Неужели [Андрей Толстой] (fb2) читать онлайн

– Какое чудо этот весенний воздух! – думал Валентин Александрович, гуляя в парке. – Чем-то пахнет, а не знаешь, чем. Свежестью, а с другой стороны, какой запах у свежести? Весной, теплом, чистотой, радостью, в общем, всем тем, что носом не узнать. Вдыхаешь, и кажется, будто воздух от солнечного света стал более тонким, легким и сам просится тебе в грудь. И это не ты вдыхаешь, а сама весна наполняет тебя собой, облегчая даже усилие груди для вдоха. Облегчая эту невыносимую лёгкость бытия. Какое счастье жить! Пусть не всегда, но в такие минуты! А может, счастье в том, что вообще есть такие минуты?

Так неторопливо перекатывались мысли в голове Валентина Александровича, соразмерно его прогулочному шагу. Он был лет около пятидесяти, свеж, подтянут, ухожен и не дурён собой. К тому же ему казалось, что он наконец вступил в золотую пору своей жизни, в ту пору, о которой он мечтал, но уже и не надеялся на осуществление этой мечты. Должность профессора в университете, хороший доход, молодая жена, маленькие дети. Все эти блага Валентин Александрович иногда перебирал в своей голове, хвастал ими перед самим собой, радовался и, как в сказке Кощей, над златом чахнул.

– Валентин Александрович, – услышал он издалека. Решил, что показалось и не обратил внимание.

– Валентин Александрович, – раздалось совсем рядом, и запыхавшийся мужчина лет сорока заслонил проход. – Здравствуйте, увидел вас, ну, думаю, шанс на миллион, надо догнать.

– Здравствуйте… – замялся профессор.

– Семён Егоров, если помните? Правда, уж восемнадцать лет прошло, как я выпустился.

– Да, точно, припоминаю очень любопытного студента. Привет, Егор.

– Нет, Семён!

– Ах да, ну я и говорю, Семён. – Они улыбнулись по-приятельски и пошли тем спокойным шагом, которым гуляют в парке пожилые люди и женщины с маленькими детьми.

Восемнадцать лет назад они были в хороших отношениях, часто общались после лекций. Семёну вдруг стало жаль, что он не поддерживал эти отношения после выпускного. Тогда ему казалось, что выпускной в университете изменит не только его жизнь, но его самого, и нет смысла оборачиваться назад. А ведь было бы совсем нетрудно иногда писать письма, поздравлять с праздниками. Но все эти годы он только и делал, что не оборачивался назад. Постоянно менял работы, среду общения и привычки. Можно сказать, что он всё это время искал себя. Будучи человеком чутким к окружающим, себя он понять не мог. И даже сейчас, гуляя в парке, он сетовал на межсезонье за то, что солнце грело его до духоты, а ледяной ветер пронизывал насквозь.

Однако Семён сразу понял спокойное, созерцательное настроение Валентина Александровича, поэтому решил не спешить с беседой, успокоить дыхание, чтобы быть на одной волне со своим бывшим преподавателем. Но через несколько шагов, когда молчание уже стало неловким, профессор начал первым.

– Ну, как поживаешь, Сеня?

– Да нормально, по-разному, вы-то как?

Валентину Александровичу стало приятно, что Семён не наваливается на него со своими вопросами и проблемами, как бывало в студенческие годы, а становится слушателем, полным внимания.

– Я-то слава богу, – спокойно начал профессор. – Да и что со мной сделается? Я так же на кафедре. Работа, дом, мелкие хлопоты. – Он улыбнулся. – Из новых ощущений только гипертония. А с другой стороны, дети растут, радуют. Мне моя младшенькая дочка недавно, знаешь, что сказала? «Я тебя, папочка, любовью люблю». Представляешь, пять лет человеку, а такой словесный оборот. Любовью люблю.

Валентин Александрович помолчал, будто понял, что уже соскучился по своим домашним, хотя видел их только сегодня за завтраком.

– Да, семья – оковы из любви, но сколько радости, – продолжил он, но снова затих и повернулся к своему собеседнику.

– А ты что же, женат, дети?

Семён не ожидал, что разговор так быстро перейдёт на личную жизнь, хотя именно это его заботило больше всего в последнее время.

– Не женат и не был. Я сейчас встречаюсь с девушкой, но честно говоря… Уже давно встречаюсь, – робко начал Семён, но понял, что начинать ему особо нечего.

Валентин Александрович помнил Семёна ярким, подающим надежды студентом, а сегодня с ним шёл человек с потухшими глазами. Но это был человек со следами работы над собой на лице.

– Давно встречаетесь? – по-отечески мягко заговорил профессор. – Мне кажется, отсчёт времени в отношениях начинается с момента, когда в семье рождается ребёнок. А до этого всё просто забавы да баловство. – Тут он решил оставить своё мнение при себе. – И у вас что, серьёзно?

Тут Семён совсем сконфузился и даже несколько разволновался.

– Сомневаюсь. Я сейчас на распутье. Валентин Александрович, а я могу с вами посоветоваться?

– Ну ты нашел советчика, – скромно ответил профессор. Он и правда не любил давать советы, этому его научили несколько случаев из жизни.

– И тем не менее, – настаивал Семён. – Подскажите по старой дружбе, умоляю вас. Вот мне сорок лет, а я встречаюсь с девушкой, которой двадцать. Что делать?

Валентин Александрович приготовился было выслушать длинную витиеватую историю. Но вопрос «что делать?», настолько неожиданно прервавший повествование в самом начале, вызвал у него недоумение.

– В этой ситуации я точно знаю, что делать мне. Ответ – завидовать, – сказал он как можно серьёзнее.

Семён всплеснул руками.

– Ну Валентин Александрович, я серьёзно. Через двадцать лет ей будет сорок, а мне уже шестьдесят. Мне все друзья говорят, что я ей буду не нужен и она меня просто бросит. Понимаете, бросит.

У него был такой жалкий вид, будто его уже бросила не только девушка, но и мама и весь остальной женский пол. Профессор постарался сохранить такой же доброжелательный, слегка ироничный настрой.

– Вот за что ты мне нравишься, Семён, так и не знаю за что. Потому что человека любят не за что-то, а просто так. Вот скажи, она тебя любит?

– Да, конечно, – успокоился Семён. – Я в этом уверен, даже убеждён.

– Прекрасно! А ты её любишь?

Этот вопрос показался Семёну сложнее первого, но он ответил.

– Да, думаю, да. Люблю, насколько я вообще умею любить.

Валентин Александрович понял, что не в силах избавиться от привычного учительского тона, которым он делает выводы на своих лекциях.

– Так неужели, Сеня, – начал он. – Неужели ты не хочешь прожить с любимым и любящим тебя человеком, пусть даже эти условные двадцать лет?

– В каком смысле? – засмущался Семён.

– В здравом! – ответил профессор. – Неужели, даже точно зная, что она тебя через двадцать лет бросит, ты не женишься на ней и не проживёшь эти счастливые годы? А годы будут именно счастливые, какими они всегда бывают у двух любящих людей. Неужели ты променяешь двадцать лет счастья на сиюминутное удовольствие быть рассудительным и прагматичным?

Семён попытался возразить, но лишь промямлил нерешительно:

– В таких вопросах безрассудство не лучший друг.

– Так говорят все сорокалетние одиночки, – спокойно продолжал Валентин Александрович. – Посмотри на меня, и я так говорил в свои сорок лет. Пока не понял, что, если не женюсь, мимо меня пройдёт огромная, быть может, важнейшая часть жизни.

– А вы любили свою будущую жену?

– Конечно, но и сомнений было немало. Ох уж эти сомнения! Но после свадьбы-то я полюбил её ещё сильней! Расскажу почему. Сначала ты ответь, как думаешь, чему радуются гости на свадьбе?

Семёна удивила банальность вопроса, и он решил дать такой же банальный ответ:

– Как чему? Свадьба, праздник, выпивка, закуски.

– И всё?

– За молодожёнов радуются, что они теперь вместе.

– Так они и до этого были вместе. Нет, гости радуются, что у молодожёнов в личной жизни кончилось всё плохое. Кончились поиски, муки выбора, сомнения. Жизнь стала чище, спокойнее. И мужчина в таких условиях полюбит свою жену ещё сильней, его ничто уже не отвлекает. Представляешь, как интересно? А дальше больше! Она будет готовить ему завтраки, гладить рубашки, родит ребёнка. Он проникнется к ней ещё и чувством благодарности!

– Вам надо любовные романы писать, – сказал Семён холодным голосом.

– Так я и пишу роман своей жизни, а ты?

Валентин Александрович понял, что увлёкся, и невольно начал перебирать свои радости жизни и хвастать ими не только перед самим собой, но и перед своим товарищем. А у того всё-таки была совсем другая ситуация.

Дальше они шли молча, каждый думал о своём. Молчание не было тягостным, всё было сказано. Семён очень изменился в лице и как-то особенно спокойно сказал:

– Мне кажется, я всё понял. Валентин Александрович, будете свидетелем на моей свадьбе?

– Это ты мне сейчас делаешь предложение? – засмеялся профессор. – Беги и делай предложение ей! И без согласия не возвращайся, даже если тебе понадобится ещё восемнадцать лет.

Они обнялись, и Семён быстрым шагом пошёл в обратном направлении. Валентин Александрович смотрел ему вслед и бормотал с тёплой улыбкой:

– Неужели, неужели и я был таким? Стыд-то какой, Господи, прости. – Потом посмотрел вокруг. – Так о чём это я? Ах да! Какое чудо этот весенний воздух!

КОНЕЦ.