волновало. А из-за необъяснимости всего. Безусловно наши ученые-астрофизики, биологи и остальные сойдут с ума, думая только о различных экспериментах и о возможной колонизации Противоземли. Но смогут ли они прочувствовать все бушующие внутри нас эмоции? Страх, отчаяние, грусть? Увиденная другая Земля еще надолго останется унас в памяти, и вряд ли мы сможем когда-нибудь забыть о ней.

– Я совсем не думал, что мы станем свидетелями такого, – произнес Максим, взяв в руки небольшой дисплей, чтобы сфотографировать планету-двойник.

– Согласна с тобой. Я ожидала увидеть, наоборот, очень развитую цивилизацию. Огромные космические станции, новые корабли или что-то в этом роде, – ответила я на замечание бортинженера. – Снимки готовы?

– Да, Венера Александровна, все есть. Черт возьми, если наш обратный полет пройдет нормально и без потрясений, я женюсь на Майе! – воскликнул он, убирая блокнот, в котором мы делали записи показателей зеркальной вселенной.

– Давно пора, – улыбка появилась на моем лице.

Троцкий ухмыльнулся и отрапортовал:

– «Celeritas» в нужной точке, капитан!

В последний раз оглядев планету Глория, такую пустую, странную и пугающую, я положила руку на тумблер для подачи тахионной энергии и произнесла:

– Летим домой.

Примечания

1

«МАИК» – «Международное агентство по исследованию космоса», основанное в связи с сотрудничеством некоторых стран (России, США, Германии, Великобритании и других).

(обратно)

2

«Орел» – неофициальное название МКС-2. Экипаж под командованием Звездной В. А. придумал такое наименование кораблю из-за специфической формы его строения, напоминающей огромную птицу.

(обратно)

3

«Celeritas» – с лат. «скорость» – ракета-носитель, разработанная российскими и американскими конструкторами. Экипаж дал ему менее пафосное название – «Воробей». Прототипом данного аппарата служил макет, собранный отцом Звездной В.А.

(обратно)

Оглавление

*** Примечания ***