Билет в один конец [Владa Андреева] (fb2) читать онлайн

Владa Андреева Билет в один конец

Моя хорошая знакомая Светка принадлежала к числу людей, про которых смело можно сказать: «даже если вас проглотили, у вас всегда есть два выхода», то есть была законченной оптимисткой. Причем в Светкином случае сочетание слов «законченная оптимистка» вовсе не было синонимом к слову «дура».

Она просто как-то легко и свободно шла по этой жизни, всегда улыбающаяся, приветливая, никогда никому не завидовала, не ныла, не жаловалась на судьбу и плохое настроение. Светка, наоборот, никому не отказывала в помощи, выслушивала, давала советы, не навязывая при этом своего мнения. У нее, конечно же, были проблемы и заботы: в 29 ее бросил муж, оставив с двумя маленькими детьми на преподавательскую зарплату (мы со Светкой трудились на кафедре гуманитарных наук в техническом ВУЗе).

Несмотря на все невзгоды и передряги, она всегда свежая и красивая: накрашенная, с безупречной прической в идеально сидящем костюме открывала дверь на кафедру и, весело улыбаясь, желала всем доброго утра. И самое интересное, делала она это так легко и просто, что ни у кого не вызывала ненависти и раздражения (и это в нашем-то серпентарии!)

Мы со Светкой, можно сказать, дружили, если не принимать во внимание ее вечную занятость. Она постоянно куда-то бежала. Вечером – в магазин, в выходные – на дачу. Но зато даже в самые трудные и голодные 90-ые годы у нее в доме было полно еды: картошка с солеными грибочками и маринованными огурчиками, пирожки с черникой, кабачковая икра собственного приготовления, а уж видов и сортов варенья – просто не пересчитать. Кроме того для особых случаев было припрятано домашнее вино из черноплодной рябины.

Все свое свободное время Светка отдавала детям: учила с ними уроки, водила во всевозможные кружки и секции. Несмотря на то, что она была очень даже симпатичной: ухоженная, с точеной фигуркой, Светка вообще не интересовалась мужчинами (женщинами, надо сказать, тоже). У нас в институте на соседних кафедрах работало много преподавателей – мужчин. Причем, некоторые из них были очень даже ничего. Ну а уж если постараться, то можно было найти и вовсе неженатого. Но Светку они не интересовали, хотя, честно сказать, она их – даже очень. Это было видно невооруженным взглядом. Светка же с ними охотно общалась, но упорно делала вид, что не понимает никаких намеков и вздохов.

На мои постоянные вопросы, почему бы ей не завести роман или, может быть, серьезные отношения, она с недоумение отвечала:

«Наташка, подумай сама: у меня двое детей, которых я обстирываю, обглаживаю, отдаю им все свое свободное время. Зачем мне еще один?»

«А для здоровья?» – не унималась я.

«Какого?»

«Женского!»

«То есть ты предлагаешь мне лечить одно место и искать геморрой и боль на два других?» – серьезно спрашивала она. А потом добавляла «Это я про жопу и голову, если что». Ну что с ней можно было поделать!

Светка никогда не сплетничала, умела хранить чужие тайны. За это ее любили все: от уборщицы бабы Вали (с которой у нее были свои секреты) до жены декана Ирины Петровны – чопорной дамы, разговаривающей со всеми свысока. Как-то раз я еле дождалась Светку с пары, чтобы рассказать ей сногсшибательную новость, которая с самого утра не давала в институте никому покоя.

«Представляешь, наш декан спит с этой рыженькой фифой с кафедры прикладной физики!», – выпалила я, как только Светка переступила порог. Светкино лицо даже не дрогнуло. «Ты чего молчишь, так и надо этой грымзе Ирине Петровнне, будет знать, как задирать нос! Ну а этот то гусь – тоже хорош, кобель, одним словом! Ну, что ты думаешь по этому поводу?»

«Ничего я не думаю! Мне Ирину Петровну жалко. Она уже год знает, что муж ей изменяет, а сделать ничего не может: ни уйти, ни так жить, вот и извелась вся»

«Погоди, а ты-то откуда это знаешь?», – удивилась я.

«Мне Ирина Петровна сама об этом рассказавала еще полгода назад».

«И ты молчала?»

«Так она мне это рассказывала, а не всем. Зачем я об этом с кем-то говорить буду?»

Вот такой была наша Светка. Время шло, дети у нее выросли и разъехались. Сын жил в Петербурге, работал инженером на Балтийском заводе, получал, кстати, хорошую зарплату, собирался жениться. Дочка пять лет назад вышла замуж за бизнесмена с Камчатки и улетела к нему, родила Светке двух внуков, которых та видела всего один раз в своей жизни. В общем, Светка осталась совсем одна. Но даже в этой ситуации она не унывала, не хандрила, а нашла себе занятие: с головой окунулась в научную работу и аспирантов. На мои вопросы «Тебе не обидно, что ты всю свою жизнь отдала детям, жертвовала собой, а они улетели, и нет их?» Светка как всегда спокойно отвечала: «Ну, я же когда их рожала, не ставила их в известность, не рассказывала им про свои планы, о чем тогда речь. Я родила их для себя и счастлива, что они подарили мне столько положительных моментов. А потом – у меня замечательные дети, так на что обижаться?»

Как- то утром открылась дверь на кафедру и Светка как всегда довольная и счастливая сказала: «Ну, все, девочки, я от вас ухожу»

«Как?»

«Куда?»

«Зачем?», – посыпались недоуменные вопросы.

«Поздравьте меня: я выхожу замуж и уезжаю жить в Испанию. Ну и лица у вас с открытыми ртами. Вы что, не рады за меня?»

«Рады, конечно, Но как так?»

«Помните, я два года назад ездила на конференцию в Германию. Там мы с Мигелем и познакомились. Он историк, профессор. Швед по национальности. Давно разведен. Мы год с ним переписывались В прошлом году, когда я сказала, что летала в Турцию, я была у него. Он сделал предложение. Сейчас Мигель продает свою квартиру в центре Стокгольма и покупает домик в Испании у моря. Зовет меня», – Светка застенчиво улыбнулась.

«Света», – строго сказала наша Марья Семеновна – профессор культурологии и старейший работник кафедры, – «Вам же до пенсии два года осталось! Куда вы поедете? Он, случаем, не аферист? А то знаете, как в жизни бывает. Может быть, вам доработать до пенсии, а уж там посмотрите?»

«Ну что Вы, Марья Семеновна. Мы с Мигелем уже все решили. Все будет хорошо, девочки, вот увидите».

Провожали Светку всей кафедрой. Собрались у нее дома, пили вино из черноплодной рябины. Шумные, возбужденные, мы сожалели о том, что больше уж не попробуем маринованных грибочков и огурчиков. Я громче всех кричала, что Светка, когда устроится, обязательно должна будет пригласить нас. Мы с удовольствием представляли, как будем сидеть на террасе, любоваться закатом, пить дорогое испанское вино и заедать его отборными оливками, хамоном и пармезаном. Светка просто светилась от счастья.

«А что с квартирой, Свет?» – спросила я ее, когда мы вышли на кухню покурить.

«Я ее продала», – спокойно ответила Светка. «Деньги у меня на счету. Завтра улетаю налегке. Обрубаю все концы!»

«Не боишься?», – тихо спросила я.

Светка ничего не сказала в ответ, лишь пожала плечами….

Сначала на кафедре мы каждое утро обсуждали нашу Светку. Молодежь, в основном, с завистью, старшие с нескрываемой злобой и издевкой: «Вот, подождите, покажет ей еще это Мигель! Не пройдет и полгода, как прибежит назад, будет проситься снова на кафедру, а ставка-то: тю-тю!» Но шло время, Светка не возвращалась, и про нее потихоньку забыли. Только я иногда, когда на душе становилось особенно погано, вспоминала свою подругу: «Вот бы сейчас к Светке на террасу любоваться закатом с бокалом в руке и тарелкой хамона на столе». От мысли, что хоть кому-то повезло в этой жизни, становилось теплее.

Как-то зимой через два года после Светкиного отъезда, я бегала по торговым центрам – искала себе плащ на весну. С моей нескладной фигурой делом это было далеко нелегким. После очередной неудачной попытки я вышла из магазина на окраине города и уткнулась взглядом в вывеску «Банк Изобилие», на двери висела бумажка «Прием коммунальных платежей». У меня в сумке уже две недели валялись квитанции, про которые я постоянно забывала. Я твердым шагом направилась к двери. Сделаю хоть одно полезное дело: плащ не нашла, так платежки оплачу. В вестибюле было достаточно много народу. Работала только одна касса и я, вздохнув, встала в очередь. Прошло минут пять и, вдруг, у себя за спиной я услышала до боли знакомый голос: «Скажите, пожалуйста, а чтобы деньги со счета снять, тоже в общую очередь нужно вставать?» Моя голова невольно вжалась в плечи, не веря своим ушам, я медленно повернулась.

Перед высоким охранником стояла высохшая морщинистая бабуська с провалившимися глазами и почему-то разговаривала Светкиным голосом. Я медленно пошла в их сторону. В лице бабуськи я едва уловила знакомые черты:

«Света, ты-ы-ы?»

Бабуська повернулась и посмотрела на меня тусклыми глазами.

«Я», – как всегда спокойно ответила Светка.

«Что, что с тобой случилось? Почему ты здесь? Где Мигель? Как же дом, закат и хамон? Что с тобой, Света», – уже почти орала я.

«Тише, не нужно пугать людей, давай отойдем в сторонку»

Мы присели на лавку в углу. Я с нетерпением глядела на свою подругу.

«Не было никакого Мигеля, дома и хамона»

«Как не было?»

«Так не было. У меня рак, последняя стадия. Щитовидка»

«Господи, Света! Почему ты не сказала, надо бороться. У меня у соседки сын в Москве в крупном онкоцентре. Пошли, мы сейчас узнаем его телефон, позвоним, все будет хорошо. Ну чего ты сидишь, пошли», – вскочила я.

Светка дернула меня за полу куртки: «Сядь, успокойся! Слушай меня! Ты думаешь, я не боролась? С моим-то характером!»

«Но почему ничего не сказала?», – удивилась я?

«Зачем? Чем вы могли мне помочь?»

«Я не понимаю тебя, Света! Зачем эта дурацкая история с Мигелем?»

«Ну, ты же была рада за меня?»

«Да, и девчонки тоже»

«Вот видишь. Я знала это. И мне было тепло от того, что кто-то за меня рад, что близкие не смотрят на меня с тоской и печалью, не зная чем помочь»

«А как же дети?»

Светка промолчала.

«Ты и им ничего не сказала?»

«Я думала, что все тебе объяснила. Наташка, оттуда, где я не возвращаются! У меня билет в один конец. Мне никто не может помочь. Зачем напрасные слезы?»

«А здесь ты что делаешь? Ты зачем деньги снимаешь?»

Впервые за весь разговор Светкино лицо оживилось. «Представляешь, я снимаю квартиру у женщины, так вот, у нее больной сын. Мальчишке три года, а он не ходит, у него что-то с тазобедренным суставом. Если сейчас не сделать операцию, он уже никогда не будет ходить. Ужас какой-то! Она одна, муж умер, мать пьет. А тут такое! Куда только не обращалась – без толку. Предлагают платную операцию в Германии. Часть денег они собрали, но все равно не хватает!»

«Ты что, хочешь отдать последние деньги? С ума сошла! Лучше о себе подумай – как доживать будешь?»

«Наташка, ты, что не слышишь? Мальчик может всю жизнь не ходить!»

Я в растерянности смотрела на подругу.

«Наташ, мне очень некогда, у меня автобус скоро, а еще деньги снять… Не говори, пожалуйста, никому про меня. Я тебя очень прошу! Это мое последнее желание. Обещаешь?»

«Обещаю», – растерянно ответила я.

«Смотри у меня, ты слово дала! Если что не так, я тебе не прощу. Ну, все, пока, иди отсюда, не мешай мне».

«Свет, у меня даже телефона твоего нет. Я пыталась звонить на старый номер, он не в сети».

«Наташ, иди, я тебе сама позвоню», – раздражаясь ответила Светка.

«Точно позвонишь?».

«Точно, пока, иди!»

Я медленно встала и поплелась к выходу.

Прошло два месяца. Как я и обещала, я никому ничего не сказала. Но Светка не выходила у меня из головы. Каждый телефонный звонок вызывал у меня бурю эмоций. Я как ненормальная бросалась к телефону, думая, что это Светка. Как-то вечером раздался звонок в дверь. На пороге стояла не очень опрятная женщина с коробкой в руках.

«Мне нужна Наталья Васильевна»

«Это я»

«Тогда это Вам», – она протянула мне коробку.

«Что это?»

«Я не знаю. Светлана заплатила мне 5 тысяч, чтобы я ее передала Вам»

«Светка? Как она?»,– закричала я.

«Она умерла две недели назад»

«Как умерла? Где ее похоронили?»

«Я ничего не знаю. Светлана коробку мне отдала заранее, сказала, когда умру, передай по адресу. Хозяйка ее, Танька, с мальчонкой в Германии. Дочь и сын приезжали, похоронили и уехали. Я и, правда, ничего не знаю. До свиданья». Тетка сунула мне коробку и побежала вниз по лестнице. Я так растерялась, что даже не успела спросить ее адреса, чтобы потом хоть что-то выяснить про Светку.

На кухне я раскрыла коробку. В ней лежал большой свернутый в трубочку плакат с необыкновенно красивым закатом на море, бутылка красного вина, баночка оливок и две вакуумные упаковки с хамоном и пармезаном. На дне была записка.

«Наташка, спасибо тебе большое за то, что ты никому ничего не сказала (я на это очень надеюсь!) Если не так – смотри у меня! Извини, что не смогла устроить тебе отпуск твоей мечты. Но это самое дорогое испанское вино, которое я смогла найти. Повесь плакат на стену, наполни бокал, жуй хамон с пармезаном и радуйся жизни.

Знаешь, Наташ, мне совсем не страшно. Если бы ты сейчас попросила описать мое состояние, я сказала: «Я чувствую себя как невеста перед первой брачной ночью» И это действительно так. Я стою на пороге чего-то нового и неизвестного и мне волнительно и интересно, но не страшно. Так что, Наташка, я скоро все узнаю: есть там что-то или нет. А ты так и будешь оставаться в неведении…. Радуйся за меня, Наташка, и не смей плакать! Я тебе запрещаю!»

Слезы ручьем текли у меня по щекам, я плакала и смеялась одновременно… «Царствие тебе небесное, Светка», сказала я и подняла глаза наверх.

С тех пор, когда на кафедре заходил разговор про Светку, я молчала. И если девчонки, обращаясь ко мне, говорили: «Наташ, а ты чего молчишь?» Я им всегда отвечала: «А что тут скажешь? Давайте просто все вместе порадуемся за нее»….