Храни меня на вираже [Светлана Леонидовна Швецова] (fb2) читать онлайн

Светлана Швецова Храни меня на вираже

Для оформления обложки использованы изображения по лицензии С0. Источники: 1zoom.ru, wallpaperscave.ru, avatars.mds.yandex.net.

Посвящается уральским автогонщикам и ветеринарам, спасающим братьев наших меньших. Отдельное спасибо за помощь в работе над книгой Максиму Евгеньевичу Ченцову и Ларисе Валентиновне и Юлии Викторовне Бибанаевым.

Все персонажи романа вымышленные,и любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно.

Часть первая. Противостояние

* * *

«Хотела поснимать уточек, дура? Вот и поснимала!..»

Девушка в ужасе отступала, глядя на наведённый на неё прицел пистолета. Шорох гравия под её ногами нарушал тишину раннего июльского утра. Фотокамера выскользнула из вспотевших рук и не упала только благодаря ремню на шее девушки.

Вчера утром был дождь. Настя приходила сюда на разведку – выбрать место для съёмки, посмотреть, как будут вести себя утки и на что их можно сподвигнуть крошками батона, чтобы на следующий день не тратить на это время. Ещё бы, ей нужно было поскорее закончить съёмку, вернуться домой, разбудить Люську и отвести её в садик.

Сегодня всё шло замечательно. Солнце обеспечило дивный свет в кадре, туман живописно стелился над водой, даже утки не казались сонными, взбодрились и без страха выбирались на берег. «Неужели меня вчера запомнили, дурынды?!» Девушка мастерски ловила нужный ракурс и воодушевлённо щёлкала камерой, как вдруг…

– Что, решила сделать пару кадров на прощание? – отвлёк от объектива хриплый мужской голос.

Настя встала и повернулась к говорящему. Незнакомый высокий мужчина лет сорока показался бы ей даже симпатичным, если бы не перекошенное от ненависти лицо.

– Мы знакомы? – с недоумением спросила она.

Зря она это сказала. Потому как незнакомец достал из кармана пистолет и направил на неё.

– Я вижу, ты совсем охренела! Три года гражданского брака можно считать знакомством?

Ноги чуть не подкосились, а тело обмякло.

– Вы… Вы меня с кем-то спутали, – едва выговорила она.

Липкий страх парализовал её сразу. В любую секунду он может спустить курок, и тогда… Тогда её, Насти, не станет. Люську, дочку её лучшей подруги, умершей год назад от рака, удочерённую ею, органы опеки незамедлительно отправят в детский дом, а мама сляжет с инфарктом.

– Постройнела, волосы подкрасила, – с издёвкой произнёс ненормальный и двинулся на неё. – Ритуль, думала, что я тебя не узнаю?

«Рита!» – тут же пронеслось в голове девушки.

– Я не Рита, я Настя! Меня зовут Настя! – закричала она.

«Неадекват» продолжал медленно идти в сторону девушки. Создавалось такое впечатление, что он либо не расслышал, либо ему было всё равно. «Помогите!..» – девушка в надежде озиралась по сторонам, но увы: утро, обычных гуляющих ещё нет, а все зожники кучковались около спортивной площадки совсем в другом конце парка.

* * *

После второго круга ноги сами понесли Илью вглубь парка. Обычно еле слышный, сегодня его внутренний голос что-то разошёлся: «Тебе не надоело каждый день одно и то же? Начни уже менять свою жизнь! Боишься менять кардинально – начни с мелочей. Третий год подряд каждое утро бегаешь привычным маршрутом! Ты не замечаешь этого? Сворачивай!» И он свернул.

Картина, которую он увидел, удивительным образом смахивала на кадр из фильма и выглядела весьма натурально: бандит с пистолетом собирается расправиться с беззащитной жертвой. Илья даже осмотрелся – не кино ли здесь снимают? Но ни камеры, ни операторов он не увидел. Зато увидел распахнутые от ужаса глаза девушки и прочёл в них мольбу. Остановившись, он замер, оценивая ситуацию.

– Вали отсюда, спортсмен, – заметил Илью «снайпер», не убирая прицел с жертвы.

Белов похолодел: мужчина с пушкой явно не шутил.

«Вмешаться и получить пулю в лоб?! Нет уж, спасибо! У меня семья: жена, сынишка. А эта девушка мне никто. Может, она сама виновата?» – подумал Илья.

Спокойный и уравновешенный, он всегда старался избегать конфликтных ситуаций. Часто жена выговаривала ему за это, называя тюфяком, бесхребетным, мальчиком для битья. Начинались ссоры. Упрёки супруги коробили его, мужское самолюбие страдало, но он ничего не мог с собой поделать: размахивать шашкой наголо и бульдозером переть на врага было не его. Вот и сейчас Илья вздохнул и уже хотел было развернуться, представляя искривлённые в презрительной усмешке губы своей жены Маринки…

И снова внутренний голос вмешался грубо и бесцеремонно: «Действуй же! Несколько секунд у тебя ещё есть! Потом будет поздно! Если жена узнает, что ты струсил, она уйдёт от тебя. Она уже на волоске от этого. Ничего не бойся! Верь мне, всё будет хорошо!»

Илья рванул вперёд, преодолев расстояние в один скачок, и закрыл собой девушку. Раздался выстрел, и он стал оседать…

* * *

Настя побелела, уверенная, что следующий выстрел будет в неё. Она не мигая смотрела на стрелявшего, не в силах ни вскрикнуть, ни убежать: ноги не слушались.

Странно, но после выстрела лицо «стрелка» перестало выглядеть пугающе неадекватным, оно преобразилось: появилась осознанность! Сейчас вместо агрессии оно выражало растерянность и недоумение. Было такое ощущение, что он сам удивился тому, что сделал, изумлённо рассматривая свои руки и свой же пистолет.

Потом мужчина вышел из ступора и стал действовать. Поставив на предохранитель, он убрал оружие, мигом подскочил к парню, что закрыл её, Настю, собой, и рванул молнию плотной олимпийки. Девушка поморщилась и резко отвернула лицо: вся футболка под олимпийкой была огромным красным пятном, из отверстия у ключицы сочилась кровь.

– Я Кирилл. Как тебя зовут? – скороговоркой спросил он.

– Настя, – еле выговорила она. – Я уже вам говорила своё имя…

– Не помню, – буркнул «стрелок». – Настя, у тебя есть что-нибудь из хлопка? Платок там, футболка…

– Платка нет, только футболка.

– Снимай!

Её снова затрясло: рано она успокоилась, видимо судьба ей приготовила ещё испытания.

– Как снимать?! – опешила девушка.

– Быстро. Я отвернусь.

Настя обмерла и не шевелилась. «Не нужно его бояться. Он не сделает тебе ничего плохого, – зазвучал откуда-то голос, сверху ли, сбоку – она не разобрала. – Просто помоги ему, Настя!» Этот вкрадчивый голос действовал на неё успокаивающе.

Девушка быстро разделась. Потом, надев свитер обратно, протянула футболку. Потом она смотрела, как ловко он разрывает ткань на лоскуты, как связывает их. Один небольшой обрывок ткани он превратил в тампон и, плотно прижав к ране, туго забинтовал самодельными бинтами.

– Лихо у вас получается, – невольно вырвалось у неё. – Откуда вы это умеете?

– Приходилось, – бросил он коротко. – Пошли!

– Куда?!

– Машину ловить.

Кирилл подхватил раненого на руки и быстрым шагом направился к выходу из парка.

– Я в сторону отойду, а ты попробуй машину остановить, – уже на ходу командовал он.

– А если водитель не захочет в больницу везти? – засомневалась девушка.

– А пушка на что? – грустно усмехнулся Кирилл. – Выхода у нас нет. Надо к врачам героя доставить, и побыстрее.

Им повезло, водитель попался понятливый, оружие доставать не пришлось. В машине раненый пришёл в сознание и застонал.

– Тебя как звать? – задал вопрос Кирилл.

– Белов. Илья.

– Держись, Илья, в больницу едем. Рана неопасная, могло быть гораздо хуже – Бог отвёл.

* * *

Им велели ждать возле операционной. И они ждали. Настя отсела подальше, на краешек скамьи.

– Боишься меня?

Вместо ответа девушка пожала плечами. Поначалу там, в парке, он сильно напугал её. Сейчас мужчина производил впечатление нормального, адекватного человека.

– Не бойся. Самое страшное, как я понял, позади…

Вдруг она вспомнила про Люську и рванула телефон:

– Мама! Это я, Настя. Мам, Люська одна дома, уже проснулась, наверное. Её нужно покормить и отвести в детский сад, срочно. Мам, я потом тебе всё объясню. Просто выручи меня сегодня!

Кирилл внимательно смотрел на девушку, на её серьёзное напряжённое лицо и озабоченный вид.

«Интересно, какая у неё улыбка?» – почему-то подумал он.

– Что, с дочкой проблема?

– Она одна дома.

– Маленькая?

– Шестой годик.

Кирилл прикинул, сколько Анастасии лет.

– Рано родила?

Настя посмотрела на малознакомого, недавно стрелявшего в неё мужчину: «Стоит ли рассказывать?»

– Я не рожала, – со вдохом ответила она. – Люся – дочка моей лучшей подруги.

И она поведала их грустную историю.

– Пришлось чиновникам взятку дать, чтобы они мне документы на удочерение подписали: незамужним обычно отказывают. Ну вот с тех пор мы с Люськой вдвоём, а мама со мной почти не разговаривает, говорит, что я себе жизнь сломала, – закончила рассказ девушка.

– Хорошая ты, – улыбнулся Кирилл, потом наклонился, обхватив голову руками. – Вот бы я набедил, если бы!.. Как ты вообще оказалась в этом парке в такую рань?!

В голосе Кирилла слышалось раскаяние, видно было, что история со стрельбой мучает его.

– Утром свет для фотосъёмки хороший. Я в свободное время фотографией увлекаюсь, в выставках участвую. А вас что в парк привело?

Кирилл посмотрел на неё задумчивым взглядом.

– Со мной очень странно всё: много нестыковок и того, что я не могу себе сам объяснить.

Мужчина видел, что девушка внимательно слушает его и ей действительно это интересно, и продолжил:

– Ночью мне приснилась моя бывшая девушка Рита. Полгода прошло…

– Вы её, что… того?! – ужаснулась Настя.

– Да нет, конечно, – рассмеялся Кирилл. – Она полгода назад вышла замуж за итальянца: выгодная партия и всё такое. Кажется, они сейчас в Риме живут.

На этом весёлость мужчины закончилась, и он снова стал серьёзен.

– Ну вот, – продолжил он. – Я проснулся ближе к утру с тяжёлой головой. Что-то меня подталкивало выйти на улицу. Навязчивая мысль, будто Рита ждёт меня на остановке и, если я не удержу её, она уедет. Помню, как взял пистолет и спустился вниз.

– А в парке как очутились?

– Так я за тобой шёл.

– За мной? – девушка от удивления распахнула глаза.

– Ты очень на неё похожа, только шёл-то я за Ритой. Целый квартал шёл.

– Я не заметила.

– И не должна была. Нас этому учили… – с сарказмом усмехнулся он.

– Чему учили? Где?

– Не важно.

– Кирилл… – тихо произнесла она. – Но там, в парке, вы стояли ко мне лицом, и я кричала, что я не Рита.

Мужчина протёр лицо ладонями и нервно закусил губу. Он снова опустил голову, и девушка только сейчас заметила, что волосы наполовину уже седые. Ей захотелось вдруг провести пальцами по его коротко стриженному ёжику волос.

– Вот это-то мне и непонятно. Я видел перед собой лицо моей бывшей, помню ярость, помню голос в голове: «Стреляй, такие, как она, не должны жить». Ещё мне непонятно: я промахнулся! Перед самым выстрелом меня стало трясти, а руку вообще в сторону повело.

– Что ж в этом странного? Вы были не в себе. В состоянии аффекта и не такое бывает! – возразила девушка.

– Настя, я никогда не промахиваюсь…

В воздухе повисла пауза.

Девушка замолчала, не зная, что ответить. Потом подняла на него свои ясные зелёные глаза и тихо произнесла:

– То есть вы жалеете, что промахнулись?

– Совсем с ума сошла?! – тут же с обидой воскликнул он, от волнения перейдя на «ты». – У меня до сих пор мороз по коже, что я мог натворить! И я не нахожу объяснения своему поступку, мистика какая-то!

Прямо по коридору приближались двое полицейских в сопровождении спецназа в полном боевом снаряжении.

– Ну вот, за мной пришли, – мрачно кивнул в сторону полиции Кирилл.

– Так быстро?!

– При огнестреле врачи обязаны сообщить – таковы правила.

– И ты так спокойно об этом говоришь?! – воскликнула девушка.

Кирилл с удивлением посмотрел на неё:

– Я стрелял в человека. Я должен за это отвечать.

Он встал навстречу гостям, достал из кармана пистолет, положил его на пол и отступил назад на три шага. Потом поднял руки.

– Всё, спокойно, капитан. Больше оружия при мне нет. Проблем со мной не будет.

Тот, что повыше в форме полицейского, поднял пистолет, подошёл и обшарил задержанного.

– Всё чисто.

– Я же говорил, капитан, сопротивления не будет. Даже наручники не потребуются, – подтвердил Кирилл.

– Почему я должен тебе верить? – поднял бровь капитан.

– А ты просто пробей по своим каналам: Мезенов Кирилл Валерьевич, семьдесят девятого года рождения.

Напарник взял телефон и, позвонив кому-то, продиктовал данные задержанного. Не прошло и двух минут, как к нему на телефон поступил вызов. Видимо, пришёл ответ, потому как у полицейского вытянулось лицо и он что-то шепнул капитану. Тот убрал наручники и жестом пригласил следовать за ним.

Кирилл подошёл к Насте и тронул девушку за плечо:

– Прости меня, сестрёнка!..

Потом он повернулся и зашагал за полицейскими.

– Я тоже поеду с вами, – встала девушка.

Мужчины обернулись:

– Вас как свидетеля допросят позже. Вы же оставили свой телефон?

– Да, но я не только свидетель.

Капитан удивился:

– Кто ещё?

– Я корреспондент.

* * *

Он стоял на краю больничной крыши, приняв очертания человека в чёрном. Обычно он не заморачивался: представал перед ней густым серым туманом или, ещё чаще, облаком чёрной пыли. «Сегодня, надо же, выпендрился!..»

– Браво-браво! Как мы ловко сподвигли паренька на подвиг. «Несколько секунд у тебя ещё есть! Потом будет поздно!» – язвительно процитировал он её слова, сказанные Илье. – Так сказать, одним выстрелом двух зайцев.

– Руки прочь от девчонки! – грубо оборвала она демона, и сияние вокруг неё усилилось.

– Ты можешь поменять облик?! Мне неприятно разговаривать со сгустком света! – раздражённо воскликнул он.

– Что вдруг?! Глаза режет? А так сойдёт?

Ангел мгновенно превратилась в женщину в белом одеянии. За спиной, разгоняя воздух, захлопали два огромных крыла.

– Для тебя явлюсь хоть при полном параде! А вообще, обойдёшься! Я передумала, – сказала женщина и вновь превратилась в ослепительно яркий светящийся контур, распространяя вокруг десятки, а то и сотни лучей.

– Тварь! – выругался человек в чёрном, закрываясь от яркого свечения, потом ехидно заметил: – А всё равно ревность и вспыльчивость заставили полковника взяться за пистолет. Мезенову светит срок.

– Это ты тварь! – Серафима была вне себя. – Как ты прознал про пистолет?

– Копнул прошлое… Он, ещё когда в горячей точке был, его нашёл. Нашёл и оставил. Думал, никто не узнает. Зря…

– Рано радуешься, упырь! Полковника выпустят через месяц. Илья заявление писать не стал, Настя тоже. Учитывая его работу в органах безопасности, его действия расценили как хулиганство, двести тринадцатая статья, – с вызовом рассмеялась она ему в лицо. – И что самое интересное: по-моему, этим людям только на пользу пошло, что ты их познакомил, да ещё таким оригинальным способом. Теперь их отношения только в их руках.

Видимо, у демона закончилось терпение – вместо фигуры человека образовалась воронка из чёрной пыли.

– Я ещё их достану, – пообещал он, растворяясь в воздухе.

– Только имей в виду, они под моей защитой! – вдогонку успела крикнуть ему Серафима.

И, погружённая в свои мысли, она села на краю крыши.

«Хуже нет, когда тебе доверяют миссию дежурного ангела. Одно дело, когда ты „ведёшь“ своего подопечного с самого крещения и до кончины, а затем вы вместе возвращаетесь „домой“, другое дело, когда у человека нет личного ангела-хранителя. Не оставлять же бедолагу без поддержки Небесных Сил».

Дело это хлопотное и неблагодарное: проходя в толпе, почувствовать, кого из людей старается поймать в свои сети дьявол, и вмешаться, пока тот не сгубил его душу. Вот на этот случай и предусмотрен дежурный ангел.

Далеко не каждому ангелу доверяется подобная миссия, а лишь самым-самым чутким и способным, можно сказать, даже талантливым! Сима как раз была из таких. Ещё бы, не каждому дано быстро реагировать на козни слуги дьявола, который тут же старается нарисоваться возле «ничейного» человека.

Вселенная всегда предусматривала некое равновесие добра и зла. Серафима не знала, кем и когда это было задумано, но связанность и противостояние дуалов были извечны, как мир. Её дуалом был Шет, демон сильный и умный. Он опасался и уважал её, Серафиму: где-то она даже была сильнее его. И демон ненавидел её за это. Она также понимала, насколько силён и коварен он и насколько вероломен… И также испытывала истовую вражду.

Конечно, каждый из них предпочёл бы противника послабее. Но! Здесь и крылся тайный замысел, код их отношений. Они не могли существовать друг без друга. Беря себе в противники «середничка», второй сам моментально слабел, у него происходил отток энергии. Оставалось одно: переиграть или нейтрализовать дуала, не уничтожая.

Чтобы работать на опережение, в ход шёл весь арсенал. Они могли слышать и внушать мысли, знать, что человек чувствует, угадывать намерения, оба были способны при необходимости заглядывать в будущее и перемещаться во времени и ещё многое другое… Спасённая или загубленная душа была ценным трофеем, и они сражались до конца, даже если были измотаны. Ибо каждая победа влияла на расстановку сил добра и зла.

Кто сказал, что ангелы не устают? Устают, да ещё как! Она улеглась на раскалённой от солнца крыше и в блаженстве прикрыла глаза. «В этот раз я победила!»

Отдых ангела длился недолго. Мысль от том, что демон, возможно, уже замыслил очередную пакость, пока она нежится здесь, вернула её из сладкого забытья.

– Хочу увидеть, где сейчас эта нечисть! – громко произнесла Серафима и прикрыла глаза.

А через мгновение она уже летела туда, где срочно требовалась её помощь.

* * *

Максим Зорин шёл по коридору «на ковёр» к начальнику училища. Вернее, не шёл, его вели. Позади него сопел сопровождавший его командир их батальона СПО Воздушно-десантных войск – Лапоть, как за глаза называли курсанты майора Лаптева Петра Егоровича.

– Меня отчислят? – спросил Макс, не оглядываясь.

– Само собой, – буркнул майор и вздохнул: – Какой позор! Один из лучших курсантов, гордость батальона подрался в расположении со своими однокурсниками! Одному передние зубы выкрошил, другому в медсанчасти бровь зашивают. Ты вообще соображаешь? Вот как ему сейчас без зубов?

– Рот будет меньше раскрывать, – жёстко отозвался Зорин.

– Вот за что ты их? – не унимался начальник.

– За дело! – отчеканил Макс, вспомнил сегодняшнее утро и отследил: кулаки снова сжались.

Уже две недели его Иринка не писала. Мало того, она ещё и не отвечала на звонки. Неделю он просто ждал, потом в голову полезли нехорошие мысли. Четверть парней с их курса уже кинули подруги. Вначале наблюдались те же «симптомы»: девушки писали всё реже и реже и в конце концов переписка сходила на нет. И приходило прощальное «письмо счастья» – дескать, прости, мил друг, но два года и десять месяцев слишком много и я нашла тебе замену. Правда, Иринка оборвала переписку резко и без объяснений, письма просто перестали приходить.

Макс с тоской вглядывался в её фотографию: «Что же ты молчишь, Ирка?» Потом, вздохнув, убирал фото в тетрадь.

* * *

Отца Максима, полковника Николая Александровича Зорина, постоянно перебрасывали с места на место. Его талант наводить порядок и вытаскивать отстающие подразделения на должный уровень пользовался спросом у командования.

Называлось это новомодным словом «антикризисный менеджер», хотя супруга нашла иное, альтернативное название – «волшебный пендель». Макс в свои неполные тринадцать лет относился к кочевой жизни философски, а мама к постоянным переездам давно привыкла.

Максим попал в их седьмой «Б» в середине учебного года и, доучившись, в мае простился с этой школой. Простился без жалости, причиной тому были однокласснички, дружно достававшие его и в конце поглумившиеся над ним. Макс тогда никому ничего не сказал, а ту историю старался забыть, как страшный сон, и не мог…

И лишь об одном он сокрушался: он никогда не увидит Иринку, девочку со второй парты с выразительными карими глазами. Он влюбился внезапно и без памяти. Ходил в школу только для того, чтобы видеть её. Какая там учёба?! Ирка Жукова стала его наваждением. Если бы не привычка учиться дома, он бы съехал на тройки.

Не решаясь признаться, что она ему очень нравится, про себя он звал её не иначе как «моя Ира» и жутко ревновал её ко всем пацанам. Ему с дальней парты было удобно незаметно рассматривать её. Иногда девочка словно чувствовала его прожигающий взгляд и оборачивалась. Но Макс всегда успевал наклонить голову к учебнику.

Уезжая, в последний день он выкрал с классного стенда её фотографию.

Восьмой и девятый классы Максим закончил в гарнизонной школе под Оренбургом, десятый и одиннадцатый – на пограничной заставе под Соловьёвкой. Увы, наваждение не прошло. Девочка с длинной чёлкой с фотографии сильно бы удивилась, если б узнала, что выросший и возмужавший бывший её одноклассник не переставал вспоминать о ней каждый день…

Когда Максим был в десятом классе, умер дед. Квартира год стояла пустая. Теперь, когда Максим сдал все экзамены, они с отцом вернулись в город, и у них была всего неделя, чтобы уладить все дела с наследством и сдать дедову квартиру в аренду.

Кроме дел Николай Александрович планировал встретиться со старыми друзьями. Макс же мечтал увидеть только одного человека – Ирину. И ещё он боялся, что у неё уже кто-то есть.

– Завтра выпускной бал, – утром за завтраком заметил отец. – Не хочешь в школу зайти? Всё-таки полгода в ней проучился.

– Не хочу, – сухо отказался Максим, изменившись в лице.

– Зря, ну да ладно, дело твоё. Ты меня не теряй и домой сегодня не жди. Мы с мужиками на даче за городом отдохнём, в бане попаримся, – предупредил Зорин-старший. – Тебя не приглашаю по понятной причине: негоже будущему, я надеюсь, курсанту военного училища разговоры про армию слушать.

– Понял, па, – улыбнулся Макс. – Когда приедешь?

– Завтра к вечеру, не раньше. Имею право на отдых! Не помню уже, когда в последний раз в отпуске был.

Где жила Ирина Жукова, Максим знал. Проводив глазами машину, увозившую отца, он надел белую рубашку и брюки от костюма, потом посмотрел на себя в зеркало и усмехнулся: «Точно школяр или офисный работник!» Тут же, быстро убрав рубашку и брюки в шкаф, нацепил привычные джинсы и чёрную футболку. «Так-то лучше. Хоть на человека похож», – сказал Макс своему отражению и вышел из квартиры.

Чем ближе подходил он к её дому, тем медленнее становились его шаги. Уверенность покинула его. «Что я ей скажу? Ну поздороваюсь с ней: здравствуй, Ира! Дальше что?! Она, может, и не вспомнит меня: четыре года прошло! Нет, вряд ли она запомнила тощего неказистого пацана, того хлюпика, каким я был в седьмом классе».

Вот и их двор. Детская площадка совсем развалилась. Макс присел на обшарпанную карусель и с тоской посмотрел на её подъезд, понимая, что не решится подняться на третий этаж и позвонить в тридцать вторую квартиру, что посидит немного во дворе и уйдёт бродить по набережной…

Кто-то сел на карусель за его спиной. «Видимо, решили покататься, а я мешаю». Максим обернулся сказать, что уже уходит, и язык прилип к гортани: на карусели напротив сидела она! Такая же солнечная, улыбчивая, с бесконечно счастливыми глазами – его Ирина.

Он молча оттолкнулся ногами от земли, и старая карусель пошла по кругу с лязгом и скрипом, а они смотрели друг на друга, не в силах оторваться…

* * *

Оказывается, он был осёл: она всё чувствовала! Что именно он сверлил её взглядом на уроках, и что она нравится ему, и что он дико стесняется к ней подойти. Чувствовала и ждала, что он проявит себя. И он проявил себя, украв её фотографию…

Об этом поведала она ему, когда Макс вдруг осмелел, остановил карусель, помог подняться и нежно прижал её к груди.

– Ирка!..

– Макс!.. Ты со мной! Ты рядом… – она уже шмыгала носом.

Девушка совсем не изменилась, осталась такой же невысокой и хрупкой. Только фигурка оформилась да волосы отросли. Макс был теперь выше Иринки на целую голову – обоим это так непривычно! Девушка видела, что времени он зря не терял: за четыре года слепить такую мускулатуру из того, что было, – просто фантастика. Жукова смутилась и опустила глаза.

– Ты мне сегодня ночью снился. И сердце с утра как сумасшедшее билось. Из магазина вышла – ноги будто сами к дому несли.

– Ирка, а ведь я чуть было не ушёл… – признался Макс, обнимая своё обретённое сокровище. – Я бы не решился… Какая ты умница, что успела.

Иринка подняла на него свои жаркие карие глаза.

– Ты так ничего и не понял, Зорин?! Мы не могли не встретиться!..

Ни на какой выпускной она, конечно, не пошла. Надела нарядное платье, чтобы родные не задавали лишних вопросов, попросила подругу предупредить в школе, что ей нездоровится, и они сбежали на пристань. Макс стянул футболку и постелил на доски, чтобы её шикарное платье не испачкалось. И они сидели рядом, говорили о прошлом, о будущем и не могли наговориться…

– Макс, а ты уже решил, куда будешь поступать? – вдруг спросила Ирина.

– Конечно, я в Рязанское десантное училище буду пробиваться.

– Значит, как отец, будешь военным, – вдруг погрустнела она.

Он подхватил её, маленькую и лёгкую, и посадил себе на колени.

– Ириш, чтобы понять, моя ли это профессия, я должен в ней повариться. Поэтому я нацелился на среднее профессиональное образование, а не на высшее. Думаю, за неполных три года я смогу определиться. Там очень серьёзное образование! Ну и рабочая специальность для мужчины – это совсем не лишнее, если, конечно, прорвусь.

Макс был поражён: ни с кем никогда ему не было так легко. Иринка внимательно слушала, прижавшись щекой к его груди, не перебивая.

– Ты-то будешь поступать?

– А как же, – задорно блеснули её глаза. – Я буду… Только обещай не смеяться!

– Обещаю.

– Я буду цветоводом! Хочу выращивать самые красивые цветы. И когда у меня будет дом…

– У нас будет дом, – перебил её Макс.

– И когда ты построишь нам дом, – с улыбкой исправилась она, – он будет утопать в зелени. Вот такая я странная! Все мечтают о карьере, о престижной работе, а я – о всякой ерунде.

Он повернул девушку к себе.

– Это не ерунда! И ты не странная! Ты необыкновенная!..

Макс вспомнил их первый поцелуй на фоне закатного неба и вздохнул.

– Что вздыхаешь? Раньше надо было думать, – прервал трепетные воспоминания Лаптев.

Он подошёл к кабинету с табличкой «Начальник училища генерал-майор Анохин Вадим Андреевич» и прислонил ухо к двери. За дверью, видимо, шёл спор: разговаривали на повышенных тонах.

– Совещание идёт. Рано пришли, надо подождать.

Зорин отошёл к окну и снова погрузился в свои воспоминания.

Он мог привести Иринку в дедову квартиру: её родные ждали выпускницу только к утру. Но Макс не решился – просто проводил её до квартиры и обнял на прощание.

– Ты когда в Рязань уезжаешь?

– Через пять… чёрт, уже через четыре дня, – тихо сказал Макс и зажмурил глаза.

– Встретимся завтра?

Иринка встала на цыпочки и обняла его.

«Четыре дня, – пронеслось в его голове. – Всего четыре…»

– Какой-то ты странный, – окинул его взглядом отец. – Только не говори, что передумал в десантное поступать.

– С чего ты взял?!

– Лицо у тебя больно задумчивое, – подмигнул он и хлопнул сына по плечу. – Не дрейфь: у тебя с твоими баллами есть все шансы поступить. Если физуху, конечно, не завалишь. Кросс-то сегодня бегал?

Макс кивнул. Он уже с утра пробежал километров девять с ускорениями по парку и сделал три подхода на турнике на школьном стадионе. Он ощущал небывалый физический и душевный подъём. Мысль о том, что сегодня он вновь увидит её, осторожно сожмёт узкую ладошку и коснётся её губ, будоражила его.

– Вот ещё что, – вспомнил Зорин-старший, – тебе придётся в Рязань без меня ехать. Меня в часть вызывают, завтра утром в поезд. Прости, сын, служба, сам знаешь. С риелтором я договорился, ты, как будешь уезжать, ключ ему отдашь.

– Хорошо, пап.

Она скинула туфельки в прихожей и теперь ступала босиком по скрипучим половицам.

– У нас такая же квартира, только комнаты три и окна во двор выходят.

Макс сидел напряжённый, стараясь изо всех сил, чтобы его тайные мысли не вылезли наружу. Если б она была хотя бы в джинсах! Но сегодня обещали жару, и на девушке был цветастый летний сарафан на бретельках, который заканчивался выше колен… «Мэрилин Монро отдыхает!»

Единственный выход – это держаться на расстоянии, ибо Макс понимал, что, стоит ему прикоснуться к ней, произойдёт катастрофа… А она, как назло, тянулась к нему. Вот и сейчас Иринка подошла к нему сзади, положила руки на плечи.

– Обними меня, Макс.

Он быстро встал со стула и отошёл к окну.

– Ира, пожалуйста, не сейчас…

Когда он повернулся, она так и стояла посередине комнаты, руки безвольно висели вдоль тела, а в глазах наворачивались слёзы. И крышу его сорвало. Он поднял её на руки и понёс в спальню.

«Боже, что я делаю!» – ужаснулся он, когда, спустив бретельки, прильнул губами к обнажённой груди. И это была последняя мысль в его голове…

Следующая мысль: «Что я натворил!» – пришла уже гораздо позже, когда Макс лежал на спине и смотрел в потолок, ругая себя на чём свет стоит. До него слишком поздно дошло, что он у неё первый… Рядом с безмятежной улыбкой посапывала на плече Иринка. Страх, что она будет проклинать его, когда до конца осознает, что произошло, навалился на него. «Слабак ты, а не мужик! Что, не мог сдержаться?!»

С тяжёлым сердцем Максим ждал её пробуждения, потом и сам задремал. Проснулся он от щекотки. Когда открыл глаза, увидел: Иринка склонилась над ним, её волосы и щекотали его нос. На лице её сияла улыбка, а глаза светились от счастья. Кажется, она ни о чём не жалела.

– Ира, – сконфузился Макс. – Прости меня, я не знал, что…

Она нежно погладила его по щеке.

– Я сама захотела… Я без ума от тебя, Зорин!

Два года из Воронежа приходили от неё письма через день. И вот теперь молчание…

Дверь кабинета распахнулась, и показался замначальника училища по военно-политической и воспитательной работе Лебедев.

– Спорить я с вами не стану, Вадим Андреевич, но вы моё мнение услышали, – бросил он, уже выходя из кабинета, и зашагал прочь по коридору, не обратив внимания на майора и курсанта, вытянувшихся в струнку в знак приветствия.

– Разрешите войти? – заглянул в кабинет Лаптев и подтолкнул курсанта вперёд: – Заходи.

* * *

Серафима успела вовремя. Шет постарался вовсю. Для начала он сделал так, чтобы живущие в одной комнате с Зориным Серёга Галямов и Михаил Петренко забили на самоподготовку и не подготовились к зачёту. В результате физику они завалили и на фоне Зорина, сдавшего на отлично, выглядели аутсайдерами – демону уже не составило труда посеять зависть у обоих.

Потом Шет прекрасно был осведомлён про больную мозоль обоих курсантов: проблемы с женским полом. Девушка Галямова «сдулась» ещё на первом курсе, и Серёга долго переживал. Вика, девушка из Рязани, с которой Сергей познакомился в увольнении, выносила парню мозг своими капризами. Они то расставались, то мирились и снова начинали встречаться.

Мише Петренко, как он считал, не повезло с внешностью. Черты лица были грубые, он комплексовал и не подходил знакомиться. Поэтому девушки у него никогда не было.

В пятницу Вика закатила на пустом месте грандиозный скандал, оттого что из-за «хвоста» у Галямова накрылось субботнее увольнение. Демон прямо диктовал ей в ухо, что нужно говорить ему в трубку. Галямов после их разговора был в бешенстве. Почва для ссоры была подготовлена и тщательно удобрена…

Проснувшись субботним утром, Макс первым делом взялся за телефон. Иринка, увы, была недоступна.

Сергей тоже проснулся и оторвал голову от подушки:

– Ты чё, Зорин, в такую рань поднялся?! Спи давай, ещё полчаса до подъёма!

Максим ничего не ответил, ещё раз набрал номер.

– Ты тупой, что ли?! Она имя твоё уже забыла: трахается с каким-нибудь ботаном в своём Воронеже.

Сегодня Галямов был совсем на себя не похож: от обычно весёлого добродушного парня сейчас исходили агрессия и злоба.

– Рот закрой, – жёстко осадил товарища Макс, поднялся с постели и стал одеваться.

– Мужики, вы чего с утра не в духе? – спросил сонный Петренко.

– Да вот, Миха, Зорин всё никак поверить не может, что его баба кинула. Он думал, что на нём свет клином сошёлся, ан нет! – усмехнулся Сергей и тоже стал одеваться. – Хорошую тёлочку быстро к рукам приберут, ну или не к рукам…

И Галямов заржал, показывая жестами непристойности. Петренко тоже засмеялся.

– Да все они такие! Шлюхи, одним словом…

Появившаяся в этот момент Серафима поняла, чего хотел Шет: чтобы Максим завёлся. Ярость, помноженная на отчаянье, сделала из Зорина машину для убийства. Он схватил с тумбочки телефон. Маленький и компактный, тот удобно лёг в ладони. Как кастет…

– Стой! – пыталась она его остановить, но программа в голове парня была уже запущена.

Тогда она ясно и чётко приказала ему:

– Брось телефон! Ты убьёшь его! Проучи, но не навреди!

На этот раз Зорин послушался голоса внутри себя и, выпустив телефон, ударил Галямова не в висок, как хотел вначале, а в челюсть. Потом подлетел к Петренко и приложил его головой к железной дужке кровати.

– Моя девушка не такая! Кто будет говорить о ней гадости – будет иметь дело со мной!

Серафима постаралась, чтобы эту фразу услышал майор Лаптев. Он шёл мимо по коридору, она просто заставила его заглянуть в их комнату.

На кровати сидел и держался за окровавленный рот Сергей. Он не понимал, что на него нашло и зачем он взъелся на Макса. Не лучше обстояли дела и у Михаила. Рассечённая бровь кровила, носовой платок быстро намокал.

– Галямов, Петренко! Быстро в санчасть! Зорин, из комнаты не выходить! Привести себя в порядок и застелить кровати обоим!

– Есть застелить кровати! – отозвался курсант.

Когда Лаптев вышел, Макс опустился на тумбочку, достал фотографию.

– Я не верю, что ты забыла меня! Что с тобой, Иринка?!

* * *

Как только Сима появилась, демон тут же исчез. Она почувствовала это.

«Успела! Ещё бы чуть-чуть, и партия была бы проиграна. Как ловко Шет расставил фигуры: замотивировал каждого, зная их больные места! И жертву выбрал правильно: Зорин физически силён, плюс ежедневные тренировки по рукопашному бою. Вряд ли у Галямова и Петренко такой поставленный удар».

Заглянув в будущее, Серафима увидела исход «операции», которую планировал демон. Да, дела у парней – врагу не пожелаешь: у Галямова – смерть от удара в висок, у Зорина – военный суд и тюрьма. И ведь парни так никогда бы и не узнали, что это – не их вина…

«Ладно, пока проблемы только у Зорина, надо помочь парню. Галямов как-нибудь сам зубы вставит».

Начальник училища внимательно посмотрел на Максима.

– Присаживайся, – указал он на стул.

– Я постою, товарищ генерал-майор.

– Присаживайся, я сказал, разговор долгим будет, – приказал Анохин. – Полковник Лебедев утверждает, что тебя нужно гнать из училища. Мы даже с ним поспорили сегодня. Но вот внутренний голос мне подсказывает, что в этой истории следует разобраться.

Макс поднял голову и с надеждой посмотрел на начальника: «Неужели есть шанс остаться?»

– Рассказывай коротко и ясно, в чём суть конфликта. Дыма без огня не бывает.

– Ну, парни были не правы, я им объяснил, они осознали, – отчеканил более чем краткую речь Зорин.

Анохин засмеялся:

– Да уж, парни действительно полностью осознали: один теперь со шрамом будет всю жизнь ходить, другой завтра на побывку домой отправляется – зубы вставлять.

«Хватит из себя героя корчить, рассказывай, иначе тебя просто выпрут из училища!» – уже ругалась Серафима.

– Я не знаю, что на них нашло, но они задели честь моей девушки, – признался Макс.

– Вот как?! – поднял брови генерал. – Что же они сказали?

– Мне не хотелось бы повторять это, товарищ генерал-майор. Если говорить кратко, то они сказали, что она – женщина лёгкого поведения, не любит и не верна мне.

– И что послужило основанием? – поинтересовался Анохин.

– Две недели я не получаю от неё никаких вестей.

– И ты даже в мыслях не допускаешь, что твоя девушка могла передумать?

– Нет, моя Ира не такая! Я на сто процентов уверен, что у неё что-то случилось, – горячо произнёс Макс.

Вдруг в голове генерала всплыла картинка, как он, будущий лейтенант, опоздал к поезду к жене Галине, когда рухнул в городе мост и весь транспорт встал. Он сказал ей правду, а она не поверила. Только когда узнала про мост из новостей, поздно вечером дозвонилась до училища и попросила у него прощения.

– Это хорошо, что ты так веришь в человека. Но лучше поговорить с ней лично.

– Телефон молчит, – тихо ответил Зорин.

– Пиши, где она учится, работает, фамилию, имя, отчество и год рождения. Запрос сделаем, там всё прояснится. В училище мы тебя оставляем, перед товарищами извинишься, наряды отработаешь.

– Спасибо, Вадим Андреевич! Есть отработать наряды! – воскликнул Макс. – Разрешите идти?

– Иди, курсант.

Больше Серафиме здесь делать было нечего. Она покидала этих людей со спокойной душой. Она улыбалась, зная, что через двадцать минут Лебедев дозвонится до декана факультета и ему объяснят, что у Ирины Жуковой была проблема с сердцем, ей срочно сделали операцию и что девушка сейчас в Воронежском кардиологическом центре проходит реабилитацию.

И ещё она знала, что через час генерал Анохин подпишет приказ о внеочередном недельном отпуске курсанта Зорина и уже завтра, в воскресенье утром, он сядет в поезд до Воронежа.

И лишь одна мысль тревожила светлого ангела: «Надо приглядывать за Ириной и Максом. Шет в ярости, когда проигрывает, и его мстительная натура жаждет отыграться… Надо быть начеку!»

* * *

Демон был доволен. Кажется, он нашёл решение, как победить ангела.

«Я действую избирательно, Серафима же распыляется. Её максимализм её и погубит. Она хочет помочь многим, но сможет ли она рассчитать свои силы?»

Если он мобилизуется, всегда ли она успеет за ним? Одновременно быть в двух местах – это даже ангелу не под силу! В конце концов кого-то она просто не успеет спасти, и чей-то жизненный вираж закончится штопором!

Серафима очень устала: демон начал действовать изощрённее и хитрее. Вчера она едва успела спасти двух детей. Пока родители, науськанные Шетом, выясняли отношения, малыши забрались в надувную лодку. Плавать они не умели. Когда отец вытащил их, это были уже два бездыханных тела. Она появилась слишком поздно… Это чудо, что малышей удалось откачать!

Вот и сейчас её охватило внутреннее беспокойство – верный признак, что демон вышел на охоту. Она сосредоточилась, представила демона и сразу, как это бывало всегда, перенеслась туда, где скрывался её дуал.

Серафима оказалась в школе, в классе биологии. Присмотревшись, она заметила среди подростков Ирину Жукову, тринадцатилетнюю девочку, темноволосую, с длинной чёлкой.

«Значит, Шет решил взять реванш? Тогда Макс Зорин в опасности. Кажется, я таки разозлила демона… И вообще, что он задумал? Решил изменить прошлое?»

Вторым уроком стоял по расписанию урок биологии.

Завуч школы зашла в класс и провозгласила:

– Дарья Семёновна приболела. Давление, возраст – понимать надо! Замену ей я вам не найду, все педагоги заняты. Придётся вам, седьмой «Б», посидеть одним. Кстати, на следующем уроке у вас контрольная по математике, есть время подготовиться. Полистайте учебник, посмотрите предыдущие темы.

Минут десять класс действительно сидел спокойно. Потом парни стали шушукаться. У парты Ильиных собралась компания, они, смеясь, кивали на щуплого мальчишку, в котором Серафима с трудом признала Максима Зорина. В отличие от других, он действительно достал учебник математики и уткнулся в него.

Под гогот и улюлюканье компания семиклассников выволокла Макса к доске. Никто из ребят не посмел заступиться: с компанией Ильиных старались не связываться.

Послышались выкрики:

– Держи его, пацаны!

– Биологичка заболела, сами урок проведём!

Ромка Газизов повернулся к стайке девчонок:

– Девчонки, стриптиз хотите? В исполнении лучшего ученика класса Максима Зорина.

Серафима увидела, как девчонки стали возмущаться, стараясь вразумить компанию Генки.

– Отпустите его, придурки!

– Вас бы так!

Но компания расходилась всё больше. Кто-то отдал платок, им Максу заткнули рот. Кто-то отнял у одноклассницы пояс, яростно сопротивляющейся жертве завели руки за спину и связали их. Иринка Жукова с двумя девочками пытались прорваться на помощь к Зорину, но их грубо оттолкнули.

– Дуры! Для вас же стараемся! Живой урок биологии.

Лёгкого Макса приподняли, и Самсонов стянул с него брюки.

– Красава, Самсон, – поддержал Ильиных. – Надо ещё трусы стянуть, будем изучать репродуктивные органы человека.

– Не, – не поддержал идею Витёк. – В стриптизе трусы необходимы. В них деньги засовывают.

У Макса на глазах выступили злые слёзы: связанный, он ничего не мог сделать. Илью, с которым они дружили и который хотел было заступиться, оттеснили в конец класса, унижение продолжалось.

– Ну что, братцы, – обратился Газизов к классу. – У кого сколько есть? Может, наскребём на приватный танец?!

Самсонов порылся в кармане и сунул десятку за резинку плавок Макса. Снова послышался мерзкий смех. Троица пригрозила остальным такой же участью, если они откажутся сделать то же самое. Запуганные одноклассники один за другим повторяли гнусный поступок Самсонова.

Очередь дошла до Ильи.

– А ты что стоишь? – вызверился на него Генка. – Или денег нет? Так на, я тебе одолжу!

Серафима видела, как в душе парня страх борется с совестью, как запрограммированный Шетом, он готов сдаться.

«И ты готов предать друга? Ты готов пойти на подлость?! Ты никогда себе этого не простишь. Никогда, слышишь?! Если ты струсишь, вся жизнь твоя пойдёт под откос, потому что перестанешь быть мужчиной».

Роман Газизов услужливо протянул мятую десятку Илье:

– Ну, все тебя ждут…

Илья посмотрел в глаза Макса, затем перевёл взгляд на Самсонова и, выбрав момент, засунул купюру в открытый рот Витьки.

– Молодец, Илья! – закричали девчонки, а Макс изловчился и, освободив одну ногу, что есть силы пнул Газизова в пах.

Завязалась драка. Вдруг Иринка резко побледнела и упала возле парты. Началась паника, девчонки хлопали её по щекам, но девочка в сознание не приходила. Кто-то побежал за врачом, Макса отпустили. Илья помог развязать ему руки и одеться. Тот сразу бросился с кулаками на Генку и даже успел ударить его в ухо. Ильиных ответить не успел, потому как в класс вбежали завуч и врач.

Только сейчас Серафима поняла, что, помогая Илье, она упустила демона…

* * *

В кафе играла музыка, менеджер проводил их до столика. Что ни говори, а здесь было уютно. Макс видел, что Ира приятно удивлена.

– Макс, признавайся, мы что-то празднуем помимо моего диплома?

Вчера выпускница Воронежского государственного университета Жукова Ирина вернулась домойпосле четырёх лет учёбы. Макс встретил её у вагона, с минуту кружил на руках, потом поставил не землю.

– Твои знают, что ты сегодня приезжаешь?

– Не-а, я им сказала, что вернусь на неделе.

– Умница, – обрадовался Зорин. – Тогда я тебя украду, если ты не возражаешь…

– Не возражаю, – с довольной улыбкой ответила Иринка и тихо добавила: – Я так соскучилась по тебе, Макс!

Иринка прохаживалась по комнате.

– Четыре года здесь не была. Ничего не изменилось! – заметила она. – Ну, за исключением стола. Макс, ты уверен, что мы всё это съедим?!

Максим расстарался: раздобыл скатерть, купил вина и фруктов, даже приготовил пару салатов. Не забыл и про свечи, Иринка очень любила их мерцающий и таинственный свет.

– За что пьём? – спросила она, поднимая бокал.

– За самую очаровательную выпускницу и её красный диплом! Трепещите, растюхи, скоро за вас возьмётся дипломированный специалист!

Зорин вернул Иринку родителям только на следующий день к полудню и уже к вечеру с невозмутимым видом забрал снова – в кафе.

– Ну так что мы празднуем? – снова задала вопрос Ира.

И вдруг она заметила, что Зорин волнуется. Он теребил тканевую салфетку на блюде, не замечая этого.

– Мы пока не празднуем, но будем праздновать, если мы, вернее, если ты… – начал было он и не закончил фразы.

– Что я? – не поняла девушка.

Максим взял её за руку.

– Ты только, Ирин, постарайся сейчас не волноваться, ладно?

– Хорошо, – удивилась она.

– Если ты согласишься… стать моей женой, – наконец выговорил он.

Его глаза смотрели на неё с надеждой и тревогой: лишний стресс совсем ни к чему, даже если и радостный. Она же, ошарашенная, хлопала ресницами, и счастливая улыбка уже сияла на лице.

– Я давно уже твоя. Кто может быть лучше, чем ты?! – сказала она и опустила глаза. – И я хочу стать твоей женой!

Дальше всё пошло как по маслу: кольцо замечательно село на безымянный Иришкин палец, вино не перелилось через край бокалов.

– Значит, завтра мы идём в ЗАГС подавать заявление, а потом я повезу тебя смотреть дом. И если тебя он устроит, будем праздновать новоселье.

У девушки раскрылся рот от восхищения.

– Откуда деньги, Макс?!

– Ну, после училища я год работал и хорошо заработал. Плюс мне кредит дают. Ну и дедову квартиру продадим. Главное, чтобы моей будущей жене дом понравился.

– Это же моя мечта… – прошептала Ира. – Свой дом!

Официанты оживились, когда в зал вошла компания мужчин, очевидно завсегдатаи, судя по реакции персонала. Ирина посмотрела в их сторону и побледнела. Макс оглянулся и тоже узнал их: Генка Ильиных, Роман Газизов и Виктор Самсонов были их с Ирой одноклассниками. Ещё двоих Макс видел впервые. Новоприбывшие были уже навеселе и громко разговаривали.

– Макс, давай уйдём, – дрожащим голосом попросила Ирина. – У меня предчувствие нехорошее.

Зорин тоже почувствовал: что-то вокруг и в нём самом стало меняться. Где-то внутри подняла голову и закопошилась старая обида. Он ничего не забыл и с того седьмого класса вынес урок на всю жизнь: люди бывают порою такими подонками! Не все и не всегда, но бывают…

Их с Ириной тоже заметили. Видимо, бывшие однокласснички неплохо «поднялись» – выглядели хозяевами жизни и говорили соответственно.

– Ириша, сколько лет, сколько зим! Давно в городе тебя не видно было! – начал разговор подошедший Геннадий. – Отдыхаешь? Кто это тут с тобой?

Он бесцеремонно плюхнулся на стул между Ириной и Максимом.

– Мужики, Ирка Жукова здесь! – позвал он, и вся подвыпившая компания подошла к их столику.

Макс понял, что те двое незнакомцев – их охрана. Они зашли на его, Зорина, территорию, его невеста испытывала сейчас беспокойство и страх. Неприязнь к подошедшим стала заполнять Макса, он убрал руки под стол, сжал кулаки и стал разминать, вращая, запястья.

– Ребята, мы уже уходим, – поднялась было Ирина, но её за плечо усадили обратно.

– Куда ты так рано собралась? Познакомь нас со своим кавалером, что ли!

Ирина посмотрела в глаза Макса, увидела, как безумно сверкнули они, когда Ильиных прикоснулся к ней, и едва заметно покачала головой: «Не надо…»

– Ирэн, представь нам своего хахаля, – развязно выдал Газизов и вдруг, удивившись, обратился к Виктору: – Самсон, ты узнаёшь?

– Кого узнаю? – не понял Витёк.

– Да вот его, – кивнул в сторона Макса Рома.

– Ба, мужики, да это ж тот пацан, что в седьмом с нами учился, – узнал Ильиных. – Ну здравствуй, как тебя там, Макс, что ли?

Зорин поднялся и встал за спиной Ирины, положив руки ей на плечи.

– Ириш, всё будет хорошо.

Его рост несколько удивил компанию: они помнили его низкорослым и худым.

– Какие-то проблемы, мужики?

– Ты чё, клоун, – зло зашипел Гена. – Осмелел, чё ли? Забыл, как мы с пацанами поучили тебя, ботана?

Агрессия, исходившая от Ильиных, передалась Максу. Он словно заразился ею. Мысленно вернувшись в тот злополучный день, Зорин вновь испытал унижение и боль по вине этой троицы, что находилась сейчас рядом с ним. Он почувствовал, как в нём закипает гнев и требует выхода.

Видимо, они были толстокожими, изменение в нём ощутила только Ирина. Она положила свою руку на его, напряжённо сжавшуюся у неё на плече.

– Пожалуйста, Макс, пойдём отсюда! Ну пожалуйста, Макс! – взмолилась она.

– Это вы что-то осмелели! – произнёс с презрением Зорин. – Вы, шакалы, только и можете, что нападать толпой. По одному-то борзость быстро исчезает. Быков вон наняли туши свои драгоценные охранять.

– Порву! – не выдержал Ильиных.

– А ты попробуй, – ухмыльнулся Макс и размял шею.

Он него не ускользнуло, что Самсонов подал жестом команду телохранителю и что тот вынул резиновую дубинку. Вынул и тут же схватился за сломанную кисть, а дубинка была теперь в руках Макса. Он перемещался как молния. Следующим на пути был Самсонов – он сложился пополам, держась за живот. Второй охранник ввязался в драку и через минуту лежал на полу, держась за челюсть.

Газизов и Ильиных переглянулись. Роман медленно вытащил травматический пистолет и направил сначала на Макса, но тут же, подумав, перевёл «ствол» на Ирину.

Макс похолодел. Внутри он услышал голос: «Он сам подписал себе приговор. Убей его!» Дальше отключилась голова, и сработали навыки. Не помня как, Макс оказался рядом. Выбив пистолет, он ударил Газизова ногой. Запрокинув голову, тот полетел назад на кованую декоративную корзину для зонтов и, ударившись, упал навзничь. Почему-то он сразу захрипел, изо рта пошла кровь. После началась агония, и несчастный стих.

Началась паника: люди кричали, звонили в скорую, вызывали полицию. Иринка поняла: случилось что-то ужасное. Она бросилась к Максу и с плачем прижалась к нему: «Макс!.. Макс!..»

Невидимая человеческому глазу чёрная воронка рассеялась в воздухе за секунду до её появления. Серафима поняла, что её обманули. Шет ничего не намеревался менять в прошлом! Он лишь заманил её туда, это была лишь уловка, отвлекающий фактор. Главное действо у него было запланировано здесь. С издевательской точностью он повторил задуманное, только раньше были курсанты.

Серафима опустилась на пол и с горечью смотрела, как уводят в наручниках Максима, как он что-то ободряющее кричит своей девушке, как та цепляется за него, а полицейские грубо оттаскивают её. И как потом она плачет у колонны, держась за сердце.

* * *

Макс ходил по камере, точно рысь в клетке. Вчера приходили мать с отцом. Сказали, что от Ирины вестей нет и, будут ли делать повторную операцию, неизвестно. Её родители не захотели с ними встречаться. «Ну, надо их понять…»

– Макс, крепись, – отец ободряюще улыбнулся через стекло. – Адвокат делает всё возможное, главное, чтобы Иришка выкарабкалась.

Ночью, когда его забрали, Жукову увезла скорая. Сердце… Оно всегда было у неё слабое. Тогда, в седьмом классе, это был не обморок. Тогда первый раз оно заявило о себе. Теперь оставалось только ждать. «Как же мучительно тянется время!»

После лязга двери голос охраны:

– Зорин! На выход!

Идя по коридору к месту свидания, Макс торопился: «Кто его вызывает? Снова пришёл адвокат или?..»

За стеклом – незнакомый мужчина, очень похожий на Ирининого отца, черты лица те же.

Максим обрадовался:

– Вы отец Иры?

Тот даже не сел. Подойдя к стеклу, взял трубку.

Максим приготовился слушать, но отец Иры пристально смотрел ему в глаза и молчал. Наконец медленно произнёс:

– Сегодня ночью моей девочки не стало. Я не знаю, как ты будешь жить с этим…

Затем он показал охраннику маленький свёрток.

– Передайте этому, – сказал он, кивнув охраннику на Макса, и вышел.

В голове Максима наступила звенящая тишина, охранник что-то говорил ему, указывая на дверь. Макс видел только шевеление губ. Ему что-то сунули в руки, куда-то повели.

Очнулся он уже в камере, когда дверь за ним закрылась. Всё плыло перед глазами. Что-то выпало из руки, Макс подобрал. В пакете он нашёл две записки и ещё что-то в белом конверте. Первая записка была от отца: «Ирины больше нет, мужайся, сын…» Вторая записка была от неё: «Я тебя очень люблю! И буду любить всегда! Твоя Ира». Ещё что-то оказалось кольцом, которое он надел ей на палец… И Макс, опустившись на колени, закричал. Протест, боль и отчаянье сошлись в этом душераздирающем крике. Потом он упал на холодный каменный пол и отключился.

Очнулся он от холода, перешёл на кровать и укрылся одеялом. Макс обхватил голову руками, но это не спасало от мыслей. «Её больше нет… Как это странно звучит… Был человек, и нет человека. А мир стоит, не перевернулся. Всё как всегда… Только её больше нет!..»

Внутри была пустота… Каменная плита, образовавшаяся внутри, давила так, что стало трудно дышать. Когда он вынул из конверта кольцо, вдруг осознал: надежды никакой, никогда больше он не увидит её! И что-то оборвалось, что-то сломалось внутри…

Серафима, ощущая всю горечь и боль, подошла и села рядом. Он не видел ни её слёз, ни её саму. Но ему стало легче, и он заплакал.

«Хорошо. Очень хорошо, Макс. Не нужно стыдиться слёз. Они не делают нас слабыми. Они показывают только одно: что у нас живая любящая душа».

Затем она решительно встала. «Ещё не всё потеряно!» Камеру озарило невероятное сияние, с громким хлопком раскрылись крылья за спиной, и она исчезла. Мощный скачок напряжения вывел из строя все видеокамеры слежения в изоляторе, сработала система оповещения, объявили тревогу, забегали сотрудники СИЗО. И только один Зорин крепко спал, убаюканный светлым ангелом.

* * *

Здесь, наверху, царила атмосфера любви и покоя. Самая что ни на есть благодать! И эйфория захлестнула её. Серафима чувствовала необычайный подъём и упоение: силы всё прибывали. Мир людей с их горестями и страданиями остался далеко внизу – вот он, долгожданный отдых! «Почему я не могу всегда находиться здесь?» Но счастливое головокружение разом прошло, когда Серафима вспомнила, зачем она здесь.

Говорят, только ангелы с самой чистой душой могут узреть того, кого Господь наделил властью над временем. Имя его неизвестно. Видевшие его прозвали Небесным Стрелочником, а кто-то – Распорядителем. Дорогу к нему никто не знал, он всегда появлялся сам, если ищущий вызывал у него любопытство.

Серафима понимала: шансы её были невелики. Тем не менее она сложила крылья, закрыла глаза и стала мысленно рассказывать, что произошло в последней схватке с Шетом и чего она хочет.

– Меня забавляет твоё отчаяние и участие в жизни этого человека, – вдруг услышала она чей-то вкрадчивый голос.

Серафима открыла глаза. Как она оказалась на новом месте, если сидела не шевелясь?

– Чему ты удивляешься?! Кто сказал, что ты должна знать, как устроен мир?

Прямо перед ней была высокая фигура в белом балахоне. Лица незнакомца она не видела: оно было закрыто капюшоном до подбородка. Вокруг была темнота и пустота, яркий луч откуда-то сверху заканчивался внизу островком света. В этом островке и сидел Он.

– И ты горишь желанием вернуть события, чтобы всё исправить? Я тебя правильно понял? – спросил Он. – Зачем это тебе, ангелу? Люди должны страдать, они для этого и приходят на землю: искупить свои грехи.

Серафима вспомнила пустые глаза Максима. Ему даже не дали с ней попрощаться…

– Должны страдать, – согласилась она. – Но не так! Ничто не может сравниться с душевной мукой. Я ощущаю эту боль! У него седые глаза и душа, растерзанная в клочья. Это уже не жизнь, это – агония!

После её слов воцарилось молчание. Серафиме показалось, что оно длилось бесконечно долго. Наконец Небесный Стрелочник заговорил.

– Я могу предложить тебе вариант, но вряд ли тебя он устроит.

– Я согласна, – не задумываясь, воскликнула она.

– Дурочка, выслушай сначала! Чтобы вернуть прошлое, нужна огромная энергия. У меня её нет, я ведь только направляю. Регулировщик, чтоб тебе было понятнее. Такая энергия есть у ангелов и у демонов, и заключена она в их крыльях. Ты знаешь об этом?

– Знаю.

– Лишаясь крыльев, ангел теряет силу и мощь, – напомнил Стрелочник.

Серафима зажмурилась, накатила жаркая волна, дыхание её сбилось.

– Кажется, я поняла… – тихо сказала она. – Одного… будет достаточно?

* * *

– Самый уютный столик в нашем кафе, – улыбнулся невысокий мужчина, подводя Макса и Ирину к столику для двоих. – Присаживайтесь. Скоро подойдёт ваш официант. Может, вина?

Макс кивнул.

– Красного сухого, пожалуйста, – и сразу повернулся к девушке: – Тебе же можно красное?

– Можно, – рассмеялась Иринка. – Макс, а что мы празднуем? Диплом мой вроде вчера обмывали… Ты смотри, женщины быстро спиваются!

– Моя жена не сопьётся, я не позволю, – вдруг сказал Зорин и поднёс к губам её ладонь. – Иринка, выходи за меня замуж!

Она распахнула глаза и от неожиданности приоткрыла рот.

– Спокойно дышим, не волнуемся, перевариваем… осознаём… даём ответ, – приводил девушку в чувство улыбающийся Макс.

– Ты… ты делаешь мне предложение? – уточнила ошалелая от счастья Иринка.

Вместо ответа Макс вынул из кармана бархатную коробочку.

– Надеюсь, с размером угадал.

Макс открыл коробочку и достал кольцо.

– Ирка, скорее соглашайся: мне не терпится надеть его тебе на палец!

– Да! Да! Да! – воскликнула растроганная Иринка, а потом прошептала: – Я давно уже твоя…

– Ну, я, в принципе, так и предполагал, – подмигнул Зорин. – Но всё равно приятно.

Потом он нежно поцеловал её ладонь.

– Вру, конечно. Боялся до жути твоего отказа… Ирка! Звучит-то как: моя невеста!

Вдруг кто-то подошёл сзади, и перед её лицом возник шикарный букет из красных роз.

– А это сюрприз! – известил Зорин. – Илья с Алёнкой пришли нас поздравить.

– Спасибо!

Ирина уже целовала в щёку друга Макса и его жену.

– А если бы я отказала? – хитро прищурилась Жукова.

– Ну, тогда бы мы… Тогда бы мы просто поужинали и приятно провели время. А вообще, поздравляем вас, ребята, – ответил за обоих Илья. – Оставляем вас одних. Если вина не хватит, мы рядом, через два столика.

Но посидеть вдвоём им не удалось. К их столику направлялись уже новые гости, и в этот раз гостям были не рады.

– Макс, давай уйдём, – дрожащим голосом попросила Ирина. – Это же Ильиных, Газизов и Самсонов.

– Спокойно, Ирин, не волнуйся.

– Макс, у меня предчувствие нехорошее…

И тут Серафима увидела знакомое чёрное облако. «Так вот ты в какой момент здесь появился!» Шет не улизнул, как обычно.

«Он что, уже почувствовал, что я в два раза слабее? – пребывала она в недоумении. – Или я ему не видна?»

Демон взялся за троицу, которая до этого благодушно расслаблялась за своим столиком. Сейчас ситуация накалялась.

– Какие-то проблемы, мужики? – ощетинился Зорин.

– Ты чё, клоун, – зло зашипел Ильиных. – Осмелел, чё ли? Забыл, как мы с пацанами поучили тебя, ботана?

Больше Серафима ждать не могла.

– Геныч, ты чего завёлся?! – осадил дружка Роман Газизов. – Ты бы ещё детские разборки с первого класса вспомнил. Вон Самсон тогда тебе пеналом нос расквасил, давай наедем на него за это!

И Виктор с Романом рассмеялись.

– А история та… – продолжил Газизов. – Да идиотами мы тогда были! И ты, Макс, не держи на нас зла.

– И правда, Ген, пошли за столик! Зачем хорошим людям мешать?! – уже уводил Виктор за руку подвыпившего товарища. – Хорошего вечера.

– Спасибо, ребята, – отозвалась Ирина.

Серафима видела, что демон в полном замешательстве.

– Я же тебе говорила, чтобы ты не приближался к этим людям! Говорила?

И она ударила по нему. Вспышка была ослепительной. Она прошла насквозь и обездвижила Шета. Демон пребывал в панике. Следующая ударная волна смела его. И Серафиме было наплевать, что она израсходовала почти всю энергию и придётся восстанавливаться, что в кафе вырубилось всё электричество – ничего, завтра починят, а со свечами даже романтичнее…

– О! Ириш, твои любимые свечи! Сегодня всё – для тебя! – придвинулся поближе и обнял любимую Макс.

– Да уж, – умилилась девушка. – Вечер полон неожиданностей.

– Ещё одну осилишь?

– Макс, ты меня пугаешь…

– Не пугайся, – приободрил девушку Зорин. – Это приятная неожиданность – наш будущий дом…

Серафима устало улыбнулась: «Всё, что могла, я для вас сделала. Дальше, я думаю, вы и без меня справитесь!» На душе было спокойно и светло, и она ни о чём не жалела.

* * *

Отношения их вспыхнули, как сухая трава под увеличительным стеклом в солнечный день. Заявление на Кирилла она писать отказалась. Навестила в больнице Илью Белова, убедила его, что внезапная вспышка у полковника Мезенова – всего лишь отголосок старой контузии. Заявления от потерпевшего Белова тоже не последовало.

– Ну и заступников у вас! – удивлялся следователь. – Сослуживцы ваши всех в ружьё подняли. Опять же девушка эта…

– Какая девушка? – не понял подследственный.

– Так свидетельница ваша, Крылова Анастасия. Прямо одна команда с адвокатом. Завидую я вам: не у каждого такая поддержка. Знать, человек вы хороший.

– Настя?! – изумился полковник.

Мурыжили Кирилла месяц. В день, когда его выпустили, он зашёл к Насте домой с букетом цветов и подарком для дочки. А через неделю перевёз их к себе. Теперь каждый раз, засыпая рядом с ней, он благодарил Небо за этот зеленоглазый подарок судьбы.

Поначалу Кирилл и Настя боялись: как примет Мезенова Люся. Но девочка сразу повисла на Кирилле:

– Папа! Папочка! Мне мама Рита рассказывала про тебя! Что ты военный и у тебя суперсекретное задание. Что как только ты выполнишь его, ты вернёшься к нам. Ты уже выполнил своё задание?

У Насти выступили слёзы на глазах. Полковник проглотил комок, внезапно образовавшийся в горле, и обнял ребёнка.

– Выполнил, дочка. Теперь я всегда буду с тобой и тётей Настей.

– А ты женишься на ней? – спросила Люська и посмотрела на него пронзительными серо-голубыми глазами. – Она хорошая, и ещё она вкусные блинчики печёт.

Кирилл рассмеялся:

– Ну, если она вкусные блинчики печёт, то придётся жениться. Если она, конечно, не против.

Девочка прильнула к самому уху мужчины.

– Не волнуйся, папочка, я её уговорю, – прошептала она и, довольная, убежала играть.

Как только девочка исчезла, Настя отвела в сторону глаза и закусила губу. Заметив это, Кирилл подошёл и обнял её за плечи.

– Ну ты чего?

– Неловко мне, Кирилл. Свалились мы с Люськой на твою голову…

Он тронул губами её макушку:

– Да я просто счастлив, что вы у меня появились! И по правде говоря, это я на твою голову свалился.

Настя вдруг подумала, что если бы она была кошкой, то сейчас непременно бы замурчала, до того ей было уютно и покойно.

– Придётся тебе, Крылова, за меня замуж выйти, – безапелляционно заявил Кирилл. – Во-первых, я тебя соблазнил и, как честный офицер, пусть даже офицер запаса, просто обязан на тебе жениться. Во-вторых, ребёнку обещал, а это святое! А в-третьих, что тебе говорить, ты и сама всё чувствуешь.

Сердце сильно забилось, голова пошла кругом. Ей захотелось кричать и плакать от нечаянной радости.

– И ты, Мезенов, нисколько не сомневаешься, что я скажу «да»?!

– Нисколько! – самоуверенно заявил Кирилл.

– И правильно делаешь!

Растрогавшись, она обвила руками его талию и спряталась на его груди, чтобы он не видел её счастливых слёз. Но он повернул Настино лицо к себе, с улыбкой посмотрел на неё и, наклонившись, нежно поцеловал.

Следующим шагом был разговор с матерью Анастасии.

– Кирюш, может, не надо, а?! Просто у нас с мамой очень натянутые отношения, – заупрямилась будущая невеста перед дверью в подъезд.

– Душа моя, я с противником договаривался, – хмыкнул Кирилл. – Что я, с будущей тёщей общий язык не найду?!

Лидия Гавриловна визиту дочери удивилась, но за порог пустила. То, что её дочь выходит замуж, повергло её в приятное изумление.

– Ну наконец-то! А Люську куда?

– А Людмилу я удочерю, – отрезал Кирилл. – И это не обсуждается.

– Дело ваше, – поджала губы будущая тёща и ковырнула ложечкой кусок торта.

Подперев щёку, Настя смотрела на полковника влюблённым взглядом.

– Где же вы познакомились? – спросила Лидия Гавриловна, прихлёбывая чай.

– В парке, – пожала плечами Настя.

– В парке?! – брови Настиной матери поползли вверх. – И что делал Кирилл Валерьевич в парке?

– Он… Он уток кормил!

Кирилл поперхнулся, но тут же закивал головой.

Свадьба была непышная и нешумная. Настя вообще хотела расписаться по-тихому, но Мезенов настоял на красивом торжестве для неё и для Люськи. День они гуляли в кафе, потом, оставив дочку со своей матерью, Кирилл увёз новобрачную на неделю в охотничий домик у озера.

Это была просто сказка! И листопад, разноцветье листьев, дрожащих на воде. Тихий плеск рыбы совсем рядом с лодкой, огромное звёздное небо над головой. Гудение огня в печи и тени на стене от их сплетённых тел…

* * *

Сегодня ночью они сломали кровать. В самый ответственный момент она не выдержала, матрас накренился, и они скатились к батарее. Настя сначала ничего не поняла, а затем стала хохотать.

– Тише, ребёнка разбудишь! – цыкнул на жену Кирилл, сам едва сдерживая смех. – Вот подушка, смейся в неё.

Он встал, чтобы оценить размеры катастрофы. Настя тоже поднялась и теперь стояла рядом, замотанная в одеяло, словно в кокон.

– М-да… Где ты её купила? В «Икее»?

– Ага. Но похоже, шведы не учли потенциал российских мужчин… – задумчиво произнесла она, прижавшись щекой к плечу мужа. – Что делать собираешься?

– Завтра инструмент достану, починю. Сейчас не буду: утром рано вставать – тебе в редакцию, а мне на работу к восьми.

– Ой, а как же мы спать будем? – жалобно протянула Настя.

– Придумаем что-нибудь.

Кирилл подошёл к книжному шкафу, достал стопку книг и нырнул под кровать. То же самое он проделал со второй стопкой.

– Надеюсь, классики нас простят, – подмигнул Кирилл.

– Книги всегда были опорой человечества, – с иронией согласилась она.

Через пять минут всё было готово.

– Можете залезать, леди!

Настя осторожно прилегла подальше от аварийного края и, расположившись уютно на плече Кирилла, прошептала:

– Доброй ночи, мой герой.

Глаза её уже слипались, она почти провалилась в сон, как вдруг почувствовала, как жаркие губы нежно касаются её шеи и опускаются всё ниже…

– Отставить, товарищ полковник! – сквозь сон пробормотала она. – Лежите смирно.

– С тобой невозможно лежать смирно, – пожаловался Кирилл. – У тебя ж тело как улика!..

– Тренируйте волю, Кирилл Валерьевич! Или вас в вашем спецназе не учили?

– Учили, – вздохнул тот и повернулся к жене спиной.

Ближе к утру Настя проснулась. Сильно хотелось пить. Она осторожно убрала руку мужа, вылезла из постели и отправилась на кухню. По дороге, заметив свет из детской, она толкнула дверь и вошла. Девочка сидела на кровати и задумчиво теребила ухо медведя, подаренного ещё мамой, – её главного «поверенного». Настя села рядом с дочкой и обняла её.

– Что не спишь, котёнок?

– Не хочется.

Глаза её, обычно живые и весёлые, сейчас были грустными и потерянными.

– Настя, а ты знала моего родного папу? – вдруг спросила она. – Папа Кирилл ведь мне не родной. Ребята в классе знают, что вы меня удочерили.

«Кому это надо?! Какая тварь разболтала? – поморщилась Настя. – У нас же у всех одна фамилия! И в свидетельстве о рождении чёрным по белому теперь написано: Людмила Кирилловна Мезенова».

Как и обещал Кирилл, девочку он удочерил. Единственное, Люськой её больше не называли.

– Доча, а ну иди сюда, – как-то позвал её Кирилл. – Ты и сама у меня красавица, и имя у тебя красивое – Людмила! Давай мы имя Люся оставим пуделькам и болонкам. А тебя будем звать Людой, Людмилой или Милой. Идёт?

– Идёт! – тут же согласилась девчушка.

– Ну а дома буду звать тебя как прежде – зайкой. Согласна?

– А мама Настя меня котиком зовёт, – доверительно поделилась она секретом.

– То мама, а то я! – важно произнёс Кирилл. – Или ты на зайку не согласна?

– Согласна! – обрадовалась «зайка» и залезла к отцу на колени.

Настя взяла маленькую детскую ладошку в свою.

– Я не буду тебе врать, Мила, я не знаю точно, кто твой отец, – призналась она. – Когда я училась в Москве с твоей мамой, я знала нескольких мужчин, которым очень нравилась мама Рита. Она была красивая, добрая и скромная. Кто из них твой отец, она мне не сказала. Ведь у каждой девочки есть тайны.

– И у тебя? – изумился ребёнок.

– И у меня, – рассмеялась Настя. – А зачем тебе знать про отца? Тебя что-то тревожит?

Людмила не по-детски вздохнула.

– Было бы интересно на него посмотреть, поговорить. И ещё… ребята сказали, что, когда у вас появятся свои дети – у вас же всё равно кто-нибудь когда-нибудь родится, – я вам буду не нужна.

Настя задохнулась о возмущения:

– Дураки ваши ребята! Кто так говорит, тот глуп и жизни не знает! Людмилка, а давай твоего медведя выбросим: он же старый! Вон мы с папой сколько новых красивых игрушек тебе надарили.

Девочка округлила глаза и вцепилась в своего медвежонка, крепко прижав его к груди.

– Ты чего?! – с обидой воскликнула она. – Он же родной!

– Вот и ты для нас родная, как этот медвежонок! – взволнованно произнесла Настя и, посадив на колени, прижала дочь к себе. – Дурашка ты бессонная! Давай-ка лучше будем спать.

Успокоенная девочка облегчённо вздохнула и забралась под одеяло, положив медведя рядом на подушку.

– Сладких снов вам с Мишуткой!

Настя погасила свет и прошла на кухню.

* * *

На следующий день, сказав в редакции, что поехала за материалом, Анастасия Сергеевна Мезенова заглянула в школу. Поговорив с классным руководителем второго «В» класса, она была абсолютно уверена: гнильцо не отсюда – педагог ничего не знал.

«Значит, информацию добыли и растрепали ушлые и дотошные мамашки, – размышляла она. – Кому дорогу перешла моя тихая девочка? Или им, разведёнкам, завидно, что нам с дочерью повезло? Не понимаю…»

После она разыскала школьного психолога и доверительно побеседовала с ней. Женщина обещала помочь. Выйдя из школы, Настя внезапно почувствовала слабость и села на лавочку, чтобы прийти в себя. Её замутило ещё там, у кабинета.

«Бедные дети, и как они учатся здесь по полдня?! Та ещё атмосферка в этих учреждениях!»

Она просидела уже минут двадцать – слабость не проходила.

«Вот нормально бы позавтракала, не было бы сейчас полуобморочного состояния, – ругала она саму себя. – Ребёнка заставляешь, а сама!..»

По утрам Настя не могла себя заставить съесть кашу или омлет: организм ещё спал и напрочь отказывался принимать пищу. Соглашался только на йогурт и кофе с тостом и ломтиком сыра.

Мезенова заставила себя встать и медленно побрела со школьного двора. На остановке было много народу.

«Хорошо, значит, автобус скоро придёт!» – подумала она.

Вдруг перед глазами замелькали мошки, стали расплываться круги, ноги сделались ватными, и Настя начала оседать.

Очнулась она от резкого запаха. Перед глазами маячило лицо врача.

– Чего это ты, голубушка, народ пугать вздумала, а? Давай-ка прокатимся до больнички.

– Нет, меня в редакции ждут, – возразила она и поднялась.

И тут же вновь осела.

– Понятно, – улыбнулся врач. – Всё-таки прокатимся.

Больную осмотрели, сделали анализы, положили под капельницу. Она даже немного вздремнула. Потом медсестра принесла и положила врачу на стол готовые результаты.

Настя смотрела на результат своего анализа, на заключение врача и хлопала глазами, всё ещё не веря: она беременна…

Целый год они с Кириллом пытались, чтобы на свет появился малыш, надеялись – всё без толку. Полковник замечал, как его женщина смотрит на малышню во дворе, украдкой заглядывает в коляски молодых мамочек, попадающихся навстречу. А после прячет глаза.

Как-то она застала его на кухне курящим в форточку.

– Кирилл, ты же вроде бросил?! – изумлённая, она так и осталась стоять в дверях.

Мезенов бросил окурок, подошёл, взял жену за руку и посадил напротив.

– Я хочу поговорить с тобой, – начал он, и Настя почувствовала, как ему тяжело. – И пожалуйста, не перебивай.

– Хорошо.

– Говорю как есть. Я, конечно, схожу к врачу и обследуюсь, но у меня есть стойкое подозрение, что после того количества лекарств, которым напичкали меня в госпиталях, я не смогу иметь детей. С Ритой за три года так и не получилось. Это одна из причин, почему мы расстались, и я её не осуждаю.

Настя поняла, куда Кирилл клонит.

– Так что, если надумаешь, развод я тебе дам: не хочу тебя лишать радости полноценного материнства… Единственное, мне трудно будет смириться с ложью и изменой. Поэтому постарайся…

Он не договорил, потому как она резко встала, опрокинув стул. Внутри неё словно проснулся вулкан.

– Молодец! Всё за всех решил! И за себя, и за меня, и за Бога: будут ли у нас дети и когда. У нас уже дочь есть! Вроде проницательный мужик, ты что, так до сих пор и не понял, что я тебя люблю?! Во дурак!

Рассерженная, она хлопнула дверью, оделась и выбежала из квартиры. Кирилл нагнал её между четвёртым и третьим этажами. Как разъярённая фурия, в истерике она отбивалась руками и ногами.

– Не тронь меня! Убери свои руки! Никуда я с тобой не пойду!

Наконец, когда он, удерживая её за руки, прислонил к стене, обездвижил и закрыл рот поцелуем, она затихла. После трёх контрольных поцелуев он попробовал ослабить хватку. Буря отбушевала, повторный мятеж не намечался.

– Сильный, да? Справился? – потирала она затёкшие запястья.

Кирилл подхватил жену на руки и стал подниматься по лестнице. В квартире выяснение отношений возобновилось и быстро перетекло в спальню…

Сейчас она, ошеломлённая, ловила ртом воздух. Кириллу пока решила ничего не говорить: скажет потом, когда будет знать наверняка, что выносит. После ночного разговора с дочкой Настя понимала, что не следует радостную новость вываливать ей на голову: ребёнка тоже надо подготовить.

* * *

– Ты что сияешь, как медный таз? – спросил Кирилл, глядя на довольную жену. – Есть повод?

– Есть! Представляешь, у Люды нашёлся родной отец!

Настя положила свежевыглаженное бельё в шкаф и достала следующую кипу.

– Вот как? – удивился полковник. – И кто же он?

– Игорь Пименов. Когда Рита на четвёртом курсе училась, он на пятом был. Вроде у них в то время роман приключился. Ритка скрытная была, мало что подругам рассказывала… Но он уверяет, что Люда его дочь.

– А не поздновато объявился? – с усмешкой произнёс Кирилл.

– Так он говорит, не знал: Сошникова от него скрыла, что ждёт ребёнка.

Мезенов заложил руки за голову и задумался.

– Странно всё это, – рассуждал он вслух. – Что послужило толчком, чтобы он начал искать дочь?

– Кирилл! Да всё что угодно! Узнал про смерть Риты, узнал, что у неё был ребёнок, решил найти…

– Солнце моё, ты рассуждаешь как женщина. У мужчин, поверь мне, голова совсем по-другому работает. Мы начинаем действовать, когда нас что-то не устраивает. Прежде чем что-то начать делать, мы задаём себе вопрос: а зачем мне это? Вот я и думаю.

Настя отставила утюг и, подойдя к мужу, села рядом на подлокотник кресла.

– Радоваться надо, что ребёнок увидит отца. Что плохого, если она поговорит с ним?! Тебя она любить не перестанет. Ты у неё свет в окошке. Равно как и у меня.

Кирилл со смехом стащил её к себе на колени.

– Вот же лиса! Когда нет аргументов, в ход идёт женское обаяние, – легонько щёлкнул он жену по носу. – Почему ты так уверена, что этот Игорь не самозванец?

Настя вылезла из кресла и вернулась к утюгу и белью.

– Понимаешь, он сам настоял на экспертизе на отцовство. Завтра результат будет готов.

– И ты возила дочь в клинику?! – возмутился Мезенов.

– Нет, конечно. Два волоска с подушки взяла и отвезла.

Игорь Пименов появился в редакции неожиданно, без звонка и предупреждения. Настя с удивлением смотрела на московского гостя.

– Привет, какими судьбами к нам?

Он был в костюме и галстуке, гладко выбрит, высокий. Немного постарел – в шевелюре уже серебрились седые волоски, но не растолстел, не обрюзг, хотя и набрал пару-тройку килограммов.

– А ты, Крылова, всё хорошеешь! – отвесил он дежурный комплимент.

– Спасибо, Игорь, только я теперь Мезенова. Крылова – это мой теперешний псевдоним: оставила для прессы. Прости, у меня мало времени. Так что тебя привело в наши края?

– Я хочу поговорить с тобой о Рите и моей дочери.

Разговор получился недолгим, да и что он нового мог ей рассказать? Но Игорь упорно твердил, что Людмила – его родная дочь.

– Я хочу увидеться с ней.

– Зачем?! У Люды есть отец: мой муж удочерил её. И ещё, прости конечно, я журналист и привыкла доверять только фактам.

– Я тут узнал, что в вашем городе тест на отцовство делают в двух клиниках: «Возрождение» и «Вита-Мед», – проинформировал он. – Выбирай любую. Привези волос девочки. Чтобы ты не сомневалась, при тебе у меня возьмут мазок, и всё!

– Хорошо, – поразмыслив, согласилась Настя. – «Возрождение» ближе, завтра к восьми буду.

Результат экспертизы Настя молча положила перед Кириллом. Отцовство – девяносто девять и девять десятых процентов. Пименов не соврал. Полковник вернул документ и что-то записал в ежедневнике.

– Дай мне его телефон, я сам с ним поговорю, – попросил он. – Для начала я хочу взглянуть на папашу.

– Кирилл, ты чего?! – не верила своим ушам Настя. – Мне кажется или ты завёлся?

– Обещай мне, что в ситуации с Людмилой ничего не будешь делать без моего ведома. И вообще, общение с Игорем Пименовым теперь только через меня.

– Ты мне не доверяешь?! – с обидой произнесла Настя. – Ты считаешь меня дурой?! Ну, дорогой, я от тебя этого не ожидала!

* * *

Его интуиция ещё ни разу его не подводила. Полковник запаса Мезенов Кирилл привык доверять ей и во всех непонятных ситуациях прислушиваться к себе. Поэтому ему было крайне важно вживую увидеть новоявленного папашу. Он сам позвонил Пименову, представился и предложил встретиться в одном из ресторанов.

Сам Кирилл решил спрятаться за маской недалёкого отставного простачка-военного. Он даже надел чью-то старую военную форму, удивив жену.

– Это что за маскарад?! – засмеялась она. – Где ты её откопал? И куда подевался мой элегантный муж?!

– Так надо, – убедительно произнёс полковник. – И вообще, разговор веду я. Ты обворожительно улыбаешься, молчишь и нюхаешь прекрасные розы.

– Какие розы?! – не поняла Настя.

– Которые тебе знакомый твой приволок. Это ведь он? – кивнул Мезенов на вошедшего в зал мужчину, который озирался вокруг.

– Игорь, мы здесь! – позвала Настя и махнула ему рукой.

С этой минуты взгляд полковника цепко приклеился к пришедшему, подмечая каждую мелочь. К их столику приближался тридцатилетний мужчина с букетом роз. Одет он был в строгий деловой костюм с претензией на роскошь. Однако было видно, что мужчине было некомфортно – походка его была неестественной, костюм явно сковывал его. Отсюда Кирилл сделал вывод: гость не привык носить деловой костюм или надевает его по особому случаю и крайне редко.

Внимательный взгляд полковника подметил ещё одну деталь: обувь! Костюм выглядел дорогим и презентабельным, а ботинки были самые обычные, подходящие к костюму разве что по цвету.

– День добрый! Настюша, это тебе! – поприветствовал гость чету Мезеновых и подарил букет. – Я Игорь Пименов.

Полковник подал руку, представляясь:

– Муж Насти, Мезенов Кирилл Валерьевич, полковник запаса.

Игорь присел за столик, прищёлкнул пальцами, подзывая официанта. Тот подошёл и разложил меню.

– Рад приветствовать наших гостей! Пока вы выбираете, может, вина?

– Ну, если только даме. Я за рулём, – пафосно объявил Игорь и, демонстративно покрутив ключами от «ауди», положил их на столик.

– Спасибо, вина не нужно. Принесите два кофе, пожалуйста. Чёрный без сахара и латте, – попросил Кирилл.

Образ отставного простачка-военного сыграл свою роль – уже через три минуты Пименов, ощутив своё превосходство, расслабился и покровительственно выдал:

– Да ладно, полковник, не стесняйтесь, я угощаю.

И улыбнулся, показав скол на переднем зубе.

«Ездить на крутой тачке и экономить на стоматологе? Ну-ну», – отметил про себя Мезенов.

Сделав пару комплиментов по поводу деловых качеств гостя, он с лёгкостью развёл Пименова на браваду. И сейчас тот с жаром рассказывал, что после журфака удачно провернул два проекта и сейчас уважаем в определённых кругах и успешен.

Ключи от «ауди», специально выложенные на ресторанном столике, должны были, по всей видимости, подтвердить его состоятельность. По его словам, он, Игорь Пименов, являлся владельцем крупной фирмы с кучей иностранных партнёров.

Чем больше полковник смотрел на Игоря Пименова, тем более этот человек не нравился ему. В нём не было ни целостности, ни внутренней силы, которая всегда угадывается у руководителей. Вместо этого пустота, показуха и блеф.

Несколько раз полковнику приходилось разговаривать с истинно богатыми людьми. Они держались очень скромно, никогда не говорили о себе и своих успехах – больше интересовались собеседником. Вся эта бравада: и разговоры, и цветы Насте – должна была произвести впечатление и составить лестное мнение о нём.

Он уже рассказал о своих многочисленных путешествиях, теперь же затронул историю своей любви к Рите. По сему Кирилл смекнул, что Пименов решил, что уже достаточно впечатлил его, недалёкого и легковерного, и принялся «обрабатывать» жену. И его удручало, что Настя всё принимает за чистую монету и ничто не настораживает её. «Нежели ты не видишь его сути, чуткий ты мой человечек?!» Знал он и причину: внутренняя чистота и порядочность жены не позволяли ей изначально думать о человеке плохо, тем более подозревать его. Она смотрела на мир и людей через призму доверия.

Пора было переводить разговор на главную тему, да и вся эта мишура полковнику порядком надоела.

– А могу я узнать, какие у вас планы на дочь? – осведомился Кирилл.

– Ну, сначала я бы хотел с ней увидеться, познакомиться, – ответил тот.

– А дальше?

– Дальше? Она бы приезжала в гости, мы бы вместе проводили отпуск. Ну и, если девочка захочет, мы могли бы жить одной семьёй, – поделился планами папаша.

– Но у неё уже есть семья! – не выдержав, встряла в разговор Настя. – Мила любит и меня, и Кирилла. Разумеется, я очень буду рада, что Мила узнает, кто её отец.

Пименов почесал кончик носа и поправил галстук.

– Я, безусловно, очень вам благодарен. И органы опеки сделали в той ситуации всё правильно, их не за что винить: они не знали, что у девочки есть родной отец, а я не знал, что у меня есть дочь, – многозначительно улыбнулся Игорь. – Но сейчас ситуация изменилась…

Настя с тревогой посмотрела на мужа. Но тот выслушал планы Пименова с невозмутимым спокойствием.

– Тем более, Настя, тебе скоро будет не до неё, – понизил голос Игорь, потом продолжил: – Тебя ждут приятные хлопоты. Я прав?!

Она распахнула глаза. «Я же никому не говорила!» Кирилл медленно перевёл недоумённый взгляд на Настю. Она же закусила губу и опустила глаза.

– Я вас понял, Игорь. Давайте сделаем так: я поговорю с детским психологом, как лучше сказать девочке об отце, чтобы не травмировать детскую психику. После свяжусь с вами. Вы согласны?

– Да, это разумно. Я буду ждать вашего звонка.

Чтобы на разрушить легенду, Кирилл позволил московскому гостю оплатить счёт, хотя ему было неприятно. В машине Кирилл молчал до самого дома. Настя украдкой бросала не него взгляды, не зная, что и думать.

Как только закрылась за ними дверь, он тут же взял её за руку и посадил в кресло.

– Что имел Пименов в виду, говоря о приятных хлопотах, Настя?

– Да я и сама не поняла, – попыталась увильнуть она от ответа.

– Малыш, ты не умеешь врать, – усмехнулся Кирилл. – Ну, я жду…

Инстинктивно рука её сама опустилась на живот.

– У нас будет маленький, – тихо призналась она и посмотрела мужу в глаза, ожидая его реакции.

Взгляд его стал меняться от настороженного до ликующе-восторженного.

– Настя, это что же получается?.. – от волнения, казалось, он забыл все слова.

– Получается, что в начале августа ты будешь отцом, – покраснев, улыбнулась Настя и с гордостью добавила: – Нам уже шесть недель!

Кирилл осторожно достал жену из кресла и бережно прижал к себе.

– Рехнуться можно! Маленькая моя! Я на руках тебя носить буду, пылинки сдувать! Я две недели голову ломал: почему моя жена меня избегает?! Мысли разные в голову лезли. А вон оно, чудо какое, оказывается!

В подтверждение своих слов он взял её на руки, немного поносил по комнате и аккуратно опустил обратно в кресло, усевшись на пол рядом.

– Почему ты мне ничего не сказала?

– Период опасный, не хотела тебя обнадёживать, – призналась она. – Обрадовала бы чуть позже, если б не этот…

– Он-то как узнал?

– Да случайно встретились с ним у женской консультации. Я на учёт вставать ходила, он с каким-то мужиком мимо шёл.

– Давай ты уволишься с работы! – тут же предложил Кирилл.

– Кир, ну ты чего?! – погладила она мужа по щеке. – Я ж не больная! Да и помру я дома с тоски. Я очень осторожничаю, правда-правда! Ты лучше мне скажи, когда Людмилке про отца скажем?

Кирилл сразу поменялся в лице.

– Душа моя, это сейчас мои заботы. Пока дочке ничего говорить не надо.

– Тогда и то, что я ребёнка жду, для всех тоже под грифом «секретно»! – предупредила Настя.

– Ладно, шпионка, – пообещал полковник.

* * *

Ни к какому детскому психологу Мезенов, конечно, не пошёл, а позвонил своему другу.

– Черкасов! Андрей! Узнал? Узнал, чертяка. Мне помощь твоя требуется – нужна информация об одном человеке. Всё, что сможешь нарыть. Записывай: Пименов Игорь Павлович, тридцать один год, бывший журналист, живёт в Москве, гендиректор фирмы «Омега-сити», если это, конечно, правда. Ну и машинку мне его пробей. Фото машины и фото этого товарища я тебе на телефон скину.

– Ого! Кто-то нашему Мезенову дорогу перешёл? – хохотнул Андрей.

– Хуже, Черкасов! Не мне – моей жене!

– Ну что сказать, сочувствую я этому Игорю Павловичу – за жену бы и я порвал. Вот только жены нет… – вещал Андрей. – Кстати, подскажи, где такие дивчины водятся?

– Таких большене выпускают, – поддел друга Кирилл. – Раритет!

– Вот так всегда, – шутливо надулся Черкасов. – Как приспичит, так «Андрюшенька, помоги!», а как невесту сыскать – то шиш!

– Ладно, озабоченный, найдём мы тебе невесту. Привет ребятам! Помнят ещё боевого командира?

– Тебя, Мезенов, забудешь!

Мерцающий ночник делал детскую комнату волшебной и уютной. Дочка только уснула. Настя сидела на краешке её кровати и думала. Со вчерашнего дня её преследовала одна и та же мысль. Настя примерила ситуацию Риты на себя. В жизни бывает всякое, допустим они с Кириллом расстались. Хотела бы она, чтобы её сын или дочка знали, что Мезенов – их отец? Да конечно хотела бы! Таким отцом, как Кирилл, стоит гордиться.

Она посмотрела на спящую девочку.

«А что, Игорь – хороший человек, – вернулась она к своим мыслям. – Переживает за дочь, хочет участвовать в её воспитании. И к тому же, если Мила узнает, что у неё тоже есть отец и она не сирота, то спокойнее воспримет пополнение в семье».

Перед глазами Насти сразу поплыли радужные картинки, где Людмила после путешествия с отцом возвращается к ним счастливая, загорелая и взахлёб рассказывает о своих впечатлениях.

«Нет, всё-таки надо организовать встречу дочки с родным отцом. Пойду поговорю с Кириллом!»

Кирилл взял её за плечи и развернул к себе:

– Малыш, мы же договорились, что ты не лезешь в это дело.

– Но я женщина, я будущая мать, в конце концов! Я чувствую, что так будет правильно. Ты можешь мне сказать, почему ты против? – бунтовала Настя.

– Пока не могу.

– Кир, это не ответ! Ты мне запрещаешь, а сам не говоришь причину. Так поступают самодуры!

– Или мужья, которые до безумия любят своих жён, – спокойно сказал Кирилл и потянулся к жене.

Он хотел её обнять, но она увернулась от его рук и ощетинилась, как ёжик.

– Ты просто жуткий собственник, Мезенов! Есть такое понятие – «родная кровь»! Если хочешь знать, увидеться с отцом – желание Людмилы, и я его поддерживаю.

– Встречи пока не будет, – отрезал Кирилл. – Давай ты не будешь сомневаться в моих решениях и просто послушаешься!

Вдруг ей стало очень обидно – он не слышит и не понимает её! Она завелась. С детства всё решала за неё мать. Она сама выбирала для неё школу и кружки, не позволяла ей ночевать у подруг, отшивала ухажёров дочери, отговаривала от поступления на факультет журналистики. Настя терпела. Но когда мать не поддержала удочерение осиротевшей девочки, она взбрыкнула. И сейчас горечь из детства всплыла и подступила к горлу.

– Между прочим, я, как второй родитель, тоже имею право голоса. А слушаются пусть твои подчинённые!

Муж вдруг показался ей чужим, и ей больше не хотелось находиться рядом, Настя с вызовом встала и вышла из спальни. Вернувшись в комнату дочки, она достала второе одеяло, забралась в кровать и отвернулась к стене. По щекам её катились слёзы, это была их первая ссора… А внутренний голос шептал и успокаивал: «Молодец! Не сомневайся! Ты всё делаешь правильно. Муж тебе не указ!»

Через полчаса Кирилл заглянул в детскую. Людмилка раскрылась во сне и спала в пижамке поверх одеяла, забросив одну ногу на Настю. Полковник осторожно убрал ногу, повернул дочку на правый бок и укрыл одеялом. Посмотрев на спящую жену, он вздохнул, затворил дверь и пошёл спать в спальню, которая без любимой казалась пустой и неуютной.

* * *

Утром его ждал звонок от Черкасова.

– Ну, узнал я про твоего человечка, – докладывал Андрей по порядку. – Во-первых, машина не его. Владелец машины некто Шмелёв Михаил Олегович. Очевидно, взял напрокат. У самого Пименова – «Шкода-Октавия», причём не новая. Во-вторых, он действительно учредитель компании «Омега-сити». Только вот обороты этой фирмы весьма скромные: специализируется она на реализации ликёро-водочных изделий. В-третьих, господин Пименов поигрывает в карты и имеет карточные долги. И самое любопытное, был замешан в афере с недвижимостью. Задурил девке голову, та ему квартиру чуть не отписала. Хорошо, родственники вовремя тревогу забили. В общем, какой-то он мутный, твой Пименов.

– Спасибо, Андрюха. Вот теперь у меня пазл сложился, – ухмыльнулся Мезенов.

– Даже так? – поинтересовался тот. – У твоей жены есть недвижимость?

– У жены нет, у дочери есть: ей досталась от родной матери квартира в Москве, – пояснил Кирилл. – Вот он, похоже, на неё и нацелился. И совсем не девочка ему нужна. Ещё раз спасибо, Андрюха.

– Да ладно, обращайся.

Кирилл положил трубку. Внутри него гребнем вздымалась волна отвращения и неприязни: человеческая подлость неискоренима, но она никоим образом не коснётся его светлых девочек. Он этого не допустит. Он подождал, пока волна уляжется, и позвонил Пименову.

– А, полковник! Здравия желаю, – было слышно, что у абонента хорошее настроение. – Очень ждал вашего звонка. Как ваш поход к психологу? Что он?..

– А вот я тебе здоровья не желаю, – перебил Мезенов. – А теперь слушай сюда, папаша. Про твои аферы с квартирами, карточные долги, фирму-однодневку я знаю. К Анастасии и Людмиле не приближаешься на пушечный выстрел и не звонишь. Или я тебя застрелю, как бешеную собаку. Ты меня понял? Да, машину береги! Тебе её Мише Шмелёву возвращать в целости и сохранности.

На том конце воцарилось молчание, ответа не последовало, и полковник положил телефон. Теперь он думал о том, как предупредить Настю и не напугать её.

– Привет, жена, звоню узнать, как ты, – замер в ожидании полковник.

В последние два дня она отдалилась от него, и это было мучительно. Внешне ничего не изменилось, Настя была рядом, занималась домашними делами, кормила его и дочь вкусными завтраками, обедами и ужинами. Но Кирилл чувствовал стену отчуждения: они не обнимались, не говорили по душам, не дурачились и не засыпали рядом. На все попытки коснуться её жена ускользала или останавливала взглядом. А общение сводилось к паре фраз о быте или о дочке.

– Нормально. Недавно виделись, за завтраком. Ты что-то хотел?

– Да. Спросить хотел: Пименов не звонил?

– Нет.

– Если позвонит, сразу набери меня. Слышишь?

– Слышу, – ровно прозвучал её голос в трубке. – Это всё? А то у меня работы много.

– Всё.

Мезенов вздохнул и отложил телефон.

«Как же тебе объяснить, маленькая моя, что твой знакомый – оборотень?!»

Игорь в ярости швырнул телефон на соседнее кресло. Всё шло так замечательно! Арсен, узнав о его планах, дал отсрочку долга на три месяца: можно было немного перевести дух. А тут кто-то слил информацию, и отличный вариант накрылся медным тазом! Пименов был вне себя. Выхода он не видел, как только позвонить Арсену и послушать, что скажет он. Трясущимися руками он набрал телефон криминального авторитета.

* * *

То, что завтра они с мамой идут после школы в зоопарк, несказанно обрадовало Людмилу: зверушек она обожала.

– Папе не говори, ладно? Пусть это будет наш маленький секрет. Мы потом ему как-нибудь скажем.

– Ладно, – кивнула дочка.

– Да, и нужно одеться потеплее: некоторые вольеры на улице.

Дочка улыбнулась и ближе придвинулась к Насте, положив белокурую головку рядом на подушку.

Она всё-таки приняла решение познакомить Милу с Игорем и, когда вчера тот позвонил, предложила встретиться на нейтральной территории.

– Только прошу, не говори ей сразу в лоб, что ты её отец. Для начала пообщайтесь. Просто подружись с ней.

Сейчас она смотрела на них, и слёзы умиления стояли в глазах. Милка – вылитый Игорь, те же черты лица, его маленькая копия. Настя представила его как своего коллегу, который привёз ей документы и согласился прогуляться с ними. Людмила то и дело тащила его за руку то к медведям, то к песцам, то смотреть крокодила.

– Дядя Игорь, а мы ещё там не были. Там белки живут. Вы хотите на белок посмотреть?

Народу в зоопарке было немного, кафе тоже было полупустое. Людмила выбрала столик с рисунками фламинго. Горячий чай и пирожные были весьма кстати: погода испортилась, накрапывал мелкий моросящий дождик и Настя с Людой немного продрогли.

– Кто тебе больше всех понравился? – спросил Игорь.

– Фсе! – ответила Мила с набитым ртом.

Настя улыбнулась и погладила дочь по волосам.

Девочка неотрывно смотрела на Пименова внимательным взглядом. Вдруг отложила пирожное и спросила:

– Скажите, дядя Игорь. Вы ведь… мой отец?

Мурашки по коже побежали у Насти от её слов.

Пименова тоже, похоже, её вопрос застал врасплох. Он посмотрел сначала на Мезенову, затем на девочку и признался:

– Да, так получилось, что я, Люда, твой родной отец.

Девочка помолчала, потом снова спросила:

– А ты маму Риту сильно любил?

– Ну да.

– Тогда почему вы жили не вместе?

– Так бывает… У взрослых всё непросто, – нашёлся Пименов.

– Да уж, – философски согласилась она. – Взрослые часто делают глупости с умным видом.

– Где ты это слышала? – захохотала Настя.

– В фильме каком-то, – пожала плечами Мила и тоже улыбнулась.

Простились они у входа в зоопарк, договорившись как-нибудь ещё погулять. По дороге домой Людмила молчала и крепко держала за руку мать.

Перед домом она вдруг остановилась и поделилась:

– Он хороший. Только я ему не нужна.

Насте оставалось только хлопать глазами.

– Почему?!

– Так… Мам, пошли домой, я уже по папе соскучилась.

* * *

Пименов чувствовал себя последним негодяем. При знакомстве с дочерью внутри него шевельнулось что-то похожее на человеческую теплоту и участие. Тест можно было и не делать: девочка была похожа на него. Нахлынули воспоминания о Сошниковой Рите, об их бурном и быстротечном романе и ссоре. Игорь был готов отступить. Звонок Арсена тут же отрезвил его.

– Ну, увидел девчонку?

– Да. Послушай, Арсен, может, по-другому как-то можно решить? – в отчаянии воскликнул он.

– Давай, предлагай, раз ты умный и совестливый такой, – подначил его хозяин казино. – Мне ведь не бабы и не дети сопливые нужны, а деньги. У тебя есть, Игорёк, деньги? Молчишь?! Поэтому пасть закрой, пока тебе помогают… А то ведь я могу и по-другому вопрос решить. Очень ты мне, Игорёк, надоел.

Пименов покрылся холодным потом. По-другому Арсен решил вопрос с его знакомым, тоже должником, – Виктора Пономарёва нашли мёртвым дома в кресле возле телевизора. И то потому, что соседи обратились в полицию: телевизор, не умолкая, орал три дня…

– Действуем как договаривались, – пробормотал Пименов.

– Вот и умница, – похвалил Арсен. – В пятницу вывези их за город под любым предлогом. Дальше – наша забота.

После разговора с Арсеном Пименов долго не мог прийти в себя. Наконец, успокоившись, позвонил Насте, сказал, что уезжает в Москву и на прощание предложил вместе сходить в аквапарк.

– Ого, так далеко… – нерешительно протянула Мезенова. – Может, в театр или в кино?

– А Людмила была в аквапарке?

– Нет, ни разу.

– Вот и устрой ребёнку праздник, – обрадовался Пименов. – Мы с горок покатаемся, а ты в тёплом джакузи полежишь. Я вас на машине отвезу туда и обратно.

Настя подумала и согласилась. Тем более что Кирилл в пятницу утром уезжал в командировку в Питер. Она уже не сердилась на него. Всё складывалось замечательно: она исполнила мечту дочки, та спокойно, если не сказать прохладно, отнеслась к Игорю, Пименов уезжает в Москву, а её семья остаётся при ней. А то, что Кирилл не знает их маленькой тайны, так, может, оно и к лучшему.

Придя вечером с работы, полковник не позвонил в дверь, как раньше, а открыл её своим ключом. Не успел он войти, как Настя повисла у него на шее. Кирилл со вздохом облегчения обнял жену и уткнулся в пушистые волосы. Колючей ледяной стенки как не бывало, перед ним снова была нежная и горячо любящая его девочка.

Весь вечер Настя была в приподнятом настроении: аккуратно собрала и упаковала его вещи и даже пела на кухне, когда готовила ужин. Уложив Людмилу спать пораньше, она прямиком отправилась в их с мужем спальню. Жадно лаская и целуя жену, Кирилл не мог надышаться её запахом, осознавая, как же он соскучился по ней.

– Чем будете заниматься, пока я в отъезде? – спросил Кирилл, перебирая пряди её волос.

– В аквапарк её завтра свожу: давно просилась на горках покататься. Теперь, когда плавать научилась, не страшно. Да и я поплаваю – мне полезно, – мечтательно закатила Настя глаза.

– Хорошее дело, – одобрил Кирилл.

– Потом уроки будем учить, порисуем, печенье испечём. В субботу вечером у неё танцы… – перечисляла она. – Ну а в воскресенье ты приедешь.

Она посмотрела на мужа взглядом, полным обожания, взяла его руку, приблизила к своему лицу.

– А теперь спать, – Кирилл поцеловал жену в лоб. – Завтра рано вставать.

* * *

С самого утра Настя ощущала какое-то беспокойство, причём без видимой причины. Блины рвались, когда она снимала их со сковороды, она обожгла два пальца на руке, да ещё упала с полочки и разбилась её любимая фарфоровая статуэтка балерины. Настя расплакалась. Кирилл подошёл, выключил конфорку и посадил жену на колени.

– Настён, ты чего?!

– На знаю… – уткнулась она в него. – Не хочу, чтобы ты уезжал. Боюсь чего-то.

Кирилл усмехнулся:

– Что может со мной случиться?! Давай будем есть твои блинчики! Рваные даже вкуснее.

Когда муж уехал, она крикнула Людмилке, чтобы та собиралась.

– Медвежонка брать?

– Бери, если хочешь. Только Мишутка, пока ты бултыхаешься, в шкафу посидит. Он плюшевый: ему нельзя намокать.

«Вот, чёрт! – огорчилась Настя. – Забыла вчера телефон на зарядку поставить. Часа на три-четыре хватит, а то и меньше».

– Доча, телефон свой возьми, пожалуйста! – попросила она Люду перед выходом.

Игорь заехал за ними вовремя. Машина стояла во дворе. Выглядел он сегодня не очень: тёмные круги под глазами, усталое, помятое лицо.

– Привет! Ты не здоров? – участливо спросила Настя, помогая Людмиле сесть на заднее сиденье. – Если ты плохо себя чувствуешь, поездку можно отменить.

– Просто не спал сегодня, – буркнул он. – Всё нормально.

Шнура для зарядки в машине не оказалось, поэтому Настя отключила телефон и стала смотреть в окно. Последние дома остались позади, и они выехали на трассу.

Кирилл забросил сумку и портплед в багажник и сел в машину. Руки легли на руль. Но что-то было не то. Его охватило сомнение и тягостное предчувствие. Перед лицом так и стояла картинка: Настя смотрит на него грустными зелёными глазами. «Не хочу, чтобы ты уезжал. Боюсь чего-то».

– Ладно, – сказал сам себе Мезенов. – Поеду. Если не пройдёт, вернусь.

Машина стремительно пошла по трассе, но чем дальше от дома уезжал Кирилл, тем сильнее нарастало беспокойство. Тогда полковник остановился и взялся за телефон.

– Валентин, быстро собирайся. На переговоры поедешь ты. У меня не получается. Да не паникуй: в курс дела я тебя ввёл, все документы давно в Питере. Контракт подпишешь, с отличными людьми познакомишься. В общем, собирайся.

Следующий звонок был жене. Странно, но она не отвечала. Полковник набирал её снова и снова. Потом подумал и набрал телефон дочери.

– Зайка, вы где? По дороге в аквапарк? Что-то мама трубку не берёт. Вы на такси?

– Нет, нас папа Игорь везёт. А мама рядом.

У Кирилла потемнело в глазах.

Он выдохнул и продолжил говорить:

– Малыш, дай трубочку маме.

Через секунду он услышал родной голос жены.

– Настя, пожалуйста, остановите машину и выходите с Людмилой. Я за вами уже еду. Где вы находитесь? Я не вижу!

Волнение всё больше охватывало полковника. Голос, сначала спокойный, теперь уже срывался.

– У меня зарядки мало, я телефон отключила.

– Немедленно включи! – приказал он.

– Хорошо, включаю.

Через минуту он увидел на карте маячок – местонахождение жены.

– Почему он везёт вас по старой трассе? Две недели назад новую открыли! – почти кричал он.

– Я не знаю, – призналась Настя. – Кирилл, не волнуйся ты так! Завтра Игорь уезжает в Москву. Что плохого, что мы на прощание все дружно поплаваем?!

«На прощание», – почему-то резануло Мезенова.

– Немедленно вылезайте из машины и ждите меня на трассе!

– Лучше ты приезжай к нам в аквапарк. Правда, котёнок? – обратилась она уже к дочери и передала ей трубку. – Скажи папе, что мы его любим и ждём.

В трубке раздался весёлый детский голосок:

– Приезжай! Пап, я очень хочу тебе показать, как я плаваю. Ты можешь вообще в воду не залезать. Вы с Мишуткой будете смотреть на меня и на маму.

Мезенов развернул машину и набрал скорость.

«Только не отключай телефон, родная, только не отключай!» – как заклинание шептал он.

– Кто звонил? – насторожился Игорь.

– Звонил папа Кирилл, – ответила за мать Люда.

– А правда, – спросила Настя, – почему мы едем по старой трассе? Здесь и машин-то почти нет.

– Поэтому и едем, – отмахнулся Пименов. – Пробок нет, быстро долетим.

Через пять минут вновь зазвонил телефон, теперь Настин.

– Алло, – ответила она. – Кирилл, ты?

Но это звонил не муж.

– День добрый, – раздалось в трубке. – Вы меня не знаете, Анастасия Сергеевна, мне нужно сказать вам что-то очень важное.

– Слушаю вас.

– Вы сейчас одна?

– Не совсем, – ничего не понимала Настя.

– Тогда вам нужно выйти, чтобы никто, повторяю, никто не слышал нашего разговора.

– Хорошо, – уступила Мезенова.

Она была заинтригована.

– Игорь, останови, пожалуйста, машину. Мне звонят по работе. Это важно, а слышимость плохая.

Пименов остановил машину. Настя вышла, вслед за ней вылезла Людмила.

– Хорошо, только на дорогу не выбегай и в грязь не лезь! – наказала она дочери.

Отойдя подальше, Настя приложила телефон к уху.

– Вот теперь я одна, говорите.

– Меня зовут Наташа. Я работаю в отделе опеки и попечительства города Москвы. Вы же являетесь удочерителем Сошниковой Людмилы?

– Да.

– Я случайно наткнулась на странные документы. Некто Пименов Игорь Павлович подаёт заявление на удочерение девочки. В заявлении дата не стоит. Но ещё больше удивили меня документы, прилагающиеся к заявлению. В папке лежали копия экспертизы на отцовство Пименова, копия его паспорта и постановление суда об отмене отцовства Мезенова Кирилла Валерьевича в пользу Пименова Игоря Павловича.

В документе говорится, что мать, удочерившая девочку, Мезенова А. С. умерла в результате несчастного случая, а отец, удочеривший её, не является её кровным родственником. Дата в решении суда тоже не стоит, можно ставить любую. Ещё в документе есть пункт, где Пименов наделяется полномочием распоряжаться квартирой дочери до её совершеннолетия.

Настя стояла как громом поражённая. А девушка продолжала:

– Эта папка случайно упала со стола моей начальницы, листы вылетели. Я думала, пропуск даты – это ошибка, оказалось, не ошибка… Я здесь работаю недавно, перевелась из другого города. Здесь милые люди, профессионалы своего дела, но эта женщина меня настораживает: ей постоянно звонят, она никогда не разговаривает в кабинете – всегда выходит в коридор. Зовут её Ронжина Раиса Ивановна. Я отсканировала эти документы, могу выслать вам на почту, если хотите.

– Да, хочу, – еле выговорила Настя, находясь в ступоре. – Почта простая: Крылова инфо собака майл точка ру…

– Настя, вы понимаете, что вам и девочке грозит опасность? Он избавится от вас, потом по такой же схеме – от дочери. Квартира после смерти ребёнка переходит ближайшему кровному родственнику…

– Д-да… – тихо сказала она, зубы стучали. – Сп-п-пасибо…

– До свидания! Осторожнее, Анастасия Сергеевна.

Её трясло. Слёзы бежали по щекам, Настя звонила мужу.

– Кирилл, – плакала она, – прости меня, если сможешь. Я не верила тебе, думала, ты просто ревнуешь…

– Настя, ты плачешь?! – закричал Кирилл в трубку. – Вы где?

– Мы вышли из машины. Я узнала, что Пименову нужна квартира, и он ни перед чем не остановится… Мне страшно, Кир!

– Я уже рядом, маленькая моя! Я уже еду. Только не отключай телефон, – как мог успокаивал её он.

Пименову надоело сидеть в машине, и он вылез.

– Настя, сколько можно? Ехать пора.

– Людочка, иди ко мне! – позвала дочь Настя и крепко взяла её за руку.

Игорь подошёл ближе и увидел, как изменилась его знакомая: побелевшие губы, широко распахнутые глаза.

– Мне стало плохо… Я дождусь мужа. Аквапарк отменяется.

Её слова прозвучали как гром среди ясного неба. Мужчина внимательно посмотрел ей в лицо. В глазах Насти он прочёл страх, ненависть и укор. «Как же, больна она!..» Пименов понял: звонил таинственный осведомитель, она что-то узнала и теперь уже никуда с ним не поедет.

– Ладно, – ухмыльнулся Пименов и сел в машину.

Отъехав, он сразу позвонил Арсену:

– Наш план сорвался. Её кто-то предупредил. Видимо, она всё узнала. Кроме того, сейчас за ней едет муж.

– Ты, сучонок, слушай сюда! Тебе сделали все бумаги. Я столько времени потратил, чтобы внедрить в опеку нашего человека, а ты хочешь всё разрушить?! Ведь если она заговорит, знаешь, что будет?! Вернись и сделай так, чтобы она замолчала навсегда. Ты понял меня?!

– Понял, – прошептал Игорь. – Но я… я не смогу.

– Где ты их оставил? До моста далеко?

– Нет, минут семь езды.

– Ладно, ничего не предпринимай. Сами всё сделаем.

* * *

Возле них остановился серо-стальной БМВ Кирилла. Сам он пулей вылетел из салона.

– Папочка приехал! – уже бежала к нему Людмилка.

Полковник подхватил её на руки, обнял, потом открыл заднюю дверь и легонечко подтолкнул:

– Полезай скорее в машину.

Захлопнув за дочкой дверцу, пошёл к жене. Увидев мужа, Настя отступила на несколько шагов назад и разрыдалась: напряжение уходило вместе со слезами, теперь можно было отпустить себя, не боясь испугать дочку своей истерикой. Быть рядом, смотреть Кириллу в глаза она не могла, ей было мучительно стыдно за то, что обманула его…

– Откуда берутся такие люди, Кирилл?! – кричала она на расстоянии, захлёбываясь. – Он же… Он же за руку её держал! Мороженое покупал! Она же его родная дочь, Кир! А я… я поверила ему! Никогда себе не прощу! Никогда!..

Он хотел приблизиться и обнять её, но Настя выкинула руку, жестом говоря: «Не подходи, пожалуйста. Мне нужно побыть одной».

– Он мне сегодня в машине улыбался… А в Москве в органах опеки уже заявление его на удочерение лежит, потому что, видите ли, я скончалась!.. Мразь!

– Настён, пошли в машину, Людмила ждёт, – тихо попросил Кирилл, наблюдая сильнейшее эмоциональное потрясение жены и переживая за неё. – Поехали домой!

Она ещё всхлипывала, но уже тише и слабее.

– Дай мне… Дай мне ещё пять минут. Меня тошнит, мне нужно подышать.

– Хорошо, – вздохнул Мезенов. – Жду тебя у машины.

Полковник подошёл к машине, облокотился на капот и закурил.

– Черкасов, привет! Поднимай всех в ружьё! Ты же умный, знаешь, кому звонить. Андрей, тут важно не вспугнуть, аккуратно, без лишнего шума. Ищите заявление Пименова на удочерение в органах опеки. Да, ты правильно всё понял, всю документацию за последние две недели. Настя успокоится – расспрошу её подробнее.

Кирилл убрал телефон и с нежностью посмотрел на одинокую фигурку возле обочины. Вдруг звук мотоцикла заставил его оглянуться. Чувство опасности пробудилось у него, как у зверя. Повернувший со встречной полосы мотоцикл летел на Настю. Кирилл рванул к ней. Счёт шёл на секунды. Всё, что смог сделать полковник, – оттолкнуть жену, подставившись под удар…

Тело полковника описало дугу, ударилось об асфальт и откатилось к обочине. От столкновения мотоциклист в чёрной кожанке вылетел через руль мотоцикла и, приложившись об асфальт, затих. Его байк проехал ещё несколько метров и завалился набок. Всё произошло в мгновение.

Настя несколько секунд стояла в шоке, потом бросилась к мужу:

– Кирилл!..

Она упала на колени и обхватила ладонями его голову. Он ещё дышал, изо рта тоненькой струйкой сочилась кровь. Кирилл узнал её.

– Я здесь, милый, родной мой! Только не умирай, слышишь?! Пожалуйста, не умирай!..

– Живая… – произнёс он и сделал попытку улыбнуться. – У меня в телефоне… Андрей Черкасов… Набери… его… Андрей Черка…

Он закрыл глаза и затих. Она не верила, мозг её отказывался верить, что мужа больше нет. Продолжая гладить его по щеке, она уткнулась головой ему в грудь.

– Кирилл… – шептала она. – Я не смогу без тебя. Не оставляй меня. Или забери с собой…

Внезапно её словно обдало холодным воздухом, а в голове прозвучал чей-то вкрадчивый голос: «Заметь, ты сама об этом попросила… Смерть недалеко ушла, ей не составит труда вернуться…»

Вдруг страшная резь внизу живота пронзила её. Настя перекатилась на бок, скорчилась, подтянув ноги к груди. «Мамочка! Только не это!» А боль всё нарастала и нарастала. Не в силах терпеть, она закричала и вдруг почувствовала, как что-то тёплое течёт по её ногам.

А в закрытой машине плакала и металась девочка. Всё произошло на её глазах, и ей было страшно. Прижав медвежонка к груди, она перебралась на место водителя и нажала звуковой сигнал автомобиля.

Как крик о помощи, как вопль отчаяния маленькой израненной души, он звучал и звучал, сотрясая вселенную, заставляя людей в проезжающих авто останавливаться и бежать к серой машине.

* * *

Девочка сидела на больничной койке и смотрела в одну точку. Бегающие по палате дети с нездоровым любопытством косились на странную новенькую. За целый день она не произнесла ни слова и не притронулась к еде. К ней то и дело приходили разные врачи, осматривали, пытались разговорить и со вздохом уходили. Потом приходили новые, и всё начиналось сначала.

Дети радовались: какое-никакое, а развлечение – прыгать перед ней и корчить рожи или бросать ей на кровать тапок и забирать его. Так продолжалось, пока это безобразие не увидела санитарка и не позвала старшую медсестру.

Теперь у девочки была отдельная палата.

– Людмила, ты меня слышишь?

Серафима села перед ребёнком. Глаза девочки на секунду ожили, но тут же снова потухли.

– Прости меня, малыш, я не смогла их спасти, – с горечью произнесла она. – Я просто не успела…

– Надо же, как трогательно!..

Шет появился в палате внезапно, сегодня в форме угольно-чёрной взвеси.

Никогда ещё победа не давалась ему с таким трудом. Когда он проворачивал это дело, силы почти оставили его, и он не понимал почему. Жалкие остатки его энергии ушли на то, чтобы пробудить жестокость у Арсена, «уговорить» Пименова пойти на сделку со своей совестью, посеять недоверие к мужу у Анастасии. Последнее было самым сложным: Шет бился с ней два дня. Сейчас у него даже не было сил улизнуть отсюда, вот почему они встретились.

– Где ты так долго была? Всё это время я ждал твоего появления, – язвительно произнёс он.

– Неужели соскучился? – огрызнулась Серафима.

Шет словно не заметил её колкость и продолжил:

– В ситуации с Зориным время повернулось вспять. Как тебе это удалось?!

– Не без труда, – вспомнила она о цене и вздохнула. – Но ты их больше не достанешь!

Конечно, демон знал непреложное правило: только два раза он мог наведываться к одному и тому же человеку – третьего не дано.

– Беда твоя в том, что к некоторым своим подопечным ты очень сильно привязываешься, – заметил Шет.

– А тебе доставляет удовольствие убивать самые чистые души! – бросила она обвинение, намекая на Кирилла и Настю.

– Да, мне это нравится, – признался демон. – Если ты про Анастасию Мезенову, то сама знаешь: благими намерениями вымощена дорога в ад…

– Ребёнок-то при чём?! – воскликнула Серафима. – Девочка только после смерти матери отошла, и снова смерть близких! Теперь расстройство психики, потеря речи, да ещё детский дом маячит впереди! Тебе не кажется, что это перебор?!

– М-да, неловко получилось, – с издёвкой произнёс Шет и подмигнул: – Но ты же исправишь, правда? У тебя и опыт имеется.

Он захохотал, так ему понравилась его шутка. Серафима хотела ударить, но вспомнила: сил мало – не как раньше – нужно беречь.

– Убирайся!

Демон наконец почувствовал, что может исчезнуть.

– Сам уйду, – оскалился он. – Счастливо оставаться!

Когда демон скрылся, Серафима закрыла глаза, мысленно возвращаясь на трассу. Она видела, как ослабевшая от потери крови Настя повернулась к ещё тёплому телу любимого и прижалась к нему.

– Прости меня, родной мой. Ты и Людмила – два моих счастья. Спасибо тебе за всё… Прости меня…

Серафима видела, как возле девушки мечется душа Кирилла, не в силах уже помочь. Как из последних сил Настя приподнялась, потянулась к мужу, поцеловала и погладила по волосам. Затем рука упала и осталась лежать неподвижно на груди полковника. И вдруг пошёл снег – первый в этом сезоне. Снежинки падали на их лица и таяли. Потом таять перестали…

Серафима очнулась. Её лицо было мокрым от слёз – она и не заметила их. Девочка так же неподвижно сидела на кровати.

– Всё будет хорошо, малыш! – тихо коснулась её головки светлый ангел. – Я обещаю…

* * *

Серафима знала: теперь найти Небесного Стрелочника не составит труда. Она вспомнила их последний разговор.

– И всё-таки я надеюсь, что ты передумаешь. Ты сама не ведаешь, что творишь! Находясь под влиянием эмоций, невозможно принять взвешенное решение. Всё можно переиграть, и у тебя снова будут два крыла, – он пытался её переубедить вновь и вновь.

– Спасибо, но я хорошо всё обдумала.

– Вот упёртая девчонка! – рассердился Небесный Стрелочник. – Я скажу тебе твоё слово-ключ. Это слово «Вершитель». Произнеси его, если передумаешь.

– Хорошо. Я сохраню его в тайне, – пообещала Серафима.

– Глупая, только в твоих устах это слово – ключ. Другие пусть хоть миллион раз твердят – ничего не получится, – рассмеялся он, и фигура в белом балахоне растаяла.

Серафима поднималась в высоту. Теперь благодать уже не радовала её.

– Это же неправильно: так болезненно реагировать на людские страдания, – рассуждала она вслух. – Ведь другие ангелы как-то смиряются с человеческими жертвами!

Она вспоминала итоги их вечной войны с Шетом. Большинство душ ей удалось спасти, были и те, кого не сумела. И ничего, ей не приходила в голову шальная мысль расплатиться за их жизнь крыльями. Почему же она не смогла принять гибель Иринки и отчаяние Максима? И сейчас её тоже разрывает от боли?

Любовь! Их любовь, искренняя и чистая, впечатлила даже её, ангела! Каждый из них готов был, не раздумывая, отдать свою жизнь за другого. Она не просто знала – она видела насквозь их сердца! И ещё поразила незапачканность их душ – такая редкость в мире людей.

Чем провинились Кирилл и Настя? Всё, что они хотели, – любить ребёнка, пусть даже чужого, и сделать семью островком счастья и радости. Шет всё разметал…

Серафима представила, как могли бы быть счастливы эти люди, и решимость её возросла. Страх никуда не ушёл: неизвестность так же пугала её. Но ещё больше её страшило вечное терзание о том, что она могла помочь и не помогла…

– Вершитель! – что есть мочи крикнула она, и эхо разнеслось в гулкой пустоте.

Место было то же самое – ничего не изменилось. Та же огромная фигура сидела в озерке света.

– Одумалась?! Слава богу! А то у меня сердце было не на месте, что я так поступил с ангелом…

– Нет, Вершитель, я пришла за иной милостью, – и Серафима замолчала.

– Что же ты хочешь? – недоумевал он.

– Я… Я готова пожертвовать ещё одним крылом! Шет не оставил мне выбора… Пострадал ребёнок – это недопустимо!

– Нет! Одумайся! – закричал он.

Вся история Кирилла и Насти Мезеновых пронеслась у неё в голове. Она специально приоткрыла их историю Распорядителю, чтобы тот понял.

– Даже если это так, – воскликнул он. – Ты не можешь лишиться последнего крыла. Ты погибнешь! Погибнешь как ангел!

Серафима уже была готова к тому, что Небесный Стрелочник начнёт её отговаривать.

– Но я же имею на это право?

– Конечно имеешь, – с болью в голосе сказал он. – Только… Только, лишившись крыльев, тебе уже не вернуться в наш мир. Совсем.

По телу ангела пробежала дрожь, Серафима закрыла глаза и мысленно попросила: «Я всё решила. Пожалуйста, не нужно меня переубеждать, мне и так очень плохо, уговоры принесут мне только боль…»

Распорядитель только вздохнул и промолвил:

– Хорошо. Я не буду тебя отговаривать. Бедная девочка!..

Серафима не поняла, кого он имел в виду: её или дочку Кирилла и Насти.

– Шет знает о твоём решении?

– Нет, – помотала головой Серафима. – Зачем ему говорить?

– Он твой дуал. Исчезнешь ты – исчезнет он.

– А!..

– Ладно, я ему сам скажу. Подойди ко мне.

Серафима приблизилась и встала рядом с фигурой в белом балахоне.

– Спасибо, что даёте всё исправить, – тихо сказала она и опустила голову.

– Ничего не бойся, светлая девочка. Больно не будет. А на земле тоже можно жить. Ты не затеряешься среди людей, Серафима.

Шет с удивлением озирался вокруг, пока его взгляд не наткнулся на фигуру в белом балахоне.

– Где я?

– На Пороге Времени: можно пойти вперёд, можно вернуться, – пояснил Стрелочник.

– Вот теперь я понял, кто помог светлому ангелу всё отыграть.

– Да, но она сполна заплатила за это своим крылом. Скоро лишится и второго, а с ним и всей своей силы. Тебе нужно срочно искать другого дуала, Шет.

Демон пребывал в полном замешательстве.

– Как?! Зачем?!

– Тебе этого не понять. Просто начинай искать дуала, времени у тебя мало…

– Но она не может так поступить! Так не принято у ангелов! – уже кричал демон.

– Согласен, это большая редкость. Но она не первая.

Шет отказывался понимать то, что слышал.

– Что с ней будет, когда она отдаст последнее крыло?

– Она будет просто человеком, – продолжал беседу спокойный голос. – Почему тебя, демона, это волнует?

– Потому что с ней, по крайней мере, было интересно бороться. Я привык быть сильным с сильным соперником! – взвился Шет, он был явно в бешенстве.

– Весьма сожалею, – несколько насмешливо заметил Стрелочник.

Демон казался потерянным. Он заигрался, но игра пошла не по его сценарию.

– И что? Она не будет помнить, что когда-то была ангелом? – не унимался Шет.

– Не думаю.

– Но что-то она будет помнить?!

– Нет, – покачал головой Небесный Стрелочник. – Единственное, я могу на её руке написать на память её имя.

– А вернуться? – допытывался демон.

– Ну, если кто-то отдаст ей своё крыло. Но кто это сделает?

– Никто! Нет больше таких сумасшедших! – вспылил дуал.

– Вот и я об этом, – завершил разговор Вершитель. – Шет, ты теряешь время!..

* * *

Мерцающий ночник делал детскую комнату волшебной и уютной. Дочка только уснула. Настя сидела на краешке её кровати и думала о том, что Игорь – хороший человек и ничего страшного не произойдёт, если Мила увидится с отцом. Её удручало лишь одно: Кирилл очень настороженно отнёсся к её знакомому.

«Надо попробовать переубедить мужа!» – решила Настя и вышла из детской.

Кирилл не спал – ждал её и коротал время за чтением книги.

Настя подлезла ему под руку и начала издалека:

– А интересно, что чувствует мужчина, когда узнаёт, что у него есть сын или дочь? И что он испытывает – радость или шок?

Полковник внимательно посмотрел на жену, засмеялся и сгрёб её в охапку:

– Ну ты, лиса! Кажется, я знаю, к чему ты клонишь…

– Даже так?!

– Душа моя, тебя в разведку не возьмут: у тебя на лице всё написано. Можешь не начинать, мне по-прежнему не нравится идея знакомства Милы с твоим московским гостем. Даже если он её отец.

Настя поняла, что её рассекретили, выбралась из его объятий и, демонстративно скрестив руки на груди, откинулась на подушку.

– Кир, ну почему?! – протянула она тоном обиженного ребёнка.

– Потому что у меня мозг заточен замечать фальшь и подводные камни, – усмехнулся он и поцеловал жену в лоб. – Извини, издержки профессии. Рад бы не видеть, но не могу.

– Ты страшный человек, Мезенов! – шутя поддела его Настя.

– И не говори, – со смехом поддержал жену Кирилл. – Иногда сам себя боюсь.

Потом он взял её за плечи и развернул к себе.

– И ещё, давай так… Маленькая проворная лиса шустрит по дому, не убегая далеко от норы. И главное, не суёт свой любопытный нос в это дело, иначе эта рыжая может угодить в западню.

– Вот, значит, как?! Прямо в западню? – уточнила Настя.

– Настюх, я всё тщательно проверю. Если Пименов твой чист, я сам лично за руку отведу к нему Милу. Ты мне веришь?

Анастасия посмотрела на мужа: «Как можно ему не верить?!»

– Хорошо, – обещала она. – Я тебе верю. И я не буду соваться.

Полковник наклонился к её пока ещё плоскому животу и, поцеловав, обратился к нему:

– Заметь, она нам обещала. Ты свидетель.

Настю рассмешила выходка мужа, и она прыснула:

– Почему свидетель, а не свидетельница?

Кирилл улыбнулся и подмигнул:

– Вот увидишь, пацан будет!

Игорь позвонил ей на следующий день.

– Привет! Слушай, Анастасия, а чего у тебя такой мужик кипишной? Только позавчера так хорошо посидели… Он что, тебя ко мне ревнует?!

– А в чём проблема? – спросила Настя.

– Запретил мне звонить и видеться с тобой. Сказал, что застрелит.

Настя, с трудом сдерживаясь, чтобы не засмеяться, очень озабоченно произнесла:

– Ого! Значит, не будем рисковать. Кирилл – он такой: сказал застрелит – значит, застрелит! Пока, Игорь!

Она положила трубку и улыбнулась: «Ну, Мезенов!..»

Через две недели Кирилл пришёл домой очень серьёзный. Поужинав, оценивающе посмотрел на жену.

– Что? – забеспокоилась Настя. – Что-то случилось?

– Да вот, думаю, рассказать тебе или не стоит? Ты у меня барышня впечатлительная, ещё и беременная, но рассказать хочется, потому как тебя это дело тоже касается.

Заинтригованная Настя быстро села за стол:

– Никаких истерик. Ты забыл? У тебя жена журналист.

– Ладно, тогда слушай. Пименов твой – игрок. Должен подпольному казино немаленькую сумму. У Арсена, хозяина казино, есть, вернее, уже был свой человечек в отделе опекунства. Видимо, Игорь услышал разговор и среагировал на знакомую фамилию: Сошникова Людмила. Радости его не было предела – матерью Люды была Маргарита. Подсчитав, сколько девочке лет, он был уверен, что ребёнок его. Загвоздка была в том, что ребёнка удочерили. А дальше созрел план, который он собирался воплотить не без помощи Арсена. Только ему не повезло, потому как ты замужем за мной, а у меня есть друг Андрей Черкасов, а у Черкасова – связи в отделе по борьбе с организованной преступностью. Так что благодаря нашей операции его плану не суждено было сбыться. Загребли всех: и тётю из опеки, и нашего папашу, и Арсена – всю шайку-лейку.

Полковник пододвинул к жене папку.

– Я же тебе обещал, что разберусь. Здесь копии документов, что они готовили за твоей спиной, а также протоколы допросов. Завтра должен вернуть.

Настя сидела с широко распахнутыми глазами и комом в горле – слов не было.

– Ну, что скажешь? – спросил Кирилл.

Она молча подошла, обняла и, уткнувшись в него, прошептала:

– Скажу, что мне очень повезло с мужем!

* * *

Настя разбудила его ночью. Он почему-то видел во сне своего лучшего друга Егора, погибшего от осколка гранаты при операции. Никогда не видел, и вдруг – на тебе! Во сне тот улыбался и протягивал Мезенову руку, и Кирилл непременно бы пожал её, как вдруг…

– Кирюша, проснись! Вставай! – сквозь сон услышал полковник голос жены.

Ещё не проснувшись, он на автомате сел и протёр глаза.

– Кирюш, кажется, началось… Мне в больницу надо, – тормошила его Настя.

Тут он понял и в панике вскочил:

– Сейчас скорую вызову!

– Не надо скорую, – умилилась его смятению беременная супруга. – Просто одевайся, бери сумки, они у входа, и заводи машину.

– А скорую?!

– Зачем дёргать врачей? Пусть они занимаются больными, я-то просто беременная! Сами доедем! – через боль улыбнулась Настя и стала глубоко дышать. – Тем более ехать-то пятнадцать минут.

Мезенов моментально оделся, пулей выбежал во двор и, подогнав машину к подъезду, вернулся за женой.

В приёмном отделении быстро оформили документы, санитар забрал её пакет и протянул руку. Настя подошла к Кириллу и посмотрела в его тревожные глаза.

– Отставить панику! Поезжай домой и жди от меня звоночка, – нежно проворковала она и поцеловала мужа в щёку. – Борщ на плите, салат и котлеты в холодильнике.

И, опираясь на руку санитара, его любимый «колобок» скрылся за дверью. Кирилл немного постоял и поехал домой. Людмила сладко спала. Кирилл выключил ночник и вышел из детской. Остаток ночи он с телефоном в руке бродил по квартире, как зверь в клетке. Под утро сварил кашу для дочки, укутал кастрюлю полотенцем, сделал себе кофе. Людмилка встала в туалет, потом зашла к нему на кухню.

– Папуль, ты почему не спишь?

– Люд, я к маме сейчас поеду, она уже в роддоме. А ты иди поспи, а как проснёшься, меня наберёшь.

– Хорошо.

Кирилл проводил её до детской, потом взял телефон, документы и ключ от машины и поехал в роддом.

В приёмном покое врач указала ему на банкетку:

– Вот тут можете подождать, а в родильное отделение никто вас не пустит. Я позвоню, скажу, что вы ждёте. И если что, они мне сообщат.

– Спасибо, – поблагодарил он и опустился на банкетку. – Уже шесть часов рожает!..

– Экий вы быстрый, – усмехнулась врач. – Бывает, и сутки ждут.

Мезенов наклонил голову и обхватил её руками. Последний раз он ждал у операционной с Настей, предпоследний – в госпитале, с ребятами, когда оперировали Егора… Вдруг у него перехватило дыхание: «Может быть, поэтому Егор приходил к нему во сне?! Может, хотел предупредить? Настя!..»

Беспокойство его нарастало.

– Узнайте, пожалуйста, что с моей женой? Может, нужно кровь сдать? – бросился Кирилл к женщине.

Врач внимательно посмотрела ему в глаза.

– Военный?

– Офицер запаса.

Она набрала стакан воды, улыбнулась и протянула его полковнику.

– Я раньше в госпитале работала, постоянно эту фразу слышала. Как будто обратно вернулась… Но здесь другое. Здесь природа, естественный процесс, а мы, врачи, только помогаем. Всё будет хорошо! Имя-то уже придумал?

Мезенову сразу стало как-то легче, тревога улеглась, он был очень благодарен этой уже немолодой женщине.

Выпив воды, он ответил:

– Друг у меня был. Погиб… Егор Птица… Его именем назову.

– Какая интересная фамилия – Птица, – удивилась женщина.

– Это не фамилия. Это его кличка и позывной. У него на спине родимое пятно было – как будто птица летит, поэтому так и звали.

Женщина встала и пошла обратно к столу.

– Ты приляг, милок, может, уснёшь. А мне журнал нужно заполнить.

Кирилл и правда задремал. Где-то через час проснулся от телефонной трели. Врач взяла трубку и заулыбалась.

– Ну что, поздравляю тебя, папаша! Сын у тебя! Три кило семьсот. Здоровенький. И мамочка в порядке. Молодец, сама родила! Вот про молочко не знаю, это она уже тебе сама скажет. Только пока ей не трезвонь: не до того сейчас ей.

На глазах Кирилла показались слёзы. Сердце колотилось в груди как сумасшедшее.

– Слава богу! – выдохнул он. – Сын!.. У меня есть сын!

* * *

Через день Мезенов поехал за коляской. Машина бойко шла по трассе, Людмилка на заднем сиденье что-то напевала.

– Пап, чур, коляску братику я выбираю, ладно?

– Ладно. Подожди-ка, доча, мама звонит, – прервался он. – Поговорю, передам телефон тебе, мама по тебе соскучилась.

Милый родной голос звучал так, как будто она быларядом.

– Привет, родная! Как вы?

– Ну, как мы… Так же лежим в палате вместе. Егорка сегодня впервые поел. Правда, долго не мог сообразить, что да как. Смешной такой! – делилась новостями Настя. – Медсестра приходила пупок обрабатывать и осматривать. Когда пелёнки развернули, немного покричал. Зато я его рассмотрела. Красавчик! На тебя, Кир, похож. И ты знаешь, на груди, там, где сердце, у него родимое пятно, похожее на птицу, – как будто птица летит. Представляешь?! Я тебе фото прислала, посмотри!

У Кирилла потемнело в глазах, он резко ударил по тормозам, и машина остановилась у обочины.

– Кирилл! Алло, я тебя на слышу, Кирилл! – кричала в трубке Настя.

Сердце бухало как кузнечный молот, полковник завершил телефонный вызов и пытался отдышаться. Потом посмотрел на фотографию и остолбенел: та же птица, точная уменьшенная копия – он не мог ошибиться! И полковника озарило: «Вот почему ты мне приснился!»

«Ты правильно всё понял, – вдруг услышал он рядом чей-то голос. – Он сразу согласился. Даже уговаривать не пришлось. Он тоже очень тосковал по тебе. Это мой тебе подарок, полковник…»

– Папочка! Что-то случилось? – встревожилась Людмилка.

– Всё хорошо, дочка, – осветилось лицо Кирилла счастливой улыбкой. – Ты даже не представляешь, как хорошо…

Частьвторая.Серафима

* * *

– Всё, Сим. Ты как хочешь, а я больше не могу.

Машкины глаза источалинеимоверную усталость, грустная улыбка пряталась в уголках губ.

– Слышишь? Звуки моторов. Дорога где-то рядом. Поехали домой, а?!

– А собака?

– Да чёрт с ней, с собакой. Сама убежала – сама прибежит.

– Анне Валерьевне от хозяйки влетит, – поделилась опасениями Серафима.

– Жаль, конечно, бабулю, но мы и так сделали всё, что могли.

Машка смотрела жалобно-просящим взглядом, и подруга сдалась:

– Ладно, пошли к трассе.

Видимо, недалеко был посёлок, и, на удивление девушек,лазить по сугробам не пришлось:в снегу было протоптано много тропинок – очевидно, жители любили гулять в лесу. Поэтому шли подругибыстро. Мысль о том, что скоро их мытарства закончатся, прибавляла силы.

– Это ж куда нас занесло?! – изумлённо протянула раздосадованная Маша, потому что вышли ониотнюдь не на трассу.

На небольшом холмике стояла огромная толпа народу. Вереницей выстроились легковые машины, вдалеке тоже были машины. Яркие, в наклейках с рекламой и именами пилотов, они по одной с рёвом исчезали за поворотом.

– Соревнования у них, что ли? – предположила Серафима.

– Похоже на то, – протянула Мария. – Ну и что делать будем?

– Давай подойдём узнаем, как выбраться отсюда.

И девушки зашагали к толпе. Оказалось, все приехали на своих авто, а цивилизации в виде общественного транспорта здесь не наблюдается. Подруги переглянулись: «Вот мы попали…» —и остались смотреть на гонки. А что ещё им оставалось делать?!

* * *

Сегодня гонка у Остапенко явно не заладилась. В первом заезде при повороте он не заметил рытвину, выбитую колёсами предыдущих машин. Вернее, заметил, но поздно —уже въехал в неё, и пришлось сбрасывать скорость. Вот объехал бы —обошлосьбы без заминки,не было бы потеридрагоценных секунд…Недовольный собой,Тарас выругался и в раздражении совершил ещё пару-тройку мелких ошибок.

Лидером в своей группе после первого заезда он, конечно, остался, и отрыв от остальных был приличный, но всё равно он знал, что проехал гораздо хуже, чем планировал. Выкуренная сигарета несколько вернула ему душевное равновесие. Он тщательно осмотрел машину, перекинулся парой слов с мужиками и стал готовиться ко второму основному заезду.

Объявили и пригласили на старт их категорию. Похлопав покапоту машины (не подведи, крошка!),Тарас поправил шлем, сел в кресло, не торопясь пристегнулремни. Сейчас он глубоко дышал, стараясь усмирить внутреннее волнение, присущее каждому пилоту в последние минуты перед стартом. Мотор заревел, зелёный стартовый флаг взметнулся вверх, и машина пошла. На этот раз всё шло гораздо лучше:«крошка» вела себя хорошо, сцепка со снежной дорогой была не просто сносной— отличной. Два поворота Остапенко прошёл с максимальной скоростью, он это чувствовал. Он обожал испытывать то самое ощущение звенящей уверенности, когда пилот, машина и дорога становятся единыморганизмом,и радости, что гонкаидёт как надо, а он, Тарас Остапенко,полностью всё контролирует… Он внутренне знал, что и с остальными поворотами он не накосячит, ибо сегодня его день. Третий поворот – чисто! Вот и четвёртый. Вдруг впереди, метрах в двадцати,на дорогу выскочил какой-то зверь.

«Волк?! Лес рядом…»– только и мелькнула мысль в голове Тараса. А руки уже машинально выкручивали руль…

От удара собаку откинуло в сторону. В том, что это собака, Тарас уже не сомневался: хвост был бубликом. В остальном – серым окрасом и стоячими ушами – пёс и правда смахивал на молодого волка. Машину занесло, она чиркнула по снежному брустверу, подняв фонтан снежной крошки, и остановилась.

«Чёрт! Чёрт! Чёрт!»– взорвался Тарас, понимая, что уже не отыграет время. Окинув взглядом неподвижно лежащего пса, пилот завёл мотор и погнал дальше. Только сейчас маршалы выкинули жёлтый флаг – «опасность на дороге».

– Опомнились, твою дивизию!

* * *

На все вопросы девушек, когда же закончится гонка и можно ли с кем-нибудь вернуться в город, их посылали к организаторам соревнований. Главным, судя по всему, был молодой мужчина в чёрно-оранжевом горнолыжном костюмес рацией. Именно к нему то и делоподходили пилоты, механики, маршалы. Около него тёрлись телевизионщики с камерой. Он успевал отвечать всем, цепко следил за гонкой, по рации отдавал распоряжения.

Машка, смелая вначале, теперьпошла на попятную. И Серафиме пришлось взять подругу за руку и буквально тащить к этому человеку. Их опередил высокий широкоплечий пилот в бело-сером комбинезоне. Мужчины пожали друг другу руки, потом пилот заговорил. Прислушиваться не было необходимости: парень в комбезе явно был на взводе.

– Я не понял, маршалы здесь зачем понатыканы? Они вообще за трассой ведут наблюдение?

– Тарас, давай по сути, коротко и ясно.

– Хорошо, давай по сути. Мне на дорогу собака выбежала. Хорошо, на «уши» не встал и не застрял в бруствере.

– Ну ты ж её объехал?– спросил главный.

– Если бы… Сбил я её. Даже объехать не смог – не успел. Кто должен оповещать о помехе на дороге?

– Ладно, разберёмся. Сейчас-то она где?

– Да там же, возле бруствера. Кстати, предупредите пилотов, чтоб повнимательней были на четвёртом повороте.

Серафима отпустила Машкину руку и подлетела к ведущим разговор мужчинам:

– Где вы сбили собаку? Какая она была? Серая лайка?

Тарас немного опешил от такого натиска: девушка появилась неожиданно и буквально набросилась на него с расспросами, сверкаябольшими карими глазами.

– Вроде лайка, хвост загнут кверху. Выскочила на трассе перед машиной. Что, твоя собака?

Девушка сверлила его взглядом.

– И вы даже не помогли ей?! Где она лежит?!

– Говорю же, на четвёртом повороте. Нет, я ещё и виноват?!

ДмитрийЗабелин, главный организатор соревнований по ралли-спринту, переводил взгляд то на Тараса, то на девушку и молчал. Вдруг девушка резко развернулась, бросилась к стартовой черте, пересекла её и побежала прямо по гоночной трассе.Ей повезло:машины не стартовали – закончился второй заезд категории «тюнинг», готовилась к заезду категория «классика».

– Ку… куда?!– заорал Тарас и бросился за ней.

Барышня оказалась довольно прыткая, а он не восстановилсяпосле гонки, ноги были ещё ватные, поэтому нагнал её Тарас не сразу. Но нагнал!

– Совсем сдурела, да?!За собачкой она отправилась! А если сейчас поедет кто?! Старт никто не отменял. Дура!

Он схватил её запястье и силой потащил обратно. Серафима поморщилась от боли: хватка у парня была железная.

– Ты мне сейчас руку сломаешь!Чай, не за баранку держишься. Пусти, говорю, сама пойду!

Тарас разжал пальцы. Девушка только этого и ждала – бросилась наутёк, но тут же была схвачена за пуховик: пареньпрыжком сократил расстояние между ними и остановил беглянку.Всё-таки реакция у негобыла молниеносная.

– Ну всё, сама напросилась…

С этими словами он забросил строптивую незнакомку себе на плечо и зашагалтуда, где в ожидании старта выстроилась очередь из машин.

Народне мог пропустить такое зрелище.

– Что, поломалась?!

– Нет, мужики, он бензин забыл залить!

– А бампер-то хорош!

– Жаль, капота отсюда не видно!

Не обращая внимания на свист, смех и шутливые реплики знакомых, Тарас донёс девушку до Дмитрия, поставил на ноги и кивнул на неё охраннику:

– Твой клиент. Зафиксируй нарушителя. Дважды пыталась бежать.

Парень в чёрной форме и шевроном «охрана» подошёл к Серафиме и улыбнулся.

– Ничё так, симпатичный нарушитель! Ну, это она от тебя бегает, – может, ты ей не нравишься. Мы с ней сейчас чаю по…

Охранник не договорил, потому что Серафима вновь рванула к трассе, на которую уже с рёвом уходили машины. Вот тут уже мужики охнули, и Забелин рванул красный флаг – «остановить гонку».

Сначала Сима бежала, потом сил не стало, и она пошла пешком. Какая-то машина промчалась мимо неё и остановилась.

– Садись, шалая, поищем твоего пса.

Девушка забралась в машину и только теперь увидела лицо Дмитрия.

– Вы?

– Ну не могу же я стоять в стороне, когда срывается моя гонка. Я ж как-никак организатор соревнований. Если что не так, с меня голову снимут.

* * *

Собака лежала с краю. Машинам она не была помехой, если только какую не вынесет в сугроб. Когда Серафима склонилась над бедолагой, пёс посмотрел на девушку растерянным взглядом, словно говорил: «Я не понимаю, что со мной, но не могу встать!»

– Волчок! Живой! Ну как же так?! А мы тебя второй день ищем.

Он узнал девушку и лизнул ладонь.

– Дай-ка я осмотрю тебя. Прости, дружок, будет немного больно.

После беглого осмотра лицо Серафимы нахмурилось.

– Ты что, врач? – удивлённо спросил Дмитрий.

– Да. Ветеринар… – тихо ответила она.

– Что? Всё плохо?

– Живой остался – уже чудо, а там рентген покажет. Но что бы ни было – бороться мы будем! Правда, бродяга?! – обратилась она уже к псу.

Сима сняла с себя пуховик, накрыла им собаку, осторожно, стараясь не шевелить,подняла на руки и попросила:

– Нам бы в город поскорей…

– Понял. Сделаем.

Он хотел забрать собаку у девушки, но та не дала:

– Нет, я сама. Я знаю как. Его нельзя тревожить.

Забелин открыл дверцу и кивком приказал садиться вмашину.

Когда собаку устроили на заднем сиденье, Дмитрий протянул девушке влажную салфетку:

– Кровь на руках, вытри.

Она поблагодарила, взяла, отогнула рукава свитера и принялась оттирать кровьс ладоней.Мимолётно брошенный взгляд заставил Забелина остолбенеть. На тонком левом запястье девушки красовалась тату – витиеватая надпись старинным шрифтом:«Серафима». Онвыдохнул,проглотил комок в горле и жадно впился взглядом ей в лицо. «Ну здравствуй, заклятый враг! Я нашёл тебя!»

* * *

Даже в воскресенье клиника никогда не бывает пустой. Если бы не звонок ещё из машины и особое положение, рентгена пришлось бы ждать очень долго.

Из двери выглянул Аркадий Ильич:

– Новицкая!Помощь нужна?

– Спасибо, думаю, справлюсь. Сейчас главное – снимки сделать.

– Ну, это да, – одобрительно буркнул тоти скрылся в своём кабинете: очередь к хорошему доктору – дело обычное.

Собака, изредка шевелясь,лежала на руках у Антона – парня, который привёз их с Марией в клинику. Всю поднявшуюся суету Сима помнилабудто в тумане: как они с Дмитрием подлетели к дежурившей машине скорой помощи и Серафимапросила для пса носилки, но их не дали, зато прибинтовали пса к рекламному щиту, как Забелин отдал ключи от своей машины механику из их команды и поручил ему отвезти девушек в город. Но вотчто странно: взгляд Дмитрия, от которого хотелось съёжиться, онапомнила отчётливо.

– Твоя собака? – спросил Антон.

– А? Нет, не моя!То есть… я её наблюдала в клинике, а так у Волчка хозяйка есть.

И Серафима улыбнулась, вспомнив историю собаки.

Первый раз она увидела собаку на приёме в их ветеринарной клинике «Яранг». Западносибирскую лайку по кличке Грэйвэнд— «серый ветер» – привела не хозяйка, а домработница Анна Валерьевна. Сама хозяйка, Ольга, после развода с мужем уехала на Мальдивы«греть кости», поручив собаку и дом своей пожилой помощнице.

Бывший муж, заядлый охотник, завёл породистого псадля себя и даже занимался с ним. Но семейные скандалы, проблемы с бизнесом достали его, и он, продав бизнес, уехал из страны, оставивВэндика в числе прочего имущества супруге. Той собака вообще была не нужна, и чистопородная охотничья лайка скучала в вольере и раз в день, выпущенная на волю, разносила двор.

В один из дней «ветерок» загадочным образом сдуло со двора. Впрочем, разгадка обнаружилась сразу: этот засранец сделал подкоп под забором и удрал. Проветрившись – через два дня, – пушистый негодник вернулся домой с довольной мордой,грязный иголодный,с осколком стекла в лапе. Уворачиваясь от веникаАнны Валерьевны,пёс искренне недоумевал: «За что?!» Потом:«Почему это от хозяйки так сильно разит валерьянкой?!»А ещё через день лапу разбарабанило так, что пришлось ехать в клинику.

Серафима в этот день вела приём вместо заболевшей коллеги. Очередь была небольшой, основной поток обещал хлынуть после шести часов вечера. Сима любила, когда можно было не торопиться, а размеренно поизучать каждого изпациентов. Уже прошли три хозяина с кошками, потом принеслиморскую свинку. Следующей была серая лайка в сопровождении немолодой женщины. Даже на трёх лапах жизнерадостный пёс подскакивал около женщины, так и норовя подняться на задние лапы и лизнуть ей лицо.

– Да успокойся же ты, окаянный! – пыталась осадить она пса, впрочем без злости, а скорее ворчливо-любя.

Видно было, что у них взаимопонимание и нежные чувства друг к другу, хотя и без сантиментов. Естественно, когда девушка подошла к пришедшим, пёс встал на защиту дамы – шерсть на загривке поднялась, зубы чуть выглянули в предупреждающем полуоскале, но рычать он не стал…

Серафима улыбнулась:

– Ты хочешь сказать, что тебя надо бояться? Может, оно и так, но я тебя, братец, разочарую: я тебя не боюсь.

С этими словами она подняла собаку на стол, ловко осмотрела рану, сделала рентген, достала осколок стекла, расширив рану, очистила её от гноя, промыла раствором хлоргексидина и наложила повязку. Беглец вёл себя хорошо, стойко перенося все неприятные манипуляции. Видимо, уже понял, что девушка помогает ему.

– Ой, спасибо, – обрадовалась Анна Валерьевна. – Сейчас мы домой пойдём.

– Какое домой! – воскликнула Сима. – Антибиотик сейчас вколю, анализ крови возьму, от паразитов буду обрабатывать: неизвестно, что он нацеплял на воле. И на два-три дня он у нас в клинике останется, понаблюдаю его.Если с ранкой будет порядок, я её зашью, обработаю. Потом швы снимать придёте через десять дней.

– Сколько возни с этим негодником! – покачала головой женщина.

– Ну а как вы хотели! Животные – как дети. За ними уход нужен.

После обработки лапы Серафима гладила собаку и разговаривала с Анной Валерьевной, которая была для Волчка (так сразу про себя окрестила лайку Сима) хозяйкой и заботливой«мамой».

– Кто занимается собакой?

– Да никто не занимается. Хозяйке не нужен, а я уже не молоденькая за ним по лесу носиться. Он же непоседа, всё норовит поводок вырвать и удрать.

– Собака чистопородная, жалко… Сегодня стекло, а завтра под машину угодит,– вздохнула Сима.

Волчок оторвался от собачьего лакомства, презентованного девушкой за хорошее поведение, словно понял, что речь идёт о нём, потом опустил морду и, причмокивая, продолжил хрустеть косточкой.

Они подружились. В следующий раз, когда пришли на перевязку, пёс уже радостно вилял «докторше» хвостом-колечком, как старой знакомой. Потом Серафима приехала к ним в гости в отсутствие хозяйки Ольги, осмотрела вольер, выгуляла Волчкав лесу – на радость ему и Анне Валерьевне, которая действительно еле поспевала за «молодёжью». Поэтому, когда собака сбежала и не вернулась, плачущая пенсионерка позвонила именно лечащему врачу Серафиме Новицкой.

Девушка с тревогой посмотрела на собаку. «Почти не двигается… Неужели мои опасения не напрасны, неужелизадет спинной мозг?!»Серафима тут же стала гнать прочь страшные мысли.

Время тянулось невыносимо медленно. Наконец подошла их очередь на рентген.Схватив ещё влажные снимки, Новицкая прикрепила их на негатоскоп, мысленно сосчитала до десяти.С трудом справляясь снакатившим страхом, сделалаглубокий вдох и сосредоточилась на чётких контурах белеющих на тёмном фоне костей собаки. Потом тихо опустилась на кушетку. «Вот и всё. Живой, но не жилец…»

Нужно было идти, звонить Анне Валерьевне, отпускать Антона, определять собаку на время в клетку. Сил не было: только сейчас Серафима поняла, как она устала.

В кабинет вошёл Аркадий Ильич. Встретившись с глазами девушки, спросил:

– Что? Всё так плохо?

Новицкая покачала головой. Завклиникой подошёл к снимкам и замер перед ними.

– М-да. Не повезло собаке. Об операции думала?

– Думала. А поможет?!

– Можно попытаться. Ну а там как судьба…

Серафима была очень благодарна шефу: он взял у неё телефон и позвонил хозяйке, сам вышел к Антону поговорить. Собаку унесли, а ей сделали крепкий чай с лимоном и сахаром.

– Иди домой, Сим, с хозяйкой я сам поговорю.

– Я дождусь.

– Ну, как знаешь.

Хозяйка приехала в клинику только после десяти вечера. Всё это время Серафима сидела на одеяле рядом с клеткой Волчка, гладила по загривку, словно успокаивала его и себя: «Не грусти, дружище, не из таких ям выбирались. Вселенная нас не оставит». А сердце уже сжималось отжалости то ли к собаке, то ли к себе – что нет рядом близкого человека, который защитит от внезапно навалившегося на неё мира. Мира-без-прошлого…

* * *

Хорошо тем, кто знает, кто он, кто его родители, где его дом. В случае с Серафимой прошлое загадочным образом отсутствовало. Самое первое её воспоминание: ранняя осень, она бредёт по пыльной просёлочной дороге, в тишине, изредка нарушаемой шумом проезжающих машин. На ней брюки цвета хаки, песочного цвета трикотажная кофта да кроссовки.Всё! Больше вещей нет, как и документов. О себе она не знает ничего, известно только имя – Серафима. Редкое, нездешнее, словно из прошлого века. Да и его девушка случайно прочитала на левом запястье, когда солнце начало припекать, стало жарко и она закатала рукава кофты по локоть.

Куда и откуда она идёт, тоже было для неё загадкой – она просто очутилась на этой дороге, и всё! Наверное, шла она долго:ноги изрядно гудели. Серафима дошла до огромного валуна, что стоялу самой дороги, и с наслаждением оседлала гостеприимный, тёплый камень, хотя и пыльный.

Машин, как назло, не было,– видимо, дорога была не основная. Девушка решила, что ещё посидит минут двадцать, а потом пойдёт дальше – искать более оживлённую трассу. Вдруг послышался звук идущей машины, и она увидела вдалеке серый уазик. Серафима вскочила на ноги и стала махать рукой.

Уазик остановился. Из окна высунулся молодой мужчина.

– Ого, какие цыпочки на дороге!

Симе он почему-то сразу не понравился, она уже пожалела, что остановила машину.

– Ну чё встала, залезай! – весело крикнул он и подмигнул.

Девушка отступила назад в нерешительности.

– Залезай, говорю, не съем я тебя, – торопил её водитель. – Давай быстрее, а то я опаздываю. Мне ещё в два магазина надо товар развезти.

Серафима наконец решилась и села в машину. Уже в кабине она почувствовала запах перегара. Мужчина, который представился Николаем, либо был с похмелья, либо уже выпил с утра. В его сторону она старалась не смотреть. Зато он смотрел на неё, пристальноразглядывая. От этого ей стало не по себе.

– Тебе куда надо-то? – задал вопрос Николай. – В Балашеевку или в Новенск?

Девушка первый раз слышала об этих населённых пунктах. Нужно было как-то выкручиваться.

– А вы куда едете?

– Я в город еду, там все приличные магазины. В Балашеевке одни только поселковые продмаги.

«Уже хорошо, – сообразила Сима. – Значит, Новенск – город, а Балашеевка – посёлок. Знать бы ещё, который из них ближе…»

– А мне в Балашеевку.

– Заезжать не буду – у поворота приторможу. Мне дальше в город машину гнать.

Серафима обрадовалась, что выйдет раньше.

Наконец грунтовая дорога закончилась, иуазик выехал на широкую, с асфальтом. Здесь движение было пооживлённее. Видимо, мужчина заскучал смотреть на дорогу.

– Красивая ты, кровь с молоком! А как неживая. Парень-то есть?

– Есть, – слукавила Сима.

Вдруг Николай выбросил в её сторону руку и притянул девушку к себе. Сима схватила его руку, пытаясь отодрать её от своей талии.

– А вот и врёшь, – загоготал он. – Нет у тебя никакого парня! Непривычная, когда тебя мужик обнимает, необученная. Но я хороший учитель, быстро научить могу, если будешь прилежной ученицей…

И он бесцеремонно полез под кофту. Сима в ужасе пыталась вырваться, но мужчина был сильнее. Он выпустил на мгновение руль и затащил девушку себе на колени.

– Остановите машину, я хочу выйти! – кричала она, пытаясь вырваться из западни.

Началась борьба. Николай не ожидал такого яростного сопротивления от хрупкой девчушки. Она же отталкивала его и пиналась. Машина незаметно съехала со своей полосы, уходя влево.

– Тише ты, бешеная!– пытался утихомирить её водила. – Думаешь, не совладаю с тобой?

Сима в отчаянии вцепилась в его лицо, мужик опешил и выпустил руль. Оттолкнувшись от него, Сима упала на сиденье рядом. И вдруг увидела, как им навстречу летит огромный грузовик.Вскрикнув, интуитивно закрыла голову руками… Последовал страшный удар, и всё! Больше она ничего не помнила…

* * *

– Девоньки, она очнулась! – услышала Сима чей-то радостный крик и разлепила тяжёлые веки.

Голова сильно болела, хотелось пить. Сима облизала пересохшие губы.

– Пить…

Тут же к ней подошла женщина в белом халате и протянула стакан. Серафима выпила и осмотрелась.

– Я в больнице…– догадалась она.

– Ага! Могла быть на кладбище, но тебе крепко повезло. Ты что-нибудь помнишь?

Серафима покачала головой.

– Ваш УАЗ «буханка» с КамАЗом столкнулся. Кабина всмятку, водитель погиб на месте. А с твоей стороны дверь от удара распахнулась, вот ты и вылетела. Головой знатно приложилась, а так руки-ноги целы. Просто чудо!

Девушка потрогала голову: забинтована. Да, огромную махину, несущуюся на неё, она вряд ли теперь забудет…

– Ты лежи, не вставай, – предупредила медсестра. – Сотрясение-то у тебя сильное. Хотели в Новенск перевезти, так врач вообще не велел тебя тревожить. Он скоро придёт, вот обход сделает и заглянет.

Врач Василий Семёнович пришёл не один. С ним в палату зашёл молодой парень лет двадцати пяти в форме полицейского.

– Очнулась красавица! Живая! – вместо приветствия выдал доктор. – Спрашивай Валерий, только не долго.

Следователь присел на край постели и достал планшет.

– Скажите своё имя, фамилию, отчество и полную дату рождения, – попросил он.

– Серафима, – еле слышно назвалась больная.

– Отлично, дальше.

– Я не помню…

Выяснилось, что девушка не помнит ничего: ни кто она, ни откуда, ни куда и к кому направляется. Для любой другой это была бы трагедия. Но Серафима и до аварии ничего не знала о себе. Так что для неё обстоятельства сложились весьма удачно – теперь потерю памяти можно было списать на аварию.

Девушку перевезли в Новенск и показали лучшим специалистам там. Безрезультатно: память не возвращалась. Её фотографию напечатали в областной газете в надежде, что найдутся родственники, —никто не отозвался. Запросов найти пропавшего человека тоже не поступало. Её продержали в больнице две недели – пора было выписывать…

Следователь Валерий Евсеев, постучавшись, зашёл в кабинет к начальству:

– Здравствуйте, Пётр Егорович, вызывали?

Седовласый майор Рогачёвоторвался от бумаг:

– А, Валера! Заходи. Ты вот что мне скажи, что с этой девушкой? Нашлись родственники?

– С Серафимой? Никак нет. Глухо всё. В больнице её дольше оставлять не могут, готовы выписать хоть сегодня.

– И куда же она пойдёт? – задумчиво произнёс начальник отделения и потёр затылок. – Она с дочкой моей ровесница. Семнадцать лет, одна, обидит ещё кто-нибудь…

Капитан Евсеев напряжённо смотрел на начальника.

– Я тоже об этом думал, – вздохнул он. – Документы бы ей, потом можно в детский дом.

– Екатерина Васильевна ещё там?

– Да вроде заведует. Закрыть их хотели, но она отстояла, в Москву даже ездила.

– Вот и хорошо, – обрадовался майор. – Поехали за девушкой.

* * *

– Да милые вы мои! – всплеснула руками крепенькая пухленькая женщина лет шестидесяти. – Как я её без документов-то смогу принять?

– Екатерина Сергеевна, сделаем! Привезу я ей документы. Паспорт, свидетельство – всё как положено!– горячо заверил Рогачёв. – Ну не может главврач больницы её больше держать у себя! Выручай, а?

Серафима переводила грустный взгляд с хозяйки детского дома на мужчин и обратно.

– Чисто котёнка пристраивают… Блох нет, лишая тоже. В лоток ходит без промаха. Только без документов…

Полицейские и заведующая посмотрели на неё и прыснули.

– Хорош котёночек, – смеялась Екатерина Сергеевна. – Выше меня ростом. Ладно, оставляйте уж.

Мужчины переглянулись.

– Как тебя звать-то? – поинтересовалась женщина.

– Серафима. Серафима Новенская, – ответил за девушкуЕвсеев. – Она свидетелем по делу проходит.

– Как? – не расслышала Екатерина Сергеевна. – Новицкая?

– Новенская, – поправил капитан. – Она в Новенск ехала.

Но у майора уже заблестели глаза.

– Серафима Новицкая, хорошо звучит! Ещё бы отчество придумать…

Екатерина Сергеевна вздохнула.

– Мужа моего покойного Георгием звали. Может, Георгиевной? Будет мне как дочка… У нас только сыновья. А он всегда дочку хотел.

– А днём рождения запишите двадцать пятое сентября, – подсказал Валера. – Девчонка чудомв аварии выжила. Можно сказать, второе рождение…

– Серафима Георгиевна Новицкая! – торжественно произнёс майор. – Лично мне очень нравится! С такимичудесными именем и фамилией и судьба должна быть соответствующая!

* * *

В обычном детском доме не учат хозяйству. Уроки домоводства не в счёт. Но Серафима попала в детский дом в маленьком городишке, и он отличался от детских домов в крупных городах. Частые проверки вышестоящих инстанций постоянно выявляли нарушения: нет спортзала, нет компьютеров, не хватает классных комнат – в одном помещении занимаются третий и шестой классы. Сам детский дом тоже был маленький – двадцать детей и три педагога.

Сперва их хотели закрыть, но поездка в Москву возымела действие, и на них просто махнули рукой. Потому как и финансирования нет, и работать никто не идёт. Детскому дому присвоили статус экспериментальной площадки, прикрепили к какому-то московскому ведомству. Местные проверки закончились, и страсти улеглись.

Заведующей с самого основания была Екатерина Сергеевна Ковалёва, шестидесяти лет, на пенсии. Свои дети давно выросли и разъехались – вот и воспитывала чужих. Всё лучше, чем одной куковать. А так веселее.

Повара не было, готовили всё сами. Это тоже было «нарушением». Но благодаря этому «нарушению» все девчонки от мала до велика прекрасно умели готовить. Вкуснее, конечно, получалось у старших. Но на то они и старшие.

С седьмого класса детдомовцев прикрепляли к ближайшей школе: там и программы, и учителя были посильнее. Учились все хорошо или отлично. Тройки за год были редкостью. Екатерина Сергеевна не отчитывала за плохие оценки, но внушала, что, оставшись без родителей, они должны царапаться в этой жизни. И они царапались. Сима пошла в одиннадцатый класс. Из старших Рита была в десятом, Рома и Антон – в восьмом, ещё пятеро – в седьмом.

Новицкая не знала о своём прошлом ничего: училась ли она когда-нибудь? Но, как выяснилось, к удивлению учителей и её самой, знания у неё были выше среднего. Особенно легко ей давалась алгебра, химия и биология. Впрочем, и остальные предметы у «детдомовской» шли хорошо. Отношения с девчонками в классе у неё сразу не задались. Когда одиннадцатому«А» классу объявили, что с ними будет учиться «особая» девочка, все приготовились встретить этакую серую мышку, забитую и зашуганную. Каково же было их удивление, когда директор привела в класс высокую, стройную кареглазую красавицу с королевской осанкой. «Первые леди» класса сразу сникли, а парни с того дня переключились на новенькую: стали бросать в её сторону заинтересованные взглядыи тайкомприхорашиваться.

Хуже дело обстояло у Риты. Часто после школы Серафима замечала у девочки красные,припухшие от слёз глаза. На все расспросы она молчала, как партизанка. Но один раз не выдержала и расплакалась при Симе. Оказалось, одноклассники постоянно зажимают её возле туалета и лапают. Учителю признаться ей было стыдно, поэтому Рита молчала, плакала и терпела.

Новицкая взяла упирающуюся подругу за руку и пошла прямиком в отделение полиции. На следующее утро к школе подъехали два милицейских уазика, мужчины в форме сгребли пацанов из десятого класса и увезли в отделение.

Когда их вернули к последнему уроку, на бывшихнагловатых «мачо» было жалко смотреть: они были ниже травы, тише воды. На Риту с того дня они даже боялись глянуть, Симу обходили стороной. Позже просочились слухи, что по приказу начальника отделения майора Рогачёва молодым людям устроили экскурсию в следственный изолятор, где на несколько часов их заперли в пустующей камере, а двоих зачинщиков и вовсе посадили в камеру к заключённым под стражу. Правда, за ними следили, но страху парни натерпелись сполна!

Когда пришло время покидать детский дом, Екатерина Сергеевна вызвала Серафиму к себе.

– Надо тебе, деточка, о профессии подумать. Нужно такую выбрать, чтобы ты всегда востребована была. Помощи ждать тебе, Симочка, неоткуда.

– Понимаю, – согласилась Новицкая.

– Я тут подумала: может, тебе ветеринаром стать? – предложила заведующая. – В городе осядешь – домашних питомцев будешь лечить. В село поедешь – и там без работы не останешься. Я посмотрела, два вуза есть недалеко от нас. С твоими мозгами легко поступишь. Что думаешь?

Серафима день подумала и решила, что быть доктором для братьев меньших – не такая уж плохая идея…

* * *

При виде хозяйкиОльги пёс поднял морду и гавкнул: хвостом при перебитой спине он вилять не мог, вот и поздоровался как сумел. Видно было, что он рад этой не в меру надушенной крашеной блондинке, одетой в дорогой серый брючный костюм.

– Малыш, как ты?! – проворковала та, наклонившись над клеткой.

– Плохо, – жёстко прервал идиллию вошедший с ней главврач клиники. – Очень плохо! У собаки сломаны тазовые кости, сломан позвоночник и частично повреждён спинной мозг. Собака чудом осталась жива.

Глаза у блондинки расширились. Видимо, она не ожидала, что врач выпалит ей страшный диагноз прямо в лицо, без щадящей психологической подготовки, какая встречается в фильмах.

– Как повреждён спинной мозг?!

– Частично надорван. С костями разобратьсяможно, такие операции наша клиника делает. А вот с мозгом сложнее: он или восстановится,или нет… Нужно быть готовой ко всему. И даже к тому, что собака навсегда останется инвалидом.

– То есть собаке требуется операция?

– Это только начало – операция! Главное – это восстановление. После предстоит долгая реабилитация собаки.

Серафима, продолжая поглаживать Волчка, напряжённо переводила взгляд то на хозяйку, то на Аркадия Ильича. Блондинка отошла от клетки, закусила губу, отчего немного размазалась помада, и задумалась.

– А сама по себе травма не может пройти? Ведь говорят же: заживает всё как на собаке.

То, что она сморозила откровеннейшую чушь, хозяйка собаки поняла по тому, как со вздохом переглянулись врачи, а потом Аркадий Ильич обратился к горе-владелице:

– Несравненная Ольга Александровна! Сама по себе подобная травма пройти, конечно, может, но только с одним исходом – летальным…

Уязвлённая егоответом, женщина заговорила пылко, с обидой:

– У меня своих проблем хватает, а тут ещё собака! Не я её заводила, а бывший муж. И между прочим, на содержание собаки он мне денег не оставил! И на лечение тем более. Да, случилось несчастье, да, жалко собачку, но я-то здесь при чём?! У меня нет ни возможности, ни желания, ни времени заниматься больным животным. Может, это прозвучит жестоко, но не лучше ли избавить беднягу от мучений…

– А вас – от лишних хлопот! – внезапно встряла Серафима, поняв, к чему она клонит.

– А вас, девушка, никто не спрашивает! – взвилась хозяйка.

– Не кричите на Серафиму Георгиевну! – заступился главврач. – Как я понял, вы, Ольга Александровна,не собираетесь лечить собаку. Тогда,может, стоит написать отказ от животного?

– А что, это возможно? – сразу оживилась Ольга.

– Да, такое практикуют те, кто не может себе позволить лечение питомца. Животное остаётся в клинике, а хозяин навсегда утрачивает право нанего.

– Отлично, меня это вполне устраивает. Я даже могу дать денег на эвтаназию.

– Тогда прощайтесь с собакой и пройдёмте в мой кабинет, нужно уладить формальности. Надеюсь, паспорт у вас с собой?

Серафима поднялась и молча уступила место возле Волчка. Хозяйка подошла к клетке, окинула лежащего пса взглядом и пошла прочь. Пёс, потянувшийся сначала мордой к ней, словно что-то понял, положил голову на лапы и с безучастным взглядом остался лежать в своём новомдоме.

* * *

Проснулась Серафима оттого, что кто-то тряс её за плечо. Она открыла глаза и увидела, что уснула на одеяле возле клетки. Её рука так и лежала на загривке Волчка, пёс тоже спал.

«Да, день выдался трудный – измотал обоих…» – подумала Сима, поднимаясь на ноги.

– Ты вот что, – предложил шеф, – ложись в моём кабинете, там кушетка удобная.А я – домой! Надо же мне хоть иногда дома появляться. Утром встанешь, собаку свою к операцииподготовишь, а там и я подъеду.

– Мою собаку?!

– Твою, твою, чью же ещё? Официальный отказ у меня на руках, так что владей!

– Аркадий Ильич!Спасибо… – начала было Сима, но дальше слова кончились, и девушка повисла на его шее.

– Тише ты, шальная… Как готовить собаку к операции, помнишь?

Новицкая сразу разжала объятья и быстро закивала головой.

– Выспись. Ассистировать мне будешь.

Он шёл к выходу, улыбаясь, размышляя о том, что мир, пожалуй, ещё постоит, пока есть такие отчаянные девчонки, способные бороться за тех, кто им дорог.

* * *

Судьба решила, что собака и так натерпелась и что с неё хватит, – операция прошла удачно. Аркадий Ильич радостно потирал руки, шутил, почти не курил – явный признак того, что он доволен своей работой.А вот у Серафимы случился«отходняк»: после всех переживаний и безумного нервного напряжения во время операции она сидела на стуле, не в силах подняться. Навалилась апатия, ей вдруг показалось, что всё было зря и что она не справится. Глаза девушки наполнились слезами, и предательская струйка покатилась к подбородку…

– О! Серафима Георгиевна победу празднует! – поддел её шеф по дороге из курилки.

– Ка-какую победу? – шмыгнула носом девушка.

– Первую. Окончательная ещё впереди. Поезжай-ка ты, красавица, домой. Отдохнёшь, сил наберёшься. Ну а завтра чтобы как штык была: перевязкой собаки сама займёшься.

– Аркадий Ильич! Сколько я за операцию должна?

Заведующий клиникой посмотрел на неё, уставшую, с больными, грустными карими глазами, и усмехнулся:

– Ничего ты не должна, считай,я на твоей собаке попрактиковался, чтоб квалификацию на потерять, а то, знаете ли, всё с бумажками да с бумажками.

Сима знала:шеф лукавил —все рядовые операции выполнялись другими хирургами, он же брался за самые сложные и блестяще с ними справлялся. Стоили такие операции прилично, но люди готовы были платить клинике ещё больше, только чтобы их питомца оперировал Ярыгин. Им с Волчком несказанно повезло!

«Домой так домой! Всё равно я сегодня уже ни на что не способна»,– пронеслось в её голове. Оназаглянула в стационар, посмотрела,кактам собака, и пошла одеваться.

На выходе внимание привлёк громкий спор на ресепшене. Вика что-то пыталась объяснить молодому высокому мужчине. Серафима прислушалась.

– Молодой человек, я ещё раз вам повторяю, вчера в клинику поступило пять собак: померанский шпиц с несварением, немецкий догс купировкой ушей, сеттер с онкологией, такса с плановыми прививками и лайка с травмой. Но лайку привезла наш врач Серафима Георгиевна, других собак не поступало.

– Нет, там девушка молоденькая совсем, а собака серая, вроде лайка.

– Вот я и говорю, это наш врач привезла.

– Да при чём тут ваш врач?!

Тут Виктория увидела Новицкую и обрадовалась.

– Да вот же она! Серафима Георгиевна!Тут мужчина собакой интересуется, поговорите, пожалуйста.

Сима узнала Тараса сразу, как только он обернулся. Сегодня он был в джинсах и чёрной кожаной куртке. Узнала и удивилась: «Зачем он здесь?»Остапенко тоже с удивлениемразглядывал вчерашнюю «нарушительницу».

– У тебя реально такое имя – Серафима?

– А тебя что-то смущает?

– Ну, я думал,врачу с именем Серафима Георгиевна лет так шестьдесят, – усмехнулся он. – Родители приколоться решили или в честь кого-то назвали?

– Я не знаю, я их ни разу не видела, – ничуть не смущаясь и глядя прямо Тарасу в глаза, ответила девушка.

Емустало неловко.

– Извини, не знал… – Он замолчал ненадолго, потом продолжил:– Значит, ты ветеринар… Понятно теперь, почему ты за собакой кинулась. Кстати, как она?

– Сломан позвоночник, задет мозг. Сегодня прооперировали.

Тарас тяжело вздохнул.

– Ты-то как в клинике оказался?

– Так Антон сказал, что сюда вас отвёз.

– А!.. Весьма благородно с твоей стороны проведать несчастную псину, – не без сарказма произнесла Серафима.

Остапенко с интересом изучал девушку: там, на гонках, он был занят и сосредоточен на другом. Ровный овал лица, тонкий, аристократический, чуть вздёрнутый носик, красиво очерченные полные губы. Тёмно-каштановые волосы немного вились и спускались ниже плеч. Огромные карие глаза с густыми пушистыми ресницами создавали впечатление бархатных, а густые естественные брови, которых раньше не было видно из-за шапки, подчёркивали жаркий,проникновенный взгляд. Странно, что он не обратил внимания на неё вчера. Хотя… когдадогоняешь, некогда смотреть. И когда несёшь на плече – тоже.

– Ты из меня монстра-то не делай. И так на душе погано. Лучше скажи, чем помочь.

Девушка посмотрела в глаза Тараса с недоверием: «Неужто и впрямь помочь хочет? Что-то не верится, ведь бросил же он собаку на трассе —сбил и уехал».

Тарас словно прочитал её мысли.

– Ладно, понял: нет мне прощения.

Серафима молчала, опустив глаза в пол.

– Ты, я вижу, домой собралась. Так я на колёсах, могу подбросить.

На мгновение она представила, как будет долго ждать трамвая, потом ехать семь остановок, а затем ещё минут десять идти до общаги пешком, и согласилась:

– Ну, если не трудно… Я просто с ног валюсь от усталости, правда.

Они вышли вдвоём, щурясь на яркое солнце – весна уже совсем близко. Серо-стальная «мазда» быстро домчала их до общаги ветеринарной академии, и они расстались, как думала Серафима, уже навсегда.

* * *

Шеф был абсолютно прав: после операции и начинается самое тяжёлое…Перевязки, капельницы, массажлап. Серафима практически поселилась в клинике. Днём плановый приём, ночью оставалась на дежурство: только так она могла заработать на оплату дневного стационара для Волчка. Конечно, ей, как сотруднице, сделали скидку, но содержание собаки всё равно било по карману. В общаге появлялась редко. Машка понимала, но всё равно скучала без подруги и задушевных разговоров перед сном.

Её научный руководительворчал: кандидатская диссертация аспирантки Новицкой продвигалась очень медленно. Хотя все на последнем курсе знали, что девушка пошла в аспирантуру не из-за любви к науке – ей попросту негде было жить, аспирантам же давали общежитие. Теперь заложница обстоятельств потихоньку скребла «научный труд» в редкие свободные минутки или по ночам, мечтая выспаться.

Шов у собаки затягивался, но особых улучшений не было: задние лапы,хвост так и оставались неподвижными. Умный пёс как-то понял, что Серафима теперь его хозяйка, и был несказанно рад этому – он ожил, в прежде тусклых глазах появился живой блеск. Когда она гладила его, Волчок благодарно лизал ей руки или утыкался мокрым носом в её ладонь.

– Ты не брутальная охотничья собака, ты – кошка! – смеялась она.

Пёс не возражал: минуты рядом с ней казались ему блаженством. Заезжал Антон, сказал, что просто ехал мимо, при этом отводил взгляд, стараясь не встречаться с девушкой глазами… Встреча получилась очень короткой. Новицкая вела приём и вышла в коридор за результатами анализов очередного пациента. Извинившись, что не может больше говорить, она скрылась в кабинете.

Через неделю сделали повторный рентген.Вооружившись снимками, Серафима деликатно поскреблась в кабинет к заведующему.

– Аркадий Ильич! Вы сильно заняты?

– Занят, но не сильно.

– Тогда я позже загляну, – пробормотала Сима, затворяя дверь.

– Да входи уже!

Тщательно изучив снимки, Ярыгин нахмурился и замолчал. Серафима с тревогой смотрела ему в лицо, на смея задать вопрос.

Завклиникой заговорил сам:

– Костимы собрали прекрасно, и они начали срастаться. Но вот мозг! Он не хочет восстанавливаться, а без него – сама знаешь…

Новицкая знала: без восстановления мозга собака обречена остаться наполовину овощем.

– Что же делать? – тихо спросила она.

– Ждать. Продолжать реабилитацию по полной программе. Ждать и верить. – Потом подмигнул Серафиме и тепло улыбнулся:– И не вешать нос!

Поблагодарив шефа, Серафима вышла из кабинета. В клинике она оставаться не могла.Отпросившись, сославшись на головную боль, она оделась и отправилась бродить в парк неподалёку, благо к вечеру мамашки с горластыми детьми расходились по домам и в паркзаглядывали только парочки влюблённых. Переполнявшиееё чувства требовали выхода, и здесь, на дальней скамейке, спрятанной в глубине парка, она могла плакать сколько душе угодно… Со слезами вымывались усталость, отчаянье итоска, становилось легче.

«Ну и чего ты разнюнилась? – спросила Новицкая сама себя. – Всё ведь хорошо, даже отлично! Волчок идёт на поправку, работа есть, крыша над головойтоже. Друзья помогают чем могут, на работе ценят. Вот точно – дурёха!»

Ейвдруг вспомнился незабываемый её первый день в ветеринарной клинике.

* * *

То, что на стипендию она не выживет, девушка поняла сразу. Как только Новицкая получила студенческий билет, на следующий день,не откладывая,после трёх пар села на трамвай и поехала на собеседование в одну престижную клинику города. В чём престижность, она так и не поняла из рекламы, но ветлечебницапозиционировала себя именно так.

Тщательно обдумывая, как она будет держаться и что говорить на собеседовании, Серафималюбовалась из окна стройными ярко-красными рядами клёнов вдоль трамвайных путей. Всё-таки осень – удивительное время!Настроение было отличное, времени хватало.Проходящего мимо кондуктора она спросила, через сколько остановок будет «Площадь Победы». Оказалось, она села не на тот трамвай и, конечно, он её увёз чёрт-те куда. Выскочив в уже закрывающиеся двери, Серафима растерянно окинула взглядом незнакомую улицу и стала ждать транспорт в обратную сторону. Видимо, трамвай и автобус ушли недавно: на остановке, кроме неё, никого не было.

«Значит, придут не скоро, – досадовала она. – Да здравствует закон подлости!»

Время шло, девушка понимала, что может опоздать, и нервничала. Чтобы отвлечься, она принялась рассматривать окрестные дома, афиши, скверик неподалёку, фонтан. Внимание Серафимы привлёк шум возле фонтана. Слышались детские голоса и смех, и тут же – жалобные крики и чей-то плач. Оценив расстояние от остановки до фонтана (если что, добежать успею), девушка подошла поближе. Фонтан был до краёв заполнен водой, в нём наряднымразноцветным ковром плавали листья.

Но внимание приковывало не это. На самом краю бортика фонтана на коленках стояламаленькая девочка лет шести. Наклонившись к самой воде, она тянула руку к крохотному существу в фонтане, призывая его плыть к ней. Присмотревшись, Серафима увидела маленького серого котёнка, который изо всех сил грёб лапами к спасительному бортику и протянутойруке.

«Давай, давай, ещё немножко осталось…» – ободрялакотёнка девочка, хотя расстояние было весьма приличным. Может, котёнок бы и доплыл, но ему не дали: двое мальчишек лет одиннадцати кидали камни в воду, стараясь попасть в беднягу или рядом с ним. Девочка плакала и кричала: «Нет! Не надо, он же утонет! Помогите!» Видимо, некоторые камни долетали и, падая, вызывали всплеск: котёнок был мокрый, ужас стоял в его глазах. Скорее всего, он уже на раз уходил под воду от этих волн, но всплывал и боролся дальше.

– Я сейчас кому-то уши оборву!– закричала Серафима. – Маленькие садисты!

– Ничего ты нам не сделаешь! – последовал ответ, сдобренный смехом и отборным матом.

Тот, что повыше, ухмыльнулся, с вызовом прицелился и бросил камень. На этот раз малышу не повезло: камень угодил в спину, и котёнок резко ушёл под воду и больше не появился на поверхности.Выждавсекунд десять, Серафима бросилась в фонтан.

Брюки намокли, вода доходила почти до ягодиц и была холодной. Куртку она сбросила на бегу, закатывать рукава водолазкине стала: на счету была каждая секунда. Нащупав маленькое тельце на дне, девушка вытащила его и побледнела: котёнок не дышал… Стараясь не сломать рёбра, Серафима несколько раз сдавила грудную клетку и живот котёнка. «Ну же, давай, дыши!» Часть воды вышла, но малыш не подавал признаков жизни. «Реанимация… Иначе не спасти!»

Двое пацанов не ожидали от тётки такой прыти и несколько обалдели. Они, развалившись,сидели на бортике и смотрели, как Серафима ищет котёнка, апотом, сжимая его в руках, торопясь, выбегает из фонтана. Поравнявшись с малолетними негодяями, девушка неожиданно сдёрнула за ноги в воду сначала одного, следомвторого. Всё произошло молниеносно: оба рухнули плашмяв мутный бассейн фонтана, с головой погрузилисьв воду и тут же как ошпаренные вскочили на ноги. Ошалело-испуганно смотрели они на незнакомку.

– Вы чего?!– заорал тот, что помельче, старшенький же пытался откашляться, наверное хлебнулпри падении.

– Как водичка? Бодрит? Проделом вам, свинёныши!

Вот и девчушка. Благодарно сияют глаза. Ещё всхлипывая, что-то лепечет, очевидноспасибо.Она пока не поняла, что чуда может и не случиться.

– Это твой котёнок?

– Да, только это кошечка, – тихо уточнила маленькая хозяйка.

– Тебя как звать?

– Юля.

– Подержи-ка, Юля.

Передав плачущей девочке котёнка, Серафимабыстро натянула куртку, затем, забрав малыша, прижала его к груди.

– Нужен врач срочно, понимаешь?

Девочка энергично махала в сторону соседнего дома.

– За тем домом есть больница для животных. Мы с мамой туда собаку водили и…

Не дослушав историю Юлькиной собаки, Новицкая уже бежала по улице так, что от неё шарахались прохожие.«Только, пожалуйста, не умирай!»

* * *

Влетев в клинику, Серафима выдохнула:

– Реанимацию!Срочно!

Девушка на ресепшене без лишних вопросов подхватила ещё тёплый серый комочек и исчезлаза стеклянной дверью. Только теперь Новицкая упала на стул и попыталась отдышаться. Это потом она оценила: никто из персонала не лез с расспросами, с неё не требовали документов для оформления договора, её просто оставили в покое. Сердце ещё долго билось о рёбра, а дыхание сбивалось, потом успокоилось.

Спустя десять минут в холл вышел врач, молодой мужчиналет тридцати:

– С маленькой серой кошечкой кто пришёл?

Серафима поднялась, хотела сказать «я», но слова застряли в горле.

– Жива ваша мелкая, под капельницей лежит, отдыхает. Натерпелась малышка – с того света вытащили.

– Спасибо! – наконец прорезались слова у девушки.

После недавнего напряжения внутри всё расслабилось, хотелось прыгать от счастья, радость хлынула горячим потоком, сияющая улыбка заиграла на губах, сделав лицо похожим на лицо ребёнка.

В это время дверь клиники распахнулась, сразу стало шумно, на пороге возникла компания из четырёх человек.Грузный лысеющий мужчина тащил за руку паренька, за другую – маленькую девочку. Девочка упиралась и вырывалась, мальчик вёл себя покорно. За мужчиной,не вмешиваясь, чуть отстав, семенила дородная женщина, судя по всему супруга.

– Ну и где эта «тётя»? – рявкнул он на девчонку.

Серафима узнала Юльку и одного изпацанов, что издевались над котёнком.Конфликт разгорался,запахло скандалом.

Девушка подошла к Юле и, глядя в глаза «папаше», с угрозой процедила сквозь зубы:

– А ну, отпустил ребёнка!

От неожиданности онвыпустил руку малышки, та бросилась к Серафиме и вцепилась в неё.

– Это ты толкнула моего сына в воду? – начал наседать возмущённый «родитель».

Где-то хлопнула дверь, и в холле появился мужчина лет сорока, в очках, с бейджем на белом халате.

– Заведующий клиникой, – представился он. – Что здесь за шум?

Гнев папаши, настроенного на откровенную ругань, видимо, несколько поостыл от этого спокойного и одновременно властного тона – он молча уставился на завклиникой.

Не дождавшись ответа, заведующий обвёл всех присутствующих взглядом и продолжил:

– Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит?

Врач, разговаривавший с Серафимой, видимодежурный, подошёл к нему и, наклонившись к уху, шёпотом сказал несколько фраз. То, что он говорил о них, Новицкая поняла по кивку головой в её сторону.

– Почему животное оказалось в воде? – громко спросил заведующий.

– Вот его дружок, – храбро сказала Юлька, показывая на мальчишку, – забрал у меня Мусю и кинул её в бассейн. Потом вдвоём они стали бросать в неёкамнями, один камень попал в Мусю, и она утонула. А эта тётя прыгнула в бассейн и её спасла.

Папаша свирепо посмотрел на сына, и тот сжался от страха, понимая, что дело приняло совсем другой оборот и что влетит ему по-крупному.

– Так всё было? Отвечай! – гаркнул он, дёрнув ребёнказа руку, которую всё еще сжимал.

Серафима вздрогнула, ей даже на мгновение стало жаль пацана: «Ну и жизнь у ребёнка! Понятно теперь, откуда садистские наклонности…»

– Я… я… не думал, что так получится… я не хотел… – заикаясь, бормотал сквозь слёзы«сынуля».

– Как ты оказался в воде? – продолжал допрос папаша.

На помощь пацану пришла Серафима.

– Когда понял, что натворили, помогать бросился, а там скользко, вот и упал в воду, – соврала девушка.

Она не боялась, что, скажи она правду, гнев неадекватного родителя обрушится на неё. Она поняла, что только так, возможно, сохранит остатки психики у ребёнка, потому как урок он уже вполне усвоил… Малышка Юлька не выдала: чуткое детское сердечко оказалось не по годам мудрым. Мальчишка поднял на Серафиму глаза, в которых были просьба о прощении и благодарность. Новицкая в ответ прикрыла и открыла глаза, что означало «принято».

Глава семейства развернулся и, не попрощавшись, пошёл к выходу, на ходу бросив: «Домой пошли!» Супруга тут же поспешила за ним, мальчик – тоже. Лишь у двери ребёнок обернулся, кивнул, опустил глаза и выбежалза родителями.

– М-да… – протянул врач в очках. – Люди…

Потом он заинтересованно посмотрел на Серафиму, на её мокрые брюки, на лужу с кроссовок (она таки не успела надеть бахилы), на мокрую водолазку.

– Переодеться не желаете?

Серафима очень даже желала, но тут вмешалась проклятая стеснительность, и она помотала головой.

– Вы куда-то торопитесь? – осведомился заведующий.

– Уже нет, – со вздохом ответила девушка.

– Понимаю, – с улыбкой предположил врач.– Свидание сорвалось?

Улыбка у него была доброй, а лицо располагающим. Серафима в ответ тоже улыбнулась и призналась:

– Собеседование. На работу хотела устроиться…

– И кем же, если не секрет?

– А кем возьмут… Не в моём случае выпендриваться, – грустно добавила она. – Теперь-то всё, даже пытаться не стоит, в«Авроре» мне сразу дали понять, что неорганизованные сотрудники их не интересуют.

– Это в какой «Авроре»?В ветклинике, что ли?

– Ну да. Им ассистент требовался.

– А что, у вас и образование имеется?

Серафима полезла в карман куртки и протянула студенческий билет.

– Новицкая Серафима Георгиевна, первый курс очного отделения факультета ветеринарии, – прочитал вслух заведующий.

Затемвернул документ девушке, прищурив за очкамиглаза, ещё раз внимательно оглядел Серафиму и выдал:

– У нас работать будете? Или только на «Аврору» нацелились?

Новицкая от удивленияраспахнулаглаза:

– У вас?

– Ну да, наша-то клиника покруче будет. Только мы без понтов, хоть и первые в рейтинге. Понты нужны тому, у кого клиентов мало. А у нас работы и без того – море! Зашиваемся… И сотрудники нам требуются грамотные!

– А как же собеседование? – робко спросила Сима.

– А собеседование вы уже прошли. Там… в фонтане…

* * *

Так неожиданно уже со следующего дня начались трудовые будни ассистента С. Г. Новицкой.

То, что клиника Ярыгина Аркадия Ильича «Яранг» пользовалась популярностью, Серафима почувствовала на своей шкурке очень быстро: посетителей было много, да и стационар был переполнен. Но она не жаловалась, ей здесь нравилось.

Коллектив был небольшой и душевный: случайные люди не задерживались, а костяк не менялся годами. Иногда, когда врач уходил из клиники по причине стажировки за границей или переезда в другой город, шеф собирал всех врачей и просил:

– Братцы, терпим месяц! Один месяц, и у нас будет потрясающий хирург из Питера!Он просил месяц уладить все дела, защита диссертации и всё такое…

Ярыгин подбирал специалистов под стать себе. Сам он по молодости закончил университет ветеринарии и фармацевтики в Брно и долгое время был завкафедрой хирургии в Киеве. Работать в клинике Аркадия Ильича было сродни повышению квалификации. Молодые врачи могли без страха браться за самые сложные случаи, ибо знали: совет, помощь придут вовремя – поддержка была колоссальная.

Серафима быстро влилась в семью, стала своей. Девушка обладала удивительным свойством незаметно быть полезной всем и быстро училась. Странным образом питомцы, за которыми присматривала она,меньше стрессовали и выздоравливали быстрее. Рядом с ней даже самые буйные переставали биться, успокаивались. Заметили эту её особенность не сразу, конечно,– помог случай…

* * *

Как-то в клинику обратился двадцатипятилетний парень с ротвейлером. Собаку он забрал у своего работодателя, на чьей даче выкладывал плитку. Тот хотел пристрелить агрессивного пса, покусавшего детей во время детского праздника на дне рождениясвоейдочери. Покусал не сильно, но скандал был грандиозный. Хозяин уже расчехлил винтовку и стал настраивать прицел. Когда парень-плиточник увидел это, со всех ног рванул кбудке и заслонил собою пса. Закончилось дело тем, что хозяин не стал брать грех на душу, отдал ротвейлера бригадиру, не взяв с него ни копейки. Родным же объявил, что отвёз и усыпил собаку.

И вот теперь новый хозяин привёз собаку на обследование в клинику: его тревожили внезапные и безосновательные приступы агрессии у пса. Для начала пациенту назначили УЗИ. Четверо взрослых мужиков пытались положить эту взрослую зверюгу на смотровой стол, чтобы провести обследование. Он покусал троих, включая Аркадия Ильича, не тронув лишь хозяина. Серафима застала их в коридоре злыми, обрабатывающими места укусов. За дверью лаял и разносил кабинет породистый агрессор. Хозяин тоже не спешил заходить внутрь.

– Ну и что делать будем?– приуныли мужики.

– Может, подманить косточкой и снотворное вколоть?

– Пробовали, не помогает.Умный, зараза, сразу на того, кто с уколом, кидается, – с усмешкой возразил шеф.

– Вот засада!

Новицкая подошла к двери кабинета, прислушалась: пёс вёл себя смирно. Тогда она несмело попросила:

– А можно мне попробовать?

– Серафима! Ты-то хоть под ногами не путайся! – вспылил Ярыгин. – Видишь, проблема у нас. Серьёзная…

Девушка постучала ногтем по двери – внутри по-прежнему было тихо. Вдруг она решительно открыла дверь, быстро вошла и заперлась на ключ. Чего-чего, а такого фортеля мужчины явно не ожидали: оказаться один на один с разъярённым животным было сродни самоубийству! Они не знали, как реагировать, и находились в лёгком ступоре…

Пёс увидел Серафиму и зарычал. Мужчины, услышав это, стали дёргать ручку двери, решив, что её заклинило. Новицкая же как ни в чём не бывало стала подбирать разбросанные инструменты, упавшую полочку, осколки разбившейся статуэтки, не обращая внимания на рычащую собаку.

– Ну ты, «серьёзная проблема»! Чем тебе гипсовый Рэкс помешал? Стоял на полочке, никого не трогал. Хозяйничает тут как у себя дома! – выговаривала она между делом собаке.

Пёс ходил за девушкой по пятам, рычал, но не трогал. Потом, по всей видимости, рычать ему надоело, он приблизился и ткнулся мордой в ногу.

– Ага, извиняться пришёл? Стыдно стало?

Серафима села на корточки и похлопала собаку по спине. Ротвейлер замер – и вдруг лёг и подставил бок девушке.

– Ого! Ты хочешь, чтобы я тебе бочок погладила?! Ну, давай поглажу…

И она принялась ласково почёсывать бок собаке. Резко распахнулась дверь: мужчинытаки нашли запасной ключ и ринулись спасать «глупую бабу». Пёс никак не отреагировал на их вторжение, даже не пошевелился.

– Ты его что, снотворным обколола?

– Да нет, общаемся, отношения налаживаем, – расплылась в улыбке девушка. – А что вы вчетвером в кабинете делали?

– Удержать пытались на столе, ему УЗИ надо сделать, – признался уязвлённый Валерий.– Даже пришлось Аркадия Ильича припахать.

– Пса что-то беспокоит… Я как будто боль ощущаю. Может, камни в почках?.. – словно разговаривая сама с собой, задумчиво произнесла Серафима.

– Вот и у меня такая версия, – подхватил шеф.

– Ну-ка, давай на стол! – скомандовала она собаке, вставая с корточек.

Ротвейлер махом запрыгнул на стол и улёгся сам. Врачи и хозяин многозначительно переглянулись. Завклиникой пожал руки коллегам.

– Иван Сергеевич, Валерий Борисович, спасибо, я вас более не задерживаю. А вас, Штирлиц, – обратился он к Новицкой, —я попрошу остаться… Ну правда, Сим, подержи собаку, а? И ему, и мне спокойнее.

Этот случай прочно вошёл в историю клиники. Это потом он оброс подробностями, его рассказывали со смехом как байку, приукрашивали. Но в чудесном таланте ассистентки Серафимы Новицкой уже никто из персонала не сомневался. И часто можно было слышать:

– Сима в клинике?

– Да вроде здесь была. Позвать?

– Да, позовите, тут кошку неадекватную принесли – осмотреть себя не даёт. Боюсь, дело сердечным приступом закончится…

* * *

Серафима улыбнулась: всё у неё в жизни хорошо, даже отлично! Она подняла голову и посмотрела в сумеречное небо.Почему так спокойно и уютно на душе, когда она смотрит в него?..

Нужно было возвращаться в клинику и принимать ночное дежурство, и девушка вышла из парка.

– Там к тебе посетитель, – с порога предупредила Вика, уже собираясь домой.

– Экстренный случай?

Что-что, а на рабочий режим Новицкая переходила в секунды.

– Да нет, сказал, что по личному вопросу.

Серафима переоделась в медицинский костюм, взяла ключ от своего кабинета. На банкетке перед дверью, прислонившись к стене, спал Тарас, скрестив руки на груди, откинув голову. Девушка тихо подошла, присела на банкетку напротив и стала с любопытством разглядывать парня. Густые брови, волевой подбородок, резкие скулы. Такие лица очень нравятся женщинам. Выбрит, с причёской полный порядок, с фигурой тоже: широкоплечий, мускулистый – видно, что любит себя. Но что-то выбивалось из общего брутального образа. Ну конечно— улыбка! Детская улыбка, открытая и обезоруживающая.

Серафима засмотрелась. Что она знает о нём? Наглый и самодовольный карьерист? Тогда зачем таскается сюда? Сбитого пса оставил на снегу – чёрствость однозначно! Но почему тогда бросился за ней, незнакомой девушкой, на трассу?.. Она вдруг вспомнила его сильные руки, как нёс её на плече. И глаза! Зелёные, пронзительные, искажённые гневом глаза, когда орал на неё… Новицкая улыбнулась. Щемящая нотка нежности проснулась и робко отозвалась в груди. «Сумасбродок!»

Жалко будить, но надо. Через полчаса начнётся её смена, и им не удастся поговорить. А девушке было интересно: с чем всё-таки он пришёл?

Она тихо тронула его за руку:

– Тарас! Тара-а-ас!

Парень дёрнулся, на несколько секунд завис, очевидно соображая, где он. Посмотрел на Серафиму, узнал.

– Я, похоже, задремал тут у вас… – ничуть не смутившись, признался он.

– Есть такое, – с усмешкой подтвердила Новицкая, глядя в лицо неожиданного гостя.

Сейчас его глаза не были колючими, скорее изучающе-внимательными.

– С чем на этот раз пожаловали?

– Ну, если скажу, что мимо проезжал, всё равно ведь не поверишь.

– Не поверю, – подтвердила девушка.

С прошлой их встречи Остапенко действительно несколько раз вспоминал о ней. Он не думал о Серафиме как о женщине. Нет, само собой, все составляющие женской прелести были при ней: и высокая грудь, туго обтянутая медицинским халатом,и ладная фигурка, и красивые ноги, и особенно бархатные выразительные глаза. Как нормальный мужик, всё это он разглядел сразу. Эта девушка вызывала уважение, но не заводила его: слишком серьёзная, слишком правильная.И держалась на равных, ни флирта, ни кокетства —Тарас даже робел перед ней. Опять жеситуация с собакой… Если бы они познакомились при других обстоятельствах, всё могло быть иначе. А здесь – укол совести при каждом воспоминании!

Три дня назад Тарасу вернули долг. Он уже смирился с потерей этой суммы, а тут на тебе – приятная неожиданность! И Остапенко решил отдать деньги ветеринарше и больше не возвращаться к этой теме. Он открыл барсетку, достал пачку купюр.

– Здесь деньги на лечение собаки, возьми!

Серафима не ожидала, растерялась и не спешила забирать.

– Ну и что, обратно отвозить? Мужики чё, зря собирали? – разочарованно, с ноткой обиды произнёс гость.

Тарас почему-то постеснялся признаться, что деньги от него.

– Возьму конечно! Ты не представляешь, как они нужны. Спасибо! – забирая деньги, прошептала девушка, не веря в удачу.

Всю неделю она ломала голову, у кого бы занять денег на дорогостоящий препарат для Волчка, да и за стационар пора было вносить оплату. Так что помощь подоспела вовремя.

– У меня чай вкусный есть. Будешь?– предложила она, открывая ключом дверь своего кабинета.

Гость согласился. За чаем на обоих навалилось чувство неловкости. Общих тем не было, и они пили чай молча, изредка кидая друг на друга пристальные взгляды.

– Как собака?

– Лечимся… Кстати, можно пойти проведать.

Волчок их встретил радостным лаем.

– Тише, тише, вот разошёлся! – усмиряла его Сима.

Потом обратилась к Тарасу:

– Помоги, пожалуйста! Нужно подстилку с Волчком осторожно вытянуть из клетки – лапки ему буду мять.

Потом Остапенко с интересом наблюдал, как Сима массирует псу задние лапы, спину, живот.

– И так каждый день?

– Несколько раз в день.

– Ого! А зачем так часто? – удивился парень.

– Чтобы мышцы не атрофировались, пока спинной мозг восстанавливается.

– И как долго ты будешь делать Волчку массаж?

– Сколько потребуется, – пожала плечами девушка.

– А ты упёртая! – с уважением произнёс Тарас.

– Не без того, – отшутилась Серафима и украдкой посмотрела на парня.

Прежней холодности к нему как не бывало. Он ещё не стал для Симы другом, но Новицкой было приятно находиться рядом с ним. Девушка не могла объяснить зарождающуюся теплоту в глубине сердца и истолковывала её как благодарность за участие. После они обошли все клетки – у каждого обитателя была своя история, и, если Тараспросил, Серафима рассказывала её. Расстались и вовсе как старые знакомые: девушка проводила Остапенко до самой двери и тепло улыбнулась на прощание. А её уже звали – дежурство наступило, и мохнатым пациентам требовалась помощь.

Тарас подошёл к машине и закурил. Странное чувство испытывал он после визита в «Яранг». С одной стороны, на душе полегчало: дело сделано и нет необходимости ещё раз возвращаться сюда. А с другой стороны, облегчение носило привкус досады: он вдруг понял, что ему было приятно общество кареглазой докторши… Он усмехнулся своим мыслям, сел в машину и уехал.

* * *

Прошло два месяца. На ночь Сима вытаскивала Волчка из клетки, садилась рядом на свёрнутый плед и гладила любимца. Вот и сейчас её рука медленно скользила по холке, по спине, от ушей до колечка хвоста. Вдруг Волчок неожиданно звонко гавкнул, когда её ладонь поравнялась с местом травмы.

– Ты чего?– встревожилась она.

Потом лай повторился снова и снова, и всё на том же месте, словно пёс хотел что-то сказать своей хозяйке.

– Ты что-то чувствуешь? Тебе больно?

Девушка приблизилась к морде Волчка, и тот лизнул её щёку.

– Что же ты мне пытаешься сказать? – задумчиво спросила она.

Когда Серафима положила руку на хвост, пёс зарычал. Перенесла руку к холке – пёс снова зарычал. Вернула ладонь на место травмы – Волчок залаял и вновь лизнул её лицо.

– Кажется, я тебя поняла, умник, буду держать здесь.

От неудобной позы занемела нога, девушка стала растирать её, как вдруг почувствовала, как из центра ладони идёт тепло, да и сама ладонь покраснела в середине.

– Интересно, – пробормотала Новицкая, с удивлением рассматривая руки. – Очень интересно… Ну-ка, а так?

Решившись на эксперимент, закрыла рукойправый глаз – и снова пошло тепло и покалывание, но не такое, как в затёкшей ноге, а приятное. Отняла руку – толи ей показалось, то ли глаз стал лучше видеть, причём гораздо лучше.

– М-да… дела! – изумилась экспериментаторша.

С того дня следующие четыре месяца Серафима ежедневно клала ладонь на спину Волчка и «лечила» его, свободной рукой набирая текст диссертации. Однажды в один из таких «сеансов» Сима смотрела на экран ноутбука, проверяя написанное, как вдруг хвост чуть поднялся, шлёпнув по экрану.

– Ну-ну, дружок, хорош хулиганить! Видишь, я работаю…

А сама уже с ликованием смотрела на собаку, не смея поверить: хвост! Хвост Волчка ожил! А это значит, восстановились нервные связи в спинном мозге. Ещё через день Волчок начал слабо шевелитьзадними лапами.

У Серафимы словно открылось второе дыхание: она водила собаку в специальный бассейн, на физиопроцедуры, стимулировала током,делала массаж, выгуливала по пятнадцать – двадцать минут три раза в день на специальной поддержке, снимающей излишнюю нагрузку, чтобы собака могла тихонечко перебиратьзадними лапами.

Волчок быстро пошёл на поправку, в стационаре он больше не нуждался. Нужно было решать проблему, где собака будет жить. Вопрос о пристрое Волчка в «добрые руки» отпадал сразу: это была её собака, и точка!

В один из рабочих дней Аркадий Ильич застал Серафиму грустной и задумчивой. Такой редко её видели в клинике, и поэтому он тут же поинтересовался:

– Что случилось? Почему наше солнышко выключили?

– Да вот думаю, где Волчок будет жить,– призналась она.

– Ты в общаге живёшь?

– В общаге.

– Понятно.

Шеф зашёл к себе в кабинет и позвонил ректору.

– Самойлов, приветствую, это Ярыгин. А, узнал? Тем лучше. Слу-у-ушай, Григорий Андреевич, дело у меня к тебе научной важности. Аспирантка одна твоя у меня работает, живёт в общаге. Ей для научной статьи нужно, чтоб собака, которую она курирует, была постоянно с ней рядом, так сказать, круглосуточно. Ну ты понял, да? Организуешь? Разумеется, если соседка по комнате будет не против.А с меня экскурсия по моей клинике – человек тридцать с пятого курса приму, ты ж меня знаешь. Считай, договорились.

* * *

Всемогущество утомляет. Эйфория длится недолго, быстро проходит, а после наваливается апатия и тоска, длящаяся веками!Яростное противоборство с дежурным ангелом привнеслозаметноеоживление в существование демона и очень даже развлекло его. И когда Серафима растворилась в мире людей, он словно что-то потерял…

Скука обрушилась на него со страшной силой. Цель была достигнута – ангел пал, но это был достойнейший соперник! Демон жалел, что всё закончилось слишком быстро… Несколько душ, уже после, стали лёгким трофеем. Это было слишком просто и неинтересно. Ему требовался сильный противник, а такого не было. И, кляня всё на свете, демон отправился за Ней: увидеть ещё раз, ощутить своё превосходство.

Он не знал, в чьём теле окажется её душа, он не знал, сколько будет искать Её, в его распоряжении была вечность. Десять лет нанятый им агент фильтровал особ женского пола с именем Серафима – безрезультатно.Но он даже представить не мог, что Судьба столкнёт их лбами.

Обосноваться с комфортом в мире людей ему не составило большого труда. Его искусства хватило стать наследником достаточно большого состояния. Огромное состояние привлекло бы излишнее внимание к его персоне, а это было не нужно. Его вполне устраивало, что он был акционером двух огромных фирм, ежегодно получающим отличные дивиденды, владельцем нескольких компаний, связанных с продажей и покупкой автомобилей, собственником сети авторемонтных мастерских и торговцем недвижимостью. Он мог себе позволить содержать профессиональную команду для ралли Fervor и быть спонсором и организатором местных соревнований.

Всё это забавляло его, Дмитрия Николаевича Забелина, единственного сына Николая Забелина, оставившего «наследнику» всё своё состояние. Откуда взялся сын у одинокого магната, никто не знал, но в подлинности завещания сомнений не было. Надо отдать должное молодому человеку, Забелин-сын оказался нерасточительным и дальновиднымфинансистом: часть денег вложил в бизнес, остальные разместил по банкам. Жил уединённо и скромно, позволил себе лишь небольшой загородный дом, к роскоши и дешёвым понтам был равнодушен, за что снискал уважение в определённых кругах. Знали бы его бизнес-партнёры, с кем они садятся за стол переговоров!..

Забелин пребывал в раздумьях. Мало того что душа ангела досталась девочке, которой от силы двадцать пять – двадцать семьлет, так она и не подозревает обэтом. Она вообще ничего не помнит, он нашёл её медицинскую карту, диагноз – «частичная потеря памяти»! К такому тридцатипятилетний бывший «враг» не был готов. Он представлял, что они, два соперника, схлестнутся, как раньше, а она… Она даже не узнала Его!

После той встречи на гонках Забелин не приближался к ней, лишь наблюдал. Антон Соболев, механик из его команды, пару раз навещал «сбитыша» и его новую хозяйку в «Яранге» —подбивал клинья. Об этом как-то обмолвились мужики в курилке. Но девушка была занята то собакой, то работой, и в итоге парень переключился на её подругу и соседку по комнате. С Машей ему повезло больше: характер лёгкий, заботливая и уютная, она сразу оценила парня, ответила взаимностью. Антон-то и стал главным осведомителем Забелина. От него Дмитрий узнал, что собака выкарабкалась, что Серафима уже гуляет с ней, правда недолго. А потом Забелин сам увидел её через затонированное окно своей машины.

Сентябрьская погода радовала теплом, синоптики сулили осадки, но дожди всё откладывались. Они вышли на крыльцо общаги, девушка наклонилась к собаке и поправила лёгкий шарфик, поддерживающий собаку под брюхо. Потом они медленно побрели к небольшому скверику напротив. Было видно, как осторожно ступает пёс на задние лапы и как заботливо придерживаетего хозяйка. Забелин хотел было выйти из машиныи подойти, но передумал. О чём им разговаривать?!Спрашивать о том, что он и так знал, было нелепо…Так и наблюдал их недолгую прогулку, потом уехал.

На следующий день он был рассеян,Серафима никак не шла у него из головы. Из всего былого «небесного арсенала» у неё осталась только чистая душа… Этого было слишком мало, чтобы противостоять ему. Демон и человек! Забелин так не хотел. Мысль про честь и справедливость ему претила, но всё-таки было противно побеждать из-за явного преимущества. И что же получается?! Он зря затеял всё это? Зря искал её? И тут любопытная идея пришла ему в голову. Он уничтожит её! Как человек, не как демон. Он приручит, добьётсялюбви, а затем сломает её. Да, так будет честно, а ещё интересно: только как человек!

* * *

Через неделю Маша с ликованием размахивала пригласительными билетами перед лицом подруги:

– Сим! На пятнадцатое сентября ничего не планируй! У команды Fervor юбилей! Они базу отдыха снимают. Имы, и конкуренты приглашены!

Серафима внимательно посмотрела на сияющую Машку, потом с усмешкой спросила:

– Ты, понятно, с Антоном. Я-то тут при чём?!

– Как при чём? Забелин сам просил Антона приглашение тебе вручить, вы же общались.

– Ну, было один раз, на гонках, когдаВолчокпострадал, – задумчиво произнесла Серафима. – Да это когда было! Он, наверное, и забыл.

– Как видишь, не забыл, – возразила, улыбаясь, подруга. Потом добавила:– Кстати, парень, что сбил Волчка, тоже там будет.

– Тарас?!

– Точно! Тарас! А то я его всё Остапенко да Остапенко… Он из команды Battle Skill. Это на соревнованиях они конкуренты, а так все прекрасно общаются.

Серафима почувствовала, как кровь жарко приливает к лицу.

«Хоть бы Маша не заметила!»– тут жеподумала она.

– Ну что, идёшь?

– Маш, не знаю… Работы куча, да и надеть нечего.

– Ты погоди отказываться, ещё неделя впереди.

– Ладно, я подумаю, – сдалась под напором подруги Новицкая.

Про себя же подумала, что сейчас ей не хочется расстраивать хорошего человека, что,скорее всего, навалятся срочные дела в клинике и идея благополучно рассосётся.

Идея не рассосалась… На следующий день ей позвонил Забелин. «И откуда мой телефон узнал?!»

– Серафима Георгиевна! А можно просто Сима?

– Здравствуйте, – удивилась она. – Простите, а это кто?

– Дмитрий. Дмитрий Забелин. Не узнали?

Серафима немного помолчала.

– Сейчас узнала.

– Я вам пригласительный прислал, вы его получили?

– Да, спасибо. Но у меня, наверное, не получится…

– Вы сейчас в клинике?

– Да.

– Дождитесь меня, я приеду, и мы поговорим.

И Забелин отключился, а Серафима так и осталась стоять, недоумевая, с телефоном в руке. Приехал он быстро, вошёл уверенной походкой, никаких джинсов – строгий деловой костюм, элегантный и наверняка дорогой. Красивый респектабельный мужчина. Серафиме сразу стало не по себе, отчего-то она почувствовала себя безвкусно одетой простушкой, на которую случайно обратили внимание и ей от этого чрезвычайно неловко…

– Извините, что отрываю вас. Сложно уговаривать человека, не видя его глаз, а я намерен уговорить вас, Сима.

Он сказал это так просто, будто знал, что она согласится.

«Да, Забелин определённо умеет расположить к себе собеседника, обезоруживает своей прямотой»,– отметила про себя Серафима, почему-то не решаясь взглянуть в его глаза. А ещё она вдруг подумала, что давно не надевала красивое платье, – брючный костюм врача каждый день.Ещё и Маша просила составить компанию. «Может, и Он там будет… Скорее всего, будет!» Последний довод перевесил все сомнения, и она согласилась.

– Хорошо, только я там никого не знаю. Да и в машинах не разбираюсь!

– Женщине не нужно разбираться в машинах. Ей достаточно просто быть женщиной – милой и симпатичной. Куда за тобой заехать? В общагу? – вдруг перешёл на «ты» Дмитрий.

Серафима кивнула, сама не понимая, как он уломал её.

– Я заеду в три.

И пристально посмотрел ей в глаза, когда она всё же решилась поднять голову и взглянуть на него. Потом развернулся,сразу пошёл к выходу, не оставляя ей шансов передумать.

* * *

Платье подогнала Серафиме, конечно же, Машка – коктейльное, бежево-кремовое, в меру открытое, севшее на девичью фигурку как влитое.

– Вау! – не сдержала восхищения подруга. – Прямо в точку! Я его напрокат взяла, но чёрт с ними, с деньгами, я тебе завтра его куплю! Ты не представляешь, как ты в нём хороша!..

Новицкая смотрела в зеркало и понимала: Машка права, платье определённо её! Лицо казалось свежее, сразу заиграл каштановый цвет волос, а глаза… Глаза были просто невероятные! Серафима улыбнулась своему отражению, и её щёки слегка порозовели.

– Нравится?– прыгала рядом довольная Машка.

– Нравится… – шёпотом ответилаСима и обняла подругу. – Спасибо тебе!

В субботу Антон увёз Машу ещё утром, у них были какие-то дела. Радуясь неожиданному и редкому выходному, Серафима хорошенько выгуляла Волчка, дольше, чем обычно, однако много ходить не разрешила, больше валялись на газоне, к удовольствию обоих. С двух часов Сима начала приводить себя в порядок, к трём была красотка: локоны легли как надо, макияж получился удачным. Подъехавший Забелин сверлил её взглядом, как ей показалось, минуты две.

– М-да-а, – протянул он вместо приветствия.

Она невольно сравнила его одежду со своей. Синие джинсы, синяя, им в тон, рубашка и светло-бежевый пиджак. Этакая лёгкая небрежность, никакого официоза. Ну и она одета без пафоса!

– Что-то не так? – вопросительно вскинула брови Новицкая.

– Да нет, просто привыкаю… Выгонят из ветеринаров – смело можешь идти в модельный бизнес, оторвут с руками-ногами. Хотя нет, не выгонят: ты специалист первоклассный, – озвучил он свои мысли. – Ладно, поехали… Пристегнись.

Ехать нужно было около часа. Чтобы как-то начать разговор,Серафима поблагодарила его за деньги для Волчка. Оказалось, Забелин был не в курсе.

– Тарас передавал? – с удивлением спросил он.

– Да, сказал, что ребята собрали. Я думала, что и вы…

– Я? Нет. А ребята молодцы! – похвалил Дмитрий, чувствуя укол ревности к Тарасу.

Он всегда был в курсе всех событий. Если бы мужики скидывались на лечениепса, он бы знал непременно! «Ай да Остапенко!Тот ещё тихушник!»

Потом Серафима попросила рассказать историю создания команды Fervor и о ралли. Тема разговора на всю дорогубыла обеспечена.

База отдыха «Янтарная» весело приветствовала гостей. Когда очередная машина въезжала на территорию базы, небольшая пушка у входа с грохотом производила залп, осыпая машину конфетти. От неожиданности Серафима вздрогнула.

– Салют в твою честь, красавица, – рассмеялся Дмитрий.

Он помог ей выбраться из машины, их уже ждали, его команда окружила босса, все пожимали ему руку, что-то говорили, подходили ещё люди и тоже здоровались. Серафима выбралась из толпы мужчин и отошла в сторону. Сбылись её опасения: ни одного знакомого лица, она стояла как неприкаянная, совершенно одна в толпе чужих ей людей.

«И зачем я согласилась?! – ругала она себя на чём свет стоит. – Хоть бы Машу найти, что ли!» И Новицкая побрела, сама не зная куда, выискивая глазами подругу.

Когда страсти вокруг приезда Забелина поутихли и его оставили в покое, переключившись на новоприбывших, он вдруг вспомнил о девушке: её нигде не было.

«Нехорошо вышло… – досадовал он. – Надо найти её поскорей! А то может и уехать, с неё станется». И обеспокоенный Дмитрий пошёл искать пропажу.

Серафима шла уже минут пять, никому до неё не было дела. Встречались и девушки, но мужчин было больше. И те и другие стояли небольшими стайками, о чём-то оживлённо беседовали, смеялись. Её провожали взглядом, особенно мужчины, и вновь возвращались к своим компаниям и разговорам. Вот и сейчас она поравнялась с тремя парнями, которые что-то обсуждали. Все трое повернули головы к ней, потом, проводив её взглядом, отвернулись. Как вдруг…

– Сима?!

Что-то сказав парням, третий, высокий статный парень,одетый в чёрные джинсы, белую с рисунком футболку и серый приталенный пиджак, отделился от них и направился к ней. И чем ближе он подходил, тем сильнее стучало сердце девушки: в парне она узнала Тараса.

Остапенко тоже не чаял её здесь увидеть, эффект неожиданности сыграл свою роль, он словно увидел её заново. И эта новая Серафима будоражила его.

– Ты как здесь?– спросил Тарас, не переставая пристально разглядывать её.

– Забелин приглашение прислал мне и Маше. Вот я и…

Она не договорила,робко приблизилась к нему, уверенная, что он с неловкостью отодвинется от неё, восстанавливая дистанцию. Он не отодвинулся…

Отчаянно стесняясь, не зная, как вести себя с ним, Серафима прошептала:

– Проводи меня к выходу, я хочу уехать.

Упоминание о Дмитрии не понравилось Тарасу. «Странно…Что может быть общего у Забелина с Серафимой?» И только одно объяснение выдавала его сухая мужская логика, объяснение, которое ему очень не нравилось: «Она что, с ним?! С Забелиным?!»Тарас ещё раз внимательно посмотрел на девушку. От её поникшей головы, опущенных плеч и последних слов исходила потерянность и незащищённость.

«Будь она с ним, он бы ни за что не отпустил её от себя!»– усмехнулся он своим мыслям и осторожно взял её рукув свою.

– Вот ещё что надумала! Пошли давай, вроде все собрались, сейчас веселье начнётся, – скомандовал Остапенко и потянул Серафиму за собой.

Она сразу подчинилась,ожила, подняла не него свои бархатные карие глаза и тепло улыбнулась. Она была не одна! Теперь она была под защитой! Тарасне без удовольствия окинул взглядом свою трогательную спутницу, доверившуюся ему, и только крепче сжал её руку.

* * *

Найти Серафиму Забелину не дали: главный организатор праздника с ведущим взяли его в оборот – повели согласовывать время его выступления на торжественном открытии праздника. Затем была церемония открытия, где он поздравлял всех с юбилеем, потом поздравляли его. Дмитрий всё время просеивал взглядом толпу, чтобы убедиться, что девушка не уехала. Её нигде не было. Наконец начался фуршет, и толпа схлынула. Забелин побрёл туда же, ориентируясь на звуки музыки, в надежде, что она там. Но на фуршете он встретил только Машу, которая тоже потеряла подругу. Крайне разочарованный, Дмитрий покинул место фуршета, пошёл к машине, свернув на аллею, и тут увидел её. Она шла под руку с Тарасом, о чём-то смеясь. Забелин облегчённо вздохнул и направился к ним.

– Весь вечер тебя ищу! Боялся, что ты уедешь, – произнёс он и, пристально глядяв глаза, шагнулк ней, чтобы увести.

– Я бы так и сделала, если б не Тарас… – тихо ответила Серафима и нежно взглянула на Остапенко.

Тарас незаметно вытянул правую руку, обнял девушку за талию и притянул к себе. Взгляды мужчин встретились… Забелинпонял: Тарас не собирается уступать ему Серафиму. Та тоже, прислонившись к плечу спутника, отталкивалаДмитриявзглядом. Глядя на эту парочку, онне понимал: как такое могло произойти? Как он, который всегда в курсе всех дел, проглядел ростки симпатии между ними? Его план трещал по швам: на месте Остапенко сейчас должен был быть он, Дмитрий Забелин! «Надо что-то срочно предпринять…» – метался в поисках выхода его мозг. А они прошли мимо него, уходядальше от людей, от шума, от всего, что мешало им наслаждаться обществом друг друга…

* * *

Если Серафима просто шла за Тарасом, то Остапенко чётко знал, куда он идёт. Две совершенно новые гоночные машины SubaruImpreza стояли в самом конце базы. Обе в честь юбилея приобрёл Дмитрий. Это был сюрприз для всех. Одна поступала в автопарк их команды Fervor, другая – в автопарк конкурентов, в команду Остапенко. Это было сделано Забелиным с одной целью: обострить и без того сильную конкуренцию между командами. Поговаривали, что он тайно, под чужим именем,является владельцемкоманды Battle Skill. Но это были только догадки.

После шумной презентации о машинах забыли все, кроме Остапенко. Едва завидев двух красавиц, чёрную и оранжевую, он даже прибавил ходу. Ключи от оранжевой «субару» были у него по праву лучшего пилота их команды. Именно ему предстояло обкатывать её, привыкать, давать указания механикам для подготовки к ралли.

Серафима видела, как загорелись его глаза.

– Ты когда-нибудь каталась в такой?

– Нет, – призналась она.

Не спрашивая больше ничего, Тарас открыл двери, достал откуда-то два шлема, один надел сам, другой —на Серафиму. Она не успела дажевозразить, как оказалась внутри машины справа, на месте штурмана. Внутри оказалось очень тесно, везде по периметру железные трубы – складывалось впечатление, что её посадили в стальную клетку.

– Тут всегда так тесно?

– Да, это каркас, – отозвался Тарас. – Он обеспечиваетбезопасность для гонщика, если тот, конечно, пристёгнут. А мы тебя пристегнём. Немного неудобно, что ты в платье…

С этими словами он пристегнул её ремнями сверху по плечам, потом с боков, затем бесцеремонно задрал платье, пропустил ремень безопасности между её ног и защёлкнул его. За что тут же получил по рукам.Сначала он удивился, потом понял, что получил бы оплеуху по лицу, если бы не шлем…

Тараса явно развеселила эта щекотливая ситуация, он скинул пиджак и накрылоголённые ноги девушки:

– Пожалуй, прикрою такую красоту, а то глаза не на дорогу будут смотреть…

На базе разогнать спорткар было невозможно, Остапенко осторожно проехал до ворот и выбрался на трассу.

– Пожалуйста, только не быстро… – взмолилась Серафима, предчувствуя бесполезность своей просьбы.

– Ты что, мне не доверяешь?! Я же гонщик, Сим!

Машина взревела ипонеслась с бешеной скоростью. На Серафиму накатил страх, прошлая авария ярко вспыхнула в её сознании, у неё началась паника. Между тем машина летела к стене какого-то кирпичного ангара, рисунок кладки неотвратимо приближался к лобовому стеклу. В глазах девушки застыл ужас.

– Останови-и-и! – закричала она.

Последнее, что она увидела перед тем, как потерять сознание,—как машина совершаетрезкий поворот влево, уходя от столкновения со стеной. «Субару» проехала несколько метров и остановилась.

– Сим, ты чего?

Девушка не отзывалась. Тарас резко сдёрнул шлем с себя, отстегнулся, вылетел из машины. Освободив Серафиму от шлема и ремней, вытащил из машины. На ногах она не стояла. Он взял её на руки и огляделся: куда бы положить?Дорога была пыльная, придорожная трава тоже. Тогда он прислонил её к машине и стал хлопать по щекам.

– Сима! Сима! Открой глаза!

Потихоньку девушка приходилав себя – бледные щёки порозовели, она открыла глаза.

– Ну слава богу, очнулась…

Минуту она стояла ничего не понимая, потом тихо заплакала, потом громче, ещё громче. И наконец обвила его за шею и разревелась на его груди. Тарас крепко прижал её к себе, чувствуя, как она дрожит.

– Тс-с-с… Всё хорошо, Сима. Я с тобой. Ну, не плачь, пожалуйста.

Он не знал, как успокоить, и гладил её по волосам, вытирая слёзы широкой ладонью. Плач уступил место всхлипами судорожным вздохам, худенькие плечи ещё вздрагивали. Он чуть отстранился, чтобы посмотреть ей в лицо. Она подняла на него огромные, распахнутые, совершенно восхитительные глаза, влажные от слёз… Что было дальше, Тарас помнил как в тумане. Ему почему-то захотелось прикоснуться к её припухлым губам. И он прикоснулся. Они были солоноватые на вкус и тёплые, мягкие. А потом она потянулась к нему и ответила на поцелуй…

Выходили из пике долго: время махнуло рукой на двух сумасшедших и оставило их в покое. Чувства неловкости не было, они улыбались друг другу в темноте, стоя там же, у машины.

– Напугала тебя? – спросила Серафима и нежно погладила его по щеке.

– Да уж, – усмехнулся Тарас. – Сначала я тебя – поворотом, потом ты меня – обмороком. Ты всегда такая трусиха?

– Я в аварии чудом выжила, страх остался, – грустно призналась она.

– Прости, не знал… В следующий раз буду аккуратнее, – сказал он, прижимая её снова и целуя в макушку.

Она пригревшимся котёнком замерла на его груди. Он тоже замер, замолчал, смотря куда-то втемноту. Потом, очнувшись, тихо произнёс:

– Надо возвращаться. Мне ещё тебя домой отвезти надо, а права и документы в моей машине остались.

Он посадил её на прежнее место, пристегнул только двумя ремнями, шлем надевать не стал ни на неё, ни на себя. До базы отдыха ехали молча, только бросали друг на друга взгляды. Обычная болтовня только бы разрушила тонкую ткань неизвестного им доселе состояния замкнутости друг на друге. Они просто боялись расплескать его.

Это их состояние считывали потом все, кому они попадались навстречу, – на них оборачивались, хотя они просто шли рядом, держась за руки.

– Как покатались? – спросил Дмитрий, прощупывая взглядом обоих.

– С ветерком, – ответил Тарас, посмотрел на Серафиму, и оба прыснули, едва сдерживая смех.

У них уже была тайна, и тайна касалась только их двоих! У Забелинасжались кулаки, когда Остапенко, вернув ему ключи от «субару», обнял девушку за плечи и повёл к своей машине, а она обернулась и на прощание сказала:

– Праздник был чудесный, Дмитрий Николаевич! Спасибо, что пригласили.

* * *

Уже неделю Волчок не понимал, отчего грустит его хозяйка. Маша сдержала слово – то волшебное платье теперь висело в шкафу, вот только принц больше не появился. Зато звонил Забелин. Приглашал на открытие выставки, затем звал на премьеру распиаренного спектакля. Серафима ссылалась на занятость в клинике и отказывала: она ждала Тараса. Умом она понимала, что он ничего ей не обещал, что пара поцелуев в порыве нежности ничего не значат, но ничего с собой поделать не могла. Её загадочная женская душа выбрала его, и её передёргивало уже от одной мысли, что её когда-либо будет касаться другой мужчина.

Спасала работа, которой не было конца и края, спасал выздоравливающий ударными темпами Волчок и забота о нём: меньше думалось о грустном и несбывшемся. И всё же тоска острой льдинкой засела в сердце девушки. Маша из деликатности не спрашивала, а Сима закрыла эту тему и повесила огромный массивный замок.

Тарас довёз её до общежития, проводил до самой двери. Отчего-то оба почувствовали неловкость, что пауза затянулась. Оба чего-то ждали друг от друга… Наконец она протянула ему руку. Он медленно взял её в свою, и пальцы их сплелись, распространяя тепло и полчища мурашекпо всему телу. Затем она отпустила его руку, простилась глазами и скользнула в дверь. Остапенко остался стоять на месте, ещё с минуту ощущая её прохладные тонкие пальцы в своих. Затем, дёрнув головой, прогоняя наваждение, пошёл к машине.

Город опустел, одинокие автомобили, проезжая мимо, освещали его лицо фарами. В голове возникали мысли, но всё какими-то обрывками ипутаясь, а сердце щемило.

На следующий день у Остапенко всё валилось из рук. Привыкший к лёгким отношениям с женщинами, он был в растерянности, состояние этакого «размаза» было чуждым и не нравилось ему. Поэтому, когда утром он проснулся с ясной головой и чётко оформленными мыслями, обрадовался несказанно:«Отпустило!»

После того как его родители развелись, завели новые семьи и уехали за границу, оставив его с бабушкой в полном достатке, Тарас научилсяизбавляться от всего, что эмоционально раскачивало его. Ну или прятать в тайниках души под грифом «совершенно секретно». Так что«вечер с Серафимой»разместился там же, где хранились«первая любовь», «день прощания с матерью», «отъезд отца», «день смерти любимой бабушки».

– Мужчину ничто не должно отвлекать от дела! – частенько говорил он, подтверждая слова на практике.

Поэтому, когда через три дня он сел в оранжевую «субару», чтобы качественно протестировать машину, ничто не напомнило ему о знакомой девушке с загадочными карими глазами.

* * *

С юбилея команды прошёл месяц. Все проекты, которыми занимался Дмитрий Забелин, были успешными. Как говорили в его окружении, удача преследовала его. Дела шли в гору. Все, кроме одного… Серафима избегала его, как будто знала, что он задумал. И это его бесило. Несколько раз, отчаявшись, он уже был готов применить силу не человека, но демона. Но это означало бы, что он проиграл ей, простой молоденькой девочке. Человеку! Он,самый сильный из посланников Сатаны! Только это останавливало Забелина, и онвновь продумывал ходы.

Тарас уже не мешался ему под ногами, с головой погрузившись в тренировки то на своей личнойMitsubishi Lancer Evolution X, тона командной «субару».По крайней мере, никто не виделНовицкую и Остапенко вместе. Дмитрий терялся в догадках: тогда почему она игнорирует его, Забелина?видимо, девушка на что-то надеется? «Тогда нужно сделать так, чтобы даже намёка на надежду у неё не осталось».

Последняя мысль так понравилась Дмитрию, что он, довольный, заложил руки за голову и откинулся на спинку кресла – вслед за мыслью в голове вырисовался чёткий план, логичный и совершенный, как всегда. Ровно минута потребовалась ему, чтобы найти в записной книжке телефон нужного человека, через два часа нужный человек уже сидел перед ним за столиком в ресторане.

* * *

Кем может быть девушка с именем и фамилией Татьяна Карпова? Правильно – серой мышью! Девочка, которую мама в семилетнем возрасте отвела за ручку в модельное агентство, привыкшая быть в центре внимания, была категорически с этим не согласна.И Танечка, как только пришла пора получать паспорт в четырнадцать лет, безжалостно расправилась с ненавистными ей фамилией и именем.

Сначала она просто хотела взять девичью фамилию матери – Ликанцева. Но сочетание Татьяна Ликанцева звучало не лучше Татьяны Карповой. Вдруг ясная мысль впорхнула в её хорошенькую белокурую головку: «А что, если отщипнуть начало фамилии и сделать его именем? Лика… Не Анжелика, а просто Лика! А фамилию взять мамину». Родные спокойно пережили очередной каприз любимой дочери. Новые фамилия и имя настолько подошли её ангельской внешности, что все, кто её знал, воспринялиих как должное. Так и появилась вместо Карповой Татьяны Ликанцева Лика Александровна.

Новые имя и фамилия словно подстегнули и без того успешную карьеру девушки. К двадцатигодам она была самойвостребованноймоделью агентства «Глобус». Высшее образование её не прельщало. Она долго выбирала между специальностями «банковское дело» и«рекламный агент»и остановилась на последней. В колледже появлялась нечасто, ссылаясь на занятость в агентстве и языковые курсы. Но её выпустили, чтобы не портить статистику: преподаватели понимали, что зарабатывающая больше их в несколько раз студентка никогда не будет работать по специальности.Так и случилось. Ей очень хотелось в Европу, ну хотя бы в Москву, но её не приглашали.

На одном из светских мероприятий Лика пыталась «поймать» Дмитрия Забелина: став его женой или любовницей, она надеялась подняться на новый уровень. Видный женихфлиртовал с ней весь вечер, отбил всех ухажёров, азатем внезапно исчез, поручив отвезти её домой своему водителю. Красавица была в бешенстве. Ей с трудом удалось «сохранить лицо» и сделать вид, что его отъезд был спланирован заранее, чтобы не доставить удовольствие конкуренткам видеть её слёзы. От услуг провожатого уязвлённая девушка отказалась и гордо уехалана такси. И вот сегодня Дмитрий позвонил сам с предложением встретиться. Отменять рекламную фотосессию Лика не рискнула: работы и без того в этом месяце было мало. Но в назначенное время она при полном параде предстала перед Забелиным, грациозно подойдя к его столику в уютном ресторане.

– Великолепно выглядите, Лика! – начал он с комплимента. – Буду краток. Мы начинаем раскрутку парочки наших пилотов для выхода на международный уровень, и нам нужна пиар-кампания. Вы ведь согласитесь поучаствовать? Рекламные ролики, фотосессии…

Это, конечно, было не то, о чём мечтала Ликанцева, когда летела на эту встречу, но всё лучше, чем рекламировать утюги с пылесосами или оказывать эскорт-услуги престарелым «папикам» на светских раутах.

– Да, но мой договор с агентством запрещает работать напрямую с клиентом.

– Это не ваши заботы, Лика, с «Глобусом»проблем не будет. Нужно помочь очень талантливому и перспективному молодому человеку «прорубить окно в Европу». Без вас нам не справиться! Соглашайтесь, Лика!

– А я и не думала отказываться! – кокетливо произнеслапольщённая девушка и улыбнулась. – Тем более что об этом просите вы.

* * *

Тарас не понимал, зачем Забелин вызвал егои двух его механиков в свой офис. Там его ждал его вечный конкурент и лучший гонщик команды Fervor Станислав Бородин со своим штурманом и механиками. Мужчины поздоровались и расселись в ожидании Дмитрия.

– Молодцы! Быстро собрались, – вместо приветствия начал Забелин. – Планы у меня такие: готовимся к Прибалтике, там, как вы знаете, рейтинговые гонки. Тройка лучших допускается к ралли мирового уровня. Цель ясна?

Мужчины переглянулись. Это была мечта для каждого в этой комнате. Но и каждый, конечно, понимал: подготовка потребует другого качества тренировок и солидных финансовых вливаний.

– Цель понятна, – ответил за всех Бородин. – Что с нас, Дмитрий Николаевич?

– А с вас вот что. Выдёргивай, Тарас, своего штурмана из отпуска, пусть присоединяется к тебе. Ты-то, я вижу, из машины не вылазишь.Вот и Андрюха пусть не вылезает. Это – раз! Потом, нужно то, чего вы все очень не любите: пиар, фотосъёмки, интервью и прочее. Это – два! Ну и повнимательнее к здоровью, иначе медкомиссию вам не пройти. Свести к минимуму алкоголь, добавить бег, плаванье – любое кардио. И режим, братцы! Это – три! Ну а остальное… Всё как всегда! Не первый год в автоспорте.

Расходились в приподнятом настроении, радостно пожимали друг другу руки на прощание. Остапенко уже поравнялся с выходом, когда Забелин попросил его задержаться.

– Тарас, – начал он, когда все вышли и они остались одни. – Бородин не потянет, у него нет твоей искры и твоего упорства. Он по жизни второй номер. Вся надежда только на тебя. У тебя две машины, выжми из них всё! О запчастях не думай.

– Дмитрий Николаевич! Как не думать, руководство Battle Skill…

– Руководство Battle Skill, – перебил Тараса Забелин, – будет не против. Я уже поговорил с владельцем команды.

И по тому, как многозначительно Забелинпосмотрел на него, Остапенко понял: именно он, Дмитрий Забелин, и естьнастоящий владелец команды «баттловцев».

* * *

Проснувшись, Тарас открыл глаза и взглянул в окно: сияло солнце, на ясном небе ни облачка. Вчерашние дождевые тучи за ночь разнесло, день обещал быть чудесным. Вдруг лицо его нахмурилось, а отличное настроение улетучилось. Он вспомнил: пиар-кампания началась…

– Какой день пропадает! – с негодованием озвучил он свою мысль и пнул одеяло. – Мог заездов пять сделать!

Ещё вчера все машины были вычищены до блеска, и сегодня ему и Стасу Бородинувместо того, чтобы поднимать клубы пыли на трассе, предстояло стоять возле машин в дурацких позах и смотреть в фотокамеру.

«Ещё небось и девок полуголых нагонят. У нас любят креативить в последнее время…» – с тоской подумал он, одеваясь.

Плотно завтракать не стал, аппетита не было —сделал бутерброд с сыром и выпил кофе. Обычно Тарас любил надевать экипировочный костюм, особенно в дни гонок, но сегодня натянул его нехотя. Приехал на площадку вовремя. Фотограф уже суетился возле машин, выставлял свет, проверял аппаратуру. Остапенко поздоровался, сел в кресло и стал ждать. Девушка-гримёр подскочила было к нему, но он так категорично отмахнулся от её услуг, что она больше не подступала. «Вот ещё! Я что, клоун?!» Тарас явно пребывал в раздражении.

Вдруг послышался стук каблуков, и на съёмочнуюплощадку вошла изящная белокурая девушка. Вошла и поздоровалась с фотографом, видимо они знали друг друга. Глаза Остапенко стали поневоле следить за стройной блондинкой с длинными белыми вьющимися волосами. Одета она была ярко истильно: красная кожаная куртка обтягивала фигуру, выгодно её подчёркивая; юбка тоже была из кожи, но не короткая и узкая, а расклешённая, длинная, визуально делающая талию девушки ещё тоньше; на ногах чёрные туфли-лодочки на шпильке.

– Лика, – представилась она и улыбнулась. – А вы, по всей видимости, Тарас?

Остапенко молча кивнул головой.

– Надолго эта бодяга? – спросил он, понимая, что это и есть его партнёрша по съёмкам.

– Не думаю, Володя – супер! Настоящий профессионал.

– Хотелось бы побыстрее, – ворчал Тарас, но раздражение его уже рассеивалось.

Фотограф поставил девушку к машине, сделал несколько снимков, подкорректировал объектив, ещё сделал пару снимков и остался доволен. Девушка-модель замирала в нужных гармоничных позах, будто чувствовала, чего ждёт от неё фотограф. Не было никакой пошлости, всё красиво и грациозно. Остапенко неотрывно смотрел, как она работает.

– Пожалуйста, возьмите шлем и подойдите к машине, – пригласил фотограф и его.

Фотосессия прошла очень успешно. Ему помогали и Лика, и фотограф: подсказывали, как лучше встать, повернуть голову, куда смотреть. Постепенно Тарас освоился. Потом присоединился Бородин, Лика позировала и с ним. Спустя полтора часа все были свободны. Девушка о чём-то оживлённо смеялась с фотографом, не обращая внимания на Тараса. Ему вдруг стало немного досадно, что его не замечают.

Она словно услышала его, подошла и, глядя в глаза, сказала:

– С дебютом! Вы были молодец! Надеюсь, это не последняя ваша фотосессия!

– Ну, с такими учителями!.. – усмехнулся «дебютант» на похвалу, хотя ему был приятен комплимент красивой девушки. – Давай на «ты»? И может, отпразднуем моё «боевое крещение» чашечкой кофе? Если честно, я плохо позавтракал и сейчас зверски проголодался.

Лика посмотрела на часы.

– Ну, час у меня есть. Я же говорила, что Володя профи!

* * *

В кафе Тарас заметил, что всё внимание посетителей и персонала было приковано к его миловидной спутнице.

– Ты производишь фурор! – заметил Остапенко, придвигая её стул к столику.

– Я привыкла, – лукаво улыбнувшись, ответила она.

Тарас заказал себе яичницу с беконом и кофе, спутница ограничилась лёгким салатом и свежевыжатым соком.

– Ты в голодные обмороки не падаешь? – улыбнулсяон, глядя на Лику, ковыряющую вилкой листья салата. – Давай тебе что-нибудь посерьёзнее закажем!

Она засмеялась и помотала головой.

– Издержки профессии. Кому нужна фотомодель-толстуха?

– Ну так-то да, – согласился Тарас. – Просвети гонщика, чем ещё занимаются модели.

Лика уже закончила с салатом и теперь потягивала сок через трубочку.

– Рекламой. Вот как сегодня, на фотосессии приглашают, или в видеороликах снимаемся. В показах одежды участвуем. Ещё эскорт-услуги…

– А эскорт-услуги – это что? – заинтересовался Остапенко.

Лика посмотрела на своего спутника, немного подумала и стала подробно объяснять:

– Ну, скажем, стоит у тебя дома дешёвенькая подержанная «Дэу-Нексия», а тебе нужно показать, что ты состоятельный, что у тебя бабки имеются и с тобой можно иметь дело. Ты идёшь и берёшь напрокат «бентли», «феррари» или «мерседес». И всё! Проблема решена! Ты красуешься, получаешь признание, одобрение, море комплиментов, а потом возвращаешься домой к своей вполне ещё ничего, но непрезентабельной тачке. Так же и с людьми.

Тарас засмеялся.

– Никогда не понимал такого! Я езжу на «мазде», содержу гоночную «мицубиси» – меня всё устраивает!

– Это потому, что тебе не надо никому ничего доказывать. Все и так знают, что ты крутой.

– Я?! Крутой?! – искренне удивился Остапенко.

– Да, – серьёзно заверила гонщика девушка, потом кокетливо добавила:– Это мне впору заказывать эскорт-услугис тобой.

Они долго и пристально смотрели друг другу в глаза. Это был вызов, дерзкий и откровенный. Она словно говорила: «Я – женщина не для всех. Я – женщина только для избранных. Дальше решай сам…»Тарас прикинул свои шансы, и они показались ему высокими.

– Ловлю тебя на слове, красотка. У нас в конце месяца намечается День автомобилиста. Составишь мне компанию?

Лика улыбнулась уголками губ, опустила глаза и смиренно произнесла:

– Хорошо, сейчас запишу, чтоб не забыть…

* * *

Машка сияла и пританцовывала: её Антона, механика команды, берут на соревнования в Прибалтику. Маша тоже поедет туда – онив последнее время неразлучны.

Она украдкой посмотрела на подругу и осторожно заметила:

– Мужики настроены только на победу, зверски готовятся, тренируются сутками напролёт. Команда Остапенко, кстати, тоже готовится…

Серафима ничего не сказала, однако Машка заметила, как у Новицкой запылало лицо. Любящее сердце всегда найдёт оправдание тому, кого любит. И Симане была исключением. Она тут же в своей голове выстроила стройную гипотезу, почему Он исчез, не звонит и не приезжает. «Ну конечно, он занят! Когда мужчина поглощён важными судьбоносными делами, всё остальное уходит на второй план. Что поделать?! Такова их природа!» Ей сразу стало легче.

Притянув к себе Волчка, она потрепала его за холку, погладила и скомандовала:

– Пошли гулять, что ли?! А то я на работу опоздаю!

* * *

На День автомобилиста были назначены гонки, а после – праздничная программа. Место было выбрано то же, что и зимой. Серафима сразу узнала и тот лес, где они с Машей бродили в поисках собаки, и гоночную трассу. Только сейчас, осенью, всё было гораздо красивее. Трава ещё не пожухла, а деревья радовали глаз буйством красок. С каштановыми волосами, в тёмно-зелёном кашемировом платье, с рыжевато-коричневым кашне и в ботильонах цвета охры, она сама походила на осень. Серафима закрыла глаза и вдохнула полной грудью. Свежий аромат сосен и запах прелых листьев кружили голову. «Наверное, ночью шёл дождь…» А ещё она подумала, как бы было здорово прогуляться вдвоём по этому лесу, чтобы рядом бежал Волчок и чтоб стояла такая же тишина.

– Наша гостья заскучала? – прервал её мысли Забелин.

Это он привёз её сюда. В этот раз он не стал передавать приглашение через Машу – сам приехал к ней в клинику. Она согласилась сразу: понимала, что только так она может встретиться с Тарасом. По дороге в машине они молчали. Сима чувствовала, что Забелин смотрит на неё, несколько раз ловила на себе его взгляды. Сама же глядела только на дорогу.

Они приехали раньше – участники только начали подтягиваться, зрителей ещё не было. Дмитрий хлопотал как всегда, по рации отдавал распоряжения, но её держал в поле зрения. Рабочие крепили рекламные щиты. Работа шла слаженно,уже через пять минут они убрали защитное покрытие, и Серафима увидела огромный плакат, в самом центре которого красовался Тарас. Серафима смотрела на плакат как под гипнозом. Рядом с Тарасомбыла запечатлена красивая девушка на фоне его гоночной машины. Сердце ухнуло куда-то в пустоту… Она почувствовала себя лишней на этом празднике, внутренне заметалась. Вдруг она ощутилана себе взгляд Дмитрия, такой внимательно-изучающий, как будто она подопытный кролик, и от этого холодок пробежал по спине.

– Нравится? Два дня его уговаривал.

Серафима кивнула, пытаясь вернуть былуюбезмятежность, – получалось не очень…

Народ прибывал. Она понимала, что перед стартом не нужно беспокоить тех, кому предстоят заезды. Отошла в толпу зрителей и стала наблюдать, как с рёвом уходят машины, как потом влетают на финиш – грязные, запылённые, под восторженные крики болельщиков. Это был особый, неизвестный ей мир, на который она благоговейно смотрела со стороны, даже не пытаясь разобраться. Потом наступило затишье.

Забелин нашёл её, потянулизгущи народа:

– Пошли, поможешь с награждением.

– Я?! – опешила она.

– Ты, – безапелляционно произнёс Дмитрий. – Мужикам приятно, когда их награждает красивая девушка.

И потащил её за руку к пьедесталу. Рядом были ещё две девушки. Они кивнули туда, где лежали дипломы, медали и кубки за третье место. Серафима быстро сориентировалась и стала ловко вручать их тому, кто занял третье призовое место. Назвали категорию и фамилии призёров, среди которых она услышала фамилию Тараса. Вдруг к девушкам подлетела яркая блондинка, в которой Серафима узнала девушку с плаката.

– Девчонки, позволите? – ради приличия спросила она, уже забираянаграды за первое место.

Серафима посмотрела вверх и встретилась глазами с Тарасом, который стоял на верхней ступеньке пьедестала. Было видно, что он не ожидал её здесь увидеть, – смотрел с нескрываемым удивлением. Почему-то ей стало стыдно, она тут же опустила глаза и вернулась к кубкам и медалям. Сначала награждали занявших третье место. Когда очередь дошла до первого и объявили, что победителем стал Тарас Остапенко, красивая девушка, приподнявшись на цыпочки, повесила медаль, обняла его за шею и поцеловала.

Новицкой было неловко и противно, будто она подсмотрела чужую тайну, на душе вдруг стало пусто. Она с болью посмотрела ему в глаза и пошла прочь, ни минуты не переживая, найдут ли на её место другую девушку или обойдутся своими силами. В конце концов, она никому ничего не должна…

Тарас пребывал в замешательстве, настроение было хуже некуда. «Откуда здесь взялась Сима? Зачем обычно холодной Лике вздумалось именно сегодня поцеловать его, да ещё на глазах у всей толпы?!» Вдруг он вспомнил другой поцелуй – ночью, у машины, с солоноватым привкусом слёз на губах… Впервые он не мог дождаться, когда поздравления закончатся. Тарас спустился с пьедестала и, мрачный, побрёл прочь от толпы с единственным желанием – никого не видеть.

Серафима добралась до города быстро: Забелин, как хороший организатор, пустил на время праздника микроавтобус, чтобы люди могли без проблем добраться домой. Там, в автобусе, у неё было время поразмыслить о том, что произошло.

На память пришёл её разговор с Ярыгиным. Как-то она не успела натянуть дежурную улыбку, и шеф застал её врасплох – притихшую, с печальными глазами, смотревшими в одну точку.

– Так-так, – протянул он, – симптоматика налицо. Влюбилась! И влюбилась без взаимности.

Серафима хотела уйти, но он не пустил:

– Сядь! Сядь и послушай мудрого человека.

Новицкая осталась и молча опустилась на стул.

– Беда природы человека в том, что часто мы домысливаем то, чего нет. От этого нам зачастую бывает очень плохо. Смотри только на действия, обещаешь? Только действия покажут истинные намерения человека. Если человек действительно хочет – он обязательно найдёт время и возможность быть с тобой. И не нужно оправдывать его нежелание. Как бы горько для тебя это ни было.

Ей вдруг стало легко. Тяжеленный камень, придавивший её, внезапно откатился сам. Серафима будто очнулась. Не было действий! Всё Серафима придумала сама! Она не понимала, как такое могло произойти, что она впустила в свою жизнь Остапенкои Забелина – людей, неблизких ей, которые не дорожат ею. А онатратила свою жизнь на них… Отныне она будет тратить её только на тех, кто действительно её любит.

Теперь по городу шла другая Серафима – наполненная, слегка ироничная. Она шла и думала, как сейчас возьмёт собаку и пойдёт гулять по городу в этот тёплый вечер последнего воскресенья октября. А потом она вызвонит Машку, и они будут сидеть в уютном кафе, лакомиться пирожными, мило болтать и следить за тем, чтобы Волчок вёл себя как подобает приличной собаке – достойно!

* * *

Ноябрь пролетел незаметно, Волчок окреп, теперь они с Серафимой гуляли уже дольше. Диссертация продвигаласьтеперьживее, научный руководитель был доволен, даже наметили к маю защиту. Рекламных щитов и плакатов с Тарасом и Бородиным появлялось в городе всё больше, но девушка уже реагировала на них спокойно: ну естьи есть. Ей хотелось поскорее забыть эту историю, но Забелин упорно напоминал девушке о себе. Дмитрий проявлял к ней столько внимания, что онапорой ощущала себя осаждаемой крепостью.Он приезжал в клинику, звонил, снова приглашал куда-то, но девушка была непреклонна.

«Когда-то должно ему это надоесть!» – думала она, в очередной раз отказываясь от заманчивого предложения.

Наконец Дмитрий решил сделать паузу. Она по-прежнему оставалась для него загадкой, разгадать которую слёту так и не получилось…Требовалось время, а его у Забелина было много – вечность.

* * *

В начале декабря гонщики открыли зимний сезон в Подмосковье. Дмитрий потирал руки: в ралли-спринте два его экипажа вошли в десятку лучших. Тарас на «мицубиси»пришёл вторым, Стас Бородинна «субару»– шестым. Причём разрыв с лидером был в две десятых секунды. Тарас выглядел откровенно расстроенным. Ещё Лика подлила масла в огонь – радостная встретила на пороге его квартиры в длинной футболке с эмблемой Battle Skill.Смотрелась эта мужская футболка на хрупкой девушке как короткое платьице.

– Привет победителю гонок!

– Я не победитель, – хмуро отозвался он, заходя в квартиру.

– Подумаешь, второе место… – пожала плечами девушка.

– Никогда не говори так! – вспыхнул Тарас, потом добавил спокойнее:– Пожалуйста.

Он снял обувь и с дорожной сумкой прошёл в комнату. Оттуда сразу отправился в ванную. Лику он нашёл на кухне уже одетой не для дома – в юбке и свитере, с сумочкой через плечо.

Тарас приблизился к ней и приобнял:

– Останешься сегодня? Прости, я был немного не в духе…

– Я заметила, – холодно отозвалась она. – Ужин на столе.А я пошла.

Она освободилась от его рук, поднялась со стула и направилась к входной двери. Тарас так и остался стоять у стола.

– Лик! Ну ты же хотела остаться!– попытался он вернуть девушку.

– Хотела, да расхотела… – отрезала она. – Ты стал совсем невменяемым со своим автоспортом.

С этими словами она надела короткую белую шубку, застегнула сапоги, демонстративно показала и положила на полочку у зеркала ключ от его квартиры. Хлопнула дверь, Тарас медленно пошёл её запирать.

Это была уже не первая их ссора. Он не понимал её. Семьи она не хотела, говорила, что карьера сейчас у неё на первом месте. Встречались они редко: она всегда где-то и с кем-то пропадала. Когда виделись, почти не разговаривали. Попытки Тараса поговорить всегда заканчивались её томным вздохом и мольбой: «Слушай, давай ты не будешь меня грузить, а?!»

Иногда она оставалась у него, иногда приглашала к себе. Жила Лика на съёмной квартире в дорогом элитном доме. Прикидывая в уме сумму за аренду такого жилья, Тарас один раз поинтересовался, не дорого ли ей содержать такие хоромы? На что девушка мило улыбнулась и бросила загадочную фразу:

– Мир не без добрых людей… Как видишь, справляюсь. Всё лучше, чем твоя берлога.

Она не впускала его в свою жизнь и в ответ не лезла в его. Обоих устраивали такие отношения. С ней порой бывало сложно, но ему нравилось просыпаться рядом с ней, смотреть, как длинные белокурые волосы разметались по подушке. Наблюдать эту красивую бестию, когда она с ногами забирается в креслои ест йогурт маленькой ложечкой. Нравилось гулять с ней по торговым центрам и кафе: Тарас чувствовал на себе завистливые мужские взгляды, и это тешило его самолюбие.

Он знал, что завтра позвонит ей. На первые два звонка она не ответит из вредности. Тогда он пошлёт ей СМС: «В новогоднюю ночь на Бали мне будет очень тебя не хватать…»Ведь он уже выкупил тур, только Лике об этом сказать не успел, хотел, чтобы это было сюрпризом. И тогда она тут же позвонит сама и будет с восторгом кричать в трубку, как она счастлива и какой он молодец.Внезапно усталость навалилась на него, Тарас лёг в кровать, с грустью посмотрел на пустующую подушку возле себя, потом отвернулся к стене и заснул.

* * *

Всё произошло так, как он и предполагал. Обрадованная Лика не скупилась на комплименты. Минуты три Остапенко с улыбкой выслушивал, что он лучший из мужчин, что никто кроме него так не заботится о ней, что он классный и что ей несказанно с ним повезло. В конце Ликанцева сказала, что дико соскучилась по нему и что будет ждать его у себя после десяти вечера с бутылочкой шампанского, а то они вчера так и не отметили его приезд.

Тарас почувствовал прилив сил. Он не знал, счастье ли это, но жизнь казалась ему прекрасной, и он был уверен, что всё идёт так, как надо. Целый день всё спорилось в его руках. Тарас учёл все ошибки прошедшей гонки, и сегодня на трассе на глазах у экспертной группы во главе с Дмитрием Забелиным он выжал из своей машины всё, показав лучшее время за весь период.

– Во даёт! – не сумел скрыть восхищения Бородин, узнав результат Тараса.

Забелин радостно потирал руки:

– Ну, с таким настроем мы сделаем европейцев! Тебя уже начинают бояться, Шумахер.

Сейчас, подъезжая к дому Лики, Остапенко не без удовольствия вспоминал прошедший день и эти слова шефа. Цветы и шампанское он не успел купить, но недалеко от её дома был приличный супермаркет с цветочным павильономвнутри. Машина Тараса въехала во двор. Если бы возле дома Лики не было свободных парковочных мест, Тарас отправился бы в супермаркет на авто. Но – о чудо! – какая-то «тойота»выезжала со двора, и Остапенко припарковал свою «мазду» на освободившееся место.Хорошенько закрыв машину, в приподнятом настроении отправился за покупками.

Народу в супермаркете было немного. Пока он стоял в очереди, с удовольствием разглядывал ёлочные гирлянды, большие серебристые шары, фонарики. Магазин был украшен к новогодним праздникам, здесь уже царило особое приподнятое настроение волшебства. Купив шампанское и фрукты, Тарас направился к цветочному павильону. Он выбрал пятнадцать алых роз и, расплатившись, вышел на улицу. Переложив букет в правую руку, набрал номер Лики.

– Ну всё, я подхожу, буду через пять минут.

Тарас убрал телефон в карман и, дождавшись зелёного сигнала светофора, шагнул на пешеходный переход. Вдруг, ослеплённый фарами, он заметил, как что-то летит на него. Последнее, что он почувствовал, – это удар, резкую боль в спине, после которойнаступила темнота…

Лика ждала в прихожей. Прислушиваясь к звуку лифта, она ещё раз поправила перед зеркалом распущенные волосы, красивое домашнее платье и осталась довольна своим отражением. Время шло, никто не появлялся.

Тогда она взяла телефон, набрала Тараса и капризным тономспросила:

– Ну ты где?!

И, выронив телефон, осела по стене… А за окном уже выли сирены. Скорая, полиция уже были на месте, и всё ширилась и росла толпа зевак.

* * *

Забелин читал лёжа в постели, когда загудел телефон на прикроватной тумбе. Дмитрий посмотрел на часы: без десяти одиннадцать… Кому это он понадобился в такое время? Звонила Лика, и он сбросил звонок. «Наверняка ошиблась. В каком-нибудь клубе зажигает, в темноте вполне могла перепутать». Но звонок повторился.

Дмитрий не без удивления принял вызов:

– Да, Лика, слушаю тебя.

Девушка плакала навзрыд, в истерике что-то пыталась сказать. Забелин не перебивал, стараясь понять смысл оборванных фраз.

– Он ехал ко мне… А его сбила машина…Его увезли на скорой, даже сирену включили, а меняв скорую не пустили… Я боюсь, я не знаю, что с ним!

– Так, Лика, спокойно объясни, кого и когда сбила машина.

– Да Тараса! – заорала в трубку девушка. – Только что!

– Лик, ты в своём уме? Какая машина?! Тренировка закончилась в восемь вечера, все разъехались.

– Да не на трассе!– билась в истерике девушка. – Его сбили возле моего дома, на пешеходном переходе!

Забелин уже одевался, не выпуская телефон.

– Давай только без паники. Я сейчас отключусь, прозвоню больницы, потом наберу тебя. Хорошо?

– Да-да… – стучала зубами девушка.

Он представил перед собой Остапенко, и тут же в голове его возникло видение – главный корпус первой областной больницы.Дозвонившись до справочной скорой помощи, выяснил, что молодого мужчину послеДТП отвезли к ним, что доставлен живым, хотя и с серьёзными травмами. Выругавшись, Забелин лихорадочно стал собираться. Лике решил позвонить позже, когда сам во всём разберётся. Единственное, что его радовало в этой истории, так это то, что он сегодня вечером не стал пить ни вино, ни пиво и сейчас селза руль сам.

Прямо из машины Дмитрий позвонил главврачу больницы, который прекрасно его знал, поднял его с постели и настоял на срочном консилиуме. После этого набрал девушку и убедил её не ездить в больницу, как она собиралась, не мешать врачам.

– Пойми, ты ничем ему не поможешь. Выпей что-нибудь покрепче и ложись спать. Я ситуацию держу под контролем.

«Одной проблемой меньше, – облегчённо выдохнул он, когда Лика согласилась, – не хватало ещё скулящих барышень в палате!»

Когда Дмитрий подъехал, его уже ждали: молоденькая медсестра встретила его в приёмном покое, выдала бахилы и халат и проводила в отделение травмы. Около часа в кабинете главврача он ждал результатов обследования, потом слушал консилиум ведущих хирургов отделения. Было много терминов, повторное разглядывание снимков и неутешительный диагноз: сложный ротационный перелом поясничного отдела позвоночника, осложнённый травмой спинного мозга. Все категорично наставали на срочной операции.

– Операция – это само собой, – взволнованно произнёс Забелин. – Вы главное скажите:мы сможем парня вернуть в строй?

– Это будет понятно после операции, – угрюмо произнёс ведущий хирург Корнеев. – Будем надеяться на лучшее. А сейчас разумнее всем разойтись. Операция будет завтра, и она будет сложной…

* * *

Тарас открыл глаза. Тусклая лампочка освещала комнату плохо. Сильно болела голова, мешала сориентироваться, где он находится. «У Лики что, новый ночник?..» Постепенно глаза привыкли, и Остапенко с удивлением увидел незнакомое помещение. На память пришло, как он покупает розы, идёт по улице, ждёт зелёный свет, переходит дорогу, удар.

«Больница… – догадался он. – Нужно найти кого-нибудь и расспросить, что со мной».

Тарас попытался встать. Ноги! Их не было! От ужаса его бросило в холодный пот: только не это! Судорожно он сунул руки под одеяло. «Уф! Вот же они!» Но странное дело: руки прикасались к ногам, а он их не чувствовал. Как будтотрогалноги другого человека или манекена.

– Кто-нибудь!– закричал он.– Позовите врача!

Дверь открылась,в палату вошла женщина в медицинском костюме:

– Вас что-то беспокоит?

– Меня всё беспокоит! Объясните, что со мной?!

– Травма спины после аварии, – женщина старалась говорить как можно спокойнее, – назавтра назначена операция, врачи вас подлатают, будете как новенький.

– Спина… – дошло до Тараса. – Вот почему я ног не ощущаю.

– Да, так бывает, – подтвердила медсестра. – Сделают операцию, и через какое-то время чувствительность восстановится. А теперь вам нужно поспать. Завтра вам понадобятся силы.

Она вышла. Остапенко закрыл глаза. Мысли жужжащим роем атаковали его голову. «Что будет с соревнованиями?.. Прибалтика накрылась?!Как долго мне придётся восстанавливаться?.. Почему это случилось со мной?!»

И ещё одна мысль вдруг обожгла его: «Травма – как у той собаки…»

* * *

– Лика! – набрал номер девушки Забелин.– Вобщем, информация такая: Тараса сегодня утром прооперировали, навещать разрешили не раньше завтрашнего утра. Теперь слушай внимательно. О травме Остапенко должны знать только ты, я, главврач больницы и хирурги, что его оперировали. Надеюсь, ты не успела ни с кем поделиться?!

– Нет, – заверила девушка. – Да и кому мне говорить!

– Ну, мало ли! Для всех он уехал в Прибалтику на разведку. Когда вернётся,не знаешь – как пойдут дела. А в больнице навещаешь подругу.

– Это чтобы реклама не пропала?

– Я всегда знал, что ты умная девочка. Но сейчас ему не о рекламе нужно думать, а о страховке. Так мы с тобой договорились?

– Да, – рассеянно произнесла Лика. – А когда он на ноги встанет?

«Будем надеяться, что вообще встанет!»– подумал Дмитрий, а вслух сказал:

– Операция прошла хорошо, будем ждать.

Полчаса назад главный врач пригласил в свой кабинет его и хирургов, оперировавших Тараса.

– С нашей стороны мы сделали всё, что могли, – разъяснял ситуацию Корнеев. – Осколки костей мы убрали, но как себя поведёт спинной мозг – мы не можем спрогнозировать. Часть клеток уже погибла. И если процесс продолжится…

Главврач внимательно слушал коллегу, лицо его было задумчиво, пальцы нервно крутили карандаш. После последней фразы он так сдавил карандаш, что тот с хрустом сломался. Лицо мужчины помрачнело.

– Что? – почувствовал неладное Забелин и выжидающе посмотрел на хирурга.

– И если процесс продолжится, парня ждёт паралич нижних конечностей. Но бывает, мозг восстанавливается.

– И от чего это зависит?

– От судьбы, – ответил вместо него главврач. – Только от судьбы…

* * *

Тарас хотел пошевелиться и не смог: его торс фиксировал жёсткий каркас, непривычно впиваясь в рёбра. Получалось только поворачивать голову.

В палату вошёл его лечащий врач и присел на стул рядом с кроватью:

– От наркоза отошёл молодцом, надеюсь, и в остальном будет всё успешно.

– Доктор, почему я не чувствую ног, ведь мне сделали операцию? – тихо спросил Тарас с тревогой вглядываясь в лицо врача.

– Да, ребята постарались. Корнеев Игорь —гениальный хирург.

– Тогда почему?! – не унимался больной.

– Ну а как ты хотел! Чай, не палец сломал – позвоночник! Нервные связи, брат, они долго восстанавливаются. Как тебя угораздило-то?

– Да пацан зелёный, только права получил – шикануть решил. Шиканул!Усамого летальный исход, и я вот загораю… – с тоскойпроизнёс Тарас.

– М-да… – протянул врач. – Жаль дурака.

– А вот мне не жаль! – вспылил Остапенко.

– Может, что случилось у бедолаги?

– Пьянство с ним случилось, вот что! Эксперты в шоке были: как он вообще в машину сел?!

– Ладно, ладно, – похлопал по плечу врач, видя, как пациент перевозбудился. – Давай думать о хорошем. О выздоровлении думать!

– Я только о нём и думаю, – с усмешкой ответил Тарас, потом спросил:– Что мне делать, доктор?

– Ждать, мой милый. Ждать и верить.

* * *

Лика не любила больницы за запах, за тягостную атмосферу. Она была девочка-праздник. На неё давили эти стены непонятного цвета, казённая мебель, бесформенные больничные халаты. Собираясь к Тарасу, она долго думала, как одеться, чтобы соответствовать месту. Не найдя ничего подходящего, она просто облачилась вджинсы и свитер, а волосы собрала в пучок.

Девушка пришла уже во второй раз. Вчера Тарас спал, и её не пустили. Сегодня, в белом халате и бахилах, поблудив по лабиринтам коридоров, она нашла его палату и толкнула дверь.

– Привет…

Лика так и не смогла выдавить из себя улыбку, тихо подошла и присела на краешек кровати.

– Привет, – грустным эхом отозвался он.

Лика сидела и, закусив губу,молча смотрела на Тараса.

– Хорошо выглядишь. Впрочем, как и всегда.

– Спасибо, – грустно улыбнулась она и опустила взгляд. – Ты тоже молодец – не раскисаешь…

– Если раскисну, что это даст? – усмехнулся Остапенко.

– Что тебе принести?

– Ты уже принесла – себя! – тепло улыбнулся он и взял её за руку. – Скучно здесь. Не привык валяться.

– Понимаю.

Она снова опустила глаза. Разговор не клеился. Сковывало ощущение неловкости. Хоть и не было её вины, Лика чувствовала себя виноватой, что здорова и полна сил, а красивый молодой мужик лежит перед ней с поломанной спиной. На глаза навернулись слёзы.

– Лик! Вот только жалеть меня не надо, ладно?! Я ведь ещё не умер.

– Конечно, – спохватилась она, смахивая слезинку с ресниц. – Ты обязательно поправишься.

– Мне этого мало. Я должен вернуться. Вернуться и выиграть гонку.

Девушка улыбнулась, закивала и сжала его руку.

– Забелин сказал, что дней через десять к тебе из Москвы профессор приедет для консультации.

– Он мне не говорил, – оживился Тарас. – Ну слава богу, может, хоть какая-то ясность будет. Ты же знаешь, я готов делать всё! Всё, что скажут: процедуры, гимнастику…

– Знаю. Всегда был упёртый. Ладно, мне пора… Не то работы лишусь. И всё-такичто тебе принести?

– Я же сказал – себя!

* * *

Чем ближе был приезд «светила из Москвы», тем бодрее был Тарас – шутил с медсёстрами, которые приходили измерять температуру или делать уколы. Он при первой же возможности упросил через Забелина, чтобы для ухода за ним выделили медбрата. Ему претила мысль о том, что подмывать, менять ему памперсы будет женщина… А вот смерить давление, температуру – это пожалуйста!

Тарас ждал. Ему казалось, что с появлением этого чудо-специалиста закончится чёрная полоса в его жизни.

Пару раз приходил Дмитрий. Остапенко согласился с легендой о Прибалтике, хотя очень скучал по команде. Через день навещала Лика. С её появлением палата пропитывалась цветочным ароматом дорогих духов. Она была как символ той, прошлой его жизни, по которой он тосковал и которуюсейчас особенно ценил…

В один из приходов она принесла миниатюрную искусственную ёлочку и коробку маленьких шаров и заставила его наряжать. Поставила ёлку на краю постели и держала обеими руками, чтобы та не падала, в то время как Тарас доставал из коробки шары и развешивал их. После наряженная красавица заняла место на столе возле окна. Медперсонал был удивлён, но ёлку оставили.

* * *

Профессор нейрохирургии Илья Абрамович Шляхтер назначил Тарасу полное обследование. Старые снимки, результаты МРТ недельной давности его не устраивали. Картина в динамике – вот что его интересовало! На это ушло полдня. Затем битых два часа хирурги, нейрохирурги и московский гость, запершись в лекционной аудитории, за закрытыми дверями изучали снимки подающего надежды гонщика. Ни Забелина, ни главврача туда не пустили. Наконец двери открылись, и все врачи разошлись порабочим местам.

– Я хотел бы поговорить с пациентом наедине, – попросил Илья Абрамович.

Главврач проводил коллегу в палату Остапенко, представил его Тарасу и вышел, затворив дверь. Седовласый врач сел рядом и внимательно посмотрел на него, словно прощупывая.

– Вы что-то хотите мне сказать? – догадался Тарас.

– Да, я хочу сказать, что вижу перед собой мужчину, – начал профессор. – Мужчину сильного и телом и духом. Я не хочу юлить, вы должны знать правду, какой бы горькой она ни была.

– Я… не смогу участвовать в гонках? – спросил ошеломлённый Тарас.

– Да. Но страшно не это. Спинной мозг не сможет восстановиться. Вы не сможете больше ходить. Мне очень жаль…Но как ни тяжело произносить этот приговор, я должен был это сказать.

В глазах Тараса потемнело. Всё, во что он верил и на что надеялся, пошло прахом.Ярость заполнила его.

– Вам«очень жаль»?! Это всё, что вы можете мне предложить?! – уже кричал он на врача.

– Увы, мыне боги. Иногда медицина бывает бессильна. Чудо, что вы вообще выжили в этой аварии.

– Да лучше б я погиб сразу, чем так существовать. Как овощ! Я не буду жить, так и знайте!

Из глаз полились слёзы, он не стеснялся их. Всё в его жизни стало неважным. Ужас обречённости продолжал заполнять его. Ему хотелось избавиться от невыносимой душевной боли любым способом: умереть, сойти с ума. Тарас стал метаться, бить руками по спинке кровати, по тумбочке, разбивая костяшки в кровь и не чувствуя боли, потому как заглушалаеё боль душевная.

Несколько врачей, которые, видимо, стояли наготове под дверью, навалились на буйного больного, сделали укол. Ион затих, проваливаясь в беспамятство, дававшее небольшую передышку истерзанной душе.

* * *

Три дня его обкалывали успокоительным, не пуская к нему никого. Неизлечимый недуг Тараса поверг в шок Забелина. Лика тихо плакала. Она не была готова к такому повороту. В картине, которую она себе нарисовала, он,сильный, волевой, преодолевая все преграды, выходит победителем в схватке с болезнью. И идёт дальше к своей цели.

То, что болезнь сломила его, Лика поняла по пустым безучастным глазам мужчины, который так не походил на Тараса. На постели лежала его жалкая копия.

– Зачем ты пришла? – спросил он тихим голосом, от которого мурашки побежали по спине.

Ей сталострашно, словно она разговаривает с неживым.

– Пришла посмотреть на раздавленного червяка?

– Зачем ты так? – заплакала она.

– Прости, тебе лучше сейчас уйти. Тебе вообще лучше забыть обо мне, – бесцветным голосом сказал Тарас.

Девушка опустила голову и молча вышла.

* * *

Подруга разложила всё по полочкам, потягивая красное вино из высокого бокала.

– Кто он тебе, Лика? Муж? Он даже не жених! «Жалко парня…» Так и мне жалко! Ну судьба у него такая, ты-то здесь при чём?!

Лика держала бокал в руке, так и не пригубив. Взгляд и мысли блуждали где-то далеко…

– Ты меня слышишь? Ты в последнее время вообще на себя не похожа: осунулась, бледная. Тоже решила заболеть?!

– Я не знаю, что делать…

– А я знаю – отдыхать тебе нужно!

Когда Лика вошла в палату, Тарас внимательно посмотрел на неё. Ему хотелось, чтобы она села рядом и взяла его за руку. Он ощущал себя потерявшимся маленьким мальчиком. Словно он один во вселенной. Чувствоне самое лучшее для мужчины, но на другое он был сейчас не способен.

– Привет. Рад тебя видеть.

– Тарас, – начала Лика и замолчала, в нерешительности закусив губу.

И он по её тону понял, что не будет ничего!Она не сядет и не возьмёт его за руку. Эта гордая красивая женщина пришла проститься с ним, калекой…

– Ты что-то хотела сказать? Говори.

– Тарас… Те путёвки, что ты купил нам, нужно, наверное, сдать, чтобы не пропали.

– Ну ты же так хотела, – холодно ответил он. – Поезжай, отдохни.

– Одна?! Я тут подумала: может, мне подругу взять?

– Поезжай с подругой.

– Да? Ты позволишь? Тогда вот тут в договоре нужна твоя подпись, что ты не возражаешь.

Она подошла и протянула листы бумаги и ручку. Тарас, не читая, подписал и вернул документ девушке.

– Спасибо!

Она хотела было приблизиться и поцеловать, но он остановил её взглядом, и она не решилась. Смущённо засовывая бумаги в сумочку, пробормотала:

– Я тебе оттуда мазь привезу. У нас такую не делают…

Тарас смотрел на неё и видел, как ей, красивой райской пташке, тягостно здесь находиться, как хочется поскорее выпорхнуть на волю и что она только из приличия всё ещё здесь.

– Тебе, наверное, нужно идти? – решил помочь девушке Остапенко.

– Да, – с облегчением в голосе ответила она. – Ты на меня не в обиде?

– Конечно нет. Иди. Тебя ждут.

Лика обернулась на пороге, и он понял, что видит её в последний раз. Ком, вдруг образовавшийся в горле, мешал ему дышать. Он отпускал её, понимая, что негоже ломать чужую жизнь, когда своя катится с обрыва. С ней уходили свет и радость, он же всё больше погружался во тьму…

Дверь закрылась за девушкой, и Остапенко остался один. Обида и тоска резанули его. Кто-то будет гонять по трассе, а вечерами пить пиво в пабе, ночью прижимать к себе любимую женщину, растить детей, нянчить внуков. И у всех будет это счастье, только не у него. Никогда. Какое страшное слово – «никогда»!Тарас дотянулся до стойки для капельниц и в ярости запустил ею в ёлку. Ни в чём не повинное деревце упало со стола, увлекая за собой хрупкие стеклянные шары, не оставляя им ни единого шанса уцелеть.

* * *

В больнице Тараса не было смысла держать, и его транспортировали домой. Не без помощи главного врача Забелин оформил бумаги так, будто бы спортсмен получил травму во время тренировочного процесса в период подготовки к соревнованиям. Страховая компания выплатила полагающуюся в таких случаях страховку, да и команда, гонщиком которой он был, не обидела: выделила солидную компенсацию. Дмитрий выгодно положил деньги в банк —ежемесячных процентов хватало на основные расходы на жизнь, покупкулекарств и на то, чтобынанять сиделку.

Команде Остапенко наконец была объявлена истинная причина отсутствия Тараса на тренировках. Тем же вечером парни обеих команд— и Fervor, и Battle Skill— всей толпой ввалились в его квартиру.

* * *

Серафима мелко кромсала овощи для винегрета: хотела побаловать Машу. Та с детства его обожала – могла за раз приговорить целый тазик. Волчок вертелся рядом, как всегда.

– Ты что? Никак морковку захотел?! В кролика превращаешься? Ну-ну… На, иди понюхай, если не веришь.

Пёс сел и демонстративно отвернулся.

Девушка рассмеялась:

– Надулся! Ну извини, мясо в винегрет не кладут.

Потом достала из холодильника ломтик колбасы, Волчок проглотил его не жуя, и мир воцарился.

Подруга пришла поздно. Зарёванная, с опухшими красными глазами.

Серафима переполошилась:

– С Антоном что случилось?

Машка помотала головой.

– Не с Антоном. С Тарасом… – тихо ответила и заплакала.

Сима усадила её на стул, и Маша, глотая слёзы начала рассказывать. О том, что сегодня у них были билеты в кино, потом кто-то позвонил Антону. Она удивилась, что,всегда невозмутимый, он резко побледнел, сказав: «Конечно буду!»

– Что-то на работе? – пыталась угадать чуткая Маша.

– Прости, Маш, я в кино сегодня не попадаю. Сходи одна, а я тебя потом заберу.

– Ну ладно.

Удивило девушку то, что он встретил её возле кинотеатра без машины и от него пахло водкой. Он, который уже полгода почти не курил, сейчас вытаскивал одну сигарету за другой, и руки у него тряслись.

– Давай немного пройдёмся, а потом я такси вызову.

Любимая покивала головой, хотя ничего не понимала, но с расспросами лезть не стала, мудро полагая, что, если захочет,сам расскажет. Так и произошло. Минут десять они шли пешком, вдыхая морозный свежий воздух.

Вдруг Антон остановился:

– Тараса Остапенко знаешь?

– Да.

– Парализован. Лежит дома.

Новость убила. Машка распахнула глаза.

– Вот и я также. Сегодня с мужиками у него были…– Потом тихо признался:– Мне даже думать страшно, что он сейчас чувствует… Знаешь, Маш, на какой подлой мысли я себя поймал? Да и, наверное, все мужики тоже.

Девушка вопросительно посмотрела на любимого.

– Что хорошо, что это – не со мной… Гадко, правда?!

Тут Машка не выдержала, обняла и горько заплакала на его груди.

– Это шок, Антоха! Это просто защитная реакция! Не вини себя.

Антон прижал к себе свою плачущую девочку, и до него вдруг дошло: как же он раньше не замечал, какой он, по сути, счастливый человек и как много имеет в этой жизни…

* * *

Она запретила себе думать о нём и почти не вспоминала его. Они не виделись полтора месяца. Тарас остался в далёком прошлом как символ её девичьей глупости.Но Машкина страшная новостьбезудержной рекой снесла плотину условностей. Правильно, неправильно – какая разница?! Сердцев одно мгновение заткнуло бубнящий о гордости ум.Серафима почти бежала, торопилась его увидеть, придумывала на ходу, что скажет ему. Где-то в глубине души она мечтала о блескерадости в его глазах и вздохе удивления: «Сима?!»

Всё прошло не так, как она себе представляла. Он спал. Её поразила его бледность, а голова казалась маленькой на подушке. Сиделка, худощавая женщина лет шестидесяти, приложила палец к губам и жестом пригласила в другую комнату.

– Только заснул, – шёпотом пояснила она, затворив дверь в спальню. – Мечется, бьётся, проклинает – всё никак не смирится. А надо бы… Что поделаешь, теперь о прошлой жизнинужно забыть.

Женщина подняла глаза на гостью и, увидев немой вопрос, продолжила:

– Ещё недели две бунтовать будет. Потом смирится. Многих я повидала таких. Не он первый, не он последний. Этот ещё ничего: руки работают, только половина туловища парализована. Хуже, когда всё тело…

Только сейчас Серафима поняла: в своём эгоизме, желании быть ему необходимой она совсем забыла, насколько больно, страшно и обидно ему. Сейчас, после слов сиделки, она на минуту словно проникла в его тело и ощутила всю боль отчаяния. Сима стала задыхаться —сработала защита…

– Что? Что с тобой, девонька?! Ну-ка, ну-ка, присядь, воды попей. Переживаешь… Да как тут поможешь?!

Фраза гулким набатом продолжала звучать в её голове, повторяясь вновь и вновь: «Как тут поможешь?! Как поможешь?! Как?!»Она сделала глоток воды из чашки, заботливо пододвинутой женщиной, и поблагодарила Небо за то, что он спал и их встреча сегодня не состоялась.

Серафима тихо зашла в его комнату, склонилась над кроватью Тараса и прошептала:

– Ты обязательно поднимешься. Я не знаю как, но я найду способ.

Ночь прошла без сна, она лазила по медицинским сайтам, уснула лишь под утро. Ночью ей приснился не то врач в белом халате, не то старик в беломбалахоне. Он приблизился к ней, и вдруг она стала источать сияние, и больше всего света исходило от сердца и от ладоней… Серафима проснулась, резко села на кровати и уставилась на свои руки.

«Руки как руки… Приснится же такое!» – подумала она и снова упала на подушку – досыпать.

* * *

Отходила Серафима от странного сна всё утро. Даже задумалась на первом приёме: осмотрев шарпея, так и осталась сидеть, неподвижно глядя в одну точку, автоматически поглаживая бархатную шкурку.

– Что-то не так, Серафима Георгиевна? – забеспокоилась хозяйка собаки.

– А? Нет! Мальчик ваш здоров, аллергия прошла. Простите, я о своём задумалась.

Смена её закончилась раньше на час: отменилась пара пациентов.

«Как будто там, на Небе, уже знают, что мне нужно быть у него…» – проскочила мысль у девушки.

Сдав ключ от кабинета, Сима поехала к Остапенко.

На этот раз Тарас не спал. Сиделка Вера Ивановна провела Серафиму к больному.

– Тарас, к тебе пришли!

– Я никого не жду, – грубо отрезал тот.

Серафима не без робости шагнула через порог:

– Прости, что без приглашения…

Тарас встретил её горящими неприязнью глазами и отвернулся к стене.

– Ты-то здесь зачем?!

Было ясно и понятно: ни с кем из прошлой жизнион не хочет общаться. Он был полноценным, притягательным, успешным мужчиной и хотел, чтобы у всех он таким и остался в памяти. А она ворвалась и видит то, что ей не положено было видеть.

– Зачем? – повторила она его вопрос, сделав его риторическим. – Я не знаю зачем. Просто не могла не прийти. Ты мне очень дорог…

Серафима не видела его лица – он так и остался лежать отвернувшиськ стене, – но почувствовала, как напряжение и агрессия, царившие в комнате, вдруг спали.

– Слушай, я так замёрзла! Я хочу чаю. У тебя есть чай?

Вопрос слегка обескуражил лежащего, он тут же повернулся к девушке.

– Не знаю, где-то на кухне был.

– Ты мне компанию не составишь? Мне будет приятно пить не одной.

Она не жалела его, не относилась к нему как к больному. Тарас поймал себя на мысли, что забылся и первым порывом было сорваться с места и отправиться на кухню за чашками.

– Ты какой будешь? Чёрный или зелёный? – продолжала Сима.

– Чёрный.

– Сахар, лимон добавить?

– Без сахара… Лимон можно! – дивился Остапенко обыденности ситуации.

– Ок, – просто сказала она и исчезла на кухне.

Минут через десять она появилась в его спальне и приземлила поднос на небольшой столик у кровати.

– Вот твой чай, чёрный с лимоном. А я пью зелёный.

Передав чашку хозяину квартиры, Серафима лукаво посмотрела на него:

– А ещё я у тебя в холодильнике обнаружила банку вишнёвого варенья. Скажи же, ясамый наглый из твоих гостей!

С этими словами девушка придвинула к себе розетку с вареньем и стала лакомиться. Маленькой ложечкой она доставала вишенку из розетки и отправляла в рот, каждый раз облизывая ложечку языком. Тарас как заворожённый наблюдал за очаровательной гостьей.

– Ой, – опомнилась Новицкая, – может, и ты варенья хочешь?

– Нет, спасибо, – улыбнулся он. – А ты кушай, кушай.

Когда с чаем они закончили, Серафима прошлась по комнате.

– Хорошая квартира у тебя. Светлая! Воздуха много, пространства, лишних вещей нет. Здесь дышится легко. Ремонт сам делал?

– Нет, мастеров нанимал, – честно признался Тарас.

– Ну, эскизы, задумки-то твои?

– Да, мои.

– Я и говорю: квартира – отражение хозяина. Мне нравится. Штор только почему-то нет. Утром солнце не мешает?

– Да ну их! Только пыль собирают.

– А римские шторы не пробовал?

– Римские?

– Ага, они здесь очень будут уместны. Вот смотри.

Она залезла в интернет и показала картинки со шторами.

– Интересный вариант, – ткнул пальцем Тарас в одну из картинок.

– Слушай! Я тоже про нихподумала.

Болтая с Серафимой, Тарас не чувствовал себя ущербным. Они общались, как будто ничего не произошло: легко и непринуждённо. Время пролетело незаметно.

– Ох! – посмотрела Серафима на часы. – Мне же домой пора! Волчок уже час прогулки ждёт. Тарас, я побегу, ладно?

– Я бы подвёз, но увы…

– Да ладно, сама доберусь, – подмигнула она ему.

– Возьми деньги на такси. В прихожей на тумбочке лежат.

– Хорошо, возьму, – не стала возражать гостья, сделав приятное мужику.

– Спасибо, что заглянула. А ты ещё… – начал говорить он и осёкся.

Девушка догадалась, что хотел спросить Тарас, но не посмел.

– Конечно, я ещё приду. Пока в холодильнике не иссякнут запасы варенья, я буду совершать набеги на этот гостеприимный дом.

И Серафима, наклонившись, поцеловала его в щёку.

* * *

В эту ночь она ждала продолжения странного сна. Но сновидений не было, Серафима спала как убитая. Утром, выгуляв собаку, помчалась на работу, подбадривая себя: «Терпи. До Нового года два дня осталось, потом отдохнёшь!» Пациентов было много, за весь день Новицкая так и не присела. Пообедала тоже второпях салатиком и капустным пирожком счаем. Поэтому, когда она приехала к Тарасу в седьмом часу, живот её урчал от голода.

Вера Ивановна обрадовалась девушке, приглашая в квартиру:

– Сима, пожалуйста, заглядывайте к нам почаще. Парня как подменили! Обычно такой раздражённый, сегодня и спал спокойно, и вообще…

– Вера Ивановна, вы меня покормите? Я с работы голодная.

– Конечно, проходи на кухню.

Но Серафима первым делом заглянула к Тарасу:

– Привет, бездельник! Как ты?! Вера Ивановна тебя хвалит!

Она села рядышком и взъерошила его волосы. Тарас улыбнулся, взял её за руку.

– Привет, рад тебя видеть.

– А меня кормить будут, – гордо заявила она. – Я сейчас. На минутку на кухню – и к тебе.

Девушка вышла и вернулась с тарелкой супа и хлебом.

– М-м-м… борщ! Неплохо, но я варю вкуснее.

Тарас лежал, заложив руки за голову, и с интересом наблюдал, как она с удовольствием ест. Наконец тарелка опустела.

– Ой, как хорошо! Хоть живот урчать перестанет. Давно уже горячего просит.

– Не успела пообедать, работы много?

– Да, народ перед Новым годом старается все дела закончить: процедуры, прививки. Потом до восьмого января клиника работать не будет, только экстренные приёмы.

– Точно, сегодня же двадцать девятое, – с ноткой досады вспомнил Тарас, и глаза его потухли. – Ты с кем встречаешь Новый год? С родителями?

– Ты забыл, что у меня нет родителей.

– Прости, забыл!

– С подругой?

– Нет, Маша празднует с Антоном. Мы с Волчком встречаем Новый год с красивым молодым мужчиной. Только он об этом не знает: сюрприз готовим.

– Понятно, – ревниво протянул Тарас. – Чем он занимается? Бизнесом?

– Нет, ему некогда бизнесом заниматься: он гонщик!

– Гонщик?! – Тарас в порыве даже приподнялся на локте. – Я его знаю?

– Знаешь, знаешь… Он в команде Battle Skill.

– Неправда! В команде Battle Skill нет больше гонщиков!

– А вот и есть, – рассмеялась Серафима. – Один лежит передо мной и беспросветно тупит…

Воцарилась долгая пауза, Остапенко смотрел в её карие бархатные глаза, она – в его зелёные.

– Ну?..

– То есть я встречаю Новый год с тобой? – боясь спугнуть надежду, осторожно уточнил Тарас.

– А у тебя есть выбор?!

– Кажется, нет. И ещё… меня очень устраивает компания: тыи Волчок, – сказал он с теплотою в голосе.

* * *

Как же хорошо никуда не торопиться! Тридцатое декабря! Можно поваляться подольше, не спеша прогуляться с собакой, позавтракать всем вместе. Это так редко бывает: то Мария убегает к первой паре, то Серафима – к раннему приёму.

За завтраком притихшая Маша обронила:

– Сегодня Антону в голову взбрело меня с родителями познакомить. Сим, я их боюсь!..

– Зря, – намазывая маслом хлеб, отозвалась подруга.– Это ты на них посмотришь: что за люди, в какой атмосфере воспитывался Антоха – весьма полезная информация. Потом сделаешь выводы, и ещё, Маш, ты – не мороженое, чтобы всем нравиться! Главное, чтобы мужик твой в тебе души не чаял. Но по-моему, с этим всё в порядке, насколько я вижу.

Маша покраснела от смущения:

– Соболев меня любит. И вообще, он классный! А всё Волчок! Через него мы встретились.

И она благодарно потрепала пса по загривку.

– Сима, ты не сердишься, что я вас оставляю на праздник?

– Нет, не сержусь, тем более что мы тоже справляем не дома.

«Вот так раз!» Эта новость была неожиданностью, брови Машки поползли вверх.

– А где?

– Ну… пока не хочу говорить. Поможете мне продукты закупить? Неохота с сумками таскаться. И ещё, в каком магазине продаются не сильно дорогие, но красивые платья?

Подруга была и вовсе заинтригована. Она наклонилась к собаке и громко, чтобы Серафима слышала, обратилась к Волчку:

– Ну-ка, поделись, друг серый, для кого наше золотце так старается?

– Машка! – шутливо осадила Серафима подругу. – Хорош в детектива играть! Звони Антону, поехали в магазин!

Антон примчался быстро, помог купить продукты, загрузил их в машину.

Пока Маша выбирала подарок для его родителей, Серафима обратилась к нему с просьбой:

– Антон, выручай, мне ещё в магазин одежды надо заскочить, ты не мог бы пакеты забросить?

– Конечно заброшу, не вопрос, – с готовностью отозвался парень.

– Только не в общагу, а вот по этому адресу.

Девушка вырвала из блокнота листок, написала на нём и передала листок Соболеву.

– Здесь адрес. Только никому не говори. Маше тоже…

– Хорошо, – удивился тот и взял листок.

Он удивился ещё больше, узнав на листке адрес Тараса.

* * *

Соболев был по натуре спокойным и основательным человеком, знал, что если не будет суетиться, то всё успеет: и выполнить просьбу Серафимы, и родителей поздравить, а после забросить Машу обратно в общагу. Потому как вечером у нихс мужиками договорённость.Всегда по традиции тридцатого декабря они двумя командами собирались в небольшом спортбаре, провожали старый год и смотрели смонтированные видеоролики с тренировок и соревнований за кружкой пива. И этот год не был исключением.

Антон сдержал слово: чтобы не было лишних расспросов, он сначала отвёз продукты Тарасу, затем заехал за Машей. С прошлого посещения у него остался нехороший осадок – образ прикованного к постели, обречённого и обиженного на судьбу гонщика держался у Антона несколько дней. Тягостная атмосфера в его квартире давила. Все любили Остапенко и помнили его весёлым и здоровым, может быть поэтому никто не хотел возвращаться туда, где он лежал беспомощный, с потухшими глазами.

Антон вздохнул, настроился, что много времени визит не займёт, и позвонил в дверь.

– Добрый день! Я по просьбе Серафимы продукты для Тараса привёз.

– А! Это те, что для новогоднего стола, – заворковала сиделка. – Симасказала, сама готовить будет. Заносите в дом, вот сюда, на кухню…

После кухни Антон пошёл в комнату Тараса – поздороваться.

– Опа! Антоха?! Какими судьбами?! Привет! Рад тебя видеть!– удивился и обрадовался другу больной.

Антон подал руку несколько ошарашенный: Тарас улыбался, выглядел бодро, в глазах светилась жизнь.

– Да вот Серафима меня припахала продукты тебе завезти.

– Правильно припахала! Нечего хрупкой девушке надрываться. Давно её видел?

Антон уже ничего не понимал: перед ним был прежний Тарас – дерзкий, уверенный.

– Утром. Платье новое пошла покупать: у них в клинике сегодня корпоратив.

– Ну, это я знаю. Кстати, вы-то с мужиками собираться будете? – поинтересовался Тарас.

– Планировали, – осторожно ответил Антон и посмотрел на Остапенко.

Тот без тени сожаления одобрительно покачал головой.

– Молодцы! Передавай всем привет. Ролики мне потом принесёте? Тоже посмотреть охота: Вадик— красава, классно их монтирует.

– Принесём конечно, – пообещал Соболев с облегчением.

– Ладно, у тебя, наверное, дел по горло.

– Да, к старикам моим заскочить надо: Машу хотел с родителями познакомить.

Тарас хлопнул Антона по плечу и подмигнул:

– Давай знакомь. Дело хорошее.

Уходил Соболев с лёгким сердцем, слегка обескураженный, как больной друг смог поменяться за несколько дней.

Тут же в машине он набрал Косова:

– Андрюха, я тут подумал, чё нам в спортбаре сидеть?! Давайте соберёмся у Остапенко! Да ты погоди, ты послушай…

* * *

Новое платье Серафимы оценили все. Особенно мужчины. Чёрное, с кружевом, с полуоткрытой спиной, оно замечательно сидело по фигуре.

Ярыгин присвистнул и обратился к жене:

– Яночка, смотри, какие очаровательные барышни работают у нас. Теперь ты понимаешь, почему наша клиника процветает?! На ресепшене клиентовсражает обаянием Виктория, а потом они попадают к Серафиме Георгиевне. И всё!

– Аркадий Ильич, как всегда, шутит, – заметила Сима, проходя на свободное место за столиком.

Атмосфера была душевная, играла живая музыка, кто-то уже танцевал, кто-то травил байки и веселил соседей по столику. В прошлом году «яранговцы» праздновали на базе отдыха в лесу, нынче проводы старого года решили устроить в уютном ресторанчике «Венеция». Кухня была что надо. Красное вино гости тоже оценили. Два часа пролетели незаметно.

Вдруг к Серафиме подошёл официант и наклонился к её уху:

– Вас там спрашивают. Я готов проводить.

– Кто меня спрашивает?

– Солидный мужчина ожидает вас у выхода. Он не представился.

Серафима встала из-за столика и пошла за официантом. Солидным мужчиной оказался Забелин.

– Сима, ты восхитительна!– не удержался он.

– Добрый вечер, Дмитрий Николаевич! Мимо проезжали?

– Да нет, красавица, я за тобой.

Серафима искренне удивилась:

– Даже так?

– Выручай, Серафима Георгиевна! В мэрии приём по случаю Нового года, сказали, не пустят без спутницы… Жены у меня нет, подруги тоже. Вся надежда только на тебя.

Новицкая осмелела, откровенно разглядывала Дмитрия: «Ага, спутницу он найти не может! Бабы вешаются гроздьями: мужчина молодой, красивый, богатый. Что за игру с ней он затеял?»

– Нет, Дмитрий Николаевич! Вам придётся поискать кого-нибудь другого. После«Венеции» я поеду домой отдыхать. Тем более что я выпила вина…

Вдруг он сильным движением привлёк её к себе, одной рукой поддерживая затылок, другой обхватив за талию.Серафима и охнуть не успела – его лицо оказалось рядом с её лицом.

– Тебе так нравится играть со мной?

– Я… Я не играю, – испуганно пролепетала она.

– Тогда почему ты избегаешь меня?!– задал он очередной вопрос, сверля её пронзительным взглядом холодных голубых глаз.

– Просто не хочу, – растерялась девушка и попыталась вырваться из его хватки, упёршись кулачками ему в грудь.

Кажется, её сопротивление только подогрело его. Рука Забелина с затылкасоскользнула на шею, одно движение навстречу – и его губы завладели её губами.После Дмитрий нехотя отпустил девушку.

Освободившись, она тут же отшатнуласьот него и с негодованием произнесла:

– Вы так всегда решаете проблемы?

– Как?

– Наглостью и силой?

– Обычно женщинам нравится решительность мужчины, – возразил он, оправдывая свой поступок.

– Вы меня с кем-то путаете, Дмитрий Николаевич! А теперь позвольте мне уйти, меня ждут.

Новицкая повернулась и не спеша удалилась в зал.

Забелин проводил взглядом точёный чёрный силуэт и процедил:

– Как же к тебе подобраться?..

* * *

Просторная квартира Остапенко едва вместила всё автогоночное братство. Неожиданное нашествие друзей и знакомых стало приятным сюрпризом для Тараса. Они ввалились шумные, весёлые, то и дело подкалывающие друг друга, с ящиками пива. Передвинули его кровать, принесли большой стол из гостиной.

– Эй! Я вам не мешаю? – поддел их хозяин квартиры.

– Так, самую малость. Ты лежи, лежи, мы сами тут всё организуем, – сказал кто-то на автомате.

– Лежу-лежу… – не сдержался Тарас и засмеялся.

Когда мужики поняли, что сморозили, раздался громкий гогот: все, включая Остапенко, оценили шутку.

– Прости, друг, неловко вышло. Уж больно ты не похож на больного.

– Да ладно, мужики, я сам никак не привыкну.

На него выплеснули все новости, накопившиеся в его отсутствие, сдабривая незлыми шутками и пивом. После смотрели видеоролики, смеялись и комментировали их. Ну и, конечно, провожали старый год. Потом долго расходились, очень неохотно, потому что праздник удался (даже лучше, чем в спортбаре) и настроение у всех зашкаливало.

Наконец в квартире воцарилась тишина. Неслышно вошла Вера Ивановна.

– Хорошие у тебя друзья! Всё за собой прибрали, даже наш мусор вынесли.

– Да, что есть, то есть…

– Ну, давай все процедуры сделаем, да я пойду?

Тарас в знак согласия кивнул головой.

«Бравировал перед мужиками, типа крутой, а сам без няньки нужду справить не могу…»– с грустью подумал он. Спад настроения не остался незамеченным внимательной Верой Ивановной.

– Не грусти. Это просто усталость: вон сколько впечатлений за день!

Все процедуры заняли минут двадцать. В конце сиделка заставила его сменить футболку.

– Надень-ка свежую. Та, что на тебе, вся в поту.

– Она в пиве, – усмехнулся Тарас, вспомнив мужские посиделки, но футболку переодел.

– Что, Сима не забегала?

– У неё сегодня на работе корпоратив. Уже, наверное, закончился.

– Так позвони, узнай.

– Я её телефона не знаю, а она моего, – вдруг понял Остапенко и обозвал себя последним болваном. – Хотя… Если позвонить в «Яранг»…

И, не договорив, он уже набирал телефон ветклиники.

– Добрый вечер, девушка, будьте любезны, мне нужен номер телефона доктора Новицкой.

– К сожалению, мы не даём телефоны сотрудников без их согласия.

– Ну, это правильно, – одобрил он. – Тогда… Вы можете сами её набратьи попросить позвонить Тарасу? А номер я вам сейчас продиктую.

– Да, это я могу.

Серафима перезвонила сразу:

– Тарас! Что-нибудь случилось?!

– Да нет, просто хотел услышать твой голос, а номер телефона твоего не взял, вот и пришлось окольными путями…

– Уф, а то я уже успела испугаться.

– Тысейчас где?

– В гардеробе, пальто надеваю. Вечеринка закончилась, все разъезжаются по домам.

– Ты тоже домой?

– Ну да, – ответила девушка. – А куда ж мне ещё?!

– Например, ко мне, – вдруг вырвалось у Тараса, и он поспешил аргументировать нагловатое предложение:– Сегодня ещё не виделись…

Серафима молчала в трубке.

– Потом я тебя на такси отправлю, если ты, конечно, не устала…

– Предложение, конечно, заманчивое, только… – заговорила девушка.

– Только что?

– Тарас, я выпила пару бокалов вина. Как ты относишься к пьяным женщинам? – поинтересовалась она.

– Никак я к ним не отношусь,я же мужчина! – отшутился Тарас. – Приезжай, пьяная женщина. Кстати, я тоже с друзьями пива выпил.

– Ты? С друзьями? Где?

– Вот приедешь – расскажу. И ещё, сохрани, пожалуйста, мой номер телефона. Мало ли что!

* * *

Серафима звонила в дверь уже третий раз: никто не открывал. Тогда она набрала номер Тараса:

– Я топчусь под дверью, меня не впускают, – жалобно протянула она.

– А ты дверку толкнуть не пробовала? Сделай милость— поднапрягись, – веселился в трубке Тарас.

– Он ещё издевается, – проворчала Серафима, заходя в прихожую.

Потом она сняла пальто и направилась прямиком к нему в комнату.

– А где Вера Ивановна?

Тарас молчал и пристально разглядывал Новицкую.

– Вера Ивановна, говорю, где?

Наконец он заговорил:

– Домой ушла, утром придёт.

– А дверь?

– Открыта. Какой смысл запирать? В квартире грабить нечего, а самое ценное лежит перед тобой.

Девушка улыбнулась.

– Тебе говорили, что ты очень красива в этом платье?– вдруг сказал Тарас.

– Говорили…

– Жаль, что я не первый.– Потом, помолчав, добавил:– И вообще, жаль…

– Что жаль? – не поняв, переспросила Сима.

– Жаль, что не могу дать тебе того, чего ты заслуживаешь, – неожиданно признался он. – Раньше мог, но не хотел. Теперь хочу, но не могу.

Серафима опустилась на краешек кровати.

– Ты ничего мне не даёшь? Неправда! С тобой я другая: нежная, хрупкая, лёгкая, счастливая. Ты, понимаешь, ты меня делаешь такой! У меня нет таких ощущений рядом с другими мужчинами. Разве это не ценно?!

– Этого слишком мало, – с горечью возразил он.

– У кого-то нет и этого…

Тарас посмотрел в её удивительные карие глаза долгим взглядом и еле слышно сказал:

– Иди ко мне…

Она смущённо опустила глаза и чуть наклонилась. А дальше её подхватили сильные и удивительно нежные руки. Она не поняла, как оказалась в его объятиях, и из них не хотелось вырываться. Наоборот, хотелось, чтобы он, ласково прижимая к себе, тихонько перебирал её шелковистые волосы и смотрел в глаза. Осмелев, она обвила руками его шею и, когда он нашёл её губы, поняла, что пропала… За одним поцелуем следовал другой… Серафима уже не понимала, как раньше могла житьбез этой всепоглощающей нежности? Она не помнила, как погас свет, как кружевное платье оказалось на полу. Толькоприкосновения рук и губ дадивная пульсация телаотпечатались в её памяти в эту ночь…

* * *

Забелин так и не пошёл на приём к мэру. Его секретарша позвонила, извинилась за отсутствие босса, сказав, что тот не успевает, что у него самолёт во Францию. Это была неправда. Самолёт Забелина вылетал только сегодня в два часа дня. Дмитрий отлично выспался, сходил в бассейн, выпил кофе.Он не любил суету. Его багаж был не только собран – он уже со вчерашнего вечера находился у него в машине. Оставалось несколько мелких дел. Например, заглянуть к Остапенко – вручить ему небольшой подарок.

Лифт поднял его на восьмой этаж. Дверь была не заперта.

«Значит, сиделки ещё нет», – смекнул Забелин, снял ботинки, куртку и зашёл к Тарасу.

То, что он увидел, заставило его остолбенеть. Они безмятежно спали рядом, лицом к лицу… Тарас – на спине, повернув голову к девушке и обняв её. Она заснулана боку, прижавшись к нему, положив голову наего плечо. Рука девушки покоилась на груди Тараса, тёмно-каштановые волосы рассыпались по обнажённым плечам. То, что это Серафима, не вызывало никакого сомнения: небрежно брошенное чёрное кружевное платье было слишком узнаваемо, а каштановые шелковистые локоны он ещё вчера держал всвоей ладони, при всём желании он не мог их ни забыть, ни спутать…

Что? Что он сделал не так? Где он допустил ошибку? Он увлёк Остапенко работой, карьерой так, чтобы тот вообще не думал об отношениях. Подсунул красавицу Лику, сыграв на тщеславии и мужских инстинктах. Он сделал всё, чтобы гордая Новицкая, испытав боль, возненавидела его. Потом страшная травма… Правда, Тарас сталинвалидом без его стараний, по воле случая. Но всё это вкупе должно было проложить между ними пропасть. И вот сейчас он наблюдает, что его гениальный план рухнул. Забелин не мог понять: чем этот парень зацепил её? Чем заслужил её любовь? Почему она сочла более достойным его, парализованного калеку?! А он, процветающий бизнесмен, оказалсяотвергнутым!

Тарас открыл глаза и увидел, как нежданный гость странно смотрит на них. Осторожно, чтобы не разбудить, он взял сползшую простыню и прикрыл девушку. С минутуЗабелинсмотрел насчастливую парочку, а потом… Потом егозатрясло:гремучая смесь из обиды и ненависти требовала выхода наружу. Дмитрий понял, что эта энергия неуправляемая, что, если он оставит её внутри, его самого разорвёт. Он успел выскочить в прихожую. Жар, вырвавшийся огромной волной,вылился в сильнейший скачок напряжения.

В квартире Тараса и у соседей многоквартирного дома сгорели все электроприборы, включённые в сеть. Встали оба лифта. Люди в панике открывали квартиры, выбегали на лестничные клетки. Застрявшие в лифтах возмущались и звали на помощь. Забелин спускался по лестнице, мир копошащихся людей с их проблемами ничуть его не трогал. Другое занимало его мысли. И это другое – странное, нерациональное, непонятное для него чувство. Любовь. Откуда она приходит? Как её зажечь в другом человеке? Ведь он так и не смог. И это его напрягало, бесило, лишало уверенности. Первый раз он проигрывал и проигрывал человеку…

Сейчас мыслить спокойно он был не в состоянии. Забелин понимал, что ему нужно хорошенько всё обдумать, а для этого надо сменить обстановку и окружение. А ещё лучше остаться наедине с собой. Впереди его ждала Франция, снежные Альпы и несколько дней покоя.

* * *

Она просыпалась долго. Сначала зашевелилась её рука на его груди, потом девушка перевернулась на другой бок, её голова переместилась с плеча на его руку, и Тарас уже не смог ею обнимать спящую. Потом и вовсе перевернулась на живот. Остапенко усмехнулся: «Какое счастье так крутиться! А ты лежи, как истукан, в одной позе – на спине, да ещё в каркасе!» Серафима сноваперевернулась, теперь уже на спину. Изогнувшись, с наслаждением потянулась и открыла глаза. Удивлённо огляделась по сторонам, встретилась взглядом с Тарасом. Лицо её вспыхнуло ярким румянцем смущения, и она натянула простыню до подбородка.

– Хорош стесняться: ты прекрасна! А при дневном свете – особенно. Я тобой уже давно любуюсь. Кстати, не я один. Тут Забелин приходил.

– За…Забелин?! – запинаясь от волнения, еле выговорила она.

– По-моему, мы его смутили: выскочил, как ошпаренный.

– А зачем он приходил? – осторожно спросила девушка.

– Подарок приволок. Вот на фига? Самый главный мой подарок лежит рядом и прячется под простынкой…

С этими словами Остапенко отрыл Серафиму в складках постельного белья и ловким движением водрузил на себя сверху.

– Видишь, какой тебе достался горе-любовник: только на спине и могу обнимать…

Он нежно коснулся её губ, предчувствуя долгий поцелуй. Тут хлопнула входная дверь, и Серафима со скоростью дикой кошки спрыгнула с кровати, подхватила свои вещи и бросилась в ванную комнату. Не ожидавший от неё такой прыти, Тарас зашёлся от хохота. Через пять минут она,уже одетая, чинно выплыла из ванной.

– Доброе утро, Вера Ивановна!

– Я гляжу, тут весело у вас! – вместо приветствия произнесла запыхавшаяся сиделка и заулыбалась. – А то, кого ни встречу, все жильцы хмурые. Возле дома аварийка, лифты не работают…

И она прошла на кухню. Серафима же вернулась в комнату.

– Ну, я пойду. С Волчком гулять надо. А к вечеру мы к тебе заглянем…

Тарас без слов взял её рукув свою, погладил её пальцы, затем отпустил.

* * *

Когда Серафима вернулась домой, Волчок хоть и обрадовался, но глядел не неё с лёгким с укором: «Где бродила?!»

– Не злись, – обняла она собаку,– сейчас гулять пойдём.

– Так мы только с улицы, – отозвалась Маша. – Что нам, загулявшую мамку ждать,что ли?!

Серафима посмотрела на подругу: та пеняла ей в шутку, в глазах горели бесячьи искорки.

– Как я посмотрю, родители Антона тебя не съели… – поддела подругу Серафима.

– Сим, – тихо сказала Машка, – мне Соболев при родителях предложение сделал…

– А ты? – обрадовалась за подругу Новицкая.

– А я обещала подумать, – важно произнесла та, а потом засмеялась:– Конечно я согласна, но надо же немного повыкобениваться. Сегодня в новогоднюю ночь сознаюсь.

Видимо, счастливой Машке было не с кем поделиться, пока не пришла Сима, и сейчас её просто несло:

– А родители у Антона хорошие, простые люди, без закидонов. Знаешь, они боялись, что сын приведёт кого-то вроде Лики. По-моему, они выдохнули, увидев меня, и то, что я на последнем курсе ветеринарной академии, их ничуть не смутило. А ещё у Антона есть шикарный кот Филимон – огромный! Мы с ним тоже поладили.

– А ещё у них есть морские свинки… – уже веселилась Серафима.

– Ка… Какие свинки? – не поняла Маша.

– Шучу. Ты когда уезжаешь?

– Уже скоро. Меня Антон увозит, куда – не сказал. Говорит, что там очень красиво…

– Надевай моё платье – вчера купила. Посмотри, как сидит.

– Платье шикарное, только я в него не влезу, – разочарованно протянула подруга.

– Влезешь. Оно тянется. Пошли мерить.

– А ты в чём праздниквстречать будешь?

– А я бежевое надену.Зря, что ли, ты мне его покупала, – ответила Серафима с загадочной улыбкой.

– Ты встречаешь Новый год… с Тарасом? – только сейчас дошло до Машки.

Вместо ответа Серафима опустила глаза и покивала.

* * *

До дома Остапенко Серафима с Волчком добрались с комфортом. Зная, что не все такси берут пассажиров с животными, Тарас позвонил своему другу. Тот приехал, забрал «ценный груз», ни капли не возмущаясь, что девушка с собакой. На заднем сиденьеСерафима заметила детское одеялко, всё в шерсти.

– У вас тоже собака?

– Овчарка. Девочка.

– То-то я смотрю, Волчок довольный такой, – засмеялась Серафима.

Лифт по-прежнему не работал, Андрей забрал у неё сумку с вещами и поднял на восьмой этаж.

Зайдя к Тарасу, отрапортовал:

– Ценный груз доставлен. Свечи тоже купил. Слушай, как вы Новый год будете праздновать без электричества?! Ни телик посмотреть, ни музыку послушать.

– Ты за нас, Андрюха, не беспокойся. Мы найдём чем заняться, – улыбнулся Тарас. – За доставку груза отдельное спасибо!

От чая Андрейделикатно отказался. Серафима проводила его до двери, поблагодарила, сунула ему в дорогу пакетик с выпечкой. Парень с неподдельным интересом посмотрел на девушку Тараса, вздохнул, поздравил с наступающим и вышел.

Серафима переоделась в домашний халатик и заперлась на кухне. Вера Ивановна занималась Тарасом: вымыла голову, помогла с гигиеническими процедурами. Волчок сидел рядом с кроватью и подглядывал.

– Ладно, ты мальчик, тебе можно, – добродушно разрешил Тарас.

Наконец сиделка освободилась, оставила Остапенко одного и пришла к Серафиме на кухню. Та заварила ей чай, сделала бутерброд с маслом и сыром.

– Вера Ивановна! Трудно быть сиделкой?

– Ну когда как. Сложно в эмоциональном плане. Обычные больные рано или поздно выздоравливают. А такие, как Тарас,с переломами позвоночника, навсегда к кровати и инвалидной коляске прикованы. Им очень сложно это принять, а нам – видеть их отчаяние. С Тарасом вначале было трудно: он жить не хотел, замкнулся, апатия началась. Ты его к жизни вернула. Все его жалели, а его не надо жалеть. Его надо просто любить и относиться как к мужику. Многие пытались взбодрить. У тебя одной получилось.

– А в плане ухода за больным? – не унималась Серафима.

– Ты это к чему спрашиваешь? Он тебя не примет в качестве сиделки. Тарасочень стеснительный. Сейчас, конечно, большой выбор разных приспособлений: памперсы, ванночки, кремы, масла. Многое он сам делает, он просил – я ему показала. Он вообще очень дисциплинированный: лекарства вовремя пьёт, тело, где достаёт, массирует, гимнастику делает.Знаешь какие больные бывают?Весь мозг тебе вынесут. И то не так, и этак не так. Я считаю, мне с ним повезло.

– Спасибо вам, Вера Ивановна! Это нам с вами повезло.

– Я сегодня поздно вечером уйду, а утром вернусь. Хорошо, что ты рядом! А то в темноте да одномутоскливо.

– Главное, что плита с духовкой работают.

– Что это так вкусно пахнет?

– Курочка с картошкой в фольге.

Время от времени Серафима забегала к Тарасу, сидела у него на кровати, смотрела, как он читает, и снова убегала к плите. Волчок тоже сделал попытку забраться на кровать.

– Куда?! – пристыдила она пса.

Волчок умильно посмотрел на хозяйку, не понимая: «Тебе можно, мне нельзя?!»

– Тебе – нельзя! Ты – собака, умная и породистая!

Пёс послушался, спрыгнул с кровати и лёг на полу.

– Вот это дрессировка! – поразился Тарас.

– Нет, это не дрессировка, – пояснила Сима, – это – взаимопонимание. Вот смотри!

Она села на пол и сказала:

– Мамочка пришла с работы, мамочка устала. Кто её пожалеет?

Пёс подошёл, прижался боком и лизнул хозяйку в лицо.

Тогда Серафима вытянула ноги и пожаловалась:

– Как у меня ножки замёрзли! Кто ножки маме согреет?

Волчок подошёл и лёг на ноги сверху, согревая их своим мехом.

Тарас был в шоке:

– Вам можно в цирке выступать!

– Волчок! Пошли на кухню, курочку проверим!

Пёс, опережая хозяйку, ринулся на кухню, девушка поспешила за ним.

Электричество так и не дали. Салаты Серафима нарезала уже в сумерках, а сервировала стол при свечах. Когда праздничный стол был готов, она переоделась и вышла в нарядном платье, которое Тарас сразу узнал. Волчок тоже выглядел франтом: на его шее красовался чёрный галстук-бабочка.

– Слушай, а почему ёлку не нарядили? Если б знала, принесла бы.

– С некоторых пор у меня на ёлки аллергия, – поменялся в лице Тарас.

– А искусственную?

– На искусственные – тем более!

Серафима не стала больше расспрашивать, принесла шампанское.

– Давай открывай! Будем старый год провожать… Он был сложный, но хороший. И пусть все проблемы и беды останутся в нём!

Остапенко не стал ничего говорить, он просто взял её руку и поцеловалладонь. Приближалась полночь. До Нового годаоставались считаные минуты. Бокалы были снова наполнены до краёв.

Серафима стала отсчитывать:

– Один… Два… Три…

После каждой цифры Волчок громко лаял. Тарас смеялся до слёз.

– Одиннадцать… Двенадцать! – досчитала она под звон бокалов. – С Новым годом!

Тарас наклонил девушку к себе и поцеловал. В соседних домах на балконах затрещали ракетницы. Во дворе с шумом и свистом рвались в небо стрелы салюта, раскрываясь в вышине ослепительными цветами. Они лежалирядом, обнявшись, смотрели, как ярко горит пламя, как плавится воск, и не было ни прошлого, ни будущего – только здесь и сейчас…

* * *

Второе января она никогда не забудет… Утром, оставив Волчка дома, Серафима поехала к Тарасу. Сырники она напекла дома и привезла собой. И не зря: в прихожей стояли чужие ботинки, у Тараса был гость.

«Кто-нибудь из ребят заехал поздравить…» – подумала она.

Микроволновка не была включена в сеть, как телевизор, и поэтому уцелела. Серафима подогрела сырники, переоделась в длинное домашнее платье, приготовила чай. Водрузила всё на поднос и, толкнув дверь ногой, вошла в комнату. Гостем оказался Стас Бородин.

– Привет гоночной элите! – поприветствовала она мужчин и поставила поднос на столик. – А я вам чай принесла.

Реакции не последовало. Она посмотрела на обоих: и Стас, и Тарас были напряжённые.

– Сима, выйди, пожалуйста. У нас тут мужской разговор, – сухо попросил Остапенко.

– Хорошо, – сказала она и вышла.

Ей стало отчего-то тревожно, и она осталась в коридоре. Мужчины разговаривали громко, прислушиваться не было необходимости.

– Стас, я знаю тебя уже не первый год. Ты ничего не говоришь и не делаешь просто так. Тебе что-то надо от меня?

– Да. Только ты сразу не заводись, ладно?

– Я постараюсь.

– У тебя есть отлаженнаягоночная машина. Тебе она уже не понадобится. Почему бы не продать её? Например, мне? Забелин вчера звонил, он даёт беспроцентный кредит на покупку машины.

– Тогда в чём проблема? Посмотри на рынке, найди, какая нравится, хоть «мицубиси», хоть «субару», да сделай под себя.

– Зачем что-то искать?! У тебя в гараже пылится готовая соревновательная тачка. Чего ты упираешься?! Ты наней всё равно уже выступать не сможешь, а я могу на ней гонку выиграть в Прибалтике… Деньгами не обижу, ведь тебе, я полагаю, деньги сейчас очень нужны?

– Вон пошёл! – с искажённым от гнева лицом взорвался Тарас. – Рано вы меня списали!

– Подумай, когда успокоишься, я дело предлагаю,– уязвлённый Стас старался казаться спокойным.

– Это моя машина! И она меня дождётся!

– Ну, это вряд ли…Ты извини, конечно, но тебе нужно думать, скорее, о качественной коляске.

– Уходи! – распахнула дверь Серафима. – Убирайся! Чтоб ноги твоей не было в этом доме!

Она хлестала и хлестала его словами:

– Неудачник! Ты и мизинца Тараса не стоишь!

Бородин вспыхнул, как порох:

– Молчала бы уже, подстилка! Моделька им побрезговала, так ты подобрала? Зачем только – не пойму. Ведь он ни в спорте, ни в постели больше ничего не сможет…

– Уходи! – с презрением повторила она и брезгливо отошла от двери, давая пройти.

Бородин вышел, молча оделся и ушёл, хлопнув дверью. В квартире воцарилась жуткая тишина. Серафима опустилась на пол без сил, слёзы текли по её щекам: она понимала, что её мужчина морально раздавлен, и не знала, чем помочь. Посидев, Серафима встала и побрела в комнату.

Он лежал, одна рука откинута в сторону, другая закрыла лицо. И не шевелился. Сима осторожно опустилась на краешек кровати. Тарас молчал. Молчала и она.

– А ты знаешь, этот мерзавец прав. Наверное, я так и сделаю.

– Как? – робко спросила она.

– Продам машину. А тебя отпущу… Тебе семью надо, детей.

У Серафимы задрожали губы.

– Значит, позволишь растоптать себя? – вдруг услышал он её стальной голос. – Ты собрался сдаться после того, как этот ублюдок оскорбил тебя, унизил твою женщину?

Новицкая гордо выпрямилась.

– Ты даже не начинал бороться! – бросила она ему в сердцах.

– Как?! Как бороться? – выпалил он с отчаянием.

Вдруг яркой вспышкой в голове её пронёсся недавний странный сон. Серафима взглянула на свои ладони.

– А вот как!Мы восстановим спинной мозг. Ты встанешь на ноги!

– Кто это «мы»? – оторопел Тарас.

– Ты и я, – спокойно и уверенно сказала она. – Мало кто верил, но у меня получилось с Волчком!

– Сима! – устало произнёс Тарас. – Только я – не собака!..

– Правильно! Ты человек! А значит, шансов на выздоровление гораздо больше. И начнём прямо сегодня, к чему откладывать?

Она смотрела ему в глаза и передавала свою уверенность: «У нас всё получится!»

* * *

Она массировала его ноги исступлённо, словно его болезнь была её личным врагом, проминая каждую мышцу, заставляя суставы шевелиться. Тарас видел, как она устаёт, как капельки пота выступают на лбу и шее.

– Сим, давай сделаем перерыв!

– Это ещё зачем?!

– Ты не понимаешь? Мне больно смотреть, как ты надрываешься!

– Вот начнёшь чувствовать ноги, надрываться будешь ты, а я уйду на заслуженный отдых, – не останавливаясь, пообещала она. – А пока смирись! Да, и ещё… Привыкай к мысли, что скоро мы перейдём к массажу ягодичных мышц, кишечника и мочеполовой системы.

– Нет!

– Да! – безапелляционно сказала она.

– Нет! – упрямо повторил Тарас.

– Ладно, я не буду уговаривать. Если ты не планируешь сам ходить в туалет, если тебя не напрягает импотенция, то пожалуйста: можно ничего из вышеупомянутого не делать.

– Напрягает! – с досадой буркнул Тарас.

– Тогда не фыркаем, не конфузимся и выполняем все рекомендации врача.

– Ветеринара, – поддел он.

– Да! Ветеринара!– подтвердила Серафима. – Что поделаешь, если человеческие врачи ничего нам предложить не могут.

И она ободряюще поцеловала спорщика в лоб.

– А сейчас я сниму каркас, а ты осторожно перекатишься на живот. А то мне тяжело тебя, зайку, двигать.

Она утаила, что сразу после новогодних праздников нашла хирурга, который оперировал Тараса.

– Добрый день! – поздоровалась Новицкая, появившись на пороге ординаторской. – Вы Корнеев Игорь Борисович?

Доктор отдыхал и обедал. Он жестом пригласил гостью к столу и предложил чаю.

– С удовольствием! – улыбнулась Серафима. – Прямо как у нас в клинике: островок отдыха, и – на передовую…

– В клинике? – заинтересовался тот.

– В ветеринарной, – уточнила девушка. – Я тоже врач, только у нас пациенты разные.

– И что привело очаровательную коллегу к нам?

– Травма Тараса Остапенко.

– Ах, вон оно что! – вспомнил Корнеев и вздохнул. – Там сложный случай: сделали всё, что смогли. Парень – молодой талантливый спортсмен. Очень жалко!..

– Игорь Борисович, – тихо сказала она. – Я восстановила функцию спинного мозга собаки с подобным переломом. Помогите мне разобраться со спецификой травм спинного мозга у человека. Всё, что знаете, все случаи в вашей практике. Конечно, так, чтобы я поняла…

Потом она достала из пакета все рентгеновские снимки и результаты МРТ Волчка и протянула хирургу.

– Восстановила функцию спинного мозга у собаки? Очень интересно! Рассказывай.

Корнеев отодвинул в сторону кружку с недопитым чаем и приготовился слушать, одновременно просматривая снимки.

Новицкая коротко поведала историю Волчка и добавила:

– Сейчас пёс почти здоров. Живёт у меня. Бегать, разумеется, я ему пока не даю, но гуляем по часу, а то и больше.И я… Сейчас по той же схеме я начала реабилитацию Тараса. Травма свежая, я подумала, что надо торопиться, через полгода уже может быть поздно.

– Удивительный случай! Невероятно! – в задумчивости произнёс хирург, не выпускаяиз рук и сравнивая первые и последние результаты МРТ. – Как вас зовут?

– Серафима.

– Вот что, Серафима, я расскажу всё, что вас интересует, договорюсь, чтобы Тарасу бесплатно раз в полтора-два месяца делали МРТ для контроля. Чем чёрт не шутит, может, и вытащим вашего гонщика.

Теперь она чётко знала точную локализацию травмы и причину, почему парализован Остапенко.

Положив ладонь на место травмы, она попросила:

– Теперь вспомни, как работали ноги, как ты ходил, бегал, приседал. А дальше мысленно представляй, что они здоровы и работают. Понял? Поехали!..

Остапенко почувствовал, как его тело налилось свинцовой тяжестью, словно растеклось. Сеанс длился больше получаса. Тарас задремал первым, потом и Серафима, уже без сил, уснула рядом, так и не убрав руку с его спины.

* * *

Утром выгуливала Волчка теперь Маша. Серафима к шести утра мчалась к пациенту. Час работала с ним, потом принимала душ, готовила завтрак. Потом они завтракали вдвоём. После Тарас её обнимал, и она мчалась на работу, а к нему приходил репетитор и два часа подтягивал английский язык: и разговорную речь, и грамматику. После обеда, обложившись учебниками и тетрадями, Остапенко выполнял домашнее задание, делал гимнастику и ждал Серафиму.

После клиники та заезжала к Тарасу, снова мучила его час, затем возвращалась в свою общагу, гуляла с собакой и уже без сил падала в кровать. Иногда, наоборот, после работы гуляла с собакой, потом ехала к нему и оставалась ночевать.

Диссертация застопорилась, научный руководитель укоризненно качал головой, на что Серафима только отмахивалась:

– Очень много работы в клинике.

Полтора месяца пролетели незаметно. Новицкая таяла на глазах. С таким графиком, имея нормальный вес, она схуднула на пять килограммов, и её вызвал Ярыгин.

– Сима, у вас со здоровьем всё хорошо?

– Да не жалуюсь. А что?! – удивилась она.

– И я, и коллектив, мы встревожены: от Серафимы Георгиевны скоро одни глаза останутся! Что, ещё одну животинку выхаживаете?

– Почти, – засмеялась Серафима, вспомнив про Остапенко: её умилило и развеселилосравнение.

«„Любимая животинка“, надо будет запомнить! А интересно, Тарас обидится, назови яего так?»– подумала Серафима.

Ярыгин внимательно посмотрел на смеющуюся девушку.

– Вы меня немного успокоили. Если что, Сима, обращайтесь.

– Хорошо, спасибо!

Заметил её худобу и Тарас.

– Хватит! – сказал он как-то раз. – Я больше не могу на это смотреть! Ты измотана, этот режим убивает тебя. Ты вообще не отдыхаешь!

Девушка пожала плечами:

– Раз мы взялись, надо терпеть…

Он внимательно посмотрел на своего худенького доктора.

– Знаешь что… Перебирайся ко мне!

– Так я у тебя и так каждый день торчу, – усмехнулась та.

– Перебирайся насовсем. Бери Волчка, вещи и перебирайся. А что?! У меня трёшка, комфортно, и до работы ближе.

– Неожиданно… – удивилась Серафима и испытывающе посмотрела на Тараса. – Ты точно этого хочешь?

– А ты?! – ответил он вопросом на вопрос.

Вместо ответа она подошла и доверчиво прижалась к нему.

– Это твой ответ? – спросил Тарас и поцеловал её в лоб.

Серафима кивнула.

– Вот и славно! Попрошу кого-нибудь из мужиков, пусть завтра вас перевезут.

– Тарас, – нерешительно сказала она, – если я съеду из общежития, у меня его заберут. А другого жилья у меня нет… Я и в аспирантуру-то пошла, потому что жить негде.

– Ты хочешь сказать…– начал он и замолчал, потому как она приложила пальцы к его губам, не дав договорить.

– Я только хочу сказать, чтобы ты всё взвесил. Переезжая к тебе, я сжигаю все мосты…

Тарас взял телефон и набрал номер.

– Привет! Чип и Дейл ещё спешат на помощь или лимит исчерпан? Что? Всегда рад? Всегда готов? Ну круто! Тут надо человечка с собакой из общаги перевезти со всем скарбом. Да, Серафиму. Какой ты догадливый! Ну, теперь догадайся куда. Ко мне, правильно! Слушай, твоё имя не Шерлок Холмс? Завтра после девяти? Вполне подходит.

Девушка притихла, вслушиваясь в разговор двух мужчин.

– Всё! Мостысожжены, – отложив телефон, обратился Тарас к Серафиме. – Веру Ивановну я предупрежу. Хотя она и сама обо всём догадывается.

– О чём догадывается?

– Что я к тебе неровно дышу, – признался Тарас и усмехнулся.

Через день Новицкая сдала ключ от общаги и ушла из аспирантуры, озадачив своего научного руководителя.

– Вы простите меня, Николай Николаевич, не создана я для науки! Ну не моё это! Всё-таки я практик: у меня лучше руками работать получается.

* * *

В начале марта Серафима проснулась оттого, что Тарас бредил. Сама врач, она и без градусника поняла: температура под сорок. В сумочке отыскала визитку Корнеева.

Тот быстро взял трубку и скомандовал:

– Звони в скорую, объясняй ситуацию. Пусть везут к нам в областную. Если что, говори, что Остапенко наш пациент.

Новицкая дала жаропонижающее и стала звонить в скорую. Пока ждала неотложку, пыталась разобраться с ситуацией и найти причину – задавала себе вопросы и тут же на них отвечала.Откуда температура?! Он не выходит из дома. Неужели это онапринесла «на хвосте» ОРВИ или, ещё хуже, грипп? Да нет, её мохнатики не болеют человеческими болезнями, и среди владельцев животных больных она не замечала. Транспортом она не пользуется – до работы сейчас пятнадцать минут пешком. Этоне сезонная простуда. Это что-то другое!

Врачи скорой выдохнули с облегчением, когда узнали, что Остапенко примут в областной больнице, потому как не знали, куда определить такого нестандартного лежачего больного: симптомов вируса не было, горло не воспалено, бронхи и лёгкиечистые.

После крепкого рукопожатия Корнеев хлопнул Остапенко по плечу.

– Ну здравствуй, Тарас! А ты неплохо выглядишь, – похвалил он своего бывшего пациента. – Я серьёзно, все те, что лежали с тобой с таким же диагнозом, скисли. А ты держишься!

– Да у меня дома крутой мотиватор живёт – с ней разве раскиснешь?! – кивнул он на Серафиму. – То массаж, то гимнастика с гантелями, то английский. Сейчас у неё новое изобретение: заставила меня статьи писать – «Подготовка машины к гонкам» и «Основные ошибки гонщика и штурмана на трассе». Пишу…

Игорь Борисович улыбнулся и предложил:

– Ну, раз попал к нам, давай-ка мы тебя обследуем.

Когда результаты МРТ и рентгена были готовы, Корнеев внимательно посмотрел и показал снимки Серафиме.

– Вот, смотрите, Сима, кости срослись. Это радует. Поэтому корсет нужен при занятии гимнастикой, при транспортировке.А так у Тараса у самого хороший мышечный корсет – вполне справится. Теперь глянем спинной мозг. Он, увы, пока без изменений…

– Но что же вызвало температуру? – допытывалась девушка.

– Я думаю, вот что, – начал размышлять Корнеев вслух, – разумеется, это только моя гипотеза. Может быть, нервные волокна стали восстанавливаться? Температура могла быть своеобразной реакцией на это.

– И?.. – спросил внимательно слушающий их беседу Тарас.

– Продолжать! – настоятельно произнёс врач. – И слушать своё тело.

Температура держалась три дня, правда уже невысокая. Потом и вовсе пришла в норму.

* * *

После случая с температурой Серафима решилась поговорить с Ярыгиным.

– Аркадий Ильич, вы говорили, если что, обращаться к вам. Вот, пришла…

– Ты всё-таки больна?! – встревожился тот.

– Нет, – поспешила успокоить она своего начальника. – Но болен дорогой мне человек, а кроме меня, ему помочь некому. Разрешите ли вы мне остаться в клинике на полставки? Я понимаю, это невыгодно для клиники… Ещё могу предложить подругу, она сейчас пишет диплом, защита в мае – без пяти минут доктор. Да вы её, наверное, видели – она иногда со мной дежурила.

– Это светленькая? Маша?

– Да.

– Приводи. Давай так: месяц вы работаете вместе, потом ставку делите пополам. Но ты всегда на телефоне. Сложный случай – и прибегаешь ты! И для неё практика, и мне спокойнее.

– Спасибо, – радовалась Новицкая невероятной удаче. – Это самый замечательный вариант.

– Завтра и выходите обе, – подытожил Ярыгин.

Теперь Серафима могла прибегать на обед и третий раз работать с Тарасом, Маша была на подстраховке.

Остапенко непонимал:

– Зачем третий-то раз?!Пожалей свои руки!

Серафима не отвечала ему. Она боялась упустить время, а значит, и шанс пробудить мозг к жизни. Девушка доверяла только одному: своей интуиции.

– Надо будет, и на четыре раза перейдём!

Тарас смотрел на неё и не понимал: откуда у неё, хрупкой девочки, столько силы и одержимости?! Ни толики сомнения! И как ни неприятно ему было осознавать, он честно признавался себе: это она заражает его своей верой. Один бы он точно сдался…

В апреле Серафима работала уже до двух часов. Пару раз ей приходилось срываться в клинику, в остальных случаях Маша прекрасно справлялась сама: мартовская стажировка у подруги не прошла даром.

Жизнь текла в обычном режиме. Тарас уже чаще сидел, чем лежал в кровати. Друзья по его просьбе поменяли гантели: приволокли большего веса, а старые забрали. Обе статьи были напечатаны в журнале в разделе «Автоспорт» и имели успех у определённой аудитории. Иногда после девяти вечера друзья Тараса заезжали к нему, делились новостями, советовались. Рассказали, что руководство Battle Skill пыталось найти замену Остапенко. Но на тестах новые пилоты показывали весьма средние результаты, так что пока вместо него в заездах участвовал его штурман Андрей Косов. Он и приходил, и советовался чаще других.

– Слушай!Давай, Остапенко, уже скорее в строй. Ну нет у меня твоей реакции! Мне на штурманском кресле гораздо удобнее!

– Ничего, Андрюха, побудешь в моей шкуре – глядишь, косячить перестанешь, – добродушно подстёбывал друга Тарас.

Только два человека не появлялись в квартире больного гонщика: Бородин и Забелин.

– Что у вас со Стасом? Какая кошка между вами пробежала? – недоумевали штурманы и механики обеих команд.

– Породистая, – отрезал Тарас, и его взгляд стал жёстким, а добродушное лицо сделалось непроницаемой маской.

От тех же мужиков Остапенко узнал, что именно Стаса Забелин готовит на июль в Прибалтику. На командной «субару». И что тот уже достал Антона Соболева улучшать и переделывать машину. Антон как-то в сердцах не выдержал:«Может, ему переделать мозги?или вообще заменить? Вернее будет».

Встретив Серафиму у Остапенко дома, все вначале отнеслись к ней как к очередной игрушке Тараса. Но приглядевшись повнимательнее, друзья заметили, что эта девушка прочно вошла в его жизнь и занимает далеко не последнее, а, пожалуй, одно из первых мест.

Серафима обычно во время их визита не мешала: сразу уходила в дальнюю комнату. Появлялась, только когда приносила чай, и тут же исчезала. Вот и на этот раз, поставив поднос с чашками и печеньем на стол, она пошла было к выходу, но Тарас остановил её,взяв за руку:

– Посиди, выпей с нами чаю!

Потом посадил рядом с собой и отдал свою чашку. Мужики переглянулись и без слов поняли: она – не случайная гостья, она – хозяйка этого дома и его девушка. И именно Серафима держит их друга на плаву: слишком хорошо помнили они состояние Тараса в первый свой приход. Тогда её рядом с ним не было…

* * *

Первого мая клиника не работала: законные выходные как-никак. И Серафима с Машей отправились по салонам для новобрачных выбирать невесте платье. Свадьба была назначена на конец июня, после защиты диплома.

Антон сказал, что не станет заморачиваться, что костюм у него есть: им на команду были пошиты элегантные костюмы для презентацийи приёмов из тёмно-синего сукна – глаз не отвести! Единственное, о чём попросила Маша своего Соболева, так это надеть костюм и дать себя сфотографировать в нём, чтобы подобрать по стилю свадебное платье.

Костюм впечатлял. Теперь перед девушкамистояла задача не из лёгких – найти платье ничуть не хуже. Серафима даже отменила Тарасу дневной сеанс.

– Извини, отдыхай пока – у меня дела. Я займусь тобой позже, например ночью.

– Это я займусь тобой ночью, – нахально произнёс Тарас и подмигнул.

Девушка смутилась, порозовев, закусила губу и ответила только уже выходя из комнаты с сумкой:

– Ладно, лежебока, английский тоже отменился – считай, что у тебя выходной.

Тарас остался в комнате вдвоём с Волчком. Где-то в недрах квартиры занималась своими делами Вера Ивановна. Он взял книгу фэнтези— отдыхать так отдыхать! – и погрузился в чтение. Прочитав первую главу, Остапенко уже хотел приступить ко второй, как вдруг почувствовал, что его мочевой пузырь переполнен и ему срочно надо в туалет. Рука тут же потянулась к звонку, но внимательный пёс заметил и залаял.

Вера Ивановна тут же появилась на пороге:

– Что, Тарас? Что-то нужно?

– Вера Ивановна, – с волнением в голосе произнёс он. – Вы можете подать мне судно?

– Конечно, вот, возьми.

Она наклонилась, достала из-под кровати судно, подала и ушла, плотно закрыв дверь.

Ему не показалось! Он сам мог контролировать мочеиспускание: прерывать струю и снова продолжать процесс. То, чего он не замечал, будучи здоровым, теперь приводило в восторг.

– Вера Ивановна! У меня получилось! Я его чувствую, мочевой пузырь. Я— не овощ!

Глаза его лихорадочно горели.

– Слава богу! – крестилась и плакала сиделка. – Слава богу! Значит, на поправку идёшь. Ай да Сима!

Волчок словно что-то понял, бегал и громко лаял – радовался по-своему. Воодушевлённый Остапенко, отбросив книгу в сторону, взялся за гантели и резиновые жгуты. И, забыв о том, что хотел сегодня утром забить на гимнастику, упражнялся дольше обычного. Вернувшись домой, Серафима застала его мокрым от пота и счастливым.

– Что?! Что?! – не понимала она причины внезапной радости.

– Не зря! – выдохнул он. – То, что ты делаешь,– не зря!..

Сумочка выпала из её рук, услужливый Волчок уже поднял её, держал в зубах и предлагал своей любимой хозяйке.

Тарас ждал ночи и ждал чуда. Чуда не произошло. Он лежал напряжённый, с открытыми глазами и глядел в потолок. Серафима чувствовала, насколько он подавлен.

Она дотронулась губами до его плеча и прошептала:

– Не всё сразу… Наберись терпения. Всё придёт.

Он только обняли вздохнул:

– Конечно…

То, о чём так сокрушался и чего так ждал Тарас, произошло через неделю. Случайно. Серафима потянулась за упавшим одеялом, вернула его на место и лишь потом заметила соскользнувшую с плеча бретельку ночной сорочки. Как оказалось, заметила бретельку не только она: Тарас смотрел на неё и загадочно улыбался.

– Ага?.. – догадалась Серафима по его довольной физиономии.

– А то! – и добавил:– Не верится, что я снова мужик.

Она повела себя неожиданно странно: вылезла из постели и подошла к окну.

– Очень за тебя рада.

Полная или почти полная луна серебристыми струями заливала подоконник, пол возле окна и силуэт девушки, проступавший через полупрозрачную ткань сорочки.

– Почему я не художник?! – любуясь этим зрелищем, восхищённо выдохнул Тарас. – Иди ко мне.

Сима покачала головой.

– Теперь я… не готова.

– Почему, странная ты женщина?! – засмеялся он.

– В том-то и дело:я – не женщина. Ядевушка…

Она подошла к стулу, взяла свои вещи.

– Сима! Ты куда?! – ничего не понимал Тарас.

Серафима ничего не ответила, вышла, наскоро оделась, взяла поводок. Остапенко услышал только радостную возню собаки в коридоре да хлопок входной двери. Вернулась она через два часа и заснула в гостиной на диване. Утром, как ни в чём не бывало, сварила кофе и принесла Тарасу завтрак.

– Я вчера тебя чем-то обидел? – спросил он и взял её руки в свои.

– Нет, – тихо ответила она, опустив глаза.

– Сим! Я с ума схожу, скажи мне что-нибудь!

– Дело не в тебе… Ладно, завтракаем и начинаем массаж.

– Ты вчера ушла, я места себе не находил! Хорошо, что Волчок рядом был! – Потом добавил:– Если ты не хочешь, ничего не будет, я обещаю. Просто не уходи в другую комнату. Я так привык, что ты рядом…

Она вздохнула и, стараясь не смотреть в его глаза, призналась:

– Я сама до конца не поняла, что вчера было. Кажется, я струсила…

«Иди ко мне!» – чуть не сорвалось у него с губ. Он успел вовремя прикусить язык. Потом молча привлёк её к себе и поцеловал в лоб.

– Ничего не бойся.

* * *

Девятого мая Серафима проминала ему стопы при включённом телевизоре. Шла трансляцияпарада на Красной площади, Тарас не отрываясь,заворожённый,смотрел, как проезжает военная техника по брусчатке.

– Вот на этой машинке я бы прокатился. Красавец! А мощь какая! – кивнул он на танк новейшей разработки. – Ой, больно! У тебя там маникюр что ли?!

– Что ты сказал? – переспросила Серафима.

– Кольнуло что-то. Вот ещё, только теперь в районе пятки.

– А сейчас?

– Мизинец.

– Можешь пошевелить пальцами ног? – с волнением произнесла девушка.

– Не могу. Но я их чувствую! – воскликнул он, радуясь, как ребёнок, сталруками ощупывать свои ступни.

Одиннадцатого мая Тараса вновь обследовали в областной больнице, временно поместив в одну из палат. Корнеев не вошёл – ворвался, размахивая результатами МРТ.

– Мозг! Мозг почти восстановился! Пойду главврачу покажу: ведь не поверит без снимков.

И он быстро вышел, почти выбежал. В глазах Серафимы стояли слёзы радости. Вскоре зашёл главврач, чтобы самому посмотреть на Тараса. Тот улыбался, сидя в кровати, крепко пожал руку вошедшему.

– Здравствуйте! Вот, снова у вас гощу!

– Да вижу, вижу. Ну, Тарас, ну порадовал! Сейчас тебе нужна грамотная реабилитация. Что-то сможешь делать у нас бесплатно, я договорюсь.А остальное – в специализированных центрах, и не дёшево, – вздохнул он. – Но главное: колоссальные подвижки, просто чудо какое-то, ведь шансов не было, я сам слышал.

– Про реабилитацию я понял. Спасибо!

– Ещё, Тарас, я позвонил нейрохирургу Шляхтеру, профессору из Москвы, ты его должен помнить.Он мне в течение часа скинет самую новейшую программу по реабилитации, разработанную их институтом, и адрес их реабилитационного центра. Он очень рад за тебя и передаёт привет. В этот центр очередь, но тебя, он сказал, примут сразу.

– Это замечательно! То, что надо! – обрадовалась Серафима и в порыве обняла Тараса.

Дома план реабилитации она повесила над кроватью. Тарас долго смотрел на листок, потом взял калькулятор, бумагу, ручку, стал что-то записывать. Серафима ему не мешала.

– Наверное, придётся продать машину, – задумчиво произнёс он.

– Продай «мазду», – предложила девушка. – Восстановишься – подберёшь что-нибудь себе. Тебе, конечно, решать…

– Я тоже думаю, «мазда» мне пока без надобности.

Он внимательно посмотрел на Серафиму.

– Я списался с центром в Подмосковье. Они меня ждут…

В глазах его была надежда и немая просьба.

– Ты хочешь, чтобы я поехала с тобой? – догадалась Сима.

Тарас грустно кивнул.

– Конечно же, я очень хочу поехать, но у меня две проблемы: деньги и Волчок.

– Первая проблема – вообще не проблема! В центре предусмотрено, что больные приезжают с помощником. А Волчок… Я позвоню в центр. Может, там пустят с собакой?

* * *

Ярыгин отпустил Серафиму на два месяца и оформил ей два отпуска. Один оплачиваемый, другой – за свой счёт. Волчка разрешили взять с собой. Новицкая пританцовывала, обнимая то Тараса, то собаку. С Машей они доверительно пошушукались, и Серафима обещала, что приедет на девичник, а на свадьбе будет свидетельницей.

Вера Ивановна закончила работать с Тарасом, её ждал следующий тяжёлый пациент.

– Будьте счастливы, ребята, – тепло обняла она по очереди Тараса и Серафиму.

Потом подошла к Остапенко, наклонилась к самому уху и прошептала:

– Береги Симу! У неё, кроме тебя, никого нет. Золотое сердце у этой девочки. Если встанешь на ноги – это её заслуга! Помни об этом! И – удачи тебе!

Двадцатого мая их встретил специализированный восстановительный центр «Дубрава». Сотрудники пересадили Тараса в инвалидное кресло, выгрузили их с Серафимой вещи, донесли до номера. Волчок чинно шёл на поводке, изображая смирную собаку.

Их заселили в номер, и Тарас огляделся. Для больных с заболеванием опорно-двигательного аппарата было предусмотрено всё:регулируемая кровать, разные приспособления, специальные туалет и душевая. Почему-то навалилась тоска: «Если не встану на ноги, вот такая жизнь меня ждёт…»

В их новом жилище было чисто, но неуютно.

«Хорошо, что Серафима здесь со мной!» – тепло подумал он и тут же услышал её негромкое пение.

Девушка разбирала чемоданы и обживала пространство, Волчок помогал.

– Отнеси ко входу мои тапки. Умница!

Постепенно комната преобразилась. Последнее, что достала Сима из пакета, был комнатный цветок.

– Цветок-то зачем взяла?! – развеселился Остапенко.

– Ну а куда его?! Он же живой, со мной с общаги живёт. Кстати, в твоей квартире живёт ещё одно живое существо, но он без нас отлично справится.

Тарас вопросительно поднял бровь.

– Паук Кузьмич, – пояснила она. – Он на кухне обитает, в углу.

– Ку…Кузьмич? – зашёлся от хохота Тарас и, просмеявшись, добавил:– Ну, Сима, с тобой не соскучишься!

Он ждал её, слушал, как шумит вода в душе, ждал, когда она оденется и выйдет, когда расчешет свои шелковистые каштановые волосы. Кровать для помощника стояла в специально отведённом закутке за ширмой-перегородкой. Но она уверенно нырнула к нему под одеяло. Тарас облегчённо вздохнул: спать, обнимая её, стало его потребностью. Он хотел большего: дарить ласки и поцелуи…

Она уже засыпала, свернувшись клубочком рядышком. Тогда он наклонился к ней, поцеловал в закрытые веки и прошептал:

– Спи, мой ангел!

* * *

Утром началось генеральное наступление на болезнь: анализы, физиопроцедуры, ванны, массаж, гимнастика – и так по кругу! И неизменных три «сеанса» с Серафимой. Теперь он отлично чувствовал её ладони. От руки шло тепло и покалывание – будто сотни маленьких иголок касались его кожи. После её лечения он отключался и спал минут пятнадцать. Отключалась и она: было видно, что это отнимает у неё много сил.

За месяц, проведённый в «Дубраве», чувствительность у Тараса улучшилась в разы. Благодаря массажам Серафимы мышцы ног хоть и ослабли, но не атрофировались. Ему казалось, ещё чуть-чуть, и он сможет шевелить ногами, но они пока не слушались.

Врач «Дубравы», прочитав историю болезни Остапенко, был немало удивлён:

– Вы самый сложный из пациентов и самый прогрессирующий. За то время, что вы здесь, никто не продвинулся больше, чем вы. И стараетесь, как никто другой.

– Я не хочу остаться инвалидом, – просто ответил Тарас.

Самыми любимыми были прогулки. Серафима выкатывала кресло с Тарасом и спускала Волчка с поводка. Кресло мерно катилось по аллее, а пёс нарезал вокруг них круги, приносил брошенную хозяйкой палку, гонял воробьёв. Волчка полюбили все пациенты «Дубравы», особенно дети. Когда пришло время Новицкой уезжать, от желающих выгуливать собаку в её отсутствие не было отбоя.

Она стояла на пороге с небольшой сумкой.

– Через четыре дня я вернусь, ты и соскучиться не успеешь.

– Ладно, поезжай уже! Маше с Антоном мои поздравления! Подарок от нас принесёт курьер, я уже всё оплатил: и подарок, и доставку.

Она вздохнула и вышла: её ждало такси, красивый праздник, любимая подруга и четыре дня без забот.

* * *

Девичник прошёл просто замечательно: душевно посидели в их родной комнате в общежитии. Рита, новая соседка Маши, и остальные девочки, затаив дыхание, слушали, как Серафима впервые познакомилась с Машей, каксудьба тесно сплела жизни Волчка, Симы, Маши, Тараса и Антона. Потом ещё раз за чаем проговорили план выкупа женихом невесты: кто где стоит, чтобы тот не прорвался с чёрного хода, кто за что отвечает, смеялись, предвкушая завтрашнюю свадьбу. Потом разошлись, так как нужно было всем выспаться перед хлопотным днём.

Серафима вызвала такси и продиктовала адрес Остапенко. Квартира встретила её непривычной тишиной: не было возни Волчка в коридоре, шаркающего звука тапочек Веры Ивановны, спешащей к входной двери, негромкой музыки из комнаты Тараса. Серафима села на пустую кровать и поняла, как ей не хватает его… Потом переоделась, включила ночник, немного поворочалась и заснула.

Утром, захватив взятое напрокат в салоне платье, она уже сидела перед стилисткой, приехавшей к ним в общежитие, чтобы подготовить невесту и её свидетельницу к свадебной церемонии. Общежитие тоже уже не спало – жужжало, как пчелиный рой. Хлопали двери, развешивались плакаты, лестничные пролёты украшались лентами, цветами и шариками. Все были в радостном предвкушении весёлого праздника.

Поддержка у жениха была что надо: штурманы, механики, менеджеры и персонал обеих команд. Он пригласил на свадьбу всё их гоночное братство, человек двенадцать. Не было только Остапенко да Бородина. С Бородиным в последнее время они не очень ладили – откровенно терпели друг друга. Тарас лечился в Подмосковье. Вместо Остапенко приехала Серафима, но она была со стороны невесты. Забелин сказал, чтоприедет сразу в ЗАГС.

Свидетель жениха, штурман команды Fervor Иван Крайнов, заметно нервничал:

– Антон, а мне как свидетелю что делать-то?!

– Ну ты чего?! Представь, что трасса незнакомая, а ехать надо… Как всегда: работаем по ситуации! – успокоил его невозмутимый Соболев.

– То трасса— там я в своей тарелке, а тут свадьба… – пробормотал Иван.

– Да расслабься ты! Всёпройдёт замечательно! Я же женюсь – не ты! – хлопнул его по плечу Соболев.

– Вот это только и радует.

Эскорт из семи автомобилейбыл заметен ещё издалека. Все семь машин были украшены в одном стиле и с большим вкусом.

– Едут! – закричали девчонки у входа, и началась праздничная суматоха.

Серафима глянула в окно.

– Машка! Сейчас наши барышни с ума сойдут: Антон всех своих собрал!

– Сим, может, ну его, этот выкуп?! Может, не надо мучить пацанов? – робко спросиланевеста.

– Ну а как?! Ты у нас девушка видная, что, за просто так отдавать? – ободрила подругу Новицкая. – Пусть Соболев заслужит красоту такую!

К слову сказать, девушка-стилистка расстаралась на славу: всегда симпатичная Маша сегодня выглядела вообще редкостной красавицей. Белоснежное платье, причёска, вуаль создавали неповторимый образ хрупкого, нежного цветка, рядом с которым дыхание останавливается. Да иСерафима в платье цвета шампанского была под стать невесте: этакое неземное существо,бесплотное и обворожительное.То ли фея, то ли нимфа. Кто угодно, только не человек!

Тем временем внизу уже начались манёвры: мужчины вышли из машин с пакетами и с букетами цветов – явно подготовились к выкупу. Центральный вход в общежитие им загородили Машины однокурсницы. Мужики посмотрели на миловидных девушек и переглянулись: план штурма явно не годился.

– Зачем пожаловали? – спросила однадевушка в голубом нарядном платье, явно заводила.

– У вас в общежитии невеста моя проживает, – начал Антон.– Пропустите, а, девчонки!

– Мы бы пропустили, – ехидно продолжила та же девица, – да комендант у нас больно строгий: пускает только тех, кто имеет отношение к ветеринарии.

– Ну или хотя бы животных любит… – пожалела парней стоящая рядом с ней девушка в жёлтом.

– Нет, леди, к ветеринарии мы никакого отношения не имеем – у нас другая профессия. Но животных любим! – ответил за всех Иван.

Девчонки одобрительно заулыбались – ответ понравился.

– Ах, любите?! – продолжили они диалог.– Это легко проверить. А ну-ка, девочки, наденьте на этих двоих халаты и завяжите им глаза. А остальным не помогать!

Подруги с хохотом окружили Антона и Ивана, надели на них медицинские халаты и завязали глаза.

– Это ещё зачем? – пытался сопротивляться Крайнов.

– А это чтобы наши пациенты вас, красавцев, не измуслякали.

– Ка… какие пациенты?! – задёргался Иван, ибо ситуация вышла из-под его контроля.

– Смирись, Ванька, – улыбался Антон. – С женщинами лучше не спорить…

Вся остальная их братия томиласьв ожидании, что же придумали проказливые девчонки.

– Вот какое небольшое испытание вам предстоит: сейчас вам выведут собачек, и вы не глядя, на ощупь, должны определить породу собаки. Но только по шерсти! Морду, лапы, хвост не трогать!

– Угадаете – забирайте Машу. Не угадаете – не отдадим, – озвучила условия подруга в жёлтом платье.

– Вот подстава… Ты породы собак знаешь? – тихо спросил жених свидетеля.

– Ну, вроде не совсем дурак. Справимся! – тихо ответил Иван. – Давайте ваших собак.

– Да они уже здесь, перед вами сидят, – смеялась их главная мучительница.

Их подвели к первой собаке и повторили условие:

– Помните, определяем только по шерсти!

Антон погладил собаку по спине, затем потрогал собаку Иван.

– Кажется, пуделёк, – высказал предположение Соболев. – Как думаешь?

– Да вроде. Чё? Говорим? – И Иван громко объявил:– Первая собака – пудель.

По общему ликованию испытуемые поняли, что не промахнулись.

– Немецкая овчарка… Чау-чау… Колли… Терьер какой-то, точнее сказать не можем…– старались угадывать изо всех сил мужики.

Перед последней собакой наступила гробовая тишина. Рука Антона скользила по длинной шелковистой шерсти.

– Блин… Как эту породу называют, у них шерсть почти до пола свисает? – силился вспомнить он.

Иван тоже мучительно перебирал в голове всё, что знал. И вдруг…

– Да! Точно! Это – афганская борзая!

Всеобщий хохот оглушил обоих, мужчины стянули повязки с глаз: на четвереньках перед ними стояла худенькая блондинка в джинсах с роскошными длинными волосами. Соболев понял, что Машу им не отдадут, подал невидимый знак Крайнову, и молодые люди, воспользовавшись всеобщей эйфорией, подхватили на руки девушек, что преграждали им дорогу, потом быстро поставили их на место уже за своимиспинами и рванули по лестнице.

– Куда?! – опомнились девчонки, но было уже поздно.

На лестницах готовился ещё один пикет, но никто не ждал их внезапного появления. Оба в хорошей физической форме, они легко подтянулись и перепрыгнули через перила. Девчонки только ахнули. Дальше проход был свободным. Антон подлетел к знакомой двери и распахнул её, следом вбежал Иван. У окна стояла Маша и смотрела вниз.

– Антон! – загорелись от счастья её глаза. – Как же ты?..

А он стоял как вкопанный и, не отрывая глаз, смотрел на самую желанную в миру женщину. Когда ступор прошёл, он медленно подошёл к любимой и взял на руки.

– Маша, Сима, они прорва… – забежав, воскликнула неудачливая пикетчица в голубом платье и замолчала, наблюдая долгий и нежный поцелуй двух людей, соскучившихся друг по другу.

Иван деликатно отвёл взгляд в сторону и только теперь заметил Серафиму.

– Добрый… – только и смог он выдавить, потому как во рту вдруг всё пересохло.

– А, здравствуй, Иван! – улыбнулась она, поняв, что старания её не прошли даром и что свидетель жениха по достоинству оценил её наряд и причёску. – Рада тебя видеть!

А внизу мужчины галантно утешали и угощали конфетами и шампанским разочарованных подружек невесты и пытались загладить вину вероломного жениха цветами.

* * *

Конечно, в ЗАГС отправились не все: у Маши оказалось всего две лучшиеподруги, Серафима и Женя, да двоюродная сестра. Она хотела собрать не толпу, а по-настоящему близких ей людей. Перед тем как сесть в машину, Маша ещё раз обернулась на общежитие, понимая, что больше сюда не вернётся, что ещё одна страница её жизни закрывается навсегда…

Жених с невестой были в разных машинах. За рулём машины невесты был Андрей Косов, штурман из команды Battle Skill. Серафима его узнала сразу: он как-то отвозил их с Волчком по просьбе Тараса. Он тоже узнал её, отчего-то грустно улыбнулся и вздохнул.

– Андрюшенька, пожалуйста, только не быстро, – взмолилась она. – Хочется целыми и без нервного тика в ЗАГС попасть.

– Тебя что, Тарас с ветерком не катал? – посмотрев на неё, усмехнулся Косов.

– В том-то и дело, что катал… – вспомнила она свой обморок.

– Ладно. Только если эти, – и он кивнул на машину жениха, – гнать не будут.

В машине жениха, где собрались одни мужики, за руль сел штурман команды Fervor Иван Крайнов.

Антон открыл окно и крикнул:

– Слышь, Андрей Иванович! За девочек отвечаешь!

– Не боись, Соболев! Довезу, как хрусталь!

– Ну-ну…

Сначала свадебный поезд ехал спокойно, но привычка взяла своё. Кто-то немного прибавил скорость, кто-то воспринял это как вызов… И через несколько минут город уже лицезрел потрясающую гонку свадебных машин.

– Мамочка! Он нас грохнет! – заорала Женька.

– Не грохнет! – как могла успокаивала её Маша. – Это у них считается нормой. Они все так катаются.

Серафима просто зажмурила глаза, уже жалея, что села на переднее сиденье. Возле Дворца бракосочетания машина лихо развернулась.

– Ну всё, мы на месте. И мы – первые!

Рядом резко затормозила вторая машина, затем третья. К ним бежали Антон и Иван.

– Девчонки, как вы?!

Маша и Женя выбрались сами. Серафиме явно было нехорошо: ноги её не держали, так что из машины её достал Иван Крайнов и с негодованием посмотрел на Андрея: «Совсем не соображаешь, да?!»

– Да нормально всё, слегка укачало, – подала слабый голос Новицкая. – Ещё немного, и я отойду.

Крайнов бережно взял её на руки, она обвила его шею, чтобы тому было легче её нести. Так и вошли во Дворец бракосочетания:невеста на руках жениха – по обычаю, свидетельница на руках – по дурости одного из друзей жениха.

– Здравствуйте, роскошная женщина! Мужчины не спускают вас с рук?! – услышала Серафима голос Забелина совсем рядом.

Он стоял чуть в стороне, у колонны, и смотрел на неё своим загадочным взглядом, которого она никогда не понимала.

– Может, и мне разрешите взять вас на руки?

Ей сразу захотелось очутиться на земле.

– Иван, отпусти меня, я попробую сама, – шепнула она на ухо Крайнову.

Теперь она стояла перед Забелиным.

– Ты сильно похудела с зимы… Впрочем, тебе идёт, – заметил Дмитрий. – Пошли к гостям, что ли?

Серафима сделала нетвёрдый шаг, Забелин отреагировал тут же:

– Что с ногами?

– Дмитрий Николаевич, мы тут с Иваном полихачили немного, девушке стало не по себе… – ответилза неё подошедший Андрей Косов с виноватым лицом, затем обратился к Серафиме:– Ты как?

– Спасибо, уже хорошо.

– Так… Понятно, – процедил сквозь зубы Забелин. – Идите уже к жениху и невесте, рыцари дорог! А эту жертву скоростей я сам приведу.

Мужчины развернулись и ушли.

Дмитрий подал ей руку:

– Держись за меня, и пошли. Скоро церемония начнётся.

Ей ничего не оставалось, как опереться на его руку: на ногах она уже стояла, но слабость ещё осталась.

Когда они поравнялись со вторым залом, сотрудница ЗАГСа накинулась на них:

– Ну что же вы?! Все давно собрались, только вас и ждут. Кто-то даже предположил, что вы передумали. Проходите скорее.

– Что передумали? – не поняла Сима.

– Она приняла насза жениха и невесту, – пояснил Забелин и прошептал:– Ты не думаешь, что это знак свыше?

Серафима оглядела себя и Забелина: он – в чёрном элегантном костюме, она – в платье цвета шампань. Женщина вполне могла спутать.

– Нет, что вы! – горячо разуверила она сотрудницу. – У меня подруга замуж выходит. Я просто свидетель.

– Извините, – женщина сразу отошла.

– Ты не находишь, что мы отлично смотримся вместе? – ухмыльнулся Дмитрий.

– Нет, не нахожу! – жёстко отрезала девушка. – И мне не нравится эта тема. Мутная она.

– Почему мутная?! Я предельно честен и откровенен: я планирую заполучить тебя. В качестве жены или любовницы – мне всё равно, выбирай сама, что тебе подуше.

Серафима вспыхнула, гнев придал ей силы.

– Мне по душе Тарас Остапенко, и вы это прекрасно знаете!

Она вырвала свою руку у Забелина и поспешила к гостям, окружившим Машу и Антона.

* * *

Церемония была великолепна: женщина, ведущая церемонию, не занудствовала, сказала несколько тёплых слов, после чего были соблюдены все формальности. Жених и невеста были трогательны в своём счастье— не сводили друг с друга восхищённых глаз,проживали каждое мгновение, было видно: влюблены по уши. У Серафимы несколько раз наворачивались слёзы на глазах, так она была рада за Машку и Антона. Кроме молодожёнов, она не замечала никого. Если бы она хоть раз оглянулась по сторонам, то увидела бы, что за ней неотрывно следят несколько пар мужских глаз.

Крайнов всюду водил её за собой, держа за руку, один раз, когда фотографировались, даже приобнял свидетельницу за талию. Позже в мужском туалете у них состоялся разговор с Андреем Косовым.

– О! Иван! Ты-то мне и нужен. Так, на всякий случай спрашиваю: ты не забыл, кем является Серафима Новицкая?

– Свидетельницей невесты, – ответил Крайнов, не понимая, к чему этот вопрос.

– Это во-вторых. А во-первых?

– Ну… – замялся Иван.

– А во-первых, Сима – девушка Тараса! Так что губозакатывающую машинку, Вань, я тебе всё-таки подарю, – возвестил Косов и похлопал товарища по плечу.

– Умеешь ты, Андрей Иванович, весь кайф обломать! Да помню я, помню. Могу я день с понравившейся мне девушкой провести?

– Ну, допустим, нравится она не только тебе. Мне тоже… и давно, – усмехнулся Андрей. – Только мы с тобой не конкуренты Остапенко. А вот Забелин…

– Забелин?! – округлил глаза Иван.

– А ты что, слепой?! Ничего не замечаешь?! Вспомни, как он нас сегодня отшил.

– Точно! – подумав, протянул Иван.

– Забелин – сильный мужик, – уважительно отозвался Косов. – С одной стороны, он много хорошего для Тараса сделал, но, с другой стороны, женщинуу него забрать хочет – это факт. Он Симу ещё до травмы Остапенко присмотрел. Поэтому хорошо, что ты на свадьбе рядом с ней. Смотри только, чтобы башню не снесло…

– Ну дела!.. Тарас-то знает?

– Думаю, догадывается. Иначе не попросил бы подстраховать на свадьбе.

После Дворца бракосочетаний свадьба каталась по городу: фотографировались в красивых уголках парков, качались на качелях, кормили лебедей и уток, веселились от души. Затем, голодные, приехали в кафе, где и продолжился праздник.

Кроме бокала шампанского, Маша и Сима больше ничего не выпили. Красное вино, которое им подливали, было не что иное, как морс. Гости же весело обыгрывали подарки и не скупились на тосты.

Настала очередь Серафимы. Она открыла запечатанный Тарасом конверт, не зная, что в нём,и стала читать: «Дорогие Антон и Машенька! Лично на свадьбу приехать не смог, поэтому послал свою зазнобу. Зная, что свадебное путешествие у вас намечено только после Прибалтики, хочу подарить от нас тур по Европе на двоих. Ни деньги, ни блага не заменят счастливых моментов в вашей жизни и новых впечатлений. Я теперь точно это знаю. Будьте счастливы! Тур найдёте в этом конверте. Тарас и Серафима».

Гости восторженно зааплодировали. Антон заулыбался, принимая конверт, Маша расплакалась. Потом были ещё поздравления и подарки от друзей и родных. Снегоход, подаренный Забелиным, был тоже отмечен, хотя ине так бурно.

Тамада старался сделать праздник запоминающимся, а атмосферу непринуждённой. Конкурсы и шутки были искромётными, перемежались танцами и сюрпризами. Серафима успела потанцевать и с Андреем, и с Иваном, и с механиком Тараса Сергеем Царёвым. Наконец её пригласил Забелин. Весь вечер она ощущала на себе его взгляд, а теперь должна была пойти с ним танцевать медленный танец. Серафима вся сжалась в комок. Чуткий Забелин сразу понял это.

– Меня не надо бояться, Сим! – негромко сказал он, наклонившись к уху девушки. – Положи левую руку мне на плечо, а правую руку – на мою ладонь.

Она почему-то сразу послушалась. Дмитрий обнял её выше талии, лицо его оказалось совсем рядом. Танец начался, Серафима была удивлена: Забелин двигался превосходно сам и прислушивался к партнёрше.Напряжённая вначале, она отпустила себя и доверилась ему.

– Умничка, девочка, – прошептал он, приблизив губы к её уху и обдавая жарким дыханием.

От этого жаркого шёпота пошли мурашки по коже, и она вдруг потерялась в пространстве и во времени…

Песня кончилась, Забелин поцеловал ей руку и с улыбкой произнёс так, чтобы было слышно ей одной:

– В постели я танцую не хуже…

Вернувшись на своё место, Серафима ещё долго отходила от танца, не понимая: «Что сейчас было?!» Он тоже вернулся на своё место, и снова его внимательный взгляд был прикован к ней, теперь уже издалека.

Было уже девять вечера, как вдруг в её маленькой сумочке тихо зазвонил телефон.

«Что-то с Тарасом? или с Волчком? – забеспокоилась она. – Он сказал, что не будет звонить и мешать, если не случится непредвиденная ситуация».

Серафима поднялась из-за стола ивышла в коридор. Но звонил не Тарас, звонил Ярыгин.

– Сима, деточка, ты сейчас где?

– В городе, Аркадий Ильич! Сегодня ж у Маши свадьба.

– Да, конечно, помню, мои им поздравления, – скороговоркой пробормотал он. – Ты много выпила?

– Ого! Шеф беспокоится о моральном облике своих сотрудников? – засмеялась она в трубку.

– Сим, я серьёзно, – голос шефа показался ей встревоженным.

– Бокал шампанского, и всё! Я же свидетельница. Мне, как и невесте, напиваться не положено.

– Симочка! Выручай! Я, конечно, знаю: свадьба подруги – это святое, но в клинику везут собаку моего лучшего друга. Они с охоты. Берту кабанклыками задрал— кровью истекает. Я, как назло, на конференции, Валера – в соседней области: просто не успеет, да и выпил – за руль не сядет. В клинике дежурит сегодня Ольга, но случай, похоже, сложный, Берту я ей не доверю.

– Понимаю.

– Толик, мой друг и хозяин собаки, военный. У него недавно жена умерла, дети все разъехались. Эта собака – всё, что у него есть…

– Не волнуйтесь, выезжаю. Пусть готовят операционную.

– Если что, Сима, я на проводе. Если возникнут сложности – подскажу. Просто я только твоим рукам доверяю. Если ты не спасёшь – уже никто не спасёт…

Маша поняла сразу: «Поезжай, конечно! Работа у нас такая!»

– Сима, ты куда? – забеспокоился Иван.

– Вань, меня в клинику срочно вызывают. Я действующий хирург.

– Блин, наши все выпили… Кто же тебя довезёт?

– Я уже такси вызвала, машину ищут.

– Никакого такси, я довезу, – уверенно вмешался подошедший Забелин.

– Вы?! – удивлённо смотрела на него девушка.

– Теряем время! – решительно отчеканил он и взял Симу за локоть.

Не успела она опомниться, как очутилась на переднемсиденьеего машины, и они полетели.

Когда она уже бежала по ступеням клиники, пришло сообщение от такси: «Машина ещё не назначена». И Новицкая отменила вызов.

* * *

Ольга, дежурный врач, едва заслышала хлопок двери, выбежала навстречу.

– Операционная готова, Серафима Георгиевна!

– Это и есть ваш хвалёный врач? – с недоверием переспросил седой крепкий мужчина, перемазанный кровью, глядя на Новицкую в элегантном платье.

– Идёмте со мной! – скомандовала та. – Пока я переодеваюсь, коротко и подробно будете рассказывать мне всё, что касается травмы собаки. Подробности охоты меня не интересуют.

Мужчина тут же подчинился. В кабинете она зашла за ширму и быстро переоделась в брючный костюм.

– Сколько прошло времени с момента травмы? Сколько лет собаке? Были ли операции? Как переносит наркоз?

Она всё засыпала и засыпала его вопросами. В конце посмотрела хозяину собаки прямо в глаза:

– Увы, мы не боги, но я обещаю сражаться за жизнь вашей Берты, как если бы собака была моей.

В том, как она это сказала, была решимость, уверенность и профессионализм. Образ легкомысленной барышни таял на глазах.

Мужчина кивнул:

– Я верю вам!

– Вот и отлично! – сказала она и скрылась в операционной, в коридоре остались только Анатолий да Дмитрий Забелин.

Сложность заключалась в том, что клыками кабана были задеты важные органы, и Серафиме приходилось их сшивать. Рваные раны кровили, Ольга едва успевала их сушить. Шёл третий час, операция близилась к концу, как вдруг…

– Сердце, Серафима Георгиевна! Сердце остановилось! Собака уже немолодая, а тут наркоз – такая нагрузка!

– Запускаем! – стиснув зубы скомандовала Новицкая. – Отставить панику!

Сердце бастовало. Они уже исчерпали все возможности, Ольга пребывала в смятении.

– Всё! Дальше реанимация бессмысленна.

– Ну уж нет! – разозлилась Серафима. – Ты очень нужна хозяину, Берта, и ты будешь жить!

Прямо в перчатке она положила ладонь на небьющееся сердце собаки и сконцентрировалась, пуская мысленно поток из своего сердца через центр ладони прямо в сердце собаки. Так она ещё никогда не пробовала, она действовала по наитию, будто кто-то ей подсказывал. Серафиму затрясло, это длилось минуту.

– Завелось! Оно завелось! – радостно закричала Ольга.

– Всё! Зашивай, Оля, собаку… – успела выговорить Серафима и сползла под стол.

Мимо Анатолия и Забелина в операционную вбежали девушка и парень в медицинских халатах.

– Что-то с собакой?! – сразу поник хозяин.

– С девушкой! – на бегу бросил парень. – Собака в порядке.

Через минуту он появился с Серафимой на руках, рядом семенила коллега в халате.

– Что с ней? – подскочил Забелин.

– Не знаем пока, сознание потеряла.

И Новицкую унесли в комнату персонала. К хозяину собаки вышла уставшая Ольга.

– Жить будет, – успокоила она Анатолия. – Но такое я видела впервые: Серафима её с того света вернула…

Скорую решили не вызывать, Новицкая постепенно приходилав себя. Забелин забрал и отнёс в машину её платье, затем вернулся за хозяйкой.

– Если что, скорую вызову, – пообещал он коллегам.

Сима лежала на кушетке в смотровой без сил. Забелин обратился к пареньку, чтобы тот открыл ему дверцу в машине, взял её на руки и понёс к выходу.

Поместив на переднее сиденье, приказал:

– Закрывай глаза и спи.

– Куда? Куда вы собрались меня везти? – тихо прошептала девушка.

– Куда надо, – ответил Забелин и завёл машину. – Спи!

* * *

Серафима проснулась на широкой удобной кровати и огляделась: комната ей была незнакома и была просто великолепна! С роскошными шторами, с витиеватой мебелью, розово-кремовая в стиле ампир, она больше походила на покои княжны или царской дочери, нежели на спальню в городской квартире. Её медицинский костюм, в котором она, похоже, так и заснула, был здесь просто неуместен.

Она спустилась с кровати и побрела в поисках туалета. Его и не менее роскошную, чем спальня, ванную она обнаружила в дальнем углу. «Куда привёз меняЗабелин? В очень дорогую гостиницу?»Серафима выглянула в окно: рядом домов не было, только огромный участок, и за ним сразу начинался лес. «Похоже на особняк. Он что, привёз меняк себе домой?!»

В ванной кроме полотенец она обнаружила женский шёлковый халат, новёхонькие зубную щётку и расчёску. Сима сняла рабочую одежду и с наслаждением погрузилась в ванну. Нежилась она так минут пять, без всяких мыслей, вдыхая аромат пушистой пены. Потом вдруг вспомнила: поезд!.. Её поезд отходил сегодня в тринадцать тридцать! Билет лежал в сумке в квартире Тараса, а ей ещё нужно было сдать вечернее платье в салон! Сколько же сейчас времени?!

Она быстро привела себя в порядок и вышла. Забелин уже ждал её.

– Доброе утро, мать Тереза! Рад, что ты не склеила ласты вчера. Как самочувствие?

– Нормально. Сколько сейчас времени?

Забелин посмотрел на часы.

– Одиннадцать доходит. Что, время пришло опять мир спасать? – насмешливо произнёс он, развалясь на диванчике.

– Мне нужно бежать: у меня поезд в полвторого… Ещё платье надо сдать,сумку с билетом забрать, – заметалась она.

– Сейчас спокойно позавтракаешь, а потом посмотрим.

– Где я?

– У меня дома, – спокойно ответил Дмитрий. – И без завтрака я тебя никуда не отпущу.

– Я опоздаю на поезд! Меня ждут! Он меня ждёт!..

Она смотрела на него умоляющим взглядом.

Забелин усмехнулся:

– Он что, совсем без тебя не может?

– Скорее я без него… – тихо призналась она, села на кровать и обхватила себя за плечи.

Дмитрий пристально посмотрел на склонённую худенькую фигурку.

– Довела себя – рёбра проступают… Пошли есть, потом всё остальное: поезда, шмотки, влюблённые мальчики. Приедешь вовремя, я даю тебе слово.

За завтраком Серафима всё время косилась на настенные часы. Дмитрий ел спокойно, размеренно, явно наслаждался процессом и красивой девушкой напротив.

– На всех дара может не хватить… – вдруг сказал он. – Твои жизненные силы не вечны. Вчера ты еле оклемалась…

– Какого дара? – осторожно спросила она.

– Сим, не включай дурочку! Сначала Волчок, потом Тарас, вчера Берта. Собака бы не выжила, если бы ты…не помогла ей.

Серафима удивлённо посмотрела на Забелина: откуда он знает её тайну?!

– Спасибо, Дмитрий Николаевич! За завтрак и вообще… Я поеду.

– В халате поедешь? – поддел хозяин дома.

– Ох, нет, конечно, сейчас переоденусь, – стушевалась она и кинулась переодеваться.

В машине они молчали. Забелин думал о том, что первый этап «приручения» проходит нормально: девушка уже не боится его, более того – он, по всей видимости, вызывает у неё доверие. Немного мешает её привязанность к Тарасу, но когда-нибудь тот сделает ошибку. А он, Дмитрий Забелин, не сделает… Да, Серафима Новицкая – редкий кадр. Ни с кем из женщин он столько не возился. Но чем интереснее охота, тем желаннее трофей!

– Тебе платье нравится?

– Да.

– Тогда зачем сдавать? Оставь себе. Одной проблемой меньше.

Девушка молчала, ей было неловко признаться, что десять тысяч, оставленные в залог за платье, были для неё не лишними: она на них очень рассчитывала… Дмитрий оглянулся на Серафиму.

– Сколько в залог оставила?

– Десять.

Дмитрий достал бумажник и протянул две пятитысячные купюры.

– Звони в салон, скажи, что платье испортили пьяные гости и что оно пришло в негодность.

Серафима покраснела.

– Я не могу принять от вас платье. Мне неловко…

– Ты хочешь заехать в салон и опоздать на поезд? Я правильно понял? – уточнил Забелин.

– Нет! – быстро ответила Сима.

– Тогда расслабься. Поверь, для меня это копейки. И ещё… почему я не могу сделать подарок женщине, которая к тому же мне очень нравится?

«Вот поэтому мне и неловко!» – подумала Новицкая, но промолчала.

– Жду тебя внизу, – сказал Дмитрий, когда подъехал к дому Тараса.

Серафима влетела в квартиру, быстро скинула брючный медицинский костюм, упрятала его и вечернее платье в шкаф, надела юбку, блузку, проверила паспорт и билет, посмотрела на часы и… расплакалась: на часах было десять минут второго. До отправления поезда оставалось двадцать минут.

Поникшая, с заплаканными глазами, Новицкая медленно вышла из подъезда. За рулём машины сидел уже другой мужчина, очевидно водитель.

«Когда он успел позвонить ему?» – поразилась она.

Дмитрий открыл заднюю дверцу и посадил Серафиму. Сам сел рядом.

– Куда вас, Дмитрий Николаевич? – осведомился водитель.

– Володя, забрось меня в офис, а потом отвезёшь девушку.

– Хорошо, как скажете.

– Поздно, – горько вздохнула Серафима. – Поезд уже ушёл.

– Ушёл! Но ведь не испарился, – весело поддел её Забелин. – Или ты в истерике билет порвала?

– Нет, билет у меня, – хлопала глазами, не зная, как реагировать, Серафима.

– Какая там у нас следующая станция? Клюевка?– спросил Забелин у водителя.

– Да, Дмитрий Николаевич, стоянка поезда десять минут.

– Отлично! Серафима Георгиевна, вам хватит для посадки в поезд десяти минут? Или можно прокатиться до следующей после Клюевки станции. Там поезд стоит дольше – минут двадцать, – откровенно издевался Забелин, а водитель Володя улыбался, глядя на девушку в зеркало заднего вида.

Около офиса машина притормозила.

– Ну всё, мой водитель довезёт тебя. Я, конечно, мог и сам, но моё мужское самолюбие категорически против, чтобы я собственноручно доставил тебя к мужчине, чьё общество ты предпочла моему. Но я терпелив, сударыня! Ты даже не представляешь, насколько я терпелив.

С этими словами Забелин приподнял ей подбородок, посмотрел на её полуоткрытые губы и поцеловал в лоб.

Потом вышел, хлопнул по стеклу ладонью:

– Трогай!

И его автомобиль свернул в направлении трассы.

* * *

Тарас разглядывал фотографии со свадьбы, которые ему по электронной почте прислал Антон. На них Маша и Антон обмениваются кольцами, общее фото невесты с женихом и свидетелями, фото на качелях и в парке. Тарас улыбался: невеста была хороша, но его Серафима затмевала даже её. Или ему так казалось…

Вот фото, где она танцует с его другом, а на этом фото – с Забелиным. Очень красивый снимок, случайно выхваченный и живой: он наклонился близко к её уху и, видимо, что-то ей говорит, а она смотрит ему в глаза. Тарас ощутил укол ревности – слишком хорошо они смотрелись вместе…

Подбавил масла в огонь звонок Андрея. Он рассказал, что с банкета Симу забрал Забелин и что в поезд она не села. Он, Андрей Косов, всё утро прождал её у подъезда, потом поехал на вокзал и дежурил у вагона.

– Спасибо, Андрюха, – ответил Тарас упавшим голосом. – Прости, что напрягаю тебя…

– Да ничего, держись там! – ободрил друга Косов и отключился.

На ужине Тарас ничего не ел, ночью спал плохо. Даже не спал, скорее дремал: тяжёлые мысли с настойчивостью кондуктора лезли в голову. Утром встал весь разбитый и хмурый. Конечно, он знал, во сколько приходит её поезд: сам покупал ей билет, нижнюю полку. И также он знал, что её в этом поезде нет… Его подмывало позвонить ей и с издёвкой спросить: хорошо ли она едет? Но он боялся правдивого и исчерпывающего ответа. Неизвестность убивала. Тарас с ненавистью смотрел на телефон.

Каково же было его удивление, когда на его телефон пошёл звонок он неё.

– Привет, солнышко! Я на станции! Закажи мне, пожалуйста, такси: у меня телефон садится и мелких денег нет.

– Хорошо, – еле выговорил Тарас, ничего не понимая.

Волчок стал крутиться и радостно лаять задолго до стука каблучков у двери. Наконец дверь распахнулась, и пёс получил доступ к телу любимой хозяйки.

– Волчок! Ну здравствуй, здравствуй! Как вы тут без меня? Соскучилась по вам, любименькие мои! – тискала она собаку.

Тарас пристально всматривался, не поменялось ли что-нибудь в её поведении, в ней самой? Но этобыла всё та же улыбчивая и счастливая Серафима.

Отпустив собаку, она подошла к его креслу, зашла сзади и обняла:

– Всё! Ядома!

Иупала к нему на колени.

– Блин, четыре дня не видела, а как будто целую вечность!

Потом посмотрела на него и спросила:

– Ты чего такой напряжённый?!

– Как в поезде? Не жарко? – вместо ответа поинтересовался он.

– Сначала душно было, потом кондиционер включили.

Он больше не мог её слушать, поставил девушку на ноги и отстранился.

– Зачем ты врёшь мне? Как ты добралась? Это он тебя довёз?

В голосе Остапенко было столько боли, что Серафима растерялась.

– Я добралась на поезде…

– Тебя не было на вокзале!

– Правильно, я опоздала на поезд и села через час в Клюевке. К чему эти расспросы?! Я здесь, с тобой!

Тарас вздохнул и тихо продолжил:

– Забелин забрал тебя с банкета, дома ты не ночевала.

– Ах, вот куда ты клонишь, – грустно усмехнулась Серафима. – Кажется, я не давала повода сомневаться во мне. Откуда подозрительность и зачем слежка?

– Я беспокоюсь за тебя!

– А по-моему, ты просто ревнуешь! Пойдём, Волчок, гулять, – обиделась она и взяла поводок.

Прогулкас любимой собакойнемного успокоила Серафиму, хотя на душе осадок остался, и немалый: Тарас ей не верил. Вернувшись, девушка нашла его в кресле, всё в том же подавленном состоянии.

– Хорошо, – уступила она, – если тебе будет легче, слушай. Меня вызвали в клинику, Забелин был единственным трезвым среди гостей. Он подбросил меня до клиники и дождался окончания операции.Потом мне стало плохо, и он отвёз меняк себе домой. Утром доставил к поезду. Всё! А, забыла: ещё покормил завтраком…

Тарас слушал и всё ещё недоверчиво смотрел на неё.

– Почему он не отвёз тебя к нам домой?

– Наверное, потому что я была в отключке и он побоялся меня в таком состоянии оставлять одну. Я бы также поступила. Просто Забелин повёл себя как нормальный мужик.

Девушка говорила совершенно спокойно, без лишних эмоций, на что Остапенко всё больше и больше заводился.

– Конечно, он нормальный мужик! И реакция на тебя у него как у мужика— нормальная! – с горечью выпалил Тарас. – И не надо мне врать, что он оставил тебя ночью одну…

– Хватит думать и говорить про меня гадости! – наконец не выдержала и возмутилась Серафима. – Никто не смеет оскорблять меня!

– Просто я очень хорошо знаю Забелина! – взвился он и в порыве бешенства дёрнул ногой, как будто хотел ударить своего соперника.

Серафима вдруг замолчала и во все глаза смотрела на любимого.

– Тарас!..

– Что? Я прав?! – уже кричал он. – Я всё-таки прав?!

– Тарас!.. – воскликнула она восхищённо.

– Что «Тарас»?!

– Нога…– шёпотом произнесла она и опустилась на колени перед креслом. – У тебя нога двигается…

Ссора тут же захлебнулась, Остапенко осторожно приподнимал стопы, шевелил пальцами, пробовал согнуть колени. Глаза его были счастливые и безумные.

– Получается, Сима! Ноги слушаются меня.

День прошёл волнительно. Тараса осмотрел главный врач центра. Радостно потирая руки, он велел добавить в программу Остапенко упражнения на укрепление мышц ног и суставов. Ему оставалось ещё двадцать дней лечения в «Дубраве», врачи торопились закрепить и улучшить его результат.

– Вы, Тарас,гордость нашего центра! Не удивлюсь, если к зиме вы встанете на ноги.

После ужина Серафима заставила Тараса перевернуться на живот, провела неизменный свой сеанс. Потом, уставшая, прилегла рядомна спину и прикрыла глаза. Лежала так минут пять, потом открыла глаза. Он смотрел на неё нежным и укоризненным взглядом, потом вздохнул и отвернулся.

– Понятно… – догадалась она. – Всё ещё сомневаешься… Ладно. Я не буду оправдываться и доказывать, что я не верблюд.

Она встала, выгуляла Волчка, сходила в душ, вышла, расчесала волосы щёткой и, пожелав спокойной ночи, ушла спать за перегородку. Тарас тоже лёг, но не мог спать.В комнате повисло тягостное молчание. Он прислушивался к её дыханию, знал, что она не спит, ворочается, никак не может утихнуть. Прошло ещё несколько минут. Он услышал странные звуки, похожие на судорожные вздохи. С минуту он лежал в догадках, потом его осенило: она плакала, плакала в подушку, чтобы он не услышал… Тихо стуча когтями по полу, поднялся со своего места и ушёл за перегородку Волчок. Теперь Тарас знал наверняка.

– Сима! Не плачь, пожалуйста!

Она не отзывалась, из-за ширмы доносились только чавкающие звуки собачьего языка. «Ясно, Волчок слизывает слезинки. Утешитель пушистый…»

– Сима! Подойди, пожалуйста, ко мне! Ты же знаешь, мне сложнее… – громко попросил Тарас.

И снова молчание. Тогда он подтянулся на руках и пересел в инвалидное кресло. Минута, и он уже был рядом. Девушка лежала на боку, подтянув колени к животу и вытянув руку. Другой она гладила собаку за ушами. Лицо и правда было мокрым от слёз. Тарас почувствовал себя последним подонком.

– Прости меня… Я с ума схожу от ревности! Прости меня, дурака!

Он наклонился, сгрёб её в охапку, достал из постели и посадил к себе на колени, прижав к груди.

– Даже Забелин понял, что у него нет шансов. Когда же ты поймёшь, что у тебя нет конкурентов?!Что ты для меня самый…

Дальше она не смогла договорить, потому как он уже целовал её. Потом они перебрались в его удобную постель и полночи разговаривали о свадьбе, о ночном вызове в клинику, о сложной операции, о том, как она догоняла поезд. О подаренном платье Серафима умолчала, чтобы не ранить самолюбие своего мужчины.

Проснулись Тарас и Серафима поздно и только оттого, что Волчок стягивал с них одеяло: «Хватит дрыхнуть, я хочу гулять!» После ссоры, как после грозы, легко дышалось. Они как будто стали ближе друг другу. Впереди их ждали девятнадцать дней восстановления и дорога домой.

* * *

В последний день пребывания в «Дубраве» главврач пригласил Тараса и Серафиму к себе в кабинет.

– Кое-кто хочет с тобой поговорить, – загадочно подмигнул он Остапенко и набрал номер. – Илья Абрамович, он здесь, даю трубку.

Тарас понял, что сейчас будет говорить с профессором Шляхтером.

– Ну, здравствуй, боец! – весело поприветствовал он Тараса.

– Здравствуйте, Илья Абрамович! Спасибо, что не забываете.

– Как же, герой! Тебя забудешь! Помнишь свои слова? «Я не буду жить, так и знайте!»

– Погорячился, – вспомнил тот страшный день Тарас. – Каюсь!

– Вот то-то же! Но я звоню не за этим. Мне тебя очень нахвалили! Говорят, прёшь семимильными шагами. Вот я и подумал прислать тебе – не навсегда, конечно, на время – аппарат один. Экзоскелет ReWalk, может слышал? Это для тех, у кого ноги сами не ходят. Только он у них в постоянном пользовании, а тебе как временный тренажёр очень даже подойдёт. Ты с него быстрее на костыли встанешь. Он дорогой, зараза, поэтому дам напрокат. Месяца, думаю, вполне хватит. Ну? Что скажешь?

– Я согласен на любые эксперименты, любые приспособления, лишь бы подняться…

– Вот и отлично, говори адрес. Вышлю с курьером до квартиры. Почте не доверю: очень дорогой аппарат.

– Как мне отблагодарить вас?

– Просто вернись в строй. Не многие на это способны.

– Я постараюсь, – без пафоса ответил Тарас и улыбнулся Серафиме.

* * *

– Братцы, он на робокопа похож! – откровенно потешались над Остапенко в экзоскелете друзья.

– Нет, на трансформер! Сейчас в тачку превратится. Потом – в самолёт!

– Тарас! Дай примерить! Не будь жадиной!

– И мне!

Мужиков впечатлила и конструкция, и жужжащий звук механизма. Новицкая улыбалась и только качала головой: «Чисто дети! Не зря говорят, что первые сорок лет детства – самые сложные для мужчины…»

Прослышав про его возвращение, они тут же оккупировали его квартиру, не было только Антона.Серафима не успевала выносить блинчики из кухни – сметались махом.

От экзоскелета Тарас пребывал в полном восторге:

– Ай да Шляхтер! Гений! Золото, а не врач!

Он забывал, что передвигает ноги механизм, а не он сам. Чувство свободы перемещения вызывало у него эйфорию. Наконец он устал, снял механизм и приземлился в кресло.

– Штука отличная, но ноги сильно устают.

Рассказав свои новости, Остапенко поинтересовался:

– Что-то никто мне не рассказывает про Прибалтику… Как выступили?

Мужики сразу замолчали и избегали смотреть друг другу в глаза.

– Чё замолчали? Место какое?

– Восьмое, – хмуро ответил штурман команды Fervor Иван Крайнов. – Даже не в пятёрке!

– Да мы с Антоном отлично машину Стасу подготовили! – насупился второй механик Никита Авдеев. – Бородин с Крайновым тренировались до посинения перед стартом. Квалификацию хорошую показали. А как начался заезд, то ли нервы у Стаса не выдержали, то ли ещё что. Короче, пару глупых ошибок допустил и время потерял.

– Тарас, да ты сам посмотри, видео есть, – завёлся Иван, видно было, как сильно переживает он проигрыш своей команды.

– Посмотрю, конечно, тычего кипятишься? Не получилось – разбирайте ошибки, и снова в бой!

– Тебе хорошо, – ухмыльнулся Крайнов, – тебе ответ перед Забелиным не держать.

– Да, мне хорошо! – не удержался от иронии Тарас. – Мне вообще лучше всех! Я – в полном шоколаде!

Мужики сложились от хохота, смеялись до слёз. Крайнов хлопал глазами секунд тридцать, потом присоединился к всеобщему веселью. Со смехом уходила неловкость, стыд и досада из-за поражения. Тарас словно освободил их от чувства вины. Они признавали, что он определённо прав – не стоит зацикливаться на прошлом и пилить опилки, когда их ждёт будущее. И ещё они осознали: то, как Тарас справляется со своими проблемами, не шло ни в какое сравнение с тем, как они решают свои. Это был повод задуматься: всё ли они делают для того, чтобы побеждать…

* * *

Лето было на исходе. Остапенко осваивал костыли: чудо-экзоскелет был с благодарностью отправлен доктору Шляхтеру в целости и сохранности. Расхаживался Тарас по квартире – от кухни по коридору до дальней комнаты и обратно. Первые шаги давались с большим трудом: ноги были как чужие, если б не костыли, наверняка бы упал. Серафима стояла рядом, готовая при первом неловком движении кинуться к нему.

– Нельзя сразу нагружать ноги, дай себе привыкнуть, – переживала она. – Держи вес на руках, они пока намного сильнее.

– Да я вроде и так… – упрямился Остапенко.

– Нет, ты торопишься. Ещё меньше нагрузки, я прошу тебя!

– Ладно, слушаюсь, госпожа доктор. Только не бейте меня своей волшебной тряпкой,– шутилон, намекая на кухонное полотенце.

Зная его упрямый характер, Серафима сначала прятала костыли, чтобы Тарас без неё не переусердствовал и не навредил себе. Но он нашёл их. Тогда она стала носить их с собой на работу. Обнаружив это, Тарас не разговаривал с ней полдня. Правда, когда она на ужине обняла его и поцеловала, руки её он не убрал и не отстранился. Посему она сделала вывод: сердится, но не сильно.

Вернувшись в клинику после двух месяцев, Серафима поняла, как соскучилась по коллегам и по своим мохнатикам. Последнийприём подходил к концу и она уже выписывала рецепты, как вдруг в дверь постучали.

– Войдите, – громко, чтобы было слышно за дверью, сказала она.

Никто не входил.

– Ну, кто там такой стеснительный?! – усмехнулась она и пошла отрывать дверь.

Серафима толкнула от себя дверь и встала:на пороге, держа огромный букет кремовых роз, сидела собака. Новицкая достала из кармана телефон и, улыбаясь, сфотографировала это чудо.

– Берта! Берточка! Ты почти выздоровела?! – радовалась Сима своей пациентке. – Ты мне цветы принесла?!

Собака положила букет, гавкнула и убежала. Серафима заглянула за угол: там уже никого не было.

«Вот подпольщики!» – улыбнулась она и взяла цветы.

Как же прохожие оглядывались на неё, когда она возвращалась домой с цветами и костылями под мышкой!

У двери её встретил Тарас:

– Привет! Отдавай мои вторые ноги! Не надоело с собой таскать?

– Нет, не надоело.

Тут он заметил шикарный букет.

– Поклонники балуют?

– Балует. Один. Тот, что меня со свадьбы Маши и Антона выдернул, – загадочно ответила она.

Тарас тут же изменился в лице.

– Никак опять про Забелина подумал?– с иронией произнесла Сима и открыла фото на телефоне. – Смотри!

Остапенко краем глаза глянул на экран.

– Так это собака!– удивлённо воскликнул он.

– А я о чём?! Это ей я делала операцию в ту ночь. Бертой зовут. Правда она на Волчка походит? Только окрас другой.Когда охотники кабана загоняют, то используют или лаек, или собак помельче. Те его слегка покусывают, достают, кабан на них реагирует как на досадную помеху, не больше, не воспринимает как противников. А лайки – крупные собаки. Кабан с ними агрессивен, вот и достаётся беднягам. Впрочем, Анатолий, хозяин собаки, обещал мне больше свою любимицу не подвергать опасности.

И Новицкая вручила Тарасу букет.

– Ну что, Отелло? Теперь не выкинешь букет? Не станешь ревновать меня к собаке? – шутливо спросила она и чмокнула его в щёку. – Поставишь в вазу? Только обнови срезы, пожалуйста, – цветы дольше простоят.

* * *

Ходьба по квартире быстро наскучила Тарасу. По двору ходить он тоже не хотел: вызывал такси, чтобы не дёргать друзей, и забирал Серафиму в парк, когда та была свободна. Волчка с собой не брали после того, как тот на радостях наскочил на Тарасапередними лапами и опрокинул его в траву. Сентябрь был тёплый – бабье лето в разгаре. Они не спеша прогуливались по аллеям, а когда Тарас уставал, сидели молча, обнявшись, на какой-нибудь из скамеек.

Постепенно ноги Тараса окрепли. Серафима перестала прятать и забирать костыли: пусть себе упражняется, сколько хочет. Инвалидное кресло за ненадобностью Остапенко подарил ребёнку, предварительно поговорив с главврачом. Антон и Андрей по его просьбе отвезли кресло в областную больницу и вручили больному подростку.

– Спасибо за кресло, семья мальчика в восторге! – отзвонился главврач. – Судя по всему, дела твои неплохи, раз от кресла отказался. Зашёл бы как-нибудь, а?!

– Обязательно зайду! Только ходить без костылей научусь, и зайду.

Легко сказать – без костылей! Остапенко к ним так привык! Страх, что ноги не выдержат и он рухнет, отодвигал прощание с «ходунками», как ласково называла костыли Серафима.

Незаметно сентябрь подошёл к середине.

В один из дней Серафима пришла с работыразбитая и поникшая. С порога вместо приветствия предупредила:

– Готовить сегодня не буду – в таком настроении могу случайно отравить… Подогрей вчерашние котлетки.

– Что стряслось? – встревожился Тарас.

– Собака во время операции умерла, кокер-спаниель. Хозяин по пьяни избил, утром протрезвел – в клинику принёс. Если б вечером или ночью – шанс у собаки бы был, а так… Кровотечение внутреннее, собака до утра мучилась. Самое противное, что пёс после всего этого хозяину-садисту руки лизал. Простил…

И Серафима заплакала по-детски, навзрыд, прислонившись к дверному косяку: чаша боли, копившаяся с утра, наконец опрокинулась…

– Давай лучше в меня плакать, а?! Ранимый ты мой Айболит!

Тарас подошёл, обвил её руками, прижал к себе. Костыли тихо стукнули, упав на коврик в прихожей. Потом, одной рукой продолжая держать её за спину, второй стирал бегущие по девичьему лицу слёзы.

– Ну всё. Всё! Сейчас вымоешься, отдохнёшь, мы поужинаем и пойдём гулять с Волчком.

Она шмыгала носом, потом вдруг перестала.

– Ты ничего не замечаешь? – еле выговорила она.

– Нет, – отозвался Тарас. – А что?!

– Ты стоишь на ногах. Без костылей…

Только сейчас до него дошло, что он стоит на ногах. Сам!

Она отстранилась от него вглубь коридора.

– Теперь сделай до меня несколько шагов, – велела она.

– Сима, я… – замялся он в нерешительности.

– Я рядом! Иди ко мне, – позвала Серафима и протянула руки. – Не думай о ногах, смотри мне в глаза и иди.

Остапенко сделал первый шаг, потом ещё, ещё… И его мокрая ладонь встретилась с её ладонью.

– Умница! – воскликнула она, радостно обнимая своего героя. – Ты ходишь!

Остаток дня прошёл волшебно. Серафима не думала больше о работе – гордость за Тараса переполняла её. Она вымылась, выгуляла Волчка. Тарас шёл рядом – пока,конечно, на костылях. Тёплый бархатный сентябрьский вечер радовал богатой палитрой сумерек.

– Ну, пошли домой? – обратилась Серафима к Волчку, упрямо натягивающему поводок.

Пёс нехотя, но послушался. После прогулки все трое поняли, что зверски проголодались. Поэтому котлетки с пюре прошли на ура!

– Эх! – вздохнула Серафима. – Такое событие! Надо бы отметить, но на торжественный ужин я, увы,сегодня не способна.

– Ужин был замечательный! – поцеловал Тарас девушку в лоб. – Невероятно вкусно! А событие мы отметим, но по-другому…

Тарас загадочно посмотрел на неё.

– Я первый в душ! Жду тебя в спальне.

Сладко зевая, Серафима нырнула под одеяло.

– Спокойной ночи! – как всегда, пожелала она ему.

– Ну уж нет! Сегодня о спокойной ночи ты даже не мечтай, – пообещал Тарас и притянул засыпающую девушку к себе.

Такого Тараса Серафима ещё не знала: гремучая смесь нежности и страсти обрушилась на неё. Их тела сплетались. Иногда она выныривала из сладкого беспамятства, но он с головой погружал её обратно… Вдруг он остановился.

– Я хочу, чтобы ты была моей. Но если ты не готова…

– Да! – жарко прошептала она. – Да…

Заснули они только под утро, и последней её счастливой мыслью была: «Точно на работу просплю! Ну и ладно…»

* * *

По дороге в клинику ей казалось, что все прохожие вокруг оборачиваются. Новое состояние поселилось внутри неё – плавность, безмятежность и наполненность. А в глазах плескался океан радости и счастья: она любит и любима.

Ярыгин мгновенно «считал» её:

– Расцвела! Похорошела! Умничка. Ну, иди трудись!

Тарас проснулся, когда Серафимы рядом уже не было.

«Если не заснёт на работе – будет чудо!»– с нежностью подумал он и стал подниматься.

Планы у него были наполеоновские. Сегодня ночью он доказал себе и своей девушке, что он – настоящий мужик. А настоящий мужик должен работать! «Восстановиться настолько, чтобы участвовать в гонках!»– эта мысль грела Остапенко и была для него путеводной звездой. Поэтому Тарас позавтракал и, отложив костыли и опираясь на стены, начал расхаживаться, пока не пришёл репетитор. Потом у него был английский, дальше по плану – гимнастика и снова ходьба.

Когда он лежал с параличом ног, дни тянулись медленно. Теперь же у него появились дела, и дниполетели. Тарас сам доехал до областной больницы, как и обещал, без костылей. Ради его прихода главврач и Корнеев на время оставили свои хлопоты, долго сидели, пили чай и разговаривали.

Ещё Остапенко озадачился покупкой машины —временной, недорогой и добротной, на сумму, что осталась от продажи «мазды» после оплаты лечения в «Дубраве». Сие мероприятие Тарас доверил Антону. Через три дня тот, сияющий, с гордостью объявил, что нашёл приличный вариант, они съездили и купили машину Остапенко.

Жизнь Тараса становилась всё мобильнее. Он уже подумывал, а не заявиться ли ему на праздник по случаю Дня автомобилиста собственной персоной.

* * *

Ралли на День автомобилиста снова обещало стать битвой двух команд: Fervor и Battle Skill. Участников быломного, но только пара-тройка могли приблизиться к их результатам.Интрига состояла и в том, что Забелин нашёл новую трассувместо старой, которую и штурманы, и пилоты могли пройти с закрытыми глазами. Новую же не знал никто. Поговаривали, что она по ландшафту походит на профессиональные трассы в Европе.

Пилоты и штурманы явно нервничали: им позволили ознакомиться с трассой только один раз,сказали, что дефицит времени. Экипаж Fervor был неизменный: Стас Бородин и Иван Крайнов. В Battle Skill Остапенко заменял их механик Серёга Царёв, а родное штурманское кресло занял Андрей Косов к огромному своему удовольствию: «Накатался на месте пилота! Хватит!»

В прошлом году они взяли первое место, и отрыв от Fervor был солидный, но тогда за рулём был Тарас… Поэтому сейчас мужики сгрудились вокруг командной оранжевой «субару» и настраивались на заезд.

– Ты запомнил трассу? – спросил Царёв, его явно поколачивало.

– Вроде да, – ответил Косов. – Сейчас ещё раз по карте пройдусь.

– Что-то вы, братцы, напряглись! – услышали все насмешливый голос Тараса.

Он стоял в форменной одежде родной команды и с тросточкой в руке. Без костылей!

– Остапенко! – восторженно заорали они и бросились теребить его.

– Тихо, черти, уроните! – улыбался он. – Я ещё не очень хорошо на ногах стою.

– Ты поведёшь? – с надеждой спросил Серёга.

– Нет, Царёв, я, почитай, год за руль не садился. Ты сегодня за главного. Отнесись проще: сделай прокат по максимуму, проверь себя. А отстанешь от Бородина – ни я, ни мужики тебе слова не скажут. Лады?!

Сергей кивнул и заулыбался: груз ответственности за команду слетел с плеч парня.

– Ты один? – вдруг спросил Косов.

– Да нет, Сима к зрителям пошла, не хочет мне мешать. Она у меня девочка смышлёная! – ответил Тарас и подмигнул другу.

– А что не сказал, что приедете? Я бы вас забрал.

– Хотел сюрпризом. Да я и сам за рулём.

– Да ну?! – удивились мужики.

– Купил подержанную «тойоту». Конечно, не моя «мазда», но ездит ничего. В ней ещё Антон поковырялся. А после Антохиных ручек и корыто поедет. Простите, Серёга, Илья, не стал вас дёргать. Вам и моей «мицубиси»хватит: скоро отдам вам на подготовку.

Все переглянулись.

– Ты что, возвращаешься?!

– Так я из команды и не уходил, – усмехнулся Остапенко. – Подмосковье не за горами, декабрь быстро наступит!

– А врачи? – допытывался Косов.

– Уговорю! У меня теперь профессор знакомый есть в Москве, Шляхтер Илья Абрамович,– хлопнул Тарас Андрея по плечу. – Ладно, мужики, на старте увидимся. Я пойду Серафиму найду, а то мало ли что.

Друзья поняли, что под фразой«мало ли что» Тарас имел в виду Забелина.

* * *

В гуще зрителей Серафимы он не увидел и уже было заволновался, но, присмотревшись, всё же отыскал её глазами. Она стояла чуть поодаль совсем одна. Маша ждала ребёнка, ей утром стало нехорошо, и она осталась дома.

Подходя, Тарас невольно залюбовался ею. Три дня назад он затащил её в торговый центр, где купил на осень плотное платье-футляр цвета хаки, стильную чёрную кожаную куртку и чёрную кепку с козырьком.

– Я такое не ношу, – отбивалась она от обновок. – На меня ж все пялиться будут!

– Обязательно будут! – заверил её Остапенко. – Я уже начал!

Он оказался прав: выглядела Новицкая в стиле милитари потрясающе – женственно и дерзко.

– Пошли пожелаем Серёге с Андреем удачи. Они о тебе уже спрашивали, – сказал Тарас и взял её за руку.

– Обо мне?! – искренне удивилась она.

– По-моему, они со дня свадьбы в тебя все влюблены. Только моё присутствие их и останавливает.

Она смутилась и вспыхнула:

– Вот выдумал тоже! Не наговаривай на своих друзей!

Забелин что-то говорил подошедшим маршалам и не сразу понял, почему наступила тишина. Все куда-то повернули головыи молчали.

Потом пошли шепотки:

– Это что, он?

– Вроде он.

– Остапенко!..

Повернулся и Забелин. К стартовой черте шёл, опираясь на трость, Тарас и вёл за руку невероятно похорошевшую Серафиму. Подойдя, он отпустил руку своей спутницы и стал здороваться. Его обступили. Кроме Бородина, Остапенко пожал руку всем из команды Fervor.

– Привет, конкуренты! Ну что, готовы прийти у нас на хвосте? – добродушно поддел он.

– Сами не облажайтесь, – задорно ответили те.

Подошёл Тарас и к Забелину.

– Здравствуйте, Дмитрий Николаевич! – поздоровался он и похлопал себя по ногам. – Вот! Готов приступить к тренировкам. На гонку в Подмосковье меня заявите?

У Забелина был шок. Дмитрий давно его не видел, краем уха слышал, как мужики выбирали ему модель инвалидного кресла. А сейчас он стоял перед ним и просил внести его в заявку…

Серафима подошла и встала рядом:

– Дмитрий Николаевич! Так нам планировать Подмосковье?

– Да, – отошёл от ступора тот, – конечно, да.

– Спасибо.

Она невольно вызывала уважение: женственная, нежная и в то же время сильная, способная горой стоять за своего мужчину и идти с ним до конца. И ещё… это «нам» выбило его из колеи.

* * *

Команда Fervor выиграла гонку. Впервые Battle Skill уступила, причём всего лишь двадцать секунд. Бородина поздравляли, но поздравляли сухо. А вот Царёва считали чуть ли не героем – все подходили кнему, жали руку, хлопали по плечу, понимали, что он, механик, двадцать секунд проиграл пилоту-профессионалу.

Ситуация забавляла. Бородин даже услышал разговор в толпе:

– Ну, если вBattle Skill простые механики так гоняют, то команде Fervor в этом сезоне ловить нечего, тем более что Тарас Остапенковозвращается.

– Как возвращается?

– Сам слышал. К Подмосковью готовиться будет.

Бородин не поверил, но слух оказался правдой, и весь праздничный вечер он ходил задумчивый. Народ же веселился по полной: танцевали, участвовали в конкурсах и розыгрышах. Извинившись, уехал домой только Соболев.

Тарас сидел и смотрел, как его девушка, его команда и примкнувшая команда Стаса зажигательно отплясывают под ритмичную музыку. Когда же включили медленную, он отложил трость и подошёл к Серафиме.

– Надеюсь, вы не против, сударыня?

Она улыбнулась ему, закинула руки на шею и склонила голову ему на плечо.

«Какая всё-таки непредсказуемая штука жизнь! – думала она. – Год назад она тряслась в маршрутке с разбитым сердцем, пытаясь забыть его, сделавшего ей очень больно. А теперь она танцует с ним и не может надышаться его запахом, щедро сдобренным ароматами табака и бензина».

Мужики по примеру Тараса разобрали других девчонок. Дмитрий наблюдал за весельем со стороны. У него повода праздновать не было.

* * *

Через три дня Серёга Царёв бросил ему ключи от его «мицубиси».

– Держи, Шумахер! Привели твою красавицу в боевую готовность. Надеюсь, останешься доволен!

– Спасибо!

Остапенко обошёл кругом свою машину.

– Ну здравствуй, ласточка! Дождалась меня! Я скучал…

Потом он сел, надел шлем, пристегнулся.

– С богом!

Они заново «принюхивались» друг к другу. Он пытался прислушаться к ней каждой клеточкой своего тела. Он ликовал, словно дикий, вырвавшийся на свободу зверь. Проехав один круг, Тарас вылез, шатаясь, пьяный от нахлынувших эмоций. Прислонясь к машине, огляделся по сторонам: никого не было. Тогда от отпустил себя и заплакал: он вернулся! Он уже победил!

Английский временно был заброшен. Теперь Тарас вставал вместе с Серафимой. После завтрака отвозил её в клинику и ехал в бассейн. Потом пил чай в кафетерии и появлялся на трассе. Возвращался уже после восьми вечера к ужину голодный, уставший и довольный. Потом его любимый доктор делала ему неизменный массаж и они спали. Или не спали…

После болезни стиль вождения у него изменился. Тарас и раньше-то не осторожничал, а сейчас у него словно пропало чувство страха. Его штурман вылез из машины на негнущихся ногах и выматерился.

– Остапенко, ты совсем озверел, да?! Ты нас чуть не грохнул! Мы в поворот вошли – правые колёса вообще земли не касались!

– Я всё контролировал. Ты лучше скажи, ты время засёк? – спокойно ответил Тарас.

– Да чёрт с ним, со временем! Я пожить ещё хочу, пока молодой! – продолжал психовать Косов. – Я с тобой вообще больше в машину не сяду!

Андрей пытался закурить, руки его тряслись.

– Тут только два, Андрюха, варианта, – рассуждал Тарас, – либо ты ищешь себе другого пилота, а я другого штурмана, либо привыкаешь. Иначе гонку не выиграть.

– Да ну тебя! – в сердцах выпалил Косов и сплюнул. – Психушка по тебе плачет! Там только таким монстрам и место!

– Я тебя тоже очень люблю, Косов! – смеясь, крикнул Тарас вслед уходящему другу.

На следующий день штурман пришёл на тренировку пьяный.

– Опаньки! – удивился Тарас. – Наш самурай немного перебрал саке?!

– Буду привыкать, – заикаясь, объявил Косов. – Но знай: если грохнешь, такой, как у тебя, у меня Серафимы нет!

– Что, всё так запущено?! – поднял вверх бровь Остапенко.

– Ощень… – выдал Андрей и полез на своё штурманское место.

– Э, нет, дружок! Ты мне весь салон заблюёшь! Иди-ка ты сегодня домой! – аргументировал Тарас, вытаскивая друга из машины. – Да, и ещё, не пей больше спиртного, попробуй «Ново-Пассит».

– Ладно, – согласился Андрюха. – Ты мне название напиши на бумажке. А то я это… не запомню.

– Напишу, напишу, иди уже! – веселился Тарас. – И попроси Царёва тебя домой отвезти. Хотя нет, лучше я ему сейчас сам позвоню.

Через неделю Косов почти привык, только иногда ворчал:

– Камикадзе…

* * *

Медкомиссия не допускала Остапенко к гонке в Подмосковье. Он уже подписал все бумаги, снимающие с врачей ответственность за его жизнь и здоровье во время соревнований. Но это результата не дало. Медиков смущали сроки: уж слишком быстро он после тяжёлой операции вернулся в строй. Случай Остапенко абсолютно не укладывался в нормы и откровенно ломал всю статистику. Врачи явно перестраховывались: «Вы недовосстановились. Слишком мало времени прошло. Давайте ещё подождём для вашего же блага».

Профессор Шляхтер выслушал гневную тираду Тараса и отреагировал спокойно:

– Ты не кипятись, герой. Выслушай сначала. Ты действительно уникум, а всё, не имеющее обоснования и нетрадиционное, отпугивает. Мы вот что сделаем… Я, как ведущий специалист НИИ, напишу, что ты подвергался особому, ещё незапатентованному методуреабилитации, который планируют применять в спецслужбах, а потому секретному. Ну и что ты, как испытуемый образец, просто обязан участвовать в соревнованиях, спецоперациях и марш-бросках.

– Ну, с марш-бросками вы, Илья Абрамович, явно погорячились, – со смехом признался Тарас. – А в остальном круто придумано. Всегда считал вас гением!

– Спасибо, конечно, – польщённо крякнул тот. – Но учти, мне придётся присутствовать на твоих гонках. Контролировать эксперимент и вести наблюдение. Надеюсь, ты не против? Я ещё главврача «Дубравы» позову. А если честно, то мне до смерти охота слинять из загазованной Москвы на природу и чистый воздух Подмосковья.

– Буду только рад.

Через неделю Остапенко церемонно положил на стол Забелина допуск к соревнованиям, подписанный всеми членами медкомиссии.

* * *

Волчка пришлось оставить Маше с Антоном. Тарас забросил в купе их с Серафимой вещи и вышел из поезда на перрон.

– Веди себя прилично, слышишь? – делала наставления Сима Волчку. – Поводок резко не дёргай, когда с Машей гуляешь. На Антона это не распространяется. Он мужик.

– Вот ничего себе! – шутливо возмутился Соболев. – Полная дискриминация!

Волчок лёг на снег и уткнулся ей вботинок.

– Я скоро приеду! Если хочешь знать, я тоже буду скучать. Но мы едем на соревнования, а не на прогулку. Вот на прогулку я б тебя взяла, – уговаривала Серафима собаку.

– Отъезжающих прошу зайти в вагон, поезд отправляется! – громко оповестила уже немолодая, полноватая проводница.

Тарас пропустил толпу в вагон, помог Серафиме подняться, потом зашёл сам. Волчок явно заволновался, завертелся на месте и заскулил. Серафима с Тарасом стояли в тамбуре позади проводницы. Поезд дёрнулся, лязгнул и не спеша покатился по рельсам. Сима видела, как Волчок встал на задние лапы, натянул поводок. Потом Маша, Антон и пёс скрылись из виду. Поезд набирал ход. Вдруг зазвонил телефон Тараса.

– Тарас, это Антон. Тут такое дело… Волчок вырвал поводок, за поездом бежит.

– Как вырвал поводок? – невольно воскликнул Остапенко.

Теперь уже и Сима, и он, и все пассажиры видели собаку, которая мчится рядом с поездом.

– Волчок! А ну домой! Иди к Маше! Ну что ж ты делаешь-то?! Тебе нельзя так бегать! – что есть силы закричала Новицкая.

– Мама, смотри – собачка… Кто-то собачку бросил! – уже переживал какой-то ребёнок.

– Ваша собака? – спросила проводница и с укором посмотрела на них.

– Наша… – выпалила Серафима и снова закричала:– Домой, Волчок! Беги домой!

Собака не слышала, она уже устала и стала отставать. Когда Серафима увидела это, без малейшего колебания дёрнула стоп-кран. Поезд резко затормозил, заскрипел и остановился. Сима спрыгнулавниз и через несколько секунд уже прижимала к себе собаку, сердце которой вот-вот готово было выпрыгнуть из груди. Она передала Волчка Тарасу, потом он протянул ей руки и втянул девушку в вагон. Проводница, недовольно качая головой, высунулась из вагона, показала знак желтым флажком, и поезд снова тронулся.

– Ну вам сейчас влетит от начальника поезда! – прошипела она и закрыла дверь вагона.

Билета у Волчка не было, справки, соответственно, тоже.

– Мы с собакой сойдём на ближайшей станции, – пообещала она высокому мужчине, который вместе с нарядом полиции зашёл в их купе. – Понимаете, его прежняя хозяйка бросила, он побоялся, что и я его брошу, вот и рванул.Мы не планировали его поездку.

Она успокаивала – гладила его по шерсти, теребила за ушами. Пёс умильно смотрел на любимую хозяйку, высунув язык.

– Понятно, – вздохнул начальник поезда. – Вот что, сходить с поезда не надо, а вот купить ему билет придётся. Хорошо, что у вас купе: закроетесь, никто и не увидит. Может, и соседи ваши против не будут. А будут против, мы их переселим. Ещё я должен вам выписать штраф за срыв стоп-крана.

Денег хватило, чтобы купить билет, остальные деньги были у Тараса на карте: штраф платить было нечем. Договорились, что на большой станции он на вокзале снимет деньги в банкомате.

– Вот сколько хлопот с тобой, негодник! «Кто-то собачку бросил», – пристыдила Серафима пса, когда все разошлись.

Тарас прыснул: уж очень у неё похоже получилось спародировать тонким голоском фразу ребёнка. А довольный Волчок лизнул хозяйкино лицо: угрызения совести он явно не испытывал.

Проводница забрала билеты и принесла постельное бельё.

– Две нижние полки ваши. А верхняя выкуплена, дверь не запирайте, пассажир может ночью сесть.

– Хорошо, не будем, – вежливо ответила Серафима проводнице, которая по-прежнему на них дулась.

Постели застелили, заварили чай. Прикрыли дверь, оставив небольшую щёлочку. В купе сразу стало уютно. На коврике под стук колёс мирно спал уставший Волчок. Тарас улыбнулся своим мыслям: «Как ей удаётся создавать уют и особую атмосферу в любом месте?!»

Через три часа их идиллия закончилась: проводница привела соседа, вернее соседку.

– Ваше место – вот эта верхняяполка, постель сейчас принесу.

Женщина лет сорока с короткой стрижкой в серой трикотажной юбке и бело-серой кофте затащила в купе большой чемодан и сумку и плюхнулась на постель Серафимы. Волчок проснулся и сел.

– Фу! Дотащилась!

Потом она посмотрела на Тараса и Серафиму, на Волчка.

– Может, молодой человекпоменяется со мной местами? Он парень молодой, ему наверх лазить сподручнее.

– Нет, – сухо отрезала Серафима. – Он после болезни и меняться не будет. И я тоже. Но чемодан можете убрать в нижний короб. Если надо, я встану.

Почему-то эта женщина ей сразу не понравилась. Впрочем, не только ей, Волчок обнюхал её чемодан и залаял.

– Чего это собака ваша на меня лает? Угомоните её!

– Волчок, фу, тихо! – строго приказала Серафима собаке, потом повернулась к соседке:– Извините.

Вновь появилась в дверях проводница, уже с бельём. Волчок зашёлся лаем.

– Он что,так и будет лаять всю поездку? – сварливо произнесла она.

– Извините, я не понимаю, что с ним, – оправдывалась Новицкая сквозь лай. – Я его сейчас в тамбур выведу.

Она взяла поводок и пошла в конец вагона, пёс тут же перестал лаять и двинулся за ней. Тарас тем временем поднял полку, поместил чемодан соседки вниз и вернул полку на место.

– Можете располагаться. Если нужно переодеться, я выйду.

Серафима недолго посидела с Волчком в тамбуре, потом они вернулись к своему купе. Тарас стоял в коридоре вагона и смотрел в окно.

– Ты чего здесь? – подошла и прислонилась к его плечу Сима.

– Переодевается…Ну а ты чего буянишь? – обратился Тарас к Волчку и взъерошил ему шерсть на холке.

Волчку явно понравилось.

– Вот что, дружок! – щёлкнула по носу собаки Серафима. – Давай ты не будешь нас подводить. Сейчас мы зайдём в наше купе, ты тихо ляжешь и будешь спать. А на большой станции мы с тобой погуляем. Идёт?

Пёс лизнул хозяйке руку и помотал головой.

– Вот и славно! Значит, договорились.

Соседка, переодетая в спортивный костюм, сидела на месте Серафимы и расчёсывала жидкие рыжеватые волосы. Новицкая поморщилась, но сдержалась, так ничего и не сказав попутчице. Волчок понюхал воздух и вновь зашёлся звонким лаем на соседку.

– Вы что? Нарочно на меня собаку натравливаете?! – заверещала она дурным голосом и подобрала ноги под себя.

На шум прибежала проводница, вскользь оценила ситуацию и скрылась. Тарас и Серафима посмотрели друг на друга: «За начальством пошла…» Через семь минут и впрямь появились начальник поезда и два полицейских.

– А, старые знакомые! – улыбнулся начальник. – Что на этот раз?

И хотя вопрос был задан не ей, в разговор вмешалась «пострадавшая»:

– Еду, никого не трогаю, а собака ихняя на меня бросается.

– Неправда! Он не бросается, он просто лает. Ипочему-то именно на вас,– заступилась за Волчка Серафима и добавила:– И кстати, правильно говорить не «ихняя», а «их собака».

– Ах ты,шалава! Учить меня вздумала?! – разразилась бранью попутчица. – Лучше за псиной своей следи, чтоб на добрых людей не бросалась!

Конфликт разгорался, любопытные пассажиры потихоньку стали выходить из своих купе.

Начальник поезда пытался утихомирить обиженную «жертву»:

– Не волнуйтесь, мы во всём разберёмся.

Парень-полицейский, который сидел на корточках и украдкой гладил Волчка за ушами, вдруг встал и обратился к Серафиме:

– Скажите, а до появления вашей соседки пёс лаял?

– Нет, – честно сказала Сима. – До её прихода Волчок вообще спал. Мне очень неудобно перед женщиной, но я действительно не понимаю, почему собака так не неё реагирует.

– Неудобно ей, ага, – тут же съязвила «добрая женщина».

– Помолчите, пожалуйста, – оборвал её полицейский. – Не мешайте вести дознание.

Скандальная соседка тут же смолкла. Тут парень прищурил глаза и на несколько секунд задумался. Потом улыбнулся, очевидно какая-то мысль пришла к нему.

– А ну, пойдёмте за мной! – скомандовал он Серафиме и Волчку. – Проведём один небольшой эксперимент.

Он вышел первый, за ним девушка с собакой.

Парень подошёл к соседнему купе, постучал и вежливо спросил:

– Извините, вы не против, если девушка с собакой на несколько минут зайдёт и немного посидит в вашем купе?

Молодой мужчина с женщиной и ребёнком жестом пригласил войти.

Серафима кивнула Волчку:

– Ну, пошли в гости, раз приглашают.

Семья села на одну нижнюю полку, Серафима и парень-полицейский – на соседнюю.

– Место, – скомандовала Сима.

Волчок улёгся на пол и положил голову на лапы.

– Мама! А можно я поглажу собачку? – тут же пристал к матери четырёхлетка.

Серафима улыбнулась и кивнула. Пёс привстал, парень тут же, не дожидаясь разрешения матери,наклонился к Волчку и запустил руку ему в шерсть. Волчок тут же лизнул мальчишке щёку.

– Холосый! Мам, он меня поцеловал! – ликовал ребёнок.

Волчок дал себя погладить всем в этом гостеприимном купе и снова лёг на пол.

– Спасибо, пойдёмте обратно в ваше купе, – позвал за собой полицейский и вышел.

Из купе, в котором ехали Тарас с Серафимой вышли все лишние, осталась только соседка и Остапенко. Как только Серафима с Волчком зашли внутрь, пёс повернулся на женщину и стал громко лаять.

– Где ваши вещи, гражданочка? – спросил полицейский. – Пожалуйста, предъявите их к досмотру!

Лицо женщины вытянулось, глаза забегали. Она явно заволновалась.

– Это что ещё за беспредел?! С какой стати я должна вам разрешить рыться в моих вещах?!

– Понимаю ваше негодование. И всё-таки разрешите, мы досмотрим ваш багаж, – вежливо, но твёрдо попросил он.

Полицейский сначала взял сумку и поднёс к собаке.

– Что ты думаешь по поводу этой сумки?

Собака молчала.

– Есть у вас ещё багаж?

– У неё чемодан внизу, я сам его убирал, – подал голос Тарас.

– Привстаньте-ка, гражданочка, – потребовал парень и сам вытащил чемодан.

Волчок стал лаять на чемодан.

– А! Там колбаса! – умильным голосом заворковала пассажирка. – Я гостинцы домой от сестры везу! Так бы сразу и сказал, что колбаски хочешь, я бы тебе отрезала кусок.

Чемодан был открыт, в нём действительно была колбаса. Серафима покраснела от стыда: «Ну, Волчок!..»Но, как оказалось, колбаса совсем не интересовала пса. Когда её вынули, он никак на неё не отреагировал и продолжал лаять на чемодан.

– Мне нужен острыйнож или ножницы, и пригласите понятых, – громко объявил полицейский.

Нож принесла услужливая проводница, понятыми стали двое мужчин из их вагона. У чемодана оказалось второе дно, и, когда обшивку вскрыли, обнаружили тонкие пакетики с белым порошком.

– А вот то, что так беспокоило нашего пёсика! – громко возвестил полицейский. – Оформляй задержание гражданки, Колтышев! А мы с девушкойи собакой ещё по поезду погуляем.

– Чтоб ты издох, кобель проклятый! – процедила сквозь зубы соседка с перекошенным от злости лицом.

Кроме этой милой женщины с поезда сняли ещё трёх перевозчиков «дури».

– Вы куда? – поинтересовался начальник поезда, глядя, как на большой станции Тарас с тростью, прихрамывая, идёт по перрону.

– Так к банкомату, деньги снять, чтобы штраф заплатить.

– Не нужно штраф. Мы поговорили с полицией, они оформят подсадку собаки в поезд как часть запланированной операции, чтобы всё выглядело естественно и чтобы не спугнуть преступников. Волчок ваш героем оказался. Только как же он наркотики обнаружил, если его не обучали?

Над той же загадкой ломала голову и Серафима. Потом она вдруг взяла телефон и набрала Анну Валерьевну.

– Здравствуйте! Это Серафима.

– Ой, Симочка! Как я рада тебя слышать!

– Анна Валерьевна! Скажите, а бывший хозяин Волчка, муж Ольги, случайно наркотиками не баловался?

– Может, и баловался, кто ж его знает?! А почему ты спрашиваешь?

И Серафиме пришлось вкратце рассказать историю с наркотиками.

– Ведь его никто не натаскивал на поиск наркотиков. Откуда такая негативная реакция у собаки?

– Ты же помнишь, что Волчок у нас в вольере жил? Так вот, Ольгин муж каждый день Волчка навещал. Это была его собака. Кормил, занимался с ним, на охоту с собой брал. Но бывали дни, когда хозяин просто приносил еду и уходил к себе, а Волчок целый день сидел один. Я в такие дни замечала, что Пётр мрачный, что на ногах нетвёрдо стоит, как будто выпил. Вот тогда, помню, пёс на него сильно лаял, не нравилось ему, что его оставляли без внимания. Ну а кому это понравится?!

– Вот оно что, – обрадовалась Новицкая. – Получается, запах «дури» от хозяина означал, что всё самое любимое: игры, ласки, прогулка по лесу – откладываются. И этот запах стал для Волчка враждебным.

– Скорее всего, Симочка! Другого объяснения нет, – согласилась Анна Валерьевна.

– Спасибо! Вы нам очень помогли!

Она закончила разговор по телефону и обратилась к собаке:

– Ну всё, гроза наркоманов, разгадали мы твой секрет! Только давай, чтобы вторая половина поездки прошла спокойно, я тебя очень прошу! Что-то подустала я от приключений…

С этими словами Серафима легла на своё место и под стук колёс тут же задремала. Даже не почувствовала, как Тарас накрыл её одеялом.

* * *

Утро в день гонок выдалось ясное и морозное. Снегопад закончился ещё ночью. Тарас несколько раз за ночь вставал и смотрел в окно. Серафима видела, как он волнуется, но старается не подавать виду. Просыпал сахар, заваривая себе кофе, за завтраком был рассеян. Наверняка мыслями был уже на трассе. Серафима долго смотрела на это безобразие, потом не выдержала: подошла и обняла его.

– Ты выиграешь эту гонку. Я в этом ни капли не сомневаюсь. Тебе не о чем переживать. А вот мне есть о чём.

– Есть какие-то проблемы? – тут же нервно отреагировал он.

– Целых две! Следить за зверюгой, чтобы он снова не вляпался в какую-нибудь историю.

– А вторая?

– Подумать, где и как лучше отпраздновать твою победу, – шепнула она ему на ухо и поцеловала в щёку. – Всё! Беги, тебе пора. Увидимся после награждения!

Серафима из окна провожала его взглядом. Вот он подходит к такси – старается идти уверенно, твёрдо. Только она знает, как ему это трудно без палки. Вот садится в машину.

– Ну что, скоро и нам пора выдвигаться, да, Волчок? Только мы пешком прогуляемся, – обратилась Серафима к собаке, прибирая стол после завтрака.

Забелин собрал оба экипажа вместе с механиками:

– Ну, надеюсь мне не нужно говорить, насколько важна эта гонка? Что это отборочный этап? В прошлом году результаты были неплохие. Давайте, чтобы и в этом году было не хуже. Всё! Теперь по местам.

Все пошли к своим машинам.

Стас Бородин догнал Остапенко:

– Тарас, подожди. Послушай! Может, пора прекратить нашу ссору?

Остапенко посмотрел на него тяжёлым взглядом.

– Ссору?!А не было никакой ссоры! Ты просто унизил меня и оскорбил мою женщину. Не подходи ко мне больше, ладно?!

– Ну и чёрт с тобой! – плюнул с досады Бородин и, резко развернувшись, пошёл в другую сторону.

Будучи в одной категории, где соревновались восемнадцать экипажей, по жеребьёвке они попали в разные заезды. Сначала должна была стартовать группа Остапенко, после них – группа Бородина, затем третья группа. После небольшого перерыва повторные заезды. По результатам двух заездов в категории выявлялся победитель.

В машине Андрей Косов с недоумением смотрел на Тараса:

– Ну у тебя, Остапенко, и нервы! Спокоен, как самурай! У меня, блин, ладони даже вспотели…

– Ладони вспотели – это хорошо! Значит, ты живой, Андрюха! – отшутился Тарас, потом добавил уже серьёзно:– Ладно, поднапряглись! Нас на старт вызывают…

Серафима с Волчком на возвышенности отыскали главврача «Дубравы», с которым стоял ещё один солидный мужчина с биноклем.

– А! Сима! И вы с Волчком здесь! Рад! Рад! Кстати, познакомься: Шляхтер Илья Абрамович собственной персоной.

– Добрый день! – поздоровалась Новицкая.

– Ну-ка, ну-ка, – засуетился профессор, оторвавшись от бинокля. – Вы и есть девушка Тараса? Моёвосхищение!Мне о вас уже двое рассказывали: Роман Павлович и хирург Корнеев. Волнуетесь?

– Не особо, – простодушно ответила Новицкая. – Просто знаю, что Тарас придёт первым.

– Ого! Похвально, конечно, когда женщина так верит в своего мужчину, – искренне поразился врач. – Но всё-таки… Трасса часто приносит сюрпризы. Почему вы даже не сомневаетесь?

– Потому что Тарас за время болезни так натренировал силу характера и волю кпобеде, что по-другому быть не может! Вот увидите, он победит!

– Ладно, – уважительно кивнул головой Шляхтер. – Будем болеть вместе. Мне СМС обещали прислать, когда их категория начнёт выступать.

Они ещё немного поговорили, выпили чаю из термоса профессора, как вдруг телефон выдал трель.

Илья Абрамович прочёл сообщение и взял бинокль:

– Начинают…Какая у него машина?

– Красно-белая «мицубиси».

– Кажется, есть. Точно. Ого, как лихо стартовал.

Даже без бинокля было видно, как быстро машина входила в повороты, как разогналась по максимуму. Когда экипаж Остапенко – Косов закончил первый основной заезд, поначалу организаторы подумали, что электроника дала сбой. Время их первого заезда было рекордным за все годы существования этой трассы. Отрыв от чемпионов прошлого и позапрошлого годов был три и пять десятых секунды. Результаты обнародовать не стали, решили дождаться второго заезда.

Андрей, как штурман, был явно ошарашен, когда после первой, более чем удачной попытки Остапенко выдал:

– В двух местах можно было ещё скорость добавить, на втором заезде попробуем.

– Ты сможешь повторить? – не верил своим ушам Косов.

– Не повторить, а улучшить время, – хмыкнул тот. – Вылезаем! Надо отдохнуть и размяться.

Новость о результате Остапенко шёпотом распространялась среди соревнующихся. Многие не верили, не поверил и Бородин. Его штурман Крайнов пожал плечами и деликатно промолчал. Проехали они скромненько, отставание от Остапенко было более десяти секунд.

Настала пора второго заезда в их категории. Всё внимание было приковано к красно-белой «мицубиси». Чтобы исключить ошибку, задействовали дополнительные счётчики времени. Старт был дан, и машина с рёвом ушла на трассу, оставляя за собой облако серой снежно-грязевой пыли.

Тарас отмёл все сомнения, улучшив результат на четыре десятых секунды, задрав недосягаемую планку для своих соперников. После второго заезда он долго восстанавливался в машине, потом, маскируя хромоту, поддерживаемый штурманом, медленно побрёл к своей команде. Машину же Остапенко отвезли в бокс, где техники организаторов ещё раз принялись тщательно её осматривать: а не было ли улучшений, которые поспособствовали победе в ралли?

Рядом с «мицубиси»стояли довольные Серёга Царёв с Ильёй Дружининым и улыбались:

– Э! Мужики! Вы всю-то машину не разбирайте! Нам её домой ещё везти.

* * *

Радость от победы была только в первые минуты после финиша, дальше навалилась усталость, как будто его, Тараса Остапенко, выжали под прессом. Ноги были ватные, он даже запаниковал вначале: неужели снова потеря чувствительности? Но ватными были не только ноги – и руки, и всё тело. Потом он потихоньку пришёл в норму.

Если бы не награждение, он бы сразу отыскал Серафиму и Волчка и уехал в гостиницу отдыхать. А вечером они бы посидели с мужиками тесной компанией за кружкой пива. Ещё год назад он любил и ждал торжественную церемонию вручения медалей и кубков. Сейчас он относился к ней как к утомительной процедуре, обязательной по регламенту. Всё, что можно, он себе доказал. Он вернулся – вот что было для него главным. Возможность тренироваться, испытывать себя и машину на прочность, расти в мастерстве, наконец зарабатывать, занимаясь любимым делом.

Ему сейчас хотелось посидеть в одиночестве и тишине. Это почти удалось – в трейлере почти никого не было. Косов пошёл к механикам, водитель трейлера спал возле обогревателя. Тарас нашёл у Царёвазаначку – пирожок, налил себе чаю, сделал пару глотков. Он был сейчас счастлив: впереди маячила Прибалтика и пять месяцев тренировок. А после он обязательно задержится на море…

В трейлер влетел взмыленный Царёв:

– Вот он где, красавчик! Его все обыскались, Забелин хочет, чтобы ты бумаги какие-то подписал!

Выпалив это, он увидел остатки пирожка.

– Ещё и мой пирожок приговорил!

– Победителей не судят! – подмигнул другу Тарас. – А пирожок был так себе! Попрошу Серафиму испечь тебе нормальный.

И он нехотя пошёл в самую гущу толпы. Документы, которые ему надо было подписать, были самые приятные. Он и ещё пять человек допускались к следующему этапу гонки. Бородин тоже прошёл, но со скрипом. Он был седьмым и в Прибалтику не попадал. Но ему повезло: из-за машины пилот, занявший пятое место, был дисквалифицирован и турнирная таблица передвинулась. В итоге экипаж Бородина стал шестым.

Забелин заметно оживился, увидев Тараса:

– Вот удивил так удивил! Мои поздравления! Ты теперь – легенда Подмосковья!

– Спасибо! Все ребята старались – общая победа, – спокойно ответил Тарас.

– Нет, безусловно, все молодцы.

После награждения на него насели журналисты и операторы с камерами. Остапенко только успевал отвечать на вопросы, изредка посматривая на Серафиму. Она стояла и улыбалась ему. Почему-то ей вспомнились его страшные пустые глаза, когда она впервые после травмы вошла к нему, наполовину парализованному, раздавленному и отчаявшемуся. Сейчас они горели, счастливые глаза любимого человека.

– Наблюдаешь триумф своего мужчины? – вкрадчивый голос Забелина за спиной заставил её вздрогнуть.

– Просто жду, когда всё закончится, – пожала плечами она. – Уже домой хочется.

– Осталось немного подождать. Он уже заметил, что я к тебе подошёл, – усмехнулся Дмитрий. – Сейчас сама увидишь, как быстро он свернёт все интервью.

Забелин оказался прав: ответив ещё на пару вопросов, Тарас вежливо дал понять, что его ждут важные дела, и попрощался.

– Заметь, если бы я тебя приобнял, он бы вообще церемониться не стал – сразу бы рванул от журналюг, – шепнул он Новицкой, наклонившись к самому уху. – Но его понять можно, я б также поступил. До встречи, красавица!

И Забелин пошёл прочь, оставляя Серафиму одну.

– Что ему было нужно? – холодно спросил о Дмитрии Тарас, подойдя к девушке.

– Поздравлял. Говорил, какой ты молодец! Как будто я сама не знаю, – хмыкнула Сима, утаив суть разговора с Забелиным. – Пошли, а? А то я замёрзла. У меня нет серой шубки с подшёрстком, как у Волчка.

– Намёк понял, – обнял Остапенко её за плечи. – С премиальных куплю.

– Не вздумай! – ужаснулась Сима. – Я образно выразилась. Ещё чего удумал, ветеринару – меховую шубу!

Гостиница показалась им в два раза уютнее, чем утром, оба упали на кровать без сил. Тарас тут же заснул. Волчок тоже задремал на прикроватном коврике. Серафима просто нежилась, вытянув уставшие за день ноги. После полежала в ванне, наскоро приготовила незатейливый ужин: салат и горячие сэндвичи. С сэндвичами выручила микроволновка.

Спустя три часа на пороге их гостиничного номера нарисовался Андрей Косов.

– Где наша звезда?

– Спит, – понизила голос до шёпота Серафима. – Утомил звезду ваш небосвод. Ты голодный? У меня ужин ещё не остыл.

Запах действительно был чудесный.

– Вообще-то, мы с мужиками в паб собрались… – сказал он задумчиво.

– Понятное дело, там вас всякой вкуснятиной будут потчевать. Куда мне с моими горячими бутербродами!

– Но от парочки бутербродов с чаем я бы не отказался! – повёл носом в сторону микроволновки Андрей.

Они расположились в гостиной, Серафима накрыла стол. Волчок тут же приковылял к ним и сел рядом с надеждой, что ему достанется хоть какой-нибудь кусочек.

– Ну ты посмотри, какой хитрюга! – покачала головой Сима. – Ещё минуту назад откровенно дрых на коврике возле кровати.

Андрей начал рассказывать о смешных розыгрышах в их команде и в команде соперников. Сперва тихо, чтобы не разбудить Остапенко, потом увлёкся и перестал шептать. Серафиматоже поначалу сдерживала смех, потом махнула рукой и стала смеяться от души, звонко и заразительно. В итоге они таки разбудили Тараса, который вышел из спальни и теперь сонный стоял и наблюдал эту весёлую компанию.

– Косов, ты что тут делаешь?

– Ем твои бутерброды и развлекаю твою девушку, – довольным тоном произнёс Андрей. – А вообще-то я за тобой. Мужики в паб собрались, нас ждут.

– Паб – это хорошо! – похвалил идею Тарас. – Девушек с собаками туда пускают?

– М-м-м… – замялся Андрей.

Серафима подошла к Тарасу со спины и обняла.

– Ну что я буду делать в вашей мужской компании? Вам наверняка поболтать о своих делах захочется. Мы с Волчком лучше прогуляемся, мы уже согрелись и отдохнули.

Тарас повернулся к ней, нежно погладил по щеке. Андрей отвёл взгляд и поспешил к двери.

– Давай через двадцать минут на выходе, – кинул он уже на ходу.

– Хорошо, – отозвался Тарас и обратился уже к Серафиме:– Ты точно решила не идти? А как же праздник?!

– Давай по возвращениидомой где-нибудь вдвоём посидим, а сегодня ты с мужиками отметишь?

Вместо ответа он поцеловал её в лоб.

– Долго не гуляйте, примораживать стало.

Серафима оказалась права: без женщин мужики себя не сдерживали, травили анекдоты, байки. Был весёлый «разбор полётов» вперемешку со стёбом под пиво и баварские колбаски, стейк и рёбрышки на углях. В самом начале вечера заходили Бородин и Забелин, но быстро ушли: то ли почувствовали, что при них веселье как-то поубавилось, то ли у них были дела. После их ухода все оживились, атмосфера стала прежней.Посидели знатно, праздник удался, у всех было ощущение, что хорошо отдохнули.

Забелин не зря заходил в паб: хотел убедиться, что её там нет… Ему не составляло труда знать, где находится нужный ему человек. Стоило мысленно сделать «запрос» – представить лицо, фигуру этого человека, и перед глазами Дмитрия возникала картинка: где этот человек и что он делает.

Этот невероятный дар ясновидения очень бы пригодился, будь Забелин спасателем. Но он был демоном и использовал дар только в своих целях. Например, сегодня, когда срочно нужно было найти Остапенко, который куда-то исчез после финиша, Дмитрий «нашёл» пропажу в трейлере их команды распивающим чаи и послал за ним Царёва.

Но Серафиму он никогда не мог «обнаружить», девушка словно была под невидимым прикрытием, и это его страшно злило. В гостинице Серафимы тоже не оказалось – миловидная администраторша сказала, что полчаса назад девушка вышла с собакой на улицу. Следы собачьих лап отчётливо виднелись под козырьком гостиницы, дальше они исчезалипод пушистым покровом начавшегося снегопада. Забелин подождал минут пятнадцать на крыльце, потом выпил кофе в мини-баре у стойки администратора. Новицкая так и не появилась. Раздосадованный Дмитрий уехал в свою гостиницу.

Зря Тарас беспокоился, погода была чудесная: к вечеру пошёл снег и мороз ослаб. Они с Волчком хотели погулять минут сорок, но многочисленные гирлянды фонарей на аллеях манили золотистым волшебным светом, а предновогодние ярмаркизазывали разноцветными огнями и весёлой музыкой. И, окунувшись в праздничную рождественскую атмосферу, Серафима и Волчок соблазнились на шашлык, а после долго бродили по небольшому, но уютному городку. В гостиницу пришли уставшие, но очень довольные. Там уже их ждал Тарас.

– Ну наконец-то! А то я уже стал волноваться, – сказал он, помогая снять верхнюю одежду. – Замёрзла?

– Немного, когда к гостинице подошли. Слушай, до меня только сейчас дошло. А как мы обратно возвращаться будем? Надо где-то справку для Волчка брать и билет ему покупать на поезд.

– Поезд отменяется. По мне, так нам хватило приключений по дороге сюда. Я созвонился с другом, он машинами торгует. Завтра ты едешь на вокзал и сдаёшь билеты, а я еду в Москву за тачкой, которую надо перегнать, и на обратном пути из Москвы забираю вас. Будет на чём домой добраться, и подзаработаю. Как тебе такой вариант?

Серафима подошла и обняла его.

– План великолепен! Буду тебя развлекать, чтобы ты не заснул. А ты не устанешь за рулём?

– Я?! Устану за рулём?! – засмеялся он. – Ну ты даёшь, женщина!

– Тогда я согласна.

Сон сморил их сразу: слишком насыщенным былдень, волнительным и радостным. И очень счастливым.

* * *

Проводив утром Тараса в Москву, Симасперва съездила на вокзал, поручив собаку команде Остапенко. Потом днём проводила их трейлер. Остальные команды-участники тоже разъехались, и в городке стало тихо, он словно впал в спячку до будущего года. Сима с Волчком даже прогулялись до места соревнований. Рекламных баннеров уже не было, снимали последние флаги.

– Всё, и нам пора домой, – взлохматила девушка серого красавца. – Ждём Тараса и уезжаем. И чур, машину не разносить!

Волчок помотал ушами и лизнул хозяйке руку, дескать согласен по всем пунктам.

– То-то же, смотри, ты мне обещал.

Тарас обернулся быстро – вернулся уже к вечеру, Серафима с Волчком не успели заскучать. Подъехал он на чёрном блестящем красавце «Шевроле-Тахо».

– Это на нём мы вернёмся обратно? – медленно отходила от шока Новицкая.

– Ну да. Друга выручить надо: кого не просил перегнать – все очкуют, а клиент ждёт.

– А ты? – тихо спросила Серафима, прикидывая стоимостьдорогущей машины.

– Тачка как тачка, – пожал плечами Тарас. – Громоздкая больно. Но для дальних поездок оченькомфортная, только надо одеяло или покрывало где-нибудь раздобыть, чтобы Волчок салон не испортил.

Он оставил блестящего монстра на парковке отеля, о чём-то поговорил с администраторшей, потом поднялся в номер и принял душ. После они поужинали внизу в ресторане и стали собираться. Горничная принесла старое одеяло для Волчка и приняла номер.

Серафима села на заднее сиденье рядом с собакой.

Тарас посмотрел на своих притихших пассажиров в зеркало заднего вида и улыбнулся:

– Трогаем!

Ехать в такой машине и правда было удобно. Серафима скоро задремала.

– Кто-то хотел меня развлекать в дороге…

Девушка тут же встрепенулась.

– Да ладно, спи-спи. Я же пошутил, – тут же успокоил её Тарас. – У меня радио болтает – не засну.

Уже к утру Остапенкодогнал своих. Андрей Косов вылез из трейлера и сел за руль «шевроле».Серафима перебралась к нему на переднее сиденье, освободив место Тарасу, который тут же прислонился к Волчку и заснул. Косов не стал рисковать, пристроился за трейлером, а через четыре часаего сменил отдохнувший Тарас. Так они спокойно доехали до своего города.

Забросив Серафиму с вещами и собакой в квартиру, Остапенко потоптался на пороге: «Как же хорошо дома! Может, ну их, эти дела?!» Потом подумал, вздохнул и всё-таки поехал к другу, владельцу автосервиса, сдавать «крутую тачку».

Волчок вальяжно развалился на своём привычном месте, Серафима закрыла за Тарасом дверь, ушла в ванную комнату и минут пятнадцать нежилась в тёплой, душистой от пены воде. Потом животжалобным урчанием напомнил, что он не давал добро на разгрузочный день, и она отправилась на кухню.

– Ещё раз спасибо, выручил! – поблагодарил Алексей, хлопнув ладонью по капоту «Шевроле-Тахо». – Скоро клиент приедет, он уже в предвкушении. Может, дождёшься? Вместе посидим где-нибудь. Мужик очень интересный, владелец холдинга.

– Как-нибудь в другой раз. Устал с дороги, да и дома ждут.

– Ты часом не женился? – поддел Тараса Алексей.

– Нет, не до того было, – усмехнулся тот. – Но дома действительно ждут.

Алексей изучающе посмотрел на Остапенко.

– Погоди-ка…

Он открыл бар и достал бутылку вина.

– Для себя берёг. Но ты вроде как гонку выиграл, есть повод отметить, тем более в компании красивой женщины. Короче, мои поздравления! Держи!Хорошего вечера.

– «Баффонеро». Италия, Тоскана, – прочёл Тарас, приняв от друга бутылку.– Спасибо! Королевский подарок! И хоть я и не сильно разбираюсь в винах, я оценил.

Поговорив ещё минут пять, мужчины расстались.Алексей остался ждать заказчика, Тарас уехал на такси. Звонить в дверь не пришлось: Волчок, как всегда, опередил лаем. С порога пахло домашней пиццей, и ему сразу расхотелось идти в какой-нибудь ресторан. Он помнил о своём обещании и был готов его выполнить. Но как только он представил, что сейчас нужно будет надевать строгий костюм икуда-то тащиться, всё благостное состояние куда-то улетучилось и всё внутри воспротивилось «выходу в свет».

Впрочем, если у его женщины есть желание поужинать в ресторане, он потерпит ради её удовольствия. И Тарас выжидающепосмотрел на Серафиму.

Уютная, домашняя, в длинном свободном платье, в котором ходила дома, она с радостным любопытством вертела в руках, разглядывая, подарок Алексея.Потом подняла глаза на Тараса:

– Я тут подумала, может, ну его этот ресторан? Может, дома отметим? Я твою любимую пиццу испекла…

Вечер получился замечательный. Они зажгли свечи, расположились прямо на полу, на одеялах и подушках. Поедали пиццу, пили вино и в обнимку смотрели старый фильм «Танцующий с волками». Уснули здесь же, на полу, среди догорающих свечей. Так что досматривал фильм только довольный Волчок, безнаказанно доедая остатки пиццы.

* * *

Новый год встречали вместе с Соболевыми в их квартире. Остапенко там был только один раз тригода назад – завозил как-то каталог запчастей. Сейчас онпро себя отметил, что Маша превратила некогда безликую холостяцкую квартиру Антона в уютное гнёздышко. Девчонки захотели праздновать вместе, мужики были только за. Чисто номинальная принадлежность к разным командам ничуть не влияла на дружбу Антона и Тараса, да и остальные члены команд держались всегда вместе, кроме Бородина.

Мужчины сутками пропадали на гоночной базе в боксах, на трассе: подготовка к Прибалтике началась сразу после возвращения из Подмосковья. Бородин жаждал взять реванш за позорное восьмое место в прошлом году, Остапенко нацелился попасть в тройку лидеров, чтобы прорваться в Европу. Поэтому Серафима и Маша даже не стали дёргать своих мужчин – сами украсили квартиру, заказали продукты домой, наготовили вкуснятины. Периодически Сима отправляла Машку полежать: подруга была на четвёртом месяце беременности и быстроуставала.

Новогодняя ночь запомнилась тем, что после боя курантов Тарас с Антоном продержались всего полчаса. Когда ушедшие на кухню за жарким девочки вернулись в комнату, они увидели, что Соболев заснул в кресле, аОстапенко вообще отключился под ёлкой с подарочной упаковкой в руке.

– Ой, духи! Мои любимые! – умилилась Серафима, вынимая из руки Тараса свой подарок. – И откуда узнал, что они у меня закончились?

– Намёрзлись за день, бедные! – пожалела Маша. – Давай их укроем, что ли?! Пусть спят.

Потом она вынесла два пледа и подушку для Тараса, девушки укрыли своих кавалеров, убавили громкость звука телевизора и продолжили встречать Новый год с Волчком.

* * *

Зима пролетела незаметно. Весной перебрался в Крым механик команды Battle Skill Илья Дружинин. Обе команды знали, что мать Ильи Людмила Григорьевна долго болела. Наконец поправилась, но врачи категорично настаивали на смене климата. Кроме сына, позаботиться о ней было некому: отец умер, когда Илья был ещё маленьким, а больше замуж Людмила Григорьевна так и не вышла. Поэтому зимой Дружинин отпросился на неделю в Крым, нашёл домик у моря, договорился с хозяином о рассрочке, внеся задаток. Когда приехал, выставил квартиру на продажу, и, когда та продалась, стал готовиться к переезду.

– С работой-то в Крыму как? – поинтересовался Андрей. – Не прикинул ещё, что делать будешь?

– Слушай, Косов, – перебил его Тарас. – Это мы с тобой, случись что,работу искатьбудем. А Дружинина с его золотыми руками работа сама найдёт! Тем более я списался с местными райдерами. Им позарез нужны такие кадры.

– Ого! – рассмеялся польщённый Илья. – Значит, участь моя решена? Продали в рабство, не спросив?

– Ага! – ехидно продолжил Остапенко. – Может, мы тебе завидуем, что ты в райском месте у моря жить будешь. И не думай, что от нас просто избавишься. Вот выиграем гонку в Прибалтике – к тебе приедем халупу твою до ума доводить. Правду говорю, мужики?!

Друзья одобрительно загалдели, идея понравилась. Проводили Дружинина тепло, скинулись на обустройство дома. Через неделю он прислал фото: контакты Тараса пригодились, уже вышел на работу. Вместо него вторым механиком в команду Battle Skill попросился Антон Соболев.

Забелин не удивился, когда тот заглянул к нему в офис. Попросив секретаря не беспокоить, пригласил Соболева в кабинет.

– Ну, выкладывай, слушаю.

– Увольняться пришёл, Дмитрий Николаевич. У Остапенко в команде вакансия второго механика появилась. Я поговорил с менеджером команды, я им подхожу.

– Ещё б ты им не подходил, – усмехнулся Забелин, потом добавил:– В Battle Skill зарплата механиков ниже, знаешь?

– Знаю.

– Что думаешь?

– Мне хватает, а не будет хватать – заработаю. С Остапенко интереснее, он постоянно в поиске, задачи ставит ясные и выполнимые.

– Бородин знает о твоём переходе?

– Нет ещё, – равнодушно ответил Антон.

– Скандал будет, – предупредил Забелин. – Они с Остапенко и так на ножах, а тут получается, что Тарас у него лучшего механика увёл.

– Никто никого не уводил, я сам ушёл. Я что, баран, чтобы меня уводить?!Освободилось место – я его занял. Обычная ситуация, – парировал Соболев.

– Так-то да, но для Бородина твой переход – удар ниже пояса. Ему и так не везёт в последнее время.

– Это его проблемы. Меня они мало волнуют, своих докучи.

– Наслышан. Только это не проблемы, а приятные хлопоты. Кого ждёте: девочку, мальчика?

– Пацан будет, – с теплотой в голосе ответил Соболев.

– Ладно, пиши заявление, – подытожил разговор Забелин. – Всё равно ведь не передумаешь. Но я хотя бы попытался тебя уговорить остаться в Fervor.

* * *

Бородин влетел, когда Тарас выполнял жим штанги лёжа. Физподготовку пилотов никто не отменял, поэтому в боксе, чтобы не тратить время на разъезды по фитнес-клубам, мужики организовали для себя качалку: оснастили всем необходимым, поставили универсальные тренажёры. Остапенко тренировался по графику, остальные – когда выдавалась свободная минутка.

– Гонку выиграл, всё? Типа крутой?! Можно лучшего механика себе забрать?! – выпалил Стас, едва вошёл, с трудом контролируя себя.

– Во-первых, здравствуй, – спокойно ответил Тарас, закончив подход. – Во-вторых, претензия не по адресу. Решение принял менеджер команды, потому как у нас уехал механик и появилась вакансия. В-третьих, вы с Соболевым всегда, мягко говоря, не очень ладили, и при первой возможности он сменил место работы, можно его понять.

Сказав это, Остапенко устроился поудобнее и снова взялся за штангу. Бородина эта спокойная сосредоточенность Тараса на процессе явно выводила из себя, Остапенко даже и не думал вступать с ним в перепалку. И тогда Стас решил сменить тактику, сыграв на великодушии победителя.

– Ну пойми ты, нельзя Fervor без Соболева! Вы и так прочно на ногах стоите. Пусть Царёв найдёт себе помощника, а Антон обратно вернётся. Ты же можешь его уговорить.

– Могу, но не хочу, – признался Тарас, выбрался из-под штанги и, вернув её на стойку, сел. – Меня Соболев очень даже устраивает. И как механик, и как человек.

– То есть твой ответ нет?

– Я уважаю решение Антона и рад, что он теперь в Battle Skill, – безапелляционно произнёс Тарас и перешёл к тяге каната в кроссовере.

– Ты издеваешься! – вспыхнул Бородин, ударил по стойке с блинами и покинул бокс.

На грохот рухнувшего железа тут же прибежал Царёв.

– Э!Ты там живой?!

– Нет, блин, заживо погребённый!– рассмеялся Остапенко, поднимая стойку и навешивая вновь на неё диски.

– А что Бородин приходил?

– За Соболева права качать.

– Так бесполезно, – удивился Сергей.

– Смирится. Не сразу, конечно, но смирится.

* * *

Кубок стран Балтии по ралли назначили на седьмое июля. Забелин позвонил менеджеру команды Battle Skillв первых числах апреля с предложением собрать обе команды.

– Положение мы получили, заявки на Бородина и Остапенко я отправил,– начал он. – Ну что, выходим на финишную прямую? Три месяца до старта. Шанс есть у каждого. Главное – уцепиться за этот шанс.

Штурманы и пилоты молчали. А что говорить: они и так делали всё, что могли.

Забелин словно подслушал их мысли и снова заговорил:

– Я обращусь сейчас к тем, кто отвечает за машины: к механикам. Ралли – это соревнования не только пилотов, но и ваши. В ход должны пойти ваша интуиция, ваш гений. Требования к машине, прописанные в положении, конечно, ограничивают вас. Но в остальном – пробуйте!

Бородин бросил косой ненавидящий взгляд на Тараса. Забелин, конечно, нашёл второго механика, и они поладили с Никитой Авдеевым, но новенький пока не обладал решительностью и дотошностью Соболева или ещё не вошёл в колею.

Зато Антону этой весной замечательно работалось в команде Остапенко. Они могли ругаться до хрипоты, а потом, когда все уже разошлись, вместе крутить гайки, потому что Тарасу внезапно приспичило что-то проверить.Все их «баталии» всегда заканчивались миром и душевными посиделками в каком-нибудь пабе.

– Раз в неделю делаем контрольные замеры скорости прохождения трассы. Избегаем переутомления, излишеств, работаем в обычном режиме. Вот, впринципе, и всё, что я хотел сказать, – закончил сходку Дмитрий и отпустил всех.

Дни полетели ещё быстрее. Остапенко и вовсе отменилвыходные.

На все просьбы Серафимы отдохнуть он отшучивался:

– Да я, почитай, год провалялся – отдохнул с запасом.

Ей с трудом удавалось вытаскивать его хотя бы на полдня в лес, в кино или на рок-концерт. Нервное напряжение, в котором он находился с Нового года и которое тщательно скрывал, всё нарастало и беспокоило её. Наконец его организм не выдержал издевательств, и Остапенко в канун майских праздников свалился с жестокой ОРВИ со всеми прелестями: кашлем, насморком и температурой за тридцать девять.

Пришедших навеститьСоболева и Косова Серафимане пустила за порог, забрав фрукты и лекарства у двери.

– Антоша, Марии в конце мая рожать, ты ей в качестве подарка заразу в дом решил принести?

– Ёлки… – сразу забеспокоился Соболев. – Я как-то не подумал!

– Ну, у меня-то нет беременной жены, – съязвил Андрей. – Мне можно.

– Нельзя, – безапелляционно осадила его Новицкая. – Вы с Антоном работаете вместе. Ты хочешь через него передать «горячий привет» его жене?

– Всё, мы уже уходим, – заторопился Антон, уводя друга. – Тарасу привет, пусть скорей поправляется.

Остапенко был вне себя оттого, что не тренируется, что валяется один, без друзей, и оттого, что высокая температураи слабость сделали его тело ватным.

– Как не вовремя!

– Вовремя, вовремя, – возразила Сима, протягивая горячую микстуру. – Пей! Организм устал намекать тебе, что пора снизить обороты, и просто сорвал стоп-кран.

– И это вся твоя поддержка?!

Новицкая не обращала внимания на бурчание обиженного больного, просто лечила, делая ставку на его молодой организм и неистовое желание поскорее встать в строй. И уже через три дня выздоровевший затворник был выпущен на волю под честное слово не работать на износ.

* * *

В конце мая у Соболевых родился сын, здоровенький крепенький мальчуган. Назвали Мишкой. Хорошо помня эффектное появление жениха с друзьями на свадьбе, Маша робко попросила мужа не создавать шумиху. Поэтому Мишаню с мамой забирали из роддома только Антон с Тарасом да Серафимой. Маша рядом с мужем светилась от счастья, прижимая к груди драгоценный сопящий кулёчек.

Серафима с теплотой наблюдала трогательных новоиспечённых родителей в зеркало заднего вида. Потом она вдруг посмотрела на Тараса и вздохнула. Остапенко перехватил её взгляд, грустный и беззащитный, и тоже посмотрел в зеркало: Антон отогнул край конверта для новорождённого и с нескрываемым любопытством рассматривал малыша.

– Машка, у него нос твой! Курносый! И губы…Красавчик! Только глаза голубые.

– Они у малышей чаще всего голубые, а потом меняются.

– Вот не знал!– искренне удивился Антон. – Дай подержать-то!

– Дома подержишь, – мягко отказала Маша и положила голову ему на плечо.

На обратном пути от Соболевых Серафима не проронила ни слова, смотрела на дорогу, думая о чём-то своём. Тарас несколько раз начинал разговор – всё бесполезно: она закрылась от него, спряталась, словно ракушка за створками. И домавсё также молча, не поднимая на него взгляда, наскоро приготовила ужин, взяла сумку, поводок, Волчка и направилась к входной двери.

– Сима, я тебя чем-то обидел? – не выдержал Тарас.

– Нет, – отмахнулась она. – Когда ждёшь от человека большего, чем он тебе может дать, это всегда заканчивается грустно. Потом понимаешь, что в этой жизни тебе никто ничего не должен и лучше вообще не ждать…

Остапенко мучительно силился понять сказанное. Получалось плохо. Наконец он сдался:

– Ты это о чём?!

– О ребёнке.

– О каком ребёнке? – его накрыла вторая волна удивления. – У нас что, будет ребёнок?!

Серафима покачала головой.

– Ты слишком щепетилен и безупречен в этом вопросе, – с издёвкой сказала она и шагнула за порог. – Не жди, я останусь ночевать в клинике. Волчок со мной.

Только на улице Сима выдохнула. Лицо её горело, она вовсе не жалела, что вырвалось наружу то, что давно потихоньку тлело у неё внутри. Как любая женщина, она хотела семью. Остапенко никому из мужчин не позволял приближаться к ней. В глазах его окружения она была его женщиной, вот только почему-то он не торопился делать ей предложение.

Когда Маша стала женой Соболева, Серафима первый раз задумалась: «А со мной-то что не так?!» Заговаривать первой о том, что хочет за Остапенко замуж, хочет от него детей, считала ниже своего достоинства. В конце концов, он мужчина, инициатива должна исходить от него.

Не торопился Тарас и с ребёнком, а случайное его появление было исключено, Остапенко всё контролировал, даже излишне перестраховывался порой. Поэтому, когда она взяла на руки Мишку, душа её возликовала и заплакала одновременно. Сейчас ей хотелось одного: остаться одной, забиться в щель и никого не видеть.

В клинке было тихо, приёма ожидала пожилая женщина с пуделем, больше больных не было. Новицкая поздоровалась с дежурным администратором, взяла ключ от своего кабинета.

На удивлённый взгляд девушки пояснила:

– Надо документы и картотеку привести в порядок. Днём приём за приёмом— не успеваю.

Та с пониманием покивала головой: оформление бумаг— дело важное. Симасолгала: это у других врачей с этим бывали проблемы, все истории болезни её пациентов были в идеальном порядке. Просто другой повод проникнуть ночью в кабинет показался бы странным. Волчок сладко зевнул. Уж кто-кто, а он привык к ветлечебнице и относился к ней как ко второму дому.

– Пошли в кабинет, там спать завалишься, – скомандовала Сима, и они отправились к знакомой двери.

Она включила настольную лампу, положила пару историй болезни на стол, наклонила рожок лампы вниз, чтобы свет был менее ярким. Потом достала подушку и плед и легла на кушетку.

«Как в старые, правда не очень добрые, времена. Когда яв последний раз так ночевала? Тогда ещё болел Волчок…– вдруг подумала она. – Сколько же воды утекло!»

Тут же в голове стала прокручиваться лента событий. Она вспоминала и вспоминала, и не заметила, как заснула.

Разбудил её Волчок: стягивал плед и тыкал носом в лицо. Потом уже различила и тихий стук в дверь – неудивительно, что она его не услышала во сне.

– Кто там? – спросила она. – Я уже отдыхаю.

– Серафима Георгиевна, тут мужчина вами интересуется.

Новицкая посмотрела на часы: без четверти три. И пошла открывать. На пороге стоял Тарасс пышным букетом из фрезий и роз.

– Душа моя, я за тобой! Прости меня, пожалуйста! Я пока не понял, в чём накосячил, но обязательно пойму.

Новицкая посмотрела в эти родные виноватые глаза, тихо подошла и уткнулась носом в его плечо.

– Правда, Сима, ты мне напрямую говори! Ну не умею я догадываться,– попросил он. – Я что-то не то делаю?

– Дурачок! Ты так и не понял?– прошептала она. – Я ляльку хочу от тебя! Уже давно хочу…

– И всё?! – не сдержавшись воскликнул он. – И это вся проблема?!

– Да.

– Лялька обязательно будет, только чуть позже! Мне нужно пробиться на Европу, на мир и там закрепиться. Понимаешь?Не могу ни о чём другом сейчас думать.

Серафима кивнула.

– Потерпишь?

– А у меня есть выбор? – усмехнулась она.

Уже дома, ворочаясь в кровати, она подумала: «Хорошо, что он меня вернул. Интересно, сколько бы я продержалась без него?»

* * *

Ещё в июне было решено: дети, собаки и девочки остаются дома, мальчики «прорубают окно в Европу».

– Тарас, я остаюсь помогать Маше с ребёнком. Да и Соболев будет спокоен, зная, что жена под присмотром. Тебе же не нужен дёрганый механик?!

– Пожалуй, ты права, – согласился Остапенко. – А то он уже ходит мрачнее тучи.

На следующий день Тарас поделился за ужином:

– Рассказал сегодня Антону о твоём гениальном плане. Ты не поверишь, он улыбаться и шутить начал.

Машу с Мишкой перед самым отъездом перевезли на время в квартиру Остапенко: она была просторнее, да и близость клиники стала весомым аргументом при решении, кто у кого живёт.Дальняя комната для гостей превратилась в детскую.

– Так, воспитанные собаки не спят ни в колясках, ни в детских кроватках, – предупредила Серафима, назидательно щёлкнув Волчка по носу. – Но для тебя есть плюс: гулять будешь чаще.

С Тарасом они договорились, что звонить ему до окончания соревнований она не будет, только писать. Он же может набрать её, когда захочет и когда будет удобно.

– Всё, иди! – сказала она, обняв его у порога. – Я уверена, ты победишь. Нисколько в этом не сомневаюсь. С нетерпением буду ждать от тебя вестей. И пожелай ребятам удачи от меня.

– Вот ещё, обойдутся, – шутливо проворчал он. – Ладно, передам.

Серафима закрыла за ним дверь, прислонилась к ней лбом и прошептала: «Пусть всё у тебя получится! Храни тебя Господь!»

* * *

Через четыре часа пришло от него первое сообщение: «Сели в Риге». Лиепая встретила участников гонки очень радушно. Без проволочек их доставили в гостиницу, дали час на отдых, душ с дороги и еду, затем отвезли к месту соревнований.

Машины команд были уже там, Забелин выдал Бородину и Остапенко графики с указанием времени их свободной тренировки и времени, отведённого им организаторами на тестовую сессию скоростного спецучастка. Машинам требовалась подстройка под местные дороги.

В международном зачёте участвовали тридцать экипажей. Это была элита автоспорта, или «профессионалы», и целью Забелина, Бородина и Остапенко было прорваться в эту элиту.

Ещё шестьдесят пятьэкипажей – их здесь за глаза называли «любителями» или «дебютантами» – разыгрывали путёвку на право участия в международных гонках. Только экипажи, занявшие призовые места в своём потоке и показавшие лучшее время, имели такое право.

Задача первых была держать марку и уйти в недосягаемый временной отрыв от «выскочек». Задача вторых – догнать «профессионалов» и в следующем сезоне сбросить с пьедестала. Только так! Только в условиях жёсткой конкуренции появлялись новые имена и спорт имел развитие.

Тарас пребывал в приподнятом настроении и заряжал энергией всех: и Косова, и Соболева с Царёвым. Это была его стихия, его Космос. От качества трассы Остапенко был просто в восторге. Тестирование они прошли блестяще – их экипаж с Косовым сразу заметили, взяли на заметку. Вечером состоялась церемония открытия соревнований и парад раллийных машин, а следующим утром уже начиналась гонка аж с двенадцатью скоростнымиучастками.

Забелин невольно сравнивал между собой Battle Skill и Fervor и признавал, что «баттловцы» в нынешнем составе как никогда были сильны и ощущались не просто командой, а слаженным и заряженным на победу единым организмом. В Fervor же каждый выполнял свою функцию, и только. Складывалось впечатление, что они сами не верят в свою победу. Не было той необходимой энергетики победителя. В глазах Тараса пылала страсть, а в глазах Бородиначитались волнение и страх.

Серьёзным испытанием для гонщиков стал один крутой поворот на скоростном участке номер девять. Семь машин среди «профессионалов» вылетели с него. Правда, пять изних смоглипродолжить гонку с потерей времени, а некоторые и с небольшими повреждениями. Но две машины, включая машину самого титулованного здесь пилота Натана Меро, выбыли из гонки: прокувыркавшись несколько раз, встали на «уши» и остались ждать помощи. Болельщики помогли пилотам и штурманам выбраться из салона и поддержали аплодисментами.

– Тарас, предлагаю сбросить скорость на девятом участке, – начал нервничать Косов.

– Это с какого такого перепугу?! – насмешливо возразил Остапенко.

– Блин, кувыркнёшь машину, что ж тут непонятного!

– Не боись, Косов, чисто пройдём, я обещаю.

В команде Fervor тоже были дебаты по поводу участка номер девять, только с точностью до наоборот. Бородин планировал сбросить скорость, Крайнов же предлагал рискнуть. Но Стас не рискнул, и в итоге экипаж Бородин – Крайнов снова стал восьмым.

Экипаж Остапенко – Косов выиграл гонку среди «любителей». Но это ещё не всё: время их заезда на пять секунд отличалось от времени экипажа, занявшего второе место среди «профессионалов». То есть, если бы Тарас соревновался с ними в потоке, он был бы третьим. Такой прыти не ожидал от него никто, даже Забелин.

Дома, у телевизора, плакали от радости Серафима и Маша. Те, кто вёл прямую трансляцию, не скупились ни на кадры подготовки машин, ни на кадры прохождения экипажами сложных участков, ни на церемонию награждения, подробно освещая ралли. Девушки то и дело вскрикивали, когда кто-то из знакомых мелькал на экране.

– Сим, а зачем они шампанским обливаются на пьедестале?

– Традиция. А вообще, мужиков спросим, когда приедут.

Вечером позвонил Тарас.

– Всё видела! Мы с Машей трансляцию смотрели. Я так горжусь тобой! Жду тебя дома.

* * *

Посленаграждения Тараса зрители выстроились к нему за автографом.Подошли поздравить и призёры-«международники». Правда, Остапенко сразу уловил фальшь и понял: поздравление всего лишь повод рассмотреть поближе того, кто так активно наступает им на пятки, – а вдруг придётся с ним соперничать?

Сам Остапенко высматривал в толпе гонщика Натана Меро, бельгийца французского происхождения. Именно он, явный лидер гонки, рискуя, на огромной скорости улетел с трассы, встав на «уши». Тарас заметил его ещё на «прикидке», заметил и зауважал. Сейчас бельгиец стоял в отдалении и молча смотрел на эту шумиху. Когда к Натану подошёл Тарас, расстроенным он не выглядел.

– Не переверни машину, гонка была бы за тобой. Мне очень жаль.

– Всё нормально, этот заезд не сильно повлияет на место в общем зачёте. Серебро на Европе мне до гонки было обеспечено предыдущими этапами. Но за поддержку спасибо.

– Лихо! – присвистнул Остапенко.

– Ты тоже хорошо разогнался, – улыбнулся в ответ Меро.

Разговор шёл на английском, Тарас с удивлением отметил, что уроки не прошли даром и он понимает собеседника. Хотя в ответ подбирал слова с трудом. Бельгиец заметил его потуги и перешёл на довольно сносный русский.

– Давай на твоём, я немного знаю русский.

– Откуда? – изумился Тарас.

– Прабабушка была эмигранткой из России, бабушка русский знает и меня научила. Правда, могу путать слова – мало практики.

Потом Натан посмотрел на толпу и предложил:

– Ты не против посидеть за кружечкой пива? Я нашёл очень хорошее место, приезжие о нём не знают, мне по секрету местные подсказали.

Ещё бы Тарас был против! Наоборот, ему хотелось о многом расспросить знаменитого бельгийца. И кажется, Меро тоже было приятно пообщаться с дотошным русским пилотом, похожим на него самого обаянием и одержимостью. Разговор завязался сам собой, они совсем забыли про время и просидели в пивном ресторанчике до самого его закрытия. Благодаря этой встрече Остапенко уже лучше понимал, что его ждёт на европейских чемпионатах и кубках.

– Ты когда домой? – спросил Натан.

– Завтра вылет. А ты?

– А мы ещё в Таллин заедем, там трасса отличная есть, очень она мне нравится.

– Погоди, ты же машину разбил, – осторожно спросил Тарас.

– Разбил, – усмехнулся Меро. – Но у меня ещё одна есть.

– Хорошо живёшь, – похвалил Остапенко, – с запасом.

– А то! Это не роскошь, скорей необходимость. Я часто соревнуюсь: опыт, знаешь ли, он ниоткуда не берётся.

– Это точно, – подтвердил Тарас, – с неба не падает.

– Хорошо сказал, – засмеялся Натан. – В гости ко мне не хочешь приехать? Вернусь из Таллина, могу вызов тебе сделать, визу сразу дадут.

– Заманчиво. Я подумаю. Спасибо за приглашение.

* * *

– Ты где был? Мы тебя потеряли! – накинулся на Тараса Андрей, едва тот переступил порог их номера. – Отмечали без тебя твой успех.

– Ну, во-первых, не мой, а наш! А во-вторых, я тоже неплохо отметил.

– И с кем, если не секрет? – ревниво спросил Косов.

– Не секрет. С Натаном Меро.

– С кем?! – не смог сдержать удивления штурман. – Вы с ним что, познакомились?!

– Вообще-то через неделю он гостит у меня, а потом я лечу к нему в Бельгию. И ты, кстати, тоже. Там будет Кубок Бельгии по ралли, мы участвуем.

Косов тихо осел:

– Ну, Остапенко!.. А Забелин-то знает?

– Пока нет.

Забелина возмутил тот факт, что Тарас решил всё сам, не посоветовавшись с ним. Конечно, пора было рассекретить, что он, Дмитрий, является истинным владельцем Battle Skill. Но и менеджера своей команды Тарас в известность не поставил, отделался отговоркой: «Не успел, всё слишком быстро завертелось. Я не хотел упускать шанс и принял предложение».

Удивляло и то, как быстро харизматичный Остапенко обрастал связями. Для его «раскрутки» не надо было прилагать много усилий: репортёры вылавливали его для интервью нисколько не меньше, чем пилотов с мировым именем. Рекламодатели хотели, чтобы он представлял ряд их товаров – Забелин уже подписал пару контрактов в Подмосковье и три здесь, вЛиепае. Но когда Остапенко подошёл с вопросом: «Дмитрий Николаевич, вы ведь не будете против, если Меро немного погостит у меня и потренируется на нашей базе?» – глаза Забелина вообще поползли на лоб.

– Нет, я не против, – только и смог выдавить он.

– Да, и гостиницу не надо, Натан остановится у меня.

* * *

– Хватит драить квартиру, – укоризненно покачал головой Тарас и забрал у неё тряпку. – Не сходи с ума, квартира – не операционная, стерильность здесь ни к чему, а Меро – обычный нормальный мужик.

– Он иностранец, а иностранцы любят комфорт, – возразила Серафима.

– В первую очередь он мужик! Очень простой, адекватный, без понтов и звёздной болезни. В конце концов, кто лучше его знает?!

– Ты, конечно, – горячо заверила его Серафима. – Но вдруг ему наша квартира не понравится?

– Понравится.

– Ладно, тогда я – на кухню.

– Вот это правильно! – мечтательно произнёс Тарас. – От твоих фирменных пирожков я бы не отказался.

Она знала: когда она завтра придёт из клиники, гость уже будет дома. Уходя, утром она приготовила всё необходимое, сервировала стол, рассказала и показала Тарасу, что и где лежит в холодильнике.

– Мы что, беспомощные?! Еду не разогреем? – рассмеялся Остапенко и поцеловал её в лоб. – Иди, занимайся своими зверюшками. Мы с Натаном справимся.

О том, чтоу гостя может быть аллергия на шерсть или неприязнь к собакам, Тарас даже не подумал. Только по приезде из аэропорта у подъезда он вдругвспомнил о Волчке.

– Стоп! Натан, забыл тебе сказать, что у нас собака, – признался он и приготовился исправлять свою оплошность. – Если ты против, то мы всё переиграем…

– Не надо ничего переигрывать, у меня самого дома две бельгийские овчарки: Тиль и Гретта.Тервюрен и босерон.

– Да? Ты не рассказывал. Ладно, тогда идём знакомиться, – выдохнул хозяин.

Тарас вошёл в квартиру первым, следом за ним переступил порог Меро. Волчок был тут как тут: вертелся и подпрыгивал, показывая всем видом, как он соскучился по своим людям.

– Ладно, будет, будет, – потрепал собаку по загривку Тарас. – Симу дождёшься? Она с тобой погуляет.

Натан присел на корточки перед Волчком, улыбнулся и протянул ладонь, чтобы пёс обнюхал её.

– Привет! Ты не будешь против, если я немного у вас поживу?

Пёс явно был не против, он даже разрешил незнакомцу запустить пальцы в густую шерсть холки и погладить серые бока. Потом и вовсе лёг на спину и подставил пузо: «Чешите!» За обедом он покинул Тараса и улёгся у ног Натана.

– Ого! – удивился Остапенко. – Не знал, что ты такой дипломат.

– Он умничка. Воспитан, но не излишне выдрессирован: всё понимает и без команды. Твой пёс?

– Моей девушки.

Ещё минут двадцать они пили чай спокойно, потом вдруг пёс вскочил, на секунду замери пулей бросился к двери.

– О! Сима, – пояснил Тарас и пошёл открывать. – Она только в лифт заходит, а он её уже чует.

Справившись с ласковым натиском пушистого урагана, Серафима выпрямилась. Рядом с Тарасом стоял молодой мужчина чуть ниже его, сухощавый, подтянутый и с нескрываемым интересом глядящийна неё голубыми глазами.

– Натан Меро… – назвала она его имя и улыбнулась.

– Собственной персоной, – утвердительно произнёс гость и наклонил голову. – А вы, я полагаю, Серафима?

– Да. Мне очень приятно, что вы согласились к нам приехать, – просто ответила она.

Гость не ответил и не отвёл глаза, продолжая пристальным взглядом изучать девушку. Отчего-то её сердце сильно застучало в груди. Глаза их гостя передавали огромную внутреннюю силу и грусть и завораживали.Она с трудом смогла оторваться и смутилась от затянувшегося взгляда. «Что же так колотится сердце?! Хорошо, что рядом Волчок…»

Серафима тут же обратиласьк собаке:

– Ты ещё не гулял?

Волчок всем своим видом показывал, что давно ждёт и безумно рад прогулке.

– Тогда отнеси мою сумку в комнату и захвати поводок.

Пёс осторожно взял сумку в зубы за ручки и скрылся с ней. Быстро вернувшись обратно, достал из-под вешалки поводок и сел с ним у двери.

– Мы идём гулять, – объявила она, надевая ошейник на своего любимца. – Через полчасика вернёмся.

В парке было многолюдно: чудесный июльский вечер, казалось, выгнал из душных квартир полгорода. Волчок натягивал поводок, желая поздороваться с каждой встречной собакой. Новицкая пребывала в глубокой задумчивости, силилась разгадать загадку: откуда у неё такая странная реакция на бельгийского гонщика – волнение, смущение и… притяжение.

Остаток дня прошёл спокойно. Серафима хлопотала по дому, они общались, мужчины говорили на свои любимые темы. Правда, за вечерним чаем она наотрез отказалась слушать их профессиональные разговоры и заставила Меро рассказать о Бельгии, Франции и вообще о жизни и быте в Европе. Больше прямо в глаза Натану она не смотрела,только мельком, невзначай. Однако, как любая женщина, очень хорошо чувствовала его постоянный взгляд на себе.

Засыпая, Тарас спросил её:

– Как тебе Натан?

Вопрос застал Серафиму врасплох, она почувствовала, как кровь приливает к щекам. Нахлынувшая горячая волна пришла и исчезла.

– Он довольно милый, общительный и простой,– ответила она и положила голову ему на руку.

– А что я говорил?! – тоном победителя произнёс Тарас и отключился.

Рано утром, после ванны, умывшись, расчесав длинные каштановые волосы, в домашнем халате Серафима шла на кухню напечь блинчиков. Обычно её в коридоре встречал Волчок, но сейчас его не было.

«Странно», – подумала она и толкнула дверь.

Шорох когтей по полу и силуэт собаки заставил её от неожиданности вздрогнуть. Это резко поднялся с пола и кинулся к хозяйке Волчок.

– Привет, негодник! Кто тебя на кухню пустил? Что ты здесь делаешь? – уже ласково тормошила она собаку.

– Я пустил, – признался Меро. – Он мне позирует. А ему сюда нельзя?

Только сейчас Серафима заметила их гостя. Натан сидел за столом, уже сам сделал себе чай. Перед ним лежал лист бумаги, довольно пухлая папка и несколько карандашей. Краем глаза Новицкая разглядела из-под руки мастерский карандашный набросок.

– Извини, я привык рано вставать, – вдруг перешёл он на «ты».

– Ты рисуешь? – спросила она, тоже отбросив выканье. – Можно посмотреть?

– Так, увлекаюсь в свободное время, – ответил он и пододвинул неоконченный рисунок.

Серафима осторожно взяла его работу. Волчок как живой смотрел на неё с листа.

– Великолепно! – выдохнула она и потребовала:– Ещё!

Меро, польщённый, улыбнулся, потянулся к папке и, выбирая, стал протягивать ей листок за листком.

– Это мой друг перед стартом. Мои собаки у дома. Здесь брат, гитару ему отец подарил, сейчас в рок-группе играет. А это в аэропорту, в зале ожидания, просто рисовал людей, – пояснял он каждую работу.

Новицкую поразило, насколько точно он схватывал настроение людей и атмосферу, передавал красоту и значимость каждого мгновения. В его рисунках текла Жизнь.

– У меня просто нет слов… – шёпотом сказала поражённая Сима. – Ты кому-нибудь показывал свои работы?

– Да. Сказали, неплохо.

– Неплохо?! Да они гениальны!

Девушка ещё раз просмотрела, останавливаясь подолгу на каждой.

– Больше всего мне понравился этот старик. Глаза у него такие… Как будто он что-то важное понял и из этого мира скоро уйдёт…

Натан,потрясённый, с изумлением посмотрел на неё:

– Этот старик мой сосед, и это последний его портрет. Он и вправду умер вскоре.

Она не удержалась и посмотрела в его глаза. Из-за расширенных зрачков они казались сейчас тёмно-синими.Огромная чистая душа светилась в них. Серафиму накрыло. Не нужно было слов, откуда-то пришла к ней лёгкость и состояние полёта, приподнятость и умиротворённость. Похоже, Натан испытывал то же самое.

– Можно я тебя нарисую? Пожалуйста…

Она кивнула, потому что в горле перехватило. Обстановку разрядил Волчок: поднялся на задние лапы, передними опершись на стул рядом с Натаном, и чуть не ткнулся ему в лицо.

– Это что ещё за новости? – тут же отреагировала Серафима.

– Слушай, давай я с ним погуляю, пока ты завтрак готовишь? Обязуюсь вернуть собаку в целости и сохранности.

Новицкая посмотрела на пса:

– Пойдёшь?!

Волчок один раз гавкнул и сел возле Натана.

– Спелись, голубчики, – усмехнулась она.

* * *

– А где наш гость? – спросил Тарас, проснувшись и не найдя Меро в его комнате.

– С собакой гуляет, – как ни в чём не бывало ответила Серафима, раскладывая блинчики по тарелкам. – Сейчас завтракать будешь или Натана дождёшься?

Остапенко даже закашлялся.

– Ты припахала иностранца гулять с Волчком?! Ну, женщина!

– Почему припахала? Он сам вызвался, очень мило с его стороны.

Тарас вдруг неожиданно подошёл, обнял её со спины и запечатлел самый нежный поцелуй в шею. За завтраком он то и дело незаметно касался то её руки, то спины. А когда она подошла убрать его тарелки, вообще посадил девушку себе на колени. Серафиме стало неловко перед Меро, но тот не подал вида и деликатно отвёл глаза. Новицкая сначала не отразила, что происходит. Потом до неё дошло: у Остапенко бессознательно включился инстинкт собственника, как бывает, когда два сильных самца находятся на одной территории.

«Блин, как вовремя…» – подумала она.

Меро прекрасно всё понял. Он спокойно отставил тарелку, посмотрел на них и просто сказал:

– Хорошо смотритесь вместе, ребята.

На тренировочной базе шла обычная, размеренная жизнь. Все ожидали приезда именитого гонщика только завтра. На это и был расчёт: не создавая шумихи, спокойно пройти пару-тройку кругов, пока новость не разнеслась и не начался ажиотаж вокруг приезда знаменитости. Когда Остапенко и Меро вошли в бокс, лица Косова, Царёва и Соболева вытянулись. Тарас весело подмигнул и приставил палец к губам. Меро улыбнулся и пожал руку каждому.

– Андрей, ты побудь с мужиками. Я сегодня на месте штурмана посижу.

УмницаКосов понял: Тарас хотел посмотреть и почувствовать, как Натан проходит трассу. Мастер-класс серебряного призёра чемпионата Европы был настоящим подарком и бесценным опытом для Остапенко.

Первый круг вёл машину Тарас, потом они поменялись. Натан быстро реагировал на команды штурманаОстапенко и проехал с лучшим временем.

– Ну, как-то так, – подытожил он, заглушив мотор.

– Просто здорово! – не сумел скрыть восторга Тарас.

– Теперь попробуй повторить. Запомнил, что я делал на третьем и седьмом поворотах?

Остапенко кивнул и сел на место пилота. На этот раз, после «разбора полёта», он прошёл трассу почти со временем Меро.

– Молодец, отличный результат! Ты быстро учишься! – похвалил «мэтр» своего ученика.

За их заездами наблюдали не только «баттловцы». Авдеев и Крайнов переглянулись, когда пилот и штурман поменялись и машина лихо помчалась по трассе.

– Это что, Косов так стартанул?! – воскликнул поражённый Иван.

Забелин забрал у него бинокль и внимательно стал следить за машиной.

– Да нет, – медленно произнёс он. – Косов вон стоит, смотрит. Это Меро – его почерк, ни с кем не спутаешь.

– Он-то что тут делает?! – вспыхнул Бородин.

– У Остапенко гостит, – пояснил Забелин. – Они в Лиепае подружились.

– Странно, что Меро выбрал в друзья никому не известного российского гонщика, – не унимался Стас.

– А может, наш Тарас ему нравится? – подколол Бородина Крайнов.

– В смысле?!

– Как пилот, Стас. Как пилот. А ты о чём подумал? – выдал Иван.

Все, кто стоял рядом, взорвались от смеха, оценив шутку.

– Я так думаю, двум талантливым гонщикам всегда есть о чём поговорить, – просмеявшись, заметил Авдеев.

– Ладно, зубоскалы, отправляйтесь-ка на трассу. Хватит смотреть, как другие тренируются, – приказал Забелин и отдал бинокль хозяину.

В общем итоге Тарас с Натаном шесть раз прошли трассу. После закончили тренировку и уехали с базы. Тарас показал гостю город, пообедали в небольшом ресторанчике с хорошей кухней. Натан везде делал наброски в небольшом блокноте, чем окончательно поразил Остапенко.

– Давно рисуешь?

– С детства, уже привычка. Каждую свободную минутку рука тянется к карандашу.

Когда им подали кофе, Натан вдруг спросил:

– Слушай, почему Серафима завела охотничью собаку? Девушкиобычно выбирают собак-компаньонов из декоративных пород.

– Она не заводила. Так получилось.

И Тарас рассказал историю Волчка.

– Повезло псу, – сказал Натан, когда Остапенко закончил рассказ. – И не только ему… Всем повезло.

Подъезжая к дому Тараса, Натан задал ещё один неожиданный вопрос:

– Ты не обидишься, если я с завтрашнего дня переберусь в гостиницу?

– Тебе у нас не понравилось? – поник Тарас.

– Очень понравилось! Всё просто замечательно! Не в этом дело. Мне хочется иногда побыть одному. Совсем одному, понимаешь?

– Хорошо, как скажешь. Придём, я поищу хороший вариант.

– Не стоит. Я уже забронировал номер.

Вечер выдался чудесный. Дождавшись Серафиму с работы, Тарас погрузил всех в машину и отвёз за город к озеру. Удивительный цвет закатного неба, живописный вид озера и тишина, которую изредка нарушал Волчок, гоняя уток, привели Натана в полный восторг. Наступало время сумерек. Когда разожгли костёр, стало совсем уютно. Волчок, набегавшись вволю, дремал у ног Серафимы. Он даже не реагировал, когда она поднималась, чтобы подойти к костру и налить чай себе или мужчинам.

Натан рисовал, не стараясь тщательно прорисовывать детали, торопился ухватить выражение лица, фигуры, состояние. Вот Тарас по колено зашёл в воду и смотрит, заложив руки за голову, как садится медный диск солнца. Вот Серафима наклонилась к Волчку, волосы упали ему на морду, лица её совсем не видно. Здесь Волчок встал на задние лапы, передними опершись на берёзу, бурно реагируя на присевшую на ветку сороку.

Пикник у озера пришёлся по душе всем.

В отсутствие гостя Серафима обняла Тараса и шепнула ему на ухо:

– Спасибо тебе! Идея с пикником была просто гениальна.

– Погоди, на пятницу и субботу мы с мужиками двухдневный поход запланировали. С ночёвкой в палатках. Сможешь на работе подмениться?

О том, что Меро завтра перебирается в гостиницу, Остапенко не сказал, не хотел портить вечер. Вернулись они домой уже затемно невероятно отдохнувшие и довольные.

* * *

Избежать встречи с фотографами и прессой Натану так и не удалось. Все убеждения Остапенко, что визит Меро в Россию носит частный характер, были бесполезны – репортёры лезли с вопросами, фотографы не переставали щёлкать фотокамерами. Только в машине оба выдохнули.

– И откуда только прознали? Я особо не распространялся о твоём приезде, – извинялся за беспредел Тарас.– Потерпи, завтра нас здесь не будет. Мы командой запланировали вылазку на природу до воскресенья. А там уже и твой самолёт.

– Что касается СМИ, меня часто достают, я привык, а от тишины я б не отказался. Мне очень понравился вечер у озера.

Тренировка прошла очень продуктивно. Сегодня Тарас вёл машину, а Меро оценивал эффективность каждого манёвра. Оба остались довольны.

– Может, передумаешь – и ко мне? – осторожно спросил Остапенко.

– Спасибо, но нет. Я сегодня как никогда устал от толпы. Давай заедем пообедаем во вчерашний ресторан? А после ты меня забросишь в отель.

– Как скажешь.

* * *

Тарас проводил гостя до номера. Он оказался самый простой, даже не люкс.

На удивлённый взгляд друга Натан пояснил:

– Не люблю понты. Меня всё устраивает. Самое необходимое здесь есть.

Тарас кивнул, он был согласен. Им было во что вкладывать деньги, на остальном можно и сэкономить.

– Я заеду за тобой утром. Форма одежды походная. Если что нужно, позвони.

Натан закрыл дверь за Остапенко, разулся и прилёг на кровать. Наконец-то у него появилась возможность остаться одному со своими мыслями. Когда кто-то рядом, так сложно погрузиться в себя до дна! А Натану нужно было погрузиться.

Он давно замечал, что всё, что с ним происходит в жизни, неслучайно. Неспроста бабушка не выбросила старинный автомобиль деда после его смерти, а попросила подновить кузов и поставила как украшение в их саду, и он всё детство играл, представляя, что мчится в роскошном авто, обгоняя всех.Неспроста из-за болезни суставов в подростковом возрасте врачи посоветовалиему временно уйти из футбола и заняться картингом. Надо ли говорить, что, когда колени восстановились, обратно он уже не вернулся.

И вот теперь знакомство с русским гонщиком и приезд в Россию. Ведь никто из его знакомых так и не понял его. Да он и сам не понимал. Только он привык доверять неясному шёпоту своей души. А его душа неясными, призрачными знаками давала понять, что он всё делает правильно.

Пазл сложился, когда в квартиру вошла она. После бурных обнимашек со своей собакой выпрямилась, подняла на него бархатные карие глаза, и жизнь его переломилась на «до» и «после». Говорят, это как удар током. Неправда. Теперь Натан точно знал, это – как гигантский невидимый прилив, как цунами, способное поглотить тебя целиком. Как ему удалось сохранить спокойствие, одному богу известно…

Меро не мог объяснить, что в ней его зацепило. Всё и сразу. Абсолютно его женщина. Она была нездешняя, необычная и… недосягаемая. Она была девушкой его нового друга. Он терялся в догадках: встреча с ней – подарок или насмешка судьбы?

Он по-другому себя чувствовал, когда она была рядом, и неважно, молчали они или разговаривали, ели или куда-то шли. Его словно приподнимало от земли – звенящая радость, как в детстве. Спустя два дня он уже мог нарисовать девушку по памяти. И ему хотелось рисовать её постоянно. Но осторожности радион не делал это часто: Тарас был не дурак, сразу бы всё понял. Она с её чуткостью – тем более…

«Понимает ли Остапенко, насколько ему повезло? – иногда думалось ему.– Что именно она – источник его силы и где-то даже везения. Нет, вряд ли он понимает. Он слишком занят собой!»

Натан встал с кровати, достал из сумки бутылку коньяка, купленного по случаю в дьюти-фри, папку с рисунками. Бокал для коньяка стоял в баре и словно ждал его. Положив перед собой портрет Серафимы, Натан налил в бокал немного напиткаи сел за стол.

Она не походила ни на одну из его женщин. Да, они поначалу будоражили своей холёной красотой, но в них не было наполненности, они не окрыляли, их души не звучали так, как её душа. И они быстро исчезали из его жизни.

Удивительная женщина! Сегодня за завтраком, когда он поблагодарил их обоих за гостеприимство и озвучил своё решение перебраться в отель, она только кивнула. Но Меро прочёл по её глазам: она поняла всё —что ему надо отдышаться и побыть одному и причину, почему ему больно находиться рядом с ней… И ещё, в её глазах была растерянность, онане знала, как вести себя с ним. Натан был ей интересен, она и тянулась к нему, и боялась саму себя. И девушка опустила глаза. Последний взгляд был у порога – пронзительный и нежный. До мурашек. До самозабвения.

Бутылка уже опустела наполовину, а он всё не мог найти решение. Если бы не Остапенко, он бы сразу начал действовать. Но уважение к этому талантливому и улыбчивому русскому тормозило его. Отбивать любимую у друга было как-то не по-мужски. С одной стороны – здоровый эгоизм и возможность быть счастливым только с этой женщиной. С другой – кодекс чести, преступив который, Меро перестал бы уважать себя. Натана разрывало. Вдруг он засмеялся: встреча с ней – это не подарок, не насмешка судьбы. Это – испытание для его души. «Боже, зачем ты так со мной?»

Он схватил чистый лист бумаги, карандаши и лихорадочноначалрисовать. Не её – своё состояние, свою боль, свой крик… После, обессиленный, лёг на постель и заснул.

* * *

Привычка вставать рано подняла его ни свет ни заря. И голова была тяжёлой… Прохладный душ немного привёл Натана в чувство. Выручало то, что он никогда не загадывал на будущее. Жизнь стоит того, чтобы наслаждаться ею в настоящем. В конце концов, у него ещё будет два с половиной дня, когда он может говорить сней, видеть, как она смеётся, играет с волосами, возится с собакой.

Меро позвонил и заказал кофе. Когдагорничная принесла его, добавил туда коньяку. Потом Натан потягивал кофе и с интересом разглядывал свой ночной шедевр – рисунок и правда впечатлял.

«В обычном состоянии такого не нарисуешь…»– признал онпронзительность вчерашнего «выплеска», настолько отличался тот от всего нарисованного им ранее.

Потом Натан убрал все рисунки в папку, и вовремя: постучавшись, в номер уже заходил Тарас.

– Ого! Кто-то неплохо вчера отдохнул, – вместо приветствия усмехнулся он, кивнув на почти опустевшую бутыль.

– Будешь?

– Пока за рулём, но если возьмёшь с собой, то в лесу выпью с удовольствием. Ты готов?

– В принципе, да. Подожди меня внизу, я переоденусь, номер сдам ик тебе спущусь.

Вещи Натана остались в камере хранения отеля, небольшой рюкзак был закинут в багажник к вещам Тараса.

– Куда мы сейчас? – поинтересовался Меро.

– Косов, Царёв, Соболев и Серафима ждут нас возле нашего дома. Ваня Крайнов взял у знакомого минивэн и забросит нас до места, оттуда же потом заберёт. Ты позавтракать успел?

– Нет, только кофе выпил, – просто ответил Натан и тут же почувствовал, как в животе заурчало.

– Ладно, позвоню, попрошу Серафиму, пока мы едем к дому, что-нибудь придумать.

– Да, было бы весьма кстати.

* * *

Солнце грело на совесть, так, что кроссовки Натана, промокшие в самом начале от мокрой после ночного дождя травы, уже почти высохли. Они шли вдоль реки по тропинке, иногда углубляясь в чащу, а иногда подходя почти к самой воде. Один раз Волчок даже вспугнул задремавшую на солнышке в прибрежной коряге выдру.

– Ату её, – засмеялся Соболев, который шёл впереди.

Остальные увидели только, как ловко уплывает зверёк от любопытного пса.

– Фу, Волчок! Не трогай! – скомандовала Серафима и, когда тот послушался, похвалила:– Умная собака! Молодец!

Пёс отстал от Серафимы и сбегал к Меро погладиться и убедиться, слышал ли тот похвалу от хозяйки.

– Молодец, молодец, – засмеялся тот.

Контакт бельгийского гонщика и русской лайки вызывал удивление:одинаково дружелюбный ко всем, пёс в походе выделял Натана, подолгу шёл рядом с ним, потом снова убегал к Серафиме.

«Неужели он чувствует, как я к ней отношусь?! – подумал он. – Если так, то очень проницательная собака. А может, это мои фантазии…»

Первой мыслью Серафимы было отказаться от похода, отправив Тараса одного с друзьями, потом передумала. Приезд Меро, их знакомство выбили Серафиму из колеи. Девушку пугала её реакция на этого мужчину – сердценачинало бешено колотиться, как только он оказывался возле неё или она слышала его голос.Для неё всегда единственным и неповторимым был Тарас. Остальные мужчины – это знакомые, коллеги, друзья её любимого мужчины. И вдруг такое неимоверное притяжение!

Меро вёл себя безупречно, и она успокоилась, находя удовольствие в общении с умным, интересным человеком. И даже молча находиться рядом с ним ей было комфортно: они прекрасно понимали друг друга без слов. К Тарасу она по-прежнему испытываланежные чувства, но в случае с Натаном было стойкое ощущение, что они знали друг друга давно, потом потерялись и вот сейчас чудом встретились.

«Как долго продлится это наваждение?!» – терзалась мыслями девушка.

Серафима старалась вести себя как можно естественнее, держалась всё больше с Волчком, подходя к Тарасу иНатану не чаще, чем к Антону, Сергею и Андрею. Но где бы она ни находилась – в машине, на лесной тропинке, у костра или палатки, – она чувствовала на себе внимательный взгляд его ясных голубых глаз. От этого горели её щёки, а дыхание становилось чаще.

Остапенко заметил, как она вдруг резко похорошела. К счастью, онразглядел причину в чистейшем лесном воздухе. Тарас подошёл, обнял девушку одной рукой за талию и, отбросив прядь с её лица, произнёс: «А ты расцвела. Хорошо, что выбрались из города!»

Они прошли часов пять с рюкзаками и палатками, наконец нашли подходящее место с родником неподалёку и пологим берегом. Пока Серафима доставала продукты, мужчины сходили за дровами. Волчок поначалу увязался за ними, но Меро цыкнул на пса: «А кто женщин охранять будет?» И тот резво бросился обратно.

– Ничего, как он тебя слушает! – с уважением протянул Антон.

– Так у меня с детства собаки, – пожал плечами Натан. – Сейчас дома две овчарки, Тиль и Гретта. Тиль – тот покладистый пёс, а у Гретты характерец не сахар. Волчок всравнении с ними вообще как человек, всё понимает.

Когда первую партию дров принесли, Косов сразу занялся костром, Меро с Соболевым снова ушли в лес, Остапенко с Царёвым взялись ставить палатки. А Серафима с собакой отправилась за водой к роднику.

Пока костёр разгорался, перекусили бутербродами с чаем. Потом, не спеша, мужчины взялись готовить шашлыки. Отстранили Симу с Волчком, потому как«шашлык женских рук не любит. И собачьего носа тем более…»Им велено было отдыхать. Соболев вручил Царёву гитару, Меро досталбумагу и карандаш.

Серафима села на бревно рядомс Сергеем у костра, налила себе чаю, достала шоколадку. Натан лихорадочно делал наброски фигурок, выхваченных из сгустившихся сумерек всполохами костра. Летели золотистыми мотыльками искры, пахло соснами, рекой, костром и дразнящим ароматом мяса. Негромко пел Царёв, перебирая струны, изредка ему пытался подпеть Волчок, но Серафима, смеясь, зажимала ему пасть, дула в нос, приговаривая: «Тихо ты, артист, это не твоя партия!»

Шашлыки с хрустящей корочкой с красным вином прошли на ура. Вечер вообще был замечательный. Натану было очень уютно среди этих людей, которых он узнал совсем недавно. Их простота и искренность вызывали симпатию. После выпитого вина ему стало грустно, что отношения в его команде были другие – взаимовыгодные и подчёркнуто деловые.

«Ну вот, – подумал он. – Оказывается, и во мне дремлет загадочная русская душа— подарок от прабабки…»

Тут же ему в ладонь ткнулся мокрый холодный нос «группы поддержки»: «Не грусти, человек, всё ведь хорошо!»

Натан обнял пса:

– Собака!

Мужики переглянулись.

– Натан, может, тебя в палатку проводить?– спросил Антон.

– Если я разговариваю с собакой, это ещё не значит, что я пьян, – засмеялся Меро и потрепал пса по загривку.

Она на мгновение обожгла его взглядом карих глаз и встала.

– А вот я, наверное, пойду.

Волчок, как джентльмен, проводил Серафиму до их с Тарасом палатки и вернулся к костру. Они ещёнемного посидели. Тарас, как и обещал, приговорил недопитый коньяк Натана. Потом Соболев показал Меро ихпалатку и ушёл. Косов с Царёвым тоже отправились спать.

– Не жалеешь, что приехал? – спросил Тарас, подкинув полено в догорающий костёр.

– Нет, что ты! Спасибо тебе.

– Спать пойдёшь?

– Нет, посижу ещё.

– Ладно, а у меня что-то глаза слипаются. Если что, вино и чистые стаканы здесь.

– Хорошо, понял. Спокойной ночи.

И Натан остался один у костра, Волчка где-то носило. Тихонько потрескивали поленья. Он не мигая, забывшись, смотрел на огонь. Вдруг он представил, как в этот самый момент Тарас обнимает её, тёплую, сонную, с пушистыми завиткам слегка вьющихся волос, а его губы настойчиво ищут в темноте её мягкие полураскрытые губы. И находят…

Меро порывисто встал и пошёл к воде. Яркая огромная луна отражалась в реке, щедро даря серебристые блики неподвижной водной глади. Красота завораживала. Где-то в груди щемило сердце. Ощущение неполного счастья вдруг нахлынуло на него. Ведь всё вроде отлично. Но когда чего-то не хватает, когда картина не завершена, острее чувствуешь красоту, недосказанность ихрупкость момента. В этом и прелесть жизни. А пресыщение, оно отупляет. Ведь недаром говорят: настоящий художник должен быть голодным… Его мысли прервал пёс – бесшумно появился ниоткуда и сел рядом.

– А, это ты, бродяга!

Ещё немного постояв, Натан пошёл вдоль берега, пёс не отставал. Где-то недалеко всплеснула крупная рыба. Пёс поднял морду на друга.

– А что, если я отобью твою хозяйку? – вдруг спросил Натан. – Вот возьму и отобью. Как ты смотришь на то, чтобы поехать со мной в Бельгию? Разумеется, с хозяйкой.

Волчок всем своим видом показывал, что он не против.

– Как там по-русски говорится? Замётано! Осталось только её уговорить, – грустно усмехнулся Натан.

Присев на корточки, он опустил ладони в прохладную воду, умылся. Потом они неспеша двинулись к лагерю. Там стояла тишина, костёр уже почти догорел, вместо огня была россыпь красноватых тлеющих угольков. Натан погладил пса на прощанье и пошёл к своей палатке. Перед тем как залезть в неё, посмотрел на чистое, без облаков, звёздное небо. И будто для него из темноты мерцающей бездны яркой стрелой пронеслась звезда. Как надежда. А может быть, утешение.

* * *

Заснул Натан быстро: не ворочался, не лежал с закрытыми глазами – как выключился. «Включился» уже утром, правда позже обычного. Оказалось, он проснулся не первый. Костёр жарко горел, Серафима сидела у котелка, помешивая содержимое. Затем сняла пробу.

– Привет, давно встала? – спросил он, подходя к костру.

– Ага. Достань, пожалуйста, котёл, у меня не получается: огонь сильный. Каша уже готова. Пора доставать, а не то подгорит.

Натан ловко кухонной прихваткой подцепил дужку котла и аккуратно снял его.

– Спасибо! – поблагодарила она, посмотрела в его лицо и вдруг охнула.

– Ой, ты ресницы опалил… И брови немного, – ужаснулась она.

– Не беда, отрастут.

Сима провела подушечками пальцев по его бровям, исследуя масштабы катастрофы.

– Брови почти не пострадали, только чуть-чуть видно, – пыталась она успокоить то ли себя, то ли Натана. – Зеркальце принести?

– Зачем? – засмеялся Меро, забирая её рукив свои. – Мужчине не важна красота.

– А что важно? – смутилась она, делая слабую попыткуотнять руки.

Они стояли недопустимо близко друг к другу, так, что каждыйслышал дыхание другого. Она потерялась, внутренне заметалась, напряглась, как струна. Её испуганные глаза умоляли. И Меро, почувствовав её замешательство, с сожалением отпустил её руки.

– Что важно, что важно… Например, вовремя поесть, – пошутил он, разряжая неловкость паузы.

– Ой, каша же готова! Я сейчас! – наклонилась она к котелку с поварёшкой.

И через минуту Меро уже с аппетитом пробовал кулинарный шедевр под названием каша «Дружба».

Ему показалось, что Серафима с облегчением выдохнула: опасный момент был пройден, их общение вновь вернулось в привычное русло.

– А почему «Дружба»?

– Тут не одна, а три крупы: гречка, овсянка и пшёнка, – пояснила Новицкая.

– Очень вкусно,– похвалил он. – Необычно и вкусно.

Потом она заварила кофе, принесла ему и себе. Разговор, заведённый с одной целью – не молчать, то затихал, то вновь оживлялся. Они старались не смотреть друг на друга, говорили тихо, периодически отвлекаясь на собаку, которая теребила то хозяйку, то Меро, требуя внимания. Вдруг Натан резко прервал её на полуслове: «Стоп!..»

– А вот сейчас посидите оба какое-то время, не меняя позы, ладно? – попросил он, отставляя чашку в сторону и берясь за карандаш.

– Хорошо, как скажешь. Но за Волчка я не ручаюсь, – предупредила Серафима.

Натан подошёл к кастрюле со вчерашним шашлыком, выудил оттуда два кусочка. Один скормил псу и пообещал:

– Посидишь смирно – получишь добавку, или,ты меня знаешь, я сам съем.

Новицкая рассмеялась: Волчок понял сразу, повторять не пришлось. Натан сел напротив и стал быстро набрасывать на бумаге. Теперь он мог сколько угодно смотреть ей в глаза. И он смотрел, передавая одним взглядом, без слов, что она для него теперь значит…

Серафима как могла сохраняла внешнюю невозмутимость. Конечно же, он был ей симпатичен. Он был личность! Ей нравилось его общество, он был совсем другой, нежели Тарас. Более тонкий, более чувствующий. Это нисколько не умаляло его мужественности. Что-то поняв на интуитивном уровне, он мог сдержать себя, уступить там, где другой бы взорвался. А мог, наоборот, почувствовав слабину зарвавшегося противника, жёстко поставить его на место. Он лишь слегка приоткрылся ей, и она поняла, насколько глубок внутренний мир гонщика Натана Меро.

Серафима прекрасно чувствовала его интерес к ней как к женщине. В другой период жизниона бы только обрадовалась этому, но сейчас… Сейчас у неё был Тарас. Давно уже родной человек, чьи привычки она знала, как свои, чьё настроение она ловила с лёту, как только тот заходил в квартиру.Она была уверена: повышенное внимание Натана тут же спровоцирует её мужчину на ревность. Кто угодно может стать причиной его страданий, только не она, Сима. Она не хотела причинитьболь после всего, что он пережил! Поэтому сейчас ей было неловко и терзало чувство вины. Хотя, по сути, вины не было, она ведь никому не пыталась понравиться!

Подошедший АндрейКосов появился весьма кстати – она сразу переключилась на него.

– Прости, – сказала она Натану, поднимаясь. – Пойду Андрея завтраком кормить.

Волчок тоже не стал больше позировать и, получив обещанную награду, убежал с костровой поляны.А она уже хлопотала у котла, шушукаясь с Косовым, подначивая его разбудить остальных.

– А что, мужики вставать не собираются? Расшевели их!

– Ну нет! Я не рискну будить Остапенко, – посмеиваясь, отказался Андрей. – Не буди лихо, когда оно тихо.

– Это кто там из меня монстра делает? – подал голос, вылезая из палатки, Тарас.

Он подошёл к костру, обнял Серафиму и поцеловал её:

– Привет, моя радость.

– Э! А привет любимому штурману?! – шутливо-обиженным тоном протянул Косов.

– Обойдёшься.

Потом Тарас огляделся, нашёл глазами Меро и поинтересовался:

– Натан, тебя уже покормили?

– Да, нам с Косовым повезло, мы завтракали ещё горячей кашей.

После встали заспанные Царёв с Соболевым. Началась дружеская шутливая перепалка, хохот и подколки. Досталось и Натану за его вечный «пленэр», и Царёву за его храп, и Соболеву, который ночью вышел по нужде, а потом спросонья залез не в ту палатку…

Оставив Антона охранять лагерь, остальные впятером отправились на озеро, которое,судя по карте, былонеподалёку, километрах в трёх. Серафима шла рядом с Тарасом, взяв егоза руку, немного досадуя, что Волчок не вернулся.

– Не переживай, проголодается – прибежит, – убедительно произнёс Остапенко. – Посмотри лучше, впереди озеро, мы пришли.

Озеро было небольшое, заросшее камышами. Утки, недовольные появлением незваныхгостей, попрятали утят за каменную гряду. Купаться никто не захотел, они немного постояли, послушали тишину и двинулись обратно.

Серафима надеялась, что Волчок уже в лагере, но Соболев сказал, что он не прибегал. Антон собрался за дровами и забрал Тараса и Андрея с собой, Меро с ведром отправился за водой на родник. Когда он вернулся, девушки не было.

– Где Серафима? – спросил он Царёва, сидящего с гитарой у палатки.

– Волчка искать пошла.

– Она одна ушла или с кем-то?– уточнил Меро.

– Да вроде одна, – беспечно ответил Сергей.

– И ты отпустил?

Царёв поднял глаза на Натана, не понимая причину беспокойства. Но потом тревога бельгийца передалась и ему.

– Куда она пошла?

– По тропинке, – вслед за Меро напрягся Сергей. – Минут пять назад ушла, не больше. Чёрт, надо было правда с ней пойти. Что-то я не подумал…

– Ладно, не переживай, я догоню. Поставь пока котелок на огонь,мужики чай просили.

* * *

Он очень торопился, а зря,найти её оказалось несложно.Серафима ушла недалеко, к тому же было слышно, как она зовёт собаку.

– Можно было кого-нибудь на поиски взять?– выпалил он и выдохнул с облегчением, потом добавил:– Что, не отзывается Волчок?

Серафима была удивлена: появление Натана было полной неожиданностью. Она молча покачала головой.

– Ладно, отыщется. Пойдём к реке, что ли…

На песчаном берегу отчётливо виднелись отпечатки собачьих лап и серебристые рыбьи чешуйки.

– Он был тут. Похоже, красавчик решил закусить рыбкой после шашлыка. Идём по следу.

Так они прошли ещё минут пятнадцать. След временами обрывался, потом проступал снова. И вдруг исчез.

– Волчок! – громко позвала Серафима.

Знакомый лай раздался в глубине леса на другом берегу реки. Натан и Сима переглянулись.

– А ну, иди сюда, негодник! – неожиданно громким голосом скомандовал Натан.

И снова раздался лай вдалеке. Похоже, пёс не собирался возвращаться и звал их к себе.

– Он что-то нашёл. Или кого-то… – предположил Меро. – Пошли к нему.

Можно было перейти неглубокую реку прямо здесь, но уж очень не хотелось мочить ноги. Натан прошёл вперёд и вскоре обнаружил каменную гряду из одиноких валунов.

– Вот здесь мы и переберёмся на тот берег, – решительно произнёс он. – Руку давай.

Камни повыше были сухие, а низкие – мокрые и слизкие. Серафима неуверенно ступила на камень. Натан выбирал путь понадёжнее и подсказывал, куда ступать. Один раз нога девушки соскользнула, но он её удержал.

– Ну, Волчок! – в сердцах не сдержалась она.

– Тише! Не торопись, – мягко сказал Натан. – Ещё немного осталось.

В одном месте камни и вовсе были расположены далеко друг от друга, но Меро легко их преодолел и теперь стоял на удобном плоском валуне. Серафима остановилась и жалобно посмотрела на своего спутника.

– Я не перепрыгну!

Девушка стояла, кусая губу, не решаясь на прыжок.

– Ну, смелее! Если что, я подхвачу, – пообещал Натан.

Серафима набрала воздух в лёгкие, собрала волю в кулак и что есть силы оттолкнулась.Хотя ногапопала на камень, баланс был нарушен. Она избежала паденияв воду только благодаря Меро, чьи сильные руки притянули девушку и позволили и вторую ногу уместить на том же валуне. Она же в панике судорожно уцепилась за него руками, уткнувшись в его грудь лицом.

Держа её за плечи, Натан постепенно ослабил хватку и нежно провёл рукой по её спине, словно успокаивая. Его грустные глаза и улыбка оказались совсем рядом. Голова Серафимы отчего-то пошла кругом. Она поняла: ещё чуть-чуть и произойдёт неизбежный поцелуй… Поэтому отвернула голову.

– Я… Я люблю Тараса.

– Вот это новость! – рассмеялся Меро. – А я думал, что ты только к собакам нежные чувства питаешь!

Серафима вдруг почувствовала себя маленькой и глупой девочкой и готова была расплакаться от досады на саму себя и от стыда: вот с чего ей показалось, что он хочет её поцеловать?!

Чуткий Меро моментально словил её подавленное состояние.

– Извини, я ерунду ляпнул, – тихо сказал он. – Не бойся, я не собираюсь ничего разрушать. Я завтра улечу, и ты вряд ли меня ещё увидишь. Ну? Всё хорошо?

Она повернула к нему лицо. В голубых глазах Натана не было страсти, лишь смирение и раненая душа… У Симы защемило сердце.Она его больше не увидит. Никогда… Её губы задрожали. Так, дрожащими, она и приблизила их к его губам, ибо знала: он не посмеет…

Странный поцелуй грусти и прощания, за который ни ей, ни ему не было стыдно. Без свидетелей: Бог – не в счёт. Только один поцелуй.

Они немного постояли, обнявшись, обоим стало легче.То напряжение, что возникло со дня их встречи, спало. Каждый понял, чтобесконечно дорог другому и что расставание неизбежно. Меро сделал то, что хотел, но не решался с самого начала переправы: взял Серафиму на руки и осторожно перенёс по оставшимся камням до берега.Она, обхватив его шею, притихла и не мешала.

– Спасибо!

Натан поставил девушку на песок и подмигнул:

– Пошли искать зверюгу?

– Волчок! – крикнули они, не сговариваясь, в унисон, рассмеялись над совпадением и поспешили на ответный лай собаки.

Пёс очень обрадовался хозяйке и Натану, но не сдвинулся с места.

– Да что у тебя там? Неужели в капкан угодил?!

Капкана не было. Был совёнок – маленький и беспомощный. Смешно, перебежками, перемещался он по земле, волоча крыло. Серафима охнула и опустилась на колени перед раненой птицей.

– Ах ты, бедолага! Как же тебя угораздило? – бормотала она, беря птицу вруки. – Я только посмотрю…

– Похоже, сломано, – вынесла она печальный вердикт. – Точнее рентген покажет. Если оставить здесь, он не жилец. Лёгкая добыча.

Волчок сидел рядом и всем видом подбадривал птицу, чтобы та не боялась.

– А ты молодец! – похвалила Сима собаку. – Не оставил друга в беде.

– На, подержи! – предложила она Натану.

Тот осторожно взял птенца и сразу вернул, потому каксовёнок тут же стал биться.

– Держи лучше ты. Он у тебя спокойнее сидит.

Обратная дорога заняла гораздо меньше времени. Пёс уверенно бежал впереди, Меро с Новицкой едва поспевали за ним. Переправу тоже одолели махом: Волчок вплавь, его хозяйка – на руках Натана, совёнок – за подкладкой ветровки Серафимы.

* * *

Тарас был не в восторге, что Серафимы не было уже больше часа. К тому же отправилась на поиски одна. Будь она рядом, Остапенко было бы куда спокойнее.

– Вдруг он её не найдёт? – вслух выразил опасение Тарас.

– Меро? Найдёт! – с лёгким сарказмом заметил Косов и загадочно улыбнулся.

Тарас внимательно посмотрел на штурмана.

– Продолжай…

Наблюдательный Косов давно заметил заинтересованный взгляд бельгийского гостя на Новицкую. Ошибиться он не мог: такой же взгляд был у Забелина, у самого Тараса. Да что греха таить, на заре их отношений, когда Остапенко их познакомил, он, Косов, так же на неё смотрел. Потом отпустило, когда понял, что ему ничего не светит. И что?! Теперь делиться подозрением с другом?! Нет уж, увольте! Пусть Остапенко сам прозреет, если, конечно, прозреет…

Андрей понял, что одной фразой чуть себя не выдал. Выход был один – прикинуться бесхитростным простачком. Что они сделал.

– Что продолжать? Я всё сказал. Меро – мужик упёртый, взялся – значит, найдёт!

– Ну, это да, – согласился Тарас. – Только что-то их долго нет…

– Так вон они идут! – подал голос Царёв, слышавший их разговор.

Он облегчённо выдохнул, видя Серафиму живой и невредимой.

– Ну ты молодец! – начал было Тарас, направляясь к ним навстречу и постепенно распаляясь. – Трудно меня подождать?! Или Царёва вон попросить с тобой пойти? Нет! Мы же гордые! Мы всё сами!

Натан видел Тараса таким впервые. Всегда невозмутимый, он теперь был на взводе настолько, что не мог сдерживать эмоции, и они хлестанули через край. Все его переживания, все страхи выплеснулись в выволочке, которую он устроил своей женщине.

Меро всё понял. Если раньше он сомневался, любит ли Тарас Серафиму, то теперь сомнений не было. Любит! И он сразу отступил к остальным, оставив их разбираться вдвоём.

– Ну прости меня,– больше успокаивала она его своим голосом, чем оправдывалась. – Я не думала, что далеко убреду. Если б не Натан, я бы повернула обратно. Знаешь, где мы этого негодника нашли?

Всё-таки она его хорошо знала! Выпустив пар, Тарас не будет перемалывать ситуацию, а переключится на другое. Так и получилось.

– Ну и где его нашли?

Сима кратко рассказала историю, затем вынула птенца. Волчок тут же оказался рядом, хотя до этого клянчил,с переменным успехом,у мужиков шашлык.

– Я тебе говорю, шефство взял.

Тарас ещё хмурился, но уже был готов улыбнуться. А Серафима, держа на ладонях совёнка, прильнула к Тарасу и подняла на него взгляд, полный обожания и раскаяния.

– Не сердись!..

И он сам не заметил, как уже обнял её…

* * *

Совёнок закрывал глаза и, нахохлившись, застывал в неподвижной позе.

– Что, худо тебе? – подула Серафима в мягкие пёрышки найдёныша и погладила пальцем по спинке.

Птица слабо пошевелилась.

– Сдохнет, – с сожалением произнёс Серёга Царёв.

– Нет, просто стрессует, – мягко поправила Сима. – В ветклинику бы скорей, крыло посмотреть.

– Даже если не сдохнет, куда его? – рассуждал вслух Царёв. – Должны же быть центры реабилитации для таких птиц.

– Я его с собой в Бельгию заберу, – внезапно выдал Меро, да так, что все повернулись к нему.

– А что? – продолжил он как ни в чём не бывало. – Медицина у нас на высоком уровне. Операцию сделают, крыло починят – летать будет.

– Натан, ты это серьёзно? – искренне удивился Тарас.

– Мелкий ещё, привыкнет к людям – не адаптируется потом среди своих, – вступил в беседу Соболев.

– Ничего, у меня жить будет. Дом большой.

Серафима подсела к Тарасу с озабоченным видом и спросила:

– Мы можем раньше вернуться?

– Зачем?

– Документы нужно сделать, чтобы на границе проблем не было. У Ярыгина, конечно, есть связи, но лучше сделать.

– Сима, Меро пошутил.

– Я вполне серьёзно, – возразил Натан. – И я думаю, Серафима права: без ветсправки и бумаги, что птица не редкая и не ценная, разрешения на вывоз не дадут.

– Ну вы, ребята, даёте! – Остапенко только развёл руками. – Ладно…

Он отошёл с телефоном, вернулся и объявил:

– Собираемся. Через пять часов Крайнов нас заберёт.

Совёнок заметно оживился, накормленный дождевыми червями, пока ждали Крайнова. В ветклинике вообще осмелел и клюнул в палец Ярыгина, когда тот осматривал крыло.

– Ну ты наглец!

Наглец встрепенулся, напрягся и сделал «маленькую неожиданность».

– Молодец! – засмеялся и похвалил его Аркадий Ильич. – Физиология попёрла – жить будет!

И взялся за оформление бумаг.

– Хозяином-то птицы кого писать?

– Меня пишите, лучше по-английски. Натан Меро.

– Вы иностранец?

– Да, Натан— гражданин Бельгии. Он завтра домой улетает, – ответила вместо него Новицкая.– Аркадий Ильич, у вас в таможне знакомые есть?

– Организуем, – ответил тот, не отрываясь от бумаг. – Кличка птицы… А им не всё равно?!

– Пишите Лу.

– Почему Лу? – удивился Ярыгин.

– Лучший.

* * *

Провожать Натана в аэропорт Сима не поехала: не могла… Передала через Тараса переноску с совёнком. Утром перед уходом в клинику по-дружески протянула руку. Натан осторожно сжал её, потом поднёс к губам и поцеловал.

Хотелось плакать от тоски, что она и сделала, закрывшись в кабинете. Потом подправила макияж и начала приём. «Всё проходит. И это тоже пройдёт…» В обеденный перерывпосмотрела онлайн-табло аэропорта: на рейс до Брюсселя шла регистрация.В три самолёт вылетел без опозданий. «Вот и всё! Натан и Лу в небе. Через три часа они будут дома. А я… Явернусь к своей прежней жизни, будто и не было этих пяти дней». Пациентов, как назло, было мало. Губы снова предательски задрожали.

Через час в дверь кабинета постучали:

– Серафима Георгиевна, к вам курьер.

– Курьер?!

Ей дали расписаться в листе доставки, затем парень-курьер вынул из сумки огромный букет коралловых роз и небольшой плоский пакет в подарочной упаковке. Серафима ахнула. В цветах записки не оказалось. Разорвав упаковку, онаобнаружила их с Волчком карандашный портрет в рамке и записку.

«Незабываемой, самой лучшей женщине на земле. Будь счастлива. С любовью, Натан Меро», – прочла она и осела, потому что ноги не держали.

* * *

Через два месяца Тарас показал Серафиме статью в интернете: «Живой талисман из России…» На фотографии красовался Меро с совёнком на плече. И ещё одна фотография: птица, летящая за машиной.

– Кажется, у Лу всё прекрасно, – обрадовалась Серафима. – У них всё получилось!

– Не знаю, как у Лу, у нас точно прекрасно! На Battle Skill пришло официальное приглашение на соревнования. Завтра паспорта на визы сдаём. Так что доставай свойзагранпаспорт: Меро тебя в приглашении тоже указал.

Кровь прилила к щекам Новицкой.

– Нет, я останусь, поезжай один.

– Ну, допустим, я не один, а с Косовым. Только Меро нас двоих ждёт.

– Просто передашь привет от меня.

Бородина сильно задело, что их команда никуда не едет.

– Почему Fervor остаётся? – спрашивал он с возмущением Забелина.

– Потому что это внеплановые соревнования и Меро лично пригласил Остапенко и Косова. Их механики тоже остаются, – устало пояснил Дмитрий.

– Они что, зрителями едут?!

– Да нет, Стас, Меро им даёт машину и своих механиков. И вообще, Бородин, иди тренируйся! В декабре Подмосковье.

Стас усмехнулся и посмотрел исподлобья на Забелина.

– Значит, формат Battle Skill— Европа, а наш – только Подмосковье? Я что, второсортный гонщик?

– Я такого не говорил, – спокойно осадил его Забелин. – Ты сам знаешь: всё решает результат. Так что без обид.

– Ясно, – процедил сквозь зубы Бородин и, мрачный, покинул кабинет.

Через неделю Тарас с Андреем улетели на открытый Кубок Франции и Бельгии по авторалли.

* * *

Остапенко не переставал восхищаться тренировочной базой, домом Натана и машиной, которую он им предоставил. Разместив их с Андреем в гостевых комнатах, Меро показал им, где выход, где кухня, ванная и туалет. И всё равно Тарас, возвращаясь из ванной, ошибся дверью.

«Похоже на кабинет, – подумал Остапенко, бегло переводя взгляд со стола на кресло и солидную библиотеку. – Угораздило ж заблудиться. Надо выбираться!»

Он уже взялся за ручку дверии хотел было выйти, но остолбенел: взгляд его уткнулся в большой портрет Серафимы, написанный маслом, в красивой массивной раме. Он висел сбоку на стене, поэтому Тарас не сразу его заметил. На ладони девушки сидел совёнок, у ног расположился пёс – её верный друг и охранник.

Портрет притягивал и не отпускал… Остапенко подошёл поближе и невольно застыл перед картиной.

«Почему? Почему она?!»– вспышкой пронеслась в его голове внезапная ревность.

– Нравится? – услышал вдруг он за спиной голос Натана.

– Впечатляет…

Потом он повернулся к хозяину дома и посмотрел на него в упор. Меро даже показалось, что Тарас от него потребует ответа. Но тот только ухмыльнулся.

– Хорошая работа, только оригинал всё же лучше, – поддел он Натана и подмигнул. – Ладно, покажи ещё раз мне мою комнату, я в твоём дворце заблудился.

Превосходство, с каким он это сказал, больно ударило Меро. Тарас ясно дал понять, что мечтать и вздыхать о Новицкой может кто угодно, но эта женщина – его и останется с ним, в этом он был полностью уверен. И что он, Остапенко, даже не будет поднимать эту тему. Натан прекрасно понял его.

– Пойдём, – кивнул он и пропустил гостя вперёд.

Гонка прошла замечательно. Уроки Натана не прошли даром – Тарас сталвторым. Лучшее время было только у Меро, и с весомым отрывом: он снова улучшил свой прежний результат.

– Лихо! – присвистнул Тарас и уважительно показал большой палец. – Нет, правда, здорово!

После была вынужденная фотосессия. Пилоты и штурманы позировали у своих машин – участниц гонки. На машине Натана была наклейка с совёнком, сам «напарник» сидел на плече Меро и дремал.

– Привет, старый знакомый. А ты подрос! – улыбнулся подошедший Тарас. Потом обратился к хозяину птицы:– Слушай, Натан! Ты мне вот что скажи: зачем было везти совёнка в Бельгию? Клиника и операцию бы ему сделала, и в питомникпристроила. Столько хлопот из-за этого!

Натан нежно провёл пальцем по пёрышкам, птица не отреагировала – всё так же дремала. Очевидно, совёнок устал.

«Зачем? Хоть что-то у меня осталось от неё… Но вряд ли кому-то нужно об этом знать», – подумал он про себя. А вслух сказал:

– А хороший пиар-ход получился, ты не находишь? Людям нравятся сентиментальные истории. Вся пресса гудит и интернет, журналисты в очередь за интервью становятся —мы с Лу очень востребованы.

– Видел-видел, – улыбнулся Тарас. – Я даже статью Серафиме показывал.

– И что она? – тут же оживился Меро.

– Ну что-что? Порадовалась, конечно, за своего протеже. Ты же знаешь, она за всякую живность переживает.

– Знаю, – тихо ответил Натан.

На прощание Меро свозил их на море и, хотя было немного прохладно, устроил небольшую морскую прогулку на яхте. Расстались в аэропорту хорошими друзьями,с сожалением пожимая друг другу руки.

– Спасибо за всё, Натан! Теперь когда увидимся? Только на мартовском этапе чемпионата Европы?

– Да, в Чехии, – подтвердил Меро. – Но если захочешь в гости, хоть один, хоть с командой,– звони, я вызов сделаю.

– Мы тебя тоже всегда ждём!

* * *

По возращенииТарас был неприятно удивлён толпой народа в зале прилёта и обилием журналистов с камерами и без. То, что все они по его душу, он понял по тому, как толпа пришла в движение, лишь только они с Косовым, получив багаж, направились квыходу.

– Откуда их принесло?! – страдальческим голосом произнёс Остапенко. – Поездка носила частный характер!

– Привыкай, – хлопнул по плечу друга Косов, подмигнув Тарасу. – Так сказать, начинаешь пожинать плоды своей славы.

– Чтоб её… – раздражённо бросил тот.

Интервью Тарас постарался уложить в три минуты, и это ему удалось.

Друзья ускоренным шагом добрались до машины встречающего Соболева и с облегчением выдохнули:

– Домой!

Весь вечер Новицкая ощущала изучающие взгляды Остапенко на себе. Он смотрел на неё, как будто видел впервые. О поездке, к огорчению Серафимы, Тарас рассказывал мало – немного про соревнования, про Бельгию, про поездку к морю. О доме Меро и её портрете в кабинете Натана он умолчал.

– Про совёнка расскажи! – попросила она.

– Что рассказать… Как вернулись, ему операцию на крыло сделали. Жив-здоров, летает. Ручной совсем.

– Здорово!

– Тебе привет передавал.

– Кто? Совёнок?! – засмеялась Сима.

– Ну, и не только он… – ответил Тарас и внимательно посмотрел на неё.

Серафима с прежней улыбкой обняла его и прошептала:

– Как хорошо, что ты приехал!

– Вмарте в Чехию со мной поедешь?

– Поеду.

* * *

– Он же у нас звезда европейского уровня!– открыто,в лицо Остапенко, язвил Бородин.– Зачем ему какое-то там Подмосковье?!

Забелин, собравший обе команды в ноябре, попытался смягчить агрессию Стаса:

– И правда, Тарас, на тебя не похоже. Почему в этом году ты пропускаешь соревнования?

– Дмитрий Николаевич, мы с Соболевым намерены технически ещё усовершенствовать мою машину. На своей я бы не взял второе место в Бельгии, там была машина Меро. А потом, вы же знаете, сколько нужно времени на притирку после переделки – успеть бы до марта. Менеджер команды одобрил. А в Подмосковье пусть едет Стас. Я уверен, он хорошо выступит.

Ответ вызвал одобрение, все закивали. Видно было, что и Бородину было приятно. На том и сошлись: Battle Skill готовится к Чехии и Прибалтике, Fervor – к Подмосковью и тоже Прибалтике.

Впервые Тарас озвучил свои планы и Серафиме за ужином.

– Жаль, мне понравилось в прошлом году под Волоколамском, там было атмосферно, – с сожалением вздохнула она. – Опять мы с Машей вас только к ночи видеть будем!

– Привыкай! Быть женой гонщика нелегко!

С этими словами он достал из кармана небольшую коробочку и поставил перед ней.

– Что там? – вдруг перехватило дыхание у Серафимы.

– Открывай! – загадочно улыбнулся Тарас.

Серафима открыла коробочку – кольцо! Она медленно подняла на него счастливые глаза, в которых стояли слёзы.

– Извини, я не мастак делать предложение, – стушевался он от её реакции, – надо было, наверное, по-другому, торжественно, что ли. Но ты же знаешь, пафос – это не моё…

Сима подошла и села к нему на колени.

– К чёрту пафос! Я и так самая счастливая женщина в мире!– прошептала она.

– Вот и отлично! Пока мы занимаемся железками, вы занимаетесь платьем. Свадьба в Чехии, ты не против?

– Хоть на Камчатке, – вытирая слёзы, смеялась она.

* * *

По возвращении с отдыха в аэропорту Нгурах-Рай к Лике Ликанцевой и её подруге Елене подошёл китаец в добротном летнем костюме. Его намётанный глаз сразу выцепил девушек-моделей из общей массы туристов. Господин Вэй Шэнь был хозяином рекламного агентства и только прилетел на отдых. Они разговорились.

Случайная встреча в аэропорту стала судьбоносной для Лики: через месяц, в феврале, она подписала контракт на работу в качестве модели на полтора года в Китае. Хозяйка «Глобуса» была не против её командировки даже без отступных. То, что их девушек приглашают работать за границу, благотворно влияло на репутацию агентства и весьма подстёгивало его рейтинг. Кареглазая брюнетка Елена осталась за бортом, кусала локти и злилась: ей мягко намекнули, что им требуются только блондинки.

Когда контракт подошёл к концу, Ликанцева пробовала искать работу сама. Но это оказалось не так просто, и, помыкавшись ещё три месяца, в начале ноября девушка вернулась в родной город. Каково же было её удивление, когда она узнала, что навечно прикованный к кровати, как она считала, Остапенко не только встал на ноги, но и отобрался на чемпионат Европы. Весь город был оклеенплакатами с его портретом. Местное телевидение, не жалея эфира, освещало в подробностях его первое место в Прибалтике и второе место в Бельгии, причём на всех городскихканалах.

– Неожиданно… – задумчиво протянула Лика, выключая телевизор. – Кто бы мог подумать!

Она отметила, что за полтора года Тарас не только прибавил во внешней привлекательности, но и стал увереннее держаться. В нём чувствовалась сила.

«Очень интересно», – загорелись глаза у девушки, и в голове появился новый проект – «Тарас Остапенко».План по возращению Тараса и стал повесткой встречи двух подруг в их любимом ресторане «Виктория».

– Ну и как мне ему объяснить своё отсутствие почти два года? – с усмешкой спросила Лика подругу.

– Скажи, что ты по всему Китаю искала чудо-врача для него, консультировалась.

– Лена, ты в своём уме? Ты его за дебила держишь?

– Тогда не знаю. Скажи просто, что работала по контракту, мужчины с пониманием относятся, когда у женщины своя активная жизнь,– обиделась подруга.

– Ладно, не бери в голову. Я, кажется, придумала.

* * *

Они «случайно» встретились на тренировочной базе. Лика ни разу здесь не была, поэтому встала, не зная, куда идти.

– Лика?! Что ты тут делаешь?

– Тарас?!

Девушка выглядела удивлённой и смущённой.

– Я… Я ищу здесь одного человека.

– И кого же? – с насмешкой спросил Остапенко.

– Того, второго гонщика, с которым у нас была фотосессия, как же его… Сейчас!

Она достала из сумочки блокнот.

– Вот… Бородин. Станислав Бородин.

Тарас смотрел на Лику. Она изменилась —ещё больше похорошела, загорела, и загар очень ей шёл. Ненависти и презрения, как раньше, к ней уже не было. Абсолютно ровное чувство. Конечно, ему приятно было на неё смотреть, как на всё красивое: как на изящную статуэтку, иномарку хорошего дизайна, произведение искусства, роскошную мебель. Но не более.

– Зачем тебе Бородин?

– Я только из Китая приехала. Мой контракт закончился, пока работы мало, вот подруга с телевидения и попросила взять интервью, как идёт подготовка к декабрьским соревнованиям, кажется подВолоколамском.

– Понятно. Тогда тебе туда, – сказал он и махнул рукой в стороны соседнего бокса. – Он или там, или на трассе. В любом случае тебе подскажут. Удачи!

Он повернулся и, не оглядываясь, пошёл к своим. Девушка посмотрела ему вслед, вздохнула и пошла искать Бородина.

Видимо, интервью прошло очень плодотворно. Через неделю мужики в курилке обсуждали новость: у Бородина появилась подруга. Старый плакат Лики и Стаса на фоне его машины теперь красовался на стене бокса Fervor. Бородина теперь было не узнать, он словно очнулсяот спячки, в глазах появился азарт, зачастил в качалку и выкладывался на трассе. Забелин спокойно наблюдал за этим преображением, не комментируя.

Наблюдал и Тарас, с привкусом досады, не понимая, что Лика нашла в Бородине.В начале декабря команда Стаса отправилась в Подмосковье. Лика поехала с ним. Через три дня позвонил Крайнов: Fervor взяла бронзу.

– Вот она, сила любви, – хмыкнул Тарас, подавая стакан горячего чаю лежащему под машиной Антону.

– Если ты это о Лике, то там игра в одни ворота, – отозвался из-под машины Соболев. – А вот Стасян,похоже, об этом не подозревает. Как думаешь, стоит предупредить?

– Бесполезно, не послушает. Воспримет как личное оскорбление, тем более от нас.

– Да уж, я у него как любимая мозоль. А ты, Остапенко, вообще как красная тряпка, – подтвердил Антон, вылезая. – Всё, я на сегодня закончил. Принимай работу.

Бородин вернулся героем. Всю команду с цветами встретили у поезда, интервью с ним и штурманом Крайновым показали в эфире, правда в разделе спортивных новостей. По инициативе Забелина в честь победы для обеих команд был организован банкет.

– Маш, ты иди, проветрись. Сделай мужу приятное, – уговаривала подругу Серафима. – Мишку с родителями Антона оставь, они внуку только рады будут.

– И правда, давно мы с ним никуда не выбирались… А ты?

– А я на дежурство ночное выхожу: двое врачей заболели, вообще работать некому.

– Тарас знает?

– Да, отнёсся с пониманием.

* * *

Настоящим сюрпризом было появление на празднике Ильи Дружинина. Попал на торжество он случайно: приехал на неделю по делам – забрать медицинскую карту матери, закрыть ИП в налоговой, чтобы затем открыть уже в Крыму, закупить необходимые запчасти и ещё куча мелких дел. Остановился у Андрея Косова, тот одолжил ему костюм и привёл с собой.

Никто не слушал ведущего – все сразу обступили Илью, жали ему руки, по-дружескитеребили его, приставали с расспросами. О Бородине все забыли. Потом всё же распорядитель торжестванастоял, чтобы присутствующие выпили за успех команды Fervor и за Бородина с Крайновым. На этом официальная часть закончилась, и праздник перешёл на самотёк.

Кроме Дружинина и Остапенко, все привели с собой спутниц. Даже Забелин пришёл с эффектной красавицей-брюнеткой, очевидно взятой напрокат. Поэтому во время медленных танцев Тарас с Ильёй душевно беседовали, уютно устроившись у барной стойки, потягивая хороший коньяк.

Бородин ни на минуту не отпускал Лику от себя, ему было важно, чтобы все видели: это его женщина. Ликанцева пыталась избавиться от его назойливой руки на своей талии – куда там! Она была его трофеем и предметом гордости. Яркая блондинка в коктейльном бирюзовом платье и бежевых лодочках на шпильках, она действительно притягивала всеобщее внимание, как магнит.

Однако старалась Ликанцева ради одного человека в этом зале, который, увы, был занят разговором. Конечно, в самом начале вечера на входе он заметил её, окинул взглядом и сделал комплимент: «Шикарно выглядишь!» Но ей этого было мало.

Бородин всё чаще наливал вина ей и себе. Девушка отказывалась, Стас не настаивал и пил один. Кончилось это тем, что его развезло и потянуло на подвиги. Взяв за руку спутницу, он направился к барной стойке.

– Стас, я устала, отвези меня домой, – взмолилась девушка, но Бородин словно её не слышал.

Подойдя к беседующим Остапенко и Дружинину, пьяный Стас обратился к Тарасу:

– Ну и где твоя девушка? Почему она не пришла?

– О! Стас, да ты пьян, давай мы тебя проводим, – предложил Илья.

– Я нормальный! – хорохорился тот.

Тарас видел, как Лике стыдно и неловко за своего кавалера, она была беспомощна и подавлена.

– Ну?! Ответь мне! – не унимался Бородин.

– У Серафимы дежурство в клинике, – спокойно ответил Тарас. – А теперь можно мы с Ильёй поговорим?

– Её здесь нет, потому что она ушла от тебя. И Лика тоже ушла от тебя! Все ушли, и правильно сделали! С тобой же невозможно жить! – уже несло пьяного Стаса.

Остапенко улыбнулся и переглянулся с Дружининым. Лика пыталась вырвать свою руку из руки пьяного Бородина, но тот держал крепко. На глазах девушки показались слёзы отчаяния, этого Тарас выдержать уже не мог.

– Отпусти руку девушки, – потребовал он.

– За-зачем?! Лика со мной, – возразил горе-кавалер.

– Рад за тебя, руку её отпусти, – ещё раз повторил Тарас.

– А ты чего это раскомандовался? Думаешь, ты ей интересен?! А давай её спросим.

Скандал разгорался, всё больше людей поворачивались к ним. Бородин отпустил её руку, но не дал при этом уйти.

В полной уверенности в своей победе, он повернулся к Ликанцевой и потребовал:

– Ну, скажи ему в лицо, кого бы ты выбрала?

Лика посмотрела Тарасу в глаза, потом перевела взгляд на Бородина.

– Я бы выбрала Тараса Остапенко, – громко сказала она, повернулась и медленно направилась к выходу.

Бородин, не ожидавший такого ответа, пребывал в шоке, на него было жалко смотреть.Дружинин молчал, Тарас тоже на знал, как на это реагировать.

– Стас, я сейчас её верну, – сказал он и вышел за Ликой.

Она уже успела одеться и стояла на улице. Началась метель, снег летел крупными хлопьями.

– Лика, ты что творишь?!

Она повернула к нему лицо со снежинками на ресницах.

– Он спросил,я ответила. Что не так?!

– Но ты ответила, что…

– Неужели ты думаешь, что я бы предпочла его тебе, Остапенко?! Ты действительно не понимаешь или прикидываешься?– в сердцах бросила она и расплакалась.

Тарас подошёл и обнял её.

– Дурочка, он же живой!

– Я тоже живая! – пробормотала она сквозь слёзы и подставила губы для поцелуя.

* * *

Она ждала напрасно, поцелуя не последовало.

– Тебе куда? На старую квартиру?

– Нет, мы сейчас с подругой на двоих снимаем.

– Говори адрес, я такси вызову, – сказал он и стал отряхивать её шубку от снега.

– Тарас!

– Что?

– Ты когда-нибудь простишь меня?

– Уже простил. Просто ты не из тех, кто отвлекается на чужие жизни. Я ожидал от тебя другого, и это было моей ошибкой.

– Значит, не простил… – поникла девушка.

– Я прошлое оставил в прошлом, Лик!

– Это хорошо, потому что есть настоящее и будущее, – отчётливо произнесла она и многозначительно посмотрела на Тараса.

Видимо, она заказала такси заранее. Потому что, когда рядом остановилась машина, Лика уверенно направилась к ней.

– Я не хочу с тобой прощаться, Остапенко! – услышал он её голос, затем дверца захлопнулась, и машина исчезла в снежном хороводе.

Вышедший вслед за Тарасом Дружинин застал только эффектный отъезд Лики.

– Атут, смотрю, весело у вас! – задумчиво протянул он. – Хоть приглашай оператора и кино снимай.

– Как там Бородин?– помолчав, спросил Тарас.

– В отключке: догнался водкой, и она сделала своё дело. Мужики обещали транспортировать тело…

Наследующий день Бородина на базе Тарас не увидел. Зато встретил Забелина. Тот внимательно, изучающе посмотрел на него, правда ничего не сказал. Где-то в уголках губ появилась и тут же исчезлаулыбка, от которой Остапенко вдруг стало не по себе.

* * *

Ликанцева была вне себя: Тарас ускользал. Её «роман» с Бородиным не впечатлил его, или он в него не поверил. Надо было придумать что-нибудь посильнее. Проблема была ещё в том, что мест, где бы они могли «случайно» встретиться, практически не было. Только тренировочная база.

«Что ж, пока есть хоть капля надежды, ябуду действовать!»

Спустя два дня после праздника она собрала личные вещи Стаса, оставленные у неё, и утром поехала к нему. Бородин смутно помнил окончание того злополучного вечера. Очнулся утром в своей квартире (спасибо мужикам) и отходил потом целый день. Зная, что накосячил, он сразу стал звонить Лике – бесполезно: девушка перестала брать трубку. Стас запаниковал. Лика былаподарком судьбы, его счастливым билетом, его музой. Стасу до этого не сильно фартило с девушками, а здесь – первая красавица города и стремительно закрутившийся роман.

Он пытался аккуратно разузнать у своих подробности вечеринки – мужики отмалчивались. Стас забеспокоился ещё больше. Тогда он поехал в кафе и попросил видеозапись с камеры наблюдения. Охрана удивилась, но запись предоставила. Сначала Бородин не увидел ничего криминального. Ну танцует с девушкой, ну тесно прижимает к себе. Но потом пошли кадры его разговора с Остапенко. О чём они говорили? Почему так демонстративно ушла Лика? Камера не писала звук, но девушка явно выглядела расстроенной.

Стас досмотрел запись до конца. Тарас вышел за Ликой, больше в зал они не вернулись… Поблагодарив охранника, Бородин, мрачнее тучи, вернулся на тренировочную базу. Он откровенно не знал, что делать. Поэтому, когда девушка вошла в их бокс, он обрадовался.

– Лика!

Красавица огляделась кругом и обратилась к мужчинам:

– Могу я попросить оставить нас со Стасом вдвоём? Нам нужно поговорить. Это не займёт много времени.

Крайнов, Авдеев и Максим Богачёв, новый механик Стаса, отложили инструмент и пошли к выходу.

– Мы к соседям, – предупредил Иван, проходя мимо Бородина.

– Спасибо, ребята! – поблагодарила Лика.

Как только закрылась дверь, Стас заключил девушку в объятья.

– Прости меня, я вёл себя как последний алкаш. Я редко пью, а тут…

Лика мягко отстранилась.

– Стас, я приехала, чтобы проститься, и привезла твои вещи.

А вот это было для него неожиданностью. Её слова больно ударили по самолюбию.

– Вот, значит, как! – вспыхнул он. – То есть у меня вообще нет права на ошибку?!

– Стас, давай мы не будемвыяснять отношения, ладно?! Просто разбежимся.

– Как у тебя всё просто! – всё больше распалялся он. – Наигралась? Новую игрушку хочется?!

– Ну, знаешь!

Лика бросила к его ногам свёрток и уверенно направилась к выходу. Бородин поймал её за рукав и притянул к себе.

– Лика, Лика,подожди, – уже мягко просил он, сменив тактику. – Ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Не могу я тебя отпустить. Ты нужна мне!

Он попытался её поцеловать, но Ликанцева его оттолкнула.

– Не трогай меня, пожалуйста!

– Что, опять к Остапенко потянуло? – вернулся он к прежнему тону.

– А вот это тебя не касается! – с вызовом бросила она ему в лицо.

– Шлюха!

Она скривила губы в презрительной усмешке:

– Неудачник!

И отшатнулась, потому что поняла, что сейчас он ударит её. Он наступал.

– Не подходи ко мне! – прошептала она, пятясь назад.

Потом резко попыталась бежать. Стас, преграждая путь, толкнул Лику в глубь бокса. Сзади оказался железный стеллаж с инструментами, она влетела в него, ударившись головой, и сползла на пол. На спутанных белокурых волосах проступало пятно крови.

* * *

Обсуждая свидание в боксе Fervor, Соболев, как всегда, ввернул в тему анекдот про блондинок, и мужики ржали, как ненормальные.

Смех резко оборвался, когда влетел белый как мел Бородин с руками, перепачканными кровью, и прошептал:

– Лика…

Тарас рванул первым, за ним выскочил Косов. Подбежав к девушке, Остапенко расстегнул застёжки шубки и прильнул ухом к груди.

– Живая!

Девушка застонала.

– Звони, Андрюха, в скорую, – скомандовал запыхавшийся Соболев.

– Не факт! Долго ждать придётся: пока нашу базу найдут, пока доберутся… – возразил Тарас. – Антон, на твоей повезём, раскладывай задние сиденья!

– Понял.

Антон пулей выскочил из бокса, Царёв вместе с ним – помогать. Лика открыла глаза.

– Лика! Я нехотел! – подошёл было Стас.

Лика дёрнулась, закрываясь руками.

– Выйди! – рявкнул Остапенко. – Не видишь, она боится тебя!

Потом он снял серую шубку и бросил её Косову:

– Держи, а то кровью заляпаем.

Он осторожно взял девушку на руки и понёс к выходу. Так же осторожно положил на заднее сиденье и сел рядом.

– Антон, поехали. Постарайся не гнать, вдруг у неё сотрясение.– Потом обратился к Крайнову:– Бородина караульте, как бы не учудил чего…

Антон и правда старался, чтобы машину не трясло. Но её всё равно раскачивало. Тогда Тарас снова взял Лику на руки, придерживая голову. Девушка открыла глаза, слабо улыбнулась ему и снова закрыла их.

– Спасибо, что возишься со мной, – услышал он её шёпот.

И даже сейчас, бледная, с запёкшейся кровью в спутанных волосах, она была удивительно красива. Смесь жалости и нежности вдруг накатила на него. И ещё Тарас вспомнил, как она по утрам, запустив в будильник своей подушкой, оккупировала его, и он пододвигался, уступая половину своей. Вспомнил и улыбнулся.

Голова болела и кружилась, но Лика всё равно была довольна: он держал её на руках и звонил знакомому врачу, что оперировал его. Она была ему небезразлична!

* * *

Платье Серафима заказала по каталогу, элегантное и сравнительно недорогое. С размером она не боялась ошибиться. Похожее в салоне дали примерить – село замечательно. Привезти обещали к концу января. Как она и предполагала, Тарас сутками пропадал на базе. Маша тоже своего Соболева не видела.

В воскресенье Антон часто забрасывал Машу с Мишкой в гости в дом Остапенко, где начиналось веселье. Отлично ползающий семимесячныйМишаня пытался догнать Волчка. Иногда, уцепившись руками за густую шерсть, малыш вставал на ножки и стоял, держась за собаку. Умный пёс не шевелился, ждал, пока малец не устанет и не опустится на пол. После гонки на четвереньках продолжались.

Мужики раздобыли где-то большие просторные санки, в которые помещались Серафимаили Маша с Мишкой на руках. В санки впрягали Волчка, и довольная собака катала по очереди девушек. Приближался Новый год. Маша и Сима потихоньку пытали своих мужчин, где они будут справлять праздник. Мужики загадочно молчали – видимо, готовили сюрприз…

Двадцать шестого декабря Серафима проснулась разбитая. Болела голова, тело было как ватное. Душ не принёс облегчения, а вот обезболивающая таблетка помогла. Пока готовила завтрак, ей стало легче, даже погуляла с Волчком минут на пять дольше обычного, хотя мороз был минус двадцать.

И Тарас за завтраком ничего не заметил. Прогрел машину, забросил её в клинику и поцеловал:

– До вечера! Постараюсь пораньше освободиться.

Проблемы начались на работе. Как назло, в клинике был предновогодний аврал, и клиентов было много. Резко заболела голова, всё тело стало ломить, наверняка действие таблетки закончилось. Когда Сима заполняла рецептурный бланк или историю болезни, строчки расплывались. А тут ещё начался озноб такой, что зубы застучали.

Внимательная клиентка, чей питомец постоянно наблюдался у Новицкой, спросила:

– С вами всё хорошо, Серафима Георгиевна?

Серафима кивнула и отпустила женщину:

– С наступающим! Лекарство заранее купите!

Через минуту к ней заглянул Аркадий Ильич:

– Так, голубушка, ну-ка посмотри на меня.

– Клиентка нажаловалась?

– Не нажаловалась, а проявила бдительность. И кажется, небезосновательно… Чему ты удивляешься, тебя здесь все любят!

С этими словами он положил ладонь ей на лоб.

– Мать моя! Так у тебя температура в районе тридцати девяти – точнее градусник покажет. Дома лекарства есть?

– Были, – слабым голосом отозвалась она.

– А ну, марш домой. Сейчас такси вызову.

– Хорошо, я сейчас Маше позвоню. Может, сможет подменить…

К счастью, у Маши гостила её мама, и с Мишкой было кому посидеть. Новицкая, несмотря на уговоры, дождалась её в клинике, передала пациентов и только потом согласилась, чтобы ей вызвали такси. Температура на термометре уже приближалась к отметке тридцать девять и четыре. Шатаясь, Серафима села в такси и назвала адрес.

* * *

Дверь почему-то не была закрыта на ключ.

«Грабители?» – сразу возникла в голове глупая мысль. Глупая, потому что в доме собака, она бы точно никого не пустила. По тому, как Волчок радостно вилял хвостом, было понятно: ложная тревога!

«Вот дурында, сама, наверное, не закрыла…Точно – не в себе! Утром уже больная была, легко могла забыть!»

Сил дотянуться до вешалки не было, она поставила на столик сумку, сняла сапоги и, бросив пальто на полу в прихожей, побрела в спальню.«Минутки три отлежусь, потом на кухню, за лекарствами…»

Серафима, держась за стену, дошла до спальни, распахнула дверь да так и осталась стоять. От того, что она увидела, остановилось сердце. Мужчина и женщина наслаждались друг другом. Это был Тарас… В женщине она узнала ту самую блондинку с рекламных плакатов, с которой она столкнулась однажды на награждении. Белокурые волосы девушки ниспадали с края постели. Она заметила Серафиму первой. Тарас увиделеё не сразу: он склонился над обнажённой девушкой, губы его прильнули к её шее в поцелуе. У него было красивое и,ей показалось, счастливое лицо… Потом он повернул голову.

– Сима?!

Дальше говорить что-либо было бессмысленно. Она смотрела на него своими большими бархатными глазами, в которых в агонии билась раненая душа. Потом опустила глаза, и её лицо застыло, словно кто-то потушил внутренний свет…

Тарас сел на кровати, растирая рукой шею сзади, как будто она у него ломила.

– Простите… – сказала Сима, тихо вышла из спальни и затворила за собой дверь.

Дальше было всё как в тумане. Она больше не могла здесь оставаться: дом резко стал чужим. Волчок крутился рядом и с тревогой заглядывал в лицо.

– Не сейчас! Прости, милый, мне надо побыть одной… Я вернусь за тобой! Я обязательно вернусь!Серафима оделась, взяла варежки и шапку и шагнула за порог. Она не понимала, куда идёт, ей было всё равно. Её мир рухнул, вот так, одномоментно… Ноги несли куда-то: дома, дворы, остановки, снова дома. Слёзы могли бы помочь, но они где-то задерживались… А в груди росла огромная зияющая пустота.

Что-то сломалось в ней навсегда, хрупкое и бесконечно важное, придающее смысл её жизни. Она оказалась не готова, что её могут вот так взять и растоптать, и не знала, как собрать себя… Ей хотелось одного: исчезнуть, чтобы не было этой ноющей душевной боли, превратиться в бесчувственный камень, в дерево, в фонарный столб. Она интуитивно чувствовала: чтобы не сойти с ума, нужно что-то делать, и самое простое – идти. И она шла. Просто так. В никуда. Чтобы сохранить хоть толику рассудка.

Земля раскачивалась под ногами. Всё плыло перед глазами, тело колотило в ознобе. Дома закончились, показались разлапистые заснеженные деревья. Похоже, она забрела в парк. Серафима присела на скамейку, прислонившись к спинке скамьи, забылась, потеряв ощущение времени.Её даже запорошило снегом. Потом девушка очнулась:ей показалось, будто кто-то потряс её за плечо. Она с трудом встала и побрела, уходя всё дальше и дальше…

* * *

Её телефон разрывался в сумочке. Наконец Тарас не выдержал и достал его. Звонила Маша.

– Сим, ты чего трубку не берёшь?! Здесь вся клиника волнуется! Или ты всё же поспала?

– Это не Сима, это Тарас, – тихо произнёс он бесцветным голосом.

– О! Привет! А Серафима спит? – И, не дождавшись ответа, продолжила:– Тогда хорошо, не буди её.

– Симы нет дома…

– Она что, не доехала?! – не на шутку разволновалась девушка. – Мы же её из клиники на такси отправили. У неё температура под сорок! Стоп! А телефон тогда что дома делает?!

– Она заходила и ушла… Сумку дома забыла.

– Тарас, куда она могла пойти?! Ты понимаешь, что она где угодно отключиться может, а на улице уже минус двадцать два.

– Я искал, в радиусе трёх кварталов её нет.

Телефонзамолчал. Волчок принялся скулить и царапать дверь.

– Ты хоть с ума не сходи! – с раздражением бросил он собаке.

Остапенко был зол, и в основном на себя. Вот почему ему показалось, что он – самый умный и что ему удастся,как другим мужчинам,завести лёгкую интрижку на стороне, чтобы любимая женщина не прознала?! Конечно, он сразу выпроводил Лику из квартиры, потом с полчаса искал Серафимупо округе. Тщетно. Звонок на её номер ничего не дал: весёлая трель телефона из её сумки звучала как насмешка. «Вот дурак!.. Где же теперь её искать?!»

Её взгляд отпечатался в его памяти. Она смотрела, будто он ударил её. Нахлынувшие стыд и раскаяние вызвали у Тараса приступ удушья – он даже распахнул окно.Ему казалось, что он летит в пропасть.«Она ещё и серьёзно больна!» Чувство вины жгло его, разъедало мозг, мешало сосредоточиться. Он, как хищник по вольеру, бродил из комнаты в комнату, кидаясь к двери на каждый звук открывающегося лифта…

Через полчаса в квартиру вошёл Забелин.

– Дмитрий Николаевич! Вы?!

– У Соболева жена в истерике, он повёз её домой, в дороге позвонил мне. Ну, рассказывай!.. Коротко и ясно.

Тарас скрестил пальцы и положил на них голову.

– Серафима вернулась с работы раньше.

Ему мучительно больно было вспоминать, и он медлил.

– Дальше.

– И застала нас с Ликой в спальне. После этого ушла из дома без сумки, без ключей и телефона.Я теперь не знаю, где она.

Тарас замолчал и запустил пальцы в волосы.Забелинизменился в лице.

– Я что, мало платил тебе, что ты не мог снять для этой потаскухи гостиничный номер?! – глухоспросил Забелин. – Это ж надо додуматься – привести шлюху домой!

Дмитрийзакрыл глаза.

– Я не вижу её! И никогда не мог её видеть… Других – да, только не её!

– То есть? Как это видите?! – поднял голову и ошалело смотрел на Забелина Тарас.

– Неважно. Самое страшное – она сейчас жить не хочет… Во сколько она ушла?

– В два… В начале третьего.

– Сейчас уже около семи. Мороз крепчает, уже двадцать пять, я в машине на градусник посмотрел. К ночи все тридцать будут. Самая лёгкая смерть… Сечёшь? Если не бороться. А она не будет бороться.

Тарас почувствовал холодок по коже.

– Надо её найти скорее.

– Как?! Подскажи, – с издёвкой произнёс Забелин.

Волчок снова заскулил и стал бросаться на дверь. И тут Дмитрия осенило.

– Собака! Выпускай Волчка. Это единственный шанс!

Тарас открыл дверь, пёс бросился вниз по лестнице, Остапенко уже бежал за ним.

Волчок дождался Тараса у закрытой двери подъезда, Тарас распахнул и её:

– Найди Симу, Волчок! Найди Симу!

После, поникший, вернулся обратно в квартиру. Забелин уже уходил.

– Что мне теперь делать?

– Ждать.Сидеть дома и ждать, ключа-то у неё нет!Это, пожалуй, самое тяжёлое. Мне, конечно, подсказывает интуиция, что она больше сюда не вернётся, если только за собакой… Ну а вдруг?! Если что – звони, – сказал Забелин и вышел.

* * *

Собака остановилась и замерла. Минуты три пёс стоял, прислушиваясь к себе, к зову сердца, ибо других ориентиров у него не было. Потом бросился бежать к самому любимому человеку на свете.

Бежал он долго, около часа. Интуиция не подвела его. В глубине огромного парка, за аттракционами, он нашёл её. Хозяйка не встала и не обрадовалась ему. Она неподвижно лежала на снегу, на боку, подтянув коленки к животу. Волчок принялся лизать ей лицо.

– Волчок!.. – прошептала она. – Ты пришёл!

Пёс лёг рядом, прижавшиськ ней как можно плотнее, слушая чутким ухом редкие удары её сердца.

Забелин, закрыв глаза, сконцентрировался на собаке. Он вспоминал, как выглядит пёс: окрас, морда, лапы, хвост. Вспоминал каждую мелочь, как сидит и стоит, его голос. Вдруг, как это бывало у него, в голове вспыхнула на мгновение картинка: собака лежит на снегу, кругом деревья, рядомкакие-то железные конструкции, удивительно похожие на… «Качели, колесо обозрения. Парк!» – пронеслось у него в мозгу, и Забелин уже вдавил педаль газа.

Ему повезло, что дорожки были расчищены, до середины парка машина добраться смогла.Дальше он побежал, утопая по колено в снегу, оставив включёнными мотор и фары: фонари не горели, темнота уже окутала парк.

– Волчок! – позвал он.

Собака подала голос. Забелин бросился на лай и нашёл их. Поначалу пёс ощетинился, встав на её защиту, Забелину он не доверял.

– Ты хочешь, чтобы она жила? – крикнул он собаке. – Тогда не мешай мне!

Пёс неожиданно послушался. Девушка не шевелилась. Дмитрий подхватил её на руки. «В машине разберёмся…» Волчок побежал следом. Впустив пса на заднее сиденье, он осторожно опустил её на кресло рядом с водительским и рванул молнию пуховика.

Пульса не было. Тело было ещё тёплое, но сердце… Сердце уже не билось. Губы, ещё розовые, начинала заливать синева, девушка не дышала.«Я опоздал…» Забелин устало опустился на соседнее кресло. Рядом с ним лежало тело его врага. Что он хотел? Сломать её как человека? Другой преуспел и сделал это за него мастерски: приручил, добился любви и уничтожил! Дмитрий даже не успел ей сказать, что она была ангелом…

Битва демона и человека завершилась. Только за ним ли осталась победа? Забелин признавал, что эта маленькая хрупкая девочка оказалась сильнее его, демона. Дмитрий поправил ей волосы, коснувшись лица. На заднем сиденье зашевелился согревшийся Волчок. «Пёс ещё не понял, что хозяйки больше нет…Стоп! Собака!» И тут он вспомнил, как она в клинике смогла запустить сердце собаки. Он положил ей руку на сердце. Вся мощь тёмного небесного существа огромным разрядом ушла туда. Всё, что он хотел,– это запустить его.

Он даже не подозревал, что в потухшем теле человека сущность ангела ещё жива! И она поглотила его, оказавшись сильнее. Две энергии сплелись в противоборстве: Энергия Любви и Энергия Разрушения. От яркой и мощной вспышки включилась сигнализация и треснуло лобовое стекло. И сущность демона стала плавиться, перерождаясь, превращаясь во что-то иное, незнакомое.

Забелина трясло, он не мог оторвать свою ладонь. Его мозг заполняли видения, картины, нахлынули чувства. Он видел и чувствовал этот мир как ощущала и видела его Она. Теперь он знал о ней всё! Наконец всё закончилось. Он упал на руль с обожжённой ладонью и без сознания.

Сколько он лежал в отключке, он не помнил. Когда Дмитрий очнулся, девушка дышала, губы её порозовели, на лбу проступили бисеринки пота. Ещё он заметил притихшего, испуганного пса на заднем сиденье и трещину на стекле. Выбравшись на трассу, Забелин позвонил Соболеву, а также вызвал на свой адрес бригаду скорой помощи.

* * *

О том, что у девушки была клиническая смерть, Забелин врачам не сказал: они всё равнобы не поверили. Ему с трудом удалось их уговорить не забирать её в больницу: температура по-прежнему была очень высокой, пациентка бредила. К изначальной ОРВИ от прогулки по морозу добавились бронхит с миозитом.

Дмитрий при них позвонил частному врачу, которая согласилась курировать «гостью» Забелина и дала слово утром быть возле больной. Коллеги поговорили, только после этого скорая уехала. Наступила тишина, Волчок тут же подошёл и улёгся возле кровати.

– Не переживай, вылечим твою хозяйку.

Пёс словно понял, повернул морду в сторону девушки.

– Вылечим, вылечим, даже не сомневайся. Ты, наверное, голодный?

Забелин ушёл и вернулся с куском варёного мяса.

– Извини, это всё, что есть.

Волчок понюхал, но к куску не притронулся.

– Надо поесть, а то какой из тебя охранник?! Не подводи Симу.

Пёс услышал знакомое имя, подумал и стал есть.

Этой ночью Дмитрий совсем не спал. Дважды за ночь температура поднималась до сорока одногоградуса, девушка начинала бредить, и он был на грани от повторного вызова скорой. Потом компресс и жаропонижающее сделали своё дело, и у него было несколько часов затишья до следующего скачка температуры. Утром его сменила доктор.

Болезнь ещё три дня держала оборону, затем кризис миновал.

Серафима открыла глаза и долго смотрела в потолок, очевидно припоминая последние события. Потом медленно повернула голову. Волчок зашёлся радостным лаем. Из соседней комнаты вышла женщина в белом халате.

– Как вы себя чувствуете, Серафима Георгиевна?

– Кто вы? – ответила она вопросом на вопрос.

– Ваш врач, – пояснила женщина.

– А!.. – отрешённо протянула девушка. – Значит, не получилось уйти…А я так надеялась.

Она отвернулась к стене и замолчала. Пёс поднялся на задние лапы, опершись на кровать, лизнул ей руку. Девушка запустила пальцы в его густую шерсть.

– Волчок…

Она сделала попытку подняться с кровати, но врач остановила её:

– Куда вы?

– Мне нужно, – настояла Серафима и встала.

– Давайте я провожу.

– Спасибо, я знаю, где санузел.

Ещё бы она не знала! Она уже ночевала в этой комнате. Сразу, как открыла глаза, Сима поняла, что снова находится в доме Забелина. Осталось понять, как она и Волчок попали сюда. Она отчётливо помнила, как вышла из дома, как бродила по городу. Дальше память обрывалась.

– Давно я здесь? – спросила она, когда вернулась в комнату.

– Четвёртый день.

– А какое сегодня число?

– Тридцатое. Завтра Новый год, – напомнила женщина. – Вам бы обратно в постель.

Два Новых года она справляла с Ним… Серафима накрылась одеялом с головой, чтобы никто не видел, как она плачет. Не было сил остановить поток слёз, она сейчас вообще была ни на что не способна.

Она всегда верила ему. Не могла иначе. Тарас был для неё самым лучшим, самым любимым и родным. По сути, кроме него, Волчка да Маши, у неё в этом мире никого не было. За эти два года Сима совсем забыла, что бывает другая жизнь: без него… Огромный ком сдавил горло, мешая дышать, и девушке пришлось откинуть одеяло.

Сима не могла понять, почему он так с ней поступил.

«За что?!– не переставая,крутилась в голове одна и та же мысль. – Это же немилосердно!»

Ненависти к Остапенко она не испытывала, лишь боль и горечь потери. Ей было обидно и безумно жаль их мира, что рухнул в одночасье, и мечтыо счастливом будущем.

Тарас был бесконечно дорог ей. Всегда! Даже сейчас она не могла проклинать и желать ему зла, слишком много хорошего было у них! Слишком много…С воспоминаниями вернулась душевная мука, от которой она спасалась, бесцельно слоняясь по улицам. Теперь Серафима оказалась заперта в четырёх стенах —никуда не уйти и от своих мыслей не убежать! Боль жгла и терзала её изнутри. Не в силах терпеть,девушка стала метаться по постели и биться в истерике, окончательно напугав свою сиделку.

Звонок врача застал Забелина в банке. Бросив все дела на помощника, он примчался – влетел в комнату, не раздеваясь. Схватив бьющуюся девушку, Дмитрий крепко прижал её к себе.

Он гладил её по волосам, приговаривая:

– Ну, всё! Всё!..

Сима постепенно затихла и немигающим взглядом смотрела куда-то вдаль. После того «сеанса» в машине он волшебным образом получил доступ к её эмоциям и теперь ясно мог ощущать, что чувствует она.

– Я убью этого подонка! – не сдержался и в сердцах выпалил он.

– Не надо, – вдруг услышал он её слабый голос. – Пожалуйста, не надо!

Она просила за Него!

– Ты меня узнаёшь? – вдруг спросил Дмитрий, отпуская девушку.

– Да, вы – Забелин Дмитрий Николаевич, – последовал ответ.

– Я не об этом.

Он повернул девушку к себе и пронизывающим ледяным взглядом посмотрел ей прямо в глаза так, что Серафима невольно отшатнулась.

– Ты меня узнаёшь? – повторил он ещё раз свой вопрос, уже громче и настойчивее.

Вдруг Серафима широко распахнула глаза и прошептала:

– Ты… Ты демон!

Секунда, и зловещий взгляд исчез, перед ней снова стоял Забелин с усмешкой не лице: «Узнала!..»

– Я был достаточно убедителен? – Он немного дал девушке прийти в себя и продолжил:– Был им четыре дня назад, – потом добавил:– Кстати, ты тоже не человек, Серафима Новицкая. Точнее, не совсем человек.

Оживление длилось недолго, Серафима снова поникла, спросив бесцветным голосом:

– Я… Я тоже оттуда?

– Да, – просто ответил он.

– Но почему ты не возвращаешься обратно, ты же можешь?

Её больные, измученные глаза смотрели на него, ожидая ответа.

– Могу, но пока у меня здесь дела.

Он не стал говорить ей правду.

– Странно, – вдруг произнесла Серафима,– почему от тебя не исходит…

– Угроза?

– Да. Силу ощущаю, а вот угрозу – нет!

– Потому что я перестал быть демоном. Ты меня изменила, не желая этого.

Коротко он рассказал, как нашёл её в парке и как вернул её.

– Кто же ты теперь? – задала она Забелину вопрос.

– Говорят, перерождаясь, демон становится Небесным Странником – это существа нейтральные, не служат ни добру, ни злу, существуют для равновесия сил и встречаются крайне редко. Я разберусь, кто теперь я.

Девушка помолчала, вдруг глаза её вспыхнули от догадки.

– Вот почему я смогла вылечить Волчка и Его…

– Именно так.

Серафима, очевидно, о чём-то вспомнила.

– Машу надо предупредить и в клинику позвонить…

– Уже предупредил, – заверил Дмитрий. – Они знают, что ты нашлась и что идёшь на поправку.

– Спасибо, – прошептала она, потом, помолчав, добавила:– Они замечательные, мне их будет не хватать…

Дмитрий вопросительно посмотрел не девушку.

– Я не смогу оставаться в этом городе, – призналась она.– Мне нужно уехать.

– Выздоровей сначала, потом посмотрим.

Забелин посмотрел на неё, исхудавшую, с красными от слёз глазами, и сердце его сжалось.

– Тебе что-то надо? Ты только скажи.

– Вещи… – произнеслаСерафима еле слышно. – Все мои вещиостались там… Ты можешь их забрать?

– Ты… не вернёшься? – осторожно спросил он.

Её глаза тут же наполнились слезами, и он понял: это и есть ответ. Серафима отвернулась к стене и натянула одеяло до подбородка.

* * *

Он никогда не думал, что ждать так тяжело… От отчаяния и невозможности действовать хотелось выть. А тут ещё и страшные мысли: «Что, если собака не сможет её найти? Или найдёт, но слишком поздно?..» Тарас встряхивал головой, прогоняя эти мысли, но они вновь упрямо атаковали его.

Несколько раз он порывался одеться и выйти на улицу искать её, но вспоминал про ключ и оставлял эту идею. Он и не думал чем-то занять себя: всё валилось из рук, казалось никчёмным. И Тарас опять принимался бродить по квартире, которая без Неё стала пустой и холодной.

Уже ближе к ночи позвонил Соболев:

– Тарас, Серафиму нашли. Живая. Сейчас ею врачи занимаются. Больше информации нет.

– Откуда тебе известно?

– Забелин позвонил, предупредил, чтобы не волновались. А то у меня Маша сама не своя. Они же подруги!

– Понял. Спасибо. Где Сима сейчас?

– Этого я не знаю. Ладно, Тарас, пошёл я к своему семейству. Если что узнаю – позвоню.

Остапенко выдохнул и сел на пол. Огромная гора упала с плеч. «Главное,что живая… А там он вымолит её прощение. Всё будет как раньше!» По-другому мозг отказывался думать. То, что он потерял её навсегда, не укладывалось в картину его мира. Он вдруг осознал, что только её, Серафиму Новицкую, он видит рядом с собой в своей жизни. Тарас снова вспомнил её глаза там, в спальне, и ему стало не по себе. Совесть взялась за него, и взялась не по-детски. Остапенко открыл бар и достал спасительную бутылку. «То, что надо…» Через час сознание померкло, и муки совести его отпустили.

* * *

Забелин позвонил в дверь. Изнутри послышались торопливые шаги, дверь резко распахнулась. Оживлённое лицо Тараса сразу потухло, не скрывая явного разочарования.

– Ты?..

Дмитрий, не ожидая приглашения, вошёл в квартиру.

– Как видишь.

Забелин видел, как напрягся Тарас с его приходом. Было видно, что он пил, пил уже не один день и был явно не в себе.

– Где она?! – воскликнул Остапенко. – Она у тебя?

Не отвечая на вопрос, гость занёс в прихожую сумки и закрыл за собой дверь. Остапенко не сдвинулся с места, он ждал ответа. Забелин внимательно посмотрел на него: небритое лицо, осунулся…

– Она у тебя? – повторил он свой вопрос, повышая голос. – Я хочу поговорить с ней!

– Нет, – коротко отрезал Забелин. – Хватит с неё переживаний. Оставь девочку в покое!

– Не тебе решать! – вспыхнул Тарас, бросился на Дмитрия, пытаясь схватить его за грудки.

Забелин словно ожидал этого. Он ударил Остапенко по рукам так, что тот отлетел от негокстене.

– Отойди, а то я ведь и покалечить могу, и сдуется твоя блестящая карьера гонщика, – холодно процедил он.

Остапенко в упор посмотрел на Дмитрия.

– Тебе всегда нравилась Серафима. Ты ждал момента! – в сердцах бросил обвинение в лицо Забелину Тарас. – Сейчас получилось, да?!

– Ты так ничего и не понял,– спокойно и устало произнёс Дмитрий. – Эта девушка – подарок судьбы! Променять её на дешёвку! Ты её не стоишь.

– Может, она сама решит?! – взвился уязвлённый Тарас на слова соперника.

Забелин шагнул в сторону комнаты, но Остапенко перегородил дорогу и с силой оттолкнул Дмитрия к порогу.

– Пусть придёт и скажет мне в лицо, что я ничтожество, что я негодяй. Сама. Слышишь?! Сама!

Забелин резко, без замаха ударил Тараса прямо в челюсть. Тот явно не ожидал и рухнул в коридоре на пол. Дмитрий подошёл и сел на корточки рядом с ним.

– Остыл, герой?! Никуда она не пойдёт! У неё на это нет сил, ни физических, ни душевных. Если тыне совсем дурак, то поймёшь, как больно ей тебя видеть.

Остапенко зашевелился. Дмитрий перешагнул через лежащего и вошёл вкомнату, открыл шкаф, стал доставать женские вещи и складывать в сумку. Тарас уже не пытался помешать,внутренне сдался. Он опустился на кровать и молча смотрел, как Забелин опустошает полку за полкой. Вещей оказалось не так много —всё больше книги, учебники, толстые тетради. Не забыл Дмитрий захватить и нехитрый собачий скарб: лежанку, миску, поводок.

– Это всё? – уточнил Забелин.

– Ещё в прихожей сумка и обувь в шкафу, – хмуро отозвался Тарас.

У двери Забелин задержался, надевая ботинки.

– Как она? – глухим голосом спросил Тарас.

– Надо же, всё-таки спросил! Я уже и не надеялся, – горько усмехнулся Дмитрий. – Плохо. Очень плохо. Ты сломал её.

И вышел, унося две огромные сумки.

– Мне нужно поговорить с ней, – уже не требовал, а просил Тарас.

– Она не хочет никого видеть, тем более тебя, – ответил Забелин и прошёл к лифту.

* * *

Сумки с её вещами Забелин поставилвозле кровати.

– Вроде всё принёс. Хотя проверь.

– Спасибо, – поблагодарила она отрешённо, даже не взглянув на него.

Волчок сразу узнал свой поводок и теперь радостно держал его в зубах, приглашая погулять.

– Может, погуляешь с ним? – предложил Дмитрий.

Он знал, что, хотя девушка ещё очень слаба,недолгая прогулка могла бы отвлечь её от грустных мыслей. Но Сима покачала головой и отвернулась к стене.

– Как скажешь. Хорошо, пусть сам на участке побегает. Забор высокий, авось не удерёт.

Дмитрию стало не по себе. Он привык к ней жизнерадостной, с искрящимся взглядом умных карих глаз, улыбчивой и задорной. Теперь перед ним была оболочка той, прежней Серафимы, жалкое её подобие.

– Сима, врача я отпустил. Но в доме есть помощница – горничная, она же кухарка. Зовут её Наталья Ильинична, можно просто Наталья. Если хочешь, она твои вещи разберёт.

– Спасибо, не надо. Я сама, – отозвалась девушка. – Вот посплю и разберу.

Она закрыла глаза и задремала. Забелин тихо вышел, забрав Волчка с собой.

Психолог, к которому он обратился, сказал, что сон – защитная реакция организма, что пусть она спит. И Серафима спала два следующих дня. Просыпалась, съедала тарелку куриного бульона, лекарства и снова засыпала.

В разговоре с Забелиным психолог ясно дал понять, что из такого депрессивного состояния выходят не так скоро: от месяца до полугода – как повезёт.«Мы не можем с точностью знать, что у неё творится на душе, о чём она сейчас думает. Ею пренебрегли, она потерпела фиаско как любимая и как женщина. Скорее всего, она ощущает свою ненужность и никчёмность. Я бы посоветовал окружить её заботой. Баловать, как балуют ребёнка или красивую женщину, если у вас, конечно, есть на это средства».

Дмитрий поблагодарил, уверил, что средств у него достаточно, и уже второго января в её комнате появилась массажистка с коробочкой ароматных масел. Сначала Серафимане соглашалась, но её убедили, что массаж входит в программу по её выздоровлению, и онауступила.

Женщинабегло осмотрела свою подопечную и, вздохнув, убрала обратно все благовония, оставила только обычный крем для массажа. Проводя процедуру, сокрушённо качала головой, просила потерпеть пациентку, растирая напряжённые мышцы. Новицкой было всё равно, что делают с её телом. Она не чувствовала боль – душевныераны ныли в разы сильнее…

Отлежавшись после массажа, Серафимавышла с Волчком. Одеваясь, она равнодушно прошла мимо зеркала, даже не взглянув на своё отражение, но Забелин уже был рад тому, что она встала с постели.

* * *

Никогда она столько не думала, как за эту неделю…

Как только сознание вернулось к ней и она поняла, почему она здесь, в особняке Забелина, жалость к себе накрыла её с головой. Вдруг не стало взрослойСерафимы Новицкой, осталась маленькая плачущая девочка, одинокая и беспомощная в этом мире. Девочка, которая искренне верила в любовь и доброту и которая поплатилась за свою веру. Сил не было даже на то, чтобы прекратить нескончаемый поток слёз. Взять себя в руки не получалось, да она и не пыталась, целиком отдавшись этой эмоции.

Наконец слёзы кончились, и на смену пришла лютая тоска по Нему. Обречённость жизни теперь без Него… Осознание того, что это – конец и его больше никогда не будет рядом. Тоска требовала выхода, и Серафима бросилась к дневнику, не в силах держать горечь в себе. Поток мыслей хлынул на бумагу, она едва успевала записывать.

«Третье января… Дом Забелина… Когда люди забирают себя у нас, более страдает тот, у кого ранимее душа. Нет, несомненно, второй тоже испытывает чувство. Например, неприятный осадок, дискомфорт от вины, что доставилсвоим уходом…А ты есть не можешь, тебе дышать трудно через чудовищный ком в горле и жжение в груди…

И раньше бывало: человек уезжал, пропадал на день-два, даже на неделю по делам. И ты ничего, не страдала, не теряла бодрости духа, ждала, скучала, разумеется. Но вы были друг у друга! Ты могла позвонить, написать ему СМС. Да даже если ты этого и не делала, у тебя была такая возможность! А теперь у тебя такой возможности нет. Он где-то ходит, живой и здоровый, а для тебя он уже недосягаем… Как будто умер. И от этого рвётся душа.

И ты вынуждена, чтобы хоть как-то заглушить эту боль из глубины грудной клетки, уходить из дома, из четырёх стен на улицу и мерить шагами километры, дабы не сойти с ума…Ты читаешь психологическую литературу, пытаешься отпустить человека. Помогает. Но ненадолго.

Ты таскаешься по знакомым – поговорить о нём. Потому что, пока ты говоришь о нём, создаётся иллюзия, что вы ещё вместе. Слабенькая, но на обожжённую душу сойдёт и такая повязка…

Знакомые слушают. „Да не переживай! Найдёшь лучше!“ Дежурная фраза, которая облегчения не приносит. Потому как по горячим следам разрыва он для тебя всё ещё лучший. Да и перебирание его недостатков в головеэффекта не дадут. Любят не за что-то, а вопреки…

Сложно выныривать из состояния эмоционального „размаза“,подавленности, потому как сил сопротивляться этому состоянию нет: вся энергия куда-то утекла. И волей-неволей возвращаешься в то ваше счастливое время, чтобы эта рваная дыра в груди затянулась и дала передышку от боли…Время, когда ты, окутанная его нежностью и заботой, ощущала себя защищённой и такой необходимой ему. Ты чувствовала, что живёшь. И вы упивались минутами блаженства, когда просто лежали, обнявшись. Он легонько ворошил твои волосы кончиками пальцев, тихо целовал тебя в макушку…»

Потом Серафимадолго писала, за что благодарна ему, вспоминала их лучшие моменты. Она словно закрывала дверь, прощалась с ним, прежним, понимая, что не сможет больше доверять ему и относиться к нему как раньше… Наконец отложила тетрадь и в изнеможении упала на постель.

А потом пришла апатия. Она вдруг поняла, что жизнь потеряла для неё всякий смысл. На земле она была гостем поневоле, и путь обратно заказан. Будучи человеком,не нашла счастья, зато получила отменный урок равнодушия и предательства. Больше никого и никогда её душа к себе не подпустит…

Научившись жить как все, она просуществует, сколько ей отмерено, и исчезнет с земли. Хорошо бы побыстрее! А пока нужно подумать, куда она пойдёт. Она и так уже вдоволь попользовалась гостеприимством Забелина. Серафима не понимала, почему бывший враг помогает ей, но думать ещё и об этом голова отказывалась. Сейчас главным для неё было то, как и где она будет жить дальше.

Забелин старался лишний раз не беспокоить свою гостью, заходил справиться о её самочувствии и уходил к себе.А сегодня она сама попросила его задержаться.

– Дмитрий Николаевич…– начала Серафима и не договорила.

– Дмитрий. И пожалуйста, на «ты»!

– Хорошо. Я тут подумала, мы загостились у вас с Волчком.

– Опять?!

– Ну, у тебя. Всё равно загостились, пора и честь знать. Вобщем, я приняла решение, нам надо уехать.

Дмитрий посмотрел наеё исхудавшее лицо.

– То есть ты хочешь уехать из города, желательно подальше, устроиться на работу и снять жильё?

– Да, всё верно. Небольшие сбережения у меня есть.

– Ты своё лицо в зеркале видела? – вдруг спросил Забелин.

– А что не так с моим лицом? – искренне удивилась Серафима.

– Если хочешь знать моё мнение, то я бы на работу тебя не взял даже по рекомендации.

– Почему? – опешила девушка.

– Только без обид, ладно? Кому нужен несчастный и измождённый работник без блеска в глазах и в депрессивном настроении?

Новицкая задумалась.

– Ты прав, счастья я точно не излучаю…

– Могу я узнать, что гонит тебя из моего дома?

Серафима посмотрела на него и опустила глаза.

– Мне неловко пользоваться твоей добротой. Ты и так много для меня сделал. Только не могу понять, зачем тебе всё это…

– Хобби у меня такое, – усмехнулся Дмитрий, – вытаскивать из передряг красивых женщин и их собак. Тьфу, даже стихами заговорил.

Серафима улыбнулась, но улыбка быстро исчезла с её лица.

Забелин помолчал и вдруг сказал:

– У меня есть план получше. Ты сейчас можешь выслушать меня, не перебивая, отвечая на мои вопросы коротко, только да или нет?

– Я постараюсь, – ответила заинтригованная Сима.

– Ты не хочешь больше оставаться не просто в этом городе, а вообще в этом мире?

– Да, – выпалила Серафима, поражаясь, как же точно мужчины умеют формулировать свою мысль.

– Но и лишать себя жизни ты не намерена, потому как это последнее дело – загубить свою душу!

– Да…

– Выбор у тебя небольшой – жить и по возможности находить радости в этой жизни.

Новицкая кивнула. Он словно подслушал её вчерашние мысли.

– Но ты забыла, что есть ещё один выход, – продолжил Забелин и загадочно посмотрел на неё.

– Какой?

– Вернуться обратно, откуда пришла.

Дмитрий увидел, как загорелись её глаза.

– Вернуться?! Но у меня нет крыльев!

– Да, зато у меня два! Конечно, на одном крыле возвращение будет в два раза дольше, но оно возможно! Оно стоит того!

Она смотрела на него круглыми глазами.

– Ну?! Ты согласна?

– Согласна ли я?! Ты шутишь?! Конечно я согласна! Но ты… Тебе-то зачем такие жертвы?

– А ты, когда отдавала свои крылья, думалао жертве? Нет! Ты по-другому не могла… Вот и я не могу по-другому. Я единственный твой шанс.

Серафима молчала, очевидно припоминая те события.

– Только надо тебе полностью восстановиться. Дорога обратно – нелёгкое испытание, сил потребуется много.

– Я понимаю, – согласилась девушка.

– Я предлагаю никуда тебе не срываться, остаться в моём доме. Если тебе некомфортно просто жить на моём иждивении, что, кстати,меня вполне устраивает, можешь устроиться ко мне на работу вместо Натальи Ильиничны, она давно просит отпустить её. Мы даже договор о найме можем составить.

Здесь Дмитрий улыбнулся и подмигнул ей.

– Идёт! – обрадовалась она. – На таких условиях я готова остаться, да и Волчку здесь комфортно.

– Вот и договорились. Завтра выходишь на работу. А сегодня Наталья Ильинична передаст тебе дела.

Забелин вышел довольный, ибо задуманное удалось.

* * *

Это был самый худший Новый год в жизни Остапенко. Даже когда он был лежачим больным, с ним была она… Сейчас он слушал бой курантов один в пустой квартире. Радостные крики соседей, грохот и свист фейерверков на улице раздражали его.

Оказывается, Серафима занимала важное место в его жизни! То, насколько она ему необходима, он понял только сейчас. Ему то и дело мерещилось, что сейчас откроется дверь кухни и он увидит край её платья у плиты. Ложась спать, он долго ворочался в одинокой постели, а ночью она приходила к нему во сне, тёплая, сонная, уютная, и протягивала к нему руки… Предполагая, что телефон вместе с сумочкой уже у неё, он несколько раз звонил ей, но слышал лишь гудки и ненавистное:«Абонент временно недоступен, попробуйте позвонить позже…»

Вчера он не выдержал и сорвался в клинику. Новенькая девушка на ресепшене (старая его прекрасно знала) сказала, что Серафима Георгиевна находится в бессрочном отпуске по здоровью и если они с питомцем её постоянные клиенты, то пока ему стоит обратиться к другому врачу.

Поблагодарив, Тарас вышел из ветклиники и поехал в офис Забелина. Секретарша мило улыбнулась ему, поздравила с наступающим Новым годоми доложила, что Дмитрий Николаевич появится не раньше восьмого января и что он, Тарас, может в его отсутствие обратиться к его заместителю. Остапенко тут же соврал, что хотел бы лично поздравить шефа и вручить ему подарок. Секретарша развела руками: увы,домашний адрес Забелина знал только личный водитель, но он уволился.

Соболев приходил поддержать друга и пригласил его на их традиционную мужскую сходку в пабе. Впервые Остапенко отказался.

Звонила Лика:

– Ну, ты как?! Помирились? Нет?! Приезжай ко мне, встретим Новый год вместе!

Чтобы не наговорить гадостей, Тарас бросил телефон и вышел до ближайшего алкомаркета. Тоска сдавила его как тиски. Отчего-то вспомнился болезненный отъезд матери в раннем детстве и ещё большее горе – смерть бабушки и окончательное его одиночество.

Оказывается, два года он был совершенно счастлив с Серафимой, а он этого даже не замечал… Единственная и незаменимая, онавдруг исчезла из его жизни, оставив пустоту. Он не находил себе места,он не представлял себя без неё! Все мысли его теперь были о том, чтобы вернуть любимую женщину. Как?! Этого Тарас пока не знал.

* * *

Оказалось, Забелин жил очень просто: никаких «закидонов»и особых требований у него не было. Добротное питание из свежих продуктов на завтрак и ужин,обедал он вне дома, чистота и порядок в доме, свежие, выглаженные рубашки. Дорогие костюмы он сам отвозил в химчистку и сам их потом забирал.

Серафиме не составляло труда поддерживать нехитрый быт, много времени на это не требовалось. Она вполне могла снова выйти на работу в «Яранг», только вот эмоциональных сил на это не было. В свободное время она спала, читала или гуляла с Волчком в лесу, который начинался сразу за забором. Набродившисьпо сугробам ипродрогнув, она разжигала камин, делала себе глинтвейн, устраивалась на маленьких подушечках перед камином и смотрела на огонь. Волчок ложился рядом с хозяйкой и умиротворённо дремал.

Один раз Забелин днём заехал за документами и застал их греющимися у огняпосле прогулки. Позавидовав, на следующий день он отменил все дела и вместо работы пошёл с ними в лес.

Массажистка приходила каждый день. Теперь она не просто неистово разминала мышцы, а доставала из коробки душистые бутылочки и втирала их содержимое в кожу Серафимы. Ранее болезненная для Серафимы процедура постепенно начинала приносить удовольствие.

Один раз она обнаружила в своей комнате эффектную коробку со сладостями: пирожными и конфетами. Они таяли во рту, оставляя чудесное послевкусие, и Серафима не смогла устоять.Теперь каждый день Дмитрий привозил для неё из города маленькие пирожные из элитной кондитерской.

Как-то за ужином Забелин спросил, почему она перестала пользоваться косметикой.

– Ну… – замялась девушка.

– Твоё, конечно, дело. Но раньше ты, помнится, красилась.

– Моя косметичка осталась в ванной в квартире Тараса, – пожала плечами Новицкая.

– Почему ты молчала? – удивился Дмитрий.

– Сама я точно туда не пошла бы, а тебя второй раз просить постеснялась.

– Понятно.

В ближайший выходной Забелин посадил Серафиму в машину и привёз в магазин косметики.

– Это очень дорогой магазин! – замерла Новицкая у витрины. – Я обычно покупаю в другом.

– Он считается лучшим, – возразил Забелин, уверенно открывая дверь.

Серафиме ничего не оставалось, как войти.

– Я консультант-визажист, чем могу быть полезна? – любезно представилась подошедшая девушка.

– Мы забыли косметичку в отеле на отдыхе, – мастерски соврал Дмитрий. – Помогите нам восстановить утраченное богатство. Я вам оставляю эту красивую женщину. Заеду минут через сорок. Надеюсь, всё необходимое у вас есть и нам не нужно будет больше никуда заезжать. Да, крем и парфюм мы тоже забыли.

Через час он забрал притихшую Серафиму, которой сделали в подарок профессиональный макияж.

– Спасибо, но ты потратил на меня целое состояние! Мне неловко…

– Ангелы бесценны, – пошутил Забелин и подмигнул ей. – Если ты ещё не устала, давай пообедаем в ресторане, сделай мне приятное!

– Ладно, не пропадать же макияжу! Девчонки так старались! – усмехнулась она и села в машину.

* * *

Работа спасала. Заходя в бокс к своей машине, Тарас забывал обо всём. Сегодня они с Соболевым выжали из неё всё, прогнавпо кольцевой три круга.

– Я же тебе говорил, что в скорости добавим, – ликовал Остапенко. – Я тебя специально с собой посадил, чтобы ты разницу почувствовал.

– Да, но устойчивость на поворотах стала хуже, – возразил Антон.

– Чёрт с ней, с устойчивостью, приноровлюсь, – не унимался Тарас. – Главное, как идёт!

– Я подумаю, что можно исправить, – пообещал Соболев. – По мне, так стабильность и безопасность важнее.

– Да… Не гонщик ты, Соболев!– поддел друга Тарас.

– Так я и не стремлюсь, – парировал тот. – Это ты у нас крут на виражах. Иногда заносит… С Симой-то не помирился?

Молчаливый Соболев старался не осуждать Остапенко и не мог: он видел последствия его безрассудства. Если б не Забелин, могла погибнуть Сима, а ещё он помнил, как билась и плакала Маша…

Остальные из их автогоночного братства тоже не поняли поступок Тараса. Одно дело, когда ты свободен, и другое, когда вы – пара и через три месяца свадьба.Когда узнали, в курилке никто не проронил ни слова, просто все молча переглянулись и выкурили на пару сигарет больше. Серафима была им глубоко симпатична, видно было, что они её жалели и переживали.

– Нет, – сразу помрачнел Остапенко. – Я вообще не знаю, где она. Трубку не берёт. Вам-то хоть она звонит?

– Редко. Маша с ней разговаривает. Про себя ни слова – всё про Мишку расспрашивает. Знаю, что болела сильно, сейчас вроде поправилась.

– Понятно, – вздохнул Тарас. – Про меня что-нибудь говорит?

– Нет. Маша бы со мной поделилась. Да и больно, наверное, ей.

Остапенко почувствовал в словах Антона скрытый упрёк.

– Сегодня мы раньше закончили. Слушай, давай заедем куда-нибудь, поедим!– сменил тему разговора Тарас. – Я зверски проголодался!

– Вообще-то жена не любит, если я ужинаю не дома.

– Так возьми салат, а дома нормально поешь.

– Можно, – согласился Соболев. – Куда поедем?

– Помнишь, где мы с Натаном обедали?

– Да, там хорошо! Кофе варят вкусный, – вспомнил Антон, и в животе его сразу заурчало.

– Ну всё, погнали.

Остапенко планировал за ужином выпить бокал вина или водки, как пойдёт, поэтому оставил свою «тойоту» на базе, и они поехали на старенькой БМВ Антона.

– Смотри, машина Забелина, – заметил Соболев, паркуясь у ресторана. – А вон и он сам, по телефону с кем-то говорит. Встреча деловая у него здесь, что ли?

Остапенко тоже его заметил. Забелин, не выпуская телефон, открыл дверцу, достал папку с документами и внимательно что-то просматривал, продолжая разговаривать.

– Пойдём поздороваемся? – предложил Антон.

– Не надо… – остановил его Тарас. – Аккуратно выйди, чтобы он нас не видел.

Соболев вопросительно поднял бровь, но промолчал. Тараса отчего-то охватило сильное волнение.«Серафима! Вдруг она здесь?!» Он хотел её увидеть и боялся. Встретить её здесь означало бы только одно…

Остапенко не стал дальше мучиться догадками и буквально влетел в ресторан. Наскоро раздевшись в гардеробе, он торопливо вошёл в зал и быстрым взглядом обшарил все столики. Она сидела у окна. Сердце его упало. Тарас медленно подошёл и встал рядом.

– Ты позволишь?

Она повернула голову и от неожиданности вздрогнула. Остапенко опустился на стул напротив.

– Привет, – негромко сказал он, жадно всматриваясь в её лицо. – Хорошо выглядишь.

На осунувшемся лице её выразительные карие глаза казались огромными. А сама Симавыглядела исхудавшей и маленькой, похожей наподростка.

– Ты? – вырвалось у неё со вздохом удивления.

Все слова куда-то подевались. Он просто смотрел на неё и понимал, как давно не видел и как соскучился по ней.

– Ты одна?

Она опустила глаза.

– Глупый вопрос… Я ведь видел его у входа.

Серафима сидела, не шевелясь и не меняя позы.

– Сим, не молчи! Скажи что-нибудь!

Жаркая волна поднялась у него внутри.

– Я искал тебя, звонил, в клинику заезжал…

Она подняла на него глаза. Настороженный, недоверчивый взгляд.

– Зачем?

Вопрос ввёл Тараса в лёгкий ступор.

– Ты мне нужна!

– Зачем?

Лёгкий холодок пробежал по его спине: её глаза больше не смотрели на него с теплотой и любовью. Она смотрела сквозь него! Как чужая…

– Зачем я тебе, Тарас? Ты больше не болеешь, полностью восстановился.

Обида захлестнула его.

– Вот, значит, что ты думаешь обо мне?! Что ты нужна мне была только во время болезни?!Хочешь сказать, что яподлец?!

Отчаянье, ревность и уязвлённое самолюбие ударили ему в голову. Словно плотину прорвало.

– Слушай, а может, ты и Забелин, вы только и ждали, когда я лоханусь? Он упорный,так долго добивался тебя! Ты ведь с ним сейчас? Ведь с ним?!

Тарас видел, как задрожали её губы и как она с трудом взяла себя в руки.

– Слушай, а тебя в детстве не учили, что задавать подобные вопросыбестактно? – с достоинством произнесла Серафима и гордо выпрямилась.

Её слова остудили его, как холодный душ. Перед ним сидела красивая женщина, которая одной фразой, как пацана, поставила его на место, не дав себя в обиду. Остапенко словно очнулся: «Зачем я с ней так? Я ведь не этого хотел!»

Он долго и тщательно готовился к разговору с ней, представлял, что он ей скажет при встрече. И вот сейчас она сидит перед ним, а все фразы вылетели у него из головы.

– Прости, я не знаю, что на меня нашло… Это я виноват перед тобой, – пробормотал он.

Тарас был раздосадован: всё шло не так, как он хотел… Она уже не смотрела на него в упор, взгляд стал потерянным, глаза набухли слезами,девушка словно внутренне съёжилась. У Остапенко подступил к горлу комок.

– Сим, – прохрипел он. – Возвращайся, а?Без тебя очень плохо…

– Это невозможно, – тихо, но отчётливо произнесла она.

Тарас остолбенел, его мозг наотрез отказывался верить услышанному. У него было достаточно времени,чтобы признать свою неправоту и раскаяться, испытать тоску и боль одиночества без любимой женщины.

Он считал, что он уже достаточно наказан за свою дурость. Вынашивая планы по возвращению Серафимы, Остапенко был готов, что это будет нелегко, займёт много сил и времени. Но он,как ребёнок, который верит в чудо, в глубине души надеялся на примирение с Серафимой. Мысль, что его измена может стать точкой невозврата,даже не мелькала в его голове. Он привык, что всё, что он страстно желал и к чему прилагал усилия, рано или поздно появлялось у него. Он привык, что всё зависело только от него. И вдруг её безапелляционное «невозможно»…

– Я тебя правильно понял?– переспросил он, пребывая в шоке. – Ты…окончательно решила уйти?

– Я уже ушла… Двадцать шестого декабря.

Она не притворялась и не пугала, он бы сразу понял это. Самолюбие его было разорвано в клочья. Вголове шумело.

Тарас порывисто встал:

– Прости, что отнял у тебя время и испортил вечер.

* * *

Антону пришлось переставить машину: кто-то из клиентов ресторана беспечно бросил тачку и теперь не мог выехать. Не спеша раздевшись, он вошёл в зал в поисках Тараса. Он нашёл его за столиком с Серафимой.

«Отлично! – подумал он. – Им нужно поговорить. Только бы не вошёл Забелин и не помешал им!»

Как по заказу, ровно через минуту в зале появился Дмитрий.

«Блин, принесло! – с досадой выругался Соболев. – Как всегда, вовремя!»

Антон разочарованно смотрел, как тот направляется к своему месту…Вдруг Забелин увидел Тараса и остановился.

«Всё пропало!» – только и успел подумать Антон, как вдруг Дмитрий резко свернул к барной стойке, подальше от окна и столика Серафимы. «Он оставил их поговорить!»Соболев был приятно удивлён. Присев за свободный столик, он сделал что и хотел: заказал лёгкий салат и кофе, пребывая под впечатлением от неожиданного благородства Забелина.

Разговор, увы, получился недолгим. Соболев видел, как Тарас резко встал и направился к выходу, он был явно не в себе. Выбежав за другом, Антон поискал его на улице – ни у входа, ни у машины Остапенко не оказалось. Соболев вернулся за столик с тяжёлым сердцем, оплатил счёт, не стал дожидаться заказа и поехал домой.

Забелин нашёл её бледной, с шальными распахнутыми глазами, нервно покусывающую губы.

– Что-то ты совсем расклеилась!

– Увези меня домой! – попросила она.

– Хорошо, как скажешь, – без лишних расспросов согласился Дмитрий. – Сейчас, только попрошу заказ с собой упаковать.

Он подозвал официанта, отдал ему карту и сделал распоряжения насчёт заказа. Потом помог Серафиме подняться и отвёл её в гардероб.

Всю дорогу она не проронила ни слова, а Дмитрий не лез к ней с разговорами. Он включил авторадио, и в салон из динамика полилась песня из старого кинофильма:

Опустела без тебя земля.

Как мне несколько часов прожить?

Так же падает в садах листва,

И куда-то всё спешат такси.

Только пусто на земле одной без тебя,

А ты, ты летишь,

И тебе дарят звёзды

Свою нежность…

Забелин посмотрел не Серафиму:

– Восстанавливайся скорее. Слышишь? Вселенная знаки подаёт – тебя уже ждут.

* * *

Тарас не помнил, как вышел из ресторана. Его трясло. «Так не должно было случиться! Она должна была простить, ведь она всегда любила меня! Никто и никогда не любил менятак, как она!» Отказ Серафимы не укладывался в его голове. Тарасу было больно. Уязвлённое мужское самолюбие защищалось то всплеском агрессии, то обидой. «Она ещё пожалеет!.. Ядокажу, что ялучший, и тогда она поймёт, кого она потеряла!»Важно ли девушке, чтобы он был лучшим, он не знал. Но когда почва уходит из-под ног, нужно за что-то цепляться…

Домой Тарас ехать боялся, предчувствуя, что там его накроет тоска и рой воспоминаний. Была мысль позвонить Лике и, напросившись на встречу, осуществить план «мести». Но сейчас он больше походил на побитую собаку, чем на героя-любовника, и Остапенко отмёл эту идею.

Его по-прежнему колотило. Пожар, бушевавший в груди, требовал выхода наружу и действий.Тогда он вызвал такси и поехал на базу. Начальник охраны узнал его, удивился столь позднему приходу, но ключ от бокса выдал. Две выкуренные сигареты мира душе не принесли,лишь раззадорили его.

– Ладно, – сказал он, резко захлопнув дверцу машины. – Посмотрим, на что мы с тобой годимся!

Машина завелась с полуоборота и с рёвом пошла по пустынной трассе. Ему повезло: засел в сугроб он только на седьмом круге. Засел основательно.

– Приехали, б…! – выругался Тарас и вылез из машины.

Он как-то сразу успокоился, буря в душе бушевать перестала. Кругом стояла звенящая тишина, горели только фары и задние фонари машины. Он прислонился к бамперу и посмотрел наверх.Кромешная тьма, покрывавшая землю, выгодно оттеняла небесный купол с мерцающими ярким светом звёздами.Звёздное небо смотрело на гонщика неравнодушно – оно внимало ему.

– Мама… Почему всё не так, мама?!

* * *

С Машей Серафима встретилась только в конце января. Забелин подбросил их с Волчком до парка, а сам укатил по делам.

– Сима, какая же ты худенькая! – ужаснулась при встречеМария.

Подруги пошли под руку по заснеженной аллее, наблюдая, как Мишаня из коляски пытается дотянуться и потрогать Волчка.

– Ну, рассказывай, как ты живёшь.

– Я, Маш, не живу… Я существую, – грустно усмехнулась Серафима. – Существую нормально.

– Всё там же? У Забелина?

– Да, всё там же.

Маша вздохнула и, немного помолчав, поделилась:

– Тарас теперь с Ликой…

Серафима ничего не ответила, только дрогнули уголки губ.

– Ты знала?

– Предполагала.

– Да, недолго переживал, – горячо, с осуждением высказалась Маша. – Все они такие!

– Нет, не все, – возразила Сима. – Соболев твой не такой. Косов, Царёв.

– Тут ты права. Знаешь, на прошлой неделе мужикив пабе собирались.Остапенко Лику притащил. Так они демонстративно встали и ушли. Они все за тебя!

– Неожиданно,– удивлённо протянула Серафима. – Я тебя что позвала-то. Уезжаю я, Маша. И после отъезда мы вряд ли с тобой когда-нибудь ещё увидимся.

– Куда уезжаешь? – оторопела подруга.

– Далеко. И там нет ни цивилизации, ни интернета, ни сотовой связи.

– На острова, что ли?!

– Можно и так сказать, – улыбнулась Новицкая.

– И когда? – приуныла Мария.

– Когда Волчка смогу пристроить: туда не взять собаку. Забелин хотел в начале марта, но как получится.

Какое-то время девушки шли молча.

– Волчок со мной может остаться. Соболев, я думаю, меня поддержит, – предложила Маша.

– Спасибо, Машунь, – обняла подругу Сима. – Я подумаю. Хотя у тебя и так хлопот много: Мишка на руках, на работу вот вместо меня выходишь. Ещё и собака! Волчок – особый пёс, он много внимания требует.

– Ну, смотри. Если что, всегда подхвачу такую хорошую собаку!

Последние слова она произнесла, любовно поглаживая серую спинуВолчка, который тревожно вглядывался в лицо любимой хозяйки.

– Ой, чуть не забыла, – спохватилась Маша. – Мне тут звонили: платье твоё пришло, просили забрать. Симку-то старую ты уничтожила, а мой телефон у них сохранился.

– Хорошо, заберу, – ответила Серафима и внезапно погрустнела.

«Не отболело, – подумала Маша. – Да и не должно было отболеть, слишком мало времени прошло…»

Платье она попросила забрать Забелина.

– Распаковывать будешь? – поинтересовался он, вручая портплед.– А вдруг не то?! Примерь!

Серафима покачала головой и поскорее убрала свадебное платье в шкаф.

* * *

Ликанцева торжествовала: она захотела вернуть мужчину и вернула. Её не смутило, что она расстроила их с Серафимой свадьбу, которую назначили после чешского этапа гонок в марте.

«Значит, не особенно и любил», – заглушила она редкий и вкрадчивый голос совести. Главное, никто теперь не претендовал на Тараса Остапенко.Если так дело пойдёт, то свадьбу, может, и не придётся отменять… Ну а что?! Она, Лика, сногсшибательно будет смотреться в свадебном платье.

Единственное, что её удручало, так это то, что Тарас не относился к ней как прежде. Если раньше он обрывал её телефон, искал встреч, то теперь она напоминала ему о себе. Он словно был с нейи не с ней…

В его доме она больше не появилась ни разу – теперь он приезжал к ней вквартиру, когда он сам этого хотел и когда ему было удобно. Их отношения восновном сводились к одному: они спали друг с другом. Иногда «выходили в свет».

Ликанцеву это сначала задевало, потом она заметила, что и с другими людьми Остапенко вёл себя также: закрылся, держал дистанцию, не особо стремясь сблизиться. Иногда у неё даже закрадывалось подозрение, что она у Тараса не одна, и ей срочнотребовался разговор с подругой, которая приводила её в чувство. Она-то и принесла на хвосте новость, что её соперница утешилась в объятиях Забелина.

– Их видели вместе в городе. Он таскает её везде за собой и поселил в своём особняке.

Лика была взбешена до предела этой новостью: Забелин был рыбой куда крупнее, нежели Остапенко. И она не смогла поймать его в свои сети. А эта курица, эта тихоня – смогла!

– Что он в ней нашёл?! – с негодованием пнула она ножку стола. – Ненавижу!

Естественно, она пересказала эту новость Остапенко, когда тотпоявился у неё. И пожалела: Тарас молча выслушалЛику, никак не комментируя, после в задумчивости один выпил принесённое им вино и ушёл, сославшись на неожиданно возникшие дела. Вечер был безнадёжно испорчен.

Одно утешение за последнее время: в марте она едет в Европу с ним.

* * *

Серафима собирала чемодан. Волчок со вчерашнего вечера гостил в семье Соболевых. Она до сих пор не понимала, как Забелину удалось уговорить её на отдых. Начал он издалека, сказал, что во время Великого поста —а пост начинался в марте —осуществить задуманное будет чуть легче.

Потом он посетовал на то, что энергетический потенциал бывшего ангела весьма невелик, и что нужно ей хоть немного поднять боевой дух, и что лучше всего подпитывают путешествия.

– За время, проведённое на земле, я объездил все уголки мира. Ты вот где побывала?! – выговаривал Новицкой Дмитрий. – Нигде! Детский дом, общага, учёба, работа.

Закончил он разговор тем, что будет очень неплохо, если они на неделю слетают в Таиланд. Море, солнце, общение с местной фауной придадут Серафиме силы вернуться обратно. Забелин припёр её к стене весомыми аргументами, и Новицкой ничего не оставалось, как согласиться.

Весть о том, что Забелин перед важным европейским стартом отправился вдруг отдохнуть, быстро разлетелась среди двух команд.

– Это что-то новенькое, – удивлённо переговаривались мужики в курилке. – На босса непохоже.

– Не иначе, ради женщины старается, – предположил Макс Богачёв, механик Fervor.

Остапенко внезапно потушил сигарету и вышел.

– Блин, Макс! – укоризненно произнёс Крайнов. – Курил бы молча!

– А что я такого сказал?! – искренне удивился Богачёв.

– Потом как-нибудь объясню. Ладно, пошли работать, мужики! – призвал Косов, и все разошлись.

* * *

Отдых и смена обстановки и правда пошли на пользу: девушка загорела и посвежела.Тягостное впечатление она уже не производила, хотя глаза по-прежнему были грустными и внимательно-насторожёнными.

Вернувшись,Серафима сразупоехала к Маше забирать Волчка. Тот чуть не разнёс дверь, едва заслышал звук её шагов.

– Волчок!

Она обнимала и гладила его, встающего на задние лапы и бросающегося ей на грудь в неистовой собачьей радости.

– Хороший мой! Соскучился! – прижимала Серафима голову собаки к груди, уворачиваясь от мокрого языка.

Только потом, когда пёс немного успокоился, Новицкая рассмотрела его. Рассмотрела и ужаснулась: пёс сильно похудел, а шерсти явно поубавилось.

– Маша, он что, болел?! – задрожали губы Симы.

– Тосковал он без тебя. Отказывался от еды, только воду пил, – вздохнула Маша. – Уедешь – он умрёт без тебя, Сим… Я впервые видела, чтобы собака так тосковала! Лучше усыпи его, чтоб не мучился.

– Маш, я не смогу!.. – тихо прошептала Серафима, закрыв лицо руками.

Волчок лежал уткнувшись ей в ногу, словно говоря: «Не уходи…Пожалуйста, больше не оставляй меня!»

Уже дома довольный пёс был готов опустошать миски, навёрстывая упущенное. Однако Сима, опасаясь за его здоровье, кормила любимца маленькими порциями.

– Потерпи, тебе нельзя сразу столько есть.

И Волчок терпел. Главное, что хозяйка была рядом с ним! Привязанность собаки впервые не радовала, а, наоборот, огорчала Новицкую.

«С кем же тебя оставить?!»– мучительно искала выход она.

И вдруг в голове её, словно факел, вспыхнул образ Меро. А следом стали всплыватькартины: Натан и Волчок на прогулке, пёс чинно вышагивает на поводке. Вот они играют, и Меро пытается в шутку забрать у него палку, а пёс не отдаёт. Вот Натан исподтишка, думая, что она не видит, угощает Волчка кусочком мяса. Она невольно с теплотой улыбнулась: «Натан!»

* * *

Все СМИ, вращающиеся вокруг автоспорта иподогревающие интерес к предстоящему этапу чемпионата Европы, отметили, что в этом году Натан Меро настроен весьма решительно. Он не делал прогнозов, как обычно, и никому не показывал свой гоночный автомобиль. Из тайных источников просочились слухи, что его механики изрядно поколдовали над ним. Все, кто его давно знал, заметили, что он изменился после России. Ранее флегматичный педант, Натан удивлял неожиданными порывами и блеском в глазах.

Он поменял директора команды. Вместо немца Ганса Крауса он пригласил Микаэля Григоровича, незаслуженно забытого бывшего гонщика и впоследствии опытного руководителя одной из ведущих команд на заре автоспорта. Ему было шестьдесят лет, и он знал о ралли всё.

– А что, наши русские друзья прислали заявку?

– Да, ещё на прошлой неделе, – ответил Григорович.

– Микаэль, вы не забыли о моей просьбе поселить меня в одном отеле с русскими – Остапенко, Косовым, Царёвым, Новицкой и Соболевым?

– Нет, конечно, Натан. Я всегда очень внимателен к вашим просьбам. Минуточку…

Григорович достал органайзер и пролистал несколько страниц.

– Вот, отель «Гранд Ривьера». Ваш люкс на одном этаже с трёхместным номером, в котором будут проживать Косов, Царёв и Соболев, и с двухместным номером, в котором будут проживать Остапенко и Ликанцева.

– Стоп! Ошибка! Фамилия девушки Новицкая. Серафима Новицкая.

Микаэль открыл другую страницу.

– Сейчас… Девушки с фамилией Новицкая нет всоставе русской делегации. И в списке на подачу виз тоже. Мы что-то упустили? Но списки подавала русская сторона.

Меро пребывал в замешательстве.

– Ничего не понимаю.

Как только Григорович ушёл, Натан набрал номер Серафимы. Ему было наплевать, что она о нём подумает. Увы, автоответчик уведомил, что такого номера не существует. Следующий звонок был Тарасу. Натан немного успокоил нервы и набрал его номер. Он старался придать голосу обычный повседневный тон, хотя сердце его колотилось.

– Натан?! – удивился Остапенко.

– Привет, как идёт подготовка?

– Готовимся помаленьку.

Меро пытался по голосу считать настроение друга, но голос звучал ровно.

– Я что звоню-то. Тут организаторы, кажется, напутали. В списках нет Серафимы, но есть какая-то Ликанцева. Ты проверь, может, это ваши ошиблись?

В трубке воцарилось молчание. Потом Тарас сухо пояснил:

– Ошибки нет. Новицкая не едет.

– Она… С ней всё нормально? – ответ Тараса заставил Меро забеспокоиться.

– Не знаю, – ушёл от ответа Остапенко. – Мы с ней расстались.

– Прости, – медленно протянул ошарашенный новостью Меро. – Не знаешь, как мне связаться с ней?

– Не знаю, – раздражённо, как показалось Натану, бросил Тарас. – Попробуй спросить у Забелина.

– Ладно, спасибо… До встречи!

– Пока.

Разговор был закончен, Меро явно пребывал в шоке. «Рассталась с Тарасом…» Такого он не мог даже предположить. «Почему они расстались?.. Почему Забелин может знать, где она?..» Вопросов возникало всё больше и больше. Он не отважился звонить ему сейчас – отложил звонок на вечер. Может, опасался, что разговор с ним выбьет его из колеи и не даст завершить необходимые на сегодня дела. Может, хотел собраться с мыслями.

Телефон Дмитрия зазвонил во время ужина. Увидев незнакомый номер, он тут же ответил на вызов. Звонил Меро.

– Да, Натан, я уже понял, что это вы. Приятная неожиданность.

Серафима замерла с тарелкой в руке: только сегодня она вспоминала его.

– А связаться с Серафимой Новицкой проще простого. Она сейчас рядом со мной. Дать ей телефон?

Сима осторожно поставила тарелку на стол, взяла у Дмитрия телефон и вышла из гостиной. Кровь жарко прилила к голове, она выдохнула и приложилателефон к уху.

– Натан?! Привет…

Милый знакомый голос вернул её в прошлое лето, на костровую поляну, в то счастливое время. Её глаза тут же увлажнились, а голос задрожал.

– Сима! Я сегодня разговаривал с Тарасом, и он мне сказал, что вы… Это правда?!

– Да, – тихо подтвердила она. – Прости, но я не хочу это обсуждать. Это слишком личное…

Ему не нужно было ничего объяснять, он бы и сам не стал расспрашивать. В её ответе сквозила боль, и Меро чувствовал её.

– Сима! – с отчаяньем в голосе произнёс он. – Я не могу сейчас сорваться к тебе в Россию, у меня через две недели гонка!

– Да, знаю, десятого марта.

– Ты и Волчок, вы можете приехать ко мне? Визу тебе оформят за три дня. Все расходы возьму на себя. Тебе не о чем будет беспокоиться!

Он говорил возбуждённо, взволнованно. Она опустилась на пол рядом со стеной в коридоре, слёзы тихо бежали по щекам. Она молчала, стараясь не всхлипывать.

– Не молчи, пожалуйста. Ты что, плачешь?

Она вытерла слёзы ладошкой и постаралась, чтобы голос не дрожал.

– Натан… Мне нужна твоя помощь с Волчком.

– Говори.

Она рассказала о том, что навсегда решила уехать, как оставила на неделю Волчка Маше и что из этого получилось.

– Ты точно решила уехать? – осторожно спросил он.

– Да, – просто сказала она. – Лучший выход для меня.

– Понял. Если это для тебя важно, отговаривать не буду. Волчка, думаю, сможет привезти команда. Два-три часа в самолёте пёс выдержит. А там я встречу.

– Натан! Я… Я не знаю, как отблагодарить тебя.

– Не стоит. И всё-таки я буду ждать тебя, вдругпередумаешь.

– Спасибо! Удачи тебе вгонке. Я знаю, насколько для тебяэто важно, и мне кажется, ты выиграешь её.

Они ещё немного поговорили и простились. Серафима вошла в гостиную притихшая и молча положила телефон перед Забелиным.

– Волчок поедет к Натану. Я готова вернуться… Пусть это будет двенадцатое марта.

* * *

С этого момента Серафима стала прощаться с этим миром. Села на автобус и приехала в Новенск. Прошлась вдольограды детского дома – зайти внутрь постеснялась. Погуляла в парке, сходила на речку. Ничего не поменялось: стены и скамейки на автовокзале были такие же серые, как в то время, когда она уезжала отсюда. Их так и не перекрасили.

Двадцать третьегофевраля она попросила Забелина отвезти их с Волчком на старую соревновательную трассу. Совпадение, но сегодня там тоже гоняли любители. Под звуки их ревущих моторов она вспомнила, как они с Машей случайно забрели сюда в поисках Волчка, как она бежала по трассе, а Тарас тащил её обратно и как они с Забелиным осторожно укладывали раненую собаку в его машину.

– Ты тоже помнишь? – обратилась она к собаке и ласково потрепалапо загривку.

Забелин молча смотрел не неё и не мешал.

Заглянули в гости и к Анне Валерьевне. Та уже не работала у Ольги, бывшей хозяйки Волчка. Но пёс легко нашёл её дом в посёлке.

После праздника Новицкая зашла в «Яранг» забрать документы и попрощаться.

– Вот документы для Волчка, как ты просила, – обратился к своей любимой сотруднице Ярыгин. – Ты не представляешь, как мне жаль отпускать тебя. Куда хоть ты собралась, загадочная душа?

– Очень далеко, Аркадий Ильич. Очень далеко…

Вечерами с Волчком они бродили по городу, по любимым местам, навсегда вписанным памятью в их историю. Историю девушки и собаки.

* * *

Сегодня всю ночь ему снилась Серафима и их лучшие дни. Проснулся Тарас удивительно счастливым. Целых пять минут он блаженно глядел на потолок, боясь расплескать нечаянную светлую радость. Потом повернул голову. Рядом спала красивая и чужая Лика. Не хотелось зарыться в её волосы, тихо поцеловатьямочку возле ключицы или плечо. Не хотелось ничего! Радость тихо сошла на нет. Он потёр лицо ладонями и тихо выскользнул из кровати. Затем привёл себя в порядок, наскоро позавтракал бутербродами и поехал на тренировочную базу.

Сон навеял ностальгию по прошлому. Здесь, в машине,Тарас старался стряхнуть это «неправильное» и ненужное сейчас настроение.И не мог. Казалось, всё у него замечательно: впереди важный этап его карьеры, он известен, его уважают. С друзьями только у него в последнее время какое-то отчуждение, но оно, он считал, временное. Работе это не мешало. Он сказал себе: «Если на личном фронте произошёл сбой – значит, надо приложить все силы и рвануть к целив других сферах, например в карьере». Но душа не подчинялась разуму, бунтовала, насылая сны, как сегодня, заставляла память выпускать на волю самые лучшие воспоминания…

Уже подъезжая к базе, он вспомнил, что приготовил на журнальном столике загранпаспорта, свой и Ликин. Сегодня их должны забрать в посольство для проставления визы. Остапенко тут же схватился за телефон.

– Лика! Надеюсь, ты уже встала? Мне через час документы отдавать, а я их на столике забыл. Такаяпрозрачная папка, там паспорта и бумаги. Сможешь подвести?

На базе всё шло своим чередом. Его машину Соболев с Царёвым уже выкатили из бокса, соседи тоже подготовили Бородину «субару».

– Здорово, мужики! – поздоровался Тарас и пошёл переодеваться в бокс.

– Какие планы на сегодня? – поинтересовался Косов.

– Давай как вчера: один кружок тестовый, а потом попробуем разогнаться?

Косов согласился и сел в машину.

– Э! А соседи где? – спросил Тарас, не увидев «субару».

– Они уже на трассе. Что они, тебя ждать будут? – съязвил Царёв. – Догоняй!

Вместо ответа Остапенко махнул рукой, и машина пошла. «Субару» они нагнали на половине круга.

– Что он делает?!

– Не даёт себя обогнать, – с улыбкой обронил Косов. – Красиво идёт!

– То есть я должен плестись у него на хвосте?! – усмехнулся Остапенко.

– Типа да. Ты ж позднее его выехал, – хохотнул Андрей.

– Наивный! – веселился Тарас. – Смотри, Андрюха, и учись.

«Мицубиси»приблизилась вплотную к «субару», показывая намерение обгона слева. Естественно, Бородин бросил машину влево, и в это мгновение справа его обошёл Тарас. Места было в обрез, машина даже чуть чиркнула по брустверу, но манёвр был выполнен.

– Йо-хо! – издал победный клич Остапенко, прибавляя газу.

Минут через двадцать обе машины вернулись к боксам. Косов уже успел рассказать о манёвре Тараса на трассе. Бородин это сразу понял по улыбающимся лицам. Штурман Крайнов вылез из машины и в шутку показал кулак Остапенко.

– Ну ты, проворный хорёк, ты когда-нибудь нас опрокинешь!

– Вань, ты только скунсом меня не называй, ладно? – ничуть не обидевшись, парировал Тарас, и всезасмеялись.

– Я вижу, у тебя настроение сегодня хорошее, – неожиданно зло поддел Тараса Бородин.

Выглядел он нервным и напряжённым.

– А оно у меня всегда хорошее, – дерзко ответил Тарас. – У кого оно в дефиците, могу отсыпать.

Остапенко явно намекал на вечно хмурого Стаса, все это сразу поняли. Бородин пошёл к своей машине и сел в неё.

– Что это с ним? – переглянулись мужики. – Он что, обиделся?

Бородин всегда хотел достичь больших высот, чем-то выделиться, чтобы заметили, чтобы оценили. Вся любовь матери доставалась младшему брату, ему перепадали жалкие крохи. Отец бросил их. Мать вышла замуж во второй раз. С отчимом ему повезло: тот не делал различий между ним и родным сыном. Наоборот, младшему больше попадало от отца. А вот мать… Она не смогла простить предательство отца Стаса и, видя в сыне его отражение, относилась к нему сдержанно и сухо.Нет, конечно, она заботилась о нём, воспитывала, но теплоты и ласки не излучала.

Поначалу он проделками и озорством пытался выжать в свою сторону хоть чуточку материнских эмоций: пусть это будет крик или ругань. Потом понял, что бесполезно, и довольствовался скупой мужской лаской и похвалой отчима. От него-то он и «заболел»машинами. Младший брат совсем не интересовался техникой, его водили на музыку и рисование. Так что в гараже они с отчимом пропадали вдвоём. Это был их особый мужской мир.

Потом был картинг и юниорские, а потом уже и взрослые гонки. Сложность в общении со сверстниками и противоположным полом Стас испытывал всегда. Он завидовал лёгкости и уверенности, с какой некоторые пацаны становились душой компании. Он очень хотел быть лидером, но у него не получалось. Бородин не был талантлив, ноделовая хватка и трудолюбие дали результаты: он начал выигрывать, хорошо зарабатывать и чуточку успокоился, поверив в себя.

И тут судьба ему подкинула испытание в лице Тараса Остапенко. На его фоне Бородин сразу поблёк, его результаты перешли в категорию средних. Тарас, так же как и Бородин,оказался упёртым и трудолюбивым. Но он обладал редким талантом гонщика, к тому же был умным, красивым, харизматичным парнем, умел легко общатьсяи собирать вокруг себя других. Настоящий лидер. А ещё у лидера было честолюбие!

Надо ли говорить, как страдал рядом Бородин, испытывая ревность и зависть. Когда Остапенко вылетел на год из-за травмы, Стас впервые почувствовал облегчение. Но его соперник поднялся и сделал такой рывок, что Бородин понял: догнать невозможно. Он, Стас, карабкался как мог, но талант победил.

Ещё одним поводом для ненависти стала Лика. Бородинсначала не поверил, что он может понравиться такой красавице. Потом был период эйфории, когда ему показалось, что они – пара. Но стоило на горизонте появиться Остапенко и поманить её, девушка, не задумываясь, ускользнула. Ревность сжигала его изнутри, и никто об этом не знал.

Тараса ждало участие в мировых гонках, ясное будущее, достаток, любовь и признание. Его, Стаса Бородина, ждало участие в гонках местного разлива, непонятное будущее с весьма умеренным достатком и вечный страх, что он не будет востребован как гонщик. В последнее время эти мысли часто преследовали его. Появилась бессонница и раздражение сначала на себя, а потом и на весь мир. Бородин чувствовал себя неудачником, пытался себе доказать, что это не так, и не мог. Вот и сегодня Остапенко выставил его дураком…

Лику не узнать было невозможно, её точёная фигурка в короткой серой шубке невольно притягивала взгляды. Девушка показаласьиз-за административного здания и направилась к Тарасу. У мужчин сразу появились срочные дела, и они разошлись, оставили их вдвоём.

– Привезла? Молодец! Давай папку! – сказал Остапенко и забрал у неё документы.

– И всё?А спасибо?!

– Спасибо! – улыбнулся он. – Всё, давай поезжай, а то я тебя и так от работы оторвал.

– А поцелуй?! – кокетничала Лика.

– Какой поцелуй?! На нас народ смотрит!

– Да никто на нас не смотрит, – оглядевшись доложила Ликанцева. – А поцелуй… Вот такой,к примеру,поцелуй!

С этими словами она притянуларуками голову Тараса к себе, встала на цыпочки и нежно прильнула к его губам. Потом повернулась и пошла к своей машине, которую оставила на парковке у входа на базу.

Бородин понял, зачем она приезжала.Она привезла паспорта для визы, ещё вчера предупреждали: кто едет в Чехию – принести и сдать документы менеджеру команды. Сейчас Тарас отнесёт паспорта, и им дадут визу. Они вдвоём поедут в Европу. Он будет участвовать в гонках, она – поддерживать его. Они будут наслаждаться красивой жизнью и наслаждаться друг другом, прямо как сейчас…А он, Стас Бородин, будет снова тренироваться на этой чёртовой базе, на этой чёртовой трассе неизвестно для чего. Никем не уважаемый и никому не нужный…

Ярость ослепила Бородина. Ненависть, дремавшая в недрах его души, и отчаяние требовали выхода. Не соображая, что делает, Бородин отъехал задним ходом метров десять и развернулмашину в сторону Тараса.

Остапенко мельком взглянул на «субару» и занялся содержимым папки: все ли бумаги на месте. Когда взревел мотор и машина полетела ему навстречу, его реакции хватило лишь на то, чтобы попытаться отскочить. Но его всё равно зацепило капотом. Удар пришёлся в спину, он отлетел в сторону, потом упал и ещё перевернулся пару раз. Страшная боль пронзилаТараса – такая, что он не смог сдержать крик. Он лежал на снегу, не в силах пошевелиться, и видел, как выскакивают из боксов и бегут к нему люди.

Бородин заглушил машину да так и остался сидеть, в бессилии положив голову на руль… Гнев прошёл. Оцепенение и ужас сковали его. До неготолько сейчас стало доходить, что он натворил.

* * *

Белый как мел Царёв влетел в кабинет Забелина, оттолкнув секретаршу.

– Что?! – вскочил Забелин, считав панику на лице механика.

– Беда… – выдохнул Царёв, тяжело дыша после бега. – Бородин сбил Тараса.

– Живой?

– Вроде.

– Скорая?

– Уже едет. И полиция.

– А полиция-то зачем? – удивился Дмитрий.

– Стас его сбил возле бокса, не на трассе. Разогнался и ударил машиной.

– Он что, с катушек съехал? Ладно, разберёмся, – ответил Забелин,уже следуя за Царёвыми одеваясь на ходу.

Персонал обеих команд мрачно наблюдал, как Тараса на носилках грузят в машину скорой помощи. Рядом стоял полицейский уазик, Бородина не было видно – очевидно, он был уже внутри. Забелин подошёл к врачу скорой.

– Везите в первую областную, там все его карты, снимки и знакомые врачи.

– Обычно мы в городскую везём, – возразил врач.

– Я позвоню главврачу Симоненко. Везите в областную, он их пациент.

Врачи минуту совещались.

– Хорошо, везём в областную, но вы всё же звонок сделайте. Да, и скажите, пусть готовят МРТ и операционную. Похоже, у парня позвоночник сломан.

Корнеев сам лично спустился с санитарами забрать Остапенко.

– Тарас?! До последнего надеялся, что это ошибка. Как тебя угораздило?! А ещё говорят, что дважды снаряд в одну воронку не падает…

Остапенко через боль слабо улыбнулся:

– Я просто очень везучий, Игорь Борисович.

– Ладно, выкарабкался в прошлый раз – выкарабкаешься и сейчас. Тем более с такой помощницей, – и отвернулся, обращаясь к санитарам:– Везём к нам, в отделение травмы.

Он не видел, как сошла улыбка с лица и потух взгляд Тараса.

«Тем более с такой помощницей…»

– Что скажешь, Игорь Борисович? – спросил главврач. – Прямо дежавю какое-то!

– Операцию буду делать. Тот же самый позвонок пострадал. Правда, на этот раз парню чуть больше повезло: спинной мозг задет, но не сильно. Чувствительность осталась. Опять же, боль дикую испытывает.

– Понял тебя. Удачи тебе, Игорь! Дай-то бог, чтобыбез осложнений. Надо парню помочь.

Тараса готовили к операции.

Корнеев зашёл и сел рядом:

– Ну что, готов?

– Готов. Игорь Борисович. Сильно я поломался? Я почему спрашиваю, выкарабкиваться в этот раз самому придётся…

Чуткий хирург всё понял.

– Жаль, Сима бы очень нам помогла… Ладно, прорвёмся. Отдаю тебя в ласковые руки анестезиологов.

* * *

Пылесос гудел, уборка шла полным ходом. Серафима вздрогнула от неожиданности: Волчок незаметно подошёл к ней и ткнулся носом в ногу. В зубах он держал телефон, который трезвонил и требовал ответить на звонок.

– Умница моя! Ты мне телефон принёс! – похвалила она собаку. – Сейчас посмотрим, кому мы понадобились.

Она сняла перчатки ивзяла телефон.

– Да, Машуня!..

Но звонила не Маша, звонил Соболев.

– Слушаю тебя, Антон.

– Сим! Там у Остапенко перелом позвоночника, вдруг ты не знаешь…

Пол под ногами закачался, всё поплыло перед глазами. Ей потребовалась минута, чтобы прийти в себя.

– Хороша шутка! – возмутилась она. – Ничего лучшего не могли придумать?!

– Значит, Забелин тебе не сказал…

– Что не сказал? – уже ловила каждое слово Новицкая.

– Бородин сейчас под следствием, он Остапенко машиной сбил. Тарасу в данный момент операцию делают.

Сима, ошарашенная, молчала, не зная, что сказать. Не дождавшись её ответа, Антон решил закончить разговор.

– Прости, если побеспокоил, я подумал, ты должна знать.

– Спасибо, Антоша, ты всё правильно сделал, – тихо произнесла она и отложила телефон.

Целый день у неё всё валилось из рук. Волчок то и дело подходил к хозяйке и заглядывал в лицо: «Ну ты чего?!» Тогда Новицкая машинально гладила любимца, погружённая в свои мысли.

«Видит Бог, я не желала ему зла!»– то и дело повторяла она про себя, словно оправдываясь передкем-то.

Забелин с порога посмотрел на неё и хмыкнул:

– А! Ты уже знаешь…

Она с упрёком смотрела на него потемневшими глазами.

– Почему ты не сказал мне?

– Это случилось днём, а с утра мы не виделись, – как можно спокойнее пояснил Дмитрий.

– Почему ты мне не позвонил?!– наседала она.

Забелин видел, что у Симы началась тихая истерика, и решил, что небольшая встряска ей не помешает.

– Да, я не стал тебе звонить. А чтоб ты сделала?! – сорвался он на неё. – Операцию отправилась делать?!

Шоковая терапия возымела действие.

– Почему ты кричишь на меня? – широко распахнув глаза, пролепетала Серафима.

– Потому что я очень устал и голоден. А ты лезешь ко мне с дурацкими вопросами.

Она резко замолчала и стала собирать на стол. Дмитрий подошёл, забрал тарелки, взял её за плечи и развернул к себе лицом.

– Ты сама знаешь: в том, что случилось, не виноваты ни ты, ни я, – убедительно произнёс он. – Грустно, конечно, всё это. Только это уже не твои с ним разборки.

Большие карие глаза девушки были встревоженны, но внутреннее волнение пошло на убыль.

– Грустно – не то слово! Травма один в один! Выходит, в первый раз он так ничего и не понял, если донего второй раз пытаются достучаться, – озвучила она свои мысли вслух.

– Ты зацени, как наверху ситуацию разыграли – как по нотам! Одним ударом двоих. Ловко, ничего не скажешь. У Бородина тоже будет много времени подумать: закроют лет на пятнадцать.

Серафима опустилась на стул и откинулась на спинку.

– Ну и что ты решила? – в лоб спросил Дмитрий. – Будешь снова вытаскивать своего гонщика?

Новицкаяпокачала головой.

– Что так?! Ты же его всё ещё любишь? – поддел её Забелин. – Или твоё место в его жизнизаняла другая женщина и ущемлена женская гордость?

Она спокойно выслушала его, не вспыхнула, не вскочила состула. Сохраняя невозмутимость, вздохнула и честно ответила:

– Я долго думала над этим. Своим поступком он дал понять, что я не имею никакой ценности. А своим уходом я с этим не согласилась. Да, я по-прежнему его люблю. Но этого мало, чтобы мы снова стали близкими людьми. И у меня нет теперь сил, чтобы помочь ему. Он давал мне эти силы. Он сам же их и отнял…

Наступила пауза. Больше говорить было не о чем. Она подвела черту. Забелин посмотрел в её бархатные карие глаза, и ему показалось, что они посветлели.

– Вот и умница, – тепло улыбнулся он. – Теперь корми меня, не то умру с голоду!

* * *

На следующий день обе команды – и Fervor, и Battle Skill— срочно вызвали в офис.

– Ну, всё понятно, – угрюмо сплюнул Царёв. – Закрывать нас будут. Кто мы без пилотов?!

– Погоди сеять панику,– одёрнул его Соболев. – Послушаем сначала.

Забелин обвёл взглядом собравшихся мужчин и начал:

– Приветствую всех! Я пригласил вас обсудить наши дальнейшие планы. В связи с последними событиями команда Battle Skill осталась без гонщика накануне важного старта.

– Короче, парни, мы никуда не едем, – шёпотом объявил Косов.

– Почему не едем? – громко возразил босс, услышав реплику Андрея. – Едем, но обновлённым составом.

Мужчины в недоумении переглянулись.

– Вскоре после переезда в Крым мне позвонил Илья Дружинин с просьбой посмотреть местного самородка-гонщика из-под Севастополя. Родом он из крымских татар, зовут парня Тимур Кангиев.Не сомневаясь в компетенции Дружинина, я пригласил Тимура в гости. Сказать, что у парня талант гонщика,– ничего не сказать. Редкий дар от Бога! Такие рождаются один на миллион. Он принял моё предложение и всё это время тренировался на другой базе. Я планировал его дебют не раньше ноября, команду под него только начал подбирать. Но в силу сложившихся обстоятельств он сможет заменить Остапенко, если команда, конечно, не против.

Гул одобрения прокатился по офису: Забелин с его хваткой и прозорливостью поразил всех.

– Дмитрий Николаевич, а что с нашей командой? – обратился к Забелину Иван Крайнов,когда шум стих. – Бородина-то нет.

Наступила тягостная тишина: у всех из памяти не выходила историяс наездом.

– Бородина освободили.

– Как?! – вытянулись лица у присутствующих.

– Вчера Остапенко пригласил в палату меня и следователя и написал бумаги, что претензии к Бородину не имеет, что он сам неудачно шагнул под машину, дескать, проверял документы для визы и не увидел, как Стас начал манёвр. Дело закрыли ввиду отсутствия состава преступления. Сейчас Бородин под наблюдением врачей-психиатров и психологов в клинике неврозов.

– Да как так-то?! – послышались недовольные реплики. – Тарасу спину сломал, и ему за это ничего не будет?!

– Если Остапенко его простил, значит, посчитал, что так будет правильно. Мы не вправе обсуждать его решение. А насчёт того, что Бородину ничего за это не будет, почему вы о совести-то забыли? Угрызения совести порой бывают пострашнее всяких мук. Скажу одно: когда Стасузнал, что Тарас взял вину на себя, он заплакал. Вы когда-нибудь видели плачущего Бородина? Я – нет!

Все молчали, переваривая услышанное.

– А нам как после этого к нему относиться? – задал вопрос Никита Авдеев.

– Рано ещё думать об этом. Если он вернётся в команду, тогда и будете головы ломать. А пока продолжайте тренироваться. Из вас троих Крайнов лучше всех машину чувствует —не хуже Бородина на трассе, сам видел, а где-то даже стабильнее. А на месте штурмана пусть Макс посидит.

– Я? – округлил глаза Богачёв.

– Ты, ты! А что, ты планировал всю жизнь только гайки крутить?!

– Дмитрий Николаевич, я так понял, нам сейчас нужно «субару» готовить? – задумчиво перебил Соболев.

Забелин покачал головой.

– Нет, Антон. «Субару» не успеешь приготовить, и все документы для гонок оформлены на машину Остапенко. Надо с ним поговорить. Что-то мне подсказывает, что он даст машину на гонку.

Так и получилось. Тарас сам заговорил о поездке.

– Получается, из-за нас с Бородиным вся команда без Чехии остаётся? – с грустью и досадой подытожил он.

– Пилота нашли, но я не успею «субару» подготовить, даже если буду ночами колупаться. Ты же сам знаешь, сколько времени на это уходит, – мрачно усмехнулся Антон.

– Зачем «субару»? – с ноткой обиды произнёс Тарас. – Мою берите! Зря, что ли, готовили? Она в лучшей форме, чем когда-либо!

– Твою? – повторил, не веря своему счастью Соболев.

– Ну да, пусть хоть моя крошка пороху понюхает,она не виновата, что хозяин опять отдыхает… – с иронией добавил Тарас.

Соболев протянул руку, и Тарас крепко её пожал.

* * *

Ликанцева каждый день ходила в больницу. Как на работу. Высиживала час и уходила. Рассказывала новости, развлекала как могла.

Один раз, когда она привычно щебетала о чём-то, Тарас,не особо слушая, смотрел на неё. Вдруг он поймал себя на мысли, что ждёт, чтобы она поскорее ушла. И тогда не нужно будет поддерживать пустые разговоры, он останется один, и ему станет спокойно и уютно на душе. Он не мог с ней рядом молчать, и оставаться самим собой тоже не мог.

С Серафимой было всё по-другому. Находясь рядом с ней, Тарас,не напрягаясь, легкозанимался своими делами: её присутствие ничуть не мешало ему. Она могла подойти, молча обнять и посидеть рядом, и это доставляло обоим необъяснимоеблаженство. С этой женщиной он обрёл душевный покой. Обрёл и потерял.

Корнеев, увидав как-то раз Лику, выходящую из палаты Тараса, бросил:

– Красивая девочка, эффектная.

И замолчал. Тарас понял, что Корнеев пожалел его, прозорливо усмотрев истинную суть девушки.

«А интересно, на сколько её хватит в этот раз?» – с сарказмом подумал он.

Приближалась дата отъезда команды. Соболев и Косов пришли в палату Остапенко вдвоём, нового пилота из деликатности знакомить с Тарасом не стали.

– О! А Царёв где?!

– Так он уже на границе должен быть, он же машину сопровождает.

– А, точно… – вспомнил Тарас. – А Антон, значит, бросил мою машинку, на самолёте летит.

Друзья переглянулись: Тарас на удивление держался молодцом, даже шутил.

– Я бы с удовольствием с Царёвым прокатился: пиво, девочки… – усмехнулся Соболев. – Только поручение у меня.

– Что, Забелин, небось, загрузил?

– Нет. Серафима…

– Серафима?! – шутливый тон Тараса сразу прекратился, он даже замер.

Антон почувствовал, что Тарас не решится спросить, но очень хочет знать о ней всё.

– Сима Волчка Меро отдаёт. Насовсем. Я отвожу с оказией.

– Зачем?! – вытянулось лицо у Остапенко.

– Тарас, спроси что полегче, – взмолился Антон. – Маша сказала, уезжает она из России навсегда. Не в Европу, а куда-то совсем далеко. Может, не климат там для собаки, может, ещё что… Короче, не знаю я. Жена тоже не знает.

– Слушайте, – вдруг вклинился в разговор Косов. – Я тут краем уха услышал, как Забелин все дела передаёт своему заместителю. Поговаривают, что он совсем нас бросает.

– Понятно… – Тарас сразу сник, от былого оживления не осталось и следа.

Косов уже проклинал свой болтливый язык.

– Ладно, мужики, что-то я устал, – выдавил из себя Остапенко. – Наверное, посплю. Спасибо, что заскочили. Давайте там, не подкачайте! Буду ждать вестей и трансляциюсмотреть. Меня послезавтра на домашнее лечение переводят, а там у меня канал настроен. И ещё…привет от меня передайте Натану. Не получается у нас с ним свидеться.

Друзья уходили в смешанных чувствах. Конечно, они отлично всё поняли: он не будет спать, ему просто сейчас позарез нужно побыть одному. Потому что только так он сможет справиться с лютой тоской и тяжелейшим ударом судьбы, обрушившимсяна него.

После вести, что Симу он больше не увидит никогда, новость, что Лика, оказывается, улетает с командой, лишь развеселила его. Видимо, она тщательно подготовилась, потому как долго и красиво говорила, что ей совершенно необходимо закрепиться в Европе и обрасти связями, что только так она сможет хоть чем-то помочь ему. Тарас старательно делал вид, что верит той ахинее, которую она несла.

– Конечно, поезжай, – с плохо скрываемой издёвкой произнёс он. – Очень взвешенное решение. Сам бы я никогда не додумался.

– Правда?! Ты действительно так считаешь? – обрадовалась она.

– Ну конечно!

Перед тем как уйти, она остановилась в дверях.

– Ты справишься! Ты обязательно встанешь на ноги! Я верю в тебя! У тебя уже один раз получилось!

И она скрылась за дверью, очевидно очень довольная собой.

– Я справлюсь, даже не сомневайся! – принял Тарас вызов, потом тихо добавил:– Только это не у меня, это у Неё получилось…

* * *

Волчок был на верху блаженства: сегодня она не отсылала его на место, после долгой прогулки по лесу заботливо вычесала, потом покормила и даже разрешила поваляться на диване. И всё гладила, гладила не переставая. Только пёсне понимал, почему хозяйка плачет. Ему было невдомёк, что завтра, шестого марта, он навсегда потеряет из виду любимого человека…

Но в конце дня неясное беспокойство проникло и в его собачье сердце. Волчок, предчувствуя недоброе, то и дело поднимал морду, словно просил: «Пожалуйста, скажи мне что-нибудь!» Сима молчала, откладывая их последний разговор.

Забелин, видя её состояние, хотел поговорить, но передумал.Он только положил руку ей на плечо и, наклонившись к самому уху, прошептал:

– Переноску я купил, она в машине. Ляг сегодня пораньше, завтра трудный день. Если хочешь, я принесу снотворное…

Она покачала головой:

– Не нужно снотворное.

В доме стояла тишина. Забрав с кровати одеяло, Сима расстелила его рядом с лежанкой Волчка. Накрывшись пледом и свернувшись калачиком, она обняла собаку и уткнулась влажным от слёз лицом в густую мягкую шерсть, как в подушку. Пёс благоговейно положил морду ей на спину. Так они и заснули, две родные души, упрятанные в тела собаки и человека.

Всю дорогу в аэропорт пёс сидел на заднем сиденьекакна иголках.Сима держалась из последних сил, чтобы не разреветься, потом пересела к нему. В терминале к ним присоединился Антон. Он подал свой билет, Сима протянула документы Волчка.

Девушка за стойкой улыбнулась:

– Всё в порядке, можете поместить собаку в переноску и отвезти в пункт приёма негабаритного багажа. Знаете, где это?

– Знаем, – сказал Забелин и взял Серафиму за локоть.

Они отошли от стойки регистрации к стене, где не было народа. Новицкая смотрела на мужчин безумными глазами.

– Ну всё, мы с Антоном отойдём, а вы попрощайтесь… – произнёс Забелин глухо и отвёл глаза.

Вот и всё… Серафима опустилась на колени перед Волчком и крепко обняла его за шею.

– Ты должен понять. Понять меня и простить. Тебе может показаться, что я предала тебя. Но это не так! Я не могу тебя взять с собой, как бы мне этого ни хотелось. Я бы многое отдала, чтобы там, куда я ухожу, ты был рядом, но это физически невозможно!

Горло её перехватило.

– Ты поедешь к Натану. Помнишь Натана?

Услышав знакомое имя, Волчок вильнул хвостом.

– Ты помнишь! – улыбнулась Серафима. – Он очень хороший! Он любит тебя! И я тебя тоже очень люблю! Вам будет хорошо вместе…

Больше она не могла держаться, слёзы полились из глаз. Волчок стал слизыватьсолоноватые струйки с её щёк, едва успевая работать языком.

– Ты утешаешь меня… Ты всегда меня утешал. Прости, я больше так на могу!.. Надо прощаться.

Она ещё раз крепко обняла собаку и встала с колен. Волчок внезапно замер, как будто понял: он никогда её больше не увидит, страшное неотвратимое расставание – это не розыгрыш, это всерьёз! И он заскулил, словно маленький щенок,стал прыгать ей на грудь.

– Антон! – не выдержала она.

Соболев подскочил и с трудом затолкал его в переноску. Дверца захлопнулась. Пёс бился и скулил, сражаясь за право быть с нею, дышатьрядом с нею и умереть, когда придёт время, около её ног.

Какой-то ребёнок, привлечённый лаем Волчка,затормозил у переноски:

– Собачку везёте?!

Серафимаокинула больным взглядом собирающуюся вокруг них толпу и,внезапно побелев, стала оседать. Кто-то звал врача, но она уже не слышала этого и не видела ни Забелина, бегущего к ней, ни Соболева, быстро уносящегопереноску прочь.

* * *

Получив багаж, Ликанцева тут же затерялась в толпе. Соболев с Косовым с облегчением вздохнули: общаться с ней им вовсе не хотелось. Вот наконец вынесли переноску.

– Эй, дружище, как ты долетел? – Антон участливо склонился над временным жилищем собаки.

– Отстань ты от него! – вмешался Косов. – У него и так стресс! Пошли лучше на выход, нас встречать должны.

Меро они заметили не сразу, в тёмно-синей лёгкой куртке и джинсах он мало отличался от других мужчин втолпе. Друзья уже стояли в зале прилёта, выискиваяглазами организаторов.

– Соболев! Антон! – взмахнул рукой и окликнул механика Натан.

Улыбка и тёплые рукопожатия рассеяли все волнения: их ждали.Меро по-прежнему выискивал кого-то в толпе.

– Что-то Остапенко долго нет… Неужели багаж потеряли?

Андрей с Антоном переглянулись: Меро ничего не знал.

– Натан! Тараса не будет…

Новость шокировала бельгийца, он сразу замолчал. Потом подошёл к переноске и открыл её.

– Вылезай, путешественник, здороваться будем!

Пёс тихо вышагнул из переноски и лёг, положив голову на лапы. Взгляд был безучастным, а сам пёс – вялым.

– Вы идите, мужики, к выходу. Там белый минивэн ждёт. А я с собакой поговорю, – на полном серьёзе сказал Натан.

– Ну ты чего раскис, парень? – обратился он к Волчку, когда те ушли. – Не всегда бывает как мы хотим. Это, брат, жизнь! Я, может, тоже хотел бы, чтобы Серафима ко мне приехала.

Услышав родное имя, пёс заскулил. Меро присел на корточки и обнял Волчка. Он обнял его совсем как Серафима! Пару часов назад она точно также обнимала его! Пёс поднял морду, и Натан прочёл в глазах собаки невыразимую боль утраты любимого человека. Он снова обнял Волчка и тихо сказал: «Даже не думай, что она тебя бросила. Выхода у неё не было, понимаешь? Ей самой сейчас несладко, мы-то хоть мужики, а она – девочка! Она сама, небось, белугой ревёт. Сима очень тебя любит! Я, брат, тебе даже завидую…»

Пёс внимательно слушал Натана, и постепенно его взгляд стал меняться. В конце он прижался к ноге своего лучшего друга.

– Так-то лучше, – улыбнулся Меро и потрепал Волчка по загривку. – Ну что, пойдём? Мужики в машине нас заждались. Ты чудесная собака! И я очень рад, что ты теперь со мной.

Волчок ответил однократным лаем, присягая в дружбе и верности этому человеку.

* * *

Сразу после аэропорта Серафима наготовила Забелину на несколько дней и уехала к Маше. Дмитрий завершал свои дела и теперь приезжал домой поздно, а оставаться в пустом доме ей было невыносимо. У Соболевых, отвлекаясь на Мишку, Серафима забывалась: младший Соболев шустро ползал и норовил куда-нибудь залезть, так что за ним нужно было постоянно следить. Девушки каждый день включали спортивный канал, но репортажи о подготовке к гонке ещё не велись.Восьмого марта в пять утра, разбудив и вручив Маше подарок и огромный букет роз, Забелинзабрал Серафиму, неожиданноотвёз её в Рим и вернул утром девятого марта.

– Про наших ничего не слышно? – с порога спросила Новицкая.

– Вчера! Вчера вечером начали их показывать! Прямо подарок на Восьмое марта! – пританцовывала Маша. – Я и Антона, и Косова видела. Ну а Натан с Волчком – вообще звёзды!

Глаза Серафимы радостно заблестели.

– Натан с Волчком?

– Да! Волчок нормальный! Глаза грустные, конечно, но он не лежит, как у меня, Сим! Он бегает, встаёт на задние лапы и даже немного мешает Меро! Скоро трансляция будет – сама увидишь.

Новицкая считала минуты и не могла дождаться начала видеорепортажа. Наконец трансляция началась. Внимательным взглядом впилась она в экран, выискивая знакомые лица. Масштаб и уровень предстоящей гонкивпечатляли. Десятки именитых пилотов, современнейшие, доведённые до технического совершенства машины, вид сверху предстоящей трассы. Мелькнула машина Тараса и жёлтый комбинезон Соболева. Потом начались интервью с гонщиками. Серафима их не знала, догадывалась только, что это – фавориты гонки. И вдруг сердце её бешено забилось: на экране в сине-жёлтой машине Ford Fiesta WRC сидел Меро. Потом он вышел из неё, чтобы дать интервью. Серафима мысленно поблагодарила телевизионщиков за перевод, потому что говорил Натан по-французски.

– Месьё Меро, говорят, для вас привезли из России очередной талисман? Сначала сова, теперь собака. Ваши поклонники в восторге,вы не перестаёте удивлять! Как вы оцениваете свой шанс на победу в первом этапе чемпионата Европы?

– Шанс есть у всех, – пожал плечами Меро. – Но с таким помощником он в разы увеличивается.

Тут он кивнул в сторону, и камера выхватила картину, где Волчок облаивает и атакует колесо, которое механик катит к машине для замены.

– Он очень разряжает атмосферу! Моя команда чаще улыбается и уже не так напряжена. Волчок, иди ко мне! – позвал он собаку.

Пёс подбежал и стал вьюном крутиться возле ног гонщика. Натан присел, обнял и похлопал собаку по бокам.

– Вот так мы и готовимся. Надеюсь, порвём всех как Тузик грелку, правда, Волчок?! Лапу дай! И привет всем, кто за нас болеет…

Потом началось интервью со следующим пилотом. На душе Серафимы потеплело.

– Спасибо тебе, Натан, – прошептала она. – Спасибо тебе за всё!

* * *

Тарас поправил подушку. С кухни пахло куриным бульоном: Вера Ивановна готовила обед. После операции он позвонил ей сам и попросил вновь стать его сиделкой. Она согласилась. Он очень боялся расспросов о Серафиме, но мудрая женщина не стала ни о чём спрашивать. Закончилось тем, что он сам ей всё рассказал.

Вера Ивановна только вздохнула и погладила его по голове:

– Перемелется – мука будет. Нужно жить дальше…

Её поразило и обрадовало, что в этот раз парень не был сломлен, не бился в истерике. В нём чувствовалась сила и желание бороться. Он старался обихаживать себя сам, от неё лишь требовалась помощь в бытовом плане и в некоторых медицинских процедурах – поставить капельницу или укол.

Один он не оставался, к нему то и дело приходили друзья, заезжали врачи из областной больницы.Навещали все, кроме Симы…

– Вера Ивановна! – позвалТарас.

– Что, мой хороший?

– Вы отдохните десятого и одиннадцатого марта. У меня друзья соберутся: два дня будем спортивный канал смотреть, там моя команда выступает.

– Хорошо, как скажешь. Тогда я вам побольше блинов напеку, а лучше пирог с рыбой.

* * *

Натан попросил знакомых, друзей и родных его не беспокоить. Сегодня,девятого марта, был последний вечер перед стартом. Кто близко не знал Натана, наверняка считал его честолюбивым, одержимым фанатиком, готовым жизнь положить ради победы. Но это было не так. Меро был просто увлечённым человеком. Ему нравилась скорость и тот момент, когда пилот сливается с машиной. Нравилось рисовать и слушать музыку. Нравились весна и красивые люди, книги и аромат чая. И ещё много чего.

Он выигрывал не потому, что хотел выиграть, а потому, что целиком отдавался процессу. Как и любви, как и творчеству… По-другому Натан не мог. «Везунчиком» он себя не считал. Всегда благодарный Богу, таланты свои считал неким авансом, который он должен вернуть в мир, желательно преумноженным.

По-хорошему он сейчас должен был продумывать завтрашний старт, просчитывать риски схода, изыскивать возможность прибавить в скорости. Но нет, сердце его щемило от непонятной и светлой тоски, и думал он далеко не о гонке. Он чувствовал, что Волчок стал невидимым мостом, соединившим их с Серафимой: ещё недавно её руки касались его шерсти, теперь гладил его он…

С появлением в его доме Волчка Натан словно незримо ощущал её присутствие рядом. Вот и сейчас она как будто расположилась рядом с ним на диване, подобрала ноги, привалилась на широкий подлокотник и тянет руку к собаке.Меро даже встряхнул головой, прогоняя наваждение. Впрочем, тут же очаровательное «наваждение» стало оживать на бумаге, превращаясь в очередную картину.

– Нравится? – обратился он к Волчку, показав набросок.

Тот возвратился к своему месту, взял подстилку и перетащил её ближе к дивану, на то самое место, где в его видении сидела Она. По телу Натана побежали мурашки.

– Ты меня иногда пугаешь!

Пёс оставил лежанку в покое и переместился к ногам Натана, всем видом показывая, что он не пугает, а, наоборот, охраняет его.

Волчок с момента их встречи в аэропорту не отходил от Меро ни на шаг. Натану пришлось снять небольшой домик вместо отеля.Волчок быстро разобрался, что и где находится, на всякий случай не пустил приходящую горничную, которая готовила и убирала для гостей. Натану пришлось извиниться и познакомить их. После того как они были друг другу представлены, пёс осторожно взял её сумочку и галантно перенёс на кухню, чем вызвал восторг и расположение женщины.

– Ухаживай, ухаживай, можно! – похвалил пушистого кавалера Меро.

Все четыре дня Натан поражался выправке собаки. Он свободно мог брать Волчка с собой везде, правда в наморднике и на поводке, как того требуют правила. Умный пёс понимал его с полуслова, не лаял как безумный на ревущие гоночные машины и внимательно «прощупывал» всех, кто к ним подходил. Единственное, тренируясь, Натан оставлял Волчка своим механикам, крепко привязывая, чтоб не убежал.

– На трассе собакам делать нечего. Я прокачусь пару кругов и приеду. Не скучай, я скоро! – говорил он и легонько щёлкал пса по носу.

Это был своеобразный ритуал их с Серафимой. Натан подсмотрел его в походе и теперь использовал его, чтобы успокоить собаку.

Что делать с собакой завтра, Натан не знал. Это была проблема… Завтра и послезавтра будет жуткая суматоха, всем будет не до него, пёс может потеряться или погибнуть. Можно, конечно, взять его с собой в машину и создать первый в мире прецедент— правилами не возбраняется. Но гонка – это стресс, и неизвестно, как животное выдержит и выдержит ли вообще. Рисковать мохнатым другом Натан не хотел.

– М-да, задачка, – озвучил он свою мысль вслух. – Подожди-ка…

В его голову внезапно пришла гениальная идея, которую Натан захотел проверить. В его сумке всегда была маленькая фотокопия картины, которая висела у него в кабинете и которую он сам же написал: Сима с Волчком и совёнком. Натан достал фотографию и положил перед собакой. Пёс поднял счастливые глаза и радостно залаял.

Меро отнёс фотографию на подстилку. Пёс подошёл и лёг.

– Молодец! Охраняй Симу!

Потом он вышел из гостиной и пошёл в спальню. Все три ночи Волчок спал рядом с его кроватью, и сейчас Натан боялся, что пёс последует за ним. Но пёс остался в гостиной.

Утром Меро хорошенько выгулял и покормил собаку, уже одевшись, подошёл к фотографии, повертев её в руках, показал Волчку.

– Ждать Симу! Ты понял? Ждать!.. – уверенно и чётко произнёс Натан команду и увидел, как загорелись надеждой глаза собаки.

Выходя из дома, Меро теперь точно знал: пёс не сдвинется с места, он будет ждать!

* * *

Меро было очень непривычно видеть рядом с Косовым, Соболевым и Царёвым вместо Тараса другого парня.

«Совсем молоденький. Двадцать два года, не больше…» – пронеслось в его голове.

Правда, у паренька глаза были умные.

– Тимур, – представился русский.

– Натан Меро, – подал он руку для рукопожатия.

На лице русского расцвела счастливая улыбка.

– Чтобы у меня в соперниках был Натан Меро – я о таком даже мечтать не мог!

– Я тоже не думал, что когда-нибудь буду соревноваться с Андреа Феретти или Рикардо Грасси. Но я здесь! – усмехнулся Натан. – Удачи! Есть такая примета, что дебютантам везёт. Мне в своё время повезло. – И, подмигнуврусскому пилоту, он пошёл к своей машине.

Его штурман Лукас Харти уже был вшлеме и заметно волновался.

– Натан, где тебя носит?! Через пятнадцать минут наш старт.

– Нам два дня по дорогам мотаться. Насижусь ещё в машине, – отшутился Меро.

– Мне бы твоё спокойствие!

Лукас понимал, что выиграет тот, кто с максимальной скоростью преодолеет все спецучастки и при этом не сойдёт с дистанции. Не вписаться в поворот и вылететь означало проиграть. Пройти аккуратно, в то время как остальные будут рвать на предельной скорости, тоже означало проиграть. Ответственность за решение, рисковать или нет, лежит на пилоте: он, Харти, только помощник, не более, однако Меро всегда внимательно выслушивал мнение своего штурмана. В этот раз они даже не поговорили, и Лукаса это напрягало.

Сегодня и в последнее время Натан был какой-то странный: часто рассеянный, погружённый в свои тайные мысли, он словно ускользал. И это задумчивое лицо, озарённое внутренним светом! Если раньше он с педантичностью продумывал и выверял каждый свой шаг, то теперь действовал по наитию, просто чутко прислушиваясь к ситуации. Заново привыкать к новому Меро Лукасу было непросто.

Гонка началась. Базовые классические участки они преодолели чисто, без задержек иштрафов: сказывалась опытность пилотов. Но уже первый свой спецучасток Меро прошёл так, что соперники поняли: зря рисковать не будет, но своего не упустит.

На каждом спецучастке таились каверзные сюрпризы – сужение дороги, трамплины, опасные повороты разной крутизны. Машина вытерпела всё. Незначительная поломка произошла после четвёртого спецучастка, но в сервисном парке удалось её устранить, и машина экипажа Меро – Харти снова вернулась на трассу, к неудовольствию соперников.

Весь день Натан не знал, как дела обстоят у российского экипажа – сошли, поломались или остались в строю? —и был очень удивлён, что по итогам первого дня Тимур Кангиев попал в первую пятёрку вместе с Меро, Альбертом Грефом , Андреа Феретти и Марио Кано.

– Ничего себе дебютант!

Оставив гоночную машину на Лукаса, Натан собрался домой.

– Ты куда?! – Харти был явно ошарашен.

– Мне нужно уехать. К утру буду.

– Ты с ума сошёл?! Ты не восстановишься!

– Всё будет хорошо, – успокоил второго пилота Меро и сел в свою «мазду».

Волчок сидел у порога. Когда Натан открыл дверь, тот выскочил во двор, обшарил его и вернулся с немым вопросом собачьих глаз: «Её там нет! Нужно ещё ждать?» Натан закусил губу: не подумав, он заронил надежду у пса о том, чему не суждено сбыться… Он ласково погладил собаку.

– Ты ждал целый день? Молодец! Пошли погуляем, потом кормиться будем. Ну, неси поводок!

После прогулки они поели, у измотанного за день Натана уже слипались глаза.

– Я пошёл спать, – объявил он псу. – Ты со мной?

Но Волчок вернулся в гостиную. Там была его подстилка и фотография…

* * *

Маша смотрела на экран не отрываясь и сетовала, что Соболева с Царёвым совсем не видно: показывают только машины и пилотов. Потом смирилась и восклицала на каждый кадр с красно-белой «мицубиси»:

– Смотри, наша пошла!

Серафима вдруг поймала себя на мысли, что следит не за машиной Тараса, а за сине-жёлтой машиной Меро. Она даже вскрикнула, когда ей показалось, что машину заносит. Хорошо, что Маша кормила сына на кухне и не слышала. Но машина как ни в чём не бывало продолжила штурм новых поворотов.

– Молодец, Натан! – прошептала Сима. – Так держать!

Второй день гонки всегда был жарче. Натан это знал по прошлым соревнованиям. Кто прорвался в десятку, тех подстёгивала надежда на победу, те, что оказались за пределами заветной десятки, старались наверстать упущенное и готовились рисковать по полной.

Как ни странно, Натан хорошо отдохнул. Проснувшись в пять утра, он выгулял Волчка, наскоро позавтракал и, обняв собаку, присел у двери.

– У меня сегодня важный день. Приеду поздно, только к ночи. Вечером зайдёт Анна, она приберётся и выгуляет тебя. Будь умницей, ладно?!

Волчок вильнул хвостом и прижался к ноге.

– И пожалуйста, не грусти!

Дорога была пустынная, стояла тишина, небо только начинало светлеть. Он успевал. Вдруг тоска сдавила его сердце. «Сегодняшняя гонка пройдёт, за ней следующая, потом ещё и ещё… Стать легендой автоспорта. А что потом? Ради чего яживу? Ради кого?»Он чувствовал пустоту внутри,хотелось закричать. Натан остановил «мазду» и вышел из машины. Свежий ветер принёс со сторонылеса запах прелых листьев. «Весна!»

Внезапно он вспомнил Симу и их поцелуй на камне посередине реки. Мурашки побежали по коже, настолько ясно это отпечаталось в его памяти: словно было вчера…

«Куда бы ты ни уехала, я найду тебя! Я должен удостовериться, что у тебя всё хорошо!» – пообещал он себе.

Тут же тоска рассеялась, и он почувствовал огромный прилив сил – это происходило всегда, когда он думал о Ней.Натан сел в машину и продолжил путь к месту соревнований. Мысли снова роились вего голове, но уже о другом. Теперь он предвосхищал, как привезёт Волчка домой, как познакомит с мамой. И интересно: вспомнит ли совёнок своего друга и спасителя?

За этими нехитрыми мыслями Меро незаметно прибыл на место. Лукас внимательно посмотрел на друга: тот явно был на подъёме, от Натана исходила радостная наполненностьи опасная спокойная уверенность. Штурман отлично знал это его предстартовое состояние, и ещё он знал, что соперникам крышка…

* * *

Тарас мысленно присутствовал там. Он видел свою машину, он как будто сидел в ней! Авдеев и Богачёв с удивлением переглянулись: у Тараса слегка покраснело лицо, даже выступил пот на лбу. Только Крайнов смог понять его.

– Молодец, мальчишка! – похвалил Кангиева Тарас. – Какой поворот! На пределе прошёл – даже я б так не смог.

Но ещё больше его восхищал Меро. Остапенко видел, как фантастически подготовлена его машина и как пилот её чувствует. Он наблюдал, какие сильные соперники у него и как пытаются вытеснить его из пятёрки лидеров.

Второй и последний день гонки подходил к концу. Меро предстояло пройти самый сложный десятый спецучасток с трамплином и очень крутым поворотом. С похожего он вылетел в Прибалтике, и Тарас прекрасно помнил тот момент, его несколько раз потом показывали в записи. Если не струхнёт – войдёт в тройку победителей. Состорожничает – Феретти, Кано и Греф обойдут его. Да и Кангиев с Грасси плотно сидят на хвосте. Тарас замер у экрана и вцепился в одеяло, словно в руль.

Чёрный кар Альберта Грефа после трамплина сбросил скорость и миновал поворот, потеряв во времени. Кангиев тоже не стал рисковать чужой машиной и просто чисто выполнил все манёвры. Следующим был Меро.

– Давай! – заорал Тарас. – Не смей снижать скорость!

Меро и не думал снижать – сине-жёлтая машина вылетела с трамплина и на огромной скорости помчалась к повороту. Под восторженные вопли болельщиков машина, не сбавляя оборотов, сделала зрелищный поворот и понеслась дальше к финишу.

– Да! – ликовал Тарас.

Он радовался так, как будто сам только что выполнил этот сложнейший манёвр.

Сразу за Меропоказался зелёный кар Андреа Феретти. Красивейший прыжок с трамплина закончился, и итальянец, видимо, решил повторить тактику Меро. Но что-то пошло не так, и машина, вылетев, несколько раз перевернулась, а затем замерла вверх колёсами. Болельщики кинулись помогать пилотам, а уже вдалеке появилась красная машина Марио Кано. Испанец выбрал тактику золотой середины. Он проехал участок быстро и чисто, но не с бешеной скоростью, как Меро.

– Натан должен выиграть, если штрафных нет. Он единственный, кто блестяще прошёл, – высказался Остапенко. – Кангиев мог тоже так пройти.

– Он машину пожалел, – заступился Крайнов за Тимура.

– Да понял я, не дурак, – с улыбкой ответил Тарас. – Всё равно молодец!

* * *

Никогда ещё Натан не поднимался на первую ступень пьедестала. На второй, на третьей стоял, на первой – нет!Эйфория победы улетучилась быстро, и сразу навалилась усталость. Хотелось не стоять с Лукасом с огромным кубком на «тумбочке», а оказаться уже дома, рядом с Волчком, и забраться под душ. А фоторепортёры всё снимали победителей первого этапа чемпионата Европы. Рядом на втором месте улыбались в камеру испанцы Марио Кано и Хосе Ортега, на третьем были немцы: Греф и его второй пилот Генрих Фиш. Экипаж Кангиев – Косов стал четвёртым. Их тоже окружили журналисты – не подойти.

«Потом ребят поздравлю… – решил Натан. – Домой надо, Волчок уже заждался».

Меро знал: праздник будет продолжаться до утра с фуршетом, музыкой, фейерверками. Незаметно, попрощавшись только со своим штурманом, Натанпокинул торжество. В конце концов, Лукас Харти прекрасно представит их команду и без него. Он же хотел тишины и покоя.

В машине играла группа Queen, Натан улыбался и чувствовал себя почти счастливым человеком. Ещё бы, сегодня он выложился по полной, сделал всё возможное. Он был впервые доволен собой, а дома его ждали бутылка хорошего коньяка и серый ненавязчивый собеседник.

Для полного счастья не хватало одного, точнее одной… Где-то в огромном мире Она сейчас собирала чемоданы, чтобы уехать и затеряться навсегда, а он не мог это изменить.Меро вздохнул и вдавил педаль газа в пол.

* * *

Волчок радовался и прыгалНатану на грудь.

«Как странно, – вдруг заметил Меро. – Рядом с Симой пёс с достоинством вышагивал на поводке и казался серьёзной взрослой собакой. Сейчас же он ласкался, как маленький щенок».

– Вот так и мы, мужчины, стараемся выглядеть брутальными, а на самом деле в глубине души нуждаемся в нежности и ласке, – усмехнувшись, обратился он к Волчку и погладил его.

Ночь была на исходе. Бутылка наполовину опустела. Натан взглянул на часы: без пяти четыре утра. «У неё почти семь…»Вдруг он вспомнил, какое сегодня число, и ужаснулся: пока он участвовал в гонке, она могла уехать. Меро вскочил с кресла за телефоном, оставленным в куртке,испугав Волчка, уснувшего возле его ног. Он искал её номер среди других номеров трясущимися руками: «Только бы не было поздно!..»

– Алло, Сима?

Она словно ждала его звонка, ответила сразу.

– Натан! Ты не спишь?!

– Сима, я…

– Я смотрела ралли и видела твой триумф. Поздравляю! Ты был великолепен! Впрочем, как и всегда.

– Ты смотрела гонку?! – не верил он своим ушам.

– Да, все два дня, – просто призналась она. Потом осторожно спросила:– Как там Волчок? Сильно переживает?

– Он тоскует, Сим, хотя и не показывает виду. И ещё он ждёт тебя!

– Ждёт меня?! – голос девушки задрожал.

– Сидит и ждёт у двери.

«И я тоже жду», – хотел сказать Натан, но сдержался, ибо это выглядело как назойливость.

– У тебя поезд? Самолёт? – старался он не выдать волнения.

– Самолёт.

– Когда? – обречённо спросил он.

– Сегодня вечером.

«Вот и всё! И тебе это придётся принять, Натан. И как-то жить дальше. Очень похоже напотерю управления: машину несёт куда-то, переворачивает, и любые твои действия бессмысленны. Остаётся благодарить Бога за то, что ты ещё жив…»

– Но я же смогу тебе звонить иногда?

И тут он услышал, как она плачет.

– Нет. Я… очень люблю тебя, Натан! Я буду помнить о тебе всегда!

– Сима! Я…

Телефон замолчал, девушка положила трубку. Он как одержимый набирал и набирал её номер. Потом понял: она поставила точку. Волчок с тревогой всматривался в лицо друга. Натан опустился на пол и обнял его.

– Не надо больше её ждать. Она не вернётся…

* * *

Забелин нашёл её в спальне. Она сидела на банкетке у туалетного столика и отрешённо смотрела в зеркало в одну точку. На столике рядом с косметикойлежал телефон.

– Кто звонил?

– Натан.

– Что-то с Волчком? – предположил он.

– Нет, с собакой всё в порядке.

Она выглядела потерянной и неживой. Не было надрыва, как тогда, после измены Тараса, – абсолютный покой, от которого делалось не по себе.

– Да что с тобой?! Сидишь словно зомби.

– Я и есть зомби, – мрачно отозвалась она. – Расскажи лучше, как состоится наш переход и куда мы летим?

– Нам нужны скалы, не любые. Для перехода подходят только скалы во Франциии в Норвегии. А дальше всё просто: молитва, прыжок со скалы – всё! Да, тело до земли не долетает – оно исчезает в воздухе. Мы ведь не рождённые на земле, телонам презентовано на время.

– И ты выбрал?..

– Я выбрал Францию.Во-первых, там теплее, чем в Норвегии, ну и скалы в местечке Этрета сами по себе очень красивы, особенно на закате. Можно, конечно, забраться на Прекестулен в Норвегии и прыгнуть оттуда, но тогда придётся менять билеты. Сначала мы летим в Париж, потом пересадка до Руана.

– Хорошо, пусть будет Франция, мне всё равно.

Дмитрий внимательно посмотрел на неё.

– Не слышу энтузиазма в голосе. Что-то ты мне не нравишься.

– Я сама себе не нравлюсь, – грустно усмехнулась она.

– Ты вещи собрала?

– Зачем? – удивилась она.

– Отдохнём там пару деньков. Ты же никогда не была во Франции!

– Хорошо, – покорно согласилась Серафима. – Явозьму с собой чемодан.

Забелин о чём-то задумался, потом сказал:

– Да, чуть не забыл, встретимся в аэропорту в десять вечера, такси я тебе закажу. У меня ещё пара встреч на сегодня.

Серафима только пожала плечами: она-то всё самое важное уже завершила.

* * *

Таксист привёз Новицкуюв аэропорт на двадцать минут раньше. Забелин назначил время с учётом пробок, но их не оказалось, и теперь девушка гуляла по полупустому терминалу, ожидая Дмитрия.

Память, живо отмотав плёнку, вернула её в день, когда увозили Волчка… «Волчок!» Она привязалась к нему, как только человек может привязаться к живому существу. Ей не хватало его дыхания возле своей кровати, его носа, тыкающего её в ногу – «гулять пойдём?». Сейчас она былаодинока: все, кого она любила, кто был ей дорог, покинули её, словно осенние листья дерево. Натан, потом Тарас, а затем и Волчок…

– Это весь твой багаж? – голос Забелина заставил её обернуться. – Не густо… Ладно, пойдём на регистрацию рейса.

Новицкая только сейчас заметила, что Дмитрий стоял без чемодана, без сумки, с одной барсеткой.

– Ты летишь налегке? – удивилась она.

– Я вылечу завтрашним рейсом.

Его слова поставили девушку в тупик.

– Как так?! Почему?

– Мне придётся на один день задержаться. Сделка, которая должна была состояться, сорвалась.

Она растерялась:

– И что мне теперь делать?

– Лететь и ждать меня в Руане. Я подготовил тебе конверт, в нём письмо – подробнейшаяинструкция для тебя по поводу твоего пребывания в этом городе. Гостиница с русскоговорящими хозяевами, проверенные кафешки и кофейни, даже список достопримечательностей, которые ждут твоего посещения. Я кладу это письмо в карман твоего чемодана. Ты прилетаешь в Руан, достаёшь, читаешь и действуешь.

С этими словами Забелин положил письмо в карман её небольшого красного чемодана.

– Ну, теперь тебе спокойнее?

– Теперь да, – улыбнулась Серафима. – А тебе очень важна эта сделка?

– Я привык все дела доводить до конца, – ответил вопросом на вопрос Дмитрий. – Ну, пошли регистрироваться и сдавать багаж?

Посадочный талон был на руках, красный чемодан медленно плыл по багажной ленте.

– Пойдём, посидим в кафе, у нас ещё много времени.

Он взял ей капучино, себе – эспрессо. Протянул две пластиковые карты.

– Спрячь подальше. Здесь деньги. ПИН-код у обеих карт – дата свадьбы Соболевых, надеюсь помнишь?

– Конечно, помню. Спасибо!

Вот и пункт контроля. Забелин порывисто обнял её и отпустил.

– Всё! Дальше сама. Иди!

– Постарайся поскорее. Я буду тебя ждать в Руане.

Забелин проводил её глазами и, когда она скрылась, взялся за телефон.

* * *

Взлёт был плавным. Серафима прильнула кокошку: россыпь ночных огней города походила на тлеющие угли костра. Она прощалась с Россией, понимая, что больше её не увидит, как не увидит Ярыгина, Соболевых, Тараса и всех, с кем ей довелось повстречаться в этой жизни…За грустными мыслями Сима не заметила, как заснула.

В парижском аэропорту она просидела три часа. Серафима пожалела, что письмо Забелина в багаже, в кармане чемодана. «Сейчас бы спокойно изучила его, в аэропорту время бы нетратила. Скучно просто так сидеть!»

Пыталась читать, но мысли и воспоминания уносили её прочь от героев книги. А её настоящая жизнь была куда насыщенней и драматичней придуманной книжной истории. Уже изрядно уставшая от ожидания, она ускорила шаг, идя на посадку на рейс до Руана.

Очевидно, одновременно приземлились два или три рейса, потому как было многолюдно.Багаж выдали довольно быстро.Серафима ловко выловила свой красный чемодан, а после была стиснута толпой, которая подхватила и понесла её по коридору к выходу. Читать здесь было неудобно, да и побоялась потерять письмо в толпе.

«Выберусь в зал прилёта, найду свободное место, тогда достану…»– решилаона.

Наконец коридор закончился, и толпа хлынула в просторный зал. Сима вздохнула: «Свобода!» Как вдруг она вздрогнула, потому что большая серая собака бросилась ей на грудь, а потом стала неистово прыгать, радостно визжать и лаять.

– Волчок?!

Ей показалось, что она сходит с ума, а в нескольких метрах от них стоял Натан Меро. Смотрел и улыбался. У неё сдали нервы, ноги сами собой подкосились, и Серафима осела на пол. Тогда он бросился к ней, поднял её с пола и крепко прижалк груди. Растворяясь в его руках, чувствуя его губы на своих волосах, она до конца не могла поверить, что это не сон…

* * *

Звонок Забелина застал Натана на пути домой в Бельгию.

– Я у телефона. А кто спрашивает?

– Здравствуй, Натан. Это Дмитрий Забелин. Ответь мне, как быстро ты сможешь добраться до Руана?

Меро был крайне удивлён звонку, и отчего-то сильно забилось сердце.

– Если учесть, что я по Чехии еду, то часов за четырнадцать.

– Это много…А быстрее можешь?

– А что там, в Руане? – поинтересовался Меро.

– Ты за рулём?

– Да.

– Машину останови. Остановил? Теперь слушай. Я знаю, что ты любишь Симу, и я отправляю её к тебе. Но она об этом даже не догадывается, она просто летит в Руан. Серафима сейчас в аэропорту. Через час у неё вылет. Прибавь три часа на перелёт, три часа на пересадку в Париже и час на перелёт до Руана. Получается восемь. Если не сможешь, я найду, кто её встретит. Хозяину отеля позвоню.

– Я смогу! – воскликнул Натан, уже разворачивая машину.

* * *

Письмо она открыла только в машине, когда аэропорт остался позади.

«Мой незабвенный ангел! Отпуская тебя к Натану, я спокоен. Он сделает тебя счастливой. Я подумал: зачем уходить сейчас, когда можно не торопиться? Что человеческий век в сравнении с вечностью? Капля в море! Так проживи эту каплю с удовольствием в окружении любящих тебя людей, даря им свою любовь. А когда смерть заберёт их, вот тогда и мы тронемся в путь… Время нашего уходая оставляю за тобой.

Мои крылья всегда в твоём распоряжении. Я остаюсь в России и буду держать с тобой связь. Раз уж ангелу суждено оказаться на земле, почему бы не использовать этот шанс на всю катушку?!

Всегда твой, Дмитрий Забелин».

Серафима порвала письмо на мелкие кусочки, открыла окно и выпустила их на забаву встречному ветру. «Да будет так!..»

* * *

На французской границе Серафима выгуляла Волчка, и они все трое позавтракали в небольшом ресторанчике.

– Устала? – он нежно приобнял её за плечи.

– Нет, спать только очень хочется.

– Потерпи, скоро приедем. В твоей комнате стоит шикарная кровать.

«У меня будет своя комната!»– эта мысль её приободрила. Радостное потрясение от неожиданной встречи прошло, девушка всё больше ощущалапотерянность и робость. Меро смотрел на неё влюблёнными глазами, а ей было не по себе… Её даже охватила лёгкая паника: знает ли она его настоящего? Любить человека и любить своё представление о нём – это разные вещи!

Сейчас Серафима пребывала в глубокой задумчивости. Она вдруг поняла, что ей придётся заново узнавать Натана: каков он в быту, что любит, что готов принять, а с чем никогда не смирится? Одно дело общаться с ним неполных пять дней, другое дело – жить под одной крышей. Сможет ли она привыкнуть к нему? Да и летела она во Францию, чтобы завершить своёпребывание на земле, а не начать новые отношения…

Приятно и легко любить и мечтать на расстоянии —может быть, еёи тянуло к Меропотому, что, далёкий, он казался ей идеальным? И вдруг— вот он, реальный живой мужчина, который действует, приглашает тебя в свою жизнь, нокоторый может причинить тебе невыносимую боль, стоит только довериться.И нет никакой гарантии, что твоё сердце снова не будет разбито…

Серафима молчала, пряталась за улыбку, ноНатан словно услышал её.

– Сим, не нужно переживать. Ты не заложница обстоятельств, ты просто моя гостья! Долгожданная и желанная. Но если ты захочешь вернуться, одно твоё слово, и я отпущу тебя обратно.

Она доверчиво прижаласьлбом к его плечу.

– Просто я сейчас не в лучшей форме. Перепады настроения и всё такое. Не лучший вариант гостьи…

– Ты всё ещё любишь его?– проведя ладонью по её щеке,осторожно спросил Натан.

– Не спрашивай. Я ничего не знаю…

– Хорошо, не буду, – пообещал он. – Поехали?

* * *

В Кортрейке они были в десять утра. Ещё минут двадцать заняла дорога к дому Меро.

– Не люблю жить в городе, – пояснил Натан. – Участок с домом, конечно, дорогое удовольствие, но оно того стоит. А в город мы обязательно выберемся. Там старинные дома, витые улочки – тебе понравится!

Дом был чудесный. Но измученная перелётами Серафима едва держалась на ногах, поэтому Натан помог ей снять пальто и сапоги, взял за руку и привёл в её комнату.

– Ванную ты видела, мы её только что прошли. А это твоя комната. Отдыхай!

Сима наскоро приняла душ и с наслаждением вытянула ноги под одеялом.

«И правда, шикарная кровать!..» – подумала она, хотя сейчас и старенькая скрипучая кровать в её общаге показалась бы ей изысканным ложем.

Проснулась она оттого, что кто-то скрёбся в дверь. Накинув халатик, она распахнула её: довольный Волчок сидел на пороге.

– Привет! Ну заходи!

Но пёс повернул морду в сторону коридора и остался сидеть на пороге. Сима подскочила к нему, потискала, к величайшему удовольствию пса, его серые бока – этакая минутка нежности – и была вознаграждена собачьим «поцелуем» в лицо.

Она вытерла мокрые щёки и засмеялась:

– Кажется, я поняла. Тебя Натан послал за мной? Хорошо, одеваюсь…

Сима шла за Волчком, уверенно вышагивающим по дому. «И когда освоиться успел?!» В большой гостиной с огромными, во всю стену, окнами жарко горел камин. Натан сидел за столом, накрытым для двоих.

Когда она вошла, он встал ей навстречу:

– Как спала наша принцесса? Надеюсь, горошина не сильно беспокоила?

Было так естественно, что он обнял её, вся неловкость сразу улетучилась куда-то, на её душе стало вдруг спокойно и тепло. Она уткнулась в его мягкий свитер и затихла. Подержав в объятиях с минуту, Натан посадил девушку за стол.

– Кормить тебя буду! – решительно заявил он. – Национальными блюдами.

– Ого!Возражения, как я понимаю, не принимаются, – удивлённо-шутливом тоном произнесла она.

– Категорически!

Вдруг она почувствовала себя маленькой девочкой, слабой и нежной.

– Да вы, батенька, тиран!– кокетливо заметила Серафима.

– А то!

Новицкая была поражена: там, в России, он казалсяодного возраста с Тарасом, Никитой, Антономи остальными. Сейчас перед ней сидел мужчина гораздо сильнее, старше и мудрее её. Именно так она ощущала. Серафима закусила губу.

– Что-то не так? – тут же отреагировал он.

– Нет-нет, давай твои вкусности.

Тёплый льежский салат и стумп оказались вкусными.

– Сам приготовил?

– Ну что ты, конечно нет, – рассмеялся Натан. – Два раза в неделю приходит помощница. Я только мясо на гриле могу зажарить. Если хочешь, завтра сделаю.

– Хочу!

Красное бургундское вино пила только Серафима, Натан не пригубил ни капли.

– Ты не пьёшь вино? – осведомилась она.

– Я не пью перед тем, как сесть за руль.

– А ты куда-то собрался ехать? – удивилась Сима, бросив взгляд на окно: лиловые сумерки уже затягивали небо.

– Ты уже поела?

– Да, спасибо, всё было очень вкусно. Но ты не ответил на вопрос.

Он помог ей подняться из-за стола и шепнул на ухо:

– Одевайся, мы уезжаем.

– Куда?!

– Секрет, – загадочно качнул головой Меро.

Через десять минут он уже открывал ей дверцу машины.

– А Волчок?!

Пёс ответил за себя сам: гавкнул с заднего сиденья.

Вечерний Кортрейк встретил их сказочной красотой и великолепием. Серафима не могла решить, что ей нравилось больше: церковь святого Мартина, средневековая колокольня Белфорт, башни Бруль у моста Брулбюрг или ратуша на площади Гроте-Маркт. Мягкая подсветка и тени подчёркивали готическое кружево и элегантность величественных строений.

Оставив машину на одной из уличных парковок, они бродили по немноголюдным улочкам и площадям города.

– Странно, так мало народу гуляет, хотя погода отличная и ещё не поздно, – задумчиво произнесла Серафима.

– Все уже по домам сидят, что ты хочешь – Европа! Гуляют только безнадёжные романтики, как мы с тобой.

– А мы с тобой безнадёжные романтики? – слегка удивилась она.

– Я – да! – признался Натан и улыбнулся. – С некоторых пор…

Вдруг он порывисто привлёк Серафимук себе, обхватив рукой её шею, и медленно поцеловал в полуоткрытые губы. Дыхание остановилось, и всё поплыло перед глазами. Она потерялась где-то во вселенной, а когда вернулась и открыла глаза, то увидела, что он по-прежнему сжимает её в своих объятьях и улыбается загадочной улыбкой.

– Ты удивительная…

Медленно отходя от поцелуя, она опустила глаза. Натан взял её за руку, сплетясь пальцами, и повёл за собой дальше в мерцающуюроссыпь уличных фонарей.

По возвращении камин разжигать не стали, зажгли только свечи. Натан принёс пирожные и шоколад, налил чаю.

– Ты меня балуешь!

– Даже не начинал, – отшутился Меро и кивнул на шоколад:– Угощайся, настоящий бельгийский.

Потом они перебрались на диван. Натан сел, а Сима вытянула уставшие ноги и положила голову ему на колени. Волчок расположился на полу и тихо посапывал.

– Расскажи, как ты стал гонщиком.

– Это длинная история. Тебе и правда это интересно?

– Да.

Меро стал рассказывать, тихо поглаживая и перебирая её волосы. Сначала Серафима задавала вопросы, потом перестала. Откинув волосы с её лица, Натан увидел, что его прекрасная гостья спит. Подняв девушку на руки, он отнёс Симу в её комнату и осторожно опустилна кровать. Аккуратно, чтобы не разбудить, освободил её от одежды, накрыл одеялом и, вздохнув, ушёл к себе.

* * *

Утром Натана нигде не было. На столе в гостиной она нашла записку:

«С добрым утром, душа моя! Я сегодня весь день тренируюсь. Зато вечером мы уезжаем к моим в Брюгге на два дня. Приготовь какое-нибудь красивое платье – бабушке будет приятно! Она считает брюки неженской одеждой. И они по этому поводу всегда спорят с мамой. Лично я солидарен с бабушкой.

P. S. Извини, не могу не сказать: мне вчера понравилось раздевать тебя! Я всегда знал, что ты прекрасна, но что настолько!..Натан».

Серафима покраснела и щёлкнула по носу Волчка: «Ты-то куда глядел?!» Пёс всем своим видом показывал, что всё нормально и что он без ума от Меро.

– Предатель! – шутливо потрепала она его за ухо. – Он и тебя очаровал? Это он умеет… Ну, а с платьем-то что делать будем? Весь гардероб остался в России.

Волчок сбегал в её комнату и принёс сумочку.

– Так-то да, – согласилась Серафима. – Платье можно купить. Ты дорогу в город запомнил?

После завтрака, надев кроссовки и лёгкую куртку, она вышла из дома на дорогу.

– Теперь-то куда? Веди!

Натянув поводок, Волчок ринулся налево.

Два часа они уже шли по дороге. Редкие машины пролетали мимо, не притормаживая. Правда, одна машина остановилась, мужчина-водитель что-то спросил по-французски, но, завидев подбежавшую к девушке собаку, тут же поднял стекло и уехал. Одно её успокаивало: знаки на дороге показывали, что они идут правильно.В сумочке ожил телефон, и Серафима поднесла его к уху.

– С добрым утром, спящая красавица! Надеюсь, не разбудил? – услышала она голос Натана.

– Нет, не разбудил.

– Я уже соскучился, – проникновенно сказал он. – Что делаешь? В постельке валяешься или завтракаешь?

– Иду по дороге, – усмехнулась Серафима. – Точнее, пока не иду, а отдыхаю на обочине.

– По какой дороге?! – опешил Меро.

– Ну… – протянула Сима, – ты же мне написал, что мне нужно платье. А все вещи у меня остались в России: взяла с собой только то, что может понадобиться максимум дня на два. Я же не думала, что здесь задержусь…

– И ты пошла в Кортрейк пешком, – догадавшись, схватился за голову он.

– Да. Как я поняла, ближайшие магазины только там.

– Ты с ума сошла! – воскликнул Натан. – Ты одна?

– С Волчком.

Было слышно, как он волнуется, даже путает русские и французские слова.

– Немедленно возвращайся домой! – приказал он.

– Немедленно, боюсь, не получится. Мы уже прошли два часа, – мягко возразила Сима. – Да мы доберёмся, не переживай!

– Стой где стоишь! Никуда не ходи! Слышишь?! Я сейчас приеду.

– Как? – ахнула девушка, но телефон уже отключился.

Минут через десять сине-жёлтая машина пронеслась мимо них, потом вернулась задним ходом. Из машины вылетел Натан в комбинезоне и шлеме. Пока снимал шлем, Волчок радостно вертелся под ногами и ласкался.

Серафима тихо подошла и с виноватым видом встала рядом:

– Не сердись, пожалуйста…

Вдруг на память Натану пришло, как ругался на Серафиму Тарас, когда она вышла из леса.

– В машину садись, – сухо сказал он.

– Натан, я… Я больше так не буду, – сконфузилась она и, опустив глаза, сталацарапать ногтем его комбинезон.

Меро не знал, негодовать ему или смеяться.

– В машину, говорю, садись, – повторил он уже с улыбкой.

– Ты не сердишься! – сразу расцвела она.

– Сержусь, я за тебя испугался. Почему мне не позвонила?

– Я не посмела… – робко призналась она. – У тебя важные дела…

– Запомни: самое важное – родные и близкие, остальное потом.

Натан притормозил возле первого бутика, к неописуемому восторгу зрителей, особенно детей.

– У тебя деньги есть? А то мои кредитки дома остались.

– Есть.

– После магазинов зайди в кафе и позвони мне. Пока заказ принесут, покапоешь, там и я подъеду. Советую попробовать картофель фри – ты такой не ела!

С этими словами Меро захлопнул дверцу, машина лихо развернулась и исчезла за поворотом. Теперь зрители таращились на красивую девушку с серой собакой.

* * *

Серафима уже купила невероятную юбку, блузку и ремень к ним и теперь нацелилась на платья. Она хотела три: два нарядных и одно красивое и удобное для дома. Выбор был, но однозначно нужно было мерить. Привязав Волчка у входа за крепкую ветку кустарника, девушка вошла в зал. Выбрав для начала четыре модели, она нырнула в примерочную.

Волчок, как порядочная и верная собака, ждал лёжа, положив морду на лапы. По площади медленно двигалась небольшая группа людей, очевидно экскурсия. Один мужчина говорил, остальные слушали и фотографировали местные красоты.

Вдругк группе приблизился чернокожий парень, выхватил сумочку у одной из экскурсанток и бросился бежать. Женщина закричала от неожиданности, но даже не сделала попытку догнать.

Волчок сделал мощный рывок, ветка хрустнула и отломилась, и пёс что есть мочи кинулсявдогонку. Настиг вора он очень быстро, бросился на него и сшиб парня с ног. Придавив несчастного сверху, пёс грозно рычал. Жертва замерла и не двигалась, опасаясь, что пёсразорвёт хлипкий намордник. Толпа окружила собаку, прибыли полицейские.

– Чья собака? Нужно оттащить пса.

Никто не сознавался и не приближался, а пёс угрожающе продолжал рычать. Какой-то мальчишка махнул рукой в сторону бутика и, сказав, что знает, кто хозяин собаки, побежал к магазину.

Серафима вертелась у зеркала. Платье ей определённо нравилось: светло-горчичное, в меру нарядное, изящное и элегантное, оно подчёркивало её фигуру, цвет волос и глаз. Громко топая, в магазин ворвался мальчуган и крикнул по-французски: «Madame,votre chien est là».Серафима с недоумением смотрела, не понимая, кому и что он говорит. Тогда на помощь пришла девушка-продавец, по всей видимостиславянка.

– Он говорит, с вашей собакой что-то случилось.

Такой реакции клиентки она не ожидала. Как была, в платье, Сима выскочила из магазина и опрометью бросилась за ребёнком.

– Мадам, вы не оплатили платье! – закричала ей вслед продавщица и кинулась за ней.

Подбежав к месту происшествия, Сима скомандовала:

– Волчок, фу!

Пёс сразу отпустил помятого парня и подошёл к хозяйке: «Я ведь молодец, правда?!» Серафима, не поняв ситуацию, осматривала собаку: всё ли хорошо с её любимцем.

Полицейский подошёл и обратился к ней:

– Как я понял, вы – хозяйка собаки?

Сима беспомощно озиралась, не понимая, чего от неё хотят. Запыхавшись, подбежала девушка из магазина.

– Он спрашивает, ты хозяйка?

Растерянная Новицкая кивнула. Девушка-продавец успокоилась, поняв, что посетительница и не думала похищать платье, и теперь улыбалась и старательно переводила с французского.

– Ваша собака только что предотвратила кражу. Мы должны с потерпевшей и со свидетелями поехать в отделение и оформить этот случай.

– Хорошо, – пожала плечами Серафима, – только мне необходимо забрать сумочку из магазина, там мой загранпаспорт, и оплатить товар. И ещё, Волчок – это моя собака, но официально она сейчас оформлена на другого человека.

– Этот человек в Бельгии?

– Да.

– И кто же он?

– Натан Меро.

У полицейского расширились глаза: «Это та собака из России? Собака нашего гонщика?!»

– Ну вот, Волчок, ты здесь уже знаменитость, как и Натан, – рассмеялась она. – Скоро и у тебя автографы будут брать.

Серафима вернулась в бутик, оплатила два платья, забрала сумочку и покупки и слёзно просила девушку отправиться с ней в отделение, потому как она вообще не знает языка. В отделение полиции их доставили с комфортом. Около получаса ушло на заполнение разных бланков. Телефон зазвонил неожиданно.

– Из какого кафе тебя забирать, душа моя? – голос Натана был весёлым и довольным.

– Натан, ты только не волнуйся! Я сейчас в полицейском участке, но нас уже скоро отпустят, – смущённо пробормотала Серафима.

– Где?! – поперхнулся Меро.

Натан не вошёл – влетел в отделение. Сима и незнакомая девушка сидели в креслах за столом и…пили кофе с конфетами. Довольный Волчок тоже что-то жевал под столом. Мужчины-полицейские стояли – видимо, галантно уступили свои кресла дамам.

Меро выдохнул. Завидев его, Серафима быстро поднялась, подошла к Натану и вцепилась ему в руку. Девушка тоже встала и, попрощавшись, поспешила к напарнице в магазин рассказать, как она помогла подруге титулованного гонщика.

– Ну вот за вами и пришли! – обратился к девушке полицейский, потом кивком поздоровался с Меро. – У вас очень красивая спутница, мсьё Меро! Само очарование!

– Я знаю, – процедил сквозь зубы Натан, потом бросил взгляд на «красивую спутницу», которая не поняла по-французски ни слова. – Ас тобой мы дома поговорим!

– Я пообещала, что ты дашь им автограф, – прошептала Сима.

– Что ты им ещё пообещала? – веселился Меро.

– Ну… что, если они посмеют меня обидеть, ты их порвёшь, как Тузик грелку! Шутка!

Натан посмотрел на эту красивую бестию в светло-горчичном платье и решился на маленькую месть.

– Ну, давай, скажи им, что я готов дать автограф, – взял он Симу на слабо, предвкушая, что она не справится.

Новицкая улыбнулась, жестом показала листок и ручку, которая пишет, и кивнула на Меро. Полицейские оживились и полезли за блокнотами.

– Вуаля, как говорят французы!

– Выкрутилась, хитрюга, – хмыкнул проигравший и стал подписывать листки.

Когда они вышли на улицу, Натан забрал у Серафимы поводок, окинул её взглядом и остановился на кроссовках.

– Как я понимаю, до обувного ты не добралась.

– Не-а, не успела. И подарки тоже не купила, – грустно вздохнула она.

– Положим, подарки у меня есть, я их с самой Чехии везу. Пошли за обувью! Надеюсь, на этот раз приключения обойдут нас стороной, правда, Волчок? – обратился он к собаке.

* * *

– Ты дашь мне немного времени передохнуть? – жалобно попросила Сима, едва переступила порог.

Солнце село, когда они подъезжали к вилле Меро, сгущались сумерки, а возле дома уже зажглись фонари.

– М-да, сегодня у тебя выдался не самый лёгкий день.

Натан забрал у неё куртку, повесил, а затем нежно прижал девушку к себе. Она прильнула к нему, обхватив еготалию, и вдруг поняла, что никуда не хочет ехать, а хочет провести тихий вечер с ним, Натаном, и Волчком.Чтобы потрескивали дрова в камине, чтобы сидеть рядом, молча, обнявшись, пить вино и смотреть на огонь.

Наверное, её мысли передались и ему, потому что он поцеловал Симу в макушку и сказал:

– Нас, конечно, ждут к ужину, но, если ты не хочешь, можно поехать завтра утром.

– А твои родные не обидятся?

– Если я позвоню и предупрежу, то нет, – успокоил её Натан.

– Давай останемся! Пожалуйста!

Натан кивнул, и обрадованная Серафима с обновками поднялась к себе в комнату. Горячая ванна подарила ей блаженство и сняла усталость. И очень захотелось есть. Спрятав джинсы в шкаф, Серафима надела новое платьеи повертелась перед зеркалом: нежно-голубого цвета из мягкого трикотажа, оно сделало её невероятно уютной и домашней.

«То, что надо! – оглядев себя, подумала она. – Красивое и не мнётся, тело просто отдыхает!»

Оказывается, Меро уже пожарил мясо. А она совсем и забыла, что он ей вчера обещал… Волчок, счастливый и, очевидно, уже накормленный, дремал на подстилке у двери. Серафима подошла к камину, положила пару поленьев, бумагу и подожгла.

– Ну что, соответствую я ожиданиям твоей бабушки? – спросила она после и хитро улыбнулась.

Натан пристально посмотрел не неё.

– Главное, ты подходишь мне, бабушка тут ни при чём. Ещё немного, и я начну распускать руки, – шутливо уведомил он. – Садись к столу.

– Спасибо, что предупредил, – кокетливо подыграла она. – Мне начинать бояться?

– Самую чуточку. Вот сейчас мясо съем, инстинкт хищника поутихнет. Потом ещё вина выпью – совсем ручной буду. Потерпишь?

– Ладно, потерплю, – расплылась в улыбкеСима, а сама подумала:«Как же с ним легко!»

И мясо, и красное вино были выше всяких похвал.

– Всё, что ты делаешь, кажется идеальным. Ты разовьёшь во мне комплекс неполноценности, Натан Меро, – заметила Серафима, делая глоток вина.

– Я рад, что тебе угодил, – не сводил он с неё глаз.

Она раскраснелась, то ли от бокала шамбертена, то ли от его проникновенноговзгляда. Внутри разлилось тепло, а голова немного кружилась. Поблагодарив за чудесный ужин, Сима сняла тапки и с ногами забралась на диван. Натан подкинул ещё полено, стащил пару подушек с дивана и удобно расположился на полу перед камином.

– Кто-то так до конца и не рассказал мне историю, как он стал гонщиком, – как бы между делом намекнула она.

Услышав реплику, Натан усмехнулся и повернул голову к дивану:

– Кто-то вчера захрапел на середине рассказа.

– Неправда! Я не храплю! – возмутилась она.

– Храпишь, храпишь, – поддразнивал он девушку.

– А вот и нет!

Она сделала вид, что сердится, и свесила ногу в сторону хозяина дома. Натан ухватил её за стопу в белом носочке и стащил с дивана. Она и охнуть не успела, как оказалась на нём сверху.

– Будешь со мной ещё спорить?– веселился он.

– Нет! – пискнула она и была возвращена в вертикальное положение.

Натан посадил её рядом с собой и продолжил рассказ. На этот раз она не заснула – дослушала до конца.

– Здорово! – подытожила Серафима. – Невероятно, как много ты успел! Тебе ведь всего… тридцать два, тридцать три?

– Тридцать пять.

– Вот я и говорю, сколько ещё всего впереди!

– Надеюсь, – просто ответил Натан. – Время покажет.

В Серафиме проснулся игривый ребёнок. С озорным блеском в глазах она посмотрела на Меро, затевая шалость.

– А хочешь, я тебе на будущее по книге погадаю? Мы в детском доме так часто развлекались.

– Где?! – округлились глаза у Меро.

– Да неважно, – отмахнулась Сима. – Загадываешь, например, что ожидает человека, открываешь книгу на любой странице – куда палец попадёт, то и читаешь. Иногда сбывалось. Нужна книга…

Девушка поднялась и стала осматривать гостиную.

– Сима, Сима, погоди, – от души смеялся Натан.– Здесь ты ничего не найдёшь: все книги в библиотеке в моём кабинете.

Но её было уже не остановить. Цепкий взгляд шарил не зря: сполочки рядом с камином из-под старой газеты она выудила книгу и с торжеством помахала ею.

– Ого! Как тебе повезло – фэнтези! «Не время для драконов»!

Только теперь Меро вспомнил: Косов читал её. Читал и забыл.

Довольная Новицкая с находкой снова забралась на диван.

– Ладно, слушаю, – скрестил руки на груди Натан в предвкушении. – Представляю, что ты мне сейчас нагадаешь…

Она сделала загадочное лицо и раскрыла книгу. Пять или шесть фотографий выпали и дождём рассыпались по подолу платья. Серафима подняла их и приблизила к лицу. На снимках были Тарас, Андрей Косов и Натан. На фотографиях была та же гостиная, накрытый стол, улыбающиеся радостные лица. На одной был один Тарас с бокалом вина —похоже,он говорил тост.

Серафима резко изменилась в лице, вся её живость сразу исчезла, она словно окаменела. Её глаза смотрели теперь куда-то в одну точку, а взгляд был полон беспомощности и боли.

– Сима, что с тобой? – встревожился Натан.

– Тарас был здесь? – ледяным тоном спросила она.

– Они с Косовым останавливались у меня. Разве он не говорил?

– Нет.

Прошлое вернулось как взвившаяся пружина, которую на какое-то время удалось прижать. Фотография стала порталом: Сима словно вновь окунулась в то счастливое безмятежное время, когда они с Остапенко строили планы на будущее, обсуждали, куда поедут после свадьбы в Чехии. У них с Тарасом были такие же замечательные вечера. Да что вечера?! У них были их ночи, сотканные из нежности и страсти, любви и благодарности друг другу!А потом… Потом всё рухнуло!

– Сима, с тобой всё в порядке? – Меро беспокоился всё больше и больше.

Серафима машинально надела тапки и встала с дивана. В глазах девушки стояли слёзы, но губы были плотно сжаты, а лицо напоминало маску.

«Чёрт бы побрал эти фотографии! Как они вообще оказались в книге?!» – поморщился Натан, потом взял их с дивана и бросил в огонь.

– То есть я сейчас сплю в его комнате?

– Нет, в твоей комнате жил Косов, – угрюмо пояснил Натан. – Комната Тараса была на первом этаже.

Она резко повернулась и быстрыми шагами пошла по коридору. Меро уже ничего не понимал, он просто бросился за ней.

– Эта комната?

И прежде, чем он ответил, она распахнула дверь. Когда включился свет, девушка уже прошла за порог.

– Нет, это мой кабинет, – с опозданиемответил Натан.

Он зашёл следом и увидел, как девушка застыла у картины. Лицо её вытянулось. Она посмотрела на Меро, потом снова на свой портрет. Губы её задрожали.

– Тарас видел эту картину, – скорей утвердительно, чем вопросительно сказала она.

– Случайно.

– Вот почему он сделал мне предложение выйти за него замуж, когда вернулся, – прошептала она.

Меро видел, что она не в себе.

– Вот почему он ничего не рассказал мне, – рассмеялась она. – Побоялся, что я могу выбрать не его!Он тебя испугался, Натан!

Её уже лихорадило. И он не выдержали вспылил:

– Ты можешь рассказать, что у вас произошло? Тебе не кажется, что я должен об этом знать?!Я хорошо помню, что у вас была взаимная любовь.

– Мы должны были пожениться в Чехии после гонки четырнадцатого марта. Я тоже думала, что Тарас меня любит. Пока, назначив день свадьбы, он не привёл любовницу в наш дом, на нашу с ним кровать…

Выпалив это, Серафима заплакала и выбежала из кабинета.

– Четырнадцатое марта – это же сегодня… – медленно отходил от шока Меро.

Он нашёл её в комнате на втором этаже. На его стук никто не ответил, и Натан отворил дверь. Сима стояла у окна, худенькие плечи её вздрагивали: девушка всё никак не могла успокоиться. Тогда он тихо подошёл сзади и обнял её. Сима замерла, но не напряглась.

Постояв немного, Натан сказал:

– Если тебе легче остаться одной, я уйду. Но лучше, чтобы ты рассказала мне всё. Как подружке.

Повернув её к себе, он заглянул в её выразительные, но грустные глаза с бисеринками слезинок на ресницах и увидел в них ответ.

Тогда он взял её за руку:

– Пойдём вниз. Там теплее, камин горит. Я тебя вина налью. Пойдём!

Когда спустились в гостиную, Натан сел на диван, посадил Серафиму рядом, и она рассказала, как бродила больная по городу, как нашёл и отогревал её Волчок, а затем их забрал Дмитрий. Как она выздоравливала в его доме. Единственное, о чём она умолчала,– кто они с Забелиным на самом деле…

Они так и заснули на диване в одежде под мерный гул пламени и треск поленьев. Она – доверчиво положив голову ему на грудь, а он – нежно обнимая её, как самую величайшую драгоценность в мире.

* * *

– Ну вот, это моё родовое гнездо, – сказал Натан, припарковавшись. – Вы тут с Волчком пока посидите в машине, а я пойду собак привяжу.

Серафиме сразу понравился сад: деревья и кусты сохранили свой первозданный дикий вид, не то что стандартно подстриженные кустарники строгой геометрической формы. Долго ждать не пришлось, она уже видела возвращающегося Натана, на плече его сидел сильно подросший совёнок.

– Лу! – узналаСерафима и выскочила из машины.

Совёнок тоже её узнал и принялся кружиться над ней, а потом сел на плечо и позволил погладить себя.

– Какой ты стал красавец! – приговаривала она, осторожно проводя пальцами по мягким пёрышкам.

Волчок тоже выбрался из авто, уселся возле хозяйки и поднял морду вверх.

– Гав!

Птица слетела с плеча и опустилась рядом с собакой. Натан и Сима с замиранием сердца смотрели на них, готовые броситься на выручку Лу, если Волчок не признает старого друга и решит поохотиться. Пёс сделал шаг, потянулся носом и понюхал совёнка.

– Гав!

От неожиданности Лу взмахнул крыльями, но не улетел, а остался сидеть на месте.

– По-моему, они узнали друг друга, – прошептал Натан.

– Похоже на то, – так же шёпотом ответила Серафима.– Смотри, совсем не боится Волчка.

– А вот моих собак он так к себе не подпускает. Ладно, пойдём, нас уже заждались.

Натан взял её за руку и повёл в сторону дома. К счастью, семейный ужин не превратился в смотрины. Героем дня был Натан, праздновали его победу – обнимали, рассматривали кубок. Говорили громко по-французски. Он всем представил Серафиму, что-то о ней сказал,после чегоотец, мать и брат поочерёдно подошли и пожали ей руку.

– Прости, родители и брат не говорят по-русски: бабушка учила маму, но та забыла. Я им сказал, что ты моя гостья, что я в России останавливался в твоём доме, а теперь ты гостишь в моём.

«Миловидная пара, – подумала про себя Серафима, поздоровавшись. – Неплохо смотрятся вместе Анна и Леон Меро. Ей пятьдесят пять, ему около шестидесяти, но выглядят моложе».

В их одежде не было и намёка на светскость: простая, удобная. Отец был в светлом костюме, мать – в персиковых брюках и тунике с цветочным орнаментом, брат Арне вообще в свитере и джинсах. Новицкая даже пожалела, что в новом светло-горчичном платье выглядит как заблудившаяся после показа модель. Хотя виновник торжества не сводил с неё глаз, и его младший брат тоже.

Наконец Натан подвёл Серафиму к креслу, где сидела со вкусом одетая, ухоженная пожилая женщина, и язык не поворачивался называть её старой.

– Бабушка, это Серафима, она…

– Да слышала я, слышала про гостью, – с усмешкой поддела она внука. – Будем считать, что я поверила.

Потом она обратилась к Симе на чистейшем русском:

– Ну что, совсем потерялась, красавица? Все лепечут на французском, и никто тебя, кроме меня, Марии Сергеевны, не понимает? И хочется забиться в норку… Так?

Серафима искренне рассмеялась:

– Как хорошо вы всё описали!

– Всегда знала, что у моего внука отменный вкус. Ни капли жеманства! – похвалила она Серафиму в глаза. – Ну, насколько приехала, не спрашиваю. Вы только в зал вошли – я сразу поняла: он тебя никуда не отпустит.

Серафима от удивления приподняла брови, а её щёки порозовели.

– Язык учи, дитя моё! Лучше французский, он тебе больше под стать: приземлённости в тебе нет, этой дурацкой современной напористости. Одним словом, «живое стихотворение»! Молодец, мальчик! – повернула она голову к Натану, делая ему комплимент. – Помнишь хоть, кто автор этой фразы?

– Кажется, Александр Грин…– несмело протянул тот.

– Надо же, не забыл, – обрадовалась Мария Сергеевна. – А из какой книги, помнишь?

Меро напрягся, мучительно пытаясь вспомнить, но не находил ответа.

– Э-э-э…

– Повесть «Алые паруса», – пришла на выручку ему Серафима.

– Браво, деточка! – от души похвалила её седая леди. – Ладно, утомила я вас, пойдёмте за стол.

Натан вдруг взял Серафиму вместо руки за талию и повёл к столу. Арне подал руку бабуле, помогая встать скресла.

– Ну а ты, балбес, когда девушкой обзаведёшься? – шутливо пеняла она младшему внуку.

После семейного обеда Волчок с ревностью смотрел, как два красавца, Тиль и Гретта, выпущенные на свободу, носились вокруг Натана и Серафимы, игрались и приносили хозяину палки. Он же был привязан к дереву. Серафима заметила отчаянное выражение на морде любимца и, отвязав, подвела его к овчаркам. Знакомство состоялось!

Оставив собак резвиться во дворе, Меро снова повёл девушку в дом.

– Пусть сами, без нас, пообщаются. Что тебе ещё показать? – спросил он, когда они миновали гостиную и шли по коридору.

– Покажи комнату, в которой ты жил.

– Почему жил? – рассмеялся Натан. – Я и сейчас в ней живу, когда приезжаю сюда. Ты же знаешь, у меня то соревнования, то выезды, тренировки должны проходить на разных трассах. Вся моя живность обитает здесь, у родных. Лу ещё беру в поездки, а с собаками, сама понимаешь, одна маета.

– Тогда зачем тебе отдельный дом? – пыталась понять Сима.

– Человеку нужно место, где он может побыть один, поразмышлять, чтобы ему никто не мешал.

Новицкая вздохнула:

– А теперь твоему уединению мешаю я…

Меро резко повернулся к ней,так, что она на него наткнулась.

Взяв девушку за плечи, Натан посмотрел ей в глаза:

– Не говори ерунды!

Жаркая волна, исходящая от Натана, передалась и ей. Его руки скользнули ей за спину, и она почувствовала, что тоже хочет этот поцелуй. И тогда она обвила его шею и прикрыла глаза…

Когда она наконец открыла их, то увидела его внимательные глаза рядом со своими. Он странно на неё смотрел.

– Ты чего? – опешила Серафима, мягко отстраняясь.

– Мне всё труднее сдерживать себя. Особенно сегодня, когда проснулся, а ты спишь на моём плече, – откровенно сознался он и мысленно вернулся в сегодняшнее утро.

Он проснулся, как всегда, рано: его внутренние часы были неумолимы. Левая рука затекла. Меро повернул голову налево, и его губы уткнулись прямо в лоб Симы. Оказалось, она спала на плече Натана, лёжа на животе, прижавшисьщекой к его груди, а он её обнимал.

«Мы что, так и заснули в гостиной? Похоже на то…» – сообразил он.

Нужно было вставать. Осторожно, чтобы не разбудить, Натан перевернул спящуюдевушку на спину, и каштановые волосы мягкой волной рассыпались по диванной подушке. Глаза мужчины невольно скользнули в вырез голубого платья. Она не проснулась, лишь повернула голову набок. Мышцы шеи натянулись, обозначив ямочки над ключицами, и его мозг взорвался. Безудержная волна желания накрыла Натана с головой. Не соображая, что делает, он наклонился, чтобы поцеловать её в шею и в эти самые ямочки, но в сантиметре передумал и остановился. Сделав глубокий выдох, походивший скорее на глухое рычание, Меро накрыл девушку пледом и поскорее убрался из гостиной.

Вот и сейчас их нежный и долгий поцелуй только распалил его: хотелось сгрестиеё в охапку, прижать к себе и не отпускать…Иснова он усилием воли сдержал себя, чтобы не напугать свою гостью неожиданным и неуместным порывом. Вырвался и выдал его только взгляд…

– Мы, кажется, хотели посмотреть мою комнату, – как можно беспечнее произнёс он. – Или ты передумала и посмотрим что-нибудь поинтереснее?

Новицкая улыбнулась и покачала головой.

– Ладно, пошли, – пригласил он свою спутницу и повёл её за руку.

* * *

Уже пять минут Меро сидел на постели и смотрел, как Серафима тщательнейшим образом разглядывает его награды на многочисленных полках: медали, кубки, памятные статуэтки. Их количество впечатляло. Потом она добралась и до фотографий в рамках, что висели на стенах. Долго изучала их, после повернулась, совершенно ошеломлённая.

– А я и не знала, что ты настолько признанный гонщик. Я впечатлена. Даже как-то не по себе…

– Почему?! – искренне удивился Натан. – Я обычный человек, просто давно занимаюсь любимым делом. Постепенно это стало приносить плоды.

– Нет, – возразила Сима. – Тыуникум. Обычные люди так не рисуют. И не побеждают в гонках.

– Уникумом меня ещё никто не называл, – отшутился польщённый Натан.

Похвала именно этой женщины была для него ценна, как приз.

– А, вот вы где! – вошёл в комнату его младший брат. – Там мама спрашивает, вы до завтра останетесь или уедете?

Серафима машинально подошла к Натану и встала за его спиной.

– Скажи маме, мы через часок уже поедем. По Брюгге погуляем, Сима его толком не рассмотрела, когда мимо проезжали. Ну и платье нужно купить: завтра в резиденции правительства важный приём, я и Лукас Харти приглашены.

– Понял, брат. Ну, круто! Будем вас в новостях смотреть.

Когда он вышел, Серафима недоумённо смотрела на Меро.

– Прости, забыл тебе перевести, – извинился он и поведал суть разговора.

У Новицкой расширились глаза:

– Ты мне ничего про приём не говорил…

– Да?! – сделал он невинное лицо. – Разве?! Ну вот, теперь сказал.

– Думаю, такие бравые парни, как вы с Харти, отлично справятся сами, – уверенно отказала она. – Извини, но на приём я не пойду, а вот Брюгге посмотрю с тобой с удовольствием!

Меро с интересом посмотрел на Серафиму: милая домашняя кошечка продемонстрировала свои острые коготки и тут же их втянула…

С бабушкой они простились в гостиной, родители и брат проводили их до машины. Мария Сергеевна обняла сначала Серафиму, потом внука.

– Не упусти девочку! – негромко сказала она Натану по-французски, зная, что Сима не поймёт. Ей же «перевела»:– Велела показать тебе Францию. Пообещай, что выберетесь!

– Обещаю.

* * *

Брюгге оказался не менее прекрасным, чем Кортрейк. Но долго побродить не получилось: ноги Симы так устали на каблуках, что она еле добрела до машины.На обратном пути она молчала, погрузившись в свои мысли.

– Что-то не так? – немного напрягся Натан.

– Нет, что ты! – успокоила она его. – Всё просто замечательно: и дом, и твои родные! Столько впечатлений! Я просто устала.

Меро внимательно посмотрел на неё.

– Ладно.– Потом, помолчав, добавил:– Ты точно не поедешь на светский приём? Может, всё-таки передумаешь?

Новицкая покачала головой:

– Ну не моё это! Мы лучше с Волчком по Кортрейку погуляем, в кафешке посидим. Ты нас забросишь по пути, когда поедешь в Брюгге? А обратно мы такси закажем.

– Заброшу, – пообещал Натан.

Он уже жалел о том, что согласился на светский раут.Ему хотелось остаться с Серафимой и провести день вдвоём, открывая доселе неизвестные прелестные уголки городка.

Белоснежный дом Натана чудесно смотрелся в мягком золотистом свете фонарей.

– Ну,вот мы и дома! – произнёс он, распахивая перед Серафимой дверь. – Посидишь со мной? – спросил он.

– Нет, устала, пойду к себе, – коснулась она губами щеки Натана. – Доброй ночи!

* * *

Домой Соболев и Царёв добрались только к утручетырнадцатого марта: сопровождали машину в трейлере. Косов и Кангиев вернулись в Россию самолётом. Антон успел поцеловать сына, принять душ, поесть и пообниматься с Машей. Потом оделся и взял ключи от машины.

– Ты куда? – сделала круглые глаза жена.

– На работу. Там собрание важное в половине второго.

– Ты же только что приехал! – с отчаяньем в голосе воскликнула она. – Они что там, совсем сдурели?!

Машка была настроена воинственно, готовая растерзать каждого, кто лишает её любимого мужа законного отдыха.

Антон понял это, усмехнулся и обнял свою защитницу:

– Тише, тише… Не кипишуй! Я скоро буду. Там правда нужно моё присутствие – с начальством новым будем знакомиться. Забелин-то уехал.

Маша тут же утихла в ласковых мужниных руках.

– Ты пока чемодан мой разбери. Там, на дне, вам с Мишкой подарки.

И, поцеловав жену на прощание, Антон вышел.

В офисе за большим столом для переговоров собрались все. Начальство опаздывало. Царёв то и дело посматривал на часы, Кангиев сидел с телефоном и показывал Авдееву фотографии с Чехии.

– Задерживается наше новое начальство, – ехидно бросил Андрей Косов.

– Да! Не Забелин… – с сожалением протянул Крайнов. – Пунктуальным был мужик.

– Почему был? Кто это там меня хоронить вздумал?! —Забелин уже шёл к своему креслубыстрым шагом.

Лица присутствующих мужчин вытянулись.

– Дмитрий Николаевич?!

Забелин обвёл всех медленным взглядом.

– Я и есть ваше новое начальство. Надеюсь, представляться не надо. На повестке дня следующие вопросы…

Дмитрий обрадовал новостью, что две команды объединяются в одну: юристы вовсю готовят документы по слиянию и придумывают достойное название. Потом он объявил о своём решении оставить Кангиевав тандеме с Косовым вместо Остапенко и о намерении набрать новый, третий экипаж. «Конкуренция внутри команды подстегнёт вас, голубчики. И будете вы пахать у меня, как бобики!» Рассказал он также, что Бородин уходит из команды и что он, Забелин, уже подписал его заявление.

– И кто будет пилотом вместо Бородина? – не выдержал Крайнов.

– Пока друг Тимура Кангиева, а там, может, и Остапенко оклемается. Заходил я вчера к его лечащему врачу: держится и пашет мужик двадцать четыре часа в сутки. Так что со счетов его не сбрасываем.

Потом Забелин выслушал мнения и пожелания каждого, что-то помечая у себя в блокноте. Расходились воодушевлённые, готовые штурмовать новые горизонты и выходить на мировой уровень, благо опыт уже был.

Соболев с порога подхватил жену на руки и закружил по комнате.

– Антоха, ты меня сейчас уронишь! Я ж тяжёлая: пять кило с Мишкой набрала.

– Ерунда какая! – отмахнулся довольный супруг. – Я даже не заметил!

Покружив, он поставил Машу на пол.

– Ты знаешь, что Забелин никуда не уехал?

У неё открылся рот от удивления.

– Вот-вот, мы так же с мужиками сегодня отреагировали, когда он вошёл.

– А Серафима? Серафима где? Её телефон не отвечает.

– Маш, я не знаю. Я, конечно, спрошу Забелина, если хочешь, – предложил Антон.

– Конечно хочу! – не раздумывая, воскликнула Маша.

* * *

Тарас прервал свои занятия и на секунду замер, когда в его спальню вошёл Бородин.

– Я тут проститься зашёл, но, если ты не хочешь меня видеть, я пойму.

Остапенко был удивлён, что появление Стаса не вызвало у него ни ненависти, ни гнева.

– Да ладно, входи, коли пришёл.

– Мне было очень трудно…– начал Бородин и осёкся.

– Представляю.

Гость помялся и продолжил:

– Из команды я ушёл. К матери уезжаю.

– Что так? Мужики— не дети, поймут: со всяким может случиться.

– Тут не в них дело, а во мне. Даже если они и простят, мне-то от себя никуда не деться…

Тарас посмотрел в глаза Стасу: боль и надлом – не позавидуешь! Остапенко стало не по себе.

– Если тебе будет легче, я тебя простил, зла не держу.

– Спасибо, – грустно усмехнулся Бородин. – Я это понял, когда дело закрыли.

– Что делать будешь?

– Не знаю пока. Машины видеть не могу…

– Зря! Талантом тебя бог не обделил. Ты отличный пилот. И автоспорт – это твоё. Погоди рубить с плеча, дай стрессу уйти, потом придёт взвешенное решение. Ну а перемена места – она во благо. Тебе нужно с собой разобраться, Стас.

У Бородина задрожали губы.

– Спасибо. Если честно, не ожидал… Я тебе тут денег собрал.

– Матери отдай.

– Ей само собой. Возьми. Это, скорее, не для тебя, это для меня…

– Тогда возьму, спасибо.

– Ну, я пойду, наверное.

– Давай. Молодец, что зашёл.

И Тарас протянул руку. Бородин посмотрел в глаза и крепко пожал её.

После ухода гостя Тарас ещё минут пять лежал в тишине, в раздумьях, заложив руки за голову. Потом очнулся и вернулся к своим упражнениям.

* * *

Серафиме наконец повезло. Она нашла небольшую кофейню, куда пускают с собаками. Кофе был превосходным, с облачком сливок и дразнящим запахом. Волчок улёгся под столом, щекоча её ноги. Сима была рада, что осталась одна и могла спокойно погрузиться всвои мысли.

Откуда-то подкралась печаль, а потом и ностальгия накатила внезапно.Четвёртый день в Бельгии… Жизнь повернулась неожиданно, и все планы слетели в одночасье. Она понятия не имела, как будет жить дальше в чужой стране, не зная языка, чем будет заниматься. Она испытывала то странное чувство, когда одна дверь закрылась, а вторая ещё заперта. Состояние щепки, которую носит ветер, было так непривычно!

Она привыкала к Натану, но слишком медленно. Чуткая Серафима видела и ценила, как сложно ему держать с ней дистанцию, но ничего с собой поделать не могла: урывками воспоминания нет-нет да бередили рану. Глаза девушки увлажнились, и, чтобы отвлечься, она стала смотреть на заоконную жизнь небольшого городка. «Во всех сферах полная неопределённость… Остаётся одно: ждать, куда тебя вынесет этот поток, и не сопротивляться!»

Вот и сейчас она не сопротивлялась, когдапроходящий мимо кофейни сорокалетний мужчина вдруг замер у витрины, потом быстро вошёл, расчехлил фотокамеру и стал её снимать. Волчок заворчал и вылез из-под стола.

Серафима нагнулась и погладила своего защитника:

– Всё хорошо! Чего ты разволновался?

Пёс поднял морду и ткнулся носом ей в щёку: «Понял. Но если что – я рядом…» Удивительно, что собака не напугала фотографа. Он стал щёлкать с большим усердием, бормоча себе под нос: «Аdmirable! Мagnifique!»

Потом обратился к ней, но девушка ничего не поняла из того, что он сказал, кроме пары слов и его имени – Этьен Лепаж. Переход на английский тоже не дал результата. Серафима покраснела от стыда, чем опять вдохновила странного дядьку схватиться за фотоаппарат. Правда, теперь он жестами просил её повернуть голову чуть вправо или вниз и радовался, как ребёнок, когда она выполняла.

Наконец он от неё отстал, достал визитку, бисерным почерком написал на нейнесколько строк и положил перед ней. Сима взяла, повертела в руке и положила в сумочку. Француз собрался уходить, попрощался. Она тоже кивнула ему и осталась допивать остывший кофе. Расплатившись, они ещё побродили с Волчком возле моста, прошлись вдоль реки и вернулись на площадь. Подойдя к такси, Серафима протянула водителю листок с адресом, который написал ей Натан, и они с Волчком сели в машину.

– Ты где, радость моя? – звонок от Натана отвлёк её от кулинарного шедевра.

– Я уже дома, жду тебя. Приезжай скорее.

Сердце на мгновение замерло в груди, затем жаркий прилив радости накрыл Меро с головой: «Какая малость – всего несколько слов! Только после них ощущаешь невыразимое счастье, что кто-то тебя ждёт дома, и от этого хочется петь и кричать».

Но он ответил просто:

– Я уже в пути. Скоро буду. Что-то нужно купить?

Сладкая запеканка с яблоками и корицей стала для Меро полным сюрпризом.

– Что сегодня за праздник?

Серафима пожала плечами:

– В холодильнике я нашла умирающий творог. Он просил меня дать ему ещё один шанс перед тем, как его отправят в мусорку. Я дала.

– Потрясающе вкусно! – восхитился Натан, отрезая второй кусок.– Как вы погуляли?

– Ой, замечательно! По городу бродили, на собачьей площадке резвились, потом в кофейне посидели.

Вдруг она вспомнила про визитку.

– Кстати, ты можешь перевести? – попросила она Натана и подсунула ему карточку.

Натан взял визитку и прочёл: «Этьен Лепаж, фэшн-фотограф. Милая леди, Ваши фотографии великолепны! С Вашего позволения, я их предложу глянцевому журналу. Разумеется, гонорар Вам будет выплачен. Пожалуйста, позвоните мне по этому номеру. И ещё…я бы хотел поработать с Вами. Если Вам интересно моё предложение, буду рад сотрудничеству. С уважением, Этьен».

– Ты где с ним познакомилась?! – спросил изумлённый Меро.

– Да не знакомилась я с ним, – оправдывалась Сима. – Сам подошёл и стал меня снимать!

– «Сам подошёл»,– передразнил её Натан. – Да ты хоть понимаешь, кто это?!

– Нет… – откровенно призналась девушка. – Откуда мне знать?!

– Этьен Лепаж – один из самых востребованных фотографов Европы! Попасть к нему мечтают многие знаменитости, – пояснил шокированный бельгиец. – Ну ты даёшь, Серафима Новицкая! Я уже начинаю тебя бояться.

– Думаешь, стоит позвонить?– нерешительно спросила она.

Вместо ответа Натан взял телефон и набрал номер. Потом Серафима минут пять слушала красивую французскую речь и наблюдала многозначительные взгляды Натана в свою сторону. Наконец он выпустил из рук телефон.

– Кажется, запланированное путешествие по Франции начнётся гораздо раньше.

– Почему?!

– Потому что послезавтра он ждёт тебя в Страсбурге. С Волчком, разумеется.

Серафима явно тормозила:

– В Страсбурге… Он что, не бельгиец?

– Сима, он француз. Он живёт там. А сюда заезжал к двоюродной сестре. И увидел тебя!..

Серафима наклонилась к собаке и потрепала за холку:

– Ну что, собирай вещи, Волчок! Едем покорять Францию! И как она без нас обходилась всё это время?!

Потом она выпрямилась и улыбнулась Меро:

– Как хорошо, что ты будешь рядом, я ж пропаду без тебя!

Натан сразу вдруг погрустнел и вздохнул:

– Сим, прости, но, пока ты будешь в Страсбурге, я буду тренироваться в Сент-Максим на Лазурном берегу. У меня в мае второй этап чемпионата на Сардинии, он самый жёсткий, так что не до отдыха.

То, что у девушки началась паника, он понял сразу. Поэтому порывисто встал, вытащил её из-за стола и прижал к себе.

– Ну ты чего? Ты не останешься там одна. Вас поселят. У тебя будет личный переводчик. Я всё организую! Потом вас на машине привезут ко мне.

Всё то время, пока говорил, он поглаживал её по спине, пока не почувствовал, что Серафима расслабилась и успокоилась.

– Пойми, пока я в строю, мне нужно не просто работать, мне нужно пахать: конкуренты поджимают! Это только Бог любит всех, а люди любят победителей.

– Я понимаю.

– Если б ты знала, как мне всегда тяжело от тебя уезжать, – тихо произнёс он и поцеловал её в макушку.

* * *

В Страсбурге их встретила гид и помощница Элен.

– Девочки, я снял вам двухкомнатную квартиру. Там есть всё: спальни, кухня – можно готовить. Сейчас вы селитесь, оставляете вещи, я отвезу вас в студию и уеду.

Этьен Лепаж встретил гостей радушно.

– Я навёл о вас справки, – обратился он к Меро. – Что же вы сразу не сказали, что вы известный гонщик? Я ведь далёк от автоспорта.

Потом он заставил Меро встать рядом с Волчком и Серафимой и сделал несколько снимков.

– А знаете, вы смотритесь вместе. Отличная пара! – улыбнулся он и подмигнул им. – Ну, не буду задерживать.

Натан отвёл в сторону Серафиму, убедился, что никого нет рядом, притянул девушку к себе и поцеловал. Потом вложил в её руку кредитку и шепнул на ухо:

– ПИН-код – день, когда я тебя впервые увидел…

Потом повернулся и пошёл лёгкой свободной походкой.

– Спасибо! – крикнула Сима ему вслед.

Натан обернулся, махнул ей рукой:

– Жду тебя в Сент-Максим.

Сегодня мэтр был занят другими моделями, на Серафиму и Волчка он выделил двадцать минут. Лепаж просил часто менять позы – Элен едва успевала переводить. Но в конце он выглядел довольным и отпустил их до завтра.

– Завтра нужно подготовить собаку и прийти вовремя на грим в женственном наряде.

На следующий день в студии Этьена было столпотворение. На стульях в ожидании очереди к стилисту сидели длинноногие красотки с собаками.

«Ну точно очередь в ветлечебнице!» – усмехнулась Серафима и вздохнула: она скучала по «Ярангу».

Серафима заняла очередь, попросиластул для Элен и принялась рассматривать питомцев. Собакам явно не сиделось на месте: они вертелись и пытались общаться. Безучастным оставался только шпиц на коленях брюнетки в красном платье. Время от времени он смешно кашлял, чем забавлял хозяйку. Сима подошла, бегло осмотрела глаза, уши и даже пасть щенка и осталась очень недовольна одышкой собаки.

– Я не давала разрешения трогать мою собаку! – возмутилась брюнетка.

– Ваша собака? – спросила она через Элен.

– Моя, – отмахнулась та. – Какого чёрта ты ко мне пристала?!

– Ладно, – пробормотала Сима по-русски. – Всё с тобой понятно. Мы пойдём другим путём.

И она, схватив переводчицу за руку, ринулась прямо в съёмочную.

– Стойте! Нельзя! – попыталась остановить девушку администраторша, но куда там!

Шепнув на ухо переводчице «Лена, переводи!», она обратилась к Этьену:

– Я очень извиняюсь, что прерываю вас, но у вас в приёмной сидит девушка с инфицированной собакой. И если её шпиц ещё не заразил всех собак, то точно заразит в течение получаса: с парагриппом шутки плохи.

– Почему я должен вам верить? – удивлённо спросил фотограф.

– У меня есть для этого все основания: я дипломированный ветеринар и нескольколет работала в клинике в России. И даже без навороченного оборудованияя смогу отличить энтерит от парагриппа.И видно, что эта собака – не её! Если бы ваша собака кашляла, это вряд ли бы вас умиляло, мистер Этьен.

Вместо ответа Лепаж отложил камеру и пошёл в комнату ожидания.

– Ваша собака? – строго спросил он у брюнетки. – Советую не врать!

У лжехозяйки шпица забегали глаза, и она раскололась:

– Нет, мсьё, я взяла собаку напрокат на время фотосессии. У меня нет своей собаки.

– Понятно, – подытожила Серафима. – Взяла у сомнительных перекупов, которые подозревали, что собака не совсем здорова, поэтому отдали её за копейки. И они не собираются её лечить. И им всё равно, что она больна и может быть опасна для других питомцев.

– Они говорили, что она спокойная и с ней не будет хлопот. И что, если я захочу её оставить, можно просто не забирать залог.

Все сидевшие рядом девицы отшатнулись и оттащили подальше собак. А брюнетка брезгливо сбросила шпица с колен и выскочила за дверь. Обратно она уже не вернулась. Лепаж ушёл к себе, стилист продолжил работу. Девушки-модели скучковались подальше от «заразного».

– Лена, съезди, купи лекарства! – попросила Новицкая свою помощницу. – Мне нужны шприцы, стерильные спиртовые тампоны для инъекций, иммуномодулятор «Максидин», «Энгистол» и что-нибудь купирующее кашель.

Когда девушка уехала, Серафима взяла на руки бедолагу и погладила:

– Сейчас Лена лекарства привезёт, тебе полегче будет.

Волчок хотел было приблизиться, но Серафима жёстко скомандовала:

– Нельзя! Место! Тоже укол захотел?

Волчок отлично понял слово укол и остался на месте. Лена вернулась быстро, Серафима тщательно вымыла руки, попросила кусок ткани. Администраторша вынесла полотенце. Девушки с любопытством смотрели в их сторону. Малышу было совсем худо. Сима, аккуратно положив шпица на полотенце, набрала шприц и, нащупав вену, медленно ввела лекарство, потом ещё набрала и сделала второй укол. Свою очередь к стилисту она, естественно, пропустила.

Оставив шпица лежать под стулом на подстилке, она снова хорошо вымыла руки, просто расчесала волосы и позвала Волчка:

– Пойдём, дорогой, нас уже зовут.

Съёмка прошла очень быстро и продуктивно. Волчок был молодцом и выполнял всё, о чём его просили.

– Впервые вижу такое взаимопонимание! Я ещё в Кортрейке это заметил, – не сумел сдержать восторга Этьен. – Как вам это удаётся?

– Надо просто его любить. Не делать вид, а любить. Они это чувствуют, – просто ответила Серафима. – А у вас есть животные?

– Была собака. Умерла от старости два года назад. А почему вы спросили?

– Там, в коридоре, лежит маленький, никому не нужный пёс. Он очень нуждается в любящем и адекватном хозяине и заботе. Мне его забирать не с руки – у меня собака. Но если никто не решится, заберу я. Уколы я ему поставила. Могу, пока в Страсбурге, наблюдать его. Но лучше ему в клинику. Моделям я даже предлагать не буду, а вам бы я доверила…

Елена переводила и не понимала: как вот так запросто и так смело можно говорить с известным мэтром. Но тот, наоборот, был тронут речью русской ветеринарши. Он снова вышел в коридор и посмотрел на маленький пушистый комочек.

– Как там в России говорят? Была не была? – улыбнулсяЛепаж. – Я назову его Сюрприз.

– Это девочка!

– Тогда пусть будет Сюри или Сьюри.

Серафима подала пакет с использованными ампулами:

– Это для врача, который будет её лечить.

– Понял. У меня друг в клинике работает. То-то удивится…

* * *

В Страсбурге она пробыла пять дней. Ей очень понравился город, удивительный слиянием двух культур: Германии и Франции. Лепаж щедро оплатил её работу и перед отъездом пригласил её в ресторан. Там они разговаривали о России, о его профессии, о весёлых случаях в практике обоих. Много смеялись и шутили. Елена тоже перестала стесняться и улыбалась.

– Вы можете сделать неплохую карьеру фотомодели, – на прощание сказал Лепаж.

– Спасибо, – поблагодарила Серафима. – Свами работать – одно удовольствие!Я отлично развлеклась, для меня это новый и интересный опыт. Но не думаю, что это моё призвание. Вот со зверюшками возиться могу сутками. Кстати, как там ваша Сьюри?

– О! Вполне. Выздоравливает. Кстати, мой друг похвалил вас: без анализов поставить правильный диагноз и провести грамотное лечение – это вызывает уважение! Такие специалисты ему нужны, он готов пообщаться.

– Спасибо, но я завтра уезжаю в Сент-Максим.

– О! Прованс! – мечтательно закатил глаза Этьен. – Буйство красок! Рай для художников! Но лучше туда приезжать в июле – августе, когда цветут лавандовые поля.

С Лепажем они расстались на хорошей волне. Она везла огромную папку-портфолио с фотографиями и кучу снимков на флешке. И сейчас в машине Серафима рассматривала их фотографию с Натаном. «Действительно, хорошо получились…»

Григорович, возвращаясь после переговоров со спонсорами, заехал за «девушкой Натана», как теперь за глаза называла её вся их команда Star Flash. Он относился к Меро как к сыну и откровенно тревожился за него: за свою долгую жизнь он повидал немало жён и подружек гонщиков и знал, как порой женщина может выбить почву из-под ног.

Он насторожился, когда стал невольным свидетелем их телефонного разговора накануне гонки в Чехии, после которого Меро ходил сам не свой. Потом что-то зажглось в гонщике, он словно ожил. На трассе выкладывался, рисковал, будто у него было,как у кошки, девять жизней.

После внезапного приезда девушки Микаэль не на шутку забеспокоился, что у ведущего пилота страны «сорвёт крышу». Но Меро, наоборот, стал тренироваться более осознанно и эффективно, не просто закрепляя навыки прохождения трассы, а изыскивая способы сократить время на сложных участках и оттачивая мастерство на уровне рефлексов.

И что удивительно, эта женщина меняла его. Натан всегда был неординарной личностью, больше склонной к уединению и рефлексии, чем к выпячиванию себя. И вдруг он словно вышел из тени, откуда-то появилась внутренняя сила и уверенность в себе. Это почувствовали все. Он начинал говорить – и все вдруг умолкали, слушая его. Даже походка Натана стала неспешной и основательной, не теряя при этом своей лёгкости.

И вот наконец незнакомка из России сидела в его машине, а онненавязчиво, исподволь наблюдал за ней. Она не походила ни на одну из знакомых женщин. С первых минут она поразила его тем, что достала из сумки плотное одеяло и постелила его для собаки, чтобы та ненароком не попортила сиденье. Сама села туда же. Живая и непосредственная, она то радостно и шумно возилась со своей собакой, то сидела и неподвижно глядела в окно с мечтательным выражением лица. Разглядывать её было одно удовольствие.

Мудрый Григорович почувствовал невероятную притягательность и незамутнённость её души.

«Кажется, Меро привёз из России третий и самый главный свой талисман и оберег…» – почему-то пришла к нему в голову странная мысль.

* * *

Чем ближе они подъезжали, тем непонятнее вело себя её сердце.Она чувствовала, что соскучилась за эти пять дней по Натану —по его объятиям и голосу, по запаху и улыбке. Ей хотелось, чтобы он снова держал её за руку, касался её волос и плеч.

Она принимала от него всё, но ничего не давала взамен. Сима помнила свою любовь инежность к Тарасу. Почему же сейчас она не может выдавить ни капли для него, более чем достойного мужчины? Или любовь в ней иссякла?! Что-то внутри сдерживало её, мешало эмоциям вырваться наружу, и это её удручало. Ещё она наверняка знала:Меро всё чувствовал и терпеливо ждал.

Серафима не знала, как ей с ним вести себя. Они придерживались дружеских отношений, но всё чаще нарушали границы, скатываясь даже не на лёгкий флирт… Инициатором, конечно, был Натан, но с её молчаливого согласия —она откровенно ему попустительствовала. Потом они впопыхах восстанавливали границы. Только срывы случались всё чаще и чаще.И Серафима снова достала их общую с Меро фотографию, сделанную Лепажем. «Сложно тебе со мной…»

Вот и последний отрезок пути перед спуском к морю. Дорога шла сверху, и перед глазами девушки внезапно открылся величественный пейзаж бескрайней морской глади.

– Стойте! – невольно вскрикнула она.

Григорович понял её и остановил машину. Серафима открыла дверь ивыпустилаВолчка. Затем вышла сама и приблизились к краю смотровой площадки. Восторг от открывшейся взору красоты опьянял. Серафима вздохнула полной грудью и подставила лицо ветру. Довольный Волчок с воодушевлением носился рядом. Микаэль, кряхтя, вылез из машины и тоже подошёл.

– Сент-Максим, – махнул он рукой в сторону городка.

Девушка кивнула головой, но ничего не ответила. Она наслаждалась дивным пейзажем, жадно ловила запах моря и ароматы цветущей мимозыи миндаля. Потом словно очнулась, позвала собаку и пошла обратно к машине.

* * *

Хозяин отеля, который выбрал Натан, был русскоговорящим. Когда-то он приехал во Францию, разбогател, открыл свой бизнес. Марко – так он себя звал на итальянский манер – лично встретил Серафиму у входа. Оказалось, в номера пускают только мелких собак декоративных пород. Для крупных собак во дворе были «просторные и уютные» вольеры. Хозяин даже продемонстрировал их: похожие на сараи, они были спрятаны от глаз на заднем дворе.

Серафима наотрез отказалась селиться без собаки. Она не скандалила, но вежливо и твёрдо заявила, что жить будет только с собакой вместе и неважно, что это будет: дорогой отель или хостел.

Глядя на разговаривающих русских, Микаэль понял, что девушку что-то не устраивает. Пообщавшисьс хозяином отеля, он узнал, что именно.

– Возможно ли для гостьи сделать исключение? – поинтересовался он.

– Мне искренне жаль, но исключений мы не делаем.

Вероятнее всего, Марко ожидал, что солидный джентльмен убедит свою спутницу подчиниться правилам отеля, но тот, к огромному неудовольствию хозяина отеля, взял девушку за локоть и повёл обратно к машине. Сима вскинула на Григоровича полные молчаливого недоумения глаза.

– Могу я попросить вас перевести девушке, что я помогу найти ей достойное жильё, где ей позволят жить вместе с собакой, – обратился он к Марко.

– Я, конечно, переведу, но учтите, что Натан Меро просил поселить их вместе в одном отеле с сегодняшнего дня и даже оплатил оба номера.

Микаэль прекрасно понимал, отчего бесится хозяин: терять клиента в низкий сезон было досадно. Однако Марко перевёл для девушки.

– А про Меро я в курсе, – усмехнулся Григорович, – это я бронировал номера в вашем отеле и лично проконтролирую возврат денежных средств за неоказанную услугу.Меро пока проживает с командой, но не думаю, что он захочет селиться здесь один.

На хозяина отеля было жалко смотреть.

– Вы кто?

– Извините, не успел представиться, я директор команды Star Flash Микаэль Григорович.

Больше он ничего не сказал, подвёл Серафиму к машине и распахнул дверцу. Волчок шмыгнул первым, Сима села за ним следом.

– Do you speak English? Parlez vous francais?– спросил Микаэль, садясь за руль.

– English. I don’t speak English very well.

– I understand You.

Вилла, на которую Григорович привёз девушку, была не у самого моря, но с неё открывался шикарный вид. Маленький гостевой домик с террасой привёл Новицкую в полный восторг: гораздо уютнее любого отеля! Всё так просто и по-домашнему: комната с двумя кроватями, зеркалом, столиком и витыми стульями, душевая, небольшая кухня с холодильником, даже маленькая гардеробная. Было видно, что девушка радуется, как ребёнок.

Микаэль махнул в сторону большого дома:

– Мой дом.

Потом махнул в сторону гостевого дома:

– Дом Серафимы и Волчка. Хорошо?

Новицкая поняла, что он поселил их на своей вилле.

– Спасибо! Спасибо большое!

Потом, с трудом изъясняясь на корявом английском, она попросила посмотреть на тренировки Натана. Григорович удивился её выносливости, кивнул, ушёл в дом, переоделся в джинсы и лёгкий свитер и выехал из гаража на машине попроще и поменьше. Пока он ходил, она тоже успела переодеться, сменив платье на брюки, и покормить Волчка.

– Моя рабочая лошадка. Милости просим, – пригласил он девушку с собакой в машину.

Сплощадки, на которуюони поднялись, трасса была видна как на ладони. Но Серафима не знала, куда именно ей смотреть. Микаэль показал куда-то в сторону, и она увидела, какиз-за поворотавылетела сине-жёлтая машина Меро и с рёвом продолжила путь по трассе.

Как зачарованная смотрела Сима на это завораживающее зрелище, холодея, когда поворот казался ей слишком крутым. Номашину разворачивало, и онамчалась дальше.

«Неужели ему не страшно?!» – поразилась она.

А сине-жёлтая машина всё наматывала круги…Наконец Григорович махнул ей рукой и направился к машине. Сима окликнула Волчка и поспешила следом. Теперь они приехали, видимо, к месту сбора. Какие-то гоночные машины только уходили на трассу, какие-то, наоборот, возвращались.

Серафима видела, как остановилась запылённая машина Натана, как к ней подбежали несколько мужчин в одинаковых форменных комбинезонах, видимо механики. Затем из машины вылез штурман. Меро всё ещё оставался внутри. Она заволновалась: всё ли хорошо с ним? Но вот медленно выбрался Натан, как ей показалось, шатаясь от усталости.

Сима бросилась было к нему, но её за руку поймал Микаэль и покачал головой – не надо! И девушка осталась стоять на месте, наблюдая, как Натан, прислонившись к капоту,потихоньку отходил и общался с механиками.

Минут через пять Григорович кивком головы дал понять, что теперь можно подойти. Но Серафима вдруг отчаянно засмущалась, опустила глаза и осталась на месте. Натан был окружён командой, весь в делах, и мешать ему она не собиралась: тот порыв был не в счёт – она просто испугалась за него. Никак не обнаруживая себя, Сима незаметно направилась к машине Григоровича. Микаэль сразу понял всё, ещё раз подивившись уму и чуткости девушки.

Но у Волчка были свои планы. Он стеснения не испытывал, поэтому с разгону бросился Натану на грудь и чуть не сшиб его.

– Тихо ты, чертяка, – засмеялся Меро и уже оглядывался в поисках Симы.

Оставив сразу команду, он поспешил к ней и, заслонив от всех, обнял.

– Я скучал…

Серафима хитро улыбнулась:

– Да-да-да, особенно ты тосковал на пятом повороте, он ведь такой безобидный!..

Меро подхватил её на руки.

– Ты что, смотрела, как тренируюсь, маленькая негодница?! И кто тебе разрешил? – грозно, едва сдерживая улыбку, спросил он.

– Твой босс, – невинно улыбнулась она, «сдавая» Григоровича.

Потом она прижалась к нему и тихо шепнула на ухо:

– Зрелище не дляслабонервных, но я глаз не могла оторвать. Ты был великолепен!

– Пойдём, я тебя с командой познакомлю, – вдруг предложил он.

– Не надо… Как-нибудь потом, – мягко отказалась она и попросила опустить её на землю.

Он с сожалением опустил её на ноги, но продолжал крепко удерживать за талию.

– Поезжай в отель, я скоро буду.

– Ты, наверное, не знаешь, я не в отеле остановилась, нас Микаэль у себяпоселил, – предупредила Серафима.

– Микаэль вас забрал к себе? – не верил своим ушам Натан. – Он же всегда один селится…

Серафима пожала плечами и рассказала про отель и Волчка, про гостевой домик, который ей так приглянулся.

– Там даже готовить можно!

– Хорошо, я всё узнаю, – поцеловал он девушку в лоб и отошёл к Григоровичу.

Симе показалось, что он не очень обрадовался широкому жесту своего босса.

* * *

Неделя пролетела незаметно. На тренировки Натана Серафима больше не смотрела. Пока он тренировался, они с Волчком брали такси и на весь день куда-нибудь уезжали. Она уже побывала в Ницце, Монако, Каннах и Сен-Тропе.

Меро так и остался в отеле с командой, Сима же с Волчком проживали на вилле Григоровича. Вечером Натан заезжал за ней в гостевой домик, и они шли гулять по городу. Или, если Серафима сильно уставала за день, оставались дома и пили чай. Потом Натан уезжал к себе.

Сегодня Натан приехал не в духе, вдруг попросил рассказать про Страсбург и показать фотографии сфотосессии. Серафима удивилась, но альбом-портфолио достала. Немного рассказала, чем ей запомнился город, потом о том, как они с Волчком работали на съёмочной площадке.

– Да ты и сам там был, видел, – напомнила она и достала их общий с Натаном снимок. – Мне нравится, мы здесь здорово получились.

Но Меро задумчиво пролистывал фотографии, где Сима была одна или с Волчком. На каждой фотографии он останавливался и подолгу разглядывал её.

– Как тебе Лепаж? – вдруг спросил он.

– Талантливый, знает себе цену, – начала перечислять Серафима. – Требовательный. Немного закрытый.

Вдруг Меро оторвался от альбома и пристально посмотрел на неё:

– Он тебе пишет? Только, пожалуйста, не ври мне!

Да, Этьен ежедневно присылал ей свои фото с новой своей любимицей с подписями на русском:«Выписываемся из клиники», «Сьюри дома», «Сгрызли мой тапок», «На прогулке»… Серафима радовалась и каждый раз отвечала: «Здоровья малышке!», «Как замечательно!»или «Ах, хулиганка, срочно купите ей игрушку».

– Пишет, – ответила без утайки Сима. – С моей лёгкой руки теперь у него собака. Хочешь посмотреть, какая она милая?

Но Меро не вдохновился.

– А тебе не кажется странным, что фотограф с мировым именем, окруженный десятками моделей, только с одной ведёт переписку и приглашает в ресторан? И посмотри на эти фотографии: он же признаётся в любви в каждой из них!

Натан в запале бросил альбом на стол, но не рассчитал, и тот, проскользив по столу, упал на пол. Волчок тут же подошёл, осторожно взял его в зубы и положил хозяйке в руки.

– Он ещё и мне сегодня написал, что ты – настоящий самородок, твои фотографии оказались востребованнее, чем он ожидал. Просил уговорить тебя не бросать карьеру фотомодели, – раздражённо продолжил он.

Серафима первый раз видела Меро в таком состоянии. Она сидела, широко распахнув свои карие глаза, не зная, как реагировать.

– Вообще-то Лепажу сорок, – между делом напомнила она.

– Ерунда. Старше меня на пять лет.

– Ты же сам позвонил ему и сам отправил меня в Страсбург!

Натан ладонями провёл по лицу.

– Но я и предположить не мог, что ты так ему понравишься!– с болью в голосе воскликнулон. – Как не мог предположить, что и Григорович будет в восторге от тебя. Ты же его обаяла! За одну поездку! Он всегда на всех выездах жил один. И вдруг забирает тебя на свою виллу! Вся команда в шоке.

Серафима вдруг вспомнила, как Микаэль каждое утро возился с Волчком, играл с ним, водил на море, пока она спала. И как потом Волчок появлялся у её кровати,влажный от солёных брызг, с пакетиком ещё тёплых круассанов. Он относился к ней как к дочке, а она к нему— как к отцу, которого никогда у неё не было…

– Как же это гадко— так думать о людях, которые просто делают добро от всего сердца!– с вызовом ответила Серафима. – По-моему, ты просто ревнуешь, и ревнуешь безосновательно.

Всё её прекрасное настроение вдруг улетучилось. Она ясно вспомнила, как Тарас ревновал её к Забелину в центре «Дубрава» после Машиной свадьбы, хотя она тоже не давала ни малейшего повода. «Неужели история повторяется?..»

– Уйди, пожалуйста, я хочу сегодня остаться одна, – тихо, но твёрдо сказала она,указав на дверь.

Меро опешил:

– Вот как?!Ты прилетела ко мне, а теперь я тебе уже не нужен?!

Девушку уже трясло.

– Я летела не к тебе!

– Тогда зачем?! Скажи – зачем?!

– Чтобы уйти. Навсегда уйти из этого мира, – вдруг вырвалось у неё.

Сима поняла, что проговорилась, иприкусила губу. Затем схватила ветровку и бросилась из домика куда глаза глядят, чтобы побыть одной и всё обдумать.

«А так всё хорошо начиналось…»

Натан чувствовал себя очень погано. Да, он ревновал, потому что она была ещё свободна и нужна не только ему. Он влюбился без памяти ещё в России, и не было и дня, чтобы он не думал о ней. Он не хотел её отдавать никому. Как только Сима рассталась с Остапенко, он дал себе слово, что эта женщина будет с ним. Потом он с горечью смирился с её отъездом, который, к счастью, не состоялся. И вот теперь, когда она наконец рядом, другие, как ему показалось, посягают на его сокровище. Вот он и взбесился.

Сейчас, когда голова остыла, он понял, насколько был глуп и как близок сейчас к тому, чтобы оттолкнуть девушку от себя. Он ждал, что она вернётся, но Симы всё не было. Волчок не понял, что они поссорились, и, уставший за день, дремал на своей подстилке. Тогда Натан с тяжёлым сердцем пошёл её искать. Он искал её до утра. Потом не выдержал и уехал в отель, чтобы переодеться, принять душ и снова искать.

Когда он снова появился в гостевом домике, Волчок по-прежнему дремал. Меро устало опустился на стул и только сейчас увидел записку на столе.

«Дорогой Микаэль! Спасибо Вам за гостеприимство! И за Волчка отдельное спасибо! Нам было очень уютно у Вас. Передайте Меро, пусть позаботится о собаке. Я уезжаю. Искать меня не надо. Серафима».

Как безумный, Натан оглядел комнату. Как же он сразу не заметил: все вещи были собраны, её чемодан, миска и корм собаки стояли у входа. Она оставила всё, исчезла только сумочка. Вот теперь Меро по-настоящему испугался: «Куда она могла уехать, она никого здесь не знает?!» Ситуация один в один, когда она ушла из дома Тараса.

Побросав все вещи в багажник, Натан скомандовал псу: «Вперёд! Мы уезжаем!»

* * *

Почему, когда ты идёшь куда-то, легче думается? Уже несколько часов Серафима бродила по пустынным улочкам Сент-Максим, задавая себе одини тот же вопрос: «А не совершила ли яошибку? Может, действительно, нужно было вовремя уйти? Да и сейчас всё возможно. Волчок пристроен, я со всеми попрощалась, один звонок Забелину, и…»

Прошло только три месяца, боль прошлых отношений ещё не утихла. Тарас ещё снился ей по ночам, её тело помнило его прикосновения. А теперь новые отношения, и Натансо своей внезапной ревностью…

«Если бы он чувствовал не только благодарность, но и мою любовь к нему, он бы не ревновал. А ведь чтобы сердце снова любило, нужно собрать его по кусочкам. Хватит ли терпения у Меро, чтобы дождаться?..»

Она мерила шаг за шагом и думала, думала… «Остаться…или уйти?»Ответа не было, и это было мучительно. Вдруг в голове девушки ясно и чётко проступила мысль: «Скалы в местечке Этрета! Может, там мне душа подскажет ответ?»

Сима словно очнулась и огляделась вокруг: да, далеко забрела, и уже скоро рассвет. И девушка поспешила обратно. Вещи она собрала очень быстро, вызвала такси. Минута ушла, чтобы написать записку. Ещё минута – погладить спящего Волчка.

* * *

Забелин спросонья не понял, кто звонит. Потом до него дошло, что звонит Натан. Сон мигом слетел с него: просто так бельгиец не стал бы звонить рано утром. Значит, что-то с Серафимой.

– Дмитрий, мне нужен ваш совет. Сима уехала, а куда – неизвестно. Телефон не отвечает, вещи все оставила. Где она может быть?!

– Рассказывай…

И Меро пришлось подробно описать их последний разговор. Было мучительно стыдно, но Забелин был последней зацепкой.

– М-да… У девочки, похоже, срыв, – медленно произнёс он. – Как бы чего не выкинула…

Сердце Дмитрия было не на месте, и он представлял, что сейчас творится с Меро.

– Ты только не паникуй сейчас, Натан, ладно? Есть у меня одно предположение… Скалы Этрета. И хорошо бы, чтобы ты туда добрался раньше неё.

– Это оттуда она хотела?.. – Натан не договорил и смолк.

Забелин не мог рассказать всей правды, но и умалчивать означало обрекать Меро на бесполезные поиски.

– Вобщем да, но потом она передумала. Ты там без паники, ладно? Сима не истеричка, девочка умная.

– Я постараюсь, – тихо ответил Натан, иЗабелин понял: всё-таки у мужика стресс.

– Жду вестей и не сомневаюсь, что они будут хорошие, – ободрил он как мог.

– Спасибо.

«Вот дура, хотя и ангел…– не смог сдержаться Забелин, когда положил трубку. – Я буду дёргаться весь день, Меро вообще там трясёт! А может, она развеяться решила. А что,Франция – красивая страна, есть на что посмотреть!»

И он пошёл заваривать себе кофе.

* * *

В Нормандию она добралась только к вечеру. Двенадцать часовдороги она не заметила, потому как, уставшая и измученная, сразу заснула и проспала почти до конца поездки. Водитель довёз её до самого пляжа и оставил одну, как она и просила.

Скалы впечатляли! Огромные белые исполины стояли стеной, словно охраняли берег от моря. Они притягивали как магнит, они завораживали нездешней, сказочной красотой. Ей казалось, что скалыЭтрета зовут её, Серафиму. Сердце девушки забилось сильнее.

– Вы же видите, я иду, я уже здесь!

И она, подчиняясь этому зову, стала подниматься всё выше и выше. Она лезла по витиеватым тропинкам, которые петляли то вверх, то вниз, отдыхала, с восторгом озираясь вокруг. Наконец Серафима забралась на самый верх отвесных скал.

Море! Море простиралось перед ней. Солнце ещё не садилось, последний раз перед закатом усердно освещая всё величие и великолепие белых скал и арок. И душа её затрепетала: «Удивительное место…»

Людей уже на было: не сезон, да и поздно для экскурсий. Сима подставила ветру лицо и раскрыла руки, как летящая птица. Постояв так немного, она в изнеможении опустилась на колени.

Ветер усилился, налетел с моря, свежий, бодрящий. Стал шевелить подросшую траву.И вдруг сквозь шелест травы она услышала голоса. А может, голоса и были шелестом травы?

– Ты не знаешь, как тебе быть…

– Радость покинула твоё сердце…

– У тебя нет сил жить дальше…

Серафима испугалась, что сходит с ума: кто-то озвучивал её мысли!

А голоса всё шептали и шептали.

– Ты не способна ни принимать, ни дарить любовь…

– Ты пуста, словно вычерпанный колодец…

– И ты не уверена, сможешь ли наполниться вновь…

– Ты готова уйти…

– Ты боишься, что не сможешь сделать его счастливым и не сможешь стать счастливой сама…

Серафима закрыла лицо руками. Вдруг ветер стих, трава пересталаколыхаться,наступила звенящая тишина. И единственный голос прозвучал в установившейся тишине,тихий, но отчётливый, —из глубины сердца.

– Негоже ангелу стоять на коленях. Встань!

Девушка послушалась и встала.

– А теперь сделай шаг вперёд…

* * *

То, что девушка добралась до скал, Натан знал наверняка. На пустынной дороге ему попалась навстречу только одна машина, и это было такси без пассажира. Догнать её не составило труда. Извинившись, Меро уточнил, не девушку ли подвозил таксист.

– Молодая девушка с карими глазами, не говорит по-французски?

Натан кивнул. Фотография, которую он достал из кармана, развеяла последние сомнения: это была она. Оставив машину внизу и приказав Волчку охранять, Меро бросился наверх. В голову лезли нехорошие мысли. Натан не знал, что будет с ним, если он её потеряет.

Он уже изрядно запыхался, но ужас, что он может опоздать, гнал его вперёд. Вершина была близка. Сердце билось как сумасшедшее и грозилось покинуть грудную клетку. И вдруг он резко встал. Его накрыл липкий страх: что, если он поднимется на вершину, а её там нет… И Меро, не помня себя, сделал последний рывок.

Девушка стояла на краю в лучах заката, лицом к морю. Локоны подсвечивались заходящим солнцем, и от головы её исходило золотистое сияние. Меро восторженно замер, почти перестав дышать.

Вздох облегчения невольно вырвался у него из груди:

– Сима…

* * *

Забелин был прав: это действительно было место Силы. Может, не для всех, может, только для неё?! Как только она сделала шаг вперёд, мощный прилив энергии радости захлестнул её. Энергия шла потоком и сверху, и снизу, всё наполняла и наполняла её. Сима на мгновение почувствовала, будто снова обрела крылья за спиной. Едва удержавшись от искушения оттолкнуться и подняться ввысь, она отошла от края и закрыла глаза.

Она не понимала, что творится с ней, но просто прислушивалась к своим новым ощущениям. Комок в груди растворился и исчез, появилась лёгкость, какая бываетв детстве у ребёнка, бегущего по траве и кричащего – потому что восторг, потому что ты живёшь!

Целебная сила Этретапропитывала каждую клеточку её тела. Больше не было никаких вопросов, прошлое больше на довлело над ней, оно осталось в прошлом, и словно распахнулась следующая дверь…

– Благодарю, – прошептала она, и слёзы умиления выступили на глазах.

Потом она представила, как это будет, не сейчас, а позже, через много лет, когда она оттолкнётся от уступа. Тут же внутри появилось ощущение свободного падения, а потом она на мгновение перестала чувствовать своё тело.

– Так это правда! – с восторгом еле слышно произнесла она. – Так оно и будет! Я знаю…

Тихая и умиротворённая, она, опустив руки, теперь стояла и смотрела на закат. Кто-то подошёл сзади и взял её за руки. Не оборачиваясь, Сима уже знала, что это он…

– Пожалуйста, останься со мной, – просто попросил Натан. – Без тебя мир будет уже не тот…

Она обернулась и посмотрела в его измученные, тревожные глаза. И вдруг ощутила волну нежности к нему и стала целовать его глаза и губы, пока на его лице не расцвела улыбка.

– Я останусь с тобой, – заверила она его. – Потому что я люблю тебя, Меро! Только не ревнуй меня больше!

Он притянул её к себе с нежностью:

– Выходи за меня замуж.

Обнимая Натана, спрятав голову у него на груди, Серафима ответила:

– Куда я от тебя денусь?! Конечно же, я согласна!

* * *

Почуяв хозяйку издалека, Волчок бросил охранять машину и кинулся к ней. Потом уже, вдоволь наобнимавшись, виновато покосился на Меро: «Ну извини, не сдержался!» Натан рассмеялся, глядя на умильную хитрую морду.

– Ладно, охранник, не извиняйся.

– Найди нам, пожалуйста, домик с камином, – попросила Серафима.

Такой нашёлся не сразу, но местные знали друг друга ипомогли. Хозяин слегка удивился позднему визиту, но Натан сказал, что они заблудились и что им требуется отдых, и тот даже разжёг им камин. Жена хозяина, завидев измученных гостей, пошла разогревать им ужин.

Натан огляделся и только сейчас заметил, что в комнате была одна кровать. Он хотел было попросить комнату для себя, но Серафима приложила к его губам палец.

– Всё хорошо. Не нужно второй комнаты.

– Ты уверена? – осторожно спросил он.

– Абсолютно.

Ужин принесла хозяйка прямо в комнату. Серафима не стала много есть на ночь, выскользнула из-за стола, открыла чемодан и, достав свои вещи, удалилась в душ. Натан неспешно поужинал и стал ждать своей очереди. Легко проскочив мимо него в полупрозрачной ночной сорочке, Сима положила свои вещи в тумбочку и юркнула под одеяло.

В душе он не столько мылся, сколько набирался храбрости. Потому что изводил себя сомнениями и чисто мужскими страхами. С другими дамами такого не было. Но женщина, которая ждала его в постели, была слишком дорога для него…

Когда он отогнул край одеяла, его трясло. В отблесках камина её лицо казалось ещё прекрасней.

Сима почувствовала его дрожь и прижалась к нему:

– Боже, да ты дрожишь! Иди ко мне…

И всё! Дальше был взрыв мозга и пелена… Временами выныривая из этого тумана, он слышал чей-то жаркий шёпот и стоны, не соображая, где он и что с ним. Когда он наконец пришёл в себя, Натан увидел её. Сима лежала рядом и смотрела на него шальными счастливыми глазами, губы её слегка припухли, волосы спутались. Натан пытался что-либо вспомнить и не мог.

– Сим, мне стыдно, но я ничего не помню…

– Я тоже.

* * *

Пока она спала, он нарисовал её. Серафима посмотрела набросок, и её щёки запылали от стыда и смущения.

– Не мог не запечатлеть такую красоту, – пояснил он. – Ты не представляешь, как ты прекрасна, когда спишь. Но и когда не спишь, ты тоже прекрасна…

Натан склонился над ней и подарил долгий поцелуй. Она обхватила его шею,нежно поглаживая по волосам.

– Всегда так буду будить тебя, – мечтательно произнёс он. – Одеваться будешь?

– Буду!

– А то я подумал – вдруг мадемуазель хочет продолжения?..

Серафима засмеялась.

– Звучит заманчиво, но нет. Я кушать хочу…

После завтрака они вместе выгуляли Волчка, Натан забросил вещи в машину.

– Домой поедем?

– Нет, – заинтриговал Меро. – Кое-что хочу тебе показать. Только позвоню Микаэлю, предупрежу, чтобы меня не ждали.

– Из-за меня ты свернул тренировки?

– Ерунда. Наверстаю, – заверил девушку Натан, приложил телефон к уху и заговорил на французском.

Сима понимала отдельные слова – «Сима», «Бордо», «соревнования», «Волчок». Потом Натан положил телефон.

– Всё-таки молодец Григорович, схватывает на лету. Семнадцатого апреля наша свадьба.

– Так скоро?!

– А это чтобы ты не передумала, душа моя, – рассмеялся Натан. – Я хотел раньше, но нужно ещё визы твоим гостям из России сделать. У тебя же будут гости из России?

Серафима притихла: кажется, она действительно выходит замуж…

– Маша с мужем, Забелин, Ярыгины, – подумав, озвучила она.

– Это всё?! – удивился Меро.

– Ты же знаешь, родных у меня нет… – грустно добавила Серафима.

– Я есть, – серьёзно и твёрдо сказал он.

На все вопросы, куда он её везёт, Натан загадочно улыбался. Через четыре часа онипрогулялись, пообедали в ресторане и двинулись дальше. Наконец ещё через три часа Меро подъехалк заброшенной вилле.

– Мы приехали.

Серафима вышла из машины и вдохнула: воздух был изумительный. Впереди маячили останки старинного дома,окружённые разросшимся садом. Было видно, что здесь давно никто не живёт.

– Что это? – спросила Серафима.

– Это наш с тобой дом. Усадьба принадлежала прадеду Бастиану Меро. Он женился на княжне Валевской Елене, эмигрантке из России. Девочке было десять лет, когда её семья приехала во Францию. Встретились они в Париже, на выставке. Елене было двадцать лет,Бастиану – тридцать два. Красавица с княжеским титулом, но из обедневшего рода отвергла ухаживания богатого француза. Сердце её принадлежало Сергею Друцкому, небогатому русскому дворянину, только начинающему карьеру дипломата. Но родители решили судьбу дочери по-своему. Свадьба состоялась, и Бастиан Меро увёз молодую жену в усадьбу в местечке Le Pian-Mеdocвозле Бордо.

– Что же было дальше?– Сима с нетерпением ждала продолжения.

– Брак не был счастливым, хотя Елена Николаевна очень уважала мужа, а тот её боготворил. Детейим бог не дал, а сам Бастиан спустя пять лет умер от воспаления лёгких. Она горевала так, что слегла с горячкой. Сергей, который так и не смог забыть любимую, узнав об этом, тут же примчался в поместье, выписал из Бордо доктора и был рядом, пока она не выздоровела.

После вернулся в Париж. Спустя год они поженились. И этот брак оказался счастливым, они очень любили друг друга. Сначала у них родился сын Жан, а через два года и дочь – моя бабушка Мария Сергеевна Меро. Елена оставила фамилию первого мужа как дань уважения и благодарности. Ибо через него она унаследовала поместье.

Дипломатическая карьера Сергея пошла в гору, и его с дипломатической миссией отправили в Бельгию. И конечно, туда же перебрались жена и дети. Сначала они приезжали сюда часто, потом всё реже и реже. Постепенно поместье пришло в запустенье. СергейДруцкой умер в 1991 году в возрасте восьмидесяти трёх лет, прабабушка Елена Меро пережила его на три месяца, ей был восемьдесят один год. Поместье перешло бабушке, а она отписала его мне.

– Немного грустная, но очень хорошая история, – прониклась его рассказом Серафима, смахивая слезинки с ресниц.

– Сим, ну ты чего?!

Он подошёл и обнял её.

– Вобщем, я хочу восстановить усадьбу. Сохранить стиль, фасад, а внутри, конечно, современную планировку и отделку. Бельгия – красивая страна, но во Франции климат лучше: больше солнца. Что ты об этом думаешь?

– Здесь будет наш дом?! – не верила своим ушам Серафима.

– Да, если ты не против. Ну и бабушку я заберу сюда. Я думаю, она будет счастлива провести остаток жизни во Франции.

– Натан, – прошептала Сима. – Ты просто гений! Только не нужно Марии Сергеевне ничего говорить, пусть это будет для неё сюрприз! Но… где ты возьмёшь столько денег?

– Вот по этому поводу я и хотел с тобой поговорить, – начал разговор Натан. – Ты достойна очень пышной шикарной свадьбы, незабываемого свадебного путешествия.И средства у меня есть, но если мы…

Серафима тут же уловила мысль Натана.

– Да ну его к лешему,весь этот свадебный пафос! Дом гораздо важнее! Платье у меня уже есть – висит на вешалке в моей бывшей комнате. Маша с Забелиным его привезут.Само торжество отметим в узком кругу, снимем ресторанчик: только родные и близкие. Где будут следующие майские соревнования?

– В Италии.

– Мы же можем задержаться там на недельку? Чем не свадебное путешествие?!А потом?

– В июле в Испании, в сентябре – Монако.

– Да вообще красота! Свадебное путешествие, растянутое на пять месяцев! – рассуждала Сима. – Лично меня это очень устраивает!

Натан слушал Симу и благодарно улыбался.

– Если так, то в дом мы сможем перебраться в октябре-ноябре.

– Только у меня есть одна мечта…

– Всё, что хочешь, душа моя! – воскликнул Меро.

– Можно возле дома сделать небольшой домик, чтобы я там приём животных вела? Ну не могу я сложа руки сидеть!

– Сделаем, – пообещал он.

* * *

Серафима с замиранием сердца набирала подругу.

На том конце послышался милый родной голосок:

– Слушаю вас. Это кто говорит? Ваш номер у меня не определился.

– И не определится, – продолжала интриговать подругу Новицкая.

– Сима?.. Сима, это ты? – неуверенно спросила та.

– Машка! Как я соскучилась!

Она рассказала, что передумала исчезать и вообще выходит замуж за Меро. Что они с Соболевым приглашены и уже готовятся их визы.

– Маша, ты не знаешь, как там Остапенко? – вдруг тихо спросила Сима. – Антон ведь наверняка знает.

– Ну… – протянула Мария, – паралича нет, ноги чувствует, но с позвоночником ещёпроблемы. Так-то он не киснет, борется. В мае в «Дубраву» его врачи отправляют.

– Хорошо. Не говори, пожалуйста, Соболеву, что я о нём спрашивала: ложная надежда ни к чему.И дай слово, что о свадьбе, кроме вас и Забелина, никто не будет знать.

– Ладно, как скажешь.

Когда утром в клинике появился Ярыгин, его уже ждал посетитель.

– Приветствую, вы меня, возможно, не знаете. Я Дмитрий Забелин.

– Кто же вас в городе не знает, Дмитрий Николаевич!– пожал руку гостю Аркадий Ильич.– Чем могу помочь?

– Советом. Хочу подарок Серафиме Новицкой на свадьбу сделать.

– Интересно-интересно… – оживился Ярыгин. – Я весь внимание. Слушаю.

* * *

Натан уже два дня скучал без Серафимы: «Да кому нужны эти традиции?!» Он привык засыпать с нею рядом, обвивать её одной рукой, поглаживая второй по нежной коже. А её запах!..Сейчас он ворочался в одинокой постели в отеле Бордо и не понимал: как раньше он с лёгкостью засыпал без неё?!

Позавчера Забелин увёз её в гостиницу к Соболевым и Ярыгину (он приехал один, без жены), где они устроили вместо девичника «русские посиделки». Оттуда же завтра Ярыгин, заменяющий ей на свадьбе отца, должен привезти её к алтарю.

Небольшой обязательный мальчишник закончился рано:Арне, Лукас Харти и с ним команда Star Flash чинно и спокойно посидели в пивном ресторане и разъехались по домам.

«М-да… – вдруг подумал Меро, вспомнив русское автогоночное братство. – Если бы свадьба была в России, мужики быгудели и веселились до утра, вот она – разница менталитетов! Русская душа требует раздолья!»

Мысли Натана вновь возвращались к невесте. Он улыбнулся, вспомнив, как по приезде из Le Pian-Mеdoc Серафима носилась с Волчком и его собаками по двору, как поскользнулась на сырой траве и со всего размахувлетела в лужу. И как он нёс её в душ, грязную и смеющуюся, на плече, придерживая за ноги.

Бабушка, мимо которой они прошествовали, не могла не прокомментировать:

– Сharmant! Прелестно. Первобытный мужчина возвращается с охоты…

В том,что Серафима завтра будет чарующей красавицей, он не сомневался. Немного волновало его, как она отнесётся к его креативному костюму.

Неделю назад Меро примерил фрак, потом классический мужской костюм – всё не то! Ему было некомфортно.

– Ну а как ты хотел? – развёл руками брат, согласившийся стать на свадьбе шафером. – Положение обязывает! Понятное дело, в джинсах и футболке удобнее. Но рядом с тобой будет стоять невеста. И я так думаю, что твоя русская красавица произведёт фурор.

На мгновение Меро скис, а потом загадочно улыбнулся, взял карандаш, лист бумаги и быстро набросал силуэт. С этим рисунком Григорович и отвёзего к дизайнеру, который отшивал экипировочную одежду для гонок.

Когда Лучано Ровере узнал, что бельгийский гонщик женится, ипосмотрел рисунок, его глаза загорелись.Дизайнер доработал эскиз, и для него, Натана Меро,был пошиткостюм, стилизованный под гоночный комбинезон. Он был в чёрномцвете, без цветастой рекламы, с минимальной белой отделкой, невероятно стильный и элегантный. Он изумительно подчёркивал фигуру Натана и заставлял оборачиваться всех.

– Пресса сойдёт с ума! – предвкушал Лучано. – Как ты себя ощущаешь в нём?

– Да! Вот то, что я хотел!

Теперь Меро чувствовал себя абсолютно в своей тарелке. Единственное, его беспокоило, что по этому поводу скажет Она…

* * *

Вечер был в самом разгаре. Ресторатор выделил русским гостям отдельную комнату, украсил её цветами. Ужин удался. От двух бокалов «Шато Марго» щёки Маши и Серафимы раскраснелись, Ярыгин подтрунивал над своими коллегами, называя их русскими матрёшками.

– Ладно, Сим, завтра тебе будет не до того, – встал и привлёк внимание девушки Забелин, – поэтому подарки к твоей свадьбе мы с Аркадием Ильичом презентуем сегодня.

Новицкая удивилась, но промолчала.

– Я знаю, что Натан собрался устроить ваше гнёздышко здесь, недалеко от Бордо. Я выкупил землю в Le Pian-Mеdoc по соседству с усадьбой Меро. Как ты думаешь, зачем?

Серафима посмотрела на Забелина, потом перевела взгляд на довольного Ярыгина. И догадка осветила её лицо.

– Там будет клиника? – загорелись глаза девушки.

– Ну, я же говорил, – повернулся Дмитрий к Ярыгину, – что она умная девочка и сразу догадается. Вы проспорили мне бутылку«О-Бриона», Аркадий Ильич.

Потом Забелиндостал папку с бумагами, ручку.

– Если ты согласна, то становишься вместе со мной совладелицей ветеринарной клиники «Яранг» и гостиницы при ней в Le Pian-Mеdoc. Ярыгин будет курировать твой французский филиал, помогать в подборе персонала. Клиника будет специализироваться на самых сложных случаях, в ней будут внедряться самые новейшие методы и технологии. Это будет грандиозный проект.

– Я очень хочу, – с воодушевлением откликнулась Серафима. – Но я боюсь не справиться.

– Ты справишься, – заверил её Аркадий Ильич. – У тебя будетштат врачей, финансовый директор, юрист и другие помощники. Ты станешь хозяйкой и вдохновительницей. Ну и в сложных случаях действующим хирургом, разумеется. И не забывай:я всегда на подхвате – скайп никто не отменял! А подарок мой – новейшее оборудование операционной. Привезут и установят, как только отстроится клиника.

Сима взяла ручку и под одобрительные кивки Маши подписала все юридические бумаги.

– А ты чего радуешься? – усмехнулся Ярыгин. – Готовься, Мария: я тебя за полтора-два года поднатаскаю и командирую на помощь к подруге.

– Э!– сразу встрял в разговор молчащий до сих порАнтон. – Я как глава семьи добро не давал!

– А мы и главу семьи командируем, – невозмутимо ответил Забелин, подмигнув Маше. – Григорович давно тебя, Соболев, присмотрел. Вот думаю, дать тебя напрокат, что ли, зарубежным друзьям?..

Теперь уже вытянулось лицо у Антона.

– Ладно, это пока планы. Сейчас главное – проект запустить… А перед этимНовицкую замуж сбагрить, – сказал Дмитрий и поднял бокал. – За тебя и за новый «Яранг» на французской земле!

* * *

Несмотря на занятость, Корнеев навещал Тараса каждую неделю.

– Судя по снимкам, динамика положительная. Только смотри, торопишься слишком! Дай костям срастись, потом уже усердствуй с гимнастикой, – ворчал хирург после очередного осмотра.

– Хорошо, Игорь Борисович, – пожал на прощание ему руку Остапенко.

– Ладно, спортсмен, потерпи, в мае в «Дубраву»поедешь, там под наблюдением врачей и начнёшь упражняться. Они там молодцы, быстро таких, как ты, на ноги ставят. А там, глядишь, и на свадьбе твоей гулять будем.

– Завязал я со свадьбами, Игорь Борисович, – усмехнулся Остапенко.

– Ну, это ты зря! – возразил Корнеев. – Все рано или поздно женятся. Вот сегодня новости в машине слушал. Тот знаменитый гонщик из Бельгии, который в наш город летом приезжал – тогда ещё, помню, все СМИ трубили, – передали, что женился.

– Кто, Натан? – не поверил Тарас.

– Ну, не знаю уж, Натан не Натан. Кажется, он. Меро. Я фамилию запомнил.

– Да нет, не может быть. Я бы знал, – уверенно возразил Тарас.

– А может, слухи… Ну, я пошёл. Через неделю заеду.

Остапенко остался один.

«Мужикам, что ли, позвонить, – подумал он, обескураженный новостью, – может, им что известно?»

Соболева, как назло, не было – он с женой уехал на неделю отдохнуть то ли в Турцию, то ли ещё куда. Трубку взял Косов.

– Слушай, Андрюха. Тут слушок прошёл, что Меро женился. Забелин ничего не говорил?

– Забелина вообще-тонет, он в командировке. А про Натана да, слышал. Сказали, что именитый гонщик между стартами успел сыграть скромную свадьбу.

– Ничего себе, какой молодец! – похвалил Тарас. – А кто невеста?

– А фиг знает, сказали, что имя избранницы неизвестно. На торжество папарацци не пустили, а сам пилот комментариев не даёт.

– Всегда был тихушником, – заметил Остапенко. – Ладно, Косов, что узнаешь, информируй. Как у вас дела?

– Да ничего, шевелимся помаленьку. Забелин третий экипаж почти набрал: пилота и двух механиков. Штурмана сейчас ищет. Пойду я, Тарас, меня зовут. Я к тебе завтра заеду.

– Давай. Всем нашим привет!

Остапенко отложил телефон и взял ноутбук.

«Да не может быть, чтобы такая информация не просочилась в интернет!» – усмехнулся он и ввёл в поисковике «свадьба Натана Меро». И точно, кто-то выложил эксклюзивные фото со свадьбы.

– Ну-ка, ну-ка, посмотрим…

Вдруг ему стало трудно дышать. С фотографии на него смотрел Меро в костюме, стилизованном под комбинезон гонщика. Рядом с ним стояла Серафима в элегантном кружевном платье со спущенными плечами, невероятно красивая и счастливая. Дальше шли фотографии, где он несёт её на руках, где их поздравляют, фотография со свидетелями – Машей Соболевой и его братом, свадебный кортеж из гоночных машин. Мелькнули на заднем плане Антон Соболев, Забелин и Лукас Харти.

«Соболев там. Он знал! Знал и молчал! Понятное дело, не хотел меня расстраивать…»

Потрясение было настолько сильным, что у него заломило виски. Почему он думал, что она с Забелиным?! Вдруг он вспомнил её портрет в кабинете Натана. Меро… Он обошёл его и тут! Забрал ту, которая была частицей его души. Это был крах. Крах его надежды. Страшная опустошённость вдруг овладела им, всё в этом мире стало вдруг неважно…

Вера Ивановна нашла его молчаливым и уставившимся в одну точку. Краем глаза она глянула на экран ноутбука и узнала Симу. Она села рядом, взяла его руку и стала тихонько поглаживать его ладонь.

– Вы оба закрыли дверь. Надо принять это, поблагодарить друг друга за прошлое и жить дальше.

Тарас медленно повернул голову и посмотрел на неё.

– Тебе больно… Но ты – мужчина! Падать и подниматься, обретая силу и опыт, заложено в твоей природе. А ты поднимешься! Главное, когда ты будешь на вершине, не забыть, каково там, внизу.

– Я не забуду… – тихо произнёс Тарас.

* * *

Майскую гонку на Сардинии Натан выиграл. На июльском этапе в Испании тоже был первым. Григорович потирал руки: команда Star Flash поднималась всё выше и выше в рейтинге, привлекая богатых спонсоров.Все вокруг заговорили о высоком уровне подготовки бельгийского пилота и его машины Ford Fiesta WRC в этом году.

Его манера вождения была отточенна и лаконична, без агрессии и неоправданного риска – то, что нужно в ралли. Он интуитивно нащупал свой неповторимый стиль и придерживался его. Все искали разгадку небывалого подъёма и феномена Натана Меро и не находили. И только он знал, что силы и вдохновение ему давала Она, женщина-счастье, его Сима.

И сейчас, на этапе в Монте-Карло, он лично проверил, где она будет стоять. Ещё раз прикинув расстояние до опасного спецучастка, Меро взял её за руку и отвёл ещё дальше метров на пять.

– Так мне спокойнее будет.

Сима посмотрела на мужа с сожалением и разочарованно протянула:

– Ну, так я вообще ничего не увижу.

– Хорошо, я буду ехать помедленнее, чтобы ты меня разглядела, – засмеялся Натани поцеловал её в шею.

– Эй, щекотно же! – ойкнула она и подтянула плечо к уху. – Ну всё, иди, тебе пора.

Натан присел на корточки и щёлкнул по носу Волчка.

– Смотри, дружище, береги Симу! Ты за неё отвечаешь! И ещё… сильно не дёргай поводок, ей сейчас вредны резкие движения.

Натан осторожно обнял жену, поцеловал. Потом посмотрел в любимые глаза, провёл ладонью по её щеке и пошёл прочь счастливой походкой. Она с улыбкой смотрела, как он уходит, зная, что скоро старт и скоро там, в машине, он снова будет стараться совершить невозможное, ибо такова его мужская природа.

Прилетел и спикировал на её плечо Лу. Серафима погладила совёнка по пёрышкам.

– Что, размялся?– обратилась она к птице. – Молодец! Только ты его не догонишь.

А потом с уверенностью добавила:

– И никто его не догонит!..

Оглавление

Часть первая. Противостояние

Частьвторая.Серафима