Пятая руна [Вера Клеменская] (fb2) читать онлайн

Вера Клеменская Факультет защитной магии-2. Пятая руна

Глава 1

Местечко оказалось весьма мрачным, да и погода сегодня не радовала. Хорошо хоть дождя не было, но порывистый ледяной ветер пробирал до костей. И не только он один. Сейчас, стоя у тёмного прохода, ведущего в подвал, я чувствовала, что вот-вот начну дрожать совсем не от холода.

— Нам точно стоит идти туда? — странно высоким голосом поинтересовалась я. — Там, говорят, двое рабочих пропали…

— Говорят много чего, поди-ка всё проверь, — отмахнулся Дилан. — Тут столько рабочих пропало, что мама дорогая. Только ответственны за это никакие не призраки и не другая нечисть, а самая обыкновенная, из плоти и крови, миграционная служба.

Я сердито фыркнула. Всегда раздражала привычка братца пытаться шутить в самые для этого неподходящие моменты. Нынешний был как раз из таких. Всё-таки не возле дома на лавочке с приятелями сидели, а влезли на территорию заброшенного завода.

— Чувствую себя героиней дешёвого ужастика, — проворчала я, пытаясь оттереть от подошвы подобранный по пути комок грязи.

— В дешёвых ужастиках, сестрёнка, все начинается с ничего не подозревающей парочки, забредшей шут знает куда со вполне определённой целью. Той самой, о которой в приличном обществе принято говорить уклончиво и иносказательно. А мы с тобой, во-первых, не парочка, во-вторых, очень подозрительны, и, в-третьих, цель у нас совсем другая.

Я фыркнула еще раз, но возражать не стала. В конце концов, зря мы, что ли, тащились в такую даль сначала на машине, а потом, когда сколько-нибудь годная для проезда легковушки дорога закончилась, пешком? Нет уж, коли добрались до места, надо и до сути добираться.

Загадочные места с историей были для Дилана настоящей страстью. Причём чем мрачнее и страшнее была эта история, тем более стойкий и сильный интерес вызывала. И отговорить брата от проверки очередной легенды не смог бы никто на свете.

Кроме того, новое место означало новый материал, новых посетителей сайта и очередную порцию денег от рекламы. Не таких уж больших денег, но оплату кредита за учёбу порядком облегчало. К тому же, брат до сих пор лелеял надежду раскопать однажды что-нибудь по-настоящему сенсационное, прославиться на этом и сделать быструю карьеру.

Я, грешным делом, тайком посмеивалась над этими чаяниями. Любое подобное место, как только возникают слухи, обязательно проверяют маги. И принимают меры в случае необходимости. Дилан занимался нехорошими местами уже три года, но до сих пор натыкался только на всякую ерунду, в которой не было ничего сверхъестественного. Кошки, собаки, крысы, сквозняки, шуточки местных подростков и просто обычные байки. Но это… это точно было нечто другое.

— Есть тут какая-то магия, Лив?

— Нет, — покачала головой я. — Я, во всяком случае, ничего не вижу.

Это место мне не нравилось. Чертовски не нравилось. Магии я действительно пока не заметила, но всей кожей ощущала, что здесь по-настоящему опасно. Нужно было бежать, как можно дальше и ни в коем случае не оглядываться, иначе конец будет ужасен.

Последняя мысль всё-таки заставила меня вздрогнуть. Откуда она вообще взялась в моей голове? Словно влетела туда с очередным порывом ветра, принёсшим затхлый запах сырого подземелья.

— Тогда идём. Времени уже десять, у нас только два часа на всё про всё.

— Может, не надо?

Голос мой прозвучал откровенно жалобно, даже стыдно стало за такую слабость. Я ведь не впервые сопровождаю Дила. И, скорее всего, просто сама нагнала на себя страху. Устала, не выспалась в скверном придорожном мотеле, где мы заночевали, замёрзла. Хотела домой, только и всего, вот и искала причины сделать это не просто поскорее, а прямо сейчас.

— Лив, это может быть то, что я искал три года!

— Ты так говорил уже раз десять, — проворчала я.

— Ты же помнишь, что нам рассказали местные. Маги тут ещё не побывали, на этот раз шанс есть, действительно есть!

— Ладно, идём, — сдалась я, зажигая свой фонарь.

Завод закрыли около пяти лет назад. Но разговоры о том, что в его подвале творится что-то странное и ужасное, начались немного раньше, как раз незадолго до закрытия, когда там пропали двое рабочих. Отправились чинить протечку водопровода, и больше никто их не видел. Интересно было то, что искать их начали буквально сразу же, через какую-то пару часов, но никаких следов не нашли.

Наверное, из подвала был другой выход. Только это логичное объяснение и приходило в голову. Насколько мне удалось выяснить, копаясь в сети и в архиве, у одного из пропавших были большие проблемы с долгами, а значит, отличный мотив исчезнуть без следа. Второй мог убежать с ним добровольно или по принуждению, мало ли. И никакой жуткой тайны никогда не было.

— Осторожно!

Я успела отклониться в сторону и не приложилась лбом о торчащую из стены трубу. Но тут же чуть не поскользнулась на мокром полу. Не удержавшись, шёпотом выругалась от всей души. Зря позволила Дилу втянуть меня в эту историю, пусть бы нашёл себе другого напарника.

— Смотри, там какая-то дверь, — прошептал брат, поймав меня за запястье.

Судя по едва различимой надписи на табличке, за дверью находилась комната электриков. Там, наверное, хранили инструменты и всё тому подобное. Может, там же и выпивали тайком от начальства. Целых две причины обзавестись замком.

— Заперто, — констатировала я, дёрнув за ручку.

— Взломаешь?

Я поглядела на замок. Он был вообще-то простенький, но проблема состояла в окружающей сырости. Всё попросту безнадёжно заржавело, не было большого смысла связываться. Проще дверь выломать, если уж на то пошло.

— Нет, — ответила я брату, нетерпеливо переминающемуся с ноги на ногу. — Его давно заклинило.

— Чёрт! — зло сплюнул Дилан. — Ладно, идём дальше.

По довольно узкому коридору мы прошли ещё метров пятнадцать или чуть больше. Потом свернули и почти сразу оказались в огромном зале с колоннами. Это уже не походило на настоящий подвал, скорее на котлован со сваями, поддерживающими здание. Здесь даже пола нормального не было, только порядком раскисшая из-за множества протечек в трубах земля.

— Смотри, на колоннах рисунки, — сказал брат, скользя вокруг лучом фонаря. — Местные подростки, надо полагать, частенько сюда лазают.

— И никто из них не пропадал, — ответила я, пожав плечами. — Говорю тебе, тут ничего нет.

Это я, конечно, немного погорячилась. Тут была грязь, некоторое количество крыс и что-то основательно протухшее, судя по ароматам, приносимым гуляющими повсюду сквозняками. Хорошо, что в крохотных окошках под потолком давно не осталось стёкол, иначе мы бы просто задохнулись. Рисунки на колоннах были обычным творчеством детишек с баллончиками краски: названия парочки популярных групп, розы странных цветов, черепа и остальной стандартный набор. Никакого смысла, никакой тайны.

— Там ещё коридор, — радостно объявил Дилан, направляясь в другой конец зала.

Я пошла следом, стараясь избегать капель, падающих с потолка. Получалось не очень, над нами была целая паутина всевозможных труб, вода капала отовсюду. Протечки, конденсат и всякая тому подобная мерзость. Хорошо, что догадалась надеть толстовку с капюшоном. И всё равно придётся потом мыть голову.

Второй коридор ничем не отличался от первого, здание было симметричным. И там имелась точно такая же дверь, только без таблички. И тоже, разумеется, запертая. А сам коридор, в отличие от того, через который мы вошли, заканчивался тупиком, глухой кирпичной стеной, целиком разрисованной бессмысленными каракулями.

— Если отсюда есть другой выход, он в одной из запертых комнат, — не скрывая досады, заявил брат.

— Мы ещё зал не весь осмотрели, — возразила я. — Может, там где-то ещё есть дверь. Или в потолке люк.

— Или в полу, — огрызнулся Дилан.

— Ты сам меня сюда притащил, — напомнила я.

— Ладно, извини, — вздохнул брат. — Давай там получше осмотримся.

Я вернулась в зал первой, Дилан ещё повозился с запертой дверью. Немного постояла, слушая звук падающих капель, принюхалась, пытаясь разобрать, откуда тянет тухлятиной. Потом раздумала находить какую-нибудь дохлую крысу или кошку. На тайну наличие такого в подвале не тянет, да и удовольствия не доставит. Рисунки на колоннах выглядели поинтереснее.

Большая их часть была просто ужасна, явные почеркушки детишек, впервые взявших баллончик в руки: неровные линии, потёки краски, с трудом удавалось понять, что вообще пытались изобразить. Но некоторые привлекли моё внимание. Их явно изобразили опытной, уверенной рукой человека, умеющего рисовать.

— Красиво, — заметил Дилан, наблюдая, как я фотографирую синюю розу, обвитую колючей проволокой.

— Ага, — кивнула я. — Ты уже всё вокруг посмотрел?

— Ни дверей, ни люков.

— Выход не может быть один, — возразила я, продолжая осматривать колонны. — Правила пожарной безопасности такое запрещают.

— Значит, надо проверить комнаты.

— Я тебе уже сказала, — отозвалась я сердито, фотографируя ещё одну очень похожую, только на этот раз изумрудно-зелёную розу. — Замки заржавели.

— Выломать?

— А ты захватил хоть какие-то инструменты?

Дилан сердито фыркнул. Ну конечно, это ведь я предлагала их захватить, а он заявил, что тащить лишнюю тяжесть ни к чему. Тогда я, кстати, согласилась. Мало ли, пришлось бы убегать. В некоторых таких местах есть охрана, и она не очень-то приветливо встречает незваных гостей.

— Вернёмся потом.

— Нет уж.

Я остановилась перед третьей, красной розой, и наконец-то сообразила, что в этих цветках было примечательного помимо превосходной техники художника. Колючая проволока была не просто декоративным элементом. Её изгибы и даже колючки складывались в изображения магических рун.

Всего цветков было четыре: синий, зелёный, красный и белый. Не исключено, что такой набор цветов отражал стихии: воду, землю, огонь и воздух. Даже скорее всего так оно и было. А вот руны были мне незнакомы. Я изучала защитную магию, нам давали только базовые знания в этой области. Консультация боевого мага или лучше артефактора не помешала бы. Вернусь, покажу кому-нибудь фотографии.

Рисунки находились на равном расстоянии друг от друга, образуя довольно большой квадрат. Или этому предполагалось быть кругом? Я пошла дальше, внимательно разглядывая остальные колонны и на всякий случай фотографируя некоторые. На мой взгляд, там была всего лишь детская мазня, но вдруг специалист заметит что-то ещё?

— Что ты там изучаешь? — заинтересовался Дилан.

— Рисунки, — рассеяно проговорила я. — Кажется, на них что-то есть.

— Что?! — немедленно подскочил ко мне братец. — Ты знаешь, что это?!

— Нет, потому и фотографирую, — ответила я терпеливо. — Покажу специалисту в универе.

— А сама ты ничего сказать не можешь?

— Не могу, — отрезала я. — Точно не знаю, а фантазировать не стану.

На самом деле кое-какие соображения уже начали у меня появляться. Обычно четыре стихии собирают и связывают для активации чего-то. И в подавляющем большинстве ритуалов это что-то размещается в центре. Стоило и здесь взглянуть, вдруг найдётся концентрационный знак или нечто в этом роде. Поможет определить, с какой целью изобразили остальные руны.

Прикинув, где этот самый центр должен находиться, я подошла туда и присела на корточки, разглядывая точно такую же, как и везде вокруг, размокшую землю. Или не совсем точно такую же?

— Дай-ка перчатки, — попросила я, протягивая руку.

Здесь было что-то, под слоем грязи. Я принялась разгребать её руками, не обращая внимания на сырость и холод, и очень скоро нащупала то, что искала. Это был каменный круг, не очень большой, от силы полметра диаметром, и очень гладкий. Сделанный, кажется, из полированного мрамора или чего-то похожего.

— Это что ещё за штуковина? — пробормотал Дилан, присаживаясь со мной рядом.

Плита была гладкой и ровной, светло-серого цвета. И никаких символов на ней не было. Значит, либо это была всего лишь подставка для какого-то предмета, либо рисунок просто стёрся. Досадно. Впрочем, сама по себе круглая плита уже довольно необычна.

— Здесь проводили какой-то ритуал? — схватил меня за плечо брат.

— Возможно, — ответила я, снова включая камеру на телефоне, чтобы снять и плиту тоже. — Посвети-ка мне немного.

— Мы нашли логово чёрных магов, — объявил Дилан. — А рабочих наверняка принесли в жертву на этом алтаре.

— Они бы на нём не поместились, — мигом осадила его я. — И вообще, умерь свою фантазию. Сейчас здесь никакой магической активности нет, и нет никаких доказательств, что это всё не появилось тут позже того исчезновения, когда завод уже закрыли.

— Но ведь это наверняка запрещённый ритуал, — продолжил упорствовать Дилан. — Иначе зачем проводить его в таком месте?

— Может, он тут и вовсе не проводился.

— Тогда зачем эта плита?

— Часть какого-то оборудования, — предположила я. — Которую здесь просто бросили. Прекрати строить бредовые теории на пустом месте.

— Но ты заинтересовалась!

— Но я ничего не придумываю, — парировала я. — Потому что хочу сначала всё изучить, а уж потом делать выводы. Хотя это, кажется, твоя работа. Ты у нас журналист, и должен выдавать публике только проверенные и точные сведения, разве нет?

— Мне интересно, почему ты сейчас отказываешься выдавать что-либо мне, — с явной обидой заявил Дилан.

— Потому что не знаю ничего конкретного, — отрезала я. — Всё, уходим отсюда. У меня контрольная завтра, не желаю опаздывать.

Всю обратную дорогу Дилан угрюмо отмалчивался. Я не обращала на это внимания, не впервые братец вот так на меня дуется. Со временем остынет. А уж если я найду того, кто объяснит мне смысл рун и плиты, остынет моментально. Или нет. Зависит от того, что это окажется за смысл.

Домой мы вернулись уже ночью, грязные по самые уши. Выбравшись из машины, я первым долгом посмотрела на наши три окна на пятом этаже. В гостиной горел свет, значит, мама не спала. Совесть тут же отреагировала острым уколом — каждая такая наша поездка стоила ей бог знает каких переживаний. Но что тут поделаешь? Без доходов от сайта нам никак не удастся сводить концы с концами. Никакая другая подработка столько Дилану не принесёт, к тому же будет мешать, а не помогать его основной работе.

— Мне каждый раз стыдно, — вздохнул Дилан, закрыв машину.

— Мне тоже, — поморщилась я. — Попробую найти работу получше. Но ведь ты всё равно не бросишь свой сайт и эти поиски, да?

Доходы от рекламы на самом раскрученном сайте, посвящённом загадочному и необъяснимому, от которых так зависела нормальная жизнь нашей семьи, были всего лишь жалким самооправданием. Дилан продолжал бы, даже не получая ни гроша. Наверное, он имел право сам решать, как жить и чем заниматься. Будь он, скажем, пожарным или полицейским, как отец, рисковал бы каждый день куда больше. Но после гибели отца мама всё слишком остро воспринимала, не могла иначе.

— Это моя жизнь, — коротко ответил Дилан. — Идём уже.

* * *

Запах пыли в кабинете магистра Кремера был неистребим. Нравился он ему, наверное, потому что никакой пыли тут на самом деле не было, госпожа Карнас наводила идеальный порядок на всём этаже каждую неделю.

— Да, это руны, — кивнул магистр, просмотрев фотографии. — Но я не представляю, какой в них смысл.

— То есть? — озадаченно уточнила я.

— Я могу сказать, что значит каждая в отдельности, но вот все вместе… Погодите-ка, я вам дам одну книгу, сами почитаете.

— Спасибо, магистр Кремер, — кивнула я, забирая небольшой потрёпанный томик. — А про каменную плиту скажете что-нибудь?

— Нет, — покачал головой магистр. — Только то, что всё это вместе похоже на место для ритуала. Но я артефактор, мои знания о ритуалах не очень-то обширны. Так что вам лучше показать эти фотографии магистру Роадсу.

— Некроманту? — удивилась я.

— Да. А ещё лучшему специалисту по ритуалистике и рунике в этом университете. Если кто на ваши вопросы и ответит, то только он.

— Спасибо, спрошу у него, — поблагодарила я ещё раз, шагая за порог.

Идти к некроманту мне, честно сказать, не хотелось совершенно. Не потому, что я его боялась, подобные глупости мне в голову не приходили. Некромант и некромант, что тут такого? Специальность не лучше и не хуже любой другой. Причина была куда глупее.

С самого своего появления в университете магистр Роадс пользовался мягко говоря повышенным вниманием женской части студенческого и преподавательского состава. Некоторые особо ретивые девицы буквально дежурили у дверей кафедры, находя любые, в том числе самые нелепые и безумные поводы заговорить с ним. И мне совершенно не хотелось быть принятой за одну из них.

Но, видимо, выбора не было. Дилан не отстанет, будет требовать объяснений. И лучше дать ему их, пока он сам не нашёл какого-нибудь специалиста. Точнее, банального шарлатана или того хуже — психа, тоже помешанного на тайнах, который наплетёт ему с три короба всякой чуши. К тому же, чего там греха таить, я и сама очень хотела разобраться с собственной находкой.

Именно это соображение сыграло решающую роль. Прижав к груди полученную от магистра Кремера книгу, я двинулась к лестнице. И только уже на ступеньках опомнилась: перерыв подошёл к концу, пора было на следующую пару.

Лекцию я почти не слушала. Сидела, листая фотографии в телефоне и размышляя. До этого последнего случая Дилу в самом деле попадалась одна ерунда, выдумки, приправленные фантазиями. Но сейчас я буквально кожей чувствовала, что тут другая история. Возможно, действительно страшная.

Разговор с магистром Кремером оставил странное впечатление. Словно старик знал куда больше, чем сказал мне. Или не знал, но что-то всё же понял или заподозрил, потому и отправил прямиком к некроманту. Чтобы тот…

— Госпожа Беринг, может вы всё же будете столь любезны оторваться от своего телефона и поприсутствовать на нашем занятии?

Резкий ядовитый тон профессора Лирса заставил меня вздрогнуть и выронить телефон из рук. Господи боже, ну почему я?! Половина группы каждую лекцию сидит и занимается своими делами, не слушая преподавателей и вообще ни малейшего внимания на них не обращая, и чаще всего никто их за это не отчитывает, если не шумят. А стоило мне разок отвлечься, и вот пожалуйста!

— Простите, профессор, — пробормотала я, подбирая телефон и поспешно пряча его в сумку.

К моему удивлению, дальнейших санкций не последовало. Лирс не стал выдёргивать меня к доске и там долго и пристрастно допрашивать, как он иной раз любил делать. Просто отвернулся к окну и продолжил.

До самого конца лекции я сидела, ловя и старательно конспектируя каждое его слово. Даже ненадолго забыла о странной находке и своих планах относительно неё. Вспомнила только когда занятие завершилось, и все стали собираться. Перерыв впереди был небольшой, так что стоило поспешить.

Торопливо побросав в сумку ручки и тетрадку, я быстрым шагом направилась к выходу. Но дошла только до кафедры, где профессор до сих пор неспешно собирал свои записи. Именно там меня остановила его просьба немного задержаться.

Отойдя чуть в сторону, чтобы не стоять на пути у покидающих аудиторию однокурсников, я уставилась на угол доски и подавила тяжёлый вздох. Значит, не допрос, а что-то похуже. Профессор Лирс был знаменит своей нетерпимостью к прогульщикам, опоздавшим и любителям не слушать его лекции. Ускользнуть от кары удавалось только самым золотым деткам, чьи родители особенно щедро жертвовали университету. Тронь он их, и схлопотал бы от собственного начальства. Остальные неизменно получали по полной программе, раньше или позже, но получали обязательно.

— Не скажете, чем были так увлечены во время занятия?

Прежде чем ответить, я оглядела опустевшую аудиторию. А ещё подумала, что начало воспитательной беседы вышло мягко говоря странное. Обычно Лирс сходу формулировал суть нарушения и объявлял, какое за это полагается наказание. Какая разница, на что именно я отвлекалась?

— Смотрела фотографии, — тихо ответила я, покаянно опустив голову. — Простите, профессор, этого больше не повторится.

— Разумеется, — с усмешкой ответил Лирс. — И как, классные фотки?

— Д-да, — запнувшись, с трудом выдавила я, окончательно перестав понимать, что происходит.

— Что это за фотографии, госпожа Беринг?

— С дня рождения подруги, — пролепетала я.

— Вы плохая лгунья, Оливия. Покажите.

— Простите? — вскинула голову я. — Знаете, я заслужила наказание, да, но я не обязана…

— Госпожа Беринг, — как-то лениво вновь заговорил профессор, — я ведь уже сказал, что лгунья вы никудышная. Я второй год веду у вас занятия и ни разу не замечал, чтобы вы в учебное время отвлекались на подобную ерунду. С чего вдруг такая перемена в поведении?

— Это допрос? — возмутилась и одновременно немного испугалась я. — Это личные фотографии, и я не собираюсь показывать их вам, человеку постороннему. Назначьте мне наказание, и я пойду, с вашего позволения. Не хочу опоздать на следующую пару.

— Хорошо, — неожиданно сдался Лирс. — Я не стану вас наказывать, госпожа Беринг. У вас было совсем не то выражение лица, с каким перебирают воспоминания о празднике, так что не стану добавлять в вашу жизнь трудностей. Можете идти.

— Спасибо, профессор, — торопливо пробормотала я и чуть ли не бегом покинула аудиторию.

Разумеется, теперь ни о каком визите к магистру Роадсу и речи не могло быть, ещё не хватало на лекцию самого декана опоздать. Тогда уж наказания мне точно не миновать. Да ещё и во время сессии он мне всё припомнит. Дело это не настолько срочное, чтобы так рисковать.

К магистру Роадсу я отправилась после лекции. Заглянула на кафедру, получила абсолютно категоричный ответ секретаря, что магистр занят и никого не принимает, и немного растерялась. Наверное, до меня уже многие уверяли, что их вопрос крайне серьёзный и чрезвычайно срочный, так что мне попросту не поверят. А если попробовать подождать… в коридоре уже ждали двое. И конкурировать с их назойливостью было для меня почти невозможно, мне на такое в жизни не хватит нахальства.

— Скажите ему, пожалуйста, что я от магистра Кремера, — попробовала я пустить в ход единственный достаточно серьёзно звучащий аргумент. — Мне нужна консультация по рунике.

— Всем нужна, — равнодушно отозвалась секретарь, не переставая что-то печатать. — По рунам, по ритуалам, по погоде на вчера. Вы хоть понимаете, как глупо все выглядите?

— О, вы не представляете, как понимаю! — вырвалось у меня. — Может, я перешлю вам фотографии, а вы ему их передадите?

Электронных адресов самих преподавателей студентам не давали, но адрес кафедры у меня был. Только вот если не добиться сперва согласия помочь, эта же секретарь недрогнувшей рукой отправит моё письмо в корзину. Потому как на имя магистра Роадса уж наверняка сыплется чертовски много всякой ерунды.

— Что, эти фотографии даже существуют? — приподняла бровь секретарь.

— Хотите, покажу, — предложила я, протягивая ей телефон.

— Ладно, идите, — отмахнулась девушка. — Только постучите сперва. Если отправит пешком подальше, уж извините.

Я только плечами пожала. Отправит так отправит, приду в другой раз. Или всё-таки попробую подкараулить где-нибудь в коридоре, чтобы сразу сунуть фотографии под нос. Что-то подсказывало, они его заинтересуют.

С этой мыслью я постучала в дверь. Секунд десять послушала тишину, нарушаемую только перестуком клавиш, и постучала снова. На этот раз мне ответили, не очень довольным тоном предложив уже входить, и поскорее.

Мешкать я не стала. Вошла, сделала два шага и остановилась, наткнувшись на откровенно удивлённый взгляд. Мысли разбежались, как тараканы от внезапно включившегося света. Хватило меня только на то, чтобы протянуть телефон.

— Номер нужен? — заломив правую бровь, насмешливо поинтересовался магистр.

— Фотографии, — пролепетала я, сглотнула и договорила: — Взгляните, пожалуйста, на фотографии.

— Давайте, — вздохнул магистр, поднимаясь и забирая у меня телефон. — Что там у вас?

— Это я и хотела спросить, — развела руками я, чувствуя, как ко мне понемногу возвращается душевное равновесие. — Там какие-то руны, хотела выяснить, что они означают.

Я оказалась права, фотографии заинтересовали магистра сразу. Но выражение, появившееся на его лице, мне очень и очень не понравилось. Кажется, Дилан и впрямь набрёл, наконец, на что-то серьёзное. И опасное.

— Где вы это сняли? — спросил магистр, не отрывая взгляда от экрана.

— В подвале заброшенного завода в Сауте, — ответила я торопливо.

— А зачем вы туда полезли? Решили приправить пикник острыми ощущениями?

— Мой брат владелец сайта «Логово забытых», — объяснила я, решив, что немного честности не повредит. — Он изучает такие истории.

— Знаю этот сайт, заполненный выдумками, — кивнул магистр. — Но журналистского таланта у вашего брата не отнять, умеет подавать их интересно и увлекательно.

— Но вот это уже не выдумка, правда? — спросила я.

— Нет. Можно я перешлю фотографии себе?

— Конечно, — не стала возражать я.

Через примерно полминуты ноутбук магистра пискнул, сообщая о прибытии почты. Некромант развернул его, открыл письмо и жестом предложил мне подойти и взглянуть.

— Видите? — спросил он, показывая на фото красной розы. — Это руна «суанил». А на соседней колонне знак «харум». С другой стороны должен быть ещё один, на ваших фото его, увы, не видно. У каждой из стихийных рун по два знака. Всё это вместе образует так называемое стихийное кольцо.

— И для чего оно?

— Для чего угодно, — развёл руками магистр. — Всё зависит главным образом от пятой руны, но как раз её я нигде не вижу.

— Она должна располагаться в центре? — спросила я.

— Именно. Камень похож на серый гранит, отличный блокиратор магии. Наверняка руна была на каком-то предмете, который на него клали во время ритуала.

— Какого угодно ритуала? — невесело усмехнулась я.

— Подвал заброшенного завода, — задумчиво проговорил магистр, скрестив руки на груди. — Стихийное кольцо и серый гранит. Всё это вместе наводит на очень и очень нехорошие мысли.

— Какие? — спросила я, уже не очень уверенная, что хочу получить ответ.

— Что там поработал демонолог. Хотя это мог быть и просто любитель уединения, баловавшийся чем-то относительно безобидным. Например, копированием артефактов. Более точно я мог бы сказать, если бы вы догадались сфотографировать все знаки.

— Честно сказать, даже не знала, что это знаки, — покаянно сообщила я. — Думала, бессмысленные художества местных подростков. Но брат планирует съездить туда ещё раз, так что…

— Нет, — отрезал магистр. — Не суйтесь туда больше. Один раз вам повезло, не испытывайте судьбу.

— Сомневаюсь, что смогу отговорить Дилана, — вздохнула я.

Некромант задумчиво потёр подбородок и принялся вновь разглядывать фотографии, долго и пристально. Потом взял из лотка принтера листок бумаги и быстро перерисовал на него все четыре руны. Сделал то же со знаками, изобразив кольцо. Их оказалось всего три, значит, пяти не хватало. Печально. Мой прокол, хотя я, разумеется, не могла о них знать.

— Нет, — мотнул головой магистр, внимательно поглядев на свой рисунок. — Такой комбинации я не знаю.

— И где о ней можно узнать? — спросила я, уже предчувствуя очередной пугающий ответ.

— Я посмотрю, что смогу, — пообещал некромант. — Но честно сказать, почти не сомневаюсь, что это из области демонологии. Зайдите завтра, вдруг мне всё-таки повезёт.

— А если нет? — решила на всякий случай уточнить я.

— Тогда просто забудьте про это место. Я сам передам информацию куда следует, его проверят профессионалы. Если у нас тут завёлся демонолог, это работа для них, не для вас.

За себя я могла твёрдо сказать, что готова последовать этому совету в точности. Но вот за Дилана поручиться не могла. На него подобное предупреждение произведёт скорее строго обратный эффект. Да что там скорее, точно произведёт. Едва он услышит о демонологе, сразу сорвётся туда сломя голову. Попробует устроить засаду, установить камеры… бог знает, какие идеи могут прийти в его бедовую голову.

— Но можно всё-таки где-то об этом прочитать? — с надеждой спросила я.

— Можно, конечно, — усмехнулся магистр. — В соответствующей литературе, достать которую можно только на чёрном рынке. С большими сложностями и за очень большие деньги. Не вариант для вас, полагаю?

Я отрицательно качнула головой. Ладно бы сложности, они Дилана не останавливали никогда, но денег у нас нет и взяться им неоткуда. Да и не могу я ему позволить так рисковать. Если его поймают с запрещённой магической книгой, посадят лет на десять.

— Может, брату позволят… ну… сделать материал? — неуверенно поинтересовалась я.

— Такие вещи не разглашаются, — покачал головой некромант. — Никаких репортажей, никаких статей. Это невозможно.

— Дилан не признаёт этого слова, — проворчала я. — Спасибо за помощь, магистр Роадс.

— Не за что. Всё же зайдите завтра, вдруг дела не столь печальны. И постарайтесь удержать брата от глупостей.

Покидая кабинет, я уже обдумывала, как бы суметь действительно удержать Дилана от нового визита в тот подвал. Есть, конечно, некоторая надежда на то, что речь вовсе не о демонологе. И ещё на то, что тот просто когда-то там побывал, но больше не вернётся. Все остальные варианты заканчивались для Дила крайне скверно.

Но если просто сказать ему, что мы наткнулись на логово демонолога, он никогда не успокоится. А если попытаться соврать, что рисунки ничего не значат, побежит проверять мои слова, узнает, что это не так, и больше ничего мне не расскажет. Я хорошо знала Дилана. Необходимо было срочно придумать, чем удержать его на месте хотя бы на несколько дней.

Уже у самого дома у меня созрел, наконец, план. Гарантированно удержать Дилана могла только необходимость остаться рядом с мамой. И как раз завтра и послезавтра у неё были выходные, так что с работой проблем не будет.

Мама мучилась от мигреней с самой гибели отца. Несколько раз даже попадала из-за них в больницу. Конечно, планировать такое гадко и низко, но другого выхода я не видела. Придётся объяснить всё маме, попросить её сказаться больной и молиться, чтобы она согласилась. Потому что пока она в таком состоянии, Дилан точно никуда не сорвётся, а там, может, всё успеет разрешиться благополучно.

На кухне у нас горел свет, значит, мама уже вернулась и готовила ужин. А Дилан сегодня, насколько я помнила, должен был быть в редакции на планёрке. Раньше шести он с этих собраний никогда не возвращался, значит, у меня оставалось в запасе где-то полчаса. И надо было успеть за это время поговорить с мамой.

Пробежавшись по лестнице, я буквально влетела в квартиру, разулась, сбросила куртку и заглянула на кухню. Мама жарила котлеты, напевая себе под нос какую-то песенку. В остальном в квартире было тихо, значит, Дилан пока не появлялся. Когда он был дома, телевизор обязательно работал, добросовестно показывая новости.

— Мам, Дила ещё нет? — спросила я, приземляясь на табуретку возле холодильника.

— Уже нет, — поправила мама. — Встретила его, когда только возвращалась, он очень куда-то торопился. Сказал, по срочному делу и вернётся поздно. Ужин почти готов, кстати, можешь отправляться мыть руки.

Но я рванула к своей брошенной в прихожей сумке, вытащила оттуда телефон и дрожащими пальцами набрала брату. Конечно же, услышала только автоответчик. Сердце на пару мгновений замерло, а потом затрепыхалось как бешеное. Он не стал ждать информации от меня, сам к кому-то пошёл! И, наверное, что-то узнал.

— Что с тобой, Лив?

В голосе мамы отчётливо прозвучала тревога. Я до боли в пальцах сжала телефон, пытаясь взять себя в руки. Может, зря паникую, и брат уехал сейчас по совсем другому делу. Пока можно только звонить и ждать, ждать и звонить. И ни в коем случае нельзя без причины волновать маму.

— Вспомнила кое-что, — ответила я, изобразив улыбку. — Всё хорошо, уже иду мыть руки.

Ужин я пережила с трудом. Профессор Лирс был прав, лгунья из меня никудышная. Мама постоянно спрашивала, из-за чего я переживаю. Пришлось соврать, что опоздала на лекцию и получила наказание.

К счастью, на этом расспросы закончились. Мама хорошо знала, сколь строги в моём университете правила относительно опозданий. Именно они были первыми, с которыми знакомили первокурсников. Маг обязан быть внимательным и обязан ценить точность превыше всего. Следить за временем предельно важно, правильно рассчитывать время предельно важно. Делать всё точно вовремя — первое и главное правило любого мага. Следовать ему приучали нередко весьма суровыми методами.

— Всё будет хорошо, — улыбнулась мама, убирая тарелки. — Ты ведь на хорошем счету, тебе не снизят баллы за такой пустяк.

— У нас это не считается пустяком, — вздохнула я, мечтая сейчас переживать именно из-за этого. — Отдохни, я сама помою посуду.

* * *

Дилан не вернулся поздно. И рано тоже не вернулся. Всю ночь я не сомкнула глаз, лежала тихо, чтобы не разбудить маму, и ждала шагов и скрипа замка. Не дождалась. Телефон брата по-прежнему оставался отключенным. И буквально с каждой минутой моя уверенность в том, что он надумал вернуться в тот подвал, крепла. Знать бы ещё, чего и от кого он наслушался, что решил вот так туда рвануть. И сказали ли ему хоть слово о том, насколько там может быть опасно.

За пять минут до своего будильника я всё-таки встала и пошла принять душ, по пути взбодрившись простенькой магией. До вечера дотяну, а потом наступит откат, и я отключусь, так что за день нужно будет успеть как можно больше.

— И где носит этого мальчишку? — спросила мама, когда я заглянула на кухню выпить кофе.

— Где-то по работе. Может, нашёл наконец-то свою сенсацию.

Судя по отражению в стекле кухонного шкафчика, мне даже удалось сказать это с улыбкой. Мама в ответ тоже улыбнулась. Я чувствовала, что она волнуется, но в то же время и надеется, что Дилу правда улыбнулась удача.

— Может быть. И тогда ему больше не придётся…

Мама не договорила. Потому что заметила, что гренки вот-вот начнут подгорать, и потому что мы обе отлично знали, какое дело Дилан не бросит никогда. Он будет гоняться за тайнами, даже если его назначат главным редактором «Форинского вестника».

Наспех сжевав пару гренок и выпив кофе, я выбежала из дома и опять принялась звонить брату, раз за разом натыкаясь на ту же просьбу оставить сообщение после сигнала. В пути до университета я услышала её первые слова раз пятнадцать. И уже поднявшись на крыльцо, всё же набралась решимости позвонить в редакцию.

Конечно, Дилан был внештатником, но мог отправиться куда-то и по заданию руководства. Значит, оставалась надежда узнать, когда он всё-таки соизволит объявиться или хоть телефон включить.

Дозвониться удалось не сразу, но с третьей попытки меня соединили-таки с отделом политики, с которым сотрудничал брат. Тамошняя секретарь пообещала уточнить информацию у начальника отдела. И, возможно, даже правда отправилась это делать, оставив меня слушать раздражающе приятную музыку. Минут через пять она вернулась, сухо сообщила, что никаких конкретных заданий Дилан Беринг давно уже не получал, и положила трубку.

— Господи, — выдохнула я, чувствуя, что ноги меня не держат. — Господи…

Чтобы совладать с нахлынувшей паникой, пришлось призвать на помощь логику. Да, не по заданию редакции. Но может, Дил сам откопал чего-нибудь и теперь погружён в работу. А телефон отключил, чтобы не отвлекали. Или не выдали звонком в самый неподходящий момент.

Та же логика тут же неумолимо объяснила, что всё это никчёмные самоутешения. Необязательно отключать телефон вообще, достаточно выключить звук. К тому же, брат не стал бы заставлять маму лишний раз волноваться, позвонил бы или сообщение прислал, объяснив, где он и когда вернётся.

Куда вероятнее, что он заподозрил меня в обмане. В том, что я поняла, что за рисунки мы нашли, но почему-то решила ему не говорить. И нашёл объяснение у кого-то другого. После чего немедленно рванул обратно, за подробностями. Или следить за местом.

В этом случае надеяться оставалось только на то, что он не повстречается с автором рисунков. Побродит там, посидит в тёмном уголке, замёрзнет, проголодается и вернётся домой злой и разочарованный, но живой и здоровый.

В любом случае, прямо сейчас я ничего не могла поделать. В полиции только велят подождать положенные сутки, а лучше ещё подольше. Парень молодой, мало ли с девушкой загулял или с приятелем каким-нибудь напился. Поехать за ним сама я сейчас тоже не смогу: машину забрал Дилан, на такси у меня денег нет, а рейсовый автобус уже ушёл, следующий будет завтра. Оставалось только отправляться на лекцию.

Решить, что нужно вернуться к учёбе, было легко. Сделать это оказалось куда сложнее. Я сидела тихо, уткнувшись в тетрадку, но заставить себя слушать Лирса не могла. Ни одно его слово не достигало моего сознания, поглощённого мрачными мыслями. Когда пара закончилась, я с трудом выкарабкалась из оцепенения и начала собираться. Нужно было зайти к магистру Роадсу, узнать, смог ли он выяснить что-нибудь.

— Госпожа Беринг, задержитесь на минуточку, — попросил Лирс, когда я проходила мимо него.

Я остановилась как вкопанная, ощутив новую волну паники. В первый раз он меня простил, но во второй наказания точно не избежать. Наверняка назначит пару часов штрафных работ, да ещё и баллы снизит. И как вообще заметил моё невнимание?! Специально наблюдал, что ли?

Аудитория после этих слов Лирса опустела почти моментально, многие знали за собой грешки, и никому не хотелось подворачиваться под горячую руку. Проводив товарищей взглядом, я вздохнула и опустила голову. Жизнь чертовски несправедливая штука: лодырей и лоботрясов на нашем потоке человек десять, а достанется только мне.

— Госпожа Беринг, может, объясните, что с вами происходит?

— Личные неприятности, — выдавила я, еле заставив себя обернуться, чтобы хоть не стоять к преподавателю спиной, раз уж посмотреть на него я не могла. — Простите, профессор.

— Серьёзные?

— Да, достаточно, — пробормотала я.

— Печально это слышать, — ответил профессор. — Оливия, мне не нравится то, что с вами происходит.

Я промолчала, всё так же разглядывая рисунок на паркете под ногами. Ромбики или ёлочки? С какой стати Лирсу вообще интересоваться причинами моего состояния? Пусть или накажет или простит, зачем выспрашивать? Какое его дело?

— В этом году мне навязали трёх дипломников, — неожиданно, даже заставив меня вздрогнуть, заговорил профессор. — Я должен выбрать, с кем буду работать.

Я вскинула глаза от удивления услышанным. Все знали, что профессор Лирс не берёт дипломников. Никогда. Слишком занят собственными научными работами, чтобы возиться с бестолковой молодёжью. И кафедра идёт ему навстречу, это ведь вопрос престижа, что среди преподавателей есть известный учёный, автор множества книг. Не зря же он стал самым молодым профессором Форинского Магического за последние полвека.

— В этом году не так уж много толковых студентов, работа с которыми не станет пустой тратой моего времени, — продолжил Лирс. — На самом деле, всего трое и есть, и вы одна из них. И ваша очевидная в последнее время неспособность полноценно заниматься учёбой меня огорчает. Если так пойдёт и дальше…

Профессор неожиданно умолк. Я стиснула в кулаке ремень сумки. Наверное, надо было сказать, что всё временно и скоро пройдёт, но как я могла быть в этом уверена? Если с Диланом что-нибудь случится, как знать, что будет с моей жизнью? Сейчас я ещё только боюсь за него, а уже не в состоянии что-либо делать.

— Мой брат пропал, — тихо сказала я.

— Что с ним случилось?

— Мы нашли в заброшенном подвале стихийное кольцо, — ответила я, решив, что терять мне нечего. — Магистр Роадс предположил, что это работа демонолога. И я почти уверена, что вчера брат поехал в тот подвал снова. Потому что домой он не вернулся. И телефон у него выключен.

— В каком подвале? Это здесь, в городе? — нахмурился профессор.

— Нет, — мотнула головой я. — Это закрытый завод в Сауте.

Я и раньше терялась в догадках, с какой радости Лирс вдруг заинтересовался моими проблемами. А теперь, увидев реакцию на свой ответ, и вовсе оторопела. Глупо было даже сомневаться, что профессор что-то знает об этом месте. Но почему его упоминание вызвало у него страх с примесью злости, я и представить не могла.

— Идёмте, — резко выдохнул Лирс прежде, чем я хоть немного опомнилась, схватил меня под локоть и потащил к дверям.

На этот раз договариваться с секретарём не пришлось. Профессор вошёл на кафедру без стука и сразу двинулся к дверям преподавательской, не потратив времени даже на приветствие. Ограничился простым кивком. Я смущённо пробормотала невнятное «здравствуйте» и поспешила за ним следом.

— Профессор Лирс, — несколько удивлённо начал некромант, подняв голову от бумаг. — Чему обязан?

— Я насчёт демонолога, — без обиняков ответил профессор, плотно прикрыв за нами дверь. — Эта девушка недавно к вам заходила, я так понимаю?

— Вчера, — кивнул магистр. — Судя по фотографиям, которые она принесла, кто-то создавал стихийное кольцо. Я, кстати, проверил: ни в одном из разрешённых ритуалов такая комбинация рун и знаков не используется.

— То есть, это точно демонолог?

— Готов поставить на это миллион, — усмехнулся некромант уголком губ. — А вы почему интересуетесь?

— Это требует расследования, — ответил профессор после некоторой паузы.

— Да, я уже сообщил в управление. Пусть «седьмые» этим занимаются, отрабатывают свои зарплаты.

— Бросьте, магистр, — скривился Лирс. — Вам ли не знать, что эти лодыри не поднимут задниц со стульев, пока не свершится Тёмная Месса.

— Сплюньте, профессор, — посоветовал некромант. — И по дереву постучите, вон тот шкаф подойдёт. А потом объясните, чего хотите от меня прямо сейчас.

— Нужно съездить туда. Это в Сауте, закрытый завод.

Я разинула рот и далеко не сразу смогла закрыть его, потрясённая этим заявлением. Только вчера мне, бестолковой студентке, любезно разъяснили, что соваться туда не надо, лучше оставить разбирательство профессионалам. И вот теперь профессор Лирс, опытный маг, уж явно понимающий, что к чему и насколько опасен может быть демонолог, пойманный с поличным, ведёт себя не лучше моего безбашенного братца. Собирается поехать за ним следом.

— До Саута шесть часов на машине, — напомнил некромант.

— Значит, стоит поторопиться, —бесстрастно ответил Лирс.

— Почему вас так занимает эта история, профессор?

Лирс прошёлся по кабинету, несколько секунд задумчиво поразглядывал фикус, притулившийся в углу у окна. Сейчас он больше не злился, но страх никуда не исчез. Только компанию ему составляло нечто, похожее на грусть.

— Этот завод принадлежал… собственно, и принадлежит моей семье, — ответил он, наконец, гладя пальцами листок фикуса. — Незадолго до закрытия там пропали двое рабочих. Потом, уже после, ещё два подростка из городка. Полиция решила, они утонули, потому что родителям ребята сказали, что собираются на озеро. Но один мальчишка утверждал, что видел, как они направлялись к заводу.

— Если про место уже ходили нехорошие слухи, он мог и соврать, — заметил некромант.

— Мог, конечно, — пожал плечами профессор. — Дело совсем в других событиях. Четверть века назад наша семья ещё постоянно жила в Сауте. Я там родился и вырос, как и мой старший брат. Который там же и пропал.

— При загадочных, полагаю, обстоятельствах.

— Да. Просто ушёл из дома вечером и исчез бесследно. Выкуп за него требовали все, кому не лень, полиция арестовала сотню человек — торговцев дурью, сутенёров, просто бандитов. Гарольд был типичным безмозглым мажором и имел соответствующий круг общения. Но всё это не принесло никаких результатов.

— Слышал эту историю, — кивнул магистр.

— Не сомневаюсь, — сухо ответил Лирс. — Поэтому сейчас скажу то, чего вы точно не слышали. Мне тогда было девять, и я любил подслушивать, о чём братец болтал с дружками, когда они бывали у нас дома. И услышал однажды, как он хвастался, что нашёл демонолога, с помощью которого точно добьётся своего.

— Чего именно?

Я присела на стул у двери. Теперь стало ясно, почему профессор так отреагировал на мой рассказ. Он тоже слышал о демонологе и тоже потерял брата. Я задела его за живое, да ещё и напомнила о прошлом.

— Не знаю. И не думаю, что это теперь важно, — глухо ответил профессор, отвернувшись к окну. — Важно, что я искал и в том подвале тоже, но ничего не нашёл.

— Вы искали магию, верно? — решилась спросить я.

— Верно.

— А её там не было, — продолжила я, расхрабрившись. — Видимо, хорошо замели следы. Руны были замаскированы под обычные настенные рисунки подростков. Сама не знаю, почему обратила внимание.

— Умная девочка, не так ли? — чуть улыбнулся некромант. — Но все истории давние, к чему такая спешка именно сейчас?

— Её брат туда поехал вчера, — ответил Лирс, опередив меня.

— Всё-таки поехал? — нахмурился магистр Роадс, переведя взгляд на меня. — Вы не объяснили ему, насколько это опасно?

— Не успела, — вздохнув, призналась я. — Когда я вернулась домой с занятий, он уже уехал. И теперь его телефон выключен.

— Связался с каким-нибудь шарлатаном, — бросил некромант, раздражённо захлопнув папку с бумагами, и встал. — Вы правы, профессор, нам стоит туда прокатиться. Заодно и выясним, чем конкретно занимался демонолог.

— Я с вами, — пискнула я, тоже поднимаясь.

— Ладно, — внезапно легко согласился магистр, забирая из шкафа свою куртку. — Бегите одевайтесь и выходите на крыльцо.

— Это ведь опасно, — возразил профессор, словно только что очнувшись.

— А будет лучше, если он найдёт её здесь одну? — поинтересовался некромант.

Глава 2

Вылетев на крыльцо, я обнаружила там только магистра и профессора. Профессор нервно курил, поминутно стряхивая в урну пепел, магистр разговаривал с кем-то по телефону. А больше никого и не было. Неудивительно, пара уже началась. А я и думать забыла, что прогуливаю занятия.

— Кто такой этот Никас? — поинтересовался Лирс, когда магистр закончил разговор и сунул телефон в карман.

— Знакомый боевик. Хороший, опытный, ему можно доверять. А ещё у него есть оружие. Я не склонен сбрасывать со счетов вероятность того, что мы встретимся с этим подонком, так что помощь не помешает.

— Почему вы думаете, что он меня найдёт? — влезла в разговор я.

Последнюю реплику магистра я обдумывала по пути в раздевалку, пока одевалась и пока шла сюда. Один раз мы с Дилом побывали в том подвале, и ничего с нами не случилось. Может, и сейчас обойдётся. А если и нет, откуда демонолог обо мне узнает?

— По дороге расскажу, — отмахнулся некромант. — Поехали уже, не хочу соваться в логово убийцы ночью.

— Всё равно уже стемнеет, пока мы доберёмся, — слегка раздражённо заметил Лирс, выбрасывая окурок и вытаскивая из кармана ключи.

Никогда раньше мне не доводилось ездить на такой роскошной машине. В салоне было тихо, мягко, тепло и приятно пахло. Я устроилась на заднем сиденье, прижалась плечом к двери и затихла, не решаясь пока продолжать задавать вопросы.

— Проедьте по улице Ботран, — попросил некромант. — Никас будет ждать нас там, на углу у овощной лавки.

— Хорошо, — не стал возражать Лирс. — Это по пути. И мне, кстати, тоже интересно, почему вы считаете, что он найдёт девушку.

— Может быть несколько сценариев, — ответил некромант совершенно спокойно. — Либо демонолог останется в тени, либо мы с ним разберёмся, либо он разберётся с нами. И в этом случае мы все покойники, потому что он не оставит живых свидетелей своего существования. А ещё есть риск, что её брат успел влипнуть, и тогда убийца уже идёт по её следу.

— Вы умеете обнадёжить, магистр, — хмыкнул Лирс, нагло проскакивая на жёлтый.

— Я и не собирался обнадёживать. Просто дал ситуации профессиональную оценку.

Я закрыла глаза и ещё сильнее вжалась в сиденье. Происходящее не укладывалось у меня в голове. Как и абсолютное большинство людей, я считала демонологов скорее жутким мифом, чем реальными людьми. Хотя называть людьми тех, кто черпает силу и возможности из сделок с кошмарными тварями, принося для этого в жертву невинных людей, наверное, не совсем правильно. Они ничем не лучше демонов, с которыми торгуются.

Сейчас этот миф на моих глазах практически обретал плоть и кровь. Во всяком случае, следы, доказывающие его реальность, я совсем недавно видела своими глазами. И, может быть, скоро увижу ещё. А может, и самого героя.

— Мне достанется за прогул, — невпопад сказала я, устав от собственных пугающих размышлений.

— Я договорюсь с Дайесом, — ответил Лирс. — Это он?

Я тоже глянула в окно на мужчину, стоящего возле магазинчика. Весь его вид буквально кричал о его профессии. Охранник или, скорее, телохранитель. Неудивительно, боевые маги часто выбирают такую работу. Богатые люди высоко ценят их навыки.

— Он, — подтвердил магистр.

Мы остановились у обочины, и мужчина сел рядом со мной. Огляделся, усмехнулся и заметил:

— Любишь странные компании, повелитель зомби?

— Обожаю, — мрачно буркнул некромант. — Уверен, что хочешь ехать с нами?

— Ради шанса поглядеть на живого демонолога? Хоть с вами, хоть с самим чёртом на край света. На моего босса никто не покушался вот уже три года, а гонять назойливых репортёров очень скучно.

Этот весьма развёрнутый ответ заставил меня улыбнуться. Компания у нас в самом деле подобралась странная. Лучше не придумаешь, чтобы влезть в крайне опасную историю.

— Босса хоть предупредил, куда и зачем едешь? — поинтересовался некромант.

— Ага, — кивнул Никас. — Обещал прислать кавалерию, если не вернусь завтра к вечеру.

Наверное, это была хорошая для нас новость. А для меня особенно — очень кстати напомнили о том, что своё-то начальство я не предупредила, что не появлюсь сегодня на работе. Но звонить начальнице не хотелось. Вроде никакой трагедии, но разворчится она непременно, а настроение у меня и без того было отвратительное.

Немного поразмыслив, я отправила сообщение напарнице. Написала, что заболела и выйти сегодня не смогу, попросила подменить. К счастью, Рада ответила быстро и выручить согласилась. За обман мне было немного стыдно, но с другой стороны, я за последний месяц подменяла Раду трижды. Имею право разок прогулять.

В пути мы не разговаривали. Устав от тишины, я задремала. Проснулась только когда мы заехали на заправку. Пользуясь моментом, выбралась из машины, немного размялась, навестила дамскую комнату и решила купить бутылку воды. Остановилась перед витриной, раздумывая, какую выбрать, и заметила, что продавец, уже довольно пожилой мужчина, за мной наблюдает.

— Могу вам чем-то помочь? — поинтересовался он, заметив, что я тоже на него смотрю.

Схватив первую попавшуюся бутылку, я подошла к кассе и достала телефон. Место не выглядело очень оживлённым, значит, покупателей немного. Старик наблюдал за каждым просто от скуки. Мог и за моим братом наблюдать.

— Не подскажете, вы не видели недавно этого парня? — спросила я, наконец-то отыскав нормальное фото Дилана.

— Вчера вечером, — кивнул продавец, внимательно рассмотрев фотографию. — Взял несколько ореховых батончиков, две пачки сигарет и бутылку воды. Ваш брат? Вы похожи.

— Брат, — ответила я. — Он был не один, да?

Разумеется, Дил был не один, иначе кому предназначались сигареты? Брат не курил, насколько я знала. Точнее так: я бы знала, если бы он курил. Неужели кто-то подбил его вновь поехать на место? С кем он ухитрился связаться?

— Я видел только его, — развёл руками продавец. — Но вы можете спросить у моего внука, он заправляет машины и мог видеть пассажира.

Заплатив за воду, я вышла на крыльцо магазинчика и осмотрелась. Парнишка-заправщик как раз благодарил Лирса за чаевые. Момент для вопроса был довольно подходящий, сейчас юный хитрец будет стараться угодить в надежде на прибавку.

— Простите, — начала я, быстро подойдя и протягивая парню телефон. — Вы не видели недавно этого человека?

— Видел, — энергично кивнул тот, едва взглянув на фото. — Вчера вечером. Вроде нормальный чувак, на чай не зажал. А вот второй, который с ним ехал, точно псих какой-то.

— А подробнее?

В пальцах Лирса материализовалась ещё одна купюра. Парень жадно глянул на неё, потом ненадолго закатил глаза, теребя рукав форменной куртки, и сказал:

— Разглядел его, когда тот в туалет пошёл. Одет во всё чёрное, в плащ с капюшоном. Ботинки вроде военные или типа таких. Шёл и всё оглядывался, а лицо прятал. Я мимо проходил по своим делам, так шарахнулся от меня. Больной, короче.

— Значит, лица его ты не видел? — уточнил Лирс.

— Нет, — мотнул головой парень. — Хотел глянуть, но где там.

— Он был худой? Толстый? Высокий? — спросил подошедший к нам некромант.

— Худой, даже худее меня. И высокий, — парень кивнул на Лирса. — Как вот вы, наверное.

— Спасибо.

Купюра перекочевала в руки парнишки и тут же скрылась в его кармане, а сам он побежал к следующим подъехавшим клиентам. Я немного растерянно поглядела сперва на профессора, а потом на магистра. Неужели они что-то поняли из этого описания?

— Его что, уже выпустили? — первым нарушил молчание Лирс.

— Надо полагать, — хмыкнул магистр. — Хотя не стоило бы, наверное.

— Кого «его»? — требовательно поинтересовалась я.

— Наверное, по амнистии вышел, — предположил Лирс, словно и не услышав моего вопроса. — Он ведь за некромантию сидел.

— Прискорбно, но, в общем, честно, — признал магистр. — Некромант он не больше, чем я — оперная дива.

— Да кто он такой? — снова подала голос я.

— Его зовут Барри Гулд, — наконец-то соизволил ответить мне магистр Роадс. — Но сам он предпочитает именовать себя Мраком. Глупо и пафосно. Прикидывался некромантом настолько успешно, что даже загремел за это в тюрьму. Хороший иллюзионист, но больше ничего не умеет.

— Если это он, конечно, — хмыкнул профессор.

— Конечно, это он, — чуть раздражённо ответил некромант. — Двух таких придурков в Форине нет, и слава богу.

— И что он мог наговорить брату? — поинтересовалась я с затаённым страхом.

— Да что угодно, — поморщился магистр Роадс. — Я же сказал, он никакой не некромант. Пока действовал запрет, надувал людей, пользуясь недоступностью настоящих специалистов. И сейчас, поди, наплёл какой-нибудь жутко звучащей ереси и повёз клиента на место. Чтобы там напугать парочкой иллюзий и слупить деньжат за спасение от монстра. А возможности встречи с реальным монстром даже не предполагает.

— Надеюсь, они и не встретятся, — пробормотала я, направляясь обратно к машине.

Ехали мы быстро, даже очень. Судя по всему, штрафов за превышение скорости профессор Лирс не боялся совершенно, но это не слишком помогло. В Саут мы въехали только когда уже начало темнеть.

— До завода ещё минут двадцать на машине, — недовольно заметил Лирс, тормозя у уже знакомого мне мотеля. — И пешком километра три потом.

— Пешком? — удивился магистр. — А что, дороги туда нет?

— Была раньше, бетонная. Когда завод закрыли, какие-то умники исхитрились подчистую вывезти плиты. Всего за год управились. С тех пор там всё разбито так, что проехать можно разве что на грузовике. И то не на всяком.

— Чего вообще было строить завод так далеко от города? — проворчал некромант.

— Требования безопасности, — ответил Лирс чуть язвительно. — Там с ядовитыми химикатами работали, завод-то был лакокрасочный.

— Понятно. Значит, поедем туда утром?

— А вам, магистр, хочется рискнуть встретиться с демонологом посреди тёмной ночи?

— Мне вообще не хочется с ним встречаться, — с чувством ответил некромант.

— Да ладно, — впервые включился в беседу Никас. — А я за этим и поехал.

Пока шёл этот разговор, я внимательно изучала парковку перед мотелем. Машины Дила нигде видно не было. Значит, либо они тут не останавливались, поехали сразу на место, либо ещё не вернулись, либо… о третьей вероятности даже думать не хотелось.

Чтобы не стоять, без толку теряясь в догадках, я направилась ко входу. Проще всего спросить про Дилана у менеджера. Трасса эта, конечно, довольно оживлённая, но постояльцев в мотеле, как я заметила ещё в прошлый раз, не слишком много. Тем более таких, которые приезжают, уезжают, а потом почти сразу возвращаются. Если брат здесь побывал, его точно должны вспомнить.

Ожидания оправдались, девушка за стойкой узнала меня сразу и поприветствовала почти как старую знакомую. Видимо, скучала на работе, как и старик из магазинчика на заправке. Даже не пришлось ни о чём спрашивать, всю информацию, не особенно меня порадовавшую, я получила буквально с порога.

— И вы тоже вернулись! — сообщила девушка с улыбкой. — Только брат ваш двухместный номер взял. Но, если хотите, можем вам раскладушку поставить, это совсем недорого.

— Нет, спасибо, — качнула головой я. — Не подскажете, в каком он номере?

— В одиннадцатом. Это налево, первый этаж.

— Спасибо, — повторила я, невольно оборачиваясь на звон колокольчика, сообщивший о том, что мужчины наговорились и последовали за мной.

— Здравствуйте, Анна, — обаятельно улыбнувшись, проявил инициативу магистр Роадс прежде, чем менеджер успела выдать положенное клиентам приветствие. — Нам два двухместных номера, крайне желательно соседних и на одном этаже, лучше на втором. Найдёте?

— Восьмой и десятый, — сразу по-деловому ответила девушка. — Позвольте ваши документы.

— Почему именно так? — шёпотом спросила я у остановившегося рядом со мной Никаса.

— Легче контролировать обстановку, — туманно пояснил мужчина и тут же, лукаво подмигнув, поинтересовался: — Ты со мной или с повелителем зомби?

Вопрос этот заставил меня сначала растеряться, а потом покраснеть до корней волос. Сорвавшись искать брата, я предполагала много чего. Но вот то, что придётся ночевать в одной комнате с посторонним мужчиной, как-то упустила из вида. Зачем вообще делать именно так? И почему, чёрт возьми, выбирать мне предлагалось только из некроманта и боевика? Это имело какой-то смысл или было всего лишь сомнительной шуточкой?

— Не бойся, — заметив моё смущение, снова подмигнул Никас. — Приставать не буду. Если, конечно, сама не попросишь.

— Даже не надейся, — предупредила я, сунула ему в руку свой студенческий и вышла на улицу.

Как ни странно, на фонари тут не поскупились, светло было почти как днём. Идти до одиннадцатого номера оказалось совсем недалеко. Вдоль балкона первого этажа тянулся узкий газончик, засыпанный жёлтой листвой. Его пересекали узкие дорожки, выложенные почти такой же жёлтой плиткой. Перед той, что вела к одиннадцатому номеру, я остановилась.

Окно в номере было занавешено, внутрь никак не заглянуть. Осталось самое простое: подойти и постучать в дверь, но я медлила. Пока это не сделано, можно было надеяться, что Дилан там, внутри. Может, сидит на кровати с ноутбуком, ищет что-нибудь в сети. Или пишет новую статью. Вот я подойду, постучу, он откроет мне дверь и всё будет хорошо. Но что если не откроет?

Конечно же, не откроет. Я и так знала, что Дилана тут нет, иначе машина стояла бы на парковке. И в комнате горел бы свет. Но что же мне делать? Просто пройти мимо и сидеть ждать неизвестно чего? Вряд ли это у меня получится. Поэтому я всё-таки подошла к двери и постучала. Подождала с полминуты и постучала опять. Ответом была тишина. Не выдержав, я пнула дверь, развернулась и устало прислонилась к косяку.

— Сидят в засаде, наверное, — оптимистично предположил магистр Роадс, остановившись на дорожке неподалёку.

— Так мы туда сейчас поедем? — уточнил профессор.

— Нет, — тут же сменил тон на мрачный магистр.

— Ты же некромант, ночь твоё время, — фыркнул Никас.

— Моё. И его тоже. Встретиться с демонологом ночью на его территории можно только раз в жизни. Первый и последний.

— И что тогда делать будем? — спросила я.

— Я бы поел, — протянул Никас задумчиво.

— Хорошая мысль, — поддержал его магистр. — Вон там, справа, вроде есть какая-то забегаловка.

— Упаси боже, — скривился профессор. — Она рассчитана на проезжающих, и едят там всегда в первый и в последний раз. Иногда в жизни. Поехали, покажу местечко поприличней.

Я полезла в сумку, выдернула из тетрадки листок и быстро написала Дилану записку на случай, если он вернётся, пока мы будем ужинать. Не хватало ещё, чтобы он уехал без меня. Как минимум потому, что за свою самодеятельность он заслужил хорошую оплеуху.

Местечко поприличней оказалось почти в самом центре городка, в двухэтажном особняке. Вообще все дома здесь были старинными, от этого место выглядело загадочным и немного мрачным. Даже фонари, украшенные коваными завитками, светили тускло, словно были газовыми, а не электрическими. Казалось, время остановилось здесь лет сто назад.

— Мило, — выбравшись из машины, оценила я увитое плющом крыльцо.

Внутри всё выглядело ещё более старинным, чем снаружи. Зал ресторана походил на музейный, только не было столбиков с ленточками, не позволяющих подойти к экспонатам. Эту резную мебель не берегли, как память о прошлом, ею пользовались каждый день.

Посетителей было немного, всего семеро кроме нас. Супружеская пара с двумя детьми отмечала день рождения главы семейства, он как раз задувал свечи на торте. Молодая парочка в дальнем углу тихо любезничала, а двое мужчин у окна, похоже, обсуждали дела. Милая девушка чуть моложе меня, огненно-рыжая и вся в веснушках, проводила нас к столику у лестницы и принесла меню.

— Что посоветуете, профессор? — поинтересовался магистр, листая страницы.

— Что хотите, — пожал плечами Лирс. — В любом случае не отравитесь.

— Да вы оптимист, — хмыкнул Никас.

Я выбрала тушёную курицу с овощами и ягодный морс. Порция оказалась больше, чем я ожидала. И определённо больше, чем я могла съесть. Точнее, я так думала, потому что сама не заметила, как съела всё до крошки. И только с первым глотком душистого морса, натурального, а не химической пакости из пакета, вспомнила, что ничего не сообщила маме.

Начать волноваться она ещё не должна была, я частенько задерживалась на работе. Но раз уж ночевать точно не приду, придётся что-нибудь придумать. Например, ночёвку у подруги, чтобы вместе позаниматься. Да, в такую историю мама легко поверит.

Ответное сообщение не заставило себя долго ждать. Мама просила не сидеть над книжками всю ночь и поесть хоть что-нибудь. Что ж, оба её пожелания я вполне успешно выполнила: уже поела и не захватила ни одной книжки. Но стыдно было всё равно.

— Чёрт, — нарушил повисшее за столом молчание некромант. — Забыл отменить завтрашние занятия. Пойду на улицу, позвоню Шетту.

— Так тут вроде тихо, — заметил Никас.

— Шетт это исправит, — усмехнулся Лирс. — Нам, наверное, пора в мотель.

— Да, — чуть недовольно подтвердил магистр, поднимаясь из-за стола. — Стоит выспаться, выехать будет лучше всего на рассвете или даже чуть пораньше. Демонологи слабее всего с рассвета до полудня, в это время у нас двоих есть шанс с ним справиться.

Когда мы вышли, некромант как раз разговаривал по телефону. Недовольный голос декана факультета боевой магии было, кажется, слышно даже на другой стороне улицы. Пару раз мне доводилось слышать, как он отчитывал своих студентов и даже преподавателей. И каждый раз я радовалась, что учусь на другом факультете.

— Всего один день, профессор, — ухитрился вставить реплику некромант. — И это не частный заказ.

— Скажите, что это моя личная просьба, — подсказал Лирс.

Наверное, говорить это было ошибкой, потому что через несколько секунд некромант протянул трубку профессору. После этого вопли понеслись с удвоенной энергией и стали даже громче, хотя это казалось невозможным. Лирс не стал выслушивать их долго, попросту нажав отбой.

— Теперь я не уверен, что нам вообще стоит появляться в университете ещё когда-нибудь, — проворчал некромант.

— Переживём, — отмахнулся Лирс.

* * *

В соседи я набилась всё-таки к магистру Роадсу, в надежде что-нибудь у него выспросить. Зря старалась. По-армейски быстро приняв душ, некромант улёгся в кровать и моментально заснул. Или очень хорошо притворился. Так или иначе, завязать беседу мне не удалось.

Тоже ополоснувшись, я немного посидела на кровати, перебирая мрачные мысли. Записка в двери номера брата осталась нетронутой. Значит, Дилан не возвращался. Ну не мог же он, в самом деле, всё бросить и сбежать, даже не заглянув сюда. Если с ним не случилось ничего страшного, у него не было причин так поступать.

Заснула я моментально, едва улеглась. Даже не заметила, как подкрался откат утренней магии. Разбудил меня довольно ощутимый толчок в бок. В комнате было ещё совсем темно, но магистр Роадс уже оделся и даже принёс кофе.

— Твой брат не появлялся, — сообщил он, пока я тёрла глаза, зябко кутаясь в одеяло. — Поторопись, нам пора выезжать.

Наспех умывшись, я оделась и вышла на улицу, сжимая в ладонях горячий стакан. Профессор Лирс уже стоял возле машины и торопливо курил. Никаса видно не было. Отхлебнув кофе, я пошла к лестнице и почти сразу услышала шаги за спиной и негромкий металлический щелчок, заставивший меня оглянуться.

— Думаешь, пригодится? — спросил некромант, кивая на пистолет.

— Не хотелось бы, — хмыкнул Никас, убирая оружие за пояс. — Но предпочту держать под рукой и наготове.

До самого поворота к заводу дорога была хорошей, недавно отремонтированной. Над этой загадкой я призадумалась ещё в прошлый раз, и тогда же выяснила, что на самом деле завод не совсем закрыли. Просто построили новый в другом месте, чуть подальше от города.

После поворота нам удалось проехать ещё немного, с полкилометра. Остановились мы возле машины Дилана. Дальше колея становилась уже слишком глубокой, а канавы и лес по обе стороны дороги оставляли всего один вариант — идти пешком.

Едва выбравшись из машины, магистр Роадс присел на корточки и поднял с земли окурок. Рассмотрел его, понюхал и брезгливо выбросил. Потом выпрямился, огляделся и сердито процедил:

— Сажать Барри вот так было ошибкой. С судимостью за некромантию ему стало только проще обманывать людей.

— Согласен, — кивнул Лирс. — Его надо было упечь за мошенничество. Идём.

Чем дальше мы шли, тем меньше мне хотелось идти. Вернулось то же чувство, накрывшее меня в первый визит сюда: желание как можно быстрее убежать. Невольно оглядевшись, я с ужасом поняла, что посетило оно не одну меня.

— Он был здесь недавно, — сухо сказал некромант. — Это остаточная аура его слуг.

— Насколько недавно? — сглотнув, выдавила я.

— Не больше месяца назад, точнее сказать не могу.

Я поёжилась, но только прибавила шагу. Меня пугало то, что Дилан до сих пор оставался там, может даже прямо в подвале. И мог в любой момент повстречаться с самым настоящим монстром, которому не сможет противопоставить ровно ничего. Хотя и мы на самом деле почти в том же положении. Но мы хотя бы знаем, чего ждать и опасаться.

Ноги скользили по влажной траве, несколько раз я поскользнулась, с трудом сохранив равновесие. Нужно было сосредоточиться на задаче, на действии. Только так получалось не бояться. Совсем как в детстве, когда мы с мамой и братом оказались в заложниках у каких-то наркоманов, решивших средь бела дня ограбить магазин.

Было очень страшно, потому что парни, размахивавшие перед нами оружием, едва соображали, где находятся и что творят. Любой из них мог просто случайно нажать на курок, и кто угодно мог из-за этого погибнуть. Нужно было сидеть тихо, чтобы ненароком их не спровоцировать. И я повторяла и повторяла стихотворение, которое нам задали выучить в школе. Строчку за строчкой, думая только о них. Это помогло мне тогда. Помогало и сейчас. Ну, немного помогало.

— Пришли, — констатировал очевидное Никас.

На фоне неба, едва тронутого рассветом, громады заводских строений выглядели особенно мрачно. Я снова поёжилась, обхватив себя руками за плечи. Не нужно было туда идти, ни в коем случае. Это было огромной ошибкой.

— Где то здание? — спросил некромант.

— Прямо и направо, трёхэтажное, — заставила себя ответить я. — Вход в подвал с торца.

— Я уже не уверен, что нам туда нужно, — медленно проговорил Никас.

Я глянула туда же, куда и он. Мы все глянули. И застыли на месте четырьмя статуями, увидев на дороге впереди невысокую, почти бесформенную фигуру, едва напоминающую человеческую.

— Вот и встретились, — мрачно констатировал некромант. — Так и знал, что не стоило подписываться на эту авантюру.

— Брось, только такие авантюры и помогают чувствовать себя по-настоящему живым.

Никас явно очень старался, чтобы его голос звучал бодро, даже беспечно, но в нём отчётливо слышалось напряжение. И от этого мне стало только страшнее. Мы в самом деле затеяли безумную авантюру. Как вообще получилось, что взрослые разумные люди и опытные маги в здравом уме пошли на такой риск?

— Он существует, — тихо сказал Лирс. — С ума сойти. Прошло столько лет, что я уже и сам не верил. Но он существует.

— А хорошие новости есть? — снова подал голос Никас.

— Одна есть, — хмыкнул некромант. — Мы пока живы.

Мы так и стояли неподвижно на обочине остатков дороги. И фигура впереди тоже не двигалась. Но у меня не было и тени сомнений в том, что за нами внимательно наблюдают. Выжидают чего-то или ситуацию оценивают.

— Профессор, защитную сферу Нэльма, будьте любезны, — вновь заговорил магистр Роадс. — На четыре персоны. И замкните на себя.

— Сейчас? — уточнил Лирс.

— Вчера! — уже без намёка на любезность рявкнул некромант, хватая Никаса за шиворот, меня за локоть, и собирая нас всех рядом друг с другом.

Прежде, чем я успела понять хоть что-нибудь, раздался дикий визг. Справа от меня по невидимой стенке размазался сгусток тьмы. Отчётливо потянуло серой и тухлятиной, от едкого дыма заслезились глаза. Не успела я проморгаться, как всё повторилось, на этот раз слева.

— Двигаемся к зданию, — скомандовал некромант.

— Зачем? — удивился профессор прежде, чем визг третьей твари заглушил все звуки.

— В своём круге он гадить не будет, — пояснил Никас. — Тварей на нас не сможет натравливать.

— Тогда быстрей, — потребовал Лирс, подталкивая его в спину. — Сфера так долго не продержится.

— Замкните на символ «цейес», — на бегу посоветовал магистр.

— Слишком энергозатратно, — возразил профессор.

— Это не теория, — выдохнул некромант. — Это практика, чувствуете разницу? Тут надо выживать, а не оптимизировать. Делайте, что говорю!

Кажется, такого манёвра от нас не ожидали. Бесформенная фигура слишком долго оставалась на месте, ограничиваясь лишь всё теми же тварями, неспособными, к счастью, пробиться сквозь сферу. Демонолог выбрал место повыше, на пути к административному корпусу завода, чтобы удобнее было за нами наблюдать. Мы просто пробежали левее, прямиком ко входу в подвал.

— Уверены, что нам стоит туда соваться? — всё-таки спросил Лирс, остановившись возле лестницы, ведущей в темноту.

— Он побережёт энергетическую стабильность зоны, где создал кольцо, — кивнул некромант. — Не станет никого там призывать.

Я почла за благо просто следовать за остальными, не предпринимая никаких действий и не вмешиваясь в разговоры. Помочь ничем не могла, а так хотя бы не мешалась. Правда, спускаться в подвал не хотелось отчаянно.

Демонолог наверняка уже разгадал наш план, причём довольно давно, но пока преследовать не торопился. Приближался медленно, явно не сомневаясь, что добыча, то есть мы, никуда от него не денется. Если хорошо подумать, он был прав.

В подвале кое-что изменилось с нашего с Дилом визита. Нет, темно было как и раньше, и пахло ничуть не лучше. Но круглая плита, которая тогда была спрятана под слоем грязи, теперь лежала на поверхности, абсолютно чистая.

— Держимся тут, — велел некромант, кивая на плиту. — На камень не вставайте, вообще его не трогайте.

— И что дальше? — поинтересовался профессор.

— Посмотрим. Никас, посвети.

Дав этот уклончивый ответ, магистр принялся фотографировать колонны, одну за другой. При ярком свете, источаемом небольшим шаром на ладони Никаса, это получалось легко. А ещё мне удалось впервые толком осмотреться. И наконец-то обнаружить источник зловония — полуразложившийся труп козла в дальнем углу.

— Мне кажется, мы сами влезли в ловушку, — сердито заявил Лирс, когда демонолог, по-прежнему неторопливо следовавший за нами, спустился, наконец, и застыл в дверном проёме.

— Буду рад, если не вы один так думаете, — совершенно спокойно ответил некромант, закончив фотографировать.

— О, у тебя есть план? — хмыкнул Никас.

— Что-то вроде. Отдай свою лампочку девушке, и мы повеселимся.

Светящийся шар на короткий миг обжёг мою ладонь, но сразу же стал едва тёплым. Никогда не видела такой штуковины. Нас тоже учили создавать светильники, но автономными они не были — из рук в руки вот так не передашь.

— А живы мы после этого веселья останемся? — скептически уточнил Никас.

— Как повезёт, — ответил некромант сухо. — Держите сферу, профессор. И как только путь освободится, бегите назад к машине. Оба.

— А вы? — выпалила я, не удержавшись.

— Догоним, — пообещал Никас.

Я не поверила. Всё происходящее казалось до странности нереальным, и от этого ещё более жутким. С первого момента я ожидала драки: обмена ударами, взрывов, дыма и пламени. Примерно как на ежегодном университетском турнире. Но происходящее больше напоминало игру в шахматы, когда противники делают ходы по очереди, внимательно обдумывая каждый следующий.

Обещанное веселье началось внезапно, сменив тягомотно-настороженное взаимное изучение. И это оказалась полная программа, как на турнире и даже больше. А также ярче, громче и значительно страшнее. Но воспоминание о брате заставило меня позабыть о страхе моментально. Он мог быть где-то здесь. Может, во втором коридоре.

Прикрывшись собственным щитом, я побежала туда. Толкнула дверь, всё так же запертую, пнула с досады стену и осознала, что плачу. Было слишком поздно. Демонолог ведь встретил нас снаружи, совершенно спокойный. Значит, давно разобрался с теми, кого встретил здесь раньше.

— Спятила?! — рявкнул догнавший меня Лирс.

Я пискнула от боли, когда меня схватили за руку чуть повыше запястья и поволокли обратно в зал и дальше, к выходу. Через вспышки, взрывы и отвратительно пахнущий дым, разъедающий глаза. Я толком даже не поняла, как мы оказались на улице, только мельком удивилась, что нас ничем случайно не убило.

Видимо, истории о демонологах были правдивы. Во всяком случае, по большей части. Пока мы бежали, я успела увидеть, как в фигуру, закутанную в тёмные клочья не то ткани, не то мрака, прилетела «белая молния». От обычного мага после такого остались бы обгоревшие куски, разбросанные в радиусе метров пяти. А этот… эта тварь даже не шевельнулась. И не попыталась отклонить или разрушить чары. Магия просто вошла в её тело и исчезла, словно и не было ничего.

Шар на моей ладони погас. Я растерянно огляделась. Профессор тоже почему-то медлил, хотя руку мою не выпускал. А ведь надо было, наверное, бежать к машине, как и велел магистр.

— Профессор? — с трудом выговорила я.

— Сейчас, — отмахнулся Лирс. — Что же он задумал?

Лично у меня не было на этот счёт ни единой мысли. Мыслей вообще не было, только усталость, изрядно приправленная страхом. Но в то же время не было и особого желания удирать без оглядки. Куда удирать-то? Дождаться развязки с тем же успехом можно и тут. Если у некроманта на самом деле нет никакого плана или план его не сработает, всё равно ведь не убежим.

Целую минуту всё вокруг выглядело абсолютно тихим и мирным, даже не верилось, что совсем рядом сражаются маги. Хотя это только с виду. Если неподалёку есть работающая контрольная станция, полиция уже знает про заварушку. Одна радость, что добираться сюда им придётся так же, как и нам, а значит, прибудут они нескоро.

Пожалуй, вопрос о станции стоило бы задать профессору. Раз завод принадлежал его семье, он вполне мог знать, придётся ли нам из-за всей этой затеи ещё и от стражей порядка скрываться. Собственно, озаботиться этим следовало до того, как мы вообще сунули нос в проклятый подвал, но лучше поздно, чем никогда.

Заговорить мне удалось не сразу, сначала пришлось откашляться. А потом стало уже как-то поздно. Кажется, прямо из центра подвала, сквозь все стены, рванул полукруг сияющей синевы, больно резанув глаза. И тут же погас. Никогда в жизни не видела ничего подобного, даже не представляла, чем это могло быть.

— Если кто-нибудь… — тут профессор тоже закашлялся, но довольно быстро продолжил: — Кто угодно будет спрашивать, ничего этого ты не видела.

— Х-хорошо, — запнувшись, пробормотала я в ответ. — А что это было?

— Нелинейный разрез пространства.

Я сглотнула и чуть снова не закашлялась. Если именно таков и был план некроманта, нам стоило отойти значительно дальше. Это заклинание не просто так относилось к числу запрещённых. Оно было не только однозначно фатально для любого живого существа, попавшего в основную зону его действия, но и имело очень солидный радиус разбрызгивания в непредсказуемых направлениях. При должном невезении любой из нас запросто мог лишиться какой угодно части тела. Например, головы.

Некромант и боевик выбрались из подвала раньше, чем я успела окончательно за них испугаться. Выглядели оба так, словно целый день траншею рыли — очень грязные и до крайности измотанные. На физиономии Никаса расплывалась довольная улыбка, а вот эмоции магистра Роадса прочитать было гораздо сложнее. На первый и второй взгляд лицо его было совершенно бесстрастным.

— Он мёртв? — как-то неуверенно поинтересовался профессор, когда они подошли достаточно близко, чтобы не пришлось им кричать.

— Если бы, — мрачно отозвался некромант. — Но есть и хорошая новость. Сейчас он весьма далеко отсюда, и раньше чем через пару дней не оклемается.

— Что-то живое могло выжить в этой мясорубке? — заметно удивился Никас, вмиг перестав улыбаться.

— Живое — нет, — проворчал магистр Роадс, зло посмотрев на собственную левую ладонь. — Загвоздка в том, что демонологи… как бы выразиться поточнее… не вполне живые.

— Вот как, — разочарованно протянул боевик. — И что теперь?

— Отдохнём, поедим, побеседуем и вернёмся в Форин.

— А… а мой брат?! — опомнилась я. — Его нужно…

— Нужно, — перебил меня некромант. — Обязательно. Но не прямо сейчас и, прости, не таким коллективом.

К машине мы возвращались в мрачном молчании. Каждый, похоже, думал о чём-то своём. Лично мне хватало раздумий над последней фразой магистра. Он не сказал, что искать Дилана бессмысленно, совсем наоборот. Но было ли это правдой или лишь желанием успокоить меня? Или наоборот, нежеланием прямо здесь и сейчас успокаивать? В самом деле, лучше сообщить ужасную правду в более спокойной обстановке, чем посреди чистого поля нарваться на истерику.

В любом случае, мне не стоило надеяться выяснить правду сейчас. Может, потом, в процессе назначенной… беседы. И вообще, теперь, после пережитого ужаса, я вдруг осознала, что жуть как голодна. Сама от себя такого не ожидала, сказать по правде.

* * *

— То есть, это всё же демонолог, самый настоящий? — первым нарушил молчание профессор.

— Абсолютно, — кивнул некромант, сердито изучая неровный глубокий порез на своей ладони. — Я вам больше скажу: на деле всё куда хуже. Это не просто не какой-то фокусник, возжаждавший дешёвой славы. Это даже не самоучка.

— Да ладно!

Никас даже руль выпустил. Машина немедленно вильнула и подпрыгнула на ближайшей кочке. Я очень порадовалась, что всё время сидела, вцепившись в ручку, иначе стукнулась бы макушкой о потолок, как все остальные.

— Веди машину! — рыкнул некромант.

— То есть, не самоучка? — изумлённо уточнил профессор. — Их разве…

— Своего университета у них нет, конечно же, если вы об этом, — чуть язвительно сообщил в ответ магистр Роадс, сосредоточенно роясь в сумке. — Но вот своя гильдия была когда-то. Даже две. Лет ещё так триста пятьдесят назад. Потом остальные воспользовались моментом, когда лидеры этих самых гильдий перегрызлись между собой, и прищучили всех разом.

— Никогда о таком не слышала, — рискнула вставить реплику я.

— Да, в учебниках по истории магии о таком не пишут, — согласился Никас. — Интересно, почему бы?

— Потому, что демонологов хотят превратить в миф, — пожал плечами профессор.

— И это тоже, — согласился некромант. — Но в первую очередь потому, что остальным гильдиям крайне неохота признаваться в том, что они аж четыре века не просто почти открыто плевали на их существование, но даже и дела с ними вели.

— И ты хочешь сказать, что вот этот тип ещё из тех гильдий? — недоверчиво спросил Никас.

— Да. Из Круга Бартолу, если точнее. Своими глазами видел его клеймо.

— И когда только успел разглядеть? — проворчал боевик, наконец-то выезжая на нормальную дорогу.

— Сам удивляюсь, — в тон ему буркнул некромант, размазывая по порезу на ладони сильно пахнущую смесью трав с чем-то резко химическим желтоватую мазь.

Я вдруг поймала себя на том, что прикидываю, какая потрясающая статья вышла бы из этого всего у Дила. Самый настоящий демонолог вот уже несколько веков творит свои чёрные дела, скрываясь от властей и правосудия, так что даже не надейтесь спокойно спать по ночам. Братец бы обязательно добавил ещё что-нибудь о недопустимом попустительстве и вопиющей некомпетентности соответствующих служб… в общем, сказал всё, что по его мнению сказать абсолютно необходимо.

Горло стиснуло спазмом. В этом вот — весь Дилан, честный и наивный дурак, который никогда не сделает блестящей карьеры. Просто раньше я думала, что стремление открывать и говорить правду всего лишь оставит его до конца дней прозябать на какой-нибудь мелкой должности. Никогда не предполагала, что оно может его попросту убить.

— Только не реви, — неожиданно тронул меня за плечо некромант. — Думаю, твой брат ещё жив. Будь он мёртв, мы бы нашли тело.

— Может, просто не нашли, — не без труда выдавила я.

— Давай не будем спорить о том, в чём я разбираюсь достаточно неплохо, а ты не разбираешься вовсе, — слегка раздражённо попросил магистр. — Поверь, я не из любителей успокоительного вранья, обычно говорю всё как есть.

— А сейчас? — не удержалась я.

— А сейчас как обычно. Скажите, профессор, есть в этом городишке забегаловка с приличной едой на вынос?

— Как только въедем в город, первый поворот направо, у большого тополя. На следующем перекрёстке пекарня, — ответил профессор Лирс совершенно механически, продолжая смотреть в окно, куда-то на заросшую бурьяном обочину.

Мне необходимо было взять себя в руки. Сохранять спокойствие и ясную голову, чтобы хоть чем-то помочь брату. Или чтобы не наделать глупостей, от которых всем станет только хуже. Ну, как минимум не отвлекать тех, кто реально способен помочь Дилу, на вытирание моих соплей. Получалось пока не очень-то здорово.

Никас резко затормозил, пропуская неторопливо бредущую через дорогу рыжую кошку. Я проводила зверька взглядом, пока его пушистый хвост окончательно не скрылся в недрах живой изгороди. Ленивое, сонное спокойствие кошки и всего этого городка так не вязалось с тем, что я совсем недавно видела неподалёку…

— Кстати, если кошка рыжая, это ведь никакая не примета? — беспечно поинтересовался Никас.

— Суеверные болваны в компании — вот очень верная примета, сулит кучу неприятностей, — проворчал некромант, не отрываясь от телефона. — Двигай давай, у меня завтра с утра семинар, а я даже ещё не смотрел, по какой он теме.

— Тебе что на нём, отвечать? — ехидно осведомился профессор Лирс. — Придёшь, сделаешь умное лицо, задашь какой-нибудь глубоко философский вопрос, и пусть у студентов голова болит, что на него ответить.

— О, а я смотрю, у вас в этом богатый опыт, профессор, — вернул подколку магистр. — И часто применяете такую методику на практике?

— По мере надобности.

— Главное, чтобы подобное отношение не привело к надобности выносить с полигона трупы студентов, освоивших философию вместо магии, — неожиданно резко ответил некромант, убирая телефон в карман.

— А я думал, на твоих занятиях из-за глупости студентов трупы с полигона сами разбегаются, — хихикнул Никас. — Своим, так сказать, ходом.

— И это нравится начальству лишь немногим больше, — заметно спокойнее отозвался магистр.

— Что, уже были прецеденты? — заинтересовался боевик, паркуя машину на крохотном пятачке под вывеской пекарни.

— Пока нет. Но чувствую, как дойдём до работы с зомби — будут.

— Я вообще-то лично о тебе спрашивал.

— Были, конечно, — неожиданно легко признался некромант. — Но если тебе прямо так уж любопытно, Илону лучше спроси. У неё эти рассказы веселее выходят и как-то подробнее, что ли. Может, потому что мне в те моменты было не додеталей происходящего.

— Я запомню, — веско пообещал Никас. — Идёмте уже, пока я тут от этих запахов слюной не захлебнулся.

Пахло из пекарни действительно потрясающе: свежим, горячим ещё хлебом, ванилью, корицей и чем-то мне незнакомым, но сладким и наверняка очень вкусным. Кофе бы ко всему этому счастью, и можно прощаться со стройной фигурой.

Внутри от ароматов просто голова закружилась. Уже и не помню, сколько лет я в подобные заведения вообще не заглядывала. Пожалуй, с тех самых пор, как папы не стало. А вместе с ним не стало ни настроения, ни денег…

— Ты какие пирожки будешь? — вырвал меня из грустных раздумий Никас. — С мясом, с капустой, с сыром?

— Сама возьму, — вздохнула я, вспоминая, сколько осталось в кошельке.

Всегда терпеть не могла быть в долгу, особенно перед не слишком близкими людьми. Изредка позволяла себе перехватить десяток злотых у брата, если приходилось покупать что-то из одежды, и в итоге к концу месяца не оставалось даже на самый скромный перекус в универе перед работой, не более того. А вот сейчас поехала в несусветную даль, к тому же с людьми, с которыми мне вообще фамильярничать не полагается.

Ладно ещё сегодняшний утренний кофе, это можно принять за мелочь, но вчерашний ужин заставил меня чувствовать себя крайне неловко. Да и за мотель следовало бы внести свою часть, а того, что я захватила с собой, даже на это не хватит. Получается, без пирожков придётся обойтись.

— Оливия? — поторопил меня на этот раз профессор.

Я повернулась к прилавку. Перед пожилой улыбчивой продавщицей стоял высокий бумажный пакет с логотипом пекарни. Кажется, туда сложили уже все остальные покупки, и теперь ждали только моего выбора.

— Ничего не надо, — мотнула головой я, улыбнулась и развела руками: — Есть что-то не хочется совсем.

Некромант неопределённо шевельнул плечами, с явным любопытством изучив меня взглядом. Так, словно пытался сообразить, что же такого существенного раньше упускал. Честно сказать, от такого внимания мне мигом захотелось сбежать, настолько сильно, что именно так я и поступила: вышла, чуть ли не выбежала на крыльцо.

Расслабиться в одиночестве мне не удалось, магистр Роадс последовал за мной. На пару секунд задержался позади, а потом обошёл меня, по пути крайне бесцеремонно подцепив пальцем висевший на шее шнурок.

— Не трогайте! — возмутилась я запоздало, не успев поймать подвеску и спрятать её обратно под джемпер.

— Ты ведь носишь эту штуковину не из эстетических соображений, верно? — неожиданно по-дружески фамильярно, но при этом очень грустно поинтересовался магистр.

— Нет, — мотнула головой я, отбирая свою вещицу и пряча её.

— А разве вам можно изучать магию?

— Нельзя вообще-то, — согласилась я. — Но мне позволили.

— Почему?

— Не знаю! — начала сердиться я. — Почему бы и нет? Неужели вы, магистр, тоже считаете нас безумными фанатиками какими-то?

— Честно говоря, считаю, — несколько обескуражил меня ответом некромант. — И не без причины, надо сказать.

— И что же у вас за причина для подобного мнения? — почти прошипела я.

— Потом расскажу, если захочешь, — неопределённо отозвался магистр, за локоть отводя меня подальше от дверей, чтобы пропустить Никаса, обнимающего пакет с покупками. — А сейчас поехали, нам всем нужны еда, кофе и передышка.

Я не стала спорить, только плечами пожала, направляясь к машине. Далеко не впервые встречаюсь с мнением, что ортодоксальная церковь на самом деле какая-то кошмарная секта. Уж не знаю, что заставляет людей так думать. Неужели наше чересчур приличное поведение, уважение к старшим и регулярные визиты в храм?

Разумеется, кому-то наши правила могут показаться слишком суровыми. Мне самой они иногда такими казались, если совсем уж честно. Точнее, не столько именно суровыми, сколько не вполне подходящими для жизни в большом городе. Но ведь никто же не сходит с ума из-за мелочей! Я спокойно хожу в брюках, работаю и учусь на мага. А вот сейчас, например, вообще одна в обществе трёх посторонних для меня мужчин путешествую, и что с того? Мы же ничего непристойного не делали, да и обстоятельства тут чрезвычайные, как-никак. И вздумай я, скажем, потом покаяться, меня на костре сожгут, что ли? Да самое большее пожурят и велят впредь подобных ситуаций постараться избегать. Что мама, что уставщик нашей общины. Но нет, каждому хочется поучить тебя правильно жить и верить!

— Оливия, а откуда вы родом? — вновь вернулся к формальной вежливости магистр, едва мы чуть отъехали от пекарни.

— Моя семья из Исора, — после небольших раздумий всё-таки решила ответить я. — Это маленький городок недалеко от Плейна. Но мы переехали когда мне было всего пять лет, и больше я там не бывала. Всю жизнь живу в столице.

Выслушав мой ответ, магистр кивнул и больше вопросов не задавал. Так что весь небольшой остаток пути до мотеля я гадала, с какой стати ему вообще было меня об этом спрашивать. Надо признать, эти отвлечённые раздумья хоть немного помогали успокоиться.

Глава 3

Кофе мне купили без спросу. Оказалось, и пироги тоже. И ещё сладкую слойку с яблоками и корицей. Может быть, стоило гордо от всего отказаться, но запах был слишком уж соблазнительным. Пришлось пойти на поводу у пустого желудка.

— Хотел бы знать, что со всем этим делать дальше, — устало протянул профессор, когда с едой было покончено.

— Никто бы не отказался, — нарочито сухо заявил некромант, растягиваясь на кровати. — Но вот лично я хочу сейчас получить ответ на совсем другой вопрос. Почему вас, профессор, так занимает эта история? Настолько, что вы готовы, очертя голову, влезть в неё по уши, игнорируя любые возможные последствия. Вы ведь не увлечённый мальчишка-журналист, вы опытный, знающий маг. И прекрасно понимаете всю опасность такого интереса.

— Ну, ты в неё тоже влез, — примирительно заметил Никас.

— Да, чтобы прикрыть кое-чей неразумный зад, нарывающийся на приключения, — фыркнул магистр, резко принимая сидячее положение и переводя взгляд на профессора. — Итак, Дан, давай посмотрим. Лично я вижу тут только два варианта. Первый: это всё попытка пустить пыль в глаза вон той девчонке, чтобы тебе по итогу обломилось. Но это вряд ли, конечно, ты ведь не глупый двадцатилетний сопляк, да и трахать студенток, насколько могу судить, немного не твой стиль.

— Сантер! — не выдержал профессор, вскакивая со стула.

— Покрасней ещё, — язвительно поощрил некромант. — Или напомни мне о присутствии дамы. Я всего лишь ставлю вопрос ребром, а дама переживёт, не маленькая. Тем более, мы с тобой практически выяснили, что ты с ней не спишь и спать не собираешься. То есть, можно перейти к варианту номер два: сугубо личному интересу. И я сгораю от нетерпения узнать, в чём же он состоит.

Лично меня в этом разговоре больше зацепило не его содержание, не очень-то вежливое по отношению ко мне, а скорее тон. Тот факт, что некромант как-то вдруг отбросил всякую светскую вежливость и заговорил с профессором Лирсом как со старым приятелем. Хотя, надо признать, содержание оказалось не менее интересно.

— Хорошо, сдаюсь, — примирительно вскинул ладони профессор, садясь обратно. — Можешь считать, ты меня раскусил. Я давненько уже подозреваю… или правильнее будет сказать — опасаюсь, что эта история может касаться меня самым непосредственным образом.

— Вот как, — удовлетворённо кивнул некромант. — Тогда будь любезен, начни с самого начала. Только по дороге.

Из города мы выехали в молчании. Я забилась в самый угол на заднем сиденье, отчего-то надеясь, что обо мне вовсе забудут. Уж не знаю, почему, но мне казалось, что так мужчины будут разговаривать свободнее, и в итоге я смогу услышать больше. Хотя едва ли это предположение было верным. Учитывая всё недавно сказанное, разговору мешало вовсе не моё присутствие. Скорее уж все просто с мыслями собирались. Или с силами.

— Итак, — первым нарушил тишину некромант, когда город скрылся за поворотом трассы. — Мы вас внимательно слушаем, профессор.

— Я ведь уже говорил, — неторопливо начал Лирс, — что слышал однажды, как мой брат хвастал, что отыскал демонолога. И вскоре после этого он бесследно исчез.

— И сразу решили, что эти события связаны? — недоверчиво поинтересовался Никас.

— Ничего подобного, — мотнул головой профессор. — Довольно долго я полагал, что это дело рук одного из множества его сомнительных дружков. Но если совсем честно, тень сомнения у меня всегда оставалась. Потому хотя бы, что дружки эти не упустили бы шанс вытрясти из отца выкуп или хоть получить награду, сообщив, где искать тело. Тем более, многие и пытались, только все они блефовали. Настоящий преступник не обратился к нашей семье ни напрямую, ни через посредника.

— А вы не думали, — снова подал голос Никас, — что ваш братец попросту смылся куда-то? Может, он что-то натворил или решил начать новую жизнь?

— Да вот ещё, — фыркнул Лирс. — Вы не знаете моего братца. Смойся он с деньгами, я бы, может, и поверил, но гордо уйти из дома без гроша — это история не про Гарольда. Если он что и любил, так это деньги. Собственно, его к ним любовь — одна из главных причин, почему меня так беспокоит эта история.

— То есть? — задумчиво глядя мимо меня на унылый пейзаж за окном, уточнил некромант.

— Когда с вашей, магистр, помощью, полиция прижала Дрейка, — после небольшой паузы продолжил профессор, — я участвовал в обыске его дома. И в моих руках оказалась одна книга. Не по демонологии как таковой, нет, но там упоминалось о том, каким образом заключается сделка с демонологом.

— О том, как демонологи врут? — хмыкнул магистр Роадс, прикрывая глаза.

— Да, — согласился профессор. — И о том, как избежать их обмана. Но главное, я узнал, какую именно плату они берут за свои услуги.

— Я так понимаю, это не деньги, — довольно мрачно заметил Никас, резво и довольно рискованно обгоняя длинную гусеницу молоковоза.

— Не сказал бы, что они прямо-таки брезгуют деньгами и другими материальными ценностями, — ровным голосом, будто лекцию читая, ответил вместо профессора некромант. — Но при возможности предпочитают получать иную плату.

— Душу заказчика, разумеется? — фыркнул Никас.

— Не совсем, — качнул головой Лирс. — Душа заказчика, не сумевшего правильно составить договор, достаётся твари, исполнявшей желание. А вот право на душу — другое дело.

— Это что ещё за чертовщина? — не выдержала я.

— Чтобы ответить на этот вопрос, — снова заговорил некромант всё тем же лекторским тоном, — начать придётся от сотворения мира. Точнее, с того, чем собственно являются демонологи.

— Ты сказал, они не вполне живые, — напомнил Никас.

— Именно так. Но при этом и не мёртвые. Скорее уж ближе к нежити, хотя и ей в полной мере не являются. Нежить это сама по себе тварь, одна штука, так сказать. А демонолог это своеобразный симбионт. Надеюсь, никто из вас биологию не прогуливал?

Я на всякий случай отрицательно помотала головой. Биологию я в школе учила весьма старательно, надеясь в ту пору поступить в медицинский. Надо ли говорить, что сбыться этой мечте оказалось не суждено — в бесплатных публичных школах учат недостаточно хорошо, и даже нет подходящих учебников, чтобы выдержать вступительные экзамены туда. А времени ходить в городскую библиотеку и заниматься там самостоятельно у меня никогда не было. Дилан тогда ещё учился, почти ничего не зарабатывал, и без моих подработок мы бы просто не выжили.

— Как акула с прилипалой? — спросил Никас.

— Да, типа того, — кивнул некромант. — Демоническая сущность сливается с хозяином-человеком, удерживаясь таким образом в этом мире. Она даёт ему силу и делает практически неуязвимым. Но сама при этом неизбежно постепенно разрушает его тело. Чтобы с этим бороться, нужно мощное вливание силы, имеющей человеческую природу. Тёмная Месса.

Наверное, мне стоило поинтересоваться, что такое Тёмная Месса ещё тогда, когда я впервые услышала это название от профессора Лирса. Или самой поискать информацию. Но я не сделала ни того, ни другого, потому пришлось спрашивать сейчас. Хотя сказать по правде, я и так догадывалась, что это ритуал. И что это за ритуал.

— Это массовое жертвоприношение, — полностью подтвердил мою догадку профессор. — Четыре чёртовых дюжины. Пятьдесят два человека одновременно. Последнее такое состоялось чуть более ста лет назад.

— Последнее известное, — сухо поправил магистр. — Но да, думаю, этот тип как раз готовит следующую. Судя по тому, как мало он уже похож на человека, времени у него не особенно много.

— И право на душу как-то с этим связано? — высказала предположение я.

— Самым непосредственным образом, — кивнул профессор. — Три дюжины жертв могут быть просто случайными людьми, но четвёртая должна достаться демонологу по договору. По вот этому самому праву на душу.

— Заключивший сделку с демонологом, — продолжил некромант, — может в качестве платы отдать не деньги, а другого человека. Своего кровного родственника не более чем второго колена родства. То есть, сгодится родной или двоюродный брат. А вот троюродный уже не подходит.

— Что, и согласия на это не нужно спрашивать? — испуганно пробормотала я.

— Нет, — безжалостно отрезал магистр Роадс. — Достаточно лишь капли крови отдаваемого, чтобы скрепить сделку. И демонолог сможет прийти за оплатой хоть завтра, хоть через полвека.

— Именно это меня и пугает, — со вздохом сказал профессор. — Потому как если предположить, что мой беспутный братец в самом деле нашёл демонолога, чем он расплатился бы за его услугу?

— Неужели вами? — недоверчиво спросил Никас.

— Явно не деньгами, достать столько он бы никак не смог, по крайней мере, незаметно для семьи, — с лёгким раздражением ответил Лирс. — Никакие ценности тоже не пропадали. И не думаю, чтобы Гарольд хотел избавиться от отца, ведь в этом случае ему самому пришлось бы решать свои проблемы, а это сущее наказание для такого лентяя. Нет, как раз отец был ему нужен, чтобы продолжать вести беспечную роскошную жизнь. Зато в младшем брате, которому в перспективе причиталась ещё и четверть семейного капитала, он вовсе не нуждался.

— Может, ты и прав, — медленно выговорил некромант. — Такая сделка с демонологом на самом деле всё объясняет: и бесследное исчезновение, и отсутствие денежного следа.

— Объясняет, — согласился профессор. — Только никаких доказательств до сих пор так и нет. Всё это только голая теория, ясная и удобная, но неподтверждённая.

— Ну, утверждение магистрата, что демонологов больше не существует, тоже, в сущности, ничем не подтверждённая теория, — хмыкнул некромант. — Но если теория достаточно удобна, в подтверждениях она не нуждается. Хватает и отсутствия опровержений.

— Всё так, — согласился Лирс. — Только видишь ли, какая штука: какую бы ложь магистрат ни скармливал публике, для себя эти господа предпочитают знать правду.

— И тебе хотелось её узнать, да? — насмешливо заломил бровь магистр Роадс. — И ты стал выслеживать демонолога.

— Ты на моём месте не стал бы?

— Стал бы, — согласился некромант. — И сколько же лет ты собирал сплетни, байки и непроверенные слухи?

У меня невыносимо зачесалась спина, но шевелиться не хотелось. Не считая того, что мне выпала уникальная возможность послушать то, чего в книгах не прочитаешь, разве что в сомнительных изданиях, вперемешку с кучей вранья и фантазий, сама по себе беседа тоже выходила крайне интересной.

Раньше я, как, пожалуй, и все остальные в университете, считала профессора Лирса буквально воплощением ледяного аристократического высокомерия. И просто не могла себе представить, чтобы он вот так запросто позволил кому-то так с собой разговаривать, да ещё и сам отвечал в том же тоне. Тем более некроманту, который в принципе не пользовался уважением академической публики.

— Последние лет десять, — просто ответил профессор. — Само собой, я обратил внимание на анонс нового расследования саутских исчезновений. И когда заподозрил, что что-то с ним пошло не так…

На этом месте он замолчал, обернулся ко мне и закончил:

— Простите, Оливия. Мне следовало сразу всё вам объяснить, а не пугать странными и весьма неуместными расспросами.

— Ничего, — пробормотала я.

Хоть что-то в этой истории прояснилось, и это принесло мне неожиданно большое облегчение. И понять профессора лично я очень даже могла. Не так-то это просто — взять и выложить перед малознакомым человеком подобную семейную историю. И уж тем более свои подозрения, которые большинство людей назовёт очень странными, даже, пожалуй, нелепыми.

— И за все эти годы тебе не попалось ничего действительно ценного? — слегка недоверчиво поинтересовался некромант.

— Может, и попалось, — пожал плечами профессор. — Только я этого не понял тогда. Очевидно, стоит взглянуть ещё разок.

— Да уж, стоит.

— Ты правда считаешь, от этого может быть какой-то толк? Как это может помочь расправиться с демонологом?

— Способ уничтожения демонолога, — вновь перешёл на лекторский тон некромант, — универсален и не составляет никакой исключительной тайны. Нужно всего лишь отыскать «тёмную руну» — артефакт, скрепляющий его договор с демоном — и уничтожить её. Вся сложность, собственно, только в том и состоит, чтобы её отыскать.

— Да уж, — хмыкнул Никас. — Это ведь всё равно, что найти иголку в стоге сена.

— Не совсем, — задумчиво отозвался некромант. — У этого артефакта есть одна довольно милая особенность — он привлекает всяческую нежить. Стало быть, стоит как следует проверять места её подозрительной активности. Ну и ещё, разумеется, остаётся Тёмная Месса, для которой эта «руна» обязательна. Но это на самый крайний случай. Месса это пик силы демонолога, так что попытки убить его в процессе, даже успешные, всегда обходились очень дорого.

— Просто удивительно, как при таком раскладе их умудрились практически извести, — пробормотал Никас.

— Да ничего удивительного, — усмехнулся магистр Роадс. — Я ведь говорил, что гильдий было две: Круг Бартолу и Круг Арадаса. А учитывая, что каждый демонолог это настоящий концентрат аморальности и непорядочности, помноженный на непомерные амбиции, война этих Кругов между собой была неизбежна, как восход солнца. И по той же причине те и другие, не собираясь воевать честно, сговорились один с гильдией боевых магов, другой с некромантами. Прелесть же, согласитесь: каждый из Лордов считал себя самым умным и был уверен, что с такой-то поддержкой обязательно победит конкурента. Только упоённо копая друг под друга, они позабыли, что боевики и некроманты тоже не были лишены амбиций стать самыми толстыми баклажанами на магической грядке. И тоже, в сущности, не отличались какой-то исключительной порядочностью. Зато их Лорды оказались более здравомыслящими, практичными и договороспособными, потому сообразили, что после полной и окончательной расправы с общим естественным врагом грызть глотки друг другу будет куда как сподручнее.

— Звучит логично, — хмыкнул профессор, закуривая.

— И что же случилось дальше? — поторопил Никас магистра, сделавшего в рассказе паузу, чтобы попить воды.

— А дальше, — продолжил некромант, вручив бутылку мне, — случилась традиционная для тех времён история о тройном обмане и двойном предательстве. Поскольку себе подобных демонологи любят не только не больше, а ещё даже и значительно меньше всех остальных, порядок в Кругах держался на том, что все «руны» их членов хранились в одном месте, и входить туда мог только Лорд. Ну, чтобы иметь возможность прищучить любого по мере надобности.

— Только Лорд? Это как же? — удивился профессор.

— А вот так. Есть немало несложных и надёжных способов отпугивания демонов, действующих даже на тех тварей, которые подселились в людей. Тонкости системы мне неизвестны, но по факту хранилища были лучше защищены от, так скажем, внутренних врагов. От внешних хватало и обычного караула. Так что весь гениальный план расправы над конкурентами, собственно, строился на том, что обычному магу без демона-симбионта проникнуть в хранилище было значительно проще. В этом и состояла роль союзников: под прикрытием демонологов войти в хранилище и уничтожить «руны».

— И они это сделали? — не удержалась я.

— Именно. Разнесли разом оба хранилища, пока демонологи не опомнились.

— Но кто-то, конечно, выжил, — ехидно заметил Никас.

— Конечно. Я же говорил, что это история о тройном обмане. Выжили оба Лорда и несколько их любимых приспешников, чьи «руны» были загодя перепрятаны. Так что боевикам с некромантами ещё добрую сотню лет было не до разборок друг с другом, слишком они были заняты поисками демонологов. Потому как те, ясное дело, жаждали отомстить. И месть их была долгой, масштабной и кровавой. Но в конечном счёте, благодаря подавляющему численному превосходству, с ними покончили. По крайней мере, так принято считать.

— Но ты, кажется, никогда особо в это не верил? — проворчал профессор.

— Некроманты всегда склонны подозревать самое худшее, это у нас, можно сказать, такая профессиональная деформация, — пожал плечами магистр.

— Откуда ты вообще узнал эту историю в таких подробностях? — озвучил Никас вопрос, который я очень хотела, но не решалась задать. — В учебниках истории деталей особо нет.

— Да, — поддержал его профессор. — Везде, и не только в учебниках, это называют просто Эснарской бойней. Ни слова ни о каких сговорах и заговорах, только как боевики и некроманты общими усилиями…

— Ага, — беспечно согласился некромант. — Историю пишут победители. И они, разумеется, решили отмыть свою репутацию: дескать, всегда мы хотели прищучить этих гадов, и вот, прищучили. Причём своими силами, в честной драке, а не через сговор и предательство. Потому что как вообще можно сговариваться с этакой нелюдью? Только правда в том, что если бы не замечательное совпадение и не желание Этьена Веласко, Лорда гильдии боевиков, подстраховать своих в хранилище, один из Кругов вполне мог бы сохраниться. И всех бы это устроило. Особенно Лорда некромантов Дикена Оллиаса, моего недоброй памяти пра-не-считал-сколько-там-раз-деда.

— О, так это семейное предание? — хмыкнул Никас.

— Это история, сохранённая для своих, потому не приукрашенная официозом, только и всего. И рассказал я её, чтобы вы поняли, насколько весомую роль в победе над демонологом играют не знания и умения, а банальное везение, как ни досадно.

— И поэтому что? — раздражённо поинтересовался профессор. — Забыть обо всём и ничего не делать?

— Если честно, я бы с удовольствием так и поступил, — вздохнул магистр Роадс. — Но теперь уже вряд ли получится. Он ведь не просто так показал нам своё клеймо.

— Опять твоя профессиональная деформация? — со смешком просил Никас. — Там была такая неразбериха, тебе не кажется, что это могло произойти случайно?

— Ну да, конечно случайно, — неожиданно зло процедил некромант. — Чисто случайно стоял две секунды с поднятой рукой и ничего не делал. Может ещё скажешь, сдаться хотел, но вторая рука так и не поднялась, поэтому передумал? Нет, он показал клеймо специально, чтобы увидеть нашу реакцию.

— Я его толком и не разглядел, — смущённо буркнул Никас. — Увидел там что-то светящееся повыше запястья, щит на всякий случай выставил, да и всё. Не до деталей было.

— Вот, — заметно спокойнее кивнул магистр Роадс. — Ты всё сделал правильно, а я облажался.

— То есть? — несколько удивлённо спросил профессор.

— То есть, я с самого начала собирался его выкинуть подальше, только другим способом. Но тогда я считал, что передо мной самоучка. Умный, удачливый, талантливый, но всё-таки самоучка, который не поймёт, что я задумал, пока не станет слишком поздно. Но когда я увидел клеймо, я испугался. Представь как ты уже протянул руку, чтобы схватить ужа за хвост, и вдруг увидел, что это не уж, а гадюка.

Я невольно поёжилась, представив себя в подобной ситуации. Думаю, отдёрнула бы руку и убежала с визгом, не оглядываясь. Эффект неожиданности он такой, ничего не поделаешь.

— В общем, — после небольшой паузы, за время которой, кажется, ситуацией прониклась не только я, продолжил магистр, — я испугался, да. А ещё сообразил, что если буду продолжать делать задуманное, сам скорее всего полечу на север по частям. И запаниковал. И сделал глупость.

— В смысле, использовал рунескрипт? — уточнил Никас.

— Да. Слишком быстро, и вообще, не убедившись, что все в безопасности.

— Ну, мы остались живы, — заметил профессор.

— Повезло. Потому что по факту поступил я рискованно, безответственно и просто глупо. Мало того, что мог кого-то из вас угробить, так ещё и показал противнику, что понял, кто он. А на закуску — испортил его алтарь. Там ведь после этого разрыва с год никакая магия не будет нормально работать. Короче, если до этого он не собирался мстить мне, как потомку предателя, теперь точно захочет.

Повисла пауза. Я снова поёжилась, думая о том, что не пойдя к машине, как было велено, сглупили мы и впрямь здорово. В результате спасло нас обычное везение, а могло ведь и не спасти. Но самую главную и роковую глупость мы сделали ещё раньше, когда вообще сунулись во всё это.

Я всегда понимала, почему мама переживает из-за этих наших поездок. Именно что понимала её чувства. Но, если уж честно, не считала опасения по-настоящему обоснованными. Всегда думала, что в худшем случае нам грозит ноги переломать, лазая по заброшенным зданиям или буеракам. Или угодить с ночёвкой в полицию. Но такое… такое мне даже в страшном сне не могло присниться.

И вот теперь я возвращаюсь домой, и придётся рассказать маме, что произошло, что Дилан пропал и теперь он в смертельной опасности. Если вообще ещё жив. Ну зачем, зачем я играла в эту дурацкую честность и объективность?! Надо было соврать, сочинить что-нибудь такое, чтобы Дил не поехал сюда один. Или вообще молчать с самого начала, не объяснять про рисунки, не откапывать алтарь, не совать в это дело свой нос…

— И что же теперь делать? — спросила я, чувствуя, что просто не могу больше молча сидеть наедине с этими мыслями.

— Постараться выжить, — сухо ответил некромант, глядя в сторону. — И надеяться на всё то же везение. И будет просто замечательно, если уважаемый профессор лично навестит управление полиции и изложит им все подробности.

— Думаешь, от моего туда визита будет толк? — скептически поинтересовался профессор. — Как и от полиции вообще? Может, лучше пообщаться с секретчиками?

— С ними я уже общался, — поморщился магистр Роадс. — Есть определённые сомнения, что конкретно сейчас они готовы отвлекаться на какого-то там не угрожающего основам государства демонолога.

— То есть им что, плевать?! — потрясённо выпалил Никас.

— Приблизительно так, да, — бесстрастно подтвердил некромант. — Если некто не готовит убийство короля или хотя бы кого-то из министров, на худой конец не планирует устроить взрыв в торговом центре во время распродажи, этот некто не особенно им интересен.

— А что, — не пожелал сдаваться Никас, — Тёмная Месса не такое же массовое убийство?

— Тёмная Месса не попадёт в новости. Если, конечно, демонологу не взбредёт в голову затащить на неё короля или хотя бы кого-то из министров. Но подобной глупости он, полагаю, не сделает, так что мы возвращаемся туда, откуда и начали: Секретной службе это неинтересно. Они ловят государственных преступников, а для маньяков есть полиция.

— Ладно, — со вздохом согласился профессор. — Пусть будет полиция. Но почему разговаривать с ними лучше именно мне? Ты больше можешь рассказать обо всём этом.

— Да, — не стал спорить некромант. — Рассказать могу. А потом меня спросят, откуда столь поразительные познания в этой теме. И ответить так, чтобы не получить в итоге срок за запрещёнку, мне будет весьма затруднительно. Но вы, профессор, известный учёный и уважаемый эксперт, неоднократно полиции помогавший. Так что вас, полагаю, даже не решатся спросить об источнике сведений. И вообще, выслушают куда серьёзней и внимательней.

— Хорошо, выслушают предположим. И что дальше?

— А дальше — как уж повезёт. Может, «руну» обнаружат, может, Мессу сорвут. Может, конечно, и не повезти. Пока что придётся стать очень осторожными.

— Думаешь, он сможет нас выследить? — уныло протянул Никас.

— Думаю, если захочет, выследит запросто. Хотя убивать сразу вряд ли станет. Фантастическую историю, даже рассказанную уважаемым человеком, можно запросто сунуть в стол и спустить на тормозах. С трупом так не получится, полиции волей-неволей придётся зашевелиться, а демонолог, думаю, очень этого не хочет. Для него сейчас главное — спокойно провести Мессу.

— А… а мой брат? — выдавила я.

— Оливия, вы требуете слишком многого, — вздохнул магистр.

— И что же, мне просто забыть о нём?! — вскинулась я. — Это, знаете…

— Такого я не предлагал, — весьма резко оборвал меня некромант. — Но, надеюсь, вы понимаете, что какая-нибудь сделанная в панике глупость ему всё равно не поможет. Для начала нужно точно выяснить, жив ли он, потом попробовать его найти. А для этого лучше вернуться в город.

Я пристыжено засопела, опустив глаза. Да, держать себя в руках в такие моменты трудно, очень трудно, но это совершенно необходимо. Иначе получишь только новые неприятности.

— По-моему, вы вообще несколько торопитесь паниковать, — мягко добавил профессор. — Может быть, они с самого начала пошли в другое место, например, к административным корпусам, и пропустили всё веселье. И к вечеру ваш брат будет дома.

Вытащив телефон, я с минуту, наверное, тупо смотрела в тёмный экран, пока наконец не решилась вновь набрать Дилану. Не услышала ничего нового. Не слишком-то, признаться, и надеялась. Хотя хотелось, конечно, поверить в версию профессора, в то, что тот шарлатан просто завёл Дила куда-то к чёрту на рога. А телефон упал и разбился, например. Зная, каков бывает брат, когда чем-то увлекается — такая мелочь не могла удержать его от поездки.

— Не исключено и такое, — поддержал профессора магистр. — Потому давайте сделаем так: если сегодня ваш брат не вернётся, завтра принесите мне какую-нибудь его вещь, которая была при нём достаточно долго. Лучше всего металлическую, но в принципе любая сойдёт.

— И вы его найдёте? — с надеждой поинтересовалась я.

— Я узнаю, жив ли он, — сухо пояснил некромант. — Для поиска придётся найти его кровь, волосы или ногти, уж простите за малоприятную прямоту. И результат, если он вообще будет, получится весьма приблизительным.

— Знаю, — вздохнула я. — Просто думала… ну…

— Думали, у некромантов есть какой-то особый способ поиска? — невесело усмехнулся магистр. — Вынужден разочаровать: нет. Мёртвого найти — это я могу, а вот с живыми метод один, и не из лучших.

— Справедливости ради, методов три, — заметил профессор.

— Три, — согласился некромант. — Но специальный артефакт, полагаю, парень с собой не захватил, а про третий способ лучше вообще помолчать.

Лично я намёк вполне уловила и соваться с вопросами не стала. Даже с моими не особенно впечатляющими познаниями в истории магии несложно было представить, что это за способ. Но Никас историю магии, видимо, прогуливал. А может быть, просто почему-то не любил недомолвки, так что закрыть тему не пожелал.

— Так он всё-таки существует? — спросил он.

— Существует. Но он крайне… дорогостоящий, — сделал ещё одну попытку отвертеться от прямого ответа некромант.

— Ну и?! — возмутился Никас. — Озвучьте-ка, из-за какой суммы вы бросите парня на произвол демонолога?!

— Господи! — не выдержал профессор, всплеснув руками. — Да причём тут деньги?! Всего-то и нужно сжечь сердце кровного родственника разыскиваемого!

Повисла пауза. Уж не знаю, как Никаса, но меня услышанное ничуть не шокировало. У магии, как и у всего в этом мире, есть своя цена. Получая что-то, обязательно отдаёшь не меньше.

— Вы что, боялись, что я соглашусь? — хмыкнула я, стараясь, чтобы вопрос этот прозвучал как можно насмешливей. Правда, не очень-то мне это удалось.

— Знаешь, — вздохнул некромант, — были прецеденты. Но если честно, мне просто не доставляют удовольствия разговоры о таких вещах. И кроме того, я всё равно точно не знаю, как проводить этот ритуал. Доволен?

Последний вопрос, судя по всему, был адресован уже профессору. Тот немного помолчал, изучая пейзаж за окном с явно преувеличенным вниманием, потом обернулся к нам и ответил:

— Не совсем. Мне хотелось бы изучить механизм формирования точно направленного поискового импульса, хотя бы теоретически.

— А в идеале ещё и практически? — нехорошо прищурился некромант.

— Нет, конечно, — отмахнулся профессор. — Я разве похож на сумасшедшего?

— Вообще-то да, есть немного, — довольно язвительно ответил магистр. — Ты мог бы не поднимать эту тему сейчас, а спросить прямо, в более подходящий момент.

Я поймала себя на мысли, что мне стало интересно, какие отношения связывают профессора и магистра. Они с такой непринуждённой лёгкостью переходили в разговоре от отстранённо-светской вежливости к чисто дружеским перепалкам и взаимным уколам, что я уже не знала, что и думать. Оставалось только недоумевать, почему же в университете они старательно делают вид, что едва друг друга выносят.

— В более подходящий это в тот, когда ты сможешь соврать, что ничего не знаешь, или вообще просто сбежать?

— Завели тему, — буркнул Никас.

— Вообще-то это ты её завёл, — заметил профессор.

— Нет, это именно ты её завёл, — возразил некромант, обвинительно тыча пальцем в спинку профессорского сиденья. — А он просто повёлся и не дал мне её закрыть.

Я невольно фыркнула. Как детишки в песочнице, честное слово. Похоже, мужчины в самом деле никогда не взрослеют, просто их игрушки со временем становятся дороже. И опаснее.

— Давайте вернёмся к настоящему моменту, — примирительно попросил Никас. — Ты правда думаешь, что эта тварь не станет нас преследовать?

— Я ведь сказал, — проворчал некромант, — что сейчас ему меньше всего нужен лишний шум вокруг его персоны. Но всё равно стоит оглядываться.

— В каком смысле — оглядываться? — тут же уточнила я.

— В самом прямом. Убийство не единственное, чем может угрожать демонолог. Ему куда выгоднее, скажем, попытаться взять мешающего человека под контроль с помощью своих тварей. Потому старайтесь не ходить в одиночку по тёмным переулкам, вообще держитесь людных мест. Шоу для толпы зрителей он устраивать не станет. Кстати, надеюсь, никто не оставил ему в подарок своей крови?

— Только ты, — хмыкнул Никас.

— Насчёт себя я спокоен, — отмахнулся некромант. — Защита от одержимости для меня профессиональная необходимость. А вот вы будьте внимательны. Выследить кого-то при желании для демонолога не проблема, так что нигде не оставляйте ни капли своей крови. Все пластыри, салфетки, что угодно, на что она попадёт — сжигайте. И да, Оливия, где вы живёте?

— В Северо-Восточном районе, — тихо сказала я, неожиданно смутившись так, будто адрес мой был чем-то крайне сокровенным. — На улице Освани.

— В домах полицейских? — тут же уточнил магистр.

Я кивнула. Кажется, эта информация действительно имела какое-то значение в нынешних обстоятельствах. Неужели дело в том, что дома эти очень старые, построенные ещё в начале позапрошлого века? С тех пор их, конечно, много раз ремонтировали, но слишком уж основательно не перестраивали.

— Проверить, конечно, стоит, но учитывая, когда их построили, обереги от нечисти там должны быть, — подтвердил мои догадки некромант. — Никас?

— Я пока поживу в особняке шефа, — понятливо кивнул боевик. — Там точно полный порядок с охраной от всего, от чего только можно. Сам слежу.

— Хорошо. Профессор?

— Думаешь, на Дагени нет защиты от нечисти?

— Не проверял, — сознался некромант. — Но сильно подозреваю, что на этом они сэкономили. Так что посмотри сам, и если это так, переберись пока на Вирдин.

Кажется, это предложение профессора очень не обрадовало. Я попыталась припомнить о каком месте речь. Кажется, улица Вирдин находилась в одном из самых дорогих районов Старого города, где традиционно обитала знать. Сама я там никогда и не бывала, брат рассказывал.

— Переберусь через пару дней, когда мама уедет.

— Что, — хмыкнул магистр, — предпочитаешь читать лекции, а не слушать?

— Помимо прочего.

— Кстати, а ведь та блондиночка, как её там…

— Они почти все были блондиночки, — проворчал профессор, всем своим видом демонстрируя ещё более явное неудовольствие этим поворотом разговора.

— О, Лаура! — радостно вспомнил некромант, игнорируя выразительную гримасу собеседника. — Она вроде ничего такая, кстати.

— Вот сам на ней и женись, — с чувством посоветовал Лирс. — Раз тебе она ничего. Моя мама будет на седьмом небе, она обожает устраивать свадьбы.

— Я об этом подумывал, — отозвался магистр без тени смущения. — Но решил, что не вынесу столько счастья. А если серьёзно, то как хочешь. Если твоя теория насчёт брата верна, лично тебе до самой Мессы ничего не грозит.

— Умеешь ты утешить, — мрачно буркнул профессор.

— А ты нуждаешься в утешениях?

— Я нуждаюсь в том, чтобы ты заткнулся, если тебе нечего сказать по делу.

— По делу я всё уже сказал, — пожал плечами некромант. — Так что если не возражаете, теперь немного посплю.

Остаток пути прошёл в молчании. Даже в придорожной закусочной, где мы остановились чтобы немного размяться, перекусить и навестить туалет, обменялись всего парой фраз о выборе еды. Каждый, видимо, достаточно напряжённо думал о своём. Лично я — о неизбежно предстоящем разговоре с мамой.

Я не пыталась решить, стоит ли рассказывать правду, потому что уже решила этого не делать, во всяком случае, прямо сегодня. Незачем маме мучиться вместе со мной, пока совсем ещё ничего не известно. Так что надо было придумать историю, в которую мама поверит. Само по себе это было нетрудно: командировка по заданию редакции для журналиста дело вполне обычное. Но вот как объяснить отсутствие звонков?

Ничего толкового на ум не приходило. Разве что соврать, что Дилан позвонил мне, рассказал, чем занимается, и предупредил, что некоторое время будет слишком занят, чтобы звонить. Если добавить к этому историю про разбившийся телефон, выйдёт вроде бы ничего так, пожалуй, мама поверит. Тем более она хорошо знает, что денег на новый у Дила сейчас точно нет.

Но даже если у меня получится рассказать всё это спокойно и уверенно, не выдав волнения и страха, это будет только небольшая отсрочка, два, может, три дня. А потом, если не будет хотя бы звонка, мама начнёт волноваться. И вот тогда уже не получится опять соврать, придётся рассказать правду. Ведь даже самая ужасная, она лучше полной неизвестности. Но получится, что я сознаюсь в обмане.

Для мамы в этой жизни всё просто: врать нельзя. Никогда, ни при каких обстоятельствах. Ложь — тяжкий грех. Может быть, это и есть ответ на все мои вопросы и переживания? Я слишком давно научилась мелкому обману, начала держать при себе свои мысли и переживания. Оправдываясь в первом случае тем, что это несущественно, никак не навредит или вообще принесёт только пользу, а во втором — тем, что меня не поймут или того хуже — поймут неправильно. Но стоило ли так поступать?

Когда магистр Роадс сказал, что считает нас, ортодоксов, безумными фанатиками, я рассердилась. Сама я так не считала, разумеется, и, если уж честно, давно перестала относиться к вере по-настоящему серьёзно. То есть, не то чтобы её утратила, нет, но от того, чтобы строго и свято чтить правила общины, была уже очень далека. И многие в нашей общине, даже сам уставщик, преподобный Гаренс, тоже постоянно нарушали их по мелочам, подчиняясь здравому смыслу и реалиям жизни. Так что какой уж тут безумный фанатизм?

И всё же я не была настолько наивной и ненаблюдательной, чтобы отрицать наличие в словах магистра доли истины. Общины в Форине и других крупных городах это одно, но большинство ортодоксов предпочитает жить подальше от иноверцев, по своим правилам. Уверена, что у них подобное поведение не встретило бы и тени понимания. Камнями бы не побили, конечно, но и безнаказанными не оставили. То есть, они не были безумными, нет. Но вот фанатиками — скорее да.

Моя собственная мама была неплохой иллюстрацией того, как мыслило это самое провинциальное большинство. Да, она переехала в Форин, но только потому, что таков долг жены — следовать за мужем. И даже здесь она никогда не преступала ни единого правила. Дважды её увольняли за категорический отказ выйти на работу в воскресенье. А при жизни отца она никогда и мысли не допускала о том, чтобы работать. Вдова может содержать себя сама, если нет семьи, способной ей помочь. Замужней женщине позволительно работать только по дому и в семейном хозяйстве, точка.

Она никогда не читала книг, кроме Молитвенника и Священного Писания. Никогда не смотрела телевизор, хотя Дилан вечно держал его включенным, не слушала ни радио, ни просто музыку, только временами сама что-нибудь напевала, возясь с домашними делами. Именно так: напевала за работой, а не пела специально, потому что пение это не занятие. Человек же всегда должен быть чем-то занят, проводить время в праздности грешно.

Пожалуй, она была счастливее меня, потому что жила в мире с собой, не ища ответов на сложные вопросы. Зачем, если всё и так определено и установлено: заботься о семье и общине, честно трудись и молись. Чего ещё желать от жизни? Желать вообще грешно, ведь Бог каждому даёт ровно то, что назначено, и как можно даже в мыслях оспаривать Его волю? Просто трудись больше, и тебе воздастся. Но трудись не ради воздаяния, а потому, что труд угоден Богу.

Из всего этого довольно очевидно следовало, что занятий Дилана мама никогда не одобряла. Про себя она считала, что ему следовало бы не сочинять ерунду для праздных глупцов, а получить настоящую профессию и найти настоящую работу. Ремонтировать машины, к примеру — такое умение всегда пригодится и обеспечит куском хлеба. Когда сын нашей соседки пошёл учиться на автомеханика, мама не меньше сотни раз намекнула Дилу, что очень ждёт от него того же. Но ни разу не сказала прямо, ведь женщина не может указывать мужчине, как тому жить. Даже если этот мужчина её сын. Именно поэтому мама расстраивалась переживала, изводилась… но терпела.

Вот эта её добровольная покорность обстоятельствам заставляла меня сейчас мучиться чувством вины. За то, что не удержала брата от роковой ошибки, что уже солгала маме и собираюсь солгать ещё, что всё сделала не так. За то,что нарушала правила. За то, что совсем не такая дочь, какую хотелось бы маме.

Умом я понимала, что ни в чём не виновата, что никакие мои слова и действия по правде не удержали бы Дилана ни от первой, ни от второй поездки. И если бы я сразу сказала всю правду и никуда вчера не поехала, мы с мамой сейчас просто вдвоём сходили бы с ума от страха и неизвестности. Но, может, поступи я так, как мама считала правильным, ей было бы хоть немного легче.

Перебирая эти мысли, я окончательно запуталась, не в первый уже раз. Прав был папа: своим умом жить куда сложнее, чем чужими правилами. И пожалуй, мне пора уже окончательно определиться, кто я и кем хочу стать. Я люблю свою маму, но не могу быть такой, какой ей хочется меня видеть. И поступать так, как она считает правильным, тоже не могу, потому что не считаю это разумным. Поэтому поступлю по-своему. Тем более в нынешней ситуации в никуда ведут оба пути, но мой оставляет хоть какую-то надежду.

— Оливия, у вас же найдётся лист бумаги и ручка?

Я вздрогнула, возвращаясь к реальности. И очень обрадовалась, что мои размышления закончились вовремя, именно когда я остановилась на более или менее приемлемом решении. Неизвестно, до чего ещё я могла дойти, обдумывая таким манером всю свою жизнь.

— Конечно, — быстро пробормотала я, зарываясь в сумку.

Уже вытащив листок из тетрадки и отыскав в боковом кармане ручку, я сообразила, что смутилась совершенно зря. Моей задумчивости сейчас никто не удивится, а лезть с советами и утешениями… к счастью, я не в той компании.

Некромант взял у меня листок и быстро изобразил на нём нечто, больше всего похожее на проглотившего кирпич пеликана. Критически осмотрел своё творение, покрутил его в руках, а потом протянул профессору.

— Вот так выглядит клеймо Бартолу, если что. Изображение не вполне точное, уж прости, но узнать можно.

— Спасибо, что наконец-то догадался его показать, — чуть язвительно поблагодарил профессор, изучая рисунок. — Что это вообще за символ?

— Это сигил «лагастас», знак демона-покровителя круга Бартолу, — любезно просветил нас магистр. — По крайней мере, такая версия изложена в «Книге Печатей».

— А у тебя есть «Книга Печатей»? — немедленно оживился Никас.

— Нет, — отрезал некромант. — У меня есть справочник, написанный на её основе. Полнотой информации не отличается, но пользоваться можно. И да, прежде чем ты спросишь: я знаю, на сколько лет тянет такое признание. Мне плевать.

— Ну да, конечно, — каким-то странным тоном согласился Никас. — Думаю, в данном случае это хорошо, и давайте на этом остановимся. Ничего, если я выйду где-нибудь у площади Самделлани, хочу там заглянуть в один магазинчик.

— Ничего, — согласился профессор. — Нам всё равно в университет заезжать.

— Думаешь, Шетт уже остыл? — невесело усмехнулся некромант.

— Ни в коем случае, раньше завтрашнего дня с ним встречаться не стоит, — мотнул головой Лирс, аккуратно складывая рисунок. — Просто хочу кое-что забрать из кабинета. Да и машина твоя, насколько помню, там осталась.

— Точно, — кивнул магистр. — Тогда я и девушку домой подвезу. Заодно взгляну, что там в её доме с оберегами. На всякий случай.

* * *

Вечер прошёл спокойно. Мама была так увлечена перешиванием своей зимней куртки, что, кажется, даже не очень внимательно выслушала новость о рабочей поездке Дилана и его проблемах с телефоном. Тут мне повезло, я боялась, что если не голос, то выражение лица наверняка меня выдаст, но она едва ли взглянула на меня хоть разок.

Кое-как заставив себя поужинать и принять душ, я попыталась заняться работой по динамическим защитным структурам, но сосредоточиться не удалось. Тогда я взяла книгу по истории магии. Давно собиралась восполнить пробелы в знаниях, и теперь это чтение меня на удивление увлекло как никогда раньше. Рассказ некроманта заставил взглянуть на официальные факты иначе, попробовать почитать между строк. Не думаю, чтобы открыла для себя какую-то новую правду, но хотя бы от переживаний отвлеклась.

Закончив с курткой, мама легла спать, а я так и осталась с книгой в кресле перед выключенным телевизором. Читала, думала, снова читала и опять думала, пока не услышала, как щелкнул замок входной двери. Отбросив книгу, я вскочила и опрометью побежала в прихожую, где Дилан уже успел включить свет и повесить на крючок сумку.

— Учти, ты уезжал по заданию редакции, телефон разбил, — торопливо прошептала я, повиснув у него на шее.

— Утопил, сестрёнка, утопил, — громко, чтобы слышала уже проснувшаяся и выглянувшая из комнаты мама, уточнил братец. — Вообрази, выронил в фонтан, пытаясь записную книжку в сумке отыскать. Но Чарли обещал его починить.

— Хорошо, — кивнула мама. — И хорошо, что ты вернулся так скоро.

— Не очень-то и хорошо, — поморщился Дилан. — Нет статьи — нет гонорара.

— Но отчего же непременно надо ездить куда-то далеко? — вздохнула мама. — Приготовить тебе что-нибудь поесть?

— Да, не помешает, — обрадовался брат. — Спасибо, мам.

Я прислонилась к стене, закрыв глаза. Кажется, сейчас мне следовало бы чувствовать себя абсолютно счастливой, ведь Дилан вернулся домой живой и здоровый. Выходит, не повстречал никакого демонолога. Но что-то мешало радоваться, какой-то жутковато холодный комок, засевший в районе солнечного сплетения. Мне не верилось в счастливый конец этой истории, и это меня пугало. Но нельзя было выдавать этого. Этого и многого другого.

— Я покормлю Дила, мам, — сказала я, очень постаравшись, чтобы голос звучал бодро. — А ты ложись, тебе же вставать рано.

— Спасибо, Лив, — ответила мама, глянув на часы и зевнув. — Но тебе тоже ведь рано на учёбу.

— Позже, чем тебе, — быстро ответила я. — Ложись, я успею выспаться.

А ещё мне нужно было поговорить с Диланом, но сказать этого я не могла, разумеется. К счастью, больше мама возражать не стала, ушла в нашу комнату и даже дверь за собой прикрыла, чтобы свет из кухни и разговоры не мешали. Повезло.

Пока брат принимал душ и переодевался, я разогрела остатки рагу, приготовила горячие бутерброды с сыром и налила нам обоим чаю. И на удивление смогла съесть яблоко, хотя думала, что ни кусочка в себя сегодня затолкнуть не смогу. А потом задала самый главный свой вопрос:

— Где ты был?

— Где я только не был, — вздохнул Дилан. — И всё попусту. Правда, покопался в городском архиве Саута и выяснил, что исчезновений там было больше. Ты это знала, кстати?

— Теперь знаю, — кивнула я.

— Ну вот, — продолжил брат. — Сперва мы с Мраком этим съездили на озеро, выслушали пару сказок от рыбачащих там местных. В городе с людьми пообщались, с тем же результатом — ничего, кроме баек. Потом навестили архив. А потом я хотел осмотреть остальной старый завод, вдруг там документы какие-то остались. Или ещё рисунки нашлись бы. Но этот чудик утащил меня дальше в лес. И в итоге часа три мы проползали по какой-то шахте заброшенной. Ничего не нашли, только перемазались как черти.

— И ты не заметил ничего необычного? — с некоторой опаской поинтересовалась я, вспомнив устроенное некромантом шоу. Не хватало только, чтобы Дилан об этом написал по незнанию, обеспечив магистру Роадсу неприятности.

— Абсолютно ничего.

— А ночевал ты где? — спросила я, наконец-то сообразив, что же всё-таки не сходится в этой вполне складной истории.

— В архиве, — пробурчал Дилан, дожевав второй бутерброд. — Не пустили меня туда, пришлось… войти без разрешения. Ночью. А почему ты об этом вообще спросила?

— Я знаю, что ты не ночевал в мотеле, — ответила я мрачно. — Потому что поехала туда за тобой.

— Одна?! — ужаснулся брат.

— Нет, с двумя преподавателями и одним боевым магом, — ядовито отозвалась я. — Я не такая сумасшедшая, как ты, чтобы лезть в логово демонолога в компании шарлатана.

— В чьё логово?!

На этот раз Дилан даже вскочил и полукругом прошёлся по кухне, не отрывая от меня горящего взгляда. Взгляда, к сожалению хорошо мне знакомого. Слова мои не вызвали у Дилана ни намёка на страх, только безумный азарт и предвкушение исполнения давней мечты найти настоящую сенсацию.

— Демонолога, — холодно отчеканила я. — И вот что я скажу тебе, братец: никогда больше не приближайся к этому заводу, никогда не езди в Саут и вообще не пытайся в этом копаться.

— Шутишь?!

— Нет! — прошипела я, тоже вскакивая и оказываясь с Диланом нос к носу. — Не шучу! Не смей приближаться к твари, способной прихлопнуть тебя как комара!

— Но это же…

— Это всё равно, что выйти на рельсы перед поездом, — отрезала я, садясь обратно. — Верная смерть, и больше ничего. Пойми, Дилан, если ты туда сунешься, ты не напишешь статью, не получишь никакой премии и престижной работы. Ты просто погибнешь. Себя не жалеешь, так хоть маму пожалей!

— Ладно, — вздохнул брат, прислоняясь к холодильнику. — Не буду.

— Только давай без спектаклей, — устало вздохнула я. — Вот так взял и запросто сдался? Я не первый день тебя знаю. Поклянись.

— Клянусь, — быстро ответил Дилан.

— Отцом и Богом, — безжалостно потребовала я.

Глава 4

Стребовав с брата клятву, я немного успокоилась. Каким бы Дилан ни был увлечённым и азартным, к некоторым вещам он относился весьма серьёзно, и среди этих вещей была вера. Ей доставалась доля его фанатизма, и счастье, что разумная доля. Иначе, пожалуй, с ним было бы невозможно иметь дело.

Меня даже несколько удивляла способность брата совмещать профессию журналиста, увлечение потусторонним и просто загадочным и религиозный энтузиазм. Но сам Дилан никакого противоречия тут не видел, уверенный, что докапываться до правды, чтобы раскрыть её людям — дело самое благое, более того, благочестивое. Преподобный с ним соглашался, так что я со своими размышлениями не встревала.

Правда, порой мне хотелось посмотреть, как Дилан смог бы ужиться с какой-нибудь более… традиционной общиной, где его занятия и поведение натолкнулись бы на всеобщее осуждение. И сейчас, убирая со стола, я в очередной раз представила, что бы он делал без обожаемых им кино, телевизора, газет и рысканья по сети в поисках новостей. Иными словами, сколько выдержал бы, чередуя прополку и полив с молитвами. Сомнительно, чтобы больше пары дней.

— И ты поехала туда, никому ничего не сказав, с посторонними мужчинами?

Я вздохнула, ставя последнюю вымытую кружку в шкафчик. Вот она обратная сторона серьёзного отношения Дилана к вере: такое же серьёзное отношение к обязанностям главы семейства. В частности, к опеке надо мной.

Обычно я позволяла ему за собой присматривать, временами было даже приятно оказаться под защитой брата, но сейчас настроение у меня было совершенно не то. Страх, терзавший меня до момента, когда я увидела Дилана дома, живого и здорового, успел переродиться в раздражение и даже злость на его безответственность и безрассудство.

— К твоему сведению, я уже пятый год чуть не каждый день провожу в подобной компании, — отчеканила я, развернувшись и уперев руки в бока. — Не говоря уже о том, что и работаю много лет совсем не в женском монастыре. И не тебе сейчас ставить меня на место, это не я сорвалась к чёрту на рога с каким-то шарлатаном! Знаешь, я уже начинаю жалеть, что сразу не рассказала обо всём матери. Ты не был бы так самоуверен, объясняясь сейчас с ней, а не со мной.

— Ты отказалась мне помогать, — без тени смущения парировал Дилан. — Я нашёл того, кто согласился.

— Я не отказывалась. Я честно обещала всё тебе рассказать, как только сама что-нибудь точно выясню. А ты нашёл профессионального обманщика и афериста, который сказал тебе то, что ты хотел услышать!

— Почему афериста? Да, парень со странностями, но…

— Он аферист, — отрезала я. — Обычный иллюзионист, выдающий себя за некроманта, потому что некромантам платят больше.

— Да откуда тебе знать?!

— От настоящего некроманта, который, как выяснилось, немало наслышан об этом самом Барри Гулде, также известном как Мрак, — сообщила я язвительно. — Вот ты воспитываешь меня, указываешь, с кем мне стоит и не стоит водить знакомство, потому что отвечаешь за меня, да? Начни по-настоящему отвечать хотя бы за себя, Дилан. И если спрашиваешь моего совета о том, в чём я разбираюсь лучше, будь любезен к нему прислушиваться. Осознай, что ночёвка в полиции, выволочка от начальника и падение посещаемости странички — не худшее, что может с тобой случиться. Задумайся, каково нам с мамой будет тебя потерять!

Выплеснув всё накипевшее, я ощутила себя сдутым воздушным шариком. Только сейчас и поняла, скольких сил, и моральных и физических, стоили мне последние несколько дней. Хотелось плюнуть уже на всё и пойти спать, но разговор необходимо было закончить.

— Ты права, конечно, — сдался Дилан. — Я погорячился, и поспешил. И не подумал как следует. Но и ты меня пойми: я столько лет искал чего-то действительно стоящего, что просто не мог упустить такой шанс.

— Тебе следовало меня слушать, — мрачно повторила я.

— Обещаю, что впредь так и буду делать. Но и ты пообещай рассказать мне всё, что узнаешь про эту историю.

— Расскажу, — с трудом подавив зевок, кивнула я. — Если узнаю что-нибудь.

Вот теперь можно было и спать пойти. Именно так я и поступила, напоследок быстро протерев стол, метко бросив тряпку обратно на край раковины и попутно осмотрев кухню. Всё было в порядке: никаких крошек и грязной посуды, никакая еда не забыта на плите. Можно идти чистить зубы и укладываться в кровать.

— Но ты тоже больше так не делай.

Эта фраза Дилана застала меня на пороге ванной. На миг я застыла, потом сделала глубокий вдох и задержала дыхание. Сейчас стоило промолчать, просто кивнуть и промолчать, как я всегда и поступала. Но раньше это было легко. Раньше я обычно сама признавала, что поступила опрометчиво или вовсе неправильно. И вообще, это были пустяки, недостойные особых переживаний. Раньше.

На этот раз речь шла не о пустяке. И поступок мой был если и не совершенно правильным, то определённо единственно возможным в сложившихся обстоятельствах. Для меня. Может, кто-то другой, кто-то вроде мамы, смог бы сидеть дома у окошка и ждать вестей, но не я.

Потому именно сейчас я острее, чем когда-либо прежде ощутила, как невыносимо тяжело постоянно пытаться усидеть на двух стульях разом. И как меня раздражает, что Дилан меняет своё ко мне отношение сообразно своему личному удобству. Когда ему нужна моя помощь, разговаривает как с равной, но когда надо заткнуть мне рот, немедленно вспоминает, что я просто девчонка под его опекой, существо второго сорта, обязанное быть покорным.

Пожалуй, мне давно следовало сделать окончательный выбор, но объективно я пока не могла себе этого позволить. Отречься от правил, уйти из общины означало разорвать все связи с ней. И со своей семьёй тоже. Остаться одной в целом мире — это не просто страшно, это в моём случае ещё и невозможно.

За последнее столетие женщины в нашей стране добились для себя многих прав и свобод, но до настоящего равноправия было ещё далеко. Получать образование, водить машину, делать карьеру, снимать или покупать жильё — пожалуйста… с согласия опекуна. Отца, брата, мужа, другого родственника или по крайней мере социального работника. Этот последний бастион мужчины сдавать в обозримом будущем не собирались.

То есть, даже пожелай я уйти, Дилан попросту заставит меня вернуться. И избавиться от его опеки будет невероятно сложно. Для этого придётся доказать, что он невменяем или подвергает меня насилию, а этого я сделать не смогу.

Единственным вариантом таким образом остаётся брак, настоящий или фиктивный. Но лично для меня и этот вариант был недоступен, поскольку у меня уже имелся жених. Наш брачный контракт подписали наши отцы, так что вступить в любой другой брак я смогу только если и Дилан, и семья жениха согласятся этот контракт расторгнуть.

Так что по факту вариантов у меня было всего-то два: бежать и прятаться от розысков, живя где придётся и перебиваясь случайными заработками, или сидеть тихо, строить фундамент для будущего и надеяться на какой-нибудь удачный поворот событий. Поэтому на вопрос я ответила в точности так, как ожидал брат:

— Не буду. Только не пугай меня так больше.

Уже лёжа в кровати, я в очередной раз задумалась о том, как бы избавиться от проклятого контракта. С женихом своим я встречалась последний, собственно, и единственный раз лет десять назад. Кажется, та встреча никого из нас не порадовала. Может, есть надежда, что Кевин смотрит на это дело так же, как и я? И если мы оба откажемся, не станут же нас и тогда заставлять?

* * *

Магистра Роадса я встретила у входа в универ. Подозреваю, что не случайно. В том смысле, что он нарочно меня дожидался. Надо сказать, это было весьма любезно с его стороны — не делать из меня объект сплетен из-за подозрительно частых визитов к такому неоднозначно популярному персонажу, как он.

— По вашему радостному лицу могу предположить, что возиться с ритуалом мне не придётся, — усмехнулся он, поднимаясь вслед за мной по ступенькам.

— Не придётся, — согласилась я. — Дилан вчера вернулся домой, с ним всё в порядке, никого и ничего он в Сауте не видел.

— Это хорошо. Для нас всех.

— Да, — кивнула я. — Для нас всех. Спасибо вам за помощь.

— Не торопись с благодарностями, — неожиданно мрачно ответил некромант, любезно открывая передо мной дверь. — Ничего ещё не закончилось.

Несмотря на это пессимистичное напутствие, день мой прошёл вполне хорошо. Я даже умудрилась сказать что-то умное на семинаре и заслужить похвалу преподавателя, а заодно и надежду снова получить у него зачёт автоматом. Вдобавок декан вопреки обыкновению не задержал нас после своей лекции, так что и на работу я приехала точно вовремя.

Вечером я честно выполнила указание некроманта не ходить одной по тёмным переулкам. Хотя надо сказать, и без того после всего увиденного не пошла бы пустыми в этот час дворами. Уж лучше сделать изрядный крюк, зато по многолюдной улице.

За весь день я так и не заметила ничего необычного или пугающего. Дома было привычно тепло и уютно, бубнил телевизор, мама вязала, Дилан как всегда сидел за компьютером, что-то выискивая в сети. Судя по тому, что ежедневник его лежал на столе закрытым, поиски были связаны с основной работой. Это меня окончательно успокоило.

Поужинав, я засела за динамические защитные структуры и закончила заданный расчёт так легко и быстро, что сама себе удивилась. Потом ещё почитала немного про артефактные конструкции к завтрашнему семинару и легла спать с чувством выполненного долга, можно сказать, весьма довольная собой.

Во сне я долго шла по тёмному узкому коридору, иногда запинаясь обо что-то невидимое на полу, но совершенно не чувствовала страха. А потом оказалась в маленькой круглой комнатке, похожей на колодец, между двух огромных зеркал в чёрных деревянных рамах. И в трепещущем, мечущемся свете пары висевших на стенах факелов увидела себя.

Вторая я тоже стояла между зеркал и любовалась бесконечной чередой собственных отражений, накручивая на палец прядь распущенных волос. Её короткая белая рубашка, похожая на больничную, была мокрой почти до талии, словно она недавно заходила в ней в воду, а правая нога от колена была замотана чёрной атласной лентой, завязанной бантом у щиколотки.

Не зная, как ещё привлечь к себе внимание, я кашлянула, потом осторожно постучала по раме одного из зеркал. Это сработало, вторая я перевела взгляд на меня. И что-то быстро и громко заговорила на неизвестном мне языке. Я не понимала ни единого слова, но смысл речи почему-то был мне совершенно ясен. Она целиком состояла из одних только оскорблений меня и всей моей семьи, в особенности отца. Я слушала её сначала искренне недоумевая, как вообще можно говорить подобное, а потом медленно закипая от ярости.

— Замолчи, — потребовала я в конце концов. — Замолчи!

Но вторая я замолкать не желала. С полубезумной улыбкой, уродливо искривившей губы, она продолжала говорить всё громче и язвительней, откровенно издеваясь. Я сжала кулаки в бессильном гневе и вдруг почувствовала в правой руке прохладную ребристую рукоять.

Это был кинжал, тонкий и явно очень острый. На блестящем серебристом лезвии, казалось, переливались, то и дело меняясь местами, незнакомые руны. Они тоже пытались сказать мне что-то, и их я тоже почему-то понимала. Руны требовали крови. Руны предлагали мне выбор.

Как зачарованная глядя на их танец, я провела кончиком указательного пальца левой руки по кромке лезвия. И тут же охнула, отдёрнув руку. Капля крови упала в пыль у моих ног, на мгновение вспыхнула синим огоньком и исчезла, словно никогда и не существовала. Я испуганно взглянула на свой палец и не увидела там ни следа пореза. Только руны заплясали быстрей и яростней. А вторая я всё говорила и говорила, и теперь её речь то и дело прерывалась безумным смехом. Не в силах больше выносить это, подчиняясь зову рун, я шагнула вперёд и с размаху вонзила кинжал в грудь этой второй. Самой себе.

Лёгкие обожгло холодом, а ладони — жаром. Вторая я исчезла, я осталась одна, с окровавленным кинжалом в окровавленных руках, среди бесконечных собственных отражений. И каждое из них теперь смотрело на меня с отвратительной ухмылкой.

Не выдержав этого зрелища, я выронила кинжал и отшвырнула его ногой куда-то в темноту, стараясь не смотреть на собственные руки. Но всё равно чувствовала, как с них капает и капает медленно остывающая кровь. Очень хотелось закричать и убежать из этого кошмарного места, но я не могла издать ни звука. И никак не находила прохода, через который пришла сюда, везде вокруг были сплошные каменные стены.

В отчаянии я зажмурилась и со всей силы ударила кулаком по одному из зеркал. Ожидала боли, но её не было. Зеркало осыпалось с тихим шорохом, словно осколки его были из бумаги. Они закружились по комнате, превращаясь в снежный вихрь, погасили факелы, а потом швырнули меня с бесконечной высоты во что-то мягкое. В ужасе распахнув глаза, я увидела свою комнату и мирно спящую на соседней кровати маму.

Минут пять я пролежала неподвижно, пытаясь хоть немного успокоиться. Потом решилась пошевелиться, осторожно нащупала ночник на тумбочке в изголовье, включила свет и посмотрела на свои руки. Крови на них не было, разумеется, и я медленно выдохнула. Придумала же себе глупый страх. Подумаешь, кошмар приснился. После всего, что я за последние дни пережила и передумала, было бы куда удивительней, если бы этого не случилось.

Немного привстав, я глянула на часы, стоявшие на подоконнике. Было только начало третьего, ещё спать и спать. Поколебавшись немного, я решила не ходить за таблеткой. И так засну, тем более что ужас уже начал сменяться слабостью. Обернувшись, я погасила ночник и почувствовала укол боли. Снова включила свет и едва сумела сдержать крик ужаса: на подушечке указательного пальца краснела тонкая полоса пореза.

Не выключая больше ночник, я свернулась в клубок, целиком укрывшись одеялом. Страх вернулся, став даже сильнее, полностью парализовав меня. Пытаясь успокоиться, я принялась вспоминать всё, что делала перед сном. Может быть, я порезалась, пока делала бутерброды, просто сама не заметила? Порезы нередко начинают болеть не сразу. Да, наверняка именно так всё и было, никакого другого объяснения существовать не могло.

Не сказать, чтобы эта мысль особенно меня успокоила, но первый сумасшедший приступ паники миновал. Действительно, чего распсиховалась? Сны на самом деле лишь творческая переработка мозгом реального опыта. Исключение составляют разве что маги-прогнозисты, они иногда могут правда увидеть будущее. Но лично у меня соответствующие способности были на нуле, так что это однозначно не тот случай. Вот и не нужно выдумывать лишних страхов, реальных с головой хватает.

Сама не заметила, как заснула за этими размышлениями, да так крепко, что будильник не услышала, растолкал меня разбуженный им Дилан. Еле разлепив глаза, я сонно поблагодарила брата и поползла в ванную, приводить себя в порядок и заодно пытаться окончательно проснуться.

Не сказать, чтобы задуманное удалось, но это было, пожалуй, и к лучшему. В таком отварном состоянии нервничать просто не получалось. Действуя на полном автопилоте, я приехала в университет, пару раз едва не заснув в автобусе. А потом долго стояла перед расписанием, пытаясь вникнуть в смысл пришпиленного к нему объявления.

Минуты через три он всё-таки достиг моего сознания. Оказывается, обе лекции профессора Лирса на сегодня были отменены из-за болезни преподавателя. Вместо них поставили «Конструкции статических сетей» магистра Сафрома. Новость эта чуть не заставила меня застонать: под монотонный бубнёж магистра я точно сегодня усну. Ну неужели нельзя было что угодно другое воткнуть?

Делать, однако, было нечего, не идти же в самом деле в деканат со столь нелепыми претензиями. Придётся перетерпеть как-нибудь. А может быть даже забраться на заднюю парту, за спины раздолбаев-мажоров, и поспать там перед работой. Всё равно магистр не обратит внимания.

Именно так я и поступила. Проспала не всё, конечно, только вторую половину первой пары. Потом мне уже полегчало достаточно, чтобы не засыпать даже под занудное бормотание Сафрома. Правда, пытаться это самое бормотание конспектировать я так и не рискнула, лучше уж потом учебник почитать. Тем более магистр обычно его нам и пересказывал, причём весьма близко к тексту. Вместо этого я достала книгу, которую дал мне магистр Кремер, и наконец-то в неё заглянула.

Названия у книги не было. То есть, оно было, конечно, но с обложки давно и безнадёжно стёрлось, а титульный лист отсутствовал вместе с первыми страницами авторского предисловия. Видимо, выпали от старости. Впрочем, едва ли там содержалось хоть что-то ценное. Интересное начиналось дальше.

Книга была целиком посвящена рунике. Начиналась она с перечня рун с названиями и способами их применения, потом описывалась методика создания рунескриптов и рунных колец. В целом мне, раньше почти не имевшей с руникой дела, почти всё оказалось ново и интересно, но даже при моём уровне познаний в данной области было вполне очевидно, что информацию автор подменил пустым словоблудием, лишь бы заполнить страницы.

Например, не меньше сотни страниц было посвящено пассивным рунескриптам. Той самой ерунде, привлекающей удачу, деньги, здоровье и тому подобное, которой увлекались главным образом далёкие от реальной магии скучающие домохозяйки. Не то чтобы такие рунескрипты не работали вовсе, работали, но… не сказать, чтобы очень эффективно. Могли спасти от простуды или увеличить количество попадающейся под ноги мелочи, но совершенно не помогали, скажем, от пневмонии. А уж про повышение зарплаты или выигрыш в лотерею с их помощью и мечтать не стоило.

Так вот, эта самая ерунда была описана в книге в мельчайших деталях. Зато все сведения о рунескриптах активных уместились на какие-то семь с половиной страниц, причём способ их создания был подан так витиевато, что выудить из этой словесной лужицы какое-то практическое руководство к действию не представлялось возможным.

С рунными кольцами дела обстояли не лучше. На полусотне страниц столь же длинно и нарочито непонятно излагалась методика их формирования, а потом разбиралась пара примеров. Один из них был кольцом для медитаций, без того известным каждому первокурснику, а второй — обычным стихийным концентрационным, для облегчения зарядки накопителей.

Словом, для создания у человека совершенно несведущего каких-то базовых представлений о рунах и о том, для чего они нужны, книга вполне годилась. Но ответа на вопрос, с которым я пришла к магистру Кремеру, она не содержала. Как и вообще чего-нибудь, что могло бы мне сейчас пригодиться.

На этом моём печальном выводе лекция как раз завершилась, и я стала торопливо собираться. Опаздывать на работу по пятницам всегда было очень плохой идеей — к вечеру в магазине будет полно народа, и если не успеть до этого наплыва подготовить все витрины, нагоняя от начальства и лишения части премии не избежать. А только этого мне сейчас и не хватало, когда на носу зима, и надо покупать новые ботинки.

С этой ободряющей мыслью я сбежала по лестнице в гардероб, забрала куртку, торопливо оделась и выскочила на крыльцо, посматривая на часы. Вроде как до нужного автобуса оставалось ещё минут десять, можно было даже до остановки не бежать, а спокойно и чинно прогуляться. Именно так я и планировала поступить прямо перед тем, как услышала за спиной голос некроманта.

— Оливия, — позвал он меня, — есть у вас минута?

Я остановилась, кивнула и на всякий случай огляделась. Кажется, никого из записных сплетников поблизости не наблюдалось, только несколько парней с четвёртого курса курили у дальней скамейки.

— Возьмите.

Я покорно взяла протянутый мне браслет и повертела его в руках. На полоске толстой тёмно-коричневой кожи, скорее всего отрезанной от брючного ремня, были выжжены руны. Какой-то рунескрипт, если точнее. Очевидно, пассивный — петли для высвобождения магии я не заметила.

— Что это?

— Оберег, — коротко пояснил магистр. — Ментальный.

У меня промелькнула мысль спросить про сон, но некромант уже развернулся и даже открыл дверь, а я вспомнила, что спешу на автобус. Потому решила, что этот едва ли в самом деле имевший какой-то смысл случай лучше обсудить в другой раз, когда у нас обоих будет больше свободного времени. Но браслет на всякий случай надела.

Суета на работе окончательно вымела из моей головы остатки мрачных мыслей и страхов, не до них было. Слишком уж много всяческих акций подготовило наше любимое руководство на последние относительно тёплые осенние дни, мы с ног сбились, меняя ценники и развешивая соответствующие таблички.

Домой я притащилась почти что ночью, буквально с языком на плече. Еле заставила себя доесть остатки макарон с овощами, наспех убрала посуду и поплелась принимать душ, оставив полученный от некроманта браслет на кухонном столе. Точнее сказать, забыв: сняла я его, чтобы не мешал мыть тарелки.

Расслабляться под душем я особо не стала, опасаясь там же и уснуть, быстро ополоснулась, вытерлась и как раз натягивала пижаму, когда услышала с кухни вскрик Дилана, а потом поток его же брани.

Поспешно натянув штаны, я выскочила из ванной, забыв про тапки, и увидела брата посреди кухни. Он так и продолжал шипеть ругательства, уже значительно тише, но не менее зло, тряся при этом правой кистью, словно только что обжёгся. Браслет валялся на полу у его ног.

— Что случилось?! — выпалила я испуганно.

— Что это за ерунда, Лив?! — рыкнул в ответ Дилан. — Эта проклятая штуковина меня обожгла! Я ведь говорил тебе не сметь таскать домой свою магическую гадость!

Я растерялась и перепугалась. Пару секунд простояла как вкопанная, потом метнулась к брату, схватила его за руку и взглянула на пальцы. Никаких следов ожога на них не было, вообще, даже лёгкого покраснения.

— Всё ещё больно? — спросила я виновато.

— Уже нет, — буркнул Дил. — Только выбрось сейчас же эту дрянь.

— Прости, она не моя, — пробормотала я, приседая и поднимая браслет. — Я её сейчас уберу, а потом верну хозяину.

— Когда? — зло и резко спросил брат, отходя к окну.

— Завтра, — быстро пообещала я, пряча браслет в карман и выпрямляясь.

Всю сонливость с меня как ветром сдуло, а страх наоборот вернулся в двойном, если не в тройном размере. Рунескрипт точно не был активным, а значит, никак не мог сделать ничего подобного. Мне он никакой боли не причинял, ни разу за всё время, что я проходила с ним на руке. Рада и Джек рассматривали его и трогали, Марла даже примерила, и с ними тоже совершенно ничего не случилось. Почему же тогда так отреагировал Дилан?

Уйдя в нашу с мамой комнату, я села на кровать и покрутила браслет в руках. Нет, определённо он был всё тот же: кожаная безделушка, расписанная рунами. Интересно, могло это быть статическое электричество? Да, скорее всего им-то братца и ударило, а остальное довершили подозрительность и некоторый страх. Дилан недолюбливал магию, причём весьма своеобразно. Теоретически интересовался, но терпеть не мог встречаться с ней на практике.

Дилан вернулся в гостиную и снова уселся за компьютер. Я быстро спрятала браслет под подушку, посидела ещё немного, а потом потянулась за сумкой. Книгу магистру Кремеру я в спешке так и не вернула, а при всех её недостатках описания рун в ней всё-таки имелись.

Всего рун на браслете было восемь. Шесть из них я в книге нашла, и ничего особенного они не значили — защита, сопротивление, разум, барьер, спокойствие и сила. И верно, было очень похоже на ментальный оберег, как и сказал магистр. Ещё две руны остались мне неизвестными, хотя одна упорно казалась знакомой. В её поисках я пересмотрела список в книге трижды, но безуспешно. Наверное, видела где-то в другом месте, но никак не получалось вспомнить, где. Возможно, в какой-нибудь книге по истории магии или на артефакте.

Убрав книгу назад в сумку и нырнув под одеяло, я немного поразмыслила и всё-таки надела браслет обратно на руку. Просто на всякий случай. Что бы там ни говорил Дилан, с ним мне было спокойнее. Но всё равно стоило толком расспросить некроманта и об обереге, и о странном сне. Правда, с этим придётся потерпеть до понедельника.

— Тебе завтра на работу с утра? — спросила мама, входя в комнату и прикрывая за собой дверь.

— Да, — вздохнула я, устраиваясь поудобнее. — Толкни меня, когда уходить будешь, хоть позавтракаю как следует.

— Хорошо.

Мама улеглась, выключила свой ночник и отвернулась к стене. Я закрыла глаза и честно попыталась уснуть. Не получилось. Перед глазами крутилась и крутилась та самая подозрительно знакомая руна, хоть вставай и начинай перебирать все книги.

Этого делать я не стала, конечно, не хотелось мешать маме спать. К тому же, та самая книга вполне могла оказаться библиотечной. Уж лучше отложить всё до понедельника. И самой в книгах покопаться, и магистра Роадса расспросить. Должен же он знать, что за руны на этом обереге, особенно если сам его и сделал. Что, между прочим, вполне возможно.

Задумавшись об этом, я провела пальцем по жёсткой коже. Порез тут же отозвался болью, и я наконец-то вспомнила. Эту руну, похожую на пронзённую тремя стрелами змею, я видела во сне на лезвии кинжала, в самом центре.

Первым моим побуждением стало сорвать браслет и выбросить его куда угодно подальше, в окно например. Но паника быстро прошла, едва я сообразила, что рунескрипт это прежде всего сочетание рун. И если шесть из них связаны с защитой, седьмая может, к примеру, обозначать то, от чего именно защищает оберег. А это как раз означало, что снимать его мне не следует ни в коем случае.

Натянув одеяло до носа, я более серьёзно задумалась, подождёт ли вопрос до понедельника. Жаль не догадалась попросить у некроманта номер телефона, потому что совершенно не представляла, как иначе разыскать его в выходные. Зато я точно знала, что профессор Лирс по субботам допоздна сидит в университете с аспирантами. Значит, можно будет завтра попробовать успеть поговорить с ним. Если профессор не ответит на мои вопросы сам, он вернее всего знает, как связаться с магистром.

* * *

На моё счастье, машина с товаром не просто не опоздала, как обычно, а приехала даже пораньше, так что к пяти часам мы управились с приёмкой и выставили всё, что нужно было, на витрины. Особой работы до завтрашнего вечера не осталось, и я спросила Марлу, могу ли уйти пораньше. Начальница в ответ только рукой махнула: я всё равно не принимала участия в их субботних посиделках за рюмкой чая, так что никакой надобности во мне она на сегодня больше не видела.

С автобусом мне тоже повезло, так что в половине шестого я уже проскользнула через турникет в университете и направилась к аспирантскому расписанию, чтобы выяснить, в какой аудитории искать профессора.

Мне повезло снова, без четверти шесть у него как раз заканчивалась последняя пара, так что я вполне успевала добежать до третьего корпуса и перехватить его на выходе. Именно так я и поступила.

Ждать пришлось недолго, всего через пять минут я услышала, как профессор прощается с группой, напоминая, что в следующую субботу после занятий будет ещё и консультация. Я успела мельком порадоваться, что это будет через неделю, а не сегодня, но тут же сообразила, что разговор наш в любом случае свободно уместится в перерыв.

— Оливия? Что-то случилось?

В голосе профессора, появившегося на пороге аудитории, явственно прозвучали озабоченность и даже испуг. Я тут же энергично мотнула головой и изобразила на лице нечто вроде беззаботной улыбки. Вряд ли это мне удалось, возможно, и пытаться не стоило, так что я поспешила объяснить своё появление:

— Просто хотела кое о чём спросить. Об одной руне.

— С браслета? — чуть усмехнулся профессор, подходя ко мне и пропуская аспирантов на свободу. — Не уверен, что смогу с этим помочь, я сам знаю только шесть.

— А вам такой же достался? — немного осмелев, спросила я.

— Да, — кивнул профессор. — Идёмте, поговорим в моём кабинете.

На физиономиях парочки девиц, вроде бы занятых неподалёку беседой между собой, отразилось разочарование. А любопытства на них стало только больше. Всё-таки быть мне объектом университетских сплетен.

С этой довольно печальной мыслью я поплелась вслед за профессором. Одно радовало в этой ситуации: ни одна сплетня о романе Лирса не просуществовала ещё больше двух недель. И моя не просуществует, а две недели можно и потерпеть.

В кабинете профессор жестом предложил мне стул, а сам сел за стол и вытащил из ящика толстую книгу. Полистал её немного, потом вытащил из неё же приспособленный, видимо, в качестве закладки лист бумаги и вручил мне.

— О какой руне вы хотели спросить?

Я уверенно ткнула пальцем в ту самую змею на стрелах. Профессор в ответ только руками развёл. Потом ещё раз пробежал пальцем и взглядом по нескольким страницам и печально покачал головой.

— Это самый полный справочник по рунике, — сказал он, закрывая книгу и убирая её обратно в ящик стола. — Из разрешённых, разумеется. И здесь этой руны нет. А почему вас заинтересовала именно она?

Возможно, мне стоило сейчас ответить на вопрос. Но для этого пришлось бы пересказать профессору свой сон, а к такому я не была готова. Поэтому решила попытаться начать издалека, то есть выяснить, имеет ли сон какое-то значение. И если окажется, что нет, лучше соврать про какую-нибудь давно виденную книгу.

— Скажите, профессор, — пробормотала я, уткнувшись взглядом в пол. — А могут ли раны, полученные во сне, появиться в реальности?

— Вообще-то нет, — быстро ответил Лирс, явно озадаченный такой резкой сменой темы. — А к чему такой вопрос?

— Мне кажется, я раньше уже где-то видела эту руну, — быстро проговорила я, поднимаясь и делая шаг к дверям. — Просто хотела спросить, может, вы знаете, что она означает. Или можете спросить у магистра Роадса. Спасибо, что ответили, мне…

— Оливия, постойте.

Я застыла посреди кабинета, как вкопанная. Никак не ожидала, что профессор не просто попросит меня остаться, а ещё и догонит, и поймает за руку для верности. Сама, конечно, виновата — заявилась без договорённости, озадачила странными вопросами, а на закуску сбежать попыталась. Любой бы тут вскочил.

— Насчёт снов, — торопливо заговорил профессор, не выпуская мою руку, — не всё так уж просто. Есть такие проклятия, которые могут, например, во сне остановить сердце. Но не перерезать горло, совершенно точно нет. Понимаете разницу? Если вы во сне упадёте, у вас не появится синяков. Ну, если конечно с кровати не свалитесь.

— Значит, порез тоже не может появиться? — уточнила я.

— Нет, не может.

Я осторожно высвободила руку, села обратно на стул и опять опустила глаза. Получается, я действительно порезалась, пока делала бутерброды, и сама не заметила. А потом попусту нагнала на себя страху. И сейчас мне стоит извиниться за свои сумбурные вопросы и распрощаться.

— К чему все эти вопросы, Оливия? — поторопил мои объяснения профессор, опускаясь передо мной на корточки.

Надо было просто извиниться. Но тут я кое-что поняла. Профессор только что сказал, что в самом полном справочнике по рунике из разрешённых этой руны нет. Выходит, я нигде не могла её увидеть, ни в какой книге. За подобными вещами следили крайне строго. И тем не менее, она мне приснилась. Как такое вообще возможно?

— Я видела эту руну во сне, — выпалила я, зажмурившись.

— Во сне? — удивлённо переспросил профессор.

— Да. Позапрошлой ночью мне приснился сон. Там был кинжал с рунами на лезвии. Одна из них была эта самая, — пояснила я, сообразила, что вышло как-то путано, и спешно добавила: — Только сон этот был ночью, а браслет магистр Роадс мне на следующее утро дал. То есть, уже после того сна.

Объяснение прозвучало глупо и жалко. Впервые в жизни мне настолько сложно оказалось изложить свои мысли. Впрочем, мне всегда было тяжело разговаривать с незнакомыми людьми. Отвечать на семинаре — это пожалуйста, без проблем, а вот так, с глазу на глаз…

— Этим кинжалом вы во сне и порезались?

Этот вопрос профессора настолько удивил меня, что я кивнула, даже не успев обдумать, стоило ли это делать. А потом ещё и показала порезанный палец. И только после этого поспешно добавила:

— Но я вечером готовила, наверное тогда и порезалась, просто сразу не заметила.

Вместо ответа профессор выпрямился, вытащил телефон, набрал кому-то, но почти сразу же нажал отбой и ругнулся. Потом сунул телефон обратно в карман и прошёлся по кабинету, скрестив руки на груди.

— Магистр Роадс, очевидно, работает, — сообщил он. — И телефон отключил. Я уже оставил ему парочку сообщений, но пока ответа не дождался. Вся эта история с демонологом, снами и рунами — не моя тема, так что вам лучше всё рассказать магистру, когда он вернётся.

— Расскажу в понедельник, — кивнула я.

— Не уверен, что стоит так с этим затягивать, — покачал головой профессор. — Но возможно придётся. У вас есть его номер телефона, кстати?

— Нет, конечно, — вздохнула я.

— Ну да, — согласился профессор. — Записывайте.

Я покорно вытащила телефон, набрала под диктовку номер и тут же на него позвонила. Просто на всякий случай, а ещё — в надежде на чудо. Чуда не случилось, аппарат абонента оказался выключен. Механический голос в трубке заставил меня вздрогнуть от воспоминаний о пережитом страхе за Дилана.

— И мой запишите, — добавил профессор. — На всякий случай. В отличие от магистра я не имею привычки отключать телефон, так что можете звонить в любое время.

Спорить я не стала, хотязвонить профессору не собиралась ни при каких обстоятельствах. Теперь, когда переживания из-за брата не затмевали во мне все остальные эмоции, его внимание опять начало меня смущать. Так уж сложилось, что из всех преподавателей именно с ним у меня были самые непростые отношения. Хотя сам профессор об этом даже и не догадывался.

Уже попрощавшись и дойдя до дверей, я вспомнила ещё кое-что. Поколебалась секунду на пороге, обдумывая, насколько уместен будет подобный вопрос в нынешних обстоятельствах, но всё же решилась. Глупее выглядеть всё равно не получится.

— Профессор, — спросила я, — когда вы упомянули, что собирались взять меня к себе в дипломники, это было серьёзно?

— Разумеется. До сих пор собираюсь. Если согласитесь, конечно.

— Конечно, — пискнула я и убежала, чувствуя, что сохранять самообладание больше не могу.

Скатившись по лестнице чуть ли не кубарем, я выбежала на крыльцо и быстрым шагом направилась к остановке, нервно крутя браслет на запястье. За что, ну вот за что мне на голову свалился весь этот кошмар? И почему мне сейчас кажется, что демонолог не самая страшная его часть?

Я хорошо помнила наше с профессором знакомство. Правда, это было не совсем знакомство. Или, если уж совсем точно, всё-таки знакомство, но сугубо заочное. Началось оно вскоре после того как я, перейдя в старшую школу, заполучила-таки список вопросов с экзаменов в медицинский. Изучение его повергло меня в глубочайшее уныние: по биологии я не знала половины, а по химии и вовсе практически ничего. С мечтой о врачебной карьере пришлось распрощаться.

Профессии библиотекаря и учителя не привлекали меня совершенно. Исключительными способностями к математике, такими, чтобы меня, девушку, взяли на какую-то техническую специальность, я тоже не обладала. Так что оставалось или вслед за братом пойти в журналисты, или попытать удачу в магии. Или ограничиться средним образованием, но этот вариант я решила оставить на крайний случай.

После долгой беседы с преподобным я осознала, что в журналистике порядочной девушке не место. Придётся болтаться неизвестно где, встречаться непонятно с кем… и какую бы жизнь я в действительности не вела, осуждения всей общины не избежать. Да и Дилан никогда бы на такое не согласился.

Пользу и даже необходимость магии преподобный признавал. Вообще к тому моменту я уже окончательно уяснила для себя, что больше всего его печалит не то, какую именно профессию я для себя наметила, а само моё желание получать высшее образование вместо того, чтобы поскорее выйти замуж и посвятить себя семье. Но прямо преподобный ничего такого не высказал, так что я решила намёк проигнорировать. Папа хотел, чтобы я училась, я сама хотела учиться, и вот это было для меня важнее всего.

Заручившись таким манером хоть и не совсем благословением, но по крайней мере разрешением преподобного, я засела за учебники по магии. Выучить и освоить в этой области мне требовалось не так много, как в химии с биологией, так что шансы поступить выглядели вполне реальными. И вот в один прекрасный день я раздобыла в городской библиотеке отличную книгу.

Посвящена она была базовым магическим расчётам, написана просто замечательно, так, что даже я, в силу то ли лени, то ли недообразованности нашего школьного учителя никогда с этой темой не встречавшаяся, с лёгкостью во всём разбиралась. За долгие часы чтения и конспектирования в моей голове как-то сложился вполне чёткий образ автора: этакого благообразного старичка, седого, пухленького, в круглых очках на кончике носа и с доброй полуулыбкой на губах. Тогда ещё я ещё и понятия не имела, кто такой Даниэль Р. Лирс, так что могла фантазировать в полное собственное удовольствие.

Но на самом деле история началась даже не с этого, а с того, как я годом раньше вообще решила, что хочу учиться. Тогда после школы я помогала в небольшом магазинчике неподалёку от дома, где продавали овощи, хлеб и всякие бытовые мелочи вроде чистящих средств и лампочек. Короче, всё то, что люди могут захотеть купить по дороге домой. И ещё там рядом с кассой была стойка с газетами и журналами.

Я всегда немного задерживалась после закрытия, потому что Линда, кассир, боялась одна дожидаться хозяина, приходившего за выручкой. Однажды он уж очень основательно припозднился, а Линда как раз в тот вечер собиралась на какую-то вечеринку. В конце концов к нам заглянула её потерявшая терпение подруга с платьем и косметикой — забежать переодеться домой Линда уже не успевала — и обе они ушли в подсобку, наряжаться. А я осталась ждать хозяина у кассы в одиночестве.

Никогда раньше я не разглядывала яркие обложки журналов на той стойке. С детства меня учили, что не только распространять, но даже и слушать или читать сплетни — дело постыдное. Но заняться было совсем уж нечем, потому я чисто машинально принялась изучать фотографии, снабжённые громкими заголовками. И одна из них всё-таки привлекла моё внимание.

Никогда ещё Аланис Хади не казалась мне такой красивой. Нет, на заполонивших весь город рекламных плакатах прославившего её фильма она тоже была хороша. Даже в пыльной военной форме, растрёпанная и без всякой косметики. Но в великолепном вечернем платье, с роскошной короной сияющих чёрных волос она казалась ангелом, по какой-то случайности спустившимся на часок к нам, на грешную землю. Я смотрела на её безупречную точёную руку, на бриллиант, сияющий в обрамлении платинового кружева завораживающей красоты, на мужчину рядом с ней, ангела ей под стать, и впервые осознавала собственное убожество.

Аланис Хади была принцессой и собиралась замуж за принца. А я смотрела на эту сказку со стороны: нескладная девчонка с растрёпанными, абы как вьющимися рыжеватыми волосами и вечно грязными из-за копания в овощах ногтями, в унылом длинном сером платье, похожем на мешок, и изрядно растянутой зелёной кофте, свисающей из-под красного форменного жилета.

Я смотрела на неё на фото и на себя в стекле холодильника с газировками и думала. Нет, не о том, что хочу оказаться на её месте, что толку в пустых фантазиях? Да и не хотелось мне славы и роскоши, если совсем честно. К ним я была вполне равнодушна, к тому же понимала, что слишком уж часто они не приносят счастья. Нет, впервые в жизни я думала о том, что папа был прав: я заслуживаю чего-то более интересного и значительного, чем жизнь на ферме в глуши, состоящая из вечной возни с детьми, по дому и в огороде.

Раньше я слушала в основном маму, потому смотрела на всё её глазами. И даже представить себе не могла, что можно мечтать о чём-то кроме свадьбы и семьи, собственного дома и, конечно же, детей. Детей я обожала, могла возиться с ними часами, когда представлялась такая возможность. Но это случалось нечасто, так что я очень хотела поскорее обзавестись собственными.

Само собой, тогда я радовалась, что у меня уже есть жених, и чуть ли не дни считала до окончания школы, после которого можно будет сыграть свадьбу. Мама поддерживала этот мой настрой, а папа печально качал головой. И каждый раз когда не слышала мама, пытался объяснить мне, что не стоит слишком спешить с созданием семьи. Что сперва нужно выучиться. Что я очень умная и способная, и могу добиться в этой жизни большего.

Потом отца не стало. Он был полицейским, и его застрелил один из грабителей, на которых они с напарником случайно наткнулись во время патрулирования. Шальная пуля, жуткая и нелепая случайность. После этого маме, да и мне тоже, пришлось искать работу, и я более серьёзно задумалась о важности образования, о которой твердил отец.

Если бы мама не вышла замуж сразу после школы, а получила сперва какую-нибудь профессию, ей куда легче было бы выжить одной с детьми. Но тогда эта мысль не задержалась в моей голове надолго, не до того было. А вот эта фотография почему-то заставила к ней вернуться и обдумать всё заново.

Да, семья моего жениха была достаточно обеспеченной и очень уважаемой. Да, сам Кевин — простой и честный парень, который никогда не бросит меня на произвол судьбы. Да, у меня всегда будут дом и кусок хлеба. Но в сущности, домом и куском хлеба я и сама смогу себя обеспечить, если пойду учиться, как советовал папа. А сам по себе Кевин… да, он простой. Слишком простой. Угрюмый, неразговорчивый, грубоватый и, как мне показалось из нашей короткой беседы, какой-то глуповатый. На все мои вопросы он отвечал односложно, а чаще просто ограничивался молчаливым кивком или пожатием плечами.

Мама сказала, что парень просто смущён, но самой мне так не показалось. Как бы он себя ни вёл, в его глазах не было ничего и близко похожего на смущение. Только очевидное недоумение по поводу того, что со мной зачем-то нужно, оказывается, разговаривать. И кое-что ещё. Так же, как он на меня, люди в магазине смотрели на лотерейные билеты, в которых не оказалось выигрыша — бесполезное приобретение, не оправдавшее надежд.

Тогда я предпочла об этом не задумываться. Точнее, в очередной раз послушать маму, которая сказала, что мы оба просто ещё дети, а через четыре года будем смотреть друг на друга совершенно иначе.

Но вот спустя год с того дня я стояла перед стойкой с журналами, смотрела на фотографию и больше не могла безусловно верить тем маминым словам. Свадьба с Кевином окончательно утратила для меня всякое очарование. Поэтому вернувшись в тот вечер домой я отыскала наш брачный контракт и с радостью удостоверилась, что речь в нём шла об окончании мной не именно школы, а просто образования. И твёрдо решила, что если сумею куда-нибудь поступить, обязательно буду учиться дальше.

Это моё желание сбылось, я относительно легко поступила на факультет защитной магии Форинского Магического Университета. И в первый же день, на так называемой установочной лекции, где декан рассказывал нам о местных правилах и порядках, а заодно представлял преподавателей, я увидела его. Принца с той самой памятной мне фотографии.

Мои смущение и потрясение, скажем так, в глаза никому не бросились. Почти все девчонки в аудитории сразу же прилипли взглядами к этому мужчине, со скучающим видом стоявшему у самых дверей. Но самый большой шок был у меня ещё впереди.

Быстро пробежавшись по университетским правилам, декан перешёл к знакомству студентов с их будущими наставниками. И когда прозвучало хорошо известное мне имя магистра — тогда он был ещё просто магистром — Даниэля Лирса, я увидела, как именно этот самый принц сделал шаг вперёд и кивнул. После чего так же молча покинул аудиторию.

До конца дня я пыталась хоть как-то уместить в своей голове тот факт, что милому старичку в круглых очках оказалось, наверное, слегка за тридцать. И не было у него вообще никаких очков. А жаль, кстати, я предпочла бы никогда не видеть этих пронзительно зелёных, чуть раскосых и капельку распутных глаз так открыто и отчётливо. И не могла поверить, что эти слегка надменные, красиво очерченные губы могут говорить о магической науке так интересно и понятно, как говорили когда-то со мной страницы той книги.

Во всём этом не было вроде ничего особенного, просто сошлись на одном человеке две мои совершенно разные, никак не связанные между собой фантазии. И всё же каждая встреча с ним в университетских коридорах заставляла меня чувствовать невыносимую неловкость. Правда, за три года я худо-бедно успела к ней притерпеться, так что первую лекцию профессора на четвёртом курсе смогла слушать почти спокойно.

После той самой лекции мне окончательно полегчало. Я осознала, что вовсе не существую для этого человека иначе, чем в виде строчки в журнале посещаемости и проверочных работ, которые следовало оценить. То есть, профессор мог, вероятно, сказать что-нибудь о прилежании и успеваемости студентки Оливии Беринг, но определённо не узнал бы её в лицо.

Так было во всяком случае до одной памятной мне лабораторной работы. Там я из чистого озорства — уж не помню, что вдруг на меня нашло — немного изменила постановку задачи, добавив к контуру небольшой… бонус. И на следующий день получила своё теоретическое обоснование с оценкой «хорошо» и замечанием, что в таком виде контур не будет достаточно стабилен.

Согласиться с этим я не могла никак, потому что была совершенно уверена в правильности своих расчётов. И хотя никогда раньше не позволяла себе спорить с преподавателями, на этот раз почему-то не выдержала, подошла к профессору после лекции и сказала, что не согласна с оценкой. Сказала, внутренне дрожа, как овечий хвост, не зная, куда деть глаза и руки, и отчего-то надеясь, что меня не станут даже слушать, так что уже через пару секунд можно будет извиниться и сбежать.

Профессор ещё раз пробежался взглядом по моим записям, пожал плечами, протянул мне кусок мела и, широким жестом указывая на доску, предложил обосновать своё утверждение.

Не знаю, как так вышло, но в тот момент весь безумный вихрь раздиравших меня изнутри эмоций переродился в какое-то шальное вдохновение. Подойдя к доске, я начала заново писать на ней свои расчёты, останавливаясь и комментируя наиболее существенные моменты. Несколько раз профессор уточнял, на чём я основывалась, однажды мы даже поспорили, и я, сама не веря, что делаю это, решительно настояла на своей правоте, заставив его кивнуть, приглашая меня продолжить.

Дописав последнюю строчку, я размашисто подвела под выкладками традиционную косую черту, отвернулась к окну и скрестила руки на груди, ожидая вердикта. С минуту было тихо, профессор молча изучал расчёт. Потом я услышала, как он что-то быстро пишет, видимо, на моей работе. А потом он поднялся, подошёл так близко, что волосы мои тронуло его дыхание, и сказал одно короткое слово:

— Блестяще.

После чего развернулся и ушёл. Я так и стояла, ничего перед собой не видя, не решаясь даже дышать, пока его шаги не стихли в коридоре. Только тогда смогла обернуться и взглянуть на свою работу, лежащую на преподавательском столе. Оценка в ней была исправлена на отличную, с тем же коротким комментарием, который был высказан мне вслух.

Весь остаток того дня на работе я провела, пытаясь разобраться в себе. В том, почему не могу относиться к этому человеку так же спокойно и ровно, как к остальным. Почему именно ему мне так хотелось показать, что у меня есть собственные мысли, верные и заслуживающие внимания, что я не просто строчка в журнале и исписанный выкладками листок. Ведь обычно я предпочитала всё это от окружающих скрывать.

На следующую лекцию я шла, чуть ли не дрожа от необъяснимой паники, но профессор вёл себя совершенно как обычно, и это меня успокоило. Потом я даже решила, что он вообще забыл о том споре. Это предположение выглядело вполне логичным: возразить преподавателю было событием для меня, но другие студенты делали такое куда чаще и свободнее, даже если были неправы и сами это понимали.

Но вот сейчас я начала думать, что ошиблась, и ничего профессор не забыл. Потому что даже представить себе не могла, где и как ещё могла впечатлить его настолько, чтобы получить предложение о дипломном руководстве.

Глава 5

Воскресный вечер полз со скоростью сонной черепахи. Основную работу мы уже благополучно сделали, остались всякие мелочи. Такие, на которые можно и рукой махнуть, если точно знаешь, что Морис, вредный инспектор из главного офиса, не появится в ближайшие дни. Но именно сейчас ни у кого из нас такой уверенности не было, потому мы лениво ползали вдоль витрин, поправляя каждый ценник и каждую упаковку, а заодно сверяя выкладку со схемами. Просто на всякий случай.

Закончив с макаронами, я перебралась ко всяческим крупам и не удержалась от вздоха: опять там всё было перемешано. Ну неужели так сложно поставить то, что решил не брать, туда, откуда взял?! И вечно же так — одни всё распихивают куда попало, другие потом ругаться бегают, что цены, видите ли, не те, а достаётся нам. Как будто мы можем каждую минуту следить за порядком на каждой полке.

— Девушка, а во сколько вы сегодня работать заканчиваете?

Я чуть не выронила обе пачки фасоли, которые как раз собиралась водворить на подобающие места, резко развернулась и увидела в двух шагах загадочно усмехающегося магистра Роадса.

— Кажется, шутка не удалась, — изрёк он, полюбовавшись выражением моего лица. — Извините. Так всё-таки во сколько?

— Как вы меня нашли? — озадаченно поинтересовалась я.

— Я вообще-то живу в двух кварталах отсюда, — объяснил некромант, неопределённо махнув рукой куда-то в сторону отдела бытовой химии. — Несколько раз видел вас здесь. А вы меня, значит, никогда не замечали?

— Мне обычно некогда покупателей рассматривать, — проворчала я. — Вам нужно что-нибудь?

— Нам нужно побеседовать, — мягко поправил магистр. — Я вам звонил, но вы не ответили.

— Нам запрещено выходить в зал с телефонами, — терпеливо пояснила я, оглядываясь в поисках отсутствующего на положенном месте ценника на рис. Интересно, его просто на кассу для очередных разборок унесли, или он совсем потерялся, и придётся идти заново распечатывать?

— Я так и понял, — кивнул некромант. — Потому решил заехать. Так когда вы освободитесь?

— Думаю, через час с небольшим, — отозвалась я, наконец заприметив какой-то ценник под соседней витриной.

— Хорошо. Значит, успею поужинать, и буду ждать вас у служебного входа.

Я хотела было возразить, но магистр развернулся и ушёл слишком быстро, кричать ему вслед было бы глупо, да и не полагается работникам так себя вести. Но честное слово, можно же было ответа дождаться! Ему-то плевать, понятное дело, а про меня потом болтать будут всякое из-за этого… свидания у коллег на глазах. Тяжело вздохнув, я опустилась на колени и потянулась за проклятой бумажкой.

— И что он в тебе только нашёл?

Ценник, к счастью, оказался тот самый, хоть не зря штаны пачкала. Так что смотреть на невесть как умудрившуюся бесшумно ко мне подкрасться Кармен было необязательно. И хорошо, я не была вполне уверена, что смогу сохранить лицо.

— Ничего, — ответила я, деловито водворяя ценник на место. — Просто знакомый.

— Тогда, может, познакомишь нас?

Я всё-таки посмотрела на Кармен. Воистину, наглость второе счастье. А кому так и единственное. В иных обстоятельствах я бы её просьбу, пожалуй, выполнила. Чисто чтобы отомстить магистру за его бесцеремонность и сомнительные шуточки. Но сейчас на это ни настроения не было, ни времени.

— В другой раз, — ответила я уклончиво.

— Так бы сразу и сказала, что сама на него нацелилась, — недовольной кошкой фыркнула Кармен и ушла, постукивая каблучками.

Я на это только плечами пожала. Чего, в самом деле, разволновалась из-за каких-то пересудов? Пусть говорят что им угодно, на всякий чих всё равно не наздравствуешься. Да и сплетня не такая, чтобы долго продержаться, наш дружный коллектив быстро отыщет тему попикантнее. Та же Кармен не подведёт.

Через час с небольшим, добросовестно проверив каждую мелочь, я передала рацию Эдди из ночной смены, сменила форменный жилет на куртку и вышла под мелкий моросящий дождь. Магистр ждал меня на углу, где успел удачно припарковаться на освобождённом Марлой месте.

— Предпочтёте кофе или пиво? — поинтересовался он, когда я подошла.

— Предпочту поехать домой, — ответила я сухо. — Сами же говорили, что не стоит сейчас по ночам гулять.

— Оливия, перестаньте, — попросил некромант. — Что это за детский сад? Сами меня искали, а теперь разговаривать не желаете. Но всё равно ведь придётся, так давайте хотя бы сначала переберёмся туда, где тепло и сухо. Я за день сегодня достаточно промок и замёрз.

Я вздохнула, поднимая глаза к небу. Сама отлично понимала, что веду себя мягко скажем неадекватно с точки зрения… обычного человека. Но быть мной и не сойти с ума — та ещё задачка. Поди-ка реши каждый раз, какое из «нельзя» можно, а какое всё-таки нельзя. К тому же до сегодняшнего дня ни один посторонний мужчина не заявлялся ко мне на работу и не звал меня выпить. А глаза у коллег очень любопытные. И языки без костей. Но, в сущности, репутацию спасать уже поздно.

— Лучше кофе, — сдалась я.

— Да, пожалуй вы правы, — согласился магистр. — Что-то я и забыл про семинар завтрашний.

Ближайшая кофейня располагалась непосредственно в соседнем доме, так что ехать никуда не пришлось. Уже на пороге я сообразила, что загнала себя в ещё одну ловушку: какой нормальный человек ходит в кафе без денег? Но отступать было уже слишком поздно, пришлось плестись вслед за магистром к столику в дальнем углу.

— Двойной классический и яблочный пирог, — сходу, не заглядывая в меню, объявил магистр тут же подскочившему к нам официанту.

Парень кивнул, что-то быстро черкнул в блокноте и перевёл взгляд на меня. Я сделала вид, что погружена в изучение меню. Да, можно сделать вывод, что просто пока не определилась, а там и раздумала кофе пить.

— Девушке то же самое, — разрушил мои планы некромант.

— Со сливками, — успела добавить я, пока официант не ушёл.

— Видите, это совсем не трудно.

— Трудно, — тихо сказала я, отводя взгляд. — Вы ставите меня в неловкое положение, магистр Роадс. Я не должна…

— Да, да, — раздражённо перебил некромант. — Вы не должны пить со мной кофе, как и вообще разговаривать, носить брюки, работать по воскресеньям и так далее. Если я начну перечислять всё, чего вы делать не должны, устану раньше, чем закончу. А мне, признаться, и начинать-то не слишком хочется. Поэтому давайте просто отбросим всю эту ерунду, в которую вы сама не особо верите, и перейдём к делу.

— Ладно, — окончательно сдалась я. — Я вас искала, потому что хотела спросить об одной из рун на браслете.

— Да, я прослушал сообщения профессора. Эта руна называется «нидиклас». Ещё несколько лет назад она относилась к запрещённым, потому рассказывайте, в каком таком сне умудрились её увидеть.

Я терпеливо дождалась, когда официант расставит перед нами принесённые чашки и тарелки, заодно собираясь с мыслями и решимостью. Никогда в жизни ещё никому не пересказывала свои сны, даже самые пустяковые. А о таком говорить, да ещё и с малознакомым человеком… Но до стеснительности ли сейчас?

Магистр выслушал мой рассказ внимательно, не перебивая никакими замечаниями и вопросами. Когда я закончила и показала руку, долго и придирчиво изучал порез на моём пальце, по-прежнему не говоря ни слова. Потом допил кофе, явно о чём-то напряжённо размышляя, и наконец спросил:

— То есть, вы узнали руну, когда увидели её на браслете? И только из-за этого побежали в субботу к профессору и пытались дозвониться мне?

— Но всё-таки, что она означает? — спросила я, чувствуя, что мне нужна пауза в откровенности.

— Она и обозначает нидикласов, — спокойно объяснил некромант. — То есть, демонов-прилипал. Это такие твари, которые цепляются к человеку и питаются его негативными эмоциями. А поскольку покушать они любят, то насылают на свою жертву ночные кошмары и иногда даже галлюцинации. Рунескрипт на браслете создан для их отпугивания. Их, и ещё кое-кого.

— А почему её запрещали? — несколько удивилась я.

— Нидикласы используются в ряде ритуалов некромантии. Они твари довольно неприятные, но не очень опасные, потому что не висят на одной жертве больше трёх-пяти дней. Если, конечно, сами по себе действуют, а не по приказу хозяина-демонолога.

— На самом деле меня ещё кое-что напугало, — созналась я. — Когда я случайно забыла браслет на столе, его взял посмотреть мой брат. И он его обжёг.

— Кто кого обжёг? — как-то растерянно уточнил магистр.

— Браслет обжёг Дилана, — объяснила я. — То есть, брат так сказал, но следов ожога я на его руке не видела, хотя подбежала сразу же. Может, Дил просто…

— Нет, он не просто, — вздохнул некромант, упираясь лбом в сплетённые замком пальцы. — Он совсем не просто. Где, говоришь, он был тем утром?

— Сказал, что тот шарлатан какую-то шахту там обнаружил неподалёку, по ней они полдня и ползали, — быстро ответила я, чувствуя нарастающий страх.

— И ты не помнишь, как порезала палец?

Я отрицательно мотнула головой и отправила в рот остатки пирога, чтобы занять себя хоть чем-нибудь. Все эти вопросы мне совершенно не нравились, а ещё меньше нравился смысл, в который неотвратимо складывались мои на них ответы. И даже то, что магистр Роадс вдруг сменил формальную вежливость на фамильярное «ты», выглядело плохим знаком.

— Видишь ли, Оливия, — снова заговорил магистр, — по отдельности всё это может быть пустяками, но вместе картина выходит довольно пугающая. Я недостаточно обо всём этом знаю, чтобы делать уверенные выводы.

— Но что-то вы подозреваете.

— Да. Но, боюсь, не стоит просить вас проверять эти подозрения. Просто не снимайте пока оберег, хорошо?

— Хорошо, — вздохнула я, отставляя чашку. — А как их можно проверить?

— Долго объяснять, — махнул рукой некромант, кладя под свою чашку купюру и поднимаясь из-за стола. — Давайте домой вас подвезу. Просто на всякий случай.

— Ждёте возражений? — хмыкнула я.

— А что, их не будет? — деланно удивился магистр.

— Нет.

— Мы точно кофе пили? И даже без ликёра?

Я только руками развела. Чего уж теперь, тем более когда никто не видит? Один раз переживу. Тем более дождь всё моросит и моросит, а зонтик-то я и не захватила сегодня. Так что ну их, эти правила и приличия, не стоят они того, чтобы ради них полчаса на остановке мокнуть.

— Кстати, не помню, спрашивал или нет, — признался магистр, когда мы выехали на Королевский проспект. — С кем вы живёте?

— С матерью и братом, — ответила я, задумчиво глядя на мокрый город.

— А ваш отец?

— Отец давно умер.

Вдаваться в подробности я не стала, это совершенно точно не имело сейчас значения. Но почему-то от этих собственных слов мне стало грустно. Будь папа жив, всё могло бы сложиться иначе. Хотя как знать…

— Втроём, значит, — задумчиво протянул некромант. — Тогда точно давайте без самодеятельности. До завтра я постараюсь придумать, как с этим разобраться.

* * *

Половину ночи Дилан где-то пропадал. Сквозь полудрёму я услышала, как он открывает дверь, когда на часах была почти половина четвёртого. Мама не проснулась, и я решила сделать вид, что тоже мирно сплю.

Вроде бы вечером магистр Роадс не сказал мне ничего определённого, но я и сама умела немного анализировать факты. Конкретными мои страхи не были в силу катастрофического недостатка соответствующих знаний, но и неопределённых опасений хватало. Совсем не давно я боялась за Дилана, а теперь меня пугал он сам. Да и он ли это вообще был?

Заснуть мне так толком и не удалось. Я много раз начинала дремать, но от малейшего шороха вздрагивала и просыпалась. Перед самым будильником мне жутко захотелось в туалет, но пойти туда я не рискнула, терпела, слушая, как Дилан умывается, одевается и пьёт кофе. Встала только когда за ним закрылась дверь.

День начинался со скучнейшего семинара по статическим сетям. Вёл его немолодой аспирант, восьмой год писавший диссертацию под руководством магистра Сафрома и успевший за эти годы стать почти точной копией своего наставника. Даже внешне. Очков, правда, пока не носил, но лысеть уже начал. А уж бубнил так, что не глядя запросто можно было и перепутать.

На двух предыдущих семинарах я, помнится, чего-то говорила, и даже по делу, так что могла надеяться в этот раз отсидеться в последних рядах и поспать. А поспать хотелось. Да, много же придётся потом к сессии учить самостоятельно… если я до неё, до сессии этой, доживу, конечно.

Эта оптимистичная мысль, впрочем, сон мой не нарушила. Как и унылая дискуссия на семинаре. Не сказать, чтобы я выспалась, но очнулась достаточно, и следующую лекцию, которую читал наш декан, целиком просидела с открытыми глазами, порой даже понимая, о чём идёт речь. Почти так же пережила следующие две лабораторных, и уже собралась было домой, досыпать, пользуясь тем, что у меня на работе выходной, а у Дилана — как раз наоборот.

Телефонный звонок разрушил этот соблазнительный план. Указания магистра я выслушала молча, коротко согласилась с ними и пошла, куда велели. А как иначе? Вчера он был исключительно прав, сказав, что делом нужно заниматься, не отвлекаясь на ерунду.

Дошагав до кабинета профессора Джоргас, я постучала, не трудясь даже по сторонам оглядеться. Кто бы ни увидел меня сейчас, в лучшем случае посочувствует, настолько дурной славой пользовалась в университете уважаемая профессор. Её и преподаватели-то за глаза редко называли иначе, чем старой грымзой, а про студентов и говорить нечего.

Сочтя невнятный звук из-за двери за приглашение, я открыла дверь и вошла. К некоторому моему удивлению самой хозяйки в кабинете не оказалось, зато на её столе рядком расположились магистр Роадс и две стопки книг. Одна высоченная, до его плеча, вторая значительно меньше, всего томов на пять. В руках у магистра тоже была книга, которую он торопливо листал, что-то бормоча себе под нос.

— Присаживайся куда-нибудь, — радушно предложил он, не отрывая взгляда от потрёпанных временем и читателями страниц. — Дождёмся нашего непримиримого борца за пунктуальность, и тогда побеседуем.

Я пожала плечами и уселась на ярко-оранжевый диванчик, потрясающе неуместный своей новизной и современностью в остальном почти антикварном интерьере кабинета, зато весьма удобный. К сожалению. Потому что на нём я расслабилась и опять начала клевать носом.

Пока я выбирала, на какой бы стул пересесть, чтобы всё-таки не заснуть, дверь открылась и в кабинет вошёл профессор Лирс с тремя картонными стаканчиками из кафетерия. От них расплывался сводящий с ума аромат свежего кофе. Нервно сглотнув, я поняла, что на этот раз отказаться от угощения будет точно выше моих сил.

— Мило, профессор, — тоже оценил любезность некромант.

— Я старался. Не объяснишь теперь, почему встречаться надо было именно здесь?

— Потому что вокруг наших кабинетов крутится слишком много лишней публики, от чего, признаться, даже я уже нервничаю. А про девушку и говорить нечего.

— Ну да, — безрадостно согласился профессор. — Но как ты ухитрился сюда проникнуть?

— Ты правда хочешь это знать? — многозначительно приподнял бровь магистр.

Профессор подавился кофе. Я не сразу сообразила, что не так с этой беседой, а когда сообразила, чуть не выронила свой стаканчик себе же на колени. Нет, магистр Роадс, конечно, пользовался крайне повышенной популярностью у университетских дам, но чтобы даже у старой грымзы…

— Ну и мысли у вас у всех, — деланно сердито проворчал некромант, закрывая книгу, кладя ее в меньшую стопку и беря из высоченной следующую. — Я всего лишь попросил тётушку о небольшой любезности, и она одолжила мне свой кабинет на пару дней.

— Так старая гры… — профессор осёкся и быстро поправился: — Профессор Джоргас что, твоя тётка?

— Строго говоря, наше родство несколько более отдалённое, так что данное обращение используется исключительно для удобства, — невозмутимо отозвался магистр. — Но не переживай. Во-первых, я не расскажу ей, как ты её называешь, а во-вторых, она и так отлично это знает.

— Ну и ладно, — махнул рукой профессор. — О каком срочном деле ты хотел поговорить?

— Для начала, ты пообщался с полицией?

— Разумеется. Они теперь отслеживают всю активность нежити.

— И какие новости?

— Пока никаких.

— Разумеется, — кивнул некромант, с явной досадой захлопнув книгу. — Видишь, шевелиться опять придётся самим.

— И что ты предлагаешь?

— Для начала — найти информацию, которая позволит понять, что именно происходит. А для этого стоит пообщаться с Первосвидетелями, — пожал плечами магистр. — Как раз сегодня они очень удачно устраивают свой шабаш.

— Свой шабаш? — недоверчиво уточнил профессор. — А шабаш это… это то, о чём я подумал?

— Если вы подумали, что они собираются ночью на холме, орут песни, жгут костры и скачут вокруг них голыми, то да, это оно самое и есть, — невозмутимо ответил некромант. — Ещё они, конечно, левитируют на мётлах, как без этого.

— И зачем?

— Разве колдунам и ведьмам не положено устраивать шабашей? — лукаво приподнял брови магистр. — Вы, профессор, ещё скажите, что это ненаучно.

— Это вообще законно? — растерянно поинтересовалась я, немного устав от роли молчаливой слушательницы.

— Что именно? На частной территории взрослые люди могут сходить с ума как пожелают, даже если сходить им особо не с чего. Впрочем, идиотизм законами этой страны тоже пока, увы, не запрещён.

— И зачем же мы будем беседовать с идиотами? — чуть раздражённо поинтересовался профессор. — Вот о чём я тебя спрашивал.

— Затем, друг мой, что семейство Эсдари, организаторы мероприятия, в отличие от большинства его участников вовсе не идиоты. Эксцентричны, это да, но не более. И кроме того, они маргиналы от магии в двадцать затёртом поколении, потому располагают многими из тех сведений, которые официальные власти предпочли замести под тщательно охраняемый ковёр.

— Хочешь сказать, у них есть литература по демонологии?

— Именно, — кивнул некромант.

— И думаешь, они её нам покажут?

— Стоит попытаться. Так что поезжайте к ним сегодня и пообщайтесь. Во время шабашей они обычно пребывают в самом благостном расположении духа, к тому же несколько выпивши. Вдруг да и согласятся помочь.

— Поезжайте — это ты кому? — подозрительно уточнил профессор.

— Тебе и Оливии, — спокойно пояснил магистр, переходя к очередной книге.

— А вы? — почти что пискнула я, чувствуя, как от перспективы этого путешествия внутри нарастает хорошо знакомая, но всё такая же непонятная мне паника.

— А меня они даже за ворота не пустят, — вздохнул некромант. — Видите ли, Оливия, эти Первосвидетели идейно светлые, если можно так выразиться. За всё хорошее и против всего плохого, берегут жизнь, воду процеживают, мяса не едят… короче, белые и пушистые зайки. Они нипочём не осквернят свою землю присутствием Тёмного Мастера, и уж тем более не станут с ним разговаривать.

— Ладно, — признала я логичность этого заявления. — Но зачем мне нужно ехать? Я не какой-то специалист, какой от меня там будет толк?

— Толк очень простой: вот его, — магистр кивнул на профессора, — они тоже далеко не факт, что станут слушать. Первосвидетели не очень-то уважают официальную магическую школу. Но несчастной девушке, которой грозит опасность страшнее самой смерти, эти фанатики света и добра отказать просто не смогут. Потому об одолжении их будешь просить именно ты.

Я кивнула. И это тоже звучало весьма логично: я уговариваю, профессор изучает предоставленную литературу. Одна я с этим наверняка не справлюсь. С учётом того, что мне известно о подобных книгах, половину из них я вернее всего самостоятельно и открыть-то даже не смогу.

— Вот теперь я не понял, — протянул довольно давно уже молчащий профессор. — Если они такие все из себя светлые, какого чёрта тогда хранят у себя тёмные гримуары?

— Такого, что любое знание священно, — терпеливо пояснил магистр. — Они не открывают этих книг сами, но их уничтожение полагают недопустимым. Потому берегут, чтобы не сгорели и в руки злодеев не попали.

— Да, — вздохнул профессор. — И чего я ожидал от людей, нагишом летающих на мётлах?

— Действительно, — хмыкнул магистр. — А когда ты с ними лично познакомишься, тебя даже эти полёты удивлять перестанут.

— Звучит многообещающе. Куда ехать-то, кстати?

Из объяснений магистра я мало что поняла. Не считая переезда из Исора в далёком детстве, о котором я почти ничего и не помнила, мне не приходилось бывать за пределами столицы, так что упоминавшиеся названия мест ничего мне не говорили. Но профессор, судя по всему, отлично понимал, о чём речь.

— Получается, до туда ехать часа два, — сказал он задумчиво. — Это если не застрянем в городских пробках.

— Если выехать часов в восемь, пробок уже почти не останется, — заметил магистр. — И как раз к началу одиннадцатого будете на месте.

Я допила кофе, отнесла пустой стаканчик к мусорному ведру в углу у окна и написала сообщение маме. Очередную ложь о том, что согласилась взять сегодня ночную смену, подменить заболевшую коллегу.

Это было ужасно на самом деле. Не то, что я соврала матери — как раз к этому делу я давно уже притерпелась. Ужасно было то, какое удовольствие доставила мне мысль о том, что мама, читая сообщение, будет радоваться моей ответственности и добросовестности совершенно зря.

На самом деле ответственной и добросовестной я как раз была, но работу свою ненавидела. Она отнимала слишком много времени и сил и приносила слишком мало денег. В целом оно того не стоило. Без этой потогонки за гроши я могла бы иметь куда более высокие баллы, заработать стипендию, числиться среди лучших студентов и получить благодаря этому практику в хорошем месте и гораздо лучшие карьерные перспективы.

Только вот мама не считала, что мне нужны блестящие знания и шанс сделать карьеру. Зачем это всё, если диплом свой я смогу в Исоре разве что на стенку повесить? Для занятий домашним хозяйством — единственным приличествующим женщине делом — он не понадобится. Порой я вообще подозревала, что и в проклятый магазин мама меня устроила именно затем, чтобы помешать толком учиться.

Честное слово, даже жаль, что хватало меня обычно только на такие размышления, перебирая которые я снова и снова безропотно подчинялась, терпела то, что мне не нравилось. И вот интересно, когда меня уже к алтарю потащат, хватит мне хоть тогда решимости со всем этим покончить, или я опять смолчу и подчинюсь?

— Оливия?

— Простите, — тряхнула головой я, фокусируя взгляд на некроманте. — Я задумалась.

— Я спрашивал, пойдётё ли вы обедать. Времени пять уже, так что домой вам ездить смысла нет. А посещать шабаш на голодный желудок не стоит.

— Почему? — на всякий случай поинтересовалась я.

— Увидите, — туманно ответил магистр. — Так как, пойдётё?

— Схожу в столовую попозже. А пока в библиотеке позанимаюсь, — поспешно ответила я.

— Столовая уже закрыта, — напомнил профессор.

— Ну, зайду в магазин какой-нибудь, — растерялась я.

— Всё время забываю, что у вас на каждом шагу громоздится какое-нибудь архиважное «нельзя», — проворчал некромант. — Ладно, надумаете поесть по-человечески, подходите в «Барни». А вообще в любом случае подходите туда без четверти восемь.

— Хорошо, — кивнула я, пробираясь к выходу.

— Не опаздывайте, — напутствовал меня магистр на прощание.

В библиотеку я действительно пошла. Много всего по учёбе накопилось, давно пора было посидеть над книжками в спокойной обстановке, а тут как раз такая отличная возможность. Тем более не принимать же было приглашение на обед в самом деле. Тут уже не только о моих архиважных «нельзя» речь, тут и до этической комиссии рукой подать.

В двадцать пять минут восьмого я с сожалением оторвалась от учебника. Не так много успела, как надеялась, но пора было выходить. Насколько я помнила, до упомянутого магистром заведения идти было минут пятнадцать, если быстрым шагом.

Пришла я точно вовремя, успела увидеть, как минутная стрелка часов на башне главного корпуса военной академии поравнялась с девяткой. На город неторопливо спускались сумерки, фонари вдоль проспекта уже зажглись. Но хоть погода была хорошая — ясная и почти безветренная. Самая подходящая для шабаша… наверное.

Машина профессора стояла прямо напротив крыльца, возле неё я и приготовилась ждать. Ждать, к счастью, не пришлось, профессор задержался всего на одну минуту. Но тем не менее задержался. Я даже сочинила по этому поводу довольно язвительный комментарий, но, разумеется, оставила его при себе.

— Едем? — спросил профессор, глядя сперва на свои наручные, а потом, не иначе, для верности, ещё и на часы академии.

Я молча кивнула, и только тут вспомнила, что так ничего и не съела. Совершенно не хотелось, если честно. Настолько, что если бы я и вспомнила о еде, всё равно едва ли смогла бы что-то в себя запихнуть.

* * *

Большая часть пути прошла в полном молчании. Я достала из сумки учебник и опять погрузилась в чтение. Ходили слухи, что завтра ожидается контрольная, так что подготовиться было совсем не лишним — списывать я не умела патологически, а прошлую написала из рук вон плохо. Если такое повторится, можно и без допуска к экзамену под конец семестра остаться.

В две минуты одиннадцатого, когда мы свернули с шоссе на грунтовку, книгу пришлось отложить и вцепиться в подлокотник. Дорога была вся изрыта ямами, словно её недавно бомбили. Или просто не ремонтировали лет так сто. Очевидно, эти Первосвидетели не очень-то заботились об удобстве своих гостей. Или считали, что кому надо, те потерпят, а остальным тут и ездить нечего. А может, свои тут вообще только на мётлах и летают, и смысл тогда дорогу ремонтировать?

— Хоть опять пешком иди, — проворчал профессор, тормозя перед особенно грандиозной лужей.

— А далеко? — осторожно поинтересовалась я.

— Прилично. Ладно, будем надеяться, тут не очень глубоко.

Голос профессора звучал не слишком уверенно. Но вообще-то почему бы и нет? Дождь вчера был, конечно, совсем небольшой, но это в городе. За городом вполне мог и ливень пролиться. Так что можно допустить, что лужа эта после него, а не вековое, никогда не просыхающее болото по пояс глубиной.

К счастью, я оказалась права, лужу мы проехали спокойно, а дальше дорога и вовсе стала заметно лучше. Трясло всё равно изрядно, но хотя бы стало можно отпустить подлокотник. Минут через пять я разглядела впереди силуэт довольно большого дома. Несколько окон на втором, кажется, этаже светились. А ещё через пару минут мы добрались до ворот, перегородивших дорогу.

— Пойду позвоню в дверь, — сообщила я, заприметив, что на одном из столбов светится нечто, напоминающее обычный домофон.

Так я и сделала. Выбралась из машины, подошла к звонку и нажала на него раз, потом другой. Ничего не произошло. В доме определённо кто-то был, но, похоже, звонка они не слышали. А может, решили проигнорировать незваных гостей.

Профессор вышел вслед за мной, закурил, потом подошёл к самым воротам и принялся изучать здание. Я позвонила снова, с прежним результатом. Нет, я не ожидала, конечно, что к нам немедленно кто-то выбежит, но домофон был, как и положено, снабжён микрофоном и динамиком. Могли хотя бы для приличия поинтересоваться, кто им названивает.

— Может, они и нас не впустят? — спросила я ещё через пару минут, сама не понимая, боюсь такого исхода, или скорее надеюсь на него.

— Подождём, — неопределённо шевельнул плечами профессор, выбрасывая окурок.

Я позвонила ещё разок, для верности. Или чтобы намекнуть хозяевам, что без хоть какого-то ответа гости убираться не намерены. Ответом опятьбыла тишина. Я оценивающе поглядела на забор, по обе стороны от дороги теряющийся в небольших перелесках. Не такой уж он и высокий, в крайнем случае вполне можно перелезть.

— Давно хотел спросить, кстати, — неожиданно заговорил профессор. — Когда мы… в общем, ваш брат точно ничего не видел на старом заводе?

— Опасаетесь, что станет известно о кое-каком магическом фокусе? — чуть усмехнулась я. — Не стоит. Тот шарлатан завёл Дилана в какую-то шахту, ничего они оттуда не видели и не слышали.

Профессор ничего не ответил, но отчего-то мне не понравилось его молчание. Я почти кожей почувствовала, что означает оно вовсе не конец разговора, а его крайне неприятное продолжение. Это ощущение заставило меня обернуться.

— Знаете, Оливия, — всё-таки заговорил профессор, почему-то старательно не глядя на меня, — я вырос в тех краях. Подростком излазал их вдоль и поперёк. Там нет никаких шахт. Ни старых, ни новых — никаких вообще. Нет и никогда не было.

— Вы… вы уверены?

Я задала этот вопрос не ради ответа, просто с языка сорвалось. Я не была удивлена, нет, я уже знала, просто не готова была осознать. Потому и сейчас сразу поверила, что Дилан действительно соврал мне о том, где был, но дальше мысль остановилась. Было слишком страшно додумывать её до конца.

Кажется, профессор понял, что ответ мне не требуется, потому что просто молча подошёл к звонку и ещё дважды на него нажал. Слишком резкое и нервное движение руки выдало его напряжённость, хотя в остальном он выглядел вполне спокойным. В отличие от меня, надо полагать.

— И чего так трезвонить? Я не глухая, между прочим.

Громкий, слегка сварливый женский голос, донёсшийся сверху, заставил нас вздрогнуть, синхронно поднимая головы. И увидеть в полосе света фар совершенно хрестоматийную картинку родом из Мрачных Веков: ведьму на метле. Правда, кое-какие расхождения с классикой всё же имелись. Остроконечная шляпа на голове ведьмы отсутствовала, зато наличествовали растрёпанная ярко-рыжая коса и венок из красных маков. Или, может, тюльпанов. А место грязного зелёного платья занимала чистая белая простыня, завязанная грубым узлом на левом плече и подпоясанная ярким шёлковым шарфом — главным писком прошлогодней моды.

— Госпожа Тереза Эсдари? — осведомился профессор, справившись с первым изумлением.

— Филлис Эсдари, — поправила женщина. — А вам нужна Тереза?

— Собственно, не обязательно. Мы просто приехали попросить об одолжении. Небольшом… или большом, вам решать.

— Вы — это кто? — слегка саркастично уточнила женщина, наконец-то спускаясь с небес на землю.

— Меня зовут Даниэль Лирс, а девушку — Оливия Беринг.

— Лирс, — задумчиво протянула ведьма, слезая с метлы. — Что ж, о вас я наслышана, профессор. Столкнулись с неразрешимой научной проблемой?

Вопрос прозвучал откровенно насмешливо. Настолько, что я испугалась, что вот сейчас мы услышим язвительную отповедь и будем отправлены восвояси ни с чем. Но профессора смутить было не настолько просто.

— В некотором роде, — признал он. — Видите ли, госпожа Эсдари, мы на прошлой неделе столкнулись с демонологом.

— Серьёзно? — недоверчиво спросила женщина. — С настоящим демонологом?

— Да, с самым настоящим. Из Круга Бартолу.

— Это точно?

Теперь голос ведьмы звучал уже серьёзно, даже немного испуганно. Она быстро вновь оседлала метлу и взлетела, правда, невысоко. Ровно так, чтобы ворота не мешали ей видеть наши лица.

— Совершенно точно, — устало кивнул профессор.

— Я боюсь, что мой брат заключил с ним сделку.

Всё, я это сказала. Нельзя было бесконечно саму себя кормить нелепыми недомолвками, по-детски пряча голову под одеяло в надежде, что монстр не найдёт. Взрослые люди так не поступают, потому что понимают — под одеялом найдёт обязательно. Потому лучше как следует подготовиться к встрече с ним.

— Разве это не его право? — грустно спросила ведьма.

— Торговать моей душой? — вопросом на вопрос ответила я.

— Даже так… Ладно, — сдалась Филлис, зябко передёрнув плечами. — Я сейчас ворота открою, заезжайте и проходите в дом.

— Ну что ж, — заметил профессор, когда ведьма скрылась в темноте ночи. — Половина дела сделана — нас впустили.

Я ничего не ответила, просто пошла обратно к машине. Холодно было стоять на ветру, стоило надеть свитер потеплее. И как только эта Филлис Эсдари не мёрзнет в одной простынке, да ещё и босиком? Может, всё-таки мёрзнет, просто не показывает этого?

* * *

В доме было тепло, даже жарко. Полыхал камин, да и старинные чугунные батареи не отставали. Усадив нас на диван, Филлис скрылась за одной из дверей, и вот уже минут пять мы сидели, неизвестно чего и кого ожидая.

Благо хоть вокруг было на что посмотреть. Комната словно вынырнула в день сегодняшний прямо из позапрошлого века. Все стены тут были покрыты резными деревянными панелями, тёмными от времени и украшенными искусной резьбой. Три картины, висевшие между окнами, тоже были в классическом стиле: обычные пейзажи, может, даже здешние.

Лампы в большой люстре имитировали свечи. А ещё на стенах красовались кованые канделябры, причём судя по изобильным следам воска их даже частенько использовали по прямому назначению. Сейчас, правда, там никаких свечей не было, только на каминной полке горела парочка вполне современных ароматических, в круглых стеклянных стаканах. В резном шкафу загадочно поблёскивал старинный хрусталь, хотя задумывался этот предмет мебели, кажется, для книг. Но книги лежали на столиках, да и секретер был ими практически завален.

— У госпожи Карнас случился бы инфаркт, увидь она подобное обращение с такими книгами, — пробормотал профессор.

— Мы отлично с ними обращаемся.

Изучая книги, я совершенно не заметила, как к нам спустилась со второго этажа женщина. Сперва я подумала, что это Филлис успела переодеться в классические чёрные брюки и светло-бежевый свитер и уложить волосы в высокий пучок. Но нет, это была не она. Поняла я это не по лицу, не слишком-то хорошо тогда разглядела черты Филлис, отвлечённая необычностью её наряда. Просто голос этой женщины был ниже и мягче. И звучал как-то моложе что ли.

На вид ей было, наверное, немного за тридцать, самое большее тридцать пять, и её, пожалуй, можно было назвать если не красивой, то уж точно привлекательной. И эксцентричной она совершенно не выглядела. В отличие от своей… сестры, возможно.

— Тереза Эсдари, — представилась она, подходя и протягивая мне руку. — Рада знакомству, Оливия, хотя сожалею, что оно случилось при столь огорчительных обстоятельствах.

— Взаимно, — кивнула я, чуть пожимая её тёплую ладонь.

— Профессор, — улыбнулась Тереза, делая шаг в сторону и тоже протягивая ему руку. — Польщена визитом. Для академиста вы мыслите весьма интересно, надо признать.

— Благодарю за комплимент, — улыбнулся в ответ профессор.

— Идёмте в библиотеку, — без перехода предложила Тереза. — Я покажу вам книги, которые у нас есть, но в поисках информации помочь не смогу. Я никогда ни одну из них не открывала.

— Попробуем разобраться сами, — пожал плечами профессор, поднимаясь с дивана.

Библиотека располагалась на втором этаже, это была огромная комната, пропахшая старыми книгами и пылью. Шкафы тут были буквально везде, стояли рядами так близко друг к другу, что колеса стремянки постоянно задевали панели внизу, оставив на них бесчисленные царапины. Только возле единственного окна расположился стол с лампой и тремя стульями вокруг.

— Вот здесь, — сообщила Тереза, подведя нас к единственному закрытому шкафу в самом дальнем от двери углу. — Все эти книги собраны тут.

С этими словами она вручила профессору ключ, большой и красивый, богато украшенный завитушками. Магии на нём было намотано столько, что оставалось только дивиться, как металл вообще это выдержал, не рассыпавшись на молекулы.

— Спасибо, — кивнул профессор, тут же открывая шкаф.

Коллекция перед нами предстала воистину впечатляющая. У меня прямо глаза разбежались от вида старых и откровенно древних гримуаров. Далеко не на всех корешках можно было разобрать названия, но и тех, что я прочитала, хватило, чтобы очень захотеть присесть. Где-нибудь внизу, в гостиной, подальше от этих… сочинений.

Профессор, кажется, впечатлился не меньше меня, но совершенно иначе. Ему явно не терпелось сунуть нос во все эти книги, и он даже протянул было руку за одной из них, но остановился на середине движения и полез в карман за телефоном.

— Здесь даже «Книга Печатей» есть, — сказал он в трубку, не тратя времени на приветствия.

Ответ собеседника я не расслышала и голос, понятно, тоже не узнала, но почти не сомневалась, что звонил профессор некроманту. А собственно, кому же ещё? Только магистр Роадс, пожалуй, и имел хоть какое-то представление о том, что нам нужно здесь найти. Хотя как знать, вдруг у профессора есть ещё какие-то знакомые?

Профессор тем временем стал перечислять названия имеющихся книг одно за другим, выдвигая или даже открывая те, на корешках которых ничего не было или не осталось. Я было уже заскучала, но тут Тереза ловко выхватила у профессора трубку, посмотрела имя на экране и переключила телефон на громкую связь.

— Здравствуй, тёмный, — сказала она громко. — Мне стоило догадаться, что история эта не обошлась без тебя.

— Тереза, — после небольшой паузы отозвался конечно же магистр Роадс. — А я знал, что ты не откажешь в помощи.

— Скажи спасибо, что папа сегодня очень хорошо… отпраздновал, — усмехнулась Тереза. — Кстати, он интересовался недавно, не надумал ли ты исправиться.

— Нет, крошка, на тёмной стороне гонорары до сих пор выше, — со смешком ответил некромант, немного помолчал и договорил: — Шутка. Просто грязную работу тоже кто-то должен делать.

— Это верно, — как-то печально согласилась Тереза. — Так что же именно ты ищешь, тёмный?

— Ищу способ отцепить от человека инсукора. А потом… потом видно будет.

— Хочешь попытаться поймать демона и узнать у него, где спрятана «руна» демонолога? Ты спятил, да?!

Последний вопрос Тереза практически выкрикнула в трубку. Я, если честно, ничего не поняла, но всё сказанное даже мне не понравилось. Звучало оно откровенно авантюрно и вообще жутковато.

— Все остальные варианты хуже, Тереза, — сухо ответил магистр.

— Что, настолько, чтобы рисковать своей душой?

— Кто во что верит. И вообще, это долгая история, сейчас нет времени её рассказывать. Просто скажи, знаешь ли ты нужную книгу?

Тереза не ответила. Просто сходила за стремянкой и вытащила толстый гримуар в потёртом, когда-то, наверное, красном, а теперь уже скорее неопределённо-коричневом кожаном переплёте. Сунула её в руки профессору вместе с телефоном, развернулась на каблуках и ушла.

— Вы что, знакомы? — поинтересовался профессор, когда дверь библиотеки закрылась за Терезой со звучным хлопком.

— Это ещё одна долгая история, — в голосе некроманта слышалась явная досада. — Она дала тебе книгу?

— Дала, какой-то «Канон Безымянных».

— Неназванных, — уже мрачно поправил магистр. — «Канон Неназванных». Тебе не стыдно делать такие ошибки при чтении рунописи, профессор?

— Ну извини, — буркнул Лирс, направляясь с книгой к столу. — Я рунопись читаю только со словарём, всё знать невозможно.

— Так найди словарь, ты же в библиотеке. А потом отыщи в «Каноне» ритуал изгнания инсукора, переведи, разбери и перезвони.

— Слушай, — выступил с контрпредложением профессор, — давай я лучше перепишу как есть, а ты сам потом прочитаешь и разберёшься?

Кому как, а мне предложение показалось совершенно здравым, хотя словарь я уже заприметила, он стоял на второй полке, как раз напротив шкафа с тёмными гримуарами, только руку протяни. Но лучше ведь иметь под рукой оригинал, так, на всякий случай. Магистр Роадс несколько секунд задумчиво посопел в трубку, потом сообщил, что согласен и добавил:

— Тогда и про создание ловушки для этой твари сразу перепиши.

Словарь я всё-таки взяла, даже открыла. Для общего развития. Насколько мне было известно, рунопись изучали алхимики и артефакторы, а ещё боевые маги, но эти только в аспирантуре. Всем остальным она и нужна-то не была. Вот какой, скажем, мне толк, если я и вычитаю про эту самую ловушку для демона? Всё равно силёнок на такой ритуал не хватит, так что нечего и время тратить на бесполезные знания.

Конечно, всегда любопытно чего-нибудь поалхимичить, но эксперименты неспециалистов в данной области имеют свойство заканчиваться неоднозначно, порой даже со взрывом. Да если и без взрыва, результат всё равно может мягко говоря удивить. К тому же, об опытах, доступных дилетантам, можно прочитать и без рунописи, учебников на общедоступном языке полно.

Пока я изучала рунический словарь, размышляя подобным образом, профессор успел пролистать «Канон», отыскать там нужную главу и приняться за её переписывание на листы, позаимствованные из лежавшей на столе стопки. Моя помощь ему, судя по всему, не требовалась.

Оглядевшись и немного заскучав, я опять подошла к собранию запрещённой литературы и принялась его изучать. Просто так, потому что даже те названия, которые я могла прочесть, не говорили мне ровно ни о чём. Потому, немного поразмыслив, я забралась на стремянку и достала с верхней полки один из гримуаров. Внимание моё он привлёк красивым серебряным узором на корешке из тёмно-синей кожи. Почему-то при виде этого рисунка я вспомнила кинжал из сна.

На обложке гримуара была точно такая же полоса узора, как и на корешке, ни одной буквы или руны. Зато хватало магии. Её полосы, обматывающие книгу словно бинты, выразительно шевельнулись, намекая, что так просто полистать страницы мне не позволят.

Я усмехнулась и принялась изучать чары. Знакомы мне они не были, но строились, разумеется, на вполне известных принципах — не зря же пятый год в универе штаны протираю. Так что если подумать как следует, рассмотреть и прикинуть, а потом подцепить потайную петельку у самого корешка в нижней части, вытянуть её и замкнуть на такую же в верхней… то останется самая обычная фиксирующая полоса, размыкаемая буквально в три движения пальцами.

Полоса свернулась, на миг неярко замерцав, и книга сама раскрылась в моих руках. Не иначе обиделась, что я так почти запросто справилась с её защитой, и решила ехидно продемонстрировать тщетность моих стараний. Разумеется, текст был руническим. С моим полным незнанием рунописи я и за год столько не разберу.

Не удержавшись, я досадливо щёлкнула по странице пальцем. Словно приняла игру и тоже отомстила. Мелко, конечно, но хоть так. И в следующее мгновение от изумления и испуга чуть не выронила гримуар.

От моего щелчка руны на потемневшем от времени пергаменте сперва дрогнули, потом засуетились, как муравьи вокруг палки, сунутой в муравейник, а потом снова замерли. Сложившись в совершенно читаемый текст.

Закрыв как-то незаметно успевший открыться от потрясения рот, я моргнула, тряхнула головой и моргнула ещё раз. Ничего больше не изменилось. И нет, это судя по всему была не галлюцинация. Текст на страницах был написан вполне понятным, хоть и по-старинному вычурным языком. Ничего особенного, Священное Писание посложнее написано.

Присев за стол, поближе к лампе, я погрузилась в чтение. Интересно же было узнать, ради чего старалась. Надо сказать, содержание меня не разочаровало. Это были, можно сказать, основы демонологии — описания всяческих тварей, их особенностей и возможностей.

Прочтя в начале книги о парочке мелких бродячих духов, я вспомнила о главном, и принялась искать упомянутого некромантом инсукора. И нашла довольно быстро, резонно предположив, что раз уж описания в книге идут не по алфавиту, автор наверняка переходил от менее опасных тварей к более опасным. Инсукор обнаружился приблизительно в середине.

Первая же пара абзацев о нём отбила у меня всякое желание смотреть, кто ещё там есть дальше. Этак почитаешь и не заснёшь потом в ближайшую вечность, будет всякое мерещиться. Но эту главу надо было дочитать обязательно, я и читала.

Из всего прочитанного порадовало меня только то, что инсукоры свободно по нашему миру не разгуливают. Но вот в арсенале демонолога они едва ли не самое отвратительное оружие. Эти твари позволяют ему управлять людьми. И отвратительно, страшно и отвратительно собственно то, что делается всё по добровольному согласию человека. Иначе это не работает.

Согласие это добывается разными путями. Оно бывает частью сделки, а ещё тварь может начать преследовать человека. Входить в контакт, запугивать, обманывать, льстить — любыми способами уговаривать впустить себя. И когда добьётся успеха, человек становится марионеткой её хозяина, марионеткой, которая сделает всё, что угодно демонологу и, возможно, не будет об этом даже подозревать. Или будет.

Некоторые жертвы описывали инсукора как голос в голове, некоторые утверждали, что никаких голосов не слышали, просто иногда оказывались в неожиданных местах, не представляя, как туда попали. Или вдруг выясняли, что делали что-то, но совершенно не помнили, когда и как. И не понимали, с чего и почему. Но это были те, кто поддался твари из страха или по глупости. Рассказ заключившего сделку был всего один. Если верить его словам, инсукор полностью управлял его телом, но сам он при этом всё видел и сознавал.

Глава 6

Откинувшись на спинку стула, я закрыла глаза и попыталась погрузиться в медитацию. Ничего не вышло. Слишком отчётливо осознала сейчас, что именно произошло. Магистр Роадс сказал, что нам необходимо узнать, как изгнать из человека инсукора. Очевидно, он всё понял ещё тогда, когда я рассказала про браслет. Ложь Дилана о том, где он был, лишь дополнительное подтверждение тому, что именно так всё и есть.

Может быть, демон и привёл брата в Саут? В сущности, это было единственное, чем я могла себя успокоить. Тем, что Дилан был обманут или запуган ещё раньше, и уже тогда сам не ведал, что творит. Потому что в ином случае… нет, не могло, не должно было быть никакого иного случая!

Открыв глаза, я пару секунд тупо смотрела в раскрытую книгу, потом не выдержала и захлопнула её. «Бинты» защиты тут же с мягким мерцанием вернулись на свои места.

— Вычитали что-то интересное? — не отрываясь от переписывания, спросил профессор.

— Узнала, что такое инсукор, — ответила я, невольно поёжившись от того, как прозвучало название этой твари. Оно и раньше мне не очень-то нравилось, а уж теперь вообще до костей стало пробирать.

— А я более или менее понял, как от неё избавляться. Осталось разобраться, как ловить.

— Хорошо, — кивнула я.

У нас получится. Должно получиться. Осторожно заглянув в раскрытый «Канон», я прикинула, смогу ли помочь с переписыванием. Пожалуй, не стоило пытаться. Тупо срисовывая совсем незнакомые символы один за другим слишком легко ошибиться, а имея дело с демоном, ошибаться нельзя.

Следующие полчаса я просто изучала словарь, главным образом, чтобы чем-то занять голову и не заснуть ненароком. И заодно чтобы не думать о еде, потому что есть хотелось уже совершенно явственно.

— Всё, — объявил, наконец, профессор, возвращая ручку в прибор.

Я глянула на часы в этом самом приборе, а потом и на своём телефоне. До полуночи действительно оставалось пять минут. Наверное, пора уже и честь знать, тем более не очень-то мне тут понравилось. Вроде бы все встреченные обитатели были довольно вежливы и весьма к нам добры, но всё же они были странными, и непонятно, чего от них стоило ожидать в дальнейшем.

И неожиданность не заставила себя ждать — вернулась Тереза. Вихрем пролетев от дверей к окну, она осторожно отодвинула штору, вгляделась в темноту ночи, нервно барабаня по столу костяшками пальцев свободной руки, а потом выпалила:

— Вам надо уезжать. Немедленно.

— Что-то случилось? — не удержалась от вопроса я, хотя вообще-то хотела с радостью и поскорее исполнить это распоряжение.

— Отец с остальными скоро вернутся. Не знаю, что там Филлис рассказала о вас, потому не представляю, что тогда будет, — вздохнула Тереза, забирая со стола книги и ключ, и направляясь с ними к шкафу. — Может, вышвырнет вон со скандалом. А может, споит и на метле прокатит. Думаю, то и другое вам не понравится.

— Да уж, — согласилась я, подбирая с пола сумку. — Это точно.

Тереза быстро вернула книги на место, заперла шкаф, сунула ключ в карман и направилась к выходу. Мы пошли следом, почти сбежали вниз по лестнице и вышли в прохладную, ветреную ночь. Уже у машины Тереза поймала меня за рукав и спросила:

— Нашли, что искали?

— Надеюсь, — пожала плечами я.

— Хорошо, — кивнула Тереза. — Держи. Это моя визитка, если что, звони. Лучше по будням в середине дня.

— Спасибо, — ответила я от души.

Когда мы отъезжали от дома, я рассмотрела визитку. Она была самая простая, из белого картона, с обвившей чашу синей змеёй в правом верхнем углу. Оказывается, Тереза М. Эсдари была целительницей и работала в клинике Амарис. Это, насколько я знала, одна из крупнейших столичных больниц.

Провожая взглядом закрывающиеся ворота, я увидела в небе то, что сперва показалось мне стайкой белых птиц. Но стайка очень быстро приблизилась, и я сообразила, что это люди. Они летели в ночном небе, вопя и завывая так громко, что даже в машине слышно было. У самого забора остановились на секунду, видимо, поглядели на нас, а потом с новой порцией визга круто развернулись и двинулись, похоже, к дому. Я перевела дыхание. Да уж, вовремя мы уехали.

Трель телефона в наступившей тишине заставила меня вздрогнуть. Профессор быстро нажал кнопку на панели, и бодрый, слегка насмешливый голос магистра Роадса немедленно поинтересовался:

— Ну как? Сумели выбраться без репутационных потерь?

— Будем считать, что да, — отозвался профессор довольно мрачно.

— Ты что, разочарован? — фыркнул некромант.

— Боже упаси, — проворчал профессор, объезжая яму. — Меня вполне устраивает, что ты мой самый странный знакомый. Без более странных я с радостью обойдусь.

— Не суди опрометчиво, — как-то странно заметил магистр. — Знаешь, где мотель «Светлячок»?

— Замечал, — кивнул профессор. — Как раз будем мимо проезжать.

— А вот не проезжайте в этот раз. Буду ждать вас там, в ресторанчике.

* * *

«Светлячок» с виду оказался куда приличнее, чем мотель в Сауте. Здесь совсем не было той провинциальной потёртости и одновременно претенциозности. Всё выглядело очевидно недорогим, зато простым и основательным — всего лишь чистота, покой и необходимое удобство, ничего сверх этого.

Ресторанчик был вполне под стать остальному: простой, скромный и наполненный вкусными запахами. Народу, несмотря на поздний час, хватало. Пару столов занимали дальнобойщики, они сосредоточенно опустошали тарелки под неспешный и негромкий разговор. Еще за одним расположилась более шумная компания молодёжи, судя по паре долетевших до меня фраз — студенты-историки, остановившиеся перекусить тут по пути в аэропорт.

Некромант устроился в дальнем углу и сидел там с чашкой кофе, уткнувшись в экран ноутбука. По-прежнему молча мы присоединились к нему и так и сидели, пока не подошла официантка, приятная женщина средних лет. Профессор попросил чашку кофе, я присоединилась. Не отрывая взгляда от экрана, магистр абсолютно спокойно добавил:

— Мне яблочный пирог со сливками. А девушке ещё отбивную с картошкой и тоже пирог. Со сливками.

Официантка коротко кивнула и ушла. Я сердито уставилась на магистра, но, очевидно, ничуть его этим не впечатлила. Даже от чтения отвлечься так и не заставила. А самое досадное, что решимости возмутиться не было совершенно. Просто слишком сильно хотелось есть.

Профессор вытащил из внутреннего кармана вчетверо сложенные листы и бросил их магистру прямо на клавиатуру. Тот в ответ только кивнул, забрал их и тоже сунул в карман куртки, всё так же неотрывно глядя в экран.

— Стесняюсь спросить, что ты там изучаешь, — хмыкнул профессор, не выдержав.

— Сводки по нежити, — не меняя тона, пояснил некромант. — Но пока не вижу в её появлении никакой закономерности. Такое ощущение, что наш приятель постоянно перемещает «руну» с места на место.

— Может, он вообще за пазухой её таскает, — проворчал профессор.

— О, он очень хотел бы так и делать, — с усмешкой отозвался магистр, наконец-то поднимая взгляд. — Но это невозможно. Долгая близость демонической сущности разрушает любые артефакты. Собственно, как и вообще всё в этом мире.

— И это не мешает ситуации быть вполне безнадёжной, — вздохнула я.

— В каком-то смысле. Но сейчас наш приятель не может себе позволить абсолютную свободу перемещений, и у него в любом случае не может быть бесконечно много годных тайников. Если внимательно изучить динамику, скорее всего получится выявить закономерность.

Официантка принесла заказ, расставила перед нами чашки и тарелки и удалилась. Я понюхала отбивную и взялась за вилку. Говорят, дальнобойщики — верная примета хорошей кухни. Что ж, как минимум в данном случае это было действительно так, и мясо, и картошка выглядели и пахли отлично, да и на вкус оказались весьма хороши.

— Вы сразу поняли про инсукора, — сказала я, съев половину порции и сделав паузу для глотка кофе. — Почему ничего мне не сказали?

— Не хотел пугать, — пожал плечами некромант.

— Я всё равно испугалась, — махнула рукой я. — Всю ночь не спала.

— Не снимайте оберег, и он вас не тронет.

— Дилан потребовал, чтобы я избавилась от него.

— Не удивлён, — отозвался магистр, после небольшой паузы. — Было бы хорошо, если бы вы пожили пока где-нибудь в другом месте. Но это, полагаю, невозможно?

— Ну, пару раз я могу остаться у подруги, — протянула я задумчиво. — Это не вызовет подозрений. У нас дома один компьютер, и Дилан вечно его занимает, так что я порой ночую у Лили, когда делаю какие-нибудь рефераты. Но совсем переехать мне некуда, даже на время.

— Плохо, — констатировал некромант. — Но ничего не поделаешь. Просто постарайтесь не демонстрировать браслет.

— Попробую, — вздохнула я, вновь принимаясь за еду.

Ладно, придётся кутаться во что-то с длинными рукавами, делая вид, что всё время мёрзну. Тем более, скоро так оно и будет: холодает в этом году быстро, а отопление включат только недели через полторы.

Когда с едой, десертом и кофе было покончено, магистр закрыл ноутбук, задумчиво осмотрел зал, потом парковку за окном, сунул руку в карман и достал оттуда магнитную карту.

— Четырнадцатый номер, — сказал он, протягивая карту мне. — Поспите там, а утром я подвезу вас в универ. Или пусть профессор подвезёт вас домой прямо сейчас.

— Нет, — мотнула головой я, забирая карту. — Я соврала маме, что взяла сегодня ночную смену. Так что сейчас я вроде как на работе.

— Я так и думал, — хмыкнул магистр, кладя деньги в папочку со счётом.

— Что меня в тебе восхищает, так это твоя предусмотрительность, — совершенно серьёзно сказал профессор. — Даже номер снял заранее.

— Номер я снял для встречи с клиентом, — разочаровал его некромант. — Беседа за чашкой кофе в людном месте его не устроила. Просто удивительно, насколько распространена в этом мире паранойя. Но потом да, сообразил, что Оливия не из тех, кто может запросто явиться домой среди ночи.

— Я пойду, — сообщила я, подавив зевок. От тепла, сытости и бессонной ночи уже едва держала глаза открытыми.

— Спокойной ночи, — напутствовал меня некромант. — Не волнуйся, мне навряд ли удастся воспользоваться второй кроватью.

Честно сказать, сейчас меня это уже и не волновало. Зевнув по дороге раз пять, я доползла до номера и прямо не раздеваясь рухнула в кровать. Уснула, кажется, раньше, чем голова подушки коснулась.

* * *

— Просыпайся. У тебя полчаса на душ и кофе.

Я перевернулась на спину, протирая глаза. Можно сказать, почти выспалась. И это хорошо, неизвестно, когда в следующий раз доведётся спокойно проспать столько времени. Да хоть сколько-нибудь.

Поглядев на себя в зеркало, висевшее над пристроившимся между кроватями столом, я оценила совет насчёт душа. Вид у меня был тот ещё: помятая, растрёпанная, бледная, как привидение, и откровенно заспанная. С сожалением отставив стакан с кофе, я поплелась приводить себя в порядок.

Уже в машине я взглянула на себя ещё раз. Выглядела, в общем-то, ненамного хуже, чем обычно. Вот когда привелось порадоваться, что не имею обыкновения каждый день появляться на занятиях в новом наряде и при безупречном макияже. Если бы, скажем, Лесли Веласко в таком виде пришла однажды, университетские сплетники уже к вечеру мозоли бы на языках натёрли, выясняя, где и с кем это она ночевала. А на меня никто и внимания не обратит.

— Этот ритуал, — спросила я, вспомнив вчерашнюю ночь, — ну, изгнания инсукора, он опасен?

— Для кого? — чуть насмешливо уточнил некромант.

— Для… да для всех! — даже немного рассердилась я. Неужели меня тут считают такой безнадёжной эгоисткой, способной думать только о том, кто, так сказать, к телу ближе, а на остальных наплевать?

— Для носителя не особенно, если его заранее как следует зафиксировать. Для участников… как повезёт. Обычно самой большой проблемой становится появление хозяина демона, но нам это, полагаю, не грозит. Так что назовём уровень угрозы средним.

— Тогда почему Тереза так испугалась?

Я давно хотела задать этот вопрос. Этот и ещё парочку. Магистр обещал нам странности, но совсем другие. Нет, я и эти самые другие заметила, конечно, но Тереза всё равно удивила меня сильнее.

Во-первых, она выглядела ненормально нормальной в сравнении с Филлис и остальными ночными летунами. Во-вторых, она начала со слов о том, что никогда не заглядывала в книги из запертого шкафа, но точно знала, какая из них нам нужна. Выходит, всё же читала, как иначе? И в-третьих, она работала в больнице. Значит, имела соответствующее образование, без диплома туда целителем не устроишься, уборщиком разве что. К чему так нарочито отделять себя от академистов, если сама одна из них?

— Терезу напугало моё желание поймать инсукора и побеседовать с ним.

— То есть, это очень опасно? — спросила я, решив повременить пока с обсуждением остальных странностей.

— Да, весьма, — довольно сухо согласился магистр. — Но придётся рискнуть. Лучший шанс найти «руну» нам может не представиться.

— А какую именно опасность он представляет? — не отставала я.

— В ловушке демон потеряет связь с хозяином. То есть, перестанет быть ему подчинён. И если не суметь его переподчинить или изгнать с концами, он сам тебя подчинит и использует для собственного перерождения в инсумара, кровавого демона.

— То есть, убьёт? — опасливо уточнила я.

— Это зависит от точки зрения, — с невесёлой усмешкой пояснил некромант. — Лично я предпочитаю именно слово «использует». Поглотит с потрохами и душой. Атеисты называют это смертью, верующие — тем, что куда хуже. Сама выбирай, как тебе больше нравится.

— Мне это вообще не нравится, — от души призналась я.

— Можно подумать, я прямо в восторге, — проворчал магистр, едва успевая затормозить перед пешеходным переходом. — Но использовать приходится то, что есть. Тебя до крыльца подвезти или до остановки?

— Знаете, — ответила я, стараясь удержать немного саркастический тон, — я понимаю, что вам нравится меня дразнить, но не нахожу это забавным. Со своей точки зрения. Уж извините.

— Мне не нравится дразнить вас, Оливия, — вздохнул магистр. — Просто вы должны понимать, что выбирать когда-то придётся.

— Как Терезе? — спросила я наугад.

— Нет, не так. В жизни Терезы есть место компромиссу. В твоей — нет.

— Потому она читает тёмные гримуары, хотя это запрещено? — чуть ехидно поинтересовалась я.

— Тереза слишком умна, чтобы слепо следовать каким бы то ни было правилам, — пожал плечами магистр. — Знание священно? Отлично, тогда им нужно обладать и правильно пользоваться. Разница между ней и тобой в том, что если её отец узнает про её литературные предпочтения, он будет громко кричать, конечно, но совершенно точно не бросит её в омут с камнем на шее и с руками, связанными за спиной.

— И меня не бросят, — запальчиво возразила я. — Знаете, для современного образованного человека у вас очень много предрассудков.

— Конечно, — легко согласился магистр.

Я подавила вздох. Он не обязан мне нравиться, мы ведь не друзья и никогда ими, пожалуй, не станем. И мне не должно быть никакого дела до его мнения по вопросам, не касающимся истории, в которую мы оказались волею судьбы вместе втянуты. А сержусь я потому, что есть в его словах доля неприятной правды.

Не в том дело, что меня убьют. Утопят, подумать только! Какой нелепый вздор в духе Мрачных Веков и современных кинострашилок. Где, интересно, магистр ухитрился его набраться? Конечно же никому и в голову не придёт меня убивать в буквальном смысле. Меня просто будут считать мёртвой для общины, только и всего. А чем потерять разом всех родных и близких — лучше умереть. Многие так считают. Подозреваю, что есть немало тех, кого именно это и удерживает. И не уверена, что сама, если придётся однажды выбирать, сумею решиться.

* * *

После занятий я специально засиделась в библиотеке. Во-первых, там было тихо, да и удобнее, чем дома моститься на коленке или тумбочке, или на кухне маме мешать. Во-вторых, мне категорически не хотелось оставаться с Диланом наедине. Так что домой я вернулась на полчаса позже мамы, прямо к ужину.

Когда ужин был почти уже съеден под совершенно обычные разговоры о работе и о том, что надо бы наконец найти время и съездить за вещами для племянников, пока совсем не похолодало, Дилан внимательно посмотрел на меня и вдруг, совершенно невпопад, сказал:

— Не смей больше шляться по ночам.

Я опешила, поражённо уставившись на него. Наверное, нужно было что-то ответить, но у меня не нашлось слов. И правда, что я могла бы сказать? Разве только упрекнуть брата в том, что он не справляется со своей обязанностью содержать нас с мамой и помогать родным, потому мне приходится хвататься буквально за каждый злотый. Но это… так не делается, и точка.

А ещё у меня на миг промелькнула мысль, что Дилан каким-то образом узнал, что меня не было вчера на работе. Но её я тут же отмела как невероятную. Если бы брат приходил в магазин и искал меня, дорогие коллеги точно не устояли бы перед искушением тут же позвонить мне и поинтересоваться именем счастливчика, у которого я ночевала. Но никаких звонков не было.

— Я не шлялась. Я работала, — отрезала я, вставая из-за стола.

Мама молчала, опустив глаза и задумчиво ковыряя остатки капусты на своей тарелке. Впрочем, на её поддержку я и не рассчитывала. На самом деле её молчание было для меня наилучшим вариантом. Дилана не поддержала — уже прекрасно.

— Я сказал тебе, Оливия, — продолжил брат с нажимом, — чтобы больше ты не смела такого себе позволять.

Я замерла с тарелкой в руке. Раньше Дилан, бывало, играл в строгого брата, но именно что играл. Теперь же он был убийственно серьёзен. И он не был тем, кого я знала всю жизнь. Что-то другое говорило за него, отдавая мне не подлежащие обсуждению приказы.

— Хорошо, — кивнула я. — Я тебя поняла. Пойду спать.

— Нет, — снова рыкнул Дилан. — Сначала убери посуду.

— Но сынок, — к моему удивлению заговорила мама, — я сама могу убрать. Да и мне не вставать завтра утром.

— Иди отдыхай, мама, — сухо буркнул брат, поднимаясь из-за стола. — Оливия уберёт, не переломится.

Я невольно отпрянула, освобождая ему дорогу. Нет, это был не Дилан, мой Дилан никогда так не разговаривал и уж тем более не поступал. Он был самым моим близким человеком, он любил меня, заботился обо мне. Да, иногда мне не нравилась его забота, иногда даже раздражала, но она всегда была хоть и своеобразной, не такой, как мне бы хотелось, но искренней.

Теперь даже не верилось, что совсем недавно мы могли нормально разговаривать, спорить, что я практически на этом самом месте отчитывала Дилана. С этим… существом так нельзя. Не стоит. Неизвестно, чего от него можно ожидать в ответ.

Мама, разумеется, поднялась и быстро ушла. И кажется сейчас, торопливо собирая со стола тарелки, я впервые в жизни от всей души благодарила судьбу за то, что она воспитана именно так, в полной покорности. А значит, не спровоцирует тварь.

Убрать посуду — дело нехитрое. Закатав рукава повыше, чтобы не намочить, я принялась за уборку. Простые, привычные действия хоть немного помогали отвлечься от страха. Тарелки, кружки, потом сковородка, и да, надо не забыть помыть заодно и её крышку. И доску разделочную, и…

— Я сказал тебе избавиться от этой дряни.

Я застыла, едва не выронив тёрку, которую только что взяла со стола. Идиотка, увлеклась и не услышала шагов за спиной. Конечно, не привыкла я к такой осторожности в собственном доме, но это теперь не оправдание. Я знала, что нужно делать и как стоит себя вести.

— Это всего лишь безделушка, Дил, — мягко сказала я, не оборачиваясь. — Мне её подарили. Поношу несколько дней, чтобы не обижать человека.

— Ты что, не слышала меня, Оливия?! — почти прорычал Дилан. — Ты немедленно…

Говоря это, он схватил меня за руку чуть выше локтя, развернул лицом к себе, но тут же и отшвырнул. То ли брезгливо, то ли скорее испуганно. Я довольно ощутимо ударилась поясницей о край мойки, но сумела удержаться на ногах.

— Ты немедленно пойдёшь и отправишь эту дрянь в мусоропровод, — отчеканил Дилан.

— Нет, — ответила я сухо.

— Что?!

— Нет, — тем же тоном повторила я.

Это не было проявлением какой-то безрассудной храбрости, вот уж нет. Такого страха, как сейчас, я никогда в жизни не испытывала. Просто остаться совсем без защиты наедине с тварью, смотревшей на меня почти в упор из ставших абсолютно чужими серых глаз брата, было ещё страшнее.

Лицо Дилана перекосилось от гнева. Я застыла, лихорадочно соображая, что делать теперь. Убежать я не могла, брат преграждал путь к дверям, да и некуда было. В ванной разве что запереться, но и там дверь можно с лёгкостью открыть снаружи. В подъезд выскочить? Это на самый крайний случай.

— Последний раз тебя спрашиваю: выбросишь?

— Нет! — почти выкрикнула я. — Чего ты вообще так прицепился к этой ерунде?!

Ответом мне стал удар по лицу. Короткий, хлёсткий, сильный. От него зазвенело в ушах, боль расколола голову пополам наискось, в глазах потемнело. Я даже не поняла, как полетела на пол, ударившись локтем и бедром.

— Посиди тут до утра, — равнодушно проговорил Дилан. — Подумай о своём поведении.

И он ушёл, а я осталась одна, на полу. Немного посидела неподвижно, потом медленно поднялась, цепляясь за стол, и рухнула на табуретку. Болели голова, рука и нога, но не это волновало меня по-настоящему. Пока что тварь отступила, оставила меня в покое. Но надолго ли, и что ещё она сделает, чтобы добиться своего?

Чтобы не сидеть, без толку перебирая страхи, я заставила себя снова встать и вытащить из морозилки пакет мороженых овощей, завернула его в полотенце и приложила к лицу. Смотреть на себя в зеркало не хотелось совсем. Того меньше хотелось думать о том, что отвечать завтра на неизбежные вопросы о столь… неординарном украшении.

Время шло, негромко тикали часы на полке, боль понемногу стихала, зато всю меня начало трясти. Не от холода, хотя пальцы руки, державшей пакет, я едва чувствовала. Меня только что ударили. И это была не отрезвляющая пощёчина, как те, что отлично помогают прекратить истерику, это был самый настоящий удар, сильный, злой, нацеленный причинить побольше боли.

Никто и никогда раньше не поднимал на меня руку. В нашей семье это было не принято, отец всегда и всё решал разговорами, в самом крайнем случае мог в угол поставить. Такая суровость перепала только Дилану, и то всего пару раз, за совсем уж опасные мальчишеские выходки. Потому я совсем не ожидала удара. Суровой отповеди, криков, даже оскорблений — легко, но мне и в голову не приходило, что меня могут просто ударить. А вот напрасно.

И теперь мне хотелось плакать. Не от боли, а от испуга, обиды и унижения. Я не понимала толком, что вообще чувствую. Если подумать, чего обижаться-то? Вот если бы Дилан так со мной поступил… хотя нет, этого никогда бы не случилось, тут и думать нечего. А на демона обижаться какой смысл? Он преследует свои цели, а я, похоже, пока не даю ему их достичь. Так что и униженной считать себя довольно глупо, я ведь победила, хоть и в мелочи. Но плакать хотелось всё равно.

Чтобы отвлечься и заодно погреть замёрзшие руки, я домыла посуду, закончила уборку и выглянула в коридор. В большой комнате, разумеется, горел свет и бубнил телевизор, но Дилана в кресле не было. Значит, он сидел за компьютером. Ну и хорошо.

Тихо, на цыпочках, я прошла в коридор, достала из своей так и висящей на вешалке сумки учебник и вернулась на кухню. Не сидеть же в самом деле просто так, углы разглядывая. Хоть почитаю то, чего на лекциях проспала, пока проверочная не нагрянула.

Над книгой я и заснула. Проснулась от того, что во сне повернула голову на ту сторону, куда пришёлся удар. В доме было тихо и темно, только сквозь неплотно задёрнутые шторы пробивался свет уличного фонаря.

Включив светильник над кухонным столом, я с минуту сидела, прислушиваясь. Ни звука. Да и чего другого ожидать в половине третьего ночи? Дорога тут рядом не самая оживлённая, а соседи сплошь из тех, кто много работает, потому среди недели гулянок не устраивает. Дилан и мама тоже давно спят, разумеется. Возможно, стоило пойти в кровать и немного поспать нормально. Всё равно когда я встану, братец будет ещё десятый сон досматривать.

Я даже поднялась было, но тут же села обратно. Дилан, разумеется, не проснулся бы, пройди я сейчас мимо него в нашу с мамой комнату. Только загвоздка в том, что Дилан теперь не Дилан. Тварь может только того и ждать, чтобы устроить мне взбучку за неподчинение и опять попытаться заставить снять оберег. Нет уж, лучше потерпеть. В конце концов, мы живём не в традиционном фермерском доме, где на кухне негде присесть, а зимой ещё и весьма холодно бывает ночами. Вообще непонятно, к чему было применять столь… традиционное наказание. Тем более обычно оно полагается за плохую или не поданную к положенному времени еду.

Пока я пыталась хоть как-то устроиться поудобнее, мысли в моей голове блуждали непривычные. Никогда прежде я не задумывалась о допустимости наказаний. Просто знала, какое и за что полагается, но знание это существовало для меня совсем отдельно от реальности, меня ведь никто не наказывал. А ведь это в сущности абсолютная дикость: наказывать взрослого человека за мелкий проступок или тем более заслучайную оплошность. И как вообще можно жить в постоянном страхе наказания, тем более от близкого человека?

Нет, мне не хотелось жить в мире, где такое возможно, больше того, считается не просто нормальным, а даже правильным. Лучше уж быть одной, чем иметь семью на таких условиях. Потому что какая это вообще будет семья?

Как я ни пыталась примоститься, всё равно было неудобно. Пришлось вернуться к чтению в надежде, что нудные формулы и формулировки ещё разок сработают как снотворное. Увы, ничего не вышло, но зато хоть с материалом разобралась.

В шесть утра я пошла в ванную, чтобы успеть принять душ и по возможности привести себя в порядок до того, как встанет мама. Неторопливо разделась, включила и отрегулировала воду и только после этого решилась посмотреть на себя в зеркало.

Не так уж там оказалось всё и страшно. Синяк был небольшой, да и опухло не сильно, если не вглядываться специально, можно и не заметить. Вот на руке и ноге, на которые я упала, всё было куда хуже, но тут брюки и длинные рукава мне в помощь. А в остальном… может и не спросят ни о чём.

Приняв душ, я глянула на себя снова. Вот когда пригодилась бы косметика, но чего нет, того нет. Да и пользоваться ей уметь надо, потому, подозреваю, одолжи мне её сейчас кто-нибудь, сделаю только хуже. Заметнее.

Накинув халат, я на цыпочках прошла в комнату, взяла бельё и одежду и вернулась в ванную. Когда я проходила через гостиную обратно, Дилан шевельнулся, но не проснулся. Или сделал вид, что не проснулся. Господи, может он вообще теперь не спит, откуда мне знать?!

Из-за этого я почти решила одеться и немедленно сбежать из дома, но пока заплетала волосы, передумала. Во-первых, из коридора не доносилось ни звука, а значит, Дил мог и правда не проснуться. Во-вторых, уйти не приготовив завтрак означало дать твари новый повод ко мне прицепиться.

Сварив кашу, я, спеша и обжигаясь, съела несколько ложек прямо из кастрюльки, чтобы не мыть потом тарелку, запила водой, чтобы не мыть стакан, в последний момент вспомнила, что нужно достать для Дилана масло из холодильника, и пошла обуваться. Дождя на улице не было, так что можно было подождать автобус и на остановке.

Я уже застёгивала куртку, когда мама пошла умываться. Подойдя ко мне, она остановилась, посмотрела на моё отражение в зеркале, грустно покачала головой и двинулась дальше, в ванную, так ни слова и не сказав. Ни в упрёк, ни в утешение.

Наверное, это меня доконало. Кое-как натянув шапку, я выскочила за дверь и побежала вниз по лестнице. Слёзы катились из глаз сами собой. Чего мне бояться остаться одной, когда я уже одна? Я, такая как есть, никого не интересую. Брата волнует лишь моя полезность в его делах и приемлемость моего поведения, а мать так и вовсе только эта же пресловутая приемлемость. А чего хочу я вообще никого не волнует.

У подъезда я остановилась, подышала холодным утренним воздухом и немного успокоилась. Это всё из-за демона, из-за этой проклятой твари. Без неё всё станет как раньше. Господи, да кому я вру?! Всё по сути так же и останется, просто будет чуть лучше прикрыто ширмой нормальности.

* * *

Весь день я старалась вести себя как всегда, словно ничего и не происходило. Не знаю, насколько мне это действительно удалось, но внимания на меня никто не обратил, как обычно. Трудно сказать, благодаря моим стараниям или просто по привычке, но это едва ли имело значение. Главное, не пришлось ни на какие вопросы отвечать.

На последней паре профессор Деор порядком нас задержал. Проверочная в начале всё-таки состоялась, и разумеется, в десять минут почти никто не уложился, выклянчили ещё минут пятнадцать, чтобы списать хоть что-нибудь. А потом профессор, разумеется, решил закончить запланированную тему, и, кажется, назло этим лодырям сделал это крайне неторопливо. Так что на автобус пришлось бежать во весь дух.

Догнать я его догнала, но это мало чем помогло, на работу всё равно опоздала. Марла ждала меня, сердито уперев руки в бока. Я в ответ смогла только развести руками и виновато улыбнуться, подойдя. Начальница усмехнулась:

— Что, попалась всё-таки?

— В смысле? — не поняла я, забирая протянутую карточку с именем.

— Я тебя прикрыла, — усмехнулась Марла. — Твой братец заявлялся вчера, спрашивал, работала ли ты в ночную накануне. Сказала ему, что да. Но, судя по твоему личику, это не помогло.

— Помогло, — вздохнула я. — Спасибо тебе.

— Неужели парень так… приласкал? — недоверчиво прищурилась Марла.

— Да нет, — хмыкнула я. — Не поверишь, поскользнулась на мокром полу и об дверь приложилась вчера вечером. Можно сказать, награда нашла героиню.

— Другой бы не поверила, — с усмешкой махнула рукой начальница. — Но тебе поверю. Вид и тон у братца твоего были такие, что попадись ты, так легко бы точно не отделалась. Беги переодеваться и быстро в зал.

— Спасибо, — уже уходя, ещё раз сказала я.

Быстро надев форменный жилет, сунув в карман рацию и выбежав в зал, я подумала, что нужно будет при первой возможности отблагодарить Марлу хоть шоколадкой. Если бы не она, так легко я бы и правда не отделалась. Вообще не знаю, как объяснялась бы, да и был бы у меня даже шанс объясниться. Скорее всего, нет.

За всякими текущими мелочами было и на часы некогда глянуть, потому появление Джека меня удивило. Казалось, работать ещё и работать, а смена, оказывается, уже и закончилась совсем незаметно. А вот когда нужно или просто хочется поскорее домой пойти, она тянется бесконечно. Такая относительная штука — время…

Задерживаться я не рискнула, к чему давать лишние поводы устроить мне выволочку? Быстро переоделась и бодро пошагала к остановке, подгоняемая холодным порывистым ветром.

Время было уже весьма позднее, да и погода так себе, не для прогулок, но народа на улице хватало. Среди этих людей, спешащих и не очень, мне было спокойнее. Я с самого начала не очень верила словам некроманта о том, что среди толпы никакая тварь на меня не нападёт, но это была хоть какая-то надежда.

Когда я вышла из автобуса на своей остановке, эта самая надежда улетучилась начисто: здесь как назло было совершенно безлюдно. Конечно, ещё горел свет в паре небольших магазинчиков и отделении банка, но никто из служащих даже покурить на крыльцо не вышел. Похоже, все усердно заканчивали рабочие дела, чтобы после закрытия сразу же пойти домой.

Нервно передёрнув плечами, я быстро зашагала к дому. Идти было недалеко, пять минут в таком вот темпе, но мне упорно хотелось побежать. Я уговаривала себя не поддаваться панике и идти нормально. Умом понимала, что демон не собака, кидающаяся на бегущих, ему плевать, бегу ли я, даже боюсь ли я, что он вообще-то как раз ждёт меня дома, но это не особенно помогало.

Миновав небольшой сквер, я подошла к переходу через улицу Освани. Отсюда до дома было рукой подать: перейти дорогу, пройти двадцатый дом с молочной лавкой Ларри на углу, свернуть во двор и всё. Но страх нарастал. Я смотрела, как светофор отсчитывает секунды до разрешения переходить, уже явственно ощущая спиной чей-то холодный, злой взгляд.

Наконец цифры вспыхнули зелёным. Торопливо оглянувшись, я не увидела позади никого. Только тёмные кроны деревьев в сквере и вдоль улицы раскачивались от ветра, а тени их метались в пятнах света фонарей. Но ощущение чужого взгляда не проходило, только усиливалось. Я кожей чувствовала приближение чего-то страшного, потому не выдержала и побежала, сжимая в кармане ключи.

Одна секунда, чтобы открыть дверь подъезда и скользнуть внутрь, к свету, теплу, под защиту старинных стен дома. Переступив порог, я испытала невероятное облегчение. И в последний момент, пока дверь неторопливо закрывалась, обернулась и успела увидеть что-то тёмное, мелькнувшее на подъездной дорожке, но тут же скрывшееся за окружавшей дом изгородью из акации.

Может, это была просто тень. Может, прошёл кто-то из соседей, не замеченный мной из-за паники, или вовсе кот по своим кошачьим делам прошмыгнул, а я невесть чего себе напридумывала. Но может, мои чувства и не врали.

Кое-как отдышавшись, я побрела к лифту. От усталости, причём не только физической, меня буквально шатало, хорошо хоть перила спасали от падения. Очень хотелось присесть на ступеньки и отдохнуть, но я боялась, что так и засну на лестнице. Или скорее сознание потеряю. Нет, нужно было добраться домой.

У двери квартиры я стояла, наверное, целую минуту, сжимая в руке ключи и не решаясь сунуть их в замок. Думала, что иду из огня да в полымя. Та тень на улице могла мне и привидеться — у страха глаза велики — но тварь дома была совершенно реальной и наверняка приготовила мне очередной подарочек.

Но делать-то было нечего, нельзя же не пойти домой. Потому я пересилила себя, открыла дверь и вошла. Дома было… привычно. На первый взгляд ничего не изменилось: всё так же мягко светил торшер в большой комнате, бубнил телевизор, мама возилась на кухне. Похоже, мир вчера перевернулся только внутри меня, а снаружи жизнь шла совершенно своим чередом.

— Лив, — улыбнулась мама, отвлекаясь от плиты. — Ужинать будешь?

— Буду, — пожала плечами я, снимая ботинки и принюхиваясь. — Рыба?

— Да. Итан привёз с рыбалки отличного судака, я котлеты сделала.

— Только руки помою, — кивнула я.

Пока я ела, мама успела закончить с супом, закутала кастрюлю в полотенце и ушла в комнату, заниматься другими делами. После её ухода я поставила чайник, сунула нос в ещё одну кастрюлю, стоявшую на подоконнике, с удовольствием обнаружила там десятка полтора плюшек и вернулась доедать котлеты. И тут на кухне появился Дилан. Не иначе, на шум закипающей воды.

— Сделаешь мне тоже чаю? — спросил он, уселся на вторую табуретку и тут же вскочил, охнув: — Лив! Что у тебя с лицом?!

— А ты не помнишь? — настолько язвительно, насколько это удалось с набитым ртом, поинтересовалась я.

— Не помню чего? — нервно уточнил брат.

— Как воспитывал меня вчера, — ответила я сухо. — Можно сказать, на этом самом месте.

— Ты о чём, Лив? — теперь уже с ужасом спросил Дилан. — Я тебя… воспитывал? Как?! Хочешь сказать, это я тебя…

— Именно так, — согласилась я, вставая и направляясь за чашками к посудному шкафчику.

— Знаешь, сестрёнка, это плохая шутка.

— А что, — спросила я, разливая заварку, — я разве смеюсь?

На самом деле я как раз вспоминала всё, что успела тогда, в библиотеке, вычитать. Пыталась сообразить, какую новую игру задумал демон. Или нет никакой игры, и сделки тоже нет? Просто Дилан как-то сглупил, а может, испугался, и теперь тварь временами управляет им, а он и не знает. О таком в книге тоже упоминалось.

Но если так, к чему было врать про шахту? Именно эта ложь — очевидное доказательство тому, что с демонологом брат встретился. Или, может, с ним встретился подчинённый ему демон, а Дилан ничего этого не помнит? Тогда почему он соврал? Чтобы меня не пугать?

— Я помню, как мы ужинали, — пробормотал Дил. — Потом я вроде ушёл в комнату, сел материал заканчивать. А потом спать лёг, наверное. Не помню точно, устал за день до ужаса. Но того, что ты сказала…

— А что ты в Сауте делал, ты так же помнишь? — перебила я. — То есть, наверное и вроде бы, но не точно?

В книге об этом ничего конкретно сказано не было, но раз жертвы инсукоров отмечали провалы в памяти, можно предположить, что внушать ложные воспоминания эти демоны не умеют. Или умеют, но не считают нужным? Такого ведь тоже нельзя исключать.

— Нет, — мотнул головой брат. — Всё я прекрасно помню, что там делал.

Признаться, мне очень захотелось сказать, что никаких шахт в Сауте нет. Поймать на лжи и посмотреть, что из этого выйдет. Но немного поразмыслив, я передумала. Если всё это какая-то хитрость твари, пусть лучше считает, что я ей верю, иначе правда ведь неизвестно, что произойдёт. Сперва надо точно выяснить, каковы её возможности.

— Что вообще необычного случалось с тобой в последнее время? — спросила я, ставя на стол чашки и кастрюлю с плюшками.

— Кроме того, что я толком не помню вчерашний вечер? — хмыкнул Дилан.

— Кроме, — кивнула я.

— Да ничего, — развёл руками брат.

— Тени, голоса, странный шум? — не сдавалась я.

— Да нет же! Говорю тебе, ничего не было.

Я вздохнула, откусывая кусок плюшки. О чём-то Дилан точно врал. Понять бы, о чём именно. То, что инсукор в нём был, а может, и сейчас есть — факт однозначный. Вопрос лишь в том, с какого момента и как он появился. До первой поездки в Саут, после неё или во время. Но в любом случае Дилан должен был принять его добровольно.

Не иначе, вся эта ложь рассчитана на моё незнание. Тогда стоит попытаться понять, ради чего она. Пока у меня появилось одно единственное предположение: весь этот цирк затеян для того, чтобы я успокоилась, стала доверять брату и выложила ему, что нам известно и каковы наши планы.

Да если я и ошибаюсь, всё равно стоит разыгрывать неведение и помалкивать о задуманном. Так что поспешила я, наверное, со своими расспросами. Придётся как-то выкручиваться, сделать так, чтобы тварь решила, будто я не её целенаправленно вычисляю, а перебираю собственные страхи.

— Мне сейчас показалось, кто-то преследовал меня, — понизив голос почти до шёпота, сказала я. — Шёл за мной до самого подъезда.

— Видела кого-то? — тут же подался вперёд Дилан.

— Только тень, — вздохнула я. — Может, показалось просто. Не знаю.

— Не понимаю, — покачал головой брат. — Хоть убей не понимаю, как я мог тебя ударить. Это ерунда какая-то. Не мог я, ну не мог такого сделать!

— Верю, — кивнула я. — Попробую выяснить что-нибудь. Но только пожалуйста, пожалуйста, ты должен рассказывать мне всё, что с тобой происходило и происходит.

— Рассказал всё, что знал.

— Ладно, — пожала плечами я. — Ещё чай будешь?

— Хватит, спасибо, — вздохнул Дилан и ушёл.

Я осталась убираться и думать. Чем дальше, тем не только страшнее, но и страннее. Больше всего похоже было на то, что демон отчаялся чего-то добиться от меня силой и перешёл к хитрости.

Честно сказать, мне совсем не понравилась реакция Дилана на рассказ о том, что он ударил меня. Никаких извинений, ни тени раскаяния, только растерянность и что-то вроде смущения. Нет, я понимаю: трудно, наверное, чувствовать себя виноватым в том, чего не помнишь, а значит, как бы и не делал. Но врать мне даже после такого рассказа?

Выходит, либо Дилан в самом деле ничего не знает, потому что демонолог что-то с ним сделал, либо я совсем не знаю своего брата, а он тем временем ведёт со мной какую-то жуткую и абсолютно циничную игру. Правда, есть ещё и третий вариант: им до сих пор управляет демон. И честно сказать, я очень хотела, чтобы так оно и оказалось.

Тут я сообразила, что мы совершенно позабыли про ещё одного участника этой истории, а именно про шарлатана Мрака. Барри Гулда, то есть. А ведь он тоже там был. И вероятно, есть смысл попробовать разузнать что-нибудь о его судьбе.

* * *

По пути в университет я позвонила магистру Роадсу, но наткнулась на автоответчик. Сперва я решила перезвонить позже, но потом всё-таки оставила сообщение с вопросом о шарлатане, на всякий случай. Не хватало ещё, чтобы некромант опять ко мне на работу заявился интересоваться, зачем я звонила.

Не дождавшись ответного звонка, в большой перерыв перед лабораторной я пошла в компьютерный класс и попыталась найти в сети что-нибудь о Барри Гулде. Довольно быстро поняла, как его обнаружил Дилан. У этого типа была собственная страничка, где он именовал себя потомственным чернокнижником и некромантом и обещал за разумную плату избавить от любых неприятностей черномагического толка, например от зомби, духов, призраков и полтергейстов.

Номера телефона на страничке не было, только электронный адрес, не иначе, чтобы недовольные клиенты потом не названивали. Но почта — лучше, чем совсем ничего. За последнюю пару минут я успела набросать письмецо, в котором жаловалась, что недавно переехала в старый дом, и теперь меня там донимает привидение. Отправила и побежала на лабораторную.

Не успела, звонок застал меня на лестнице, а надо было ещё почти половину здания по коридору пробежать. Но бежать я не стала, просто пошла быстрым шагом. Хомсен, аспирант, который вёл у нас лабораторные по комплексным схемам, сам был изрядным раздолбаем, потому смотрел на небольшие опоздания сквозь пальцы.

Дойдя до аудитории, я для приличия постучала, открыла дверь и шагнула через порог, уверенная, что короткого извинения будет достаточно. Как всегда. Но что-то сегодня должно же было пойти не так. Вот и пошло.

— Госпожа Беринг, — каким-то странным, не совсем саркастическим тоном поприветствовал меня профессор Лирс. — Рад, что вы всё-таки пришли.

Я остолбенела, пытаясь сообразить, что же будет дальше. Ну почему, почему именно сейчас профессору пришло в голову самому провести лабораторную?! Нет, он это делал, но очень и очень нечасто, обычно когда тема была сложной. Но сегодняшняя была вполне тривиальной, даже, я бы сказала, весьма скучной. Проходной.

— Проходите, не задерживайте нас ещё больше, — поторопил меня профессор, дополняя свои слова нетерпеливым жестом.

Медленно выдохнув, я отмёрзла от места и поспешила к свободному стенду, гадая, как всё это понимать. Наверное, и гадать не стоило. К чему тратить время на осмысление несущественных капризов профессора, когда есть темы поважнее?

Через час я поняла, что насчёт тривиальной и проходной темы погорячилась. В теории всё казалось просто, а вот на практике работа не заладилась. И судя по то и дело раздававшимся досадливым возгласам, не у меня одной. Каждая малейшая неточность в движении пальцев заканчивалась тем, что нити начинали путаться, вспыхивать и рассыпаться.

К концу пары я почти справилась. Остался всего лишь последний узел, точнее, две нити, которые нужно было в нём закрепить. Несколько человек успели закончить, остальных профессор методично выгонял, веля потренироваться и сдать работу позже. Я заспешила. Не хватало ещё получить аналогичное напутствие — тогда почти наверняка придётся отпрашиваться на работе, а это сейчас будет крайне некстати. Марле в любой момент может надоесть меня прикрывать.

Первая нить заняла своё место. Переведя дыхание, я подцепила вторую и осторожно потянула её. Прошла первую петлю, вторую, потом и третью, уже с трудом, и остановилась. Пальцы начали предательски дрожать. Профессор остановился рядом, наблюдая за моими действиями.

Нельзя было ошибаться. Ни в коем случае. И даже чёрт с ней, с несданной работой и отсутствием времени на пересдачу. Я просто не хотела сейчас выглядеть криворукой и бездарной. Не хотела… разочаровать, наглядно продемонстрировать, что высокая оценка моих способностей была на самом деле незаслуженной, что я действительно всего лишь очень средняя студентка. Даже чуть ниже среднего.

Рука предательски дрогнула, но коснуться нитью четвёртой петли и всё испортить я не успела. Профессор успел перехватить моё запястье, прервав неловкое движение. Я замерла и медленно выдохнула, второй рукой подхватывая показавшийся кончик нити и дотягивая его наконец-то до узла.

— Хорошо, — оценил профессор, отпуская мою руку и отступая на полшага, чтобы рассмотреть работу целиком. — Почему же так неуверенно?

Придумать ответ я не успела. Тамир, последний, кто кроме меня ещё оставался в аудитории, опередил меня своим сердитым возгласом. Его контур, мигая, рассыпался на глазах. Сердито стукнув кулаком по колену, парень встал, развёл руками, буркнул, что сдаст как-нибудь потом, подхватил сумку и направился к выходу.

— Устала, — тихо сказала я.

Настоящую причину не назвала бы даже под пытками. Потому что ерунда это, а не причина с точки зрения здравого смысла. Ведь действительно, почему так неуверенно? Именно уверенности мне постоянно не хватает.

Я потянулась за сумкой. Ещё не опаздывала, но уже стоило пошевеливаться, если не хочу явиться на работу как вчера. Даже заслуженными доверием и симпатией не стоит злоупотреблять.

— Кто вас ударил?

Медленно выпрямившись, я встала, не глядя на профессора. Интересно, когда он заметил: сейчас или ещё вчера? И ещё интереснее, почему вообще у меня возник подобный вопрос. Точнее, почему только он один и возник.

— Брат, — ответила я.

— За что?

— За браслет, — пожала плечами я. — Точнее, за то, что отказалась его снять и выбросить. На самом деле это сделал демон, конечно.

— Уверены? — удивил меня вопросом профессор.

— Разумеется, — кивнула я.

На самом деле мне хотелось бы действительно чувствовать хоть треть той уверенности, которую я старалась показать. Да, я придумала Дилану вполне логичное оправдание, но никак не могла отделаться от ощущения, что неспроста мне пришлось его выдумывать. Что выдумкой оно и было, и ничем кроме. И вот это пугало.

Глава 7

— Вчера Дилан задал мне тот же вопрос, что и вы сейчас, — сама толком не зная, зачем, продолжила я. — И получив ответ, сказал, что не помнит этого. Но зато прекрасно помнит всё, что делал в Сауте. И вполне уверен, что в последнее время с ним не случалось ничего странного и необычного.

— Что-то из этого определённо ложь, — чуть поморщился профессор.

— Может даже и вообще всё, — пожала плечами я. — Может, это был вообще не Дилан.

— Может. Я не знаю, насколько достоверно демон может прикидываться человеком, которым управляет.

— А может он изменять память? — всё-таки спросила я, просто на всякий случай.

— Инсукоры не менталисты, Оливия, — покачал головой профессор. — Они могут врать, могут брать под контроль тело, но не способны манипулировать сознанием и памятью. Ни они, ни любые другие демоны. К счастью. Иначе демонологи стали бы действительно всесильны.

Значит, не могут. Что ж, это в самом деле логично — если бы они ещё и это могли, как вообще им было бы противостоять? Но вот насчёт имитации своих жертв, это надо бы разъяснить. Может быть, с этим вопросом стоит обратиться к Терезе?

— Вы уверены, что вам стоит сейчас оставаться дома?

— Подозреваю, что если сбегу, станет только хуже, — вздохнула я, глядя на часы.

— Да, верно, — согласился профессор, отступая на шаг, чтобы дать мне пройти. — Но если вам будет что-то угрожать, сразу же звоните.

Я кивнула, торопливо направляясь к дверям. Теперь уже стоило если не бежать, то поспешить, чтобы успеть на работу вовремя. По крайней мере, не в последнюю минуту. Только вот положа руку на сердце, не это сейчас было главной причиной моей спешки. А в голове крутилась мысль о том, что если мне что-то действительно будет угрожать, едва ли я смогу кому-то позвонить.

На работу я успела. И очень скоро поняла одну удивительную вещь: судя по всему, Марла никому не рассказала о моих… похождениях. Это было неожиданно. И странно. Нет, мне хотелось верить в то, что начальница промолчала из тактичности, но не очень-то получалось.

Я слишком хорошо знала своих коллег. С тех самых пор, как я два года назад присоединилась к их дружному коллективу, они только и мечтали о поводе перемыть мне косточки. Хватались за самую незначительную мелочь и бывали очень разочарованы, когда из неё не удавалось извлечь ровным счётом ничего интересного. И вот теперь в руках у Марлы оказалась такая соблазнительная информация, она ей ни с кем не поделилась? Да ладно. Скорее она и перед братом-то меня прикрыла только затем, чтобы всё не закончилось слишком быстро, и она с приятельницами могла полюбоваться продолжением истории.

И какой вывод можно из всего этого сделать? Либо я думала о Марле незаслуженно плохо и паранойя меня не пощадила, либо я права, и тут тоже что-то не так. Но вот в этом нет уже совсем никакого смысла. Выходит, всё же паранойя? Или смысл есть, просто я его не понимаю?

Третий раз сбившись со счёта, я мотнула головой. Нужно делом заняться, не то светит мне ночная прогулка по городу в гордом одиночестве, которая и без всякого демона запросто может кончиться не слишком хорошо. Раньше мне везло, но никакое везение не бесконечно.

От всего этого с ума можно было сойти. Может, именно этого демонолог и добивался: заставить паниковать, действовать неразумно, даже начать выглядеть сумасшедшей. А что, чем не идеальный план? Кто поверит сумасшедшей девице, рассказывающей о каких-то там демонах?

Только вот какая штука: и этот план при всей своей гениальности был не очень-то логичен. Там, на заводе, нас было четверо. Предположим, демонолог доведёт до нервного срыва меня. Ну так меня, молоденькую студентку, и без этого навряд ли сочти бы очень уж надёжным свидетелем. Другое дело профессор Лирс и магистр Роадс. Логичнее было бы начать с них.

Хотя как знать, может, с них и начали, просто я не в курсе. Не станут же они мне жаловаться, что их преследуют в темноте по кустам. Толку не будет, разве что я ещё больше напугаюсь.

С учётом мы закончили вовремя, а пятничные акции решили оставить ночной смене, так что ждать автобус мне почти не пришлось. Но выходила из него на своей остановке я очень неохотно. И потом ещё целую минуту простояла на остановке, внимательно глядя по сторонам.

Везде было так же безлюдно, как и вчера. Хотя нет, в скверике на одной из скамеек сидела парочка. Вроде бы парочка, кусты мешали толком разглядеть, но кажется, их было именно двое. Ещё вчера это меня успокоило бы, но сегодня я уже боялась каждого куста. Буквально.

Делать, однако, было нечего. Разве что позвонить Дилану и попросить меня встретить. И, пожалуй, так и стоило поступить. Лишний раз убедить тварь, что боюсь я не её, а какую-то тень у подъезда.

Я позвонила Дилану. Долго слушала гудки и уже было решила, что братец сейчас преспокойно принимает душ, но он всё-таки взял трубку. Внимательно выслушал мою просьбу и ответил, что сейчас не дома, а в городском архиве, работает над статьёй. Я, честно сказать, даже не сразу решила, огорчило меня это или порадовало.

Маме звонить я не стала, конечно же, пошла одна. Мимо магазинчиков, мимо парочки, оказавшейся действительно парочкой, мило ворковавшей, не замечая ничего вокруг, прибавила шагу и вскоре оказалась у перехода. На том же самом месте, где вчера отчётливо ощутила взгляд преследователя.

Сегодня мне было страшнее, но никакого взгляда я не чувствовала. Просто стояла одна на улице, ждала, когда загорится зелёный, и смотрела по сторонам, не видя никого и ничего необычного.

Так я добралась до самого подъезда, поминутно оглядываясь и прислушиваясь к каждому шороху. Никому я сегодня не понадобилась. Даже коты местные нигде ни разу не промелькнули, что, пожалуй, можно было счесть странным. Всё-таки кошки крайне чувствительны к магии, на жутких рисунках Мрачных Веков их неспроста изображали спутниками чернокнижников. Может, попрятались, заметив что-то, чего я не вижу?

Пока паранойя окончательно мной не завладела, я заскочила в подъезд, пешком взлетела по лестнице, торопливо открыла дверь, дважды в процессе выронив ключи, скользнула в квартиру и заперлась на все замки. Последнее было бессмысленно, конечно, но помогло успокоиться.

— Лив, что-то случилось? — встревожено спросила мама, выглядывая из кухни.

— Нет, — мотнула головой я. — Просто мужик какой-то напугал. Пьяный.

— Вот говорила я Дилану, — ворчливо отозвалась мама, — чтобы встречал тебя. Темно ведь уже, шляются по улицам всякие.

— Я Дилу звонила, он работает, — ответила я, стаскивая ботинки. — Да и идти тут всего ничего. Сама не знаю, почему так разнервничалась. Есть что-нибудь поужинать?

— Рис с овощами. Ещё горячий, только что приготовила.

— Спасибо, мам, — кивнула я, направляясь в ванную.

Поужинав, я устроилась на кухне почитать конспект к завтрашнему семинару, а заодно дождаться Дилана, но к началу первого поняла, что пора спать — строчки начали плавать перед глазами. Уснула почти моментально, так и не услышав, когда объявился братец.

Утро выдалось на удивление тёплым и солнечным, но почему-то, едва выйдя на улицу, я ощутила смутную тревогу. Как будто тот, кто следовал за мной позавчера, наблюдал и теперь, только держался значительно дальше. Но оглядываясь по сторонам, я видела только спешащих по своим делам людей. И далеко не сразу сообразила, что же действительно ощущаю.

Это было тепло, вполне отчётливое тепло на запястье. Оберег нагрелся. Взглянув на него, я заметила, что одна из рун, кажется, «защита», стала теперь заметно темнее остальных. Словно кожа продолжила обугливаться.

Выходит, я не ошибалась, дело было не только в моих страхах. Меня в самом деле кто-то преследовал, по крайней мере сейчас. Посреди толпы людей, посреди ясного утра. И едва ли это был мирно спящий дома Дилан.

Входя в подъехавший автобус, я мысленно ругала себя за невнимательность вчера и позавчера, когда совершенно не обращала внимания на поведение оберега. Который только к середине пути в университет начал неторопливо остывать.

До крыльца я бежала, ничего не смогла с собой поделать. Наверное, выглядело это странно, за полчаса-то до начала занятий. А может, и не выглядело, мало ли у кого какие срочные дела случаются. Вот и у меня одно было. Поднявшись на четвёртый этаж, я пошла не к аудитории, а в противоположный конец коридора, где находились тренировочные залы боевиков. В это время там редко кто бывал, практикумы не ставили первыми парами.

Надежды мои вполне оправдались, сегодня утром сюда никого не занесло. Забравшись на широченный подоконник, я устроилась в уголке так, чтобы увидеть, если кто-то направится от лестницы в мою сторону, вытащила телефон и уставилась на тёмный экран. Надо было позвонить. В первую очередь некроманту, чтобы разузнать о значении такого поведения браслета. Потом, может быть, ещё Терезе.

Только вот ведь какая штука: сообщение магистру Роадсу я оставила ещё вчера утром, но он мне так и не перезвонил. Может, забыл или не посчитал нужным, потому что ничего не выяснил. Может. Но с учётом всего происходящего это молчание наводило на не слишком хорошие мысли. Ну а Тереза просила звонить ей в середине дня.

Магистру я всё же позвонила. Опять наткнулась на автоответчик. Нужно было, наверное, сходить посмотреть расписание. Если у него нет занятий, мало ли по каким делам он пропадает. А вот если есть…

Я сердито посмотрела на ни в чём не повинные часы, висящие напротив лестницы. Без четверти восемь это никак не середина дня. Звонить малознакомому человеку в такое время в любом случае по меньшей мере невежливо. Переведя взгляд обратно на экран телефона, я потёрла лоб. Звонить или не звонить, вот в чём вопрос. Всё-таки я позвонила.

— Оливия? — как-то сразу узнал меня профессор. — Что-то случилось?

— Хотела спросить, — осторожно начала я. — Вы не замечали в последние дни ничего необычного?

— Например?

— Сегодня я заметила, что браслет нагрелся, — наконец-то придумав, с чего начать объяснения, сказала я. — Почти сразу как я вышла из дома. И одна из рун… она как будто горела или вроде того. Её контур стал глубже и чернее.

Говоря это, я лизнула палец, провела им по рунам и увидела на нём сажу. Совсем чуть-чуть, еле заметный тёмный след, но оно был. А ведь я не раз мочила браслет, пока мыла посуду, и носила его постоянно под одеждой. Всё должно было успеть смыться и стереться. Значит, сажа вернее всего свежая, мне не показалось, что руна горела.

— А ещё у меня ощущение, что за мной следят. Вечерами, на улице, — продолжила я, потому что профессор молчал. — Я чувствовала взгляд, но никого нигде не видела. Но раз браслет нагрелся, может, мне не кажется?

— Получается, и мне не кажется.

Профессор ответил не сразу и как-то вроде не очень охотно, ни дать ни взять студент, пойманный на том, что попросту придумал данные, которые должен был получить экспериментально.

— Тоже чувствовали спиной чей-то взгляд? — едва удержалась я от смешка.

— Да, — откровенно усмехнулся в ответ профессор. — Но началось это не в последние дни. И я давно привык считать себя параноиком. А вот за браслетом своим ничего необычного не замечал.

— А с магистром Роадсом вы не говорили? — с надеждой поинтересовалась я.

— Он где-то работает. Ну, так он сказал.

— Понятно, — вздохнула я. — И что же теперь делать?

— Не ходить ночью по улице.

— Ага, — устало согласилась я. — Утром и днём, видимо, тоже, так и запишем. Ладно, спасибо, пойду я на семинар.

— Будьте осторожны, — напутствовал профессор на прощание.

К концу четвёртой пары я получила от него сообщение с просьбой выйти в сквер, к фонтану. Перечитала его раз двадцать, наверное, сражаясь с желанием просто засунуть телефон поглубже в сумку и сбежать на работу, сделав вид, что не заметила сигнала о сообщении. Но поступать так было на самом деле очень глупо. Минут двадцать до автобуса у меня останутся, и нам точно есть о чём поговорить.

Обычно в сквере на скамейках сидели парочки и весёлые компании, но сейчас всех разогнал моросящий дождь. Ветер сердито трепал ветки деревьев, срывая с них едва начавшие желтеть листья и швыряя их в лужи. Остановившись у фонтана, я огляделась. Нет, сейчас я ничего не чувствовала. И всё равно шаги за спиной заставили вздрогнуть, резко оборачиваясь. Но это, конечно, было всего лишь профессор. Точно вовремя на этот раз.

— Ничего? — спросил он.

Я молча покачала головой и снова принялась оглядываться. Нет, определённо единственным источником звуков и движений вокруг нас был ветер. Холодный и мокрый от дождя ветер, противный, но далеко не такой жуткий, как тот взгляд из темноты.

— Оливия, смотрите!

Схватив меня за плечи и развернув лицом к третьему корпусу, верхние этажи и крышу которого отсюда было отлично видно, профессор показал куда-то, как мне поначалу показалось, в небо. Я недоумённо хлопнула глазами: там были только низкие тёмно-серые тучи.

— Флюгеры, Оливия.

Чуть опустив взгляд, я невольно охнула. Флюгеры на башенках вертелись вразнобой. Один следовал за порывами ветра как положено, а вот второй… второй указывал то прямо на нас, то куда-то в сторону часов на башне главного корпуса. Размеренно, медленно, раз за разом повторяя одно и то же движение, туда и обратно, словно желая напомнить нам о времени. Или вроде того.

— Ничего себе, — севшим голосом пробормотала я. — Давно вы это заметили?

— Только что, — тихо ответил профессор. — Я просто смотрел на флюгер, и он начал двигаться вот так.

— Это какой-то намёк? — уточнила я на всякий случай.

— Может быть.

Флюгер всё продолжал и продолжал свои однообразные движения. Туда и обратно и снова туда, всего четверть оборота. Видимо то, что заставляло его их совершать, было слишком далеко, я по-прежнему ничего не чувствовала. Зато видела, и этого хватало. Далеко не сразу я вообще заметила, что мы так и стоим вплотную, наблюдая эти завораживающе жуткие движения, а ладони профессора лежат у меня на плечах. А потом чёртов флюгер вдруг закрутился юлой, с немыслимой скоростью. И почти сразу же я ощутила знакомый уже ненавидящий взгляд где-то справа. Ощутила сильнее, чем когда-либо раньше.

— За яблоней, — почти прошептала я. — Оно где-то там, совсем близко.

— Сейчас.

Скосив глаза, я увидела, как профессор пальцами правой руки выплетает что-то смутно знакомое. Такой изумрудно-зелёный клубок с одной самой толстой ярко-алой нитью, вьющейся по поверхности. Похожие структуры мы изучали в прошлом году, скорее всего это была какая-то разновидность аналитического импульса. Такие используют, чтобы защитный контур на каждую кошку не реагировал.

— Это сработает? — уже совсем шёпотом спросила я.

— Теоретически, — хмыкнул профессор, щелчком пальцев посылая шарик в обозначенном мной направлении.

Летел он быстро, и уже через секунду очередной порыв ветра обдал нас резким запахом палёной шерсти или чего-то очень похожего. А прямо за той самой яблоней на пару секунд стала отчётливо видна тварь, смутно смахивающая на помесь собаки с жабой. Очень уродливую помесь, с голой грязно-коричневой бородавчатой кожей и плоской безглазой башкой. Припав к земле, растопырив четыре тонкие и кривые когтистые лапы, тварь разинула зубастую пасть, злобно зашипела и одним невообразимым прыжком махнула в дальние кусты. Ощущение ненавидящего взгляда исчезло.

— Сработало, — как-то растерянно сказал профессор.

— Что… — я кое-как сглотнула. — Что это было?

— Хизаг. Кажется. У него глаза были?

— Нет.

— Тогда точно хизаг.

— И что это за тварь?

— Точно я не помню, — чуть смущённо сознался профессор. — Не успел как-то за два дня книгу наизусть выучить. Кажется, это что-то вроде одержимой собаки, преследующей врагов своего хозяина. В основном они следят и запугивают, но могут и напасть.

— И зачем ей нас преследовать?

У меня в самом деле не укладывалось это в голове. Может, мерзавец берёт нас измором? Нарочно треплет нервы, заставляя вздрагивать от каждого шороха и от каждой тени шарахаться, чтобы в конце концов мы устали быть каждую минуту настороже и попались. Или вообще сдались.

Достав телефон, я нашла в кармане визитку Терезы. Которую, кстати, стоит выбросить, пока мама ненароком не нашла и не подумала невесть чего. Лучше прямо сейчас, пока не забыла.

Переписав номер в телефонную книгу, я пару секунд набиралась решимости позвонить. Время сейчас было самое подходящее, да и смысл тянуть? Узнаю что-нибудь или не узнаю — всё равно хоть какая-то определённость.

— Тереза? — уточнила я, не уверенная, что узнала услышанный в трубке голос.

— Да, кто это?

Профессор так и не отошёл. У меня промелькнула мысль включить громкую связь, но это не показалось особенно хорошей идеей. Ему и так должно быть сейчас слышно, а мы всё же в сквере, мало ли кого может некстати сюда занести. Хотя как-то сомнительно, чтобы тому, кто увидит нас стоящими вот так, будет особенно интересно, о чём мы там и с кем беседуем.

— Оливия Беринг, — представилась я. — Помните, мы приезжали…

— Здравствуйте, Оливия, — перебила Тереза. — Да, помню. Что-то случилось?

— Точно не знаю, — вздохнула я. — Вы можете рассказать что-нибудь о хизаге? Зачем они преследуют людей?

— Они цепные псы демонологов, — после паузы, во время которой я весьма отчётливо услышала звук запираемой на ключ двери, ответила Тереза. — Идут по следу его цели. Или затем, чтобы выбрать подходящий момент и напасть, или чтобы просто собрать сведения для хозяина. Чтобы тот знал, когда и куда посылать тварь посерьёзнее.

— Например? — выдавила я, понимая, что ничего обнадёживающего в ответ не услышу.

— От убийцы-инсумара до… не знаю, Оливия, до кого угодно. Самые сильные твари не могут разгуливать по нашему миру долго, если только не обзавелись тут оболочкой. Но в этом случае они будут ею ограничены, что не всегда удобно. Потому демонологу приходится очень точно выбирать место и время для их использования. И если ты считаешь, что твоя душа продана, то скажу тебе так: хизаг может привести архая, демона-жнеца.

— Кого? — оторопела я.

— Архая, — терпеливо повторила Тереза. — А что, ты думала, демонолог явится за тобой лично и за шкирку на алтарь потащит, орущую и брыкающуюся? И так с каждой из полусотни жертв? Этак, знаешь, шуму будет столько, что половина страны на уши встанет ещё до начала ритуала. Нет, когда приходит время Мессы, он просто начинает Жатву. Архай приходит к жертве по зову хизага, захватывает её тело и ведёт куда нужно хозяину.

— Вот так просто? — пролепетала я.

— А чего усложнять? — невесело усмехнулась Тереза. — Он имеет право и этим пользуется.

— Но можно ведь как-то… обмануть эту тварь? — впервые вмешался в разговор профессор.

— Можно, — подтвердила Тереза, совершенно не удивившись появлению нового собеседника. — Только вам, профессор, как и Оливии, силёнок на это не хватит. Для начала его надо заметить, а это могут только демонологи и некроманты. Причём некроманты их тоже не видят, только чувствуют. Ну а потом нужно использовать артефактный щит. Если продержать его минут десять или пятнадцать, не помню точно, сколько архай способен оставаться в нашей реальности без оболочки, демон вас не увидит, и придётся ему убраться восвояси ни с чем. Но это мера разовая, он ведь всё равно потом вернётся и добьётся своего рано или поздно. Остаётся, конечно, надежда, что демонологу надоест раньше, и он переключится на жертву попроще, но это только надежда, сами понимаете.

— Только некроманты… — протянула я задумчиво. — А как тогда я их чувствую?

— Лучше у Сантера спроси, — быстро ответила Тереза. — Он тебе подробнее объяснит и про это, и про щиты артефактные тоже. Мне пора уже, пациенты ждут, извини. Будут ещё вопросы, звони завтра. Удачи.

— Да, — вздохнул профессор, пока я убирала телефон в карман и наконец-то отходила в сторонку, к скамейке. — Найти бы его ещё, этого Сантера. Раньше, чем кого-нибудь из нас эта тварь найдёт.

— Точно, — мрачно согласилась я, глянула на часы и ахнула: на работу я уже конкретно опаздывала.

— Что такое? — встревожено спросил профессор. — Здесь опять кто-то есть?

— Нет, — мотнула головой я, на всякий случай оглядевшись. — Просто я на работу опаздываю. Опять.

— Подвезти вас?

Я растерялась. С одной стороны ответ был совершенно очевиден: ничего такого в этом предложении нет и отказываться от него глупо. С другой… необъяснимая неловкость, беспокойство и желание сбежать как можно скорее были совершенно невыносимы.

— Если вам не трудно, — ответила я, старательно глядя в сторону.

Как ни странно, по пути на парковку нам никто не встретился. Оглядевшись напоследок, я вздохнула с облегчением: дождь разогнал всех возможных зрителей, и никакая тварь больше по наши души не заявилась.

— Бульвар Дегара сорок пять, — выпалила я, поймав вопросительный взгляд. — Но если можно, я бы вышла на перекрёстке с Королевским проспектом.

— Хорошо, — кивнул профессор, мягко трогаясь. — Кстати, а где вы работаете?

— В «Арфе», — коротко ответила я.

— Хорошо платят?

— Нормально.

То ли на этот раз я наконец-то солгала удачно, то ли профессор решил проявить тактичность и не продолжать не очень-то уместные расспросы. Я тайком перевела дыхание, старательно глядя в окно.

— А заканчиваете во сколько?

Я сжала подлокотник. Ничего такого, просто разговор, обычная, нормальная, ни к чему не обязывающая беседа. Я ведь давно уже привыкла, научилась вести такие. Может, не очень-то и хорошо, но справляюсь. И тут надо справиться.

— Вообще-то в десять, — ответила я, стараясь, чтобы голос звучал как можно беспечнее. — Но бывает по-всякому. Иногда задержишься, иногда и пораньше уйти получается.

— Мне кажется, что чаще вы задерживаетесь, — неожиданно сказал профессор.

— Почему? — от неожиданности выпалила я прежде, чем успела сообразить, что стоило бы лучше промолчать.

— Потому что слишком обязательная и старательная, — как-то грустно прозвучало в ответ. — Вы точно не из тех, кто всё бросает и уходит просто потому, что прозвенел звонок. В этом и дело, Оливия. Не трать вы столько сил на эту в сущности для вас бессмысленную работу, точно получали бы стипендию. И это не говоря о куда лучших перспективах будущей карьеры.

Мы как раз стояли на светофоре, и я едва поборола искушение выскочить из машины и удрать куда глаза глядят. Давно уже ни от кого не слышала такой неприкрыто жестокой правды. Несколько сотен злотых сейчас, и верно, не стоили будущего, от которого я ради них отказывалась. Только вот какая штука: будущего этого на самом деле не существовало вовсе.

Если хорошо подумать, всё время в университете я занималась тем, что бесстыдно воровала. Не сдай я хорошо вступительные экзамены, место моё получил бы кто-нибудь другой, кто, скорее всего, куда лучше применил бы полученные знания. Да чего там, хоть как-то применил. А я только место занимаю, штаны просиживаю, да ещё и собираюсь время самого профессора тратить на свой диплом. Который никому никогда не пригодится.

— Простите, Оливия, — мягко сказал профессор. — Я не хотел вас расстраивать.

Я смогла в ответ только головой мотнуть. Заговорить не решилась, боялась, что расплачусь. Но ведь должен же существовать какой-то выход из этого тупика! И не нужно сдаваться раньше времени, пока ничего ещё не потеряно.

Королевский проспект сиял всеми цветами радуги, и я вдруг поймала себя на мысли, что никогда и не видела эту улицу дорогих магазинов и ресторанов вот так, с фасада. И совсем не потому, что это получалось по каким-то объективным причинам. Нет, я сама вечно выбирала переулки и задворки, не намеренно, даже не осознанно, а исключительно… по инерции. Да, как-то так. Будто если увижу эту праздную роскошь, сразу же и безвозвратно погублю свою душу. Глупость какая.

— Вот здесь, — всё-таки решилась заговорить я, указывая в сторону одного из переулков.

— Отсюда далеко идти, — заметил профессор, тем не менее тормозя.

Я чуть не брякнула, что как раз в этом-то и смысл, но в последний момент поймала себя на язык. Даже не так уж и важно, как прозвучал бы подобный ответ — он всё равно не требовался. Потому я ограничилась коротким «спасибо» и выбралась из машины.

Добежала быстро, ноги сами несли, хотя никаких взглядов больше ниоткуда не чувствовалось. Видимо, мы вспугнули тварь, и она на какое-то время отцепилась. Может, сбежала к хозяину, а может, просто держалась поодаль. И вот ведь что странно: с тех пор, как я её увидела, стало как-то уже не так страшно. Куда больший ужас вызывала встреча, ожидавшая меня дома.

К концу смены я совершенно отчётливо понимала, что жду какого-нибудь, совершенно любого повода не идти домой. Даже на шабаш согласилась бы, только чтобы подальше от жуткой неизвестности, кто же встретит меня сегодня: брат или демон. Но шабаш мне никто не предложил. Пришлось идти на остановку с Кармен, усилием воли заставляя себя не озираться по сторонам.

Всю дорогу Кармен болтала без умолку о каком-то новом парне, просто невероятно классном, с которым она пару дней назад чисто случайно познакомилась. Я слушала эту потрясающую историю ровно настолько, чтобы не кивать совсем уж невпопад, и только поэтому не пропустила просьбу подменить её завтра.

Первым моим побуждением было отказаться. По учёбе скопилась куча всего, да и возвращаться по темноте лишний раз не хотелось. В то же время перспектива провести весь день дома, причём вполне вероятно — наедине с Диланом, вызывала противный липкий ужас. И он в итоге оказался сильнее, я согласилась поработать.

* * *

Суббота всегда была немного сумасшедшей, причём с самого утра. Зато к вечеру стало тихо, так что я даже успела отдышаться и закончила смену вполне бодрой, в странно хорошем настроении. Но стоило мне выйти на крыльцо, как оно улетучилось бесследно, сменившись страхом и нарастающей паникой.

Шагов пять я боролась с собой, пытаясь всё-таки дойти до остановки, но потом сдалась. Казалось, проклятая тварь была везде, я никак не могла определить, откуда ощущаю её злобный взгляд, но ничуть не сомневалась в том, что она рядом. Дождалась и теперь следует за мной, причём как-то иначе, чем прежде. Тогда страх шёл изнутри, от чувства угрозы, а теперь он навалился на меня снаружи, словно сугроб — что-то чужое, навязанное, но, несмотря на это понимание, непреодолимое.

Сначала я подумала было вернуться и посидеть с девчонками в подсобке, чтобы потом вместе пойти домой, но сразу же отбросила эту идею. Ехать нам всё равно в разные стороны, так я лишь немного оттягивала неизбежное. К тому же сомневалась, что смогу сохранить хоть какую-то видимость спокойствия, а когда девчонки, заметив это, вцепятся в меня с расспросами, точно сорвусь.

Оставалось лишь одно решение, неприемлемое, но неизбежное. Кое-как вытащив телефон дрожащими пальцами, я позвонила некроманту. И когда в трубке раздался механический голос автоответчика, сердце моё полетело в пятки. Никаких вариантов, только я тварь, один на один. И если она пришла за мной, что я с ней поделаю?

Прижавшись спиной к холодной как лёд стене, я сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Страх от этого не уменьшился, но в голове чуточку прояснилось. В одиночку у меня сейчас точно никаких шансов. Ничего из того, что я знаю о защите и самозащите, не поможет справиться с демоном. Подумать только, на какую же ерунду я, оказывается, потратила четыре с лишним года! А всё потому, что вместо факультативов ходила на эту дурацкую работу, и вот итог: ни опыта, ни знаний, ни даже денег толком не заработала. Дура, что тут скажешь.

Вот только сожалеть о неправильном жизненном выборе сейчас выходило уже поздно, да и вообще некогда, нужно было срочно искать хоть какой-то выход. Пока тварь почему-то не спешила за меня приниматься, продолжая просто запугивать. Но откуда мне было знать, когда она решит сменить тактику и нападёт? Может, через секунду, а может, и вовсе не сегодня.

Смысла продолжать торчать в тёмном переулке не было уж точно, здесь я просто оставалась лёгкой добычей, независимо от планов демона. И вариантов оставалось всего два: или всё же возвращаться в надежде пересидеть жуткий визит с девчонками, или бежать на остановку.

Оба плана были хороши и плохи одинаково, и что меня в самом деле пугало, так это вновь начинающая нарастать паника. Пока я ещё могла худо-бедно держать себя в руках, но подозревала, что долго это счастье не продлится. Если дело и дальше так пойдёт… не представляю, что в точности со мной будет, но уж наверняка ничего хорошего. Даже если демон начать действовать так и не соизволит.

Я снова посмотрела на свою руку, так и продолжающую сжимать телефон. Плохая это идея. Ужасная. Просто отвратительная. Но сейчас я не знала, что ещё могу сделать, чтобы не угодить хотя бы в психушку, потому, кое-как справляясь с мелко дрожащими пальцами, набрала номер.

До остановки я не дошла, конечно же, остановилась на углу, чтобы в случае чего хотя бы на улицу выскочить. Страх нарастал медленно, по капле, и так же медленно тянулись минуты. Не было никакой уверенности в правильности принятого решения. Может, стоило всё же рискнуть и пойти одной? Ох, да если бы я хоть идти могла…

Даже не поняла, как вообще оказалась в машине, реальность уже безнадёжно ускользала, ужас опутывал меня коконом, как паук невезучую муху. Пытаясь ухватиться хоть за что-то, я считала фонари. Тварь не отставала, но отчего-то казалось, что от света она старается держаться подальше. Или, может, не казалось.

Профессор спросил о чём-то, но я только головой мотнула. Голос его вроде и слышала, а слов разобрать не могла. Губы отказывались шевелиться, в горле пересохло. Я окончательно перестала понимать смысл происходящего. Тварь будто пыталась попросту запугать меня до смерти, но зачем? Что это могло дать её хозяину?

Фонари перестали мелькать, мы остановились на светофоре. Эта мысль поразила меня своей чёткостью и обыденностью. Подумать только, тут мир с ума сходит и узлом завязывается из-за игр потусторонней твари, но какие-то там правила дорожного движения всё равно продолжают существовать, и никуда от них не денешься. Кажется, это стало последней каплей, переполнившей чашу безумия.

Я выскочила из машины, разом окунувшись в ледяной осенний ветер, смешанный с мелкими брызгами дождя. Осталось только одно желание, сильнее всего на свете — бежать. Совершенно неважно, куда, только бы поскорее. В холод, в темноту, туда, где никого и ничего нет. Видно, этого тварь от меня и добивалась, и я осознавала это с удивительной ясностью, но сопротивляться больше не могла.

Площадь показалась бесконечно огромной, и разумеется, я не успела её пробежать. Вскрикнула, пытаясь вырваться, но железные пальцы, сомкнувшиеся на моём запястье, не разжались. Пришлось бежать туда, куда меня неумолимо тащили.

В первое мгновение темнота галереи мне понравилась, но очень скоро краткая вспышка облегчения сменилась новым, ещё более сильным приступом ужаса с примесью злости. Последнее ощущение удивило и напугало меня окончательно, почти до паралича. Я вдруг совершенно чётко осознала, что оно не моё. Кто-то другой сейчас бесился, пытаясь заставить меня убраться подальше от этого места, и как можно скорее. И я даже хотела бы подчиниться, но никак не могла.

Я услышала собственный сдавленный писк, когда резкий толчок впечатал меня спиной в холодную каменную стену. Кажется, это был первый звук, который я услышала с момента, как села в машину. Или меня туда втащили? Вспомнить не получалось, да и вряд ли это вообще было важно.

А потом страх, паника и злость в один момент схлынули. Тишина разлетелась вдребезги, заполнившись обычным шумом вечернего города, и я обнаружила себя зажатой в угол одной из пустующих ниш в галерее ратуши. Рядом со мной, настолько близко, что едва оставалось место для вдоха, стоял профессор. И под его пальцами на стене слабо светились голубым два рунных кольца.

Артефактный щит, господи, ну конечно! Это понимание принесло краткое облегчение, почти тут же сменившееся новым приступом паники, уже моим собственным, не навязанным злой волей демонической твари.

Именно об этом говорила Тереза, с помощью артефактного щита можно спрятаться от демона. Действительно можно. Правда, не знала, что они есть прямо здесь, в галерее ратуши, но в общем не удивительно, это всё же одно из самых старых городских зданий. Вот только Тереза в тот раз сказала ещё кое-что. То, что я знала и сама. И профессор тоже знал, разумеется.

В те времена, когда эту ратушу строили, люди вроде нас магами не становились, как-то это было не принято. Третья категория… тогда говорили — третий сорт. Живые накопители, а ещё отличные жертвы для ритуалов, энергии можно вычерпать куда больше, чем из обычных людей. Исключения были, конечно, но очень немного. И, само собой, не на таких был рассчитан этот щит. Никому из нас не удержать его в одиночку. Достаточно долго, во всяком случае. Может даже и вдвоём не удержать, это уже зависит от настырности твари. Но попробовать придётся, выбора всё равно нет.

Редкие лампы в галерее давали мало света, но даже его хватало, чтобы заметить, как уже побледнел профессор, а ведь прошло, пожалуй, минуты три, не больше. Не удержавшись, я мысленно обругала чёртова некроманта. Насколько всё было бы проще, окажись тут сейчас он. Но его не было. И с этим надо было что-то делать.

На самом деле я знала, что именно нужно сделать. Теоретически. Никогда не пробовала ничего подобного, и, признаться, очень надеялась, что никогда не придётся попробовать. Но не все мечты сбываются.

Кое-как извернувшись, я запустила руку в карман куртки и чуть не выругалась от досады уже вслух. Разумеется, Марла и не подумала положить иголку с ниткой обратно после того, как зашила свой чёртов рукав. Наверняка оставила на столе где-нибудь, а я и внимания не обратила, уходя. Вот не подумала как-то, что проклятая иголка именно сегодня мне понадобится, да ещё и вот так.

А время шло. Так быстро, и так медленно, что внутри всё разрывалось от этого невыносимого противоречия. Четыре минуты, ну пять от силы, не была я сейчас уверена в своих ощущениях. Нужно продержаться ещё хотя бы столько же, если Тереза не ошиблась. Вот только как?

Губы мои против воли искривились в подобие усмешки. Ведь и на этот вопрос я на самом деле знала ответ, не зря в своё время ночами над книгами не спала. Теоретически должно было сработать, с кинжалом или без, разницы-то по сути никакой. Практически… ох, придётся проверить. Если получится, я это как-нибудь уж переживу. Если нет…

Прогнав последнюю мысль прежде, чем она толком оформилась в очередную порцию страха и паники, я подняла голову. Да, всё шло, можно сказать, по плану, я уже видела её, первую каплю. Так всегда бывает, когда берёшься за то, что тебе не по силам. Не знаю точно, как оно работает, это целители изучают, но срабатывает обязательно.

Широко распахнув глаза, я считала секунды. На двадцать первой дождалась, капля сорвалась вниз. Кровь струйкой побежала от носа к губам. Приподнявшись на пальцах, я перехватила её, не позволив упасть на землю, старательно слизнула, подержала во рту, мельком удивившись тому, что это оказалось почти приятно. А потом, высвободив обе руки, положила их поверх ладоней профессора, спешно нащупывая контактные точки рунных колец, и соскользнула в транс.

Кончики пальцев вспыхнули огнём, прокатившимся вниз по рукам до самого сердца, заставив на миг задохнуться. Сработало. Получилось. И только тут я сообразила, какую чудовищную глупость совершила. Делая кого-то своим донором, нужно точно знать, что ты сильнее. Если такой уверенности нет, лучше ограничиться слиянием. Вот только для этого проклятого слияния требовалась и моя кровь тоже, а добыть-то её и нечем…

Силы уходили в щит потоком, пальцы невыносимо жгло, горело уже всё тело. Я окончательно потеряла чувство времени, да и все остальные чувства тоже. Казалось, лампы в галерее медленно гаснут, но оставшаяся крошечная часть сознания услужливо сообщала, что на самом деле это у меня темнеет в глазах.

А потом я увидела его. Окутанный слабым красным свечением, похожий на уродливую тряпичную куклу, сшитое из грубой мешковины подобие человека, он прошёл между колоннами. Остановился, словно к чему-то прислушиваясь, повернул голову вправо, потом влево. Тёмное пятно лица уставилось прямо на меня, и я физически ощутила на себе полный ледяной ненависти взгляд. Три бесконечных секунды тварь просто смотрела на меня, а потом развернулась, шагнула обратно в сторону площади и исчезла. Не пропала из вида, нет. Растворилась в воздухе.

С трудом заставив себя двигаться, торопливо слизывая с губ и глотая уже собственную кровь, я стянула ладони профессора с рун, откинулась на стену, со стоном вдохнув холодный сырой воздух. Жжение и зуд в груди от этого, кажется только усилились. Остатки чужой силы неприятно ворочались внутри, ища выхода. Господь всемогущий, да кому вообще может нравиться это чувство?!

— Оливия, — голос профессора звучал совсем тихо и хрипло. — Ты ведь знаешь, что это больно?

— Знаю, — едва сумела прошептать я в ответ. — Простите…

Это не просто больно. Так на самом деле и убить можно, это я тоже прекрасно знала. Нет, у меня-то, конечно, не получилось бы. Теоретически. Но теперь, попробовав теорию на практике, я уже несколько сомневалась в данном утверждении. Я вообще сомневалась сейчас примерно во всём, что когда-либо знала и думала. Даже местами в том, что я это до сих пор я. Тем более, что как раз местами оно было и правда не так.

Чёрт, от этого надо было избавиться. Вот прямо здесь и сейчас, иначе не знаю, что со мной будет. Действительно ведь не знаю, в той распроклятой книге не хватало половины последней главы, а найти полную версию я так и не сподобилась. Потому и не знаю, чего ждать, но точно ничего хорошего. Я будто ежа живьём проглотила, и теперь он свернулся клубком где-то чуть повыше желудка, выставив иглы во все стороны.

— Плохо?

— Очень, — шепнула я, закрывая глаза и пытаясь опять соскользнуть в транс в надежде хоть так упорядочить силу внутри. Напрасно, ничего не получилось.

Пальцы, холодные как лёд, скользнули по моим щекам, заставляя поднять голову. Я невольно шмыгнула носом, кровь до сих пор продолжала сочиться. Губы, почти такие же холодные, как пальцы, собрали её сначала справа, потом слева. Чёрт, я знала, что это больно, но, оказывается, даже не представляла, насколько. Будто у меня зуб вырвали без заморозки, причём откуда-то из сердца. Правда, и продлилось это так же недолго, секунду, может две. А потом сразу стало легко, иглы, коловшие меня изнутри, пропали. Вместо них пришла тёплая волна. Слияние.

Кровь смешивалась на наших губах, уже холодная и ещё тёплая, металлически сладкая, солёная и горьковатая. Я пропустила момент, когда магия пришла к балансу, это было уже совершенно неважно, мне и так всё нравилось.

Отрезвление пришло тоже мгновенно. Настолько, что я даже толком не поняла, как выскользнула из угла и оказалась на площади, под дождём. Определённо, что-то было очень сильно не так с сегодняшним вечером и со мной. И я даже знала, что именно. Меня преследовал демонолог. Это всё было его рук дело. Да, его.

— Мне нужно домой, — почти уже нормальным голосом сказала я, услышав шаги за спиной.

* * *

Спала я в ту ночь хорошо, просто прекрасно. Хоть что-то хорошее от вычерпанного почти до дна резерва — никакого снотворного не понадобилось. Тем более оно, сильно подозреваю, и не помогло бы отделаться от не самых приятных размышлений о том, что же я натворила. Усталость сработала куда лучше.

К этим самым размышлениям я вернулась, пока преподобный Гаренс бубнил воскресную проповедь. Сидя на узкой неудобной лавке, пыталась сообразить, что же чувствую. Следовало бы стыдиться, раскаиваться, сожалеть… но не получалось. Я была довольна собой. Да, именно так. Чуть ли не впервые в жизни.

Я действительно чего-то стою, и это не просто дежурная похвала, даже не оценка в табеле. Я могу больше, чем наверняка смогли бы на моём месте многие. И заслуживаю большего, чем мне назначено. Кем, кстати, назначено, и с какой стати? Я не чья-то собственность, не вещь, которую можно перекладывать с места на место, как удобнее, а то и вовсе кому-нибудь подарить.

С этой мыслью я вздёрнула подбородок, но тут же опомнилась и опустила голову, как подобает благовоспитанной девице. Да, подумать-то я подумала, и уже не впервые, кстати. Ну, может быть сегодня решительнее, чем раньше. А вот хватит ли духу правда так и сделать? Взять и отказаться от чужих планов на мою жизнь, и принять все последствия этого выбора?

Чуть повернув голову, я посмотрела на Дилана. Братец сидел совершенно спокойно, опустив взгляд и задумчиво перебирая чётки. А ещё говорят, нечисть не может переступить порог храма. Или дело в том, что храм наш — не совсем настоящий, просто молельный дом на самом деле? Или тварь пока где-то бегает по своим делам?

Мама тоже сидела спокойно, губы её как обычно чуть шевелились. Она твердила молитвы, одну за другой, серьёзная и сосредоточенная. Ей очень повезло не знать пока, что происходит, со мной, со всей нашей семьёй. Но рано или поздно она всё узнает. И что будет тогда?

Преподобный закончил проповедь и начал традиционную молитву. Я встала вместе со всеми, но сегодня просто осталась стоять, опустив голову, не повторяя слов. Слишком устала быть марионеткой, куклой на ниточках ветхих традиций. Гори оно всё огнём. Не поймут и не примут? Переживу.

— В следующий вторник у нас будут гости, — сообщила мама, едва мы вышли на крыльцо.

— Кто? — с явным недовольством буркнул Дилан, щурясь от яркого солнечного света.

— Госпожа Бинби с Кевином.

Лицо у мамы было совершенно безмятежное, а вот я от услышанного оступилась и чуть с крыльца не улетела. В последний момент успела вцепиться в перила. Только визита моего драгоценного жениха с мамочкой сейчас для полного счастья как раз и не хватало!

— Зачем? — не меняя тона, поинтересовался брат.

— Сделать кое-какие покупки, — спокойно ответила мама. — Ну, и возобновить знакомство. Всё-таки столько лет не виделись.

— Это будет очень неудобно.

Тут я была с Диланом согласна, даже куда больше, чем он мог подозревать. Он-то думал, разумеется, о том, что при таких визитах никаких гостиниц не предполагается. А поскольку Дома Паломников в Форине нет, на ночь гости остановятся у нас. Выходит, придётся пожертвовать обычным вечерним распорядком, потесниться на диване, да ещё и телевизор куда-то на время спрятать. Меня тревожили и другие опасения. Хотя было ещё неизвестно, что может случиться к следующему вторнику. Может статься, визит дорогого жениха будет к тому времени самой меньшей из наших проблем.

— Потерпишь, — тихо и наставительно проговорила мама, поглядев на Дилана, и братец тут же сник, опуская голову. Он не умел с ней спорить, и маме, пожалуй, стоило бы чаще этим пользоваться.

* * *

К счастью, секретаря на месте не оказалось. Я не стала даже гадать, какой хитростью магистр Роадс сумел от неё на время избавиться, просто присела на стул у стены и стала ждать.

Первым появился профессор. Посмотрел на меня как-то странно задумчиво, но заговорить, видимо, не решился. Я тоже промолчала, ограничившись чем-то вроде приветственного кивка. После того, что произошло в галерее, мы так ни слова друг другу и не сказали. Ну, не считая моей просьбы… или не просьбы? Я на самом деле просто констатировала факт того, что мне надо было попасть домой. Не на такси же было ехать. То есть, можно было и на такси, наверное, даже нужно, но у меня банально не было денег. И я снова запуталась.

Спас меня от вороха противоречивых мыслей и эмоций некромант. Вид у него сегодня был непривычно жутким. Под глазами залегли такие мрачные тени, словно он не спал с самой нашей прошлой встречи, а правую щёку расчертили три длинных неровных царапины. И кажется, это были ещё не все новые украшения, но остальное прятали высокий воротник водолазки и её же длинные рукава.

— Удачно? — спросил профессор, ничуть в отличие от меня не смутившись увиденным.

— Ты видишь меня живого здесь, а не мой труп в новостях, сам-то как думаешь? — довольно мрачно ответил магистр, открывая дверь и пропуская нас в кабинет.

— Удачно что? — спросила я, не желая на этот раз отмалчиваться в уголке в надежде понять происходящее по ходу чужой беседы.

— Поохотился на демона, — соизволил пояснить некромант, усаживаясь за свой рабочий стол и делая пару глотков из огромной, литровой, наверное, кружки.

— Зачем? — поразилась я.

— Нужно было, — туманно пояснили мне. — Для изгнания другого.

— Последнее время демонам что-то не везёт, — хмыкнул профессор, садясь на край пустующего стола. — На нас они поохотились неудачно.

— На вас?

— Скорее, на меня, — пробормотала я со стойким ощущением признания в чём-то крайне постыдном. Впрочем, без этого и не обошлось.

— Хизаг? — уточнил некромант, снова делая глоток из кружки.

— Бери выше, — невесело отозвался профессор. — Целый архай.

Некромант, не успевший проглотить напиток, надрывно закашлялся, подавившись этой новостью. Мотнул головой, приходя в себя, потом зачем-то взял со стола телефон и принялся в нём что-то сосредоточенно искать.

— Рано, — пробормотал он. — Слишком рано для жатвы. Теоретически должна оставаться ещё минимум неделя, а скорее даже две. Как вы от него избавились?

— Ратуша, артефактный щит, — коротко пояснил профессор.

— Ратуша так себе вариант, — неожиданно ответил некромант, всё ещё не отрывая взгляда от экрана. — Слишком старый и…

Он не договорил, замолчал сам, но никто в его ответе и не нуждался. Какой вообще был теперь толк это обсуждать? Мало ли каких там взглядов придерживались несколько веков назад. Мы, к счастью, живём в веке нынешнем, и всё давно иначе.

— Вполне себе рабочий, как оказалось, — проворчала я, всё равно не без содрогания вспоминая ощущения от прикосновения к тем самым рунескриптам.

— Почему вы решили, что это был архай? — наконец-то перевёл разговор на самое сейчас важное магистр.

— Хизаг не такой страшный, — буркнула я, снова будто исповедуясь в том, о чём и перед самим господом предпочла бы умолчать. Это противное чувство придало мне решимости, и, вскинув голову, я продолжила: — Тереза сказала, чувствовать присутствие этих тварей могут только демонологи и некроманты. Почему их чувствую я?

— Тяжёлая наследственность, — мрачновато улыбнулся в ответ некромант.

— То есть? — озадачилась я.

— Ты всё спрашивал, — неожиданно переводя взгляд на профессора, тем же тоном продолжил магистр, — почему некроманты, в отличие от, скажем, боевиков, так цепляются за свои кланы. И почему подсчитывают посвящённых предков едва ли не педантичней, чем даже менталисты. Так вот, отвечаю. В отличие от той же ментальной магии, специфические способности некромантов не исключительно врождённые. При желании и если хватит сил, любой маг может их приобрести. Чем выше ступень посвящения, тем больше этих способностей. Но ритуалы с каждой следующей становятся сложнее и опаснее, далеко не все решаются. И не все решившиеся выживают.

— В каждой профессии свои издержки, — пожал плечами профессор.

— Именно. Но важно здесь то, что часть некромантских способностей всё же может наследоваться. Невозможно угадать, какие именно, это дело чистого случая. Хотя даже если никакие способности и не проявились, чем больше у мага было этих самых посвящённых предков, тем легче ему самому пройти ритуалы.

— Занятно. То есть, ты хочешь сказать, что в предках у Оливии был какой-то некромант?

— И даже не какой-то. По меньшей мере восьмой ступени.

— Хорошо, может быть, — согласилась я. — Но Тереза говорила, некроманты их не видят.

— Не видят, — спокойно подтвердил магистр Роадс. — Если, конечно, не использовать какую-нибудь сигналку или проявитель. Но когда к тебе заявляется целый архай, обычно уже не до этого.

— Тогда как я его увидела?

— Увидела кого? — медленно проговорил некромант, на всякий случай отставляя кружку подальше в сторону.

— Демона.

— Того, в сквере? Так его же…

— Нет, — резко перебила я, начиная терять терпение. — Того, у ратуши.

— А ты его видела? — нахмурился магистр.

— Видела, — кивнула я. — Он был на куклу тряпичную похож.

— И свечение красное?

— Красное, — подтвердила я. — Точно. Вы его тоже видели когда-то?

— Такого, слава богу, нет, — с чувством ответил некромант, откидываясь на спинку своего кресла. — Только на рисунках. И это не архай, а инсумар. Жнец похож скорее на хрестоматийное изображение Смерти: плащ, капюшон… косы только не хватает.

— Так почему я его видела? — повторила вопрос я, не особенно желая прямо сейчас вдаваться в такие подробности.

— Ратуша, артефактный щит… — задумчиво протянул магистр, глядя куда-то в потолок. — Слияние?

— Да, — быстро ответил профессор.

— Врёшь, — сухо констатировал некромант. — Кровное донорство. Девочка попользовала тебя, как батарейку, так? Смело, что тут скажешь. Я бы, пожалуй, не решился.

— Почему? — озадаченно поинтересовалась я.

Магистру Роадсу с его первой категорией вытянуть силу из любого из нас — раз плюнуть, даже без крови. Хотя с кровью оно проще, конечно. И никакого несварения, как у меня, у него от этого не будет. Так с чего бы ему заявлять столь явную чушь?

— Потому что рискованно это — некроманту пробовать кровь с демонической примесью. О, а ты, смотрю, и не знал…

— Не знал о чём? — глухо спросил профессор, глядя в пол.

— О том, что твоя матушка приходится внучатой племянницей Морису Эверарду. А нет, вот об этом ты знал. Но вот чего ты не знал, так того, что Эверарды, вечно безуспешно бодавшиеся за лидерство с Веласко, в своё время очень тесно снюхались с кругом Арадаса.

— Даже настолько тесно? — мрачно усмехнулся профессор, не поднимая взгляда.

— Именно настолько. И ради бога, не делай такое лицо! Во-первых, с тех пор прошло уже веков пять, если не шесть, и крови той осталось полторы капли. Во-вторых, тебе самому от этой примеси ни холодно, ни жарко, пригодиться она может разве что некроманту, и то в ритуальных целях. Вот примерно как пригодилась Оливии, умножив её собственную наследственную способность. Правда, не похоже, что она этому рада.

— Ну почему? — ещё мрачнее, чем недавно профессор, буркнула я. — Хотя бы видела, как эта тварь ушла. Зачем вообще она приходила?

— Не зачем, а за кем, — разом помрачнев с нами за компанию, ответил некромант. — Скорее всего, за мной. Демонолог уже сообразил, что ты чувствуешь присутствие его тварей, и натравил инсумара на тебя, чтобы ты вытащила меня. Согласись, это было бы логично. Ведь звонила мне?

— Звонила, — вздохнула я.

— Почему именно на тебя-то? — явно удивился такому повороту профессор.

— Инсумар — убийца, — почти брезгливо процедил магистр. — Больше он ни на что не годится. А убивать кого-то из вас демонологу ни к чему, по крайней мере сейчас. Даже если вы ему не проданы, вы оба очень хорошие жертвы, такими не разбрасываются попусту. Тем более, в его положении, когда приходится готовить Мессу в одиночку, без поддержки Круга, да ещё и в наши дни, когда кругом развелась куча всякой полиции, а магические сигнализации начали ставить чуть не на каждый сарай. А вот я в качестве жертвы бесполезен, зато некоторые проблемы ему обеспечить могу.

— Тогда почему он сразу не ушёл, когда понял, что появился не ты? — въедливо уточнил профессор.

— Ты чего-то путаешь, — с усмешкой ответил некромант. — Инсумар тебе не частный детектив, он в такие детали не вдаётся. Натравить на определённого человека его можно только по крови, но ни твоей, ни моей у его хозяина нет, так что разницы между нами демон тупо не видит. Ему приказали убить мужчину, вот он и пытался, пока мог. Потом время вышло, и ему пришлось уйти.

— Но он вернётся? — дрогнувшим голосом спросила я.

Не хотелось бы ещё раз пережить этот ужас, но скорее всего придётся. Демонолог раздобыл мою кровь, значит, и тварь будет натравливать на меня. И в следующий раз мне едва ли снова повезёт оказаться совсем рядом с артефактным щитом.

— Если и вернётся, то уж точно не раньше, чем через два, скорее даже три дня, — утешил меня магистр. — В этом мире он тратит слишком много сил, да и призыв хозяину даётся недёшево. И потом, даже если демонолог решит, что устранение моей скромной персоны того стоит, и призовёт инсумара опять, просто не обращай внимания. Тебя он не тронет.

— Ничего себе не обращай! — едва не сорвавшись на крик, выпалила я, вскакивая на ноги. — Я думала, умру от ужаса!

— Не умрёшь, — беспечно отмахнулся этот негодяй. — Ты его уже увидела. Так что и в следующий раз просто увидишь. И фокусы его на тебе не сработают.

— Что? — искренне изумился профессор. — Это правда работает?

— Правда. Не представляю, как и почему, но работает. Если раз увидишь какого-то демона, будешь видеть его всегда. И аура его на тебя действовать перестаёт. То есть, убить тебя он всё ещё может, конечно, а вот с остальным уже всё. И я как-то сомневаюсь, что у этого демонолога на поводке взвод инсумаров, скорее всего только один и есть.

— Утешили, нечего сказать! — почти прорычала я, резко развернулась на каблуках и вышла из кабинета, от души хлопнув на прощание дверью.

Глава 8.

Пару раз пройдя коридор из конца в конец, я немного поостыла. Кажется, впервые в жизни позволила себе подобное поведение. То ли нервы окончательно сдали от всего пережитого, то ли некромант ошибся насчёт полутора капель, и как-то пресловутая демоническая кровь на меня всё же повлияла. Или не кровь?

Воспоминания выплеснулись краской на мои щёки. Пару секунд я сражалась с мучительным желанием свернуть к лестнице и удрать домой, не останавливаясь. Но позволять себе подобную глупость, так и не узнав, как избавить брата от демона, не стоило уж точно, потому я пошла в другую сторону, и вернулась на кафедру.

Уже подойдя к двери кабинета, я остановилась, вновь охваченная нерешительностью. Нет, сбежать больше не хотелось. Просто стало вдруг страшно, что не справлюсь с той ролью, которая достанется мне в изгнании демона. А ещё больше — что не представляю, как потом говорить с братом.

— Сходи за девочкой, — послышался из-за двери голос некроманта.

— Может, лучше ты?

В голосе профессора прозвучала странная нерешительность. Или не странная? Я замерла, затаив дыхание, прислушиваясь к каждому звуку. Не знаю, что ожидала или, может, надеялась так узнать. Просто ждала продолжения. Хотя и подозревала, что услышу только приближающиеся к двери шаги. Но тут ошиблась.

— Так… — медленно протянул магистр. — Что у вас случилось?

— Всё в порядке, — слишком быстро ответил профессор. — Просто кабинет твой, шоу тоже твоё.

— Вот зачем ты снова врёшь?

— Затем, что ты лезешь не в своё дело.

Услышав шаги, я тут же толкнула дверь, сладко надеясь сохранить достаточно нейтральное выражение лица. Или хотя бы на то, что любое другое будет списано на всю малоприятную ситуацию в целом.

— Остыла? — с невесёлой усмешкой поинтересовался некромант, крутя в пальцах довольно большой деревянный диск. — Тогда садись и слушай, что от тебя потребуется.

План мне очень не понравился. Просто очень-очень. В первую очередь тем, что я представления не имела, как смогу его осуществить. Предположим, подлить зелье будет нетрудно, если я принесу Дилану кофе, он не удивится и не откажется. Но в том и загвоздка, что выпить его должен тот Дилан, который не Дилан, а как на мою… заботу отреагирует тварь, я представления не имела. Может ведь прицепиться к чему-нибудь и в лицо выплеснуть. А то ещё и саму заставит выпить, и тогда уже я как миленькая пойду, куда демон велит. Например, прямиком к его хозяину.

— Как раз это не самая большая проблема, — с усмешкой, от которой мне стало немного не по себе, ответил на мои доводы некромант. — Если он куда-то тебя потащит, мы вас просто перехватим.

— Ладно, хорошо, — сдалась я, безрадостно признавая логичность и даже некоторое удобство такого решения. — Но говорю сразу: с ошейником этим ничего не получится. Может, можно что-то другое использовать?

— Ты издеваешься?

Лицо у магистра было такое, будто я его попросила в день города по главной площади в женском платье прогуляться. И на шпильках ещё. Причём попросила исключительно из вредности, чтобы поиздеваться.

— Во-первых, — заговорил он, справившись с собой только через добрых минуты три, — мы не найдём сейчас артефактора, который подпишется такое изготовить, ни за какие деньги. Во-вторых, ловить нидикласа, чтобы зарядить новый артефакт, тоже такое себе удовольствие. Не говоря уже о том, что для начала паршивца придётся найти, они не пасутся на каждом углу. Так что прости, дорогая, но использовать будем то, что есть.

— Ничего не получится, — упрямо повторила я, глядя в пол. — Я даже на настоящего Дилана никогда бы не смогла это надеть. А уж на демона и подавно.

— А придётся.

— Он меня убьёт, — буркнула я.

Воспоминания об ударе пробежали по спине колким холодом и противной тяжестью зависли где-то в груди. И ведь это я ещё тогда ничего ему не делала, только посмела возразить.

— Знаешь, — подал голос профессор, — может в самом деле придумать что-то другое? Хотя бы начать с зелья?

— Если начать с зелья, демон тут же сбежит, — безжалостно отрезал некромант. — Сначала его нужно запереть, а уж потом подчинять физическую оболочку.

— Тогда как насчёт выманить парня куда-нибудь? Пообещать историю, например.

— И демон опять же сбежит.

— С чего ты в этом так уверен?

— Инсукоры хитрые, — поморщился некромант. — При любой угрозе тут же прыгают в кусты. Образно говоря. Точнее так: если у них есть хоть малейшие сомнения в том, что именно они хозяева положения, они отцепляются от носителя. А нам обязательно нужно, чтобы тварь была внутри, иначе ритуал не провести.

— А приманить…

— А для этого нужен демонолог. У тебя есть знакомый? Или, может, родственник?

— Издеваешься? — сощурился профессор.

— Нет, возвращаю с небес на землю. Слушайте, я же не обещал, что будет просто. И вы всегда можете отказаться.

— Точно, издеваетесь, — вздохнула я, в душе признавая его правоту.

Рискнуть придётся. В конце концов, я училась. Не так хорошо, как следовало бы, но тем не менее. Если не буду привычно трястись, как овечий хвост и позволять собой помыкать, кое-что смогу противопоставить даже и демону. В прошлый раз он просто застал меня врасплох, но теперь-то я знаю, чего ожидать. И пусть попробует снова меня ударить, посмотрим ещё, кто кого. Вот только бы донести этот настрой до дома…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— И когда мне приступать?

— Да как только будешь уверена, что тварь на месте. Не вижу смысла тянуть.

Я опять вздохнула. Сложно это, что ни говори. Сложно и опасно. С другой стороны, если ничего не делать, лучше моё положение не станет. А вот хуже — запросто. Выбор давно уже сделан, причём за меня. Стало быть, придётся рискнуть.

— Точно получится?

Не хотела спрашивать, но вырвалось. Глупо получилось. Сама же ездила за описанием ритуала, понимать должна, что номер, так сказать, презентуется впервые, репетиций не было. Поди знай, как оно пойдёт.

— Лучше бы получилось, — мрачно усмехнулся некромант. — Не хочется мне умирать в этом году, неудачный он какой-то.

— Тогда я пойду, пожалуй, — пробормотала я и действительно ушла.

Университетские коридоры в этот час уже пустовали, аспиранты в этом корпусе не занимались, так что в гардероб я спустилась в полном одиночестве. К моему удивлению, вредная старуха Дорсан его не заперла, как порой любила делать вопреки всем правилам, заставляя задержавшихся студентов пускать в ход телекинез и лезть за вещами через окошко. Так что я спокойно забрала свою сиротливо висевшую в дальнем углу куртку и принялась неторопливо одеваться.

Может быть, мне бы и следовало поспешить сейчас домой, чтобы толком понаблюдать за Диланом, но всё же я боялась. Того, что в самый ответственный момент привычно спасую, спрячусь под маской тихой и покорной девицы, и ни на что не решусь. А решиться было необходимо. Так что я старалась собраться с силами, со всеми, какие только в себе отыщу.

— Оливия?

Вздрогнув, я выронила шарф и застыла, не решаясь наклониться, чтобы его поднять. Сердце пропустило удар, а потом сорвалось в галоп с места. Зачем он пришёл? Что ему сейчас от меня нужно? Мы, кажется, обо всём успели договориться.

— Я хотел… — он словно осёкся, замолчал в надежде, что я скажу что-нибудь, но не дождавшись, продолжил: — Хотел извиниться.

— За что? — еле выговорила я, с трудом шевеля непослушными губами.

Понятия не имею, зачем задала этот вопрос. Или нет? Или мне в самом деле хотелось услышать чёткий ответ? Узнать, о чём он сожалеет. Ведь всё это было просто магической игрой, довольно сложной и опасной, в которой мы, как ни странно, оказались победителями. На этот раз.

Себя я сейчас видела в зеркале. Застывшую, бледную, как умертвие трёхнедельной свежести. А он стоял, видимо, на одной из последних ступенек ведущей в гардероб лестницы, до сих пор оставаясь невидимым. Вот чего мне стоило выбрать соседнюю скамейку?

И вообще, может быть это мне стоило на самом деле извиняться? В конце концов, мой братец заварил всю эту кашу. И именно я позвонила и попросила о помощи. Правда, если хорошо подумать, вполне вероятно, что и его братец не остался в стороне. Господи, до чего же всё сложно! Почему жизнь не может быть простой и понятной, как раньше? Как когда-то бесконечно давно, когда я ещё не видела той проклятой обложки! Зачем только осталась тогда? Зачем придумала это всё? За что судьба так надо мной издевается?!

Окончательно потерявшись в этом рое бессвязных мыслей, я так и стояла, замерев в нелепой позе, собираясь намотать на шею лежащий теперь где-то на полу у моих ног шарф. Смысл себе врать? Не только демонолог и его карманные твари были виновны в том, что со мной творилось.

— Мне не следовало…

— А вы правда сожалеете? — перебила я, резко разворачиваясь.

— Нет, — ответил он, глядя мне прямо в глаза.

Я снова застыла. Господи боже, а ведь нужно было что-то сейчас сказать! Наверное. Но сказать что? Я о таком никогда не думала. Чёрт, да ведь я вообще не думала не только о таком, даже вообще о подобном! В моём мире не вели такого рода разговоров, их просто не предполагалось вести. В них не видели смысла.

Не думала, что так получится. Не хотела. Это всё должно было остаться фантазией, лёгким флёром розовой мечты и только, а не выбираться в реальный мир, пугая до дрожи, почти как тот демон. Совсем иначе, но так же сильно. И даже более мучительно.

И ведь даже не убежать, единственный путь к отступлению — лестница — перекрыт. Я решила не уходить без ответа? Что ж, видимо действительно не уйду. Вот только ответы нужны не мне одной, придётся их не только получать, но и давать.

Я слишком привыкла к запретам и правилам, научилась знать их, всегда о них помнить, мимоходом нарушать и делать вид, что ничего такого не случилось. Я годами врала самой себе и завралась настолько, что уже не понимала, где правда, где я сама среди всего внешнего и чужого. И не была готова ничего решать прямо сейчас.

Как ни странно, на этот раз мне позволили просто уйти. Кажется, не одну меня всё происходящее пугало до потери пульса и отнявшегося языка. Или может быть не одна я в глубине души понимала, что самым правильным решением будет обойти этот тонкий лёд стороной.

Зайдя в пустую квартиру, я тяжело прислонилась к двери и перевела дыхание. Бежала от самой остановки, хотя никто меня сегодня не преследовал. Бежала я больше от самой себя, хотя и понимала — не сбегу. Лучше бы просто делом заняться, иначе от всех этих сложностей я рискую в скором времени отделаться. Вместе с жизнью.

Раздевшись, я согрела чайник, механически сжевала бутерброд с сыром, глядя на чашку, оставленную братом на столе с утра. Очень хотелось придумать какой-нибудь внятный план действий, просто чтобы чувствовать себя увереннее. Но с этим не ладилось, ничего гениального в голову приходить не желало. Не считая понимания того, что придётся импровизировать.

В замке повернулся ключ. Я внутренне подобралась, но это была, конечно же, мама. Я ей обрадовалась — разбор продуктов ненадолго отвлёк от мрачных размышлений. Зато очень скоро в голову закралась новая мысль. Лучше бы маме не быть здесь, когда всёслучится.

— К дяде нужно съездить, — вздохнула я, размышляя, куда бы пристроить пучок зелени, чтобы не помялся и не засох слишком быстро.

— Надо, — устало согласилась мама, уже гремя кастрюлями. — Вот думаю завтра и поехать, сколько уж можно тянуть?

— Точно, — радостно ухватилась я за эту идею. — Холодает быстро.

— Вот и поеду, пока три выходных, — кивнула мама. — Картошку почистишь?

— Сейчас.

Я поймала себя на мысли, что снова пытаюсь спрятаться за привычное, хоть на какое-то время вернуться в мир, где всё у меня хорошо. Было. Только теперь я видела, что не было на самом-то деле ничего особенно хорошего, и вернуть иллюзию не получалось. Но хотя бы успокоилась немного.

К приходу Дилана ужин был готов, дом наполнился теплом и вкусными запахами. Пройдя на кухню, братец принюхался, довольно улыбнулся, потом улыбнулся ещё шире и поставил на стол торт. Мамин любимый, бисквитный, с кремовыми розочками. Чуть ли не единственный соблазн этого мира, перед которым она никогда не могла устоять.

— Меня зачислили в штат, — объявил он. — Сегодня. Так что поздравляйте с первым настоящим рабочим днём корреспондента отдела политики.

Мама радостно всплеснула руками и повисла у Дила на шее. А я поняла, что сижу как сидела, бессильно сложив руки на коленях, и никак не могу изобразить на лице даже намёк на подобающую случаю улыбку.

Что мама знает о мире, в котором мы живём вот уже восемнадцать лет? Да ничего. Дом, магазины, работу, знакомых — только из наших, никого другого. И для неё слова Дилана просто хорошая новость, долгожданная и закономерная. Ведь её сын такой хороший мальчик. Умный, порядочный, старательный. Разумеется, его просто не могли не оценить по достоинству в конце концов.

Вот только я выбиралась из раковины почаще, потому имела представление о том, как здесь всё устроено. И точно знала: при самой лучшей работе и самом большом везении через год или два Дилан мог рассчитывать на место помощника в своём отделе. И только проведя в этих самых помощниках ещё пару-тройку лет, сам стать корреспондентом. А чтобы вот так сразу и в дамки — это бывает только с теми, кого есть кому продвинуть. Вот и брат, очевидно, нашёл того, кто сумел ему помочь. И я слишком хорошо знала, кого и как.

В душе, конечно, теплилась смутная надежда на чудо. Может, какой-то большой начальник оказался поклонником его историй. Заметил, оценил, продвинул. Могло ведь такое случиться? Могло. Теоретически. Очень теоретически.

— Поздравляю, — всё же выжала из себя улыбку я, когда мама опомнилась и взялась за тарелки. — Ты это заслужил.

— Не без твоей помощи.

От этого ответа я похолодела. Можно было подумать, что Дилан всё-таки оценил мою самоотверженную помощь в его поисках тайн и загадок, но нет, не на это намекала тварь, на миг глянувшая на меня из глаз брата. Глянувшая, и снова спрятавшаяся как раз к возвращению мамы с двумя полными тарелками.

Хотелось бы, чтобы эта короткая игра в гляделки, этот прозрачный и жестокий намёк избавили меня от последних сомнений, но нет. Мне стало только страшнее. А ещё стало вдруг больно дышать от стиснувших грудь тоски и обиды. Меня предали, на самом деле предали, продали и выменяли на кусочек желанного успеха. И видно, такая цена показалась ему не слишком высокой. Вполне себе приемлемой.

— Давайте ужинать, — пригласила мама.

И мы сели ужинать. Совершенно спокойно, привычно, мирно. Обсуждали вещи, которые нужно будет купить для племянников завтра с утра, подорожание билетов на поезд, случившееся месяц назад и тому подобные пустяки. Ничего же не случилось в самом деле, жизнь шла своим чередом.

После ужина и чаепития с тортом я перемыла и убрала посуду, села обратно за стол и задумалась. Завтра мама уедет, и мы останемся вдвоём. Лучший момент для моего неожиданного хода. Или всё-таки ожидаемого? Неспроста же тварь решила намекнуть, что она в курсе моей осведомлённости. О ней, обо всём, что происходит. Интересно, это она так бросает мне вызов, или пытается запугать, чтобы не вздумала даже пытаться сделать что-нибудь?

* * *

Домой я вернулась поздно, выжатая как лимон. День не задался с самого утра, и до вечера решительно всё шло наперекосяк. Сначала нам поменяли расписание и воткнули на вечер лишнюю пару. Узнали мы об этом только утром, но идти в учебную часть возмущаться никто не рискнул. Ходили уже как-то по такому же поводу. Получили простой и очевидный ответ: мы студенты, причём дневного отделения, и имели тут все в виду наши личные планы на вечер. Раз занятие назначили, значит, так было нужно, и будьте любезны посетить.

Марла, узнав о моём неизбежном опоздании, разразилась длинной прочувствованной тирадой о том, как достало её подобное отношение к работе со стороны всех вообще. Я выслушала всё это молча, не пытаясь возражать. Даже обещание вычесть пропущенные часы из зарплаты в двойном размере приняла равнодушно.

Потом декан на семинаре устроил проверочную, допрос и разнос. Даже как всегда безупречный ответ нашей главной умницы Софии его не порадовал. Лесли Веласко влетело за всех её знаменитых предков, которых она безнадёжно позорила своей безграничной глупостью. Достойных упоминания предков у Лесли было много, только это, кажется, и спасло меня от персонального нагоняя. Пара закончилась раньше.

На последней лекции нас ещё и задержали, так что от вечера на работе я не ждала ничего хорошего, и не напрасно. Именно сегодня к нам вдруг заявился Морис с инспекцией. Обнюхал каждый угол, осмотрел каждую полку, записал в свой знаменитый блокнот с полсотни претензий и замечаний и после смены ещё добрых сорок минут вещал о том, как мы своей невнимательностью, неаккуратностью и безответственностью подводим компанию, которая так много нам даёт.

Дослушав его разглагольствования, я вышла на улицу и под противным дождём дотопала до остановки, в качестве бонуса ожидая по меньшей мере отмены последнего автобуса. Но нет, напоследок судьба решила немного порадовать, он всё же приехал, и даже вовремя, так что я успела ещё перед самым закрытием заскочить в магазинчик за молоком. Можно сказать, за центральной частью плана, от скуки придуманного под монотонную болтовню Мориса.

Как я и рассчитывала, на запах молочного печенья братец явился незамедлительно. Тут же схватил одну прямо с противня, и принялся торопливо перебрасывать из руки в руку, чтобы скорее остыла. Я невольно улыбнулась, наблюдая эту картину, ссыпала остальное в миску и заняла стул по центру стола, вынуждая Дилана сесть у двери, спиной к коридору.

— Спасибо, вкусно.

— На здоровье, — снова улыбнулась я. — Чай или кофе?

— Чай, — уверенно ответил брат. — Зелёный.

Я поставила на плиту чайник, достала с верхней полки коробочку с зелёным чаем, потом расставила чашки и снова присела за стол. Очень хотелось просто отдохнуть вот так, в тихой семейной обстановке, с чаем и печеньем. На миг я даже решила ничего сегодня не предпринимать. Тем более Дилан казался таким привычным…

— Ты у меня прекрасная хозяйка.

Я едва не выронила заварочный чайник, который как раз ополаскивала кипятком. Этот вроде бы комплимент воткнулся мне в спину, будто нож. Неспроста, ох неспроста братец вдруг расщедрился. Женщину не полагается хвалить за умение готовить и содержать дом в порядке, это всё равно что благодарить солнце за то, что взошло поутру. Если только эту женщину не хотят пристроить повыгодней.

— Я хочу, чтобы ты забрала документы из своего университета.

— Зачем? — сухо и безразлично поинтересовалась я, насыпая в чайник заварку.

— А зачем тебе продолжать учёбу? Теперь я буду зарабатывать достаточно, ни к чему тратить время на ерунду. И сколько ещё Бинби будут ждать, пока ты образумишься?

Я перевела дыхание, кусая губу, чтобы волна обиды и злости в душе хоть немного улеглась, прежде чем придётся повернуться к брату лицом. Так, значит? Поигралась в свободную современную девушку и хватит с меня?

— По контракту я могу закончить учёбу, — твёрдо ответила я, ставя чайник на стол.

— А я говорю: хватит попусту тратить время. Тебе двадцать три, Оливия. Ты старая дева.

— Да уж. Самое время заворачиваться в простыню и ползти на кладбище, — мрачно съязвила я в ответ, направляясь в ванную.

— Ты куда? — удивился Дилан.

— На морщины свои полюбуюсь, — огрызнулась я. — Пока руки мою.

Прикрыв за собой дверь, я вытащила из кармана маминого халата ошейник. Простой медный браслет был сейчас тёплым, а значит, я не ошиблась. Тварь была рядом, сидела в моём братце и, вполне вероятно, говорила со мной вместо него.

Может быть это всё — план демонолога? Магистр Роадс правильно заметил: тяжело ему в наше время приходится. Поди собери столько народу, когда за каждое исчезновение берётся полиция. Усердствуют с поисками они, конечно, нечасто, но порой такое случается. И если я вдруг исчезну, меня тоже станут искать. Но ведь можно подать историю под правильным углом, будто я и вовсе не пропадала. Бросила учёбу, вышла замуж, уехала в новый дом…

Ну уж нет. На эту жизнь у меня совершенно другие планы, не включающие ни свадьбу с Кевином Бинби, ни тем более смерть на алтаре. И это мы ещё посмотрим, кто сегодня будет диктовать свои условия.

Осторожно выглянув из ванной, я удовлетворённо улыбнулась. Дилан уже налил себе чаю сам, и жевал печенье, задумчиво глядя на поднимающийся над чашкой пар. Лучшего момента было, пожалуй, и не поймать.

Ровно четыре шага по коридору, я пересчитала их десяток раз только за сегодня. Одно быстрое движение, щелчок, шаг назад, ещё и ещё один. Тут уже можно было, если что, прикрыться дверью ванной, хоть ненадолго, но поможет.

— С-с-с-с-сука! — прошипела тварь, вскакивая и разворачиваясь ко мне лицом.

— Будем знакомы, — холодно процедила я, торопливо выплетая заготовку универсального щита.

Вовремя. Я едва успела его выставить, как в лицо мне выплеснули кипяток. На обоях расплылись тёмные пятна, по полу растеклась лужа. А страха так и не было, одна только злость. Думал, со мной будет легко и просто? Сейчас, разбежался.

— Оливия! — сменил тактику демон, — Что за дурацкие шутки?! Немедленно сними с меня эту дрянь!

— Ещё чего, — фыркнула я, добавляя к щиту ещё пару компонентов, для верности, и левой рукой вытаскивая из кармана телефон.

— Оливия, тебе это не поможет.

— Посмотрим.

— Я тебя убью, — пообещала тварь.

Она метнулась ко мне, очень быстро, я и не разглядела движения. Щит мягко спружинил, Дилана отбросило обратно на кухню. С грохотом упала табуретка, оказавшаяся на его пути, жалобно звякнула на столе посуда.

— Доберись сначала, — язвительно посоветовала я.

— Это ты мне? — с усмешкой спросил некромант, как раз в этот момент наконец-то ответивший на звонок.

— И вам тоже. И лучше поскорее, — ответила я, и тут же нажала отбой, потому что тварь снова рванулась ко мне.

Я почти услышала, как жалобно застонали нити силы, пока ещё разделяющие нас с демоном. Как бы я ни храбрилась, но вечно играть с ним в эту игру не смогу. Готова спорить на что угодно, что устану раньше этой твари.

— Думаешь, самая умная?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Резко подскочив к окну, тварь попыталась его открыть. Я криво улыбнулась. Так и знала, что кроме угроз и грубой силы в ход пойдёт шантаж, потому заранее повесила туда глухой щит. Пробить его можно, конечно, но не вот так сходу.

Да, да, точно. И не только это я предусмотрела. Ещё на досуге все ножи, вилки и остальную острую кухонную утварь сложила в один ящик. И тоже заблокировала щитом. А швыряться в меня чайными ложечками это как-то даже несерьёзно.

Дилан остановился в центре кухни, затравленно глядя по сторонам. Я на всякий случай ещё немного усилила щит, пытаясь понять, что же он может теперь выкинуть. Попытаться на проводе люстры повеситься? В раковине утопиться? Проломить себе голову половником для супа? Надо было и его убрать, кстати, но теперь уже поздно.

— Лив, отпусти меня.

Это было так похоже на Дилана, что я почти поверила. В том смысле, что понимала: мой брат до сих пор где-то там. Может быть, ему страшно. Или он сейчас далеко и ничего этого не видит. Хотелось бы надеяться на второе, но вот почему-то казалось, что первое вероятнее.

— За что ты со мной так?

— С кем поведёшься — так тебе и надо, — наставительно ответила я. — На самом деле хочу задать тебе тот же вопрос: за что ты со мной так?

— Не хотел тебя мучить, — неожиданно ответил Дилан.

— Что? — изумлённо переспросила я, не веря собственным ушам.

— Тебя не нужно было сюда привозить, — продолжил братец, поднимая табуретку и преспокойно на неё усаживаясь. — Тебе лучше было остаться в Исоре. Там ты бы выросла нормальной, а большой город тебя испортил. И теперь уже поздно, с этим ничего не поделаешь. Ты не будешь счастлива с мужем-фермером. Уже не сможешь. И терпеть не станешь. Наверняка сбежишь или ещё как-нибудь опозоришь нашу семью.

— По-твоему, мне лучше умереть? — тихо спросила я.

— Ну да, — равнодушно шевельнул плечами Дилан. — Мне очень жаль, поверь, правда очень жаль, но так действительно будет лучше для всех, для тебя самой в первую очередь.

— Какой ты заботливый! — вырвалось у меня. — Знаешь, что? Катись-ка ты с такой заботой ко всем демонам, братец. Впрочем, тебе так и так это предстоит, и довольно скоро. Хоть бы о маме подумал!

— Для неё будет лучше, если ты умрёшь. Не придётся до конца жизни глаза прятать! А со мной всё будет хорошо, я сделал всё правильно.

— Утешайся этой мыслью, — зло процедила я. — Только знай, если я выпутаюсь из этого дерьма живой, я уйду. Уйду навсегда, из семьи, из общины. Ты чертовски прав, такая жизнь не по мне. Только ради тебя и мамы я молча терпела её все эти годы, но больше не стану. Брата у меня уже нет, так что задача стала вполовину легче.

— Что, — неожиданно ухмыльнулся Дилан, — даже о душе не подумаешь?

— Ты же о ней не подумал, — пожала плечами я. — Ни о своей, ни о моей. Чего уж теперь-то стесняться?

— Нашла себе кого-то?

— Не твоё собачье дело, — почти ласково улыбнулась я.

— Так и знал, — мерзко осклабился братец. — Видел ведь, что та рыжая шлюха мне врёт. Работала она всю ночь, такая старательная девочка. Следовало догадаться, каким местом.

— Не надейся меня разозлить, — устало покачала я головой. — Я на это не куплюсь.

— Ну, попытаться в любом случае стоило.

В щит прилетела тарелка, мягко отскочила, грохнулась на пол и разлетелась на три части. Неужто эта тварь надеялась вот так запросто меня обмануть? Заговорить зубы, вывести из себя и застать врасплох? Честное слово, даже обидно.

Дверной звонок разорвал пару секунд провисевшую тишину. Ещё одна тарелка повторила путь первой, с тем же результатом. Отчего-то мелькнула мысль, что мама расстроится, когда вернётся. Ей очень нравился этот набор…

— Не заперто, — крикнула я, не сводя глаз с твари.

— Ого, неслабо ты накрутила, — почти восхищённо заявил вместо приветствия магистр Роадс. — Снять-то сможешь?

— А надо? — хмыкнула я, не оборачиваясь.

— Зелье, значит, не использовала?

В мой щит прилетела кружка, отскочила. Дилан поймал её на лету, швырнул ещё раз и ещё. Пальцы заныли. Если игра продолжится, долго я так не выдержу. Впрочем, я тут больше не одна, так что этого и не нужно.

— Нет, сами наливайте, — едко отозвалась я. — Вон он уже и кружку взял.

— Чёрт с ним, — беспечно ответил некромант, выплетая что-то за моей спиной. — Когда скажу, уберёшь щит и отойдёшь в сторону.

От концентрирующейся позади магии вдоль позвоночника пробежал холодок. Мне не было знакомо такое плетение, но это и неудивительно. Никогда не была особо подкованной в атакующих чарах. Но раз нужно отойти, заклинание, очевидно, потоковое, не импульсное. Господи, какая же чушь лезет в голову!

Дилан предусмотрительно скрылся за углом. Магистр Роадс насмешливо фыркнул, проследив за этим манёвром. Я, не удержавшись, тоже фыркнула. Уж не знаю, на что братец или тварь или оба они сразу надеялись, но в этом поединке я бы не поставила на них, хоть вместе, хоть по отдельности, и ломаного гроша. Даже из родственной солидарности. Не люблю проигрывать.

Брат всегда был типичным конторским червяком — довольно высокий, но худой. И драться не умел совершенно, потому что умные мальчики могут со всем разобраться и без драки. Помню, даже удивилась, что он ударил меня так сильно. А вот магистр Роадс явно не считал ни разговоры, ни даже магию решением всех бытовых проблем и конфликтов, так что и физической подготовкой не пренебрегал.

— Выходи, — громко посоветовал некромант. — Я тебя всё равно достану, но лучше не заставляй за тобой бегать. Целее будешь.

— А я рискну, — язвительно прозвучало в ответ.

— Ну, как хочешь.

Я убрала щит, с облегчением потрясла ноющими руками, но в сторону отойти не успела. Только увидела, как по коридору метнулась тень, а в следующее мгновение Дилан с каким-то деревянным стуком рухнул к моим ногам. Хорошо, что передвинул табуретку, а то наверняка затылком бы приложился.

— Говорил же, отойди сразу, — буркнул некромант, тоже тряся в воздухе покрасневшей ладонью. — Лёд у тебя есть?

Я нервно сглотнула. Испугаться не успела, зато теперь сгорала со стыда. Нет, ну это надо же было так сглупить! А если бы он не успел? Хотя чего там, он и так не успел, сбросил без замыкающей петли, вот и получил откатом.

— А… — с трудом выдавила я.

— А это пусть пока тут полежит. Давай скорее, больно ведь!

На цыпочках протиснувшись по стеночке, я метнулась к холодильнику и полезла в морозилку. Льда не было, но пачка замороженной фасоли вполне годилась на замену. Я такой обошлась, и магистр тоже обойдётся.

Некромант тем временем бесцеремонно переступил через Дилана, расположился за столом и принялся здоровой рукой таскать из миски печенье. Как будто я его на чай пригласила, честное слово, а не демона ловить.

— Он не… — снова не смогла договорить я, кладя фасоль на стол.

— Не в ближайшие два часа точно, — беспечно отозвался некромант, гладя руку на пакет и с явным облегчением прикрывая глаза. — Правда, потом парню придётся пару дней подождать, пока зрение восстановится.

— Переживёт, — мстительно буркнула я, окончательно успокаиваясь. — Может, чаю?

— Может. Всё равно я пока не придумал, как дотащить эту ростовую фигуру до машины, чтобы нас с тобой по пути в полицию не сдали.

Я нервно хихикнула, представив себе это зрелище. Был бы ковёр, можно было бы завернуть. Или это слишком хрестоматийно, так соседи уж точно сходу решат, что мы тут кого-то убили и теперь от трупа избавляемся?

— Споить зелье и разморозить? — предложила я, зажигая газ под ещё тёплым чайником.

— Человеку в стазисе ничего не споишь и не скормишь, — с явным сожалением ответил некромант.

— Ну, разморозить и споить быстренько, он же не сразу в себя придёт.

— Брат твой не сразу. А инсукор — моментально. Но телом-то сейчас управляет, к сожалению, как раз он.

— Одеяло есть, — обречённо предложила я. — Старое, ватное, здоровенное.

— Сойдёт на крайний случай.

Я разлила чай, тоже подсела к столу и взяла печенье. Было уже довольно поздно, скоро соседи угомонятся и улягутся спать, завтра же рабочий день. Вот и будет возможность протащить это сокровище без свидетелей.

— Куда поедем? — спросила я, наконец-то припомнив, какую важную деталь совсем позабыла уточнить.

— В Даньев, — коротко ответил некромант, отпил чаю и добавил: — Не думаю, что стоит устраивать подобные шоу в городской квартире.

— Это далеко?

— Часа полтора.

— А если он очнётся по дороге?

— Значит, по приезду пойдёт своими ногами.

Когда мы допили чай, выяснилось, что запасной план всё-таки имелся. Зрелище оказалось одновременно гадким и притягательным. Знаки печати, которые некромант чертил на груди брата, бесцеремонно задрав его футболку, по отдельности были мне в основном знакомы, но в таком сочетании я их ни разу нигде не видела.

— Печать общего подчинения, — ответил магистр на мой так и не заданный вслух вопрос. — Вообще-то используется при создании зомби, но духи и демоны имеют в принципе схожую природу, так что сойдёт как временная мера.

— Временная? — напряженно уточнила я.

— Через пару-тройку дней инсукор такую печать разрушит, конечно. Но нам его столько держать и не нужно.

Знаки на мгновение вспыхнули молочно-белым и погасли. Некромант выпрямился и посмотрел на часы, потом перевёл взгляд на меня, но смотрел, видимо, куда-то значительно дальше. Пару раз моргнул и договорил:

— Тащи одеяло.

— А это потом отмоется? — спросила я на всякий случай.

— Оливия, — вздохнул магистр, — это самый обычный маркер. Конечно, отмоется. Хотя и не сразу.

— А…

— На человека печать не действует. Хочешь, на тебе нарисую, сама проверишь.

Я почла за благо поскорее сбежать в комнату за одеялом.

* * *

Видимо, закон подлости решил, что за сегодня он постарался и так достаточно, и отбыл на заслуженный отдых — по пути к машине нам никто не повстречался. Утолкав объёмистый свёрток на заднее сиденье, мы спокойно уехали. И никто нас с мигалками не догнал.

Перестав ожидать погони, я задремала. Разбудила меня возня на заднем сиденье. Братец выпутался из одеяла и устроился поудобнее. Хотя это сейчас был не мой брат, конечно же. Дилан не вёл бы себя так уверенно и бесцеремонно, хоть немного да запаниковал бы.

— Сиди спокойно, — сухо скомандовал некромант. — Руки на колени положи.

— Доволен собой, да? — хмыкнул демон, тем не менее в точности выполняя приказ.

— Пока ещё нет.

— Думаешь, сумеешь меня изгнать?

— Посмотрим.

— Ты права не имеешь. Сделка была добровольная.

— Да мне плевать, — пожал плечами некромант, сворачивая с трассы. — Договора больше не существует, Эснарская бойня отменила его.

— Пусть так, — не стал спорить демон. — Но какой вообще смысл возиться? Парень всё равно мой, никуда уже не денется. Правда, я могу предложить тебе сделку. Ты отдаёшь мне этого человека, а я говорю, где руна.

На миг я испугалась. Нет, не того, что магистр согласится на такое предложение. Того, что я сама могла бы, пожалуй, согласиться. Дилан сам выбрал свою участь, а заодно и мою, так что он это заслужил. Но если я соглашусь, чем буду лучше него?

— Какая трогательная верность хозяину, — хмыкнул некромант. — Но нет, никаких сделок. Ты и так скажешь мне, где руна.

— Уверен? — паскудно ухмыльнулся демон. — Это дорого обойдётся даже тебе, тёмный мастер.

— Не дороже сделки с тобой.

— И откуда ты взялся, такой умный?

— Встретишься с хозяином в аду и сам у него спросишь.

На этом разговор заглох. Поучаствовать в нём я так и не рискнула, хотя очень хотелось расспросить о сделках. Некромант явно кое-что в этом понимал и мог бы, наверное, рассказать, что дальше будет с Диланом. Но как-то я не была уверена, что в самом деле хочу это знать.

Даньев оказался довольно маленьким городком. Большего рассмотреть мне не удалось, фонарей тут почти не было, заросшие деревьями улицы тонули в темноте. И тихо было, как никогда не бывает в вечно неспящем Форине: ни людей, ни машин, даже местные коты и собаки помалкивали.

Остановились мы возле довольно большого старого дома, прячущегося за высокой, выше моего роста кованой оградой. Магии на ней было намотано почти неприлично много, мне даже не всю удалось опознать. Но, кажется, контуры имелись на все случаи жизни — и чтобы не впускать незваных гостей, и чтобы не выпустить. Для кого так щедро развесили вторые, мне даже представлять не хотелось.

Мы приехали не первыми, профессор опередил нас, и ждал у своей машины, припаркованной на обочине. Я как-то даже не удивилась его появлению здесь и сейчас, только сердце прыгнуло в горло, а потом рухнуло куда-то в пятки и вяло там затрепыхалось. Одно хорошо — все мои нервы, если они всё-таки не выдержат, пока что можно списать на ситуацию с демоном.

— Никас ещё не появлялся? — спросил некромант, когда мы тоже припарковались и выбрались из тёплой машины в ночную прохладу.

— Нет, — мотнул головой профессор, выбрасывая окурок в густые заросли шиповника под забором. — Зачем ты его позвал?

— Подстраховать.

— Думаешь, понадобится?

— Если бы я побольше смыслил в боевой магии, попробовал бы обойтись без него, — немного раздражённо отозвался магистр, роясь в кармане в поисках, видимо, ключей. — Но как ты недавно совершенно правильно заметил, всё знать невозможно. Выдохни, этому парню можно доверять. Да и в любом случае он уже втянут во всё это и не отвертится даже если мы все дружно этого захотим.

— Ну ладно, — пожал плечами профессор. — Тебе виднее.

— Вот именно.

Калитка открылась с таким надсадным хрипом, словно её до этого не трогали лет как минимум десять. Ещё раз глянув на дом я невольно поёжилась: сейчас, в ночной темноте, он выглядел настоящим логовом чёрных колдунов. Старый, каменный, мрачный, с окованной железом дубовой дверью, окружённый тёмным заросшим садом. Прямо-таки захотелось струсить и малодушно удрать. Вот только бежать было некуда.

К моему удивлению, внутри оказалось вполне уютно. Даже чувствовалось, что не так уж давно здесь хозяйничала женщина. Просто как-то с трудом верилось, что магистр Роадс стал бы заморачиваться противопыльной магией и ещё парочкой других бытовых мелочей того же сорта.

— Сядь тут, — скомандовал тем временем некромант так и стоящему столбом в дверях демону, указывая на одно из кресел у камина.

Я присела на краешек дивана, продолжая осматриваться. Да, тут было, пожалуй, даже мило, но как-то… как-то безлично донельзя. Ни фотографий, ни милых мелочей, неизбежно появляющихся в домах, в которых живут. Похоже было на гостиницу.

— Чаю, кофе?

— Надо было захватить печенье, — задумавшись, обронила я вслух.

— Лучше приготовь что-нибудь посущественней, — неожиданно попросил некромант, указывая на дверь в дальнем левом углу гостиной. — Кухня там.

— Я тут за этим? — усмехнулась я, хоть и направилась, куда показали.

— Нет. Но пока есть время, можешь заняться. Хотя если не хочешь, это не обязательно.

— Да уж ладно, — махнула рукой я.

На самом деле я была даже рада ухватиться за это предложение. Чем ближе становился ритуал с неизвестным финалом, тем больше я нервничала. В такие моменты как раз очень неплохо заняться чем-то привычным, вроде готовки, чтобы отвлечься от процесса перебирания мрачных перспектив и накручивания себя.

В холодильнике я обнаружила упаковку уже нарезанного на рагу мяса, целый так и не разобранный пакет овощей и зелени и банку томатной пасты. В одном из шкафов нашлись и остальные ингредиенты: картошка, морковь и лук. Судя по наклейке на мясе, всё было из местного магазина. Видимо, в подготовке к такого рода ритуалам не бывает мелочей.

Никас появился как раз когда я отправила тяжёлую чугунную гусятницу в духовку и начала размышлять, нарезать ли салат прямо сейчас, или оставить это дело на потом, когда мясо будет уже почти готово.

— О, а в этом доме даже кормят! — с порога обрадовался он. — Очень кстати, между прочим, с утра на кофе и сигаретах держусь.

— Я так и знал, — хмыкнул некромант. — Удивительно, что ты до сих пор жив с таким к себе отношением.

— Я же обычно живых придурков гоняю, а не всяких тварей, как ты, — отмахнулся Никас уже с порога кухни. — Боже, какой аромат! Скажите, Оливия, у вас есть парень?

— Есть жених, — мрачно буркнула я, чувствуя, как едва улучшившееся настроение обрушивается куда-то в подвал. Вот ведь ещё проблема без решения: как отделаться от Кевина и нашего всеми законами признаваемого контракта?

— Хотите, я с ним разберусь?

Не удержавшись, я подняла взгляд. Как-то чересчур серьёзно прозвучало это предложение для шутливой дружеской беседы, с которой всё началось.

— Никас, придержи язык, — неожиданно резко посоветовал некромант, тоже появляясь в дверях. — У нас ещё полно работы.

— Ладно, иду, — примирительно вскинул ладони Никас. — Но вы учтите, Оливия, если что, я всегда…

— Заткнись и пошли.

— Что, задумали пустить в ход пентаграмму Эскари? — подал голос Дилан… демон, конечно же. Дилан таких вещей знать просто не мог.

— И ты тоже заткнись, — почти ласково посоветовал некромант уже откуда-то из глубины дома.

— Значит, есть жених.

Господи боже, как я боялась этого вопроса! Надо было промолчать или отшутиться как-нибудь, но нет, дёрнул демон за язык. Я же честная девушка, никогда не обманываю, говорю всё как есть, чтобы не создавать ложного впечатления… и вот это — самая большая ложь обо мне. Я постоянно прикидываюсь кем-то другим, большую часть жизни только этим и занимаюсь.

— Есть, — кивнула я, делая вид, что именно сейчас крайне необходимо посмотреть, насколько разогрелась духовка.

— Любишь его?

— Видела один раз. Давно, — тихо ответила я, чувствуя, что промолчать будет сейчас ещё хуже. А потом добавила, неожиданно для самой себя зло: — У нас это уже немало, гораздо чаще знакомятся только на свадьбе.

— Ну хоть понравился?

— Нет! — выдохнула я. — И кажется, я ему тоже не очень.

— Тогда почему?

— Да из-за денег! — выпалила я, вскакивая, но не решаясь повернуться. — Всё всегда из-за денег! Его отец дал взаймы моему, и это было условием. Вот так.

— Долг всё ещё остался?

— Нет, — мотнула головой я. — Отец давно вернул. Но это уже не важно.

— Но если долга нет, и если вы оба против…

— Да какая разница, против мы или за? — почти прошипела я, резко разворачиваясь. — Это его отец и мой брат должны быть против, а что там думаем мы с Кевином вообще никому не интересно!

— И думаешь, нельзя уговорить их обоих отказаться?

— Откуда я знаю? — пробормотала я, устало опускаясь на единственный стул. — Я как-то раз попросила брата, но он назвал меня дурой.

— Ты не должна такое терпеть.

— Как будто у меня есть выбор, — махнула рукой я.

— Есть.

Он не должен был стоять так близко. И тем более не должен был касаться меня так. Но если подумать, кто меня осудит? Братец, который считает, что мне лучше сдохнуть ради работы его мечты и заодно сохранения семейного доброго имени? Мама, которая, как мне кажется, даже и тут не скажет ему и слова поперёк? К чертям собачьим такие моральные ориентиры!

— Иди сюда, — послышался за дверью голос некроманта.

Вообще-то он не ко мне обращался, но я всё равно выскочила из кухни как ошпаренная. Что-то до сих пор удерживало меня на берегу этого омута, не позволяя окунуться с головой. Может быть, это пройдёт. Может, и нет.

Демон покорно прошёл через гостиную и скрылся за дверью. Я юркнула следом и едва не оступилась, полетев вниз кубарем. Повезло, успела вцепиться в перила. Разумеется, там оказалась лестница, и вела она наверняка в подвал. Ну где же ещё устраивать такие ритуалы, как не в мрачном подземелье?

Глава 9.

Подземелье, и верно, впечатляло. Здесь стоило бы фильмы ужасов снимать — в готовых декорациях. Присутствовали все атрибуты жутких ритуалов: каменный пол с пентаграммой и металлическими кандалами для жертвы, склянки со странными зельями, шкафы со старыми книгами… да тут даже кольца для факелов были на стенах! Правда, самих факелов сейчас не наблюдалось, освещался подвал вполне обычной лампой.

Сделав ещё шаг вперёд, я увидела и оружие на стене слева от входа. Такой полный набор боевого мага из Мрачных Веков: меч с серебряной полосой в лезвии, кривой кинжал, арбалет и ещё несколько предметов, названия и назначения которых я не знала. Да уж, местечко с каждой минутой нравилось мне больше и больше…

— Ну надо же, — звякнув кандалами, подал голос демон, до отвращения вольготно разлёгшийся на каменной плите. — Заговорённое серебро. И часто тут потрошили оборотней?

Приглядевшись, я заметила на плите неглубокие желобки. Для сбора крови, разумеется. И они тоже образовывали какой-то рисунок, но сейчас под демоном его было толком не рассмотреть.

— Полагаю, и такое случалось, — уклончиво ответил некромант.

— Чего это он разговорился? — удивлённо спросил Никас, оторвавшись от старой книги, которую как раз листал. — Ты разве не велел ему помалкивать?

— Печать разрушается.

— Уже? — удивилась я, припомнив упомянутую раньше пару-тройку дней её предполагаемого действия.

— А ведь я говорил, что сделка была добровольная, — довольно ухмыльнулся демон, повернувшись лицом в мою сторону. — А ты мне не верила.

Не знаю, на что рассчитывала эта тварь, не иначе на мою истерику из-за предательства брата, но расчёт не оправдался. Я сама удивилась, насколько безразлично восприняла эту новость. То ли устала, то ли и так уже всё поняла и успела смириться.

— Кстати, — задала я вслух другой давно занимавший меня вопрос. — Что ты сделал с Мраком?

— С кем? — недоумённо переспросил демон.

— С Барри Гулдом, — сухо подсказал профессор, тоже спустившийся в подвал.

— Ах, с этим придурком… отдал хозяину, конечно. Ни на что больше это ничтожество не годится.

И я снова совсем не удивилась. Выдавая себя за того, кем на деле не являешься, рано или поздно неизбежно нарвёшься на неприятности. Это я по себе знала, и прямо сейчас ощущала как никогда остро.

— Нашла о ком поволноваться, — фыркнула тварь, демонстративно потягиваясь, насколько позволяли кандалы. — За себя бы лучше волновалась. Хотя, в принципе, какой в этом смысл…

— Хватит, — оборвал некромант, перевёл взгляд на меня, секунду или две смотрел, будто в чём-то сомневаясь, а потом попросил: — Подойди.

Я покорно подошла, гадая, чего же он попросит сделать. Остановилась совсем рядом, у стола с небольшой медной чашкой, стоящей на треножнике над спиртовкой. На самом деле догадывалась, что от меня потребуется. И, как ни странно, совсем не боялась, хотя раньше мне ни разу не приходилось делать подобного.

— Дай руку. Кричать будешь?

Я мотнула головой, зачарованно глядя на лезвие кинжала. Страха по-прежнему не было. Это больно, конечно, уж наверняка, но мага, даже моей специализации, подобным не шокировать. Все слишком трусливые и нервные отсеялись ещё в школе, после курса истории магии.

Крови понадобилось не так и много. Я прижала к руке салфетку, отходя обратно к двери и по пути наблюдая, как некромант лучинкой зажёг спиртовку, добавил в чашку прозрачной жидкости из довольно большой бутыли, стоявшей там же на столе, и невольно поморщился. Через пару секунд и у меня зачесалось в носу от резкого запаха полыни.

— Ты серьёзно? — почти рассмеялся демон, явно тоже учуяв новый аромат. — А чего ещё пучками по стенам не развешал? Говорят, помогает от злых духов.

— Ты не злой дух, — равнодушно сообщил в ответ некромант, помешивая содержимое миски. — Точнее злой, но не дух.

— Буквоедствуешь?

— Уточняю терминологию. Иди сюда тоже.

— Я? — зачем-то уточнил профессор.

— Ты. И прихвати там заодно в шкафу колбу. Нет, соседнюю, коричневую.

— Ничего себе. Это кровь оборотня? Где достал? — мигом заинтересовался Никас.

— Тебе она зачем? Сам же сказал, что гоняешь живых придурков, а не потусторонних тварей.

— Да просто любопытно.

— Давай потом, а?

Над миской сгустился синеватый пар, к полыни примешался розмарин или что-то на него похожее. Демон всё продолжал ухмыляться, но теперь в его глазах я заметила тень неуверенности. Кажется, он только что начал подозревать, что тут никто не шутит, и его в самом деле вот-вот изгонят из жертвы.

Забавно, но смесь красного, коричневого и прозрачного получилась зелёной. Обмакивая в миску палец, некромант начертил на плите круг из неизвестных мне знаков. В самом конце, видимо, ошибся, ругнулся, слевитировал со стола тряпку, старательно стёр рисунок и нанёс знак заново. Потом неуловимо быстро шевельнул пальцами. Знаки тускло засветились.

— Теперь держи его, чтобы не дёргался, — скомандовал он Никасу. — Как следует держи, особенно голову.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Тело брата резко выгнулось дугой, но Никас успел перехватить контроль и прижал его обратно к серому камню. Я невольно отступила на шаг, прижалась спиной к прохладному камню стены. Вот теперь стало страшно, по-настоящему страшно видеть судороги, заставлявшие тело Дилана содрогаться.

Некромант поставил на край пентаграммы довольно большой, с мужской кулак, зеленоватый кристалл, опустился перед ним на колени, положил ладони прямо на силовую линию, совсем бледную, едва для меня различимую, и закрыл глаза.

— Ты не посмееш-ш-шь! — прошипела тварь.

— Держи его, — повторил магистр. — Держи и не отпускай. И запомни: всё, что ты увидишь — иллюзия, этого нет на самом деле. Он будет тебя запугивать, не обращай внимания. Он ничего тебе не сделает, если только ты ему не поверишь и сам не поддашься.

— Понял, принял, — кивнул Никас. — А что, интересное будет кино?

— Не приведи господи.

— Хоз-з-зяин выпотрошит тебя заживо и подвесит вверх ногами, грязное отродье продажных мразей!

— Боюсь, — сухо согласился некромант. — Теперь молчите все. Ни звука.

Реальная магия вообще-то не сильно богата на спецэффекты, если только это не постановочный поединок боевиков. Вот и сейчас на взгляд непосвящённого ничего вроде и не происходило. Только, монотонно повторяясь раз за разом, звучала непонятная мне формула. А ещё я видела, почти физически ощущала, как подрагивают от напряжения линии пентаграммы.

Лоб Никаса покрылся испариной, пальцы рук, протянутых к лежащей на алтаре твари, начали мелко подрагивать. Знаки один за другим стали ярко вспыхивать алым, а потом постепенно темнеть, словно в них сгущалась тьма. Когда последний из них достиг угольной черноты, демон заорал так, что заложило уши.

Я закрыла глаза, вжимаясь спиной в камни. Виски сдавило болью, потом в затылок будто огромную тупую иглу воткнули. Сползая по стене, я вцепилась зубами в свой согнутый указательный палец, чтобы не застонать. Даже не заметила, откуда рядом со мной появилась Тереза, но когда она обняла меня за плечи, боль немного утихла.

Новый вопль перешёл в визг, словно двадцать барышень одновременно мышь увидели. Примерно такой тогда, кстати, и стоял в аудитории. Я даже успела поразиться появлению сейчас в моей голове этого нелепого воспоминания, прежде чем вырвавшееся у Терезы ругательство заставило меня распахнуть глаза.

Тело Дилана в последний раз содрогнулось и обмякло, а дальше я ничего не успела понять, слишком быстро всё случилось. Силовая волна прокатилась по комнате, хлестнув по коже будто метелью. Зеленоватый кристалл потемнел, став грязно-коричневым и утратив прозрачность. Никас пошатнулся, сделал шаг назад и тяжело рухнул на низкую скамейку. Некромант ещё пару секунд простоял на коленях неподвижно, не открывая глаз, потом со стоном запрокинул голову. Не помогло, кровь всё равно полилась у него из носа ручьём.

— Ой дурак… — почти простонала Тереза, отпуская меня и быстро вскакивая на ноги.

— Не трогай меня. Не сейчас, — процедил магистр, зажимая нос пальцами.

— Да вижу, — едва ли не рявкнула на него целительница, всё-таки подходя и останавливаясь в каком-то шаге. — А ты видел?

— Видел. О, чёрт… да лучше бы не видел. Подожди… вот, всё.

Обычно мне нравилось наблюдать за работой целителей, было в ней что-то завораживающее, но на этот раз нашлось дело поинтереснее. Кое-как поднявшись на ноги, я дошла до алтаря, остановилась перед уже распавшейся линией и посмотрела на брата.

Конечно же всё тут случившееся разрушило опутывавший его кокон стазиса, и теперь он просто лежал без сознания. И меня мучительно тянуло дать ему хорошего пинка под рёбра, чтобы привести в чувство, но делать этого я не стала. Просто развернулась и пошла наверх, проведать в духовке мясо. Как-то резко до ужаса захотелось есть, и, подозреваю, не я одна себя сейчас так чувствовала.

Через несколько минут Тереза присоединилась ко мне на кухне. Поставила на огонь ковшик, налила в него молока и сыпанула пригоршню трав из банки, стоявшей на полке у двери. Потом, ни слова ни говоря, поймала меня за руку, залечила порез и принялась помогать с тарелками.

На этой кухне она хозяйничала уверенно, явно не впервые. Не искала то, что нужно, как я, а просто брала. Я не стала задавать бестактных вопросов о том, какие отношения связывают её с хозяином дома. Это ведь совершенно не моё дело, а они оба — взрослые свободные люди. Хотя, чего уж греха таить, после давешнего рассказа некроманта про её семейство мне было любопытно, как же она ухитрилась с ним связаться. Или он с ней.

Молоко нагрелось, по кухне поплыл чуть резковатый пряный запах. Я узнала чабрец и лимонник, но было и что-то ещё, незнакомое, но приятное. Тереза ловко подхватила ковшик с плиты, размешала содержимое и процедила в большую кружку.

— Тебе твоя подружка звонила, — сообщила она, не оборачиваясь. — Раз пятнадцать уже. Ну вот, опять.

Из гостиной в самом деле доносилась трель звонка, что-то из серии звуков природы. Некромант даже не шевельнулся, так и стоял в дверях, прислонившись к косяку и скрестив на груди руки.

— Это всё ещё Грейси или уже следующая? — со смешком поинтересовался Никас, укладываясь на диван и выуживая из наваленных на нём подушек телефон. — О, Николь. Значит, следующая. И уже успела надоесть?

— Пей, — скомандовала Тереза, вручая магистру кружку с молоком. — Отвечать не будешь?

— Ответь ты, — предложил некромант со странной усмешкой, принимая напиток и принюхиваясь. — Спасибо.

— За что именно? — фыркнула целительница. — Несите тарелки в столовую, чего расселись, как принцы на троне? Здесь вам официанток не предусмотрено.

На самом деле вид у нас у всех был тот ещё. Себя я толком не видела, как-то зеркало на глаза не попалось, а в стекле духовки детали особо не разглядишь, но подозревала, что мало чем отличаюсь от остальных. Такая же бледная с зеленоватым оттенком. Неприятный зуд в районе солнечного сплетения напоминал о вытянутой знаками силе. Руки не дрожали, но слабость то и дело накатывала. О том, чтобы пойти завтра на учёбу или тем более на работу, можно было даже не мечтать. Просплю всё на свете.

Звякнул таймер, возвещая о том, что мясо провело в духовке сколько положено. Вооружившись парой прихваток, я вытащила его, поставила на плиту и осторожно приподняла крышку. Запах был правильный, надеюсь, и вкус окажется на уровне. Не так уж часто готовлю такое, чтобы быть в себе уверенной.

Вкус, к счастью, действительно не подвёл. Добрых четверть часавсе молча ели. Никас то и дело бросал на меня многозначительные взгляды, но пока что следовал некромантскому совету и помалкивал.

Потом Тереза сходила в гостиную и ответила на очередной звонок. Я сидела ближе всех к двери, потому слышала, как она совершенно ледяным голосом посоветовала звонившей собрать вещи и исчезнуть по-хорошему, желательно до обеда. Выслушала порцию неразборчивых воплей, пожелала всего наилучшего и вскоре вернулась с двумя бутылками вина.

— Спасибо, — с той же странной усмешкой сказал некромант, когда она вернулась.

— Сам ты этого сказать, конечно же, не мог, — тоже усмехнулась целительница, вручая одну бутылку профессору, а вторую — Никасу, и направляясь к серванту за бокалами. Штопор уже предусмотрительно лежал на столе.

— Мог. Но от другой женщины это звучит… доходчивей.

— Вот выйду замуж, что тогда делать будешь?

— Буду разбираться с неприятностями по мере возникновения.

— Кстати о неприятностях, — заговорил профессор, вставая со стула, чтобы разлить вино. — Что ты видел?

— Да ничего неожиданного, — поморщился некромант, забирая бокал и сжимая его в ладони немного нервным движением. — Это место точно не в Форине. Архитектура вроде знакомая, а где видел — не помню, хоть убей. Надо попробовать фотографии полистать.

— А что хоть за место? — живо поинтересовался Никас.

— Храм. Просто заброшенный храм. Логичный вариант, на самом деле, в таких местах раньше от каких только тварей оберегов не делали.

— Типа бережёных и бог бережёт? — хмыкнул профессор.

— Типа того, да.

— А где сейчас демон? — решилась я включиться в разговор.

Не иначе, два глотка вина, которые я успела сделать, сыграли свою роль. Никогда в жизни не пробовала алкоголь, но всё ведь когда-то случается впервые. Вкус оказался не совсем таким, как я ожидала — лёгким и свежим, немного кисловатым, с ноткой терпкости. В груди разлилось приятное тепло.

— В ловушке сидит, — снова поморщился некромант, явно вспомнив о твари без всякого удовольствия.

— Ты его не изгнал? — удивился Никас.

— Я не могу его изгнать, я не демонолог. Только переподчинить себе и запереть.

— И что, вечно его там держать будешь?

— Вечно не получится, — вздохнул магистр, отпивая глоток вина. — Ни одна ловушка не выдержит. Но если покончить с его бывшим хозяином, тварь отправится следом.

— Ты же сказал, что переподчинил его, — напряжённым голосом заметил профессор.

— Ну да, но это работает не совсем так, как ты, видимо, себе представляешь. Инсукор по большому счёту подчинён демону-симбионту, а не человеку. И когда демон отправится за грань, его прихвостни отбудут следом. И вперёд себя его туда на самом деле тоже только демон может отправить. Но никак не я.

— Так ты его контролируешь или нет?

Профессор явно не собирался сдаваться раньше, чем будет достигнута полная ясность ситуации. Я просто слушала, тоже пока не совсем понимая, чего теперь ожидать. Вдруг эта ловушка окажется такой же ненадёжной, как и печать?

— Если бы я его не контролировал, — чуть язвительно ответил некромант, — он сейчас контролировал бы меня. Он не моя комнатная собачка, ему это всё очень не нравится, но он будет сидеть тихо. Пока я жив.

— И что дальше? — спросила я.

— Руну будем искать. Надеюсь, успеем раньше.

— А…

Я почему-то не договорила, хотя вопрос был очень простой и вообще, казалось бы, не составлял особого повода для волнений. Уже не составлял. Но мы вот так запросто сели ужинать, теперь пили вино с сыром и печеньем, заботливо привезёнными Терезой, обсуждали дела… и я только сейчас заинтересовалась, что, собственно, с моим братом.

— А пусть пока там полежит, — усмехнулся некромант, сходу догадавшись, о чём я хотела спросить. — Проникнется положением беспомощной жертвы и неизвестностью. Не переживай, там тепло, сухо и никто его не покусает.

— Пусть полежит, — согласилась я, допивая вино.

Будто тост произнесла, честное слово. Вот правда, пусть полежит там, в подвале, один в темноте. Почувствует, каково это — ждать и мучиться неизвестностью, оказаться жертвой. И стыдно за эти мысли мне не было, вот прямо ни капельки.

— Я так понимаю, сегодня никто никуда не едет? — уточнил Никас, откупоривая вторую бутылку.

— Нет, — покачала головой Тереза. — Считайте, что я как врач это всем запретила. Не хватало ещё, чтобы кто-то из вас за рулём отключился и в аварию угодил.

— Ты для этого вино привезла? — усмехнулся некромант. — Чтобы уж наверняка и без споров? Выпил — за руль не садись?

— В том числе. Но вообще это из папиной коллекции, как раз хорошо помогает отойти от сложных ритуалов.

— Он тебе голову не оторвёт за то, что переводишь ценный продукт на тёмного?

— Оторвёт. Если узнает. Впрочем, если он узнает… — Тереза коротко усмехнулась и закончила: — Вино будет последним, о чём он станет переживать. Иди уже спать, мне на тебя смотреть тошно.

Когда всё было съедено и выпито, Тереза принялась убирать со стола. Я к ней присоединилась. За этим простым и привычным делом можно было спрятаться от всего, в первую очередь от мыслей и разговоров.

Едва мы закончили с уборкой и перемыли посуду, Тереза взяла с той же полки ещё одну банку, опять поставила на плиту ковшик с молоком, а на стол — две чашки. И в довершение жестом фокусника извлекла из-за шторы второй стул. Я приняла приглашение, всё равно не знала, куда ещё податься.

Молоко мы выпили в молчании. От него мне, кажется, ещё немного полегчало, физически по крайней мере, но я всё равно не знала, как начать разговор. И стоит ли вообще это делать.

— Да, — усмехнулась Тереза, смерив меня очередным задумчивым взглядом. — Тут понадобится ещё одна бутылка вина.

— А у тебя есть? — не выдержала я.

— А то как же.

В гостиной тем временем шла довольно оживлённая дискуссия об особенностях каких-то сигнальных контуров. Вернувшись с третьей бутылкой, Тереза прикрыла дверь, сама ловко выдернула пробку и наполнила два бокала.

— Ну, спрашивай, — с усмешкой сказала она, пододвигая один ко мне.

— О чём? — спросила я, утыкаясь взглядом в бокал и раздумывая, действительно ли стоит выпить ещё немного. Или, может быть, даже и много.

— О чём хочешь. Начни, например, с того, что я тут делаю.

— Это меня не касается, — пожала я плечами, всё-таки решившись и глотнув вина.

— Ах да, — тихо рассмеялась Тереза, — совсем забыла. Никаких сплетен и пустых разговоров. Брось, ты сидишь ночью на кухне в доме у постороннего для тебя мужчины и пьёшь вино с его любовницей. Ох, ну не опускай глаза, не надо, даже ты не настолько невинна. Про твоё участие в магическом ритуале можно уже и не вспоминать, без того количество нарушенных правил явно вышло за всякие рамки. Словом, хуже точно не будет, так что можно и расслабиться.

— Это ужасно звучит, — вздохнула я.

— А на самом деле так ли это ужасно?

— Есть вещи и похуже, — признала я, опять вспомнив про запертого в подвале Дилана и снова ничуть не устыдившись. Полезно ему будет полежать и подумать. О вечном и о своём поведении. Про демонолога даже думать сейчас не хотелось.

— Это уж точно, — неожиданно грустно заметила Тереза.

— Почему мне кажется, что тебя сюда привела одна из таких вещей? — неожиданно сама для себя выпалила я. Кажется, вино всё-таки сделало своё дело, развязало мне язык.

— Потому что тебе не кажется, — тихо ответила целительница, крутя бокал в пальцах. — Всё началось с того… с того, что убили моего мужа.

Она допила вино, снова наполнила свой бокал, плеснула и мне. Я в задумчивости сделала очередной глоток. Никогда в жизни не вела ещё таких разговоров. Чего там, если подумать, для меня сегодня впервые практически всё. И воспринимала это я вовсе не так, как предписывалось.

— Мужа почти уже бывшего, чего там, — со вздохом продолжила Тереза. — Но не чужой был человек, хоть у нас с ним и не сложилось толком. Однажды он просто не пришёл вечером с работы. Вышел из клиники, сел в машину, уехал и пропал. Прошёл месяц, и его так и не нашли. Я всё ходила, спрашивала, писала письма, запросы, жалобы. Мне нужен был ответ, нужно было что-то сказать сыну, и я его, этот ответ, искала. В конце концов один знакомый сестры намекнул мне, что Нейла никогда и не искали. И дал номер телефона.

— Номер некроманта? — уточнила я, чтобы заполнить затянувшуюся паузу.

— А кто же ещё мог мне с таким помочь? — горько усмехнулась Тереза. — И знаешь, мне тоже было очень не по себе тогда. Ты выросла в своих правилах, я в своих. Но реальный мир сложнее любых правил. Нарушаешь их, а он, мир, не рушится. И вообще порой там, за чертой, обнаруживаешь совсем не то, чего ожидал.

— И он нашёл твоего мужа? Выяснил, что произошло?

— Да. Нашёл и выяснил. А ещё пообещал, что убийца не останется безнаказанным. И не обманул.

Я не стала выспрашивать подробности о муже. Не из-за каких-то правил, просто чувствовала, что это совсем лишнее. История, которую мне рассказывали, была о другом. И как раз об этом-то другом мне хотелось поговорить и самой. Просто я никогда бы не решилась.

С братом я говорила о брате. С мамой — о домашних и семейных делах, ближайших планах и тому подобных пустяках, иногда ещё и о брате, но никогда о себе. Обо мне со мной говорил только отец, но мало и неловко, и его уже слишком давно не было рядом. Да и говорить-то было вроде и не о чем, пока недавно всё не перевернулось с ног на голову.

— Вот что я тебе скажу, Оливия, — продолжила Тереза, неожиданно задорно подмигнув мне. — Не нужно строить вокруг себя слишком много стен. Они удобны для других, но тебя саму счастливее уж точно не сделают.

— А ты… счастлива? — не удержалась я.

— Более чем.

— И тебе всё равно? В смысле, что эта Николь…

— Кто? — со смешком уточнила Тереза. — Ах, эта. Я не запоминаю их имён. Мне абсолютно всё равно.

— Нет, — мотнула головой я. — Всё равно не понимаю. То есть, так же нельзя.

— Да, это любимое слово — нельзя, — рассмеялась Тереза. — Мне оно тоже когда-то очень нравилось. Нельзя — и можно ничего не решать и не думать. На самом деле всё можно, если готов к последствиям. Некоторых людей, чтобы терпеть их в больших дозах, нужно любить. И не так, чтобы просто крышу снесло, а чтобы и стены рухнули, и фундамент тоже размыло. Я такое уже проходила и прошла, больше не хочется. Теперь это как пирожное в кондитерской — съел и пошёл дальше по своим делам. И не нужно оно каждый день, иногда вполне достаточно. Но боже упаси, девочка, это не совет тебе поступать так же.

— По-твоему любовь — это слишком много пирожных? — уточнила я, не совсем уверенная, что поняла всё правильно.

— К сожалению, нет, — вздохнула Тереза. — Это много чего ещё, что совсем даже не сахар. Просто нужно понимать, что никогда нельзя исключить только гадость, а всё вкусное оставить, так не бывает. Пытаясь отделаться от неприятного, всегда теряешь что-то, причём самое важное.

— Потому и не советуешь? — усмехнулась я.

— Точно.

— Никогда не задумывалась об отношениях, — неожиданно призналась я.

— В смысле? — озадачилась Тереза.

— В прямом, — ответила я, пожав плечами и допив вино. — Всегда знала, что у меня будут семья, дом, дети. И муж будет, конечно же. Но я действительно не задумывалась обо мне и о нём. Как он будет ко мне относиться, как я буду относиться к нему. Уважать, слушаться, заботиться — это да, это всё само собой, естественно и понятно на много лет вперёд. А вот любить…

— Любовь в этом расписании не значится.

— Точно, — кивнула я. — Но если подумать о любви, непонятным становится всё остальное.

— Боишься, что она закончится, и ты останешься ни с чем? — понятливо уточнила Тереза, подливая в наши бокалы. — Страшно поменять синицу в руках на журавля где-то в небе?

— Страшно, — признала я. — И тебе тоже страшно, так ведь? Потому ты и не подходишь… слишком близко.

— Здесь мне не страшно, — мягко улыбнулась Тереза. — Это история не про любовь. Так, про борьбу со скукой повседневности и хороший секс. Ну вот, чего ты краснеешь? Ты просто ещё не знаешь, как трудно в этой жизни найти хороший секс. Ненамного проще, чем настоящую любовь.

Я действительно чувствовала, что покраснела. И не из-за тепла и вина. Просто вот уж на эту тему точно никогда не говорила, и никогда не думала, что её можно обсуждать. Даже вот так, между нами, девочками. Или тем более вот так.

— Ты об этом вообще ничего не знаешь, — снова вздохнула Тереза. — И это плохо, потому что ты на самом деле девочка с характером. Ангел из тебя такой себе. Не надо, не спорь. Была бы ангелом, не оставила бы брата на ночь в подвале. Боже, да сиди! Я тебя не осуждаю, всё ты правильно делаешь.

Я смущённо плюхнулась обратно на стул, взяла бокал, чтобы чем-нибудь занять руки. Вот ведь, умом вроде бы понимала, что нехорошо так, а заставить себя устыдиться или тем более помчаться спасать Дилана не могла. И не хотела.

— То, что он сделал… ну… — пробормотала я.

— Ну, — махнула рукой Тереза, — то, что он сделал — это за гранью добра и зла. Для тебя. А для него вроде и нормально, ты же семейное имущество и не больше. Вот он тобой и распорядился, как посчитал нужным. И знаешь, что самое скверное? Ты никогда уже не объяснишь ему, что ты человек, а не имущество. Можешь только дать понять, что такое с тобой обращение чревато.

Лечь спать оказалось нетрудно, а вот уснуть — уже значительно сложнее. С полчаса провертевшись с боку на бок в маленькой, уютной и такой же безликой, как и гостиная, спальне на втором этаже, я встала и побрела на кухню. Лёгкое головокружение от выпитого вина прошло, теперь до ужаса хотелось водички. Это хоть немного отвлекало от мрачных мыслей о будущем.

Свет внизу не горел, а я всё равно пока не слишком твёрдо держалась на ногах. Потому споткнулась о складку ковра и едва не свалилась, чудом успела ухватиться за дверной косяк и практически кубарем влетела в кухню.

Кухня была занята. Не мне одной не спалось, и не мне первой захотелось пить. И когда я это сообразила, сразу же захотела сбежать, но было слишком поздно. Слишком эффектное появление лишило меня шансов тихо исчезнуть незамеченной. Секунду поколебавшись, я решила не позориться, делая вид, что ошиблась дверью или вроде того. В конце концов, в желании попить воды, пусть и посреди ночи, нет ничего странного или неподобающего, не в уборную же занятую я вломилась. И всё-таки… всё-таки почему это не мог оказаться хоть тот же Никас?!

— Воды?

— Да, пожалуйста, — кивнула я, переминаясь с ноги на ногу.

Очень надеялась, что он поставит стакан на стол. Глупо и по-детски, чего там, но поделать с собой ничего не получалось. Без того не очень-то умела общаться с людьми, а тут вообще не представляла, как вести себя. Умом понимала, что вот это как раз и есть тот случай, когда стоит применить обычную тактику: говорить как можно меньше и при первой возможности сбежать. И по иронии судьбы это было бы правильно не только в том мире, в котором выросла я. Но что-то меня удерживало.

Он стоял со стаканом в руке и ждал, когда я подойду и возьму его. Ничего такого, обычный жест вежливости. Или нет? Было в этой ситуации двойное дно, или оно мне только чудилось?

— Спасибо, — пробормотала я, забирая стакан.

— Тебе не кажется, что теперь ты имеешь полное право не принимать мнение своего брата во внимание?

— А вам не кажется, что в этой ситуации не очень-то важно, приму я его во внимание или нет? — к собственному удивлению выпалила я. — Важно, как на неё смотрит закон. С этим, к сожалению, всё однозначно.

— Уверена?

Я вздохнула. Летом после вступительных экзаменов в университет я перечитала кучу юридической литературы в поисках какой-нибудь лазейки. Но то ли мне ума не хватило её найти, то ли её в самом деле не было. Судя по судебной практике, скорее верным было второе.

За односторонний отказ от договора Дилану грозил приличный штраф, что было, конечно, неприятно, но в принципе терпимо, и судимость. И вот она-то уже становилась большой проблемой. С таким багажом на приличную работу можно было не надеяться, братцу пришлось бы разве что податься в дорожные рабочие. Даже на семейную ферму вернуться уже не получится — вся семья, все знакомые отвернутся от него.

Могла ли я так поступить с братом? Раньше была уверена, что нет. Теперь мне даже хотелось именно это и сделать. Решил купить себе у демона карьерный успех ценой моей жизни? Вот и получи награду, достойную такого героя. Маму, конечно, было жаль, но где-то в глубине души я надеялась, что она поймёт меня, узнав правду.

— Уверена, — кивнула я. — И дело не в последствиях для моей семьи. Теперь мне уже всё равно, что будет с Диланом. Но я не представляю, как заставить его отказаться.

Тереза, скорее всего, была совершенно права: Дилану не жаль, он не чувствует передо мной никакой вины, так что надавить на это не получится. Он просто упрётся и всё. Не бить же его в самом деле. И не держать в подвале, пока не подпишет. Хотя вот в этой идее как раз было что-то привлекательное…

— Я что-нибудь придумаю.

Это прозвучало как-то буднично. И не вопросом, просто констатацией факта. Я поставила стакан на стол, потому что почувствовала — выроню. И вообще, сделаю сейчас самую глупую и позорную из всех возможных вещь — попросту разревусь.

С тех пор, как не стало папы, никто меня не защищал. Разве что мама иногда пыталась меня поддержать, но обычно делала это очень робко и в совершенных мелочах. А Дилан — пора признать эту правду — попросту мной пользовался. Вроде и защищал, но не вставал на мою сторону. Никогда не забывал потом рассказать, что я сама во всём виновата.

— Не плачь.

В ответ я только всхлипнула. У меня ещё недавно была жизнь, паршивая, но хотя бы понятная. А теперь я совсем ничего уже не понимала. Зато впервые в жизни мне было совершенно наплевать на приличия.

* * *

Разбудил меня запах свежих оладий, забравшийся на второй этаж и просочившийся под дверь. С минуту я порадовалась отличной солнечной погоде, потом вспомнила, что вообще-то прогуливаю занятия, а потом сообразила, что не это сейчас самая большая проблема. Для огорчения имелся более близкий и более существенный повод, лежал себе в подвале.

Натянув джинсы и свитер, я спустилась вниз, на кухню. Тереза колдовала у плиты, как раз снимая со сковородки очередную порцию. Некромант, мрачный как осенняя туча, сидел за столом, глядя на чашку кофе.

— Доброе утро, — беспечно прощебетала Тереза, не отвлекаясь от своего занятия. — Чай, кофе, молоко?

— Сначала поговорить, — вздохнула я, прислоняясь к косяку.

— Иди, — равнодушно шевельнул плечами некромант. — Дверь открыта, ключ на столе. Только пожалуйста, не пускай там сейчас в ход магию. Чёрт знает, как это скажется на стабильности ловушки.

Пару секунд я всё же поколебалась. Если уж начистоту, мне хотелось просто сбежать и не видеть Дилана хотя бы пару лет, пока не остыну окончательно. Но разобраться с ним стоило поскорее. Хотя бы уже потому, что чем дальше, тем отчётливей я подозревала, что кое-какие покупки госпожа Бинби с сыночком могли бы сделать и поближе, чем в Форине, а в пресловутом возобновлении знакомства никакого смысла и подавно не было. И если мама что-то знала, она точно доложила всё братцу в лучшем виде. Неспроста же он так заволновался из-за неизбежного семейного позора.

Размышления эти придали мне недостающей решимости, и в подвал я спустилась вполне решительно, без лишних топтаний на пороге. Включила свет и ещё раз полюбовалась декорациями. Впечатляющими, чего там. Даже себя на миг ощутила злой ведьмой, задумавшей жестокий ритуал. Отчасти так оно и было.

— Кто здесь? — хрипло, с явным трудом выговорил Дилан, крутя головой. — Почему я ничего не вижу?

— Это обычные последствия стазиса, — пожав плечами, сообщила я. — Радует, что ты уже можешь говорить, а то я не сочинила подобающего монолога. К тому же, нам есть, что обсудить.

— Лив? — изобразил удивление Дилан. — Где мы? Что ты здесь делаешь?

Не очень-то достоверно изобразил. Успех на актёрском поприще братцу не грозил ни в коем случае, врать он особо никогда не умел. Я в этом деле преуспела значительно больше. И Дила раскусывала легко, не всегда, но в большинстве случаев.

— Не ломай комедию, — попросила я. — Твой инфернальный приятель был весьма разговорчив, и давно сдал все ваши планы. Но ты ведь и так это знаешь, правда?

Дилан мрачно молчал, невидяще глядя в потолок. Он уж точно совсем не так представлял себе финал этой истории, и тоже явно не заготовил подходящей речи. Врать было бессмысленно, а озвучивать правду не хотелось.

— И почему ты не можешь просто знать своё место? — пробормотал он, наконец. — Вечно лезешь, куда не следует.

На добрую минуту я лишилась дара речи. Нет, я всегда догадывалась, что скорее сама придумала себе любящую и любимую семью, чтобы жизнь не стала совсем уж невыносимой, но такого всё-таки не ожидала. Определённо, будет вполне честно подержать братца здесь, пока не подпишет отказ от контракта.

— Ничего себе! — выдохнула я, едва отойдя от шока. — Ты продал демону свою и мою души, а куда не следует лезу я?! Я правильно тебя поняла?! Не ослышалась?

— Я сделал всё правильно, — сквозь зубы процедил Дилан. — Ты и так будешь гореть в аду, шлюха, я всего лишь согласился отправить тебя туда чуть пораньше. Или ты думала, я не знаю про твои шашни?

— Ты можешь оскорблять меня сколько угодно, — пожала плечами я. — Мне безразлично, что ты обо мне думаешь и придумываешь. Так что ты просто подпишешь отказ от контракта, и на этом мы распрощаемся.

— Даже не мечтай, — оскалился братец. — Я не затем рисковал, чтобы всё потерять ради твоего идиотского каприза.

— Ты уже всё потерял, — вздохнула я, подходя ближе, чтобы заглянуть ему в лицо. — Точнее, ничего у тебя и не было. Так что предлагаю сделку: ты избавляешь меня от Кевина, а я спасаю тебя от демона.

Мне не было стыдно за эту ложь. К тому же, я не собиралась бросать Дилана на произвол судьбы. Правда, и бороться за него до последнего вздоха тоже не планировала. Получится спасти — отлично, нет — сам виноват.

— Меня не нужно спасать, — мотнул головой Дилан.

— Демоны не занимаются благотворительностью, — не удержавшись от некоторой язвительности, сообщила я. — Никогда. Твой единственный шанс на спасение, хотя бы в этой жизни — согласиться на мои условия.

— Или что? — едко спросил братец. — Оставишь меня лежать тут?

— Мне всё больше нравится эта идея, — равнодушно согласилась я.

— Меня будут искать.

— Будут. Но найдут нескоро.

— Полагаешь, я сейчас говорю о полиции?

— Нет. Я не настолько наивна. Больше тебе скажу, братец: я куда умнее, чем ты, и о происходящем знаю значительно больше. Советую мне поверить. Подпиши отказ.

— Ты ничерта не знаешь! — отчеканил Дилан. — Мне нужно подождать неделю, может быть две, и ничего уже не придётся подписывать.

— Тогда тебе придётся провести это время здесь, — отрезала я, разворачиваясь, чтобы уйти.

Как ни ужасно, он мог быть и прав. Если мы не найдём руну, не доберёмся до неё и не уничтожим, мне уж точно конец. На остатки совести Дилана я, очевидно, надеялась зря. Да и выпускать его не стоило в любом случае. Судя по всему, он и без влияния инсукора очень даже согласен помогать демонологу.

— И куда делась моя милая добрая сестрёнка?

— Не смогла пережить утраты любящего и заботливого брата, — бросила я через плечо, уже с середины лестницы.

Вернувшись на кухню, я подсела за стол, взяла с блюда оладью, нахально макнула её в миску с вареньем и отправила в рот. Плакать не буду, не дождётся. Сейчас главное — с демонологом разобраться, если это получится, разобраться с братом ещё будет время.

— Что, переговоры зашли в тупик? — поинтересовался некромант, пододвигая ко мне чашку сногсшибательно ароматного кофе.

— Точнее не скажешь, — кивнула я.

— Ладно, не так уж он нам и нужен.

Пожалуй, это было правдой. Но это не снимало вопроса о том, что же с Диланом теперь делать. Если в самом деле запереть его здесь, придётся ведь как минимум кормить. И всё остальное, разумеется. К тому же, мама будет сходить с ума, побежит в полицию… а если нас кто-нибудь всё же видел? Как раз вот только в камеру сейчас угодить не хватало.

— Что с ним будет если мы убьём демонолога? — уточнила я на всякий случай, хотя и без того догадывалась, что это единственный для Дилана способ выйти сухим из воды.

— Ничего, — пожал плечами некромант. — Если симбионт отправится за грань, его прихвостни тоже сюда не пролезут. Соответственно, и не смогут взыскать должок.

— А если не убьём?

— В живых он точно не останется. Что именно с ним сделают, не знаю, но явно ничего хорошего.

— Ещё бы объяснить ему это, — сердито пробормотала я.

— Не получится, — покачал головой профессор, тоже явившийся на запах оладий. — Он тебе не поверит. Никто не верит.

— Откуда такая статистика? — со смешком поинтересовалась Тереза, ставя в кофеварку ещё одну кружку.

— За всё время отлова выживших после бойни демонологов не было ни одного случая сотрудничества со стороны их… клиентов. Все были уверены, что получат именно то, что им обещали, — ответил вместо профессора некромант.

— И как скоро обычно настигает расплата? — спросила я, не переставая таскать с блюда оладьи. Очень вкусные оладьи, кстати.

— По-разному, тут не угадаешь. Месяц, год, семь лет, десять. К сожалению, — вздохнула Тереза, — в нашем случае я бы поставила скорее на несколько лет минимум. Сейчас прихвостни и так получат свою долю с Мессы, надо будет что-то и на потом им оставить.

— Жаль, — буркнула я.

Если с руной ничего не получится, будет чертовски обидно погибнуть, зная, что этот гадёныш еще не один год будет наслаждаться жизнью и исполнившейся мечтой. Честное слово, легче было бы знать, что и братцу будет крышка через неделю-другую. Интересно, и когда это я стала такой мстительной?

— Ладно, — мотнул головой профессор, тоже прихватив пару оладий и устраиваясь на подоконнике. — Давайте отбросим вариант, в котором мы все умираем, и поговорим о более радостных перспективах. Сделку можно будет доказать?

— О, — усмехнулся некромант, — смотрю, ты успел уже потолковать с папашиными крючкотворами? Тут вынужден огорчить. Доказать сделку мы сможем, конечно. Технически. На практике проблема в том, что делу никогда не дадут хода. Заметут под коврик, поблагодарят и велят помалкивать. Так что не стоит рассчитывать использовать эту историю как основание для прекращения опеки.

— И что, никак не договориться? Настоящую причину ведь указывать не обязательно.

— Можно было бы, — с лёгким раздражением ответил некромант, — если бы речь не шла о чёртовых ортодоксах. Тронь их, и опять поднимется вонь до небес о притеснениях по религиозному признаку, предубеждениях, стереотипах и прочем в том же роде. Я в это уже вляпывался раз. Толку никакого не добился, зато проблем поимел выше крыши.

Совсем ещё недавно я наверняка обиделась бы на подобные слова. Но поступок Дилана как-то разом лишил меня множества благостных иллюзий. Самое ужасное предательство подкараулило меня именно там, где я надеялась на хоть какое-то понимание. И, что хуже всего, случилось это не потому, что брат вдруг сошёл с ума и стал плохим. Он остался таким, каким всегда и был, просто ему представился случай показать мне себя с ещё одной стороны.

— И что же делать? — спросила я немного растерянно.

Отпустить меня по-хорошему Дилан отказывается. Заставить его практически невозможно. И что же теперь? Опустить руки и сдаться? Попросту сбежать? Варианты прямо один другого лучше.

— Есть у этих ребят одно достоинство, — хмыкнул некромант. — Большинство из них ценит свои убеждения не особенно дорого. Это как вариант.

— Заплатить? — приподнял бровь профессор.

— Да. Досадно, конечно, но это лучше всего прочего. Ещё порой срабатывает вариант с погубленной репутацией, но тут надо учитывать два момента. Во-первых, девочке потом с этим жить придётся. Во-вторых, за такое её и утопить могут.

— В каком смысле утопить? — недоверчиво переспросил профессор.

— В буквальном. Камень на шею и в реку.

И снова пришло это же чувство. Противное, надо сказать. Я сжала чашку в ладонях. В прошлый раз такое заявление меня возмутило. Но теперь, после слов Дилана, поняла, что вполне готова в него поверить.

— Ты вот это серьёзно?

— Ещё как. Насмотрелся я на таких… русалочек. Семьи у фермеров большие, а земли мало. Лишними ртами они не дорожат.

Не удержавшись, я зябко передёрнула плечами. Нет уж, спасибо, такого финала хочется ещё меньше, чем на корм демону пойти. Это как-то совсем унизительно. Сбежать и то лучше будет.

— Ладно, — примирительно улыбнулась Тереза. — К этому ещё будет время вернуться. А нам надо решить, что делать с парнем прямо сейчас.

— Могу его подчинить, — предложил некромант. — Пару недель будет вести себя прилично.

— Ну да. А потом сразу побежит заявление на тебя писать, — мгновенно помрачнела целительница. — Дорогой мой, ты уж очнись, пожалуйста. Это не твой обычный контингент, который полицию десятой дорогой обходит. Это обиженный хороший мальчик, невинная жертва уголовного преступления. Тебе оно надо — вот так себе проблемы выпрашивать?

— А что тогда с ним делать? — спросила я, чувствуя окончательную растерянность. — Взаперти держать? Так ведь дело тоже кончится полицией.

— Не кончится, если держать в правильном месте, — подмигнула Тереза. — Есть у меня одно зелье. Исключительно качественно имитирует все симптомы красной оспы, ни один врач не подкопается. Как минимум две недели строгой изоляции парню будут обеспечены.

— Хорошо, — пожал плечами профессор. — А от демонов как его при этом изолировать?

— Позволю себе напомнить, что в Амарисе, где я очень кстати работаю, находится основное городское инфекционное отделение, — сообщила в ответ Тереза с ехидной улыбочкой. — В ныне втором, бывшем главном корпусе, построенном сто двадцать с чем-то лет назад со всей приличествующей тому времени паранойей. То есть, не являлся ещё тот демон, который сможет туда пролезть.

— А меня в соседний бокс разве не запихают? — недоверчиво уточнила я на всякий случай.

— Нет. Красная оспа заразна только когда… в общем, когда уже сыпь появилась, если объяснять по-простому. А мы, вроде как, перехватим раньше.

— Боюсь представлять, зачем понадобилось изобретать такое зелье, — со смешком заметил некромант.

— Да это же идеальный способ временно избавиться от абсолютно любого человека, — коварно улыбнулась Тереза. — Неприятно, конечно, но безопасно, в отличие от настоящей болезни зелье никаких осложнений не даёт. А самое главное — надёжно, и никто в здравом уме не заподозрит никакого умысла.

Признаться, предложение Терезы мне сразу понравилось. Сама я эту оспу подцепила в начальной школе и хорошо запомнила, насколько это сомнительное удовольствие — сидеть в одиночестве в закрытом боксе и изо всех сил стараться не чесаться. Братец такой урок вполне заслужил. И путаться под ногами, опять же, не будет.

— Отлично, — подвела я черту под этим решением. — В таком случае самое время перейти к главному вопросу: где же руна?

— А руна в Гисбере, — удивил меня ответом некромант. — Это небольшой городок чуть южнее Саута, практически город-призрак. Идеальное место для Мессы. Не совсем ещё вымершее, к тому же недалеко от трассы, добраться можно в любую погоду и даже автобус дважды в день ходит. К тому же, в другой стороне от дороги там озеро с базой отдыха, так что и сходящая с автобуса публика подозрений не вызовет.

— И как же ты это выяснил? — скептически поинтересовался профессор.

— Да вспомнил. Говорил же, видел его раньше. Ездил туда лет шесть назад. Там фермер живёт, из этих чокнутых выживальщиков, напридумывал себе, что пара стариков, живущих неподалёку, оборотни. Скотина, видите ли, у него пропадать стала.

— И что, прав оказался? — почти смеясь, спросила Тереза.

— Да какое там, — махнул рукой некромант. — Во-первых, оборотни уже больше ста лет, как все на учёте. Во-вторых, в таком возрасте они уже обычно и не перекидываются, сердце, знаете ли, суставы и всё такое, не до подобной акробатики. И в-третьих, даже если бы это действительно были оборотни, в маразме забывшие, что не стоит шалить прямо там, где живёшь, они бы скотину убивали, а уж явно не крали. Посидели мы с тем психом две ночи в засаде, и вполне ожидаемо поймали парочку работников с базы отдыха. А днём я там прогулялся от скуки, как раз храм и посмотрел.

— Да уж, — кивнула я, невольно улыбаясь. — И как же теперь эту руну достать?

— А вот этого я пока не знаю.

Глава 10.

Я боялась обратной дороги. Гадала, чего ждать, и подумывала удрать на автобус. Правда, спросить насчёт остановки так и не решилась. Не хотелось на ровном месте устраивать представление уровня утренника в детском саду, сейчас и без моих моральных терзаний проблем хватало.

Как оказалось, если проблемы не выдумывать, их почему-то становится меньше. И от меня не стали требовать продолжения ночного разговора, которого я так боялась. И домой я вернулась раньше мамы, и к её приезду уже точно знала, что дорогой братец благополучно принят и заперт в клинике.

На волне некоторого облегчения я приготовила ужин и даже немного прибралась. И поймала себя на осознании того, что теперь эти привычные дела воспринимались иначе. Точнее, иначе воспринимался дом — он стал совершенно чужим. Я помнила, что жила здесь много лет, но понимала: если получится, если представится возможность, уйду отсюда без сожалений. Идея переезда даже в общежитие нравилась мне больше и больше.

Мама привезла с собой запахи лука и копчёной рыбы. Узнав новости о Дилане, немедленно ему позвонила, но поговорила, к счастью, только с врачом. И после четверти часа обязательной паники принялась печь любимые братцем пирожки с вареньем. Мне пришлось помогать, попутно слушая все последние новости о родне.

Глядя на неё, я представила себе себя, лет так примерно через двадцать: такую же усталую, рано постаревшую тётку, погружённую в возню с тестом и разговоры о каких-то семейных пустяках вроде свадеб, крестин и похорон. А рядом с собой — дочь, не очень успешно пытающуюся изобразить, что всё это ей очень интересно. Как будто на свете нет ни единой более занимательной темы для беседы. Нет, нужно было бежать. Бежать, пока всего этого со мной не случилось.

— Сходишь завтра к брату? — спросила мама, отправляя в духовку первую партию пирогов.

— Не могу, работаю, — изо всех сил постаралась я изобразить огорчение.

— И никак не отпросишься? А то мне ещё выходной точно не дадут.

Я мотнула головой и быстро прикусила губу, чтобы сдержать нервный смешок. Дилан потребовал, чтобы я бросила учёбу, потому что он теперь, видите ли, будет зарабатывать достаточно. Бред какой, подумать только, вообще никакой связи одного с другим. А вот с работы уволиться, что было бы куда логичнее, он мне не предложил. Более того, он и маме такого не предлагал, хотя прекрасно знал, как ей с её мигренями и спиной тяжело там справляться. Настоящий мужчина, чего там, глава семьи и центр мироздания по совместительству. Само воплощение заботы и ответственности.

— Мам, а ты не планируешь уйти с работы? — на всякий случай всё же спросила я.

— Нет, ты что, — решительно отмахнулась она, ловко раскатывая вторую часть теста. — Нам хорошо бы с долгами расплатиться до твоей свадьбы.

Ну да, конечно. Что же может быть важнее? Вот, кстати, и ещё одно проявление эгоизма братца, весьма яркое, но прежде отчего-то никогда не бросавшееся мне в глаза. Как дети полицейского, погибшего при исполнении, мы с Диланом имели право получить высшее образование за счёт государства, но распространялось это не на все специальности. И разумеется, брат выбрал ту, которой в списке не было. Кстати, ещё и ту, где профессионального успеха и хорошего дохода можно прождать всю жизнь. Очень разумно это было в нашем тогдашнем положении. Но разве тогда он подумал о ком-то, кроме себя любимого? Так чего же я ждала от него сейчас?

Отчего-то вдруг мне очень захотелось прямо здесь и сейчас сказать маме, что я не хочу выходить замуж за Кевина Бинби. Просто на реакцию посмотреть. Впрочем, большого смысла в этом не было, я и без того прекрасно знала, какой она будет, эта реакция. Мне скажут, чтобы не выдумывала ерунды, потому что далеко не всем везёт попасть в такую хорошую семью. Но всё-таки от провокационного вопроса я не удержалась.

— Мам, — спросила я, укладывая на противень очередной пирожок, — а ты любила папу?

— Конечно, — быстро ответила мама.

Слишком быстро ответила. Раньше я о таком даже не задумывалась, а вот теперь поняла: нет, не любила, никогда не любила. Терпела молча, потому что какая жизнь досталась — ту и живи, так положено и так правильно. Но я так не хочу.

— Я по нему скучаю, — вздохнула я, чтобы не поворачивать разговор в неудобное русло.

— Он был бы сейчас за тебя очень рад.

Нет, не был бы. Отец не хотел, чтобы я выходила замуж за этого Кевина, потому и придумал условие с учёбой. Тянул время, надеясь, видимо, что семейству Бинби надоест ждать так долго. Ошибся, не надоело. Интересно, кстати, почему.

С точки зрения здравого смысла я была не очень-то удачным выбором для фермера, тем более будущего преподобного. Во-первых, какая из меня хозяйка? Я, конечно, умею довольно много чего, но умений моих достаточно в городе, где отопление, водопровод и канализация, где кур покупают в магазинах, ощипанных и выпотрошенных, где молоко в бутылках, а не в коровах, и так далее. Пока я научусь тому, что тамошние девчонки делают с детства, не один год пройдёт. Во-вторых, репутация у нас, городских… не лучшая, словом, репутация. Не такая должна быть у супруги преподобного.

И всё-таки семейство Бинби упорствовало в желании меня заполучить так, будто ко мне прилагалось нечто, крайне для них важное. Настолько, что можно было и подождать, и все мои явные недостатки потерпеть. Вот только я даже представить себе не могла, что же это такое может быть. Видно, и отец не знал. Но уж если я решила от свадьбы отделаться, стоит это выяснить, и поскорее.

И если уж так подумать, очень кстати, что Бинби надумали нас посетить. Будет возможность к ним присмотреться, может, это натолкнёт на какие-нибудь выводы. Да и товар лицом, так скажем, показать не помешает. Может, сами ещё брать передумают.

— Смогу забежать к Дилу послезавтра, — предложила я, снова меняя тему. — К нему всё равно не пустят, но хоть передачу отнесу.

— Забеги, — тут же обрадовалась мама. — Хоть так. А то в больницах этих кормят невесть чем.

И посидеть на заслуженной диете братцу не помешает. Лично я с радостью предоставила бы ему сейчас такую возможность, но говорить с ним в любом случае ещё придётся. Так что да, дам ему время подумать до послезавтра, а потом повторю своё щедрое предложение.

* * *

К вечеру пятницы мне начало стойко казаться, что жизнь стала прежней. В универе и на работе дела шли своим чередом, дома без Дилана снова было спокойно, только немного непривычно тихо — ни я, ни мама телевизор не включали. Даже никакие твари меня не беспокоили. Потому подвоха я ждала уже, можно сказать, с нетерпением. И, разумеется, дождалась.

Очень знакомая машина стояла чуть в стороне от остановки. Темнота и тонировка не позволяли рассмотреть, есть в ней кто-то или нет, но я знала — есть. А я, прямо как назло, пошла сегодня с девчонками. О том, чтобы подойти к ней при них не могло быть и речи. Звонить или писать сообщения тоже не стоило, Марла и без того давно хотела выяснить, к кому же я бегала той приснопамятной ночью. Бесцеремонности на то, чтобы посмотреть, что и кому я пишу, ей хватало с избытком.

К счастью, судьба в лице управления городского транспорта решила сегодня проявить ко мне благосклонность, пусть и довольно специфическую: автобус мой согласно расписанию явиться не соизволил. То ли отменили его, то ли просто застрял где-то в последней вечерней пробке. И дожидаться его я очень удачно осталась в одиночестве.

— Предупреждать надо о таких вещах, — буркнула я, садясь в машину, едва автобус девчонок скрылся за поворотом.

— Сообщения надо читать. Час назад тебе написал.

— Что-то случилось? — тут же насторожилась я.

Плохим… любым новостям не удивилась бы. А ещё он мог бы сказать, что его, как и меня, начало уже пугать полное отсутствие каких-либо действий демонолога. Мягко говоря странное, учитывая совсем недавние события. Но ответ оказался совсем другим.

— Просто хотел тебя увидеть.

Отношения — дорога, которая исчезает за спиной. Сделав шаг вперёд, ты уже не сможешь вернуться туда, где был неделю, день, даже час назад. Невозможно сказанное сделать несказанным или отменить то, что уже случилось. Всё это будет с тобой, и ты можешь только остановится или свернуть совсем в другую сторону. Если можешь, конечно.

Откинувшись на сиденье, я прикрыла глаза. Какая-то адская чехарда творилась сейчас со мной и с моей жизнью. И самым адским в ней было то, что она спасала меня от участи гораздо худшей. От участи перестать жить совсем.

— Я тоже соскучилась, — тихо сказала я, не открывая глаз.

* * *

— Чего ты улыбаешься? — спросила мама за ужином.

— Просто день хороший, — пожала плечами я.

Прекрасный, замечательный день. И никакие мрачные мысли о будущем его уже не испортят. Наконец-то я поняла, чего мне не хватало всю жизнь — просто возможности поговорить с кем-то. И не о том, о чём нужно или можно, а просто о чём захочется. Я годами отказывалась от этого, из страха потерять то, что не приносило мне никакой радости. И даже никакой выгоды, что совсем уж досадно.

— В воскресенье нужно будет съездить на рынок, — безмятежно продолжила мама, не догадываясь о ходе моих мыслей.

И даже это напоминание настроение мне не испортило. Посмотреть на Кевина будет интересно, для общего, так сказать, развития. Сильно сомневаюсь, что с нашей последней встречи он особо поумнел.

— Конечно, — согласилась я.

— И убери свои брюки, пожалуйста.

— Я не буду их надевать.

— Нет, — с неожиданной решительностью ответила мама. — Убери их, пожалуйста. Сложи в чемодан и отнеси на балкон.

— А что? — не удержавшись, спросила я. — Мои вещи будут досматривать?

— Конечно.

Я едва не подавилась последним кусочком котлеты, уставившись на маму в полном замешательстве. Услышанное никак не желало умещаться в рамки даже той порядком искажённой картины мира, которую я раньше соглашалась терпеть. В ней было много всего ненормального, но не настолько же!

— Никто не будет рыться в моих вещах, — тихо и раздельно произнесла я.

— Почему? — удивилась мама, напрочь проигнорировав мой тон. — Тебе же нечего скрывать, правда? И потом, так всегда…

— Мне плевать, как там всегда, — отчеканила я, чуть повысив голос. — В моих вещах никто рыться не будет. Это ясно?

По маминому лицу промелькнула растерянность. Совершенно точно никогда в жизни я не говорила с ней подобным образом. Иногда капризничала, пару раз спорила о каких-то пустяках, но всегда в итоге подчинялась. Мой категорический отказ был для неё в новинку.

— Оливия…

— Ты слышала меня, мама, — перебила я. — И этот разговор закончен.

— Дилан был прав, да? Ты связалась с кем-то?

— О, вот мы и добрались до сути, — усмехнулась я, чуть подаваясь назад и скрещивая руки на груди. — До вашей с братцем гениальной идеи отделаться от меня прямо сейчас. Вы ведь это задумали, правда?

— Это для твоего же блага, — неожиданно мягко проговорила мама. — Ты должна понимать: то, что допустимо для подростка, для девушки твоего возраста уже неприемлемо. Твой брат не может следить за тобой, как подобает, и я тоже не могу.

— И поэтому вы решили сплавить меня замуж, — едко подхватила я. — Чтобы муж за мной следил. Как подобает.

— Вы ведь всё равно поженитесь, почему не сейчас?

— Потому что не хочу, как ты, за гроши перебирать на складе овощи, если вдруг останусь вдовой, — ответила я, сама удивляясь собственному спокойствию. — Потому что я хочу получить диплом и профессию. Потому что мне нравится то, чем я занимаюсь. И потому что моё право на это записано в контракте.

Я подумала было ещё добавить, что так хотел отец, и я это уважаю, но не стала. От этой слишком правильной фразы сейчас пахло поражением, возвращением к прежним правилам игры, где я говорю то, что нужно и правильно, а не то, что хочется.

— Так Дилан был прав, — серьёзно сказала мама.

— Нет, — качнула головой я.

— Тогда что тебе мешает?

— Я уже сказала, — ответила я, вставая и беря пустую тарелку. — И если ты не слушала, прости, но я не буду повторять. Этот разговор тоже закончен.

— Что с тобой случилось? — ещё больше растерялась мама.

— Об этом ты тоже можешь спросить Дилана, — сухо ответила я. — Я вымою посуду, иди спать.

Посуду я мыла неспешно и основательно, мне было о чём поразмыслить. Например, о тактике будущих действий. О том, как именно подать свой вежливый, но твёрдый отказ, чтобы это действительно сработало, и меня оставили в покое. На время, которое очень нужно, чтобы придумать, как выбраться из всего этого навсегда.

Пожалуй, лучшим выбором будет держаться примерно так же: спокойно и твёрдо стоять на своём. Не поддаваться ни на какие уговоры, слёзы и даже ругань, ни в коем случае не позволять перевести разговор в область эмоций. И довод про отца, наверное, всё же пригодится, при всей его излишней правильности, точнее как раз благодаря ей, крыть его им будет нечем.

* * *

— Нет уж, объясни, будь добр, что конкретно ты задумал, — с нажимом повторил профессор, ставя опустевший стаканчик на стол.

— Собираюсь поймать инсумара.

Лицо у некроманта было сосредоточенное и какое-то злое, и мне это очень, ну просто очень не нравилось. А идея не нравилась в квадрате. Я слишком хорошо запомнила встречу с этой тварью, чтобы желать её повторения когда-либо ещё.

— Это же очень опасно, — пробормотала я.

— А дед сказал бы, что есть и менее болезненные способы самоубийства, — фыркнул магистр. — Но выбора особо нет. Прежде чем пытаться добраться до руны, нужно избавиться от этой твари. Иначе пытаться и смысла нет.

— То есть подожди, — мотнул головой профессор, — я правильно тебя понимаю? Ты считаешь бессмысленным лезть на демона большой группой, но собираешься сделать это в одиночку?

— Точно.

— И где тут логика?

— Логика очень проста. В такого рода драке всегда побеждает тот, кто готов к нападению. Когда группа припрётся к храму, готов будет демон, и просто убьёт всех. А я хочу сделать наоборот.

— Хочешь застать его врасплох?

— Вроде того, — кивнул некромант. — Скорее всего, его хозяин сейчас совершает ту же ошибку, что и я поначалу — считает меня наглым и не слишком умным выскочкой, которого стоит поучить хорошим манерам. Он уже понял, что его инсукор попался, и наверняка подозревает, что я знаю, где спрятана руна. Но у него слишком мало времени, чтобы перенести всё в другое место, проще от меня избавиться.

— И ты решил этим воспользоваться?

— За неимением лучшего варианта.

— И как это должно произойти?

— Девушка, что вы делаете в среду вечером? — поинтересовался некромант, поворачиваясь ко мне.

— Работаю, — растерялась я. — Наверное. Вообще-то хотела поменяться, у нас гости будут.

На самом деле меняться я не хотела, предпочла бы провести с этими гостями по возможности меньше времени. Но даже не пообещать попытаться было бы невежливо. Как минимум. Зря я сейчас так выразилась. Плохо умею говорить правду, придётся долго этому учиться.

— Могу отпроситься, но сказать, что не получилось, — со вздохом договорила я.

— Ты с собой её тащить собрался?

— А как ещё увидеть демона?

— А ты сам не можешь?

Я как-то неожиданно ощутила себя очень лишней в этом небольшом кабинете, и даже сделала шаг к дверям, но почти сразу передумала. Не хотелось, конечно, включать вредного подростка, охваченного духом противоречия, глупо это было, но господи, как же надоело, что за меня вечно всё решают! Будто у меня нет своей головы на плечах.

— Если нужно, я согласна, — заявила я, предварительно демонстративно прокашлявшись, чтобы привлечь к себе общее внимание. — Только меня правда могут с работы не отпустить.

— Это решаемая проблема, — отмахнулся некромант.

— И куда мы пойдём? — уточнила я, не собираясь даже спрашивать, как именно он планирует её решать.

— В библиотеку магистрата.

— И что ты надеешься там отыскать? — удивился профессор.

— Собственно говоря, ничего, потому что там ничего нет. То, что мне нужно, давно хранится в другом месте. Но демонолог этого, надеюсь, не знает, так что захочет попытаться мне помешать.

— Отличный план.

— Придумай получше, — язвительно предложил некромант. — А ещё лучше — придумай, как всё-таки уломать нашу доблестную полицию нанести визит в гисберский храм.

— На этот счёт у меня есть одна идея, — задумчиво ответил профессор, с явно преувеличенным вниманием изучая висящий на стене календарь. — Правда, подозреваю, Шетт мне этого никогда не простит.

— Он и так тебя ненавидит, — хмыкнул некромант. — Даже чуть больше, чем меня. Вряд ли ты много потеряешь.

— Так когда отправляемся? — спросила я, поглядывая на часы.

— Можешь выезжать сразу после занятий, там и встретимся, — рассеяно отозвался некромант, возвращаясь к чтению, прерванному нашим приходом.

Выскользнув из кабинета, я сбежала по лестнице, на всякий случай притормозила у расписания, чтобы убедиться, что хотя бы тут пока не случилось никаких сюрпризов, потом торопливо оделась. Добраться на работу я пока успевала с запасом, но нужно ведь было ещё и Марлу застать. В прошлый раз я особо не уговаривала её отпустить меня и на среду тоже, и она, кажется, слишком правильно истолковала мои намёки.

В итоге Марлу я поймала уже на крыльце. Пришлось изобразить на лице самое трогательно несчастное выражение и клятвенно пообещать отработать и в субботу, и в воскресенье. А потом ещё и в понедельник. На этом мы сошлись, и я побежала переодеваться.

Всю смену Кармен пользовалась каждой свободной минутой, чтобы попытаться вытянуть из меня побольше подробностей о моём женихе. Ответы на многие из её вопросов я и сама узнать не отказалась бы. А на остальные предпочла бы не узнавать никогда. Потому пришлось отделываться короткими репликами и пожиманием плечами, повергая дорогую коллегу в глубочайшее разочарование.

— Ты что, совсем ничего о нём не знаешь? — не выдержала она в конце концов.

— Он фермер, — ответила я устало, понимая, что из угла, куда неосторожно сунулась, мне теперь так просто не выбраться. — Не красавец и не урод. Средний такой, в общем. Обычный парень.

— И ты вот так возьмёшь и замуж за него выйдешь? — недоверчиво уточнила Кармен. — Даже толком не познакомившись? Ну знаешь, нормальные люди ведь сначала встречаются и всё такое…

— У нас так не принято, — отрезала я, начиная терять терпение. — Всё куда проще: он парень, я девушка, возраст подходящий, родственники согласны. Больше ничего не требуется.

— А если он тебе не понравился? — продолжила цепляться Кармен, игнорируя мой недовольный тон. — Или ты ему?

— Стерпится — слюбится, — огрызнулась я любимой фразой покойной бабушки, наконец-то протискиваясь мимо неугомонной коллеги. — Хватит болтать, работать надо.

— Ну ничего себе…

Я и без того всегда хорошо понимала, как эта замечательная схема выглядит с точки зрения нормального современного человека, можно было и не напоминать. Тем более сейчас это бесило как никогда раньше. Отказаться от чего-то гипотетического, когда ты даже не уверена, что оно тебе понравится, куда проще, чем от того вполне конкретного, которое уже понравилось.

К счастью, на этом Кармен угомонилась и отцепилась от меня до конца дня. И даже в раздевалке не стала караулить, унеслась первой. А вот я переодевалась особенно неспешно, домой идти не хотелось. Там сейчас мама наводила последний лоск для дорогих гостей — прятала с глаз долой всё, что могло заронить хоть тень сомнения в нашей добропорядочности.

А ещё я очень ждала. И боялась разочароваться. Даже загадала: если будет меня ждать, значит… на самом деле я не знала, что это значит. Или будет значить. Просто так загадала. Если будет ждать, то не всё просто так. Ну, а если нет — надо обо всём забыть. Нет, не согласиться выйти замуж по договору, разумеется, но и не играть ни в какие игры. Просто вернуться к тому, что было раньше.

И он ждал. Прежде чем выйти из-за угла, я думала, начну волноваться, сердце спрыгнет с насиженного места куда-нибудь в горло и всё такое, но нет, ничего подобного не случилось. Просто стало тепло и радостно, словно и не было всего долгого и утомительного дня.

— Как ты отнесёшься к приглашению на чашку кофе? — спросил он, когда я села в машину и закрыла дверь.

— Это будет свидание? — спросила я.

Кажется, сначала я хотела сказать, что у меня нет времени. Потом решила уточнить, куда именно для этого придётся ехать. А ещё промелькнула мысль придумать какой-нибудь отказ повежливей. Но сказала я то, что сказала, и не почувствовала ни тени смущения или сожаления. Да, я могу быть нормальным человеком, как ни странно.

— Да, — просто ответил он, а потом неожиданно уточнил: — Это тебя смущает?

— Меня смущает то, что меня это не смущает, — так же неожиданно, только уже для самой себя, призналась я. — Хотя должно бы, наверное.

— Ну, раз не смущает, тогда поехали.

— Куда? — всё-таки спросила я.

— Увидишь.

Толком испереживаться я не успела, приехали мы раньше. Центр города на самом деле не такой уж большой, когда уже или ещё не забит пробками. Вот только я тут совсем не ориентировалась. Знала несколько мест вроде библиотеки Магистрата, Музея Истории, да ещё оперного театра, в котором так ни разу и не побывала. К опере я была равнодушна… наверное, мне не случилось составить о ней собственного представления, но само здание всегда меня завораживало красотой и какой-то загадочностью.

Кафе, по виду очень старое, оказалось как раз напротив, но расположилось с торца здания, весь фасад которого занимали огромные окна роскошного ресторана. Я невольно залюбовалась залом в лучших традициях классики, несмотря на будний день заполненным роскошно одетой публикой.

— Такое себе место. Очень много пафоса, а кухня ниже среднего. Правда, сюда не ради неё и ходят.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— А зачем тогда? — удивилась я, не успев вовремя прикусить язык.

— Наряды и кавалеров выгуливать.

Я выскочила из машины прежде, чем с языка сорвался следующий, совсем уж неприличный вопрос. Его тут часто, поди, выгуливали. И красавицы, не такие, как я. При нарядах. О чём я вообще думала, когда соглашалась?!

Он поймал меня на втором шаге в сторону автобусной остановки, развернул и заставил посмотреть ему в лицо. Я замерла, как кролик, попавшийся удаву, даже дышать перестала. Удав долго молча смотрел в глаза кролика, а потом сказал:

— Не буду гадать, что именно ты сейчас себе придумала. Так что предлагаю пропустить вот эти много страниц, где ты некрасивая и все остальные «не», и всё-таки перейти к кофе.

— А я красивая?

Да, от этого вопроса пахло детским садом. Самое большее — средней школой и первыми танцами вечером после уроков, на которые я, кстати, так ни разу и не сходила. И глупо это было, пожалуй, но всё-таки хотелось услышать. Когда-нибудь. Вот хотя бы сейчас.

— Красивая.

— Тогда идём, — согласилась я.

Кофейня была действительно старая, и кофе здесь варили не в модной хромированной машине, а в раскалённом песке, по джанирской традиции. Зал был наполнен завораживающими ароматами незнакомых пряностей и сладостей.

— Никогда такого не пробовала, — озвучила и без того, наверное, очевидный факт я, глядя на принесённое официантом блюдо. — Как их есть?

— Руками.

— Конечно, — усмехнулась я, обдумывая, с чего бы начать пробовать всё это богатство. — И часто ты тут бываешь?

— Теперь уже нет. Раньше мы всегда заходили сюда с мамой после театра. Несмотря на все её старания, классической музыкой я так и не проникся. В отличие от классического кофе.

Кофе я тоже прониклась, даже раньше, чем сделала первый глоток. Запах его отличался, и не только от стандартной растворимой бурды, но и от того, считавшегося приличным, что варили в университетском кафетерии. А уж о вкусе и говорить было нечего.

— А я не бывала в театре, — созналась я.

— Хочешь сходить?

— Наверное, стоит, — улыбнулась я. — Вдруг проникнусь.

— Звучит пугающе. А может, заманчиво.

— Почему? — озадачилась я.

— Потом расскажу. Или ты сама поймёшь.

— Театр это же не кино, — подозрительно заметила я. — Там это не работает.

— Что не работает?

Его глаза смеялись. Всё он прекрасно понял, просто дразнил меня, заставляя вслух говорить о том, о чём я на самом деле не должна была даже догадываться. Как будто то, что мы вообще сидим вот так здесь, недостаточно бесстыдно нарушает все нормы приличий.

— Ой, да ты знаешь, — отмахнулась я, откусив половину небольшой штуковинки, украшенной орехами.

Внутри как назло оказался какой-то сюрприз, кисло-сладкий и очень сочный. Смутившись, я поспешно потянулась за салфеткой, но бесцеремонные пальцы успели первыми. Я хотела отвернуться, опустить глаза… хотя нет, не хотела. Мне нравилось наблюдать, как он слизывает остатки сладости. А ещё мне нравилось самой делать то же самое, потому что в эту игру куда интереснее играть вдвоём.

— Некрасиво так вести себя за столом, — заметила я, облизнув напоследок и губы.

— Некрасиво выставлять на витрину блюда, которых нет в сегодняшнем меню.

— Ты первый начал! — от души возмутилась я.

Как будто я статуя храмовая, и мне от таких… картин не становится жарко в прохладном зале. И мягкий уютный диван не делается неудобным до чёртиков. А ещё хочется сбежать. Или наоборот.

— Попробуй розовое печенье.

— А в чём подвох?

— Увидишь.

Подвоха не было, просто печенье оказалось действительно очень вкусным. Идеально сочеталось с пряной горечью кофе. Я съела три и поняла, что ужинать сегодня не буду. И есть уже не хочется, и настроение не то.

Если бы мне сейчас предложили загадать желание, я попросила бы совсем немного — ещё всего пару часов этого вечера. Но сегодня был не вечер чудес, время таяло быстрее, чем мороженое в кофе, и мама звонила уже дважды. Я не стала отвечать, всё равно собиралась соврать, что задержалась на работе, подменяя коллегу за завтрашний выходной. А стоило, пожалуй, придумать себе ещё одну ночную смену.

— Мы увидимся завтра?

Я торопливо оглядела улицу. К счастью, никто из соседей сегодня не выбрался на позднюю прогулку с собакой и не решил навестить круглосуточный магазинчик в четырёх кварталах.

— Конечно, прямо с утра, — напомнила я не без ехидства, поправив шарф напоследок. — Первой парой.

И выскочила из машины раньше, чем меня успели поймать. Мама уж не преминёт придирчиво меня осмотреть, не хватало ещё, чтобы правда что-то заметила. Время для семейных разборок сейчас было предельно неподходящее, к войне на два фронта разом я готова не была.

* * *

Кевин оказался всё таким же, каким я его запомнила по прошлой встрече: молчаливым и каким-то нарочито серьёзным. Он явно пытался казаться взрослее, чем есть на самом деле, и выглядело это по-прежнему слегка нелепо. Зато госпожа Клара говорила без умолку и очень громко, как все глуховатые люди.

Через час посиделок за чаем я узнала все новости Исора. Не самые, надо сказать, интересные. Свадьбы, похороны, прибавления в незнакомых мне семействах, виды на будущий урожай, огорчения урожаем прошлым, купленный и проданный скот, десять кур соседки, которых придушил хорёк… я не посвятила бы обсуждению подобного и десяти минут. Но вынуждена была вежливо улыбаться и временами кивать, изображая заинтересованность. Если бы раньше хоть немного сомневалась в своём нежелании вести подобную жизнь, теперь с этими сомнениями уж точно рассталась бы.

— Хорошо бы, кстати, блинов напечь, — вздохнула госпожа Клара, закончив рассказ про их новую замечательную племенную корову, за которую её муж выложил в Исоре весьма кругленькую сумму.

Честное слово, похвастаться тем, как хорошо обеспечена её семья, можно было бы как-нибудь и попроще. Тем более мама моя в этом никогда и не сомневалась, а лично мне было вообще всё равно.

— Ох, а ведь яиц-то мы и не купили! — спохватилась мама.

Я внимательно посмотрела сперва на неё, потом на госпожу Клару. Да уж, и способ остаться наедине, чтобы обсудить что-то, для наших с Кевином ушей не предназначенное, тоже можно было найти другой. Я, например, с удовольствием бы сейчас ушла в комнату и занялась учёбой, вместо того, чтобы сидеть тут для мебели. А Кевина можно было попросить починить шкаф на балконе, у Дилана до этого дела руки уже полгода не доходили.

— Сейчас схожу в магазин, — обречённо сообщила я, поймав мамин выразительный взгляд.

— Да, и Кевин с тобой сходит, — с радостным энтузиазмом поддержала эту идею госпожа Клара. — Нечего тебе тяжести таскать.

Навряд ли десяток яиц был такой уж тяжестью, которую мне не донести домой без мужской помощи, но спорить я не стала. С Кевином так с Кевином. В конце концов, нам с ним тоже не помешает кое-что обсудить наедине.

Быстро обувшись и набросив куртку, я дождалась, пока Кевин сделает то же самое, и вышла на площадку. Лифт вызывать не стала, судя по звукам, он как раз пилил куда-то на самые верхние этажи, пешком было быстрее. Когда успела дойти уже до конца первого лестничного пролёта, мама высунулась в коридор и попросила:

— Молока ещё захватите, у Ларри должно остаться сегодняшнее.

Выдав это прощальное напутствие, она закрыла дверь. Я пожала плечами и пошла дальше. Успела сделать всего два шага, прежде чем Кевин довольно грубо схватил меня за плечо, толкнул в угол площадки и шагнул следом, отрезая пути к бегству. Я оказалась зажата между стеной и его грудью, почти такой же твёрдой.

— Ты что?! — возмутилась я, вскидывая голову, чтобы посмотреть ему в лицо.

— Заткнись, — хрипло буркнул Кевин в ответ, притискивая меня к стене ещё сильнее.

Руки его скользнули по моим бедрам, потом беззастенчиво перебрались выше, грубо и как-то придирчиво ощупывая меня. Судя по растянувшей губы усмешке, результаты исследования оказались… удовлетворительными. После чего Кевин чуть отклонился назад, открывая себе простор для манёвра, и его ладони сильно и ещё более грубо чем раньше, до боли, стиснули мою грудь.

— Прекрати! — не выдержав, пискнула я, без толку рванувшись в сторону.

— Заткнись, — равнодушно повторил Кевин, продолжая лапать меня. — Да, ты ничего так. И говорят, целенькая ещё. А в другом месте — тоже? Или правду говорят, что вы, городские, умеете задницей повертеть?

Я онемела, потрясённая всем, что он сказал и сделал. И продолжал делать. Потому что рука его торопливо забралась под чёртову юбку и колготки и в следующую секунду нырнула туда, где ей было совсем уж не место. Я опять дёрнулась, всё так же без толку, но хотя бы наконец-то смогла заговорить.

— Отпусти немедленно! — прошипела я.

И это стало моей ошибкой. Надо было сразу кричать, звать на помощь не надеясь на требования и увещевания, просто прекратить этот кошмар любой ценой. И пусть бы потом обо мне что угодно говорили и думали. Но нет, я пошла на поводу у стыда и страха, и за это поплатилась. Свободной рукой Кевин попросту зажал мне рот и продолжил делать, что хотел. А мне осталось только извиваться и скулить.

— Неплохо, — бормотал Кевин, обдавая жарким дыханием моё ухо. — Не зря тащился в такую даль. И хорошо, что с ночёвкой.

Не знаю, почему он прекратил. Где-то выше этажом открылась дверь, и он, похоже, испугался, что сейчас нас увидят. Не подумал, что в доме есть лифт, и скорее всего соседи просто поедут на нём сразу на первый этаж, даже не догадываясь, что творится в нескольких метрах. На моё счастье не подумал.

Когда он отпустил меня, я едва не упала. С минуту, наверное, просто стояла с закрытыми глазами, прислонившись к стене, и переводила дыхание. Было до сих пор немного больно, но эту мелочь я едва ощущала. Зато стыд и унижение буквально сжигали меня изнутри, от этого хотелось кричать. А ещё лучше — умереть на месте. Никогда больше не открывать глаз, не видеть этого подъезда, этого парня, да и саму себя тоже.

— Идём, чего встала? — грубо скомандовал Кевин. — Я жрать хочу.

Я с трудом оттолкнулась от стены и пошла вперёд, совершенно механически переставляя ноги, в глубине души надеясь оступиться, улететь с лестницы и свернуть себе шею. А появись сейчас передо мной демонолог или какая-нибудь его тварь, обрадовалась бы как родным. Потому что окончательно осознала, что кошмар мой ещё отнюдь не закончен. Впереди ночь в одной квартире с этим уродом. И у моей мамы в ушах как всегда будут беруши, а его глуховата и без них, так что никто нас не услышит.

Осенний ветер мягко коснулся прохладой моего пылающего лица, за спиной звучно лязгнула дверь подъезда, и только тут я немного очнулась. Поняла, почему жертвы так часто почти не сопротивляются. И ещё осознала, что не стану вести себя подобным образом. Ничего ещё не потеряно, если я сама не сдамся.

Нельзя спать? И не буду. Простенькая магия исключит случайности, я же делала это, наверное, сотню раз. И если только попробует ко мне сунуться, заору так, что не только эти две глухие тетери — весь дом услышит. И пускай объясняет своей мамочке, чего в нашей комнате среди ночи позабыл. С удовольствием полюбуюсь этой картиной.

Я даже нарисовала эту сцену в своём воображении, чувствуя мстительное удовольствие. Но тут же призадумалась, так ли всё просто на самом деле. Кевин, конечно, умом явно не блещет, но даже он едва ли настолько глуп, чтобы надеяться, что после случившегося в подъезде я просто лягу и спокойненько засну. Он мог сказать про ночёвку просто увлёкшись, не планируя больше ничего. Или чтобы запугать меня покруче. Чёрт знает, что там взбрело ему в голову. Но это и не важно на самом деле, каким бы там ни был его план, у меня есть идея покруче.

Всю дорогу до магазина я злилась. Больше всего на себя, за то, что так глупо струсила. Конечно, подобного я не ожидала, да и никто бы на моём месте не ожидал, пожалуй, но всё равно было досадно.

— А попробуешь орать, — прошипел Кевин, догнав меня почти у крыльца и схватив за предплечье, — или болтать станешь, все узнают, что ты шалава.

— Все — это все в твоей деревне? — едва не рассмеялась я, сообразив, что парень, оказывается, глуп именно настолько. — Да, это большая трагедия. Даже не знаю, как смогу её пережить.

К счастью, в магазине мне повстречалась соседка, живущая прямо над нами. И как раз сегодня я прониклась просто невероятным интересом к проказам трёх её собак, так что до самых дверей нашей квартиры мы с ней шли под ручку и очень оживлённо их обсуждали. Кевину пришлось тащиться следом, даже иногда поддакивая. А я развлекалась от всей души. Во-первых, собаки не такие уж скучные существа. Во-вторых, я кожей чувствовала, как бесится парень, не имея возможности оставить за собой последнее слово и вообще видя, что мне наплевать на его угрозы.

Кажется, к нашему возвращению все тайные разговоры были закончены, потому что меня немедленно привлекли к приготовлению блинов. А Кевина всё-таки послали на балкон, разбираться со шкафом.

Бодро орудуя то поварёшкой, то лопаточкой, я напевала себе под нос. Давно не бывала в таком хорошем настроении. И как ни парадоксально, им сейчас я была обязана главным образом именно моему дорогому женишку. Да, мне было немного совестно вот так бросать хорошего, пусть и не нравящегося мне парня, потому и хотела поговорить с ним по-человечески. Но его поступок избавил меня от трудного разговора, а заодно и от последних угрызений совести, и теперь я была окончательно и бесповоротно готова сжечь мосты.

Снотворное я раздобыла ещё весной, у одной студентки-целительницы. В обмен на телефончик братца, между прочим. Да, у Дилана были поклонницы, и я всегда стойко подозревала, что он этим пользуется, причём довольно бессовестно. Но упрекать в подобном брата, тем более без доказательств, никогда не решалась. Просто честно предупредила ту девчонку, чтобы ни на что не рассчитывала. И подарочек взяла, да.

Брала я его, конечно, для себя, чтобы нормально засыпать перед экзаменами и не сидеть на них в состоянии зомби второй свежести. Воспользовалась всего один раз, и не то, чтобы осталась недовольна эффектом, просто перед остальными экзаменами в попытках выучить хоть что-нибудь лечь не успела в принципе. А эффект, к слову, был ну просто замечательный. И вот сегодня он мне очень пригодится.

Порошочек я отмерила в чайник с замечательным травяным сбором, которым нас щедро угостила госпожа Бинби. Мне он совершенно не понравился, а вот мама пришла в восторг. Уж не знаю, насколько искренний, зато весьма многословный, и теперь, разумеется, заваривала только эту пакость. Не будь речь о маме, честное слово, заподозрила бы, что таким манером она мстительно вознамерилась споить гостье как можно больше её же гадкого подарочка. Я бы так и сделала, во всяком случае.

Впрочем, мой план заключался в том, чтобы споить дорогим гостям, а заодно и маме, ещё более приятную штуковину. И совесть меня не грызла. Кажется, госпожа Бинби не так давно жаловалась, что всегда плохо спит на новом месте? Ну так я решаю эту её проблему, чего тут стыдиться?

* * *

Осторожно заперев дверь, я прислонилась к ней, прикрыла глаза и замерла. Не потому, что сомневалась в принятом решении. И не потому, что боялась или вроде того. На самом деле как раз пыталась понять, почему совсем не боюсь. Никогда от себя самой не ожидала ничего подобного.

Было ли решение правильным? У меня была куча доводов в пользу его полнейшей ошибочности, очень разумных доводов, но я была готова пренебречь ими, и всеми вместе, и каждым в отдельности. Я сделала в жизни слишком много разумных и правильных вещей, и ни одна из них не дала мне и капельки счастья. И вот сейчас, когда мне, возможно, осталось жить от силы пару недель, я не собиралась тратить время на разумное.

В кармане зажужжал телефон, сообщая о прибытии такси. Медленно выдохнув, я отлепилась от двери и пошла вниз по лестнице, мысленно считая ступеньки. Станет ли моя жизнь лучше или хуже? Как знать. Но прежней она не будет точно.

Когда я назвала адрес, таксист покосился на меня подозрительно, но почему-то ни слова ни сказал, сразу поехал. А я всё крутила в пальцах телефон, не решаясь набрать номер. Но нужно было уже сделать это.

— Почему ты не спишь? — спросил он, пока я пыталась собраться с мыслями, в очередной раз куда-то попрятавшимися. — Что-то случилось?

— Я приеду, — просто ответила я. — Минут через десять.

Я была благодарна за то, что хотя бы сейчас он не стал ни о чём спрашивать, вообще ничего не сказал. Не хотелось признаваться, что до последнего сомневалась в собственной решимости. И это было необходимо — зайти настолько далеко, чтобы страх попросту потерял смысл.

— И ничего даже не спросишь? — немного устало поинтересовалась я, когда такси уехало.

Под ногами прошуршали опавшие листья. Тридцать шагов по дорожке, шесть ступенек крыльца, тихо стукнувшая за спиной дверь. Промозглый холод осенней ночи сменился теплом. В камине потрескивали дрова.

— Жду, что ты расскажешь.

Я села в кресло, протянула руки к огню. Пальцы дрожали, но не от холода. И даже не от страха. Это было что-то совсем другое, чего раньше со мной не случалось. Но всё однажды происходит впервые.

— Они все спят, — тихо сказала я. — Я им снотворного подсыпала. Сначала хотела остаться, всё равно спят же, а потом поняла, что не могу. Всё думала — он что, правда такой дурак? А потом поняла — они всё знали. Ну, моя и его мать.

Хотелось закрыть лицо руками или сквозь землю провалиться, лишь бы всего этого не рассказывать. И в то же время впервые в жизни я чувствовала, что не могу просто в очередной раз спрятать это дерьмо в себе, промолчать, будто ничего не случалось, будто всё хорошо и прилично. Будто я сама во всём виновата, повела себя неправильно, спровоцировала такое к себе отношение. Я не была виновата, уж точно не в этот раз.

— Что он тебе сделал?

Тон был настолько ровным, что я чуть не вздрогнула. Слишком ровным, так не говорят, когда действительно всё равно.

— Ничего, — пожала плечами я, прикрывая глаза. — Это не страшно, противно просто, вот и всё. И даже не то, что он сделал, а то, что они вообще считают нормальным поступать со мной вот так, понимаешь?

— Ты не должна там оставаться.

Он опустился передо мной на колени, поймал холодные дрожащие пальцы. Я медленно перевела дыхание и невесело поинтересовалась:

— Кто ж меня отпустит?

— Отпустят.

— Обещаешь? — улыбнулась я.

— Обещаю.

— И как ты это сделаешь?

— Увидишь. Тебе холодно?

— Нет, — мотнула головой я. — Но если честно, я бы выпила.

— Чаю, кофе?

— Покрепче есть?

— Знаешь, — тихо сказал он, не выпуская мои пальцы, — алкоголь не помогает найти ответ.

— Зато помогает забыть вопрос, — парировала я со смешком.

— Где ты только нахваталась этой сомнительной мудрости?

— А что, это неправда?

Я этого не хотела, но вопрос прозвучал с каким-то вызовом. Потому, наверное, что все правила, к которым я привыкла, рухнули и потеряли смысл, и теперь я была слишком растеряна. Так мечтала от них отделаться, а когда получила, чего хотела, как-то не обрадовалась. Хотя и не огорчилась, надо признать. Просто всегда думала, что когда до этого дойдёт, у меня уже будет чёткий план, но сложилось всё совершенно иначе.

— Ну почему? Просто эффект временный, вопрос никуда не девается. Рано или поздно ты всё равно его вспомнишь.

— Меня устроит.

— Ну хорошо.

Через минуту он вернулся с двумя бокалами, отдал мне один и сел в соседнее кресло. Я осторожно пригубила вино. Оно было лёгким, чуть кисловатым, пахло цветами и мёдом. Но мне на самом деле не хотелось его пить. Я просто не знала, что делать. Сказать нужно было очень много, а слов не находилось. Вообще не умела о таком говорить. Все мои уроки бесед об отношениях — парочка бульварных романов, подсунутых одноклассницами и прочитанных в школе под партой. И я была уже достаточно взрослой и здравой, чтобы понимать, насколько то были плохие уроки. Хотя сюжет, в который я угодила, в целом как раз был примерно оттуда.

— Это всё враньё, — сказала я наконец. — Я жила в нём годами, и знаешь, почему? Так было удобно. На самом деле удобно. Что я хорошо умею делать, так это врать. А ещё прятаться от правды. Если бы можно было продолжать делать это, я бы продолжала.

Вот, я её озвучила. Самую противную и неудобную правду о себе. Я ведь могла бы бороться и раньше… наверное. Но куда там. Проще было плыть по течению и ждать, что всё как-нибудь образуется. Само собой, без моих стараний. И ведь образовалось. Только я этого не заслужила. Совсем нет.

— Я знаю. Я не ждал чуда. По крайней мере, не сразу. Не так просто.

— И почему я приехала, ты тоже знаешь.

— Знаю.

Мне-то казалось, что я уже на всё решилась, но, видимо, это был слишком поспешный вывод. Я вообще больше не понимала, чего хочу, и не представляла, что делать. Судьба почему-то сделала мне подарок, такой вот странный и совсем неожиданный. И я очень боялась всё испортить.

— Иди сюда.

Я встала, поставила бокал на столик и посмотрела на огонь. Сейчас это совсем не успокаивало, скорее уж наоборот. Но сбегать мне совсем не хотелось. Я была именно там, где мне сейчас нужно было быть. На своём месте. Просто в очередной раз на пороге самостоятельного решения искала, за что бы спрятаться. А ничего не было. Привычные правила остались слишком далеко позади.

Вот если бы он хоть руку протянул, но нет. Он просто ждал, предоставив мне решать всё самой. И мне хотелось закричать, что это нечестно. Что мне нужна поддержка, нужно хоть что-то, чтобы опереться. Но как бы я ни сердилась, он был прав. Для начала эту опору следовало найти в себе самой. И я сделала собственный шаг.

— Ты знаешь, зачем я пришла, — повторила я.

— Знаю, — повторил он, медленно ведя пальцами по моей щеке.

— Мне не страшно, — шепнула я. — Просто я не знаю, что делать.

— Пойдём спать.

Я чуть не вскочила. Точнее, почти вскочила, но мне не позволили. Я без толку дёрнулась ещё раз и ещё, чувствуя, как щёки и уши жжёт всё сильнее. А раньше думала, что сгореть со стыда — это фигура речи…

— Не ёрзай. Или сделаю то, о чём мы оба пожалеем.

Я задохнулась, окончательно перестав ориентироваться в происходящем. В планах всё было как-то проще. Намного проще. В жизни оказалось абсолютно не так. На самом деле, оказалось гораздо лучше.

— Буду ёрзать, — сообщила я с вызовом, замерев на пару секунд. — Делай.

Глава 11.

Угрозу свою я, правда, не выполнила, только устроилась поудобнее и снова застыла. Не в нерешительности, скорее в задумчивости. Да, не так всё оказалось просто. Зря я надеялась обойтись без разговора.

— Ничего я не пытаюсь доказать, — медленно начала я, не без труда подбирая нужные слова. — Ни себе, ни ещё кому-то. Себе мне ничего не надо доказывать, а им… а какой смысл? Я для них никто и ничто, и никакие мои поступки ничего не докажут. И ни в чём их не убедят. И задуматься тоже не заставят.

— Верю, что ты ничего не доказываешь, — тихо сказал он, ловя меня за подбородок и заставляя посмотреть ему в глаза. — Ты ищешь доказательств. Того, что тебя любят. Так вот, это — не доказательство.

— Думаешь, я не знаю? — вырвалось у меня вместе с нервным смешком.

— Уверен, что знаешь. Но сейчас ты обижена, напугана, унижена, — его палец быстро коснулся моих губ, прося помолчать. — Да, не спорь, унижена. Всё это не те чувства, которые стоит тащить в постель. Потому что потом ты обязательно пожалеешь. И я тоже.

Я отвернулась, подавляя вздох. Он был прав, конечно же, только сейчас это ничем мне не помогало. Никогда не считала себя эмоциональным человеком, но, видимо, ошибалась. Хотелось… да я вообще окончательно перестала понимать, чего бы мне хотелось, слишком много всяких чувств бушевало внутри. Истерику устроить? Нет, это тоже было не то.

— Пойдём спать, — со вздохом согласилась я. — Только… я всё понимаю, но… не уходи, ладно?

— Ладно.

* * *

— Доброе утро, — приторно улыбнулась я, переворачивая оладью. — Как спалось?

— Очень хорошо, — немного обескуражено сообщила госпожа Бинби, присаживаясь за стол. — А тебе?

— Давно так отлично не высыпалась, — ответила я совершенно искренне и, не удержавшись, улыбнулась уже от души.

Спиной я чувствовала откровенно озадаченный взгляд. Судя по всему, от меня ожидали совершенно другого. А я бодро жарила оладьи, прихлёбывая кофе и напевая себе под нос. Даже жутковатые планы некроманта на наш совместный вечер сейчас не портили мне настроения.

Следующей на кухню пришла мама и уставилась на меня точно так же, как госпожа Бинби. Я сняла со сковородки последнюю порцию оладий, поставила накрытую полотенцем кастрюлю на стол, допила кофе и пошла переодеваться. Пора было ехать на занятия.

— Всё хорошо, Лив? — подозрительно поинтересовалась мама.

— Всё хорошо, — пожала плечами я, ненадолго останавливаясь у зеркала в коридоре. — А почему ты спрашиваешь? Что-то не так?

— Да нет, — заметно растерялась мама. — Просто спрашиваю.

Я подарила и ей, и заодно госпоже Бинби лучезарную улыбку, удаляясь восвояси. Пусть теперь сидят полдня и гадают, с чего я, вместо того, чтобы лежать пластом и поливать слезами подушку, такая счастливая хожу. А уж когда проснётся женишок, озадаченность их станет вообще безграничной.

Выпорхнув из дома, я подарила очередную улыбку одному из последних в этом году солнечных дней. Да, в расписании на сегодня не стояло ничего особенно приятного. И да, я совершенно не подготовилась к семинару по статическим схемам. Это ничего не омрачало. Я получила самый главный ответ, вместе с вопросом, который так долго не могла найти. И мне просто было хорошо, легко и радостно.

С этим чувством я провела весь день, и мне постоянно до странности везло. Даже на том самом семинаре удалось вставить пару умных слов и заслужить похвалу. Так что на крыльцо после занятий я вышла довольная собой и, можно сказать, готовая к подвигу. Почему-то была уверена, что сегодня мне ещё повезёт.

Везти начало прямо сразу, нужный автобус подъехал всего через пару минут ожидания на остановке. И добралась до библиотеки я без нудного стояния в пробках, на которое совсем уже было настроилась.

Некромант дожидался меня на скамейке у фонтана, сидел, уткнувшись в какую-то потрёпанную книгу. Подойдя ближе, я глянула на обложку и несколько удивилась. Думала, это книга по магии, а она оказалась историческим романом.

— Добрый вечер, — не отрываясь от чтения, поприветствовал меня магистр.

Я села на скамейку рядом и заглянула в книгу. Содержание, к некоторому моему удивлению, соответствовало обложке. Хотя чему тут было удивляться? Надо же как-то время в ожидании убивать. И с чего вообще я решила, что магистр читает только специализированную литературу?

— Добрый, — с очередной улыбкой ответила я, сообразив, что веду себя уже совсем откровенно невежливо. — Каков план?

— Дождёмся наблюдателя и пойдём в библиотеку. Надеюсь, тебе будет, чем заняться до темноты?

Я выразительно хлопнула по набитой учебниками сумке. Подготовилась основательно, между прочим, не так уж часто мне выпадает возможность заняться учёбой в настолько идеальных условиях.

— Отлично.

— Наблюдатель — это хизаг? — уточнила я на всякий случай.

— Он самый. И не крути так головой. Ты его всё равно вряд ли увидишь, а вот его хозяин может и догадаться, что мы не просто за книгами сюда пришли.

— Ладно, — кивнула я, опять утыкаясь взглядом в книгу.

Неожиданно чтение меня увлекло, я даже перестала замечать довольно холодный ветер, гулявший по площади. За героем романа охотился демон, вот прямо как и за нами, так что все его переживания были очень близки и знакомы.

— Это же ерунда, — не удержавшись, заметила я, когда мы, пропустив дюжину страниц описания любовных страданий героя, добрались до прямой стычки с демоном на тёмной улице. — В смысле, он его не атакует, это щит Брейдена.

— Точно, — согласился некромант. — Автор сам магом не был, и местами не очень понимает, о чём пишет. Но он очень точен в описаниях, потому вполне можно разобраться, что на самом деле происходит.

— Вы за этим и читаете? — догадалась я.

— Да. Поди найди сейчас такие сведения где-нибудь ещё, — с некоторым раздражением ответил магистр. — Демонологов же нет, по официальной версии, а значит, и на демонов охотиться больше не нужно.

— По-моему, это глупо, — пожала плечами я. — Вот он появился, и никто не знает, что с ним делать. Почему бы не научить хоть кого-нибудь заранее? Просто на всякий случай. Учат же нас, как действовать во время стихийных бедствий, а ведь большинство даже в банальном пожаре за всю жизнь так и не окажется.

— Считается, что подобное обучение с куда большей вероятностью ускорит появление демонологов.

Продолжать спор я не стала, хотя такой аргумент меня и не убедил до конца. Просто подумала, что люди, даже те, кого, как тебе кажется, ты хорошо знаешь, слишком уж часто преподносят неприятные сюрпризы. Взять хоть моего братца. Много чего могла бы от него ожидать, но точно не сделки с демоном. Уверена была, что если и не мораль, то во всяком случае здравый смысл удержит его от подобной глупости. Напрасно, как выяснилось. Наверное, примерно такие ситуации магистрат и имел в виду, налагая свои запреты.

— Идём, хватит тут мёрзнуть, — неожиданно объявил некромант, захлопывая книгу.

Я, с трудом поборов искушение оглядеться по сторонам, побрела за ним следом. Очень хотелось спросить, явилась ли наконец-то ищейка, или просто сидеть на ветру надоело, но лучше было, пожалуй, придержать язык за зубами. На всякий случай. Я ведь так и не выяснила, способен ли хизаг только подсматривать, или подслушивать он тоже умеет.

Расположились мы в общем зале. Народу тут было в этот час довольно много. В основном школьников, готовящихся к поступлению в университет, но хватало и взрослых. Школьных учителей, скорее всего. Университетские преподаватели, насколько я знала, обычно сразу отправлялись в так называемый Зал Собрания, где выдавали литературу посерьёзнее.

— Мы просто ждём? — уточнила я, вытаскивая из сумки учебники и конспекты.

— Да, — невозмутимо подтвердил некромант. — Просто ждём. Можешь пока заняться своими делами.

— До закрытия?

— Да.

Оценив объём трёх глав, которые мне нужно было за сегодня осилить, я только вздохнула. До закрытия не успею. А потом, подозреваю, станет уже совсем не до того. Ну вот как в таких условиях учиться? Так и буду сидеть по уши в слабых четвёрках. И куда потом пойду с таким багажом?

— Чего ты вздыхаешь? — не выдержал некромант, суя нос в мой учебник. — Не успеваешь выучить?

Я обречённо кивнула.

— Тут не надо на самом деле ничего учить, — наставительно сообщили мне,бесцеремонно отбирая книгу. — Статические структуры строятся стандартно и очень логично. Если знать общие принципы, можно создать в принципе что угодно. Например, кольцо Энкере…

Вещи, которые он говорил, были мне давно и хорошо известны, я просто следила за его пальцами. За тем, как легко, уверенно и точно они двигались, вытягивая, разводя и сплетая нити в сложный узор. Интересно, я смогу так когда-нибудь? Или всю жизнь буду медленно и неловко ковыряться?

— А потом просто закрепляешь. Любым узлом, на самом деле. Если петлевым, кольцо будет держаться долго. А если используешь слияние, можно будет наложить поверх ещё сигналку какую-нибудь.

— А если квадрат использовать?

Я вздрогнула, резко поднимая голову. Так увлеклась наглядной демонстрацией, что совершенно не заметила появления профессора. А он, между тем, успел присоединиться к нам, оседлав стул задом наперёд.

— А зачем здесь использовать квадрат? — невозмутимо поинтересовался некромант. — Это слишком слабый контур для таких закрепителей, не стоит возни.

— Например, если нужно добавить удерживающий элемент.

— Капкан, в смысле? Да, это будет неожиданно. Но контур всё равно слишком слабый, нет большого смысла. Кошку, может, ещё и удержит, а человека уже вряд ли.

— Уверен?

— Нет, — неожиданно ухмыльнулся некромант. — У меня мало практического опыта в таких делах. Так что можешь просветить нас, раз уж пришёл.

— Ну смотрите, — принял предложение профессор, немного театральным движением перехватывая контур. — Если закрепить квадратом, можно будет добавить петлю Изакера, витками на основной нити. Она удержит не только кошку.

— Меня не удержит, — хмыкнул магистр.

— Тебя уже сдала сигналка, — вернул ему усмешку профессор.

— Какая?

— Присмотрись.

— Чёрт, точно.

Я тоже пригляделась к контуру и заметила тончайшую синеватую нить. Никакой театральщины, просто ловкость рук и большой практический опыт. Раз уж некромант тоже не заметил, как её сюда добавляли.

— Вот что для меня в тебе навсегда останется загадкой, — с лёгкой усмешкой заметил некромант, откидываясь на спинку стула, — так это твой стиль общения. Ты же умеешь нормально объяснять. И пишешь так, что иногда прямо хочется посоветовать попробовать себя в художественной литературе. Почему же при всём при этом лекции ты читаешь так, что даже я на десятой минуте носом клевать начинаю, чего уж говорить про бедных студентов?

— У каждого свои недостатки, — пожал плечами профессор. — На твои лекции сбегается половина университета, просто послушать. А пишешь ты при этом так, что без бутылки и не разберёшься, как, чего, куда и, главное, зачем.

— Ладно, ничья. Зачем пришёл-то?

— Соскучился.

Только явная насмешливость тона, которым был дан этот ответ, удержала меня от желания немедленно удрать с глаз долой в дамскую комнату. Даже если какой-то намёк и был, то очень хорошо завуалированный, и не стоило эту вуаль приподнимать своим странным поведением.

— Придумал, как договориться с полицией?

— Придумал. У нас два дня на подготовку.

— Прекрасно, — кивнул некромант. — А что ты им сказал?

— Пока ничего. Просто предложил Валери свозить мужа на рыбалку в одно очень интересное местечко, где ей в кои-то веки будет чем заняться, пока он сидит на берегу с удочкой.

— Ты хоть объяснил ей, что там происходит?

— Ты за кого меня принимаешь? И потом, ты вроде должен знать мою сестричку. Она может за себя постоять, и голова у неё на плечах имеется.

— И не жалко тебе полицию? — усмехнулся некромант.

— Жалко. Слегка. Но себя как-то жальче.

Я снова уткнулась в учебник. Всё равно толком не понимала, о чём и о ком идёт речь. Догадалась только, что на бедных полицейских натравили кого-то лишь немногим менее страшного, чем демонолог и его твари, и деваться теперь им будет некуда.

— Хорошо, тут согласен, — сдался некромант. — Но пришёл-то ты всё-таки зачем?

— Твой план меня несколько пугает.

— Меня тоже. Так что постарайся не мешать. И если доблестные стражи порядка всё-таки соизволят нагрянуть, сделай так, чтобы тебя… вас тут очень быстро не стало.

— Почему? — не выдержала я, хоть и зарекалась помалкивать.

— Увидишь, — неопределённо ответил некромант, вновь открывая книгу и возвращаясь к чтению.

— И сколько лет дают за то, что ты задумал? — приподнял бровь профессор.

— От трёх до семи. Если получится. Если нет, могут и больше влепить.

— Потом что будут жертвы?

— Весьма вероятно. Но, впрочем, если не получится, это будет уже и не важно. Видишь, во всём есть светлые стороны.

— От твоего оптимизма мороз по коже, — проворчал профессор.

Я была чертовски согласна с этим утверждением, но бояться было уже немного поздно. Да и потом, если ничего не делать, исход будет в любом случае ничем не лучше, так почему бы и не рискнуть?

Но, несмотря на эту решимость, я вздрогнула, когда магистр, звучно захлопнув свою книгу, скомандовал нам заканчивать свой приватный семинар. Сразу же захотелось спасовать и удрать. Добрых пять минут я собиралась в туалете с силами, и всё равно только появление сердитой уборщицы заставило меня отправиться на выход. Даже немного тянуло помолиться, но вместо этого я заняла голову более полезным делом: припомнила все щиты, какие знаю.

Ледяной ветер тут же пробрался под слишком тонкую куртку, заставив поёжиться. Площадь перед библиотекой выглядела мирно и обыкновенно, на одной из скамеек расположилась молодая парочка. Кажется, они были настолько увлечены друг другом, что и появление демона вполне могли бы пропустить. Но пока он вроде бы не появлялся.

— Может, он и не придёт? — сдавленным голосом поинтересовалась я, сама не зная, опасаюсь ли такого исхода или надеюсь на него.

— Может быть, — задумчиво отозвался некромант.

— И что тогда?

— Будем ловить ещё. Пока эта тварь на свободе, соваться в храм смысла нет.

— С чего вообще ты взял, что он за тобой явится?

— Да ни с чего, — тихо и немного зло ответил некромант, продолжая скользить по площади задумчивым взглядом. — Просто чувство такое. Когда поймал демона… в общем, это сложно объяснить, знаю и всё. Да и не просто же так его пёсик проводил нас до этих дверей.

— А нам обязательно тут торчать? — едва сдерживая дрожь в голосе, поинтересовалась я.

Мне совершенно не нравилось стоять тут как на выставке, посреди огромного пустого крыльца. Конечно, старинное здание библиотеки могло дать защиту от самых разных тварей, но штука в том, что знала это явно не я одна. Демон, помня прошлый неудачный опыт, вполне мог выжидать, пока мы покинем относительно безопасное место.

— Не обязательно, — после небольшой паузы согласился некромант. — Подождём ещё пару минут и идём.

— Куда?

— По домам. Неторопливо.

— Я одна боюсь, — тут же выпалила я, прежде, чем успела подумать, стоит ли вообще открывать рот.

— Никто тебя одну не бросит. О, а вот и он.

Парочка, только что самозабвенно ворковавшая на скамейке, мигом поднялась и торопливо направилась куда-то в сторону автобусной остановки. Похоже, им вдруг резко стало неуютно сидеть тут на холодном ветру, который они минуту назад благополучно не замечали. Потому что не в нём было дело.

Как и обещал магистр, я в этот раз никакого страха не почувствовала. Да и демона пока не видела, хотя уже не сомневалась, что он действительно был где-то рядом. Бог знает, где мог прятаться, но, в сущности, укромных мест вокруг хватало — переулков, подворотен, тёмных дворов.

— И что теперь? — спросила я, больше даже не пытаясь скрывать дрожь в голосе.

— Идём к фонтану, — до странности спокойно отозвался некромант. — Не торопясь. И говори что-нибудь. Любую ерунду. Вроде как мы увлечены беседой.

Говори… Легко сказать — говори, когда страшно настолько, что язык, кажется, мечтает спрятаться в горло и шевелиться отказывается наотрез. Это был уже не тот безумный всепоглощающий ужас, который я испытала в прошлую встречу с тварью, но на самом деле неизвестно ещё, что хуже. Теперь я всё понимала, а контролировать себя оказалось ненамного проще.

— А всё-таки, что ты задумал? — тихо поинтересовался профессор, находя и сжимая в ладони мои ледяные пальцы.

— Долго объяснять, проще будет показать, — мотнул головой некромант. — Мы сейчас дойдём до фонтана и ненадолго остановимся. Ты где припарковался?

— Там, у ресторана, — неопределённо махнул профессор в сторону проспекта.

— Плохо.

— Здесь вечерами вообще с парковкой неважно.

— Да, поэтому я и приехал ещё с утра, — фыркнул некромант, роясь в кармане. — Моя там, у синего дома, прямо у въезда во двор. Когда демон объявится, идите туда. Встретимся у ратуши.

— Предлагаешь бросить тебя тут одного?

— А чем вы поможете, даже если останетесь? — заломив бровь, поинтересовался некромант, наконец-то вытаскивая ключи от машины. — Бери, и давай свои. Как-то я сомневаюсь, что после всего буду настроен на пешую прогулку.

— После такого я бы и за руль тебя не пускал, — проворчал профессор, но ключи отдал.

— Не переживай, может, я до него и не доберусь.

— Вот об этом и речь. Нам точно надо уезжать?

— Точно, если не хочешь подкинуть армии папочкиных адвокатов ещё одну задачку, посложнее первой.

— Адвокаты переживут, у них работа такая. А вот твой отец…

— Закрой тему, — неожиданно резко и зло оборвал эту фразу некромант.

Я ещё раз огляделась по сторонам, опять чувствуя себя неловко. Настолько, что даже страх ненадолго отступил. И прямо интересно стало, есть ли вообще на свете семьи, где царят любовь, мир и благополучие. В последнее время начинало отчётливо казаться, что нет. И что мой случай ещё, может быть, и не самый тяжёлый.

Ожидание тянулось медленно и томительно, как подсохший клей. Оно само по себе уже пугало, кажется, больше потусторонней твари, и ничего нельзя было с этим поделать. Только терпеть и продолжать ждать. Неизвестно чего. Внутри медленно натягивалась струна, звенящая и дрожащая, чтобы в один момент оборваться с тихим щелчком.

— Вот и он, — выдохнула я, с трудом шевельнув губами.

Он показался мне больше, чем в прошлый раз. Или это у страха глаза велики? Так или иначе я, примёрзнув к месту, могла только смотреть, как знакомый неровный силуэт отделяется от темноты переулка и движется к нам напрямик через широкую полосу газона.

— Слушай внимательно, — тихо сказал некромант, делая шаг в сторону фонтана и останавливаясь у самого бортика. — Как только закончу первую часть, уходите. Быстро. И лучше не оглядывайтесь.

Я поймала себя на мысли, что впервые слышу звучание древнего магического языка. Нет, все маги время от времени пользовались вербальными формулами, но лично я не знала ни одной длиннее пяти слов. Теперь же звучали целые фразы, целое непонятное мне произведение. И это было завораживающе и жутко. Жутко завораживающе.

Демон приближался неторопливо, явно не сомневаясь, что на этот раз никуда мы от него не денемся. Надо думать, у него были причины так полагать. Я и близко не представляла, на что способна эта тварь, и потому бежать хотелось прямо сейчас. Но разум настойчиво требовал не паниковать и не заниматься самодеятельностью.

Пауза в речитативе повисла, когда демон уже шагнул на площадь. Я первой сорвалась с места, прямо к дому, указанному некромантом. До газона почти бежала, потом перешла на быстрый шаг. Ветер доносил до меня вновь зазвучавшие древние слова. Очень хотелось обернуться, но я держалась и просто шла вперёд, чтобы оказаться как можно дальше от твари.

— Лив, куда ты летишь?

— Подальше, — буркнула я.

Такое, помнится, уже было. И не так уж давно, на том заводе в Сауте. Тогда нам тоже велели убираться подальше, а я не послушалась. Очень зря, между прочим. Второй раз гулять по этим граблям в надежде, что пронесёт, я не собиралась. Не стоит слишком часто испытывать судьбу.

— Лив, да стой же!

Перебежав дорогу, я остановилась на узком тротуаре под окнами, и только тогда решилась обернуться. И сразу же поняла, почему некромант советовал этого не делать. Такое зрелище запросто могло напугать неподготовленного человека до обморока.

Площадь перед библиотекой превратилась в огромную пентаграмму с фонтаном в центре. Линии полыхали алым, напоминая сейчас пламя на ветру. И отчего-то я не сомневалась, что и обожгут они не хуже огня, если неосторожно до них дотронуться. Да уж, судя по всему, магистр побывал тут с утра не только чтобы поудобнее припарковаться…

— Стою, — выдохнула я, прислоняясь к стене дома. — Дан, что это?

— Понятия не имею. И как-то даже не уверен, что вообще хочу знать.

Теперь мы стояли рядом, наблюдая за происходящим. Демон, кажется, совсем не обращал внимания на окружающую его магию, продолжая всё так же неторопливо приближаться к застывшему на месте некроманту.

— Надо уходить, — с трудом сглотнув, пробормотала я.

— Надо. Но…

Он не договорил, но я всё равно поняла. Неизвестно, чем всё это закончится, но в любом случае демон навряд ли станет нас убивать. Убраться отсюда нам стоило в первую очередь во избежание проблем с законом, вот только это едва ли было достаточной причиной попросту бросить магистра. Очень непростой выбор, но мы приняли сейчас одинаковое решение рискнуть. Может, не самое разумное, зато честное.

Линии пентаграммы вспыхнули, трепещущее магическое пламя поднялось на добрых полметра. Я почти услышала его шипение, хотя может быть это мне почудилось с перепугу. Редко какая магия действительно издаёт звук, хотя воспринимается часто именно так. Демон наконец-то замер всего в какой-то паре шагов от некроманта, который теперь стоял, сложив ладони перед грудью и глядя куда-то твари под ноги. Всё застыло на пару бесконечных секунд.

Это оказалось похоже на удар по затылку. На миг у меня потемнело в глазах и показалось, что сознание ускользает, но, очевидно, только показалось. Магическое пламя линий взметнулось выше человеческого роста, став почти оранжевым. Демон рванулся вперёд, но словно врезался в невидимую стену, отшатнулся, дёрнулся, как от удара током, рванулся снова, но на этот раз не сдвинулся с места. Что-то удержало его, будто пригвоздив к земле.

— И что теперь? — машинально спросила я, едва узнав собственный голос.

— Смотри.

Тварь зарычала. Негромко, но я услышала. Низкий утробный звук, полный ненависти пробрал до костей. Ни одно существо этого мира не было способно так рычать. Так ненавидеть. В душе шевельнулся знакомый уже страх, снова захотелось бежать как можно быстрее и дальше. Потребовалось немалое усилие, чтобы остаться на месте.

Вспышка заставила зажмуриться, перед глазами заплясали кислотно-яркие пятна, мешая рассмотреть происходящее. Забившийся куда-то в дальний угол разум как-то лениво отметил, что светлее вокруг не становилось. Значит, вспышка была выбросом силы. Впервые в жизни я ощутила её вот так, буквально глазами, и это было странно. Нигде в литературе я не встречала описаний такого эффекта.

Секунды тянулись медленно, словно магия, вопреки всем известным законам, притормозила время. А потом я поняла, что демон смотрит на меня сквозь пляшущие алые сполохи. Сердце рухнуло даже не в пятки, сразу метра на полтора под землю. Вой, полный боли и злости, воткнулся в уши парой раскалённых спиц, и в нём я с абсолютно жуткой отчётливостью разобрала слова:

— Сдохнешь, тёмная! Сдохнешь!

Лапа твари взметнулась, дрожа, как в лихорадке, полетела вниз, утопая во взлетевшем ещё выше оранжевом пламени. И я тоже полетела вниз, на асфальт. Упала на колени, даже не почувствовав боли. К горлу подступила тошнота, я сглотнула раз, другой, опираясь о землю ладонями. И всё вдруг закончилось.

— Он говорил со мной… — выдохнула я срывающимся шёпотом, утыкаясь лицом в мягкий, пахнущий холодной морской свежестью свитер. — Он говорил… я слышала…

— Надо было уехать.

— Нет, — мотнула головой я. — Не надо было.

Я не могла этого сейчас объяснить, но почему-то точно знала: то, что я услышала от твари, то, что я вообще её слышала, было очень важно. Это должно было сыграть роль в моей жизни. Может быть, скоро. Может, через много лет. Но это имело огромное значение.

— Идём.

Никакой слабости, усталости или чего угодно подобного я сейчас не ощущала. Совсем наоборот, давно не чувствовала себя настолько бодрой, полной сил и решительности. Утреннее ощущение правильности происходящего и близкой удачи почти вернулось. На его волне я почти бегом преодолела путь обратно к фонтану и остановилась в шаге от сидящего на его бортике магистра.

— Ты никогда меня не слушаешь, — с кривой усмешкой выдал он. — Это твоя принципиальная позиция?

— Вы никогда ничего не объясняете, — вернула я ему усмешку, садясь рядом. — Это ваша принципиальная позиция?

Вид у некроманта сейчас был мягко говоря такой себе, почти как у его обычных подопытных. В лице — ни кровинки, вокруг глаз тёмные круги, губы едва различимы, такие же белые, как и всё остальное. Зато крови хватало немного ниже.

— Зацепил? — спросила я чуть дрогнувшим голосом.

— Да, на прощание. Как ты его отвлекла?

— Я его отвлекла? — окончательно растерялась я.

— Да, — кивнул некромант, и тут же болезненно поморщился. — Думал уже, что не удержу, а он вдруг на тебя переключился. Дал мне пару секунд.

— Я ничего не делала, — развела руками я.

— А давайте мы это в другом месте обсудим, — вмешался молчавший до сих пор профессор.

* * *

У дверей нас встретил молодой парень в строгом костюме и при галстуке. На дворецкого он как-то не походил, к тому же в руках у него были ключи от машины. Водитель, наверное.

— Добрый, Тоби, — коротко поздоровался профессор. — Привёз?

— Добрый вечер, — церемонно ответил парень, направляясь к задней двери с явным намерением её открыть. — В лучшем виде доставил, милорд, ожидает вас в гостиной.

— Отлично. Забери, пожалуйста, мою машину с парковки у ресторана «Ева», и можешь быть свободен на сегодня.

— Хорошо, милорд, — кивнул парень, помогая магистру выбраться из машины и тут же разворачиваясь, чтобы поймать брошенные ключи.

— Леди Летиция, надеюсь, домой не собирается?

— Меня она не вызывала.

— Отлично.

Комментарий этот был озвучен с явным облегчением, не укрывшимся ни от меня, ни от некроманта. И как только за спиной водителя с тихим стуком закрылась калитка, он не удержался от ехидного замечания:

— Что, боишься схлопотать нагоняй от мамочки?

— Нагоняй сегодня схлопочешь только ты, — веско пообещал профессор, распахивая перед нами дверь.

— Это я уже понял, — обречённо согласился некромант.

Я даже не удивилась, увидев в кресле у камина Терезу. До нашего появления она читала какую-то книгу, но мигом её отложила, смерила нас троих оценивающим взглядом и улыбнулась. Как-то нехорошо улыбнулась. Мне захотелось удрать.

— Что на этот раз? — вопросила Тереза, не тратя времени на приветствия.

— Сама смотри, — предложил некромант, которому, кажется, тоже хотелось сбежать, но было поздно и, в общем-то, некуда.

— Гостевая спальня — первая дверь направо, — предусмотрительно сообщил профессор, уводя меня в боковую дверь.

За ней обнаружилась просторная столовая, рассчитанная, наверное, человек на тридцать. Пересчитать стулья у длинного овального стола я не успела, потому что меня вели дальше. На кухню, разумеется.

— Чай, кофе?

— Кофе, — решила я, забираясь на один из высоких стульев у барной стойки, тянувшейся через половину кухни.

— Сахар, сливки?

— Сахар, сливки. И можно ещё что-нибудь.

— Чего бы ты хотела? — он мельком глянул на часы, ставя чашку в кофемашину. — Ещё успеем заказать.

— Могу и приготовить, — щедро предложила я.

— Серьёзно?

Я кивнула. Сама не знаю, почему, но сейчас у меня было именно такое настроение. Вообще-то я не особенно любила повседневную готовку, зато обожала иногда, поймав вдохновение, изобразить что-нибудь необычное. К сожалению, дома редко случались подходящие продукты. И я очень надеялась, что в здешнем впечатляющих размеров холодильнике сыщется то, что нужно. Хотя если подумать, он вполне мог оказаться пустым и стерильным.

Но не проверишь — не узнаешь. Соскользнув со стула, я распахнула дверцы и поняла, что попала в рай. Свой, персональный, на сегодняшний вечер. Потому что здесь было всё, абсолютно всё необходимое для одного блюда, которые я очень давно мечтала попробовать в собственном исполнении. Достаточно простого, чтобы не опасаться провала, но в то же время достаточно изящного, чтобы не стыдно было и на праздничный стол поставить.

— А картошка есть? — спросила я, вспоминая подробности рецепта.

— Поверишь, если скажу, что не знаю?

— Легко, — усмехнулась я, закрывая холодильник и осматриваясь. Определённо, картошка должна была где-то быть.

— Ты серьёзно собралась готовить?

— Да, — кивнула я. — А что? Ты против?

Интересное выражение появилось у него на лице, такого я раньше не видела. Как у ребёнка, которому пообещали подарить на праздник нечто очень желанное, чего он совсем не надеется на самом деле получить.

— Нет, но…

— Но…

Я начала говорить в полной уверенности, что смогу произнести эту фразу, и всё-таки осеклась. Никак не получалось сопоставить её и себя в одной реальности. Кто-то другой, не я, может спокойно говорить такое. И эта мысль меня разозлила. Почему же не я? Почему всегда кто-то другой, и одной только мне нельзя изогнуть мораль так, как хочется, когда все вокруг запросто это делают?

— Проверь, как они там, — попросила я быстро, нащупывая в кармане телефон.

Оставшись на кухне в одиночестве, я вытащила его и быстро набрала свой домашний номер. Хотела убедиться, что мама дома, хотя и без того не было причин в этом сомневаться. Мама не Дилан, проверять меня не пойдёт. Просто потому что не пойдёт.

— Останусь сегодня на ночь, — сухо сообщила я после привычного обмена приветствиями.

— Зачем? — спросила мама как-то испуганно.

— Деньги не помешают, — ответила я, подпуская в голос беспечности. — И потом, не хочу идти домой сегодня.

— Почему?

Теперь испуг в мамином голосе прозвучал совершенно отчётливо. Я не удержалась от кривой улыбки. Так хотела бы ошибиться, но ведь оказалась права. И это, как ни странно, уже не причиняло боли.

— Потому что не хочу, — ровным голосом ответила я. — Думаешь, не знаю, о чём вы сговорились с госпожой Бинби?

— Это… мы…

— Это вы для моего же блага, знаю, — почти пропела я в ответ. — А я для вашего же блага насыпала в заварку снотворного. Вы отлично выспались, не правда ли? Особенно Кевин.

— Лив, мне жаль.

— И мне жаль, мама. Но домой идти я не хочу, вот ничего пока не могу с собой поделать. Вернусь завтра, когда устану достаточно, чтобы забыть об этом пустячке хотя бы на время. Это тоже для моего блага. Надеюсь, ты поймёшь.

На этом я закончила разговор, нажав отбой, потому что сказать было больше нечего. И потому что в одном из шкафов наконец-то обнаружилась картошка. Можно было приступать к готовке.

Мурлыкая себе под нос популярную нынче песенку, прицепившуюся ещё по пути в библиотеку, я разрезала упаковку, вытряхнула рыбу на тарелку и вооружилась пинцетом. Филе оно, конечно, филе, но лучше лишний раз всё проверить, чем потом неромантично и вообще неэстетично выплёвывать кости. Тихо стукнула дверь.

— Проводил. Это было даже не так страшно, как завтрашняя разборка с Шеттом.

— Ты, вроде бы, хотел сказать, что в конце подобного ужина предполагается десерт? — с улыбкой поинтересовалась я, не отрываясь от поиска оставшихся в рыбе косточек.

— В холодильнике вроде бы есть эклеры. Или мне показалось?

— Не этот десерт, — снова улыбнулась я, выпрямляясь и откладывая пинцет.

— А этот… совсем не подходит?

— Посмотрим, — сжалилась я, отодвигая подсоленную рыбу в сторону и принимаясь за лук.

Я никогда не была хорошей, вот в чём заключалась правда. Тёмная — так меня назвал демон, и зацепил самую суть. Я годами старалась быть по-настоящему другой, но она, эта суть, всё равно вырвалась на свободу. Возможно, я старалась недостаточно или вовсе плохо, но какое это теперь имело значение? Да и стоило ли стараться лучше? Собственно говоря, во имя чего?

Радоваться браку с Кевином, с этим… этим… Мне дико хотелось назвать его скотиной или ещё как-нибудь покрепче, но это было бы не совсем правильно. Он всего лишь продукт среды, в которой вырос, и в её рамках был, пожалуй, вполне хорош. Будь я продуктом той же среды, наверняка была бы счастлива его заполучить. Дилан оказался чертовски прав, когда говорил, что меня зря увезли в столицу. Но сделанного не переделаешь, и мне нужно идти другой дорогой.

Без слёз в пути не обошлось, разумеется, но причиной их был в этот раз только и исключительно лук. Ну, и ещё моя собственная неосторожность — рукавом надо было слёзы смахивать, а не ладонью.

— Картошку почистишь? — забывшись, поинтересовалась я, ставя сковородку на плиту. — Ой, забудь, я сама.

— Не доверяешь?

— А стоит? — хмыкнула я, в очередной раз шмыгая носом.

— Не в этом случае, пожалуй.

— Ты вообще никогда ничего не готовишь? — всё-таки полюбопытствовала я, наблюдая, как тает, растекаясь по сковородке, масло.

— Кофе. Чай ещё могу заварить.

Ну да. И чему я, собственно, удивляюсь? Мой братец тоже готовить не умеет совершенно. То есть, почистить-то картошку может, но вот что с ней делать дальше — понятия не имеет. И чистить бы не научился, но после смерти отца мама слегла, а я одна… не совсем справлялась, ему приходилось помогать.

— Уже неплохо, — пожала плечами я, помешивая лук.

— Можешь меня научить.

— В другой раз, — отмахнулась я. — Сейчас слишком есть хочется.

Убрав с огня сковородку с немного поджарившимся луком, я водрузила на её место кастрюлю, и взялась за картошку. Не так уж и много её сюда требовалось. К тому же, по соседству с микроволновкой тут стояла и ломтерезка, и я, спасибо зануде Морису, даже умела ей пользоваться.

— Это будет что-то вроде рыбы под маринадом?

— Не совсем, — усмехнулась я. — Точнее, совсем нет. И вообще, не порти сюрприз, лучше кофе ещё свари.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Почистив картошку, я нарезала её тонкими ломтиками, на минуту забросила в кипяток, потом откинула на дуршлаг, и вернула на огонь сковородку. Пришла очередь рыбы слегка обжариться.

— Мне кажется, я где-то видел подобное блюдо.

— Не исключено, — задумчиво согласилась я, чуть покачивая сковородку, чтобы масло растеклось равномерно. — Я его подсмотрела в одной кулинарной программе, у довольно известного шефа. Может быть, ты даже и оригинал пробовал, и зря я надеюсь тебя впечатлить.

— Зря ты вечно в себе сомневаешься.

Я порадовалась, что жарящаяся рыба не позволяла отвлечься, даря отличную возможность спрятать лицо. Диагноз был слегка обидным, но точным. Я постоянно сомневалась в себе, потому что была совсем не такой, какой мне следовало быть. И пусть всякое желание исправлять это пропало, от привычки было так просто не отделаться.

— Ну, всерьёз рассчитывать, что у меня с первого раза получится лучше, было бы чересчур самоуверенно, — всё-таки сказала я.

— Лучше, хуже… знаешь, ты не обязана соответствовать ничьим идеалам.

— Даже твоим? — быстро спросила я, снимая рыбу со сковородки и укладывая в форму.

— Даже моим.

— Уверен? — неловко улыбнулась я, принимаясь за нарезку укропа.

— Абсолютно. Людей любят такими, какие они есть. Иначе это и не любовь вовсе.

— А что же?

— Выдумка, неизбежно оставляющая после себя разочарование.

Я попробовала творожный сыр, который выложила в миску. Стоило немного подсолить, иначе будет совсем пресно. Очередное разочарование в выдумке. То, о чём я знала примерно всё. Но вот здесь и сейчас — это не выдумка, ничуть. Даже если однажды и последует разочарование, это всё равно совсем другое. Это то немногое, пожалуй, даже единственное, в чём я вообще теперь уверена.

— Люди вечно выдумывают что-нибудь, — заметила я, принявшись собирать конструкцию: рыба, сверху лук, потом творог с зеленью и лепестки картошки внахлёст. Получалось неплохо, на вид, во всяком случае.

— И в этом нет ничего плохого. Как бы мы жили без фантазии? Но не стоит выдумывать других людей. И особенно не стоит выдумывать себя.

Пройдясь по картошке кисточкой, обмакнутой в растопленное масло, я отправила форму в успевшую разогреться духовку, собрала оставшуюся посуду в раковину и принялась за мытьё. По привычке, честное слово, просто машинально. Никогда не позволяла себе оставлять беспорядок. А ещё это помогало продолжить как бы беседовать между делом, хоть ненадолго оттягивая неизбежный серьёзный разговор.

Как раз успела всё домыть и разложить в сушилке, когда таймер духовки звякнул, оповещая о готовности ужина. Я едва не вздрогнула от этого звука. Вот и всё. Дальше будет и проще, и сложнее одновременно.

— Белое вино — только сухое.

— Не уверена, что знаю, это значит, — улыбнулась я, изучая содержимое шкафа в поисках подходящих случаю тарелок.

Торжественную посуду здесь определённо не держали, но и ту, что имелась, в моём мире доставали бы только по великим праздникам, ради особо дорогих гостей. Ну вот, снова я пытаюсь соответствовать чему-то…

— К такому надо привыкнуть. Мало кому нравится с первого раза.

— Я попробую, — пообещала я, беря с полки пару подходящих по размеру и форме тарелок. Остальное ведь, в сущности, не важно, это не какой-то там торжественный приём и даже не родственное сборище, на котором не хочется ударить в грязь лицом. Просто домашний ужин. Самый обычный и в то же время необычный.

Я не забыла, что за дверью — столовая. Но она была слишком большой, пустой и… обязывающей. Да, пожалуй можно и так сказать. Просто посидеть вдвоём лучше уж здесь, за барной стойкой.

Прежде чем оценить собственный кулинарный успех, я пригубила вино. Вкус его, и верно, оказался непростым: немного терпким, чуть кисловатым, но в то же время лёгким и приятно освежающим, с едва уловимыми цветочными нотами.

— Нравится?

— А тебе? — быстро задала я встречный вопрос, делая ещё глоток.

— Очень. По-моему, у тебя талант.

— Так и знала, что стоило пойти в кулинарное училище, — усмехнулась я.

— Нет, не стоило. Ты не повар, ты художник. И не ремесло тебе нужно, а простор для творчества. И немного больше смелости.

Я невольно усмехнулась, чуть заметно, одними уголками губ. Вот уж точно, смелости мне всегда не хватало. Всей жизни пришлось перевернуться с ног на голову, чтобы я наконец-то набралась её достаточно для по-настоящему решительных шагов. Для попытки хоть что-то изменить. А если не выйдет — хотя бы пожить немного, пока ещё есть такая возможность.

— Спасибо за ужин.

— На здоровье, — улыбнулась я, тоже откладывая вилку и допивая последний глоток вина. — Так что там с десертом?

— Посмотри в холодильнике. А я пока блесну искусством заваривания чая.

— Так хочется внести свою лепту?

— А тебе это кажется неуместным?

— Вовсе нет. Вперёд, блесни.

В холодильнике нашлись не только эклеры, но даже и целый торт, украшенный невероятно изящными цветами из мастики. Правда, подобные произведения искусства чаще всего на вид оказываются лучше, чем на вкус, так что трогать его я не стала. К тому же мало ли зачем его купили, ещё испортим ненароком какое-нибудь важное семейное событие.

Поколебавшись пару секунд, я всё-таки решила не возиться с блюдом, попросту выставив на стол открытую коробку. Мы тут не пыль в глаза пускаем, впечатляя публику манерами, а попросту чаёвничаем вдвоём поздним вечером. Почти уже ночью. Хорошо, что занятия завтра со второй пары. По крайней мере, у меня.

— Вкусно, — оценила я тонкий фруктовый аромат чая, торопливо пряча улыбку при виде свисающего из-под крышки чайника ярлычка пакетика.

На самом деле чай действительно был очень даже неплох. Пожалуй, лучше, чем всё, что мне доводилось пробовать раньше. И пирожные тоже оказались восхитительными, настолько, что ограничиться одним я не сумела, как ни хотелось, потянулась за вторым.

Но вот что занимало меня сейчас куда больше нежного теста и восхитительного сливочного крема, так это следующий шаг. Мы оба прекрасно понимали, чем закончится сегодняшний вечер, но я совсем не представляла, как именно это произойдёт. Все те немногие познания, которых я успела нахвататься из разных случайно подвернувшихся источников вроде сентиментальных романов и тем более учебников, не годились категорически. Оказывается, я вообще ничегошеньки об этом не знала. Но странным образом это уже ничуть не пугало. Наоборот, тянуло попробовать что-то прежде неизведанное, рискнуть сделать ход и посмотреть, что из этого выйдет.

— Посидим у камина? — предложила я, отправив в рот последний кусочек.

— Посидим, конечно. Но учти, на пламя можно смотреть бесконечно.

— Это предупреждение? — усмехнулась я, закрывая коробку.

— Просто риторическое замечание. Пойду разожгу огонь.

Вновь оставшись в одиночестве, я добросовестно помыла посуду — словно следы преступления замела, честное слово, убрала оставшиеся пирожные обратно в холодильник, секунду поколебалась и прихватила бокалы и недопитую бутылку вина. Ну в самом деле, чем ещё заниматься у камина? А вот была у меня парочка идей…

— Требуешь продолжения банкета?

— Так точно, — бодро кивнула я, с ногами забираясь в уютное кресло.

Пламя уже разгоралось, танцуя на успевших чуть потемнеть поленьях. Смотреть на него в самом деле можно было бесконечно. А уж смотреть сквозь золотистое вино — тем более. Никогда не представляла себя в такой вот обстановке. Интересно, кстати, почему? Боялась, что понравится? Если так, то зря. И, кстати, зря не потому, что мне не нравилось, а потому что это нормально — получать удовольствие от таких вещей. Вообще от жизни. Она может быть и дана нам, как испытание, но уж точно не как наказание.

— О чём задумалась?

— О смысле жизни, — честно ответила я. — Точнее, о том, зачем вообще мы живём.

— И как, нашла ответ?

— Нет, конечно, — рассмеялась я, отставляя опустевший бокал на столик и соскальзывая на пол, на мягкий пушистый ковёр. — Но эти поиски такое дело, в котором процесс важнее результата.

Может быть, это верно не только для поисков смысла, но и для всей жизни вообще? То, что процесс на самом деле важнее результата. Я слишком долго слушала сказки о том, что счастья нужно искать не здесь, а исключительно там, на небесах, как награду за правильно пройденный земной путь. Но будут ли они вообще, эти небеса? И зачем так долго ждать того, чего, вполне возможно, даже и не существует, если можно оказаться в раю прямо здесь и сейчас? Если для этого нужно на самом деле так немного.

На этот раз всё было иначе, это я поняла сразу. Почувствовала. Раньше были только осторожные дегустации, пробы и поиски, а вот теперь мы перешли к основному блюду. И никто не собирался ограничиваться парой ложек.

Лестница пролетела совсем незаметно, как и коридор, зато последние три шага показались целой вечностью. Я едва дождалась, когда они наконец-то закончатся. Не осталось ни страха, ни волнений, ни смущения, я словно отбросила их вместе с одеждой, как ненужные и лишние пустяки.

Иногда я даже вспоминала, как дышать, но не слишком часто, гораздо чаще получалось задыхаться, коротко хватая воздух ртом. Никогда и не думала, что окажусь на такое способна, но мне нравилось. В этом тоже было что-то от творчества.

— Посмотри на меня.

Я покорно распахнула глаза, с трудом фокусируя взгляд, собирая из оттенков полумрака так хорошо изученное за годы лицо. Это было до мурашек восхитительно — видеть его вот так, заглядывая в глубину глаз, отражаясь в них и вытесняя оттуда весь остальной мир. Даже если только на час, даже если прямо завтра всё и закончится — оно того стоило.

Больно не было, разве что как-то неудобно, и то ненадолго, но отчего-то хотелось продлить это ощущение. Потому, наверное, что я знала — оно не повторится. В следующий раз будет иначе, даже лучше, но всё же иначе. Но долго я не продержалась ни за эту мысль, ни за чувство, уплыла дальше. Тонула, выныривала, в коротких паузах со стонами ловила глотки воздуха, а потом вскрикнула, накрытая последней волной, выше неба. И далеко не сразу выплыла, слушая наше дыхание.

Чувствовала я себя воздушным шариком, из которого выпустили весь воздух. Только сейчас, с трудом балансируя между сном и явью, осознала, сколько сил забрал этот день. Хотелось просто закрыть глаза и провалиться в блаженную темноту без сновидений. Но всё же нужно было сделать над собой последнее усилие.

— Спасибо, — выдохнула я, едва шевельнув непослушными губами.

Жар спадал, и ко мне медленно возвращалось привычное ощущение собственного тела. Вместе с ним, словно запоздало спохватившись, заявилась и боль. Не сильная, так, нудная и саднящая. А ещё — желание сходить в душ. И в то же время ничего не хотелось сейчас меньше, чем покидать этот тёплый уют скомканного одеяла и рук.

— Спасибо.

Я всё-таки села, опираясь ладонями о его плечи, вновь заглядывая в лицо. Такой улыбки на этих губах мне раньше видеть не приходилось. Слишком личной и только для меня.

— В душ? — спросила я, невольно улыбаясь в ответ.

— Было бы неплохо. Но может, и так сойдёт?

— Не сойдёт, — вздохнула я, немного поразмыслив.

Неторопливая возня под тёплыми струйками воды едва не превратилась в продолжение. К сожалению или, может, к счастью, мы оба слишком устали, сил не хватило даже толком вытереться, потому в кровать я рухнула вместе с полотенцем, и сразу же провалилась в сон, так и не перестав улыбаться. Пожалуй, если бы утром меня ждала казнь, я отправилась бы на эшафот счастливой.

Глава 12.

Проснулась я совсем рано, по привычке, но чувствовала себя на редкость бодрой и энергичной. И настроение было просто замечательное. Хотелось то ли творить, то ли вытворять, то ли того и другого разом. Оглядев комнату, всё ещё погружённую в полумрак хмурого осеннего утра, я на миг застыла, охваченная почти безумной идеей. И после этих коротких колебаний осторожно сползла с кровати, на цыпочках добежала до кресла и схватила с него рубашку. Вдохнула дразнящий аромат дорогого парфюма и быстро, пока не передумала, надела её на себя. Прямо поверх… ничего.

Просто удивительно, когда это только я, проведя двадцать три с лишним года застёгнутой на все пуговицы, успела достичь достаточной степени бесстыдства, чтобы спокойно разгуливать по чужому дому в подобном наряде. Меня что, настиг-таки запоздалый подростковый протест? И что же дальше? Захочется сделать татуировку или вставить пару-тройку серёжек в какие-нибудь нетривиальные места?

Невольно улыбнувшись от этой мысли, я выскользнула в коридор, осторожно прикрыла за собой дверь и побежала вниз, на кухню. Татуировки и пирсинг будут, пожалуй, перебором, я уже слишком умна для подобных глупостей. А вот завтрак сейчас определённо не помешает. За полчаса вполне можно успеть напечь блинчиков.

К этому делу я и приступила. Быстро приготовила тесто по любимому, годами проверенному рецепту, поставила на огонь замечательную удобную сковородку, которую заприметила в шкафу ещё вчера, и принялась ждать, когда она достаточно разогреется.

— Доброе утро, юная леди.

Половник, которым я машинально помешивала в миске тесто, выскользнул из пальцев и только чудом не полетел дальше, на пол, окатив будущими блинами меня и ещё добрую треть кухни заодно. А формулу телепортации я вспомнила так быстро, ясно и чётко, как не смогла бы, наверное, ни на одном экзамене. Только вот толку мне с того… Перемещаться без возни с ритуалом способны только маги первой категории, да и то не все. А из ритуальных принадлежностей под рукой был разве что нож.

Сделав над собой немалое усилие, я всё-таки заставила себя обернуться на голос, по пути мысленно кляня последними словами свою неосмотрительность и безответственность. Как бы ни хотелось иной раз поверить в обратное, но рамки всё же существуют, и лучше в них оставаться.

В дверях кухни, глядя на меня задумчивым и каким-то явно оценивающим взглядом стояла… леди. Да, именно так. Никаким другим словом обозначить эту особу у меня не повернулся бы язык. Несмотря на вполне современный наряд — элегантный брючный костюм стального серого цвета, белую блузку и синий шёлковый платок на шее — она словно шагнула сюда прямо с одного из портретов древних королев.

Помнится, вчера кто-то говорил, что будить нас будет некому, потому что экономка появится только после обеда, а больше никого быть и не должно. Что ж, сейчас передо мной стояла уж точно не экономка. Разве что та, кого как раз не должно было здесь быть. Кто, вроде бы, не собирался домой. Леди Летиция.

Ох, не так я представляла себе знакомство с ней. На самом деле никак не представляла, чего уж там, как-то не до подобных отдалённых планов было в последнее время, но если бы попыталась представить… это было бы как угодно, но точно не так. Только не так. Господи, страшно подумать, что она теперь обо мне подумает! Уже наверняка думает!

— Доброе утро.

Мне потребовалось всё годами натренированное самообладание, чтобы заставить голос прозвучать ровно, а губы — изобразить улыбку. И даже не начать спешно и суетливо застёгивать верхние пуговицы. Как будто это могло спасти ситуацию.

Что делать или говорить дальше, я совершенно не представляла. Просто стояла столбом, чувствуя, как по щекам расползается краска и начинают полыхать уши. Хвала господу, хотя бы они были сейчас прикрыты волосами. Но какая, в сущности, разница? Всё самое ужасное уже случилось, и с этим ничего не поделать. Чудес не бывает.

— Доброе утро, мама. Что-то случилось? Мы не ждали тебя сегодня.

Нет, насчёт чудес я всё-таки слегка поспешила. Не иначе, сам господь решил немного сжалиться надо мной, ниспослав помощь в трудную минуту. Теперь я хотя бы была не одна, и появился шанс сбежать, оставив этих двоих разбираться во всём без меня.

— Я догадалась, — с лёгкой усмешкой отозвалась леди, не оборачиваясь и не прекращая смотреть на меня. — Нет, ничего не случилось, просто твой отец к старости становится несносным брюзгой, пришлось оставить его ворчать в одиночестве.

Не выдержав, я опустила глаза и стиснула пальцами подвёрнутые рукава. Очень хотелось попросту удрать от этого взгляда. От этого всего. Но поступить так было бы трусливо и вообще нечестно. За свои поступки всегда нужно отвечать самой.

— Он приедет?

— Не раньше понедельника.

Пожалуй, всё же стоило сбежать. Точнее, попросту уйти. Меня как-то начала раздражать эта невероятно светская беседа, в которой я оказывалась пока что исключительно декорацией, причём совершенно чрезмерно экзотической.

— А ты…

— Даниэль, — решительно перебила леди Летиция, которая, кажется, оценила ситуацию примерно так же, — то, что я сейчас тут вижу… я понимаю всё правильно?

Пауза провисела пару секунд. Меня вопрос поверг в некоторое недоумение. Не получилось представить, что же тут можно было понять неправильно. Вроде бы всё выглядело более чем однозначно. Несмотря на очевидную неловкость, какую-то двусмысленность усмотреть было вряд ли возможно.

— Да, мама. Ты понимаешь всё правильно.

Мне очень хотелось поднять глаза, потому что я совершенно перестала понимать, что происходит. Едва ли леди Летиция решила всё же уточнить обстоятельства моего появления здесь в такой час и в таком виде. Получается, и вопрос, и ответ имели какой-то иной смысл, неизвестный мне, зато хорошо известный этим двоим. И стоило бы выяснить, в чём же он заключается. Вот только подходящих слов никак не находилось.

— В таком случае может быть ты перестанешь стоять тут столбом и наконец-то соизволишь представить нас друг другу? Боже, поверить не могу, что мне до сих пор приходится напоминать тебе о хороших манерах…

Я так поспешно подняла голову, что едва не поперхнулась воздухом на вдохе. Представить нас друг другу? Серьёзно?! Вот так вот просто?! Не высказать мне, а заодно и сыну, всё, что она думает о происходящем в её, между прочим, доме? Не потребовать немедленно прекратить безобразие? Но, похоже, подобные мысли из нас троих посетили одну только меня. Остальные не видели в случившемся ни малейшего повода для скандала и разборок.

— Лив, это моя мама, леди Летиция. Мама, это Оливия.

— Очень приятно, — совершенно безмятежно улыбнулась мне леди Летиция. — Скажите, Оливия, могу ли я рассчитывать на приглашение к завтраку?

Несколько секунд я пыталась сообразить, что вообще происходит. Надо мной издеваются? Нет, вряд ли. Но даже если и так, ничего уже не поделать. Придётся действовать в существующих обстоятельствах.

— Безусловно, — ответила я, возвращая улыбку. — Только с вашего позволения я сначала ненадолго отлучусь.

— Конечно.

Заручившись этим разрешением, я наконец-то отмёрзла от места, спешно сняла с огня успевшую уже перегреться сковородку и быстрым шагом, изо всех сил стараясь не бежать, покинула кухню. Так же почти с достоинством миновала столовую и только в холле позволила себе перейти на бег. Вихрем взлетела на второй этаж, заперлась в спальне и принялась спешно одеваться.

Не сказать, чтобы собственный вид сейчас меня радовал. Раньше я особо никогда из-за него не переживала, а теперь посмотрела в огромное, от пола до потолка, зеркало на своё помнившее лучшие дни серое платье и загрустила. Нет, в целом оно выглядело вполне прилично, где-нибудь в магазине, где я работала, да даже и в универе, но в этом доме, в этом обществе казалось до ужаса неуместным.

И всё же отступать было некуда. Спасовать, удрать и спрятаться? Нет уж, увольте, я достаточно поступала подобным образом, и ничего хорошего этим не добилась. Пора придумать что-то другое. В конце концов, я в самом деле не обязана соответствовать ничьим идеалам.

С этой мыслью я вздёрнула подбородок, ещё раз посмотрела на себя, не без ехидцы улыбнулась своему отражению и пошла вниз. Спокойным уверенным шагом, не опуская лица.

Уж не знаю, о чём шёл разговор в моё отсутствие, и шёл ли вообще — я не услышала ни звука, пока приближалась к дверям, так что решила об этом не думать, по крайней мере сейчас. Спокойно прошагала через всю кухню, вернула сковородку на огонь и перемешала тесто.

Занимаясь этим привычным делом, я постепенно успокоилась и поняла, что мне уже нет дела до того, что за мной наблюдают, и совсем не мешает молчание. Что на самом деле я сейчас в известном смысле хозяйка положения, что всё пойдёт так, как решу именно я. И что пора мне перестать извиняться за каждый свой шаг, который хоть кому-то мог не понравится.

— Чай или кофе? — безмятежно поинтересовалась я, переворачивая очередной блинчик.

— Сварю кофе, если вы не против.

— Свари, — согласилась я.

— Да, только пожалуйста, из красного пакета, — попросила леди Летиция. — Тот, в чёрном, с привкусом жжёной тряпки. Не представляю, что твой отец в нём находит.

На лице у Дана, уже успевшего открыть шкаф, появилось такое занятное выражение, что я сразу поняла: до этого момента он и не догадывался о существовании какой-либо разницы между содержимым двух пакетов. Не удержавшись, я хихикнула и чуть не пролила тесто мимо сковородки.

Пока я спешно исправляла положение, леди Летиция подошла к ближайшему к окну шкафчику, открыла его и взяла с полки небольшую баночку. Судя по этикетке, с джанирским горным мёдом. У нас в магазине продавался похожий, стоил неприлично дорого и был, если верить Морису, вульгарной подделкой родом из местного подвала. Но сейчас у меня как-то не возникло сомнений, что этот — самый настоящий.

— Вы едите мёд, Оливия?

— Конечно, — спокойно кивнула я.

Если уж честно, я его ещё и очень любила. Просто гораздо чаще приходилось обходиться вареньем. Баночка мёда стояла у нас дома исключительно на случай простуд, ни к блинам, ни к оладьям мама его не доставала. Потому что Дилан его терпеть не мог.

Звякнули тарелки. Чуть скосив глаза, я с удивлением поняла, что леди Летиция взялась накрывать на стол. Самым неожиданным для меня стало то, что эта холёная безупречная дама явно прекрасно знала, что и где лежит и стоит на этой кухне. А ведь я, признаться, была почти уверена, что она сюда и не заглядывает.

— А тебе с вишнёвым сиропом?

— Да, если он остался.

— Сейчас посмотрю. Берта вчера приходила?

— Я не видел, но раз холодильник не пуст, полагаю, что да.

— Она нашла новую горничную?

— Не знаю, мам, — чуть раздражённо отозвался Дан, вычищая ситечко кофемашины. — Думаю, она решила подождать твоего возвращения.

— С чего вдруг ты вообще сюда перебрался?

— Затеял у себя небольшой ремонт.

Он даже бровью не повёл, давая этот ответ, но я вдруг поняла: я не просто знаю, что это ложь, будучи частью всей нынешней истории. Я это почувствовала. И не только я. Леди Летиция насмешливо заломила тонкую медовую бровь.

— Расскажешь, когда сочтёшь нужным, — обронила она, разливая мёд в две небольшие розетки.

Я смазала маслом последний блин, перенесла блюдо на стол, взобралась на высокий стул, подтянула поближе одну из чашечек кофе и глотнула воды из высокого стакана. Вода оказалась газированной, но, к счастью, не минеральной.

— Итак, Оливия, могу я спросить, вы работаете, учитесь?

Леди Летиция улыбалась, и я вдруг не без удивления поняла, что в этой улыбке нет ни ехидства, ни желания меня как-то уязвить. И демонстрировала она даже не дежурную вежливость, скорее вполне искреннюю симпатию. И именно это смутило меня больше всего.

— Учусь, работаю, — кивнула я, пожалуй, слегка поспешно.

Вся эта ситуация свалилась на меня как снег на голову, и я оказалась к ней совсем не готовой. К тому, чтобы начать откровенничать обо всех сложностях своей жизни. Я о них вообще никому и никогда особо не рассказывала, в любом виде это выходило слишком похоже на попытку вызвать жалость. А жалости мне не хотелось, сейчас — меньше, чем когда-либо. Мне самой нужно было перестать быть жертвой.

Я боялась следующего вопроса. Где работаю, где учусь — так естественно поинтересоваться подобным сейчас, и так неловко будет отвечать. Кто мои родители — ещё хуже, едва я отвечу, и нынешнее моё поведение станет постыдным в квадрате. Каковы мои планы на будущее — настоящий кошмар. Планов-то и нет, словно я какая-то ветреная глупышка, живущая одним днём.

— Замечательные блины, — улыбнулась леди Летиция. — У меня на молоке такие не получаются.

— Нужно сливки добавлять, — почти машинально ответила я. — Лучше жирные, иначе выходит суховато.

— А как вам этот мёд, нравится? Многие его вкус считают резковатым.

— Возможно, — согласилась я. — Некоторые вкусы требуют привычки. К некоторым привыкнуть не удаётся. Лично я нахожу его интересным, мне нравится.

— Мама, ты извинишь нас? Твоё общество безумно приятно, но нам пора.

— Сбегаешь? — насмешливо прищурилась леди Летиция.

— Нам действительно пора ехать, — быстро ответила я. — Не хотелось бы опоздать на лекцию.

— Разумеется, дорогая, я всё понимаю. Хоть это и не отменяет того факта, что некий несносный мальчишка сейчас очень хочет попросту унести ноги. Но мы ведь с вами успеем выпить ещё по чашечке, пока он приводит себя в подобающий вид?

Если уж начистоту, мне тоже очень хотелось унести ноги, но едва ли пойти у этого сиюминутного желания на поводу было особенно разумным. Лучше разобраться во всём сразу, чем мучиться потом неопределённостью. Потому по чашечке так по чашечке.

— Нет, нет, сиди, я сама, — с улыбкой попросила леди Летиция, едва мы остались наедине. — Ничего, что я на «ты»? Не люблю, когда светскость доходит до абсурда.

— Ничего, — согласилась я, задумчиво наблюдая, как она готовит кофе.

— Не стану лезть в душу и устраивать допросов. Вы оба люди взрослые и, полагаю, во всём разберётесь сами. Я не буду никоим образом лезть в ваши отношения, это не моё дело. И моё мнение для тебя не должно иметь никакого определяющего значения. Но всё же хочу, чтобы ты знала — ты мне уже нравишься, и я буду крайне огорчена, если этот бестолковый мальчишка всё испортит. Надеюсь, у тебя хватит мудрости такого не допустить.

Я чуть не выронила чашку. Да, я ни разу не обдумывала сценарий нашего знакомства до того, как оно столь внезапно и весьма драматично состоялось. Но если бы взялась обдумывать, представила бы иначе. И не только в плане сюжета, скорее как раз в плане восприятия моей скромной особы.

Кто я такая, чтобы довольно знатная и очень богатая семья приняла меня с распростёртыми объятьями? Девчонка без средств и положения в обществе, даже без каких-либо заметных достижений. С такой можно поразвлечься, почему бы нет, но приводить её в дом… не то, чтобы совсем недопустимо, но, так скажем, не принято. Для серьёзных отношений есть то, что называется своим кругом. И я туда не вхожу.

Именно поэтому я ждала мягкого, а может, и не очень, намёка на то, что здесь мне не место, и рассчитывать на что-либо не стоит. И то, что я услышала вместо этого, повергло меня в определённый шок.

— Удивлена, да?

— Да, — призналась я, не в силах придумать в ответ ничего более изящного.

— Я тоже, слегка. Тому, что мой сын наконец-то соизволил повзрослеть достаточно, чтобы перестать вестись на яркие пёрышки и начать обращать внимание на вещи более важные. Я уже почти и не ждала, что это случится.

— Во мне сейчас трудно, наверное, видеть… достойную девушку.

Ну вот, у меня всё-таки вырвалась эта слишком долго грызшая меня мысль. И не потому, что я особенно стыдилась, нет, просто понимала, как всё выглядит со стороны. С точки зрения общепринятой морали. И даже неважно, что эта самая мораль не очень-то налазит на реальную действительность. Просто заподозрить меня в недостойных мотивах было не просто легко, но, вообще-то, и вполне разумно.

— Моя дорогая, — мягко улыбнулась леди Летиция, накрывая мою ладонь своей. — Я ведь родилась на свет не вчера, и уж можешь мне поверить, недостойных девиц навидалась достаточно, чтобы узнавать их в любом гриме. И ты уж точно не одна из них.

— Рада, что вы так считаете, — улыбнулась в ответ я.

Всё это было неожиданно, мягко говоря, но отчего-то я ей верила. Потому, наверное, что она показалась мне достаточно решительным и прямым человеком, вполне способным высказать в глаза любую правду. Более того, я уж точно не была той, перед кем стоит лицемерить ради выгоды или приличия.

— Ну иди, — снова улыбнулась леди Летиция. — А то правда опоздаете. Надеюсь, мы скоро познакомимся получше.

— Надеюсь, — кивнула я, как-то вдруг осознав, что ответила так не из простой вежливости. Я в самом деле на это надеялась.

* * *

— Прости. Я в самом деле не ожидал, что мама появится сегодня. Точнее, был уверен, что не появится.

Я мотнула головой. Пробка, собравшаяся впереди, казалась бесконечной, но на самом деле даже с её учётом ко второй паре мы вполне ещё успевали. Если, конечно, не случится ещё парочки аварий.

— Ничего, — всё-таки ответила я. — Всё в порядке.

Мне хотелось сказать, что я сама виновата, но в последний момент я поймала себя за язык. Может, отчасти и виновата, конечно, но, если как следует подумать, что изменилось бы, застань она меня в любом другом виде? Леди Летиция совершенно справедливо напомнила мне, что родилась не вчера. Поверила бы она, что я вот буквально только что на пять минут забежала? Да вряд ли…

— Что она тебе сказала?

— Сказала, что я ей нравлюсь, — хмыкнула я, прикрывая глаза.

— Ох…

— Думаешь, это неправда? — насторожилась я, вскидываясь.

— Да нет, — качнул головой Дан. — Правда. Именно это и пугает.

— В каком смысле?

Повисла пауза. Я ждала ответа на свой вопрос, а Даниэль, похоже, его усиленно обдумывал. Делая при этом вид, что очень занят попытками всё же протиснуться поближе к светофору.

— Теперь она захочет сделать из тебя принцессу, — вздохнул он наконец, осознав тщетность этих попыток. — И если ты дашь ей понять, что за, или хотя бы не против, тогда держись.

— Это так ужасно? — озадаченно почесала я нос.

— Ну, если тебя это не пугает…

— А тебя?

— Мне хотелось бы видеть тебя счастливой. Ты сама должна решить, что тебе для этого нужно.

Я прикусила губу, отворачиваясь. Подумать только, так долго мечтала однажды начать самой решать, что мне делать и как жить, а когда дошло до дела, совсем растерялась. Что же мне нужно для счастья? Да не знаю! Вот прямо сейчас я счастлива, например.

А что будет завтра? А будет вообще завтра? Ну ладно, послезавтра будет? Следующий месяц? Новый год? Будут, или нет? Или я снова нашла, чем прикрыться от будущего, чтобы ничего не решать, потому что вроде как смысла нет? А вот потом, если…

Меня просто убивало это противоречие. С одной стороны, демонолог с его планом принести меня в жертву был весьма реален, и вполне мог этот самый план реализовать. Да и от женишка я пока что не отделалась. С другой — сколько уже можно было сидеть в раковине обстоятельств непреодолимой силы?

К тому же, мы до сих пор не говорили о наших отношениях, во всяком случае — об их будущем. Кажется, начало этого разговора тоже было теперь с меня. Потому что я сама должна решить, что мне нужно для счастья. Но такие вопросы всё-таки нужно решать вдвоём, разве нет?

— Что именно твоя мать поняла правильно?

Я очень долго училась ни во что не соваться и вообще задавать как можно меньше вопросов, даже если это касалось меня. И это было ещё одной привычкой, от которой стоило избавиться. Не начинать, конечно, совать свой нос повсюду, но хотя бы с важными для себя вещами разбираться, не оставляя это тому, кто как бы главнее. Вот, значит, прямо с этого и начну, пока с остальным всё слишком сложно.

— Я обещал, что приведу в дом родителей только одну девушку. Ту самую.

— Я сама пришла, — хмыкнула я.

Мне не это хотелось сказать, но не получилось справиться с волнением, сил хватило только на попытку отшутиться. Не очень, кстати, впечатляющую. Зачем, спрашивается, задавать вопрос, если так боишься ответа? И какого именно ответа я боялась сейчас?

Того, что всё это — небольшое развлечение, и только? Да даже если и так, что в этом страшного? Моё разбитое сердце? Это можно и пережить, будет нелегко, но я справлюсь. Но почему вообще всё происходит именно так?

— Да, сама. И почему?

— Почему что? — спросила я севшим голосом.

На этот раз просто уйти не получится, ни у кого из нас. Нет, можно, конечно, выскочить из машины и сбежать на автобус. Подумаешь, пропущу первую лекцию, пока доберусь с пересадкой по пробкам. Тоже не конец света.

На самом деле я всё понимала. Решение было, может, и не лучшее, но единственно правильное. Иначе получилось бы просто переселение из одной клетки в другую, а я осталась в ней всё та же, всегда готовая смолчать и подчиниться. Только внутри копился бы яд от всех обид, всех желаний, в исполнении которых я себе отказала, и в конце концов это меня бы уничтожило. А теперь… теперь всё уже иначе. Я сама пришла. И могу сама уйти. Не хочу, но ведь могу же.

— Почему ты пришла?

— Потому что люблю тебя.

И к чертям всё, что считается приличным и правильным. Я не обязана соответствовать ничьим идеалам. И уж тем более не обязана молчать о своих чувствах. Уж лучше сказать и во всём разобраться.

— Я тоже тебя люблю.

— И что нам теперь делать? — рассмеялась я, вспомнив шуточку школьных времён. — Уроки?

— Это тоже придётся, куда ж мы денемся?

— Ну вот, — выдавила я сквозь смех. — Теперь я счастлива. Ты доволен?

— Да, для начала неплохо.

— Ага. А ещё неплохо было бы выбраться из этой пробки, — проворчала я. — Иначе профессор отправит меня в деканат, писать объяснительную. А у меня в этом семестре и так прогулов целая куча. И не видать мне допуска к сессии без отработки.

— Думаю, я как-нибудь договорюсь с этим профессором.

— Обещаешь? — снова хихикнула я.

— Он, конечно, та ещё вредина, но я попробую. Правда, боюсь, он захочет получить от тебя какое-нибудь вознаграждение…

— Например?

— Ну подумай, что ты можешь предложить.

— Я подумаю, — продолжая веселиться, согласилась я. — Передай ему, что он не будет разочарован.

— Чёрт, я начинаю ревновать тебя к этому профессору.

— Не волнуйся, всё самое интересное я приберегу для тебя.

* * *

Домой я вернулась поздно. Марла заставила меня отрабатывать недавние выходные, так что на последний автобус я успела только чудом. Можно было, конечно, и иначе добраться, но я хотела побыть одна. Обдумать как следует грядущий разговор и свою линию защиты. Точнее, атаки, потому что защищаться и оправдываться я не собиралась.

Весь этот план рухнул, стоило мне заглянуть на кухню. Мама сидела за столом, закрыв лицо руками. Её худые плечи мелко вздрагивали под старенькой серой шалью, много лет назад подаренной отцом.

— Мама? — тихо спросила я, садясь на соседнюю табуретку.

— Прости меня, — глухо выговорила она, не поднимая лица. — Доченька, прости меня ради бога. Сама не знаю, как я могла так с тобой…

— Это был Дилан, да? — невесело усмехнулась я. — Он тебя уговорил?

— Он сказал… — мама наконец-то подняла покрасневшее заплаканное лицо. — Он говорил, что так нужно. Что потом ты сама поймёшь…

— Ну конечно, — кивнула я, поднимаясь. — Чай будешь?

— Да. Там… там печенье в миске, я испекла.

— Здорово, — согласилась я довольно безрадостно, зажигая огонь под чайником.

— Он ничего тебе не сделал?

— Не успел, мне повезло.

— Лив…

— Не надо, мама. Я прекрасно всё понимаю. Дилан решил получше устроиться в жизни, только и всего. Досадно, конечно, что добиться этого он решил за мой счёт. Досадно, но совсем не удивительно. Так уж его воспитали. И тебя тоже. И Кевина, и всю его семейку. Только отец был другим.

— И ты, — криво улыбнулась мама.

— Да, и я, — не стала я спорить.

— И ты не выйдешь замуж за Кевина, да?

— Не выйду. И знаешь, что? Даже если бы ваш омерзительный план сработал, я всё равно бы за него не вышла.

— Дилан никогда не согласится нарушить контракт.

— Ему придётся, — отрезала я, заливая заварку кипятком.

— Что это ты задумала?

— Дело скорее в том, что задумал братец, — не удержалась я от ещё одной невесёлой усмешки.

— Он желает тебе добра.

— Он желает моей смерти, — процедила я.

Вроде бы разговор начинался с того, что мама что-то там осознала насчёт того, как ужасно поступила со мной. Но судя по вот этому его повороту, я рано обрадовалась, никаким прозрением тут и не пахло. Так, минутной слабостью, естественным проявлением материнской жалости, которое быстро отступило под натиском палкой вбитого воспитания.

— Что ты такое говоришь?! — ужаснулась мама.

— Это было бы идеально, согласись, — ровным голосом продолжила я, доставая с полки чашки. — Не придётся заставлять меня выходить замуж. И плохой женой я не окажусь, уж с гарантией. Тебе не придётся меня стыдиться. Всем хорошо.

— Лив…

— Что? По-твоему, так нельзя? А вот насколько я знаю, очень даже можно. Камень на шею и в омут, чтобы семью не позорила, обычное дело. Или хочешь сказать, ты о таком никогда и ничего не слышала?

Мама молчала, вновь опустив голову, и я поняла: слышала. А может даже и не только слышала. Не то чтобы я совсем не верила словам некроманта, но всё-таки хотелось думать, что это редкая и тайная дикость. Что ж, хотеть не вредно, но частенько бесполезно.

Стоило ли рассказать про сделку с демоном? В этом я не видела смысла, мама ничего не поймёт и никогда не поверит. Но жалеть её я всё равно не собиралась. Она меня не пожалела, во всяком случае вовремя.

— Дилан никогда не сделает ничего подобного.

Тут я была в целом согласна. Кишка тонка у братца своими руками со мной расправиться. Вот руками демонической твари — в самый раз. И дело сделано, и он в сторонке чистенький стоит.

— Ты плохо знаешь своего сына, — сухо ответила я, ставя чашки на стол. — И давай на этом закончим. Уже поздно, а завтра нам обеим рано вставать.

* * *

Выходные я провела на работе. Вымоталась настолько, что к занятиям на понедельник совершенно не подготовилась. Хотела, но так и заснула, уткнувшись в учебник. Надежда хоть что-то почитать в автобусе оказалась напрасной, всю дорогу я простояла, зажатая в угол и стиснутая чужими спинами, нечего было и надеяться достать книгу или хоть тетрадь. И разумеется, первой на семинаре спросили именно меня.

Выкрутилась я только чудом, вовремя вспомнив слова некроманта о том, что статические структуры строятся стандартно. Поразмыслила логически и в итоге ошиблась не так уж сильно, ответ мне засчитали.

Остаток семинара я пыталась наверстать упущенное, попутно сердито думая о том, что с дурацкой работой в магазине пора заканчивать. Тратя на неё кучу времени и сил, я зарабатывала очень мало, а жертвовала при этом многим. Но деньги были нужны всё равно.

Даже если Дилана удастся вытащить из этой истории относительно невредимым, с должностью, о которой он так мечтал, ему всё равно наверняка придётся попрощаться. Положа руку на сердце, теперь я даже не хотела, чтобы они с Бинби каким-то чудом договорились полюбовно. Братец заслужил наказание. Вот только если он его понесёт, бремя помощи родне целиком свалится на нас с мамой. И что же я тогда стану делать?

Чудом продержавшись до конца занятий, я попросту сбежала из универа, пока никто меня не перехватил, и пошла к остановке. Как бы ни хотелось расстаться с этой кошмарной работой прямо сейчас, ничего не выйдет. Придётся терпеть и дальше, хотя бы пока в этой тёмной истории не наступит окончательная ясность.

— Госпожа Беринг?

Я остановилась как вкопанная. Голос, прозвучавший в десятке шагов за спиной, был мне незнаком, а я сейчас боялась буквально каждой тени. Даже несмотря на то, что едва ли кто-то стал бы на меня нападать посреди дня, на оживлённой дорожке.

— Госпожа Беринг! — пропыхтел незнакомец, явно с трудом догоняя меня. — Подождите, нам нужно переговорить. Всего пару минут, уверяю вас.

Окончательно озадачившись таким поворотом, я всё-таки повернулась и увидела спешащего ко мне невысокого толстячка в сером плаще и тёмно-синей шляпе. Кажется, ему пришлось побегать, и это далось ему нелегко, на красном от натуги лице выступили капли пота. Но что самое занятное, толстяк казался мне смутно знакомым. Я будто бы встречалась с ним где-то раньше.

— Вы Оливия Беринг, верно? — переспросил мужчина, остановившись в паре шагов и вытерев пот мятым клетчатым платком.

— Верно, — кивнула я.

— А Магнус Беринг — ваш отец?

— Да, — растерянно подтвердила я.

— Замечательно! — обрадовался толстяк, тут же принимаясь расстёгивать свой объёмистый портфель. — Вот, держите. И пожалуйста, распишитесь… да, здесь. Я там галочку поставил.

Совершенно обескураженная, я приняла из рук толстячка плотный, чуть потемневший от времени конверт и планшет с каким-то документом. Судя по мятым углам листа, в сумке тот болтался уже давненько.

— Что это? — спросила я, вглядываясь в мелкий шрифт.

— Ох, простите… — толстячок выпрямился, снова прошёлся платком по лбу и щекам, перевёл дыхание и продолжил: — Я Гарри Линнер, адвокат. Был раньше помощником мэтра Бертса.

Мэтра Бертса я помнила, он был адвокатом полиции, помогал нам улаживать формальности после гибели отца. Видимо, тогда я и видела этого Линнера, только не запомнила. Голова другим была занята.

— Видите ли, — поспешно продолжил толстяк, не переставая отдуваться, — мэтр Бертс умер три года назад, и письмо, которое оставил ему ваш отец, затерялось. Я только две недели назад его отыскал, и вот, принёс вам. Как было велено, вручаю в собственные руки и без свидетелей.

Я внимательнее глянула на конверт. Там, в правом нижнем углу, было написано моё имя, и почерк совершенно точно принадлежал отцу. Я сразу узнала привычные угловатые буквы с небольшим наклоном влево.

— Так просил отец? — переспросила я на всякий случай.

— Да, там в документе всё указано, — закивал толстяк. — Вот, в том, где нужна ваша подпись. Надеюсь, ещё не слишком поздно. Письмо следовало вручить вам год назад, но так уж вышло, простите. Контору нашу ограбили, все бумаги разбросали, я долго разобрать их толком не мог.

Я вчиталась в мелкие, местами подстёршиеся буквы. Да, там всё было указано в точности, как говорил этот Линнар. Судя по дате, за год с небольшим до гибели отец пришёл к мэтру Бертсу и передал ему письмо для меня. Вручить его следовало в случае смерти отправителя, в сентябре прошлого года, причём лично в руки и с глазу на глаз.

— Надеюсь, что не поздно, — кивнула я, вылавливая из кармана сумки ручку и расписываясь рядом с галочкой.

— Благодарю, — расплылся в улыбке адвокат, принимая у меня планшет. — Вот, это моя визитка. Если что-то понадобится, обращайтесь.

— Спасибо, — тоже улыбнулась я, пряча письмо в первый подвернувшийся учебник.

Выходит, отец хотел мне о чём-то сообщить. Но почему же именно так? Если верить адвокату, письмо задержалось на год, но отец ведь погиб намного раньше. А послание оставил для меня совершенно точно ещё при жизни. Выходит он что же, знал, что погибнет и не сможет мне о чём-то рассказать? О чём-то очень важном!

От этой мысли по спине пробежал противный холодок. Хотелось скорее уже вскрыть конверт и прочесть письмо, но автобус, как назло, опять оказался набит битком. А потом, в раздевалке, постоянно торчала Кармен. Открывать загадочное письмо при ней было худшей идеей из всех возможных. Эта змея не постесняется улучить момент и сунуть нос в мою сумку, только бы выяснить, что за таинственное послание я получила.

В итоге добралась я до него только в машине. Дрожащими пальцами разорвала конверт и вытащила листок плотной бумаги, с одной стороны наполовину исписанный отцовским почерком. Далеко не сразу смогла достаточно успокоится, чтобы буквы перестали плясать перед глазами и удалось их прочесть.

В первых строчках отец просил у меня прощения за своё поспешное и неосмотрительное решение заключить с Бинби контракт, и обещал сделать всё возможное, чтобы его расторгнуть. Приятно оказалось убедиться, что папа в самом деле хотел именно этого, что хотя бы он действительно меня любил и желал для меня лучшего. Только это, увы, ничем уже не могло мне помочь.

А вот дальше… дальше начинались загадки. Точнее, загадка была всего одна, но какая-то совершенно невероятная. Не знаю, чего именно я ожидала от настолько невероятного письма, но едва ли этого.

— Не расскажешь, что это?

— Это письмо отца, — вздохнула я, откидываясь на спинку и закрывая глаза. — Только сегодня получила, адвокат передал. Оно задержалось на целый год, но я, если честно, всё равно ничего в нём не понимаю, даже сейчас.

— А что там?

— Папа просит меня не верить человеку по имени Клод Брэн и не заключать с ним никаких сделок, — ответила я с невесёлой усмешкой. — Вот только я понятия не имею, кто это такой. Вообще впервые слышу это имя.

— Подожди, я не понял, — мотнул головой Дан. — Ты же говорила, твой отец давно умер.

— Ну да, — кивнула я, — почти десять лет назад.

— Но письмо ты должна была получить в прошлом году?

— Да, — снова подтвердила я. — Он оставил его адвокату, ещё до гибели.

— Получается, он опасался, что не успеет сообщить тебе об этом Брэне?

— Получается так, да.

— А как погиб твой отец?

Я вздохнула. Чего там, сама об этом полдня думала сегодня, вот только ничего не сходилось, как ни крути. Решить, что отца убили преднамеренно, что его именно хотели убить? Это было заманчиво, но крайне маловероятно.

— Он был патрульным офицером, — сказала я вслух. — И это было самое обычное дежурство. Они с напарником заехали перекусить, а в это время как раз грабили ювелирный на другой стороне улицы. Грабители выскочили оттуда, увидели полицейскую машину и принялись стрелять. Нет, я думаю, такое можно было и подстроить, конечно, только вот зачем? Слишком сложно, можно было сделать всё проще и вернее.

— Ну да, — задумчиво согласился Дан.

— К тому же, — продолжила я, — можно предположить, что он сунул нос в чьи-то тёмные делишки, докопался до чего-то серьёзного, и от него решили избавиться. Но как это может быть связано со мной? У нас самая простая семья, ни денег, ни связей.

— Может, и никак. В смысле, твой отец мог выяснить нечто такое, что заставило его опасаться за свою жизнь, потому и написал тебе письмо, на всякий случай. Но то, что он сообщил тебе, связано с тобой, а не с причиной его смерти. Две разные истории, только и всего.

— Может быть, — согласилась я. — И всё-таки, прошло столько лет, а этот загадочный Клод Брэн так и не дал о себе знать.

— А было что-то странное? Какие-то моменты, обстоятельства в твоей жизни?

— Нет, — уверенно ответила я. — До нашей с Дилом поездки в Саут в моей жизни не случалось вообще ничего странного и необычного.

— Возможно, твой брат что-то об этом знает?

Тут я призадумалась. Не заключать сделок… да, а ведь это мысль. Братец-то как раз заключил сделку. Неужели Клод Брэн — имя, под которым живёт демонолог? А что, если подумать, версия вполне себе рабочая. Папа решил предостеречь меня, что логично, ведь это я была в семье единственным магом, но на удочку твари попался в итоге мой брат.

— Попробую с ним поговорить, — вздохнула я.

Говорить с Диланом не хотелось. К тому же я подозревала, что толку не добьюсь. Братец сейчас зол на меня до чёртиков, потому вполне может отмолчаться или соврать просто чтобы досадить мне посильнее. А хуже всего то, что две недели его изоляции стремительно подходили к концу, и уже довольно скоро нам предстояла личная встреча. От которой я не ждала ничего хорошего.

— Отвезти тебя завтра?

— В больницу? — рассеяно уточнила я, с трудом отделываясь от неприятных мыслей. — Да, если тебе не трудно. Я обещала вечером ещё на работу выйти.

Судя по выражению, промелькнувшему на лице Даниэля, он хотел что-то сказать про мою работу. Про то, что мне стоит перестать тратить на неё время и силы. Хотел, но промолчал, и очень правильно сделал. Для меня слишком важны были крохи отвоёванной самостоятельности, чтобы расстаться с такой большой её частью. И очень здорово, что он это понимал.

* * *

Коридоры старинного здания больницы были величественными и холодными. В отличие от нынешнего главного корпуса, построенного лет пятнадцать назад, здесь было неуютно. Нет, совсем не мрачно и на самом деле очень красиво, но всё равно неуютно. Или дело было в предстоящем разговоре?

Пустили меня не сразу, сперва требовали как положено оставить передачу и идти домой. К счастью, Тереза оказалась на работе и быстро обо всём договорилась. И вот теперь я шла за пожилой медсестрой, внутренне ёжась от неприятного предвкушения.

Даниэль со мной не пошёл, остался ждать в холле. А мне сейчас так хотелось малодушно уцепиться за его руку или даже вообще за спину спрятаться… но отношения с братцем были и без того хуже некуда. Не стоило ещё больше усугублять положение.

— Близко не подходите, — наставляла меня тем временем медсестра. — И за руки хвататься не надо, держите дистанцию.

— Понимаю, — покорно кивнула я, хотя у меня и в мыслях не было вешаться брату на шею. Скорее уж предпочла бы сейчас через стекло какое-нибудь говорить.

Дверь изолятора распахнулась, и я невольно сглотнула, прежде чем шагнуть через порог. Не представляла даже, с чего начинать разговор. Не хотелось попросту поругаться и не получить в итоге никаких ответов.

Дилан сидел на металлической, без всякой обивки, видно, для простоты дезинфекции, скамейке, скрестив руки на груди. Взгляд, которым он меня встретил, заставил поёжиться, но злость, накатившая при виде отсутствия у братца даже намёка на стыд и раскаяние, помогла справиться с первым испугом.

— Пришла, всё-таки, — поприветствовал меня Дилан. — Ну садись, рассказывай, что ты там придумала ещё.

— Кто такой Клод Брэн? — в лоб спросила я.

Сначала хотела как-нибудь осторожно подвести к этому разговор, но потом передумала. Если попытаюсь, брат всё равно сведёт всё к осуждению меня, негодницы, зачитает мне тут трагический монолог о своей нелёгкой доле и моей чёрной неблагодарности. А если вот так сходу его огорошить, может, и проболтается.

Надо сказать, план этот вполне сработал. Дилан уставился на меня с нескрываемым изумлением, даже не придумал в ответ никакой колкой язвительности или упрёка.

— Кто? — через полминуты переспросил он немного неуверенно.

— Клод Брэн, — любезно повторила я. — Ты знаешь этого человека? Встречался с ним? Он тебя втянул во всё это?

— О ком ты вообще? — уже откровенно растерянно отозвался Дилан. — Что ты несёшь? Я в жизни не слышал этого имени! Откуда ты вообще его откопала?!

— Не твоё дело, — отрезала я.

Рассказывать про папино письмо я не собиралась, ещё не хватало. Отец явно неспроста постарался, чтобы о нём узнала только я. Вот только братец сейчас не врал, это я знала абсолютно точно. Он на самом деле не знал этого имени. Не факт, конечно, что не имел дела с самим персонажем, назваться ведь можно и по-другому, если что, но моего положения это не упрощало. Скорей уж наоборот.

— Конечно, не моё, — со злой язвительностью согласился Дилан. — Вся твоя жизнь теперь не моё дело, так?

— Так, — кивнула я. — Ты достаточно обо мне позаботился. Даже не знаю, переживу ли это счастье. Но что сделано, то сделано. Просто скажи, кто тебя на это подбил.

— Вряд ли его зовут Клод Брэн, — усмехнулся братец. — Вряд ли у него вообще есть имя.

— Есть, — ответила я, устало опускаясь на вторую жёсткую и неудобную скамейку. — У каждого демона есть имя. Но ты его, конечно же, не знаешь, и никогда бы не узнал.

Это нам рассказывали ещё на втором курсе. Без особых подробностей, разумеется, но в общих чертах сочли нужным обрисовать, с какими тварями мы теоретически можем однажды столкнуться. Заодно преподали и нечто вроде правил техники безопасности: ничему не верить, ни на что не соглашаться и уносить ноги как можно скорее. Но в конце магистр Ирлан всё-таки добавил, что у всех демонов, как и у духов, есть имена. Вот только если духа имя связывает с его человеческой природой и может помочь обезвредить, с демонами всё наоборот. Как именно наоборот, магистр не пояснил, несмотря на все настойчивые расспросы.

Так что, положа руку на сердце, ничегошеньки я не знала об именах демонов, кроме того, что те у них есть. Но признаваться Дилану в своей неинформированности не собиралась, скорее наоборот, хотела чтобы ему казалось, что я знаю куда больше, чем на самом деле.

— И как это я позволил тебе изучать магию? — скривился брат.

— К счастью, это не зависело от твоего согласия, — усмехнулась я. — Ты не передумал насчёт контракта? Пока я ещё по-хорошему предлагаю.

— Не вижу в этом смысла. Тебе осталась неделя, не больше.

— Это мы ещё посмотрим, — ответила я спокойно. — Две недели назад ты называл тот же срок, а я, как видишь, до сих пор жива и здорова.

— Это поправимо.

— Поправляйся, — безмятежно улыбнулась я, ставя на скамейку пакет, который до этого так и держала в руках. — Принесла тут тебе еды домашней и фруктов. Витамины лишними не будут.

Одному господу богу ведомо, чего мне стоило закончить разговор именно так, да ещё и уйти с гордо поднятой головой. Даже не верилось, что я встречалась с братом, с тем самым Диланом, которого знала всю свою жизнь. Казалось, в нём до сих пор сидит демон, или его пришельцы подменили… что это всё же не он. Но разум безжалостно гнал эту иллюзию. Это был он, и он всегда был таким, просто теперь пропала нужда притворяться.

Тереза дождалась меня, они с Даном сидели в холле на диванчике, беседовали о чём-то за кофе. О чём-то довольно невесёлом, судя по выражениям лиц. Я попыталась им улыбнуться, и не смогла. Хорошо хоть не разревелась.

— Что он тебе наговорил?

— Ничего, — мотнула головой я, тоже садясь на диван и с благодарным кивком забирая кофе. — Ничего, что приблизило бы к хоть каким-то ответам. А так пообещал, что жить мне осталось недолго. Тоже мне новости.

— Мне жаль, — тихо сказала Тереза.

— Ничего, переживу, — всё-таки выдавила я из себя улыбку. — Когда его выпишут?

— Дня три-четыре ещё подержат, — вздохнула Тереза, поднимаясь. — Но не больше. Уверена, что хочешь оставаться дома, когда он туда вернётся?

— Уверена, что не хочу, — проворчала я. — Но каковы варианты?

— Можешь в общежитие перебраться.

— Он меня не отпустит.

— Согласие опекуна требуется на переезд в частное жильё, — наставительно заметил Дан. — На общежитие от места учёбы или работы это правило не распространяется, в случае, если получено согласие на саму учёбу или работу. Правда, тут есть другая проблема: нет мест.

— А ты уже выяснял, да? — хмыкнула я, не удержавшись.

Изящество озвученной формулировки вполне определённо наводило на мысли о беседе с адвокатом, из которой её и почерпнули. Нет, я не обиделась, скорее наоборот, понимание, что обо мне заботились, доставило удовольствие.

— Да, это всегда было проблемой, — печально согласилась Тереза. — Мне в своё время места тоже не досталось.

— А вы тоже хотели сбежать от родителей? — не утерпела я.

— Каждый когда-то хотел этого, — философски заметила Тереза. — И каждый однажды должен это сделать, в той или иной мере. Но на самом деле мне просто не нравилось каждый день тратить по два часа на дорогу в один конец.

Я вздохнула. Если правильно помнила, где находится общежитие, мне оттуда будет добираться наоборот дальше и неудобнее, особенно на работу. Но ради того, чтобы не видеть каждый день братца, я и не на такое согласилась бы.

— Но знаешь, что, — вдруг сказала Тереза, вроде бы собиравшаяся уже уходить, — там ведь всегда есть призраки. Студента, скажем, отчисляют, но из общежития не выселяют. В смысле, выселяют, но только физически, а по бумагам он как бы продолжает там жить.

— Зачем? — искренне удивился Дан.

— Чтобы комендант мог сдать комнату и денежки положить себе в карман, — любезно подсказала я, опередив Терезу.

— Надо бы намекнуть Холлису, что стоит устроить там проверку, — проворчал Даниэль. — Да и не только там, думается.

— Если повсюду начнутся проверки, тебе самому наверняка не понравятся их последствия, — довольно мрачно заметила Тереза. — Лучше просто намекни коменданту на своё желание намекнуть о его делишках ректору, и увидишь, как быстро решится вопрос.

Глава 13.

Времени оставалось всё меньше, я чувствовала это уже почти физически. Как вообще можно было надеяться достать и уничтожить руну, которую охраняет толпа кошмарных тварей? Да и сам их ещё более ужасающий хозяин за ней наверняка присматривает.

Кажется, у некроманта какой-то план всё же был. С жертвами и разрушениями, но более или менее разумный. И сейчас мне невыносимо хотелось поторопить его реализацию. Правда, если уж до конца честно, я не совсем понимала, откуда шло это желание: из реального, хоть и непонятного мне чутья, или из банального страха.

За ответом на этот вопрос я отправилась опять-таки к некроманту. Надеялась, что он посоветует попить успокоительного и не нагонять самой на себя жути. Но надежде этой не суждено было оправдаться.

— Так и есть, — подтвердил магистр, задумчиво крутя в руках телефон. — Время уходит, всё ближе выход архая. А эти полицейские олухи и не думают шевелиться побыстрее. Их тоже, конечно, понять можно — с демонами они скорее всего сталкивались в последний раз никогда, не представляют, чего ожидать, вот и стараются подготовиться ко всему сразу.

— Но чем дальше, тем будет хуже? — поинтересовалась я мрачно.

— Пожалуй, что так, — кивнул некромант. — Сейчас демонолог, можно сказать, уязвимее всего, потому что предпочитает сам без крайней нужды не касаться «руны» и даже особо к ней не приближаться. Но если позволить ему начать Мессу…

— Он снова станет хозяином положения? — договорила я.

— Вроде того. И если чутьё тебя не обманывает, ритуал призыва Жнеца он уже начал. А это значит, что до начала жатвы два, самое большее три дня. И в них нам нужно уложиться. Потом будет уже поздно.

— Почему?

— Потому что архай просто уничтожит всех, кто явится за «руной».

— А его можно… поймать? — неуверенно уточнила я. — Ну, вот как инсумара.

— Понятия не имею, — со вздохом признался некромант. — Встречал пару описаний таких попыток, но все они оказались неудачными. С учётом особенностей этой конкретной твари не исключено, что поймать его и вовсе невозможно.

— Чудно, — хмыкнула я. — И как же нам поторопить полицию?

— А никак. Да и смысла нет этого делать. Пусть лучше в самом деле подготовятся как следует.

— Вы пойдёте туда с ними?

— Пойду, конечно, — кивнул некромант с самым мрачным видом. — Они же считают, там кто-то с призывом неудачно поэкспериментировал. В демонолога никогда в жизни не поверят, пока своими глазами не увидят, только тогда уже поздно будет.

— Мне тоже нужно будет пойти? — осторожно поинтересовалась я.

— Я бы этого не хотел.

— Но придётся? — усмехнулась я.

На самом деле я даже не знала, боюсь ли идти туда или скорее хочу этого. Страшно было погибнуть, но ещё страшнее выходило просто ждать где-то в сторонке,мучаясь неизвестностью.

А ещё, чего там греха таить, я хотела кое-что доказать себе самой. Ведь если я перед демонами и перед самим их жутким бессмертным хозяином не спасую, что мне тогда будут мелочи вроде Кевина и его семейки? Тем более, на осуждение общины мне и так давно наплевать, это мама с Диланом его боятся. Мне все те люди никто, от их уважения я не чувствовала никакой радости и потерю его оплакивать не стану.

— Это необязательно.

— Но желательно?

— Я их не вижу, — как-то раздражённо мотнул головой некромант. — Чувствую, да, но всё-таки достаточно приблизительно. Это не то. А ты — видишь.

— Почему? — всё-таки спросила я.

— Почему видишь? — уточнил магистр задумчиво. — Поверишь, если скажу, что не знаю?

— Не очень-то, — покачала головой я. — Мне кажется, на самом деле вы знаете. Или по крайней мере догадываетесь.

— Догадываюсь, да. Так сказать будет правильней. Потому что это даже не теория, скорее уж легенда.

— Расскажите, — попросила я. — Хочу знать. Тот демон… он меня назвал тёмной. Почему так? Почему вообще я его услышала и поняла?

— Это тебя пугает?

— Да, — призналась я. — Пугает, и ещё как. А вас не пугало бы? Я всегда считала себя обычным человеком, из самой простой семьи, никак не связанной с тёмными магическими искусствами. Вообще ни с какой магией не связанной. Но теперь вот выяснилось, что в моём роду затесались некроманты. И, может, не только они одни.

— Может, и не только, — задумчиво ответил некромант. — Это теперь уже вряд ли получится выяснить.

— Так что за легенда? — с нажимом переспросила я.

— Легенда о том, что первые некроманты свои способности приобрели от связи с высшими демонами.

Я разинула рот. Как ни странно, об этих самых высших демонах мне слышать доводилось, вот только не в университете. То, что я о них знала, вообще с изучением магии не было связано. Про этих милых созданий нам рассказывал в своих проповедях преподобный.

Если верить тем рассказам, а заодно и Писанию, высшие демоны были ангелами, что однажды предали бога, встав на сторону зла. Именно они породили сонмы демонов более мелких, вот этих самых инсукоров, инсумаров и всех прочих милейших созданий, заселив ими изнанку. Сами они обитали там же, и не могли выбраться на свет божий. Таково было их наказание за предательство, за отречение от своего Отца.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Лично я всегда думал, — продолжил некромант, — что это всего лишь легенда. Способ придать себе больше… значимости, нагнать жути на врагов. Нет ни единого достоверного свидетельства о явлении высших демонов в наш мир. Нет, строго говоря, даже никаких доказательств их существования. Многие, конечно, утверждают, что Писание и прочие религиозные тексты не на пустом месте появились, но это вопрос веры.

— И некоторого художественного преувеличения? — усмехнулась я. — Намекаете, что демоны реальны, просто авторы священных текстов с перепугу описали их более опасными, чем есть на самом деле?

— Может, и так. А может, науке просто известно не всё. Точнее, науке уж наверняка известно не всё, с этим вряд ли кто-нибудь станет спорить.

— То есть, вы не исключаете, что такая связь в самом деле может быть?

— Это не подтверждено и не опровергнуто, — пожал плечами некромант.

— Но вы же некромант, — заметила я. — Причём из одного из древнейших кланов, насколько мне известно. Вы сами — тёмный мастер, а я просто девочка-недоучка с третьей категорией. Почему тогда у вас нет таких же способностей?

— Вот уж не знаю. Правда, Оливия, я не знаю. Теоретически родство с высшими демонами может объяснить проявление подобных способностей. Но ты сама должна понимать, насколько всё это теория.

— Может, я ещё и командовать ими могу? — криво усмехнулась я.

— Может быть, — не поведя бровью, согласился некромант. — Я же могу их подчинять, с большим трудом и совсем ненадолго, только чтобы запереть в ловушке, но ведь могу же. Кто знает, что сможешь сделать ты.

Я чуть не рассмеялась. Кто бы мог подумать, честное слово? Скромница и святоша вдруг оказывается великой и ужасной повелительницей демонов. И для этого ей даже не пришлось заключать с одним из них сделку и создавать симбиоз. Так вообще бывает?

Но тот демон, инсумар… он смотрел на меня, говорил со мной. Он ненавидел меня, именно меня, лично, целенаправленно, если угодно. Но то, что я ощутила в тот момент, пожалуй, можно было назвать своего рода связью, нитью, протянувшейся между нами. Потому-то я и ощутила так остро момент его пленения.

Всё это не было разумным объяснением или тем более попыткой научного анализа произошедшего. Нет, я опиралась на одни только чувства, ощущения, эмоции. Но была почти уверена, что за ними кроется нечто реальное. Какая-то тайна, древний магический секрет, которого я не знаю. Которого, может быть, вообще никто уже не знает.

— Хотите проверить мои возможности? — всё-таки спросила я.

— Не хочу.

— Почему? — продолжила я уже с некоторым вызовом. — Боитесь, что не устою перед искушением и увлекусь тёмными искусствами?

— А ты сама этого боишься?

Вопрос заставил меня призадуматься. Нет, мне не хотелось стать кем-то вроде этого демонолога, чудовища, покупающего себе силу и бессмертие ценой десятков и сотен чужих жизней. Мне вообще не нравилась идея переступать через кого-то ради собственного успеха, я никогда ни с кем не поступила бы так. Но всё-таки было во всём этом нечто соблазнительное. Чувство власти, превосходства. Победы. Всю жизнь я запрещала себе желать чего-то такого, гордыня не зря один из смертных грехов. И всё же порой я этого желала.

— Нет, — ответила я вслух. — Но правда в том, что мы не знаем не только других. Мы на самом деле и самих себя не очень-то знаем. Я не могу обещать этого не хотеть. Но могу принять решение этого не делать.

— Хорошо сказано, — кивнул магистр. — Осталось только этому решению последовать.

— Ну, вы же следуете, — пожала плечами я. — Или нет?

— У каждой заманчивой возможности, — задумчиво ответил некромант, глядя куда-то в окно поверх моей головы, — есть своя цена. И чем возможность заманчивей, тем эта самая цена обычно выше. Важно понимать, сколько в точности ты готов платить. Это как игра в казино: ничего особо страшного, даже весело бывает, но только если умеешь вовремя остановиться. Если же нет…

— Понятно, — фыркнула я. — В погоне за действительно большим кушем слишком легко проиграть вообще всё, так?

— Именно.

— Так мы отправляемся за «руной»?

— Я тебе позвоню.

* * *

К ночи погода стала окончательно зимней — начался первый в этом году снегопад. Выйдя на крыльцо, я невольно поёжилась от промозглой сырости и порадовалась, что сегодня не придётся добираться домой на автобусе. В лёгкой осенней куртке, которую я так и не собралась сменить на более тёплую, наверняка простыла бы, пока доехала.

Куртку, конечно, купить стоило. Но мне, как ни смешно это звучало, было жаль тратить деньги на вещь, которая, возможно, пригодится всего на несколько дней. Правда, если уж жить мне оставалось так недолго, беречь деньги тем более не было смысла. Просто появилось и ещё кое-что, очень для меня новое.

После того, как мы с мамой оплатили все счета, оставшихся у меня денег могло хватить разве что на совсем дешёвую и ужасную куртку. Примерно такую, какие я всю жизнь и носила, не испытывая по этому поводу большого смущения. Нет, я вовсе не была фанатичкой, считающей, что украшать себя вещами вместо добродетелей — грех, который непременно приведёт мою душу в ад. Просто не чувствовала никакой потребности наряжаться и как-то хорошо выглядеть. До недавнего времени.

О мехах и бриллиантах я не возмечтала, конечно же, никогда они мне и не нравились, если уж совсем честно. Разряженные в них дамочки выглядели по большей части смешно, глупо и жалко, а вовсе не роскошно, и уподобляться им я не собиралась ни в коем случае. Но встреча с леди Летицией открыла мне глаза на то, что роскошь может быть и совсем другой — сдержанной, элегантной, благородной. Вот на кого мне хотелось бы стать похожей.

Да даже и без всякой роскоши, я могла бы просто выглядеть значительно лучше, чем сейчас, если бы тратила заработанное на себя, а не на родственников. И недавно я впервые осознала, что это меня порядком злит.

Оба моих дорогих в разных смыслах дядюшки вовсе не были ни немощными стариками, ни инвалидами, неспособными самостоятельно себя обеспечить. Нет, они оба были вполне здоровыми мужиками, удобно устроившимися на шее сначала старшего брата, а потом и его семьи. Сидели на своей драгоценной ферме, вели там неимоверно праведную жизнь, плодили детей и решительно требовали с ними делиться. За то, очевидно, что они такие хорошие и вообще молятся за нас, городских, вынужденных на каждом шагу грешить.

Сама я давно и стойко подозревала, что, реши мы вдруг сбежать от столичных соблазнов и вернуться в родную общину, никто бы нам там не обрадовался, родственнички в первую очередь. Хотя вряд ли правильно было называть это подозрениями.

Я припоминала, что после смерти отца мама вроде как собиралась перебраться обратно на ферму. Но, по всему судя, получила от ворот поворот, ртов там и без нас было больше, чем еды. Даже продуктами нам и то не помогли, первое время мы, бывало, по паре дней кряду сидели голодными. Потому-то маме пришлось засунуть подальше воспитание и убеждения, и пойти работать. И едва мы кое-как выбрались из совершенной нищеты, нас снова начали просить о помощи. Очень настойчиво просить. Так что ни о какой взаимной поддержке тут и речи не шло, нами просто пользовались, притом весьма беззастенчиво.

Маме и Дилану, по-моему, Дилану особенно, нравилось чувствовать себя благородными спасителями сирых и убогих, как-никак сам господь велел делиться. Писание сулило тому, кто не стяжал себе благ на этом свете, всяческие милости на том. Какое-то время я даже разделяла такой взгляд, потом, поумнев, просто мирилась с неизбежным, а вот теперь почувствовала, что с меня хватит.

Я пока не решила, как именно с этим покончу, но чувствовала, что в принципе меня устроит любой способ. А полный разрыв с дорогим семейством — больше всех прочих. Скучать не буду, жалеть тем более.

Удивительно, и почему раньше эта перспектива меня пугала? Наверное, дело было в том, что всю жизнь я жила как часть чего-то: семьи, общины. И все мои робкие попытки поиска себя разбивались о страх следующего шага. Я боялась, что сделав его, окажусь одна, в пустоте. Но когда я его всё-таки сделала, мир не рухнул. Больше того, как-то вдруг выяснилось, что в пустоте я жила раньше. И только теперь, за гранью того, что прежде было немыслимым, я увидела мир перед собой, открытый и нестрашный.

— Давно ждёшь? — спросила я, сев в машину.

— На удивление, нет. Ты перестала задерживаться?

— Решила, что пора с этим покончить, — пожала плечами я. — Чего бы ради, если деньги смешные, а перспектив никаких?

— И что, тебя за это не уволили? — с усмешкой поинтересовался Дан.

— Нет, во всяком случае, пока. На носу День Семьи, самое горячее время.

— Завтра тоже работаешь?

— Нет, взяла три выходных.

— Есть какие-то планы?

— Есть, — кивнула я. — У нашего мрачного друга. Не хочется мне провести свои, возможно, последние дни на земле, переставляя фасоль с полки на полку.

— А как ты хотела бы их провести?

— Спросила бы, к тебе или ко мне, как водится, — усмехнулась я. — Но в нашем случае это вопрос риторический.

* * *

Разбудил нас не будильник — даже в таком состоянии я сообразила, что совершенно точно не ставила его на такую несусветную рань. Небо ещё даже светлеть не начало. Да и мелодия на будильнике у меня была совсем другая, обычный противный писк.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Свесившись с кровати, я ощупью отыскала на полу джинсы и выудила телефон из кармана. При виде имени на экране сразу стало зябко, хотя всего минуту назад я преспокойно спала поверх одеяла.

— Началось? — севшим голосом спросила я, не тратя времени на приветствия.

— Началось. Заеду за тобой через полчаса.

— Э… — выдавила я, лихорадочно соображая, как бы выпутаться из щекотливой ситуации.

— Хотя знаешь, и профессора своего растолкай, — прервал затянувшуюся паузу в разговоре некромант. — Ему там тоже будет, чем заняться.

— А… — начала было я, но осеклась.

Порой мне казалось, что этот… этот нахальный мерзавец знает всё на свете. А вот в такие моменты думалось, что вовсе и не казалось. Вот как, как, скажите на милость, он об этом узнал?! Что мог заметить? И кто, чёрт побери, ещё в курсе в таком случае?!

— Встретимся тогда у площади Самделлани, справа от фонтана. Я там Никаса подберу. И попроси ещё, пусть разбудит Валери. Без этой чертовки будет скучно.

— Валери? Серьёзно? — совершенно спокойно поинтересовался проснувшийся Даниэль, почти касаясь губами моего уха. — Тебе жить надоело?

— Как раз наоборот, — в тон ему отозвался некромант. — Нам очень пригодится хоть кто-то понимающий, что происходит, и способный на обдуманные и правильные действия. И вообще, я что-то соскучился по её… чувству юмора.

— Ты с ней спал?! — почти рявкнул Дан, внезапно выхватывая у меня телефон.

— С Вэл? — насмешливо уточнил некромант.

— С Вэл?!

— С Вэл, да. Чего ты кипятишься, будто она твоя бывшая, а дело было ещё до того, как она ей стала?

— Она моя сестра!

— Двоюродная, — спокойно уточнил некромант. — Знаешь, побережье, луна, дюжина гулей… грех было упускать такой романтический случай.

— Она замужем!

— Её муж спит со своим тренером по фитнесу. И с секретаршей. И ещё, скорее всего, с одной певичкой из ночного клуба, но это не точно. Глупо стесняться в таких-то обстоятельствах. Хватит, вставайте и одевайтесь, у нас не так много времени.

— Скотина, — сообщил Дан, зло бросая телефон на подушку.

— Кто? — безуспешно пытаясь придушить лезущую на губы улыбку, поинтересовалась я. — Магистр Роадс? Или муж твоей сестры?

— Оба.

— Пожалуй, — согласилась я, всё-таки хихикнув.

— Откуда он узнал?

— Ты меня об этом спрашиваешь?

— Да чёрт с ним, — фыркнула я. — Узнал и ладно. Он не возглавляет партию университетских сплетников.

— Он возглавляет партию их жертв, — тоже усмехнулся Дан.

Глядя в окно на ночной город, я довольно мрачно размышляла о том, что куртку стоило всё же купить. Или хотя бы свитер выбрать потеплее. Неизвестно ведь, сколько придётся на улице проторчать.

В то же время это собственные мысли меня забавляли. В самом-то деле, мне тут грозила встреча с демонами и жуткая смерть на алтаре, а я боялась замёрзнуть и простудиться. Это мне такое от ужаса в голову полезло?

— Если доживём до утра, поедем за курткой.

— За какой? — озадаченно поинтересовалась я, не без труда выныривая из раздумий.

— За тёплой.

— Хорошо, — согласилась я рассеянно, и только потом спохватилась: — В каком смысле — поедем?

— В прямом.

— Хорошо, — пожала плечами я. — Если доживём.

В первую пару секунд после того, как я сообразила, о чём речь, я хотела отказаться. Сначала как-нибудь вежливо, потом — возмущённо, а потом… потом я передумала отказываться. В самом деле, почему нельзя позволить себе такую малость? Потому что потом будет следующая, и следующая побольше, и я стану… стану кем? Да никем и не стану. Я часто делала подарки другим, могу себе позволить получить хоть один. И даже не один.

Оставался, правда, вопрос, как это объяснить маме с братом, но ответ на него напрашивался сам собой — никак. Вообще не стану ничего объяснять. Много работала сверхурочно, могу себе позволить. Братец, конечно, станет шипеть, что деньгам можно было найти и лучшее применение. Например, на его кредит. Но он же теперь у нас такой крутой: штатный сотрудник, настоящий журналист с приличной зарплатой. Стыдно ему должно быть брать деньги у сестры. Хотя о чём это я? Продать эту самую сестру демону ему же было не стыдно…

— У тебя лицо такое, будто ты уже гроб примеряешь.

— Есть определённые сомнения, что примерка вообще имеет смысл, — невесело усмехнулась я. — Если уж гроб понадобится, подойдёт любой. При условии, что будет закрытым.

— Твой оптимизм вдохновляет.

— Мне страшно, — просто призналась я. — А ещё, кажется, я в любом случае не вернусь оттуда тем же человеком, которым была раньше.

— Мы всю жизнь становимся другими. Каждый день понемногу.

— Пожалуй.

Мы остановились у двухэтажного особняка, притаившегося в одном из переулков центра города. Ни в одном из его окон не было света, и это меня удивило. Подумалось даже, что мы адресом ошиблись. Или пресловутая Валери, как и я, сегодня не ночевала дома. И тоже постеснялась в этом признаться.

Все эти предположения оказались ошибочными. Через пару минут на крыльце особняка вспыхнула лампа, и я увидела высокую женщину в короткой меховой куртке с капюшоном. Заперев дверь, она быстро прошагала по дорожке между парой старых яблонь, вышла на улицу через незамеченную мной в темноте калитку и села на заднее сиденье.

— Привет, Вэл, — как-то совсем безрадостно поприветствовал её Дан.

— Проболтался, значит, — фыркнула женщина. — А ещё говорят, что женщины сплетницы. И вообще, твоё-то какое дело? Заметь, я в твою личную жизнь нос без спроса не сую и моралей тебе не читаю.

— Да не собираюсь я читать тебе мораль! — рассердился Даниэль, чуть сдавая назад, чтобы объехать упавшую урну. — Просто не могу понять, почему не развестись, если всё так плохо!

— Чтобы иметь удовольствие прополоскать на глазах у детей весь ворох грязного белья? — холодно поинтересовалась Валери. — Ну нет, уволь. И потом, не так уж всё и плохо. Мы с Тревором пока вполне мирно сосуществуем, ни к чему создавать проблемы там, где их ещё и близко нет. Кстати, привет. Ты, полагаю, Оливия?

— Оливия, — подтвердила я спокойно. — Добрый вечер, рада познакомиться.

Даниэль страдальчески закатил глаза, так резко остановившись на красный, что Валери едва успела выставить вперёд руки, чтобы не влететь в подголовник переднего сиденья лбом.

— Осторожнее! — возмутилась она. — Не дрова везёшь!

— Мама вообще не умеет промолчать, — буркнул Дан, глядя на светофор так, словно именно по его вине всё и случилось. — Кому ещё она успела об этом разболтать?

— Только сестре. А мама мне всегда всё рассказывает, тем более такое. Кстати, ты мог бы и сам мне рассказать, — ответила Валери, кажется, слегка обиженно. — Раньше у нас с тобой таких секретов друг от друга не было.

— Ты тоже кое о чём умалчивала. Как теперь выяснилось.

— Да я просто знала, как ты отреагируешь! Хотя вообще-то как раз от тебя совсем и не ожидала подобных предрассудков.

— При чём тут какие-то предрассудки?! У меня их нет и никогда не было, разве что в фантазиях нашего академического снобья, на которые мне плевать. Но ты же отлично знаешь, кто его отец. И тебе должно быть известно, что твой муж…

— Не мой муж, — сухо перебила Валери, — а мой свёкор. И тебе должно быть известно, что у Тревора своё дело, и с отцом он даже особо и не общается. Так что ему в любом случае плевать, кого там его папаша и за что ненавидит.

Теперь мне стало даже любопытно, что это за семейный клубок змей такой внезапно разворошился. И самое главное, каким боком в него впутался некромант. Точнее, его таинственный отец, про которого я, кстати сказать, вообще ничего не знала. Разве что успела понять, что магистр с ним далеко не в самых лучших отношениях.

К сожалению, начинать выяснять всё это прямо сейчас было неудобно, да и неуместно. Совсем скоро нам предстояло приступить к делу значительно более важному. А вот потом, если мы с ним справимся, можно будет и позадавать вопросы.

— Ладно, забыли, — буркнул Дан, выезжая на площадь, где мы договорились встретиться. — Уверена, что хочешь туда сунуться?

— А как же, — неожиданно широко улыбнулась Валери. — Не так уж часто удаётся напоминать себе, что пять лет изучения боевой магии были не напрасны.

Сумасшедшая, разве нет? Наркоманка адреналиновая. Не удержавшись, я покачала головой. Что она, что Никас — так и норовят влезть в подвернувшуюся опасную историю и что-то этим себе доказать. И их можно понять, наверное, если как следует подумать.

Для таких, как я, а ещё, конечно, для целителей, артефакторов и менталистов магия чаще всего становится профессией и повседневной работой, а боевикам куда податься? Армия, полиция, частная охрана — вот и всё, пожалуй, больше вариантов особо и нет. И во всех трёх случаях не особо-то много возможностей действительно применять свои способности и навыки.

Войны на нашем веку не было и вернее всего не будет ещё в обозримые лет сто, полиция большую часть времени гоняет обычную шпану, которую при задержании пистолетом впечатлишь быстрее и вернее, чем любой опасной магической штуковиной. Да и частной охране тоже достаются в основном вконец обнаглевшие репортёры. Которых, как ни прискорбно, закон запрещает поджаривать до хруста. Вот и приходится искать адреналин где ни попадя.

— Ну и где они? — нетерпеливо поинтересовалась Валери, подаваясь вперёд, чтобы получше осмотреть площадь через лобовое, единственное не тонированное, стекло.

Словно в ответ на её вопрос запищал телефон. Я даже вздрогнула от неожиданности, и ещё добрых секунд пять вылавливала его из кармана куртки, в процессе случайно сбросив звонок. Пришлось перезванивать.

— Вы там на площади уже? — сходу поинтересовался некромант.

— Ага, — сообщила я. — Вы где пропадаете?

— Никаса подберите и поезжайте. Там, на месте, встретимся.

Я пожала плечами, опуская телефон обратно в карман. Нет, не решила, что некромант струсил. Скорее всего, в последний момент припомнил что-то важное, и занялся этим. Стало даже интересно, чем именно. Судя по фоновому шуму, сейчас он очень быстро ехал куда-то.

— Ну и где он? — хмыкнула Валери, тоже прекрасно услышавшая весь разговор.

Никаса не пришлось ждать особенно долго. Всего через какую-то минуту он вынырнул из тёмного переулка, прошагал наискосок прямо через площадь и постучал в стекло задней двери. Валери любезно ему открыла.

— Ночи доброй, суицидники, — оптимистично поздоровался Никас, усаживаясь с ней рядом. — Ого, какие леди сегодня с нами, да без охраны! Восхищён! Дозвольте ручку поцеловать.

— Тебе в любом случае не светит, Ники, — с усмешкой отозвалась Валери, вместо этого пихая его локтем в бок. — Так что сбавь обороты или пусти их на что-нибудь полезное. Дан, поехали уже, больше вроде мы никого не ждём.

— Леди Варден, вы как всегда милы, — расплылся Никас в такой довольной улыбке, словно ему только что пообещали прямо противоположное. — И выражаетесь исключительно изящно.

— Заткнись, — веско порекомендовала упомянутая леди. — Мы не на светском рауте, чтобы следить за языком. И вообще, в такой обстановке словами я могу и не ограничиться.

— Заткнитесь оба, — со смешком посоветовал Даниэль, прибавляя газу на пустом проспекте.

* * *

Насчёт перспективы дожить до утра утверждение было явно поспешным. То есть, не совсем правильным. Судя по выстроенному навигатором маршруту, как раз к утру мы должны были только добраться до места событий. Оно и логично, глупо было бы соваться в логово демонолога тёмной ночкой.

Как ни странно, на этот раз я не могла сказать, что вовсе не хотела туда соваться когда бы то ни было. А ещё Никаса с Валери сумасшедшими называла, да. Но мне попросту надоело ждать развязки, я уже была согласна на любую, лишь бы та наступила поскорее. Хотелось жить дальше или… или просто отмучиться.

Я правду сказала, мне было страшно. И чем больше мы приближались к месту, где всё должно было случиться, тем страшнее. Но боялась я не смерти, теперь уже нет. Больше всего боялась струсить, спасовать в самый ответственный момент, не сделать всего, что могла бы. Столько раз так поступала там, где вполне могла бы добиться своего, что, кажется, слишком сильную привычку выработала. И меня пугало то, что в критический момент эта самая привычка может взять верх.

А ещё я даже не представляла, какой у нас план, и это тоже выходило жутковато. Когда знаешь, что именно предстоит сделать, можно заранее оценить свои силы, морально подготовиться и всё такое. Когда едешь по ночной дороге в полную неизвестность, куда сложнее справиться с паникой.

Пока, правда, я справлялась, хотя бы внешне. Вспоминала формулы, повторяла пассы — все, какие только могли пригодиться. Не так и много в моём арсенале их сыскалось. Когда вернёмся, обязательно надо будет взяться за учёбу всерьёз.

— Если я правильно всё понимаю, — первой нарушила молчание Валери, — самым сложным будет попасть в сам храм.

— Да, — совершенно серьёзно, без намёка на обычное своё шутовство, ответил Никас. — Демонолог очень постарается нас туда не пустить. Руна сейчас должна уже быть там, и ему очень не хочется, чтобы он сам или его твари лишний раз оказывались с ней рядом.

— Выходит, если прорвёмся, внутри будет уже безопаснее, что ли? — усмехнулась Валери.

— В некотором смысле, — подтвердил Никас. — Я об этом не особо много знаю, но читал, что «тёмная руна» не самый стабильный из артефактов. Мягко говоря. Так что чем ближе к ней, тем больше демонолог будет ограничен в средствах. В отличие от нас, потому что нас её разрушение вполне устроит.

— Не вполне, — вмешался в разговор Даниэль, не отвлекаясь от дороги. — Точнее даже совсем не устроит. «Руну» нужно уничтожить, а не просто разрушить, иначе мы получим вырвавшегося на свободу демона, который нам устроит весёлую… смерть.

— Прости, а в чём принципиальная разница между разрушением и уничтожением? — мигом озадачилась Валери. — Ну, применительно к артефактам. Ведь «руна» же артефакт, правильно?

— Артефакт, да. Но не совсем… традиционный. Он скрепляет связь между демоном и человеком, и одновременно — связь демона с нашим миром. Если просто его разрушить, прервётся только первая из двух связей. А нужно разорвать обе, чтобы главную тварь выкинуло отсюда вон. И всех тварей помельче, которыми она командует, вслед за ней отправило.

— И что же нужно сделать, чтобы его, как ты выразился, уничтожить?

— Не знаю, — вздохнул Дан. — Очень надеюсь, что это известно некроманту.

— Это должно быть ему известно, — проворчала Валери. — Иначе вообще не пойму, на что он рассчитывает.

— На удачу? — хмыкнул Никас.

— Он не из тех, кто ставит на удачу, — возразила Валери. — В любых обстоятельствах. И если тебе когда-то так казалось, ты очень ошибаешься.

— В самом деле? — ухмыльнулся Никас. — А вот я могу припомнить один его феерический провал, когда всю ситуацию, а заодно и наши шкуры, спасло в конечном счёте только невероятное везение одной нашей общей знакомой.

— С каждым может случиться, — пожала плечами я.

Везение никогда лишним не бывает. В любом большом деле что-то всегда остаётся на долю случая — так любил говорить папа, и был, пожалуй, совершенно прав. Всего предусмотреть невозможно.

— Это ты про Дрейка? — неожиданно уточнил Дан.

— Да нет, — отмахнулся Никас. — Дрейк был позже, и как раз с ним всё было до мелочей просчитано, хоть в учебники дело вноси. Это я про одного ныне покойного герцога вспомнил.

— Арлестана? — подозрительно уточнила Валери. — А с ним что было не так?

— С ним всё именно так, как и должно быть, — отрезал Даниэль. — Он мёртв, и с тех пор мы все можем спать значительно спокойнее.

— Могу предположить, как уничтожать такие артефакты, — неожиданно сменил тему Никас. — Но только предположить.

— Технически должно быть что-то вроде сжигания «аватара», — подхватила Валери. — Это не одно и то же, конечно, но принципиальное сходство есть. Там и там смысл в уничтожении связи между внешними по отношению к артефакту объектами.

Я из этого объяснения не поняла совершенно ничего. Ни про какие «аватары» мне слышать не приходилось, и даже предположить не получалось, что это за штуковины такие. Но в любом случае, уничтожение «руны» — не моя часть работы. Моё дело будет с демонами помогать.

— Тут немного разная природа связи, — заметил Дан. — Демон всё же не второй материальный объект. Но в целом да, что-то общее должно быть.

— Намекаешь, что этого чего-то может оказаться недостаточно, чтобы схема сработала? — нахмурилась Валери.

— Я бы не исключал.

— Может, ты и прав, — признал Никас. — Хотя какой смысл здесь и сейчас теоретизировать? На месте всё равно виднее будет.

— Точно, — согласилась Валери. — На месте и будем разбираться. А сейчас может более приятную тему выберем?

— Например? — как-то мечтательно уточнил боевик. — Вот я слышал, в новом ресторане «Лагуна» морских гадов готовят ну просто исключительно, пальчики оближешь. Как насчёт лично оценить правдивость слухов?

— Кто ж тебе не даёт? — хмыкнул Дан. — Сходи да оцени.

— Одному скучно. Предлагаю всем вместе туда наведаться. Когда всё это закончится. Как раз и отметим.

— Принимаю предложение, — лукаво улыбнулась Валери. — Когда будет повод, почему бы не отметить?

— Ну, а вы что скажете?

Я поспешно отвернулась. В жизни не бывала в такого рода заведениях и совсем не представляла, как это. И главное, как себя там вести. И ладно бы ещё кухня была более-менее привычной, чтобы нож, вилка и всё, с ними уж как-нибудь справилась бы. Но перспектива оказаться перед целой кучей незнакомых штуковин, с которыми поди знай, что и делать вообще…

С другой стороны, разве это повод отказываться? Интересно же попробовать что-то совсем новое, вдруг понравится? А ещё в театр сходить, в парк аттракционов, научиться водить машину, на велосипеде ездить, плавать, танцевать… страшно иной раз и подумать, сколько всего в жизни я упустила. И чего же, собственно, ради? Чтобы вот сейчас, перед лицом возможного конца этой самой жизни, вспоминать и сожалеть? Ну нет, воспоминания должны радовать. Не все, конечно, такого и быть не может, но хотя бы значительная их часть. Чтобы не умирать с ощущением зря потерянного времени.

— Я бы сходила, — заявила я решительно. — Всегда любопытно было устриц попробовать. На вид они ужасные, но вокруг них вечно столько восторгов.

— В твои годы я их считала жуткой дрянью, — неожиданно призналась Валери. — И на полном серьёзе думала, что все просто врут о том, какие они вкусные, прямо как в сказке про голого короля. Чтобы никто не узнал, что им аристократизма не хватает. А потом, знаешь, сама со временем распробовала. Действительно вкусные оказались.

— Или просто захотелось окончательно стать аристократкой? — ехидно подколол Никас и тут же не без труда увернулся от нового тычка локтем. — Перестань, я шучу! Мне вот они сразу понравились, с первой попытки. Только не с лимоном, с лимоном как-то не очень, по-моему. Я люблю с луком и уксусом.

— Скажешь тоже, с луком!

— Классический соус, между прочим, — слегка обиженно заметил Никас. — Вот и профессор не даст соврать, правда же? У него и название есть какое-то изящное, только я его позабыл.

— Девушки вечером в ресторане луком не наедаются, — наставительно сообщила Валери. — Особенно если на этот вечер у них далеко идущие планы. Так что мы лучше будем гребешков дегустировать. Давно они мне прилично приготовленными в Форине не попадались. Можно сказать, вообще никогда.

— А если и в этот раз не попадутся? — улыбнулась я.

— Значит, перейдём на устриц. Но только с лимоном! А гребешков потом поедим, на побережье. Мы ведь поедем туда в августе? Да-а-н?

— Если я скажу, что нет, — хмыкнул Даниэль, — что-нибудь изменится?

— Ты этого не скажешь! — запротестовала Валери. — Не посмеешь! Оливия, вот ты вообще бывала на побережье?

— Нет, — призналась я. — Но хотела бы посмотреть на море. И искупаться не отказалась бы.

— Слышишь?! Только посмей отказаться, я тёте нажалуюсь!

— Вэл, зачем переходить сразу к угрозам, минуя стадию торга? — усмехнулся Даниэль. — Конечно, мы туда поедем, не здесь же на асфальте поджариваться.

Я села прямо и уставилась на ночную дорогу. Пару минут провожала взглядом фонари, потом глянула на дисплей навигатора. За всеми этими шутливыми разговорами позади осталось уже больше половины пути. И можно было вычеркнуть из своего воображаемого списка один пункт: я всё-таки попробовала просто болтать о пустяках и честно говорить о своих желаниях. Надо сказать, мне понравилось.

* * *

Не доехав с полсотни метров до освещённой одиноким тускловатым фонарём автобусной остановки, мы свернули на разбитую дорогу, петляющую между деревьями. Машину затрясло как в лихорадке, пришлось вцепиться в подлокотник, чтобы ни к чему не приложиться головой.

— Ну и местечко выбрал этот урод, — проворчал Никас, стараясь не лязгать зубами. — Очень даже соответствующее.

Больше никто высказаться не решился. Не знаю, как остальные, но лично я не хотела ненароком откусить себе язык на очередной кочке, пытаясь блеснуть остроумием. Тем более, ничего умного в голову не приходило.

Спустя добрый километр таких мучений мы выехали из перелеска, и дорога стала значительно ровнее. В свете фар я увидела, что выбоины в асфальте здесь были засыпаны гравием. Надо полагать, тем самым чокнутым выживальщиком, с которым некромант засаду на оборотня устраивал. И, очевидно, именно его дом виднелся впереди по правую сторону. Кому же ещё в этой дыре могло прийти в голову отгрохать двухметровый забор из хороших досок, да ещё, кажется, и колючей проволокой его увенчать? Не иначе, в ожидании зомби-апокалипсиса, вроде бы эта тема была в моде у ему подобных последние лет двести, с тех пор, как сказки о джанирском завоевании начали звучать окончательным идиотизмом.

Чуть дальше слева я заприметила ещё один дом с освещёнными окнами. Свет в них был неровный и мечущийся, явно не от электрической лампы, скорее уж от керосиновой, или вообще от свечей. Видимо, и пожилая пара оборотней до сих пор жила здесь. Признаться, не очень-то удивительно, что соседство одного психа смущало их меньше, чем городская толпа суеверных идиотов. Сколько людям ни объясняй, что оборотни не теряют разум в звериной форме, сколько ни растолковывай, что ликантропия не передаётся вообще никак иначе, чем по наследству, толку никакого. Оборотней всё равно боятся, а где страх — там обязательно и ненависть.

Впереди из предрассветных сумерек неторопливо выплывал брошенный мёртвый город. Теперь вдоль дороги, по которой мы ехали, тянулись длинные бараки в два и в три этажа, скалясь на нас тёмными провалами разбитых окон. Позади них лепились друг к другу домики поменьше, кое-где почти развалившиеся, но в основном вполне ещё целые. И всё же эта часть города была совсем пустынна. А вот дальше, на холме, снова светились окна, я насчитала их несколько десятков.

— Ни за что не согласилась бы жить в таком месте, — зябко передёрнув плечами, сообщила Валери. — Всё равно, что на кладбище поселиться.

— Место на любителя, — согласился Никас. — На очень большого любителя.

— На нелегала, вообще-то, — поправил Дан. — Отсюда не так уж далеко до Саута и Лудо, где часто предлагают работу, не спрашивая документов. За жильё платить не надо и миграционная служба не спешит наведываться.

— Ты хочешь сказать, на вашем заводе в Сауте работают нелегалы? — нахмурилась Валери.

— Нет, — мотнул головой Дан. — Это же опасное производство, всех сотрудников проверяют, чтобы никакой псих не пробрался и не взорвал чего-нибудь. Но рядом есть ещё консервный завод, если ты не забыла. А в Лудо — большая текстильная фабрика. И вот там нелегалов всегда было полно.

— По-моему, это ужасно — наживаться на несчастных беженцах, — проворчала Валери. — За такое нужно штрафовать как следует, чтоб неповадно было.

— Они не беженцы, — мотнул головой Дан. — Просто здесь можно заработать больше, чем на их родине, только и всего. Вот они и зарабатывают, а потом возвращаются домой.

— Не хочу даже спрашивать, когда это ты успел так основательно изучить этот вопрос, — фыркнула Валери. — И главное, зачем.

— Вот и правильно, не спрашивай.

А вот мне спросить хотелось. Или нет. Сама не могла пока решить. Просто я отлично знала, что нелегалы к нам просачивались главным образом из соседнего Джанира. И именно оттуда родом была одна красавица-актриса, широко известная в том числе своими благотворительными проектами помощи соотечественникам.

Не то, чтобы я ревновала, всё-таки дело это было вполне уже достаточно прошлое. Но какой-то червячок внутри продолжал меня покусывать, требуя окончательно во всём разобраться. Но копаться в бесчисленных сплетнях, сочинённых жёлтой прессой, я не собиралась, ещё не хватало лезть в эту грязь. Не из религиозных соображений, просто противно было. Уж лучше просто спросить. Когда-нибудь. Не сейчас уж точно.

— Вот он! — неожиданно выпалил Никас, тыча пальцем в сторону полуразрушенного дома впереди справа.

Некромант в самом деле был там. Припарковался прямо в остатках палисадника, и теперь сидел у машины на каком-то пеньке, видно, оставшемся от скамейки, уткнувшись в толстую книгу. Как он там умудрялся буквы разбирать в такой темноте я даже знать не хотела. Наверняка давно приноровился, с ночной-то работой.

Мы остановились рядом. Выбравшись из машины, я с наслаждением размяла ноги и поясницу, вдохнула холодный воздух, пахнущий старым влажным деревом и немного — плесенью. Это место мне отчётливо не нравилось, несмотря на внешнее спокойствие я буквально кожей чувствовала витающую в воздухе угрозу. Слабее, чем во второй свой визит на саутский завод, но сильнее, чем в первый.

— Неприятно, да? — вместо приветствия поинтересовался у меня некромант.

Я в ответ только кивнула, глядя в медленно светлеющее небо, хотя слово было немного не то. Чувство было скорее гадостное: страх, унизительный в своей необъяснимости и неопределённости.

— И где же храм? — спросил Никас, не очень успешно изображая беспечный энтузиазм.

— Там, за перелеском, — неопределённо махнул рукой некромант в сторону, противоположную от холма.

Это меня несколько удивило. Обычно в небольших городках вроде этого храм оказывался в самом центре, чтобы всем удобно было пешком дойти. Тем более здешний был, по всему судя, старой постройки, потому как оберегами от нежити и нечисти увлекаться при строительстве перестали уже как лет сто с лишним, ограничиваясь защитой от воров и вандалов. Не потому, что тварей стало меньше, просто суеверий поубавилось.

— А чего это его в такой медвежий угол запихнули? — озвучила моё недоумение Валери.

— Никуда его не запихивали, — со странным раздражением отозвался некромант. — Просто эту часть города позже построили.

— Так мы едем туда или нет? — наконец-то поставил вопрос ребром Дан.

— Не едем, — фыркнул магистр. — Идём. Там на дороге колея по колено.

— Ну хорошо! — не выдержал уже и Никас. — Мы туда идём?

— Сейчас, — отмахнулся некромант. — Дайте пару минут, а?

Я понятия не имела, что должно измениться за ближайшую пару минут, но встревать с назойливыми вопросами и тем более со своим ценным мнением не стала. В конце концов, пара минут это мелочь, можно и подождать спокойно.

Наконец, некромант захлопнул книгу, поднялся с пенька, небрежно бросил её на заднее сиденье своей машины и вытащил оттуда длинную и по виду довольно тяжёлую сумку.

— План для начала такой, — объявил он. — Мы сейчас дойдём до старого города и там спрячемся в одном доме. Он достаточно далеко от храма, так что охранные контуры не потревожим. Там и дождёмся полицию.

— И что будем делать, когда она объявится? — задала вопрос по существу Валери.

— Смотря как именно она объявится, — пожал плечами некромант. — Тут уж придётся действовать по обстановке. Если попрут напролом, двинемся следом и попытаемся под шумок попасть внутрь.

— А их бросим? — сухо поинтересовался Дан.

— Нет. Но первое время они и сами должны справиться, а потом я вернусь.

— А если они внезапно решат действовать как-нибудь поумнее? — хмыкнул Никас.

— Если такое чудо внезапно случится, — с чувством ответил некромант, закидывая сумку на плечо, — я буду счастлив. И мы всё равно попытаемся под шумок пробраться в храм, просто немного другим способом.

— Знаешь, каким? — уточнила Валери.

— Знаю. Я им уже пользовался. Это дольше, но вернее.

— И почему бы не воспользоваться им в любом случае? — поинтересовалась я.

— Потому что если «седьмые» поднимут тут шум от преисподней до небес, на это уже не будет времени, — любезно пояснил некромант. — Идёмте, сколько можно тут торчать?

Спокойнее от этого объяснения мне не стало ничуть, скорее уж наоборот, но мы по крайней мере двинулись вперёд. Хоть куда-то двинулись. А я уже слишком устала ждать, так что приближение развязки, любой развязки, вызывало невольную радость. Лучше ужасный конец, чем бесконечный ужас — так, кажется, говорят в подобных случаях? Вот и привелось оценить истинность утверждения на собственном опыте.

Дорога действительно оказалась ужасной. Похоже, по ней после хорошего ливня прокатились десяток тяжелых грузовиков, разбив её окончательно. Колеи были даже не по колено, а ещё поглубже, кое-где в них стояла вода, покрытая тонкой ледяной коркой. Идти пришлось по узкой полоске между ними и зарослями лопухов, крапивы и какого-то кустарника.

— И кому приспичило тащиться в такое место? — проворчал Никас, сердито отдирая от штанов репей. — Да ещё на машине?

— Шатхы разворовывали, — мрачно сообщил в ответ некромант. — Там оборудования кучу побросали в своё время.

— Почему сразу не вывезли? — несколько удивился Дан, ногой придерживая для меня особенно вызывающий крапивный стебель.

— Ну как тебе объяснить… если коротко, то демонолог выбрал это место не случайно. И не только потому, что тут есть подходящее строение и нет публики.

— И почему ещё? — поинтересовалась я, не удовлетворившись этим уклончивым ответом.

— Шахтёры напоролись тут на гнездо масанов.

— Это что ещё за твари? — опередил меня вопросом Никас.

— Это такие полупризрачные гули, — вместо некроманта объяснила Валери. — Появляются в местах массовых захоронений.

— Ага, — кивнул некромант, с трудом удержавшись на краю колеи на особенно узком участке. — Из магов, сожжённых заживо, получаются. Основная причина того, почему нашего брата последние веков шесть предпочитают для начала обезглавливать или вешать. Или вы думали, очистительныекостры вышли из моды из соображений гуманизма?

Ничего такого я не думала, если честно. И уж в гуманизме человечество точно отродясь не подозревала. Просто историю, особенно историю магии, в моей школе преподавали из рук вон плохо, а нежитеведение на нашем факультете шло очень коротким обзорным курсом. Так что основные её категории я ещё знала, а вот дальше шли сплошные пробелы. На экзамене же спрашивали в основном способы определения и защиты, которых было не так и много. Об особенностях каждой конкретной твари и тем более о том, как их уничтожать, нам поведать не удосужились. Да и зачем бы? Магам с третьей категорией всё равно не применить таких знаний на практике.

— И что, они очень приятные соседи для демонолога? — продолжил расспросы Никас.

— Не они сами, скорее место, где они получились. Хорошая точка концентрации для призыва тварей калибра инсумара. Или архая. Не так много осталось мест массовых казней, не приведённых в порядок во избежание проведения в них подобных ритуалов.

— А я сразу сказал, что местечко это гадостное, — удовлетворённо заметил Никас.

Глава 14.1

Лес закончился внезапно. Смотрела я в основном под ноги, чтобы нигде не оступиться и не рухнуть в ледяную грязную воду, поэтому даже не заметила, как мы оказались посреди совершенно открытого места. Дорога, прямая как линейка, шла через руины городка, явно очень старые, и упиралась в здание храма. Даже сейчас, частично обрушившееся, оно выглядело величественно. И жутко. На миг мне показалось, что холод из тёмных провалов узких стрельчатых окон дотягивается сюда, к нам.

— Идём, — поторопил некромант, и только тут я очнулась от странного наваждения, сообразив, что не одна остановилась полюбоваться открывшимся пейзажем.

— Далеко ещё? — поинтересовалась Валери.

— Нет. К вон тому дому на окраине.

Я честно посмотрела, куда указал некромант, но ничего не поняла. Все дома отсюда выглядели совершенно одинаковыми — остатки грубо сложенных каменных коробок, давно уже без окон и крыш. По какому принципу из них был выбран один конкретный… был ли смысл гадать?

Дорога здесь была такой же разбитой, но теперь не приходилось на каждом шагу уворачиваться от колючих веток, так что пошли мы значительно быстрее. Гнетущее чувство угрозы не исчезло, хотя и не усилилось при приближении к храму, как я, признаться, ожидала. Вокруг было просто тихо.

— Долго будем ждать? — зябко передёрнув плечами, спросила Валери.

— Полчаса, может, час. Навряд ли они задержатся сильнее, ночевать тут им явно не захочется.

— Мне бы этого тоже не хотелось, — призналась я.

— Нам и не придётся, — хмыкнул некромант.

Мне совершенно не захотелось спрашивать, откуда у него такая уверенность. Сама понимала, что если не управимся до ночи, нам попросту конец. Нам всем. Причём удрать никому не позволят. Так что придётся справляться.

Вблизи дом отличался от остальных так же мало, как и издалека, но только снаружи. Пройдя через давно пустой дверной проём, я сообразила, чем руководствовался некромант, делая выбор. Пол здесь был каменным, а не гнилыми остатками досок, как в паре соседних.

— Надо было термос захватить, — огорчился Никас, осматриваясь и до конца застёгивая молнию на куртке. — Замёрзнем, пока дождёмся.

— Не переживай, потом быстро согреешься.

Осторожно положив сумку на пол, некромант расстегнул её и вытащил то, чего я совсем не ожидала. Это был меч. Самый, чёрт побери, настоящий меч, полуторник вроде бы или как там такие называют. По центру зеркально блестящего отполированной сталью лезвия шла матовая, почти молочно-белая полоса какого-то другого металла. Или даже не металла. Честно сказать, я понятия не имела, что это.

— Да ладно! — вслух поразилась Валери. — Он, значит, всё-таки у тебя? А говорил, что в Королевском музее. Или ты его оттуда украл?

— Украл бы, если бы пришлось, — с усмешкой отозвался некромант, отступая в угол и неожиданно умело демонстрируя пару фехтовальных приёмов. — Но нет, в музее лежит копия, неудачный дедов эксперимент. Оригинал он никому бы не отдал даже под страхом смертной казни. Собственно, и не отдал.

— Так его в самом деле грозились казнить? — недоверчиво спросил Никас.

— Да, — равнодушно обронил некромант. — Требовали отдать меч и изумруд. Но изумруда у него никогда и не было, а меч он умудрился припрятать и сбагрить им под его видом свою поделку.

— Так это не он спрятал изумруд в памятник ведьме? — теперь уже совсем откровенно удивился боевик.

— Нет. Больше тебе скажу, дед даже не знал, что он вообще там спрятан. И хорошо, что не знал, а то, чего доброго, придумал бы ему применение.

— Его ты не украл, надеюсь? — фыркнула Валери. — А то, смотрю, тоже неплохо умеешь находить применение древним опасным артефактам.

— Нет, — покачал головой некромант. — С такими вещами я играть не собираюсь. Пусть лучше лежит там, где никто вроде покойного герцога до него уж наверняка не доберётся.

— Ну, ведь ты сам говорил, что он вроде как твой по праву, — немного неуверенно заметил Никас. — Достояние семьи и всё такое.

— Чего не скажешь ради удовольствия позлить Арлестана. Напомнить, так скажем, чей род древнее. Его, как всякого выскочку, это всегда гарантированно выводило из себя.

— Ты его и зажечь можешь? — неожиданно спросил молчавший до сих пор Дан, прерывая этот совершенно для меня непонятный разговор.

— Могу, — кивнул некромант. — Я-то принадлежу к кровной линии Оллиасов, в отличие от деда. Но мне другое на самом деле интереснее.

Шагнув вперёд, он перехватил меч и протянул его мне рукоятью вперёд, явно предлагая взять. Я замерла в растерянности. В жизни не держала в руках никакого холодного оружия, если не считать кухонных ножей.

— Возьми, — поощрил некромант.

— Зачем?

— Возьми. Хочу посмотреть, что будет.

— А что может быть? — осторожно поинтересовалась я, сражаясь с искушением сделать пару шагов назад и спрятаться за Даниэля.

— Посмотрим, — спокойно ответил некромант. — Бери, он не кусается, честное слово.

— Он тяжёлый, — выдала я в ответ самое, наверное, жалкое и нелепое, что только можно было тут придумать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Конечно, это же меч, самый настоящий. Но я же тебя не прошу им размахивать, просто возьми.

Сперва я опасливо коснулась чёрной кожаной оплётки только самыми кончиками пальцев. Ничего не произошло. Рукоять даже холодной не была, ещё хранила тепло руки некроманта. Осмелев, я взяла её всей ладонью и тут же ощутила немалый вес древнего оружия. Да уж, если бы меня и попросили им помахать, точно не рискнула бы пробовать. Не для женской он был руки.

— И чего ты ждал? — недоумённо поинтересовался Дан.

— Терпение, дамы и господа, терпение, — тоном ведущего разговорного шоу попросил некромант. — Дайте им время.

— Кому?

— Тихо.

Я стояла молча, глядя на лезвие. В самом деле, ничего такого, меч как меч. Не кусается, вообще ведёт себя крайне прилично. Тяжёлый только, но как-то со временем рука вроде бы начала привыкать к его весу. Даже захотелось попробовать поиграть в воительницу.

Подчиняясь этому странному порыву, я взялась за рукоять обеими руками, подняла меч перед собой в подобии боевой стойки… и вдруг мгновенно оказалась на другом конце комнаты. Мир вокруг утратил краски, фигуры остальных застыли безжизненными манекенами, а прямо перед собой, в каких-то трёх-четырёх шагах, я увидела саму себя, из давнего сна. В короткой белой рубашке, с ногой, замотанной лентой, и с поднятым мечом. Ещё секунда — и наваждение пропало, я снова увидела всё и всех как прежде. И меч в собственных руках. Только теперь белая полоса на лезвии светилась, и по ней бегущей строкой скользили незнакомые кроваво-алые руны.

— Это как?! — выдохнула Валери, опомнившаяся первой.

— Этим оружием, — медленно и раздельно выговорил в ответ некромант, — владеют по праву крови. Оно просто признало хозяйку. Честно сказать, я уже почти и не удивлён.

— Хочешь сказать, — так же медленно произнёс Дан, — что Лив из Оллиасов?

— Не обязательно. Даже скорее нет, в этой семейке всегда очень внимательно пересчитывали потомков. Полностью исключать возможность того, что кто-то ускользнул от их бдительности, конечно, нельзя, но всё-таки я поставил бы на Ларфордов. Создатель артефакта всегда тоже его хозяин.

— Так последний из них больше ста лет назад умер, — немного растерянно напомнил Никас.

— Кто знает.

Некромант протянул руку, и я покорно отдала ему меч. Лезвие тут же погасло, руны исчезли. И меня вдруг охватило чувство потери. Захотелось вернуть оружие себе, вновь ощутить его тяжесть и исходившее от него странное спокойствие.

— Что означает чёрная атласная лента на ноге? Бантом внизу, у щиколотки, завязанная? — спросила я.

Именно эта деталь ещё тогда, во сне, показалась мне самой странной. И то, что сейчас именно её я увидела опять, было странно уже вдвойне. И это должно было что-то значить.

— Это часть ритуала, — ответил некромант после небольшой паузы.

— Какого?

— Я не знаю.

— Но хоть примерно представляете? — с нажимом продолжила я.

— Даже примерно не представляю. Правда, Оливия. Могу только сказать, что это ритуал демонологов. Такие ленты находили на телах мёртвых женщин.

— Жертв? — уточнила я, хотя и сразу сообразила, что магистр Роадс неспроста назвал тех женщин именно мёртвыми, а не убитыми.

— Может быть. Может быть, и не жертв.

— А кого тогда?

— Не знаю, — покачал головой некромант, убирая меч в ножны и пряча обратно в сумку. — О таких делах мало записей, до которых можно добраться, и подробностью они не отличаются. Приходится иметь дело главным образом с предположениями, а не с фактами.

— Ты видела где-то такую ленту? — тихо спросил Дан.

— Видела, — ответил некромант вместо меня. — На себе, да? Когда смотрела на себя со стороны.

Я кивнула, невольно поёжившись при воспоминании об этом зрелище. Другая… или не другая я выглядела, что ни говори, жутковато. Может, такой меня и видел демон, потому и назвал тёмной?

— В каком смысле смотрела со стороны? — озадачилась Валери.

— У этого меча интересный эффект. Настраиваясь на хозяина, он показывает его магическое эхо, — объяснил некромант. — Ты ведь своё видела?

— Ну, видела, — кивнула Валери. — Ничего особенного, всё равно, что в обычное зеркало посмотреться.

— У боевиков так и есть. А маги ниже второй категории вообще своего эха видеть не могут, аура слабовата для такого расщепления.

— Но Оливия его, тем не менее, видела, — как-то осторожно уточнил Дан.

— Я же сказал, это эффект артефакта, — с лёгким недовольством отозвался некромант. — Вот она и увидела.

— И в её роду, значит, были демонологи?

— Наверняка. Ланфорды всегда отличались неразборчивостью в связях, политических и не только. Это их и погубило в конечном итоге. Но если ты хочешь знать, что это значит, то, собственно, ничего. У тебя они тоже были. Как, уже хочется глотки резать?

— Скажешь тоже, — поморщился Даниэль.

— Вот именно. Чтоб ты знал, магическое эхо тёмного мастера вообще такое, что во сне приснится — подушкой не отмашешься. А хуже всех выглядят целители, там слабонервных может и стошнить.

— Что, серьёзно? — не поверил Никас.

— Абсолютно. Можешь как-нибудь попросить Терезу, она тебе покажет. Только не забудь тазиком запастись. Суть в том, что вид эха зависит от типа магии, о человеческих качествах её носителя оно не говорит совершенно ничего. И хватит об этом, нам ещё нужно план обсудить.

— И какой у нас план? — поинтересовалась Валери нарочито бодро.

— План для начала самый простой. Когда наши доблестные герои зацепят тут все охранки и растормошат всех тварей в округе, мы быстро добираемся до храма. Быстро — это значит не отвлекаясь ни на какой шум по сторонам. Ребята не маленькие, с пугалками разберутся сами, а выпускать сходу что-то действительно серьёзное демонолог в любом случае не станет, ему не нужно собирать тут всю полицию страны.

— Ты так в этом уверен, — хмыкнул Никас.

— На Писании не поклянусь, — совершенно серьёзно ответил некромант. — Но это было бы логично, согласись.

— Но не за пару дней до Мессы, — мрачно заметил Дан.

Некромант отчётливо поморщился, но возражать не стал. Я понимала, что он, конечно же, ни в чём сейчас не уверен, но каковы варианты, если подумать? Хочется или нет, рискнуть придётся, никак иначе с этим не покончить.

— Ладно, что дальше? — свернул с неприятной темы Никас.

— Дальше нужно будет попасть внутрь. Вот тут нас ждёт всё самое лучшее, потому что на защите наш приятель явно не стал экономить. И это не считая того, что с самого порога мы станем главной мишенью. А когда войдём, будем искать руну.

— Этому храму, судя по архитектуре, лет четыреста, не меньше, — заметила Валери задумчиво. — Готова спорить, что под алтарём есть крипта, как следует защищённая.

— Вот с неё и начнём, — кивнул некромант.

— Не особо детальный план, — вздохнул Никас.

— Для особо детального нужны детали, а их как раз нет. Хочешь сгонять на разведку?

— Обойдусь.

— Самое главное — ни на что не отвлекаемся, — серьёзно попросил некромант. — Учтите, с момента сработки сигналок у нас будет где-то от двадцати до сорока минут, чтобы добраться до руны, не больше.

Даже мне не пришлось объяснять, откуда взялось это время. Примерно столько потребуется демонологу, чтобы здесь появиться, в зависимости от того, насколько далеко он сейчас. И куда скорее он окажется не слишком далеко, так что на сорок минут можно надеяться, но не стоит рассчитывать.

Время тянулось медленно, будто паузы между секундами были заполнены клеем. В продуваемой всеми ветрами каменной коробке было, кажется, холоднее, чем снаружи, но выйти я не решалась, и даже магию пустить в ход не рискнула. Не хватало ещё, чтобы полиция обнаружила нас и заставила объясняться. Тогда весь план, детальный или нет, полетит псу под хвост.

Казалось, успела пройти вечность, прежде чем с дороги донеслись голоса. Именно что казалось, на самом деле ждали мы всего минут двадцать. Полицейские не старались спрятаться, уверенные, что вокруг никого. Они шли толпой, один, высокий тип, шагавший в самом центре, безостановочно ругался гулким басом, на чём свет стоит кроя начальство, пославшее их в эту дыру именно тогда, когда все нормальные люди дома к празднику готовятся. Остальные преимущественно помалкивали, но явно были с ним вполне согласны.

— Если бы я был демонологом, — задумчиво проговорил Никас, отходя от окна, — тоже назначил бы Мессу именно на День Семьи. Как раз половина стражей порядка разъедется, а остальных пока из дома вытащишь, три раза можно смыться успеть.

— Так неделя ещё до праздника, — возразила Валери. — Больше даже.

— Так нормальные люди уже все билеты скупили! Три дня назад смотрел, пришлось первый класс брать, других не осталось.

— Что, перспектива встречи с демонологом заставила тебя настолько серьёзно задуматься о вечном, что родителей навестить надумал? — без тени насмешки поинтересовался некромант.

— Просто три года не был уже, — буркнул Никас, явно демонстрируя нежелание развивать тему.

У нас этот праздник отмечать не полагалось. Никогда не понимала, почему. Ведь ничего же нет плохого в том, что родные собираются вместе, дарят друг другу подарки, общаются. Или подразумевалось, что у нас семейные связи превыше всего постоянно, а не раз в году?

Недовольный голос удалялся, и неприятное предчувствие становилось всё сильнее. Кажется, ветер теперь с каждой минутой становился более ледяным, и не потому, что я просто успела замёрзнуть. А ещё как-то вдруг захотелось бросить всё и сломя голову рвануть в противоположную сторону.

— Первый есть, — сухо заметил некромант. — Даже интересно, пойдут они дальше или прямо сейчас развернутся.

— Это такая защита? — спросила я.

Голос прозвучал тихо, испуганно и жалко, и это меня рассердило. Сперва жить боялась, а теперь что? Даже если умру, пусть уж лучше с мыслью о том, что сделала всё для своего и не только спасения. Покорной овечкой на бойню не пойду, не дождётся.

— Скорее, её побочный эффект, — не открывая глаз объяснил некромант. — Идём, пора выдвигаться.

Полицейские назад не повернули, хотя эффект явно ощутили. Теперь они двигались уже не толпой, а плотной группой, держа наготове щиты. Как ни странно, от их серьёзного боевого вида мне стало полегче. В самом деле, мы же не группу ни о чём не подозревающих туристов вперёд себя на минное поле пропустили, а подготовленных профессионалов. Для которых вот это вот всё вообще-то работа.

— Когда начнётся, бежим. Просто бежим, — велел некромант. — Не разбредайтесь, держимся рядом, Никас, ты прикрываешь. Никого пока не атакуем, не тратим силы. Вэл, ты слышала?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Слышала, — чуть раздражённо откликнулась Валери. — Не держи меня за дурочку, не в первый раз на дело иду.

— Знаю. Но лишний раз предупредить не повредит. Всё, вперёд. Быстро!

Сначала я не поняла, почему команда прозвучала именно сейчас, когда вокруг всё было так тихо и спокойно. Секунду спустя осознала свою ошибку. В самом деле началось. Кажется, время двинулось вспять, и вместо дня вслед за утром пришла ночь, настолько темнее вдруг стало вокруг. А потом я увидела их. Демонов.

Кажется, некромант всё-таки не ошибся, предполагая, что демонолог не станет сходу выпускать действительно опасных тварей. Я насчитала трёх хизагов, остальных по названиям не знала, но на инсумара они и близко похожи не были. Отвратительные, да, но такого безусловного ужаса от них не исходило. Хотя и безопасными их было, уж конечно, не назвать.

— Справа, — крикнула я, когда один из них, больше всего похожий на полусгнившего крокодила, замотанного в овечью шкуру, двинулся прямиком к нам.

— Щит! И бежим дальше, пятнадцать минут!

Тварь взметнулась в немыслимом для крокодила прыжке, и ударилась в невидимую стену. Полетели сине-зелёные искры, Никас пошатнулся, но удержался на ногах.

— Ничего себе, — процедил он сквозь зубы, быстро перебрав пальцами левой руки, явно добавляя к щиту новый компонент. — Как грузовик влетел. Что это было?

— Это были ещё цветочки, — мрачно пообещал некромант. — Шевелись, дойдёт и до ягодок.

Тварь извернулась и прыгнула опять. Искры стали красными, от утробного рычания мороз продрал по коже. Позади кто-то кричал, но пока, к счастью, это были только вербальные формулы атакующих чар вперемешку с грязной руганью.

Провожаемые этими напутствиями, мы влетели на широкое крыльцо. На предпоследней ступени камень под моей ногой вывалился, и я только чудом удержалась на ногах, не рухнув носом в обломки досок пополам с осколками мрамора.

— Двенадцать минут, — убийственно спокойно объявил некромант. — Теперь двери. Держите щиты. Оливия, смотри по сторонам. Если увидишь тварь, похожую на гусеницу, скажешь, где она. А ты, Вэл, попробуй по ней попасть «кочергой».

— «Кочергой»? Вслепую? Да ты спятил! — рявкнула Валери, потрясённо оглядывая поле битвы с невидимым противником.

Пожалуй, это и было страшнее всего — не понимать, откуда ждать нападения. От вида магов, яростно нападающих на пустоту, по коже бежали колкие мурашки ужаса, толпой собираясь где-то в районе солнечного сплетения и мерзко там ворочаясь. И мне было не легче. Я тварей видела, но ничего не могла поделать.

— Ничего себе, — подал голос Даниэль, разглядывающий двери храма. — Я даже не думал, что так можно.

— Откроешь?

Некромант снова вытащил из сумки меч и несколько янтарных палочек. Одну зажал в зубах, а остальные распихал по карманам. От этой картины мне стало окончательно страшно. Когда маг первой категории запасается накопителями, не полагаясь на свой резерв, дело действительно плохо.

— Попробую.

— Откроешь, — почти прошипел некромант сквозь накопитель. — Давай, время идёт.

Мне очень хотелось посмотреть, что же там за замок такой, но обернуться я не решалась. Навряд ли мои советы чем-то могли помочь тому, кто гораздо старше, умней и опытней. Соваться с ними — только мешать, у меня сейчас другая роль.

— Знал бы, что такое увижу, не спешил бы с диссертацией, — проворчал Дан. — Такую тему упустил…

— Монографию потом напишешь, — язвительно посоветовала Валери. — Надиктуешь медиуму. Нынче посмертные издания в моде.

— Если облажаюсь, медиуму не с чем будет работать, — сухо заметил в ответ Даниэль. — Для своего некролога, кстати, тему уже выбрала?

— Иди ты. У меня у сына во вторник концерт в школе. И я его не пропущу из-за какого-то там демонолога, это ясно?

— А он поёт или танцует? — поинтересовался Никас, добавляя к щиту ещё что-то, мне незнакомое.

— На рояле играет.

— И как? Хорошо?

— Неплохо.

Странно ли было обсуждать подобную тему в такой момент? Поразмыслив, я решила, что, пожалуй, вовсе и нет. Мы ведь пока ещё живы, и никто не собирается умирать, вот и не стоит заворачиваться в саван раньше времени.

Как ни странно, пока твари не обращали на нас особого внимания, больше увлечённые теми, кто с ними дрался. Даже крокодил после двух безуспешных атак переключился на цель, показавшуюся ему, видимо, менее опасной. К счастью, пока только показавшуюся, здоровяк-полицейский отбивался вполне успешно.

— Восемь минут, — напомнил некромант.

— Ты очень много требуешь, — процедил Дан. — Это тебе не магазинная противоугонка.

— Не я требую.

— Слева! — завопила я. — Гусеница слева!

Я так и не поняла, откуда вообще взялась эта тварь. Кажется, прямо из воздуха вывалилась. Она в самом деле была очень похожа на гусеницу, вот только размером, наверное, с бегемота, не меньше. Замерла прямо рядом с остатками розового куста на пару секунд, а потом поднялась на дыбы, мерзко перебирая доброй сотней лапок, тремя рядами торчащих из голого серо-зелёного брюха.

— Где? — тут же подскочила ко мне Валери.

— Куст, — ткнула я пальцем вперёд. — Правее где-то на полметра.

То, что заменяло гусенице голову, начало неторопливо разбухать. Грязно-коричневое свечение, окутывающее её, делалось ярче, наливаясь краснотой. Шипастый хвост задёргался энергичнее.

Сделав несколько неуловимо быстрых пассов, Валери замахнулась и швырнула невидимый снаряд куда сказано. Я рефлекторно зажмурилась и мгновение спустя осознала, что очень правильно поступила. Красно-белая вспышка ослепила даже сквозь веки, от мерзкой вони закружилась голова и запершило в горле.

— Попала, — почти простонала Валери, зажимая ладонью рот и нос.

Кое-как проморгавшись, я увидела, что гусеница торопливо отползает. А вокруг того места, где она была только что, дымится земля, залитая непонятной кирпичного цвета жижей.

— Она жива, — выдохнула я растерянно.

— Она давно уже не жива, — процедил некромант, наконец-то выплюнув накопитель. — Или недавно, это неважно. Главное, в нас этим не плюнула. Следи, не отвлекайся. Пять минут. Слышал, профессор?

— Заткнись, — тихо и зло бросил в ответ Дан.

Я всё же обернулась ненадолго, рукавом смахнув выступившие слёзы. Маскирующего контура уже не было, и теперь запирающая схема на дверях была видна целиком. Очень, надо сказать, впечатляющая схема, на такой в самом деле можно диссертацию сделать. И не одну ещё, пожалуй. Если бы не видела всё своими глазами, чисто теоретически не поверила бы в возможность такого плетения. Но оно, однако же, существовало, наплевав на любые и всякие теории.

— Оливия! — резко окрикнул меня некромант.

Сам он теперь тоже стоял лицом к дверям, на самом краю верхней ступеньки, сжимая обеими руками рукоять обнажённого меча. Честное слово, очень не хватало плаща и доспехов, ну или хотя бы хрестоматийного чёрного балахона. В сочетании с современной одеждой древнее оружие смотрелось как-то парадоксально и слегка несерьёзно.

Когда некромант медленно опустился на одно колено, опираясь на меч, впечатление усилилось. Будто вместо пафосной и эпичной драмы на сцене разыгрывалась комедия положений про психа, возомнившего себя реинкарнацией древнего воина. Видела как-то несколько фрагментов в новостях, очень было похоже.

Иллюзия комичности происходящего разлетелась вдребезги буквально с первыми звуками древнего канона. Нет, внешне не изменилось ровным счётом ничего, но близость концентрирующейся магии наждачной бумагой продрала по коже, заставив позабыть всякие шуточки.

Полоса в лезвии засветилась, на этот раз мертвенной желтизной, руны каплями крови потекли по ней сверху вниз, словно ныряя в старые камни крыльца. Поток их двигался безостановочно, и я едва не вскрикнула, увидев, что ладони некроманта сжимают уже не рукоять, а само лезвие. И вместе с потоком рун по нему течёт и настоящая кровь.

— Господи… — прошептала Валери, панически стиснув моё запястье.

— Гусеница, — с трудом вытолкнула я из пересохшего горла. — Прямо по центру.

Тварь стояла точно за спиной некроманта, неторопливо раздуваясь. И на секунду мне показалось, что время упущено, что Валери не успеет, и нас всех сейчас окатит смертельным ядом, от которого мы сгорим до костей. Но она успела. А я всё-таки заорала, но не от вида буквально размазанной по земле ударом «кочерги» твари.

Я вообще-то знала, что сильные маги могут расщеплять ауру, как бы выходя за пределы своего тела. Дело это считалось опасным, практиковали его обычно целители чтобы докопаться до причины болезни, и только в крайних случаях. И вот теперь я окончательно поняла, почему делалось это всегда без посторонних наблюдателей.

Подушкой, значит, не отмашешься?! Да увидев такое седым проснёшься! Если вообще проснёшься ещё! Полупрозрачное чудовище, светящееся изнутри багровым, человека напоминало только очень отдалённо. Хорошо хоть пресловутый балахон скрывал большую часть высокой, ростом метров не меньше двух, горбатой фигуры. Но голова, точнее, череп, увенчанный подобием короны из осколков костей, оставался непокрытым. Лицо скрывала белая маска, сквозь узкие прорези которой прорывался алый огонь. Лапа с огромными чёрными когтями сжимала бледно и как-то замогильно светящийся, такой же призрачный клинок.

Призрак неторопливо спустился по ступеням, оставив тело хозяина наверху, замершим всё в той же позе, и остановился, явно чего-то дожидаясь. Точнее, кого-то. Того, кто шёл сейчас ему навстречу по остаткам некогда вымощенной камнем дорожки.

— Он хоть сможет потом вернуться? — хрипло поинтересовался Никас.

— Теоретически, — так же хрипло ответила Валери, снова уцепляясь за мою руку.

— Ну и жуть. Никогда не понимал, как можно добровольно подписаться на такое дерьмо.

— Тогда что ты здесь делаешь?

— Вот на такое, — махнул Никас рукой в сторону застывшего в неподвижности призрака.

— Ты ну точно как бабка суеверная! — рассердилась Валери.

Она, кажется, хотела добавить ещё что-то столь же для Никаса лестное, но её перебили надсадный скрип ржавого железа и волна душной вони старого склепа, почти физически ударившая по носу.

— Прошу, — сообщил Дан, и тут же закашлялся в ладонь, размазывая по лицу кровь.

До сих пор демонолог приближался неспешно, определённо уверенный, что теперь, когда он сам здесь, досадные помехи его планам будут устранены легко и быстро. Но едва двери храма распахнулись, ненадолго замер. А потом двинулся к нам значительно быстрее, на ходу вскидывая руки. Будто в объятиях собирался задушить незваных гостей, позволивших себе неожиданно много.

— Быстро внутрь! — скомандовала Валери, дёрнув меня вслед за собой.

— А его что, тут оставим?! — возмутился Никас.

— Демоны его всё равно не видят, — прошипела Валери, второй рукой хватая боевика за рукав и принимаясь тащить к тёмному дверному проёму уже нас обоих. — Они по ауре ориентируются, а она сейчас отдельно гуляет. А демонологу на физическое тело плевать, если он уничтожит эхо, оно всё равно станет трупом, даже на зомби больше не годным.

* * *

Изнутри храм впечатлял куда больше, чем снаружи. Валери скорее всего не ошиблась, предположив, что построили его лет четыреста назад. И построили с размахом, явно имея в виду, что город очень скоро разрастётся. Вот только вышло всё совершенно не так, как планировали строители. Мрачное наследие рухнувшей шесть веков назад империи настигло это место и уничтожило надежды основателей города. Храм остался их пустующим, медленно разрушающимся надгробием.

Странным образом я ощутила родство с этим мёртвым холодным домом, в котором не осталось бога. Он ворвался в нынешний мир из тех же мрачных времён и устоев, из которых пришла я сама. Теократия проиграла светскости, но храм продолжил жить. Именно об этом говорили остатки фресок, явно появившихся уже после империи — ортодоксальная вера запрещала изображать бога и человека. Храм нашёл себе место в новом мире. Но прошлое всё-таки добралось до него. Повезёт ли мне больше? Как знать…

Огромный зал был совершенно пуст. Только в правом, ближнем к дверям углу кучей были свалены полусгнившие обломки скамеек. И не так уж трудно было догадаться, кто это сделал и зачем. Потому что в самом центре теперь красовался знакомый уже круг из гладко отполированного камня.

— Это алтарь? — спросил Никас, тоже уставившись на эту серую плиту.

— Это центр стихийного кольца, — вполголоса ответила Валери. — Месса алтаря не требует, нужна только концентрационная точка.

— В которую помещают «руну»? — уточнила я, хотя и так уже в целом поняла схему ритуала.

«Руна» — источник и инструмент связи между демоном и человеком, и именно через него обоим проще всего получать силу. Так что она должна быть одновременно и концентрационной точкой, куда стекается силовой выброс, созданный Мессой. Логично, что именно её поместят в центре ритуала.

— Да, я думаю, — кивнула Валери. — Вопрос в том, где она сейчас.

— Должна быть где-то здесь, — задумчиво обронил Дан, внимательно глядя по сторонам. — Не просто же так он столько защит накрутил. Которых тут, кстати, без того с избытком хватало.

Чтобы это заметить, даже приглядываться не требовалось. О качестве и мощности защитных плетений можно было судить уже по тому, что по залу, несмотря на пустые оконные проёмы, не гулял ветер. Здесь вообще было тепло, даже сейчас, спустя долгие годы запустения.

— А если это для отвода глаз? — мрачно проворчал Никас.

— Чьих? — фыркнула Валери. — Идём, времени мало.

— Времени вообще нет, — вздохнула я. — Он уже здесь.

Как ни хотела, не могла заставить себя обернуться и посмотреть, что творится на крыльце. Как же это называется, когда пытаешься жить так, будто пугающих и сложных обстоятельств не существует? Забыла слово…

Валери тем временем решительно пошла вперёд, к остаткам бывшего алтаря, осторожно перешагивая разбросанные тут и там сигнальные нити. Зачем вообще было разбрасывать их вот так, без всякой маскировки? От любителей фототуров по заброшенным местам защищаться?

Ответ на этот вопрос я получила, и куда быстрее, чем хотела. Как раз эти штуки и были тут для отвода глаз от тех сигналок, которые демонолог замаскировать всё-таки потрудился. Потому что Валери не успела преодолеть и половины пути, когда прямо перед ней прямо из пола поднялась призрачная фигура. Сперва одна, но очень скоро справа и слева появились ещё по две.

— Вэл! — крикнул Никас.

— Вижу.

— Стражи? — недоверчиво спросил Дан.

— Они самые, — кивнула Валери, торопливо выплетая что-то пальцами правой руки. — И вот где, спрашивается, некромант, когда он так нужен?

Вопрос этот был риторическим, конечно же. Стражи, даже в таком количестве, для двух боевых магов скорее неприятность, чем проблема. Это мне пришлось бы туго, наткнись я на такое в одной из наших с братцем экспедиций, а им-то что?

— Артефакт искать будем?

— Обязательно, юморист, — зло процедила Валери. — Возьми двух справа, а я остальных.

— А не жирно тебе троих будет? — поинтересовался Никас, разминая пальцы.

— Заткнись и работай.

Никогда бы не подумала, что от призраков может быть столько вони, даже глаза заслезились. Будто дюжину тухлых яиц в костёр забросили разом, честное слово. Зато теперь я поняла, почему этот, самый простой и быстрый способ их временного обезвреживания не рекомендовалось использовать в закрытых помещениях.

— Здесь вход, — глухо сообщила Валери сквозь ладонь, которой зажимала рот и нос. — И очередной замочек. Глянешь, братишка?

У кованого металлического люка, закрывавшего вход в крипту, мы оказались одновременно. И так же одновременно охнули, рассмотрев, чем и как он был заперт. По-хорошему, работы тут было на неделю. Парочке опытных магов-медвежатников.

— Это ведь «роза Гисберна», или у меня галлюцинации? — полушёпотом спросил Дан.

— Точно, Гисберна, — кивнула я, как раз пытавшаяся припомнить фамилию психа, придумавшего эту сумасшедшую вязь.

И кому вообще пришло в голову обозвать её розой?! Не иначе, самому создателю, фантазия у него явно была больная. Хотя, если как следует присмотреться, вживую, в отличие от схемы в книге, некоторое сходство с этим цветком в самом деле имелось. В том, как переплетались розово-красные нити, особенно в самом центре.

— Должен признаться кое в чём, — неожиданно заявил Дан. — Всегда думал, что эта штука… как тебе сказать…

— Никогда в жизни держаться не будет? — уточнила я с невесёлым смешком.

— Примерно так, да. У меня, по крайней мере, не получалось.

— Плохо старался, — фыркнула тоже подошедшая Валери. — Красивая розочка. Будете на любовь гадать?

— Это не так делается. Она вообще-то на артефакт замыкается. Сможешь его поискать? Только если найдёшь, не трогай, — вполне серьёзно попросил Дан.

— И как он выглядит?

— Да чёрт его знает. Могу только сказать, что он должен быть металлическим, в идеале серебряным, но не обязательно. Может, и медным. Небольшой, примерно с кулак, и скорее всего шарообразный.

— Спасибо за подробное описание, — с чувством сказала Валери, делая шаг в сторону. — Ники, последи, чтобы никто больше не выскочил.

Я тоже на всякий случай огляделась. Вот уж воистину — не было бы счастья, да несчастье помогло. Открыть такой замочек без ключа нечего и пытаться, и если бы хозяин мог носить ключик с собой… но он не мог. И это давало небольшой, но всё-таки шанс. Запирающий артефакт должен быть где-то рядом. Хотя, конечно, у демонолога может где-то в другом месте быть и ещё тайник. И тогда нам конец.

Пытаться помочь Валери с поисками я не рискнула. Если опять выскочит Страж, или, упаси боже, кто пострашнее, я же пискнуть не успею. А заставляя за собой приглядывать, только помешаю делу.

— Нашла, — странно севшим голосом сообщила Валери из-за остатков алтаря. — Идите сюда.

Пробраться между сигнальными нитями оказалось непросто, но мы, как ни странно, преуспели. Одна из плиток пола была сдвинута в сторону, открыв небольшую выемку. В ней и лежал серебряный бутон розы размером с мужской кулак.

— Оно?

— Оно самое, — кивнул Дан, опускаясь на корточки и проводя над бутоном ладонью, окутанной двойной магической «перчаткой».

Раздалось низкое тяжёлое гудение, пахнуло озоном. «Перчатка» клочьями осыпалась с торопливо отдёрнутой руки, воздух заискрил. А видно так ничего и не стало — никакой магии.

— Это что ещё за дрянь? — растерянно спросила Валери. — Я её чувствую, но не вижу хоть убей.

— Это «импульсный купол», — коротко и непонятно пояснил Дан, восстанавливая перчатку. — Сможешь по нему врезать?

— Чем?

— Да чем угодно, любым мощным, но несложным импульсом, главное чтобы не возвратным. Погоди, не прямо сейчас, я скажу, когда. Лив, иди сюда, подержишь.

Я торопливо наплела себе «перчатку», шагнула чуть ближе и тоже присела. С такого расстояния купол уже ощущался. И даже было видно, как пробегают золотые искорки по нитям сети, натягиваемым Даниэлем поверх него.

— Держишь?

Я кивнула, наматывая петлю сети на кончики пальцев. Только бы «перчатка» выдержала, иначе будет очень больно. Но ничего не поделаешь, придётся рисковать. В сравнении со смертью сломанные пальцы пустяк, а уж порезанные — и подавно.

— Давай.

Хорошо, что я успела зажмуриться. Вспышка, яркая и белая, как у фотоаппарата, кажется, осветила храм целиком. Снова запахло озоном, дымом и ещё чем-то приторно-тяжёлым. На руку словно кипятком на секунду плеснуло, а потом сразу, на ту же секунду, ледяной водой.

— Сработало? — недоверчиво уточнила Валери, утирая слёзы.

— Да.

Даниэль уже выпрямлялся, держа бутон кончиками пальцев, словно горячую картофелину. Вокруг тайника дымили, догорая, несколько щепок. А моя рука, как ни странно, до сих пор была при мне, и совершенно целая, только кожа на тыльной стороне ладони чуть покраснела. Видимо, выбросом там прошлось.

— Это что, вот так просто?

В голосе Валери звучало глубочайшее недоумение. И я, честно сказать, вполне разделяла её чувства. Про «купола» я где-то читала, но это было только совсем краткое упоминание, их в магистратуре изучали. Но судя по встреченным мной сведениям, снять их должно было быть очень и очень непросто.

— У каждого «купола» есть точка натяжения, — лекторским тоном поведал в ответ Дан, осторожно пробираясь обратно к люку. — Если послать в неё направленный импульс достаточной силы, он лопнет. Проблема чаще всего в размере — для большого нужен очень мощный и точный импульс, да и лопнет он так, что в радиусе десятка метров ничего живого не останется. Но этот был маленький.

— Повезло нам, — фыркнула Валери.

Замерев между двумя сигнальными нитями, я зачарованно наблюдала, как «роза» словно увядает на глазах, стягиваясь в серебряный бутон, рассыпаясь клочками серого тумана. Всё-таки она заслуживала своего столь поэтического названия.

Из открытого люка пахнуло сперва тяжёлой затхлостью старого сырого подвала, а потом потянуло и сладкой вонью разложения. Прямо как из того подвала, где для меня всё началось. Хотелось бы сказать, что это было символично, что круг замкнулся… но не было времени на пафосную чушь.

— Какая прелесть, — не удержался Никас.

— Время идёт, — напомнила Валери. — Надо спускаться. Там хоть лестница есть?

— Была, — мрачно сообщил Дан. — Лет сто назад. Придётся прыгать.

— Погоди, я первый. Мало ли что.

Боевик действительно спрыгнул первым, предварительно набросив на себя парочку мощных щитов универсального назначения. Я поймала себя на том, что невольно зажмурилась, ожидая очередной вспышки. Но её не случилось.

— Что там? — глухо спросила склонившаяся над чёрной дырой Валери сквозь ладонь, зажимающую нос и рот.

— Темно и воняет, как у демона в заднице, — зло выкрикнул в ответ Никас.

— А «руна»?

— Пока не вижу. Пока я вообще ничерта не вижу. А нет, вот она.

— Посвети там, — попросил Дан.

Чёрная дыра озарилась слабым желтоватым светом, и тут же послышалась ругань, какую мне нечасто доводилось слышать. В таких случаях принято говорить — не выбирая выражений, но на самом деле, кажется, дело было строго наоборот. Никас их как раз выбирал, причём с особой тщательностью, озвучивая только самые изысканно непристойные.

Валери несколько раз судорожно дёрнулась всем телом, а потом спешно отскочила на пару шагов и отвернулась. Она не ругалась, её от увиденного просто стошнило. Я неторопливо и осторожно подошла ближе и опять замерла, не уверенная в своём желании посмотреть вниз.

— Это не склеп, это чёртова бойня, — наконец-то выдал хоть что-то содержательное Никас.

— Демонова, — сдавленным голосом поправила Валери, не без труда выпрямляясь. — Давай, вытаскивай эту штуку. Не полезем же мы туда все.

— А как?

Я сделала последний шаг вперёд и всё-таки взглянула. И через несколько долгих секунд как-то отрешённо удивилась, что не последовала примеру Валери прямо на этом самом месте. Было с чего.

Когда-то это был вполне добропорядочный склеп, с гранитными саркофагами в нишах стен. Но сейчас его и впрямь превратили в бойню. Везде, кроме узкой дорожки от входа до противоположной стены, кучей лежали остатки туш животных, в основном коз, но были и собаки, и кошка с оголённым оскаленным черепом. И человек. К счастью, он хотя бы лежал лицом вниз.

В конце прохода стоял небольшой ящичек из тёмного дерева. Сейчас он был открыт, и внутри него, на бархатной, кажется, подушке, слабо светилась красноватым она. «Руна». Небольшой овальный кусок гладкого белого камня, испещрённый незнакомыми мне тёмными символами.

— Только не руками! — почти крикнул Дан, заметив, что Никас уже склоняется к ящичку. — Бери вместе с ларцом, телекинез используй.

— А если её тронуть, что будет? — спросил боевик, мигом выпрямляясь и явно машинально разминая пальцы.

— Кучка пепла, гений, — мрачно и хрипло отозвалась Валери. — Не очень большая.

Я неотрывно смотрела на руну, пока она медленно плыла по воздуху, сперва прямо, а потом вверх. Такая маленькая и с виду безобидная, и такая… чудовищная. Подпись под контрактом о продаже души. Такая мелочь, ведь взамен можно получить силу и бессмертие. Правда, только в кредит, который невозможно выплатить полностью, но многих ли это останавливает?

Сундучок звонко стукнул о каменный пол окованными металлом углами. Никас выпрыгнул следом, легко подтянулся и выбрался на край люка. Тут же встал, брезгливо отряхивая ладони, и захлопнул крышку крипты. А я поймала себя на мысли, что давненько уже перестала замечать исходящую оттуда вонь.

— И что теперь с ней делать?

Я ответа на этот вопрос уж точно не знала, потому отступила на пару шагов, чтобы не мешать собравшемуся вокруг сундучка консилиуму из трёх куда более опытных и умелых магов. Повернулась к так и остававшимся распахнутыми дверям храма и остолбенела.

Сказала бы, что это случилось от ужаса, но такое объяснение мало того, что звучало банально, так ещё и не было правдивым. Как ни странно, ни ужаса, ни даже обычного страха я сейчас не испытывала. Скорее меня охватила гремучая смесь из растерянности и злости с нотками отвращения.

Демонолог стоял в дверях и смотрел прямо на меня. Яркий свет с улицы на пару с глубоким капюшоном просторного балахона из потрёпанной серой ткани, переплетающейся с клочьями того же цвета тумана, не позволяли разглядеть лицо, если оно у него вообще ещё было, но взгляд я ощущала отчётливо. Тяжёлый, злобный и какой-то…испытующий.

Секунд пятнадцать, не меньше, мы смотрели друг на друга вот так. И всё это время я пыталась понять, что же со мной творится. Неужели психика не выдержала избытка страха, и я попросту спятила? Может, и так, потому что я не боялась. Вообще. Совсем. Нисколько. И растерянность постепенно исчезала, сменяясь злой решительностью. Пришёл, значит? И прекрасно, давно пора со всем этим покончить.

Я просто пошла через зал, вперёд, ему навстречу, немного нарочито аккуратно переступая через сигналки, но не глядя при этом под ноги. Просто знала, что если хоть на миг опущу взгляд, мне конец. Моя власть над ситуацией продолжается ровно пока продолжаются наши безумные гляделки.

Я была не одна сейчас. Та, другая я, много лет прятавшаяся за подкладкой души, тень из кошмарных снов, вытащенная наружу силой древнего жуткого меча, шагала вместе со мной. Именно её сила и её власть держали на месте жуткую полубесформенную фигуру древнего убийцы. И он пытался им противостоять, о, он пытался! Но раз за разом проигрывал.

— На колени.

Она сказала это, когда мы остановились в каком-то метре от демонолога. И всё вышло как в том давнем сне: жутковатые звуки неизвестного мне языка непостижимым образом имели совершенно ясный смысл.

— Госпожа…

Ответ прозвучал почти мольбой, и она изогнула мои губы в усмешке. Я физически ощущала её брезгливое презрение к этому… существу. Теперь я хорошо его видела — скелет, обтянутый сероватой, в багровых пятнах кожей, местами натянутой, местами висящей уродливыми и жалкими складками.

— На колени, — повторила она.

И он подчинился. Медленно, явно нехотя, но исполнил приказ. И мы просто пошли дальше, на крыльцо, в объятия дневного света, кажущегося чужим и почти нереальным. Невозможным. Неуместным здесь и сейчас.

— Я бы дал тебе свободу.

Слова прозвучали глухо и отчаянно, вызвав новую усмешку. Нет, она ему верила. Во всяком случае, верила в то, что он сам считал свои слова правдой. И это было самой главной причиной её ответного презрения.

— Свободу не дают, — сказала она, не оборачиваясь. — Её берут. И за неё платят. Дорого. У тебя столько нет.

Отчего-то мне показалось, что слова эти были предназначены не столько ему, сколько мне. Но именно сейчас я ничего не могла поделать, не могла освободиться. Да и не очень-то хотела. Нужно было выиграть время, чтобы уничтожить "руну", и пока что другая я отлично с этим справлялась. Так стоило ли ей мешать из-за каких-то пафосных слов, пусть даже они и правдивы?

— Госпожа…

Снова мольба. И снова усмешка в ответ. Мы стояли к нему спиной. Он стоял к нам спиной. Мы вообще не видели друг друга, но я точно знала — он знает, что она усмехается. Чувствует её отношение. И отчаянно, но безуспешно пытается освободиться.

Меч лежал на крыльце, прямо в центре. Некромант — чуть дальше, лицом вниз. Я хотела знать, что с ним. Другая я считала это совершенно неважным. Она пришла сюда за мечом, и больше её ничего не интересовало. В первую очередь — я и мои желания.

— Госпожа…

Она взяла меч легко и умело, словно проделывала это десятки и сотни раз. Впрочем, так оно, скорее всего, и было. И мы пошли обратно, в темноту храма, мимо застывшей на коленях фигуры. Настолько равнодушно спокойно, словно это был не бессмертный убийца невероятной силы, а всего лишь груда старого тряпья, недостойная даже короткого взгляда.

— Сторожи двери, — только и обронила она.

Глава 15.

Она не была мне другом, я это знала. Куда вернее мы были врагами, непримиримыми просто уже потому, что существование одной означало, что другая должна исчезнуть. И я исчезать не собиралась. А она отлично это понимала. Просто пока нам было по пути. Или уже нет?

Дойдя до плиты в центре, мы остановились перед ней. Взгляд демонолога, полный ненависти и боли, прожигал спину. Мне от этого было не по себе. Её это исключительно забавляло. Как и моя… жалость? Да, пожалуй какую-то тень этого чувства он сейчас во мне вызывал. Столько усилий, столько жертв, столько… силы — а самое главное, единственно важное всё равно упущено.

Она начала говорить. Неторопливо, низким и хрипловатым голосом выталкивая из моих губ слово за словом, спокойно и чуть нараспев. Это были стихи, не очень хорошие — размер то и дело сбивался, рифма присутствовала не везде, но очень страшные. Стихи о смерти, которая заберёт весь этот мир, всё живое в нём. Раньше или позже, так или иначе. И, отзываясь на их звучание, вокруг нас неторопливо разгорались, проявляясь, силовые линии большой пентаграммы.

«Руну» нужно было уничтожить, как можно скорее. Я не знала, откуда во мне взялась эта уверенность, но она была, и успела уже стать абсолютно всепоглощающей. Каким-то образом другая я была с ней связана. Да и вообще, она не была мной, никогда не была. Она поймала меня в ловушку в том сне, заставив взять кинжал, а потом и воспользоваться им, заполучив мою кровь и сделав что-то ещё, мне непонятное, но определённо важное. Я для неё была лишь подходящим сосудом, чтобы снова жить.

— Умная.

Слово это прозвучало прямо в моей голове, пока губы продолжали читать слова древней магии. Я не могла это остановить. Она была сильнее меня. «Руна» была единственной её слабостью. Нужно было её уничтожить. Их обеих.

— Ты — тёмная.

Я всё же смогла это сказать. Не вслух, мысленно, но сумела начать диалог. И снова ощутила, как мои собственные губы кривятся в ответной гримасе злого и язвительного веселья.

— Я. Но и ты — тоже. Иначе ничего бы не вышло.

Такой простой ответ. И как я раньше не догадалась? Как мог братец сам отыскать демона, да ещё и сделку с ним заключить? Никак не мог, и не потому, что совесть помешала бы, просто он для этого слишком большой трус и слабак. Это его отыскали и использовали, кинули подачку. Наверняка обманули, и поделом. Меня обманули тоже.

Это был план внутри плана, и я отыграла свою роль в нём как по нотам, лучше не придумаешь. Не пришла овечкой на заклание, когда всё было готово и под рукой, только бери. Вместо этого начала барахтаться, спутала все карты, выманила на место действия и заполучила в свои руки нужный артефакт. И вот теперь позволила ей, тёмной, завладеть ситуацией. Почти.

Оставалась ещё «руна». И она, в этом я не сомневалась, была ей тоже нужна, по крайней мере на некоторое время. Для чего-то пока для меня загадочного. Время для этого пока не пришло, но стремительно приближалось.

— Кто ты? — спросила я, не рассчитывая её отвлечь и испортить ритуал, но очень надеясь извлечь из ответа хоть какую-то подсказку.

— Мы, пока ещё мы. Тайэ. Что, помогло?

Я мысленно скрипнула зубами. Так и знала, что она и не подумает пуститься в пространные объяснения, отделавшись каким-нибудь непонятным словом. Просто посмеётся над моей жалкой попыткой ей противостоять.

— Потомки падших? — спросила я наудачу.

— А ты не скромничаешь, — язвительно усмехнулась она в ответ. — Нет, всего лишь их творений. Лучших, возлюбленных. Сильнейших.

— Демоны подчиняются тебе?

— Мне — да.

Пентаграмма уже буквально сияла, казалось, её линии вот-вот вспыхнут или взорвутся, столько силы в них собралось. А я так до сих пор и не могла понять, какова была цель ритуала. Избавиться от меня? Так это наверняка можно было проделать и попроще как-нибудь.

Нельзя было сейчас паниковать, но я ничего не могла с собой поделать. Только ненадолго отвлечься, размышляя о том, какой жутко ироничной в нынешних обстоятельствах получается эта фигура речи. Я в самом деле ничего не могла с собой поделать, не только с эмоциональным состоянием, но и с физическим телом.

— Хочешь жить снова?

Это был уже практически крик отчаяния. Нужно было придумать хоть что-то, что подскажет выход из положения. Или на худой конец позволит понять, что вообще происходит, какова конечная цель всего здесь творящегося.

Она молчала, даже не усмехнулась, и я почуяла, что попала в точку. Ответ до обидного очевидный, особенно после столь прямой подсказки. Пока ещё мы, да. Пока. Эти слова не были ловушкой, приманкой, брошенной, чтобы завлечь на неверный путь. Если план будет доведён до победного конца, останется только она.

Сконцентрированная в пентаграмме магия уже физически колола кожу тысячами тончайших игл. Казалось, ещё минута, ещё капля — и силы станет слишком много, всё лопнет, взорвётся, выплеснется впустую. Но она ничего не делала, выжидала, обеими руками сжимая перед грудью рукоять меча, направленного лезвием вниз. Чего же она дожидалась столь терпеливо?

Догадка обрушилась на меня, как… я не нашла достойного сравнения тому, что испытала в момент, когда отыскала ответ на свой вопрос. Мир кувыркнулся в прыжке и рухнул мне на голову, разве что так. Реальность не выдержала напора энергии, стянутой сюда ритуалом, и треснула. В чертовски буквальном смысле.

Она завершила ритуал и призвала жнеца, и теперь это была её Месса. Пожалуй, не совсем такая, какую планировал демонолог. А может, и совсем не такая. Это было уже и неважно, на самом-то деле.

Архай застыл перед нами, пока ещё совсем прозрачный, но медленно обретающий плоть. И от его вида меня потянуло нервно рассмеяться. Он и в самом деле был похож на смерть, какой её традиционно изображали. Вот только косу бы добавить, и сходство станет абсолютным. Не иначе, с него её и рисовали. И как-то вдруг мне стало интересно, чья больная фантазия дополнила и без того впечатляюще кошмарный образ таким не самым ожидаемым предметом.

— Ты смешная, — неожиданно хихикнула она в моей голове, прямо как самая обычная девчонка. — Никогда о таком не задумывалась, а ведь и правда.

— Это очень смешно, — согласилась я мрачно. — Когда все умирают.

— Все умирают, — эхом повторила она за мной. — Это неизбежно.

Спорить я не собиралась. И не стоило даже пытаться уколоть её словами про убийство или тем более достучаться до совести — ничего подобного там, скорее всего, отродясь не водилось. Я больше время тянула, или пыталась тянуть, надеясь сама не зная на что.

Она ведь ничего не сделала, чтобы заполучить «руну». Вела себя так, словно та не имеет никакого значения. Но я чувствовала, что всё на самом деле наоборот, именно что чувствовала. Мы были связаны, она читала меня, но ведь верно было и обратное. Я была куда слабее и совсем неопытной, потому мне мало что удавалось, но такое я не могла пропустить. И ошибиться тоже не могла.

Она полагалась на архая. Надо полагать, попросту планировала с его помощью превратить тех, кто ей мешает, в тех, кто поможет. Месса требует жертв, так почему бы не воспользоваться в первую очередь теми, кто уже сам добровольно прибыл к месту её проведения? Знала же, что с «руной» быстро не управиться. Понимала, что успеет.

Теперь и я это понимала, и лихорадочно пыталась найти выход. Демон перед нами становился с каждой секундой всё реальнее, время утекало, в верхней колбе осталось совсем мало песчинок. Настолько, что я могла проводить взглядом падение каждой.

Решение пришло внезапно, по сложившейся уже за сегодня традиции. От досады на себя захотелось пнуть что-нибудь, но кроме архая было некого и нечего, так что пришлось сдержаться. Как я могла быть такой идиоткой, если ответ всё время был у меня под носом?! Более того — у меня в руках!

Ей нужен был чёртов меч! Но он, этот самый меч, был моим, я это знала, слишком хорошо помнила чувство, пережитое при первом с ним знакомстве. И особенно — при первом с ним расставании. Он был моим. И эта тварь, кто бы там она ни была и кем бы ни командовала, не имеет на него никаких прав.

Я нашла его, нащупала, позвала — и ощутила отклик, даже уловила в нём нотки радости, словно только этого он и дожидался. Глупо ли приписывать бездушному артефакту человеческие эмоции? Обычно да, но в этом конкретном случае едва ли. В смысле, едва ли он был бездушным. Да и вообще артефактом в привычном мне прежде смысле. Собственная воля у него уж точно была.

На неё я и положилась, и невольно ощутила восторг, когда смогла шевельнуть рукой, перехватывая рукоять поудобнее. Потому что это движение сделала именно я, а не она.

— Что ты…

Вопрос оборвался на полуслове, я решила его не дослушивать, и это мне тоже удалось. Мы, пока ещё мы, но это ненадолго. Потому что я тоже тайэ, или как там она нас назвала, и мне надоела роль марионетки. Всю жизнь я на неё соглашалась, но больше не стану, хватит с меня!

Боковым зрением я заметила, как знакомо засветилось лезвие меча, и это заставило мои губы изогнуться уже в моей собственной улыбке. Что, не ожидала? Неудивительно, я такого сама от себя не ожидала. То ли ещё будет.

Миг, короткое головокружение — и мир снова утратил краски, застыл вокруг нас двоих, стоящих лицом к лицу всего в полуметре друг от друга. Только в этот раз я не собиралась играть в гляделки. Вместо этого позволила мечу подняться и опуститься вниз, красивым рубящим ударом.

Она не была существом из плоти, но крови в ней откуда-то взялось предостаточно, в обычном живом человеке столько точно нет. Ею залило весь алтарь, полупризрачную ещё фигуру демона, заодно и мне перепало так щедро, что вся одежда спереди промокла, прилипнув к коже омерзительной холодной плёнкой. Но сейчас это меня не волновало.

Её не стало, и это освободило демонолога, а ещё передо мной стоял архай, становясь всё более реальным. И с этими двумя даже не проблемами — катастрофами надо было срочно что-то делать. Насчёт демонолога идей не было, во всяком случае свежих. Уничтожение «руны» — вот что должно было помочь, но тут я была бессильна. А вот по части демона… ей он подчинялся. А мне — будет?

В последнем я откровенно сомневалась, и меч, к слову, вполне мою неуверенность разделял. Но вместе мы решили, что стоит кое-что всё-таки попробовать. Едва ли в случае неудачи дела могли стать хуже.

Я повторила её движение, сжав рукоять обеими руками и подняв меч перед грудью, лезвием вертикально вниз. И через пару мгновений не удержалась от радостной улыбки, увидев, как вновь разгораются, наполняясь энергией, линии пентаграммы.

Ох, не радоваться бы мне этому, но что поделать, если я в конечном итоге оказалась полной дурой? Замахнулась на то, на что мне заведомо не могло хватить сил. Не иначе, это был откат в исполнении мироздания или просто проявление высшей справедливости — всю жизнь я боялась делать даже то, что могла, а вот теперь, у последней черты, без особых колебаний решилась на невозможное.

— Убирайся, — сказала я спокойно и твёрдо, глядя прямо в тёмные провалы, заменявшие архаю глаза.

Демон не шелохнулся. Я придушила в зародыше панику и собрала в кулак всю волю, чтобы не выдать накатившую слабость. Конечно, это было чистой воды безумием, но каков был выбор, если подумать? Раз так и так погибать, пусть хотя бы в попытке спастись.

— Убирайся, — повторила я чуть громче и сама удивилась тому, как властно и уверенно прозвучал мой голос.

— Уверена?

На этот раз он соизволил мне ответить, и в этом ответе отчётливо слышалась насмешка. Но я почувствовала, сама не знаю как, что скрывала она не уверенность, а страх. Тварь надеялась, что я не выдержу, спасую первой. Но мне некуда было отступать, даже если бы вдруг захотелось.

— Убирайся, — приказала я в третий раз. — Тебе здесь не место.

Силовые линии засияли так, что стало больно глазам. Я сглотнула металлически солёную кровь, собравшуюся во рту. Задуманное было мне не по силам, но пока что я, как ни странно, справлялась. Время застыло между мной и демоном старым мёдом, твёрдым и непрозрачным. Я почти ничего уже не видела, кроме сияния магии.

Медленно, тягуче, как тот самый мёд, реальность снова начала сдвигаться, перетекать, раскалываясь надвое. На миг мне показалось, что внутри не осталось уже ничего, что пальцы, которых я почти не чувствовала, вот-вот разожмутся, и меч со звоном полетит на пол, разрушив всё, что мы с ним тут успели натворить. Но я всё-таки удержалась на грани. Или это артефакт меня удержал? Или что-то другое, оставшееся на память от другой меня?

— Убирайся.

Архай попытался шагнуть ко мне, но только бесполезно дёрнулся на месте, раз, другой. Меня буквально с ног до головы окатило волной его бессильной злобы. Не удержавшись, я улыбнулась, даже не от торжества — от облегчения. Я не была рада таким своим способностям, но хорошо, что они пригодились.

Воронка в центре силового кольца закручивалась, вытягивая последние капли сил. Тех, что оставались, не хватало даже чтобы удивиться тому, как я вообще до сих пор держусь на ногах, держу меч и осознаю окружающую реальность. Впрочем, в последнем у меня были определённые сомнения.

— Убирайся, — повторила я вновь.

И он убрался. Тугой, затянутый до предела узел лопнул, ударив меня в грудь, выбив из лёгких остатки воздуха. Я закашлялась, опускаясь на колени и со звоном роняя на пол меч. В глазах было темно, в ушах звенело и единственным желанием осталось лечь и заснуть. Или, может, потерять сознание. А ведь ничего ещё на самом деле не закончилось…

— И чего же ты добилась?

Я знала, что он стоит сейчас позади меня, в какой-то паре шагов, но не в силах была даже голову повернуть, чтобы посмотреть на него. Чего я добилась? Хороший вопрос. Об этом я обязательно подумаю, вот только не сейчас. Завтра, может быть.

— А чего добился ты? — спросила я в ответ, почти неразличимым шёпотом, но с невольной улыбкой на губах и в голосе.

Не знаю уж, почему, но мне стало весело. Правда, от души. Я так скучно жила раньше, что этот невероятный поворот просто обязан был случиться. И даже если закончится всё плохо, если я умру через пять секунд, ощущения напрасно прожитой жизни не возникнет. Я такое сделала, на что мало кто решался, и в чём немногие из этих решившихся преуспели. Так о чём жалеть?

— Увидишь, — пообещал он.

— Увижу, — покорно согласилась я, закрывая глаза.

* * *

Ничего я не увидела. Только покрытый сором и царапинами камень пола в считанных сантиметрах от своего носа. Зрелище оказалось так себе, и я перевернулась сперва на бок, а потом и на спину. Вид дырявой крыши высоко над головой был, справедливости ради, ничем и не лучше. Зато тёмное небо, заглядывающее в храм сквозь многочисленные прорехи, подсказало, что без сознания я пролежала довольно долго.

Снова перекатившись на бок, я приподнялась на локте и осмотрелась. Настенные лампы, почему-то вполне работающие, света давали не так уж много, но достаточно, чтобы оценить обстановку.

Первым, что попалось мне на глаза, оказался оскаленный череп, наполовину прикрытый истрёпанной пыльной тряпкой. Раньше от такого зрелища я непременно бы взвизгнула. Как минимум. Сейчас оно не впечатлило меня совершенно, покруче доводилось видеть. И даже тот факт, что совсем недавно, буквально ещё сегодня до обеда, этот самый череп со мной, можно сказать, беседовал, я восприняла как-то изумительно безразлично. Беседовал. Больше не будет. Что с того?

Были бы силы, я бы, может, этому порадовалась. Но их почти не было, да и волновали меня сейчас вопросы несравнимо более важные. Вот она я, живая и вроде бы даже относительно здоровая. Во всяком случае, полным комплектом, без лишних дыр и преимущественно в здравом рассудке. Вот демонолог, точнее то, что от него осталось. Не слишком, к слову, много. А где же остальные?

Приподнявшись ещё немного, я продолжила осматриваться. Да, похоже, кое-что важное я пропустила, пока отдыхала в обмороке. От алтаря, и раньше-то порядком разрушенного, не осталось теперь почти ничего, только груда потемневших камней и обломков дерева. Слева из-за неё торчали ноги в знакомых армейских ботинках. А больше никого вокруг видно не было.

Не без труда приняв сидячее положение, я пару минут собиралась с силами, чтобы встать. И со второй попытки это мне кое-как удалось. Голова кружилась, но терпимо, и ноги слушались, хотя и довольно неохотно.

Никас лежал на спине, подложив правую руку под голову. Я даже пару раз моргнула и ущипнула себя, не веря собственным глазам. Этот мерзавец спал! Совершенно спокойно, на каменном полу, посреди всего безобразия! И ведь ничего же ему не мешало!

— Никас? — позвала я хриплым шёпотом.

Никакой реакции не дождалась, разумеется. Нужно было погромче, но горло пересохло, да и сил не было. Так что я, не мудрствуя лукаво, попросту пнула боевика в бок. Не сильно, так, чтобы самой равновесие не потерять и рядом не свалиться.

— Уже? — пробормотал он, поворачиваясь на бок. — Сейчас…

— Что уже?! — выдохнула я, нервно озираясь.

Больше вокруг нас никого не было. В каком-то смысле это радовало. Если их нет, значит, они смогли уйти. А раз смогли уйти, значит, живы-здоровы. Но куда они ушли и почему бросили нас?!

— Сейчас, — снова пробормотал Никас, приподнимаясь и мотая головой. — Встаю.

— Вставай! — прошипела я, отвешивая ему ещё один пинок.

— О, ты очнулась, — довольно улыбнулся боевик, утверждаясь в сидячем положении и тут же болезненно морщась. — Извини, я тут заснул, кажется.

— Не кажется, — буркнула я. — Где остальные?

— Звонить ушли, — сообщил Никас, руками осторожно передвигая правую ногу так, чтобы можно было прислониться к остаткам храмового алтаря. — Вроде бы там, на холме, сигнал есть. Тут-то с этим глухо. А ты никак в сознание не приходила.

— Что у тебя с ногой? — спросила я.

— Сломана, кажется, — пожал плечами боевик. — Упал неудачно, бывает. До свадьбы заживёт.

— А… а «руна»? — всё-таки решилась я озвучить этот вопрос, хотя и без того понимала, каким будет ответ.

— А «руна» — всё, — довольно усмехнулся Никас.

— И демонов больше нет? — уточнила я для порядка.

— Куда они денутся? Но здесь и сейчас, вроде бы, их не осталось. Жаль, не успел приложить на прощание ту поганую тварь, которая меня толкнула.

— Отлично, — констатировала я, усаживаясь на пол рядышком и прикрывая глаза. — Что нам теперь делать?

— Теперь ждать, — вздохнул Никас.

— Ладно, — согласилась я.

Если подумать, решение идти за помощью было в нынешней ситуации самым логичным и правильным. Мало ли что могло со мной случиться. Пафосные сцены с лирической кончиной героини на закате, в объятиях героя, хороши в кино и в книжках, где после трогательного финала писатель или актёры встают, отряхиваются и идут пить чай. В реальной жизни я совершенно точно предпочитала красивым видам и словам квалифицированную медицинскую помощь. И лучше поскорее, пока не стало поздно.

— Что, и даже ругаться не будешь? — прищурился Никас.

— На что? — удивилась я.

— На то, что бросили тебя здесь.

— Вот ещё, — фыркнула я. — Как будто сидение тут вокруг меня могло помочь чем-нибудь.

— Ну что за девушки пошли, — деланно огорчился боевик. — Романтики ни на грош, один сплошной прагматизм.

Я пихнула его локтем под рёбра. Нашёл время шуточки шутить, честное слово. О романтике хорошо рассуждать дома, в выходной день, на мягком диванчике. А мне сейчас бы кофе пару литров, поесть как следует и душ горячий. Потом в кровать и отсыпаться сутки или двое, и чтобы никто не тормошил. И это не значит, что я не романтичная, просто всему своё время.

— Давно они ушли? — спросила я, почувствовав, что зря вспомнила про кофе, еду и душ, трудно будет теперь переключиться на другие мысли.

— С час назад, — сообщил Никас, глянув на часы. — Скоро должны уже вернуться.

Я кивнула, не открывая глаз. Скорей бы уже. Потому что вслед за мыслями про еду и отдых в голову полезли и рассуждения о будущем. Самое время, что сказать. Теперь, когда всё закончилось. Точно, кстати, закончилось?

— А полиция где? — спохватившись, спросила я.

— Там, — лениво махнул рукой Никас в сторону дверей. — Сидят, у костерка греются. Я им предлагал тут устроиться, но они отказались. Типа место преступления, трогать нельзя. А что тут трогать? Трупа и то толком не осталось.

Приоткрыв глаза, я покосилась на останки демонолога. Да, назвать это трупом было, пожалуй, изрядным преувеличением. Ох и придётся же следователям поломать голову, чтобы списать всё это безобразие на неудачный дилетантский магический опыт…

— А нам что будет? — поинтересовалась я устало. — По допросам теперь затаскают?

— Сомневаюсь, — хмыкнул боевик. — Нужны им наши показания, как собаке здрасьте. Только хорошую теорию портить неудобными фактами. Этак ведь расследовать придётся, ещё, может, и кучу старых дел открывать…

— Это хорошо, — признала я. — Значит, домой?

— Куда ж ещё.

* * *

Разумеется, Никас оказался излишне оптимистичен, домой мы попали далеко не сразу. Сначала пришлось всё пересказывать паре мрачных типов с какими-то неимоверно крутыми корочками. Спасибо хоть выслушали они нас не перебивая, а попутно ещё чаю горячего налили и пледы выдали.

Пока Никас разглагольствовал и красовался, как петух на заборе, излагая пропущенный мной последний акт драмы, а Валери на это то и дело скептически фыркала и хмыкала, но по существу не возражала, я обдумывала собственные невесёлые перспективы. Кажется, домой хотела? А домой это куда, интересно знать?

Дилан должен был ещё оставаться в больнице, только это и радовало. Но и маму мне сейчас не особенно хотелось видеть. Она ведь обязательно прицепится с вопросами, на которые совершенно не хочется, да и смысла нет отвечать честно. А придумывать складное враньё у меня сейчас попросту не было сил.

— Поехали домой.

Я невольно вздрогнула, услышав это предложение. Такое естественное в нынешних обстоятельствах, и такое для меня… болезненное. Я столько вытерпела, боясь лишиться дома, и ради чего? Чтобы в конце концов осознать, что никакого дома у меня нет и, похоже, не было. Стены были, соседи — тоже. Но не дом.

— К тебе или ко мне? — усмехнулась я, попытавшись замаскировать тоску шуточкой.

— А куда бы тебе хотелось?

— На море, — призналась я со вздохом.

Посидеть бы сейчас на берегу, без всяких разборок и скандалов, глядя на набегающие волны, слушая их размеренный шум. Просто отдохнуть, нервы успокоить. Но не время сейчас для такой роскоши. Нужно наконец-то всерьёз заняться своим будущим, иначе не будет мне никакого моря. Ни сейчас и никогда.

— Да, было бы неплохо там оказаться, — тоже вздохнув, ответил Дан. — Но придётся это отложить до нового года.

— А что случится на новый год? — усмехнулась я. — Начало новой жизни?

— Новую жизнь можно начинать когда угодно, хоть с субботы. А вот каникулы наступают по графику, и никуда от этого не денешься.

— Скорей бы… — протянула я, плотнее кутаясь в плед.

* * *

— Ну, как?

— Ужас, — честно призналась я.

Нет, если подумать как следует, я могла бы и порадоваться. Никогда раньше у меня не было собственной комнаты, а тут вдруг появилась. Правда, душ предстояло делить с двумя соседками по блоку, но хорошо хоть так. В соседнем корпусе он вообще был общий, в конце коридора.

Но трёхэтажные нары, сколоченные из грубых досок, явно позаимствованных с ближайшей стройки, а может, и мусорки, покрытый драной клеёнкой стол и стул со сломанной спинкой, составлявшие здешнюю обстановку, всё равно наводили тоску. Усиливали впечатление грязные, во многих местах свисающие клочьями обои. А щели в старой оконной раме, заметные даже с порога, и вовсе внушали страх. За своё здоровье. В такой обстановке хорошо от пневмонии двухсторонней помирать. Атмосферно так, в духе остросоциальной литературы прошлого века.

— Это всё мы уберём, конечно, — зачастил позади комендант, явно горящий желанием поскорее ликвидировать следы проживания во вверенном ему помещении посторонней публики. Ведь не студентки же ютились тут в таких условиях.

— Да уж будьте так любезны, — усмехнулась Валери. — Чтобы к вечеру всего этого безобразия тут не было.

— Подберём мебель поприличнее.

— Незачем, знаю я ваше «поприличнее». Такой же хлам, только крашеный в пять слоёв. Просто мусор уберите, остальное мы без вас сделаем.

Лично я считала это некоторым излишеством: жить мне тут предстояло меньше года, едва ли стоило сильно стараться. Но пожить в приличной обстановке хотелось, чего там. Так почему я должна отказываться? Из принципа? О принципах раньше помнить нужно было.

Спустившись вниз на помнившем лучшие дни лифте, мы вышли на крыльцо. Всю дорогу Валери без умолку говорила по телефону. Успела вызвать замерщиков из оконной и мебельной фирм, заказать отделку и уборку, да ещё и обсудить школьные дела сына с его, видимо, учительницей.

— Поехали, перекусим, — предложила она, закончив последний разговор и сунув телефон в карман. — Знаю тут неподалёку одно симпатичное местечко.

Я пожала плечами и кивнула. В универе поесть не успела, как обычно. Домой, куда сегодня утром вернулся братец, хотелось не особенно. К тому же что-что, а нормальный ужин мне там сегодня точно не грозил. Мама наверняка успела уже нажаловаться, что я со среды не появлялась дома, и Дилан теперь пылает праведным негодованием. Хотя кому бы тут изображать праведность!

Не то, чтобы меня пугал грядущий разговор, вовсе и нет. После встречи с демонами и их хозяевами бояться брата было бы просто смешно. Что он мне сделает? Ударит ещё разок? Ну и прекрасно, заявлю на него в полицию. Поглядим, как на новой прекрасной работе обрадуются подобному делу на сотрудника. Это не говоря уже о том, что и избавлению от опеки оно помочь может при надобности.

Но сама необходимость этот разговор вести всё равно печалила. Напоминала о том, что вторая по масштабу в целом, а теперь снова самая главная проблема в моей жизни пока и близко не решена. И, что всего неприятнее, совершенно непонятно, что с ней делать. Даже плана никакого, по сути, нет.

— Выше нос, девочка, — посоветовала Валери, выруливая на проспект. — У всех есть сумасшедшие родственники, с существованием которых приходится мириться.

— У меня всё сложнее, чем у большинства, — вздохнула я.

— Если бы всё всегда складывалось идеально, жить было бы скучно, — философски парировала Валери. — Не трать не это больше нервов, чем следует.

Ехали мы в самом деле недолго. Свернули с проспекта на одну небольшую тихую улочку, потом на другую, и припарковались у старого дома, на первом этаже которого расположилось кафе. На его вывеске вместо названия красовался замысловатый символ.

— Нигде во всём Форине больше нет настоящей аргамской кухни, — наставительно сообщила Валери, забирая сумочку с заднего сиденья. — Это единственное место.

Я взглянула на вывеску с новым интересом. Аргам был островным государством, одним из трёх наших ближайших соседей, что не мешало ему оставаться полной загадкой. Жили они тихо и закрыто, почти никого к себе не пускали и сами крайне редко куда-то выезжали. Я и не знала, что кто-то из них живёт в Форине.

Народу в этот час в кафе было немного. Мы выбрали столик у окна, и я уткнулась в меню, полное удивительных картинок. Блюда на них выглядели необычно и аппетитно, но чего ожидать от их вкуса я понятия не имела.

— Возьми вот эту рыбу, — посоветовала Валери, заметив, куда я смотрю. — И сыр со следующей страницы. Будет необычное сочетание. Но вкусное.

— Считаешь, я люблю необычные сочетания? — усмехнулась я.

— А разве нет?

Я невольно рассмеялась. Да, пожалуй такие мне нравились, хотя я только начала пробовать и приобретать к ним вкус. А главное, спокойно относиться к тому, что кто-то там может посчитать их неуместными и вообще неправильными.

— Ты сильная девочка, — улыбнулась в ответ Валери. — И всё у тебя получится. У вас получится.

— Надеюсь, — кивнула я, разглядывая фантастического вида десерты и прикидывая, какой из них рискнуть продегустировать. — Можно тебя кое о чём спросить?

— Спрашивай, — легко согласилась Валери. — Но учти, в вопросах нравственности я такой себе советчик.

— Спасибо, — с чувством ответила я. — В этих вопросах я советов уже наслушалась, до конца жизни хватит. Я вообще-то хотела спросить об Аланис Хади.

— Серьёзно? Ты меня о ней спрашиваешь?

Я кивнула. Не хотелось мне ворошить прошлое и заводить такие разговоры с Даном, но узнать, что же там произошло, всё равно хотелось. Потому, может быть, что у нас с Аланис было кое-какое сходство. Обе мы не принадлежали к высшему кругу. Что, если причиной разрыва оказалось именно это?

— Если ты решила, что дело в происхождении Аланис или в её… профессии, — Валери чуть запнулась перед последним словом, но быстро продолжила: — ты ошибаешься. Наша семья не такая, сама могла бы уже заметить.

Я кивнула опять. Вчерашний семейный обед продемонстрировал мне это более чем отчётливо. Церемонность аристократического застолья не продержалась даже до горячего, превратившись в обычные посиделки с шутками, смехом и жаркими спорами. В моей семье таких не случалось. Оба раза, что мы собирались за одним столом, все сидели чинно и уныло, как на королевском приёме, и вели исключительно благопристойные беседы. Словно чужие друг другу, а то и вовсе враги. Впрочем, так оно в целом и было.

— Просто фальшивая принцесса вообразила, что сможет поймать в сети всамделишного принца, — со странной, какой-то грустно-насмешливой улыбочкой продолжила Валери. — Но сказки не случилось, случился реальный мир. В котором принц поигрался с ней, да и бросил, чтобы жениться на настоящей принцессе. Вот тебе и вся история. Не стану даже врать, что такой поворот меня хоть немного удивил.

— А принц это… — начала я немного обескураженно.

— Принц это принц, — усмехнулась Валери. — Самый настоящий. Наследник трона. Ну, строго говоря, наследником пока считается его отец, но никто всерьёз не верит, что он переживёт старшего брата, так что…

— Ничего себе.

— А чего ты ожидала? Какой-нибудь красивой драмы, прямо как в кино? С невероятными совпадениями, сложными объяснениями, тяжёлым моральным выбором? Может, я тебя разочарую, но в жизни такое редкость.

— Не разочаруешь, — криво улыбнулась я.

Официант, приняв заказ, удалился восвояси, оставив нас с двумя маленькими чашечками ярко-красного напитка, отдалённо похожего на чай. Я осторожно пригубила его и едва не поморщилась от кислоты. Хотя вкус был по-своему интересным.

— Но любой опыт, даже неприятный, не бесполезен.

— Да, — согласилась я. — С этим не поспоришь.

В моей жизни случалось немало всякого, чего мне не хотелось бы пережить вновь. За последнее время особенно. Но из каждого случая я вынесла что-нибудь. А из всего в целом — вынесла нынешнюю себя.

* * *

— Разговор не задался?

— Как обычно, — пожала плечами я, не отрываясь от учебника.

Разговора, собственно, как такового и не получилось. Я просто поставила братца перед фактом и пошла собирать вещи под его патетический монолог, щедро пересыпанный обещаниями не пускать меня больше на порог и вообще отречься. Даже говорить не стала, что такой поворот меня более чем устраивает. Увы, всерьёз на него рассчитывать не приходилось. Кишка у братца тонка решиться на такой скандал.

Мама вообще не сказала ни слова, только молча плакала, и это тронуло меня ещё меньше, чем проблемы Дилана. Не потому, что я перестала её любить. Какой бы она ни была, она всё равно моя мать, другой нет и не будет. Но ей пора было наконец-то принять правду. Именно её бесхребетность вырастила из моего брата эгоистичное чудовище. Дилан слишком долго получал больше, чем заслуживал, потому и привык воспринимать это как должное.

Раз уж он такой весь из себя традиционный мужчина, ему следовало бы понимать, что его главенствующая роль означает в первую очередь ответственность за семью, а не право использовать её как угодно ради личного удобства и выгоды. Именно таким был отец, а вот у Дилана не получилось. Он остался капризным мальчишкой, не готовым толком отвечать даже за самого себя. И в этом виновата была в первую очередь мама. Ей следовало быть Дилану именно матерью, а не покорной прислугой, но она сама сделала выбор. И сама должна была теперь справляться с его последствиями. Я расплачиваться за её ошибки не хочу и не стану.

Я очень долго пыталась заставить себя верить, что в этом на самом деле нет её вины, что такой её воспитали. В этом была, конечно, изрядная доля правды. Из неё выбили, возможно, даже и в буквальном смысле, любой намёк на самостоятельность. И исправить это было не в моих силах. Единственное, что я могла сделать — построить собственную жизнь, чтобы иметь возможность спасти маму, когда эгоизм и безответственность Дилана неизбежно приведут его к печальному финалу.

Благодарности никакой я не ожидала. Более того, была уверена, что её не будет, что я навсегда останусь плохой, а брат — хорошим, что бы ни натворил. Это меня не пугало и уже не слишком огорчало. Родителей не выбирают, а отравлять собственную душу обидами я не хотела. Главное, чтобы моя совесть была чиста, а остальное уже не так и важно.

— Но от контракта твой брат, полагаю, не отказался?

— Разумеется, нет, — фыркнула я.

С новой работой у Дилана, как я поняла, что-то там не задалось. Может быть, демон на прощание посчитался с человечком, оказавшимся бесполезным. А может, и другая причина нашлась. Уж если лезешь в террариум, нужно быть как минимум гадюкой. Ужа, каким бы скользким он ни был, слопают быстро. Вот и Дилана, похоже, слопали. Я не удивилась и даже, признаться, не обрадовалась. Мне было уже просто всё равно.

— А с работой ты решила?

— Написала заявление сегодня, — сообщила я, не сдержав довольной улыбки.

Я долго мечтала распрощаться с этой работой, и теперь, когда это наконец-то произошло, чувствовала себя очень счастливой. Даже несмотря на то, что целых две недели ещё предстояло туда ходить. А больше всего удовольствия доставило послушать, какой отличной сотрудницей я была, и как жаль со мной расставаться. В исполнении самого Мориса, между прочим. Кто бы мог подумать, что этот вредный тип умеет так сладко петь. Знай я его хоть немного похуже, могла и поверить.

— Пойдёшь к Арни?

— Пойду. Мне понравилось его предложение, — продолжая улыбаться, призналась я, перевернулась на спину, заложила руки за голову и спросила: — А что, ты против?

— Нет. Но это могло бы подождать до практики.

— Могло бы, — согласилась я, кладя книгу на тумбочку.

— Я ещё могу тебя убедить?

— Нет.

Нельзя было прямо сейчас менять мой, так скажем, публичный образ. Придётся остаться для всех скучной и скромной девицей, застёгнутой на все пуговицы, своим трудом зарабатывающей себе на жизнь и потому не имеющей времени особо старательно учиться. Все слишком удивятся, если изменится хоть что-нибудь. А когда удивятся, начнут задаваться вопросами, выяснять, присматриваться… нет уж, пусть всё остаётся как есть. Не так уж долго потерпеть осталось.

— Хорошо.

— Хватит оттачивать остроумие об бедных студентов, — не выдержала я, хлопая ладонью по свободной половине кровати. — Иди сюда. У меня есть для тебя сюрприз.

— Приятный?

Нет, так просто невозможно! Этот негодяй даже не обернулся, продолжая быстро что-то писать на одной из проверочных. А я, между прочим, старалась, целый час почти выбирала, половину магазина перемерила. Такую красоту и прятать жаль, нужно демонстрировать. И желательно — благодарному зрителю.

Никогда не думала, что начну однажды позволять себе такое, но решила всё-таки попробовать. Какой смысл защищать ворота города, когда стены уже рухнули? Что и кому я докажу, продолжая ходить в пять раз штопаном старье? Дело ведь не в белье, красивом, и да — дорогом, а в сути отношений. Не было бы его сейчас, да и вообще, всё было бы так же.

— Приходи и узнаешь, — коварно улыбнулась я. — Давай, пока я не передумала и не решила лучше к семинару как следует подготовиться.

— А ты всё ещё не подготовилась?

— Подготовилась. Но нет предела совершенству.

— Вообще-то, кажется, есть.

Я снова схватила книгу, прикрылась ей и изобразила на лице возмущение. Впрочем, долго оно там не продержалось.

Конец второй части.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8.

Глава 9.

Глава 10.

Глава 11.

Глава 12.

Глава 13.

Глава 14.1

Глава 15.

Конец второй части.