Грёз и Офелия [Анастасия Ток] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Анастасия Ток Грёз и Офелия

Грёз с громким шорохом разбрасывал опавшую осеннюю листву вокруг себя. Пинок правой ногой – красный лист улетал прочь, мах левой ногой – оранжевый листок взмывал вверх и снова падал на влажную после недавнего дождя почву. У юноши хорошее настроение, ведь он наконец-то нашел друга! Вернее, подругу. Изящную, необычайно стройную девушку с длинными волосами и загадочными темными глазами, напоминающими бездну ночного неба. Несмотря на то, что на улице холодный осенний ветер, Грёз чувствовал тепло и радость, как от солнечного весеннего дня. Он был поэтом. Часто по ночам писал прекрасные стихи о возвышенных идеалах и о фантастически красивых созданиях с чистыми сердцами.

Гуляя как-то раз по тихому городскому кладбищу, лирик читал надписи на надгробных плитах, где были высечены имена, фамилии, годы жизни погребенных. Над могилами возвышались печальные, обреченные на вечный траур по усопшим, скорбные ангелы из серого тяжелого камня. На кладбище в тот день почему-то было пусто. Но тем лучше для поэта. Глядя на погребения, он представлял себе некогда живых под указанными именами людей: их внешность, судьбу, характер. Кладбище – обычное место, там тоже живут, но уже как-то по-другому. Порой, Грёз увлекался фантазиями настолько, что посвящал какому-нибудь неизвестному ему Августину, умершему в прошлом году, целые хвалебные оды, сплошь состоящие из выдуманных самим же Грёзем заслуг. Около одной могилы поэт увидел небольшую колыхающуюся на ветру фигурку в черном балахоне до земли, печально уставившую свой взор в раскопанную землю. Комки грунта небрежно лежали на пожелтевшей чахлой траве, выкопанную землю рыхлили розоватые черви, в чьих прозрачных тельцах можно было разглядеть черные катышки почвы.

– Вы не могли бы помочь мне закопать себя? – обратился к поэту мягкий, едва слышный, шепчущий женский голос.

– О чем Вы говорите?! – удивленно спросил Грёз.

– Я чувствую, что моя душа уже умерла, – спокойно продолжала незнакомка, – так какой смысл жить моему телу?

– О несчастная! – испуганно вскрикнул юноша. – Как можно? Поверьте мне, я и сам был на пороге отчаяния, чуть не упал в черную бездну безысходной печали, как вдруг, второе дыхание мне открыла поэзия! Идемте скорее ко мне домой, я почитаю Вам стихи, прекрасные французские романы и ни одна ужасная мысль больше не будет преследовать Вас, омрачая сознание!

Так Грёз неожиданно нашел такую же трепетную, чуткую и возвышенную особу, влюбленную в звезды, луну и стихи, как и он сам. Уже у себя дома он узнал, что девушку в черном балахоне зовут необычайно романтическим именем – Офелия.

Снова и снова вспоминал лирик свою встречу с новой подругой. Она ни в чем не обвиняла, ничего не требовала, а лишь с готовностью слушала ночи напролет, молча кивала с благоговейным трепетом уважения. Офелия была бледной, хрупкой и ранимой. Тем больше было в ней сходства с ангелом, спустившегося из-под небесного купола. Она предпочитала либо тихо шептать, либо молчать и никогда не говорила звонким и звучным голосом. Так шептал осенний ветер за окном, разгоняя яркую листву. Неудивительно, что до встречи с Грёзом и его поэзией ей было трудно выжить в этом алчном, жестоком мире. Она в первые так много разговаривала, рассказывала о себе. Девушка и не думала, что способна так много и красиво говорить. Все шло и ложилось также красиво и ровно, как строки в поэмах, до той поры, пока в один из дней не раздался требовательный стук в комнату Грёза. В комнату, ставшую отрешенной от внешнего мира кельей. Поэт нехотя открыл заржавевшую дверь, протяжно скрипнули несмазанные петли.

– Ужас! Ты что, совсем из дома не выходишь? – затрубил голос незваного гостя. Он оглушил как поэта, так и Офелию, привыкшую к разговорам в половину голоса. Девушка тотчас же спряталась от незнакомца за большой дубовый книжный шкаф.

На пороге стоял врач-психиатр, не успевший переодеться из белого халата в простую клетчатую рубашку. Это был давний и до поры до времени единственный друг поэта – Мунд. Они перестали общаться с той поры, когда будущий врач забросил в угол красивые сборники поэм, обменяв их в библиотеке на учебники по анатомии. Странно, что же привело его снова к другу юности? Лирик лишь недоуменно смотрел на ворвавшегося приятеля, отмечая про себя, как погрубело лицо его старого друга с момента их последней встречи. Глаза четко сфокусированы на цели и действии, в то время как раньше они потерянно блуждали в поисках чего-то поистине прекрасного. Решительно сведены брови.

– Грёз, друг, как я рад, что нашел тебя! Знаю-знаю, мы долго не общались, но сегодня совершенно случайно узнал через одного пациента твой адрес и после работы прилетел повидаться!

Громкий голос Мунда доходил до ушей поэта, но не попадал ни в ум, ни в сердце, разбиваясь на несвязанные слоги. Из распахнутой двери веяло зябким холодным ветром, Грёз несколько раз чихнул, сердито потирая нос.

– Будь здоров! – бодро ответил психиатр.

– Спасибо…– безразлично отозвался поэт.

– Странно у тебя тут пахнет…Не то плесенью, не то гнилью какой…Как в колодце! Да у тебя в такую хорошую погоду все окна закрыты!

Врач деловито прошел в дом, по-хозяйски распахнул деревянные ставни. Сквозняк ворвался в комнату, игриво разбрасывая со стола чернильные рукописи. Офелия за шкафом поежилась от холода и страха перед незнакомцем.

– Погода скверная, – ворчливо пробубнил Грёз, собирая листы с пола. Кто-то без приглашения вторгся на его территорию, где в воздухе витали сказанные и еще не сказанные рифмованные строки, где уже сложился свой ни на что не похожий климат, располагающий к неспешности и творчеству. Между лириком и Мундом уже давно образовалась огромная бездонная пропасть непонимания, которую нет смысла пытаться перепрыгнуть.

– Да у тебя депрессия, друг мой! – заключил доктор, присаживаясь на диван.

"Друг? Где же ты был, друг, когда, вдруг, ушел от меня в царство медицины и вместо поэзии начал копаться в чужих головах?" – думает со вздохом Грёз.

– Завтра я собираюсь пригласить всех своих друзей в гости. Я отработал двое суток, а теперь отдыхаю. Общение пойдет тебе на пользу. Не отказывайся, будет интересно! Какую ты любишь музыку? Я найду сегодня подходящую пластинку, чтобы ты чувствовал себя комфортно.

– Я люблю скрипку и оргАн…

– Не слишком-то весело, но что-нибудь придумаю.

– Ты не будешь возражать, если я возьму с собой подругу? – спросил лирик. Взгляд его голубых глаз тотчас прояснел.

– Конечно!

– О Мунд! Ты ни на минуту не пожалеешь, что познакомился с ней! Стоит только взглянуть в ее глаза – сразу поймешь, о чем я говорю. В них отражение всего самого прекрасного, что только есть в этом мире! Там и бескрайнее синее море, и темная бездна ярких звезд, и черный бархатный блеск!

– Хорошо-хорошо, ты меня заинтриговал! Ну, некогда рассиживаться. Ты придешь-это главное. А мне нужно подготовить дом к приходу гостей. Не забудь: я тебя жду!

***

Собравшиеся за столом друзья Мунда весело и заразительно хохотали несмотря на то, что в комнате играли унылые скрипки и задушевно гудел орган. Вот только Грёза на празднике не было. Доктор с волнением поглядывал в окно, высматривая в фигурах прохожих своего запоздалого друга с прекрасной девушкой. Но по улице шли лишь унылые прохожие в теплых серых шинелях с высоким воротником. Наконец, дверной звонок пронзительно завизжал. Психиатр поспешил открывать входную дверь. На пороге стоял его друг, Грёз – взволнованный, испуганный, нервно сжимающий тонкие белые пальцы, покрасневшие от зябкого морозца на улице. Все такое же вытянутое бледное лицо с впалыми голубыми глазами, растрёпанные кудри черных волос. Рядом та прекрасная дама, совершеннейший из всех идеалов, но только лица незнакомки совсем не видно из-за капюшона. Ткань струилась величественной мантией, безжизненно свисая с тощих плеч, словно девушка одета в иссиня-черный похоронный саван. Поэт аккуратно придерживал подругу, как будто та не могла стоять самостоятельно. Лирик прошел в комнату. Разговоры прекратились, как по строгой команде «молчать». Каждому из собравшихся показалось, что в квартире стало холоднее, откуда-то издалека послышался глухой звон церковного колокола. Для того, чтобы сгладить напряженную обстановку, вернуть всем бодрое настроение, Мунд разлил по бокалам вино, заблестевшее в прозрачных бокалах красным рубином. Изящная Офелия молчала. Грёз лишь озвучивал её мысли, зная каждую думу девушки наперед. Он помог подруге выпить бокал вина, потому что самостоятельно девушка его удержать не могла. Тотчас же напиток растекся по мягкой обивке стула уродливым пятном.

– Ничего, со всеми бывает…Простая неосторожность…– успокоил гостей Мунд.

Психиатр начал спешно затирать пятно со стула, но из-за суеты и неловкости нечаянно задел рукой бархатный плащ девушки, не обронившей от застенчивости и испуга ни слова. Материя плавно соскользнула по телу вниз. Гости изумленно ахнули. Поэт принес с собой смерть. Он захватил с кладбища не живую подругу из плоти и пульсирующей ярко-алой крови, а голый скелет, успевший прогнить в некоторых местах. Грязные волосы девушки спутанными клоками свисали на пожелтевший череп, глаза – пустые бездонные дыры, в которых лишь одна могильная тьма.

– Ты! Ты привел скелета?! Это и есть твоя подруга?

Грёз испуганно взглянул на мертвую рядом с собой. Скелет? Мунд, как всегда, просто ничего не понимает! И это приглашение в гости – лишь повод для того, что выставить мечтателя и лирика полным дураком перед своими новыми знакомыми. Слезы обиды прозрачными кристаллами выкатили из глаз. Поэт спешно забрал Офелию, волочившуюся за ним безжизненным грузом, истерично хлопнул на прощанье дверью. За спиной слышались улюлюкания и оханья. Как на зло, на улице начался дождь. Сильный ливневый поток смывал с улиц остатки осенних листьев, пылинки и прочий сор тротуаров плыли прямиком в канализационный люк.

Грёз пришел к себе, в свою тихую обитель, где никто не посмеет разрушить мир его иллюзий, грубо растоптать хрупкие идеалы и светлые фантазии. Он с жалостью взглянул в бездонные, уставившиеся в некуда глаза Офелии. Пустые дыры показались ему мерзкими и страшными. «Скелет, скелет, скелет» – шептал он, как в лихорадочном бреду. Желтые кости выглядели уродливо и вызывали тошноту, как пошлая пародия на красоту и жизнь. Дождь лил всю ночь напролет, громко стуча по крыше. Грёз плакал вместе с ливнем в полуночи один. Офелии в комнате больше не было. Зато никак не выветривался смрад разлагающейся плесневой кости, что совсем недавно была прекрасной Офелии.


На следующее утро выпал первый холодный снег. Своим белым покрывалом он скрыл гнилые, сморщенные, высохшие осенние листья. Наступила зима. Грёз одел свой зимний тулуп, намотал на шею ярко-желтый теплый шарф и направился из комнаты вон. Он вышел на улицу, чтобы найти себе новый красивый обман, настоящий идеал из всех распрекрасных, наивысшую степень изящества и грации. Но сможет ли теперь найти?