Операция «Предки» [Сурен Суджян] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Знакомство
Меня зовут Андрей. Он же – Таблетка. Почему Таблетка? Когда я был маленьким, мой дед говорил, что я для него как таблетка от головной боли. У него часто болела голова. Говорят – от того, что много читал. Кстати, та же проблема была и у Кардинала Ришелье. Мой дед был одним из самых известных биологов своего времени. Затем решил бросить все и поселиться на даче. Выращивал всякие фрукты-овощи, ставил на них эксперименты, скрещивал их, и так далее. В общем, наслаждался жизнью. Чего нельзя было сказать обо мне. Однако, вернемся на десять лет назад. А вот и я. Нет, не это. Это мой друг Ти-Рекс. Игрушка, которую привез мой отец из Японии, когда мне было… в общем, когда я уже перестал быть таблеткой от головной боли и сам стал головной болью для своих предков. А вот он я. Этот хлюпик, сидящий за компьютером. Типичная картина нашего прогрессивного XХI-го века. Хлюпик за компьютером. Утешает меня лишь то, что хлюпики, разбирающиеся в компьютерах, иногда становятся миллиардерами. Правда, это лишь десять хлюпиков из миллиарда, но все же. «А что я делаю за компьютером?» – спросите вы. Пишу какую-нибудь революционную программу, которая, собственно, и сделает меня миллиардером? В данный момент – нет. В данный момент я играю в «Танки». Надо же дать мозгу отдохнуть. Отдых – это не роскошь, это жизненная необходимость. Черт! Меня подбили. Ладно. Начинаю сначала. Дело в том, что я обещал себе пройти сегодня этот уровень. А настоящие мужчины должны держать слово.Предисловие
Эта книга обо мне, моих родителях и моем деде. Если быть точнее, это книга об одной секретной операции, которую провели мы с дедом. Долгое время о ней знали лишь двое – я и мой дед. Теперь же, когда после одного трагического события в моей жизни, остался лишь один человек, знающий эту историю, я решил поведать о ней всему миру. А если повезет, и всей Галактике. Я, правда, пока не очень представляю, какой для этого необходим тираж, но в том, что тогда уж я точно буду миллиардером, я уверен. В данной книге я изложу все события, свидетелем которых я был лично. А также события, происходившие в мое отсутствие, и о которых мне рассказали позже… Хм… Как много раз этот литературный трюк использовали писатели XIX века. Приключенческая литература! Как же я любил читать ее! Кого там только не было! Мушкетеры, герои, путешественники, всадники без голов, охотники за бриллиантами, последние из Могикан, сыщики, рыцари… И почему я променял все это на всякую хрень? Почему люди отказываются от того, что действительно любят в пользу чего-то, что не приносит никакого удовлетворения? Вопрос правильный. И как раз об этом моя книга. Усаживайтесь поудобнее. Можно с чашкой горячего чая с лимоном. Можно даже накрыться пледом. Ну, вперед!Мама пришла
Так вот. Я все еще сижу за компьютером. Обещание есть обещание. Звук ключа в дверном замке. Дверь открывается. Мама пришла. – Андрей, ты дома? – Да. – Ладно. Мама идет на кухню, напевая песенку. Не задала мне вопросов об уроках, не сказала, что моя комната напоминает свинарник, да еще и песенку напевает. Такое поведение мамы в нашей семье не норма, а исключение. Причина мне хорошо известна. Дело в том, что на прошлой неделе она решила сесть на диету и даже продержалась три дня. После чего продавщица в продуктовом магазине на углу – тетя Вера – сказала маме, что та похудела килограмма минимум на полтора. И вот, с тех пор у мамы настроение просто супер. Даже несмотря на то, что сказали ей это пять дней назад. После этого она даже забросила диету, очевидно, считая, что диета уже выполнила свою миссию. Несмотря даже на то, что за эти пять дней она как минимум восстановила те полтора килограмма, а может и больше, настроение у нее все равно супер. Как гласит японская мудрость, «одно доброе слово может согревать три зимних месяца». Обратная сторона медали – это то, что мама не только ничего не говорит мне, но и не слушает меня совсем. Не то что мои танки. Они-то меня слушают. Правда, не всегда. Если бы всегда слушали, я бы давно прошел игру до конца. А вот мама постоянно мысленно прокручивает тот момент, когда тетя Вера сообщила ей радостную новость. И все остальное меркнет в ее глазах. Нет, я не жалуюсь. Наоборот. У нас с папой как раз появилось немного времени на передышку, пока не пройдет действие волшебного заклинания, произнесенного тетей Верой. «Так в чем же проблема?» – спросите вы. Просто папа может время от времени делать маме комплименты, и все будет окей. Ведь так? А вот и нет. Комплименты должны исходить от других людей. Что называется «извне». Папины слова давным-давно утратили для мамы всякий смысл. «Так это же проблема не ее, а папы» – скажете вы. Вполне возможно. Не спорю. Я лишь констатирую факт. Есть проблема, а я всего лишь потерпевший. Причем, потерпевший без права голоса. Приходится сидеть и ждать, когда еще раз какая-нибудь условная тетя Вера, а еще лучше, условный дядя Саша, сделает маме комплимент. Но и у этой медали есть обратная сторона. Если та же условная тетя Вера, не отличающаяся высоким коэффициентом интеллекта, вдруг, ненароком, не понимая, что делает, вскользь, между делом умудрится сказать маме, что та снова поправилась… Я не хочу даже думать об этом. Бедный папа.Папа пришел
Дверь открывается. А вот и папа. Зовут Вадим. Кстати, маму зовут Ира, если что. Итак, папа заходит в дом. – Привет, Андрей. – Привет, пап. – В танки играешь? – Неа, в шахматы. – Хорошо. Папа даже не смотрит на монитор, чтобы посмотреть, во что я играю, и выходит. Хотя, может быть, он не смотрит на монитор, чтобы не разочароваться и думать, что его сын действительно в шахматы играет. Ну да ладно.Папа и мама
Эту главу я хотел назвать “Папа против мамы”, но потом решил остановиться на более нейтральном названии, ведь содержание данной главы скажет все за себя. Итак, вернемся в тот день, когда мама напевала песенку. Пришел папа. Поздоровался со мной. Поздоровался с мамой. Достал что-то из холодильника. Съел. И сел перед телевизором. Вечер прошел без сюрпризов. Я – перед компьютером. Мои предки – перед телевизором. И вроде как они сидят вместе, но на самом деле они совсем не вместе. Глядят в экран, переключают каналы. Молчат. Вот, что должно было меня напрячь тогда, если бы я знал то, что знаю сейчас. Они молчат. Молчание, а точнее, безразличие – вот он, самый безжалостный убийца браков. Многим кажется, что для развода нужно, чтобы произошло что-то очень серьезное. Например, чтобы один из супругов изменил, пил, бил… Но, если бы что-то из этого произошло в жизни моих предков, тогда в их гребаной жизни хоть что-то бы произошло… Простите. Не сдержал эмоций. Дышу. Глубоко дышу… Тогда мне казалось, что все хорошо. Ну, то есть, не то чтобы хорошо. На самом деле все было довольно-таки паршиво, но была какая-никакая стабильность. А ведь это было лишь затишьем перед бурей. Так обычно и бывает. Самые большие потрясения случаются именно тогда, когда их совсем не ждешь. Не ждешь, если не зришь в корень, как советовал Козьма Прутков. Точно так же и в нашей семье ничего не предвещало каких-либо кардинальных перемен. Ну, кроме, может быть, прически мамы. Как вдруг, в один прекрасный день… Я не знаю, что именно тогда произошло. Почему они решили больше не молчать? Почему молчание сменилось не простым разговором, а чем-то совсем другим? Может быть, мама в тот день снова встретила тетю Веру? Не знаю. В общем, сижу я перед компьютером. В наушниках. Вдруг слышу страшный шум из кухни. Снимаю наушники. Мать и отец орут друг на друга. Орут нещадно. Оскорбляют друг друга похлеще героев фильмов Тарантино. Я замер в оцепенении. Вспомнил, как они постоянно ругались, когда я был совсем маленьким, и как мне тогда становилось страшно. Как я начинал плакать. Сейчас мне уже не так страшно, но, черт возьми, неприятно. Жутко неприятно. Да ну их! Я снова надел наушники и врубил самую высокую громкость. Не хочу слышать этих тупиц. Они уже давно у меня в печенках сидят. Ничего не смыслят в современной жизни. Даже компьютер перезагрузить не могут. Утратили связь с реальностью. Если честно, я давно хотел уйти из дома. Найти работу где-нибудь в компьютерной фирме. По ночам писать программу. Революционную. Разбогатеть. Стать знаменитым. А они мне всегда только мешали… Вдруг звук в наушниках вырубился. Я услышал, о чем говорят родители. Оказалось, они уже решили расстаться и теперь обсуждали вопрос квартиры. Мама настаивала на том, чтобы квартиру они продали, а деньги поделили. Отец говорил, что плевать он хотел и на квартиру, и на деньги, и на… маму. Мда. А как хорошо начинался день! Я даже почти прошел этот уровень. И тут я подумал, что не хочу, чтобы они расстались. Не хочу уходить из дома. Я понял, что в тот момент отдал бы все, чтобы моя никчемная жизнь осталась такой, как прежде. Пусть даже такой же никчемной. Хочу играть в танки целыми днями. Кушать мамины оладьи с медом. Знать, что папа всегда рядом. Кому я буду язвить, дерзить, когда мне будет паршиво, и я не буду знать, что с этим делать? Ведь на улице я не могу вести себя так же свободно, как с моими предками. На улице мне сразу же дадут в морду, если что. Хотя, если бы мне попался кто-то типа моего отца, то вряд ли он дал бы в морду. Я вообще сомневаюсь, что отец в жизни когда-либо с кем-либо дрался. В общем, не буду тянуть резину…Они расстались
Отец ушел от нас. Помню, что я в тот момент почувствовал. Кроме той естественной огромной тоски, что бывает в такие моменты, я почувствовал удивление. Неужели папа действительно ушел? Неужели он совершил Поступок? Каким бы неприятным для меня ни был этот поступок, это был именно Поступок. А Поступка от своего отца я не ожидал. Первое время мама была довольна. Молчала. Время от времени язвительно ухмылялась. Наверное, вспоминала очередную «победу» над папой. Правда, через некоторое время ухмылки прошли. Их место занял крик. Кричала на меня по поводу и без. Хорошо, что наушники у меня что надо. Вскоре мама обнаружила, что крик, пущенный в пустоту и не достигающий цели, не успокаивает, а, наоборот, еще больше раздражает. И, когда ее главное оружие перестало действовать, ведь папы уже нет, а на меня особо не покричишь, у нее началась депрессия. Она стала хуже выглядеть. Я стал сам ходить в магазин к тете Вере, ведь во время депрессии маме не хватало только чуткого взгляда тети Веры. * * * Пришло лето. У меня начались каникулы. Мама решила отправить меня к дедушке, который жил за городом. Она сказала, что хочет, чтобы я немного отдохнул, хотя по ней было видно, что отдохнуть на самом деле хочет она. От меня.Дед
Признаться, у меня не было никакого желания ехать на дачу к деду. Деда своего я видел, когда был очень маленьким. Знал только, что он когда-то был известным ученым, а сейчас поселился на даче и живет один. В общем, я ожидал увидеть дряхлого, уставшего от людей и жизни, старика. Когда же я сошел с электрички, ко мне подошел бодрый, здоровый старик, взял мою сумку и поцеловал меня в лоб. – Ну, с приездом, Таблетка. – Дедушка? – Ну, не бабушка же. Дед улыбнулся. Я был в шоке. В этом пожилом человеке было больше здоровья и энергии, чем во мне, маме и папе, вместе взятых. Мы сели в его машину. Это была хорошо знакомая мне первая модель жигулей – «Копейка». Я как будто сел в машину времени. Запах хорошо знакомой, но давно забытой, машины сразу же в моей голове родил множество воспоминаний из детства. Странно, машину я помнил гораздо лучше, чем дедушку. Его я запомнил сутулым ученым, всегда сидевшим за письменным столом или читающим книгу в кресле. Хотя, не исключено, что тогда он именно таким и был, и только потом, переехав в деревню, преобразился. – Ты меня, кажется, не узнал, Таблетка? – Честно говоря, нет. – И, похоже, до сих пор не узнаешь. Дед улыбнулся. – Да, образ жизни меняет человека до неузнаваемости. Многие считают, что на внешность человека больше всего влияют гены, а на самом деле режим, питание, даже профессия и хобби влияют на внешность гораздо больше, чем наследственность. – А вот теперь я тебя узнал, деда. Мы оба рассмеялись. В этот миг я подумал, что это очень даже неплохо, что я приехал. Я чувствовал себя очень уютно в этой старой доброй машине, в компании старого доброго дедушки. Да еще и этот свежий воздух. Но самое главное это то, что на меня вдруг снизошло спокойствие. И только теперь, когда я его почувствовал, я понял, что, живя в городе, я был лишен этого чувства. Живя в городе, я не представлял, как можно жить в деревне. Как можно вести такую скучную, однотонную жизнь. Теперь же я понял – это моя городская жизнь была невероятно скучной и однотонной. Мне казалось, что компьютер – это выход в мир, что интернет – это билет в самые дальние края. А ведь для того, чтобы действительно выйти в мир, надо было всего лишь сесть на электричку и проехать несколько сотен километров. Да, дед прав, образ жизни действительно меняет человека. Но чтобы так быстро? Я прямо-таки сразу стал другим человеком. Чудеса! А может и не обстановка важна вовсе? А важно, кто рядом с тобой? Может, это спокойствие и добродушие дедушки так меня успокоило? Может, просто дедушка так уверенно ведет свою старенькую машину, что я могу наконец расслабиться? Именно этого я был лишен дома. Дома постоянно было какое-то неуловимое напряжение. Между моими предками. Между ними и мной. Да, похоже, и место нахождения не важно. Важно лишь то, кем ты окружен. Важна энергия, исходящая от людей, окружающих тебя… Вдруг издалека до меня донесся голос дедушки. – Таблетка! Таблетка, мы приехали. Просыпайся. Постепенно голос дедушки стал приближаться. И вот он уже прямо перед моим носом. – Таблетка, проснись. Открываю глаза и понимаю, что я заснул в машине. – Таблетка, ты, кажется, очень устал в дороге. Да еще и этот свежий воздух. Ничего. Привыкнешь. Дедушка не знал, что я устал не от этой дороги, а от дороги, длинною в жизнь. Простите за пафос. Я, видать, еще не совсем проснулся.Дача
И вот, мы уже сидим на балконе у дедушки. Пьем чай с вареньем. У меня перед глазами цветущий сад. Поют птички. Слышно мычание коров. Как здесь красиво и спокойно! А этот запах свежего коровьего навоза. Да-да, не смейтесь. Это самый настоящий запах свободы. Здесь ощущаешь себя частью природы. Вот гусеница ползет по перилам. Спешит куда-то уже целых полчаса. Я чувствую, что мы с этой гусеницей часть одного мира, часть живой природы. Подлетел воробей и склевал гусеницу. И вот я уже чувствую, что мы с воробьем часть одного целого. Еще вчера я жалел жителей деревни, а сейчас уже начинаю им завидовать. – Дед, а чем ты тут все время занимаешься? – Ухаживаю за садом, скрещиваю разные растения, ставлю эксперименты. – Какое странное у тебя клубничное варенье. – Потому что это не клубничное варенье. Это гибрид клубники с грушей. – Разве можно скрестить фрукт с ягодой? – Можно, если это варенье. Я просто смешал клубничное варенье с вареньем из груш. Мы оба рассмеялись. – А что? Тоже эксперимент. Дед сделал глоток горячего чая. – Ну, рассказывай. Что там у вас произошло? – Ничего. У нас все в порядке. – Хватит заливать. Если твоя мать сама позвонила мне, значит, что-то произошло. – А ты почему с мамой поссорился? – Я с ней не ссорился. – А она говорит, что вы не общаетесь, потому что поссорились. – Вообще-то это она со мной не общается, потому что она со мной поссорилась. – То есть как это? Она с тобой поссорилась, а ты с ней – нет? – Ага. – Такое возможно? – Для этого нужен талант. У твоей мамы он определенно есть. Ну, рассказывай. Я слушаю. – Папа ушел от нас. – Это плохо. А почему? – Они с мамой поссорились. – Это понятно. А из-за чего? – Не знаю. – Хотя, это не так важно. – Не важно, из-за чего они расстались? – Абсолютно не важно. Тут важнее, почему они дошли до той точки, когда ссора может привести к расставанию. «Зри в корень», как говорил Козьма Прутков. – Кто говорил? – Козьма Прутков. Расскажи мне в двух словах, как в последнее время общались твои родители. – Могу и одним словом. Никак. – Я так и думал. Отец на мотоцикле гонял в последнее время? – Мой отец? На мотоцикле? Это шутка? – Да-а. Значит, все было настолько запущено. – Я не понимаю, о чем ты. – Тебе знакомо слово «альфа-самец»? – Попадалось иногда. – Будем считать, что попадалось оно тебе в статьях по биологии, а не в глянцевых журналах. А что значит это слово? – Ну, это такой брутальный, мускулистый дядька, у которого много любовниц. – Значит, в глянцевых журналах. Хотя суть ты примерно уловил. Запомни, человек – это лишь один из видов животного мира, как и волк, слон, заяц или тушканчик. Я кивнул в знак согласия. Мне сразу же вспомнились гусеница и воробей, с которыми я почувствовал единение. Дед продолжал. – У животных альфа-самец – это вожак стаи. Он сильнее остальных самцов, а следовательно, он тот, кто лучше всех может защитить всю стаю. Насчет множества любовниц: к альфа-самцу, и среди животных, и среди людей, самки так и липнут. Почему? Опять же работает инстинкт выживания. Рядом с ним у самки больше шансов остаться сытой и, главное, живой. Ты следишь за моими мыслями? – Пока я просто не понимаю, к чему все это. – Блин, я, как чокнутый ученый, забыл спросить, тебе сколько лет? – Двенадцать. А что? – Я подумал, может тебе еще рано слушать лекции на такие темы. Хотя, с другой стороны, я представляю, чего ты нахватался в интернете. Я жую грушу из варенья и киваю в знак согласия. – Где теперь живет твой отец? – У друга в гараже. – В гараже… Хм. Ты его навещал? – Один раз. – Как он выглядел? – Нормально. То есть, даже… – Лучше, чем дома? – Мне показалось, что да. Странно. Спать на полу, посреди всяких запчастей, после мягкой кровати… – Не думаю, что это долго продлится… Но все же это подтверждает мои подозрения. – Какие подозрения? Дед задумчиво смотрел в пол. – А твоя мама? Что она делает? – Орала на меня по поводу и без. Потом притихла. – Впала в депрессию? – Наверное. Дедушка просидел молча минут десять. Смотрел вдаль и думал. Я молчал. Не хотелось ему мешать. – Их не друг от друга, а от самих себя спасать надо, – произнес дедушка тихо. – Что? Дедушка оживился и посмотрел на меня. – Завтра ты возвращаешься в город. – Как? – Приедешь через неделю. Привезешь мне подробную информацию о матери. И об отце тоже. Навестишь отца. Поговоришь с ним. – Но мама меня в дом не пустит, если я завтра вернусь. – Как не пустит? Сдурел, что ли? – Ну, она как бы меня отправила к тебе, чтобы избавиться от меня. – Я ей избавлюсь. Дура эдакая. – Я имею ввиду, не навсегда. Временно. Чтобы выпустить пар. – Выпустить пар, говоришь? А вот это уже опасно. Когда человек в неадеквате, нежелательно, чтобы он имел возможность выпустить пар. В общем, решено. Завтра ты едешь обратно. – Ну, деда. Я же только что приехал. – Не ныть, солдат! Приказы не обсуждаются, а выполняются! – Господи! – Ну, чего ты жалуешься? В кои-то веки у тебя появилась миссия. Появился смысл жизни. – А с чего ты взял, что его у меня не было? – Я же видел твое лицо, когда ты сошел с электрички. – Думаю, это очень даже естественное лицо после расставания родителей. – Что-то мне подсказывает, что оно у тебя и до этого таким было. – Да? Интересно, что? – Твои руки. Хлюпиком таким ты тоже стал после их расставания? Или это все из-за того, что ничего тяжелее компьютерной мыши, ты жизни не поднимал? – Блин. Я сюда приехал, чтобы отвлечься, а ты меня мучить решил. – То-то и оно. Ты должен отвлечься от сидения за компьютером и приобщиться к настоящей жизни. У тебя свободное время до вечера. В девять часов отбой. В шесть утра – подъем.Подъем
Утро. Дед разбудил меня. – Подъем! – Ну, деда! Дай поспать еще. – Опоздаешь. – Ну, зачем же в шесть часов вставать? – Уже девять, ты, соня. Вставай и одевайся. Я посмотрел на часы. Действительно, было девять часов утра. – А почему ты говорил, что подъем в шесть? – Прикалывался. – Ну, спасибо. * * * И вот, я снова сидел в машине дедушки. Он вез меня на вокзал. Как же не хотел я приезжать накануне и как же не хотел тогда уезжать оттуда! Но долг есть долг. У меня была важная миссия. По дороге дедушка дал мне последние инструкции. Велел повторить, чтобы убедиться, что я все запомнил. Я повторил. Он остался доволен. – Молодец. Все верно. Тем временем мы подъехали к вокзалу, вышли из машины. Дед дал мне мою сумку. – Ну, все. Давай. Сделаешь все, как я сказал. И еще: делай маме побольше комплиментов, ладно? – Ладно, – сказал я в недоумении. – В чем дело? – Я уже и не знаю, либо ты действительно знаешь, что делаешь, либо у тебя уже начались старческие эти. Я покрутил пальцем у виска. – Вот скоро и выясним. Ну, давай. Дед поцеловал меня в лоб. Я зашел в вагон.Снова дома
Два часа в электричке. Потом на метро. Домой я вернулся примерно в час дня. Открываю дверь. Захожу. Вижу маму. Она собирается выходить. На ней новая одежда. Юбка, сандалии. Даже педикюр сделала, чего никогда не делала. В общем, выглядит она сногсшибательно. Я даже не знаю, видел ли ее такой когда-нибудь мой отец? Возможно. Давным-давно. Когда меня еще не было. Зато я точно знаю, что я ее такой не видел никогда. Я даже боюсь предположить, какова причина такого преобразования. Тут явно комплиментом тети Веры не обошлось. Тут явно замешан какой-то условный дядя Саша. И, боюсь, имел место быть не только комплимент. Однако, у меня есть задание. Надо делать ей комплименты. Оказалось, что для этого и стараться не надо. – Мам, ты выглядишь сногсшибательно. – Знаю. То есть, спасибо… А ты чего вернулся? – У меня дела. – Какие еще дела? – У деда. Не у меня, а у деда. Он попросил меня уехать и вернуться через неделю. – Ладно. – А ты куда? – У меня дела. В холодильнике блинчики. Мама ушла, напевая песенку. * * * Я осматриваюсь. Думаю, с чего начать выполнение своего сверхсекретного задания? Надо бы поискать что-то подозрительное. Иду в спальню родителей… то есть, мамы. Подхожу к тумбочке с зеркалом. На тумбочке стоит несколько флаконов новых дорогих духов. Эх, вот бы сейчас иметь под рукой фотоаппарат. Не современный, а тот, что использовали во времена Эркьюля Пуаро. Когда делаешь снимок, а из вспышки идет дым. Надеть бы резиновые перчатки, взять бы эти духи по одному да сфотографировать. Потом отправить снимки в Скотленд Ярд… Однако, я что-то отвлекся. В общем, прибыв на место, мной были обнаружены новые духи. Об этом надо будет сообщить инспектору… деду. Я отправился на поиски новых улик. Обошел весь дом. Ничего подозрительного больше обнаружено не было. Чем же заняться? Я не должен терять время. Вспомнил! Навещу папу. Выхожу из дома. Шагаю по двору. И тут у меня промелькнула мысль: я был дома и даже не подошел к компьютеру. Вот чудеса! Неужели дед что-то подмешал мне в варенье? Ладно. Продолжаем работу.Снова папа
Я шагал среди множества гаражей на другом конце города, пытаясь найти гараж друга отца. Гараж, в котором поселился отец. Нашел. Подошел и постучал в дверь. Никто не открыл. Я постучал сильнее. – Кто это? – изнутри донесся голос отца. – Пап, это я. Послышались ворчание и шорох. Через несколько секунд дверь открылась, и я увидел отца. Он, очевидно, несколько дней не брился. Да и из гаража, похоже, не выходил. Казалось, его одежда пропиталась машинным маслом. Да что его одежда? Кажется, и он сам весь был пропитан маслом. – Андрей? – Привет, пап. – Привет. – Ты как? – Нормально. Ну, заходи, коль пришел. Мы вошли. – Садись. – Куда? – Можешь на покрышку. Посреди гаража лежала огромная покрышка. Наверное, от какого-то гигантского бульдозера, что работают в шахтах. Я сел на нее. Отец сел на старую деревянную кровать. – Ты как, Андрей? – Да все нормально вроде. А ты почему не бреешься? На работу не ходишь? – Нет. – Неужели уволили? – Ну, почему сразу уволили? Мало мне потрясений за последнее время? В отпуске я. – Понятно. А что делаешь весь день? Отец лег на кровать. – Отдыхаю! Отдыхаю и думаю. Думаю и отдыхаю. Потом отдыхаю от дум. За дверью послышался шум мотора. – Черт! Запри дверь, Андрей! – Что? Отец вскочил с места. – Дверь запри, говорю! Отец прыгнул к двери, чтобы запереть ее, но дверь открылась, и вошел друг отца – дядя Денис. В последний раз я его видел много лет назад, но он ни капельки не изменился. Высокий, здоровый, улыбчивый, с небольшим пузом. На нем был комбинезон мотогонщика, а в руках – шлем. – Андрюха, привет! Он протянул мне руку. Я пожал ее. – Здравствуйте, дядя Денис. – Как ты повзрослел! Слушай, хорошо, что ты приехал, а то твой отец заперся тут и дверь никому не открывает. Даже мне. Не пускает меня в мой собственный гараж. Блин, хоть бы проветривал иногда. Ты же здесь свихнёшься, Вадим. Отец ничего не ответил. – Давайте выйдем на улицу. Вадим, ты должен это увидеть, – продолжал дядя Денис. – Не хочу я ничего видеть. Я отдыхаю. – Отдыхать не значит помирать, лежа в гараже. Пошевеливайся. Потом меня еще благодарить будешь. – Вот потом и поговорим. Дядя Денис посмотрел на небо. – Господи, что ты сделал с моим другом? – Это не он сделал. Это сделала… Отец замолк. – Все ясно, – сказал дядя Денис, – Ладно. Не хочешь, как хочешь. Андрюха, иди-ка со мной. Я тебе кое-что покажу. Дядя Денис вышел из гаража. Я пошел за ним и увидел крутейший спортивный мотоцикл. Одну из последних моделей «Сузуки». Дядя Денис подошел к мотоциклу, завел его и посмотрел на меня. – Знаешь, как выманить медведя из берлоги? Поставить перед берлогой банку с медом. А знаешь, как выманить твоего отца, откуда бы то ни было? Я пожал плечами. Дядя Денис начал крутить ручку мотоцикла. Мотор заревел. Дядя Денис повторил это несколько раз и… из гаража появился папа. Дядя Денис рассмеялся. – Я же говорил. Такого испытания он не выдержит. Я посмотрел на отца. На выражение его лица, когда он видит мотоцикл. Я не верил своим глазам. Отец как будто помолодел лет на десять. Глаза блестели. Морщины исчезли со лба. Осанка выровнялась. – Андрюха! – закричал дядя Денис, – запирай дверь гаража, пока он не вернулся обратно в берлогу. Дядя Денис начал хохотать. Отец снова ссутулился, блеск в его глазах погас. – Это все в прошлом. – Ты только потрогай, – сказал дядя Денис, – это же будущее. Тут я вспомнил вопрос деда о том, гоняет ли папа на мотоцикле. – Пап, так ты можешь на этом ездить? – Хо-хо, Андрюха, – сказал дядя Денис, – ты чего? Твой отец был чемпионом. – Чемпионом? – Вадим, твой сын не знает, кто его отец? – Я не хотел, чтобы он подвергал себя опасности. – Опасности? И это говорит Мото-Вадим? – Мото-Вадим? – удивленно повторил я. – Что с тобой стало? – спросил дядя Денис. – Да сам не знаю. После женитьбы как-то все поменялось. – Я знаю. Это все Ира. – Эй! Тихо. – Нет, твой сын должен знать. Знай, Андрюха, твой отец был самым крутым байкером района. Все девушки были от него без ума. Но твоя мать прибрала его к рукам, да еще и запретила заниматься этим. – Стоп. Я перестал этим заниматься, потому что стал отцом и уже не мог рисковать жизнью и здоровьем из-за таких пустяков, как… – Пустяков? В этом был смысл твоей жизни. Ты говоришь, как Ира. Хотя, нет. Даже Ира так не выражалась. Во что она тебя превратила? Готов поспорить, в ее глазах уже нет того обожания, какое было, когда она болела за тебя на гонках. А главное, когда кроме нее еще много красавиц не могли оторвать от тебя глаз, и у нее просыпался дух женского соперничества. Я не прав? – Ты прав, Денис. А ну, подвинься. Отец надел шлем, сел на байк и начал вытворять такое! Я не верил своим глазам. Он мчался на заднем колесе, затем на переднем, делал всякие байкерские трюки. В конце концов, он снова подъехал к нам, заглушил мотор и снял шлем. Вот теперь выражение его лица изменилось окончательно. Как же взгляд и осанка меняют человека. Даже мятая одежда и небритость уже не оставляли того жалкого впечатления. Спокойный, удовлетворенный взгляд, грудь колесом. Таким своего отца я никогда не видел. Тот день для меня был самым настоящим днем шокирующих открытий. Отец дал шлем и ключи дяде Денису. – Это был глоток свежего воздуха, спасибо, Денис. – Я же говорил, благодарить меня будешь. – Говорил, говорил. Андрей, у тебя есть время? – Для чего? – Пойдем, поедим мороженое? – Ага. – Я переоденусь…Мото-Вадим
Мы с отцом сидели в кафе и ели мороженое. Он пил холодный кофе. Я был как будто во сне. Смотрел на отца и не верил, что это он. Вы подумали, что это из-за того, что я видел, как он гоняет на мотоцикле? Не угадали. В тот момент я вообще забыл об этом. Ведь тогда у меня было новое впечатление. Мы с отцом сидели в кафе и разговаривали. Сразу два шока для меня. Во-первых, я отца никогда не представлял где-либо, кроме как за письменным столом. А во-вторых… мы разговаривали. Мы с отцом. Сидели и болтали. У меня это было впервые. До этого я вообще не представлял, о чем с ним можно говорить. – Вкусное мороженое? – Ага. – Андрей, я не хотел, чтобы ты услышал то, что тебе сказал дядя Денис. Извини. – Ты шутишь? Да я счастлив, что узнал все это. Что мой отец, оказывается, невероятно крут. Я-то думал, что ты всю жизнь, ссутулившись, сидел за столом и писал всякую фигню. – Во-первых, это не фигня, а труды по экономике. А во-вторых, в том, что произошло в моей жизни, ответственен только я и больше никто. Винить в своих проблемах жену… любимую женщину – неправильно. Такова жизнь. Никто не виноват.Конец шокирующего дня
Вечер. Я вернулся домой, полный впечатлений. Свет на кухне горел. Я пошел на кухню. Мама сидела за столом с красными от слез глазами. Тень и помада размылись. Я посмотрел в мусорное ведро. Там валялись те дорогие духи, что я видел сегодня у нее на тумбочке. Вот бы иметь под рукой фотоаппарат… – Мама, что случилось? – Ничего. – Почему ты плачешь? – Не плачу. Я вспомнил совет деда. – Мам, ты такая красивая! – Ага, красивая, конечно. Я боюсь в зеркало посмотреть. Все из-за твоего отца. Вся моя жизнь… – Мам, такова жизнь. Никто не виноват. – Никто не виноват? Как же? Виноват твой отец. Такова жизнь? Это почему у моих подруг жизнь не такова, а у меня, видите ли, такова? Может быть, потому что у моих подруг мужья нормальные, а не такие никчемные, как твой отец? – Мой отец не никчемный. Он был чемпионом по мотоспорту. Все девушки района были влюблены в него, а после женитьбы… – Что? Что после женитьбы? – Ничего. – Говори! Он винит во всем меня? – Нет, он не винит. – А кто тебе все это сказал? – Папин друг. Байкер. – Денис? – Да. – Ах вот оно что! Он обсуждает свою никчемную жизнь с Денисом. Да еще и в присутствии ребенка! Поступок настоящего мужчины, ничего не скажешь! Мама уходит в спальню и сильно хлопает дверью. А как хорошо начинался день!Корпоратив
Прошло два дня. Мама успокоилась. Духи из мусорного ведра снова вернулись на тумбочку. Мама сидела на кухне, уткнувшись в телефон. Я сидел за компьютером. Но это не то, о чем вы подумали. Я не играл. Я делал записи, заметки. Конспектировал результаты своих исследований, чтобы представить их деду. Вошла мама. – Андрей, завтра вечером ты мне нужен. – Зачем? – Мы идем на корпоратив нашей фирмы. Мне не с кем пойти, а если я приду одна, начальство что-то заподозрит. Они не знают, что я разведена. – Ладно. – Отлично. Мама вышла. Я подумал, что корпоратив очень даже удобное место для наблюдения за объектом. Так сказать, для наблюдения за мамой в непривычной для меня обстановке. Я сделал еще пару записей и выключил компьютер. С этого дня я решил больше не садиться за компьютер не по делу. Забегая вперед, должен сказать, что это продлилось недолго, но все же это был полезный опыт. Надо во всем видеть позитив. * * * Вечер следующего дня. Мы с мамой выходим из такси. На маме вечернее платье. На мне – джинсы и кеды. А еще мама меня хорошенько причесала, как обычно причесывают мамы своих сыновей. Аккуратно, с пробором. Мне бы еще надеть бабочку и взять в руки скрипку, и я стал бы идеальным сыном в представлении всех женщин мира – от Камчатки до Патагонии. Мы входим в зал дорогого ресторана. Здесь собралась типичная для таких мероприятий масса. Мужчины с блестящими глазами от предвкушения водки с закуской. Да, даже жареные куропатки и изысканные рыбные блюда, стоящие на столе, для них лишь закуска к водке. Мужчины стоят маленькими группами, курят, разговаривают и смеются. Иногда поглядывают на официантов, несущих водку в обледенелых бутылках. От вида холодной водки их настроение еще больше поднимается и они с еще большим рвением начинают обсуждать дурака-судью со вчерашнего футбольного матча. Вот, в общем, и все, что можно сказать о мужчинах. Многие из них даже не удосужились почистить обувь или подобрать цвет галстука к пиджаку. А зачем? Они пришли повеселиться (выпить), им наплевать на цвет галстука собутыльника. Да и женщины на них сегодня особенно не смотрят. Не оценивают их. У женщин сегодня есть дела поважнее. Женщины оценивают… других женщин. Они тоже стоят группами или парами и сканируют глазами каждую женщину, вошедшую в зал. Представляете, с того дня, как был назначен сегодняшний банкет, сколько пар туфель было испробовано в обувных магазинах? Сколько платьев было померено у портных? Сколько сумочек было перебрано? А все для того, чтобы самим выглядеть безупречно, дабы иметь моральное право искать изъяны в других. Они даже не подозревают, что те другие, что с изъянами, в свою очередь находят изъяны в них. Итак, мы с мамой вошли в зал и направляемся к шефине, чтобы поздороваться. По пути мама приветствует коллег. Женщины осматривают ее с ног до головы с тем типичным выражением лица, которое я бы смог описать, если бы был писателем с сорокалетним стажем. Ладно, попробую. Голова слегка наклонена вперед, половина верхней губы приподнята, чуть приоткрывая рот, и такой взгляд исподлобья, отстраненный, как взгляд наркомана. Короче, смотрели с лютой завистью. Да, мама выглядела действительно великолепно. Даже та немолодая особа с фиолетовыми волосами, которая не смогла купить новое платье, но переделала у портного воротник своего самого дорогого костюма и надеется, что с новыми туфлями и сумкой это не будет заметно. Даже она, которая находила недостатки у всех присутствующих, скорее для того, чтобы отвлечь внимание от своего костюма. Даже она не решилась раскритиковать маму. Очевидно, совершенно справедливо полагая, что тогда уж ей точно намекнут на ее костюм. * * * Прошло два часа. Горячие блюда унесли. Принесли десерт. Мужчин уже нет. То есть, физически они еще здесь, а так их, как бы, уже здесь нет. Не всех, конечно, но большинство. Женщины все еще здесь. Я бы даже сказал, что сейчас они еще больше здесь, чем были в начале. Они уже разделились на команды и игра началась. Какая игра? Да кто их знает? Они постоянно в своих шпионских играх, когда собираются вместе. Я смотрю на маму. Она не в настроении. Не знаю, почему. Молчит. У меня есть приказ – делать ей комплименты. Приказы надо выполнять. – Мам, ты заметила, как все смотрят на тебя? – На меня? А в чем дело? Что-то не так? – Дело в том, что ты здесь самая красивая. – Ты это серьезно, Андрей? – Серьезнее не бывает. Все с восхищением смотрят на тебя. – Да? Мама осматривается. – Кто смотрит? – Ну, например, тот дядя, – сказал я и пожалел об этом. Тот дядя действительно смотрел на маму. И это был не один из тех дядь, что пришли просто выпить. Он был в дорогом костюме. И обувь его была начищена до блеска. Мама тоже на него посмотрела. – Так я, говоришь, красивая? – Ты еще спрашиваешь? – Конечно, красивая. Только твой дурак-отец этого не замечал. – Замечал. – Ничего он не замечал. Ну и пусть. Мне он больше не нужен. Мама смотрит на мужчину в костюме. Тот замечает ее взгляд и направляется к нам. Я чувствую, что моя стратегия дает совсем не тот результат, на который я рассчитывал. Мужчина уже близко. Надо что-то делать. Я падаю на пол и начинаю кричать. – А-а-а! Моя нога! Мама вздрагивает. – Андрей, что, случилось? – Не знаю. Подвернул, наверное. А-а-а. Как же больно! Ко мне подбегают люди. Спрашивают, в чем дело. Мужчина теряется в подбежавшей ко мне толпе.Альфа-самцы
На следующий день после корпоратива я спешил повидать отца. Хоть у мамы после банкета было приподнятое настроение, сам я запаниковал. Внимание того незнакомого мужчины для нее было хорошим знаком. Для меня же – совсем наоборот. Я решил как можно раньше поехать к деду и рассказать ему все, что видел. Но перед этим я должен был еще раз повидать отца, чтобы иметь как можно больше информации. Так сказать, не ехать с пустыми руками. * * * Я постучался в дверь гаража отца. Никто не ответил. Я постучал еще. Никого. Я на чал было волноваться, когда услышал шум мотора. Вижу – подъезжает крутой спортивный мотоцикл. Я не мог разобрать, кто на нем, так как на ездоке был шлем и костюм мотогонщика. Байк остановился рядом со мной. Байкер снял шлем. Это папа. Но… За несколько дней, что я его не видел, он преобразился до неузнаваемости. Превратился в настоящего мачо. У него уже не та неряшливая небритость, а аккуратная трехдневная щетина. К тому же он загорел. Взгляд его стал спокойным и величественным. – Привет, Андрей. Ты как? Он протянул мне руку. Я ее пожал. – Жми крепче, ты че? Я пожал крепче. – Вот так. Папа погладил меня по голове и слез с мотоцикла. – Зайдем? – Зайдем. Отец открыл дверь гаража. Мы вошли. На полу я увидел гантели. – Ты занимаешься? – Ну да. Решил следить за собой. – Круто! – Присаживайся. Вместо огромной покрышки теперь здесь стояли нормальные стулья и стол. – Пап, ты, кажется, чувствуешь себя лучше? – Лучше, чем когда-либо. Снаружи послышался звук мотора приближающегося на огромной скорости мотоцикла. Мотор затих. В гараж вошел дядя Денис. – О, Андрюха, ты снова здесь? Здорово, ребята. – Здравствуйте, дядя Денис. Дядя Денис пожал нам обоим руку. – Вадим, они скоро будут здесь. Ты это… ты не сердись, если что. – Что значит «если что»? – Ну, ты же сам понимаешь. Они на тебя малость обижены. Отец достал из кармана сигарету и закурил. Я был в шоке. Он же никогда не курил. – Обижены, не обижены. Не хотят, пусть не приезжают, – сказал отец, развалившись на кровати, не доставая сигарету изо рта. – Не, ну ты сам подумай. Имеют же право. – Возможно. – Какое еще возможно? Еще как имеют. Дядя Денис повернулся ко мне. – Андрюха, ты сам подумай. У нас была команда. Мы участвовали в турнире. Был большой призовой фонд. Мы вышли в финал. В финале проиграли. А знаешь, почему? – Почему? – спросил я. – Потому что твой отец не пришел. А знаешь, почему? – Почему? – Потому что его не пустила твоя мать. Отец присел на кровати. Сигарета все еще была у него в зубах. – Ты че мелешь? Как она могла меня не пустить? – Ну, ты же не пришел, потому что должен был повидать ее. – Во-первых, у нас было свидание, к которому мы долго готовились, а финал перенесли на тот день в последний момент. Во-вторых, вы и без меня могли выиграть. В-третьих, я вас предупредил, что не приду. – Предупредил? За час до гонки? – За два часа. А проиграли вы, потому что Егор начал психовать. – И до сих пор психует. Поэтому, прошу тебя, когда они приедут, ты не очень… – То есть ты хочешь сказать, что Егор может меня оскорбить, а я должен это терпеть? – Ради давней дружбы. Какие были дни, а? Какие дни! – Пусть только попробует сделать что-то не так. Я смотрел на отца. Все еще не мог привыкнуть к его новому образу. Он потушил окурок в пепельнице. Снаружи послышался шум моторов. Это был явно не один мотоцикл, а больше. Мы вышли из гаража и увидели трех байкеров – Егора, Саню и Рената. Они подошли к нам и поздоровались. Саня и Ренат, улыбаясь, обняли отца. – Мото-Вадим! Сколько лет, сколько зим? – Здорово, ребята. Егор поздоровался очень сухо. – Егор, да брось ты уже, – сказал Саня, – столько лет прошло. Ты чего? – Нельзя было так поступать. – Да ладно, мы же взрослые люди, – вмешался дядя Денис. – Нет, он прав, Денис, – сказал отец. – Парни, простите меня. Я вас подвел. – Все. Проехали, – сказал дядя Денис. – Давайте обсудим то, зачем мы собрались. Вадим, каждый день тренируется. Ко дню гонки он успеет полностью восстановить свою спортивную форму… Друзья папы начали обсуждать свои профессиональные дела и вспоминать былые дни. Я наблюдал за папой. Он был в центре внимания. Курил. Смеялся вместе с ними. Вспоминал истории из прошлого. Рассказывал новые. Бросал окурки на землю. Мне вспомнились слова Билла Гейтса: «Ваши родители не всегда были такими занудами. Такими их сделала забота о вас». Жаль. Жаль, что мы не можем повстречать наших родителей в молодости, поговорить с ними, узнать, какие они на самом деле. Хотя в тот момент мне казалось, что я вижу молодого папу. Тогда я точно знал, каким он был в молодости. Почему жизнь так жестока? Почему считается, что повзрослеть – значит отказаться от своих юношеских увлечений? Хотя, думаю, люди в этом не виноваты. Ведь есть увлечения, которые действительно не совместимы с семейной жизнью, с жизнью человека, работающего, чтобы содержать семью. Я не виню никого. Такова жизнь. Правда, я знаю людей, которые сумели совместить обе стороны жизни – свои обязанности со своими развлечениями, но это произошло не сразу. Для этого надо пройти долгий путь. Надо твердо встать на ноги. Надо обеспечить тыл. Только после этого есть возможность позволить себе немного безрассудства. Это надо заслужить точно так же, как и высокую пенсию. Все в жизни имеет свою цену. И это отличная новость. Это значит, что все зависит от нас. Однако я снова отвлекся. Не буду же я утверждать, что обо всем этом я думал тогда, наблюдая за папой. Нет. В двенадцать лет я пока не мог думать о таких вещах. Тогда я лишь заново знакомился со своим отцом. А думал я вот что. Эти здоровые мужики ведут себя, как пацаны, собравшиеся во дворе школы. В таких компаниях всегда бывает лидер. Определить его проще простого. Во-первых, когда он говорит, все смотрят на него. Но фишка не в этом. В принципе, группа всегда смотрит на того, кто говорит. Фишка в том, что когда любой другой член группы что-то рассказывает, он смотрит на лидера. То есть, по сути, каждый из них рассказывает свою историю лидеру, а остальные лишь слушают со стороны. Так вот, в этой группе лидером был мой отец. Все смотрели на него. Я даже не слушал,о чем они говорили. Я просто наблюдал и чувствовал все это. Вдруг я ни с того ни с сего вякнул: – Пап, ты альфа-самец. Все начали смеяться. – Что? – спросил папа. – Ты – альфа-самец в этой группе. Дядя Денис засмеялся. – Мы все тут альфы, Андрюха. – В группе бывает лишь один альфа. – И поэтому мы с твоим отцом никогда не ладим. Дядя Денис пытался превратить эту тему в шутку, но я был настроен как никогда серьезно. – Вы все позвали папу к себе в команду. А значит, вам он нужен. Значит, вы не считаете себя альфами. – Андрюха, я сейчас тебе уши слегка надеру… – Никто не вправе трогать сына альфы. Все засмеялись, кроме дяди Дениса. – Вадим, успокой сына, а то я… – Он – сын альфы. – Да я вас обоих щас… – Да шучу я. Блин…Снова в путь
Итак, я собрал достаточно информации, чтобы передать деду. Надо было поскорее ее доставить по назначению. Поэтому я не стал дожидаться, пока пройдет неделя. Я сообщил маме, что снова еду к деду, и, не обращая внимания на то, как она пытается скрыть свое удовлетворение этой новостью, собрал свои вещи и вышел из дому. В пути я несколько раз звонил деду. Он почему-то не отвечал на звонки. Я даже начал волноваться. Я сошел с электрички и снова позвонил ему. И снова безрезультатно. Я стоял на перроне и не знал, как добраться до дома деда? Вдруг чей-то голос: – Мальчик. Эй, пацан! Я обернулся. Со мной говорил здоровый деревенский мужик, сидящий на лошади, к которой была привязана еще одна лошадь без всадника. – Вы это мне? – спросил я. – Да, да. Ты же внук Мастера, нет? – Кого? – Мастера? Я видел тебя у него дома. Ты же его внук. Я хотел было спросить, как зовут этого мастера, но вдруг понял, что сам не знаю, как зовут моего деда. Я всю жизнь звал его дедом, и родители, разговаривая со мной о нем, тоже, конечно же, всегда говорили «твой дед». – А как зовут мастера? – все же спросил я. – Понятия не имею. Мы все его только Мастером и зовем. А ты что, не знаешь? – А Вы куда едете? В деревню? – Да, хочешь, подвезу? На лошади когда-нибудь ехал? – Фотографировался, сидя на пони, когда был маленький. – Это не то. Ладно, забирайся. Нет тут ничего сложного. Мужик слез с лошади и помог мне залезть на вторую лошадь. Затем снова сел на свою лошадь и мы поскакали. Сначала мне все время казалось, что я вот-вот грохнусь на землю. Но, посмотрев, как спокойно сидит в седле мужик, я понял, что это мне только кажется с непривычки. Постепенно я привык к этому постоянному подпрыгиванию в седле, и мой мозг начали занимать всякие мысли. Как всегда. Я снова начал думать о том, как много впечатлений выпало мне за последнее время. Я скакал на лошади к деду, которому должен был доставить важную информацию. Прямо как в книгах Александра Дюма. Мне даже на мгновение показалось, что сейчас из-за деревьев выскочат гвардейцы кардинала и попытаются остановить нас. Я невольно «пришпорил» коня своими кроссовками. Конь ринулся вперед. – Эй, эй, тише, пацан! Это тебе не пони! – закричал мужик. Я потянул на себя уздечку, поражаясь своей смелости. Конь замедлил шаг. Мы продолжили путь. Я снова погрузился в мысли, и у меня промелькнула мысль, от которой мне стало стыдно. Я подумал, что это хорошо, что мои родители расстались. Ведь только сейчас я начал действительно познавать вкус настоящей жизни. Если бы они не расстались, я, возможно, и дедушку своего больше никогда бы не увидел. * * * Мужик действительно привез меня к дому деда. Я поблагодарил его, слез с коня и вошел во двор. Дед работал в саду. Он очень удивился, увидев меня. – Таблетка, ты же должен был через два дня приехать. – Я подумал, что надо поскорее сообщить тебе новости. А ты почему на звонки не отвечаешь? – В телефон я заглядываю только по вечерам, или, когда ожидается что-то конкретное. Например, если внук должен приехать. А сегодня ничего такого не намечалось. – Понятно. Так мне рассказать, что я узнал? – Все живы-здоровы? Ничего экстренного не произошло? – Нет, но… – Тогда давай не сейчас. Вечером. – Почему вечером? – Чтоб я мог спокойно обдумать все, что услышу. – Ладно, – разочарованно сказал я. Дед продолжил работать, насвистывая песенку. – Деда, а как тебя зовут? – А что? – Просто меня подвез один мужик из этой деревни. Он сказал, что никто не знает твоего имени, и что все зовут тебя Мастером. – Верно. – А как твое настоящее имя? – А какая разница? – Должен же я знать, как зовут моего деда. – Ты зови меня дедом, а остальные пусть зовут Мастером. Дед продолжил насвистывать песенку. Я не выдержал и быстро проговорил: – Случилось экстренное. Еще как случилось. – Говори. – Мама хотела познакомиться с одним противным мужиком. – Противным? Не думаю, что твоя мать захотела бы познакомиться с ним, если бы он был противным. – Ну, он был симпатичным, конечно, но он не… он не… – Не папа? – Да. – Вот и я о том же. Я уверен, что она чувствует то же самое. Просто иногда наступают моменты, когда старое теряет свой блеск, и хочется перемен. Люди теряют голову из-за чего-то, чего, по их мнению, в данный момент не хватает в их жизни. Но часто оказывается, что весь блеск был лишь в новизне и больше ни в чем. А новизна – это совсем не то, за чем надо бегать, ведь она со временем перестает быть новизной. А есть вещи, которые твои, родные, несмотря ни на что. Думаю, отношения твоих родителей именно таковы. – Думаешь? А если это не так? А если их тоже связывала лишь новизна, которая со временем испарилась? – Твои родители полюбили друг друга в том возрасте, когда человек еще способен чувствовать. Их не новизна связывала, их каждая клетка связывала. – А теперь все наоборот. Их клетки стали врагами. – Их клетки по-прежнему любят друг друга. Просто подключился Его Величество Мозг со своими клетками. Серыми. – А может не надо вмешиваться? Может, жизнь сама решит, быть им вместе или нет? Дедушка ничего не ответил. И песенку тоже не насвистывал. Он о чем-то задумался. Я заметил воробушка, запутавшегося в ветках дерева, и помог ему высвободиться. Он улетел. – Почему ты освободил птичку? – спросил дед. – Она же застряла. Дед улыбнулся. – Так, может быть, не надо было вмешиваться? Может быть, жизнь сама бы решила, жить ему или нет? Я ничего не ответил. – Если можешь помочь, хотя бы постарайся. Сделай то, что считаешь нужным. А решать все равно будет жизнь. Если этому воробушку суждено сегодня умереть, он умрет. Но жизнь ему навстречу сегодня послала тебя. В восемь вечера жду тебя возле задней стены дома. – А что в восемь вечера? – Поговорим. – А что мне делать до этого? – Что хочешь. У тебя же каникулы. Наслаждайся, счастливый ты мой.Разговор у костра
Я походил немного по деревне, понаблюдал за деревенской жизнью. Увидел, как доярка доит корову. Она меня угостила парным молоком. Я с детства не люблю молоко, но не стал ее обижать и выпил стакан до дна. Понаблюдал, как ремонтируют трактор, как аккуратно складывают поленья на зиму, как собирают коровий навоз, увидел, как дикая кошка забралась в курятник и все куры начали кудахтать в панике, пока не прибежала хозяйка и не выгнала кота… Одним словом, впечатления! В восемь вечера я, как и договаривался с дедом, был возле задней стены дома. Дед готовился разжечь костер. Он складывал мелкие ветки, под них подложил газету, а на них сложил дрова потолще. – А, Таблетка. А ты пунктуальный. Молодец. – А что это под дровами, деда? – Картошка. Когда-нибудь ел картошку, запеченную в углях? – Нет. – Это был риторический вопрос. Присаживайся. Я устроился на земле. Уже темнело. Вокруг кружились светлячки, стрекозы, кузнечики и много еще всякой живности. Пение разных птиц сливалось в одну захватывающую мелодию. Я наблюдал, как дед ловко разложил дрова и разжег костер. Он уселся напротив меня и некоторое время ничего не говорил. Молчал и я. Не хотелось вмешиваться в то, что происходило. Хотелось лишь наслаждаться этой медитативной тишиной. Тишину прервал дед. – Вот обыкновенная картошка. На первый взгляд ничего особенного. Но. Картошка, запеченная в углях – это тебе не фри из какой-нибудь забегаловки. Это даже не приготовленная мамой жареная картошка, которую так любят дети. Это то, что ты сделал сам. В диких условиях. Чувствуешь этот кайф? То же чувствовали наши предки, когда жарили мамонта. И не важно, мамонт это или картошка, не важно, происходит это в каменном веке или в нашем – пластмассовом, главное, что ты сам разжег костер, сам побросал в него картошку, сам решил, когда доставать, как есть. Понимаешь, о чем я? В нас до сих пор живут инстинкты и желания первобытного человека. Дед время от времени подправлял дрова, чтобы костер хорошо горел. – Ну, давай, теперь выкладывай, что ты хотел мне рассказать. Я ему во всех подробностях рассказал все, что произошло. Дед не перебивал. Он, молча, смотрел на костер. Мне казалось, что он мысленно где-то далеко, не слушает меня и вообще забыл о картошках, которые уже и не отличались от углей. Я закончил рассказ. Дед некоторое время не отвечал. Так мы сидели, пока костер почти не погас, и остались лишь тлеющие угольки. Внезапно дед оживился и начал разбирать угли, из которых достал несколько черных шариков, которые когда-то были картошками. – Отлично, – сказал дед и бросил горячие картошки в эмалированную миску. Он достал из кармана маленькую свернутую фольгу, открыл ее и положил на землю рядом с собой. Там была соль. Он удалил черную кожуру с одной картошки. Под кожурой, к моему удивлению, оказалась белая, хорошо запеченная мякоть. Дед посолил ее и передал мне. Я подул на нее и откусил. Должен признаться, что такой вкусной картошки я в жизни не ел. Дед проделал то же самое с другой картошкой и стал, смакуя, есть ее. Я уже начал думать, что он забыл о том, зачем мы здесь. – Говоришь, она впала в истерику? – Что? Кто? – Мама твоя. Когда она узнала, что Денис рассказал тебе о молодых годах твоего отца, она впала в истерику? – А, ну да. – Это отличная новость. – Отличная? – Я, конечно, понимаю, что женская истерика – не самое приятное зрелище. Особенно, истерика Иры, хоть она и моя дочь. Но. Истерика – это знак. Гораздо опаснее женское безразличие, поверь мне. Дед начал чистить еще одну картошку. – Ну, давай, Таблетка, ты уже знаешь, как это делается. Ешь. Дед начал есть вторую картошку. Я взял еще одну и начал сам ее чистить. – А какой классный запах дыма, что прилипает к одежде, да, Таблетка? – Деда, а больше ничего ты мне не скажешь? – О чем? – Ну… О том, что меня сюда привело. – Завтра в восемь часов. Здесь же. – А почему завтра? Дед удивленно посмотрел на меня. – Вечно вы, молодежь, куда-то торопитесь. Не думаешь, что мне надо хорошенько обдумать все, что я услышал? Не буду же я сходу решать такие важные вопросы. – Все. Понял. Мне просто показалось, что ты меня не слушал. – Эх, молодежь.Операция «Предки»
Следующий день прошел, как и предыдущий. Я снова походил по деревне. Снова увидел почти те же лица, делающие почти те же дела. Снова выпил стакан парного молока. Постепенно до меня начали доходить слова деда о новизне, которая со временем слабеет. Я подумал, что свихнусь, если еще несколько дней буду видеть одно и то же. Какое же неблагодарное существо этот человек! Вчера я был готов жизнь отдать за все, что видел, а сегодня меня все это уже ни капельки не интересовало. Я даже начал скучать по компьютеру, но быстро прогнал из головы все эти разрушающие мысли. В восемь вечера я был у задней стены дома. Деда еще не было. Я подождал минут пять и решил пойти поискать его, как вдруг он появился, неся в руках освежеванную курицу. – Прости, что опоздал, Таблетка. Больно прыткая оказалась. Значит, и вкусная будет. Дед разжег костер, из палок смастерил что-то наподобие вертела, натянул на него курицу и начал крутить над огнем время от времени. Я внимательно наблюдал за тем, что он делает и ждал, когда он начнет говорить. Он не спешил, смотрел на огонь и следил за тем, чтобы курица не подгорела. Я уже знал, что спрашивать не имеет смысла. Все равно он заговорит, только когда будет готов. – Мужчине важно почувствовать себя сильным, – наконец сказал он. Я не отвечал. Ждал продолжения. – А женщине – почувствовать себя желанной. Опять пауза. – Этим сейчас твои родители и занимаются… В общем, думаю, все нормально. Ты продолжишь слежку за ними и будешь передавать мне нужную информацию, а я попытаюсь расставить все по полочкам. – По полочкам? – Мы с тобой проведем операцию под кодовым названием «Предки». – Какую еще операцию? – Как я и говорил, все мы унаследовали наши инстинкты и потребности от наших предков из каменного века. Так вот, в них-то я неплохо разбираюсь. – В предках? – И в инстинктах тоже. – Не понимаю. – Ты думаешь, почему они сразу же после расставания кинулись следить за собой? Они сейчас делают все, чтобы при следующей встрече великолепно выглядеть. Каждый хочет доказать второму, что, во-первых, он еще чего-то стоит. А во-вторых, что одному ему намного лучше. Второй пункт – это чистой воды каприз, чтобы подколоть бывшего партнера. Ты ведь не говорил маме, что папа начал следить за собой? – Нет. – А папе, что мама снова начала делать педикюр. – Снова? – Не говорил? – Нет. – И не говори. Пусть для обоих это будет сюрпризом при встрече. – А может они больше никогда не встретятся. – А мы с тобой для чего, Таблетка? Встретятся. Еще как встретятся. – А почему операция «Предки»? – Это же очевидно. Игра слов. «Предки» в смысле «родители» и в прямом смысле – предки. Ведь мы будем использовать мои знания о поведении наших предков из каменного века. – Деда, а тебе сколько лет? – Учитывая то, что я помню каменный век? Дедушка начал смеяться. Засмеялся и я. – Серьезно. Сколько? – Что ты пристал со своими личными вопросами. Как зовут? Сколько лет? Ты же не участковый. – Странный ты, деда. – С этим не спорю. Дедушка начал вертеть курицу интенсивнее. – Почти готова. Больше мы о моих родителях не говорили. Дедушка снял курицу с вертела, разрезал ее, посолил и мы насладились великолепным поздним ужином на свежем воздухе. Дедушка рассказывал разные истории из его жизни. Например, как он доводил до истерики мою бабушку, когда для защиты докторской ставил всякие эксперименты: превратил квартиру в жилище первобытного человека, надевал на себя шкуру и с псом, подобранным на улице, выходил во двор «на охоту». Пса он выбрал такого, который максимально бы походил на волка. Слушая его, я забыл обо всем на свете. Я просто наслаждался моментом, как жителям мегаполисов советуют инструкторы по йоге, и чего эти самые жители мегаполисов никак не могут сделать. Надо сказать, что и со мной такого не было лет, наверное, с пяти-шести. И снова я вернулся к мысли, что деревня на меня влияет положительно. Уже было десять часов вечера. Дедушка закончил рассказывать очередную невероятную историю и велел идти спать. – Давно я так много не говорил. Даже боялся, что разучился, – смеясь, сказал дедушка. – Спасибо за интересный вечер, Таблетка, и надеюсь, для тебя он был не менее интересным, чем для меня. – Ты шутишь? Когда еще я мог услышать столько фантастических вещей. Дедушка улыбнулся и поцеловал меня в лоб. – Я рад, что не утратил способность вести интересные беседы. – Да я в жизни не встречал никого интереснее тебя. – Еще встретишь. Ну ладно, уже поздно. Марш в постель. – Ну, значит, завтра я вернусь в город и продолжу операцию. – Останься еще денек. Отдохни хорошенько. Нам некуда спешить. – Да, но все-таки я решил поехать. Я неплохо отдохнул здесь за два дня. – Понимаю. Городские быстро устают от деревни. Прошу тебя остаться еще на один день. Завтра вечером в восемь я должен с тобой поговорить еще об одном. – У тебя остались еще вопросы? – Не о родителях твоих. О тебе. – Обо мне? Какие вопросы? – Завтра поговорим. Иди спать. Утро вечера мудренее.Деревенская свадьба
Спал я, как убитый. Проснулся в семь часов утра. Дедушка уже успел сходить за хлебом. Он разрезал вкусный деревенский сыр, копченую свинину, помидоры с огорода и открыл банку вкуснейшей деревенской сметаны. – Доброе утро, Таблетка. Умойся и к столу. Я умылся. Мы с дедом позавтракали. Он вышел по делам. Я погулял по саду. Часов в десять решил снова пройтись по деревне. Я уже знал почти всех жителей деревни. Со всеми здоровался. Так ходил-ходил, стараясь убить время до вечера. Уж больно мне было интересно, о чем хотел меня спросить дедушка. До вечера было еще далеко, а в деревне уже смотреть было нечего. По крайней мере, так мне казалось, пока я не наткнулся на свадебный кортеж. Из соседней деревни ехала целая вереница машин. Это была родня жениха. А ехали они за невестой, которая жила здесь. Впереди ехал Мерседес. Не новый, старенький, но это была лучшая машина во всей колонне. Остальные были в основном Жигули. Правда, все машины были по-праздничному разукрашены. Я пошел за ними. Минут через пять кортеж остановился возле одного дома. Дом тоже был разукрашен цветами. Из машин начала вылезать родня жениха. У всех настроение было отличное, все друг с другом разговаривали и смеялись. Из Мерседеса вышел жених. На нем были пиджак и галстук. Это сверху. А снизу – спортивные штаны и кроссовки. Все вместе вошли в дом невесты. Я решил во что бы то ни было дождаться, когда выйдет невеста. Меня очень интересовало, что будет на ней. Не леопардовые ли лосины под свадебное платье? Минут через двадцать люди стали выходить из дома. Вышедшие встали в два ряда, оставив проход для новобрачных. А вот и они. Жених с невестой вышли, держа друг друга за руки. Невеста оказалась очень милой девушкой, и платье на ней было очень даже приличное. Но главное, что бросились мне в глаза – это то счастье, что было на ее лице. Это «новобрачное» счастье, что бывает на лицах невест во всем мире, и которое делает даже не очень красивую женщину красавицей хотя бы на один день, самый важный день в ее жизни. И снова я вспомнил слова деда о том, что всеми нами руководят одни и те же инстинкты, независимо от национальности, религии, статуса и т.д. Да, сегодня ее день. Вообще, свадьба – это день невесты. День ее победы, ее триумфа. Для жениха свадьба – это ни в коем случае не победа. Я, конечно, не осмелюсь утверждать, что для него это поражение. Вовсе нет. Но и не победа. Во всяком случае, не такая победа, как для невесты. Чтобы Вы поняли, для мужчины равноценным достижением может быть выигрыш кубка мира по футболу или миллиона долларов в покерном турнире. Для мужчины важно обскакать других мужчин. Для женщины – других женщин. И снова я вспомнил каменный век. Все расселись по машинам и поехали праздновать. Я же еще немного походил по деревне и отправился домой. * * * Дедушка работал во дворе. – А, Таблетка, ты где пропадал так долго? – Да так, гулял. – Иди, садись. Дедушка указал на его любимое кресло-качалку, стоящее на веранде. – Зачем? – Давай-давай, садись. Посмотри на деревья, отдохни. – На деревья? – Садись, говорю. Я сел в кресло. – Когда ты в городе в последний раз смотрел на деревья? – А зачем на них смотреть? – Посмотри минут десять, поймешь. Я начал качаться и смотреть на деревья. Через пару минут вид качающихся от ветра макушек громадных деревьев меня так заворожил, что я начал следить за ними и качаться в их спокойном, размеренном ритме. * * * Проснулся я где-то часов в семь вечера. Я и не заметил, как заснул и проспал несколько часов. Как же это приятно отоспаться и никуда не спешить! В городе эти два явления редко встречаются вместе. В городе ты либо не спешишь, потому что проснулся вовремя (читай: не выспался), либо спешишь, потому что позволил себе поспать подольше. Я потянулся и встал. На столе лежала банка вишневого компота. Я выпил три стакана подряд. Класс! А где же дедушка? Иду к задней стене дома. Его нет. И вот, он появился возле калитки и вошел во двор. – Ты проснулся? Хорошо. И, наверное, голоден? – Вообще-то да. – Я как раз принес банку вкуснейшего клубничного джема. Сейчас заценим. – Откуда? – Выиграл в домино. – Серьезно? – Ребята время от времени турнир устраивают. Сегодня главным призом был этот джем. Садись за стол. Сегодня не будем костер разводить. Ты тарелки на стол поставь, а я пока чай заварю. Я поставил на стол, что стоял на веранде, две тарелки, ножи, вилки, ложки, салфетки, стаканы и стал ждать деда. Дед принес два стакана свежезаваренного чая, хлеб и масло. Мы мазали на хлеб масло и джем, ели и запивали чаем. – Расскажи, кто тебя обижает, – внезапно спросил дед. – Меня? Никто не обижает, – ответил я, сбитый с толку неожиданным вопросом. – Ну, не хочешь, не отвечай. – Откуда ты знаешь? – Откуда знаю, что хлюпика, не выходящего из дома, должны обижать физически более развитые особи данного биологического вида? Конечно же, из книг по биологии. Должен сказать, что почувствовал я себя в тот момент очень неловко. Дед, как всегда, оказался прав, но мне было стыдно признаться в этом. В тот момент мое эго не позволило мне восхититься его проницательностью. Я сделал вид, что не понимаю, о чем это он. Не то чтобы я думал, что смогу его одурачить. Просто, в тот момент не хотелось говорить об этом. Дед не стал повторять вопрос. Он знал, что одного раза достаточно. И мое смущение он тоже понимал. Он не спешил. Он был терпелив. Весь оставшийся вечер он рассказывал новые истории из своей жизни, как бы, давая понять, что считает меня другом и своим вопросом ни в коем случае не хотел меня задеть, а лишь хотел помочь мне.Снова дома
На следующий день я снова попрощался с дедом, сел на электричку и вернулся домой – в Москву. И, хотя у меня все еще была моя «миссия», мысли мои были далеки от нее. Я не мог избавиться от неприятного ощущения, которое возникло после вопроса деда. В последние дни я чувствовал себя эдаким Суперменом. Все эти поездки за город, «детективная слежка» за родителями, беседы с дедом – все это заставило меня забыть о том, кем я был на самом деле. На некоторое время мне показалось, что я изменился, но вопрос дедушки вернул меня в реальный мир, и я снова вспомнил, что, к сожалению, он – этот мир – не такой уж и мягкий и пушистый. Я вспомнил, как в детстве всегда пытался скрыться от реальности в книгах. И на некоторое время мне это даже удавалось. Но каждый раз приходилось возвращаться и снова разочаровываться. Ведь бегство от проблем рождает еще большие проблемы. И не важно, куда ты бежишь, где ты находишь «спасение» – в книгах или на дне бутылки, возвращаться всегда бывает очень больно. Дедушка, будучи очень мудрым и чутким человеком, не мог не понимать, какой осадок останется во мне после его, надо сказать, очень прямого и жесткого вопроса. Ах, дедушка! Как же я благодарен судьбе, что она послала мне такого друга, как ты! Друга с большой буквы. Ведь настоящий друг – это тот, кто говорит тебе правду в лицо, какой бы неприятной она ни была. Он говорит ее с одной лишь целью – открыть тебе глаза, отрезвить тебя. Он не станет говорить то, что тебе хочется услышать. Это для слабаков, а он тебя слабаком не считает… Конечно, тогда я всего этого не понимал. Мое эго было задето. Я чувствовал невероятный дискомфорт. Но я понимал, что дискомфорт этот именно от того, что дедушка был прав. Мне, как и любому, даже самому слабому, мальчишке, хотелось произвести впечатление крутого парня на тех, кто не в курсе реального положения дел. Особенно, на деда, которым я восхищался. Я бы ни за что не хотел, чтобы он подумал обо мне что-то плохое. Я еще не понимал, что дедушка не смотрел на все это моим мальчишеским взглядом. Для него все мои проблемы, казавшиеся мне концом света, были лишь детскими шалостями. Почему мальчишки в окружении незнакомцев предпочитают казаться круче, чем они есть на самом деле? Почему девчонки на фотографиях стараются казаться стройнее и красивее, чем они есть на самом деле? Не лучше ли сосредоточиться на том, чтобы действительно стать тем крутым, каким хочешь казаться и той красавицей, какой выходишь на фотографиях? Зачем обманывать себя и других? Не лучше ли признаться себе в своих проблемах и избавиться от них, чем изо всех сил делать так, чтобы окружающие о них не догадались. Ты-то о них знаешь. Тебе-то от них никуда не убежать. Но вернемся в тот день, когда я приехал домой из деревни в подавленном настроении. Вот так, с не дающими мне покоя мыслями я вошел в наш двор. И, как назло, как раз в этот момент по двору проходили «зубры». Так называли себя эти четверо «крутых» парней, «терроризирующих» весь район, как они о себе думали. На самом деле «терроризировали» они только тех, кто был младше их и только, когда собирались вместе. Поодиночке это были милейшие создания, которые и мухи бы не обидели. К сожалению, сейчас они были вместе. Я решил пройти мимо них, не привлекая внимания, но мне это не удалось. Один из них меня увидел и окликнул. Я сделал вид, что не расслышал и ускорил шаг. Но таких опытных «зубров» такими примитивными методами не проведешь! Короче, через несколько минут я уже поднимался по лестнице в нашу квартиру. Губа у меня была разбита. Теперь уж я окончательно был возвращен в реальный мир. * * * Я вошел в квартиру. Мамы дома не было. Я осмотрелся. Ничего нового. Ничего интересного. Хотя, возможно, я просто был не в настроении, и для меня в тот момент вообще не было на свете ничего интересного. Я развалился на диване и лежал, не двигаясь. Не было сил встать. От той энергии, что кипела во мне в последние несколько дней, не осталось и следа. Пролежав так около часа, я начал думать, что бы сейчас сделал на моем месте дед. Он бы уж точно не сдался. Он бы продолжал двигаться дальше, во что бы то ни стало. Вот таким мифическим персонажем становился для меня дед. Тогда я не знал, что любой, даже самый сильный, человек время от времени бывает подавлен, и что в этом нет ничего постыдного. Но тогда мне подобная «лишняя» информация была не нужна. Мне лишь нужен был мотиватор. И он у меня появился. Я встал, пошел в ванную, умылся холодной водой и почувствовал себя гораздо лучше. Надо было еще придумать, чем бы заняться. Конечно же, навестить отца. И неприятные мысли улетучатся, и новую информацию раздобуду. Я съел пару пирожков, которые нашел на кухне, и вышел. * * * Через двор я прошел как можно быстро, чтобы снова не повстречать «зубров». Когда добрался до автобусной остановки, немного успокоился и даже почувствовал себя крутым. А что? Разбитая губа придавала мне мужественности, я выживал в тяжелейших условиях, в окружении врагов и все равно продолжал осуществлять свою миссию… Господи, каким же я был романтиком! Приехал автобус, и я вошел в него с такой прямой осанкой и таким выражением лица, что пассажирам показалось, что перед ними как минимум глава какого-нибудь итальянского мафиозного клана.Охота на зубров
Приехав в гараж к отцу, я застал его пьющим пиво с друзьями. Они отмечали победу в уличной гонке, что была проведена прошлой ночью. Выиграли немного денег и, кажется, потратили весь выигрыш на пиво и закуску к нему. Настроение у них было просто супер. Если честно, мне с каждым разом все меньше нравился новый образ отца. Да и его друзья тоже. Они будто не повзрослели. Вели себя, как мальчишки, желающими быть альфа-самцами. А еще куда-то подевался интеллект отца. Я, конечно, всегда мечтал о сильном, крутом отце, но теперь мне казалось, что тот простой интеллигент, что работал весь день за письменным столом, был гораздо адекватнее. В тот момент я подумал, что альфа-самцы особенно ничего и не делают. Лишь дерутся друг с другом и оплодотворяют самок. Я поздоровался со всеми. – О, посмотрите, кто к нам пожаловал, – воскликнул дядя Денис. Папа сразу заметил мою разбитую губу. – Что с губой? – Да ничего. – Отвечай. Подрался с кем-то? – Нет. – Если у тебя проблемы, скажи мне. – Да нет никаких проблем. Все нормально. – Если можешь решить свои проблемы сам, я рад. А если нет, скажи мне. Я же твой отец. – Ладно, Вадим, оставь парня в покое, – вмешался дядя Денис. – Если посчитает нужным, скажет. – Ты дал ему сдачи, Андрей? – спросил дядя Ренат. – Нет, – со стыдом сказал я. – Почему? – спросил отец. Я тогда мысленно ответил отцу следующее: «Когда это ты, папочка, мной интересовался? С чего это вдруг решил внимание проявить? Решил в присутствии друзей в хорошего отца поиграть?». Вслух я этого, конечно же, не сказал. Но подумал. И это тоже был такой распространенный среди подростков синдром – винить родителей во всех своих проблемах. – Почему ты не дал сдачи? – снова спросил отец. – Я был один, а их было четверо. – Вот сволочи! – воскликнул дядя Денис. – Надо бы их проучить. Кто такие? Твои ровесники? – Нет, старше. – Вот сволочи! Все, ребята, собирайтесь. Едем. Я попытался их остановить, но все пятеро мгновенно встали с места, надели шлемы и сели на мотоциклы. – Андрей, поедешь со мной, – сказал отец. Я сел на его мотоцикл позади него и крепко обнял его. – А ничего, что вы все выпившие? – осторожно спросил я. – Ничего, – коротко ответил отец. – А дверь гаража запирать не будете? – спросил я. – Будем, – так же коротко ответил отец, слез с мотоцикла и запер дверь гаража на ключ. Затем он снова залез на мотоцикл, и все мы помчались восстанавливать справедливость. * * * Поездка по Москве на мотоциклах была еще одним суперским впечатлением для меня. Скорость, адреналин и, главное, защищенность – вот что я чувствовал тогда. Ведь эти пятеро ненормальных, подвыпивших байкеров мчались через всю Москву, чтобы «отомстить» за меня. Никогда до тех пор незнакомое мне, но, не буду скрывать, приятное ощущение. В тот момент я почувствовал преимущества альфа-самцов. * * * Мы подъехали к нашему двору. Дядя Денис притормозил и дал знак остальным тоже остановиться. – В чем дело? – спросил отец. – Пусть Андрюха войдет во двор один. Если они будут там, они снова пристанут к нему. Мы подъедем через несколько минут. Так будет эффектнее. – А если их там не будет? – спросил я. – Будем искать, пока не найдем, – ответил дядя Денис. Я слез с мотоцикла и направился ко двору. * * * Во дворе «зубров» не было. Я прошелся по двору, посмотрел в тех местах, где они обычно бывают. Нигде их не нашел. Минут через десять во двор въехали отец с друзьями. – Ну что? – спросил отец. – Их нет. – Ладно, подождем до следующего раза, – сказал дядя Денис. – А, может, ты знаешь места, где они тусуются? Поищем там, – сказал отец. – Я везде посмотрел. Их нет. – Ну ладно, ничего. Ты их еще встретишь, не волнуйся, – засмеялся дядя Денис. – А если не встречу? – Тогда и проблема решится сама собой, – все еще смеясь, сказал дядя Денис. – Проблемы так не решаются, Денис, – сказал отец. – Это будет не решением, а удачей. Я почувствовал тот же дискомфорт, какой почувствовал во время разговора с дедом. Не хватало еще, чтобы и друзья отца начали обсуждать мою никчемную жизнь. Много чего тогда промелькнуло в моей голове. Я снова начал злиться на отца. Я снова подумал, что надо было пораньше начать беспокоиться о проблемах сына. Лет эдак на семь-восемь раньше. Затем подумал: а может, это я во всем виноват? Я же никогда ему ни о чем не рассказывал. Откуда ему было знать, что у меня есть проблемы? На вопрос «Как дела?» я всегда лишь коротко отвечал «Хорошо»… Но, с другой стороны, это ведь обязанность родителя разузнать все. Это он не построил со мной дружеских, доверительных отношений. И именно поэтому я не желал с ним делиться своими мыслями. Как это возможно, чтобы у кого-то, пусть даже ребенка, никогда не было никаких забот? Отец обязан был это понимать. Как понимает дедушка… Впрочем, я и сам постоянно огрызался, даже когда отец иногда, очень редко, пытался заговорить со мной… Все это промелькнуло у меня в голове секунды за две-три. Поразительно, как быстро иногда работает человеческий мозг. – Ладно, Андрей, – продолжил отец, – в следующий раз найдем их. Только у меня к тебе просьба. В следующий раз, когда они к тебе пристанут, пожалуйста, ударь хотя бы одного из них хотя бы один раз, ладно? – Да, дело твой отец говорит, Андрюха, – сказал дядя Денис. – От этого будет только хуже, – сказал я. – Почему это? – спросил отец. – Посмотри на мои руки. Разве я могу кого-то ударить? – Руки твои говорят лишь о том, что ты не можешь ударить сильно, а не о том, что не можешь ударить совсем. – Меня же изобьют, если ударю. – Тебя по-любому изобьют. А ударив, поверь мне, ты ощутишь такую свободу… – Свободу? От чего? – От всего, что тебя сковывает. – Они меня не начнут бить после этого? – Начнут, да еще как. Но получать люлей после того, как ударил ты и получать люлей просто так – это не одно и то же. – Да, дело твой отец говорит, Андрюха, – снова вмешался дядя Денис. Я ничего не ответил. – Пообещай мне, что ударишь, – настаивал отец. – Обещаю, – сказал я, и отец удовлетворенно кивнул. – Хорошо, – сказал он. – У тебя ключ от дома есть? – Есть, – сказал я. – Я бы хотел умыться. – Ладно, – сказал я, – я только у мамы спрошу. – Давай. – Чего? – удивился дядя Денис. – Я не понял, ты что, должен спросить у мамы, пускать отца в его собственный дом, или нет? – Это не мой дом, – сухо ответил отец. – Давай, Андрей, спроси. Я зашагал к дому. * * * Захожу в дом. Вижу – мама стоит у окна и наблюдает за папой и его друзьями. – Мам, привет! Она вздрагивает от неожиданности. – А, привет, Андрей. Ты когда вернулся? – Сегодня. Я заходил домой. Тебя не было. – Понятно. – Слушай, тут папа. Он хотел подняться, умыться. Спрашивал, ты не против? – Это он там, внизу, на мотоцикле? – Да. – А что он, говоришь, хотел? – Умыться. – Умыться? – Да. Так что ему сказать? Мама снова посмотрела из окна. Я вспомнил слова деда о том, что сейчас каждый из них будет делать все, чтобы при следующей встрече выглядеть лучше другого. Сегодня маме это не светило. Отец выглядел невероятно круто. Она этого, очевидно, не ожидала. Она же была в домашнем халате и не накрашена. Она подошла к зеркалу, посмотрела в него и сказала: – Скажи, что я не желаю его видеть. – Ну, мама. – Не хочу ничего слышать. Я, ничего не сказав, вышел из дома и хлопнул дверью. * * * Через несколько минут я вышел из подъезда и увидел двоих «зубров». Они, увидев меня, засмеялись, и подошли ко мне. Отец с друзьями разговаривали друг с другом и не видели, что происходит. – Ты смотри, а? Андрюха два раза за день из дому вышел. Такого еще никогда не было. Тебе что, мало было. Еще получить хочешь? – сказал один из «зубров». – Ребята, у меня дела, вообще-то, – сказал я довольно громко, чтобы отец услышал. Сам же я краем глаза следил за отцом и его друзьями. Я заметил, как дядя Денис пальцем указал в нашу сторону, сказал что-то и хотел подойти к нам. Отец остановил его. Я понял: он ждал, пока я ударю. – У тебя дела? – засмеялись «зубры». – Да неужели. Мусора у тебя в руках нет. Какие еще дела могут быть у такого придурка, как ты? – Кого это ты придурком назвал, чмо? – проговорил я, не веря своим ушам. Не верили своим ушам и «зубры». – Чего? Да ты совсем уже оборзел! – Сам оборзел, зубренок. Они не понимали, что происходит. Один из них схватил меня за футболку. – Да я щас тебя… Он не успел договорить. Я врезал ему по лицу так, что у него из носа пошла кровь. Оба «зубра» в ярости набросились на меня и начали лупить. Подбежал отец и отшвырнул их обоих назад. Они смотрели на него, на его байкерский комбинезон и думали, мой ли это отец, или нет. В тот момент на мотоциклах подъехали друзья отца. Это была задумка дяди Дениса. Так сказать, для большего эффекта. Дядя Денис медленно, с достоинством, слез с мотоцикла и подошел к «зубрам». – Проблемы? «Зубры» переводили взгляд с одного байкера на другого и не могли промолвить ни слова. – Я вас спрашиваю, проблемы? – Нет, – выжал из себя один из них. – Я так и думал, – сказал дядя Денис, – это хорошо. Проблемы никому не нужны. Ведь так? «Зубры» молчали. – Я не прав? – продолжал дядя Денис. – Д-да, Вы правы, – с трудом проговорил «зубр». – Вот и отлично! Дядя Денис улыбнулся и протянул им руку. Они дрожащей рукой пожали его руку. – До свидания, – сказал дядя Денис. – До свидания, – сказали они и быстро удалились. Отец посмотрел на меня. – Ну, как ощущение? – Нормально. – Хорошо. Так я могу умыться? Я подошел к отцу и тихо передал ему ответ мамы. – Что значит «не хочу видеть»? – воскликнул дядя Денис, который каким-то чудом расслышал, что я сказал. – На что это похоже? – Денис, не вмешивайся, – сказал отец. – Ладно, не буду. – Ребята, спасибо, что приехали со мной, но сейчас я бы хотел посидеть где-нибудь с сыном и поговорить. – Ладно, Вадим, конечно. Друзья отца пожали нам обоим руки и уехали. – Давай поедем в какое-нибудь кафе поблизости, – сказал отец. – Давай, – ответил я. Отец сел на мотоцикл, я сел позади него, и он тронулся с места. Я взглянул на наше окно. Мама наблюдала за нами. Увидев мой взгляд, она отошла от окна.Альфа-отец
Мы с отцом снова сидели в кафе. Второй раз за всю мою жизнь. Я снова ел мороженое. Отец снова пил кофе. – Андрей, – сказал вдруг отец, – я знаю, что уделял тебе мало времени. И снова у меня в голове промелькнули тысячи мыслей. Тысячи вариантов ответа. Типа, «ого, наконец-то» или «похоже, действие машинного масла слабеет вдали от гаража». Но я, почему-то в тот момент решил защищать не свои интересы, а мамины. – И маме тоже, – проговорил я. – Стоп! – резко ответил отец. – Не влезай в эту тему. Ты слышал только ее точку зрения. – А какова твоя? – Эта тема не для твоих ушей. – А мама со мной говорит об этом. – Она – женщина. – И что? – Женщине вообще не важно быть правой. Ей достаточно лишь найти хотя бы одного человека, кто бы ее слушал и соглашался с ней. И все. – Ты начинаешь мне напоминать дедушку. – Ты его помнишь? Когда ты его видел в последний раз? – Сегодня утром. – Серьезно? – Я был у него несколько раз за последнее время. – Ничего себе. С чего это вдруг? – Мама отправила меня к нему. – Интересно… Как он? – Хорошо. У него сад-огород. – Я бы с ним пообщался еще. Интересный у тебя дед. – А как его зовут? Отец начал смеяться. – Зови его Мастером. – И ты о том же! Все только так его и зовут. – Ты можешь продолжать звать его дедушкой. Я ничего не ответил. Так мы молчали несколько минут. – А его «копейка» все еще на ходу? – спросил отец. – Да, и совсем не изменилась. – Эта машина спасла ему жизнь. – Как? – Он не рассказывал? – Нет. – Они с твоей бабушкой попали в аварию. Машина перевернулась. Он выжил, потому что был пристегнут, а она… Ты ее не помнишь? Я покачал головой. – Я помню, мама много плакала, когда я был маленьким. Это когда бабушка умерла? – Да… – А бабушку как звали? – Маргарита. – Ты серьезно? – Абсолютно, – рассмеялся отец. – Так вот почему деда все зовут Мастером. – Возможно. – Так «копейка» деда перевернулась? Ее потом отремонтировали? – Мы с дедом ее отремонтировали своими руками. Он говорил, что после смерти бабушки, «копейка» осталась единственным существом, к которому он был привязан. Он так и не оправился от этого потрясения. Бросил все и перебрался в деревню. С тех пор мы и не общались особенно. Мы снова замолкли на некоторое время, пока я не сказал: – Пап, почему мы раньше вот так не сидели и не разговаривали? – Да тебя от компьютера нельзя было оторвать! – А ты пытался? – Только не надо опять во всем винить меня. – А ребенка винить правильнее? – Ладно, ладно. Успокоились. – Вот и поговорили. Только поссорились. – Лучше уж так, чем вообще не общаться. А все из-за этих гребаных гаджетов. Ты весь день за компьютером, твоя мать – в телефоне. Мы едем в машине, она – в телефоне. Обедаем, она – в телефоне. Ложимся спать, она… А потом еще жалуется, что нет общения. Выключи на минуту гребаный телефон, если общения хочешь… Извини, не сдержался. – Да ничего. – А знаешь, что я больше всего любил в ней? – Что? – Ее ступни, когда она педикюр делала. И она это знала. И нарочно перестала делать его. Вот так вот. – Ты скучаешь по ней? – Нет. Больше разговор особо не клеился. Отец как-то погрузился в мысли. Я смотрел на него и думал о своем. В частности, о том, что, оказывается, мои родители – тоже люди. Да-да, обычно для детей это бывает открытием, если не шоком. Родители – люди со своими тараканами в голове, и часто, даже, не до конца повзрослевшие. Это детям кажется, что родители взрослые и мудрые, а на самом-то деле родить ребенка еще не значит повзрослеть. Совсем не значит. Я не стал говорить отцу, что мама снова начала делать педикюр.Толик
Мне не терпелось снова поехать к деду и рассказать ему новости. Не о маме и папе, а обо мне. О том, как я ударил «зубра» по лицу. Не терпелось сообщить эту хорошую новость. Но все-таки я должен был остаться и понаблюдать еще. Дед велел собрать достаточно информации, прежде чем снова ехать к нему. Тем временем у мамы началась фитнесс-зависимость. Она стала ходить на тренировки каждый день, соблюдала диету, взвешивалась каждые полчаса. Все это требовала ее внутренняя тетя Вера, которая оказалась гораздо строже и требовательнее внешней. Причиной такого рвения, думаю, был папа, сам того не подозревая. Когда мама увидела, что «вопреки здравому смыслу» у папы все окей, и что он не убит горем после расставания с ней, мамино самолюбие было задето. Она-то думала, что это она должна была, наконец, наслаждаться свободой от тяжких оков брака с папой, а он просто был обязан завянуть. Оказалось, что ее предположения не оправдались, и теперь, чтобы переплюнуть папу, она должна была с двойным рвением «радоваться жизни». Она должна была просыпаться утром и сразу радоваться жизни, выходить из дому и продолжать радоваться жизни… И так весь день, пока не уснет. Да что там? Даже во сне она должна была радоваться жизни. Естественно, у нее появился ухажер. Я и до этого подозревал об этом, но теперь она мне ясно дала это понять. Звали его Толик. Откуда я это узнал? Очень просто. Мама «втайне от меня» разговаривала с ним по телефону. Закрывалась в своей комнате, «чтобы я не слышал», но говорила так громко, чтобы слышно было даже у соседей: «Да, Толик. Конечно, могу. Заезжай. Буду ждать…». Вечером она приоделась, накрасилась и со словами «буду поздно» куда-то ушла. Конечно же, все это делалось с одной целью: чтобы я рассказал об этом папе. Это было сообщение: «У тебя есть мотоцикл, а у меня – Толик. Выкуси!». Папе я, конечно же, ничегоговорить не стал. Я позвонил деду. Он не ответил, но перезвонил вечером. – Ало, деда, привет. – В чем дело, Таблетка? Что-то случилось? – Все пропало! У мамы ухажер! – Это ее право. – Как? Она же изменяет папе. – Они сейчас не вместе. А значит, это не измена. – Но это значит, что папа ей больше не нужен. – Абсолютно не значит. Ты только отцу не говори. – Не буду. – Молодец. Продолжай собирать информацию. Чтобы со следующим приездом ее было много. – А это информация не была важной? – Была, и ты ее передал. Ты мне нужен там. Все. Будем на связи. Дед повесил трубку. * * * Несмотря на заверения деда, что все в порядке, я был неспокоен. Что это был за Толик? Кто он? Эти мысли не давали мне покоя. Но по-настоящему я забеспокоился, когда, наконец, увидел этого Толика. Это был невероятно худой, не особо красивый и абсолютно не мужественный человек. Мне даже стало обидно. Меня уже не так волновало то, что у мамы любовник, а то, что у нее такой невзрачный любовник. Что в нем нашла мама? Неужели она не достойна лучшего? А встретил я его впервые вот как. Иду я из магазина домой, подхожу к дому. Вдалеке вижу «зубров», которые, увидев меня, решили отойти на безопасное расстояние. Я же в свою очередь и сам, повинуясь выработанному годами рефлексу, увидев их, хотел было ускорить шаг, но через мгновение вспомнил, что ситуация-то изменилась. Теперь «зубры» сторонились меня. Думаю, вы ни за что не сможете до конца почувствовать всю экзотичность того момента: те, кого сторонился весь район, сторонились меня. К этому так быстро не привыкнешь. В общем, с этими мыслями я направлялся к дому, когда увидел дорогую японскую машину, из которой вышел мужчина, похожий на кузнечика – и лицом, и телосложением. Он посмотрел вверх, и я с ужасом заметил, что смотрит он на наше окно. Увидев меня, он улыбнулся, обнажив два огромных передних зуба. Теперь он напоминал хомяка. – Ты – Андрей? – спросил он меня. Как же мне захотелось проскользнуть мимо него, не сказав ни слова. На мгновение мне даже показалось, что лучше уж повстречать «зубров», чем этого кузнечика. Только не говори, что ты Толик. Пожалуйста! – Я – Толик, – сказал он и протянул мне руку. Я пожал его руку и с трудом выговорил: – Очень приятно. – Взаимно. Я быстро зашел в подъезд, чувствуя за спиной его счастливую улыбку. * * * Зайдя в квартиру, я увидел маму, всю одетую-приодетую, собирающуюся выходить. Я посмотрел на ее лицо. Оно было довольно… довольным. – А, это ты, Андрей? Я ухожу. – Куда? – У меня свидание. А что? – Ничего. Мама на несколько секунд как бы зависла. Кажется, она ожидала продолжения. Я молчал. – Ну, все, пока, – наконец сказала она и ушла. Я подошел к окну. Увидел, как мама вышла из подъезда, как Толик галантно, по-джентльменски открыл перед ней дверь машины, как держал ее за руку, пока она садилась… В общем, одна из тех стандартных церемоний, после которых мужчина чувствует себя мужчиной, а женщина – женщиной. Нет, я, конечно, не имел никакого права диктовать маме, с кем встречаться, тем более, сердиться на нее. Но почему Толик? Почему именно он? Деда, ты мне нужен! * * * Я твердо решил снова поехать к дедушке. Информации у меня было не очень много, зато переживаний было предостаточно, и я должен был ими с кем-то поделиться. Иначе я бы просто свихнулся. А с кем еще я мог делиться такими личными вещами? Только с дедом. Перед отъездом я еще раз навестил отца. Там не было ничего нового. Они с друзьями все так же собирались, чтобы потренироваться, но в основном лишь выпивали, разговаривали и матерились. Увидев меня, они засмеялись, вспомнили историю с «зубрами» и спросили, нет ли у меня больше с ними проблем. Я ответил, что нет.Первобытный лес
Я снова приехал к деду. Он встретил меня на вокзале. Мы сели в его «копейку» и поехали. Вскоре я заметил, что едем мы совсем не в деревню. – Куда это мы едем? – спросил я. – Увидишь, – ответил дед. Домов вокруг становились все меньше, а деревьев – все больше. Вскоре мы въехали в лес. – Неужели я тебе так надоел, что ты решил меня в лесу оставить? – пошутил я. Дедушка рассмеялся и ничего не ответил. Вскоре мы остановились. Вокруг был уже довольно густой лес. Мы вышли из машины. Дед достал из багажника сложенный непромокаемый брезент. Когда он начал его раскладывать, я понял, что это палатка. – Мы тут надолго, как я погляжу? – спросил я. – Да нет. На пару-тройку дней. – Блин. – А что? Не любишь дикую природу? Никогда не смотрел на красивые картинки для рабочего стола в интернете? Какого-нибудь экзотического водопада и джунглей? Не думал: «вот бы оказаться там»? Дед рассмеялся. – Смотреть-то смотрел. – А реально оказаться – кишка тонка? Понимаю. – Как же ты нас ненавидишь, деда. – Вас? – Нас, живущих в городах. – Ну, почему же ненавижу? Всего лишь жалею. Подержи веревку. Я начал помогать ему ставить палатку. Вскоре палатка уже возвышалась над травой, листьями и муравейниками. – Дед, а здесь медведи есть? – Возможно. – Возможно? – Мне не попадались никогда. – А волки? – Волки есть. – Мы здесь ночевать будем? – Ага. – А это не опасно – ночевать в лесу среди волков? – Не опаснее, чем ходить по собственному двору среди зубров. Дед рассмеялся. – Откуда ты знаешь? – На дворе двадцать первый век, Таблетка. Есть средства связи. Например, телефон. – Ты говорил с папой? – Он позвонил мне. Мы долго говорили. О жизни, судьбе и все такое. – А о нашей операции говорили? – Нет, конечно. – Значит, про «зубров» он тебе рассказал. Жаль. Я хотел сам тебе все поведать. – Поведаешь. Я с удовольствием послушаю и твою точку зрения. – Ладно. Просто я хотел, чтобы это было сюрпризом. – А что там такого необычного, чтобы еще и сюрприз из этого делать? – Ну… Э-э-э… Как же? Это же было круто. – Мал ты еще. Ни хрена не понимаешь. – У тебя другое мнение на этот счет? – Не спеши, мы еще доберемся до этого. – Кстати, я тут тебе колбасу привез. Очень вкусную. – Спасибо, обязательно попробуем, когда вернемся домой. – А почему не здесь? – Здесь все еще каменный век. Никакой колбасы пока не существует. – А твоя палатка и мои кроссовки? Этого тоже не существует? – Это не принципиально. Пойдем со мной. Дед направился в глубь леса. Я пошел за ним. Хоть у меня и не было никакого желания идти туда, но оставаться одному не хотелось еще больше. Вскоре дед остановился и знаком велел мне сделать то же самое и не шуметь. Он внимательно смотрел куда-то. Я увидел зайца, попавшего в силок. Заяц не мог высвободиться и в ужасе метался туда-сюда. Я следил за взглядом деда. Он посмотрел в другую сторону. Я тоже. К зайцу медленно приближалась лиса. Дед взял с земли камень и швырнул его в лису. Лиса остановилась и посмотрела на нас. Дед швырнул в нее еще один камень, и она убежала, жалея, что потеряла легкую добычу. Дед подошел к зайцу и достал нож. – Отвернись, – сказал он мне. Я отвернулся. Через пару секунд с зайцем было покончено. * * * Мы вернулись к нашей палатке. Дед велел мне собрать веток для костра, а сам принялся свежевать тушу зайца. Проделал он это с невероятной легкостью. Сперва удалил шкуру, затем – внутренности, посолил и поперчил. Затем мы вместе разложили ветки и дед начал разводить костер. Продлилось это довольно долго, так как он принципиально решил не воспользоваться спичками. Делал он это кремнем, как делали первобытные люди. Я не понимал, зачем надо было так мучиться, но, конечно, не посмел его об этом спросить. Наконец пошел дым, и вскоре появился огонь. Дед был в восторге от того, что сделал. Он смотрел на костер с таким умилением, как обычно смотрят на результат многолетней работы. Например – на яблоню, выращенную на бесплодной земле. – Видишь, Таблетка, то, что сегодня кажется чем-то обычным, когда-то было равно чуду. И от этого самого чуда зависело много жизней. – Да-а, – задумчиво сказал я. – Надо ценить все, что имеешь. – Да-а… Дед начал жарить зайца на самодельном вертеле. – У мамы ухажер появился, говоришь? – спросил он. – Да. Такой… такой противный. – Опять ты за свое! Эдипов комплекс замучил? Я тогда еще не знал ни об Эдипе, ни о его комплексе. Я просто продолжал: – Реально, он похож на кузнечика. – А знаешь, почему женщинам нравятся некрасивые мужчины? – Ты имеешь ввиду – красивые? – Нет. Именно некрасивые. – Почему? – Вот ты только что видел, как трудно было раньше раздобыть огонь, так? – Так, – ответил я, уже привыкший к тому, что дедушка любит смешивать самые разные темы. – А представляешь, как трудно было людям, когда они еще и этого не умели? Огонь они находили на природе. Например, ударила молния в засохшее дерево, дерево загорелось. Первобытные люди осторожно подходили к нему, брали «кусочек» огня палкой и несли его к себе в пещеру. Там они разводили костер, за которым следили день и ночь, чтобы не потерять его. Когда же они научились сами добывать огонь, они уже не так боялись его потерять. Понятно? – Э-э-э, да. – Так вот. Женщины любят некрасивых мужчин, потому что те лучше ухаживают, так как боятся потерять женщину. Красивый мужчина особо не утруждает себя. Он знает, что всегда будет иметь популярность среди женщин. Как не боялись потерять огонь люди, разгадавшие секрет его добывания. – Понимаю. – Такие, как Толик, бывают нужны, когда женщине позарез нужно поднять самооценку. Он из кожи вон лезет, чтобы понравиться ей, а ей это нравится. Мама твоя чувствует себя желанной и любимой. А Ира всегда была красавицей. Мужику повезло. Он «поймал волну». Лицо деда на мгновение изменилось. Было видно – он очень любит свою дочь. – Это не опасно? – продолжил я тему. – Зависит от того, что ты имеешь в виду, когда говоришь «опасно». Ты не хочешь, чтобы твоя мать была счастлива? – Конечно, хочу! – Ну, так она счастлива. – А как же наша операция? – Она продолжается. Толик – временное явление. Так же как и мото-мания твоего отца. – Ничего не понимаю. – После расставания обычно приходит пустота. Ведь человек, который занимал так много места в твоей жизни, ушел. Эту пустоту надо чем-то заполнить. Многие заполняют ее вредными привычками, некоторые – полезными: хобби, спорт, йога, друзья… – Любовник, – дополнил я. – У людей есть еще одна интересная особенность, – продолжал дед, не обращая внимания на мою реплику, – многие, научившись на ошибках первого брака, стараются не повторять их во втором, но не имеют храбрости признаться в них в первом браке. Им легче все стереть и начать сначала, чем признать ошибки и извиниться перед партнером. Эгоизм – вот, что движет людьми… Заяц готов. Дед снял зайца с вертела, разрезал его, и мы начали есть вкуснейшую, нежнейшую зайчатину. – Ну как? Вкусно? – спросил дед. – Очень, – ответил я. – А я думал, ты против охоты. – Еще как против. Но я же не убил убегающего медведя из снайперской винтовки, сидя в вертолете. Этого зайца я убил не ради забавы, а чтобы утолить свой голод, как и предназначено природой. – Ладно, – согласился я, жуя зайчатину. Некоторое время мы молча наслаждались зайчатиной. – А вообще, семья – это их территория, – нарушил тишину дед. – Чьих, их? – спросил я. – Тех, чье имя нельзя называть, – сказал дед и засмеялся. – Женщин, конечно же. – Представляю, как тебя любила бабушка. – Почему это? – Ты такой умный. – Думаешь, женщине нужен умный мужчина? – Не нужен? – Им плевать, о чем ты там читаешь или размышляешь. Нет, ты, конечно, должен быть умным. Главное, чтоб не умничал. – Значит, женщины любят некрасивых и глупых мужчин. – Время от времени. – А что еще они любят? Кушать невкусную еду? Слушать плохую музыку? – Ты будешь смеяться, но временами и это тоже возможно. – А по какому принципу все это происходит? – О-о-о, если ты сумеешь разгадать принцип поведения женщин, тебе вручат премию имени Зигмунда Фрейда. Причем, сам дедушка Фрейд выйдет из могилы, чтобы лично пожать тебе руку. Дедушка громко рассмеялся. – Да шучу я. На самом деле все предельно ясно. Как я уже говорил, нами руководят наши инстинкты. Кажется, что надо просто научиться их распознавать. Но вся загвоздка в том, что в теории можно все это знать на твердую пятерку, а на практике всегда появляются всевозможные обстоятельства, мешающие оставаться объективным. – Например? – Вот смотри. Шахматы – интеллектуальная игра. Так? – Так. – Те, кто хорошо играют в шахматы, считаются умными людьми. Так? – Так. – Но я встречал виртуозных шахматистов, которые в повседневной жизни шнурки себе самостоятельно завязать не могли… Это была метафора, но все же. – Не понял. – Дело в том, что умение играть в шахматы может никогда не пригодиться в жизни. Это как уметь садиться на шпагат. У тебя всего лишь хорошо натренированы определенные участки мозга или тела. Не более. – Но ведь шахматы, в отличие от шпагата, интеллектуальный процесс. – Я бы так не сказал. Интеллект важен в жизни. В шахматах важна концентрация и хорошая память. – Это не связано с интеллектом? – С интеллектом больше связана способность трезво оценивать ситуацию и, что важнее, обстоятельства. В шахматах есть ситуация, но нет обстоятельств. В шахматах игрок знает, что, если поставить королеву на определенное поле, ее съест конь противника. Вот и все. А в жизни? О-о-о! Жизнь такая сложная и многогранная, по сравнению с шахматами! В жизни, если ты должен куда-то поставить королеву, ты начинаешь думать, кем она тебе приходится? Просто знакомой? Соседкой? Может, сестрой? Или, даже, матерью? А что подумают пешки? А кони? Что подумает король? А король противника? Понимаешь? Вот она, реальная жизнь. Там так много вопросов! Так много надо уметь, чтобы выжить! Надо уметь не реагировать на пешек, избегать сплетней королев, уклоняться от атак слонов… Для всего этого нужен совсем другой ум, нежели для перестановки фигур на деревянной доске. Дедушка замолк. Его руки застыли, держа кусочек зайчатины, с которой на землю капал жир. – Бабушка от тебя точно была без ума, – выпалил я. – Запомни, Таблетка, иногда женщина хочет, чтобы ты засунул весь свой «выдающийся» интеллект себе в одно место и просто поцеловал ее. Обычно, чем выше у мужчины интеллект, тем реже он это понимает. Вот тебе еще одна «многогранность» нашей жизни… Ладно, думаю, я уже тебе надоел своими философствованиями. Пойду, немного почитаю в палатке. Вечером, в восемь, опять будь у костра. Поговорим о твоих зубрах. Хватит о моих тараканах.Пари
До вечера дед не выходил из палатки. Он немного поспал, немного почитал свою любимую книгу «Это было в каменном веке» Герберта Уэллса, которую он знал наизусть, но все равно перечитывал время от времени. Я же походил немного по лесу. Правда, далеко от палатки не уходил. Мало кого можно было здесь встретить. Недалеко от палатки я увидел дерево, на которое можно было легко залезть, и ветки его были просто идеальны для того, чтобы на них было удобно устроиться. Я залез на дерево и стал наблюдать за происходящим вокруг. Отсюда была видна вся деревня и даже дом дедушки. Я видел, как кипит жизнь в деревне. Видел все тех же людей, занимающихся теми же делами, что и всегда. Очень хотелось увидеть хотя бы одно дикое животное, но кроме птиц и белок ничего мне на глаза не попалось. Я стал представлять разные сценарии того, что могло со мной приключиться здесь, в дикой природе. Представил, как за мной гонится огромный волк, как я от него отбиваюсь тяжелой дубинкой. Постепенно волков становится больше, и я уже не успеваю ото всех отбиться. Вот-вот они меня загрызут… как вдруг из леса выбегает лось и рогами разбрасывает их всех в разные стороны. Я благодарю его за помощь, сажусь ему на спину, и он отвозит меня домой. Затем я представил четырех зубров, пасущихся на лугу. Я пытаюсь незаметно пройти мимо них, но один из них меня замечает, и они все вместе набрасываются на меня. В этот момент на мотоциклах приезжают мой отец с друзьями и отвешивают зубрам люлей. Зубры в шоке убегают. Тут я начал громко смеяться. Дедушка вышел из палатки и стал искать меня. – Таблетка! Таблетка, ты где? – Здесь я, – закричал я. Дед посмотрел наверх. – Ты что там делаешь? – Мечтаю. – А, ну ладно. Продолжай. Только не уходи далеко. Физически. В мыслях можешь уходить. И чем дальше, тем лучше. Дед вернулся в палатку. * * * Было уже шесть часов вечера. Дед вышел из палатки и позвал меня. Я ходил в радиусе трех метров вокруг нашей палатки и сразу же прибежал к нему. – Я за едой. Ты со мной? – Да, – не раздумывая ответил я. – Ну, пошли. Дед взял из палатки корзину. – Для чего это? – спросил я. – Ягоды будем собирать. – На ужин у нас ягоды? – Да, а что? Мясо мы уже сегодня ели. Возможно, если год будет благоприятным, мы раздобудем мясо еще пару раз до зимы. – Деда, ты это серьезно? Мы здесь до зимы будем торчать? – А ты представь, что было бы, если бы мы вынуждены были остаться здесь надолго. – Не очень-то хочется это представлять. – А ты попробуй. Это был бы неплохой опыт. Ты же говорил, что тебе нужны новые впечатления. – Да, но лучше бы не лезть так сразу в каменный век. – Ладно, давай в бронзовый. – А что в бронзовом? – Для тебя ничего хорошего. – А где для меня лучше всего? – Перед компьютером, – улыбаясь, сказал дед. Мы собрали целую корзину спелых ягод и вернулись к палатке. Дед поставил корзину на землю и начал есть из нее ягоды. – Чего уставился? Ешь, давай, – сказал он. Я сел на землю и начал есть. – Вкусно, – сказал я. – Еще бы! – ответил дед и добавил. – Думаю, самое время, чтобы я повторил тот вопрос, после которого в прошлый раз тебя покинул дар речи. Кто тебя обижает? – Да, кстати, я как раз хотел об этом поговорить. Хотя, ты уже знаешь, что произошло с «зубрами». – Знаю, но это не то. – Почему не то? – Как я понял, эти «зубры», они старше тебя, так? – Ну, да, а что? – Во-первых, когда обижают старшие – это не так страшно. Во-вторых, ты, я вижу, счастлив, что твой отец с друзьями разобрались с ними. Но! Для меня гораздо важнее, кто из твоих сверстников тебя обижает. Вот, что недопустимо. И разобраться с ними ты должен сам, а не с помощью папочки. И снова я почувствовал тот дискомфорт, который приходит после того, как слышишь горькую правду. Дед снова вернул меня в нашу действительность. – Ну, что с тобой? – сказал дед. – Рассказывай уже. Хватит ломаться. – Кто только меня не обижает… – Давай сконцентрируемся на тех, кто обижает регулярно. – Есть несколько пацанов. Постоянно тусуются в нашем дворе. – Пристают к тебе? – Да. – Ты им отвечаешь? – Я один, а их трое. – Они занимаются спортом? – Да какое там! – Понятно. Значит, тут проблема не в их силе, а в твоей слабости. Это мы легко исправим. Дед машинально доставал из корзины ягоды, ел и думал. – А что насчет той девочки, которая тебе нравится? – вдруг спросил он. Меня как током ударило. Об этом же не знает никто на свете. – Ты про Машу? – Попался? – засмеялся дед. – Значит, ее зовут Маша? – Ты это наугад спросил? – Да. Хотя у пацанов в твоем возрасте всегда бывает какая-нибудь Маша, нарушающая покой нежной мальчишеской души. Дед улыбнулся. – Так что насчет нее? – А ты как думаешь? – Думаю, ты даже не осмелился ей сказать, что она тебе нравится. – Она любит другого, – сказал я с влюбленной тоской в голосе. – Кого? – Степана Молодцова. Все девочки нашего класса запали на него. – Все сразу? Это не любовь. – А что? – Чем он отличается от других парней? Играет на гитаре? – Нет. – Играет в футбол? Баскетбол? – Нет. – А что? – Он бодибилдингом занимается. – Чем? – Мышцы качает. – А, культурист? – Бодибилдер. – Ясно. Но ты не переживай. Вы сейчас в таком возрасте, когда необходим кумир. Это пройдет. Да и девочки очень непостоянны. Меняют кумиров со скоростью света. Сегодня у них висят плакаты с Брэдом Питтом, завтра – с Ди Каприо, послезавтра – с Бекхемом… А любовь – это когда встречаются, держатся за руки. – Они встречаются. – Что? – Маша и Степан встречаются. – А за руки держатся? – И за другие места тоже. – Вот оно что! Тогда нам остается лишь пожелать им счастья. – Но он ее не любит. – Почему ты так думаешь? – Он ее не ценит. Для него она очередная, влюбленная в него, девочка. Он не понимает, что она особенная. – А она что? – А что она? Потеряла голову из-за того, что такой красавец заинтересовался ей. Как сделала бы любая другая девочка на ее месте. – Вот видишь? Ты сам говоришь, что она ведет себя как любая девочка. Какая же она после этого особенная? – Она особенная, только она об этом не знает. – А Степан знает? – И он не знает. Об этом знаю только я. – Вот мы и нашли твое преимущество! То, чего больше ни у кого нет. – Деда, ты издеваешься? Считать кого-то особенным – это преумущество? – Ну, ты же в это веришь? – Да. – Так убеди и ее в этом. – И что потом? – Что бывает после того, как заставишь девочку поверить в то, что она особенная? – Да. – А вот я тебе не скажу. Сделай это и увидишь сам. – У меня нет смелости даже подойти к ней. – Теперь мы подошли к главной теме нашего разговора. Все твои проблемы в тебе. Точнее это всего одна проблема. Решишь ее, и все остальное решится само собой. – И какая это проблема? – Уверенность в себе. – Для уверенности в себе нужны основания. Без них это всего лишь самообман. – Ты умнеешь на глазах, Таблетка. Ты любишь смотреть кино? – Еще как! – А ты бы стал смотреть фильм с персонажем, похожим на тебя? – Есть такие фильмы. Правда, там персонажи похожи на меня только в начале, – смеясь, сказал я. – Вот. А в конце они уже совсем другие, так? – Если это фильм со счастливым концом, – снова пошутил я. – Так решай – хочешь быть неудачником из начала фильма, или героем в финальных титрах. – А нельзя сразу попасть в финальные титры? – С сегодняшнего же дня начинай делать физические упражнения. Повторяю: не с завтрашнего, не с послезавтрашнего, а именно с сегодняшнего. – И что потом? Стану сильным и изобью тех, кто ко мне пристает? – Стать сильным – это всего лишь побочный эффект. Главное – станешь уверенным в себе, и тогда, возможно, уже не надо будет никого избивать. – Как раз успею подкачаться к выпускному, – пошутил я. – Если начнешь заниматься сейчас, месяца через два получишь такой результат, что все офигеют. – Два месяца? – Это много? – Конечно. – Давай пари. Если ты сам скажешь, что два месяца – это немного, сразу же начнешь заниматься. – Я такого ни за что не скажу. – Пари? – Пари. Мы пожали друг другу руки. Больше к этой теме в тот вечер мы не возвращались. Дед опять начал рассказывать забавные истории из своей жизни. Я слушал и смеялся. Но все равно какой-то дискомфорт не давал мне покоя. Сначала я думал, что это из-за не очень приятных вопросов деда, но потом понял, что я просто остался голоден. Как ни вкусны были ягоды, но без мяса мне было некомфортно. – Деда, а можно мне съесть что-то мясное. – Конечно! Поймай, убей, зажарь и ешь на здоровье. – Я серьезно. – Я тоже. У нас же нет мяса. – Есть колбаса. – Господи! Ладно, ешь колбасу, если хочешь, но хлеба все равно нет. – Ничего. Я и без хлеба съем. – Извращенец. * * * На следующий день дед все-таки пожалел меня, и мы вернулись домой, в деревню. Мы сидели на веранде и обедали. Дед молчал, как будто знал, что уже дал мне пищу для размышлений на несколько месяцев вперед, и мне нужно было время, чтобы переварить все это. Я, в свою очередь, задумчиво сидел и ел. – Ты че такой кислый? – наконец спросил дед. – Как вспомню, что скоро опять в школу, настроение падает. Не хочу видеть ни учителей, ни однокласников, ни кого-то еще. – Ну ты даешь! У тебя еще целых два месяца каникулов впереди. – Знаю я эти каникулы. Не успею и глазом моргнуть, как два месяца пролетят. – Два месяца – это мало? – Ну, конечно… Ой… – Ты проиграл пари, дружок. – Блин. – Поешь хорошенько. Через два часа у тебя первое занятие. * * * Через два часа я под присмотром деда сделал первые в своей жизни отжимания. Нет, я, конечно, делал всякие упражнения на уроках физкультуры в школе, но там я обычно только притворялся, что делаю. И физрук наш все видел, но не особо заморачивался. Теперь все было по-другому. Дедушка своим строгим взглядом следил за мной, и притворяться не было ни единого шанса. Я сделал несколько отжиманий, от которых остался крайне недоволен. Это были не отжимания, а, скорее, кривляния земляного червя на высохшей земле под знойным солнцем. Затем дед велел мне сделать приседания. Получилось чуть лучше. Совсем чуть-чуть. К моему удивлению, дед не сделал ни одного замечания. – Ну как? – спросил я деда. – Великолепно! – Ты шутишь? Любой спортсмен поднял бы меня на смех, если бы увидел это. – Тогда я напомнил бы этому спортсмену его первую попытку. Сравнивай себя только и только с самим собой в прошлом. Например, с собой десятиминутной давности. – Если честно, не чувствую разницы. – Почувствуешь. – Ты уверен? – Я уже чувствую, Таблетка. * * * Я остался у деда еще на несколько дней. Это было его требование. Он хотел, чтобы я при нем позанимался несколько дней подряд. – Все думают, что самое трудное – сделать первый шаг, – сказал он. – Но на самом деле самое трудное – второй шаг. То есть, продолжить начатое. Первый шаг люди делают постоянно. Женщина, решившая похудеть после того, как увидела фильм о женщине, сумевшей похудеть. Что она делает? Садится на диету. Надолго? Пока не пройдет впечатление от фильма. Обычно это длится один день. Марк Твен любил шутить: «Бросить курить? Нет ничего проще. Я бросаю двадцать раз в день». Я рассмеялся. – Так вот, Таблетка, никогда не бросай начатое на полпути. – Ладно, – кивнул я и сразу же начал отжиматься.Сантехник
Снова электричка. Снова путь домой. Мне не терпелось вернуться и продолжить занятия, продолжить самосовершенствование. Отношения моих родителей отошли на задний план. Какое же эгоистическое существо этот человек! Верно говорил дед – всеми нами управляет наше эго. * * * И вот, я снова был дома. Мама, вся нараженная, собиралась выходить. Я не стал спрашивать – куда. Не хотелось снова слышать, что к Толику. На кухне был бардак. На полу под раковиной стояли всякие тазики, в которые капала вода. – Что тут случилось? – спросил я маму. – Труба лопнула. Надо будет мастера вызвать. – А Толик не может починить? – язвительно спросил я. – Толик не чинит. Он платит тем, кто чинит, – ответила мама. Я и забыл, что в язвительности с женщинами тягаться не имеет смысла. Мама ушла. Я подумал, если такому как Толик удалось «поймать волну», как выразился дед, значит и у меня есть шансы на отношения с девочками. Может, не надо волноваться и мучить себя? Можно просто подождать своего часа… Хотя, нет. Я не хочу становиться Толиком. Хочу в финальные титры, и точка. Я отправился к отцу. * * * Отец делал отжимания. Увидев это, я, молча, упал и отжался. – Ничего себе, – сказал отец. – И давно ты это делаешь? – Несколько дней. – Неплохо. А ты здорово набрал массу. – Да ладно. – Нет, серьезно. У тебя на руках мясо появилось. Раньше одна кость была. Посмотри в зеркало. Я посмотрел в зеркало. Действительно, руки мои заметно выросли в размерах. Ну, то есть, мне было еще очень далеко до спортивной фигуры, но я уже не отличался от среднестатистического человека. Это было для меня серьезным достижением. – Никогда бы не подумал, что когда-нибудь увижу тебя, делающим отжимания. – Хотел, чтобы я делал отжимания, научил бы. – Опять ты за свое. – Ладно, извини. – Иди-ка сюда. Возьми гантели. Я взял гантели. Отец начал показывать мне разные упражнения, которые я пытался повторить. – Неплохо для первого занятия, – сказал он. – Если хочешь, можешь приезжать сюда, и мы будем вместе заниматься. – Конечно. Отец протянул мне руку. Я ее пожал. Он крепко обнял меня. – Ладно, садись. Рассказывай, что нового? – Да так. Ничего особенного. У нас на кухне трындец. – Почему? – Вода везде. – Труба лопнула? – Вроде того. – Откуда течет? – Да не знаю я. – Поехали. – Куда? – Как куда? На кухню. Отец выкатил из гаража мотоцикл и запер гараж. – Садись. – Ты можешь починить? – Возможно. Ты же не говоришь, что там случилось. Я подумал, а вдруг в тот момент, когда отец будет у нас дома, придут мама в Толиком. – Да ладно. Мы мастера вызовем. – Зачем платить, если можно починить самим? Садись, говорю. Больше доводов у меня не осталось. Я сел на мотоцикл позади папы, и мы поехали домой. * * * – Бли-и-ин! – воскликнул отец, когда увидел, что творится на нашей кухне. Он подошел к шкафчику и начал рыться в нем. – Где мои инструменты? – У тебя были инструменты? – Я надеюсь, что не только были, но и есть. Куда она их подевала? У меня в этом гребаном доме был один лишь ящик одного лишь шкафа, да и того уже нет. Блин… Женщины… А, вот он. Отец достал из шкафчика небольшую коробочку, в которой лежали всякие инструменты и с ними подошел к раковине. – Да тут просто закрутить надо. Резьба ослабла. Отец снял свитер и остался в одной майке. Затем сел на корточки, взял разводной ключ и сделал что-то, после чего из трубы на нас фонтаном брызнула такая струя воды, которой можно было разогнать целую толпу демонстрантов. Отец прокричал несколько матерных слов и быстро закрыл вентиль. Вода перестала идти, но мы с отцом почти полностью были мокрыми. Отец закурил сигарету. – Ненавижу, – проговорил он, осматривая свою мокрую одежду. Так, с сигаретой в зубах, он принялся закручивать все, что надо было закрутить. Вдруг послышался звук ключа в замке. Дверь открылась. «Только не с Толиком, пожалуйста», – подумал я. К счастью, она была одна. Отец был так увлечен работой, что не расслышал, как на кухню зашла мама. Мама, увидев отца со спины, подумала, что я вызвал мастера. – Андрей, ты мастера вызвал? Молодец. Отец повернул голову, и, первое, что попалось ему на глаза, были мамины ступни в босоножках с идеальным педикюром. Он посмотрел на педикюр буквально пол-секунды, но маме этого было достаточно, чтобы ощутить «всю власть своих женских чар над беднягой-мужиком». – А, это ты? – сказала она равнодушно и села на стул у окна. Отец встал во весь рост. Мама изо всех сил старалась делать вид, что ее не волнует, что перед ней стоит широкоплечий, загорелый мужчина в мокрой обтягивающей майке, с разводным ключом в руке, сигаретой в зубах и трехдневной щетиной на щеках. Мне все это напомнило кадры из тех фильмов… Ну вы поняли, о каких фильмах я говорю. Когда сантехник на кухне встречается с хозяйкой дома… Вы сейчас, наверное, подумали, откуда я в свои двенадцать лет знал о таких фильмах? Бросьте! Весь день в интернете. Вы же не думаете, что я действительно только и делал, что в танки играл? В интернете так много полезного! Однако, я отвлекся… Мама решила, что если уж входить в роль равнодушной и безразличной, самостоятельной и сильной женщины, то входить до конца. – Сколько я должна заплатить? – гордо спросила она. Это было настолько неуместно, что даже она это осознала и… замолкла. Представляете? Она замолкла по собственной инициативе. Отец быстро попрощался и ушел. Мы с мамой вместе убрали на кухне. Оба не проронили ни слова. Она ничего не сказала, даже когда у нее сломались два ногтя.Правила жизни
Так прошел месяц. Никаких существенных перемен не произошло. Мама продолжала встечаться с Толиком. Папа продлил свой отпуск еще на месяц, чтобы учавствовать в соревнованиях. Я продолжал делать упражнения. К деду за это время я ездил всего один раз, да и новостей для него у меня не было. Дед только спросил, не встречал ли я тех пацанов, что меня обижали. Я оветил, что не встречал. Хотя на самом деле они мне попались на глаза однажды, но, слава Богу, я их увидел первым и успел ускользнуть. Себе я тогда объяснил это тем, что был пока не готов к встрече с ними. * * * Однажды я вышел из дому по какому-то делу и, подходя к автобусной остановке, увидел… деда, смотревшего на меня с улыбкой. На нем были костюм и галстук. – Деда? Ты что здесь делаешь? – Решил повидать тебя. – И для этого галстук завязал? – Коллеги пригласили на симпозиум, вот я и решил повидать тебя перед тем, как вернуться в деревню. – Отлично! Так давай пойдем домой. – Не надо домой. Давай прогуляемся. Давно я в Москве не был. Посмотрю, что тут у вас изменилось. – Ладно. А ты не спросишь, занимаюсь ли я? – Очевидно, что занимаешься. – Так сразу видно? – Еще как! – Круто. – Слушай, давай съездим в парк Горького, а? Почему-то мне именно туда хочется. – Давай. * * * Мы с дедом сидели на скамейке в парке Горького и ели мороженое. И вдруг, в этот неподходящий момент мимо нас прошли те трое пацанов, о которых я рассказывал деду. Они посмотрели на меня, что-то сказали друг другу и рассмеялись. Я побледнел. Господи, за что мне это? Почему они увидели меня именно сейчас, когда я, как первоклашка, сижу в саду с дедушкой и ем мороженое. Зачем? Мало мне испытаний выпало на голову? Неужели жизнь решила добить меня окончательно? Дед, конечно же, заметил и пацанов, и их реакцию на меня, и мою реакцию на их реакцию на меня, и многое-многое другое. – Это были они? Я вздрогнул. – Что? – Это они были? – Кто? – Значит, они. – Да, это они. – Да, нехорошо получилось. – Совсем нехорошо. Дед посмотрел на меня и улыбнулся. – Я прикалываюсь, – сказал он. – Что тут нехорошего? Стесняешься своего деда? Или мороженого? – Извини… – Да не надо извиняться. Я же понимаю, что ты не меня стесняешься, а самого себя. Кстати, они, вроде, неплохие парни. – С чего ты взял? – Так, всего лишь первое впечатление. – Они меня обижают постоянно. – Это значит, что они плохие? – Я не понял, ты за кого? За зло, или добро? – А добро – это ты? – Ну, не они же. – Только не надо путать добро с беспомощностью, Таблетка. В нашем жестоком мире для того, чтобы быть добрым, нужна недюжинная сила. – А для того, чтобы делать зло? – Злых людей я, если честно, не встречал. – Ты никогда не слышал, чтобы кто-то кому-то сделал что-то плохое? – Такое и по отношению ко мне бывало, и не раз. – Почему же ты говоришь, что злых людей не встречал? – В основном люди делают зло не со злости, а по глупости. Злых людей среди них не было. Но вот глупых… О-о-о! Глупцов на свете до хрена и больше. – Значит, те ребята глупцы? – Их это не касается. Там чисто мальчишеские отношения. Ты позволяешь себя обижать, вот они и обижают. Если бы и я был на их месте, тоже обижал бы. – Ты это серьезно? – Более того, если бы и ты был на их месте, тоже обижал бы более слабого. Разве не так? – Верно. – Зачем же тогда винить кого-то? Вини себя, меняй себя. Признаюсь, трудно было привыкнуть к шоковой терапии деда, но, вспоминая сейчас все, что он делал, я понимаю – это был самый эффективный метод чего-либо добиться от меня. После каждого нового шока, устроенного дедом для моего эго, я становился новым человеком. Это не были ни сюсюканья мамаш, мол «ты у меня самый лучший, не играй с этими противными хулиганами», ни мальчишеская поддержка папаш, мол «пойдем, я им сейчас уши надеру». Это был укол правды, горькой, но точной. – И еще, – продолжал дед свой сеанс, – я уверен, что ты бы хотел с ними подружиться. «Деда! Остановись! Дай мне хоть немного переварить то, что ты мне сказал!» – подумал я. – Подружиться с ними? Это возможно? Дед улыбнулся. Мой вопрос был самым красноречивым доказательсвом его правоты. – Почему нет? Они не люди? – Люди. – Ты не человек? – Человек. – Так в чем же проблема? – Они не согласятся дружить со мной. – А я и не говорю, чтобы ты их об этом просил. Они сами тебя попросят. Я смотрел на деда с круглыми от удивления глазами. – Что я должен для этого сделать? – Перестать их бояться. – И все? – Хо-хо-хо! И все? Так значит, это так легко? Почему же ты до сих пор этого не сделал? Я ничего не ответил. – Перестань бояться, и все изменится. Все. Слышишь? – А как это сделать? – Сделаем. Не волнуйся. Страх живет только в наших головах и больше нигде. Я вздохнул. – Пойми правила игры, – продолжал дед, – прими их, научись играть лучше других и ты вырвешься вперед. – А наша учительница говорит, что для того, чтобы вырваться вперед, нужно нарушать правила. – Спроси ее, скольких людей, нарушаюших правила и вырвавшихся вперед она знает. – Она называет разные имена: Стив Джобс, Илон Маск… – Дай я продолжу. Марк Цукерберг, Билл Гейтс, Джефф Безос, Джек Ма, Тони Роббинс? – Да, откуда ты знаешь? – Просто твоя учительница много времени проводит в интернете. Вот и все. Об учительнице какого предмета идет речь? – Биологии. – Понятно. Спроси ее, Пеле и Месси стали бы величайшими футболистами, если бы нарушали правила? Ведь они отлично знают, что будут удалены с поля, как только нарушат их. А нарушающих правила жизни с поля удаляет сама жизнь. Правда, не так сразу, как в футболе. Поэтому многим кажется, что это им сходит с рук. Последние слова дед произнес очень раздраженно. – Ладно, деда, успокойся. – Не люблю, когда люди начинают невпопад использовать слова и термины, смысл которых даже не в состоянии понять. Куда ни глянь, везде встретишь «закон Мерфи», «принцип Парето», «пирамида Маслоу»… – «Лошадь Пржевальского», – добавил я. – «Парк Горького», – ответил дед, и мы оба начали смеяться. – В общем, – продолжал дед свою лекцию, – избавься от страха. – Ладно. А ты мне поможешь? – А я сейчас, по-твоему, что делаю? – Ладно. – Ну, все, пошли. Мне еще на электричку надо успеть. Мы встали и направились к выходу из парка. * * * Когда я прощался с дедом, он, заходя в автобус, обернулся и сказал: – Кстати, физически ты сейчас довольно круто выглядишь. Осталось лишь осознать это. Дед подмигнул мне и вошел в автобус. * * * Последние слова деда реально произвели на меня впечатление. Дома я посмотрел в зеркало и попытался непредвзято оценить свой внешний вид. Действительно, я был неплох, очень даже неплох. А деда знал, что, когда и как говорить, чтобы сказанное имело нужный эффект. «Деда, ты – гений», – подумал я. Моя прическа – длинноватые, бесформенные волосы, постоянно спадающие на лоб – стала не очень соответствовать моему новому образу. Я пошел в парикмахерскую и коротко постригся – «под ежа». Благодаря коротким волосам, мои плечи стали казаться еще шире. * * * После этого я стал реально ощущать себя другим человеком. Я почувствовал внутреннюю силу и уже был готов к встрече с моими обидчиками. Я был готов дать отпор и уже сам искал повода подраться с ними. И вот, наконец, этот день настал. Был уже конец августа. Приближалась осень, а вместе с ней и начало учебного года. Я шел куда-то по своим делам, когда заметил этих троих – Витю, Саню и Глеба – сидящих на скамейке и смеющихся над прохожими. Мои руки инстинктивно сжались в кулаки. Я знал, что, увидев меня, они, как всегда, бросят какую-нибудь пошлую реплику, и тогда уж я им покажу, где раки зимуют. Я твердым шагом приближался к ним. Вот уже я в нескольких шагах от них… Я поравнялся с ними. Прошел мимо. И что? Ничего. Никакой реплики. Тишина. Через некоторое время я вернулся и снова прошел мимо них. Опять ничего. Они смотрели на меня, не издавая ни звука. Неужели я так изменился? Ничего не понимаю. Не так уж и страшно я выгляжу. Так я походил туда-сюда, наслаждаясь доселе невиданным мной ощущением власти и внутреней силы. В конце концов, они просто встали и ушли. Мне даже стало их немного жалко. «Деда, ты гений», – снова подумал я.Бегемот и гиппопотам
В одно солнечное воскресенье – это было последнее воскресенье лета – мама, как обычно, нарядилась и стала ждать Толика. На ее тумбочке я увидел два пригласительных билета на открытие клуба «Бегемот и гиппопотам». Меня позабавило не столько название клуба, сколько то, что мама с Толиком идут на его открытие. Толик приехал, позвонил на мамин мобильный, она вышла. Стандартная процедура. Я подумал, чем бы заняться. Позвонил деду. Он, как всегда, не ответил. Я решил поехать к отцу. * * * Проходя по двору, я снова увидел своих обидчиков. Теперь уже – бывших обидчиков. И снова я спокойно прошел мимо них. И снова никакой реакции с их стороны. Они делали вид, что не видят меня. * * * Отец лежал у себя в гараже на диване и читал книгу. – Как хорошо, что ты приехал. Я как раз собирался сегодня заехать за тобой, – сказал он, увидев меня. – Что-то случилось? – Случилось то, что я по тебе соскучился. Отец потянул меня за руку и усадил на диване рядом с собой. – Сегодня мы как следует оторвемся, – сказал он. – Оторвемся? – Ты против? – Нет, конечно. Просто я хотел бы знать, что для тебя значит «оторваться». – То же, что и для остальных. Ты что, думаешь, я с Марса прилетел? – Думаю, по сравнению с теми местами, где ты иногда витаешь, Марс находится от Земли слишком близко. Отец рассмеялся. – А ты с каждым днем все наглее и наглее. Но я только рад. Это круто иметь крутого сына. – По-твоему я крут? – Пока нет, но ты двигаешься в этом направлении. Я гордо улыбнулся. Отец приподнялся и сел на диване. – Я щас умоюсь, оденусь и поедем. – Куда? – Сказал же – отрываться. Отец умылся, надел синие джинсы и крутейшую белую кожаную куртку. – Какая классная куртка! – воскликнул я. – Подарок от спонсоров. – Каких еще спонсоров? – Спонсоров нашей команды. – Понятно. Значит, всем подарили по такой куртке? – Неа. Только твоему бате. Отец подошел к зеркалу и проделал что-то со своими ушами. Я не смог разобрать – что. А когда он обернулся, я замер – у него в каждом ухе было по кольцу. – Ты и уши проколол? – Ага. – Когда? – Лет двадцать назад. – Елки-палки! Когда ты перестанешь меня удивлять? – Надеюсь, что никогда. * * * Мы с отцом исколесили на мотоцикле пол-города. Посидели в паре кафешек, зашли в забегаловку, подкрепились. Я и не заметил, как наступил вечер. – А сейчас – заключительная часть балета. Мы с тобой, Андрюха, едем в одно крутейшее место. – Какое? – Увидишь. – Ты там был. – Там еще не ступала нога человека. Точнее – клиента. – Что? – Ну, они сегодня открываются. Господи. – А что за место? – А вот и оно, – сказал отец и притормозил возле клуба, над которым яркими неоновыми огнями светилась надпись «Бегемот и гиппопотам». Я побледнел. * * * Не успел я сообразить, что сказать, как мы очутились в клубе. Тут было полно посетителей. В основном это были не очень молодые люди, пьющие одинбокал мартини за другим. Будто все они хотели в этот вечер во что бы то ни стало «оторваться», как выразился мой отец. Было ощущение, что они веселились не потому что хотели этого, а потому что должны были. Они были обязаны получить от этого вечера все. Ведь завтра понедельник, снова эта противная работа, а такой возможности может в этом году уже не быть. Да, многие из них в это воскресний вечер охотнее просто полежали бы на диване перед телевизором, посмотрели бы какой-нибудь фильм, но… Не зря же наряжались, прихорашивались, готовились. Каждый желал показать остальным, как он умеет веселиться. Каждому казалось, что все, кроме него, в этой жизни только и делают, что ходят по таким вечеринкам и кайфуют. Никому и в голову не приходило, что тот подвипывший мачо, что самозабвенно колбасится на танцполе, всего лишь работник на бензозаправке, а та «светская львица», что сидит за барным столиком в платье с глубоченным вырезом на спине, закинув ногу на ногу – это… Минуточку! Это же моя мама! Я сразу посмотрел на отца. Он маму не заметил. Пока. А где же Толик? Его не видно. Они поссорились? Судя по спокойному лицу мамы, все в порядке. Толик, похоже, всего лишь отошел на минутку. Возможно, в туалет. Отец, приплясывая под едкий бит, поставленный диджеем, направлялся к бару. Он встал прямо рядом с мамой, но все еще не замечал ее. Мама, удивленно, уставилась на него, затем – на меня. Я ничего не говорил. Отец следил за движениями бармена, чтобы заказать у него выпивку. Через некоторое время, он боковым зрением почувствовал на себе пристальный взгляд, повернул голову и увидел, наконец, маму. Его глаза стали круглыми от удивления. – Ого, привет. А ты что здесь делаешь? – спросил он. – То же, что и ты. – Тоже пришла девок клеить? – усмехнулся отец, взял бокал пива и, приплясывая, отошел от стойки. Мама начала наблюдать за ним. Папа же, в свою очередь, делал вид, что ему на все наплевать. Он, как и остальные танцующие, делал вид, что отрывается. Но, если остальные делали это для всех окружающих, то папа это делал для одного конкретного человека. Он пил, не переставая. Опрокидывал одну бутылку пива за другой. Вскоре мама устала от этой сцены и просто отвернулась, прошептав что-то себе под нос. Я не знаю, что она прошепала, но у меня было чувство, что я бы ни за что на свете не хотел это услышать. К маме подошел какой-то мужик и, похоже, начал к ней клеиться. Он что-то говорил ей. Она ему отвечала. Папа, ничего не замечая, продолжал «отрываться». Я не знал, говорить ему, или нет. Я думал, что он в таком состоянии сделает только хуже, и что мама в принципе сама отошьет того мужика. Я искал глазами Толика. Его все не было. Вскоре папа все-таки взглянул в сторону мамы, увидел, что там происходит и быстро направился к ней. Он оттащил мужика от мамы и собрался его ударить. Мужик увернулся от удара. – Ты кто еще такой? – спросил он отца. – Я кто такой? Я ее муж. Это ты кто такой? – Муж? Ты уверен? – Слушай, я тебе сейчас так врежу, что… – Почему же твоя жена пришла сюда не с тобой, а с каким-то дрыщем? – Что? Мужик рассмеялся. – Ты сперва со своей женой разберись, чувак, а потом только строй из себя крутого. Мужик, смеясь, отошел. Папа смотрел на маму. Мама спокойно смотрела ему в глаза и молчала. Я посмотрел в сторону туалета и увидел Толика, наблюдавшего за происходящим издалека. Он постоял несколько секунд, затем быстрым шагом подошел к папе и протянул ему руку. – Вы, наверное, Вадим? – сказал он, улыбаясь. Папа, молча, пожал Толику руку. – Очень приятно. Я – Толик. Ира о Вас много рассказывала. Мы работаем вместе. Нам на работе дали несколько пригласительных билетов. Ира сказала, что Вы сегодня не сможете прийти и попросила меня подвезти ее. Но, как вижу, Вам все-таки удалось найти время. Вот и отлично! Я как раз должен был уезжать и все думал, кто ее до дома довезет. Что-ж. Было приятно познакомиться. Ира, до встречи на работе. Пока. – Пока, Толик. Спасибо тебе, – еле выговорила мама. Толик ушел. Некоторое время никто ничего не говорил, пока мама, наконец, не нарушила тишину. – Я тоже уже уезжаю, – сказала она, потянулась за кошельком и достала деньги, чтоб расплатиться за коктейль. Папа рукой остановил ее, достал из кармана деньги и сам заплатил. – Я тебя отвезу, – сказал он. – Ты пьян. – На мотоцикле. – Тем более не советую садиться за руль. Андрей, мы едем домой. – Да я в порядке! – закричал папа. Все присутствующие посмотрели на него. – Я в норме, – сказал он тише. Мама взяла сумочку и направилась к выходу. Я и папа последовали за ней. На улице она остановила такси и велела мне сесть в него. Я не знал, что делать. – Мама права, Андрюха, езжайте вместе домой. Папа заплатил за такси и отошел. – Вадим, в таком виде не уезжай. Прогуляйся часок, протрезвей. – Ладно. Пока. Мы уехали. Папа остался. * * * Тогда поступок Толика мне показался трусостью. Ну что сказать? Я был пацаном и многого не понимал. Впрочем, подходит время, чтобы я, как и обещал в начале повествования, начал уже рассказывать не только то, что видел своими глазами, но и то, что мне рассказали потом. Дело в том, что прежде чем сесть за написание данной книги, я поговорил со всеми главными героями истории. В том числе и с Толиком. И, должен признаться, описанный мной Толик не совсем соответствует настоящему Толику. Это было то, каким я его представлял, ввиду своего мальчишеского эдипова комплекса. На самом деле Толик не был таким уж страшным и худым. Поэтому я и не изменил его имя в книге, хоть он об этом меня и просил. Но я спокоен – его все равно никто не узнает, ведь кроме имени я изменил в его описании все. Итак… После того вечера Толик позвонил маме и сообщил, что они должны расстаться. Он понимал, что мама была с ним лишь потому, что хотела выйти из депрессии. Толик не хотел обманывать себя. К тому же ему не нравился его поступок, ведь быть с женщиной в депрессии – все равно, что быть с пьяной женщиной, то есть воспользоваться ее уязвимостью, а этого Толик себе позволить не мог. В общем, для того, чтобы поступить, как мужчина, совсем не обязательны огромные мышцы и брутальная внешность.День рождения, или первое сентября
Наступило первое сентября! Для многих это начало нового учебного года. Для меня же это еще и день рождения. Мне исполнилось тринадцать. Мама испекла торт, купила свечи, шарики и тому подобное. Спросила, хочу ли я позвать кого-то из своих друзей. Я сказал, что не хочу. Она позвала своих подруг. Подруги, как всегда, лавиной ворвались в дом. С их приходом в доме воцарился непрерываемый гул разговоров, смеха, звона бокалов, ножей, вилок и так далее. И, конечно же, все это началось с традиционного: «Андрейка, как же ты вытянулся!». Я поел торт и сел за компьютер. У меня не было настоения во что-либо играть. Просто хотелось побыстрее прожить очередной бессмысленный день рождения. Зазвонил телефон. Он долго звонил. Никто не подходил. Мама на кухне болтала с подругами и думала, что подойду я. Я же был уверен, что подойдет она. Между тем телефон не умолкал. В конце концов, я снял трубку. Это был папа. Он поздравил меня и спросил, что я делаю. Я сказал, что играю на компьютере. Папа удивился – неужели мы не отмечаем? Я сказал, что мама отмечает, да еще как. Папа сказал, что скоро приедет и повесил трубку. Я постоял неподвижно некоторое время, пытаясь понять, что делать. В конце концов, я пошел на кухню и сказал маме, что папа приедет. – Ну, конечно, Андрейка, пусть приезжает. Это же день рождения его сына, – ответила поддатая мама. Я вернулся к компьютеру, думая о том, какое же мистическое значение для женщин имеют всякие даты – дни рождения, восьмые марта, всевозможные годовщины. Для них это дни перемирия, как Олимпийские игры в Древней Греции или засуха в книге про Маугли. Вскоре папа приехал на своем мотоцикле. Когда он вошел, все мамины подруги опешили. Они его таким крутым еще не видели. По кайней мере за последние лет двенадцать. Все они бросились его целовать и делать ему комплименты. Мама со стороны наблюдала за этой сценой и молчала, но было видно, что в голове у нее крутятся всякие противоречивые мысли. В ней вновь проснулось то чувство собственничества, которое было у нее много лет назад, когда вот также женщины бросались на папу, а он остановил свой выбор на ней. Хотя еще не известно, кто кого на самом деле выбрал, кто кого заарканил. В общем, в тот день в маме что-то поменялось. У нее вновь возник интерес к папе. Папа же ничего особенного не заметил. Он просто улыбался и болтал с несколькими женщинами с искрящими глазами. Однако женские флюиды – страшная сила. Невидимая и от того еще более опасная и действенная. Малейшие изменения в тоне и голосе мамы подействовали на папино подсознание. Он стал с ней более нежным. Между ними пробежала искра. Между парой, бывшей в браке тринадцать лет, вновь пробежала искра. Правда, я сейчас забегаю вперед. Тогда это был лишь первый шажок. Уверен, в тот момент они даже ничего не заподозрили. Но, как часто бывает, мельчайшая деталь за собой может нести огромные последствия. В тот вечер папа принес мне подарок – белую кожаную куртку. Такую же, как у него, но моего размера. Затем все, позабыв о виновнике торжества, вернулись на кухню. К ним присоединился и папа. Они разговаривали, вспоминали старые истории, рассказывали новые, смеялись… Одним словом, они отлично провели мой день рождения. * * * Но вернемся в утро того самого дня. Начало нового учебного года для меня ознаменовалось многими важными событиями. Во-первых, конечно же, это было возвращение в ненавистную школу, где мне вновь предстояло столкнуться со всеми своими комплексами. Туда, где девочки меня не любили, а парни – не уважали. Подходя к школе, издалека увидев ее стены, у меня в голове проснулось множество негативных ассоциаций. Когда я вошел в класс, вместо язвительных улыбок, которые я ожидал на уровне рефлексов, я увидел удивленные взгляды. Сперва я не понял, в чем дело. Первая мысль была, конечно же, что у меня что-то не так с одеждой. Или прической. Минуточку! Моя прическа. Она же изменилась. И не только она. Я тоже вроде как уже немного другой человек, и вроде бы все это сразу заметили. Все, кроме Молодцова. Молодцов вошел в класс с Машей под руку. У меня сильно забилось сердце. Молодцов, не глядя на меня, бросил пару колкостей в мой адрес и они с Машей сели за парту. Почему я утверждаю, что он это сделал, не глядя на меня? Да потому что я убеждал себя, что если бы он увидел меня, увидел, как я изменился, то ни за что бы не стал шутить со мной. Вот такими иллюзиями я себя и питал в тот день. Вот почему у меня не было настроения в тот вечер. Зато, когда папа, мама и мамины подруги веселились на кухне, у меня было время хорошенько все обдумать. Я хотел, чтобы люди поверили, что я изменился. А сам-то я в это верил? И что надо сделать, чтобы они в это поверили? Надо это продемонстрировать. * * * На следующий день, войдя в класс, Молодцов снова неприятно пошутил со мной. Я ему ответил! Сам не знаю, как это произошло. Помню, как все, ошарашенно, смотрели на меня. Прежде всего, сам Молодцов, который машинально произнес свою любимую фразу: – Выйдем, поговорим. – Давай, – так же машинально ответил я, сам не веря своей храбрости. Молодцов опешил. Наступила пауза. В моем мозгу пронеслось множество мыслей. Главной из них была следующая: а ведь никто никогда не «выходил поговорить» с Молодцовым. Все всегда ретировались, услышав эту фразу. А значит, и сам Молодцов понятия не имеет, что его ждет там «снаружи», если вдруг кто-то решит с ним выйти. – Ну, что молчишь? – не сдавался я, чувствуя себя стоящим на ногах все крепче. Снова пауза. Молодцов не знал, что делать. Наконец он просто рассмеялся: – Да шучу я. Я стоял, не двигаясь. Никто, кроме Молодцова не смеялся, и его смех тоже начал казаться чем-то неестественым. Он замолк и сел за свою парту.Таблетка на коне
После того случая с Молодцовым мой статус поднялся до невиданных высот. Статус же Молодцова резко пошатнулся. Эти изменения чувствовались «в воздухе», хоть о них никто открыто и не говорил. Меня перестали задевать. Наоборот, даже стали стараться быть ближе ко мне. Молодцов больше никого не задевал и не предлагал выйти поговорить, чтобы еще раз не испытать «неприятные моменты». В моей жизни все начало резко меняться. Как-то, идя домой со школы, я во дворе наткнулся на ту троицу, с которой у меня был проблемы – Витю, Саню и Глеба. Они быстрым шагом направлялись ко мне. Ну, думаю, только их не хватало. Они подошли. Мои руки сжались в кулак. – Андрей, привет. Говорят, ты круто в танки играешь. Нам как раз нужен четвертый игрок. «Деда, ты пророк» – в который раз пронеслось в моей голове. * * * Так я стал дружить с ними. Мы много вместе гуляли, болтали и играли в компьютерные игры. Я стал много бывать во дворе, чем удивлял (приятно) маму. Однажды случился уморительный случай. Мы шли в «Зону игр», и недалеко от нас появились «зубры». Парни остановились, как вкопанные. – В чем дело? – спросил я. – Зубры, – ответили они. – Не бойтесь, вы со мной, – как ни в чем не бывало, сказал я. – Очень смешно, – сказал Саня. – Я серьезно. Идем. – Ты как хочешь, а мы лучше здесь подождем. – Ладно. Я спокойно зашагал по направлению к «зубрам». Увидев меня, они, что называется, отошли на безопасное расстояние. Витя, Саня и Глеб не верили своим глазам. – Да кто ты такой? – Я – Таблетка, – улыбнулся я.Аня
В школе изменения тоже не давали себя ждать. Девочки класса перестали сходить с ума по Молодцову, от чего он явно очень страдал. Новым кумиром стал я. Даже Маша начала оказывать мне знаки внимания, и я совсем не знал, что с этим поделать. У меня был инстинктивный страх перед девочками. Общаться с ними я совсем не умел. К тому же я уже и не знал, действительно ли я был влюблен в Машу. И что значили ее знаки внимания? Может это была лишь очередная «дань моде»? Типа, я теперь новый Молодцов. Спешите любить. А ведь дедушка говорил, что в этом возрасте девочки… Короче. Нет, конечно, все это внимание было безумно приятно, но я тупо не знал, что с этим делать. Праздник пришел, откуда не ждали. Рядом со мной всегда сидела Аня. Она была неприметной девочкой и говорила очень редко. Ни с кем не общалась. С брекетами, в огромых очках, она часами молча сидела и читала, или писала, или рисовала. У нее был какой-то внутренний мир, в котором она проводила большую часть своего времени, и в котором ей было уютнее всего. Так вот, она, к моему удивлению, стала все чаще обращаться ко мне с разными вопросами. Я этому не придавал никакого внимания, пока однажды не заметил, что она сменила очки на более современные. Новые очки ей очень шли. Оказалось, что она очень даже ничего. А если приглядеться, у нее прекрасные глаза. Независимо от себя, я стал чаще смотреть в ее сторону. Она мне нравилась все больше и больше. Стала лучше следить за собой, красивее одеваться. Она просто преобразилась. Брекеты, правда, пока снять не могла, и из-за этого улыбалась с закрытым ртом, что придавало ей еще больше шарма… Догадливый читатель уже понял, что я влюбился в нее по уши. Стоп! А может, и она просто последовала новой моде «на меня»? Плевать. Ей можно. Она особенная!Ужин или гонка?
Мы с Аней начали встречаться. Оба преобразились. Я еще усерднее продолжал тренироваться. Аня коротко постриглась, и ее новая прическа вместе с новыми очками имели ошеломляющий эффект. Многие учителя, зайдя в класс, спрашивали, кто эта новая девочка. Два гадких утенка нашего класса внезапно стали его самыми яркими персонажами. * * * Папа с мамой тоже начали (внимание!) встречаться. Папа стал чаще к нам заходить по поводу и без. Мама была совсем не против. Жизнь налаживалась. Я время от времени звонил деду и рассказывал ему последние новости. Он был очень доволен. Между тем папа и его друзья все интенсивнее готовились к предстоящему большому соревнованию, которое должно было пройти тридцатого сентября. Несколько раз отец возил меня с собой на тренировки. Там байкеры вытворяли такие трюки, что у меня глаза на лоб лезли. Впрочем, мой папа и его друзья от них не отставали. Пару раз на тренировках присутствовала и мама. Правда, между ней и папиными друзьями чувствовалось напряжение. Присутствие мамы особенно не нравилось дяде Егору. Он все еще не мог забыть того случая, когда папа пропустил гонку ради встречи с мамой, и теперь не скрывал своего недовольства, из-за чего у него с папой несколько раз были споры. Дядя Денис все время пытался их успокоить и говорил, что если они вместо того, чтобы готовиться, будут постоянно грызться, они завалят гонку. * * * Между тренировками папа с мамой ездили по городу на мотоцикле. И вроде бы все налаживалось, вот только никто не решался предложить снова съехаться. Казалось, их устраивало все как есть, и они не хотели все портить. Они, как будто, боялись, что если сделают резкий шаг, пропадет вся романтика, вся идиллия. Боялись, что возврат к совместной жизни в нашем доме вновь освежит множество неприятных воспоминаний. Так они продолжали жить по отдельности и встречаться, как молодые пары. Но однажды мама, наконец, решила сделать шаг – устроить романтический ужин у нас дома. Дату назначила двадцать девятого сентября – за день до папиной гонки. Папа этому очень обрадовался, ведь, если мама решилась на такое, значит, лед тронулся. Сам он после некоторых раздумий решил во время того ужина сделать маме предложение. То есть, в такой романтической манере предложить все-таки съехаться. Оба готовились к ужину очень тщательно. Я наблюдал за ними обоими, и мне иногда становилось то ли смешно, то ли немного жалко их. Они вели себя совсем как дети. Это сейчас я понимаю, что мне их тогда не жалеть надо было, а надо было им завидовать, ведь не часто бывает, чтобы люди, давно вышедшие из юношеского возраста, вновь ощутили весь спектр чувств. Короче, все шло как нельзя лучше. До, собственно, двадцать девятого числа. А двадцать девятого числа случилось вот что. Где-то в полдень папе позвонил дядя Денис и сообщил, что гонку перенесли на день вперед, она начнется через три часа. Папа оторопел. Он не знал, что делать. С одной стороны – ужин с мамой, к которому они оба долго готовились, и который был чрезвычайно важен для обоих. С другой стороны – гонка. А ведь если он снова пропустит гонку, да еще и «снова из-за мамы», будет, мягко говоря, перебор. Ужин был назначен на шесть часов вечера. Гонка – на пять часов. Папа поехал на, гонку, в надежде, что за час успеет. Глупая надежда: если назначено на пять, то в лучшем случае сама гонка начнется в шесть. Пока команды приготовятся, пока произнесут речи огранизаторы, спонсоры и т.д. Но, как говорится, надежда умирает последней. Папа поехал. * * * Вокруг гоночной трассы было полно народу. Играла музыка, везде красовались рекламные плакаты спонсоров, воздушные шары, трафареты и т.д. Была даже группа женщин с вытатурованными в разных местах словами «Мото-Вадим». Папа очень нервничал, но, в конце концов, решил позвонить маме и сказать, что не сможет приехать. * * * А в это время. Я был дома, так как папа и мне не сообщил о переносе гонки. Я лежал на диване и наблюдал, как мама готовилась к ужину. Она сделала новую прическу и надела красивое платье. К ней пришла подруга, чтобы помочь все приготовить. Они вместе накрыли на стол и поставили на него свечи. На кухне мамина подруга готовила салат, мама жарила в духовке курицу… Вдруг звонит телефон. Мама просит меня подойти. Я снимаю трубку. Там папа. Он просит меня передать маме, что не приедет. Я, медленно иду на кухню, думая, что делать. На кухне мама разговривает с подругой. – Я хорошо выгляжу? – спрашивает она подругу. – Великолепно. Расслабься уже. – А может ему не понравится моя прическа? – Понравится. – А вдруг нет? – Всегда же нравилась. – А может ему не нравилось, а он не говорил? – А это уже любовь, моя дорогая. Тут мама увидела меня. – Кто звонил, Андрей? – спросила она. – Э-э-э… Ошиблись номером, – ответил я и вышел из кухни. Я не знал, говорить ей, или нет. Сказать, конечно, надо, но в тот момент я просто не смог. * * * А в это время команды готовились к гонке. Папа нервничал все больше и больше. К нему подошел дядя Денис. – В чем дело, Вадим? – Ни в чем. Все в порядке. – Я же вижу, что это не так. Говори, что стряслось. – Ничего не стряслось. Я буду учавствовать в гонке. – Стоп. Таким напряженным ты мне на гонке даром не нужен. Я тебя все равно не пущу на трассу. Так что, говори, в чем дело. – У меня сегодня ужин с Ирой. – Так езжай. – Езжать? – Конечно. – Ты же всегда говорил… – Мало ли что я говорил! Что важнее? Семья или друг, у которого в жизни ни хрена нет, кроме этих гребаных гонок? – Гребаных? – А что? Посмотри на меня. Я взрослый мужчина, у которого ни семьи, ни детей. Вот и приходится заниматься этим. Езжай к Ире, говорю тебе. Раздалась команда: – Командам приготовиться! – Пожалуйста, дайте нам пять минут! У нас техническая задержка, – прокричал дядя Денис и вновь обратился к папе. – Мы и без тебя выиграем. Не волнуйся. – Точно? – А что мы все эти годы, по-твоему, без тебя делали? Только проигрывали? Не думал же ты, что наша команда от тебя зависит. Давай. Ноги в руки и вперед. Папа посмотрел на часы. – Да я все равно уже не успею. – Самый крутой мотогонщик на самом крутом байке не успеет? Сомневаюсь. – Ну, должен же я помыться, побриться, переодеться. – Братан, Ира тебя уже видела и нюхала во всех возможных вариантах: мытым, немытым, бритым, небритым, сильным, слабым, умным, глупым. Давай, не теряй времени. – А как же ребята? Они не поймут. – Если не поймут, значит, не настоящие друзья. – Но, с другой стороны, и Ира не поймет, если я не приеду. – А если Ира не поймет, значит, она настоящая жена, – рассмеялся дядя Денис. – Ладно, но если вы проиграете, смотри у меня. – Посвящаю нашу будущую победу тебе. – Удачи, брат. Они обнялись, папа сел на байк и тут же позвонил мне. – Андрюха, ты сказал маме, что я не приеду? – Нет, пап, я как-то не смог… сейчас скажу. – Ты мой гений. Не говори ничего. Я еду. * * * Было ровно шесть часов. Мамина подруга ушла. Мама все время подходила к окну. Вскоре во дворе раздался громкий рев мотора. Мама снова подошла к окну и увидела папу на мотоцикле. Папа вбежал в подъезд и быстро поднялся по лестнице. Звонок в дверь. Мама открыла и увидела маленький, симпатичный букет полевых цветов. Папа поцеловал ее и дал ей букет. Мама уткнулась носом в папину куртку. – Как же я соскучилась по этому запаху! Запаху бензина и машинного масла. – Андрюха, пойди, погуляй немного, – скомандовал папа. – Ладно, – ответил я и медленно поплелся надевать кроссовки. * * * Тем временем команды готовились к гонке. – Вадим опять свалил? – ехидно спросил дядя Егор. – Это я его заставил, – сухо ответил дядя Денис. – Интересно, почему? – Тебе не понять, так что сосредоточься лучше на гонке, ладно? – Да пошел он. Кому он нужен? Мы и без него справимся. – Вот этот настрой мне по душе. * * * Я немного погулял один по нашему району. Потом ко мне присоединился Витя – один из моих трех новых друзей. Мы погуляли еще час. Уже начало темнеть. Когда мы проходили возле нашего дома, рядом с которым стоял папин мотоцикл, со стороны мотоцикла раздался звонок телефона. Я подошел и увидел папин телефон, прикрепленный к кузову. Очевидно, он в спешке забыл его. Звонил дядя Денис. Я ответил. – Ало, Вадим, мы выиграли, братан! – кричал в трубку дядя Денис. – Это Андрей, – сказал я. – А где отец? – Дома. Телефон у меня. – Передай ему, что мы выиграли и без него. Без этого самовлюбленного альфа-самца. – Поздравляю. – Спасибо, Андрюха! Настроение у дяди Дениса было лучше некуда. * * * Мы с Витей поднялись к нам домой, чтобы передать папе, что говорил дядя Денис. Я ключом открыл дверь. Мы вошли. Ни папы, ни мамы не было. На столе догорали свечи. – Пап! Мам! – закричал я. Ответа не последовало. – Что-то не пойму. Где они? Витя подошел к двери спальни и стал прислушиваться. – Ты че делаешь? – спросил я. – Кажется, они здесь, – сказал Витя и посмотрел в замочную скважину. – Эй, а ну отошел! – скомандовал я. Витя отошел от двери и посмотрел на меня. На его лице был шок. – Ты это видел? – сказал он. – Ты о чем? – А ты посмотри. – Сдурел, что ли? Это же мои родители. – Ты бы видел, что твой отец вытворяет! Я не удержался, посмотрел на секунду и сразу же отвел взгляд. – Ты представлял, что твои предки могут такое? – сказал Витя. – Я вообще думал, что такое бывает только в кино. Что обычные люди так не делают, – ответил я. – Ты же говорил, что твои родители особенные. – Я не это имел в виду… Кому-нибудь расскажешь, убью. – Ну, не буду же я говорить: «А знаете, пацаны, дядя Вадим тетю Иру»… Я закрыл рукой рот Вити. – Тс-с-с-с… Заткнись. Я оставил телефон папы на столе, и мы с Витей тихо вышли. * * * Витя, конечно же, не узнал, что в увиденном меня впечатлило больше всего. А впечатлило меня лицо мамы. Такого удовлетворенного выражения лица я на маме отродясь не видел. Так вот, что было нужно моей вечно недовольной мамочке.Возвращение
Папа вновь переехал к нам. Все стало как прежде. Хотя, нет. Все было совсем не как прежде. После того опыта, через который мы все прошли за последние месяцы, все уже не могло быть, как прежде. Все мы очень изменились. Чувствовали себя гораздо лучше и увереннее. И это было круто. Правда, меня немного напрягало то, что к маме и папе вернулась какая-то инфантильность. Но мы снова были вместе, и это главное. Папа с мамой снова стали общаться. Они подолгу разговаривали вечерами. Правда, и спорили тоже частенько, но, учитывая прошлый опыт, когда они совсем не спорили, и к чему это привело, это было нормально. * * * Я поехал к деду, чтобы лично все рассказать. Дома его не было, и на звонки он не отвечал, что было для меня уже привычным делом. Я погулял немного и, когда уже стемнело, вернулся к дому деда. Его все еще не было. Я начал уже волноваться, когда в темноте послышалось пение деда. Он любил напевать себе под нос песенки, когда был увлечен работой или просто блуждал в своих мыслях далеко-далеко. Он увидел меня и ускорил шаг. – Таблетка, ты давно здесь? – Да вот, уже несколько часов. – Блин! Ты мне звонил? – Звонил. – Я с ребятами козла забивал. – Сегодня, как я погляжу, ты без приза. – Да, сегодня был не мой день. Зайдем в дом, поужинаем. Ты, наверное, проголодался. – Еще как! * * * Мы пили свежезаваренный чай и ели бутерброды с джемом. У деда, как всегда, мне было очень уютно и спокойно. Я рассказал ему все последние новости. Как истинный эгоист, начал, конечно же со своих. Рассказал и об Ане, и о Молодцове, и о Маше, и о мойх новых друзьях. Дед внимательно слушал, не перебивая. На его лице застыло удовлетворенное выражение лица. То выражение, когда ты оказываешься прав, когда твои прогнозы сбываются. Я закончил рассказ о своей жизни и перешел к новостям о маме и папе. Дед пил чай и время от времени кивал головой. – Наша операция прошла успешно. Деда, ты – гений! – в конце выпалил я. – Да я ничего особенно и сделал, – ответил дед. – Я лишь наблюдал и комментировал. – Но твои комментарии были прямо в точку. А как ты мне помог! Это вообще словами не передать. – Это еще вопрос – кто кому больше помог. – Ты шутишь? Ты изменил всю мою жизнь. – В твоем возрасте это сделать нетрудно. А ты даже не подозреваешь, как ты мою жизнь изменил. – Интересно, чем? Я только и делал, что ныл да жаловался. – Общение с тобой было для меня очень полезным. Ты вернул мне энергию. – Ну, энергии тебе не занимать, деда. – Ты не знаешь всего, Таблетка. Ты же не видел меня, когда я один. Думаешь, почему я иду играть в домино с теми деревенскими мужиками? Чтобы оставаться человеком. Чтобы не оставаться наедине со своими мыслями, от которых у меня такое начинается, что врагу не пожелаешь. – Вот никогда бы не подумал! Мне казалось, у тебя вообще нет проблем. – Если бы, таблетка, если бы. Твои вопросы, твои проблемы заставляли мой мозг хоть на время отвлечься. – А тебе не с кем больше поговорить? – Не особо. – А деревенские мужики? – Знаешь, когда темы, обсуждаемые большинством людей, тебе не интересны, а то, что интересует тебя, интересует лишь десять человек, девять из которых жили в Средневековье или Античный период, это жестко. Одиночество – сволочь. – Одиночество – сука, – автоматически добавил я, находясь в шоке от внезапного откровения дедушки. Наступило молчание. Впервые в глазах деда я увидел грусть, и это на меня сильно подействовало. И, конечно же, я опять руководствовался лишь своим эгоизмом. Мне не нужен был грустный дед. Мне нужен был сильный дед, которому я мог бы жаловаться в случае необходимости. Однако я чувствовал, что ему было необходимо мне открыться. Трудно постояно держать все в себе. Он мне так помог, когда я нуждался в помощи, что теперь я был обязан отплатить ему тем же. Хотя единственное, что я мог сделать – это просто слушать, но ему как раз этого и не доставало. Такие, как он, не любят показывать свои слабости чужим людям. Он и мне сперва показывал лишь сильные свои стороны, но теперь, когда он решился мне открыться, я понял, что он считает меня близким человеком. И это мне очень льстило. Я был рад помочь ему. Так я размышлял, пока дед молча сидел, уставившись в одну точку, пил чай и молчал. Прошло минут десят. Дед вдруг оживился. – Ну, все! – воскликнул он. – Хватит о грустном. Все отлично! Я очень обрадовался, услышав это. Дед снова начал рассказывать смешные истории из своей жизни. Я слушал его и смеялся. Вскоре мы отправились спать.Погода в доме
Между тем дома все было в порядке. Так мне поначалу казалось. Мама с папой продолжали много общаться, вместе ходили на разные мероприятия, смотрели фильмы и передачи, но мена не покидало ощущение, что это были не настоящие они. Папа продолжал рьяно тренироваться, мама продолжала рьяно следить за собой. Они как будто соревновались, как будто хотели что-то друг другу доказать. В их, с виду идеальных, отношениях чувствовалась некая искусственность. Казалось, они так полюбили новые версии себя, что боялись вернуться к обычным самим себе, а точнее, боялись, что партнер вновь разочаруется, если это произойдет. Естественно, такая нервная гонка не могла долго продолжаться. Она должна была закончиться новым срывом. Я не знаю, что именно произошло в тот холодный ноябрьский день, но когда я вернулся вечером домой, я застал маму плачущей, а папу, складывающим свои вещи в чемоданы. – Что случилось? – дрожащим голосом спросил я. – Все кончено, Андрюха, – сухо ответил отец. Потом он посмотрел на меня и, увидев, как я побледнел, сжалился надо мной и погладил меня по голове. – Не переживай ты так. Мы тебя все равно очень любим. Больше всего на свете. Я ничего не ответил. Просто пошел в свою комнату и заперся в ней. Папа уехал. На этот раз навсегда. * * * В отличие от прошлого раза, в этот раз и мама, и папа забили на все, они больше не следили за собой, очевидно, решив, что все это не имеет значения. Или, скорее всего, у них просто не осталось на это сил. Папа снял маленькую квартирку. Утром он ходил на работу, вечером возвращался домой и больше почти не выходил из дома. То же самое можно было сказать о маме. К ней, правда, частенько заходили подруги. Они часами сидели на кухне и сплетничали. Я ко всему этому привык и старался не особо переживать. После школы я провожал Аню до дома. Вечерами гулял с друзьями во дворе. Вот так и проходили дни. Между тем я постоянно думал, как сообщить об этом деду – по телефону или все же лучше поехать к нему? Решил поехать и сообщить обо всем лично.Отшельник
Была середина ноября. Суббота. Я несколько раз позвонил деду. Он не ответил. Я купил две палки копченой колбасы, сел на электричку и отправился к нему. Дома его не было и, что удивительно, двор мне показался каким-то запущенным. Таким я его никогда не видел. Дед всегда любил чистоту и порядок. А сейчас было ощущение, что за домом уже долгое время никто не следит. Да и «копейка» его стояла во дворе, покрытая пылью. Я испугался – не случилось ли с ним чего-нибудь? Начал колотить дверь. Без ответа. Я испугался сильнее. Что только не пронеслось у меня в голове. Ведь дед живет один. Если с ним что-нибудь случится, никто не придет к нему на помощь. Я стал бегать вокруг дома взад-вперед, ища открытое окно, когда меня заметил проходящий мимо сосед деда. – Андрюха, его нет. – А где он? – В лесу. – В лесу? – Да, он взял палатку и отправился в лес. Иногда он так делает. Правда, еще никогда он этого не делал в такую морозную погоду, но, знаешь, твой дед всегда был немного странным. * * * Темнело. Я шел по лесу с факелом в руке. Точнее, палкой, которую я мокнул в керосин и поджег. Отовсюду на меня смотрели сотни светящихся глаз. В основном это были всякие птички да мышки, но все равно было страшно. Вскоре я увидел палатку деда и побежал к ней. В палатке сидел дед. Он был пьян. У него в руке была бутылка водки. Еще несколько пустых бутылок валялись на полу. – Деда, что с тобой? – спросил я. Дед посмотрел на меня отсутствующим взглядом – А, Таблетка, это ты? – Ты же не пьешь. – Пью. – Давно ты здесь? – Понятия не имею. – Ты что-нибудь ел? – Не помню. Я достал из мешочка палку колбасы и дал ему. Дед откусил большой кусок и начал его активно жевать. – Вкусно! – сказал он. – Пошли домой. – Зачем? – Как зачем? – А вот так. Что есть дома, чего нет здесь? – Кровать. – А на хрена она мне? – Деда, что-то случилось? Если да, скажи мне. Поделись со мной. – Ты лучше меня знаешь, что случилось, Таблетка. Случилось то, зачем ты приехал. Они расстались. – Ну, да, но не надо же из-за этого так переживать. – Тебе уж точно не надо. – И тебе не надо. – У меня свои причины. – Какие? – Я – полный неудачник. – Деда! Ты что? – Когда ты стал приезжать ко мне и рассказывать о своих проблемах, проблемах своих родителей, у меня появилясь надежда, что я на старости лет все-таки сделаю что-то полезное в своей жизни. А оказлось, что и этого у меня не получилось. – Тебе надо проспаться и отдохнуть. – Ах, если бы это помогало, таблетка. – Не понимаю, что с тобой вдруг стряслось? В чем дело? Я тебя таким не видел. – Ты просто не видел меня настоящим. – Ты же всегда говорил, что все в наших руках. – Учить других легко. Умный тот, у кого своя жизнь налажена, а тому, кто свою жизнь не наладил, нечево и другим советы давать. – А ну дай сюда эту бутылку. Хватит уже. Не надо было столько пить. Я выхватил бутылку из его рук. – Еще как надо было. – Что за апокалиптические настроения? А ну, быстро собрался! Ты – пример для меня. Ты самый умный человек, с которым мне приходилось общаться. – Ты, видать, не стеми людьми общаешься. Постарайся поменять свой круг общения. – Я больше не собираюсь слушать эту чушь. Поспи. Утром поговорим. – Если бы я был умным, я бы не потерял твою бабушку. – Это был несчастный случай. Ты не виноват. – Я потерял ее гораздо раньше того несчастного случая. Никто не знает, куда мы тогда ехали. А ехали мы в ЗАГС. Ехали мы разводиться. – Как? – А вот так. Я сам свою бабу удержать не смог, а еще другим советы даю. – Деда, выговорись. Это тебе поможет. Ты так долго все это держал в себе… – Мне уже ничего не поможет. Я надеялся, что хотя бы помогая твоим родителям, я искуплю свою вину, но у меня и это не получилось. – Ты мне помог. Ты даже не представляешь, как ты мне помог. – Я был слишком увлечен своей работой и, наверное, уделял твоей бабушке мало времени. Как часто я от нее слышал, что она хочет развестись! И всегда злился, услышав это, вместо того, чтобы поговорить с ней, выслушать ее. А в тот день я просто взбесился, завел машину и сказал, что везу ее в ЗАГС, чтобы больше не слышать этой чепухи. Я был так взвинчен, что не смог справиться с управлением. Я убил ее, Таблетка. – Это был несчастный случай. И точка. – После того случая у меня развились все дремлющие во мне болезни. – Какие болезни? Надеюсь это не рак? Или, не дай Бог, СПИД? – О, нет. Все это прошлый век. В плане болезней я самый что ни на есть человек двадцать первого века. – Не понимаю. – Тревожное расстройство, обсессивно-компульсивное расстройство, биполярное расстройство… Я не очень понимал, что значат все эти слова. Все же я решил как-то подбодрить дедушку. – Представляю, как тебя время от времени бесила бабушка. Ты иногда и сам был готов ее убить, – сказал я, улыбаясь. – Таблетка, ты самое светлое, что случилось со мной за последние годы, – сказал дед, закрыл глаза и уснул. * * * Утром, открыв глаза, я увидел, что я в палатке один. Я забеспокоился, выбежал из палатки и увидел деда, делающего утреннюю зарядку. Вид у него был гораздо лучще, чем накануне вечером. На щеках был румянец, глаза блестели. – Доброе утро, Таблетка! – воскликнул он. – Доброе, – ответил я. – Ты как? – Отлично! – воскликнул дед. – А ты? – И я. Тебе полегчало? – Полегчало? А что, мне было плохо? Я не знал, говорить ему, или нет. Если он не помнил, о чем говорил мне ночью, то, наверное, это и к лучшему. – Ну, ты был пьян, – сказал я. – Пьян? Ну, выпил немного. Что тут такого? – Верно. Ничего особенного. – Присоединяйся к утренней зарядке. – Неохота. – Эх, молодежь. Дедушка продолжил бодро делать зарядку. Я вернулся в палатку и снова прилег. Уснуть, правда, мне уже не удалось. Я смотрел в одну точку, погруженный в мысли. Вскоре мой взгляд начал блуждать по палатке и остановился на книжке «Это было в каменном веке». Неужели дедушка опять читал ее? Я взял книжку и вышел из палатки. Дедушка закончил делать зарядку и сидел на камне, наблюдая за огромным муравейником. – Смотри, Таблетка, – сказал он, – это целая цивилизация. Напоминает средневековый город. – Деда, сколько раз ты читал эту книгу? – Думаю, миллион. – Не надоело? – Сколько раз в своей жизни ты ел? – Что ел? – Вообще. Еду. – Миллиард. – Не надоело? – Это не одно и то же. – Почему же? – Ты же знаешь эту книгу наизусть. – Ага. – Ведь книга дает пользу, когда из нее узнаешь что-то новое. – Если бы это было так, самой популярной книгой был бы Советский энциклопедический словарь. Люди больше всего любят не те книги, из которых получили какую-то информацию, а те, чтение которых сопровождалось чувством уюта и комфорта. Когда просто любишь погружаться в мир и атмосферу книги. И плевать на всякие данные.Письмо
Это была моя последняя встреча с дедушкой. После я ни разу у него не был. Я часто звонил ему. Голос у него всегда был бодрый и веселый, но он велел не приезжать, ссылаясь на свою занятость. Так прошло три года. За это время я несколько раз ехал к нему, но каждый раз не заставал его дома. Соседи говорили, что он уехал по делам. По каким делам – никто не знал. * * * Жизнь шла своим чередом. Ничего особенного не происходило. После того безумного года, когда на меня вылилось столько впечатлений, я ощущал это наиболее остро, но вскоре и сам свыкнулся с этим. Иногда я навещал папу. Он тихо-мирно занимася своими делами, позабыв о мотоциклах и гонках, и чувствовал себя очень даже хорошо. Даже начал заниматься йогой. Мама тоже сбавила обороты. Стала более спокойной, не нервничала. Правда, и ее былая импульсивность тоже куда-то делась, и я не знал – это хорошо или плохо? Ведь это не ее натура. Ну да ладно. Сам я все так же ходил в школу, гулял с Аней и с друзьями. В общем, ничего интересного и яркого. Так прошло три года, а я ни разу за это время не видел дедушку. однажды, когда он в течение нескольких дней не отвечал на мои звонки, я все же решился поехать к нему, несмотря на его предупреждения. * * * Я, как обычно, сел в электричку и отправился так хорошо знакомым мне маршрутом. Дорогой, ставшей для меня когда-то дорогой перемен и возрождения. Почему-то именно в тот раз у меня особенно ярко всплыли воспоминания. Я будто пережил все с самого начала. Первую поездку, вторую, третью. Я вспоминал, как с каждой поездкой я становился другим человеком, и как менялась моя реальность после каждого общения с дедушкой. На моем лице застыла легкая улыбка. С электрички я сошел в отличном расположении духа и легко, словно по небу, зашагал к дому дедушки. Я представлял, как крепко обниму его после такого долгого перерыва, как покажу ему снова ту копченую колбасу, о которой он все время твердил, что это отрава, хоть и очень любил ее. * * * Так, погруженный в свои мысли, я подошел к дому дедушки. И снова, как и в прошлый раз, меня удивил запущенный вид двора, дома и машины, покрытой пылью. Я постучал в дверь. Никто не ответил. Я постучал снова. И снова никакого ответа. Вдруг я увидел соседа дедушки, шагающего в моем направлении. Он подошел и протянул мне письмо. – Здравствуйте, – сказал я. – Здравствуй, Андрей. – Что это? – спросил я. – Письмо. Тебе. – От кого? – От твоего деда. – А где он? Сосед ничего не ответил. Он смотрел на меня с грустью в глазах. – Где он? – повторил я, чувствуя, что земля уходит у меня из под ног. – Прочти письмо. А вот ключи от дома. Он протянул мне ключи. Я не шевелился. Он сам отпер дверь и пригласил меня внутрь. – Если тебе трудно быть здесь, можешь зайти ко мне. – Нет, спасибо… я… я здесь во дворе посижу почитаю. – Ладно, в любом случае ключи я оставляю тебе. Этот дом – твой. У меня из глаз покатились слезы. – Ты прочти письмо, я буду здесь поблизости, если понадоблюсь. – Ладно, спасибо, – еле выговорил я. Сосед ушел. Я сел в кресло на веранде, где мы с дедом так хорошо коротали вечера. Я вскрыл конверт, достал письмо и начал читать: «Таблетка, извини меня за тот шок, в котором ты сейчас пребываешь. Я представляю, как тебе тяжело, и, сказать по правде, эта мысль греет мне душу. Как же приятно ощущать, что тебя кто-то любит! И от этого мне еще тяжелее причинять тебе эту боль. К сожалению, пути Господни неисповедимы. Чему быть, того не миновать. Знаю, что ты сейчас думаешь. Что я всегда учил тебя обратному, а сам мелю такую чушь. Но дело в том, что есть ситуации, когда от нас действительно мало что зависит. Ты, наверное, удивлялся, почему я не хотел, чтобы ты приезжал ко мне. Помнишь, когда я говорил тебе о своих болезнях, и ты спросил, не рак ли это? Я ответил – нет. Так вот, ты оказался прав. К сожалению, к моим «современным» болезням, о которых я тебе говорил, часто прилипает рак. Я не хотел, чтобы ты видел меня таким, запомнил меня таким, каким я был в последние месяцы моей жизни. Я хотел, чтобы в твоей памяти остался тотживой, жизнерадостный старик, которого ты так полюбил, и тот миф обо мне, который я чуть было не разрушил той темной ночью в палатке, когда был пьян в стельку. Не переживай ни о чем. Я прожил свое. Старики уходят, чтобы уступить место молодым. Я возьму на себя смелость дать на прощание один совет. Цените то, что имеете. Не оглядывайтесь и не забегайте вперед. Жизнь так коротка и так прекрасна! А самое главное, что нужно людям – это взаимная поддержка, любовь, доверие. Без этого люди становятся другими, забывают, какие они на самом деле. Вот, почему так популярны все эти лайф-коучи, все эти Тони Роббинсы. Не потому что они учать развиваться или преодолевать трудности. Все гораздо проще. Каждому человеку, даже самому сильному и независимому, иногда нужно, чтобы его просто подбодрили. И когда поблизости не оказывается такого человека, они готовы потрарить бешеные деньги, чтобы «встретить» того, кто подбодрит, кто даст почувствовать, что они не одни. Они дают людям то, чего им так не хватает. К сожалению, видя, что нынче происходит с людьми, я осмелюсь предположить, что потребность в лайф-коучах будет постоянно расти. И их книги всегда будут раскупаться, ведь когда рядом никого нет, то на худой конец и книга поможет. И это хорошо! Все, что вселяет надежду на завтра – это хорошо. Меня всегда возмущает, когда иронизируют по поводу того, что Дейл Карнеги, якобы, умер в одиночестве или других подобных случаев. Значит ли это, что он никому не помог? Отнюдь. Это лишь означает, что ему никто не помог, когда ему самому нужна была помощь. Помните: главная сущность человека – взаимопомощь. Человек – стадное животное. Ему нельзя быть одному. Я ухожу! Оставайтесь с миром! Любите друг друга, поддерживайте друг друга. Это самое главное. Твой любящий дедушка, Мастер» * * * Прочитав письмо, я сидел неподвижно час или два – не знаю. Очнулся я, когда стало темнеть, и я почувствовал, что замерзаю. Все, что было потом, я помню как в тумане. Как я сообщил соседу, что возвращаюсь. Как сел на электричку. Как отличалось мое настроение от того, когда я приезжал. Как я мчался по Москве к папе. Как долго рыдал у него на плече, пока не смог сообщить ему, что произошло. Как мы вместе поехали к нам домой, чтобы сообщить об этом маме. Как она плакала.Мастер
На следующий день я, мама и папа поехали посестить могилу деда. Сосед показал нам место. На скромном деревянном кресте было выгравирано имя – Мастер Андреевич Прохоров. Тогда я, наконец, узнал, что его действительно звали Мастером. * * * Мы стояли возле могилы и молчали. У каждого из нас были свои воспоминания, связанные с дедушкой… Мама положила голову на папино плечо. Он ее обнял. Пошел дождь, но они продолжали так стоять, крепко обняв друг друга. Они не хотели прерывать этот момент. Они уже не были тем крутым байкером и роковой красоткой. У папы снова появился небольшой пивной животик, а у мамы немного округлилось лицо. Но это были они! Настоящие! Такие, какими я их любил. Они вернулись. Их клетки не забыли друг друга. Второй раз за два дня я заплакал. Но на сей раз совсем по другой причине. Дедушка все-таки помирил их, старый упрямец. * * * КОНЕЦ* * * – В оформлении обложки использованы следующие изображения: 1. Изображение парня и девушки было легально скачено мной с сайта www.photl.com. В данный момент сайт находится в стадии переработки. https://www.google.com/search?q=photl&source=lnms&tbm=isch&sa=X&ved=0ahUKEwjAhbOyzJrgAhWLVSwKHW66BCsQ_AUIDigB&biw=1920&bih=1089#imgrc=2vvYt1oR4O65sM: 2. Изображение девушки в верхнем левом углу скачено с сайта pixabay.com. (https://pixabay.com/ru/%D1%81%D0%BA%D0%B2%D0%BE-%D0%B0%D0%BC%D0%B5%D1%80%D0%B8%D0%BA%D0%B0%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%B8%D1%85-%D0%B8%D0%BD%D0%B4%D0%B5%D0%B9%D1%86%D0%B5%D0%B2-%D0%B4%D0%B5%D0%B2%D0%BE%D1%87%D0%BA%D0%B0-1942493/) 3. Изображение парня в верхнем правом углу отшотошопено мной. Лицо парня взято с легально скаченного изображения с сайта photl.com. Остальные изображения скачены в гугле с лицензией на использование и изменение. https://www.google.com/search?q=nature&tbm=isch&source=lnt&tbs=sur:fmc&sa=X&ved=0ahUKEwigvYvPyprgAhWliKYKHQ67CN4QpwUIHg&biw=1920&bih=1089&dpr=1#imgrc=OlqrKFapGVbfjM: … https://www.google.com/search?q=parrot&tbm=isch&source=lnt&tbs=sur:fmc&sa=X&ved=0ahUKEwjrm_21yZrgAhWtiqYKHbmlCZEQpwUIHg&biw=1920&bih=1089&dpr=1#imgrc=4-xBnrTJ7J37JM: … https://www.google.com/search?q=leopard&tbm=isch&source=lnt&tbs=sur:fmc&sa=X&ved=0ahUKEwjzw_rnx5rgAhWDKiwKHWSxBMYQpwUIHg&biw=1920&bih=1089&dpr=1#imgrc=tVPl8pkufu-2YM:
Последние комментарии
5 часов 59 минут назад
14 часов 51 минут назад
14 часов 54 минут назад
2 дней 21 часов назад
3 дней 1 час назад
3 дней 3 часов назад