Протокомедия [Матвей Алексеевич Воробьёв] (fb2) читать постранично

Матвей Воробьёв Протокомедия

Пролог

«Из мира сего идти вперед, нет, не назад, отважное занятие. Величие поднятие ноги похоже на лавровые листы , которые срываются для венков кесарей. Подать ее вперед кажется ветром для букашек, хотя что считать букашкой? Опускание ноги, не рук, мы же видим оползни с гор. Как можно заметить, я воспел всех, кто шагает всех, шагающих вперед. Столько всего нужно сойтись, чтоб я, лично я встал и пошёл. Столько уговоров, мнимость силы воли, торгов, гнева на себя самого, но все равно вместо того, чтоб туда я здесь. Поднимая ногу, я думаю о небе. Двигая ногу, я думаю о прошлом. Опуская ногу, я смотрю в лужеце на паучков-водомерок, которые как первоклассные фигуристы исполняют виражи по верхней глади воды. 6, 6, 6, 6 – Ставлю оценку жучку. Топну ногой по лужице и его захлестнет водой. Он не умрет, станет только сильнее. Я еще увижу его, еще услышу, буду завидовать и радоваться. Побольше бы таких жучков.»

Доктор философских наук – Эллиот Фицки.

Глава I

Фелигранный запах кофе её парфюмерного выбора в рассплесканных каплях на воротничке заметит только тот, кто не увлечён её волнистой перевушке губ. Никита шёл обыкновенно рядом, не претендуя на свободу выбора шажков его компаньенши по прогулке. Он же свидетель пролитого кофе, так как двумя пальцами вынимал деньги в кафе, а она так не аккуратно не заметила, что сзади подбежал ребёнок и толкнул. Вышли на улицу, растеклись по тратуару и вперёдничая всадились в умеренный шаг по направлению оговоренному. Никита говорил все что угодно, но не то что необходимо сказать. Щебетал надоедливо так, что её пара туфель цокали все громче и громче, чтоб его не слышать. Живая улица в этом помогала своими криками детей, хлопками по коврам у дворов и шумами женщин, которые орут и на детей и на тех, кто выхлапывает ковры. Занудство достигло своего апогея и улица решила пойти на крайние меры, ва-банк. Звук музыки опережал по приятновосприниманию гул машины и стлался вперёд. Ближе и ближе катилась колесница Диониса, если бы он был в выходном. Подъезжая к паре, автомобиль снижал скорость и обнажил взгляду свою незатейливую марку "десятки". Славянская голова вытащилась из окна и окрикнула.

– Эй, красавица, прокачку с восточным ветром!

Красавица испугалась и плавно перетекала в сомнение. Приторность собеседника доведёт до диабета любого ЗОЖника.

– Ну что ты колеблешься, вижу с тобой друг идёт, он не обидится, а?

Никита приисполнился злочувстсвием. На сколько он был готов биться за даму, честь была в опасности, но о достоинствах и рыцарстве он знавал только из книжек. Его самое дерзкое оскорбление вылетело в виде протяжного звука "Эээ". К этому моменту ОНА вспомнила водителя – давнего знакомого и его подружку сидящую рядом. Они спокойно смотрят из-за кулис.

– Еще встретимся, да ведь? – обратилась она к Никите и порхнула в открывшуюся дверь как птичка в скворечник. Автомобиль оскорбительно медленно набирал скорость

Мысли Никиты уже в тёмном подвале, где он пытает этого славенина. Увы, грозен он только в фантазиях.

– Ещё? Да как она смеет так делать. Командует мной.

– Скажем нет манипуляциям со стороны власти! – прозвучала из проезжающей агитмашины

"Нет манипуляциям, нет манипуляциям" в голове Никиты, но как бы не гневен его порыв, мы то знаем, что потом ей стоит только поманить его и он сделает все, с гордостью и предубеждением, но сделает.

Глава II

Студент возвращается с лекций в своём институте. Странно, если бы его лекции шли бы в чужом институте. Кто-то скажет о них не благосклонно, нарекая нудятиной. Но что же делать студентам без тристашестидесятого круга общения, конечно же ходить на лекции. Как говорится он не был Альбертом Эйнштейном ни по линии еврея ни по линии гениальности. Готовясь на машиностроение, не был увлечён ничем остальным. Никто достаточно не осведомлён о механизмах популярной техники, вот это и исправит этот герой. Идёт по пути домой вдоль районов с высотками. Вертикальных линий было больше, но горизонтальное шоссе побеждало. Все эти окна, и линии кирпичей, и поребрик, и вышеваемая кратким дождём картина напоминала лист тетради своей разлинееностью.

Кстати о тетрадях. Что же постоянно записывает в блокнот его одногруппник Никита, похож на альтернативного ботаника и неудачника. Только тогда появляется на его лице счастье, когда он строчит в блокнот. Лишь раз герой увидел на миг, что там. Прерываемый лишь звёздочками столбик строк по середине листка, не трудно догадываемого стихов. Это был грааль Никитиной религии. Непобедимой и с всеми доказательствами религии. Она преступна только злым чарам Виктории, но она не сильно интересовалась "религией" Никиты и им самим. Её можно понять, занудство никто не любит. Герой вспомнил, что вроде бы они пошли сегодня в кафе, а следовательно в последний шанс скрытого "поэта".

Рядом проехала 2110 с музыкой, глаз студента зацепился за неё и вместе