50 копеек [Константин Родионович Мазин] (fb2) читать онлайн

Константин Мазин 50 копеек

Завтра занесу!

Насколько быстро можно потерять все копейки того, что ты имеешь? Ещё совсем недавно у меня была поддерживающая семья, работа и возможное возвращение любимого человека. А сейчас переход, стакан и горсточка мелочи внутри него…

Он подошёл ближе к девяти, когда магазин только открывался. Я раскладывала монетки в кассе, выставляла товар дня, просто занималась обычной работой кассирши.

– Привет! Ты не занята?

– Привет, – сказала я, слишком нечасто бывший муж заглядывает, – Галя, подмени!

– Малолетки любвеобильные, – прокудахтала моя напарница.

В чём-то она оказывалась права. Олег вообще не изменился после школьной скамьи. Скучный человек привычки. Как мы вообще оказались вместе? Хитрый жук ухватил себе самую горячую девочку школы, которая в один момент оказалась между запоем и смертью, потому что крохотные мечты «звезды» разбились о реальную жизнь. Пришлось довериться ботанику и пойти учится на педагога, поглощая поддержку, как будто достойна её. Как жаль, и, одновременно, спасибо, что помощь кончилась до цирроза печени.

– Как там девочки? Деньги пришли?

– Да, Олег, всё хорошо. Только они хотят видеть тебя на Новый год.

– А их мама?

– Их мама ужасно хочет извиниться.

– А папа хочет принять извинения. В пятницу ты работаешь?

– Да. Нет. Стой. Сейчас, – как же глупо выглядит человек, не способный посчитать, когда его смена кончается при графике три через три, – сегодня вторник, ещё завтра работаю… Да, выходной, и на следующий день никуда не надо.

– Идеально. Тогда…

– Тогда увидимся в пятницу. Заедешь к семи, и принеси девчонкам по киндеру.

– Да, хорошо.

Было видно, как Олег тянулся для поцелуя, но в момент передумал из-за стеснительности или непонимания: «А можно ли так делать ещё до свидания?» Однако я успела его обнять на прощание. Спустя год трезвости, жизнь, наконец, налаживается.

Оставалось время подумать. Люди в магазине ещё идут медленно, постепенно заходят пожилые – сейчас их время, пока больше никого не будет. Действительно, прошёл целый год с начала завязки. Ни грамма спирта после развода. Кого благодарить за это? Наверное, дочерей. О, люди пошли.

Вернуться пришлось поздно. Целый час ушёл на уборку. Пьянчуги обычно пытаются что-то утащить, а так как координации не хватает, чтобы дотащить бутылку до штанов-хранилищ, постоянно разбивают стекляшки. Благо, дорогой алкоголь хранится под стеклом.

На лестничной клетке второго этажа опять валялся подвыпивший мужичок, которого, вроде, звали Максимом, а в молодости, когда друзья были живы – Петровичем. Самый старый жилец этого сорокалетнего полуразвалившегося дома. До недавнего времени работал со мной в магазине. Сейчас – неизвестно.

Мои надежды на спящих девочек улетучились при открытии двери. В нашей двухкомнатной съёмной квартирке всегда видно, если у кого-то горит свет. Поставив обувь, я направилась посмотреть, кто же такой сидит на кухне. Обе. Кристина сидела и клеила ещё одну чёртову поделку из шишек и листьев, как будто весь пластилин и бумага в этом мире закончились ещё в моём детстве, раз три года школы дочери она делает свои задания лишь из «матери природы». Света, сидевшая рядом в телефоне, наблюдала за сестрой и просила немного ускориться. Для своих семнадцати, старшая дочурка слишком умна. Не хочет стать звездой школы или инстаграма, не желает принимать в себя алкоголь и наркотики, и точно не жаждет оказаться одной из милых девочек, забеременевших специально для одной единственной передачи в их жизни. Хотя всё это достижимо с её внешностью, унаследованной от матери.

– Когда спать?

– Ой, мы тебя не заметили. Там макароны с мясом в сковородке, – дружелюбно отреагировала Света, – Кристинка готовила.

– Да, – подтвердила младшая, намазывая очередной лист клеем.

И правда, она. Разварившееся макароны, конечно же, без грамма соли.

– Молодец, художница.

– Мам, не обнимай, у меня руки в клею.

– Ой, ой, ой! Какие мы важные, – обиделась я на младшую, – Свет, посидишь с мисс вредность в пятницу?

– Ну, мам. Пятница. А мне 17.

– А если я скажу, с кем хочу провести время – согласишься?

– С папой? – одновременно отреагировали девочки. Они очень его любят, даже непонятно почему после развода выбрали меня.

– Да.

– Тогда посижу.

Старшая не завредничала и пошла обниматься.

– Ты молодец, мам!

Следующие пару дней пролетели слишком быстро. Это очень странное чувство. Страх смешивается с радостью, и ты вроде ждёшь, а вроде боишься. Так было с каникулами и первым сентября в школе, и сейчас. Каждый день просыпалась с хорошим настроением, но дни забывались, проходя один за другим. На первом выходном после школы, мы с девочками сходили в магазин и хотели взять платье для меня, но решили взять костюмчик Кристинке. Она должна быть самым красивым пингвинчиком из всех на утреннике.

Олег приехал к семи, похоже, после работы, но явно не теряя своей серьёзности и мужественности в этом чёрном костюме.

– Привет, – он прошёл внутрь, удивительно, что без цветов. Ибо на любой визит нужно приходить с цветами для хозяйки, и с подарками для детей. Последние охотно приняли свои шоколадки, не понятно чему больше радуясь: подаркам или папе.

Ресторан оказался в пяти минутах езды. Молодая хостес безэмоционально усадила нас за неплохие места у окна и дала меню, после удалившись. Было заметно, что Олег не знает с чего начать диалог. Учитывая, что не он спился, и его в семье вообще никто не винил в разводе, понятно, почему слова не находились. Одновременно с первой его репликой, подошёл официант.

– Ну, – начинал бывший муж.

– Будете что-то заказывать? – перебил официант, случайно сбивший единственную мысль.

Я могла сама начать диалог, как делала это обычно, будучи экстравертом, но так нельзя. Наверное, это комплекс из детства. Когда виновата – молчу и терплю все слова, пока человек не простит.

Мы довольно быстро сделали заказ и вновь погрузились в молчание, прерываемое лишь приятной музыкой.

– Можно…

– Как…

Разговор решили начать одновременно. Я рассмеялась.

– Говори.

– Знаешь, – наконец начал Олег, – я не умею показывать свои чувства. Прости меня за это.

– Ничего.

– Но. Но. Я хотя бы могу делать забавные подарки.

Олег протянул коробочку. В ней находилась странная крупная монета с высеченной надписью «Один год». Хотелось спросить: «Что это?» – потому что, правда, непонятно, но вдруг всплыло клишированное воспоминание из сериалов.

– А! Извини, я просто не особо поняла что это. Это же медаль за один год без выпивки?

– Да, – бывший муж выдохнул, похоже, до этого чувствуя дискомфорт из-за своего подарка, чем я решила воспользоваться.

– Знаешь, это не то, что я хотела бы увидеть.

– Извини, я могу…

– Я хотела бы увидеть тебя с нами за праздничным столом!

Клянусь. Видела его слезу. Растрогала, растрогала! Человек сразу изменился, шутил, рассказывал забавные случаи, даже взял за руку. Свидание прошло прекрасно, о чём с радостью узнали девочки.

Как же всё плохо! Я конченная! Почему нельзя сначала почитать какая у тебя смена, а после звать мужа на праздник? Ну, надо брать телефон.

– Олег, ты занят?

– Нет. Марин, чего звонила?

– Я работаю до ночи тридцать первого, а тебя позвала, извини меня…

– Ты же первого придёшь?

– Да.

– Тогда и отпразднуем. Что нам? Первое или второе, разницы нет, а на клоуна в записи посмотрим. Если ты не против, я приеду, и мы с девочками приготовим еды.

– Да, конечно. Я просто хотела извиниться…

– Ничего страшного. Извини, что тебя перебиваю. Я немного соврал, сейчас буду занят, надо готовиться.

– Да, пока, Олег!

– Пока.

Фух. Спасибо.

Мальчик пятнадцать минут ходит по магазину, выбирая себе тортик и газировку для праздника. В его кармане лишь одна купюра в пятьсот рублей. Вроде закончил. Всё прошёл и определился. Осталось лишь оплатить на кассе. Рука с купюрой еле дотягивается до оплатной корзиночки и ждёт сдачу, которой не будет.

– Пятьсот рублей, пятьдесят копеек, – объявляет кассирка Марина, – у тебя есть ещё рубль или половинка?

Блондин неуверенно смотрит в свои карманы, конечно, ничего не находя. Сзади уже злобно поглядывают какие-то люди, спешащие к своей семье.

– Тётя, уберите воду, пожалуйста.

– Давай ты в следующий раз занесёшь копеечку, хорошо? Иди.

– Спасибо тётя. Завтра занесу.

– Это что ты делаешь? – брюзгливо подходит бабка со злобным лицом, попутно садясь за другую кассу. Если каждому так давать – прибыли не будет.

– Галь, что ты начинаешь? Мальчик хороший, завтра или послезавтра занесёт. Беги, солнышко.

– Копейка рубль бережёт.

– Твои копейки давно не уберегла инфляция, что их в большинстве магазинов готовы списать.

– Ну. Как знаешь! Будет недостача, я не помогу.

– Пол рубля, вот это деньги! – Марина обслуживает последнего клиента из очереди и уходит помогать на склад, оставляя Галю в одиночестве до трёх-четырёх человек в очереди.

Зря. Спустя пару минут, оставшись одна, женщина без всякого труда открывает старый кассовый автомат и забирает себе пол тысячи.

– Посмотрим, что ты будешь делать с такой недостачей.

Ура, день кончился. Сейчас я пойду к семье, когда администратор пересчитает кассу. Алексей мужик хороший, но такой зануда. Все его мысли о магазине. Интересно, когда он просыпается, он думает о сегодняшних скидках и товарах дня?

– Тут нахватает.

– Ах. Да, забыла, – прикопался к пятидесяти копейкам, – на.

– Зачем ты мне это даешь?

– Ну, там не хватает пятидесяти копеек.

– Нет. Точнее, не знаю. Может быть. Я их никогда не считаю. Тут не хватает пятисот рублей.

Серьёзно? Уверена, это Галя. Вон, идёт и улыбается.

– Это Галя.

– Чего Галя?

– Украла из кассы деньги.

– Как?

– Ну, может я плохо закрыла кассу, и она взяла, может своим ключом открыла.

– Ты уволена.

– Что?

– Ты плохо закрыла кассу, и магазин потерпел убыток.

– Давайте я отдам деньги, сейчас схожу за кошельком.

– Нет, нет. Это не нужно. Дело не в тебе. Почти. Со следующего года нам не нужно столько кассиров. Некоторых заменит автоматика. Плюс, после нового года спрос снижается, люди привыкнут. Я думал, кого из вас уволить. Ты накосячила первой.

– Пошёл ты! – я сорвалась.

– Заявление по собственному напиши.

– Приду после праздников с ним. До свидания!

Я удалилась в подсобку, агрессивно собирая свои вещи. На стуле сидел кто-то знакомый и пил. Максим Петрович. Он тоже заметил меня, и ещё раз приложился к горлышку.

– Как дела у тебя, Марин?

– Уволили.

– Меня тоже. Хочешь хлебнуть? Другую бутылку, конечно, нечего тебе старческие слюни пить.

Не знаю. Не знаю зачем. Не знаю, как заменить все негативные чувства. Злость и обида смешались. Хотела сделать что-то плохое. Открытие, залп. Дальше я бы хотела сказать, что ничего не помню. Но я не очнулась на следующий день, не понимая где я. Всё довольно чётко, ясно и ужасно стыдно.

В первую очередь захотелось догнаться. Магазин официально не мог продавать алкоголь, но пить его никто не запрещал. Бутылка дешёвого коньяка не ушла залпом, но четверть банки довольно быстро влилась в организм.

– Марина, что ты делаешь? – спросил Алексей.

– Живу! – призналась та самая Марина.

Галя только пошла переодеваться. Отлично. На неё и вылился остальной коньяк.

– Ты что наделала? – прокричала кассирша и побежала с кулаками.

А я от неё. Метров десять. Потом она выдохлась, а я пошла за второй бутылкой. После спокойно пошла домой, не забыв побыть язвой для бывшего начальника.

– Запишите на мой счёт!

Путь не остался в памяти. Помню только, как вошла, заявила, что уволена, и встретила кучу недовольных, жестоких взглядов на измазанных кремом мордочках. После, завалилась для отдыха.

Были смутные воспоминания о перевозке, но не более. Удивиться при открытии глаз было чему. Нет, не дом, а обезьянник. Голова ужасно раскалывалась, подходило чувство стыда. Я оглянулась. Моими сокамерниками являлись бомжи, проститутки и прочий маргинальный скот, к коим меня отнёс и мужичок в форме.

– Марина, Вы проснулись?

– Да.

– На выход.

– Это Вам от мужа.

Письмо.

Я забираю детей, если захочешь их забрать – увидимся в суде. Только учти, что ты вела себя недостойно, не по-матерински, и у Светы неплохой фингал под глазом.

Извини, ты понимаешь, что я люблю тебя, но терпеть подобное поведение не намерен. Девочкам нужна мама, а не алкашка.

П.С: Я дал денег полицейскому, чтобы он тебя выпустил на следующее утро.

Было бесполезно идти извиняться. Бесполезно что-то делать. Как быстро можно потерять все копейки того, что имеешь? Ещё совсем недавно у меня была поддерживающая семья, работа и возможное возвращение любимого человека. А сейчас переход, стакан и горсточка мелочи внутри него, не заполненная даже половину. Из квартиры через месяц меня выкинули. Зарплаты, отданной Алексеем, не хватило ни на что, кроме пары литров спокойствия. Мы сидим с Максимом в метро и греемся друг о друга. Его квартиру тоже отобрали, но уже мошенники, а ему и плевать. Как и мне.

Мам, дай денежку.

Какой день подряд болела голова. Каждый голос в переходе отдавался эхом, кроме одного. Голоса, даже не способного нормально выговорить «р», постоянно картавя. Обладатель голоса остановился очень близко, возможно узнав, ещё недавно милую с ним, тётю.

– Мам, дашь денежку тёте?

Конечно же, мама не очень хотела расставаться со своим кровным заработком, но стоило показать ребёнку, что нужно помогать людям или что-то другое, более моральное и правильное, что сформулировать для меня – невозможность. Для таких целей используется мелочь. Мадам открыла отделение с мелочёвкой и высыпала содержимое сыну на его крохотную ручку. Мальчик быстро перебрал деньги от каких-то крошек, фантиков, чеков и положил все монетки в стаканчик.

Я еле подняла болящую голову.

– Спасибо, люди добрые.

– Пожалуйста! – произнёс ангелок.

Его мама это проигнорировала и мягко взяла сына за ручку, продолжая свой путь.

– Что там? – спросил Максим Петрович.

Я заглянула в стакан. Куча монеток, в сумме не больше тридцати рублей. Хотя, мальчик вернул то, что был должен. Вот пятьдесят копеечек. Положу их в тайный карман. Удивительно, голова перестала болеть. Словно дешёвый алкоголь моментально вышел куда-то наружу.

– Я пойду.

– Марин, ты куда?

Старичок быстро принял стаканчик с мелочью и продолжил грустно пялится на жестокий мир. Он такой и есть, он ужасен, суров, и не терпит ошибок, но это явно не мой мир. Однако путь в мир, где я хочу существовать, пока закрыт. Его ключи – трезвость, работа, жилище – всё то, что стоит внизу пирамиды? Треугольника Маслоу? Голова всё ещё не соображает, а должна. Необходима! Необходима для восстановления своих потребностей на прежний уровень.

Сейчас требуется найти себе временное место обитания, но для этого нужны деньги. Очень часто многие кафешки, ориентированные по кадрам на приезжих, дают почти бесплатную общагу. Вот только между иммигрировавшими и мной есть большая разница. Они не воняют, а их одежда под курткой примерно чистая. Спасибо, что существует бесплатный туалет, куда мы обычно ходили с Петровичем, чтобы хоть разок помыть руки. Сегодня мне нужно побывать там. Не стоило высмаркиваться первым делом. Обоняние просто свело с ума. Две кофты под курткой, лифчик, трусы и джинсы требовалось просто выбросить, но тогда не в чем ходить. Честно говоря, стало мерзко жить. В таком ходить нельзя. Пришлось выкинуть нижнее бельё и оставить лишь одну кофту и джинсы, которые скоро нужно убрать далеко в мусорку.

Сложно понять, что делать дальше. Что бы сделал тот, кто читает мою историю скатывания по социальной горке? Моя мысль такая же. Нужно немного пораздавать листовки, чтобы просто позволить себе обычные трусы за сотню. Только где найти человека, взявшего бы себе, на не самую трудоспособную подработку, практически бомжа? Почему практически? Честно говоря, пришлось слоняться по всем пиццериям, парикмахерским и магазинам, чтобы найти пару бумажек. Интересно, причина отказа в отсутствии надобности или из-за запаха туалетного мыла изо рта?

Ура. Наконец. Пара часов работы на морозе. Как хорошо, что люди сами подходят. Дальнейшие пару дней приходилось довольно легко. Солнышко дало немного тепла, а люди охотно стали ходить по парикмахерским, которые являлись моими работодателями. В первый день удалось купить нижнее бельё и съесть пару дешёвых пирожков, после восьми вечера, когда большинство лавок делает скидку на выпечку. Также, договорилась на ночлег в хостеле на неделю, за которую успела наскрести себе на нормальную одежду в секонде. В моё распоряжение ушли пара футболок, не весившие почти ничего, а значит почти бесплатные, один тёплый свитер, неплохие не очень тёплые джинсы, и пара дешёвых носков, к счастью, точно никем не поношенных. Неплохое приданное, что сказать. С таким можно и замуж, и на работу в кафе быстрого питания.

И, вот, с тысячей рублей в кармане и небольшим пакетом вещей, я пошла на собеседование, которое, кстати, прошло довольно быстро. Приехать, написать заявление, прийти к такому-то времени на обучение. Даже удалось ухватить ещё немного работы по раздаче листовок. Спустя ещё один день не квалифицированности, а также покупки самого дешёвого телефона, который был в магазине, и оформления медицинской книжки, которая относительно бесплатная в данный момент (огромный плюс), удалось прийти на стажировку. Четыре дня по четыре часа, потом отдых.

Вроде взяли. Дни проходили довольно быстро и однообразно. Скучная рутина заменялась ещё более скучной, после которой происходил обед. Взяли в общежитие, которое сильно воняло, но не критично. К этому уже привычка есть. Одна проблема – не хватало времени на раздачу листовок, что убило заработок на корню. А до зарплаты ещё месяц. Благо, три через три дали возможность иногда получать лишнюю копеечку. Однако, подработка отдавалась болью. Ноги и спина – понятно, что будут болеть с непривычки, но также было неприятно что-то держать. Обожжённые маслом руки еле поворачивались в больных кистях, а мелкая моторика ушла к чёрту. Не пособирать мне пазлы вечером.

Честно говоря, я уже в тот момент начала писать свою историю, чтобы показать девочкам и семье, на что может пойти мать, дабы их вернуть. И за это время, кроме пары страниц в начале, не удавалось выложить больше строчки. Всё немного поменялось из-за смерти. Умер Максим Петрович. Эмоции довольно смешанные. Странно и страшно. А ещё, непонятно почему, единственная собственность пожилого человека – это место на довольно хорошем (близком) кладбище. Конечно, его похороны не происходили с должным почтением. На нём была я, и пара работников, помогавших с гробом. Ребята довольно быстро ушли, а я стояла, не понимая, почему не взяла его в свой путь от нуля до бесконечности по карьерной лестнице. Денег тогда хватило лишь на одну гвоздику, ладно, можно было больше, но ему уже плевать, а мне нет. Прости.

Вдалеке пошли люди, ничего необычного. Только это была моя семья. Света шла, опустив глаза в телефон, а Олег держал за ручку младшую и что-то объяснял. Что они тут делают? Кладбище – не лучшее место для маленькой девочки. Я убежала. Довольно далеко, чтобы понять одну вещь. Даже две. Это не мои родственники, и я соскучилась. Ещё и неизвестно, что думают девчонки о своей загульной матери. Света может понять проблему алкоголизма, она с этим даже в школе может столкнуться. Не в классических произведениях русской литературы, а со своими одноклассниками. А вот как Кристине всё объяснили – загадка. Что если она всё видела? Что если она всё понимает, но не показывает? А что если показывает? Стало тошно. Ещё немного девочки, мама скоро придёт.

Никогда раньше не испытывала настолько должного человечеству чувства, которое не часто ощущаешь при работе. По идее, процесс получения материальных благ должен быть слишком простым (морально, не физически). Ты работаешь – получаешь деньги. Однако человек, конечно, не всегда думает о деньгах. Ему скучно, интересно, весело с коллегами или хорошо на перерыве. Не часто чувствуешь, что тебе просто нужны деньги, хотя это и главная задача. А я чувствую и мечтаю. Прийти к Олегу с парой киндеров и тортом, что может быть лучше? Только если все сразу дадут плохой матери ещё один шанс. Такие и подобные мысли немного отвлекали, застилая глаза слезами, которые мешали эти мечты осуществить, приводя к косякам.

Аванс. Неплохо, но должно быть ещё лучше. Совсем немного подождать.

Ура, зарплата.

В первый выходной, совпавший с отдыхом у обычных пятидневок – субботу – я направилась на квартиру мужа, предварительно купив джинсы и кофту не в секонде. Долго думала, где купить торт и выбрала родной магазин, где раньше и работала. На кассе сидела только Галя.

– Пробейте, пожалуйста.

– О, какие люди. Как у тебя дела?

– Когда перестала видеть твою уродливую рожу стали прекрасно, – я неожиданно для себя вспылила.

– Пошла ты!

– Пойду.

Странный диалог, взявшийся на пустом месте, даже не затрагивающий наш конфликт. Пришлось заходить в другой магазин. Вспылила и вспылила, такое бывает.

Вижу подъезд. Подхожу. Из него кто-то выходит. Света.

– Привет, – она здоровается очень хладнокровно.

– Привет, а ты куда?

– На свидание.

– Не поздно?

– Какая тебе разница?

– Я твоя мать, я хочу знать, что происходит с дочерью. У меня нет такого права?

– Да, мам. Но ты опять сорвалась и сделала всем плохо. Ты когда напиваешься, не становишься злой, но становишься растяпой. В прошлый раз по приколу оставила мне фингал.

– Я больше не пью. И ещё я устроилась на работу. Знаешь, когда я оказалась на дне ко мне…

– Сколько это продлится? – перебила Света.

– Что продлится?

– Твоя трезвая жизнь.

– До конца… жизни.

– Как можно тебе верить?

– Я исправилась, нашла работу…

– Где? – опять перебила девушка, – ты каждый раз находишь какую-то донную работу, которая не требует от тебя профессиональности, которая приносит не очень много денег, и не напрягает. Кассирша в магазине. Я тоже могу ей стать. А ты училась кучу лет. Зачем? Я же угадала, что ты работаешь где-то, не знаю, в кафе, официанткой? Это нормальная профессия, но она для детей или для людей, которые не учились по специальности, не хотели чего-то другого. Ну, максимум – студенты, такие как твоя дочь, которая туда и идёт. Пока. Извини, если нагрубила.

Она права. Как жестоко с точки зрения природы делать детей умнее, чем их родители. Даже обманула меня со свиданием, потому что знала о моих словах. Почему?

Хотелось пойти выпить, но нельзя. Я обещала своей дочери! И обещаю другой дочери! И Олегу. Всем. Нужно что-то сделать. Не зря у меня есть диплом. Пора его найти!

Здр(гр)авствуйте, Маргарита Алексеевна!

Учебный год подходил к завершению. Июньские деньки притягивали всё больше милых симпатичных парочек в кафе. А у меня близилось время собеседования, к которому нужно подготовится морально, попутно вспоминая, кто такие дети и с чем их учить. Диплом оказался на старой коммунальной квартире, которую за пару месяцев не успели сдать. Ну и отлично. Теперь осталось создать своё резюме, взять документы и сходить на собеседование. Надеюсь, возьмут. Главное – не рассказывайте, где я была ещё два месяца назад. Пожалуйста.

Спасибо прошлому, что дало практику в одной из школ, благодаря этому есть хоть какие-то знакомства. Если бы не было слабых человеческих связей, пришлось бы идти в ГОРОНО, орган, который заменяет биржу труда в учительской сфере, чего я не очень хочу делать. Придя, я была удивлена фасадом школы и обшарпанностью здания изнутри. Добродушный охранник пропустил к старой знакомой директрисе и указал на знакомую дорогу.

– Здравствуйте, – я вошла после стука.

– М…Маргарита?

– Почти, Марина.

– Да, помню тебя. Ты хотела рекомендацию получить или работу? – Елизавета Егоровна любила сразу переходить к делу.

– Работу.

– Отлично. У нас не хватает пары учителей младших классов. Маслова ушла в декрет (понятия не имею кто это). Подходи ближе к двадцатому августа. Сейчас тебя принять нельзя. Ты знаешь, какая зарплата?

– Нет.

– Майские указы почитай. Примерно такая, но можно вести продлёнку и добавить себе пару тысяч в кошелёк. Также, мы дадим тебе первый класс и им, скорее всего, нужно будет помогать одеваться. Знаешь это?

– Да.

– Ну, всё. Оставь свой телефон, и я тебе позвоню. Если волнуешься, можешь сама позвонить. А ещё зайди к психологу и в отдел кадров. Знаю я приходящих после перерыва. Не надо волноваться.

Удивительно, насколько директриса быстро всё сделала. Насколько же всё плохо с кадрами, если берут настолько без разбора. Мне это конечно на руку, но пугает. Учитывая, что мой перерыв был почти в двадцать лет.

Первым делом пришлось пойти в отдел кадров, понять, что нужны за документы, справки и тому подобный, вроде нужный, но так легко покупаемый мусор из кучи бумаг. Также была вполне удивлена суммой зарплаты, превышающую кассирскую в два раза. За это спасибо.

Кабинет психолога располагался на первом этаже. Странное желание – менять персонал, который копается в маленьких школьных травмах, на человека, анализирующего сложные и многочисленные проблемы детей и подростков. И меня. Да. Я постучала, опять не услышала «войдите», но пришлось заходить, а то как-то глупо тут стоять и ожидать ответа.

Кабинет выглядел очень вылизано, слишком сильно отличался от квадратства коридоров. Уютные жёлтые стены, на которых развешана пара грамот, красивый кожаный диванчик и пара кресел, а также стол, за которым сидела приятная девочка в очках.

– Привет, Вы не заняты?

– Нет, – встрепенулась психиаторка, убирая свои журналы и прочие интересные бумажки, – Вы что-то хотели?

– Да, меня попросила зайти Елизавета Егоровна. Не знаю зачем, – продолжила я после небольшой паузы. Неловко.

– Вы не знаете Елизавету, похоже. Она недавно меня взяла и гоняет ко мне всех, кого только можно и сама захаживает, проверяет, заставляет работать. Я пока на испытательном сроке.

– Уж я-то знаю, что она вытворяет. Проходила тут практику.

– Да что вы?

Деловая беседа довольно быстро превратилась в приятный диалог про обучение в ВУЗе и весёлые случаи, коих у меня набралось много, а у девочки пока не очень. Было интересно узнать про сохранившийся персонал, который особо не баловал. Очень много людей ушли по собственному и не собственному желанию, несколько ушли в декрет, а одна приятная бабуля, коих называют «божий одуванчик» скончалась. Очень плохая новость. К концу диалога удалось перейти на «ты» и договорится погулять вместе, как две подружки. Не знаю, что из этого выйдет. Посмотрим. Надеюсь, всё получится. С друзьями легче будет пережить дальнейшие месяцы.

Удивительно. Я всё это время не открывала тетрадку и просто работала на неинтересной работе со скудной оплатой. Каждый день приближал мечту, я даже немного забыла о самой цели работы. Я всё ещё должна просто вернуть семью, и мне не важно, какими методами. Прогулки с новой подругой немного отвлекали от мыслей о семье и алкоголе. Не понимаю, почему август нагоняет на меня такую тоску.

И вот, наконец, наступило двадцатое число, когда позвонила директриса и попросила подойти с давно подготовленными документами. Повествование не клеится, ибо рассказывать особо не о чем. Вернее, читателю моего импровизированного дневника непонятно даже чем учителя занимаются без учеников. Человеку платят за образование, так какого черта, когда образовательного элемента нет, ему платят зарплату из НАШИХ НАЛОГОВ? Конечно же, летом есть очень большой отпуск в два месяца. Остальное время уходит на документацию, подготовку материалов, формирование классов. Учителя постарше (с детьми постарше), сопровождают выпускников на экзамены в начале лета. Нельзя про такое не рассказать.

Десять дней пролетели незаметно, хотя произошло много забавных обстоятельств. Например, бывший работодатель хотел заставить меня дорабатывать четырнадцать дней, но передумал. Возможно, понимал, что закон будет на моей стороне, так как о своём увольнении я сообщила после первого, до боли странного, собеседования в школе.

Мандраж, страх и новые эмоции испытывают не только дети, пришедшие в первый или пятый класс. Любой работник меня поймёт. Что если твои подчинённые (в моём случае дети) будут необъяснимо странными, не будут слушаться, вести себя непотребно, а может даже будут материться? Работникам последнее простить можно, а первоклашкам? Не знаю.

Учитель – призвание, а не работа, как сказал один известный балабол, но в чём-то он прав. «Грифиндора», «Слизерина» и других классов не будет, но есть достойная замена «Ашками», «Бэшками» и «Вэшками», между которыми может разгореться ужасный спор на весёлых стартах. Звучит довольно грустно. Мне на мою грусть дали класс с буквой «д». Самый шик, наверное, вести ту же букву, под которой моталась на уроках в детстве. Хотя там можно будет узнать глупую маленькую, немного не от сего мира, девочку, в теле уже сформировавшейся женщины.

Честно говоря, нет разницы, какая буква, главное – молодые умы, на которые можно и нужно положительно воздействовать. Может, у меня получится изменить кого-то в лучшую сторону. Хотя, может быть и такое, что никого менять не будет нужно. Вон, какие они милые. Девочки в бантиках и мальчики в крохотных смокингах с белыми рубашками. Кстати, о маленьких мужчинах. В моих рядах тот самый мальчик, который брал у меня пятьдесят копеек. Какая ирония.

Официальная часть спустя час кончилась. Слава богу, у меня нет детей, выступающих на первом в своей жизни звонке. Мы проследовали в класс и познакомились. Никого не запомнила. Извините, я не настолько гений. Никого, кроме мальчика, который поучаствовал, без своего согласия, в разрушении и созидании моей жизни. Услышав его имя, еле сдержала слёзы. Если бы и фамилия сошлась, пришлось бы прыгать в окно, а потом, доживая жизнь овоща, при возможном выживании, рассказывать всем о перерождении души.

Максим Петрович или Пет(гр)ович.

– Здр(гр)авствуйте, Маргарита Алексеевна!

Сентябрь.

После первого аванса удалось переехать в старую квартиру, которая за более пол года не нашла себе ни одного хозяина. Почти выучила имена. У нас в стране всегда были проблемы с оригинальностью, но не пять же Маш в одном классе. Мальчики почти все разные.

Октябрь.

Начало холодать. Один раз сходила в старой бомжатской шубе. Стало стыдно. Пришлось идти в магазин. Получила пару подарков на день учителя. Довольно приятно, только не нужно. Мы не очень хорошо знакомы с малышами, а они приносят ещё одни цветы и отдают конфеты. Решила поделиться едой со всем классом, за что схлопотала. Ничего серьёзного, просто так не принято.

Ноябрь.

Приболела. Целую неделю детей учил какой-то старый, извиняюсь, «Пердун», который непонятно как преподавал. Что-то перепишите, что-то найдите. Похоже, пришёл из старшей школы или института. Самый скучный месяц года, его не исправить новостями.

С новым годом Вас!

Декабрь

Начинался месяц неплохо. Уже выпал красивый белый снежок. В школе, магазинах, не улицах – везде велась подготовка к новому году.

Приближались двадцатые числа. Классный час заставили провести не в последние дни, а пораньше, непонятно зачем. На него не явился Максим. Не особо люблю думать о том, что один или одна из моих солнышек получит травму. В сентябре случился нехороший случай на дороге, поэтому всех заставили учить правила дорожного движения. Всегда так. Что-то происходит, на учителей накладывают ответственность, типа дежурства на лестницах, чтобы не бегали, а потом потихоньку снимают. Могут убрать новую обязанность в первую же неделю, если инцидент произошел не в твоей школе.

Сейчас произошла до боли забавная, но грустная ситуация, которая завершилась нормально. На перемене я позвонила маме Максима, той девушке, 50 копеек которой я храню до сих пор.

– Здравствуйте, это Маргарита Алексеевна, классный руководитель Максима вам беспокоит…

– Ой, совсем забыла Вас предупредить, извините.

– Ничего страшного.

– У Вас много времени? А то я не знаю, что делать в такой ситуации, – слова меня насторожили, но не дали никакой ясной картины.

– Ничего страшного, забыли и забыли. Максим завтра придёт? – я иногда слишком сильно туплю.

– Нет. Он сломал ногу на льду.

– Ужас!

– Обычный перелом, все уже нормально.

– Слава богу…

– Можете сказать, что делать? Никогда не была в такой ситуации.

– Полежит, отдохнёт, а потом на костылях начнёт ходить. Не знаю через сколько. Я попрошу, чтобы мне дали другой кабинет, не на третьем этаже. Надеюсь, поможет, но Вы сами понимаете.

– Спасибо.

– А не подскажите, в какой больнице Максим?

– В третьей.

– Недалеко.

– А вам зачем?

– Придём к мальчику, поздравим его.

– Это было бы замечательно, ему не хватает поддержки, – сказала мама и молчала с пол минуты.

– Ой, звонок уже. До свидания.

– До свидания. Спасибо, Марина.

Звонок кончился, а с перемены возвращались ребята.

– Ребята, у кого-то есть планы на субботу?

– А что? Нужно в школу идти? – опасаясь, спросил альфа класса Вова.

– Нет, нет. Максим сломал ногу. Хочу проведать его. Буду рада, если кто-то сходит со мной. Хочет кто-нибудь?

Класс хором крикнул "да".

Телефон на следующий день разрывался от звонков. Разговор шел по единому сценарию. Я говорю, что мероприятие не обязательное, родители отказываются или соглашаются. Удивительно, почти все согласились (примерно восемьдесят процентов ребят). В субботу к школе пришло даже больше людей, чем планировалось. И все с мандаринами или конфетами. Надо было предупредить, что нас могут не пустить, наверное. Там взрослые люди, вроде должны понять. Пара сопровождающих удалилась, оставляя своих детей друзьям. Вроде все. Пора идти. Сейчас возьму за ручку свою любимую Зою. Молодец, а не девочка.

Путь предстоял не долгий, минут пятнадцать. И как я удивилась, когда увидела Кристину. Я шла впереди большой колонны с девочкой, а на встречу Олег с младшей дочерью. Даже свернуть некуда. Справа дорога, слева забор. Ну, значит время пришло.

– Привет, – успела я поздороваться первой.

– Привет, мамочка.

– Привет, повторила я.

– Марин, пройдёмся, – спросил Олег, подошедший почти вплотную, угрожая остановить колону.

– Кристин, пройдись с Зоей. Зоя, не бойся, это моя дочка, – она не будет бояться, Зоя-молодец.

Мы продолжили движение, а бывший муж подбирал слова. Было видно, что он давно готовился к диалогу, но что-то его удивило.

– Света сказала, что ты работаешь в кафе, – а, точно. Это…

– Работала до сентября. Сейчас веду у первого класса уроки.

Как назло мы подходили к больнице, и пришлось заняться ребятами.

– Извини, мы просто пришли ребёнка поддержать, он ногу сломал. Чуть-чуть подожди, и продолжим диалог. Ребята. Вон там отделение, где Максимка (пришлось узнавать по картам, никогда тут не была). Сейчас подойдём и вместе кричим его имя.

– Максим! Максим! – заорал хор детей.

– Кто-то видит его? – спросила я.

– Вон он, – заметила самая глазастая Зоя, в окне второго этажа.

– А теперь кто захочет, может попробовать посетить Максима. Я попозже подойду.

Ребята отошли, и мы с Олегом вернулись к диалогу.

– Пообещай, что никогда не будешь пить! – выпалил он, прямо при Кристине.

– Обещаю.

– Выходи за меня! – дуралей встал своим коленом на снег без всего. Это было мило, но очень странно. Кристина бегала и радовалась.

– Выйду, только встань…

Перебили объятия. С чего бы это?

– Приходи на Новый Год к нам, – попросил Олег. Мы пойдём, итак опоздали слишком.

– Хорошо.

Он плакал. Серьёзно. Плакал!

– Да, мам, приходи. Я соскучилась.

Непонятно зачем они удалились, но теперь после этой довольно эмоциональной сцены я могу прийти. Хотя, сначала скажу спасибо Максиму. Удивительно, но меня пустили. И этот плачет. Умилительно.

– С новым годом Вас, Марина Алексеевна!

Честно говоря, мой год прошёл странно. Началось всё с одной маленькой ошибки, имеющий эффект снежного шара, на который наматывались несчастья. А закончился… А закончился тем, что я стою у кассы, беру два киндера, вижу энную сумму рублей и 50 злосчастных копеек, которые удалились по мгновению волшебной палочки, а точнее списались в счёт магазина, после нажатия кнопки кассиркой в моём старом магазине. Почему эта история не могла начаться сейчас?!

Оглавление

Завтра занесу!

Мам, дай денежку.

Здр(гр)авствуйте, Маргарита Алексеевна!

С новым годом Вас!