Колесо Сансары [Александр Я.] (fb2) читать онлайн

Александр Я. Колесо Сансары

*

Приближалась осенняя пора. Марко, проходя вдоль моря, ощущал легкий холод от ветра, дующего с севера. Еще вчера, прогуливаясь здесь в тоже время он чувствовал приятную прохладу морского бриза, которая была приятна его молодому здоровому телу после изнуряющего дневного зноя. Сейчас же он чувствовал уже не прохладу, а настоящий озноб. Мириада пупырышек покрыла его кожу. Он думал о том, что вот опять настает этот мрачный период года. У его жены Дианы и дочери Маринеллы не было новой одежды для осенне-зимней поры, как впрочем, и у него самого. Его плащ из меха, привезенный 5 лет назад из Китая совсем износился, был неоднократно залатан, но ткань и мех настолько пришли в непотребный вид, что основной своей обогревающей функции больше не несли. «Эх, жаль, что пару лет назад я не купил у торговцев тот красивый плащ из меха и хлопка всего за 30 лир. Все надо делать вовремя» – досадовал на себя Марко. Его мысли были понятны – за этот летний сезон в Каффе заметно снизился товарооборот. Все меньше приходило кораблей, а их грузы становились все скромнее. Если раньше галеры и триеры заходили в порт доверху набитые шелками, нарядами, посудой и прочей утварью и продуктами, то сейчас в лучшем случае за это лето в порт заходило 1-2 судна в день, тогда как еще совсем недавно их насчитывалось не менее 3-5 в сутки.

Марко работал товароведом в порту и замечал эту падающую динамику как никто другой. О точных причинах происходящего он не знал, однако его старинный моряк Виторио с торгового судна сообщил ему о страшном недуге, который свирепствует в Азии. По его словам, в одном из китайских портов куда они зашли для загрузки он видел множество трупов с черной кожей лежащих друг на друге. «Представь себе просто гора трупов, Марко!» – эмоционально рассказывал Виторио. По слухам, людей в тех местах поражала неизвестная доселе напасть. Сначала на теле появлялись опухоли, потом в течение нескольких дней беднягу лихорадило, он бился в конвульсиях, чернел и умирал. По первости никто не придавал этому важного значения и думали, что это всего лишь единичные случаи болезни. Но вскоре болезнь начала свое стремительное распространение – заболевали сначала целыми семьями, потом деревнями, а дальше неизвестная проказа распространилась и на целые города. Лекари были бессильны и совсем не знали как лечить эту болезнь. Одними из первых методов лечения в Китае было окуривание больных различными ароматами, но это не срабатывало. Затем появилась теория, что если человека завернуть в ткань и поджечь на несколько секунд, то в результате сильнейшего повышения температуры тела болезнь изойдет, но все было тщетно. Тщетны были и попытки лечить корнем имбиря, змеиной кровью и прочими нетрадиционными обрядами. По рассказам Виторио и свидетельствам других моряков, вымирали целые селения.

Однако в Каффе и других городах Европы паники не было – существовало поверье, что новая болезнь поражает исключительно китайцев, а христианам бояться нечего – благодаря их вере бояться им нечего и недуг обойдет их стороной.

Придя домой Марко зажег огонь и поставил на него чайник. Его жена Диана собирала прекрасные побеги шалфея, которые несказанно нравились Марко. Как только вода вскипела он налил кипяток в стакан и бросил горсть сушеного шалфея. Утонченный аромат окутал комнату. Марко погрузился в себя – в этот момент он думал о словах Виторио о том, что вероятно вследствие неизвестной инфекции цены на китайские шелка упадут как минимум вдвое. У Марко имелся небольшой отложенный запас денег и он решал может быть ему стоит потратить этот ресурс на приобретение шелка по заниженной стоимости с целью его дальнейшей перепродажи с основательным барышем. Он вспоминал своего приятеля Антонио, который примерно 4-5 лет назад сумел хорошо заработать на подобного рода спекуляциях. Антони, как и Марко, начинал в порту товароведом. Все свои заработанные деньги Антонио пустил на приобретение продовольствия. Буквально на следующий год вследствие страшного неурожая цены на продовольствие взлетели в разы. Антонио очень удачно сбыл весь свой товар и сумел сколотить на этой сделке внушительный капитал. Вырученные деньги он сумел использовать сверхэффективно – зафрахтованные несколько судов на торговые экспедиции в Индии и Китай принесли ему баснославную прибыль. Но он не ограничился этими успешными предприятиями и совсем скоро он расширил свои владения, купив свои собственные торговые суда. Теперь помимо своей собственной торговли он еще и имел парк судов, которые с большой наценкой сдавал в аренду. На этом зиждилось текущее гигантское по тем временам состояние Антонио. Последние несколько лет он жил преимущественно в столице республики в Генуе. В тоже время он не забывал и о своем родном городе – в Каффе Антонио купил великолепный дом на мысе. Из него открывался эпический вид на море и на древний вулкан Кара-Даг. Марк однажды был в гостях у Антонио в этом доме. Дорогое убранство, слуги, красивая молодая жена – все это было квинтэссенцией успеха в глазах Марко, к которой он стремился. Несмотря на то, что он был религиозным человеком, но христианская аскеза жизни вовсе не прельщала его. Да, он безусловно веровал в Господа Бога, но его тянуло к той искристой яркой жизни, которую вели богатые генуэзцы. И в этом плане религия успокаивала его тем, что все умрут и неважно каким состоянием ты обладал при жизни. «Богатства в гроб с собой не унесешь» – говорил ему священник на причастиях и эти слова умиротворяли душу Марко, усмиряли его раздумья о том. Что он мог бы подобно Антонио добиться большего. Если бы только рискнул. Кроме того, в его подсознании метафизически засели слова немолодого торгового моряка, который рассказывал о городе мертвых, который посетил его знакомый во время экспедиций. В тот таинственный город свозились мертвые из различных мест, потом их поджигали и пускали на плоту по священной реке. По словам человека, побывавшего там, находясь в этом городе среди множества трупов, ты вдруг ощущаешь огромное просто бездонное и неизмеримое величие вселенной. Великая река уносит в последний путь сотни тел, тел богатых при жизни купцов, ремесленников, нищих, рабов и перед ней, могущественной смертью они все абсолютно равны. Также по рассказам моряка, в тех местах верят, что в следующей жизни люди перерождаются и в зависимости от тех дел, которые ты совершаешь в своей земной жизни тебе уготована последующая роль – птица, гусеница, волк, червяк или кто-то еще. «Похоже на нашу христианскую веру про рай» – отметил Марко. «Именно!» – согласился морячок.

**

Солнце только-только возвысилось из-за гор, а Деян вот уже пару часов рыбачил. Прошло почти полгода с того времени как закончились боевые действия на Балканском полуострове. Деяну было 35 лет. Высокий, статный, породистый серб он был родом из Приштины. Деян был одержим пансербской идеей и сразу в начале войны с Австро-Венгрией и Германией вступил в сербскую армию. Он доблестно воевал на всем протяжении конфликта. Однажды был ранен, однако эта рана оказалась вполне совместимой с жизнью и вскоре он поправился. Возвратясь на фронт, последовало другое ранение в ногу, полученное им при отступлении сербских войск в Албанию. С тех пор ноящая гнусная боль преследовала его, она правда отступала совершенно сакральным образом, когда он погружался в Адриатическое море.

Деян любил с утра пораньше вместе со своим псом немецкой овчаркой Лизой ступить на пристань Бока-Которского залива и забросить удочку. Конечно он не был опытным рыбаком, как правило, весь его дневной улов ограничивался 3-5 дорадами. Был правда один день, когда он поймал сразу 20 рыбин, но больше таких жирных кушей он не срывал. Свою низкую рыболовную производительность он сам объяснял слишком чистой прозрачной водой в самом южном фьорде Европы. Деян неоднократно думал о том, чтобы починить свою старую лодку и рыбачить дальше от берега, что принесло бы ему более богатые морские урожаи. Впрочем как и любой югослав Деян был склонен к прокрастинации и многообещающий план по энтропии старой лодки в мощное вспомогательное орудие для ловли морских гадов так до сих пор и не был претворен в жизнь.

Деян лишь недавно поселился в Рисане на берегу Бока-которского залива. Сюда судьба закинула его совершенно случайно во время возвращения домой. Он осознанно не хотел возвращаться домой в Приштину. Его дом был разрушен, а жена и дочь погибли от брюшного тифа в самом начале войны. По дороге обратно Деян был настолько впечатлен красотами Боки, ее величественными свисающими горами, изумрудным морем, сказочным ночным небом с россыпью бесчисленных звезд. Природа той местности с хвойными лесами истончающими сумасшедший аромат самой матушки земли. Все это не могло не пленить.

Поначалу он работал плотником по дереву и помогал восстанавливать пострадавшие дома, потом работал поваром в местной забегаловке «Гипноз» – там – то и произошла его встреча с Мирьяной. Девушка была местной уроженкой, ее яркие волосы, стройная красивая фигура, смуглая кожа и карие глаза вкупе с тем самым игривым женским взглядом на каком-то трансцедентном уровне возбуждали дикое желание в мужчинах. Мирьяна готовилась к свадьбе со своим женихом, когда началась та злосчастная война, которая полностью разрушила один из параллельных векторов развития ее жизни. Совсем скоро после начала войны ей пришла похоронная на ее жениха Ведрана, который был убит взрывом из артиллерейского орудия близ Подгорицы.

Знакомство Деяна и Мирьяны произошло совершенно случайно. Но все самое случайное в жизни на проверку оказывается самым неслучайным. Характер человека, его поступки все это формирует нашу жизнь и встречи, которые происходят являются закономерным следствием наших мыслей и поведения. Разговорившись по душам за вкусной чашкой чая с лимоном и пчелиным медом вместо сахара, Мирьяна и Деян почувствовали сильное притяжение к друг другу. Последующие дни они старались проводить все время вместе – гуляли вдоль набережной Рисана до самого Пераста, катались на лодке по Боке, поднимались на крепость в Которе, откуда в ночное время любовались на котлован, образованный заливом с его сотнями огоньков. Они любили разговаривать про превратности судьбы, ее странное сплетение. Удивительным фактом явилось то, что отец Мирьяны был знаком с родителями Деяна. Этот факт всплыл, когда он увидел старый фотографический снимок отца Мирьяна. Нико Ковачевич работал коммивояжером и частенько приезжал в небольшой магазинчик в Приштине, которым владели родители Деяна. Его родители желали передать по наследству свой бизнес-трофей Деяну и частенько брали его с собой в свою лавку. Там-то он и видел несколько раз в своей жизни Нико. Встречи эти как стало понятно позднее несли фаталистическое значение и Деян крайне отчетливо запомнил образ Нико в своем детском сознании. И в тот момент, когда в доме Мирьяны он увидел снимок ее отца, то никаких сомнений не было – это был долговязый темноволосый усатый господин, которого он встречал в магазине своих родителей. «Да все-таки в жизни нас окружает иррациональное кольцо людей, которые в определенные предначертанные где-то свыше моменты то появляются, то исчезают» – рефлексировал Деян. И эта мысль его еще больше подпитывалась двухлетним воспоминанием.

Во времена сражений неподалеку от Цетинье, когда объединенная армия Сербии и Черногории терпела поражение от австрийцев Деян повстречал Милко, своего давнего школьного приятеля. Они давным-давно закончили учебное заведение и с тех пор никогда больше не виделись. Единственное, что слышал Деян о Милко это то, что тот давно уехал в Белград там женился и крепко осел. В детстве они были лучшими друзьями, вместе играли с мячом, обсуждали девчонок, пускали весной бумажные кораблики по ручью. И вот снова неожиданная встреча. Милко был тяжело ранен и находился при смерти. Он был очень рад видеть своего старинного приятеля. Перед лицом скорой смерти он был максимально откровенным и искренним.

– «Деян» – обратился он к другу.

– Я ведь много о тебе думал, часто вспоминал наши детские шалости и проделки. Ты знаешь я ведь завидовал тебе ты был выше и сильнее меня, пользовался вниманием у девушек. Я же был обычным посредственным парнем. В надежде доказать всем нашим друзьям и знакомым свою состоятельность я уехал покорять Белград. Но добиться сколь-нибудь значимых успехов, к сожалению, не смог. Возвращаться в Приштину из гордости не стал. Так и жил в Белграде, работая то грузчиком, то дворником, то разнорабочим.

– «Помнишь, Деян, я ведь имел хорошие перспективы по математике? – так во всяком случае говорил наш учитель Неманья. Помнишь его? Но все мои мечты о поступлении в университет, достойной карьере, жалованье, семьи и прочих прелестях жизни – все это развалилось. Я начал безумно душевно страдать, начал серьезно пить, дни летели как один. И моя тоска только усиливалась. Сейчас говорят есть такая новомодная болезнь депрессия, так вот я не врач-диагност, но мне кажется именно эта хандра одолела меня.

– А как же твоя жена? – спросил Деян. Она разве не поддерживала тебя?

– Какая жена? – ответил удивленно Милко.

– Я просто слышал, что ты был женат.

– От кого ты слышал? Хотя можешь не отвечать. Сейчас это не имеет абсолютно никакого значения. Как у нас говорили? Если в нашей деревне кто-то пукнет, то в другой скажут обосрался.» Милко искривил рот в нелепой улыбке, а затем продолжил: «Нет, мой друг, я никогда не был женат. Да и девушки у меня по сути никогда и не было. Свои плотские утехи я справлял у куртизанок. Но я честно не хочу в эту минуту говорить об этом.

– Послушай, Деян, в последние годы жизни» – он грустно улыбнулся, держась за рану на животе. Я начал увлекаться индуистскими книгами. Так вот там, в Индии есть строгое разделение людей на так называемые касты и если даже ты очень стремишься тебе не удастся стать купцом, к примеру, если всю жизнь ты и твой отец и твой дед и прадед прочищали канализационные стоки. К чему я веду? Индусы, четко зная свою закрепленную роль в этом мире счастливы. Может быть это правильно? К чему стремиться, преодолевать трудности, превозмогая лишения и добиваться мнимых, навязанных обществом целей? Как думаешь, Деян?

– Я не знаю, Милко, честно говоря никогда особо не задумывался над этим» – ответил Деян. Хотя я думаю, что динамизм развития цивилизации связан именно со вторжением разума в понимание природы материи и кристаллизации идей во что-то осязаемое. Именно трансформация, переход человека и его мыслей из одной формы в другую способствует прогрессу.

– Ты прав – грустно ответил Милко. Ты всегда был толковым парнем, мой друг. И я рад, что в последние дни или часы своей жизни я повстречал тебя. Наверное, это неслучайно, но истинный смысл нашей встречи мы поймем позже. Ладно прощай, Деян».

– Погоди, Милко. Что все так серьезно?

– Да, друг. Я умираю, врачи говорят осталось немного. Будь счастлив, не поминай лихом.

***

Ранее утро. Зима. Владимир идет по дороге на свою работу. «Типичное московское утро- про себя думает он. Серость, вечное отсутствие солнца, промозглая погода – атрибуты столичной жизни. Да еще эти реагенты, которые бесконечно сыплют на дорогу, и благодаря которым срок службы обуви в лучшем случае составляет два сезона, если повезет три».

Последнее время его жизнь превратилась в бесконечную рутину: работа-дом-работа-дом. Нет, его не тошнило от работы, но в то же время и бесконечного восторга от своей сферы деятельности он не выказывал. Эта рутина принимала все менее острое восприятие и в особенности зимой, когда чувства впадают в анабиоз.

Ему безусловно хотелось привнести в свою жизнь чего-то нетривиального, но чего именно он сам не знал. «А когда ты не знаешь четко чего ты хочешь или не в состоянии детально визуализировать свои мечты и будущую жизнь, то это никогда и не наступит!» – гласил основной постулат культовых сочинений для поколения офисного планктона а-ля «Секрет» или «Яблоки падают вниз».

Владимир был в достаточной мере компетентным профессионалом в своем деле. Коллеги неоднократно обращались к нему за советом, за что очень часто были вознаграждены дельным обстоятельным ответом. Но как часто бывает с людьми неврастенического склада психологии Владимир был склонен к эмоциональным флуктуациям. Причем амплитуда колебаний его настроения была поистине экстремальной. Он то впадал в эйфорию, то ниспадал в полнейшую фрустрацию. Такие эмоциональные состояния были его спутниками на протяжении всей жизни, в свою очередь эта жизнь делилась на более мелкие отрезки в годы, недели, дни, часы, минуты.

В этом году Владимир вошел в «клуб 40» и жизнь его устаканилась – амбициозные двадцатые годы сменили стабильные тридцатые. Все карьерные достижения, которые он мог бы добиться он по сути достиг. «Я достиг своего потолка с учетом моих личностных характеристик» – думал он. Как типичный Скорпион, Владимир поступательно, но с периодическими срывами в сторону шел к своей главной задачи первой половины его жизни – созданию прочной финансово-материальной базы. Цель – крепкий денежный фундамент, который давал ему уверенность по жизни. Данная задача требовала от него предельно строгих усилий по самодисциплине. Если среднестатистический россиянин, проходя мимо кафетерия, к примеру, и имея желание и возможность приобрести ароматный американо, непременно воспользовался бы этим, то наш герой этого не делал. Вся парадигма его мыслей была подчиненна рационализму и прагматизму. Деньги на мелочи лучше не тратить и отложить их для совершения важной покупки.

«Хочу получить максимальную отдачу от своих денег» – так звучал в его голове ключевой тезис. Если ты заплатил большие деньги в дорогом ресторане, то и эффект должен быть на соответствующем уровне. Хотя надо сказать, что Владимир очень редко выбирался в такие места, руководствуясь принципом, что удовлетворить свой аппетит можно куда более скромнее и практичнее. Многие представительницы прекрасного пола, замечая эти действия считали Володю скупым скрягой.

Как можно легко догадаться отношения с противоположным полом у Владимира складывались далеко не великолепно. В дополнение к вышеуказанной рачительности Володя обладал еще одним весьма «ценным» талантом для привлечения самок – это природно-ресурсная закомплексованность. Вова был невысоким малым, в то же время по телосложению он не являлся субтильным супчиком. Его вес составлял примерно 4,5 пуда.¹ Наверное его комплекцию вполне можно сопоставить с Вронским из «Анны Карениной». Но за почти полтора века рост человека увеличился и теперь его габариты были не столь привлекательными, а кроме того он не обладал релевантным с Вронским состоянием. «Я чрезвычайно стеснителен и не пользуюсь успехом у женщин» – так думал Владимир.

Ему хотелось нравится всем вокруг, но в силу физиологических особенностей, которые никак не компенсировались за счет искусного владения языком, эндогенной обаятельностью или харизмой. Его главным преимуществом была сила воли. Когда многие его более таланливые, светлые товарищи сходили с жизненного пути успеха он продолжал свое движение вверх. Скорость этого движения можно сравнить с подъемом альпиниста на высокогорье в условиях недостатка кислорода.

Несмотря на все это Владимира нельзя назвать полным неудачником в личной жизни – почти десять лет он прожил в браке, от которого у него остались чудесная дочка и сварливая бывшая жена. После развода он так и не женился, что впрочем и не входило в его первостепенные планы. Он мечтал встретить ту настоящую, понимающую девушку с которой ему было бы легко и комфортно. В прошлых отношениях с его бывшей женой первоначальная сексуальная совместимость вдребезги разбилась о бытовуху. Несоответствие интересов, взглядов, эмоционального фона привели к коллапсу, вылившемуся в развод.

Владимир родился в начале 1980-х и принадлежал к так называемому поколению «бэби-бумеров». Рожденные в эпоху позднего союза, доступной ответственной медицины, качественного образования и прочих благ разбитного социализма, казалось, что бэби-бумерам будет уготована красная ковровая дорожка к процветанию, но вследствие драматических событий конца 80-х – начала 90-х великая империя востока приказала долго жить. Хотя поначалу предтеча гибели – «перестройка» казалась манной небесной, призванной трансформировать жизнь золотой орды в нечто подобное тому, что называется «американской мечтой». Да-да, сладкий яд капитализма со вкусом кока-колы прочно проник в ткань жертвы и разносился по всей идеологической кровеносной системе. Русский народ, наивный святой народ, с молоком матери впитавший в себя эпос про Емелю или Ивана-дурачка, которым без труда просто так доставались все прелести жизни, поверил в «перестройку». Само слово «перестройка» приобрело в те годы какое-то мистическое значение, в котором сплелись воедино все чаяния и надежды народа на новую жизнь.

«Перемен требуют наши сердца,

Перемен требуют наши глаза,

В нашем смехе и в наших слезах,

И в пульсации вен

Перемен!

Мы ждем перемен.»

Но воистину говорят: «Благими намерениями устлана дорога в ад». Словно волшебство или страшный сон выглядело, что могучая страна, в полной мере которую можно было гордо именовать державой №2 в мире превратилась по мановению палочки в безумною тройку с пьяным ямщиком, летящую на всех порах в пропасть.

Советский союз в его более позднем виде был далеко не самым лучшим примером. Язвы системы, которые принято называть «совок» крепко въелись в тело, но все же ампутация частей страны в результате «перестройки» наверное была чересчур большой ценой.

Но исторический маховик был запущен и в 1991 году мы проснулись в совершенно другой стране. Вова был еще юным в то время, чтобы осознавать положение вещей. Из рассказов родителей помнил как тяжело доставались продукты питания, в каких очередях приходилось отстоять. Володя не осознавал отчего грустными, задумчивыми, а порой просто подавленными были временами его родители. Достаточно обеспеченная по советским критериям семья инженеров в 90-е обратилась как и большинство подобных семей в ячейку общества, живущую за чертой бедности. Денег на предприятии, на котором работали родители Володи не было, поэтому вскоре они были вынуждены искать другие места приложения труда.

Чудовищная метаморфоза произошла в России. Образованные, интеллигентные люди с атрофированными бойцовскими качествами ввиду сильной социальной защиты, которая предоставила им красная машина, в новых условиях прогнулись перед новым классом бойцовых рыбок с ежиком и малиновых пиджаках с цепями, в народе прозванных «новыми русскими». Смелость, решительность, наглость, жестокость – основные черты того класса хозяев жизни. Первоначально накопленный капитал в первых советских кооперативах, а также огромная армия безработных талантливых умных людей позволила новым россиянам взять все в свои руки. «Панимаешь».

В одну из фирм такого представителя капиталистического мира и устроились родители Володи. Фирма занималась перевозкой товаров из Европы в Москву, снимая сливки на спекулятивной марже. Мама стала исполнять функции секретаря-ассистента, отец Владимира устроился водителем-экспедитором. Подобный поворот карьеры позволил семье более-менее нормально просуществовать до середины 90-х.

Следующее значимое событие в жизни Володи, как и всей жизни его семьи стал уход матери к боссу фирмы. Блеск и легкость жизни хозяина фирмы пленил едва перешагнувшую тридцатипятилетний рубеж молодую женщину. Отец Владимира был первым мужчиной в жизни Ольги, как звали его мать. Ей импонировала надежность, мужественность Сергея – имя отца. Но в начале 90-х он начал терять уверенность в себе – ту самую черту, которая так когда-то подкупала ее в нем. Хроническое безденежье, отсутствие рабочих перспектив подтачивали его стержень. Все это как никто другой чувствовала его жена. В свою очередь она постоянно сопровождала директора фирмы на различные мероприятия, встречи, презентации, переговоры и стала фактически его походной женой. С ним она была ровесницей в отличие от Сергея, который был старше на девять лет. Закономерно, что изх рабочая близость вскоре трансформировалась и в интимную и в конечном итоге было принято решение, что он покинет свою семью, а она свою и они воссоединятся. Молодая супруга не хотела отпускать директора у них было двое детей, но помешать этому не смогла. Ольга ушла из семьи – было решено, что Владимир останется жить с отцом и его матерью.

****

Навигация и без того достаточно слабая в холодное время года ныне практически остановилась полностью, вследствие неизвестной болезни, косившей сотни и тысячи людей на том конце шелкового пути. Марко как и многие другие жители бывшей Феодосии надеялись, что болезнь обойдет их стороной. Существовало стойкое поверье, что хандра поражает только иноверцев. Однако вскоре в городе прошел слух, что один из моряков с торгового судна сильно заболел, почернел и скончался. Далее поочередно от недуга умерла и вся его семья. Аналогичная ситуация произошла со всеми членами экипажа того злосчастного судна. Ситуация развивалась стремительно – пожар недуга перекинулся на соседние дома, поглотив целую улицу. Власти города, стремясь купировать распространение заболевания закрыли на карантин сначала всю улицу, где жил «нулевой пациент». Затем вышло предписание всем кораблям, входившим в порт Каффы стоять на рейде не менее 20 дней. После этого последовало закрытие на карантин закусочных и таверн. Но несмотря на все предпринятые меры, болезнь молниесно абсорбировалась в городскую плоть, поражая ее многочисленные клетки – жителей Каффы. Ситуация усугублялась и тем, что уровень медицины в те времена был в архаичном виде. Инновационными технологиями лечения того времени было кровопускание вкупе с различными травяными отварами, призванными для балансировки гуморального состояния организма. Впрочем применяемые методы лечения прогнозируемо не имели никакого эффекта в лечении страшной болезни, посетившей эти края с востока.

Жители города искали спасение в религии. Неистово молясь, отчаянно каясь за свои грехи они пытались изгнать черную напасть из города. В начале существовало предубеждение, что священники как духовные проводники не подвержены страшному заболеванию. Отчасти это заблуждение явилось следствием первоначального этапа развития эпидемии, когда заболеваемость у монахов была практически на нулевом уровне. Люди желали прикоснуться к священнослужителям и перенять от них Силу Божью, которая убережет их от недуга. Однако с наступлением первых смертей духовников маятник человеческих чаяний и надежд качнулся в другую сторону.

Наметившиеся проблески в науке сделали главным оплотом борьбы с болезнью ученых людей. На основе их изысканий было отмечено, что единственным верным способом уберечься от болезни является максимальное дистанцирование людей друг от друга. Под влиянием этих умозаключений власти города решили ввести еще более строгий карантин и предписали всем жителям Каффы сидеть дома на протяжении 40 дней. По прошествии 10 дней у многих закончились запасы провианта, вдобавок ко всему был и самый сложный период времени года – зима. В городе начался голод. Отчаявшиеся люди начали покидать свои дома в поисках пропитания. Программа «карантин» была низложена, люди боролись за свое выживание. Отчаяние людей вылилось в обреченность. Осознавая близость смерти, люди со свирепой яростью закружились в танце чревоугодия и блуда, стремясь напоследок заполнить свой жизненный сосуд удовольствий. Все это экспоненциально способствовало развитию эпидемии, смертей.

Вторая половина весны. Марко шел вдоль главной улицы города. Каффа представляла собой тяжелейшее зрелище: десятки разлагающихся трупов лежали вдоль улицы, пожираемые птицами и насекомыми. Давящая атмосфера чувствовалась повсюду. Марко направлялся на другой конец города, где продавался хлеб. К счастью, жена Марко Диана и дочь Маринелла были живы, хотя сильно обессилены от случившегося. Подходя к немногочисленной толпе на пригорке у склада с хлебом Марко почему-то думал об Антонио. Первый раз за все это время ему пришло воспоминание о своем бывшем некогда коллеге и друге. Марко рефлексировал о жизни Антонио, какой же он счастливчик и баловень судьбы, что вовремя разбогател и уехал из города. Внезапно знакомый голос окликнул его. Оглянувшись Марко поразился – пред ним стоял мужчина в лохмотьях, чудовищно обросший, грязный и осунувшийся. Но сомнений не могло быть – это был Антонио. «Здравствуй, Марко. Узнал?» – тихо сказал Антонио. «Да, Антонио, это ты?» – оживленно спросил Марко. Он опешил в первую секунду увидев его, но затем осмотрев друга, его плохое состояние, Марко сделалось внутри как-то лучше.

Да, это чувство возникает в большинстве людей, которые видят провал и падение некогда безмерно поднявшихся знакомых людей. Это чувство внутреннего превосходства, а далее и желание посочувствовать человеку, внутри при этом испытывая воодушевление. Наверное есть люди, которых это низменное чувство обходит стороной, но это вероятно святые мира сего, которые сопереживают искренне без задних мыслей про себя а-ля «как хорошо, что это случилось не со мной».

Марко относился к когорте большинства. С большим воодушевлением он принялся расспрашивать своего старинного приятеля о причинах, доведших его до такого положения, в глубине души радуясь его падению, ведь в последнюю встречу три или четыре года назад Марко отчетливо запомнил взгляд, которым обдал его Антонио. Это был взгляд пренебрежения, взор превосходства успешного человека, которым упивался своим статусом, достижениями, богатством. При этом был уничижительно со смешком произнесен вопрос: «Марко, а ты все там же в порту товароведом трудишься?». Марко в настоящий момент вспомнил это все, но теперь они поменялись ролями.

–«Марко, друг мой, очень рад тебя вновь видеть. Послушай я здесь уже три месяца. За полгода до начала эпидемии я взял крупную ссуду у генуэзских купцов из семьи Спинола под залог всего, что имел. Годы расцвета совершенно притупили мою осторожность. Я начисто забыл и про тяжелые времена, которые случались в бытность моего детства. Марко, помнишь как мы и наши родители голодали в период засухи?».

– Да, помню, Антонио, это было очень давно.

– Я помню мои родители даже занимали у твоих еды. После этого наступили годы подъема. Мы выросли, устроились в порт. Потом я начал свое дело, удачно вложившись в спекуляции продуктами, хлопком и прочего. Честно признаюсь тебе, Марко, вижу отражение радости в твоих глазах при моем текущем виде. И ты вполне имеешь на это право. Годы нескончаемого роста, приобретения благ изменили меня.

Антонио выпростал руку из своего драного сюртука – на руке была татуировка. «Видишь, Марко, это отметка патриция на моей руке. Такие делали в Древнем Риме только самые состоятельные люди. Это знак превосходства над другими. Богатство, деньги полностью заслонили мой взор. Я ослеп. Мне было плевать на бедных моряков, которые подходили и просили меня о мизерной прибавке жалованья. Заказов было столько много, а предложение моряков настолько велико, что я легко увольнял любого моряка и меня не заботило как он будет дальше жить, на что питаться его семья, где он был единственным кормильцем.»

– Я менял женщин как перчатки. Свою первую жену Марию, которая помогала мне во всем, безумно любила меня я выгнал за отказ участвовать в оргии с проститутками. Я оставил ее ни с чем и когда узнал о ее смерти в полной нищете ничего во мне не екнуло. Я участвовал в сакральных жертвоприношениях, где однажды сам убил раба. Да, Марко, я превратился в чудовище, которое жадно всасывало в себя все дозволенное и недозволенное этого мира. Я был вхож в самые высокие круги Генуи.

– Но все изменилось с приходом в город смерти. Сначала все думали, что это эфемерная вспышка и все пройдет, но все начало гибнуть на глазах. Город опустел и покрылся трупами. Количество экспедиций снизилось со средних тридцати в месяц до десяти, а потом и до одной в лучшем случае. Я не в силах был покрывать тело долга и проценты по кредиту и был вынужден отдать купцам весь залог. В то время я жил с последней своей женой Никосией.

– Оказавшись банкротом, я наконец задумался о близких и видел единственную надежду на помощь в ней, так как все мои некогда «приятели» тут же поспешили отвернуться от меня как от прокаженного. Никосия вонзила мне последний нож в спину и ушла к моему знакомому купцу, который торговал снадобьями и не так пострадал в период эпидемии. Итак, я был низвержен из Генуи и вернулся сюда. Сейчас я живу один в своем доме на мысе. Здесь я узнал, что мои родители умерли. Честно я о них не думал все эти годы. В общем, если есть желание приходи ко мне в дом.

– Марко, у меня ни осталось ни одного близкого человека, ни одной родимой души, продолжателей рода для кого стоит жить. Я часто думаю о Боге и смерти. За все приходиться платить, друг мой. Если интерено продолжение нашей беседы, приходи я буду ждать. А если не придешь, то я пойму.»

Осень. В обратном движении сезону Каффа начала оживать. Трупы потихоньку убрали со всех мостовых, площадей и захоронили. Вновь начали снаряжаться торговые экспедиции, заработал порт. Марко вернулся на свою работу и худо-бедно вместе со своей семьей начал сносно питаться. Он не виделся с Антонио с той самой встречи, он был настолько занят работой, что никак не мог найти время на визит. Но вот в один из дней после своей смены в порту, когда солнце в изумительно красивом стиле как только оно умеет садилось за горизонтом моря, Марко поднялся на мыс в дом Антонио.

Некогда благоустроенный сад был совершенно запущен и весь порос дикими сорняками. Вилла также пребывала в скверном состоянии. Марко подошел к темной двери и собирался постучать, но уже на первый его удар рукой дверь подалась и отворилась. В думе стоял жуткий запах. Ужасная мысль взорвала сознание Марко, дыхание участилось, а сердце бешено побежало. Дойдя до конца коридора и зайдя на открытую гостиную с видом на море Марко увидел окровавленное тело друга в багровой подсветке заката. Он лежал на спине, а из области сердца торчал нож.

Эпидемия заканчивалась, повсюду чувствовалось приближение новой жизни и всем казалось, что те пороки и несправедливости, характерные былому времени остались позади. Природа, человеческий дух, ноосфера очистились. Кали остановила свой танец.

*****

Спустя несколько дней Деян узнал, что его друг детства Милко умер. Глядя на лицо приятеля в гробу Деян рефлексировал – он думал о двух вещах, которые цементирую все происходящее в мире. Существует только жизнь и смерть – две точки отрезка судьбы человека. Ничего другого не существует. Когда мы понимаем эту суть жить становится легче. Эту экзистенциальную мысль Деян эксплицировал еще на фронте, когда вокруг гибли его сослуживцы. Еще пару часов назад ты разговариваешь с человеком, делишься с ним самым сокровенным и вот его уже нет. Война, безусловно, это наигнуснейшее, омерзительное явление, но именно осознание близости смерти очищает мысли от всего лишнего, от всего пластмассового, что есть в повседневном гражданском мире. Все предельно просто и в тоже время все предельно сложно.

Вечером Деян возвратился домой – Мирьяна приготовила вкуснейший ужин – картошка в сочетании с пршутом. Сочное мясо таяло во рту, еда была великолепна.

В разговоре за столом Мирьяна сообщила Деяну о смерти Матеи Юговича – главы Которской общины. Матею было всего 32 года. Его блестящая карьера могла вызывать только зависть – местный уроженец после окончания Белградского университета с отличием получил должность в правительстве, где всего за каких-то 5-7 лет лет прошел стремительный путь от секретаря до главы одного из крупнейших и престижных департамента экономического развития. Затем он был назначен главой Которской общины с прицелом на дальнейший рост. Ему пророчили должность будущего министра – так молниеносно он несся к вершине карьерного Олимпа – словно бешеный козерог взбирается на свой пик. И тут нелепая смерть – обычная простуда переросла в затяжную и скоропостижная кончина. Все были удивлены известием о его смерти.

– Яркость жизни прямо пропорциональна ее продолжительности. – философски заметил Деян и добавил – это не правило, но зачастую случается именно так.

В следующий месяц в городе и по всему побережью начала распространяться странная вереница смертей. Болезнь, начинавшаяся как банальная простуда сногсшибаюше прогрессировала. Причем жертвами этой инфлюэнцы были молодые полные жизненного сока люди. Доктора не могли ничем помочь страдающим, более того эпидемия стремительно распространялась и на самих эскулапов. На всю Которскую общину из 10 лекарей осталисть трое пожилых мужчин, которых пощадило страшное заболевание. По мере роста числа заболевших в городе и деревнях начали распространяться слухи о том, что новая болезнь была результатом диверсии австро-венгерских и германских войск. Еще во время войны были известны случаи об отравляющем газе, применявшемся странами Тройственного союза.

Проходили недели, заболевших становилось все больше , коек в госпиталях не хватало и больных оставляли лечиться и умирать дома. По истечении первого месяца эпидемии было принято решение о введении карантина по всему побережью. Люди не могли выходить из дома без острой нужды. Но болезнь продолжалась – умирало все больше и больше людей, преимущественно молодых. В целях ликвидации болезни власти приняли решение о полном моратории на выход из дома сроком на семь дней. Однако люди напуганные грядущим заточением толпами устремились на рынки за провиантом. Все это способствовало созданию страшной толчеи у ворот центрального рынка в Которе и , как следствие, массовому заражению все новых и новых жителей.

Мирьяна и Деян вот уже месяц находились на изоляции дома. За это время их отношения глубоко усложнились. Стандартный вид отношений между мужчиной и женщиной предпологал значительную долю обособленного друг от друга времяпрепровождения. Мужчина уходил рано утром заниматься своим ремеслом, в то время как женщина выполняла свои обязанности по уходу за домом, созданию уюта и комфорта. Это было традиционно и общепринято, поддерживалась гармония и баланс взаимоотношений. Но в условиях карантина привычный патриархальный уклад жизни многих югославских семей растворился. Мужчина и женщина были вынуждены все время проводить наедине друг с другом. Если в прошлой жизни до карантина и эпидемии основной темой разговоров был обмен увиденными и испытанными за день впечатлениями, то в силу того, что сожители все время находились вместе, то и тем практически не осталось. К концу месяца отношения Деяна и Мирьяны были настолько натянутыми, что ссоры из ничего молниеносно. Этот этап вскоре сменился фрустрацией и уходом в себя каждого из партнеров.

Деян и Мирьяна по прошествии месяца скандалов и ругни вот уже практически на протяжении недели не разговаривали друг с другом каждый уединился в свой внутренний мир и беседы велись редко на формальные темы материального плана. Всем претило такое положение вещей, но никто не мог ничего поделать. Деян ждал окончания карантина -он уже, как ему казалось совершенно не любил свою женщину, ту чудную легкую Мирьяну, которую он повстречал год назад. Перед ним ним была злая мегера, с которой он уже хотел расстаться быстрее. Все изменилось на третий месяц сидения на карантине. В тот день Деян отправился на местный рынок, чтобы обменять немного овощей и картофеля на свежевыловленные дорады. Продавец старый албанец выглядел не совсем здоровым – кашель и воспаленные глаза его говорили выдавали его болезнь. Но Деян уже не всилах трезво анализировать ситуацию и выполнять меры предосторожности, не обращал ни на что внимание поменял овощи на рыбу у албанца и двинулся домой. Ужин обещал получиться вкусным – и пища и впервые за долгое время потеплевшие отношения с Мирьяной тому способствовали. К вечеру ужин был готов – свежая картошка, дорадо, сербский салат и клубника – все это обещало настоящий пир для чрева. Но Деян сев за стол почувствовал слабость и поев немного картофельного пюре отправился спать.

–Наверное устал сегодня, завтра будет легче, – думал он про себя.

Ночью ему снилось как его одевают в костюм, но его грудь так сильно сдавили, что он почувствовал невыносимую боль в груди. Проснувшись рано утром он понял, что дело плохо и он заболел. Все симптомы в точности соответствовали рассказам переболевших – дикая слабость, высокая температура, ломота в теле, кашель и затрудненное дыхание. В следующие несколько дней он чувствовал ухудшение состояния здоровья. Ему снился сон как он стоит у берега реки, вода в ней сильно грязная, а на другом берегу он увидел Милко, который улыбался ему и махал рукой. Проснувшись весь мокрый от пота Деян безумно испугался ведь он слушал от старой знахарки в детстве, которая иногда приходила к его матери в их дом в Приштине, что если во сне увидеть умершего человека, который зовет тебя, то такой сон предвещает скорую смерть.

К середине дня состояние Деяна ухудшилось. Мирьяна все время была у его постели, ухаживала за своим мужчиной, спала с ним рядом, нескончаемо обнимала и целовала его, заботилась о нем, лечила и неистово молилась за него. Но Деян медленно отходил в мир иной. Казалось царство Аида уже широко открыло свои двери и приглашает его в свои мрачные чертоги.

В одну из ночей он в увидел сон, что поймал огромную красную рыбу своими руками. И! О, неописуемое чудо! Утром Деяну стало внезапно намного легче – болезнь отступила он снова мог дышать полной грудью без одышки. Он обнял свою женщину – она была рядом с ним все время, своей любовью она поддержала его.

Через девять месяцев у Деяна и Мирьяны родился сын, которого назвали Милко.

******

Отец Владимира был вечно занят. Ему приходилось работать на двух, а иногда на трех работах одновремено, чтобы прокормить семью. Днем он работал водителем, вечером и ночью спорадически то грузчиком, то ночным сторожем сторожем в гаражном кооперативе. Воспитанием маленького Володи в основном занималась его бабушка Нелли Федоровна. Но в более поздний период она вынуждена была из-за проблем с сердцем часто ложиться в больницу. В такие периоды Володя был по сути один. Его одиночество стало абсолютным, когда отец познакомил его со своей новой пассией. Молодая привлекательная Светлана понравилась Владимиру. Не в пример его матери со взрывным властным характером, Света была кроткойдоброй девушкой. И несмотря на то, что Володя не обладал серьезным жизненным опытом, в свои 16 лет он полностью одобрил выбор отца и был рад его новым отношениям, в которых спустя три года родилась его сводная сестра.

Итак, Владимир был предоставлен сам себе. Район, в котором они жили полностью соответствовал своему названию и заселен был преимущественно «чертями». Бандиты, татары, представители пролетариата и небольшая прослойка интеллигенции, сконцентрированная большей частью на севере составляло ядро населения района. Примерно такой же состав был и в школьном классе, где учился Владимир. Неформальным лидером класса был мрачный парень по имени Михаил. У него был старший брат, который в полной мере относился к потерянному поколению 90-х. Отсутствие идеологии, безграничная свобода, все это было в компании старшего брата. Эта компания «старшаков», употребляющих алкоголь, наркотики была крайне притягательна для старшеклассников пубертатного периода. Михаил был своего рода сталкером между крутым миром взрослых и школьников. Он приносил «травку», рассказывал о своем опыте употребления наркотиков.

В эту дурную компанию был вхож и Владимир. Но его внутренний стержень не дал ему опуститься в алкогольную или наркотическую зависимость, которая пожрала многих из той стаи. Ему хватило сил и мудрости свернуть на созидательный путь. Взросление вчерашних школьников все более отворачивало от «крутого» пути старшаков, где смерти от сердечной недостаточности, цирроза печени становились тенденцией.

Владимир выбрал учебу, карьеру, развитие. По окончании вуза он устроился в зарубежную компанию в области аудита. Казалось, что мир открыт для него, усердная работа иногда по 60-70 часов в неделю приближали его к заветному карьерному взлету. Но пройду пару степеней градации должности рост прекратился. Владимир пробовал как говорят офисные яппи «прокачать свои личностные скиллы» – это ему казалось главным на пути к карьерному Эвересту. Но ни прочтение книг от гуру личностного роста, ни посещение их концертов воочию не принесли желаемых результатов. В поисках других карьерных возможностей началось мигрирование Владимира по различным компаниям, но нигде он не чувствовал стабильности и то и дело червь сомнения свербил внутри. Этот червь все время спрашивал а верной ли дорогой ты идешь, а реализуется ли потенциал и возможности на все 100%.

Вся эта эпопея продолжалась порядка 10-15 лет, пока Владимир не устроился на стабильное место в надежную компанию, где у него отпал всяческий интерес к карьеризму. Предложенная зарплата его вполне устраивала, коллектив, условия работы, задачи все это тоже было в полной степени приемлемым. В этот момент времени он достиг того чувства, к которому тяготел все время – спокойствию и уверенности.

В личной жизни после брака он так никого и не встретил. В таком состоянии начиналась третья десятилетие миллениума. Москва и москвичи стали настоящими «жирными чеширскими котами» с лоснящейся в инстаграмме шерстью. Непосещение Дубаев, Канн, Бали минимум раз в год считалось моветоном. Пластмассовый мир победил. Лживость, цинизм, бездуховность стали основой современной жизни. Никто уже не вспоминал про «волны Кондратьева», кризисы были забыты, все неслось вперед с чудовищной скоростью, бычье ралли продолжалось десятки лет. Однако написанное в большей степени относится к жителям «золотого миллиарда Земли». В России таким золотым городом была Москва, остальная часть страны являлась отдельным по сути государством и люди там жили не в пример хуже.

Но ложный мир сего подменой ценностей не может быть вечен. Информационное поле земли дает сигналы многим и выплескивает на просторы таких героев как юная девочка из Швеции, яростно ратующая о проблемах в экологии. Это произошло за год до пандемии. Переполненная мыслями и ожиданиями многих людей, о том, что так безоблачно не продолжаться дальше не может, мыслящая вселенная открыла из своей недр страшную болезнь, которая по замыслу должна стать своего катарсисом для человечества, началом новой эры, где истинные гуманистические ценности должны занять свои должные самые главные места.

А пока в Москве продолжался карантин и сидя дома фантазия разума нарисовала Владимиру яркие солнечные картины моря и выжженных гор на Черном море, удивительную пышную растительность Адриатического моря. В голове невероятным образом всплыли имена Марко, Деян, Милко. И никто и никогда не сможет ответить было ли это все порождением мозга в результате сложных химических процессов или разум как приемник уловил невидимые частицы ноосферы и словно телевизор преобразует цифровой сигнал в картинку перевел все это на лист бумаги.

Примечания

1

      Примечание: чтобы сэкономить время на загугливание информации кому интересно сообщаю

1 пуд = 16,38 кг

(обратно)

Оглавление

*** Примечания ***