Девушка: В одиночку [Блейк Пирс] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

БЛЕЙК ПИРС
ДЕВУШКА: В ОДИНОЧКУ (Элла Дарк - Книга 1)


ПРОЛОГ

Закинув ноги на стол, Кристин откинулась на своем стуле и лениво посмотрела на часы за своей спиной.

17:32.

Она прокрутилась на стуле, затем достала телефон и снова проверила время.

«Тьфу, – подумала она. – Могу поклясться, что время не сдвинулось ни на секунду за этот час».

Это был ничем не примечательный день в ничем не примечательном городе. С тех самых пор, как средний возраст постучался в ее дверь, Кристин Хартвелл усвоила, что пятничный вечер – скукота несусветная, однако она и представить себе не могла, что все будет настолько плохо. Теперь же она добровольно не закрывала магазин до самого вечера в отчаянной надежде, что кому-нибудь понадобятся товары для ремонта.

Она поднялась и направилась к первому проходу между полками. За запятнанными окнами магазина алое солнце опускалось все ниже и ниже, скрываясь за кронами деревьев по ту сторону реки. Постепенно последний луч исчез за горизонтом, и город погрузился в сумерки.

Небольшой городок в штате Луизиана, где жила Кристин, был весьма скуп на возможности, но он позволял ей проживать скромную жизнь и радовал своими пейзажами. Иногда, когда магазин пустовал, через окно доносился нежный звук ручья – ритмичный и успокаивающий своей безмятежностью.

Это и есть жизнь, и именно об этом она всегда мечтала.

Она принялась наводить порядок на небольшой витрине с ножовками, затем снова проверила время. В пределах видимости не было ни души, и ее магазин уже два часа пустовал. «Пора закрываться, – подумала она. – Нужно заняться жизнью».

Она прошла в подсобку, к кнопке, которая закрывала внешние жалюзи, после чего собиралась выйти через запасной выход у нее за спиной. Кристин нажала на кнопку и стала считать до десяти. Под механическое жужжание, доносившееся снаружи магазина, она стала обдумывать свои планы на вечер.

«Фильм? Ужин? Вино? Поиск туров, которые я не могу себе позволить?»

Но когда Кристин успела досчитать до шести, кто-то вырвал ее из навеянных скукой грез.

Бах.

Внезапный тяжелый удар за стеной.

«Вот черт».

Что-то упало на пол в магазине? Жалюзи случайно что-то зацепили?

Она поспешила к прилавку и осмотрела помещение. Все было в порядке. Кристин нерешительно развернулась и боковым зрением уловила что-то в дальнем углу.

Снаружи, у двери магазина, виднелся чей-то силуэт. Жалюзи были наполовину опущены и скрывали лицо незнакомца, но это определенно был мужчина. Черные джинсы, изношенные туфли и низ шерстяного пальто.

– Эй! – воскликнула она. – Кто здесь?

Ответа не последовало. Фигура не сдвинулась ни на дюйм. «Как обычно, – подумала она. – Кому-то что-то понадобилось именно тогда, когда я закрываюсь».

Вздохнув, Кристин медленной и тяжелой поступью направилась в кладовую. Она открыла жалюзи, и когда они защелкнулись, Кристин услышала, как мужчина открыл дверь. Она обернулась и выглянула в торговый зал.

Мужчина был ничем не примечательный, за исключением его абсолютной нормальности. Большинство мужчин в дельте реки Миссисипи излучали ауру сельской жизни, которую ни с чем не спутаешь: огрубевшие от тяжелого труда руки или запах навоза, которым насквозь была пропитана их одежда. Но этот мужчина мог выдать себя за бармена в местной забегаловке или за банкира, ворочавшего миллионами, – Кристин поверила бы ему в любом случае.

Она не могла определить его возраст – возможно, слегка за сорок, а может быть, чуть за тридцать, при гиперопекающем воспитании. При других обстоятельствах Кристин, возможно, даже нашла бы его привлекательным, однако то, как он грубо нарушил ее планы, лишило мужчину всякого очарования в ее глазах.

Он беззаботно и безмятежно прохаживался по проходу, а затем остановился перед витриной с ножовками, за организацией которой Кристин провела существенную часть этого дня.

– Я могу вам чем-нибудь помочь? – спросила она из-за прилавка. – Я уже собиралась закрываться. Вы пришли как раз вовремя.

Ее слова были встречены молчанием. Он и виду не подал, что слышал ее.

«Грубиян», – подумала она.

Наконец, спустя, кажется, вечность, мужчина заговорил.

– Антифриз, – сказал он. Голос его был мягким, но с хрипотой, словно у завязавшего с сигаретами курильщика, чьи голосовые связки еще не успели полностью восстановиться.

– Конечно. Он здесь.

Кристин достала черный контейнер и поставила его на прилавок. Мужчина подошел ближе и устремил свой взгляд на предмет между ними. Он достал двадцатидолларовую купюру и подтолкнул ее к Кристин.

– Для тяжелых условий работы, разведенный 50/50, – сказала Кристин. – Подойдет?

Внезапно две руки схватили контейнер. Кристин вздрогнула, отступая назад. Ее сердце бешено заколотилось, а в желудке вдруг появилось необъяснимое чувство ужаса. За окном солнце уже полностью зашло за горизонт. Фонари на улице не горели, как и свет в соседних магазинах в ее проулке. Лишь призрачный туман стелился за окном, словно напоминая ей о том, как одинока она была.

– Это все? – спросила она.

Но мужчина снова не сказал в ответ ни слова. Он удалился так же внезапно, как и пришел, забрав свои пять центов сдачи, а Кристин так и осталась стоять с протянутой рукой, словно манекен.

Мужчина вышел из магазина, посмотрел по сторонам, а затем растворился в темноте.

Кристин не сводила с него глаз, пока он не исчез. Прежде чем полностью скрыться из виду, мужчина обернулся и, не поднимая головы, бросил последний взгляд на «Строительный магазин Кристин 101».

Она пожала плечами, прогоняя чувство оцепенения. Собравшись, Кристин поспешила в кладовую и закрыла жалюзи. Она досчитала до десяти, но не убирала палец с кнопки, пока не удостоверилась, что жалюзи полностью опустились.

Без естественного освещения магазин был залит ярко-оранжевым светом, исходившим от потолочных ламп. Кристин достала кассу и убрала ее в сейф. В тот момент, когда она нажала последнюю цифру шестизначного кода, чтобы закрыть сейф, послышалось странное шарканье.

По спине побежали мурашки. Она осмотрела пол, надеясь увидеть любознательную мышь, крысу, сверчка.

Ничего.

Звук послышался снова. Будто что-то царапает ее деревянную дверь. Грубые ботинки, наверное, или упавший винтик у нее под ногой.

Бах.

На ее лбу проступил пот. Лицо горело. Она замерла на месте, не в состоянии пошевельнуться. Звук послышался снова из кладовой.

«Я что-то зацепила, когда была там», – успокоила она себя.

Но затем Кристин услышала лязг – знакомый звук удара металла о металл.

Она проскочила за прилавок и взяла с витрины первый попавшийся предмет, который можно было использовать в качестве оружия. Она сжала зубило в руке с силой, о которой даже не подозревала.

Медленно и осторожно Кристин прокралась в кладовую. Свет горел тускло, но, казалось, все было на месте. В дальнем углу, где располагалась кухня, пыхтел котел, качающий воду в отопительную систему магазина.

«Это был всего лишь котел?» – подумала она.

Ее окутала слабая волна облегчения, но затем Кристин перевела взгляд на что-то, лежавшее рядом с запасным выходом.

Контейнер антифриза. Для тяжелых условий работы, разведенный 50/50.

Она судорожно соображала, пытаясь осознать ситуацию. Кристин не могла заставить себя кричать или бежать; она лишь безмолвно замерла.

Та же одежда, тот же непримечательный вид. Но в этот раз было что-то еще. Он держал в руках винтовку, и ствол был направлен прямо на нее.

Ужас обуял ее с ног до головы. Она бросила в незнакомца зубилом, но как только ее рука отпустила предмет, раздался оглушающий выстрел, и Кристин распласталась на полу. Она почувствовала, что ее ребра раскрошились. Зрение подводило ее, но вдруг она ощутила под своей головой знакомую деревянную поверхность.

Едва переводя дух, Кристин наконец открыла глаза и поняла, что упала на прилавок.

Она сползла на пол и поползла. Каждое движение доставляло невыносимую боль, руки скользили от крови.

Он наступил на ее ладонь, едва не раздробив ее.

Кристин подняла голову и наконец посмотрела в глаза незнакомцу, которого впервые увидела всего пять минут назад. Ее внимание привлекло оружие, которое он сжимал в руках. Теперь это была не винтовка. Высоко над головой мужчины сверкнуло серебристое лезвие лесорубного топора.

Кристин подняла голову и закричала, и ее крик рикошетом отразился от металлических инструментов на полке позади них. Слезы ручьем катились по ее лицу. Топор опустился.

И мир вокруг померк.

ГЛАВА 1

Элла Дарк подняла свой пистолет – Глок пятого поколения, сжала его в руке до боли в пальцах и прицелилась. Ее рука дрогнула от отдачи, а затем она отстреляла всю обойму менее чем за две секунды, практически разорвав шею манекена.

В офисе ФБР в Вашингтоне, округ Колумбия, было нескучно в любое время дня, но то, что происходило там с приходом ночи, было похоже на сплошной сюрреализм. Даже учебный тир, доступ к которому был одним из главных преимуществ ее работы, был необычайно пуст в этот пятничный вечер. Она сняла защитные очки и осмотрела остальные альковы, заметив лишь одного одинокого стрелка на другом конце тира.

Была середина ноября. На часах было семь вечера, это означало, что Элла работала уже четырнадцать часов без перерыва. В течение двух недель она занималась сбором данных о пропавших людях в трех штатах вблизи Чикаго. Иногда ей удавалось обнаружить связь, закономерность, что-то общее между пропажей ребенка в Висконсине и нераскрытым убийством в Мичигане. Однако ее работа заключалась только в том, чтобы сообщать факты, а не копаться в мелких подробностях.

Элла считала это самой удручающей трагедией.

Ее работа была статистической, аналитической, но содержание накладывало свой отпечаток. Каждый новый день приносил новые трагедии и ужасы, подробности которых Элла обязана была изучить от начала и до конца. Ночные сеансы в тире были отличным способом снять напряжение.

Элла вернула пистолет и защитную экипировку старику за столом и кивнула ему на прощание, прежде чем покинуть тир. Она снова надела свои очки в толстой оправе и распустила хвост, позволив своим иссиня-черным волосам упасть на плечи. Запах пороха впитался в кончики.

Элла прошла через учебное поле ФБР под мрачным небом, которое грозилось вот-вот пролиться ливнем. Мимо нее строем пробежала группа молодых агентов, и некоторые из них пытались поймать ее взгляд, но девушка не подняла глаз и продолжала свой путь.

Подходя к входу в главное здание ФБР, она почувствовала жужжание в кармане куртки. Элла достала свой потрепанный «Самсунг» четырехлетней давности – динозавр по нынешним меркам. Одно новое сообщение.

Дженна: Вечером у нас тусовка. Не опаздывать.

Элла тяжело вздохнула, утомленная от одной лишь мысли о подобного рода мероприятиях. Она стала судорожно соображать, пытаясь выдумать отговорку, чтобы прийти домой попозже, но прежде чем она успела ответить, сзади послышался голос.

– Простите, Элла? – спросил он. – Вы Элла, верно?

Голос звучал вежливо, но с отчетливой ноткой авторитетности.

Обернувшись, Элла увидела перед собой мужчину средних лет, который спешил к ней. Кажется, она где-то его видела. Не лично, но, возможно, в электронной почте? Или на одном из бюллетеней, развешанных по штаб-квартире?

– Да, верно, – сказала она, все еще не отпуская серебряную дверную ручку, открывающую дверь в фойе.

– Надеюсь, я вас не напугал, – сказал он. – Вы хорошо стреляете, кстати. Я наблюдал за вами.

«Только не еще один парень с советами касательно стрельбы», – подумала она.

– Спасибо.

– Извините, мне следовало представиться. Меня зовут Уильям. Я работаю в отделе поведенческого анализа.

– О, – сказала Элла, – приятно познакомиться. Я из разведывательного.

Элла была немного озадачена. Отдел поведенческого анализа и обучения был почти мифическим подразделением ФБР, которое занималось всеми видами чрезвычайно жестоких преступлений: серийные убийцы, виновники массовых убийств, главари сект, виновники стрельбы в школах, преступники, занимающиеся внутренним терроризмом. Там работали профайлеры и специальные агенты, которых обычно показывают в криминальных драмах. За годы своей работы ей периодически доводилось работать с несколькими агентами из этого отдела и общаться с некоторыми из них удаленно, но их двери всегда были закрыты для всех за пределами их узкого круга.

– Я знаю, – сказал Уильям. – Ваш отдел много для нас сделал за последние несколько месяцев. Без вашей помощи в деле о пропавших людях в трех штатах мы не смогли бы сделать и половины того, что сделали. Я хотел поблагодарить людей, работающих на подхвате, особенно таких старательных. Мне нечасто удается сделать это лично.

Эллу переполнило чувство благодарности. Она чувствовала, что должна сделать ответный жест, но не могла придумать, что сказать.

– Спасибо, сэр. Мне очень приятно.

– Ваша работа над делом Гринвилльского душителя также впечатляет, – продолжил Уильям. – Я знаю, что Университет содружества Вирджинии присвоил себе все лавры, но не думайте, что мы не знаем о вашем вкладе.

Элла была не из тех, кто любит играть на публику, но ей было приятно признание.

– Я просто делаю, что должна, сэр. Если я могу помочь, то сделаю все, что от меня требуется.

– Отлично, – сказал Уильям. – Что ж, отпущу вас. Уверен, дома вас ждет муж.

Элла покачала головой.

– Нет, сэр, я не замужем. Это не по моей части.

Приглушенный звонок прервал их разговор. Уильям достал из кармана телефон. Он ответил, извинился и отошел, а затем снова повернулся к Элле. Она не могла разобрать его слов, но заметила, что его поведение резко переменилось. Он напряг плечи и принялся стучать пяткой о гранитные ступени. Через десять секунд Уильям окончил разговор.

– Прошу прощения. Кое-что произошло, – сказал он. – Послушайте, я бы хотел поговорить с вами еще, когда у вас будет время. Может быть, в понедельник? Человек с вашим рвением может быть очень полезен для нас.

Между ними ворвался сильный ветер, принесший с собой небольшой дождь.

– Конечно, сэр, – сказала Элла, не желая задавать ему больше вопросов. – Можете отправить мне имейл или звоните мне на рабочий.

– Договорились. Простите, что задержал вас, – сказал Уильям. – Хорошего вечера.

Он снова достал телефон и прислонил его к уху. Мужчина зашел в здание и направился по мраморной лестнице на второй этаж штаб-квартиры ФБР.

Элла поправила лямки своего рюкзака и пошла через фойе, уловив боковым зрением фотографию мужчины, с которым только что разговаривала. На доске с именами всех высокопоставленных директоров ФБР ее взгляд привлекла табличка с именем Уильяма Эдиса, под которой красовалась надпись «Директор отдела поведенческого анализа и обучения».

За пределами отдела, в котором она работала, Элле не доводилось лично общаться с директором, по крайней мере, с тем, который знал ее имя. Штат ФБР насчитывал более 35 тысяч сотрудников по всем Соединенным Штатам, большая часть которых находилась за пределами округа Колумбия. В ее отделе трудилось около двух сотен человек, и, за исключением особых поводов, ей редко представлялась возможность пообщаться с людьми не из ее отдела.

На улице стояла кромешная тьма; вечер подходил к концу. Элла направилась к своему «Форду Фокус», который дожидался девушку на многоуровневой парковке. По пути она обдумывала, что приготовил ей остаток вечера. Бросив рюкзак на заднее сидение, Элла посмотрела на стопку зачитанных до дыр книг на пассажирском сидении. «Уголовно-следственный анализ». «Искусство профилирования». «Серийные убийцы современности и их мотивы».

Дарк завела машину и отправилась домой, вспомнив, что ей придется собрать всю волю в кулак и провести часть вечера в логове зверя. Так случалось каждую неделю: ее гиперактивная соседка вынуждала ее делать то, чего ей совсем не хотелось, но сегодня ее это практически не беспокоило, поскольку на горизонте засияли новые возможности.

Человек с вашим рвением может быть очень полезен для нас, как он сказал.


* * *

При других обстоятельствах это была бы изнуряющая поездка, однако события сегодняшнего дня способствовали тому, что обычно тягостный путь из округа Колумбия в Аннадейл казался Элле вполне сносным.

Однако, будучи уже на полпути к дому, она решила, что не готова провести вечер, лениво беседуя с людьми, с которыми была едва знакома. Поэтому она резко свернула на пустынную парковку бара «Майлстоун».

Если Элла и вынесла что-то из своей карьеры в правоохранительных органах, так это то, что у каждого подразделения есть свое излюбленное место. Бар, в котором офицеров угощали рюмкой-другой виски, или ресторан, предлагавший пятидесятипроцентную скидку людям в форме. «Майлстоун» был таким местом для ФБР. Многие агенты и административный персонал заскакивали сюда по пути домой, чтобы пропустить по рюмке и снять напряжение.

В воздухе висело тяжелое облако едкого дыма, придавая этому месту атмосферу неотесанности и уюта. Из уроков психологии Элла знала, что современные бары обставляли исключительно металлической и деревянной мебелью для усиления звука внутри, что создавало иллюзию оживленности. Но «Майлстоун» был одним из немногих баров, который все еще мог похвастаться мягкими стульями с хлопковой обивкой, которые поглощали звук, создавая домашний уют.

Элла обрадовалась отсутствию посетителей внутри. Она села на красный диван и достала из рюкзака ноутбук, используя возможность занять чем-нибудь эти пару часов, пока ее подруга неизбежно не перенесет вечеринку в какой-нибудь из городских клубов. А если Дженна спросит, где она была, Элла просто скажет, что ее телефон разрядился.

Барменша, женщина лет пятидесяти с проблесками седины, не спеша подошла к ее столику и поставила перед девушкой кувшин питьевой воды.

– Что будете заказывать? – спросила она с резким южным акцентом.

– Только кофе, будьте любезны. Нужно заправиться.

– Конечно, милочка. Работаете по ночам?

– Мне просто нужно тихое место, – ответила Элла. – Здесь просто идеально.

– Поняла. Я вернусь через пару минут, дорогая.

Ноутбук Эллы включился и автоматически подключился к сети бара. Она провела курсором по заставке – красивому лесному пейзажу – и открыла вордовский документ, над которым она работала.

Психологический анализ Нормана Бейтса.

Пока что документ содержал всего 700 слов, но, возможно, сегодня ей удастся его закончить. Элла прочитала последний абзац.

Основной идеей, которую необходимо доказать, является та, что ни один анализ вымышленного персонажа не сможет отразить психопатологию реальных преступлений, если бы они были совершены по мотивам преступлений Бейтса. Хотя прототипом для создания персонажа Бейтса послужил плейнфилдский убийца Эд Гейн, орудовавший в 1950-х годах, вымышленное воплощение Гейна гиперболизировано, к тому же подогнано под рамки повествования. Реальная история Гейна была куда более стихийной и не имела такого четкого сюжета, в то время как в поведении Бейтса отмечается постепенное нагнетание, описанное с целью структурированного повествования. Здесь следует отметить, что Бейтс проявляет четкое поведение преступника, страдающего диссоциативным расстройством личности (ДРЛ), известным в народе как раздвоение личности. Первым примером может служить…

– Кофе. Горячий, как вы любите, – прозвучал голос, прервавший поток мыслей Эллы. Барменша поставила металлическую кружку и чашку на стол.

– Сейчас принесу сливки и сахар.

Женщина отошла, и Элла снова посмотрела в монитор. Едва она настроилась на мысли, как знакомый сигнал уведомления вернул ее к реальности.

Из вредной привычки она открывала почту сразу же, как включала ноутбук. В углу экрана выскочило небольшое всплывающее окно.

Но отправитель был не из ее списка контактов.

Отправитель: Эдис, Уильям.

Его сообщение было кратким и четким, без всех этих ненужных формальностей.

Срочно. Свяжитесь со мной, как только получите это сообщение.

Элла выполнила просьбу. Она закрыла ноутбук, вышла на заполненную дымом террасу под зеленым навесом и позвонила по номеру из сообщения. После третьего гудка трубку сняли.

– Мистер Эдис?

 – Элла, спасибо, что так быстро перезвонили. Я не был уверен, что вы получите мое сообщение.

– Я как раз была в сети, сэр. Чем могу быть полезна?

– Помните, вы сказали, что будете рады помочь любым способом, если сможете?

– Конечно.

– У меня тут интересное дело. Нужен кто-то сообразительный. Кто-то, кто умеет думать и анализировать. Вы будете работать с отделом поведенческого анализа. Вам это интересно?

Сознание Эллы заполонили мысли, на мгновение лишив ее дара речи. Почему она? Почему сейчас? И что делать с текущей работой в разведывательном отделе?

– Эм, – начала она, – то есть я бы с радостью. Но…

– На самом деле, – перебил Уильям, – я хочу дать вам всю информацию, прежде чем вы решите. Вы сейчас свободны?

– Да, сэр. Я в «Майлстоуне», но могу…

– Нет-нет, это идеально. Встретимся там. Я хочу переговорить с вами лично.

ГЛАВА 2

В оранжевом свете флуоресцентных ламп Уильям казался чуть более коренастым, чуть более изможденным, чем ранее этим вечером. Элла подумала о том, с чего все начиналось, и вот она здесь, в задымленном баре, а напротив нее сам директор ФБР.

Окончив факультет криминологии в двадцать один год, Элла начала свою работу в отделении полиции штата Вирджиния. Полная юношеского оптимизма, девушка надеялась, что, возможно, ей удастся проявить себя. Быть может, офицер полиции уйдет на больничный, и она примет вызов и станет героем дня.

Эта мечта так и осталась мечтой. Вместо этого Элле пришлось выполнять административные задания в течение двух лет, после чего она перешла к анализу данных. Больше ответственности, больше денег при таком же количестве работы в полевых условиях - нулевом.

Но когда Элле исполнилось двадцать пять, ее бывшая коллега из полиции привела ее на собеседование к директору разведывательного отдела ФБР. У девушки были навыки, которые компенсировали отсутствие диплома о высшем образовании по компьютерным наукам, а ее работа в полиции штата Вирджиния говорила сама за себя. После тщательнейшей проверки, включавшей в себя анализы мочи, тесты на полиграфе, множественные психологические проверки и глубокое изучение всей ее биографии, Элле предложили шестимесячный контракт с разведывательным отделом ФБР.

Спустя три года, когда ей исполнилось двадцать восемь, она все еще занимала ту же должность.

Элла не скрывала желания выбраться из-за стола в реальный мир. Иногда во время особых мероприятий она общалась со специальными агентами и профайлерами, и их истории пробуждали в ней смесь зависти и возбуждения. Временами ей приходилось видеть картины реальных преступлений, когда она собирала данные по делу отдела поведенческого анализа, иногда ей было известно то, что держали в тайне от общественности. Типа возле трупа была найдена кукла вуду, или жертва была удушена парой чулок. Эти любопытные нюансы приводили ее к теориям и возможным мотивам, но она была всего лишь аналитиком разведотдела, и никто не желал ее слушать.

Кроме одного случая. Элла полагала, что как раз этот случай и послужил причиной того, что Уильям Эдис связался с ней сегодня, но она не была уверена до конца. Так или иначе, сегодня она узнает наверняка.

Шерстяное пальто до колен скрывало его одежду, а пара очков для чтения из красного дерева подчеркивала морщины под глазами. Уильям подсел к Элле за столик и показал большой палец кому-то снаружи бара. Он снял черный шарф и положил его рядом.

– Надеюсь, я вас не испугал, – сказал он.

Элла отпила последний глоток кофе из чашки.

– Пока что нет, – ответила она.

– Хорошо. Что ж, давайте я вкратце расскажу вам о деле. Ситуация произошла в Луизиане. Совершено убийство. Женщина за сорок. Застрелена и обезглавлена в собственном магазине.

– О, это ужасно.

– Да, убийца оставил после себя беспорядок. Нам нужна парочка агентов, которые могли бы съездить туда сегодня и собрать информацию. Кто эта женщина? Почему убийца выбрал ее? Это была случайность или спланированное убийство?

Элла вдруг почувствовала мурашки по всему телу. Он ведет к тому, о чем она думает?

– Один агент уже готов отправиться туда, но я хочу, чтобы вы тоже поехали. Как вы на это смотрите?

Вот оно. То самое приглашение, которого она ждала все это время. Годами Элла мечтала попасть на свежее место преступления, все еще не остывшее после действий слетевшего с катушек психопата. Теперь, когда она получила это приглашение, все это казалось чем-то нереальным. Это уловка? Нет, ее выбрали благодаря ее старательной работе. Все было именно так. По крайней мере, она надеялась на это. Девушка почувствовала, как ее окутала волна возбуждения.

– Да, я бы с радостью помогла с таким делом, как это, – ответила она. Элла замолчала, когда та же барменша поставила перед Уильямом рюмку виски. Они оба улыбнулись, когда она отошла.

– Но у меня есть пара вопросов, если можно.

– Разумеется.

Она сделала глубокий вдох, собираясь с мыслями.

– Прежде всего, почему я? Я не оперативный сотрудник. Согласно требованиям, агент должен проработать не менее шести лет, прежде чем его хотя бы допустят к рассмотрению для полевой работы в ФБР.

Уильям вздохнул и опустошил свою рюмку. Элла практически ощутила жжение с другого конца стола. Должно быть, крепкое пойло.

– Методы работы ФБР устарели. Мы используем старые технологии для борьбы с кибертерроризмом. Наша система управления делами – сплошной бардак. Что касается оперативных сотрудников, большинство из них с юного возраста обучаются у нас. Они знают только то, чему мы их учим. Некоторые из нас работают над новым проектом, который предусматривает привлечение талантливых сотрудников из других отделов для работы в поле над активными делами.

– Талантливых в чем?

– Нам нужны люди, знающие обратную сторону медали, а не те, которые родились в этой среде.

Элла кивнула. В этом был смысл, и она не собиралась упустить такую возможность.

– Меня выбрали благодаря моей работе над делом Душителя?

– Не совсем. Я выбрал вас из-за вашей самоотдачи и порядочности. Я наблюдал за вами. Вы приходите первой и уходите последней.

– Ясно. А как же двадцатинедельная подготовка?

– Рассматривайте эту новую инициативу как стажировку. Вы будете работать в паре с ветераном, который обучит вас всему. К тому же, вы определенно умеете обращаться с оружием, учитывая то, что я наблюдал сегодня.

– Да, это я умею.

– Не буду лгать, – продолжил Уильям, – это риск. В истории отдела поведенческого анализа были эпизоды испытания новых подходов к оперативно-розыскным действиям, и не все они увенчались успехом. Мы действительно хотим, чтобы все получилось, поскольку в таком случае это откроет для нас новый пул новичков, не говоря уже о расследовании серийных убийств, которых здесь не видели вот уже тридцать лет.

– Серийных? – спросила Элла.

– Да, этого убийцу из Луизианы связывают с другими убийствами.

«Черт подери, – подумала Элла. – Я работаю над делом серийного убийцы».

– Нам нужно раскрыть это дело, так что, пожалуйста, проявите себя.

– Даю слово, сэр. Я очень благодарна за предоставленную возможность. Я не подведу.

– Не сомневаюсь. Что ж, довольно разговоров. Вам нужно поспешить домой и собраться, потому что я не знаю, сколько вам придется там пробыть. Агент Рипли ждет вас в аэропорту. Мы пришлем такси.

Элла вытаращила глаза от изумления.

– Агент Рипли? – спросила она. – Случайно, не Мия Рипли?

– Она самая.

«Не может быть», – подумала Элла.


* * *

Элла услышала музыку еще на лестничной площадке. Дойдя до входной двери, она даже не слышала звука ключа в замке. Вне всяких сомнений, очень скоро ей придется извиняться перед соседями за свою соседку по квартире.

Она постаралась проскользнуть незамеченной, но Дженна стояла, опершись о стену в прихожей, и болтала с каким-то качком. Когда Элла вошла, подруга обернулась, вручила свой стакан парню, стоявшему позади нее, и кинулась к Элле. Дженна обняла Эллу, что та сочла абсолютно неуместным.

– Ну наконец-то, – сказала Дженна, поправляя юбку подруги. – Где вас носило, дамочка?

– Я не останусь, – сказала Элла. – Мне нужно уехать по работе. Извини. Я очень хотела бы остаться.

Это была ложь.

– Да к черту работу. Ты постоянно работаешь.

– Я нужна им. Это серьезно.

Элла уже взялась за ручку двери в свою спальню, но в последний момент остановилась и повернулась к соседке.

– Джен?

– Что?

– Там же никого нет, правда?

Дженна забрала свой стакан у незнакомца. Она прикусила губу и состроила обеспокоенную гримасу.

– Нет. То есть я не знаю. Может, постучать?

Элла покачала головой. Она не собиралась стучать в дверь собственной спальни. Она ворвалась внутрь и, вполне ожидаемо, увидела парочку, решившую познакомиться поближе на ее кровати. Они оба обернулись к ней, словно олени в свете фар. Элла не узнала ни парня, ни девушку. Она прикрыла глаза руками и указала им на дверь. Оба мигом вскочили с кровати.

 В проходе появилась Дженна.

– Ой, вы же не на кровати Эллы развлекались? – обратилась она к виновникам, которые молчали, как рыбы. – Какой ужас, я вами очень недовольна.

Элла повернулась к Дженне и осуждающе на нее посмотрела.

– А где в нашем шикарном дуплексе, по-твоему, они могли быть? В гостевом люксе?

Дженна рассмеялась.

– Смешно. Вы двое, вон отсюда.

Они поспешили прочь, пряча от Эллы глаза.

– Давайте, пошли.

Дженна повернулась к Элле.

– Так куда ты направляешься?

– В Луизиану, – ответила Элла.

Она открыла шкаф, достала оттуда первые попавшиеся вещи и запихнула их в сумку.

– На юг? Зачем? Это же у черта на куличках.

Элла пыталась выдумать правдоподобный повод.

– Учеба, – сказала она.

Девушка схватила зубную щетку, несколько книг и набор резинок для волос, и положила все рядом с ноутбуком. Все самое главное. Она предположила, что остальное предоставит ее гостиница.

– Звучит ужасно. А когда ты вернешься?

Элла задумалась. Она осознала, что не знает.

– Может, через пару дней, может, через неделю.

– Неделю? – спросила Дженна, раскрыв рот от удивления. – Но что если ты мне понадобишься? Что если мне нужно будет снова сбросить сигнализацию? Что если мне понадобится, чтобы ты заполнила счета за газ и электричество?

Элла мысленно проверила список необходимых вещей. У нее было все, что нужно, для выживания. Она не слушала, о чем там болтала Дженна.

– Все будет в порядке. Просто позвонишь мне. Я на юг еду, а не на Марс лечу.

Дженна уперла руки в бока.

– А ты хоть раз была на юге, Эл? Ты не впишешься.

– Я справлюсь, – сказала Элла, направляясь в гостиную.

Там она увидела примерно десять человек, теснившихся на ее диване и на полу. Практически ни с кем из них она не была знакома. Элла была счастлива, что ей нужно уехать по делу. Она направилась к входной двери. Дженна поспешила следом.

– Удачи и будь осторожна, – сказала она, снова обняв Эллу.

Элла посмотрела на парня за спиной у Дженны, с которым та болтала, все еще лениво слонявшегося по коридору.

– Ты тоже, – сказала Элла, переводя взгляд с него на подругу.

Элла вышла из квартиры и поспешила вниз по лестнице. Музыка постепенно стихла, когда Элла вышла на темную улицу навстречу своей новой жизни.

ГЛАВА 3

На протяжении всей своей карьеры Элла верила в миф о том, что все специальные агенты ФБР перемещаются исключительно на частных самолетах. Но когда такси высадило ее у шумного Вашингтонского национального аэропорта имени Рональда Рейгана, Элла поняла, что ошибалась.

На улице уже развиднялось. Несмотря на пронизывающий морозный воздух и проливной дождь, из-за которого она промокла с ног до головы, Элла видела мрачную красоту в тенях, словно мир преобразился, пока она была в помещении.

Она всегда этого ждала, и – бог свидетель – она собиралась взять быка за рога.

Получив свой билет в один конец, Дарк направилась прямиком к выходу 31. Было около 9.30 вечера, поэтому очередь на предполетный досмотр была небольшая. Однако когда Элла встала в конец очереди, один из работников аэропорта отвел ее в сторону и провел вперед без каких-либо вопросов. Ей еще никогда не доводилось наслаждаться первоклассным обслуживанием, но это было приятное преимущество. Ее провели прямо через шаткий рукав на борт самолета, в сияющий зал бизнес-класса. Кожаные сидения кремового цвета были расположены в ряд друг против друга напротив длинных прямоугольных окон, а между ними находились начищенные до блеска белые столики. Дальше по коридору стоял мраморный стол с сияющей белой кофемашиной в углу.

– Новенькая? – послышался голос. – Ты новенькая?

Элла обернулась на голос в дальнем углу. Там сидела женщина с огненно-рыжими волосами в черном костюме и замшевых туфлях на шпильке и отпивала из миниатюрной бутылочки. У нее были светлые глаза и резкие, выразительные черты лица. На вид женщине было слегка за пятьдесят, хотя Элла не могла точно определить ее возраст. Она отметила, что женщина была в отменной форме, словно учитель йоги. На ее ногах и предплечьях отчетливо проступал мышечный рельеф. На лбу и щеках было несколько участков сухой кожи – вероятно, последствия курения или злоупотребления алкоголем. Элле казалось, что Рипли вряд ли могла курить, если судить по ее работе. Когда же она заметила, что в миниатюрной бутылке было ничто иное, как бурбон, ответ стал очевиден.

Элла была слегка ошеломлена. Ей еще никогда не доводилось встречаться с Мией Рипли лично.

– Да, я новенькая, агент Рипли. Рада с вами познакомиться.

Строгая женщина в ответ жестом пригласила ее присоединиться к ней на сидении напротив.

Позади них начали посадку остальные пассажиры. Элла заняла место, и другие пассажиры торопливо заполнили салон. В бизнес-классе они по-прежнему были одни.

Рипли прищурилась, читая что-то с экрана ноутбука, а затем закрыла его с неожиданным хлопком. Истории о героизме Рипли были известны всем в организации. Она поймала самого известного убийцу-садиста из Айовы, Люсьена Майерса, выследив его по следам до фермерского дома. Когда ребенок во Флориде взял в заложники своих соучеников, именно Рипли отговорила его. Но наиболее удивительным, по крайней мере, для Эллы, было то, что Рипли однажды составила настолько точный психологический портрет преступника, что предугадала, что, когда они поймают убийцу, на том будет двубортный костюм и черный галстук. Именно так и случилось несколько дней спустя.

В ней определенно было нечто шикарное. Элла хотела начать разговор, но не могла придумать как. Комплимент? Спросить ее о деле? Спросить, правдивы ли все эти истории?

– Так кто ты такая и почему мы работаем вместе? – спросила Рипли, пронзив Эллу взглядом изумрудных глаз. – Раньше приходилось работать в полевых условиях?

– Элла Дарк. Двадцать восемь. Аналитик в разведывательном отделе последние три года.

– И?

– Я работала только в офисе, но всю жизнь мечтала стать специальным агентом.

– Мечтала?

– Вы не представляете как.

– Так ты никогда не занималась ничем подобным?

Вопрос поверг ее в ступор. Правда в том, что у нее не было ответа. Иногда фантазии лучше оставить фантазиями.

– Мне не представлялась возможность, – солгала Элла. – Должно быть, это захватывающе.

Рипли сделала глоток виски и достала из сумки коричневую папку. Она бросила папку на стол.

– Прежде чем мы начнем, давай кое-что проясним. Это работа не для неженок, и нет, это уж никоим образом не захватывающе. Захватывающим это могут найти разве что больные ублюдки, которые испытывают удовольствие, смакуя вопиющие подробности из рассказов людей, которым приходится сталкиваться с этим вживую, однако любой здравомыслящий человек не найдет в этом ничего захватывающего. У меня два бывших мужа и двое детей, которые выросли без меня, и все потому, что эта работа отнимала все мое внимание. Я похоронила больше коллег, чем ты видела эпизодов «Сайнфелда». Так что не думай об этом, как о бесплатном путешествии по стране, потому что это не так. Тебе придется столкнуться с жуткими вещами, которые будут преследовать тебя каждый день до самой твоей смерти. Поняла?

В воздухе повисла немая тишина. Элла кивнула.

– Поняла. Я здесь для того, чтобы проявить наивысшую степень уважения и профессионализма.

– Хорошо, – сказала Рипли. – А теперь я буду откровенна. Я хотела работать над этим делом в одиночку. Но Эдис сказал, что хочет подключить тебя. Это очередная новая схема этих гениев из поведенческого анализа или что-то вроде того?

– Он мне так и сказал, – ответила Элла. – Для меня это тоже в новинку.

– Я была слегка раздражена, но потом он упомянул что-то о Гринвилльском душителе. Не посвятишь в подробности?

Хотя она ничего не сказала по поводу своей работы, Элла сразу же поняла, что все истории о Мии Рипли были правдой. В глазах женщины пылал неукротимый огонь, словно годы работы в ФБР притупили ее способность наслаждаться радостями жизни. Элла видела тысячи таких копов. Подавленные, озлобленные и злонравные. Не случайно уровень самоубийств среди полицейских выше, чем среди представителей любой другой профессии.

– В прошлом году неизвестный душил женщин в Южной Каролине, – начала Элла. – Непоследовательный социопат. Безрассудный.

– Я знаю, о ком ты говоришь, – прервала ее Рипли. – Какое ты имеешь отношение к этому делу?

Элла принялась впопыхах раздумывать, какую часть истории можно рассказать. Стоит ли сгустить краски, или же лучше быть поскромнее? «Только факты, – подумала она, – и ничего больше».

– Когда я читала о деле в системе, я отметила, что душитель проникал в дома жертв через разбитое окно. В то же время, все жертвы были удушены во сне. Безусловно, звук разбивающегося стекла разбудил бы кого-нибудь, верно?

– Согласна, – сказала Рипли.

– В Японии в 1988 году было загадочное дело с такой же несостыковкой, поэтому я обратилась к криминалистам с просьбой проверить замки на входных дверях жертв. Лично я была убеждена, что они неправильно составили психологический потрет убийцы. Он точно знал, что делает, когда разбивал окна, но детективы сделали неправильные выводы.

Самолет погрузился в темноту перед взлетом. Зажегся верхний свет, придавший коже Эллы и Рипли болезненно-желтый оттенок.

– На самом деле он вламывался через входную дверь, а затем покидал дом через окно, после того как закрывал входную дверь за собой. После этого он разбивал окно снаружи, чтобы отвести внимание от настоящей улики – замка на входной двери.

Рипли откинулась на своем сидении и положила ногу на ногу. Она сидела, скрестив руки, но теперь раскрыла их, чтобы подозвать стюардессу. Она жестом попросила принести им два кофе. Элла отметила эту перемену в языке тела Рипли.

– Интересно, – сказала Мия. – Но как это помогло поймать его?

– Криминалисты сняли замки и нашли следы нейлонового волокна в каждом из них.

Самолет медленно покатился, занимая позицию на взлетной полосе. Элла глубоко вдохнула, стараясь не думать о взлете. По правде говоря, она боялась летать, но сочла, что лучше не упоминать об этом.

– И это напомнило мне еще об одном загадочном деле. Мексика. Убийца использовал гитарные струны, чтобы вламываться в дома к людям. Он сгибал их, как скрепки, и вставлял в замок. Струна принимала форму механизма замка, и он с легкостью открывал его.

– Понятно, – сказала Рипли. – Что ж, я этого не знала.

Элла почувствовала уверенность в себе. Она была в своей стихии. Теперь, когда она задумалась об этом, девушка поняла, что ни с кем не говорила о своем вкладе в раскрытие дела о Душителе. Она впервые раскрыла кому-то факты, и это было потрясающе.

– Гитарные струны делают из нейлонового волокна, но струна должна быть действительно тонкой, чтобы все сработало. Криминалисты исследовали материал и установили конкретный тип струны, затем детективы обошли все музыкальные магазины в округе, торговавшие такими струнами.

– И?

– А потом дело было за записью с камер наблюдения. Лучшие друзья полицейских.

Рипли демонстративно моргнула несколько раз.

– Впечатляет. Ты действительно проделала немалую работу.

«Я завоевала ее расположение? – подумала Элла. – Еще нет, нужно продолжать».

– Да нет. Я просто вспомнила о делах в Японии и Мексике. Я изучила дело каждого серийного убийцы, когда-либо существовавшего. Я начала еще двадцать лет назад и не останавливалась. Всех убийц, всех жертв, во всех странах мира. Я могу рассказать все о мотивации отбора жертв, методах, времени, датах, локациях. Если тенденция повторяется, я узнаю это.

Рипли указала на коричневую папку на столе.

– Что скажешь насчет этого?

Элла изучила каждый снимок, один за другим, про себя надеясь, что сказала достаточно, чтобы впечатлить свою новую напарницу. На первой фотографии была изображена женщина на столе для аутопсии, накрытая белой простыней. На месте, где раньше была голова, виднелся рваный срез.

– Кристин Хартвелл. Сорок два года. Убита в собственном магазине около шести вечера. Местная полиция считает, что убийство может быть связано с двумя другими, совершенными на прошлой неделе.

Элла внимательно слушала. Она кивнула.

– Они похожи? – спросила она.

– Нет. Первой жертвой была девочка-подросток, похищена и расчленена. Второй жертвой была пожилая женщина, убитая во сне. А теперь она.

Элла сразу же уловила суть.

– Все женщины, но возраст и образ действий абсолютно разные.

– Именно. Я считаю, что они не связаны, поэтому давай сейчас сосредоточимся напоследней жертве. Есть какие-нибудь мысли по поводу фотографий?

Жуткие фотографии не были для Эллы в новинку, но что-то в этих снимках было более реальным, чем во всех тех, что ей доводилось видеть раньше. Это был реальный человек, который всего каких-то пять часов назад размышлял о жизни и мечтал, а теперь стал просто объектом для исследования.

Элла молчала. На самом деле она не видела ничего, кроме обезглавленного тела. Она глубоко вздохнула, надеясь найти хоть что-то, за что можно зацепиться.

– Помимо того, что она была застрелена, резаная рана на шее выглядит практически идентично ранам на жертвах Убийцы с топором из Виллиски, поэтому я думаю, что он использовал топор, чтобы отрубить ей голову. Количество крови на месте преступления свидетельствует о том, что ее убили на месте, а тот факт, что он пришел с двумя орудиями убийства, – что все было спланировано. Он действовал не спонтанно. Он точно знал, что собирается сделать.

Она перешла к следующей фотографии. Лужа засохшей крови.

И тут ее внимание привлекло кое-что в углу снимка. Она почувствовала вспышку света, будто искру от секундного контакта двух проводков.

За изувеченным телом Элла заметила ценник, надпись на котором гласила: «Вольфрамовый винт 99 центов за штуку».

– Жертва владела строительным магазином?

– Верно.

Она вспомнила сегодняшний вечер.

Норман Бейтс.

Псих.

Пистолет, топор, строительный магазин. Все совпадало.

Нет, не может быть.

Рипли заглянула ей в глаза.

– В чем дело? – спросила она. – Я вижу, шестеренки закрутились.

– Ничего.

– От профайлера ничего не скроешь. Давай, выкладывай.

 Даже в кромешной тьме отчетливо виднелась ломаная линия очертаний Вашингтона. А затем она скрылась из виду, уступив место едва заметным облакам и звездам.

Элла подняла фотографию места преступления до уровня глаз.

– Нет, ничего, – начала она. – Просто нужно все рассмотреть.

Элла решила смолчать о том, что определенно уже видела такую же сцену раньше.

ГЛАВА 4

Спустя примерно два часа и три бокала виски их самолет приземлился в аэропорту Монро Риджинал в Луизиане. Элла пила только кофе, однако Рипли была менее сдержанной.

Несмотря на вопросы, которые успела задать Элла, девушка понимала, что по-прежнему знала немногое о женщине напротив. Внешне Рипли выглядела неприступной, подобно учительнице, лица которой никогда не касалась улыбка, а все разговоры сводились лишь к школьной программе. Поэтому то, как Рипли на самом деле относится к ней, пока что оставалось для Эллы загадкой.

Надвигалась полночь. Казалось, с того момента, как Элла тренировалась в тире в Вашингтоне, прошли дни. Она не знала, был ли это джетлаг, волнение, усталость или безымянная эмоция, которую она испытывала впервые в своей жизни. Девушка боролась с сонливостью, не желая, чтобы Рипли думала, что она не может справиться с небольшой усталостью.

Как только рокот двигателя самолета стих, Эллу и Рипли первыми пригласили на высадку. Взлетно-посадочная полоса освещалась расположенными в ряд оранжевыми лампами, которые формировали дорожку к аэропорту. Воздух казался другим. Холоднее, чем дома, но более свежим. Если бы ее тетя все еще была жива, она бы назвала это собачьим холодом. Элла никогда не задумывалась о происхождении выражения.

Рипли прошла вперед, надев свое длинное шерстяное пальто и повесив на плечо сумку. Даже несмотря на холодную решимость, с которой Рипли направилась в зал аэропорта, она выглядела удивительно элегантно. Элла надела рюкзак на оба плеча и, взглянув на практически пустую сумку Рипли, запереживала, что взяла с собой слишком много вещей.

– Куда сначала? – прокричала Элла. – В гостиницу?

Рипли шла впереди; было очевидно, что она уже не раз здесь бывала.

– Достань паспорт, – сказала она.

Бортпроводник в желтом жилете жестом пригласил их следовать за ним. Он открыл боковые ворота в охраняемую зону и повел их за собой. Они прошли через багажное отделение, где лента конвейера скользила без багажа и толпы людей вокруг. Элла нашла эту тишину пугающей; единственным источником звука был доносившийся сверху голос из громкоговорителя.

Начинается посадка на рейс двадцать четыре до Вашингтона, округ Колумбия.

В зоне отдыха ряд стеклянных окон открывал вид на парковку аэропорта. У окна стояла одинокая фигура.

– Шериф Харрис, – позвала Рипли.

Мужчина обернулся. На нем была твидовая куртка, руки он держал в карманах. За ухом у него была сигарета. Его короткие черные волосы местами заметно редели. Он протянул Рипли руку.

– Пожалуйста, зовите меня Биллом. Спасибо, что так быстро прибыли.

– Специальный агент Мия Рипли, а это, – Рипли кивнула Элле, чтобы та представилась.

«Мне тоже назваться специальным агентом? – подумала она. – Нет, конечно же, нет. Не глупи».

– Элла Дарк. Аналитик из разведывательного, – она пожала руку шерифу. Ее окутала волна тяжелого сигаретного дыма.

– Разведывательный, да? – переспросил Билл?

– У нас новая инициатива, – сказала Рипли. – Она здесь, чтобы учиться.

– Что ж, ты точно здесь чему-то научишься. Не уверен только чему, – Билл провел их к машине шерифа, которая ждала их на парковке под присмотром двух работников аэропорта с очень уставшим видом.

Это был городской внедорожник, сбоку на котором большими золотыми буквами было написано: «ОКРУЖНОЙ ШЕРИФ. ЧЕСТЬ, ПОРЯДОЧНОСТЬ, СЛУЖБА». Элла посчитала автомобиль неоправданно огромным. Такие машины обычно выбирают альфа-самцы с комплексом неполноценности или жены футболистов. Рипли села на переднее сидение, а Элла устроилась сзади.

– Я буду сопровождать вас сегодня. Уверен, вы, девушки, понимаете почему, – сказал Билл, заводя двигатель.

Рипли встретилась взглядом с Эллой через зеркало заднего вида, заметив спокойное, но заинтригованное выражение лица девушки.

– Потому что местной полиции не нравится, когда в дело вмешиваются федералы, – сказала Рипли.

– Не совсем так. Им просто не нравится, что есть что-то, с чем они не могут разобраться.

Элла кивнула.

– Вы думаете, в этом деле есть что-то, с чем они не могут разобраться? – спросила она.

Машина тронулась с парковки аэропорта и выехала на дорогу. Ночь пятницы плавно переходила в субботнее утро, поэтому несколько полуночных гуляк и тусовщиков выстроились в очереди у ларьков с фастфудом и ждали неоправданно дорогие такси.

– Жизнь течет немного медленнее в дельте реки Миссисипи, – сказал Билл, доставая сигарету из-за уха. Он положил ее себе в рот, но не стал зажигать.

– Время от времени у нас совершаются ограбления. Или какой-нибудь извращенец решает порезвиться с диким кабаном. Такое бывает часто. Но такое? Это впервые за двадцать шесть лет.

Пустая автомагистраль привела их из сердца Луизианы в гораздо более тихий пригород. Через старенькую деревню с рядами крытых соломой домиков и мощеными колодцами, по бесконечной проселочной дороге, на которой, по всей видимости, не действовали ограничения скорости.

– Так куда нам вообще? – спросил Билл. – В гостиницу, чтобы вы отдохнули?

– На место преступления, – не задумываясь, ответила Рипли. – Нужно осмотреть его, пока свежее.

– Как скажете, – ответил Билл.

Был почти час ночи. Элла подумала о Дженне и доме. Она вот-вот должна вернуться в квартиру после того, как, вне всяких сомнений, перенесла вечеринку в ближайший клуб. Эллу переполнило приятное чувство уюта, но в то же время она была рада, что находится сейчас далеко от дома.

– Надеюсь, ты не устала, новенькая.

– Ни капли, – ответила Элла.

Это была ложь, и Рипли, вероятно, догадывалась об этом.

– Говори за себя, – сказал Билл, опуская окно возле себя. Он наконец зажег сигарету, которую вот уже десять минут держал между губами. – Простите. Мне нужен воздух, чтобы не уснуть. Я на ногах с шести утра.

Элла была на ногах еще дольше, однако она промолчала, осознав, что, если учесть разницу во времени, они встали в одно время. Она наблюдала за сменой декораций: от бетонных джунглей Вашингтона до тихих заводей Луизианы под нежно разбавленным тучами звездным небом. Скорость, с которой разворачивались события, буквально обескураживала ее. Элла старалась не думать о лишнем: о возможности провала, о том, что это был своего рода эксперимент, о вероятности того, что сотрудники из ее отдела узнают об этой небольшой экскурсии, и ей придется столкнуться с завистью ее сослуживцев. Она слышала много историй о том, как людям выпадали возможности поработать в высшем эшелоне, однако очень немногим удавалось добиться ожидаемого успеха. Почему она думала, что чем-то лучше других?

Они ехали уже час, когда наконец добрались до небольшого городка в заболоченной местности. В темноте он казался еще более отстраненным, чем Элла представляла. Дома стояли на деревянных подпорках, предназначенных для защиты нижних этажей от затопления. Магазины были не более чем небольшими ларьками – небо и земля по сравнению с сетевыми магазинами и ресторанами Вашингтона. Город был расположен вокруг мрачного озера, которое даже в темноте поблескивало грязно-зеленым цветом. Сам городок с его выступающими из воды постройками и ступенями, сделанными из камней, напомнил Элле парк в японском стиле, но только обветшалый и заброшенный. На воде покачивалась пара привязанных лодок. Какие-то создания двигались в темноте, прячась в воде, когда машина шерифа проезжала мимо.

– Аллигаторы? – спросила Элла.

– Ты же не можешь приехать в Китай и не увидеть Великую Китайскую стену?

– Наверное, нет, – неуверенно ответила Элла.

– Точно так же ты не можешь приехать в Луизиану и не увидеть пару-тройку аллигаторов, – сказал Билл. – Аллигаторы, водяные змеи, выдры, пеликаны. Это место – практически бесплатный зоопарк.

– Звучит здорово.

– Ага. Что ж, я скажу тебе, что не здорово. То, что ты тут сейчас увидишь.

Билл остановился возле ряда магазинов с террасами, перед которыми была натянута желтая лента. Прямо на другом конце грязной дорожки Элла заметила оживление. Там собралась небольшая толпа – человек десять. Перед ними стоял офицер полиции.

– Кстати, о зверях. Вам приходилось охотиться?

– Не могу сказать, что да, – сказала Рипли.

– Я тоже, – подхватила Элла.

– Жаль, – Билл вышел из машины, Рипли и Элла последовали за ним. – Не говорите, что я вас не предупреждал.

Они вышли из машины и прошли к входу в магазин. Внутри Элла заметила двух криминалистов в масках, фотографировавших интерьер магазина. Она впервые была на месте преступления и нашла это нервным испытанием. Элла все еще была взволнована, и осознание того, что она была всего в паре метров от места убийства, вселяло в нее чувства ужаса и ответственности.

Вдруг ее посетило одно воспоминание. Два года назад Элла беседовала со специальным агентом ФБР на праздничном мероприятии. Она понимала, что он, вероятно, пытался затащить ее в постель – а этому не бывать, – но это не помешало ей выпытать у него вопиющие подробности.

Он рассказал ей, что мозг человека каждый раз обрабатывает место преступления по одному и тому же сценарию. Сначала ты чувствуешь запах крови - словно разогретая заржавевшая медь на водоочистной станции. Затем ты замечаешь тело. Знакомые очертания человека, искаженные таким образом, что лишены всего человеческого, с пустой оболочкой. Наконец, ты осознаешь, что то, что ты видишь перед собой, – не что иное, как жизнь, оборвавшаяся самым бесчувственным образом. С каждым новым местом преступления день становится чуть темнее, в то время как ночь не становится светлее.

Возможно, именно запах навеял Элле это воспоминание. Говорят, запах – это ощущение, наиболее крепко связанное с памятью, так что, может быть, именно он разбудил воспоминание, от которого она так старательно старалась избавиться. Даже спустя десятилетия, ее подсознание все еще узнавало этот горький, мрачный запах крови.

На самом деле все произошло немного не так, как рассказывал агент. Сначала Элла почувствовала запах крови, который затмил все остальные ее ощущения. И все. Больше ничего не последовало, по крайней мере, пока.

– Три убийства. За одну неделю, – сказал шериф Харрис. – Это третье.

«Строительный магазин Кристин 101» был ничем не примечательным. Ряды инструментов для ремонта, винтов, замков, болтов – все в одном темно-серебристом или более темном оттенке. В магазине было четыре ряда с невысокими стеллажами, позволявшими осмотреть все содержимое до верхней полки и открывавшими вид на весь магазин.

Криминалист снабдил Эллу и агента Рипли резиновыми перчатками и бахилами. Они присоединились к шерифу Харрису, который стоял в третьем ряду у лужи крови на паркетном полу, большая часть которой уже успела высохнуть. Зона была отделена всего лишь пластмассовым ограждением.

– Кристин Хартвелл, хозяйка магазина, – начал Харрис. – Судя по первичному осмотру, застрелена в живот из винтовки, вероятно, с расстояния трех или четырех футов. Видеонаблюдение в магазине отсутствует.

– Кто ее нашел? – спросила Рипли, осматривая следы крови, ведущие к прилавку в передней части магазина.

– Если вы имеете в виду тело, то мы. Но около семи вечера сюда забрел клиент и обнаружил, что магазин открыт, однако никого внутри не было. Он увидел потеки крови и вызвал нас.

– Нам нужны его имя и адрес, – сказала агент Рипли. – А тело?

– А вот тут начинается кое-что странное, – сказал Харрис. – Сначала мы не нашли тело, по крайней мере, в магазине. Но когда мы проверили сарай… Что ж, смотрите сами.

Харрис достал небольшую папку и положил ее на стеллаж. Элла была немного обескуражена его спокойствием, однако ничего не сказала. Она была слишком занята, собирая детали воедино. Кажется, она знала, что Харрис собирается им показать.

 – Подвешена вниз головой в сарае. На крюке, словно свинья на скотобойне. Бедную женщину буквально разрезали пополам.

Агент Рипли пролистала фотографии, пока Элла заглядывала ей через плечо. На них было больше вопиющих анатомических подробностей, чем на тех, которые она видела в самолете.

– Почему их не отправили с первой партией фотографий? – спросила Элла.

– Эти сняли офицеры, которые первыми прибыли на место преступления. К тому времени как сюда добрались остальные, бригада криминалистов убрала тело и сделала свои фотографии в офисе коронера. Я позвонил вашим коллегам, как только приехал сюда. А они потом связались с местными коронерами, а не с нами.

Элле такое объяснение показалось неправдоподобным.

– Давайте осмотрим сарай, – сказала агент Рипли, направляясь к выходу.

– Сюда, – позвал Харрис.

Он провел их за прилавок в подсобное помещение, заставленное коробками и досками. Элла подумала, что это отличное место, чтобы убийца мог спрятаться. Они вышли в небольшой дворик, заполненный таким же хламом, вроде запасных полок и деревянных ящиков. Все они были покрыты каплями крови.

Но Элла кое-что заметила. На мгновение она застыла на месте, но ее отвлек пронзительный скрип открывающейся двери в сарай. Девушка последовала за Рипли и Харрисом.

– Вам может понадобиться это, агент, – сказал Харрис. Он достал из кармана маску – мятую, но все еще пригодную для пользования. – Трупы пахнут не так, как салон новенького автомобиля.

Элла надела маску, в то время как Рипли решила этого не делать. Они вошли в грязный, влажный сарай, освещенный двумя полицейскими лампами, поставленными на полу. Их взгляд привлекло одно и то же.

Два крюка свисали с потолка сарая, прикрепленные четырьмя толстыми гвоздями.

Что-то в этой сцене заставило Эллу болезненно осознать собственную смертность. Запах смерти просочился даже сквозь маску, заполнив ее легкие. Это напомнило ей о том, как однажды местный мусорщик не забирал мусор у ее дома целую неделю. Гнилое мясо, заплесневевшая еда. Хоть жертва и находилась здесь всего несколько часов, в этом месте все еще ощущалось присутствие смерти.

Ни Рипли, ни Харрис не промолвили и слова. Вдруг Элла почувствовала дурноту. Она смотрела на орудие убийства и расчленения. Ни один учебник не в силах подготовить человека к созерцанию таких вещей воочию. Ей стало не по себе от мысли, что всего несколько часов назад настоящую женщину распилили напополам в этом самом месте, пока жители этого сонного города занимались своими делами, не ведая о том, какие ужасы происходят по соседству.

Элла видела достаточно фотографий мест преступлений в своей жизни. И в личной, и в профессиональной жизни ей регулярно приходилось сталкиваться с подобными зрелищами. Кровь ничем не отличалась, и некоторые сцены из ее прошлого преследовали ее в мыслях и снах. Но здесь и сейчас она ощущала что-то еще, помимо ужаса и горечи. Это были действия реального серийного убийцы, и просто находиться здесь было достаточно для того, чтобы убийца взял ее на мушку. Может быть, приехав сюда, после безопасного теплого местечка за офисным столом, она совершила ошибку?

Часть нее считала, что так оно и есть.

– Предупреждая ваш вопрос, – сказал Харрис. – Нет. Мы еще не нашли ее голову.


* * *

– Может, он был охотником? Или мясником? – спросил Харрис.

– Возможно, – ответила Рипли. – Такая организация требует времени, планирования, координирования. Это был не импульсивный поступок.

Элла уже сбилась со счета, сколько раз агент Рипли выходила из магазина в сарай и обратно. Она говорила громко, но сама с собой, пытаясь мыслить, как преступник, и воссоздать его действия, начиная с проникновения и заканчивая убийством и расчленением. Она делала заметки в своем черном блокноте, затем убрала волосы за уши.

– Шериф, эти три недавних убийства не связаны, – сказала она, не отрывая взгляд от блокнота.

Харрис прищурился. Он достал третью сигарету за ночь и зажег ее.

– Почему вы так думаете? – спросил он.

– Мотивация выбора жертв разная. Образы действия разные. Не наблюдается прогресс. Это не один и тот же человек.

Агент Рипли снова пошла в магазин, оставив Эллу и Харриса на улице.

– Не хочешь объяснить? – спросил он.

– Серийный убийца, по крайней мере, с сексуальным мотивом, не стал бы убивать подростка, старую женщину и женщину средних лет в течение одной недели, и точно не в таком порядке. Серийные убийцы имеют свои особенности, – сказала Элла. – И он не стал бы избавляться от тел настолько разными способами – особенно, если это его первые убийства.

– А где здесь сексуальность? – спросил Харрис. – Мне кажется, это просто психопат.

– Он воплощает особую фантазию. Это больше, чем просто смерть. Он долго представлял и идеализировал эту сцену в своем воображении, и обычно в этом есть сексуальный компонент.

Все еще держа фотографии в руках, Элла принялась снова их просматривать. У нее вновь возникли те же мысли, что пришли ей в голову в самолете. Эти изображения казались ей удивительно знакомыми, но что-то в них было не так. Был дополнительный элемент. Воссоздание чего-то. Словно ремейк старого фильма, только кто-то модернизировал и убрал из него все то, что делало его классикой.

Агент Рипли вернулась. Было почти два часа ночи. Даже в пальто, шарфе и тонкой маске Элла чувствовала, как холод пробирает до костей.

– Мистер Харрис, мы имеем дело с тремя разными убийцами, – начала Рипли. – Мне жаль, если это усложняет задачу, но я уверена в этом. Есть вероятность, что три жертвы были как-то связаны друг с другом, но, учитывая разницу в возрасте и типаж, эта вероятность крайне мала. Возможно, здесь орудует банда. Не хотелось бы делать предположение о культе, но это также один из вариантов. За все годы работы агентом я еще ни разу не видела, чтобы серийный убийца был настолько непоследовательным. Поэтому я пришла к выводу, что это дело рук не одного преступника. Ставлю на это свою пенсию.

Чем больше Рипли говорила, тем больше Элла была уверена в том, что агент ошибается. Она обернулась на крюки, висевшие в сарае, затем посмотрела на хлам и остатки, раскиданные по двору. Коробки с краской. Мешки гравия. Дешевые вещи.

И тут кое-что необычное привлекло ее взгляд.

ПРЕДВАРИТЕЛЬНО РАЗВЕДЕННЫЙ ХЛАДОАГЕНТ. ДЛЯ ТЯЖЕЛЫХ УСЛОВИЙ ЭКСПЛУАТАЦИИ. 50/50

 Харрис глубоко затянулся сигаретой и выдохнул дым с тяжелым вздохом.

– Что ж, наверное, вы…

– Какой товар пробили на кассе последним? – прервала его Элла.

Харрис и Рипли перевели на нее взгляд. Харрис достал свои записи; листы бумаги шелестели на ветру.

– Сейчас посмотрим, – он принялся переворачивать страницы.

– Я сэкономлю ваше время. Это был галлон антифриза, верно?

Харрис поднял бумаги, чтобы рассмотреть их при свете, исходившем из сарая. Он провел указательным пальцем вниз по странице.

– Бинго.

– Какое это имеет значение? – спросила Рипли.

– Какое время покупки? – спросила Элла, проигнорировав вопрос агента Рипли.

– Семнадцать часов сорок девять минут.

– Как раз около того времени, когда было совершено убийство, – сказала Элла. – Я так и знала. Еще один вопрос.

Вот оно. Это была деталь, подтвердившая ее подозрения. Норман Бейтс. Психопат.

Лучший друг мальчика – его мать.

– Кристин застрелили из винтовки 22 калибра? Ее руки были связаны веревкой?

– Это два вопроса, но да и да.

– Я знаю, кто совершил убийство, – сказала Элла с уверенностью, о наличии которой и не подозревала.

– Что? – спросила агент Рипли. – Кто?

– Эд Гейн.

ГЛАВА 5

Элла первой поняла, что это прозвучало глупо. Рипли и Харрис, по всей видимости, были того же мнения.

Рипли не стала обдумывать ее слова.

– Элла, давай серьезнее. Эд Гейн мертв вот уже тридцать лет, а если бы и был жив, ему бы было лет сто. Мы тебя наняли не для того, чтобы…

– Нет же, – перебила Элла. – Я не имела в виду, что это буквально был Эд Гейн. Я говорю, что кто-то воссоздал одно из его преступлений до последней мелочи. Здесь все.

– Гейн? – спросил Харрис. – Тот псих из Висконсина?

– Ноябрь 1957 года. Плейнфилд, Висконсин. Эд Гейн зашел в строительный магазин, располагавшийся за несколько миль от его дома. Он купил галлон антифриза, после чего застрелил хозяйку из винтовки 22 калибра. Он затащил тело в свой грузовик и отвез его домой, где подвесил, словно дичь, в своем сарае. Он обезглавил ее, выпотрошил и оставил истекать кровью. Именно это и произошло здесь, все вплоть до веревок на ее запястьях.

Элла устремилась в магазин. До своего открытия она была бы рада уйти с холода. Но сейчас это ее не тревожило.

– Я жертва, – сказала Элла, встав за прилавок. – Подозреваемый приходит и покупает антифриз, верно? Я смотрю, как он выходит из магазина.

– Зачем столько мороки? – спросил Харрис. – Почему просто не застрелить ее сразу?

Харрис хорошо подметил, но Элла знала ответ.

– По двум причинам. Во-первых, ему нужно оценить обстановку. Убедиться, что это безопасно. Изучить планировку. Поэтому мы можем быть практически уверены, что убийца не местный. Насколько я понимаю, в этом городе довольно сплоченная община, и он к ней не принадлежит.

– Тут ты права. Я в этом городе знаю в лицо каждого.

– Именно. Во-вторых, и это самое главное, это часть фантазии. Этот парень хотел быть Гейном; хотел почувствовать то же удовольствие, которое чувствовал Гейн в 1957-ом. Он, должно быть, давно об этом мечтал.

Харрис выглядел заинтригованным, в то время как на лице Рипли читалось безразличие и подозрение. Элла развязала шарф и бросила его на прилавок для зрелищности.

– Как только убийца покидает магазин, он возвращается через заднюю дверь. В магазине предусмотрен двусторонний пожарный выход, поэтому он может попасть внутрь, если сможет пробраться во двор. После того, как он попал сюда, он стреляет в жертву вот с этого угла, – Элла переместилась на позицию. – Отсюда огромное пятно крови на прилавке. Затем Кристин поползла к проходу, где он добил ее топором.

– Все это, конечно, хорошо, – сказала Рипли, – но Гейн этого не делал. Он расчленил жертву у себя дома.

– Гейн не хотел, чтобы кто-нибудь узнал о его сдвиге. А убийца, по всей видимости, хочет этого.

Элла заметила, что Рипли обдумывает ее теорию. Харрис, похоже, запутался.

– Но и на этом все не заканчивается, – продолжила Элла.

Она вспомнила о том, что увидела во дворе, когда они в первый раз шли к сараю, и поспешила туда.

– Все эти ящики сделаны из дерева. Кристин, должно быть, заказала их у одного поставщика.

– И? – спросила Рипли.

– Так что он здесь делает? – сказала Элла, указывая ногой на мешок из грубой льняной ткани. – И это единственный предмет, на котором нет пятен крови. Это потому, что его не было здесь, когда убийца тащил Кристин на улицу.

Ее усталость отступила. Элла была почти сутки на ногах, но никогда прежде она не чувствовала себя такой живой.

– Те крюки в сарае? Он повесил их там. Он принес их с собой.

– Элла, это называется предположением. Ты подгоняешь факты под теории. У нас нет никаких доказательств того, что это было именно так.

– Есть еще кое-что, – сказала Элла. – Вам не кажется, что на этом месте преступления чего-то не хватает?

– Да тут много чего не хватает, – ответила Рипли.

– Убийца хотел, чтобы мы нашли это, вы согласны?

– Да, пожалуй.

– Судя по изрезанному телу в сарае, я бы сказала, что у него есть театральная жилка, а значит, он использует все доступные средства, чтобы шокировать и привести нас в ужас. Так чего же не хватает?

Харрис молчал, ожидая какого-то откровения. Любого.

Рипли переступила с ноги на ногу.

– Отрезанной головы, – сказала она.

Харрис сморщился от ее слов.

– Мы не знаем, где ее голова.

– Кажется, я знаю, – сказала Элла. – Когда полиция ворвалась в дом к Гейну, они обнаружили множество вещей, сделанных из человеческих останков. Одна из вещей была в…

– В мешке, – закончила агент Рипли.

Повисло ледяное молчание. Элла и Рипли посмотрели на Харриса. Он нехотя включил свой фонарик.

Шариф медленно подошел к мешку, брошенному между двух ящиков, и притянул его к себе. Мешок двигался так, словно внутри было пусто. Что бы там ни лежало, если там вообще что-то было, оно было легким.

Он посветил внутрь фонариком.

 В следующее мгновение Харрис уронил мешок на пол и резко прикрыл рот ладонью.

– Черт побери! Меня сейчас вырвет.

Элла подумала о «Психо», «Техасской резне бензопилой» и «Молчании ягнят». Все эти фильмы, которые она пересмотрела несметное количество раз, были сняты по мотивам преступлений Гейна. Вместе с агентом Рипли они подняли мешок и заглянули внутрь. Элла услышала в голове голоc Ганнибала Лектера:

Ты видел кровь в свете луны? Она абсолютно черная.

Он был прав. Со дна мешка на нее глядело безжизненное лицо Кристин Хартвелл, которое, словно маску, срезали с головы. Она поборола порыв выпалить: «Я же говорила!». Сейчас это было не к месту.

– Срочно передайте это криминалистам! – скомандовала агент Рипли.

– Этот человек убил женщину, выпотрошил ее, отрезал ей голову и содрал кожу с лица менее чем за час. В незнакомом для него месте, – сказала Элла. – Мы имеем дело не с типичным серийным убийцей.

– Не буду лгать, новенькая, это весьма впечатляет. Я бы сама не провела такие параллели. Кто-то в конце концов пришел был к этому, но ты додумалась сразу. Хорошая работа.

Усталость наконец взяла свое, но похвала агента Рипли приободрила Эллу.

– Но даже с этой зацепкой мы не знаем, кто убийца, – продолжила Рипли. – К тому же, это подтверждает мое мнение о том, что другие убийства – дело рук трех разных людей.

У Эллы не было ответа на этот вопрос. Рипли была права. Если убийца зашел так далеко, чтобы воссоздать эту сцену вплоть до мельчайших подробностей, таких как антифриз и конкретное орудие убийства, то разве не должны другие места преступления быть такими же продуманными? Она подумала о других преступлениях Гейна. Убийство еще одной женщины средних лет, разграбление могил, даже слухи о том, что он якобы убил родного брата. Ни одно из них не подходило, по крайней мере, насколько ей было известно. Однако она не много знала о других убийствах в городке.

– Я бы хотела взглянуть на файлы первых двух убийств, – сказала Элла. – Может быть, там тоже прослеживаются закономерности.

– Я не против. Для начала, утром я поговорю с родными Кристин Хартвелл. Харрис, можете отвезти нас в гостиницу? Я чувствую, что нам нужно немного отдохнуть.


* * *

Их мотель был обычной трехзвездочной ночлежкой, расположенной неподалеку от места преступления. Харрис высадил их и сказал, что заедет за ними утром. Элла почувствовала облегчение, когда узнала, что они с агентом Рипли будут в разных номерах. Элла подумала, что иное было бы слишком скоро и слишком быстро. Ей нужно уединение, чтобы перезарядиться и осмыслить увиденное.

После того, как они зарегистрировались на ресепшн, Элла и Рипли прошли на первый этаж. Номер Эллы располагался в конце короткого, выстланного ковром коридора.

– Увидимся утром, – сказала агент Рипли. – С самого утра. Как я люблю.

– Как и я, – сказала Элла. – Увидимся утром.

Она провела картой-ключом по замку и вошла в номер. Комната была довольно скромной, оформленной в теплых оранжевых оттенках. Первым пунктом назначения Эллы была кровать. Она бросила сумки рядом и легла, наслаждаясь долгожданным уютом. Усталость дала о себе знать. Она повернула голову в сторону окна мотеля, но не смогла заставить себя встать, чтобы как следует полюбоваться видом.

Элла не могла думать ни о чем другом, кроме места преступления. Образ мертвой Кристин Хартвелл прочно засел у нее в сознании. Вид растерзанного тела вызвал у нее странные чувства. Элле не терпелось копнуть глубже, особенно учитывая, что дело было связано с Гейном, но неопределенность заставляла ее нервничать.

Неопределенность касательно того, чего ждать. Будут ли еще убийства, или же убийца остановится на этом? Придется ли ей испытать тот ужас снова, или она может направить все свои усилия на это место преступления?

Элла не хотела подвести Рипли или Эдиса. Она не стремилась стать героем дня, она лишь хотела помочь с расследованием.

Элла закрыла глаза и вновь увидела тело.

ГЛАВА 6

Наступил новый день, но для Мии Рипли он ощущался как продолжение предыдущего. В последнее время такое случалось часто: дни сливались в годы, и иногда, просыпаясь, она не помнила, была ли она все еще замужем или нет. После того, как блаженное чувство утреннего неведения улетучивалось, на нее снова и снова обрушивалась реальность. Замужество в прошлом; теперь все ее мысли переполняют мрачные подробности федеральных преступлений.

Обезглавленный, подвешенный труп. Маска из кожи. Убийство, совершенное по мотивам одного небезызвестного убийцы. Просто еще один день.

Она так долго работала в ФБР, что могла беспристрастно осматривать места преступлений. Первые несколько лет на работе были похожи на игру в «а что если». Что если бы его жертвой стала моя дочь? Что если бы кто-то еще был в магазине, когда убийца вошел туда? Что если бы у нее было оружие под прилавком? В конце концов, на смену всем «что если» пришло принятие.

Мия взяла такси до дома Гарри Хартвелла, брата Кристин Хартвелл. Сложно было найти задачу, которая бы вселяла в нее такой ужас, как необходимость посещения родственников покойного. Ее гуманизм, или скорее выученная способность его подавлять, не помогали Мии, когда ей приходилось сидеть рядом с людьми, помогая им осмыслить потерю любимого человека. И это было куда сложнее, когда обстоятельства смерти включали расчленение и содранную кожу.

По дороге Мия обдумывала теорию Эллы. Хотя она была впечатлена тем, как быстро Элла соединила точки, но этого было достаточно лишь для того, чтобы определить образ действия убийцы. Это не объясняло мотив, и у них также не было никаких зацепок.

Дом Гарри был совсем не похож на шикарные владения в прибрежной части города. Вдалеке блестело центральное городское озеро, отражая солнечные лучи, но район, в котором жил Гарри, по праву мог считаться трущобами. Такси тряслось, проезжая по грунтовой дороге, которая вела к ряду частных домов. Все они были небольшими и неухоженными, а некоторые – и вовсе заброшенными, судя по разросшемуся плющу, медленно покрывающему их фасады. Дом Гарри был одним из последних в ряду.

Мия вышла из такси и поднялась по ступенькам на его белую веранду. Прежде чем она успела постучать в дверь, кто-то открыл ее с другой стороны.

– Полиция? – спросил мужчина.

Он был тучным, с невинными глазами и длинной бородой. Мия предположила бы, что он байкер, если бы не синий Форд 2009 года на его подъездной дорожке. Надпись на футболке здоровяка гордо гласила: «ЧЕМ СТАРШЕ Я СТАНОВЛЮСЬ, ТЕМ ЛУЧШЕ Я БЫЛ РАНЬШЕ».

– Почти, – сказала Мия. – Вы Гарри?

– Да, это я, – ответил мужчина.

Мия сразу же заметила на его лице скорбь, хотя он изо всех сил старался ее скрыть. Мужчина выглядел ослабленным и бледным, а голос его был охрипшим – Мия распознала эти явные признаки того, что он пытался справиться с горем.

– Я агент Мия Рипли, ФБР. Вы не возражаете, если я задам вам пару вопросов?

Он покачал головой:

– Нет, проходите, пожалуйста.

Мия вошла в удивительно ухоженную прихожую. Из другой комнаты послышался лай маленького терьера, который был то ли рад, то ли испуган.

– Извините за Локи. У нас не часто бывают гости, – сказал мужчина.

– Не стоит извиняться. Мне жаль, что мы встретились при таких обстоятельствах.

Гостиная Гарри представляла собой идеальный квадрат. Коричневый диван у стены, телевизор в углу и ни одного стула. Комната для одного.

– Садитесь, пожалуйста, – сказал Гарри, указывая на диван.

Для себя он принес стул из кухни.

– Спасибо, – сказала Мия.

Она достала свой блокнот и открыла новую страницу. Сначала нужно было пройти через самую неловкую часть разговора.

– Вам рассказали о том, что случилось? – спросила она.

– Да. То есть шериф рассказал мне в общих чертах, – сказал Гарри.

Его глаза были опухшими и красными, но он говорил сдержанно.

– Хотя мне показалось, что он решил не посвящать меня в некоторые детали.

– Для начала расскажите о ваших отношениях с Кристин, – Мия не хотела сразу перегружать Гарри вопиющими подробностями, опасаясь, что он может сорваться.

– Она была самой лучшей в мире сестрой, – улыбнулся мужчина. – Мы были довольно близки, я думаю. У нас с ней больше никого не было.

Мия внимательно следила за языком тела Гарри. Первым делом она всегда обращала внимание на стопы собеседника. Если они были направлены в сторону от нее, это часто указывало на желание собеседника сбежать. Во-вторых, она всегда смотрела на руки. Если кто-то хотел что-нибудь скрыть, он буквально выстраивал руками барьер между собой и человеком, задающим вопросы. Или же собеседник мог прикрывать рот, когда говорил, складывать руки на груди, закрывать лицо руками, отвечая на вопросы.

Пока что Гарри не проявил ни один из этих признаков. Был еще один, но Мия еще не дошла до этого.

– Пожалуйста, не сочтите это за подозрение, мистер Хартвелл, но вы можете подтвердить, где находились вчера между пятью и семью часами вечера?

– Я играл с друзьями в дартс. Они могут это подтвердить, – сказал он.

Гарри провел рукой по волосам, стараясь держаться. Мия заметила, как его глаза начали наполняться слезами.

– Спасибо. Что еще вы можете рассказать мне о Кристин? К ней хорошо относились? Был ли кто-то, кто мог желать ей зла?

– Нет, – уверенно ответил Гарри. – Здесь есть два типа женщин. Одни тусуются, а потом обнимаются с унитазом, а другие держат волосы своим подругам, когда те обнимаются с унитазом. Кристин принадлежит ко второму типу. Она – добрейшей души человек.

Это все, что было нужно Мии. Она была уверена, что Гарри непричастен. Еще одним важным звоночком было то, что опрашиваемый, особенно тот, который всеми силами пытался показать, как ему тяжело справиться с утратой, говорил о погибшем в прошедшем времени. В течение двадцати четырех часов их подсознание все еще не могло смириться с тем, что человека больше нет, поэтому они с большей вероятностью говорили о нем, как будто он все еще был жив. Мии не раз удавалось подловить подозреваемых с помощью этой нехитрой уловки.

– Ну, на самом деле я соврал, – продолжил Гарри. – Есть один человек. Возможно.

Мия достала ручку.

– Пожалуйста, расскажите все, что вам известно. Любая мелочь будет полезна.

– Ее бывший муж, – сказал Гарри.

Он встал и выпустил терьера из другой комнаты. Собака подбежала к ногам Мии и принялась активно обнюхивать ее. Удовлетворив свой интерес, пес прекратил лаять.

– Как его зовут? – спросила Мия.

– Рик Корнетт. Кристин вернула свою фамилию после развода. Это был тяжелый процесс. Мерзкий тип. Пьет, как ирландский моряк. Он издевался над Кристин, пока она не поумнела и не оставила его.

– Они разошлись не по обоюдному согласию?

– О, нет. Кристин однажды пришла домой и застала его с парочкой девиц с панели. Они начали ругаться, и он ударил ее. Мы с друзьями по дартсу в тот же вечер явились к нему и поставили на место.

– Это был последний раз, когда вы его видели?

– Лично я – да. Но Кристин пришлось пройти с ним через все прелести бракоразводного процесса. Бороться с ним за имущество и все такое. Но в итоге Кристин получила все. Ей достался в полное владение их магазин, а Рик остался ни с чем. Получил по заслугам.

– Как давно это было? – спросила Мия.

– Пару лет назад. В клубе, где мы играем в дартс, ходят слухи, что Рик после этого тронулся умом. Напивается до беспамятства. Их бизнес был для него всем.

Это была значимая зацепка. Учитывая то, как убийца переусердствовал на месте преступления, Мия подозревала, что Кристин мог убить кто-то, у кого с ней была личная вражда.

– Спасибо, Гарри. И последний вопрос. Кристин вообще когда-либо интересовалась серийными убийцами? Или чем-нибудь, связанным с документально-криминальным жанром?

– Серийными убийцами? О, боже, нет. Она самая брезгливая женщина в мире. А почему вы спрашиваете?

– К сожалению, я не могу раскрыть вам детали текущего расследования. Но это неважно, правда.

– Понял. Вот Рик – другое дело. Но это уже совсем другая история. Он в свое время разделал несколько тушек.

Мия снова достала блокнот.

– Что вы имеете в виду?

– Когда он работал в строительном магазине, дома он резал свиней, оленей и тому подобное. Он был заядлым охотником.


* * *

Элла вдруг поняла, почему копы так часто были на взводе. Стол, за которым она работала в местном участке, был чем-то наподобие экзаменационного в классе средней школы, а твердое кожаное кресло ощущалось, как кактус.

Окружавшие ее офицеры то и дело бросали на Эллу презрительные взгляды. Они собрались в кучу в другом конце офиса, время от времени поглядывая на новенькую. Каждые несколько минут они взрывались хохотом.

Теперь Элла понимала, почему они так колебались, прежде чем отправить в ФБР снимки с места преступления. Шериф Харрис был прав. Им не нравилась сама мысль о том, что кто-то другой будет заниматься их расследованием, а уж тем более молодая девушка. В мире правоохранительных органов царил патриархат. Так было всегда. И даже в наши дни, когда прогресс не стоит на месте, не было ни единого намека на то, что в ближайшем будущем ситуация изменится.

Элла чувствовала себя, словно на витрине, будто она была музейным экспонатом, на который все таращились. А тот факт, что Рипли недооценила ее теорию об Эде Гейне, заставил ее почувствовать себя одинокой и неуверенной в себе. У Эллы закружилась голова, но она сделала пару глубоких вдохов, чтобы сохранить равновесие. Как там говорил Буковски? «Реши, что ты хочешь этого больше, чем боишься».

Она хотела поймать убийцу. Возможно, ей предстоит долгий путь, но все путешествия начинаются с маленьких шагов.

– Вот, держите, дорогая, – послышался голос у Эллы за спиной.

Это был еще один офицер, молодой, возможно, около тридцати. И по-мальчишески красивый. Полная противоположность тем грубым мужланам с кризисом среднего возраста, которые столпились всего в паре футов от нее.

– Здесь все файлы, которые вы просили, – он положил их на стол перед ней.

– Спасибо за помощь, – сказала Элла.

– Должен сказать, что у нас бывают гости, но среди них редко попадаются такие прекрасные, как вы. Где вы остановились в Луизиане?

«Ох, черт. Этого сейчас еще не хватало», – подумала она.

Не могу сказать. Но я могу назвать вам несколько мест, где я не остановилась.

Хорошо, дорогая. Не нужно. Я просто пытался помочь. Я буду здесь, если вам что-нибудь понадобится.

Спасибо, не надо, – ответила Элла.

Она подумала, не была ли слишком груба, но ее тетя всегда говорила ей не ввязываться в интрижку с полицейским, солдатом или бродячим артистом. «Ты не можешь быть уверена в том, что они вернутся, когда выйдут за порог».

Элла открыла первый отчет и прочла его полностью. Шум в участке отвлекал, поэтому она достала свой iPod из сумки и вставила в уши наушники, включив на повторе саундтрек к фильму «Престиж». Ей нужно было что-то без слов.

Элла прочитала отчет по первой жертве. Ее звали Джулия Рейнольдс – семнадцатилетняя девушка, чье тело нашли в лесу Хайгейт Вуд неделю назад. Элла достала отчет о вскрытии и обнаружила, что причиной смерти было удушение, а это значило, что девушку расчленили уже после смерти.

Девушка была родом из города Лейк-Чарльз в Луизиане. Забив название в поиск, Элла обнаружила, что Лейк-Чарльз находится всего в нескольких милях от места, где нашли тело. Она продолжила читать отчет, пока не наткнулась на кое-что, привлекшее ее внимание.

Джулия Рейнольдс путешествовала автостопом в день исчезновения.

Подросток. Путешествия автостопом. Расчленение.

– Не может быть, – сказала Элла вслух, обнаружив новую зацепку.

Она подняла голову и увидела, как несколько офицеров пожирают ее взглядами. Элла вернулась к отчету, но былаполностью погружена в собственные мысли. Она отложила материалы по первому делу и взялась за второе.

Вторую жертву звали Винни Баркер – восьмидесятиоднолетняя женщина, которая была убита всего через два дня после первой жертвы. В полицейском отчете значилось, что ее зарезали в кровати, пока она спала. Резаные раны были обнаружены на груди и животе вместе с глубокими порезами на горле.

Элла просмотрела полицейский отчет в поиске деталей. Ей в глаза бросились две вещи. Во-первых, из дома Винни украли множество вещей, чего не наблюдалось в первых двух случаях.

Но наиболее пугающим было то, что, когда жертву обнаружили, у нее на ноге был небольшой след от губной помады.

Кому-то другому это могло показаться несущественным. Этот след мог оказаться там по множеству причин.

Но Элла кое-что знала. Этот след не был простой случайностью.

Шестеренки закрутились. Да, жертвы были абсолютно разными. Выбор жертв был непоследовательным, но это не значило, что нельзя проследить взаимосвязь. Образ действий преступника менялся с каждым убийством, но что если замысел убийцы и заключался в том, чтобы каждый раз менять его?

Чем больше Элла думала об этом, тем больше все становилось на места. Агент Рипли ошибалась. Это было дело рук одного серийного убийцы, но преступник копировал преступления разных серийных убийц.

Джулия Рейнольдс. Путешествовала автостопом по стране, но была зарезана, расчленена и брошена в лесу. Это было подражание Эдмунду Кемперу, известному как «Убийца студентов», который убил десять человек в Калифорнии.

Винни Баркер. Многочисленные резаные раны, перерезанное горло, пока жертва лежала в постели, и ограбление. Здесь убийца подражал Ричарду Рамиресу, известному как «Ночной сталкер», который терроризировал жителей Лос-Анджелеса и Сан-Франциско в восьмидесятых. Во время одного из убийств он нарисовал пентаграмму помадой на ноге жертвы.

Все доказательства были перед ней. И последним был Эд Гейн. Преступник подражал не одному серийному убийце, он подражал им всем.

– Все в порядке? – послышался голос. – Я слышал, вы говорили сами с собой. Эта работа с ума вас сведет, если вы ей позволите.

Снова молодой офицер. Элла вынула наушники из ушей.

– Просто мысли вслух.

– Я могу чем-то помочь? Мы разбираемся в таких вещах, знаете ли? – он умостился на край стола, за которым сидела Элла.

У них за спиной послышались тяжелые шаги. Другой голос прервал их:

– Оставь свои штучки для кого-нибудь другого, Рик Эшли. Мисс Дарк более чем способна сама разобраться с этим.

Элла обернулась и увидела, что агент Рипли ждет ее. Офицер спрыгнул со стола и поднял ладони перед собой, показывая, что якобы сдается. Он ушел в комнату отдыха, захлопнув за собой дверь с большей силой, чем требовалось.

– Вы, должно быть, смутили его, – сказала Элла.

Вдруг ее небольшой выпад показался не таким уж и грубым.

– Да плевать. Ты столкнешься с кучей подобных парней, поэтому привыкай. То же самое касается и шайки импотентных старперов в углу.

Несколько старперов подняли головы. Элла старалась сдержать смех.

– В любом случае, не обращай на них внимания. Нам нужно допросить подозреваемого. Собирайся и пошли.

– Есть, – сказала Элла и взяла свою сумку.

– Нашла что-нибудь? – спросила агент Рипли.

– Да. Вы не поверите.

ГЛАВА 7

Элла сидела на пассажирском сидении, Рипли была за рулем. Несмотря на жесткий нрав, Мия вела аккуратно, как если бы бабушка везла внуков на занятие по футболу в воскресный полдень. Медленно, соблюдая все правила и не позволяя себе ехать на красный. Шериф Харрис выделил им автомобиль, чтобы они не рисковали с такси.

– Поверь мне, когда ты агент, лучше не попадаться на нарушении правил дорожного движения. Мы должны подавать пример. Кроме того, ничто так не выдает фригидную старую суку, как попытка быть главной на дороге.

Элла слушала вполуха. «Эдмунд Кемпер. Ричард Рамирес. Оба убийства полностью копируют их. Мы имеем дело с подражателем. Я уверена».

Полуденное движение постепенно набирало обороты, хотя в этом городе даже час пик показался бы спокойным, если сравнивать с ужасными пробками на дорогах Вашингтона.

– У второй жертвы, Уинни Баркер, даже нарисована пентаграмма на ноге. Это один из символов Рамиреса. Как это может быть простым совпадением?

Элла повернулась к Рипли, ожидая увидеть признак согласия. Хоть что-нибудь. Но Рипли сжала губы и прищурилась, устремив свой взгляд на дорогу.

– Разве не так?

– Хорошо подмечено, Дарк, и я сама бы не проследила эту связь, но все притянуто за уши.

– Притянуто за уши? Почему?

– Я вижу на этих снимках лишь смазанное красное пятно на ноге пожилой женщины. Я не вижу пентаграммы. Мы даже не знаем наверняка, что именно подозреваемый оставил этот след. Не говоря уже о том, что это может быть даже не след от помады. Это мог быть маркер или какая-то аномалия, связанная с сильной потерей крови. Мы не можем делать поспешные выводы.

Элла опешила. Она постучала пальцами о приборную панель Хонды. В воздухе повисло неловкое молчание. Ей вдруг захотелось включить радио, но она сдержалась и продолжила обдумывать комментарии Рипли.

– Но откуда у нее взялось пятно на лодыжке? Вероятно, кто-то его поставил. Пожилой женщине тяжело было бы туда дотянуться. Ей было за восемьдесят.

– Хочешь знать, что я думаю? Я думаю, что это цирковая метка.

– Что? – спросила Элла, не желая показаться дилетанткой, однако любопытство взяло над ней верх.

– Уинни Баркер ограбили, верно?

– Да.

– Банды преступников иногда в прямом смысле слова метят потенциальных жертв с помощью узнаваемых символов. Это берет начало со времен нечестных карнавальных работников, которые метили доверчивых людей мелом, чтобы другие работники сосредоточились на них. Это такой себе современный эквивалент. Я много раз видела подобное.

Элла задумалась. Она, несомненно, слышала о таких вещах раньше. Когда она стала обдумывать такую возможность, ее теория начала потихоньку ускользать от нее. Но Элла решила упорствовать.

– Но воры обычно не убивают, – сказала она.

– Справедливо, однако множество воров на самом деле закончили убийством. Возможно, преступник увлекся, а может, у него были личные счеты с жертвой. Уинни могла застать его за делом, а он не хотел оставлять свидетелей. Пока у нас не будет больше информации, мы ни в чем не можем быть уверены.

– Эдис прислал меня, потому что я отмечаю закономерности, – наконец сказала Элла. – Если бы не я, Гринвилльский душитель все еще был бы на свободе. Чтобы предвидеть будущее, нужно обратиться к прошлому.

Элла решила, что так просто не отступит.

– Ты знаешь, как часто убивают автостопщиков? Очень часто. А знаешь, скольких закалывают ножом? Даже больше. Даже если на ноге у Уинни и не цирковая метка, история знает много случаев, когда преступники оставляли знаки в виде звезд, кругов и других аляповатых узоров на месте преступления.

Элла отметила, что Рипли была права.

 – Признаю, твоя теория об Эде Гейне зацепила меня. Но ты хватаешься за соломинку. Пытаешься разглядеть закономерности там, где их нет. Это удел адептов теорий заговора, а не профессиональных детективов.

– Вы считаете, что это простое совпадение, что все три убийства, совершенные в течение одной недели, перекликаются с преступлениями небезызвестных серийных убийц? – спокойно спросила Элла.

Рипли вошла в крутой поворот и свернула на парковку трейлерного парка, заехав на грязную каменистую дорожку. Они резко остановились, когда по обе стороны от них возникли ряды трейлеров. Рипли наклонилась вперед и осмотрела территорию.

– Кажется, мы попали в гетто, – сказала она. – И, отвечая на твой вопрос, – да. Если внимательно рассмотреть любое убийство, можно найти какую-то связь с известным преступлением или серийным убийцей. Поножовщина, стрельба, удушение, отрезанные пилой конечности – все, что теоретически может произойти, уже происходило в прошлом. Связывание этих убийств с событиями, произошедшими десятки лет назад, не поможет нам найти преступника.

Элла прикусила губу, чтобы не сболтнуть лишнего, прежде чем она тщательно обдумает свой ответ. Агент Рипли была права, и, учитывая ее послужной список, она, несомненно, хорошо справлялась со своей работой. Но Эллу не покидало навязчивое подозрение, что у Рипли были свои причины оспаривать ее версии.

– А связь с Эдом Гейном? – спросила Элла. – Вы не думаете, что это подражатель?

– Он мог им вдохновляться. Но, если отбросить фильмы, подкасты и всю остальную сентиментальную чушь, правда в том, что подражатели встречаются чрезвычайно редко. За тридцать лет работы я только раз сталкивалась с подражателем.

Элла напрягла ум, пытаясь понять, кого имеет в виду агент Рипли. В голову пришло несколько подражателей, но ни один из них не был пойман ФБР.

– Кто это был? – спросила она.

– Это сейчас неважно, – ответила агент Рипли.

Она вышла из машины и резко закрыла дверь. Элла последовала за ней.

– Так, ты готова к расследованию? Или будешь думать о своих теориях, пока мы будем опрашивать подозреваемого?

– Я готова, – сказала Элла.

– Хорошо, тогда пошли. Нам нужен трейлер под номером тринадцать.

Они прошли мимо двух перевернутых мусорных баков. На одной стороне трейлера кто-то написал краской: «ЗДЕСЬ ЖИВУТ ЛЮДИ». Весь ряд трейлеров напротив номера тринадцать был полностью темным. Ни в одном окне не горел свет. Однако через два трейлера, в номере 17, раздражающе громко играла музыка. Элла подумала, что там вечеринка, хотя вечер едва наступил.

Агент Рипли постучала в дверь под номером тринадцать. Звук звонко срезонировал.

– Мистер Корнетт? Мы из ФБР. Откройте, пожалуйста.

Элла услышала возню внутри, а затем – внезапный удар. Стены были настолько тонкими, что их, наверное, можно было запросто пробить.

 – Что? – послышался грубый, сдавленный голос. – Что вам нужно?

– О, черт побери. Он в стельку пьян, – сказала агент Рипли.

– Откуда вы знаете? – спросила Элла.

Рипли повернулась к ней.

– Его голос идет из горла, а не из диафрагмы. Верный признак алкогольного опьянения. Не говоря уже о пустых банках в мусорной корзине.

– Ох. Четко подмечено.

– Мистер Корнетт, если вы не откроете, я боюсь, нам придется выбить эту дверь и арестовать вас. И думаю, это будет несложно.

– Да иду я, – прокричал мужчина.

Замок щелкнул, и дверь распахнулась.

– Да?

Что-то подсказывало Элле, что когда-то Рик Корнетт был привлекательным мужчиной. Густые волосы, стройное тело, искрящиеся глаза. Однако теперь это было в прошлом. Небольшие клочки седых волос на голове и изнуренное лицо. Истощенное тело, словно он не ел месяцами. Желтушная кожа и жуткая вонь изо рта. Он был похож на шестидесятилетнего мужчину, хотя на самом деле ему должно было быть сорок пять.

– Я специальный агент Рипли, а это моя напарница, Элла Дарк. Как мы понимаем, вы являетесь бывшим мужем мисс Кристин Хартвелл, верно?

– А я думал, вы шлюхи, которых я вызвал.

Элла и Рипли промолчали.

– Ладно. Заходите. Только давайте быстро.

В трейлере Рика был только один стул, который располагался напротив телевизора, транслирующего новости от «Фокс». В кухонной зоне скопилась гора немытой посуды. В одном из шкафчиков не было двери. Элла заметила внутри множество баночек с рецептурными лекарствами.

Рик плюхнулся обратно в свое кресло, отвернувшись от Рипли и Эллы. Они обошли его, чтобы быть с ним лицом к лицу. Рипли выдернула шнур питания телевизора из розетки.

– Эй, что вы себе позволяете? – заорал Рик.

Он схватил полупустую бутылку виски, которая стояла рядом с его стулом, и подскочил на ноги. Элла вздрогнула, на секунду испугавшись, что Рик собирается бросить в них бутылкой.

Рипли с силой бросила вилку от телевизора на пол.

– Дружище, может, мы и не проститутки, которых ты ждал, но, будь уверен, я засуну что-нибудь тебе в задницу, если будешь несговорчив.

Элла и Рик ошеломленно затихли. Элла ожидала, что этот мужлан даст отпор, но, к ее удивлению, реакции не последовало. Вместо этого Рик сел обратно в свое кресло.

Вдруг он заплакал, уронив голову в ладони.

Рипли и Элла обменялись взглядами. Элла предположила, что виной всему было алкогольное опьянение.

– Я любил ее, понимаете? Я любил ее до сих пор. Наш брак был идеален. Он не должен был закончиться. Когда она забрала магазин, это стало для меня концом.

– Нам жаль это слышать, мистер Корнетт, но если вы ответите на пару наших вопросов, мы оставим вас в покое. Где вы были вчера с пяти до семи вечера?

Рик вскочил, вытирая несколько слезинок, скатившихся по его щекам.

– Я был здесь. А что?

– Кто-то может это подтвердить?

– Нет.

Элла и Рипли снова обменялись взглядами.

– Понятно. Мистер Корнетт, это правда, что ваши отношения с Кристин включали физическое насилие?

Рик перешел в кухонную зону и захватил полупустую бутылку бренди. Он поставил ее на стойку, а сам склонился над раковиной и принялся вглядываться в собственное отражение в окне напротив.

– Да, в наших отношениях были взлеты и падения, но это не значит, что я убил ее.

– Мы этого и не утверждаем, – заметила Рипли, – однако, учитывая обстоятельства ее смерти, нам кажется необходимым исключить вас из списка подозреваемых.

– Обстоятельства? Что?

– Правда ли, что вы охотник, мистер Корнетт? – спросила Рипли.

– Был. Больше нет.

Агенты ждали от Рика дальнейших объяснений, однако их не последовало. Он открыл кран, умылся и вернулся в гостиную.

– Можно поинтересоваться, когда вы в последний раз видели мисс Хартвелл? – спросила Рипли.

– Хартвелл, – Рик засмеялся. – Даже фамилию мою не оставила.

– Разве обычно не так происходит, когда люди расходятся? – сказала Элла, стараясь помочь Рипли в поддержании разговора.

Жалость Рика к себе сменилась разочарованием.

– Она с кем-то встречалась, знаете? Пока мы были вместе. – Рик сделал глоток бренди. – Все встали на ее сторону. Ублюдки.

– Ее брат иначе все описал, – сказала Рипли.

Элла заметила перемену, атмосфера сменилась. Рик стиснул зубы и впился пальцами в горлышко бутылки. Он отвернулся от агентов и запустил бутылку через комнату прямо в кухонное окно. На стекле появилась трещина, после чего бутылка угодила в гору посуды. Звон был практически оглушительным. Рик наклонился и взял пустую бутылку виски, которая валялась рядом с его креслом.

– Вы, глупые копы, приперлись сюда, думая, что знаете меня, обвинив меня во всех грехах. Я сказал вам, я любил эту суку. Я бы ее не убил.

Элла попыталась его успокоить:

– Это все хорошо, но мы…

– Заткнись! – прервал ее Рик.

Он уперся в стену и ударился об нее головой.

– Разве этого мало? Что я любил ее? Вы мне не верите?

Повисло напряженное молчание. Элла слышала доносившийся из соседнего трейлера драм-н-бейс.

– Нет, – сказала Элла.

И прежде чем она или агент Рипли успели что-либо добавить, Рик ринулся к ним через комнату. Последним, что успела заметить Элла, были грязная жилетка Рика, его гнилые зубы и обезумевшие глаза. Прямо перед ней.

Она застыла.


* * *

Элла всегда знала, что никакое обучение не может подготовить к реальным ситуациям. Всем известно, что опыт – лучший учитель, хотя для того, чтобы усвоить урок, сперва нужно пройти испытание.

Но когда у нее перед глазами возникла рука Рика, все еще сжимающая стеклянную бутылку, волна адреналина накрыла ее с головы до ног. В голове возникли воспоминания о занятиях по борьбе. Она инстинктивно вспомнила болевые точки – запястья, промежность, виски, глаза.

Элла быстро отскочила влево, когда Рик несся на нее. Она схватила его за запястье и ударила коленом в живот. Бутылка вылетела из его руки и с грохотом ударилась о телевизор, когда мужчина рухнул на пол. Пользуясь моментом, Элла мысленно отметила точку в двух-трех сантиметрах над глазами нападающего. Все еще держа его за запястье одной рукой, она нанесла удар прямо по виску Рика ладонью другой руки. От удара его мозг рикошетом ударился о череп, что вывело его из строя примерно на пять секунд.

Рик упал на колени и поднял руку, чтобы защитить голову. В этот момент Элла скрутила обе его руки за спиной и вжала колено в его позвоночник. Тело Рика обмякло в ее руках, когда она прижала его лицом к дешевому синему ковру в гостиной.

Элла подняла глаза на Рипли, которая наблюдала за этой сценой с широко раскрытыми глазами.

– Поможете новенькой? Подайте мне наручники, – сказала Элла.

Рипли послушалась. Элла поймала наручники и ловко надела их на Рика. Мужчина начал корчиться, ощущая боль от нанесенных Эллой ударов, но она упирала его лицом в пол, поэтому его крики звучали приглушенно.

– Черт подери, – сказала Рипли.

Элла ослабила хватку. Рик не собирался бежать. Он перекатился на спину и сплюнул густую слизь.

– Ага. Двадцать лет занятий по борьбе наконец-то окупились, – сказала Элла.

Она вскочила на ноги. Она впервые видела, чтобы Рипли не знала, что сказать.

– Что? Вы никогда не слышали о будзинкан? – спросила Элла.

 Она заметила изумление на лице агента Рипли.

– Нет, – сказала Мия.

Это японское боевое искусство. Основное внимание уделяется болевым точкам. Удары направляются в определенные области, пока противник не будет дезориентирован. Виски, живот, позвоночник.

– Старый добрый парализующий удар. Это крайность, но, похоже, ты добилась цели, – сказала Рипли.

А затем склонилась к Рику:

– Не ожидал, что сегодня тебя арестуют, правда?

Рик выкашлял еще один шар слизи.

– У вас на меня ничего нет, – закричал он. – Я ничего плохого не сделал.

Он попытался встать на ноги, но упал под тяжестью алкогольного опьянения.

– Это мы еще посмотрим, – Рипли подняла Рика на ноги.

Элла помогла удержать его в равновесии. Рик тщетно пытался высвободить руки, но быстро признал поражение, осознав, что это гиблое дело. Рипли и Элла повели его к выходу. Открыв дверь трейлера, они обнаружили снаружи двух молодых девушек. Обе были платиновыми блондинками, на вид им едва можно было дать двадцать лет. Одна из них держала во рту сигарету.

– Планы поменялись, – сказала Элла, жестом руки приказывая им уйти.

Ее драка с Риком придала ей новообретенное чувство власти. Адреналин все еще бурлил в венах. Она – это закон, и им лучше уважать его.

– Мы обеспечим ему эскорт.

ГЛАВА 8

Элла придержала дверь в полицейский участок для агента Рипли, и та толкнула внутрь закованного в наручники мужчину. Рик то и дело спотыкался, намеренно замедляя шаг, чтобы позлить агентов. Но резкие толчки рук агента Рипли в спину Рика помогали ему ускориться.

Пока они двигались по коридору к главному офису, их шаги привлекли внимание дежурных офицеров, которые работали в ночную смену. Впереди Элла увидела шерифа Харриса, который уставился на кипу бумаг. Увидев, что они приближаются, он выпрыгнул из кресла и поспешил к ним на помощь. Заложив ручку за ухо, Харрис осмотрел арестанта с ног до головы и покачал головой с презрением.

– Старый Рик Корни, – сказал Харрис. – Мы уж тут тебя заждались.

Рик, на котором из одежды были лишь грязная жилетка и спортивные штаны, явно замерзший, шмыгнул носом в сторону шерифа и дернулся между Рипли и Эллой.

– Дайте мне позвонить, – сказал Рик. – Нужно сказать твоей мамаше, чтоб сегодня меня не ждала.

Харрис презрительно покачал головой.

– В холодную комнату его. В конце коридора направо.

Еще по дороге в участок агенты с каждой минутой теряли терпение. Поначалу он просто отпускал сальные комментарии – агенты привыкли к такому. Но алкоголь в его организме дал о себе знать, превратив его слова в несвязную чушь. Внезапный порыв холодного воздуха открыл в нем второе дыхание, но как только Рика затолкали в комнату для допросов, он снова принялся молоть чушь, периодически то приходя в себя, то выпадая из реальности. Агент Рипли усадила его на твердый деревянный стул, который намеренно был сделан так, чтобы сидеть на нем было неудобно. Рик не промолвил ни слова. Двое агентов сели напротив него.

– Это «холодная комната?» – спросила Элла. Это был вопрос агенту Рипли.

– Это значит - комната для допросов. Старый полицейский трюк с выкручиванием кондиционера на максимум, чтобы создать для подозреваемого еще больший стресс.

Элла была немного удивлена, что агент Рипли раскрыла ей эту информацию перед Риком, но учитывая, что его глаза были закрыты, а сам он распластался на столе, наверное, не стоило об этом переживать. Она нехотя поставила себя на его место, позволив холоду добраться до ее нервных окончаний. Холодный воздух проникал в ее легкие, горло и глаза. Это было резкое, неприятное ощущение.

– Мистер Корнетт, вы здесь не для того, чтобы спать. Вы здесь, чтобы отвечать на вопросы. Поняли? – сказала Рипли.

Рик никак не отреагировал. Он поерзал на стуле, раскачиваясь из стороны в сторону. Элла посмотрела на Рипли и пожала плечами.

Вдруг Рипли стукнула ногой по обратной стороне стола, отчего вся конструкция подскочила и привела Рика в чувство. Он яростно моргнул и сглотнул струйку слюны со своих губ.

– Что? – сказал он. – Чего вы хотите?

– Я хочу упечь вас за решетку за убийство бывшей жены, и вы упрощаете мне задачу, – сказала агент Рипли. – Вы заговорите, или нам расценивать ваше молчание как доказательство вины?

Рик вымолвил что-то, отдаленно напоминающее слова, но ни Элла, ни агент Рипли ничего не поняли.

– Думаю, мы тратим время зря, – сказала Элла. – Он слишком пьян, чтобы дать нам правдивую информацию.

Наконец, Рик уронил голову на деревянный стол перед собой. Рипли вздохнула.

– Надеюсь, это было больно. Ладно, – обратилась она к Элле, – оставим его здесь. Ты права, мы зря тратим время.

Агенты встали и покинули комнату. Рипли скомандовала Харрису закрыть Рика на ночь.

– Можем попробовать снова утром, – сказала Элла.

Агенты направились к столу, за которым работала Элла. Она взяла свою сумку, которую оставила под столом. По участку все еще слонялось несколько неприветливых офицеров, подкреплявшихся кофе и сладостями.

– Когда я говорю, что мы зря тратим время, я имею в виду, что мы зря вообще разговариваем с этим алкашом. Бьюсь об заклад, он не тот, кто нам нужен, – сказала Рипли. – Задержим его до утра. Харрис, выдвиньте ему обвинения в пьянстве, нарушении общественного порядка и попытке нанесения тяжких телесных повреждений. После этого отпустите его.

Взглянув на Рика через небольшое окошко, Элла поняла, что он был человеком со всеми присущими человеку чертами, и ничего более. Она могла представить себе, что он совершил убийство Кристин Хартвелл, но в то же время он не казался ей человеком, способным на такое. Она поняла, что не имеет ни малейшего представления, о чем Рик думает или какие секреты он может скрывать. Элла видела лишь неприступную стену человеческой анатомии, скрывавшую за собой истину, до которой никак нельзя добраться. Тот факт, что агент Рипли с такой легкостью исключила Рика из подозреваемых, вызвал у нее восхищение, зависть и ужас от того, что она сама не обладала такими способностями.

– Как вы можете быть настолько уверены? – спросила Элла.

– Посмотри, в каком он состоянии. Он разбит. Физически, психически, эмоционально. Он не мог совершить настолько изощренное убийство. Кроме того, если он хотел отомстить своей бывшей жене, зачем нужно было устраивать из убийства целое шоу? Он бы сделал это украдкой и постарался бы оставить после себя минимум следов.

Теперь Элла поняла. Рипли была права, но это лишь разожгло в ней любопытство. Она жаждала получить более глубокое объяснение. Не только объяснение ее готовности отпустить Рика, но и того, как Рипли может просто видеть такие вещи.

– Что если он подстроил все, чтобы сбить нас со следа? Например, намеренно переборщил с убийством, чтобы мы подумали, что это не он? – спросила Элла.

– Как я уже говорила, пора вылезать из книг. Очень немногие убийцы настолько умны. Когда мы пришли к Рику, он едва ли знал, какой сейчас день. И, судя по его трейлеру, он месяцами жил, как животное. Он заливает горе алкоголем и заказывает проституток. Это его жизнь. У него нет ни умственных, ни физических способностей, которыми обладает преступник. Я это сразу поняла. Нужно было привести его, – продолжила Рипли, – потому что у нас пока нет зацепок. А агрессивные отморозки вроде него выводят меня из себя.

Элла понимающе кивнула. Напряженный ритм последних суток дал о себе знать приступом острой головной боли, прошибающей через мозг. Все эти перелеты и суета были ей в новинку, а всплеск адреналина полностью исчерпал ее энергию.

– На сегодня все? – спросила она.

– Уже? Только девять вечера.

 Элла почувствовала, как сжалось ее сердце.

– Шериф, – позвала агент Рипли, – вы можете отвезти нас к коронеру? Новенькой не терпится впервые увидеть тела на столе.

– Другие жертвы? – спросила Элла. – Сейчас?

– Сейчас? – Харрис повторил слова Эллы в другом конце комнаты. – Его уже нет на месте в такое время. Все мои ребята устали, да и мне самому пора домой. Жена начинает думать, что у меня интрижка, из-за всех этих переработок.

– Ладно, – сказала агент Рипли. – Идем, новенькая.

«Слава богу, – подумала Элла. – Мне нужно побыть одной, чтобы восстановить силы».

– Хотите, я поведу до гостиницы? – предложила Элла.

– Гостиницы? Нет, нет, нет. Мы идем в другое место. И туда точно не поедешь своим ходом.

ГЛАВА 9

Таверна «У Фреи» напомнила Элле паб «Майлстоун» в Вашингтоне, который был излюбленным местом всех работников правоохранительных органов. Но здешние завсегдатаи значительно отличались. Судя по взглядам, которыми ее и агента Рипли встретили, когда они вошли, что-то в их внешнем виде заставило местных таращиться на них.

Обособленный бар находился в двух шагах от строительного магазина Кристин Хартвелл. Внутри стоял сильный запах несвежего пива, а декор был содран с британских баров восьмидесятых. Круглые столы, игровые автоматы и ни единого неонового знака. Интерьер поражал своей монотонностью.

Субботним вечером бар открывал свои двери местным, жаждущим запить стресс рабочей недели. Но сегодня только самые заядлые выпивохи вылезли из своих домов. Элла догадывалась почему.

Элла нашла небольшой диван и, заняв место у окна, выглянула на улицу. Там виднелся ряд магазинов, огражденных полицейским кордоном. В машине неподалеку сидели два офицера, отгонявшие любопытных зевак.

– Что ты будешь? – прокричала Рипли от стойки бара.

– Колу, пожалуйста.

Элла посчитала, что будет в какой-то степени непристойно пить алкоголь, когда совсем рядом все еще высыхала кровь жертвы, поэтому остановила свой выбор на газировке.

Агент Рипли не была столь сдержанной. Она подошла к их столику с бокалом виски, до половины наполненным золотисто-коричневой жидкостью. Рипли опустошила содержимое одним махом и расслабленно откинулась на стуле. Элла пила свой напиток медленно, ощущая, что, возможно, ее осуждают за столь сдержанный выбор.

– Нет, у меня нет проблем с алкоголем, – сказала агент Рипли. – По крайней мере, пока есть, что пить.

Элла рассмеялась.

– Я ни о чем таком и не подумала. Просто стараюсь сохранять трезвый ум. Последнее, чего мне хочется утром, это проснуться еще более уставшей, чем обычно.

– Все нормально, я знала, что ты так и подумаешь, но как в этой жизни без пары рюмок? Особенно с нашей работой.

Элла почувствовала желание прощупать почву, может быть, задать пару вопросов, которые не относятся к профилированию или протоколам ФБР. Сейчас был самый подходящий для этого момент.

– Думаете, ваша работа заставляет людей пить? – спросила Элла.

– О да, еще как. И на то есть две причины. Многие работники правоохранительных органов пьют, чтобы забыть, но я пока до этого не дошла.

– Нет?

– На мой взгляд, я сейчас на пике. Большинство агентов не дотягивают до моего возраста. Вероятнее всего, осталось менее десяти лет, прежде чем мне придется сдать свой значок. После того, как этот день наступит, пройдет еще несколько лет, прежде чем обо мне вспомнят снова, и я смогу получить удовольствие хоть от чего-то, пока была здесь.

– Хотите сказать, вы больше не получаете удовольствие? – спросила Элла как можно более нейтральным тоном.

– Это сложно. Когда мне было за тридцать, я божилась, что никогда не стану одним из агентов, которые замужем за своей работой и живут только ради нее. И вот, спустя двадцать лет, я стала именно такой. Сыновья разъехались, каждый занимается своим делом и приезжают только на Рождество. В Вашингтоне меня ждет дом за четыреста тысяч баксов с тремя пустыми спальнями и парочка бывших мужей, которые со мной не разговаривают.

Поскольку в баре было относительно тихо, Рипли, не вставая с места, попросила бармена принести еще виски. Он ответил ей знаком «Ок».

– Но вы так много сделали, – сказала Элла. – Люди по всей стране стремятся быть похожими на вас. Вам поют такие дифирамбы, за которые другие убили бы. Вы успели попутешествовать по миру, еще и получали за это солидный гонорар. Для меня это звучит, как мечта.

– Именно. Звучит, как мечта. Как и кемпинг на горе Фудзи. Люди обычно меняют свое мнение, когда посреди ночи их соски превращаются в сосульки.

Элла снова засмеялась. Кто знал, что Мии Рипли, матерому и почетному агенту ФБР, не чуждо чувство юмора? Возможно, в ней говорил алкоголь, но Элле не многое удалось узнать о ней с момента встречи, так что это было уже что-то. Подошел бармен и поставил виски перед Рипли и разноцветный коктейль перед Эллой.

– Извините, я это не заказывала, – сказала Элла.

– Я знаю, это…

– Можете не говорить, – прервала его Рипли. – Угощение от того джентльмена, который выглядывает из-за стойки бара?

– Правильно, – сказал бармен. – Могу забрать, если желаете.

Элла посмотрела на двух парней, вероятно, около тридцати, которые отчаянно пытались изобразить увлеченную беседу. Они выглядели по-деревенски и значительно отличались от обычных горожан, которые проделывали подобное в барах Вашингтона.

– Нет, оставьте, спасибо, – сказала Элла.

Бармен ушел. Она не хотела расстраивать того, кто угостил ее. Зачем лишние сложности? Кроме того, часть ее оценила этот жест.

– Счастливая ты. Я не помню, когда со мной такое случалось в последний раз, – сказала Рипли. – Должно быть, приятно знать, что есть еще порох в пороховницах.

– Это на самом деле приятный жест, но от него всегда веет пустотой, знаете?

– Ох, уж я-то знаю. У тебя дома есть парень?

– Нет. Парня нет.

– Девушка?

– А соседка считается?

– Конечно.

– Тогда да, у меня есть одна девушка, – она рассмеялась.

Элла толкнула коктейль в сторону Рипли.

– Держите. Считайте это моим первым подарком вам.

– Что ж, он, пожалуй, слаще, чем моча диабетика, но бесплатный напиток есть бесплатный напиток. Она цокнула бокалом с коктейлем о рюмку с виски, чтобы привлечь внимание двух парней, а затем подняла напиток.

– Спасибо, ребята, – прокричала она. – Но эту новенькую дешевым коктейлем не заманишь.

Рипли сделала глоток и поморщилась.

– Фу, кошмар.

 Элла вжалась в диван, чтобы спрятаться от двух мужчин. Ей было немного неловко. По своему опыту она знала, что нет такой вещи, как бесплатный напиток. Они всегда хотят что-то взамен. Тот момент, когда они обычно подходят и представляются, проходил медленно и мучительно. Элла с облегчением выдохнула, когда двое мужчин покинули бар.

– А почему вы спрашиваете? – спросила Элла. – Поверьте, моя жизнь не так уж интересна за пределами моего круга общения в разведывательном. Раз уж на то пошло, это я должна вас расспрашивать. Разве не этим должен заниматься любознательный ученик?

– Что ж, давай. Покажи мне, на что ты способна, – сказала Рипли.

– Самое напряженное дело, над которым вам приходилось работать?

– Дэвид Паркер Рэй. 1999 год.

Элла ожидала более развернутого ответа, но его не последовало. Она уже знала все о деле Дэвида Паркера Рэя, и подробности, мягко говоря, ужасали. В воздухе повисло короткое молчание, и агент Рипли осмотрелась вокруг, воспользовавшись моментом. Она сделала большой глоток виски. Элла решила, что лучше не наседать, и сменила тему.

– О чем вы больше всего сожалеете? – спросила она.

Рипли опустила теперь уже пустую рюмку на стол и тяжело сглотнула. Рядом стоял недопитый коктейль.

– Что не ушла на пенсию в пятьдесят, – сказала Рипли, откидываясь на стуле. – Но я знала, что если засяду дома, то захочу вернуться на службу. А когда я на службе, то жалею, что не бросила это дело. Это вечная битва.

– Как Ракетчик, – сказала Элла.

– Кто?

– Ракетчик. История. Астронавт, который скучает по семье, пока находится в космосе, но скучает по космосу, когда находится рядом с семьей. Это борьба между удовлетворенностью и попыткой дотянуться до звезд в последний раз. Многие люди сталкиваются с этим, когда достигают пенсионного возраста.

– И лучший совет, который я могу тебе дать, – это не позволять наступить такому моменту. Не совершай ошибку, романтизируя эту работу или людей, которых мы ловим. Серийные убийцы – это не какие-то там экзотические виды, которыми стоит восхищаться. Они обычные люди, которые гадят и воняют, как и все мы. Они мерзавцы и точно не стоят того, чтобы посвящать им свою жизнь, – сказала Рипли. – Если я мучаю тебя, то это лишь оттого, что ты немного напоминаешь мне меня. Но я вижу версию себя, которая может закончить иначе. Как только закончим с этим делом, возвращайся к своей работе в офисе. Заведи жизнь за пределами работы и не забывай о ней. Не посвящай всю жизнь охоте на убийц, иначе в итоге сама станешь жертвой.

Элла опешила. Последнее, чего она ожидала, это получить комплимент от Мии Рипли, каким бы сомнительным он ни был.

– Или чего хуже – закончишь Ракетчицей, как я.

Они обе рассмеялись.

– Мысль о том, чтобы вернуться в офис, кажется странной, – сказала Элла. – Прошел всего день, но такое чувство, что это было миллионы лет назад.

– Почему ты вообще пошла в ФБР? – продолжила Рипли. – Девушка с твоими способностями могла бы неплохо зарабатывать в мире технологий.

Этого вопроса Элла опасалась больше всего. Ее часто спрашивали об этом, но она ни разу не ответила честно. Может, пришло время наконец открыть правду. Она перевела взгляд на свисающую с потолка лампочку возле стойки бара, где раньше сидели двое мужчин. Свет ослепил ее, и на мгновение она оказалась в другой реальности. Таверна «У Фреи» превратилась в ее детскую спальню, где Элла смотрела на мигающие цифровые часы.

Было 5:02 утра. Элла впервые видела на часах такое время. Она плотно закрыла глаза в надежде, что когда откроет их, на часах будет около семи тридцати – в это время она обычно вставала.

Но это не сработало. Что-то встревожило ее, и она не могла уснуть. Элла села на кровати и вгляделась в шторы. За окном все еще было черным-черно. Седан ее отца был криво припаркован возле дома. Он говорил, это отобьет у воров желание угонять его.

Элла старательно вслушивалась в полуночные звуки. Она никогда еще не была к ним так внимательна, к песням ночи. За окном не проехало ни единой машины, и не было слышно признаков жизни ни в ее доме, ни в доме соседей. Все было спокойным и неподвижным до такой степени, что ей захотелось плакать. Она никогда прежде не была единственным человеком в доме, который не спал.

Через дверь пробивался все еще включенный свет из коридора. Отец всегда выключал его, когда ложился спать, так что, возможно, он тоже проснулся рано. Элла выскочила из постели и как можно тише открыла дверь спальни. Ей нужно было только увидеть его лицо, спал он или нет. Тогда она смогла бы уснуть. А если отец спросит ее о том, почему она вылезла из постели, она просто скажет, что резинка для волос сползла, и волосы щекотали ей лоб.

Оранжевый свет в коридоре ослепил ее. Она поморгала, пока глаза не привыкли, и прислушалась, ожидая услышать папу. Ничего. Мертвая тишина.

Вдруг она заметила нечто необычное.

Дверь в спальню отца была широко открыта. Он не держал дверь открытой с тех пор, как она подросла.

– Эй? – послышался голос.

В этот раз он прозвучал снаружи. Элла вернулась в реальность и вновь увидела перед собой агента Рипли.

В уши ворвалась музыка. Тяжелый рок восьмидесятых. Это было похоже на AC/DC, но она не была уверена. Внезапно она снова оказалась в таверне «У Фреи», вдали от тех давних времен, когда она была пятилетней девочкой. Она всеми силами старалась подавлять эти видения, но они возвращались, подкрадываясь, словно паук. Когда это случалось, требовалась вся ее сила воли, чтобы не дать им взять свое. Любое воспоминание о семье, работе или о травме могло навеять всю ту боль из прошлого и сломить ее. Элла всегда гордилась своей отзывчивостью, честностью и верностью, но некоторых тем она всеми силами пыталась избежать. И это как раз была одна из них.

– Извините, замечталась, – пошутила Элла.

Агент Рипли прищурила глаза. Элла ощутила на себе ее взгляд. Тот самый взгляд, который видел сотни самых отпетых преступников Америки насквозь. И теперь он был направлен на нее и обжигал ее. Элла чувствовала себя обнаженной, словно Рипли видела все, о чем она сейчас думала.

– Я с самого начала работала в правоохранительных органах, – сказала Элла, пытаясь вернуть разговор к изначальному вопросу. – Начиная с полиции Вирджинии семь лет назад. С тех пор я не оглядывалась назад. Думаю, я просто ходячий стереотип.

Элла рассмеялась.

– Что-то беспокоило тебя уже тогда. Что же?

Элла замялась.

– Беспокоило? Да нет.

– Меня не просто так прозвали детектором лжи в человеческом обличии. Минуту назад ты задумалась о чем-то. Расскажи мне об этом.

Элла застыла в оцепенении. Она не могла рассказать Рипли правду. Она никогда об этом никому не рассказывала, что уж говорить о ком-то, кого она знала всего сутки. Но если она попытается солгать, это может повлиять на отношение к ней Рипли. Элла чувствовала, что агент все больше симпатизирует ей – по крайней мере, она надеялась на это. И ей совсем не хотелось испортить впечатление о себе.

– Я думала о том, почему стала работать на Бюро. В то время как я начала работу, в моей жизни произошло кое-что плохое. Вот и все.

– Что именно?

– Думаю, это называют семейной драмой, – Элла надеялась, что ложь звучит достаточно убедительно.

На мгновение повисла тишина, но Рипли не давала спуску.

– Расскажи об этом. Думаю, тебе это нужно.

Элла стала прокручивать в голове идеи, чтобы закончить это разговор, но не смогла выдумать ничего убедительного. Она решила быть прямолинейной.

– Мы можем поговорить об этом в другой раз? – спросила она.

Элла заметила, что Рипли посмотрела на ее ноги, руки, а затем снова в глаза. Это был взгляд, который значил, что она знает правду, независимо от того, что говорит Элла.

– Держать все в себе вредно для здоровья. Если хочешь продержаться на этой работе дольше недели, придется найти способ справиться с травмой.

– Я знаю, но это долгая история, а сегодняшний день порядком вымотал меня.

Рипли сочувственно улыбнулась. Элла не поняла, была ли это насмешка или искренние эмоции.

– Конечно, давай закругляться, – сказала Рипли.

Они покинули таверну и пошли по темной улице, освещаемой фонарями, к деревянной хижине, площадка возле которой по совместительству служила стоянкой такси. Рипли наклонилась к стеклянному окошку и забронировала следующее свободное такси к гостинице.

Было странно наблюдать, как агент Рипли занимается чем-то столь обыденным. Затем Элла осознала, что больше не видит ее как вымышленного персонажа, как раньше, а видит в ней теперь человека из плоти и крови, со своими проблемами, тревогами и сожалениями.

Но самым любопытным было то, что Элла стала понимать, что Рипли не всегда была права. В ее суждениях были пробелы. Ее теория о подражателе казалась такой логичной, но Рипли упорно не хотела принимать или хотя бы рассмотреть ее. Элла собрала все кусочки пазла – жертвы, образ действий, связь с небезызвестными серийными убийцами, даже места преступлений. Она не видела изъянов в своей теории, но опять же, она не могла с уверенностью сказать, что Рик Корнетт не убийца. Она не знала, что преступники часто оставляют на потенциальных жертвах ограблений метки в виде странных символов. Элла понимала, что не знает многих вещей, и, возможно, в этом убийстве было множество аспектов, которые могут разбить ее теорию в пух и прах.

Вдалеке все еще виднелся «Строительный магазин Кристин 101». Один из патрульных уснул в полицейской машине. Элла подумала, что можно было бы легко проскочить мимо них. Ей стало интересно, вернулся ли убийца в течение последних суток, чтобы оценить свою работу. Серийные убийцы нередко вклинивались в расследования любым возможным способом, будь то предложение помощи или звонок в полицию для сообщения ложной информации. Чем больше Элла думала об этом, тем больше она укреплялась в своем убеждении, что убийца, по крайней мере, осмотрит место преступления, пусть даже просто проехав мимо.

Элла вспомнила о двух мужчинах, которые угостили ее коктейлем. Она подумала о бармене, о спящем полицейском, о ночных гуляках, с любопытством поглядывающих на огражденное лентой место преступления. Любой из этих людей мог быть убийцей Кристин Хартвелл. Кто бы это ни был, он мог быть в том же баре, что и она, и она бы не знала об этом.

– Поспи сегодня, Дарк, – обратилась к ней агент Рипли, пока они ждали такси. – Утром нас ждет пара трупов.

ГЛАВА 10

Он шел сзади по темной улице, наблюдая за своей жертвой. Он вспомнил абзац из одной книги, который плотно засел в его сознании.

«Серийный убийца постоянно развивается, пока не станет собственным богом и палачом. Подобно наркотику, действие которого притупляется при регулярном применении, каждое новое убийство вызывает у него все меньше удовольствия, что приводит к разочарованию.Необычное все больше становится обычным».

Это были слова одного из многих мужчин, которыми он восхищался. Его героев, как он их называл. Монстров в человеческом обличии, чьими историями он упивался, сколько себя помнил. Эти слова принадлежали Иэну Брэйди, серийному убийце, гению-психопату из Англии, чьи познания об убийствах многому его научили и уже привели к значимым успехам.

Но он понимал, что не одни знания привели его сюда. Он знал, что получение знаний является лишь половиной успеха; применение их на практике – вот что отличало настоящих мастеров от любителей. Он решил, что станет Пикассо этого нового мира. Он будет лучше всех. Люди будут десятилетиями говорить о нем.

«Подобно наркотику, действие которого притупляется при регулярном применении, каждое новое убийство вызывает у него все меньше удовольствия, что приводит к разочарованию». Однако в этот раз он решил оживить свои действия, дабы избежать так называемого уменьшения удовольствия. Помимо убийств удобных для них, как много серийных убийц пересекали гендерные границы? Да ни один. Они выбирали свой тип жертвы и придерживались его.

Банди, Рамирес, Кемпер, Гейн. Они убивали женщин.

Но был один каннибал из Милуоки, который испытывал страсть к молодым гомосексуальным темнокожим мужчинам. И сегодня состоится его воскрешение.

И когда он наблюдал за тем, как мужчина вывалился из клуба и пошел по улице, эти мысли о расчленении снова нахлынули и возбудили его до такой степени, что он начал дрожать в предвкушении.

Мужчина направился прочь от клуба, и он последовал за ним. План был прост. Проследовать за ним до дома, войти следом и начать. Мужчину звали Шон Келли, и он познакомился с ним в том же клубе, из которого тот только что вышел, всего неделю назад. Шон был идеальной жертвой для его цели. В ту секунду, как они начали разговор при первом знакомстве, в его сознании всплыли фотографии места преступления Дамера, и все встало на свои места.

Напевая песню, Шон свернул с главной улицы и вышел на пугающе тихую проселочную дорогу. Он точно знал путь, по которому Шон пойдет домой, и, по его расчетам, дорога займет около двенадцати минут. Пока что все шло по плану.

Придерживаясь за стены и пытаясь сохранить равновесие, Шон свернул в большой тупик, окутанный оранжевым светом.

Ему не нравился этот тупик. Он был слишком открытым, слишком на виду. С каждой стороны находились дома, и кто-то мог заметить, как подозрительный мужчина преследует пьяного.

Но он знал, что дом Шона находится на следующей улице. Он держался на расстоянии, периодически заглядывая в телефон, чтобы создать видимость, будто ищет какое-то здание неподалеку. Он поднял глаза и увидел, что Шон свернул в небольшой переулок, который вел к улице, где находился его дом, поэтому он подошел чуть ближе, чтобы не упустить Шона из виду.

Но вдруг послышались голоса. Откуда-то из-за стены. Судя по всему, людей было несколько, и они были навеселе. Очевидный признак пьяной молодежи.

Его мысли затуманило раздражение. Он ненавидел эти звуки, но хуже было то, что они нарушали его план. Он постоял перед переулком, а затем, в панике, развернулся и кинулся прочь.

Он слышал, как Шон разговаривает с ними. Что-то о клубе, в котором он был, и о том, как он ужрался в хлам. «Должно быть, они знакомы», – подумал он.

– Мы идем в «Фрею», – сказал один из незнакомцев. – Ты с нами?

Нет, нет, нет. Его практически тошнило от волнения. Он оперся о стену, почувствовав внезапную пустоту в желудке. «Не смейте рушить мои планы, – подумал он. – Все шло так хорошо. Если вы, уроды, помешаете мне, будете следующими».

Они продолжили разговаривать, а затем послышались приближающиеся шаги. Он запаниковал. Его первой мыслью было сбежать, но так он бы только привлек к себе внимание. Он не мог рисковать, попавшись кому-нибудь на глаза.

Кто-то вышел из переулка. Они вот-вот его увидят, и Шон тоже. Если это случится, все пропало.

Под влиянием неведомого ему инстинкта он уперся рукой о стену и согнулся. Он закашлялся до такой степени, что желчь поднялась из желудка в его горло. Он чувствовал их присутствие позади. Они смотрели на него.

– Ты в порядке, чувак? – спросил один из них. Это был Шон.

Он поднял большой палец вверх, а затем продолжил отплевываться. Он выплюнул немного слизи на землю.

Казалось, он стоял так вечность. Но затем он услышал, как они уходят. Все еще держась за стену, он посмотрел на них. Оба подростка были белыми, Шона с ними не было.

Его окатило волной облегчения, и как только подростки исчезли из виду, он поспешил в переулок, чтобы осуществить задуманное.

Он свернул за угол и увидел, что Шон все еще шатается впереди. Он дошел до его небольшого частного дома, из которого открывался удивительный вид на реку. Естественно, убийце уже был известен домашний адрес Шона. Он знал свое дело, и он знал, что Шон смог позволить себе это место благодаря деньгам своего отца.

Он подобрался ближе, убедившись, что остается в тени.

Шон обошел дом сзади, отворил калитку высотой по пояс и вошел на задний двор. Поскольку большинство домов у реки обычно располагалось в широких зеленых зонах, о приватности не было и речи. Аллеи обычно окружали целые кварталы, открывая вид на задние дворы для всех, кто проходил мимо. Он без проблем добрался до заднего двора Шона, все еще оставаясь незамеченным.

Наконец и Шон добрался до дома. На первом этаже зажегся свет. Прошло около полутора часов с тех пор, как убийца подмешал таблетку ему в напиток и скрылся, а значит она должна вот-вот полностью подействовать. Пришло время начать.

Он немного прошелся до конца улицы на случай, если любопытные глаза заметили его. Он не выпускал телефон из рук по пути обратно. Если кто-нибудь спросит, он скажет, что разговаривал с местным парнем через приложение для знакомств и собирался встретиться с ним для ночного свидания. Если кто-кто из соседей знает Шона, а он был уверен, что они знают, они беспрекословно поверят ему.

Через три минуты он подобрался ближе к дому Шона.

Ожидаемо, снаряжение убийцы все еще было на месте, где он оставил его ранее. Шон был слишком пьян, чтобы заметить это, несмотря на то, что оно было прямо у него под забором.

Один механический перфоратор. Один галлон антифриза. Все из «Строительного магазина Кристин 101».

Задняя дверь открылась с щелчком. Он вошел в темную кухню, отделанную черно-белой плиткой. Еще пять шагов – и он уже в гостиной, буравит взглядом мужчину на диване, который пялится в свой телефон.

– Привет, Шон.

Мужчина подскочил от испуга, выронив телефон.

– Черт. Ты напугал меня, – он положил руку на грудь и улыбнулся. – Заходи.

Он жестом пригласил мужчину сесть на диван.

– Как тебя зовут? Или мне называть тебя просто Джон Доу 123?

– Можешь звать меня Джеффри.

– Джеффри? Серьезно? Тебе что, восемьдесят?

Он выдал наигранный смешок.

– Очень смешно. Может, я не так молод, как ты, но с возрастом приходит опыт.

– Мне ли не знать! – сказал Шон. – Слушай, давай начистоту, я в дрова, и у меня сейчас все плывет. Ты будешь сверху, лады? Потому что я уж точно не…

Шон замолчал и положил ладонь на плечо нового друга.

– В чем дело, Шон?

– Просто немного голова кружится. Ты не мог бы принести мне воды?

Веки Шона начали закрываться. Убийца наблюдал с упоением. Это было слишком просто. Он хотел добавить немного страха в уравнение. Он хотел, чтобы Шон знал, что висит на волоске от смерти.

– Шон, я думаю, тебе стоит вызвать скорую. Ты неважно выглядишь. Тебе что, подмешали наркотики?

– Откуда мне знать?

– У тебя не двоит в глазах? А сердце бьется учащенно? В висках нет ощущения жжения?

– Да, но я очень пьян.

– Такие симптомы не возникают при опьянении. Тебе подмешали наркотики. Я уже видел такое. У меня с собой нет телефона, так что дай мне свой, и я вызову помощь. Это серьезно.

– Телефон за тобой, – сказал Шон, расплываясь по дивану.

– Есть, – сказал он. – Давай принесу тебе воды.

Он пошел в кухню и включил кран для вида. Выждав пару секунд, он взял мешок, который оставил у задней двери. Когда он вернулся в гостиную, Шон уже был в том состоянии, когда закатываются глаза.

Шон постарался сосредоточиться.

– Мешок? Игрушки? – произнес он невнятно. – Да ты извращенец.

– Можно и так сказать.

– Ты вызвал скорую? Думаю, ты прав. Я начинаю… – Шон умолк.

Он поднял его телефон.

– Нет, я никому не звонил.

Он бросил телефон на пол и наступил ногой на экран, разбив его вдребезги. Он продолжал топтать его, пока не показались провода и платы.

– Эй, что за… – начал Шон, прежде чем снова отключиться.

Его моторные навыки ослабли, и он был практически парализован.

– Никто не приедет, Шон. Здесь только мы с тобой, и да, тебе подмешали наркотики. Ты в любую секунду потеряешь сознание, а потом я убью тебя.

У Шона сработала реакция «бей или беги», и он начал махать ногами в сторону незнакомца. Но он был слишком слаб, слишком одурманен.

– Будь бдителен, общаясь с людьми в сети, потому что они могут следить за тобой издалека. Они могут быть в одном баре с тобой, вооружены наркотиком для изнасилования, который используют на возбужденном, ничего не подозревающем парне. Затем они могут назначить тебе ночное свидание.

Глаза Шона закрылись, его нервная система была повержена под действием веществ и подлинного ужаса. Однако Шон еще подавал признаки жизни, поэтому убийца набросился, крепко обхватил руками шею Шона и сжимал ее, пока тот не отключился.

ГЛАВА 11

Ее разбудили шаги.

Это был не отец. Они были более тяжелыми и небрежными.

Элла встала с кровати. Ее ночник отбрасывал зеленые и синие фигуры на потолок спальни, которые кружились по часовой стрелке, создавая гипнотический эффект. Она думала, что уже слишком взрослая для этого, но когда отец выключал его, она скучала по легкому жужжанию, которое ассоциировалось у нее со сном.

За окном все еще было темно – должно быть, все еще стояла ночь. Она никогда не просыпалась раньше времени, если что-нибудь ее не будило. Может, это папа решил проверить, как она? Она тысячу раз просила его прекратить. Ей не нужно было, чтобы ее контролировали.

Нет. Папа крался тихо. Она знала ритм его шагов. Она слышала их каждую ночь в течение пяти лет.

Дверь в ее спальню была приоткрыта, и она могла одним глазком заглянуть в коридор. Тени двигались и танцевали, но что-то подсказывало ей, что эти тени не принадлежат ее отцу. Она не была уверена, она просто знала. Возможно, это была детская интуиция, которая помогала ей понять, когда папа был зол или раздражен. Но она ощущала чужое присутствие, незнакомую ауру.

Элла осторожно подошла к двери, не наступая на синий ковер на полу ее спальни. Там пол скрипел сильнее всего.

Она выглянула и увидела, что чей-то силуэт направляется в спальню отца. Она увидела его лишь мельком, но этого было достаточно, чтобы понять, что она была права. В доме был посторонний.

Вдруг ее затошнило, а голова закружилась. По кончикам пальцев пробежали мурашки, но она медленно прокралась из своей спальни и последовала за силуэтом.

Ее поглотила тьма. В течение нескольких секунд она не видела ничего, кроме коротких вспышек света, но когда ее глаза привыкли к освещению, она увидела силуэт мужчины, державшего в руке нож.

Он стоял над ее отцом, пока тот спал. Элла попыталась закричать, но звука не последовало. Она попыталась подбежать к нему, но застыла на месте. Она взяла небольшую вазу со стола отца и бросила ею в незнакомца, но та лишь отскочила от него и приземлилась на полу. Он даже не заметил, что она здесь.

Он приближался к ее отцу. Она могла лишь наблюдать.

Силуэт раз за разом жестокими ударами вонзал нож в сердце ее спящего отца. От внезапного нападения тот полностью оцепенел. Он не мог бороться или отбиваться, или убежать. Он был полностью во власти незнакомца.

Элла застыла на месте, словно ее ноги были приколочены к полу. Затем все мелкие фрагменты соединились, будто картину разделили на части, и она собрала пазл.

Она увидела кровь, стекающую с кровати на ковер. Она услышала, как отец кричит, чтобы она бежала из дома. Нападающий обернулся, надел капюшон и посмотрел ей в глаза. Его лицо было неузнаваемо и напомнило ей плохо прорисованный фоторобот. Кто бы это ни был, она его не знала. Она раньше не видела его.

Бросив ее отца в луже крови, он кинулся к Элле, устремив на нее лезвие ножа.

Бах, бах, бах.

Приглушенный крик. И все исчезло. Мир перед ней померк. Мужчина, спальня, испачканные кровью простыни. Реальность вернулась, и вдруг она поняла, что ее глаза закрыты.

Бах, бах, бах.

Она открыла глаза, пытаясь сосредоточится на шторах в паре футов от нее. Через них пробивался луч солнечного света. Она села в кровати и взяла телефон со стола рядом. 7:05 утра. Только теперь она поняла, что стук слышался по-настоящему, а не в ее сне.

– Кто там? – спросила она.

Холодный воздух заметно взбодрил ее.

– Это я, новенькая. Нам пора, – послышался голос агента Рипли с той стороны двери мотеля.

– Простите, я не думала, что мы отправимся так рано.

– Рано – значит вовремя. Вовремя – значит поздно.

– Дайте мне минутку – и я спущусь к вам.

Элла услышала, что Рипли ушла, и постаралась собраться с мыслями, сидя в кровати. Она медленно вдыхала и выдыхала, а затем использовала метод ОБРАТНОГО ОТСЧЕТА, чтобы успокоить быстро бьющееся сердце. Она назвала пять вещей, которые видела в комнате. Телевизор, кожаное кресло, ручка, стопка книг, ее ноутбук. Затем она перешла к четырем вещам, которые могла потрогать, и трем вещам, которые она слышала. Через тридцать секунд она успокоилась.

Видения всегда были одинаковыми. Неожиданные и жестокие, и всегда оканчивались темнотой. Они посещали ее с той ночи двадцать три года назад, и хотя она научилась справляться с эмоциональными последствиями чуть лучше, они никак не помогали прояснить картину. В них события искажались настолько сильно, что она с трудом могла вспомнить, что реально, а что нет.

Она думала, что, возможно, это лишь ее воображение. Может быть, она никогда не видела убийцу или даже вообще не знала, что он был в доме. Возможно, в пятилетнем возрасте она не осознавала происходящего, а травма и чувство вины заполнили пробелы.

Или, может, она видела убийцу. Она могла посмотреть человеку, который убил ее отца, прямо в глаза. Но если все было так, почему она все еще была жива?


* * *

Элла ожидала, что в офисе коронера Париша царит куда более мрачная атмосфера, чем оказалось на самом деле.

Он находился в четырех милях от их отеля и представлял собой причудливое, странной формы здание с крышей в готическом стиле, многостворчатыми окнами и двумя дымоходами. Снаружи ухоженную лужайку украшала мемориальная скамейка в память об основателе здания, а по обе стороны стеклянных ворот стояли два вечнозеленых дерева. Интерьер был отделан приятным дубовым покрытием.

Сотрудник офиса сопроводил их из небольшого фойе в кабинет В3, где хранились тела жертв, имеющих отношение к текущему расследованию. Кабинет находился за стальными раздвижными дверьми. Прежде чем открыть их, сотрудник видал им латексные перчатки и пластиковые респираторы. Затем он отпер дверь и жестом пригласил Эллу и Рипли войти. Дверь за ними захлопнулась с устрашающим ударом.

В кабинете стоял тяжелый запах медицинской жидкости. У стен, окрашенных в зеленый цвет, стояло несколько рядов шкафов, на первый взгляд напоминающих шкафчики для хранения документов, но Элла знала их истинное предназначение. Это были ячейки для трупов. В центре комнаты стоял стальной стол, на котором лежало что-то, накрытое белой простыней.

Из небольшой подсобки вышел мужчина, в спешке вытирая руки полотенцем. Он отбросил его в сторону и пожал агентам руки.

– Доброе утро, агенты. Простите, что не подготовился. Сегодня дел невпроворот. Я доктор Скотт Ричардс, местный коронер. Надеюсь, вы легко нас нашли.

Доктор Ричардс был яркой личностью. Элла не могла не восхищаться его внешним видом. Он был по-мальчишески привлекателен – как сказала бы ее соседка, «сладкий, как жевательная резинка». Его короткие кудрявые черные волосы были небрежно растрепаны. Очки в квадратной оправе подчеркивали его глаза карамельного цвета. На нем была стандартная синяя форма, на груди было несколько небольших пятнышек. Элла решила, что ему около тридцати, но не была уверена. Он был одним из тех парней, по которым не поймешь, восемнадцать им или тридцать.

– Рада знакомству, доктор Ричардс, – сказала агент Рипли, не отрывая глаз от блокнота. – Можете рассказать нам о том, что у вас есть на данный момент?

– С радостью, – ответил доктор Ричардс.

Элла положила рюкзак и тоже достала блокнот. Она наблюдала за тем, как Ричардс надел новую защитную одежду и снял простынь со стола. Их взору предстало обезглавленное, расчлененное тело. Даже сквозь респиратор Элла ощущала трупный запах. Она сдержала рвотный рефлекс.

Несколько секунд у нее ушло на то, чтобы обработать увиденное. Она вспомнила обо всех трупах, которых ей приходилось лицезреть в книгах и на фотографиях мест преступления, но в реальности все было совсем иначе. Это было все, что осталось от Кристин Хартвелл, женщины, которая всего несколько дней назад жила своей жизнью, считая, что до смерти еще далеко. И теперь она здесь, на этом столе, а все ее мечты и надежды разрушены психопатом ради мимолетного удовольствия.

– Жертва номер три, – начал Ричардс.

Он поднял небольшой металлический инструмент и занес его над ее телом, а затем использовал его как указку, чтобы выделить части трупа Кристин.

– Одна рана от пули в животе, пуля прошла навылет и вышла со стороны спины, зацепив позвоночник. Это должно было мгновенно обездвижить жертву. Резаные раны на шее и животе, нанесенные острым инструментом, предположительно лесорубным или садовым топором.

Затем Ричардс ввез еще два стальных стола из смежной комнаты. Элла увернулась, чтобы дать ему пройти.

– Извините. Здесь мало места. Обычно у нас тут не бывает столько трупов, – он усмехнулся.

Элла просто кивнула, не зная, как реагировать. Казалось, Рипли и Ричардс чувствуют себя куда более комфортно среди трупов, чем она.

Ричардс снял простыни, прикрывавшие останки первых двух жертв. Они разложились сильнее, чем тело Кристин, и приобрели желтоватый высушенный вид. Коронер указал на голову Джулии Рейнольдс, первой жертвы. Ее тело расчленили, а потом собрали снова, словно человеческий пазл. Крайняя степень кощунства.

– Видите эти коричневые отметины на шее и руках? – спросил Ричардс. – Тупая травма – вероятнее всего, от ударов руками, а не посторонним предметом. Причиной смерти стало удушение.

– Рипли прошлась пальцем в перчатке по резаным ранам на руках и шее. Она посмотрела на тело Кристин Хартвел и тяжело вздохнула. Элла сделала то же самое, сравнивая раны на двух телах и пытаясь определить закономерность или схожесть. Однако единственной общей чертой было то, что оба тела расчленили. Больше ничего не сходилось.

– А жертва номер два? – спросила Рипли.

Все трое развернулись к телу Уинни Баркер.

Ричардс указал на ее живот.

– Тридцать резаных ран на животе и одна на шее. Я обнаружил следы марганца и ванадия в местах порезов, так что орудием убийства, вероятно, был нож из углеродистой стали, которые обычно используют для разделки мяса. Ничего особенного. Такой можно купить где угодно. Возможно, она умерла от обширной кровопотери во время нападения, но она могла быть все еще жива, когда он перерезал ей горло. Опять же, порезы хаотичны и небрежны. Он разрезал две основных артерии, но я сомневаюсь, что это было сделано нарочно.

– Кажется, он орудовал ножом, не осознавая, что делает, – сказала Элла.

С первого взгляда Элле показалось, что три жертвы были делом рук разных убийц. Но, конечно же, она также знала, что это именно то, чего добивался убийца.

– Не совсем, – сказал Ричардс. – Есть еще кое-что. Кое-что, что я действительно нахожу очень странным. Видите ли, хотя смертельные раны чудовищно жестоки и необдуманны…

– Расчленение после смерти выполнено аккуратно и дотошно, – прервала его Рипли. – Знаю, это именно то, о чем я подумала.

Элла наклонилась ниже, чтобы рассмотреть раны на шее каждой жертвы по очереди. Порезы были ровными и относительно гладкими, будто их выполнили с помощью профессиональных инструментов.

 – Я скажу вам больше, – продолжил Ричардс. – Расчленения выполнены практически с хирургической точностью. Я занимаюсь этим пятнадцать лет и никогда прежде не видел подобных разрезов. Я бы сказал, что в нашей округе вряд ли кто способен на такое. Это в духе Альфредо Тревино.

Он вдруг привлек внимание Эллы.

– Альфредо Тревино? – спросила она. – Вы знаете, кто это?

– Конечно.

– Я никогда не встречала никого, кто бы знал, кто такой Альфредо Тревино.

– Серийные убийцы – весьма полезный материал для будущего хирурга, – рассмеялся Ричардс. – Почти все время учебы в медицинском я читал о серийных убийцах, которые расчленяли жертв. Прошло много времени, но я все еще кое-что помню.

Элла была слегка ошеломлена. Она не ожидала встретить кого-то, кто знал о малоизвестном мексиканском серийном убийце пятидесятых. Элла посмотрела на Рипли, которая рассматривала тела и делала снимки на свой телефон. Элла не могла удержаться. Это была отличная возможность спросить.

– А вы помните что-нибудь об Эде Гейне, Ричарде Рамиресе или Эдмунде Кемпере?

Ричардс отложил инструменты и снял маску. Затем он снял очки и протер линзы полотном своей формы.

– Естественно. Все слышали о них. Я много знаю об их методах работы.

– Что ж, я работаю над теорией, что один преступник подражает разным серийным убийцам. Убийство Кристин Хартвелл напоминает то, что делал со своими жертвами Эд Гейн. В убийстве Уинни Баркер прослеживаются элементы преступлений Ричарда Рамиреса. А Джулию Рейнольдс убили и расчленили – в точности, как делал Эдмунд Кемпер.

Рипли одарила Эллу недовольным взглядом.

– Новенькая, ты действительно думаешь, что такой информацией нужно делиться? Подумай об этом.

Она была права. Это была грубая ошибка.

– Простите. Мне не следовало говорить об этом.

Ричардс рассмеялся.

– Не беспокойтесь, я никому не расскажу. Но теперь, когда вы упомянули об этом, я понимаю, о чем вы говорите, – сказал он.

– Правда? – спросила Элла.

Она понимала, что совершила ошибку, но то, что ее теорию поддержали, придало ей чувство удовлетворения. Она подумала, что, возможно, теперь Рипли осознает, что она тоже понимала, о чем говорит.

– Конечно. То есть, я хорошо помню те фотографии с места преступления Гейна. Убийство мисс Хартвелл – довольно хорошая копия. Если я правильно помню, Рамирес резал своих жертв ножом, пока они спали, верно? А Кемпер похищал девочек-подростков и расчленял их? Черт, не могу поверить, что сам не увидел эту связь. Это просто удивительно.

Элла не ожидала такой восторженной реакции от коронера. Его увлеченность практически затмевала ее эмоции.

– А вы хорошо подкованы в вопросе, – сказала Элла. – Вы все это запомнили?

– Вроде того. Прошло много времени, но некоторые вещи не забываются.

Их разговор прервал телефон, зазвонивший в другом конце маленькой комнаты. Рипли тяжело вздохнула. Она прекратила рассматривать нижнюю половину тела Кристин Хартвелл и сняла маску и перчатки. Рипли полезла в карман и достала телефон. Элла переключила внимание обратно на коронера.

– Вы заметили что-нибудь еще, что мы могли бы пропустить? Следы связывания, раны на теле жертв, полученные в результате самообороны, что-нибудь такое?

«Я что, пытаюсь произвести на него впечатление?» – подумала она.

– Ничего, кроме того, что указано в предварительном полицейском отчете, – сказал Ричардс. – Но ваша теория открыла мир новых вопросов, так что продолжу копать.

– Отлично, спасибо. Позвоните мне, если что-нибудь обнаружите.

Она почувствовала гордость, даже несмотря на буравящий взгляд Рипли, который она ощущала на себе. Элла чувствовала, что правильно поступила, рассказав доктору Ричардсу об этих деталях, поскольку это дало ему новые аргументы, которые нужно проработать. Она лишь надеялась, что ей удастся донести логику своих рассуждений до агента Рипли.

– Может, я и без этого вам позвоню, – рассмеялся он.

Элла не знала, как реагировать. Но вдруг раздраженные нотки в голосе Рипли прервали эту напряженную тишину.

– Вы издеваетесь? – сказала она в телефон. – Оградите периметр. Мы будем через двадцать минут.

Рипли сложила блокнот в карман пальто. Она встретилась глазами с Эллой. Элла всего два дня работала на этой работе, но она точно знала, что Рипли собирается сказать.

– Нужно ехать. Он убил снова.

ГЛАВА 12

Местом назначения был дом в трех милях на восток. Рипли была за рулем, и навигатор сказал, что они прибудут через шесть минут. Рипли не посвятила Эллу в подробности телефонного разговора, сказав лишь, что им предстоит собственными глазами увидеть труп.

– Они ничего больше не сообщили по телефону? – спросила Элла.

– Нет, – отрезала Рипли, не сводя глаз с дороги.

Сев в машину, Рипли не включила радио. Раньше она всегда включала его, когда они ехали куда-то.

Элла почувствовала неприязнь. Она ощущала, что что-то не так, и догадывалась, что именно. Она набралась мужества и спросила:

– Что-то не так?

– О чем ты думала там? – сказала она, не дав Элле закончить предложение.

Элле не нужно было больше ничего спрашивать.

– Извините. Я просто подумала, что если кто-то поверит в мою теорию, это поможет убедить вас.

Они резко остановились на светофоре. Элла почувствовала отдачу. Она здорово вывела Рипли из себя. Девушка не решалась взглянуть на нее. Вместо этого Элла выглянула в окно и увидела, как мужчина открывает жалюзи своего небольшого ликеро-водочного магазина. Магазин назывался «АЛКОГОЛЬ ЧТО НАДО».

– Это было непрофессионально, если не сказать, глупо с твоей стороны, – закричала Рипли с нотками злости в голосе. – Что если коронер пойдет и расскажет кому-то о твоей небольшой теории? Так и начинаются сплетни. Не говоря уже о том, что теория не подтверждена и, в худшем случае, может оказаться в корне неверной. Ты можешь себе представить, как это отразится на нас?

– Но он обязан хранить все в секрете, разве нет? – сказала Элла.

Машина снова тронулась. До места назначения оставалось четыре минуты.

– Нет, – сказала Рипли. – Он не полицейский. Ты с таким же успехом могла рассказать все незнакомцу в кофейне.

Элла впервые видела агента Рипли такой раздраженной. Она чувствовала себя так, будто ее только что отругали родители.

– Но он сказал, что это хорошая теория. Я подумала, что если он провел те же параллели, что и я, он может поискать дополнительные детали, которые коронеры обычно оставляют без внимания. Это бы действительно могло нам помочь. Он даже сказал, что подробнее изучит тела для меня.

– И он, конечно же, не мог сказать это из скрытых мотивов? Я понимаю, что умение общаться с людьми – не твоя сильная сторона, и я знаю, что ты в этом новенькая, но урок номер один: не доверяй никому конфиденциальную информацию касательно дел об убийстве. Так ты можешь неслабо влипнуть.

– Извините. Я чувствую себя дурой. Меня занесло.

Ей не стоило этого делать и теперь, когда она оглядывалась назад, это казалось ей очевидным. Она почувствовала стыд. Она чувствовала, что подвела себя. В тот момент она думала, что это нечто незначительное, на что Рипли может закрыть глаза. Она не осознавала, сколько вреда может нанести раскрытие конфиденциальной информации.

– Я понимаю твой энтузиазм, но ты не можешь просто расхаживать вокруг, выкладывая свои теории всем, кто готов слушать. Это тебе не средняя школа. Как бы ты почувствовала себя, если бы эти слухи дошли до родителей Джулии? До брата Кристин? Или до внуков Уинни? Ты когда-нибудь теряла того, кого любила?

Элла вспомнила о своих снах. Это случилось лишь несколько часов назад, но ей казалось, что прошли дни.

– Нет, – солгала она. – Это больше не повторится.

– Хорошо, – сказала Рипли.

Впереди возник ряд частных домов. По каждую сторону стояло по три дома со скромными передними и задними дворами. Извилистая дорожка окружала все дома, позволяя пешеходам пройти мимо и насладиться чистыми видами самых живописных мест.

– Больше всего меня беспокоит, что информация о нашем исследовании и, в частности, о твоих выводах, дойдет до прессы, – продолжила Рипли. – Притянутые за уши теории, наподобие твоей, – мечта любого журналиста. Пресса раскрутит это и сделает сенсацию. И тогда наш преступник узнает, что мы у него на хвосте, и ФБР будет выглядеть кучкой некомпетентных дураков. И начнется буря негодования в наш адрес. Я уже видела такое.

– Я поняла, – сказала Элла, ощущая, как стыд пульсирует в висках. – С этого момента я буду молчать.

– Рассказывай мне. Рассказывай шерифу. Но больше никому.

Элла решила, что молчание будет лучшим ответом. Их машина проехала тупик и наконец остановилась у дома на Лейксайл Вью. Весь дом был огражден желтой сигнальной лентой, а по периметру сновали туда-сюда четыре офицера. Напротив два соседа наблюдали за всем происходящим без тени смущения.

Рипли показала свое удостоверение дежурному офицеру. Он приподнял ленту для нее и пропустил их с Эллой. Два эксперта-криминалиста вышли из дома жертвы, сняли маски и вдохнули свежий воздух. Один из них показал агенту Рипли поднятый вверх большой палец, а затем указал на задний вход. Элла и Рипли обошли дом и встретили шерифа Харриса, который ждал их, плотно зажав сигарету губами. Он был весь красный. Выдохнув облачко дыма вниз, он сбил пепел с сигареты о забор на заднем дворе.

– Впервые за тридцать лет службы, – сказал он, не глядя на агентов. – Я начинаю думать, мне кажется, или мир на самом деле с каждым днем все больше сходит с ума.

– Что тут у нас? – спросила Рипли.

– Если бы я мог это описать. Следуйте за мной. И не забудьте маски. Они вам понадобятся.

Они вошли в большую кухонную зону. Она была выполнена в современном деревенском стиле, с деревянными поверхностями и коричневыми табуретками, приставленными к небольшому обеденному столу. На рабочей поверхности справа криминалисты оставили маски для них. Элла и Рипли надели их во второй раз за сегодня.

Элла осмотрела кухонную зону, отметив пустую миску для кошачьего корма, белоснежный холодильник-морозилку с кучей прикрепленных селфи и фотографий с вечеринок и из ночных клубов. На всех фотографиях был молодой ухоженный мужчина афроамериканского происхождения, чаще всего в обнимку с другим таким же ухоженным молодым человеком. Все фотографии были творчески прикреплены вокруг ручки холодильника. Элла подумала, что, кем бы ни был хозяин, у него был хороший вкус, и он точно был популярным парнем.

Это длилось всего несколько коротких мгновений, но искра возникла снова. Кусочки пазла соединились, и Элла точно знала, что им предстоит увидеть, когда они прошли дальше в дом. Как только все трое вошли внутрь, Элла почувствовала, будто очутилась на фотографии места преступления, которую она видела уже сотни раз. Все это было удивительно знакомым в каком-то смысле.

Но несмотря на это, она не была готова к тому, что увидела перед собой. На коричневом диване сидел мужчина, немного склонившись набок, будто дремал. Его лицо закрывала маска крови, которая стекала по шее до самых бедер, где она собралась в лужу. Она засохла и была коричневато-красной.

«С этого момента я буду молчать», – подумала Элла. Она не собиралась ничего говорить без крайней необходимости из страха еще одной взбучки или того хуже. Однако сейчас она была абсолютно уверена. Сцена, представшая ее глазам, подтверждала ее теорию. Жертва, тип, образ действий, причина смерти. Это очередное преступление подражателя.

– Шон Келли, двадцатипятилетний мужчина, – сказал Харрис. – Мы прибыли всего полчаса назад, поэтому все еще устанавливаем детали, но кажется, что он был застрелен и оставлен умирать.

Рипли подошла к телу и рассмотрела его более пристально. Элла стояла в стороне, пытаясь осознать увиденное. Это было второе место преступления, которое ей довелось увидеть за свою семидесятидвухчасовую карьеру специального агента, и первое, на котором был труп. По крайней мере, труп, который был одним целым. Казалось, психологическое давление растет с каждым часом. Рассматривать тела в офисе коронера и без того было нелегко, но видеть свежий труп на месте убийства было еще тяжелее. Она знала, что эта сцена будет преследовать ее вечно.

«Держи себя в руках, – сказала она себе. – Если ты хочешь заниматься этим, придется научиться справляться с такими вещами». Элла вспомнила о методе диссоциации, которому научилась на старте карьеры в ФБР, однако это оказалось сложнее, чем она представляла. Мысль о том, что она стоит на том же ковре, на котором всего несколько часов назад стоял настоящий убийца, вызвала у нее тошноту. Несмотря на холод, она почувствовала, как на лбу проступил пот. Дыхание участилось. Это было зрелище не для слабонервных.

– Кто вызвал полицию? – спросила агент Рипли, упершись коленом о диван и разглядывая дырку в левом виске жертвы.

– Это был анонимный звонок, около часа назад, – сказал Харрис.

 – Конечно, он был анонимным. Разве не всегда так? Криминалисты уже взяли предварительные мазки?

– Как раз только что закончили. Это займет пару минут.

– Хорошо. Они нашли пулю? И что это, черт возьми, за запах?

– А вы как думаете? – спросил Харрис. – Это трупный запах, мэм.

«Я точно знаю, что это за запах», – сказала Элла сама себе, но после той взбучки, что устроила ей Рипли, она решила, что не стоит сейчас вмешиваться. Она не хотела еще больше злить Рипли, выдвигая необоснованные теории. Страх еще раз получить выговор, да еще и при свидетелях, заставил ее молчать. Она вспомнила о школьных днях, когда она мгновенно решила задачу на доске, но вынуждена была ждать, пока весь класс с ней разберется, чтобы она могла поднять руку. Это раздражало, но она убедила себя, что когда-нибудь настанет ее время заговорить. Она видела, что Рипли уже сделала кое-какие выводы касательно тела перед ними, судя по ее недоверчивому взгляду. Элла вспомнила, как Рипли разнесла в пух и прах ее предыдущие теории, и не хотела, чтобы это повторилось.

– Нет, дело не в этом. Это что-то другое.

– Думаю, это выяснится в отчете криминалистов. Что скажете, агенты? – спросил Харрис.

Рипли встала и достала свой блокнот.

– Вся эта сцена – один большой средний палец, адресованный нам. Этот парень знает, что мы у него на хвосте, и он показывает нам, на что способен.

– С чего вы взяли? – спросил Харрис.

– Судя по отсутствию крови в других местах, жертву убили прямо здесь, на диване. Это значит одно из двух. Либо убийца пробрался незамеченным и неожиданно напал на жертву, скрутив ее и не дав покинуть диван. Либо он втерся в доверие к жертве настолько, чтобы выполнить свой план, сидя рядом с ней. Оба сценария говорят об организованности, навыках межличностной коммуникации и манипуляции. Он также заявил в полицию сам, чего не делал в прошлый раз. Он хочет, чтобы мы были здесь. Он хочет, чтобы мы восхитились его творением.

Один из криминалистов вошел в комнату и передал Харрису папку-планшет. Элла не могла разобрать, мужчина или женщина прячется под маской.

– Мазок готов, сэр. В организме обнаружено высокое содержание алкоголя, а также значительные следы гидроксибутирата на слизистой щеки.

Харрис просмотрел заметки, перевернув пару страниц.

– Понятно. А что это значит на обычном языке?

– Изнасилование на свидании, – вмешалась Рипли. – Жертву накачали наркотиками.

– Накачали?

– Вероятнее всего, подмешали. Скорее всего, убийца бросил таблетку в напиток – это наиболее эффективный и действенный способ отравить человека гидроксибутиратом.

– Что ж, я отправил офицеров на поиски людей, которые знали этого парня. Жена, девушка, друзья, родные.

– У него не было девушки, – сказала Рипли. – Он гей и одинок. Он мог встретить убийцу в баре, и они могли прийти сюда вместе. Начните с бара.

Рипли повернулась к Элле.

– Новенькая? Ты что-то притихла. Что скажешь об этом?

– Просто пытаюсь осознать все.

– Послушай, я сказала, что ты можешь делиться своими мыслями со мной и Харрисом. Мы здесь одни, так что выкладывай.

Пришло время добавить недостающий фрагмент пазла. Но она не ожидала, что Рипли примет его к сведению.

– Прежде всего, я не думаю, что жертву застрелили, – Элла подошла и провела пальцем около раны на виске жертвы.

– Нет?

– Однозначно нет. Я думаю, он использовал перфоратор, чтобы просверлить это отверстие.

Харрис пробубнил что-то невнятное.

– Не хочется признавать, но все может быть. Меня уже ничто в поведении этого типа не удивит. Не говоря уже о том, что в отчете сказано, что на голове парня не найдено выходного отверстия. Если, конечно, убийца не стрелял с расстояния мили, в голове жертвы должно быть как минимум две дырки.

Рипли задумалась.

– Интересно. Отверстие определенно небольшое, но его сложно рассмотреть из-за свернувшейся крови.

– А запах, о котором вы спрашивали? – продолжила Элла. – Думаю, это кислота или отбеливатель. Наш убийца просверлил в голове жертвы дырку и заполнил ее какой-то жидкостью.

Харрис скривился. Он покачал головой.

– Зачем, черт побери?

– Потому что именно это сделал Джеффри Дамер с двумя своими жертвами в восьмидесятых.

– Дамер? Псих из Висконсина? Я не слышал это имя уже много лет.

– Дамер был одержим идеей создания зомби из человека. Он думал, что сможет сделать это, закачав соляную кислоту в череп жертвы, но, очевидно, это не сработало.

– Еще одна теория о подражателе? – сказала Рипли.

– Образ действий идентичен. Наш убийца встречает темнокожего гея в баре и идет с ним домой. Затем он накачивает его алкоголем, подсыпает наркотики и сверлит в его голове отверстие, пока тот еще жив. После этого он вливает внутрь любую жидкость, которая у него имеется. Все сходится, до последней детали.

 Рипли потерла лоб кончиками пальцев. Элла ожидала возражений.

– Точно, – сказала Рипли. – Я поняла. Запах. Это антифриз.

У Эллы и Харриса ушло несколько секунд, чтобы соединить ниточки. Они оба поняли.

– Господи, – сказал Харрис. – Тот антифриз, который он взял в строительном магазине.

– Весьма вероятно, но точно неизвестно.

Затем Элла подумала кое о чем. Это была еще одна закономерность, которую ее подсознание вывело из увиденного ею за короткую жизнь. Она вспомнила о преступлениях Дамера, о расчленениях, о каннибализме, о фотографиях, сделанных им.

– То есть мы можем с уверенностью сказать, что это тот же парень, который убил мисс Хартвелл? – спросил Харрис. – Ненавижу искать позитив в таких делах, но это правда хорошо.

– Опять же, мы не можем сказать с абсолютной уверенностью, но я бы сказала, что это возможно.

Рипли сфотографировала тело Шона Келли на свой телефон. Она набрала номер, но тут вмешалась Элла.

– Шериф, криминалисты все здесь обыскали?

– Еще нет. Это следующий пункт плана. А что?

– Я думаю, что знаю, как найти доказательства, что это сделал один и тот же преступник.

Рипли и Харрис повернулись к ней.

– Внимательно слушаем, – сказала Рипли.

– В других убийствах присутствуют наиболее известные элементы каждого из серийных убийц. Дамер влил кислоту только двум своим жертвам. Он куда более известен другими вещами.

– Например?

– Он хранил части тел как трофеи.

Рипли снова посмотрела на жертву.

– Но тут все части тела на месте, новенькая.

Элла надеялась, что провела правильные параллели. Казалось, Рипли начинает склоняться к ее теории, и ей не хотелось, чтобы энтузиазм агента погас.

– Так и есть. Может, и не у этой жертвы, но у других некоторых частей не хватает.

Она рванулась на кухню, щедро обставленную мебелью в деревенском стиле, и остановилась перед холодильником. Рипли и Харрис последовали за ней.

– Видите эти фотографии? – спросила Элла, указывая на снимки вокруг ручки на двери. – Я думала, они расположены так из эстетических соображений, но нет.

Рипли отошла на шаг, чтобы четче рассмотреть картину.

– Они расположены в форме вопросительного знака.

– Именно. Он привел нас сюда. Дамер хранил некоторые части тел в холодильниках.

– Да вы издеваетесь, – сказал Харрис.

– Позовите сюда криминалистов, – прокричал он из задней двери.

Шериф вернулся к холодильнику и открыл его. Все было обыденно: две бутылки молока, консервы для кота, овощи, масло. Харрис доставал продукты один за другим, пока не добрался до большой пластиковой коробки, зажатой в нижнем левом углу холодильника. Стенки были испачканы, из-за чего нельзя было рассмотреть содержимое.

Но Элла точно знала, что внутри. Рипли и Харрис тоже поняли это. Харрис поднял крышку – и комната наполнилась тошнотворным запахом. Это был запах залежавшегося трупа, который днями гнил, прежде чем его переместили в новое место.

Элла увидела это в глазах Рипли. Ее теория была верна, и Рипли выглядела так, словно тоже была убеждена в этом.

Харрис раскрыл рот в удивлении.

– Матерь божья. Что это за чертовщина?


* * *

Элла, Рипли и Харрис не сводили глаз с находки, когда к ним поспешили два криминалиста. Харрис передал им контейнер дрожащими руками. Команда криминалистов взяла его и бережно положила на рабочую поверхность позади них.

 Это была голова Кристин Хартвелл – без кожи и волос, с двумя карими глазами, застывшими в смертельном взгляде. На ней были следы бровей и неповрежденные зубы. Можно было рассмотреть все сухожилия, идущие от щек к голове. От увиденного Элла почувствовала рвотные позывы. Пока Рипли и Харрис осматривали голову, Элла выбежала на улицу, чтобы подышать воздухом.

Теперь ее теория имела значительное подспорье, но все равно это было самое ужасное утро. Облачное небо над головой игрязная трава под ногами. Она чувствовала, как влага с лужайки просочилась в ее обувь. Сначала ей было некомфортно, но затем она вернулась в реальность. Все эти смерти и разложение, которые она лицезрела за последние несколько дней, казались ей каким-то невероятным ночным кошмаром.

За последние несколько дней она многому научилась, включая то, что учебники и фотографии мест преступления не могут подготовить человека к встрече с этим в реальности. Элла всегда думала, что, окажись она в подобной ситуации, ей удастся держать свои эмоции под контролем, но реальность разительно отличалась от того, что она представляла. Каждое место преступления накладывало свой отпечаток, вытесняя все приятные воспоминания сценами жестокости и человеческих страданий.

Она подумала, что, возможно, эта должность не для нее, но мысль о том, чтобы подвести людей, давших ей этот шанс, повысила уровень ее тревожности до предела.

Вдруг она почувствовала на своем плече прикосновение чьей-то руки.

– Нет, легче со временем не станет, новенькая, если ты об этом думаешь.

Элла сняла очки и протерла глаза. Она не развернулась к Рипли.

– Не об этом. Я думаю, может, я не создана для этой работы.

Рипли рассмеялась.

– Ты шутишь? Твоя теория выглядит весьма правдоподобной. Не позволь паре жутких подробностей разуверить тебя.

Элла почувствовала, как тревога отступила. Облегчение пришло медленно и постепенно, когда она поняла, что легендарная Мия Рипли похвалила ее.

– Что ж, спасибо. Просто.. Видеть все эти свежие трупы очень тяжело. Когда я вижу их в учебниках, я будто просто постигаю факты. Я просто читаю историю, понимаете? Я ничего не могу сделать, чтобы изменить то, что с ними произошло.

– Но теперь ты чувствуешь, будто в ответе за них, – сказала Рипли.

Элла тяжело вздохнула и кивнула.

– Наверное. Это сложно объяснить. Я чувствую, что если бы старалась лучше, лучше проработала теорию, проговорила ее, тогда, возможно, в этом доме не было бы трупа.

– Да, я помню, когда думала так же. Но поверь мне, ничто не могло это предотвратить. Ты не можешь винить себя за действия психопата.

– Я знаю. Просто это тяжело.

– Конечно, тяжело, но ты должна гордиться собой. Ты пришла к этой теории практически с самого начала, основываясь всего на одном месте преступления и небольшом количестве деталей. Даже с сегодняшними находками, я бы не додумалась до таких выводов. Я бы предположила, что это дело рук какого-то рассеянного шизофреника, экспериментирующего с разными методами убийств. Но твоя теория разворачивает дело в совершенно другом направлении. Даже мне это не по силам.

Элла снова надела очки и повернулась к Рипли. Между ними дул ледяной ветер. Элла промерзла до костей. Все это утро казалось нереальным, но еще более нереальным казалось то, что Рипли хвалит ее. Элле пришлось воспроизвести слова агента в памяти, чтобы убедиться, что она правильно все расслышала. В течение сорока восьми часов Рипли спешно опровергала ее теорию. Теперь она вернулась к этой теории. Это был успех, неважно каким горьким он был. Эллу переполняло чувство удовлетворения.

– Правда? Даже вам? – спросила Элла.

– Даже мне. Если бы я нарисовала психологический портрет и отправила его копам, представь, как бы глупо я выглядела, когда выяснилось бы, что он на самом деле делал с каждым убийством?

– Да уж, – согласилась Элла. – Но теперь вы знаете правду.

– Все еще есть вещи, которые я не могу разглядеть. Ты замечаешь мелкие детали, такие как джутовый мешок на месте убийства Хартвелл, след от помады на месте убийства Баркер. Эти детали помогают выявить связь и определить более четкий психологический портрет. Поэтому я хочу доверить это тебе.

Элла смотрела на нее в потрясении.

– Что? Мне?

– Да, тебе. Ты когда-нибудь составляла психологический портрет?

Вот оно. Великое достижение. Высшая честь, которой она могла удостоиться.

 Она мечтала составить официальный психологический портрет для ФБР со времен средней школы, когда готовила презентации для уроков и представляла, что будет заниматься этим в будущем. Все, ради чего она работала, все эти годы работы до полуночи, чтобы быть лучшей, все эти часы исследований, которыми она занималась в свободное время, все то время, что она чувствовала, будто ее не замечают, несмотря на то, что она работала до изнеможения. Одобрение, которого она втайне ждала, свалилось на нее, как цунами ответственности.

Это был апогей; момент, который она запомнит до конца своих дней, независимо от того, как сложится ее карьера.

– Нет. То есть ни разу официально.

– Неофициально – тоже неплохо. Давай в последний раз осмотрим место преступления и будем двигаться дальше. Ты справишься?

Это была честь для нее, честь, о которой она никогда даже не мечтала. Она пришла с огромной ответственностью, но был шанс, что она сможет предугадать следующий шаг преступника. Был шанс, что ее способности помогут поймать реального серийного убийцу.

– Да, я справлюсь.

– Хорошо.

ГЛАВА 13

Элла была обессилена. Она посмотрела на часы, висевшие на стене полицейского участка. Уже четыре часа она корпела над этим портретом, изменяя и добавляя абзацы по мере того, как ее посещали новые мысли.

Она внимательно прочитала его от начала до конца, хотя слова уже расплывались перед глазами.

«Достаточно», – сказала она себе, уверенная, что охватила все необходимые детали. Элла распечатала несколько копий и подготовила их, чтобы показать Рипли.

Она переживала о том, как Рипли отреагирует на составленный ей портрет. Что если он не выдержит проверку или меркнет на фоне портретов, которые писала Рипли? Что если она упустила некоторые очевидные детали преступления?

Элла убедила себя, что это не ее случай, надеясь, что так оно и есть. Она вышла из офиса с распечатками в руке и обнаружила Рипли печатающей что-то на своем ноутбуке в главном офисе участка.

– Закончила? – спросила Рипли, прежде чем Элла успела что-либо сказать.

– Закончила.

Тревога вернулась. Психологический портрет должен быть детальным планом для поимки преступника. Он должен быть идеальным. И вот Элла представляет свой первый официальный портрет самому легендарному агенту из ныне живущих. Напряжение было сильнее, чем когда-либо в ее работе в разведотделе.

– Давай, – сказала Рипли.

Она откинулась в кресле и посмотрела в потолок.

– Давай?

– Читай.

Элла почувствовала себя школьницей. Рипли была строгой учительницей, которая попросила ее выступить с презентацией. Напряжение возросло. Элла посмотрела по сторонам, чтобы убедиться, что другие офицеры ее не услышат. И начала с самого начала.

– Все мужчины, которым подражает преступник, являются архетипичными американскими серийными убийцами. Белые мужчины с отклонениями на сексуальной почве, одиночки, которые убивали ради удовлетворения собственных извращенных фантазий. Хотя им с трудом удавалось влиться в социум, они были не настолько неприспособленными, чтобы отталкивать любого, с кем вступали в контакт. У них были знакомые, пускай и немного. Им удавалось влиться в небольшой круг общения, где их считали частью группы, однако люди за пределами этого круга иногда замечали в них что-то странное. Поскольку преступник видит что-то в этих убийствах, что-то, чего он сам жаждет, что-то, чего, как он осознанно или неосознанно считает, ему не хватает, он будет проявлять те же характеристики. Он также должен быть в одной возрастной группе с этими убийцами, то есть где-то между двадцатью и сорока.

Элла ожидала разгрома. Она рассматривала выражение лица Рипли, обращая внимание на мелкие детали. Агент закрыла глаза и кивнула.

– Отлично. Полностью согласна. Продолжай.

Элла была поражена. Одобрение подтолкнуло ее, и она продолжила с большей уверенностью.

– Если он соберется совершить еще одно убийство, то, без сомнения, станет подражать другому преступнику, наподобие ранее упомянутых. Пока что все убийства были данью разным хорошо известным серийным убийцам, так что велика вероятность, что тенденция сохранится. В таком случае можно смело предположить, что это будут подобные предыдущим убийцы-садисты, такие как Джон Уэйн Гейси, Гэри Риджуэй или Деннис Рейдер. Американские убийцы такого же возраста, в преступлениях которых всегда прослеживалась сексуальная составляющая. Однако он не станет выбирать убийцу, чьи преступления были невзрачными. Убийство должно содержать узнаваемый компонент, чтобы подражание было явным.

– Именно, – сказала Рипли и встала. – В каждом убийстве есть какая-то отличительная черта. Что-то примечательное. Первое убийство Джулии Рейнольдс было довольно обычным по его стандартам, но с тех пор он продвинулся вперед. Каждый раз он оставляет на месте преступления уникальные, различающиеся знаки.

Элла перевернула страницу, читая написанное и добавляя комментарии от себя:

– В каждом из сценариев выбор жертв играл значимую роль. Каждый тип жертвы соответствует типу, выбранному убийцей, которому он подражает. Кроме того, каждый серийный убийца придерживался одного выбранного им типа жертв во время череды убийств. Или, по крайней мере, в убийствах, которые они совершали ради сексуального удовлетворения. Они следовали определенной тенденции. Следовательно, если преступник решит подражать Джону Уэйну Гейси, он выберет молодого мужчину или подростка. Если же он решит подражать Гэри Риджуэю, он выберет работницу эскорт-услуг. Выбор жертвы так же важен, как и сам акт убийства.

– В точку, – сказала Рипли. – Абсолютно верно. Продолжай.

– В то же время, важным фактором является локация. Все жертвы преступника были убиты в тех же местах, где совершили убийства оригинальные убийцы: машина, спальня, гостиная. Однако, места, где он прячет части тел, отличаются от сценариев оригинальных убийц. Это может быть связано с тем, что преступник жаждет внимания медиа и полиции вдобавок к удовлетворению от убийств.

Рипли взяла ручку и прокрутила ее пальцами. В другое время Элла бы отметила ее мастерство, но теперь все внимание было сосредоточено на портрете.

– Бинго, – сказала Рипли. – То есть, если мы объединим две последние части, мы сможем определить тип жертвы и место убийства. Место, где он спрячет части тела, может отличаться, но это то, чего мы не можем предугадать. Так кого из известных убийц он может скопировать на этот раз?

Элла продолжила с того момента, где остановилась, снова читая вслух:

– Таким образом, мы можем исключить широко известных, но не столь уникальных убийц, как Дэвид Берковиц и Зодиак, поскольку элементы, присутствующие в их преступлениях, напоминали убийства, которые постоянно происходят по всему миру, и, кроме того, преступники внезапно меняли типы жертв и места убийства. Точно так же можно исключить возможность подражания Чарльзу Мэнсону, поскольку он не обладал характеристиками, присущими другим убийцам, которых копировал наш преступник. Также можно исключить всех преступников, которые не являются белыми мужчинами, американцами и тех, кто действовал не один. Он не станет подражать Эйлин Уорнос, Джеку-потрошителю, Хиллсайдским душителям или подобным преступникам.

Рипли уронила ручку и не стала ее поднимать.

– Знаешь что? Это отличное замечание, – сказала она. – Это на самом деле значительно сужает поиски, верно?

– Естественно, – сказала Элла. – Если мы знаем, что имеем дело с белыми мужчинами-американцами, это немного упрощает нам задачу.

– Видишь, Дарк? У тебя получилось. Я знала это.

Элла почувствовала облегчение. «Слава богу», – подумала она.

– Расскажи мне об образе действий, – сказала Рипли.

– Преступник соответствует категории психопата. Он весьма искусный, методичный и контролирует эмоции в присутствии жертв. Эти убийства были заранее спланированы, и за это время он находит все нужные инструменты, чтобы взять с собой. Он нападает внезапно, когда они ничего не подозревают, чтобы оглушить их и получить над ними полный контроль. Запугивание перед убийством, скорее всего, отсутствует, что является возможным признаком психической неадекватности; однако этот аспект может присутствовать, если он присутствовал в почерке убийцы, которому наш преступник подражает, поскольку он также получал контроль над жертвой тем же способом.

Элла глубоко вдохнула. Она осмотрелась и обнаружила, что ее речь привлекла внимание нескольких заскучавших офицеров. Взгляд Рипли заставил их отвернуться.

– Поскольку жертвы, предположительно, отбираются по физическим признакам, скорее всего, он не знаком с ними лично, – продолжила Элла. – Он выбирает их заранее, следит за ними, изучает их привычки, а затем нападает в самый подходящий момент. Он объективизирует своих жертв и, хотя он видит их как игрушки, которыми можно манипулировать, он может персонализировать жертву, разговаривая с ней, чтобы добавить убийству эмоциональную и интеллектуальную глубину.

Рипли хлопнула ладонями по столу.

– Новенькая, я бы не сделала это лучше. Ты попала в точку. У тебя есть мысли о его детстве, работе, семейной жизни?

Элла ликовала, но не подавала виду. Сейчас это было неуместно.

– Да, – она пролистала страницы до последней. – Все здесь.

– Идем. Нам нужно сейчас же показать это Харрису. Кое-кто в городе наверняка подходит под твое описание, и мы сегодня вечером нанесем ему визит.


* * *

– Харрис, нужно, чтобы ты провел для нас поиск, – сказала Рипли. – Мы создали психологический портрет преступника, и нам нужно, чтобы ты проверил, соответствует ли кто-либо в городе этому описанию.

Шериф сунул гору документов в ящик и жестом пригласил агентов подойти к столу с его стороны.

– К вашим услугам, – сказал он. – Что я ищу?

– Белого мужчину в возрасте от двадцати пяти до сорока пяти, – начала Рипли. – Холост, одинок. Прожил в окрестностях всю жизнь, или, по крайней мере, в радиусе двух миль. Занимается квалифицированным трудом, требующим ручной работы, возможно самозанятый. Он искал бы должность, где можно работать одному, или такую, которая включала бы элементы работы с инструментами и плотью. Санитар, столяр. В его послужном списке должно быть много работ в юные годы, но в течение плюс-минус последних пяти лет он остепенился.

Харрис заполнил поля в базе данных. Количество результатов начало уменьшаться.

– Здесь более сотни имен, дамы. Все, кто угодно, – от пекарей до изготовителей светильников. Что еще вы можете мне рассказать?

Рипли пробежалась по именам и преступлениям, за которые эти люди были осуждены.

– За ним должна быть история мелких проступков, скорее всего, сексуального характера. Подглядывание, публичное совершение непристойного действия, пользование эскорт-услугами. Также возможны поджоги, жестокое обращение с животными и домашнее насилие в детстве. Он может быть сиротой или мог сбежать из дома в детстве. Его родители либо мертвы, либо живут очень далеко.

– Сейчас, – сказал Харрис. – Три результата. Посмотрим.

Харрис наклонился ближе к экрану.

– Первый парень, девятнадцать лет, живет в…

Рипли прервала его.

– Нет. Слишком молод. Следующий.

Харрис нажал мышкой на следующий фотоснимок преступника.

– Второй парень. Двадцать шесть, переехал год назад после приставания к несовершеннолетним в Луисвилле.

– Нет. Он латиноамериканец. Наш подозреваемый должен быть белым.

Харрис кивнул и перешел к следующему имени. Он наклонился еще ближе к экрану.

– Погодите, я его узнаю, – Харрис просмотрел информацию о преступнике. – Ох, это тот еще кадр, поверьте.

– Расскажи нам все, – сказала Рипли.

– Клайд Хармен, – сказал Харрис, указывая ручкой на экран. – Полный псих, однако не самый умный.

Рипли изучила основную информацию. Белый мужчина, тридцать шесть лет, холост и живет один. Его трудовая биография была прерывистой, с большими периодами безработицы между должностями, включавшими ручной труд.

– За что его арестовали? – спросила она.

Харрис открыл профиль преступника. Появился цветной снимок худощавого, осунувшегося мужчины с темными волосами средней длины, свисающими ниже подбородка. На его лбу красовался огромный шрам, который проходил по диагонали от линии роста волос до правого глаза.

– Он как-то обнажился в присутствии одной несчастной старушки в городе. Он был странно одет – плащ и огромные сапоги, – так что мы быстро его нашли. Это было примерно восемнадцать месяцев назад, – сказал Харрис. – Он признался, и мы задержали его. Дело закрыто. Но я не поэтому так хорошо его запомнил. Спустя некоторое время произошло еще кое-что.

– И что же?

– Мы снова наткнулись на него примерно через два месяца после первого инцидента. Пришла женщина и заявила, что поймала кого-то на своей территории. По всей видимости, он украл ее собаку. Женщина сказала, что у него на лбу был огромный шрам.

– Кража собаки?

– Иногда такое случается. Обычно для собачьих боев. Но мы снова пришли к Клайду, и угадайте что? Этот психопат начал заниматься таксидермией именно тогда, когда произошло это ограбление.

Элла и Рипли переглянулись. На их лицах было написано одно и то же.

– Если за ним было замечено жестокое обращение с животными, возможно, что он перешел к причинению вреда живым людям, особенно если прошел год.

– Но у нас не было на него ничего, что позволило бы арестовать его, – продолжил Харрис. – Ни доказательств, ни следов собаки. Он остался безнаказанным.

– Где он живет? – спросила Рипли.

Харрис проверил записи.

– Черное озеро. То же место, где мы взяли его в прошлый раз. Это в глуши, около пяти миль отсюда. Жуткое место.

– Изолированное? – спросила Рипли.

– Довольно.

– Он подходит, – воскликнула Рипли. – Возраст сходится, он одиночка, с историей правонарушений. Шрам у него на лбу может быть раной, которую жертва нанесла во время самообороны. Таксидермия требует навыков работы руками и включает расчленение и сшивание заново. Нужно немедленно приступить к расследованию.

Харрис вскочил с кресла и подозвал четырех офицеров.

– У нас есть подозреваемый, – объявил он. – Приготовьтесь к выезду. Мне нужны две машины, по два парня в каждой. Нельзя тратить время впустую, поехали.

Рипли повернулась к Элле.

– Мы поймаем его, – сказала она. – Но, поверь мне, такие парни просто так не сдаются.

ГЛАВА 14

Несмотря на отсутствие каких-либо знаков, Элла могла практически точно определить точку, где начиналась местность, известная как Черное озеро. Деревья становились более густыми и высокими, и неестественно сплетались между собой. Они проехали мимо болота – темно-зеленого и кишащего хищниками. Уже темнело, и некоторые опасные дикие создания вышли поживиться более слабой добычей. Их автомобиль сильно трясся на грунтовой дороге, ведущей из города в лесную местность, которая явно была не предназначена для машин. Элла смотрела в окно рядом с собой и наблюдала за фигурами аллигаторов, движущихся по болоту.

Их автомобиль с трудом пробирался по узкой тропе на небольшом холме, ветки деревьев царапали стекла. Элла вдруг почувствовала приступ клаустрофобии. Ее тревожность нарастала, и она чувствовала, будто направляется в сердце ада. Где-то впереди дом потенциального серийного убийцы. В голове прокручивались различные сценарии развития событий, но Элла отбросила эти мысли и сказала себе, что нужно сосредоточиться на текущем моменте.

Грунтовая дорога привела их на разросшуюся, запущенную лужайку, посреди которой был брошен побитый грузовой автомобиль. За небольшим ветхим забором стоял фермерский дом внушительных размеров, но в ужасном состоянии. Его деревянный фасад порос плющом, а несколько досок висели на волоске. Какого бы он ни был цвета раньше, сейчас вся краска слезла, обнажив серое бетонное покрытие.

– Он один здесь живет? – спросила Элла.

– Похоже на то. Я не видела ни одного дома, с тех пор как мы заехали в лес, – сказала Рипли.

Она взяла рацию и обратилась к Харрису, который находился в автомобиле за ними.

– Пусть ваши люди пока не высовываются. Мы пойдем первыми. Не хотим его спугнуть. Если он увидит машины, может запаниковать и выбежать через задний ход. Пускай другие офицеры следят за домом с другой стороны, на случай если он попытается сбежать.

В рации послышался треск, за которым последовал хрипящий голос Харриса:

– Понял.

Полицейские машины позади них выключили фары и слились с темнотой. Рипли подогнала автомобиль ближе к передней части дома.

– Думаете, он нас уже заметил? – спросила Элла. – Кажется, он нечасто встречает гостей.

– Я думаю, он сейчас наблюдает за нами. Здесь так тихо, что можно услышать, как падает перо.

Элла была слишком взволнована, чтобы ответить. Если им удастся закрыть это дело, это закрепит за ней репутацию у ключевых фигур в верхушке ФБР. Расследование длится всего три дня, а они уже на хвосте у преступника. Если все получится, она добьется карьеры, о которой так долго мечтала.

Она выкинула мысль из головы и сосредоточилась на том, что было наиболее важно для нее. Это был реальный убийца, забравший четыре реальные жизни. Родители Шона Келли потеряли сына. Брат Кристин Хартвелл потерял сестру. Элла не понаслышке знала, что такое скорбь, и важнее всего было дать этим людям хоть какое-то облегчение.

Она столкнулась с кем-то крайне жестоким – серийным убийцей с уровнем организации, который ФБР не видало со времен Денниса Рейдера, на протяжении трех десятилетий терроризировавшего Уичито.

Фермерский домик напомнил ей об одном доме в Плейнфилде, штат Висконсин. Домик Эда Гейна. В 1957 году, когда полиция получила доступ к дому Гейна, они нашли в нем одни из самых отвратительных творений человека в истории. Женский костюм из человеческой кожи, отрезанные гениталии, человеческие черепа, которые использовались как миски. Элла подумала, что этот парень мог вдохновиться Эдом не только в плане убийств. На самом деле она мечтала увидеть тот старый дом собственными глазами. Это была нирвана для одержимых преступлениями; мечта и кошмар одновременно.

– Готова? – спросила Рипли, но не стала ждать ответа. – Пошли. Он наверняка уже думает о побеге.

Элла и Рипли выскочили из машины и направились к входной двери дома.

– Хотите, я поговорю с ним? – спросила Элла.

Она была взволнована, как никогда, но уверенность и адреналин вытесняли все волнение.

– Уверена?

– Он скорее будет говорить с более молодой женщиной, чем… – Элла остановила себя.

– Чем со старой фригидной ведьмой. Ты права.

Элла постучала, а затем намертво застыла, прислушиваясь. Прошло десять секунд. Ничего. Ни единого признака жизни, ни лая собаки.

– Лучше тебе быть там, ублюдок, – сказала Рипли. – Ну же.

С другой стороны двери послышался голос.

– Что вам нужно?

Это было внезапно, и Элла почувствовала, как в жилах стынет кровь. Она не слышала ни шороха, ни шагов. Этот человек, кем бы он ни был, все это время стоял прямо за дверью.

– Мистер Хармен? Меня зовут Элла Дарк, а это моя напарница Мия Рипли. Мы работаем на местную полицию. Мы хотели бы задать вам пару вопросов касательно текущего расследования, если вы не против.

Повисла короткая пауза.

– Какого расследования? – спросил голос.

Он был гнусавым, по-ребячески заливистым. Мужчина говорил с выраженным луизианским акцентом.

«Добейся, чтобы он открыл дверь. Не спугни его», – подумала Элла.

В этой местности произошло несколько убийств, и мы полагаем, что вы можете располагать кое-какой информацией, которая может быть полезной для нас.

И снова молчание, словно он раздумывал над ответом.

– А шериф здесь? Я не крал собаку.

Элла и Рипли переглянулись. Это был вопрос, который они не ожидали услышать.

– Нет, здесь только мы с напарницей. Можно войти? Здесь очень холодно, и мы не хотим стать пищей аллигаторов. Обещаем, что не задержим вас надолго.

Голос исчез. Элле показалось, что они ждали часами, хотя на самом деле прошло не более десяти секунд. Наконец дверь скрипнула. Она услышала, как открылся скрипучий засов.

«Давай же, покажись», – подумала Элла.

Дверь отворилась на несколько дюймов, а затем резко остановилась. Он не открыл цепной замок.

– Мистер Хармен, мы не сможем войти, пока вы не откроете цепной замок.

– Аллигаторы так далеко не заходят, – сказал он.

Его лицо показалось через щель в двери. Элла смогла четко рассмотреть его черты. Это определенно был тот же мужчина, которого она видела на снимке, но его кожа была более морщинистой, а волосы спускались ниже плеч. Шрам на его лбу все еще не затянулся и, судя по его глубине, никогда и не затянется. Все в нем кричало о том, что он преступник или, того хуже, – психически неуравновешенный убийца. Элла посмотрела налево и увидела, как Рипли заглядывает в окна, подсвечивая фонариком. Однако через толстый слой грязи было невозможно что-либо рассмотреть.

– Вам придется достать ордер, чтобы попасть сюда, – сказал он.

Элла запаниковала. Он был прав, но она не хотела, чтобы он знал об этом.

– Нам нужен ордер только в том случае, если мы подозреваем, что вы можете быть связаны с делом, над которым мы работаем. Сейчас мы просто хотим задать пару вопросов, чтобы очистить ваше имя. Нам известно, что за вами числится несколько преступлений, и мы просто хотим вас исключить.

Элла видела это в его глазах. Ее слова не могли сломить его защиту. Он знал, что она лжет, и хотя это не сулило для него ничего хорошего, это значило, что он также был искусным манипулятором. Пока что он соответствовал всем критериям из составленного ей портрета.

– Я вас не впущу. Достаньте ордер и возвращайтесь, дамочка.

Рипли подошла ближе, передав Элле фонарик. Элла взяла его и отошла на пару шагов. Рипли встала прямо напротив небольшой щели в двери, подобравшись к Клайду максимально близко.

– Дружище, мы расследуем очень серьезное федеральное преступление, и всплыло твое имя, поэтому я советую тебе заговорить как можно скорее. Это в твоих же интересах. Так или иначе, но мы поговорим с тобой в течение ближайших двадцати четырех часов, поэтому лучше говори сейчас. Так что ты выберешь?

Рипли повернулась к Элле.

– Посвети на него фонарем. Я хочу видеть, с кем разговариваю.

Элла направила фонарик в небольшую щель, осветив верхнюю часть тела Клайда Хармена. На нем была свободная черная футболка, а на его предплечьях виднелись смазанные татуировки.

Но внимание Эллы привлекло кое-что позади него. Она лишь на мгновение увидела часть его жилища, однако успела заметить кое-что, после чего не осталось сомнений: этот мужчина виновен во всех тех убийствах.

Она направила туда луч фонарика, чтобы лучше рассмотреть. Клайд и Рипли проследили за ним.

Клайд мгновенно рванул в дом и исчез в темноте.

Он знал, что его раскрыли. На каминной полке, словно жуткий трофей, стоял человеческий череп. Элла закричала ему вслед:

– Это еще что такое?

ГЛАВА 15

Она действовала инстинктивно. Элла надавила ногой на дверь и почувствовала, как та немного поддается. Но этого было недостаточно.

– Забудь об ордере, череп сойдет за предлог, – закричала Элла.

Если они упустят возможность арестовать его, это может никогда не случиться.

Она отступила назад и с силой ударила в дверь еще раз. Правая нога онемела от удара. После третьей попытки шаткая дверь открылась, вырвав цепочку из доски. Элла и Рипли кинулись внутрь, нырнув в неизведанную тьму странного фермерского дома.

– Иди налево, – закричала Рипли, устремившись в противоположном направлении.

Элла увидела, как Рипли достала пистолет, после чего исчезла за углом, поэтому Элла сделала то же самое. Она поспешила через извилистый коридор, мимо сломанного стола и старых викторианских часов. Ощущался стойкий запах грибка и гнили. В промежутке между коридором и следующей комнатой она споткнулась обо что-то, едва не упав.

Элла посмотрела вниз и различила в темноте горку костей, но, в отличие от черепа, они были мелкими. Не полностью развитые. Детские.

«Господи», – подумала она.

В сознании возник худший из сценариев, но она отбросила эти мысли, сосредоточившись на текущей задаче. Она вошла в просторную комнату с высокими потолками и обветшалой люстрой по центру. Элла посветила фонариком вокруг, надеясь, что подозреваемый нападет на нее. Это было лучше, чем если бы он сбежал.

Перед ней возникли знакомые объекты. Большое пианино, покрытое толстым слоем пыли, словно к нему не прикасались десятки лет. Шкафчики, дверцы которых едва держались. Но направив фонарь в дальний конец комнаты, Элла в страхе отскочила. Она увидела нечто, чего никогда ранее не видела, нечто, напоминавшее кадр из фильмов ужасов.

Из другого конца комнаты на нее уставилось какое-то непонятное существо.

 На стене, словно приколоченная голова лося, висело ужасающее творение, созданное из различных частей тела. На нем была кожа аллигатора, но голова была собачья. Его рот был широко открыт, а внутрь, словно колья, были вставлены моржовые клыки.

Элла застыла на месте. По спине пробежала ледяная дрожь. Она переместила фонарь левее от создания и увидела еще одно жуткое зрелище.

Стеклянный шкафчик, заполненный банками. Каждая из них была доверху заполнена желтой жидкостью, а внутри находились трупы летучих мышей, сохранившееся в идеальном состоянии и пугающе похожие на живых.

«Что это, черт побери, за место?»

Из дальней комнаты послышался голос Рипли.

– Чисто. Его здесь нет.

Элла переместила фонарь со шкафчика в другой угол комнаты, и тут же услышала громкий стук, исходивший из дальнего шкафа. Вдруг мимо нее пронесся стремительный шквал шагов. Боковым зрением она уловила размытые очертания в темноте – черные на черном.

– Стой! – закричала она.

Он бросился в направлении, откуда они пришли, но ему пришлось притормозить перед ветхой дверью в кухню, чтобы открыть ее. Элла погналась за ним, вытянув вперед руку, чтобы схватить его, но его черная футболка выскользнула у нее из пальцев. Когда он свернул в коридор, Элла прыгнула на него, толкнула плечом, от чего он врезался в стену в коридоре. Он отскочил от деревянных панелей, и в воздух взлетела пыль. Элла схватила его за запястье, но поняла, что что-то не так.

Запястье было твердым, как скала. И холодным, как камень. Она провела рукой выше к предплечью, ощутив всю ту же твердость. То, что было перед ней, имело очертания человека, но это был не человек.

Она держала манекен.

– Какого черта?

Послышался короткий стук, и она осветила фонарем коридор. Входная дверь хлопала на ветру. В коридоре послышались тяжелые шаги Рипли, которая пришла с другого конца дома.

– Что это? Что случилось? – закричала она.

– Через дверь, – сказала Элла. – Он убежал.

Рипли повернулась и ринулась в том же направлении.

– Жди здесь, – сказала она напоследок.

Элла встала с пола, услышав, как Рипли исчезает в темноте. Через щель в двери она увидела, как два офицера последовали за Рипли по грунтовой дороге и скрылись из виду.

Ее снова обуяло разочарование. Она бранила себя за то, что не действовала быстрее, за то, что не стреляла, а гналась. Она хотела поймать этого парня живым, и поэтому ему удалось сбежать. Элла подошла к двери и выглянула в темноту, но ничего дальше подъездной дороги видно не было. Она чувствовала, что подвела себя и те семьи, которым так хотела дать утешение.

«Жди здесь», – сказала Рипли. Элла размышляла, почему агент не захотела, чтобы она двинулась следом. Она и Рипли подвела?

Нет, снаружи опасно. Нет смысла обеим подвергаться риску в дикой природе. Должно быть, Рипли попросила ее остаться, чтобы они могли снова встретиться здесь, независимо от исхода.

Элла решила воспользоваться этой возможностью, чтобы прочесать дом в поисках потенциальных улик, и направилась в кухню. Она пыталась отыскать выключатель, подсвечивая фонариком, но, прежде чем она нашла его, из другой комнаты послышался звук.

Щелчок. За ним последовал звон металла.

– Рипли? – позвала Элла.

Ответа не последовало.

Элла достала пистолет, все еще держа фонарь в другой руке. Она крадучись вернулась в коридор и заметила, что что-то изменилось.

Через входную дверь не пробивался свет. Она была закрыта. Сломанный цепной замок по-прежнему болтался.

Элла рванула к двери и потянула за ручку.

Ничего. Засов был закрыт.

Впервые она почувствовала, как холодный ветер касается ее кожи. Она внезапно осознала, насколько огромным был этот дом, в котором пахло плесенью и бог знает чем. Затем сработала так называемая интуиция агента: внезапная и твердая уверенность в чем-то, несмотря на отсутствие доказательств, когда ты просто знаешь это.

И Элла знала.

Она знала, что не одна в доме.

Послышался звук. Оглушительное жужжание, которое было так близко, что казалось, звук исходит у нее из слухового канала. Она инстинктивно отскочила назад и в этот момент увидела тот же темный силуэт, что и раньше. Теперь он был всего в паре футов от нее. Но на этот раз он подготовился. У него что-то было в руках, но Элла не могла рассмотреть что.

Элла направила на него пистолет и фонарь, но прежде чем она изготовилась для выстрела, что-то ударило ее по рукам. Пистолет и фонарь упали на пол, заставив ее пошатнуться.

Она собралась и быстро нанесла удар в направлении силуэта, но наткнулась лишь на тьму. Перед ней никого не было.

Элла посмотрела на фонарь. Она прыгнула, чтобы взять его, но что-то появилось из ниоткуда и наступило ей на запястье. В отсвете фонаря она различила силуэт Клайда Хармена, который стоял над ней. Он размахивал чем-то наподобие электропилы. Клайд поднял инструмент и водрузил его на свое плечо.

– Я не хочу убивать тебя, но убью, если потребуется, – сказал он.

Хармен нажал на выключатель, и жужжание послышалось снова.

– Ты не хочешь этого делать, Клайд, – закричала Элла, едва дыша.

От страха у нее перехватило дух. Перед глазами возникли заголовки завтрашних газет:

СЕРИЙНЫЙ УБИЙЦА С БОЛОТ УБИЛ ПЯТЕРЫХ. СЕРИЙНЫЙ УБИЙЦА ПОЙМАН; НОВЕНЬКАЯ ИЗ ФБР УБИТА.

– Ты права, не хочу, – сказал Клайд и опустил свое оружие.

Элла согнула ноги и ударила Клайда в область за коленями. Он пошатнулся, уронив пилу в опасной близости от плеча Эллы. Она перекатилась набок, вскочила на ноги и рванула в комнату справа по коридору. Было слишком темно для драки. Она мысленно взвесила варианты.

Либо включить свет, чтобы иметь возможность драться, либо выиграть время и ждать, пока вернется Рипли.

Элла решилась. Она ощупывала стены, отчаянно пытаясь отыскать выключатель. Из другой комнаты донеслись шаги. Нащупав натяжной шнур, она тут же потянула за него.

Над ее головой зажглись обычные лампы, свисавшие на длинном проводе сверху, и Элла поняла, что находится в гостиной. Боковым зрением она увидела другие жуткие творения Клайда, но у нее не было времени рассматривать их. Она оглядела комнату в поисках выхода, но гостиная вела в обшарпанную столовую, до потолка заставленную сгнившей мебелью. Стол был перевернут вверх дном, и на нем были кучей сложены стулья. Кроме этого там была лишь одна стена.

У нее не было выбора. Дерись или умри.

Элла рванула к обеденному столу, надеясь найти какое-то оружие. Ей нужно было что-нибудь, чтобы противостоять его пиле. Она перепрыгнула небольшой диван, приземлилась на гнилые доски и наткнулась на валявшуюся ножку стола. Элла взяла ее.

Свет, исходивший из гостиной, осветил небольшую нишу в столовой, позволив Элле рассмотреть ее содержимое. Нишу охраняло еще одно жуткое творение Клайда, но в этот раз это было нечто огромное.

Она заметила чучело бурого медведя, лишенное глаз, со свисающими с морды щупальцами. Медведь быль больше и крупнее нее. У Эллы быстро возникла идея. Она немного выдвинула медведя из ниши. К ее удивлению, он был довольно легким, по весу примерно как небольшой диван, как ей показалось.

Элла быстро спряталась в нишу. И стала ждать.

Клайд показался из-за угла, с грохотом ударяя пилой об стены гостиной. Это был не тот Клайд, которого она видела десять минут назад. Он был испуганный, помешанный, отчаянный.

– Выходи, малышка, – сказал он.

Элла осознавала, что этот маньяк с пилой в паре метров от нее и есть настоящий серийный убийца, охотящийся на следующую жертву. Она задалась вопросом, какую игру он затеял. Он убьет ее и сбежит? Он убьет ее, а затем убьет себя? Это грандиозный финал, прежде чем отправиться в тюрьму на пожизненное заключение?

Клайд вошел в столовую. Он водрузил пилу на плечо и устремил свой взгляд на медведя. Затем он рассмеялся.

– Выходи оттуда, милая.

Элла сжала деревянную ножку стола обеими руками, выбежала из своего убежища с другой стороны комнаты и нанесла удар этой дубинкой по голове Клайда сзади. Она почувствовала отдачу от кончиков пальцев до предплечий. Он упал на свое чучело медведя, повалив его на стену. Клайд быстро развернулся и замахнулся пилой на Эллу, но она заблокировала удар своим оружием. Лезвие пилы вошло глубоко в дерево, но не прошло насквозь. Элла воспользовалась этим.

Она схватила свою дубинку за концы и выкрутила пилу из ослабевшей хватки Клайда. Его глаза были стеклянными – по всей видимости, он все еще не пришел в себя после удара. Элла бросила оба сцепившихся орудия в другой конец комнаты.

Клайд бросился на нее с кулаками, ударив в челюсть. Рот заполнила кровь. Он нанес второй удар, но на этот раз Элла заблокировала его предплечьем и схватила Клайда за запястье. Она ловко оказалась у него за спиной, согнув его руку и практически вывихнув ему плечо. Клайд закричал от боли. Элла почувствовала, что его суставы напряглись. Она знала, что могла с легкостью сломать его тощую руку, если бы хотела.

Она вдавила колено в его позвоночник и прижала его к полу, сплюнув кровь.

– Черт! Хватит, – закричал Клайд. – Ты оторвешь мне чертову руку!

– Попался, – сказала Элла. – Игра окончена.

Она прижала его щекой к грязному полу, глядя прямо в глаза человеку, который отнял пять невинных жизней таким невообразимо жестоким образом. Она впервые была лицом к лицу с убийцей, и это было одновременно нереально и опьяняюще.

Элла затаила дыхание, пока удерживала преступника. Со стороны входной двери послышались звуки. Затем тяжелый стук. «Пожалуйста, пусть это будет Рипли», – подумала Элла.

Она услышала, как кто-то выбил дверь и вошел.

– Здесь, – закричала Элла.

Прибывшие пошли на ее голос. Это были Рипли, Харрис и два офицера. Они поспешили к ней, освободив Эллу и заковав руки Клайда в наручники у него за спиной.

Элла перекатилась на спину. Рипли склонилась над ней.

– Ты в порядке, Дарк? Черт, как он здесь оказался? Если бы я знала… – ее голос стих.

Казалось, она искренне раскаивается в том, что совершила ошибку.

– Все нормально, – сказала Элла. – Это моя вина. Я решила, что он сбежал из дома. Но я ошиблась. Должно быть, он спрятался.

Рипли помогла ей встать.

– Ты ранена? У тебя губа опухла. Давай скорее отвезем тебя в больницу.

– Нет, я в порядке. Пожалуйста. Давайте увезем отсюда этого парня.

Она повернулась к Клайду, которого удерживали Харрис с двумя офицерами.

– Вот так сюрприз. Клайд Хармен. Я знал, что мы еще увидимся, – сказал шериф.

Клайд оторвал голову от пола, насколько это позволяла хватка офицера. Он посмотрел прямо на Эллу, сквозь нее. У него были глаза истинного психопата – с маленькими зрачками, ничего не выражающие, полностью лишенные положительных эмоций. В них читались лишь горечь и злоба. Элла увидела чистое зло; лицо человека, который может с таким энтузиазмом забирать невинные жизни, не испытывая при этом раскаяния. Она видела в нем преступника, совершившего все те убийства. Сомнений не было.

Еще два офицера ворвались внутрь и помогли Харрису поднять Клайда на ноги. Клайд не сводил глаз с Эллы, и она, по неведомой причине, также не могла оторвать взгляд. Пока Харрис зачитывал ему права, Клайд хранил полное молчание. Они всегда молчат. Гейн молчал, не возражая, как и Дамер. Кемпер даже сам добровольно сдался полиции. Они знали, что как только их игра раскрыта, нет смысла сопротивляться. Кроме того, они жаждали дурной славы. Элла подозревала, что мужчина перед ней будет таким же.

Рипли покинула комнату, а затем вернулась, вручив Элле ее пистолет. Она взяла его и поблагодарила агента. В другой руке Рипли держала тот самый человеческий череп, из-за которого Клайд пустился в бегство.

– Отличная работа, Дарк. Молодец. Опять будзинкан?

Элла собралась и повернулась к Рипли.

– Нет, я отвлекла его с помощью медведя. Это муай-тай. Вы видели это место? Это просто комната страха.

– Нет, я плохо вижу в темноте.

– Посмотрите хотя бы на эту штуку у вас в руках, – она кивнула, указывая на череп. – Может, не стоит это трогать?

Но по выражению лица Рипли Элла поняла, что что-то не так. Она никогда не видела, чтобы ее настроение так быстро сменилось от радости до разочарования.

– Плохие новости, новенькая, – сказала Рипли. Она постучала по черепу костяшками пальцев. – Кости полые внутри. Это не настоящий череп.

Офицеры вывели Клайда Хармена из дома и усадили в полицейскую машину. Прежде чем выйти, Клайд обернулся к Элле и рассмеялся.


* * *

Судя по тому, что она видела, дом Клайда Хармена напоминал музей гротеска.

Клайда отвезли в участок, где его ждал допрос. Тем временем, Элла, Рипли и Харрис воспользовались возможностью обыскать его дом сверху донизу.

– Ненастоящий? – спросила Элла. – Откуда вы знаете?

– Текстура полностью отличается, и на том месте, где должна быть плотная кость, здесь пустота. Да и весит он недостаточно. Если бы ты видела столько аутопсий, сколько я повидала на своем веку, ты бы знала, как выглядит человеческий череп.

Она не пыталась скрыть разочарования, но даже несмотря на это открытие, Элла знала, что это не доказывало невиновность Клайда Хармена. Если у преступника такое воображение, он может пойти и на более жуткие поступки.

– То есть это не останкиновой жертвы, – сдалась Элла, – но он все еще может быть нашим преступником, верно? Он напал на меня с пилой, черт побери.

Рипли сжала губы, ощупывая стену в поисках выключателя.

– Раз уж на то пошло, этот парень явно что-то скрывает. Что именно, я пока не могу сказать, но есть вероятность, что ответ мы найдем в этом доме.

Она нашла выключатель. Тусклый оранжевый свет заполнил комнату, и их взгляду предстало то, чего они никогда ранее не видели. До этого они видели жуткие творения Клайда только под покровом темноты, но при свете они заиграли новыми красками.

– Обалдеть, – сказал Харрис. – Что это за чертовщина?

Они были в гостиной. Первым, что привлекло внимание Эллы, была белка на столе возле нее, но это была не обычная белка. К ее спине были пришиты крылья летучей мыши, а гвозди обрамляли ее голову, словно корона из шипов. На полке над ней она заметила длинное создание, похожее на червя, с десятью сшитыми вместе крысиными ногами. Рядом был гигантский тарантул, но вместо глаз-бусинок было вставлено нечто, похожее на человеческий глаз.

– Таксидермия. Такое вряд ли где-то увидишь, – сказала Рипли.

Харрис обернулся и, заметив чучело тарантула, испуганно отскочил.

– О, господи! У меня от таких вещей чесотка.

Он отошел подальше.

– Не могу поверить, что такой псих живет в моем городе, но, должен сказать, все говорит о том, что это с большой вероятностью и есть тот, кого мы ищем.

Элла подняла крошечные кости, на которые случайно наступила, прежде чем обнаружила Клайда. Она взяла изогнутую кость, напоминавшую человеческое ребро, и принесла ее Рипли и Харрису.

– Что скажете на это?

Харрис взял кость и принялся изучать ее.

– Кость аллигатора. Кажется, она принадлежала малышу. Они постоянно плещутся у берега.

Элла испытала облегчение и разочарование одновременно, но если этот дом и доказывал что-то, так это то, что у Клайда Хармена явно были не все дома. Вполне возможно, что эксперименты с трупами животных были лишь ступенью к убийствам людей. Не говоря уже о том, что он полностью соответствовал психологическому портрету.

Элла продолжила поиски, находя все больше жутких творений в каждой комнате. Затем она вошла в кухню и услышала скулящий звук под ногами.

– Ребята, идите сюда, – позвала она.

Рипли и Харрис присоединились к ней.

– Вы это слышите?

Прошло несколько секунд, прежде чем они услышали какую-то возню под собой.

– Я что-то слышала, – сказала Рипли. – Подвал?

– Давайте проверим. Вход должен быть под лестницей, – сказал Харрис.

Они последовали за ним в небольшую нишу в коридоре, но вход был закрыт большой металлической дверью. Харрис толкнул ее.

– Надежно закрыто.

– Странно, – сказала Рипли. – Металлическая дверь в таком старом доме.

– И без дверной ручки? – добавила Элла.

Рипли тоже толкнула дверь, но безуспешно.

– Эта дверь новая. И это пожарный выход. Она открывается только изнутри. Что бы ни скрывалось за ней, он не хочет, чтобы это кто-либо увидел.

– Мы можем попасть в подвал снаружи, шериф? – спросила Элла.

Харрис на секунду задумался, посмотрев в сторону окон, затем покачал головой.

– Никак, это дом с комнатами на разных уровнях. Старая постройка из тысяча восьмисотых. Если не брать во внимание подкоп, единственный способ попасть вниз – через эту дверь.

– Тогда должен быть другой способ попасть туда, – сказала Элла.

– Что ж, вы знаете этого мерзавца лучше, чем я, – сказал Харрис. – Где бы парень вроде него разместил потайную дверь?

Элла осмотрела комнату. Она подумала о тех днях, когда ей было двенадцать, и она каждый вечер писала в своем дневнике при свете лампы в своей спальне. Она излагала на бумаге все свои мысли, какими бы темными и личными они ни были. Она не знала, что будет делать, если кто-нибудь найдет его, поэтому всегда прятала дневник в потайном отделении в своем ящике.

Но над этим потайным отделением лежал еще один дневник. Фальшивый дневник с поддельными мыслями и чувствами; размышления застенчивой школьницы о парнях, домашней работе, и ничего важного. Она знала, что если ее тетя найдет этот фальшивый дневник, это удовлетворит ее любопытство, и она уйдет и не станет искать настоящий дневник Эллы.

Этот подозреваемый немного инфантильный, но вполне дееспособный, принял бы аналогичную стратегию.

– Он спрятал ее в неприметном месте, а к этой даери привлек внимание, чтобы сбить людей со следа.

 Она поспешила обратно в так называемую столовую.

– Ищите место, заставленное чучелами. Небольшими, такими, которые не бросаются в глаза, – но тут она остановилась. – Подождите.

– Что? – спросила Рипли.

Элла перевела взгляд на заднюю дверь, которая была в таком же ветхом состоянии, как и остальная часть дома. Однако этот выход был наглухо заблокирован несколькими мешками цемента.

– Из этого дома нет другого выхода, кроме как через входную дверь. И наверх лестницы нет. Поэтому он метнулся к входной двери, когда мы наткнулись на него.

Элла посмотрела на Рипли. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что имеет в виду Элла.

– А затем он в панике направился к единственному месту, где мог скрыться от нас, – сказала Рипли.

– Я бы так и сделала, да и вы, думаю, тоже.

– Наверняка. Где оно?

 Элла восстановила в памяти свой путь, стоя напротив шкафа с банками летучих мышей.

– Затем он появился отсюда, – указала она.

Она подошла к большому деревянному шкафу, врезанному в стену, и открыла его. Он был около шести футов в высоту и четырех футов в ширину.

– Черт, мне следовало догадаться, – сказал Харрис. – В таких домах обычно ванные и туалеты раздельные. Здесь раньше был туалет.

Однако изнутри он выглядел, как обычный шкаф. Там было три полки с жуткими чучелами, а нижнюю половину охраняла двухголовая лиса.

Рипли залезла внутрь. Она взяла лису и отбросила ее в столовую. Затем она наклонилась и подняла нижнюю панель, обнажив вырезанную дыру в полу с неровными краями.

– Черт побери, – сказал Харрис. – Вы только посмотрите.

– Вот оно. Он побежал сюда, так как думал, что это единственный способ скрыться. Но когда он понял, что мы в конце концов найдем его, то попытался выбежать через входную дверь.

Элла посветила фонариком вниз, в темноту. Снизу послышались крики и неразличимые звуки, словно они потревожили далекую колонию пришельцев.

– Там что-то живое, – сказала Рипли.

Она осмотрела дыру. Ее явно делали наспех: она была вырезана с зазубринами и имела неровные края. Элла посветила фонарем вниз, но не смогла ничего рассмотреть. Все трое переглянулись.

– Кто пойдет первым? – спросила Рипли.

Элла была готова без сомнений лезть в дыру, по крайней мере, так казалось. Она поймала этого подозреваемого, и адреналин курсировал по ее телу, словно тяжелый препарат. Где-то в глубине души она все же боялась, но что-то не давало ей это показать. Внутри нее все кричало, но решительность перевесила эту эмоцию.

Там не было лестницы или ступенек, оставалось только прыгать. Элла приземлилась на бетонную поверхность; холодный плесневый воздух ударил ей в лицо. Крики стали громче, практически оглушительными, но не особо приблизились. Она стала ощупывать стену в поисках выключателя и наткнулась на шнур.

Сердце Эллы ушло в пятки, когда в центре комнаты загорелась лампа. Свет был тусклым, но этого хватило, чтобы увидеть те ужасы, которые скрывал подвал.

– О, господи, – вырвалось у нее.


* * *

В дальнем конце подвала, запертые в клетках, истошно кричали живые создания, жаждущие высвободиться. Маленький аллигатор ползал взад и вперед по небольшой тюрьме, скребя когтями стальные прутья в отчаянной попытке выбраться. Позади него рядом лежали две собаки, слабые и истощенные, ожидающие смерти, которая освободит их от страданий. У стены справа стоял длинный прямоугольный ящик. Элла заглянула внутрь и увидела кладбище птиц. Одна или две были все еще живы, все еще шевелили крыльями. Практически каждый дюйм комнаты был усыпан разными останками: сломанные кости, шкуры животных, кожа, перья, собачьи головы.

Рипли и Харрис спустились в комнату страха, отреагировав на увиденное так же, как Элла.

– Господи Иисусе. Я знал, что он с приветом, но такого я не ожидал, – послышался сзади голос Харриса.

Элла посмотрела в противоположный конец подвала и увидела лестницу, ведущую в коридор. Под ногами лежали мертвые животные и разлагающиеся туши. Клочья шерсти, оторванные конечности и останки собачьего скелета были разложены на большом операционном столе, протягивающемся во всю ширину стены подвала. Казалось, этот пес был следующим в очереди на любительскую операцию Клайда.

– Это, похоже, наш преступник, – сказала Элла. – Взгляните на это. Чистый садизм и эксперименты. Должно быть, в перерывах между убийствами он экспериментировал на животных, чтобы удовлетворить свои позывы.

Элла была убеждена, но лицо Рипли выражало сомнение. Она видела, что Рипли изучает комнату профессиональным взглядом. Позади них зазвонил телефон Харриса. Он ответил, не сводя глаз с останков собаки на рабочем столе Клайда и не веря своим глазам.

– Хорошо, я ей передам, – сказал он и положил трубку.

Прежде чем Рипли успела сказать свое слово, вмешался Харрис.

– Клайд в участке, и есть хорошая новость и плохая, – сказал он. – Плохая – в том, что он не хочет говорить с моими ребятами.

– А хорошая? – спросила Рипли.

– А хорошая новость заключается в том, что он желает поговорить, но только с мисс Дарк.

ГЛАВА 16

Элла, Рипли и шериф Харрис стояли у двери комнаты для допросов 3А. Через одностороннее зеркало Клайд Хармен выглядел не так устрашающе, как в темноте. Но, опять же, как и все они. Элла вспомнила о фотографиях 1957 года. Несмотря на все его ужасные злодеяния, Эд Гейн выглядел обычным слабым стариком, когда на него надели наручники.

– Ты уверена, что хочешь пойти туда одна? – спросила Рипли.

Элла составила подробный портрет этого человека. Именно она задержала его. И вполне естественно было, что она и расколет его.

– Да, я справлюсь, – сказала она, не сводя с него глаз через стекло. – Я знаю, как заставить его заговорить. Я уверена, что это и есть наш преступник. Я чувствую.

– В последний раз, как он попал сюда, он вел себя, как последний мерзавец, – сказал Харрис. – С таким молодым агентом, как ты, он будет прибегать ко всяким диким штучкам, чтобы вывести тебя из равновесия. Будь готова.

Элла поняла и приняла его слова. Она решила, что справится. Она привыкла к таким вещам.

– Небольшой совет, – начала Рипли. – Если ты будешь груба с этим психом, это не даст результата. Он не сознается, как бы агрессивно ты его ни спрашивала. Тебе нужно вывести его из себя. Заставить его почувствовать себя некомфортно. Опуститься до его уровня и перехитрить его, поняла?

Элла почувствовала волнение. Она вспомнила о том, как полиция заставила Чарльза Мэнсона и Дэвида Берковица заговорить. Если кратко, они сказали им прекратить выпендриваться и перейти к сути дела. Это была уловка, которая работала, если предположить, что убийца знал, что вы знаете, что он виновен. Учитывая то, что Элла и Клайд сошлись практически в смертельной схватке менее двух часов назад, между ними уже установились отношения «я-ненавижу-тебя-ты-ненавидишь-меня». Она не могла сыграть на его эго, как они сделали с Джоном Гейси и Ричардом Спеком. Это не сработает, поскольку она уже превзошла его. Она должна доминировать.

Элла вошла в комнату для допросов, снова осознав, почему ее назвали холодной комнатой. Она проигнорировала дискомфорт и перевела все внимание на Клайда.

Это был ее первый личный разговор с потенциальным убийцей. Она годами ждала этого момента, так же, как и мечтала обыскать настоящий дом ужасов. Ей даже в голову не приходило, что она сделает и то, и другое в один день. Она также не представляла, что увиденное и произошедшее оставит психологическую травму, с которой она может так никогда и не справиться. Оглядываясь на этот день, Элла знала, что не будет вспоминать его с восторгом. Это был мучительный опыт, и, знай она тогда то, что знает сейчас, вероятно, она бы променяла эту фантазию о доме ужасов на что-нибудь менее травматичное.

– С чего вы хотите начать? – спросила Элла.

Она выдвинула стул и села напротив Клайда, убедившись, что ее поза выражает уверенность. Если бы она встала и принялась расхаживать по комнате, это создало бы впечатление фальшивого доминирования, а она была уверена, что такая тактика не сработает с Клайдом. Он должен был знать, что она главная, но не настолько, чтобы он стал сопротивляться ее власти.

Клайд сложил свои закованные в цепи руки на стол между ними и внимательно рассматривал Эллу, пока она садилась. Кандалы на его ногах звякнули, когда он дернул коленями, неосознанно выражая волнение. Элла увидела, как его оголенные предплечья покрылись гусиной кожей.

– Ты кто, секретарша? – спросил он.

Элла выдержала паузу.

– Да, я секретарша, которая надрала вам задницу около часа назад.

«Рипли бы такого не сказала», – подумала она.

Клайд проигнорировал ее слова. Он закашлялся, но это явно был поддельный кашель.

– Как так получилось, что такая симпатичная девушка, как ты, стала офицером полиции? – спросил он. – По-моему, зря это.

– На самом деле агентом ФБР, – сказала она с ноткой ехидства. Было приятно поставить его на место.

Клайд улыбнулся.

– Ого. Должно быть, тебе пришлось переспать с кем-то из верхов, чтобы заполучить это место.

«Не реагируй, – подумала Элла. – Если ты будешь отвечать на его колкости, он поймет, что может до тебя добраться, и продолжит в том же духе».

– Конечно. Так расскажите мне, почему вы хотели поговорить именно со мной.

– А что, агент ФБР сама не может догадаться?

– По всей видимости, нет.

– А ты постарайся.

– Бросьте, мистер Хармен, мы здесь не для того, чтобы в игры играть, – сказала Элла.

– Что-то мне подсказывает, что ты не знаешь.

Она решила нанести удар горькой правдой. Осадить его и показать, что она здесь главная. Она не собиралась позволить этому парню взять над ней верх.

– Мистер Хармен, я вышла на вас благодаря обширному поведенческому анализу, психологическому портрету и индуктивному мышлению. Думаете, я все еще чего-то о вас не знаю?

– Ты многого обо мне не знаешь.

– Например?

– Ладно, я расскажу тебе. Но тебе придется ответить на мой вопрос. У кого два больших пальца, и кто предпочитает молодых сучек старым жалким шерифам? Подсказка: это не мертвая обезьяна в моем подвале.

Элла мысленно отступила на шаг. Она не ожидала от Клайда такого поведения. Она ожидала, что он окажется застенчивым, отстраненным мужчиной, которому будет некомфортно в присутствии женщины. Она ожидала от него молчания и волнения, но не неповиновения, и уж точно не шуток.

Элла покачала головой.

– Шутка про два пальца? Мы что, в 2002?

– Ой, да брось. Такой девочке, как ты, следует чаще улыбаться.

– Кстати, по поводу подвала, – начала Элла. – Не хотите рассказать мне, что это все значит?

На лице Клайда появилась ухмылка. Элла поняла, что он уже давно ждал, чтобы рассказать кому-нибудь об ужасах своего подвала.

Клайд откинулся на стуле и потряс цепями на своих запястьях.

– Я занимаюсь таксидермией, – сказал он. – Без животных это невозможно, не так ли?

– Их нужно запирать в клетках на пороге смерти? Пытать? Морить голодом? – сказала она, чувствуя, как внутри нарастает ярость.

Она не терпела тех, кто издевается над животными. Они самые уязвимые. Наиболее душераздирающие дела, над которыми она работала в полиции штата Вирджиния, включали ненадлежащее обращение с животными. Уже много лет она пыталась выкинуть эти воспоминания из головы.

– Нет, – засмеялся Клайд. – Это мой личный выбор.

Элла почувствовала внезапный приступ дурноты. Она редко проявляла агрессию, но будь они сейчас в другом месте, она бы дотянулась до него и врезала бы локтем ему в челюсть.

– Можете смеяться, сколько душе угодно, но вам грозит срок за серьезные преступления. Жестокое обращение с животными, ненадлежащее обращение, оставление на произвол, охота без лицензии, кража домашнего скота. Не говоря уже о нанесении телесных повреждений специальному агенту. Мы также можем обвинить вас в попытке убийства, а это уже потянет лет на двадцать. И это только начало. Не хотите рассказать мне, где вы были вчера около семи вечера?

– А что? – спросил Клайд.

– Потому что вчера был убит местный мужчина, и что-то подсказывает мне, что я смотрю на человека, который это сделал.

Клайд напрягся. Что-то переменилось.

– Я? Убийство? Вы совсем уже сбрендили?

Элла заметила, как его уверенность пошатнулась.

– Мистер Хармен, вы припоминаете события этого вечера? Когда вы напали на меня с пилой? Или у вас память, как у золотой рыбки?

– Да я дурачился. Вы пришли в мой дом. Я вправе защищаться.

– Вы были предупреждены, что мы агенты. Эта отговорка не сработает.

– Ну и пусть. Я не убийца.

– Мистер, Хармен, когда я вижу дом, полный мертвых животных, цирковых уродцев и дешевых пародий на Франкенштейна, я понимаю, что в нем живет социопат. Это говорит мне о том, что тот, кто живет в этом доме, страдает от ненормальных мыслей. Это говорит о том, что он садист-экспериментатор, который вымещает свою злобу на существах слабее него, на тех, кого он может контролировать. И я подозреваю, что он может мучить не только животных. Понимаете, к чему я клоню?

– Я никого не убивал. Я никогда никого не убивал.

– Так где вы были прошлым вечером?

Клайд сел поудобнее. Под ярким светом можно было рассмотреть капли пота, выступившие у него на лбу. Он отбросил волосы за плечи.

– Я был дома.

– Удобно, – сказала Элла. – И все?

– А что я должен сказать?

– Кто-нибудь может это подтвердить?

– Нет, разве что аллигаторы научились говорить.

– А что насчет вечера пятницы? – спросила Элла.

Клайд на несколько секунд задумался, а затем ехидно улыбнулся.

– То же самое. На самом деле я уже пару недель не покидал дом. Был очень занят своими проектами, если ты понимаешь, о чем я.

Ехидный тон Клайда заставил Эллу почувствовать внезапное раздражение, как это бывает, когда неожиданный громкий звук одновременно вызывает раздражение и всплеск адреналина.

– Вы же понимаете, что, пытаясь корчить из себя мачо, вы выглядите только более виновным? Я бы на вашем месте не делала так. Виновному, когда мы его поймаем, грозит срок лет на сто. А то и смертная казнь.

Клайд проигнорировал ее угрозы, но Элла решила дать ему время осмыслить сказанное ею. Наконец Клайд прервал молчание.

– У тебя в детстве был домашний любимец?

Элла решила подыграть ему. Чем больше он говорил, – неважно, о чем, – тем лучше она могла понять его личность.

– Да, собака.

– И у меня. Пес жил у нас двенадцать лет. Но затем он состарился, и мне пришлось лишить его страданий. Он был у меня первым, если ты понимаешь, о чем я.

Она подумала, что он пытается заставить ее почувствовать себя неуютно. Он заметил, как она отреагировала, когда он упомянул о том, как мучил животных, и решил разыграть эту карту.

– И с тех пор вы перепробовали все виды живых существ, пока, наконец, не дошли до людей, – сказала Элла.

– Ошибаешься.

«Выведи его из себя, – подумала она. – Опустись до его уровня».

– Все потому, что папочка недостаточно любил тебя, когда ты был маленьким мальчиком? – сказала она. – Или наоборот? Слишком сильно любил?

Клайд отскочил, и стул под ним заскрипел о деревянный пол.

– Может, лучше заткнешься, секретарша?

– Да-да, я прочитала полицейский отчет, прежде чем войти сюда. Каждую ночь, когда папочка заходил в комнату, ты притворялся, что спишь, верно? Ты надеялся, что в эту ночь он тебя не тронет. Но он никогда тебя не щадил, только становился все более жестоким, как и ты, более развязным, так сказать. Ты ревел в подушку, пока это не заканчивалось, а на следующий день ты шел и убивал животное, чтобы вернуть себе хоть часть контроля в своей жизни. Так все было?

Клайд опустил глаза. Он, не переставая, качал головой.

– И несчастный старый Клайд так и не смог справиться с этой травмой, верно? Именно поэтому он все еще здесь, даже в таком возрасте, создает странных цирковых уродцев и отрывается на людях, которым повезло больше, чем ему.

Хватит! – закричал Клайд, ударяя руками об стол.

Пронзительный лязг наручников испугал их обоих.

– Я не убиваю людей, ясно тебе? Я убиваю животных. Я сторонюсь людей. Я изо всех сил стараюсь быть один, поскольку знаю, что мне не место среди таких, как вы. Ты меня слышишь? Почему, по-твоему, я живу, как долбаный отшельник? Потому что мне так хочется?

И в этой ярости Элла разглядела то, что боялась увидеть больше всего. Она увидела правду. Грубую, первобытную правду, которая выливалась вместе со злостью.

– И это не цирковые уродцы, – прошипел Клайд сквозь стиснутые зубы. – Цирковой – значит ненастоящий. А мои реальны. Не говори о вещах, в которых не разбираешься.

Элла выдержала паузу. Она дала ему успокоиться и почти признала поражение. Но затем у нее возникла идея.

– Если вы не наш преступник, вы не возражаете, если мы покажем вам эти фото? – спросила Элла.

 Она бросила на стол папку и раскрыла ее. На верхней фотографии был труп Шона Келли, облокотившийся на диван.

– Что скажете на это?

Клайд взглянул на фото, а затем отвел глаза.

– Отвратительно. Я не хочу смотреть на это дерьмо.

– У вас дома животные из зоопарка сатаны, и вы считаете это отвратительным?

– Мне не нравится смотреть на трупы.

– Мы думаем, здесь убийца копировал Джеффри Дамера. Вы же знаете, кто такой Дамер, верно? Каннибал из.., – Элла сделала паузу, притворившись, что вспоминает, – Айовы, вроде бы. Не знаю. Да и какая разница? Он убил темнокожего гея. Кто бы это ни сделал, он тот еще трус.

Элла знала, что Рипли наблюдает за ними, но еще она знала, что та поймет уловку, к которой она решила прибегнуть. Элла пришла к выводу, что Клайд – одиночка, практически не имеющий связей с внешним миром. Вряд ли он сможет распространить эту информацию, а если и попытается, то кто ему поверит?

– Конечно, я помню его. Его жертвой тоже был гей?

– Именно.

– Тогда, может, он получил по заслугам.

Она проигнорировала этот комментарий и достала следующее фото.

– Видите это? Местная женщина по имени Кристин Хартвелл. Она вам знакома?

– Нет.

– Что ж, мы полагаем, он подражал другому серийному убийце, правда, так непрофессионально, что мы затрудняемся сказать, какому именно. Нам это показалось одним сплошным беспорядком. Может, Деннису Нильсену, гею из Англии? Мы не уверены.

 Клайд пожал плечами и отвернулся.

– Понятия не имею, кто это.

Следующим был снимок с места убийства Уинни Баркер, оставленной истекать кровью на кровати.

– А что насчет мисс Баркер? Ей было за восемьдесят. Зарезана во сне. Трусливый поступок, вам так не кажется?

Элла наблюдала, как Клайд рассматривает фотографию, пытаясь разглядеть в его пустом взгляде признаки вины или раскаяния. Но его лицо не выражало эмоций, кроме отстраненного интереса.

– Дожила до восьмидесяти? Да этот парень сделал ей одолжение.

- В этот раз он подражал еще одному преступнику. Эйлин Уорнос, серийная убийца из Флориды. Но ему не удалось сделать все так хорошо, как он думал. Иногда только женщине под силу сделать все, как надо, понимаете?

Она намеренно выдавала Клайду неправильную информацию, пытаясь заставить его поправить ее.

Клайд помахал перед Эллой рукой.

– Слушай, ты разговариваешь со мной так, будто я знаю этих людей. Я уже сказал тебе, я этого не делал. Я не знаю, кто это сделал, и не знаю, кто те люди, чьими именами ты тут бросаешься. Это все, что я могу тебе сказать.

Элла чувствовала себя побежденной и уставшей. Ей пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы не потянуться через стол и не схватить Клайда за его грязную черную футболку и не заорать: «Я знаю, что ты сделал это, сукин ты сын!»

Дверь в комнату для допросов открылась, отчего Элла едва не подпрыгнула. Рипли вошла с напряженным видом. Элла уже видела это.

– Мисс Дарк, – сказала она. – Мне нужно срочно с вами поговорить.

ГЛАВА 17

Алекс еще никогда не выезжал на своем Форде Фокусе за пределы города, но он бы и на Луну съездил, если бы это помогло наконец продать этот автомобиль.

Машина была развалюхой и покупалась как промежуточный вариант, пока он учился водить. И через год после покупки, без единой оставленной им царапины или вмятины, Алекс решил заменить ее чем-нибудь, что могло бы создать ему лучший имидж на дороге.

Поэтому когда анонимный покупатель сказал ему, что готов купить у него автомобиль с рук при условии, что он привезет авто к его дому, Алекс, не раздумывая согласился. Забив в поиск адрес мужчины, Алекс обнаружил, что тот живет в какой-то глуши. На экране все казалось не таким опасным. Но оказавшись у черта на куличках, как называют это место местные жители, полуразвалившийся Форд Алекса с трудом пробирался по неровной грунтовой дороге, ведущей в самое сердце болот Луизианы. Дома встречались редко, а признаки жизни – еще реже. Деревья меняли зелень на желтизну, а дикая природа становилась все богаче и опасней. Он был в миле от места назначения, когда его навигатор сообщил ему, что не узнает места, в котором он находится.

Но Алекс продолжил путь и в конце концов оказался в небольшом городке под названием Старксвилль. Дома были разбросаны по зеленой местности в случайном порядке, поэтому ему понадобилась пара минут, чтобы найти номер одиннадцать.

Он постучал в дверь. Изнутри послышались быстрые шаги по деревянному полу. Дверь открылась, и перед Алексом появился мужчина в возрасте за тридцать с угольно-черными волосами и ухмылкой на лице.

– Привет. Я Алекс, парень с машиной, – сказал он.

На мгновение мужчина по ту сторону двери застыл, словно перед ним был призрак. Он смерил Алекса взглядом с головы до ног, и эти несколько секунд были неловкими для них обоих. Затем поведение мужчины резко изменилось.

– Алекс! Ну конечно. Извините, я забыл, что вы должны приехать. Пожалуйста, проходите.

Алекс вошел в дом, который оказался удивительно благопристойным, несмотря на то, что находился, по меньшей мере, в миле от цивилизации.

– Ого, большинство домов в этой местности напоминают хибары. У вас здесь красиво, – сказал Алекс, проходя из коридора в гостиную.

– Спасибо, – сказал мужчина. – На самом деле я сам его построил. Мне нравится уединение.

– Повезло вам, – сказал Алекс. – Должно быть, неплохо зарабатываете.

Его гостиная была просторной, стены были отделаны глянцевым белым покрытием, в отличие от традиционного деревянного. Огромный телевизор занимал один из углов комнаты. Под ним в рамках висели фотографии двух маленьких детей.

– Мне хватает, – сказал мужчина. – Кстати, зовите меня Джон. Хотите пить?

 – Ох, нет, спасибо, – сказал Алекс. – Я ненадолго. Отец ждет моего звонка, чтобы забрать меня, если вы решите купить машину.

 – Уверены? У меня есть кофе, содовая или, если хотите, пиво.

– Нет, спасибо. Кроме того, я еще не дорос, чтобы пить пиво, – рассмеялся Алекс. – Мне всего девятнадцать.

Джон нахмурился.

– Знаете ли, невежливо отказываться от напитков, особенно от алкоголя. В школе вас такому не учат, я смотрю.

Этот комментарий застал Алекса врасплох.

– Извините. Я не хотел вас обидеть. Уверен, ваше пиво вкусное.

Джон сел в другом конце комнаты. Он уставился в телевизор, хотя тот даже не был включен. Алекс почувствовал, что настроение мужчины резко переменилось.

– В общем, касательно машины, – начал он. – Если хотите, она ваша.

– Отлично, спасибо. Сначала мне нужно устроить тест-драйв.

– Конечно.

– В одиночку, – добавил Джон. – Не хочу, чтобы вы попытались от меня что-нибудь скрыть.

Это выглядело, как шутка, однако то, как Джон произнес эти слова, лишило их всякого намека на юмор.

Алекс замялся.

– Ладно… Вот ключи.

Алекс достал их из кармана, и Джон потянулся и резко схватил всю связку. Алекс немного напрягся.

– Эм, вы хотите, чтобы я подождал вас здесь?

– Да.

Алекс сидел в гостиной, когда Джон вышел из дома. Из окна он увидел, как Джон запрыгнул в Форд Фокус, не став его особо рассматривать. Двигатель завелся, но автомобиль не сдвинулся с места.

Повисла тишина. Сидя в ожидании, Алекс решил осмотреть дом Джона со своего места. Он подумал, что Джон невероятно доверчив, раз оставил незнакомца одного в своем доме. Но какая разница – он наконец-то сможет избавиться от этой ржавой развалюхи, на которой и мили нельзя проехать, чтобы опять что-то не сломалось.

Алекс развернулся и посмотрел в сторону кухни. Она была соединена с гостиной и отделялась только импровизированным баром, заставленным бутылками виски, стаканами и пивными кружками. За окном автомобиль наконец-то сдвинулся с места.

Алекс встал, чтобы размять ноги и лениво осмотрел кухню. Он подошел к большой стеклянной двери, которая выходила на террасу на заднем дворе Джона, больше напоминавшем футбольное поле. Ближайший дом, однокомнатная хижина, был лишь точкой вдали. Алекс увидел, что у Джона уже есть два автомобиля, которые стояли в сарае, переделанном под гараж, соединенный с домом. Ему не удалось рассмотреть модели, но на них были абсолютно новые номера. У Алекса в голове промелькнул вопрос, зачем Джону его побитый Форд, но он решил, что это не его дело.

Алекс заметил фотокалендарь на стене в кухне. На нем была семья из четырех человек: мать, отец и две юные девушки. «Должно быть, сделан на заказ», – подумал Алекс, перелистнув страницу с ноября на декабрь и обратно. Целый календарь семейных фотографий. Как мило. Он вспомнил, что у него тоже был такой в детстве, до того, как его мать умерла.

Но тут Алекс заметил кое-что.

Мужчиной на этих фотографиях был не Джон.

У него не было времени обдумать эту странность, так как Джон уже припарковал машину на заднем дворе под косым углом между домом и гаражом. Он быстро вернулся в дом. Прошло не более тридцати секунд. Алекс помчался обратно в гостиную и занял свое прежнее место, чтобы все выглядело так, словно он не вставал. Джон ворвался через заднюю дверь с веранды.

– Ездит неплохо, – сказал он. – Даю тысячу наличными. Устроит?

Алекс почувствовал облегчение. Наконец-то кто-то захотел купить этот кусок металлолома.

– Идет, – сказал он. – Спасибо.

– Вам спасибо.

– Какие у вас на нее планы? – спросил Алекс, решив поддержать разговор, пока Джон исчез в смежной комнате. – Видел, у вас уже есть два новеньких автомобиля.

– Ага. Это для сына, – ответил Джон из другой комнаты.

Алекс оглянулся на фотографии на полке с телевизором, на календарь. Он, конечно, не специалист, но дети на фотографиях выглядели, как девочки. Алекс решил, что лучше не лезть с расспросами.

– Что ж, надеюсь, ему понравится.

– Уверен, что понравится, – сказал Джон, возвращаясь обратно в гостиную.

Алекс увидел, что Джон сжимает что-то в руке, и это были не деньги.

– Слушай, пока ты здесь, можно я кое-что попробую?

Алекс застыл.

– Что именно? Что-то с машиной?

– Нет, не с ней. Это может прозвучать немного странно, но я по специальности артист. Жена и дети уехали на озеро на неделю, а я придумал новый номер и очень хочу его испытать.

– Вы? Артист? – спросил Алекс.

– Да, я. Тебя это удивляет?

– Извините, я не это имел в виду. Вы просто не похожи на артиста. А какой именно артист?

– Фокусник.

– Ух ты, это круто. Вы же не хотите распилить меня надвое, правда?

– Не совсем, – сказал Джон. – Послушай, завтра вечером у меня шоу, и я действительно хочу включить в него этот фокус, но у меня не было возможности ни с кем попрактиковаться. Дашь мне пять минут, прежде чем направишься домой? Понимаю, это необычная просьба, но, как понимаешь, я не могу попросить соседа.

Такого Алекс уж никак не ожидал, но это будет забавная история для друзей. Кроме того, что это за мужик? Это точно не Крис Энджел, но он может быть известным фокусником, о котором Алекс никогда не слышал.

– Конечно. Что это, фокус с картами?

Джон раскрыл ладонь и показал наручники. Алекс почувствовал себя неловко.

– Что это такое? Вы хотите меня заковать?

– Не тебя, – сказал Джон. – Себя. Я сам все сделаю. Осмотри мои руки.

Джон протянул руки, чтобы показать, что в них ничего нет.

– В руках ничего, а наручники абсолютно обычные, правда?

Алекс взял наручники и осмотрел их. Он не был уверен, как должны выглядеть обычные наручники, но решил подыграть.

– Вроде бы нормальные.

– Хорошо, а теперь надень их на меня, – Джон развернулся и завел руки за спину. – Давай. Надень их на меня и крепко затяни.

Алекс встал с дивана, покрутил наручники в руках, пока не разобрался, как они работают, а затем надел их на Джона. Он затянул их так, что металл впился в запястья мужчины.

– Вроде бы готово.

– Хорошо, теперь смотри.

Джон развернулся лицом к Алексу и принялся ерзать руками за спиной. Он сморщился, закрыл глаза, а затем снова открыл их, когда услышал щелчок. Мужчина медленно высвободил одну руку. Послышался еще один щелчок – и наручники упали на пол за спиной Джона.

– Та-да!

Алекс посчитал, что лучше всего изобразить восторг. Фокус едва ли можно было назвать захватывающим. Он ожидал чего-то с более интересным финалом. Было в этом мужчине что-то странное, и Алексу хотелось побыстрее уйти.

– Ого. Вы взломали замки или что-то в этом духе?

Джон наклонился и поднял наручники.

– Нет, ничего такого. Фокусник не должен раскрывать свои секреты, но, если честно, это фокус настолько прост, что это неважно. Любой может это повторить.

– Отлично. Что ж, скажите, где вы выступаете, и я, может, приду посмотреть на вас, – сказал Алекс, даже не пытаясь скрыть свое желание поскорее убраться из дома.

Было что-то настораживающее в том, что мужчина среднего возраста показывает примитивные магические фокусы.

– Давай, я покажу тебе, – Джон подошел ближе и ловко оказался у него за спиной.

Алекс дернулся, когда мужчина завел его руку за спину, но Джон вцепился в него мертвой хваткой.

– Нет, не нужно. Мне действительно пора.

– Это займет всего минуту. Посмотри.

Прежде чем Алекс успел пошевелиться, Джон защелкнул наручники на одном из его запястий. Алекс попытался освободиться, но Джон уже заковал и второе его запястье. Внезапно скованный по рукам, Алекс ощутил дикую волну паники, пробежавшую по его нервным окончаниям. Он принялся яростно дергать руками в попытке освободиться.

– Это не смешно, – закричал он. – Я не хочу этого делать.

– Расслабься, – с улыбкой сказал Джон. – Я покажу тебе фокус. Это просто.

Алекс ощущал дыхание Джона на своем затылке. Вблизи оно пахло грязью.

– Как освободиться? В чем фокус?

Алекс почувствовал, как рука Джона гладит его по голове. Он застыл в недоумении. «Может, это часть фокуса», – подумал он.

Но затем Джон сжал руку, с силой схватив Алекса за волосы стальной хваткой. По коже головы пробежала сильная жгучая боль. Джон потянул его голову назад и ударил Алекса под колени, отчего тот упал на пол.

– Фокус в том, чтобы иметь ключ, – закричал Джон, держа тяжелый серебристый ключ перед лицом Алекса.

Джон бросил ключ на пол. Алекс утратил равновесие и упал на спину. Он почувствовал, как руки Джона крепко обхватили его шею, заставив его брыкаться и биться. Он никак не мог ослабить их давление. Между ним и Джоном было недостаточно места, чтобы нарастить силу, и ему лишь удалось упереться ногами в коричневый кожаный диван, на котором он только что сидел.

Он начал задыхаться и захлебываться, когда пальцы Джона передавили ему трахею. Алекс пытался дышать носом, но кислород не поступал в его горло.

Адреналин в крови заставил его рвануть наручники со всей силой, что у него была. Запястья сковала сильная жгучая боль, но в правой руке боль переместилась выше. К большому пальцу. К костяшкам.

Правый наручник был ослаблен.

Последним агонизирующим рывком Алекс высвободил правую руку, содрав куски кожи и ткани. Он инстинктивно попытался ослабить хватку Джона вокруг своей шеи, чтобы впустить воздух в легкие, но Джон был слишком силен. Алекс потянулся, чтобы оцарапать Джону лицо, но тот отклонил голову так, что было не дотянуться.

Все вокруг поплыло. Невыносимая боль вдруг стала утихать, уступив место видениям и расплывчатости. Его зрение постепенно мутнело, а его правая рука опустилась на пол.

Затем он почувствовал что-то кончиками пальцев. Что-то металлическое. Он отчаянно схватил это пальцами и ощутил, что предмет в длину около дюйма, а его край зазубренный.

Ключ от наручников.

Алекс молился, чтобы слепая удача была сегодня на его стороне. Он собрал всю свою силу и вонзил ключ в щеку нападающего, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы дезориентировать его.

– Черт! – закричал Джон.

Воздух просочился в легкие Алекса. Зрение вернулось. Над ним Джон прикрывал руками одну половину лица; кровь сочилась сквозь его пальцы. Алекс попал ему в глаз.

Алекс нанес удар снова. И снова. И еще раз. Он вонзал свое импровизированное оружие в лицо Джона, его висок и его неповрежденный глаз быстрыми ударами, чтобы лишить его равновесия. Алекс вырвался, вскочил на ноги и рванул к входной двери. Из-за своего состояния он врезался в нее плечом с громким грохотом. Затем потянул за ручку и принялся яростно теребить цепочку.

– Открывайся, чертова хрень, – кричал он. – Открывайся!

Но она не открылась. Все еще в тумане, он заметил, что на ней был один из тех засовов, которые закрываются на ключ. Должно быть, Джон закрыл его, когда вошел.

Задняя дверь.

Алекс развернулся лицом к гостиной, где Джон уже поднялся на ноги. Алекс схватил вазу с подоконника и бросил ею в Джона. Удар оглушил его, и он упал у входа в кухню. Алекс рванул к бару и перепрыгнул его, разбив при этом ряд бутылок с алкогольными напитками. Он добрался до двери на веранду и дернул за ручку.

Дверь открылась.

Позади послышались тяжелые шаги, но Алекс уже выскочил во двор. Он бежал так быстро, как мог, преодолев четверть мили по грязной траве менее чем за минуту. Он выбежал на небольшую дорогу, остановился и огляделся. Шея и горло все еще чертовски горели. С левого запястья свисали наручники, а по всей длине рук ощущалась свирепая, острая боль. В зимнем тумане, да еще и с его расплывчатым зрением различить что-либо было непросто.

Он огляделся во всех направлениях, молясь богу, что оторвался от мужчины, назвавшегося Джоном. Он не увидел ничего, кроме пары огней на расстоянии. Они стремительно приближались.

Алекс побежал к автомобилю.

– Стойте! – закричал он. – Пожалуйста, остановитесь.

Давление в щиколотках заставило его упасть на месте посреди дороги.

Небольшой серебристый Фольксваген резко затормозил перед ним. С водительского сидения выбежала молодая женщина, на всякий случай оставив дверь открытой.

– Пожалуйста. Меня зовут Алекс Бауэр. На меня напали, – выпалил Алекс, прежде чем женщина успела что-либо сказать.

– О, боже, вы в порядке? – испуганно спросила она.

– Нет. Он душил меня. Я не могу нормально дышать. Пожалуйста, увезите меня отсюда. Возможно, он все еще ищет меня.

Женщина открыла заднюю дверь и помогла Алексу подняться и сесть в автомобиль. Она поспешила обратно на водительское сидение и заперла все двери.

Когда машина завелась, Алекс был уверен, что увидел вдали силуэт. Небольшую точку на зеленом поле.

Точку, которая становилась все больше.

Все ближе.

Он снова увидел то же лицо. Ту же залитую кровью одежду. Он все еще гнался за ним.

– Поехали! – закричал Алекс. – Пожалуйста, поехали отсюда!

Рев двигателя начал прерываться. За задним стеклом возникло черное облако дыма. Алексу был знаком этот звук и этот дым. Его машина много раз издавала такое.

– Черт, – сказала женщина, выжимая педаль газа до предела.

Алекс слышал, как ее нога ударяется об дно машины.

– Она не заводится!

И Алекса обуял страх, которого он никогда еще не испытывал.

ГЛАВА 18

Сидя в своем кресле, Элла запрокинула голову назад и убрала волосы с плеч. Она вновь ощутила то же разочарование, как и когда Рипли сообщила ей, что человеческий череп ненастоящий. Казалось, победа была так близко, но она скрывалась за некой невидимой, непроницаемой преградой.

Элла вскочила с кресла и направилась к двери. Рипли оставила ее открытой, когда ушла. Они встретились с Харрисом, который наблюдал за ними через двустороннее зеркало.

– Брось это, – сказала Рипли. – Ничего не получится.

Эллу обуяло разочарование. Услышав тот же удрученный тон Рипли, Элла почувствовала поражение. Она чувствовала себя так, будто только что сошла с боксерского ринга после десяти раундов.

– Извините, – сказала Элла. – Я пыталась заставить его проговориться всеми возможными способами.

– Ты сделала все, что могла, Дарк, – сказала Рипли. – Иногда до них не достучаться, как ни старайся. Это была хорошая идея – намеренно сообщить ему ложные сведения, чтобы посмотреть на его реакцию, но он не купился.

– Так вот что это было, – произнес Харрис.

Элла кивнула.

– Да. Когда он разозлился, что я назвала чучела фальшивыми, я решила попробовать тот же подход и с местами преступлений. Если он боготворит этих серийных убийц настолько, насколько мы предполагаем, он бы не стерпел, если бы мы истолковали важные детали неправильно. Но, кажется, его это ничуть не задело.

Элла не хотела этого признавать. Она едва могла смотреть на Рипли, понимая, что не справилась с работой.

– Точно, – сказал Харрис. – Так что теперь?

– Я думаю, что Клайд Хармен много в чем провинился, – начала Рипли. – Сексист, гомофоб, психически неустойчивый, сексуально недееспособный. Но я не думаю, что он серийный убийца.

– Но все же такая возможность есть, верно? – спросила Элла, практически умоляя. –Должна быть. Просто потому что он не сознался, не значит, что это проигранное дело. У него нет алиби на время убийств Хартвелл и Келли. А еще за ним числятся сексуальные извращения и жестокое обращение с животными.

– Прости, новенькая, но интуиция подсказывает мне, что парень перед нами не мог совершить ни одного из этих преступлений. Взгляни на него. Слабый, тощий, инфантильный, одет, как скейтер в девяностых. Я бы поверила, что он толкает травку за «Уолмартом». Но я не могу представить, чтобы он мог совершить организованные, сложные убийства, не оставив ни единого следа. Ты видела, как он отреагировал, когда ты обвинила его? Чистые эмоции, словно убийство человека – последнее, что он стал бы делать.

Элла смотрела на Клайда через стекло. Он сидел к ним спиной, уставившись на дальнюю стену. Он не смотрел на фотографии с мест преступлений с тех пор, как Элла покинула комнату.

– В любом случае, мы его тут еще подержим, – сказал Харрис. – Пока мы разговариваем, местная комиссия по защите природы вычищает его дом. Как минимум, мы можем задержать этого психопата по обвинению в жестоком обращении с животными, не говоря уже о нападении на мисс Дарк. Ему в любом случае грозит тюремный срок.

– Я так хотела, чтобы это был он. Больше всего на свете, – сказала Элла, все еще глядя на него через стекло.

– Как и я, но послушай, мы поймали этого парня и предотвратили жуткие вещи. Это уже победа. Если ты можешь найти этого парня, пользуясь только способностью создавать психологические портреты, то сможешь найти и серийного убийцу, верно? – сказала Рипли.

– Я все еще не убеждена. Все совпало просто идеально. Позвольте мне еще раз пойти туда. Я попробую другой подход, – сказала Элла, пытаясь убедить скорее себя, чем Рипли.

Чувство зависти вернулось. Рипли просто видела это. Видела сквозь телесную оболочку, сквозь весь этот вздор и напыщенность. Но Элле это было недоступно. Было практически невыносимо осознавать, что грубая реальность настолько отличается от учебников и запоминания исторических событий.

– Дарк, я не говорю, что нам следует перестать допрашивать этого парня, но, вернувшись туда, ты ничего не добьешься.

Элла вздохнула. Она знала это, но не могла принять.

– Могу я хотя бы попытаться?

– Послушай, твои знания помогли поймать этого парня, а это невероятное достижение. Но видеть чью-то сущность, вытягивать из них правду? Этому не научишься за сорок восемь часов. На это нужны годы практики, проб и ошибок. Тебе это сейчас не под силу. Мало кому под силу. Не расстраивайся из-за этого, Дарк.

Ей было нелегко это принять. Элла всегда думала, что если она хорошо учится, ей все под силу. В большинстве случаев так оно и было. Но в этом деле нужен опыт, который не получишь из учебников. Ее немного удручало осознание того, что предстоит пройти еще долгий путь, прежде чем она достигнет желаемого уровня профессионализма.

Элла подошла к двери комнаты для допросов, но Рипли выставила руку, чтобы остановить ее. В этот момент у нее в кармане зазвонил телефон. Рипли достала его, взглянула на номер и ответила:

– Алло?

В течение нескольких секунд на лице Рипли возникло выражение, которое уже было знакомо Элле. Она видела его этим утром.

– Скоро будем, – сказала Рипли и положила трубку.

– Что случилось?

– Клайд – не тот, кто нам нужен.

– Откуда вы знаете?

– Нужно ехать в местную больницу. Ты не поверишь.


* * *

Харрис отвез их из участка в больницу Святой Марии на окраине города. Это была единственная больница в радиусе восьми миль. Сильный зимний дождь барабанил по стеклам автомобиля, создавая саундтрек для их поездки. Это был мрачный вечер – во всех смыслах этого слова.

– Что они сказали? – спросила Элла с заднего сидения.

– Ничего конкретного. Они только сказали, что молодой парень поступил в больницу и едва мог говорить после удушения. Он рассказал, что на него напал мужчина, который живет в изоляции в Старксвилле.

– Черт, там сплошная пустошь, поверьте мне на слово, – сказал Харрис. – Тише, чем на кладбище. Старксвилль имеет площадь около мили, и там живет от силы пять человек. Туда съезжаются богатые пенсионеры.

Они заехали на парковку больницы Святой Марии, и Харрис припарковался на одном из мест, предназначенных для служебных автомобилей. Все трое вышли из машины и прошли через двойные двери больницы. Элла сняла очки, чтобы дождь не намочил линзы.

– Мы даже не знаем, связано ли это с нашим делом, поэтому давайте не спешить с выводами, – сказала Рипли, когда они шли по больничному коридору.

Харрис шел впереди. Больница была пугающе пустой, и лишь бесконечный белый коридор простирался перед ними. Из-за угла вдруг появилась беременная женщина в пижаме. Санитарка помогала ей передвигаться. Харрис кивнул им обоим.

– Сюда.

Они дошли до коридора 43. Здесь находились койки для пациентов из приемного покоя. Ассистентка в регистратуре указала им на койку Алекса Бауэра. В палате было еще три пациента. Двое спали, а один заинтересованно смотрел на офицеров.

Элла, Рипли и Харрис подошли к кровати Алекса. Он не спал, сидел на кровати и нажимал что-то в телефоне левой рукой. Его шея была перебинтована, как и правая рука от кисти до предплечья. Он взволнованно и с подозрением посмотрел на офицеров.

– Мистер Бауэр? – спросила Рипли.

Парень кивнул. Его раны были заметны – даже более заметны, чем его юношеская красота, как отметила Элла. Нижняя часть его лица была покрасневшей. Скорее всего, покраснение распространялось и на шею, а затем – на спину.

– Меня зовут агент Рипли, а это агент Дарк и шериф Харрис. Мы понимаем, что вам через многое пришлось пройти в течение последних нескольких часов, но вы не возражаете, если мы зададим несколько вопросов касательно произошедшего?

Элла подумала, что Алекс похож на послушного ребенка с копной светлых волос и видом спортсмена. Он несомненно превратится в привлекательного мужчину, когда повзрослеет, но она не могла перестать думать, как такой травматический опыт скажется на нем а будущем.

Алекс открыл рот, чтобы заговорить, но оттуда вырвался лишь хрип. Он попытался еще раз, но затем бросил попытки и покачал головой. Медсестра в свободной синей форме поспешила к ним от кровати больного, которого осматривала.

– Нет-нет-нет. Извините, офицеры, но у Алекса серьезная травма шейного отдела позвоночника. Кровеносные сосуды вокруг его пищевода опухли после травмы, из-за чего ему сложно и больно разговаривать. Извините, но вы не можете с ним поговорить.

Элла заметила, что Алекс расстроился. Он пожал плечами, затем снова принялся набирать текст на своем телефоне.

– Ясно, – сказала Рипли. – Алекс, мы вернемся, когда вы поправитесь, чтобы нормально поговорить с вами.

Но Алекс повернулся к офицерам и протянул им свой телефон. На экране было написано: «Я могу говорить тут».

Элла и Рипли переглянулись и кивнули.

– Вы уверены? – спросила Элла.

Алекс активно закивал.

– Что ж, благодарим за сотрудничество, – сказала Рипли. – Вы можете рассказать, или написать, что произошло?

После короткой паузы Алекс принялся набирать текст. Элла уже успела заглянуть в глубины своего сознания, пытаясь вспомнить, кто из серийных убийц предпочитал молодых парней, но список был настолько длинный, что пока сложно было что-то сказать. Если есть что-то еще, что поможет сократить этот список, скоро они об этом узнают.

Примерно через тридцать секунд Алекс показал телефон.

«Я выставил объявление о продаже своего автомобиля на платформе «Автотрейдер». Вдруг мне поступил звонок со скрытого номера. Парень на том конце линии сказал, что готов купить мою машину, если я сегодня же подгоню ее к его дому».

– Как он выглядел? Были ли у него какие-то отличительные особенности? Родимые пятна, татуировки, шрамы? – спросила Рипли.

Возникла еще одна короткая пауза.

«Да нет. Он выглядел абсолютно нормально. Черные волосы и карие глаза, немного выше меня ростом. Около метра восьмидесяти. Среднего возраста. Он сказал, что его зовут Джон. Поначалу он вел себя странно».

– В каком смысле странно? Расскажите нам.

Алекс принялся активно печатать.

«Он предложил мне выпить и разозлился, когда я отказался. Затем он взял машину, чтобы прокатиться, и припарковал ее на заднем дворе. Когда он вернулся, началась какая-то фигня, и он надел на меня наручники. Я отбивался, как сумасшедший и бежал оттуда сломя голову. Он погнался за мной. Бежал, пока я не сел к женщине в машину. Он почти поймал меня, но нам удалось удрать как раз вовремя».

– Наручники? – спросила Рипли. – Каким образом до этого дошло?

Еще одно озарение, еще одна параллель. Но Элла молчала. Она не хотела давать подсказок Алексу. Раскрывать теории медицинскому персоналу – это одно, но выдать их тинейджеру значило бы попрощаться с тайной следствия. Пришла медсестра и встала между ними.

– Не хочу прерывать вас, офицеры, но нам нужно обработать отек Алекса. Он воспалился, поэтому мы должны тщательно за ним следить. Вы не могли бы подождать полчаса? Затем он снова будет в вашем распоряжении.

– Конечно, обрабатывайте, – сказала Рипли. – Нам все равно пора.

– Я останусь, – сказал Харрис.

Он достал ключи от машины и бросил их Рипли.

– Проверьте дом. До Старксвилля около семи миль. Я останусь и поговорю с парнем, когда он будет готов, и вызову две патрульные машины, чтобы они встретили вас на месте. Также я пробью данные о владельце дома.

Рипли утвердительно кивнула. Она повернулась к Алексу.

– Если вы дадите нам адрес, мы сейчас же туда направимся.

Алекс написал адрес в телефоне и показал агентам. Рипли записала его.

Они вышли из больницы и направились к машине, оставив Харриса, чтобы он закончил опрос. Элла подумала, что если бы ей не нужно было уходить, она бы осталась с Алексом подольше. Ей больно было видеть этого парня в таком состоянии, особенно в самом расцвете сил. Видеть мертвую жертву – одно дело, но видеть их живыми было в какой-то степени даже тяжелее. Она знала, что у него останется травма, и его всю жизнь будут преследовать воспоминания. Она знала это по личному опыту.

– Думаешь, это наш преступник? Он подходит под описание? – спросила Рипли, открывая двери патрульной машины.

Если это был их преступник, то Алекс нарисовал портрет импульсивного субъекта, ведомого своими фантазиями, который готов далеко зайти ради достижения своих целей. Эта попытка убийства отличалась от других. Элла не была уверена, что это он, но все признаки указывали, что так оно и есть.

– Я не знаю, что думать. Я думала, наш преступник заперт в участке. Пришло время выяснить.

ГЛАВА 19

Элла и Рипли прибыли на место около полуночи. Дорога до Старксвилля заняла дольше, чем ожидалось, потому что сильный дождь и плохое освещение улиц затрудняли движение. При других обстоятельствах бескрайние зеленые просторы и уединенные дома навеяли бы приятные грезы о более размеренной жизни, но у Эллы не было времени та такую блажь.

Мощеная дорожка вела к входной двери дома. Рипли крепко сжала в руке свой Глок 17, пока они ждали у двери.

Прошло тридцать секунд, но никто не открыл. Телефон Рипли завибрировал в кармане. Она ответила.

– Харрис, слушаю. Мы у дома подозреваемого. Кажется, здесь никого, – она включила громкую связь.

– Неудивительно, – прохрипел через динамик голос Харриса. – Дом принадлежит Джареду и Хлое Грин, но вот в чем дело, они в отпуске с прошлой пятницы. Я только что разговаривал с Хлоей, и она уверяла меня, что в доме не должно быть никого. Они все закрыли, когда уезжали.

– Тогда кто-то воспользовался их домом, чтобы напасть на ребенка. Мы заходим, – сказала Рипли.

Элла взяла инициативу в свои руки и принялась толкать дверь плечом, но она не поддавалась.

Хриплый голос Харриса послышался снова.

– Другие офицеры скоро будут. Навигация в этом захолустье не работает.

– Поняла, – сказала Рипли и положила телефон в карман. – Задняя дверь. Идем.

Рипли и Элла обошли дом, минуя несколько окон, которые были полностью закрыты. Внутри дома тоже было темно. На заднем дворе не было забора, отделявшего его от округи, только открытый гараж обозначал условную границу территории дома. Элла заметила три автомобиля.

– Две Ауди и Форд Фокус, – сказала Рипли. – Один из них явно выделяется на общем фоне.

– Должно быть, Форд принадлежит Алексу. Он сказал, что тот человек устроил на нем тест-драйв. Посмотри, как он припарковался.

– Прямо между гаражом и задней дверью, чтобы Алекс не смог быстро бежать, если высвободится.

Элла поставила себя на место Алекса. Если бы ей удалось добраться до машины, пришлось бы повозиться, чтобы выехать под таким углом. Она почувствовала беспомощность, когда представила, как Алекс пытается сбежать от своего похитителя, осознавая, что придется делать это на своих двоих.

Они подошли к задней части веранды. Через две раздвижных стеклянных двери была немного видна кухня. Элла потянула за ручку, и дверь сразу же открылась. Она посмотрела на Рипли.

– Он выбежал отсюда и не смог ее закрыть, – сказала Рипли.

Она достала свой фонарь и посветила внутрь, обнаружив справа выключатель. Рипли клацнула его. На кухне зажегся свет. Стол и пол были усыпаны осколками стекла. Элла прошла дальше и нашла выключатель для гостиной.

– Черт побери, – сказала Рипли, рассматривая засохшее пятно крови на сером ковре. – Алекс, должно быть, хорошо его отделал.

Рядом лежала бело-золотистая ваза с отбитым куском сбоку.

– Что скажешь, Дарк? Я не вижу какой-либо связи с четырьмя другими убийствами. Ворваться в дом в восьми милях от последнего места убийства? Уловка с покупкой машины? Наручники? Зачем ему так заморачиваться? Если бы я рассматривала это преступление в отрыве от других, я бы сказала, что здесь, в отличие от них, основным мотивом было сексуальное удовлетворение.

– Нет, это дело рук нашего преступника. Я в этом уверена.

Элла опустилась на колени возле лужи крови и воссоздала сцену в своем воображении. Она представила, как Алекс входит и ведет невинную беседу с убийцей. Она увидела, как убийца осматривает его сзади, чтобы убедиться, что Алекс подходит на роль жертвы. Удостоверившись в этом, он наливает в стакан напиток и предлагает ему. Алекс отказывается. Затем она увидела, как убийцу обуяли ярость и разочарование. Она увидела, как он запаниковал и изменил свой план. Затем она воссоздала произошедшие события. Элла представляла себе мужчину, мысленно перебирая известных ей серийных убийц. Это был крепкий, физически развитый мужчина.

Клоун.

Это место преступления явно отличалось от остальных, но в то же время содержало одну очень важную деталь, которая их объединяла. Все совпало практически идеально. Убедившись, что она воссоздала события в линейной последовательности, Элла выложила свою теорию Рипли.

– Алекс вошел и сел здесь. Помните, как он сказал, что Джон расстроился, когда он отказался от выпивки?

– Да.

– Это потому что он хотел опоить Алекса или, возможно, накачать наркотиками, чтобы тот потерял бдительность и стал более легкой жертвой. Мы знаем, что этот человек не особо уверен в своих физических способностях. Он всегда нападает исподтишка, когда жертвы меньше всего этого ожидают. Ему пришлось использовать наркотики, чтобы нейтрализовать Шона Келли, поскольку тот был физически крепким, как и Алекс. Ему нужно было, чтобы Алекс ослаб, прежде чем он сможет напасть.

– Согласна, – сказала Рипли. – Но это обычное дело при убийствах.

 Элла посмотрела на машину Алекса, брошенную во дворе. Она снова включила воображение и медленно, шаг за шагом, приблизилась к ней.

– Он надеялся на то, что Алекс угоститься выпивкой, но когда этот подход не сработал, ему пришлось придумывать новый способ, чтобы помешать Алексу сбежать.

Элла представила, как убийца изо всех сил старается сохранить спокойствие, но внутри не находит себе места. Она видела, как он хочет внезапно напасть на Алекса, как и на других своих жертв, но понимает, что это ему не удастся. Она практически видела выражение его лица, когда он вел внутреннюю борьбу с самим собой. Совершить убийство или создать достойное подражание?

– Алекс был трезв, поэтому преступнику требовалось исключить его автомобиль из уравнения. Тогда он и придумал историю с тест-драйвом. Ему удалось забрать у Алекса ключи и припарковать машину так, чтобы ему было сложнее сбежать. Если бы Алекс каким-либо образом заполучил ключи, или если бы у него в кармане оказался запасной ключ, ему бы пришлось сначала маневрировать, чтобы выехать на машине.

Рипли с интересом слушала, следя за цепочкой рассуждений Эллы.

– Думаю, ты можешь быть права. Отбившись, у Алекса был единственный способ сбежать - бегство по полям, где преступник мог с большой легкостью поймать его.

Элла встала с залитого кровью пола.

– Харрис все еще на линии?

Рипли достала телефон.

– Да.

– Попросите его спросить Алекса кое о чем. Пусть спросит, пытался ли Джон показать ему фокус с наручниками.

Рипли так и сделала, затем поблагодарила Харриса и положила трубку.

– Десять из десяти, новенькая. Что тебе известно, чего я не знаю?

Элла ответила не сразу.

– Наручники не были отклонением от плана. Он планировал сделать это, только в его планах Алекс к этому времени должен был быть под воздействием веществ. Но так как ему не удалось выполнить свой план в точности, как это было с другими жертвами, Алексу удалось сбежать.

– Он запаниковал. Это свидетельствует о том, что он плохо соображает на ходу. Может, он не так организован, как мы полагали.

– Я все же кое-чего не понимаю, – продолжила Элла. – Почему здесь? Он выбрал Алекса, потому что тот соответствовал нужному типу жертвы, но выбор локации странный.

– Возможно, он имел доступ к дому. Он может быть другом или родственником хозяев. А может, он выбрал это место случайно. Возможно, он перепробовал сотни домов, прежде чем остановился на этом.

– Думаете, он стал бы так делать? – спросила Элла. – Все остальные места преступления были просчитаны и организованы до мелочей.

– Ты мне скажи. В психологическом портрете убийцы ты написала, что место преступления так же важно, как и выбор жертвы, и образ действий.

Элла обдумала слова Рипли.

– Он не стал бы выбирать это место случайно. Он не выбирает места случайно или из удобства. Планирование много для него значит. Ему нужно было убить Алекса в этом доме, потому что это часть его образа действий. Все остальное сходится, кроме… – Элла остановилась. Она изучала подоконник перед окном, выходящим на лужайку.

– Что там? – спросила Рипли, по всей видимости прочитавшая ее мысли. – Говори.

На подоконнике в ряд стояли три награды. На каждой из них были изображены гольфисты в разных позах. Элла присела, чтобы прочитать надписи на табличках под ними.

Надпись на первой гласила: «АССОЦИАЦИЯ ГОЛЬФА США - ДЖАРЕД ГРИН».

На второй: «СЕРЕБРЯНЫЙ ПРИЗ АСОЦИАЦИИ ГОЛЬФА ЛУИЗИАНЫ - ДЖАРЕД ГРИН».

Но именно третья табличка поставила все на свои места.

Элла взяла в руки награду и указала на гравировку. Там было написано просто: «Дж.Г.».

И что? – спросила Рипли. – Значит, он гольфист.

Нет, посмотрите на инициалы. Парня, которому принадлежит этот дом, зовут Джаред Грин. Дж.Г. Вся эта сцена – дань уважения Джону Гейси.

Рипли на мгновение задумалась.

– Черт, думаю, ты права.

– В период с 1972 по 1978 годы Джон Уэйн Гейси убил, по меньшей мере, тридцать три юноши и мальчика в околицах Чикаго. Число его жертв сделало его одним из самых продуктивных серийных убийц в современной истории. В свободное время Гейси подрабатывал детским аниматором – клоуном.

– В этом есть смысл, – согласилась Рипли. – Этот дом стал для него хорошей локацией. Он находится на пустыре, поэтому защищен от посторонних глаз. Он красивый, поэтому люди охотнее зайдут внутрь. Все сходится.

– Действительно. Гейси охотился на молодых парней в возрасте около девятнадцати лет. Он использовал различные уловки, чтобы заманить их в дом, затем накачивал их алкоголем, пока они не теряли способность сопротивляться. Я просто пытаюсь понять, как ему удалось найти такой дом, чтобы инициалы владельца были «Дж.Г.», да еще и чтобы хозяев не было дома.

– Я думаю, есть много домовладельцев с такими инициалами. Или он мог найти кого-нибудь по имени Джон, ну или Уэйн. У него были варианты. Он мог по-разному сослаться на его имя, но, наконец, когда ему стало известно, что эти люди будут в Европе, то этот выбор стал очевиден.

Элла обдумала эти слова, а затем согласилась.

– Наверное. После того, как Гейси накачивал их алкоголем, он использовал трюк с наручниками.

– А затем душил и оставлял под половицами, – закончила за нее Рипли.

– Наверняка, он так и намеревался сделать, но не получилось, – сказала Элла.

Они переглянулись.

– По своему опыту скажу, что когда серийный убийца терпит неудачу, это лишь усложняет задачу для детективов.

– Почему?

– Серийные убийцы слетают с катушек, если им не удается воплотить свои фантазии, например, если кто-то помешал убийству. Это словно тебе заехали по лицу, когда ты собирался кончить.

Элла вспомнила о Джеке-потрошителе, который убил двоих женщин за одну ночь, потому что ему не удалось расчленить первую.

– Некоторым такое нравится, – сказала Элла.

– Да, и я предчувствую, что это повлечет за собой еще большие неприятности. Если его планы впервые сорвались, его следующий удар может быть полностью непредсказуем. Это может быть случайный удар ножом на улице или импульсивное вторжение в дом.

Элла прокрутила в голове возможные сценарии. Станет ли он повторять убийство Гейси после этой неудачи? Найдет ли он другую жертву, другой дом? Или он вернется за Алексом?

 – Вызовем сюда криминалистов, чтобы они обыскали дом. Здесь мы найдем достаточно образцов ДНК, чтобы узнать, есть ли он в базе данных, – сказала Рипли.

Еще одним вариантом было, что он примет поражение и будет двигаться дальше, но куда?

Единственным, в чем Элла была уверена, было то, что мужчина в камере участка невиновен в этих убийствах.

– Нужно вернуться в участок и пересмотреть его профиль, – сказала она. – Мы могли что-то упустить.

– Покой нам только снится, – сказала Рипли, когда они выходили из дома. – Нужно немедленно раскрыть это дело.

ГЛАВА 20

Когда Элла на следующее утро прибыла в участок, ее голова разрывалась от вопросов. Она была преисполнена новой решимости, потому что во всем хаосе вчерашнего дня она кое-что упустила.

Она была права.

Элла закрылась в офисе и принялась исписывать доску. Мысли быстро поглотили ее, но стук в дверь вернул ее к реальности. Вошла Рипли с горячим кофе в руках.

– Ты рано, – сказала Рипли.

Элла надеялась, что синяки под ее глазами не бросаются в глаза. Она надеялась, что Рипли не заметит этих признаков усталости на ее лице и коже.

– Не спалось, – сказала Элла.

– Эти синяки тебя выдают. Ты вымотана, и я не удивлена.

Элла плюхнулась в кресло и уставилась на плод своих трудов. Она нарисовала таблицу со всеми серийными убийцами, которых копировал преступник, указав количество жертв и тех, кому удалось сбежать, места преступления, время и даты, орудия убийства, характеристики жертв, особые ритуалы и образ действий. В руках у нее была распечатка составленного ею психологического портрета. Она водила ручкой вверх и вниз по странице, ощущая прилив обескураживающего волнения в желудке. Здесь было слишком много данных, слишком много факторов, слишком много деталей. Она взяла всю эту информацию за основу, но что если она в корне ошибалась? Умрет еще больше людей, и это будет на ее совести, потому что она ошиблась с психологическим портретом. Это была непосильная ноша. Несмотря на то, что они нашли дома у Клайда, она не могла перестать думать о том, что все это было лишь пустой тратой драгоценного времени – и виновата в этом была она и составленный ею портрет. Пока они смотрели в одном направлении, настоящий убийца нанес удар с другой стороны. Ее одолело чувство вины; это была одна из причин, почему прошлой ночью ей удалось поспать лишь четыре часа.

– Дарк, поговори со мной. О чем ты думаешь?

Элла посмотрела на бумаги в своей руке.

«Можно смело предположить, что он станет подражать подобным убийцам-садистам, таким как Джон Уэйн Гейси, Гэри Риджуэй или Деннис Рейдер. Если преступник решит подражать Джону Уэйну Гейси, он выберет молодого мужчину или подростка».

– Я лишь предугадала то, что он будет подражать убийцам-садистам и что Гейси может быть одним из них.

– И именно так и оказалось.

– Поэтому я думаю, что знаю, каким может быть его следующий шаг, но я не уверена.

– Продолжай.

– С каждым новым убийством наблюдался прогресс, верно? Если бы вы рассматривали все это отдельно от моей теории, что бы вы сказали? – спросила Элла.

Рипли сделала глоток кофе и указала на первое имя в списке.

– Что ж, когда преступник совершил свое первое убийство, жертвой которого стала Джулия Рейнольдс, он действовал просто и прямолинейно. Он быстро покончил с ней, сразу же избавился от тела и не возился с трупом, а также не устраивал из ее убийства театр.

Рипли перешла к следующему имени.

– Второе убийство, Уинни Баркер, было похожим, но тут наблюдается смена образа действий. Он убил ее быстро и не проводил с ней много времени, пока она была в сознании, но в этот раз он оставил небольшое послание, нарисованное губной помадой. Тогда он действительно обозначил свое убийство. Не сделай он этого, мы, или, скорее, ты не заподозрила бы, что он подражал Ричарду Рамиресу.

– А Кристин Хартвелл?

 – Вот здесь он уже действительно начал доводить свои операции до совершенства. Он проработал эту сцену до последней мелочи, даже провел значительное время с трупом после смерти. Тут он уже сделал то, чего не делал раньше, скопировав действия Гейна до мелочей, таких как средства связывания. Все это переросло в манию.

– Не кажется ли вам, что в убийстве Шона Келли он немного сбавил обороты, учитывая, что место преступления было менее драматичным?

Рипли на мгновение задумалась. Она собрала свои золотисто-каштановые волосы в хвост и держала их руками.

– Нет, мне так не кажется, – сказала она. – То, что жестокость по отношению к трупу была менее выраженной, не значит, что прогресс в его психопатологии отсутствует. Прогресс может проявляться по-разному, когда дело касается места преступления и психоанализа. Он не ограничивается проявлением жестокости.

Элла обдумала слова Рипли. Ей не давала покоя мысль, что убийство Шона Келли было менее театральным, менее систематичным, чем убийство Кристин Хартвелл.

– Например?

– Что ж, расскажи мне, как Джеффри Дамер вел себя со своими жертвами.

– Он знакомился с ними в гей-клубах в районе Милуоки и приглашал к себе домой. Он обещал им выпивку, наркотики и секс, а когда они оставались наедине, он спаивал их, а затем нападал.

– И чем он отличается от других? Кемпера, Рамиреса, Гейна? – спросила Рипли.

– Все они нападали сразу же. Кемпер проводил немного времени со своими жертвами, но только для того, чтобы увести их из бара. Рамирес и Гейн вообще не пытались завоевать доверие жертв.

– Точно, тогда в этом случае мы видим прогресс. Наш преступник завел с Шоном Келли разговор, прежде чем напасть. По крайней мере, раньше он такого не делал.

Персонализация жертвы является весьма распространенной чертой развития у серийных убийц, поскольку она делает процесс убийства еще более приятным. Сперва они наслаждаются тем, что ввели жертву в заблуждение, а затем – и самим убийством.

– Хорошо, вы считаете, что этот прогресс сохранился и в его убийстве по образцу Гейси? – спросила Элла.

Элла согрела руки о свой кофе и потерла ладони.

– Несомненно. Он заморочился с тем, чтобы найти пустой дом, организовать все так, чтобы жертва приехала к нему, усердно пытался угостить ее алкоголем, а затем выполнил весь порядок действий с наручниками? Это большой шаг после того, как он просто накачивал жертву и ждал, пока она опьянеет. Кроме того, мы не знаем наверняка, что бы он сделал, если бы жертва не сбежала.

– Я тоже думаю, что он также растет с точки зрения дурной славы серийных убийц, – сказала Элла. – Сцены убийства – это не только дань уважения этим людям, но и отражение присутствия каждого из убийц в современной культуре. Спросите случайного человека на улице, слышал ли он об Эдмунде Кемпере или Ричарде Рамиресе, и они, скорее всего, ответят отрицательно. Спросите их об Эде Гейне, и, возможно, один из десяти скажет, что это имя ему знакомо.

– Но спроси их о Дамере и Гейси – и большинство людей поймет, о ком речь, – добавила Рипли.

– Именно. И теперь, когда он дошел до Гейси, кто следующий? – спросила Элла. – У кого наибольшее число жертв среди современных серийных убийц США, кто один из самых продуктивных убийц всех времен и народов?

– Ты мне скажи.

Элла прочистила горло.

– Мы исключили иностранных убийц, таких как Джек-потрошитель и Гарольд Шипман. Мы исключили исторических серийных убийц, таких как Альберт Фиш и Г.Г. Холмс. Мы исключили серийных убийц-женщин, как Эйлин Уорнос. Таким образом, есть только один известный серийный убийца, который, вероятно, будет следующим.

– Кто?

– Тед Банди, – сказала она.

Рипли прикусила губу, услышав это имя. Она посмотрела на доску, словно эта мысль была слишком тяжелой, чтобы признать ее.

– Это не может быть кто-то другой. Это должен быть Банди, – продолжила Элла.

Она снова обдумала этот вариант. Тед Банди был воплощением зла, самым отпетым убийцей среди серийных убийц. Даже спустя десятилетия после его смерти, его след все еще был плотно впечатан в американскую историю. Тед Банди был таким же идолом, как и Монро или Линкольн. Если этот преступник собирается выбрать кого-то страшнее Дамера и Гейси, то единственным возможным вариантом остается Тед Банди.

– Банди. Конечно. Я изо всех сил старалась забыть этого мерзавца. Мы допрашивали его, когда я пришла на работу в Бюро. В течение первых лет моей карьеры я только о нем и слышала.

– Думаете, я права? – спросила Элла.

Она вернулась к доске и принялась лихорадочно записывать факты преступлений Банди по памяти.

– Я не знаю, новенькая. Хотела бы я знать.

Элла пробежалась рукой по волосам. Она закачала головой. Дыхание перехватило, а в горле начал нарастать ком. Она посмотрела в потолок. Элла тяжело дышала, а затем заговорила шепотом, который был бы уместен разве что в исповедальне у священника.

– Что если я ошибаюсь, Рипли? Что если я полностью неправа, и сегодня у нас будет еще один труп? Это будет моя вина, что я не предсказала его поведение, как следовало. На моей совести может быть следующее убийство, потому что я не могу перехитрить убийцу. И что потом? Он уйдет в подполье, и мы никогда не услышим о нем? Тогда каждый раз, как я буду слышать слова «убийство», «смерть», «серийный убийца», это будет напоминать мне, что на моих руках кровь, – Элла уперлась головой в доску. – Я не смогу так жить. Я не знаю, как ваши агенты живут с этим.

– Дарк, мы играем в игру, в которой никогда не можем остаться победителями. Трагедия является неотъемлемой частью нашей работы. Если ты не поймала каждого преступника, которого тебе доверили, это не провал. Нам удается поймать их намного реже, чем ты думаешь.

– Но дело не только в этом. Я не переживаю, что подведу себя. Я уже терпела неудачи и потерплю еще. Но если я ошибусь, пострадает больше людей, и это будет на моей совести. Я не только себя подведу. Я подведу всех.

– Новенькая, послушай меня.

 Рипли вскочила с кресла, выхватила у Эллы ручку и развернула ее лицом к себе. Она положила руки на плечи Эллы и посмотрела ей прямо в глаза.

– Тебе придется довериться интуиции. Я знаю, что сначала не поверила в твою теорию, но это потому что я не хотела верить. Ты с самого начала сделала все правильно. Знаешь, сколько портретов я составила, которые ни к чему не привели? Много. А твой уже в первый день позволил нам арестовать преступника. Почему, думаешь, из всех сотрудников, связанных с ФБР, я выбрала именно тебя?

– Что? Вы?

– Эдис показал мне подходящих кандидатов, и в списке был только один человек, который, по моему мнению, мог справиться с этой работой. Это ты.

Элла полностью лишилась дара речи от потрясения. До этого момента она считала, что все это было делом рук директора Эдиса.

– Ох. Я не знала, что вы к этому причастны.

– Конечно, я причастна. Думаешь, я позволила бы им дать мне в напарники кого угодно? Я видела твою предыдущую работу, и я видела тебя в тире и в спортзале чаще, чем могу сосчитать. На самом деле, когда ты пришла сюда, я ожидала, что ты справишься, не более. Но я не ожидала, что ты покажешь себя так хорошо. Но после того, как ты справилась с Риком и Клайдом, и когда ты сложила пазл по памяти, я бы доверила тебе свою жизнь, чего не могу сказать о своих предыдущих напарниках.

Элла кивнула, не зная, что ответить. Она почувствовала такую благодарность, какой никогда прежде не испытывала.

– Что ж, спасибо. Я ценю это.

– У тебя есть талант, но талант – это далеко не все. Только упорная работа отделяет успех от неудачи. Ты поверхностно описала этого человека в своем портрете, теперь тебе нужно копнуть глубже. Ты знаешь о серийных убийцах, которым он подражает, и у тебя есть мысли касательно того, что будет дальше. Я хотела бы что-то посоветовать, но я не знаю об этих исторических убийцах так много, как ты. Я помню основы, но ты помнишь мельчайшие подробности. Мы поймаем его, хорошо?

Элла осмыслила ее слова.

– Давайте сделаем это.

Она взяла свои бумаги, преисполненная вновь обретенной решимости. Элла вернулась к своим записям, достала стопку новых папок и шлепнула их на стол.

ГЛАВА 21

Кофе и морозное утро помогли Элле взбодриться, и по прибытии в офис, который теперь назывался оперативным пунктом, она думала о недавнем неудавшемся убийстве Алекса Бауэра.

Она стояла перед картой местной территории, которая была прикреплена к стене участка. Пять точек обозначали пять убийств и были расположены в виде кривой буквы «V». Слева от «V» был расположен полицейский участок. Элла подумала о том, как много преступников было поймано с помощью метода треугольника. Суть заключалась в том, что отмеченные на карте места преступления часто создавали треугольник. Преступник, как правило, обитал недалеко от центра фигуры.

Харрис и его команда прочесали Старксвилль в поисках следов человека или автомобильных покрышек; они искали все, что могло указывать на то, как этот загадочный Джон добрался до дома, в котором напал на Алекса. В их отчете было указано, что единственными следами были следы автомобиля Алекса, что указывало на то, что Джон мог приехать на такси или доехать автобусом до ближайшей остановки, которая находилась примерно в миле от дома, а затем пройтись пешком. В высокой траве было сложно найти следы, но команда специалистов все еще работала над этим.

Соседи сказали, что не видели никого подозрительного, но, учитывая расстояние между домами, это было неудивительно.

Криминалисты предоставили отчет об исследовании места преступления, и хотя пока не было обнаружено полных совпадений отпечатков пальцев или ДНК, но одна деталь в отчете привлекла внимание Эллы.

Ключи от автомобиля Форд Фокус 2009 года модели Zetec-S с металлическим разъемным кольцом.

Или, скорее, то, чего не хватало в отчете.

Элла достала распечатку транскрипции разговора Харриса с жертвой, которой удалось скрыться. Через несколько часов после прибытия в больницу отек на шее Алекса спал, и он снова смог свободно разговаривать, так что Харрису удалось узнать от него больше информации о произошедшем.

Элла быстро перечитала отрывок, пока не нашла нужный абзац.

Ш. Харрис: Значит, вы вошли в его дом, отказались от выпивки и сели. Можете рассказать, что случилось потом?

А. Бауэр: Он стал расспрашивать меня о характеристиках автомобиля, и я рассказал ему все, что знал. Затем он сказал, что хочет устроить тест-драйв, и я подумал, почему бы нет.

Ш. Харрис: Вы передали ему ключи?

А. Бауэр: Типа того. Он выхватил их у меня. Я даже не успел снять кольцо. Оно было небольшим, металлическим, с моими инициалами. Он просто забрал всю связку.

Элла переспросила у криминалистов, и они подтвердили, что не находили никакого кольца на месте преступления или на траве около дома, кроме ключей от машины и разъемного кольца, которые были найдены на заднем дворе.

Это могло значить только одно: преступник нарочно забрал кольцо Алекса.

До этого момента Элла была так сосредоточена на том, что убийца приносил вещи с собой, что не думала о том, что он мог забрать что-то. Шестеренки в голове закрутились, когда она вернулась к доске. Она вписала еще один рядок внизу таблицы и назвала его «Трофеи». Элла принялась записывать мысли, которые приходили ей в голову.

Эдмунд Кемпер забирал паспорта и украшения убитых им девушек.

Ричард Рамирес хранил различные вещи, которые забирал из домов жертв.

Эд Гейн был более известен своими ужасающими трофеями, которые он хранил.

Джеффри Дамер хранил различные части тел в жидкости.

А Джон Уэйн Гейси хранил целые трупы дома.

Тед Банди, с другой стороны, делал кое-что необычное. Хотя он тоже хранил всякие украшения своих жертв, одно из его больных извращений заключалось в том, что он дарил бижутерию жертв своим женщинам. Он возбуждался, видя вещи своих жертв на шеях и пальцах живых женщин, в то время как они не подозревали о происхождении украшений.

Элла размышляла, что, если он забирал украшения предыдущих жертв, они могли бы поискать их на других жертвах. Или же они могут проверить ломбарды в округе на предмет поступления украшений.

Поэтому их первым местом назначения будет морг. Если она сможет определить, что что-то было сорвано с тела, это будет неплохой отправной точкой.

Элла просмотрела записи и нашла номер офиса коронера. После трех гудков секретарь ответила. У нее был мягкий голос с севернокаролинским акцентом.

– Я могу услышать доктора Ричардса? – спросила Элла. – Коронера.

– Боюсь, что нет, дорогая. Доктор Ричардс ушел сегодня в одиннадцать. Сказал, что празднует день рождения. Я могу вам чем-нибудь помочь?

– Меня зовут агент Дарк и я работаю на местную полицию. Мне нужно приехать к вам и осмотреть некоторые новые тела в вашем морге. Я могу это сделать?

– К сожалению, мы не можем вас впустить без сопровождения местного коронера. Доктор Ричардс вернется утром, если вам это поможет.

– Нет, все нормально. Передавайте доктору Ричардсу поздравления, – сухо сказала она.

– О, это не его день рождения. Он сказал, что день рождения у кого-то из его близких. Но я передам ему, что вы звонили.

Элла резко поблагодарила ее и положила трубку, после чего раздраженно стукнула телефоном по столу. Ей нужно было действовать быстро, или, учитывая то, как быстро подозреваемый совершает убийства, в течение следующих двадцати четырех часов их ждет новая жертва.

Она открыла папку на столе и достала некоторые снимки с аутопсии. Раз уж она не может попасть туда сама, фотографии могут быть полезны. Она разложила их на столе и стала пристально рассматривать каждую видимую деталь, выискивая едва заметные следы там, где раньше могло быть кольцо или браслет, или сережка.

Но когда она поднесла к глазам фотографию первой жертвы, то заметила нечто странное. На заднем плане виднелся силуэт доктора Ричардса. Даже несмотря на то, что он был размыт, Элла не могла не заметить его привлекательность. Она видела в нем «мальчика по соседству», а такой тип всегда привлекал ее больше, чем здоровые качки или резко очерченные скулы.

За те несколько дней, в течение которых она не видела Ричардса, она была так потрясена всем, что практически забыла, как он выглядит. Подумав о тех нескольких минутах, проведенных рядом с ним, она вспомнила, что он знал о малоизвестном мексиканском серийном убийце из пятидесятых.

И тут она кое-что осознала.

Она снова достала расшифровку разговора с Алексом и принялась торопливо просматривать ее. Как Алекс описал Джона?

«Он выглядел обычным парнем. Черные волосы и карие глаза, около метра восьмидесяти. Среднего возраста».

Мужчина на заднем плане на фотографии идеально подходил под описание.

Элла на секунду задумалась над этим. Конечно, описание было расплывчатым, и это были весьма распространенные черты, но сейчас ей нужно было за что-нибудь зацепиться.

Доктору Ричардсу были знакомы имена серийных убийц, которые она назвала, а что он сказал о том, как были отрезаны конечности жертв?

«Расчленения выполнены практически с хирургической точностью. Я занимаюсь этим пятнадцать лет и никогда прежде не видел подобных разрезов. Я бы сказал, что в нашей округе вряд ли кто способен на такое».

 Но чем больше она думала об этом, тем больше сомнений у нее закрадывалось. Кроме внешнего вида и наличия хирургических знаний, практически ничто не совпадало с портретом. Он был медицинским работником, ранее к ответственности не привлекался. Доктор Ричардс выглядел удивительно хорошо, что было полной противоположностью тем физически непривлекательным мужчинам, которым подражал убийца.

Кемпер, Рамирес, Гейн, Дамер, Гейси. Отталкивающая внешность, сексуальная несостоятельность, отсутствие харизмы, боязнь противоположного пола.

Но был и Банди. Обаятельный, привлекательный, уверенный, дамский угодник во всех смыслах.

Вдруг она поняла, что кое-что упустила. Ее сознание в мгновение соединило все ниточки, и, наконец, последний фрагмент пазла встал на место.

Живот свело от тревоги, голова закружилась. Вот он, момент ясности. Это оно, это должно быть оно.

Она знает, кто убийца.


* * *

– Вот черт, – сказала она, сорвавшись с места.

Она помчалась к двери, выбежала в коридор, и дверьзахлопнулась за ней с оглушительным ударом.

– Рипли, – прокричала Элла, привлекая внимание практически каждого офицера в главном офисе участка.

Элла проигнорировала их. Рипли увлеченно печатала что-то на своем ноутбуке в углу.

– В чем дело?

– Это доктор Ричардс. Наш убийца – доктор Ричардс.

Рипли встала и, прищурившись, посмотрела на Эллу.

– Что? Ты уверена?

Она подозвала Харриса к ним, и все трое перешли в соседний офис, чтобы скрыться от любопытных ушей других полицейских. Харрис закрыл за ними дверь.

– Это доктор Скотт Ричардс из офиса коронера. Это должен быть он.

Элла переводила взгляд то на Рипли, то на Харриса. Рипли хлопнула в ладоши, намекая на то, что ожидает продолжения. Харрис прищурился и почесал затылок.

– Ричардс? – спросил Харрис. – Я работаю с ним уже много лет. Не думаю, что он способен на подобное.

– Посмотрите на улики. Как Алекс описал убийцу? Черные волосы, карие глаза, метр восемьдесят, немного странный. Никого не напоминает?

– Мисс Дарк, под это описание подходит много людей. Черт, да половина моего отряда полиции может быть убийцей, раз уж на то пошло.

– Нет, это еще не все. Помните, он знал о серийных убийцах, которых я упомянула? Даже о малоизвестном. И он сказал, что немногие люди могут оставить такие раны на жертвах. Это было что-то вроде бахвальства. Таким образом он пытался сказать, что он на шаг впереди.

Рипли и Харрис обменялись взглядами, в которых читалось одно и то же.

– Серийные убийцы часто участвуют в расследованиях каким-то образом. И в таких случаях самые самоуверенные любят ходить по краю, чтобы узнать, удастся ли им остаться безнаказанными, – добавила Рипли.

– Но и это еще не все, – сказала Элла. – Я позвонила в офис коронера, чтобы узнать, могу ли я еще раз осмотреть тела, а секретарь сказала, что доктор Ричардс уже ушел. Он сказал, что празднует день рождения близкого ему человека.

– И?

– Какое сегодня число?

Харрис посмотрел на часы.

– Двадцать четвертое ноября.

– Именно. Сегодня день рождения Теда Банди.

ГЛАВА 22

Элла наблюдала за тем, как атмосфера умеренного хаоса в участке сменилась спокойствием за считанные секунды, словно она развела огонь под осиным гнездом.

– Все свободные офицеры занимаются его поисками, – сказал Харрис. – Мы получили его данные из офиса коронера и проверяем каждую улицу. Нам известен номер его машины и его домашний адрес, и мы следим и за тем, и за другим.

– Хорошо. Следите за домом издалека. Постучите в дверь, но если никто не ответит, не врывайтесь. Наблюдение за его домом – лучшая стратегия для его поимки. Если он вернется и увидит, что дверь выбита, то сразу же сбежит, – сказала Рипли. – А что с его телефоном?

– Он выключен. Но мы продолжим попытки с ним связаться.

– Бесполезно, – сказала Рипли. – Если он планирует еще одно нападение, то точно не включит его, пока не совершит убийство. Нужно найти его другим способом. Продолжайте поиски ночью.

 – Мы допросили его секретаршу о том, куда он направился, но она не знает. Сказала, что знает только, что Ричардс сказал что-то о дне рождения. Ничего больше, – сказал Харрис. – Мы делаем все, что в наших силах, агенты. Если нам нужны глаза повсюду в этом городе, придется вызвать офицеров из другого участка.

– Сделайте это, – сказала Рипли. – Пусть ваши парни допросят его коллег и родственников. Проверьте его счета. Посмотрите, когда он в последний раз пользовался банковской картой, и отследите его. Этот парень сейчас где-то в городе.

– У нас есть около двенадцати часов, прежде чем он совершит новое убийство. Вызывайте все подкрепление, которое сможете, чтобы найти этого сукиного сына.

Рипли повернулась к Элле и положила ладони ей на плечи.

– Новенькая, я знаю, что раньше сомневалась в тебе, но я думаю, ты абсолютно права в этот раз. Все слишком хорошо сходится. Это не может быть простое совпадение.

Элла почувствовала, что последует что-то еще. Просьба. Рипли глубоко вдохнула и продолжила:

– Но знание его личности – это лишь половина успеха. Когда он включит телефон и увидит, что до него пытались дозвониться с незнакомых номеров, он станет подозрительным. Возможно, он поймет, что мы у него на хвосте, и решит спрятаться.

Элла побледнела.

– Я знаю. Но будем надеяться, что он подумает, что это связано с аутопсиями новых жертв, так?

– Нет. Он будет сверхподозрительным. Если он планирует убийство, его эмоции хаотичны, и он не в силах с ними совладать. Его одолеет паранойя. Кроме того, он уже мог наметить новую жертву. Учитывая, как быстро он пополняет их список, мы не можем просто сидеть и ждать. Нужно выследить его, прежде чем он нанесет удар.

Прежде чем Рипли успела произнести еще хоть слово, Элла уже знала, что она скажет. Ей предстоит установить возможное местонахождение, представить себя на месте убийцы.

– Ты неплохо преуспела, – продолжала Рипли, – пришло время влезть в его голову и узнать, куда он собирается, что делает, какие у него планы. Все, что тебе нужно знать, – в твоей голове, тебе просто нужно извлечь это.

Элла почувствовала, как на ее плечи свалился невидимый груз. Это была ноша, которая стоила жизней реальных людей. Рипли понизила голос, чтобы никто ее не услышал:

– Только с тобой мы сможем поймать доктора Ричардса. Двадцать офицеров патрулируют периметр в радиусе восьми миль в поисках подозреваемого, который может быть где угодно. Мне не нравятся такие шансы. Если Ричардс не вернется домой, мы вряд ли его найдем.

– Так что мне делать? – спросила Элла. – Вы сами сказали, он может быть где угодно в радиусе восьми миль. Я ошиблась насчет Клайда Хармена и могу ошибаться сейчас. Что если я отправила полицейских по ложному следу? Это огромная ответственность, и я не переживу, если что-то пойдет не так.

– На самом деле, новенькая, у тебя есть два варианта. Мы можем либо бегать по городу и надеяться на слепую удачу, либо можем применить методы, которые ты и я годами осваивали, и в разы повысить наши шансы взять преступника. Если ты попытаешься и потерпишь неудачу, это будет не так страшно, как если бы ты вообще не попыталась. Так что ты выберешь?

Элла закрыла глаза и подумала обо всем, что произошло за последние несколько дней. Казалось, ее прежняя жизнь – в офисе разведывательного отдела – была далеко в прошлом. Ее вдруг обуяла тоска по той старой жизни. И даже со всеми связанными с ней стрессами и усталостью, то время казалось ей раем по сравнению с тем, что ей приходилось испытывать сейчас.

– Я сделаю это, – сказала Элла. – Давайте попробуем.


* * *

Вернувшись в оперативный пункт, Элла разложила страницы составленного ею психологического портрета и фотографии с мест преступлений всех пяти жертв. Она повернулась к Рипли, которая стояла у нее за спиной.

– С чего начнем?

– Начни со своей интуиции и двигайся в обратном направлении. Где-то неподалеку наш убийца планирует совершить воздаяние Теду Банди. Оно должно включать основные элементы самых печально известных убийств, совершенных Банди, и, возможно, элементы его образа действий. Это должно быть что-то конкретное, что-то очевидное. Что говорит тебе твоя интуиция?

Элла обдумывала все, что было ей известно. Она подумала о наиболее важном элементе образа действий убийцы, выборе жертв и соотнесла эту информацию с жизнью и преступлениями Банди.

– Банди убил более тридцати человек, начиная от двенадцатилетних девочек и заканчивая женщинами за двадцать, – сказала она, чувствуя, как ее одолевает паника.

Только сейчас, обдумав все, она осознала, насколько обширными и эпизодичными были преступления Банди.

– Как нам узнать, на какой возраст он нацелился?

– Остановись на этом, – сказала Рипли. – То есть, в отличие от двух последних убийц, мы можем с уверенностью сказать, что жертвой будет женщина?

– Ну, да. Несомненно.

– Тогда это первая характеристика портрета. Учитывая то, что мы видели в других его убийствах, каким образом он может сослаться на Банди? Кроме выбора жертв, что убийца делал, чтобы мы поняли, что он отдает дань уважения Кемперу, Рамиресу, Гейну, Дамеру и Гейси?

Элла пробежалась взглядом по снимкам с мест преступлений, еще раз просматривая детали.

– В первом убийстве только расчленение и способ избавления от тела указывал на Эдмунда Кемпера.

– Ты должна помнить, что если это в самом деле было его первое убийство, его уверенность была значительно ниже, чем при последующих. Тогда он все еще примерял на себя роль серийного убийцы, но пока еще не был им. Он не планировал первое убийство так тщательно, поскольку еще не осознавал собственных способностей. Он стал серийным убийцей только после третьего или четвертого убийства.

Элла посмотрела на фотографию второй жертвы преступника, которая безжизненно лежала в кровати. На еще одном фото крупным планом была запечатлена пентаграмма на ее ноге.

– Убийство по мотивам преступления Рамиреса тоже было ничем не примечательным, но с помощью пентаграммы он показал связь первого и второго убийств. Это стало началом его личного ритуала, верно?

– Нет, этот преступник не проявляет ритуализованного поведения. Нет повторяющихся закономерностей. Каждый раз все по-другому. То, о чем ты говоришь, – это его след. След – это компоненты преступления, которые не относятся непосредственно к убийству; компоненты, которые необязательны, но все равно присутствуют. В случае с убийством по Рамиресу, это пентаграмма.

– А в убийстве по Гейну – расчленение и инсценировка, – продолжила Элла.

– Верно. То же самое с убийством по Дамеру и попыткой убийства по Гейси. Они произошли в доме, где он мог получить полный контроль над инсценировкой, и где кто-нибудь обязательно нашел бы тела.

– Банди скидывал большинство тел в реку или в горах, – сказала Элла. – Поэтому мы можем предположить, что наш преступник не будет так делать? Он хочет, чтобы мы узрели плод его работы во всем величии. Он хочет, чтобы мы почувствовали, что действительно попали на место убийства, совершенного Банди.

– Именно, – сказала Рипли. – Таким образом, если брать во внимание его след, убийство, которое он собирается совершить, будет включать элементы поведения Банди, которые являются для него однозначно и легко определяемыми. Банди убивал женщин, как и тысячи других людей, поэтому опустим этот компонент. Расскажи мне, что делал Банди такого, чего не делал никто другой.

– Черт, да он много чего делал. То есть я не знаю, с чего начать. Прятал трупы в лесу и регулярно навещал их?

– Нет. Это относится к действиям после убийств. Что-то другое.

Элла мысленно пробежалась по биографии Банди. Она проговаривала факты, когда они возникали в ее сознании.

– Его первые убийства в 1974 году были непримечательными. Похищение, избиение и тела, оставленные в лесу и в горах. Ничего особенного.

– Продолжай. Думай еще.

– Убийства в 1975 году были практически идентичными, и почти все тела жертв, убитых им в тот год, так и не были найдены. А потом… подождите, – сказала Элла. – Вы сказали, что наш преступник на самом деле стал серийным убийцей только после третьего или четвертого убийства?

Элла снова почувствовала искру; кусочки пазла собрались в одну четкую картину. Мозговой штурм с Рипли помог ей открыть новые уровни мышления. Она установила связи, которые не смогла бы проследить, если бы сидела в одиночестве и размышляла об этом. Картина начала вырисовываться, и на нее снизошло озарение.

– Да, как в плане юридического определения, так и в плане сознания убийцы. Именного тогда он полностью сформировался психологически и эмоционально, осознав, что является серийным убийцей. Такие вещи нельзя осознать сразу. Даже психопат, будучи довольным своими поступками, изменит свое мировоззрение, когда осознает свои действия.

– Когда Банди допрашивали незадолго до казни, он сказал, что достиг этой кульминации только в последней серии убийств. По его словам, именно тогда он был первородным хищником.

– И? – спросила Рипли.

– И тогда… – Элла запнулась. – О, боже. Убийство в Омега Кай.

– Что?

Все сходилось практически идеально. Несмотря на всю гнусность и печальную славу, убийства, совершенные Банди, были по большей степени одинаковыми в плане образа действий и методологии. Сам масштаб и число его жертв сделали его образцом абсолютного зла в наши дни.

Она сделала это, она разгадала загадку. Она залезла в голову убийцы и выудила оттуда его мысли и планы. Во всем теле ощущалось волнение, даже эйфория.

– В 1978 году Банди ворвался в дом сестринства во Флориде. Он напал на четырех девушек и в течение пятнадцати минут убил двоих. Эти убийства полностью отличались от остальных. Предположительно, у него случился психотический эпизод, и он сорвался. Это было проявление настоящего Банди. Без поверхностного обаяния, без манипуляций. Это был чистый, бесконтрольный хаос.

Рипли хлопнула ладонью по столу.

– Черт побери, конечно! Я помню. Четыре нападения и два убийства за один раз. Если бы наш преступник стал это копировать, это был бы огромный скачок по сравнению с предыдущими убийствами, и это то, в чем Банди был уникален. Новенькая, я думаю, ты права, и если именно это подсказывает тебе твоя интуиция, от этого мы и будем отталкиваться.

Рипли открыла дверь в офис и подозвала Харриса.

– Шериф, мы знаем, где он нанесет следующий удар, – продолжила Рипли. – Поблизости есть студенческие общежития?

– Общежития? Здесь нет общежитий. Ближайший колледж в сотне миль отсюда, – сказал Харрис.

Рипли активно печатала что-то на своем ноутбуке.

– Это будет в том месте, где молодые девушки проводят много времени, в идеале – живут. Не обязательно связано с образовательной системой. Убийца просто хочет скопировать место преступления Банди, поэтому его целью может быть любое место, где находятся молодые девушки и нет посторонних.

– Приют? Там живут девочки до шестнадцати лет.

– Нет, этим девушкам должно быть от восемнадцати до двадцати одного.

– А что мешает ему ворваться на частную вечеринку в доме или в любое другое место, где живут четыре девочки? – спросил Харрис.

Вмешалась Рипли, оторвав взгляд от ноутбука:

– Я только что проверила кадастровую систему. В этом городе нет ни одного дома с таким набором жильцов. Есть два дома, в котором живут по две девушки одного возраста, но на этом все. Пускай ваши офицеры свяжутся с ними и установят охрану, но мы уверены, что его целью будут сразу четыре девушки.

– Почему? Если Тед убил только двоих, зачем ему искать четверых? – спросил Харрис.

– Банди намеревался убить всех девушек в сестринском доме той ночью 1978-го, – сказала Элла. – Если бы ему не помешали, он мог бы убить до девяти девушек в одном месте. Наш преступник попытается сделать в точности то же самое. Помимо воздаяния серийному убийце, он также с радостью превзойдет Банди, если ему удастся.

– Понял, – сказал Харрис.

– Через год после происшествия одна из девушек, переживших нападение Банди, покончила с собой. Банди, как ни в чем не бывало, приписал себе и эту «заслугу».

– Попридержи коней, – сказал Харрис, щелкая пальцами. – Теперь, когда ты упомянула о самоубийстве. Как насчет социальной гостиницы?

– Подойдет. В округе есть такие? – спросила Рипли.

– Естественно. Здесь есть некоммерческая организация, которая оказывает помощь девушкам, столкнувшимся с проблемами. Домашнее насилие, психические проблемы, наркомания и тому подобное. Вы же понимаете, какой тип девушек я имею в виду?

– Девушки там живут? – спросила Элла. – Они там ночуют? Он собирается напасть, пока они спят, это единственный шанс убить четверых девушек за раз.

– Да. Ну, не все, но большинство ночуют там. Там все скромно: несколько кроватей, еда и душ. Хозяева – добрейшие люди. Они принимают много молодых девушек, которым мы помогаем, если им некуда податься.

Рипли и Элла встретились взглядами. Элла была уверена, что Рипли думает о том же, о чем она.

– Точно. Это должно быть оно. В городе только одна социальная гостиница?

– Насколько мне известно, да. Больше ничего такого нет.

– Пошли! – крикнула Рипли, взяв свою куртку. – Нужно попасть туда, пока жительницы не лягут спать.

Они направились в холл участка. Харрис подошел к своему столу и взял ключи. В этот момент позади них зазвонил телефон.

– Подождите, это один из моих ребят, – крикнул он. – Алло?

Элла и Рипли пошли к двери, но Харрис поднял ладонь и жестом попросил их подождать.

– Понял. Спасибо, – сказал он и быстро положил трубку. – Агенты, один из моих ребят получил сообщение о том, что был замечен автомобиль доктора Ричардса. Но офицер далеко и не сможет быстро туда добраться.

– Где заметили Ричардса? – спросила Рипли.

– В больнице Святой Марии.

Элла в ужасе широко раскрыла глаза.

– Там Алекс.

Она повернулась к Рипли:

– Возможно, он собирается покончить с ним, прежде чем перейдет к убийству Банди.

– Серийные убийцы не любят оставлять дела незавершенными. Думаю, именно это он и собирается сделать. Шериф, можете сейчас же отправить своих людей в больницу?

Харрис посмотрел на свой стол и проверил систему.

– Нет, мэм. Ближайший к больнице наряд – это мы.

– А как насчет социальной гостиницы? Кого вы можете туда отправить?

– Прямо сейчас никого. Через полчаса? Две патрульные машины.

– Черт. Позвоните в охрану больницы и дайте им описание доктора Ричардса. Пускай они отследят его и пускай охраняют палату Алекса. Я поеду в больницу.

– Что если он уйдет к тому времени, как мы доберемся туда? – спросила Элла.

– Я поеду одна, – сказала Рипли. – Вы отправляйтесь в социальную гостиницу. Если его не окажется в больнице, я отправлюсь прямиком к вам, ладно? Через полчаса там будут офицеры.

Элле совершенно не понравилась эта идея.

– Хотите, чтобы я поехала одна? Вы шутите?

– Нет. Так или иначе, одна из нас поймает его сегодня.

ГЛАВА 23

Сегодня должно произойти убийство, но Мия была решительно настроена не дать этому случиться.

Она мчалась в больницу Святой Марии, пока солнце опускалось за горизонт, а на улицах зажигались фонари.

Всю дорогу она думала об Элле и социальной гостинице. Могли ли они ошибиться с выводами? Если так, то не послала ли она новенькую прямиком в лапы выжидающего серийного убийцы? Но нельзя было терять ни минуты, даже если это значило, что придется отправить Эллу одну. Харрис остался в участке, поскольку в камере для задержания все еще находился Клайд. Пока не прибудет другой офицер, нельзя оставлять его одного.

Нет. Она нутром чувствовала, что это тот, кого они ищут, а ее инстинкты приводили ее к успеху уже так много раз, что она сбилась со счета. Кроме того, они приняли решение, и пути назад нет.

Мия обогнала пару машин и ускорилась на небольшом спуске перед больничной парковкой. Она подъехала к входу и выскочила из машины.

Приемный покой был залит теплым оранжевым светом. Около пяти человек в коридоре тихо уставились в свои телефоны. На полу, скрестив ноги, сидел ребенок с игрушечной машинкой, которую он катал кругами. Мия подошла к регистратуре и постучала по стеклу. Не было времени на любезности.

– Я из полиции. Я уже звонила с предупреждением. Мне нужно встретиться с охраной.

Ее слова, естественно, привлекли внимание ожидающих пациентов, но Мия проигнорировала их взгляды. Администратор достала рацию и включила ее.

– Она здесь, – сказала администратор.

– Приведите ее, – сразу же послышался ответ.

Женщина встала и жестом пригласила Мию последовать за ней. Они прошли в боковую комнату, надпись на которой гласила: «ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕРСОНАЛА». Внутри сидел темнокожий мужчина и смотрел в несколько мониторов перед собой.

– Мисс Рипли, – сказал он, протянув руку. – Я провел последние десять минут, исследуя каждую палату в поисках кого-то, кто подходил бы под описание, которое дала мне полиция. Я пока ничего не нашел, по крайней мере, на камерах видеонаблюдения.

– Спасибо. Кто-нибудь пытался попасть в отделение, в котором находится Алекс Бауэр? Кто угодно, даже если он не подходит под описание?

– Ни души. Охранник стоит на входе, и он сообщил мне, что все тихо.

– Есть ли в больнице место, которое не видно на камерах?

– Только отделение долгосрочной терапии на верхнем этаже. Те пациенты практически живут в больнице, и есть некоторые юридические аспекты, запрещающие вести там съемку целый лень. Если хотите, можете пойти туда и проверить. Лестница слева от вас. А я буду следить за тем, что происходит внизу.

 – Хорошо, спасибо, – сказала Мия, поспешив обратно в регистратуру.

Она следовала указаниям охранника и поднялась на верхний этаж по спиральной лестнице. Это была почти безнадежная попытка, но, возможно, доктор Ричардс прячется где-нибудь в больнице? Вдруг он знает, что его ищут?

Верхний этаж был пугающе пустым. Шаги Мии эхом разносились по длинному коридору и рикошетили о закрытые решетками окна на другом его конце. Указатель гласил, что коридор ведет к педиатрическому отделению реанимации. Она заглянула внутрь и увидела палату, в которой было всего шесть коек, и только одна из них была занята. Маленькая девочка на кровати спала.

Мия развернулась и пошла дальше по коридору, который привел ее в отделение интенсивной терапии, второму и последнему отделению на этом этаже.

Она позвонила в звонок – и через динамик послышался голос администратора.

– Здравствуйте, вы пришли к пациенту?

– Нет, я из полиции. Мы ищем мистера Ричардса. Охрана должна была предупредить о нем.

Повисла неловкая пауза.

– Мы не получали сообщений от охраны, мэм, но мистер Ричардс здесь.

– Что? Он здесь?

– Да. Я сейчас впущу вас.

Последовал громкий звонок, и двойные двери открылись. Рипли вошла. Слева она увидела молодую светловолосую девушку, которая смотрела на нее из-за стола администратора.

– Койка номер тринадцать. Мистер Ричардс там, – она указала ручкой.

– Что? Койка? – Мия пыталась сообразить, в чем дело, но не могла найти этому никакого логического объяснения.

– Могу я спросить, что происходит? – спросила администратор.

– Нет, – ответила Мия, а затем развернулась и направилась в противоположную сторону.

Палаты начинались с номера двадцать восемь в обратном направлении, хотя они были больше похожи не на палаты, а на боксы, разделенные белыми перегородками. В каждом боксе была кровать с телевизором напротив. В отделении не было заметно признаков жизни, кроме медсестры, помогающей пожилой женщине дойти до туалета.

 Мия шла мимо боксов, пока не нашла номер тринадцать. Она остановилась перед ним и встретилась глазами с мужчиной, который сидел в кровати. Они не отводили взглядов так долго, что обоим стало неловко.

– Здравствуйте? – сказал он, испугав ее своим грубым голосом.

На нем был белый медицинский халат, из запястья выглядывал внутривенный катетер. Еще одна трубка выходила из его рта и тянулась к аппарату за ним. На его лице не было ни единого волоска. Ни бороды, ни бровей. Мия на глаз определила, что ему около шестидесяти пяти.

Это был просто мужчина по фамилии Ричардс, а не тот, кого она ищет.

– Извините, я вас кое с кем спутала. Надеюсь, я вас не потревожила.

Но из темноты послышался еще один голос, снова напугавший ее.

– Агент Рипли? – спросил он.

Мия почувствовала адреналин и инстинктивно потянулась к пистолету и наручникам. Перед ней стоял доктор Ричардс в простой белой футболке, джинсах, с кофе из автомата в руке.

– Вас зовут Рипли, верно? – он протянул свободную руку для приветствия. – Ух, вы меня напугали. Все в порядке?

Что-то подсказывало ей, что все не так, как кажется.

– Доктор Ричардс, что вы здесь делаете? – спросила она, отпуская наручники. – Мы вас целый день искали.

– Искали меня? – спросил он.

Он плюхнулся на стул рядом со стариком, который лежал на койке.

– Почему вы искали меня? Я раньше ушел с работы, чтобы навестить отца. Утром привезли новое тело, но у меня не было времени провести вскрытие. Завтра вернусь в морг, и, если хотите, приезжайте утром.

«Своего отца. Мистера Ричардса», – подумала Мия.

Это ваш отец?

– Не удивляйтесь так, – вмешался пожилой мужчина. – Да, сейчас я развалина, но я выглядел в точности, как он, тридцать лет назад, клянусь.

Он рассмеялся.

– Поправочка. Тридцать один год назад, – сказал доктор Ричардс, указав на баннер, висевший над разделителем справа.

В суматохе Мия не заметила его. На серебристой ленте золотыми буквами было написано «С 64 ДНЕМ РОЖДЕНИЯ, ТОМ».

– Вы ушли раньше, чтобы отпраздновать день рождения, – сказала Мия.

– Да. Папа уже несколько месяцев в интенсивной терапии. Большую часть ночей я просто сижу здесь, – доктор Ричардс кивнул в сторону телевизора. – Что со всеми этими реалити-шоу? Что случилось со старым добрым телевидением?

– Как «Пляжный патруль», например, – добавил отец Ричардса. – Клянусь, если меня не прикончит рак, то это сделают эти девки.

– Папа, прекрати так говорить.

Мия с удивлением смотрела на картину перед собой, пытаясь осмыслить ситуацию. Напрашивался один-единственный вывод: их предположение о том, что доктор Ричардс – убийца, было неверным.

Хотя это и не могло считаться неопровержимым доказательством, доктор Ричардс вообще не походил на убийцу. Он был приятным, дружелюбным, покладистым. Его кожа была безупречна; по крайней мере, без видимых ран, а она знала, что Алекс Бауэр вонзил ключ в лицо убийцы. Это явно был не тот мужчина, который участвовал во вчерашней драке. Несмотря на свой профессионализм, она не видела зла в этом человеке. Он подходил под физическое описание, но не более.

– Простите, агент Рипли, но вы не сказали, что вы здесь делаете, – продолжил Ричардс. – Все в порядке?

Мия на мгновение задумалась, стоит ли говорить Ричардсу правду. Она взглянула на его отца в кровати. Нет, это было не то время и не то место.

– Да, все в порядке. Я была внизу, навещала кое-кого, а потом увидела вашу машину на парковке.

– Вы… узнали мою машину?

– Тойота Камри, верно? Я видела ее как-то у морга. Это единственная Камри, которую я видела в этих краях. Думаю, работая в ФБР, начинаешь подмечать такие детали.

– Наверное, так и есть.

Мия надеялась, что ее ложь звучит достаточно убедительно.

– Я подумала, вы здесь по долгу службы, и я бы никогда не помешала вам, если бы знала, что вы навещаете отца, – она повернулась к отцу Ричардса. – С днем рождения, сэр. Мне жаль, что нам пришлось познакомиться при таких обстоятельствах.

Мия помахала им на прощание и вышла из отделения интенсивной терапии в коридор. Она достала телефон и позвонила Элле, спускаясь по спиральной лестнице.

– Возьми трубку, черт побери.

Ответа не последовало.

Еще два звонка окончились так же.

Тогда Мия позвонила Харрису. Он взял трубку после второго гудка.

– Шериф, нужно срочно ехать в социальную гостиницу. Там есть кто-нибудь, кто может присмотреть за участком?

– Офицер ночной смены только что пришел. Я выезжаю.

Мия запрыгнула в машину, выехала с парковки и помчалась сквозь темноту. Если доктор Ричардс не убийца, то настоящий убийца, вероятнее всего, находится в социальной гостинице. Мия поняла, что, возможно, послала Эллу на смерть.

ГЛАВА 24

В переулке пахло бензином и сигаретами, но его расположение было идеальным для того, что он задумал. Большой финал. Магнум опус.

Он прошел две мили пешком, как и в прошлые разы. Тем, кто оставлял машины дома, всегда удавалось избегать правосудия дольше, чем другим. Он был одним из умнейших, он принадлежал к элите. Америка уже много лет не видела такой серии убийств, и завтра утром, когда осядет пыль и экстаз рассеется, он поднимет планку еще раз.

О, у него были большие планы касательно последующих действий, но в этот раз они не были связаны с убийствами. Нет, они включали прессу и прочие СМИ. Возможно, он покончит с убийствами, а может, продолжит. Пока что он не был уверен. Но в чем он был уверен, так это в том, что в течение следующих нескольких дней мир узнает об убийствах, совершенных подражателем из дельты реки Миссисипи.

Ему стало любопытно, как они его назовут. Подражатель, убийца-имитатор? Сначала он подумывал о том, чтобы придумать собственное имя, наподобие Джека-потрошителя, Зодиака и BTK, но затем передумал. Он решил, что это было бы слишком. Нужно действовать непринужденно.

У него дома есть необходимые ему доказательства. Фотографии каждого трупа. Украшения, которые он забрал с трупов, трофеи, которые он украл из их домов, даже кусок человеческой плоти. Конечно, некоторые будут сомневаться, но никто не сможет отрицать, что именно он, он сам смог провернуть эту изощренную схему.

Он спрятал одну руку в карман и непринужденно оперся о стену. Он нащупал пальцами небольшой металлический предмет. Зажав его между пальцев, мужчина вытянул его и крепко сжал в ладони. Это было металлическое кольцо для ключей. Он украл его у того глупого парня, которому удалось избежать его гнева, везучему ублюдку, который не подозревает, что подписал себе смертный приговор, когда сбежал из того дома.

Он сохранил кольцо для ключей по той же причине, по которой хранил все остальные безделушки, но каждый раз, когда он смотрел на него, это не вызывало у него тех ощущений, что другие. Оно не волновало его. Лишь напоминало о его провале.

После произошедшего он провел около двенадцати часов, упиваясь своим гневом, колотя оконные стекла до крови на костяшках. Как он мог позволить парню сбежать? Ему нужно было лучше все спланировать, лучше выполнить, убедиться, что выходы хорошо закрыты, не идти на такие большие риски.

Разочарование после провала не покидало его до утра после попытки убийства, когда он выместил всю злость, которая скрывалась в его теле. Он вспомнил о словах, сказанных однажды Джеффри Дамером: «Убийство – это путь к завершению». Акт убийства вторичен; он наслаждался всем, что ему предшествовало. Пытки – как физические, так и психологические, – борьба, игра в бога.

Все это еще было возможно. Одна из его жертв выжила, и хотя этот парень знает, как он выглядит, он не знает ни его имени, ни адреса. А значит, он может мучить этого парня до конца его дней издалека, и, возможно, однажды вернется, чтобы завершить начатое. Черт, если он будет достаточно настойчивым, возможно, ему даже удастся довести этого парня до самоубийства. Как здорово было бы совершить убийство, не пачкая рук. Сколько людей могут похвастаться таким?

Он положил ключ обратно в карман и почувствовал, как тот уперся ему в ногу. Он носил его с собой как напоминание о своем поражении, о том, что в этот раз он должен постараться лучше. Весь этот опыт стал отличным уроком, в котором он, по собственному убеждению, преуспел. Даже лучшие из лучших иногда ошибаются. Почти у каждого из известных серийных убийц была одна жертва, которая сбежала. У Дамера была одна, у BTK была одна. Черт, да у Банди их было не сосчитать. Это было ожидаемо. Можно было даже сказать, что это необходимо, чтобы достичь совершенства в искусстве убийства.

Сегодня у него есть шанс исправиться, подумать и использовать выученные уроки. В его плане нет ошибок, нет недостатков. Он не облажается снова, уж точно не во время самого важного воздаяния из всех, совершенных им. Сегодня он сделает то, что удавалось лишь немногим серийным убийцам – отнимет несколько жизней за одну ночь. Есть все шансы, что он даже превзойдет своего идола. Его цель – три жертвы, а остальные будут бонусом. Разве есть лучший способ отпраздновать день рождения Теда, чем воссоздать его самое изощренное убийство? А если он придаст ему новый блеск, так даже лучше. История повторится, но она будет переделана для новой эры.

Он остановился в тени, где заканчивался переулок и начиналась главная улица. Он сказал себе, что будет там в час ночи и выйдет не позднее чем через полчаса. Банди успел все за двадцать минут, и он сможет. На часах было без четырех минут час.

У стены возле него лежало большое, увесистое дубовое полено, которое он специально купил. Именно это оружие использовал Банди для того, чтобы проламывать черепа четырех ни о чем не подозревающих молодых девушек. Никакой другой предмет не подойдет.

Без двух минут час. Он наблюдал за домом почти час и не видел, чтобы хоть в одном из окон, выходивших на задний двор, зажегся свет. Все они спали.

Пришло время войти. Время воплотить его гениальный план. Он поднял оружие и, крадучись, направился к Женскому реабилитационному центру Майи. В течение часа он насчитал как минимум шесть девушек, которые вошли в дом, и больше всего его возбуждало то, что никто, включая его самого, не знал, сколько их выйдет оттуда.


* * *

Центр представлял собой частный дом, окруженный металлическим забором, задняя часть которого выходила в переулок, в котором он прятался. Несколько лет назад он сам провел некоторое время в центре, еще когда там собирались анонимные алкоголики. И до сих пор, спустя столько лет, никто не отремонтировал сломанные прутья в заборе.

Он протиснулся через забор, стараясь не задеть металлические прутья своим оружием. Под ногами была высокая трава, все еще мокрая после вечернего дождя. Ночные создания на деревьях пели полуночные песни. Где-то вдалеке послышалось уханье совы, а вокруг отдаленного дуба кружили летучие мыши.

А затем наступила тишина, нарушаемая лишь звуком его шагов, когда он шел до веранды. На ней была раскидана старая бытовая техника: сломанная стиральная машина, разбитый унитаз и круглый стол с пепельницей по центру. Вокруг него стояли четыре стула, и на спинке одного из них все еще висела куртка.

Пришло время дверной ручки. Он надавил на нее, надеясь, что дверь не заперта, как это было раньше. Но она не поддалась.

Он нажал сильнее. Тот же результат.

«Черт», – подумал он. Убедив себя, что должен быть другой способ попасть внутрь, он подошел к большому окну, через которое просматривалась гостиная. Он прищурился, но ему не удалось ничего особо рассмотреть. Он подумал о том, чтобы разбить стекло, но не хотел привлекать внимание. Можно было попробовать войти через переднюю дверь, но она обычно была закрыта.

«Придется применять силу», – подумал он и надавил на стекло, проверяя его на прочность.

Но в этот момент внутри мелькнул свет. Это был луч, как от фонарика.

«Черт». Он присел, чтобы спрятаться, и запаниковал. Это была одна из живущих здесь женщин? Видела ли она его лицо?

Его ноги задрожали, когда он вновь почувствовал разочарование. То же самое он испытал, когда тот глупый мальчишка сбежал от него. Мысль об очередном провале заставила его сжать кулаки так сильно, что кончики пальцев онемели.

«Что бы сделал Банди? – подумал он про себя. – Он перехитрил бы их. Он бы повернул ситуацию в свою пользу. Он бы думал на ходу».

Его взгляд привлекла куртка, свисающая со стула. У него возникла идея.

Он протянул руку, схватил куртку и подошел к задней двери. Убедившись, что его полено не видно, он постучал в дверь.

Боковым зрением убийца заметил, что луч света появился снова. В этот раз он был прямо у окна. Кто бы ни был внутри, он увидел его, но мужчина не повернулся лицом к этому человеку.

По ту сторону двери послышалась возня. Через покрывшееся изморозью стекло он увидел силуэт. Это был коренастый и широкоплечий мужчина, с головы до ног облаченный в синюю одежду.

«Охранник», – подумал он.

– Кто там? – послышался голос.

Пришло время включить обаяние.

– Меня зовут Теодор. Моя сестра живет здесь. Она вчера забыла у меня куртку. Я пришел вернуть ее.

Повисла короткая пауза.

– В такую несусветную рань? Как вы попали на задний двор?

Он вжился в образ. Он снова подумал о Банди.

– В кармане ее лекарства. Они нужны ей. Я постучал в переднюю дверь, но никто не открыл.

Еще одна пауза.

– Я не слышал, чтобы кто-то стучал.

– Я стучал тихо. Не хотел никого разбудить.

– Хорошо, – сказал охранник. – Просто оставьте куртку на ступеньках, а я выйду через минуту.

– Спасибо, – сказал он, нарочно положив куртку обратно на стул. – Она на стуле. Заберете, когда сможете.

– Кому она принадлежит? – спросил охранник.

Он стал перебирать имена в голове. Может, сказать что-то невнятное? Нет, охранник поймет, что он лжет. Нужно было имя. Он назвал первое, которое пришло в голову.

– Эбигейл.

Он наблюдал, как силуэт охранника двигается вперед и назад за стеклом.

– Хорошо, – наконец сказал он. – Спасибо. А теперь, пожалуйста, покиньте территорию.

Он кивнул, не будучи уверенным, что охранник вообще его видел, и отошел от двери, спрятавшись за стеной дома, чтобы охранник его не увидел. Убийца проверил, нет ли на стене окон или камер видеонаблюдения, и не обнаружил их.

Он ждал. Он сказал себе, что ожидание подходящего момента – это качество профессионального психопата. Импульсивность – удел дураков.

Он присел у стены, вслушиваясь в тишину, и погладил деревянное полено в руках, ощущая его твердость и жесткость. Затем легонько постучал им по собственным костяшкам, проверяя стук от ударов.

Ему в голову пришла идея дать оружию имя. «Сэм», – подумал он. Так же звали собаку Дэвида Берковица. Сойдет.

Наконец он услышал, как повернулась ручка двери. Он плотнее сжал свое оружие в руке и сделал глубокий вдох. Холодный ночной воздух просочился в легкие и помог ему сосредоточиться. Он услышал скрип дверных петель, а затем – звук шагов охранника по бетону.

Он подумал об Алексе. О том, что он сейчас где-то там, живой и дышит. Он собрал всю свою ярость, перенаправил ее в жажду дикости, а затем выбежал из своего укрытия.

Он увидел ужас в глазах охранника. Тот же ужас, который видел у всех своих жертв. Он занес свое полено прямо над головой мужчины, и тот застыл от потрясения. Полено ударило его по лицу, моментально лишив зрения. Охранник упал на землю. У него не было времени кричать, бежать или отбиваться.

Убийца запрыгнул на свою жертву, поднял деревянное полено высоко в воздух и снова нанес удар.

Воцарилась тишина.

Его руки дрожали. Адреналин пульсировал в висках. Он снова был Богом. Он отволок тело мужчины в тень и спрятал его в небольшой промежуток между зданием и забором. «Акт милосердия», – подумал он. Этот несчастный простофиля не был частью плана, но он должен был умереть за это.

– Это раз, – сказал он. – Что ж, сколько еще у нас осталось?

И он вошел в дом.

ГЛАВА 25

Внутри стояла кромешная тьма. Он едва мог различить очертания вокруг себя и передвигался, ориентируясь по ним. Глаза постепенно привыкли к темноте, и схема дома, спрятанная где-то в глубинах его памяти, отчетливо предстала перед ним. Он вспомнил общее расположение комнат, хотя мебель переставили и добавили новые зоны. Но это не помешало ему добраться до главного места – общей комнаты.

Теперь на полу лежал ковер, в комнате стоял телевизор и несколько двухместных диванов. Он почувствовал лимонный запах, снова вспомнив схему дома. Насколько он помнил, неподалеку была небольшая лестница, и он решил сначала пойти туда. С большой вероятностью спальни были расположены там.

Он поднимался по лестнице так тихо, как мог, стараясь идти как можно ближе к стене. Так получается тише всего – этому он научился из тюремного интервью с Рамиресом.

Он оказался в небольшом коридоре, заставленном коробками. Там были запасы консервов, бутылки с водой, рис. Продукты первой необходимости. Он прошел мимо них и оказался перед двумя дверьми.

Бах.

Он насторожился. Здесь есть кто-то еще. Он посмотрел вниз и увидел, что случайно зацепил небольшую коробку. Это она издала этот звук?

Нет. В доме кто-то есть. Кто-то не спит.

Он осторожно открыл первую дверь. За ней оказалась комната с одиноким унитазом. Он переместился к комнате напротив. Открыв дверь, он обнаружил гораздо большее пространство. Еще один склад какого-то старого оборудования из спортзала. Убийца прошелся взад и вперед, наслаждаясь своим присутствием в доме. Он преступник, он зверь на охоте. Он читал, что многие убийцы совершали убийства в состоянии помутнения и временами не помнили подробностей своих злодеяний.

Но он этого не допустит. Он хотел насладиться каждым моментом своих преступлений. Он хотел прожить каждое мгновение. Кто знает, удастся ли ему испытать это снова после сегодняшней ночи?

Еще один стук.

Он развернулся, всматриваясь в дальнюю стену. Там находился зеркальный шкаф. Он подошел ближе и принялся рассматривать свое отражение. На лбу остались следы крови охранника. Он вытер их рукавом.

Дверца шкафа немного пошатнулась. Но в комнате не было сквозняка, все окна были закрыты.

Здесь кто-то есть.

Он приготовил оружие и схватился за ручку двери, потянув ее на себя. Но она не открылась, как он ожидал. Когда он дотронулся до нее снова, дверца пошатнулась. Он подумал, что это и был источник стука.

Убийца снова потянул за ручку. Безрезультатно. Заметив, что сверху дверь слетела с петель, он потянул сильнее, но открыл ее лишь на дюйм.

Она застряла.

Бах.

Снова. Но звук шел не из этой комнаты. Он доносился снизу.

Мужчина в последний раз взглянул на свое отражение, впечатленный своим видом. С поленом в руке он выглядел свирепым, опасным. Он подумал, что однажды увидит такую фотографию на обложке книги.

Убийца спустился вниз, где обнаружил прачечную, кухню и небольшой туалет. Он вернулся в гостиную, а затем вышел в узкий коридор с деревянным полом. Перед ним были четыре деревянные двери, на каждой из которых красивым шрифтом были выведены бессмысленные мотивирующие цитаты.

«Когда становится тяжело карабкаться наверх, подумай о виде, который открывается с вершины».

На его лице появилась ухмылка. «Что за чушь, – подумал он. – Эти женщины на дне, здесь они и умрут».

Его пульс участился до такого уровня, которого он не чувствовал с тех пор, как задушил девушку в машине. На мгновение он задумался о первом убийстве,упиваясь волнением, мотивацией. Некоторые серийные убийцы утверждали, что первое убийство всегда лучшее, и в дальнейшем они пытались воссоздать то первое чувство удовольствия. Он был полностью согласен с этим утверждением, особенно после того, как сам это испытал. Однако он также верил, что если убийца сможет превзойти радость первого убийства, то этот опыт и станет его любимой фантазией.

Он толкнул дверь, и она открылась с тихим скрипом. В комнате было четыре кровати – по одной в каждом углу.

Постели были идеально заправлены. Кровати были пусты.

Внутри нарастало разочарование, но он успокоил себя и вышел в коридор. Нет, сегодня он не потерпит неудачу. Он перешел к следующей двери.

«Не стыдись своей истории. Она вдохновит других», – гласила надпись на ней.

«Еще как вдохновит», – прошептал он и осторожно потянул за ручку.

Дверь тихо открылась, впустив его в комнату, идентичную первой. Он переводил взгляд с кровати на кровать, снова ощущая тошнотворное разочарование.

Нет. Только три были пусты.

На дальней кровати он заметил свисающую руку. Он различил знакомые очертания человека, лежащего на боку. Длинные волосы спускались к плечам. Это однозначно была женщина. Она была стройной, молодой, может, чуть за двадцать – все так, как он любит.

Он посмотрел на часы. 1:08. Пыл нарастал. Его руки задрожали от возбуждения, заставив вибрировать дубовое полено, зажатое в его кулаке. Убийца глубоко вдохнул, чтобы успокоиться. Он подумал о своем герое, о том, как он убил девушек в Омега Кай практически в полной тишине, не разбудив остальных жителей. Он собирался сделать то же самое.


* * *

Элла побежала к входной двери в Женский реабилитационный центр Майи и дернула ручку. Закрыто.

Она сделала шаг назад и изучила схему здания, отчаянно обдумывая, как ей попасть внутрь. Рядом с входной дверью протянулся остроконечный металлический забор. Она едва взглянула на него, тут же схватилась руками за острые прутья и подтянулась.

Металл врезался ей в ладони, причиняя практически невыносимую боль, но каждый агент за свою карьеру должен был вскарабкаться на такой забор – по крайней мере, ей так говорили. Подтянувшись, она поставила ногу между двух прутьев и перепрыгнула забор, оказавшись на заднем дворе.

Она справилась с болью и поспешила к заднему входу. Дверь была открыта.

Элла задумалась. Была ли дверь всегда открыта? Или это признак вторжения?

И тут она кое-что почувствовала. Ее насторожил запах. Тот же запах, который был на других местах преступления. В воздухе пахло кровью. Элла ощущала медный привкус на языке.

Сомнений не оставалось.

Убийца здесь.

Элла достала пистолет и вошла в здание. Харрис уже позвонил и предупредил центр, но, учитывая столь ранний час, неизвестно, успели ли там принять во внимание информацию. Элла передвигалась как можно тише, стараясь держаться поближе к стенам и заглядывая за углы.

Она оказалась в большой комнате и сразу почувствовала, как температура понизилась на пару градусов. Элла поняла, что она в гостиной, выстланной коврами. Она замерла и стала вслушиваться, слыша собственное дыхание. Элла отметила звуки дома. Вода, бежавшая по ржавым трубам. Дождь, барабанящий по старой плоской крыше. Сильный ветер, заставляющий однослойные окна дрожать.

Где-то скрипнула половица.

Она не теряла бдительность. Ее ощущения обострились. Элла старалась не думать слишком много, как делала это раньше. Она должна быть максимально собрана ради семей погибших.

Тот же скрип послышался снова.

Она поняла, что он исходит не от ее шагов, а сверху.

Затем шаги. Над ней. Не ритмичные, но медленные и осторожные.

Элла собралась с мыслями, но, вместо того чтобы остаться на месте, она перешла в смежный коридор, где было видно больше из-за пробивающегося света. В узком коридоре были расположены в ряд окна, пропускающие свет уличных фонарей. Свет был тусклым, но это было лучше, чем полная темнота.

Она ждала, держа в руке пистолет на уровне талии, готовая в любой момент привести его в действие. Элла обернулась и увидела несколько дверей, расположенных в ряд, с мотивационными слоганами на каждой.

Она подумала, есть ли там кто-нибудь. Если должно случиться что-то ужасное, ей необходимо знать. Что еще хуже, ей нужно было узнать, не напали ли уже на кого-нибудь в этих комнатах.

Она проверила первую комнату, обнаружив там четыре кровати. Вдруг наверху послышался скрип ступеней. Кто бы там ни был, он спускался по лестнице медленно, словно намеренно пытался скрыть свое присутствие.

Элла слышала его, чувствовала его.

Она вернулась в комнату и спряталась в темноте. Кто-то приближался к ней. Элла услышала, как он вошел в соседнюю комнату, а потом так же быстро вышел оттуда.

А затем он оказался прямо возле комнаты, в которой она прячется. Всего в паре футов от нее. Она ощущала запах его разгоряченного тела, слышала, как расширяются и сужаются его легкие.

Ею завладело волнение, затуманив зрение и позволив окружающей темноте поглотить ее. Элла пыталась успокоиться, но ей с трудом удавалось контролировать свои реакции. Она была там совсем одна, наедине с мужчиной, который совершил не одно убийство, не испытывая чувства раскаяния. Что если что-нибудь пойдет не так? Что если он умнее нее? Что если он на шаг впереди нее, а она не подозревает об этом?

Элла ощупала одну из кроватей рядом с собой. Она подумала об отце, который был убит, пока спал. Неужели история повторяется? Неужели это проделки злодейки-судьбы, которая распорядилась, чтобы она умерла так же, как ее отец?

Мужчина вошел в комнату. Его силуэт окружало темное облако крови его невинных жертв. Несмотря на всю свою решимость и твердость духа, Элла замерла, не в состоянии пошевелиться от ужаса и волнения, охвативших ее. Она не могла ни видеть, ни слышать, ни думать. Это не какое-то преступление, о котором она читала в книжках, это реальная жизнь, которая, возможно, вот-вот закончится. Так ее и запомнят: агент-новобранец, убитая при исполнении одним из самых ужасающих серийных убийц в истории. Она умрет сегодня, и ее имя будет в книгах, посвященных этому человеку. Это будет ее наследие, и однажды кто-то назовет ее имя в последний раз, и она исчезнет навечно.

Казалось, это был сон, и она вот-вот проснется от этого кошмара.

Но она не просыпалась.

А мужчина подбирался к ней, держа что-то высоко над головой.

Последние ее мысли были об отце.


* * *

Он осторожно подбирался к ней, ненадолго останавливаясь у каждой кровати. Если она проснется, то решит, что это просто другая девушка из этого дома ложится спать. Он приблизился на расстояние нескольких футов, уловив ее уникальный запах. У каждой женщины был свой запах. Эта девушка пахла ванилью – возможно, это был крем для рук или шампунь. У него не было времени узнать что-нибудь о ней, поэтому он быстро набросал в своей голове портрет, чтобы добавить немного индивидуальности в ее убийство. Так он получал больше удовольствия.

Он подумал, что она секретарша. Низкий оклад, низкая ответственность, низкая удовлетворенность жизнью. Ее привело в этот центр домашнее насилие от рук бывшего, от которого она годами пыталась уйти, но всегда возвращалась в силу какого-то нездорового притяжения. Возможно, он избивал ее, но в то же время защищал.

Он узнает, кем она была, из новостей, но сейчас она была всего лишь жертвой. Частью истории, необходимой ему, чтобы закрепить наследие своих героев.

Ведомый адреналином, он поднял дубовое полено высоко над головой и нацелился прямо на ее висок. Всего один хороший удар – и она будет мертва. Без звука, без боли.

Еще секунда – и он посеет хаос. Он резко опустил полено, нацелившись ей в голову.

Но фигура зашевелилась.

Его охватила паника. Ноги задрожали. Слепая ярость обуяла его с ног до головы.

– Что за черт! – закричал он.

Зажегся свет, и она стояла у стены, наставив на него пистолет.

– Игра окончена, сукин ты сын, – закричала она.

ГЛАВА 26

Элла держала его на мушке. Он был загнан в угол. Единственный выход из комнаты находился у нее за спиной, и даже несмотря на страх, овладевший каждой клеткой ее тела, она не промахнется.

– Стоять. Не смей двигаться, понял? Брось оружие на землю – немедленно!

Мужчина напротив нее сделал то, что она просила, бросив полено возле пустой кровати. Он не сводил с нее глаз и вел себя уверенно, доминирующе. Это беспокоило ее.

– Хорошо. А теперь слушай сюда. Я агент ФБР с особой наградой за владение огнестрельным оружием. Это значит, что я прострелю тебе зад с расстояния мили, и сейчас мой прицел находится прямо по центру твоего черепа. Сдвинешься на дюйм – и я тебе башку отстрелю. Ты меня понял?

Ответа не последовало.

– Я спросила: «Ты меня понял?»

– Да, дорогая, – ответил мужчина.

– Еще раз назовешь меня дорогой, и я тебе яйца отстрелю. Понял? Ты очень востребованный мужчина, и я без зазрения совести приволоку тебя в участок в мешке для трупов.

В ее голосе звучала неистовая ярость, слова были пропитаны ненавистью, и она знала, что лучший способ сломить этого мужчину – запугать его. Если она покажет хоть секундную слабость, он нападет, а этого нельзя было допустить.

– На колени и руки за голову, – закричала она.

«Где, черт возьми, Рипли? – подумала Элла. – Я не хочу рисковать, самостоятельно надевая на него наручники, и нужно доставить его живым. Нужно продолжать разговор».

Это был сценарий из ее мечты, ее идеальный кошмар, но все, что она испытывала к мужчине напротив нее, – это ненависть и отвращение. Он был настоящим серийным убийцей, истинным психопатом в своей среде обитания, исключительным хищником в анналах криминалистики, но она не испытывала восторга. У нее не возникло желания разговаривать с ним или влезть к нему в голову. Возможно, оно возникнет позже, если вообще возникнет. Прямо сейчас ей хотелось бросить его за решетку. Он хотел вызвать у нее восхищение, а последнее, чего ей хотелось, – это дать ему то, что он хочет.

Но кто этот мужчина? Увидев его нечеткие очертания, когда он вошел в комнату, Элла была уверена, что это он. Тот же рост, тот же профиль, хотя черты были скрыты под черным капюшоном. Но даже при этом она была уверена, что это тот мужчина, чей психологический портрет она составила.

Мужчина кивнул и ухмыльнулся.

– Кто ты? – спросила она.

– А как ты думаешь?

– Сними капюшон. Дай мне рассмотреть тебя.

Медленно, практически дразня ее, он обнажил свое лицо.

Это был не доктор Ричардс; она не видела этого человека раньше.

Элла была ошеломлена. Снова она ошиблась. Составленный ею портрет привел ее сюда, но она ошиблась насчет личности преступника. Она почувствовала себя дилетанткой, решившей, что первый человек, который пришел ей в голову, и есть преступник. Оглядываясь назад, она понимала, что это было глупо. Элла ругала себя.

Кем бы ни был этот мужчина, вокруг его правого глаза была огромная рана – по всей видимости, результат драки с Алексом. Это был самый обычный мужчина: худощавый, с низкими скулами и густой копной черных волос. На его подбородке и над верхней губой виднелась редкая щетина, и хотя лицо его было изможденным, в нем просматривались отголоски юности и живости. Уголки его рта были широко растянуты в гримасе, а лицо было багровым.

Элла посвятила свою жизнь изучению таких людей, как этот мужчина, который сейчас стоял перед ней, прижавшись спиной к стене, но было что-то необъяснимое в этой ситуации. Если бы она встретила его при других обстоятельствах, то, наверное, предположила бы, что он строитель или почтальон, какой-нибудь наемный рабочий, который любит пачкать руки, а потом возвращается домой к своей небольшой семье в трехкомнатный дом в городе. Если бы они заговорили, она расспросила бы его о жизни. Может, он любит спорт? Или испытывает финансовые трудности? Как он рос, служил ли в армии, может, он был гением в математике в детстве?

Все было обыденно. Ничто не выдавало в мужчине монстра. Элле с трудом верилось, что он мог совершить хоть какой-то проступок, а уж тем более был виновен в ужасающих убийствах многих людей.

Кемпер, Рамирес, Гейн, Дамер, Гейси, Банди. Все они были для нее монстрами, потому что она уже знала их историю, до того как ознакомилась с их биографиями. Элла рассматривала их с точки зрения чистого зла, что – хотя ей и не хотелось признавать это – затуманивало и искажало восприятие их личности.

И все же, этот мужчина жил в том же мире, что и она. Он ходил по тем же улицам и был подвержен таким же слабостям. Они оба были людьми, но все же чем-то отличались. Может, виной тому была биологическая ошибка или искаженное восприятие действительности. Теперь Элла знала, что все ее исследования и знания никогда не позволят ей, или кому бы то ни было, на самом деле проникнуть в сознание серийного убийцы. Они могут сколько угодно пытаться сымитировать их мысли и паттерны поведения, но это будет лишь имитация.

Серийные убийцы – это не обычные люди, но обычные люди могут быть серийными убийцами.

– Я твой сын, – наконец сказал он.

– Что?

– Я твой брат. Я все вокруг.

– Ох. Да заткнись ты. Мне неинтересны цитаты Теда Банди. Но тот факт, что ты мямлишь эти бредни, когда тебе в лицо наставлен пистолет, говорит о тебе все, что мне нужно знать.

– А что ты знаешь обо мне? – спросил он. – Ты думаешь, что можешь забраться ко мне в голову, просто потому что ты практиковалась, читала какие-то книжечки?

Элла медленно подкралась к двери, чтобы заблокировать ее, на случай если он попытается сбежать.

– Я нашла тебя здесь, не так ли? Мы никогда не встречались, и я предсказала это, основываясь на том дерьме, которое ты успел натворить. Думаю, мы можем сказать, что я уже залезла к тебе в голову?

Мужчина засмеялся.

– Что ж продолжай. Расскажи мне, как ты это сделала. Как ты узнала, что я буду здесь?

– Вот короткая версия. Эдмунд Кемпер, Ричард Рамирес, Эд Гейн, Джеффри Дамер, Джон Уэйн Гейси, а теперь Тед Банди. Тот же тип жертв, то же место, те же методы. В округе нет других мест, где так много девушек живет вместе.

Он опустил руки и оперся о стену за спиной.

– Ты заметила это, да?

– Конечно.

– Мне любопытно, – сказал он, – на каком этапе ты установила связь?

Элла отрегулировала положение рук, чтобы дать ему понять, что он все еще у нее под прицелом.

– После твоего третьего убийства. Но ты так все и планировал, верно?

– На самом деле нет, – мужчина пожал плечами. – Эта идея пришла мне в голову после того, как я задушил ту сучку автостопщицу. Я понял, что скопировал Кемпера, поэтому просто подумал: «Да и черт с ним, я могу сделать всю большую шестерку». И только на середине пути я понял, что близится день рождения Банди.

– То есть ты ни с того, ни с сего решил убить шестерых человек?

– Ха, можно и так сказать. Тут довольно скучно живется. Иногда нужно немного серийных убийств, чтобы оживить обстановку, – он рассмеялся. – И все же я поражен, что тебе удалось догадаться, где я буду сегодня. Какое твое любимое?

– Любимое?

– Твое любимое убийство.

– У нормальных людей нет любимых убийств. Не все люди неприспособленные неудачники, проживающие жизни монстров этого мира. Некоторые учатся на их примере, а затем ловят людей, которые их копируют.

– И все же ты знала, что я подражал Гейну, Дамеру и другим.

– Это называется анализом.

– Нет, это называется нездоровым восхищением. Я вижу тебя сейчас, с нацеленным на меня пистолетом, и часть тебя хочет спустить курок и всадить пулю мне промеж глаз. Но другая часть тебя хочет сесть рядом со мной и говорить часами. Я прав?

– Нет.

Опершись о стену, он скользнул вниз и присел. Элла держала прицел у него на лбу.

– Лжешь. Знаешь, мы, возможно, читали одни и те же книги, смотрели одни и те же документальные фильмы. Мы поглощали одну и ту же информацию, и все же мы по разные стороны баррикад. Странно, правда?

– Держи руки на виду. Даже не думай опускать их, дерьма ты кусок.

Мужчина сделал то, о чем просила Элла.

– Ого, мы уже браниться начали? Я заставляю тебя нервничать?

– Ни капельки.

– Люди бранятся, когда напуганы. Тебе страшно, агент?

Элла практически оцепенела от страха, но изо всех сил старалась этого не показывать. Она держалась ровно, не позволяя себе дрожать. Она не сводила с него глаз, ни на секунду не отводила взгляда. Элла лишь надеялась, что притворяется достаточно убедительно.

– Заткнись и оставайся на полу. Из нас двоих пушка у меня, помнишь?

– Ты уверена, что ты агент ФБР? Твое правое колено дрожит. Твои зрачки расширены. Ты продолжаешь хмурить брови. Знаешь, о чем это мне говорит? Это говорит мне о том, что ты напугана. Ты работаешь недавно, верно?

– Еще одно слово – и отправишься прямиком в ад.

Но он проигнорировал ее слова.

– Чего ты боишься? Ни разу никого не арестовывала? Ждешь подкрепление и переживаешь, что они забыли о тебе? Ужасная мысль, правда? Ты здесь совсем одна с настоящим психопатом, и единственный выход – самой стать убийцей. Ты переживаешь, что если сделаешь это, будешь ничем не лучше меня, не говоря уже о том, что ты уже не сможешь вытащить из меня информацию, когда я буду за решеткой.

Элла слегка надавила на курок. Чем больше он говорил, тем больше она переживала, что единственный выход отсюда – через его труп. Она не хотела этого. Это было бы как пощечина семьям погибших. Такая смерть была бы простой. А вот пожизненное заключение – нет.

«Напугай его. Пусть он поймет, что ты спустишь курок, если придется».

В комнате общежития повисла тишина. Она заметила, что выражение его лица переменилось.

– Вопрос: кто-то еще есть в доме? – спросил он.

– Ни души, – солгала она. На самом деле она и сама не знала. – Извини, но сегодня тебе не удастся скопировать своего любимого Банди.

Он улыбнулся.

– Я все еще могу совершить одно убийство.

– Правда? Потому что у меня шесть пуль, и на каждой твое имя.

– Чепуха. Я нужен тебе живым.

Эллу раздражало, что он знал, чего она хочет. Откуда он знал? Должно быть, интуиция психопата.

– Да мне побоку, будешь ты жить вечно или сдохнешь сегодня, – солгала она.

– Так чего же ты ждешь? – спросил он. – Вот он я.

– Полиция будет здесь с минуты на минуту, – сказала она, надеясь, что так оно и будет.

На самом же деле она не имела ни малейшего понятия, направлялись ли сюда Рипли, Харрис или вообще хоть кто-нибудь. Что если они все еще ищут доктора Ричардса в больнице? Что если они увезли его на допрос?

Нет, они не могли бросить ее вот так. Рипли обещала, что прибудет сюда, как только обыщет больницу. Элла пошатнулась лишь на секунду, но убийца заметил это.

Он ждал лишь момента слабости.

Мужчина потянулся, взял с кровати дубовое полено и бросил его в руки Эллы. Оно ударилось о костяшки ее пальцев с противным звуком, выбив пистолет, который улетел за пределы комнаты.

ГЛАВА 27

Он ринулся вперед и ударил ее в висок, отчего Элла вылетела из комнаты и упала на твердый пол в коридоре.

В глазах помутилось от невыносимой пульсирующей боли, которая лишила ее способности соображать. Пару секунд она не могла пошевелиться. Время, казалось, застыло.

Он возник над ней. Между его ногами она увидела свой Глок 17, до которого было не дотянуться. Вдруг на нее снова обрушилось дубовое полено, угрожая размозжить ее череп на тысячи осколков.

Элла выставила предплечья, блокируя удар, а затем выскользнула из-под мужчины, стоявшего над ней. Она вскочила на ноги одним резким движением, игнорируя невыносимую боль в черепе и резкий звон в ушах. Из комнаты, в которой она пряталась, пробивался тусклый свет, но его было недостаточно, чтобы осветить весь коридор.

Элла чувствовала себя загнанной в угол, и единственным способом спастись было нырнуть в темноту, прямо в руки серийному убийце, который только этого и ждал. Вдруг она услышала тяжелое дыхание. Из темноты появился силуэт и снова кинулся на нее, но Элла уклонилась и забежала обратно в спальню. Она опустилась на пол и стала искать свой пистолет.

Его здесь не было. Конечно же. Он был в коридоре.

Снова послышались шаги.

– Не это ищешь?

Он появился в дверях, теперь размахивая оружием в обеих руках. Он указал на пистолет и засмеялся.

– Кажется, мне все же удастся совершить убийство. Два в одном: агент ФБР и молодая горячая сучка. Все обернулось даже лучше, чем я ожидал.

Это был первый и единственный раз в ее жизни, когда на нее наставили пистолет. Она подумала об учебном тире, обо всех новеньких, которые никогда раньше не держали пистолет в руках. Они всегда принимали одну и ту же позу. Как и этот мужчина. Элла была уверена, что он никогда раньше не держал пистолет в руках.

Она воспользовалась случаем.

– Ты собираешься стрелять, не сняв пистолет с предохранителя? Идиот.

Не было никакого предохранителя, но он не знал об этом. На его лице пробежало сомнение. Она сразу же это заметила, и как только он отвлекся, Элла кинулась на него и схватила за запястье. Она увернулась и оказалась за ним, когда он судорожно нажал на курок и выстрелил два раза в пол. Элла подняла колено и ударила его по позвоночнику, отведя все тело назад. Он устоял на ногах, но Элле удалось выбить у него из рук пистолет.

Его локоть появился из ниоткуда и угодил ей в висок, отчего Элла снова вылетела в коридор. Она поняла, что он физически силен, что не соответствовало ее портрету. Он был быстрым, крепким и дрался, как уличный бандит. Элла видела, что он не тренировался, но он был силен.

Осознав это, она запаниковала. Элла собралась и сосредоточилась, но секундная слабость одолела ее. Он развернулся и налетел на нее, прижав к стене с сильным ударом. Его кулак устремился ей в лицо, но Элле удалось увернуться. Он попал в окно, разбив стекло. Костяшки его пальцев были в крови и осколках.

Элла поковыляла в гостиную, где царила тьма. Она попыталась сориентироваться, но вдруг ее шею сжала чья-то рука. Воздух прекратил поступать в легкие. Ее тело ослабло, а ноги задрожали, когда мужчина душил ее, опуская на пол и высасывая из нее жизнь. Он навалился на нее всем весом, прижав к полу. Она не могла пошевелиться.

Элла слышала, что когда смерть близка, ты чувствуешь это. Что хуже всего, ты принимаешь ее как неизбежность. Сейчас она могла думать только о приемах, которые можно использовать при удушении, которым ее учили на занятиях по борьбе. Ей удалось вспомнить лишь один. Но если он поможет Элле выиграть несколько дополнительных секунд жизни, она должна попробовать. Сегодня никто не умрет: ни она, ни он.

Элла прижала язык к небу, чтобы опустить подбородок вниз. Это создало небольшое пространство между его пальцами и ее трахеей, и она почувствовала небольшое облегчение. Это подарило ей несколько секунд ясности, и этого было достаточно, чтобы вспомнить второй прием. Самый эффективный прием из учебника тот, что применяется на неподготовленном человеке. Учитывая отсутствие навыков управляться с оружием, Элла предположила, что навыки борьбы тоже не являются его сильной стороной.

Превозмогая агонию и муки, Элла посмотрела нападающему в глаза и изо всех сил постаралась широко улыбнуться.

«Если ударить и закричать, это ожидаемо, он понимает, как это работает».

Это привело его в замешательство. Он сдвинулся с места, решив, что делает что-то не так, и его хватка ослабла. Этого мгновения было достаточно, чтобы Элла смогла сделать глубокий вдох. Понадобилась лишь доля секунды.

Восстановив силы, она прижала одну руку преступника к его телу и отклонилась вправо. Он замахнулся кулаком в попытке ударить ее в лицо, но она создала между ними слишком большое расстояние, чтобы он не смог дотянуться. Элла воспользовалась случаем, чтобы откатиться в сторону, одним резким движением оттолкнув его от себя и повалив на спину. Локтем свободной руки она нанесла удар по его носу, почувствовав, как кость и хрящ раскрошились с отвратительным звуком. Из носа фонтаном хлынула кровь, заливая лицо мужчины, словно багровая маска. Элла ударила еще несколько раз, пока на ее костяшках не выступила кровь. От удара в левый глаз открылась рана, нанесенная Алексом, и он едва не выпал из орбиты. Мужчина закричал от боли, инстинктивно пытаясь ударить Эллу, чтобы защититься, но она ничего не чувствовала. Ни боли, ни сожалений. Она потянулась назад, схватила его за ногу и вывернула его лодыжку под таким углом, который не выдержит ни одна кость в теле человека. Элла продолжала давить ему на колено, чтобы он не смог сместить ногу вслед за движениями Эллы, и его лодыжка сломалась, обездвижив его и заставив лежать на полу.

Элла спрыгнула с него, вскочила на ноги и рванулась туда, где он уронил ее пистолет. Она принялась ощупывать пол, натыкаясь на различные обломки, пока наконец не нащупала свой Глок. Элла подняла его. Вернувшись, она обнаружила, что убийца пытается уползти. Элла встала у него на пути, заблокировав выход.

– Тебе не сбежать.

Они снова встретились взглядами – он лежал на полу, а она стояла над ним. Все восхищение, которое она когда-то испытывала, сейчас было вытеснено яростью. Она чувствовала, что ее тело может сломаться в любой момент, не говоря уже о разуме. Встретиться лицом к лицу с серийным убийцей было чем-то наподобие больной фантазии еще со времен, когда Элла была маленькой девочкой, а поймать его было недостижимой мечтой. Теперь обе ее фантазии казались ей инфантильными. В мужчине, которого она видела перед собой, не было ничего особенного, и она всеми фибрами души чувствовала, что мир стал бы лучше, если бы его стерли с лица земли. Ей потребовалось все самообладание и вся сила духа, чтобы не пустить ему пулю промеж глаз.

Он перевернулся на спину, истекая кровью, словно собирался сделать свой последний вдох.

– Знаешь, что сказал Банди? Когда они поймали его? – прокричал он, тяжело дыша.

Элла еще раз прицелилась ему в голову.

– Знаю.

– Скажи мне.

– Он сказал: «Лучше бы вы меня убили».

– Убей меня прямо сейчас. Я хочу, чтобы ты сделала это, – он бросил на нее злобный взгляд. – Давай, попробуй, как это. Это непередаваемое чувство. Не хочешь познать его?

– Нет, – сказала она, хотя сама не была до конца уверена, что это так.

– Если меня посадят, они будут писать мне письма. Ты же знаешь, правда? Я стану идолом. Как Банди был для меня, так и я буду для них. Мы, серийные убийцы, – ваши сыновья и мужья. Мы повсюду, и к завтрашнему дню мы убьем больше ваших детей. Почему бы не убить меня сейчас, чтобы я не вдохновил кого-нибудь?

Элла направила пистолет ему промеж глаз. Она зажала курок практически до предела.

– Хочешь, чтобы я сделала это?

Он засмеялся маниакальным смехом, стукнув кулаком по полу возле себя.

– Да, черт подери. Я не сяду в тюрьму.

Элла подошла ближе, держа его под прицелом. Она опустила пистолет и прижала его ко лбу убийцы.

– Нет! – прокричал голос сзади.

Следом послышался гул шагов со стороны веранды.

– Элла, не смей в него стрелять. Убери пистолет. Все кончено.

Появилась Рипли, следом вошел Харрис. Элла села на пол, не сводя глаз с мужчины, которого только что была готова убить.

Рипли и Харрис кинулись к преступнику и скрутили его. Харрис надел на мужчину наручники. Рипли подбежала к Элле и мягко опустила ее пистолет. Они ничего не сказала, но слова были излишни. Рипли обвила Эллу руками и обнимала ее, пока слезы бежали по ее щекам. За отдаленным разбитым окном синие и красные огни освещали улицы, окутанные утренним туманом. Прибыли еще два офицера. В этот раз они вошли через переднюю дверь. Они помогли Харрису поднять преступника на ноги. Он едва стоял из-за своей однозначно сломанной лодыжки.

– Ты ранена? – спросила Рипли.

Элла вытерла слезы.

– С головы до ног.

– Идем. Нужно отвезти тебя в больницу.

Рипли и Элла вышли из центра в ночную прохладу. Свежие капли дождя приятно касались ее лица, орошая раны и помогая вернуться в реальный мир. Сегодня никто не умрет, по крайней мере, в этом городе.

На тротуаре перед реабилитационным центром стояли три патрульные машины. Харрис и два офицера окружили преступника, осторожно сажая его в машину. Элла поняла, что после всего, через что она прошла с ним, она даже не знает его имени. Она не была до конца уверена, что хочет этого.

– Дайте мне секунду, – попросила она Рипли. – Мне нужно кое-что сделать.

Рипли кивнула и осталась ждать у машины. Элла подошла к Харрису и другим офицерам. Задняя дверь их машины все еще была открыта.

– Они всегда выглядят иначе в наручниках, правда? – сказал Харрис. – Хочешь сказать что-нибудь этому психу, прежде чем мы закроем его пожизненно?

Но он прервал ее, прежде чем она заговорила.

– О, я думаю, мы еще увидимся.

– Нет, не увидимся, – сказала она, захлопнув дверь машины перед его носом. – У меня есть дела поважнее.

Она развернулась и направилась обратно к Рипли.

– К чему это было? – спросила Рипли, открывая дверь машины.

– Вы сказали мне не романтизировать этих людей и эту работу.

– Сказала, и до сих пор придерживаюсь этого мнения.

– Вот так я не романтизирую, – сказала Элла.

Она всегда думала, что день, когда она столкнется с серийным убийцей лицом к лицу, будет наиболее познавательным и увлекательным опытом в ее жизни. Но это произошло, и это было совершенно не так, как она представляла. Элла всегда представляла серийных убийц другими, словно им открылся секрет жизни, неизвестный никому. Она думала, что они владеют познаниями, недоступными самым просветленным философам.

Но в мужчине, с которым она дралась, не было ничего особенного, запоминающегося или завораживающего. Он был человеком, как она и Рипли, и все остальные, с кем она познакомилась за последние несколько дней.

– Хорошо, – сказала Рипли. – Наконец-то ты учишься.

– Я больше не позволю этим людям завладеть моей жизнью, – сказала Элла. – А теперь давайте убираться отсюда.

ГЛАВА 28

Было десять часов утра, начался новый день, и мир выглядел иначе для Эллы. Она провела ночь в больнице Святой Марии, где ей обработали раны и пообещали, что она полностью восстановится после нескольких дней отдыха.

У Эллы была палата с видом, и в этот день она впервые увидела солнце, с тех пор как приехала в этот странный маленький городок. События прошедшей ночи, как, впрочем, и последних пяти дней, все еще казались ей нереальными. Конечно, со временем она все осознает, но даже несмотря на боль в горле и шрамы на щеке, ей казалось, что все это был лишь сон, начиная с полета самолетом и заканчивая ужасами прошлой ночи.

Медсестра заглянула в бокс к Элле:

– Мисс Дарк, у вас посетитель.

Вошла Рипли в джинсах, свободной рубашке и коричневой куртке. Элла еще ни разу не видела ее в повседневной одежде.

– Ну что, новенькая, жива? – она села на краю ее койки. – Каков вердикт? Протянешь еще день-другой?

– У меня травма трахеи, несколько сбитых костяшек и пара шрамов на лице. А еще сотрясение. Придется попить антибиотики в связи с травмой горла, а потом буду, как новенькая. Ну, почти.

– Ты проделала удивительную работу. Большинство людей застрелили бы его прямо там из страха или удобства. Но ты взяла его живым. Живой преступник всегда лучше, чем мертвый. Наверное, я должна была сказать тебе об этом, но опыт – лучший учитель.

 Часть нее хотела застрелить подонка, как только он вошел в комнату. Элла знала, что, когда пыль уляжется, она будет прокручивать эту сцену в своем сознании снова и снова, обыгрывая любой возможный исход.

– Знаю. Поэтому я так и поступила.

– В следующие несколько месяцев, а может, и лет, тебя часто будет посещать мысль «а что если?» Что если бы он сбежал, что если бы он добрался до общежития раньше тебя. И все такое. Этого никак не избежать, тебе лишь придется обдумать это и отпустить. Но ты сильная, и у тебя получится. Ты в одиночку справилась с убийцей. Не много людей на свете могут похвастаться таким.

– Если бы вы не появились, я бы, возможно, убила его.

– Я застрелила больше людей, чем ты съела обедов, но не подумай, что я хвастаюсь.

Элла рассмеялась. На мгновение повисла тишина.

– Так кто он такой? – нерешительно спросила она.

– Его зовут Остин Крид, работает на ферме аллигаторов в этих краях. Ни шериф, ни другие офицеры не слышали о нем раньше. Он был никем. Никаких приводов, ДНК в базе данных отсутствует. Со стороны может показаться, что он примерный гражданин.

– Вы разговаривали с ним?

– Да, пока ты нежилась в кровати, некоторые работали, – пошутила Рипли. – Он во всем сознался. Пропел, как канарейка. Как только они понимают, что игра окончена, им не терпится сознаться. Этот парень выдал все, не дожидаясь, пока его спросят. Он знал все мельчайшие подробности преступлений, даже рассказал, как находил своих жертв. Харрис с несколькими офицерами наведались к нему домой этим утром и нашли бижутерию и документы, принадлежавшие жертвам. Мы поговорили с некоторыми из его соседей и сотрудников. Никто и слова плохого о нем не сказал.

– А как выглядит дом? – спросила Элла из любопытства.

– Если бы я увидела этот дом при других обстоятельствах, я бы решила, что этот парень – самый обычный человек. Дом был абсолютно нормальным. Ухоженный, чистый. У него там даже бегает жизнерадостный пес. За собакой тоже хорошо ухаживали, судя по ее виду.

– Собаку зовут Кранч?

Рипли удивленно на нее посмотрела, а затем подняла руки ладонями вверх.

– Да. Откуда ты знаешь?

– Собаку Банди звали Кранчем.

– Что ж, это еще раз подтверждает факты, – она рассмеялась. – Он – тот, кого мы искали, это точно.

– Слава богу, – сказала Элла.

– Бог здесь ни при чем. Это все ты.

Элла вытянула ноги, ощутив, что они немного онемели.

– Но я составила абсолютно неверный портрет.

– Это не так. Психологический портрет – это диагностический инструмент, который используется для ориентирования и прогнозирования, и твой портрет блестяще с этим справился. Это не точная наука – неважно, что там пишут в книгах.

– Кажется, этот урок дался мне нелегко.

– Крид был одиночкой, занимался ручным трудом, жил в этой местности, и у него было трудное детство. На самом деле единственная неточность – это история сексуальных извращений, но отсутствие доказательств сексуального насилия, не значит, что его не было. Ты была близка, а иногда это лучший результат, на который можно надеяться, – Рипли встала. – Так что, ты готова выбираться отсюда? Через четыре часа у нас самолет до Вашингтона. Бьюсь об заклад, тебе не терпится вернуться домой.

– Я жду, пока врач выпишет меня, а затем буду готова.

– Хорошо. Буду ждать внизу.


* * *

Прежде чем спуститься в вестибюль больницы, Элла прошлась по четвертому этажу. Она не знала, найдет ли его здесь, как и то, не будут ли у нее из-за этого неприятности, но все же решила попробовать.

Большинство коек пустовало, возможно, оттого, что больница была расположена в такой глуши, где население было малочисленным, а болезнь считалась слабостью. Элла пошла по памяти и нашла ту же койку, у которой стояла всего два дня назад. Он был уже одет и готовился уйти – почти как она.

– Алекс? – сказала она.

Он удивленно поднял голову. Парень выглядел теперь намного лучше, чем в последний раз, когда она его видела. На шее почти не осталось следов, а кожа лица приобрела здоровый оттенок. Бинты уже сняли.

– Ох, здравствуйте, агент, – сказал он. – Ого, да вы выглядите почти так же плохо, как я.

Он засмеялся, кивнув в сторону порезов и синяков у нее на щеке.

– Я была на той же битве, что и ты. Точнее, на той же войне.

Глаза Алекса расширились. Он несколько раз моргнул.

– Что? Серьезно?

– Серьезно.

– Вы..?

– Поймала его? Да. Я поймала его. То есть мы его поймали.

Алекс сложил ладони в кулаки и вскинул их вверх.

– Да! Черт, это круто. Вы надрали ему задницу?

– Вроде того. Ты ослабил его для меня, – улыбнулась она.

– Что с ним будет? – спросил Алекс с нотками радости и волнения в голосе.

– Как минимум, он будет сидеть пожизненно. Как максимум – получит смертельную инъекцию.

– Смертная казнь? – спросил Алекс.

– Я не должна тебе этого говорить, но я знаю, как это, когда что-то не дает тебе покоя всю жизнь. Мужчина, напавший на тебя, был серийным убийцей. Прежде чем добраться до тебя, он убил четырех человек. Ты должен был стать его пятой жертвой, а я едва не стала шестой.

Алекс раскрыл рот, едва не уронив челюсть на пол.

– Серийный убийца? Я спасся от серийного убийцы?

– Да. Не многим это удалось.

По Алексу было видно, что он не знает, что сказать.

– Черт подери. Думаю, стоит купить лотерейный билет, пока удача на моей стороне, – сказал он.

– Удача здесь ни при чем. Ты его поборол. Можешь собой гордиться.

– Кто он такой? Он живет где-то неподалеку?

– Местный. Это все, что я могу сказать, но уверена, очень скоро ты узнаешь все из новостей. Надеюсь, в ближайшее время тебе не понадобится твоя машина, поскольку полиция немного подержит ее у себя как улику.

Алекс усмехнулся.

– Эта машина – кусок металлолома, так что я рад от нее избавиться. Мне все равно. Но хотелось бы получить мое кольцо для ключей обратно. Думаете, это возможно? Если полиции оно больше не нужно?

Элла заметила, что в Алексе кое-что переменилось, будто он что-то сдерживал в себе.

– Возможно. Оно представляет для тебя ценность? – спросила она.

Алекс пожал плечами.

– Мама подарила мне его, когда у меня появилась первая машина. Она умерла через пару месяцев после этого.

– Мне жаль это слышать. К сожалению, полиция не нашла кольца от ключей, когда обыскивала дом.

Расстроенный Алекс снова пожал плечами.

– Ясно. Что ж, бывает.

– Я понимаю, как это тяжело. Когда я была ребенком, кое-кто тоже забрал у меня кое-что, и все, о чем я мечтала, – вернуть это. Больше двадцати лет я надеялась, что однажды это вернется, и нет ничего больнее, чем просыпаться и понимать, что его нет.

– Хреново, правда?

– Да, поэтому я не смогла отдать это полиции, – сказала Элла.

Она достала блеснувший кусок металла из кармана и положила его на кровать Алекса. На нем были выгравированы слова: «АЛЕКС, НЕВАЖНО, КАК ДАЛЕКО МЫ ДРУГ ОТ ДРУГА, – ТЫ ВСЕГДА БУДЕШЬ В МОЕМ СЕРДЦЕ».

Алекс увидел кольцо и сразу же прикрыл рот рукой и ахнул. Он вытер рукавом глаза, на которых выступили слезы.

– Что за… Где вы его достали?

Элла пожала плечами.

– Так выглядит настоящая магия, – засмеялась она.

На самом деле Элла и сама не знала. Прошлой ночью, когда ее везли в больницу, она сунула руку в карман и нашла там кольцо для ключей. Возможно, она подняла его с пола, когда искала оружие во время драки. А может быть, забрала у него, когда избивала до полусмерти.

– Спасибо вам большое. Думаю, это не случайность, – сказал Алекс, сдерживая слезы. – Это кольцо спасло меня. Я знаю, что мама смотрела на меня сверху, когда этот психопат пытался убить меня. Это она ему помешала.

Элла улыбнулась.

– Могу я о чем-то тебя попросить? Никому не говори, что я дала тебе это.

Алекс искренне покачал головой.

– Это наш секрет. Спасибо вам.

Впервые за всю неделю Элла испытывала лишь положительные эмоции. Она видела плоды своей тяжелой работы. Она увидела в Алексе немного себя, но Алекс теперь был свободен от оков, которые сдерживали бы его до конца жизни, если бы убийца сбежал. Элла знала, что сделала важное дело для семей жертв, но видеть настоящие слезы радости, настоящую благодарность перед собой, было самой лучшей наградой. Впервые она чувствовала, что все это стоило того. Правосудие свершилось.

Может, это и не залечит душевные раны, но это был знак того, что он боролся с трудностями и выжил, чтобы рассказать об этом. Алекс обязательно услышит о недавних убийствах в новостях и, возможно, его будут донимать распросами о произошедшем всю его жизнь. Элла надеялась, что эта безделушка позволит ему помнить о том, что он вышел из этой схватки победителем.


* * *

Она наблюдала за тем, как Алекс покинул отделение вместе с отцом, пока ждала кофе из автомата, чтобы зарядиться перед долгой дорогой домой. Пока машина жужжала, сзади возникла тень. Кто-то подошел сзади, слишком близко для незнакомца.

В отражении на торговом автомате Элла увидела размытые очертания человека, которого она видела днем ранее.

– Так вы думали, я – серийный убийца, да? – спросил голос.

Элла обернулась и оказалась лицом к лицу с доктором Ричардсом, которого она ошибочно считала убийцей. Рипли рассказала ей о своей встрече с ним прошлым вечером. На лице Эллы отразились поражение и стыд.

– И я ошибалась. Извините, – сказала она, надеясь, что он не разозлился из-за ее предположения.

Его глаза были воспаленными, красными. Элла вдруг почувствовала глубокую вину за то, что вообще могла предположить его причастность.

– Откуда вы узнали?

– Ну, я заподозрил что-то неладное, когда включил телефон и обнаружил там двадцать пропущенных звонков.

Элла обезоруживающе улыбнулась.

– И все?

– Нет. Во-вторых, я понял, что что-то не так, когда агент ФБР ворвалась в палату моего отца в поисках меня.

– Ох, – Элла усмехнулась. – Что ж, похоже, мы выдали себя.

– Самую малость.

– На самом деле мне очень жаль. Ваша секретарша сказала, что вы празднуете день рождения, и я неправильно все поняла. Это целиком и полностью моя вина. Не вините в этом полицию или кого-то еще.

– Все нормально. Мы все порой ошибаемся. Бог свидетель, я сам сделал несколько ошибок в секционной, и знаете что? Ошибки всегда можно простить, если ты имеешь смелость признать их. Вы имеете, поэтому спасибо вам.

Элла не ожидала такой реакции от человека, которого она считала убийцей.

– Я ценю ваше понимание. Многие повели бы себя иначе на вашем месте, – улыбнулась она.

– Все хорошо. Не совершая ошибок, ничему не научишься. Что ж, не буду вас задерживать. Вам, наверное, нужно идти.

Элла задумалась. Ей отчаянно хотелось остаться и поговорить, извиниться за то, что сделала такие предположения о ком-то, кого едва знала, едва не испортив емужизнь.

– Передавайте отцу поздравления, – сказала она.

– Спасибо, но не получится. Он умер прошлой ночью.

– Умер? О, боже, мне так жаль, – чувство вины усугубилось, она ощущала его в желудке. – Вы в порядке?

– Да, то есть я потерял его уже давно, если быть честным. Все к этому шло. Я просто рад, что мне удалось провести с ним немного времени, прежде чем он ушел.

– Это большее, что вы могли получить. Воспоминания – это дневник, который мы вечно носим с собой. Пока он в вашем сердце, он с вами. Мой отец так же живет в моем сердце.

– Мне жаль это слышать, но, кажется, у нас много общего. Жаль, что вам нужно так быстро уезжать.

– На самом деле прямо сейчас. Мой самолет до Вашингтона отправляется через несколько часов.

– Жаль. Хотел бы я полететь с вами. Я никогда не был в Вашингтоне. Как там?

– Людно и воняет серой, но, думаю, вам понравится, – пошутила она. – Вам нужно приехать. Могу узнать, есть ли там вакансии коронера, если хотите.

– Это было бы здорово. А если нет?

– Тогда проверю, нет ли у них вакансий серийного убийцы.

Они оба засмеялись.

– Хорошо. У меня есть ваш номер телефона, – сказал он.

– Напишите мне в этот раз, хорошо? Я буду ждать.

Они попрощались и разошлись в разные стороны. Элла не знала, увидит ли его снова, но возможность – лучше, чем ничего.

ЭПИЛОГ

Элла открыла глаза. Она была на высоте тридцати тысяч футов над землей. Она сидела, закинув ногу на ногу, в белом кожаном кресле, а рядом стюардесса наливала напитки для людей в соседнем зале. Напротив сидела Рипли, активно печатая что-то на своем ноутбуке.

Рипли заметила ее взгляд.

– Прости, я разбудила тебя? Ненавижу делать эти отчеты, поэтому печатаю их, как угорелая.

– Нет, не разбудили. Думаю, я все еще утомлена.

– Неудивительно. Когда вернемся, возьми пару выходных, дальше смотри по состоянию.

Перспектива вернуться в разведывательный отдел теперь казалась ей странной. Не то чтобы она переросла его, но она чувствовала, что за прошедшие несколько дней сделала для мира больше, чем за последние двадцать восемь лет. Но пусть даже так, с такими ранами, такой ли жизни она хочет для себя в будущем? Хочет ли она закончить, как Рипли: каждую неделю летать по стране, поглощая подробности самых жутких убийств в Америке?

До сегодняшнего дня она бы сказала, что нет. Но то чувство, когда она сказала Алексу, что поймала монстра, который бы, несомненно, охотился бы за ним вечно, было незабываемым.

Рипли слишком громко захлопнула ноутбук.

– Ты бы сделала это еще раз, Дарк?

Элла выглянула в окно и наблюдала, как крошечные здания под ней исчезают из виду. Под ними появились облака.

– Не знаю. А что? Вы бы хотели, чтобы я продолжила?

– Это не мне решать. Помнишь, что я тебе говорила? О том, чтобы не романтизировать эту работу?

– Конечно.

– Я говорила серьезно. Твои таланты могут быть полезными и в других сферах, поэтому не думай, что ты обязана и дальше этим заниматься. Эдис захочет, чтобы ты вернулась, когда прочитает мой отчет. Я в этом не сомневаюсь, но решать только тебе. Не позволяй ему уговорить тебя.

– Не позволю. Спасибо за совет, но, по правде говоря, это нелегкий выбор. Часть меня хочет этого, но другая кричит: «ни в коем случае!»

– Если у тебя возникнут вопросы, обращайся ко мне в любое время, хорошо?

Элла на мгновение задумалась.

– Что ж, у меня есть вопрос.

– Ну же.

– Несколько дней назад вы сказали, что за свою карьеру только раз охотились на подражателя.

Рипли откинулась на сидении, явно понимая, к чему клонит Элла.

– Так и есть.

– Кто это был? Потому что я не слышала о серийных убийцах-подражателях в США. По крайней мере, о тех, которые требовали вмешательства ФБР.

Рипли залпом выпила миниатюрную бутылочку виски и взглянула вверх на мигающий знак, сигнализирующий о том, что можно отстегнуть ремни. Она так и сделала.

– В далеком 1995 году я поймала парня по имени Люсьен Майерс. Слышала о таком?

Элла слышала. Люсьен Майерс убил пять женщин в сельской местности Айовы. Он был малоизвестен вне круга заинтересованных лиц, однако его преступления остаются одними из самых садистских в современной истории.

– Конечно. Вы получили награду за его поимку.

– Верно. Все знают Майерса, но мало кому известно, что в 1998 году кое-кто вдохновился его преступлениями. Настолько вдохновился, что начал их копировать.

– О нет, я не знала об этом.

– Возможно потому, что ему так и не удалось стать серийным убийцей. Но тот парень, или скорее одержимый фанатик, связался с Майерсом в тюрьме. Майерс дал ему мое имя, и после того, как тот убил женщину в Айове, он пришел за мной.

Элла попыталась представить, какой была бы жизнь, если бы изо дня в день тебя преследовал монстр, жаждущий мести. Оказавшись под прицелом одного из таких психопатов, она сама испытала огромное потрясение, но когда за тобой активно охотятся – это самый настоящий кошмар. Но еще хуже тот факт, что ты не знаешь, что на тебя объявил охоту некто, чьей миссией было подвергнуть тебя пыткам и убить. Элла испытывала сильное сочувствие, смешанное с вновь обретенным уважением к Рипли.

– И он добрался до вас? – спросила Элла.

– Добрался. Он похитил меня на своем фургоне и увез в заброшенную хижину. Я проснулась привязанной к стулу перед столом, полным хирургических инструментов. Он сказал мне выбрать орудие, которым он убьет меня. Сказал, что если я не выберу, он использует их все. В точности, как Майерс поступал со своими жертвами.

Элла быстро осознала, почему Рипли не хотела говорить об этом раньше. Элла изучала подробности жутких преступлений, которые не поддавались человеческому пониманию, чаще, чем следовало, но было что-то в том, как Рипли рассказывала детали своей истории, что поразило ее, как никогда ранее. Теперь между Эллой и наводящими ужас подробностями не было отстраненности. Она не могла абстрагироваться. Ей не только пришлось непосредственно слушать подробности, но и чувствовать эмоциональное потрясение жертвы. Элла поняла, что теперь все для нее изменилось. Неужели отныне так будет с каждым делом, над которым она будет работать?

– Господи. Это… Я не знала. Извините, что заставила вас вспоминать об этом.

Рипли посмотрела на телефон, а затем положила его рядом и выглянула в окно. Повисла долгая пауза, и ни одна из них не хотела ее нарушать. Элла переживала, что расстроила Рипли, заставив вспомнить об этом.

– Я никогда не рассказывала никому о том, что на самом деле произошло, – продолжила Рипли к большому облегчению Эллы.

Последовала еще одна пауза. Элла очень хотела, чтобы Рипли продолжила. Она думала, что, возможно, услышав о травме Рипли, она сможет притупить боль от собственной.

Но Элла не могла заставить себя заговорить.

– Честно говоря, мне стоило уйти в отставку еще тогда, но я продолжила охотиться на плохих парней. Я думала, что если мне удастся одолеть достаточное количество монстров, я, в конце концов, оправлюсь от травмы, преодолею ее.

– Но это так не работает, – закончила за нее Элла.

– Вообще не работает. Поэтому, когда я слышу слово «подражатель», все воспоминания возвращаются. В течение семнадцати лет я страдала от болезненных воспоминаний, ночных кошмаров, дурноты, галлюцинаций. Из-за этого я чувствовала себя отстраненной от людей, которых любила больше всего. Это разлучило меня с бывшим мужем и моими детьми. Как я уже говорила, я не то чтобы не поверила в твою теорию с самого начала, но я не хотела верить.

Элла обдумывала ее слова. Теперь она видела Рипли совершенно в новом свете. Она стала такой не по своей воле, ее сделали такой невзгоды и горе. Элла чувствовала к ней сильную симпатию, смешанную с сочувствием. Она почувствовала, что это возможность облегчить собственное горе, но не решалась сделать это. Элла не хотела, чтобы Рипли подумала, будто она пытается превзойти ее. Она не хотела, чтобы Рипли думала, что ее травма сравнима с травмой Эллы.

Но если она откроется ей, возможно, Рипли посмотрит на нее иначе. Так же, как Элла теперь видела Рипли в новом свете, с новой симпатией и уважением. Возможно, лучшей возможности для этого не представится.

– Несколько дней назад, вы спросили меня, почему я стала агентом. На самом деле я не сказала вам правду.

Рипли перевела взгляд от окна на Эллу. На ее лице читалось беспокойство.

– Нет?

Элла сделала глубокий вдох и подумала, с чего начать. Сказать ей то, что она знала наверняка, или то, что она думала, что знает? Рассказать обо всем в жутких подробностях или опустить их?

– Когда мне было пять лет, моего отца убили. И я не знаю, кто и почему это сделал.

Элла осознала, что, если смотреть на голые факты, это все, что у нее было. Все ее видения, кошмары и теории были излишни. Но, тем не менее, она испытала облегчение, наконец произнеся это вслух. Несмотря на то, что она постоянно думала об этих событиях в течение последних двадцати трех лет, вдаваться в подробности ей не хотелось.

Беспокойство на лице Рипли сменилось сочувствием. Элла увидела, что Рипли все поняла, будто она всегда знала, что в прошлом Элле пришлось пережить травмирующие события.

– Это ужасно, Дарк. Не нужно вдаваться в подробности, если тебе неудобно.

– Да и рассказывать особо нечего. Несмотря на то, что мне приходится переживать эту сцену почти каждую ночь в моих снах, я до сих пор не знаю, что случилось на самом деле. Иногда я уверена, что вошла в спальню отца посреди ночи и увидела убийцу над его телом. А иногда я уверена, что нашла его тело утром. Все очень запутано.

– Это называется острой стрессовой реакцией. Ты пережила событие, изменившее твою жизнь, и твоей первичной реакцией стали попытки рассмотреть его со всех сторон. У меня тоже так было. Иногда мне снится моя травма от начала и до конца, но некоторые вещи немного отличаются. Дошло до того, что я уже не уверена, что было на самом деле, а что нет.

Несмотря на личные признания, молчание не было неловким. Рипли прервала его первой.

– Это даже забавно. Мы обе здесь по одной и той же причине.

– Думаю, мы не такие теперь и разные, – сказала Элла.

Стюардесса поставила два кофе на столик между ними.

– Латте с кремом, – сказала Рипли. – Я заказала его для тебя, пока ты спала.

Элла улыбнулась в знак благодарности. Она откинулась на сидении и задумалась о том, чтобы продолжить заниматься этим делом. В другом штате, с новым психопатом. Она понимала, что не стоит принимать такое решение поспешно, но если она решит заняться этим снова, да еще и вместе с Рипли, преступникам, которых они встретят на пути, точно не поздоровится.

Элла повернулась к окну и всмотрелась в собственное отражение. Она все еще не могла привыкнуть, что ее лицо покрыто порезами и синяками. Элла едва ли узнавала это лицо.

Но что-то подсказывало ей, что в будущем ей еще предстоит его увидеть.


Оглавление

  • ПРОЛОГ
  • ГЛАВА 1
  • ГЛАВА 2
  • ГЛАВА 3
  • ГЛАВА 4
  • ГЛАВА 5
  • ГЛАВА 6
  • ГЛАВА 7
  • ГЛАВА 8
  • ГЛАВА 9
  • ГЛАВА 10
  • ГЛАВА 11
  • ГЛАВА 12
  • ГЛАВА 13
  • ГЛАВА 14
  • ГЛАВА 15
  • ГЛАВА 16
  • ГЛАВА 17
  • ГЛАВА 18
  • ГЛАВА 19
  • ГЛАВА 20
  • ГЛАВА 21
  • ГЛАВА 22
  • ГЛАВА 23
  • ГЛАВА 24
  • ГЛАВА 25
  • ГЛАВА 26
  • ГЛАВА 27
  • ГЛАВА 28
  • ЭПИЛОГ