Багаж императора. Книга третья. Янтарная табакерка [Владимир Дмитриевич Нестерцов] (fb2) читать онлайн

Глава

I

Не успел мир успокоиться от прошедших потрясений, связанных с первой мировой войной, как над Европой снова стали сгущаться тучи. Опять назревали события, грозящие в любую минуту перечеркнуть мирную жизнь миллионов людей и вновь загнать их в пучину бедствий и лишений. Германия, недовольная своим положением, требовала вернуть себе то, что она потеряла в ходе военного поражения. Лидеры немецкого национал-социализма, пользуясь вечными противоречиями среди европейских стран, отбирали у них одну позицию за другой, завоевывая своей социальной политикой доверие народа. На мировую арену выходила совершенно новая идеология – идеология, основанная на национальном неравенстве, идеология, замешанная на мистике и оккультизме. Поразительным было то, что она быстро завоевывала лидирующие позиции, привлекая на свою сторону миллионы немцев. Большую роль в этом процессе сыграло созданное в 1935 году общество «Анненербе», что в переводе звучит как «наследие предков». В своих лабораториях именно оно разрабатывало не только новейшие системы оружия, но и отрабатывало достаточно эффективные способы и средства оккультного влияния на массы. В Советском Союзе также шли исследования в данном направлении. Этими вопросами занималось НКВД под руководством Глеба Бокия и Якова Блюмкина. Был создан специальный 8-й технический спецотдел, в задачу которого входило изучение и апробация оккультных методов. Этот отдел стал основой для создания мистико-магической организации «Единое трудовое братство», получившей покровительство видного большевика Бухарина. Так же, как и в Германии, здесь разрабатывались различные средства влияния на человеческий организм – от изучения шаманства до поисков контактов с различными древними народами и выявления артефактов, способных влиять на ход истории и дать человеку бессмертие. При этом каждая из сторон пыталась выявить у другой, на какой стадии исследований она находится, что нового появилось в этой сфере и как оно действует на данный момент. Поэтому секреты этих исследований охранялись не только на физическом, но и на ментальном уровнях. В посольствах Германии и СССР находились специальные сотрудники, которые мысленно, на уровне подсознания пытались проникнуть в тайны исследовательских центров или в сознание руководителей и сотрудников лабораторий, чтобы выведать хотя бы что-нибудь из достигнутых результатов. Более того, засылались специальные агенты с целью внедриться в структуры этих исследовательских центров и выявить степень их возможностей. А возможности по мере продвижения исследований открывались практически неограниченные.

На одном из совещаний в рейхсканцелярии Гитлер поставил задачу найти и доставить в Берлин самые судьбоносные мировые артефакты – копье судьбы, чашу Грааля и янтарный кабинет. При этом янтарный кабинет, который был «незаконно» вывезен в Россию, рассматривался как национальное достояние немецкого народа. Но никто не предупредил фюрера о том, какими свойствами обладает этот шедевр и с какой целью он создавался. Да и сделать это, собственно говоря, было некому. И люди, и события, связанные с этим, растворились во мгле веков. Однако остались кое – какие документальные свидетельства об этом, которые позволили специалистам «Анненербе» интуитивно уловить отдельные сакральные свойства янтарного кабинета и начать работу по его активизации.

Рейхсфюреру Гиммлеру как куратору этой организации был подан рапорт, в котором наряду с исторической справкой о создании янтарной комнаты говорилось следующее: «Янтарный кабинет является единственным в мире уникальным шедевром, созданным гением немецкого народа из живого камня. Он впитал в себя энергию солнца и ветра, ту энергетику, которой обладали обустраивающиеся на этой земле протоарийцы. Поэтому он является носителем немецкого духа и обладает рядом уникальных свойств, среди которых можно выделить способность притягивать в зону своего влияния всех тех, в ком бьется сердце настоящего арийца, придавая им определенные качества, настраивая их на бескорыстное служение Германскому государству. Эти характеристики кабинет приобрел на основе ритуалов, проведенных его создателями, в результате чего он и стал уникальным самостоятельным живым организмом, способным активно влиять на окружающее его пространство. Это можно наглядно проследить, анализируя те исторические события, которые произошли за период от создания данного шедевра по настоящее время. Спецификой кабинета является цикличность его работы в пространство, которая делится на время его настройки и излучения и время подзарядки. Однако этот процесс был прерван в силу ряда причин, которые привели к нулевой работе янтарного кабинета, и сейчас он практически не выполняет своих основных функций, которые могут существенно помочь в решении многих задач, связанных с укреплением германского духа. В связи с этим предлагается:

Провести тайное обследование янтарного кабинета на предмет восстановления его работоспособности;

Используя новейшие методы оккультных наук, восстановить его функционирование и зарядить в соответствии с теми задачами, которые будут поставлены Вами;

Начать активную работу по использованию свойств янтарного кабинета в практических действиях и политике;

Продолжить изучение янтарного камня и его влияния на человека, как в сакральном, так и физическом плане.

Начать изготовление из янтарного камня небольших уникальных изделий, предназначенных для подарков политическим деятелям иностранных государств, и заряжать их соответствующим образом с тем, чтобы влиять на формирование взглядов и программирование действий этих политиков по отношению к Германии в нужном нам направлении.

Проведенные действия будут способствовать успешному проведению внешней политики Рейха и положительному решению поставленных задач».

Гиммлер в левом углу рапорта наложил резолюцию: «Учитывая важность вопроса, начать практическую реализацию изложенных здесь предложений, для чего создать новый отдел». И такой отдел был создан. Он получил название «Исследовательский отдел оккультных наук». Местом его расположения стал г. Берлин-Далеме, Пюклен-штрассе, 16.

Копия этого рапорта оказалась у английской разведки. К его изучению был привлечен Эдвард Боунд, который в один из серых лондонских дней и посетил меня в моей обители. Приехал он на сером «Остине», в бежевом пальто, надвинутой на глаза шляпе и с неизменной бутылкой виски в кармане. Уютно устроившись в кресле возле камина, он закурил сигару и потребовал стакан, демонстративно поставив бутылку на стол. Я, не выдавая своего удивления его необычной манерой поведения, быстро организовал требуемое и уселся рядом в ожидании объяснений. Он, попыхивая сигарой, молча разлил виски и, подняв стакан, провозгласил: «За ностальгию!». Затем выпил и, крякнув, поставил стакан рядом с бутылкой. Я молча держал свой в руке и ждал объяснений.

–А чего тут непонятного? – ответил он на мой немой вопрос. – Ностальгия по России, ностальгия по янтарному кабинету и по тому, что связано с нашей прошлой жизнью там. На вот, изучай, – и он вытащил из внутреннего кармана пиджака несколько листов бумаги и передал их мне.

Вот таким образом я ознакомился с рапортом доктора Вальтера Вюста, руководителя «Анненербе». Внимательно прочитав все, я спросил Эдварда:

– И что это значит?

– А то, что мое руководство просит тебя оказать содействие в изучении и дальнейшей работе по этому вопросу, – ответил он.

– А зачем мне это надо? Я ведь занимался этим вопросом, ты сам знаешь в связи с чем. А теперь все потеряло смысл.

– Но ведь человечество осталось! – воскликнул он. – И кто ему поможет, если не мы с тобой! Вот сейчас они реанимируют этот кабинет, зарядят его, а затем может даже и объединят свои усилия – и что тогда? Катастрофа! Все улетит неизвестно куда?

– Да, пусть летит! Что эти, что те одним миром мазаны. Туда им и дорога.

–Да я не об этом,– ответил Эдвард. – Я о простых людях, которые пострадают в первую очередь, если мы им не поможем.

– Ладно, – ответил я, уже приняв положительное решение. Что они хотят от меня?

– Только то, чтобы ты принял участие в операции по нейтрализации или по переориентации этой янтарной комнаты. Чтобы ты контролировал те действия, которые будут проводиться немецкими специалистами в этом направлении. Тебе будет оказана всяческая поддержка.

– Поддержка – это хорошо, но кроме поддержки нужно еще и много чего такого, которое не вписывается в общепринятые рамки. Да ты сам это знаешь, – ответил я Эдварду.

–Да уж, испытал на своей шкуре, – ответил он.

–Вот поэтому мне нужен разговор с вашим руководством на эту тему.

–Я об этом и сам хотел просить тебя, поскольку уполномочен, в случае твоего согласия, пригласить на беседу с моим начальником, на которой и обговорим все детали.

И мы с Эдвардом, даже не допив виски, забрались в его «Остин» и двинулись в сторону одного из центральных ресторанов Лондона, где меня ждал представитель английской разведки МИ-5, которая, кстати, финансировалась непосредственно королевским домом. Минут через тридцать мы добрались в район Ковент-Гарден, где находился известный ресторан Roles. Честно говоря, я не был здесь ни разу и, войдя вслед за Эдвардом в зал, был ошеломлен его интерьером. Он походил на старинный английский замок. На стенах везде были развешаны старинные гравюры и картины, оленьи рога, а по бокам стояли скульптуры, создавая непревзойденный колорит. Все это было преподнесено посетителю в желтовато – бежевых тонах, контраст которых подчеркивали белоснежные скатерти и накрахмаленные салфетки, чинно стоящие на столах. Посетителей почти не было, и мы, быстро раздевшись, подошли к столику, за которым, уютно попыхивая трубкой, разместился седовласый джентльмен. Завидя нас, он привстал и, пожав руки, представился: « Мистер Гремхем». Пригласив нас присесть, он внимательно стал рассматривать меня, ничуть не стесняясь своей бестактности. Затем, словно получив какое-то удовлетворение, молча кивнул головой и предложил нам заказать блюда на свой вкус. При этом он ненавязчиво порекомендовал заказать виндзорский суп, а также куропатку с орехами и курагой, что мы и сделали, доверившись его вкусу. Сам же он попросил себе хороший кусок королевской оленины и пиво. Отложив в сторону трубку, мистер Гремхем обратился ко мне:

– Мы очень признательны вам, мистер Потемкин, за то, что вы согласились встретиться с нами. Я примерно и представлял вас таким, какой вы есть. Мы до сих пор находимся под впечатлением той работы, которую вы провели совместно с мистером Эдвардом. Сначала мы думали, что изложенное в его рапорте имеет определенную долю вымысла, но последние события в Германии, о которых мы узнали, заставляют нас пересмотреть эту точку зрения. Очевидно, в этом сюжете имеется то, чего мы не знаем и, честно говоря, не понимаем. А это уже плохо. Плохо, когда не понимаешь, тогда и не знаешь, как действовать. В связи с этим мы просили бы вас оказать нам помощь в прояснении сложившейся ситуации и контроле за всеми действиями, которые будут проводиться в данном направлении. Вы у нас единственный специалист, который знает эту проблему изнутри и представляет, как влиять на ситуацию. Мы готовы оказать вам всяческое содействие и снова передаем в ваше распоряжение мистера Боунда, а также все те ресурсы, которыми мы располагаем и в Германии, и в России. В случае вашего согласия, на ваше имя будет открыт счет в банке, куда будут перечисляться средства, необходимые для ваших расходов.

Он закончил свою речь в тот момент, когда официант принес наш заказ и стал ловко расставлять тарелки на столе. Это дало мне время поближе изучить моего собеседника и подумать над его предложением. В принципе я давно уже принял решение о необходимости продолжения борьбы, тем более, что этот вопрос стал сегодня приобретать совершенно другое звучание.

– Что ж, я согласен. К тому же, имея такого партнера, как мистер Боунд, я думаю, мы справимся с решением тех задач, которые ставятся перед нами.

– Вот и чудесно, – ответил мистер Гремхем. –Мы очень рассчитываем на ваш опыт и знания. А теперь я предлагаю попробовать эти восхитительные блюда истинно английской кухни, а остальные детали вы обсудите с мистером Эдвардом.

И мы принялись за еду. Суп, конечно, не произвел на меня особого впечатления, а вот куропатка была само совершенство вкуса. Она просто таяла во рту. За едой мы вели светскую беседу, оставив в стороне деловые вопросы. Наконец мистер Гремхем, допив второй стакан пива, откланялся, и мы с Эдвардом остались вдвоем. Расспросив его о здоровье супруги и сына, я предложил закончить ужин и отправиться по домам. Как оказалось, за ужин уже было заплачено, и нам осталось только забрать пальто и погрузиться в автомобиль. Мой напарник высадил меня у крыльца моего дома и, тепло распрощавшись, я отправился к себе. Войдя в дом, я прошел в зал и, опустившись в кресло, стоящее возле еще теплого камина, попытался прикинуть план действий по решению поставленной передо мною задачи. А она была очень непроста. Мне следовало найти пути подхода к одной из самых секретных организаций рейха, куда принимали только тех, кто мог доказать свое арийское происхождение до седьмого колена. Необходимо было искать и прямые и косвенные пути, потому что, как показывала практика, прямой путь не всегда ведет к успеху. Ребята, оставшиеся в России, регулярно информировали меня о сложившейся там ситуации через открытки, которые поступали ко мне через третьи страны. Кроме того, Эдвард подбрасывал мне кое-какую информацию о положении в стране и взаимоотношениях в ее руководстве. Данная ситуация свидетельствовала о том, что в стране раскручивался маховик репрессий, который, по большому счету, был запущен после вооруженного переворота и убийства царской семьи. Какую роль сыграла в этом янтарная комната, трудно было понять. Однако налицо были попытки Советской власти наладить прерванные ранее отношения с Германией. Следует также выяснить, что предпримут немецкие специалисты в отношении янтарного кабинета: будут пытаться его активизировать или перенастроить на нужные им параметры. Возможно ли это и как они будут это делать? От этого многое зависело в решении тех проблем, которые были поставлены передо мною. Совсем недавно я стал обладателем одного секрета. Ротмистр, мой бывший начальник, пустивший корни в Финляндии, буквально недавно сообщил мне, что есть ключ, который может погасить негативную деятельность кабинета. Он был сделан еще во время его настройки. Планировалось, что если что-то пойдет не так, то этот ключ может убрать старую голограмму и очистить камень для новых записей. Он хранился в строжайшей тайне и представлял собой небольшую янтарную панель, которая накладывалась на центральную часть кабинета таким образом, чтобы перекрыть основной поток энергии, который шел с того места, где был расположен вензель императора. Эта янтарная панель была набрана на медной основе и закрывала собой главную часть панели, гася волновые потоки. Именно медь давала возможность получить новую структуру камня и изменить его свойства. Самое интересное заключалось в том, что этот ключ находился в багаже императора Николая II. Он в свое время был выкуплен у вдовы одного из создателей кабинета вместе с правилами его применения. Однако никто из царствующих особ не удосужился ознакомиться с этим раритетом, и ключ пролежал в запасниках как камень для поделок. И только ротмистр со своей педантичностью докопался до сути и пристроил его в багаж. Теперь он вместе со всеми другими предметами хранится в королевском замке. Как его использовать? И как его достать оттуда, не вызывая сомнений, – это был вопрос из вопросов. Но то, что это могло пригодиться, мне было понятно, как дважды два. Кроме этого мне теперь стало понятно, почему такая охота шла за этим багажом и за мною как ответственным за его доставку. Налицо была попытка завладеть этим ключом, или по меньшей мере, его уничтожить, так как он представлял серьезную угрозу для янтарной табакерки. Поразмыслив еще немного, я принял решение искать подходы к немецкому «Исследовательскому отделу оккультных наук» и уже через него контролировать ситуацию. Для этого мне нужен был человек, обладающий необходимыми знаниями в этой области, человек, на которого я мог бы положиться.

Перебирая в памяти возможные кандидатуры, я вспомнил о сыне милейшего человека, генерала царской армии, графа Александра Виленского. Он работал в Генштабе, в шифровальном отделе и владел 42 языками. Я часто обращался к нему за помощью по поводу расшифровки старинных манускриптов и всегда находил поддержку и понимание с его стороны. К несчастью, и его самого, и всю его семью, включая десятерых малолетних детей, пятилетнего сына гувернантки, без суда и следствия в 1920 году прямо в квартире расстреляли или красноармейцы, или бандиты. Уцелел только одиннадцатый – Сергей, сын Александра Виленского, который в это время гулял с няней в саду. Надо отдать дань мужеству этой женщины. Несмотря на свое горе, она не бросила Сергея, а пряталась вместе с ним у соседей, выжидая удобного момента. Затем, пробравшись в квартиру, забрала документы и по ним вывезла ребенка в Париж под видом своего сына. Узнав об этом, я оказал всяческое содействие им. Разыскал деда по отцовской линии, а затем и бабушку его матери, которая находилась в Америке. Это была уникальная женщина, славившаяся своими неординарными способностями и эрудицией. По происхождению она была Черногорской княгиней, владела несколькими иностранными языками, получив блестящее образование в Германии и во Франции. Поэтому неудивительно, что ее внук уже к пяти годам свободно разговаривал на 5 иностранных языках. Старинный род княгини с генами передавал своим потомкам способности ясновидения, хиромантии, целительства и гипноза, умение составлять гороскопы и наработанные уникальные родовые методики нетрадиционной медицины. Учась в престижной Миллеровской гимназии, мальчик с успехом осваивал и все те предметы, которые преподавала ему бабушка, составляя уже в семилетнем возрасте правдивые гороскопы своим товарищам и учителям. Кроме этого уделял внимание таким аристократическим видам спорта, как борьба, бокс, теннис, автогонки, хорошо играл на фортепиано и неплохо пел. Более того, в семнадцать лет он с отличием окончил авиационную школу в австрийском Инсбруке, что в дальнейшем ему очень помогло и практически спасло жизнь.

Когда встал вопрос о продолжении учебы, было принято решение остановить свой выбор на Германии, поскольку там училась его бабушка и хорошо знала многих видных ученых. Она дает Сереже рекомендательное письмо к профессору Иоханну Коху, и юноша поступает в 1933 году на медицинский факультет Берлинского университета. В этом же году в Берлине по приказу Гитлера открывается Биорадиологический институт, главной задачей которого становится подготовка врачей – биорадиологов для обслуживания элиты третьего рейха. И что интересно: Сергей поступает туда, пройдя тщательный отбор, будучи выбранным из 350 претендентов на звание студента. Их было всего 10 человек. Получилось так, что он учился в двух учебных заведениях одновременно. Эти сведения я получил из переписки с его бабушкой. Однако их было недостаточно, чтобы составить полное представление о том, кем стал Сережа сейчас. Нужны были дополнительные сведения и в первую очередь личная встреча с ним.

Для того, чтобы определить, что же из себя представляет этот новый институт, я через Эдварда запросил справку о нём. Дня через три он привез мне запечатанный пакет, в котором оказалась информация о Биорадиологическом институте. Расположившись возле камина, мы стали изучать ее, подчеркивая важные для нас моменты. Как оказалось, это был один из 50 закрытых институтов, которые были созданы в одно время по личному приказу фюрера, причем каждый из них имел свою строгую специализацию. Интересующий нас объект имел порядковый номер 25 и занимался проблемами биорадиологии и астрологии. Знаменательным был и тот факт, что принимали в данный институт не по рекомендации и не по результатам экзаменов, а только на основании личного гороскопа претендента, составленного специальной комиссией, состоящей из астрологов. Необычен был и перечень предметов, который изучали студенты. Они давали такой обширный запас знаний, что человек, овладевший ими, практически мог все. Это были и такие нетрадиционные дисциплины, как гипнология, шаманство, знахарство, иглотерапия, гомеопатия, и классические: психотерапия, психология, общая медицина, хирургия и восточная медицина. Также преподавались философия, политология и социология, анализировалось учение К. Маркса, Энгельса и Ленина. Знакомили также с различными политическими направлениями – от фашизма до коммунизма, включая монархизм во всевозможных его вариациях, анархизм и все виды существующих диктатур. При этом выделялись как положительные, так и отрицательные моменты, а все лучшее бралось на заметку. Учитывая, что студентами были молодые люди разной политической направленности, то обсуждение этих предметов выливалось в дискуссии, которые проходили очень бурно и результативно. Интересной особенностью было то, что студенты получали знания из первых рук, от практиков из многих зарубежных стран. Это были и тибетские ламы, и индусские йоги, и шаманы из африканских и арабских стран, и специалисты по иглотерапии из Китая, ниндзя и специалисты по различным видам восточной борьбы из Японии. Их всех разыскивали германские спецслужбы и доставляли самолетами «Люфтваффе» в Берлин практически прямо в аудиторию. В институте существовала также собственная астрологическая школа, где студенты учились не только составлять гороскопы, которые затем корректировались преподавателями, но и отслеживать правильность сочетания звездных карт по мере свершавшихся событий. Учитывая неординарность изучаемых предметов и личности преподавателей, обучение велось в основном по конспектам. Учебников практически не было. Многие предметы изучались самостоятельно, но в конце года по всем дисциплинам были экзамены. И что интересно: отсева по неуспеваемости не было. В этом свою роль, очевидно, сыграли те индивидуальные гороскопы, по которым студенты были приняты в институт. Практика проходила в лучших клиниках и больницах, у ведущих специалистов, а также в зависимости от предмета – за границей. И в 1939 году состоялся выпуск, который дал Германии уникальных специалистов, врачей-биорадиологов, владеющих гипнозом и многими видами нетрадиционной медицины. Они были распределены в вермахт и в руководящий партийный аппарат для лечения элиты нетрадиционными методами.

К сожалению, в справке не были указаны конкретные фамилии выпускников и места их распределения, поэтому мне интересно было знать, куда попал мой знакомый. Это было очень важно, так как в зависимости от того, где он работал, можно было просчитать его близость к интересующему меня объекту и возможность через него выйти на «Исследовательский отдел оккультных наук». В связи с этим мне необходима была личная встреча с ним. Я об этом прямо заявил Эдварду, сообщив, что буквально послезавтра я отправляюсь в Берлин.

–Мы окажем тебе всяческое содействие, – ответил он. – Но никакой политики: наш офис интересует только янтарный кабинет.

–А какая тут может быть политика? – ответил я. – Ты сам отлично знаешь, что ваше правительство дружит с Германией, несмотря на то, какие процессы там происходят.

–Да, знаю я. Меня это тоже беспокоит, – ответил Эдвард.

А беспокойство было вполне обоснованно. У власти в Великобритании находились консерваторы, которые считали, что у Гитлера и Англии одни цели и поэтому они должны быть союзниками. В связи с этим англичане всячески расчищали ему дорогу на Восток – туда, где находилась моя родина. В обществе активно пропагандировалась расистская идеология. Были созданы такие организации, как «Общество за сохранение расы», а также «Лига верноподданных империи», которые прямо утверждали, что в 1917 году проявила себя «некая роковая, почти оккультная сила», направленная на уничтожение страны, поэтому стабилизация ситуации зависит от сотрудничества великих держав, то есть Великобритании и Германии, в которых должны управлять фашистские правительства. Лидер этого движения сэр Освальд Мосли заявлял: «Пусть Германия будет сильной в Восточной Европе, и пусть Британия будет сильной в своей всемирной империи». В свою очередь Гитлер еще в 1934 году заявил: «Двум германским нациям следовало бы стать друзьями уже под воздействием одного только природного инстинкта». Примерно такого направления придерживалось и правительство Великобритании, проводя свою внешнюю политику. В связи с этим их интересовали вопросы о том, что же из себя представляет янтарная комната, каким образом эта оккультная сила может влиять и действительно ли влияет на те исторические процессы, которые происходят сейчас. В какой-то степени их убедил в этом рапорт, который написал своему шефу Эдвард Боунд о своих действиях в России, и трагическая судьба семьи императора Николая II, а также тот интерес, который проявили немцы к этому шедевру. Именно эти вопросы мы с Эдвардом и должны были выяснить.

– Я думаю, что лучше всего будет, если я представлюсь приверженцем идей сэра Мосли и постараюсь завязать знакомство с партийными бонзами Германии, тем более, что я знаком с некоторыми английскими аристократами, которые придерживаются подобных взглядов. И в случае чего, они могут подтвердить мое знакомство с ними. Это будет самый хороший и надежный вариант обоснования моей поездки в третий рейх. А ты каким-то образом поработай с ними и ненароком расскажи о моих новых взглядах и этой поездке.

– По – моему, ты неплохо придумал, – ответил Эдвард. – Я завтра же начну наносить визиты к ним и выстраивать для тебя соответствующий образ приверженца их идей.

–Вот и хорошо, – ответил я. – И закажи, пожалуйста, мне билет на самолет в Берлин на завтра.

–Постараюсь, – ответил он и, попрощавшись, направился к выходу.

Глава

II

Все получилось, как нельзя лучше. Билет я купил прямо в аэропорту и с комфортом разместился в самолете. Проблем с визой в Германию также не было, очевидно, мне уже начали создавать образ сторонника идей сближения двух наций, так как атташе посольства был сама любезность. Самолет мягко, с небольшой болтанкой преодолел государственные границы и плавно приземлился в аэропорту Берлина. После диалога с паспортным контролем о цели моего визита в Германию я поймал такси и направился в отель «Адлон», где заранее забронировал номер. Это был один из известнейших отелей, собиравший постояльцев со всего мира. Он располагался в берлинском районе Митте, на Парижской площади, поэтому водителю было достаточно одного названия отеля, чтобы быстро доставить меня туда. Пока мы дефилировали в потоке машин, я обратил внимание на то, что все улицы города были расцвечены красными флагами, в центре которых хищно извивалась крестообразная свастика. Она тянулась к нам и с балконов, и с фасадов домов, и с фонарных столбов, мелькала на капотах проезжавших автомобилей и гордо сидела на рукавах молодых людей, одетых в военную или полувоенную форму. Вообще казалось, что улицы города отданы на откуп военным. Они были всюду, куда бы ты ни бросил взгляд. Казалось, в Германии стало модным быть военным, ходить только строем и приветствовать друг друга наподобие римских легионеров вытянутой рукой. Простое мужское рукопожатие было напрочь забыто. Все это наводило на грустные мысли.

Через полчаса мы были на месте. Мой чемодан был подхвачен дежурным привратником и я, расплатившись с таксистом, последовал к портье. Номер оказался довольно просторным и обставленным с немецкой педантичностью. Окна его выходили на Бранденбургские ворота, давая возможность рассмотреть их во всей красе. Своей второй стороной отель выходил на знаменитую Унтер-ден-Линден, за которой числилось немало интересных историй. Приняв душ и переодевшись, я спустился в ресторан, чтобы пообедать. Луковый супчик и свиные ножки с капустой подняли мое настроение на более высокий уровень. Захотелось пройтись по Берлину и познакомиться с ним поближе, а не из окна автомобиля. Солнце светило по – весеннему, но прохлада все равно ощущалась в дуновении ветерка, который норовил поиграть с вами, особенно на перекрестках улиц. Витрины магазинов были забиты всякими товарами, приглашая посетителей не только посмотреть, но и немедленно приобрести понравившуюся вещь. Улицы были полны народа, который четко соблюдал правила движения и вежливо уступал дорогу. Все вроде было как обычно, но красные полотнища, в которые были расцвечены улицы германской столицы, говорили о том, что страна живет в совершенно новом измерении, сверяя свою жизнь по фюреру, портреты которого были везде.

Как за каждым иностранцем, за мной увязался хвост в виде безликого мужчины в темном костюме и такой же шляпе. Однако мне скрывать было нечего, и я таскал его повсюду за собой, заходя в магазины или выпивая чашечку кофе в ближайшем кафе. Побродив по центру города и окунувшись в его среду, я ближе к вечеру поймал такси и отправился в отель. Мне надо было теперь хорошо отдохнуть, чтобы завтра встретиться с моим знакомым, ради которого я и приехал сюда.

Местом своего проживания он выбрал район Лихтенберг, который находился не очень далеко от моего отеля. Рано утром, приведя себя в порядок, я вышел на улицу и направился к автобусной остановке. Сразу же за мной прицепился хвост в виде худощавого мужчины в шляпе. Естественно, я не желал, чтобы он пришел туда, куда стремился попасть я, поэтому мне пришлось потаскать его немного по магазинам и сбросить неожиданным образом. Для этого я применил прием психологического шока. Войдя в магазин мужских товаров, я подождал, когда мой сопровождающий зашел туда же, и внезапно из-за витрины появился перед ним, чем привел его в шоковое состояние. Глядя прямо в глаза, я внушил ему, что все в порядке и его «клиент» – пожилой немец, который выбирал себе шляпу в этом же магазине. Это успокоило шпика, и, потеряв ко мне всякий интерес, он стал внимательно следить за ничего не подозревающим бюргером. Дав ему возможность продолжать свое дело, я выскользнул из магазина и, пройдя еще немного в обратную сторону, заскочил на подножку проезжавшего мимо автобуса и направился по известному мне адресу. Минут через тридцать я был уже на месте и звонил в дверь квартиры, расположенной на верхнем этаже старинного трехэтажного дома. Я специально выбрал субботнее утро, полагая, что это выходной день и, как все немцы, мой друг значительно больше времени уделит своему отдыху. И мои надежды оправдались. За дверью раздался скрип ключа, и она открылась, предоставив моему вниманию высокого светловолосого молодого человека, вопросительно смотревшего на меня.

– Сергей Александрович ?– спросил я его на русском языке.

–Да, – и он утвердительно кивнул головой.

– Разрешите представиться: граф Потемкин, – в свою очередь ответил я. – Не уделите ли мне несколько минут для изложения дела, относительно которого я прибыл сюда?

Он молча посторонился, пропуская меня в скромно обставленную с немецкой аккуратностью комнату. Единственным предметом, указывающим на истинное лицо хозяина, была икона, расположенная на углу стола. Пригласив меня присесть на один из стульев, стоящих возле письменного стола, он предложил мне кофе, но услышав мой отказ, молча расположился рядом, всем своим видом демонстрируя готовность выслушать меня.

– Вы, естественно, не помните меня, – начал я вступление,– а я ведь был знаком с вашим отцом и вашей чудесной бабушкой. Будучи маленьким, вы со мной играли в мяч и сильно расстроились, когда он закатился под комод, так как боялись, что его съедят мыши. Только бабушка смогла вас успокоить, взяв на руки и вытирая ваш мокрый нос батистовым платком с вензелями. А вы, справившись с собой, играли ее золотым медальоном, с которым она не расставалась. Я выложил все это ему сразу, чтобы избежать ненужных наводящих вопросов по проверке моей личности.

–И что же было в этом медальоне? – не выдержал он и задал вопрос, на который я его наталкивал.

– О, как у каждой бабушки: фотография вашей покойной матушки и прядь ваших волос во втором отделении.

– Да, она показывала это мне. И я всегда интуитивно, в тяжелые минуты тянулся к этому медальону, чтобы ощутить тепло материнской руки, чтобы восстановить в памяти тот ее светлый образ, который мне запомнился в детстве. Я помню вас, граф. Это было тогда, когда бабушка приехала забрать меня, а вы были в сером костюме и с тросточкой, которая так привлекала меня.

–Совершенно верно, – отметил я. Детская память так избирательна, но запечатленный в ней понравившийся ребенку предмет может четко нарисовать ту или иную картину детства в таких красках, что взрослому не под силу.

– Что же привело вас, граф, ко мне? Не детские же воспоминания, наверное, более серьезные вещи.

–Вы совершенно правы, и чтобы ответить на ваш вопрос, я хотел бы пригласить совершить небольшую прогулку по Берлину, тем более, что я здесь впервые, кроме этого мы можем выпить где-нибудь крепкого кофе.

Он понял мой намек, и минут через десять мы вышли из дома и медленно направились к уютному кафе, расположенному в следующем переулке. Усевшись за столик на улице и заказав по чашке кофе, мы осмотрелись, и я деликатно начал вводить его в курс дела. Естественно, перед этим пришлось его осторожно прощупать на предмет лояльности к своей бывшей родине. Как оказалось, он был настроен в этом плане положительно, хотя и не скрывал своего недовольства многими вещами, которые имели место там. В свою очередь и он хотел узнать, кем я стал за это время и какой политический ветер дует в моей голове. К обоюдному удовольствию наши взгляды на мировые события совпали, и он спокойно воспринял мое предложение о помощи.

–Дело сложное, – сказал он. – Все институты засекречены, а особенно тот, который вас интересует. Я сейчас практикую в вермахте, лечу высший офицерский состав, ну и составляю для них гороскопы, которые очень востребованы, особенно в это беспокойное время. Там я познакомился с Гессом, который также захотел получить гороскоп. И сейчас он мой постоянный заказчик и делает все так, как ему указывает гороскоп. Хотя для него положение звезд очень проблематично. Ну вы ведь знаете, что он практически правая рука Гитлера. Кроме дел по партии, он при нем играет роль няни, следит за его внешним видом, питанием и так далее. Дело в том, что у фюрера проблемы с желудком, и я пару раз был приглашен для того, чтобы снять спазмы. Гитлер, как маленький ребенок: вроде бы днем соблюдает диету, а вечером, когда все уходят спать, пробирается на кухню и тайком кушает все запрещенные продукты, особенно сладкое – яблочный рулет с орехами и изюмом. И как результат этого – резкие боли. Мне удавалось, не прибегая к лекарственным средствам, за счет энергетики гасить их и нормализовать работу желудка. Теперь этим занимаются другие врачи, кстати, и те, которые со мной учились в институте.

Пока он рассказывал об этом, мои мысли вертелись, как пропеллер, казалось, еще немного – и мои волосы вместе с головой улетят вверх. Такой удачи я не ожидал! Передо мной был прямой выход на высшее руководство Германии, хотя и не на первых лиц, но на тех, которые в какой-то степени влияют на ход событий в данный период. Это надо взять на заметку и как – то использовать, дабы добиться нужной мне информации.

– Я с ними поддерживаю связь, – продолжал Сергей. – Они консультируются изредка со мной по вопросам лечения. Дело в том, что каждый из нас обладает определенной энергетикой. Для одних пациентов она подходит, других, напротив, раздражает. Ну, это в принципе то же самое, как мы относимся к людям. К одним сразу испытываем симпатию, к другим наоборот, поэтому прежде чем лечить, надо настроить и себя и пациента на нужную частоту. Вы ведь сами понимаете, что больных не выбирают. По этой причине часть времени уходит вроде бы на пустые разговоры с пациентом, а на самом деле просто подбираешь к нему ключ, и когда видишь, что он расслабляется и готов к контакту, то это говорит о том, что нужная частота подобрана и можно начинать лечить. Особенно это касается внутренних органов, которые обладают своей особой частотой энергетических выбросов и очень сложно к ней подобраться. Но когда ловишь ее, то остальное все – дело техники и времени.

–Наверное, тебя больше не приглашают наверх для лечения, поскольку твоя энергетика не совпадает с энергетикой пациентов?

–Да нет, думаю, здесь вступил в силу немецкий порядок: раз меня распределили в вермахт, значит, и лечить я должен здесь, хотя Гесса я до сих пор консультирую. Практически мы с ним в дружеских отношениях.

Обговорив в принципе возможности подходов к интересующему меня вопросу, мы распрощались с Сергеем, договорившись встретиться в ближайшее время. Теперь мне надо было, чтобы оправдать свой приезд в Берлин, нанести кое-какие визиты с тем, чтобы продемонстрировать заинтересованность определенных английских кругов, которые вроде бы я представляю, в возможности дальнейших деловых контактов.

В гостинице меня ждал сюрприз. Принимая ключи от номера у портье, я столкнулся с сухощавым мужчиной в двубортном костюме, на лацкане пиджака которого был партийный значок.

–Господин Потемкин? – подойдя ко мне, спросил он.

–Да, – ответил я, продолжая рассматривать его лицо и пытаясь определить, к какому из многочисленных специальных ведомств он относится.

Убедившись, что перед ним нужное лицо, господин приподнял шляпу и представился: Густав Шлюдер – старший советник отдела пропаганды ведомства господина Розенберга. Как провели время, уже успели позавтракать?

–Да, и даже выпить чашечку чудесного берлинского кофе.

–Надеюсь, оно было достойно того, чтобы потратить на это столько времени.

Он намекал мне на мое отсутствие и уход из-под его контроля на достаточно длительное время.

–Я не только наслаждался кофе, но и знакомился с достопримечательностями Берлина. А чтобы впитать в себя его уникальность и ощутить время перемен, согласитесь, надо это делать индивидуально, и лишние собеседники здесь ни к чему, – ответил я ему на выпад.

–Ну и каковы ваши впечатления?

–Я бы сказал, что ощущается всюду ветер, ветер перемен, который накладывает отпечаток не только на город, но и, что важно, на людей.

Это ему понравилось, и он расплылся в довольной улыбке.

–Да, вы правы, идет возрождение германской нации, арийского духа, каждый настоящий немец должен принять в этом процессе участие. Кто не с нами, тот окажется на задворках истории. И чтобы усилить ваши впечатления о встрече со страной, я от имени министра приглашаю вас посетить выставку, которая открылась в недавно построенном «Доме немецкого искусства».

–Я польщен вашим вниманием ко мне и с удовольствием принимаю это приглашение. Позвольте, я только приведу себя в порядок и минут через пятнадцать буду в вашем распоряжении.

С этими словами я быстро поднялся в номер и, переодевшись, захватил с собой фотоаппарат. У выхода из гостиницы нас ожидал вместительный «Майбах», увенчанный красным флажком со свастикой на радиаторе. По идее, это для меня была большая честь, так как не каждому гостю дают такого сопровождающего и выделяют государственный автомобиль. В машине я выслушал краткую лекцию о той ситуации, которая сегодня имеет место в культурной жизни. Приоритет отдавался немецкому искусству, оно должно было вызвать у немцев чувство гордости за достижения германской нации в этой сфере, в связи с чем большое место отводилось вновь построенному «Дому немецкого искусства. По словам собеседника, он должен стать «храмом муз, выражающим культурную волю Третьего рейха».

– Я вам скажу по секрету, что у нас сегодня работают над идеей фюрера о создании в городе Линц грандиозного музея, который по своим масштабам должен переплюнуть все известные музеи мира: и Лувр, и Эрмитаж, и Британский музей и так далее.

Вскоре мы подъехали к зданию музея, центральный вход в который увенчала мощная колоннада. Пройдя в зал по пригласительным билетам, мы начали знакомство с выставкой, осматривая экспозицию за экспозицией. Под руководством моего наставника я пытался впитать идею германского духа через сельские пейзажи, раскрывающие передо мной идиллию немецкой деревни; пашни, натюрморты с цветами и обнаженные натуры немецких женщин и мужчин, которые почему – то особенно привлекали внимание посетителей. На все про все у нас ушло часа два, так как картин было не особенно много.

После этого мы зашли в кофе на первом этаже, чтобы немного отдохнуть и переварить увиденное. Но расслабиться мне не удалось. Мой экскурсовод не зря получал деньги в своем ведомстве. Очевидно, уловив мое удивление по поводу множества обнаженных натур, представленных на выставке, он счел своим долгом просветить меня и в этом.

–Дело в том, что сегодня на первое место выходит физическое воспитание нации, а уже на втором месте -духовность, как говорят у вас «в здоровом теле здоровый дух». И эти картины должны пропагандировать физическую куль туру, что в свою очередь дает возможность воспитать здоровую нацию и такое же потомство. Вот это здоровое начало сегодня противопоставляется тому духовному вырождению, к которому нас пытались привести. Чтобы вы осознали весь ужас происходящего, мы с вами сейчас посетим другую выставку, которая специально открыта для того, чтобы каждый немец понял, что его могло ожидать, если бы не гений фюрера. Я думаю, эта выставка произведет на вас неизгладимое впечатление.

–Как! Еще одна выставка? Пожалейте, господин Шлюдер, дайте привести мои мысли в порядок после этой экскурсии!

–Никаких возражений, господин Потемкин! Я буду рад оказать вам такую услугу. Потом вы будетееще благодарить меня за это.

С этими словами он встал, приглашая меня к выходу. Быстро допив кофе, я последовал за ним.

Всю дорогу до выставочного зала мой спутник хранил молчание, загадочно поглядывая на меня. Выйдя из машины, я был шокирован: передо мной красовалось большое белое панно, на котором черными красками обозначалось название выставки: «Дегенеративное искусство». У билетной кассы толпилась солидная очередь из немцев разного возраста. Молча пройдя сквозь толпу, мы вошли в здание музея по удостоверению, которое предъявил мой сопровождающий. Билетер вручил мне проспект, отпечатанный на серой невзрачной бумаге. Поднимаясь по ступенькам в зал, я быстро стал листать его, чтобы определить, с чем мне придется столкнуться. Как впоследствии оказалось, это были выставки конфискованных или изъятых картин экспрессионистов, абстракционистов и других художников-модернистов. На выставке было представлено 730 работ ста двенадцати художников. Все полотна должны были продемонстрировать упадочность искусства до установления правящего ныне режима.

Выставка, согласно каталогу, условно была разделена на девять групп, показывающих процесс «вырождения». Эти группы имели следующие названия:

Сознательные или обусловленные психической болезнью нарушения общепринятых стандартов живописи.

Богохульные картины.

Наличие в картинах «анархистско-большевистского» подтекста.

Картины, демонстрирующие пацифистско-марксистское разложение вооруженных сил.

Картины, оскорбляющие общественную нравственность.

Картины, «пропагандирующие» равенство рас.

Работы, пренебрегающие точностью изображения человеческого тела; отражение в полотнах болезненной сути человека и психически больных людей.

Еврейские художники.

Творчество дадаистов как пример «законченного безумия».

Постепенно до меня доходил смысл увиденного. Эти две выставки, проходящие одновременно, должны были сформировать у немцев полярное восприятие добра и зла. Добро – это немецкое искусство, а зло – вот эта выставка, на которой представленные работы попирают установленные каноны творчества. Исходя из этого, и картины в экспозициях были оформлены соответствующим образом: развешаны вкривь и вкось, многие без рамок, некоторые вообще висели почти вверх ногами или задвинуты в темный угол. Подобным образом немецкому народу преподносились такие известнейшие картины, как фрагменты полиптиха Э.Нольде «Жизнь Христа», «Золотая рыба» П.Клее, «Портрет раввина» М.Шагала и другие. Все это и вызывало у посетителей отрицательные эмоции. Как оказалось, после выставки эти и другие изъятые картины были проданы за значительные суммы на аукционах в Швейцарии, а художники авангарда были объявлены врагами государства и немецкой культуры.

Выйдя с выставки, я был поражен обилием шедевров, собранных здесь.

– Ну как ваши впечатления? – спросил меня Густав.

– Я, прямо сказать, удивлен.

– Удивлены? – он вопросительно посмотрел на меня.

– Да, удивлен тем, что люди идут на такую выставку и в значительно большем количестве, чем на первую.

– О, это все объяснимо. Немец должен видеть это деградирующее искусство, чтобы воспринять в полной мере то, что ему открывается на первой выставке. Что нравится фюреру, то должно нравиться и немецкому народу. Идеи фюрера немцы воспринимают через его книги. Сегодня «Майн кампф» в Германии является настольной книгой. Она обязана быть не только в каждой немецкой семье, но и на каждом заводе, на фабриках, в воинских частях и обязательно вписываться в инвентарную опись данной структуры.

– Да, -подумал я, – вот уж действительно нет предела немецкому педантизму.

Выставка произвела на меня сильное впечатление. Оказывается, вопросы культуры и духовного развития можно было решать очень просто, одним росчерком пера. И вся нация становилась совершенно другой, менялись вкусы, привычки, традиции. В последующие дни, до встречи с моим знакомым, я провел время вполне рационально. Нанес ряд визитов представителям немецких промышленных кругов, партийным бонзам среднего уровня и везде слышал рассуждения о том, что Германия и Великобритания как две арийские расы должны сегодня шагать в одной шеренге. Несмотря на мои русские корни ко мне относились как к представителю определенных английских кругов, намекая на то, что по достоинству ценят мою верность и преданность, которую я доказал своей прошлой службой в России известному всем лицу.

Наконец настал обусловленный ранее день встречи. Она должна была состояться в кафе на углу улиц Фридрих-штрассе и Унтер-ден-Линден. Хотя в последнее время за мной слежки не наблюдалось, я решил на всякий случай принять меры безопасности, и поэтому с удовольствием прошел по городу пешком. Улицы были оживленными, и берлинцы с присущим им достоинством фланировали по улицам, делая покупки в магазинах или прогуливаясь по тенистым аллеям. Сергей уже находился за столиком и весело болтал с молодой симпатичной девушкой. Чтобы не нарушать их беседу, я собрался присесть за столик недалеко от них, когда уловил его приглашающий жест. Подойдя к ним, я поздоровался и присел на свободный стул.

–Разрешите представить Вам моего знакомого Вольдемара, – сказал он, очевидно, специально видоизменив мое имя. – А это Ева, – и он широким жестом указал на девушку.

Я встал и протянул ей свою руку, в которую она вложила свою и весело произнесла: – Ева, Ева Браун.

Пожав ее, я снова присел на стул.

–Ева так Ева,– подумал я, это имя мне ни о чем не говорило.

– Кофе? – спросил Сергей, ища взглядом официанта.

Однако я не успел ему ответить, так как в этот самый момент Ева подскочила со стула и, быстро помахав нам рукой с криком «Мне пора!», выскочила с террасы и помчалась к шикарному автомобилю, который припарковался возле кафе. Сев на заднее сиденье, она хлопнула дверью, и авто, фыркнув, плавно тронулось в сторону потока машин.

–Интересная девушка, – сказал я, заказывая кофе.

–Ты себе даже не представляешь насколько! – многозначительно ответил он.

– Как-то приходит ко мне Гесс с ней под ручку и просит составить для нее гороскоп. Говорит, что она работает в одном фотоателье, а он зашел туда сделать фотографии. Ну и по ходу завязавшегося разговора они начали обсуждать проблему человека и его судьбы. Она стала жаловаться на свою жизнь, на то, что прозябает здесь в этом ателье, а молодость проходит, и что в перспективе – неизвестно. Тогда Гесс и предложил ей узнать, что ее ждет в будущем, и привел ко мне, чтобы составить гороскоп. Я согласился, и как-то, выбрав время, сел за его составление. По мере того как я углублялся в расчеты, я все больше и больше удивлялся. Короче говоря, девушку ожидало большое будущее, которое должно будет закончиться неожиданным крахом. В ее жизни должен был появиться человек, который поднимет ее на небывалую высоту.

–Ну и что? Появился такой человек или он еще на горизонте? – иронично спросил я.

–Представь себе, появился. И вот этот шикарный автомобиль тому свидетельство, – парировал он.

– И кто же этот счастливчик?

–Адольф Гитлер, – тихо произнес он, оглянувшись по сторонам.

От неожиданности я чуть не вылил на себя горячий кофе, сразу показавшийся мне чересчур крепким, от чего закружилась голова.

–Ты серьезно или это шутка?

–Куда серьезнее может быть! Мы периодически вот так сталкиваемся с ней, мило болтаем, обмениваемся новостями. Она очень хорошо ко мне относится, считая, что все это с моей легкой руки.

–И ты молчал об этом?

–А что, кому-то это было интересно? И потом здесь не принято бравировать такими знакомствами.

–Да, но кое-что и здесь можно поиметь, – подумал я про себя.

–Ну хорошо, теперь давай поговорим о наших делах, пока есть возможность, тем более, что мне скоро надо уезжать, и уже хотелось бы что-нибудь получить конкретное. Ничего не удалось узнать?

–Да так, кое-что. По поводу янтарного кабинета пока одни разговоры. Поднимаются архивы, ищут чертежи, рецепты, родственников мастеров и членов масонской ложи, то есть хоть какую-нибудь зацепку, которая поможет разгадать тайну кабинета. Занимается этим специальная комиссия. Я недавно встретил своего бывшего преподавателя древней истории Эдгара Лауфена, фаната янтаря и янтарной комнаты. Так он прочел мне целую лекцию об этом живом камне, рад был, что хоть один его бывший студент проявил интерес к такому чуду природы.

Оказывается, где-то с XIII века Тевтонский орден монополизировал янтарные залежи, признав их своей собственностью. Даже были созданы специальные «янтарные суды», которые рассматривали все дела, связанные с посягательствами на монополию ордена по добыче камня. И они довольно часто выносили смертные приговоры в силу того, что торговля давала огромные доходы. На них строились новые крепости и даже финансировались крестовые походы. Сегодня известно всем, что под Кенигсбергом находятся одни из крупнейших залежей этого камня, причем уникальных оттенков, которые больше не встречаются нигде. И рыцари признали янтарь магическим камнем.

–Ничего нового я здесь не вижу. Еще древние говорили об интересных свойствах янтаря.

–Да, говорили, но они его использовали не так, как применяли тевтонские рыцари, – продолжил Сергей.

– Применяли? – я вопросительно посмотрел на него.

–Да, применяли, – повторил он. – Представь себе, что такое рыцарь. Это минимум килограммов 50, а то и 70 неудобного железа, в котором надо активно нападать с тяжелым мечом или отбиваться таким же тяжелым щитом. Как ты думаешь, сколько можно так продержаться?

–Ну не знаю, не пробовал, – ответил я. – Это задача историков.

– Возможно, – продолжил Сергей. – У нас в Германии сейчас разрешили дуэли , чтобы привить тевтонский дух молодежи. И она массово практикует в этом вопросе. Чтобы не быть профаном в случае чего, я взял уроки в фехтовальном зале на шпагах и рапирах. Так вот, я человек, занимающийся спортом, продержался с этим орудием чуть больше десяти минут и был выжат, как лимон. Что шея, что руки. Так это не очень тяжелый инструмент. А тут меч и латы, а тело потеет и, извините, чешется. И они дрались достаточно длительное время и практически не знали поражений. Вопрос: почему?!

– Почему? – повторил я.

– А потому, что их алхимики научились делать из янтаря тонизирующее средство, приняв его, рыцарь забывал про все свои болячки и неудобства и упорно шел к цели.

–Занимательно,– сказал я, – но похоже на легенду.

–Если бы это было только легендой! Эдгар мне сказал, что он нашел не сам рецепт, но записи, которые дают возможность приблизиться к нему. Он нашел в древних хрониках название вещества, которое помогало пище, воде и воздуху превращаться в организме рыцаря во внутреннюю энергию, выход которой можно найти было только в битве.

–И что это за удивительное вещество? – спросил я.

– Сукцинат, – ответил мой собеседник.

–Ну и что, это мне ни о чём не говорит.

– А то, что «сукциниум» по– латыни означает «янтарь».

– Это уже интересно, – я даже отставил в сторону чашку с кофе, чтобы ничего не мешало мне слушать дальше.

– Так вот, мой историк сегодня под руководством профессора Вилли Цауга работает над созданием специальных препаратов для поднятия духа немецких солдат в будущей войне. Этими таблетками, для удобства хранения, планируют оснастить разведчиков, диверсионные отряды, летчиков, войска СС, а в дальнейшем и вермахт. Работы ведутся под непосредственным контролем рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера. Ну а курирует проект начальник службы безопасности Рейнхард Гейдрих. Так самое интересное состоит в том, что они уже создали такие таблетки и проверили их действие на заключенных. И когда я встретился с профессором в штабе вермахта, то узнал, что он приходил для того, чтобы испытать это, с позволения сказать, лекарство, на солдатах. Лауфен был очень доволен, так как за разработку этого препарата Гиммлер приказал их всех наградить и начать массовое производство таблеток. Еще он мне по секрету сказал, что правильную рецептуру смог подобрать очень талантливый врач и биохимик Карл Рудольф Шварцбауэр, с которым он работал в тесном контакте.

Новость была удивительна сама по себе, я и не думал, что янтарь обладает еще и таким уникальным свойством. Поэтому я попросил Сергея по возможности достать образец этого препарата и с оказией переправить мне, на что он ответил согласием.

–Теперь мне хотелось бы оговорить вопрос, как мы будем связываться друг с другом, не вызывая подозрений. Переписка в данном случае отпадает, надо искать что-то нестандартное, новое, не применяемое еще на практике. Давай подумаем об этом сейчас.

–Сложно так сразу придумать что-то новое, – ответил Сергей. И, немного подумав, добавил:– Хотя есть кое-какие предложения. И он вопросительно посмотрел на меня.

–Вы знакомы со структурой составления гороскопов?

–Естественно, нет, – ответил я.

– Тем не менее, это тот единственный вариант, который пришёл мне сейчас в голову. Дело в том, что я подрабатываю составлением гороскопов на каждую неделю, и они озвучиваются на берлинском радио. Если я в этот гороскоп внесу ту информацию, которую посчитаю нужным сообщить, то она будет озвучена в воскресенье. То есть каждое воскресенье слушайте радио и ждите сообщения от меня. Паролем к тому, что это будет гороскоп с информацией для вас, станет заголовок «Гороскоп для королевского рака». А я вам сейчас напишу книги и страницы специальной литературы, по которой вы будете расшифровывать мои послания. Вот это таблица, а это книги по астрологии, которые вы можете взять в Англии в любой библиотеке. В этой таблице слева алфавит, а справа сноски, указывающие на то, в какой книге смотреть, в каком домене, ориентируясь по расположению звезд и луны. Это не так сложно, надо только немножко потренироваться.

И он на блокнотном листочке бумаги набросал мне то, что озвучил сейчас. Тихонько забрав у него исписанные листы, я положил их незаметно в портмоне, делая вид, что достаю деньги для оплаты за выпитый кофе.

–Спасибо,– сказал я Сергею. – Я очень рад, что мы нашли общий язык. Учитывая грозовые тучи, которые все более сгущаются над миром, я думаю, что, забыв все невзгоды и обиды, мы, если придется, достойно послужим нашей родине.

–Да, у меня о ней остались смутные детские воспоминания. Но все равно мне порой очень хочется попасть туда и увидеть дом, где я жил с родителями, вспомнить мамины руки и ее тихий проникновенный голос, который постоянно звучит у меня внутри, – тихим шепотом произнес Сергей.

–Может быть, судьба распорядится таким образом, что наши мечты станут явью, и мы когда-нибудь посидим в тиши Летнего сада и услышим шепот утреннего дождя, омывающего хрустальными струями каменные мостовые Петрограда.

Посидев в молчании еще минуты две, я первым поднялся из-за стола и, подмигнув Сергею, направился к выходу, предварительно положив под блюдце деньги за заказ и чаевые. Пройдя мимо поклонившегося официанта, я вышел на тротуар и, поймав такси, направился в гостиницу. После шумной улицы здесь была тишина. Взяв ключи у портье, я попросил его заказать мне билет на завтрашний вечерний самолет до Лондона и отправился к себе в номер. Хотелось просто отдохнуть и привести свои мысли в порядок. Тем более, что от новостей, которые я услышал, моя голова пошла кругом. Как использовать возможные контакты, надо было думать и думать очень хорошо. Кроме этого, на одном из приемов я краем уха услышал информацию, что руководство Германии начинает разрабатывать различные проекты относительно продления жизненного ресурса человека или вечной жизни. В принципе это не ново. История показывает, что как только человек достигает самого верха власти, он сразу же начинает думать о том, как сделать так, чтобы все это длилось вечно. И призывает себе на помощь все что только можно: и хорошее, и плохое. В обрывке разговора я уловил фразу, что, возможно, янтарная комната обладает свойствами продления жизненного цикла, надо только найти древние хроники и правильно ее настроить. Получается, что она живой уникальный инструмент, который годен на все случаи жизни, надо только вернуть ее обратно и подобрать соответствующие ключи.

Глава

III

Незаметно подкрался вечер. Я решил уже никуда не выходить из гостиницы и поэтому спустился в ресторан поужинать. Здесь было уже полно народу, в основном пожилые берлинцы со своими разодетыми дебелыми фрау, которые громко смеялись и бесцеремонно рассматривали посетителей. На сцене упитанные девочки танцевали канкан, задирая вверх с завидной легкостью свои оголенные ноги. Слышался пьяный гомон, стук вилок и ножей, звон хрустальных бокалов. Обычная классическая ресторанная атмосфера, покрываемая клубами густого табачного дыма, несмотря на запрет. Единственное, что не вписывалось в эту привычную картину, так это кучки молодчиков, одетых в полувоенную или военную форму штурмовиков и отрядов СС. Найдя свободный столик недалеко от внутреннего входа в гостиницу, я заказал хорошую свиную отбивную и рюмку коньяка. Обстановка не располагала к приятному времяпровождению, поэтому, наскоро справившись с едой, я расплатился и поднялся к себе в номер. Надо было подготовиться к отъезду и хорошо отдохнуть перед перелетом. Портье, отдавший мне ключи, любезно сообщил о том, что мне забронирован билет на Лондон вечерним рейсом в восемнадцать вечера.

Утром позавтракав, я решил пройтись по магазинам, чтобы купить кое-какие сувениры. Не успел я выйти из дверей гостиницы, как передо мной резко затормозил знакомый автомобиль «Майбах». С переднего сиденья быстро выскочил Густав Шлюдер и с улыбкой остановился возле меня.

–Я думал, уже не застану вас, господин Потемкин, решил заехать попрощаться и в память о вашем посещении Берлина подарить маленький сувенир.

–Сувенир? – спросил я удивленно. – Я как раз хотел пройтись по магазинам, чтобы сделать соответствующие покупки.

–Видите, как все чудесно сложилось, – произнес советник и достал с сиденья машины небольшой пакет, обернутый в белую бумагу, и протянул его мне.

– Не стесняйтесь, разверните!

Учитывая настойчивую просьбу дарителя, я начал медленно разворачивать сверток. По мере моих действий на свет стала появляться книга в коричневой кожаной обложке с названием, тисненным грубым готическим шрифтом. Повернув ее к себе лицом, я прочел: «Mein Kampf». Самое интересное было то, что первый лист был проложен черной ленточной закладкой, на конце которой была прикреплена янтарная бусинка. Ничем не выдавая своего изумления, я посмотрел на советника.

Пытаясь определить мою реакцию, он сразу вступил в разговор:

–Это специальное подарочное издание министерства информации, которое мы презентуем только нашим друзьям. Тем более, что у нас радостное событие: американский журнал «The New York Times» признал Адольфа Гитлера человеком года. И он расплылся в самодовольной улыбке, сообщая мне, по его мнению, эту сногсшибательную новость.

Необходимо было как-то реагировать на это. Вздохнув, я произнес:

–У меня нет слов, – и в подтверждение сказанного развел руками.

Густав Шлюдер остался доволен моим ответом и с чувством выполненного долга, пожелав мне счастливого полета, отбыл в свое министерство, чтобы доложить о проделанной работе. А мне пришлось возвращаться в номер, чтобы оставить там этот неожиданный презент.

Наконец я вырвался из объятий гостиницы и прямиком направился в центр, где была сосредоточена куча магазинов и сувенирных лавок. Купив пару пивных кружек и несколько небольших кукол в национальной одежде, я увидел в глубине улице ничем не привлекательную лавку. По виду она была похожа на лавку антиквара, так как над дверью висел колокольчик, а на единственной витрине пылилась старая ваза. Зазвеневший колокольчик за моей спиной возвестил хозяину о приходе покупателя и необходимости соответствующего диалога, который всегда имеет место в данной ситуации. Однако, к моему удивлению, пока со мной никто разговаривать не хотел, да и я, честно признаться, к этому был не готов, так как в лавке царил полумрак и мои глаза только начали привыкать к нему и осваивать окружающее пространство. Спустившись по обнаруженным ступенькам вниз, я сразу уперся в витрину, в которой лежали какие-то предметы, однако разглядеть не удавалось, что именно. Пришлось сделать вперед еще пару шагов и наклонить голову, чтобы понять, чем здесь торгуют. Пока я приспосабливался к непростой процедуре, дневное солнце осветило этот забытый уголок, прорвавшись сквозь запыленную витрину, и как рачительный продавец, рекомендующий свой товар, стало освещать поочередно те предметы, которые были передо мной. И случилось чудо! Витрина наполнилась ярким светом и изумительными красками, которые, переливаясь радугой, притягивали взгляд и заставляли глаза вслед за солнечным зайчиком восхищаться предметами, представшими передо мной. Вот искрящийся золотистым светом янтарный кубок, вот добродушный медведь, смотрящий с хитрецой на мою реакцию, а это лежащие россыпью янтарные бусы и браслеты вперемежку с кольцами различной конфигурации, а для курильщиков отдельно лежали мундштуки и курительные трубки, привлекающие внимание своими точеными линиями. Рядом в шкафу стояла фляга для воды с резными боками, изображавшими библейские сюжеты. Такого обилия и разнообразия янтарных изделий я не видел. Пока я, как зачарованный, рассматривал все это богатство, за моей спиной раздался деликатный кашель.

– Я вижу, господин первый раз знакомится с нашими изделиями? -услышал я вопрос, адресованный мне.

Оторвавшись от витрины, я обернулся, чтобы рассмотреть будущего собеседника. Передо мной стоял человек в довольно зрелом возрасте, по которому определить национальность достаточно сложно.

– Это все изделия из нашего Кенигсбергского янтаря, несущие в себе энергию солнца, моря и мастера, который породил эти вещицы. Это живой камень, к которому как подойдешь, так и он будет реагировать. Может вылечить, а может и залечить. Еще древние знали об этом, но сегодня, к сожалению, многое утеряно, и неправильное обращение с этим камнем порой приносит дискомфорт, особенно со старинными изделиями, которые впитали энергетику хозяина. Примерно так же, как и с золотыми украшениями. Они должны передаваться только по наследству, по женской или мужской линии, так как заключают в себе родовые отпечатки, которые могут повлиять на судьбу или положительно, или наоборот. А янтарь еще нежнее, и его свойства универсальны.

С этими словами он приглашающим жестом предложил мне подойти к крайней витрине, где на черном бархате лежали разнообразные куски необработанного янтаря различной расцветки.

– Что вы видите перед собой? – вопрошающе произнес он. – На первый взгляд, это просто необработанный камень, а на самом деле – универсальное лекарство, причем применяется оно при различных заболеваниях в зависимости от цвета камня. Например, древнегреческий врач Калистрат болезни горла, глаз и ушей лечил растертым янтарем с медом, а страдающим нервными расстройствами рекомендовал пить вино с янтарным порошком. Известный всем Авиценна лекарствами на основе янтаря лечил сердечные и желудочные заболевания, останавливал кровь и вылечивал лихорадку. Кроме этого, расшифровка самого названия камня указывает на его предназначение, ибо в переводе он означает «защитник от болезней». В русских церквях янтарь использовали в качестве благовоний, что положительным образом сказывалось на здоровье прихожан; окуривали новорожденных, чтобы они лучше росли, молодоженов для счастливой семейной жизни, охотников и так далее.

Ну а алхимики, маги и знахари включали этот камень в состав эликсиров вечной молодости, полагая, что он замедляет старение организма, как бы консервирует его. Древние греки вообще считали, что подарить «электрон» – это значит пожелать счастья человеку. Они делали из него различные амулеты, так как, по их мнению, янтарь приносит победу.

С этими словами он осторожно подвел меня ко второй витрине, где лежали шары различных размеров, ожерелья и прочие изделия.

– Вот, например, у славян, когда вскармливали ребенка, на шею кормилицы вешали янтарное ожерелье, чтобы оно защищало дитя от дурного глаза и приносило здоровье. А у нас в Германии до сих пор на шею ребенка вешают вот такие янтарные бусинки, чтобы у него росли крепкие зубки и весь он рос здоровеньким. Ну а богатые римляне и сенаторы носили с собой вот такие янтарные шарики, – и он показал на витрине небольшие цветные шары, – с помощью которых они улучшали своё здоровье, катая их в руке.

–Ну и еще скажу вам по секрету, – хихикнул он, наклоняясь к моему уху. – Я открою вам тайну старинного рецепта. Если несколько недель настаивать янтарь на водке в теплом месте, то у вас вовек не будет никаких проблем с женским полом. И он вопросительно посмотрел на меня.

– Весьма польщен, – ответил я. – Но пока справляюсь своими силами, хотя возьму ваши рекомендации на заметку.

– Люблю иметь дело с понимающими интеллигентными людьми, – улыбнулся он в ответ. – Так на чем вы остановили свой выбор?

– Право, не знаю, – ответил я. – Столько всего нового я узнал, что так сразу выбрать сувенир очень тяжело.

– Ну, сувенир, это проще, – ответил он. – А вот выбрать что-то полезное для себя бывает действительно тяжело. Если вы страдаете бессонницей, то предложил бы вам вот этот золотистый минерал. Положите его под подушку – и забудете о проблеме. А святой Мартин Лютер носил с собой вот такой камешек, который предохранял его от камней в почках. Или можете взять вот эти янтарные палочки. Каждое утро делайте ими массаж головы и заболевших участков тела и будете здоровы. Или вот эти амулеты для беременных женщин, если таковые у вас есть, а это вот для детей обереги.

Вроде бы таких знакомых у меня не наблюдалось. И тут я вспомнил о моих английских друзьях, семействе Боунд. Решив удивить их, заказал всем по оберегу, выбрав наудачу понравившиеся по цвету камни. Хозяин приподнял витрину и начал складывать в бумажный пакет приглянувшиеся мне изделия. Забирая последнюю вещицу, он случайно задел небольшую, аккуратно сложенную горку янтарных камней, лежащую рядом с амулетами. Естественно, они рассыпались. Сначала я не обратил на это внимание, но взгляд поймал несоответствие с тем порядком, в котором они лежали на витрине. Что-то было знакомое в картине их разлета. Самое интересное было то, что как раз в это время они перестали светиться на солнце, так как оно спряталось за тучку, и в лавке снова наступил полумрак. Хозяин не обратил на это никакого внимания и собрался мне торжественно вручить мою покупку, как вдруг из-под рассыпавшейся кучи камней появилось небольшое свечение, под воздействием которого лежащие рядом янтарные камни стали искриться, словно пытаясь продемонстрировать то, что скрыто у них внутри. Заинтересованный увиденным, я наклонился, чтобы получше рассмотреть этот феномен, как свет сразу усилился. Я снова поднял голову – и свет уменьшил свое сияние. Хозяин тоже удивленно наблюдал за моими манипуляциями, не зная, что предпринять. Заметив место, откуда шло свечение, я протянул руку и, отодвинув в сторону пару камней, нащупал черную нитку, которая одним концом уходила куда-то вниз. Потянув на себя, я вытащил ее и увидел привязанную к ней янтарную букву «Ж», которая в свое время служила мне оберегом в ходе моей борьбы с янтарными монстрами. Попав на мои ладони, талисман залился ярким светом, освещая все вокруг.

– Ничего не понимаю, – произнес ошеломленный хозяин. – Я считал, что эта вещица давно пропала, а она оказалась вот где. Она очень древняя и передавалась в нашей семье по наследству. Что она обозначает, никто не знает. Принес ее к нам в лавку какой-то русский офицер еще в период войны с Наполеоном, когда здесь стояли русские полки. И, как говорит семейная легенда, отдал, заметьте – отдал, а не продал ее, заявив, что за ней придет тот, кому она предназначена. Когда его спросили, как узнать этого человека, он ответил: «Она сама укажет». И вот, я так понимаю, она предназначена для вас.

– Сколько я вам должен за нее? – спросил я, надевая талисман на шею.

–Ничего, – ответил хозяин, – как пришла, так и уходит дальше по предназначенному ей пути. Я рад, что для меня выпала такая честь передать ее вам. Очевидно, вы необычный человек, как и тот, который принес этот талисман сюда.

С этими словами он вручил мне мои сувениры, сказав, что они настоящие, в отличие от поделок в других магазинах, которые торгуют таким же товаром. Смысл его слов дошел до меня значительно позже. Направляясь в гостиницу, я думал о предопределенности судьбы и о той тайне, которая содержалась в моем новом талисмане, нашедшем именно меня через столько лет. Что он несет в себе и для чего предназначен? На эти вопросы у меня пока не было ответов.

Прибыв в гостиницу, я вызвал такси и, быстро подхватив чемодан, отправился в аэропорт. Здесь приобретя заранее заказанный билет и без проблем пройдя регистрацию, я вылетел в туманный Альбион. Полет прошел нормально, только перед Лондоном стало немного болтать, так как испортилась погода. Столица Великобритании, как всегда, встретила душем из моросящего дождя. Поймав такси, я прямиком направился домой.

Глава

IV

С моим прибытием пустовавший дом ожил. В камине стал весело играть огонь, пытаясь вырваться наружу и пробиться сквозь застоявшийся дымоход. На плите пофыркивал чайник, соревнуясь со сковородкой, на которой я решил поджарить яичницу с беконом. А на журнальном столике перед камином уютно пристроилась бутылка виски, ожидая своего часа, чтобы прогреть замерзшего хозяина. Собрав все вместе, я устроился в кресле возле камина и предался чревоугодию, наслаждаясь вкусом пищи после немецких сосисок и жирных отбивных. Отведя душу, я подошел к телефону и позвонил Эдварду. Он был несказанно рад, что я благополучно добрался домой. Мы договорились, что завтра утром он приедет ко мне, и мы совместно обсудим мои впечатления и достижения в порученной мне миссии. После этого я, пригревшись в кресле, стал анализировать свои впечатления и продумывать тот доклад, который мне придется делать по результатам поездки. В конце концов я пришел к выводу, что для первого раза все сложилось неплохо. Однако все детали раскрывать не стоит, особенно перед моим знакомым, который теперь будет находиться на грани риска. Определившись с этим, я принял ванную и отправился в спальню набираться сил перед завтрашним разговором.

На этот раз погода не подвела, и появление первого солнечного луча, пробившегося в спальню, совпало с трелью дверного звонка, возвестившего о том, что за дверью с нетерпением ждет встречи мой английский партнер. Сунув ноги в тапочки и накинув халат, я пошел открывать входную дверь. За ней, переминаясь с ноги на ногу, стоял Эдвард с неизменной бутылкой виски в правой руке.

–Привет, – воскликнул он, проскакивая мимо меня в дом.

–И тебе доброе утро, – ответил я, позевывая.

–Я уже доложил шефу о твоем прибытии, и он с нетерпением ждет тебя.

–Так что, и отдохнуть нельзя после такой трудной поездки? Тогда зачем ты принес эту бутылку виски: чтобы посмотреть на нее?

–Нет, мы ее обязательно разопьем, когда приедем обратно. Видишь, это коллекционный экземпляр. Когда ты уехал в Германию, я отложил его и загадал, что если все будет нормально, то мы с тобой обязательно разопьем эту бутылку и вспомним старые добрые времена нашей молодости.

–Что, ностальгия заела? – спросил я.

–Представь себе, да. Почему– то мне не хватало тебя все эти дни. И жена все время спрашивала о тебе. Женщины знаешь, как все чувствуют!

За время этого диалога я успел проснуться, одеться и сварить кофе, чашку которого предложил моему другу.

Пока мы наслаждались кофе, я вкратце рассказал Эдварду о своей поездке.

–Ну что ж,– подытожил он. – Я считаю, неплохо. Шеф будет доволен. Ну а теперь давай выдвигаться, а то опоздаем, а он этого очень не любит.

Выскочив на улицу, мы забрались в автомобиль, и Боунд, нажав на газ, рванул на оживленную трассу, планируя не опоздать на встречу. В этот раз она состоялась на набережной Темзы, к которой мне в целях конспирации пришлось идти пешком. Это было как раз то место, где англичане любили кормить лебедей. Купив по пути кулек корма, я подошел к стае лебедей, круживших недалеко, и стал неспеша раздавать им корм. Они без суеты, как настоящие царственные птицы, с достоинством подбирали его, грациозно выгибая шеи и переговариваясь между собой. В этот утренний час посетителей было не очень много, поэтому я потихоньку мигрировал в сторону пожилого мужчины, который занимался тем же самым. Это оказался шеф Эдварда, назначивший мне встречу именно в этом месте.

Когда я оказался в зоне его прямого контакта, он, не поднимая головы, произнес:

–Люблю этих птиц – гордые, независимые и верные. – И вопрошающе глянул на меня.

–Почти, как люди. Правда, не все они остаются верными до конца в сложной ситуации. Их единицы, но на них держится мир.

–Да, хотелось бы, чтобы их было больше, но это уже от нас не зависит, – ответил он.

–А может, именно от нас и зависит их количество? Или мы их поддерживаем, или предаем в самый ответственный момент, – парировал я его реплику.

–Что делать? – ответил он. – Есть специфика работы, от которой трудно отказаться, чтобы не навредить.

И чтобы уйти от дискуссии, сразу спросил:

– Ну как ваша поездка? Есть что-нибудь, заслуживающее нашего внимания?

– По– моему, там все заслуживает внимания.

И я кратко проинформировал его о результатах встреч в Германии и о своих предположениях, во что могут вылиться происходящие там процессы. Однако я не выдал координаты моего человека и посчитал преждевременным озвучивать вырисовывающиеся подходы к правящей верхушке страны.

–Так вы считаете, что интерес к янтарной комнате остается?

–Да, и особенно к поиску возможных технологий на основе янтаря. По-моему, немцы думают, что в самой комнате скрыто столько мистических тайн, что, узнав хотя бы половину из них, они совершат большой скачок вперед. И причем это не голословно. Они перелопатили все древние хроники и архивы, нашли много старинных рецептов или приблизились к пониманию того, как использовать этот солнечный камень в различных целях. Если удастся, я вам в ближайшее время представлю доказательства этого.

– Было бы неплохо иметь что-нибудь осязаемое в своих руках, чтобы понимать, как себя вести дальше. Ну а пока ограничимся вашим устным докладом. Учитывая наш интерес к достаточно специфическому предмету, чем меньше будет бумаг, тем меньше внимания к проблеме, да и утечки информации тоже. Если появится что-нибудь более весомое, тогда уж не обессудьте, нужен будет отчет по полной программе. А пока, в принципе, вы справились с первой миссией – навели мосты. Теперь будем ждать дальнейшего развития событий.

И он, приподняв шляпу, стал медленно дрейфовать в сторону небольшой кучки людей, которые столпились возле воды, наблюдая за ухаживанием лебедя. В свою очередь и я двинулся к переулку, на котором в автомобиле ждал меня Боунд. Опустившись на переднее сидение, я вытянул ноги и глянул на Эдварда.

Ну как? – спросил он.

–По– моему, нормально. Сказал, чтобы дальше продолжали работать.

–Ну, так давай продолжать, раз приказало начальство, а то бутылка виски совсем согреется возле камина.

–А зачем ты там ее оставил?

–Прости, не подумал, но я знаю один быстрый способ, как устранить этот недостаток      .

–Кажется, я догадываюсь, – ответил я.

И мы, рассмеявшись, поехали ко мне домой. Заждавшаяся бутылка виски настроила на нужный лад, который как нельзя лучше способствовал тому, чтобы обсудить все важные вопросы и выработать тактику на будущее. Я попросил Эдварда подготовить мне почву для визита к тем представителям английского истеблишмента, которые поддерживали линию на сотрудничество с Германией. Мне необходимо было нарабатывать очки в этом направлении и продемонстрировать контакты, которые появились в ходе моего визита в столицу Третьего рейха. Перед уходом моего гостя я хотел было вручить ему сувениры, но он наотрез отказался принять их без присутствия супруги. Тогда мы договорились, что в следующий выходной я приду к ним в гости и лично вручу подарки. Проводив Эдварда до двери, я отправился спать.

Следующая неделя у меня ушла на многочисленные визиты и светские посиделки. Народ, живший в основном различного рода слухами, очень хотел услышать всё из первых уст и прощупать человека, который был там. И не только был там, но и встречался со многими тамошними известными людьми, о которых в прессе рассказывали разные истории. Меня засыпали вопросами, вели конфиденциальные беседы, просили оказать содействие и так далее. На какое-то время я стал очень популярен в светских салонах. Солидный вес придавала мне подаренная немецким министерством информации книга. Оказывается, такое подарочное издание было выпущено в очень ограниченном количестве и вручалось исходя из определенных критериев. На каждый врученный экземпляр заводился соответствующий формуляр. Одним словом, эта книга открывала перед ее обладателем большие перспективы и служила своеобразным пропуском наверх. Естественно, такое внимание раздражало и утомляло. Но оно хорошо подкрепляло мою легенду как с этой, так и с той стороны. Поэтому я очень тщательно готовился к каждому посещению, чтобы в ходе беседы выдержать намеченную линию и не дать возможности увести себя в сторону. Иногда приходилось очень сильно балансировать, отвечая на каверзные вопросы. Кроме этого, я понимал, что о моих визитах на другую сторону регулярно отправляется информация, которая включает и реакцию моих собеседников на ту или иную проблему, поднятую в ходе визита. Как бы то ни было, но все это способствовало укреплению избранной мною роли. Неделя пролетела мгновенно, оставив массу впечатлений и еще больше вопросов. Поэтому субботу я посвятил проблемам астрологии, для чего мне пришлось взять список литературы, подготовленный Сергеем, и пройтись по магазинам и букинистическим лавкам с целью приобретения этих книг. К моему удовольствию, я приобрел все, что надо. В основном это были немецкие авторы: Эрнст Крафт, Вальтер Хофф, Альфред Витте и другие. Они касались расчетов планет в знаках зодиака, астральных домов и их управителей. Я не говорю уже о других специфических терминах, которыми изобиловала литература. И все это мне надо было освоить, чтобы потом расшифровывать послания из Германии, сверяясь с таблицей, находя нужный астральный дом, соответствующее созвездие и так далее, которое укажет мне нужную страницу той или иной книги, после чего по буквам, зодиакальным названиям и прочим подсказкам можно будет записать само сообщение. Честно говоря, я первоначально скептически относился к этому. Единственный положительный момент, который я видел в этом, – возможность шифровки сообщений. Но, как оказалось, в этой системе скрыт большой практический смысл. Как выяснилось позже, немецкий астролог Эрнст Крафт по поручению сверху сделал расчеты о судьбе Третьего рейха. По его таблицам выходило, что Германия проиграет войну с СССР, а вся верхушка будет казнена. За правдивую информацию, которую Крафт не побоялся представить, он закончил свои дни в концлагере, а астрология попала под запрет. Но все равно астрологические прогнозы выходили в эфир под названием «Шуточные советы», и сообщения я получал достаточно регулярно. Погрузив книги в машину, я по пути приобрел мощный радиоприемник «Телефункен» и магнитофон с набором бобин, для того чтобы без помех принимать адресованные мне сообщения.

К воскресенью я разобрался со своими делами и, как было договорено, решил посетить семейство Боунд. Естественно, все были мне рады. Стали расспрашивать о стране, ее людях, о реакции немцев на мировые события. Джеймс, превратившийся в стройного юношу с повадками денди, интересовался немецким вооружением и отношением молодых немцев к войне, которая незримо витала в воздухе, а у его матери было много вопросов, связанных с немецкой модой. Наконец нас пригласили к столу. Там я позволил себе произнести тост за всех присутствующих, поблагодарил за доброе отношение ко мне и вручил привезенные сувениры, необычность которых и озвученное мною предназначение вызвали живой интерес. Все стали надевать их на себя. Перед этим Эдвард спросил меня о том, как я отношусь ко всему этому. В ответ я показал свой талисман, висевший у меня на шее, что отмело все остальные вопросы. Затем слово взял Эдвард, который заявил, что его дом – это и мой дом, что все рады видеть меня здесь и что я для них почти что родственник. Так потихоньку мы отдали дань не только напиткам, но и великолепной кухне, блюда которой красовались на столе. Особенно запомнились антрекоты из молодой телятины, запеченные в духовке с каким-то необычным соусом. Когда свободного места в желудке не осталось, мы с Эдвардом, поблагодарив хозяйку, отправились пить кофе в кабинет. Удобно устроившись в креслах, мы начали обсуждать дальнейшие возможные шаги по решению стоящей перед нами задачи. Рассматривая возможные варианты, Эдвард достал мой подарок и стал набивать янтарную трубку пахучим табаком, доставая его из деревянной коробки на журнальном столике.

–Ты сначала погрей ее в руках, чтобы она вобрала энергию твоего тела.

–И что будет потом? – спросил он, следуя моему совету.

–А ты сразу почувствуешь разницу, увидишь, как она будет ложиться в твою руку, будет ли тебе приятно или наоборот; когдаты будешь втягивать в себя дым, каким он будет казаться тебе – ароматным или прокисшим до тошноты. То есть вы будете подбирать ключики друг к другу, а когда это произойдет, вот тогда и раскроются все ее свойства как талисмана.

–Ну, целая поэма, – выпуская клубы дыма, произнес он.

–Да, этот камень вообще не только поэма, но и загадка. Все считают, что он живой. Есть легенда о том, что это плоть и кровь сказочного дракона, который от тоски по любимой, отвергшей его, сгорел у нее на глазах. И вот этот янтарь – всё, что осталось. Вот почему он бывает то светлым, то темным, то разноцветным. Все зависело от температуры горения его бедного измученного тела, которое блестящими каплями стекало в море, застывая там и превращаясь в камень. Поэтому и говорят, что это живой камень. Он чувствует человеческую теплоту и ласку и благодарит тем же, охраняя своего хозяина от всяких бед.

–Получается, что все зависит от того, как его настроишь?

–Да, звучит примерно так.

–Очень интересная трактовка, – подытожил Боунд, вертя в руках дымящуюся трубку. – Ну и что ты думаешь делать дальше?

–Все зависит от содержания тех сообщений, которые придут ко мне. А в принципе планирую еще одну поездку в Германию. Теперь после встреч здесь она будет подкреплена более существенной базой.

–Ну, наверное, ты знаешь, что на твоей бывшей родине намечается крен в сторону сотрудничества с Германией, причем в последнее время этот процесс идет более интенсивно. Хорошо это или плохо – мне трудно сказать, но и у нас принято решение начать переговоры с Гитлером. Казалось бы, наоборот, по логике вещей, надо проводить другую политику, ан нет: идут процессы, которые мне не понятны, более того, не известно, кто и что за этим стоит.

Его последние слова молнией сверкнули в моей голове. Что это может быть? Неужели снова пошел процесс функционирования янтарной комнаты, и она, подзарядившись, снова начинает вбирать в себя пространство и реализовывать заложенные в ней свойства, которые уже не раз приводили к трагическим последствиям? Надо будет выяснить ситуацию и связаться с моими ребятами, которые остались в России. Пробыв в гостях еще полчаса, я распрощался с гостеприимными хозяевами и отправился домой.

Раздевшись, я сразу прошел в кабинет и, взяв лист чистой бумаги, написал зашифрованное письмо в Петроград с просьбой проинформировать меня о сложившейся ситуации и понаблюдать за янтарной комнатой: нет ли чего-нибудь необычного в ее поведении или в здании, где она расположена. Эти письма я отправлял через Швейцарию. Заклеив конверт и положив его на видном месте, я решил просмотреть газеты. Может, здесь имеется информация, которая мне будет интересна. Кроме обычных местных сенсаций и деловых вестей газеты сообщали об активизации британо-германских отношений и потеплении в германо-российских. В Россию устремились многочисленные группы специалистов, представители крупных немецких корпораций, врачи, студенты. Более того, из газет я понял, что начались консультации между военными: мир был насторожен, не зная, в какую сторону это все может развернуться.

В дальнейшем, продолжая следить за развитием событий, я взялся за изучение астрологической литературы, которую приобрел. Мне нужно было быть готовым к приему сообщений, которые могли поступить в ближайшее время. Перед этим, вызвав специалистов, я установил в кабинете радиоприемник, протянув на крышу мощную антенну, и присоединил к нему магнитофон. Каждое воскресенье я включал его на нужной волне, но пока сообщений для меня не было. Что касается книг, то здесь мои успехи были не столь стремительны. Очень сложно оказалось непосвященному человеку освоить элементы астрологической азбуки, хотя большего от меня и не требовалось. Здесь нужны были и математика, и геометрия, и философия, и понимание процессов, которые происходят в космосе, а затем отражаются на нашей жизни. С большим трудом я освоил эту грамоту, решив, что в будущем, по мере практического её использования, я улучшу свои результаты. В ходе этого учебного процесса, в один из субботних дней мне доставили небольшую посылку из Германии. Развернув ее, я обнаружил несколько плиток немецкого шоколада «Stollwerck» и квадратные плитки шоколада «Ritter Sport». Ни записки, ни письма в посылке не было. Я сразу догадался, кто мог прислать мне такой сладкий презент. И то, что он не оставил в посылке никаких следов, тоже правильно, так как все они просматриваются и берутся на контроль. Значит, должно быть разъяснение по этому вопросу и мне необходимо подготовиться. В воскресенье, в назначенное время я включил приемник и, настроив его на нужную волну, стал ждать сообщения. Вскоре диктор объявил, что сейчас в эфире будет передача «Шуточные советы» на неделю. И приятный женский голос стал читать гороскопы, рассказывая о том, что, кому, когда делать, если тот или иной знак окажется в том или ином доме, по восходящей или нисходящей луне и так далее. Наконец, она объявила о том, что сейчас будут рекомендации для «Королевского рака», и я включил магнитофон. Записав рекомендации, я выключил радио и принялся за расшифровку послания. Это было в первый раз, поэтому около четырех часов я «проползал» с линейкой по звездным картам, выискивая нужную мне информацию и ища в книгах нужные страницы. В конце концов, стряхнув пот со лба, я стал читать сообщение, которое уложилось в одну страницу.

Сергей сообщал, что пока все идет в рамках оговоренных с ним действий. Намечаются подходы к людям, занимающимся новыми проектами с использованием янтарной составляющей. В институте, работающем в этом направлении, создается специальная библиотека по янтарной комнате и вообще по янтарю, куда свозятся все архивы и литература, посвященная этому вопросу. Все работы строго засекречены и контролируются СС и Гестапо. Сергей также сообщил, что он встречался с Гессом и тот в разговоре обронил фразу о том, что фюрер выдвинул идею о необходимости поиска способов вечной жизни. И сейчас многие, в том числе и эти институты, разворачиваются в сторону решения поставленной задачи. Что касается шоколада, то это ответ на мой вопрос о новом лекарстве для армии, о котором мы говорили на встрече в Берлине. Само лекарство называется «первитин», сделано оно на базе янтаря с некоторыми добавками, и лабораторный анализ может легко их определить. На основе этого лекарства для армии, в зависимости от рода войск, делается специальный шоколад, который Сергей и прислал. Надо снять обертку, и сразу все станет понятно. Испытания на заключенных и в армии доказали эффективность этого препарата. Человек мог трое суток находиться в активной физической форме. Правда, есть и побочные эффекты, поэтому сейчас разрабатывают новую рецептуру этого лекарства. А в целом этот препарат поставлен на поток. Прочитав это сообщение, я достал шоколад и осторожно открыл упаковку. Под ней оказался шоколад для танкистов под названием «Панцершоколад», а во второй – для летчиков «Флигершоколад» и так далее. Что касается пехоты, то ей достались порошки или таблетки. Естественно, все это через Эдварда я отдал для анализа в лабораторию, и оказалось, что у каждого шоколада была своя рецептура. Так, в частности для летчиков туда добавляли еще и кофеин. Как говорится, начало положено. Теперь необходимо было дождаться сведений о новых проектах с тем, чтобы посмотреть, как они связаны с янтарной комнатой.

О том, что она представляет значительный интерес для руководства Рейха, свидетельствовал следующий факт: после аншлюса Австрии Гитлер первым вошел в музей Вены и взял в руки находящееся в витрине «Копье судьбы», по поверью, дающее власть над миром. Затем фюрер сообщил присутствующим, что на очереди другие раритеты, в том числе и янтарный кабинет.

Глава

V

Как раз к этому времени подоспело письмо из России. В нем говорилось, что разворачивается полномасштабное сотрудничество между СССР и Германией по всем направлениям. В нашу страну снова массово хлынули немцы. Многие из них рвутся в Петроград, чтобы посетить Царское Село и увидеть янтарную комнату как группами, так и индивидуально. И ведут себя там странным образом. Одни, взявшись за руки, проходят через нее шеренгой, словно пытаясь определить размеры этой янтарной камеры; другие начинают петь, прислушиваясь к наполнению звуков; третьи фотографируют со вспышкой, несмотря на запрет; ну а четвертые пытаются руками дотронуться до янтарных панелей, шепча что-то себе под нос. В результате в комнате начали происходить непонятные процессы: по ночам она стала слабо светиться попеременно то отдельными панелями, то отдельными элементами. Некоторые служители говорили, что даже иногда слышали какие-то неясные голоса, доносившиеся оттуда. Вполне возможно, это была попытка активизировать комнату с тем, чтобы она в определенный момент заработала в полную силу. Далее в письме сообщалось следующее.

О странном поведении немецких специалистов доложили Сталину. Тот, сняв трубку прямого телефона, дал задание Берии разобраться в происходящем и доложить ему. Спущенная сверху команда завертела колесо расследования: пошли запросы в архивы, для сбора сведений были подключены историки и искусствоведы, а в группу экскурсоводов в Пушкино (так теперь называлось Царское Село) включили оперативных работников. Информация накапливалась и концентрировалась в специальном отделе, учрежденном именно для этого. Было проведено обследование комнаты, которое показало, что янтарные панели в силу различных причин начинают менять окраску, темнеть и принимать другую конфигурацию. Периодически в ночное время комната наполняется то тусклым, то ярким светом, который вспыхивает внезапно и распространяется вверх, выходя за рамки комнаты. Отмечена была также определенная зависимость интенсивности свечения от частоты посещения янтарного кабинета немецкими экскурсантами: чем чаще они посещали его, тем активнее и интенсивнее становилось свечение. Это сказывалось и на поведении немцев: после посещения кабинета они становились очень нервно возбудимыми, гиперактивными, особенно в ночное время; собирались группами, пили пиво, пели национальные песни и танцевали. После подписания договора о сотрудничестве с Германией эти процессы активизировались. На базе полученных данных была подготовлена информационная записка Сталину. Однако Берия не знал, как доложить ему об этом так, чтобы не оказаться посмешищем перед вождем. Помог случай. Как раз приближалась годовщина подписания договора между двумя странами, и у Сталина зародилась мысль каким-то образом отреагировать на важное событие, в связи с чем он собрал совещание и поинтересовался у присутствующих, что они думают по этому поводу. Кроме обычных предложений о проведении торжественных собраний, концертов и так далее прозвучало предложение о возвращении Германии янтарного кабинета или создании нового оригинального изделия из янтаря. Тут Сталин вспомнил, что он уже сталкивался с этим, и дал Берии задание разобраться с янтарным кабинетом.

Вызвав своего заместителя на следующий день, Иосиф Виссарионович в конце беседы спросил:

–Помнишь, Лаврентий, я просил тебя разобраться с поведением немцев в этой янтарной комнате в Пушкино? Что там происходит? Может, они в нетрезвом виде ходят на экскурсии и поэтому ведут себя странным образом? Ты сам-то видел этот кабинет?

–Нет, – ответил Берия, -не довелось.

– А, вот это зря! Для того, чтобы более детально изучить предмет, надо с ним познакомиться поближе.

– Я завтра же отправлюсь туда, – заявил Берия, вскакивая со стула.

–Не торопись, ты нужен здесь, – осадил его Сталин, выпуская клуб дыма из только что раскуренной трубки. – Ну, так что ты можешь доложить?

Берия встал, раскрыл коричневую папку и стал зачитывать справку, подготовленную для Сталина. В ней говорилось об истории создания кабинета, его перестройке и передвижениях, о местах дислокации и о тех непонятных процессах, которые происходили раньше и имеют место сегодня. Кроме этого в докладе отмечалось, что Гитлер просто обожает янтарь, считая его «немецким золотом», поскольку этот камень помогает ему от судорог и ревматизма. На фюрера работают многие предприятия по производству янтаря. Среди его окружения существует устойчивое мнение о том, что, для того чтобы угодить Гитлеру, надо подарить ему оригинальное изделие из янтаря. Сам он часто посещает свои предприятия в Кенигсберге, как бы купаясь в этом, как он говорит, «теплом» камне, так как врачи советовали ему регулярно находиться в теплом янтарном поле. Вполне возможно, что янтарный кабинет может сыграть какую-то роль в этом процессе.

Во время чтения справки Сталин ходил вдоль кабинета, покуривая свою трубку. Закончив доклад, Берия осторожно положил листы на стол и вопросительно посмотрел на Сталина.

–А что по этому поводу говорит наша наука? – спросил Сталин.

– Учёные пока не могут определиться по этому вопросу. Они считают, что те процессы, которые происходят там, в янтарной комнате, имеют больше не научный, а метафизический характер.

– Значит, получается, что в этой комнате заложено что-то такое, чего мы не знаем?

–Я затрудняюсь на это что-либо ответить, – сказал Берия, поворачиваясь в сторону прохаживающегося вождя.

– А как в Германии реагируют на это? Ведь они же не могут оставить без внимания все то, что происходит здесь.

– Я думаю, эти процессы взаимосвязаны. Несмотря на то, что янтарная комната является подарком нашей стране, она по распоряжению министра пропаганды Геббельса включена в список произведений искусства, которые с XY века «помимо воли немцев или в результате сомнительных сделок попали в руки иностранцев». Данный список подготовил Генеральный директор Берлинских музеев Отто Кюммель. С тех пор немцы считают янтарную комнату народным достоянием и планируют каким-то образом вернуть её.

– А не отдать ли нам ее хозяевам, раз уж так они страдают по ней? – изрек задумчиво Сталин. – А может, сделать новую копию и подарить ее, ведь подарок негоже отдавать обратно, плохая примета. Как ты считаешь, Лаврентий?

– Да времени мало, боюсь, не успеем. Кроме этого меня смущают те события, которые, по преданиям, связаны с янтарной комнатой, и особенно та активность, которую она проявляет сегодня. Надо как-то выяснить это, а потом уж принимать решение.

–Ну так выясни, не мне же тебя учить!

–Да дело в том, что обычная наука с этим не справится. Тут нужны специалисты совсем другого уровня, – ответил Берия, вопросительно глядя на Сталина.

Тот остановился напротив него и стал разглядывать в упор, посасывая погасшую трубку. Затем, видимо, решив что-то, подошел к столу, взял спички и, прикуривая трубку, в перерывах между затяжками сказал: – Вот что, Лаврентий, пригласи ко мне завтра Мессинга. Хоть ты его недолюбливаешь, но это, по-моему, единственный человек, который может нам что-то рациональное посоветовать. И кроме этого возьми на контроль в Германии все вопросы, связанные с янтарем.

Берия молча склонил голову, закрыл свою папку и пошел на выход, а Сталин, сев за письменный стол, взял лежащую перед ним справку и углубился в ее изучение.

Зайдя в свой кабинет, Берия тут же приказал помощнику соединить его с Мессингом. Сняв трубку зазвонившего телефона, нарком сказал:

–Здесь Берия. Товарищ Мессинг, завтра в 9.00 за вами заедет машина с моим помощником и вас отвезут в Кремль. Будьте готовы, – и медленно положил телефонную трубку на место.

Мессинг, услышав новость, пришел в смятение. К кому его повезут в Кремль, он сразу догадался. Но вот зачем? Он просто не мог себе представить, зачем он нужен Сталину. Тем более, что в последнее время у него не было никаких видений, да и событий, требовавших его участия, тоже не наблюдалось. Значит, случилось что-то сверхординарное, которое требовало его присутствия. От волнения у него начали подрагивать руки. Чтобы успокоиться, он пошел на кухню и стал готовить себе чай, стараясь отвлечься от всяких мыслей, которые собирались устроить хоровод в его голове. Налив в чашку свежезаваренного чая, он присел за стол и, облокотившись спиной на стул, решил немножко расслабиться. Сделав небольшой глоток ароматного напитка, он закрыл глаза и дал волю своим чувствам, представляя себе, как тягучая жидкость постепенно растекается по всему телу, заставляя его настроиться на совсем другой лад. Постепенно и чувства, и мысли стали приходить в норму. Тогда он решил пойти еще дальше, переведя начавшийся процесс расслабления в стадию ясновидения. Ему необходимо было знать, что нужно Сталину? Определить это хотя бы косвенно он считал возможным только в том случае, если предугадает события, которые могут произойти в будущем. Ведь предсказал же он крах Третьего рейха! Осторожно, шаг за шагом он подводил себя к этому состоянию. Наконец в голове у него прояснилось, и от нее пошли волны, постепенно размывая застывшую темень, из которой по мере просветления стали вырисовываться различные картины, хаотично накладываясь друг на друга. Они состояли из каких-то лиц, фигур, обрывков фраз, музыки, начиная от противных скрипучих нот до нежнейших мелодий. Все это то приближалось, то отдалялось, а иногда и пропадало вообще. Постепенно из этого калейдоскопа начало выделяться женское лицо, которое медленно приближалось до тех пор, пока не застыло перед Мессингом. На него в упор смотрели холодные голубые глаза на красивом, но мраморном лице, обвитом белыми кудрями. Его, Мессинга, как бы изучали, но не приглашали к диалогу, а словно предупреждали о чем-то. Через мгновение лицо начало уменьшаться, кружась по часовой стрелке и постепенно отдаляясь. Затем внезапно оно превратилось в большой огненный шар светло-желтого цвета, который, выбросив ряд огненных сгустков, скрылся из вида, после чего пропали и все остальные картины, прячась за наступающую темноту.

–Что бы это могло быть? – подумал Мессинг. У него не было никаких знакомых, хотя бы отдаленно напоминающих возникший образ женщины.

Какое-то странное видение, хотя нарисовавшаяся подсказка говорила о том, что ближайшие события будут иметь какую-то связь с женщиной или событиями, в которых она играла ведущую роль. Как реагировать на это, он себе не представлял. Оставалась надежда, что всё прояснится в ближайшее время.

Утром ровно в девять у подъезда остановилась черная эмка. Мессинг, наблюдавший из окна, был готов к отъезду. Чтобы спуститься вниз, ему хватило пяти минут. У машины, раскрыв заднюю дверцу, его ожидал военный. Пропустив Мессинга на заднее сиденье, он уселся впереди и, кивнув водителю, молча стал внимательно наблюдать за дорогой. До самого Кремля никто не проронил ни слова. Милиция приостанавливала движение, пропуская эмку вперед. У кремлевских ворот водитель притормозил. Сопровождавший показал охране какой-то документ, и они въехали на территорию Кремля. Минуя посты охраны, офицер провел Мессинга в приемную, сдал на руки секретарю и так же молча удалился.

Устроившись на стуле, Мессинг посмотрел на часы, стоявшие в углу за столом секретаря. На них было без десяти десять. «Символично, – подумал он, -сегодня десятое число и меня доставили сюда без десяти десять. Три десятки сразу. Значит, и беседа должна быть интересной, и касаться она будет скорей всего не моей судьбы, а какой-то отвлеченной темы, которая витает в воздухе, но уловить ее суть я почему-то до сих пор не могу. После проверки моих качеств Сталин более терпимо стал относиться ко мне, и я почувствовал, что мне уже не так сильно «дышат» в затылок. Качества …наверное, качества причина того, что я снова понадобился здесь. Надо настроиться соответствующим образом и перестать мандражировать.

Его размышления прервал голос секретаря, приглашавшего пройти в открытую дверь кабинета Сталина. Мессинг встал, одернул пиджак, поправил галстук и, глубоко вздохнув, словно в омут, медленно двинулся в кабинет вождя, зажав в кулак все свои чувства, чтобы в нужный момент резко развернуть их в случае необходимости для своей защиты. Сталин сидел за своим рабочим столом с карандашом в руках и просматривал какие-то документы, делая пометки на полях. Мессинг подошел и молча остановился у стола, не считая возможным прерывать работу хозяина кабинета. Наконец Сталин, подчеркнув что-то на последнем листке, отложил карандаш и поднял глаза на посетителя.

–Здравствуйте, товарищ Сталин, – сказал Мессинг, глядя ему в глаза.

–Здравствуйте, товарищ Мессинг, присаживайтесь,– сказал он и показал рукой на стул, стоящий возле приставного столика.

Сталин, проследив, как тот присаживается за стол, поднял телефонную трубку и заказал два стакана чая. Затем встал, подошел к рядом стоящему столику, взял в руку лежащую там трубку с вишневым чубуком, открыл коробку папирос «Герцеговина – Флор» и, ломая их, стал набивать ее душистым табаком.

–Как вам работается, товарищ Мессинг? Есть какие-то проблемы, просьбы?

–Спасибо, Иосиф Виссарионович, все чудесно. Выступаю с концертами, выезжаю в различные города, отвечаю на вопросы людей и сам задаю их.

– Это хорошо, когда у человека все складывается хорошо, когда люди счастливы и с уверенностью смотрят в будущее, тогда и в стране все хорошо. Правильно я говорю, товарищ Мессинг?

–Да, товарищ Сталин, – ответил тот, следя за тем, как последний раскуривает свою трубку.

–Вы интересный человек, Вольф Григорьевич, как говорит товарищ Берия, вы опасный человек. И эта опасность лежит в ваших необыкновенных способностях, в которых вы нас убедили.

Его монолог прервал стук в дверь, и на пороге возник секретарь с чаем на подносе. Он поставил один стакан перед Сталиным, а второй – перед Мессингом и молча удалился.

–Угощайтесь, – сказал Сталин и отхлебнул из стакана довольно изрядный глоток.

–Спасибо, – сказал Мессинг и тихо придвинул к себе стакан.

–Так вот, сейчас мы хотели бы услышать ваш совет относительно одного необычного дела. Дела, в котором не может разобраться даже товарищ Берия. Он испробовал все возможные способы, но результата не добился. Теперь вот хотим попросить вас подключиться к этому делу.

И он обстоятельно рассказал Мессингу о янтарной комнате и поставил перед ним задачу разобраться и дать соответствующие рекомендации.

–Это все так необычно, товарищ Сталин. Я не знаю, справлюсь ли я с этой задачей. Мне никогда с таким раньше не приходилось сталкиваться. Это же не живая субстанция, а что-то такое непонятное.

–Вот это вы и выясните. Если бы мы считали, что вы не справитесь, то вас бы тогда не пригласили и не доверили такое важное дело, – резко ответил Сталин.

–Я постараюсь, – ответил Мессинг.

–Вот-вот, постарайтесь и как можно быстрее. Вам дадут охрану и любых специалистов, которые будут нужны. Как у вас с работой? Мы можем послать вас в командировку в Пушкино и сообщим об этом в Госконцерт.

–Нет, нет, спасибо, – ответил Мессинг. – Мне ничего не нужно, я постараюсь сам разобраться в этом. Единственное, чтобы сотрудники музея выполняли мои просьбы, которые могут возникнуть в ходе изучения янтарного кабинета. А что касается командировки, то не надо. У меня сейчас пауза перед гастролями, поэтому я с удовольствием использую ее для решения поставленной задачи.

– Вот и хорошо. Будем считать, что договорились. Мы скажем дирекции музея о полном подчинении вам. Да, и просьба: обо всех результатах докладывать мне лично.

Поняв, что аудиенция закончена, Мессинг поблагодарил Сталина за чай и, попрощавшись, вышел из кабинета. Домой его доставили на том же автомобиле. Быстро собравшись, Мессинг тотчас выехал в Ленинград. К вечеру он был уже в Царском Селе, где в здании дворца ему была приготовлена комната.

Глава

VI

Ранним утром он вышел на прогулку в парк. Обошел несколько раз вокруг дворца, пытаясь настроиться на задание и выявить какие-нибудь нюансы, которые дали бы возможность наметить подходы и определить направления решения поставленной задачи. Но все было спокойно. Утро уверенно вступало в свои права. Птичий гомон сопровождался размеренным карканьем ворон, а восходящее солнце пересчитывало окна дворца, поочередно озаряя их своим светом. Пора было приниматься за работу. Войдя в кабинет директора, Мессинг представился. Пожилой человек, который сидел за письменным столом, встал, вышел из-за стола и, пожав руку артиста, сообщил, что его зовут Иван Иванович Коротков и он очень рад видеть известного Вольфа Мессинга здесь, в музее. Усадив гостя в старинное уютное кресло, он сел напротив и заявил, что готов оказывать всяческое содействие в известном вопросе.

–Какие будут пожелания?

–Да пока особых нет. Просьба, чтобы меня смотрители пропускали везде и разрешали иногда подольше задерживаться в янтарном кабинете.

–О, это не проблема, у меня в десять часов пятиминутка с персоналом, я вас им представлю и дам соответствующие указания. Естественно, о цели вашего визита никто не будет знать.

–Это будет очень любезно с вашей стороны. На данный момент я хотел бы просто изучить обстановку и ознакомиться с объектом исследования, – пояснил Мессинг.

Директор отработанным жестом вытащил из кармана часы и, щелкнув крышкой, сообщил, что им пора идти на пятиминутку. В комнате, расположенной недалеко от кабинета, собралось около тридцати сотрудников музея. Когда Мессинг с директором входили туда, все повернули головы в их сторону, с недоумением разглядывая незнакомца. Однако постепенно пришло узнавание, и когда директор представил его, комната взорвалась аплодисментами.

–Спасибо, товарищи! – сказал директор, – однако Вольф Григорьевич приехал сюда отдохнуть, набраться новых творческих сил и поближе ознакомиться с экспонатами нашего уникального музея. Может быть, он в конце отдыха и выступит перед нами. Да, Вольф Григорьевич? – и директор вопросительно посмотрел на него.

– Да, обязательно, – ответил Мессинг, раскланиваясь перед людьми.

– Вот и хорошо. А теперь, товарищи, просьба ко всем пропускать Вольфа Григорьевича во все помещения, комнаты и запасники, куда он пожелает. В нашем музее для него закрытых зон нет. Всем понятно? Вижу, что всем, тогда давайте на рабочие места, а я покажу нашему гостю музей.

Комната в течение пяти минут опустела, а Мессинг вместе с директором отправился по экспозициям музея. Роскошь и убранство Екатерининского дворца потрясли артиста. Он ходил по залам, ахая и восхищаясь изяществом линий и совершенством форм статуй и лепных украшений, рассыпанных по стенам. Музей был еще закрыт, посетителей не было, и поэтому шаги двух человек в звенящей тишине огромных залов эхом разносились по сторонам. Ознакомившись с залами и основными экспозициями, они наконец подошли к двери, ведущей в янтарную комнату. Директор, продолжая рассказ о музее, взялся за ручку, собираясь войти. И именно в этот момент Мессинга как бы подбросило, он ясно осознал, что именно сейчас в комнату входить не надо. Его появление может нарушить те процессы, которые шли в ее недрах. Они могут или прекратиться, или ускориться. И в том, и в другом случае это было плохо. Обычно уравновешенный, он повысил голос и почти закричал:

–Нет, нет, Иван Иванович, не надо! Не надо открывать дверь, – пояснил он застывшему от неожиданности директору.

–Извините, я хочу сделать это сам, но пока я не готов, и поэтому хочу сначала изучить ситуацию, а затем уже действовать.

–А, понятно, воля ваша, – сказал директор, убирая руку с дверной ручки. Хотя по его растерянному выражению лица было видно, что он ничего не понял.

– Уважаемый Иван Иванович, а где я могу здесь расположиться, чтобы понаблюдать за ситуацией?

–А мы поставим вам стульчик, вот здесь, перед входом, и вы будете как бы вторым смотрителем в этом зале. Первый будет стоять внутри, а вы вот здесь.

–Это будет очень любезно с вашей стороны, – ответил Мессинг, и они двинулись дальше по звонким залам дворца.

Спустившись по парадной лестнице вниз, они вышли к главному входу, где уже толпилась довольно внушительная группа экскурсантов, среди которых слышалась немецкая речь.

–Я с вашего разрешения, Иван Иванович, пройдусь по парку, а затем займу свое рабочее место, если вы не возражаете, – сказал Мессинг, направляясь в сторону центральной аллеи.

–Что вы, Вольф Григорьевич, я сейчас же отдам необходимые распоряжения,– засуетился директор и вернулся во дворец.

Во время прогулки, приведя свои мысли в порядок, Мессинг ясно осознал, что сейчас главное – спокойно оценить обстановку, которая складывается вокруг янтарной комнаты. Необходимо было понять, как она функционирует: под воздействием или каких-то внутренних механизмов, или каких-то внешних раздражителей, заставляя ее периодически входить в тот или иной режим работы. С этими мыслями он поднялся на второй этаж, где находилась нужная ему комната. Перед входом в нее стоял стул с гнутыми ножками и вычурной спинкой. Мессинг уселся на него и почувствовал, что несмотря на конфигурацию, сидеть на стуле достаточно удобно. Прикрыв глаза и настроившись, он стал изучать обстановку вокруг. Вроде все было спокойно, где-то слышался гул голосов и шарканье войлочных тапочек по резному паркету, которые надевали экскурсанты. Вскоре шум усилился, и на лестничную площадку выплеснулась экскурсионная группа. Подойдя к двери, служитель открыл ее, и засверкавшие перед посетителями резные панели янтарного кабинета привели их в неописуемый восторг. Они сгрудились перед входом, словно впитывая открывшуюся перед ними красоту. Экскурсовод рассказывала об истории создания этого кабинета, стоя в центре янтарного зала, и отблески янтарных панелей легкой дымкой ложились не неё. Эта молодая девушка словно парила в невесомости и воспринималась, как прекрасная фея, которая вот-вот, прямо сейчас совершит какое-то чудо. Но чуда не произошло. Закончив свой рассказ, она впустила экскурсантов вовнутрь, и они, заполнив зал, стали рассматривать панели и обмениваться впечатлениями, сведя на нет все очарование. Но первый камешек в фундамент был заложен. Мессинг понял, что в этом что-то есть, потому что просто так, на пустом месте такого представления не бывает. Здесь был заложен какой-то смысл. Это чувствовалось хотя бы по реакции служителя, который тут стоит каждый день и видит всякое, но такое, очевидно, для него было впервые. Тем не менее, он перевел удивленный взгляд на Мессинга и пожал плечами, как бы показывая, что все нормально и ничего необычного нет. «Как же нет, -подумал Мессинг, -ведь явные признаки сверхъестественного налицо. Но непосвященному эти процессы не понять». Потому он улыбнулся служителю и стал продолжать свои наблюдения, фиксируя все примечательные моменты. Затем прошла вторая, третья, пятая экскурсия, но ничего особенного не случилось. Попалось даже несколько немцев в составе экскурсионных групп, но их присутствие никак не отразилось на поведении янтарной комнаты. Второй день дежурства также не принес никаких результатов.

На третий день появилась небольшая группа немцев, которые организованно подошли к двери янтарной комнаты. Войдя в нее, они сгрудились на ее середине, словно готовясь к чему-то. Мессинг сразу насторожился, словно предчувствуя, что сейчас должно что-то произойти. Постояв минуты две в молчании, немцы, словно по команде, выстроились в цепь поперек комнаты, касаясь руками ее панелей, а затем резко перестроились крестообразно и таким образом стали кружиться посередине, как будто рассматривая резное убранство. Сначала ничего не менялось, но затем по верху панелей пробежали блики, точно искорки, и они стали понемногу светиться, озаряя бледным светом все убыстряющий свое движение крестообразный хоровод. Потом над головами появился светящийся круг, то поднимающийся ввысь, то опускающийся вниз и покрывающий полностью участников этого необычного танца, задавая тем самым его ритм. Во время движения у некоторых участников распахнулись рубашки, и стали видны янтарные амулеты, висящие на чёрных шнурках и повторяющие отдельные элементы панелей. Но вдруг по чьей-то команде танец прекратился – и светящийся круг поднялся к потолку и тут же пропал. А немцы, приведя себя в порядок, чинно вышли и продолжили экскурсию. Служитель реагировал на это спокойно. Очевидно, для него произошедшее не было новостью, а вот Мессинг понял, что перед ним был продемонстрирован механизм включения янтарного кабинета. Он был удивлен и озадачен: «Если есть механизм включения, значит, должен быть и выключатель. Что он из себя представляет? Что такого заложено в этой комнате, если ее пытаются включить? И наконец, для чего все это нужно?»

Но в первую очередь ему необходимо было разобраться, что же заложено там, внутри этой комнаты, и как она действует на окружающих. Такой случай ему представился дня через три. В музее был санитарный день, поэтому везде царили тишина и спокойствие. Сотрудники занимались своими делами, приводя экспозиции в порядок. Мессинг, как обычно, утром пришел на свое рабочее место и сел на стул. Двери комнаты были открыты, и никто их не охранял. Посидев немного и всмотревшись в даль комнаты, Мессинг решил, что пора нанести ей визит. Собравшись с духом, он встал и медленно прошел на середину янтарного кабинета. Все было спокойно. Тогда он решил подойти поближе к передней янтарной панели, чтобы рассмотреть корону, которую придерживали руками два рыцаря. Его удивила их необычная поза: они как бы сидели и держали в своих руках корону, приподняв ее над основанием.

–Что бы это могло значить? – подумал он, пытаясь разгадать замысел мастера, изобразившего эту фигуру.

Присмотревшись более внимательно, он замер от неожиданности. На его глазах рыцари приподняли королевскую корону, и из-под нее стал струиться зыбкий туман, постепенно набирая силу. Он поднялся вверх, а затем стремительно опустился вниз, как змея, окутывая фигуру знаменитого артиста. Тот стоял как парализованный, боясь шевельнуться. Вскоре туман поднялся вверх и вспыхнул над его головой, превратившись в большой яркий шар. В середине его начали происходить какие-то процессы, шар покрылся рябью, и свозь нее стало вырисовываться лицо молодой женщины с распущенными белыми волосами. После этого шар опустился и встал перед лицом Мессинга. Женщина открыла свои глаза и принялась в упор рассматривать его. Потом шар медленно облетел вокруг стоящей фигуры и снова замер на прежнем месте. Взгляд незнакомки был злым и холодным. Голубые глаза казались ледяными, замораживающими все вокруг. Даже теплые янтарные панели выглядели покрытыми коркой льда и потерявшими свой естественный свет. Затем шар оттеснил Мессинга в центр комнаты и завис, медленно кружась вокруг своей оси. После этого он ярко вспыхнул, и от него отделилась передняя часть, пролетевшая вперед и накрывшая стоящую перед ним янтарную панель. Она засветилась и превратилась в своеобразный экран, на котором стали мелькать какие-то картинки. Мессинг взял себя в руки, заставив организм выйти из шокового состояния и более осмысленно воспринимать происходящее. Он понял, что ему хотят что-то сообщить. Перед ним на экране разворачивалось сражение между огненными драконами и огромными чудовищами, которые сцепились в смертельной схватке. Клочья и куски плоти летели во все стороны. Поверженные падали на огромные деревья, вырывая их с корнем и опаляя огнем. Упавшие деревья горько плакали, выпуская на землю янтарный сок, который пробивал себе дорогу через распластанных чудовищ, приобретал различные оттенки, каплями застывая на земле. Затем земля взорвалась вулканами и наполнилась горячим паром, когда ее залила морская вода. И после этого наступил покой, и медленные волны лениво стали выбрасывать на берег куски оранжевого камня, которые под воздействием волн приобретали причудливые формы. Всю эту картину Мессинг рассматривал сквозь шар, плававший перед его глазами. Неожиданно от шара отделилась левая половина и также озарила левую панель янтарной комнаты. На экране появились мастера, которые резали и шлифовали янтарь, собирая панели на серебряной основе. Среди этих картинок мелькнуло и лицо молодой женщины, которая стояла перед зеркалом, примеряя новое платье. И неожиданно показалось надменное лицо прусского короля Фридриха, который вопросительно смотрел на Мессинга. Не успело закончиться это действие, как от правой стороны шара отделилась часть его основы и залила правую панель. Перед ошеломленным артистом промелькнули фигуры монарших особ Российской империи, которые, очевидно, посещали в свое время янтарную комнату. Вслед за этим все экраны на панелях соединились в центре в один большой экран. Сначала ничего на нем не происходило, однако спустя какое-то время на нем появилась все та же женщина. Постояв немного в задумчивости, она распахнула руки – и экран пришел в движение. С левой стороны в ее объятия поползли колонны танков, а с правой – колонны солдат, идущих по горящей земле, оставляя за собой только дым и пожарища. Доходя до центрального экрана, они попадали в ее объятия и словно растворялись в них. От всего этого она только молодела и постепенно заполняла собой весь экран, наливаясь злостью и приподнимаясь вверх. Затем экран резко вспыхнул – и все пропало. Осталась только неровная линия, по одну сторону которой была выжженная земля, а с другой – зеленая, налитая сочной травой степь. После этого панели погасли, половинки шара объединились в одно целое, и он снова заискрился ярким светом, вращаясь над головой Мессинга. На шаре снова проступило лицо женщины, всё так же вопросительно взиравшей на изумлённого человека. Вдруг она раскрыла рот и стала смеяться, и хотя звука не было, но Мессинг физически почувствовал, как напряглись его барабанные перепонки. В одночасье шар лопнул – и женское лицо раскололось на мельчайшие частицы, которые огненными брызгами расплескались по панелям, прячась в их резных частях и заставляя менять свой цвет. Оставшийся висеть туман медленно двинулся по направлению к королевской короне и спрятался под ней. Привставшие рыцари поставили корону на место и замерли в ожидании. Панели, еще раз вспыхнув, стали постепенно приобретать свой обычный цвет.

Мессинг понял, что разговор с ним окончен, и на ватных ногах вышел из помещения. Кругом стояла тишина, поскольку был конец рабочего дня. В таком состоянии он потихоньку добрел до своей комнаты и, не раздеваясь, упал на кровать.

Закрыв глаза, он словно провалился в глубокую темную яму, у которой, казалось, не было конца. Он летел рывками, раскачиваясь из стороны в сторону, а в голове вспыхивали молнии – очевидно, последствия влияния огненного шара. Внезапно полёт прекратился так же резко, как и начался, и Мессинг завис в воздухе, плавно кружась на месте. Внизу под ним шевелились какие-то тени и слышались неясные звуки. Затем его окутал густой туман, и он провалился в беспробудный сон. Как оказалось, он проспал почти сутки. На рассвете в его сознании снова возникло лицо молодой женщины, которое он видел в янтарном кабинете. На этот раз оно было более приветливым. Самое интересное, что он теперь не только видел ее, но и слышал.

–Знай, – сказала она, – я пришла сюда, как Троянский конь. Я создана из пространства, я душа этой комнаты, и скоро ко мне явятся бредущие во мгле, путь их будет тяжелым и кровавым, но, придя ко мне, они прозреют и заберут все то, что им принадлежит. И где бы я ни находилась, они будут стремиться ко мне, потому что я призвана помогать им, расчищать путь, по которому они идут. И они овладеют миром, набросят на него огненную ловчую сеть, и никто не избежит их смертельных объятий. Ты, который знает многое, должен знать и это. У тебя еще есть время спастись.

На последних словах лицо ее исказилось и пропало. Проснувшийся Мессинг был не в лучшем расположении духа потому, что он столкнулся с непонятным явлением, которое как-то надо было растолковать вождю. А тот не терпел недомолвок и непонятных вещей, поскольку, как твердо знал Мессинг, сам обладал необычными способностями и умел распознать человека с первого взгляда. Утро было уже в завершающей стадии, поэтому он встал и, позавтракав в буфете, решил прогуляться по парку, чтобы привести свои мысли в порядок. Самое интересное, что сегодняшнее утро было чудесным, налитым солнечным светом, в отличие от предыдущих пасмурных и дождливых дней. Галька парковых дорожек хрустела под ногами, задавая определенный темп ходьбе. На свежем воздухе и думалось лучше. «Главное, необходимо было найти основу, которая позволит разгадать эту загадку, – думал Мессинг. – Итак, мы имеем мировой шедевр искусства. Но шедевр не простой, а созданный древними мастерами для чего-то. Он создавался не для демонстрации, а для практических целей. Каких? И на это есть определенный ответ: для овладения миром. При помощи чего? Да при помощи неизвестных сил, которые таятся внутри этой комнаты. Как они действуют, неизвестно. Но действуют, как показывает история, отрицательно подготавливая почву для основного акта. И вполне очевидно, он скоро наступит. Кто является главным действующим лицом в этом спектакле, ясно и так. Это тот, кем был подарен этот шедевр. Как же бороться с этими силами? Может быть, разобрать комнату? Но где гарантия, что это сработает, да и вождь на это не пойдет, так как может быть большой резонанс, который может отрицательно сказаться на взаимоотношениях двух стран. Подменить комнату? Но для этого нужно время и средства, чтобы воспроизвести все это. А времени нет. Интересно, а если перенести эту комнату в другое место, как она будет действовать? Скорее всего, так же, как и сейчас, если ее правильно собрать. А если закрыть комнату на ремонт или реставрацию? Да, да, именно на реставрацию! Занавесить панели, прекратить доступ посетителей, тогда и активность ее ослабеет, если вообще не прекратится. Возможно, это и будет выходом из ситуации, а там, может быть, придет ещё какое-нибудь решение.

Именно таким образом Мессинг решил докладывать Сталину, ничего не скрывая, ведь история наглядно демонстрировала, что после появления в стране этой янтарной комнатынемцы сначала тонкой струйкой, а затем уже более серьезным потоком двинулись в Россию, и многие из них на протяжении веков не только осваивали территорию, но и входили во власть. В этот же день он выехал в Москву.

Приехав домой, Мессинг оказался перед проблемой: кому звонить? Берии или Сталину? Да и необходимых номеров телефонов у него не было. Никто не позаботился об этом. Что же делать? И он решил позвонить на дежурный номер НКВД. Сотрудник, получив у него нужные сведения, попросил подождать и никуда не отлучаться из дома. Буквально через полчаса раздался телефонный звонок. Снятая трубка заговорила голосом с грузинским акцентом:

–Ну что, уже приехал? Что-то там выяснил?

–Да, товарищ Берия, – ответил Мессинг, сразу догадавшись, кто с ним разговаривает.

–Ну и что там интересного, можешь прояснить?

–Я бы не хотел об этом говорить по телефону, Лаврентий Павлович..

–Молодец, – ответил тот. – Хорошо, тогда я сейчас узнаю, как обстоят дела, и тебе сообщат.

На этом разговор был окончен, и в трубке раздались гудки. Мессинг встал и медленно начал ходить по комнате, проигрывая в уме то, что он хотел сообщить по поводу особенностей янтарного кабинета. Часа через два телефон снова зазвонил. Мужской голос отчеканил, что завтра ему назначена встреча с известным лицом, и машина приедет за Мессингом в девять часов. На улице уже было темно, и поэтому Вольф Григорьевич, решив, что «утро вечера мудренее», собрался лечь спать, чтобы на свежую голову подготовиться к встрече с вождем.

На удивление, ночь прошла спокойно, без сновидений. Ничто не потревожило его крепкого сна: очевидно, он очень сильно вымотался и физически, и эмоционально, поэтому организм взял свое. Это был хороший знак. Утром, приведя себя в порядок, Мессинг сел в кресло и стал ждать автомобиль. Ровно в девять часов в дверь раздался звонок, и сотрудник НКВД, убедившись, что перед ним нужное лицо, предложил проследовать в машину. По приезде в Кремль сопровождающий сдал Мессинга на руки помощнику в приемной и быстро удалился. Присев на край черного кожаного стула, Вольф Григорьевич затих, ожидая вызова в кабинет. Минут через пять большая дверь бесшумно отворилась, и его пригласили войти. С трепетом переступив порог, Мессинг застыл у двери, не зная, как действовать дальше. Сталин сидел за своим столом, наклонившись чуть влево, а перед ним расположился Берия, всем свои видом показывая, что они обсуждали какой-то важный вопрос, который, вполне очевидно, касался и того дела, по которому пригласили и его.

–Проходите, Вольф Григорьевич, присаживайтесь, – произнес Сталин, показывая на стул.

Под тяжелым взглядом Берии Мессинг медленно подошел к столу и, поклонившись, устроился напротив наркома.

–Ну, чем вы нас порадуете? – продолжил Сталин, внимательно наблюдая, как тот садился на стул. – Удалось что-нибудь выяснить?

–Я даже не знаю, порадую или огорчу, так как в принципе впервые столкнулся с такой ситуацией. Но то, что она реальна и имеет место быть, я проверил на себе.

И Мессинг в обтекаемой форме, ничего не скрывая, поведал вождю все, что с ним приключилось. Когда он закончил, наступила тишина. Сталин задумчиво держал в руке трубку, а Берия постукивал пальцами по столу.

–Мы, коммунисты, стоим на материалистических позициях понимания мира, а здесь получается какая-то тарабарщина, – сказал вождь и встал из-за стола.

–Я не верю этому,– обернулся к нему Берия.

–Веришь, не веришь, а факт имеет место. Очевидно, что-то в этом есть. Но как рационально использовать это, вот в чем вопрос, – и Сталин остановился перед сидящими, задумчиво глядя сквозь них.

–Раз такая ситуация, давайте этот янтарный кабинет не трогать, а как предлагает товарищ Мессинг, занавесить его и начать как бы реставрационные работы. А ты, Лаврентий Павлович, посмотри, что можно сделать, чтобы создать новую янтарную комнату, чтобы она была у нас под рукой. А там посмотрим.

И Сталин взмахнул рукой, как бы ставя точку в этом вопросе.

–Спасибо вам, Вольф Григорьевич, честно говоря, вы удивили меня, – продолжил он, обращаясь к артисту. – Вас доставят обратно домой, до свидания.

Мессинг встал, поклонился и уже более бодро зашагал на выход. Идя по коридорам, он не удивлялся тому, что Сталин так легко согласился с его выводами. Он знал, что тот тоже обладает некоторыми сверхспособностями, которые давали ему возможность в определенной степени в период ночных бдений обозревать многие вещи как в настоящем, так и в будущем. Недаром же в свое время он изменил дату своего рождения и, соответственно, свой гороскоп. Об этом мало кто знал. Так же поступил и Гитлер, пытаясь выбрать себе лучшую судьбу.

Прочитав эту подробнейшую информацию, я задумался. Что может получиться из этого сотрудничества? И согласится ли Сталин отдать кабинет обратно немцам? Скорее всего, нет. А вот новый кабинет, возможно, и будет создан. Но что это даст? Ведь немцам нужен старый кабинет со всеми его плюсами и минусами. Что же предпримут немцы? Скорее всего, всеми возможными способами будут пытаться возвратить этот раритет домой. Что это им даст, пока непонятно. Время расставит все на свои места.

Сообщив при встрече с Эдвардом о событиях в СССР, я в ожидании очередного послания стал изучать немецкую прессу, пытаясь найти что-нибудь интересное по важному для меня вопросу. Однако в прессе освещались в основном политические баталии и отчеты о посещении Германии французскими ветеранами Первой мировой войны, приглашенными немецкими ветеранскими организациями. Много внимания уделялось и шикарным приемам, которые устраивал посол Германии во Франции Отто Абац. И это практически накануне войны с Францией! На фоне этих событий трудно было обнаружить то, что так необходимо мне. Продолжая листать газеты, я наткнулся на маленькое, вроде бы ничего не значащее сообщение, которое, однако, имело огромный смысл для посвященного. В нем говорилось, что с целью поиска наследия предков в Гималаи отправилась научно-исследовательская экспедиция. Не было никаких имен, ни состава этой экспедиции. У меня сразу возник вопрос: что может интересовать там немцев? Скорее всего, древние знания, контакты с Далай-Ламой и, естественно, поиски загадочной страны Шамбалы. Ее в свое время имели счастье посетить Пифагор, рыцари короля Артура, розенкрейцеры, а граф Сен-Жермен вывез оттуда такие тайные знания, что они ему помогли не только добиться успехов в алхимии, но и уверенно управлять Францией. Тем не менее практика показывала, что не каждому дано попасть туда, а вот немцы собрались и надеются достичь ее. Надо будет попросить моего информатора подробнее узнать об этой экспедиции: её цели, маршрутах движения и самое важное – о результатах поиска, от которых может зависеть очень многое. Чтобы не откладывать в долгий ящик проблему, я сразу же набросал зашифрованную открытку Сергею с просьбой и положил ее на видном месте.

Глава

VII

Пока я занимался этой работой, подошло время нового радиогороскопа. И в назначенное время я, настроив свою аппаратуру, стал ждать новых сообщений. Мои ожидания не оказались безуспешными: Сергей сообщил мне новые интересные сведения. Они касались необычной экспедиции, которая была предпринята по указанию фюрера. В основу ее была положена та информация, которую удалось получить сотрудникам Гиммлера в Мюнхене, в колонии тибетцев, возникшей здесь достаточно давно. Один из членов этой колонии, индус по национальности, приняв большую дозу кальяна с гашишем и поэтому находясь в заоблачном блаженстве, рассказал собеседнику о своем путешествии в загадочную долину Кулу, находящуюся высоко в Гималаях.

Об этом было доложено по инстанции, и на стол Гиммлера лег рапорт от начальника отдела об этом событии. В нем говорилось:

Совершенно секретно

Рейхсфюреру СС

Г.Гиммлеру

Настоящим довожу до вашего сведения, что секретным сотрудником нашего отдела шарфюрером Вильгельмом Байером при проведении агентурной работы среди выходцев из Индии по известной вам тематике, касающейся деятельности организации «Анненербе», были получены интересные сведения от источника индусского происхождения по кличке «Раджа». Данный источник поделился информацией о том, что в западной части Гималаев, в горах, примерно на уровне четырех тысяч метров над уровнем моря расположена долина Кулу, отыскать которую без проводника практически невозможно. Здесь находится ряд храмов индуистов, посвященных одному из культовых воплощений индийского бога Шивы – «лингаму». Он олицетворяет собой вечный символ мужского начала. Культовые принадлежности делаются из кости, камня и металла и располагаются в середине храма, являясь объектом поклонения с соответствующими ритуалами. Эти храмы подковой окружают одну из центральных гор Гималаев, которая считается природным большим «лингамом». На этой горе находится центральный храм, построенный в виде фаллоса. Во время грозы мощные молнии ударяют в купол храма и, отражаясь от него, зигзагообразными щупальцами дотягиваются до остальных культовых сооружений. Именно в этот момент, по словам сингхов, охраняющих храмы, Шива получает удовольствие, соединяясь с небом. Долина мгновенно преображается, вспыхивая ярким светом, освещая все вокруг до самых высоких гор. Такое свечение наблюдается в течение месяца. Именно в этот момент открываются входы подземного города, расположенного там, и его обитатели выходят наружу, устремляясь в храмы. Кто эти люди – неизвестно, но многие из них демонстрируют возможности свободного полета по воздуху, мгновенного перемещения в пространстве, чтения мыслей и предсказания будущих событий. Словно ниоткуда, появляются различные диковинные звери, умеющие разговаривать с человеком. Из подземелья начинает явственно доноситься шум, который присущ работающему крупному машинному производству. Кроме этого, сюда по тайным тропам прибывают люди, демонстрирующие поразительные способности. Они могут долго обходиться без пищи и недостатка кислорода, спать на холодном льду, не испытывая дискомфорта. Нет сведений о том, относятся ли они к жителям подземного города, но они вступают с ними в контакт. По словам Раджи, этот подземный город расположен как раз под горой и вход туда запрещен. Пройти туда можно только в том случае, если знаешь вещие слова. Они зашифрованы в священной книге, которую написал наставник – гуру сикхов Нанак. Эту книгу уже многие столетия круглые сутки без перерыва читают в каждом сикхском храме. Позади каждого чтеца стоит служитель с большим опахалом и разгоняет эти слова, чтобы они летели по всем сторонам света и доходили до людей. Но шифр понять можно только тому, кто возьмет эту книгу в свои руки и настроится в соответствии с определенным ритуалом.

Таким образом, из этой информации можно сделать следующие выводы:

В предгорьях Гималаев, вполне возможно, существует подземный город, обитатели которого могут являться потомками ариев и иметь знания и технологии достаточно высокого уровня. В пользу данного факта может свидетельствовать то, что, когда молния ударяет в храм и начинается цепная реакция свечения, в воздухе ощущается большая концентрация озона, присущая электричеству. Вполне возможно, что храм – это антенна, которая улавливает электрические заряды и направляет их вниз на соответствующие подстанции, концентрируя в них энергию для подземного производства.

Специфические способности людей, указанные выше, связаны с проживанием ими на данной территории, их образом жизни и той энергией, которой они постоянно подпитываются. Изучение и приобретение таких возможностей немецким солдатам может пригодиться при проведении диверсионно-разведывательных операций.

В связи с этим предлагаю:

Организовать экспедицию в Гималаи для проверки предоставленной информации, установления контактов с жителями подземного города и получения новых знаний и технологий. В качестве дара и соответствующего пропуска в эту долину можно привезти служителям храма «лингам», изготовленный из янтаря, учитывая его уникальность. Второй образец данного изделия постараться зарядить в одном из храмов и привезти обратно для исследования в лабораториях «Анненербе».

Послать подготовленную группу специалистов в Индию с целью выявления ключевых слов для прохода предстоящей экспедиции в подземный город.

Включить в экспедицию представителя «Анненербе».

Руководитель II отдела РСХА

Штурмбаннфюрер Отто Штюмер

Прочитав этот рапорт, Гиммлер задумался, затем снял трубку телефона и позвонил Гессу. Когда телефонист соединил их, он сказал:

–Здесь Гиммлер, я хотел бы встретиться и обсудить один вопрос.

–Хорошо, давайте завтра в десять я подойду к вам, у меня как раз будут свободные полчаса, пока фюрер будет готовиться к совещанию.

–Буду на месте,– сказал Гиммлер и положил трубку.

Затем он встал, подошел к окну, минут пять постояв в задумчивости, и снова вернулся к столу. Взяв лупу, рейхсфюрер снова стал рассматривать рапорт, медленно читая его по слогам. Привычка пользоваться лупой осталась после того, когда он, утверждая кандидатов на вступление в СС, очень внимательно рассматривал их фотографии, пытаясь определить, соответствуют ли они арийским стандартам, нет ли у них примеси другой крови. Только убедившись в этом, он давал зеленую улицу той или иной кандидатуре.

На следующее утро, игнорируя адъютанта, сидевшего в приемной, размашистым шагом Гесс вошел в кабинет Гиммлера. Тот вскочил из-за стола и выдвинулся навстречу.

– Здравствуй, Рудольф, как твои дела?

–Спасибо, хорошо, – ответил Гесс и уютно устроился в черном кожаном кресле, вопросительно глядя на рейхсфюрера, который тоже усаживался в кресле напротив.

–Видишь ли, Рудольф, я хотел с тобой посоветоваться как с товарищем по партии, прежде чем докладывать самому, – и он многозначительно посмотрел наверх.

–Мои люди откопали кое-какую интересную и очень необычную информацию, которая, как я думаю, будет очень полезна Рейху. Вопрос стоит следующим образом: как доложить фюреру об этом? И он положил перед Гессом рапорт. Тот взял его в руки и принялся читать. На его лице, по мере чтения, стал проявляться определенный интерес.

Закончив изучение документа, он откинулся на спинку кресла и стал медленно барабанить пальцами по подлокотнику, думая о чем-то своем. Затем резво вскочил и, повернувшись к Гиммлеру, произнес:

–Хорошо! Я доложу фюреру об этом, а о его решении сразу же тебя извещу.

–Но, Рудольф, – хотел было запротестовать Гиммлер, но, поразмыслив, махнул рукой и согласился. Пожав протянутую руку, Гесс с рапортом в руке так же стремительно вышел из кабинета и направился к машине, которая ждала его внизу.

Выбрав удобный момент, когда Гитлер был в хорошем расположении духа, Гесс доложил ему о рапорте Гиммлера. Документ заинтересовал фюрера, и он дал согласие на организацию экспедиции за тайными знаниями. Гесс, как и обещал, поставил в известность рейхсфюрера, и колесо закрутилось. Было проведено секретное совещание, на котором обсудили вопросы подготовки экспедиции и кандидатуры ее участников. Организации «Анненербе» было поручено направить группу специалистов в Индию для изучения возможностей создания «лингама» из янтаря и получения шифра входа в подземный город, а доктору Альберту Германну начать подготовку к экспедиции.

Вернувшаяся через месяц экспедиция из Индии успешно решила все поставленные перед ней задачи. Им удалось проникнуть в специальный храм Котилингешвар (что означает десять миллионов лингамов), возведённый в честь бога Шивы – символа энергии и созидающей силы Вселенной, которому молятся все женщины, страдающие кармическим бесплодием. В центре храма находилась большая скульптура органа, символизирующего мужское начало, сделанная из розового мрамора, а по бокам – несколько десятков тысяч более мелких его копий из белого и черного мрамора высотой от 30 сантиметров. Такое количество изображений создавало особое энергетическое пространство, которое оказывало положительное влияние на молящихся. Во время молитвы и осыпания цветами изображений они проникались энергией Шивы, и многие из них в результате получали долгожданное потомство. Сотрудникам «Анненербе», переодевшимся в сари, удалось не только сфотографировать «лингам», но и полностью измерить его пропорции. Задача, связанная с шифром входа, была посложнее, но и здесь проблему удалось решить. Дело в том, что стоящий сзади чтеца священной книги в сикхском храме человек с опахалом тратил значительную энергию, непрерывно помахивая тяжелым веером, и, естественно, быстро уставал. Поэтому опахальщики постоянно менялись. На подмену удалось устроиться одному из членов группы, владеющему языком и переодетому сингхом. Он в ходе своей работы детально изучил листы священной книги, которую листал чтец. Запомнив первые страницы каждого из наставлений, он по памяти нарисовал их на листе бумаги. Случайно один из рисунков увидел старый сингх, проходивший мимо. Приостановившись на секунду, он сказал рисовавшему: «Чужестранец, ты рисуешь так, словно собираешься взойти в подземный город. Ворота там открываются не для всех» – и пропал, словно растворился. Это и подтолкнуло обратить внимание на заглавные символы, которые оказались стилизованными изображениями различных животных, фантастическим образом закрученных среди других рисунков. Всего их было семь. По зарисовкам и фотографиям индийской экспедиции был составлен в «Анненербе» эскиз «лингама» и отправлен в Калининград в янтарные мастерские. К работе были привлечены наилучшие мастера, они изготовили два каркаса тридцатисантиметровой высоты и стали подбирать необходимый материал, сортируя его по цвету. После первичной обработки их закрепили на каркас плотно друг к другу. Когда изделия были готовы, они подверглись окончательной шлифовке и представляли собой монолит золотисто-молочного цвета, играющего различными бликами от солнечного лучей. Весь процесс изготовления «лингамов» проходил под звучание музыки Вагнера. Таково было распоряжение «Анненербе», с тем чтобы зарядить соответствующей энергией изготовленные скульптуры. Затем их завернули в тонкую вощеную бумагу, обложили войлоком и упаковали в небольшие деревянные ящики, подготовив для транспортировки.

Через три месяца экспедиция была готова к отправке. В нее входило семь человек. Кроме профессора Альберта Германна ее участниками стали шарфюрер Вильгельм Байер, индиец Раджа, специалист из «Анненербе» Клаус Гофман, антрополог Вилли Кляйн и три человека охраны из «Черного ордена» СС. Экспедиция вылетела в Индию специальным самолетом «Люфтваффе», а оттуда уже стала пробираться в Гималаи. Вестей от нее не было целых два месяца. Затем пришла шифрованная телеграмма из немецкого посольства в Дели. В ней говорилось, что местная полиция доставила в посольство двух человек, которых подобрали в предгорьях в изнеможенном состоянии, без каких-либо документов. Они вели себя агрессивно и требовали доставить их в посольство Германии. Проведенная проверка установила, что это члены экспедиции, ранее отправленные в Гималаи для изучения долины Кулу. Старшим из них оказался шарфюрер СС Вильгельм Байер. При них находился непонятный предмет, завернутый в цветную ткань, который они тщательно оберегали. Из Берлина поступило распоряжение немедленно отправить их в Германию, что и было сделано.

По прибытии в Берлин оставшихся членов экспедиции встречали представители «Анненербе». Путешественников изолировали друг от друга и стали выяснять, что случилось с экспедицией. Однако они толком ничего не могли рассказать. Какие-то смутные воспоминания и больше ничего. Тогда их подвергли допросам с пристрастием. Физическое воздействие дало кое-какие результаты. Интересно, что шарфюрер вспоминал отдельные эпизоды, когда его сзади несильно шлепали по голове. Очевидно, в этот момент у него наступало просветление. Кроме этого за ними установили постоянное прослушивание, которое записывалось на магнитофон. Это тоже принесло свою пользу, так как во сне они начинали говорить, вспоминая какие-то детали. Когда допросы были закончены, специалисты «Анненербе» проанализировали материал и подготовили свое заключение.

В нем, в частности, речь шла о следующем. Дней через десять, с трудом преодолев перевалы, экспедиция достигла своей цели. Перед ними внизу расстилалась изумрудная долина, наполненная свежим воздухом и куполами храмов. Вниз они спустились беспрепятственно, не встретив на своем пути ни одного человека. Только когда они подошли к одному из ближайших храмов, навстречу им вышел пожилой монах. Одет он был очень легко и несмотря на достаточно прохладный вечер чувствовал себя прекрасно. Казалось, ему даже жарко, потому что он постоянно обмахивался веером, который держал в левой руке. Ответив на приветствие, он сказал, что монахи знали о том, что сюда прибудет экспедиция и приготовили ей место для отдыха. С этими словами он повел путников наверх, в одну из пещер, которая предназначалась для ночлега. Показав, где они могут разместиться, старик раскланялся и, предупредив гостей, что за ними утром зайдут, удалился в свой храм. Ночь прошла без происшествий, а утром, лишь только забрезжил рассвет, за ними пришел молодой послушник. Медленно поклонившись, он жестом пригласил их следовать за ним. Выйдя из пещеры, они зажмурились от яркого солнца и той красоты, которая открылась перед ними. Вся долина была окутана синевой утреннего неба и искрилась в прозрачном воздухе, который, казалось, можно брать прямо руками и пить из подставленных ладошек, чувствуя, как он наполняет тебя живительной силой. Путникам понадобилось какое-то время, чтобы организм смог привыкнуть к новым условиям и адаптироваться к окружающей действительности. Поэтому они шли медленно, порой спотыкаясь и наталкиваясь друг на друга. Спустившись в долину, они вышли на центральную улицу и направились к резиденции Учителя, который являлся главным жрецом в этой иерархии. Улицы были не очень оживленными, а слева и справа в храмах, встречающихся на их пути, проходила утренняя служба, и оттуда доносились звуки ритуальных барабанов и песнопения в сопровождении специальных вертушек, которые раскручивали монахи во время молитвы. Все это создавало непередаваемый колорит, который приводил путников в восторг от того, что перед ними открылся совершенно новый мир. И все это происходило на фоне огромного, встающего из-за гор солнца, лучи которого поочередно освещали купола храмов, яркими бликами оживляя как бы висящую в синеве долину.

Минут через тридцать они остановились перед входом в один из небольших храмов. Перед ними сразу открылись двери, и придерживающие их служители жестом предложили войти. Внутри царил полумрак и пахло благовониями. По бокам дорожки, идущей к центру, как изваяния, сидели монахи разных возрастов и молча смотрели на членов экспедиции, которые, сняв перед входом обувь, медленно продвигались вперед. В конце этой живой изгороди прямо на полу, скрестив ноги, сидел монах, возраст которого было достаточно трудно определить. Повинуясь приглашающему жесту его руки, путники поклонились и уселись перед ним полукругом. Первым заговорил монах:

–Что привело вас к нам? Пришли поклониться Великому Будде или вас интересуют тайные древние знания, которыми сегодня увлекаются многие?

–Мы пришли сюда, чтобы передать вам привет от нашего вождя, который желает вам здоровья и процветания и в знак наших добрых намерений передает вам вот этот подарок, – сказал профессор Альберт Германн и, взяв из рук эсесовца завернутую в ткань скульптуру, двумя руками передал ее монаху. Тот отдал ее послушнику и приказал развернуть. Когда ткань была снята, взору присутствующих открылась устремленная ввысь фигура, которая от солнечных лучей, проникших в храм, стала наполняться светом и как бы светиться изнутри. Янтарь как бы оживал, переливаясь разными цветами от темного до светлого, в зависимости от камня, из которого была собрана фигура.

– О, «лингам»! – многозначительно произнес монах и дал команду поставить скульптуру рядом с другими аналогичными культовыми изображениями, которые находились в центре храма.

Видя, что подарок произвел впечатление, профессор решил воспользоваться ситуацией и попросил монаха установить в алтаре и вторую фигуру, которую они хотели бы зарядить энергией, разлитой вокруг, а затем забрать с собой, чтобы продемонстрировать те чудеса, которые здесь имеют место. Монах на минуту задумался, а затем дал согласие. И вторая фигура была определена рядом с первой, после чего профессор высказал просьбу ознакомиться с местными жителями и снять с них антропологические размеры. Эта просьба также не вызвала возражений. В ходе беседы члены экспедиции пытались выяснить что-либо о подземном городе и его жителях, задавая наводящие вопросы, однако монах уходил от них, заметив, что об этом написано в древнем манускрипте, который хранится в главном храме. В конце разговора монах пожелал всем здоровья и благоденствия, сказав, что двери и сердца всех жителей долины открыты для них. В пещере, которая стала их гостиницей, Альберт Германн, выставив часового у входа, провел краткое совещание, распределив каждому зону ответственности и указав, что главное для всех – искать вход в подземный город.

И началась рутинная работа. Одни встречались с жителями, расспрашивая их обо всем, что могло натолкнуть на подземный город, измеряли их пропорции и все скрупулезно заносили в специальные журналы. В основном это были работники, которые обеспечивали жизнедеятельность монахов и храмов, ничего сверхъестественного в них не было. Другие изучали храмовые строения и их архитектуру. Третьи лазили по горам, осматривали многочисленные пещеры и распады, надеясь найти хоть какие – нибудь намеки на подземный город. Изредка им попадались отдельные элементы, которые никто не мог объяснить: непонятные рисунки на бытовых предметах или сложные орнаменты на одежде, похожие на письменные знаки неопределённого назначения. На четвертый день, цепляясь за горы, на долину приползли наполненные до отказа влагой темно-синие тучи. Собравшись воедино, они зависли над долиной, готовые в любой момент разразиться дождем. Все притихли, затаившись в жилищах, а монахи устремились к своим храмам и приготовились к службе. Притихли и члены экспедиции, наблюдавшие из своей пещеры, как постепенно в долине меркнет свет и прекращается всякое движение по дорожкам, сложным лабиринтам, ведущим к храмам. Когда наступила полная темень, грянул гром и на долину хлынул ливень, который внизу превратился в бурлящий поток ревущей воды, сметающей все на своем пути. Примечательно, что дождь начался не одновременно, а только в центре долины. По мере того, как одни тучи выбрасывали свой мокрый десант, их поддерживали другие тучи, висящие рядом, направляя на землю потоки воды, очищая пространство для синего неба, которое начинало показываться там, где ранее красовались они. Так постепенно от центра к краям гор дождь очищал и расширял пространство над долиной. Вскоре грянул гром. Эхо его звучания пронеслось над долиной, и тучи, словно испугавшись, кинулись к горным вершинам и, зацепившись за них, словно плача от страха, стали поливать горы как из брандспойта. Умытая и помолодевшая долина стала как будто приподниматься вверх, пытаясь дотянуться до неба и раствориться в его синеве, словно ища укрытия от несущихся по бокам ливневых потоков. И в это время ударила ослепительная молния. Зародившись где-то в недрах вселенной, она принесла с собой такой мощный электрический заряд, от которого в момент разрыва стало светло, как в хорошую солнечную погоду. Стреловидный электрический заряд ударил в купол главного храма и, искрясь огнем, пополз по нему вниз. Когда он достиг земли, ударил мощный раскат грома, от которого долина подпрыгнула вверх, словно стараясь взлететь, выбросив вперед себя искрящийся купол храма. Из пещеры наблюдателям было видно, что в тот момент, когда купол как бы пронзил небесный свод, снова ударила молния, за которой последовал еще более мощный громовой раскат. Огненные брызги молнии, рассыпавшись по долине, зажгли купола стоящих внизу храмов, из которых слышалось пение монахов, приступивших к службе. Совершалось таинство – Будда общался с небом. Это действие продолжалось в течение часа, то усиливаясь, то затихая, сопровождаясь пением монахов, которое доносилось до слушателей в редкие мгновения тишины между раскатами. Затем, словно по команде, все прекратилось, и над долиной медленно взошло солнце, лучи которого прогнали висевшие по бокам тучи и осветили омытые купола храмов.

Именно в этот момент под землей раздался гул, как будто завели огромный локомотив, и он, окутываясь паром, готовился рвануть с места. В скале, расположенной напротив пристанища экспедиции, раздался скрежет, и часть ее отошла в сторону, открыв отверстие достаточно внушительных размеров. Оттуда вырвался поток горячего воздуха, прогревая долину и вытесняя холодный воздух. Затем наступила тишина, и из открывшегося отверстия стали плавно вылетать фигуры. По одному, по двое, а то и целыми группами, они заполняли пространство долины, словно купаясь в теплом воздухе и лучах искрящегося солнца. Они пролетали и над стоящими в оцепенении членами экспедиции, поражая их своим видом. Да, это были люди, но какие: значительно выше любого из стоящих в пещере, одетые в разноцветные туники, концы которой, словно крылья, развивались у них по бокам. Покружив в воздухе, эти жители подземного мира опускались на землю и шли в храмы. Причем, каждый в свой, который зависел от цвета его туники.

Придя в себя, профессор закричал:

–Фотографируйте, зарисовывайте все, что видите, – и бросился к рюкзакам, вытаскивая фотоаппарат и бинокль.

Другие последовали его примеру, однако, когда все настроились, в небе не было ни одного человека. Тогда профессор крикнул:

–За мной! – и бросился на выход. Но путь ему преградили два суровых монаха, которые жестом показали, что путникам выходить из пещеры запрещено. Выругавшись громко, профессор подтащил к выходу складной стульчик и демонстративно уселся на него с фотоаппаратом в руках, чтобы быть готовым к дальнейшим событиям. А они не заставили себя ждать. Скоро из храмов стали выходить великаны, которые взлетали вверх и выстраивались в воздухе в определенном порядке. Когда они взялись за руки, то образовали несколько разноцветных живых кругов, висящих в воздухе. Затем над долиной прозвучала нежная музыка, словно кто-то стал играть на флейте. Это внесло оживление в ряды собравшихся, и они медленно стали кружиться над куполом главного храма, словно в хороводе. По мере ускорения ритма становились более быстрыми и действия парящих в воздухе. Наконец танец достиг кульминации, и от пестроты красок зарябило в глазах. Из круга стали вырываться отдельные группы, которые в ходе полета преобразовывались в отдельные фигуры, постоянно меняясь местами, как бы передавая какие-то сведения в космос. Затем музыка стала замедляться, и по мере ее угасания от хоровода отрывались отдельные группки, которые медленно скрывались в чреве скалистой горы. Когда последний летун скрылся в отверстии, оно закрылось и на землю опустились сумерки. Постепенно долину окутал дым благовоний – это монахи начали вечернюю службу.

Ошеломленные увиденным, члены экспедиции в оцепенении смотрели друг на друга, не в силах вымолвить ни слова. Молчание нарушил доктор, который, израсходовав всю пленку, продолжал щелкать фотоаппаратом, как заведенный. Однако, осознав бессмысленность своих действий, он снова громко выругался, тем самым выведя остальных из стресса. Под сводами пещеры раздался вздох облегчения. Люди задвигались и начали обмениваться впечатлениями об увиденном. Слов не хватало, чтобы выразить эмоции, переполнявшие их. Все внезапно осознали, что они столкнулись с чем-то таинственным и непонятным человеческому разуму. Возможно, это был знак, который давался им свыше для разгадки тайны подземного города. То, что он существует, теперь не вызывало и тени сомнений. Осталось только постараться войти в него.

Профессор снова бросился к рюкзаку и, покопавшись там, вынул свой блокнот. Пролистав несколько страничек, он нашел нужное место и стал внимательно рассматривать. Это был код входа в подземный город. Отдельные его элементы напоминали рисунки, которые были изображены на страничке блокнота. Поразмыслив минут десять, он дал команду собраться всем членам экспедиции.

Когда все собрались возле него, он внимательно осмотрел каждого и сообщил:

– Завтра идем в подземный город. Всем быть готовыми в семь утра. Осмотреть снаряжение: веревки, особенно фонари и запасные батареи, оружие с собой не брать. Вопросы есть?

Однако вопросов не оказалось. Группа была разделена на две части. Основная часть членов экспедиции пошла в подземный город, а в долине остались один из охранников и Раджа, который заявил, что ему запрещено, как и всем остальным жителям долины, спускаться в подземелье. Поэтому ему было поручено найти и изучить древний манускрипт о подземном городе и продиктовать его для записи охраннику. Когда подготовительные работы были закончены, все забылись тревожным сном, понимая, что завтра они отправляются в неизвестность.

Рано утром, еще до восхода солнца они отправились к скале в сопровождении Раджи. Тропинка, ведущая наверх, была влажной и скользкой, петляющей среди выступов скал или проползающей над обрывом. Часа два понадобилось им для того, чтобы добраться до нужного места. Оказавшись на небольшом выступе перед предполагаемым входом, экспедиция решила передохнуть перед дальнейшими действиями. Солнце уже поднялось из-за скал, и его лучи ярко освещали скалистую гряду, высвечивая каждый кустик, каждую травинку. Раджа, встав на колени у скалы, быстро произнес молитву и с разрешения профессора удалился. Все замерли в ожидании и вопросительно смотрели на руководителя. Немного поразмыслив, профессор дал команду тщательно изучить скалу и найти какое-нибудь необычное место, знак, аномалию, которые могли бы оказаться ключом ко входу в подземный город.

Рассыпавшись по площадке, все начали осмотр, нагибая кусты и ощупывая скалу, чтобы найти нужную точку. От напряжения и теплых лучей солнца многих прошиб пот, однако найти что-либо существенное пока не удавалось. Профессор хотел уже было отдать команду о прекращении поисков, когда эсесовец – офицер охраны -вдруг позвал его. Подбежавший профессор увидел, что он показывает рукой вверх на скалу, именно на то место, где зеленый кустарник, зацепившись за небольшой выступ, спустил свои ветки вниз, прикрывая крошечную нишу, которая с трудом просматривалась сквозь них.

– Гер профессор, там что-то блеснуло, – сказал он, продолжая показывать рукой на предполагаемое место.

Однако профессор как ни всматривался ничего не увидел. Разочарованный, он медленно повернулся, и в тот же момент переместившееся солнце направило свои лучи на эту нишу, осветив ее сбоку. И профессор боковым зрением уловил какой-то блеск, пробивающийся сквозь ветки. В голову ударила горячая волна, как от хорошего глотка доброго шнапса.

–Неужели это то, что мы ищем? – подумал он.

Подойдя вплотную к скале, он стал прикидывать, как добраться до кустарника. Расстояние до него было значительно выше человеческого роста. Ни лестницы, ни других подручных материалов поблизости не было. Однако профессор нашел выход из положения. Собрав всех членов отряда, он приказал шарфюреру встать возле скалы, а второму эсэсовцу, более худощавому, влезть ему на плечи и убрать кусты, которые закрывали углубление. Фигура была построена, и верхний охранник стал ножом срезать мешавшие растения. Все замерли в ожидании, молча провожая срезанные ветки, которые, кружась, падали возле них на землю. Наконец последняя из них была сброшена, и их взору открылась ровная плита, местами покрытая зеленым мхом. Он рос необычным образом, оттеняя своим цветом ровные квадраты, рядами расположенные на плите. На них едва можно было распознать какие-то знаки. Стоявший вверху эсэсовец попробовал протереть плиту руками, однако ничего не получилось. Тогда профессор кинул ему моток веревки и потребовал, чтобы тот протер им плиту. Жесткая веревка содрала мох, растущий по бокам квадратов, очистила их от грязи, и перед всеми предстали необычные фигуры и иероглифы, выдавленные на них. Сердце профессора учащенно забилось: среди рисунков он заметил те, которые были записаны у него в блокноте в качестве шифра входа.

Решив действовать незамедлительно, он приказал отдохнуть стоявшим в напряжении участникам похода, а сам, быстро достав блокнот, стал находить знакомые изображения и сравнивать их с уже занесёнными ранее. Все имеющиеся в его распоряжении фигуры были отражены на плите, но располагались они хаотично, не так, как у него в блокноте. Возник вопрос: в какой же последовательности их надо нажимать? Шифр есть, а ключа к нему нет! Как быть? Кто знает, возможно, нажатые в неправильном порядке фигуры могут привести к печальным последствиям и все пойдет прахом. Все равно надо на что-то решаться. А что если нажать все эти фигуры в той последовательности, в какой они были в книге? Скорее всего, что так надо и поступить, раз нет другого выхода. Решившись, профессор влез на плечи шарфюреру и, держа блокнот перед собой, стал нажимать фигуры. Сначала это ему удавалось с трудом, по всей видимости, механизмом не пользовались очень давно. Однако, приловчившись, он сумел осилить весь шифр. Перед последней фигурой стилизованного зайца он затаил дыхание и, быстро нажав на нее, спрыгнул со спины, крикнув всем, чтобы отошли от скалы.

Сначала ничего не произошло, и все несколько минут в ожидании смотрели то на скалу, то друг на друга. Однако вскоре внутри скалы послышался какой-то гул, как будто включили паровую машину, затем раздался скрежет, и часть скалы начала медленно отъезжать в сторону, открывая свой зев. Все приготовились к неожиданностям. Однако ничего экстраординарного не случилось. Наоборот, взошедшее солнце осветило пещеру, внутри которой с левой стороны было видно какое-то отверстие, из него на стоявших подул теплый воздух. Профессор первым переступил порог пещеры, за ним, взяв свои вещи, медленно двинулись все остальные. По мере приближения к отверстию воздушный поток усиливался, обдавая всех своими крыльями. Обследовав пещеру, члены экспедиции ничего, заслуживавшего внимания, не обнаружили. В пещере не было ни лестниц, ни лифтов, ни дополнительных входов и даже намека на них – только гладкие стены и отверстие с воздушным потоком.

Профессор дал команду связать веревки, и одному из охранников, обладавшему альпинистскими навыками, начать спуск. Один конец веревки взяли в руки два человека, а охранник, обвязанный другим концом за пояс, опустился возле отверстия на колени и стал постепенно двигаться вниз. Когда он почти полностью скрылся из виду, канал отверстия залил ровный свет, поток теплого воздуха прекратился, а из отверстий боковых стенок подул воздух, который бережно, словно на лифте, стал спускать альпиниста, передавая от одного потока к другому. Затем по очереди спустились и все остальные. Для того чтобы добраться вниз, им пришлось преодолеть три таких трубы по восемьдесят метров каждая, у основания они оканчивались небольшими ровными площадками. Лифт действовал безукоризненно, и они добрались без приключений. Внизу их встретил такой же рассеянный свет и множество коридоров. Чтобы сориентироваться, в какую сторону двигаться, профессор попробовал воспользоваться компасом, однако стрелка его тупо стояла на месте. Тогда профессор решил действовать по правилу «правой руки» и вошел в коридор, находящийся справа. Боясь заблудиться на обратном пути, он решил делать на стенах туннеля метки куском мела. Однако его попытки провести там хотя бы черту окончились неудачей: стены были зеркально гладкими, и мел просто скользил по ним, не оставляя следов. Пол также был гладким, без каких-либо следов пыли, а потолки были идеально ровными и блестели, словно покрытые лаком, поэтому профессор повел людей вперед, полагаясь лишь на интуицию. Так в полумраке они шли минут двадцать. Все повороты, через которые они проходили, были расположены под прямым углом. Постепенно туннель стал расширяться, и профессор за следующим крутым поворотом неожиданно вступил в огромный зал. От неожиданности он замер на месте, не чувствуя толчков своих партнеров, которые, вырываясь из-за поворота, натыкались на него и останавливались в немом изумлении, пытаясь взором охватить всю открывшуюся перед ними картину. Зал имел пирамидальную форму. Сужаясь вверх, он устремился ввысь более чем на сотню метров. Сверху, непонятно откуда шел мягкий свет, освещая центральную часть зала. Здесь стоял квадратный массивный стол из непонятного материала, за которым располагались такого же формата стулья. Медленно приблизившись к ним, члены экспедиции увидели, что на них расположились в хаотическом порядке основные звери земли. Сделаны они были в натуральную величину из чистого золота и именно восседали за столом, словно собрались на какое-то важное совещание. Волк сидел рядом с овцой, лисица соседствовала с зайцем, нахохлившийся орел, скосив голову, хищно поглядывал на куропатку. Фигуры были вылиты так искусно, что создавалось впечатление, будто они передавали не только внешний вид животных, но и их характер. Свет, падавший на них сверху, имел волнообразный характер и цвет, а затем сменялся полумглой, после чего сверху моментально включался яркий источник, который освещал то одну, то другую фигуру. И она под влиянием этого как бы оживала, словно готовясь произвести какие-то действия, что заставляло людей периодически шарахаться то в одну, то в другую сторону, в зависимости от того, какая фигура внезапно освещалась перед ними.

Освоившись с обстановкой, члены экспедиции начали осторожно обследовать зал, подсвечивая себе фонариками, с опаской поглядываяв центр зала, где продолжалось пиршество зверей. Шедший впереди антрополог вдруг остановился и стал водить фонариком слева направо и наоборот. Его свет выхватывал какую-то конструкцию, внутри которой поблескивали непонятные предметы. Увидев это, профессор также направил свой фонарик на необычное место. Перед исследователями высветились полки, расположенные в виде буквы П, на которых стояли метровые пластины толщиной примерно в миллиметр. Эти полки тянулись до самого верха, и пластины на них стояли ровными рядами, собранные в отдельные компактные группы, словно книги. Подойдя ближе, профессор обнаружил на них какие-то знаки. Преодолев страх, он протянул руку и попытался взять ближайший золотой лист. Он легко отделился от полки и, не сгибаясь, лег на руки. На листе были видны какие-то непонятные знаки и символы, аналогов которым профессор не мог найти.

–Что это – рукопись или книга? Если это так, то все находящееся здесь является библиотекой. Но как прочесть хотя бы один лист из этого возможного собрания древних, а может быть космических знаний? Вероятно, в этом поможет та древняя тибетская рукопись, которая хранится в монастыре.

Профессор вытащил блокнот и стал срисовывать все, что было изображено на золотом листе.

–Если в рукописи будут совпадения с обнаруженными символами, то, может быть, появится возможность прочесть эти золотые книги, – подумал он, быстро водя карандашом по бумаге.

Закончив копировать, он осторожно поставил лист на место, отчего тот мелко завибрировал. Больше ничего интересного в зале не было найдено, и члены экспедиции двинулись дальше. Длинный коридор, по которому они продвигались вперед, вдруг уперся в ровную площадку, а на одной из стен, ограничивающих её, находился огромный круг. В центре его было высечено стилизованное изображение человеческого лица, а по окружности – фигуры тех животных, которые располагались в центральном зале. Слева и справа выступало по шесть ниш с такими же, но значительно меньшими кругами, в центре которых были изображения этих же животных. Когда они подошли ближе к центральному изображению, круг поднялся вверх и из-под него выдвинулся постамент, на котором восседала фигура, похожая на шута. На голове, надвинутый на огромный нос, сидел шлем, закрывая лицо прозрачным забралом; в мочках ушей болтались брелоки, похожие на миниатюрные наушники, а на шлеме четко вырисовывался продолговатый цилиндр со множеством отверстий, похожих на гнезда для магнитофонных штекеров. Фигура была одета в комбинезон с многочисленными застежками, а руки, опущенные по бокам, были в гофрированных перчатках. С шеи фигуры на комбинезон спускалась золотая цепочка, на которой висела такая же, как на шлеме, капсула, но меньших размеров. Глаза фигуры, казалось, насмешливо смотрели на путешественников и словно следили за каждым их шагом.

Сфотографировав все, что можно было, профессор не решился подойти к фигуре и отодвинулся назад. Сразу же, только стоило ему отступить, постамент с фигурой исчез внутри отверстия, а круг опустился на место. Теперь следовало осмотреть фигуры, находящиеся по бокам. Учитывая только что произошедшее знакомство, профессор выбрал фигуру зайца и подошел к ней. Как и в первом случае, круг поднялся вверх, потом открылся грот, внутри которого на полированной длинной плите лежали и стояли золотые фигурки зайцев различных видов: и тех, которые профессор знал, и совершенно других, еще ни разу не встречавшихся видов. То же самое было и в других нишах, словно зрителям показывали, каким путем шла эволюция тех или иных групп животных, пока они не достигли нынешнего вида. Затем им попался зал, в котором они обнаружили фигуры давно вымерших животных: динозавров, саблезубых тигров и других. Однако здесь была показана эволюция наоборот, словно Великий Создатель постепенно корректировал свои произведения: или отказываясь вообще от них, или придавая им удобоваримую форму. На одном из перекрестков исследователям встретился необычный камень, отшлифованный до невероятного блеска и на котором поблескивали многочисленные серебряные звезды, количество которых трудно было подсчитать. Возможно, это была карта звездного неба, так как при приближении или удалении от камня звезды меняли свое расположение и их количество то уменьшалось, то увеличивалось. Повернув от камня вправо, они попали в огромный зал, который весь был заставлен каменными двухметровыми скульптурами. У многих из них было по три или шесть голов, то же самое касалось и рук. Под каждой фигурой лежали треугольные плиты, покрытые различными графическими знаками, словно надписи, дающие пояснения к той или иной фигуре. Профессор израсходовал уже четыре пленки, однако чудеса все продолжались, заставляя их идти вперед. Забыв о времени, они шли по длинным туннелям, забираясь все дальше в глубь скалистой гряды. Пройдя в очередной зал, они очутились внутри стен, которые были украшены различными светящимися треугольными рисунками, которые мелькали на стенах в различной последовательности. Что это было: письмо или обращение к ним – никто не мог понять. Но было очевидно, что некто хочет им что-то сообщить. Они даже не успели отреагировать, как в зале зажегся красный свет, рисунки пропали, а из-за раздвинувшихся стен вышли великаны необычного вида и со всех сторон синхронно, молча стали окружать путешественников. Глаза их были устремлены на людей и, казалось, прожигали их насквозь, оставляя в душе безотчетный страх и ужас. По мере их приближения все инстинктивно жались друг к другу, пытаясь оттянуть мгновение неминуемой встречи. Вход в зал стал постепенно закрываться. Стоявший ближе всех к нему шарфюрер с криком, полным ужаса, рванулся вперед и успел проскочить в щель еще оставшегося выхода. Он несся по туннелям, не разбирая дороги, пролетая по залам и сбивая все на своем пути. Свет, освещавший подземные помещения, утратил свою интенсивность и стал очень часто мигать, как будто при тревоге. Потоки воздуха то били ему в спину, то дули в лицо, затрудняя движение. Затем начались какие-то вибрации, от которых у него начала раскалываться голова и туманиться взор. Перед самым выходом на поверхность он врезался в великана, который внезапно вырос у него на пути, и потерял сознание. Очнулся он вечером на скале перед входом в подземный город. Ничего не помня, с чугунной головой он с трудом добрался до пещеры и отключился.

Утром, проснувшись, он увидел, что на него в упор смотрят Раджа и эсэсовец, которые были оставлены здесь. Кратко рассказав им все, что он мог вспомнить, шарфюрер сказал, что надо срочно собираться и отправляться в Германию, пока есть шанс выжить. Раджа поведал ему, что они усердно занимались древней рукописью, но полностью обработать ее не успели.

–Тогда ее надо изъять,– сказал шарфюрер.

–Как изъять? Ведь это сокровище храма, и его нам не отдадут,– возразил Раджа.

–Значит, возьмем силой и рукопись, и «лингам».

Раджа только молча пожал плечами и отошел в сторону. Посидев несколько минут в раздумье, он сказал:

–Вы давайте завтракайте, а я схожу пройдусь, разведаю обстановку. И прежде чем ему успели возразить, быстро выскочил из пещеры. Немцы только пожали плечами и стали обсуждать вопрос, как изъять необходимые им предметы.

Раджа в это время стремительной походкой шел к храму. По пути он не заметил никакого ажиотажа и паники, связанной с исчезновением экспедиции. Дойдя до него, он оглянулся вокруг и, наклонив голову, зашел вовнутрь. Минут через двадцать он вышел оттуда и так же стремительно вернулся в пещеру. Здесь его ожидали немцы, вооруженные винтовками и готовые идти за своей добычей. Они подозрительно уставились на Раджу, ожидая от него объяснений.

–На улице все спокойно, так что повода волноваться нет, – сказал он, указывая на их вооружение.

–Я бы вам посоветовал оставить все это здесь. Нас сейчас ждет настоятель храма, а с этим «имуществом» нас туда не пустят, да и обратно не выпустят. Так что положите все это на место и идемте со мной.

Посмотрев друг на друга, немцы медленно поставили винтовки к стене и вынули пистолеты из карманов, оставив крайний вариант на потом. Первым из пещеры вышел Раджа, за ним, осмотрев все вокруг, вышли остальные. Подойдя к храму, они сняли обувь и вошли. Настоятель уже ждал их, окуривая пространство вокруг себя благовониями. Пригласив их сесть, он нараспев стал говорить.

–Пришедшие с миром скоро обретут свободу, пришедшие за знаниями да обретут их, пришедшие со злом сами от него пострадают. Мир велик и необъятен, и все в нем происходит по воле Божьей. Каждому воздадут по заслугам его. Мы чтим ваш интерес к нам и ваше желание получше узнать нас. Мы открыты перед вами и в знак этого передаем вам эту древнюю рукопись, которая вас так интересует. На это дают согласие те, кто живёт рядом с нами.

Он подал знак, и сзади него, словно из-под земли вырос монах, держа в протянутых руках кожаный футляр. Настоятель взял его и, раскрыв, вытащил за ручки пожелтевшую от времени рукопись, намотанную на деревянное основание. – Здесь есть многое из того, что вас интересует. Прочтете и возрадуетесь.

С этими словами он сложил все обратно и торжественно передал футляр Радже, который протянул его шарфюреру. Не ожидавший такого поворота событий, тот взял ее и бережно положил к себе на колени.

–Мы рады также вам сообщить, что ваш «лингам» накопил достаточно энергии, и вы можете его забрать с собой. Таким же образом он передал и эту скульптуру.

Довольный шарфюрер, не будучи дипломатом, выдавил из себя слова благодарности и засобирался домой. Все трое откланялись и двинулись к пещере. Придя в нее, немцы сразу же упаковали раритеты и стали собираться домой.

–Не доверяю я им. Если сегодня переживем ночь, то жди пакости во время возращения домой. Чего они просто так отдали эту рукопись? Наверное, что-то задумали, – сказал шарфюрер.

–Я тоже не верю этому Радже, надо от него избавиться, – сказал второй эсэсовец.

–Сделаем это позже, когда он проведет нас через тропы к долине, – шепнул ему старший.

В это время Раджа стоял на улице, прислонив голову к скале, и слышал все, о чем говорили между собой немцы.

Во время сборов с шарфюрером стали происходить странные вещи: то он застывал на месте, тупо уставившись в стену, то в середине разговора замолкал, не видя и не слыша никого. Спать решили по очереди: двое спят, а один дежурит. На удивление, ночь прошла спокойно, и утром, взяв минимальное снаряжение, поредевшая экспедиция отправилась в обратный путь. Во время перехода шарфюрер несколько раз терял сознание – то ли от пережитого, то ли от нехватки кислорода, поэтому приходилось останавливаться и приводить его в чувство. Самое интересное, что, очнувшись, он ничего не помнил. Перед спуском в долину они остановились на последнюю ночевку, решив свести счеты с Раджой утром. Когда они проснулись, его уже не было на месте. Он исчез. Шарфюрер с руганью сразу бросился к рюкзаку, однако их добыча была на месте, аккуратно прикрытая плащ-палаткой. Бросив часть снаряжения, они спустились в долину и с большим трудом добрались до посольства. Здесь им оказали медицинскую помощь и самолетом направили в Берлин. Рукопись отдали для перевода в «Анненербе», а «лингам» -для исследования в лабораторию Ордена для изучения его возможного влияния на немецких женщин. Судьба остальных членов экспедиции, оставшихся в заточении в пещере, никого не волновала.

Так развивались события, связанные с этой экспедицией. Как позднее стало известно, по ее итогам была принята программа увеличения рождаемости в Германии. Она включала в себя как социальные, так и законодательные и медицинские векторы, которые имели достаточно серьезный результат и нашли свою реализацию через определенные ритуалы и обряды.

После этого сообщения наступило определенное затишье, оно длилось примерно в течение двух недель. Затем пришло несколько ничего не значащих новостей, которые только уточняли то, что было мне уже известно.

Глава

VIII

Так, коротая время между визитами, деловыми встречами и одиночеством, я внимательно следил за теми событиями, которые происходили в мире. А они были пугающими. Германия начала свой военный победный марш по Европе, не встречая не то чтобы сопротивления, но даже осуждения. Все, кто пытался выступить против, попадали либо под пресс немецкой военной машины, либо под репрессии. Можно было или молчать, или одобрять то, что делали нацисты. А они, убаюкивая всех лживыми обещаниями, постепенно разворачивались в восточном направлении. И в Англии на этот счет не было единого мнения. Многие понимали, что «купленная» за счет других стран мирная передышка – всего лишь иллюзия. Тем не менее каждый пытался оттянуть страшный момент, предпринимая различного рода усилия, даже в ущерб подписанным ранее международным обязательствам. А Германия усиленно наращивала свой военный потенциал, в том числе и за счет наработок «Анненербе». И хотя эта организация была вскоре расформирована, ее основные лаборатории не были закрыты, а влились в другую структуру и продолжали свои исследования, направления которых даже трудно было вообразить себе.

Как-то, сидя в моей гостиной и выпивая очередную чашку чая из стоящего на столе тульского медного самовара, Эдвард начал философствовать о пользе чая.

–Чай не только поднимает настроение, лечит желудок, но еще и согревает в холод. Вот посмотри на улицу – там льет дождь и дует противный ветер, а я пришёл к тебе, взял в руки чашку чая и согрел весь свой простуженный на улице организм. И полезно, и приятно. Заедаю все это кленовым вареньем – и так мне приятно на душе, что даже и виски не хочется.

И он вопросительно посмотрел на меня. Я сделал вид, что не понимаю его намека, и продолжал пить чай, заедая его булочками с марципаном.

– Вот так и замерзнет человек: приходит к другу в гости, а тот ему– чай, чай да еще раз чай. И чтобы как можно быстрее согреться, он даже готов обнять этот самовар, горящий от жара янтарным огнем.

– Кстати, о «янтарном огне». Недавно я получил сообщение, что немцы проводят опыты по использованию янтаря для обогрева летчиков. Когда их сбивают, допустим над морем, они попадают в холодную воду и очень сильно промерзают. Ставится задача, как можно быстрее и без ущерба для организма привести их в нормальное состояние. Решают эту задачу практически в одном из концлагерей. Заключенных замораживают, а затем различными способами реанимируют. Так вот, оказалось, что на первом месте в этом процессе стоит человеческое тепло. Мужчин с двух сторон обкладывают женщинами, и они его согревают до нужной кондиции. А что касается янтаря, то он стоит на втором месте. Из него делают такие емкости, типа полых батарей, заливают туда горячую воду и обкладывают ими тело. И организм начинает постепенно оттаивать, человек без ущерба для здоровья приходит в себя. И что интересно, достигается это за счет внутренней вибрации, которую проецируют организму янтарные составляющие. Организм сам начинает вырабатывать внутреннюю энергию, которая разогревает тело. Говорят, что вроде этот процесс способствует даже омоложению. Ну а виски стоит на обычном месте, так что если у тебя есть желание после такого вкуснейшего чая испортить себе настроение, пей виски. Но я рекомендовал бы тебе попробовать чай с коньяком. Уверяю, эффект будет не хуже, чем от виски.

И я достал начатую бутылку французского коньяка «Камю» и налил буквально по капле в чашки с чаем. По комнате разнесся непередаваемый аромат. Эдвард взял чашку в руки и, понюхав, осторожно отпил глоток. Очевидно, такая смесь ему понравилась, так как на лице расплылась довольная улыбка.

– Очень согревающий напиток, – произнес он. – А что касается янтарных батарей – это интересно. Однако, я думаю, немцы не будут применять их массово – слишком дорого. Разве что для маршала Геринга, но неизвестно, когда он попадет в холодную воду. А с женщинами в несколько раз дешевле. Однако обстановка в мире действительно очень серьезная. Все ожидают, что, несмотря на мирный договор, Гитлер в ближайшее время нападет на Россию. Об этом свидетельствует логика его действий и концентрация войск на границе. Наше ведомство постоянно получает различные сведения о желании немцев дестабилизировать сложившуюся ситуацию. Для этой цели используются все доступные методы, о которых мы уже знаем и о которых нам предстоит еще услышать.

Возразить что – либо ему я не мог. Все было так, как он обрисовал. А вот его фраза о новых методах войны в ближайшее время получила свое подтверждение. Буквально накануне войны я получил новое сообщение, которое очень меня удивило. Оказывается, «Анненербе» начало осваивать новый вид технологий, направленных на контроль за психикой человека. Два дня я потратил на расшифровку информации, а потом сидел и анализировал её, пытаясь определить реальность самих действий. А они действительно были. Как оказалось впоследствии, в первые дни войны Сталин был не в состоянии принимать какое-либо решение, с чем это было связано – никто не знает. И только после приезда к нему на дачу членов Политбюро и их коллективной просьбы возглавить Государственный комитет обороны он вышел из непонятного состояния и смог приступить к работе. Вероятно, это было результатом возможных методов влияния на личность, разрабатываемых в лаборатории «Анненербе».

Суть сообщения состояла в следующем. К моему Сергею Виленскому, работающему врачом в Вермахте, обратился за помощью его бывший сокурсник, служивший в войсках СС. Нужно было осмотреть ребенка и определить как саму болезнь, так и причины, ее вызвавшие. Отец ребёнка сделать этого не мог, так как был сугубо терапевтом. А учитывая, что малыш был необычный, то и подходы к нему должны быть нестандартными, потому что на терапевтическом уровне у него было все в порядке. Сокурсник так туманно говорил об этом, что Сергей ничего толком не понял. Когда он прямо спросил собеседника, в чем дело, тот сообщил ему, что расскажет все полностью, если Сергей даст согласие провести консультацию с ребенком. Заинтригованный таким развитием событий, мой друг согласился, но поставил условие известить об этом свое руководство. Вопрос был решен в течение двух часов, и Виленский был прикомандирован к эсэсовскому эскулапу. Взяв саквояж с медицинскими инструментами, Сергей готов был отправиться в путь, однако ему сказали, что это не в Берлине, а в совершенно другой местности и выедут они туда завтра утром. Но перед этим он должен дать подписку о сохранении государственной тайны, что и было сделано.

Рано утром в черном «Майбахе» в сопровождении еще одного эсэсовца они отправились в путь. Через два часа комфортной езды по прекрасному шоссе они въехали в городок Вольфсталь и, пропетляв по его узеньким улочкам, выскочили на дорогу, ведущую в глубину лесного массива Нойзидлерзе. Свернув с шоссе на узкую дорогу, они медленно двигались через тихие дубравы, пропуская выскакивавших на дорогу оленей и лосей, пока не уперлись в большие деревянные ворота, от которых в обе стороны тянулась колючая проволока. Тщательно проверив документы, дежурная охрана, состоявшая из солдат войск СС, открыла перед ними ворота, предлагая продолжить путь. Минут через пять они остановились перед новыми стальными воротами, со всех сторон окруженными тремя рядами колючей железной спирали Бруно. В проходах между ними ходили патрули с собаками. Пройдя аналогичную процедуру по проверке документов, они отправились дальше. Вскоре машина остановилась на площадке перед двухметровой белой стеной, тянувшейся в глубь леса. Выйдя из машины, все с удовольствием стали наслаждаться свежим воздухом, настоянным на ароматах сосновых деревьев, растущих повсюду. Размяв ноги после длительной поездки, все последовали за доктором, который подвел их к железной двери, хитро спрятанной в стене. Нажав кнопку звонка, доктор в течение нескольких минут ждал реакции на свой вызов. Наконец дверь отворилась, и оттуда вышел офицер в черном мундире. Поздоровавшись с доктором за руку, он пригласил всех следовать за ним. Пройдя внутрь, все очутились в небольшой комнате, где за столом сидел еще один офицер. Проверив у всех документы, он поочередно внес фамилии в журнал и пригласил в следующую комнату. Здесь спутники Сергея сняли свои фирменные фуражки и надели на голову медные сетки, напоминающие сетки для прически, поверх которых снова надели свои головные уборы. Сергей в растерянности смотрел на них, не зная, что предпринять. Увидев его изумленный взгляд, доктор подошел к полке и, взяв с нее такую же медную сетку, протянул ему:

– Надевай и ничего не спрашивай, так надо, – сказал он.

Подождав, пока Сергей пристроит это приспособление у себя на голове, он пригласил его следовать за ним. Пройдя сквозь услужливо распахнутую дверь, они очутились на вымощенной дорожке, бока которой обрамляли аккуратно подстриженные газоны. Эта дорожка стремительной линией вела их к коттеджам, которые были расположены чуть дальше. В середине этого городка весело журчал фонтан, поливая прозрачной водой бронзовые скульптуры мальчика, девочки и оленя, находящихся в центре фонтана. Чуть дальше виднелся зоопарк, из вольеров которого доносились крики распустивших хвост павлинов и перекличка обезьян, резвящихся в своих клетках. На улице не было ни души. Доктор подвел его к зоопарку и предложил присесть на скамейку, находящуюся возле клетки с попугаями.

– Я хочу тебя немного ввести в курс дела, чтобы стало понятным что к чему, – сказал он, оглядываясь по сторонам. – Дело в том, что здесь живут дети. Но это не совсем обычные дети. Это те, которые обладают необычными способностями и могут буквально делать чудеса. Ну, к примеру, читать твои мысли или навязывать тебе свою волю, предугадывать грядущие события, путешествовать по другим мирам и так далее. Их выявляли по всему миру, в разных странах специальные отряды СС и привозили сюда. Здесь их тестировали и составляли специальные команды в зависимости от направления работы. Тех, которых отбраковывали, направляли в концлагерь. Дети почти не разговаривают между собой, а общаются на уровне мысли, с одного взгляда понимая друг друга. Когда они начинают работать, то находиться здесь очень сложно. Голова раскалывается, ноги подкашиваются и хочется спать. Кроме этого были случаи, когда они, недовольные чем-то, доводили обслуживающий их персонал, сплошь состоящий из специально подготовленных и проверенных людей ордена СС, до самоубийства. Поэтому, чтобы обезопасить себя от их влияния, все носят под фуражкой защитную медную сетку, которая в какой-то степени нейтрализует их воздействие. Кстати, такую же сетку носит и фюрер, но вес ее, учитывая его значение, составляет около килограмма. Снимает он ее только в безопасном помещении, среди своих соратников. Так вот, я хочу, чтобы ты посмотрел на одного мальчика из Африки. Он среди белого дня вошел в транс и вышел оттуда весь в синяках и ранах. Где он был, что с ним произошло, ребёнок не говорит ничего, поэтому здесь нужен такой специалист, как ты, простой врач не подходит. -Но как я с ним буду общаться? Нужен ведь переводчик! -Я думаю, обойдемся без него, так как мальчик уже сносно знает немецкий язык. Кроме того, такой специалист, как ты, наверное, сможет общаться с ним на мысленном уровне. Теперь давай зайдем ко мне в кабинет, я дам почитать тебе его дело.

Кабинет врача находился в уютном домике, недалеко от жилых коттеджей. Все в нем было стерильно чисто и сияло белизной. Доктор ключом открыл дверь, ведущую в другую комнату, подошел к стене и нажал на потайную кнопку, находящуюся за рамкой картины. Раздался щелчок, стена медленно отъехала в сторону, открыв вход в секретную комнату. По бокам ее стояли железные ящики с картотекой. Подойдя к ним, доктор выдвинул один из ящиков и, найдя нужную папку, вернулся ко мне.

–Садись вот за этот стол и ознакомься, – сказал он, положив папку передо мной.

Я присел и придвинул папку к себе. На титульном листе стоял гриф трех степеней секретности. Раскрыв папку, я увидел фотографию чернокожего мальчишки лет десяти, который пристально смотрел вперед. Прочитав имеющиеся данные, я узнал его вес и рост, уровень реакции, наличие конкретных способностей и рекомендации по его использованию в определенном направлении. Оказалось, что он был из племени «оолуги», которое обитает в джунглях Новой Гвинеи. Он был седьмым ребенком в семье колдуна этого племени и обладал удивительными способностями. Его выменяли на пять блестящих железных топоров и килограмм бус. Здесь же прилагалась подробная копия отчета руководителя экспедиции и фотографии ножа оригинальной формы с вплавленными в рукоять кристаллами желтого цвета, похожими на янтарь.

Когда члены экспедиции приехали в Новую Гвинею, то из разговора с аборигенами случайно узнали о племени, которое обитало глубоко в непроходимых джунглях. Местные жители отказывались вести туда белых людей. Говорили, что там «плохое место». С большим трудом удалось найти проводников и носильщиков. Две недели они пробирались туда. Искусанные комарами и обессиленные, они наконец добрались до излучины реки, где находилось нужное им поселение. Раскинувшееся на небольшой поляне, оно представляло собой несколько круглых глиняных строений, в которых жили люди. На удивление, они радушно встретили белых людей, а привезенные подарки превратили их в доверчивых друзей. Они разрешили членам экспедиции пожить в деревне, сходить с ними на охоту и принять участие в праздниках. Первые дни проходили в обычном режиме, но затем некоторые из приезжих стали свидетелями того, что здоровые мужчины иногда замирают на месте, в самый неожиданный момент, их глаза стекленеют, и они впадают в транс. Через некоторое время они приходят в себя, но в их руках оказываются различные предметы, в том числе и ножи разной формы. Руководитель экспедиции начал осторожно расспрашивать и вождя племени, и обычных его жителей о том, что происходит и почему такое поведение не вызывает у них удивления. Проанализировав все доступные ему сведения, он пришел к следующему выводу.

Оказалось, «оолуги» считают, что рядом с ними существует совсем другой мир. Они назвали его «Страна теней», где существует вечная тьма. В этом мире человек может подпрыгнуть очень высоко и бежать, почти летя по такой же поверхности, как и земля, особенно когда за тобой гонится летающая горилла. Ну а уж если после прыжка вверх ты попадешь на муравейник, то тебя разорвут лютые муравьи размером с собаку. Кроме этого, там водятся разные странные монстры. Члены племени вынуждены там обороняться от своих врагов и совершать на них предупредительные набеги. А противостоят им люди, похожие на обезьян.

Каков механизм такого внезапного перемещения членов племени в иной мир, выявить не удалось, но каждый из них владел им в совершенстве. Выходя из транса, они были очень сильно изранены, а некоторые вообще не проявляли никаких признаков жизни, словно пустой куль падая на землю. Причем момент перемещения мог их застать в любом месте и в любое время. Для того чтобы выявить этот механизм, и был куплен этот мальчик. И вот теперь мне необходимо было встретиться с ним.

– Да, необычная история, – сказал я, отодвигая папку.

–Более чем, – ответил доктор и, взяв ее, положил снова в ящик архива.

–Неужели вы думаете, что я каким-то образом определю этот механизм для путешествий?

– Нет, мы не ставим перед вами такую задачу. Просто осмотрите мальчика и попробуйте установить контакт. Даже мизерный результат продвинет нас к познанию какой-нибудь стороны этого вопроса. Ведь что феноменально: эти дикари, фактически находясь на земле, попадают в другой мир и там действуют физически, сражаются, получают раны, рожают детей, строят дома – и все это за считанные мгновения! А потом снова оказываются в нашем обществе. Получается, что они как бы живут в двух измерениях. Вот мы и попробовали его послать в другое, нужное нам измерение, в определенную точку.

–Ну и как? – спросил я.

_ Да не очень, потому что он вернулся сам не свой, весь избитый и молчит, словно в рот воды набрал. А применять к нему какие-либо средства воздействия мы не можем. Слишком ценный экземпляр. Вся надежда на вас.

– 

Ничего обещать не могу, но постараюсь что-либо сделать. Все будет зависеть от того, как он пойдет на контакт, – ответил я, поднимаясь из-за стола.

Доктор закрыл комнату, и мы отправились в один из коттеджей, где под наблюдением сиделки располагался мой больной. Коттедж был довольно уютным и чистеньким. Перед одной из дверей сидела средних лет женщина в белом халате, из-под которого местами проглядывала черная униформа. При виде нас она вскочила и вытянулась по стойке смирно.

–Ну как он? – спросил доктор.

–Отдыхает, ночью спал плохо, стонал, вскрикивал, – ответила женщина.

Доктор кивнул и, подойдя к двери, медленно открыл ее, приглашая меня вслед за собой. В комнате царил полумрак, так как окна были зашторены. На белых простынях в уютной деревянной кровати лежал худощавый мальчик африканского типа, со страхом глядя большими глазами на доктора.

– Добрый день, Ноомба, – сказал доктор, присаживаясь на стул, стоящий у кровати. –Это наш друг врач, который лечит маленьких детей. Мы пришли узнать, как у тебя дела? Может, что-то тебе надо?

Пока доктор говорил, мальчик настороженно перевел взгляд на меня и вцепился своими глазами в мои, пытаясь определить, что я за человек. Чтобы дать ему понять, что я друг, я не стал выставлять защиту, а наоборот, стал помогать ему в определении моего реноме. В какое-то мгновение он это осознал и, убедившись в моем дружелюбии, немного расслабился.

–Ну а сейчас этот добрый врач осмотрит тебя, если ты не возражаешь. – И доктор уступил мне свое место, встав сзади меня.

Я понимал, что первый контакт – самый важный: он является основой для дальнейших действий. И если он был удачным, то все остальное – дело техники, поэтому, усевшись поудобнее, я осторожно взял руку мальчика в свои и стал прослушивать его пульс. Он был учащенным, и это в данной ситуации было объяснимо. Внутреннего сопротивления со стороны пациента я не почувствовал, наоборот, была попытка понять мены более глубоко. Естественно, я не сопротивлялся, до определенных пределов позволяя ему немного просканировать меня. Когда он расслабился совсем, я решил осмотреть его полностью. На теле было множество синяков и гематом, самая большая была сзади, как будто его ударили огромной дубинкой. Чтобы установить с ним более тесный контакт, я мысленно попросил его лечь снова на спину. К моему удовольствию, он меня услышал и, перевернувшись на спину, вопросительно посмотрел на меня.

– Что с тобой произошло? – спросил я на том же языке, глядя прямо ему в глаза.

Лицо его искривилось, а глаза налились слезами.

– Мне страшно тут, я хочу домой! – и слезы брызнули из его глаз.

–Успокойся, тебе здесь ничего не угрожает, – сказал я ему.

Но он продолжал плакать, громко всхлипывая.

– Дайте ему воды, – крикнул я доктору, и тот, выскочив из комнаты, стал отдавать команды сиделке. Пока там была задержка, я решил воспользоваться этим и более детально узнать у мальчика, в чем проблема.

Взяв его за руку, я задал вопрос. Продолжая всхлипывать, он поведал следующее.

Его наставников заинтересовал желтый камень на рукоятке ножа, который он принес из своего «путешествия». Оказалось, что этот камень дает быстроту и силу. Лабораторные исследования показали, что аналогов ему на земле нет. Более или менее структурно он подходит под янтарь, но с другими параметрами. Если этот камень человек возьмёт на земле в руку, то он ощутит необыкновенные способности, которые проявятся в нём. А если, держа камень, целенаправленно думать о том, что тебе надо, то перед тобой откроются разные картины. А если такие кристаллы находятся у двух людей одновременно, то они могут общаться друг с другом за тысячу километров. Ему поставили задачу, принести как можно больше таких кристаллов. Попав в иной мир, мальчик с трудом нашел место, где добывают такие камни, но оно очень тщательно охранялось. Ночью он проник в шахту, но его учуяло животное, похожее на земную собаку, но имеющее три головы, причем каждая из них имела по одному глазу. При обнаружении жертвы эти глаза начинали светиться, и от них исходили лучи, фокусировавшиеся на одной точке. Если человек попадал под такой луч, то он замирал на месте, попадая как бы под гипноз. Собака накинулась на мальчика, но ему удалось вырваться благодаря своим способностям и выбраться через вентиляционный лаз, который шел наверх. Там его заметил охранник, получеловек-полуобезьяна, который погнался за ним. Но более шустрый мальчик сумел его обхитрить и рванулся вперед. Тогда охранник, бросил в него дубинку, которая сбила его с ног, и он, покатившись по склону, упал в реку, что его и спасло. Теперь он боится, что его накажут, так как он не выполнил задание, и посадят в карцер, как это делалось здесь.

Я, как мог, успокоил его и пообещал, что наказывать его не будут. Однако он снова расплакался и уговаривал меня забрать его с собой. Я только развел руками и попросил его успокоиться и найти другой путь, чтобы выбраться отсюда, пообещав, что еще раз приеду пообщаться с ним.

В этот момент сзади послышались шаги – это несли мальчику воду. Он засуетился, быстро вскочил и сунул что-то мне в карман. Тут же в комнату в сопровождении доктора влетела сиделка со стаканом воды. Они быстро напоили всхлипывающего пациента и вопросительно уставились на меня. Я дал знак сиделке выйти и стал гладить мальчика по голове, успокаивая его. Вскоре всхлипы прекратились, и мальчик заснул. Мы с доктором тихонько вышли из комнаты, плотно закрыв за собой дверь. На улице я кратко передал доктору наш разговор и попросил не наказывать мальчика, а наоборот, поощрить его за отвагу и дать ему возможность бывать больше на свежем воздухе, чаще посещать зоопарк, где он мог бы расслабиться, общаясь с животными, которые обитают на его родине. Доктор согласился. Как оказалось позднее, мальчик через некоторое время пропал, то есть если раньше, отправляясь в путешествие, он физически оставался на земле, то в этот раз совсем исчез, прихватив с собой любимую обезьянку, с которой подружился во время своих прогулок в зоопарке. Доктор и обслуживающий персонал были в шоке, так как кроме двух образцов кристаллов они не смогли больше добыть ничего.

Беседуя с доктором, я попросил его разрешения посмотреть, как работают маленькие пациенты, находящиеся здесь, чтобы лучше понимать их. Доктор на минуту задумался, затем согласился.

–Все равно ты уже получил доступ сюда, поэтому чего-то больше, а чего-то меньше не имеет принципиального значения. Сейчас как раз начинается сеанс, поэтому пошли. Предупреждаю: не разговаривать, не сопеть и не кашлять. И проверь, пожалуйста, хорошо ли сидит у тебя на голове медная сетка.

Удивленный его замечанием, я снял фуражку и поправил немного сбившуюся набок сетку.

–Ну а теперь пошли.

И мы с ним двинулись в сторону желтого здания, стоявшего отдельно от всех других в глубине городка. У входа дежурил эсэсовец. Проверив у нас документы, он своим ключом открыл дверь и впустил нас вовнутрь. В коридоре царил полумрак, а над дверью, расположенной прямо перед нами, горела красная лампочка. Подойдя к самой двери, доктор пошарил в кармане и, вытащив ключ, аккуратно открыл дверь. Приложив палец к губам, он первым вошел туда, призывно махнув мне рукой. Сделав шаг вперед, я вслед за ним оказался в стеклянной кабине, перегороженной на две половинки. Слева, за стеклянной перегородкой сидела молодая женщина в черной униформе, которая пристально смотрела в стеклянную витрину перед собой и что-то ритмично говорила в стоящий перед ней микрофон. В нашей кабинке стояло в два ряда четыре стула, повернутые сиденьями в сторону витрины. Обойдя их и стоящего доктора, я подошел к витрине и увидел необычную картину. Прямо подо мной находился круглый стол, вокруг которого находилось семеро детей разного цвета кожи и возраста. Они, вполне очевидно под диктовку, ходили вокруг стола то справа налево, то слева направо, периодически хлопая в ладоши и произнося какие-то слова, что было видно по их губам. При этом они ни на секунду не отрывали взгляда от центра стола. Меня заинтересовало, что же на столе так привлекало их внимание. Выбрав более удобную позицию, я присмотрелся и остолбенел от увиденного. На столе на тонком постаменте стоял большой янтарный шар, вокруг которого с четырех сторон были лицом к шару расположены фотографии Сталина. Дети пристально смотрели на шар по ходу движения, то поднимая руки вверх, то создавая кольцо из рук, берясь за запястья друг друга. По мере ускорения темпа их движения шар наливался бледным цветом, разгораясь все сильнее. Поразило меня то, что шар двигался в противоположном направлении от движения детей. Вскоре танец вокруг стола пришел в свою заключительную фазу. Дети сделали последний рывок, и шар, налившийся нестерпимо ярким светом, выпрыгнул из своего постамента и завис над столом, бешено крутясь против часовой стрелки. Дети замерли на месте, крепко обнявшись и устремив свои взгляды на переливающийся шар. Из-под его основания неожиданно вырвался луч света и стал периодически освещать фотографии, лежащие под ним. Он эпизодически выхватывал то одну, то другую деталь фотографии, формируя какой-то совершенно непонятный, ни на что не похожий образ. Когда он принял гротескные формы, то стал подниматься вверх, расползаясь в пространстве, сформированном шаром. Когда он, словно зонтик, раскрылся, шар подпрыгнул и вытолкнул его вверх. Образ сразу исчез, а шар, плавно замедляя свое движение, опустился на место. Дети, постояв еще несколько мгновений, разжали руки и в изнеможении опустились на пол. Дирижер этого спектакля, находящийся слева от меня, отключила микрофон и, сняв наушники, молча посмотрела на нас. Доктор, дернув за мой рукав, пошел на выход, пропуская меня вперед. От удивления я долго не мог прийти в себя, пытаясь понять, что это было. Выйдя на улицу, я с удивлением обнаружил, что голова моя раскалывается, а медная сетка нагрелась и обожгла лоб.

Глотнув свежего воздуха, я в недоумении посмотрел на доктора.

–Ничего страшного, сейчас все пройдет, – сказал он, видя мое состояние.

–А что это было? – не выдержал я.

–Обычная рутинная работа, которой мы занимаемся.

–А в чем ее смысл?

–Вообще это строго секретно, но я тебе скажу! То, что ты видел, называется «процесс единства мысли». Хоть ты и астролог, и специалист по ряду других направлений, но для тебя это сложно, так как здесь работают совершенно другие механизмы. Они изначально заложены в человеке, но проявляются не в каждом и не всегда. Ты, наверное, обратил внимание на детей. Их было семь и все разного возраста и цвета кожи. Существует такая теория, что все мы произошли от инопланетян, которые ранее посещали землю. Так вот, самая главная – это была белая раса, от неё произошли арийцы. Она пришла на землю со звезд Большой Медведицы, Мицара и Алькора, желтая раса – с созвездий Лебедя и Лиры, красная – со звезд Кассиопеи, а черная – с созвездия Ориона. Есть еще и другие, но эти основные, на которые мы ориентировались.

Каждая из этих рас -космических пришельцев – обладала своими определенными способностями, которые передавались потомкам. И вот из этих потомков мы выбирали лучших, у которых в полной мере были сохранены нужные нам качества. Еще одно условие: в биографии каждого из этих детей должна быть цифра семь. Это или день, или год рождения, или сумма всех цифр биографии, составляющая ту же цифру. В итоге мы получили огромный потенциал мощной энергии, через которую можем влиять на все происходящее. За счет вибрации мозга этих семерых детей янтарный шар аккумулирует в себе их энергию и может выбрасывать ее в ту точку или на тот объект, который мы укажем.

–В данном случае это была Россия?

–Да, Россия и ее руководитель. Ведь мы с тобой знаем, что в ближайшее время, несмотря на имеющиеся дурацкие договоры, мы присоединим эти территории к нашему рейху. И чтобы помочь в этом вопросе нашему фюреру, надо дезинформировать народ, руководство, армию. Вот этим мы и занимаемся. То, что ты видел, это одно из направлений нашей работы. Мы уже имеем определенный опыт в этом деле, полученный в период аншлюса Австрии, «странной войны с Францией» и так далее. Теперь на очереди Россия.

Так разговаривая, мы вышли за ворота городка, и я, попрощавшись с доктором, сел в машину, которая доставила меня в Берлин. В заключение Сергей сообщил мне, что как ни странно, но он был свидетелем и почти участником этих шаманских действий и на себе прочувствовал силу мысли, облеченную в определенную форму.

Я был очень взволнован этим сообщением. Получалось так, что немцы, не ограничиваясь действующей камерой в виде янтарной комнаты, находят новые пути и механизмы использования этого желтого камня в магических войнах. И как показывает практика, это приносит свои определенные результаты.

Когда я рассказал об этом Эдварду, он вскочил с кресла и стал нервно ходить по комнате.

–И ты в это веришь? – задал мне вопрос.

–Дело не в том, верю я или нет, а в том, что это работает и, очевидно, достойно более тщательного изучения. Ведь люди не могут ничего придумать такого, чего они не видели или не познали. Значит, во всех преданиях, легендах, даже сказках есть зерно истины. И немцы выявляют эти зерна и пытаются поставить на службу себе. И должен признать, у них это получается. Да чего далеко ходить: ты ведь это испытал на себе, когда «общался» с янтарной комнатой.

–Что ж, в данном случае мне нечем тебе возразить. Но наши меднолобые клерки не поверят во всю эту дребедень.

–Почему не поверят? Смотря, как преподнести. Ведь поверили в лекарство от усталости на базе янтаря и даже сами стали срочно разрабатывать аналоги для английской армии! Впрочем, это твое дело, докладывать об этом наверх или нет. Решай сам.

И я пододвинул ему вазочку ссолеными орешками и раскрыл запотевшую бутылку пива, которую достал из холодильника.

– В такую жару – это лучшее лекарство для тела, – встрепенулся Эдвард и сделал большой глоток, блаженно закрыв глаза.

– Не только тело, но и мысли приводит в порядок. А это так необходимо сейчас, чтобы разобраться во всём, что происходит и что нас ждет впереди.

– Ничего хорошего. У нас поговаривают о том, что скоро Германия нападет на Россию. Уже и войска подтянуты к границе, и оборудованы полевые аэродромы, и даже дата определена нападения – где-то в конце июня.

Я подхватился и подошел к календарю. На нем сегодняшний день был обозначен как двадцатое июня.

– Так получается, что буквально завтра в прямом и переносном смысле может начаться война? – задал я вопрос Эдварду.

– Именно так и расценивают сложившуюся ситуацию наши специалисты.

– Так что же делать? – спросил я.

–Как что? Продолжать работу и ждать, кто одержит верх в нашем парламенте – партия войны или партия мира. Я думаю, что Великобритания примет правильное решение.

Я понимал, что войны не избежать. Слишком все далеко зашло. Но какую роль в этом процессе будет играть янтарная комната? И что задумало «Анненербе», подключившееся по своим каналам к подготовке войны? Поняв это, можно было спрогнозировать и дальнейший ход событий, хотя бы в общих чертах. Как оказалось, странное поведение немцев в период экскурсий в янтарную комнату было не случайным. Они путем магических ритуалов в этой янтарной камере заряжали привезенные с собой куски янтаря. По приезде в Германию они сдавались в «Анненербе», и там из них изготавливались артефакты, которые торжественно передавались в воинские части для постоянного хранения. Это были изображения свастики, выполненные в форме медали; известная книга Гитлера, вставленная в твердую обложку, инкрустированную янтарем; штандарт, в котором в качестве орнамента использовался янтарь. Задача была одна: немецкий камень должен был поднять немецкий дух. Однако главное заключалось в другом. Заряженные столь необычным способом, эти янтарные артефакты должны были стимулировать стремительное продвижение немецкой армии вперед, используя необычные свойства янтарной комнаты, благодаря которым она должна была «дойти» до каждого немецкого солдата и притянуть в свое пространство эту огромную массу войск и техники. На это и был рассчитан немецкий план военных действий против СССР. В каждом крупном немецком военном соединении был представитель организации «Анненербе», который должен был следить за выполнением плана и корректировать его. Получалась достаточно интересная схема. Немецкий солдат, чтобы выдержать тяготы войны, должен был употреблять специальные таблетки, сделанные на основе янтаря. Таким образом он попадал под влияние янтарной камеры и зависел от процессов, которые происходили там. Плюс артефакты, которые находились в воинских частях, также имели тенденцию к соединению с янтарной комнатой. А с учётом того, что процессы функционирования янтарной комнаты происходили спонтанно, по своим законам, действия отдельных воинских соединений и их начальников порой не поддавались никакой логике. Однако все это выявилось впоследствии, и пришлось приложить немало усилий, чтобы докопаться до этой истины.

Распрощавшись с Эдвардом, который, приводя свои мысли в порядок, выпил три бутылки пива, я стал размышлять о том, что мне надо предпринять в данной ситуации. А для этого необходимо было выяснить, что происходит с янтарной комнатой в нынешний ответственный период. Поэтому, используя доступные мне каналы связи, я запросил своих помощников об этом.

Глава

IX

Пока срабатывали каналы связи, случилось то, о чем многие говорили уже открыто: Германия без объявления войны напала на СССР. Различными способами усыпив бдительность советского руководства, немцы стремительно расползались по территории Советского Союза, почти не встречая сопротивления. Глотая сотнями тонн хитрые таблетки от усталости, немецкие солдаты могли без сна находиться почти трое суток. Отсюда и невиданные темпы продвижения немецкой армии. За два с половиной месяца эта огромная масса войск достигла Ленинграда и была остановлена на его подступах. Местами расстояние от линии немецких войск до города составляло от семи до четырех километров. Дальше продвинуться немцы не смогли.

В эти первые ужасные дни войны против моей Родины я принял решение сообщить советскому посольству все, что я знаю о янтарной комнате. С этой целью я написал письмо с просьбой принять меня для беседы. На удивление, несмотря на мое прошлое, ответ пришел достаточно быстро. Мне просто позвонили и назначили время приема. Такая оперативность говорила о том, что там были заинтересованы во встрече. Поставив в известность Эдварда, я в назначенный день подошел к проходной посольского особняка, расположенного в «Доме Харрингтона», построенном пятым графом этой семьи сэром Стэнхолом, по адресу Kensington Palace Gardens, дом №13. Проверив документы, охрана пропустила меня в здание, где меня встретил советник посольства и проводил ко второму секретарю посольства. В кабинете меня ждали два человека – второй секретарь и средних лет мужчина, представившийся советником посольства.

– Чем можем быть полезны вам, мистер Потемкин? – спросил хозяин кабинета, с интересом изучая меня.

– Все очень просто: я как русский человек, офицер, счел своим долгом в этот тяжелый для России период выразить поддержку русскому народу и сообщить некоторые, на мой взгляд, важные сведения, которые, вполне возможно, имеют непосредственное отношение к тому, что сейчас происходит.

– А мы думали, что вы решили передать нам капиталы императора Николая II, – вступил в игру советник.

– Я не уполномочен обсуждать эти вопросы с кем бы то ни было. Если вас не интересуют сведения, которые я вам хочу сообщить, то разрешите тогда откланяться, – и я встал, намереваясь выйти из кабинета.

– Что вы, что вы! – вскочил из-за стола секретарь посольства,– это просто к слову. Мы с большим вниманием выслушаем вас. Нам ценна любая помощь.

– Что касается материальной помощи, то я готов организовать ее среди русских, которые проживают в Англии и которым не безразлична судьба Родины.

– Спасибо за ваше намерение, мы будем признательны вам за содействие, – произнес сидящий напротив меня советник.

–Так что вы хотели сообщить нам?

– Вопрос достаточно сложен для восприятия, особенно вам, так как вы считаете себя материалистами. Но тем не менее, то что я расскажу вам, имеет место и проявляется на физическом уровне, в нашем реальном мире.

И я выложил им всю информацию о янтарной комнате, начиная с ее истории изготовления, заканчивая сегодняшним днем. Однако в своем рассказе я обошел стороной и интерес Сталина к обсуждаемому предмету, и деятельность в этом направлении Мессинга, и направления работ лабораторий «Анненербе», решив не раскрывать свои источники, рассудив, что если моя информация дойдет до адресата, то там сведут все данные вместе и получат необходимую картину. В заключение, чтобы подтвердить всё изложенное, я открыл им тайну немецких таблеток для солдат, сделанных на основе янтаря, и тех артефактов, которые имелись в каждом воинском соединении. Вполне возможно, что эти сведения сыграли определенную роль в том, что в советской армии вместо таких таблеток было решено выдавать солдатам спирт.

Когда я закончил свой рассказ, мои собеседники сидели немного притихшие.

– И вы верите во все это? – спросил меня советник.

– Не только верю, но и принимал активное участие в борьбе с этим злом. А собственно говоря, у вас есть возможность проверить мои слова и сделать соответствующие выводы.

– Так что, вы считаете, что эта янтарная комната и есть причина войны?

– Нет, господин советник, не причина, а я бы сказал – один из инструментов военных действий. Она настроена соответствующим образом на определенные категории и, как вакуум, вбирает их в себя в период своей активности.

– И какова сегодня активность этого инструмента? – спросил секретарь посольства.

– А вы посмотрите на сводки военных действий, и вам станет все понятно, – подвел я итог нашей беседы, собираясь встать из-за стола.

Мои собеседники также встали и, проведя меня до двери, выразили признательность за беседу, вручив меня ожидавшему в приемной советнику. Тем же путем я вышел из здания и отправился домой. По дороге я пришел к выводу о правильности своих действий. Поверят они мне или нет, но доложить будут обязаны. А там, кому это поручено, займутся данным вопросом.

На следующий день, весь в нетерпении ко мне ворвался Эдвард.

– Ну что, беседовал?

–Конечно, – ответил я.

–Ну и как, поверили они тебе, как ты считаешь?

–Честно говоря, не знаю, но реагировали они нормально, не веря, что такое может быть. Я надеюсь, они сообщат по инстанции о нашей беседе и предпримут какие-то шаги в отношении янтарной комнаты. Если ничего не делать, то последствия могут быть катастрофическими, – заметил я ему.

– Ну что ж, будем ждать результатов, – ответил Эдвард и побежал, крича мне на ходу, что опаздывает на службу.

К сожалению, я не мог предпринять никаких активных действий и вынужден был пассивно наблюдать за ходом событий.

А они развивались следующим образом. Пока сведения из посольства дошли до адресата, немцы стремительным броском подошли к Ленинграду. В суматохе этих необычайно тяжелых дней, может быть, и не вспомнили бы о янтарной комнате, если бы не ряд обстоятельств. А главным было то, что во время немецкого наступления невиданно возросла ее активность. Она не только выбрасывала сгустки энергии в пространство, но напрягалась так, что ее панели вибрировали, а от гипсовых декоративных вставок откалывалась штукатурка и устилала пол. Об этом доложили Берии. Он, выбрав удобный момент, сообщил Сталину, который сначала отмахнулся от новости, а затем дал указание провести совещание по этому вопросу. К тому времени подоспело и сообщение из посольства в Лондоне.

Кроме специалистов из ведомства Берии присутствовали представители министерства культуры, янтарных дел мастера, ответственные чиновники других организаций, имеющих хоть какое-то отношение к этому вопросу, и Вольф Мессинг. Подождав пока все рассядутся, Сталин, насупив брови, открыл совещание.

–Мы сегодня пригласили вас для консультации по совсем необычному вопросу. Уже достаточно давно нас беспокоит поведение янтарного кабинета, подаренного Российским царям королем Пруссии. Как оказалось, история этого предмета искусства не совсем обычна. Она имеет свой подтекст. И если раньше этому подтексту не уделялось должного внимания, то сегодня он заявил о себе в полную силу в связи со сложившимися обстоятельствами. Вопрос стоит так: как нейтрализовать его негативную деятельность? Некоторые связывают его активность с немецким нападением и наступлением на нашу страну. Мы проводили экспертную оценку этого экспоната и выявили очень необычные направления функционирования янтарного кабинета. Перед каждым из вас лежит историческая справка, которую, как я заметил, вы успели прочитать. Поэтому прошу высказаться по этому вопросу. – И он внимательно посмотрел на Мессинга.

Восприняв это как приказ, Вольф встал и, преодолевая волнение, кратко рассказал о своем контакте с янтарной комнатой. В подтверждение его слов нарком зачитал сообщение, пришедшее из Лондона. Это в какой-то степени сбило волну скептицизма, которое было написано на лицах некоторых участников совещания.

– Я предлагаю демонтировать ее и сжечь, – кратко, по–военному высказался нарком.

– Мы не можем этого сделать. Это достояние мировой культуры. И потом немцы обвинят нас в варварстве перед всем миром, – аж подпрыгнул представитель министерства культуры, несмотря на грозный взгляд Берии, которым он удостоил его.

– Уничтожить ее нельзя. Это повлечет за собой необратимые последствия во всех направлениях, а вот как-то нейтрализовать можно попробовать, – робко вмешался Мессинг.

– Но как это сделать? – воскликнули присутствующие, глядя на Вольфа.

– Ну чем-то закрыть основные панели, какой-нибудь плотной тканью или досками, которые будут играть роль барьера, – снова подал голос Мессинг.

Сталин молча следил за высказываниями присутствующих, помечая что-то на листе бумаги у себя на письменном столе. Совещание практически вел Берия, давая слово то одному, то другому присутствующему. Когда все высказались, Сталин тихонько кашлянул. Все, как по команде, замерли и устремили свой взгляд на вождя.

– Если все, что мы знаем о янтарной комнате, соответствует действительности, то здесь напрашивается один вывод. Он вытекает из самой природы этого раритета. Если он создан для того, чтобы стимулировать экспансию немцев в Россию, то логично предположить, что если мы комнату демонтируем и вывезем в глубь страны, то она и там начнет свою деятельность, способствуя дальнейшему продвижению гитлеровских захватчиков по нашей территории. Поэтому давайте бить врага его же оружием. Мы оставим комнату на месте, задрапировав ее тем материалом, о котором говорил товарищ Мессинг, и оставим все, как есть. Если немцы все-таки доберутся до нее, то, учитывая ту ценность, которую она представляет для них, ее демонтируют и увезут в Германию. Вот тогда и посмотрим, как будет вести себя эта комната, и есть ли доля правды в том, что мы сейчас обсуждаем. В настоящее время для нас главное – не впустить немцев в Ленинград, остановить их наступление. На этом и решим. Вы, товарищ Берия, вместе с Мессингом займитесь этим вопросом и проинформируйте меня, когда все будет сделано. Необходимо все провести так, чтобы немцы думали, что мы не успели вывезти янтарную комнату и поэтому спрятали ее.

Сталин положил карандаш на стол и встал. Все, как по команде, вскочили и направились к выходу. В приемной нарком подошел к Мессингу и тоном, не терпящим возражений, сообщил, что ждет его завтра в девять утра у себя в кабинете.

На следующее утро, как и положено законопослушному советскому гражданину, Мессинг был в приемной. Вместе с ним там оказался и директор музея, который был также приглашен на совещание. Когда их завели в кабинет, Берия, не отрывая взгляда от лежащих на столе бумаг, пригласил их присесть за стол. Затем, дочитав до конца какое -то письмо, поднял глаза и спросил:

–Ну как будем выполнять указание товарища Сталина?

Оробевшие посетители замялись, не зная, что ответить. Наконец, преодолев смущение, директор музея сообщил:

–У меня есть парусиновая ткань, которой хватит, чтобы полностью закрыть янтарную комнату.

–Еще было бы неплохо для лучшей изоляции обшить ее досками. Дерево нейтрализует отрицательную энергию и очень ее ослабляет.

– Так в чем же дело? Почему еще не начали эти работы? Вон немцы как продвигаются вперед. Еще чуть–чуть и могут быть уже там. А мы не готовы. Немедленно езжайте и начинайте работать. Сроку вам два дня. Если нужно – привлекайте солдат, я дам соответствующее распоряжение.

И работа закипела. Сначала всю комнату обклеили папиросной бумагой, затем парусиновую ткань резали на огромные куски и обтягивали ими янтарные панели. Сверху на деревянные планки крепили доски, которые завезли с ближайшей пилорамы, и засыпали пространство между ними песком. Работы закончили тогда, когда грохот пушек приближающегося фронта стал просто невыносим. После того как стало понятно, что город не удержать, стали вывозить музейные ценности. Всего вывезли около двухсот ящиков, которые были отправлены в Ленинград вместе с персоналом.

Сам дворец был сильно разрушен во время бомбардировок, а Большой зал – полностью взорван. По опустевшему дворцу гулял ветер, забрасывая горсти листьев в раскрытые окна. В задрапированной янтарной комнате свистел сквозняк да резко постреливали доски обшивки панелей. Все это говорило о том, что янтарная комната пытается разорвать оковы, которыми были опутаны ее панели. Естественно, ее активность была существенно снижена. Но она еще имела силы, чтобы оказать ощутимое влияние на ход военных действий. Ведь встреча с теми, кого она звала к себе и для кого расчищала путь, была очень близка. Об этом свидетельствовали разрывы снарядов и дрожь здания, которая затрагивала и панели, если взрывы ложились очень близко. Еще немного – и она выполнит свою миссию, то предначертание, для которого она создавалась…

Глава

X

И наконец эта долгожданная встреча состоялась. В сентябре 1941 года, когда последние защитники под давлением превосходящих сил противника отошли от линии обороны на Пулковские высоты, в Екатерининский дворец ворвалась орда солдат передовых частей 50 армейского корпуса германской армии. Они, как рой пчел, осадили здание, и началось разграбление дворца. Со стен срезали шелковые обои, с петель срывали позолоченные двери, с мясом выдирали люстры и настенные бра.

Дошла очередь и до замаскированной янтарной комнаты. Вездесущие мародеры, заинтригованные тем, что находится под набитыми до потолка и покрашенными досками, сорвали их и пришли в неописуемый восторг, когда при дневном свете перед ними заиграли янтарные самоцветы. Этот восторг походил на дикий рев, и привлек сюда массу солдат.

По всей янтарной комнате пошел треск – это отдирали доски и рвали ткань, добираясь до янтарных панелей. В ход пошли штык – ножи, которыми солдаты стали выковыривать янтарные камни, фигуры, пластины и прятать их в карманы. Янтарная комната на глазах теряла свою красоту и силу. По ее панелям прокатился беззвучный крик ярости, переходящий в стоны и мольбу о помощи. Положение дел спас отряд полевой жандармерии, который окружил дворец и утихомирил разбушевавшихся, находящихся под действием таблеток солдат. Их выводили из здания по одному и заставляли выворачивать содержимое оттопыренных карманов и ранцев на расстеленный на земле брезент. Так частично были возвращены многие элементы янтарных панелей. Естественно, это отразилось на качестве тех свойств, которыми располагала комната.

А в это время в Третьем рейхе разгорелась борьба между главными лицами государства за владение этим янтарным шедевром. Фюрер, который ранее был настроен на то, чтобы комната была доставлена в Берлин и находилась поблизости от его резиденции для соответствующей терапии, охладел к ней и дал указание доставить ее в австрийский город Линц для создаваемого там Музея Тысячелетнего рейха. Это было связано с тем, что он, вполне очевидно, узнал тайну янтарной комнаты. Случилось это с ним после одного из киносеансов, который проводил для высших чинов рейха Ганс Фабер на своем недавно изобретенном чудо –аппарате.

Я очень заинтересовался этим сообщением и попросил выяснить все, что можно, об этом ученом и его изобретении. Пришедший через определенное время ответ превзошел все мои ожидания, ибо такого я себе и во сне придумать не мог.

Оказалось, что этот Фабер вовсе не немец, а что ни на есть русский человек Иван Гаврилин. Являясь эмигрантом, он практиковал патологоанатомом в городе Киле. Изучая свойства человеческого организма, он овладел технологией детектирования и визуализации мозговых излучений на киноэкране в цвете. Проявив интерес к его наработкам, лауреат Нобелевской премии и основатель квантовой теории Макс Планк сводит Гаврилина с Томасом Галеном Харониумосом, который является изобретателем первого радиотелефона и особых антенн для его эксплуатации и ряда электровакуумных приборов, необходимых для его работы. Изучая действие своего изобретения в области особенностей распространения радиоволн, перекрывающих коротковолновый диапазон, он случайно обнаружил необычный эффект, назвав его «карманы обработки мыслей». Это открытие заинтересовало Макса Планка, и он пригласил Томаса Галена в Германию, познакомив его с Иваном Гаврилиным, и предоставил в их распоряжение хорошо оснащенную лабораторию. «Анненербе» сразу взяло это направление под свой контроль и курировало его до конца. А научные результаты этой лаборатории были потрясающими. Германия получила в свое распоряжение более трех машин времени различных модификаций. Естественно, речь не шла о переносе физических тел в пространство. Это были своеобразные мыслеформы, которые благодаря стараниям изобретателей и конструкторским наработкам не только проецировались на экран, но и через созданную оптико-электронную приставку переносились на фотопленку в виде фотографий различных вещей и событий. Оказалось, что прошлое, настоящее и будущее существуют одновременно и связаны в один узел. Это своеобразный тонкий мир, где отсутствуют такие понятия, как пространство и время. Передача информации происходит мгновенно, через каналы, которые существуют между этими мирами и по которым можно перемещаться, причем будущее дано в нескольких вариантах, и от человека зависит, какой из них он выберет. Об этом знали древние, которые через всевозможные ритуалы, руны, карты, хрустальные шары, зеркала и т. д. могли хоть на мгновение лицезреть грядущее. Все это свидетельствовало о том, что люди как бы запрограммированы на функционирование в двух мирах: физическом и тонком.

Изобретенная на основе этого машина-резонатор генерировала мозговые излучения и начинала действовать, когда человек волевым усилием мысли настраивался на интересующие его сведения, и, находясь между излучателями сверхвысокочастотных волн с заданными оператором параметрами, выходил на нужный ему объект или события, держа в левой руке резиновую ленту, соединенную с чувствительными датчиками аппарата. Это было возможным за счет той мозговой деятельности, которая происходила в данный момент. Оператор закрывал глаза и начинал видеть мозгом, причем при правильной настройке эти картины были во много раз более живыми и эмоциональными, чем наяву. Тонкая настройка производилась благодаря янтарным сердечникам электронной антенны. Таким образом, человек мог путешествовать, не отрываясь от земли, не только в прошлое, но и в будущее. Все это проходило через «карман обработки мыслей», где были сосредоточены и прошлое, и настоящее, и будущее. Генератор ранжировал их в соответствии с запросом и находил нужные параметры сверхчувствительных волн, которые превращались в реальные события прошлого или будущего.

Когда Гитлеру доложили об этом изобретении, он решил лично его опробовать. После тестирования он пришел в неописуемый восторг и приказал установить один из генераторов в своем личном кинозале. Все материалы этой научной разработки и дальнейшие исследования были строго засекречены, а, чтобы никто не мог сказать, что это не арийские наработки, было дано указание переименовать Ивана Гаврилина в немецкого Ганса Фабера и подчинить его лично фюреру. Так он практически превратился в персонального оператора Гитлера. С этого момента фюрер стал регулярно использовать машину времени, являясь на сеансы то один, то в сопровождении своих бывших соратников. Во время одного из таких сеансов он проследил историю янтарной комнаты от начала до конца. Выйдя из кинозала не в лучшем расположении духа, он потерял интерес к ней и распорядился отдать в музей. Что еще он видел там, остается тайной, но после очередного сеанса, на котором он присутствовал со своим ближайшим соратником Гессом, последний срочно на самолете, бросив все, перелетел в Англию и приземлился в Шотландии, где и остался надолго.

В результате основная борьба за обладание янтарной комнатой развернулась между двумя гигантами нацистской верхушки: Президентом рейхстага, кабинет–министром, имперским уполномоченным по делам четырехлетнего плана, действительным членом Имперского Тайного Совета, генеральным уполномоченным по делам военной экономики, министром–президентом Восточной Пруссии, имперским комиссаром авиации, министром экономики, ответственным за валютные операции и импорт сырья, главнокомандующим Люфвтваффе, председателем Прусского Государственного Совета, председателем Совета обороны Рейха Германом Герингом и гауляйтером Восточной Пруссии Эрихом Кохом.

Герман Геринг, заключив соглашение с ответственным за вывоз ценностей с оккупированных территорий рейхсминистром по делам оккупированных территорий, советником фюрера по культуре Альфредом Розенбергом, эшелонами вывозил культурные ценности с захваченных территорий, располагая их на своих базах в Риге, Кенигсберге, Бреслау, Кракове и Берлине. Командам, занимающимся вывозом этих ценностей, была спущена следующая директива об их распределении. Она классифицировала их на: «1) произведения, решения об использовании которых принимает фюрер; 2) работы, предназначенные для пополнения коллекции рейхсмаршала Геринга; 3) предметы искусства и книги, пригодные для использования в высших учебных заведениях; 4) предметы искусства, используемые для музеев Германии». Венцом этой грабительской коллекции должна была стать янтарная комната, к которой Геринг питал необъяснимую манию. Она должна была стать главным шедевром будущего «Музея Германа Геринга» в его резиденции в Каринхалле, который планировалось построить к 1953 году, то есть к шестидесятилетию рейхсмаршала.

Эрих Кох имел куда более скромные желания. Он видел в янтарной комнате генератор бессмертия и в связи с этим не хотел ее уступать никому. Поэтому каждый из них, используя свои специальные команды, занимающиеся поиском и вывозом культурных ценностей, пытался первым добраться до янтарного шедевра. Кроме этого Э.Кох имел своих людей в зондеркоманде специального назначения «МИД», возглавляемой штурмбаннфюрером СС бароном Эберхардом фон Кюнсбергом, и в штабах по «защите произведений искусства в прифронтовой полосе» вермахта, и в оперативном штабе рейхсляйтера Розенберга. На основании этого между ними развернулось соперничество за обладание янтарной комнатой.

Разграбленная и забитая деревянным щитом, янтарная комната потеряла свою силу. Ей нужно было время, чтобы прийти в себя. А времени не было. Большая часть ее была закрыта, поэтому функционировали только те панели, которые раскрыли и расковыряли солдаты. Был нарушен хрупкий механизм баланса, и комната в ярости выбрасывала в мир всю свою злость и мерзость, хотя в уменьшенном количестве. Это сказалось и на действиях германской армии.

Гитлер, для которого было очень важным взятие Ленинграда, ради чего он летом прилетал на фронт и проводил совещание по этому поводу, неожиданно шестнадцатого сентября отдает приказ приостановить наступление. Командующий танковыми войсками генерал Рейнгард в соответствии с этим должен был немедленно отвести готовые к штурму танковые части, стоящие на стратегических высотах, и отправиться маршем на юг. Не имели никакой силы его доводы о том, что он в состоянии захватить город, если немедленно начнет штурм, так как обстановка наиболее благоприятная. Всё было безрезультатно, поскольку приказ отдал сам фюрер. Это было поистине «чудо»: Гитлер по непонятным никому причинам отказался от захвата Ленинграда. Это дало его защитникам небольшую передышку и практически спасло город.

В принципе, сбывались те видения, которые Мессингу демонстрировала янтарная комната. Те, которых она так призывала к себе и для которых работала, пришли и надругались над ней. Негодованию ее не было предела, кроме того, ее миссия была практически завершена. Закреплённая за ней территория уже не находилась в зоне ее действия. Разбитая и оскорбленная, она нуждалась в отдыхе.

Прослышав об инциденте в Екатерининском дворце, сюда срочно семнадцатого сентября прибыли специалисты из «Кунсткомиссион»: искусcтвовед-полковник доктор Пенгосен и майор доктор граф Сольмс–Лаубах, являющийся личным представителем Гитлера. Они осмотрели комнату и, увидев ее жалкое состояние после «экскурсии» немецких солдат, приняли решение о демонтаже. Для проведения этой работы командование 17-й армии выделило группу солдат из строительного батальона в количестве шести человек, возглавляемую унтер–офицером. В течение восемнадцатого и девятнадцатого сентября был произведен демонтаж: янтарные панели выдирались из деревянной основы гвоздодерами и ломиками, разбирались, заворачивались в бумагу и грузились в деревянные ящики. Все содержимое янтарного кабинета уместилось в двадцать два ящика. Негативная деятельность этой янтарной камеры на территории России была прекращена.

Руководя демонтажом, полковник Пенгосен выбрал время и сообщил о находке Эриху Коху, желая уточнить место доставки груза. Оттуда пришла просьба направить ящики в Кенигсберг, вотчину гауляйтера, на одну из баз хранения захваченных культурных ценностей. И двадцатого сентября комната по железной дороге отправилась в Восточную Пруссию под усиленной охраной.

Стены бывшей янтарной камеры всё ещё продолжали излучать остаточный фон, однако он уже не смог помешать дальнейшему развитию событий. Утром двадцать третьего сентября германская армия совершила попытку атаковать войска Ленинградского фронта практически на всем участке его протяженности. Однако эта попытка завершилась полным крахом. Лишенные подпитки янтарной камеры, немцы в конце сентября были остановлены у стен города и перешли к обороне и длительной осаде.

На этом следы янтарной комнаты для меня обрывались. Последнее известие о ней касалось того, что ее отправили в Кенигсберг, куда она прибыла 14 октября 1941 года, была передана директору администрации государственных замков и парков города доктору Галю в качестве экспоната для хранения в собрании произведений искусств. Я не знал, в каком состоянии она туда была доставлена, где складирована и что планируется по ее дальнейшей судьбе. Ведь те, кто создавал это произведение искусства и заряжал, преследуя определенные цели, понимал, что долго держать ее взаперти невозможно. Это грозило непредвиденными последствиями. Неизвестно, как она потом начнет работать, а то и просто может быть разбалансированной и разрушенной теми энергиями, которые таятся в ней. Поэтому рано или поздно янтарный кабинет должен был появиться в поле зрения, тем более, что он крайне нужен был многим высокопоставленным людям Третьего рейха. Так и случилось. Как–то в один из вечеров я слушал берлинское радио, которое кичилось победными реляциями на восточном фронте. После сводки о военных действиях, диктор, рассказывая о новостях культуры, сообщил, что в замке Кенигсберга 13 ноября открылась янтарная комната, спасенная от рук большевиков и отреставрированная руками выдающегося немецкого специалиста по янтарю доктором Роде. Ее посетили высокие чины рейха, пришла поздравительная телеграмма от фюрера. Это означало, что в борьбе за обладание раритетом победил Э.Кох. Когда комната прибыла в Кенигсберг, он написал Гитлеру письмо, в котором высказал просьбу о том, что пока его музей будет строиться, было бы целесообразно, чтобы янтарная комната находилась в Кенигсберге, колыбели немецкого духа. Фюрер, занятый военными делами, дал свое согласие, тем самым отодвинув в сторону Гиммлера и узаконив временные права Коха.

Глава

XI

Более развернутая информация пришла от моего немецкого друга. Он получил неожиданное приглашение от гауляйтера приехать в Кенигсберг и обследовать его на предмет дальнейшего лечения. Причем это приглашение уже было согласовано с его начальством. Не смея перечить, он прибыл в Кенигсберг в назначенное время и сразу, вне очереди был принят Э.Кохом.

Гауляйтер был сама любезность. Он предложил гостю сигары и коньяк, выдержанный в подвалах Франции. Узнав, что это вредно для здоровья приглашенного, Кох рассмеялся и предложил выпить английского чая. Когда чашки были наполнены крепким янтарным напитком, он закурил сигару и приступил к беседе.

– Я долго думал, к кому мне обратиться с моей проблемой, пока мне не посоветовали вас. Видите ли, обыкновенные доктора здесь не проходят. Нужен специалист, который обладает уникальными способностями и практикует нетрадиционные методы лечения, то есть специалист, разбирающийся в тонких энергиях. Мне посоветовали найти такого среди выпускников радиологического института. Я стал их перебирать по направлениям методов лечения и встретил вашу кандидатуру. Кроме этого, мне порекомендовал вас ряд генералов вашего ведомства, с которыми вы недавно работали. Поэтому мы ведем с вами эту беседу. Я, соответственно, надеюсь на конфиденциальность нашего разговора.

И он тяжелым взглядом внимательно посмотрел на Сергея, словно испытывая его на прочность.

– На этом вопросе можно было бы и не акцентировать внимания, – ответил Сергей, выдержав взгляд собеседника.

– Вот и прекрасно, – сказал тот, положив сигару в пепельницу, показывая тем самым, что готов перейти к существу вопроса, ради которого он и вызвал специалиста.

– Вы, наверное, в курсе дела, что янтарь является магическим камнем. Он дарит нам красоту, способствует исполнению наших желаний и помогает поддерживать здоровье. Это знали еще древние арийцы и передали нам все секреты обращения с этим удивительным камнем. Его влияние на организм зависит от того, в чьих руках он находится, кто и чем его зарядил. Взять нашего фюрера. Ему в свое время вождь Испании генерал Франко подарил уникальное кольцо, ранее принадлежащее испанским монархам Бурбонам. К нему прилагалась справка из масонской энциклопедии. В ней говорилось, что это кольцо выковано из метеоритного железа и носить его могут только мужчины. Самое интересное состояло в том, что в справке подчеркивалось: тот, кто носит это кольцо, получит власть над целыми народами и будет управлять миром. Это очень понравилось фюреру. Он считает, что оно приносит ему успех и оберегает от всех зол и возможных покушений. Надевает его он только в определенных случаях и еще тогда, когда проводит мессу в замке ордена Вевельсбурге, что в Падерборне (Северный Рейн,Вестфалия). Туда, в «баронский зал», находящийся под сводами Северной башни, собираются высшие чины рейха. Все одеты в белую парадную форму, при орденах. Они рассаживаются в специальные стулья с высокими спинками, обитыми свиной кожей, и затихают. Через время входит Гитлер в белом кителе, подходит к установленной в центре трибуне и начинает проповедовать. Его слова звонким эхом разносятся под сводчатым верхом и проникают в души слушателей. Все замирают, внимая его речи.

Кох на мгновение умолк, как бы переживая то, о чем только что говорил так красочно, словно опять находился там, под сводами этого зала.

– Да, так вот, на руке его в этот момент находится историческое кольцо, которое огненной искрой сияет в свете горящих светильников-факелов, расположенных вокруг стены. Я говорю это к тому, что фюрер держал своё знаменитое кольцо в янтарной шкатулке, которую я подарил ему на день рождения. На шкатулке были вырезаны руны счастья и древние арийские символы: слон, олень, муфлон и волк.

Выдав эти сведения, Кох встал, подошел к столу и в задумчивости погладил старинные часы, стоящие на янтарной подставке возле настольной лампы.

– И вот теперь к нам, в Кенигсберг прибыл этот средневековый шедевр, достояние немецкой нации – янтарный кабинет. У него очень длинная история, обросшая различными легендами и домыслами, которые придали ему еще большую привлекательность и, я бы сказал, своеобразную поэзию. Но главное, я считаю, что кроме красоты этот кабинет – своеобразная камера здоровья. Ведь недаром фюрер собирался лечить свою психику, находясь в нём. Я уговорил его временно оставить эту комнату здесь, в замке. И, пользуясь случаем, хочу подкрепить свое здоровье через те энергии, которые она генерирует. Но, как и везде, во всем нужна мера, поэтому я и попросил, чтобы вы приехали, обследовали меня и выдали предписание, как пользоваться этим уникальным лекарством.

Э. Кох закончил свою речь, повернулся и вопросительно посмотрел на Сергея. Тот сидел молча в кресле, прикидывая, как поступить и как прописать присутствующему здесь больному рецепт приема того препарата, о котором он просил. Хорошо, что Сергей был, в принципе, подготовлен к восприятию того, что связано с янтарной комнатой. Я ему в свое время много рассказал о том, через что мне пришлось пройти. Но все равно он был крайне удивлен такой просьбой, учитывая тот негатив, который в последнее время исходил от кабинета. Однако это может быть обратной стороной медали: для кого негатив, а для кого и позитив. Во всяком случае, необходимо было что-то решать, потому что молчание затягивалось и Кох продолжал в упор смотреть на него, ожидая ответа. Что ж, рецепт выдавать придется, раз настаивает такой пациент.

– Право, я в затруднении, – начал Сергей, – мне еще ни разу не приходилось прописывать такую терапию. Но я попробую.

–Все у нас когда-то было в первый раз, – облегченно вздохнул Кох и снова опустился в кресло.

– Давайте поступим таким образом: сначала я осмотрю вас, а затем янтарный кабинет, чтобы определить ваши колебательные совместимости и возможное время терапии.

– Я согласен, – сказал Кох. -Что мне нужно делать?

– Ну, для начала успокоиться и дать мне возможность осмотреть вас и измерить кровяное давление.

Осматривая Коха, Сергей мимоходом выяснил, что янтарной комнатой занимается крупнейший специалист по этому камню профессор Роде, который был помешан на янтаре. Как сказал Кох, это именно он, когда увидел привезенный шедевр, написал статью в мюнхенский «Пантеон», в которой сообщил немцам: «Янтарная комната вернулась в прямом и переносном смысле на свою родину. Несомненно, этот шедевр никогда и ни при каких обстоятельствах не вернется в Россию, ибо это сравнимо с одним: разрушением всего того, что мы именуем Великой Германией». И сейчас он в буквальном смысле милуется своим сокровищем и ревностно относится ко всем, кто хочет позарится на его «достояние».

– Я могу побеседовать с ним, чтобы лучше понять возможности янтарной терапии? – спросил Сергей.

– О конечно! – ответил Кох. – Я сейчас отдам соответствующее распоряжение, и он примет вас. Я думаю, для него будет лестно понимание того, что янтарная комната может еще и лечить. Однако прошу вас обо мне ничего ему не говорить. Я буду принимать терапию инкогнито.

Э.Кох подошел к столу и, нажав кнопку звонка, отдал распоряжение вошедшему адъютанту. Сергей откланялся и, взяв сумку с медицинскими инструментами, вышел вслед за адъютантом из кабинета. В его распоряжение выделили машину и сопровождающего. Сев в поджидавший его «Опель», Сергей поехал в замок на встречу с профессором Роде. Его уже предупредили, что это был упрямый старик, который кроме своего янтаря не хотел больше знать ничего. Нужно было найти ключик к нему. Что может заинтересовать человека в таком возрасте? Вопрос, на который нужно было найти ответ. А он напрашивался сам собой: это здоровье. Решив оседлать этот конек в беседе с профессором, Сергей почувствовал себя более уверенно.

Когда подъехали к замку, охранник у входа сообщил, что профессор недавно ушел домой. Считая неудобным без него осматривать экспозицию, Сергей приказал ехать за ним. Минут через двадцать они подрулили к небольшому уютному особняку из красного кирпича, с белыми занавесками на окнах, расположенному на Бек-штрассе. Двери открыла жена, которая сказала, что профессор еще не приходил. Напросившись в гости, Сергей очутился в небольшой гостиной, где ему были предложены кресло и чашка крепкого чая. Уютно устроившись с дымящимся в руках горячим напитком, он приступил к выполнению намеченного плана знакомства. Специфика погоды Кенигсберга и большая влажность воздуха стали для него главным инструментом разговора с целью расположить собеседника на свою сторону. Фрау Роде охотно поддержала разговор и посетовала на то, что ее муж подвержен частым простудам, в этот период на него нападает хандра, и чтобы прийти в нормальное состояние, он после приёма лекарств запирается в кабинете и перебирает свою янтарную коллекцию, гладя каждый экспонат и любуясь им через увеличительное стекло. И это ему помогает, заметила хозяйка, так как он чувствует какой-то прилив энергии и болезнь быстро сходит на нет.

Это было то направление, на которое рассчитывал Сергей.

– Вы знаете, я бы с удовольствием побеседовал с мистером Роде, чтобы получить консультацию по использованию янтаря при различных заболеваниях. Как вы думаете, он согласится на это? – спросил Сергей.

–О, для него будет большая честь поделиться своими знаниями с таким приятным молодым человеком, тем более, что он является врачом самого Э.Коха, – ответила хозяйка и встала из-за стола.

–Вот и герр Роде пришел, – сказала она, идя навстречу пожилому мужчине, входившему в гостиную.

Остановившись перед поднявшимся с кресла Сергеем, он вопросительно посмотрел на жену.

–Знакомься, милый, это личный врач гауляйтера Э.Коха, который специально приехал сюда, чтобы познакомиться с тобой, – сказала она, рекомендуя Сергея.

Настороженное лицо Роде заметно смягчилось, когда он услышал фамилию своего начальника. Вяло пожав протянутую руку, он пригласил Сергея снова занять свое место, а сам расположился там, где только что сидела жена.

– Что вас интересует, молодой человек? – спросил профессор, принимая чашку чая из рук жены.

– Ничего сверхординарного, просто я очень хотел познакомиться с человеком–легендой, крупнейшим специалистом в области янтаря, с человеком, который вернул Германии ее историческую реликвию – янтарный кабинет.

По мере того, как Сергей говорил, лицо Роде расплывалось в улыбке и глаза доброжелательно смотрели на собеседника.

– Вы, молодой человек, преувеличиваете мои заслуги, но в главном вы правы: да, янтарная комната теперь у нас, и каждый немец может насладиться зрелищем этого шедевра. Кстати, а вы ее видели? – и профессор вопросительно посмотрел наСергея.

– К сожалению, нет, но мечтаю об этой минуте и, по возможности, просил бы вас быть моим экскурсоводом. Ведь никто кроме вас не сможет так глубоко и красочно представить ее в полном объеме.

– В полном объеме? -лицо Роде сморщилось, и он на секунду замолчал, затем, видимо, собравшись, заявил, что для него это будет приятная миссия, а сейчас он приглашает своего гостя пообедать, чтобы затем отправиться на экскурсию.

За обедом, состоявшим из лукового супчика и поросячьих хвостиков, разговор в основном велся о положении на Восточном фронте, перестановках в Берлине и о погоде, которая никак не может определиться, в какую сторону ей развернуться. В полном взаимопонимании закончив обеденный перерыв, они сели в поджидавшую их машину и отправились в замок. Подъехав к центральному входу, профессор ответил на приветствие охранника и повел гостя на экскурсию. Войдя под своды замка, Роде и Сергей направились к широкой лестнице, слева от которой находилась чуть приоткрытая высокая дубовая дверь. Гулкое эхо от их шагов разносилось по пустому вестибюлю, но несмотря на это оно не могло заглушить шум и гам, доносившийся из-за этих дверей. Сергей вопросительно посмотрел на профессора. Тот смущенно улыбнулся и в целях прояснения ситуации сообщил:

–Это начал свою работу ресторан «Блюдгерихт» («Кровавый суд»). Он как раз расположен под залом, в котором демонстрируется янтарная комната. Но не переживайте, этот шум там не слышен.

– Подходящее название для соседства с шедевром. Наверняка, оно должно оказывать какое-то влияние на янтарные панели через вибрации, проходящие через пол и стены. Вполне возможно, дойдет дело и до суда. Каким он будет, неизвестно. Ну, да это дело организаторов, – подумал Сергей, следуя за семенящим впереди профессором. – Интересно получается: посетил янтарный кабинет – и спустился на «Кровавый суд» или наоборот: после «Кровавого суда» поднялся в янтарный кабинет.

Взойдя на второй этаж, они повернули налево и через пару минут остановились перед сводчатыми овальными дверями. Роде, обернувшись, набрал в рот воздух и медленно открыл их. Никогда не видевший янтарной комнаты Сергей был впечатлен. Перед ним в полумраке лоснились, словно матовые, янтарные панели. Взгляд вылавливал из темноты то одну, то другую резную фигуру и не мог остановиться на чем-то конкретном, потому что оно ускользало куда-то в сторону, как будто приглашая смотреть дальше. Но чувствовалась во всем этом какая-то незавершенность, чего-то здесь не хватало, чего-то очень важного и такого необходимого поистине прекрасному творению. И это старались скрыть, расположив панели не так, как они планировались изначально, что, очевидно, привело к подобному отрицательному эффекту. Скорее всего, и программа в этом янтарном кабинете также перестроена или настроена совсем по другим параметрам. Но каким? И как это определить, чтобы дать точные рекомендации Э.Коху для удовлетворения его маниакальных идей о лечебных свойствах этой камеры?

Тем временем Роде включил свет, и комната заиграла под действием электрического освещения.

– Вот она, красавица, – сказал профессор, обводя панели руками. – Я потратил столько сил, чтобы получить ее и собрать в единое целое! И вот оно перед вами. Как вам, нравится?

– Слов нет, никто не сможет устоять перед такой красотой, – ответил Сергей, любуясь новым обличием, которое приоткрыла для него эта легендарная комната. – Но знаете, вот чего-то не хватает, какого-то маленького штриха, чтобы она стала ещё более удивительной.

Испуганно оглянувшись по сторонам, профессор тихо произнес: – Заметили даже вы, врач, потому что умеете выявлять аномалии.

Еще раз глянув на приоткрытую дверь и убедившись, что там никого нет, Роде, подойдя вплотную к собеседнику, почти шёпотом проговорил:

– Только вам открою секрет, в чем тут проблема, хотя высшие чины государства, побывавшие на открытии, в восторге от увиденного. И многие хотят, чтобы комната была у них. Альфред Розенберг, министр по Восточным территориям, убеждал фюрера разместить комнату в Берлине, откуда она была вывезена двести лет назад, поскольку считал, что это янтарное чудо в столице должно символизировать величие Третьего рейха. И фюрер был склонен к этому. Однако его и Геринга переиграл Кох, который убедил Гитлера, что ее временное расположение в Кенигсберге станет символом незыблемости границ рейха. И фюрер согласился.

– Так вот, – продолжил профессор, – когда я получил эти ящики, в которых находилась комната, и начал распаковывать их, то пришел в ужас. Элементы янтарных панелей были в жутчайшем состоянии. Многие или были испорчены, или совсем отсутствовали. Мало того, что пришло в негодность панно с вензелями и гербом прусских королей, так вообще пропал один из главных элементов комнаты – янтарная мозаика «Осязание и обоняние».

Как оказалось позднее, эта мозаика была одним из важнейших компонентов при программировании и функционировании комнаты. В нем были заложены основные параметры, по которым определялись состояние и принадлежность личности, подбирались энергетические показатели воздействия на нее. Отсутствие мозаики лишало янтарный кабинет ориентации во времени и пространстве.

– Так вот, – далее объяснял профессор, – нужно было что-то делать, чтобы показать всему миру, что мы вернули свою историческую ценность. И я стал собирать янтарный кабинет из того, что было, хотя бы в усеченном виде. К сожалению, многое не получилось, но то, что есть, оно перед вами. Если раньше площадь янтарного панно составляла пятьдесят пять квадратных метров, то теперь, к моему глубокому огорчению, чуть больше тридцати. Практически, скажем так, получилась совершенно новая янтарная комната, составленная в виде мозаики из уцелевших элементов. Так что вы правы, говоря о том, что здесь не хватает завершенности, – с горечью закончил профессор.

– Все равно это производит неизгладимое впечатление, и я рад, что благодаря вашему упорству и таланту этот шедевр вновь радует глаз, – сказал Сергей, глядя на Роде и думая про себя, как быстро янтарный кабинет превратился в янтарную табакерку.

–Да,– оживился тот, – но я продолжу работу по ее реставрации. -Что можно, мы исправим, а то, чего нет, сделаем снова, тем более, что в этом заинтересованы такие большие люди и сам фюрер.

– Господин профессор, с вашего разрешения я хотел бы поближе рассмотреть эту красоту и попытаться проникнуться духом этого шедевра, – сказал Сергей.

– О, я прекрасно понимаю вас, – откликнулся Роде, – я сам прихожу сюда периодически, когда никого нет, и пытаюсь слиться с ней и почувствовать ее душу, если она есть. Поэтому я не буду вам мешать. Когда закончите, найдете меня в кабинете справа от лестницы, по которой мы пришли сюда. Желаю успеха.

И профессор вышел из комнаты, оставив Сергея одного. Когда шаги Роде затихли, он начал медленно ходить вдоль панелей, пристально рассматривая резные изображения. Затем, обойдя так всю комнату, прошел в ее середину и встал, закрыв глаза и замерев на мгновение. Сначала не было никаких ощущений, затем началось покалывание в пальцах рук, а потом в глазах пошли яркие вспышки, словно кто-то включал и выключал электрический фонарик, причем вспышки эти шли чередой: то слева направо, то наоборот, как бы пытаясь развернуть стоящего в одну из сторон и повести за собой. Это был крик о помощи или приглашение к «разговору» – Сергей никак не мог понять. В конце концов он повернулся за бликами влево – и сразу произошла мгновенная мощная вспышка, а затем все прекратилось. Подождав еще немного, Сергей открыл глаза и медленно вышел из комнаты. Первая попытка контакта произошла. Его изучали так же, как он хотел распознать этот древний феномен. Но чего-то не хватало: или возможностей, учитывая состояние комнаты, или желания. Однако в любом случае надо продолжить и прийти сюда завтра с утра. Решив это для себя, Сергей отправился в кабинет профессора.

Тот, уютно устроившись в кресле, рассматривал какой-то старинный фолиант о янтаре, периодически используя большую лупу, находящуюся у него в левой руке.

– Ну как успехи? – спросил он, откладывая все в сторону.– Довольны «свиданием?».

–Да как сказать, пока не понял задумки мастера, делавшего этот шедевр, а поэтому и не смог настроиться на нужный лад.

– Это бывает, но в любом случае, я думаю, вы не жалеете об экскурсии, и, если вы не возражаете, я хотел бы пригласить вас на ужин в ресторан, где мы могли бы продолжить знакомство с янтарной комнатой.

– Спасибо за приглашение, герр Роде, но я думаю, что на «Кровавый суд» мне еще рановато,– отшутился Сергей, желая как можно быстрее попасть в гостиницу, чтобы отдохнуть.

– А зря, – сказал профессор. – Там очень оригинально. Все выдержано в кроваво-красном цвете, подают фирменный напиток – «Кровавая Мери», предлагают красные и черные розы, ну а официанты одеты в национальные немецкие костюмы, ярко-красной расцветки, но с кожаными черными передниками. Название ресторана связано с тем, что здесь в XYII в. была тюрьма, а над ней находилось судебное помещение, где выносились приговоры. В ресторане великолепный букет вин: «Рейнское», «Бургундское», «Бордо», а особенно фирменное «Блютгерихт №7». А какой там чудесный антураж! Стоят пять огромных резных бочек с вином и тебе из них прямо на стол подают налитые до краев кружки. Кстати, Российский царь Петр Первый , говорят, заглядывал сюда.

– Спасибо за приглашение, господин Роде, но вынужден отказаться. Знаете, устал, все-таки дальняя дорога дает о себе знать. Давайте перенесем наш визит на завтра и, учитывая то, что я сегодня не оправдал ваших надежд, гостем завтра буду не я, а вы. И еще, уважаемый господин профессор, я просил бы вашего разрешения завтра, пораньше, когда нет посетителей, еще раз наведаться в янтарный кабинет.

– Буду рад помочь. Я сейчас же отдам необходимые распоряжения охране. Приходите, когда посчитаете нужным.

На этом собеседники, пожав друг другу руки, расстались, и Сергей поехал устраиваться в гостиницу. К его большому сожалению, свободных номеров не оказалось ни в одной из них. И тогда по рекомендации одного из портье он устроился в частном пансионате фрау Данти Ланы по улице Штайндамм, 144/145. Выпив чашку кофе, любезно предложенную хозяйкой, он принял душ и отправился спать, чтобы завтра со свежими силами продолжить знакомство с янтарным кабинетом.

Проснувшись рано утром и отказавшись от завтрака, Сергей пешком отправился в музей. Предупрежденный дежурный эсэсман, проверив его документы, отдал честь и пропустил во– внутрь. В замке свет еще не зажигали, и там царил полумрак. Только тускло поблескивали рыцарские доспехи, расположенные по бокам лестницы. Все это создавало таинственную атмосферу, настраивая на мистический лад. А Сергей и добивался этого, настроив себя определённым образом с вечера и отказавшись от кофе, чтобы безболезненно войти в необходимое состояние исследователя, когда он будет в комнате. Непосвященному это сделать тяжело, нужна практика и особое чувство. Ведь недаром говорят: чтобы рассмотреть и понять картину и замысел художника, необходимо найти ту точку, с которой он рисовал ее и своим взором охватывал всю целиком. Кроме этого, картина излучает на зрителя свою энергетику, которую не каждый может выдержать. Вот почему одни картины нравятся людям, а к другим они равнодушны. Бывало, что люди падали в обморок при разглядывании отдельных картин. Это есть во всех картинных галереях мира. А здесь янтарная комната, та же картина, но совсем другого плана, и энергетика у нее другая, в несколько раз сильнее той, которую излучают вот такие «проблемные» картины. Поэтому чтобы понять, что спрятано за внешней красотой янтарного кабинета, надо иметь совершенно другое внутреннее зрение, которое открывается определенным состоянием человека. И вот, наконец, эти дубовые двери, за которыми прячется тайна, пока не понятая никем, хотя многие пытались ее постичь.

Приостановившись у двери, Сергей собрался с духом и медленно открыл ее. Если вчера двери распахнулись бесшумно, то сейчас раздался отчетливо различимый скрип, словно какой– то сигнал, посылаемый внутрь янтарного кабинета, который мрачно вырисовывался отдельными фрагментами в темноте. Подождав у порога, пока глаза привыкнут к темноте, Сергей сделал несколько шагов и замер в центре комнаты, спиной к двери. Плотно закрыв глаза, он стал настраиваться на нужную волну.

Постояв так минут пять и отметив, что ничего не происходит, он открыл глаза, которые уже привыкли к темноте, и принялся внимательно рассматривать янтарные панели. На первый взгляд, они все так же матово поблескивали в темноте, но вот в центре одной из них блеснуло светлое пятно, похожее на искорку, которое вскоре перекинулось на близлежащий орнамент и затем вприпрыжку побежало по панелям. Они, словно просыпаясь от спячки, начали оживать мерцающим светом, наливаясь бледным сиянием, которое пыталось сфокусироваться на стоящем перед ними человеком. Однако это удавалось им с большим трудом: фокус то перемещался в разные стороны, то резко уходил вверх, разбрасывая искры на потолке, но остановиться на нужной точке не мог. От напряжения у Сергея зарябило в глазах, и он решил закрыть их на мгновение, чтобы справиться с резью. Когда он открыл их, то ужаснулся. На него из передней панели выплывало непонятное существо с распатланными волосами и ничего не видящими глазами. Оно на ощупь перебиралось вдоль панелей, стараясь попасть в центр, интуитивно чувствуя, что здесь кто-то есть. Оно было прозрачным, одетым в платье, которое висело на нём грязными лохмотьями. В конце концов, оттолкнувшись от панели, оно застыло перед лицом посетителя, и Сергей почувствовал, как что-то пытается проникнуть в его мозг. Поняв, что это предложение к контакту, он ослабил защитное поле и в свою очередь попробовал осмотреть этот феномен. В итоге их мысленные энергии пересеклись, и перед Сергеем стали разворачиваться картины надругательства немецких солдат над янтарным кабинетом. При каждом погружении штыка из добротной крупповской стали в янтарное тело комнаты существо вздрагивало и кричало истошным немым криком, а из глаз катились янтарные слезы. Особенно шокирующей была сцена, когда с мясом выдирали из панели мозаику «Осязание и обоняние». Комната перестала видеть и ощущать, и ее сущность стала метаться по кругу, не зная, что предпринять. В ярости она стала бросаться на немецких солдат, которые в панике рванулись прочь из комнаты, попав в объятия патрулей. Затем это видение пропало, и перед взором Сергея поплыли картины, запечатлевшие замерзших немецких солдат и военные колонны, вяло бредущие в обратную сторону. Комната, включив свой оставшийся потенциал, настоятельно требовала вернуть ей жизненно необходимые части панелей, без которых она не могла долго существовать. Не имея возможности определить основных виновников грабежа, она всех призывала к себе, чтобы получить то, что по праву принадлежало ей. Примечательно, что сзади отступающих немецких частей мелькали картины с танками, украшенными пятиконечной звездой и подгонявшими немцев, убыстряя их ход движения назад вплоть до панического бегства. На этом видения оборвались, и то, что несколько секунд назад плавало перед Сергеем, медленно, тонкой струйкой потекло обратно в ту панель, из которой и появилось. Янтарные панно заиграли, как электрические лампочки, и погасли одна за другой. Это был знак к тому, что разговор окончен, и Сергей медленно вышел из зала, перебирая в голове продемонстрированные ему картины. Как бы фантастично они ни выглядели, но ясно было одно: германской армии грозит поражение, и она в ближайшее время окажется там, откуда все начиналось. А янтарная комната способствовала этому всеми фибрами своих панелей, каждым янтарным камешком, вплетенным в ее причудливые узоры. Она напрягалась из последних, оставшихся в ее распоряжении сил. Такой выброс в пространство негативной энергии добром не кончится.

И действительно, как позднее узнал Сергей, в янтарном кабинете случился пожар и многие детали оплавились. Как это могло произойти, никто не понимал. Меры безопасности были строжайшими. Неужели наступило время «кровавого суда»? Комната была демонтирована и спрятана в подвале, рядом с одноименным рестораном. Вполне возможно, что негатив, выброшенный янтарной комнатой в пространство, сказался и на действиях немецкой армии. Германская военная машина забуксовала и стала терпеть поражения на различных участках фронта, получив особо ощутимый удар под Москвой буквально через месяц.

А пока Сергей шел пешком по Кенигсбергу, чтобы привести свои мысли в порядок и определить линию поведения с Э.Кохом. Пройдя под стенами замка, он вышел к городскому пруду, где резвилась молодежь. Взяв лодку, он начал плавать кругами по небольшому пруду, сам себе формулируя вопросы и давая на них ответы. В итоге он пришел к выводу, что запретить посещать комнату гауляйтеру он не может: тот просто его не поймет. Поэтому следует рекомендовать её посещение три раза в неделю в утренние солнечные часы и не более пятнадцати минут. Это будет прием так называемых янтарных ванн. Недаром Гитлер, по рекомендации доктора Поссе, хочет лечить при помощи ее не только психику, но и ревматизм. Поэтому Э.Кох хочет воспользоваться предоставленным ему случаем и поправить свое здоровье, претендуя на долголетие, пока комнату у него не отобрали. Значит, следует дать ему такие рекомендации на ближайшие пару месяцев, а там посмотрим.

Решив таким образом эту проблему, Сергей посмотрел на часы и, причалив к берегу, отправился искать телефон-автомат, чтобы созвониться с Роде, помня об обещании пригласить того в ресторан. Для этого пришлось выйти с территории замка и выдвинуться к центру города. Условившись встретиться с Роде в семь вечера, Сергей зашел на летнюю площадку кафе, чтобы немного подкрепиться. Крепкий кофе и прохладный ветерок, дувший с реки, привели организм в порядок и придали новых сил для дальнейших действий. Нужно было определиться, куда идти ужинать с профессором. Идти в этот «знаменитый» ресторан не хотелось, но Роде намекал именно на него, поэтому придется там провести вечер, хотя название оставляет желать лучшего. Очевидно, следует настраиваться на знаменитое рейнское вино и копченые сосиски или что-то другое в этом плане. Может, Роде в столь знакомой и комфортной для него обстановке будет более откровенным и сообщит что-нибудь интересное. Тем более, что Потемкин просил выяснить все относительно использования янтаря. А Кенигсберг – это центр его добычи и переработки, и здесь может происходить кое-что интересное, кроме феномена янтарной комнаты. Постепенно время приближалось к семи часам, поэтому необходимо было выходить на встречу. Учитывая немецкую пунктуальность, опаздывать нельзя было ни в коем случае.

Сергей встал и, расплатившись за кофе, двинулся к назначенному к месту. На удивление, они подошли друг к другу минута в минуту с разных сторон, что очень импонировало профессору.

–Я рад, что мы наконец встретились в неформальной обстановке. Предлагаю не терять времени и сразу отправиться в ресторан. Я, извините, после вашего звонка взял на себя смелость и заказал столик в элитном месте. Там всегда много посетителей, поэтому надо было позаботиться заранее. Вы не возражаете?

–Что вы, герр Роде, наоборот, я признателен вам за содействие. Вы лучше знаете местные обычаи, вам и карты в руки.

– Ну тогда давайте пройдем.

Глава

XII

И они двинулись в сторону ресторана «Кровавый суд». Сойдя по ступенькам вниз, они заняли свой столик. Он находился как раз напротив знаменитых винных бочек внушительных размеров, смотрящих в сторону посетителей, в самом углу от левой бочки, и давал возможность откровенно беседовать вполголоса, не боясь быть подслушанными. В каждой бочке хранился свой сорт вина, и официант в зависимости от заказа подходил к ней и из кранов, встроенных внизу, наливал его в специальные кружки. Это очень нравилось посетителям, поскольку придавало особый колорит и шарм. Над бочками, рассекая винные волны, в сторону зала летел парусник с наполненными до предела парусами. Бочки представляли собой произведения искусства, которыми можно было любоваться без конца, находя все новые и новые поводы для восхищения, до того тонкой и изумительной была на них резьба по дереву.

–Эти бочки изготовил знаменитый мастер Лидтке. В замке много его уникальных работ. При случае я вам их покажу, – сказал Роде, усаживаясь на прочный дубовый стул. Заказав по кружке пенистого рейнского и по куску жареной свинины с кровью, собеседники продолжили начатый разговор. Доктор Роде в предвкушении вина нервно потирал руки и постоянно поправлял очки.

– Вы знаете, я люблю этот замок. Здесь все пропитано величием немецкого духа. Я пытаюсь вникнуть во все это, вобрать в себя. Поэтому я люблю бродить по залам в одиночку. У меня даже сложился определенный ритуал. Лишь только взойдет солнце, я уже тут: пройдусь по башням, осмотрю картины, с особенным удовольствием те, которые принадлежат кисти нашего земляка Ловиса Коринта, именно он, на мой взгляд, наиболее достоверно передаёт тайную атмосферу Кенигсберга. И только после этого, зарядившись от экскурсии, иду в святая святых – янтарную комнату и наслаждаюсь ее видом, купаюсь в золотисто–матовых волнах ее обаяния.

И Роде закрыл глаза, очевидно, переживая момент встречи, который всегда был с ним. В это время официант принес заказ и аккуратно расставил на столе. При виде вина глаза доктора заблестели, и он прочно вцепился в кружку.

– Предлагаю выпить за наше знакомство. Мне приятно, что еще один молодой человек, имеющий очень серьезное медицинское образование, стал сторонником янтарной терапии. Я на себе почувствовал это влияние и сейчас хожу к своему доктору не для лечения, а только для консультации.

Подняв кружку, он отпил солидный глоток, а затем блаженно закрыл глаза, ощущая, как чудодейственный напиток начинает его разогревать изнутри. Подождав окончания этого процесса, он удовлетворённо кивнул головой и поставил кружку.

–Вы знаете, я поставил перед собой цель восстановить комнату в полном объеме. Пришлось из оставшихся панелей изъять образцы янтаря, с тем чтобы подобрать аналогичный. Я даже ездил в Пальминкен, где в огромном карьере, в шахте «Святая Анна» добывается янтарь. И что интересно: земля там имеет голубой цвет.

Он опять отпил большой глоток из кружки и продолжил:

– Можете себе представить, что я вот этими руками перебрал кучу янтаря. Он там вымывается сильной струей воды, и мне пришлось в резиновых сапогах и плаще часами стоять под напором, но нужные образцы я нашел. Теперь они отправлены в мастерскую, где делаются необходимые янтарные элементы. Скажу вам по секрету, я решил немного изменить отдельные детали отделки и кое-что внести туда, чтобы отразить сегодняшнюю действительность. Поэтому перерабатываю те янтарные панели, которые лежат в запасниках. Это будет шедевр! – И он поднес палец ко рту, призывая собеседника хранить тайну.

– То есть вы хотите изменить общую архитектуру комнаты? – переспросил Сергей. – Тогда она потеряет свое историческое значение и станет совершенно новым янтарным изделием.

– Почему новым? – возмутился профессор. – Все останется на месте, только отдельные панно будут изменены и дополнены. Зато как это будет звучать! Важно, что никто и не заметит этих изменений, потому что в этом совсем не разбирается. Для всех главное – общий фон и право обладания этим шедевром, как ни печально это звучит.

Затем замолчав, он стал внимательно рассматривать свой пустой бокал. Потом, видимо, решившись, произнес: – А не перейти ли нам теперь к «Бургундскому», ведь оно больше подходит к нашему мясу?

– С удовольствием, – ответил Сергей и сделал заказ подошедшему официанту.

Продолжая украдкой изучать профессора, Сергей пришел к выводу, что тот был большой любитель выпить. Об этом свидетельствовали многие факты, лежащие на поверхности. Очевидно, Роде намеревался целиком использовать свое положение гостя и попробовать весь винный букет ресторана, тем более, что платить за всё он будет не из своего кармана. А это тоже имело важное значение для настоящего бюргера, так как позволяло ему сэкономить несколько десятков рейхсмарок. И поэтому он так деликатно намекнул Сергею о своей позиции. Тот, естественно, не возражал и готов был способствовать Роде в реализации его желания. Он понял, что профессор в принципе одинокий и очень скрытный человек. А сегодня для него наступил момент «истины», когда он мог побеседовать о предмете своего увлечения, которому он посвятил всю жизнь, с посторонним человеком, не боясь, что его не так поймут или, чего доброго, настучат в гестапо. Каждый думал о своей задаче, но интересы их в данный момент совпадали, и они, сами того не осознавая, пошли навстречу друг другу.

Новое вино было не таким пенистым, но превосходным на вкус, как бы дополняющим сочную свиную отбивную. Профессор отдал дань новому напитку, осушив кружку до половины, и, придя в благостное расположение духа, снисходительно ковырял вилкой в тарелке, затем, отложив ее в сторону, продолжил:

– Я вам так скажу: янтарь – уникальный живой камень. Он, как губка, впитывает в себя все, даже наши мысли, и будет действовать так, как мы его зарядим.

Сергей недоуменно посмотрел на него.

–Что вы имеете в виду в отношении зарядки?

Роде посмотрел по сторонам, словно опасаясь чего-то, допил оставшееся вино, медленно поставил кружку и, поправив сползшие на переносицу очки, наклонился к собеседнику.

– Сейчас я вам открою одну тайну. О ней знают немногие, и во главе стоит наш начальник Э.Кох. Он курирует это направление и достаточно успешно. Я с уверенностью говорю об этом, потому что и я являюсь участником этой работы. Здесь по соседству, – он скосил глаза влево (это, очевидно, должно было обозначать «где-то рядом») – находится секретная лаборатория №13. Их исследования – огромная тайна. По большому счету, они изучают тайные знания древних. У них огромная коллекция древних рун и различных предметов культового поклонения разных племен и народов. Это собирается по всему миру и привозится сюда. И они с ними работают. И как работают! Успехи налицо! – и он поднес палец к губам и опять посмотрел по сторонам.

– Кроме этого, – продолжил он, – у них огромная коллекция всевозможных древних насекомых, застывших в свое время в янтаре. И не только насекомых!

И он многозначительно посмотрел на собеседника.

– Очень интересная коллекция. Они собирают ее по всему миру, но особенно ценятся местные экземпляры. Знаете, ползет себе жучок по дереву и вдруг попадает лапкой в янтарный сок, который медленно стекает по стволу. Начинает дергаться, пытается выбраться, а тут вдруг его накрывает большая капля смолы, сорвавшаяся сверху, и навечно заключает его в свои объятия. И все – он уже, не осознавая того, становится потенциальным экспонатом музея. Так вот, интерес заключается в том, чтобы узнать, как он сегодня чувствует себя в этом заточении: можно ли его оживить и изучить особенности данного вида; определить живучесть организма и выявить, является ли янтарь естественным консервантом, дающим возможность без последствий оживить законсервированный организм. Собственно говоря, это первый шаг к поиску эликсира бессмертия.

Закончив на этом свое повествование, Роде вопросительно посмотрел на собеседника, потом перевел взгляд на пустую кружку. Сергей мгновенно отреагировал, подозвав официанта, и в свою очередь посмотрел на профессора. Тот сделал задумчивое выражение лица и предложил продолжить беседу за бокалом «Бордо». Естественно, он получил одобрение со стороны своего визави, у которого кружка с вином была отпита всего лишь на четверть. Когда принесли заказанный напиток, профессор оживился и с еще большим энтузиазмом стал продолжать.

– Так вот, чтобы вернуть к жизни всю эту живность, заключенную в янтаре, его надо сделать жидким, чтобы безболезненно достать то, что он держит в плену. А как это сделать? Пробовали различные кислоты, но они съедали не только янтарь, но и его содержимое. Окуривали горячим паром, вымачивали в желчи животных и травяных настоях, но, к сожалению, добиться успехов не смогли. И вот однажды, привезя из шахты очередную порцию янтаря, я вечером комбинировал его по цвету для панелей и оставил все это на ночь в янтарном кабинете, посредине комнаты. Когда я утром пришел туда и решил продолжить свою работу, то был несказанно удивлен. Янтарь размягчился до такой степени, что его можно было мять, как воск, причем отдельные куски его оказались на янтарных панелях, там, где он был выкрошен, словно кто-то пытался замазать эти прорехи. Но в комнату никто не входил, ключ был только у меня. Значит, янтарный кабинет сам пытался реанимировать себя, используя принесенный мною материал. Я был удивлен и напуган. Об этом я никому не рассказывал. Только в разговоре с гауляйтером упомянул о феномене размягчения янтаря. А на следующий день ко мне пришли специалисты из лаборатории №13. Так я стал сотрудничать с ними. Но это не все.

И он остановился, чтобы перевести дыхание и сделать очередной солидный глоток из бокала.

–Мы проделали кучу экспериментов с янтарем. Кое-что получалось, а что-то нет. И не будешь же все время использовать янтарный кабинет для этих целей, он же музейный экспонат, гордость нации, на который приезжают смотреть со всей Германии. Поэтому вполне закономерно встал вопрос о том, как можно перенести эти изыскания в лабораторию. И как-то в очередной раз находясь там, я увидел уникальную вещь. В одной из комнат лежал хрустальный череп, доставленный специалистами «Анненербе» из Мексики. Это вообще уникальное изделие, аналогов ему нет. Он был украден из музея столицы, но шума никто поднимать не стал, так как кому надо заплатили. Их всего-то насчитывается несколько штук, они являются предметом поклонения довольно серьезной религии и носителем очень мощной негативной энергии. Так вот, в полностью зеркальной комнате был этот череп, глазницами направленный на середину комнаты. Там стоял небольшой стол, на котором в фокусе этих зеркал находилась живая лягушка. В комнату входил лаборант в белом халате и темных очках. Он становился сзади черепа и вставлял в его глазницы глаза убитых на бойне животных. Затем, держа в руках древние руны, настраивался на волновые колебания черепа до тех пор, пока тот не начинал светиться ослепительно ярким светом. Глаза оживали от его энергии, и лучи, выбрасываемые ими, мгновенно парализовали лягушку или другое существо, выбранное для экспериментов. Говорят, это срабатывало даже на открытом воздухе, когда в качестве эксперимента в потолке проделывали отверстие. От направленного взгляда пролетающие мимо птицы падали замертво. Что интересно: когда этот эксперимент заканчивался, приходил другой лаборант, вставлял другие глаза – и лягушка, представьте себе, оживала. Я не знаю, как долго потом продолжался ее век, но то, что она становилась реально живой, происходило на моих глазах. В чем тут секрет, я не знаю. Но все мы свидетели того, что существуют такие феномены, как сглаз, вампиризм, доброта, симпатия к человеку. Ну, так примерно, как у меня к вам. И все это идет от наших глаз, они выражают то, что мы чувствуем или хотим сделать. То есть они как бы материализуют наши мысли, которые затем переходят в действие, причем каждые глаза реагируют по-своему, в зависимости от их цвета и принадлежности. Поэтому лаборатория собирала всякие глаза: и на бойне, и в больницах, и на поле боя, вытаскивая из них энергию, которая сосредоточилась там в последний момент. У них для этих целей есть специальный холодильник. Так вот, я предложил с помощью этих средств попытаться размягчить янтарь. И что вы думаете? Они согласились! Попробовали, но оказалось маловато энергетической насыщенности. Янтарь размягчался, но совсем немного. Тогда, вспомнив о феномене в янтарной комнате, я предложил изготовить янтарные черепа, чтобы, зарядив их энергией хрустального черепа, совместными усилиями справиться с поставленной задачей. Сразу возник вопрос: какой янтарь подбирать для них – однотонный или разноцветный. Решили делать и то и другое. Затем экспериментальным путем убедились, что лучше всего работают одноцветные черепа: и быстрее усваивают энергию, и достаточно долго проецируют ее на предмет воздействия. Это примерно выглядит так, – и Роде рукояткой столового ножа стал чертить схему на столе. – Вот здесь находится хрустальный череп, а здесь и здесь по углам комнаты – два янтарных. Все это между собой соединено серебряной проволокой, по которой направляется энергия, и под ее воздействием янтарь начинает плавиться. Но, к сожалению, не до конца. Он не достигает того жидкого состояния, которое нам было необходимо. Однако порой получалось, и было жутко видеть, когда расплавившийся янтарь стекал в предназначенные для него отверстия, а из его недр появлялось какое-нибудь насекомое или чудовище, которое через время оживало, пугая всех своим видом. Его сразу отлавливали и проводили над ним всевозможные исследования, а затем отправляли в специальные стеклянные кубы, где оно продолжало существовать. Там таких целая галерея. Однако в целом нужного эффекта мы не добились. Необходимо было работать дальше, искать новые рецепты. И вы представляете, нашли. Помогли буддийские монахи, которые также были привлечены к этой работе. Они подготовили состав, в который входили какие-то травы, коровья моча и еще что-то. Вы ведь знаете, что у некоторых народов корова – священное животное. Таким образом был найден рецепт, который давал возможность запустить изготовление жидкого янтаря в больших объемах. Но где это сделать? В Кенигсберге, в самой лаборатории это невозможно, потому что здесь решали и другие задачи.

И профессор, наклонившись к уху собеседника, тихо прошептал:

–Изготавливали куклы лидеров стран антигитлеровской коалиции и воздействовали на них шаманскими методами, с привлечением всего арсенала этих средств. Я лично случайно, перепутав двери лабораторий, увидел в одной из комнат, как работали с фигурой Черчилля. Его внешний вид и одежда соответствовали реальному политику один к одному. Он сидел в кресле, выпятив живот, а на журнальном столике лежали сигары и стояла открытая бутылка коньяка. Вокруг него суетилось три шамана и один немец. Они окуривали все дымом и проводили какие-то сложные действия. Я так понимаю: зная распорядок работы англичанина, они выбирали время, когда тот отдыхает, чтобы в расслабленном состоянии организма воздействовать на него и добиться принятия нужного решения, а может и еще что– то сотворить.

Как выяснилось позднее, возможно, именно в эти минуты Черчилль приходил в ярость и в порыве гнева выхватывал изо рта вставную челюсть и бросал ее в стену. Учитывая такую непонятную реакцию, стоматолог изготовил для него две небьющиеся челюсти, которые очень долго служили премьеру несмотря на постоянные серьезные испытания. Кроме этого, премьер спал на двух кроватях: засыпал на одной, а посреди ночи переходил на другую.

От этого сообщения у Сергея глаза полезли на лоб: такого он и во сне представить себе не мог. Но это были только цветочки, основные новости были впереди. Доктор, сидевший напротив него, принял гордый вид, как человек, открывший миру большую тайну. Его лицо покраснело, а речь стала немного бессвязной, так как язык периодически стал подводить его. Он опять с сожалением посмотрел на свой пустой бокал и, уже не стесняясь, предложил закончить этот дружеский ужин хорошим глотком фирменного «Блютгерихт №7». И этот заказ выполнили в кратчайшие сроки, видимо, профессор был здесь постоянным посетителем. Глядя на стоящую перед ним жидкость кроваво-красного цвета, он облизнул пересохшие губы, но почему-то воздержался от употребления. Очевидно, он собирался с мыслями, чтобы выдать что-то сногсшибательное.

– Так вот, встал вопрос, где начать производственный процесс по выработке жидкого янтаря. Он нужен был для экспериментов по бальзамированию, или яснее, чтобы вы поняли, – для сохранения живого в живом. Термин «бальзамирование» здесь не подходит. Необходимо попытаться сохранить живой организм в целости и сохранности, используя жидкий янтарь. В этом был заинтересован и сам фюрер. Он хотел сохранить себя для потомков благодаря рецептам, дарящим бессмертие. И посещение янтарной комнаты, в принципе, являлось специфической подготовкой к этому: организм привыкал к той обстановке, энергетике и визуально и физически. Теперь вам понятно, почему развернулась такая борьба за обладание янтарным кабинетом?

– Да,– подумал Сергей, – теперь мне ясно, что хотел Э.Кох, желая принимать янтарные ванны. А уж он, в отличие от остальных, был в курсе дела всего, что происходило здесь в этом направлении.

– Собрали секретное совещание, – продолжил профессор.– Судили, рядили и пришли к выводу, что в Кенигсберге это сделать невозможно, надо искать другое место. Где его искать? И тут кто-то предложил идею разместить эту лабораторию на одном из островов в Балтийском море. И секретность будет соблюдена, и необходимое снаряжение можно доставить или пароходом, или катером. На том и порешили. Создали комиссию, которая объехала практически все ближайшие острова и в итоге остановилась на острове Боркум. Такой небольшой себе островок. Из достопримечательностей – один маяк высотой в шестьдесят метров, куда заберется не каждый, так как осилить надо всего лишь триста пятнадцать ступенек по винтовой лестнице. Выставили там круглосуточный пост, проложили узкоколейку, завезли оборудование и начали изготавливать жидкий янтарь в больших чанах. Они были сконструированы таким образом, что тот состав, который размягчал янтарь, постепенно испарялся и стекал вниз. Ведь нагревать его было нельзя. Мы специально провели эксперимент и выяснили, что янтарь плавится при температуре двести восемьдесят семь градусов Цельсия. Но с ним погибает и все живое. А наша задача была это живое сохранить.

Роде остановился и, наконец решившись, приложился к кружке, словно человек после недельной жажды. Багряная жидкость большими порциями вливалась ему в рот, судорожно дергала кадык, а затем равномерно распределялась по пищеводу. Буквально мгновение – и кружка показала свое пустое дно, когда профессор с громким стуком поставил ее на место. Промокнув салфеткой залоснившийся подбородок, он в блаженстве закрыл глаза, а затем продолжил.

– Достать живность было проще, чем залить ее. Ну насекомые там, еще что-то помельче – это не проблема. А если что-нибудь покрупнее – собака или кошка? Не будет же она сидеть и ждать, когда ее полностью покроет жидкий янтарь? Одним словом, начали экспериментировать. Сначала с животными, усыпляли их, а затем заливали. Давали затвердеть, потом помещали в холодильник. Выдерживали по-разному: день, неделю, месяц. И опять растворяли янтарь, доставали объект, замеряли параметры, затем пытались реанимировать. Когда получалось, когда нет. Постепенно с животных перешли на людей. Где их доставали, я думаю, не надо вам объяснять. Но тут возникли сложности сохранения основных параметров организма при его реанимации. Не все получалось, отработанный организм топили в море. Просто вывозили ночью и сбрасывали в пучину. В конце концов поняли, что нельзя вот просто так взять и залить объект. Надо его готовить. Стали подбирать диету, соответствующие продукты, подмешивать в пищу янтарный порошок. Но особенно помогли буддийские монахи. Оказалось, что, когда янтарь покрывал тело, прекращалась всякая связь с внешним миром. Кровь не циркулировала, застывала. И что самое главное – прекращалось поступление космической энергии, которую монахи называют «прана». А без нее, как стало известно, мы не можем функционировать вообще. Так вот, они нашли способ открывать канал поступления в организм этой энергии, несмотря на то что тело было законсервировано. И вроде процесс пошел. Говорят, даже добились обнадеживающих результатов.

На этом профессор замолчал и уже без сожаления отодвинул от себя бокал.

– Вот сейчас Э.Кох давит на меня, чтобы я быстрее и в полном объёме восстановил янтарный кабинет. Он боится, что не успеет попользоваться им на всю его мощь. По сведениям Коха, даже министр иностранных дел Риббентроп положил глаз на наш шедевр. Он все время шепчет фюреру, что янтарный кабинет поможет Гитлеру вылечить его глаза. Тот и прессует гауляйтера, чтобы кабинет как можно быстрее был доставлен в Берлин. Э.Кох, естественно, сопротивляется, пишет постоянно, что янтарный кабинет еще не готов. А сам, между прочим, пропадает каждый день здесь, по часу кругами ходит вокруг панелей, а иногда задумчиво сидит на стуле посередине комнаты с закрытыми глазами. И вы знаете, я заметил, он перестал сутулиться, исчезли мешки под глазами, его походка приобрела уверенность. В общем эти посещения благотворно влияют на него.

Последние слова Роде произнес, запинаясь, и его голова стала клониться вниз. Сергей понял, что уже пора требовать счет. Расплатившись, он попросил официанта вызвать такси и, благополучно доставив профессора домой, отправился в свой пансионат. Выпитое вино легким хмельком отдавалось в голове. Чтобы привести себя в порядок, он попросил крепкого чая. Осилив пару чашек, он поблагодарил хозяйку и прошел в свою комнату. Надо было немного подумать обо всем том, что он услышал. Это было так необычно! Теперь он понимал, почему такой интерес проявляет его лондонский друг к судьбе янтарного кабинета. Как оказалось, это был не просто шедевр, а своего рода янтарная табакерка с двойным дном. Что скрывает это дно, знают только те, кто делал и программировал этот кабинет. А их уже за давностью лет нет. Остались, возможно, только какие-то отрывочные тайные сведения, из-за которых идет борьба за это янтарное сокровище. А оно, скорее всего, имеет непредсказуемый характер. И не факт, что пребывание в объятиях янтарного кабинета идет во благо. Может быть и наоборот, поэтому следует порекомендовать Э.Кохусократить время принятия янтарных ванн. Наверное, и он что-то почувствовал, раз пригласил Сергея для консультации. Скорее всего, это так.

На следующее утро, созвонившись с приемной, Сергей отправился на встречу с гауляйтером. Тот был в хорошем расположении духа.

–Ну как провели время с профессором? Почерпнули что-нибудь полезное из этого общения?

Сергей сразу понял, что Э.Кох знает об их посещении ресторана, но знает ли он о результатах беседы? Решив, что вряд ли их разговор записывали на магнитофон в шумной ресторанной среде, он решил прямо, насколько возможно, отвечать на вопросы.

– Очень интересный человек, и благодаря вашей рекомендации, господин гауляйтер, я узнал много нового о янтаре и янтарной комнате, что, надеюсь, поможет мне в дальнейшем.

– О, профессор Роде – очень оригинальный человек и очень скрытный, – расплылся в удовольствии Э.Кох. – Он практически единственный специалист в Германии по янтарю. Его имя широко известно в мире.

– Вполне возможно. И благодаря его консультации я теперь могу вам дать рекомендации по посещению янтарного кабинета,– сказал Сергей.

– Я весь во внимании, – подобравшись, ответил Кох.

– Но перед этим ответьте мне на вопрос: не болела ли у вас голова во время посещения, не испытывали ли вы головокружение, не чувствовали ли вы слабость?

Гауляйтер удивленно посмотрел на собеседника.

– А откуда вы все это знаете?

–Это просто предположение, – ответил Сергей. –Просто, как я выяснил, специфика комнаты состоит в том, что чем больше проводишь там времени, тем сильнее она воздействует. Происходит переизбыток энергии в организме, и он подает сигнал таким образом.

–Ну, знаете, – удивленно ответил гауляйтер и развел руками.

–Я бы рекомендовал вам прислушаться к сигналам вашего организма и сократить время посещения янтарного кабинета до пятнадцати минут. Желательно в утреннее время, когда еще нет посетителей и энергия кабинета не засорена наслоениями других людей. Это самое комфортное время для вас. Я бы рекомендовал посещать кабинет первоначально три раза в неделю, ну а затем, по мере улучшения самочувствия, продлить сеансы.

– Думаю, вы правы, – ответил гауляйтер после минуты молчания. – Я так и поступлю, надеюсь, вы не откажете мне в случае надобности в дальнейшей консультации?

– Что вы, господин Кох, для меня это большая честь, – ответил Сергей.

Поняв, что аудиенция окончена, он встал и раскланялся. Гауляйтер протянул ему руку для прощания и дал команду адъютанту предоставить господину доктору машину для поездки в Берлин. На этом знакомство с Кенигсбергом было закончено, и Сергей, благополучно добравшись до Берлина, направил мне это сообщение.

Глава

XIII

Эти сведения заставляли задуматься о том, какую роль янтарная комната играла сейчас; и о том, почему вдруг она застряла в Кенигсберге, хотя для нее готовились места во многих городах Германии, в том числе и в Берлине; и о том, что это за такая лаборатория №13. Именно номер не давал мне покоя: как его соотнести с янтарной комнатой? Это число, как оказалось, неотделимо от Кенигсберга изначально, так как все значительные события города связаны именно с ним: взять хотя бы дату основания этого города-крепости (1255г.). Даже усыпальницу известного всем Иммануила Канта окружает тринадцать колонн. И как стало известно в конце войны, акт о капитуляции города подписал в 1945 году Отто фон Ляш, командующий Первым Восточно–Прусским военным округом, комендант Кенигсберга, «Герой Востока», гордящийся тем, что Гитлер лично вручил ему рыцарский крест с дубовыми листьями. Именно Ляш в свое время командовал войсками, которые осуществляли блокаду Ленинграда и участвовали в разграблении янтарной комнаты. Так вот, подписание акта тоже происходило в комнате №13, следовательно, номер лаборатории был выбран не случайно. При ее участии проводились различные ритуалы черных посвященных, то есть войск СС. Они отрядами прибывали в Кенигсберг и в лунную ночь в крепости проводили массовый ритуал посвящения, надрезая левую руку или осколком древнего кирпича, или черепицы, на которых были нанесены руны. Капли их крови забирали с собой специалисты лаборатории, используя в своей дальнейшей работе, в том числе и с янтарем. Считалось, что этот ритуал будет способствовать их непримиримой борьбе с врагом и вечности течения рода. И действительно, эсесовские части считались самыми лучшими в армии. Они гордились тем, что на их лацканах были изображены двойные молнии (руны сиг), означающие удвоенную энергию, и они как бы черпали энергию оттуда. Второй известный факт касался того, что они предложили и организовывали зачатие детей от солдат СС на могилах предков. Считалось, что благодаря этому родившиеся дети будут наследовать все традиции предшественников и становиться продолжателями арийского рода. Полученная информация являлась только малой каплей из того, что я смог узнать о лаборатории № 13. А задачи и масштабы ее работы были значительно шире, как и тайна, которая ее окружала и которую очень тщательно оберегали.

Естественно, я поставил в известность обо всем этом Эдварда.

–Так что же,– сказал он, – почесывая затылок, – немцы готовят совершенно новое оружие, о котором мы ничего не знаем?

– Скорее всего, что так. Кроме этого они всерьез занялись проблемой поиска бессмертия. По всей видимости, это заказ высших чинов рейха. Используя янтарные ванны, они хотят или остановить старение организма, или найти механизмы его омоложения, потому что рейх и вожди должны быть вечными.

– Да, а как это воспринимать? Как докладывать шефу?

–А так как есть, – ответил я. – Насколько я слышал, и ваш премьер пытался делать что-то в этом роде.

– Да, были такие сведения, ну ты понимаешь, у него и корни шаманские, и вообще он обладает определенными способностями и интуицией в связи с этим.

– Не знаю, как у вас, а у нас в России это всегда делалось через молебен. Сила русского духа – в единении с Богом. Посмотри, на что пошел Сталин? Он разрешил действовать в стране церквам, выпустил священников из лагерей. Предоставил самолет, на котором православные священники с иконой Тихвинской Божьей Матери облетели Москву и Ленинград. И все это, вместе взятое с героизмом русских людей, привело к тому, что немцы не только не взяли эти города, но и покатились назад в свой фатерланд.

– Да, успехи на Восточном фронте потрясающие. Немцы неуклонно пятятся назад. Еще немного – и русский солдат собьет своей винтовкой тяжелый замок с границ Германии. И куда денутся все эти лаборатории? А что будет с янтарной комнатой?

И Эдвард вопросительно посмотрел на меня.

– Вопрос, конечно, интересный, но у меня нет ответа на него. Будем следить за развитием событий.

–Ну, что ж, тогда я побежал на работу, «обрадую» шефа твоими новостями. Загляни к нам вечером в субботу, посидим, попьем чайку или еще чего-нибудь.

– Хорошо, постараюсь, – ответил я, провожая гостя.

Вскочив в машину, он стремительно рванул с места, оставляя за собой лишь струйку дыма да запах сгоревшего бензина. На улице было сыро, и я побыстрее закрыл входную дверь, чтобы не напустить холодного воздуха, который настойчиво пытался прорваться в дом, несмотря на мое сопротивление ему.

Риторический вопрос, который задал Эдвард в отношении янтарного кабинета, был достаточно проблематичен. И я решил направить свои усилия на выяснение его дальнейшей судьбы, тем более, что после недавнего пожара сохранившиеся панно были разобраны и складированы. Фактически янтарный кабинет прекратил свое существование как ментальная система, ради которой она создавалась. Последний ее выброс в пространство произошел в период пожара. Очевидно, это был такой вопль о помощи, который, как ни парадоксально, отразился на фронтах боевых действий: немцы неуклонно покатились назад, оставляя ранее захваченную территорию. Сказать, что Роде был шокирован, – это будет достаточно мягко. Он был сломан и растоптан происшедшими событиями. Расследование причин пожара не дало ничего. Умышленный поджог не был выявлен. Получалось, что ни с того ни сего комната вдруг сама загорелась. И это янтарь, который плавится при достаточно высокой температуре! А причиной могло быть то, что комната, находясь в уменьшенном объеме, перестраивала свои связи и пыталась восстановить программу. Однако у нее не хватило ресурсов, от перенапряжения произошло «замыкание», и она запылала в местах соединения с новыми элементами, которые не имели необходимой зарядки. Разгневанный Э.Кох вызвал к себе профессора и целых два часа делал ему разнос в своем кабинете. Он был страшно зол, так как об этом случае сразу стало известно в Берлине, и, во-вторых, он лишался так ему необходимых янтарных ванн. Перед Роде была поставлена задача: используя все возможные ресурсы в кратчайшие сроки восстановить янтарный кабинет. Для этого он был освобожден от всех других дел, в том числе и от участия в работе лаборатории №13.

Роде сразу же взялся за дело: прямо в замке оборудовал мастерскую и собрал туда лучших мастеров по янтарю; пересмотрел оставшиеся панели и мозаику янтарной комнаты. Наиболее сохранившиеся части заставил очистить от копоти и сложить отдельно, остальное перебрать и заменить испорченные детали, строго сверяясь с фотографиями. Сам, снова надев на себя резиновые «доспехи», отправился в карьер для выявления необходимых по цвету и размеру кусков янтаря. Отобранные им образцы сушили и отправляли в мастерскую, туда же завезли куски серебра для изготовления оплывшей от огня серебряной основы. И работа закипела: резчики трудились круглосуточно, о результатах реставрации постоянно докладывали Э.Коху, а тот ставил в известность Берлин. Иногда он сам приходил в мастерскую и наблюдал за работой резчиков. Затем брал в руки понравившуюся ему фигуру и любовался ею, поворачивая в разные стороны, восторгаясь чистотой линий и прозрачностью преломляемого сквозь изделие света.

Практически, создавалась новая янтарная комната. Она делалась из совершенно новых янтарных камней, на абсолютно новой серебряной основе. Старые панели, изготовленные так, что каждая из них несла свою нагрузку и программу, переформатировались, тем самым разрывая ранее устоявшиеся и заложенные в них связи. Особенно большая проблема возникла с рецептом клея, на который должен крепиться янтарный элемент. Состав его был утерян, поэтому пришлось экспериментальным путем подбирать соответствующие компоненты, которые, естественно, отличались от старинных. Заложенное в янтарном кабинете «нечто», выжившее при различных обстоятельствах и даже периодически исполнявшее свое предназначение, теперь ломалось, дробилось и уничтожалось, оставляя лишь небольшие сохранившиеся участки, которые были не в состоянии выполнять заданную миссию. Поэтому по ночам, когда мастера уходили на короткий отдых, в мастерской вспыхивали молнии и летали небольшие огненные шары, натыкаясь, как во сне, на отдельные элементы панно. Но новый янтарный камень их не воспринимал и оставался безучастным к попыткам зарядить его своей энергией. Результатом этих безуспешных действий становились оплавленные стекла окон мастерской да грязные потеки на красных кирпичных стенах, за которые в отчаянии прятались энергетические шары. Дошло до того, что резчики отказывались работать по ночам. Тогда им предоставили круглосуточную охрану, чтобы в мастерской постоянно кто-то находился. Однако полностью решить эту проблему не удавалось.

Активная работа профессора дала свои результаты. Практически новая, в плане внутреннего содержания, комната была создана в кратчайшие сроки. В июле 1942 года она была смонтирована и открыта для посещения. Специальная комиссия, приглашенная из Берлина и ни разу не видевшая янтарного кабинета, была поражена яркостью красок и игрой света. Некоторые даже не выдерживали и подходили к панно, трогая янтарный камень руками, тем самым насыщая его своей энергетикой. Особенно был доволен директор Дрезденской картинной галереи, личный представитель Гитлера доктор Пассе. Он скупо похвалил Роде и сообщил, что фюрер будет удовлетворён его работой, и теперь этот янтарный шедевр можно будет переправить в Берлин. Его откровения привели доктора Роде в шок, он не мог представить себя без янтарной комнаты, поэтому он сразу после презентации отправился к Э.Коху и доложил ему о разговоре. Гауляйтер минут пять ходил по кабинету, переваривая свалившуюся на него новость, а затем, подойдя к Роде, сказал:

–Это моя забота, я решу проблему, а вы идите и работайте. И имейте в виду: больше никаких пожаров, нам никто не простит, если вы еще раз угробите достояние нации.

Как он решил проблему, неизвестно, но о докторе Пассе вскоре забыли, так как он скоропостижно отправился в мир иной.

Перепуганный Роде стремительно выскочил из кабинета и сутки просидел у себя в музее, думая о том, как обезопасить янтарную комнату. В итоге он написал свои предложения и предоставил их гауляйтеру, чтобы снять с себя ответственность. Тот их одобрил, и с этого момента поток посетителей в янтарную комнату был ограничен и строго регламентирован. На экскурсию допускались: высший командный состав, выздоравливающие после ранений солдаты, команды, отправляющиеся на фронт, и фольксштурмовцы. Все они в янтарном кабинете обязаны были проникнуться величием немецкого духа и самоотверженно защищать фатерланд. Естественно, по утрам сюда продолжал приходить и Э.Кох. Однако после таких посещений у него начинались головные боли и головокружения, поэтому он ограничил свое присутствие здесь всего двумя днями в неделю, прислушавшись к рекомендациям Сергея, которые получил по телефону.

А все дело оказалось в том, что при сборке новой янтарной комнаты были разрушены все каноны, по которым она создавалась, при этом различные элементы панно делало множество мастеров, а не один, как ранее, которые, сами того не осознавая, заряжали эти части своей далеко не положительной энергией. Кроме того, не были проведены очистка основных элементов и соответствующая настройка панелей, в результате чего возник диссонанс. Внутри панелей началась борьба противоположностей, и вследствие этого в пространство устремились жуткие выбросы, вызывавшие панику у тех, для кого они были предназначены. Всё, вместе взятое, отразилось не только на простых обывателях и солдатах, но и на верхушке Третьего рейха. Усилились политические дрязги, интриги, заговоры, резко ухудшилось положение германской военной машины на фронтах боевых действий. Развернулась волна репрессий против начавшей задумываться немецкой элиты. А янтарная комната, работающая в таком непонятном режиме, все больше нагнетала обстановку.

Внешне все было нормально, но по ночам в комнате вспыхивал свет, летали огненные шары и стоял треск, словно кто-то хотел разорвать панно и выбраться наружу. Так продолжалось до весны 1944 года. Страстные призывы янтарного кабинета привели к тому, что Кенигсберг был объявлен зоной первой категории воздушной опасности. Таким образом, война пришла в Германию. Профессор Роде, боясь за свое детище, кинулся с просьбой к Э.Коху и получил разрешение на демонтаж шедевра. Когда первые бомбы упали на Кенигсбергскую крепость, янтарный кабинет был разобран и находился в деревянных ящиках в подвале, прямо под кабинетом профессора. Как-то, принимая очередную порцию любимого «Блютгерихт №7», он в порыве пьяной откровенности сказал директору ресторана, что янтарный кабинет уйдет только вместе с ним, он его никогда не покинет. А пока шедевр не подавал никаких сигналов, будучи изолированным в деревянных ящиках, на которые периодически сыпалась штукатурка от взрывов огромных бомб. Особенно сильному бомбометанию подверглась лаборатория №13. Это было связано с тем, что Черчилль почему-то невзлюбил этот город и настаивал на непрерывной его бомбежке. Очевидно, он интуитивно чувствовал ту угрозу, которая исходила отсюда лично для него. Самая мощная бомбардировка состоялась в ночь с 26 на 27 августа, в которой участвовало около двухсот бомбардировщиков. Но как ни странно, при всех попытках летчиков поразить это место прицельным бомбометанием даже на малой высоте ничего не получалось. Ни одна бомба не взорвалась на этой территории, и старинные здания в первозданном виде, в печальном одиночестве торчали среди обломков крепостных стен и битого красного кирпича. После каждой бомбежки Роде стремглав бежал в подвал и стряхивал с ящиков пыль, а иногда и оставался там на время бомбежки. Несмотря на то, что янтарный кабинет как единое целое уже не существовал, заключенное в нем существо, созданное злым гением, оглохшее, ослепшее, полупарализованное, пыталось выбраться наружу. Оно рвалось из этого заточения всеми оставшимися в его распоряжении силами. Иногда эти порывы были настолько мощными, что ящики подбрасывало вверх, а некоторые из них даже совершали полеты, ударяясь о стены. Профессор, видевший беспорядок, приписывал все это действиям английских бомбежек и снова приводил ящики в надлежащий вид. Такая ситуация и слухи о том, что янтарный кабинет, скорее всего, придется отправить в Берлин, толкнули его на активные действия. Он срочно, собрав оставшихся мастеров, возобновил работу мастерской и стал готовить запасные элементы панно, оправдывая это интенсивными бомбежками. На самом деле, боясь расстаться с кабинетом, он придумал план, по которому решил отправить в Берлин, в случае необходимости, вот эти новые янтарные элементы, а комнату спрятать здесь, чтобы присматривать за ней. Фактически он относился к этому янтарному шедевру как к живому существу, за которым нужен постоянный уход. Все эти детали всплыли после окончания войны, а пока профессор был обеспокоен проблемой сохранности янтарной комнаты. В связи с осложнением положения на фронте и сжатием кольца вокруг Кенигсберга интенсивность попыток янтарного существа вырваться наружу все увеличивалась. Оно считало, что помощь уже близка и надо приложить еще немного усилий, и те, которых она все время призывала к себе, придут к ней на помощь, и она заключит их в свои объятия. И вот этот день настал.

Глава

XIV

В первых числах апреля 1945 года войска Красной Армии окружили Кенигсберг и начали штурм города. Окопавшиеся в его чреве немецкие войска подвергались непрерывным артиллерийским и авиационным ударам. Над крепостью стоял красный туман от пыли, образующейся из битого кирпича, постоянно подбрасываемого вверх взрывной волной. Немцы держались из последних сил, пытаясь поглубже залезть в землю или спрятаться за толстыми стенами рыцарского замка. Но это не спасало, как и не спасали глубокие сводчатые подвалы. Артиллерия била прямой наводкой, проламывая многометровые укрепления.

Роде метался, как угорелый, не зная, что предпринять. Хотя к нему поступила команда эвакуировать янтарный кабинет, он не смог пересилить себя и расстаться с делом всей своей жизни, поэтому он пошел на хитрость. Под видом янтарной комнаты он передал спецкоманде ящики с янтарными копиями, сделанными недавно в его мастерской. Саму же комнату разделил на три части и с помощью преданных ему людей спрятал в разных местах, причем наряду с действительными закладками ящиков с янтарем были оборудованы и ложные заминированные схроны. Чтобы не забыть схему расположения этих мест, профессор в тайне от всех ночью пробрался в подвал под своим кабинетом, где ранее хранилась янтарная комната, и, отсчитав третью слева стрельчатую колонну, поддерживающую потолок, подошел к ней. Осмотревшись по сторонам, он вытащил из-за колонны два кирпича и в открывшемся пространстве острым ножом, используя древние руны, нарисовал схему расположения мест хранения ящиков с янтарной комнатой. Затем вставил кирпичи обратно, расклинив их так, чтобы они не шатались. Случайно наткнувшийся на эту схему человек не смог бы разгадать шифр, не зная рун и их обозначений, или бы просто подумал, что это очередное послание от древних тевтонцев. Обезопасив себя таким образом, Роде вздохнул с облегчением и улегся в кабинете отдохнуть. Однако долго спать ему не пришлось. Рано утром его забрал отряд эсэсовцев и вместе со всей командой, участвовавшей в ночной работе, повел в лабораторию №13. Благо, идти было недалеко. А боевые действия только начинались. Это дало им возможность беспрепятственно достичь нужного здания. Здесь их уже ждали. Объяснив последующие манипуляции необходимостью сохранения государственной тайны, их поочерёдно стали заводить в одну из комнат, предварительно дав выпить какой-то напиток. Последним оказался Роде. Ему тоже преподнесли напиток, налитый в фарфоровую чашку с имперским орлом. Напиток был горький на вкус, и профессор с трудом, в три приема осилил его. От горечи у него зажгло все нёбо. Занятый этой проблемой, он не очень сильно реагировал на дальнейшие действия лаборантов, которые, взяв его под руки, завели в соседнюю комнату. Там усадили в деревянное кресло, привязав руки и ноги специальными ремнями. Голова тоже была зафиксирована таким образом, что он не мог повернуться ни в какую сторону, а только вращал глазами. Когда манипуляции были окончены, мягкий женский голос вкрадчиво предложил профессору смотреть прямо перед собой на светящуюся точку, которая сейчас появится перед ним. Вняв призыву, Роде стал старательно пялиться в темноту перед собой. Сначала ничего не происходило, затем последовали вопросы: кто он, его год рождения, профессия. На них он отвечал автоматически, после этого впереди зажглась красная точка, которая постепенно расширялась. И вдруг перед умиротворенным профессором, словно из небытия, из красной точки вынырнул янтарный череп и уставился на Роде. Из его глаз стали исходить яркие лучи света, которые впились в голову профессора и стали копаться там, в его личной жизни, в его воспоминаниях, что-то зачеркивая, а что-то вставляя, причем он ощущал это физически, каждый раз, когда цвет лучей менял свою интенсивность. Роде стал дергаться от ужаса, закричать он не мог, потому что горло свело от выпитого напитка. И сопротивляться вторжению он не мог, так как все произошло внезапно и он не был готов к этому. В итоге он обмяк и потерял сознание. Очнулся он на диване у себя дома во вполне нормальном состоянии. Но то, что произошло с ним этой ночью и в утренние часы, он не помнил. Жена сказала, что его принесли люди в штатском, объяснив, что нашли на улице без сознания. Выпив крепкого чая, Роде, несмотря на бомбежку, побежал на работу. Янтарного кабинета он не нашел и куда тот делся, он на мог вспомнить.

Однако разделенная на части и разобранная на составляющие янтарная комната чувствовала, что рядом с ней те, встречи с которыми она так долго добивалась все это время. Нужно предпринять еще какие-нибудь усилия, и ее желание будет осуществлено, поэтому попытки вырваться наружу были возобновлены. К счастью, во время транспортировки и складирования целостность дубовых ящиков местами была нарушена, и появилась возможность просочиться в открывшиеся щели. И процесс пошел. Потихоньку, понемногу из мест схрона выползали отдельные, еще сохранившиеся элементы, формируя единое целое в районе ресторана «Кровавый суд». Это произошло не сразу, но к девятому апреля, когда фактически решалась судьба города, остатки образовали единую сущность, которая начала подниматься в воздух. В отличие от первоначального состояния она претерпела значительные изменения, которые отразились на ней не в лучшую сторону. Поднимаясь в воздух, она махала костлявыми руками, призывая солдат следовать за ней, потряхивала нечесаными космами волос на фоне развивающегося дырявого платья. Видно, все это удавалось ей с трудом, так как старческое лицо было сведено от напряжения и ее раскачивало из стороны в сторону, как от сильного ветра. Эта страшная завораживающая фигура поднималась на фоне начинающего алеть неба. Немцы были в шоке от увиденного, но еще больше их поразило то, что было дальше.

Внезапно заалела заря на востоке, там, где стояли русские войска. И на фоне первых лучей восходящего солнца на небосводе появился лик Пресвятой Божьей Матери. На ней были ниспадающие темные одежды, а лицо неземной красоты было полно печали. Руки были протянуты вперед в призывном, всепрощающем и останавливающем жесте. Немецкие солдаты и жители Кенигсберга с удивлением смотрели на открывшуюся им картину. За ними было право выбора: или воевать, или сдаться, уповая на милость Божьей Матери. И по мере того, как каждый принимал для себя решение, фигура, вышедшая из подвалов Кенигсберга, становилась все меньше и меньше, а затем, словно оплавившись от доброты, которую излучала такая понятная для всех Дева Мария, фигура согнулась и грязными темными пятнами начала стекать на замок, именно на те места, с которых с таким трудом поднялась. Вспыхнувший ярким светом лик Божьей Матери постепенно растворился в воздухе, оставив людям надежду и право выбора.

Немцы стали массово сдаваться, а командующий, видя бессмысленность дальнейшего кровопролития, подписал капитуляцию Кенигсбергского гарнизона, за что заочно был приговорен Гитлером к смертной казни.

Так закончилась история янтарной комнаты, которая была специально создана для того, чтобы совершенно новыми, не известными даже до настоящего времени методами осуществлять немецкую экспансию на Восток. Ее следы обрываются в Кенигсберге, там, где для нее готовилась основа, определялись цели и задачи ее функционирования. Растворившись в 1945 году в его окрестностях, она до сих пор не найдена и не проявляла себя ничем.

В мире существует сегодня уйма желающих найти этот янтарный шедевр, который будоражит умы многих авантюристов. Но весь вопрос заключается в том, стоит ли это делать?