Обнажая искренность [Дмитрий Ачестин] (fb2) читать онлайн

–Мои опасения оправдались. Какой бы прекрасной она ни была, Диан, я не хочу быть с ней.

–Ну что опять случилось, дорогой? – проговорила Диана и присела рядом со мной, обняв за плечо.

–Любви нет.

–Понимаю тебя, очень понимаю. Но ты сказал про ошибку, в чем ошибка?

–Девочка теперь будет страдать.

–Ах, ты об этом…боюсь, так оно и будет. Ты в нее вложился, да?

–Я изначально знал, что так и будет, Диан, – эмоционально произнес я, – не стоило этого делать. Но я все равно вошел в это, потому что хотел проверить, проверить себя. «А вдруг, – думал я, – вдруг, закрутиться на этот раз?» Ведь знаю себя, но все равно решил проверить и в итоге убедился. Проверил ценой страдания неповинной девушки.

–Быть может, все обойдется, и она воспримет это легко, – неуверенно произнесла Диана, очевидно, желая меня утешить.

–Я слишком хорошо знаю себя и не менее хорошо знаю женщин. Помимо этого, подобное уже происходило. Как стать «идеальным мужчиной»? Умный мужчина знает, что «идеальным мужчиной» можно быть только для каждой конкретной женщины. Когда ты знаешь, чего она хочет, как она хочет, и просто даешь ей это, ничего не прося взамен. Видя все ее желания, мужчина их исполняет и девушке не остается ничего иного, кроме как влюбиться в него. Идеальный мужчина – мужчина способный заполнить все пробелы. Когда тебе дают все, чего ты желаешь, трудно не увлечься этим человеком и не испытать чувств.

–Ты прав, ты ооочень прав. Господи, как же, должно быть, тебе тяжело жить, Макс.

Я посмотрел на нее.

–Прости, я не то хотела сказать…

–Не извиняйся, ты сказала именно то, что хотела и ты права, – произнес я, затем через несколько секунд тишины добавил: – Кажется, Вольтер сказал: «Я был бы в тысячу раз счастливее, если бы имел интеллект, как у моей кухарки…»

–«…но не за что бы не поменялся с ней местами.» – закончила Диана.

–Ты понимаешь…

–Понимаю, Макс. Мы что-нибудь придумаем, чтобы девочка пережила спокойнее.

–В этом мне нужна твоя помощь, Диан, без тебя я не справлюсь.

–Разумеется, я сделаю все, что в моих силах, будь уверен.

–В тебе я уверен и в Мише. В вас обоих.

–ВОУ! – послышался крик из соседней комнаты, и в то же мгновение к нам вбежал Миша, и на лице его было восторженное удивление. – Макс, это прекрасно! – воскликнул он, – Прекрасно! А чего это вы такие преунылые сидите, м? Что-то случилось?

–Долго рассказывать, – произнес я, – Диана потом тебе расскажет все.

–Хорошо.

Катя

Катя проснулась у себя дома в своей постели в одиночестве. Еще не открыв глаз, она стала смаковать этот сладкий момент, когда она увидит рядом лежащего человека, который так мил ее сердцу. Улыбка растекалась на ее лице. Она представила, что он уже проснулся и сейчас смотрит на нее, видит, как она улыбается и должно быть хочет сказать: «Ты так прекрасна». Это ожидание, словно волна, смывающая рисунок на песке, размыла тишина. Катя открыла глаза и перед ней предстала пустая постель. Его не было. «Быть может он в ванной или готовит нам завтрак или, что еще лучше, готовит мне кофе в постель?» – подумала она и легкая волна радости вновь охватила ее, но теперь в ней присутствовала нотка тревожности. Катя встала с постели, надела ночную рубашку и вышла из спальни в зал. Тишина давила на нее все сильнее. Она прислушалась в ванной комнате – тишина. Теперь стало совсем все понятно. Его нет. Он ушел. Катя села на кровать, будто в один миг потеряв все силы, что были в ней до этого момента. «Что не так?» – проносился вопрос в ее голове. Снова и снова он звучал у нее внутри и ответа на него не находилось. «В вечере что-то не так? Во мне что-то не так? Я ему не понравилась? Секс со мной не понравился?». Рой мыслей кружил в ее голове, нападал на нее, атаковал, не давал вздохнуть. Словно мыльный пузырь, наполняемый воздухом, этот рой раздувался до немыслимых размеров, побуждая теперь задумываться о худшем. «Он просто воспользовался мной? – вздрогнула Катя. – Нет, это не может быть, он не такой».

Она решила принять душ, освежиться и успокоиться. Глупая капля надежды, спрятавшаяся где-то глубоко и сохранившаяся до этого момента, осмелилась шепнуть ей о том, что он все еще может быть здесь, просто ведет себя тихо, чтобы не разбудить ее спящую. Катя открыла дверь в ванную – пусто. Надежда иссохла окончательно и без остатка.

–На что я надеялась, думая так? Дура! – произнесла сама себе Катя. – Решила, что такой человек, как он, посмотрит на такую как я? Такую простушку, серую и невзрачную. Да, должно быть, у него сотни таких и даже лучше! Куда мне с ними тягаться…

Проговаривая все это вслух, Катя разделась, включила воду и вошла под душ. Повернула вентиль, сделала похолоднее. Может быть холодный душ поможет этим чувствам, что клокочут сейчас в ней, немного остыть. Душ и правда помогал, но только добавляя болезненности, а не уменьшая ее. Сделала воду теплее.

–Какая же я дура… – произнесла она твердо.

Задумалась, несколько минут стоя под бьющими ей в голову пулеметной очередью струями воды.

–А, быть может, на самом деле это он урод? – задала вопрос сама себе. – Быть может, на самом деле он только строит из себя «праведника», а сам пользуется слабостями девушек, пользуется ими, как захочет, а потом бросает их?

Неистовство встрепенулось внутри нее, желая выгородить саму себя и оставить виноватым его, оставить виноватым хоть кого-то, только бы не саму себя. Катя опустила голову и навзрыд заплакала. Плакать было не стыдно, никто ее не видел и бесстрастный душ смывал слезы с ее лица, словно она стояла под дождем, маскируя их. Боль содрогала ее, она вздрагивала под ее порывами, но, сквозь всхлипы и стоны рыдания, очень отчетливо понимала, что не винит его ни в чем. Напротив, благодарна ему за то, что он уделил ей внимание, что провел с ней эту ночь. «Но ведь ничего не вышло, – пронеслось в ее сознании. – Да, не вышло, – отвечала она сама себе. – Стало быть, я не такая, какая ему нужна, я не достаточно хороша для него».

Катя выключила душ, взяла полотенце, обернулась в него и вышла в комнату. Встав посреди комнаты, она стояла неподвижно закрыв глаза и только капли воды все еще предпринимали попытки смыть с нее эти муки страдания. «Господи, зачем же он ответил мне взаимностью, я ведь теперь никогда его не забуду, я ведь буду сравнивать всех парней с ним, – говорила Катя самой себе в мыслях. – Ну и пусть, – продолжала она, – пусть так и будет. Пусть я буду сравнивать всех с ним, пусть. Пусть я никогда не встречу подобного ему. Ну и пусть! Этот божественный опыт будет греть меня всю мою жизнь до конца моих дней. Я сохраню его в самой сердцевине себя, и он будет греть меня в тяжелые минуты моей жизни.

Катя улыбнулась сама себе. Это новое отношение изменило ее, преобразило. Теперь она не чувствовала себя несчастной и, что самое важное, не была таковой. Теперь она была благодарной. «Сердцу не прикажешь, ведь так? – задавала она себе вопрос. – Да, так. Так ведь и не нужно приказывать. Оно и само знает, как ему лучше». Теперь, вместо жгущей ее сердце боли, внутри нее была теплая благодарность. Открыв глаза, она встретила новый день с открытым сердцем.

Глава 8

Несколько дней прошли в делах. Публикация книги и прочите хлопоты. Кате я не звонил, предполагая, что мое отсутствие охладит ее чувства, если они у нее были, а они были. Звонок. Катя.

–Макс, привет!

–Привет, Кать! Как поживаешь?

–Ты куда пропал!? Не звонишь совсем! После той ночи, когда ты был у меня, почему ты уехал после того, как я уснула?

–Не хотел тебя тревожить, наверное.

–А потом ты уехал в Питер, сообщив мне об этом в сообщении и после ни звонка. Макс, что происходит? Я чувствую, что что-то не так. Пусть у меня не так много опыта в отношениях, но я чувствую. Ты меня избегаешь, а это говорит о том, что…

Катя заплакала. Я держал трубку телефона и слышал ее плач. Молчал. Ничего не говорил, вся эта горечь должна была выйти из нее. Наконец, она успокоилась.

–Кать, пойми, дело не в тебе…, – начал я.

–Так значит я права! Ты действительно не желаешь со мной общаться.

–Прости, я не хотел сделать тебе больно.

–Что не так, Макс!? Что не тааак?! – вперемешку со слезами выкрикивала она. – Ты был так чуток, неимоверно внимателен, а я…я просто отдалась тебе целиком и полностью, отдала тебе свое сердце и душу!

–Ты прекрасна во всем, Кать…но сердцу не прикажешь.

–Да, – теперь спокойнее стала говорить она, – сердцу не прикажешь, я согласна. Но зачем ты тогда вообще все это затеял!? – снова выкрикнула она. – Зачем!? – и слезы новой волной потекли из ее глаз. Надрывистые рыданья разрывали телефонную трубку.

–Чего ты молчишь, ответь мне, – прокричала она.

–Я думал, что в этот раз мое сердце откликнется, поскольку рядом со мной особая девушка.

–Но оно не откликнулось, – перебила она, – не откликнулось.

Несколько секунд молчания и Катя повесила трубку. Немного погодя, я набрал Диану.

–Диан, она все знает.

–Она все знает? Ах, она все знает… И как отреагировала?

–Расплакалась, требовала ответы…я сказал ей всю правду.

–Правда всегда лучше. Она успокоиться, я помогу ей, сделаю, что в моих силах.

–Спасибо, Диан.

–Береги себя, дорогой.

Я приехал домой, сел на диван и мне хотелось убежать от самого себя, от чувств, одолевающих мое сердце. Хотелось забыться, как это принято у людей, напиться до беспамятства, употребить наркотики, заняться животным сексом и так далее в том же духе. Но я всего этого не делал. Прекрасно знал, что заглушенные чувства остаются жить в нас, кровоточа и безжалостно разъедая изнутри, словно червь. Я сидел с закрытыми глазами и полностью пошел в эти чувства, пошел в эту боль. Да, она терзала меня, ранила острыми лезвиями ощущений, хлестала меня кнутами, розгами, полосуя шрамами мое сердце, на моем лице появились слезы, но я терпел, я продолжал. Пусть это убьет меня, я готов, но это то малое, что я должен был сделать, как часть искупления перед девушкой, чье сердце ранил. Когда боль жжет тебя, и ты осознанно раскрываешься перед ней, обнажаешь всего себя, позволяя ей войти и уничтожить тебя, нечто глубоко внутри начинает светиться пониманием, что все это гораздо больше, нежели просто инцидент. Словно по велению высшего разума, проходя опыт за опытом, мы понимаем, кто мы есть и кем желаем быть относительно этого. Вот и теперь, в костре терзающих меня чувств, я наблюдал тонкий луч знания, шептавшего мне, что во всем этом есть смысл. Теперь я точно знал, что не допущу более подобного, что принесу в жертву себя, оставшись навсегда в одиночестве, но сберегу сердца других. Искра знания разгоралась по мере того, как поленья боли служили для нее топливом. Катя…я должен встретиться с ней и поговорить. Должен предпринять попытку донести до нее, что она сделала все верно, оны была открыта и важно, чтобы этот опыт не с подвиг ее закрыться перед людьми. Своим долгом я чувствовал, что должен сделать это. Но не сейчас, ей необходимо успокоиться.

Прошло несколько дней. Я просил Диану пару дней не звонить Кате, дать ей время успокоиться, так было нужно. После чего они поговорили.

-Привет, Кать. Как ты, милая?

–Привет, Диан, все хорошо. Ты, наверное, спрашиваешь, как я себя чувствую после разрыва с Максом? Да, отношений, как таковых, у нас не было, но ощущается это именно так. Я в порядке, теперь в порядке. Немного успокоилась.

–Он хочет поговорить с тобой.

–Зачем?!

–Ему есть, что тебе сказать, поверь.

–Не уверена, что готова разговаривать с ним.

–Боишься, что обострятся чувства? Они действительно обострятся, но это будет тебе на пользу.

–Как же я его ненавидела! Было чувство, словно он добрался до моего сердца, разбередив мертвые путы, сжег паутину боли, окутывающую его, помог сердцу разгореться, словно умирающе-тлеющий уголь раздул. Затем взял нож и безжалостно воткнул в него, пронзив насквозь, предав, а после чего просто исчез. Потом чувства утихли и начало приходить понимание, что ничего плохого он не сделал. Все это придумала я сама. Он читал меня, словно открытую книгу, удовлетворил все мои потребности и я, ослепленная счастьем, раскрылась перед ним полностью, без раздумий отдав ему свое сердце. Нет, он не пронзал его ножом, он просто не захотел принять его. И именно это убивает меня.

–Разреши ему приехать, чтобы вы поговорили. Это необходимо, необходимо вытрясти все остатки негативных чувств изнутри, иначе они будут продолжать терзать тебя.

–Хорошо, Диан, я поговорю с ним. Устрой нам встречу.

На следующий день мы встретились дома у Дианы. Миша не было, и Диана оставила нас вдвоем, дав возможность обо всем поговорить.

–Привет, Кать, – поприветствовал ее я.

–Привет, – грустным голосом ответила Катя.

–Прости меня, если сможешь.

–Тебе не за что извиняться, Макс. Сначала я тебя проклинала, но потом, когда лавина чувств утихла, я поняла, что ты не вредил мне, ты просто не ответил взаимностью. Винить тебя в этом нельзя, ведь ты мне ничего не должен.

–Я был должен уберечь тебя от всего того, что ты испытала.

–Я тебе благодарна за все это, каким бы тяжелым оно не ощущалось мной. Меня поражает, что я это говорю, но, пожалуй, ты самый внимательный мужчина в моей жизни. Ты увидел все прорехи в моей сущности и закрыл их, залечил, словно раны и я воспрянула, заново родившись. Меня, конечно, окрылила любовь. Знаешь, я ведь могла любить тебя, Макс…

–Кать…

–Я не сказала, что люблю, я сказала, что могла бы любить. Но твое сердце непрестанно. Да и как бы ты смог уберечь меня? Разве от этого можно уберечься?

–Дело в ответственности. Следует быть ответственным за тех, кто рядом с тобой. Когда ты видишь человека, видишь, чего ему недостает, необходимо понимать, какие могут быть последствия, если эти сквозные дыры в нем заткнуть.

–Что ты видишь?

–Вижу и чувствую недостающие звенья. Все ровно так, как вышло у нас с тобой. Мне не стоило делать то, что я сделал. Прости.

–Тебе не нужно извиняться, ты верен своему сердцу! Кто еще может похвастаться этим!? – громогласно проговорила Катя. – В большинстве своем мужчины, да и люди в общем, трусливы, ищущие безопасность и комфорт, пренебрегая самими собой в угоду своим примитивным желаниям.

–Звучит весьма цинично.

–Возвращаясь к твоим словам о том, что ты не должен был этого делать – я словно нырнула глубже, где мне открылись новые истины и за это я должна благодарить тебя, Максим, ты мне помог, ты показал. Да, больно, но такова цена.

–Я должен тебе кое-что сказать.

–Слушаю тебя.

–Ты открылась передо мной. Открыла свое сердце, свое существо, всю себя. Ты открылась, будучи готова впустить в самое свое существо другого человека. Этого не произошло, но сейчас не об этом. Мой долг сейчас сказать тебе, чтобы ты не таила обиды на мужчин, чтобы ты, когда в твоей жизни появиться «правильный» мужчина, а он обязательно появиться, ты, по велению своего сердца, открылась перед ним, даря ему свою любовь и готовая впустить в себя его любовь к тебе.

–Ты боишься, что травмировал меня? – мягким голосом спросила Катя.

–Да, я…я испугался, что навредил тебе. Я не должен был…

–Пройдет время и я, возможно, осознаю, что это был один из самых ценных опытов в моей жизни, ведь я теперь знаю, каково это. На меньшее теперь я совершенно не согласна, – решительно произнесла она.

–Я очень рад, что ты не держишь на меня зла.

Катя улыбнулась и посмотрела на меня сверкающими мокрыми глазами, и в них я видел благодарность и любовь. Она подошла, села рядом и обняла меня, я ответил взаимными объятиями. Спустя несколько секунд она отпрянула.

–Только не думай теперь, что отвязался от меня, – весело проговорила она, вытирая мокрые от слез глаза. – Ты мне еще пригодишься!

–Вот как?

–Да! Когда рядом со мной будет сидеть какой-нибудь парень, и я не буду понимать его мотивы, я позвоню тебе и спрошу совета.

Я рассмеялся, и приятнейшее облегчение наполнило все мое существо.

–Согласен, можешь смело звонить.

Дверь квартиры отворилась и вошла Диана.

–Ребят, я не рано? Вы поговорили уже?

–Да, Диан, заходи, – произнесла Катя голосом, в котором я отчетливо услышал радость облегчения.

–Как вы тут?

–Мы с Максом теперь друзья. Он поможет мне выбрать хорошего парня.

–Отличные новости! Рада, что все решилось именно так. Фух… у меня прям груз с плеч, я так переживала.

–Я рад, что ты поняла меня, Кать и еще больше рад за те выводы и решения, которые пришли к тебе. Это очень ценно и очень важно, – произнес я.

–Я тоже это ценю.

Катя встала, протянула руку к Диане, призывая ее подойти, другой рукой побудила меня встать, мы подчинились, и Катя обняла нас обоих. Мы последовали ее примеру и все вместе обнялись.

–Ну, друзья, я поеду, – сказала Катя, – есть дела. Пока, спасибо за все, за поддержку, за помощь.

–Можешь на меня рассчитывать, – сказал я.

–Спасибо, Макс, я знаю, – ответила Катя и в словах ее и в глазах струилась любовь. На этот раз не романтическая, в ней виднелась дружба.

Она ушла. Диана сделала чай.

–Я рада, что все разрешилось благополучно, – произнесла она.

–Я тоже рад. Меньше всего на свете я хотел обидеть эту девушку.

–Ты ее не обидел, не волнуйся об этом.

Некоторое время мы сидели в тишине. Чай был по-настоящему прекрасен, насыщен и глубок, как этот вечер.

–Знаешь, Макс, я часто думаю, каково это не чувствовать взаимность от человека, которого любишь? Или каково быть вместе и вдруг узнать, что тебя обманывают и изменяют?

–Зачем ты думаешь об этом? Не нужно об этом думать. Радуйся тому, что у тебя все прекрасно, что у вас с Мишей все хорошо.

–Да, я понимаю, и я радуюсь, очень радуюсь, искренне. Но бывают моменты, когда эти вопросы возникают сами собой.

–Измен не существует.

–Радикальное заявление. Объяснишь?

–Измена подразумевает обязательства, словно люди должны друг другу что-то, а это не так. Никто никому ничего не должен. Люди думают, что у их партнеров есть перед ними обязательства, что у них самих есть обязательства перед своими парами, но это не так. Все это выдумано с определенными целями. Возможно, благодаря выдуманным обязательствам, люди стремились сохранить отношения, семьи. Но это не работает. По крайней мере так, как это было задумано. То, что называют «изменой», по сути своей всего лишь ложь. Лгать о своих чувствах, лгать о своих отношениях к человеку – все это уже вошло в обыденность, возможно даже в привычку. Скажи правду, зачем обманывать человека? Скажи, что охладел, что нет больше чувств. Но нет, люди не говорят. Почему? Бояться остаться одни. Одиночество опустошает, а затем отбрасывает тебя к самому себе. А кем ты являешься перед самим собой? Заглянуть самому себе в глаза страшно, потому как не знаешь, каких демонов там увидишь. Но рано или поздно это придется сделать. Вместо смелости взглянуть самому себе в глаза, увидеть себя таким, какой ты есть, со всеми страхами, подлостями, гнусностями и прочей грязью, ты заталкиваешь все это уродства поглубже внутрь, чтобы только не видеть их, не признавать их частью себя, и продолжаешь жить, обманывая себя и окружающих людей. Такова реальность, фактическая. И попробуй отыщи здесь искренность, попробуй найди настоящего человека, который хотя бы лгать тебе не станет, который будет смел сказать тебе правду в лицо, правду о том, что он думает и чувствует. Именно поэтому я говорю тебе, Диан, цени то, что имеешь береги это, береги это, как бережешь жизнь.

–Спасибо, Макс, я тебя услышала, – произнесла Диана, затем, после короткой паузы, продолжила. – Из раза в раз слушаю тебя, и складывается ощущение, будто ты прожил уже десятки жизней, умещенные в этой одной. Откуда у тебя такие мысли?

–Не знаю, с детства чувствую людей. Еще наблюдаю, просто наблюдаю.

–Честности действительно не хватает. На столько, что, когда тебе говорят, что рады тебя видеть, ты начинаешь подозревать неладное, думая, что человеку что-то нужно от тебя.

–Других людей не изменить, но ты вольна выбрать, какой быть тебе самой. Какой ты хочешь быть: закрытой и подозрительной или открытой и добродушной?

–Ответ очевиден.

–Да, очевиден. Все дело в осознанности. Что ты выбираешь? Какой выбираешь быть? Каждый раз, каждый новый день ты даешь ответы на эти вопросы самому себе, заявляя о том, кто ты есть. Эти вопросы задает сама Жизнь и мы на них отвечаем. Прелесть в том, что, каким бы ужасным не был человек, какое бы зло он не совершил, всегда можно выбрать заново. В каждый новый момент можно сделать выбор в пользу добра, в пользу Любви.

–По-твоему, можно сознательно менять себя? Разве не говорят, что люди не меняются, что мы все родом из детства, что мы воспитаны так, как воспитаны и это на всю жизнь?

–Все это так, но, к счастью, все можно изменить. Можно изменить себя, изменить свою жизнь. Вопрос в том, будешь ли ты делать это? А это зависит от того, как ты себя чувствуешь. Если тебе хорошо быть такой, какая ты есть прямо сейчас, тебя все устраивает, то, очевидно, ты не станешь предпринимать ни каких действия, чтобы что-то изменить.

–Это так, я согласна.

–Но если тебе плохо, ты чувствуешь себя не так, как тебе хотелось бы, то ты, как минимум, начнешь задаваться вопросом – а как мне, собственно, сделать так, чтобы чувствовать себя хорошо? С этого вопроса начинается самое интересное.

–Что же?

–Предприняв определенные действия и почувствовав себя лучше, человек обнаруживает, что существует еще более приятное самоощущение, еще более возвышенное чувство себя. Еще более радостное, любящее, окрыленное самоощущение. Охарактеризовать можно как угодно. И человек стремится к этому – каково это, чувствовать себя еще более приятно, чем сейчас. Это движение называют Эволюцией души.

–Звучит очень вдохновляюще, особенно, если представить, что тебя может ждать там, вдали, каким может быть твое ощущение себя, насколько захватывающим и приятным.

–Рад, что тебя это заинтересовало.

–Я рада, что ты поделился со мной этим. Колоссальная пища для размышления.

Раздался телефонный звонок. Мой. Взглянул на экран – не знакомый номер. Поднял.

–Да.

–Здорова, братан, – прозвучало из трубки.

Прошлое кольнуло сердце воспоминанием. Вова.

–И тебе привет, – ответил я.

–Ты что, не узнал? – словно в угаре выговаривал он.

–Узнал.

–Как твои дела, братан?

–Отлично! Твои как? Уверен, ты звонишь не «как мои дела» спросить.

–Да ладно тебе, кто старое помянет, тому сам знаешь что.

–И знаю, что тому, кто забудет. Говори, что хотел.

–Ладно, вижу, ты не настроен на разговор.

–Странно такое слышать после того, как ты меня послал матом, а теперь звонишь и обращаешься ко мне «братан», – произнес я и почувствовал, как густое месиво презрения заполнило мое горло, давило, распирало, туманило разум.

–Ну извини, извини, не думал, что ты такой обидчивый, – словно делая одолжение, произнес он.

–Оставь себе свои извинения. Зачем звонишь, говори.

–Ладно. Проблемы у меня.

–Ничего нового.

–Да ладно уж тебе, на этот раз реально проблемы, жена болеет сильно, в больнице лежит, операция нужна, а лекарства хорошие платные, вот собираю, по ком могу, кто еще помнит меня по старой памяти. В долг, конечно, отдам потом, как смогу. Выручишь?

–Я тебя выручу, – проговорил я, – пришлю тебе денег, но это будет первый и единственный раз. Возвращать мне их не нужно. Вместо этого ты забываешь мой номер и забываешь кто я.

–Больно ты строго.

–Ты забыл, как ты орал в трубку на меня? Как клал по чем зря, грозился лицо мне разбить и прочее, забыл?

–Нет, не забыл. Не в себе я был.

–Ты с тех самых пор не в себе, как на наркоту сел.

В трубку молчали. Соглашались, видимо, со словами.

–Бери деньги и больше не появляйся в моей жизни. Мне с наркоманом не по пути. Шли данные.

–Ладно, – грустно произнес Вова, понимая, что он и есть тот, кем его назвали и ничего с этим поделать не мог.

Я положил трубку, откинулся на спинку дивана, закрыл глаза и глубоко вздохнул.

–Макс, кто это был? – спросила Диана испуганно.

–Человек из прошлого.

–Расскажешь?

После нескольких минут тишины я заговорил.

–Мы были когда-то друзьями, хорошими, теми, кто готов на очень многое ради друга, если не на все. У него доброе сердце, но потом появились наркотики. Я тоже употреблял, потом отказался, плохо от них было, а он, наоборот, еще больше нырнул, нравилось ему. С тех пор общаться стали редко, по старой памяти только. На свадьбу приглашал меня, я съездил. Ужаснулся от того, что он до сих пор употреблял. Я думал прекратил, раз решил жениться, раз решил семью создать, но нет. Ужаснулся, когда увидел, что он принимает их прямо дома на глазах у жены. «Это как? – спрашивал его я. – Да она знает и принимает это, – ответил он тогда». Помню дальше был на свадьбе его как посторонний – все пьют, курят, употребляют, а я смотрю на это все и удивляюсь этому их узкому миру, которым они живут. Был полный шок от понимания того, что он думает только об очередной дозе, а не о сидящей рядом красавице жене. Дотерпел до конца пару дней, уехал, потом общение свелось на ноль почти. Вот как сейчас только звонил, денег просил в займы, я отправлял. Потом сказал, жена забеременела, потом сказал, что родила.

–О господи, от наркомана? Что же она совсем не понимает ничего?

–Там девчонка молодая совсем, он ей мозги промыл по своей волне, он умеет. При последнем разговоре, когда он сказал, что родилась дочь, я не выдержал, до этого молчал, ни слова о том, что я думаю по поводу всего этого, а тогда высказал. Сказал о том, что не поддерживаю такой образ жизни, что против наркотиков и алкоголя, но особенно против полной безответственности, которую он проявляет. Будь ты кем угодно – наркоманом, алкоголиком, вором, не важно, ты волен жить, как сам хочешь, убивать себя, как сам выбираешь, травить себя веществами, спиртом, делать что угодно, жизнь твоя и никто тебе слова не скажет, ты имеешь все права на нее, она твоя. Но… если ты решил пригласить разделить с тобой жизнь другого человека, тут на тебя ложиться ответственность – что ты даешь этому человеку, каков ты рядом с ним? Пропитый и убитый? Хорош молодец. Что побудило мое молчание нарушить, так это ребенок. Молодая чистая девчонка родила от наркомана. Представила ситуацию?

–Ужас просто. Он же больной весь там, пропитанный этой дрянью.

–Именно так, ты понимаешь. Вся эта грязь, что он вводил в себя все эти годы, многие годы, вся эта зараза передалась ребенку. Ни в чем не повинному существу. Где здесь ответственность? Где твоя ответственность, спрашивал его я? Ты о ребенке хоть немного думал или только о себе!? – говорил ему я. Он в ответ обматерил меня, мол не учи жить и жизнь моя, послал меня матом и говорил, что разобьет лицо, если увидит. Вот так и закончилось все. В тот момент мой некогда друг исчез из моей жизни навсегда.

–И сейчас он тебе звонит и снова просит денег.

–Пусть, отправлю ему. Девчонка болеет, говорит, если это правда, конечно.

–Мог соврать?

–Мог и легко, наркота подчинят, наркоманы готовы убивать за дозу. Надеюсь, он хотя бы не на игле.

–Ужас какой…

–Я пробовал помочь, но там слишком сложно, даже слушать человек не готов. Злости много, на отца злости. Винит себя, потому как его винили всю жизнь, отец его винил, теперь и он себя, наркотиками давит, алкоголем, заглушает, убегает от боли. Ему нужно все это прожить, я еще тогда это понял, отступил и оставил его. Не судил, сам знаю, что это такое, когда живешь все детство в страхе. В одном он не прав, что позволил ребенку появиться в тот момент, когда он «грязный», что безответственно к этому отнесся. Тут он не прав. Ну, жизнь сама объяснит ему, что и как, покажет последствия его поступков, всегда показывает, каждому.

–Жалко его, и близких его жалко, и ребенка особенно.

–Если влезть и изменить не получается, значит нужно так, нужно, чтобы он все это прожил, они прожили.

–Надеюсь, что у них все будет нормально, что ребенок здоровым будет.

–Я тоже надеюсь. Отправлю ему денег, но только один раз, иначе на шею сядет. Не он такой «гнилой», это наркота с человеком такое творит – медленно заполняет сознание и замещает настоящего тебя собой, густой массой, в которую превращаются мозги. Словно паразит внутри улитки, полностью владеющий ей, двигающий ей, живущий через нее. Сладкий кумарящий обман, обещающий спасение от всех бед и невзгод, оборачивается глубокой депрессией и желанием умереть. Умереть или принять еще одну дозу, чтобы забыться, а там дожить до следующего приступа ломки и дальше все по новой.

–Ну все, ладно, поеду я, все хорошо, что хорошо.

–Пока, дорогой.

Мы обнялись с Дианой, и я уехал домой.

Глава 9

Утренний свет пробивался сквозь окна моей квартиры, я сидел в кресле, развернувшись таким образом, чтобы солнечные лучи грели мне макушку, и читал. Воображение переносит нас в великолепные миры, удивительные миры, полные глубоких таинств и захватывающих переживаний, рисуя красками великолепие желанной жизни. В них ты можешь быть кем угодно: королем, повелевающим королевством, волшебником, управляющим временем или мудрецом, нашедшим покой в уединении с природой. Стоило мне закрыть глаза, как я переносился в совершенно другой мир, насыщенный безмолвием и блеском глаз, улыбками, чувственностью, радостью и любовью. Все это было вымыслом, созданным мною же, но я мог сделать это реальным, перенеся свои переживания на бумагу. Воображаемый мир способен дарить самые реальные переживания. Удивительно, не правда ли? Еле слышный голос доносился издалека, я слышал чье-то пение, сон медленно накрывал меня своим одеялом.

Внезапно зазвонил телефон. Коля Самарин.

–Да, – ответил я сонным голосом.

–Привет, Макс, как поживаешь? – спросил он веселым голосом.

–Отлично, Коль, спасибо. Ты как?

–Лучше не бывает, друг мой. Звоню пригласить тебя на свою новую выставку в эти выходные. Я снял классную студию, адрес тебе вышлю. Для меня важно, чтобы ты был на ней, друг мой. Что скажешь?

–Конечно, я приеду, Коль. Я люблю твое творчество.

–Спасибо, Макс, тебе понравиться, обещаю. Все, до связи.

–Пока.

Я положил трубку. Николай Самарин – художник. Николай пишет потрясающие картины. Столь глубокие, что стоит на мгновение взглянуть и тебя уже несет водоворот красок, палитра чувств, вереница твоей фантазии, рисуя дивный мир специально для тебя. Мы были знакомы довольно давно. Однажды я помог ему и с тех пор мы хорошие друзья.

Наступили выходные, пришло время выставки. Я приехал по адресу, внутри уже был аншлаг. Все были шикарно одеты: мужчины в костюмах, женщины в роскошных платьях. Зрелище впечатляющее. Огляделся, Коли видно не было, я решил обойти выставку. Картин было много, некоторые представлялись группой, образуя одну общую композицию. Я переходил от одной картины к другой, останавливаясь у каждой некоторое время. Каждая из них словно была наполнена собственной личностью, у каждой была душа. Это прослеживалось во всем творчестве Николая, но на этот раз картины словно стали глубже, словно их автор открыл в себе нечто новое и дал этому выражение. Я отправился к бару.

Стоя у края барной стойки и попросив воды, я наблюдал, как официанты разносят шампанское, кружась в танце, параллельно рассматривал гостей. Зал был наполнен цветами и красками платьев, лиц и эмоций. Балл красоты, сравнимый с баллом осеннего листопада. Прекрасные женщины, блистающие искрами глаз, и элегантные мужчины, проявляющие свою мужественность. Внешним великолепием наполнен мир, выставляемый на показ, скрывающий в глубинах своих тайны, о которых, порой, лучше не знать.

Вдруг, мой взгляд остановился. Я выделил ее сразу, хотя внешне она почти не отличалась от подобных ей красивых женщин. Словно неведомая сила притянула мой взгляд к ней и приклеила его намертво. Она проходила вдоль зала, осматривая картину за картиной, подолгу задерживаясь на каждой из них. Несомненно, она пришла на эту выставку с единственной целью – насладиться искусством. Ее интересовало только искусство, только чистое творение блистательных умов, сердец и душ творчества, в отличие от остальных посредственных молодых дам, бросающих томные взгляды на состоятельных мужчин. Как только она поймет, что исчерпала свое желание, она тут же покинет выставку. Она не интересовалась окружающими людьми, взгляд ее был обращен внутрь себя, в свой собственный мир, не признающий конкуренции, и в нем она наблюдала ответную реакцию на представленное великолепие снаружи. Что она чувствует в ответ на то искусство, которое видит сейчас? Она держала себя непринужденно, раскованно и свободно. Спонтанно она переходила от одной композиции к другой. Тщательно рассматривала каждую картину, словно стремясь увидеть частичку души художника, которую тот вложил в свое творение. С первого взгляда она казалась холодна и не с первого взгляда я понял, что этот внешний лед ей необходим для обозначения своего безразличия к всякого рода знакам внимания от мужчин, имеющих корыстные или низменные помыслы. Кому-то это может показаться странным, но не ей, ее отрешенность говорила о ее свободе от привязанностей. Мужчина способен обратить на себя ее внимание, коснуться ее сердца, но для этого он должен быть честен перед ней.

Удивительно отметил в себе, что хочу подойти ближе к этой девушке, прочувствовать ее не взглядом, но телом. Я поставил бокал и направился к той картине, на которую смотрела она. Словно не заметив меня, девушка все так же смотрела на картину, будто уносясь куда-то в даль. Лишь скользнув газами по ее осанке, я сразу устремился к картине. Молча мы стояли и созерцали написанное, не произнося ни слова. На мгновение мое сознание покинуло выставку, ведомое замыслом автора, погрузившись в палитру красок картины, отдавшись во власть воображения. Оно вело меня по неведомым долинам и песчаным берегам, поднимало меня на вершины гор и погружало в океанские глубины. Я видел мир, наполненный любовью и верой, с крошечной каплей пряного кисло-сладкого послевкусия. Что-то привело меня сюда, в это место, в этот момент времени, привело меня в «сейчас». Каким-то образом жизнь направила меня и все начало становиться на свои места. Стоило мне только перестать бороться. Насладившись очерком кисти художника, побывав в тех местах, которые он написал своим воображением, я вернулся в настоящее и в тот же миг почувствовал тонкий шлейф нежных женских духов. Так может пахнуть только ангел или любовь, подумал я, совсем забыв, что рядом со мной стояла она. Я повернулся, ее прекрасное лицо отражало внимательность, все также направленное на картину. Я смотрел на нее не отрываясь. Затем она повернулась и посмотрела на меня. Я заглянул ей в глаза и ахнул. Вопросительный взгляд возник на ее лице.

–Прекрасная картина, не правда ли? – произнес я.

–Несомненно, – ответила она.

–Миг назад я словно побывал там, где находился автор, писавший ее – на островах его фантазии.

–Что же случилось потом?

–Я вернулся, чтобы взять вас с собой.

Она мило улыбнулась.

–У каждого из нас есть собственные острова фантазий, – произнесла она.

–На которых мы спасаемся от мира.

Еще около минуты мы стояли молча, глядя на картину.

–Меня зовут Максим, – сказал я, слегка улыбаясь.

–Эвита.

–Очень красивое имя и очень приятно познакомиться.

Я протянул ей свою руку, она вложила в нее свою.

–Спасибо, мне тоже.

–Вам нравиться выставка? – спросил я.

–Да. Художник, писавший эти картины, очень талантлив.

–Его имя Николай Самарин.

–Я, разумеется, знаю имя художника, на чью выставку пришла.

–Быть может вы с ним и знакомы?

–К сожалению, нет.

–Я вас познакомлю, если хотите. Нам нужно только найти его, – добавил я.

Она посмотрела на меня и слегка улыбнулась. Эта улыбка была на столько искренней, словно мне улыбнулась маленькая девочка, искренне благодарившая меня за подарок.

–Макс! – послышался голос у меня за спиной. Это был Коля. – Макс, я всюду тебя ищу, уже стал думать, что ты не приехал. Привет, мой друг, как поживаешь?

Коля подошел ко мне, мы пожали друг другу руки и обнялись.

–Привет, Коль, рад тебя видеть.

–Я тоже, Макс, я тоже. Пойдем скорее, с тобой многие хотят познакомиться.

–Погоди, Коль, я хочу тебя кое-кому представить.

– Для тебя все что угодно, мой друг.

–Познакомься, это Эвита – прекрасная девушка, которой нравиться твое творчество. Эвита, это Николай Самарин – художник, энтузиаст, мечтатель и просто замечательный человек.

–Ты еще забыл добавить, что я твой друг, – произнес Коля.

–Да, и мой хороший друг.

Коля вдруг словно изменился, превратился в джентльмена. Он взял руку Эвиты и поцеловал ее.

–Очень приятно познакомиться, Эвита. Друзья Максима – мои друзья.

Было видно, как в глазах Эвиты заблестели огоньки, щеки ее немного порозовели, она улыбалась и глубоко дышала, тронутая встречей с художником. Несомненно, нечто внутри нее откликалось на ту искру творчества, сверкающую в творце.

–Мне тоже очень приятно, произнесла она, – я ваша поклонница.

–Я польщен, – произнес Коля и слегка поклонился.

–Скажите, Николай, не продаются и ваши картины?

–Продаются, разумеется, но не все. Но для вас, прекрасная Эвита, я с удовольствием сделаю подарок.

–О, не стоит, я готова заплатить.

–Я не приму от вас денег, ни в коем случае. Друзья Максима – мои друзья.

–Дело в том, Коль, – заговорил я, – что мы с Эвитой сами познакомились за несколько мгновений до твоего прихода.

–Ах, вот как.

–С позволения Николая, – обратился я к Эвите, – я дам вам его номер и вы обсудите все детали. Он непременно вас вспомнит. Правда, Коль?

–Конечно, конечно, вспомню! Разве можно не вспомнить такую прелестницу!?

Мы все втроем улыбнулись.

–Раз уж вы говорите, Николай, что часто заняты и не отвечаете на звонки, стало быть будет лучше мне держать связь с вашим другом.

–Да, так, несомненно, будет лучше, а главное практичнее, – произнес Коля. – Макс,– обратился он ко мне,– с тобой хотят познакомиться много интересных людей, но я понимаю, что не могу тебя забрать. Поэтому, я буду ждать тебя на втором этаже, там мои личные гости.

–Хорошо,– ответил я.

–Эвита, – обратился он к девушке,– еще раз рад знакомству. Я очарован вашим великолепием.

Он снова слегка поклонился Эвите, улыбнулся мне и удалился. Эвита повернулась к картине и стала ее рассматривать. Я повернулся к картине тоже. Мы молча стояли и смотрели на нее, не произнося ни слова.

–Спасибо вам, Максим, что познакомили меня с Николаем, – произнесла она, продолжая смотреть на картину.– Я его большая поклонница, мне глубоко приятно его творчество.

–Всегда пожалуйста,– ответил я, не поворачиваясь. – Вы готовы записать его номер?

–Мы же договорились решить все вопросы с вами, Максим.

–Тем ни менее, вы можете сделать все сами, как того желаете. Не в моих правилась навязывать свое общество.

–Это прекрасное правило, – произнесла она голосом, явно ставшим мягче. – Если бы только все мужчины следовали ему.

–К сожалению, я могу ручаться только за себя,– произнес я.

Мы все еще стояли и смотрели на картину, не поворачиваясь друг к другу. Но теперь она повернулась ко мне, я проделал то же и она произнесла:

–Вас спас ваш друг Николай, – произнесла она и еле заметная улыбка мелькнула у нее на лице, заметить которую было едва возможно. – Он мне нравиться, а вы нравитесь ему.

–Эта симпатия у нас взаимна, – ответил я и тепло улыбнулся.

Чистая красота ее лица, не запачканная водоворотом суждений, рождала внутри меня искреннюю радость. Она рассмеялась, и это заставило меня почувствовать себя радостно еще больше. Как мало нужно мужчине, чтобы испытать мгновение счастья – лишь короткий всплеск искреннего смеха прекрасной девушки, способной коснуться его сердца.

–Чем вы занимаетесь в жизни? – спросил я Эвиту.

–Я думаю, Максим, что наступил тот момент, когда мы можем обращаться друг к другу на “ты”.

–Прекрасно, я ждал этого момента, – ответил я, улыбнувшись и словно выдохнув. – Чем ты занимаешься в жизни, Эвита?

–Самый задаваемый вопрос после «как дела?». Люди других кругов общения спросили бы: «где ты работаешь?» или «какой у тебя бизнес?».

–Или «где вчера отдыхала?»

–Да, такие тоже есть, – поддержала она. -Я пишу стихи, играю на рояле, пишу картины, украшаю интерьеры домов и квартир, при этом я окончила только школу и ни где не работаю, – выпалила она.

–Впечатляет,– произнес я,– столько талантов.

–Обычно в этот момент спрашивают: почему я не окончила престижный ВУЗ или не училась за границей?

–Должно быть, на то были свои причины, – сказал я и слегка улыбнулся.

Она улыбнулась мне в ответ. Улыбка ее была очень искренна и содержала в себе нотку благодарность, очевидно, за то, что я не стал допытывать еерасспросами.

–А чем ты занимаешься, Максим? – теперь уже более мягким голосом произнесла она.

–Я – писатель,– ответил я твердо и был горд, что эта твердость прозвучала в моем голосе.

–Вот как!?– не без удивления произнесла Эвита. – Что ты пишешь?

–Не так давно закончил роман.

–Скажи название своих работ, возможно, я читала что-то.

– Роман называется «Взломанные небеса».

–Ах, так это ты Максим Орловский!?

–Да, это я.

–Я читала твой роман. Когда он вышел, его начали бурно обсуждать, я тогда не придала этому значения, но потом прочла несколько рецензий в журналах и заинтересовалась. Писали и плохое и хорошее, тогда я решила проверить сама. Признаться, впечатления были смешанные.

–Интересно узнать, каких было больше.

–Я думала, что автор – настоящий засранец, но этот засранец первоклассно чувствовал людей и писал об этом, а главное пробуждал в читателе чувства и побуждал к действиям.

–Спасибо за проникновенный отзыв.

–Всегда пожалуйста. Меня не так давно звали на твои чтения здесь в Москве, но я отказалась, готовилась к своим, я читаю стихи. Кстати, в скором времени планирую еще одни, приходи, мне будет любопытно послушать отзыв состоявшегося романиста.

–С удовольствием приду. С местом уже определилась?

–Пока еще нет. В прошлый раз у меня были неурядицы с организацией, не хочу и в этот раз ударить в грязь лицом.

–Я могу помочь с этим. У меня уже все налажено на этот счет, только дай знать. Первоклассные места на выбор, проверенные организаторы.

–Оу, неожиданно, спасибо. Буду иметь ввиду.

Эвита улыбнулась, и улыбка ее была окрашена легким удивлением, приятным удивлением. Не думаю, что она никогда не получала помощь от мужчин или ее ей никогда не предлагали, скорее всего я просто предложил ей помощь именно ту, которая на самом деле была ей нужна и это ее тронуло.

–Еще я бы с удовольствием послушал, как ты играешь на рояле. Люблю классическую музыку.

Она смотрела на меня из под изгиба своего локона и я увидел, как на лице ее пробежала толика смятения. Она вглядывалась в мое лицо и всячески пыталась понять, что у меня на уме. Она великолепно чувствовала мужчин и всегда с первого взгляда понимала, что они от нее хотят, но меня понять у нее не получалось. Возможно, потому что мне ничего не было нужно от нее, в этот самый момент я не имел ни малейшего намека на желание по отношению к ней. Разве что во мне родилось намерение помочь ей, если она примет эту помощь. Единственное, чего я опасался – это обидеть ее. Но в ее глазах не было обиды, теперь в них было легкое любопытство.

–Похоже, что сейчас я должна записать номер твоего телефона, Максим, раз мы договорились обговорить детали сделки с тобой.

–Ты уже уходишь? Не хочешь подняться со мной к Николаю, познакомиться с гостями?

–С удовольствием, но не в этот раз, мне нужно идти. Тем более Николай сказал, что гости ожидают встречи именно с тобой.

–Ну что ж, тогда позволь тебя проводить.

По дороге к выходу я продиктовал Эвите номер своего телефона, она записала его и сделала мне звонок, чтобы у меня остался номер ее телефона тоже.

–Была рада знакомству, Максим, Николаю большой привет, он очень талантливый художник.

–Взаимно, Эвита, я обязательно передам ему твои слова. Как определишься с картиной, звони и как поймешь, что не помешает помощь в организации чтений, тоже.

–Хорошо, спасибо.

И она уехала. Мир замер, когда я следил за тем, как она отдалялась от меня, следил за каждым движением ее тела, за ее походкой, за ее осанкой, за линиями ее фигуры, за струящимися волосами, падающими водопадом на ее плечи. Такую утонченность и элегантность я видел впервые. Затем я поднялся на второй этаж, куда звал меня Коля. Поднявшись, я увидел его в компании нескольких человек, еще несколько человек стояли в разных частях комнаты.

–А, Максим,– вскрикнул он и распахнул руки и рот в широкой улыбке,– вот и ты, мы уже заждались. Идем, я тебя познакомлю кое с кем.

Коля подвел меня к компании, в которой мгновение назад стоял сам и стал представлять всех по очереди, перед этим представив всем меня.

–Господа,– обратился он к людям,– это Максим Орловский – писатель-романист и по совместительству мой хороший друг.

Я улыбнулся и еле заметно кивнул. Дамы, стоящие с бокалами шампанского явно оживились, мужчины почувствовали соперничество.

–Макс, познакомься, это Евгений С. – режиссёр, Андрей Е. – критик и актрисы: Карина Л. и Варвара А.

Дамы по очереди подари руки, я слегка их пожал. Мужчины рук не подавали. Я про себя усмехнулся. Предвзятость – признак страха. В данном случае страха перед соперником. Я, разумеется, ни с кем соперничать не собирался. Эти дамы мне были не интересны, о чем я сделал вывод, только их увидев.

–Мы знакомы с вашим творчеством, Максим,– произнес критик,– ваш последний роман до сих пор занимает высшие позиции в рейтингах, а сейчас на него повышенный интерес.

–У нас к вам предложение, Максим,– перебил его режиссер,– мы хотим предложить вам экранизацию вашего романа и приглашаем вас в качестве сценариста. Мы посоветовались и приняли решение, что именно вы должны адаптировать роман.

Девушки-актрисы улыбались раскрасневшимися щеками, похоже, им были обещаны роли в будущей картине, предположительно взамен на некоторые услуги.

–Благодарю вас за предложение, – ответил я.– Такие решения не принимаются на скорую руку. Мне нужно это обдумать.

–Конечно,– воскликнул режиссер,– думайте сколько нужно. А мы пока пришлем вам копию контракта, чтобы вы ознакомились с ним и, если вас что-то не устроит, мы смогли это обговорить и решить.

–Хорошо, присылайте,– произнес я.

Коля смотрел на меня довольным лицом и улыбался. Мы еще немного побеседовали, в основном о Колиной выставке и немного о литературе и гости Николая уехали.

–Ну что, молодая звезда современной литературы, готов реализовать себя в качестве сценариста? – с восторгом в голосе произнес Коля.

–Предложение интересное, но у меня будут условия.

–Макс, эти ребята согласятся на что угодно, лишь бы ты писал сценарий. Им достаточно того, что твое имя у всех на устах после твоего романа.

–Ты лучше меня знаешь, дружище, что у этих людей на первом месте деньги и прибыль, а только потом искусство. А для меня все совсем наоборот. Если я соглашусь адаптировать роман под сценарий, то у них не будет права его переделывать на свой лад, иначе фильм обречен на провал.

–Мы это обговорим. Миша займется этим вопросом сразу после твоего ответа, если он будет положительный.

–Если они не согласятся на эти условия, я откажусь.

–Твое право и никто тебе слова не скажет. Я всегда на твоей стороне, мой друг.

–Спасибо, Коль. Кстати, картины потрясающие! Ты, как всегда, само великолепие.

Лицо Коли смущенно залилось краской и растянулось в широкой искренней улыбке.

–Спасибо, дружище, от тебя, как ни от кого, приятно слышать такую высокую похвалу.

–Можешь быть уверен, она абсолютно искренна.

–Я это знаю, поэтому так это ценю.

Коля подошел и мы обнялись.

–Что-то я растрогался. Расскажи мне о своей подруге, кто она?

–Я не знаю, мы познакомились здесь на выставке. Словно неуловимый мираж она появилась так же внезапно, как и исчезла.

–Она очень красивая.

–Согласен. Кстати, если она захочет приобрести одну из твоих картин…

–Сделаю все в лучшем виде,– не дал мне закончить Коля.

–Спасибо. Она достойна такого жеста.

–Кто-кто, а ты в людях разбираешься мой друг Максим.

Я улыбнулся.

* * *

Через несколько дней люди, с которыми меня познакомил Коля, пригласили меня в гости к себе в загородный коттедж. Пришлось согласиться, Миша сказал, что это «для дела». Ок, приехал. Особняк, скажем так, совсем не меленький, оказался загородным домом одного из этих людей. Меня встретили у входа и проводили внутрь.

–Ооо, Максим Орловский, здравствуй, проходи, – приветствовал меня Евгений, который режиссер. Из другой комнаты вышел Андрей и привел с собой тех двух актрис, которых знакомил со мной на выставке у Коли. С ними была еще одна третья девушка. Их появлению я ни чуть не удивился. По их виду мог сказать, что подобные мероприятия для них не впервой и, судя по их довольным лицам, их все устраивало, может даже нравилось.

–Как добрался? – спросил меня Андрей.

–Прекрасно, спасибо. Приятно, когда в твоей машине есть кондиционер.

–Особенно приятно, когда можешь позволить себе такую машину, а? – проговорил он и рассмеялся.

–Согласен, – ответил я пронаблюдав его посыл. Кажется, предположения подтверждаются – господам плевать на искусство, господа любят деньги.

–Да, жара стоит знатная. Вот мы и спасаемся тут – бассейн и прохладительные напитки. Не всегда безалкогольные, – добавил он и вся названная компания рассмеялась, да так искусственно, что у меня комок к горлу подошел.

–Ну что, – начал я, быть может обсудим фильм?

–Погоди ты с фильмом, Макс, расслабься. Посмотри какой прекрасный вечер – вечер отдыха. Вот, выпей, – сказал он, протянув мне бокал.

–Мне чего-нибудь безалкогольного.

–Вот как!? Так ты, значит, спиртное не пьешь? Почему же? Со здоровьем проблемы?

–Нет, со здоровьем все в порядке, просто хорошо себя чувствую и без алкоголя.

–Ясно…,– замешкался он, – ну что ж, тогда угощайся всем, что видишь, а мы пока раскупорим этот прекрасный пакетик с моим любимым белым порошочком.

Андрей достал прозрачный пакет с содержимым белого цвета, раскрыл его и стал насыпать на стол.

–Наркотики, я так понимаю, тебе тоже можно не предлагать? – словно с претензией в голосе заявил он.

–Да, их тоже можно не предлагать.

–Удивительный ты человек, Максим. – произнес Евгений. – Скольких пишущих людей я знаю, все, как один, что-то употребляют. Сначала для развлечения, а потом чтобы хоть что-то написать. Вещества стимулируют творчество.

–Только такое творчество уже заранее является мертворожденным, – твердо произнес я.

На меня косо посмотрели она мужчины.

–Ну а как на счет девушек? – спросил он, – Их ты тоже игнорируешь?

Тут уже слышался повелительный и недовольный голос. Этим людям явно не нравилось, что я отличаюсь от них, что отказываюсь от всего того, чему рады и к чему привыкли они. На кону стоит фильм, – подумал я, нужно подстраиваться, иначе все сорвется.

–Девушке я люблю, – ответил я, подумав, что с девушкой можно будет уединиться, ничего не делая.

–Вот это по нашему! – воскликнул он. – Выбирай, какую хочешь, – сказал он и посмотрел на девушек, стоящих у барной стойки в нескольких метрах от нас.

–Что, вот так просто «выбирай», как еду или как одежду?!

–Макс, ты чего все так воспринимаешь, как будто в первый раз? Первый день в шоу-бизнесе чтоли? Ну так что, какую хочешь?

–Да любую, – ответил я, – они все прекрасны.

–Хахах, это точно, страшных баб не держим! Ну тогда забирай ту новенькую, а актрис возьмем мы, больно они виртуозны, должно быть сильно хотят сниматься в кино.

Мужики рассмеялись, Евгений подал жест девушкам подойти. Будучи около нас, актрисы сели на колени к мужикам, третья девушка присела рядом со мной. Актрисы принялись по очереди прикладываться к веществу, которое было рассыпано на столе.

–Ну что, мы уединимся, если ты не против. Альфред покажет тебе свободную комнату.

–Ясно, спасибо.

–Да не за что, Макс. После того, как закончим, поговорим о фильме.

Мужики ушли, сопровождаемые своими дамами. Ко мне подошел худощавый мужчина, представился Альфредом и предложил проводить нас в комнату. Мы подчинились. Придя, девушка стала раздеваться и расспрашивать меня, как именно я хочу это сделать. Я стоял и уже был готов сказать ей, что ничего не будет и просить ее сохранить все в тайне, как услышать женские крики из соседних комнат. Я отправился проверить, что случилось. Войдя в соседнюю комнату, из которой доносился женский крик, я увидел Евгения в одном нижнем белье перед кроватью, на которой сидела девушка, прикрывающаяся одеялом. Часть ее лица была покрасневшая, очевидно в следствие удара.

–Что случилось? – спросил я.

–Случилось то, – крича, начал говорить он, – что эта грязная шлюха не в состоянии возбудить мужика!

Он кинулся на нее, девушка снова закричала, я ринулся к нему и схватил, помешав добраться до жертвы.

–Постой, успокойся, быть может, это наркотики так действуют вместе с алкоголем. Это не ее вина.

–Черта с два, не ее вина! – прокричал он и силой отбросил мою руку от себя. Затем яростно бросился к девушке и с силой ударил ее ладонью по лицу. Та вскрикнула, рухнула на кровать и навзрыд заплакала. Увидев это, в тот же момент, Левой рукой я развернул Евгения к себе и правой ударил наотмашь ему в лицо. Он падает, несколько секунд не встает. Девушки замерли от происходящего и молча смотрят то на меня, то на Евгения. На крики прибежал Андрей. В этот же момент Евгений приходит в себя поднимается с пола.

–Ах ты сученышь вонючий, как ты посмел поднять на меня руку!? За эту грязную шлюху заступаешься!? Да я вас обоих уничтожу! Будете нищими под забором валяться.

Я смотрел на него и видел озлобленного и одновременно трусливого человека. Гнев кипел в нем, но выхода он ему дать не решался, не умел так, по мужски решать вопросы, только положение свое использовать умел, из под полы действовать, стоя в стороне. Жалкое зрелище.

–Пошел прочь из моего дома! – заорал он. – Никакого фильма тебе не видать писатель хренов! И шлюху эту забери с собой.

Быстро осмотрев комнату, я увидел вещи девушки, взял их, взял ее за руку и мы вышли на улицу. Подойдя к машине, я посадил девушку внутрь и протянул ей ее вещи. Сел за руль, завел машину, и мы уехали.

–Ты в порядке? – спросил ее я, двигаясь по трассе в направлении Москвы.

–Да, только синяк будет.

–До свадьбы заживет. Держи вот, приложи к лицу, – произнес я и протянул ей бутылку с прохладной водой.

–Накрылась моя актерская карьера, – грустным голосом произнесла девушка, взяв бутылку и одеваясь.

–Ничего, не получилось в этом фильме – получиться в другом.

–Только бы этот урод ничего плохого про меня не наговорил.

–Будем надеяться.

–Спасибо тебе, кстати. Максим, да?

–Да, Максим.

–Спасибо, что отстоял честь девушки. Это большая редкость в современном мире.

–Любой достойный мужчина поступил бы так же на моем месте. Ненавижу когда такие моральные уроды позволяют себе подобные вещи.

–Действительно, урод.

–Как тебя зовут, кстати?

–Наталья.

–Неужели, Наташ, оно того стоит?

–Ты о чем?

–О том, что прекрасная молодая девушка терпит практически унижения от подобного рода мужчин, спит с ними, и все это ради того, чтобы получить роль.

–Звучит ужасно, когда произносишь вслух, – грустно ответила она. – Ты прав, это отвратительно, но в этом мире иначе никак. Ты либо позволяешь всяким уродам тебя иметь, либо довольствуешься посредственной работкой с зарплатой ниже среднего. А что потом? Замужество, ипотека, дети, кредиты – кабала.

–Звучит, конечно, устрашающе, но зато ты сохранишь свое достоинство, вместо того, чтобы разменять его на иллюзию блестящей успешности, которая проходит в тот же миг, когда ты становишься кому-то более не угодна, или когда на замену приходит более «украшенная» особа.

–Ты прав, – грустным голосом произнесла она, и я услышал накрапывающиеся слезы на ее лице. – Господи, как же ты прав. Почему то мне сейчас вспомнилась мой первая любовь, как я была счастлива рядом с ним. Он был простой парень, не богат, а я все грезила мечтой стать актрисой. В итоге я его бросила, приехала в Москву, отсосала немало членов, чтобы меня взяли хоть куда-нибудь и все ради чего? Знаешь, сейчас, обернувшись назад, я осознаю, что в тот самый момент, когда я порвала с ним, во мне словно что-то умерло, словно я предала его и одновременно саму себя.

–К большому сожалению, так оно и есть. Ты предала любовь.

Наташа молчала, тяжелая грусть давила на нее сейчас и не позволяла говорить. Я продолжал.

–Когда тот швейцар проводил нас в комнату, – начал я, – я взглянул на тебя и ужаснулся. Я увидел тебя, готовую делать то, что велено, словно ты была рабыней, словно дворовой собакой, готовой на все ради кости. Прости за эти слова. Готовой втоптать достоинство и любовь к себе в грязь, забыв о них, и делать то, что тебе приказали. На сколько тяжела должна была быть твоя жизнь, чтобы ты решилась на это? На сколько сильно твое неведение, чтобы ты вот так без оглядки отвернулась от себя? И ради чего? Ради денег? Известности? Славы? В тот момент я подумал о твоей матери, о твоем отце, прости, даже если ты выросла без них. Они смотрели на тебя в тот миг и плакали. Родная дочь, плоть от плоти, кровь от крови. Их любовь, что они дарили тебе, спущена в помойку ради денег, ради пустышки славы, ради мертвой известности. Живя так, ты теряешь себя. Не успеешь оглянуться, а тебя уже нет, только бледная тень осталась от человека, любимого и любящего. А теперь его нет, он превратился в вещь, променяв свою душу на стекляшки. Собственноручно и от этого больнее всего.

После этих слов Наташа заплакала навзрыд. Мне было горько о того, что я способствовал появлению этих слез, но понимал, что та истина, которую она в себе откроет и осознает, выплеснув из себя эту боль, будет ценнейшим пониманием, возможно, во всей ее жизни. Я на это надеялся.

Наконец, Наташа успокоилась. Я открыл бутылку воды и передал ей, она сделала пару глотков.

–Спасибо, – произнесла она, – и спасибо, что помог мне очнуться от этого блестящего глянцевого забвения.

–Прости за эти острые слова, тебе было больно их слышать, я знаю, но иначе сказать я не мог, я должен был попробовать достучаться до твоей души, она в тебе еще жива.

–Спасибо, Максим, – тихим голосом произнесла она.

–Куда тебя отвезти? – спросил я.

Наташа назвала адрес. Через некоторое время мы приехали. Наташа уже полностью успокоилась и только грусть была в ней. Это был дом, в котором она с подругами снимала квартиру.

–Спасибо тебе еще раз, Максим, ты настоящий мужчина, – произнесла она и мило улыбнулась.

–Всегда пожалуйста.

–Не хочешь зайти? Моих подруг сейчас нет в городе, мы будем одни.

–О, я очень польщен, но, к сожалению, не могу, прости.

–Есть дама сердца?

–Нет, но мое сердце не подпускает к себе никого, пока в нем не родятся соответствующие чувства.

–Любопытное и смелое у тебя сердце, а еще очень редкое в настоящее время.

–До, оно такое.

–Береги его.

–Непременно.

–Если вдруг твое сердце перестанет возражать против общества благодарной девушки, буду рада видеть, – проговорила Наташа и протянула мне, улыбаясь, кусок бумаги.

Я развернул, на нем был написан номер телефона и ее имя.

–Пока, Максим, была рада знакомству.

–Пока, Наташа, береги себя.

Наташа приблизилась, поцеловала меня в щеку, затем вышла из машины и ушла, я поехал домой.

На следующий день мне позвонил Миша, удивленно-возбужденный произошедшим.

–Макс. Что случилось!? – прокричал он. – Мне позвонил помощник режиссера и сказал, что все отменяется. Что произошло!?

–Долго рассказывать, как-нибудь при встрече.

–Ты как сам, в порядке?

–Да, я в порядке. Одна девушка немного пострадала. Кстати, ты случайно не знаешь, нужны ли в какой-нибудь фильм актрисы?

–Если нужно, я это узнаю.

–Сделай это для меня, пожалуйста.

–Конечно, сделаю, Макс, легко.

–Отлично, спасибо дружище.

–Для тебя все что угодно! Ладно, отдыхай, наберу тебе позже.

–Давай.

С момента нашей последней встречи с Эвитой прошло около двух недель. Она не звонила и не писала мне, я этого не делал тоже. Но я часто думал о ней, я вспоминал нашу беседу и с удивлением замечал, что в ней осталась некая загадка для меня, хотя я всегда и почти сразу понимаю, что человек из себя представляет. Она не была вульгарно наиграна, как часто бывают красивые женщины, желающие продать себя подороже или блеснуть по ярче. Она, скорее, была скромна в проявлении своей силы, утаивая свои сокровища в глубинах своей души, обнажая их только для избранных, коих было, как мне видится, очень и очень мало.

Миша сообщил мне о прохождении проб на роль для актрис в один фильм. Я набрал Наташу, рассказал ей обо всем, она кричала в трубку благодарности, прыгая на кровати от радости. Мне было приятно ей помочь и приятно слышать эту звонкую сирену искренних эмоций их ее уст.

Не помню число и месяц, был день, я сидел за столом и стучал по клавиатуре компьютера, набивая слова и укладывая их в строки. Такое время было незаменимо для меня, я мог просидеть так часами, не замечая ничего вокруг, не замечая чувства голода и жажды. Некоторым авторам были необходимы лубриканты для творчества, но не мне. Источник вдохновения находился у меня внутри, нужно было лишь успокоить свой разум и отправиться внутрь.

Зазвонил телефон. С минуту я раздумывал, брать или нет, взглянул на экран, Эвита.

–Да,– ответил я.

–Здравствуй, Максим,– пропела она нежно-женственным голосом, в котором, тем ни менее, чувствовалась сила.

–Здравствуй, Эвита. Рад тебя слышать. Как поживаешь?

–Спасибо, прекрасно.

–Иначе и быть не могло.

–Иногда бывает иначе, но не часто.

–Главное, что ты с этим справляешься.

–Максим, я хотела попросить тебя об услуге.

–Слушаю тебя.

–Помнишь, ты говорил, что можешь помочь в организации чтений?

–Помню, конечно. Нужна помощь?

Несколько мгновений в трубке была тишина, Эвита не произносила ни слова. И я понимал, что является этому причиной – ей было трудно попросить. Была ли это гордость или же чрезмерное самообладание, а быть может, она просто привыкла решать свои трудности самостоятельно, зрело. Этого я пока не знал, но я знал, что нужно делать.

–Все хорошо, Эвит, я помогу,– произнес я и почувствовал, как небольшой камень упал у нее с плеч.

–Спасибо большое, Максим.

–Пока не за что. Тебе необходимо рассказать мне все детали и свои пожелания.

–Хорошо, конечно. Думаю, будет лучше встретиться, нежели говорить по телефону.

–Согласен.

–Тебе удобно сегодня вечером, часов в восемь?

–Да, вполне. Где?

–В общем-то, не важно.

–Я знаю один хороший ресторан, заодно поужинаем.

–Не уверена, что из за такого количества мыслей в меня что-то влезет.

–Вот и проверим. За тобой заехать?

–Я на машине, но если хочешь, можешь забрать меня.

–Это зависит от того, есть ли у тебя дела после нашей встречи.

–Нет, дел нет.

–Тогда присылай адрес, откуда тебя забрать.

–Хорошо. До встречи.

–До встречи.

Я повесил трубку. Странное чувство, очень не знакомое чувство. Что-то присутствовало в этом разговоре, что-то очень важное, то, чего я очень давно не наблюдал и успел почти забыть. Некая свежесть. Устремленность. Эвита не боялась своих чувств, она не боялась показаться напуганной, встревоженной, она чувствовала ровно то, что чувствовала и проявляла это, открыто и всецело, без попыток скрыть это передо мной, дабы казаться лучше, или чтобы понравиться, или по другим причинам, и это было прекрасно.

В указанное время в указанное место я подъехал и набрал номер телефона Эвиты.

–Сейчас спускаюсь,– ответила она.

Через несколько минут спустилась Эвита. Я вышел.

–Привет, Максим,– лучезарно произнесла она, при этом так же лучезарно улыбаясь.

–Привет, Эвита, – произнес я.

Я открыл ей дверь, она села в машину. Пока я обходил машину, по направлению водительского сиденья, мне на ум пришли любопытные мысли. А ведь не будь этой надобности в моей помощи в организации чтений, она бы не стала со мной ужинать. И дело тут не во мне, она не стала бы ужинать ни с кем, кто не располагает к себе ее симпатией. Этим она очень отличалась от других девушек, этим она удивляла меня и заинтересовывала. Ее безразличное отношение к окружающим вперемешку с уважением к ним, говорило о богатом внутреннем мире, в противоположность безразличию, основанному на пустой подавленности. Как и все невинно-прекрасное, она хотела оставаться девственно нетронутой, пребывая в уединении и гармонии с собой и миром, даря великолепие своего присутствия, позволяя созерцать себя, при этом оставаясь недосягаемой, оберегаемой своей безразличностью.

По дороге в ресторан, мы поговорили о выставке Коли Самарина, я рассказал о гостях, которые так хотели со мной познакомиться и, что она ничего не потеряла от того, что не пошла туда со мной. Рассказал случай в коттедже с той девушкой и что фильма не будет. Эвита была несколько поражена услышанным. Быть может из-за поведения тех мужчин, а может по какой-то другой причине. Как и всегда, я наблюдал и видел удивление, появившееся в ней после услышанного от меня рассказа. Очевидно наблюдаемая жизнь на столько наполнена откровенно эгоистичным нахальством, выражающимся в потакании собственным желаниям, в том числе в ущерб окружающим, что простая нравственность по отношению к другому человеку стала вызывать удивление, когда на самом деле должна являться обыденностью в поведении зрелого осознанного человека.

Мы добрались до ресторана, вошли и присели за столик в глубине зела. Я помог ей снять пальто.

Подошел официант, подал нам меню.

Мы сделали заказ. Я достал записную книжку и ручку, приготовленную мной заранее.

–Я готов. Излагай свой пожелания и требования и как можно подробнее,– сказал я, улыбаясь.

–Прежде всего, хочу сказать, Максим, что я очень тебе благодарна за твою помощь. Для меня это дорогого стоит, спасибо тебе.

–Я рад помочь тебе, Эвит, и буду рад еще больше, когда увижу твое великолепное выступления на чтениях.

–Спасибо большое, Максим.

Щеки ее порозовели, искренняя улыбка вырвалась наружу из глубины ее сердца, не оставляя шансов своей хозяйке остановить ее. Я улыбнулся ей в ответ. Возможно, только возможно, что бескорыстная доброта от мужчины по отношению к ней была для нее удивительна. Масса достойных мужчин уделяли ей внимание, но она чувствовала, что они преследуют свои цели в отношении нее, будь то секс и желание обладать ею, как красивой куклой. Я же просто любовался ей. «Красота в глазах смотрящего». Одаренное вниманием, прекрасное становиться еще прекрасней.

–Поверить не могу, что ты вот так просто взял и ударил того мужчину за то, что тот обидел девушку. Ведь на кону стояла экранизация твоего романа.

–А иначе кто бы за нее заступился? Рядом никого не было. Кем бы она ни была, она женщина и заслуживает уважения и подобающего отношения.

–Солгу, если скажу, что не удивлена. До этого самого момента я была практически уверена, что подобными вещами, стоящими на кону, ни один человек не стал бы рисковать. Была во мне, конечно, искра надежды, что в нашем мире все же живет благородство и уважение, но она была очень мала. Сейчас же я поражена и искра эта разожглась в пламя веры в человека.

–Говоришь, как истинно творческий человек.

–Спасибо.

–Спасибо и тебе на добром слове.

–Что теперь будет с этой девушкой?

–Я попросил друга подыскать ей роль.

–Здорово. Все сложилось благополучно, это радует.

Она посмотрела на меня, и взгляд ее был любопытен – удивление, смешанное с возможностью появления интереса. Пожалуй, она удивлялась самой себе, тому, что у нее может возникнуть интерес к кому-либо.

–Прежде всего, – начала она, опомнившись, – я хотела бы, чтобы уровень организации был на высоте. В мое последнее чтение творилась полная неразбериха, да еще и организатор сего мероприятия куда-то внезапно пропал. Ты говорил, что у тебя прекрасные организаторы. Я немного переживаю на счет этого.

–Я тебя услышал, Эвит, все будет в лучшем виде, не волнуйся. Мои ребята-организаторы профессионалы в этом деле. Это было проверено на деле не раз.

–Хорошо, я очень рада,– заметно спокойнее ответила она,– а как на счет места?

–Тут что ты сама захочешь, на выбор абсолютно любое место Москвы.

–Я над этим еще подумаю, позже тебе сообщу.

–Только не затягивай с этим. Бронирование, сама понимаешь.

–Да, конечно. Еще, Максим, я хотела бы кое-кого пригласить для выступления параллельно со мной, это возможно?

–Конечно. Смело приглашай, ребята подстроят расписание под вас обоих.

–Это моя подруга, она поэтесса и еще будет аккомпанировать мне на рояле и, возможно, сыграет соло для гостей, если не постесняется.

–Прекрасная идея. Я с удовольствием ее послушаю. И тебя. Гости, я уверен, будут в восторге.

–Спасибо большое, Максим, ты не представляешь, как для меня это важно.

Она задумалась, ненадолго погрузившись в воспоминания. Затем быстро вернулась, посмотрела на меня и улыбнулась. Я не стал расспрашивать ее о том, где она только что была, а лишь улыбнулся в ответ. Видимо, с этой подругой у нее были связаны какие-то общие воспоминания.

–Для меня очень важны эти чтения,– начала она медленно, словно крадясь,– потому что на них будет мой отец. По крайней мере, он обещал.

Я увидел нотку грусти на ее лице, я понял, что ее отношения с отцом не просты, но снова не стал задавать вопросов. Она подняла взгляд на меня и робко улыбнулась, очевидно, благодарив меня за отсутствие лишних вопросов.

–А как ты проводишь свои чтения, Максим? – решив переменить грустную тему, произнесла Эвита.

–Я стараюсь максимально общаться с людьми, поэтому всегда прошу поставить микрофон в зал, чтобы любой мог подойти и задать мне вопрос.

–Круто! Мне нравиться! Надо подумать, может, украду у тебя эту фишку!

Она легко рассмеялась.

–На здоровье,– улыбнулся я.

Теперь ее настроение переменилось в лучшую сторону, казалось, в ней проснулось любопытство. Она внимательно рассматривала меня, не спуская легкой улыбки с лица, пытаясь понять, из чего я сделан. Понять меня было легко, ибо я ничего не скрывал. Я смотрел в ее глаза и заметил совсем слабый тусклый луч сомнения – а не затеял ли я с ней игру и если да, то ради чего? Как и любая умная женщина, она проверяла мужчину.

–Я разговаривал с Колей, он спрашивал у меня, не выбрала ли ты себе картину. Он с удовольствием сделает тебе хорошую скидку, ты ему понравилась.

–Вот как!? Передай ему, спасибо. А о картине я пока еще и не думала, у меня все мысли о чтениях.

–Передам непременно. А на счет чтений не волнуйся, все будет в лучшем виде.

Мы разговаривали еще около получаса, параллельно угощаясь легким ужином. Говорили ни о чем и обо всем одновременно, в основном о предстоящих чтениях, она что-то спрашивала, я что-то отвечал. После ей пришло смс, она на него ответила. Спустя пять минут пришло еще одно, и она засобиралась.

–Максим, спасибо большое за ужин, мне пора идти, – произнесла она, как бы извиняясь.

–Без проблем,– ответил я,– я попрошу счет и подвезу тебя.

–Не нужно, спасибо, за мной приехали. Спасибо за ужин и еще раз большое спасибо за помощь.

–Всегда пожалуйста,– ответил я.

Она встала. Я встал следом и помог ей одеться, ни о чем ее не спрашивая. Снова я заметил тот признательный взгляд в ее глазах. Она улыбнулась с каплей печали в глазах и ушла. Я остался сидеть за столом. Была ли эта печаль вызвана мною или же тем, кто приехал за ней, я не знал. Конечно, мне было любопытно, кто это был и я мог бы узнать это, просто пройдя за ней и выглянув в окно, но я этого не сделал. И дело тут не в гордости или чувстве собственного достоинства, нет. Если она захочет, она сама расскажет, так я считаю. Мы не имеем права вмешиваться в чужую жизнь, равносильно тому, как не желаем чужого вмешательства в свою. Мы готовы обнажить воспоминания своей жизни, но только опираясь на фундамент доверия.

Настал день чтений. Все было подготовлено, гости заполнили весь зал, на сцене стоял рояль для подруги Эвиты. До этого дня мы с ней созванивались еще несколько раз и разговаривали исключительно о ее предстоящем выступлении. Я поднялся за кулисы, там, чуть дрожа от легкого волнения, стояла Эвита и ее подруга. Я подошел.

–Макс! Наконец-то ты приехал, я ужасно волнуюсь. Познакомься, это Алла – моя подруга.

–Приятно познакомиться,– произнес я и протянул ей руку.

–Мне тоже приятно, наслышана о вас.

–Надеюсь, только хорошее?

–Исключительно хорошее, – подчеркнула она и улыбнулась.

–Я тоже о вас наслышан, Алла. Эвита рассказывала, что вы превосходно играете на фортепиано.

–Сегодня у вас будет возможность в этом убедиться, Максим. И давайте договоримся, отныне общаться на “ты”. Подобное обращение прекрасно, но в данном случае оно ставит между нами невидимый барьер.

–Полностью согласен.

–Я очень волнуюсь, – с дрожью в голосе проговорила Эвита, – будто впервые выхожу на сцену. У меня всегда так.

Я подошел и заглянул ей в глаза.

–Эвита, это твое выступление, это твои поклонники, это твой звездный час! Ты прекрасный поэт, ты пишешь прекрасные стихи, прекрасно прочитаешь их для этих людей, потому что они любят тебя и твое творчество. У тебя все получиться, вперед!

Эвита улыбнулась и улыбка ее, словно солнце, озарило все вокруг. Она улыбнулась так, как улыбается ребенок, впервые поверивший в то, что у него все получиться, так улыбается человек, поверивший в реальность своей мечты. Она заглянула мне в глаза, и в них я увидел водопад ее бескрайней благодарности, адресованный мне. Она ничего не сказала, только смотрела прямо на меня и этот взгляд заменял все слова, которые могли быть сказаны. Эвита развернулась в направлении сцены и направилась к микрофону. Зал встретил ее бурными аплодисментами, мы с Алисой аплодировали тоже.

Выступление началось, Эвита читала свои стихи. Они были действительно хороши, в них было нечто, не поддающееся описанию, словно они были живыми. Я бы сказал, что у них была душа. Частица души их автора. Удивительно, но я увидел в этом себя. Каждое свое произведение я писал самоотверженно, вкладывая всего себя, всю свою душу в каждое написанное слово. Подобное я наблюдал и сейчас. Алла играла медленную тихую мелодию, а Эвита читала стихотворения, медленно, словно чувствуя дрожание каждого произнесенного слова, словно проживая его всем своим существом. Она читала о любви, о любви женщины к мужчине, о любви женщины к своему ребенку. Это было прекрасно. Некоторые дамы в зале не смогли сдержать слез, и я их понимаю.

Раздались аплодисменты. Люди начали выкрикивать с мест слова благодарности. Аплодисменты все нарастали. Они почувствовали то, подумал я, они почувствовали. Это прекрасно, этого достаточно.

–Браво!– послышалось из зала.

Она прочла еще несколько стихотворений, некоторые под аккомпанемент рояля, в исполнении Аллы. Далее, Эвита попросила, чтобы в зал вынесли и поставили микрофон. Я улыбнулся, когда увидел это.

–Друзья, спасибо вам большое за ваше внимание, за поддержку. Я очень ценю это. У нас еще осталось время, и я хотела бы посвятить его обсуждению каких-либо тем, важных для вас. Специально для этого мы поставили микрофон в зале. Пожалуйста, подходите, задавайте вопросы, я на них с удовольствием отвечу.

Не успела Эвита договорить, а у микрофона уже стояли несколько человек.

–Здравствуйте, слушаю вас,– произнесла Эвита.

–Здравствуйте! Меня зовут Ирина. Скажите, идею поставить микрофон в зал вы взяли у Максима Орловского?

В зале раздался смех и аплодисменты. Эвита смущенно раскраснелась, ей стало немного неловко.

–Да, мне подсказал ее Максим. Девушка продолжила:

–Разве возможно просто дружить с таким шикарным мужчиной!?– возбужденно произнесла она.

Зал раздался смехом. Я наблюдал за кулисами за всем и смеялся. Эвита рассмеялась тоже, оглянулась и посмотрела на меня. Мы обменялись взглядами радости. Беседа продолжалась около полу часа, зрители задавали вопросы о писательстве, как долго она пишет, что ее вдохновляет и какие советы она бы дала начинающим поэтам. Эвита с воодушевлением отвечала на все вопросы, было видно, что это ей доставляет искреннее удовольствие. Я был за нее рад. Пришло время заканчивать. Она еще раз поблагодарила гостей и попрощалась. Многие стали подходить за автографами, Эвита раздавала их с особенной радостью. Вскоре, все закончилось. Эвита забежала за кулисы, подошла ко мне и обняла и тихо, почти шепотом, произнесла мне на ухо: -Спасибо.

–Всегда пожалуйста, – ответил я и с удовольствием обнял ее в ответ.

Она была необычайно потрясающая на ощупь, нежная и мягкая, одновременно упругая и спортивная. От нее пахло свежей радостью, игривой женственностью и любвеобильной благодарностью. Великолепный момент, в нем было что-то родное, что-то до боли знакомое, словно я уже чувствовал этот запах, словно тепло этого тела было мне знакомо, глоток свежего воздуха и надежда на обретения долгожданного покоя. Порция жизненно-необходимого кислорода для моего желания обрести дом.

Эвита выпустила меня из своих объятий, взглянула мне в глаза, излучая широкую искреннюю улыбку, и поцеловала меня в щеку. Ее губы были цвета малины, мягкие, теплые и влажные.

Эвита набросилась на подругу и они стали бешено обниматься, подпрыгивая. Я стоял, глядя на двух прекрасных лебедей, и улыбался.

–Я хочу это отметить! – возбужденно закричала Эвита.

–Ну так поедем,– произнес я и улыбнулся.

–Поедем,– произнесла Алла.

Взгляд ее исходил из самых потаенных желаний ее души, ее тела, ее разума. Она смотрела на меня и ноги ее подгибались, бутон губ раскрывался, сердце забилось чаще. Я увидел этот взгляд и все понял. Сохранив абсолютное хладнокровие, я не подал ни малейшего повода Алле располагать мной. Эвита увидела, как Алла посмотрела на меня и поняла все моментально. Она посмотрела на меня, желая увидеть мою реакцию на вызов ее подруги. Когда ее взгляд коснулся меня, я посмотрел на нее в ответ, заглянув в глаза. Уголок моего рта еле видно приподнялся, глаза улыбнулись, высказав свое мнение, и она тут же поняла, что игра ее подруги мне ясна и абсолютно не интересна. Она улыбнулась мне в ответ. Мы поняли друг друга без слов. Порой, безмолвный взгляд говорит на много больше, нежели могут сказать слова, а главное – он не лжет.

–Едем, – сказал я, – и мы принялись одеваться. – У меня для вас несколько предложений на выбор, расскажу по дороге.

Мы вышли, сели в мою машину и я тронул. По дороге мы обсуждали места предстоящего празднества, в итоге остановились на ресторане, так как девочки проголодались после выступления, а далее мы решили продолжить где-то еще. Мы приехали в ресторан, присели, заказали еды и вина. Нам все принесли, и мы принялись уплетать.

–Макс,– обратилась ко мне Алла,– ну как тебе наше выступление?

–Прекрасно,– ответил я.– Вы, девочки, были на высоте. Вы и сами все видели и слышали, как вас поддерживал зал.

–Нас то он поддерживал, но стоило им услышать о тебе и зал взорвался. Я и не думала, что ты так популярен,– продолжала Алла.

–Честно говоря, для меня это тоже было сюрпризом, учитывая, что я уже долгое время ничего не проводил и не публиковал.

–Они сразу догадались, что фишка с микрофоном в зале я взяла у тебя,– произнесла Эвита, улыбаясь.

Я улыбнулся,– пользуйся, если понравилось.

–Спасибо, очень понравилось,– улыбалась она.

Я смотрел на нее и видел, теперь, другую Эвиту. Похоже, что я заслужил ее доверие или только начал заслуживать. Раньше она смотрела на меня с легким отстранением, держа дистанцию, во взгляде ее виднелась проверка, наблюдение, теперь же в нем было тепло – тепло дружбы, являющейся началом чего-то, чего, я пока не знал. Видимо, я прошел одну из самых важных проверок, ту самую, на которой стояться любые отношения – доверие. Замок может воздвигаться дальше, фундамент построен, колесо чувств запущено.

Конечно же, я наблюдал за ней тоже и наблюдал внимательнее, чем за кем-либо. И было это от того, что я не распознал ее, не видел ее игры – да и была ли она там – от этого и смотрел так внимательно. Чем внимательнее я всматривался в нее, тем отчетливее понимал – она и не играет вовсе, она не изображает из себя кого-то и никому не подражает. Она настоящая. Чувства и выражения были едины, синхронны. Мне нравилось, как она держит себя, как подает, как чувствует и как все понимает. Она прекрасно понимала импульсивные движения своей подруги, ее острые взгляды, направленные на меня, всплески эмоций, желающие привлечь внимание, демонстрация собственных достоинств и прочие тонкости женского арсенала. Эвита наблюдала все это и не подавала вида. Она лишь улыбалась, молча созерцая манипуляции своей подруги. Она ее прекрасно знала, знала, что Алла сильна в своем мастерстве женских ухищрений, она видела, как не один десяток достойных мужчин склонили перед ней колени, неся свои дары, лишь бы та почтила их своим вниманием. И она наблюдала. Наблюдала за ее игрой и еще более пристально наблюдала за мной, за моей реакцией наэту игру. Эвита очень умна, ум ее струился сквозь хрусталики глаз, демонстрируя силу своей обладательницы. Она, конечно, не показывала своего любопытства узнать мою реакцию, всячески скрывая свой интерес. Но я ее поймал. Я подловил ее, увидел еле заметное движение головой, направленное в мою сторону после заданного Аллой вопроса, увидел еле дрогнувшую бровь, после прозвучавшего из моих уст ответа и слегка вздыбленный уголок ее рта после некоторых перипетий между нами. И я все понял. Я был ей интересен, она была мне интересна тоже. Но, одно неверное движение и она исчезнет из моей жизни. Право на ошибку у меня нет. Словно легкий порыв весеннего ветра, принесший сладкий аромат цветка – стоит тебе пожелать захватить его в свою власть, как в тот же миг он испариться их рук, оставив тебя ни с чем.

Ужин был хорош. Мы закончили, расплатились и вышли на улицу, сделать глоток свежего воздуха.

–Куда дальше,– спросил я.

–В клуб! – возбужденно ответила Эвита, – я хочу танцевать!

Мы приехали в ночной клуб. Девушки отправились прямиком на танцпол, я присел за барную стойку, заказал напиток и осмотрелся. Вокруг было много людей, пестрящих красками одежд и блестками украшений. Тут мой взгляд остановился на девушках, они танцевали не далеко от меня. Я наблюдал. Как любопытно, подумал я в ту минуту, музыка так громко играет, а в уме моем полная тишина. Я лишь смотрел и ни о чем не думал. Девушки танцевали дуэтом, раскачивая свои тела на волнах музыки. По истине, в человеке заключена вся сила природы, выражающая себя в змеиной пластике движений, в грациозной осанке дикой кошки и в вырывающихся порывах страсти хищницы. Девушки танцевали бок о бок, полностью поглощенные сами собой. Словно мир не существует. Есть только музыка и этот танец. Скоро эта энергия стала на столько сильна, что вокруг них начал образовываться круг из зрителей, смотрящих на обеих в недоумении. Энергия. Чистая и живая. Я наблюдал и улыбался. Каждая из них была великолепно уникальна, словно звезда, горящая в темноте. Громкая музыка, оглушающая тишина. Ночь расцвела, они подарили ей себя и разделили с ней вечность.

Бледные лучи солнца были в предвкушении овладения землей. Девушки вдоволь натанцевались. Спать нам не хотелось, и мы отправились выпить чая. Приехали в кафе, выбрали столик и присели.

–Я отлучусь на минуту,– сказал я,– закажите мне зеленый чай с жасмином. В пять часов утра это то, что нужно.

–Хорошо,– ответила Эвита.

Спустя несколько минут я вернулся, и передо мной предстала картина: девушки сидели отдельно, напротив друг друга. Я стал снимать куртку и моя интуиция закричала. Не торопясь, раздеваясь, я заглянул в глаза обеим. Обе мне мило улыбнулись, но под этими улыбками скрывалась истина и я ее видел. В тот же миг я все понял. Не гласное испытание для меня, скрытая проверка. На столько глубока, что признаться о ней можно едва ли самому себе. Рядом с кем из них я сяду? Отдельно от обеих я сесть, конечно же, не мог. Выбор мой определял дальнейшее развитие отношений. Я должен был принять решение. И я его принял. Повесив куртку на вешалку, я сел рядом с Эвитой, развернулся в пол оборота, чтобы лучше ее видеть, посмотрел на нее и улыбнулся. Удивительно, как много может сказать взгляд в сочетании с улыбкой. И еще удивительнее встретить человека, способного понять то, что ты говоришь, не произнося при этом ни слова. Взгляд мой рассказал ей все. Боковым зрением я наблюдал поведение Аллы и увидел, как тень недовольства омрачила ее лицо. Удивления не было, я уже знал ее достаточно, знал из чего она сделана. Эгоистичные желания откликаются недовольством, когда в них отказывают.

Мы сидели в кафе и пили чай около часа, параллельно беседуя на самые разные темы. Все это время я не сводил глаз с Эвиты. Всякий раз, когда наши глаза встречались, она искренне улыбалась и иногда смеялась, понимая все без слов. В такие моменты, кажется, время замирает и ничто не существует вокруг. Сквозь взгляд наши души касались друг друга. Алла что-то увлеченно рассказывала, ее голос угасал вместе со звучащей на фоне разговора музыкой.

–Эй, вы меня слушаете! – вдруг вскрикнула Алла.

–Да, конечно,– ответил я.

Мы с Эвитой посмотрели друг на друга и оба улыбнулись.

–Ну что, пожалуй, пора ехать,– произнес я. – Вы как?

–Да, поедем, – ответила Эвита, – я уже хочу спать.

Мы расплатились, вышли и сели в машину.

–Куда вас?

–Давай Эвиту первую завезем,– произнесла Алла, – она ближе живет и потом меня. Эва, ты не против?

–Нет, я не против,– произнесла она.

Иначе она сказать и не могла. Жест свободной воли, дарующий свободу и предлагающий заявить о том, «кто ты есть». Она знала, что бы ни произошло между нами с Аллой в ее отсутствие, подруга расскажет ей все в мельчайших подробностях. И я это знал. И был готов.

Мы приехали к дому Эвиты.

–Пока, Максим, спасибо за все,– произнесла Эвита очень нежно и поцеловала меня в щеку.

В этом по-детски невинном поцелуе и абсолютно искренней улыбке я был готов раствориться, отдав всего себя. Замер мир – мгновение увековечило себя в моей памяти.

–Всегда пожалуйста,– ответил я и улыбнулся в ответ.

Алла перебралась на переднее сиденье, я спросил адрес, и мы поехали. Я прибавил музыку, избегая лишних разговоров. Мысли мои были далеко, тепло поцелуя все еще грело мою щеку. Память нарисовала улыбающийся взгляд Эвиты и я улыбнулся сам себе.

–Чего улыбаешься? – спросила Алла.

–Послевкусие после вечера и ночи,– ответил я.

–Понятно,– ответила Алла,– тут направо.

Наконец, мы приехали. Я сбавил ход и стал парковаться возле дома. Еще не успев поставить машину на ручной тормоз, я почувствовал на себе прикосновения. Алла сняла туфли и стала залезать на меня, перекинув одну ногу, словно наездница. Теперь она сидела сверху, обхватив мое тело ногами. Я потянул рукоять ручного тормоза.

–Что ты делаешь? – спросил я.

–Занимаю позицию,– ответила она игривым голосом.

–Позицию для чего? – последовал мой вопрос.

–Для этого…

Алла обхватила мою голову ладонями, приблизилась и впилась своими губами в мои. Поцелуй был коротким, я поддался. Разумеется, я мог бы отпрянуть, оттолкнуть ее, но не стал делать этого. В этот самый момент я решил подать главным блюдом холодное безразличие.

–Как-то ты странно реагируешь,– произнесла Алла,– тебе не понравилось?

–Ты хорошо целуешься, но не стоит этого делать.

–Почему?

–Трудно объяснить, просто давай больше так не делать.

–В чем дело, Макс? Я тебе не нравлюсь.

–Ты прекрасна во всех отношениях, но одной красоты не достаточно. Прости.

–Ааа, ты говоришь сейчас о чувствах, я поняла.

Алла перекинула ногу обратно и села рядом в пассажирское кресло.

–Вот, значит, ты из «каких». Романтик. Тебе нужна любовь. Скажи еще “сердцу не прикажешь”.

–Именно так,– ответил я.

–А я приказываю, Макс, я умею приказывать! – произнесла она с восклицанием.

–Не сомневаюсь, но не в этот раз.

–Ладно, я тебя поняла,– она недолго помолчала. – У меня к тебе просьба, пусть это останется между нами.

–Конечно.

Алла вышла из машины и направилась к дому. Я уехал.

Не могло все просто быть хорошо, так не бывает, это не возможно. Я рассмеялся сам себе. Знаю ведь, что так и есть. Вспомнил. Успокоился. Таков закон жизни. Ты не можешь жить счастливо, не пройдя через трудности. Контекст. Он есть всегда. Стоит тебе заявить о том, кто ты, как все противоположное этому стремится к тебе, проявляется в твоей жизни, чтобы помочь тебе утвердить свое решение. Решил быть смелым – встречай хулиганов на улице; решил быть щедрым – получи попрошайку на своем пути; выбрал любовь – будь готов переварить коктейль из гнева, страха и алчности.

Эвита

Удивительно, почему этот парень не идет у меня из головы? – размышляла Эвита. – Ничего особенного, да и банального ничего, но как то со вкусом все, с качеством, словно уникальность. Быть может, я его выделяю? Почему? Потому что хочу выделить? Нет, я достаточно самоосознанна для того, чтобы это делать. Помог мне подготовить и провести чтения, так ведь и другие мужчины постоянно помогают. Только он не просит ничего взамен. Ни намека. Резки случаи, когда мужчине хватает ума скрыть свои потребности по отношению к девушке, но это все равно видно. Этот их целеустремленный желающий взгляд. Чтобы это ни было – секс, статус, власть, деньги, все равно, все читается в глазах. Но он…словно безразличен и влюблен в жизнь одновременно. Впервые вижу такое. Это здорово удивляет и заинтересовывает. Боже, как же легко себя чувствуешь, когда признаешь внутри себя все, как оно есть на самом деле, все, что чувствуешь, – продолжала вести диалог сама с собой Эвита. – Алла его заметила, это было видно невооруженным взглядом. Ну что ж, пусть поохотиться, будет хорошей проверкой для него. Покажет из чего сделан. Она, конечно, преследует свои цели, но и мою тоже удовлетворит. Да ладно, неужели я хочу, чтобы он выстоял? Быть не может, не узнаю себя, обычно мне безразлично. Мужчины обычно дают маху, те, кто по трусливее ретируются, остальные пытаются взять наглостью или измором. Этот же не выигрывает и не проигрывает, а будто и не играет вовсе, будто и не интересуется игрой совсем. Готов быть проигравшим, но все равно в выигрыше. Будто в гонке встал в самом конце колонный автомобилей, но включил задний ход и поехал назад, зная, что в итоге приедет первым.

Эвита погрузилась глубже в себя. Размышления и ментальные повествования прекратились, внимание опустилось в чувства. Ум выслушан, теперь Эвита слушала свое сердце, ему она доверяла гораздо больше. Чувства говорили ей, что этот парень отличается от всех, кто проявлял к ней внимание когда-либо. Ее удивил один оттенок чувства, который говорил ей о том, что этот парень напоминал ей отца. В чем же? – задала она себе вопрос и ответ последовал незамедлительно. Отец любит ее безусловно и этот парень помогал ей ровно также, ничего не требуя и не желая взамен. Всю свою сознательную жизнь, мечтая встретить мужчину, похожего на отца, Эвита боялась признаться себе, что такой парень все-таки может существовать и даже может быть ближе, чем она думала. Боясь спугнуть реальность, она отгоняла от себя эти чувства, но они неспешно, но целенаправленно возвращались. В ней не было надежд, не было веры в судьбу и прочее, она не питала иллюзий, а лишь смотрела трезво на реальность и наблюдала себя и свои чувства в ней. Любопытно, отмечала она, но эти чувства ей нравились. Сердце забилось чаще, румянец окрасил лицо. Словно подросток, думающий о своей первой возможной любви, Эвита улыбнулась сама себе и спрятала это чувство поглубже в себя, чтобы не никто его не увидел без ее ведома.

Самодостаточная, она всю свою жизнь была и оставалась собой, целиком и полностью, четко осознавая кто она. Предрассудки мнимого счастья, зависящего от «другого», от партнера, благодаря которому якобы рождается любовь, ее не касались. Подобное отношение к собственной жизни она считала безответственным. Чистая от этого, она была посвящена сама себе, своей жизни, своему творчеству. И вот, мгновение назад, словно поднявшись на новую следующую ступень, Эвита осознавала, что эта целостность, которую она считала единственным состоянием в жизни, может быть разделена. Разделена с человеком, очень похожим на нее и от того эта целостность станет сиять многократно сильнее и ярче. Природа не могла распорядиться так, чтобы каждый человек был обречен на поиск своей «половины», чувствуя себя неполноценным без этого – она этого и не сделала. Напротив, изливаясь любовью в избытке, природа создала каждого полноценным, завершенным в самом себе, отбросив нелепые необходимости, но при этом оставив прекрасные возможности расцвета полноценности великолепия, когда один видит самого себя в другом и от того сияет многократно ярче, усиленный зеркально, словно самим собой.

Эвита была рада, что такие обстоятельства имеют место быть. Она наблюдала свои чувства, наблюдала за ним, верила в него и одновременно была готова на все, на любой исход, заранее его принимая. Глубокая мудрость в купе с девическими чувствами, рождали дивный коктейль состояний, смакуя которые, Эвита была полностью довольна и удовлетворена, не требуя ничего более. Как бы не повернула в итоге Жизнь, Эвита желала этому парню счастья и любви.

Глава 10

Несколько дней я не выходил из дома, в тишине, почти ничего не ел, пил много воды и писал. Мои пальцы стучали по клавиатуре, выколачивая произведение из бесформенного куска мысли. Строка ложилась на строку, превращаясь в нечто осязаемое. Наконец, я оторвал глаза от клавиш, взглянул на дату – прошло два дня. Пора выспаться, подумал я, и отправился в кровать.

Проснувшись утром, я принял душ, сделал себе чай, так как ничего другого из еды в квартире не было. Первые мысли, посетившие меня, были мысли об Эвите. Никаких особых чувств, никакого инстинктивного намерения, только чистые теплые чувства – благодарность за то, что она появилась, легко разогнав надвигающиеся тучи над моей жизнью. Я хотел лучше узнать ее. Я взял телефон и набрал ее номер. Гудки шли, никто не поднимал трубку. Я отключил. Позвонил своему агенту Мише и узнал у нее о последних новостях. Он здорово на меня покричал, из-за того, что я отключил телефон и пропал. Мы договорились встретиться в офисе. Зазвонил телефон. Эвита. Как уважающая себя и других девушка, она перезвонила.

–Привет,– произнес я.

–Привет,– ответила она.

–Как твои дела?

–Замечательно, спасибо. Как твои?

–Отлично! Просидел два дня взаперти в квартире и писал.

–О, новый роман?

–Возможно.

–О чем он?

–О любви и борьбе добра и зла.

–Любопытно! Я с удовольствием прочту, когда он выйдет.

–Я буду рад. И буду рад услышать твой отзыв о нем.

–Непременно его тебе дам.

Короткое молчание возникло между нами. Но молчание это было мягким и ничуть не напрягало ни одного из нас.

–Эвит, хочу угостить тебя обедом.

–Не думаю, что это хорошая идея,– произнесла она.

–Почему же?

–Я не из тех, кто встречается с мужчиной, который уже имеет отношения.

–Но у меня нет отношений ни с кем.

–Алла. Подруги, знаешь ли, делятся между собой новостями и эмоциями. Ты не держи на нее зла за это. Кстати, я очень за вас рада.

–Эвит, похоже, что она рассказала тебе не все. И, не хочу тебя расстраивать, но она сказала тебе то, чего на самом деле нет.

–Вот как!?

–Должно быть, она рассказала тебе о поцелуе.

–Да. Сказала, что это было прекрасным началом ваших отношений.

–Хахах. Не перестаю удивляться женщинам. На самом деле все было иначе.

–Знаешь, меня не должны касаться ваши отношения.

–В этом то все и дело, ни каких отношений нет. После поцелуя я сказал ей, что между нами ничего не может быть.

–Тем ни менее ты ее поцеловал.

–Технически, она меня целовала, а я ждал, когда она закончит. Чтобы избежать этого, мне пришлось бы применить силу.

–Знаешь, ты не обязан мне все это говорить.

–Не обязан, но я хочу тебе это сказать, хочу, чтоб ты знала правду. Будь кто-то другой на твоем месте, я бы и пальцем не пошевелил.

–Вот как!?

–Именно так.

–Я тебя услышала, – Эвита недолго молчала. – Признаться, я не ожидала такого от Аллы. Признаюсь, я чувствовала себя рядом с ней не до конца открыто, но, сейчас я это вижу отчетливо, мои глаза были закрыты нашей дружбой и в большей степени дружбой наших родителей.

–Тут я ничего не буду говорить, думаю ты сама знаешь, что тебе нужно делать или не делать.

–Да, так и есть. Спасибо тебе, что рассказал мне правду.

–Не за что.

Мы немного помолчали.

–Я все еще хочу угостить тебе обедом.

–Макс, прости, я не могу. У меня много дел. То есть, нет, дел у меня не много, а только одно. Я должна поговорить с Аллой и во всем разобраться.

–Я понимаю. Я позвоню позже.

–Я сама тебе позвоню.

–Хорошо.

–Пока.

Она сказала, что позвонит сама. Я не смел нарушать этот обет и хотел услышать этот звонок. Звонок все же прозвучал. Только не от того человека, от которого я его ожидал. Позвонила Алла.

–Привет, Макс! Как поживаешь? – протараторила она.

–Привет, Алла. Все прекрасно, как всегда. Не ожидал тебя услышать.

–Сюрприз! Хахах! Я звоню пригласить тебя на свой день рождения.

–Вот как. Когда сие событие?

–В эту субботу. Приглашение я тебе выслала, в нем все написано, где и во сколько.

–Не думаю, что смогу приехать.

–Это не обсуждается! И подарок не обязателен. Хотя, я уверена, что ты все равно что то обязательно подаришь и начнешь ломать себе голову что именно, поэтому подумала за тебя. Напиши для меня стихотворение. Мне будет очень приятно! Такого для меня еще никто не делал.

–Знаешь, это не так просто, как кажется.

–У тебя получиться, я уверена. У тебя масса времени. Ну все, целую. До субботы.

Алла положила трубку.

Я откинулся на диван. День рождения, этого еще не хватало, – подумал я. Хотя это возможность поговорить с Эвитой. Стихотворение. Она думает, это так просто. Вот так раз и готово. Если б было так. Я сидел на диване в полной тишине и неподвижности несколько минут. Мысли мои судорожно блуждали в поисках хотя бы чего-то, за что можно было бы зацепиться для написания стихотворения. Но я ничего не находил. Настоящее творчество льется из сердца и души. Когда эти оба молчат – нечто подлинное не родиться. Как только я перестал искать, оставив все попытки, то тут же мое сознание заполнялось мыслями к той, кто мне мила. А что если…

Листы бумаги в доме были повсюду, нашлась и ручка. Я начал писать. Теперь мне не требовалось напрягаться и искать точку отсчета. Она у меня уже была. Сознание само вырывалось наружу, желая оставить яростный след на бумаге. Я записывал слово за словом, укладывая их в строки. Не отрывая руки от листа бумаги, я писал. На миг я прервался. Пишу об Эвите и для нее, как я прочту это Алле? Миг тишины наполнил мой разум. Никак. Я прочту его Эвите, а Алла пусть думает, что оно адресовано ей. Еще несколько строк. Я закончил. Перечитал. Великолепно.

Настала суббота. Вечер. Я раскрыл шкаф, огляделся. Вот этот подойдет! Достал из шкафа костюм и надел его. Посмотрел на себя в зеркало – похож на типичного «классического» мужчину в костюме. Придется потерпеть один вечер. Пару нажатий на флакон одеколона. Я готов. Приехал я чуть припозднившись, просто не было никакого желания быть там, двигала мною лишь надежда встретить Эвиту. В холе была толпа, все искусственно-глянцево одеты, натянутые улыбки, как признак одобрения пышного банкета хозяйки. Все выглядело искусственным, и было таковым, вплоть до людей.

–Макс, наконец то ты приехал. Я уже подумала, что ты обидишь меня своим отсутствием.

–Не то чтобы я об этом не думал.

–Идем, я тебя представлю. Гости заждались твоего подарка, который ты мне обещал.

–Технически, ты его мне навязала.

–Ну, Макс, не будь занудой, идем.

–Алла вытащила меня на сцену, в зале раздались сухие аплодисменты. Алла взяла микрофон и начала:

–Дорогие гости, друзья, позвольте представить вам моего хорошего друга и по совместительству прекрасного писателя – Максима Орловского!

–Надеюсь, все пройдет хорошо, Макс,– шепнула она мне на ухо.

Еще один гвоздь в мое отношение к ней. Ей была важна ее репутация, и она боялась, что я могу ее подмочить. И я мог, я был непредсказуем и это пугало ее. Поэтому она так убедительно меня попросила был паинькой.

Я стоял у микрофона перед толпой народа, обступившей меня полукругом. Людей было много и глаза каждого были устремлены на меня, наполненные искусственной улыбкой и ожиданием «чего то новенького». Я тянул, не начинал, я искал всего одни глаза, те самые, для которых я написал стихотворение, которое держал в руках. Я пробега глазами то влево, то вправо, штудируя так быстро и тщательно, как только мог, но долгожданных глаз я не находил. Гости стали перешептываться, задетые долгой паузой. Ну что ж, подумал я, пусть ты это не услышишь, но я все равно прочту это для тебя.

–Ну что же ты, Макс, начинай,– произнесла Алла, коснувшись до моего плеча.

И я начал. Я читал написанные строки, слово за словом, накладывая их друг на друга. Я читал так, как не читал никогда прежде, словно Эвита стояла напротив и внимала каждому моему слову. Слова и строки исходили изнутри меня, словно мелодия, словно исповедь, словно молитва и признание. Чувства рвались изнутри, желая сжечь дотла все вокруг огнем сердца. Внезапно мой взгляд, словно побужденный невидимой силой, устремился в толпу. Просто, ни с того, ни с сего. Не было никакого чувства, ни предчувствия, только чистая неосязаемая неведомая сила. Ощущая на себе сотни взглядов, я увидел одни единственные глаза. Это была Эвита. Она стояла, смотрела на меня и улыбалась. Не было никакого сомнения – она понимала, что стихотворение написано именно для нее. Улыбка растеклась на моем лице, глядя в ее бездонные глаза, сверкающие светом. Секунда паузы. Я продолжил. Теперь же слова, произносимые мною, проистекали по другому. Радостью наполнились они, сменившую легкую грусть. И вот конец – я замолчал. Комната звенела тишиной и стуком захваченных сердец. Я поднял глаза. Эвита смотрела на меня, не отводя взгляд, я смотрел на нее в ответ, словно этот взгляд был у нас одним на двоих. Гости стали аплодировать, выкрикивать слова похвалы, а я все смотрел в ее глаза, словно стоя у источника, пил из него, утоляя жажду, тонул в нем. Внезапно, я почувствовал, как чья то рука касается моей шеи, затем обнимает мою голову и разворачивает к себе. Не осознавая, что происходит, не контролируя ситуации, я, ведомый манипуляцией, развернул голову и, не успев понять, что происходит, почувствовал прикосновение влажных губ к своим губам. Алла. Она поцеловала меня. Поцелуй был коротким, но я почувствовал в нем сухую злую страсть. Она отлипла. Заглянув в ее глаза, я увидел в них злое желание обладать. Я обернулся к тому месту, где несколько секунд назад стояла Эвита. Ее уже там не было. Алла все еще обнимала меня рукой за шею и под громкий гул аплодисментов махала рукой и раздавала воздушные поцелуи. Я снял ее руку со своей шеи. Заглянув в ее глаза, я понял, она сделала это специально. Она видела Эвиту, видела, как я смотрел на нее, как читал для нее и возревновала. Ударом под дых она заявила свое мнение, увидев в подруге соперницу.

–Не стоило этого делать! – произнес я твердо, глядя ей в глаза.

–Я же тебе говорила, Макс, я всегда получаю то, что хочу.

–Ты слишком самоуверенна.

Я развернулся и направился к выходу, не теряя надежды нагнать ушедшую Эвиту. Выйдя на улицу, я огляделся. Ее, конечно же, уже не было. Меня догнала какая то девушка.

–Максим, не уходите, пожалуйста, – промурлыкала она. – Я ваша поклонница, я прочла все ваши работы. Можно, пожалуйста, автограф?

–Конечно, – ответил я.

Она протянула блокнот.

–Как вас зовут?

–Карина.

–Красивое имя.

–Спасибо.

Легкая волна смущенья обагрила ее щеки. Я поставил подпись и написал свое имя.

–Вот, держите.

–Спасибо большое вам Максим.

–Всегда пожалуйста. Можно на “ты”.

–Ладно, спасибо большое тебе.

–Всегда пожалуйста.

–Максим, я хотела тебя пригласить выпить чего-нибудь со мной, но потом вспомнила ваш поцелуй с Аллой. Неужели заядлый холостяк Максим Орловский встретил, наконец, даму сердца?

–Нет, но я определенно знаю, где ее искать. И это не Алла. Поцелуй был неожиданный и не взаимный с моей стороны..

–Ах, вот как!? А Алла об этом знает?

–Она узнала об этом в тот же миг.

–Уверена, ее это взбесило, – не раздумывая произнесла она, словно находясь сама с собой, потом осеклась, вспомнив, что стоит рядом со мной и добавила: – Ой, прости, я не это хотела сказать.

–Не извиняйся. За правду не следует просить прощения. По видимо, ты хорошо ее знаешь.

–Спасибо, – произнесла Карина, выдохнув и выдохом этим признав меня «своим». – Я могла бы многое о ней рассказать. Такую собственницу еще поискать. Ой, только прошу тебя, все это пусть останется между нами.

–Будь спокойна, наш разговор это только наш разговор.

–В жизни ты еще милее, чем о тебе говорят.

–Спасибо, Карина.

–Мое предложение все еще имеет полную силу!

Она улыбалась, как улыбается девушка, готовая и желающая одарить мужчину своей любовью. Желающая раскрыться перед ним и знающая, что он оценит ее по достоинству. Я заглянул в ее глазах и увидел в них свое прошлое, увидел самого себя всего несколько лет тому назад. Мне вспомнилось, как я гулял, как кутил, как старался подарить каждой девушке всего себя, раскрывая ее, показывая ей ее же уникальность и одновременно полностью растворяясь в ней. Что же было сейчас? Сейчас я видел предложение в ее глазах, они кричали. Предложение вернуться в ту прошлую жизнь, предложение остаться, предложение продолжить жить так, как жил раньше. Вот он этот момент. Я отчетливо его вижу. Вся вселенная сейчас вобралась в этой юной девушке, пылающей молодостью и соблазном, предстала передо мной, предлагая мне выбор, задавая мне вопрос. Если я пойду с ней, я знаю, что меня ждет и что будет дальше. Я продолжу праздновать жизнь, как я это делал всегда. Продолжу любить каждую, внутри оставаясь пустым, томимый неисполнимой надеждой и ею же и убиваемый. Но если же я выберу и ступлю на другую, на новую тропу, то там меня ждет неизвестное. Невиданное и опасное, до смерти пугающее и рискованное. А жива ли жизнь без риска? Неизвестное, будоражащее кровь, манящее меня своей глубиной и невинностью. Страшно ли мне оставлять столь пригретую и полюбившуюся мне жизнь? Способен ли я оставить позади тысячи сердец, бьющихся в унисон со стонами блаженства ради одной единственной женщины? Пик выбора – перелом моей жизни. Ответ не заставил себя ждать. Да! И вся моя жизнь была подготовкой к этому! Без единой капли сомнений, провожая улыбкой прошлое, я принял решение.

–Спасибо большое за приглашение, Карина, но я вынужден отказать. Я собираюсь догнать и разыскать женщину, которая мила моему сердцу.

–Я поняла тебя, Максим. Мой Бог, как бы я хотела, чтобы вот так же прекрасный мужчина разыскивал меня.

–Он тебя уже разыскивает, будь уверена. И совсем скоро ты его повстречаешь, будь готова и внимательно смотри по сторонам.

–Спасибо, Максим.

Я развернулся, и уже было начал шаг, как Карина меня окликнула.

–Максим!

–Да!?

–А знаешь, Максим, я думала, что ты совсем другой. О тебе многое говорят, говорят разное, что ты самовлюбленный эгоист, ставящий себя выше людей. Но сейчас я вижу, что все они ошибаются.

Я улыбнулся и слегка поклонился, мысленно пожелав этой девушке искренней любви. Сел в машину и поехал без направления.

Странно, но в этот раз я не обдумывал ничего из произошедшего. Ни поступок Аллы, ни уход Эвиты, ни предложение Карины. Я заметил это за собой и был немного удивлен, потому как имею привычку обдумывать ситуацию до самых мелочей, рассматривая ее вдоль и поперек. Как тот или иной ее участник поступил, что он сказал, о чем он подумал и главное – какую цель преследовал. О чем подумала Эвита, когда увидела поцелуй? Что она почувствовала и почувствовала ли вообще что-нибудь? Я не знал. Я знал единственное – Аллу я больше видеть не хочу. Я ехал ни о чем не думая, разум мой был словно очищенное от облаков небо. Странное чувство и, что удивительно, довольно приятное. Я словно здесь и будто бы меня нет. Так бывает, когда последняя надежда на определенный исход события обрывается, в очередной раз давая понять, что человек не властен над жизнью. Растворилось все, осталась только пустой чистое пространство. Вдруг мой слух разрезал телефонный звонок. Я не повел и бровью в его сторону, словно его и не услышал. Да и какая разница, кто там звонит, я не хотел ни с кем разговаривать. Так прошло около минуты, телефон все еще звонил. Тут я подумал, что, возможно, это звонит кто-то из друзей и, возможно, ему нужна моя помощь. Нащупал телефон в кармане и достал его. На дисплее было имя – Эвита.

–Неожиданно. Я…,– произнес я.

–Похоже, нам есть о чем поговорить, Максим,– уверенным тоном заявила она.

–Встретимся?

–Да, сейчас пришлю адрес.

–Я буду.

Она повесила трубку.

Место это было садом, расположенным при ресторане. Люди гуляли, дышали свежим воздухом. Мне здесь нравилось. Вдруг я почувствовал нечто, похожее на шестое чувство, слово предчувствие и интуиция в одном лице. Я оглянулся, и в десяти шагах от меня стояла Эвита. Она смотрела на меня и улыбалась.

–Я увидела парня, рассматривающего деревья и звездное небо, и меня словно что-то подтолкнуло подойти. Это оказался ты.

–Это же «что-то» заставило меня оглянуться.

Улыбка распустилась на моем лице. Я смотрел на Эвиту и видел ту же улыбку, но только она сдержала ее, не дав проявиться.

–Нам надо поговорить, Макс. Одно из нелюбимых мною вещей в жизни – это недомолвки.

Начинался дождь. Мы зашли в ресторан и присели за столик у окна. Капли барабанили по асфальту, собираясь в лужи. Рождаясь, проживая быструю мимолетную жизнь, и вновь сливаясь воедино в целым. Подошел официант.

–Здравствуйте! Что желаете? – произнес он.

–Я уезжаю, Макс,– словно приговором ударила она. – Я уезжаю на неопределенное время, на долгое неопределенное время.

Официант стоял с блокнотом и ручкой в руках в ожидании заказа. Я смотрел на нее и не находил слов. Я словно онемел, словно забыл все слова. Я мог только смотреть. Она молчала. Официант повторил свою фразу.

–Чай, пожалуйста! – выдавила Эвита и голос ее слегка дрогнул.

–Какой именно чай вы пожелаете? – переспросил официант.

–Зеленый! – произнес я сразу после его вопроса.

–Какой именно зеленый? – не отставал он. – У нас есть …

–Любой! – отрезал я чуть повышенным тоном, дав понять, что ему нужно уйти.

Наконец, он все понял и удалился, одарив нас легким поклоном.

Мы смотрели друг на друга не отрывая взгляд. Как удивительно, что я не хотел ничего говорить в этот момент, ничего спрашивать, ничего предлагать и ни в чем убеждать. Куда она едет, как долго там будет и вернется ли вообще. Странно, но эти вопросы не возникли в моей голове. Я просто смотрел на нее, и больше мне ничего не было нужно. Только смотреть, только быть здесь сейчас рядом с ней. На ее лице я видел еле заметную слегка тревожную возбужденность, открытость и готовность выразить все, что есть внутри и что делает быть выраженным. Внимая ей, я ждал, пока она даст волю своим чувствам, я хотел, чтобы она это сделала, заранее принимая все, чтобы она не сказала.

–Макс, я хочу тебе кое-что сказать, – начала она прямо. – По натуре своей я прямой человек, я люблю говорить прямо, как есть. Но иногда бывает сложно произнести желаемые слова. Это трудно, не знаю почему.

Трудно, потому что не знаешь, будут ли твои чувства взаимны, – подумал я.

–Наверное, потому, – продолжила она, – что есть некая доля неуверенности в том, что слова и чувства будут понятны и приняты, – словно прочла мои мысли, произнесла она.

–Так вот…

–Я хочу уехать с тобой, – перебил ее я.

–Ты что? Хочешь уехать со мной? – почти замерев от удивления, произнесла она.

–Да! Если ты, конечно, не будешь против этого. Я хочу поехать с тобой.

–Но ты ведь даже не знаешь куда я еду и на какой срок.

–Это не имеет значения. Имеет значение лишь то, хочешь ли ты, чтобы я поехал с тобой.

Удивление на ее лице сменилось легкой улыбкой. И улыбка эта была отражением внутренней радости, пусть еще и совсем маленькой, но уже имеющей потенциал вырасти в нечто удивительное. Мы молча смотрели друг на друга, выдерживая паузу, наполненную консистенцией внимания и предвкушения. Прежде, чем она заговорила, я все прочел по ее глазам.

–Да, Максим Орловский, я хочу, чтобы ты поехал со мной! – спустя минуту эмоционально заявила она.

Я был рад это услышать. Я был искренне рад. И видел, что она этому рада тоже. Удивительна жизнь во множестве своих проявлений. Кто-то кричит, стуча себя в оголенную грудь, клянется любить до смерти и спустя время уходит, даже не попрощавшись. Кто-то напропалую рассказывает, что встретил свою родственную душу, а спустя время кричит о ненависти к ней. А кому-то достаточно посмотреть в глаза и, не произнося ни слова, увидеть в них самого себя.

–Я решила поехать в Питер. Там у меня подруга. Мы давно не виделись, и я хочу съездить к ней, повидаться, она давно зовет.

Я молчал и слушал ее.

–Что скажешь? Ты не против Питера? – произнесла она.

–Я очень даже «за», люблю этот город, – произнес я.

Улыбка озарила ее лицо еще шире. Я увидел, что она была рада. Но потом улыбка исчезла и на ее место пришла задумчивость.

–О чем ты думаешь? – спросил я.

–Об Алле.

Я не стал поднимать, произошедшую недавно, ситуацию, не стал говорить об этом, приводить оправдания или приносить извинения. Я знал, что это ни к чему, да и не стал бы этого делать. Оправдывается тот, кто чувствует вину. Вины на мне не было, и она это знала. Эвита прекрасно знала, кто такая Алла и на что она бывает способна.

–Признаться, – начал я, – после того, как я немного лучше узнал Аллу, я удивился, что вы с ней подруги. Вы же абсолютно разные.

–Наши родители дружили. Эдакая семейная дружба, знаешь? Когда твои мама и папа общаются с другой семьей, то и тебе навязывают общение с их детьми. Именно этими детьми и была Алла. Она считает, что ей все дозволено, все можно и все, что бы она ни захотела, будет исполнено по щелчку ее пальцев – ее так воспитали. Ей не чуждо, порой, прибегать к грязным мерам.

–Это я уже понял, – отметил я.

–Я знаю, на что она способна, и поэтому не держу на тебя зла.

–Ты про…

–Да, я про ваш с ней поцелуй.

–Мы можем обсудить этот инцидент подробнее, если нужно.

–Подробнее? А нужно ли? Я знаю, какая она, я немного знаю тебя, но достаточно. Чтобы понимать, что ты искренен со мной.

–Я очень рад, что ты видишь это. Это очень важно для меня.

Эвита улыбнулась, затем продолжила.

–Единственное, что меня сейчас тревожит, так это то, что мы вот так просто собираемся уехать. Это выглядит, словно побег, словно мы трусы и бежим от трудностей.

Внутри я ликовал, слушал ее, и сердце мое билось учащенно. Сильная женщина, мудрая, чистая и открытая. Уже зная ответ на ее еще не заданный вопрос, я восхищался ею.

–Ты не считаешь, что мы должны остаться и разрешить ситуацию, а только потом уезжать?

–О какой ситуации ты говоришь, Эвит? Что, по-твоему требует разрешения? Тот момент, что Алла поцеловала меня?

–Разрешение ваших с ней отношений.

–О каких отношениях речь? Их нет.

–Люди, видевшие ваш поцелуй и слышавшие слова из ее уст, считают по другому.

–Ни за что не поверю, что тебя волнуют мнения окружающих не знакомых тебе людей.

–Ты прав, не волнуют. А тебя не волнует, что о тебе будут говорить?

–Почему это должно меня волновать? Эти люди не играют никакой роли в моей жизни.

–Все равно у меня чувство, словно мы сбегаем от какой-то проблемы.

–Прежде всего никаких проблем нет, а есть только то, что некие люди пытаются сделать пакость. У них этого не получается, но они отчаянно стараются снова. Все что мы делаем, ты и я, это игнорируем их. Нет никакой борьбы, тем более войны, просто игнорирование и уход. Когда в тебя бросают грязью, ты отходишь в сторону, что грязь не попала в тебя и, разумеется, даже в мыслях не имеешь намерения взять эту грязь в свои руки, чтобы воевать, тем самым испачкавшись сам.

–Объяснил очень понятно и метафорично, спасибо. Я понимаю, о чем ты, – произнесла Эвита и глаза ее загорелись, щеки налились соком спелости и широкая улыбка радости расплылась на лице.

–Я тебя обниму, можно, – смотря наивно-детскими глазами, спросила она.

–Буду бесконечно рад обнять тебя, – ответил я, и сердце мое чуть ли не выпрыгнуло наружу.

Алла

Вечер закончился, все гости разошлись. Алла сидела в полном одиночестве, держа в руках бокал, в котором на этот раз было нечто покрепче, чем обыденное шампанское или вино, в нем был виски. Глоток. Чистый, не разбавленный и безо льда. Сегодня ей было нужно более сильное «лекарство».

Очередной дрянной день рождения, на котором все улыбаются, поздравляют, славят именинницу, пригласившую их, а после уходят и так же моментально забывают ее. «Что я делаю не так?» – думала Алла, цедя сквозь зубы горький напиток, твердо веря, что он способен излечить ее этим вечером. «Каждый раз я собираю много людей, всех своих вымышленных «друзей» и каждый раз все заканчивается именно так – одиночество и бокал алкоголя, стремительно убывающего одновременно со мной.»

Алла сидела, согнувшись от бессилия, устав от бесконечного вечера, который стал совсем невыносим сразу после того, как уехал он. До его приезда в ней еще теплилась надежда на что-то настоящее, на нечто, что способно ее «воскресить», оживить ударом дефибриллятора ее замерзшее и крепко спящее сердце. Эта надежда поддерживала в ней бодрость, эту бодрость она черпала сама, иссушая остатки до последней капли. До костей продрогший во что бы то ни стало желает согреться. Так же и Алла жадно глотала остатки чувств внутри самой себя. Еще один глоток, сморщилась, горькая дрянь, но способная помочь забыть.

Совершенно искренне не понимая, почему он ей отказал, почему предпочел другую, внутри Аллы росло негодование. «Неужели я безобразна?» – спрашивала она у себя. В одно мгновение окружающие ее люди, ее мнимые друзья перестали ее заботить, словно они были просто манекенами в ее жизни. Теперь она думала только о нем. Где была сейчас та Алла, которая одним взмахом ресниц заставляла падать ниц окружающих ее мужчин? Что с ней случилось? Алла думала об этом и не могла дать себе ответы. Почему этот конкретный мужчина ее привлекает, она понять не могла. Копнуть глубже, заглянуть в самое свое нутро, самую суть себя она не решалась. Стоило об этом помыслить, как дикий ужас охватывал ее. Всю свою жизнь, рассказывая самой себе и другим о себе же, пряча пороки и выпячивая достоинства, атакуя и захватывая умы и тела людей, главенствуя и гордясь собой, сейчас она сидела без движения, смотря на дно бокала, и совершенно не понимала кто она и чего стоит в этой жизни.

–Да пошел ты к черту! – прокричала Алла, схватила бокал и запустила его в стену. Потратив на это остаток своих сил, она облокотилась на стол, понурив голову, закрыла голову руками и навзрыд заплакала. Вековые страдания женщин вырывались сейчас из нее, обдирая до крови ее сердце, оставляя на нем жесткие следы, рубцы и порезы. Сейчас она дала себе волю, по-настоящему дала, полностью себя отпустив. Всегда сдержанная, сейчас она рыдала словно маленькая девочка во взрослом теле, проклиная себя и свою жизнь. Наконец конвульсии закончились, Алла подняла голову.

Подобные моменты знакомы каждому из нас. Ты рыдаешь всем своим существом, абсолютно позабыв обо всем на свете, когда боль содрогает все твое существо. Словно прорванная плотина, слезы смывают все страдания на своем пути, что скопились в избытке и больше нет сил терпеть. После того, как эта лавина боли частично иссякает, перед каждым встает выбор. Выбор чрезвычайно важный – вернешься ты снова в те страдания, что нес до сих пор, продолжая быть тем, кем был и делать то, что делал, получая тот же результат, те же страдания, которые получил сейчас и получал всегда или же выбрать заново, спросив себя: «Как я могу изменить все это? Что я могу сделать, чтобы чувствовать себя лучше? Ведь наверняка есть что-то лучше, чем все «это». С этого нового вопроса, заданного самому себе, начнется твоя новая жизнь, раскрывающая тебе самого себя. И в этот самый момент Алла сделала свой выбор.

–Ты поплатишься, Максим Орловский! – прокричала она. – Ты пожалеешь, что так со мной поступил!

Взяв рядом стоящую полупустую бутылку, она сделала несколько глотков прямо из горла, проглотила, стерпев горечь, и вытерла капли спиртного со рта рукой.

Алла была несчастна, она страдала от того, что излечить сложнее всего – от самой себя. Твердое убеждение в своем превосходстве над другими людьми, уверенность во вседозволенности, наполненные желаниями держать в своих руках власть над людьми и обладать ими, играли с ней злую шутку, использовали ее и разрывали на части. Теперь Алла горела намерением, застилающим черной пеленой ее глаза – она желала наказать своего обидчика, которого считала виноватым в своих страданиях. Согретая густой энергией злости, она затеяла нечто, о чем позднее очень сильно пожалеет.

Глава 11

Аэропорт. Самолет. Золотые локоны развевались на ветру и одаряли меня пряным запахом, пока я шел вслед за Эвитой, волоча багаж. Трап. Мы поднимаемся, и я ловлю себя на мысли, что не отдаю себе отчет в том, что происходит. Происходящее на этот раз не под моим контролем. То есть, хочу сказать, что, обычно, я осознаю, что происходит, почему происходит именно это и что, скорее всего, будет дальше. Обычно, но не теперь. Теперь я, словно доверчивый ребенок, следующий за своей матерью, иду за ней. Она вела меня. Она вела нас. Иллюминатор самолета, небо, облака. Она сидела у окна и абсолютно молча созерцала перистые ванильныефигуры, напоминающие сладкую вату. Я же смотрел только на нее. Что я видел? Я видел задумчивость и молчаливость, мечтательность и уверенность, чувственность и остроту, спонтанность и согласованность. Детская искренность и чистота жили в ней. Меня наполняло удивление. Она никуда не бежала, ничего не планировала, ни загадывала и не решала. Дома, автомобили, вещи; вечеринки, тусовки, выставки – все казалось суетой. Она была счастлива просто потому, что она есть. Любознательность ребенка переполняла ее сердце и я, как завороженный, наблюдал за ней. Внешняя хрупкость скрывала под собой твердое знание себя. Никогда раньше я не встречал подобных людей, при том, что искал их всю свою жизнь, и это меня очень удивляло. Я смотрел на нее и в очередной, сотый или тысячный, раз проверял свои ощущения, свои чувства. Неужели эта на самом деле так, неужели это на самом деле бывает? Искренность и чистота ребенка, зрелость и гармония взрослого, мудрость и покой старца – все это было собрано в одной точке, в женщине, приправленное бодрящим чувством любознательности и намерения расти и развиваться, словно вселенная, не имея ограничений.

Мы приземлились. Питер. Он даже пахнет на свой особенный лад. Эвита посмотрела на меня, улыбнулась и произнесла:

– Положись на меня!

И я всецело был готов поддаться ее предложению.

Мы забрали багаж, поймали такси. Эвита назвала таксисту адрес и мы поехали. С любопытством ребенка я разглядывал красоты города, я был полностью погружен в это. Затем почувствовал, как Эвита наблюдает за мной и слегка улыбается. Я посмотрел на нее.

– Ты словно в первый раз в Питере, – произнесла она.

–Каждый раз, как в первый.

–Я покажу тебе то, что ты абсолютно точно еще не видел в этом городе.

–Вот как?! Тайная жизнь города? А ты непредсказуемая девушка!

–Ты многого обо мне не знаешь, Макс.

–Это да. У меня впереди есть вся жизнь, чтобы это узнать.

Она рассмеялась. Звонко и громко. Даже и не думая себя сдерживать, не взирая ни на что. Она просто смеялась, как смеется ребенок, наполняя сырой питерский воздух разрядами электрического смеха, способного излечивать души.

Мы приехали и поднялись в квартиру.

–Что это за квартира?– спросил я.

–Просто квартира, которую мне подарил мой папа.

–Здесь мило. И уютно.

–Выйди на балкон.

Я вышел на открытый балкон, и передо мной во всей своей красе предстал потрясающий вид города. Красота и гармоничность пейзажей дышала спокойным трепетом прошлого века.

–Как, кстати, поживают твои родители? – спросил я.

–Хорошо, только мы редко видимся.

–Почему?

–Папа постоянно работает, а мама вся в своих выставках – она дизайнер.

Спрашивать кем работает ее отец я не стал. Лишнее любопытство, как по мне. Да и не имеет это ни какого значения.

–Ты голоден? – воодушевленно спросила Эвита.

–Да. Я бы сейчас слона съел.

–Идем, тут прямо на первом этаже дома есть прекрасное кафе, в котором как раз угощают слоном.

–Ммм, хобот с собственном соку.

–Хахах, идем.

Мы спустились в кафе, что располагалось на первом этаже дома. Обеденное солнце озолачивало все вокруг. Людей было не много и от того звуки шагов каждого прохожего раздавались по улице эхом. Я наблюдал за всем происходящим, словно сам стал частью города. На столько глубоко я погрузился в него, что совсем забыл, что Эвита сидела рядом со мной.

–О чем ты задумался? – спросила она.

–Скорее, зачувствовался…

Фраза вызвала у неё улыбку. Я смотрел на неё, словно впитывал сок свежего фрукта. В её глазах светилось детское любопытство и чувство трепетной радости. Я понял, что радость эта была связана с этим самым моментом, с тем, что мы вместе вдвоём сидим прямо здесь и сейчас и более нам ничего не нужно.

–О том, как я безмерно счастлив вот так просто сидеть здесь вдвоём с тобой.

Она была рада это услышать, а я был рад это сказать. Официант принёс заказ, и мы принялись за еду. Вскоре с обедом было покончено.

–Мне нравиться, как ты пишешь, – произнесла она, смотря на меня.

–Спасибо! Из твоих уст это высокая похвала.

–Ты правда хорошо пишешь.

–Кстати, я тут кое-что для тебя написал.

Я запустил руку в карман и достал лист бумаги.

–Когда ты уснула в самолете, я набросал. Это стихотворение.

Я протянул листок Эвите. Она взяла его, сверкая глазами, полными интереса, и погрузилась в чтение. В этом была вся она. Делая что-либо – она делала это всецело, погружаясь в действо целиком, каждой клеткой своего тела.

Я наблюдал за ней. Смотрел, как пробегают по строчкам, с одной на другую, ее глаза. Как появляется крошечная, еле заметная эмоция и тут же исчезает, замененная следующей. Это было прекрасно. Пока она растворилась в стихотворении – я растворился в ней.

Она закончила. Еще несколько мгновений смотрела в пустоту и только потом подняла голову и посмотрела на меня. Лицо ее было наполнено чувствами.

–Это прекрасно,– произнесла она,– спасибо тебе.

Я улыбнулся и слегка кивнул.

– Спасибо тебе за эти строки.

Вита протянула руку и положила ее поверх моей. Не нужно было ничего говорить, ни одна мысль не имела смысла. Теперь нам было мало просто находиться рядом, нам хотелось прикасаться. Одно маленькое прикосновение и сердце больше не желает довольствоваться малым. Я чувствовал это. Мы оба это чувствовали. Я увидел это в ее глазах. Это был еще один маленький шаг на встречу друг другу. Но броситься в объятия друг друга было бы глупо и вульгарно. Это бы все разрушило. Любовь проживает себя через нас, смакуя каждое мгновение до последней капли, желая насладиться каждым мгновением до последней капли.

– Макс, почему ты не…,– она сделала обдумывающую паузу. Возможно, посчитав свой вопрос не совсем корректным, но потом, отбросив все предрассудки, просто проговорила то, что думала и чувствовала. – Почему ты не отверг Аллу, когда она на тебя вешалась, если ты не хотел иметь с ней близких отношений? То есть, почему твердо не дал ей понять, что между вами ничего не может быть?

– Ты на самом деле хочешь поговорить об этом?

– Я считаю нужным проговаривать все, что каким-либо образом касается меня и людей рядом со мной. Пусть даже это не важно, но оно есть. Это нужно проговорить, чтобы, если оно не часть меня, ушло. Иначе остаются недомолвки, из которых потом может вырасти нечто не хорошее, мешающее и отдаляющее, а не редко и разрушающее.

– В очередной раз поражаюсь твоей мудрости.

– Спасибо. Но вопрос сейчас не о моей мудрости.

–Дело в том, что у меня не было и нет никакого отношения к Алле. Будь оно, положительное ли или отрицательное, не важно, но оно бы было, и тогда я бы выразил его. Я бы ее обнял или оттолкнул. Принял или отвергнул. Но, так сложилось, и я этому рад, что я никак к ней не отношусь, и поэтому реакцией на ее действия было отсутствие любого отношения с моей стороны, то есть полное бездействие, равносильно безразличию. Когда ты каким-либо образом относишься к человеку – ты привязан. Как именно – не важно. Безразличие же позволяет тебе просто отметить, что наблюдаемое тобой имеет место быть и просто пройти мимо этого, приняв решение не включать это в свою жизнь.

–Безразличие, как известно, порой ранит острее всего.

–Ранить ее я не хотел.

–Я понимаю и тоже не желаю ей ничего плохого. И я понимаю то, что ты только что сказал. Пожалуй, мне это близко. Признаться, я все полагала, что всегда требуется иметь какое-то отношение, желательно положительное. Знаю, что каждый человек в силах менять свое отношение ко всему, но отсутствие всякого отношение это для меня в новинку.

–Когда я изучал этот вопрос, тоже был поражен. Ты права, что лучше всего иметь положительное отношение к чему-либо, нежели отрицательное, это важно прежде всего для самого себя. Ровно так же, как ты выбираешь относиться к чему-либо положительно, так же имеет возможность выбрать не относиться к ситуации абсолютно никак, при условии, что она не играет для тебя никакой роли. Такое положение помогает сохранить себя в чистоте. Все, что я сделал, это сохранил свою отстраненность, какая и была по отношению к Алле изначально. Та в свою очередь выразилась в безразличном игнорировании.

Вита задумалась. Было любопытно наблюдать, как ее внимание скачет с мысли на мысль, отметая их одну за другой, переходя к чувствам и находя ту истину, которая отражает ее саму.

–Спасибо тебе, что вот так просто объяснил мне это.

–Всегда пожалуйста.

–Макс, – заговорила она после длительной паузы, наполненной раздумьями, – я прочла все, что ты написал.

–Вот как? Спасибо, я тронут.

–Ты правда хорошо пишешь и мне приятно тебя читать. Возможно, это и послужила поводом для нашего общения.

–То есть?

–После нашего с тобой знакомства, я поинтересовалась, кто ты. Нашла твое творчество и прочла некоторые работы. Не полностью, но этого хватило.

–Хватило для чего?

–Чтобы появился интерес узнать тебя.

Я улыбнулся. Она говорила так открыто и прямо, что это обескураживало. Я хотел спросить ее об этом, о том, как она вот так легко и с доверием раскрывает себя человеку, которого знает совсем мало времени, но не стал делать этого. Взамен я решил отблагодарить ее, открываясь ей в ответ.

–Кстати, Макс, здесь в Питере у меня есть хороший друг, Петр. Он режиссер. Как то он мне говорил, что ему нужен хороший сценарист. Ты никогда не думал писать сценарии? Думаю, у тебя получится.

–Определенно получиться, за исключением тех случаев, когда нет. Еще ни разу я не писал сценарии. В Москве однажды завязался разговор об этом, даже была договоренность, но потом что-то пошло не так и все отменилось.

–Ясно. Уверена, у тебя получиться, нужно лишь начать. Неужели писать настолько сложно?

–Не сложно, нет, наоборот, очень легко и радостно, по крайней мере мне. Исключение составляет написание чего-либо, о чем ты писать не хочешь. Например, если тебе сделали заказ написать о чем то конкретном. И вот ты сидишь, тужишься, обдумываешь, как это должно быть, чтобы понравилось заказчику. Творчество сводится к нулю, нет сердца, нет души в этом ремесле. Все идет из ума, а ум не способен на креатив абсолютно.

–Очень интересно слышать о таких внутренних подробностях писательского творчества. Я сама только учусь и мне безумно все это интересно.

Мгновением курс ее внимания изменился.

–Макс, я хочу тебе кое-что сказать. Я испытываю к тебе некоторые чувства. Они довольно приятны. Я не могу сказать, что это влюбленность, не понимаю что это. Решила поделиться.

Словно чистый невинный ребенок смотрела на меня Эвита, снова. Снова я поразился искренностью и открытостью этой девушки. Неужели подобное все же возможно? – подумал я. Как удалось ей сохранить себя, сберечь от нападок жестокого мира, желающего поработить всякого каждого? Хвала ее родителям, хвала ей самой. Пораженный до глубин своей души и сердца, я ответил ей:

–Благодарю тебя, Эвита, за эти искренние слова, за это чистое признание своих чувств, за твою открытость и доверие. Я очень ценю это, берегу это в себе и сейчас приветствую в тебе. Говорю тебе о том, что только что подумал, услышав твои слова – мои чувства к тебе взаимны и я рад сейчас говорить тебе об этом, искренне и прямо. Твоя открытость с самого начала нашего знакомства, эти слова о своих чувствах, я бесконечно рад и благодарен жизни, что встретил тебя. Прости, если вот так все это вывалил на тебя сейчас в ответ на твои слова, но я не признаю ужимок и лукавства в отношениях. Есть или полная искренность, или нет ничего.

Эвита вскочила, подбежала ко мне, обняла за шею обеими руками и поцеловала долгим эмоциональным поцелуем. Языки наши остались при нас. Эмоции вместо страсти. Поцелуй нежности, радости и благодарности за искренность. Затем, отпрянув, она посмотрела на меня, посмотрела так, как смотрит Искренность. Искры ее глаз трепетали в моем сердце, оно ликовало, кричало и бесконечно благодарило жизнь за этот подарок.

–Мне безумно приятно, что ты вот так просто об этом говоришь, вот так просто озвучиваешь свои чувства, делишься ими со мной. Я тебе за это благодарна.

–Мои чувства в какой-то степени и твои тоже, ведь они вызваны тобой.

–Стало быть мои чувства это и твои чувства тоже.

–Именно так.

–Что ж, получается, у нас общие чувства?

–Одно чувство, захватившее нас обоих.

–Звучит красиво!

–Вот бы достучаться до людей, помочь им осознать, что все, что им нужно, это Любовь.

–Как красиво, – произнесла Эвита. – Ты ведь говоришь об этом, верно? В своих книгах. В этом ты весь. Ты пытаешься достучаться до людей, пробудить их.

Как чудесно прекрасна женщина, понимающая тебя, видящая тебя настоящего. Я смотрел на эту молодую, с виду хрупкую девушку и удивлялся океану ее мудрости. Она с минуту молчала, словно разглядывая что-то внутри себя, потом подняла глаза и заговорила.

–Именно это я и делаю, да, выражаю свою истину с верой в то, что она найдет отклик в сердцах людей и поможет им осознать кто они есть в действительности так же, как однажды это осознал я сам.

–Удивительно трогательно звучит. Тебе не кажется, что жизнь несколько более…мрачна?

–Она действительно мрачна, но только если ее воспринимать именно так.

–Не совсем понимаю тебя.

–На протяжении веков люди только и видели перед собой эту самую «мрачность», от того и не знали другой жизни, подтверждая увиденное и утверждая ее же в следующий момент. Пришло время увидеть людям другую жизнь, полную радости и любви. Показать им, рассказать, что это возможно и вполне реально. Побудить их верить в лучший исход для себя, свой жизни и всего мира, в котором мы живет. Быть самому примером этому.

–Звучит, как слова какого то пророка.

–Каждый, кто провозглашает простые истины, и есть пророк и каждый из нас может быть им, может быть революционером. В настоящее время мир остро нуждается в трансформации. Слишком много страдания пережито, настало время для счастья.

–Как на счет доверия? Чтобы люди тебя услышали, они должны доверять тебе.

–Они почувствуют. Глубо внутри люди знают, что суть их есть любовь. Им нужно только вспомнить это. Доверие – производное Любви. Знаешь, говорят, что доверять можно лишь тому, кого знаешь. Я склонен считать иначе. Даже незнакомцу можно доверять, бродяге на улице можно доверять, при этом человек, одетый «в шелка» и имеющий деньги может вызывать твердую антипатию. Наверняка в твоей жизни много раз так было – незнакомец располагает к себе, а со знакомым человеком более нет желания общаться из-за чувств, которые он вызывает в тебе.

–Откуда в тебе это, Макс?

–Откуда во мне это?

–Да! Откуда в тебе это!? Как ты дошел до осознания всего этого?! Я впервые слышу подобные вещи, но удивляет меня не это, а то, какой отклик возникает внутри меня на услышанное! Словно нечто трепещет внутри, желает вырваться наружу, желает показаться на свет.

–Что ты чувствуешь, эти отклик внутри тебя.

–Да, я чувствую, что это часть меня.

–Хорошо, значит все не зря.

–Знаешь, Макс, – спокойным голосом заговорила она, – ты совсем не похож на остальных мужчин. Не то, чтобы у меня их было много, я в том смысле, что было достаточно желающих, чтобы понять – все мужчины похожи. Похожее поведение, похожие цели, стремления, желания. Порой, сидя с мужчиной в кафе на свидании, я могла предсказать его следующие действия. Забавно было наблюдать, как парни делают одни и те же действия, словно по алгоритму, а затем требуют отдачи, словно они потрудились и заслужили награду. Словно их научили действовать определенным образом и пообещали, что это работает, а они потом удивляются, почему нет того результата, которого они ожидают.

–Ты говоришь о сексе?

–Да, было не трудно проанализировать все это поведение, и позднее я уже стала понимать почти сразу, что от меня хочет мужчина. Понимала до определенного момента.

–Какого же?

–Пока не появился ты.

–Вот как? Звучит, как комплимент.

–Это больше, чем комплимент, Макс. Ты словно «с луны свалился». Ведешь себя по-другому, говоришь по-другому, думаешь по-другому. У тебя нет желаний, присущих «обычному» среднестатистическому мужчине, успешному или нет, не важно. Именно это меня заинтересовало. Ты другой.

–Да, Эвит, это действительно так. Я рад, что ты это видишь и еще больше я рад, что принимаешь это. Тебя это не пугает. Мой опыт говорит мне, что человек, видя нечто, отличающееся от его привычных условностей, начинает бояться этого, старается это избежать. Девушка в современном мире считает странным, что парень после примерно третьего свидания не старается с ней переспать. Это уже считается нормой и чуть ли не входит в «негласные правила». Растерялась вся спонтанность, непредсказуемость, вся красота общения. Не удивительно, что тебе не составило труда определять, чего хотят мужчины.

Некоторое время мы молчали, размышляя о произнесенных мнениях, затем Эвита заговорила:

–Ты упомянул секс. Когда, на твой взгляд, должна произойти эта близость?

Эвита закончила говорить и застыла в тишине ожидания. Я смотрел на нее и видел молодость, желающую стать мудростью. Искренне и открыто спрашивая, она, отбросив весь страх, заявляла о своем «незнании» и о своей готовности знать, готовности изучать эту тему, погрузиться в нее целиком и выйти с ответом, отразившимся в ней частью нее самой.

–Дело в том, что эта близость не «должна» происходить. Словно порыв любви, захвативший юношеское сердце в момент, когда он увидел девушку, точно так же порыв чувственной страсти захватывает двоих, беря в свои руки бразды правления обоими. Это происходит естественно, спонтанно, без малейшего вмешательства ума, желающего планировать и ставить цели. Чистые чувства, горящие огнем в сердцах и телах. Когда секс запланирован – он мертв. Настоящий живой секс случается, когда двое горят желанием на столько, что уже не способны остановить себя, когда сила притяжения между ними настолько сильна, что любые преграды меркнут перед ними. Война способна остановиться ради слияния двух тел, двух сердец, двух душ. Иными словами, секс должен случаться не потому, что может случиться, а потому, что просто не может не произойти.

Само Слушание была Эвита в этот момент, впитывая услышанные слова и примеряя их к себе. Ее щеки розовели, дыхание учащалось и замедлялось, внимание наблюдало отклики сердца. Я молчал, давай ей пространство побыть со всем тем, что она только что услышала. Спустя несколько мгновений она подняла на меня глаза и улыбнулась.

–Спасибо, Макс, за эти прекрасные истины. Они глубоко отразились во мне, они мне близки.

–Должен сказать, Эвит, что ни единого слова ты не должна принимать на веру. Рассматривай все услышанное, обдумывай, прочувствуй каждую услышанную истину и только если почувствуешь, что тебе это близко, принимай это для себя, как часть себя.

–Спасибо, – мягко произнесла она, приблизилась и обняла меня.

Знаете, все эти душещипательные моменты, о которых мечтают люди, когда вы можете говорить друг с другом часами напролет, говорить абсолютно обо всем на свете, когда для вас нет запретных тем, вы на одной волне интересов, желаний, целеустремлений и прочего? Великолепно, не так ли? О чем еще можно мечтать? Больше не о чем, но, тем ни менее, это не предел. Есть нечто более глубинное. Когда все слова, которые могут быть сказаны в подтверждение вашего сходства друг с другом, замирают в тишине; когда общение переходит глубже – на уровень чувств. Просто быть рядом с человеком – уже достаточно. Большего не требуется.

В этой глубокой тишине я, наконец, все понял. Глубоко выдохнув, все мое тело расслабилось, успокоенное пониманием, что это была именно она. Именно та настоящая Любовь, тысячи раз описанная в произведениях писателей и поэтов, и миллионы раз воспетая. Я не был намерен рассуждать об этом, не анализировать, «разрывать бабочку», чтобы посмотреть, как она устроена, это было бы не уважением. Полностью принимая то, что есть, наслаждаясь этим, я был переполнен чувством благодарности за столь редкий и ценный подарок. Улыбаясь, словно ребенок, я смотрел в небо, словно улетев, словно всей земли мне было сейчас мало. Вернувшись сознанием обратно, я увидел, как Эвита наблюдает за мной, сохраняя тишину, дабы не прервать моего полета, и улыбается. Я взглянул на нее и улыбнулся в ответ.

* * *

Утро проснулось пением птиц, свежим воздухом и утренней прохладой, навеянной сквозь раскрытые окна. Не открывая глаза, я чувствовал теплоту тела Эвиты, прижавшейся ко мне. Ночью я машинально накрыл нас пледом и под ним мы вдвоем укрылись от всего мира. Ее сопение вызывало у меня искреннюю улыбку. Я все еще не решался открыть глаза.

–Ты улыбаешься?– прозвучал мягкий сонный голос.

–Я слушаю, как ты сопишь, – почти шепотом ответил я, желая не нарушить сладость пробуждения, и услышал, как она улыбнулась.

–Предлагаю проваляться на кровати под этим теплым пледом до самого вечера. А вечером мы пойдем танцевать.

–Вот как?

–Я решила это спонтанно. Хочу танцевать. Но сначала я покажу тебе мои любимые места в этом городе.

День расцвел, мы собрались и поехали в бар. Бар был простой, такой, как обычно показывается в фильмах, без пафоса и светского фальшивого блеска. Мне нравилось.

–Это мой любимый бар здесь. Я тут бываю всегда, когда приезжаю в Питер. Просто и со вкусом, есть уникальность и собственная неповторимость.

–Мне нравиться,– ответил я.

Мы сели, заказали выпить. Не дождавшись заказа, Эвита побежала танцевать. Встала в двух метрах от меня и, как я заметил, просто отпустила себя. Она закрыла глаза и ей была наплевать на то, что происходит вокруг. Казалось, она даже не замечает, как случайно касается окружающих ее людей. Я смотрел на нее и не мог оторвать взгляд. Увлеченная танцем, она перемещалась по танцполу, и в какой-то момент я упустил ее из виду. Взяв свой напиток, я отправился осмотреться. Эвиту я искать не стал, не стал ей мешать побыть наедине с ее танцем.

Немного пройдясь и осмотревшись, я подошел к барной стойке и увидел Эвиту. Она сидела за баром и беседовала с каким то парнем. Располагалась она лицом ко мне так, что я мог видеть все эмоции, выражающиеся на ее лице. Близко я подходить не стал, дабы пронаблюдать сие явление. Прочувствовав момент, я понял, что парень проявил инициативу первым, возможно, очарованный ее чувственным танцем. Он активно играл, что то говорил, жестикулировал и выражал свои эмоции. Было видно, что парень хорош, что он знает свое дело и, я был в этом убежден, в сети его обаяния побывала далеко не одна девушка. Почему то, подумав эту мысль, я улыбнулся. Что я чувствовал в этот момент, глядя на то, как Эвита положительно откликается на его ухаживание, принимает его угощение выпивкой, его комплименты; глядя на то, как он касается ее и она принимает его прикосновения; как она игриво улыбается и смеется своим искренним заливным смехом в ответ на его шутки? Что я чувствовал тогда? Впервые в своей жизни, в этот самый момент я по-настоящему понял, что такое любовь. Любовь – желать для человека то, что он сам для себя желает. И даже есть его счастье находиться вдали от тебя, с другим человеком – принять это и отпустить. На мое удивление внутри меня не возникло ни одного негативного чувства по типу ревности или злости к оппоненту. Я очень чисто понимал, что искренне хочу, чтобы эта девушка была счастлива. И если она выберет счастье в другом месте, с другим мужчиной, нежели рядом со мной, я приму это.

Я присел за стул у барной стойки, продолжая наблюдать ситуацию и свои собственные чувства. Я был рад, что мое внутреннее состояние было исключительно положительным. Внезапно я ощутил на себе взгляд. Я даже не посмотрел в сторону этого импульса, а сразу понял чей он. Я поднял глаза. Эвита смотрела прямо на меня и широко улыбалась. Я улыбнулся ей в ответ. Она собиралась что то мне сказать или показать, давая инерцию своему телу, как вдруг наш с ней контакт преградила женщина. Она селя на соседний со мной стул прямо напротив. Игриво улыбаясь, она произнесла:

–Почему такой привлекательный мужчина скучает в одиночестве?

Я рассмеялся. На лице незнакомки возникло легкое недоумение. Чтобы расслабить возникшее у нее чувство, я сделал ей комплимент:

–Мне очень приятно, что такая яркая, элегантная и очень красивая женщина проявила ко мне свое внимание.

Комплимент подействовал. Даже в тусклом свете бара я увидел, как румянец обагрил ее лицо. Женщина была и вправду привлекательна. В меру пышные формы, вечернее платье, струящиеся темные волосы до плеч, каблуки, маникюр, макияж. На вид около сорока или меньше, виден тщательный уход за собой. Раскованное поведение женщины, привыкшей к достатку и удовольствиям. Было очевидно, что эта женщина довольно обеспечена и прямо сейчас ее интересует конкретная вещь, а именно приятный для нее мужчина, который будет готов яро и страстно любить ее всю эту долгую лунную ночь, наполняя звезды вином ее стонов.

–Меня зовут Маргарита,– произнесла она, после чего достала пачку сигарет, вытянула из нее одну и перевела взгляд на меня.

–Мое имя Максим,– ответил я. – Извини, не могу за тобой поухаживать – нет зажигалки. Быть может бармен поможет?

Я позвал бармена, указал на необходимость, тот достал огонь, и Маргарита прикурила сигарету.

–Позволь я тебя угощу? – произнесла она, игриво улыбнувшись.

–Только если это угощение ни к чему меня не обязывает.

–Это просто комплимент, Максим.

–Что ж, спасибо, Маргарита.

Она продолжала сканировать меня своими большими карими глазами.

–Чем ты занимаешься, Максим?

–Я пишу.

–Как интересно! Что ты пишешь?– с искренним любопытством спросила она.

Вопрос ее коснулся меня только вскользь. Разум мой заполнился вопросами. Вопросы эти были связаны с Эвитой. Видя все это, что она чувствует? Чувствует ли она то же, что чувствовал я, глядя на нее и того парня? Или, быть может, ее посещают более отрицательные чувства? А быть может, чувств нет вообще?

–Максим!– окликнула меня Марго.– Ты здесь?!

–Да, я здесь, извини. Задумался на секунду.

–Очевидно, это было очень важным для тебя, раз ты позволил этому вот так легко собой завладеть.

Я слегка улыбнулся.

–Ты очень проницательная женщина, Маргарита.

–Спасибо. Со временем начинаешь понимать людей. Тебе, как писателю, это должно быть известно очень хорошо.

Я улыбнулся снова. Она мне нравилась. Умная, тонкая, проницательная, умеющая сказать то, что действительно нужно в данный момент и, что не менее важно, умеющая промолчать. Мы смотрели друг на друга и все понимали. Не нужно было даже проходить все эти замыленные стадии знакомства и общения, флирта, намеков, признаков заинтересованности и прочего. Мы просто все понимали. Готов был прозвучать главный вопрос этого знакомства. От нее, от меня, не важно. Утвердительно-положительный ответ означал бы начало бесконечно бурной и полной чувств ночи.

–Поистине редкость – понимающий проницательный мужчина, которому можно прямо озвучить все свои желания, – произнесла Маргарита и повернулась лицом к бару, подавая жест бармену, чтобы тот подал ей пепельницу, в которую она затушила свой окурок.

Повернувшись именно так, она открыла обзор пары, сидевшей через пару метров от нас, пары, никак не покидавшей моего разума. Я увидел Эвиту. Она во все глаза смотрела на меня. Она улыбалась. Я улыбнулся ей в ответ. В глазах ее я видел нечто удивительное – все ее естество желало, чтобы мне было хорошо. Мы смотрели друг на друга и одновременно понимали нечто очень важное – каждый из нас был готов отпустить другого ради того, чтобы тот был счастлив. Не передать словами какая радость взорвалась внутри меня. Я оперся руками на стул, чтобы подняться и подойти к Эвите, но она опередила меня. Ни слово не сказав своему собеседнику она, словно на крыльях, подошла, обняла меня, заглянула мне в глаза и спросила:

–Ну как ты тут?

–Прекрасно!– ответил я, обняв ее за талию. – Познакомься, это Маргарита – прекрасная проницательная девушка.

–Благодарю вас,– произнесла она, и девушки пожали руки. – А вы ребята я вижу вместе.

Мы посмотрели друг на друга, и безмолвный ответ на этот вопрос горел ярким пламенем в наших глазах.

–Мне было очень приятно познакомиться с тобой, Маграрита, и пообщаться,– сказал я.

–Взаимно, Максим, – ответила она, затем немного помедлила и дополнила: – Любовь превыше всего, верно?

–А иначе жизнь не имеет смысла, – вдохновенно ответил я и улыбнулся.

Смотря на нее, я видел, как тонкая струйка грусти заполнила ее чувства. Грусть эта отсылала ее в юность, когда сердце ее горело желанием любить и быть любимой, воскресая воспоминания о молодом юноше, тронувшем ее сердце. Сожаления наполняли ее, очевидно, говоря о том, что все эти прелести блеска богатств не стоят и капли тех чувств, которыми она жила когда-то, всем своим существом любя молодого юношу.

Как часто мы предаем любовь. Испуганные страхом остаться совершенно нагими, нищими, испуганные остаться на улице ни с чем, с пустыми руками, поддавшись страху, мы предаем свои чувства в пользу достатка, в пользу материальных благ, без которых, как нам думается, мы не сможем существовать в этом мире. Остудив свое сердце, перетерпев боль разлуки, заморозив, закрыв, заглушив свою чувственность, мы пускаемся в круговорот обыденной действительности, наполненной удовольствиями, лишающими нас самих себя. Спустя года, все чаще и острее врезаются воспоминания в наш разум, снова и снова давая понять, как мы были глупы, как жалок был тот страх, увлекший за собой. Все сильнее ощущается острота сожаления, подстегиваемая желание сею секунду бросить все и бежать навстречу той самой любви, что была однажды предана, все сильнее жжет нутро, давая понять, что момент упущен, что уже поздно. Ты променял любовь на фальшивку, прожитая тобою жизнь не имеет смысла, не имеет наполненности, она пуста и безжизненна. Горечь подкатывает к горлу, становясь все острее, вырвавшись, наконец, наружу слезами и рыданиями. И только надежда не дает закончить эту жизнь в тот же миг, надежда на то, что твои дети не повторят совершенных тобою ошибок, только бы не совершили. Душа рвется стремясь рассказать им это, но у них своя жизнь, от твоей они отмахиваются, чтобы сполна совершить своих собственных ошибок, сыграющих важнейшие роли в их жизнях.

Такси. Мы приехали домой.

–Макс, я кое-что поняла сегодня, – чувственно произнесла она.

–Что же?

–Когда я увидела, как к тебе подсела та привлекательная женщина, что то во мне встрепенулось. Это была не ревность, нет, не было ничего негативного. Это была скорее некая тяга. Тяга к тебе. Я сидела, тот парень мне что-то увлеченно рассказывал, а я думала, что сижу и слушаю сейчас совсем не того парня, которого хочу слушать. Я периодически смотрела на вас и никак не могла увидеть твоего взгляда, та девушка тебя собой закрывала. И потом, внезапно, я поняла. Я почувствовала некоего рода благодарность, трудно описать, благодарность за то, что у тебя все хорошо. Теперь я видела тебя отдельно, обособленно и искренне хотела, чтобы ты был счастлив, при этом не связывая твое счастье с собой, не навязывая себя тебе, понимаешь? Но мне все равно хотелось подойти и обнять тебя, что я собственно и сделала.

–И я безумно тебе за это благодарен. И спасибо тебе за то, что ты сейчас вот так искренне мне это говоришь. Для меня это очень ценно, по-настоящему. И, знаешь, когда я смотрел на тебя и того парня рядом, то абсолютно четко осознавал, что готов отойти, уступить любому, кого бы ты выбрала в свои спутники, только бы ты была счастлива.

Эвита подошла и обняла меня, крепко прижав к себе. Мы стояли в комнате около балкона. Свет не был зажжен, но в комнате было поразительно светло от неимоверно огромного диска пятнистой луны. Ее свет разрезал тьму, наполняя комнату серебряным свечением. С улицы дул теплый летний ветер с привкусом прохлады.

Взявшись за плечики своего платья, Эвита скинула их с себя. Платье обрушилось на пол, поставив точку всем сомнениям. Затем она принялась расстегивать пуговицы на моей рубашке. Закончив, она сбросила ее с меня. Словно любопытный юный мальчишка, еще не познавший женщины, я рассматривал каждый изгиб ее тела, не желая пропустить не дюйма. Эвита глубоко дышала, от чего рот ее был слегка приоткрыт. Нежно-розовые губы отдавали спелостью юности и неистового желания разделить свою прелесть с тем странником, что разжег огонь их существа. Приблизившись, не в состоянии больше терпеть томленье, я коснулся своими губами ее губ. Эвита, поддавшись импульсу чувств, ответила взаимностью, опустив свои веки, дабы сполна ощутить долгожданное прикосновение. Я опустился на колени и поцеловал Эвиту в живот. Она вздрогнула, продолжая учащенно дышать. Грудь ее вздымалась, глаза были закрытыми. Все глубже склонялся к ногам Богини, я опустился до самых стоп. Объяв их ладонями, словно желая согреть, я целовал их, прикасался к ним своей головой, словно воздавая молитву. Выдохнув, я полностью открылся. Полный поклон, полное повиновение. Полностью тотально открытый, я обнажил всего себя перед этой женщиной. Финал всей жизни в ногах любимой.

Вот он тот самый момент, к которому я шел всю свою жизнь. Открываясь перед каждым, в глубине души я хранил самую важную часть себя, зная, что передо мной не «она». И вот, я здесь, в ногах этой женщины и я знаю, что это «она», теперь я знаю. И я уступил. Я полностью открылся. Я отдал ей свое сердце, отдал всего себя.

Это то, чего мы все так боимся – полностью открыться, довериться полностью, до последней капли. Стать полностью уязвимым, быть готовым умереть и тем страшнее собственноручно вложить меч в ее руки. И она может одним взмахом руки разрубить твое сердце пополам, но ты все равно будешь ее любить и будешь благодарен ей за то, что она подарила тебе эту смерть, ибо благодаря этому ты познал настоящую Любовь. Такова цена. Не открывшись полностью, не доверившись тотально, не уступив всецело, всем своим существом – сердцем, разумом и душой – ты никогда не познаешь настоящую любовь. Ты готов к этому? А иначе зачем жить?

Как же долго я к этому шел. Слезы проступали из моих глаз. Я касался руками ее стоп и целовал каждую из них. Словно ребенок у ног своей матери, я хотел любить и я любил, я благодарил и я боготворил. Чрево, дарующее жизнь; мать, дарующая безопасность. Первая любовь и последняя возлюбленная. Вдруг я почувствовал, как ее рука коснулась моей головы. Ладони легли на мое лицо, и она подняла мою голову, устремив свой взгляд прямо на меня. Заглянув в ее глаза, я вздрогнул. Словно любящая мать, нежно смотрящая на свое дитя, она смотрела на меня и слезы стекали по ее щекам. Она принимала меня, принимала всецело, полностью таким, каков я есть. Безусловно и безоговорочно. Своими пальцами она вытирала слезы на моем лице.

Мы стояли друг напротив друга, глядя прямо в глаза, и ясно понимали, кто мы есть. Понимали, что отныне, мы вместе, отныне, мы одно целое. Две половины раскрылись и соединились. Она все понимала, я понимал все тоже. Наши тела, ведомые единением душ, соприкасались и в этот момент мы обнялись. Словно продолжение себя, я чувствовал ее, ее тело, ее чувства, энергию, струящуюся внутри нее.

Не помню, как одежда исчезла с наших тел. Мы лежали обнаженные, не произнося ни слова, и лишь свет бледной луны освещал нас. Эвита встала, подошла к балкону и закрыла его дверцы, запрещая ночной прохладе застать нас врасплох. Я наблюдал за ней, за каждым ее движением. Она продела все эти действия так естественно и абсолютно искренне, не помыслив и на мгновение о возможном стеснении передо мной, словно мы знаем друг друга всю жизнь. Сделав задуманное, она развернулась, чтобы вернуться в мои объятия, увидела, что я смотрю на нее и игриво улыбнулась, по-девически вздернув плечом. Затем подошла, легла рядом и обняла меня, словно в этот момент я был всем, что у нее было. Мы лежали обнявшись и это было все, что мне было нужно. Любовь переполняла меня. Слезы проступали на моих глазах от благодарности за то, что могу любить эту девушку. Любить ее сейчас и всегда. Любить ее, даже если она решить покинуть меня, даже если захочет убить.

Должно быть все это звучит весьма непривычно, возможно даже дико. Мужчина, склонившийся перед женщиной, сдавшейся ей – совсем другому учит нас общество, совсем другие принятые морали руководят людьми. Я мальчик, вспоминающий свою маму. Как я хотел любить ее и как я был отвергнут. Жизнь еще не успела подавить эту детскую душу, она еще чиста и бесконечное блаженство благодарности и любви струиться сквозь нее, направленное на ту, кто дала ему жизнь. «Я всего лишь хочу любить тебя, мама», – шепчет этот маленький ангел, но мама остается равнодушной. Глубокое страдание несет она в себе и от этого ей страшно, страшно открыться и принять любовь, страшно любовь выражать и дарить. Даже безусловную любовь своего ребенка, который ничего от нее не требует, который просто дарит любовь и благодарен за то, что эту любовь принимают. Из раза в раз встречающий закрытость, страдание, озлобленность, строгость, ребенок закрывается, дабы более не чувствовать боли ран, наносимых ему его же матерью. Закрывшись и возненавидев свою собственную мать, он дет по жизни одетый в тяжелую броню, оберегающую его сердце. Он так решил, он не хочет более страдать. Но вот наступает момент, когда любовь должна излиться на девушку, которую он встретил. Открыться ей, показать, что любовь в нем тоже есть. Попытка за попыткой. Но сердце все в броне, защитной и тяжелой, закрытое и неприступное. Не излиться любви, пока оковы не раскрыть. «Я всего лишь хотел любить тебя, мама», – вспоминает его душа. Превозмогая боль, ломая тело, чувства, раскрывая душу, пробираясь все глубже, из жизни в жизнь, этот парень, бывший когда то ребенком, сможет раскрыть свое сердце и заиграет заструиться в нем любовь, как в чистом источнике животворящая вода. И женщина поможет ему, поможет уступить, поможет отложить своей меч, которым защищался он все это время, поможет успокоиться и просто быть собой. Эту женщину мужчина назовет богиней, освободившей его, помогающей ему, полюбившей его.

Я целовал ее, целовал ее губы, ее лицо, ее шею, ее грудь руки и живот. Каждый сантиметр ее тела я изучал своими губами, словно исследователь. В моем сознании не было «финала пьесы», не было окончания или цели, к которой я должен был прийти или к которой приходить принято. Я был весь прямо здесь прямо сейчас. И не было секса сейчас, была только любовь. Любовь цвета фиолета, золота и света. Словно вино, наполнявшее бокал ее тела, я вкушал его, я мешал его, я подогревал его, побуждая звуки ее естества изливаться наружу, побуждая пену ее энергий выплескиваться вновь и вновь. Пьянящая кровь раскалена и разлита по телу, жар чресл обжигает смельчака, осмелившегося его вкусить. Она извивалась, словно змея, вибрируя каждой клеткой своего тела, трепеща и танцуя под лучами ласок и любви.

Часы прошли словно минуты, а я все тонул в этой девушке, вновь и вновь любя ее, восхваляя ее, боготворя ее. Прикосновение тел, сплетение рук, расстояние между нами казалось слишком велико. Мгновение крика естества, стона сердец и пульсации тел. Теперь нет двух, и нет «его», и нет «ее». Мы были одним целым отныне в одном союзе.

Две энергии стали одной, два тела стали одним, два сердца бились в унисон, две души стали единой. Теперь не было мужчины и не было женщины. Она стала им, он стал ею. Мужчина в женщине, женщина в мужчине. Мужское и женское в одном целом. Инь и Ян. Энергия круговоротом струилась, смешивалась, наполнялась и ширилась, разливаясь вокруг и всюду, заполняя все вокруг, руша любые преграды, очищая и освежая разум, сердца и души. Каждый вошел в это переживание как часть мозаики, бесконечно ища в вечности свою пару, а вышел богом, завершенным и цельным. Сама ее величество Любовь благословляла этот союз, сама Любовь сопровождала их, сама Любовь танцевала и праздновала, сейчас и всегда.

* * *

Утро встретило сладостью пробуждения, когда ты уже проснулся, но глаза еще закрыты. Сквозь возвращающиеся их сна сознание слышны запахи свеже-заваренного чая и легкого завтрака. Я открыл глаза, повернул голову – в постели я был один. Вкусный запах рассказал мне, что Эвита проснулась раньше, проголодалась и приготовила завтрак. Поднялся с постели, оделся, вышел – Эвита сидела за письменным столом и что-то усердно писала. Я наблюдал, сохраняя тишину, не хотел мешать. Удивительно прекрасна была видимая мною композиция: красивая девушка, сосредоточенность и поток творчества, охвативший и окрашивающий ее. Закончила, положила ручку. Пишет по старинке, – отметил я, – не за компьютером. Словно прочитав мои слова, она повернулась, увидела меня и улыбка озарила ее, до этого момента сосредоточенное, лицо.

–Доброе утро, – произнес я.

–Доброе, – ответила она.

Хоть и звучало это несколько «официально», но мы смотрели друг на друга словно родные, словно сегодняшнее утро явилось началом новой жизни. Благодарность и любовь струились сквозь меня и находили отражение в глазах Эвиты. Она встала, я подошел и мы обнялись. Знакомо ли вам чувство «родного»? Когда обнимаешь родного брата или сестру, когда обнимаешь свою мать. Любой человек может быть родным тебе, когда ты полностью открылся ему, а он открылся тебе взаимно. Будучи в объятиях друг друга я чувствовал ее, словно чувствовал себя. Подобно зеркалу она отражала меня. Несомненно, все это родилось вследствие самогонастоящего волшебства.

Внезапно раздался звонок. Телефон Эвиты. Будто убаюканные мы медленно выпустили друг друга из объятий. Эва подняла телефон, ответила. Во мне возникло тревожное чувство.

–Что? Он в порядке? – взволновавшись говорила она в телефон. – Я скоро приеду.

Разговор закончился. Я смотрел на нее не говоря ни слова.

–Мой отец, – начала она, – плохо себя чувствует. Сейчас в больнице. Звонила мама, отец просит меня приехать.

–Прямо сейчас закажем билеты, сегодня вылетим.

–Ты поедешь со мной? – спросила она и в голосе ее звучала просьба.

–Конечно я поеду с тобой, я не оставлю тебя в этой ситуации, – ответил я.

–Спасибо, – проговорила Эвита, подошла и обняла меня.

Мы заказали билеты на самолет, собрались и вылетели в Москву. Через полтора часа мы уже стояли в аэропорту Москвы. Поймали такси.

–Я поеду прямиком в больницу, – произнесла Эвита, – благо вещей с собой не много.

–Хорошо, пиши мне обо всем и когда сможешь, позвони.

–Ладно.

Она приблизилась и мы поцеловались. Сладкий поцелуй долгожданной любви. Хотелось быть с ней, не отпускать одну, быть отныне всегда вместе. Защищать ее и оберегать от мира. Но сейчас она должна была поехать одна, это был ее отец.

Эвита уехала, я поймал еще одно такси и направился домой. По дороге набрал Мише.

–Миш, привет, я в Москве.

–Привет, Макс, рад. Что ты вернулся. Как съездил?

–Отлично!

–Подробнее?

–При встрече. Какие дела?

–Дела, Макс, идут, как и всегда, то глубоко то высоко. После того, как ты внезапно уехал, было несколько звонков, но ничего интересного. Все еще помнят тот случай, когда ты был в гостях у того режиссера, помнишь? Он оказался редкостный урод и, как это часто бывает, у подобных редкостных уродов оказывается много связей. Ты задел его самолюбие и он в отместку наговорил разного неприятного про твою персону людям, держащим в руках российское кино.

–Не важно. Что делаешь другому – делаешь себе. Он сам себе яму роет. Оставим его.

–Я все же подергал за ниточки и нашел таки вариант. Один режиссер готов с тобой поговорить.

–Хорошо, я ему позвоню.

–Нет, он желает видеть тебя воочию, так он сказал.

–Быть по сему, устрой нам встречу.

–Ты приехал очень во время, мой друг. Как раз сегодня состоится вечеринка киношников, сценаристов и всех прочих светских, будут обсуждать новое кино, новые направления, хвастаться новинками все такое прочее. Ты приедешь и вы поговорите.

–У меня были другие планы на сегодняшний вечер.

–Дружище, ты сам понимаешь, какая ситуация у тебя сейчас. Этот шанс нельзя упускать.

–Понимаю. Ладно, я буду. Присылай адрес.

–Отлично. Я там буду тоже. До встречи.

Я положил трубку. Перенабрал Эвите и сразу сбросил. Вдруг она сейчас занята, – подумал я, – она сама должна позвонить, когда освободится. Откинулся на спинку дивана, выдохнул. Душ, – отличная идея.

Душ был прекрасен. Заглянул в холодильник – пусто. Надо бы поесть чего-то нормального, чтобы не пришлось ничем себя пичкать на вечерней вечеринке. Заказал еды, доставили, поел. Звонок – Эвита.

–Да, Эвит, ты как? Как отец?

–Я в порядке, отец тоже. Перебрал спиртного. Сорвалась какая то сделка, перенервничал и алклголь, все вместе дало такую реакцию. Мы с мамой уже провели с ним беседу. Сейчас сидит, кушает домашнюю еду, которую ему мама привезла. Уплетает, на маму смотрит и радуется, вспомнил, что такое забота любимой жены.

–Рад слышать, что все хорошо у твоего отца и у тебя.

–Ты как, Макс?

–Все в порядке. Не успел приехать, как появились дела. Помнишь, я рассказывал про инцидент в доме у режиссера с девушкой?

–Да, помню.

–После того случая он, используя свои связи, перекрыл мне доступ к кино в некоторых кругах. Но не во всех. Один режиссер заинтересовался и хочет поговорить.

–Вот как? Отличная новость! Очень за тебя рада.

–Спасибо. Пока рано, только стадия обсуждения, но все равно спасибо. У тебя какие планы? С отцом останешься?

–Нет, там мама с ним. Сегодня может его домой заберет, если врач разрешит. Я полностью свободна.

–Отличная новостью тогда я как можно раньше встречусь с режиссером и заберу тебя, поедем куда-нибудь.

–Не хочу никуда ехать.

–Хочешь увидеть мою холостяцкую берлогу?

–Хм, я бы не прочь увидеть твой алтарь творческой гениальной мысли.

–Сразу видно разум поэта.

Эвита рассмеялась.

–Плодотворной тебе встречи, Макс, – проговорила она.

–Спасибо. Уже жду нашей встречи с нетерпением.

–Я тоже. Целую.

Стал собираться на встречу. Открыл гардероб, оделся, выехал. Вечеринка проходила в большом доме в Барвихе. Проехал, припарковался, вошел. Людей много, все на пафосе. Каждый желает быть уникальным, и от того еще больше друг на друга похожи, создавая в массовке густую пеструю, усыпанную стразами, массу.

Набрал Мишу, не берет, не слышит наверное. Ну что ж, пойду искать. Только бы никто не прицепился поболтать. Отправился на бар, вдруг он там. Подошел, взял минералку без газа, выпил. Внезапно, словно удар без прикосновения по темени, словно в глазах на миг потемнело или мне так показалось. Ледяные мурашки по спине – предчувствие, несомненно. Что? У меня за спиной? Прямо сейчас? Нет, не стану даже оборачиваться. И тут до моего плеча дотрагивается чья то рука, прося меня повернуться. Не поворачиваюсь, не хочу, хочу, чтобы ушли, оставили в покое. Знаю же, что не отстанут, что позовут еще раз, убедительнее, но все равно не поворачиваюсь. Снова стук, тверже. Придется повернуться, увидеть, кто там. Не удивлюсь, если сам Дьявол. Оборачиваюсь. Алла.

–Ну здравствуй, Максим Орловский.

Я кивнул, сохраняя хладнокровие и отстраненность.

–Что, даже не поздороваешься со мной?

–Здравствуй, Алла.

–Как ты холоден. Наверное уже успел неоднократно подумать, что я пыталась сломать твою жизнь.

–«Кто старое помянет, тому глаз вон.»

–Точно. Нужно смотреть в будущее. Кого там волнует, кто что сделал в прошлось? Оно же на то и есть – прошлое, что уже прошло. Интересно другое – какое нас ждет будущее, – проговорила она, и этот львиный леденящий оскал блеснул на ее лице, взгляд хищницы, наполненный желанием, страстью и злостью – дикая смесь.

–«А кто забудет, тому оба,» – закончил поговорку я.

–Хм, а я думала ты пооригинальнее будешь, а тут вдруг народный фольклор.

–Вот такой вот я банальный.

–Узнаю тебя – вечно себя недооцениваешь да недолюбливаешь.

Я промолчал.

–Вы ведь мог стать великим, Макс, – словно змей искуситель, шептала она, лукаво улыбаясь и сверкая взглядом. – Я ведь тебе говорила, чего ты можешь достигнуть, помнишь? Нужно было только ответить взаимностью, Макс, только сказать «да».

–Мне нужно идти, извини, – отрезал я, встал со стула и уже уходил, как услышал себе в след:

–Как там Эвита, Макс?

Остановился. Обернулся и посмотрел на нее, пристально, вглядываясь в самое ее естество, в самую суть ее развращенного ума и существа. Необходимо было проверить, убедиться, что ни какого зла не утаила она по отношению к Эвите, только бы не утаила. Ничего не увидел. Помимо общего фона гневности, ничего не разглядел, а может просто не хотел ничего увидеть. Она лукаво улыбалась. Ничего не ответив, я направился в гущу толпы. Набрал Мишу – не берет трубку. Вышел на воздух, тут потише, спокойнее. Сердце бьется учащенно. Почему? Эвита. Захотелось сейчас оказаться рядом с ней и защищать от всего нападающего мира или вздумающего напасть. Набрал ей.

–Да, Макс.

–Эва, ты как?

–Ты чего такой взволнованный?

–По голосу услышала? Я встретил Аллу.

–Вот как?

–Она вела себя по злому, не скрывала.

–Думаешь она на что то способна?

–Трудно сказать. Сложно было пронаблюдать ее внимательно, эмоции колыхнули. После разговора с ней мне захотелось оказаться рядом с тобой.

–Я только твоего звонка жду. Как только поговоришь со своим режиссером, сразу звони и я приеду.

–Хорошо. Нужно поскорее с этим разделаться и вечер весь наш. Миша не берет трубку, не слышит наверное. Где искать этого режиссера я не знаю.

–Может поспрашивать у людей? Кто может знать где он?

–Попробую спросить на ресепшене, скажу, что у меня назначена встреча. Быстрый разговор и набираю тебе.

–Хорошо, жду. Целую.

–И я тебя.

Подошел к девушке, что стоит на входе, поговорил. Как и ожидалось, девушка была уведомлена о моем прибытии и подсказала мне, где сидит этот гость. Я поднялся на второй этаж, постучал, вошел в комнату. Внутри сидели твое мужчин, очевидно, говорили о делах. Все их выражение говорило об отсутствии любви к подобным мероприятиям. Одеты они были по-деловому просто в сравнении с блеском окружающей массовки.

–Господа, – произнес я, после того как вошел.

–Максим Орловский, – произнес один из них.

–Здравствуйте. У меня встреча с одним из вас. К сожалению, мы не знакомы, поэтому я не знаю с кем именно. Мне не успели сказать ваше имя.

–Проходи, садись. Зови меня Алексей. То, что мы не знакомы, сейчас исправим. Что ты пьешь?

–Что-то освежающе-безалкогольное.

–Проблемы с алкоголем.

–Нет, проблем нет. И отношений никаких нет, хорошо и без него.

–Удивил. Обычно писатели, сценаристы и прочие бухают, как не в себя, все пытаются свои музы пробудить.

–Есть более приятные и действенные способы общаться с музой.

–Об этом ты мне расскажешь как-нибудь, а сейчас давай поговорим о твоей книге. Кстати, совсем забыл, познакомься с моими друзьями.

Алексей назвал имена мужчин, сидевших рядом с ним. Мы пожали руки.

–О тебе ходят скверные слухи, Максим, и кто-то явно постарался распространив их.

–И я определенно догадываюсь кто это.

–Да, я тоже. Слух идет, а за ним и имя его автора. Копнув поглубже можно даже узнать причину – чем ты не угодил, из-за чего так о тебе заговорили.

–История банальная.

–Поступок не банальный. Именно поэтому ты здесь.

–Рад быть здесь.

–Я тоже рад, Максим. Таких людей не хватает миру – бунтарей. Смотрящих без страха в глаза системе, не боясь потерять свое имущество, свою репутацию и в некотором роде, свою жизнь.

Благодарю за высокую похвалу.

–Не обольщайся. Это тебе задаток, придется потрудиться, чтобы услышать еще.

–Смотря о какой работе идет речь. Я не впишусь, если меня не устроит.

–Понимаю. Мне нравиться твой роман, Максим, и я хочу его экранизировать.

–Кто напишет сценарий? Для меня это важно. Кто бы это ни был, я хочу проконтролировать процесс.

–Почему для тебя это важно?

–Потому что, если это будет человек, ориентированный на заработок, то это будет не творческое творение, а кусок мертвой посредственности. Нужен человек, который по-настоящему любит творчество в чистом виде, оно для него на первом месте.

–Что ж, понимаю тебя и полностью согласен. Будь уверен, таких людей, жаждущих денег и плевавших на чистоту творческой мысли мы не держим. И такой человек, о котором ты только что скакал, у меня есть.

–Как его имя?

–Его имя Максим Орловский.

–Вы хотите, чтобы я адаптировал роман?

–Да. сможешь?

–Говорю откровенно, еще ни разу я не писал сценарии.

–Тут не волнуйся, тебе помогут, в том числе и я. И. должен сказать, это довольно просто.

–Хорошо, я согласен.

–Ты даже не спросишь о своем гонораре?

–Мне важно, чтобы фильм получился качественным, насыщенным чувствами, чтобы н тронул сердца зрителя, а все остальное само о себе позаботится.

–Интересный ты парень, Максим Орловский. Обычно вопрос о гонораре задают одним из первых. Ну, тем любопытнее будет работать.

Алексей встал и протянул мне руку. Я протянул в ответ свою, и мы их пожали.

–Буду рад работать с вами, – произнес я.

–Да, я тоже. Мой человек позвонит твоему и обо всем договорится.

–Хорошо, спасибо.

–Береги себя, Максим Орловский, не позволь им задавить твой дух деньгами и славой.

–У меня иммунитет, – улыбнувшись, ответил я.

–Ахах, расскажешь мне потом, как его в себе вырастить, а то сын мой как не в себе бежит за этой известностью, за девками этими с силиконовыми сиськами, за деньгами.

–Непременно расскажу.

–Ну, бывай.

–Хорошего вечера, – произнес я и вышел из комнаты.

Почти бегом вышел на улицу, глубоко вздохнул остывшего вечернего воздуха, приятно. Вечер зарядился положительно, меня это радовало. Набрал Эвиту.

–Эва, я закончил, еду домой. Адрес сейчас пришлю смс-кой.

–Отлично! Мне не терпится увидеть, как ты живешь, – радостно проговорила она.

–Особенно не торопи водителя такси, мне еще нужно прибраться до твоего прихода.

Она рассмеялась, – Начинай, а я приеду и помогу.

–И приготовить ужин. Какую кухню ты любишь?

–Кухню, приготовленную с любовью.

–Моя любимая.

–Я выезжаю, – мягко произнесла она.

–До встречи, жду.

Положил трубку. Глубокий вздох, вздох распирающей грудь радости, которую ты жаждешь излить наружу, в мир, иначе она разорвет тебя изнутри. Вздох любви и благодарности, вздох волнующего предвкушения трепетного уюта и тепла.

Сел в машину, нога на педали газа. Я дома. Осмотрел квартиру, все в порядке. Тот факт, что я редко бываю дома сказался на чистоте. Телефонный звонок. Достал телефон из кармана – незнакомый номер. Не захотел брать, несколько секунд смотрел в экран звонящего телефона и все таки поднял трубку.

–Да.

–Здравствуй, Максим, – раздался женский голос на той стороне провода, который я в то же мгновение узнал.

–Привет, Алла. Чему обязан?

–Я тут сижу дома в полном одиночестве и пью двенадцатилетний коньяк, который украла из папиного бара. Такой горький и не вкусный, не знаю, почему его считают «благородным» напитком. Но я заедаю его шоколадом, поэтому мне терпимо.

–Зачем же ты его пьешь, если он не вкусный?

–Мне нужно принять лекарство, – ответила Алла, и было отчетливо слышно, что она была не совсем трезва.

–Трудно назвать алкоголь лекарством.

–Тот случай, когда и лечит и калечит одновременно. Хм, забавно, прямо как любовь… Тебе так не кажется, Макс?

–Зачем ты позвонила, Алла?

–Хотела тебе один вопрос задать, да вот только не уверена, успею ли…

–О чем ты? Что значит «успею ли»?

–Скажи мне, Макс, что есть в одних женщинах, чего нет в других? От чего мужчины одних любят, а других просто трахают или и того хуже, просто не обращают на них внимание?

–На глубокие размышления тебя потянуло, не ожидал…

–Не ожидал, что у меня могут возникнуть подобные мысли? Похоже ты совсем плохого обо мне мнения, да, Максим?

–Ничего оскорбительного я не имел в виду, не хотел тебя обидеть.

–Невозможно обидеть того, кто уже обижен.

–Ты винишь меня в чем-то?

–Нет, Макс, скорее я виню себя или весь мир. Точно не знаю. Пожалуй, все зависит от настроения: если я не склонна винить себя, то виноват мир.

–Алла, может прозвучать грубо, но у меня есть свои дела.

–Да, да, конечно они у тебя есть, как же иначе. Все равно все это скоро закончиться. Я просто хотела услышать твой голос напоследок.

–Что значит «напоследок»?

–Удивительная штука Жизнь. Кажется, что знаешь ее, что изучил и теперь орудуешь в полную силу, но она поворачивает все так, что ты просто падаешь и теряешься от беспамятства и все твои мнимые «умения» оказываются абсолютно негодными.

–Алла, что ты имела в виду, когда сказала «напоследок»?

–Ах, это мое маленькое средство спасения самой себя от этого мира.

–Что ты натворила, Алла?

–Ничего плохого. Скоро я усну крепким и глубоким сном без сновидений и больше никогда не проснусь.

–Что ты сделала, Алла? Ты что то приняла? Вызывай скорую, немедленно!

–Нет, зачем же пить столько снотворного, чтобы потом вызывать «скорую»?! К тому же я не хочу тревожить этих милых людей в этом отеле, они были ко мне так добры.

–Ничего больше не пей, слышишь?! Я сейчас к тебе приеду! В какой ты гостинице?

–О, это так мило с твоей стороны, Макс. Здесь такой красивый фонтан перед входом, но думаю, что уже поздно, потому что меня неимоверно сильно клонит в сон… прощай, Макс.

Гулкий звук удара телефона об пол прозвучал в телефонной трубке. Алла выронила телефон.

–Этого еще не хватало! – проносились мысли в моей голове – В каком она отеле? Кто может знать, в каком она отеле? Что она говорила про фонтан перед входом?

Залез в интернет, вбил в поисковик «гостиница с фонтаном перед входом», нашел – гостиница «Артемида». Взял куртку, захлопнул дверь, спустился, сел в машину и выехал. По дороге позвонил в эту гостиницу и рассказал ситуацию, работники стали искать описанную мной девушку и номер, в котором она посилилась.

Глава 12

Эвита набрала номер такси и вызвала машину. Приятное томление внутри нее наполняло ее ощущениями, словно внутри живота заварили согревающий ароматный чай, пахнущий медом и цветами. Момент, который можно назвать торжественным – маленькая девочка, всю свою сознательную жизнь искавшая любовь, взаимность и искренность, выросла и стала зрелой девушкой, идущей теперь на встречу с мужчиной, коснувшемуся ее сердца. Тяжелые ощущения серых дней, изредка сопровождавших ее, монотонное состояние движения сквозь дела жизни, сквозь самосознание, сейчас сменились на детскую радостность, позволяющую самой себе быть маленькой беззащитной девочкой, доверявшей своему защитнику, словно отцу, за которым можно спрятаться от мира и твердо знать, что он защитит тебя от всего на свете. Румянец щек, блеск глаз отражались в зеркале, пока Эвита убеждалась в своей внешности, готовой для похода. Она улыбнулась сама себе, радостно подтвердив то чувство окрыляющего счастья, что томилось и растекалось по ее телу и всему существу сейчас. Прозвенел телефон. Смс. Приехало такси. Эвита взяла сумку и спустилась. Тридцать минут дороги, сопровождаемой взглядами грустных, но живущих надеждой, многоэтажек, и она была на месте. Сверилась с адресом – все верно. Номер домофона тоже есть. Набрала, дверь открылась. Лифт. Заветный этаж. Заветная дверь. Звонок. Пик ожидания, наполненного эмоциями предвкушающей встречи. Словно воздушный шар, наполненный воздухом до отказа и готовый в любой момент лопнуть от избытка, словно кружка чая, наполненная до самых краев и готовая в любой момент пролиться через край, выплеснуть все чувства и эмоции, что томятся и просятся наружу уже так давно, пусть и времени прошло совсем мало. Никто не открывает. Снова звонок в дверь. Ожидание. Тишина. Эвита потянулась к входной ручке двери. Нет, отвела обратно. Достала телефон, набрала номер. Не отвечает. Может что-то случилось, – пронеслось в ее голове. В тот же миг Эвита схватилась за ручку двери и надавила. Открыто. Эвита вошла внутрь квартиры, осмотрелась. Была полная тишина, ни звука вокруг. Очевидно, что хозяина дома не было. «Может вышел в магазин? – подумала она. – Тогда почему не берет телефон? Не взял его, решил быстро сбегать?» Набрала номер еще раз – гудки, ответа нет, но мелодия не играет, значит телефона здесь нет, значит телефон с ним. «Может где то его оставил или просто не может разговаривать сейчас? Что-то случилось?» – думала она. Сердце сжалось. «Он бы не стал игнорировать телефон, не будь на то причины. И квартиру не закрыл – спешил куда-то. Должно быть и правда что-то случилось». Эвита выдвинула стул из-за кухонного стола и села, глядя в пустоту пространства. Ей ничего не оставалось, как дожидаться его у него дома и постоянно набирать его номер, в надежде на ответ.

Припарковав машину около отеля, я вбежал внутрь и сразу же направился в зоне ресепшена, около которой уже стояли несколько человек с озадаченным видом. По моему активному поведению они поняли, что звонил я и двинулись мне на встречу.

–Вы узнали в каком она номере!? – практически прокричал я.

–Да, мы все выяснили. Не волнуйтесь, Скорая помощь успела вовремя, наш отель у них находится в приоритете.

–Где она?

–Ее увезли в больницу.

–Скажите мне адрес.

–Конечно.

Мне дали адрес больницы, в которую увезли Аллу. Я выдохнул – она была жива и была под присмотром. Сообщить ее родителям и дальше о ней позаботятся. Я подумал об Эвите, вспомнил телефонные звонки во время движения в гостинице, которые я все проигнорировал. Должно быть она волнуется. Достал телефон, набрал ее номер.

–Макс! Ты куда пропал!? Что-то случилось? Ты оставил квартиру не запертой, я у тебя дома, – взволнованным голосом проговорила Эвита.

–Да, Эвит, случилось.

–Что!?

–Алла.

–Что Алла? – проговорила Эвита и я почувствовал, будто ледяная волна опустилась у нее с ее головы до ног.

–Алла позвонила мне из отеля и сказала, что выпила большую дозу снотворного вместе с алкоголем. Я успел предупредить персонал, они выяснили в каком номере она живет и вызвали скорую. Сейчас она в больнице под присмотром врачей.

–О господи, что же она натворила… – взволновано произнесла Эвита.

–Я сейчас заеду за тобой, и поедем к ней в больницу.

–Да, хорошо, я жду тебя.

Спустя некоторое время я был около своего дома, набрал Эвиту, она спустилась и мы поехали в больницу.

–Макс, почему она позвонила тебе, а не кому-то другому? Хотя бы мне или родителям, – спросила Эвита, недоумевая, но догадываясь об ответе на этот вопрос.

–Она говорила о чувствах, которые испытывает ко мне, – произнес я спокойным голосом, посмотрев на Эвиту.

Она взглянула на меня в ответ, и взгляд таил в себе только переживание о подруге. В нем не было признаков ревности или недоверия. Их и не должно было быть. В этом я не сомневался.

–Должна была сама догадаться, – сказала она спокойно. – Главное она жива и под присмотром.

Мы приехали в больницу, прошли внутрь и разузнали все по Аллу. Нам назвали ее лечащего врача и указали, где его искать. Мы быстро нашли его кабинет, и он нас принял.

–Здравствуйте, присаживайтесь, – поприветствовал нас врач. – Вы родственники, друзья?

–Друзья, – ответила Эва.

–Состояние вашей подруги стабильное, нормальное. Она выпила много таблеток снотворного вперемешку с алкоголем. К счастью усвоиться успели не все таблетки. Благо, что «скорую» вызвали достаточно быстро и специалисты успели предпринять все необходимые меры. Ей сделали промывание желудка и поставили капельницу, чтобы очистить кровь. Также ей дали успокоительное, и сейчас она спит. Сейчас ее лучше не тревожить, ей нужно отдохнуть и восстановить силы.

–Спасибо Вам, доктор! – искренне поблагодарила врача Эвита.

–На здоровье, это моя работа. Что касается вашей подруги – мы будем вынуждены сообщить ее родителям и рекомендовать соответствующее лечение у специалиста.

Мы с Эвитой посмотрели друг на друга и взглядом соглашались со словами врача.

–Думаю Вы правы, – заговорила Эва, – ей действительно будет полезно пообщаться со специалистом психологом. Очевидно, что ей нужна помощь.

–Вы можете предположить причину ее действий? – спросил врач.

–Неразделенные романтические чувства, – ответил я.

–Понятно. Распространенный случай. Ну ничего, ни она первая, ни она последняя – поможем, – с энтузиазмом проговорил врач.

–Спасибо Вам большое, – еще раз поблагодарила его Эвита.

–На здоровье. Вы можете идти, я распоряжусь, чтобы когда она проснется, вам сообщили, тогда вы сможете ее навестить.

Мы попрощались и, выйдя в холл, присели на диван. Я подошел к автомату и взял нам воды. Сидя в тишине, некая затяжная пауза заполнила нас обоих молчанием. Наконец, Эвита заговорила:

–Признаться, я не особенно удивилась, когда узнала, что у Аллы есть психологические отклонения. Подобный образ жизни, который она вела, образ мыслей, который был ей присущ, очевидно, не могли довести до чего-либо благоприятного.

–Ей все еще можно помочь, – произнес я.

–Да, можно и я сделаю все, что от меня потребуется. Что бы она не сделала, она когда то была моей подругой и я желаю ей всего хорошего.

–И я тебе в этом помогу.

–Думаю, что ее родители сами обо всем позаботятся, наймут лучшего специалиста и сделают все, что будет необходимо, чтобы ей стало лучше.

Мы снова замолчали, снова тишина окутали нас обоих. Мне было спокойно от того, что Алла была в безопасности, что все обошлось, но все некая ответственность томилась внутри. Быть может от того, что я, сам того не желая и не ведая, стал причиной этого происшествия.

–Макс, – заговорила Эва, – давай мы лучше не будем рассказывать истинную причину произошедшего с Аллой ее родителям. Быть может, врач им скажет то, что сказал ему ты, но большего они знать не должны. С силу своего состояния они будут склонны обвинить, совершенно не пожелав разобраться и осознать истинную причину, а это еще больше навредит Алле и им самим.

–Согласен. Так для них будет лучше.

Я поднял руку и обнял Эвиту, она положила голову мне на плечо.

–Какой вечер у нас был запланирован и как все в итоге обернулось, – произнесла Эва. – Что будем делать?

–Алла в безопасности, так что мы можем выдохнуть и расслабиться.

–Ты прав. Только я не хочу ехать домой, не хочу сегодня оставаться одна.

–Неужели ты решила, что я отпущу тебя сегодня, м? – посмотрев на нее, произнес я. – У нас был запланирован ужин, который, кстати, я приготовил для нас сам. Должен признать я довольно голодный, поэтому предлагаю ехать домой и восстановить силы, отведав моих кулинарных «шедевров».

–Поддерживаю! – радостно сказала Эва, затем вскочила, вскинула руки и обняла меня за шею.

Я поцеловал ее в щеку. Она немного отпрянула, все еще обнимая, и посмотрела на меня. Глаза ее, то, что светилось сквозь них, было ярче и горячее самого солнца. Любовь и радость вперемешку сейчас смотрели на меня сквозь нее, и счастья моего не было предела.

–Я люблю тебя, Эвита, – произнес я, глядя ей прямо в глаза.

Глаза ее раскрылись чуть больше, очевидно не ожидая подобных слов, и загорелись еще ярче, улыбка шире растянулась на лице.

–А я люблю тебя, – ответила она мягко, и звучало это так мило, так нежно и по-домашнему, что я был готов умереть за нее, за этот миг, за эту женщину, за эту Любовь.

Конец.