Любовь и все, что с ней связано (ЛП) [ausland] (fb2) читать онлайн

========== Часть 1 ==========

Глава 1.

Он совсем не ожидал увидеть ее здесь. Это было его убежище, место, куда он сбежал, чтобы спрятаться от всего магического мира и залечивать раны, открытые и болезненные, которые этот самый мир ему нанес.

И все же она была здесь: беспорядочная копна ее кудрявых волос, пытающихся вырваться из того, что когда-то могло быть строгим пучком, бледное лицо с россыпью веснушек. Поднявшись на цыпочки, она изо всех сил пыталась дотянуться до книги, что стояла на верхней полке. Ее блузка поднялась вверх, обнажив белую полоску кожи, резко контрастирующую с черной юбкой и темно-зеленым топом. Выражение триумфа в ее глазах, когда она, пошатываясь, наконец схватила с полки книгу и прижала ее к груди, было одним из тех, которое он узнал после стольких лет ее блестящих ответов на его уроках.

Северус бросил на нее последний взгляд и, развернувшись на каблуках, зашагал прочь.

Он не был готов ко встрече с ней; сказать по правде, он вообще не был готов увидеть кого-либо из своей прошлой жизни. Один лишь взгляд на ее лицо: худое, сосредоточенное, со шрамами войны, кровью и болью в глазах – пробуждал к жизни то, что должно было быть похоронено. Он думал, что похоронил это много лет назад.

Но теперь Гермиона Грейнджер прибыла в сонный американский городок, где он жил, а это означало, что война и все, что с ней связано, прибыло туда вместе с ней.

Впервые, когда Северус увидел Гермиону Грейнджер в своей библиотеке был вторник. Поэтому в среду он отказался от своего обычного визита, но обнаружил, что его потребность в книгах и рутине слишком велика, чтобы откладывать ее до пятницы. В четверг он, с обычным угрюмым выражением лица, надел свое черное пальто и пешком по холодным ветреным улицам добрался до библиотеки.

Зима в Новой Англии рано омрачила небо, предавая улицам, которые слабо освещались уличными фонарями, тщетно испускающими слабые золотые блики, сумеречный грязно-серый вид. Даже в пять часов вечера облака над головой были темно-фиолетовыми, а снег на земле – зловеще-серым. Все это вполне соответствовало настроению Северуса.

Библиотека находилась в здании, построенном в готическом стиле. Внутри было тепло и уютно, пахло мятой, старыми книгами и кофе. Знакомое место, ставшее его убежищем, успокаивало Северуса, прогоняя то неприятное чувство, что он видит среди своей новой жизни частицу старой.

Его новая жизнь не была чем-то особенным. Северус читал, делал покупки. Когда шел снег, то оставался дома. Он отваживался покидать стены своего продуваемого сквозняками, но уютного дома, только для того, чтобы сходить в шумный старый супермаркет, маленькую закусочную и библиотеку. Почти каждый день он выходил из дома и шел в библиотеку, погружаясь в книгу за книгой с таким рвением, что это пугало двух младших библиотекарей.

Когда мужчина вошел главная библиотекарь, старуха по имени Марта, была уже там. Не обратив внимание на хмурый вид Снейпа, она весело ему улыбнулась.

- У нас появился еще один англичанин, - сказала ему пожилая женщина с тем ровным американским акцентом, который раздражал его не меньше, чем успокаивал, только тем, что так отличался от английской речи. – Девушка, которая, похоже, любит читать так же сильно, как и ты.

Северус нахмурился еще больше.

- Я буду на своем обычном месте, - коротко ответил он.

- Закрытие в восемь, - просто напомнила ему библиотекарь, усаживаясь в кресло.

Северус никак не мог избавиться от ощущения, что что-то не так. Даже когда он, выбрав толстую книгу, устроился в кресле (удобном, потертом и пахнущем затхлостью и книгами), которое негласно объявил своим по прибытии сюда еще шесть лет назад, это чувство не покидало его. Зельевару стало интересно, что она здесь делала, к чему прикасалась? Проводила ли она пальцами по корешкам книг справа от него, или может она обошла стороной научную литературу ради полок, заполненных вычурными романами.

Гермиона Грейнджер не должна была находиться здесь, в Америке. Во вторник вечером Снейп вернулся домой и, разозлившись, казалось, без всякой видимой на то причины, разбил несколько своих не очень хороших тарелок о кафельные полы кухни. Гермиона Грейнджер не должна была появляться здесь из ниоткуда и напоминать ему о том, что на сыром маленьком острове есть школа магии с лодочным сараем, который, вероятно, был снесен и отстроен заново, потому что там умер Северус Снейп.

Они все бросили его умирать в том маленьком сыром лодочном сарае, насквозь пропахшем озерной водой, гниющей древесиной и змеей. Поттер забрал его воспоминания (его драгоценные воспоминания о Лили – не потому, что он любил ее, а потому, что они напоминали ему, что в какой-то период своей жизни он тоже был любим) и исчез. Единственной, кто оглянулся, была Грейнджер.

Болела шея, болела спина, болела голова, боль была повсюду. Туман его воспоминаний исчез так внезапно, что зельевар уже не мог вспомнить, почему он так хотел, чтобы Поттер смотрел на него. Все, что он помнил, это то, что противоядие, которое он сам варил и пил в течение многих недель, могло перестать работать. Зеленые глаза исчезли, как и тепло вокруг него, и мужчина понял, что они ушли.

Поттер выходил первым – глаза Снейпа были прикрыты, но он все еще мог разглядеть фигуру мальчишки, выскользнувшего за дверь. Вслед за ним шел высокий рыжеволосый мальчишка, а последней замыкала процессию худая девушка со странными лохматыми волосами.

А потом вместо густых волос он увидел ее глаза. Суровый – взгляд, которым они смотрели был суровым. Осуждающим. Сердитым. А потом он стал мягким. Она взмахнула волшебной палочкой, и на него опустилась белая простыня, закрыв лицо. Грейнджер сказала что-то, чего он не понял, и ушла.

Северус застонал – простыня закрыла ему рот и глаза, но по крайней мере, ему стало теплее. Она быстро становилась липкой от его крови – что-то было в яде проклятой змеи, из-за чего кровь отказывалась сворачиваться. Либо противоядие скоро подействует, либо он умрет.

В библиотечной тиши Северус рукой потянулся к шее и провел кончиками пальцев по ткани, закрывающей его шрамы. Противоядие сработало. Он выжил. Зельевар собрал последние силы и аппарировал в маггловскую больницу. Там его раны залечили, и как только силы его восстановились, он тотчас покинул больницу прямо посреди ночи и вернулся в тупик Прядильщиков. Там он собрал свои вещи, затем поджог дом и на следующий день уже был в Америке.

Снейп комфортно жил в маленьком сонном городке в штате Мэн, где никто не обратил внимания, когда высокий строгий мужчина, который всегда носил водолазки и сюртук, появился здесь и стал жить в доме, который пустовал почти двадцать лет. Северус был чрезвычайно рад, что в молодости составил план на случай непредвиденных обстоятельств – он ведь почти забыл об этом доме, что купил в Америке через несколько месяцев после смерти Лили и своего обращения. Теперь это стало его безопасным местом, куда он мог отправиться. Его безопасное убежище.

Северус медленно погрузился в книгу, постукивая длинными пальцами по спинке кресла, пока разбирался с основами маггловской химии.

Чье-то тихое напевание выдернуло его из уравнений и химических реакций. С тихим гневным возгласом Снейп вскинул голову.

- О… простите, я не хотела никого беспокоить… - приятный ясный голос затих, а добрые карие глаза расширились. – О Боже.

Последняя фраза была сказана высоким хриплым тоном, в котором отчетливо слышались панические и испуганные нотки.

- Это случилось, это случилось, я схожу с ума.

Ее голос надломился и звучал так, будто она впала в истерику. Северус заметил, как изменилась ее осанка и цвет лица. Девушка вздрогнула. Ее лицо заметно побледнело. Она выронила книги, которые держала в руках и закрыла лицо ладонями, все еще разговаривая сама с собой.

- Успокойтесь, мисс Грейнджер, - рявкнул Северус. – Я не призрак и не наваждение. Прекратите это.

Волшебник посмотрел на кончик палочки, направленный ему прямо в сердце. Руку, которая ее держала била ужасная дрожь, которая и объясняла, почему палочка не была направлена на меньшую цель – его голову.

- Объяснитесь, - приказала Грейнджер, ее голос не стал тверже, чем раньше. – Северус Снейп умер, и я это видела. Так что, либо вы выдаете себя за него, либо я в конце концов сошла с ума.

Осторожно Северус закрыл книгу, на будущее запомнив страницу.

- Ошибаетесь по обоим пунктам, мисс Грейнджер.

- Я не какая-то первокурсница, которая боится, что не получит «П», - сказала Гермиона, и в ее голосе послышались опасные нотки. Когда волшебник посмотрел ей в лицо, в глаза, в них было что-то такое, что встревожило его. У Беллатрисы Лестрейндж когда-то тоже были такие глаза. – Я видела, как умирали люди, которых я любила и уважала, в том числе и вы. Поэтому, если вы не хотите получить в грудь непростительным, то вам лучше все мне объяснить.

Зельевар поверил ей.

- Противоядие, употребляемое ежедневно вместо витаминного зелья. Каждый день в течение двух с половиной лет, - мягко сказал он. – Впрочем…

- Это объясняет то, как вы выжили, - сказала Гермиона, ни на дюйм не опуская палочку. - Но это не доказывает, что вы именно тот, за кого себя выдаете.

Снейп помрачнел и нахмурился.

- Вы прокляли меня на вашем третьем курсе, когда Люпин и Блэк устроили маленькое шоу со своим воссоединением в Визжащей хижине. Моим самым частым комментарием к вашим эссе был о необходимости придерживаться нужной длины. Вы наколдовали мне саван, прежде чем я умер. Этого достаточно?

Бывшая студентка пристально посмотрела на мужчину, а затем опустила палочку.

- Да.

Гермиона бросила взгляд на книги, разбросанные у ее ног, а потом опустилась на колени, чтобы их поднять. Северусу стало немного не по себе – он все еще сидел в кресле и не сделал ни единого движения, чтобы ей помочь.

Когда книги снова оказались у нее в руках, она поднялась и внимательно посмотрела на волшебника, сидящего перед ней. Их взгляда встретились и на мгновение задержались друг на друге. А после мисс Грейнджер развернулась и ушла.

Со вздохом Северус еще глубже вжался в кресло, стиснул зубы, напрягся, а затем расслабился. Он внезапно почувствовал себя странно утомленным – кости ныли, а в основании позвоночника защекотало беспокойство, что она расскажет кому-нибудь в Англии о том, что он жив.

Снейп еще раз хмуро взглянул на книгу, которую держал в руках, затем поставил ее на место и вышел из библиотеки.

На следующей неделе Снейп вновь отважился войти в библиотеку, надеясь, что Грейнджер достаточно сильно испугалась и не вернется сюда. Но он ошибся – подойдя к двустворчатым дверям, он через стекло заглянул внутрь и увидел, что она сидит за столиком, прямо напротив дверного проема. Их взгляды на какое-то время встретились, как будто пытаясь друг друга прожечь, и он со скрипом стиснул зубы.

Чего не поняла эта девчонка? Он не хотел видеть никого из своей прошлой жизни, не хотел, чтобы ему напоминали о том, что он сделал и чего не сделал. Северус не был до конца уверен, хочет ли он умереть, но и не думал о том, чтобы жить еще долго. И все же умереть он хотел спокойно – зельевар хотел прожить остаток своей жизни в тихом городке, где никто его не побеспокоит, и он сможет побыть наедине со своими книгами и зельями и, может быть даже заведет кошку, если ему станет уж очень одиноко.

Зарычав сквозь стиснутые зубы, маг развернулся на каблуках и пошел прочь, пытаясь отогнать черные мысли о глупой маленькой девчонке, которая думала, что…

- Подождите… профессор Снейп, пожалуйста… - Она гналась за ним. Дерзкая девчонка.

Волшебник резко остановился и обернулся.

- Меня не интересует ничего из того, что вы хотите мне сказать, - прошипел он. – Никому не говорите, что я здесь.

От его дыхания в холодном воздухе клубились облачка пара.

- Я не скажу, - ответила Гермиона и, споткнувшись, остановилась перед ним. Она тяжело дышала, ее щеки порозовели. Девушка выглядела отвратительно здоровой. – Я просто… - она смущенно отвела взгляд. – Я не знаю.

- Это очевидно – протянул Снейп. – Оставьте это место.

Она вскинула голову и с вызовом посмотрела ему в глаза.

- Нет, - возразила гриффиндорка. – Я теперь живу здесь.

От этой мысли Северус пришел в ярость.

- Возвращайтесь в Британию, к своему драгоценному Мальчику-Который-Выжил и его Чудесному Закадычному другу, - проговорил он низким голосом, в котором чувствовалась опасность. – Забудьте о том, что когда-либо видели меня здесь. Забудьте обо всех душевных поисках, которые пытались провести.

- Я не собиралась делать ничего подобного, - ответила ведьма. – К тому же, я здесь ненадолго.

- Тогда не беспокойте меня, - пробормотал Снейп. Ярость, гнев и сожаление клубились красной кипящей дымкой где-то в его грудной клетке. – Оставьте меня в покое.

На ее лице могла отразиться боль, но мужчина не стал искать ее подтверждение.

- Отлично, - сказала Гермиона. – Я просто… не была уверенна, что вы настоящий. Я думала, что схожу… - она оборвала себя на полуслове и еще раз посмотрела на него. – Простите… Я пойду.

- Пожалуйста, сделайте одолжение, - жестко сказал профессор. Грейнджер заметно напряглась, а затем отошла. Он развернулся и направился к своему дому. По крайней мере, теперь у нее должно хватить порядочности держаться подальше от библиотеки.

*

С тех пор он видел ее только раз или два в неделю. Однажды она была в том же маленьком супермаркете, что и он, толкая перед собой красную пластиковую тележку, до верху заполненную всевозможной зеленью и чем-то похожим на мясо для жаркого; Снейп прошел мимо нее, стараясь не привлекать к себе внимания, и завершил свои покупки как раз в тот момент, когда девушка подходила к кассе.

В другой раз он увидел ееиз окна своего дома, прогуливающуюся вдоль небольшой улочки. Волосы Грейнджер были в полном беспорядке. Она прошла мимо его окон, плотно закутавшись в пальто от холода и, казалось, ничего не замечала вокруг. В ее передвижении было что-то не так. Северус наблюдал за ней некоторое время, прежде, чем понял, что она плачет. В этом было что-то очень личное, поэтому он задернул занавеску и прошел вглубь дома, чтобы приготовить чай.

Но все же большую часть времени профессор видел свою бывшую студентку в библиотеке. Гермиона читала так же жадно, как и в Хогвартсе, поглощая по шесть или семь огромных книг каждую неделю. Время от времени она проходима мимо кресла, где сидел мужчина, упрямо вздернув подбородок, со всей решимостью стараясь смотреть куда угодно, но только не на него.

Приход весны ознаменовала череда проливных дождей – весенние грозы, очевидно, были обычным явлением в этом регионе. Северус наслаждался раскатами грома и молнией. Однако, входить в библиотеку в мокрой одежде было не слишком удобно, поэтому он прибегал к помощи своей волшебной палочки, чтобы незаметно высушиться. Только после этого он входил внутрь.

У Гермионы такой идеи, видимо, не возникало – она носила с собой большой зонтик и оставляла его у двери, прежде чем войти. Зельевар так и не смог решить, какой же вариант лучше – его или ее.

В уединении собственного разума Северус связывал свое внимание к ней с личным интересом. Он наблюдал за ней, пытаясь найти признаки счастья, горя, беспокойства. Он не хотел что-то пропустить, а потом на следующий день столкнуться с Поттером и Уизли где-нибудь в городе.

Но Грейнджер казалась вполне нормальной. Широкие улыбки для библиотекарей, краткие беседы со всеми ними. Иногда она смеялась, запрокидывая голову так, что волосы рассыпались по ее спине. Влажность в штатах не пошла им на пользу – они были объемными, как никогда, пушились вокруг головы и спускались по спине массой беспорядочных завитков. Из этих разговоров он узнал, что его бывшая студентка работает в местной маленькой начальной школе преподавателем у первого класса. Зельевар понятия не имел, есть ли у нее полномочия преподавать в штатах, но ведь прошло уже семь лет. Если во время войны ей было восемнадцать, значит, сейчас ей уже двадцать пять. Он узнал, что ее кот Крукшанкс – что за нелепое имя – любит Америку. Он также узнал, что девушка очень хорошо адаптировалась, и что американское название стрингов, по-видимому, звучит как «сланцы», и что стринги – это разновидность скандального нижнего белья. А еще волшебник узнал, что разговоры о нижнем белье заставляют Гермиону краснеть.

В каком-то странном припадке мятежной досады Снейп решил мысленно называть ее Гермионой, а не мисс Грейнджер. Он отказался от всех профессорских привилегий еще в свой последний год в Хогвартсе, а она больше не была его студенткой. Поэтому в святая святых собственного разума Северус не утруждал себя соблюдением каких-либо формальностей.

С наступлением лета дни становились все жарче и яснее. Период весенних ливней закончился и на улицы города украсили распустившиеся цветы. Северус продолжал носить одежду с высокими воротничками, привлекая к себе, тем самым, ненужные ему, странные взгляды прохожих.

Даже библиотекари обращали на это внимание. По крайней мере, Эмили, самая глупая из двух младших работников библиотеки, точно.

- Он здесь каждый день, - сообщил Гермионе высокий щебечущий голос девушки. – Британец вроде тебя, разве я тебе не говорила?

Голос Грейнджер звучал приглушенно, когда она ответила:

- Кажется, Марта как-то упоминала об этом. Ты идешь на спектакль, который ставят малыши?

- Не-а. Каждый божий день. И он всегда носит черное и прикрывает шею. Будь я лет на десять моложе, то подумала бы, что он вампир. – Эмили зашлась раздражительным смехом, что не понравилось Северусу, сидевшему поодаль. – Это так странно.

- Он имеет полное право носить все, что ему вздумается, и даже водолазки летом, - сказала ведьма мягким и в то же время сердитым голосом. – Точно так же, как и я имею право носить летом одежду с длинными рукавами. Или вы обсуждаете и мой выбор одежды с другими людьми, которые сюда приходят?

Она ушла, а Северус наблюдал за тем, как Гермиона, словно фурия, в ярости выбежала на улицу. Странно – за все те месяцы, что он наблюдал за ней, Снейп и не заметил, что она никогда не оставляла руки открытыми. Внезапно ему захотелось узнать, почему.

В начале июля они вновь оба были в библиотеке, старательно игнорируя присутствие друг друга. Пока к Северусу не подошла Марта, а к Гермионе – другой библиотекарь.

- Библиотека сегодня закрывается рано, - сказала она. – С минуты на минуту начнется фейерверк, и мы все хотели бы пойти.

- Фейерверк? – переспросил зельевар, нахмурив брови. Он встал и, встретив одобрительный кивок Марты, положил книгу на место.

- Уже четвертое, - посмеиваясь, объясняла Марта. – Четвертое июля. Обычно четвертого июля библиотека закрыта, но в этом году мне пришлось проводить с девочками все свое свободное время.

Что ж, это все объясняло – день независимости Америки.

Северус и Гермиона подошли к двери одновременно. О том, что не стоит быть вежливым, маг не успел даже подумать, а его рука уже потянулась вперед и открыла для девушки дверь.

- Спасибо, - сказала мисс Грейнджер. В ее голосе отчетливо слышалось удивление. Это было первое слово, которое она сказала ему за последние месяцы.

- Не за что, - коротко ответил Снейп. Он направился к своему дому, а она последовала за ним. Он уже собирался было сказать ей что-нибудь фирменно язвительное из личного арсенала ядовитых колкостей, чтобы она поняла, что ей не следует идти за ним. Но вдруг, смутившись, понял, что все дома на этой улице располагались в одном направлении.

Зельевара радовало, что ведьма не была склонна заполнять тишину пустой болтовней. Ночь была ясной и слишком жаркой. Светлячки весело перемигивались в кустарниках, а в кронах деревьев стрекотали невидимые глазу цикады.

Вдруг воздух начал сотрясаться, от давления внезапно сдавило грудь, вокруг раздались громкие звуки выстрелов. Раздался грохот и небо озарилось разноцветными искрами. Северуса пронзила паника, когда он увидел, что девушка, шедшая рядом с ним, резко остановилась, как вкопанная, на ее лице застыла неподвижная маска ужаса, окрашенная, как и небо, красными и синими всполохами. Еще два залпа сотрясли землю, и он, без лишних раздумий, схватил ее за руку и побежал в направлении своего дома, утягивая девушку за собой. Адреналин наполнял его кровь, а сердце с силой колотилось в ушах. Волшебная палочка оказалась у него в руке прежде, чем он успел о ней подумать. Маг опомнился лишь тогда, когда произнес уже половину заклинания щита. Только тогда он вспомнил где он и что происходит.

Его привело в замешательство то, как война и сражения вернулись к нему с тошнотворной ясностью. В разгар боя он никогда не терял самообладания, но сейчас – возможно, потому, что привык к чувству безопасности, которое испытывал в этом тихом маленьком городке. В Англии он постоянно ожидал смерти, а здесь этого не было. Снейп был в безопасности, а это – просто фейерверк. Еще серия сотрясающих землю залпов озарила небо, раскрасив его разноцветными красками. Из ближайшего парка, где собралась толпа зевак, раздались одобряющие, радостные крики.

Северус вдруг понял, что все еще держит Гермиону.

- Прошу меня извинить, - сказал он, тут же отпуская ее.

Издав какой-то неопределенный звук, Грейнджер порывисто прижалась к нему. Ее глаза все еще были широко раскрыты, и в них отражался страх. Снейп увидел, что она дрожит, дрожит так сильно, что, когда он попытался ее хоть немного успокоить, поглаживая по спине, эта дрожь передалась и ему.

- Что… что… - девушка пыталась что-то сказать, но ей как будто не хватало воздуха. Ее колени подогнулись. Мужчина прижал ее к себе еще сильнее, но, почувствовав, что она оседает вниз и тянет его за собой, пробормотал какое-то ругательство и поднял ее на руки.

Открыв входную дверь при помощи беспалочковой магии, зельевар вошел в дом. Дверь за ним тут же захлопнулась, с характерным звуком, от которого Гермиона резко вздрогнула в его руках. Ее тепло было для Снейпа чужим. Оно его тревожило. Быстро усадив ее в свое кресло, он опустился перед ней на корточки.

- Это фейерверк, - тихо проговорил он внезапно охрипшим голосом. – Сегодня празднование дня независимости. Это простой фейерверк.

Какое-то время ведьма просто смотрела на своего бывшего профессора уставшими и испуганными глазами, полными слез. А затем, будто сработал какой-то пусковой механизм, разразилась рыданиями. Зрелище выглядело жалко: молодая девушка тряслась от страха, свернувшись калачиком в огромном кресле, обняв руками колени, и всхлипывала. Зельевару было неприятно видеть ее такой очевидной боли – Северусу Снейпу требовалось много времени, чтобы привязаться к людям, но эту девушку он знал уже четырнадцать лет. Кроме того, она была последним связующим звеном между ним и Магической Британией.

- Хватит… Прекратите плакать. Пожалуйста. Это просто фейерверк. – он не умолял. Он просил. Точно.

Когда рыдания Гермионы достигли своего апогея, она начала сползать с кресла прямо на пол, что было не удивительно, так как кресло было слишком большим, а сидела она на самом его краю. Увидев это Снейп инстинктивно подался вперед и обнял ее и прижал к себе. Маленькие кулачки крепко сжали его рубашку, и Грейнджер продолжила плакать уже в его объятиях.

Ее фигура была женственной, округлой и мягкой в местах, где это было необходимо. Однако ее локти были костлявыми, а колени больно прижимались к его бедрам. Он молча устроил ее тело так, чтобы им обоим было удобно и позволил ей закончить рыдания в ямке, образовавшейся между его плечом и ключицей.

Время шло не просто медленно. Казалось, оно тянулось целую вечность; ощущение объятий, поддержки и утешения. Некоторое время спустя маленькие плечи замедлились, а затем и вовсе перестали дрожать. Горячее дыхание на его шее стало спокойным и не таким прерывистым. Вскоре девушка успокоилась, пальцы, комкающие его рубашку, разжались, и она неуверенно выпрямилась.

Мужчина тут же неловко отстранился.

- Чай? – спросил он.

- Пожалуйста, - ответила Гермиона, стараясь не встречаться с ним взглядом.

Северус снова поднял ее и усадил в кресло, словно почувствовав ее стыд и смущение. Процесс приготовления чая без помощи магии был простым и успокаивающим. При помощи экскуро он очистил свою одежду и аккуратно достал чайный поднос. За окнами кухни Снейп все еще слышал грохот и видел вспышки фейерверков, освещавших небо синими, красными и белыми всполохами.

Когда мужчина принес в гостиную чай, лицо Гермионы было уже сухим, хотя его и покрывали пятна. Ее недавнее настроение выдавали только руки, которые все еще дрожали.

- Не желаете в чай чего-нибудь покрепче?

Гриффиндорка покачала головой.

- Я думаю, что это плохая идея, - пробормотала она охрипшим голосом. – Ликер… я обнаружила, что он усиливает повреждения нервов от Круциатуса.

Протягивая ей чашку, Снейп быстро вычислял в уме. Повреждения от Круциатуса среди молодых Упивающихся Смертью не были редкостью – в старые добрые времена Темный Лорд сдерживал себя, когда наказывал своих последователей, а потом ближний круг его последователей постепенно научился сопротивляться этому заклятью, поскольку их повелитель и хозяин все чаще и чаще впадал в безумие и мучил их все дольше и дольше. Чтобы Гермиона до сих пор мучилась от последствий Круциатуса почти семилетней давности, она должна была находиться под действием проклятья в течение длительного периода времени. А потом он вспомнил – Беллатриса пытала ее в Малфой-мэноре, а потом она и ее друзья сбежали оттуда.

- Я мог бы сварить для вас зелье, которое поможет вам справиться с неприятными ощущениями, - проговорил мужчина, неуверенный, примет ли она его помощь.

Взгляд, которым она на него посмотрела, был полон надежды.

- Правда?

- Я бы не предлагал, если бы считал, что это невозможно, - сказал зельевар, немного обиженный тем, что она сомневается в нем.

Гермиона тут же покраснела.

- Простите, - тихо проговорила она. – Я не хотела вас обижать. Просто я уже кое-что искала… в течение последних пяти лет. Все было безуспешно, и я сдалась, - ведьма пожала плечами.

Теперь он почувствовал себя неловко.

- Это была частая проблема среди Упивающихся Смертью, - натянуто сказал Снейп. – Они были бесполезны, если нервничали или галлюцинировали. И панические атаки обычно начинаются без предупреждения… - он вдруг резко замолчал. – Насколько все плохо?

Гермиона смотрела на свой чай, обхватив кружку бледными пальцами.

- Плохо, - призналась она. – В первые годы после войны было хуже всего. Как минимум два припадка в неделю. Иногда по одному каждый день. С галлюцинациями все не так уж плохо. В основном это просто воспоминания. Теперь у меня случается один или два сильных припадка каждые полгода. И панические атаки у меня случаются только тогда, когда есть какой-то триггер. Как…

- Как фейерверк, - закончил вместо нее волшебник. – Я знаю, что вам может помочь.

Мисс Грейнджер издала нечто среднее между вздохом и смехом.

- Все это время я думала, что если бы вы были живы – Мастер Зелий – то могли бы что-нибудь изобрести. А потом, когда я наконец сдалась, то нашла вас и… - она повторила этот звук снова и снова, но на этот раз он был больше похож на всхлип.

Чувство вины усилилось.

- Так почему вы здесь?

Он встретился с ней взглядом. На бледном лице ее глаза казались огромными. Ее густые каштановые волосы и крошечные точки веснушек лишь подчеркивали белизну ее кожи.

- Я чувствовала себя там не в своей тарелке. Всё и все напоминали мне о прошедшей войне, но все продолжали двигаться дальше, а я как будто застряла на месте… - ее голос затих. – Целый год я преподавала в Хогвартсе. Защиту. Невилл преподает гербологию – Спраут на пенсии. Но я больше не могла продолжать в том же духе.

- Значит, его снова открыли, - сказал Северус, не зная, что вообще здесь можно сказать. Да и нужно ли.

Гермиона кивнула, явно радуясь тому, что нашла более безопасную и менее личную тему.

- На восстановление ушло почти пять месяцев, но замок выстоял. Они поставили памятник с именами всех павших, магглов и волшебников.

- Там есть мое имя? – спросил зельевар с болезненным любопытством.

Грейнджер нахмурилась.

- Да, - ответила она. – С большинством имен проблем не возникло. Но Гарри настоял на том, чтобы вашему имени было отведено почетное место, потому что… - она снова нахмурилась. – Он использовал вас, чтобы победить Волдеморта.

- Использовал меня? – смутился маг.

- Использовал знание о вашей истинной преданности, - уточнила волшебница. – Что вы не были верны Волдеморту, потому что он убил Лили… - она замолчала. – После этого я поговорила с Гарри о том, чтобы рассказать людям о том, что было в воспоминаниях, которые вы отдали ему.

Северус горько рассмеялся.

- Итак, значит теперь я герой, потому что кое-кто преувеличил мои заслуги? – спросил он не без сарказма. – Я даже могу представить себе это: как трагично, что сальноволасая летучая мышь подземелий влюбилась в Лили Поттер, но именно его любовь к ней спасла Мальчика-Который-Выжил.

Чай закончился, поэтому бывший профессор собрал чайные принадлежности и отнес их на кухню, чтобы хоть немного успокоиться. Когда он вернулся Гермиона свернулась калачиком в том же кресле, где он ее и оставил.

- Значит, на самом деле все было не так? – спросила она.

- Нет, - коротко ответил Северус. – Все совсем не так, как кажется.

- Я с вами согласна, - криво усмехнулась Грейнджер. – Я думала, что после войны все изменится, что система изменится и станет возможным равенство для всех волшебных существ… А потом я поняла, что просто наивна и идеалистична.

- Я мог бы рассказать вам об этом, - сказал Северус с коротким смешком. – Г.А.В.Н.Э.?

- Гражданская Ассоциация Восстановления Независимости Эльфов, - парировала ведьма. – Мне было пятнадцать. – На ее лице появилась легкая улыбка. – Так вы знали об этом?

Снейп ухмыльнулся.

- Это была обычная шутка среди персонала, - заговорил бывший профессор, стараясь сохранить при этом нейтральный тон. – От гиппогрифов до домашних эльфов. Я даже думал, что следующими будут гарпии.

Северусу казалось, что вся эта ситуация походила на какой-то странный сон: он сидел в своей гостиной с бывшей студенткой – вполне возможно, самой раздражающей студенткой, которая у него когда-либо была – разговаривая о правах домовых эльфов и событиях давно минувших лет.

Гермиона тихо застонала и откинула голову на спинку кресла. Взгляду Снейпа открылся вид на ее длинную шею, неприкрытую одеждой, тонкую и белую, обрамленную пышными локонами. Неожиданное скручивание в животе выбило его из колеи, и мужчина резко отвернулся к книжным полкам.

Еще один взрыв фейерверка, на этот раз еще более мощный, сотряс землю, и волшебник и ведьма вздрогнули.

- Я этого не ожидала, - призналась Гермиона. – Наверное поэтому реакция была такой плохой.

- Я тоже, - сказал мужчина, хмуро глядя на разноцветное небо за окном. – Слишком ярко и слишком громко.

- А здесь устраивают фейерверки в другое время года? – все еще дрожа спросила девушка. – Они мне не нравятся.

- В канун нового года, - ответил зельевар после минутного раздумья. – Вас ведь тогда здесь не было?

- Нет, - отозвалась Грейнджер. – Весенний семестр в школе начался в конце января, и я как раз успела сюда вовремя. Когда я встретила вас в библиотеке впервые, это был мой… второй день пребывания здесь.

Они оба какое-то время молчали, и единственным звуком в комнате было их дыхание. Северус окинул комнату, в которой они находились, оценивающим взглядом, радуясь тому, что он никогда не пренебрегал уборкой и вообще не был неряшливым человеком. Занавески на окнах были темно-зеленого цвета и почти всегда оставались задернутыми, деревянный пол был потертым лишь в нескольких местах. Несколько предметов мягкой мебели были уже довольно старыми, но тем не менее удобными, письменный стол, стоявший чуть в стороне, не использовался и был покрыт тонким слоем пыли. Коридор с другой стороны вел в ванную, а лестница – в спальню, дальше располагалась свободная комната, которую маг использовал как библиотеку. В подвале находилась его лаборатория, а на чердаке он хранил те немногие вещи, которые привез с собой из Англии.

- Уже поздно, - с сожалением в голое сказала Гермиона, нарушая затянувшееся молчание. – Мне пора домой.

Она бросила встревоженный взгляд на часы, а потом на окна.

Фейерверки все еще взрывались, все еще слышался грохот, а небо окрашивалось ярким заревом. Северус вздохнул.

- Я пойду с вами.

- Спасибо, - только и ответила девушка.

Они одновременно поднялись и вышли из дома. Снаружи звуки фейерверков были гораздо громче, и Грейнджер снова стала дрожать, несмотря на теплый воздух и тонкую рубашку с длинными рукавами.

Путь к ее дому они прошли быстро в обоюдном молчании, прерываемом лишь грохотом взрывающихся ракет. Дом, который выбрала Гермиона, был крошечным, Снейп мог бы даже назвать его милым, с крутой А-образной крышей и голубыми ставнями.

- Доброй ночи, - сказал Северус, неловко остановившись в дверях.

- Доброй ночи, - ответила Гермиона серьезным тоном и без тени улыбки на лице. – Спасибо. За все, профессор.

- Северус, - быстро поправил зельевар. – Я больше не ваш профессор.

Ведьма улыбнулась ему.

- И я больше не ваша ученица. Значит, Гермиона.

По дороге к ее дому волшебник мысленно перебирал ингредиенты, необходимые для зелья, которое он собирался для нее приготовить. Во время такой мысленной инвентаризации своих запасов он обнаружил, что ему нужно еще несколько вещей.

- Ты хотела бы отправиться со мной в Салем в эти выходные? Мне нужно купить несколько ингредиентов для зелья, - как только вопрос был задан, Снейп тут же об этом пожалел.

Но вдруг лицо Гермионы озарила улыбка и его сомнения тут же развеялись.

- Я бы с удовольствием. Это будет похоже на поездку за город, правда? У меня есть машина, на которой мы могли бы добраться, хотя я ею почти не пользуюсь.

- Или мы могли бы аппарировать, - предложил Северус, в его голосе слышалось плохо скрываемое веселье. Гермиона покраснела.

- Да, это тоже может сработать, - согласилась она.

Мужчина ухмыльнулся.

- Тогда я зайду за тобой в субботу в девять утра, - твердо сказал он.

***

Три дня, прошедшие между четвертым июля и субботним утром, тянулись невыносимо медленно. Книги наводили на Северуса скуку. Вместо этого он проводил время, записывая пошаговый рецепт приготовления зелья, перебирал ингредиенты, рассматривал новые метода и то, как их можно будет применить для достижения его цели.

Однажды, когда Снейп направлялся через парк к маленькой закусочной, где иногда брал сэндвичи, он заметил Гермиону. Она осторожно помахала ему, а он кивнул в ее сторону. В тот день он оставил в закусочной особенно щедрые чаевые и, хотя он говорил себе, что это произошло потому, что подросток, работающий на кассе, был через чур медлительным, он не был достаточно убедительным, чтобы обмануть самого себя.

В субботу Северус проснулся в семь и к восьми уже принял душ, оделся и позавтракал. До девяти оставался еще час, и он провел его, то расхаживая взад-вперед по комнате, то в очередной раз просматривая список ингредиентов. Ровно в девять часов он уже стучал в дверь Гермионы Грейнджер.

Когда дверь распахнулась, на пороге показалась слегка запыхавшаяся хозяйка дома, и на ее лице расплылась широкая улыбка.

- Извини. Я почти готова. Входи… Мне просто нужно взять сумочку и попытаться сделать что-нибудь с волосами.

Снейп чуть наклонил голову и вошел внутрь – он все-таки был довольно высоким мужчиной, а дверной проем заканчивался на уровне его головы.

- Я что, рано? – взглянув на часы он понял, что это не так.

Гермиона только покраснела.

- Я поздно проснулась, - объяснила она. – И мои волосы решили добавить мне хлопот.

Так оно и было – ее беспорядочные локоны, казалось, летали повсюду. Глубоко вздохнув, мужчина прислонился плечом к стене.

- Я вижу.

Ведьма махнула рукой и удалилась вглубь дома. Зельевар тем временем воспользовался случаем, чтобы осмотреться – это было довольно странно – много отделки, но без всяких безделушек. На столе лежала стопка писем и что-то похожее на планы уроков. Он позволил себе усмехнуться – Снейп был чрезвычайно рад, что оставил преподавание еще до того, как оно свело бы его с ума. Книжные полки были переполнены, и Северус также обнаружил две кофейные чашки, оставленные одна на каминной полке, а вторая – на маленьком кофейном столике. В комнате, где находился Северус, также был телевизор, который, казалось, почти не использовался, и три или четыре довольно удобных стула, окруженные книгами. На холодильнике были любовно расставлены несколько детских рисунков и картинок.

Когда Гермиона вновь появилась в поле его зрения, ее волосы были зачесаны назад (хотя некоторые пряди все же пытались вырваться), а на плече висела сумочка.

- Ну, вот я и готова.

- Хорошо, - коротко ответил Северус. – Ты бывала в Салеме раньше?

- Только один раз, когда я аппарировала на дальнее расстояние, - сказала ведьма, слегка наморщив нос. – Мы будем аппарировать бок о бок?

Мужчина коротко кивнул.

- Да. Так будет лучше. Американское правительство не отслеживает перемещения волшебников с той же тщательностью, как Британское. Видимо, это связано с личной свободой их граждан. Мы будем незаметны.

Северус протянул Гермионе руку. Какое-то мгновение она удивленно смотрела на нее, а потом взяла его под руку и крепко сжала плечо. Девушка тут же почувствовала, как ее тело сжимается во времени и пространстве. Знакомое ощущение выдавливания воздуха их легких прошло, как только нехватка воздуха стала приносить дискомфорт, а тело, казалось, пронеслось сквозь ряд тугих стальных трубок.

Они оказались в переулке неподалеку от неприметного здания, которое служило входом в салемскую версию Косого переулка. Грейнджер резко отстранилась и, согнувшись, зашлась в сильном кашле. В груди у Снейпа вспыхнуло беспокойство – беспокойство, что он расщепил ее или что она не была к этому готова и…

- Я в порядке, - хрипло проговорила ведьма. – Все хорошо.

Волна облегчения захлестнула зельевара, вызывая в нем совершенно противоречивые эмоции. Он был счастлив и в то же время злился.

- Тогда пошли.

По какой-то причине он снова протянул ей руку. Когда Гермиона посмотрела на мужчину, ее глаза все еще слезились от сильного долгого кашля, но тем не менее она улыбнулась ему своей сияющей улыбкой.

- Спасибо, - радостно сказала Грейнджер и взяла его под руку.

Ощущение от ее маленьких пальцев, покоящихся на его предплечье, было странным, но приятным.

Они вдвоем прошли по пустынной улице, озираясь по сторонам, прежде чем войти в небольшое здание, увешанное выцветшими плакатами, рекламирующими какую-то рок-группу – что-то, что зельевар смутно помнил из восьмидесятых. Переход из мира магглов в мир магов в этом месте был похож на иллюзию, на подъем из-под толщи воды – когда все, что было тихим пузырем мира, покоя и одиночества (как странно, что и ее присутствие по-другому воспринималось его чувствами) вдруг превратилось в какофонию звуков, которые раньше были приглушены.

Деревня Салем своим видом напоминала фермерский рынок. Вдоль дорог выстроилось множество торговцев, которые предлагали прохожим яблочный сидр, свежие пироги и хот-доги. Впервые за несколько месяцев Северус услышал вокруг себя речь, наполненную такими словами, которые невозможно было услышать в маггловском мире, такими как маггл, Молния и Гарри Поттер.

- Он известен даже здесь? – прошептала Гермиона. – Мерлин.

Снейп скривил губы в подобие усмешки.

- Мальчик-Который-Выжил знаменит даже в Америке. Единственный человек, переживший два смертельных проклятья. Чудо.

Гермиона поджала губы и окинула толпу взглядом, в котором ясно читался вызов.

- Давай поищем то, что нам нужно, - наконец сказала она. – Я очень рада, что не так знаменита, как он.

Маг одарил ее насмешливой полуулыбкой.

- Ты хочешь сказать, что я нахожусь в присутствии знаменитости?

Грейнджер снова сморщила нос, отчего ее лицо стало походить на лицо подростка.

- Глупый. Ты ведь тоже один из них. По крайней мере в Англии.

Они вместе шли по мощенной улице в обоюдном молчании. Жара здесь была такой же невыносимой, как и во всем штате Мэн, но Северус применил к ним обоим охлаждающие чары. Дажев летний жаркий день на нем по обыкновению была надета водолазка, закрывающая шею. На Гермионе была надета футболка с длинными рукавами красивого серого цвета. Интересно, почему она прячет свои руки?

Найти торговца ингредиентами для зелий было делом не хитрым. И вот, уже через несколько минут зельевар опытным взглядом эксперта оценивал внутренности тритона и ягоды паслена, а затем хмуро посмотрел на продавца, который повернулся к нему с видом знатока.

- Нам нужно найти другое место, - сказал волшебник девушке, в его голосе слышалось раздражение. – Эти ингредиенты некачественные.

Усмехнувшись, мужчина пошел прочь, замедлив шаг, чтобы Гермиона могла идти с ним в ногу.

- Значит, следующий? – спросила ведьма.

В следующих трех лавках, в которых они побывали, ингредиенты также не отвечали требованиям зельевара, их качество было значительно хуже, чем то, что он искал. Но, наконец, в пятой лавке, которую они посетили, имелись ягоды паслена по разумной цене и цветы гелиотропа до того свежие, что у Снейпа заслезились глаза. Когда Гермиона предложила оплатить покупки, Северус одарил ее таким взглядом, что она поспешно убрала бумажник обратно в сумочку, наспех пробормотав извинения. К тому времени, как они закончили с покупкой ингредиентов было уже половина двенадцатого.

- Ты голодна? – неожиданно спросил мужчина. Обычно он ел мало, но многие люди вокруг них уже приступили к обеду прямо на улице. И он подумал, что, возможно, она тоже проголодалась, но не говорит. Грейнджер тоже озиралась по сторонам и то и дело натыкалась взглядом на продавцов разной еды.

Она пожала плечами.

- А ты? – она неловко попыталась уйти от ответа.

- Это не ответ на вопрос, который я задал, - ядовито заметил маг. – Ты голодны?

- Да, немного, - ответила ведьма, изо всех сил стараясь быть такой же язвительной. – У меня ведь не было времени позавтракать!

Вдруг ее лицо приняло испуганный вид, отчего Снейп пришел в замешательство, пока она не объяснила:

- Мой желудок ведь не издавал никаких звуков, не так ли?

Что?

- Нет, - ответил он. – Чего бы ты хотела?

- Не знаю, но я покупаю, - твердо сказала гриффиндорка. – Угощаю. Так будет справедливо.

Она посмотрела на Северуса, слегка вытянув шею.

- Мы ведь в Америке, - уточнила девушка со всей серьезностью. – Демократия… Справедливость, равенство и все такое.

Снейп фыркнул, но позволил ей купить им обоим крендельки с обещанием пообедать позже. На то, чтобы покинуть деревню Салем потребовалось какое-то время, но, когда они наконец добрались до маггловской части города, отсутствие шума на улицах было почти оглушительным.

Обедали они в маленькой закусочной, где подавали настоящие американские морепродукты; Северус заказал суп из моллюсков, а Гермиона – нечто вроде салата из крабов, картофеля и колбасы, который ей, похоже, очень понравился.

Зельевар совершенно не знал, чего можно ожидать от разговора с бывшей ученицей – все, что он знал о ней, на самом деле было не так уж и много. Она была молода, да, но он знал, что она не станет болтать о среднестатистических проблемах двадцатилетних ведьм. Она была умна, но не имела ничего общего с теми занудными учеными, которые могли говорить только об одной конкретной своей страсти.

Но вопреки всем его опасениям, вместо этого они говорили о сущих пустяках. Американские привычки, которые они оба находили странными, работа Гермионы школьной учительницей, библиотекари, теория зельеварения. Снейп с удовольствием обнаружил, что ведьма на удивление хорошо разбирается в искусстве зельеварения – результат его обучения или ее собственных исследований, он не знал. Гермиона была довольно живым собеседником, у нее был такой же быстрый и острый ум, как у него, хотя и не такой язвительный. Она уже поняла, что не стоит принимать его сарказм всерьез – на самом деле, она смеялась над его саркастичными замечаниями, принимая их как часть его сухого юмора.

Темы, которых избегала пара волшебников, относились к войне и волшебному сообществу Британии. В своих разговорах они осторожно обходили стороной некоторые имена и места, которые могли вызвать болезненную реакцию у собеседника, а также откровенно избегали некоторых вопросов. Обед был съеден, но она задержались в закусочной до тех пор, пока официантка не принесла им счет, при этом спросив, довольно резко, будут ли они что-нибудь на десерт.

Когда Северус аппарировал их обоих в гостиную Гермионы, было уже два часа дня. Они оба аккуратно приземлились на деревянный пол.

- Утро было чудесным, - сказала девушка, и в ее голосе послышались грустные нотки. – Ты не станешь возражать, если я посмотрю, как ты будешь варить зелье?

На мгновение Северус застыл на месте, тень смущения и сомнения отразилась на его лице. Но он быстро взял себя в руки и ответил:

- Если тебе будет угодно. Я планировал начать завтра утром. Первый этап приготовления довольно деликатный и требует постоянного внимания в течение более шести чесов.

Лицо ведьмы озарила счастливая улыбка.

- Тогда во сколько я могу прийти?

- В десять? – предложил волшебник. – Мы могли бы подготовить ингредиенты, вместе пообедать, а потом начать.

Она наградила его еще более широкой улыбкой.

- Прекрасно. Тогда увидимся завтра.

Он развернулся и поспешил уйти, не в силах сдержать легкую улыбку, игравшую на его губах, казалось, против его воли. На горизонте показалось что-то, чего определенно стоило ждать.

========== Часть 2 ==========

Глава 2.

В следующие несколько недель у них выработалось что-то вроде распорядка. Гермиона приходила в середине утра, Снейп занимался подготовкой ингредиентов для зелья на одной разделочной доске, пока она готовила обед, используя другую. Он плевался ядом, а она смеялась. Грейнджер совершенно его не боялась. Она отдавала ровно столько, сколько получала. Практически все их дни проходили в бесконечных спорах, которые включали в себя совместные чаепития, взаимные оскорбления и ведьму, в гневе выбегающую из комнаты после того, как Снейп делал несколько замечаний о взрослых всезнайках, а затем вбегающую обратно, просто чтобы назвать его бессердечным мерзавцем, который ни черта не понимает, как основополагающие принципы термодинамики влияют на приготовление зелья, а затем снова выбегающую за дверь, чтобы через несколько минут вернуться с извинениями и застенчиво упомянуть, что она немного увлеклась, когда речь зашла о науке. Гриффиндорка обращалась с ним с такой дозой фамильярности, что волшебник только хмурился. Но внутри все же улыбался.

Они съедали все, что Гермиона готовила, а потом она помогала Северусу отнести подготовленные ингредиенты для зелья в подвал, где находилась его лаборатория. Там Снейп начинал варить, проверяя основу зелья и погружаясь в своего рода призрачную дымку сосредоточенности. Все его внимание было сконцентрировано только на зелье, но тем не менее пока руки повторяли заученные до автоматизма движения, мысли его свободно блуждали, постоянно вращаясь вокруг женщины с растрепанными волосами, сидящей напротив него на табурете, с шариковой ручкой в руках, когда она что-то записывала или в волосах, когда она читала.

Северус неожиданно для себя обнаружил, что ему нравится общество Гермионы. Она не слишком много болтала, но ее ненавязчивое присутствие притупляло то болезненное чувство одиночества, которое стало его постоянным спутником. Мужчина и не заметил бы его, если бы его серые будни не скрасила девушка с густыми непослушными волосами.

Обычно Грейнджер уходила еще до ужина, хотя, один или два раза в неделю она оставалась, чтобы дочитать книгу, украденную из его библиотеки, пока Северус, улыбаясь по себя, готовил ужин. По субботам они вместе отправлялись в библиотеку. В зависимости от настроения они шли туда, либо в полном молчании, либо жарко споря о чем-то. Снейп обнаружил, что ведьма была заядлым спорщиком, хотя и ненавидела ошибаться и упрямо придерживалась своей точки зрения, пока он не приводил неопровержимые доказательства в свою пользу. Тогда девушка глубоко вздыхала и посылала ему долгий взгляд, полный страдания, прежде чем сердито уступить. Обычно зельевар мог в два счета вернуть ей хорошее настроение. Для этого нужно было всего лишь дать ей какую-нибудь интересную книгу, стоящую верхней полке, там, куда она, в силу своего роста, не могла дотянуться.

Дни Северуса Снейпа теперь вращались вокруг Гермионы Грейнджер, а ночи были наполнены снами о тьме и волшебном огне, а иногда о женщине с мягкими розовыми губами, непослушными волосами и усталыми глазами.

Библиотекари, впервые увидев их вместе, зашептались между стеллажами; Марта улыбнулась и похлопала Гермиону по плечу.

Процесс приготовления зелья был достаточно долгим и предстояло сделать еще много шагов к тому, чтобы все вышло как надо. Северус экспериментировал в процессе варки с некоторыми ингредиентами и хотел убедиться, что зелье идеально. За те три недели, что они вместе работали над зельем, Снейп был счастлив, как никогда за последние годы.

Он думал, что спокойная жизнь ему подходит. Сейчас он уже не был так в этом уверен. Также, как и в том, что тихая жизнь – значит жизнь в одиночестве.

***

- Зелье будет готово сегодня вечером, - резко без предисловий сказал Северус однажды во время ланча. Они сидели за кухонным столом и ели холодные бутерброды, приготовленные Гермионой. Он уже давно понял, что подпускать ее к плите или духовке – плохая идея: эта женщина смогла бы зажечь воду, если бы захотела.

Грейнджер перестала жевать и на ее лице появилось задумчивое выражение.

- О, - сказала она, сглотнув. – Это же хорошо.

Возможно, что он, конечно, и ошибался, но ему показалось, что в ее голосе прозвучала легкая печаль.

- Что-то ты не очень-то рада.

Глаза девушки распахнулись, и она тут же попыталась успокоить зельевара.

- О… Северус, я очень рада, что зелье будет готово так скоро, просто… Ну… - гриффиндорка неуверенно запнулась, а потом фыркнула. – Я рада, правда.

Волшебник посмотрел на нее серьезным взглядом и прищурился.

- Да?

- Да, - ответила Гермиона, непроизвольно съежившись под его пристальным вниманием. – Просто… я планировала… ну, отпраздновать, когда все закончится. Я думала, что ты дашь мне знать немного пораньше. – в ее голосе явно читался упрек.

Северус нахмурился.

- Что за праздник? – если она собирается готовить ужин, ему обязательно нужно знать, где находятся все огнетушители.

Грейнджер неопределенно махнула рукой, как бы говоря: «ничего особенного».

- Ты столько сделал для меня, вот я и подумала, что сделаю что-нибудь и для тебя.

- Лучше бы это был не ужин, - сказал мужчина, догадываясь, что, хотя в данном конкретном случае честность и не самая лучшая политика, все-таки лучше сказать правду. Занавески на кухне уже три дня пахли дымом. – Почти все мои полы деревянные.

Молодая волшебница пристально посмотрела на собеседника и ее щеки покрылись алым румянцем.

- Это было всего один раз! – она поспешно встала и принялась собирать грязные тарелки.

- А еще ты подожгла занавески и подоконники, - возразил зельевар, поднимаясь, чтобы ей помочь. – А в прошлый раз, если бы я не почувствовал запах дыма, ты могла бы…

Снейп не успел закончить свою мысль, как она снова его прервала.

- Тихо, - сердито сказала ему ведьма. – Два маленьких огонька – это еще не конец света…

Она поставила тарелки в раковину и включила воду.

- Два маленьких огонька? – неверяще переспросил Северус, указывая на опаленные занавески. – Это был настоящий пожар с дымом и пламенем.

Гермиона резко повернулась к нему и уперла мокрые руки в бока.

- А я предупреждала тебя, перед тем, как начать готовить, что никогда не была официально обучена, и…

- «Никогда не была официально обучена» - это далеко от «могу разжечь огонь дыханием», - саркастично заметил волшебник. В его глазах танцевали смешинки. Ведьма изо всех сил пыталась скрыть улыбку – он видел это, и напряжение в уголках ее рта ясно давало ему понять, что она наслаждается этой перепалкой так же, как он.

Она продолжила мыть посуду, указывая на него вилкой.

- Будьте осторожнее, мистер, а то заденете мои нежные чувства.

Он не выдержал первым и его губы растянулись в широкой ухмылке. Он оставался на своем месте, прислонившись к столу, пока она не обернулась.

Маг фыркнул.

- Нежные чувства? Не смеши мой зад, - сказал он пренебрежительно. – Да твои чувства крепче слоновьей шкуры.

Ее плечи задрожали от того, что, Северус был уверен, было с трудом подавляем смехом. Гермиона покачала головой, ее непослушные локоны беспорядочно разлетелись во все стороны.

- Я серьезно. Если ты собираешься дискредитировать мою стряпню, то для начала тебе нужно принять во внимание, что меня никто никогда не учил готовить.

В это самое мгновение в его голову пришла шальная мысль – зелье было почти готово и больше не оставалось предлога встречаться с ней, если только он не сделает этого.

- Тогда я научу тебя, - выпалил он, прежде чем смог сам себя остановить. – Я ведь научил тебя искусству зельеварения, значит смогу научить и готовить.

Она поставила последнюю вымытую тарелку на сушилку и повернулась к нему лицом.

- Ты серьезно?

- Я бы не предложил…

- Если бы у тебя не было намерения довести дело до конца, - закончила вместо него Гермиона. – Я знаю. Ты действительно готов рискнуть своими драгоценными занавесками, чтобы меня научить?

Снейп снова ухмыльнулся, и в его глазах появился озорной блеск.

- О, нет, - хитро сказал он. – Уроки кулинарии придется проводить на твоей кухне. Мои занавески никогда не простят мне, если мы будем проводить их здесь.

Грейнджер нахмурилась и бросила ему в живот полотенцем. Зельевар отскочил в сторону и усмехнулся.

- Тебе нужно стараться больше.

Гермиона по-детски показала ему язык.

- О, замолчи, - сказала она сердитым голосом, но в глазах ее плясали озорные искорки. – Иди, закончи с зельем. Я спущусь, как только вытру стол.

Оставшаяся часть зелья была закончена до четырех; Северус снял с огня котел без четверти четыре и откашлялся, пытаясь привлечь внимание Гермионы. Она с головой погрузилась в чтение книги, и мужчина зачарованно наблюдал, как ведьма закончила абзац и изящным движением пальцев вставила закладку.

- Дело сделано?

- Да, - подтвердил он. – Ты готова?

Гриффиндорка бросила взгляд, полный тревоги, в сторону зелья, которое приобрело глубокий красный оттенок и ядовито пузырилось.

- Я не совсем уверена. Объясни еще раз, пожалуйста, как оно будет действовать?

Северус однажды уже объяснял ей эту часть их эксперимента. И если бы на ее месте сейчас был кто-то другой (не то, чтобы он часто разговаривал с кем-либо еще), он бы тяжело вздохнул.

- Ты примешь зелье. Оно работает медленно – проникая во все твои нервные окончания и восстанавливая их. Оно также нацелено на болевой центр в твоем мозгу – это магия, поэтому нельзя с уверенностью сказать, как она сработает. Но это зелье должно облегчить воспоминания о круциатусе и купировать большинство симптомов. Если бы ты сказала, что у тебя может быть от четырех до шести тяжелых приступов в год, я бы сказал, что после того, как ты примешь это зелье их количество снизится до одного в год. Может быть, меньше – до одного тяжелого приступа в два года, если избегать алкоголя и каких-либо наркотических веществ.

Гермиона с трудом сглотнула подступивший к горлу комок.

- Это будет больно?

Они какое-то время смотрели друг на друга, и Северус понял, что не может приукрасить правду, что обычно эта мысль никогда не приходила ему в голову, но не теперь, потому что он хотел избавить Гермиону от боли.

-Да.

- И как долго? – на лице гриффиндорки отразилась вся ее решимость, а в глазах – сила.

Зельевар нервно забарабанил пальцами по столу.

-Столько, сколько потребуется, чтобы восстановить большую часть повреждений. Приблизительно часа три. Самое большее, что я видел, было пять часов.

Она отогнула край манжеты и на ее тонком запястье сверкнули серебряные наручные часы. Гермиона посмотрела на время и кивнула.

- Могу я принять его здесь? И… ну и остаться? – Ты позаботишься обо мне, пока мне будет больно? – вот о чем она его спрашивала.

- Да, - вот все, что он ответил ей на ее высказанный и невысказанный вопрос. – Ты в удобной одежде или тебе нужно время, чтобы пойти домой и переодеться?

Ведьма оглядела себя – только джинсы и свитер от прохладной сырости подвала, ничего особенного.

- Все в порядке, - сказала девушка, дрожащими руками откидывая за спину непослушные кудрявые пряди. – Оно вступит в силу немедленно?

- У тебя будет около десяти минут, - отозвался Северус, - Давай сделаем это наверху.

Прикоснувшись тыльной стороной ладони к котлу и решив, что оно достаточно прохладное,маг перелил зелье в фиал, перед тем, как отнести его наверх. Они поднялись в гостиную и Грейнджер, опустившись на диван, свернулась калачиком и глубоко вздохнула.

- Хорошо, - проговорила она. – Я готова.

Снейп протянул ей фиал, наблюдая за тем, как она в три глотка выпила его содержимое. Как только она отставила его в сторону, ее передернуло, а на лице появилась гримаса отвращения.

- На вкус это было просто ужасно, - пробормотала ведьма внезапно охрипшим голосом. – У тебя есть вода?

Зельевар тотчас принес ей немного воды, а затем они вместе сели на диван и принялись ждать, когда зелье начнет действовать, неспешно беседуя о пустяках. Примерно через восемь минут дрожь в руках Гермионы усилилась, и она заметно побледнела. Через пятнадцать минут ее лоб покрылся испариной, а волосы потемнели от пота. Она дрожала уже не на шутку. Через двадцать минут она закусила нижнюю губу с такой силой, что Северус испугался, не прокусит ли она ее и не истечет ли кровью. Через тридцать минут они прекратили разговор, и Снейп укрыл ее одеялом, потому что дрожь не прекращалась, а, наоборот, казалось только усиливалась. Через сорок минут они сидели в абсолютной тишине, в глазах Грейнджер отразилась вся та боль, которую она чувствовала в этот момент, и она сосредоточилась на дыхании. Через час сознание покинуло ведьму – ее тело билось в судорожных конвульсиях, глаза закрылись, а дыхание стало поверхностным и шумным.

Зельевар заварил чай и продолжал бодрствовать над телом молодой волшебницы, пока солнце медленно садилось на западе, окрашивая небо и его гостиную в желтый и алый (не такой, как цвет крови – слишком яркий и красивый). Вскоре оно скрылось за деревьями парка, а на лицо Гермионы опустились длинные тени.

Каждый раз, когда она стонала, Снейп хмурился, каждый раз, когда она хватала ртом воздух он вздрагивал от переполнявшего его сочувствия. Он выровнял свое дыхание в такт с ее, просто чтобы убедиться, что поймет, если ей вдруг перестанет хватать воздуха.

На следующей неделе будет первое августа. Гермиона появилась здесь в январе, чуть больше полугода назад. Он тесно общался с ней только последние три недели. Через два месяца ей исполнится двадцать шесть. Она доверилась ему. Казалось, она доверяла ему всегда, еще с тех времен, когда пользовалась нелегальным маховиком времени на своем третьем курсе.

В свои сорок пять он уже понимал, что волшебный мир устроен совсем не так, как мог бы представить себе ребенок-идеалист. В этом мире хорошенькие девушки с волосами, сотканными из огня и солнечного света, обещали дружбу, а в следующий момент отказывались от данных обещаний. Статные лорды, которые упивались богатством и властью, размахивали перед носом молодых умных волшебников статусом Мастера зельеварения, а затем превращали эти годы образования в поводок, за который тащили их в мир крови, пыток и смертей, а не элегантной одежды, красивых женщин и богатых поместий. Мальчик, который превыше всего ценил гордость и честь, дважды становился предателем, и оба раза из-за девушки, которая его отвергла, растоптала его гордость и обесценила его честь. Вожди великой революции, один Светлый, а другой Темный, были двумя сторонами одной медали, а ободком этой медали был принц-полукровка, который никогда не хотел быть втянутым во всю эту неразбериху.

Но иногда, только иногда, мертвец находил в библиотеке испуганную девушку и позволял ей возвращать себя к жизни.

Северус Снейп не был до конца уверен, когда именно Гермиона Грейнджер проникла в его мысли, в его сны и в его жизнь. Возможно, когда он впервые увидел ее в библиотеке, не желая на тот момент видеть никого вообще. Или, когда она повернулась к нему с ужасом в глазах от вида разноцветных всполохов в небе. А может быть это случилось тогда, когда он утешал ее и позволял ее теплу проникать глубоко в его сердце, когда девушка доверчиво разделила с ним свою боль. Но в один прекрасный день маг вдруг обнаружил, что в ее присутствии он чувствует себя гораздо счастливее, чем в таком желанном раньше одиночестве. В тот день, когда она сожгла его занавески, Снейп с интересом заметил, что ее любимой реакцией на что-либо является сморщивание носа. А еще он заметил, что она никогда не пела, но всегда напевала себе под нос какой-то незатейливый мотив. Когда именно мысли о ней и мысли о любви стали приходить одновременно? Когда ее пальцы впервые коснулись его кожи, оставляя тепло, когда она смеялась, когда она впервые улыбнулась ему своей самой ослепительной улыбкой, когда она услышала его смех? Или сейчас, когда она лежала на его диване, корчась от боли, а он наблюдал за ней с колотящимся сердцем и ему казалось, что все его мышцы тоже сводит болезненной судорогой? Он сейчас не смог бы ответить на свой же вопрос.

Когда дрожь Гермионы и болезненные стоны затихли, а потом и вовсе прекратились, единственным источником света в комнате была только настольная лампа. Когда девушка наконец расслабилась, и опустошенная обмякла на диване, Снейп шумно выдохнул. Облегчение захлестнуло его на одно сладкое мгновение, прежде чем он снова взял под контроль все свои чувства.

- Неужели вся боль прошла? – спросил он, немного удивленный хрипотцой в голосе.

Но она была ничто по сравнению с ее собственным охрипшим голосом.

- Еще нет, - прохрипела гриффиндорка, - Но в целом уже легче. Сколько сейчас времени?

- Скоро будет восемь, - ответил волшебник. – Тебе что-нибудь нужно?

Ведьма хотела было ответить, но поколебавшись, смущенно отвела взгляд. Северус тяжело вздохнул.

- Скажи мне, - резко сказал он. – Забудь на минуту о манерах и вежливости и скажи мне, что тебе нужно. Если это в моих силах, я дам тебе это.

- Ну, раз ты говоришь так, будто тебя только что выпустили из лампы, - устало сказала Грейнджер, - Я хотела спросить, не станешь ли ты возражать, если сегодня я переночую у тебя на диване. Я очень устала.

Это было видно по ее лицу – волосы все еще были влажными и казались темными, а кожа – липкой от пота.

Мужчина одарил ее подобием своей полуулыбки, которую, как он обнаружил, использовал в ее присутствии все чаще и чаще.

- Конечно, нет.

По ее ошарашенному лицу было ясно, что ведьма ожидала совсем другого ответа.

- Что?

- Ты будешь спать в моей постели, а не на моем диване, - закончил он свою мысль, и в каждой черточке его лица читался черный юмор. – Как ты думаешь, сможешь дойти сама?

- Гм… нет, пока нет… Северус! Что ты делаешь?! – Гермиона издала пронзительный звук, что-то среднее между визгом и смехом в тот момент, когда он поднял ее на руки вместе с одеялом, в которое она была завернута, словно в кокон.

- Это же совершенно очевидно, - ответил мужчина. – Я несу тебя в свою спальню.

Какая-то часть его предательского разума услужливо подсказала ему несколько альтернативных сценариев, где это было бы уместно, но он мысленно отмахнулся от них и сосредоточился на том, чтобы не оступиться, поднимаясь по лестнице.

Ее густые локоны были совсем рядом с его носом и норовили заставить его чихнуть. Гермиона вздохнула и зарылась лицом в ложбинку, образованную между его ключицей и плечом, устраиваясь в его раках удобнее. Для двадцатипятилетней женщины у нее был довольно хороший рост, но у Снейпа были сильные руки и ему нетрудно было ее держать и при этом найти опору на старой крутой лестнице.

- Тебе лучше быть осторожнее, а то я начну думать, что ты становишься мягкосердечным, - пробормотала девушка сонным голосом.

Она не могла видеть ни его лица, ни выражения его глаз. Это было хорошо – он задумался над своим ответом, пытаясь подобрать слова.

- Может быть и так, - сказал наконец Северус таким же тихим и мягким голосом, как и она.

Но это уже не имело значения. Женщина в его объятиях уже крепко спала, убаюканная его плавными укачивающими движениями и чувством безопасности, которые эти объятия ей дарили.

***

На следующее утро Северус проснулся оттого, что Гермиона в одних носках изо всех сил старалась спуститься по лестнице так, чтобы его не разбудить. Было очевидно, что она в этом не преуспела по многим причинам, главной из которых заключалась в том, что сон зельевара был очень чутким еще с тех пор, как он стал двойным шпионом. Глубокий и размеренный сон с того момента стал для него непозволительной роскошью.

Поэтому, когда Гермиона тихо прокралась в гостиную, чтобы его проверить, она подпрыгнула и пискнула от неожиданности, увидев, что два открытых черных глаза с любопытством наблюдают за ней.

- Доброе утро, - вежливо приветствовал ее Снейп.

- Доброе утро, - ответила Грейнджер, все еще пытаясь отдышаться, приложив руку к груди. – Мне жаль, что я тебя разбудила.

Северус зевнул и выпутался из гнезда из одеял, разложенных на диване.

- Нет, тебе не жаль. Держу пари, ты сделала это нарочно, потому что знала, что когда я проснусь, то наверняка испеку блинчики.

Девушка прищурилась, глядя на него.

- Вовсе нет. Потому что вафли намного лучше блинчиков.

Ведьма уперла руки в бока и ее костлявые локти образовали букву «V». Волшебник приподнял одну бровь.

- Моя дорогая мисс Грейнджер, в какой-то момент вас ввели в заблуждение. Именно блинчики, а не вафли, являются вершиной завтрака. Лично я предпочитаю шоколадную крошку, но специально для вас я могу приготовить с черникой.

Гермиона улыбнулась ему одной из своих обворожительных улыбок.

- Шоколадные вафли были бы очень кстати, - сказала девушка, развернулась и бросилась вон из гостиной вверх по лестнице. – Спасибо, Северус! За вафли и за то, что позволил мне воспользоваться твоим душем.

Он посмотрел ей вслед, отвернулся и с улыбкой покачал головой.

Когда Гермиона вернулась с мокрыми волосами, собранными на макушке, она обнаружила, что Северус непрерывно сыплет проклятьями себе под нос, при этом с помощью палочки заставляя исчезнуть подгоревшую вафлю.

- Даже я умею делать вафли, - спокойно заметила она. – Помощь нужна?

Он повернулся и посмотрел на нее долгим немигающим взглядом.

- Учитывая твои взаимоотношения с кухонными приборами, если бы я передал эту чертову вафельницу тебе, ты бы умудрилась… Ты что надела мою рубашку?

Гермиона пожала плечами, подошла и взяла тесто со стойки. Обнаружив в нем шоколадную крошку, она чуть было не замурлыкала от удовольствия.

- Я ее одолжила, - сказала молодая женщина, невинно глядя на него своими большими карими глазами. – Ты ведь не станешь возражать, Северус?

В ответ Снейп лишь хмуро зыркнул на нее.

- Дерзкая девчонка.

- Ворчливый мерзавец, - отозвалась Грейнджер, но в ее голосе не было и следа злобы. – Вот… тебе нужно повернуть вот этот маленький диск в нужное положение.

Завтрак прошел в дружественной обстановке: Северус ел блинчики, а Гермиона – свои вафли. Он был счастлив видеть на ее лице довольную улыбку – очевидно от зелья не было запоздалых побочных эффектов, и ведьма была, наконец, свободна от боли. Ели они в обоюдном молчании – Северус заканчивал читать довольно увлекательную книгу какого-то американского автора о влиянии заменителей ингредиентов на основной состав зелий. Особенно забавным ему показался рассказ о действии некого американского напитка под названием «самогон», заменяющего другие виды алкоголя в зельях. Гермиона же в свою очередь читала книгу о рунической защите, которую нашла в его библиотеке. Он уже достаточно девушке доверял, чтобы позволить ей есть и читать одновременно. Очень кстати оказалась и ее аллергия на кленовый сироп – никакой липкости.

- Когда у тебя начинаются занятия в школе? – нахмурившись спросил Снейп. Он вдруг подумал о том, что понятия не имеет, сколько времени у него осталось до того, как ее внимание уже не будет полностью принадлежать ему.

Гриффиндорка что-то промурлыкала и подняла вверх тонкий указательный палец, как бы прося его подождать минутку.

- Двадцать третьего августа, - ответила, наконец, ведьма. – Но мне нужно быть там к тринадцатому. Какое-то дурацкое правило.

Осталось всего три недели.

- Когда мы начнем уроки кулинарии?

- Для начала нам нужно пройтись по магазинам. Сейчас только десять утра – мы, наверное, успеем на рынок до обеда. Но сперва мне нужно сделать покупки рядом с домом. – она криво улыбнулась и потянула за рубашку. – Как бы я ни восхищалась твоим стилем одежды, я предпочитаю немного больше цвета. Но в утешение я тебе аплодирую. И еще мне нужно покормить Крукшанкса.

Волшебник махнул рукой.

- Тогда тебе нужно во что бы то ни стало идти домой, осмотри свои шкафы на наличие продуктов и покорми этот рыжий меховой шар. А я собираюсь выпить еще чашечку кофе.

Гермиона фыркнула и поудобней перехватила палочку.

- Тогда встретимся у меня дома, когда закончишь с кофе, - она крутанулась на месте и аппарировала.

Теперь, когда Грейнджер ушла, Северус мог позволить себе улыбнуться одними уголками губ. «Мне нужно составить план занятий по кулинарии, - подумал он. – Я думаю, что мы начнем с чего-нибудь простого – возможно, жаренного сыра на обед, а затем хорошего жаркого на ужин».

С необычной для него поспешностью зельевар допил свой кофе (с американскими молочными сливками, которые обожала Гермиона и которые он лишь недавно для себя открыл) и пошел в ванную, чтобы принять душ и побриться. Скорее всего, поход с Гермионой Грейнджер за продуктами станет для него настоящим испытанием и бесценным опытом.

***

Дым методично заполнял красивую кухню, выполненную в голубых тонах, в доме Гермионы, вызвав пожарную сигнализацию, которая запищала пронзительно и громко. Из гостиной донесся протяжный протестующий вопль Крукшанкса.

- Нам нужно убрать дым! – воскликнула девушка, нервно заломив руки. – Надо открыть окна!

Когда она бросилась к окнам с кружевными занавесками, Северус быстро выхватил палочку и при помощи заклинания рассеял дым. Грейнджер уже во всю боролась с ветхим деревом оконной рамы, когда поняла, что он сделал.

- Умно, - пробормотала ведьма.

- Готов поспорить, ты жалеешь, что не подумала об этом первой, - подсказал Северус. Он улыбнулся уголками губ, когда она повернулась и посмотрела на него.

- Заткнись, - Гермиона выглядела очаровательно, когда надувала губы, и его улыбка стала шире.

Мужчина указал на плиту.

- Она все еще горит.

Гриффиндорка пискнула и бросилась отодвигать сковородку. Внутри лежали два засохших черных бутерброда с жаренным сыром.

- Они испорчены, - печально сказала она. – Как это случилось?

- Ты просто отвлеклась, - ответил волшебник и снова взмахнул палочкой, заставляя бутерброды исчезнуть.

Грейнджер фыркнула и плюхнулась в одно их своих старых шатких кресел.

- Это ты меня отвлек.

- Приготовление пищи требует сосредоточенности, - возразил Снейп. – Я тебя проверял.

Сказать по правде, он в тот момент был также рассеян, как и она.

***

К тому времени, как сентябрь окончательно вступал в свои права, укорачивая дни и делая их более прохладными и позолотив кроны деревьев, добавив им янтарных красок, Гермиона уже могла приготовить жаркое, жаренный сыр, запеченную курицу, овощное рагу и несколько других несложных блюд. Крукшанкс оценил день, посвященный печенным кошачьим угощениям.

Начало школьных уроков ознаменовалось шквалом планов уроков, карандашной стружки и тематических глянцевых плакатов, которые учителя развешивали в своих кабинетах. Однажды днем, перед приходом детей, Северус провел три часа в кабинете Гермионы, помогая ей украшать класс, мрачно хмурясь в своей излюбленной манере, когда она строго давала ему указания, где именно нужно расставлять вещи, то есть там, где она не могла дотянуться сама.

- Знаешь, с тобой очень удобно иметь дело, - сказала ведьма, тихо посмеиваясь. Это была чистая правда – он был более чем на голову выше ее, - но улыбнулся Снейп, стоя к ней спиной, совершенно не поэтому.

Он оставил на ее столе красивую резную деревянную шкатулку с пакетиком кошачьей мяты ко дню ее рождения. Если бы она спросила его об этом, он бы ответил ей, что это для Крукшанкса, и что он понятия не имел, что сегодня день ее рождения. Но девушка так и не спросила.

Дни для Северуса тянулись в каком-то странном парадоксе, а когда Гермиона вернулась в школу, неожиданным образом ускорились. Большую часть своего дневного времени он проводил в библиотеке. Но теперь у него вошло в привычку возвращаться домой в пять часов, как раз в то время, когда Гермиона выходила из школы. Они встречались на главной дороге и шли вместе. Грейнджер рассказывала ему о том, как прошел ее день – иногда она говорила о детях и других учителях или о школьной администрации, а иногда она радостно рассказывала об успехах какого-нибудь отдельно взятого ребенка или о новой программе, которую девушка решила реализовать. Северус по обыкновению внимательно ее слушал, подстраиваясь под ее шаг. Американская система образования казалась ему интересной.

Хотя его дом был первым на их маршруте, обычно они шли до дома Гермионы, а потом расходились каждый к себе. Снейп оставлял ее у дверей и возвращался домой. Около шести или семи часов вечера они снова встречались за ужином.

Слушая ее рассказы по дороге домой, зельевар мог сказать, был ли этот день особенно тяжелым для гриффиндорки. Если день выдавался особенно трудным, маг приходил к ней в уже сгущающихся сумерках, три раза стучал в деревянную дверь и ждал, когда она откроет с усталой улыбкой на лице и красными чернилами, размазанными по рукам. В такие моменты он сам готовил для них ужин на ее кухне, пока Гермиона заканчивала проверять работы. Иногда, если что-то стояло в духовке и не требовало его постоянного внимания, Северус тоже брал стопку несложных работ и имитируя ее почерк помогал выставлять оценки. А потом они вместе ужинали, ведя неспешные беседы.

Мужчина и женщина легко выработали удобный им обоим ритм – они практически постоянно были вместе, расставаясь всего на несколько часов, чтобы потом увидеться снова. Снейп и не задумывался над тем, что жаждет ее, что ему жизненно важно, чтобы она была рядом. В те моменты, когда он не видел буйную копну ее кудряшек, теплого взгляда карих глаз, не слышал ее тихого смеха волшебнику было тревожно и он гадал, сидя у себя дома в своем любимом старом кресле, что она делает, о чем думает.

В те моменты, когда они были вместе, они не всегда разговаривали или еще как-то взаимодействовали – зельевар был более чем счастлив побыть на кухне один, пока Гермиона работала в гостиной, или уединиться в свою лабораторию, пока девушка читала в его библиотеке. Ему было достаточно просто знать, что в этом ветхом старом доме он теперь не один. Просто знать, что она рядом.

По настоянию Гермионы Северус стал писать статьи по продвинутым зельям и получать комиссионные для дополнительного заработка. Он назвался вымышленным именем и отказался обнародовать степень Мастера зелий. В волшебном мире было слишком мало зельеваров, которые имели степень Мастера зелий (когда он проверял в последний раз их было меньше пяти дюжин), и волшебник не хотел, чтобы кто-нибудь случайно его узнал.

Из рассказов Гермионы он постепенно сформировал для себя картину Волшебной Британии, которую оставил позади; теперь это было место, где Кингсли (он был хорош для аврора) занимал должность нового министра магии, Гарри Поттер только что стал главой аврората, а Люциус и Нарцисса Малфой тихо доживали свой век в опале.

По словам Грейнджер, почти все Упивающиеся смертью, у которых были метки, были схвачены в первые несколько недель после Финальной Битвы. Остальные либо умерли в своих укрытиях, либо, как Северус, умели достаточно хорошо прятаться от правосудия и их еще не поймали. Не схватили пока только Долохова. Гермиона сообщила об этом странным поникшим голосом. Маг долго копался в закоулках своей памяти, пока не вспомнил, что именно он уложил ее в больничное крыло после безрассудного и катастрофически провального приключения в Отделе тайн. Это воспоминание почему-то вызвало у зельевара приступ неконтролируемой ярости, почти такой же, который сопровождал приезд сюда гриффиндорки.

Волшебник снова чувствовал себя в своей колее, достаточно комфортно живя своей размеренной жизнью – хотя «комфортно» было не совсем верным словом. Нельзя было сказать, что ему чего-то не хватало. Ему скорее, казалось, что в его жизни могло быть еще что-то, чего там не было, что-то, что дразнило край его подсознания и ускользало, когда он отказывался как следует подумать над этим. Ведь Снейп должен быть вполне доволен своей нынешней новой жизнью – у него теперь есть друг, партнер, кто-то, кто нарушил его одиночество и заставляет его улыбаться. Казалось, не было необходимости искать что-то еще.

- Ты совершенно не следишь за своей корреспонденцией, - сухо заметил Северус однажды, наклоняясь, чтобы собрать разбросанную по полу стопку пергаментных конвертов, которые образовали на ее письменном столе шаткую конструкцию, и которая рухнула всего за несколько секунд до того, как Гермиона села за стол.

Грейнджер сморщила нос, ее обычная реакция на напоминание о вещах, о которых она не хотела думать, и на его поддразнивания.

- Тише ты. Я займусь этим.

- Я считаю… тринадцать нераспечатанных писем, - сообщил Снейп. – Если ты и дальше будешь их игнорировать, Чудо-мальчик и его рыжий друг в один прекрасный день сами постучат в твою дверь.

Ведьма тяжело вздохнула, откидывая назад тяжелые волосы.

- В том-то и дело. Они хотят приехать и проведать меня. Они говорят, что у меня было несколько месяцев, чтобы освоиться, и они беспокоятся… но… - она фыркнула. – Я не хочу причинять тебе неудобства. Я думала, что возьму небольшой отпуск на День благодарения и сама отправлюсь в Лондон. Я не особенно люблю индейку и прочее. И ты не будешь испытывать никаких неудобств.

Это был хороший план, разумный, продуманный до мелочей, но зельевару он все равно не понравился. Он отказывался признаться в этом даже самому себе, но мысль о том, чтобы провести без нее даже несколько дней была лишь немногим менее тревожной, чем появление в этом городе Поттера.

- Тогда поезжай, - сказал он, стараясь скрыть свое истинное отношение за достаточной порцией яда в голосе. – Одна треть вашего трио – уже перебор для этого городишки. Что будет, если соберутся все три даже подумать страшно. А Крукшанкса можешь оставить со мной. Он не сделал ничего плохого, чтобы его тащили через океан.

Если раньше Снейп думал, что считать дни до ее возвращения в школу – это плохо, то теперь он был уверен, что считать дни до дурацкого американского гастрономического праздника – еще хуже.

По его скромному мнению, сентябрь пролетел слишком быстро. Дни становились все короче, а по утрам погода была все холоднее и вскоре Гермиона надела свитер, связанный Молли Уизли, чтобы хоть как-то спасаться от холода в продуваемом сквозняками доме. Теперь, когда они проводили вечера вместе, в камине весело потрескивал огонь, а фарфоровые чашки, наполненные горячим чаем, стали обычным делом. Однажды вечером Гермиона появилась на пороге его дома с полным пакетом каштанов и гордой улыбкой на лице. Они жарили их прямо на каминной решетке, а потом чистили, обжигая пальцы и с пылу с жару отправляли их в рот, не дожидаясь, когда они остынут.

Наступивший октябрь был холодным и тоскливым, несмотря на предпраздничную суету, связанную с подготовкой к Хэллоуину. Северус ожесточился, стал более раздражительным, как обычно, во время праздника. Это было очередное напоминание о том, как много он потерял – сколько вины он нес, скольким пожертвовал во имя искупления, сколько крови будет еще медленно остывать на его руках, сколько бы он нисделал, сколько бы он ни боролся, несмотря ни на что.

Во время Хэллоуина он по обыкновению вспоминал Лили, вспоминал ее волосы цвета осени, глаза цвета весны и ее сердце цвета зимней стужи. Женщина, которая его оставила, а затем умерла, так отличалась от женщины, которая была такой живой и настоящей – Гермиона была цвета лета. Она была летней девушкой с глазами, похожими на солнечные лучи, проходящие сквозь бокал с выдержанным виски, и с волосами, которые закручивались и вились в свое удовольствие. Гермиона улыбалась, как лето, дышала, как лето, и была для него всем, чем было лето – солнечным светом, полевыми цветами и покоем.

Весь город был украшен в оранжево-черной цветовой гамме. Повсюду можно было наткнуться на вурдалаков, гоблинов, призраков, ведьм на метлах и с кошками. Гермиону это очень развеселило. Северус все еще пытался убедить ее, что одеваться ведьмой на Хэллоуин не так уж смешно, но пока не очень в этом преуспел.

- Северус, это было бы так иронично, - настаивала ведьма, улыбаясь во все свои тридцать два зуба. – Такая ирония с оттенком драматизма. Мы знаем то, чего не знают другие, так что это будет забавно.

- Нет, это совершенно не забавно, - сухо возразил Снейп. – И это Хэллоуин. Это не должно быть смешно.

Ее глаза расширились от понимания.

- Конечно… - девушка замолчала, не зная, что сказать. Ее захлестнуло смущение и чувство вины. – Мне очень жаль, - тихо продолжила Грейнджер. – Я сразу должна была сообразить.

Возможно, на ее лице, как и на его, тоже отразилась боль.

- Нет, - сказал зельевар, покачав головой. – Разве я не говорил тебе раньше, что то, что видел Поттер не было полной историей?

Было ясно, что она хочет знать всю историю.

- Да, - уклончиво ответила Гермиона, - Но…

- Я пытался спасти Лили Поттер не потому, что любил ее, точнее не только поэтому, а потому, что чувствовал себя виноватым, - резко проговорил Снейп. – Я был глуп, идеалистичен и ужасно боялся того, во что ввязываюсь. Я хотел уйти, и я хотел, чтобы Лили вытащила меня оттуда. Я никогда не хотел, чтобы вышло так, как вышло.

На лице гриффиндорки отразилась горечь.

- Хорошо продуманные планы, - пробормотала она вполголоса. – Я очень сожалею, что это стоило тебе так много.

В ее голосе, в ее взгляде, которым ведьма встретилась с Северусом, была искренность.

К его (все уменьшающемуся) удивлению, это стоило целого мира.

***

Ее не было в городе всего лишь два дня, а он уже нервно расхаживал по гостиной. Сосредоточится на каком-нибудь сложном зелье не получалось, как Снейп не пытался.

Ему было интересно, о чем она говорит с Поттером, что именно рассказывает о своей жизни, думает ли вообще о нем.

Потому что он думал о ней не переставая.

Он старался не думать о том, как быстро они привыкли друг к другу, как быстро он принял ее в свой дом и в свою жизнь. Они взаимодействовали друг с другом в полной гармонии, принимая друг друга полностью.

Он готовил для нее, провожал ее домой из школы, помогал ей проверять контрольные работы и позволял пользоваться своей библиотекой. Гермиона, в свою очередь, разговаривала с ним, улыбалась ему, иногда касалась его руки или плеча. Она позволяла ему провожать ее из школы домой, а потом ужинала с ним вместе. Ведьма вела неспешные беседы в его компании и в груди Северуса росло какое-то теплое и уютное чувство, название которому он еще не определил. Она постоянно существовала с ним рядом, прибираясь, вытирая пыль, напевая себе под нос незатейливый мотив. Ее кот взял за правило ложиться к нему на колени и требовать, чтобы его погладили, а иногда принимался облизывать ему руки.

Гермиона скрасила его одиночество.

Она смотрела на Северуса добрым теплым взглядом своих глаз цвета виски и не видела в нем Упивающегося смертью, не видела в нем человека, который когда-то пытал и мучил других людей. Она знала все о его прошлом, но все равно приняла его.

Северус Снейп думал о Гермионе Грейнджер и не мог перестать, он не мог думать ни о чем другом. Зельевар вспоминал ее лицо, которое обрамляли густые непослушные локоны каштанового цвета, вспоминал как ее пальцы касались его плеча, вспоминал ощущение ее маленького дрожащего тела в его руках. Он думал о ней и не мог избавиться от чувства нежности, тоски и головокружительного счастья, которое он уже отчаялся испытать с кем-либо.

Снейп считал, что давно уже потерял способность чувствовать что-то другое, кроме ярости, гнева и горькой печали. Он считал себя старым, использованным и уже ни на что не годным, кроме как доживать свой век в одиночестве, с выжженным войной сердцем. Войной, в которой не было правых сторон – одна хотела захватить мир с помощью крови, боли и горя, а другая хотела остановить это со смертью невинного мальчика, «ради общего блага», не задумываясь о существующих предрассудках, ненависти. И он собирался отдать свою жизнь за одну или за вторую сторону, но при этом его жизнь не значила ровным счетом ничего ни для Волдеморта, ни для Дамблдора. Всего лишь пешка.

Но теперь все изменилось. Он стал важным для Гермионы Грейнджер, и это было такое чудесное чувство, что он был уверен, что сделает все, что в его силах, чтобы сохранить его.

***

В день, когда она вернулась, было холодно и ветрено. Голые ветви деревьев, черные и тонкие, как чьи-то костлявые пальцы, тянулись к небу. Их листья большими коричневыми массами громоздились у основания стволов.

Гермиона появилась ровно в назначенное время, плотно закутанная в дорожную мантию. Под ее глазами залегли глубокие тени, такие же фиолетовые, как облака над ними. Ее волосы были собраны на затылке в строгий пучок и отсутствие обычного вихря ее локонов делало ее одновременно старше и моложе. Возможно, «моложе» - не совсем подходящее слово. Скорее, так она выглядела более уязвимой, когда ни что не могло скрыть линию ее подбородка и тонкую шею молочно-белого цвета. Ее потрескавшиеся губы ярким пятном выделялись на фоне бледного лица, а глаза казались усталыми.

В тот момент Снейп ничего так сильно не хотел, кроме как заключить ее в объятия, согревая своим дыханием ее макушку, чтобы его сердце билось рядом с ее и не отпускать до тех пор, пока его жизненная сила не наполнит ее, и она вновь станет счастливой и яркой. Грейнджер снова была одета в одежду серых, черных и пурпурных тонов. Цвета траура.

Вечером того дня в салемском центре портключей больше никого не было. Гермиона была единственной прибывающей, Северус был единственным встречающим.

Их взгляды встретились, и волшебник глубоко вздохнул. Она была дома и все было так, как должно было быть. В уголках ее глаз появились мелкие мимические морщинки, когда ведьма улыбнулась ему и тень усталости уступила место радости от долгожданной встречи.

Она не бежала к нему, и он не ускорил шаг, но тем не менее они оказались друг перед другом раньше, чем следовало. Девушка бросила на него странный взгляд, полный противоречивых эмоций – сомнения и самоуверенности. И прежде чем мужчина успел что-то сделать или сказать, две маленькие руки обвились вокруг его грудной клетки, а теплое тело прижалось к нему спереди.

- Я скучала по тебе, - выдохнула Гермиона, но фраза прозвучала так беспорядочно и с тихим всхлипом, что Северусу на какое-то мгновение показалось, что она плачет.

Но потом ее руки и восхитительное тепло, что они дарили, исчезли так же внезапно, как и появились. Грейнджер снова подняла свой чемодан.

- Как поживает Крукшанкс? – спросила она, отводя взгляд и прикрывая рот рукой, подавляя зевок.

Снейп что-то ответил из разряда тех фраз, о которых завтра и не вспомнит. Его мысли были все еще слишком заняты ведьмой, идущей рядом с ним, чтобы думать о чем-то еще.

***

Судя по всему, Поттер и Уизли находились в добром здравии, а другая Уизли, которая теперь стала Поттер, была снова беременна и в связи с этим чрезвычайно счастлива. Это была вся информация, которую он узнал, и этого было более чем достаточно, чтобы удовлетворить его любопытство. Большего он знать не желал. Все то время, что она рассказывала о своей поездке, Снейп сосредоточенно наблюдал за изгибом ее губ, округлостью ее бедер, грациозными движениями ее рук, когда она говорила. Казалось, Гермиона состояла из тысяч изгибов, округлостей и углов, и он любил (о, да, теперь он мог в этом признаться самому себе) каждый из них.

Конец ноября ознаменовался серией ледяных дождей, а декабрь пришел вместе с рождественской мишурой и обычными для этого времени украшениями. Гермиона наколдовала и повесила на свою дверь очаровательный венок и предложила сделать такой же и для Северуса. Он, как ни странно, согласился без своих обычных препирательств и недовольства по поводу никому не нужной мишуры. Грейнджер соорудила гирлянду из серебристых ягод, маленьких белых цветов и вечнозеленых веток остролиста, от которых исходил сильный запах.

В последний день занятий перед Рождественскими каникулами дети в школе Гермионы разыгрывали небольшую пьесу. Северус сидел в последнем ряду и с лицом, начисто лишенным каких-либо эмоций, наблюдал, как они бегают по сцене и коверкают слова, состоящие более чем из двух слогов. Однако, ее класс явно добился определенного успеха и к концу спектакля Грейнджер во всю сияла.

- Они прекрасно справились! - уже в пятый раз за вечер воскликнула ведьма и обязательно хлопнула бы в ладоши, тоже в пятый раз, если бы на ее коленях не сидел мурлыкающий Крукшанкс, которого нужно было гладить.

Северус вздохнул.

- Они сделали все, чего можно было ожидать от группы семилетних детей, - ответил он.

- Чудесно, - сказала девушка, словно соглашаясь. – Теперь, если только рождественская вечеринка, организованная для персонала школы, пройдет хорошо, то я смогу расслабиться до конца каникул.

- Что? – спросил зельевар.

Гермиона сморщила нос в своей излюбленной манере.

- Штатная вечеринка, - повторила она. – Все учителя начальных, средних и старших классов должны быть там. Приводите свою вторую половинку и веселитесь, получайте удовольствие. Я ведь являюсь учительницей первого класса, так что это в равной степени относится и ко мне. Я должна пойти.

- Такие же вечеринки устраивал и Дамблдор, - проговорил волшебник, не отводя взгляда от книги. – Я их ненавидел.

- Они могут быть гораздо веселее, если ты сможешь как следует разозлиться, - посетовала гриффиндорка. – Раз уж я не могу, не хочешь ли ты пойти со мной и язвить всем напропалую?

Теперь он оторвал взгляд от книги и поднял на нее глаза.

- Почему ты думаешь, что после семнадцати лет такого обращения со стороны Альбуса Дамблдора я снова подвергну себя этому ради тебя?

Он не хотел, чтобы слова прозвучали слишком грубо, но выражение ее лица тотчас изменилось; живость и удовлетворение, которые проглядывались в ее чертах, сгладились и скрылись за спокойным и собранным фасадом.

- Ладно, забудь.

Ему сразу же отчаянно захотелось взять свои слова обратно, объясниться, сказать ей, что если уж на то пошло, то только ради нее он сам лично готов закатить Рождественскую вечеринку для всех ее коллег, но Снейп не смог. Вместо этого он сглотнул образовавшийся в горле комок и вернулся к чтению своей книги. Он закончил читать и молча вышел из ее дома.

Рождественская вечеринка должна была состояться три дня спустя. Гермиона стала заметно холоднее с ним с того вечера после школьного спектакля. Не то чтобы она была обижена и пыталась таким образом его наказать. Скорее, она чувствовала, что зашла слишком далеко в своем слишком вольном отношении к нему и его ответом стал упрек. Северус видел это. Ведьма попыталась дать ему больше личного пространства, которого он совершенно не хотел, и у него была только одна идея, очень глупая идея, как вернуть все на круги своя.

У него был один строгий костюм, который все еще был как новый и сидел на нем довольно хорошо. Снейп нашел его в дальнем углу шкафа, проветрил и надел. Волосы он перевязал шнурком на затылке, тщательно побрился, спрятал волшебную палочку в рукав пиджака и, идеально рассчитав время, вышел из дома.

Вместо того, чтобы сразу войти, как зельевар поступал по обыкновению, он позвонил и стал ждать на крыльце, не обращая внимание на пронизывающий до костей холод. Однако выражение ее лица, когда ведьма открыла дверь, того стоило, а поток теплого воздуха, просочившийся из ее дома, согрел его гораздо меньше, чем ее ослепительная улыбка.

- Входи, - проговорила Гермиона с такой застенчивостью в голосе, какой не было уже давно.

- Ты выглядишьвосхитительно, - сказал Северус, стряхивая снежинки с ворота пальто. – Ты уже готова?

«Восхитительно» - не совсем правильно отображало этот контраст, создаваемый шелковым струящимся платьем цвета красного дерева, молочно-белой кожей, украшениями с изумрудами и ее блестящими локонами. Она, казалось, выглядела старше. Раньше она практически никогда не пользовалась косметикой, и он с упоением отметил, что сейчас ее глаза казались более четкими, губы алыми, а ресницы еще темнее, чем обычно.

Некоторое время гриффиндорка стояла напротив, глядя на него, склонив на бок голову.

- Почти, - ответила она после паузы. – И… спасибо тебе.

Вечеринка была почти такой же невыносимой, как Северус себе и представлял. Как и предсказывала ведьма, там было полно народу, и все они безбожно налегали на выпивку. Среди них было много мужчин, которые в большинстве своем бросали оценивающие взгляды в сторону Гермионы. Он оставался рядом с ней весь вечер и смотрел испепеляющим взглядом на тех, кто ему особенно не нравился.

Если девушка это и заметила, то ничего не сказала. Но каждый раз, когда его взгляд становился слишком черным, на его руке появлялась ее мягкая ладошка, а ее лицо озарялось доброй полуулыбкой.

Он слышал перешептывания ее коллег так же отчетливо, как и она – все присутствующие интересовались, что делают двое британцев в толпе янки; взрослый мужчина и молодая девушка, которые не отходили друг от друга ни на шаг, тихо разговаривая с характерным британским акцентом и молчаливыми жестами. Никто из них не притрагивался к спиртному, и пока они держались на почтительном расстоянии друг от друга, шепот продолжался.

- … кто же знал, что мисс Прюд будет прятаться дома…

- … разве не он всегда вел себя так таинственно? …

- … Я не знал, что она с кем-то встречается…

- … вот почему она всегда отказывалась, когда я спрашивал…

- … как ты думаешь, сколько ему лет? …

Они проигнорировали все эти перешептывания и в конце концов отошли к самому дальнему и плохо освещаемому столу, где тихо беседовали до тех пор, пока не пришло время уходить домой.

Северус был совершенно уверен, что никогда раньше не испытывал более чудесного чувства, чем то тепло в груди от ощущение ее маленькой ладошки в его руке, когда он провожал ее домой.

========== Часть 3 ==========

Глава 3

В гостиной Гермионы стояла вечнозеленая рождественская ель, украшенная красными, золотистыми, серебристыми и зелеными игрушками, синими и желтыми огоньками. В комнате витал резкий сладковатый запах хвои, смешанный с ароматом печенья и корицы.

С приготовлением печенья Гермиона справилась сама. Если оно и было слегка подгоревшим, Северус по этому поводу ничего не сказал – он обнаружил, что ему нравится вкус жженного сахара, если к нему прилагалась гордая улыбка на лице Гермионы.

Декабрь принес в их маленький городок снег и холод. Но не тот нудный мокрый снег, который превращается в слякоть и лед, стоит ему лишь коснуться поверхности земли. Это был такой снег, который плавно падал с неба большими хлопьями и аккуратно ложился на все поверхности, покрывая их пушистыми снежными шапками. Температура заметно снизилась, но это не имело особого значения ни для Снейпа ни для Грейнджер, так как они оба предпочитали закрытую одежду, длинные рукава и высокие воротники вне зависимости от погоды.

Зельевар все еще не совсем понимал, почему гриффиндорка прячет свои руки – однажды, когда они готовили, она на минуту забылась и беззаботно закатала рукава до локтей, но потом вдруг словно опомнившись резко их опустила. Снейп мельком увидел что-то, что могло быть шрамом в форме буквы «V» или, возможно, буквы «N». Ему стало любопытно, что же было вырезано на ее руках. Но мужчина не собирался настаивать и ни о чем ее не расспрашивал. А она и не рассказывала. Северус прекрасно знал, что Беллатриса Лестрейндж любила вырезать на своих жертвах слова. И это было все, что ему нужно было знать, для общего понимания всей картины.

После школьной рождественской вечеринки Гермиона стала вести себя с ним более открыто и раскрепощенно – она постоянно касалась его руки, улыбалась ему своей яркой искренней улыбкой, пританцовывала, тихо напевая какую-то мелодию. Когда она находилась рядом, было очень трудно сосредоточиться на чтении книги или на приготовлении какого-нибудь зелья – в такие моменты основным его инстинктом было следить глазами за ее движениями, тщательно запоминая ее черты, впитывая ее голос и то, как двигались ее бедра, покачиваясь в такт мотиву, который она напевала, думая в этот момент, что он не смотрит на нее.

Северус выбирал рождественский подарок для Гермионы с особой тщательностью. Их совместный поход на рождественскую вечеринку окончательно убедил его в том, что сохранение благосклонности этой девушки необходимо прежде всего для его душевного спокойствия и личного счастья. Снова дарить ей что-то для ее кота было бы грубой и непростительной ошибкой с его стороны. Поэтому он все-таки решил, что подарок будет только для Гермионы Грейнджер и ни для кого другого.

Это решение ему неосознанно помогла принять сама Гермиона – великолепная, прекрасная Гермиона, с глазами, подобными солнечному свету, преломляющемуся в стакане виски, и голосом, подобным кофе и шоколаду.

- Я не знаю, что бы я без тебя делала, - ведьма сказала это таким тихим голосом, как будто поведала какую-то тайну, в нем слышались стыд и принятие, сожаление и благодарность.

- Думаю, что это зелье неплохо справилось, - он не хотел принимать ее благодарность, как не хотел навязывать ей свои эгоистичные мечты и надежды. Мужчину это обеспокоило.

- Нет, Северус. Я… спасибо, - от чего-то девушка расстроилась. Обычно Северус так легко читал ее мысли, а сейчас, когда она пыталась сказать ему что-то важное – он, казалось, не понимал, что именно. Снейп видел, как запнулась Грейнджер и в его груди отчаянно расцвела надежда.

- Это… ничего… не стоит… - его охватило смятение, и он попытался отмахнуться от этого чувства.

- Я серьезно, Северус. Это намного больше, чем приготовление зелья или дружба… Нет я… нет, это бесполезно.

Она снова сморщила нос, а выражение ее глаз стало таким беспомощным, что волшебнику ничего не оставалось делать, кроме как помочь.

- Я понимаю, - был ли его голос всегда таким грубым?

- Что? – теперь и ее лицо озарилось светом надежды.

- Я понимаю, о чем ты хочешь мне сказать.

Их глаза встретились, черные, такие темные, что невозможно было различить, где заканчивается зрачок и начинается радужка, и карие, свет солнечных лучей, преломляющихся в стакане с хорошо выдержанным виски.

Ты нужна мне.

Ты нужен мне.

Значит, будем держаться вместе?

Да.

В этот момент все было решено. Нет, это не было сказано. Но они и без слов поняли все, что хотели сказать друг другу. Для Северуса Снейпа это будет Гермиона Грейнджер, и все.

***

По какому-то негласному соглашению Рождество решено было встречать в доме Гермионы. Это не было спланировано заранее, скорее просто Северус задержался допоздна, снегопад снаружи был довольно сильный, дом Грейнджер был теплым и уютным, а кровать в гостевой спальне была уже застелена. Он прекрасно выспался на простынях, пахнущих ее мылом. Зельевар проснулся, когда солнце только-только поднялось на горизонте, а его лучи ярко отразились от снега. Взглянув в зеркало на свою голую, покрытую ужасными шрамами шею, он поморщился и натянул черную водолазку.

К тому времени, как Снейп встал, Гермиона тоже уже проснулась и стояла у окна кухни, в одной руке держа чашку кофе, а другой обхватив себя за талию. Он остановился в дверном проеме и окинул ее изучающим взглядом, позволив красоте утра и девушки, стоящей у окна, создать ту идеальную картину, которую волшебник хотел бы запечатлеть в памяти навсегда. Нежный синий халат был слишком тонким и недостаточно теплым для кухни, выложенной кафелем, с огромными окнами, пропускавшими морозный воздух внутрь. Вырез немного провис, открывая взору нежную шею и верхнюю часть позвоночника – обычно этого вообще не было видно, но сейчас ее волосы были беспорядочно подняты наверх. В стекле окна были видны очертания ее фигурки, очерченные сверкающим сиянием солнечных лучей, отражавшихся от снега. Маг видел в оконном стекле только ее отражение: стройная фигура, длинные пальцы и изящный изгиб носа.

Прошло некоторое время, прежде чем она тоже увидела его отражение в окне. Гермиона повернулась к Северусу и ее губы тронула мягкая улыбка.

- Счастливого Рождества, Северус.

- Счастливого Рождества, Гермиона, - ответил он, тоже слегка улыбнувшись ей, от чего уголки его губ слегка приподнялись.

- Подарки? – предложила она, быстро отхлебнув кофе, радостно напевая.

- После кофе, - ответил Снейп. Ведьма указала на стойку, где аккуратно стояла дымящаяся чашка (его чашка, черная с серебряным ободком).

Под елкой Гермионы лежала груда подарков, завернутых в бумагу ярко-красного цвета с золотым, очевидно, от ее гриффиндорских друзей. Но, к вящему удивлению Северуса, с другой стороны елки было столько же подарков, завернутых в разноцветную бумагу. Он повернулся к девушке, которая застенчиво смотрела на него.

- Я не хотела, чтобы ты чувствовал себя обделенным, - покраснев, сказала она.

- Значит, ты решила подарить мне двадцать подарков? – неверяще спросил зельевар.

- Нет! – запротестовала гриффиндорка. – Здесь есть один подарок от Марты. И еще один от Гарольда.

Гарольд был владельцем маленькой закусочной неподалеку дома бывшего профессора.

Он просто не мог в это поверить, он отказывался ей верить. Эта маленькая кучка подарков была больше, чем он получал за всю свою жизнь. Дома был один или два раза, когда ему дарили подарки в детстве, но потом Рождество было благополучно забыто. В Хогвартсе в течение пяти лет Лили дарила ему маленькие, но приятные мелочи. Будучи уже взрослым, Снейп регулярно получал подарки от трех человек: Альбуса Дамблдора, Минервы МакГонагалл и Люциуса Малфоя.

- Ну, что же, давай откроем их! – весело сказала Гермиона, неуклюже растянувшись прямо на полу.

Он последовал ее примеру, притягивая к себе первый попавшийся сверток. Обернутый бумагой мягкого золотистого цвета, размером и формой он был подозрительно похож на книгу. Северус осторожно снял бумагу, отметив при этом то, с какой тщательностью он был завернут. Его взору медленно предстала книга, толстый фолиант, о котором он как-то упоминал гриффиндорке четыре месяца назад.

Ведьма, сидящая рядом с ним, с большим энтузиазмом стягивала бумагу со своих подарков – конфет, книг, носков, переносного сада с травами и чего-то похожего на самодельную мягкую игрушку, помесь лошади, нарвала и голубя. Пока Северус методично распаковывал свои подарки один за другим, Гермиона, казалось, на Рождество вернулась в детство, разбрасывая вокруг себя оберточную бумагу.

Вскоре рядом с зельеваром лежала аккуратная стопка книг, а также небольшой флакон с одеколоном, похожий на тот, что он сделал сам, что-то, что было похоже на довольно жидкий вязанный шарф зеленого цвета, новые контейнеры для хранения ингредиентов, подарочная карта в закусочную (предположительно от Гарольда) и несколько коробок конфет.

Грейнджер закончила с подарками раньше него и теперь смотрела на мага со счастливой улыбкой, обхватив колени и положив на них подбородок.

- Ну?

Северус приподнял одну бровь.

- В этом совершенно не было никакой необходимости.

- Значит, тебе нравится? – спросила молодая женщина.

Лгать в этот момент, чтобы сохранить лицо было бы жестоко, но в действительности с Гермионой у него уже не было лица, которое нужно было держать.

- Конечно, - наступила небольшая пауза и Снейп решил последовать совету своего внутреннего голоса. – У меня есть еще кое-что для тебя.

Глаза ведьмы загорелись.

- Правда?

Он упаковал в подарок для нее книгу – безопасный выбор. Но было кое-что еще, что маг приберег.

Северус молча встал и принялся рыться в кармане брюк. Гермиона тоже встала напротив него, ее волнение немного поутихло. Она стояла перед ним, так близко, что он мог разглядеть едва заметные веснушки на ее носу и каждую ресничку, бросающую тень на ее лицо.

Его рука коснулась металла подарка и, прежде чем он успел передумать (уже слишком поздно), он сказал девушке:

- Закрой глаза.

Она встретилась с ним взглядом и повиновалась. Он поднес к ее шее цепочку и легко застегнул, потому что ее волосы были подняты наверх и не могли помешать его движениям.

- Теперь можешь открыть.

Она так и сделала, и ее рука тут же взметнулась к шее. Цепочка была недостаточно длинной, чтобы гриффиндорка могла ее рассмотреть. Поэтому она прошла к зеркалу, висевшему над комодом в прихожей.

- О, Северус, это прекрасно, - проговорила она на выдохе. Он тоже подумал, что это выглядело на ней прекрасно – серебро мягко мерцало на ее коже. Кулон был обработан безупречно – Снейп был очень доволен тем, как все получилось. Руны здоровья, счастья и любви были наложены друг на друга в знаке, который выглядел как просто интересное переплетение линий, но он знал, что Гермиона обязательно поймет, что это такое. Он отправился в деревню Салем и заказал этот кулон специально для нее, только для Гермионы, а потом сам наложил на него защитные чары.

Мужчина подошел к девушке и, встав у нее за спиной, встретился с ней взглядом в зеркальном отражении.

- Значит, тебе нравится?

Нежная улыбка озарила ее лицо.

- Я в восторге, - она повернулась и запрокинула голову, чтобы заглянуть ему в глаза.

Он не совсем понимал, что заставило его тогда, в тот момент, это сделать, но Северус вдруг быстро наклонился и легко коснулся ее губ своими. Это был совсем не поцелуй – просто прикосновение губ друг к другу, гладкость ее кожи в том месте, где его пальцы удерживали ее лицо на месте самым легким движением, и трепет от того, что он находился к ней так близко.

Когда Северус после секундного колебания отстранился, Грейнджер вздохнула и ее чудесные губы приоткрылись. Потом она открыла глаза и заглянула ему в глаза.

- Как долго?

- Я не знаю.

- А что ты знаешь?

- Что готов любить тебя.

- Любить меня?

- Ну, да. Я готов дарить тебе любовь и все, что с этим связано.

Ведьма снова улыбнулась и придвинулась ближе к нему, прижавшись всем телом и уткнувшись головой в его грудь. Он обнял ее, на этот раз его движения были более уверенными. Когда он почувствовал, что она отстраняется, Снейп тут же убрал руки, но снова поднял их, увидев, что она лишь потянулась за очередным поцелуем. Гермиона босыми ногами поднялась на цыпочки, обвила руками его шею и приблизила его лицо к своему.

На этот раз ее губы сами открылись ему навстречу, углубляя поцелуй и позволяя его языку исследовать ее рот. У нее был вкус мяты, кофе и Гермионы. Сочетание ее хрупкого тела в его объятиях и ее вкуса во рту было самой восхитительной вещью, которую Северус когда-либо испытывал.

***

Теперь их жизнь вошла в новую колею. Теперь, когда Гермиона готовила для них еду, при этом напевая и пританцовывая, Северус мог подойти к ней сзади и поцеловать в шею. А когда он сидя на диване читал при тусклом свете настольной лампы, Гермиона пробиралась к нему в объятия и зажигала палочку, а он читал ей вслух. В ее лице появилось что-то новое, счастье, чистая радость, которая отражалась во всех ее движениях, в том, как девушка дотрагивалась о него, брала его за руку, прикасалась к его лицу или губам – все в ее действиях говорило о том, как она счастлива.

У Снейпа голова шла кругом от осознания того, он – причина ее счастья. Он – стареющий сурового мужчина, который так редко улыбается. Но ее улыбок хватало на них обоих – когда они вместе шли в библиотеку рука об руку, ее лицо сияло.

Зельевар хотел бы посвятить все свое время исследованию Гермионы, изучая ее губы, ее формы и ее вздохи, точно так же как он изучил ее привычки, выражение ее лица и ее смех.

Они все еще немного стеснялись друг друга – все ходили вокруг да около прежде чем найти повод для маленьких почти целомудренных поцелуев. Северусу нравилось лежать с ней на диване, завернувшись в теплый плед, читать или смотреть маленький телевизор в доме Гермионы, или разговаривать.

Они говорили обо всем на свете и в то же время совершенно ни о чем, старательно избегая тем, которые их пугали. Снейпа беспокоили его шрамы, ее шрамы, то, насколько она серьезна в своем отношении к нему, а также то, на сколько сильны его собственные чувства. В какой-то момент было негласно условлено, что они будут продвигаться вперед медленно-медленно, чтобы не торопить этот чудесный период поцелуев, взаимного обожания и новизны.

Он упивался крошечными едва заметными различиями последних дней от предыдущих. Гермиона была свободна от занятий, они вместе могли расслабиться, почитать и поговорить без помех. То, как загорались ее глаза, когда он наклонялся, чтобы поцеловать ее, без слов указывало ему на то, что ей нравятся его поцелуи. Осознание этого факта заставляло его улыбаться. Маленькая ладошка, проскальзывающая в его широкую ладонь, по дороге в библиотеку, заставляла его замедлять шаг, чтобы наслаждаться этим ощущением как можно дольше. Это была не столько новая сторона Гермионы, сколько новая грань их отношений.

Да, они разговаривали и спорили и раньше, но никогда раньше в самый разгар спора ведьма не забиралась к нему на колени, чтобы целовать его до бесчувствия, когда понимала, что спор ей не выиграть.

Они и раньше готовили еду вместе, но теперь все их блюда подгорали с завидной регулярностью, потому что ни один из них не замечал, как на заднем плане сработал таймер, так как в этот самый момент Северус посадил Гермиону на кухонный стол и был чрезвычайно занят ее губами, шеей и волосами.

Они и раньше касались друг друга, да. Но это были лишь случайные прикосновения или редкие объятия, которые были далеки от тех прикосновений, которые теперь они дарили друг другу. Теперь, подходя к волшебнику сзади Грейнджер проводила руками по его плечам, слегка их поглаживая, или зарывалась пальцами в его волосы и позволяла ему обнимать ее и целовать.

Мужчина думал, что уже и забыл, как это делается – и неуклюжесть всех его движений добавляла ощущение невинности. Гермиона была так же неуверенна, как и он – дело было не столько в неопытности, сколько в ее чувстве уязвимости. Ведь прошло еще слишком мало времени.

Ситуация достигла своего апогея однажды ночью, уже в новом году – в январе, всего за неделю до дня его рождения. Той ночью они были заняты тем, что целовались, лежа на диване в доме Гермионы. Северус наслаждался пьянящим ощущением ее тела под ним, ее рук, скользящих по его спине, ее поцелуев. Его рука скользнула под ее блузку, большая шершавая ладонь прикоснулась к гладкой коже ее живота, и ведьма вдруг замерла.

Снейп тут же отстранился от нее и сел, давая ей больше личного пространства. Глаза Грейнджер были закрыты, и она судорожно вздохнула. А потом вдруг резко поднялась и тоже села рядом с зельеваром, с вызовом заглядывая ему в глаза. Скрестив руки, она ухватилась за нижний край блузки и стянула ее через голову.

«Она прекрасно сложена», подумал Северус. Она осталась в тонком кружевном бюстгальтере, прикрывающем грудь. Кожу от правого плеча вниз по животу к левому бедру пересекал толстый шрам. На животе рядом с пупком виднелась еще одна старая отметина – изогнутый шрам, как от разреза.

А на предплечьях – работа Беллатрисы Лестрейндж. На одном ее предплечье было вырезано слово «Грязнокровка», а на другом – грубая безобразная молния. Северус решил, это потому что она магглорожденная и связанна с Гарри Поттером.

Он не нашелся, что сказать. Вместо этого, снова встретив ее пристальный взгляд, он начал расстегивать рубашку. Этот процесс был отнюдь не быстрым. Еще со времен своего преподавания Снейп имел привычку носить черные брюки и белую рубашку на пуговицах. Эту привычку он сохранил и по сей день. Его манжеты были уже закатаны, теперь остался только передний ряд пуговиц. Наконец он повел плечами из стороны в сторону, скидывая рубашку.

Северус знал, что его тело было слишком худым и неуклюжим. Но при этом оно было сильным, жилистым, хотя его плоские мышцы не совсем соответствовали классическому понятию о впечатляющем телосложении. Годы стресса, плохого питания и регулярные пытки сделали его тело худым, а кожу слегка желтушной – печень тоже была не в лучшей форме. Но с тех пор, как он окончательно обосновался в Америке, мужчина набрал вес, а его волосы и зубы стали выглядеть гораздо лучше.

Его грудная клетка, живот и спина были сплошь покрыты шрамами – когда Темный Лорд был недоволен своими последователями, он либо проклинал их сам, либо поручал кому-то, вроде Беллатрисы, сделать это вместо него. И как шпион, который не всегда мог предоставить точную информацию, Северус был наказан много раз.

Его шея тоже также знала и лучшие времена – масса шрамов, которые остались у него после укуса Нагини. Яд этой проклятой змеи лишь усугубил процесс, еще больше изуродовав кожу – зрелище было не из приятных.

Снейп нерешительно потянулся к Грейнджер. Она, казалось, поняла, чего он хочет – ведьма вложила свою ладонь в его и позволила ему провести ее рукой по шее, там, где она была покрыта ужасными шрамами.

- У меня тоже есть шрамы, - сказал мужчина тихим голосом. – Когда ты на меня смотришь, ты видишь только мои шрамы?

Пальцы Гермионы ласкали его шею. Ощущение от ее нежных прикосновений были ошеломляющими и одновременно с этим затормаживающими – он чувствовал это, когда пальцы ведьмы повторяли контуры линий, которые когда-то пылали болью.

- Я вижу человека, который был ранен слишком много раз. И теперь, глядя на тебя, я понимаю, что готова отдать все на свете, чтобы избавить тебя хотя бы от части всех этих страданий.

Снейп поднял руку и провел большим пальцем по ее щеке, вытирая слезы, которые грозили вот-вот пролиться.

- Для меня ты прекрасна, - другой рукой он провел по длинному шраму, что пересекал ее грудь и живот. Он почувствовал, как напряглись ее мышцы под его рукой, ощутил шелковистую гладкость кожи, которую покрывал это шрам.

Она одарила его улыбкой сквозь слезы.

- Тогда поцелуй меня.

Северус подчинился.

Большая часть одежды была сброшена с гостиной Грейнджер, а затем было негласно принято обоюдное решение хотя бы попытаться добраться до спальни.

Он потерялся в ней – Северус растворился и единственной его целью было целовать Гермиону, ощутить ее вкус, взять ее, сделать ее своей, потому что сам он уже давно принадлежал ей. Были носы, которые не вовремя сталкивались, и волосы, которые мешали. А комната и простыни на кровати были такими холодными, безупречно холодными. Но это было не важно, потому что тело девушки горело огнем.

Пальцы гриффиндорки запутались в его волосах, со всей страстью притягивая Снейпа ближе. Когда он, устроившись в колыбели ее бедер, полностью соединился с ней, их обоих накрыло восхитительное ощущение полного восторга. Мужчина слышал, как она шептала его имя, он слышал ее стоны вперемешку со всхлипами. Видел ее лицо в тот момент, когда она шагнула через край и упала с ним вместе в бездну наслаждения, прижимая его к себе так сильно, словно боялась потерять ту близость, что возникла между ними.

Было что-то неописуемо прекрасное, что-то невероятно мощное по ощущениям в том, чтобы видеть раскрасневшееся лицо Гермионы, когда ее накрывала волна удовольствия. Он упивался осознанием того, что какие бы ужасные воспоминания она не хранила, он забрал часть из них и на короткие мгновения дал ей покой. Для нее он больше не был бывшим Упивающимся Смертью. В этот момент он был мужчиной, а она была женщиной, и у них не было ни прошлого, ни будущего, только настоящее.

Они заснули, запутавшись ногами в беспорядочно сбившихся простынях. Северус накрыл их теплым пуховым одеялом при помощи беспалочковой магии, устало пробормотав заклинание. Он сгреб ее в охапку, поцеловал влажную от пота кожу за ухом и заснул рядом со своей ведьмой.

Проснувшись, Снейп почувствовал себя абсолютно счастливым. Ему было очень тепло – они уютно устроились в коконе из одеяла, делясь своим теплом друг с другом. Дыхание Гермионы все еще было глубоким и ровным. Зельевар не хотел просыпаться, не хотел вставать и нарушать ее покой. И поэтому он остался в постели – кажется, впервые за много лет Северус позволил себе расслабиться и снова заснуть, не обращая внимания на солнечный свет, льющийся в комнату через сквозь широкое окно.

В следующий раз, когда он проснулся, Гермиона обнимала его за пояс, положив свою голову ему на плечо и закинув ногу на его бедро. Теперь, когда мужчина проснулся окончательно, он уже не сможет снова заснуть и ему оставалось только дождаться, пока проснется ведьма, мирно посапывающая рядом с ним.

Пока гриффиндорка спала, Снейп рассматривал ее лицо – гладкость и нежность ее кожи, то, насколько она была хрупкой там, на ее веках, где синими прожилками проглядывались кровеносные сосуды, как прозрачна она была на внутренней поверхности ее рук. К своему немалому удовольствию, маг заприметил на шее девушки красные отметины, оставленные им ночью. Она была его. Его ведьма – это удивительно.

Теперь сомнений не оставалось – волна защищенности, которую он ощущал в этой новой жизни, поглотившая его, была глубокой и головокружительной.

Раньше Северус думал, что Лили навсегда останется его единственной любовью. Но как же он оказался неправ – настолько неправ, что мысль об этой женщине с волосами Гермионы, обнимавшей его, уже не казалась ему кощунственной. Абсолютно никакого сравнения – Гермиона затмила все, на что он когда-либо мог надеяться.

Это и было тем, чего ему не хватало, тем, чего он подсознательно ждал, даже не подозревая о существовании всего этого.

Это все была Гермиона, проснувшаяся в его объятиях. Она широко открыла глаза и растворилась в ощущении его сильных рук, обнимающих ее. В уголках ее глаз появились мелкие морщинки, что было верным признаком ее довольной улыбки. Волшебница провела пальцами по его груди.

- Доброе утро, - пробормотала она охрипшим ото сна голосом.

- Доброе утро, - приветливо отозвался мужчина. Он осторожны высвободил руку из мягкого плена ее волос, стараясь не причинить ей боли, и крепко поцеловал.

***

Когда в школе начались занятия, их повседневная жизнь снова изменилась. Северус неожиданно для себя обнаружил, что ему не нравится спать в одиночестве, что в те моменты, когда его мучила бессонница, лучше быть в теплой постели рядом с тихо посапывающей ведьмой, чем наедине с нескончаемым ревущим потоком собственных мыслей. В эти моменты, когда зельевар лежал без сна, он мог сосредоточиться на ней, на том, как она пахнет, на количестве веснушек на ее носу, на ее глубоком, размеренном дыхании. Бывали дни, когда она тоже не могла заснуть. В эти моменты они обычно разговаривали. Их беседы были пропитаны той душевной открытостью, которая может возникнуть только в комнате, погруженной в ночную тьму, когда собеседники настолько устали, что это больше похоже на сон, чем на реальный разговор.

В одну из таких ночей маг рассказал Грейнджер о Лили. А девушка описала выражение лица Драко Малфоя, когда его в конец обезумевшая тетка пытала ее в Малфой-мэноре. В ответ, зельевар рассказал ей об Альбусе Дамблдоре, намного больше, чем планировал. А она рассказала, как после войны все друзья оставили ее. И потерянный Гарри, который нашел свое счастье в объятиях Джинни, и скорбящей по погибшему брату Рон, который призвал на помощь все свое самообладание, чтобы пережить эту невосполнимую утрату и разобраться в собственных запутанных чувствах по поводу закончившейся войны. Снейп рассказал ей о своих родителях и их печальной жизни. А Гермиона заплакала и призналась, что ее родители отказались с ней разговаривать после того, как она вернула им воспоминания о себе, которые когда-то стерла.

Но также у них были ночи без сна, когда девушка была счастливее. Она рассказывала ему о том дне, когда получила письмо их Хогвартса, о волнительном полете на гиппогрифе, от которого потом долго тошнило, о том, как она мечтала стать целительницей или адвокатом,прежде чем поняла, что престижные должности не всегда доступны для магглорожденных девочек. А если она все же ее получит, то от нее ожидают, что она будет лишь образом Гермионы Грейнджер защитницы Хогвартса, обладательницы Ордена Мерлина первого класса и не будет выполнять никакой реальной работы. Он рассказал ей несколько своих счастливых воспоминаний из детства о Лили и о тех днях, когда его мать еще не сошла с ума.

По утрам Снейп провожал ее в школу, аккуратно поддерживая под руку. В первые несколько дней после каникул Гермиона приходила домой крайне взволнованная тем, что весь день коллеги расспрашивали ее о Северусе.

- Что мне им сказать? – спрашивала она, бессознательным движением накручивая на палец прядь волос. – Я ведь знаю, как важна для тебя личная жизнь, и, конечно, я не хочу, чтобы кто-то вмешивался и в мою личную жизнь, но…

Он ухмыльнулся ей, хитро сверкнув глазами.

- Я позабочусь об этом, - пообещал зельевар. – Завтра утром.

Это правда, что Снейп был тем человеком, который очень ценил уединение, но по своей натуре он был очень противоречивым. С одной стороны, мужчина хотел сохранить все, что происходило между ним и его гриффиндоркой в тайне от всех, чтобы никто не смог прикоснуться к этому своими любопытными пальцами. Их отношения должны быть только их. С другой стороны, он хотел решительно заявить о своих правах, пометить ее как свою самым очевидным способом, объявить всему миру о том, что Гермиона Грейнджер находится под его защитой, что любой, кто вызовет ее гнев, вызовет ярость и у него, потому что он, черт возьми, тоже принадлежит ей. Зельевар хотел, чтобы ни у кого не возникло сомнений в его преданности этой женщине, но в то же время он хотел сохранить ту иллюзию одиночества, которую они создали вместе.

Именно поэтому следующим утром, проводив ее до ворот школы, волшебник посмотрел вокруг, проверяя, не пришел ли кто-то из детей слишком рано, а потом наклонился к ее лицу и прижался своими губами к ее губам в целомудренном поцелуе. Северус не без удовольствия отметил, как ее щеки медленно покрываются очаровательным розоватым румянцем. А потом ведьма пристально посмотрела на него и строго сказала:

- Ты же сказал, что позаботишься об этом.

- Я и позаботился, - самодовольно ответил маг. – Если твои коллеги это увидят, то больше не станут задавать неудобных вопросов. Тем более, что у них уже есть ответы.

Грейнджер нахмурилась.

- Теперь у них появится еще больше вопросов.

Зельевар снова ее поцеловал.

- Ну, теперь наша маленькая проблема решена? – Снейп знал, что сейчас улыбается, но ничего не мог с собой поделать. Было так неимоверно приятно держать ее здесь, на холоде.

- Нет! – запротестовала ведьма. – Северус!

Она звонко засмеялась и отстранилась от него.

Домой мужчина шел с легкой улыбкой на лице. Ему нужно было готовить зелья.

***

Впервые Гермиона заговорила об этом в марте во время весенней грозы. В спальне Северуса было темно. Где-то около трех утра Грейнджер проснулась, судорожно хватая ртом воздух и тут же уткнулась в плечо Снейпа, пытаясь подавить рыдания. Он мгновенно открыл глаза и ему хватило нескольких секунд, чтобы сориентироваться и понять в чем дело, прежде чем начать утешать ее.

Постепенно она успокаивалась в его объятиях – ее дыхание выравнивалось, а всхлипы затихли. Это был просто дурной сон, кошмар, не больше и не меньше. Однако спать после этого гриффиндорке больше не хотелось.

- Я хочу рассказать о тебе Гарри и Рону, - сказала Гермиона, нарушив тишину ночи. – Я хочу, чтобы они узнали, что я наконец-то обрела покой.

Волшебник долго молчал, прокручивая в голове ее слова. Для всей Магической Британии он был мертв, и этот факт обеспечивал его анонимность, его безопасность. Но он понял, что именно пыталась сказать ему девушка – та дружба, выкованная годы назад в закрытом женском туалете, была закалена в битве и доведена до такого накала, что как только давление на нее ослабло единственное, что она могла сделать – это сломаться. Но узы все еще были крепки, все еще была необходимость заверить друг друга в том, что все они счастливы и находятся в безопасности, даже если они и живут каждый своей жизнью. Гарри, Рон и Гермиона снова могли с жуткой легкостью примерить на себя старые роли лучших друзей, но теперь, по крайней мере для Гермионы, очевидно, это стало слишком. Тем не менее, она знала, что если кто-то из них окажется в беде, она перевернет небо и землю, чтобы спасти своих друзей, и они сделают то же самое для нее. Их связь оставалось по прежнему крепкой, даже не смотря на прошедшие годы, и Северус ясно видел это и в чем-то даже завидовал, совсем немного.

- Только им?

- Да.

- Пригласи их сюда.

- Пригласить в гости?

- Ну, конечно, мы ведь не собираемся их усыновлять.

- Но я думала просто написать им обо всем в письме.

- Лучше пригласить их сюда, чем заставить штурмовать город с полком авроров.

- Хорошо. На весенние каникулы или летом?

- Летом.

- Тогда я напишу им утром.

***

Гермиона сидела на кухне Северуса за его кухонным столом, на ее носу красовались очки для чтения в проволочной оправе. Ее брови были нахмурены – явный признак, что девушка чем-то недовольна. Он знал это лицо – с таким лицом она обычно проверяла счета, что ей присылали по почте. Грейнджер фыркнула и посмотрела на зельевара.

- Зачем вообще мне нужен целый дом?

Снейп пристально посмотрел на нее.

- Мой дом достаточно большой и прекрасно подойдет для двоих.

Ведьма опустила голову и прядь волос скользнула ей на лицо.

- А как же мой кот?

- Мне нравится твой кот, - пожав плечами признался Северус.

Гермиона выпрямилась в кресле.

- Ну, хорошо. Значит завтра я позвоню риелтору, - едва она закончила фразу, как оказалась в кольце его горячих рук, а ее губы накрыли его губы в чувственном поцелуе. Она испытывала первобытную радость от того, что хочет жить с ним, связать свою жизнь с его. Несмотря на то, что она не сможет расторгнуть договор аренды до июля и переехать к нему до лета, и мужчина это знал, его охватило безумное счастье, заставившее вновь завладеть ее ртом, вовлекая в новый поцелуй.

Когда волшебник отстранился, Гермиона широко улыбнулась и хихикнула.

- Я тоже тебя люблю, - радостно сказала она.

Снейп вернулся к стряпне, а она – к своим счетам.

Сама перспектива переезда к нему Грейнджер казалась для зельевара странной – в последний раз, когда он жил с кем-то по-настоящему, это было очень давно, еще в те времена, когда он учился в Хогвартсе и делил общежитие с четырьмя другими такими же учениками, как он. И самое главное, он никогда не жил с женщиной – по крайней мере, в том смысле, в каком обычно мужчина живет с женщиной.

Волшебник представлял себе, что это будет очень похоже на то, как они уже жили – только теперь все будет происходить в его доме. Почти каждое утро они просыпались в объятиях друг друга. Просто теперь у них будет только одна кухня и одна спальня. Один очаг, один дом.

Дом. Северус до безумия хотел жить с ней, со своей Гермионой. Это будет прекрасно, настоящий дом, которого у него никогда не было. Он находил повседневную рутину приятной, а неспешное течение времени от осени к зиме, от зимы к весне стало для него наслаждением, потому что рядом с ним была его ведьма.

По большей части новизна исчезла из их отношений после того, как они вышли на новый уровень – они вошли в тот легкий ритм, который сочетал в себе любовь и дружбу в той манере, которая была довольно приятной.

Как только они преодолели почти инстинктивное чувство страха от того, что кто-то увидит их обнаженные тела, покрытые шрамами, отмеченные проклятьями, не такими разрушительными, как они предполагали изначально – доверие между ними возросло в тысячу крат. Снейп знал, что Гермиона способна нанести ему страшную рану всего лишь несколькими словами, и знал, что сам он сможет сделать то же самое. Вот в чем было главное проявление его любви к гриффиндорке – он дал ей возможность свободно причинить ему боль, совершить любое действие против каждой слизеринской косточки в его теле, потому что знал, что, только обнажив свою душу перед ней, он мог быть уверен в том, что она действительно любитего, настоящего. Она смогла смотреть на все его увечья, видела его боль и вину за все, что он когда-либо совершил, и при этом не отворачивала от стыда свое лицо. Он был ее достоин, так же как она была достойна его, потому что была достаточно сильной, чтобы встретиться с его страхами лицом к лицу.

Повторное изучение женского тела на примере тела Гермионы было тем отчаянным предприятием, за которое Северус был более, чем готов взяться. В эти моменты ведьма была отнюдь не молчаливой, и ему это в ней чертовски нравилось. Ему нравилось вытягивать каждый звук, каждый стон, громкий звук ее учащенного дыхания или глубокий вздох из ее прекрасных губ. Все это либо громко вырывалось в темноту дома, либо заглушалось его поцелуем.

Гермиона была шалуньей, она любила дразнить его, она была восхитительна в своей любознательности, она была требовательна. И самое главное, она была так счастлива с ним. Даже если Грейнджер иногда смотрела в окно с ужасно грустным выражением лица или ночью вытирала слезы, Снейп всегда был рядом. Он всегда был здесь, рядом, чтобы заставить ее вытереть слезы и улыбнуться. И он всегда будет рядом с ней. Он обещал ей любовь и все, что с ней связано. В сущности, это означает, что он обещал быть с ней до конца ее (или его) дней и он сдержит свое слово.

В мире не осталось ничего из того, что Северус сейчас ценил бы больше, чем Гермиону Грейнджер.

***

Весенние дни, последовавшие сразу после празднования Пасхи, выдались душными и влажными. Эта чрезмерная влажность не пошла на пользу волосам Гермионы – они, казалось, взорвались тяжелыми пушистыми локонами. Когда солнце стало припекать сильнее, в город вернулась засуха, принеся с собой светлячков, мигание которых можно было увидеть в зелени кустарников, возвращаясь домой из школы в теплых весенних сумерках.

Гарри Поттер и Рональд Уизли должны были навесить ее здесь через пять дней после наступления летних каникул. Гермиона планировала, что они успеют отбыть еще до того, как она переедет к Северусу. Это гарантировало, что Снейп не будет слишком часто пересекаться с мальчишками. В мае она стала аккуратно писать друзьям о том, что в ее жизни появился мужчина. Она писала о нем в общих чертах, а потом с тревогой перечитывала свои письма зельевару, чтобы убедиться, что они достаточно правдивы, но при этом не раскрывают слишком многого.

- Я тут кое-кого встретила… ну не совсем встретила. Видите ли, он был моим старым другом. Я упоминала о нем раньше, рассказывала, что мы виделись и разговаривали о старых добрых временах.

- Здесь в Америке просто чудесно. Нет, Гарри, я не скажу тебе, кто мой «таинственный ухажёр». Увидишь, когда вы с Роном окажетесь здесь. Ты же помнишь, как это было – мы все стали немного параноиками после того как все закончилось, поэтому он не хочет, чтобы я писала его имя в письме.

- А на счет Него – да, Рон, я написала это с большой буквы и сделала это нарочно, так что не придирайся к моей грамматической ошибке – дела идут неплохо. Я передала ему твое предупреждение, что если у него хватит наглости мне навредить, то вы с Гарри с ним разберетесь, но я не верю, что до этого дойдет. Он колючий снаружи, но удивительно милый внутри.

- Ну, да, я полагаю, что Крукшанкс его полюбил, а все остальное вы узнаете, когда доберетесь сюда.

- В школе начались каникулы – у вас с Роном свидание с портключом, верно? Мне бы не очень хотелось приложить к подготовке всего этого столько усилий, и все только для того, чтобы вы оба забыли обо всем на свете и оставили меня ждать вас в центре портключей.

За неделю до приезда мальчишек, Северус стал все больше нервничать. Да, она говорила, что любит его и счастлива с ним, но это было только здесь, в их маленьком обособленном американском мирке. Что бы она сказала о нем, воссоединившись со своими друзьями из Англии? Неужели Гермиона отдаст предпочтение им, а не ему? С какой стати ей оставаться с ним здесь, если они станут уговаривать ее вернуться с ними в Магическую Британию? Но ведь Грейнджер никогда не была жестокой, нет, она не причинит ему боль намеренно. Более вероятно, что она останется с ним из чувства долга и сожаления, и из-за этого потеряет своих друзей. Она станет злиться и со временем возненавидит его – Снейп не мог этого допустить.

Но сможет ли волшебник ее отпустить? Сможет ли он отказаться от своей ведьмы ради нее самой? Если он и сможет это сделать, то только для нее. На сколько Снейп был самоотверженным? Он готов причинить боль себе, чтобы спасти ее. Но сможет ли он заставить себя отпустить лучшее из всего, что когда-либо давала ему его адская жизнь? Или же он был настолько эгоистичен в своих порывах, что отчаянно цеплялся за нее, делал вид, что она и правда его любит, только потому, что отказывался смотреть правде в глаза? Потому что презрение своей гриффиндорки он не вынесет.

В течение дня Северус проводил эксперименты, пытаясь понять, насколько он способен дистанцироваться от Гермионы. Как бы ни было больно, он собирался меньше с ней разговаривать, не замирать от ее поцелуев и не закидывать ее ноги к себе на колени в те моменты, когда они вместе читали на ее диване в гостиной. Он станет тихим и незаметным на их совместных прогулках, он будет игнорировать ее настолько, насколько это вообще возможно, просто, чтобы проверить себя.

Но каждую ночь он сдавался. Мужчина ждал, когда погаснет свет и он сможет почувствовать трепет в каждой линии ее тела. Он прижимал ее к себе с отчаянной страстью. Он безжалостно ласкал ее тело, терзал ее нежные губы в своей неистовой потребности, обусловленной болью и страхом потери, которые заставляли его почти грубо стискивать ее в своих объятиях с силой, порожденной отчаянным желанием удержать ее рядом. Почти каждую ночь он терял над собой контроль. Его нежность уступала место тревоге, боли и преждевременному гневу – она принадлежала ему (потому что и он уже давно принадлежал ей, они были как одно целое и он уже не знал, где заканчивались его чувства и начинались ее), и как после всего этого она посмеет смотреть на него глазами Поттера и Уизли и видеть его таким, каким видели его они. Он оставлял на ее теле собственнические отметины – зельевар не делал ей больно, но на ее шее, бедрах и груди теперь красовались красные следы, как свидетельство того, что она действительно принадлежала ему.

Гермиона бормотала слова любви и одобрения, когда он резко толкался в нее, повторяя только лишь ее имя и больше ничего, снова и снова. Она позволяла ему стискивать себя в яростных объятиях, прижимала его к своей груди, гладила по волосам и говорила о том, как сильно она его любит.

Но Северус знал, что придет время, когда их история закончится. Подобно Психее и двум ее сестрам, те двое, что были для Гермионы как братья, задавая ей вопросы, расспрашивая о ней и ее мужчине, тем самым словно давали ей в руки фонарь и масло, чтобы пролить свет на Снейпа и увидеть его истинную душу. И тогда она сбежит – или он, чтобы освободить ее.

Где-то на задворках своего сознания зельевар понимал, что ведет себя нелепо, сомневаясь в своей ведьме, которая и повода сомневаться в себе ему не давала. Он понимал, что ведет себя не лучшим образом, отталкивая ее, но ничего не мог с собой поделать. Все те люди, кто бросил его, оставил в самые трудные моменты его жизни, предал, бесконечной вереницей то и дело проносились перед его глазами (мать, Лили, Альбус, Люциус, Том), но он видел только самый конец этого списка, куда сам добавил и ее имя.

Но за день до приезда оставшихся двух третей Золотого трио волшебник решил это исправить. В тот день вместо того, чтобы отдалиться от Грейнджер, он позвал ее к себе. Принес ей кофе в постель. Днем они ходили в парк и долго сидели у пруда, где плавали утки. Далее они пообедали в закусочной Гарольда, где всегда подавали морепродукты. В качестве сюрприза Снейп аппарировал их с деревню Салем, где уличные артисты маги устраивали представление.

Вернувшись домой он повел ее в спальню. Северус бережно, едва касаясь кончиками пальцев кожи девушки, принялся снимать с нее одежду. Когда с этим было покончено, он, наконец, поцеловал ее так нежно, как только мог, словно прося прощения за их предыдущие ночи.

Гермиона подняла руку и обхватила его за подбородок, целуя в ответ с такой же нежностью.

- Северус, - прошептала она, отстраняясь. – Северус, это похоже на прощание.

В глазах ее стояли непролитые слезы, а голос дрожал от переполнявших ее чувств.

Зельевар вдруг почувствовал себя беспомощным.

- Правда? – спросил он охрипшим голосом. – Мы… Сможем ли мы и дальше быть вместе?

Ее пальцы перебрались со щек в его волосы, запутавшись в них и нежно лаская кожу головы.

- Это не прощание, - с чувством сказала Гермиона, - Северус, я люблю тебя.

Северус не знал, как сказать ей то, что он чувствовал в данный момент, как выразить словами то, о чем он думал, а думал мужчина о том, что у их истории не будет счастливого конца, что через месяц или год их любовь канет в лету. Поэтому он снова захватил ее губы в плен своих, не разрывая зрительный контакт.

В эту ночь он был ласков. Во всех его движениях сквозила нежность. Казалось, Снейп хотел запомнить ее наизусть. Все его действия были бережными и неспешными. Он не торопился довести ее до края, не торопился заставить ее взорваться в водовороте чувств и эмоций. Он медленно и уверенно подводил ее к точке невозврата своими пальцами и языком, прежде чем заполнить ее собой. Все, что могла делать Грейнджер, это лишь шептать его имя, умолять его сказать ей, что он ее любит. Волшебник отвечал ей, повторяя снова и снова, что она была лучшим, что когда-либо с ним случалось. Он говорил ей о том, что пытался понять, каково это оставить ее, но не смог вынести ни дня, потому что не видит жизни без нее.

Измученный и уставшие, они заснули лишь ранним утром. Обоих тяготили тяжелые мысли о завтрашнем дне. Никто из них не был уверен в том, что именно он принесет, но в этот момент Северус просто знал, что на свете нет никого, кого он любил бы больше, чем Гермиону.

Наступивший летний день был до боли ярким и слишком веселым. Когда волшебники поднялись с постели, они по негласной договоренности не обсуждали то, что произошло накануне. Просто пожелав своей ведьме доброго утра, Снейп оставил на ее щеке поцелуй, задержавшись губами на ее нежной коже дольше, чем обычно. А Грейнджер в это время слишком крепко держала его за руку.

После завтрака девушка одна аппарировала в деревню Салем, а зельевар остался дома. Их план состоял в том, что Гермиона встретит Гарри и Рона, затем они вместе отправятся к ней домой на обед, пообщаются, чтобы наверстать упущенное, а после обеда к ней на чай зайдет Северус.

Утро было жарким и тянулось невыносимо долго. Снейп варил зелья ровно до тех пор, пока из-за его чрезмерной и совершенно ему не свойственной рассеянности не допустил элементарную ошибку и не испортил основу зелья, над которым работал в течение последних двух недель. Ошибка была совершенно глупая, но это означало, что ему придется начинать все с начала и заказ не будет готов в срок. Зельевар издал разочарованный рык и сердито вылетел из лаборатории, задержавшись на кухне, чтобы в очередной раз проверить время. Был полдень. Мужчина сделал себе сэндвич и съел его, стоя возле кухонного стола и оценивая, сколько времени еще осталось у него в запасе.

В лабораторию Снейп не вернулся, а решил почитать. Он перебирал книгу за книгой в надежде найти что-то, чем можно было бы отвлечься от своих невеселых мыслей. Прошло не менее часа, прежде чем он сдался. После этого зельевар до трех часов раздраженно бродил по дому. Затем он порывистым движением ладоней пригладил волосы и отправился к дому Гермионы.

Маршрут был ему знаком, чертовски знаком. Он прошел мимо миссис Маллен, которая копошилась в саду, и мимо мужчины, которого, как он знал, звали Фрэнк, подстригающего газон. Была суббота, поэтому в одном из дворов играли дети, которые знали его, если не по имени, то хотя бы в лицо.

Дверь гриффиндорки была как всегда приветлива – рождественский венок ушел вместе с зимними заморозками, но она украсила ее новым, из летних цветов. Он немного подождал на ступеньках, прежде чем позвонить.

Северус услышал, как трель от звонка эхом разнеслась по всему дому. Вслед за этим послышались легкие шаги Гермионы, приближающейся к двери. Она открылась и на мужчину обрушился запах ее духов и мало заметный на их фоне запах подгоревшего мяса. Она раскраснелась, ее лицо светилось радостью от встречи со своими друзьями.

- Я думал, что на обед ты сделаешь бутерброды, - с ухмылкой сказал Снейп.

Грейнджер окинула его сердитым взглядом.

- А у нас и были бутерброды.

Он усмехнулся и вошел в дом, быстро наклонившись, чтобы ее поцеловать.

- Они здесь?

- Да, - ответила волшебница, беря его за руку. – И я немного их подготовила.

Из гостиной доносился низкий гул мужских голосов. Взявшись за руки, они прошли вглубь дома. Оказавшись в гостиной, Северус с присущим ему вниманием посмотрел на ее гостей. Двое мальчишек – теперь уже настоящие мужчины – выглядели совсем не так, как он помнил, и в то же время остались такими же. Он снова видел перед собой Джеймса Поттера, только тот был на несколько лет старше, чем помнил его Снейп. Глаза Лили были широко распахнуты и взирали на него то ли с удивлением, то ли с ужасом. Уизли – теперь высокий коренастый парень, с такими же рыжими волосами, как он помнил, выдохнул и произнес:

- Черт возьми.

- Мистер Поттер, - сказал зельевар самым радушным тоном, на какой только был способен. – Мистер Уизли.

Оба парня синхронно потянулись за своими палочками. Гермиона не раздумывая встала перед ними.

- Остановитесь, - приказала она. – Я говорила вам, что это будет сюрпризом. А еще я говорила вам, что он не опасен и я ему доверяю.

От шока Рон беззвучно как рыба несколько раз открыл и закрыл рот, а Гарри нахмурил брови и прищурился.

- Но, Гермиона…

- Гарри, не нужно этого «но, Гермиона», - предупреждающим тоном перебила его гриффиндорка. – Пожалуйста. Северус жив. И… вы ведь знаете, в чем состояла его преданность. И он… мы… - она вдруг покраснела. – Мы вместе. Так что оставьте его в покое.

- Ты… он… - начал было Рон, его белое, покрытое веснушками лицо стало медленно покрываться багровыми пятнами. – Ты и… Снейп? – это было больше похоже на писк.

- Да, - просто ответила девушка. – И сейчас мы все вместе пойдем пить чай.

Не успев опомниться, Северус вдруг обнаружил, что сидит рядом с Гермионой с чашкой чая в руке, а напротив него – мальчик-который-выжил и самый молодой из сыновей четы Уизли. Они все еще разглядывали его, будто, не веря своим лазам. А Грейнджер сидела между ними и болтала, видимо, чтобы немного разрядить обстановку.

Зельевар решил сосредоточиться на ней. Потому что это было бесконечно лучше, чем разглядывать двух ее друзей, сидящих напротив. Все трое отвечали на ее вопросы и старались поддерживать разговор, но при этом находились в состоянии, близком к шоку.

- Да-да, с Министерством все в порядке, - проговорил Гарри, украдкой поглядывая на Снейпа. – Гм… Гермиона…

- Это просто фантастика. Ты ведь знаешь, я всегда беспокоилась о том, чем это может обернуться, - продолжала тараторить Грейнджер. – Американское магическое правительство не очень-то вмешивается в дела обычных магов. Мы слышали о них только тогда, когда впервые здесь оказались, верно, Северус?

- Да, - отозвался он. – Типичные визовые штучки. Они согласовали все свои действия с маггловским правительством. И если позже мы захотим подать документы на принятие американского гражданства, то нам придется это делать через Магическое правительство.

Гермиона кивнула.

- Это было так чудесно – вся моя преподавательская квалификация, которую я получила в Англии, перешла прямо сюда.

- Да, кстати, ты обдумала их предложение? – спросил Рон, почесывая затылок. – Для… ну, знаешь, магической школы.

- Салемский Институт Ведьм, - ответила девушка, украдкой взглянув на, грозного вида мужчину, сидящего рядом. – Нет, нет. Не совсем.

Снейп понимал, что ее друзья просто умирают от того количества своих вопросов, которые хотят задать подруге, когда он уйдет. Казалось, где-то внутри, в области желудка, у него образовалась бездна страха от беспокойства за Гермиону. Наконец пришло время зельевару уходить. И как бы он ни хотел поскорее оказаться дома, подальше от двух пар любопытные глаз, с подозрением смотрящих на него с другого конца стола, маг не хотел оставлять свою ведьму с ними наедине.

- Увидимся завтра, - сухо сказал Северус на прощание. – За ужином.

Оба молодых волшебника нервно оглянулись в сторону кухни.

- Э-э… - начал было Рон. – Здесь?

Губы Снейпа скривились в невеселой ухмылке.

- У меня нет желания есть обугленное мясо. Так что ужин будет в моем доме. Будьте уверенны, что ближе, чем на десять футов, Гермиону к плите я не подпущу.

Гарри искренне рассмеялся. Гермиона нахмурилась и легонько шлепнула Северуса по руке.

- Дурак, - пробормотала она.

Зельевар взглянул на нее, приподняв бровь.

- Да? А я думал, что я нечестивый, эгоистичный и алчный мерзавец.

- Только в постели, - тихо ответила ведьма и на ее лице появилась озорная улыбка.

Не ожидавший такого ответа Северус поперхнулся одновременно с Роном. Двое мужчин в момент общей паники встретились друг с другом взглядами, а затем отвернулись. Гермиона неловко хихикнула.

- Прости.

- Лгунья, - пробормотал Снейп.

Девушка усмехнулась.

- Увидимся вечером, - пообещала она, поднимаясь на цыпочки, чтобы быстро поцеловать его в щеку. – А теперь прочь.

Маг быстро повиновался. Уходя, он слышал жалобный скулеж о том, что мальчишкам не нужно ничего знать «об интимной жизни Снейпа», и не мог не улыбаться.

***

В тот вечер она действительно пришла, как и обещала. Ее все еще переполняли эмоции от встречи с друзьями. Грейнджер выглядела уставшей, но довольной, ее лицо светилось от восторга при осознании того факта, что три человека, которых она любила больше всех на свете, за прошедший день ни разу не бросили друг в друга ни одним боевым заклинанием, находясь при этом в относительной близости.

Снейп ждал ее, сидя в своем излюбленном кресле и читая книгу. Когда он услышал, как открылась и закрылась входная дверь, у него перехватило дыхание от волнения. Гермиона прошла в гостиную. Ее волосы были влажными, так как за окном разыгралась летняя гроза, и маг отчетливо слышал, как ветви деревьев бились в оконные стекла, а потоки теплых дождевых капель с шумом падали с неба на грязную землю.

- Им не понравился тот факт, что мы с тобой вместе, - сказала она, медленно подходя к нему. Ее взгляд стал жестким. – Но мне все равно.

Горячая убежденность эхом отдавалась в ее словах, удивительная, упрямая решимость, которая и была отличительной чертой характера Гермионы.

Северус отложил книгу в сторону, поднялся с кресла, и одним быстрым движением обнял девушку, прижал ее к своей груди, продолжая наступать на нее и заставляя тем самым пятиться спиной до тех пор, пока ведьма не уперлась спиной в ближайшую стену. Волшебник, словно все еще не веря в то, что она действительно здесь, гладил ее холодное лицо своими теплыми ладонями. Затем его пальцы скользнули ей в волосы, запутавшись в длинных, густых локонах. Он приблизил свое лицо к ее и впился ей в губы чувственным, даже немного грубым поцелуем. Гермиона ответила на поцелуй со всей страстью, на какую была способна. Ее руки гладили его напряженные плечи, а ноги обвились вокруг его пояса. Снейп чувствовал ее грудь, прижатую к его груди, чувствовал, как его твердый член прижимается к шву ее джинсов, чувствовал, как ее холодные пальцы ласкают его разгоряченную кожу, когда ведьма расстегивала его рубашку.

- Скажи мне, - задыхаясь то ли от страха, то ли от любви, то ли от слабости, но тем не менее властно приказал он своей гриффиндорке. При этом мужчина изо всех сил старался говорить так, чтобы голос его не дрожал. – Гермиона…

- Я люблю тебя, - выдохнула она ему в губы. –Никогда не сомневайся в том, что я люблю тебя, Северус.

Издав сдавленный стон, волшебник опустился на прохладный пол, не выпуская из рук свою ведьму. Она укусила его в плечо. Внезапное болезненное ощущение вернуло все его внимание к женщине, медленно согревающейся в его объятиях. Поцелуи вновь стали нежными, ласкающими, неспешными.

- Я тоже тебя люблю, - сказал он. – Ты для меня – все.

Гермиона улыбнулась ему несколько ошеломленной улыбкой.

- Глупый. Разве ты еще не понял, что для меня ты тоже – все?

Северус рассмеялся, но в глазах его стояли слезы. Он практически никогда не плакал, но переполнившийся колодец эмоций, сдавивший ему горло, подсказывал, что это сейчас как никогда возможно.

- Что я по сравнению с ними? Молодыми здоровыми героями? – теперь он намного острее ощущал свой возраст, особенно лежа на холодном твердом полу, что давил ему на поясницу, доставляя дискомфорт. Лежа вот так, с Гермионой на руках, зельевар всерьез задумался о том, чтобы аппарировать их на небольшое расстояние, до кровати.

Грейнджер опустилась на него сверху и осталась там, растянувшись на его теле.

- Ты – все, Северус, - сказала она серьезным тоном. – Я… много можно рассказывать о молодых, здоровых героях, но еще больше можно рассказать о мужчине, который способен любить тек же сильно, как ты. Ты думаешь, я этого не вижу? – спросила гриффиндорка. Она пристально смотрела на зельевара широко раскрытыми глазами. Затем положила свою маленькую, уже теплую ладошку ему на сердце. – Я чувствую это. Иногда это даже пугает своей силой, но мне это нравится. Иногда ты смотришь на меня, и я знаю, что ты думаешь о том, как сильно ты меня любишь. Я вижу это в твоих действиях, в том, как ты меня обнимаешь, как напрягаешься, если кто-то подходит слишком близко. Ты хочешь меня защищать, ты хочешь меня обнимать, ты хочешь меня, - какими бы сильными ни были ее слова, сейчас она выглядела такой уязвимой. Ее лицо было по-детски беззащитным, нависшее над ним в обрамлении буйных локонов. – А еще, ты иногда говоришь во сне.

- Я не разговариваю во сне, - озадаченно сказал Снейп.

Левый уголок ее губ приподнялся в кривой полуулыбке.

- Это случается довольно редко. И ты не слишком много говоришь. Но тем не менее это так.

- И что же я говорю? – спросил зельевар. До него вдруг дошло, что, возможно, она наблюдала за ним во сне так же часта, как и он за ней.

Ее улыбка стала еще шире.

- Мое имя.

- Да, это действительно так, - проговорил он наконец, спустя какое-то время. – Я правда хочу, чтобы ты была в безопасности, чтобы ты была счастлива.

Ведьма прижалась к нему крепче.

- А я хочу того же для тебя. И на прошлой неделе мне показалось, что ты не был счастлив, Северус.

- Я просто боялся тебя потерять, - честно признался мужчина.

- А я боялась, что ты сделаешь какую-нибудь глупость. Например, уйдешь посреди ночи. Просто выйдешь за дверь и исчезнешь, - так же честно, в свою очередь, призналась Гермиона.

В наступившей тишине отчетливо слышалось, как дождь барабанил по крыше и в оконные стекла. Какое-то время двое волшебников молчали. Северус был почти убаюкан теплом своей ведьмы, что прижалась к его боку, и колыбельной ее дыхания под монотонный шум дождя.

- Не оставляй меня, - прошептала Грейнджер.

Он осторожно повернулся к ней, его лицо оказалась от нее в нескольких дюймах.

- Я тебя не оставлю, - пообещал Снейп.

Девушка обвила руками его шею и притянула к себе.

***

Остаток визита Гарри и Рона Северус провел довольно спокойно, хотя его и распирала гордость и самодовольство по поводу его особого положения в сердце Гермионы. Он был немного недоволен тем, что они занимают почти все ее время, но мысль о том, что через несколько дней их тут уже не будет, а его гриффиндорка останется с ним здесь, в Америке, неимоверно согревала его изнутри. Все дальнейшие взаимодействия с двумя молодыми волшебниками были по-прежнему чреваты взаимной неловкостью и смущением, но все трое старались быть вежливыми и обходить опасные темы.

Снейп знал, что они расспрашивали о нем Гермиону до тех пор, пока она не пообещала заколдовать Рональду рот. Но в общении с ним они воздерживались от расспросов, что вполне его устраивало. По ночам она оставляла своих спящих друзей у себя дома и появлялась в спальне зельевара с громким хлопком аппарации. Но он и не думал жаловаться по поводу всего этого.

Когда через полторы недели друзья девушки наконец вернулись в Британию, их жизнь снова вернулась в прежнее русло. Гермиона переехала в его дом в июне. Вместе с ней в его дом переехала и ее пушистая рыжая угроза. Но вскоре волшебник обнаружил, что большой кот, свернувшийся клубком и мурлычущий у него на коленях, когда он читал, успокаивает точно так же, как и тихое бормотание Гермионы, когда она пишет письма или работает над очередным проектом. Грейнджер решила заняться садоводством, и зельевар только рассмеялся, когда увидел ее обгоревший нос и ярко-красные кончики ушей после целого дня. Проведенного в саду. А к следующему утру он приготовил улучшенное солнцезащитное зелье, которое гриффиндорка с улыбкой приняла.

Люди, жившие по соседству, скоро привыкли к (о, ужас!) неженатой паре, живущей вместе, даже несмотря на то, что о них все еще ходят разные слухи. Но на самом деле им было все равно. Единственными общественными мероприятиями, которые их интересовали, были несколько ярмарок и фестивалей, которые устраивались в их маленьком городке. И ни один из них не был религиозным.

И Гермиона, и Северус знали, что со временем все слухи о них улягутся, и жизнь пойдет своим чередом – и этого было для них достаточно.

В конце концов их ночные кошмары прекратятся, а плохие дни Гермионы будут все реже и реже. В конце концов Северус оценит всю прелесть цветов в их саду (хотя бы за то, что их можно использовать в зельях), а Гермиона в конце концов порадует своего любимого несгоревшими жаренными отбивными в день его рождения (скорее всего, это случится не раньше, чем ему стукнет далеко за пятьдесят), и они оба в конечном итоге станут известны, как «эта старая британская пара».

Настанет время, когда Марта станет слишком старой и библиотекой займется один из младших библиотекарей. А она будет каждую субботу читать сказки соседским детям. А еще через несколько лет она тихо умрет во сне. И Гермиона ровно в три часа войдет в библиотеку, сядет в любимое кресло-качалку и ни один из новых библиотекарей не скажет ей ни единого слова.

Время будет двигаться безумно медленно в их маленьком уголке, в их мирке, но Гермиона и Северус будут счастливы.