Банкет. Глава 3. Дача Сталина [Андрей Михайлович Белоглазов] (fb2) читать онлайн

Глава 3 Дача Сталина

В Западном административном округе Москвы, между метро Славянский Бульвар и Минской, сохранился островок заповедного хвойного леса, внутри него находится строго охраняемый объект – ближняя дача Сталина. Территория дачи до сих пор является закрытым объектом, охраняемым сотрудниками ФСО. Прилетели по расписанию, президентский МИ-8 сел за забором на лужайку, на извилистой дороге от КПП до самой дачи виднелись фургоны телевизионщиков.

Само зеленое двухэтажное здание, с асфальтовыми дорожками, с выкрашенными известью бетонными клумбами и жалким двухметровым фонтаном, где отец народов не только отдыхал от шумной и беспокойной Москвы, но и работал, встречаясь с соратниками по партии, и принимал решения, от которых порой зависели судьбы мира, не впечатляло. Нынешние соратники президента имели дачи, в которых место этому убогому домику не нашлось бы не только в качестве домика для гостей, но и в качестве домика для прислуги, не вытянул бы. Но кто будет помнить соратников Президента даже не через сто, а через двадцать лет? Нет в его окружении людей способных на исторический поступок, нет и аристократов со столетними славными историями семей, а если всего этого нет, то остается лишь стяжательство, известная история мещан во дворянстве – богатством аляповато заткнуть видимые дыры своей убогости. Сразу после кончины вождя было принято решение об организации на территории дачи мемориального музея, но разоблачительная речь Н. С. Хрущёва на XX съезде КПСС пресекла этот почин. Так посреди леса охраняемо и стоит дача, одним своим существованием, заставляя нервничать новых хозяев жизни.

Президент через двухстворчатые тяжелые двери вошел в просторную, пятидесяти квадратных метров, прихожую, по сторонам которой располагаются вешалки. Хозяйская слева, и никому из посторонних пользоваться ей не позволялось, справа с зеркалом для посетителей, которых ожидала либо головокружительная карьера, либо путь через тюремные решётки и караульные вышки к расстрельной стенке. Стены прихожей были облицованы деревянными панелями, на них карты мира и Европы. Прихожая соединена с коридором и имеет три двери, как в сказке где к услугам доброго молодца имеется камень с тремя направлениями. Дверь с прихожей направо ведет в кабинет с квадратным столом посредине, в который можно попасть и по коридору, дверь прямо ведет в большой зал-столовую. Первое, что бросается в глаза вошедшим в зал-столовую – большие портреты Ленина и Горького в простенках между окон. Посередине столовой полированный стол, окружённый довольно неброскими стульями. Угол помещения занимает элегантный рояль, а рядом на тумбе, подаренный Черчилем, автомат для проигрывания грампластинок. Два кожаных дивана, короткие портьеры не до пола – мнительный хозяин опасался, что кто – либо за ними может спрятаться. Из зала-столовой можно попасть в Сталинскую спальню. Дверь налево ведет в малую столовую, где Сталин сиживал с наиболее ближними людьми и в котором его и хватил удар. Малая столовая комната проходная через нее можно выйти на восточную, белую веранду с квадратным, застеленным белой же скатертью столом, посредине в окружении десяти белых стульев в чехлах. Сталинский кабинет, обычное место работы Сталина – просторная комната, в которую можно попасть по коридору справа от прихожей. Посреди него большого размера письменный стол, специально рассчитанный на то, чтобы на нём было удобно раскладывать военные карты, дровяной камин и кожаный диван. Именно здесь 5 марта 1953 года на одном из упомянутых уже диванов оборвалась его жизнь. На этаже еще ванная комната, зимняя терраса, лифт на второй этаж. Второй этаж надстроили уже после войны, он предназначенный для гостей. Именно в его комнатах останавливался прибывший с визитом в 1949 году руководитель компартии Китая Мао Цзэдун. Доверие. Два коммунистических вождя, рядом. Наверное, тогда и договорились о создании единого коммунистического государства СССР и Китая. Глядя на последние успехи Поднебесной, поневоле задумываешься, а может и надо было объединиться? Не было бы проблем сейчас ни с Америкой, ни с НАТО, ни с ЕС, ни с Исламским терроризмом. Прозорлив был вождь. На территории дачи находился также служебный дом, предназначенный для охраны вождя и его прислуги. Там же, по воспоминаниям современников, помещался бассейн для живой рыбы, так как Сталин не употреблял консервированных продуктов, и шкафы, в которых хранились запасы вина. В том же помещении было отведено специальное место для бутылей с самодельным вином (давнее хобби хозяина дачи). Не богато жил отец народов, другие были интересы.

По даче деловито сновали сотрудники центральных каналов, растягивали кабели, устанавливали микрофоны, камеры, прожектора. За ними бдительно наблюдали хмурые сотрудники ФСО, как бы не замыслили диверсии и чего бы не сперли. Президента должны снимать в большем зале – столовой. Верховный перешагивая через кабели, продолжал знакомство со Сталинской резиденцией, едва касаясь пальцами деревянных панелей стен, столов, письменных приборов, ноздрями втягивая ту историческую эпоху. Эх надо было появиться здесь заранее, до суеты. В кабинете прихватил со стола маленький с пол-ладони бронзовый бюстик Сталина, перекинул рядом стоящему массивному охраннику, полушепотом:

– Дома отдашь.

Слоноподобный кивнул, бюст утонул в бездонных карманах.

Появилось Московское начальство: Мэр, седой представительный, хозяин самого успешного региона России, с ним молодые ухоженные женщины – министр финансов и руководитель аппарата мэрии и префект Западного административного округа, Мэр окружал себя молодыми талантливыми людьми. Москва – двадцать процентов валового продукта страны, по паритету покупательной способности Москва является одной из крупнейших городских экономик мира, уступая лишь Нью-Йорку, оставляя за собой оплеванные мигрантами, европейские столицы. Своему подчиненному, Мэру Москвы, по-хорошему завидовал – проблем в Москве было в разы меньше чем в остальной России. Любую проблему тут заливают деньгами, по станции метро в месяц строят, растут, как грибы, парки скверы, микрорайоны. Каждый десятый житель страны – москвич. Верховный тепло поздоровался со всеми вновь прибывшими.

Прибыло с десяток правозащитников, шакалы возбуждены, ноздри их трепещут, наконец то случилось, они в логове побежденного, и ими в том числе, зверя. Это веха. Очередная победа над своим кровным врагом – Российским государством. А они уже почти сотню лет ведут с ним бескомпромиссную войну, за деньги конечно. О, они всегда на стороне прогрессивного Запада и малых народов России против русских, они были за прибалтов, евреев, тувинцев, кавказцев, украинцев. Достойные преемники, ныне диссидента, Дудаевского кавалера ордена «Рыцаря чести», благодаря которому, «под его гарантии», были кастрированы, искалечены и просто убиты сотни сдавшихся русских солдат в Первую Кавказскую. Правозащитники ненавидят здесь все. Ненавидят Русскую Православную Церковь, за то, что консервативна и не подчиняется Папе. Ненавидят Русский язык, за то, что не удается скрыть величие Русской литературы. Ненавидят русских, за то, что потомки рабов, за то, что сопротивляются светлой жизни – ибо они должны покаяться за свои многовековые зверства перед Западом и Востоком, перед сотнями закабаленных ими народов. Россия, по их мнению, должна освободить все национальные республики, раздробиться на десяток другой государств, безропотно выплатить все всем, кто укажет на ее ущербность, контрибуции, а лучше просто сдохнуть.

К нему через охрану, пробился начальник его Совета по правам, тот который недавно сетовал на недостаточность президентских грантов, и просил разрешить им – правозащитным организациям, получать ещё и частные пожертвования, в том числе и иностранные, но без получения статуса «иностранного агента»:

– Здравствуйте, господин Президент! Сегодня великий день! Лучшие люди страны благодарят Вас, за то, что Вы решились. Надо бесповоротно рвать с нашим кровавым прошлым! Извините, я очень волнуюсь и крайне благодарен Вам.

«Это даже не народ, а значительно хуже, это лучшие люди страны! Чья это мысль? Не помню. Как легко у нас в России объявить себя самой лучшей и самой достойной частью», – подумал Верховный, вяло ответил на рукопожатие, а вслух выдал, видимо место все-таки, как вирус, переформатировало и мысли, и чувства:

– Это было исторически неизбежно.

Рядом стоящий, Начальник службы охраны, гордый собой, что все проходит штатно и по расписанию, наклоняясь к Верховному:

– Время, господин Президент, прямой эфир.

Прошли в зал–столовую, Президент встал во главе стола и начал читать с монитора, стоящего на том же столе, который в кадр, конечно, не попадал:

– Дорогие друзья!

Мы собрались с вами здесь в резиденции одного из бывших руководителей СССР не случайно. Время правления Иосифа Виссарионовича было непростым, на долю советских людей выпало и ликвидация разрухи после Гражданской войны, и коллективизация, и индустриализация, и вероломное нападение на нашу страну фашисткой Германии – 4 года Великой Отечественной войны, и послевоенное восстановление народного хозяйства. Сейчас, почти семьдесят лет спустя после кончины «вождя народов», есть соблазн решить стоящие те проблемы иначе, но как говорят время не терпит сослагательного наклонения. Нисколько не преумаляя заслуг товарища Сталина в решении прежде всего международных вопросов, мы должны раз и навсегда сказать, что Сталинские методы решения проблем, с организацией массовых репрессии против собственного народа, недопустимы были в то время и категорически неприемлемы сейчас. Сталинское устройство государства, при котором человек и его интересы – ничто по сравнению с государственными не было эффективным даже тогда! Ныне же, когда успеха добиваются свободномыслящие люди, а успех живущих в государстве людей и есть успех этой страны, это вовсе неприемлемая затея. Я вынужден говорить об этом, потому что несмотря на принятии «Концепции государственной политики по увековечению памяти жертв политических репрессий», утвержденной правительством России в августе 2015 года, где прямо сказано о «недопустимости продолжении попыток оправдать репрессии особенностями времени или вообще отрицать их как факт нашей истории», в нашей повседневной жизни мы видим, как Сталину ставят памятники и размещают в публичном пространстве его изображения, как с прославлением его имени общественные деятели, как несут его портреты на демонстрациях. Я вас спрашиваю, мы что хотим 37 год? Нет, не хотим. Славящие Сталина забывают, что попытки воспользоваться его методами для борьбы со своими оппонентами могут привести и к внесению их собственных имен в так называемые расстрельные списки. Продолжать ли спокойно на это смотреть? Ответ нет. Потому, что это оскорбляет память жертв репрессий, их родных и близких, потому, что нельзя одновременно увековечивать память жертв и воспевать палачей. Я внес на рассмотрение Государственной Думы законопроект о запрете любого размещения изображений Сталина в общественных местах, о запрете установления памятников, запрете использование имени Сталина в наименованиях СМИ, юридических лиц и объектов прав собственности, запрете присвоение имени Сталина географическим объектам, предприятиям, учреждениям и организациям, запрете использование имени или изображения Сталина в любых наградах, памятных медалях и знаках. За нарушение перечисленных запретов, предусматриваются административные и в отдельных случаях уголовные наказания.

Отдельно хочу отметить – не могут быть объектом запрещения личные взгляды и убеждения человека.

Могут бы быть злоупотребления при применении закона? Могут. Как и при применении пресловутой статьи 282 УК РФ. Но это претензии не к закону, а к правоприменительной практике.

Что касается этого места, так называемой ближней дачи Сталина, то мной подписан Указ «Об организации на территории Филе – Давыдковской резиденции бывшего руководителя СССР Сталина И.В. федерального государственного бюджетного учреждения культуры "Государственный музей Сталинских репрессий». С указанием Правительству Российской Федерации обеспечить правовые, финансовые и материальные условия деятельности этого учреждения.

Президент оглядел зал – столовую, взглядом показывая, что у него, в общем то, все и дождался громких аплодисментов с края, занятого перешедшими в экзальтированное состояние правозащитников.

– Господин президент, а не стоит ли распространить проект закона на не только сталинские, но и на большевистские репрессии – в том числе, «красный террор»? – задала Верховному вопрос российская писательница, правозащитница, завсегдатай ЕБН центра.

– К этому вопросу надо подходить крайне осторожно, он такой же острый, как, например, дискуссия о выносе тела В.И. Ленина из мавзолея. Мы можем принять эти решения или не принимать их, но своей поспешностью мы можем сломать сложившийся политический консенсус в Российском обществе. Позвольте напомнить Вам, что у нас есть Думская оппозиция – Коммунистическая партия Российской Федерации со своими десятью процентами избирателей, которые, в основном, являются людьми в возрасте и крайне ранимо относятся к высказываемым Вами идеям.

– Господин президент, как Вы относитесь к проведению Общественного трибунала над сталинизмом, Сталиным и его ближайшим окружением. Ведь в отличии от нацизма над сталинизмом не был проведен судебный процесс, – задал вопрос очередной гуманист, который вроде бы преподавал в Высшей школе экономики.

– Наше осуждение культа личности Сталина, приведшего к репрессиям, не имеет ничего общего с очернением Советского периода времени нашей истории. Ни в коем случае нельзя ставить на одну доску коммунизм и нацизм, как зачастую продвигают эту идею наши европейские и американские партнеры. Ни в коем случае нельзя забывать, что именно Советский народ понес наибольшие потери и внес решающий вклад в победу правых сил во Второй мировой войне в целом, перемолов на Советском фронте больше вермахтовских дивизий, чем союзники на африканских и вторых фронтах. Развитие этой дискуссии считаю нецелесообразны, она может привести к пересмотру итогов Второй Мировой войны в целом, – разом поскучнел президент, сворачивая пресс-конференцию.

«Ненасытные, твари! Дай им палец они и руку норовят заглотить», – думал он, направляясь с охраной к президентскому МИ-8. Уже выбираясь из вертолета в Ново-Огарево. Слегка успокоившись видами из иллюминатора прелестницы Москвы, протянул руку к охраннику:

– Бюст отдай!