Череп [Владимир Геннадьевич Чагин] (fb2) читать онлайн

Владимир Чагин Череп

Все персонажи, места и события вымышленные. Любые совпадения случайны.

Ключ в скважине повернулся медленно, послав в пространство камеры два щелчка. За ним скрипнул засов и дверь открылась. Камера замолчала. На пороге появился невысокий пухлый прапорщик с огненно-рыжей шевелюрой, выбивавшейся из-под шапки.

– Вас просят к начальнику, – сказал он, будто подавился чем-то.

Несколько секунд стоял, не двигаясь, а после, сделал два шага назад.

Череп закрыл книгу, отложил на тумбочку. Снял очки, положил рядом. Медленно поднялся и пошёл к двери. По пути взял протянутый кем-то пиджак. Не стал надевать, просто накинул на плечи. Выйдя из камеры, дождался, пока прапор закроет дверь, и запахнувшись пиджаком, пошёл за ним по холодному коридору. Тюрьма молчала. Неслышно было ничего кроме скрипа подошв прапора и мягкого шарканья войлочной обуви Черепа. Выйдя из блока, они прошли по длинному промёрзшему переходу и, преодолев ещё несколько зарешечённых дверей, оказались в административном корпусе.

– Зима, – потянул прапор поёжившись.

Череп не отреагировал. Молча стоял, дожидаясь пока откроется дверь. За порогом их встретил старший лейтенант. Коренастый, с красным, изрытым оспинами лицом. Придержав дверь, он отошёл к стене, уступая дорогу. Пройдя в конец коридора, прапорщик остановился возле большой двери, обитой красным дерматином.

– Вас ждут, – кивнул на неё и стал переминаться с ноги на ногу, будто ждал чаевых.

Череп молча потянул за ручку и вошёл в кабинет. Внутри было светло и тепло. Кроме батарей под окном, согревавших спину сидевшего за столом полковника, комнату грела круглая печь, затопленная в углу.

– Черемхов Константин Эдуардович? – медленно произнёс полковник. – Присаживайся, – показал на стул, стоявший перед столом.

Череп молча подошёл к стулу. Сел. Он хорошо знал этот кабинет. Те же гипсовые головы вождей на столе у начальника, та же мебель и сделанные заключёнными канцелярские принадлежности. Только портрет генсека на стене был новый, маленький бронзовый бюст железного Феликса и человек за столом.

– Моя фамилия Крюков, – полковник чиркнул спичкой, разминая папиросу.

Закурил, и, сделав глубокую затяжку, выпустил перед собой облако густого дыма. Дым медленно поплыл в воздухе, растворяясь в ярких солнечных лучах.

– Угощайся! – протянул Черепу пачку Казбека.

– Спасибо, не курю.

Улыбнувшись с прищуром, Крюков положил пачку на стол.

– Сегодня третий день, как я принял дела, – полковник сделал ещё одну глубокую затяжку. – Но, я не хотел откладывать наше знакомство надолго.

Череп молчал. Смотрел на Крюкова спокойным, холодным взглядом.

– Честно говоря, – затянувшись ещё раз, полковник положил папиросу в пепельницу, – я внимательно изучил твоё дело и очень впечатлён, но одно у меня никак в голове не укладывается.

Повернувшись, Крюков взял с тумбочки толстую папку, и положив перед собой, развязал лямки.

– Ты ведь из интеллигентной семьи, – прищурив правый глаз, Крюков впился взглядом в Черепа. – Отец был заместителем секретаря Горкома. Мать заслуженный учитель РСФСР. – Как? – сделав паузу, тихо спросил полковник.

– Там всё написано, – кивнув на папку, спокойно ответил Череп.

– Ну, да, – потянул Крюков, взяв папиросу. – Написано.

Затянувшись, он затушил окурок, и отодвинув дымящуюся пепельницу на край стола, посмотрел в папку.

– Восемь судимостей, – аккуратно перелистнул два листа, – тридцать пять лет лагерей, в общей сложности.

– Вы ведь позвали меня не личное дело перечитывать? – на лице Черепа появилась лёгкая улыбка.

Полковник добродушно усмехнулся, и, закрыв папку, откинулся на спинку стула.

– Я здесь по назначению из центра, – начал он голосом тихим, но ледяным как ветер за окном. – Ты, наверное, уже всё обо мне знаешь? – усмехнулся.

– Знаю, – ответил Череп.

– Ну что ж, – Крюков придвинулся к столу, сцепив руки в замок. – Тогда, ты, наверное, знаешь что я здесь на три года. И как пройдут эти три года, для осужденных, зависит от того, насколько у нас с тобой будет взаимопонимание.

– Нам не к чему друг друга понимать. У вас своя работа, у меня своя, – Череп поправил сползающий с худых плеч пиджак.

– Хорошо, – улыбнулся полковник, глядя Черепу в глаза.

– Я могу идти? – спросил Череп.

– Да, – растянул Крюков, – только ответь мне на один вопрос. Как ты погасил бунт в прошлом году? Я понимаю, – полковник снова откинулся на спинку стула, – ты фигура авторитетная, но, бунт начался в трёх лагерях, одновременно. Как ты это сделал?

– Думаю, вы задаёте неправильный вопрос, – тихо ответил Череп.

Крюков хмыкнул улыбнувшись.

– А какой же вопрос тебе задать?

– Почему, – Череп слегка наклонил голову вбок. – Мы знали кто и когда его готовил, но я не разрешал действовать пока не будет первого толчка, пока всё не начнётся. За Большим мысом стоит гарнизон. Если вовремя не потушить, то всех нашпиговали бы из пулемётов и в яму за болотами. Такое уже было. Двадцать лет назад. Я тогда видел это своими глазами. Третья ходка была. Чудом к стенке не поставили. Восемь сотен душ на тот свет, и лагеря без авторитетов. Хаос и анархия.

– Спаситель, значит? – язвительно спросил полковник. – Там же политические начали! И ты никого не пустил в расход? – прищурился. – Не наказал прилюдно?

– Здесь, желающих забрать жизнь у человека больше чем где-либо. Не вы, так лютые морозы или тайга заберёт. А те, что бунт устроили, своё получили. Там пострадавших много было, чёрной кости только восемь человек по всем лагерям полегло.

– Ну, ладно, – кивнул полковник. – Мы друг друга поняли.

В воздухе повисла пауза, тишину нарушал лишь ровный стук висевших на стене часов. Череп не двигался, сидел, смотрел спокойно на полковника. Крюков вдохнул, взял папиросы, и, постучав пачкой по столу, взглянул на Черепа исподлобья.

– И всё же, как такое получилось?

– Вы про бунт?

– Нет, – полковник вытряхнул из пачки папиросу, не закурил, стал медленно разминать двумя пальцами.

– В деле сказано, что ты напал на сотрудника отделения, когда тебя арестовали за кражу, в первый раз. Сломал ему челюсть. Пятнадцатилетний подросток, – хмыкнул Крюков, – здоровому лбу.

– Я боксом занимался. С детства.

– Да, – покачал головой полковник. – Разрядник, спортсмен, победитель олимпиад по математике, истории. С такими родителями ты мог стать руководителем области, космонавтом, или… – Крюков осекся, озираясь по сторонам, но быстро вспомнив что это не конторский кабинет, вернулся к разговору.

– Он потом умер. Прожил полгода, – полковник снова закурил. – Твой отец, видимо, хорошо постарался и тебе смягчили, но…

Череп не двигался. Камнем застыл, слушая полковника, без единой эмоции на лице.

– Вы хорошо изучили дело, – медленно произнёс.

– Изучил, – Крюков затушил недокуренную папиросу и стал вновь листать папку. – Вытащить тебя он уже не смог. Этапом на восьмую. Затем перевод в четвёртую. Видимо, отец всё ещё пытался, а потом сразу на строгий, в пятую.

Крюков отодвинул папку.

– Каждому своё, – Череп медленно вдохнул.

– Зачем? Не понимаю! Сидел бы себе тихо и снова в нормальную жизнь.

– А кто бунт тогда погасил бы? – Череп криво улыбнулся.

Крюков хмыкнул, качнув головой.

– Ладно, – полковник вздохнул, убирая папку со стола.

– В деле этого нет, но вам скажу, удовлетворю ваше любопытство, – произнёс тихо Череп. – Сержант, из-за которого поехал в первый раз на строгий, был братом того, кому я челюсть сломал. Он, видимо, поклялся со свету меня сжить. Специально на четвёртую перевёлся. В котельной их было трое. Пытались вырубить и опустить. Ещё мне обещал, как всё закончится, сжечь по частям в печи, – Череп усмехнулся. – Двоих я вырубил, а его бил головой о запорный кран, пока не размозжил в кисель.

– Даром, что малолетка, – полковник нахмурился. – Вышака ты избежал, лишь благодаря отцу.

– Он жизнь положил, чтобы меня от расстрела спасти. В прямом смысле. Никогда этого не забуду.

– И что потом? Затянула жизнь воровская?

– Это уже неважно. Мы с вами в системе. Вы и я. Винтики большого механизма. Вынь винтик и всё посыплется. Так или иначе, ценой всему порядок и человеческие жизни.

– Ну ты ж то не святой?

– А вы?

Полковник рассмеялся.

– Хорошо, Черемхов, – Крюков вытер усы тыльной стороной ладони, – иди. На сегодня хватит разговоров. Да и в целом, ни к чему нам беседы задушевные вести. Главное, чтобы в лагере порядок был и мне хлопот поменьше. Досижу тут свои три года, и обратно, в Москву, – тихо добавил.

Череп поднялся, пошёл к двери.

– Постой, – остановил его на пороге Крюков. – Последний вопрос! Зачем ты в первый раз кошелёк украл у гражданки? Денег на мороженое родители не дали?

– Тогда очень жаркий день был, – Череп повернулся к полковнику. – Со школы шёл, как обычно, через сквер. Смотрю она, суетится возле ларька с кондитеркой, а из сумки кошелёк торчит. Не сверху, а из пореза в нижней части. Видимо, работал кто, неаккуратно, может, спугнули или ещё чего. Я к ней. Хотел сказать, что кошелёк торчит из сумки. Потеряет. Она к трамваю побежала. Кошелёк из сумки выпал. Я за ней. Схватил его. Успел только крикнуть и руку поднял. Тут меня и повязали.

– Да ладно, – полковник скривил рот. – А что ж ты не сказал то, как всё было?

– Сказал, – улыбнулся Череп. – Отец в командировке был. Приехать не смог за мной. А мать, она ведь женщина. Такое дело. И может, всё бы обошлось, но в камеру к нам этот зашёл, – Череп сощурил глаза, – Пьяный был. Хватал пацанов. Одного за волосы и об колено, в штаны себе лицом макал и ботинки заставил целовать. А дальше, вам известно.

Шум шагов медленно удалялся в длинном, холодном коридоре. Крюков молча сидел за столом и смотрел в бронзовый бюст Феликса Эдмундовича на столе. Очень уж дорог он был ему. Вспомнил, как получил его в знак благодарности за службу, в аккурат после получения звания полковника. Вспомнил, как обмывали. Икра, соленья, водка и заграничные консервы со складов брательника, заведующего промбазой. Не хотел оставлять в Москве. Забрал с собой. Кусочек дома. Представил, как поставит его снова на стол в управлении. Чистые шторы, просторные кабинеты, удобная мебель, диваны, лампа с зелёным абажуром и тёплые Московские вечера. А летом на юга, в профилакторий. Зажмурился.

«Если бы не чёртова пьянка!» – подумал про ресторан, в который неожиданно нагрянул патруль.

Да всё ничего, если бы не стал размахивать удостоверением и в морду не полез капитану, ещё и табельное…

«Чёртов, идиот!» – открыл глаза, покачал головой.

Вспомнил, как посылал в больницу заместителя, узнать как и что там. Вроде, выжил капитан, но всё же. Встал, повернулся к окну, сцепив руки за спиной.

«Ещё легко, отделался!» – качнулся на пятках, всматриваясь в окно.

Кум, в министерстве хлопотал. И звание сохранили. Теперь лишь, нужно отсидеть тут, пока всё не утихнет, и домой.

«Три года» – медленно произнёс про себя Крюков. – «Ну что, Черемхов? Посидим?»