Врата Золотого Города [Инсе Вольф] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Врата Золотого Города1. Корифей. Падение

1. Корифей. Падение

— Ответь мне, Думат.

Он не мог вспомнить, сколько раз повторил это. Внутри нарастало странное чувство. Он его не знал. Одна и та же мысль вспыхивала молнией и заставляла разум пульсировать болью, словно глубокий ожог.

Боги молчали, потому что оставили их.

Тогда, поднимаясь в град за границей мира живых, Сетий Амладарис оставил свое прежнее имя «Корифей Тишины» — именно так старший жрец Звездного Синода вошел бы в историю, навеки прославившись своей победой. Но сейчас Корифей мог думать лишь о том, чтобы не потерять самообладание — не перед остальными жрецами, не здесь. Как лидер, он обязан был что-то предложить, вытащить их всех отсюда. Но планы рушились в голове один за другим, и постепенно, будто спускаясь по лестнице, Корифей снова вернулся к темной и удушающей мысли, и вновь он принял ее, и стало легче, потому что борьба закончилась.

Он проиграл.

На его лице не дернулся ни один мускул, в Золотом Городе не подуло и слабого ветерка. Хотя даже если бы случился шторм, он бы ничего не поменял. Все потеряло смысл: Империя, вера и даже жизнь. Осталась лишь бесконечная чернота оскверненных улиц.

Нет.

Здесь светило солнце. Оно не слепило, но мягко грело. Корифей ощущал, как его кожа покрывается мурашками от холода.

— Мне нравится, — сказал Кошмар. — Именно этот момент. Даже не нужно что-то менять, и так всё прекрасно. Но то, что дальше, ничуть не хуже.

— Нет, — пробормотал Корифей, выдыхая сквозь зубы, — прекрати это.

Первый раз он приказывал. Затем просил. Сейчас он умолял.

Все случилось у Трона Создателя. По крайней мере, жрецы назвали его именно так. Посреди огромного зала стоял высокий трон, украшенный изысканнее, чем дворец самого богатого магистра в Тевинтере. Красота сооружения врезалась в память, но сейчас Корифей не мог вспомнить и ее. В Тени, в сотворенном Кошмаром сне, очертания расплывались, а прекрасное становилось незаметным и серым. Тот зал и трон они видели меньше доли секунды. Все исчезло почти моментально. Будто взорвалось гнильем и смертью, как разбухший труп кита на жаре. Осталась лишь чернота. Она покрыла и их самих, заползла внутрь через рот, глаза и поры.

Корифей много раз видел, как умирают на лабораторных столах подопытные от невыносимой боли. Как умирают под пыткой — магической или физической. Со снятой кожей, дергающиеся в конвульсиях от гуляющих по мозгу импульсов. Интересно, но среди эльфов нередко встречались те, кто выдерживал дольше людей, хотя обычно раттус умирали быстро, словно хрупкие мотыльки. Особой выносливостью отличались кунари. Эксперименты с рогатыми чудовищами приносили магистрам и ученым истинное наслаждение. Человек ли, эльф, но Корифей видел собственными глазами, что у боли есть предел. Отметка, за которой смерть. Когда в зале цветами распустилась скверна, Корифей перешагнул ту грань. С него будто стащили одним движением кожу. Плоть разорвалась, сломались кости, нервы, жилы и сосуды растянулись, подобно струнам. Его тело собралось заново, породив новую волну боли. Все стало неправильным. Его одежда и доспехи превратились в части тела, вросли в кости.

— Физическая боль — примитивный страх, но такой сильный, — замурчал Кошмар прямо в ухо. — Повторим?

— Хватит, пожалуйста, хватит… — собственный хрип резанул по ушам.

Он не думал, что его гордость так легко сломить. Отрицал боль, отрицал страх. До тех пор, пока Кошмар не заставил его понять, как же он в себе ошибался.

«Тот мир привел тебя в ужас сразу, как ты его увидел, — говорил ему Кошмар почти ласково в первые дни, — потому ты так и не остановился. Ведь если бы сдался, если бы просто ушел, пришлось бы жить там. Одному. Вечность».

Корифей знал, что это правда. И думал, что, быть может, стоило сдаться. Те его страхи даже рядом не стояли с тем, что он испытывал сейчас.

— После Источника Скорби ты понял, что все кончено.

Верно. Тогда Корифей перестал понимать, что делает. В один момент перестал даже вслушиваться в то, что ему говорят. Он слушал лишь вибрации сферы и шепот лириума в кипящем разуме. Он отдался им, поверил дешевым обещаниям силы и поверил, что еще может выиграть, потому что это было легче, чем признать поражение.

— И в самый последний миг ты был в таком отчаянии, что обратился к богу, который бросил тебя, которого сам отверг!

Тонкие отростки на лапах демона касались кожи. Корифей чувствовал их жжение. Они бегали по нему, подобно куче насекомых. Словно на гниющем трупе. Он понятия не имел, сколько времени находится здесь. Годы? Десятилетия? Однажды он не выдержит и сломается, и это будет хуже, чем смерть. Лучше закончить все иначе. Он давно придумал как. Нужно всего-то лишить Кошмара пищи, перестать бояться — боли, отчаяния, утраты, проигрыша.

Возможно, хоть тогда демон просто убьет его.

Корифей слабо ощущал собственное тело, но попытался зажмуриться. Ничего не видеть — хотя бы пару секунд. Всего-то немного времени на отдых.

Боги оставили их. Вокруг звенящая тишина — такая совершенная, какую превозносил бы сам Думат.

— Ты показываешь неверно даже мои собственные воспоминания! — прорычал Корифей. — Город был черней беззвездной ночи, только зал… зал с троном…

Был так прекрасен, что его красота причиняла боль.

— Не важно! — он слышал задор в голосе Кошмара. — Так символичнее. Все будет так, как мне по нраву, замолчи!

Корифей не сдался тогда, но почему бы не сдаться сейчас. Его страхи проросли глубоко, подобно скверне, текущей в крови. Стянутый моток острой проволоки. Распустить — и она изрежет все, к чему прикоснется, но это легче, чем боль, которую причиняет ему Кошмар. Лучше, чем сводящий с ума нескончаемый ужас. Корифей дернулся, пытаясь избавиться от проникающего словно до самого разума жжения иголочек, но не почувствовал, чтобы хоть один член тела шевельнулся. Корифей слишком слаб, и слабость будет только сильнее. Инквизитор, эта неграмотная рогатая магичка, умудрилась серьезно ранить его. Он проиграл, и больше шансов не будет. Нет смысла ждать, как он ждал в темнице Виммаркских гор, потому что никто не придет на его призыв: звать некого.

И нужно смириться, что пытка может не закончиться никогда. Взрывается темнота, ломается тело, он зовет Думата, вдруг хотя бы он услышит, больше у него не осталось никого. Больше никто не пойдет за ним.

Иголочки закололи слабее и будто неровно. Словно пытались ухватить, но лишь скользили по коже. Корифей услышал шипение Кошмара, и в видениях на миг он сам перестал быть собой, а боль превратилась лишь в отзвук той боли.

— Я знаю, как жалок — от меня уже ничего не осталось. Я проиграл в Черном Городе, проиграл Стражам, проиграл кунарийке. Империя сгниет, как сгнию здесь я, и это не исправить.

— Нет! — зарычал демон. — Я знаю, что ты задумал! У тебя ничего не выйдет!

Огромные невидимые когти сжали грудь так, что невозможно стало вздохнуть.

И снова: трон Создателя и ломающиеся кости, тишина вместо голосов Богов. Но едва Корифей сделал болезненное усилие, чтобы вырваться, как изображение дернулось и осыпалось шурша, будто старая краска со стены. Корифей услышал сдавленный хрип огромных легких, открыл глаза и увидел храм Думата, каким он выглядел больше тысячи лет назад. Новое видение отличалось от остальных. Оно не порождало страха. В нем дышалось легко, словно в мире живых. Откуда-то тянуло солью, и доносился знакомый шум. Бледное солнце почти не светило, но небеса не походили на Тень. Массивные входные ворота были закрыты. Это место выглядело так, будто еще несколько минут назад здесь расхаживали жрецы и послушники, приносили жертвы на алтарях, но, несмотря на это, оно все равно казалось не настоящим. Корифей разобрал, что за шум слышит. Прибой. Волны бились о высокие стены, будто чудовище, колотящее в ярости хвостом. Корифей посмотрел на вход, и огромные ворота медленно распахнулись, словно повинуясь невысказанному желанию. Море ослепило его синевой, а за горизонтом извивалась чернота: гигантские щупальца словно пожирали небо, оставляя дыры в пространстве. Тянулись вперед, все ближе к затерянному в пучине храму.

Пока не стали так близки, что Корифей почувствовал их хватку на шее. Ощутил власть над собой, будто он — хрупкое насекомое в огромных ладонях. Так он чувствовал себя лишь тогда, когда разговаривал с Думатом, слышал его поглощающий волю голос. Разум вдруг забыл о страхе, усталости и боли, а сердце забилось в восторге, как у почти мальчишки-жреца, впервые услышавшего во сне своего Бога. В голове замелькали образы, которых он не чувствовал уже сотни лет. Человек, избранный, мир в его руках, народы у его ног. Сила, которой больше нет ни у кого, ложные боги должны быть свергнуты, люди должны заново обрести веру.

— Служи мне, — говорил кто-то чужой голосом мыслей Корифея.

— Прими мои дары, прими мою силу, — он взывал, как взывали Древние Боги.

— Я — единственный, я — истинный, я был в начале мира, и только я определю его конец, я…

Все погасло, и в следующую секунду Корифея выбросило в реальность Тени. Он впился когтями в землю и надрывно закашлял. Рана под нагрудником болела, но боль заставила прийти в себя. Корифей медленно посмотрел направо, откуда слышался дикий скулеж. Кошмар, дезориентированный, пытался встать с земли. Корифей поднялся, игнорируя то, что каждое движение отзывалось болью, а от магического истощения кружилась голова. Кошмар приходил в себя. Нельзя было отвлекаться на собственную слабость. Демон медленно, наконец, встал, крепко держась на сотне ног. Его черная тень накрывала скалы и камни поблизости, будто непроницаемая темнота ночи.

— Кошмар! — магическая энергия постепенно восстанавливалась, Корифей сгреб ее, похожую на живой песок и перенаправил в заклинание.

Скала по правую сторону от них разломилась на куски и превратилась в тысячи острых копий, когда Корифей резко сжал пальцы, вонзая когти в ладонь. Заклинание вырвало столько магии, что чуть не подкосились ноги. С грохотом камень обрушился на демона, и тот пошатнулся, а от его рыка, казалось, сотрясалась сама Тень. Корифей поспешил исчезнуть в поднявшемся облаке пыли, и не увидел, как лапы монстра вздымаются в ответной атаке. Только услышал в яростном вое обещания непременно достать и раздавить. Корифей не успел выставить щит и понял, что происходит, слишком поздно. Но не успел он даже попытаться уклониться, как с неба будто свалился купол, и лапы демона ударились о него. Кошмар дернулся, а затем нечто толкнуло его с такой силой, что он полетел прочь, похожий в пыльном тумане на мелкого паука.

Корифей тяжело дышал. Воздух мерцал лиловыми вспышками. Сердце бешено колотилось, но не от усталости.

Оно явило себя. По неизвестной причине спасло, и теперь стояло, невидимое, совсем рядом, занимая собой будто бы все пространство. Корифей ощущал его прикосновение — не к телу, но к душе.

— Яви себя! — Корифей безуспешно напрягал глаза, в попытке разглядеть хоть что-то.

Он хотел понять и увидеть. Сущность, кем бы она ни являлась, спасла его, но она не имела права молчать и скрываться так же, как это делали Боги-Драконы!

Тишина дернулась и разрушилась, но вовсе не от внезапного ответа. Вдалеке загромыхал Кошмар. Еще одной схватки Корифей бы не выдержал. Пора было уходить.


Они всегда боялись.

Он сидел, прислонившись к сырой стене пещеры. Разумом — на границе между тяжелым сном и осточертевшей реальностью Тени.

Они молились, а страх сверкал в их глазах гаснущими звездами. Падали на колени, с ужасом ожидая, что Боги убьют их за любую повинность. Сетий Амладарис никогда не боялся. С самых юных лет послушничества он жил ради Думата. Он отдал бы своему Богу все богатства, свою семью, тело, и душу.

Первым он отдал ему имя.

«Отныне ты мой голос, моя воля, я даю тебе свои силы, и ты становишься моей силой», — говорил ему Думат, когда Сетий, преклонив колена, не отводил глаз от своего Бога, пытаясь впитать и навеки запомнить каждое мгновение их разговоров.

«Думат выбрал меня, и отныне я — Верховный Жрец. Корифей Тишины», — говорил он жрецам, послушникам и народу.

Жреческие одеяния стали его второй кожей, имя Сетий Амладарис стерлось вместе с принадлежностью к роду. Все незаметно потеряло значение, ушло — разговоры с друзьями, любовь к жене, жалость к слугам.

Остался лишь Думат. И жреческие одеяния, правда, стали кожей, вросли в тело, когда скверна поглотила его. Отчаяние запертых в темнице Драконов стало его отчаянием, когда он томился в Виммаркских Горах. И даже мертвый, искореженный дракон заставил его ощутить, будто отмирает часть его самого.

Он до сих пор помнил каждое слово из их разговоров. Он помнил каждую деталь в величественном образе Бога — матовую бордовую чешую, глаза, наполненные золотистым сиянием, крылья величиной с замок, рога, увитые узорами.

И сейчас, и тысячу лет назад Корифей считал, что узри обыкновенные люди величие Древних Богов, разве обратились бы они к глупой сказке о Создателе и дикарке-последовательнице его — Андрасте?

Корифей открыл глаза и прислушался к Тени, пытаясь учуять новых демонов. Силы после отдыха восстановились. Пусть он и ослаб из-за ранения, но мелкие твари Тени никогда бы не стали для него помехой. Легкое жжение в груди лишь слегка отвлекало. Корифей поморщился и прикрыл глаза. Он ведь даже не мог увидеть, в каком состоянии рана. Судя по ощущениям, она не заживала, наоборот — ему становилось хуже, пусть и очень медленно. Инквизитор буквально открыла разрыв внутри него. Ему повезло, что его грудную клетку не разнесло на кусочки. Но и без того, он потратил почти месяц здесь, восстанавливаясь и прячась от демонов, будто жалкий мелкий дух, а затем попал в лапы Кошмара, будучи не в силах тому противиться.

Воздух едва заметно дрожал. Корифей не чувствовал никого на сотни метров вокруг, но вместе с тем его не покидало ощущение, что нечто находится прямо рядом с ним. То, что спасло его от Кошмара. Невидимый взгляд скользил по спине. Проникал через своды пещеры. Существо, достаточно сильное, чтобы заставить Тень вокруг дрожать, способное в любой момент превратить Корифея в пыль.

— Ты будешь прятаться вечность? — тихо произнес он. — Ради чего? Ты слишком силен, чтобы сидеть и дожидаться моего развоплощения, а затем сожрать остатки, подобно падальщику!

Он ждал ответа долго, но воздух перестал мерцать, от чужого взгляда больше не напрягались мышцы. Вокруг снова воцарилась привычная Тени тишина, населенная лишь шепотами давно мертвых и забытых.

2. Хоук. Ничто не кончено

Ее настойчиво толкали и трясли. Мариан сквозь сон виделось, что ее будит мама. Виделось, что она совсем мелкая, и Карвер еще не пошел в армию. Открывать глаза не хотелось, ведь после завтрака обязательно пошлют работать в огород или прибираться в доме. Она бы лучше целыми днями бегала наперегонки с псом Рори — дворнягой, не мабари, и играла с мальчишками на улицах Лотеринга.

А может, это совсем другое время? И она сама попросила маму разбудить ее, потому что собиралась ранним утром на охоту. Напряженное выслеживание дичи, удачный выстрел, птица или кролик к ужину. Ей нравилось сидеть у костра с другими охотниками, слушать их байки и прихлебывать самогон. Тогда можно и встать, но все же она никуда не опоздает, если полежит еще пять минут…

— Давай вставай, сестренка! Ну что с тобой не так!

Мариан распахнула глаза и увидела бледное лицо брата, нависающего над ней.

— Карвер? — она обхватила его за плечи, и он вытянул ее из тягучей лужи, в которой она почему-то валялась. — А где мама? — пробормотала она ему на ухо.

— Не здесь, — Карвер поставил ее ровно и встряхнул. — Где твое оружие? Чем ты думаешь? Пойдем скорее, пока Кошмар тебя не нагнал.

Точно, они же в Тени. Мариан уже не помнила, сколько она здесь. Кажется, после стольких раз, когда она удачно избегала Кошмара, он ее все же нашел, и пока она убегала, то провалилась сюда. Она запустила руки в прохладную жижу и нащупала на дне свой лук и крепко прижала оружие к груди. Колчан с парой десятков стрел, слава Андрасте, не потерялся. Мариан стряхнула с брони черную жижу, и та тут же разлетелась вокруг, похожая на клочья ткани.

— Я не знаю, куда мне идти, — прошептала она, смотря на Карвера, и от каждой знакомой черты его лица в сердце теплело. — Я так устала.

В носу засвербело, хотя она никогда не плакала перед Карвером. Он не моргал. Совсем как мертвец. Но его взгляд все же остался взглядом ее брата — вспыльчивого обидчивого упрямца.

— Ты должна, давай. И в Тени не устают, так что не выдумывай, — между его бровей пролегла складка.

— Я же все равно мертва, — Мариан поплелась за Карвером вниз по узкой тропе между скал.

«Говори, говори, — билась в голове одна мысль, пока она смотрела в чужую спину. — Говори побольше, я почти забыла, как звучит речь».

Мелькнула мысль, что под личиной брата скрывается демон. Быть может, ледяное Отчаяние пришло за ней? Но Мариан не остановилась и не взялась за оружие, а продолжила еле-еле переставлять ноги, следуя за тем, воспоминания о ком успели затуманиться. Карвер выглядел точно так же, как в тот миг, когда огр переломал ему кости. Если это и, правда, демон, то он отлично постарался. Мариан бы даже сказала ему «спасибо». Приятно увидеть знакомое лицо, когда ты таскаешься в полном одиночестве неизвестно сколько времени — то ли месяц, то ли сотню лет.

Да и какой демон может быть ужаснее Кошмара?

— Ты не мертва, — Карвер резко повернулся к ней. — Уж поверь мне, я знаю, каково быть мертвым.

— О, неужели совсем нет плюсов?

— Помрешь и узнаешь, сестрица. Но это произойдет не в ближайшее время. Вот, — он остановился и окинул рукой развалины деревенской хибары, вросшей в скалу. — Демонов поблизости нет, тебя пока не чуют. Так хочешь отдохнуть — сделай это здесь, а не в луже демонического дерьма.

Мариан улыбнулась и осторожно ступила на скрипящий пол. Дом походил на их собственный в Лотеринге. Что играет с ней — Тень или воспоминания?

— Знаешь, — окликнула она Карвера. — Кто бы ты ни был…

Она хотела поблагодарить, но, обернувшись, увидела лишь пустую тропу и зеленоватые скалы. Мариан резко вздохнула и сжала рукоять лука.

— Спасибо, в общем, — все равно прошептала она.

Она присела на пыльную кровать, по-прежнему прижимая к груди лук. В Тени, в те моменты, когда она почти смирялась с неизбежной гибелью, взгляда на оружие хватало, чтобы продолжить бороться. Лук ей подарил Фенрис. Она знала, что он собирается преподнести, и грубоватыми намеками давала понять, что новое оружие ей нужно. Сама же давно присматривалась к лукам на рынке. Ей все казалось, что Фенрис не сможет выбрать ей подходящее оружие, он ведь мечник, как он может разбираться? Но он удивил ее. Лук подошел идеально. Прочный, удобный, мощный. Металлические украшения, изображающие когти зверя, нисколько не мешали стрельбе.

До сих пор, когда Мариан пускала очередную стрелу, песнь тетивы напоминала ей о тех редких днях в Киркволле, которые она могла бы назвать счастливыми.

«Всегда помни обо мне, когда меня не будет рядом, чтобы защитить, а будет лишь этот лук», — так он сказал, когда вручал подарок.

Произнес серьезно, как обычно. Слова звучали банально, но в Тени Мариан повторяла их про себя вновь и вновь.

«Буду вспоминать о твоем теле, дорогой, когда буду обхватывать рукоять», — о, как же она обожала дразнить его пошлыми шутками.

Собственный голос звучал в воспоминаниях так живо. Он отличался от того, что слышала Мариан, разговаривая с Карвером совсем недавно. Будто Хоук из прошлого была совершенно другим человеком. По этой причине она до сих пор не заговорила сама с собой. Даже голос призрачного Карвера звучал живее, чем ее. Со вздохом Мариан встала. Еще недавно ей казалось, что она может запросто упасть и уснуть прямо на пыльной кровати, но теперь усталость исчезла. Карвер оказался прав. До чего неожиданно это признавать! Мариан сделала усилие, заставив себя хрипло засмеяться. Откашлялась. Губы замерли в слабой улыбке.

Да и смех на прежний совсем не похож. Пусть она не мертва, но что вообще от нее осталось?

Снаружи раздался протяжный рык, и с потолка посыпалась пыль, больше похожая на мерцающий зеленью пепел. В голове Мариан пронеслись сплошные витиеватые ругательства, перемежаемые с «Кошмар» и «добрался». Но спустя секунду она сообразила, что голос принадлежит иному демону. Смесь вопля огра с ревом медведя. Гордыня. Спасибо Андрасте и Создателю за ее опыт разборок с демонами. Гордыня не просто рычал. Предсмертный хрип треклятой громадины Мариан узнала бы из тысячи звуков. Ну и кто смог его уложить? Стая демонов поменьше? Будь здесь Кошмар, земля бы давно тряслась, да и на всякую шушеру он бы не стал размениваться. Она помнила, как кинулась биться с ним, прикрывая уход Инквизитора. До сих пор не могла вспомнить, как ушла живой. Иногда она размышляла о том, что Логэйн бы справился со всей этой херней лучше. Все же он Серый Страж, дрался с Архидемоном и все такое. Рядом с предводителем пятого Мора противники Мариан блекли.

Иногда у нее руки дрожали от ненависти к Инквизитору и всем тем, кто ее бросил. Тем, кто продолжил жить, а не страдал, как она. Останься Мариан с Фенрисом, ее бы ждала судьба получше. Били бы вместе работорговцев. На остальное — плевать. Какое ей дело до всего мира? Слишком долго она всех спасала. Ярость накатывала, словно приступы болезни, но отпускала. Мариан становилось стыдно. Пока она жила в Киркволле, то не щадила себя, защищая других. Нельзя было по-другому. Ни тогда, ни сейчас. Серые Стражи нуждались в новом предводителе, а Мариан должна была умереть.

Вытягивая стрелу из колчана, Мариан выбежала из укрытия и тут же увидела огонь за ближайшими валунами. Взлетев на них со скоростью белки, взбирающейся на дерево, она успела услышать лишь последние стоны демонов и увидеть догорающие останки, быстро разлетающиеся по Тени. Посреди пепла и алых искр, напоминающих звезды фейерверка, стоял высокий худой силуэт с непропорционально длинными руками. Мариан прицелилась в нового противника.

А затем пыль опала.

Мариан увидела знакомое облачение и тяжелые наплечники. Посреди тускло-зеленоватой Тени сверкнули переплетением вен прожилки лириума на коже и броне. Руки Мариан дрогнули, и стрела вырвалась из пальцев, словно юркая мышь. Полетела со свистом прямиком в монстра.

Корифей поймал ее одной рукой. Медленно повернулся и разломил надвое, бросив обломки в сторону. Он смотрел прямо на Мариан. В его взгляде явственно читалось: он сломает ее точно так же.

Ох, Андрасте. Чего ей не сиделось в том доме? На бегу выхватывая стрелу, Мариан бросилась прочь. Что здесь делает Корифей? Она помнила, как сражалась с ним в Виммаркских горах. Она всегда бросалась в бой без раздумий, но после того сражения не понимала, как ей хватило дурости и храбрости напасть на Корифея. Тогда она чуть не потеряла Бетани, Авелин и Фенриса. Победа над драконом в Костяной Яме заставила ее переоценить свои силы. Корифей, даже ослабленный тысячелетним заключением, чуть не оставил от нее такой же пепел, как от демонов на плато.

Какое же дерьмо.

Он вообще ее преследует? Хорошо было бы наткнуться на демонов посильнее и заставить Корифея отвлечься. Только вот надолго демонов все равно не хватит. Мариан быстро обернулась, и тут же повалилась на землю. Ей показалось, что ее сбило с ног толстое бревно. Она не сомневалась, что упала не из-за дерева или камня, а из-за очередного мерзкого заклинания. Иногда магия приводила в ярость одним своим существованием.

— Привет, Корифей! — она перевернулась на спину, тут же смыкая пальцы на луке и подтаскивая его к себе. — У-ух, выглядишь не очень, даже хуже, чем в прошлый раз, хотя казалось бы, это невозможно!

— Жалкое насекомое, как ты только выживала здесь столько времени? — тень Корифея легла на нее, словно запирая в клетку.

Мариан пыталась не показывать, что руки задрожали еще больше.

— Столько это… сколько?

Корифей скривил лицо больше в гримасе презрения, но еще Мариан показалось, что она увидела в дернувшихся мышцах дерганое раздражение, словно от болезненного спазма.

Взгляд притянула обугленная дыра на нагруднике. От нее веяло чем-то слишком чужеродным, даже здесь. И мурашки по спине бегали. Такие же ощущения Мариан испытывала в мире живых, когда смотрела на Брешь и здесь, когда долго всматривалась в просторы Тени.

— В другое время я бы убил тебя. Но сейчас, мне кажется, нам лучше объединиться, — Корифей неожиданно отступил на шаг, буравя ее взглядом.

— Чего? — Мариан резко поднялась. — Это с чего тебе понадобилась моя помощь?

Корифей чуть склонил голову набок.

— Твоя помощь? А, верно я неправильно понял. Судя по всему, у тебя есть силы одолеть Кошмар в одиночку, — и тут он развернулся и медленно пошел прочь.

Мариан пару секунд смотрела на удаляющуюся спину, хлопая глазами. Он что, правда предлагал сотрудничать? Это мог быть ее единственный шанс. Нужно что-то сделать, остановить его!

Стоп. Нельзя с ним объединяться. Это же Корифей. Она не знала, как он тут оказался, но теперь начинала понимать. Он явно ранен и выглядит ослабленным. Значит, Инквизитору все же удалось победить. Что если они одолеют Кошмар, и Корифей найдет способ выбраться отсюда?

Но тогда и Мариан сможет отсюда выбраться. Вернуться назад, к Фенрису, к Бетани. Да и если Корифей один раз проиграл Инквизитору, то второй раз точно не сможет ничего сделать. Тем более, если там будет еще и Мариан.

— Эй! — крикнула она, вставая и отряхивая доспех от липкой черной грязи. — Эй ты! Андрасте тебя подери, Корифей!

Она почти решилась чем-нибудь в него кинуть, но он обернулся, смерив Мариан новым презрительным взглядом. Честное слово, они только встретились, а от его высокомерия ее уже потряхивало.

— И какой же у тебя план? — сразу начала она с главного.

— Мы убьем Кошмар, — хрипло сказал он.

Мариан закатила глаза. Ишь, гений выискался.

— А поподробнее?

— Кошмар не так уж умен. Все, что он умеет — ослаблять тебя твоим же страхом. Все, что нужно — просто не бояться. Не попасть в ловушку… — он замолчал на миг. — Любого можно одолеть.

— М-да, — Мариан дернула плечами и помахала луком. — Знаешь, тебе-то легко говорить, ты у нас маг. А вот стрелами, знаешь ли, даже Гнев укокошить тяжело.

— Ты казалась более уверенной, когда сражалась со мной.

Пусть его голос сочился ядом, но Мариан чуть не присвистнула. Корифей что, только что сделал ей комплимент? Вот это да. Кому расскажешь — не поверят.

— У меня были всякие… магические штуки. Да и я была не одна…

Разум вновь утонул в воспоминаниях. Она пришла биться вместе с товарищами, но под конец боя одна осталась на ногах. Фенрис рвался в битву вперед нее, пытаясь защитить, а в результате почти две недели потом даже не мог держать меч. Авелин принимала на себя основной удар — рану в ее животе зашивали прямо посреди злосчастной тюрьмы. Бетани израсходовала столько магической энергии, что Мариан успела отдаться истерике, пока приводила сестру в чувство. Почти поверила, что та больше не очнется.

— Тогда проблемы нет, — невозмутимо произнес Корифей с таким лицом, будто проблем у него не имелось вообще. — Дай мне твое оружие.


Спустя неизвестно сколько времени они шли по тропе между скалами. Живот крутило, и чтобы успокоиться, Мариан вглядывалась в Тень. Она давно перестала маяться этим, но сейчас это здорово отвлекало.

Синее кресло с позолоченными ручками. Кто мог в нем сидеть? Наверняка кто-то из Орлея. Статуя Андрасте, увитая плющом. Собачья будка, стоящая прямо на стене отвесной скалы. Из будки выглядывал белесый зубастый череп. У Мариан мурашки по спине пробежали. Вот и отвлеклась. А от нее даже косточек не останется, если Кошмар победит. Если. Да он наверняка победит! «Лучше так, чем еще пару сотен лет бегать от сучьей твари, — повторила она себе. — Лучше сразу».

Магия Корифея обнимала ее цепкими холодными руками. Казалось, она погрузилась в объятия мертвецов. Стоило отдать ему должное — Мариан сразу ощутила, как возрастает сила, как облепляет кожу невидимый барьер. Ее стрелы мерцали лиловым пламенем, а на луке горела самая мощная руна магии духа, какую Мариан видела.

Она прекрасно знала, что Кошмар им искать не придется. На самом деле, она давно почувствовала сотню глаз, впивающихся в спину. Ощущение, которое ни с чем не спутаешь. Скоро Кошмару надоест следить за двумя мышками, и он, словно кот, бросится играть. А это значит, что все вернется. Мариан зажмурилась на секунду.

Все те картины. Когда она сражалась с демоном, они чуть не разорвали ее на части.

Корифей сказал ей не бояться, но она просто не могла.

То, что пыталась забыть, уже возвращалось. Воздух будто превратился в холодную воду. Она плотно обхватила тело. Мариан стала тонуть. Над головой бушевал шторм. Не выплыть никак, будто волны покрылись толстым слоем льда.

Ей никогда больше не увидеть маму. Воздух закончился, кровь блестела на асфальте. Мариан схватилась за грудь — воздух не проходил в легкие. Мама умерла. Они еще не видели тела, но в глубине души, уже тогда, на темной улице Киркволла Мариан все поняла.

— Ничего еще не кончено!

От удара Фенриса щека воспламенилась болью. Мариан смогла вдохнуть.

Она не успела приготовиться к атаке. Первый удар Кошмар наносил не щупальцами, не магией. На краю сознания раздался рев чудовища. Сердце билось куда громче. Снова водоворот прошлого утягивал ее.

Лицо обожгло. Совсем как на темной улице Киркволла. Мариан учуяла запах горелых волос. Она закричала, раскрыла глаза и увидела гигантское пузо Кошмара прямо над собой.

— Дерись, — прорычал совсем рядом Корифей.

Мариан обернулась к нему, приложила руку к лицу и нащупала вздувающиеся пузыри. Кошмар огнем не плевался.

— За это поплатишься! — она еле удержалась от того, чтобы не пустить Корифею стрелу промеж глаз.

Не мешкая больше, она выстрелила в Кошмар. Мариан увидела, как светящееся острие пробивает шкуру демона, разрезая ее, как скальпель кожу. Никогда еще ее стрелы не били так сильно. Она пустила еще. И еще. Увернулась от атаки, проскользнула между двумя членистыми лапами, выстреливая в сустав.

С такими чарами на оружии она бы била драконов на раз-два!

Радость испарилась, когда Мариан потянулась обхватить тонкое оперенное древко и обнаружила пустоту. Нутро опалило холодом. Дерьмо, да как же так!

Запах старой крови и цветов. Мама умерла только что, но ее тело остыло давно.

Огр ломает кости Карвера за секунду, и Мариан понимает, что шанса вылечить его нет.

Одной из десятков жертв в пылающей церкви мог быть Фенрис.

— Пошел ты к моровым псам! — закричала она, вскакивая на камень и уклоняясь от очередного удара лапы.

— Стреляй, — раздался будто над самым ухом низкий голос Корифея.

Мариан не успела возмутиться — ощутила за спиной тяжесть полного колчана. Потянулась рукой и не нащупала мягкого оперения, но достала стрелу — ощутимую и одновременно не касающуюся пальцев. Призрачную, но смертельную. Натянула тетиву, ощущая, будто проходит между пальцами туман, и отпустила. Тут почти захотелось смеяться. Впервые она ощутила, что мир живых не так далек от Тени, как ей казалось. Он совсем рядом. Внутри нее. Монстр проигрывал. Пошатывался. Из отвратительной глотки вырывался хрип. Левый бок демона не переставал гореть. Искры летали вокруг светлячками. Когда лапы Кошмара подломились, и он осел на землю, Мариан не сразу поверила, что все закончилось.

Грузное тело демона рассыпалось в прах за секунды. Когтистая рука, сдавливающая ребра страхом, отпустила. На миг на небе будто засияло солнце. Воображение заиграло так ярко, что заставило зажмуриться от света.

Нет!

Фантазия не может причинять такую боль глазам. Мариан приоткрыла веки, но успела увидеть лишь донельзя неестественно выглядящее на лице Корифея изумление. Затем все пропало в зеленоватом свете. Кожу будто облепил мокрый снег. Голову словно придавило плитой. Мариан ощутила, как отрывается от земли и несется вверх, с каждой секундой все меньше чувствуя собственное тело.

Когда она смогла открыть глаза, то увидела оранжевые огни в темноте. Вокруг пахло навозом. Мокрая земля облепила щеку. Мариан не успела подняться даже на четвереньки, как содрогнулась всем телом, и ее вырвало.

3. Корифей. Песнь соленого ветра

Боль в ране почти затихала, когда он не двигался. Остальное время она напоминала о себе раздражающей пульсацией. А вслед за пронизывающей жилы магией и рвущимися из рук заклинаниями она начинала раздирать грудь подобно когтям бешеного зверя. В доспехе чернела дыра. Прямо над сердцем. Корифей помнил, как Инквизитор попыталась открыть разрыв внутри него, и тело словно пронзило десятком молний. Его могло разорвать, но вместо того, искалеченного, лишь затянуло в Тень. Инквизитор промахнулась совсем немного. Вряд ли она вообще метила. Привыкла, что разрывы закрываются, стоит ей указать на них Якорем. Не смыслящая в магии дикарка.

Корифей вновь попытался обследовать рану. Палец легко проникал через поврежденную броню, но стоило коснуться обугленной плоти, как от боли темнело в глазах. Продолжать не получалось. Одно стало ясно: за все время рана нисколько не затянулась. Целебные заклинания не помогали, даже не облегчали боль. Корифей бессильно откинулся на стену пещеры. Прятаться было унизительно. Он не будет отсиживаться в убежищах до тех пор, пока смерть не придет за ним. Мысли возвращались к одному варианту — убить Кошмара. Безрассудство, но иного выхода не оставалось. Откуда-то возникла слабая надежда, что если он одолеет демона, то после еще что-то может быть. Новая цель. Новые силы.

Он не мог забыть о голосе существа, который раздавался в его мыслях. Оно восхваляло себя, звало. Так хотелось прикоснуться, но Корифей так и не понял, к чему. Он ничего не увидел, кроме гигантских щупалец, выныривающих из глубин океана. Картина, больше похожая на порождение больного сознания. Корифей бы счел все своей галлюцинацией, если бы не узрел могущество существа. Такой силой в Тени обладали Боги-Драконы, могло ли оно быть одним из них? Голос Разикаль походил на женский, несмотря на ее драконью суть. Явись к нему Лусакан, он бы сразу представился, как делали это все Древние Боги. Они нуждались в том, чтобы собеседник знал, кто они такие.

В любом случае и Разикаль, и Лусакан были заточены глубоко в земле. Боги-Драконы сами твердили семерым жрецам, что у них недостаточно сил, чтобы высвободиться из тюрьмы. Существо отличалось от всех них. Явилось к нему. Само. После тысячелетия молчания остальных. Могло ли оно знать, почему они замолчали?

Если оно живо и обладает такой мощью, может ли это означать, что есть надежда?

Для мира, для него.

Корифей помнил Черный Город, пораженный скверной еще до их прихода. Лишь чистота и свет тронного зала едва пробивались через окна дворца. Скверна вторглась туда, стоило им открыть ворота магией, она понеслась вперед, словно гончая, учуявшая след, и снесла все на своем пути, включая семерых магистров. Могло ли таинственное существо знать, почему все случилось именно так?

Он глубоко вдохнул и выдохнул, так чтобы поврежденную плоть снова пронзила боль. Нет, это все чушь. Он не позволит еще раз заманить себя в сети обмана. Обладатель голоса, какой бы силой ни владел, не может оказаться никем, кроме забытого древнего чудовища, отчаянно желающего, чтобы ему поклонялись. Оно ничего не могло дать ему, как не смогли Боги-Драконы! До тех пор, пока не произойдет сражение с Кошмаром, лучше не задумываться об этом. Тем более, что Корифей может его не пережить.

Он вышел из пещеры и оглядел окрестности. После времени, что Кошмар мучил его галлюцинациями, он не видел разницы между пустошами Тени и зелеными лесами мира живых, на которых тянуло задержать взгляд, когда он освободился из Виммаркской тюрьмы.

Первые демоны встретились скоро. Ему не составило труда расправиться, даже с Гордыней, который, несмотря на весь ум, слишком неосторожно полез на незнакомого противника, сочтя его слабым. В опускающейся после боя пыли, Корифей замер, прислушиваясь. Хотел распознать новых демонов, но обнаружил нечто другое.

Он даже не удивился, встретив Хоук. Девчонка пыталась насмехаться над ним, но в ее глазах сквозило отчаяние. Корифей случайно упомянул в разговоре время, и тут же ему показалось, что она готова встать на колени, лишь бы он точно сказал, сколько лет прошло с тех пор, как она сюда попала.

Прошло четыре года, для нее — четыре с половиной. Разумеется, сообщать об этом он не собирался.

Даже смешно. После всего, что произошло, они встретились вновь. Забытые всеми, отчаявшиеся и проигравшие. Да, Инквизитор победила, но могла ли сказать о себе то же самое Хоук, пусть она и сражалась на стороне кунарийки? Здесь у нее не осталось ничего и никого.

Она помчалась за ним почти сразу, и ее глаза горели детской надеждой на спасение, в то время, как даже Корифей не верил. Он усилил ее оружие заклинаниями, дал бесконечные стрелы, но что с них толку, когда девчонка боялась демона, как антилопа льва?

Он рассчитывал в конце сражения обнаружить ее труп, но все снова пошло не так, как он хотел. Хоук выжила. Он одолел Кошмара, но подсказка, что делать дальше, не пришла. Его надежды были так же наивны, как у Хоук. Битва далась слишком тяжело. Корифей впервые за тысячелетие ощутил, как противно сбивается дыхание, и каждый удар взбешенного сердца напоминает о слабости. Руки, пропускавшие потоки магии, горели и дрожали. В груди колотилась боль. Он победил, но надолго ли?

Гигантский демон распадался на мельчайшую пыль. Воздух дрожал от магической энергии, которую он выбрасывал, но впитать бы ее не получилось. Корифею хватило лишь коснуться ее, чтобы ощутить на языке гниль и мертвый холод. Вот демонам она придется по вкусу — скоро они прибудут сюда сотнями. Потоки силы хлестали, не переставая, словно, после гибели Кошмара, из-под земли забил неиссякаемый источник. Корифей прислушался. Что-то всколыхнулось: не только в Тени, но и где-то далеко, и отзвук принес сюда эхо.

Кожу обдало знакомым ощущением: словно холод мяты смешался с электричеством. Такая энергетика исходила от разрывов, и один из них открывался сейчас в мире живых, и выйдет он прямо сюда — в место гибели огромного демона. Вырвавшаяся магия разорвала Завесу. Это было возможно, только в том месте, где она истончилась. Что за странное совпадение?

Корифей больше не успел ни о чем подумать. Все, что случилось дальше, произошло за пару секунд. Разрыв открылся, и воронка затянула его внутрь.

Он быстро вернул себе равновесие и обнаружил, что твердо стоит на мокрой дороге. Вокруг росли из земли покосившиеся дома, и пахло обычной деревней. На давно не чувствовавшую ничего кожу падали мелкие капли дождя. Корифей на мгновение задохнулся и подставил ладонь небу, забыв обо всем. Затем опомнился. Разрыв осветил зеленоватым сиянием глухую спокойную ночь и наполнил ее дикими воплями и смертью. За спиной бушевали вырвавшиеся из Тени демоны, убивая местных. Слышался лязг мечей, кто-то отдавал команды, ругался и яростно кричал. Корифей попытался стать невидимым с помощью Тени и пронестись сквозь нее на край поля боя, но энергии катастрофически не хватало. Ни на что вообще. Краем глаза он увидел Хоук. Покачиваясь, она еле встала и принялась утирать ладонью рот. В толпе крестьян сверкнули доспехи с охваченным огнем оком и клинком. С демонами сражались войска Инквизиции. Позади раздался возмущенный крик Хоук, и Корифей обернулся на него:

— Вы что делаете? — девчонка выпустила стрелу в шлем солдату, который шел на нее с мечом. — Я — своя! Защитница Киркволла! Ау!

Корифей взмахнул рукой, расходуя остатки энергии и напустил на нескольких воинов слабое огненное заклинание. Его успели заметить и, он надеялся, что приняли его просто за демона. Он обязан был найти путь к отступлению. Он порыскал взглядом по заполненным трупами улочкам и наткнулся на горящие ненавистью зеленые глаза кунари.

Инквизитор медленно шла к нему, сжимая в руке посох. Она смотрела лишь на Корифея, не обратив ни малейшего внимания даже на Хоук, которая уложила нескольких солдат. Огонь на крышах разваливающихся домов бушевал сильнее, стоило ей пройти мимо. Ее силу подпитывала ненависть, а жалкие остатки энергии Корифея восстанавливались преступно медленно.

Значит, ничего все же не сложилось в его пользу, и открывшийся разрыв стал случайностью. Какая же нелепость. Он одолел Кошмара лишь для того, чтобы сразу погибнуть от руки давнего врага.

— Ты пожалеешь об этом, — прорычала кунари, и Корифею даже захотелось спросить, о чем именно он пожалеет.

Он не стал. Бездумная ненависть в глазах Инквизитора напоминала о низших демонах гнева. Корифей успел обратить внимание, что якоря у Инквизитора больше нет. Как и левой руки. Другой же рукой, с зажатым в ней посохом, кунари взмахнула, посылая светящееся от мощи заклинание.

И все исчезло.


Под толщей вод шевелилось нечто огромное. Соленый влажный воздух казался осязаемым и густым. Он проникал глубоко в альвеолы деформированных легких и облеплял их, будто когда-то — скверна. Корифей смотрел на бьющие о каменистый обрыв волны и не мог понять, где он и кто он. За спиной лежали руины храма Думата. Корифей смотрел на свои руки и видел бледные тонкие пальцы обычного человека, но затем смотрел вновь и перед глазами блестели прожилки лириума на сероватой коже.

Когда-то Сетию Амладарису нравилось море. Очаровывала мощь, которая сгубила тысячи кораблей, увлекали тайны, хранящиеся в глубоких расщелинах. Корифей иногда вспоминал то время и жалел о нем, потому что ничего давно уже не заставляло его хотеть просто дотронуться и изучить, а не использовать или разрушить.

Море перед ним не походило на настоящее. Реальным было лишь то, что скрывалось в толще вод. Корифей закрывал глаза, и ему казалось, что он может ощутить, как движется то нечто глубоко внизу, и дна под ним нет, лишь пустота.

Он хотел уйти, но не мог. Корифей ощущал в голове тяжесть сна, напоминающего тот, который владел им в Виммаркских горах. Ему не давали проснуться. На этот раз сквозь сон он не мог ничего почувствовать и сделать. Корифей мог лишь ощущать чужое присутствие в мыслях, и с каждой минутой оно давило все больше. Существо из Тени вновь находилось рядом, и подле него Корифей становился ничем, совсем как во время общения с Думатом. Превращался в мошку перед когтями огромногочудовища, жизнь которой ничего не значит. Даже когда Корифей поклонялся Думату, он ненавидел ощущать себя никем рядом со своим Богом. Он не мог прекратить чтить его, не мог даже допустить подобную мысль, но ненависть зрела внутри, и вырвалась наружу посреди Черного Города, когда он осознал — нет никаких Богов, есть только он — Старший.

В прошлый раз над морем вздымались гигантские щупальца, но больше Корифей не видел их. Ему только казалось, будто те самые щупальца, холодные и скользкие, вворачиваются в мысли, заставляя еще больше открыть разум.

Ну что же, вряд ли ему есть, что терять в этот миг.

Он закрыл глаза и поддался.

Древние Боги могли посылать своим жрецам видения. Именно так Сетий Амладарис впервые увидел Золотой Город. Позже Корифей не мог понять, как позволил так обмануть себя. Вера ли так ослепила его? Заставила изуродованную выжженную землю превратиться в сияющие башни? Расплывчатые неконкретные видения, посылаемые Древними Богами, больше походили на обычные сны.

То, что Корифей увидел, не походило на те видения. Чужое сознание вторглось в его мысли с такой силой, будто собиралось начисто их уничтожить.

Снова ему явился Золотой Город, а не Черный. Его башни и улицы сияли так ярко, что слепили. В голову ударила чужая тяжелая ненависть.

Оно должно было быть нашим.

Все должно было быть нашим.

Корифею почудилось, что он слышит голоса всех Богов-Драконов, слитые в единый протяжный рык. Одни и те же слова били словно колокол.

— Почему они бросили нас? — он попытался перекричать рев, но не смог. — Почему?

Все смолкло, и зазвучал набатом иной голос. Слова неслись бурей и сметали все на своем пути. Разрушали до основания. Корифей окончательно сдался под натиском. «Нет и не было никаких богов, — он считал так и раньше, но теперь будто услышал подтверждение, хотя никто с ним не говорил. — Была ложь и жалкие фальшивки. И даже Создатель никчемен по сравнению с…».

Он не знал, откуда в его мыслях взялся Создатель, и как он вообще хотел закончить фразу. Корифей будто слепо вторил чужим словам. Как наивный послушник, как фанатичный жрец, готовый ради веры принести в жертву сотни рабов, мечтающий вознестись к мифическому трону. Он не мог не слушать, как и тысячу лет назад. И, как и тогда нечто в груди кричало: «Верь ему».

— Верь мне, ибо я — единственный из Богов, — море разверзлось, но Корифей не увидел, что поднимается с его дна.

Он падал в темноту, но с каждой секундой к нему все больше возвращались чувства. Когда он, наконец, распахнул глаза, им тут же овладели невыносимая усталость, онемение во всем теле и знакомая ноющая боль в груди. Он с минуту пытался привыкнуть к темноте. Его окружали стены тюремной камеры. Слабо мерцали магические печати на цепях. Они крепко приковывали к полу руки: так, что едва получалось ими шевельнуть, и тянулись тремя змеями от ошейника к креплениям на стенах. Печати напитывала магия Корифея, потому он чувствовал себя совершенно обессиленным. На этот раз его сдерживала вполне осязаемая тюрьма. Связывающие заклинания наложили неаккуратно, словно кое-как. Быть может, занималась этим даже сама кунари. Он ни в одном сражении не видел в ней особых способностей к магии.

Неподалеку раздавался шум, похожий на грохот водопада. В углу камеры стучали об пол капли. Корифей слышал течение собственной оскверненной крови и тихий звон лириума, вросшего в кожу. Все вместе звуки образовывали тишину — не абсолютную, потому что совершенная тишина была подвластна лишь Думату. Настоящая же, живая, состояла из миллиардов шепотов, витающих словно насекомые вокруг. Она не могла дать истинный покой. Но иногда она говорила лучше, чем пленник, истязаемый пыткой.

Корифей знал, что умирает. Он слышал, как разрушается его тело. Медленно. Начиная от злополучной раны, тление расползалось по плоти. Пройдет немного времени, и начнет гнить кожа. Будут отказывать органы из тех, что не отказали тысячу лет назад, когда он стал порождением тьмы. Корифей заскрежетал зубами. В Тени он не видел, насколько все плохо. Неужели это то, ради чего он бежал от Кошмара, рисковал жизнью в сражении с ним? Все ради долгой мучительной смерти? Хотя, быть может, Инквизитор расправится с ним раньше.

Он постарался уловить человеческие шаги или разговоры за дверью, хоть что-то, что сказало бы о существовании охраны, но не услышал ничего. На десятки метров вокруг будто совсем никого не было. Странно, что Инквизитор не поставила тут с десяток стражников. Впрочем, Корифей все равно не представлял, как избавиться от оков, не то что сбежать.

В воздухе ощущалось что-то неправильное, странное, от чего сердце колотилось быстрее, а тело будто лишалось веса.

Завеса. Истончилась и натянулась, будто ветхое тряпье. Не прямо здесь, не в одном месте. Всюду. Корифей ощутил это, едва попал в мир живых, но тогда его отвлекли. Он глубоко вздохнул и чуть не согнулся пополам от боли — помешали цепи на шее. Он опустил взгляд на грудь и увидел, что дыра в доспехе на месте раны стала куда шире, а ее прежде рваные металлические края ровно обрезаны. Восхитительно. Не прошло и дня, как он вернулся, а в нем уже покопались, словно в подопытной крысе. Даже необычно. Во взгляде Инквизитора читалось желание прикончить его на месте, но никак не запирать в камере. Если только…

Она нуждалась в нем. Корифей напряг память, стараясь вспомнить что именно увидел, когда вывалился из разрыва, кроме горящей деревни. Так и есть: очертания вдалеке все же были крепостью Скайхолд, но тогда он позабыл об этом, стоило ему перевести взгляд на солдат Инквизиции. Странно, что войска оказались там, едва разрыв открылся. Могла ли Инквизитор послать их заранее? Если так, выходит, она отслеживала колебания в Завесе.

Потому что та, по всем признакам, трещала по швам.

Корифей мог бы поразмыслить об этом еще, но не захотел. Он неожиданно ощутил, что его телом настолько овладела усталость, что оно требует сна: обычного, а не под воздействием энтропических заклинаний. Он не помнил, когда в последний раз спал. Быть может, как раз перед тем, как отправиться в Черный Город.

Корифей закрыл глаза и отдался давно позабытой нужде. То, что ему вдруг потребовался сон, не могло означать ничего хорошего.

Могло радовать лишь то, что на этот раз ему ничего не приснилось.

Он проснулся, заслышав сквозь сон шаги за дверью. Корифей сразу понял, кому они принадлежат. Рано или поздно она обязательно бы пришла.

Кунари сжимала до побледневших костяшек посох в единственной оставшейся у нее руке. Буравила Корифея взглядом и молчала. Он видел, как она пытается выдавить из себя превосходство над побежденным врагом. Ничего не выходило. Перед ним стояла усталая женщина, и на лице у нее читалось лишь плохо скрываемое отчаяние и страх.

— Ты потеряла якорь, — сказал он. — А мне казалось, не произойдет уже ничего глупее того, что он вообще тебе достался.

— Заткнись! — рявкнула кунари, делая шаг вперед. — Ты не в том положении, чтобы дерзить!

— А в каком же положении ты, Инквизитор? Для чего ты пришла? Мне отчего-то кажется, что не для того, чтобы свершить казнь или насмехаться.

Кунари так долго испепеляла его взглядом, кривя лицо, что ему на секунду показалось, что она откусила себе язык от злости. Но неожиданно она словно напиталась уверенностью, и на лице расплылась издевательская улыбка.

— Знал бы ты, с кем я сражаюсь, не говорил бы так самоуверенно, — ее глаза заблестели.

Вот оно. То, из-за чего она его до сих пор не убила.

— Говоришь, якорь достался мне случайно? Ты хоть знаешь, почему та эльфийская сфера вообще оказалась у тебя?

Корифея посетило чувство, что кунари и вправду может сообщить ему нечто неприятное.

— Фен’Харел планировал, что ты активируешь для него сферу, а потом сдохнешь. Вот и все! — победоносно воскликнула она. — Он тебя использовал! Ты просто жалкая пешка, как… как все мы. — она резко замолчала, восстанавливая сбившееся дыхание.

Корифей молчал. Он хотел бы просто не поверить в сказанное кунари, но не мог. Все за пару секунд сложилось в единую картину. Инквизитор смотрела на него, словно затравленное животное. Будто это он лишил ее силы и заковал в цепи.

Фен’Харел. Эванурис.

Еще один лживый Бог.

Остроухая крыса, не знающая своего места. Даже память о его империи не дожила до сегодняшних дней. Его народ стал мусором под ногами людей. Корифей считал, что сфера — его собственная, что сила принадлежит одному ему, что добился шанса исправить то, что случилось тысячу лет назад. Нет. Какой-то эльф действовал его руками.

Инквизитор смотрела на него с ожиданием. Так вот, чего она от него хочет? Да, Корифей ощутил укол ненависти, но эмоции не овладели им настолько, чтобы возжелать мести.

Кунари знать об этом было не обязательно.

— Что с Завесой? — не хотелось напрямую спрашивать, но иначе никак не узнать о положении дел.

Кунари сжала губы, а полным ненависти взглядом словно обратилась не к Корифею, а к кому-то другому.

— Фен’Харел хочет уничтожить ее. Никто кроме эльфов не приспособится жить в таком мире, — ее злость стала ему понятна.

— Откуда он вообще здесь и сейчас? — судьба в последнее время стала щедра на древних всесильных существ.

— Он… — Инквизитор странно напряглась. — Он проник в Инквизицию и все это время шпионил за мной под личиной отступника.

Корифею бы рассмеялся, если бы давно не забыл, как это делается.

— Вот оно что, — он с удовольствием наблюдал за ее реакцией, — может быть, мне тоже стоило проникнуть в ваши ряды и вызнать все планы? Думаю, вы бы с радостью ими поделились, так же, как делились с ним.

— Замолчи! — он ошибался, считая, что кунари краснеть не могут — румянец на лице Адаар проступил даже сквозь серую кожу, и темнота камеры не помогла его скрыть. — Сам-то ты очень хорошо следил за своими соратниками! Знаешь, сколько из них с радостью перебежали в Инквизицию? Даже твой верный генерал отказался от тебя!

— Хорошо, — сухо произнес Корифей. — Пока заканчивать обмен любезностями. Что тебе нужно от меня, Инквизитор?

— А что нужно тебе? Мне кажется, тебе совсем не наплевать на то, что какой-то эльф тебя использовал.

Инквизитор ошибалась. Корифей желал добраться вовсе не до Фен’Харела, а до того, чье имя оставалось скрыто. Корифей усилием воли заставил поверить себя, что сможет его найти. Вытребовать ответы, может даже убедить что-то исправить. А если не выйдет, он уничтожит его, как следовало с самого начала уничтожить Думата и остальных.

— Возможно, мы сумеем объединить усилия в этой войне, — Корифею показалось, что эти слова он выдавил из себя чуть не со скрежетом. — Разумеется, перед тем, как я предложу хоть какой-то план, тебе придется меня освободить.

Глаза кунари почти горели, будто в них сияли искорки огненной магии.

— Хорошо, — она ответила, почти не раздумывая, едва качнув рогами.

***
— Ты заходишь не с той стороны.

— Что это значит? — Инквизитор воззрилась на него очередным хмурым взглядом.

С час назад они пришли в просторную полуподвальную комнату с балконом вместо одной из стен. Здесь Инквизитор хранила многочисленные схемы и тексты заклинаний, придуманные ее магами и союзниками со всех сторон света. Все — мусор. Корифею хватило одного взгляда на каждую схему, чтобы понять, почему они не сработали.

— Можно восстановить Завесу, когда она ослабла в месте кровавых битв и многочисленных смертей. Но ничего нельзя сделать, если кто-то ежеминутно пытается сломать ее так агрессивно, как это делает Фен’Харел, — пояснил он

— Что значит, не с той стороны? — как же она походила на глупого щенка в такие моменты.

И зубы скалила время от времени так же жалко, как щенок.

— Следует поставить такую же агрессивную защиту. Вы использовали собственную силу и артефакты, чтобы восстановить ткань Завесы, в то время как требовалось натянуть новое полотно. И для этого нужно куда больше магической энергии.

— Сколько?

Инквизитор не собирается торговаться. Она готова была отдать все за победу. Даже больше, чем когда сражалась с ним.

— Идеал нужного артефакта — элувиан. Но сойдет и что послабее, главное — верное заклинание. К слову, нескольких десятков жертв должно хватить на одно заклинание.

— Нет, — резко выпалила Инквизитор и так же быстро затихла, будто заставила себя замолчать.

В ее глазах он видел сомнение. Что же пересилит — ненависть или гуманизм?

— Никогда, — она нахмурилась и отвела взгляд.

— У нас полно артефактов, — она отвлеклась на большую карту Тедаса, висящую на стене. — И что, одно заклинание, и мы его переборем?

— Одного заклинания, — медленно произнес он, — хватит, чтобы защитить твою крепость и останки ближайших деревень.

— Ох-х… вот же… — Инквизитор потерла лоб пальцами и зашептала.

— Я создам заклинание, — он смахнул бесполезные исписанные бумаги со стола. — Можешь сотворить его сама здесь, если не доверяешь мне. Допускаю, что в других странах найдется пара-тройка сильных магов, способных применить его.

— Так и представила, как кунари используют магию, чтобы защитить Пар Воллен! — неожиданно ядовито усмехнулась Инквизитор. — Впрочем, не расстроюсь, если у них ничего не выйдет.

— Интересно, и отчего же тебе противны собственные сородичи? Неужели пытались сделать из тебя цепную псину? — он бросил на нее взгляд.

Кунари обернулась на него с таким лицом, будто готова была зарычать и броситься. Мгновение — и она взяла себя в руки. Надо же, и кто ее только надрессировал?

Корифей обратил внимание на полупустой стол с осколками рун и старыми инструментами. От него тянуло едва ощутимым, знакомым теплом. Словно от только потухшего костра. Корифей плавно шагнул к нему, чуть наклонился. Острые когти сами безошибочно остановились на нужном ящике. В нем лежала небольшая шкатулка. Корифей сразу понял, что увидит внутри.

Красная пыль, так похожая на безвредную сухую краску. Отличие лишь в том, что лириум слабо поблескивал — хоть при свете дня, хоть в непроглядной ночи.

И пел.

В любом состоянии, в любой среде. Он никогда не умирал и всегда звал, подобно Древнему Богу, зовущему порождений тьмы.

— Он тебе нужен?

Голос кунари донесся до него будто издалека. Он повернулся — она стояла и смотрела на него, без тени хитрости или издевки в глазах. Неожиданно спокойная и словно даже… сочувствующая?

Он заскрежетал зубами.

— Я обратила внимание на эти твои… штуки, — она едва коснулась своего лица в том же месте, где на его вросли в плоть стальные пластинки, покрытые лириумом, словно натекшим янтарем. — Если это может помочь, то у меня есть… пара склянок.

— Нет, это не поможет, — Корифей поставил шкатулку на стол, преодолевая желание выкинуть ее с балкона. — Зачем ты исследовала рану?

Лириум циркулировал в крови уже так долго, что его бесконечный шум и жар стали привычны. Но Корифей помнил, как было без них — блаженная тишина и мертвый холод скверны. Корифей знал, что из-за лириума что-то в его разуме изменилось. В мыслях будто поселился ненасытный зверь, который у обычных людей, вроде храмовников, пожирал плоть. Пожирал саму человеческую суть, пока не становился в искореженном теле главным. Корифей никогда бы не позволил случиться с собой подобному. Вот только бесконечный шепот, стоило лишь отвлечься, нарастал. И тогда, очень редко, Корифей не мог определить точно, какие мысли и решения целиком принадлежат ему.

Лириум дал обманку вместо силы. Как Древние Боги когда-то. Если бы Корифей мог что-то изменить, он бы никогда не прикоснулся к нему.

— В последнее время сую руки во все непонятные магические штуки, лишь бы что помогло в войне, — Инквизитор усмехнулась. — Извиняться не буду, — она откашлялась и уверенно посмотрела на него. — У меня есть элувиан. Ты точно сможешь придумать, как не дать Завесе обрушиться?

Корифей вгляделся в ее глаза. Он знал этот взгляд. С таким взглядом совершали самые отчаянные сделки. Будь перед Инквизитором Архидемон с армией порождений тьмы, она бы согласилась на помощь. Будь перед ней демон, она бы с легкостью продала душу. Он бы не удивился, узнав, что подобную сделку она уже заключила.

— Подготовь элувиан, Инквизитор, — он присел на диван перед широким столом, вернувшись к изучению схем, — я займусь заклинанием.

Она вышла, оставив его одного.

Корифей притянул к себе чистый лист и принялся за расчеты, не до конца понимая, зачем это делает. Его сила восстанавливалась с каждой минутой, пусть он по-прежнему умирал. Он мог бы уйти.

И погибнуть в разрушенном мире, верно. Лишь это ему оставалось.

Когда-то он и сам хотел уничтожить его. Тогда он понял, что надежды нет, и остается лишь сжечь этот смрадный труп. Он бы развалил мир и сейчас, лишь бы тот не достался империи эльфов.

Но он не мог. Быть может, все исправить сумело бы существо, обладающее силой Древних Богов.

Корифей подошел к карте мира на втором столе. Повел когтем от Скайхолда. Им придется прочесть много заклинаний, если Инквизитор хочет спасти хотя бы клочок мира. Лучше всего выбрать безлюдные места. Заброшенные крепости, пустыни, леса, где полно духов и демонов. Он вел пальцем по карте, пока не уткнулся в маленькую точку.

Вейсхаупт.

Все вокруг будто замерло.

Почему крепость Стражей?

Карта расплылась перед глазами, а все мысли словно полетели куда-то вниз, как по грохочущему водопаду. Через секунду он забыл, что сомневался. Осталась лишь уверенность. Корифей отметил Вейсхаупт выдернутым из столешницы ножом.

4. Хоук. Из огня да в полымя

С момента, как на нее напали солдаты Инквизиции, происходящее напоминало бредовый сон.

— Пустите, бараны! — Мариан изо всех сил вырывалась из рук безмолвных солдат.

Она очнулась в пыльной комнате с маленькими окошками под самым потолком. Здесь воняло старьем и кислятиной. Едва Мариан открыла глаза и попыталась встать, как очутилась в крепкой хватке солдат.

— Ладно, — она повисла в их руках. — Можете не отпускать, но хотя бы объясните, что происходит? Я всегда предпочитаю знать, зачем меня пытаются схватить или убить! Так что? — и тут она со всей силой дернулась и одновременно пнула одного из мужчин по ноге.

Сбежать не вышло. Мариан не удержалась на ногах. Солдат рывком поднял ее и встряхнул так, что ее замутило. Тут дверь со скрипом распахнулась, и комнату залил свет.

— Я же говорила: поосторожнее! — рявкнула влетевшая в помещение кунари.

— Ну, наконец-то! — воскликнула Мариан, узнавая Адаар. — Что здесь…

Инквизитор взмахнула рукой, посылая в нее подозрительно знакомую белую вспышку. Та прошла сквозь туловище, и Мариан показалось, что еще немного и ее вывернет наизнанку, как носок или наволочку. Когда заклятье погасло, ее чуть не вырвало, зато на лице Адаар появилось облегчение.

— Все в порядке, — она убрала посох. — Отпустите ее.

Чужие руки перестали удерживать, и Мариан чуть не упала. Один из солдат поддержал ее за локоть.

— Простите, леди Хоук, — он вдруг оказался говорящим.

Мариан не попыталась скрыть неприязнь, хотя понимала, что они просто выполняли приказ.

— Да, просим прощения, Защитница, — обрел язык и второй.

— Ох, да что уж там, все хорошо, — буркнула Мариан, поправляя броню. — Не худший прием, который мне оказывали.

— Все считали тебя мертвой, Хоук, — Адаар подошла ближе. — И тут ты вернулась. Я заподозрила, что ты можешь быть одержима демоном. Рада, что ошибалась.

Мариан вспомнила, где видела похожее заклинание. Андерс использовал его, когда проверял на одержимость храмовника в Киркволле. Мариан окинула взглядом всех собравшихся и остановилась на Адаар.

— Что, во имя Андрасте, здесь происходит? — она не хотела кричать, но голос все равно подвел ее и сорвался.

Ответа: «ничего страшного, располагайся и отдыхай» она не ждала. Сколько времени в Тени она мечтала, как вернется в мир живых, воссоединится с друзьями, с Фенрисом. И сейчас, видя измотанную Адаар с синяками под глазами и отсутствующей рукой, она продолжала надеяться. Молилась про себя: «один единственный раз, хоть ненадолго, но пожалуйста, пусть все будет хорошо». Она давно поняла, что ее молитвы обычно никто не слышит.

— Тебя не было четыре с половиной года, Хоук, — Адаар не дала ей времени оправиться и продолжила. — Мы воюем с эльфийским магом, который хочет уничтожить мир, и проигрываем. Иди за мной.

Пока они шли по двору, она немного отвлеклась от мрачных мыслей. Второй раз Скайхолд предстал перед ее глазами и вновь поразил великолепием. Когда после месяцев скитаний и игры в прятки с Церковью, Мариан прибыла в крепость, то не слишком много внимания обращала на ее убранство. Сейчас ее поражало все: заросший мхом по низу, крепкий и старый камень, развевающиеся на ветру флаги Инквизиции и деревья во внутреннем дворе, склоняющие перед людьми головы с пышными, по-лисьи рыжими шевелюрами. Оформление Скайхолда кричало о мощи, опасности и силе. Там, откуда не смотрело гневное, пронзенное мечом огненное око, мрачно глядели драконьи морды. Их изящные рога не позволяли забыть, как опасны огнедышащие существа. Сложно было представить, как тяжело пришлось леди Инквизитор, когда она добывала трофеи с громадных тварей. Хотя, глядя на нее, больше казалось, что как раз драконы должны ее бояться.

При взгляде на сияющие, словно накрытые белоснежным чистым бельем, Морозные горы, так и вовсе защемило в груди. Как же Мариан жалела, находясь в Тени, что так мало уделяла внимания лесам, полям и рекам, будучи в мире живых! Просторы Тени были богаты и обширны, но казались лишь серой копией реальности. Они не приносили в душу ничего, кроме пустоты.

Через пару минут Мариан сидела на небольшом диванчике, стоящем на балконе. По пути сюда она не увидела солдат. Крепость заполняли лишь обычные люди. Адаар сказала, что это беженцы, а все, кто способен сражаться, занимаются разрывом. Палатки стояли даже в главном зале. Мариан смотрела на здешних гостей, пока шла. Люди не казались ранеными или голодными, но бросали на Адаар взгляды, лишенные надежды. В их глазах Мариан видела лишь страх и обреченность, будто у коров, которые чуют кровь из-за тяжелых дверей и смирились со смертью.

Адаар и Мариан успели рассказать друг другу свои истории. Мариан услышала все: начиная с событий в Зимнем Дворце и заканчивая последними известиями с фронта. Ничего из этого не желало укладываться в голове.

— Я не понимаю, — в который раз повторила Мариан. — Не понимаю! Эльфийский бог? Но он же выдуманный. Как он вообще может существовать?

В голове крутились обрывки истории, рассказанной Мерриль. Что-то про Ужасного Волка и мабари. Она помнила, что в конце Ужасный Волк удирал, поджав хвост. Как же жаль, что легенды не имеют ничего общего с реальностью.

— Не бог, — хмурясь, поправила та. — Эванурис. Такой же маг, как и я. Просто очень сильный.

— Но обычные маги не в состоянии сотворить… такое!

— Однажды маги проникли в Золотой Город, — Адаар поморщилась.

В ее глазах мелькнуло знакомое выражение. Такое Мариан видела у Бетани и успела выучить наизусть. Тяжело быть магом, считающим свои силы бременем и проклятием. Хотя лучше так, чем быть таким, как Андерс.

— О, Андрасте… — Мариан потерла лоб, стараясь переключиться на нужные мысли. — Думала, хуже Бреши уже ничего не будет. Думала, мне больше не придется…

— Воевать? — тихо закончила за нее Адаар.

Мариан смолчала. В Тени она не превратилась в воспоминание лишь благодаря надежде на возвращение. Возвращение в мир, в котором больше не случится ничего плохого. А если и случится, то что-нибудь не страшное. Чтобы Мариан смогла объединиться с друзьями и решить проблему, как случалось всегда. Как ей одолеть мага, равного богу? Что она вообще может сделать?

— Что с моими, ты знаешь? — Мариан, честно, не хотелось спрашивать.

Она боялась и желала узнать ответы.

— Варрик управляет войсками Киркволла и принимает беженцев в город. Они с Себастьяном помогают друг другу. Еще Варрик связывался со Стражами — узнавал про твою сестру. Насколько я знаю, она была в порядке, по крайней мере, месяца два назад. Все Стражи на нашей стороне, включая эльфов. Я слышала, что даже Героиня Ферелдена объявилась. Авелин где-то на фронте. Про остальных ничего не знаю.

— Понятно, — Мариан опустила голову. — Ну… и что теперь делать?

Вопрос прозвучал глупо и по-детски. Как будто и так было не ясно, что делать. Так потерянно Мариан ощущала себя последний раз в одиннадцать лет. Тогда они жили не в Лотеринге, а в другой деревне, название которой давно стерлось из памяти. Бетани случайно подожгла сухую траву магией, а потом еще и умудрилась ее магией потушить. Двое мальчишек все видели. Убежали с воплями.

«Что теперь делать?» — спросила тогда Мариан, стоя посреди кухни и глядя на мать с отцом.

Те посмотрели на нее неожиданно совсем как на взрослую.

«Иди к Бетани, собирайте вещи», — сказала мама недрогнувшим голосом, и Мариан стало страшно, как никогда прежде.

— Я… — Адаар запнулась, и на ее сосредоточенном мрачном лице мелькнула неуверенность. — У меня появился план. — ее голос вновь обрел твердость. — План безумный, но это все, что у меня есть. Я перепробовала все, даже… У меня больше ничего нет.

Глядя на ее потерянное лицо, Мариан резко захотелось перевести тему.

— Леди Инквизитор…

— Просто Хиира, ладно? — резко остановила ее она. — У меня уже все эти официальные обращения ассоциируются с командирами и шпионами, которые присылают мне плохие новости.

Мариан кивнула. Судя по тому, что рассказала Хиира, плохих новостей она получала много.

— Могу я взглянуть на письма Варрика?

— Я отдам их тебе, не беспокойся.

Мариан сжала руками колени. Она найдет Бетани, чего бы ей это не стоило. А затем и Фенриса. И может быть даже все будет хорошо, хотя сейчас она почти не верила в это.

— А что с Корифеем? — резко спохватившись, выпалила она. — Извините, что из-за меня он оказался здесь. Но он был слаб после битвы с Кошмаром, так что не должен был доставить много проблем… — она подняла взгляд на Хииру, и по спину отчего-то прошли мурашки.

В глазах у той застыло такое выражение, с каким она, наверное, шла во главе войска навстречу врагам. Мариан вспомнила, с каким остервенением она сражалась в Адаманте. Единственный раз, когда она видела ее бою, но и одного раза хватило. Тогда она поняла, что эта женщина способна на все, что угодно ради победы. И она не была доверчива, как Кларель, и оттого становилась еще опаснее.

«Но тебе нечего ее бояться», — поспешила успокоить Мариан себя.

— Раз ты сама объединялась с Корифеем ради своего спасения, то должна понять меня, — ровно произнесла Хиира.

— Что ты имеешь ввиду? — Мариан подумала, что, быть может, правильно испугалась.

— Ты ведь уже знаешь. Фен’Харел использовал не только меня, но и Корифея. Быть может, я смогу на это надавить, — лицо Хииры оставалось бесстрастным.

— Погоди-ка, — мгновенно забывая обо всяком уважении, Мариан поднялась с дивана, — Это и есть твой план? Хочешь заключить сделку с чокнутым магистром, который собирался уничтожить мир, который перемочил столько народу, что не сосчитать! — она всплеснула руками. — Да ты с ума сошла!

Ей непреодолимо захотелось стать выше кунари, но она только и могла, что взирать на ту снизу вверх и видеть каменеющее лицо.

— Сядь! — рявкнула Хиира так, что Мариан вздрогнула.

Леди Инквизитор медленно выпустила воздух сквозь сжатые зубы и посмотрела на Мариан так, как могла бы смотреть на врага.

— Никогда не смей осуждать мои решения. С этой минуты я — твой командир. Я хорошо отношусь к тебе, Мариан, не заставляй меня пожалеть об этом.

— Что значит…

— Ты сражаешься с нами против Фен’Харела. У тебя были другие планы? — процедила Хиира.

Она отвернулась и заложила правую руку за спину. Дернула пальцами, словно хотела по привычке обхватить замком ладонь левой.

— Все хуже, чем во время войны с Корифеем. Ты что, не поняла? Так послушай. Потери больше, враг сильнее, я… — тут она почти зашипела. — Слабее. Я устала читать в донесениях о павших отрядах, уничтоженных деревнях, открывшихся разрывах, очередных проигранных позициях. Я не помню, когда я получала хорошие известия и получала ли вообще. И не могу больше сидеть здесь, потому что я — слишком ценна, чтобы сражаться на фронте. Да я бы лучше погибла в первые дни, убивая эльфов, но не терпела поражение вновь и вновь, не видела, как проваливается один план за другим, и не чувствовала себя тем, чем нас считает Солас — ничтожеством, которое должно уступить Тедас новым хозяевам!

Хиира кричала, и ее голос звенел от ненависти. Мариан замерла на месте, не в силах шевельнуться. Каждое слово, словно било ее по лицу раскаленной ладонью. Когда Хиира повернулась к ней, в ее глазах будто мелькнули огни.

— Я поняла, — только и смогла выдавить Мариан, быстро переводя взгляд на украшающую стену мозаику.

Никто ее никуда не отпустит, и Бетани с Фенрисом ей не найти. Она сдохнет на очередной войне, потому что план объединиться с Корифеем провальный, но Инквизитор не желала этого понимать. Она только и хотела, что вцепиться Фен’Харелу в глотку, словно бешеное животное. Мариан за секунду вспылила, но заставила себя успокоиться, пока снова не наговорила лишнего. Она может понять Хииру. Она всегда всех понимала: и Мерриль с ее магией крови, и ветреную и свободную Изабеллу, и отчаяние Андерса, и даже боль и ненависть Мередит. Мариан, возможно, даже пожалела бы Хииру, но сейчас ей хотелось жалеть лишь себя.

Они молчали минут пять, пока Хиира не заговорила первой:

— Ты в порядке? — казалось, она забыла о недавнем срыве. — Не ранена? Надо было спросить сразу, прости.

— Я не… — Мариан сбила с толку внезапная перемена настроения.

Хиира сначала разговаривала с ней, будто со старой подругой, затем смотрела так, словно была готова спалить на месте за любой неверный шаг. Определенно, лучше уж разговаривать со смотрящим на тебя, как на моль, Аришоком. От того хотя бы понятно, чего ждать.

Мариан могла бы ответить, что все в порядке, но кое-что из прошлого возникло в памяти и волнением болезненно кололо изнутри.

— Есть в крепости лекарь? — она вздохнула.

Нет, нужно. Придется узнать. В конце концов, под угрозой может быть ее жизнь. Мариан скрипнула зубами. Хиира кивнула. С ее лица окончательно исчезла ненависть. Она снова казалась всего лишь усталой.

— Стража тебя проводит.


Пожилая целительница встретила ее в пустующем лазарете. Мариан сразу узнала на ней потертую мантию Круга. У стенки стоял магический посох, самый обычный, стандартный для старших чародеев. Женщина чем-то походила на Эльтину. Тоже вызывала доверие. Она улыбнулась, завидев Мариан.

— Ну, садись, рассказывай. Ты прости, если мало чем помочь смогу. Я, в основном, раны шью, да зелья варю. В лекаря пришлось переквалифицироваться совсем недавно, так что мало заклинаний успела освоить. Всю жизнь магию силы изучала, а это совсем другое. Всю жизнь молилась Создателю, чтобы не допустил войны, боялась, что пошлют на фронт, чего скрывать. И вот война-то наступила, а я слишком стара, силы уже не те. Везением назвать грех.

Мариан отупело кивала словам женщины, не смея прерывать. Любой разговор казался счастьем после долгих лет в Тени.

— Ой, разговорилась я, — спохватилась магесса. — Ну, что у тебя, доченька?

— Не знаю, — пожевала губу Мариан, отводя взгляд. — Странно себя чувствую. Можете ну… просто обследовать?

Женщина кивнула и жестом заставила ее прилечь. Встала рядом с койкой. Мариан тут же ощутила знакомое покалывание. Волоски на коже приподнялись. В воздухе концентрировалась магия. Вокруг рук магессы разлилось неровное и слабое зеленоватое сияние. Мариан помнила, что Андерс лечил ее точно так же, только от его рук шел уверенный, почти осязаемый свет.

Зря она его вспомнила. Мариан сморщилась, прогоняя лицо Андерса из мыслей.

— Ох, больно? — тут же отреагировала магесса.

Выглядела она сконфуженной. Мариан быстро дала понять, что все в порядке.

Женщина с минуту совершала над ней пассы руками.

— Незначительное воспаление. Ничего страшного. Дам тебе восстанавливающее зелье. Для иммунитета.

— У меня ведь не может быть заражения крови?

— Нет, что ты! — женщина вдруг взяла ее за ладонь теплой сухой рукой, и Мариан застыла. — Не выдумывай. Такое уж я бы обнаружила. Да и чувствовала бы ты себя совсем по-другому.

— Спасибо, — хрипло произнесла Мариан.

Магесса серьезно посмотрела на нее.

— Тебе спасибо, доченька. Я знаю, кто ты и что сделала в Киркволле. Спасибо от всех нас.

Мариан еще раз быстро поблагодарила и вышла из лазарета прежде, чем взгляд затуманили слезы.

— Леди Хоук! — к ней бежал один из солдат. — Леди Инквизитор зовет вас к себе. Она ждет вас на чердаке над библиотекой.

Он остановился рядом с ней и поклонился.

— Сейчас буду, — хоть мужчина ничего не пояснил, Мариан поняла — случилось нечто важное. Она опрометью бросилась в библиотеку. В башне она застала Хииру, почесывающую шею ворону, сидящему на искалеченной руке.

— Что случилось?

— От Варрика, — Хиира протянула ей наполовину вскрытый конверт. — Только посмотрела, от кого. Можешь прочесть.

Сердце пропустило удар, а руки затряслись. Мариан кое-как вскрыла конверт и принялась читать. Вскоре она перечитывала письмо в пятый раз.

«Узнавал про своих… Солнышко в безопасности в Вейсхаупте… Когда будет нужно, они выступят».

— Бетани в Вейсхаупте, с ней все в порядке… — пробормотала она и взглянула на Хииру. — Может быть, если я окажусь неподалеку…

Она бы помчалась в крепость Стражей прямо сейчас, но Инквизитор ясно дала понять, что Мариан теперь — одна из ее солдат, и обязана слушаться приказов.

— Хорошо, — Хиира вновь отвлеклась на ворона и даже не посмотрела на нее. — Занимайся пока своими делами.

Мариан протянула ей письмо.

— Лучше сожги или можешь забрать себе, как хочешь. Там все равно ничего важного.

— А как же слова поддержки… — начала Мариан.

— Слова мне ничем не помогут, — резко оборвала ее Хиира.

***
Несколько дней Мариан помогала беженцам и прочесывала окрестности вместе с солдатами. Пыталась отвлечься. «По крайней мере, с Бетани все в порядке, — говорила она себе. — И ни ей, ни другим я все равно не смогу сейчас помочь». Быть может, она и вправду будет куда полезней здесь. Инквизитор собиралась вступить в союз с Корифеем, а это могло вылиться во что угодно. Еще в Киркволле Мариан осознала, что лучше находиться в центре хаоса, если хочешь помешать настоящему безумию.

Главное, что Бетани в безопасности. Пока что. Может завтра, может сегодня вечером или через час на них нападут эльфы, и тогда она потеряет сестру навсегда. Эльфы нападут… Как же дико звучало.

Хиира позвала ее к себе через полторы недели. К тому времени все беженцы пропали и с внутреннего двора и из комнат замка, отправившись за пределы крепости. Мариан даже думать не хотелось, с чем это связано.


— Заклинание прочту я, — Инквизитор оторвала взгляд от исписанного формулами и геометрическими фигурами пергамента и посмотрела на Корифея.

— Твоя недоверчивость тебе не поможет, — пожал плечами Корифей. — Если бы я хотел тебя убить, составил заклятье так, чтобы ты пострадала вне зависимости от того, кто его читает.

В его голосе было столько издевки, что у Мариан сдали нервы:

— И ты еще ему доверяешь?

— Я никому не доверяю, — она смерила Корифея долгим взглядом. — Других идей все равно нет.

— Спокойно, Инквизитор, — усмехнулся он. — Заклинание поможет. У нас общий враг, не забывай.

— Мне это все не нравится, — повторила Хоук, быть может, в третий раз. — А вы написали письмо Верховной Жрице или советникам о, ну… — она осторожно посмотрела на Корифея.

— Что она вообще тут делает? — Корифей резко прервал Мариан, едва дернув рукой, отчего она вздрогнула. — Я сомневаюсь, что ты привела ее в качестве жертвы для заклинания, но для чего она еще годится?

— Эй! — Мариан мгновенно вскипела, — Эй, ты, послушай…

— Хоук нам поможет, — тоном, не терпящим возражений, заявила Инквизитор.

Мариан еле удержалась от того, чтобы не фыркнуть. Инквизитор бросалась из крайности в крайность. Еще недавно готовилась драться до последней капли крови, а вот теперь успела погрузиться в фантазию, где вся их прекрасная команда действует дружно и сообща.

Шутка в том, что после того, как она услышала подробности плана, ей и вправду не осталось ничего, кроме как последовать за Хиирой. Согласно задумке Корифея, чтобы остановить разрушение Завесы, следовало установить нечто вроде столпов, которые поддержали бы ее, когда та обрушится.

«Если заклятье и правда сработают, его смогут повторить другие маги, — сказала Хиира. — Им необязательно знать о его происхождении». В ее глазах Мариан видела радость от будущей победы. Красная линия на карте обозначала предстоящий им путь. Прямиком до крепости Вейсхаупт. Мариан подумала, что идея принадлежала Хиире и почти сказала той спасибо. Хорошо, что помедлила. Оказалось, маршрут проложил Корифей.

Путь лежал через леса и пустыни. Они не встретят много народу, да и боевые действия на тех землях не идут. Никто не помешает.


Через несколько часов обсуждений они втроем вышли на пустой двор. Хиира твердо шагала вперед, как обычно с таким лицом, будто вела за собой армию. Она остановилась посреди двора, в двух метрах от зеркала, слегка выставив одну ногу и выгнув спину. Может, специальная поза для колдовства? Демон разберет все бзики этих колдунов.

У Мариан отношения с магией не ладились, сколько она себя помнила. Она любила Бетани, но ближе ей всегда был Карвер, точно так же, как и она, обижавшийся в детстве на то, что отец проводит с Бет больше времени. На их обиды никто не обращал внимания.

Бетани выросла искусной колдуньей, но в их семье магию любил только папа. Мама относилась к его дару словно к недостатку, вроде горба или алкоголизма. Бетани больше всего мечтала стать, как она сама говорила, «нормальной». Карвер с Мариан всегда делали вид, что их оружие куда лучше ненадежных фокусов, а сами в глубине души боялись, как бы их дом однажды не спалил демон. Бетани тоже боялась. Отец не замечал. Как и всегда.

— Ты готова, Хоук? — и снова такой тон, будто не быть готовой, причем ко всему на свете, Мариан права не имела.

— Как я приготовлюсь-то? — она выпрямилась и улыбнулась — больше самой себе.

Вокруг стояла такая тишина, что казалось, еще чуть-чуть — и мир взорвется.

— Не знаю, — снова Мариан увидела растерянность на лице Хииры.

В такой неподходящий момент.

Сердце забилось быстро и гулко.

— Я начинаю, — сказала та, и Мариан захотелось крикнуть «Стой».

Поздно. Едва Хиира произнесла первые слова, воздух словно застыл или стал похож на болото, и невозможно стало пошевелиться. Время остановилось. Мариан пришлось напрячь все мышцы тела, чтобы повернуть голову в сторону Корифея. Зрение подвело, и вместо него расплывчатое пятно. Она глубоко вдохнула, и ей показалось, словно в легкие вместо воздуха засыпается ледяная крошка. В следующую секунду Мариан ощутила себя придавленной скалой. Давило со всех сторон, на глаза, в легких и во рту. Мариан подумалось, что сейчас ее сотрет в порошок. Вдруг ее резко отпустило, и темноту уничтожила яркая вспышка, похожая на взрыв.

Она сделала несколько жадных глотков. В зеленом небе парили огромные валуны. Вверху, внизу, со всех сторон и нигде возвышались башни Черного Города. Мариан моргнула и открыла глаза уже во дворе Скайхолда. Хиира пошатнулась, но удержалась на ногах. Ее лицо побелело. Возле ее ног дотлевали остатки элувиана. Мариан быстро мотнула головой влево. Лицо Корифея осталось невозмутимым.

— Получилось, — прошептала Хиира. — Завеса… Я чувствую. С ней все в порядке.

— Только здесь, — тут же уточнил Корифей, — но твои беженцы тоже попали в зону, где им незачем беспокоиться за свою жизнь. Прежде, чем ты пустишь их обратно, нам всем лучше уйти из Скайхолда.

Мариан не хотелось признавать, но он говорил правду. Не следовало пугать людей больше, чем они и так напуганы.

— Остается один вопрос… — голос прозвучал неожиданно слабо, она откашлялась, — как мы потащимся все вместе до Вейсхаупта и каким образом захватим с собой все артефакты?

— Артефактов понадобится не больше пяти, — невозмутимо произнес Корифей, — их можно уменьшить в размере. Энергию можно черпать не только из них, но и из мест, где Завеса давно была слишком тонка.

Мариан поежилась. Она вспомнила Костяную Яму. Значит, в компании Корифея они отправятся на экскурсию по жилищам воющих призраков — ну просто чудесно.

— Обеспечить нас транспортом мне тоже не составит труда.

— Надеюсь, это не будет очередной дракон, — пробурчала Мариан.


Это был дракон. Огромная драконица неизвестной породы, мертвая и прозрачная. Ее дух Корифей призвал из Тени, израсходовав почти весь лириум, который нашелся в закромах у леди Инквизитор.

— Я лучше на лошади поскачу, — Хоук отошла от драконицы на пару шагов, выставив перед собой ладони. Зверюга походила на отражение в зеркале, вылезшее из покрытой серебром поверхности. Она не имела ни цвета снаружи, ни жизни внутри. Мариан встречала драконов — яростных, ненавидящих все живое огнедышащих тварей. Она бы ни за какие деньги не согласилась на них взгромоздиться. К этому чудовищу — реагирующему лишь на видимые только ей шумы в воздухе, не хотелось приближаться вовсе.

— Нет тут нормальных лошадей давно, — тут же отреагировала Инквизитор. — Только клячи, которых беженцы притащили.

Мариан вздохнула. Оставалось надеяться, что Создатель одарит их везением, и скоро поход окончится безоговорочной победой. Желательно в тот момент, когда Фен’Харел решит поднять голову и увидит их троих верхом на призрачном драконе. Тогда война окончится, потому что даже у Бога не может быть таких железных нервов.

5. Корифей. Лабиринт ответов

Инквизитор брала с земли сухие листья, поджигала магией и отпускала. Они сгорали в полете, похожие на мотыльков, подлетевших слишком близко к пламени, и осыпались на траву пеплом.

— Если бы мы встретились с Соласом, ты бы смог его одолеть? — она не смотрела на него, лишь на листья в руках, будто зачарованная.

— Ты будто полагаешь, что есть вероятность того, что мы его встретим? — он выгнул бровь.

— Я просто хочу знать — сможешь илинет, — следующий лист сверкнул в ее пальцах особенно ярко.

— Нет, — Корифей поморщился и вернулся к работе над эльфийским артефактом. — Ты сама видишь, что я слабею день ото дня из-за раны.

Когда-то давно его слабость вызвала бы у леди Инквизитор злорадную усмешку. Сейчас она лишь недовольно нахмурилась. Вероятно, очередной план из сотен таких же лихорадочно придуманных в темноте ночи только что полетел в бездну.

Адаар сказала, что артефакты они использовали, чтобы укрепить Завесу. Изучив один, Корифей обнаружил, что они служили не для укрепления, а для управления частью Завесы, за которую цеплялась их магия. Услышав правду, Адаар посмотрела на артефакт так, словно еле справлялась с желанием скинуть тот с обрыва. Но несмотря ни на что, они все равно могли использовать их для заклинаний. Артефакт, над которым работал Корифей, заклинило, и он не выпускал магию. Попытка ее извлечь обернулась бы взрывом.

Но не проблема с артефактом мешала им больше всего. Они задерживались. Заклятья отнимали больше сил, чем они рассчитывали. Если столп устанавливал Корифей, то призвать затем драконицу и управлять ей ему становилось не под силу. Адаар пусть и стала сильнее за прошедшие годы, но ее энергия все равно восстанавливалась медленно, а сотворение столпа отнимало больше из-за неопытности. Корифей успел понять, что оказался прав на ее счет в Скайхолде. Он видел признаки, которые знал наизусть. В ее магию будто вторгалось нечто чужеродное. Тянуло к ней когтистые лапы, когда она читала заклинания. Адаар умело скрывала раны, которые наносила сама себе, но Корифей прекрасно знал, что она резала себя. Исступленно, будто через собственную плоть докапывалась до могущественной силы. Корифей повидал много таких, как она. Все они заканчивали одинаково.

Его не волновала судьба очередной неосторожной магессы. Главное, пусть дотянет до Вейсхаупта. Не хотелось признавать, но без нее путь до крепости может осложниться. Корифей уже понял, что не случайно проложил путь именно до крепости Стражей. Существо из Тени звало его, и он слышал его, как слышат Зов порождения тьмы. Некая тварь пыталась управлять им, но он все равно не собирался поворачивать назад. Если он ей нужен, значит, она сумеет дать что-то в ответ. Он верил… Нет, он знал, что найдет в крепости. То, что скрывалось от него больше тысячелетия. Недосягаемее, чем Золотой Город. Глубже и дальше, чем пещеры, где похоронены Титаны. Быть может, он найдет даже большее. Он не мог сказать точно, хочет ли выжить и начать все сначала, потому что давно понял, что ничто не исцелит его рану.

Но если остановиться и сдаться, то останется лишь умереть прямо сейчас.

Адаар резко встала и растоптала догорающий листок. Этой ночью она дежурила. Доверять дежурство Корифею ни она, ни Хоук не желали, но он все равно спал редко. Раньше перерожденный в скверне организм не нуждался во сне, но по вине раны к Корифею вернулась нужда в отдыхе. Он мог задремать на час и даже не заметить. Слабость медленно охватывала его все больше с каждым днем. Корифей чувствовал, что для его сил появился предел, пересеки он который, его тело не выдержит и разрушится, как трухлявое дерево. Он мог устанавливать столпы с большим перерывом, мог недолгое время контролировать призрачную драконицу и применять заклинания, по мощности скатившиеся до заклинаний Адаар. Но не более.

Корифей вздохнул, прекращая анализировать артефакт. Починка требовала вливания большого количества магии, а он просто не мог позволить себе растрачивать силы. Если бы они работали вдвоем с Адаар, то, быть может, смогли бы добиться успеха куда быстрее. Только вот они сразу отказались от этой затеи. Кунари оттачивала лишь силу заклинаний, не заботясь об аккуратности. Ее грубое вмешательство обернулось бы потерей артефакта.

Тысячу лет назад Корифей мог бы попросить помощи у Думата. Даже после всего Корифей признавал, что заточенные драконы владели всеми тайнами магии. Жрецам они давали знания по крупицам, но все же именно они помогли сотворить немало заклинаний и создать множество артефактов.

Думат точно смог бы рассказать о твари, чья мощь превосходила даже его силы. Корифей вспомнил, как легко раньше мог связаться с драконом. Стоило лишь войти в Тень, позвать, и тот являлся. В дни перед вторжением в Черный Город он приходил, не дожидаясь молитвы. Нетерпение, достойное человека. Тогда Корифей ничего не замечал, ослепленный мечтами о будущем успехе.

Он пробовал звать его после пробуждения, но не в Тени. Но какая разница? В любом случае он не услышал бы ответа. Думат мертв. Странно, что стихи молитв вообще соскользнули с языка. Разве он не знал, что ничего не добьется?

То чувство после пробуждения было ложным.

В груди потяжелело, и Корифей замер, вглядываясь в слабые всполохи огня на углях. На секунду ему показалось, что рядом есть еще кто-то, совсем близко. Руки напряглись, в кончиках пальцев заколола магическая энергия. Корифей посмотрел во тьму. Ничего. Совсем рядом Адаар отложила в сторону книгу. Бросила взгляд на Хоук.

Девчонка шептала во сне. Не разобрать. Адаар мотнула рогами, будто сбрасывая наваждение, и отвернулась. Корифей продолжил смотреть. Он силился распознать странное чувство в груди, но не мог. Ему на миг показалось, что с Хоук что-то не так, что ее окружает незнакомая аура, но ощущения притупились, едва он прошептал сканирующее заклинание.

Наверное, показалось. Отчего-то подобное глупое объяснение успокоило лучше всего. Он посмотрел на Хоук еще раз. Она ведь тогда присутствовала в тюрьме. Могла ли что-то знать?


— Я не очень понимаю, о чем ты говоришь, — Хоук терла глаза кулаком, то и дело морщась.

После сна она казалась даже более усталой, чем вечером, а вдобавок еще и затравленной, будто не отдыхала, а убегала всю ночь от врагов. Напряжение, исходящее от нее, ощущалось в воздухе. Адаар посматривала на нее с подозрением, но так ничего и не сказала. Корифей решил спросить у Хоук прямо — чувствовала ли она что-нибудь в Виммаркских горах. Он рассчитывал добиться ответа быстро, но разговор неожиданно затянулся. Ему казалось, будто Хоук вовсе не слышит половины его слов.

— О Думате, — терпеливо пояснил он. — Я ощутил тогда следы его магии. Очень слабые. Ты замечала что-то необычное, когда пробиралась через тюрьму?

Хоук долго смотрела на него, широко открыв глаза. Залегшие под ними тени особенно хорошо выделялись в свете утреннего солнца.

— А, Думат, — с неожиданным пониманием сказала она. — Мы видели его алтарь. Я притащила туда пару вещичек и прочла какую-то чушь, а потом…

— Ты сделала что? — он произнес слова отчетливо и медленно, совершенно неосознанно, будто Хоук перед ним за одну секунду превратилась из человека в глупого зверька.

Он понадеялся, что ослышался. Хоук не могла прочитать молитву Думату. Не могла принести жертву. Она же не настолько глупа. С ней ведь приходила магесса, она должна была ее остановить.

— Я… ну… принесла туда какие-то старые вещи. Их вроде было четыре, — она развела руками. — Ну и прочла то, что там было написано. А вообще, что не так? Что ты ко мне пристал с этим?

— Ты провела неизвестный тебе ритуал без надзора знающих магов и спрашиваешь, что не так? — Корифей не мог даже на секунду представить, что девчонка и вправду ничего не понимает. — И вы превратили Круги в тюрьмы, чтобы защитить обычных людей от магии? — он сморщился.

— Я получила амулет, — Хоук скрестила руки на груди. — Он появился, как только я прочла текст. Так что все было не зря.

— Ах, амулет. Ну, тогда все в порядке.

— Издеваешься?

Корифей махнул рукой. Амулет. Необычно. До чего бы Хоук не дозвалась, оно ответило ей и даровало часть силы. Он и раньше думал, что в мире еще витают остатки сущностей Древних Богов, но не знал, что они отвечают на призывы всякой мелочи. Может, от отчаяния?

— Амулет у тебя? — он не ожидал услышать положительный ответ.

Будь дар у нее, он бы ощутил налет знакомой магии.

— Я его Авелин отдала.

— Кому… а, нет, не важно, — Корифей развернулся, отыскивая взглядом Адаар, и обнаружил, что та пропала.

Он даже не услышал, как она ушла.

— Всегда пожалуйста! — донеслось ему в спину. — Не надо было вообще тебе ничего рассказывать!

— Нам нужно выходить, — Корифей нахмурился, оглядываясь.

Повернулся к Хоук, которая принялась чистить сапоги листком.

— Куда ушла Адаар?

Девчонка подняла на него широко распахнутые синие глаза, и в них Корифей в очередной раз увидел полное непонимание.

— Что? — она повертела головой. — А где Хиира?

Корифей медленно вздохнул. Ситуация выходила невероятно глупая.

— Наверное, что-то случилось, — серьезно, без тени иронии, предположила Хоук.

Корифей долго смотрел на нее, ожидая продолжения. Не дождался.

— Что могло случиться? — он попытался спросить таким тоном, чтобы стало ясно: он считает ее слова полным бредом.

Но она, похоже, ничего не поняла.

Глаза Хоук расширились, словно ей открылось тайное знание. В следующую секунду она выдала:

— Она же все время говорила, что за нами могут следить эльфы! Может, они похитили ее?

Корифей окончательно решил, что дальнейшие разговоры с ней не имеют смысла.

Тут за спиной раздались знакомые шаги. Хоук кинула взгляд на пришедшего, и ее лицо тут же густо покраснело. Наверное, от осознания собственной глупости. Корифей не сомневался, кого увидит позади.

— Не могла отделаться от странного ощущения и пошла проверить, — объявила Адаар, тут же принимаясь быстрыми четкими движениями собирать рюкзак. — Никогда такого не чувствовала, но мне кажется, рядом происходит что-то с Завесой. Корифей, такое может быть, если она истончилась?

Он смерил ее долгим взглядом. И вправду, если прислушаться, можно было уловить колыхание поврежденной ткани, закрывающей Тень. Неужели кунари смогла почувствовать изменения раньше него? В начале путешествия она ясно показала, что не способна ощутить прорехи в Завесе, даже если у нее над ухом вылезет демон и начнет распевать песни.

— Ты не ошибаешься, — ответил он после недолгого молчания. — Я тоже это чувствую. Я так и не починил артефакт, а чтобы попасть в эльфийскую усыпальницу, где мы хотели установить столп, придется делать крюк. Лучше изменить маршрут.

— Если все согласны, — Адаар уставилась на Хоук, и та быстро кивнула, — Тогда выходим прямо сейчас.


Они подошли к деревне спустя пару часов. Открытые ворота болтались на петлях, и из самого селения не доносилось ни звука. Зато люди показались достаточно быстро. В основном, они лежали на главной улице, но пара трупов встретила их сразу перед воротами.

— Это были кунари! — выдохнула Хоук, наткнувшись на тело рогатого гиганта.

Корифей быстро оглядел мертвых. Раньше такое количество убитых никогда бы не подействовало на Завесу. Из-за Фен’Харела она трескалась от каждого тычка.

— Здесь и эльфы, и местные жители! — Хоук продолжала рассматривать трупы с таким лицом, будто встретила мертвых впервые в жизни.

Корифей мысленно вернулся к проблеме, над которой размышлял. Стоит ли пробовать связаться с кем-то из Древних Богов? Если бы только они ответили, он бы обязательно смог что-то выяснить, но хватит ли сил, чтобы проникнуть так глубоко в Тень? Не помешало бы несколько десятков жертв или лириум. У него была лишь призрачная драконица. Нет, в ней слишком мало энергии, пусть и она может стать решающим подспорьем. Оставался еще неисправный эльфийский артефакт. Они взяли его с собой про запас, если где-то Завеса окажется не настолько истонченной, чтобы они смогли воспользоваться ее неровной энергией. Пока что они ни разу не ошиблись с выбором места. Даже здесь, в случайно обнаруженной деревне, Корифей мог слышать шепот духов и демонов по ту сторону реальности.

До Вейсхаупта осталось меньше трех дней пути. Если пролететь раза в четыре больше обычного, то пешком останется пройти совсем немного. Они не потеряют много времени, если он пожертвует драконицей. Да и артефакт он почти починил.

— Это не кунари, — Адаар закончила осматривать тела и вынесла вердикт. — Тал-васготы. Ни у одного нет символики Кун, у многих отрезаны рога, хотя они не саирабазы. Шокракар себе тоже отпилила… Так их всех ненавидела, — Адаар дернула плечом, резко выныривая из воспоминаний.

— Он живой! Живой! — раздался дикий крик Хоук, и Корифей с Адаар мигом оказались рядом с ней.

Среди тел убитых слабо шевелился молодой эльф, глядя на них расширенными глазами. Корифей тут же отметил раны от кинжала, сломанную, обездвиженную руку и большую кровопотерю. Удивительно, что он до сих пор жив. В нем чувствовалась магия, быть может, она и поддерживала в эльфе жизнь, только вот уйти он не мог. Его тело наполовину закрывали трупы, и Корифей не сомневался, что прячут они еще немало сломанных костей.

— П-помогите… — выдавил эльф, царапая мертвые тела в попытке приподняться. — Помогите. Эт-то они… напали на…людей.

Хоук чуть опустила лук.

— Его даже не допросить, — Корифей сразу заметил хищное выражение лица Адаар. — Слишком изранен.

Та шепотом выругалась на кунлате.

— Что будем делать? — Хоук окончательно перестала целиться в эльфа.

Корифей тихо хмыкнул. Адаар повернулась к ней, сжимая губы в побелевшую полоску.

— Шутишь?

Хоук моргнула.

— Ну… мы ведь не можем его убить, он же…

— Враг! — резко прервала ее она.

— Мне все равно, что с ним станет. Он скоро умрет от полученных ран. Нам нужно заниматься делом, или вы забыли? — Корифей отчего-то предчувствовал, что отвлечь их не удастся.

— Он ведь, возможно, не виноват! — Хоук подалась вперед, сжимая губы и сверля взглядом Адаар.

Кулаки она сжала так сильно, будто представляла, как сжимает их на рукояти лука. Адаар лишь фыркнула и отвела взгляд. Затем шагнула к эльфу и резким, похожим на удар молнии, движением, пронзила его грудь лезвием-когтем на конце посоха. Хоук вздрогнула и застыла. А через мгновение развернулась и пошла к воротам деревни..

— Ты прочтешь заклинание? — Корифей поспешил вернуть внимание Адаар к насущным вопросам.

Она кивнула.


Хоук вернулась, когда они ушли из деревни. Она не сказала ни слова и упрямо пыталась ни на кого не смотреть. Корифей решил изложить свой план Адаар, не уточняя, зачем ему понадобилось выходить в Тень.

Адаар смотрела на него долго, будто пыталась прочесть мысли.

— Ты все равно это сделаешь, так что летим, — она вздохнула, прикрыв глаза. — Только лететь будем ниже. Наверху слишком холодно. Мы с тобой переносим перелеты легче, но я не хочу потерять Хоук из-за того, что она замерзнет насмерть, — Адаар пыталась выглядеть недовольной, но за показной грубостью слышалось волнение.

Корифей не стал с ней спорить. Давно понял, что бессмысленно.

— Тогда отправимся вечером.

Девятичасовой перелет выдался тяжелым. Они иногда приземлялись на пару минут для передыха, но все равно Хоук умудрилась устать настолько, что забыла о неприязни к Адаар и уснула в ее объятиях словно младенец. В конце пути с драконицы они слезли полностью измотанные. Хоук кинула лежак на землю и тут же рухнула спать. Адаар одарила Корифея еще несколькими предупреждающими взглядами. Он не сомневался: она подозревает, что он собирается свершить все злодеяния, которые еще не свершил Фен’Харел.

Не теряя времени, он пошел в лес, надеясь, что силы артефакта и драконицы не только проложат путь в глубокие слои Тени, но и помогут ему самому. Рана болела больше, чем обычно. Ему казалось, будто с каждым ударом сердца из нее, как из жерла вулкана, изливается лава. Он вышел на небольшую поляну в лесу и призвал драконицу, которую тут же связал заклинанием. Рядом с собой расположил эльфийский артефакт. Понемногу вытянет силу из него, если не хватит — примется за призрачную тварь.

Сначала он вошел в Тень так, как входил обычно. Устремил все мысли к Разикаль — Богине Таинств. Она всегда была более сговорчива, чем Лусакан. Однажды Корифей даже бывал в ее храме — не том, что стоял в реальном мире, а том, что находился в мире духов. Каждый из богов имел подобный храм и каждый пускал в него лишь самых приближенных жрецов. Разикаль же отличалась от собратьев-драконов тем, что пускала не только жрецов, а всех, кого признавала достойным. Чтобы предстать перед ней, следовало разгадать древнейшую из загадок — лабиринт. Его коридоры текли по Тени переплетением сотен рек. Те, кто не мог найти выход из него, никогда более не возвращались в мир живых. Корифей однажды сумел отгадать загадку. Он прошел лабиринт, чтобы убедиться, что достоин, и когда ему явилась Разикаль, он ничего не спрашивал и не просил, лишь выразил почтение.

Идя в Тень сейчас, он думал о лабиринте. Стоит ли он? Или, быть может, разрушился от потери его хозяином последователей, словно от ветров и дождей?

Тень вывела его в лес, где земля напоминала потрескавшиеся старые плиты, а деревья походили на тощих облезлых крыс. Корифей видел его раньше. Здесь начинался лабиринт. Но поиски входа ни к чему не привели. Лес не изменился и остался нем. Имя Разикаль вырвалось изо рта и повисло в воздухе громовым эхо. Ей никогда не требовалось говорить цель визита. Богиня Таинств всегда все знала сама.

Корифей постоял еще немного, прислушиваясь к лесу. Все выглядело так, будто драконица и не думала отвечать, но что-то в воздухе не давало уйти. Словно Корифей ждал начало спектакля, который задерживался, но обязательно бы скоро начался.

Он взял еще немного силы из артефакта. Затем подумал и вытянул всю, без остатка.

И тогда услышал шепот. Он попытался разобрать его, но не смог.

— Разикаль, это ты говоришь со мной?

Шепот звучал словно бы знакомо. Одновременно походил на голос драконицы и казался совершенно чужим. Шепот и не думал прекращаться, но, сколько бы Корифей не вслушивался, не выходило разобрать слов. Не вглядываясь в дорогу, он пошел вперед. Лес не менялся. Сквозь туман не проступало ничего, кроме теней далеких скал, которые возвышались до небес.

Корифей напрягся и одним усилием разрушил призрачное тело драконицы. Он постарался как можно быстрее впитать ее силу, но часть все же разлетелась по воздуху невидимой пудрой. Нового прилива энергии хватило. Корифей повернулся и увидел вход в лабиринт. Не теряя времени, он шагнул в кажущийся бесконечным коридор, зная, что проход за спиной тут же испарится.

Стены лабиринта, как и в прошлый раз, покрывали непонятные, будто сотканные из тумана твари, похожие на мышей. Они лениво копошились, полностью скрывая поверхность. Нельзя было разглядеть глаз, ушей или ртов. Лишь серые, постоянно движущиеся тела. Корифей собрался идти вперед, как вдруг стены лабиринта раздвинулись, открывая проход. Следом открылась вторая стена, третья.

— В этот раз ты не хочешь, чтобы я искал проход сам?

Он не дождался ответа. Но уверенность, что Разикаль все же услышала его, стала абсолютной. Не могло стоять в Тени второго храма-лабиринта. Никто, кроме Богини Таинств, не мог открыть чужаку проход.

Корифей решил пойти по предложенной драконицей дороге. Когда он приходил сюда в предыдущий раз, то молился ей, но больше он не почитал Древних Богов. В почтении исчезла нужда. Корифей вышел к алтарю Разикаль намного быстрее, чем когда искал проход сам. Богиня хотела видеть его. Ее желание говорило об отчаянии.

— Я услышу от тебя хоть слово? — он вновь обратился в пустоту. — Думат часто предпочитал молчать, но даже ему до тебя далеко.

Бесполезно. Разикаль не явила себя. Шепот не стал громче или понятнее.

И тут, в одну секунду, дыхание перехватило. Корифей кожей ощутил чужое присутствие. Такое знакомое… Совсем как тысячу лет назад, когда он представал перед своим Богом. Разикаль явилась к нему, как являлись другие тысячу лет назад, пусть и не показала себя. Быть может, ей не давала слабость?

Корифей не выдержал:

— В Тени я встретил существо, которое превосходило вас по силе. Кто оно? Я не могу перестать думать о нем, и мне кажется, дело уже не в моем интересе. Он посылает мне сны, посылает свои мысли. Вы не могли управлять умами людей, но что если то существо может?

Ему показалось, словно нечто вокруг неуловимо изменилось, и он понял, как именно Разикаль хочет ответить ему.

Сначала внутри будто натянулась жесткая струна арфы. По позвоночнику словно пробежались холодные иголки. Пальцы дернулись, словно Корифея совсем рядом поджидала опасность, и разум реагировал сам, готовый пустить в руки заряд магической энергии. Корифей глубоко вздохнул, но не смог избавиться от нарастающего отвратительного ощущения. Ему начало казаться, словно над ним нависает тень. Будто нечто смотрит на него сверху и вот-вот атакует, способное мгновенно убить его.

— Я… понимаю тебя, — Корифей сглотнул, тяжело дыша. — Опасность. Тревога. Что мне угрожает, Разикаль? Это то существо?

Напряжение резко отпустило, и сразу стало легче. Корифей распознал в этом молчаливое согласие.

— Я не могу остановиться. Я должен его найти, мне важно знать… все. Я чувствую, что лишь он может дать мне ответы. Вы обманули, бросили нас. Вы столько лет нас использовали. Хоть один из ваших жрецов заслужил правды. Я попытаюсь ее заполучить. Ты хочешь внушить мне страх, драконица, но ведь это твой собственный страх. Ты боишься. Скажи, чего? К чему я должен быть готов, когда встречусь с ним?

Он ждал ответа долго, пока не понял, что не дождется. Шепот стих.

— Как это понимать? — Корифей больше ничего не успел сказать.

Позади сначала раздалось гудение, затем грохот, похожий на вой торнадо. Корифей обернулся и увидел, как лабиринт сносит невидимая буря, и его обломки поднимаются в воздух. Он попытался выйти из Тени, но его сознание будто застряло на одном месте, а тело перестало слушаться. Над головой пронеслась черная тень. Нависла тяжелым облаком. Сдавила мысли.

Случилось то, чего боялась Разикаль. Оно нашло их.

Твое молчанье не помогло тебе спрятаться, сестра. Но на первый раз я прощу тебе предательство.

«Кто ты?» — хотел выкрикнуть Корифей, но ничего не вышло. Он вновь, как в первую встречу, ощутил себя жалким насекомым перед лицом гиганта. Желание сопротивляться пропало. Корифей расслабился, неожиданно спокойный, хотя секунды назад сделал бы все, лишь бы сбежать от всевидящего, плавящего сознание взгляда невидимой твари.

Хочешь обрести прежнюю силу, Старший? Я дам тебе больше могущества, чем ты мог помыслить. Приведи мне дитя Тени.

Последнее, что увидел Корифей, перед тем, как очнуться на жесткой траве в лесу — как черная тень над головой превращается в гигантские щупальца, которые накрывают его словно клетка. Он медленно поднялся, пытаясь восстановить в памяти голос существа. Корифей не сомневался, что именно оно заговорило с ним.

Оно назвало Разикаль с… Как? Корифей закрыл глаза и помассировал виски. Чужие интонации и слова ускользали из памяти, будто воздух, который проходил сквозь пальцы. Нет! Он не может позволить себе забыть. Он хотел поговорить с Разикаль, он столько отдал и…

Он нашел ее или же нет? Корифей открыл глаза. В Тени он видел старый мертвый лес, а дальше не было ничего.

Не стоило ожидать, что у него получится связаться с Богиней Таинств. Не стоило тратить зря силы, которые он мог пустить, чтобы напитать энергией умирающее тело. Нужно помнить лишь о цели. Вейсхаупт. Он обязан до него добраться.

И привести туда Хоук.

6. Хоук. Ужасный Волк

Мариан потянулась, растирая глаза. Разговоров поблизости она не слышала. Ни голоса Корифея или Хииры, ни шума ветра, ни возни с вещами и костром. Словно оба ее спутника ушли, пока она спала. Стоило ли надеяться на такое чудо? Мариан перевернулась, собираясь встать, и в бок впился камень. Ничего общего с пусть скомканным, но мягким лежаком. Тут она ощутила, что ее тело крепко обнимает застежками и ремнями доспех, который она точно снимала вечером. Глаза распахнулись сами собой, но перед ними не появилось ни яркого солнца, ни голубого неба, ни умирающей осенней листвы. Лишь зеленое вперемешку с черным и острия скал в небе. Мариан медленно повернула голову и увидела гладь моря, застывшую в земной впадине, будто студень.

Сомнений быть не могло — ее окружал мир Тени. Какого демона она здесь делает?

Мариан вскочила на ноги и тут же ее заставила онеметь безумная мысль, что она и не уходила отсюда никогда. Погрузилась в галлюцинации о полном разрухи, но все равно лучшем мире.

Она не обнаружила лука с колчаном ни за спиной, ни где-то рядом. Вновь опустилась на землю. Прижала к груди колени и уткнулась в них лбом. Стоило подумать, куда идти и что делать, но мысли будто замерзли в куске льда. Мир вокруг казался слишком реальным. Зачем снова бороться, если она опять очутилась здесь? Еще одного раза она точно не выдержит.

— Почему ты плачешь? — вслед за вопросом кто-то осторожно коснулся плеча, и Мариан не удержалась и вскрикнула.

Быстро обернулась и не поверила глазам. Перед ней стояла девочка лет пяти. Темные короткие волосы, худенькая, в простом, но добротном платье. Острые длинные ушки топорщились в разные стороны, словно у пустынной лисицы. Эльфийка. Мариан продолжала молчать, не в силах подыскать слов. Девочка нахмурилась.

— Ты что, боишься? Не бойся. И не плачь, — морщинки на лбу разгладились, а голос стал тише и тоньше, словно девочка сама готовилась расплакаться. — Пожалуйста.

Мариан неожиданно для себя послушалась и быстро утерла глаза. Шмыгнула носом.

— Это Тень, — глухо произнесла она, внимательно осматривая девочку. — Здесь всегда есть чего бояться.

— А я ничего не боюсь! — заулыбалась та. — Давай ты тоже не будешь, ты же рядом со мной!

Мариан смотрела на нее, тщательно подбирая слова, но едва складываясь в предложения, они разваливались, словно башенка из неровных камней. Она не могла найти ни одного логичного объяснения тому, откуда тут взялся ребенок. Но кроме той никого рядом не было. Значит, если кому и задавать вопросы, то ей. Мариан присела рядом с маленькой эльфийкой, чтобы оказаться на одном уровне с той.

— Что ты тут делаешь? Ты дух? Почему я в Тени, ты можешь ответить?

Девочка быстро закивала, соглашаясь, не понятно, то ли со всеми утверждениями, то ли только с одним.

— Ты спишь, — сказала она. — А все приходят сюда, когда спят.

Мариан вдохнула полной грудью и поднялась. Осмотрелась. Блеклое солнце мира духов немного резало глаза, кожу трогал призрачными пальчиками слабый ветерок. Мариан могла коснуться камня под ногами или скалы и ощутить мертвый холод. Да, она прекрасно знала, что все живые, кроме гномов, оказываются в Тени во сне. Но раньше ее сны выглядели обычными снами. Никогда она не чувствовала, что все здесь так реально.

— Все слишком настоящее… — пробормотала она. — Почему?

Теплая детская ладонь, такая живая, что перехватило дыхание, обхватила руку.

— Пошли!

— Куда? — Мариан потянула девочку на себя, сопротивляясь ее движению. — Зачем? Тут может быть опасно, давай лучше не будем…

— Тут весело! — вскрикнула девочка, и Мариан тут же завертела головой, пытаясь обнаружить демонов, прилетевших на детский голос. — Хватит тебе уже бояться. Такая взрослая, а боишься!

— Ты знаешь, куда идти? — Мариан сдалась и пошла за девочкой.

— Да, я тут все знаю. Здесь есть одно место, оно тебе понравится.

— Может, ты магесса? — еще один вариант пришел на ум.

Они шли по каменистой тропе. То и дело они перебирались через особенно большие валуны. Девочка не всегда справлялась, и Мариан приходилось ее подсаживать. Она поймала себя на мысли, что ей хочется взять девочку на руки или посадить на плечи — так всегда делал папа. Как странно, ее никогда не тянуло к детям. Нелюбовь к ним шла у нее из детства, когда приходилось заботиться о самом надоедливом, капризном и упрямом ребенке во всем Тедасе — Карвере.

— Да, магесса! — девочка засмеялась, раскрыв, наконец, хоть одну тайну. — Кто еще тут может гулять! Глупая ты.

— Не называй взрослых глупыми. Вообще никого не называй, — Мариан дернула рукой, заставив девочку притормозить. — Это невежливо.

— Больше не буду, — веселье на лице девочки померкло, она опустила голову и пошла медленнее.

Мариан хмыкнула. Родители эльфийки явно не научили ее хорошим манерам, но должен же кто-то научить.


Она не знала, сколько они шли. Время в Тени представляло из себя странную вещь. Когда Мариан шастала здесь одна, усталая, забывшая звук человеческой речи, ей казалось, что могло пройти и пятьдесят, и сто лет. Но стоило попробовать сосчитать проведенные в мире духов дни, как сотни лет превращались в месяцы или даже недели. В конце концов, Мариан вовсе перестала считать, иначе сошла бы с ума. Сейчас она тоже не могла понять, идут ли они уже с час или всего пять минут и скоро бросила это занятие.

— Пришли! — неожиданно объявила эльфийка.

Мариан подняла взгляд от земли и уставилась вперед. Они пришли к холму, на котором стоял особняк. Девочка вырвала руку и побежала к дому, да так быстро, что, казалось, могла обогнать ветер. Минуло всего-то секунд пять, а она уже влезала в окно первого этажа. А до Мариан вдруг дошло. Перед ней стояло имение Данариуса. Такое реальное, будто его огромными ножницами вырезали из Киркволла и вставили сюда. Большинство окон горело желтыми теплыми квадратиками.

Фенрис постоянно зажигал везде свет. Мариан даже подозревала, что он боится темноты.

На ватных ногах она пошла к дому. Вокруг особняка виднелись расплывчатые очертания домов, которые в Киркволле стояли по соседству. Отголоски реальности, из которых и состояла вся Тень.

Время снова замедлилось. Прошло будто бы с полчаса, прежде, чем Мариан дошла до двери и постучала деревянной рукой. Никто не подошел. Тогда она опустила вниз ручку, и та поддалась.

Все верно. Фенрис никогда не закрывал двери. Мариан могла сколько угодно называть его глупым и безрассудным, но он не слушал. Он не боялся воров и наемных убийц. С любым незваным гостем он мог справиться.

Дверь распахнулась, и глазам предстал знакомый холл. Посреди него на тумбе сидел эльф и полировал огромный меч. Эльф поднял голову, и Мариан узнала в нем Фенриса. Его кожу не покрывали лириумные татуировки, волосы отчего-то были темно-русыми, но Мариан точно могла сказать, кого видит перед собой.

— Что ты здесь делаешь? — Фенрис встал, держа меч в руке и упирая его конец в пол. — Ты же не хотела приходить сегодня. Погоди, ты не видела Данариуса по дороге?

— Что? — Мариан вмиг преодолела расстояние между ними. — О чем ты? Разве Данариус не мертв?

Он помотал головой.

— Он хочет превратить меня в машину для убийств, изуродовать экспериментами! Если убью его, то мне не придется оставлять сестру и мать, — прорычал он.

— Но… — Мариан захлопала глазами и произнесла куда тише:

— Это ведь уже произошло… — она обхватила руками его лицо. — Ты пошел на эксперименты ради семьи. А Данариус мертв. Мы вместе его убили.

Фенрис вырвался и отвернулся. Уставился в угол, совсем как обидевшийся ребенок. Мариан показалось, будто его волосы мелькнули белым пламенем, а от него самого повеяло холодом, как бывало всегда, когда загорались лириумные клейма.

— Да… — он посмотрел на нее затуманенным взглядом. — Ты права. Как же странно. — он потер переносицу и попятился. — Меня не должно здесь быть.

Фенрис почти толкнул маленькую эльфийку, которая незаметно очутилась сзади, но та ловко ускользнула. Коснулась его руки своей и побежала наверх, перепрыгивая через ступеньку. В миг, когда она дотронулась до него, в глазах Фенриса что-то вспыхнуло. Волосы мгновенно поседели, а по коже расползлись татуировки. Он посмотрел на Мариан так, словно увидел только что.

— Что это за девочка? Ты ее знаешь? — она метнула взгляд наверх, но вновь не увидела юркой эльфийки.

— Какая девочка, о чем ты? Мариан, что ты здесь… — он прервался и решительно притянул ее к себе, сжав в объятиях, — Как давно я тебя не видел. Почему ты приснилась мне сейчас? Все такое реальное… — он поднес к лицу руки.

— Так это твой сон? — на секунду Мариан показалось, что все встает на свои места, но почти сразу она осознала, что по-прежнему ничего не понимает.

— Да, сон. Частенько мне снится. Я сижу здесь и жду Данариуса. Он приходит, чтобы забрать меня на опыты, но я убиваю его, — Фенрис оскалился. — Это хороший сон. Но ты никогда сюда не приходила, так почему сейчас? Впрочем, зачем я тебя спрашиваю, — он усмехнулся. — Ты же просто часть моего сознания.

Мариан на пару секунд онемела, но внутри будто вспыхнул огонь. Она схватила Фенриса за плечи и прошипела:

— Что?

Он вяло попытался отцепить ее пальцы с плеч. Она не позволила.

— Я самая что ни на есть настоящая! — гаркнула Мариан ему в лицо. — А вот кто тут часть сознания, так это ты! Я как-то очутилась в Тени, нашла здесь тебя, чувствую себя вполне живой и пытаюсь понять, что происходит!

— Но ты мертва, — Фенрис не смотрел на нее.

— Я не мертва! — Мариан окончательно перешла на крик. — И никогда не была! Я шаталась по Тени, убивала демонов, а потом встретилась с Корифеем, и мы убили Кошмара. Нас выкинуло обратно к вам. Я была в Скайхолде совсем недавно. С Инквизитором. Мы собираемся спасти мир! Кстати, если ты вдруг на стороне Фен’Харела, можешь забыть, что нас что-то связывало.

— Я… я не на его стороне! И не может это быть правдой, — Фенрис все же вывернулся из ее хватки. — Ты, наверное, какой-то демон. Думаешь, сможешь меня обмануть? — он ткнул пальцем ей в грудь.

— Сам ты демон! — заорала Мариан и звонко ударила Фенриса по щеке.

Он отшатнулся, зажимая лицо рукой. Посмотрел округленными глазами. Выдавил:

— Больно.

— Прости! — Мариан схватилась за голову. — Извини, я не подумала. Но ты меня разозлил, — она сжала губы. — Честное слово, еще раз назовешь демоном, и я за себя не отвечаю.

— Больно… как по-настоящему… — Фенрис потер щеку и уставился на руку. — Но разве это не сон?

— Это сон, — раздался позади него тихий голосок.

Мариан вновь увидела девочку. Та с ногами забралась на тумбу, где недавно сидел Фенрис. Под глазами пролегли темные полумесяцы, кожа болезненно сверкала снежной белизной.

— Тебе плохо? — словно невидимая сила толкнула ее к эльфийке.

Мариан потянулась к ней руками — то ли обнять, то ли проверить температуру. Руки замерли на полпути. «Это Тень, — она вновь заставила себя мыслить рационально. — Какая температура в Тени, что за глупость».

— Я привела ее к нему через сны, — девочка не обратила на нее внимания. — Чтобы они были вместе. Теперь я хочу спать… — она зевнула.

— Мариан, — Фенрис обхватил ее сзади, отвлекая от эльфийки, и прижал к себе. — Где бы ты ни была, я тебя найду, слышишь?

— Мы идем в Вейсхаупт, — она повернула голову и уткнулась ему в грудь, не уверенная до сих пор, разговаривает ли с настоящим Фенрисом.

В следующую секунду особняк Данариуса разломился на куски с легкостью свежего торта и рухнул в темную пропасть, похожую на пасть гигантского кита. Мариан проснулась.


Весь следующий день у нее все валилось из рук. С утра она выпросила у Хииры кусок пергамента и облезлое перо. Записала сон. На удивление, не забылось ни одной детали, как всегда бывало со снами. Словно все и вправду случилось наяву. Мариан пыталась заставить себя сомневаться, но отчего-то нечто внутри, не переставая, вопило: «верь».

«Ты встретила Фенриса — настоящего, который где-то там, как и ты, посреди войны».

«Он целовал тебя, его руки были так же горячи, как ты помнишь».

«Вспомни, как обожгло ладонь, когда ты ударила его».

Мариан проигрывала сон в голове, не переставая выискивать несоответствия. Убранство имения, все слова Фенриса, его глаза, его кожа… Она будто вернулась на десять лет назад, в Киркволл.

Лишь один элемент не сходился, застрял в памяти, как заноза в коже, зудел и болел. Маленькая эльфийка. Мариан попыталась описать ее на бумаге в первое же утро после сна, но не смогла. Волосы — черные или медные? Глаза в воспоминаниях превращались из болотных в карие с зелеными прожилками. Лица Мариан не помнила вовсе. Почему лишь ее образ она не могла восстановить? Она хотела спросить совета у Хииры, но передумала за минуту. Все, что интересовало ту из магического искусства, это как бы убить побольше врагов одним огненным шаром. К снам Мариан она могла отнестись как к проделкам духов или демонов, которых гребла под одну гребенку. Мариан и сама раньше не видела между ними различий. Лишь после сна решила, что если девочка нематериальна, то она точно дух. Она никак не может быть демоном. А то что называла себя магессой, так ведь могла ведь соврать.

А если она на самом деле маг, то точно сомниари. Откуда только взялась?

«Безрассудный ребенок», — обозвала ее Мариан на бумаге, и затем долго глядела на слова.

Вот кто она.


Их путешествие день ото дня становилось все невыносимее. Мариан все больше хотелось в неприличных выражениях разъяснить спутникам, что она им не помощник. Разве они сами не справятся с сотворением заклинаний? Хиира все повторяла, что на них могут напасть эльфы, говорила, что эльфы наверняка их выслеживают и идут по пятам. Первым ее словам Мариан еще поверила, но через неделю ее речи стали казаться паранойей.

Забавно, но после стольких лет одиночества в Тени ее радовало то, что со спутниками она могла не разговаривать. Хиира отвлеклась на выматывающие заклинания и больше не старалась общаться с Мариан будто подруга. Корифей вовсе не смотрел на нее, лишь накануне удивил тем, что потребовал рассказать о произошедшем в Виммаркских горах. Она могла бы поразмыслить, зачем ему знать подробности, но не стала. Вряд ли те жалкие обрывки информации, которые она дала, смогут ему помочь.

Мариан всю неделю ждала, что маленькая эльфийка придет к ней еще, но она так и не явилась.

Она перестала ждать.

Долгий перелет выдался настолько мучительным, что Мариан впервые подумала, что в Тени было не так уж плохо. Она умудрилась заснуть и проснулась в крепких объятиях Хииры. Та ничего не сказала, даже не посмотрела. Мариан выползла из ее рук с быстротой скользкого червяка, чувствуя себя так же. Все болело и не двигалось. Только до лежака доковылять и вышло. Хорошо, хоть время на отдых дали, иначе дальнейшее путешествие превратилось бы в пытку. Корифей сразу свалил в лес. Хиира проводила его фирменным взглядом «только сделай что-нибудь не то — убью» и уселась возле дерева, уставившись в пламя костра. По-прежнему молча. И как они оба только на ногах держатся?

Минут десять Мариан лежала с мыслями, что заснуть не сможет. В голову лезло бледное лицо искалеченного эльфа, который лежал под окоченевшими трупами. Он вздрагивал, и кровь булькала у него в груди после того, как Хиира протыкала его посохом. Раз за разом.

Враг. Все правильно. Теперь эльфы — их враги. Быть может, и вправду было бы глупостью помочь ему. Хиира умела смотреть так, что Мариан сомневалась в собственных принципах.

Они же на войне.

Быть может, Хиира поступает правильно. Фен’Харел способен уничтожить всех людей, гномов, кунари. Может даже Корифей не так опасен по сравнению с новым самозваным богом?

Или бывшим почти-богом. Мариан не поняла до конца. Наверное, его личность не так уж важна. В конце концов, она никогда его не встретит.

Мариан вздрогнула всем телом, проваливаясь в иной мир, и открыла глаза уже в Тени. Чуть опустила взгляд. Перед ней стояла девочка. Темноволосая, бледная. Радужки — словно маленькие болотца. Сама худая, а щеки такие, что так и хочется схватить и подергать. И ямочки. Когда улыбается. Девочка сразу улыбнулась, как увидела Мариан. Она улыбнулась в ответ.

— Это все правда? — спросила она первым делом.

Девочка кивнула.

— Пошли, — она подскочила и взяла за руку. — Сегодня будет больше времени, я много отдыхала.

Они вернулись в особняк Данариуса, и сегодня Фенрис ждал их. Точнее, только Мариан. На девочку он не обратил внимания, и та вмиг исчезла, юркнув мышью в темноту второго этажа.

Фенрис притянул Мариан к себе и поцеловал. Горячо, глубоко. Их тела сцепились в объятиях, будто две переплетенные змеи. Мариан ощутила боль от когтистых перчаток Фенриса, но даже не дернулась. Ей недоставало его прикосновений, как недоставало в Тени живых голосов. Его нежные касания лишь раззадоривали. Пусть будет жестко, пусть будет больно.

Она не видела его почти пять лет.

Она может не увидеть его больше никогда.

— Я ждал тебя. Почему ты так долго не приходила? Странно, я ни на минуту не сомневался, что произошедшее не было обычным сном.

— Я ждала… — Мариан глянула ему за спину, но не увидела девочки. — Не важно. Это зависит не от меня. Какая-то сила сводит нас вместе. Я тоже ни в чем не сомневалась. Фенрис, где ты сейчас? Я бы все отдала за то, чтобы увидеть тебя в реальности.

— После того, как мы расстались, я отправился в окрестности Тевинтера, — Фенрис потянул ее к ступенькам, и они вдвоем уселись на них. — Долгое время занимался тем, что охотился на работорговцев. Потом попал в одну историю…

Мариан слушала, положив голову ему на плечо. Временами она закрывала глаза, но спать не хотелось. Да и как можно заснуть, если уже спишь? От бархатистого голоса Фенриса в груди разливалось мягкое и уютное тепло, похожее на бурлящий котелок с ароматной похлебкой. Мариан представляла, что они не в Тени, а в Киркволле. На дворе — редкие спокойные времена. Странно, но когда она покинула город, плохие воспоминания о нем надолго не задержались. Остались лишь те моменты, когда утихала грызня магов и храмовников, когда Авелин постепенно стала справляться с напором преступности. Остались вечера, когда Изабелла зазывала всех в «Висельник» на очередную попойку. Мариан обычно выпивала немного и половину ночи слушала истории Варрика, вспоминая, как в детстве засыпала под мамины сказки.

Мама… И она тогда еще была жива. Счастлива в богатом имении, которое с таким трудом им досталось.

Мариан ощутила, как щиплет в носу, и всхлипнула.

— Ты плачешь? — Фенрис нежно коснулся ее лица, поворачивая голову к себе.

— Наверное, — Мариан улыбнулась и утерла влагу с края глаза. — Просто вспомнила былые деньки. Вот бы их вернуть.

— Мы вернем, — серьезно произнес Фенрис. — Повидаем наших, а потом уедем куда-нибудь, где сможем быть одни.

Мариан крепче прижалась к нему. Просыпаться не хотелось. Быть может, так люди и оказываются в лапах демонов желаний. Погруженные в обволакивающее идеальное счастье.

Фенрис завершил рассказ тем, что поведал, как сейчас возглавляет отряд эльфов, борющихся против Фен’Харела.

— Надеюсь, когда это все закончится, мир не забудет, что не все эльфы хотели уничтожить все живое, — мрачно сказал он. — Иначе, чувствую, мне придется сделаться защитником угнетенных.

Они немного помолчали, и Мариан кратко рассказала, где она сейчас и чем занимается.

— Да уж, — невесело хмыкнул Фенрис, когда она закончила. — Не повезло тебе с компанией. Корифею определенно нельзя доверять, а эта Инквизитор… — он поморщился. — Не нравится она мне.

— Она просто в отчаянии, — тихо произнесла Мариан, вспоминая лицо Хииры, когда та говорила о колоссальных потерях на войне.

— Психованная магесса в отчаянии, — Фенрис сплюнул. — Прекрасное сочетание. Сразу вспоминаю Орсино.

— Не говори так, — Мариан поежилась.

— Ладно, — Фенрис вздохнул. — Ты говорила, времени у нас здесь не сильно много. Насколько я знаю, на пути к Вейсхаупту не ведется боевых действий. Не знаю, смогу ли отправиться туда. Разве что получится скинуть на кого-нибудь командование. Ни одной подходящей кандидатуры, как назло… — он потер лоб.

— Послушай… — она хотела сказать, что совсем не обязательно идти к ней, если у него дела.

Хотела рассказать ему много о чем еще: о странной девочке, о том, что терзало ее за пару дней до того, как они с Хиирой отправились в Адамант, и продолжило терзать, когда она выбралась из Тени, но не успела.

Едва взглянув на Фенриса и открыв рот, она увидела застывшее лицо и взгляд, устремленный в пустоту.

— Фенрис, — она толкнула его. — Фенрис!

— Он тебя не слышит, — словно из ниоткуда появилась девочка. — Я перестала связывать ваши сны.

Стены особняка Данариуса в одно мгновение исчезли, словно растворившись в воздухе. Вместо ступеней Мариан ощутила под собой неровный камень.

— Что? Зачем? — она разглядела расширенные глаза маленькой эльфийки и умолкла.

Мариан не успела опомниться, как девочка кинулась к ней и крепко обняла за шею, вцепляясь, будто кошка.

— Кто-то пришел, — эльфийка обожгла ей ухо шепотом. — Чужой. Я его не звала. Мне страшно! Надо спрятаться.

— Не надо бояться, — пробормотала Мариан, гладя девочку по спине. — Ты же сама говорила, что не боишься, — она попыталась рассмеяться, но ничего не вышло.

Желудок скрутился в раскаленный узел, а сердце громко забилось.

— Это, наверное, какой-нибудь демон, — пробормотала она, продолжая прижимать к себе эльфийку. — Просто уйдем отсюда. Ничего страшного, он нас не найдет.

Девочка всхлипывала.

— Это не демон, — еле слышно проговорила она. — Мы не сможем убежать, пока ты не проснешься.

— Причем здесь я? Что нас связывает? — она осеклась.

Дыхание перехватило.

Воздух задрожал, словно от шагов гигантского существа, но через секунду воцарилась тишина. Свет прорезал тяжелое зеленое небо и озарил небольшую пустошь, где они стояли. Мариан услышала шаги — мягкие, словно принадлежащие зверю. Усилием воли она заставила себя обернуться на них. Девочка крепко сжимала ее руку потной ладошкой.

К ним шел эльф в золоченом доспехе. Казалось, Тень колыхалась в такт его шагам. Мариан видела эльфа много раз. Он мелькал среди солдат и слуг в Скайхолде. Его заклинания в Адаманте скрывались за мощными огненными атаками Хииры, изяществом леди Вивьен и сверкающим хвастовством тевинтерца, но она видела его лицо перед тем, как остаться наедине с Кошмаром. Он сопровождал Инквизицию везде, скрываясь под маской искуснее, чем орлесианец во время Игры.

— Я ожидал встретить сильного сомниари, но встречаю тебя, Мариан Хоук, — Солас, известный миру под именем Фен’Харел улыбнулся ей, и у Мариан по спине пробежали мурашки. — Хотя нет. Вижу, ты не одна. Надо признать, вы очень меня удивили, — теперь он смотрел лишь на эльфийку. — Кто же ты?

Девочка не ответила, лишь сильнее сжимая руку Мариан.

— Ты маг и сомниари, но ты не похожа на других, — не обратил внимания на ее молчание Солас. — Ты существуешь лишь здесь, словно ты дух или же провалилась в Тень физически, — он нахмурился. — Нет, здесь что-то другое…

— Что тебе нужно? — прорычала Мариан.

Солас медленно поднял на нее взгляд.

— Как странно видеть здесь твое сознание, а не тебя саму, Хоук. Как ты смогла выбраться? — от его улыбки начинало подташнивать. — Хотя неважно. Я искал сомниари, а не тебя. Мои солдаты стали умирать во сне, и я ищу виновного, — он пристально посмотрел на девочку.

Повинуясь неясному инстинкту, Мариан тут же загородила ее собой.

— Но здесь я не нашел того, кого искал, — морщинки между его бровей разгладились. — Я вижу, что это не ты, странное дитя. Ты необычна, но не так сильна. Но мне все равно было бы… — он сделал пару неуловимых шагов вперед, — интересно взглянуть.

— Пошел вон! — рявкнула Мариан.

— Тень — моя территория, — голос Соласа зазвучал холодно, но тень улыбки по-прежнему оставалась на губах. — Лучше не становись на моем пути, Хоук.

— Ты ее даже пальцем не тронешь, ясно? — прорычала она.

Получилось жалко.

Он мог убить ее, и тогда она бы больше не проснулась. Мариан читала, что сомниари могут так делать. Потому их редкий дар считали таким опасным. Какой же силы он мог быть у того, кого называли Богом, у того, кто сотворил Завесу?

— Проснись, — зашептала позади девочка. — Проснись, и мы убежим.

Мариан не знала, что помогло ей. То ли то, что девочка ее затем толкнула, то ли то, что она стала просыпаться сама. Мариан ощутила, будто отрывается от земли. Она зажмурилась и постаралась представить, как открывает глаза в мире живых. Ее словно закружил и потянул наверх водоворот теплой воды.

— Стой! — последним, что она услышала, был крик Фен’Харела.

Мариан проснулась. Успело рассвести. Должно быть, она проспала часа четыре. Она перевернулась, вытирая пот со лба. Лежала еще долго, пытаясь успокоить скачущее в дикой пляске сердце. Наконец, повернула голову и встретила очередной подозрительный взгляд Хииры.

— Тебе плохо?

— Нет, — Мариан попыталась улыбнуться. — Все в порядке.

7. Табрис. Вейсхаупт

За полгода до основных событий.


— Страж-Командор? — Инайя поймал ее, когда она патрулировала окрестности.

Она как раз остановилась передохнуть и вытряхнуть песок из сапог. Пустыня сыпалась за шиворот и скрипела на зубах, и в каждом патруле наступал момент, когда Десма не выдерживала и принималась яростно отплевываться и чиститься. Походила она, наверное, на растрепанного голубя, решившего искупаться в луже. Под горячим ветром Десма сушила слипшиеся от пота волосы, пока они не превращались в подобие жесткой шерсти. Они кололи лицо и лезли в глаза. Все собиралась сбрить их, да не находила времени. А быть может, просто не хотела. С прибытием в Андерфелс у нее пропало желание делать что-либо. Ее тошнило от треклятой пустыни и, идя в очередной патруль, она молилась Создателю, чтобы ей встретились порождения тьмы. Она слышала, что в Андерфелсе их полно. Куда делись, ублюдки? Может, Архитектор в курсе дел сородичей?

— Что ты тут делаешь? Ты должен быть в крепости, — она сжала губы.

— М-м, наш специалист по скверне послал меня за вами. Сказал, что срочно, — бледная кожа Инайи так и не загорела под солнцем, которое беспощадно выжигало в пустыне любые намеки на жизнь.

Валласлин Бога Мести походил на зеленый куст. Инайя сам походил на куст и вел себя так же. Десма ощутила, что перегрелась.

— Он мог выслать тебя из крепости, чтобы достать из закромов какого-нибудь пленника и провести на нем пару опытов.

Инайя уставился на нее, не моргая. Она знала: он размышляет, шутит она или нет. Как раз сейчас наверняка ждет, что она улыбнется. Десма не улыбалась.

— Ну, пойдем, чего встал? — она махнула рукой. — Архитектор никогда не вызывал меня с патруля. Что произошло?

На лице Инайи промелькнула легкая тень недовольства — словно он обнаружил на яблоке гниль. Ярче он эмоций не проявлял.

— Дело в той… штуке, — он понизил голос, словно боялся, что камни или песок услышат его и доложат Первому Стражу.

Инайя и без того часто его поминал. Чаще прочего он говорил: «Первый Страж бы не допустил такого». Он и правда считал, что его драгоценное начальство еще живо. Первый Страж, которого Десма ни разу не видела, не прислал ни одного письма с фронта. Когда они с Архитектором пришли в Вейсхаупт, то обнаружили лишь Инайю и десяток других Стражей, которых оставили приглядывать за крепостью. Кое за что Десма все же до сих пор была ему благодарна. Он поддержал задумку Архитектора и помог, не вызывая подозрений, выпроводить остальных.

— Серанни тоже где-то здесь, — Инайя пошел следом за Десмой.

Десма вздохнула. Трое эльфов ищут друг друга в песке — похоже на начало несмешной шутки.

— И ты не пошел искать ее первой? Я-то думала, вы, долийцы, друг друга чуете, — она хмыкнула, впрочем, не ожидая, что сумеет как-то задеть Инайю.

Тот молчал какое-то время.

— Вы же ему не доверяете? — он спросил тогда, когда она уже посчитала, что до самого Вейсхаупта ничего от него не услышит.

«Вы же ему не доверяете?» — один и тот же вопрос всякий раз, когда Инайя сомневался в действиях Архитектора особенно сильно. Он спрашивал, будто пытаясь убедить самого себя.

— Разумеется, нет, — Десма ответила то же, что отвечала всегда, и, как и прошлые разы — солгала.


Они вернулись быстро. С башни Вейсхаупта замигал сигнальный огонь — Серанни дала знать, что нашлась сама. Пока Десма высматривала порождений тьмы, эльфийка обшаривала окрестности в поисках сородичей. Шла война, и они не могли знать, когда она доберется до них. Андерфелс пока никто не атаковал, пусть из андеров пошли воевать почти все, кто мог держать оружие. Несмотря на то, что во время предыдущих Моров королевство бросали на произвол судьбы, оно не смогло остаться в стороне, когда опасность нависла сразу над всем миром. «Это не Мор, — говорили они. — Мы не знаем, кого убить, чтобы все закончилось, потому отправимся вырезать всех на своем пути».

Их осталось в крепости всего пятеро. Лишь двое — Стражи. Трое, если считать Уту, но Десма подозревала, что та перестала быть Стражем давным-давно, переродившись в нечто иное. Когда Десма отправлялась в Вейсхаупт, то надеялась встретить Логэйна, но тот отбыл на фронт вместе с Первым Стражем, забрав с собой почти всех. Она посылала ему письмо. Доложила, что жива и что не может воевать из-за своего состояния. Намекнула, лишь намекнула на того, кто пришел с ней. Логэйну она могла доверять. В конце концов, он никому до сих пор не рассказал про то, что они вместе с Морриган сотворили в ночь перед убийством Архидемона.

Архитектор ждал в главном зале. Как и Орден Стражей до них, здесь они проводили редкие собрания. Серанни успела сесть за дальний конец длинного стола и сидела, почти не шевелясь. Архитектор стоял во главе, рядом с ним тенью застыла Ута. Десма плюхнулась на стул, тут же начав ослаблять ремни доспеха. Все равно наружу сегодня не вернется.

Они редко собирались. Обычно, если кто что и говорил, так это Инайя. Он любил занудно в очередной раз повторить, что они делать могут, а чего бы он, как правая рука Первого Стража, видеть не хотел. Десма полагала, что он давно понял, что его речи бесполезны, но продолжал говорить одно и тоже, подчиняясь неведомым принципам.

— Я пришел к немаловажному выводу касательно объекта, — доложил без вступления Архитектор. — И счел, что вам нужно знать.

— Ты, наконец, понял, что лучше нам избавиться от этой штуки и вернуться к прежним делам? — Десма приподняла бровь.

Она устала говорить Архитектору, что опыты ни к чему не приведут. Тварь умерла и давно. Зря они приволокли ее в Вейсхаупт, зря вообще взяли с собой, пусть Архитектор и сказал, что его ощущения рядом с ним походят на то, что он ощущал рядом с Уртемиэлем.

Лучше бы они продолжили искать Древних Богов. Хотя, теперь и искать не надо — вся информация об их местоположении находилась в крепости. Стражи ушли и оставили все секреты. Инайя не в счет. Его Десма сумела бы уговорить или припугнуть.

— Совсем наоборот, — голос Архитектора остался неизменен. — Я пришел к выводу, что существо живо.

Едва Десма открыла рот, как он продолжил:

— На самом деле, думаю, я должен извиниться…

Она выпустила воздух сквозь сжатые зубы. Если Архитектор решил извиниться, значит, что-то пошло сильно не так.

— … за то, что давным-давно не рассказал вам об этом, — его губы тронула мягкая улыбка, а Десма сжала кулаки. — Я должен был убедиться.

— Какого демона! — прорычала она. — Почему ты молчал?

— Командор, успокойтесь, — Инайя поднял ладонь, — самое главное — понять, что же это значит для нас, и как мы сможем использовать существо в борьбе с Морами или Зовом.

Как правильный, но чуть стукнутый на голову Страж, Инайя, видя любую непонятную хрень, думал, как она поможет против скверны.

Десма потерла лоб. Как же хотелось накричать на Архитектора прямо здесь. Ей казалось, они давно решили, что он ничего не будет от нее скрывать. Какая же она дура. Думала, что с тех пор, как он вспомнил, что был магистром, который вторгся в Золотой Город, между ними не будет тайн. Тогда, как и обычно, она не смогла разглядеть его эмоций. Он пошел в лабораторию и не общался даже с Утой целую неделю. И именно Десму, а не гномку он позвал к себе, чтобы рассказать о приобретенных воспоминаниях.

— Мне казалось, ты не особо заинтересована в успехе этих исследований, — Архитектор смотрел на нее сквозь прорези маски, и она совершенно не видела его глаз.

Ей казалось, он смеется над ней.

— Что вы смогли выяснить помимо того, что существо живое? — вновь подал голос Инайя.

— О, оно разумно и несмотря на то, что физически неразвито, владеет довольно сильной магией, — Десме показалось, что в голосе Архитектора она слышит странные, слишком яркие для него нотки.

Так разговаривали одержимые. Демоны шевелили их голосовыми связками, и их интонации звучали неестественно, так, как никогда не заговорило бы живое существо. Она мотнула головой. Какая чушь приходит на ум.

— И что ты теперь с ним хочешь делать? — она вздохнула. — Разбудишь?

— А оно и не спит. Я провел множество тестов и могу сказать точно: его активность выше, чем была у спящего Уртэмиэля. Существо застыло в оболочке, но полностью осознает, что происходит вокруг. Думаю, ему не хватает сил, чтобы выбраться самостоятельно. Следует помочь ему. Вероятно, оно заражено скверной, я чувствую ее, но возможно, ее развитие можно приостановить.

— Что это вообще за штука такая? — Десма поморщилась: ей лишний раз не хотелось даже проходить мимо комнаты, где Архитектор держал существо.

Чем ближе она подходила к тяжелой двери, тем громче на душе выли крикуны. Архитектор помолчал. Снова что-то скрывал. Она давно научилась распознавать его недомолвки и вранье.

— Десма, Ута, Серанни, — произнес он спокойно, — Я бы хотел, чтобы вы помогли мне с операцией.

— Почему вы не приглашаете меня? — Инайя медленно поднялся со стула, сдвигая тонкие светлые брови на переносице.

Архитектор посмотрел на него и едва заметно улыбнулся. Улыбка, от которой на его лице буквально читалось: «я понимаю все ваши переживания и у меня есть самое подходящее и успокаивающее объяснение». Вот теперь он собирался врать.

— Существо заражено скверной неизвестного вида и происхождения. Вы хоть и Страж, но даже для вас может быть опасно приблизиться к нему. Остальные здесь… являются скорее вурдалаками, а потому не так рискуют.

Скользкий термин резанул по ушам. Архитектор редко употреблял его — она попросила. «Вурдалак». Какая мерзость. Казалось, слово повисло в воздухе, распространяя запах несвежего мяса. Десма против воли опустила глаза и задержала взгляд на руках, испачканных пятнами скверны. Темнота на коже уменьшилась, но не она ее волновала. Она видела вурдалаков — слюнявых тупых зверей. Не люди и не порождения тьмы. Не хотелось иметь с ними ничего общего. Она бы лучше окончательно перестала быть эльфом и превратилась в совершенно новое существо — быть может, кого-то вроде Архитектора, но не походила на вурдалаков.

— Будет лучше, если приступим прямо сейчас, — Архитектор, не мешкая, пошел к выходу из зала.


Десма вошла в лабораторию, заранее переодевшись в чистую одежду. Объект находился на столе, окруженный магическим барьером. Десма оглядела собравшихся. Какого демона здесь столько народу? Наверняка Архитектор справился бы и один или с помощником.

— Ты же не позвал Инайю не потому, что переживаешь за его здоровье? — она взяла протянутую ей железку, похожую на маленькую пилу.

— Я беспокоился, что он может помешать, — Архитектор закончил обрабатывать инструменты. — Больше я волнуюсь о состоянии существа в оболочке. А еще считаю нужным высказать одну свою теорию, которая не должна дойти до ушей правой руки Первого Стража. По крайней мере, пока он не будет готов.

Десма хотела уточнить смысл последних слов, но любопытство взяло верх, и она выпалила:

— Так что же это?

— Я изучил много источников информации, когда искал способ найти и пробудить Древних Богов, — Архитектор повел рукой над оболочкой — крупным сероватым яйцом, похожим на драконье. — В самых старых и наиболее глубоко запрятанных записях изредка упоминалось существо, которое могло быть восьмым по счету Древним Богом, — он говорил спокойно, от его плавной речи Десма ощущала себя покачивающейся на волнах.

Обманчивое спокойствие. Что он только что выдал?

— Это яйцо? — она только заметила, что Ута и Серанни внимательно слушают разговор. — Древние Боги же высшие драконы!

— Это только предположение, — Архитектор коснулся магического поля. — Я ничего не помню о подобном существе, но, быть может, мы и не знали о нем.

— Ты уверен, что стоит иметь дело с этой штукой? — она приблизилась. — Если даже в древнем Тевинтере о нем ничего не знали?

Архитектор поднял руку к лицу и медленно снял маску. Обратил взгляд черных глаз к Десме. Она застыла, притянутая живым блеском в них, словно опутанная паутиной.

— Может, именно в этом было дело? Может, у нас ничего не вышло, потому что мы слушали их, а не его? Кто знает, сколько он сумеет нам поведать, как он сможет изменить мир…

— А может, он захочет нас всех сожрать? — Десма коснулась его руки. — Ты не подумал? Ты знаешь все о порождениях тьмы, ты знаешь даже о Древних Богах, но о том, на что способна эта штука, ты не имеешь понятия!

Архитектор посмотрел на ее ладонь немного растерянно, как смотрел всегда, когда она прикасалась к нему. Чуть помедлив, обхватил ее пальцы, и Десме показалось, словно ее хлестнула слабая молния.

— Я ощущал его прикосновение к разуму, — сказал он. — Оно было… чистым. Совсем непохожим на голоса Древних Богов. Я бы хотел, чтобы ты тоже ощутила, — он отпустил ее руку.

— Меня это очень беспокоит, Архитектор, — она не знала, что сказать ему, чтобы он понял.

Хотя даже если бы он увидел ее сомнения, все равно сделал бы по-своему.

«Он все давно решил, — поняла она, смотря в его глаза. — Вероятно даже в тот самый момент, когда мы нашли яйцо».

Десма подала ему инструменты и отошла на шаг. Архитектор поставил тонкий колышек на скорлупу и несколько раз ударил по нему молоточком. По яйцу пошла трещина. Еще пара ударов и сеть прожилок, похожая на карту подземелья, испещрила половину яйца.

— Достаточно, — Архитектор убрал инструменты. — Я не буду удалять всю оболочку. Ему придется остаться в ней, так будет безопаснее. Пока что.

«А что будет дальше?» — хотела спросить Десма, но не смогла пошевелить пересохшими губами.

Некстати заболела голова. Виски словно набухли, как перезрелые плоды. Замутило. Архитектор щипцами убирал кусочки скорлупы. Из-под них показывалась белая гладкая пленка. Десма подала скальпель и аккуратно сложила осколки в мешочек. Тонкое лезвие вспороло оболочку, словно кожуру помидора.

Десма не знала, что ожидала увидеть внутри. Стоило показаться блестящей от влаги белой коже, как она ощутила, что ее клонит в сторону, а лаборатория поплыла влево. Но минула всего пара секунд, и все прошло.

«Оно будто спит», — Десма заворожено смотрела на представшее взору существо.

Оно не походило ни на одного из виденных ей драконлингов. Белое, как снег на вершинах Морозных Гор. Обвитое тонкими щупальцами, словно детеныш осьминога. Задние лапы существа срослись в один длинный хвост, которым он обнимал свое тело.

— Невероятно, — сказал Архитектор. — Я чувствовал внутри скверну, но на первый взгляд заражения не видно. Разве что пострадали лишь внутренние органы, но как зараза могла проникнуть внутрь через оболочку, минуя шкуру?

Десма сглотнула. Пригляделась к бокам дракона. Они слабо вздымались от дыхания, будто у новорожденного котенка.

— Нужно проверить, — Архитектор потянулся к существу рукой.

— Не касайся его, — зашипела Десма, но он ее словно не услышал.

Длинные когтистые пальцы замерли на блестящей гладкой коже. Вокруг них замерцала бирюзовая дымка, и в наступившей полной тишине Десма ощутила легкое колыхание магии. Свечение пропало. Она не смогла бы сказать, какие эмоции отобразились на лице Архитектора, хотя думала, что научилась их распознавать. В следующую секунду он повел подушечками по спине дракона. Медленно. Нежно. Так он иногда касался Десмы. Она смотрела, и ей казалось, будто она сама замерла внутри оболочки — слабая, не рожденная, спящая. Словно ее обвивают щупальца, которые нежнее даже рук Зеврана. Над яйцом склонилась Серанни, и его содержимое отразилось в ее поблекших глазах.

— Прикоснись к нему, — Архитектор слегка надавил Десме на спину, заставляя придвинуться.

Она хотела оттолкнуть его, выругаться и заявить, что никогда не прикоснется к такой мерзости, но вместо того лишь выдавила:

— Я не хочу, — но рука потянулась к дракону, будто обретшая самостоятельность.

Кожа дракончика на ощупь оказалась склизкой и совершенно гладкой. Десма надавила чуть сильнее, и по руке будто прошел огонь. Но она не могла отдернуть ее. Внутри словно зародилось торнадо, способное уничтожить и смять все на своем пути. Мысли завертелись, перемешались.

Стерлись.

Десма сделала глубокий вдох.

Дракон открыл единственный видный глаз, распахнулось третье веко, оголяя бездонную черноту.

***
Она тянулась к ручке двери лаборатории. Ее запястье аккуратно сжимали пальцы Архитектора.

— Что происходит? — спросила Десма, отмечая, что стоит на каменном полу босиком, одетая в одну лишь ночную рубашку.

Ей вновь приснилось существо, которое они назвали восьмым Древним Богом. Тот момент, когда она коснулась его, и он открыл глаз. Открывал ли он его на самом деле? Нужно будет спросить у Архитектора. Последнюю неделю память ее подводила. Десма даже не помнила, что случилось после операции. Должно быть, все из-за скверны. Иногда становилось хуже. Очень редко. Серанни тоже страдала. Лишь Ута всегда чувствовала себя одинаково, по словам Архитектора. Может, гномы более устойчивы к скверне, нежели эльфы?

Неважно, Архитектор сумеет помочь. Он всегда помогает, когда ей плохо.

— Я видела его глаз, — сказала она.

— Ты ходила во сне, — Архитектор мягко потянул ее от двери. — Я собирался отвести тебя в твою спальню. Ты не должна была проснуться.

— Это похоже на сон, — она посмотрела на дверь. — Так тихо. Почему они вдруг замолчали? Я все думала, что не так, и вот…

— Все в порядке, — Архитектор приблизился к ней почти вплотную, — Зов был ложью. Нам больше не нужны Древние Боги. Только Он.

Десма отпрянула, почему-то жалея, что на поясе нет привычной тяжести меча. Слова Архитектора отпечатались в мыслях, но не желали обретать смысл. Или она сама не хотела видеть? Неожиданно ей показалось, будто она нырнула в ледяную воду после жаркой парилки. Что-то здесь происходит. Чего не должно происходить. Она Страж-командор, она разберется…

— Тебе лучше уснуть, — ладонь Архитектора мелькнула перед ее лицом, и Десма словно упала в темноту черного глаза свернувшегося в яйце белого дракона.

***
— Страж-Командор?

Она с трудом подняла голову, отрываясь от трактата о влиянии скверны на растения.

В дверях стоял Инайя.

Он всегда приходил внезапно. И произносил ее звание одинаковым сухим тоном.

Каждое его появление время словно прокручивалось назад к одному и тому же моменту.

Когда он приходил к ней в последний раз?

— Меня беспокоит происходящее в крепости, — он не дождался ее ответа.

— А что не так? — она откинулась на спину кресла. — Опять дело в Архитекторе?

Инайя напряженно молчал. Десма вздохнула.

— Ну, говори уже. Я тебе рот не затыкала, — она демонстративно отложила трактат.

— В последнее время я вижу странные сны, и я помню их так явственно, зато целые дни, что я бодрствовал, выпадают из памяти, — он нахмурился. — Вы знаете, нам, Стражам, стоит обращать особое внимание на сны.

Десма постучала пальцем по тяжелой столешнице, древней, как сама крепость.

— Обратись к Архитектору. Думаю, скверна заползла в твои мозги глубже, чем нужно. Я чувствую что-то похожее. Он сказал, что такое возможно. Но я-то почти вурдалак… — она вздохнула и перевела взгляд в окно.

Затем посмотрела на Инайю.

— Имей ввиду, — она фыркнула, — от меня ты заразиться не мог, так что давай без обвинений.

— Мне не нравится такое совпадение, — У Инайи дернулось веко. — Вы не подумали, что он обманывает вас?

— Ну и зачем ему это? Думаешь, он хочет превратить нас в порождений тьмы? — Десма даже забыла, что по обыкновению не улыбается, и против воли оголила зубы в оскале, наверняка кажущемся полубезумным.

Инайя не оценил шутки.

— Я думаю, дело в драконе, — он подошел ближе. — В твари внутри яйца. Мне кажется, она что-то делает с нами. Я знаю, что вы верите Архитектору, хотя всегда говорите иначе, но вероятно она что-то сотворила и с ним. Я уверен, что думает он сейчас только о сохранности этой штуковины и слушается того, что она говорит. И наверняка ради нее он пожертвует даже вами, Страж-Командор.

Десма вздрогнула, будто последними словами он ее ударил. Откуда он…

«Успокойся, — сказала она себе. — Будто не очевидно, что все знают. Будто не заметно, как ты смотришь на него».

— Звучит, как полная чушь… — она поморщилась и замерла, а затем медленно поднялась с места. — Слышишь шум?

Они схватились за мечи одновременно. Выскочили из кабинета и понеслись по коридорам. Бежали с минуту, и когда Десма издалека приметила знакомые фигуры в темной и грязной броне, то не поверила глазам.

Не может быть.

Она громко выругалась.

В толпе порождений тьмы тонко взвизгнула Серанни.

— А ну сюда, твари! — Десма понеслась на врагов, не особо рассчитывая на победу.

Все, на что она могла надеяться, так это на скорое появление Архитектора.

— Почему мы их не почувствовали? — за спиной раздался голос Инайи.

Она бы не ответила на его вопрос, даже если бы выдалась лишняя минутка. Тварей привалило слишком много, лучше сразу выложиться на полную. Десма привычно потянулась за Завесу. Касаться Тени в последнее время стало куда легче. Иногда она могла услышать шепотки духов, если напрягала слух. В ответ ощущала, будто ее внутренности ласково поглаживает ледяная рука. Мерзкое чувство. Интересно, маги всю жизнь так живут?

— Остановитесь, — голос Архитектора, совсем негромкий, отчего-то заставил вздрогнуть.

Словно подчиненная магией крови Десма на мгновение остановила занесенный меч и сразу кое-что поняла. Порождения тьмы не стремились бросаться в драку. Гарлоки и генлоки толпились в коридоре, словно в очереди на прием к какому-нибудь банну. Десма отыскала в толпе испуганные глаза Серанни. Та тут же отозвалась:

— Они не дают мне пройти, — она еще больше вжалась в стену, — но не трогают.

Быстрыми и уверенными движениями Десма растолкала незваных гостей, которые никак на нее не отреагировали, и вытащила Серанни.

— Что происходит? — она продолжала держать меч наготове.

— Они не причинят вреда, — Архитектор приблизился.

— Тогда зачем они явились? — прорычала Десма. — Снова твои эксперименты? О таком предупреждать надо!

— Я здесь ни при чем, — спокойно произнес он. — Ты знаешь, зачем они явились. Зов больше не ведет их.

— Что? — Инайя сделал невозможное для себя и повернулся спиной к порождениям тьмы.

Меч его теперь указывал на Архитектора.

— Что ты имеешь в виду? Объяснись!

— Инайя, погоди, — Десма схватило его за плечо, но он оттолкнул ее руку.

— Это все та штука! — он неожиданно повысил голос. — За этими дверьми!

Десма только сейчас заметила, что они стоят прямо перед входом в недавно пустовавший зал. Сюда Архитектор перенес вскрытое яйцо, разместив на удобной подставке.

— Почему они пришли сюда? — пробормотала она себе под нос.

На краю сознания вновь появилась картина: черный глаз не рожденного дракона. Он тогда и правда смотрел прямо на них. На нее. Он слышал: разговоры, мысли, чувства. Слышал каждую секунду своего нахождения здесь. Он позвал порождений тьмы. Они пришли к тому, из чьей скверны родились. Десма опустила меч. Они не опасны. Еще более безвредны, чем последователи Архитектора.

— Это нужно остановить, — пробормотал Инайя. — Страж-Командор!

— Все в порядке, — она повернулась к нему. — Все под контролем.

— Вы так не думаете! Вы сами были против нахождения здесь этой штуки. Вам не нравилась его, — он ткнул пальцем в сторону Архитектора, — затея.

Она поморщилась. Рука на запястье, прикосновение к склизкой гладкой коже. Она хотела уничтожить тварь, сжечь, скинуть в выгребную яму.

— Пусть порождения тьмы уйдут, — процедила она, ощущая, как гудит в висках, — с остальным разберемся.

— Я попробую поговорить с ними, но если Он желает того, они останутся здесь, — Архитектор, вопреки словам, остался стоять на месте и, судя по всему, не попытался воззвать к сородичам мысленно.

— Страж-Командор, — Инайя повернулся к ней. — Давайте.

Ей снился сон, будто дракон в яйце звал ее. Она встала с постели и пошла прямиком в лабораторию. Преклонить колена перед новым Богом. Она не хотела. Десма бы ни перед кем не склонилась. Тогда она проснулась, и Архитектор остановил ее. Она больше не слышала Зова, потому что дракон заставил его замолчать. Десма подняла меч.

— Ты врал мне, — она посмотрела на Архитектора, ощущая, как внутри будто рушатся стены, и проваливается пол. — Почему ты мне соврал? Эта тварь залезла мне в голову!

— Послушай меня, — он шагнул к ней, она отшатнулась.

Инайя придвинулся к двери зала. Порождения тьмы угрожающе зарычали. Вслед за ними оскалилась в животной злости Ута. Даже из глаз вечно тихой и покорной Серанни исчезли другие чувства, кроме холодной решимости.

«Бывало хуже, — отстраненно подумалось Десме, — проблема только в Архитекторе. Он может убить меня за секунду».

Она вытянула из Тени всю мощь, какую могла, и ринулась за двери. Прямо к широкому каменному столу. К еле дышащему дракону. Понадеялась, что Инайя продержится хотя бы полминуты. Ей хватит. Она шагнула к яйцу, и шаг дался неожиданно тяжело. Будто она шла по пояс в воде. Словно бежала во сне от неведомого врага, хотя она не помнила, когда в последний раз убегала.

Бока дракона вздымались по-прежнему слабо. Он не открывал глаз, будто спал. Десма знала, что он видит и чует ее. Ничему нельзя верить. Все — ложь. Она замахнулась, ожидая, что вот сейчас он посмотрит на нее. Его мысли коснулись его. Теплые, обволакивающие, будто заботливые руки.

Зов превращал ее в монстра, вел к смерти. Больше его нет. Может, так даже лучше? Она видела, чего Он хотел. Мир. Целиком и полностью. Он позволил ей увидеть, поделился, в ожидании, что она поймет. Не заставлял идти за ним, как Архидемон заставлял порождений тьмы. Он дал ей зайти. Дал попытаться убить его. Она ведь может не повернуть назад, опустить меч и разрубить яйцо пополам. Она может…

Она не посмеет.

Десма за секунды оказалась совсем близко. Почему она не хотела подходить раньше? Отчего боялась и сопротивлялась? Боги мертвы. Эльфийские сказки, Создатель — все ложь. Им с Архитектором так повезло найти то, чего все живые существа ждали тысячелетиями.

— Десма! — где-то закричал Инайя.

Он не сразу понял, что Архитектор им не враг. И сейчас тоже поймет не сразу. Он ошибался, и Десма заблуждалась. В ней всегда было мало веры.

Шаг назад, еще один.

Все будет моим.

Чужой голос в голове затих, стоило ей подойти к дверям.

Дракон поможет им. Спасет от Моров, спасет от Фен’Харела. Стоило больше доверять Архитектору, сама же возмущалась, что он не до конца доверяет ей. Десма вышла в коридор. Двое порождений тьмы удерживали на месте Инайю. Он смотрел умоляющими глазами.

— Я знал, что ты сделаешь правильный выбор, — со знакомой нежностью Архитектор коснулся ее лица, слегка царапнув когтями.

***
Они заперли Инайю в камере. Ненадолго. Совсем скоро он образумится. Десма понимала его недоверие и гнев. Они ни разу не сталкивались лицом к лицу с Древним Богом — неоскверненным и не спящим. Встреча с ним означала новые возможности, новый мир. Им незачем искать остальных. По сравнению с восьмым из своих братьев они слабы. Незачем больше искать лекарство от Зова. Песнь скверны утихла навсегда. Вокруг Вейсхаупта собрались тысячи порождений тьмы. Стояли, не нападали, словно разумные. Он управлял ими с легкостью Архидемона, но не вел в смертоносный поход на Тедас. Морам конец.

Десма спрашивала у Архитектора, что они будут делать дальше. «Защищать его, — ответил он, — пока Он слишком слаб, пока Он силен лишь сознанием, но не телом».

Ждать. Вот что они должны делать. Пока дракон созывает к себе тех, кто сможет послужить ему. Пока ослабляет армию врага, нанося удары из Тени.

Когда Фен’Харел проиграет, у мира появится тот, кто восстановит его из руин. Первым делом сюда нужно позвать Стражей. К тому времени Он уже обретет тело. Десма напишет им письма, только позже. Братья по Ордену должны знать, что в Вейсхаупте все в порядке.

8. Корифей. Время на исходе

Раньше здесь хоронили мертвых эльфы. Сегодня раттус давно позабыли об этих землях, оставив после себя лишь руины величественных некрополей. Завеса скрипела, словно несмазанные ворота. Духи шипели прямо над ухом. Один раз Корифей краем глаза заметил в чаще леса темную фигуру сильвана. Твари хватило благоразумия не приближаться.

— Не думала, что буду рада идти пешком, — Хоук шмыгнула носом.

— До Вейсхаупта всего ничего, — Адаар хмыкнула. — Вот если идти было еще неделю, ты бы не жаловалась на драконицу. Кстати… где-то здесь могли бы поставить столп. Завеса тонкая.

— Лучше найти наиболее подходящее место, чтобы не тратить много сил, — скомандовал Корифей.

Щита от столпа не хватит, чтобы накрыть то огромное расстояние, что они пролетели на драконице за целый день. Корифей сам не заметил, как успех дела всерьез заинтересовал. Когда-то он хотел уничтожить мир, которым не смог править, но теперь отдать его Фен’Харелу казалось еще одним — куда худшим поражением.

Адаар долго молчала. Оказалось, собиралась с силами, чтобы спросить:

— Почему я не могу определить, где Завеса наиболее тонка? Мне кажется, она тут везде одинаково повреждена.

Чего и следовало ожидать от кунари. Никакой магической чувствительности. Слова Адаар звучали скорее как ворчливое утверждение, а не вопрос. Трудно представить, каким ударом по гордости стало для нее признаться Корифею в очередной слабости.

— Все дело в твоем опыте работы с Тенью, — он даже обернулся, чтобы увидеть плохо скрываемое унижение на ее лице. — Вероятно, он слишком мал. Впрочем, ты можешь посылать в Завесу легкие магические импульсы для анализа ее состояния, но этот способ может привлечь нежелательное внимание с той стороны. Особенно, если использующий не привык быть осторожным.

Адаар ничего не ответила, хотя судя по выражению лица, ей очень хотелось. Лишь глубоко вздохнула. Через пару минут они свернули в чащу.

— Здесь, — произнес он, когда они дошли до подходящего места.

— Я прочту заклинание, — кивнула Адаар.

Хоук еле слышно застонала.

— Может, мне лучше отойти? Когда вы это делаете, я чувствую себя так, будто меня великан как тряпку выжимает.

— Стой на месте, — Корифей не повернулся к ней, продолжая глядеть в густые заросли. — Никакого вреда эта магия живым существам не приносит. И что-то в этом лесу не так. Будьте настороже.

Адаар впилась в него тяжелым взглядом, но тут же отвернулась и вновь сосредоточилась на Завесе. Едва они вошли в лес, как почувствовали, что за ними наблюдают. Объяснили любопытством сильванов и демонов. Но одержимые деревья давно не скрипели в чаще, а жители Тени слетелись к ним по ту сторону, едва Адаар принялась мягко вытягивать силу из Завесы. Холодные жадные прикосновения демонов, их отчаянное рычание резко контрастировали с осторожным магическим воздействием, похожим на цепкие паучьи лапки. Корифей почти видел, как в воздухе повисли сотни прозрачных нитей, и ветер колышет их, словно паутину. Тонкие потоки магии тянулись к чему-то живому и яростному. И чем бы оно ни было, оно умело скрываться.

Вспышка. Адаар прочла заклинание. Он повернулся и увидел, как она с трудом сумела не упасть. Хоук замерла с позеленевшим лицом. Не прошло и секунды, как она согнулась за ближайшим деревом. Корифей так и не понял, отчего они так реагируют. Его тело слабело с каждым днем, но он чувствовал только легкое головокружение, когда заклинание вступало в силу.

Хоук и Адаар не успели окончательно прийти в себя, как он почувствовал, что нити в воздухе напряглись, будто жилы.

— Рядом кто-то есть, — после его слов компаньоны мигом заняли боевые позиции.

— Что это? — жар огня Адаар коснулся кожи.

— В какой стороне? — Хоук мгновенно вынула стрелу с ярким оперением.

Они ждали, пока враги выдадут себя, но ни одна ветка не хрустнула под их ногами, а листья деревьев словно застыли, бесшумно пропуская вперед. Несколько стрел скользнули по воздуху мягко, будто крадущиеся кошки. Хоук немедля сгруппировалась, а Адаар зашипела. Шея справа у нее окрасилась красным. Царапина. Корифей едва установил барьер, как в него ударили чужие заклинания. За ними вылетело несколько эльфов. Все — в золотистой облегающей броне, похожей на латы часовых у Источника Скорби. Двое магов творили заклинания без посохов. Призывали силу мгновенно, выдирали из окружающего леса, из воздуха. Глаза сверкали голубым огнем. С каких пор современные маги владеют такой мощью? Эльфы были молоды, слишком молоды, но действовал уверенно. Будто по наитию. Когда-то давно внутри остроухих крыс кипела магия, они дышали ей, общались с ее помощью. Завеса слабела с каждым днем. Все ближе становился мир, обещанный Фен’Харелом. Это ли делало его сородичей такими сильными? Если так, то сторона Инквизитора безнадежно проигрывала.

До своего поражения Корифей расправился бы с эльфами парой движений рук. Сейчас же хотелось рвать и метать от того, какими слабыми выходили заклинания. Эльфы застали их врасплох. Он ослаблен, Инквизитор только что растратила силы, Хоук… Корифей встречал немало воинов, не обладающих магией, чью силу мог признать достойной. Тех, кто успевал пронзить тело мага быстрее, чем тот закончит произносить самое короткое заклинание. Он встречал эльфов, которые выпускали стрелы с такой невероятной скоростью и силой, что противники не сразу понимали, что это не колдовство. Девчонка из Киркволла не относилась к тем воинам. Корифей давно подозревал, что она до сих пор жива лишь благодаря невероятной удаче.

Ледяным копьем, выросшим на земле, он пронзил тело мага, пока того отвлекала Инквизитор. Эльф обхватил лед рукой, заставляя мгновенно стечь водой на землю. На рану он не обратил никакого внимания и ударил заклинанием, быть может, из последних сил. Корифей выставил щит, который, судя по его расчетам, должен был треснуть через полминуты.

Тело слабело непозволительно быстро.

Он сосредоточился на крови, вытекающей из тела эльфа, заставляя ее взвиться вихрем и сжать мага в смертельных тисках. Жизнь утекла мгновенно. Кровь оросила землю, но часть ее закрутилась в чужом танце. Он обернулся. Алая энергия жизни плясала вокруг Адаар, чьи глаза сверкали пламенем. Кровь питала ее огонь. Последних эльфов уничтожил взрыв, который она точно не смогла бы сотворить, пользуясь одной силой Тени. Наконец-то она показала, чему научилась за прошедшие годы. До чего грубо, неосторожно, грязно. Корифей знал, что пульсирует сейчас в ее голове. Сила — бесконечная, спасительная, та, что поможет ей одолеть богов. Инквизитор упивалась мощью, двигаясь под сладкое пение демонов, и думала, что дозволено все. Сколько таких магов он знал? Неважно. Все заканчивали одинаково.

Корифей ощутил слабость в руках. Посмотрел на ладони. Едва дрожали. Он крепко сжал кулаки, отчего длинные когти пронзили кожу. Боль парадоксально заставила мышцы расслабиться.

Едва последний эльф упал на землю, как Хоук отпрыгнула от Адаар метра на два и, даже не отдышавшись, возмущенно засопела:

— Это что, была магия крови? Какого хрена?

В ее глазах Корифей видел страх. Девчонка наверняка хотела выругаться, но не могла заставить себя выместить гнев на командире. Она стояла прямо перед кунари, но та даже не посмотрела на нее. Адаар напряженно вглядывалась в деревья, походя на львицу, почуявшую добычу.

— Там еще, — прорычала она и ринулась вперед.

— Не будь идиоткой! — прошипел Корифей. — Это наверняка ловушка!

— Тогда они пожалеют, что устроили ее. Они не знают, на что я способна! — она резко обернулась, пламя затанцевало вокруг кончика посоха. — Даже не представляют!

Она убежала вперед, следом Хоук, и Корифею пришлось ринуться за ними. Эльфов оказалось не так много, как он предполагал. На пределе сил Адаар вступила в бой со всеми сразу, выжигая огнем квадратные метры леса. Корифей сам не заметил, как они начали действовать заодно. Он зачаровал оружие Хоук, а она прикрывала ему спину, пока он плел особенно сильное заклинание. Инквизитор окружила всех барьером. Битва закончилась не так быстро, как хотелось бы, но обошлось без ранений.

— Последний! — выкрикнула Хоук, спуская тетиву.

Корифей остановил ее стрелу движением руки и прижал недобитую эльфийку к земле телекинезом.

— Мы должны узнать, как они нас нашли.

— Ты прав. — кончик посоха Адаар снова воспламенился. — Я заставлю ее все рассказать.

— Нет, я сам. Ты нетерпелива. Убьешь ее слишкомбыстро.

Узкие ноздри эльфийки раздувались. Сжатые губы побелели. Она смотрела полным ненависти взглядом, но не на кого-то конкретного, а за спины им троим. В один миг она зажмурилась, кривя лицо.

— Стой! — прошипел Корифей, мгновенно перехватывая контроль над всеми действиями девушки.

— Попыталась откусить себе язык? — поморщилась Инквизитор. — В начале войны мало кто из них на такое решался.

— Хиира! — девчонка Хоук вновь подала голос, похожий на возмущенный лай. — Так нельзя!

Корифей наклонился к пленнице. Ее взгляд затуманился, но на глубине глаз трепетал ужас. Она лежала, парализованная, как мешок.

— Он, наверное, учил вас сопротивляться, — Корифей вгляделся в лицо эльфийки, — Хоть ты и не магесса, но Фен’Харел — сильнейший из живущих магов. И его магия течет внутри каждого из его слуг. Расскажи мне, что он знает о нас.

Та зажмурилась. Корифей по-прежнему не мог заставить ее мысли раскрыться. Он присел рядом с ней.

— Как думаешь, что причиняет большую боль? Быть может, сдирание кожи? Да, пожалуй, я выберу именно это. Но не думай, что я собрался и вправду сдирать с тебя плоть, пока ты вскоре не умрешь от болевого шока. Я всего лишь заставлю твой мозг так думать. Ты будешь ощущать невероятную боль, но я не дам твоему сердцу остановиться.

— Дай ей немного подумать, — нависла над плечом Инквизитор.

— Да что ты думаешь, она нам скажет?! Не выложит же все планы Фен’Харела! Она просто солдат! — Хоук продолжала неистово вопить за спиной.

— Время вышло, — спокойно произнес Корифей и чуть сжал пальцы, сосредотачиваясь.

Эльфийка завизжала. Ее фарфоровое личико мгновенно превратилось в уродливую маску, будто слепленную из теплого теста. Глаза выкатились из орбит, слезы смешались со слюной и соплями. Спустя несколько секунд Корифей прекратил пытку. Девушка тяжело дышала. В обоих ее глазах расплывались алые пятна, похожие на раны, от которых медленно разбухала белая ткань одежды.

— Так, хватит, — Хоук тоже отчего-то тяжело дышала.

— Опусти лук, — на сей раз вместо пламенной ярости в голосе кунари послышалась ледяная угроза.

Корифей чуть повернул голову и увидел наставленное на себя оружие взбалмошной девчонки. Снова перевел взгляд на эльфийку.

— Я приказываю. Как леди Инквизитор, — в голосе Адаар сквозил такой холод, что Корифей невольно забеспокоился — она не должна была навредить Хоук ни в коем случае. — Если помешаешь любым моим и так же его, одобренным мной, действиям на этой миссии, я расценю это как предательство!

— Ты не можешь одобрять это!

— Они наши враги, как ты не понимаешь!

Эльфийка заорала, давясь слюнями. Корифей пинком перевернул ее на бок. Он почти видел, как с трудом сходят с нее пласты кожи.

— Все видел через эльфа в деревне! — простонала эльфийка. — Только нужно было… увидеть.

— Увидеть? Зачем? Чтобы помешать творить столпы? — Корифей надавил сильнее, так, что через секунду она уже не могла кричать, а хрипела.

— Одна из нас, — эльфийка мелко затряслась, — Сомниари.

— По-моему, она повредилась умом, — фыркнула Адаар.

— Будут еще… — эльфийка шептала, и что-то гасло в ее глазах, будто затухающий маяк. — Заберет ее.

— Нет!

Страдания эльфийки прервала стрела.

— Какого демона, Хоук!

Корифей резко обернулся. Хоук пятилась от них с расширенными глазами, сжимая в руках лук. Он нахмурился. Эльфийка не лишилась ума в последние минуты жизни. Она говорила о Хоук.

Дитя Тени.

Слова зажглись в разуме взрывающимися солнцами. Нет, никто больше не должен узнать. Она предназначена лишь Ему.

— Что случилось, Мариан? — Инквизитор подскочила к ней. — Ты словно поняла, о чем она говорила!

Та молчала долго, а они ждали неизвестно чего.

— Я его видела, — наконец, простонала она, усаживаясь возле дерева. — Фен’Харела. Во сне. Там была девочка, и он хотел забрать ее… А потом… мы сбежали. Она была во сне, в Тени, настоящая, он сказал, что она настоящая.

— Почему ты не сказала раньше? — гаркнула Адаар. — Солас — сомниари, он мог убить тебя через сон или подчинить себе. И что за девочка? Какой-то… — она поморщилась. — Дух? И как нам теперь спать, если он так запросто проникнул в твой сон?

— Она сумела сбежать от него, — заметил Корифей. — Смогла один раз, сможет и второй.

— Она была настоящей… — Хоук медленно поднялась, не отрывая взгляда от земли.

— Не важно, — Корифей оглядел спаленный лес и трупы. — Рано или поздно мы бы наткнулись на солдат Фен’Харела. Главное сейчас — быстрее уйти отсюда.

Адаар кивнула и смерила Хоук еще одним долгим взглядом.

— Потом решим, что со всем этим делать. Но в следующий раз не молчи.

Корифей быстрым шагом пошел впереди. До него донеслись обрывки короткого разговора:

— … Так что это был за ребенок?

— Хотела бы я знать…

Ребенок. Девочка-сомниари. Корифей откуда-то знал, кто она, но мысли гудели ульем, когда он пытался проникнуть в тайну появления этого знания.

Вейсхаупт.

Он обо всем подумает в Вейсхаупте. Бессмысленно тратить время, пока не добрались до цели.


Он проснулся и не смог вспомнить, что ему снилось. Быть может, снова что-то тысячелетней давности. Величие древнего Тевинтера, смешанное с холодной пустотой Черного Города. Темнота и скверна. Редко он видел другое. Стояла глубокая ночь. Угли костра разгорались, словно звезды вечером. Костер потушила Хоук, когда Инквизитор отправилась спать. Корифей спать не собирался. Но отчего-то заснул. Чувствовал он себя гораздо лучше, чем днем, после стычки с эльфами. Боль не так вгрызалась в грудь, усталость отступила. С нынешним бессилием Корифей почти свыкся.

На углях дернулось пламя. Он повернул голову и увидел, что Хоук, не отрывая взгляда от спящей кунари, сидит, сжимая в руках лук. Она дрожала.

— Корифей, — ее шепот звучал так, будто исходил из отказывающих голосовых связок. — Сделай что-нибудь.

Инквизитор, сжав до крови собственное плечо, бормотала что-то несвязное. Слова походили на человеческие, но стоило прислушаться, и слоги теряли смысл, разлетались в стороны, будто пух.

— Просто разбуди ее, — он не стал шептать.

— Нет, — просто ответила Хоук и осталась сидеть.

Корифей вздохнул и, шевельнув пальцами, послал в сторону кунари легкий укол электричества. Едва он достиг ее тела, как она вскочила, бешено вращая глазами. Костер взорвался огненным потоком высотой метра полтора. Корифей понятия не имел, что хотела сделать Хоук, которая немедленно схватилась за стрелы, быть может, собиралась перестрелять здесь всех. Ему оставалось порадоваться, что не пришлось применять магию, и оружие само вывалилось из чужих трясущихся рук.

Инквизитор отреагировала мгновенно. Махнула рукой, убирая пламя и гася костер. Она постояла еще немного, переводя взгляд то на Хоук, то на Корифея. Просипела:

— Скоро вернусь, — и исчезла в темноте.

— Что это было? — Хоук пришла в себя и принялась совать рассыпавшиеся стрелы в колчан.

Корифей чуть помедлил.

— Выброс магии из-за утомления, такое случается с магами… когда у них недостаточно самоконтроля.

— Это опасно?

Корифей едва удержался от того, чтобы не усмехнуться и ничего не ответил.

Хоук собиралась сказать что-то еще, но Корифей остановил ее, поднявшись и направившись прочь от костра.

— Скоро вернусь, — без выражения повторил он слова кунари.

Он чувствовал, что время на исходе. Битва с эльфами истощила его. Корифей остановился под сухим деревом. Леса все больше редели, уступая пустыне. Он осторожно прикоснулся к лицу. Ныла левая скула с виском и полголовы в придачу. Словно мало ему было раны в груди! Скула болела слабо, но даже слабая боль отвлекала и раздражала. За последние дни она доконала настолько, что хотелось рычать. Лучше бы десятилетиями еще слушал песнь лириума в крови.

Ему казалось, что осколок доспеха, застрявший в черепе, давит все сильнее с каждым часом. От него расходилось воспаление, почти не видное из-за изуродованной плоти. Корифей крепко сжал осколок пальцами. Он думал, будет сложно.

Кусок брони длиной двадцать сантиметров вышел из плоти с тихим хлюпаньем. Левая половина лица на несколько секунд онемела, а в глазах потемнело. Когда осколок упал из руки на траву, все прошло. По коже стекало что-то горячее. Корифей стер жидкость и увидел на руке кровь, почти черную от скверно пахнущего гноя.

Хоук хватило здравомыслия не задавать вопросов, когда он вернулся. Инквизитор так и вовсе не смотрела ни на кого, усиленно делая вид, что рассматривает карту.

— До крепости недалеко, — она с ожесточением запихнула свиток в сумку и поднялась. — До рассвета осталась пара часов, выходим сейчас.

Они собирались поставить последний столп в крепости недалеко от Вейсхаупта. Древняя тевинтерская постройка стала приютом для сотен измученных пытками душ пленников. Landem himre. В переводе с Тевене — «Земля покоя». Поэтичное название дал ей несколько сотен лет назад один ученый. Здесь он проводил опыты на людях, эльфах и кунари, за которые его не пожелали видеть даже в родной империи. Все подопытные обладали магическим даром. Никто до сих пор не знал, чего хотел добиться тот ученый. Все считали его сумасшедшим. Корифей считал, что он мог достичь чего-то великого. Только самыми безумными методами можно прийти к цели. В конце концов, даже их неудачное проникновение в Черный Город стало достижением. Жаль, после того мир обрел такой страх перед магией, что перестал понимать, чего они смогли с ее помощью достичь. Проникнуть в недостижимый ныне дворец лже-бога — даже случившаяся затем неудача не сделала случившееся менее величественным.

Путь до крепости занял полдня.

Едва они перешагнули ее порог, как Инквизитор принялась морщиться на каждом шагу. Завеса так истончилась, что, казалось, духов за ней можно потрогать руками. Корифею они не доставляли неудобства, но Адаар явно слышала каждый шорох и шепоток. Быть может, ей не стоило сюда идти. Но она этого не знала. Никто не знал, кроме Корифея. Он буквально чуял в ней гниль, чужое шевеление, жар и пока еще слабый чужой голос. Необычное у них двоих появилось сходство. У обоих шансы дожить до победы над Фен’Харелом таяли с каждым днем.

— Как думаете, эльфы еще нас нагонят? — Хоук дергалась от каждого звука, крепче сжимая пальцы на окончании стрелы.

— Тихо! — поднял руку Корифей.

— Я что-то чувствую, — прошептала Инквизитор. — Демоны?

Всполохи магии доносились сверху. Словно от сражения. Кто-то сражался, но не с ними, и это напрягало.

— Я пойду первой! — Инквизитор ринулась к выглянувшим из-за поворота ступеням.

Корифей стиснул зубы. Ему было все равно, в какой именно момент Адаар умрет, но неосторожным поведением она подставляла всех. Хоук неслышно и быстро пошла вперед, не спеша стрелять во все, что движется. Как не похоже на нее. Корифей наслал на себя чары невидимости, чтобы ударить сразу, будучи незаметным, и поднялся на второй этаж следом за всеми.

Наверху бушевал Гордыня и шесть демонов Отчаяния. Последние отличались крупными размерами. Наверное диета из замученных душ пленников пошла им на пользу. Инквизитор крутилась в самом центре сражения. Хоук засела в углу. А еще с демонами дрались двое эльфов, один из которых был в униформе Серых Стражей. Корифей бросил на спутников и себя щит и заполонил огнем всю комнату. Когда пламя рассеялось, оказалось, что один из эльфов тоже наколдовал щит. Трое демонов Отчаяния медленно приходили в себя, а Гордыня так и вовсе оправился быстро, хоть и стал нерасторопнее из-за ран. Остальных смело. За несколько мгновений Хоук всадила в демонов остаток стрел. Инквизитор пронзила Гордыню духовным зарядом. Корифей собрался было заняться эльфами, но вдруг один из них скинул капюшон, и под ним оказалась черноволосая девушка с нестертым валласлином. Она взвизгнула:

— Мариан!

— Мерриль! — Хоук, бросив оружие на пол, побежала той навстречу.

9. Хоук. Последняя битва

— Она моя подруга! Ты же слышала о ней!

Хиира не спустила с Мерриль напряженного взгляда, даже после того, как та аккуратно положила посох на каменную лавку. Корифей молчал в стороне. Наверняка жалел, что все чужаки не померли, когда он шарахнул огнем. Если б на Мерриль осталась хоть царапина, Мариан бы себя не пожалела — полезла на магистра даже с голыми руками. Серый Страж — эльф с каштановыми волосами, заплетенными в хвост, чистил меч, изредка поглядывая на собравшихся. Хиира говорила, что Стражи — союзники, но Мариан ничего не слышала о том, что для них нормально реагировать на древних магистров-порождений тьмы так, будто они видят их каждый день. Эльф удостоил Корифея всего одним коротким взглядом. И в том взгляде не читалось ни удивления, ни страха.

— Слышала, — Хиира еще немного покусала губы. — Ладно, прости меня, — она криво улыбнулась. — Мерриль, значит. Что ты тут делаешь?

— Мы вас искали! — та еле оторвала взгляд от Корифея. — Я столько времени пыталась отыскать Мариан в Тени… Связывалась с духами… — она запнулась, — и не только. — Я знала, что она жива, но недавно выяснила, что ей удалось выбраться. Ну, а живого-то найти проще!

— А потом она встретила меня, — неожиданно дополнил Страж. — я отправился из Вейсхаупта по делам, но решил присоединиться, услышав, что речь о Защитнице Киркволла. Тем более, нам было по пути.

— Какой альтруизм, — протянул Корифей, — сходу решил помочь незнакомке из народа, который хочет уничтожить весь мир.

— Мы на вашей стороне, — лицо Стража не изменилось.

Он странно это произнес. «На вашей». Услышав его слова, Мариан отчего-то подумала совсем не об объединенных войсках. Эльф без выражения смотрел на Корифея.

— Не первый раз в жизни разумное порождение тьмы видишь? — Мариан не удержалась от язвительного тона.

Пусть теперь выкручивается.

Корифей смерил ее таким неприязненным взглядом, что Мариан ощутила, будто ее тело пропускают через мясорубку. Она сглотнула. Кажется, намеки на связь с сородичами по скверне его не слишком радовали. Эльф встал, оставив меч лежать на земле. Медленно поклонился, словно аристократ какой, а не долиец.

— Простите. Мне стоило разъяснить все заранее. Меня зовут Инайя. Из крепости меня отправила лично Страж-Командор Табрис.

— Героиня Ферелдена в Вейсхаупте? — нахмурилась Хиира. — Почему она не сражается вместе с остальными Стражами?

— Командор уже много лет занимается поисками лекарства от скверны, — Инайя наклонил голову, избегая взгляда Хииры, — Она не может бросить исследования, потому что… от этого зависит ее собственное здоровье.

— Так она заражена скверной? — Мариан сказала это больше для того, чтобы успокоить Хииру.

Все хорошо, леди Инквизитор, конечно, если вы не гоните на войну еще и больных с инвалидами.

— К несчастью, — бесстрастно ответил Инайя.

— Какой приказ ты выполнял? — Корифей сверлил эльфа взглядом, положив локоть на кисть другой руки.

Он слегка шевелил пальцами, словно плетя невидимую сеть. Или готовясь сплести. Руки у Мариан вспотели. Выражение лица у него было такое же, как в лесу, когда он пытал эльфийку.

— Страж-Командор знает, что вы путешествуете вместе. Хотя не вполне понимает, зачем. Она отправила меня навстречу, чтобы я сделал все возможное для помощи вам.

— И Стража-Командора нисколько не смутило мое присутствие? — лицо Корифея становилось все более зверским.

Мариан посмотрела на Хииру. Та выглядела усталой, но снова вцепилась в посох. Слова Корифея явно расшевелили подозрение и в ней.

— Вот именно! — чуть ли не прорычала она. — Зачем вообще Серому Стражу хоть как-то помогать ему, — она указала пальцем в сторону Корифея. — Логичнее было бы, если бы вы хотя бы предположили, что он нас околдовал магией крови и пошли спасать. Твоя история кажется мне все менее правдоподобной, — она сжала губы. — Форма Стражей еще не делает тебя Стражем. Знавала я уже как-то одного такого обманщика…

— Нам помог друг Командора. Маг, — подняв голову вновь, Инайя, почти не моргая, смотрел на Корифея и только на него. — Архитектор.

Корифей опустил руку. Обе. Его янтарные глаза потемнели, словно небо перед грозой, и темнота в них стала щитом, скрывшим эмоции. Изуродованные губы сжались в белую полоску. Несколько мгновений, и Мариан бы не сказала, что услышанное имя его хоть как-то задело. Но она уже все увидела и не знала, успела ли заметить Хиира.

Нет, та, устремив взгляд в пол, массажировала виски.

Архитектор. Знакомое имя, но где она могла его слышать? Кажется, это случилось очень давно.

Сзади послышалось шуршание. Мариан быстро обернулась и увидела Хииру, с бледным лицом сползающую по стене. Тут же подскочила вместе с Мерриль. Они не успели до нее даже дотронуться — та поднялась сама.

— Все в порядке, пойду подышу воздухом, — скороговоркой выпалила она и поспешила по лестнице вниз, словно забыв обо всем, что сейчас тут творилось.

Никто за ней не пошел.

— Эльфийка, — приказным тоном позвал Корифей.

— Ее зовут Мерриль! И что это… — Мариан резко обернулась к нему.

— Хочешь поучаствовать в создании заклинания поддержки Завесы?

Мариан нахмурилась. Она ничего не сказала только потому, что сразу увидела, как зажглись глаза Мерриль. Похоже, она даже мгновенно перестала бояться древнего магистра.

— Д-да! До меня доходили слухи, что маги из объединенных войск следуют какому-то плану леди Инквизитор и мешают Завесе обрушиться, неужели это то самое.?

— Заклинание придумал я. Для него требуется энергия магических артефактов или истончившейся Завесы…

Мариан не стала больше слушать и повернулась к эльфу-Стражу, который проверял снаряжение. За спиной Мерриль уже рассказывала Корифею о своем владении магией крови. Ох, Андрасте милосердная…

— Инайя, — она сложила руки на груди и выпрямила спину. — Ты ведь только недавно вышел из Вейсхаупта. У меня там сестра. Ты можешь ее знать.

— Да, конечно, — он улыбнулся, и неожиданно она встретилась взглядом с его блеклыми зелено-карими глазами, похожими на заледеневшие болота. — Бетани Хоук. Она только недавно прибыла с поля битвы.

— Она ранена?

Сердце немедля гулко застучало, и в животе скрутилась боль.

— Несерьезно. Целители почти поставили ее на ноги.

— Отлично, — Мариан ощутила, что спина покрылась потом. — Просто замечательно, спасибо тебе.

Она обернулась на Корифея с Мерриль. Надо же, картина почти идиллическая. Им бы цветочки на поле вместе собирать. Мариан решила, что успеет еще поговорить с подругой. Следовало найти Хииру. Все равно никто больше не пойдет. За прошедшее с битвы в лесу время Мариан отогнала глупые мысли об обиде, пусть всю ночь и снилось лицо эльфийки, растерявшее все признаки разума. Быть может, Мариан не имела права злиться. Они проигрывали так долго, и каждый потерянный отряд будто превращался в рану на теле Хииры. Почти в буквальном смысле. Магия крови, ну конечно. Только она смирилась с Мерриль, как появляется еще одна магесса, которая поверила, что запретное колдовство ей поможет. И обеим требовалась ее помощь. Возможно, Хиире даже больше, чем Мерриль когда-то.

Мариан спустилась вниз и пошла по коридору, прислушиваясь к звукам. Давно умершая крепость отказывалась молчать. Отовсюду доносились то скрежет, то чей-то шепот, то шаги. Все они звучали так, будто совсем рядом и в то же время далеко во времени шла чужая жизнь. Отголоски Тени. Ее шепотки Мариан узнала бы повсюду. Здесь она слышала разговоры, бормотание, даже крики — совершенно нечеловеческие. Мариан не хотела думать, что делал безумный тевинтерец с подопытными, но картины прошлого лезли в подсознание сами. Она ускорила шаг и засвистела себе под нос. Поглядела по сторонам — но было бы на что смотреть! Очередная разрушенная каменная постройка. Никаких украшений, голые стены с факелами. Словно кто-то торопился быстрее соорудить укрытие, забыв о привычной вычурности. Больше всего Мариан нравилось идти там, где в окна пробивался бледный утренний свет и тянулось со стороны пустыни тепло. Лишь иногда коридоры заводили в углы и тупики без освещения. А факелы зажечь нечем. Изредка Мариан жалела, что не родилась с магическим даром.

Кажется, она слишком задумалась.

Ее окружала темнота комнаты без единого лучика солнца. Мариан помнила, как шла вниз. Зачем только? От темноты по коже побежали мурашки. Но на краю зрения замерцало нечто зеленоватое. Знакомое равнодушное сияние. Мариан сделала несколько осторожных шагов — все беспокоилась о крысах, хотя за весь путь не встретила ни одной. Вцепилась, словно утопающая в ручку двери, из-за которой бил свет, похожий на текущую в воздухе зеленоватую реку, где плавно двигались рыбки-пылинки. Мариан отворила дверь, и поначалу у нее закружилась голова.

Она не знала, как назвать то, что увидела. Словно половина комнаты провалилась в Тень. Несколько метров — каменный старый пол и стены, но затем, будто студень, растекалась вдаль бесконечная равнина Тени. Мариан видела горы, Черный Город в небе размером с ладонь. Крепость в Тени тоже существовала, но от нее остался лишь пол.

— Как это…

— Ты здесь! Я звала и ты здесь!

Мариан вздрогнула. Голова вновь закружилась. Перед ней расплывалось пятно, похожее на отражение в бушующей воде. Мариан сфокусировалась, и туманный образ превратился в знакомую маленькую эльфийку. Шагнула вперед и потянулась к ней руками, но девочка отпрянула и замотала головой.

— Нет! Нельзя. Мы в разных мирах.

— Фен’Харел сказал, что ты словно провалилась в Тень. Ты можешь выйти оттуда? Это… какой-то странный разрыв, не видела прежде подобного…

Эльфийка вновь покачала головой.

— Мы из разных миров, этого не поменять, — Мариан только сейчас увидела, что глаза у нее красные, будто недавно плакала.

— Что-то случилось? — она присела на холодный пол.

Девочка зажмурилась.

— Мне было страшно. Но теперь нет, — она заулыбалась. — Я боялась большого волка, но он не нашел меня.

— Почему ты нужна ему? Что ты за магесса такая? Расскажи, пожалуйста. Мы с моей подругой поможем тебе.

— Нет, — эльфийка широко распахнула глаза, становясь похожа на любопытного детеныша нага. — Это я помогу тебе. Когда он придет снова, мы его победим.

Девочка отчего-то казалась виноватой, хотя не сделала ничего дурного — Мариан очень хотелось сказать, чтобы она не винила себя ни в чем.

— Ты должна вспомнить письмо, — эльфийка вдруг посмотрела умоляюще. — Теперь ты можешь вспомнить, я отдала тебе достаточно сил. Я тебя для этого позвала.

— Какое еще письмо?

— От твоего друга.

— Ты имеешь в виду Варрика? — девочка кивнула. — И что я должна вспомнить? Я помню каждую его строчку. Он написал о Бетани.

— Нет, — эльфийка пискнула. — Вспомни, пожалуйста. Повтори его про себя.

И Мариан повторила, как повторяла дни до этого — в переходах и перелетах, как повторяла перед тем, как уснуть. Она прошлась по каждой строке, помня, что предложение о Бетани — шестое от начала, сразу после слов об Авелин и Себастьяне.

Она повторила его про себя три раза.

— Хватит, — прошептала девочка. — Ты ведь уже поняла. Извини, ты бы не поверила, если бы не увидела сама. Я потому молчала.

— Нет, — Мариан отвернулась. — Это какой-то бред. Я не понимаю. Это… я не знаю… ошибка.

Варрик ни слова не написал о Бетани. Мариан помнила ее имя, шершавое письмо в руках, помнила, как вчитывалась в строки. Но возвращаясь к тому моменту, она понимала, что не видела тех таких важных сердцу слов.

Она сжала кулаки. Выцедила:

— Кто это сделал?

Ей показалось, что девочка побледнела.

— Оно… — ее голос дрогнул, — уже совсем близко. В большом белом замке…

— Крепости, — мрачно поправила ее Мариан, отчего-то вдруг что-то, наконец, понимая. — В Вейсхаупте.

— Я иногда слышу его… — продолжила эльфийка все тише. — Шелест крыльев и голос. Я всегда прячусь. Я боюсь волка, но его… его боюсь больше.

Мариан захотелось крепко обнять ее. Она через силу улыбнулась.

— В следующий раз, когда мы увидимся, мы разберемся с этим, ладно? Мне очень нужно кое-что разъяснить.

Девочка кивнула, на ее лице мелькнула тень улыбки — слабая, как свет бледной луны.

— Мы встретимся, — тихо произнесла она. — Еще один раз.

Мариан показалось, словно внутри у нее пошла трещина. Но не медля больше ни секунды она встала и ринулась к выходу.

— Не ходи к белому замку! — закричала позади эльфийка, — куда угодно, только не туда!

Мариан резко обернулась, но и девочка, и проход в Тень пропали.


Она нашла Хииру быстро. Та сидела в одной из комнат на втором этаже, прислонившись к стене. Кончики рогов упирались в каменную кладку. Она будто крепко спала.

— Хиира? — тихонько позвала Мариан, осторожно делая шаг вперед.

Она остановилась в метре. Ей неожиданно показалось, будто если она подойдет ближе, что-то может броситься на нее, как змея, которая затаилась в кустах. Какая глупость. Хиира не реагировала. Мариан подождала еще пару секунд. На лбу выступил пот. Может, потому, что в комнате отчего-то было теплее, чем в остальной крепости? Несколько шагов к Хиире дались тяжело, как будто ступни пристывали к полу или чужие руки тянули назад. Мариан присела и дотронулась до плеча Хииры. Жар, исходящий от нее, проник даже через перчатку. Мариан не стала раздумывать, схватила и потрясла, не обращая внимания на температуру, которая словно увеличивалась с каждой секундой. Сработало. Хиира распахнула глаза, в них полыхнул огонь. Пламя, так похожее на то, что взорвалось в костре. Мариан отпрянула. Хиира тут же потянулась к ней.

— Я заснула? — она смотрела так растерянно, что Мариан сразу простила ей все на свете. — Я просто закрыла глаза. Сколько времени прошло?

— Не знаю, немного, наверное. Кое-что случилось, — она затараторила, не желая терять время. — Скажи мне, прошу, это важно, почему мы идем в Вейсхаупт? Мы ни разу это не обсуждали. Просто пошли и все. Почему?

Хиира осоловело моргнула.

— Корифей предложил, и я согласилась, это был удобный путь…

— Корифей… — прорычала Мариан и прикрыла глаза. — Это полный бред. Почему он предложил именно его? Ты думала? Там же Стражи, а они вроде как держали его в тюрьме, так какого демона? Письмо! — выдохнула она, глядя Хиире в глаза. — Помнишь письмо от Варрика? Я прочитала в нем… то есть… мне показалось, что я прочитала в нем о Бетани. Но он не писал о ней. Это был обман. Мне кажется, нас куда-то заманивают. С самого начала это была ловушка.

— Ловушка? Тогда это Солас! — Хиира резко поднялась на ноги, но пошатнулась и вновь села.

— Нет-нет, она говорила, это не волк, а что-то другое. Его она боится больше, — Мариан поежилась. — Не знаю. Не понимаю.

Голову охватила тяжелая, удушающая боль. Казалось, что мысли — старая заставленная хламом комната, дверь в которую она смогла открыть лишь сейчас. Пытается убраться, но приходится сталкивать вещи, вытряхивать ящики. Все падает с шумом, бьется. Но под мусором и пылью скрывается истина. Необходимо лишь быстрее добраться до нее.

Хиира смотрела в стену и молчала. Прошла, наверное, минута, прежде она с отсутствующим лицом заговорила:

— Я хотела тебя кое о чем попросить. Я о многом тебя просила, и ты имеешь право не любить меня, но мне больше не к кому обратиться.

Мариан собиралась повторить сказанное еще раз, хотела прокричать, что они идут в ловушку и кто-то должен за это ответить, она собиралась заставить Хииру отправиться прямиком к Корифею и выяснить все у него. Но посмотрев на ту, она лишь сказала:

— Хорошо.

— Пожалуйста, если сможешь, если выживешь, найди эльфийку по имени Сэра и удостоверься, что с ней все в порядке.

Мариан улыбнулась и даже издала неровный смешок.

— Что за глупости, ты можешь сделать это сама.

Ей показалось, Хиира даже не услышала ее.

— Извини, — сказала она и в ее голосе прозвучали знакомые металлические ноты чужой потусторонней ярости.

У Мариан спина покрылась мурашками. Она узнала. Она вспомнила. Нет, только не Инквизитор.

— Не надо было тебя в это втягивать, — Хиира медленно поднялась. — Найди Сэру, я прошу.

Мариан отшатнулась. Хотелось убежать или достать оружие, но она удержалась на месте.

— Я найду, — пообещала она хрипло.

Во рту пересохло, словно она целый день провела под беспощадным пустынным солнцем. Она сделала шаг назад, не в силах заставить себя оторвать взгляд от Хииры. Едва она шмыгнула в коридор, как вдали раздался грохот, от которого сотряслись древние стены. С потолка посыпалась пыль, и в следующее мгновение Мариан увидела, как из-за темного поворота вылетает Мерриль.

— Это эльфы Фен’Харела! — прокричала она.

— Сколько их? — из-за двери тут же вылетела Хиира, обдавая их жаром.

Бледное лицо Мерриль почти светилось в полутьме.

— Очень много, — прошептала она, странно похожая на маленькую, испуганную птичку.

— Ты можешь драться? — Мариан повернулась к Хиире и вздрогнула.

В темноте лицо той казалось мертвым. Глаза ввалились и потемнели. Быть может, так казалось из-за тени? Мариан хотела думать, что да.

— Я могу больше.

Она чувствовали дрожь пола под ногами, пока бежала. Воздух, словно наэлектризованный, колол кожу. Едва зайдя под лестницу на третий этаж, Мариан увидела наверху огромный кусок неба, залитый, будто разлитыми красками, вспышками заклинаний. Она выхватила лук.

— Они под стенами замка! — крикнул Инайя почти ей в ухо, пролетая мимо. — Пытаются проникнуть внутрь.

Корифей удерживал над их головами защитный купол. Тот разбился уже в десятке мест, и теперь дыры медленно затягивались, похожие на лужи воды, покрытые тонкой пленкой масла. Затягивались слишком медленно.

— Так и собираешься стоять? — прохрипел Корифей. — Щит пропустит твои стрелы.

Мариан дернула головой вправо и увидела, что магистр побледнел раза в два. Стрелы зажглись в руках знакомым холодом. Заклинания отражались на начищенной броне врагов, отчего эльфы сами походили на молнии и огонь. Мерриль укрепила щит, и они вдвоем с Корифеем сыпали заклинаниями. Мариан отпустила первую стрелу и в следующую минуту уже думала, что должно быть, никогда не стреляла так быстро.

Вскоре они услышали шум: эльфы ворвались на второй этаж. Хиира встретила их волной огня, жар которого опалил спину. Послышался лязг мечей и выкрики на долийском.

Когда Мариан сражалась в Тени с демонами, она молилась Создателю, чтобы он помог ей выбраться в мир живых. Там бы она смогла отдохнуть, смогла бы забыть все кошмары.

Мир живых оказался куда хуже.

Из-за света заклинаний утреннее небо превратилось в кровавую рану. Вокруг полыхал магический огонь. Вот-вот лизнет кожу. Мариан так и не смогла понять, проникли ли эльфы в комнату. Ей показалось, она видела силуэты, но те исчезли почти мгновенно, сметенные волной огня, словно хрупкие лодки посреди штормового моря. Эльфы оставили толпу магов внизу, и те ни на секунду не прекращали посылать заклятья. Каждое мгновение Мариан ждала, что щит над головой разлетится, словно пыль от дуновения ветра. И тогда ее тело сразу же станет пеплом.

Внизу снова послышался шум, но Мариан не могла повернуться. От бесконечного натягивания тетивы руки будто превратились в чугун, и она, не чувствуя их, все равно продолжала стрелять. Она попыталась сменить позу, лишь когда краем глаза заметила фигуру в золотистом доспехе, но не успела даже шевельнуться. По комнате пронеслось пламя ярче и громче того, что призывал Корифей. Мерриль зажмурилась и закрыла голову руками. Мариан увидела в пламени знакомый силуэт. Она почти решила, что ей кажется, но огонь захохотал голосом Хииры. Словно живой пушистый зверь он скользнул на второй этаж, оставив после себя черные стены и запах жженых волос. Пахло совсем рядом. Кажется, обгорели ее собственные волосы.

— Хиира! — заорала Мариан, и горло мгновенно кольнуло, словно она проглотила репей.

— Хиира! Где ты? — крик сорвался на хрип.

— Ее больше нет, — Корифей прекратил насылать заклятья.

Яркие вспышки бились о щит, но уже слабее и реже. Вероятно, скоро эльфы решат проникнуть внутрь всем отрядом.

Лицо Корифея посерело, правый глаз заливала кровь. Мерриль тоже остановилась. Выглядела она так, словно вот-вот рухнет на пол. Мариан видела ее израненные руки. Инайя опирался о стену и тяжело дышал.

— Мы уходим, — Корифей принялся шевелить пальцами, призывая магию. — Держи щит, эльфийка. Я использую заклинание телепортации.

— Что с Хиирой? — прошептала Мариан.

Корифей быстро вскрыл руку своим же когтем и забормотал что-то под нос.

Внизу стонало пламя.

— Разве это возможно? — Мерриль пошатнулась, и Мариан тут же подставила ей плечо, мгновенно ощущая, как тонкая эльфийка всем повисает на ней. — Нельзя переносить людей или вещи магией, — она словно повторила цитату из учебника.

Корифей на секунду отвлекся:

— Это заклинание разрабатывали в древнем Тевинтере, но так и не смогли добиться стабильности. Так что вероятно мы умрем. Я смогу взять с собой только одного.

— Нет! — Мариан не сразу поняла, что означают его слова, но все равно закричала. — Какого хрена? Нет! Пусть Мерриль применит заклинание, а ты оставайся здесь и подыхай!

— Я не смогу, — Мерриль неожиданно всхлипнула, — Прости. Даже если бы я сумела, мне бы понадобилось больше времени, чтобы изучить его. Недели… месяцы…

— Не плачь! — Мариан слегка встряхнула ее и улыбнулась. — Пусть идет один. Останемся тут и прорвемся через эльфов, а потом найдем Фенриса и Варрика и…

— Я закончил. Со мной идет Хоук, — вокруг Корифея горела синеватая дымка.

— Пошел ты! — прорычала Мариан.

Мерриль вытекла из ее хватки и легко встала на ноги. Посмотрела в глаза.

— Если не пойдешь с ним прямо в эту секунду, — ей показалось, что сейчас маленькая эльфийка могла бы голыми руками свернуть шею дракону. — Я вырублю тебя, Мариан.

— Я не могу… — она замотала головой.

— Можешь, — Мерриль поцеловала ее покрытую сажей щеку и оттолкнула.

— Победа в войне… — прошептал Инайя, рукой в перчатке отирая меч от крови.

На плече Мариан сомкнулась худая иссохшая рука, когтями уколов кожу через кожаный доспех.

— Бдительность в мире…

Магический щит поблек и на миг почти исчез.

— Мы отвлечем их, — улыбнулась Мерриль.

Мариан протянула ей руку, будто могла достать и последний раз прикоснуться. В одну секунду все заволокло чернотой.

— Жертвенность в смерти! — отпечаталось в сознании и Мариан словно накрыло горным обвалом: давило так, что нет мочи терпеть. Не шевельнуться и не вдохнуть. Мир исчез, словно и стены крепости, и небо существовали лишь в виде мазков кисти. Они осыпались, как горящие картины из рам, пока не осталась лишь тьма — плотная, как камни, она обжимала со всех сторон, давила.

«Я не переживу это, — подумала Мариан. — Я сейчас умру».

Уже через несколько мгновений ей показалось, будто кости дробятся, не в силах выдержать давление. Она закричала, попыталась закричать, но не смогла. Легкие горели.

Невыносимо, как же невыносимо.

Только один вдох.

«Прошу, — взмолилась она. — Создатель, Андрасте, кто угодно, дайте мне сделать единственный вдох перед смертью. Я не вытерплю этого».

С силой ее ударило о теплый песок. Мариан изогнулась, громко и хрипло втягивая воздух. Еще и еще. Перед глазами плавали красные и черные пятна, будто карпы в пруду. Мариан видела таких во время странствий после побега из Киркволла. Она не могла вспомнить, в каком городке стояла церковь с тем прудом.

Она медленно поднялась. В ушах гудело, и ноги дрожали, но с каждой секундой становилось легче. Теплый ветер растрепал волосы. В лицо ударили песчинки. Мариан поглядела по сторонам. Несколько сухих кустов, камней. Вдалеке белела точка. Мариан сощурилась и сумела разглядеть очертания крепости на возвышении. Корифея видно не было.

Лишь она сама и пустыня.

Может, он погиб? А хоть бы и так. Мариан пнула мелкий камешек.

«Мы отвлечем их» — пообещала Мерриль.

Мариан обняла себя руками. Дерьмо. Она сейчас разревется. Пусть. Не важно. Никого рядом нет. Она и пустыня.

Небо потемнело.

Дождь здесь? Откуда? На небе не виднелось и пятнышка белизны.

В следующую секунду Мариан поняла, что может увидеть границу на песке, где заканчивается тень. Позади раздался шорох песка.

«Ясно, — она вдруг обнаружила, что совершенно спокойна, — Он должен был прийти снова».

Откуда-то она знала, что увидит, когда обернется.

Перехватив удобнее лук и медленно вынув стрелу, она посмотрела в красные глаза огромного черного волка.

— Не могу представить, — она усмехнулась. — зачем кому-то иметь столько глаз. Или это для красоты?

Зверь разлетелся черными обрывками тумана, словно воронами. Следом потух голубоватый огонь в глазах Фен’Харела. Как же он походил на обычного эльфа.

— Я сомневаюсь, что твое оружие поможет тебе. Я пришел поговорить, — в голосе словно не звучало никакой угрозы, но Мариан не позволила себе обмануться.

— Хиира умерла, но мы сделали достаточно, чтобы помешать тебе, — тихо процедила она.

Непролитые слезы душили.

— Да, — чуть помедлив, Фен’Харел слегка улыбнулся. — Вы сумели мне противостоять. Хоть вы и не победили, но спасли себе жизнь. Вероятно, это доказывает, что в чем-то я ошибался. Быть может, эльфы все же смогут разделить этот мир с другими. Признаться, я много в чем ошибался, и это даже меня не расстраивает. Я не думал, что Инквизитор сумеет бороться против меня, не используя насилие, я не думал, что поможет ей в этом Корифей, который собирался уничтожить мир, потому что у него не вышло им править. Я не думал, что обнаружу в этой войне третью сторону, в конце концов, — на последних словах его лицо помрачнело.

— Закончил? — спокойствие, которым она успела возгордиться, стремительно улетучивалось.

Сердце забилось неровно и громко, казалось, сотрясая нутро.

— Осталось последнее, — Фен’Харел посмотрел ей прямо в глаза, ее словно окатило холодной водой, — Отдай мне девочку.

— Я не понимаю, о чем ты.

— Так пойми. Ты же знаешь, о ком я говорю.

— Даже если бы я могла, я бы этого не сделала, — пальцами она все сильнее сжимала стрелу. — Думаешь, я поверю, что ты хочешь мира? И что это будет за мир? Мир, который построят сильные. Вы! — выплюнула она. — Эльфы не остановятся, не забудут веков унижений и рабства. Ты уже создал мир, в котором лучшие из вас мертвы. Мерриль, — она прошипела ее имя. — Умерла. Инайя умер. И они оба были героями, в то время как твои солдаты — всего лишь убийцы. И с вами мы должны жить в мире? Как кто — как рабы?

— Мне очень жаль, — медленно произнес Фен’Харел, — твою подругу. Мне жаль, что не все из моего народа присоединились ко мне. Я хотел бы… чтобы все было иначе.

— Ложь! — она закричала, и что-то случилось.

Сначала ей показалось, что он напал — швырнул заклинание. Но нет. Золотистые кольца разошлись от ее тела и растаяли в воздухе, заставив содрогнуться песок. Фен’Харел чуть отпрянул. Нахмурился.

— Ты еще не поняла кто она — та девочка? Ее сила — в тебе. Прислушайся, и ты услышишь внутри биение ее сердца.

Из легких снова выбило воздух, совсем как когда она летела через водоворот телепортационного заклинания.

— Нет, — зашептала она, — Нет, нет!

Он не мог быть жив все это время. Она же только подозревала, что беременна. Так давно, что даже не верится. Ребенок никак не мог выжить! Прошло четыре с половиной года. В Тени не могло выжить ничего.

«Она, — поправила себя Мариан. — Это она».

— Прости, — она услышала знакомый голос и обернулась.

Эльфийка стояла перед ней, как живая. Песчинки застревали в темных волосах, серое платье развевалось на ветру.

— Как ты это сделала? — Фен’Харел даже слегка улыбнулся, а его глаза засверкали восторгом, как падающие звезды. — Ты просто удивительная. Ты знаешь, кто я?

— Знаю, — она кивнула и посмотрела на Мариан со слезами на глазах. — Не соглашайся. Если ты отдашь меня ему, он все уничтожит.

— Ты ошибаешься, — его голос похолодел. — Я не стану использовать тебя, не превращу в оружие. Ты выглядишь, как эльф, но ты не принадлежишь ни к нашему роду, ни к человеческому. Ты даже не полукровка. Ты — новое начало, уникальный шанс, который я не могу упустить! — он шагнул к ней, но Мариан закричала:

— Не подходи!

Руки засветились белым. Белое пламя появилось и в глазах девочки.

— Ты ее не заберешь, — она натянула тетиву, и это далось ей без усилий.

Стрелу охватило неровное пламя. Мариан показалось, она стала больше и толще, словно копье. Она сама будто стала выше. За Фен’Харелом простерлась на песке тень огромного волка. Белое пламя вовсе не походило на опаляющий болезненный жар Хииры. В груди и животе будто поселилось солнце — его маленькая, подконтрольная одной Мариан копия.

Эльфийка вдруг упала на колени, содрогаясь.

— Остановись! — тут же прорычал волк. — Разве ты не видишь? Ты убиваешь ее!

— Что? — Мариан опустила лук. — Нет! Что с тобой? — она подлетела к девочке, хватая ее за плечи и прижимая к себе.

Их окружило мягкое, совершенно не раздражающее глаз белое сияние, скрывшее их от мрачной тени огромного волка.

— Прости, прости, мама, больше никак нельзя, — ее спина сотрясалась от рыданий.

— Этого не может произойти, — Мариан замотала головой. — Я же только нашла тебя, только узнала… Если цена — твоя жизнь. Я… — она ударила кулаком по земле. — Отдам тебя ему.

— Он говорит, что не хочет зла, и он не врет, — девочка подняла на нее заплаканные глаза. — Но моя сила испортит его. Она может испортить кого угодно. Я не твоя дочь, — она встала, тут же делая шаг назад. — Не Фенриса. Меня породила Тень, — она покачала головой, слабо улыбаясь, — может быть в вашем мире я вообще не должна появляться на свет.

Мариан подползла к ней на коленях и уткнулась лицом в грудь, ощущая, как быстро намокает платье девочки от слез.

— Ты не права.

— Я люблю тебя, — эльфийка повела легкой рукой по ее волосам. — Ты замечательная мама.

— Я даже не дала тебе имя…

— Да, точно, — ее голос дрогнул. — А как ты бы меня назвала?

Мариан показалось, что молчала она вечность, хотя едва ли прошла минута. Черные острые тени плясали вокруг белого щита, не в силах проникнуть внутрь.

— Лиандра, — произнесла она. — Лиандра. Мне нужно было бы спросить совета Фенриса, но его здесь нет. Лиандра Хоук — это твое имя.

Щит распался, и едва Ужасный Волк ринулся к ним, Мариан в мгновение ока натянула тетиву и отпустиластрелу.

Выстрел не принес ни грома, ни боли. Все залило светом, и тело стало легким, как самое настоящее пламя. Мариан показалось, что над головой содрогнулось небо, да с такой силой, будто разрушалась планета. Но когда свет рассеялся, она обнаружила себя так и стоящей на вполне целой земле. Воздух мерцал серебряной пылью. А вокруг… Мариан не поверила глазам. Вместо мертвой, опустошенной Морами пустыни, кругом раскинулся зеленый луг, полный ярких, сладко благоухающих цветов. От запаха даже зачесалось в носу. Мариан медленно перевела взгляд в ту сторону, куда стреляла и увидела в траве скорчившуюся темную фигуру. Она пошла к ней, поудобнее перехватывая лук.

Фен’Харел скорчился на земле и больше не казался таким пугающим. Стрела пробила ему грудь прямо в области сердца и растворилась. Но он был жив, а из раны почти не текла кровь.

«Это его магия, — поняла Мариан. — Я как-то лишила его магии, и вся она впиталась в землю».

Внутри себя она чувствовала пустоту. Ни огня, ни чужой жизни. Вторую она так и не успела ощутить.

Фен’Харел смотрел прямо на нее — бледный и изможденный. Раньше он напоминал солнце, а теперь — осколок мертвой звезды. Неожиданно он слабо улыбнулся.

— Я все слышал, — он приподнялся. — Может, она и была права. Я и без ее силы наделал столько ошибок. Теперь у тебя больше нет ее магии, а я растерял свою. Обычная стрела убьет меня.

Он больше ничего не сказал, но по его глазам Мариан видела, что он не собирается уклоняться от последнего выстрела.

Она сжала рукоять лука. И вспомнила слова Мерриль о том, что она — единственная, кто понимает ее. Вспомнила, как Хиира обнимала ее, когда летели на драконе. Перед взором встали глаза не рожденной дочери и то, как до последнего дрался Инайя. Она подумала о других, боль от чьей потери почти ушла: об отце, матери и Карвере.

Впервые, как начался бой в крепости, она ощутила невыносимую усталость, сковавшую движения, подобно кандалам. Мариан отошла на шаг.

— Нет, — стрела опустилась в колчан. — Хватит смертей.

10. Корифей. Трон богов

Корифей не знал, сколько прошло времени прежде, чем он встал с раскаленного песка. Он помнил, что когда попытался в первый раз, то пустыня сразу размазалась, словно облитая водой свежая картина, а затем он будто провалился сквозь землю в темноту. Вряд ли он долго лежал без сознания: солнце продвинулось по небу совсем немного.

Несмотря на палящий дневной жар, холод слабо колол руки и ноги, поднимаясь выше, словно быстрорастущий сорняк. Тонкие ядовитые стебельки — все ближе к сердцу. В какой-то момент Корифей решил, что здесь он и умрет.

Он прогнал те мысли и встал, преодолевая разъедающую боль в груди. Та расходилась по всему телу, будто круги по воде. Пустыня то и дело норовила уплыть в сторону. Корифей прикоснулся к обломкам, вросшим в лицо, и они развалились, словно истлевшее дерево.

По крайней мере, телепортация не убила его сразу. Но как пережила ее Хоук? Он не помнил, чтобы видел ее. Песок не хранил ее след.

Ему нужно было вытащить именно Хоук. Корифей осторожно помассировал виски. Что за бред. Зачем он решил ее спасти? Зачем хотел привести сюда?

Он поднял глаза. Вейсхаупт возвышался над песками, отбрасывая тень. Скалы вокруг покрывало что-то… он не мог разглядеть. Словно темная слизь. Корифей ощущал холодное притяжение скверны. Неужели порождения тьмы? Тогда впереди его ожидала целая орда, не меньше.

Он вывел на карте путь до крепости Стражей, и Инквизитор с Хоук беспрекословно пошли по нему.

Нет. Решение принадлежало не ему. Он вспомнил так ясно, будто видел со стороны: его рука, словно подчиняясь чужой воле, двигалась к точке на карте.

«И вот я здесь, — Корифей вгляделся в крепость. — И поворачивать назад слишком поздно».

По мыслям прошелся дрожью страх Разикаль, а перед глазами на мгновение возникли стены лабиринта Богини Тайн.

«Ты был в моей голове, управлял мной, и вот я стою совсем рядом. Явишься ли ты? Ты чувствуешь, что твой контроль исчез?»

Должно быть, ему удалось сорваться с крючка из-за заклинания телепортации. Странно, что существо: то, которое он встретил в Тени, то, что вмешивалось в его разум и управляло действиями, не захватило волю снова.

— Ты видишь, что я умираю, — прошептал Корифей, делая первый шаг к крепости. — И знаешь, что мне остается только пойти к тебе, не правда ли? Хорошо, посмотрим, что ты предложишь.

Путь занял меньше часа. Вскоре он увидел порождений тьмы. Они облепили окрестности, словно жирные мухи. Они рычали и переговаривались, а скверна, он чувствовал, успела глубоко пропитать и без того мертвую землю. Орда расселась вокруг крепости плотно, словно грязь, но едва Корифей подошел близко, как они расступились перед ним, похожие на огромные морские волны. Ворота были открыты, но ни одно порождение тьмы не пыталось даже подойти хотя бы на десять метров ко входу. Корифей зашел за стены и пересек двор. Сама крепость тоже встретила его услужливо распахнутой. Сразу за воротами он увидел гномку в потертом доспехе Серых Стражей. Она стояла так неподвижно, что сначала Корифей принял ее за статую. Скверна исполосовала ее лицо узорами. Гномка не произнесла ни слова, лишь проводила взглядом блеклых глаз, а затем пошла следом так тихо, как ходят лишь лучшие из убийц.

Отсюда пришел тот Страж Инайя, значит, он знал, что творится в крепости. Вряд ли Стражи просто так подчинились неведомой твари. Что бы тут не пряталось, оно контролировало тех, в чьих жилах текла скверна. Но есть ли здесь тот, о ком говорил эльф?

За очередным поворотом дорогу ему преградила взлохмаченная остроухая Страж. Корифей чувствовал в ней меньше скверны, чем в гномке, да и выглядела она живее. По крайней мере, ее мрачный, нагловатый взгляд совсем не походил на взгляд покорного слуги.

— Я провожу вас к Архитектору.

— Страж, который пришел отсюда, умер, — сообщил ей Корифей.

— Дракон Сотворения не забудет его жертвы, — кивнула эльфийка.

Они шли недолго. Страж открыла дверь и растворилась в просторной комнате.

— Я рад тебя видеть, Старший, — Архитектор сидел на одном из двух кресел возле крепкого толстого столика из темного дерева.

Корифей вдруг понял, что думая о тех других, что вошли с ним в Черный Город, он представлял людей. Он точно видел измененную внешность Архитектора, но вспомнил ее лишь сейчас. Корифей шагнул к нему и уселся в кресло, почти слыша, как стонут кости.

— Я не поверил, когда присланный тобой Страж назвал твое имя, — сипло проговорил он и откашлялся, кидая взгляд на эльфийку и гномку.

Хотелось бы поговорить с Архитектором наедине, но что изменится, если все покинут их? Все, кто есть в крепости, давным-давно принадлежат тому, кто привел Корифея сюда. Он все равно услышит, не важно, будут тут все, или только Архитектор.

— Я пытался искать тех, что были с нами, но не нашел никого. Почему ты не дал знать, что жив?

— О, прости, — Архитектор чуть склонил голову набок. — Меня не очень интересовали твои планы. Я скрывался от тебя, потому что у меня были собственные дела. Двое из нас умерли, как я думаю. Еще трое бродят на Глубинных Тропах, и не думаю, что с ними можно сейчас вести дела. Мы сможем помочь им, но позже. Сейчас я очень обеспокоен прежде всего твоим состоянием.

— Думаю, то, что я при смерти, уже никак не изменить.

Глаза Архитектора казались темными холодными камнями. Тысячелетнее порождение тьмы, он входил в Золотой Город вместе с Корифеем и вместе с ним разочаровался в вере. Но сейчас он больше всего походил на того, кем когда-то был — человека со слабым телом, готового отдать все ради своего бога.

— Он не такой, как они, — Архитектор будто услышал его мысли. — В старых текстах его называли Восьмым Древним Богом, но он предпочел называть себя Драконом Сотворения, и он был первым из всех. Сильнейшим. Что не смогли они — сможет он. И он может исцелить тебя.

Корифей кивнул.

— Разумеется, если стану ему служить?

— Где девушка? — Архитектор проигнорировал его вопрос. — Она должна была прийти с тобой.

— Хоук… — Корифей нахмурился. — С ней возникли проблемы. Я оставил ее неподалеку от крепости. Но она была одержима мыслью прийти сюда, так что, думаю, скоро мы ее увидим.

Вероятно, тварь уже поняла, что он врет, но Архитектор не обратил внимания.

— Отлично. Все идет, как должно. Он будет доволен.

Уголок губ Архитектора потянулся вверх, но затем он словно забыл, как улыбаться. Его улыбка осталась незавершенной, и в следующую секунду его лицо вновь стало бесстрастным.

— Здесь никого нет, — констатировал Корифей.

— Да. Кроме меня и моих помощников.

— Хоук думала, что найдет здесь сестру, но, полагаю, ее он тоже обманул?

Ему хотелось понять, насколько же сильна власть Восьмого Древнего Бога. Дракон Сотворения — очередное глупое имя, созданное лишь для того, чтобы последователи произносили его со священным трепетом и шептали в молитвах.

— Он никого не обманывает. Как только она придет, он раскроет ей все свои замыслы, и она согласится ему помочь.

— Помочь с чем? Зачем ему обычная девчонка?

— Его тело слишком слабо. Ему нужно новое. Как только он обретет плоть, способную вынести его могущество, то ничего больше его не остановит.

— Тело обычной девчонки? — повторил он.

— Не ее. Она — всего лишь оболочка совершенного творения.

— Я не понимаю, — Корифей покачал головой и сжал подлокотник когтями.

— Он сказал только это, — Архитектор пожал плечами. — Я не знаю большего. — тут он продолжил:

— Он помог мне вспомнить, когда я попросил. О нас. О нашей связи с Древними Богами. О том, как мы переродились. Но я видел это, как картинки в чужом разуме. Жаль, что мои собственные воспоминания так и не вернулись.

— Ни в нашем поклонении Древним Богам, ни в поражении, что настигло нас в Черном Городе, не было ничего, заслуживающего внимания, — Корифей поморщился. — Быть может и хорошо, что ты не помнишь. Когда я вспоминаю о прошлом, то чувствую лишь отвращение.

— Отвращение… Интересное должно быть чувство. Я столько читал о людях и их чувствах в книгах, но так и не смог понять. Но ты… ты не похож на меня. Ты похож на них. Твоя ярость, ненависть к нашим богам, презрение. Они такие яркие.

Корифей только тяжело вздохнул, решая промолчать на этот раз. Горло уставало от разговоров. Архитектор и, правда, не походил на него самого. Когда тот менял интонации голоса, выходило так неестественно, словно бездарный актер пытался играть, но тут же смущался бесталанности. В Архитекторе осталось мало человеческого, но отчего-то он не понимал, что это хорошо. Ненависть и ярость еще ни разу Корифею не помогли. Совсем наоборот. Быть может, мысли он холодно и прагматично, то не допустил бы многих ошибок. Но он допускал их даже сейчас.

— Достаточно, — резко сказал он. — Я вижу, что почти все, что ты мне хочешь сказать, связано с тем, кому ты служишь, как жалкая шавка. Объясни мне, почему? Почему ты так легко позволил ему манипулировать тобой? После всего, через что мы прошли, ты снова веришь какому-то самозваному богу? Как он смог повлиять даже на тебя и… меня, — Корифей откинулся в кресле и приложил руку ко лбу.

Архитектор долго молчал. Он встал с кресла, подошел ближе и присел совсем рядом.

— Ты устал, Старший. Позволь мне заняться твоим состоянием. Я могу помочь тебе, хотя, признаться честно, все, что я могу, это лишь немного растянуть время, что тебе осталось. Но обещаю, как только ты к нам присоединишься…

— Не нужно, — отмахнулся Корифей. — Жаль, что мы встречаемся так, Архитектор. Но ничего не поделаешь. Я хочу встретиться с ним. Покажи мне его.

Архитектор моргнул. Снова искусственная реакция. Напиши он у себя на лбу слово «недоумение», и то выглядело бы искренней.

— Слишком рано, — он приосанился. — Он еще не готов принять тебя.

— Мне плевать, готов он или нет! — прорычал Корифей. — Я хочу пойти к нему прямо сейчас и выяснить, чего он от меня хочет. Возможно, я не вернусь, и очень надеюсь, что в этом случае, у тебя хватит ума понять, что с тобой скоро будет то же самое!

Архитектор издал нечто похожее на глубокий вздох.

— Почему ты не можешь поверить ему? Он не похож на других. Он может дать миру то, чего он хочет.

— А ты никогда не думал о том, что все они понятия не имеют, что надо миру? Они не люди, и в отличие от нас, даже никогда ими не были. Нам казалось, что мы понимаем Древних Богов, но это было ошибкой. Больше я ее не совершу.

— Я знаю, чего ты хочешь, — медленно проговорил Архитектор. — Он убьет тебя. Мне жаль.

Последние слова прозвучали слишком искренне и печально, чтобы принадлежать дракону.

Он отошел. За спиной у него незаметно возникла покрытая узорами скверны гномка с равнодушными блеклыми глазами.

— Ута, проводи лорда Корифея.

Архитектор прошел к окну. Корифей отвернулся и больше не взглянул на него. Они с гномкой вышли в прохладный темный коридор. Вереница толстых дверей тянулась вперед, но ни за одной из них Корифей не чувствовал нужного. Время растянулось, став почти бесконечным, словно море, но едва они пришли, он понял, что прошла всего пара минут. Ута исчезла. Тяжелые двойные двери отворились сами по себе. Корифей вошел в освещенный магическим белым светом зал, и они захлопнулись за его спиной. Он осмотрел помещение. Остановил взгляд на предмете, стоящем на столе — единственной вещи в пустой комнате.

Он шел на Зов, словно зверь, ведомый ненавистью и остатками чужого влияния в мыслях. Он понятия не имел, что ожидал увидеть. Дракона в одной из комнат Вейсхаупта?

На столе стояло наполовину аккуратно вскрытое драконье яйцо.

Корифей рассмеялся. Хохот наполнил его черной вязкой массой и заставил давиться кашлем. Он смог прекратить лишь когда от боли в груди зазвенела голова, а на губы налипли кусочки легких. Корифей резким движением оттер кровь и гной.

— Вот, что ты такое, — пробормотал он. — Слабая недоразвитая тварь, не сумевшая даже родиться на свет. Мелкая ящерица, возжелавшая небес.

В ответ ударило магией. Так, что Корифей почти согнулся под ее тяжестью. Шипение проникло в уши извивающимися змеями.

— Но я сильнее даже Думата, пусть мое тело и слабо. Моя сила — далека от всего, что могут представить смертные. Она — часть силы самого Создателя.

— Создателя? — процедил Корифей, подходя ближе.

Теперь он видел. Свернувшееся белое тельце дракона, опутанное тонкими щупальцами, растущими отовсюду. Невинность и уродство.

— Он создал их такими, какими они были всегда. Огромными и прекрасными, мудрыми и жестокими. Но мне он дал шанс родиться и расти, как всем тварям, что сейчас населяют мир. Но даже в этой утробе я был сильнее их всех, умнее. И отец не дал мне вырасти. Запер, как и других, и я ждал — много, много лет. Ты должен был привести сосуд, маленький зародыш внутри девчонки из Тени. Ты не привел! Теперь она потеряна, все было зря.

Он замолчал, и время будто застыло.

— Почему Древние Боги бросили нас?

Корифею послышался смешок.

— Они обманули сами себя. Послали жрецов в Золотой Город в надежде, что те отыщут в нем способ освободить их. Они возжелали больше власти, чем им было положено. Они посягнули на творение Создателя. Вот правда, за которой ты пришел. Все, кто жил когда-либо, все ваши боги — дети Создателя. Узри же истину, ты заслужил, несмотря на свое неповиновение.

Тело онемело, а комната расплылась. Давно позабытое чувство затянуло его в водоворот чужих мыслей и образов — так Древние Боги посылали верховным жрецам видения.

Восемь богов-драконов были лишь одними из сотен — идеальных бессмертных созданий. Не первый Его неудачный эксперимент. Лишь восемь из них восстали, ведомые гордыней и погубили остальных. Землю пропитала темная материя — едва зародившаяся, она тут же отравила и уничтожила все на своем пути, все, что с любовью создавалось Им. Скверна. Первоначальная, огромная, как черное море, вышедшее из берегов, смертоноснее всех Моров, вместе взятых.

Создатель не стерпел.

Заточил бунтовщиков, очистил земли от скверны и покинул мир, как тысячи других до него. Но прежде дал еще один шанс — сотворил тварей простых и разных, надеясь, что в них не проснется та же жадность, что в первых детях.

Золотой Город сиял, как солнце. Корифей мог бы назвать его прекрасным, хотя даже не видел, как не мог увидеть в Тени Черного Города, постоянно маячащего на периферии зрения.

Город разрушился и почернел, став тюрьмой для скверны и чудовища, которое Создатель посчитал слишком опасным заточать в земле вместе с остальными.

— Это был ты, — Корифей вернулся в темную прохладную реальность, — мы освободили тебя.

— Я хотел дать вам безграничную власть, какой вы желали, в обмен на верность, — от тела дракона пошла рябь, словно от отражения в воде

Корифей хотел дернуться назад, но не успел.

— Вы уникальные существа — ты и Архитектор. Этого будет недостаточно, но я пожру вашу силу и начну свое восхождение.

Его веко дернулось и открылось, обнажая блестящий черный глаз. Тонкие щупальца ринулись вперед и мгновенно, быстрее, чем Корифей успел осознать, пробили броню на груди, будто старую рухлядь. Они оплели тело и заставили магию в жилах пересохнуть, словно реку в вечном пустынном жаре.

Я разберу тебя по частицам и впитаю каждую, — сказал дракон голосом Корифея в его собственном разуме, цепляя невидимыми щупальцами мысли и сминая их, будто глину.


Сетий Амладарис проснулся от холода. Кутаясь в плед, он сидел за столом в приемном зале. Сколько уже эта комната не видела знатных гостей и богатых пиров? Камень крошился, гобелены и шторы поблекли, картины облупились. Все покрывал слой пыли. Прибираться было некому. От окна тянуло гниющим мусором. Сетий позвал слуг, чтобы закрыли. Никто не отозвался.

— Слуг нет, — проскрипела Иантина.

Его жена сидела на другом конце стола. Сетий еле мог разглядеть ее — зрение подводило. Голос ее звучал, как карканье, белая кожа отдавала серостью, и даже издалека он видел, что от пышных волос почти ничего не осталось. Иантина тяжело поднялась. Скелет, обтянутый кожей. Ему показалось, сейчас она рассыплется в прах.

— Ты их всех убил, — она шагнула к камину, и раздался треск.

Сетий опустил глаза и увидел, что пол устлан костями, очищенными до блеска зубами крыс. И правда, он убил их. Сделал все сам: положил каждого на алтарь и взрезал все вены тонким кинжалом. Но даже крови оказалось недостаточно. Он не помнил, что случилось дальше, но в империю с небес пришла смерть. Солнце поблекло, и вместо урожая росла одна гниль. Люди болели сразу десятками неизвестных и неизлечимых болезней. Тевинтер разлагался, распространяя смрад.

— Нужно ли сопротивляться неизбежному, если борьба только продлевает распад? — Иантина вырывала страницы из драгоценных фолиантов и бросала в огонь частицы истории, написанные со слов сомниари и тайны магии, доступные лишь верховным жрецам. — Я так устала. Ты устал, любовь моя?

Ее интонации убаюкивали. Сетий давно забыл, как звучит ее голос. Он забыл, как выглядит ее лицо. За его спиной стояло ее уродливое охрипшее отражение. Но оно разговаривало так же, как могла говорить она. И ему отчего-то не хотелось ничего менять.

На улицах Тевинтера копошились, словно насекомые на трупе, люди, грабящие, убивающие и насилующие друг друга. Они рушили храмы и дворцы, сжигали библиотеки и меняли украденные богатства империи на еду. Солнечный свет, казалось, покрывал обветшалые дома слизью и отравлял воздух. Чтобы восстановить империю, понадобилось бы чудо. Чудес не существовало. Свет на небесах превратился в грозную мертвую крепость, повисшую за солнцем. Весь мир стал больным подобием себя прежнего. А в центре всего лежала империя Тевинтер — разлагающийся труп.

Сетий закрыл глаза. Он вдруг ощутил себя очень-очень старым.

— Я устал, — ответил он.

Иантина обняла его. Ее руки не походили на руки живого человека, но их тяжесть успокаивала, будто одеяло, наброшенное на плечи.

— Пора сдаться, — сказала она.

Сетий приложил усилие, чтобы открыть глаза.

— Нет… — он еле ворочал языком.

Солнце причиняло иссушенной коже боль. Все тело болело. Он не помнил, что с ним.

— Быть может, еще не совсем поздно. Еще можно… исправить.

Он бы много хотел исправить. Совершенно все.

— Давно уже поздно, — Иантина гладила его по плечам. — Ты чувствуешь? Словно все вокруг хочет отойти ко сну после тяжелого дня. Словно близится ночь, а утро уже никогда не настанет. Нужно просто поддаться. А потом… станет легче. Я обещаю.

— Это я виноват, это все из-за меня, — прошептал Сетий, глядя в окно. — Я должен попытаться, я обязан…

Глаза так болели, что из них катились слезы.

— Больше ничего не сделать, — голос Иантины пронизывала такая искренняя печаль, что на мгновения Сетий поверил ей, — у тебя больше ничего не осталось.

Ничего, и правда. Он сам — во всем, что он сейчас видит. Обессиленный и гниющий заживо.

Но когда они решили проникнуть в Черный Город, то тоже не имели ничего. Титулы, магия, богатство и власть — все это ничего не значило по сравнению с целью, к которой они стремились. Семеро смертных и обитель Бога. Никто из них не облек сомнения в слова, но все думали об одном и том же: ничего не выйдет.

И они это сделали.

Сетий Амладарис сделал это. Их остались единицы — тех, кто видел то, что смертным было видеть не дозволено.

— Всегда можно что-то сделать, — руки затряслись, и виски пронзила боль. — И я сделаю.

Дышать стало тяжело. Словно грудь сжала невидимая когтистая лапа.

— Ничего ты не сделаешь! — зашипели из-за спины. — Ты на грани смерти, ты разваливаешься на куски! Хватит сопротивляться, ты все равно умрешь!

— Я сделал слишком много, я слишком много отдал, — Сетий повысил голос и закашлялся. — Я не жалкий человек без цели, не тупое порождение тьмы или податливый Серый Страж. Не готовый на уступки Архитектор. Я сильнее тебя. Хорошо, что ты даже представить этого не мог и не взял меня под контроль второй раз.

Город за окном расплылся, будто солнце расплавило его. Комната накренилась влево и медленно завертелась.

— Ты не победишь! — взвизгнул дракон. — У тебя нет ни шанса противостоять смерти. А даже не заполучив силы, я проживу еще вечность. Я — часть бессмертного мира и бессмертного Бога.

— Ты просто жадная тварь, — Сетий упал на раскалывающийся пол.

— Словно ты не хотел того же, что и я?

— Я хотел… — он хрипло вдохнул и не смог сказать больше ни слова.

Правды. Чтобы Боги не требовали жертв и невозможного, а отвечали на молитвы и делились знаниями. Чтобы люди не елозили перед ними на коленях, а всегда получали, что хотят.

Чтобы величие принадлежало не одному, а всем.

Ничего из этого он не успел произнести. В один миг реальный мир сотрясло так, что остатки иллюзии распались в одно мгновение.

Завеса пала.

Что-то мешало видеть. Корифей потянулся рукой к глазам, но ощутил скользкие щупальца, что опутывали руки. Восьмой продолжал держать его, но слабел, вложив слишком много сил для вмешательства в чужой разум. Корифей слабел тоже. Он рванулся из пут и услышал треск. Протер глаза, затекшие темной слизью. Левая рука больше не подчинялась. Он содрал с нее щупальца дракона вместе с мышцами, оголив белую кость. Впервые ничего не болело. Нагрудник болтался, готовясь отвалиться вместе с частью грудной клетки. Корифей чувствовал, что даже те его органы, которые до сих пор работали, отказали почти полностью.

Осколки яйца лежали на полу. Тело дракона слабо дергалось на полу, зато щупальца с каждой секундой тянулись к нему активнее. Корифей увернулся от них, подтянул к себе склизкого дракона, падая рядом с ним на бок. Вонзил когти в бледное тельце, разрывая на две части. Среди недоразвитых органов билось крепкое алое сердце.

— Ты хотел сожрать меня? Мою силу? — прохрипел он. — Все выйдет в точности наоборот.

Щупальца взметнулись, готовясь ударить. Корифей ударил электричеством, и они мгновенно опали. Дракон остался парализован.

— Не с-смей, не с-смей… — он хрипел. — У тебя ничего… не выйдет. Моя сущность… тебя уничтожит. Этого же ты всегда… боялся? Просто… умри, оставь… меня, тогда хотя бы сохранишь… себя в Тени.

— Ты был прав — от меня почти ничего не осталось. Зачем жить так дальше — разорванному на клочки, разбитому? — он вырвал пульсирующее силой сердце из узкой груди твари, но дракон продолжал дышать.

Корифей не совсем понимал, что будет дальше. Что он сделает. Он только знал, что все закончится. На этот раз — навсегда.

Он шел в Черный город готовым к смерти. Быть может, она, наконец, догнала его.

Он впился в сердце и даже не ощутил горячей крови, потекшей по губам. Тварь завопила так, что уши взорвались болью, а затем Корифей перестал слышать вовсе. В груди заныло, ребра будто бы расперло, и внутри что-то разорвалось. В правый глаз проникла темнота, захватывая самый край. Ему очень хотелось закрыть глаза. Когда он это сделал, стало спокойнее. Стало будто бы даже теплее.

Он увидел Золотой Город. Такой, каким его описывали Древние Боги. Город из золотого света, струящегося под ногами рекой. Его башни пронзали небосвод и устремлялись дальше — к неизведанным звездам и галактикам. Улицы переплетались бесконечными сияющими нитями, похожими на лучи солнца.

Существовала вещь, о которой знали все восемь драконов, но никому так и не сказали. Вещь злила их, заставляла сгорать от собственной ненависти. Они ненавидели Создателя, ненавидели людей, ненавидели собственных жрецов. Они бережно охраняли тайну, даже не говоря о ней вслух.

Создатель построил Золотой Город, не чтобы царствовать в нем, подобно всесильному богу. Он построил его для людей.

Эпилог

Через секунду после падения Завесы.


Словно за многие мили отсюда прогремел взрыв. Мариан резко подняла голову. В небо будто кинули камень, разбив тонкий ровный лед. На миг оголилась чернота, полная звезд. Но через несколько секунд над головой разлилось привычное голубое озеро.

Из-за зелени, тихо шевелящейся под слабым ветром, в пустыне стало не так жарко. Цветочный луг простирался так далеко, что Мариан не видела ему конца. Она посмотрела на Фен’Харела, долго думая, что же сказать.

— Что теперь будет? — наконец решилась она не скрывать любопытства.

— Эльфы научатся жить в новом мире, а вы продолжите жить, как жили, — она не видела крови на его доспехе, но судя по тому, как он держался, ранение все же беспокоило его. — Но однажды два мира смешаются, и родится нечто новое.

«Неповторимое и потрясающее, как Лиандра» — подумала Мариан.

— Но ни ты, ни я уже не увидим этого, — он не казался расстроенным.

Они повернулись спинами друг к другу и пошли в противоположные стороны.


Через десять минут после падения Завесы.


Десма застонала и открыла глаза. Ее поприветствовало чистое голубое небо. Какого демона? Она помнила, что находилась в помещении, и они точно не покидали Вейсхаупт.

— Тише, — ей на плечо легла тонкая рука Архитектора, и сердце тут же успокоилось. — Ты ударилась головой. Не волнуйся, все… — он притормозил, и Десма поняла, что он не верит собственным словам, — в порядке.

Она оглянулась и увидела разрушенные стены древней крепости. Вот дерьмо. Не дай Андрасте, все свалят на них. Она помнила, как они… О, нет.

— Ничего не в порядке, — сдавленно прошипела Десма.

Она вспомнила. Все.

— Что мы натворили?

Архитектор опустил голову.

— Он хочет поговорить с нами.

— Что? Кто? — она повернулась голову и застыла.

Как она не заметила сразу? Совсем рядом с ними стоял огромный белый дракон. У лап и хвоста окрас плавно менялся в темно-красный, похожий на засохшую кровь. Рога и острые наросты на спине и локтях выделялись угольной чернотой. Зверь смотрел на них на удивление спокойным, разумным взглядом янтарных глаз. Десме показалось, что где-то она видела его глаза, но она не смогла вспомнить, где.

— Гномка и эльфийка в порядке, — произнес дракон таким же удивительно знакомым голосом. — Не волнуйтесь о них.

— Я помню, что здесь было много порождений тьмы. Сейчас я не чувствую ни одного, — Архитектор повернул к нему голову и застыл.

— Верно, — дракон плавно лег. — Мне требовались силы, а порождения тьмы не несут особой пользы миру. Тебе жаль их? — что-то металлическое и холодное проскользнуло в его глазах: словно отблеск окровавленного меча.

— Они — мои сородичи. Я мог пробудить их, — Десма явственно слышала, что Архитектор опечален.

— Твои замыслы похвальны, Архитектор. Однажды ты сумеешь довести свои задумки до идеала и помочь многим, но не сейчас. Сейчас же — уходите. Туда, где вам будет комфортнее всего. Это не наказание. Быть может, однажды, я даже помогу вам. Но пока вам здесь места нет.

— Здесь были еще двое, — медленно проговорил Архитектор, — Корифей и существо, что назвалось Драконом Сотворения. Кто ты из них?

— Никто. И не спрашивай моего имени. Имена не важны. Вероятно, я просто приму то, что даст мне мир. Но если хочешь, то можешь обращаться ко мне, как к тому, что назывался Сетием, Корифеем и Старшим. Я помню все, чем он был. Вероятно, я хочу того же, чего хотел он.

— Но чем же ты стал? — Архитектор не отрывал взгляда от морды дракона.

— Богом, — без лишней скромности ответил тот. — Тем, которого заслуживает этот мир. — он встал и расправил белые, кажущиеся просвечивающими, крылья. — Прощай. Твоя жизнь продлится еще долго, и мы обязательно не раз встретимся.

Тут он взглянул на Десму.

— Не беспокойся больше о Морах, Страж, и передай другим. Я уничтожу их источник прямо сейчас.

— Что ты задумал? — Архитектор подался вперед.

— Я уже говорил, — дракон напрягся и встряхнулся, будто примеряясь к новому телу. — Мне нужны силы, и никто не сможет дать мне больше, чем двое Древних Богов.


Через полгода после падения Завесы.


— Это совершенно недопустимо! — Кассандра размахнулась и ударила по столешнице. — Я должна что-то предпринять. Мы не можем просто бездействовать, наблюдая, как люди отрекаются от веры в Создателя и примыкают к Тевинтеру.

— Боюсь, сейчас мы ничего не можем противопоставить империи, — Лелиана выудила несколько отчетов из общей стопки. — Взгляни на потери кунари после последнего нападения, — она протянула Кассандре стопку листов. — Только безумцы продолжат сражаться дальше.

После того, как Фен’Харел отозвал все войска и объявил о мире, порушились все союзы, и кунари не упустили случая воспользоваться тем, что половина Тевинтера лежала в руинах. Но у них ничего не вышло. В день битвы все и случилось. Явление нового «бога».

— А они и есть безумцы. Как бы чего не выдумали. Не хотелось бы, чтобы с Тевинтера они переключились на нас, — фыркнула Мариан. — А вообще, почему бы не оставить их в покое? Гигантская ящерица вполне настоящая, да еще и разумная. Говорят, он и вправду исполняет молитвы. Я не отвернусь от Создателя, но вынуждена признать, что андрастианская церковь здорово проигрывает по сравнению с ними.

За пару недель в Тевинтере снесли все церкви. Черный Жрец на весь мир объявил, что Тевинтер отрекается от андрастианства. Как только Кассандра тогда удержалась и не начала священный поход?

Отрицать реальность дракона, которому посвятили десятки новых храмов, было невозможно. Медленно в Тевинтер потянулись тысячи паломников со всего Тедаса. Мариан даже в Скайхолде не могла спрятаться от разговоров о новой вере. От них уже тошнило, но она понимала, что запрещать их было бы глупо. Как и говорить, что люди неправы.

— Я соглашусь с леди Инквизитор, — Лелиана тяжело вздохнула. — Кроме вреда вере, изменения внутри Империи не могут… не радовать. И мы не можем оставлять без внимания заявление ордена Серых Стражей.

Кассандра хмыкнула, скривившись так, будто только что отрубила голову еретику.

Многие до сих пор не могли поверить, что Тевинтер отменил рабство, да не просто на словах. Как выходило со слов шпионов Лелианы, всех, кто пытался вновь нажиться на работорговле, ждало жестокое наказание.

— Остается признать, что мы ничего не можем сделать, — Мариан улыбнулась, чтобы разрядить обстановку. — Лично я за то, чтобы начать налаживать с ними связи. Они ведь уже слали предложение помощи в восстановлении городов, как я слышала?

— Ты права, — Кассандра встала и подошла к окну. — Сейчас нам больше важны союзники. Мы не можем шпионить за эльфами, к их землям не подойти. Мир установлен лишь на словах, и никто знает, что они решат сделать завтра. Вероятно, нам придется принять помощь Тевинтера, если мы хотим встретить новую опасность полными сил. Но в их бога, — в ее голосе проскользнуло ядовитое отвращение. — Я не поверю, даже если увижу собственными глазами.

— Мы все понимаем тебя, Кассандра, — Лелиана словно устремила взгляд внутрь себя. — Тяжело видеть, как возвращаются чужие боги, в то время, как молчит твой собственный.

Верховная Жрица не ответила.


На улице, стоило выйти из собора, Мариан дожидался Фенрис.

— Знаешь, хотел пригласить тебя прогуляться, но на меня здесь смотрят так, как в Киркволле смотрели на кунари. Впрочем, это лучше, чем презрение, — он мрачно усмехнулся.

Эльфов и впрямь на улицах было почти не встретить. На оставшихся смотрели с неприязнью, но больше со страхом. Инквизиция усиленно пыталась наладить прежние мирные отношения. Пока что отовсюду только перестали доноситься призывы к расправе над «остроухими монстрами».

— Мы же хотели поговорить, помнишь? Вернемся в особняк, — она дала знак двум охранникам.

Предпочитала не таскать с собой целую гвардию. Фенрис мог защитить ее лучше всех армий мира.

— Думал, отложим до Скайхолда, — он остановил на ней долгий взгляд, тяжелый, как двуручный меч. — Этот разговор что-то изменит между нами?

— Не знаю, — она взяла его за руку.

По его лицу догадалась, что он уже увидел в ее глазах слезы, что скоро прольются, и прошлую, так и не ушедшую боль.

— Я люблю тебя, — она подавила желание прижаться к нему прямо посреди улицы Вал Руайо.

Не закончила:

«И просто хочу рассказать о той, что тоже достойна твоей бесконечной любви».


Оглавление

  • Врата Золотого Города1. Корифей. Падение
  •   1. Корифей. Падение
  •   2. Хоук. Ничто не кончено
  •   3. Корифей. Песнь соленого ветра
  •   4. Хоук. Из огня да в полымя
  •   5. Корифей. Лабиринт ответов
  •   6. Хоук. Ужасный Волк
  •   7. Табрис. Вейсхаупт
  •   8. Корифей. Время на исходе
  •   9. Хоук. Последняя битва
  •   10. Корифей. Трон богов
  •   Эпилог