Новая Россия, или, это мы, оба-двое! [Андрей Владиславович Бирюков] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]


Андрей Бирюков Новая Россия. или вот они, мы, оба двое!

Исключительное право публикации книги Андрея Бирюкова "Новая Россия или это мы, оба-двое!" принадлежит Андрею Бирюкову и персонажам этой книги. Выпуск произведения без разрешения автора и персонажей данного повествования, считается противоправным и преследуется по закону всеми котами участниками данной драмы.


© А. Бирюков, 2021

© ООО «Коты и Люди», 2021 

* * *
Я - объектив, холодное стекло,
Через меня, весь солнца спектр просеяв,
Одни снимают доброе кино,
Другие зло и пошлости лелеют.
И я смотрю, на то, как мир живет,
Как он страдает, покрываясь потом,
Но для добра ли, зла – мне все равно,
Я птиц снимал, подстреленных в полете!
Мне чувствовать, как людям, не дано,
Я сквозь себя просеиваю звуки,
И все равно – в крови, или в грязи,
Иль чистые меня сжимали руки.
Я объектив, холодное стекло.
Мне суждено смотреть холодным взором,
На тех, кто нынче в лавровых венках,
И кто в неувядаемом позоре.
Я чист, прозрачен, пятен нет на мне
И репутация моя совсем безгрешна,
Мне все равно, кто будет на кресте,
Мне лишь бы это все заснять успешно.
Страшней тепла для душ на свете нет,
Лишь кто холоден – тот покрыт бронею,
А кто живет для душ и для сердец,
Сгорает хрупкою и тонкою свечою.
И я смотрю, на то, как мир живет,
Как он страдает, покрываясь потом,
Но для добра ли, зла – мне все равно,
Я птиц снимал, подстреленных в полете!
Андрей Бирюков - Я - Объектив

Автор выражает искреннюю благодарность всем, кто оказал неоценимую помощь в работе над романом, без чьей помощи эта книга вообще бы не появилась на свет.

Андрей Бирюков  

Вступление

Необходимое вступление, которое я счел нужным написать, когда понял, что описание приключений моих героев вырвалось из-под контроля, и они стали жить своей жизнью, совершенно не принимая во внимание замыслы автора. Сперва я пробовал говорить с ними рассудительно, призывая к уже известным фактам; я пробовал увещевать их, говоря о том, что замыслы писателя касаются только его самого, но в ответ получил отповедь от всех без исключения. Как выразился один из моих героев: "ежели кто-то решил написать фантастическое произведение, то нечего удивляться, что реальные герои разошлись во мнении с созданными моим воображением. И пенять я должен, в первую очередь, на самого себя. На то она и фантастика, там возможно всё." Данное положение, высказанное ими, не смогло поколебать мое уверение в том, что я вовсе не собирался писать фантастический роман, скорее наоборот, через призму прошлого я пытался показать наше настоящее. Но и это никаких результатов не дало. Герои продолжали вести себя так, как им заблагорассудилось.

Таким образом, первоначальная задумка создать фундаментальное по своей философской направленности и блистательное в плане красноречие произведение, стала трещать по швам. Одно время меня это бесило и я целыми днями не прикасался к клавиатуре, но, как ни странно, по прошествии некоторого времени, я понял, что капризничать я могу сколько угодно, и как угодно, но мои герои все равно будут вести себя так, как им захочется. Ну а раз так, то почему бы не попытаться найти с ними общий язык? В результате, я попробовал написать пару абзацев, затем еще, и на исходе третьей главы я понял, что мне, оказывается, самому делать вообще ничего не нужно. Единственной моей задачей стало переводить в более или менее литературную форму все то, что рассказывали мне мои герои. Это было весьма забавно, когда, в общем-то, творил не я, а вытворяли мои герои. А я оказался всего лишь своего рода репортером.

Конечно, порой мои герои взбрыкивали и говорили, что надо оставить все как есть, а Иван Михылыч даже высказался в том смысле, что еще древние рьяно следовали принципу "Epistula non erubescit" (то бишь, бумага не краснеет), но я оставался непреклонным, утверждая, что я тоже имею некотрое право на свое мнение, и, в итоге, осознав тщету своих усилий, мои герои продолжили свои удивительные приключения. Как потом сказал мне один из них, на общем собрании было решено проявить ко мне снисходительность, поскольку все остальное я передал как можно более точно.

Найденный нами консенсус позволил мне написать данное произведение довольно быстро, хотя, порой, я впадал в самое настоящее отчаяние, когда мои герои вдруг начинали вести совершенно не