Полчаса под землёй [Ирина Арсеньева] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Ирина Арсеньева Полчаса под землёй

– 

Уважаемые пассажиры, занимайте обе стороны эскалатора!

Мама дорогая, она вообще с детства боялась эскалатора, турникетов, да и, вообще, метро. По московским меркам – провинциалка, по европейским, вполне себе, – столичная штучка. Рижанка. Как шутят у них, почти парижанка. Почти. Только без па. Танцевать она не умела. И не любила. Корпоративы, конечно, не в счёт. Там всё не всерьёз.

Полчаса под землёй, и новая жизнь. Как говорила милая женщина в зуме: "Всё очень легко: доедете до “Баррикадной”, поменяете ветку, и на “Кузнецком” вас будет ждать машина. Поверьте, всё, действительно, просто."

Да все бесконечные собеседования, на русском, английском, французском, немецком, которые она пережила за последние два месяца были ничто по сравнению с этим “всё, действительно, просто”. Но она большая девочка, и обязательно справится. Турникет позади. Пропуская её, он даже не сломался и не заклинил. Уже чудеса.

А нужна ли ей эта новая жизнь? Может прямо сейчас позвонить и сказать, мол, простите, но нет? И сразу домой, в уютную Ригу без метро, турникетов, без веток и пересадок, без сплошного потока людей и машин.

Навстречу девочка. Совсем молодая, шестнадцать, не больше. Плачет. Одними глазами.

Старушка. Еле идёт, но тащит усилием воли свои сумки, пакеты. Наверное, с дачи. Сезон.

Парень красивый, высокий и будто с обложки. Костюм на заказ, сидит как влитой.

Что перед ней? Живая картина? Сколько лиц, столько судеб.

А в Риге квартирка. Как сейчас модно: без стен и с камином. С ногами забраться на серый диван. Бабулин хрустальный бокал, два кубика льда, немного вина. Носки шерстяные, она же мерзлячка. Фильм мелодрама, и чтоб все поженились.

Где её место?

Пока всё было в зуме, казалось игрой. Прошла один тур, хвалилась подругам, шутка ли – первый шаг к сказке. Второй – с огоньком, третий как неизбежность, все остальные – уже среди будней.

Дяденька лысый и мальчик с машинкой. То ли сын, то ли внук. Он что-то кричит, и машет руками. Мужчине неловко и стыдно за сцену. Он что-то бормочет, но мальчик всё громче.

А у неё не вышло с детьми. Хоть был и герой. Влюбилась, встречались, но всё чего-то ждала, какого-то шага, всё не съезжались, и как ни банально, нашлась попроворней.

Вот эскалатор, нужно решится и выбрать ступеньку по вкусу. Шагнула.

Или домой? Там под окном тоскует машина. С ней, кстати, придётся что-то решить. А жалко. Да, поцарапана, но очень родная. Недавно сестрёнку везла под венец. На ней минут двадцать, и вот оно море. Там сосны прямые и влажный песок. Разуться скорее и к самой воде. Ну, здравствуй, родное, ты тоже скучало? Ты нас избавляешь от грусти и боли. Ты было всегда, оттого и мудрее.

Девушка с парнем. Даже чем-то похожи. От них прямо веет любовью и счастьем. Он шепчет ей нежно, она чуть краснеет. Всё им друг в друге кажется милым. Надолго их хватит?

Она разуверилась в браке, мужчинах. Герой не при чём, или самую малость.

Сойти с эскалатора – важный момент. Готова? Вперёд! Шаг мог быть короче. Привыкнешь, не бойся, вокруг все привыкли. Ищи “Баррикадную”. Сетка метро, как вены, – живой организм.

Цыганка. Красивая, хоть и в морщинах, длинная юбка, волосы – смоль. Держит за руку сына, а сзади постарше – глаза-угольки. Вдруг так захотелось, чтоб погадала, но страшно. Не нужно, уже всё равно.

Она проверила сумку, прижала покрепче, так мама учила: город большой. Мама жила здесь лет сорок назад, и не боялась метро, турникетов, была молодой, удивительно лёгкой с копной белокурых волнистых волос. Возможно, стояла на этом вот месте, ждала электричку, держала цветы. Сейчас катаракта. В больницу во вторник. Спасибо соседу, что отвезёт.

Поезд. Минута в минуту, с шумом и ветром. Следующий шаг навстречу судьбе. Шагнула, и двери закрылись. Ещё одни двери закрыты за ней.

Девчонки левее громко хохочут. Абсолютно над всем, что видят вокруг.

Она зачарованно смотрит на них. Оторваться не может, пусть неприлично. Смотрит на них, а видит себя и подруг: им по 15, уже накрашены губы. В трамвае на задних сиденьях смеются над чем-то, им всё нипочём.

Их всё веселило. Cмеялись над тем, над чем впору поплакать. Чай могли пить, болтая, часами. Теперь всё иначе: все живут в своём времени суток, в разных они часовых поясах. Мир изменился и стал без границ. Где вы, подружки? Игра в города. В страны и континенты. Вот бы собрать вас на старенькой кухне. Всем места не хватит за старым столом. На’ пол бросайте подушки с дивана. Ставьте сюда же тарелки с едой. В духовке томятся давно бутерброды, сыр подгорел, но так даже вкусней. Вы все говорите одновременно, все громко и все обо всём. Не виделись сколько? Да, врёшь! Невозможно!

Толстый мужик вдруг сильно толкнул. Нарочно. Просит прощения долго и нудно. Пытается пошло и глупо шутить.

Она отошла ближе к женщине в шляпе.

Руки красивые, длинные пальцы. Они словно созданы для изящных колец. Их нет, но наверное были. Скромно одета, хотя и со вкусом. Прямая спина, уверенный взгляд. Кичка, на шее неяркий платок. Скорее всего коренная москвичка. Стареет, но с чувством, вот где искусство.

А в Юрмале бабушка. Сидит на террасе, гадает пасьянс. Стол круглый старинный и венские стулья. На вышитой скатерти чайный сервиз. Печенье и сушки, а вдруг кто заглянет. На узкие плечи тонкая шаль: прохладно, но в дом неохота, ещё насидится – зима впереди. Нет-нет, да и глянет на экран телефона: от внучки опять ничего. Сама не напишет, тревожить не станет, вздохнёт и разложит новый пасьянс.

С шумом ввалилось с десяток студентов. Лидер понятен – рослый, чернявый. Уверен в себе и в завтрашнем дне. Одет безупречно, модный рюкзак. Часы дорогие – подарок отца. Девчонки-подружки ловят каждое слово, мечтают о нём в своих девичьих снах. Последним вошёл симпатичный “ботан”. Видно, хороший и добрый мальчишка. Конспекты все годы пишет за них. Он безотказный, беззлобный парнишка. Девчонкам, увы, не до таких.

Вдруг СМС. Она вздрогнула. Неожиданно громко забилось сердце. Не в груди, оно застучало в висках. От Героя. Полгода прошло, к чему волноваться?

Полгода назад в уютном кафе он всё объяснил просто и ясно, она поняла. Почти поняла. Зачем же сейчас, когда всё решено, он написал: “Привет, как дела?”

Как дела?! Поверь, всё прекрасно! Только ровно шесть месяцев назад она думала, что мир перевернулся. Не могла ни есть ни спать. Не выпускала из рук телефон, боясь пропустить сообщение, почту, звонок. Завалила два проекта, срывалась на подчинённых и даже на шефе. Откликнулась на предложение работать в чужой стране, втянув себя в череду бесконечних собеседований и тестов. Да, всё замечательно, правда! Просто решила, что её больше ничего не держит в родном городе. Она оставила маму, бабушку и сестру, которых очень любит только ради того, чтобы не видеть парков, по которым вместе гуляли; милых кафе, в которых любили сидеть. Даже море, решила предать. Невыносимо стало любоваться закатом одной, смотреть, сидя на песке, как красное солнце исчезает в море, окрашивая собой воду в оранжевый цвет, без Него.

Но непослушные пальцы отбили совершенно другое: “Спасибо, всё хорошо. А как ты?”

“Баррикадная” – ей выходить. Отчего же так сильно бьётся сердце? Почему она такая умная, имеющая ответ на любой вопрос, готовая дать совет любому встречному-поперечному, не может справится с собой. Глубокий вдох, выдыхает медленно, считая про себя до десяти. Десять. Взгляд на экран: просмотрел, но молчит.

Почему он написал именно сегодня? Меньше, чем через час её представят новым коллегам, потом разместят в квартире на Чистопрудном, два дня осмотреться и в бой, с головой в новый проект. В его успехе она ни капли не сомневалась. Уже давно был план. Да, что там план! У неё был миллион идей!

Или всё же домой? На серый диван, к мелодрамам.

Уже машинально, забыв, что боится метро, веток и пересадок, Она стоит у новой платформы, не выпуская из рук телефон. А вдруг не срослось, уже разбежались?

До поезда пара минут.

СМС: “Может быть, кофе попьём?”

А как же, давай! Всё очень легко: доедешь до “Баррикадной”, поменяешь ветку, и на “Кузнецком ” я буду тебя ждать. Поверь, всё, действительно, просто.

И опять писала не то. Дрожали руки, она лихорадочно набирала буквы, из них плохо получались слова. Она их стирала, потом набирала снова, удаляя опять. В открывшиеся перед ней двери она не зашла. Ей нужно было что-то ответить. За полгода у неё накопилось столько вариантов, но ни один из них не годился сейчас.

Рядом заплакал ребёнок. Она обернулась на плач. В коляске малышка, два года не больше. Недовольно болтает ногами, и видно: всё ей не так. Белокурая, голубоглазая, она даже в слезах была удивительно хороша. Бывают же такие красивые дети! А рядом блондинка. Длинноногая, стройная, прямо модель. Ей стоило лишь наклониться к малышке, как лицо той расплылось в счастливой улыбке. Она поймала мамину руку и сильно прижалась к ней своей тёплой розовой щёчкой. Лишь мгновенье, но им обеим хватила для счастья.

Защемило сердце. Оно будто испугалось и сжалось в комок.

“Конечно, давай, только я не надолго в отъезде.”

Она зашла во вновь подошедший поезд. Ей повезло: в начале было одно свободное место. Она только сейчас поняла: уже много часов на ногах, и, конечно, в совсем не разношенных туфлях.

Он подарил эти туфли случайно. Гуляли по городу в начале весны. Был солнечный день, и ясное небо. Как вдруг сильный ливень. Ни с того ни с сего, словно опрокинулся с неба огромный кувшин. Они с визгом и хохотом ввалились в случайные двери, удивив и испугав скучающего за прилавком продавца. Оглянулась вокруг: обувной магазин. От нечего делать, стала разглядывать туфли. Потом решилась примерить одни. Цвета индиго. Каблук высоченный, но колодка вполне. Цена как каблук, это даже со скидкой. Пошутила, мол, некуда будет носить.

Дождь кончился, так же внезапно. Они вышли на улицу, посвежевшую после дождя. Сильно пахло цветами, весенней травой. Она зажмурилась и замерла, пытаясь как можно больше набрать в себя этого чистого, свежего воздуха. Очнулась от громко хлопнувшей сзади двери. Обернулась, на пороге магазина стоял Он с красивой коробкой в руках. Как счастливы они были тогда. Туфли она не обула ни разу: не хотела вспоминать этот день и о Нём.

“Когда вернёшься? Я буду ждать. Очень соскучился, нужно увидеть.”

Ей казалось, она сходит с ума. Никак не могла собрать воедино прочитанные слова. Как долго она их ждала, отчего же сейчас так больно и горько.

Кузнецкий. Она чуть не проехала. Вскочила, случайно толкнула женщину с сумкой, извинилась. Выйти успела.

Держатся, не разревется от нахлынувших чувств прямо здесь под землёй среди веток, эскалаторов и турникетов. Не сейчас.

“А как же твоя?”, – и смайлик в конце.

Нужно идти, её ждут, некрасиво. Пусть только ответит. Видно, печатает. Чего она ждёт? Какого ответа? Она всё решила, разве не так?

Не пишет. Ну, что же он медлит?! За словом в карман не лез никогда.

Ответил: – “В командировке на месяц.”

Серьёзно? Спасибо, хоть честно. Ей захотелось кричать. Лицо запылало, внутри словно буря. Телефон полетел о каменный пол. Удачно упал и сразу разбился. Участливых граждан тут же много нашлось. Она растерялась, пришлось объяснятся, Ну, вроде, отстали, и то хорошо. Отдышалась, подняла телефон. Внутри, как в шкатулке, вся её жизнь – бабушка, мама, сестра и подруги. Может, ещё найдётся умелец, который поможет это спасти.

Теперь эскалатор – шагнула как надо. Сколько она провела под землёй? Пора выходить, а дальше-то что? Какая машина? Где именно ждёт? Она ведь могла быть благоразумнее – не отвечать, заблокировать имя Герой. Только сейчас, оставшись без связи, она поняла, каков здесь поток людей и машин.

Прошла турникет. Пропуская её, он опять не сломался и не заклинил.

– Алина! – вдруг её имя громко и чётко.

Она оглянулась, не веря, что ей. Навстречу красивый высокий брюнет. Идёт, улыбаясь, и розы в руках.

– Вы же Алина из Риги, всё верно? Признаться, я начал переживать: мне рассказали, что вы боитесь метро, я был готов бежать вас спасать.

Она и боится? Нет, что вы! Она уже полюбила метро. И эскалаторы и турникеты. Ну, здравствуй, её новая жизнь!